Конан развел руками.
— Что ж, боги на то и боги, чтобы насмехаться над людьми! — философски заметил киммериец. — Я не встречал еще богов, которые играли бы честно с нами, простыми смертными. Будь я богом, я бы, наверное, поступал бы точно так же. Устанавливал бы правила — и изменял бы их по собственному усмотрению.
— В конце концов, — усилием воли справившись с болезненным разочарованием, проговорил Фридугис (голос его звучал на удивление ровно и спокойно!), — богиня Кали ничего мне не обещала. Она лишь требовала назад свое имущество, только и всего.
Конан покосился на Фридугиса, крайне недовольный тем обстоятельством, что бритунец слишком быстро обрел былую невозмутимость и даже не обратил внимания на скрытую похвальбу варвара: он-де, Конан, не раз общался с богами и изучил их повадки как никто другой!
Зато Гафа отреагировал иначе. Робко коснувшись плеча варвара, он проговорил:
— Ты видел и других богов, господин?
— Видел — и ничего хорошего они собой не представляли, — буркнул Конан. — Кстати, я тебе не господин. Твой хозяин — вот он, Фридугис. А лично я не намерен обременять себя прислугой. Другое дело — бритунец. Ему, кажется, просто необходим человек, способный починить ему штаны или почистить сапоги.
Фридугис мельком оглядел свою одежду, выразил согласие с предложением Конана.
— А кроме того, я унаследовал тебя вместе с алмазом после бедняги Хейрика, — добавил Фридугис, хлопая бедного Гафу по плечу. Он видел, что вендиец совершенно растерялся, но что такое огорчения человека, сто зим просидевшего в теле медного идола, по сравнению с расстройством богатого чудака, только что утратившего несметные сокровища Кали!
Путники расставались спустя месяц возле моря Вилайет. Фридугис с Гафой направлялись дальше на запад, в Бритунию. Фридугису не терпелось засесть за работу: план будущего трактата уже полностью сложился у него в голове. По правде говоря, Фридугис успел утомить Конана своими восторженными рассказами о том, как будет в грядущем сочинении подана тема оживающих идолов, и под каким неожиданным углом Фридугис намерен смотреть на проблему неприязни к чужестранцам в маленьких городках Вендии.
Гафа не отходил от Фридугиса ни на шаг: словно боялся, что его бросят по дороге за ненадобностью. Конан замечал потуги бедного вендийца быть полезным и сообразительным; Фридугис же не обращал на страхи своего нового слуги никакого внимания.
В конце концов, при расставании Конан сказал Гафе — уже наедине:
— Перестань бояться. Даже если Фридугис выгонит тебя, ты не пропадешь. Кругом живут люди. Всегда найдется работа, а не сумеешь работать — сумей украсть. Дело нехитрое.
Гафа вздохнул:
— Очень уж кругом все широко и просторно. Да и размер у меня теперь маленький. А я привык быть огромным… Да и вообще… — Он понизил голос, как будто вознамерился выдать какой-то очень важный секрет. — Мир кругом поменялся. Я примечаю. Одежда другая и говорят немного иначе… И обычаи — тоже.
— Да ладно тебе! — Конан махнул рукой. — Люди всегда и везде — просто люди. А деньги, Гафа, всегда и везде — просто деньги. Я тебе одну штуку подарю, только ты ее никому не показывай. Храни при себе на черный день. Конечно, я не думаю, что Фридугис тебя когда-нибудь прогонит, но тебе, я знаю, с этой штукой будет спокойнее.
И Конан сунул ему в руку крупный рубин.
— Это твое. Не продашь — так сбереги на память.
Гафа сунул камень за пазуху и вдруг расцвел широченной улыбкой.
Скан: Vodevil
Вычитка: Triceratops
Последние комментарии
5 часов 46 минут назад
8 часов 17 минут назад
8 часов 25 минут назад
1 день 19 часов назад
1 день 23 часов назад
2 дней 2 часов назад