Своя рыба и река [Александр Владимирович Белокопытов] (fb2) читать постранично

Белокопытов Александр Своя рыба и река

ВСТУПЛЕНИЕ ПЕРВОЕ

— А вы, ребята, кто будете, русские?

— Русские. А как же! Только далеко отсюда живем, в горах… В Монголию и Китай упираемся. А горы Алтайские называются.

— Ух ты! И там наши живут?

— Живут.

— Ну и ладно, и хорошо, живите себе с Богом…

(Из разговора на Казанском вокзале в Москве)

Много на земле мест прекрасных и чудных. Будь бы у нас побольше времени и денег, а еще лучше — целая жизнь в запасе, мы бы, конечно же, везде поездили и на все посмотрели. Мы — ребята глазастые и любопытные: на все хотим поглядеть и все узнать. Но, увы, нет времени… Прямо беда какая-то, катастрофа со временем!

Поэтому ограничимся тем, что имеем, туда и поедем. Куда ехать нам надлежит обязательно. А имеем мы, братцы, много, может быть даже больше, чем все красоты мира вместе взятые, — целый Алтай. Он у нас — и в голове, и в груди. Ведь мы там родились, там наши родители, там у нас родина.

Поэтому на Алтай и будем подаваться, туда двигать. И ничего другого искать не станем. Незачем все это. А уж о заграницах и вовсе умолчу. Что мы там забыли-то, в заграницах? Да ровным счетом — ничего. Не были никогда и не надо. Зачем? Когда мы лишнего дня на Алтае провести не можем. Все-то у нас спешка, все толкотня — нет времени! Не успели побыть на родине, а уж обратно ехать надо, мчаться неизвестно куда… Зачем? Дом-то — вот он! И дом, и река — все тут.

Вот ведь какая хитрая штука время, никак с ним не совладаешь. Раньше времени было — много, даже — навалом, а сейчас — совсем не осталось. И еще старость подпирает, будь она неладна. Значит, надо спешить.

Итак, вперед, на Алтай. Как сказал один американец: «Домой, в наши горы». Ведь как хорошо, умно сказал, хоть сам и американец. Вот и пойди, разберись, откуда что берется? Неизвестно… Но не грех повторить: домой, в наши горы… Только пусть они в свои едут, а мы — в свои.

ВСТУПЛЕНИЕ ВТОРОЕ

Село наше Алтайское — не хухры-мухры, а «большое и богатое», как в свое время еще Вячеслав Шишков отметил, и не на отшибе стоит — на столбовой дороге. Когда Чуйского тракта и в помине не было, по ней в Монголию обозы и караваны вьючные двигались… Главной артерией она была. А село наше главным перевалочным пунктом, воротами в Горный Алтай. Потому что одним концом оно на равнину смотрит, другим в горы упирается, а само, как длинный блин, в долине ловко лежит.

Тут уж, перед дальней дорогой, все путешествующие основательно снаряжались, подтягивались, путь в Монголию не близок и опасен был. Но ничего, купцы и купчишки двигались, суетились с товаром, ничего не боялись и богатели изрядно. В Монголию разное русское добро везли, — мало ли в чем у монгола нужда была? — а обратно какое монгольское добришко прихватывали и гурты перегоняли. Скотину на забой.

Вce это, правда, давно было…

Потом и Чуйский тракт освоился, вошел в силу, зачиркали по нему туда-сюда грузовички с грузом… «Есть по Чуйскому тракту дорога…» — и песня хорошая сама собой сложилась. А пришло время и «Камазы» натужно заревели… А мы вроде как немного в стороне остались… Да ничего не остались! Наоборот, от гвалта, от гостей отдыхаем, — и хорошо! — живем своей размеренной, кропотливой жизнью, всему свое время.

А гурты эти и до недавнего времени перегоняли, я еще пацаном был, помню, несколько дней шел такой гурт через село по нижней дороге и все никак не мог пройти… Так их, животин, несметно было.

А наши бабки и деды и верблюдов видели, запросто они у нас тут, как у себя дома, расхаживали… И монголы в черно-синих своих балахонах косолапили, ремками трясли, и китайцы с косицами с чаем шуровали, а казахи-степняки так и вовсе тут дневали и ночевали. Ну, эти совсем соседи наши. Под боком живут. Всяк сюда наведывался, только что негры одни не заезжали. А так и своих, и чужих хватало. Вcex наше село помнит. И злых ребят — колчаковцев и добрых комиссаров… Все тут погуляли. Напоили кровью сабли и землю-матушку вдоволь полили. Крепко оно в земле и истории корнями сидит. Так просто не сковырнешь.

Вячеслав Шишков, когда Чуйский тракт проектировал, описал его в путевых заметках. Правда, не совсем лестно о нем отозвался, нашел-таки одну закавыку. Ну да ничего, алтайские ребята на первый раз на хорошего человека не обидчивые.

И Николай Рерих через него проходил, когда в Индию со своей экспедицией влачился, тоже в записных книжках память оставил. Вот только зачем он в Индию-то пошел? Совсем непонятно… Оставался бы у нас в Алтайском, места — хватит, а уж если захотелось повыше, в горах осесть, так в Верхнем Уймоне бы поселился, где он зиму пережидал. Уж красивее-то мест все равно не найти. Жил бы вместе с горными алтайцами, они — народ хороший, добродушный, это сейчас они немного испортились, а тогда ничего были. Писал бы картины, разводил свою философию, тело и дух воспитывал, и третий глаз приоткрывал потихоньку… Все