Двадцать три Насреддина [Марк Сергеевич Харитонов] (pdf) читать постранично, страница - 2

Брагинско­
го — 5, с. 12]. Это верно, во всяком случае для сборника, куда вошли
рассказы о Насреддине, бытующие у двадцати трех разных народов. Ве­
роятно, какой-то реальный Насреддин действительно существовал (и ско­
рее всего в XIII в.); многими своими чертами он напоминал хитреца,
шутника и острослова, которого мы знаем по анекдотам, дошедшим до
наших дней; какой-то первоначальный круг сюжетов действительно обя­
зан ему своим происхождением. Но в течение столетий у разных народов
эти сюжеты пополнялись новыми, возникшими на иной основе, подчас в
самой различной среде. Насреддину, в частности, приписывали шутки и
проделки, остроты и приключения, связанные с именами других комиче­
ских персонажей.

2
На Востоке их издревле было много 2. У народов, среди которых по­
лучили хождение анекдоты о Насреддине, вам назовут одновременно а
других шутников, остроумцев. У арабов это Джуха (или Джоха), у тад­
жиков Мушфики, у уйгуров Саляй Чаккан и Молла Зайдин, у туркмен
Кемине, у болгар и народов Югославии — Хитрый Петр, и др.
Фольклорные судьбы этих героев подчас самым тесным образом пе­
реплетены с судьбой Насреддина. Характерным примером могут служить
арабские анекдоты о Джухе. Предполагают, что у этого фольклорного ге­
роя был реальный прототип, араб родом из Куфы3. Рассказы о Джухе
создавались независимо от рассказов о Насреддине; многие из них гене­
тически восходили к древнейшим комическим сюжетам, известным еще
по индийским сборникам сказок. В дальнейшем, однако, произошли мно­
гочисленные заимствования и перекрещения, которые привели чуть ли
не к отождествлению обоих образов. «Анекдоты, собранные вокруг име­
ни Джухи,— пишет В. А. Гордлевский,— перешли к туркам; турки уз­
нали здесь знакомые черты,— так обогатился образ ходжи Насреддина...
Когда анекдоты о Насреддине переведены были... на арабский язык, ход­
жа Насреддин был перелицован в Джуху „румского" (т. е. малоазиат­
ского)» [5, с. 244].
Отождествление это (поддержанное, как считают некоторые, и сход­
ным звучанием слов «ходжа» — «Джоха») дошло до того, что А. Вессельский включил в свой знаменитый двухтомник о Насреддине [3] свыше
ста анекдотов о Джохе (берберский Джуха, Шаха, мальтийский Джахан,
сицилийский Гыофа, калабрийский Хьоха, Ювади). Генетически все они
связаны с арабским Джохой, рассказы о котором А. Вессельский приво­
дит но книге «Nawadir el chodscha nasr ed-din effendi dschoha». Как вид­
но из заглавия, тут произошло даже слияние имен обоих персонажей.
Действительно, в некоторых арабских анекдотах героя так и зовут: На­
среддин Джоха (или попеременно: то Насреддин, то Джоха). Для на­
шего сборника отобраны только те арабские анекдоты, где прямо фигу­
рирует имя Насреддин. Все же остальные рассказы о Джохе, Гыофе,
Хьохе и прочих, как нам кажется, в книгу о Насреддине не могут быть
включены (хотя сюжеты большинства из них, к слову сказать, полно2
О некоторых предшественниках и современниках Насреддина в ли­
тературах и фольклоре Востока рассказывает И. Брагинский в статье,
предваряющей сборник турецких анекдотов [5]. См. также сборник
Г. Л. Пермякова «Проделки хитрецов» [19].
3
Как был реальный прообраз и у героя уйгурского фольклора Са­
ляй Чаккапа, и у туркменского Кемине (поэт Мамед Вели Кемине), и
у многих других.

7

стью аналогичны сюжетам о Насреддине, представленным в нашем
сборнике анекдотами других народов).
Если причислять к рассказам о Насреддине истории о Джохе, с та­
ким же основанием можно включить в книгу и сюжеты о Саляй Чаккане, Ахмед-Ахае Озенбашском, Кемине, Джалуле и т. п. Эти национальные
персонажи, однако, существуют вполне самостоятельно в разных стра­
нах, иногда наравне с Насреддином, иногда по разным причинам посте­
пенно вытесняя его (вбирая при этом многие связанные с его именем
сюжеты). С Джухой, например, именно так и произошло. Этот нацио­
нальный арабский персонаж в своем языковом и культурном ареале ока­
зался «сильнее»; столкнувшись с Насреддином, он как бы вобрал его в
себя. В то же время в Турции (где впервые анекдоты о знаменитом ход­
же записаны еще в XVI в., после нескольких веков устного бытования)
Насреддин — вне конкуренции. У тюркоязычных народов, связанных
культурным, этническим, религиозным родством, а также в странах, не­
когда подвластных Османской империи, образ Насреддина вступал в
разнообразные, порой сложные и даже конфликтные отношения с тради­
ционными национальными комическими персонажами.
Чаще всего они сосуществуют здесь параллельно, не вытесняя друг
друга и даже взаимно обогащаясь. Некоторые истории, которые рассказ
зываются об уйгурском Саляй Чаккане или Молле Зайдине [см. 14], в
других версиях приписываются Насреддину; то же можно сказать и об
Ахмед-Ахае Озенбашском, и о Кемине. Но нередки случаи прямого
столкновения Насреддина с другими хитрецами и остроумцами, и здесь
характер сюжета во многом