ПрозаК [Макс Фрай] (fb2) читать постранично, страница - 2

касается души читателя лишь легкой грустью и светлой морщинкой на челе.

шестой роман, абсурдистско-примитивистский, рассказывает о воронежском и норвежском, об их глубинных фонетических взаимосвязях, о семантической надстройке (настройке) над бытием и о трудном спиралевидном пути времен. пересказывание вкратце будет профанацией, вдолге — дословным плагиатом. можно лишь заметить, что любой читатель этой книги найдет в ней свою собственную версию восприятия, и всякая коммуникация между прочитавшими романов будет невозможна.

роман седьмой, исторический, по сути своей — сплошная мистификация. вся история восхождения к трону таинственного рюриковича за седьмым номером есть пустой вымысел автора. тем удивительнее очевидная достоверность этой книги, ее до мельчайших деталей скрупулезное исполнение. читатель, даже уведомленный предварительно о сущности этого текста, никак не может бежать мысли, что автор присутствовал вживе при описываемых событиях; резал головы, пронзал сердца, очаровывал дам и, конечно, мед-пиво пил. кто знает, — быть может, так оно и было.

роман за номером восемь, конструктивистский и дидактический, дотошно выстраивает картину прекрасного дзенского будущего, и во всякой подробности разбирает видимые автором пути к раю. невзирая на это, роман является замкнутой на себя механизмой, и не имеет ни малейшего касания до жизненных реалий. в обертке нравоучительной утопии читатель получает чистейшую, наглейшую и увлекательнейшую беллетристику; и шок от возвращения в мир по закрытии книги может оказаться столь силен, что иные не выдерживают когнитивного диссонанса и впадают в аутичное состояние, из которого современная медицина и фармакология вывесть их не в силах.

девятый роман, биографический, воссоздает жизнь большого лейбовски, властителя дум, ум и проч. перед нами разворачиваются миф детства, эпос юности и легенда зрелости; на грандиозном полотне книги мелкими завитками выписана вся судьба эстонского киновита, его слова и деяния, мысли и дружбы, правды и лжи. и когда сходящий в гроб патриарх овёсности благословляет со смертного одра тысячу тысяч своих правнуков — кровных и духовных, — на глаза читателя невольно наворачиваются очистительные слезы, а в душе его навек укореняется стремление к прекрасному и жажда так же посвятить свою жизнь абстракции, как сделал это роман.

десятый роман, визуально-сонорный, мультисенсивный, едва ли поддается

вербальному описанию Жжж ЖНННННнн Ооо

нннннЖЖЖЖжжжжж уууЖЖжжж жжжжнннннннооааа о

ннннннЖЖЖжжж уууЖЖЖЖЖЖЖЖжжжННННННоооаааа

НннннЖЖЖЖжж уууууЖЖЖЖжжннНННННННноооа

Н ннннЖжж УУуууууУ Ж ММММ щщщщ

М НнМнМнЖжж уу ееее Ннм –

Ожлишь так, примерно, очЕЕЕЕЕнь отдаленно, можно передать всю его несказанную прелесть, познать которую стоило бы всякому мыслящему существу.

роман одинадцатый, аннигиляционный, брутально и энергично, галактических масштабов мазками, рисует нам мир, состоящий из романов, романов, романов, романов, романов, романов и романовых (и, в некоторой мере, иных роман-). литературный кураж автора поражает воображение; но наибольший эффект производят все же последние строки романа, в которых демиург-создатель-проводник-протагонист единственным ударом обрушивает в бездну возведенное им же самим титаническое сооружение. и гибнет все.

двенадцатый роман, исповедальный, живописует великие прегрешения святого старца романа. он разбит на главы, части и причастия соответственно смертным грехам и нарушенным заповедям, и всякий отрывок его наполнен отвращением и низостью; в последней главе изложена крайне необычная история самоубийства св. романа, а в эпилоге дана короткая историческая справка о процедуре канонизации и многия кривотолки, что ее окружали. после этого романа жить не хочется; даже в раю.

тринадцатый роман, апокрифический, объявляет все предыдущие заведомо ложными, неудачными попытками асимптотического приближения к абсолюту; он вскрывает все несоответсвия и нелепости, и в финальных словах объявляет все написанное вредной бессмыслицей, пустой тратой времени. за этим лаконичным объяснением — р о м а н — ничего больше нет — р о м а н — только пустые страницы вашей будущей — возможной? — невозможной? — жизни.

©Рой Аксенов, 2004

Рой Аксенов. Шандор /fandango/

В конце концов авиационный генерал решил провести операцию

по уничтожению хотя бы одного Вяйнемяйнена.

В. Д. Доценко

— Нора, — сказал я в замешательстве, — мне чего-то не хватает,

я сам не знаю чего.

Ф. Дюрренматт

* * *

Рядового Рабоче-Крестьянской Красной Армии Алексея Корчука нельзя, пожалуй, назвать главным героем этого повествования. На грубый взгляд в нем не было ничего по-настоящему героического — как и в его боевых товарищах.

Впрочем, о боевых товарищах речи