В книгу вошли две повести Иосифа Гераси•
мова: «Мой дом на земле» и «И всзвращаются
ветры».
В первой повести речь идет об экипаже пас
сажирского самолета, во второй - о людях боль
шого завода. Очень разные по сюжету, эти
повести об-ьединяет моральная чистота героев, их
активное отношение к жизни, к своей работе.
«Повести добрых надежд:,; - это повести о
больших человеческих чувствах, о судьбах на
ших современников.
\,о
....
МОЙ ДОМ НА ЗE"JIE
ГЯАНА ПЕРВАЯ
ас было трое: Кирилл Гудов - коман
дир корабля, Сережа Евсеев - второй
пилот и я, Игнат Сошин, - бортрадист.
Gперва мне думалось, что вся эта исто
рия - наше, семейное дело. Но потом
я рассудил, что, пожалуй, смогу рассказать ее вам.
Только давайте сразу: если вы из тех, что любят
посмаковать кое-какие подробности чужой жизни, то
мне лучше промолчать ... Да вы не обижайтесь, раз
ные еще встречаются люди ... Так вот, мы летали на
поршневом самолете «ИЛ-14», летали не первый год,
исколесили немало дорог в воздушном океане. И на
чалась эта история в один из вечеров, когда мы вер
нулись из очередного полета ... »
3
1
Сергей сказал:
- Поезжайте вдвоем, ребята. Подожду Надю.
Дежурит сегодня...
Он часто ждал ее эдесь, в порту, когда она ра
ботала в ночную смену. Сел на ступеньку, присло
нившись худощавой спиной к каменному шару, за
курил, сощурил заслезившиеся от дыма глаза и стал
смотреть на дорогу. Пахло нагретой землей, усыхаю
щими листьями, бензином; вечерняя прохлада еще
не успела развеять эти запахи. У входа в аэровокзал
стояло несколько дежурных такси, их ядовито-зеле
ные глазки ярко горели в полутьме. Шоферы собра
лись у передней машины, курили, смеялись, погляды
вали, как вдали, в огромном котловане, рдели и
переливались голубоватые, розовые, желтые огни и
над ними спешили, словно боясь зацепиться за тру
бы и мачты, тугие облака с сизыми краями.
Гоша посмотрел, как удобно уселся Сергей, и ему
захотелось· остаться вместе с ним. Хорошо тут поси
деть после полета, слушать шоферскую болтовню,
смотреть, как дышат огни в котловане. Это ведь на
много лучше, чем торчать одному весь субботний ве
чер в комнате. Теперь уже ничего веселого не приду
маешь: час поздний. Самолет выпустили с задержкой
на два часа. Синоптики сказали, что где-то на трассе
фронтальная гроза. А может быть, это им показалось?
Синоптики ведь любят страховаться. Как бы там ни
было, а самолет прилетел с опозданием.
Каждый раз, когда опаздывал самолет, Кирилл
хмурился. Вот и сегодня он быстро сдал документы
в диспетчерскую и даже не зашел в буфет выпить
кружку пива. Гоша догадывался, почему торопится
Кирилл: к нему придет Маша. Вон он стоит, их
командир корабля, у «Москвича», ждет, чуть накло
нив тяжелую голову, широко расставив ноги. Ничего
не поделаешь, надо ехать. Гоша еще раз взглянул
на Сергея, вздохнул и пошел к машине.
«Москвич» легко проскочил по шоссе и нырнул
в узкий переулок.
- Зажги-ка спичку, - попросил Кирилл.
4
Гоша чиркнул спичкой, рыжее короткое пламя
вспыхнуло у самых пальцев, чуть не обожгло их, но
он успел .поднести огонь к зажатой в губах папи
росе.
- Спасибо, - буркнул Кирилл.
Руки его лежали на баранке руля. Скоро еще
один поворот, и машина выберется из тесного пе
реулка на новую улицу.
Гоша жил вместе с Кириллом в небольшом фин
ском домике. Когда-то им дали его на весь экипаж.
Одна комната была столовой, другая - спальней,
будто в общежитии. Потом ушел Сергей, женившись
на Наде. А совсем недавно Кирилл решил поделить
домик, благо был второй вход. Двери заложили кир
пичом, оштукатурили. Теперь у Гоши была своя
комната. Кирилл не объяснил, для чего решил от
делиться. Гоша сначала обиделся, несколько дней
ходил надутый, а потом понял, в чем дело: Маша...
Гоша смотрел на дорогу. Всякий раз, когда к Ки
риллу приходила Маша, тревожное и вместе с тем
сладостно-ласковое нарождалось в нем; он болез
ненно прислушивался к тому, что ·делается за тонкой
стеной комнаты. Утром ему было неловко глядеть
Кириллу в глаза. Встречая Машу, он тоже поначалу
смущался, она же держалась с ним запросто. Вско
ре и он начинал говорить с ней просто, будто ничего
не знал, не слышал ночью. И теперь, думая об этом,
Гоша беспокойно вздыхал, ерзал на сиденье.
- Ты что грустный сегодня? - спросил Кирилл.
Красный огонек папиросы тускло освещал его
крепкую скуластую щеку.
- Устал что-то, - ответил Гоша.
- Рано начал уставать. Завтра - на рыбалку,
как договорились. Не проспи.
- Ладно...
Вот и последний поворот. Свет фар метнулся
в сторону, на какую-то секунду уперся в дерево. Но
этой секунды было достаточно, чтобы Гоша увидел
запрокинутое лицо ж�нщины. Это было как видение,
возникшее на ветровом стекле и тотчас погасшее.
Женщина странно улыбалась: робко, радостно и в то
5
же время как-то болезненно. Лишь когда Кирилл,
сначала притормозивший машину, резко погнал ее,
перед мысленным взором Гоши всплыло и другое:
цепко сжатые руки мужчины на плече женщины.
Белая нейлоновая кофточка, толстая темно-русая ко
са, упавшая на грудь. «Да это же Надя!» Гоша под
скочил, вцепился в руку Кирилла.
- Стой!
Кирилл спокойно отстранил его.
- Что случилось? - Голос его прозвучал глухо,
�ожег быть мешала говорить папироса. Машина вы
скочила на большую улицу, залитую светом дневных
ламп. По лицу Кирилла заскользили холодные бли
ки, и поэтому нельзя было понять, хмурится он или
усмехается.
- Там, у дерева... - сказал растерянно Гоша.
- Ну?
- Надя с кем-то... Ты видел!
- Тебе показалось, - резко ответил Кирилл и,
помедлив, добавил: - Придет же такая блажь в го
лову!
«Москвич» шел ровно, все на той же скорости.
Они ехали по новой широкой улице, в белых домах
светились окна, навстречу величаво плыл троллей�
бус, и с крыши его сердито смотрели два малень
ких глаза.
- Но я же видел! - прошептал Гоша.
Кирилл ничего не сказал, вынул изо рта папиро
су, выкинул ее на асфальт.
Опять побежали мимо приземистые домишки, за
ботливо прикрытые ветвями деревьев. «Москвич:.
затормозил у широкой калитки. Гоша вышел нз ма
шины. Нав-стречу из темноты, взвизгнув, кинулся Пу�
шок и прыгнул, норовя достать до груди.
- Ну, запачкаешь, - сказал ему Гоша и потре�
пал по голове.
Пушок сразу же заюлил. Машина въехала во
.в.вор, остановилась под старой яблоней. Пушок все
не унимался, вертелся у ног.
- Что ты так разошелся, ,1tурачина? - наклонИJJ
ся к нему Гоша.
6
Он услышал, как вылез из машины Кирилл; хлоп"
нула дверца, тяжело застучали шаги по натоптанной
стежке.
- Эй, Гоша, ты дома будешь?
- Дома, а что? - отозвался Гоша, а сам подумал: «Куда же сейчас идти? Зачем он спрашивает?»
- О рыбалке не забудь. - Кирилл потоптался
у своих дверей, словно собираясь еще сказать ЧТО·
то важное, но лишь устало бросил: - Спокойной
ночи.
- Спокойной ночи, - ответил Гоша. Достал из
кармана сверток с куском колбасы, припасенной для
Пушка, кинул ему:
- Ешь, дружище.
Эту собаку подобрали они в Адлере. Приземли
лись тогда всего на час, чтобы взять почту и пасса
жиров. Шел дождь. У диспетчерской вертелся мох
натый белый пес и тоскливо заглядывал в глаза
прохожим.
- Красивая собака, - сказал Гоша.
- Хозяина потеряла, - заметил Сергей.
Кирилл посмотрел на нее, ' неожиданно взял
в охапку и прижал к себе. Собака вздохнула совсем
по-человечьи и уютно положила морду на локоть ,
Кириллу.
- Что, бродяжка, туго?
Она лизнула его рукав.
- Ничего, Пушок, полетим с нами, - сказал Ки
рилл и погладил ее по мокрой шерстке.
- Может, назвать ее Белкой или Стрелкой? предложил Сергей.
В кабине, когда летели, она лежала тихо, уткнув
морду в лапы. Все-таки она стала отзываться на
кличку Пушок. Может быть, и прежний хозяин звал
ее так?
Пушок доел колбасу, облизался и, присев на зад
ние лапы, смотрел коричневыми преданными глазами.
Вот такой же взгляд был у женщины, мелькнувшей
за смотровым стеклом. Неужели он обознался? .. Ес.11и
обознался, то· как во0бще мог rюдумать о Наде?.. Но
оп.ять всплыли перед глазами цепкие руки мужчины,
1
запрокинутое лицо. Гоша никогда прежде не видел
такого взгляда у Нади. Нет, пожалуй, то была не
она. Но что-то мешало так вот просто решить и пе
рестать думать об увиденном.
Было слышно, как по большой улице движутся
машины, позванивают проводами троллейбусы. Па
хло полынью. Этот запах в городе казался странньщ
и непонятным. Может быть, так пахнут астры, кото
рые растут у самого забора? Но, говорят, астры
вообще не пахнут.
Гоша поднялся на ступеньки. Пушок решил, что
настал момент поиграть, подпрыгнул и угодил под
ноги.
- Уйди, - попросил Гоша и вошел в комнату.
Матово поблескивал экrа1 1 те.r1евизора, рядом на тум
бочке стучал зеленый будильник.
Гоше представилось, как Сергей сидит у входа
в вокзал на цементной глыбе, прислонившись к
каменному шару, и ждет. Вот ведь незадача:
Кирилл так быстро повернул машину, что луч
JIИШЬ скользнул по людям, к тому же мужчина
стоял спиной .
.Гулко стучал будильник на тумбочке. На нем
полuвина двенадцатого. А может быть, вернуться
к тому дереву? Тогда станет все ясно. Зачем же му
чить себя сомнениями? .. Ну, конечно, как он не по
думал об этом раньше?
Гоша выключил свет. Выбежал во двор, с разбе
гу перескочил через калитку. Он знал дорогу на
прямик. Для этого вовсе не надо выходить на боль
шую улицу, как они ехали машиной. Тут рукой по
дать, если пробежать узким переулком. Правда, там
тупичок. Но наплевать, он переберется через
забор...
Вот и забор, за ним улица, а по ту сторону вы
сокий столб с электрической лампочкой. В желтом
мареве света расплываются очертания деревьев. Го
ша подпрыгнул, уцепился за доски, подтянулся на
руках. Свет лампы ударил в лицо, запрыгали в гла
зах накаленные добела извилистые проводки. Гоша
зажмурился, рванулся вперед, перелетел через забор
8
и не рассчитал: нога подвернулась, он чуть не ткнул
ся лицом в густую пыль на дороге.
- Вот зараза! - выругался он.
- Эй, знакомый голос! .. Ты что тут делаешь?
Гоша удивленно поднял голову и увидел перед
собой Сергея. Тот стоял посреди дороги, сунув руки
в карманы, широко улыбался. Непокорная прядь
волос выбилась из-под козырька штурманки.
- Это что - ночная тренировка, бег с препятст
виями? - спросил Сергей.
Гоше стало неловко. Он отвел взгляд и начал
стряхивать пыль с брюк.
- Что же ты молчишь? - Сергей вынул руки из
карманов, щелкнул портсигаром. - Все-таки любо
пытно, от кого ты так отчаянно убегал? Взять та
кую штуковину с ходу не всякий решится, - указал
Сергей папиросой на забор. - Может, ты ограбил
сад и за тобой гонят-ся овчарки?
- Ничего _я не грабил, - буркнул Гоша и по
думал: «Он пр0ходил мимо дерева, другой дороги
нет».
Сергей рассмеялся.
- Отлично, Гошка! Я очень рад, что ты оказал-
ся честным человеком. Грабить - это нехорошо ... Но
тогда, наверное, у тебя завелась девчонка, и когда
ты собрал-ся проникнуть в ее спальню, · родитель
выскочил с дубиной... Что, · и этот сюжет не под"
ходит?
- Не подходит, - уже оправившись, ответил Го..
ша. - Зачем лезть в спальню летом?
- Ого, тогда, может быть, ты объяснишь, чем
вызван этот цирковой номер через забор?
Гоша смотрел в его чуть удлиненное лицо с уз
кими, насмешливыми глазами, и все его давешние
подозрения да и вся история, приключившаяся с ним,
показались ему удивительно глупыми. Он обл2гчен
но улыбнулся Сергею.
- Просто... я решил прогуляться.
- Странный способ для прогулок, - сказал Сер..
гей, закуривая. - Хотя нынче. прыжки в моде. Тан
цуют же люди рок-н-ролл... У тебя он получится,
9
Гошка... Ну, я пойду, не буду тебе мешать. Валяй
прыгай дальше.
-- Обожди, - попросил Гоша, - пойдем вместе.
Ты встретил Надю?
- Чудак! Для чего же я торчал на ступенька'л
вокзала?
Гоша покраснел. Он почувствовал себя винова
тым и насупился. Сергей же понял его задумчивость
по-своему, обнял Гошу за плечи.
- Да ты не сердись. Просто у меня хорошее на
строение. И вечер сегодня, смотри, какой отличный.
Правда, пахнет степью?
Гоша удивился. Ведь ему тоже показалось, что
у них во дворе стоит запах полыни.
- Правда, пахнет, - сказал он.
- Эх, на твоем месте, Гошака, я влюбился бы
в какую-нибудь девчонку и, честное слово, не про
пускал ни одного такого вечера. Последнее тепло
стоит. А ты небось завалишься спать?
- Нет, - ответил Гоша и соврал: - У меня есть
книга.
- Я с удовольствием дал бы тебе очередной
мат, - сказал Сергей, - но жертвую шахматами ра�
ди воздушной мотоциклетки.
- Будешь чертить?
- Буду чертить. Когда Надя дежурит ночью,
всегда черчу.
- Я знаю.
- Скоро дойдет до тебя очередь: Буде:.пь монтировать радиооборудование. А потом я подарю тебе
эту мотоциклетку, чтобы ты больше не прыrал че
рез заборы и до места свидания добирался по воз
духу. Кирилл у себя?
- К нему придет Маша, - неожиданно сказал
Гоша,
-Ты все знаешь, кутенок?
- Я давно знаю.
- Ну что же... Все-таки и тебе пора заводить
девчонку.
- Пробовал, - улыбнулся Гоша. - Не любят
они меня что-то. Видел, какая красивая летела· се10
годня с нами? Я три раза выходил к ней из кабины.
Один раз даже спросил: «Вам не плохо?»
- А она?
- Она сказала: «У вас эти веснушки настоящие
или вы их специально так намазали?..» Ты не зна
ешь, Сергей, может быть, есть такой мазут, чтобы
согнать эту гадость с лица?
- Говорят, горчица с уксусом.
Гоша внутренне улыбнулся, но ответил серьезно:
- Надо попробовать.
- Пробу-й, приятель. Спокойной ночи.
Гоша посмотрел, как Сергей двинулся дальше по
улице, и вздохнул. Ему не хотелось опять оставать-
ся одному. Он взглянул на окно Кирилла, оно было
освещено. Значит, Маша еще не пришла. Надо бы"
стрее убираться в свою комнату, чтобы не повстре
чать ее здесь, на дороге.
2
Кирилл открыл глаза. Маша стояла у порога и,
помахивая узорчатой пластмассовой сумкой, сме"
ялась.
- Что? - еще не придя в себя, спросил он.
- Ты думаешь, стол - хорошая подушка?
Тогда Кирилл вспомнил: взял газету, хотел про
честь, но перед глазами все время вставало такое
знакомое и в то же время чужое запрокинутое лицо.
Он думал об этом весь вечер, как только вошел
к себе. С кем была Надя?.. Нет, ему не почудилось,
он видел сам, и Гошка тоже видел. Гошке вовсе не
зачем знать об этом, поэтому он постарался сбить
его со следа. Было ясно, что и Сергею не стоит пока
говорить. Кирилл сначала узнает сам, а там... там
видно будет. Может быть, все это пустяки.
Он так и не сумел прочесть газету. Усталость и
тревоги сегодняшнего дня одолели, и он, сидя за сто
лом, заснул.
Притомился? - участливо спросила Маша.
Есть маленько. - Кирилл потер щеку, на ко
торой отпечатался рубец от· края стола. Он сидел
11
без рубахи, в белой майке, и округлые тугие мышцы
плеч поблескивали загаром в свете электрической
лампы.
Маша скользнула взглядом по комнате. Так она
делала каждый раз, словно прикидывала: надо ли
здесь убрать? Но в комнате всегда все было при
брано. Маше это не нравилось.
- Тебе постирать не надо?
- Пока нет.
Кирилл давно привык к одинокой, холостяцкой
жизни и делал все сам. Комната его была обстав
лена просто: тахта, застеленная ковриком; рядом
с ней тумбочка, на которой отсвечивал полировкой
приемник; квадратный стол у окна - он и обеден
ный и письменный; в простенке несколько полок
с книгами и небольшой платяной шкаф - вот и вся
обстановка. У окна на голой стене висела цветная
фотография: девочка, повязанная, как матрешка,
красным платком в белый горошек, прислонилась
к березе; в руках у нее лукошко с земляникой и
цветами, а за ней яркий клочок чистого знойного
неба.
- Ты ужинал? - спросила Маша, хотя заранее
знала, что он, как всегда, ответит: «Ужинал». Но се
годня ей не хотелось, чтобы он отказыва,'1ся, и поэто
му, не дожидаясь ответа, Маша тут же предложи
ла: -А я икорки из буфета принесла. Получила
нынче. Целый день у стойки, а вот голодная. Может,
поешь со мной?
- Пожалуй, поем, - раздумчиво ответил он.
- Правда? - обрадовалась Маша. - Там, на
кухне, пол-литра есть. Выпьешь стопочку?
стопочку выпью.
Она легко выбежала на кухню и тотчас верну
лась с тарелками и бутылкой, вытащила из сумки
свертки. Кирилл смотрел на ее крепкие розовые
руки.
Маша была рыжая. Правда, волосы ее не полы
хали огненно-красным пламенем, а были каштановые,
только с медным отливом. Но в порту все равно ее
называли рыжей. Ресницы она не подкрашивала, и
-и
12
они тоже казались тонкими медными проволочками,
и сквозь них смотрели бойкие зеленоватые глаза.
Она умела одеваться, никогда не носила ярких
цветных платьев, которые не шли ей. Вот и теперь
на ней была тонкая из серой шерсти кофта и синяя
узкая юбка. В этом наряде она выглядела совсем
девчонкой, гибкой и ловкой.
Маша с таким удовольствием раскладывала по
тарелкам закуску, нарезала хлеб, бренчала вилками,
будто в доме ждали гостей. Видимо, она обрадова
лась хоть этой небольшой возможности похозяйни
чать в доме Кирилла.
- А ты знаешь, у нас новость, - говорила Ма
ша. - Вася Голубев прилетел со своим вертолетом.
.Я думала, они худущие вернутся, а он здоровый как
черт. Ребята смеются, что он китовый жир употреб
лял. Несколько месяцев за китами охотились. А что,
Кирилл, на этой «Славе» небось тоскливо было?
- Не знаю, Маша, не бывал там.
- Важный Вася стал. Привез ребятам зажигалки и еще разную чепуху. «Это, ,- говорит, - в порту
в Африке купил». Выпили они у меня подле буфета
по стопке. В отпуск теперь уходят, потом в санавиа
цию их прикомандировывают. Вертолетчики. Тебе
нравится вертолет?
- То есть как?
- Ну, вообще... Мне так совсем не нравится, как
стрекоза большущая. Некрасивая машина. Верно
ведь?
- Разве все дело в красоте?
- Ну все-таки хорошо, когда приятно глазу...
Ну вот, у меня и готово. Ох, какая я голодная.
Выпьем?
- Выпьем.
Кирилл посмотрел, как Маша выпила водку, за
жмурившись, словно собиралась прыгнуть откуда-то
с высоты, и улыбнулся. Смешная девчонка. Когда
она стала ходить сюда, он пробовал жалеть ее, даже
говорил: нехорошо, мол, он ведь и не молод, ему
тридцать семь. Но Маша относилась к этому лег1ю,
ласкалась гладкой щекой о его грудь:
13
- А мне-то что? У меня никого нет, кроме тебя.
Она говорила, что терпеть не может запаха вод
ки. перйое время за стойкой в буфете ее тошнило.
А вот поди ж ты, вьшил.а сейчас, чтоб заставить его
поужинать вместе.
Маша откашлял.ась, на глазах ее выступили сле
зы, но она храбро кивнула голооой:
- И вовсе даже не страшно. Что ты смеешься?
Я могу еще выпить.
- Нет уж, - сказал Кирилл и отод&инул бу
тылку. - Еще станешь пьяной и начнешь бить
посуду.
- У меня батька был пьяницей. Не вериш1,,?
- Смотри! Это, говорят, опасно. Бывает наследственное.
- Мне 11е опасно. Я все время эту гадость про
даю. Опостылела. А батька у меня, верно, крепко лю
бил выпить. Добрый был. Один за стол обедать ни
когда не сядет, всегда мужика какого-нибудь найдет.
У нас в деревне татарин был полоумный - Ибряй
ка. Он его часто к. себе водил. Посадит за стол, и
вместе обедают. Говорил: .:Ибряйка больно аппетит
но ест». Один раз остался в хате, мы с мамкой
уехали. Пошел на какую-то гулянку в новом костю
ме, пришел пья,ный-пьяный. Лег спать да перед сном
закурил махорки, потом сунул окурок в карман пид
жака - плохо соображал. А там спички. Огонь как
полыхнул на штору. Хо.рошо, люди увидели, загаси
ли пожар. Приехали мы с мамкой, а у него от ново
го костюма только вор@тник остался. Ух, мамка и
ругалась! ...
Маша засмеялась. Кириллу нравилось, как она
смеется: негромко, словно сдерживая себя, а широ
ко открытые глаза становятся лукавыми.
В деревне так, - сказал он, намазывая на хлеб
икру.
Ты, кажется, тоже из деревни?
Нет, не из деревни и не из города.
Это как?
А вот так, у путевого обходчика рос, в будке.
По правую сторону в двенадцати километрах - го14
род, по левую в пяти километрах - село. Ни к селу
в общем, ни к городу.
- Это твой отец был путевой обходчик?
- Нет, ни отец, ни родич кровный.
Кирилл положил нож на стол. Странно, что онн
об этом никогда не говорили. Впрочем, он не любил
рассказывать о себе. Может быть, сейчас это от вы-·
питой водки? Маша непонимающе. смотрела на него.
- Вот так, Маша: ни отец, ни родич кровный, П()llторил он.
- А где же твои-то?
- Мои-то? .. А вот я не знаю, где мои. Подкидыш
я. Шел по путям обходчик Тарас Ивано·вич Гудов.
Эшелон: должен был проследовать с фронта. Шел
обходчик и увидел на рельсе узе.zюк. Подошел бли
, "
же - пищит... Вот так я на рельсе и родился.
Кирилл слабо улыбнулся. Маша смотрела на него
широко раскрытыми глазами. и медные ресницы ее
едва приметно вздрагивали.
- Что, страшно?
- Страшно, - ответила Miiшa. - Как же это
м0жно на рельс положить?.. Что же· они. звери,
что ли?
Сказала и сей-час же испугалась: не обидела лп
Кирилла? Он поаертел в тяжелой ладони стакан и
опять слабо улыбнул'Ся:
- Год был такой - двадцать первый: гоJЮдный.. ,
Ты почему не ешь? Ведь проrмо.11,алась.
А я уже все... Ты будешь еще?
- Нет.
- Тогда я уберу.
Она засуетилась., стала собират:ь тар�лк·и, словио
хотtла уйти подальше от этого разговора.
Кwрилл взял папиросу, закурил и прошел к тахте.
Маша вышла на кухню, и он услышал, как там за
плескалась вода. За окном плыл сиаый туман: на
верное, луна вышла ИЗс-за омако-в и осаетила землю.
5wло слышно, как ворочался и вздыхал под яблон�й
Пушок. «Не надо было говорить eii: об этом, - nо
.-ума.л Кирилл, - старое прошло и нмкому теп.ерь не
нужно. Так зачем вспоминать?»
1,5
Маша вошла, вытирая руки полотенцем; она была
без кофточки: сняла, чтоб не забрызгать на кухне.
Покатые розовые плечи ее совсем не тронул загар.
Она села рядом с Кириллом, прижалась ГQ!IОВОЙ
к его плечу и снизу робко заглянула в лицо:
- Ты не будь грустным, ладно?
- Ладно, - улыбнулся он и погладил ее по плечу, сразу ощутив под ладонью нежную прохладу.
Маша искоса взглянула на стену, где висела цвет
ная фотография. Кирилл перехватил ее взгляд. Он
давно заметил, что в такие минуты Маша стеснялась
этой девочки-матрешки.
- Погаси свет, - шепнула Маша.
Он протянул руку, щелкнул выключатель, и сразу
же в окно хлынул, будто прежде сдерживаемый не
видимой преградой, клубящийся дымный свет. Он
упал на Машино лицо, высеребрил прядку ее волос.
Маша подняла руку, обхватила шею Кирилла, и он
увидел рядом с собой запрокинутое лицо, на нем
робкую, опасливую улыбку, тонкую складку меж бро
вей и широко открытые глаза. Это лицо было так
схоже с тем, что вырваJш из темноты фары автомо
биля, что Кирилл невольно отшатнулся.
- Ну что же ты! - тихо сказала Маша.
...Солнце, еще робкое, косым лучом входило в ок
но, падало Маше на волосы; она расчесыва.1а их, и
казалось, что сквозь пальцы пробиваются веселые
языки пламени. Заколки торчали у Маши во рту, и
поэтому лицо было по-детски напряженным, будто
собиралась она вспрыгнуть на подоконник. Да, было
в ней что-то детское, словно у девочки-матрешки, ко
торая удивленно смотрела с цветной фотографии.
«А похожи», - подумал Кирилл. Он лежал не ше
велясь. Маша почувствовала на себе взгляд, сразу
же вынула изо рта заколки, обернулась:
- Проснулся?
Кирилл досадливо поморщился, ему не хотелось
тревожить ее, доставляло какую-то радость так вот
смотреть со стороны.
- Думала, еще поспишь чуточку. Будить не хо
телось.
16
Она поправила на подоконнике походное зерка
ло, перед которым он обычно брился, и заколола
BOJIJCЫ.
- Ты отвернись, я оденусь, - сказал Кири.'IЛ. Он
никогда не одевался при ней, не любил, чтоб она
видела его несобранным. «И тут должен быть по
рядок».
- Ладно, - ответила Маша и отвернулась к ок
ну, сдержанно вздохнула. Начертила что-то пальцем
на стекле. - Можно тебя, Кирюша, спросить?
- Спрашивай, - весело отозвался он, натягивач
брюки.
- Ты любишь меня? - Таким тоном обычно
спрашивают девочки у родителей разрешения пойти
погулять.
- Не знаю, - засмеялся он.
Маша помолчала, палец застыл на стекле.
- Ну и наплевать, - тряхнула она во.'Iосами. Все равно полюбишь.
Ему было весело от ее вопросов: «Женщины чертовски любят выяснять отношения».
- Мне уже можно обернуть·ся?
- Валяй.
Маша повернулась, глаза их встретились, и оба
вдруг рассмеялись.
- Ух ты, противный! - поrрозила ему пальцем
Маша. - Иди умывайся. Гошка уже в окно стучал,
на рыбалку зовет...
3
«Москвич» оглушительно чихнул .u заглох.
- Старая история, - сказа-!1 Кирилл. - ДавнQ
бы надо починить бензопровод.
Гоша чуть не стукнулся лбо� о ветровое стекло.
Он ехал в каком-то полудремотном состоянии. Его
все еще окружали запахи сырой земли, застоявших
ся туманов, гнилых яблок. В�е-:га1
Последние комментарии
14 часов 55 минут назад
17 часов 11 минут назад
1 день 7 часов назад
1 день 7 часов назад
1 день 13 часов назад
1 день 16 часов назад