Арбузный король [Дэниел Уоллес] (fb2) читать постранично, страница - 3

непременно станет бахчеводом, или девочке, которой назначено судьбой заботиться о бахчеводе, облегчая его благородный труд. Повзрослев, они продолжат дело своих предков, то есть будут выращивать арбузы до тех пор, пока не настанет их черед передать эстафету потомкам. И то сказать: что вам в первую очередь напоминает чрево женщины на сносях, в котором созревает новая жизнь?

Вот на каком фоне возникло поверье о том, что мужчина-девственник может навлечь на город беду. Мужчина, достигший зрелости, но еще не познавший женщину, представлял собой угрозу для благополучия Эшленда; посему ежегодно один из таких отщепенцев подвергался публичному «исцелению». По сути дела, это было классическое жертвоприношение, отличавшееся от других подобного рода обрядов лишь тем, что здесь в жертву приносилось мужское целомудрие.

Объект исцеления выявляла древняя старуха, жительница болот, которой для этого достаточно было заглянуть человеку в глаза и почувствовать его запах. Мужчина-девственник в некотором смысле бесплотен и может показаться прозрачным, как оконное стекло, если смотреть на него особым образом. Болотная старуха обладала этим особым зрением.

В канун фестиваля мужчины городка подвергались такой проверке, и самый старший по возрасту девственник избирался для участия в церемонии. На закате последнего праздничного дня его провозили по городу в тележке и торжественно объявляли королем. Короной служила арбузная корка, а скипетром — сухая арбузная плеть. Подданные приветствовали своего монарха радостными криками и смехом. Когда солнце исчезало за горизонтом, на окраине разводили большой костер в форме кольца, в центре которого стоял король, а горожане толпились вокруг.

Человек стоял в кольце огня и ждал.

Между тем три заранее выбранные женщины, всю одежду которых составляли простые ночные рубашки, тайком отправлялись в уединенную хижину на небольшом удалении от города. Посреди хижины стояла корзина с высушенными арбузными семечками, твердыми и темными, как мелкие камешки. И только одно семечко было из чистого золота. Женщины запускали руки в корзину и вынимали по пригоршне семян; та, у которой оказывалось золотое семечко, покидала остальных и, возвратившись в город, входила внутрь огненного кольца. Взяв мужчину за руку, она вела его в поля, и там, вдали от посторонних глаз, он осеменял ее лоно, после чего женщина должна была подтвердить факт соития перед согражданами. Таким образом, благополучие города и его основа — урожай арбузов — считались обеспеченными еще на год вперед, а мужчина, впервые отдавший свое семя женщине на эшлендских полях, в течение всего этого года носил титул Арбузного короля.

Согласно поверью, если соитие не состоится и мужчина не принесет в жертву свое целомудрие, чудесный дар, данный городу свыше, исчезнет, бахчи будут иссушены безжалостным солнцем и мы, живущие здесь, превратимся в ничто.

Так оно есть, и так оно было всегда, даже в те далекие времена, когда еще не существовали слова, которыми можно было бы рассказать эту историю.

СТАРИК

Дряхлый, морщинистый старик, с одним глазом, затянутым молочно-белым бельмом, сидел на скамье под навесом у входа в скобяную лавку. На вид ему было по меньшей мере лет сто. Я улыбнулся, приветственно помахал рукой, и он ответил мне тем же. «Пообщайся там с кем-нибудь, — напутствовала меня Анна. — Пообщайся со всеми. Что для них характерно, эти люди всегда не прочь поговорить».

Эшленд в штате Алабама, наш маленький городок, был основан в конце восемнадцатого веками немецкими поселенцами, но я сильно подозреваю, что немецкая наследственность в здешнем народе с годами вывелась почти без остатка. Не так уж много в округе людей, которых я мог бы назвать немцами. Мы всегда делали ставку на тяжкий упорный труд, — может, в этом и есть какая-то немецкость, судить не берусь. Хотя, если честно, нам особо выбирать не приходилось; без тяжкого труда было просто не обойтись. Сами подумайте, сколько сил надо было затратить на строительство города среди скал и лесистых холмов, где нет ни одного мало-мальски приличного участка ровной земли. И все же кому-то это место показалось подходящим для поселения. Черт бы побрал немцев!

Мы здесь все стоики. Мы люди, которые приветствуют живых, погребают мертвых и продолжают делать свое дело. Да уж, мы таковы. Когда начинается дождь, это нас не смущает. Мы к этому готовы, и наши зонты всегда под рукой. Те, кто находит предлоги — то слишком сыро, чтобы пахать, то слишком сухо, то слишком жарко, то слишком холодно, — это не мы, и мы никогда не были такими. Правда, сейчас работы на земле стало меньше. Люди идут в сферу обслуживания или на фабрики в соседних городах, производят полотенца, коврики и прочую дребедень. Какая бы ни была, это работа, и работа тяжелая. Иные притом едва сводят концы с концами.

Мы строим свою жизнь, руководствуясь Словом Божьим. Что до религий, то мы по большей части