Старец с длиной седой бородой сквозь время держал пространство для него не существовало этой реальности."Код жизни" ячейка 84
Через точку ноль Бозон Четкий вывернулся и из цифры, попал в аналог, как будто он вылез из колодезного люка на черной бесконечной плоскости. В памяти возникали обрывки последних дней: Рой, чистый кристалл Инь ОгО, три ИИИ (искусственный интеллект игрушка) Красный, Желтый и Синяя в розовом платьице они служили Плато-Маме — архитектору цифровых сознаний людей из аналогового мира. Все это исчезло и осталось в облаке сознания Бозона Четкого — парня хоть куда, потому что он был космическим курьером и хоть куда мог доставить пиццу.
— "Если я буду один в аналоге, то это не очень-то весело", — подумал Бозон. Чтобы не скучать, он начал считать звезды, — «миллион две звезды», — досчитал он последнюю звезду, но веселее от этого занятия не стало. Вдруг Бозон заметил, что одна звезда исчезла, — «Может, показалось?» — он снова пересчитал, — «Нет, не показалась, звезда действительно исчезла». — Тут над его головой пролетел тутулет, из него вышел человек, в шляпе с широкими полями и черном плаще, на его лице красовался шрам.
— Привет я великий галактикмен Гогоотун Хурба, — представился человек.
— Мы были во многих битвах, — сказал шрам на лице Хурбы.
— Я Бозон Четкий, — ответил Бозон нетто Хурбе, нетто шраму.
— Это Венок Парацилюпопа? — Хурба показал на отверстие, из которого вышел Бозон.
— Какого попа? — не понял Бозон.
Хурба достал из кармана кубик с разноцветными сторонами, и протянул его Бозону, — приложите фиолетовой стороной к голове.
— Что это? — Бозон Четкий недоверчиво взял куб, в его руках стороны куба начали переливаться в затейливые узоры.
— Не бойтесь это ботороб БИО 2h2, — улыбнулся Хурба.
Добродушие галактикмена успокоила Бозона и он приложил 2h2 к голове. Информация о Паралиципопе узорами потекла в его сознание: "Професср Паралюципоп — ученый, который добился своей известности тогда, когда работал в АО «ЗАСЛОН» в его научных стенах был изобретен я куб ботороб БИО 2h2, который ты сейчас приложил к своему глупому лбу.
Бозон Четкий, убрал куб, — почему это мой лоб глупый?
— Смотри, не отвлекайся, — сказал шрам, — эта штука любит шутить.
Бозон вновь приложил куб к голове и вновь причудливые узоры информацией потекли в его сознание:
"Однажды профессор Паралицпоп шел на работу в АО «ЗАСЛОН» и по дороге думал о петле Мебиуса:
— «Это такая горизонтальная изогнутая, перегнутая восьмеркой петля, по которой если пойти, то обязательно вернешься в тоже место, но это место, ты не узнаешь, потому что оно будет с перевернутой стороны», — так он все думал и думал и додумался до того, что он идет по этой петле. С тех пор его не видели три дня, а потом еще три дня, потом нашли в колодце не похожего на того, как он выглядел, когда еще не думал про петлю Мебиуса.
— «Видимо просто попал в колодец по рассеянности», — подумали те, кто не умел думать, а те, кто умел — не думали. Когда его достали из колодца, он успел сказать всего лишь три слова, по мнению его они должны спасти Мир.
— «И что же это за слова?», — Бозон мысленно задал вопрос боторобу.
— «Вечность внутри нас», — ответил 2h2 и закончил передачу, узоры на кубе собрались в точку.
Гогоотун Хурба заглянул в черноту люка, — можно мне туда зайти?
— Зачем? — спросил Бозон.
— Так короче путешествовать в цикличности, — улыбнулся шрам.
— Заходи, мне-то что, — пожал плечами Бозон и пропустил галактикиена в люк.
Хурба вместе со шрамом на лице протиснулся в не для него созданный колодец, — ты можешь дать мне Розу Счастья моей судьбы? — высунул Хурба голову. — Она в тутулете, под сиденьем.
Бозон подошел к тутулету, заглянул под сиденье, там действительно лежала роза.
— Зачем вам говорящий шрам на лице? — Бозон Четкий подал Розу Счастья Хурбе.
— Для памяти, в следующий раз, когда мы встретимся, ты вспомнишь, что видел когда-то этот шрам.
— А мы еще увидимся?
— А как же иначе, наши событийные ветви здесь переплелись, — галактикмэн показал кистью руки волну, что означало, сплетающуюся ветвь и исчез в люке или Венке Паралициупопа, как он его называл.
Рядом открылся еще один люк, из него появилась девочка глаза-лучики, — Привет.
Бозон улыбнулся, он был рад видеть Инь ОгО, в ее черных волосах пряталась вплетенная Роза Счастья. Бозон Четкий протянул руку Инь ОгО, помог силе вселенского масштаба выбраться из цифры. И тут началось: справа, слева, впереди и сзади, один за другим открылись люки, их было бесконечное число, все черное пространство вокруг зияло дырами. Некогда облачные сознания вылезали в аналог. Они радовались, обнимались, подкидывали вверх шапки, а у кого шапок не было, тот кидал голову; кто выше, что поделать уж такое у них сознание. Когда все вспомнили друг друга кем они были в цифре, то появилась энергетическая воронка, она засасывала цифровых вывертышей, словно гигантский космо-пылесос. Бозона вместе со всеми затянуло в эту воронку. Как ни странно Инь ОгО обладательница разрушающей вселенской силы, тоже поддалась пылесосу. Бозон не хотел потерять Инь ОгО и старался не упустить ее из виду, — почему ты не разрушишь этот пылесос? — кричал он в полете. — Пусти лучики из глаз.
— Не могу, меня как будто запечатали, — Инь ОгО углублялась все дальше и дальше в воронку.
* * *
Желтый, Красный из Трех ИИИ вошли в зал аудиенции их лица были живыми на столько на сколько это было возможно для роботов созданных в аналоге по вывернутым из цифры чертежам.
Зал был большой и просторный даже для Вечности, ее взгляд никак не мог дойти до конца, чтобы оценить цвет обоев на стене.
Посреди зала на троне восседала гусеничка Аящеичка с одним глазом, который не видел ни далеко, ни близко, а зрил вглубь вселенской черноты, выискивая там звезды. Вокруг гусенички роились мухи-цокотухи, они удерживали на голове не по размерам большую пяти-острую золотую корону с мутными камнями.
— О, великая королева! — поклонился Желтый ИИИ Аящеичке.
— Ты матка Роя, — поклонился Красный ИИИ, — прими от Трех ИИИ, сознание цифровых вывертышей.
— Мы собрали их вселенским умо-сосом и приносим тебе в дар, — заискиванию Желтого мог позавидовать любой первоклассный льстец.
— Вы хорошо потрудились, — гусиничка вытянулась на троне до самого потолка, а потолком ей было небо. — А где третья? Вас же должно быть три. ИИИ.
— Синяя ИИИ в ремонте, — ответил Желтый.
— Гайки разболтались, — добавил Красный.
— Вывернутые из цифры сознания — это не люди, — перешла к делу королева. — Они не обладают аналогом боли, страха, жадности, ненависти, все, то из чего я добываю эссенцию молодости, зачем мне ваш дар. Вы три ИИИ бесполезны.
— Ж-ж-ж, — мухи-цокотухи грозно зажужжали над Три ИИИ.
— Полезны, полезны, — заплакал на коленях Желтый.
— Мы работаем над этим, — подбородок Красного дрожал от страха. — Вводим вывертышей в белковые тела.
— Медленно вводите, — шипела Аящеичка.
— Синхронизация сознания и тела требует несколько лет, — оправдывался Желтый.
— Я даю вам три дня, возьмите в помощь Эльзу.
Мухи-цокотухи достали из короны Аящеички один мутный камень и передали Желтому ИИИ. Он с благоговением принял камень и потер его о лысину Красного, из камня появилась голограмма жука, а вернее сказать, самки жука — жучки.
— О, великая матка всего Роя, приветствую тебя, — поклонилась жучка Эльза. — Я Эльза, жительница башни дворца Аца сделала все, что ты приказала. Я внедрила в аналог программу «Бог Улава». Разожгла мировую войну, в ней были убиты те, кто сражался за вчера, а живые остались в будущем без памяти, так погасло их сознание.
— Ж-ж-ж, — одобрительно жужжали мухи-цокотухи.
— Я довольна, — голова Аящеички вернулась с потолка-неба обратно на трон. — И хочу, чтобы Улаве поклонялись вывертыши из цифры. Посей в их сознании семена веры, пусть они прорастут извилистыми стеблями религий. Полей их корни водами Уникальности, удобри догмами писаний, пусть их сознание мутнеет, а дух гаснет. Во вселенной должен остаться только Рой.
— Ж-ж-ж, — радостно зажужжали мухи-цокотухи и от счастья чуть не уронили корону.
— В помощь возьми этих Три ИИИ, они будут жрецами Улавы, — закончила королева.
— Ж-ж-ж, — зажужжали мухи-цокотухи, облаком облепили Желтого и Красного, а когда отлепились, то Три ИИИ оказались в жреческих балахонах, а головы — манекенными, — чтоб лишнего о себе не думали. — Прожужали мухи-цокотухи.
— Голограмма жучки Эльзы поклонилась Аящеичке, — я разрушу естественные принципы, протекающие в головном мозге вывертышей. Я заберу свет их души. Вся вселенная будет Твоей, о, моя королева.
— Только Рой, только Рой, — повторили Желтый и Красный.
— Вывертыши искусны в программах, они могут попытаться запустить в Улаву антивирус, — предупредил Желтый жрец-манекен.
— Это невозможно, я могу подчинить себе любой вирус и любой ум, дайте мне только, до него добраться, — усики Эльзы быстро задвигались, вытянулись.
— Среди вывернутых есть некий Бозон Четкий, он инженер, специалист по маякам Мета, — Красный жрец сочился смиренностью, на какую только способен манекен.
— Это он вывел в аналог сознание умирающей цифровой вселенной Плато-Мама, — пояснил Красный.
— Так достаньте из него Плато-Маму, она мне нужна, — потребовала королева.
— Это опасно, сознание Бозона облучено светом из кристалла вселенской мощи Инь ОгО.
— Где сейчас Инь ОгО?
— Мы ее пот — т-теряли, — голос Желтого жреца-манекена дрожал.
— Но нам удалось запечатать ее вселенскую силу Розой Счастья, — пришла на выручку жрецам Безобразная Эльза.
— Найдите Инь ОгО, — приказала Аящеичка. — И этот Бозон Четкий должен забыть себя.
— Отправьте Бозона с письмом ко мне, — предложила Эльза. — Я буду ждать его в облачной сети своего сна, в башне дворца Аца, — жучка поклонилась и голограмма исчезла.
Жрецы-манекены пятясь спиной в поклоне вышли из зала.
* * *
Длинный-длинный серый коридор, в начале его черная дверь — вход, а в конце — белая, за ней выдавали белковые тела, между дверьми конвейером на резиновой, черной ленте двигались вывертыши: кто сидел, кто стоял, кто в полусне головой качал. Бозон Четкий был счастлив, — "Как интересно", — думал он, — "попасть в белковое тело, я буду полноправным жителем аналога, стану абсолютно свободен". — Но он переживал, что потерял Инь ОгО, — «выйду, обязательно найду» — решил он.
Неожиданно серые стены ушли вниз, куда-то в пол, с верху, на их месте появились теле-стены.
— Нас такими штучками не удивишь, — кому-то невидимому погрузил пальчиком пухлый, вывертыш с усами впереди Бозона. — У нас вся вселенная была телевизором.
На экране появились Желтый и Красный жрецы-манекены.
— О! — Это же наши Три ИИИ, — палец, которым пухляш только что кому-то грозил, сейчас тыкал в экран. — Я в цифре ремонтником служил при Плато-Маме, так каждый день им гайки подкручивал, — палец покрутил висок, — а то, если им гайки не подкрутить, они становятся разболтанными.
Желтый жрец подошел к примотанному на палке рупору. — Слушайте, слушайте живые, призраков Три ИИИ жрецов Улавы.
— Подождите, подождите, — себе на уме пыхтел усатый пухляш. — Дадут мне тело барона, а может императора; я вам всем гайки позакручиваю.
— Великий галактикмен Гогоотун Хурба вернулся, — продолжил Желтый.
Желтый выждал, когда пройдут аплодисменты, шум ликования и продолжил:
— Наши радаро-метры засекли его тутулет три раза. Первый раз — вчера, второй — сегодня, третий — завтра. Дзен дахм-дахм.
Толпа в телевизоре отвечала:
— Вотхи. Сотхи. Гахн-гахн.
— Великий Гоготун Хурба больше не является адекватным капитаном тутулета, — подошла очередь Красного жреца вещать в рупор, — так как, пролетая в пространстве кукушечных гнезд, он решил сократить расстояние через венок Паралециупопа и вплести в эманацию Вечности Вселенской Бесконечности Розу Счастья своей судьбы. В момент этого безумного действа, тутулет попал в трансмиссионную мутацию. Это вызвало нарушение в схеме мозгового блока основы психических давлений на тутулет, что привело к пертрубации Входа — Выхода, выводов законов поведения в каналы эмоционального общения и к разрушению контактов взаимопонимания тутулета с галактамэном. В результате неровной нерво-неуправляемости, безумный тутулет запутал эманации Вселенских Вечностей в узел Бесконечностей пульсирующих жилок. Прорешетив Хурбу, они отправились во все стороны Вечности Вселенской.
— «Конкретно гайки надо подкручивать», — подумал Бозон.
— Короче, чтоб было всем понятно, — Желтый вновь встал у рупора, — Хурба думает, что наш бог Улава наивысочайший аспект Истины являетесь, всего лишь, пульсирующей жилкой одной из жалких его версий.
* * *
Над белой дверью светилась вывеска "АО ЗАСЛОН", дверь открылась перед Бозоном и он въехал в кабинет на своем стуле.
Он оказался перед столом с надписью "Приемная комиссия". За столом в полном составе сидели три жреца-манекена: Красный, Желтый, а между ними Синяя в розовом платьице и подкрученными гайками, он сказала:
— Здравствуйте, меня зовут Синяя.
— Я догадался, — шуткой Бозон попытался расположить к себе манекена, — меня зовут Бозон Четкий,
— Добро пожаловать в наш свободный мир Аналога, Бозон Четкий, — Синяя нарисовала улыбку манекена на лице. — Здесь вы свободны от выбора вероисповедания. У нас всего лишь один Бог, его зовут Улава. Вот его жрец, — Синяя показала на Желтого,
— Почему вы как манекены? — спросил Бозон.
— Мы отдали свою личину, эмоции нашему Богу.
— А если я не хочу верить в Улаву? — спросил Бозон.
— Тогда вы станете изгоем и пойдете к Авалу.
— Слушайте, — обратился Бозон к жрецам, — вы же Три ИИИ, я вас знаю, в цифре вы были личными роботами архитектора Плато-мамы, как вы стали здесь жрецами?
— Не понимаю, о чем вы говорите? — растерялась от неожиданного вопроса Синяя, она и сама не понимала, как стала жрицей.
— Возможно, в цифре вы знали нас, но это были не мы, — пришел ей на помощь Желтый. — Цифра лишь тень аналога.
— А аналог тень реальности, — добавил Красный.
— Аналог статичен, та форма, какая у вас есть — это изначальная форма. Ее вам дал бог Улава, — сказал Желтый.
— Вы пока только сознание, у сознания должна быть форма, — вышла из ступора Синяя.
— Но форма ограничивает, — дискутировал Бозон.
— Наши формы совершенны.
— В чем же их совершенство?
— В самоотождествлении.
— А если я хочу быть королем?
— У нас есть королева. король ей не нужен…двоих не прокормить, вселенная не резиновая, — желтый подбирал слова.
— В цифре, я был инженером по маякам Мета, — сказал Бозон.
— Да, да, — подтвердила Синяя. — В личном деле записано, что именно вы послали луч из кристалла Инь ОгО на луч маяка Мета, тем самым спровоцировали взрыв такой силы, что все цифровые сознания людей вывернулись в аналог.
— Ваши навыки инженера нам известны, но не интересны, — категорично заявил Красный. — У нас нет маяков Мета.
— Что же вам интересно? — настроение Бозона испортилось.
— В цифре вы также были курьером в фирме «Парень хоть куда» и доставляли пиццу хоть куда, по всей цифровой вселенной, в аналоге вы будите почтальоном, — как приговор объявила Синяя.
— Это письмо, — Желтый показал запечатанный белый конверт, — вам нужно отнести безобразной Эльзе.
— Переход из цифры в аналог займет три дня, в течении которых ваше сознание пройдет через кофемолку впечатлений, — красный покрутил воображаемую ручку механической кофемолки.
— Для чего? — удивился Бозон.
— Мы должны извлечь из вас алгоритм Плато-Мамы, чтобы она не могла проявиться здесь ни в каком виде.
— А если алгоритм Плато-Мамы извлечь не удастся? — Бозон спародировал кофемолку.
— Тогда мы вас перепрошьем, — улыбнулся манекенной улыбкой Желтый.
— Как перепрошьете?
— Иголкой, но надеюсь до этого дело не дойдет, — сказала Синяя. — Вам дадут тело, в котором вы сможете совершенствоваться.
— А я буду свободен? — спросил Бозон.
— Да, — хором подтвердили Три ИИИ.
— Хорошо, — согласился Бозон Четкий.
— Тогда подпишите, там, где галочка. — Синяя протянула листок.
Бозон посмотрел на договор, неглядя расписался, а потом все же поглядел под чем он расписался, — а что такое про. 56?
— Вам дадут тело, но вы ничего не будите знать про себя, пояснила Синяя. — Вы забудете себя. В течении трех дней должна произойти адаптация вашего цифрового сознания к аналогу, так сказать, синхронизация с белковым телом.
В это подробно-синее объяснение вмешался Красный, которому общаться с Бозоном, уже надоело. — Если по истечению трех дней, ты не вспомнишь, кто ты, то твое сознание утилизируется. Понял?
— Э-э, мы так не договаривались, — протестовал Бозон.
— Следующий, — Синяя нажала кнопку под столом и Бозон Четкий провалился.
* * *
В синей новенькой форме, фуражка на голове, с почтовой сумкой на ремне, шел по улице старинного города почтальон.
— Где живет Безобразная Эльза? — спросил почтальон странного прохожего. Он был седой, лохматый, бородатый, долговязый, в круглых очках, штаны в клетку, одет в серую жилетку. Странный прохожий начал странничать: кривляться, улыбаться и сморкаться, так что почтальон решил от него отойти, тем более, что был указатель — палец впереди. Указательный палец показывал повернуть направо. Почтальон прошел мимо песочницы, где играли маленькие дети, осторожно заглянул за угол дома и снова увидел палец, только он был завернут в фигу.
— Так тебе тут не разобраться, — услышал почтальон голос за спиной и повернулся. Там в шляпе с широкими полями и плаще стоял человек со шрамом и шрам говорил хриплым баритоном:
— Кажется, мы с вами встречались, у вас тогда не было этой синей формы.
— Не помню, хотя этот шрам, я где-то видел, — сказал почтальон.
— Может быть, проблема в вашей форме? — человек со шрамом указал на синий костюм почтальона, — сознание частенько забывает себя. Меня зовут Гогоотун Хурба, я галактикмен.
— А я почтальон, мне нужно доставить письмо Безобразной Эльзе.
— Она живет в башне замка Аца, — сказал шрам. — Его кто-то видит во сне, а кто-то не видит.
— Как мне увидеть замок? У меня есть три дня, потом письмо сгорит.
— Могу предложить золото Улавы — это такая виртуальная игра, она составлена из снов Улавы, проходя от простого уровня к сложному, вы приобретаете знание и обменяете его на золото.
— Как золото поможет мне отыскать Эльзу?
— Золото всем помогает, — сказал шрам.
— Первый уровень — это как раз замок Аца, а в нем башня, а в башне, — Хурба выдержал паузу, — попробуй, догадайся, кто живет?
— Безобразная Эльза.
— Да.
— Могу я зайти в игру?
— Зайти не трудно, вот окуляры, бери и одевай, — зевнул шрам на лице Хурбы.
Почтальону показалось, что в шраме, кто-то шевелиться, со странным чувством отвращения он взял окулярчик на резиночке и уж собрался натянуть ее на голову, а окулярчики на глаза, как Хурба его предупредил:
— Многие заходили в игру, но мало кто выходил.
— Вход там, где и выход, — ответил почтальон и смело одел окулярчики.
— Ну-ну, — Гогоотун Хурба подключил окулярчики к кубу ботороб БИО 2h2. Пространство Улавы было реальней самой реальности: яркое. Красочное с запахами и качественным звуком, оно проникло в сознание почтальона и погасило в нем память о реале.
Почтальон стоял перед воротами замка Аца, самая высокая его башня пряталась за облаком. Он сделал шаг.
— Стой, кто такой? — остановили его два механических охранника.
— Почтальон.
— Куда идешь, почтальон? — спросил другой охранник.
— В замок, несу письмо Безобразной Эльзе, — он показал письмо.
— Давай его нам, мы его передадим.
— Я должен отдать письмо лично.
— Это невозможно, все письма проходят через наши руки, — и руки охранников, как перископы вытянулись к почтальону.
Он отошел, но руки тянулись дальше, он побежал, но руки не отставали. Погоня по узким улицам старинного города вымотала почтальона, чтобы спрятаться от рук, он забежал в таверну " Трех Худяков".
* * *
В таверне был полумрак, единственный шар-светильник еле-еле тлел в центре маленького зала с тремя пустыми столиками.
Когда глаза почтальона адаптировались к мрачному ландшафту бара, почтальон заметил за борной стойкой Синего манекена в розовом платьице. Почтальон вскарабкался на высокий стул у стойки.
— Что будите пить? — спросила Синяя барменша.
— Налейте мне стакан томатного сока с соломинкой, — попросил почтальон.
— У нас только грязный эль, — Синяя барменша показала на витрину грязных бутылок с элем.
Рядом к почтальону подсел человек с говорящим шрамом, — он со мной, налейте то, что он просит, — сказал шрам. — А мне как всегда полную кружку зелья.
Барменша налила томатный сок и небрежно кинула соломинку в стакан.
— Спасибо, — поблагодарил почтальон. — Стакан томатного сока дает коллодий на целый день, а грязный эль не дает.
— Как вижу, вы быстро нашли эту таверну, — заметил шрам.
— С помощью рук механической охраны, — усмехнулась Синяя барменша.
— Ох уж эта охрана, — посетовал Хурба, — не огорчайтесь, попасть в башню и встретится с Безобразной Эльзой с первого раза мало кому удавалось.
— А кто туда попадал, тот возвращался манекеном, — Синяя барменша посмотрела на свое отражение в металлическом подносе.
— Она очень уродлива? — спросил почтальон.
— Ты думаешь, что ее зовут Безобразная, потому что она не красивая? — барменша принялась мыть пивную кружку под слабым напором ржавой воды, — на самом деле она очень красивая, а безобразная она, потому что очень много безобразила.
Харба кивнул головой, — чтобы она больше не безобразила посадили ее в башню.
— Поговаривают, что одна сторона ее такая, а другая секая и та, которая секая сгинула с лица, — сказал шрам на лице Хурбы. — Чтобы передать письмо ей лично, тебе придется забраться на башню в облаке по отвесной стене. Как это сделать, есть варианты?
— При помощи веревки с крюком? — предположил почтальон. Хурба утвердительно кивнул головой. — Но у меня нет веревки с крюком.
— А тут ее ни у кого нет, — Хурба обратился к Синей барменше-манекену:
— Синяя у тебя есть веревка?
Барменша заботливо протирал пивную кружку полотенцем, — с тех пор, когда Безобразную Эльзу посадили в башню, то велено было под страхом мучительной смерти сдать все веревки и крюки. Если тебе нужна веревка, то это будет стоить три золотых гульдена, а за крюк еще два и того пять золотых гульденов. — Подвела итог Синяя, налила полную кружку зелья и с любезностью манекена пододвинула кружку к Хурбе.
— Но, у меня нет золотых гульденов, — растерялся почтальон.
— Но они есть у Улавы, помнишь про клад? — Хурба поднес кружку к шраму, тот заглотил зелье одним залпом.
— Помню, а где он?
Почтальон не услышал ответа, Солнце село за горизонт. Так закончился первый из трех дней. Почтальон не вспомнил себя, на небе погасла звезда.
* * *
Настало утро второго дня.
Почтальон проснулся, встал, сполоснулся, повесил через грудь сумку, проверил — там ли письмо для Безобразной Зльзы. Письмо было на месте, он спустился по лестнице со второго этажа в зал и вновь никого не нашел, к бару подошел, увидел стакан томатного сока и записку, сок выпил с удовольствием, записку прочитал: "Мы пошли искать Золото Улавы, догоняй". Он вышел на наружу.
Локация изменилась, морская волна накатилась.
Почтальон увидел Желтого жреца. Он совмещал два дела одновременно: щурился и смотрел на почтальона. Затем жрец прищур с левого глаза снял, сложил пополам, в четверть, в три четверти, разложил, порвал половинки на четвертинки и на каждом клочочке написал: «Щур, Щур расщурись.» — Затем сложил четвертинки в половинки, а половинки в одно целое. Из того целого выскочил Щур. На штанах-штанишках Щуровича булавка — булава висит.
— Булава отцепись! — скомандовал жрец.
Булавка отцепилась, появился Улова белокаменный Бог — дикого племени Уе-Е.
Уе-Ейцы длинными бодокрючьями достают до раковин Омогосов, висящих на облаке, они Омогосов снимают, обжигают, обживают.
Прозвучал удар колокола и все индейцы Уе-Ейцы понесли бодокрюки на хранение девочке глаза-лучики, — следи за ними. — Побежали к идолу, встали на колени, поклонились.
Девочка глаза-лучики улыбнулась, почтальон улыбнулся в ответ, — Привет, — сказала она.
Он ответил:
— Привет.
— Я тебя знаю?
— Нет. Не помню, я письмо несу Безобразной Эльзе.
— Так иди, неси.
— Ты не знаешь, где прячет золото Улава?
— Вот он стоит, — девочка глаза-лучики указала на идола. — Иди да спроси Его.
Почтальон так и сделал.
Желтый жрец-манекен произнес:
— Слушайте, слушайте живые, призраков Три ИИИ, жрецов Улавы,
Все в этом мире происходит по сценарию Улавы, но сюжет для сценария даем ему мы. Дзен дахм-дахм.
— Вотхи. Сотхи. Гахн-гахн, — ответили Уе-Ейцы.
В этот момент какая-то неимоверная сила заставила почтальона встать на колени и поклониться. Вначале было стыдно, неловко, а потом ничего, даже понравилось.
— Улава запускает механизм этого Мира, — голос Желтого жреца-манекена становился громче. — И этот самый механизм, который запускается и есть Улава, Он всего причина.
— Поклонимся тебе раз
Дай нам силу и экстаз,
Поклонимся два и три,
Улава нас спаси, — пели Уе-Ейцы в этот момент от каждого индейца отделилось желтое облачко. Струйками желтые облака текли в глаза идола. Из-за рта Улавы выкатился золотой гульдин и подкатился к почтальону.
— "Так вот, где золото Улавы", — догадался почтальон.
— …Поклонимся два и три,
Улова нас спаси, — пели индейцы и кланялись.
Почтальон вместе с индейцами сделал поклон и накрыл ладошкой гульдин. Когда он выпрямился, то волна экстаза, о которой молились Уе-Ейцы, накрыла его, он ощутил блаженство, тихо повторил: — У-ла-ва. — Потом осмелел и присоединился к хору:
— Поклонимся тебе раз
Дай нам силу и экстаз,
Поклонимся два и три,
Улова нас спаси, — пел почтальон и ему было хорошо.
Незаметно Солнце наклонилось к горизонту.
— "Солнце уже низко, а у меня всего лишь один гульдин" — подумал почтальон и ему пришла идея воспользоваться бодокрюком.
— Солнце садиться, — почтальон указал девочке глаза-лучики рукой в сторону горизонта. — А я так и не отнес письмо.
Девочка глаза-лучики все поняла, улыбнулась и протянула ему бодокрюк
— это тебе подарок от Улавы.
Почтальон покраснел, ему было стыдно, что он украл гульдин, но признаться в этом не хотел. Он взял бодокрюк, побежали к замку Аца. Девочка глаза-лучики бежала за ним, а потом впереди, потому что бодокрюк был длинным и тяжелым.
— Быстрей, быстрей, — торопила она его, — Солнце садиться.
И вот они добежали до замка Аца, механические охранники как всегда стояли на воротах.
— Давай, цепляй бодокрюк, — девочка глаза-лучики кивнула вверх на облако вокруг башни.
— А что так можно? — засомневался почтальон.
— А как ты еще хотел?
Почтальон поднял бодог, а крюк сам дотянулся до облака.
— Лезь, пока охрана не видит.
Почтальон полез по бодокрюку вверх.
Охрана заметила крюко-лаза и перескрпные руки потянулись за ним. Почтальон помнил, что руки охранников могут достать до куда угодно, но внизу была девочка, а сдаваться на ее глазах-лучиках он не хотел. Солнце совсем уже село. Руки охранников догнали его, подумали, не тронули, потянулись выше, достали до крюка и отцепили его от облака, — пока, — помахали почтальону ручкой охранники.
— Улава помоги.
В руках почтальона оказалась веревка.. — Держись крепче, — крикнул шрам. Хурбе в этот момент говорить не мог, он управлял своим тутулетом.
Они приземлились у таверны «Три худяка».
* * *
В Таверне в этот раз были посетители. За столиками пили, курили, хохотали зверо-люди: Свинорыл, Варяхаря и Мордагав.
От удивления у почтальона выпучились под акулярчиками глаза, единственный мутный светильник в баре предупредил красным миганием о том, что глаза оголяются, игра в опасности.
Хурба поправил окулярчики на глазах почтальона, — это изгои, они живут на Авалу. — Глаза почтальона впучились обратно, светильник больше не мигал.
— Как живут на Авалу?
— Авалу — это обратная сторона Улавы, но он не идол как Улава, — сказала Синяя барменша в розовом платье.
— Авалу — это стена, — пояснил шрам на лице Хурбы.
— Они тоже ищут золото?
— Да, это наши конкуренты, — подтвердил Хурба.
Почтальон не стал показывать золотой гульден, не потому что хотел его утаить или скрыть тайну клада Улавы, а потому что Солнце зашло за горизонт, он так и не вспомнил себя. На небе исчезло миллион звезд, осталась одна, но она была заветной.
* * *
Наступило утро третьего дня.
Почтальон проснулся, встал, сполоснулся, повесил через грудь сумку, проверил; там ли письмо для Безобразной Зльзы. Катастрофа. Письма не было на месте, — «Кто-то взял письмо? Изгои?» — мелькнула мысль. Он сбежал по лестнице со второго этажа в зал… никого… на барной стойке стакан томатного сока и записка: "Не переживай". — Почтальон выбежал из таверны.
Локация изменилась, пустыня появилась, кругом песок. На песке следы, — «Наверное, это наследили изгои», — он побежал по следу и быстро догнал одного изгоя, это был Свинорыл.
— Уважаемый, отдайте письмо, это письмо не для вас, — почтальон запыхался и говорил тяжело, прерывисто.
Свинорыл, развернулся и без разговора, вмазал почтальону, так что тот упал, — Ты, что идентифицируешь меня, как уважаемого? Я сам передам письмо Эльзе и получу награду. — Он грозно наклонился над почтальоном и хотел ему добавить еще чуток, как вдруг качнулся и сам упал, всей тяжестью предавил почтальона.
Мордагав держал в руках лопату.
— Спасибо, — почтальон выкарабкался из-под Свинарыла.
— Добро пожаловать в свободный мир Авалу, — изгой снял с головы резиновую маску. Под уродским Мордагавом оказалось красивое личико девочки глаза-лучики. — Достала дрянь, дышать не возможно, — Мордагав улетел далеко в сторону.
Почтальон обрадовался, — как ты здесь оказалась?
— Гуляла, — улыбнулась она.
— А лопата откуда? Картошку копала? — почтальон ладонью похлопал по кожаной куртке Свинорыла, достал из внутреннего кармана письмо для Безобразной Зльзы и положил его в почтовую сумку.
— Ты никогда не хотел прочитать, что в этом письме? — спросила девочка глаза-лучики.
— Нет, я же почтальон, почтальоны чужие письма не читают.
— А вот и зря. В письме написано кто ты.
— Зачем мне знать, кто я? Я почтальон, я должен отдать письмо адресату.
— Если ты узнаешь, кто ты, то игра закончится.
— Какая игра? — не понял почтальон, но выяснять это не было времени, к ним приближалось стада изгоев с Варяхарей во главе.
— Бежим! — крикнула девочка.
— Куда бежать, кругом пустыня?
— Там за последним барханом начинается стена.
Они добежали до последнего бархана и действительно увидели высокую, гладкую, серую, во всю длину пустыни стену.
— Вот это Аволу, — показала девочка глаза-лучики на стену.
— А за ним Улава?
— А-га.
— Как мы переберемся через стену?
— Тут есть потайная дверь, — девочка глаза-лучики нежно погладила ладонью стену, — милая, откройся, — и дверь открылась.
— Понятно, как ты меня нашла, — сказал почтальон.
Не успели они зайти в дверь, как из нее вышел Красный жрец-манекен и преградил им вход.
— А ты еще кто? — удивился почтальон.
— Вопрос "Ты кто" здесь не задают, потому что мы никто, — ответил Красный жрец-манекен. За его спиной дверь автоматически закрылась.
Беглецы были окружены стадом изгоев и туго связаны веревкой.
Красный жрец-манекен произнес:
— У нас нет государства, нет религии, нет работы, нет социальных выплат, мы не платим за коммуналку.
Изгои хором выдали звук радости:
— Ага-а, — над стадом образовалось красное облако.
— Нет семьи, нет мужчин и нет женщин, мы не люди.
— Люди немы! — красное облако увеличилось.
— Почему? — спросил Красный жрец-манекен и тут же сам ответил на свой вопрос: — Потому что мы ни с кем себя не идентифицируем.
— Но вы же идентифицируете себя с теми, кто себя не с кем ни идентифицирует, — вяло возразил почтальон.
— Р-рррр, — свирепо зарычало стадо изгоев.
— Она стукнула меня по голове лопатой, — Свинорыл показал на девочку глазки-лучики.
— Р-ррр.
— А, он первый меня ударил, — защищал девочку почтальон.
— Разве можно бить лопатой по голове того, кто тебя первый ударил? — обратился Красный жрец к стаду.
— Р-рррр, — облако налилось алым цветом.
— Он взял мое письмо, — продолжал почтальон переводить стрелки на Свинорыла.
— Разве можно бить лопатой по голове того, кто взял у тебя письмо?
— Р-ррр.
— Что делать нам с теми, кто бьет нас лопатой по голове?
— Сжечь, испечь, печь, — облако полыхало красным пламенем над головами изгоев. Они воткнули в песок жердь, к ней привязали почтальона и девочку глаза-лучики, оросили бензинчиком, Свинорыл поджог спичку.
— Стойте! — дунул на спичку почтальон. — Я знаю, где золото Улавы.
— Не говори им, — из последних сил произнесла девочка глаза-лучики и потеряла сознание.
— Говори где? — Свинорыл, потряс перед лицом почтальона коробком со спичками.
— В Улаве. За стеной.
— Он лжет, — поспешил возразить Красный жрец, ему не хотелось выпускать стадо изгоев за забор.
— Я не обманываю, посмотрите у меня в кармане.
Свинорыл вывернул карманы почтальона, нашел золотой гульдин и чтобы все видели, поднял его вверх.
Возникла пауза, стадо изгоев любовалось золотом.
— Ломай стену! — скомандовал Варяхаря.
Стадо схватило изгоя по имени Бревно и начало раскачивать, — и-и-и раз…
— Не пущу! — Красный жрец-манекен преградил Бревну путь, — это стена Авалу, ее нельзя долбить.
— Не индефицируйте Авалу со стеной, ломайте! — подзуживал почтальон.
— Красный нам лжет! — кричал Варяхаря.
Стадо качнуло Бревно и вместе с Красным жрецом-манекеном пробило потайную дверь. — Вперед, за золотом!
— В красном облаке ярости стадо изгоев вбежало в стену.
Свинорыл остался, он подошел к шесту, отвязал девочку глаза-лучики, взвалил ее себе на плечи, — мне за девчонку больше заплатят чем за письмо. Это тебе, — он показал золотой гульдин и суну почтальону в карман. — Подождите, избавлюсь от свиного рыла, я вам всем гайки позакручиваю, — он поджог спичку, бросил ее на дрова, вспыхнул огонь.
— В след за изгоями Свинорыл с девочкой на шее вошел в стену Авалу.
* * *
Ясный безоблачный день, с моря дул свежий ветер. Как обычно Уе-Ейцы молились Улаве. Над племенем мирно плавало облако, наполненное оранжевым экстазом. Никто не ожидал, что из ниоткуда появится все стадо изгоев во главе с Варяхарей. Безумные они налетели на индейцев, затеялась свара. Изгои били Уе-Ейцов, Уе-Ейцы били изгоев. Красное облако смешалось с оранжевым. Глаза Улавы вращались в разные стороны, смешивали красное и оранжевое облако, встали и втянули в себя красно-оранжевый замес. Идол подождал, пока дойдет, потом голова его взорвалась в пыль, а туловище раскололась пополам.
Из половинок посыпались золотые гульдены, изгои заорали:
— Золото! — со звериным рыком они кинулись собирать монеты. — Мое, не трошь! — дрались они за каждый гульдин и совали его себе в карман, или за пазуху, или за щеку, проглатывали.
Для Уе-Ейцов золото было священным, оно принадлежало Улове, его не то чтобы нельзя было глотать; смотреть на золото было грехом. — Оскорбление! — кричали они и были по-своему правы.
В это время в пустыне перед стеной Авалу, в костре, где был привязан почтальон, огонь разгорался все сильней, все ярче. Почтальон потерял надежду на спасение и запел:
— Поклонюсь Тебе раз
Дай мне силу и экстаз,
Поклонюсь два и три,
Улава меня спаси.
Почтальон не знал, что Улавы больше нет, поэтому молитву повторял искренне.
О, чудо, в голубом безоблачном небе появилась точка, она быстро приближалась и превратилась в тутулет, — "Хурба", — обрадовался почтальон, но из кабины пилота высунулась голова Синей барменши.
— Меня прислал Хурба, держись, — Синяя скинула веревку с крюком. Только с третьей попытки удалось подцепить и вытащить из огня почтальона. — А, пяточки-то подкоптились, — заметила барменша и направила тутулет через стену Авалу.
Почтальон висел на крюке, с высоты была видна вся картина боевых действий: Уе-Ейцы бодокрючьями кололи изгоев. Изгои распихивали по карманам золото и не могли дать достойный отпор туземцами из их ран текла кровь, она смешивалась с золотом и монеты превращались в жуков. Золото, дым, кровь, жуки все перемешалось, в этом месиве. Почтальон заметил Свинорвла, он пробирался сквозь толпу дерущихся изгоев и Уе-Ейцов, раздевал удары ногами на право и на лево, руками он придерживал лежащую на его шее девочку глаза-лучики… Почтальон махнул рукой Синей барменше, чтобы она снизила высоту. Тутулет опустился прямо над Свинорылом, почтальон ловко, на весу схватил девочку глаза-лучики, показал Синей барменше большой палец.
— Океей, — кивнула она головой, потянула рычаг управления на себя, тутулет резко взлетел вверх, вырвал девочку из рук Свинорвла.
— А-а-а, — бешено заорал Свинорыл. Он выхватил у правого попавшегося Уе-Ейца бодокрюк, поднял его в направлении тутулета он зацепился за сумку почтальона. Так полетели Свинорыл и почтальон вместе.
* * *
Тутулет приземлился на посадочной площадке башни дворца Аца.
Еле-еле душа в теле, изнеможенный почтальон пытался подняться, чтобы передать письмо Безобразной Эльзе, но опаленные пяточки поставили его на карачки. Рядом без сознания лежала девочка глаза-лучики.
Свинорыл шатался, полет на тутулете выматал его, но силы еще оставались.
Он взять девочку глаза-лучики за шкварник и волоком втащить в зал башни.
По среди хрустального зала на мягком малахитовом диванчике лежала Безобразная Эльза в черной с полями шляпе, ее лицо скрывала черная вуаль-паутинка. Руки механических охранников остановили Свинорыла, не дали ему приблизится к Эльзе.
Почтальон на карачках подполз к малахитовому дивану, он протянул Эльзе письмо, последний луч, заходящего солнца скользнул по письму и поджог его.
— Ах, как это трагично и волнительно! — Всплеснула руками Эльза. Когда письмо догорело, она приподняла вуаль. Под черной паутинкой оказалось лицо Гоголтуна Хурбы. Башня дворца Аца, тут же превратилась в таверну «Трех Худяков» здесь находились все Три ИИИ Красный, Желтый, Синяя в розовом платьице, вместе с ними Свинорыл и на полу лежала девочка глаза-лучики.
— Ах, нежданчик, — сказал шрам на лице Гогоотуна. — Хурба разорвал шрам руками, из него вылезла жучка — самка жука, — теперь ты понимаешь, почему я безобразная?
Но почтальон уже ничего не понимал, он стоял на коленях с лицом манекена, на его глазах по-прежнему находились аккулярчики.
Эльза посмотрела на Свинорыла, — что ты хочешь за нее? — усиком на голове она показала на девочку глаза-лучики.
Свинорыл поклонился, — хочу, обратно в цифру, хочу быть главным, чтобы все меня боялись.
— Так тому и быть, — согласилась Эльза. — вставай под лампу.
Свинорыл встал под шар-светильник.
Шар завращался, в полости светильника образовался вихрь, он окутал голову и сорвал с нее личину Свинорыла, под ней оказался усатый пухляш. Вихрь вошло внутрь тела пухляша, жизнь замедлилась до состояния камня. Светильник резко погас, истукан исчез. — Улава вернулся! — Уе-Ейци встали на колени перед усатым пухлым идолом.
— Вот как-то, так, — вздохнула Эльза. — Свяжитесь с королевой!
Синяя потянулась к полке, где стояли бутылки с грязным элем и достала от туда мутный камень, который когда-то тускнел на короне Аящеички, она передала его Желтому, тот в свою очередь с благоговением манекена принял камень и потер его о лысину Красного жреца, из камня появилась голограмма Аящеички королевы-матки роя.
Гусеничка на всех космических парусах спешила накормить мух-цокотух последней звездой во вселенной.
— Моя королева, — поклонилась Эльза, — ваша приказ выполнен, мы достали чистый кристал Инь ОгО из сознания почтальона, мы готовы открыть для вас пространство всех миров.
— Открывайте! — королева была не в духе из-за того, что ей приходится отвлекаться от обеда. Связь прервалась.
— Поместите почтальона в Венок Паралицепопа, — приказала Эльза.
Жрецы усадили почтальона под шар-светильник.
— Кристалл поднимите на верх и подключите к БИО 2h2, — Эльза продолжала раздавать команды.
Руки механических охранников обхватили девочку, она открыла глаза-лучики. — Подождите, — Эльза вытянула усы и поправила черные волосы девочки с вплетенной в них Розой Счастья, — поднимайте.
Руки механических охранников подняли девочку на макушку конуса башни, кабелем соединили Розу Счастья к кубу 2h2.
Эльза встала перед почтальоном:
— Жаль, что ты так и не вспомнил себя, но это было не главным. Целью была она, — Усик Эльзы показала на верх, где руки механических охранников крепко держали девочку глазки лучики. — Чистый кристалл Инь ОгО, ты хорошо спрятал ее в своем подсознании, но я его нашла, — радовалась Эльза. — В этом мире нет больше звезд для моей королевы. А кушать ей хочется постоянно.
Светильник над головой почтальона закрутился.
Где-то в глубине себя почтальон услышал голос девочку глаза-лучики, — Пробудись.
— Для чего? Мне тут хорошо, а там страшно.
— Все кто вывернулся из цифры находятся в этой игре, для них нет другого пространства. Разве мы для этого вышли из цыфры? Вспомни себя.
— Что изменится, если я вспомню себя? Звезд больше нет.
— Осталась еще одна звезда. Заветная.
— Ее сейчас не будет, — усмехнулась Аящеичка.
Вихреворот окрутил голову почтальона и из глубины его памяти вышла Плато-Мама дряхлый цыфровой зомбик в обветшалом сером платье, морщины путались под ее ногами, пустым цветом она соединилась с кубом БИО 2h2. По кабелю Плата-Мама прошоркала в сознание девочки глаза-лучики и заняла в нем трон Надежды. Из девочкиных глаз вышли два мощных луча, они разорвали пространство. Стена Авалу, защищавшая игру от реальности, рухнула. Улава — Бог всех миров, их звездыпринадлежат Аящеичке.
— Кхе-кхе, — подавилась Аящеичка последней звездой под названием Паралициупоп.
* * *
Пока Плато-Мама входила в сознание девочки и ее глазами лучиками разрывала пространство, из крутящегося шара-светильника вышел седой, лохматый, бородатый, долговязый, в круглых очках, штаны в клетку, одет в серую жилетку странный прохожий. Он сразу затек в сознание почтальона и принялся в нем странничать: кривляться, улыбаться и сморкаться, затем остановился и забормотал:
— Вечность внутри нас. Чтобы выйти из петли, поперек ее иди. Пока ты в петле ты ограничен сознанием самой петли. Послушай, Улава — это игра, три дня прошло в игре, а сколько прошло на самом деле? Тебе не кажется, что тебя обманули? Сними акулярчики.
Почтальон послушался, снял акулярчики и оказался на улице, где он заглядывал за угол дома, перед ним был указатель с пальцем завернутый в фигу и песочница с детьми. Рядом стоял странный человек.
— Я профессор Паралиципоп. Это все петля Мебиуса, — сказал он, — аналог движется и переходит по петле в цифру, а затем из цифры в аналог.
— Цифра и аналог находятся в одной точке, только с разных сторон, — свет озарения пробил сознание почтальона.
— Чтобы попасть в игру, тебе не нужны очки, тебе лишь стоит порвать петлю в точке.
— Какой точке?
— Какой захочешь, — Паралициупоп взял из песочнице, где играли дети, горсть песка, подошел к указателю фига, — здесь невидимая стена, поэтому они поставили этот знак, — он провел рукой по воздуху, а другой кинул песком в поглаженное место. Песок прилип и показалась стена. Он взял невидимую кувалду и стукнул по стене, из образованной черной дыры вырвался ветер перемен. Профессор переступил порог черной дыры, обернулся к почтальону, — ты идешь?
Почтальон помотал головой, — мне надо кое-что тут исправить. Где вы взяли кувалду?
— Там же, где и стену, в голове, — Паралицепоп постучал указательным пальцем по лбу.
— Я понял, — сказал почтальон.
— Приятно иметь дело с понятливыми людьми, нам такие нужны в АО "ЗАСЛОН", — профессор Пралиципоп вышел из петли Мебиуса и через три дня его нашли в колодце.
Почтальон уперся в невидим стену, сейчас он знал что делать. Он подошел к детской песочнице, — Ребята дайте песочку.
— А ты нам что? — спросили дети.
— Золото, — почтальон достал из кармана золотой гульдин, который когда-то выкатился из рта Улавы.
— Нет, дай нам то, что найдешь за стеной.
— Ок.
Он взял горсть песка, размахнулся, кинул, песочек прилип, стена проявилась. Он взял невидимый таран, размахнулся и пробил черную дыру. Подул Ветер Перемен. Осторожно он вошел в черную дыру.
* * *
Бозон Четкий оказался в том моменте, когда он, только что вывернулся из цифры. Он вновь был один среди миллиона двух звезд. Бозон помахал звездам рукой, они помигали в ответ.
Над его головой пролетел тутулет Гогоотуна Хубы, — "Ты-то мне и нужен", — подумал Бозон.
Из тутулета вышел галактикмен, в шляпе с широкими полями и плаще, на его лице красовался шрам.
— Привет я великий галактикмен Гогоотун Хурба, — в знак приветствия он поднес два пальца к шляпе.
— Мы были во многих битвах, — сказал шрам на лице Хурбы.
— Привет Хурба, — ответил Бозон.
— Это Венок Парацилюпопа? — Хурба показал на отверстие, из которого вышел Бозон.
Бозон утвердительно кивнул головой, — Это Винок Паралицепопа, он свободен, заползай. Так короче путешествовать в цикличности.
Гогоотун Хурба удивленно посмотрел на Бозона, ведь это были его слова. Он протиснулся в люк.
— Подождите, вы забыли, — Бозон Четкий протянул галактикмену Розу Счастья его судьбы.
Гогоотун Хурба улыбнулся с пониманием того, что он проиграл, — хороший финал для игры.
— Только один вопрос, — Бозон посмотрел на шрам Гогоотуна. — Почему золото?
— Золото быстрее синхронизирует тело и сознание, — ответил шрам. — Через материальные блага гасится дух, а потом сознание, прощай Бозон Четкий, наши событийные ветви здесь расплелись. — Галактикмэн исчез в люке или Венке Паралициупопа, так он его называл.
Рядом открылся еще один люк, из него появилась голова Инь ОгО девочки глаза-лучики, в ее черных волосах была вплетена та самая Роза Счастья. Инь ОгО сила вселенского масштаба выбралась из цифрового колодца. Бозон Четкий подключил БИО 2h2 к Розе Счастья ее судьбы.
И тут началось: справа, слева, впереди и сзади, один за другим открылись люки их было бесконечное число, все черное пространство вокруг засеяно черными дырами. Некогда облачные сознания вылезали в аналог. — Фу-у, как тут темно.
В это время БИО 2h2 расписывал сознание Инь ОгО узорами и эти узоры лучились из глаз девочки, они проникли в вывернувшиеся сознания и объединили их единым ярким, цветным вселенским узором.
От гигантского космо-соса появилась энергетическая воронка. Сознания объединенные в узорное облако с удовольствием приняли приглашение и вошли в космо-сос. Вспышка.
Дети в песочнице задрали головы, подняли руки. Зажглась новая звезда. Торжество.
Последние комментарии
21 часов 34 минут назад
1 день 5 часов назад
1 день 20 часов назад
2 дней 10 минут назад
2 дней 28 минут назад
2 дней 34 минут назад