Бдительность [Джулиан Патрик Барнс] (fb2) читать постранично, страница - 5

Вы посещаете музеи и галереи?»

Это обычно вызывало утвердительный ответ, даже и с оттенком подозрительности. А вдруг я прячу опросный лист и ручку? И потому я быстро добавляю к моему исходному вопросу:

«И какая ваша любимая картина? Во всяком случае, одна из них?»

Людям нравятся такие вопросы, и я могу быть вознагражден «Сеном» Уэйна, «Венерой перед зеркалом» или «Кувшинками» Моне, ну и так далее.

«Ну так попытайтесь вообразить следующее, — говорю я, сама любезность и бодрость, — вы стоите перед «Венерой перед зеркалом», а я стою рядом с вами и, пока вы глядите на нее, на эту невероятно прославленную картину, которую любите больше всего на свете, я начинаю харкать на нее, так что полотно покрывается каплями мокроты. Причем проделываю я это не один раз, а несколько?» — Я сохраняю мой разумный тон человека, возможно, с опросным листом.

Ответы варьировались между предположительными действиями и плодами размышления, между «Позову охранника» и «Подумаю, что вы псих».

«Вот именно, — отвечаю я, придвигаясь, — а потому НИ В КОЕМ СЛУЧАЕ, — и тут я иногда тычу их в плечо или в грудь, тычу чуть-чуть сильнее, чем они ожидают, — ни в коем случае не кашляйте под Моцарта. Это равносильно харканью на «Венеру перед зеркалом».

В большинстве они тут принимают смущенный вид, а у некоторых хватает порядочности выглядеть так, будто их поймали с рукой в чужом кармане. Двое-трое осведомляются: «А вы кто такой?» А я отвечаю: «Просто человек, заплативший за билет, как и вы». — Заметьте, я никогда не называю себя кем-либо официальным. А затем добавляю: «Я за вами послежу».

Некоторые из них врут:

«Сенная лихорадка», — говорят они, а я отвечаю:

«И сено с собой принесли, так?»

Один, ученого типа, извинился за свою несвоевременность:

«Я хорошо знаю эту вещь и думал, что будет внезапное крещендо, а не диминуэндо».

Как вы можете себе представить, я выдал ему самый свирепый свой взгляд.

Но не стану притворяться, будто все либо извиняются, либо смущаются. Старые хрычи в костюмах в мелкую полоску, большевистские мудаки, пещерные типчики с отстающими женщинами на буксире — от них можно всего ждать. Применю к такому какой-нибудь свой прием, а он отвечает: «Кем, собственно, вы себя воображаете? А катитесь вы… ладно?» Ну и тому подобное прямого касательства к делу не имеющее. А некоторые глядят на меня так, будто это я чокнутый, и поворачиваются ко мне спиной. Я такое поведение не терплю, считаю его невежливым, а потому могу чуть-чуть подтолкнуть руку с напитком, а это заставляет их обернуться ко мне, и если они в одиночестве, то я подступаю поближе и говорю:

«Знаете что? Вы — б…дь, и я за вами послежу».

Обычно им не нравится, когда к ним обращаются таким образом. Конечно, в присутствии женщины я умеряю свои выражения:

«Как себя чувствуешь? — спрашиваю я, а потом делаю паузу, словно подыскивая наиболее точное определение, — будучи таким АБСОЛЮТНО БЕЗМОЗГЛЫМ ЭГОИСТОМ?»

Один из них отправился за капельдинером. Я разгадал его план, а потому отошел и сел со скромным стаканом воды, отцепил мой геральдический значок и стал до ужаса корректным:

«Очень рад, что он привел вас. Я как раз искал, у кого бы узнать, какие меры принимает Холл против неукротимых и бесплаточных кашлюк? Предположительно, на какой-то стадии вы принимаете меры больше не допускать их сюда. Если вы объясните мне процедуру податия жалобы, я уверен, многие из присутствующих здесь охотно поддержат мое предложение, чтобы в дальнейшем вы отказывались впускать сюда этого… э… джентльмена».

Эндрю продолжает придумывать практические решения. Он говорит, мне следует посещать Уигмор-Холл^[3], а не Ройал Фестивал-Холл. Он говорит, мне следует сидеть дома и слушать мои записи. Он говорит, я трачу столько времени на активную бдительность, что просто не успеваю сосредоточиться на музыке. Я говорю ему, что не хочу посещать Уигмор-Холл: камерную музыку я приберегаю на потом. Я хочу посещать Ройал Фестивал-Холл и Барбикан, и никто меня не остановит. Эндрю говорит, мне следует сидеть на дешевых местах, на хорах и т. п. Он говорит, что дорогие места занимают люди, похожие на тех — а может быть, и те же самые, — которые ездят на «БМВ», «ренджроверах» и больших «вольво», то есть б…ди, так чего еще могу я ждать?

Я говорю ему, что у меня есть два плана обеспечить надлежащее поведение. Первый потребует установление прожекторов вверху, и если кто-нибудь издаст звук громче определенного уровня — указанного в программке, а еще напечатанного на билете, чтобы непокупающие программки также были осведомлены о наказании, — тут же прожектор над его сиденьем вспыхнет, и виновнику придется до конца концерта сидеть там, будто у позорного столба. Воплощение моей второй идеи будет не столь наглядным. Каждое кресло в зале подключается к электросети, что обеспечит легкий электрошок, сила которого будет варьироваться в зависимости от громкости кашля, сопения или чиха