Гранатовый срез [Дмитрий Иванович Линчевский] (fb2) читать постранично, страница - 76

думал, того.

— Молодец, Андрюша, молодец! — запрыгал вокруг подчиненных Чупачупс. — Я знал, что в тебе не ошибся, знал. А где Тимохин?

— Убили его, — понуро сказал Андрей, — вон там, у стены лежит.

Игорь Витольдович по-женски ахнул и, прикрыв рот кулачком, нерешительно направился к телу.

Фокин опустил Полынцева на землю и, окинув взглядом разгромленный, с выбитыми окнами, переломанной мебелью и обрушенной стеной, холл, покачал головой:

— Слушай, здесь, конечно, все, как надо разнесли, можно было и побольше, а урода этого хоть пристрелили?

— Не-а, живой. Его собровцы в кабинет Батюшкина занесли, чтобы особо-мстительные сотрудники не порвали.

— Правильно сделали, а то б я ему башку разом из туловища выкрутил. Как Тимоша-то погиб?

— Героически погиб, молодец. Сноровки малость не хватило, просто не знал, с кем дело имеет.

— Жалко, хороший был мужик, добрый, водку мне вместо воды наливал. Пойду тоже на него гляну.

Не успел Фокин отойти, вернулся Журавлев и не один.

— Познакомьтесь, майор ФСБ Плетнев, — представил он высокого, с оттопыренными ушами, спутника. — Интересуется нашим клиентом.

— Здравствуйте, — скользнул внимательным взглядом по лицу Полынцева майор. — Как ваше самочувствие?

— Лучше, чем у бандита.

— Вот и я говорю, — встрепенулся Игорь Витольдович. — Давайте Кривенко прямо здесь допросим, пока горяченький, пока не одумался, а потом уж к себе заберете.

— Хорошо, — согласился Плетнев. — Давайте, где он?

Директор, словно выброшенная на берег акула, лежал на полу посреди кабинета. Бойцы, позевывая, смотрели телевизор.

— Поднимите его, ребята, — обратился к собровцам Журавлев, усаживаясь в кресло Батюшкина. — Разговоры разговаривать будем.

Спецназовцы без лишних вопросов бросили туловище Кривенко на стул. Директор склонил голову, пряча глаза. Полынцев хотел врезать ему еще раз, за Светлану и Тимошу, но постеснялся фээсбэшника. Фокин не постеснялся.

— За Тимоху, — всадил он кулак в ухо Кривенко, и пока тот летел, плюнул вдогонку.

Плетнев отреагировал на это какой-то странной присказкой:

— Бил опер задержанного, бил, и, наконец, убил. Помер задержанный и завещал свой срок оперу.

Олег не любил пословицы, тем более такого мутного содержания, поэтому даже не стал раздумывать над смыслом.

Когда собровцы принесли тело директора назад, какое-то время оно не шевелилось, но вскоре отошло.

— Итак, гражданин… — начал было официальным тоном Игорь Витольдович, но, передумав (слишком много чести), сразу перешел на более доходчивый язык. — Если ты, гаденыш, соврешь мне хоть слово, я тебе в жопу вставлю новогоднюю хлопушку и дерну за веревку. Понял?

Директор кивнул.

Фокин с уважением посмотрел на шефа.

— Итак, — продолжил Журавлев. — За что убил Берцова?

Молчание.

Олег поднялся с места…

— Старые счеты, — вжал голову в плечи Кривенко.

— Конкретнее?..

Андрей смотрел на бандита и пытался понять — нужна ли смелость для того, чтобы убить человека? Еще полчаса назад этот звереныш был готов растерзать любого, кто подвернется под руку, а теперь сжался пугливой овечкой и тихо блеял что-то невнятное. Если ты такой злой и бесстрашный, то веди себя достойно: смотри прямо, отвечай уверенно, дерзи, защищайся. Но ведь нет — сидишь и трясешься. Почему? Потому что рядом находятся люди сильнее тебя. Значит, боишься тех, кто сильней. А какой же ты тогда смельчак? Нет, тогда ты просто дворняга, обыкновенная дворняга — настоящие псы никого не боятся. Как говорит великий Чупачупс: 'отсюда вывод' — для того чтобы убить человека, смелость не обязательна, здесь, скорей, другие качества нужны, маргинального порядка.

— Подожди-ка, — вмешался в беседу Плетнев. — Чтоб тебе полегче было вспоминать, начни рассказ с самого начала — как в плен попал, как на сторону бандитов переметнулся, как веру поменял.

Директор поднял глаза. Теперь они отливали желтушной гнилью — коррозия разъела сталь

— Да, да, — кивнул фээсбэшник. — Мы знаем абсолютно все, поэтому в твоих интересах говорить правду, суд этому уделяет особое внимание.

Кривенко немного помялся и тихо начал:

— Я попал в Чечню случайно — машины с гуманитарной помощью сопровождал от фабрики, где начинал работать. Под Червленой наша колонна попала в засаду, меня контузило, потерял сознание. Когда очнулся, вокруг чехи — ржут, в морду ботами тычут. Ну, связали, отвезли в свой лагерь, бросили в зиндан. Там уже человек 6–8 сидело, Берцов в том числе. Все других успокаивал, говорил, мол, не бойтесь, наши на подходе, скоро мы с чехами местами поменяемся. Только дни шли, а помощь не спешила. Духи первое время меня не трогали, данные проверяли, думали — богатый коммерсант, хотели выкуп сорвать. Когда узнали, что я простой ИТРовец*, начали угрожать расстрелом, избивать. Я сначала думал, что все, конец. А потом один чех подсказал: ты, говорит, попросись в нашу веру обратиться, тогда никто не тронет и жить, мол, нормально начнешь.