На всю дальнейшую жизнь [Лев Николаевич Правдин] (fb2) читать постранично, страница - 4

стремян не доставали.

— Помнишь такой момент! — обрадовался старик. — А я теперь на строительстве конюхую. Товарищ Стогов сказал, что ты приехал, ну, я, значит, за тобой. Вот перекурим и поедем. Ждут тебя все твои знакомцы. Ты уж, смотри-ка, не всех и помнишь?

— Всех помню, — не очень решительно проговорил Роман.

— А забыл, так вспомнишь. Жить будешь у меня. Баба Земскова там все для тебя приготовила.

Баба Земскова — сестра Шустова. Звали ее Наталья Федоровна. Муж ее очень дружен был с отцом Романа, и погибли они вместе. В девятнадцатом году белогвардейцы расстреляли всех комитетчиков. Весь комитет бедноты. Расстреляли в Волчьем логу. Тут же и похоронили их, на зеленом холме, в березовой росташе.

— Как она? — спросил Роман про бабу Земскову.

— Говорю, дожидается.

— А как буран?

— А что нам буран! Снегу накидал, да кони, если не забыл, у нас не плохи.

— Волки не беспокоят? — Экспедитор широко зевнул мохнатым ртом. — Тут овраг — самое волчиное место. Недавно кабановские мужики насилу отбились.

Шустов засмеялся:

— Кабановские? Да они и от воробьев-то не осилят отбиться. Их, кабановских-то, слышь-ка, Роман, воробьи — и то обижают. А на волков у нас ружье.

4

Как только выехали за околицу, снова поднялся буран. Крупный мокрый снег стремительно летел навстречу. Поселок словно растворился в белом кипении пурги. Снег лепил в глаза, заносил спины и бока коней.

Лошади нехотя вышли из поселка, но потом бойко побежали по дороге, до того занесенной снегом, что ее можно было узнать только по редким вешкам. Около самого леса лошади заартачились, рванулись в сторону, но кучер хлестнул их, и они пошли по дороге, часто оседая на задние ноги, словно спускались под гору с тяжелым возом.

— Волчий лог, — понизив голос, сообщил Шустов. — Помнишь это место?

Волчий лог — во все времена проклятое и самое привлекательное место, полное опасностей, разбойного посвиста и волчьего воя. До революции хоронились в овраге всякие лихие люди, удачливые разбойники или такие, которым ни в чем удачи не было. Удачники отнимали лошадь, вытряхивали карманы, и считалось великой милостью, если позволяли человеку жить дальше. У неудачника потребности были помельче: вылезет такая нечеловеческого вида образина из чащобы, из волчьей ямы и потребует пожрать и покурить. Тут уж отдавай все без спору.

В ту пору мужики и вовсе перестали ездить через овраг. Хоть в объезд и вчетверо дальше, а если рассудить, то все-таки скорее до дому доберешься. Вернее. Только и слышали из оврага то волчий вой, то истошный вскрик человека, у которого отнимают душу, а то и глухой вороватый выстрел.

Сколько помнит себя Роман, всегда Волчий лог был пугалом для всех. А посмотришь — нет краше места на земле. Через степь до самого Уреня пробежал овраг, изломанный, как длинная майская молния. К оврагу спускаются плавные отлогие росташи и круглые холмы, покрытые густой степной травой.

Весь овраг зарос: где пониже и посырее — шелюгой и вербой, повыше — черемухой. А по зеленым холмам стоят прозрачные березовые рощи или непролазные заросли шиповника. А весной все это расцветает и душистыми волнами идет по степи, мешаясь с полынными запахами трав. Вот тогда-то трудно удержаться, не спуститься в овраг наломать черемухи. Девки сбиваются в ватаги и, замирая от ужаса и восторга, идут по ростошам. Сейчас, в зимний вечер, трудно представить себе березовую рощу всю в раззолоченной солнцем весенней зелени и девушек, убирающих цветами свои косы. Нет, как-то несовместимы такие картины с диким воем звериной метели и тревожным всхрапыванием коней.

— Зверя чуют, — негромко, но почему-то весело проговорил Василий Федорович. — Волки! Готовь, Ромка, бердан!

Спускались в овраг по узкой накатанной дороге. Дуга задевала за ветки деревьев, сшибая с них глыбы мокрого снега. Лошади вдруг рванулись вперед. Пристяжная, подгибая зад, норовила повернуться боком и чуть не запуталась в постромках. Удар кнута вернул ее на место.

— Назад гляди! — веселым отчаянным голосом выкрикнул Василий Федорович.

Роман оглянулся: по дороге, подпрыгивая, неслись какие-то тени. «Да это волки», — подумал он и сейчас же в зарослях орешника увидел зеленоватые искры.

— Не стреляй, — хрипел Василий Федорович, наваливаясь на седока широкой спиной. — Дай подойти.

— Знаю, — ответил Роман. — Однако их много. Ты, дядя Вася, коней-то не сдерживай.

— Учи ученого…

Волки догоняли. Они бежали по сторонам, прячась в кустах, за деревьями, еще не решаясь выскочить на дорогу и напасть открыто.

— Держись! — крикнул Шустов каким-то неестественным, натужным голосом, похожим на стон. Он поднялся во весь свой огромный рост и словно упал вперед всем телом. Сани, словно взлетев на ухабе, рванулись, от неожиданности Боев ткнулся лицом в сено, сейчас же поднялся и увидел волков совсем близко от низкого задка саней.

Прицеливаться было некогда. Он просто