Повесть о лесах [Константин Георгиевич Паустовский] (fb2) читать постранично, страница - 64

Было видно, что вопрос Анфисы застал его врасплох и он этим недоволен. Наступило неловкое молчание.

Лесник сел на лавку около Анфисы, начал скручивать цигарку и, помолчав, сказал вполголоса:

- Дочка там у меня. Маша. Хворая.

- А что с ней? - так же тихо спросила Анфиса.

- Душевная у нее болезнь. Дикая она, пугливая. Людей боится. Ране я на людном кордоне служил, да вот из-за нее перевелся сюда, в самый глушняк. Тут потише. Прохожие люди ее не беспокоят.

- С чего же это она? - спросил Коля.

- Да-а... - сказал, не расслышав вопроса, лесник, - была девочка звонкая. Бывало, как побежит в лес по грибы - никаких тебе малиновок не надо! Как пришли фашисты, мы с ними, понятно, бились здесь, в своем лесу. Партизанили. Маша, понятно, при мне - куда ей деваться. Побегла она как-то на покров в соседнее село, а вернулась уже не в себе. Вся черная, заикается, ко мне жмется. А там, видишь, какое дело: фашисты при ней человека повесили. Значит, не все детский глаз видеть может. Не все! Не выдержала. С тех пор так и пошло: от людей хоронится, как зверек какой-нибудь лесной. Так что вы не обижайтесь, ежели я неласково вас встретил. Все опасаюсь, как бы ей хуже от людей не было. Но, замечаю, теперь ей полегче. Ежели с ней тихо, ласково, она уже не боится.

Лесник обернулся к печке, сказал:

- Маша! А Маша! Ты выйди. Это люди хорошие. Они с добром к нам приехали.

- Здравствуйте, - прошептала из-за занавески девочка.

- Здравствуй, Маша, - ответила Анфиса. - Слезай, иди к нам. Будем чай пить вместе. У меня гостинцы для тебя есть.

- Я босая, - ответила девочка.

- Ну что ж, что босая? Я тоже разуться могу.

Девочка шире раздвинула занавеску и долго смотрела на Анфису.

- Вы ее больше не кличьте, - сказал лесник, - а то опять напугается. Она, может, сама придет.

Девочка действительно слезла с печки, подошла к столу, долго смотрела на Анфису жадными глазами, потом подошла к ней, тронула пальцем часики на руке у Анфисы и сказала:

- Там старичок сидит. Чего-то весь день пилит и пилит. Только ваш старичок махонький, а наш большой.

- Какой ваш?

- А вон тот! - Девочка показала на старые ходики. - Наш старичок кузнец. Он ножик кует. Как выкует - всех зарежет.

- Ты брось, дурочка, выдумывать! - строго сказал лесник. - Ни к чему это все!

Губы у девочки задрожали. Она с испугом посмотрела на отца, закрыла лицо ладонями и заплакала. Анфиса притянула девочку к себе, погладила ее плечи, растрепанные косицы. Девочка уткнулась горячим, мокрым лицом в грудь Анфисы и все плакала, никак не могла остановиться.

- Ну чего ты? - сказала Анфиса. - Он совсем не ножик кует, а стучит молотком, мастерит себе сапоги на зиму. Он добрый дед, глухой. Зачем же его обижать!

Девочка перестала плакать, судорожно вздохнула, искоса посмотрела на Анфису и еще теснее прижалась к ней.

- Отошла, - сказал лесник. - А со мной бы - нипочем. Вот беда!

- Лаской ее можно вылечить, - заметил Коля.

- Оно, конечно, так. Да на ласку, милый человек, времени много нужно. А где его взять? Я целый день в лесу, а она тут одна. Вот и выдумывает бог знает что.

- Я за ней дня через три приеду, - сказала Анфиса. - Возьму ее на время в лесничество. Может быть, там у нее все и пройдет... Поедешь со мной, Маша?

- Поеду, - едва слышно ответила девочка и еще крепче прижалась к Анфисе, к ее платью, от которого дивно пахло не то травами, не то цветами.

- Да... - сказал лесник. - Незнамо как и благодарить. Женское сердце - оно все одолеет. Это уж истинно!

Дождь прошел только к ночи. Туча ушла куда-то за леса. Низко, касаясь верхушек деревьев, взошла луна. Свет ее блестел в лужах.

Лесник запряг лошадь, навалил на телегу сухого сена.

Анфиса задремала в телеге от усталости. Изредка она открывала глаза и видела все то же: лес и лес и блеск лунного света на дуге. Она слышала обрывки разговоров Коли и Жени, снова начинала дремать, и ей казалось, что этому лесу не будет конца.

СТАРЫЕ СЕРЬГИ

Леонтьев сговорился в городке с веснушчатым шофером, что тот доставит на машине его вещи в лесничество, к Петру Максимовичу, а сам пошел пешком.

Леонтьев ожидал, что шофер удивится этому, но шофер отнесся к решению Леонтьева совершенно равнодушно. Это почему-то удивило и даже немного обидело Леонтьева. Так они и расстались, условившись завтра встретиться в лесничестве.

Освободившись от вещей, Леонтьев прошел через городок к реке. На наплавном мосту человек в гимнастерке с медалями за Сталинград и Берлин удил рыбу. Он покосился на Леонтьева и спросил:

- Огонька нету? Я свой коробок подмочил.

Леонтьев дал ему закурить и присел рядом на бревно. Когда позади проезжала телега, Леонтьева встряхивало.

В темной струящейся воде что-то поблескивало.

- Голавли, - сказал человек с медалями. - Нету клева. Шут их разберет, какая им насадка нужна! Подойдут, понюхают и уйдут.

- Хорошо здесь у вас!

- Да, - согласился человек с медалями. - Это точно, хорошо... Далеко идете?

- В лесничество.

- Ну и развернулись --">

Пожертвовать