Поминки [Наталья Валенидовна Колесова] (fb2) читать постранично, страница - 2

поднялись, Лачугин пожал руки мужчинам. Повернулся к Ане.

— Анна Васильевна…

Хотел пожать руку и ей, но спохватился, приложился губами к запястью.

— Как жива-здорова?

— Спасибо, хорошо.

Лачугин оглянулся — от соседнего стола ему уже тащили стул. Похоже, центром сегодня будут они. Сколько она его знала, майор всегда выглядел подтянуто и элегантно — даже там, в горах…

— Палыч, ты с ними был?

— Нет, у меня командировка через неделю, — сказал Лачугин, как всегда, неспешно и негромко. — Может, будь я с ними…

— Может, и тебя бы тогда сегодня поминали. Выпей, Палыч, легче станет…

Она так и не могла определить, чем — но Лачугин притягивал людей, как солнце — подсолнухи. Вот и сейчас народ подтягивался со всего зала — поговорить и поглядеть…

Ушли родственники. После их проводов народ заметно оживился. Шепнув Соболеву: «держи место», она пересекла зал и, миновав курящих в холле мужчин, зашла в туалет. Когда мыла руки, вошли женщины. Она узнала голос жены Соболева — Ольги.

— Никак я этого не пойму! — раздраженно говорила та. — Что значит — «боевая подруга»?

— То и значит, дорогая моя, — значительно отвечала вторая.

— Я ему сколько раз говорила, а он только смеется! Видала? Сегодня — не успела войти — и уже висит на шее… Это на поминках-то!

— Ты знаешь, по-моему, она просто ненормальная! Ну какая нормальная баба пойдет в спецназ или как это там у них называется? Или мужика ищет — тут-то с ее внешностью шансов никаких, а там на безрыбье… А, может, она из этих, ну как их… телом женщина, а…

«Ненормальная», продолжая машинально греть руки под жиденькой струйкой воды, подняла голову и посмотрела на себя в зеркало.

— Гермафродитка, что ли?

— Нет, и не «розовая»… Ну эта…

Она, глядя в зеркало, ждала установки очередного своего диагноза. Волосы, действительно, отросли, и шрама практически не было видно. Глаза с расширившимися зрачками сейчас казались очень большими и очень темными. Нижняя губа прикушена, в правом углу рта морщинка из-за привычки кривовато улыбаться. Она и сейчас усмехнулась — себе в лицо — аккуратно закрутила кран, неторопливо стряхнув руки, вытерла влажным уже полотенцем и вышла из-за прикрытия кабинки. Ольгина собеседница, очень милая дама средних лет, поперхнулась от неожиданности. Соболева тоже опешила, но тут же приняла вызывающую позу, готовясь к скандалу. Аня прошла мимо — неспешно и спокойно, точно их не было вовсе — но Ольгина подруга неожиданно шарахнулась в сторону, влепившись плечом в косяк. Она подавила желание сказать ей «Ав!» в лицо. Вышла, аккуратно закрыв за собой дверь.

Бедный Соболек. Неудивительно, если он скоро тоже начнет от нее шарахаться…

Она завернула за угол — и едва сама не шарахнулась. Ну да, давайте сегодня все ко мне, все ко мне!

— Здорово, — сказал Семицвет, или, если угодно, Семицветов Игорь Сергеевич, неспешно вынимая изо рта сигарету.

— Здоровее видали, — со вздохом отозвалась она. Оглядела опустевший холл с двумя креслами, диваном и кадкой с какой-то гигантской зеленью. — Дай сигарету.

— Ты же не куришь, — заметил он, доставая пачку.

— Курю — с этой минуты. На легкие перешел?

— А я бросаю…

Она прикурила от его зажигалки — Семицвет смотрел недоверчиво, подозревая подвох — оглянулась и села в кресло. Семицвет постоял, подумав; сел в соседнее. Вытянул и скрестил ноги.

Из туалета вышли женщины; усиленно их не замечая, двинулись в зал. Семицвет посмотрел им вслед, и на губах его зазмеилась такая знакомая и такая ненавистная ей усмешечка.

— Это же соболевская баба? То-то я смотрю, ты с такой перекошенной морд… лицом вышла!

— Мордой лица… — пробормотала она, затягиваясь. Семицвет смотрел на нее сбоку неодобрительно.

— Видел тебя на неделе, — сказал неожиданно. — К остановке подходила с мужиком каким-то…

— И хорошо?

— Что — хорошо?

— Хорошо подходила?

— Ничего. Красиво. И мужик у тебя смазливый.

Мужик, и правда, был ничего, только вовсе не «у нее». Но уточнять она не собиралась.

— Не из наших? — небрежно спросил Семицвет. Она поглядела.

— Из каких это — «ваших»?

— Чего гонишь-то? Я же ясно спросил! — та-ак, надолго его не хватило. Не проходило и нескольких минут после любой их встречи, как начинали лететь искры.

— Тебе-то что? — спросила Анна, собираясь встать. Семицвет лениво протянул руку — пальцы сомкнулись на ее запястье, словно наручник — не слишком тесный, совсем не болезненный, но по прочности — как настоящий. Она так удивилась, что и не попыталась высвободиться. Осталась сидеть, глядя на него с ожиданием.

— Погоди, ну… — увещевающе сказал Семицвет. — Я же не со зла. Я к тому, чтоб ты смотрела, кто там и что… А то, может, морда у него ничего, а сам гнида-гнидой…

Все больше удивляясь, она склонила голову набок.

— Правда, тебе-то что, Семицветик?

— Ну как… — он рыскнул по сторонам зеленоватыми узкими глазами. — Ты мне вроде как родная…

Аня дар речи