Крокозябра [Наталья Егорова] (fb2) читать постранично, страница - 3

что у тебя денег хватит.

– Это да, - неожиданно легко согласился Ромка. - Ну давай мы обои пойдем.

– Оба, - поправила Таня.

– Ну, я и говорю - обои.

Таня тихо фыркнула.

Илюшка торопливо проплюхал по набухшему снегу, джинсы сразу намокли чуть не до колен. Возле колес фургона подтаяло, и машина придавила бампером мокрый сугроб. Сюда он и пристроил шутиху. Зажигалка нехотя выплюнула огонек, шнурок принялся лениво тлеть, и Илюшка отошел на два метра, как советовали в инструкции.

– Во, гляди, какая животная, - басил за брезентовым фургоном дядька-продавец. - Морда смотри какая! Пойдет?

Из-за машины невнятно донесся Ромкин голос. Не иначе, как Кузнецов засомневался в качестве крокодилов, потому что дядькин бас приобрел возмущенные нотки:

– Нормальный товар! Чем тебе зубы не нравятся, нормальные зубы. И глаза нормальные! Где ты крокодила с другими глазами видел?

Шнурок догорел, и огонек юркнул под полосатую шкурку петарды. У фургона дядька уже взвешивал крокодильчика.

– Гляди - ровно кило. Двести рубликов с вас, - радостно сообщил он.

Петарда тупо торчала в сугробе, как простая палка.

Илюшка заметался в раскисшем снегу. Весь план летел кувырком: подлая шутиха и не думала взрываться. Что же делать?

– Ну, - донеслось до него. - Деньги давай?

Все пропало! Хоть бы Кузнецов догадался придраться к чему-нибудь, хвост, например, не той длины, или цвет не подходит. Иначе дядька сейчас не только ругаться будет, но и запомнит их накрепко - больше не подойдешь.

Но за фургоном было тихо. Илюшка весь извелся, то косясь на упорно молчащую петарду, то выглядывая из-за машины. А потом догадался обернуться, и оказалось, что Ромка с Таней уже идут вдоль дома.

Таня несла мятый белый пакет с ручками. В пакете дрыгалось.

Расплюхивая мокрый снег пополам с песком, Илюшка догнал их.

– Ребят, у меня петарда не взорвалась... Бракованная, наверное, оказалась...

– Да поняли уже, - добродушно отозвался Ромка. Таня подозрительно отворачивалась.

– А вы это... а деньги?

– Я школьные отдала. На охрану которые, - сказала Таня со слезами в голосе. Она была сразу рассержена, обижена и растеряна, и Илюшка тоже растерялся, не зная, что теперь говорить и делать.

В пакете култыхалось и переваливалось.

– Ругать будут? - шепотом спросил он.

– Угу. Мама сначала раскричится, а потом молчать будет до вечера.

– Поду-умаешь раскричится, - протянул неунывающий Ромка. - Вот меня батя знаешь, как налупцевал бы!

Таня мрачно сопела и тыкала носком сапога в хрупкую ледяную корочку на боку сугроба. Крокодил в сумке вяло шевелил лапами.

– А может... не говорить пока? А я потом у мамы попрошу и отдам. И у меня сейчас еще - вот, двенадцать рублей...

– Не, - Таня мотнула головой. - Так еще хуже будет.

Илюшке было стыдно и еще немножко страшно: что ни говори, а это он Тане свинью подложил. Это у него мама так говорила: "свинью подложил", значит, из-за тебя другому досталось.

И в эту секунду...

Вжжиууу... Баммм!

Петарда решила, наконец, взорваться. Свист и грохот были впечатляющими, а пара зеленых искр, мелькнувших над фургоном на фоне блеклых облаков - не очень.

– Нифига себе! - обрадовался Ромка. - А ты говоришь, бракованная!

– Лови его! - закричала Таня.

Напуганный резким звуком, крокодильчик дернулся особенно сильно, разодрал пакет и плюхнулся на дорожку. Ни на секунду не растерявшись, животное рвануло по сугробам, шустро перебирая лапками и руля длинным голым хвостом.

– Ну ловите же его!

Тяжело дыша, по колено проваливаясь в сугробы, компания бросилась следом. Но крокодильчик будто знал, куда бежать - шустрил себе по снегу через двор, а крысиный хвост рисовал за ним неглубокую кривулину.

– Ой, ну куда же он! - задыхаясь, чуть не плакала Таня. Ромка потерял шапку, а щеки у него горели, как свеклой намазанные. Илюшка чувствовал, что в сапоги набилась ледянистая крошка и протаивает к пяткам.

А крокодильчик раз - и плюхнулся в канаву.

Канава эта была длиннющей: от угла дома и через весь двор почти до детского сада. Прошлым летом здесь раскопали траншею и меняли трубы. По всему двору высились кучи рыжей глины, а новые черные трубы были похожи на гигантских червяков. Илюшкина мама ругалась, потому что горячую воду отключили на все лето, а Илюшке ремонт нравился. Среди земляных куч можно было играть в войнушку и человека-паука, а в трубы - кричать басом, чтобы наружу вылетал страшный гулкий голос. Или бросать камешки - насквозь. Правда, у Илюшки камешки никогда не долетали до той стороны.

Потом черные трубы сменились ржавыми, яму закопали, но земля быстро просела и получилась узкая канава, где скопилась грязная зеленая вода. В нее набросали пластмассовых бутылок, колесных ободов, тряпок и прочего мусора. Когда похолодало, обнаружилось, что вода в канаве не замерзает: видно, где-то под землей одна из новых труб оказалась с дыркой.

Вот сюда и мчался крокодил, словно знал, где можно спрятаться. Нырнул в грязную воду и забился куда-то между ржавым велосипедным колесом и здоровенной