Добро заражённого города (СИ) [Д. Н. Патрикеев] (fb2) читать онлайн

Добро заражённого города

Глава 1

Тишина. Птиц или насекомых не было слышно ‒ фауна ещё не вернулась в эти места. Вокруг лагеря шумели лиственные зелёный деревья, стойко переносящие воздух и сигнализирующие о его чистоте. Только треск костра и тихое редкое шипение одинокой рации, стоящей рядом с палаткой, перебивали звуки леса.

Вася Рыжий смотрел в бинокль, выискивая между зданий хоть какое-нибудь движение. Вечерело. Он вздохнул полной грудью и, убрав от глаз окуляры, спустился с пригорка. Остальные сидели у окружённым палатками костерка на двух поваленных стволах деревьев: четверо играли в новенькие карты с пластиковым покрытием, сворованные из города, ещё двое говорили о чём-то своём, походя на заговорщиков.

Город Нилосск, спутник рассадника этой заразы, города Эфис, наводил на него нехорошие мысли, поэтому оставаться в посту Васе нравилось меньше всего. Он спрятал левую руку в карман тактического костюма и, нащупав свой талисман, охотничью гильзу, двинулся к лагерю. Авось, командир не ощитинится.

Их всех кормило мародёрство. Отбросы общества, дураки, бежавшие за казавшейся им лёгкой наживой и просто предприимчивые люди, не расчитавшие риски, кормились здесь уже 4 года. Конечно, редко какой мародёр прожил здесь весь этот срок ‒ номинально вся короткая история сталкерства делилась на 2 поколения. Разница была в размере наживы: первое поколение грабило магазины и заводы, а второе довольствовалось объедками.

Срок жизни старателя в этом городе наверняка сокращался кратно, дышать заражённым воздухом было однозначно вредно, но никто не ещё не установил, за какое время воздух в Нилосске убьёт сталкера или хотя бы лошадь. Зато Эфис отправил на тот свет немало сталкеров, даже противогазы в нём не были панацеей. Всё же, этот столп науки, был не по зубам сталкерам и оставался, скорее для военных экспедиций и нейтрализаторов аварии.

‒ Подкидной? ‒ равнодушно спросил Рыжий, чтобы обозначить своё присутсвие.

‒ Подкидной, ‒ также равнодушно ответил Гарик Жигуль. ‒ А ты бы на пост обратно шёл. Проморгаешь, чего доброго, "бобровских" или "киповских", будет как в прошлый раз.

В "прошлый раз" ничего страшного не случилось, два человека от отряда Толи Кипо, "киповских", пришли за услугами медвежатника, Петра Лодочника ‒ нашли нетронутый сейф, а вскрыть не смогли. Но шли незамеченными до тех пор, пока кто-то не услышал голоса. В тот раз на посту стоял тоже Вася Рыжий. Группу Макара Бобра Гарик упомянул к слову, именно с ними чаще всего в городе сталкивались "жигульские" разведчики.

Гарик не отвлекался от игры и говорил, одновременно скидывая карты на пень, служивший импровизированным столиком. Избавившись от карт, он осмотрел остальных игроков, встал со ствола и кивнул в сторону пригорка.

Ещё в первое поколение сталкеры начали делиться на группы, так проще. Разделение труда повышало эффективность отряда, позволяло стаскивать в схроны больше добра общими усилиями. И, хотя перестрелки оставались редкостью, в составе группы проще было пережить нападение.

‒ Не нравится мне здесь, ‒ начал Вася, неспешно шагая к посту. ‒ Как прыщ на коленке, ‒ он кивнул через плечо.

‒ Скоро разбогатеем и свинтим отсюда, не переживай особенно. А вот что Купца нет до сих пор ‒ нехорошо. Дай-ка, посмотрю.

Жигуль не хотел лишний раз волновать Рыжего, поэтому заострять внимание на том, что костёр ‒ не единственная демоскирующая их вещь, он не стал, а перевёл тему. Постовой стянул через шею бинокль и передал Гарику. Тот поднялся на пригорок и, сначала осмотрев горизонт, как в первый раз, припал к окулярам. Между безжизненных бетонных коробок он засёк движение. Что-то быстро пересекло улицу, оставив за собой послеобраз. Это была тёмная машина.

‒ Едет, ‒ он передал бинокль обратно и пошёл к остальным. Рыжий занял место на пригорке, где стоял командир.

‒ Купец едет. Может, ради разнообразия, он что-то хорошее привезёт.

По игрокам прошёлся смешок, а двое других, похоже, даже не слышали Гарика. Жигуль сел обратно, как раз под сдачу. Сдающий сдвинул несколько карт, включая капитана в игру, и продолжил раскладывать их по кругу пня.

Прошлые сталкеры и другие дельцы организовали в деревне рядом с городом-спутником целый подпольный базар. Туда стекались сталкеры со своей добычей, там же новички подбирали себе снаряжение. Оттуда чаще всего начинала охоту народная дружина, организация, творящая самосуд над мародёрами. В народе их чаще звали охотниками или народниками.

Фильтры, патроны, провизию и прочие расходники были базовым комплектом, без которого ни один краснобай не возвращался с базара. Изредка он мог привести оттуда военное снаряжение, попавшее к нему "из первых рук", от предпреимчимого офицера.

Через 10 минут к костру снова подошёл Рыжий. Машина остановилась у подножья холма, водитель вышел ‒ об этом и донёс постовой. Все шестеро поднялись с насиженных мест и, переглянувшись, последовали за постовым. Теперь машину было видно невооружённым глазом.

‒Грустный он какой-то. Как пить дать, не продал ничего, ‒ развеял тишину Витя, чаще всех сегодня проигрывавший в карты.

На него покосился самый старший член отряда, Пётр Лодочник, явно недоумевающей, как Писарь разглядел лицо Купца.

‒ Н-да, не торопится он, ‒ поддержал Писаря один из "заговорщиков", Федя Соля.

‒ Если поднимется и опять оправдываться будет ‒ втащу. Сил нет уже терпеть его, ‒ подал голос второй "заговорщик", с позывным Радист, затем сплюнул и вернулся к костру. Между тем Купец достал из багажника спортивную сумку. Послышался глухой хлопок. Отряд наблюдал за каждым движением Купца.

‒ Надеюсь, фильтров в этот раз нормальных взял, ‒ добавил Олег Лысый и хмыкнул носом. Прозвище своё он не оправдывал, волос на его голове было ровно столько же, сколько и на головах остальных членов команды, разве что у Рыжего их почти не было.

Отряд был сколочен ещё давно, около полугода назад и прочно закрепился на своей территории, на окраине города. Чётких границ у зон влияния не было ‒ все понимали, что добра хватит на всех. Даже сейчас, через 5 лет после ЧП, они, второе поколение мародёров заражённого города, без труда находили не только нетронутые квартиры и этажи, но и целые здания даже на Парадной, самой посещаемой сталкерами улице.

Купец не спеша укрыл машину брезентом, затем ветками. На холм поднимался тоже не спеша. Федя тоже сплюнул и вернулся к костру.

"Жигульские", конечно, не возглавляли рейтинг удачнейших отрядов, но точно не замыкали его. Они без труда могли позволить себе содержать машину, покупать фильтры и оружие. Кормились они, в основном, с крупных заказов на узкоспециализированный товар, но в последнее время был голяк. Приходилось тащить всё, до чего их руки могли дотянуться и продавать наводку на схрон.

Оставшиеся пятеро стояли на том же пригорке и сверлили взглядом Купца. Тот, конечно, заметил их, но ускорять темп не собирался. То и дело поправляя сумку на плече и почёсывая щетину, он поднимался по извилистой тропке.

‒ Не томи, ‒ не выдержал Рыжий и, вместо приветствия, окликнул Купца, когда тому оставалось совсем не много до пригорка.

‒ Сашка Филин помер, ‒ с готовностью ответил Купец, не меняя темп подъёма.

‒ Туда и дорога, ‒ сплюнул Витя Писарь, один из опытнейших сталкеров среди них, заставший ещё первое поколение мародёров. ‒ А своего Макарку он не прихватил, нет?

‒ Хороший был мужик, ‒ сказал Пётр и вздохнул, ‒ опытный.

‒ Ага, хороший. Меня чуть не пришил из пукалки своей. За ствол любил хвататься, потому и помер.

‒ В городе отравился, говорят, всю ночь стонал, ‒ перебил Купец, наконец добравшись до группы.

‒ Неужели, через кордон, в Эфис ходил? ‒ во время рукопожатий и обмена приветствиями, спросил Рыжий. Федя и Радист тоже подошли встретить Купца.

‒ В том то и дело, что в Нилосске только. Получается, первый? Из второго поколения-то.

‒ Фильтры, небось, экономили, ‒ оглядел отряд Писарь, затем кивнул на сумку. ‒ Чё притащил-то?

Группа пошла к палаткам, а по пути Купец начал пересказывать все слухи, услышанные им ранее.

‒ Лёшу Гирю повязали и весь отряд его. С народниками, вроде сцепились, а дальше по наклонной. Перестрелка была даже. Говорят, показательная порка.

‒ А Володя Стекло ещё троих набрал. Говорят, с родины брата подтянул и ещё двоих зелёных с базара подобрал.

‒ Это сколько у него людей? 12? ‒ перебил подостывший Писарь.

‒ 12, ‒ подтвердил Купец под неодобряющие покачивания головы Вити Писаря. ‒ С "московскими", тоже, поговорил на эту тему, говорят неприятно, а делать нечего. Беспризорной зелени всё больше, в одиночку ходят в город. Это, Жигуль, нам тоже расширяться надо.

‒ Нехер сейчас об этом. Что ещё слышал?

Новичков Жигуль брал в отряд уже дважды, в общей сумме 3 человека, оба раза они не приживались и гибли. Палка была о двух концах и количество участников группы не всегда могло перерасти в количество прибыли на голову.

‒ Говорят, ещё один слой брони над лабой построили. Ещё лет 10 дают мору, затем можно будет Нилосск заселять.

‒ Скорее всего, лет 20 здесь ещё никого не будет, ‒ отмахнулся Писарь, ‒ побоятся возвращаться. Вон, как в Припяти, будет. И фона нет, и людей нет.

М-MОрК-09 ‒ кодовое название утекшего реагента. Здесь его назвали "мор". Достоверно не известно назначение его разработки, однако, в мировом сообществе практически в один голос заявили, что разработка не иначе, как военная. Россия и дружественные страны заявляли об ошибке на стадии реализации, а также заверяли, что в конечном итоге соединение не должно было представлять угрозы человеку. Несмотря на разногласия, свою помощь придложили многие страны.

Карты оперативно вернулись в коробку, а вместо них на пенёк Купец поставил сумку и расстегнул её. Новые тактические костюмы, несколько броне пластин отдельно лежащих в сторонке, продовольствие, в том числе алкоголь, фильтры, несколько коробок патронов разного калибра, чёрный пакет на самом верху, рядом с ним пистолет, завёрнутый в ткань и другие бытовые вещи.

‒ Опа, ‒ улыбнулся Рыжий и выхватил пистолет из сумки, не спеша разворачивая ткань, ‒ это мой?

‒ Твой-твой, ‒ улыбнулся Купец и дал пройти от пня Васе.

Рыжий до сегодняшнего дня оставался единственным безоружным членом отряда, разве что с ножом.

‒ Ты нахера ему Наган-то взял? ‒ потирая брови, спросил Писарь.

‒ Пацан просил Наган, не шуми, ‒ отмахнулся Купец и продолжил разбирать сумку.

‒ Делайте чё хотите, я в дозор, раз кроме меня не кому, ‒ смахнул Писарь и взяв от палатки свой АК-74М и пошёл в сторону пригорка, по пути забрав у Рыжего бинокль.

‒ Что с ним такое? ‒ тихо спросил Купец, оглянувшись на Витю.

‒ В разветку сходил неудачно. Не заморачивайся, ‒ встрял Радист, тоже осматривая содержимое сумки. Происходящее напоминало раздачу подарков на Новый год.

Следом из сумки Купец достал банку консервированных персиков и сгущёнки и отставил на край ‒ это был гостинец Писарю. Затем он раздал продукты и вещи каждому из отряда, по списку купленные на базаре, затем обратился к Олегу Лысому:

‒ Разгрузки для тебя не нашёл, все разобрали. Подвезут на следующей неделе.

‒ Фильтров привёз, на том спасибо, ‒ огорчённо сказал Олег, взял причетающиеся ему 2 фильтра и пошёл в свою двухместную палатку, которые они делили Федей.

В конце Купец достал чёрный пакет и передал его Жигулю. В нём в маленьких пакетиках, зип-локах, лежали небольшие, с ноготь, золотые слитки, примерно одинакового размера, разве что в зип-локе Васи Рыжего было меньше всего золота. Зарплата. Пакет Жигуль убрал в карман камуфляжной куртки.

‒ По 9 грамм на брата. 1250 рублей за 999-ю, 740 за 585-ю, ‒ чуть тише сказал Купец капитану. Тот кивнул.

Глава 2

Ночь была тихая. Редко в какую ночь были слышны выстрели, крики или рёв двигателя. На пост, сменив Писаря, в полночь должен был встать Федя Соля, а затем ‒ Радист. Где-то вдалеке виднелся костёр другого отряда. Скорее всего, это были "бобровские". Никогда не угадаешь, чей отряд ты видишь, если только не подойдёшь слишком близко. Ни охотники или военные ‒ на том спасибо.

Рыжий всё никак не расставался с пистолетом. Пропитанное маслом железо приятно ложилось в руку, а заряжать барабан было как ни что другое приятно. Каждый новый звук будоражил сознание Васи, а воображение рисовало одну невероятную сценку за другой:

"Вот он идёт в разведку, например, с Олегом Лысым. Олег, как обычно, отвлекается на какую-нибудь безделушку, а Рыжий идёт дальше по коридору. И тут на них выходит целый отряд Кипариса, "московские", то есть. Все в полном обмундировании, тащат кейсы с золотом. Да нет, что "московским" в городе делать?.. Тогда "стеклянные", все 12 человек. Но именно Наган Рыжего всё решит и перевесит чашу весов на нужную сторону", ‒ подобные мысли у Рыжего рано или поздно вызывали стыд, будто кто-то из отряда их обязательно прочтёт и поднимет Васю на смех. Рыжий поджал губы и, ещё раз осмотрев пистолет, зарядил его и убрал в промасленную тряпку. Кобура к нему в подарок не шла. Он перевернулся на бок и провалился в сон, стараясь забыть чувство стыда. На полпути, в полусне, у него получилось забыться. Засыпал Рыжий с мыслью, что именно он занимает наиболее приятное место в команде ‒ самый зелёный, а получает денег как все. Стажировка с полной оплатой.

Каждая выдача зарплаты ‒ сакральное, почти интимное дело. Пересчитать слитки, взвесить их на руке, попробовать на зуб ‒ ритуал был один на всех за редкими исключениями. В эту ночь Жигуль тоже почти не спал, всё рассматривал чужое золото и только когда услышал смену поста, успокоился и засопел в ожидании сна. Причин для беспокойство было несколько и всё те же, что и всегда, порождённые людскими пороками. Благо, ни об одной банде слышно не было и вооружённого налёта едва нужно было опасаться. Опыта Жигулю было не занимать и он, как думал, нашёл ему идеальное применение. Держать собственный отряд, кормиться с капитанской должности ‒ престижная и завидная участь для большинства сталкеров. Беззвучно хмыкнув, не осознавая и половины мыслей, Гарик отключился.

Ночью постовой, как правило, предоставлен сам себе. В округе не было зверей, а визит чужака в лагерь был редкостью. Пить на посту строго запрещалось, да он сам на посту не стал бы. В голову лезли мысли разной паршивости, и он по характеру останавливался на гнуснейших. Матеря про себя всех вокруг, Писарь сошёл с пригорка и двинулся к лесу, чтобы проверить ловушки. Свет включать было неразумно, поэтому заходить вглубь он не решился.

Капканы, волчья ямы с кольями и их миниатюры с гвоздями, которые вмещали в себя только ступню ‒ лишь на это хватало фантазии и сил команде. Сейчас, когда на весь город может и 5 команд не набраться, всерьёз нападений на лагерь можно было не опасаться.

Писарь усмехнулся, наконец найдя западню и дальше не пошёл. Угловатое лицо разобрала зевота, и он вернулся на пост. К месту, выбранному для лагеря, у него тоже были претензии и он в тайне ждал момента, когда новоприбывшие бандиты или простая зелень нападёт на них в погоне за лёгкой, куда легче добываемой, чем сталкерством, наживой. Виктор был готов поставить свой дом, оставшийся в миру, что детские пакости, называемые Жигулём ловушками, не удержат хоть сколько-нибудь серьёзно настроенных людей. И грела его этой прохладной летней ночью только одна мысль, что когда случится что-то серьёзное, к Жигулю возникнут вопросы, но сам капитан не сможет на них ответить.

Желание покурить, успокоить нервы, всплыло в сознании. Поправив на плече ремень автомата, закреплённый одним концом за мушку, Писарь закурил в полную грудь. После второй затяжки его разобрал дикий кашель.

‒ Ну ничего, у меня-то пара слов нашим парням точно найдётся. Эх, Гарик-Гарик, сам ты себе яму вырыл, ‒ не сдержав зла, высказал Писарь, глядя в даль, на жилые дома. То ли эта фраза, то ли никотин, всё-таки успокоили его. Когда до фильтра оставался сантиметр, он несколько раз плюнул на тлеющую бумагу, потушив её, и выбросил бычок двумя пальцами и зашёлся кашлем ещё раз.

Из города до деревни ездить становилось всё опаснее. На дорогах нередки стали брошенные машины с проколотыми колёсами, слитым бензином, и кто знает какими ещё пакостями. Никто не смог сказать Купцу, чьи это машины и что происходит с их хозяевами. В голове копошились вредные, ненужные мысли: "Может, не там спрашивал? Может, если спросить у народников, они расскажут, чьи авто стоят на обочине и где их водители?"

Купца уже давно не мучила совесть. С каждой поездки в город он утаивал примерно десятую часть с общего навара и держал собственный счёт у "московских", на котором скопилось уже несколько десятков грамм золота. Отличная, как он думал, компенсация риску пропасть без вести на трассе и пополнить собственной тёмно-синей девяткой список "обочечников". И всё-таки, сами по себе те знакомства, которые он заводил в деревне, с лихвой окупали этот риск. Купец засыпал счастливым, ощупывая в руке свой Макаров с единственным патроном в патроннике ‒ обойма была разряжена по всем правилам.

Пётр Лодочник тоже не мог уснуть. Даже через слой тёплых вещей и одеяло через пол бил по костям холод. Спальник ненамного облегчал для Петра ситуацию. Грели его лишь воспоминания и приятные мысли. Ещё полгода и он накопит и себе, и внукам на жизнь. Можно будет завязать со сталкерством и вернуться домой. Фантазия рисовала ему особняк в пару этажей, который он купит на заработанные деньги. И хватит там места на всю семью. Не придётся больше им ютится в собственных квартирках, на всех будет один большой дом. Всё-таки, он не ошибся, пойдя к "жигулёвским", от базарных склок и постоянных визитов сомнительных личностей подальше.

Снаружи послышался кашель и Пётр, будто бы вспомнив, что ему бы самому не мешало прочистить горло, несильно прокашлялся. Полудрёма нападала и на него. Мысль о том, как ему повезло с командой и ролью в ней, была последней на сегодня.

Писарь удобно пристроился на пригорке, затягиваясь ещё одной сигаретой и косился в даль, на город. Пепел, который он не стряхнул, отпал от сигареты сам и упал на окуляр бинокля. Витя цокнул и перевернул бинокль, чтобы стрясти пепел. Оставшиеся серые хлопья он убрал пальцем, а затем протёр окуляр рукавом. Взгляд, упавший на тёмное стекло, поймал в отражении белый шарик. Писарь поднял глаза к небу. Полнолуние.

Несколько секунд потупив, он дёрнул рукой и глянул на циферблат военных часов, только что показавшихся из-под камуфляжного рукава ‒ 11:45. Губы Писаря сжались, а глаза неосознанно забегали по домам. На посту, если считать вечер, Писарь стоял больше положенного. Нужно было решаться, будить ли Федю или подождать.

Витя изучал небо. Облака плыли необычно быстро, но кроме этого ничего он подметить не мог. Через некоторое время, снова посмотрев время, он поднял глаза на город. Дорога к холму, закрытая машина, которую он сначала и вовсе не увидел. Голова Писаря поднилась, а глаза устремились в темноту между домов, где, как ему казалось, он видел свет. Несколько секунд он не знал, что делать: "Мушка" в глазу, снайпер или охотники? Снайперов знакомых у него не было, да и если кто-то с таким навыком пришёл в город ‒ все бы знали, как знают про медвежатника Лодочника или доктора Диму Лапотя в группе Володи Стекла. Значит, не снайпер. Охотники? Нет, если они с военными договорятся, те приборы ночного видения выделят по случаю рейда. А с ПНВ фонари без надобности. Получается, "мушка".

Сделав логичный вывод, опуская целый спектр других вариантов, он всё же припал к биноклю, изучая место, где он видел вспышку. Сколько он не напрягал глаза, всё впустую. Виктор залился кашлем, а затем уставился через бинокль на чужой, совсем не видный глазом лагерь ‒ костёр в нём давно потух. Гиблая затея, в этой непроглядной тьме он не различал ничего. Бинокль остался мотаться на шее, а Писарь ещё раз взглянул на часы. 00:07. Пора.

Соля в это время видел сон. Лицо кривилось, а глаза быстро-быстро бегали в стороны под веками.

‒ Соля. Соля, ‒ звал его Писарь полушёпотом, заглянув в двухместную палатку, но тот не просыпался, лишь начал водить головой по сторонам. Витя поджал губы от раздражения и принялся тормошить спальник в том месте, где у Феди должны были заканчиваться ноги. ‒ Соля, мать твою.

Федя проснулся, тут же потеряв сонливость, и, забыв неприятный сон.

‒ Полночь уже?

‒ Уже, ‒ прошипел Писарь, зачем-то добавил, ‒ я спать, ‒ и тут же удалился из палатки.

Первое, что подметил Федя ‒ ночную прохладу. Последний раз его так пробирало до дрожи, когда он выходил из палатки, недели две назад. По опыту он знал, что скоро привыкнет и уже температура в палатке будет казаться неприятной, а может, наоборот, разморит и засыпать будет легче.

Мышцы неприятно тянуло, поэтому Соля расправил руки и поднял их вверх, а затем назад, сам тоже поднимаясь на носочки. Послышался приятный хруст. Писарь уже скрылся в своей палатке. Чувство одиночества тут же накрыло Солю, но понимая, что рядом спят семеро парней, которых в случае опасности можно тут же поднять, ему становилось легче.

Машинально он включил рацию, проверил снаряжение и оттянул затвор, чтобы проверить наличие патрона. Его Сайга была изготовлена к стрельбе, разве что предохранитель оставалось убрать.

"А вот одиночка бы никого не поднял", ‒ альтернативно закончил он свою мысль, а затем, подумав, что об одиночках и не узнает никто, чтобы на них нападать, пошёл к пригорку и осмотрелся.

"С другой стороны, на них могут наткнуться. Да нет, кто же ночью ходит?.." ‒ дальше аргументов Соля не находил. На некоторые время он перестал думать вообще, тупо сверля взглядом дома. Через некоторое время он полностью отдался недавним событиям и вспоминал позавчерашний день. Тогда они ушли в разведку с Радистом. Минут 15, как обычно, бодро шли до города и, только заметив знак "Фотовидеофиксация", нацепили противогазы, затем в памяти всплыл момент, как они с напарником наткнулись на квартиру и велосипед в ней. Соля вздохнул. Как было бы хорошо доехать до этого знака на велосипеде, минут за 5. Ещё лучше - научиться ездить в противогазе и не задыхаться.

Мысль о необходимости физической подготовки и, как следствие, регулярных всесторонних упражнений, пришла сама собой, но Соля столкнулся с реальностью, гладкоствольная Сайга чуть не сползла с плеча, оставлять оружие на полу было не очень удобно. А убирать далеко ‒ вдруг кто на лагерь набредёт? Главной отговоркой для него стало отсутствие приспособленного места, а второй за ней ‒ отсутствие культуры спорта. Ежели Соля бегать по утрам начнёт, его на смех поднимут, только и всего. В горле запершило и постовой поперхнулся, затем сплюнул.

Он особо ничего не умел, но рабочие руки везде были нужны. Чаще других ходил в разведку, но прибавки за это не получал, ему и не нужно было. Одними мыслями он не мог себя развлекать, поэтому довольно скоро в руках Соли сверкнула в лунном свете рация.

‒ Бобр, Бобр, я Соля. Слышит меня кто? ‒ Соля говорил тихонько, чтобы никого не разбудить. Конечно, услышать самого Макара Бобра он не надеялся, просто каждый раз выговаривать слово "бобровские" не хотел.

‒ Кеша у аппарата, ‒ послышался голос из рации. Этот Кеша говорил ощутимо смелее, чем Соля, верно пост был подальше от лагеря.

‒ О, здоров. Ты второй день подряд что ли?

‒ Да, сегодня должен был Филин идти на пост, но стою вот я.

‒ Точно, ‒ не в рацию сказал Соля, уже позабыв, что померший недавно Филин, которого он особенно не знал, был в группе Бобра. ‒ Соболезнования вам. Хороший был мужик, ‒ повторил фразу Лодочника Соля.

‒ Спасибо. Кстати, чё мне мозг-то паришь, сам же второй день подряд на посту?

‒ Да у нас по 3 часа пост, я вот только заступил, может и в разведку ещё пойду, ‒ тон Феди изменился. Не мог он при таком удобном случае не похвалиться.

‒ Сегодня?

‒ Да.

‒ Брешешь.

‒ Нет, правду говорю. Мне часов 6 поспать, я свежий. Час на сборы, считай во вторую ходку от "жигулёвских" пошёл. Кстати, вам Лодочник привет тут передаёт.

‒ Лодочник? А он там, на посту?

‒ Да нет, спит. Днём передавал.

‒ Понятно. Ему привет тоже.

‒ Передам. Как там Макар-то?

‒ Сам не свой. Фильтры, говорит плохие купили с Лотком купили.

‒ Перебью, извини. Макар с Лотком на базар ездит?

‒ Ну да. А у вас не так?

‒ Не, забудь, ‒ после небольшой паузы и мгновений размышления ответил Соля, ‒ сглупил. Что с Макаром-то?

‒ Говорит, голову снимет тому, кто ему фильтры всучил.

‒ Такое прощать нельзя, это да. Ладно, пошёл я. Привет Макару.

‒ Давай-давай

Соля переключил рацию на прежнюю частоту и пошёл к уже давно затухшему костру. Несколько головешек, превратившись в угли, ещё лежали в кострище. Смяв несколько газетных листов и закинув на них щепы, он развёл костёр, затем заправив его мелкими поленьями. Весь лагерь непривычно осветился. У Феди намечался завтрак из консервированной свинины с хлебом.

Кроме треска костра, лагерь разодрал звук пробития ножом банки, а затем скрежет. На смену им пришли монотонные звуки удара ложки о металл. Сытный и горячий завтрак. Соля, на мгновение перестав жевать, покосился на палатку Жигуля. Феде хотелось выпить под еду, но весь алкоголь был в палатке командира. Рассудив, что попытка выпить ничем хорошим не закончится, он вздохнул и продолжил есть, запивая завтрак свежезаваренным пакетированным чаем.

До поста ему уже не было дела. Голова, помимо пищи, была занята рассуждениями о Купце и его коррупционных схемах, построенных на обмане всей группы. Ведь когда-то с Купцом, наверное, для контроля, ездили на базар Жигуль, Лодочник или Радист, а потом перестали. Сам не замечая, Соля покачивал головой.

Лишь одна мысль успокаивала Федю ‒ возможностей у него было больше, чем у остальных членов группы. По его мнению, он был в отличных отношениях с "бобровскими" и "киповскими" и в общении с ними зарекомендовал себя как отличный боец, исполнительный и надёжный разведчик и постовой. Это значило, что к Гарику Жигулю он вовсе не был привязан, как, например, Купец. Федя поднял голову, оглянулся и, ещё пару секунд посмотрев на палатку Жигуля, продолжил жевать.

Когда с завтраком было покончено, Федя заблаговременно взял бинокль в руку и подошёл на пригорок. Осмотрев город и прилегающую к холму территорию, вначале невооружённым глазом, затем в бинокль, Федя обернулся на лес.

Он не верил, что ловушки, установленные в лесу, отпугнут нападавших, если те решат пойти под прикрытием деревьев, но не из-за численного недостатка или грозности, а из-за сомнений в надёжности каждой конструкции. Если в капканах он не сомневался, так как наблюдал их работу самолично и видел, как разлетается на куски палка, коснувшийся пластины посредине, то эффективность волчьей ямы оставалась для него не очевидной. Недостаток кольев в ней, по его мнению, был главным изъяном ловушки ‒ если человек упадёт между кольев, то он выберется из ямы и ничего ему не будет. "Ведь нужно постараться, чтобы упасть ногой прямиком на кол", ‒ чуть ли не вслух рассуждал Федя, уже раз 25-й за всё время существования ловушек, передумывая одну и ту же мысль. От осознания глупости своего командира, а также Вити Писаря, без умолку поучавшего Солю во время организации удобств и ловушек вокруг лагеря, он раздражённо вздохнул.

Довольно тщательно исследовав округу, Соля вернулся к костру, вместо которого остались одни тлеющие угольки. Несмотря на плотный завтрак, хотелось вскипятить банку какого-нибудь супа и наконец-то выпить рюмку-другую. Он жадно сглотнул. Начинало светлеть. Ещё час-второй, можно будет ходить без фонарика.

Соля посидел ещё немного и, когда ноги начинали затекать, поднялся и пошёл на пригорок. Рука так и тянулась к рации, но для начала он решил ещё раз оглядеть территорию. Как и ожидалось, ничего. Это значило, что он мог связаться с Кешей и болтать хоть до рассвета, попутно, между делом, в бинокль выискивая хоть какое-нибудь движение.

Радист проснулся сам. На часах было 3:30. Его пост начался ещё полчаса назад. Поспешно снарядившись, он вышел из палатки и, продрогнув, успокоился, наблюдая трещащего по рации и одновременно изучающего округу Солю. Закатив глаза и вздохнув, он пошёл до туалета, а затем развёл костёр. В животе урчало. Шутка ли, за всё это время Соля даже не обернулся в его сторону, хотя сам больше всех выступал о ненадёжности укреплений в лесу ‒ только повод дай.

Свою тушёнку Радист открыл гораздо тихе, чем Федя свою и принялся есть, закусывая мясо булкой. Свой АК-74 он оставил в палатке, так как в нём не было нужды.

Только когда банка опустела, а закопчённый побитый чайник уже вскипел, Соля заметил, что его время на посту уже закончилось, а Радист встал сам.

‒ Пост сдал, ‒ довольно сказал Соля и, взяв кружку с пакетиком, сел рядом. ‒ Мне тоже завари, пожалуйста.

‒ Ага, пост принял, ‒ сипло ответил Радист и закашлялся. ‒ С кем трындел-то?

‒ С Кешей из "бобровских".

‒ В смысле? А он чего, второй день на посту? А, да, Филин же умер, ‒ он отмахнулся и хлебнул кипятка, быстро об этом пожалев. Рефлекторно помокав в кружку пакетик, он отставил её подальше, чтобы не обжечься ещё раз.

‒ Говорит, зелени хотят набрать себе, мол, желающих всё больше, по одиночке ходят.

‒ Плавали, знаем. Ты их сегодня возьмёшь. снарядишь, грубо говоря, за свои деньги, а они до первой зарплаты не доживут. Вон, помнишь, был один, велосипед себе нашёл и по городу на нём катался, естественно, без противогаза. Приезжает, говорит: "Во-от, какой я велосипед нашёл, мол, то-сё, хороший, все дела, быстро, да и в 3 раза вес больший можно брать", ‒ а на следующий день, а? ‒ Радист отмахнулся и потянулся за подостывшем, но всё же обжигающим чаем. Концовку этой поучительной истории он замолчал ввиду её очевидности.

‒ Н-да, я помню того парня, хороший был.

‒ Да, как вчера было. А сколько прошло? Месяца два?

‒ Где-то так, ‒ тихо проговорил Федя, ‒ да я и тех двоих помню, которые раньше были.

Те двое были братьями, пришли в отряд зимой. Гарик Жигуль был одним из тех, кто волевым решением решил зимовать прямо в Нилосске, заняв на зиму частный дом на окраине и хорошенько его утеплив. На эти цели из своего кармана он выделил около 15 граммов золота.

‒ Подающие надежды были, согласен, ‒ отпил ещё раз Радист. ‒ А ты, мне кажется, незадолго до них в отряд пришёл, да?

‒ Да, полгода считай уже, может, чуть больше.

Они посидели ещё немного. Допив свой чай, Соля отправился спать, а Радисту всё же пришлось идти за своим автоматом. Приятный рассвет пригревал оставлял надежду на тёплый день. Постовой окинул взглядом вверенную ему территорию, дома города, стоящие вдалеке, а затем обернулся и уставился в лес.

Его всегда пугала темнота этого леса. Неестветственный, животный страх окутывал Радиста каждый раз, когда он вставал на пост в тёмное время суток. Хорошо, что сейчас его ставили в пост или под утро, или днём.

Радист, похоже, был единственным, кто не признавался, что он в Нилосске из-за денег. Даже для себя Радист находил уйму причин, почему он здесь. Практически все они сводились к помощи людям, чьи дома он и другие мародёры ежедневно грабили или другим формам благотворительности. Следом в любых расспросах шёл вопрос, почему бы не жертвовать деньги на благотворительность, добытые честным путём. Парировался этот вопрос уже избитым ответом, мол делать Радист ничего не умеет, а Чечню, имелись ввиду чеченские войны, всю прошёл.

Несмотря на все аргументы, Радист не жертвовал более 2 или 3 граммов золота в месяц, а просьбы сходить в чей-то дом и что-то из него принести никогда не выполнял задаром.

За всё утро ничего интересно не было. Радист с небольшим перерывом заваривал себе чай, пока костёр окончательно не потух и всё чаще приглядывался к лесополосе, огибающей город. Он выискивал новые лагеря. Кто знает, может, в округе появится какая-то новая группа, с которой придётся считаться. Так или иначе, место должно было хватить на всех.

Глава 3

еВ отличие от Феди, Радист услышал движение около палаток и обернулся. Первым за утро проснулся Жигуль, жестом поздаровался с постовым, и, поставив чайник, затем, налив себе кипятка, подошёл к дозорному. Через какое-то время, будучи в непосредственной близости, они пожали друг другу руки.

‒ Как? Всё тихо? ‒ справился командир.

‒ Да, скучно. Ничего интересного.

‒ А что от соседей слышно? Ни с кем не связывались? ‒ обычным тоном, смотря куда-то вдаль спросил Жигуль. Радист, хоть и заключил, что это был вопрос с подвохом, ответил честно:

‒ "Бобровские" хотят людей набирать.

Командир отпил чай из кружки, протяжно хлюпнув, по-другому, видимо, пить не умел, затем развернулся к Радисту и молча отпил ещё раз, будто ожидая окончание фразы.

‒ Жигуль, я считаю, что и нам нужно брать людей.

‒ Н-да? А кто с ними возиться будет? А если они нашкодят, кто убирать будет? ‒ он снова отхлебнул из кружки.

‒ Все вместе будем и убирать, и обучать. Иначе нас сметут, вот моё мнение, Жигуль.

‒ У нас 8 человек в группе. Пост по 3 часа, не по 8-9, как у Бобра, ‒ он указал кружкой в сторону лагеря, где ночью горел огонь. ‒ У нас, если всё нормально, по 2 группы ходят в город, как у Володи Стекла, ‒ Жигуль снова хлебнул из кружки и указал в другую от них сторону. ‒ У нас на базаре связей, как у "московских". Я могу прямо сейчас выйти на их частоту, и попросить Кипариса организовать встречу с любым офицером. И чья это заслуга? Моя? Не-ет, ‒ он торопливо отхлебнул и продолжил:

‒ Это ваша заслуга. Твоя, Олега Лысого, Лодочника, Купца и Писаря. Буду честным, Рыжий и Соля, как по мне, даже пороху не понюхали и на сталкеров не тянут. Вот тебе зелень. Рабочие руки? Да, рабочие руки. Да, нужны таланты, как ты или Лодочник. Но вначале нужно их обучить. Вот станут они все как ты, Олег или Писарь, что их одних можно будет смело отправлять хоть в город, хоть в деревню, хоть к соседям, тогда посмотрим. Доходчиво объяснил мою позицию?

‒ Вполне, ‒ неторопливо покивал Радист и уставился вдаль.

‒ Ладно, иди отдыхай. Пост принял.

‒ Пост сдал, Жигуль, ‒ передав бинокль, Радист удалился в сторону палаток, а Гарик без оружия и снаряжения продолжил пить пустой чай, смотря на город. Золото приятно оттягивало карман, но он перестал замечать его вес.

Через несколько минут он услышал шелест ткани. Расстёгивался замок на палатке Олега, а затем появился он сам. Кивком снизу вверх Жигуль поприветствовал его, через мгновение увидел аналогичный жест от Лысого и отвернулся обратно, к городу. В этот раз он всё-таки приложил бинокль к глазам, хотя необходимости в этом не было.

‒ Привет, ‒ Лысый поравнялся с Жигулём, слышавшим шаги и протянувшим руку. После рукопожатия Лысый кивнул в сторону города.

‒ Что-нибудь интересно было?

‒ Да не особо. Это, Лысый, будь другом, подними Купца, ‒ Гарик снова бинокль от глаз и обернулся к собеседнику. Тот, помедлив секунду, кивнул и двинулся к палаткам, Жигуль пошёл за ним, но у костра их пути разошлись ‒ Гарик пошёл к своей палатке, оставив кружку у костра. Пока Олег тормошил Купца, командир рылся в своих вещах и очень скоро у него в руках оказалось 2 карты: одна напечатанная на открытке, вторая ‒ полновесная карта, как будто, выдернутая из атласа, с множеством маленьких дырочек, образовывающих перфорацию приятную пальцу.

На обеих картах особое место занимали скудные достопримечательности: памятники, парки и здания культурного досуга. Осмотрев их, Жигуль вернул на место открытку, на обратной стороне были отпечатаны горизонтальные линии, видимо, для рукописного текста. Предполагалось, что купивший открытку захочет что-то написать перед тем, как отправить её своим родственникам или друзьям. Сейчас большинство строк были задеты проколами, поэтому что-нибудь написать было проблематично. Ему и не нужно было. Лысый всё ещё будил Купца.

Кроме карты Жигуль взял ещё футляр для ртутного градусника из кармашка сумки, в нём была игла, которую он быстро выудил и вернулся к костру. Изучая языком каждую свою пломбу, Жигуль рассматривал карту у себя в руке, освежая знания. Наконец подошёл заспанный Купец.

‒ А ты не торопишься, ‒ Жигуль двинулся в сторону и кивнул на освободившейся место. Купец сел рядом, а затем протянул руку. После рукопожатия командир снова уставился на карту:

‒ Рассказывай, ‒ едва слышно проговорил он, готовясь отмечать новые точки на бумаге.

‒ Верхушку народников к какой-то награде заочно приставили за охрану порядка и ходят слух, что нам скоро жизнь портить будут, мол кому-то антисоциальные элементы вроде нас с тобой поперёк горла встали. ‒ Олег сначала подержал руку рядом с чайником, затем коснулся его голой костяшкой, и, удовлетворившись его температурой и сел рядом, не встревая. ‒ Денег на ликвидацию тоже не жалеют, пригнали ещё 5 экскаваторов, вроде, хотят землю заражённую снимать и увозить.

‒ А про группы-то что скажешь? ‒ заметив паузу между фразами, переспросил Жигуль, жестикулируя, с картой и иглой в руках..

‒ По Гагариной "бобровские" рыщут, "стеклянные" и "киповские" Октябрьскую с разных сторон взяли, ‒ Жигуль резво затыкал иглой, отмечая каждый дом на названной улице.

‒ А "кузнецкие"? ‒ перебил Жигуль, отметивший последний дом из названных улиц.

‒ Депо южное разбирают на металл.

‒ До сих пор?

‒ Да, всё тащат.

Депо и здания рядом с ним уже было проколото. В общей сложности оставалось ещё 1/3 не задетых домов. Так как метил на карте разграбленные строения Гарик очень условно, можно было предположить, что ещё не разграбленная общая площадь в Нилосске близка к половине.

‒ Нам-то ничего не забил? ‒ сворачивая карту спросил Жигуль

‒ Сказал, что вокруг стадиона работать будем.

‒ Ну и правильно, ‒ вздохнул Гарик и поднялся от костра. Чайник закипал.

Его планы немного отличались от высказанных на базаре Купцом, но, информация о планах остальных команд тоже не была верна на 100%. Купец позевнул и налил себе в кружку закипающей воды, затем пустив туда пакетик чая.

‒ Зачем будить-то надо было? ‒ обернулся Купец на капитана.

‒ Да тебя вообще гонять с палкой надо по городу, чтобы не расслаблялся. Заказов не добыл, новостей с гулькин хрен. Раньше-то в каждую щель нос совал, не затыкался часами. А сейчас? ‒ Жигуль сплюнул и удалился в палатку, чтобы сложить карту и увеситься, наконец, снаряжением.

Теперь с ним была рация, нож в ножнах на поясе, портупея с кобурой и родным пистолетом ОЦ-33 "Пернач" внутри и подсумок, вмещающий маленький блокнотик, карандаш и запасной магазин к пистолету. Оба магазина были забиты полностью, ослабевших пружин Жигуль не страшился.

Купец завтракал.

‒ В разведку сегодня поедешь, ‒ сказал Жигуль Купцу, доставая на ходу сигарету из полупустой пачки.

‒ С кем? ‒ прожевав, спросил Купец.

‒ С Радистом, когда встанет. Он тебя в курс введёт. Может, завтра утром опять на базар отправишься, ‒ Купец на его слова удовлетворённо покивал, а Гарик затянулся сигаретой и закашлялся.

Купец хотел подколоть командира, заметив корреляцию между курением и затяжным кашлем, да не только у самого Жигуля, но и у всей команды, мол, дурной пример заразителен, но не стал. Краснобай и так чувствовал, что попал в немилость к Гарику из-за частых и продолжительных визитов на базар. Усугублять ситуацию показательным незнанием истинной причины кашля и провоцировать Жигуля или, ещё хуже, Олега на лекцию о вреде мора, Купец не рискнул.

Также он решил умолчать про свою роль в команде, которая с ролью разведчика имела мало общего. Ему хотелось надеяться, что назначение в двойку с Радистом было вынужденным, так как единственное авто группы было в полной ведомости Купца. В пользу этого предположение также говорило намерение Жигуля отправить добро на базар уже завтра.

Конечно, существовали альтернативные причины, по которым Купца отправили с Радистом, но о них тот старался не думать. Разве что допускал необходимость перевести добро в схрон, а не лагерь, чтобы затем продать координаты схрона ‒ удобный и безопасный способ продажи торговли, когда обе стороны уверены в положительном исходе сделки. Даже военные, не то что народники, с трудом прознавали про подобные сделки.

‒ Олег, ты возьмёшь сегодня Рыжего на стадион. Пошарьтесь по округе. Попросит разрешения пострелять, опробовать Наган ‒ разреши, но не больше барабана. Нехрен патроны тратить.

‒ Понял. Мы с ним тебе ещё будем нужны?

‒ Нет, в принципе. Вечером хочу собрать людей, поэтому, к шести чтобы были здесь, ‒ с лёгкой улыбкой сказал Жигуль.

Олег издал хриплый смешок и поднялся.

‒ Тогда пойду будить парня.

‒ Краску выдать? ‒ обернулся командир.

‒ Осталась ещё у меня.

Посидев несколько секунд, Жигуль встал и направился к палатке.

‒ Осталась же у него краска, он сказал, ‒ сказал ему вслед Купец, заваривая себе чай. Всё-таки он решил подколоть Жигуля.

‒ Да сиди молча. Чай, вон, заваривай, не облейся, ‒ отмахнулся Гарик, проглотив подначку.

Из палатки командир достал открытку с картой и передал её Олегу, отходившему от палатки Васи Рыжего. Лысый поблагодарил и убрал картонку в карман куртки.

Рыжий поел и подготовился довольно быстро. Олег в это время собирал припасы в дорогу, на весь день. Голодным в городе делать нечего.

‒ Возьми попить побольше, ‒ подошёл к нему Рыжий, натаскивая свой рюкзак на плечи.

‒ Сам и возьми. Мула нашёл что ли? ‒ зарвался Олег, но, поджав губы, осёкся. Сейчас кроме неподходящего места для ругани, ему помешал слишком мягкий тон Рыжего. Хотя бы на полтона выше и Лысый перешёл бы на чистый мат. Подобные позывы Рыжего покомандовать им он когда-то зарёкся пресекать на корню, но до дело так и не дошло.

Перед самым их выходом проснулся Лодочник. Лишь перекинувшись с ним парой фраз и подержавшись за руки, мародёры отправились в вылазку.

Рыжему нравились новые ощущения от кобуры на поясе, но поделиться новой радостью было не с кем. Никто не поддержал бы страсть парня к новому оружию, по крайней мере, вербально. Каждый в лагере дорожил своим оружием. В частности, Олег, в отличие от большинства сталкеров носил два ствола: пистолет и обрезанную двустволку.

‒ Что за ружьё, Лысый? ‒ пожалуй, нащупав ещё не обговоренную тему, начал Рыжий.

‒ Байкал.

‒ А...

‒ МП 27, ‒ перебил Лысый, назвав модель оружия. Он почему-то был уверен, что следующим вопросом последует именно уточнение модели.

‒ Засколько брал? ‒ после недолгого раздумья задал ещё один вопрос молодой. Лысый остановился и обернулся к Рыжему. Тот тоже остановился. В общей сложности они не прошли и километра. Знака, служившего ориентиром для надевания противогаза ещё не было видно.

‒ Слушай, я, конечно, всё понимаю, но ты в отряде уже 7 месяцев. Неужели, ничему не научился? Хотя бы темы подбирал что ли нормальные, а?

‒ Не задавать глупых вопросов? ‒ спросил Рыжий, кивнув при этом, ведь уже знал ответ.

‒ Вот именно, ‒ Олег развернулся и прибавил скорости и чтобы догнать его и подстроиться под темп, Рыжему пришлось пробежать пару метров.

Несколько минут они шли молча, но как только в зоне видимости появился знак и они с Олегом синхронно достали противогазы, Рыжий ещё раз задал вопрос:

‒ Олег, а ты думаешь, война будет?

Его напарник опять остановился и покосился на Рыжего, держа в противогаз в руках, на уровне груди, затем опустив. Вася последовал его примеру.

‒ С чего ты спросил про войну?

‒ Ну, "стеклянные" набрали людей, наши тоже шепчутся. Новичков больше на базаре, одиночек. А если они в одну большую группу объединятся и пойдут против нас?

Олег только вздохнул. Его самого трогала эта тема и, наверное, единственное, чего он опасался, это переход народников и военных в постоянную атаку: постоянные рейды, погромы на рынке, аресты и перестрелки. Это тоже была война своего родна, но Рыжему свой страх говорить Лысый не хотел. Не потому что стыдно, а потому что страшно за Васю и его сон.

‒ Думаю, нет, ‒ серьёзно заметил Олег и те полторы секунды раздумий добавляли веса его словам.

‒ Думаешь, мне пистолет просто так купили? ‒ едва насмешливой интонацией спросил Рыжий.

‒ Пистолет тебе купили на всякий случай, ‒ лицо Олега на мгновение скривилось. ‒ Не нужно искать связь там, где её нет. А насчёт войны, ‒ перевёл он тему, ‒ сам подумай. Нас тут хорошо если 100 человек наберётся, считая народников и зелень на базаре. Хорошо, в деревне ещё 100, торговцев, ремонтников и подобных. Военных, человек 100, с ликвидаторами в сумме. Думаешь, деревенские пойдут в город, воевать за территорию или грабить сталкеров? Или военные бросят грести взятки и начнут рейды? ‒ Олег хмыкнул, дожидаясь ответа от Рыжего.

‒ "Гиревых", вон, посадили, рейд был всё-таки.

Олег отмахнулся.

‒ Насколько я знаю, они с народниками серьёзно поцапались, чуть ли не до убийств доходить стало, а может, и до убийств дошло, ‒ через секунду предположил он, ‒ только поэтому военные и вмешались, потому что народники о помощи попросили. Думаешь, их вояки по головке за это потом погладили? ‒ Рыжий молча кивнул пару раз, взвешивая слова Олега, и принялся натягивать противогаз. Увидев, что вопросов у парня больше нет, Олег тоже надел свой.

Глава 4

Олег с Рыжим зашли в город. Леса слышно не было, вместо него им обоим приходилось слушать давящую на мозг тишину. Источниками шума были только они сами, каждый звук, исходящий от них, резонируя об здания, разносился будто на всю улицу.

Рыжий, хотя и бывал в разведках часто, ему по положению приходилось, не мог привыкнуть к городу. Опасность здесь ощущалась повсюду. Изредка над Нилосском зависал вертолёт военных, тогда приходилось прятаться в зданиях и не высовываться и только тогда Рыжий чувствовал себя более ли менее спокойно — знал, откуда ждать опасность.

Улицы были пустынны, так как скопление транспорта приходилось на выезды из города, но даже та картина не была похожа на постеры фильмов о зомби или другой напасти. Машин было на порядок меньше, ведь большинство людей эвакуировались на своих авто. Дома тех, кому повезло меньше, кто не успел собрать пожитки, сейчас были наиболее лакомым куском.

"Улица свободна от мародёров", — красовалась надпись на стене. Олег уже не обращал на неё внимание, а Рыжий боязливо сглатывал каждый раз, когда проходил мимо. Она была здесь уже несколько лет и когда-то действительно что-то значило.

В первое поколение народники действовали гораздо активнее, а крови на улицах было больше. Даже сейчас в некоторых магазинах можно найти останки расстрелянных групп сталкеров первого поколения, их так и не захоронили.

Олег остановился, а Вася среагировал не сразу и чуть не впечатался тому в спину, но во время ушёл в сторону. Вздох и Олег снял противогаз. Несколько секунд он прислушивался. Иронично — они стояли на тротуаре, но не было ничего, что могло прикрыть их в случае засады.

"Если всё равно, то какая разница, услышишь ты стреляющего или нет — ты будешь мёртв. Хотя, наверное, и ничего вовсе не услышишь перед смертью, ведь пуля почти всегда быстрее звука?.. " — неосознанная мысль промелькнула в голове Рыжего, который никогда не отличался тягой к фатализму.

Лысый снова нацепил противогаз и задышал.

— Показалось, — сказал он, будто эти слова предназначались не Рыжему, а кому-то другому.

— Да, — неуверенно подтвердил Рыжий.

Стадион, к которому они шли, виднелся в конце прямой дороги.

— Может, сойдём с главной?

— Да.

В обычной ситуации Олег бы отшутился и поломался перед тем, как согласиться уйти с центра улицы и не искушать судьбу лишний раз.

Они свернули сначала направо, в какой-то переулок, затем налево. Улица значительно сузилась. Оба машинально быстрее закрутили головами, изучая окна попутных домов.

— Не по себе мне, — выразил, как ему казалось, общее настроение, Рыжий.

— Расслабься. Я ничего не слышу. Да и ты, если бы услышал хоть шорох, давно бы на уши встал.

Сущая правда. Рыжий ещё ни разу не был в ситуации, когда его заставали врасплох чужие, поэтому сравнить не мог, но Олег в таких ситуациях бывал.

Внимание Олега что-то привлекло в окне на 3-м этаже и он, мгновенно развернувшись, дёрнул Рыжего за куртку и потащил в противоположное здание. Рыжий, видимо, быстро сообразил, что от него требуется и они оба быстро скрылись в здании. Перед входом Олег на всякий случай случай приметил адрес, ул. К. Марса, д. 14, к. 5. Рядом со входом красовалась метка "жигульских", серебристый круг, оставленный одним пшиком из аэрозольного баллончика. Знак говорил о том, что в здании уже побывали сталкеры и ничего полезного оттуда уже не вытащишь. Конечно, понятие "полезности" было для каждого мародёра индивидуально. Первое поколение считало, что в домах нечем поживиться и игнорировало их. Второе считает, что компьютерный стол не может принести достаточную прибыль и поэтому даже не пытаются транспортировать его. Кто знает, может, третье поколение додумается отдирать кафельную плитку и фурнитуру из уборных.

— Кто? — прошипел Рыжий едва слышно.

— Не знаю. На второй. Быстро!

Олег шикнул так же тихо, но интонация был жёстче. Это был приказ. Рыжий, как его и учили, тихонько, но быстро, шмыгнул к лестнице и поднялся по ней, осматривая лестничный пролёт. Пистолет он извлёк только сейчас, слишком шумно по меркам Олега.

Хотя Лысый планировал организовать учебную тревогу, ему повезло и не пришлось — тревога была настоящей.

Они оказались в каком-то административном здании и Олег, пройдясь по кабинетам, выбрал один из тех, чьи окна были застеклёнными и выходили аккурат на окна, где он видел силуэт. Примерно треть окон в городе была разбита, поэтому ему пришлось пройти всего лишь мимо 2 дверей. Тихонько пробравшись к окну, он засел за столом. Оружия в руках у него не было, но в каждый момент он был готов выхватить обрез и нацелить его на дверь или улицу.

В том окне, ожидаемо, никого не было и Лысый тут же осмотрел соседние окна, а затем и дальние. Про крышу тоже не забыл.

— Рыжий, слышишь меня? — обратился Лысый в рацию.

— Так точно, — серьёзно ответил Рыжий.

— Скольких видишь?

— Ноль. Никого не вижу.

— Я кого-то заметил в окно, на 3-м этаже.

— Не могло показаться? — с надеждой спросил Рыжий.

— Только не два раза подряд, — с промедлением ответил Лысый. Надежда на то, что это глюк и у него самого теплилась в душе.

— Насколько всё серьёзно, парни? — послышался голос Жигуля в рации.

— 3 из 10, — с готовностью ответил Олег. Он уже размышлял о ситуации и успел дать ей оценку. — Визуального контакта не было. До этого слышал звук на улице, но, скорее всего, показалось, — следом сталкер продиктовал адрес, по которому они прятались, чтобы, если что, команда знала, где искать концы.

В эфире воцарилась тишина.

— Рыжий, поднимись на крышу, если сможешь, — спокойно сказал Лысый и продолжал наблюдать в окно за улицей.

— Думаешь, это безопасно?

— Делай, — скомандовал Лысый.

Через полминуты с тыльной стороны дома послышался скрежет металла и лёгкие удары, будто палкой били о железную лестницу. Заключив, что это, скорее всего, был Рыжий, Лысый развернулся обратно и продолжил гипнотизировать здание напротив.

— Я на крыше. Крыша соседнего здания пустая. В окнах никого не увидел. Улица пустая, — отчитался Рыжий.

— Это ты шумел? — уточнил Лысый.

— Я. Что делать дальше?

Он метался между двумя огнями: ждать, впустую тратя нервы, время и фильтры и выйти сейчас, рискнув попасть под огонь противника.

— Спускайся. Выйдем с другой стороны.

Через 10 минут они были уже на достаточном расстоянии от того дома, чтобы стрелок, даже если он и был, их не увидел.

— Жигуль, приём, — буднично вызвал базу Лысый.

— Что у вас?

— Вышли из здания. Всё тихо.

— Сообщайте обо всём. Конец связи.

Олег поджал губы и повесил рацию на пояс.

— Думаешь, нас выслеживают? — уточнил Рыжий, чьё сердце до сих пор билось быстрее обычного от волнения. На этот вопрос Лысый вообще не хотел отвечать, но, скривив лицо, выдавил:

— Не думаю. Тут в другом дело.

— Расскажи?..

Лысый ускорил шаг и не торопился с ответом.

— Думаю, рядом кто-то есть. Сталкеры или народники. Может, совпадение, а может, лагерь приметили и ждали нас. Но думаю, если правда так было, мы бы сейчас не разговаривали.

Рыжий сглотнул от мысли, что при желании можно перебить сталкеров как по щелчку пальцев, просто ожидая их напротив лагеря. Про вытекающие отсюда сложности он не подумал, они для него казались незначительными.

Стадион был уже рядом и Олег подметил это и присматривал дом для разграбления. Через несколько секунд ему на глаза попался дом опрятнее других, в котором выбитых стёкол было много меньше, чем везде.

Шестиэтажное строение кроме внешнего вида не отличалось от других ничем — типовая застройка. "Жигульские" привыкли начинать осмотр сверху, чтобы не подниматься нагруженными. Молча Лысый двинулся по лестнице, а за ним и Рыжий, не задавая вопросов. Дыхание сбивалось от неожиданной физической нагрузки. Хотелось стянуть противогаз.

На третьем этаже Олег встал у окна и закашлялся, согнувшись почти пополам. Рыжий использовал передышку, чтобы посмотреть на улицу. "Пусто", — заметил он.

Когда Лысый откашлялся, они продолжили восхождение. До этого меток они не видели, но на пятом увидели красную точку на полу. Подобная ситуация была для обоих в новинку. Если Лысый и видел чужие метки, то в предсказуемых местах. Метка на 5 этаже при пустых остальных 4-х разрывала его шаблон мышления.

— "Стеклянные", — сказал, будто, сам себе Лысый.

— Что? Чей знак? — Рыжий знал цвет только "бобровских", чёрный.

— Володи Стекла, — повторил Лысый громче и выругался.

— Почему на пятом? На первых ничего не было, — задал вполне ожидаемый вопрос Рыжий.

Лысый заткнул его жестом и снял с плеча обрез. До него только сейчас дошло, что сталкеры, занявшие дом раньше, могли быть до сих пор на пятом, а начать с шестого, как было заведено и в их группе.

Перестрелки, хотя и были редкостью, никогда нельзя было исключать намерений обобрать тебя. Здесь, в Нилосске, действовали другие законы и можно было получить пулю в спину от вчерашнего друга. Маячков на одежде "жигульские" не носили, поэтому найти труп неудачливого сталкера иногда было проблемой. Зона поисков могла ограничиться территорией группы, но как выследить убийцу — вопрос сложнее. Дело осложнялось, если действовал одиночка.

В любом случае, установленного порядка действий на случаи встреч не было, сталкеры не наработали достаточно опыта, чтобы выработать рабочую схему.

Рыжий тоже приготовил Наган и двинулся за напарником. Сердце у него начало биться так часто и сильно, что каждый удар отдавался в уши. В руки передавалась мелкая дрожь. Никогда до этого он не чувствовал смерть так близко.

Многие двери в квартиры были открыты, но лишь изредка красные метки повторялись. Двойка методично проверяла квартиру за квартирой, не трогая только закрытые на замок двери, пока не дошла до последней двери на этаже. Она была приоткрыта, изнутри ничего слышно не было.

Лысый посмотрел на Рыжего и резко распахнул дверь, уже не боясь шума. Они быстро зашли внутрь, но и там никого не оказалось.

— Чёрт. Разминулись на этажах? Или метка давнишняя? — сказал Лысый, уселся на стул на кухне и положил обрез на стол.

— Надеюсь, что давнишняя. Но странная, — Рыжий последовал примеру напарника, но Наган из рук не выпустил. — Доложишь?

— Надо бы, — пробурчал Лысый и в рацию объяснил ситуацию, предварительно дождавшись подтверждения, что Жигуль их слышит.

— Сами ни с кем не связывайтесь, действуйте по ситуации. Разберёмся. На шестом метка была? — спокойно спросил Жигуль.

— Не добрались мы до шестого.

— Посмотрите. Потом разведывайте в штатном порядке. Конец связи.

Лысый поставил рацию на стол и, подняв обрез, пошёл к холодильнику и открыл его. Он искал алкоголь. Рыжий тоже встал, но пошёл в зал, чтобы мельком осмотреть убранство. Вася успел только приметить несколько безделушек на полках и забрать золотую цепочку с блюдца маленького поварёнка, как из кухни показался Лысый. Видимо, выпивки в холодильнике не было.

Он кивнул в сторону выхода и они так же осторожно покинули этаж и поднялись на следующим. Метки у входа не было.

Они так же обследовали и этот этаж, но не нашли никаких следов прибывания других сталкеров. Рыжий эмоционально устал и когда последняя комната была осмотрена, уселся на диван, подняв при этом густую пыль. Лысый перенёс событие спокойнее, хотя незаметно для него оно тоже не прошло.

Лысый удалился на кухню и попытал удачу ещё раз. Через несколько секунд он показался снова с половиной бутылки водки.

— Нашёл початую. Будешь? — он протянул Рыжему водку.

— Давай, — недолго думая Вася взял бутылку, — а закуски не было?

— Ты не будешь её есть, поверь мне.

Он открутил крыжку и, подняв противогаз, приложился к горлышку. Лысому тоже стало спокойнее. Сделав несколько больших глотков, Рыжий надел противогаз обратно и вернул бутылку. Ритуал повторился, но в отличии от Васи, Олег сначала отдышался, затем надел противогаз. Стёкла противогаза были "намылены", поэтому не запотевали.

— Самоубийца, блин, — усмехнулся Рыжий.

— Ничего не будет от двух вздохов. Да мы и так воздух этот жрём, я слышал, противогаз от него не спасает на 100%.

Лысый поставил бутылку на тумбочку и Рыжего передёрнуло. Двойка взялась за работу, решив начать осмотр с этой самой квартиры. На полках были оставленные книги и CD диски в коробках. Одежды не было — бывшие хозяева явно были живы и, должно быть, уехали сами после поднятой тревоги. Этот факт уменьшал возможность найти драгоценности или деньги. Оставалось надеяться на заначки, которые забыли взять.

— Телевизор берём? — справился Рыжий.

— Заказов на них не было, поэтому нет.

Рация подала признаки жизни.

— Лысый, приём.

— Лысый. У нас всё тихо, метки на 6-м не было. Работаем.

— Понял. Конец связи.

С квартиры они особо ничего не взяли и пошли к следующей. Лысый не забыл пшикнуть краской рядом с дверью.

Вторая на их очереди квартира оказалась заперта. На этот случай у них был припасён пистолет-отмычка. Таких у "жигульских" было 3. Были случаи, конечно, когда в замке с той стороны двери был вставлен и провёрнут ключ, тогда приходилось только выламывать дверь. Если же, как сейчас, дверь была железная, приходилось снимать с петель или вынимать короб. Сталкеры навострились делать это ломиком, но он был слишком тяжёлым, чтобы таскать его с собой в каждую разведку, поэтому такие двери примечали, чтобы вернуться к ним позже или проникали в квартиру другим путём, через балкон или пробив стену в соседней квартире. Через балкон, конечно, было проще.

Дверь быстро поддалась и двойка оказалась внутри.

— Я возьму эту квартиру, ты давай в ту, — Олег инструментом указал на соседнюю дверь и пшыкнул два раза: рядом с той дверью, в которую хотел уйти сам, и рядом с Васиной.

— Себе-то закрытую взял, — Рыжий руком указал на металлическую дверь, открытую только что, одновременно разворачиваясь к указанной ему квартире.

Рыжий в квартире обнаружил лишь одежду на полу. Видимо, обронили, когда собирались.

"А это, наверное, была детская?.." — неосознанно задумывался он, осматривая цветастые обои. Игрушек не было. Скорее всего, не потому что комнату тоже разграбили или прошлые хозяева были бедными, а скорее всего, потому что игрушки забрал владелец. Или, судя по цвету обоев, владелица.

Какое-то время Рыжий осматривал полупустую квартиру, заглядывая в складки мягкой мебели, надеясь найти тайник и в ящики шкафов и тумб. Пусто.

Он вышел в подъезд и зашёл в следующую открытую дверь. Здесь, похоже, собирались в сильной спешке. Один чемодан стоял раскрытым и в нём были накиданы вещи. Шкаф рядом был вовсе нетронут.

На голову небольшой статуэтке, изображающей улыбающуюся кошку, были надеты 2 золотых кольца. Судя по их форме, обручальные. Он сгрёб их в руку и положил в нагрудный карман. На той же полке были 2 фотографии: мужчины и пожилой пары. Рыжий сглотнул и, осмотрев чемодан, заключил, что мужских вещей там нет. Он уже отучился жалеть погибших.

Проверив каждый шкаф на предмет заначек, он двинулся дальше. Не любил он подобные квартиры. Останки хозяйки лежали на кухне. В руке у неё была телефонная трубка, а сам телефон лежал рядом. Тело, как и все тела в городе, было мумифицировано, простейшее объяснение этому была смерть бактерий, разлагающих тело. На руке трупа был золотой или позолоченный браслет, а на шее — 2 цепочки разного размера, в цвет к браслету. Рыжий снял всё. Цепочки сложил к кольцам, а браслет, так как он был жёстким, в карман брюк.

Он осмотрел квартиру целиком, нашёл кошелёк с 20 тысячами рублей и только тогда вышел в подъезд.

— Как улов? — Спросил его поджидавший в подъезде Олег.

— Немного золота, денег и старушка.

Олег кивнул.

— У меня только деньги, — он пометил стену рядом с дверью злополучной квартиры краской, затем пошёл к следующей.

— Слыш, Олег, а какой на вкус здесь воздух? — спустя какое-то время спросил Рыжий.

— Кислый.

Глава 5

— Как там парни? — поинтересовался Купец, только что сошедший с пригорка в лагерь, где во всю шла партия в карты.

— Всё чисто. "Стеклянных" не видели, — ответил Жигуль, думая над ходом.

— Думаешь, лезут на нашу территорию?

— Может быть.

— Жигуль, тебе нужно с Володей поговорить, — серьёзно сказал Соля, рассматривая карты, которые положил на пень Жигуль.

Лидер отряда вздохнул и, удерживаясь от лекции или комментариев, поднял глаза на парня, но лишь поторопил его с ходом. Радист ещё спал, Купец был постовым.

— Слыш, Лодочник? — передав очередь хода, спросил Соля, — А "бобровские" ничего про "стеклянных" не говорили? Может, и не их точка?

Пётр молчал какое-то время, затем потряс головой:

— Нет, ничего не говорили.

— Может, и в самом деле не их метка, — сам с собой согласился Соля.

— Затухни, — сказал Писарь, играющий с ними и выругался.

Принадлежность метки — то, что волновало Жигуля, Писаря и Лысого в последнюю очередь. Будь хоть эта метка "московских" или "бобровских". Никто это разжёвывать Соле не собирался.

— Не, я ничего. Просто обидно, если что-нибудь случится из-за пустяка.

— Поэтому и молчи, — заключил Писарь. В голосе чувствовалась накопленная злоба. Ума не нажил, а команды раздаёшь.

— Рыжего жалко, если что. Может, и не пустяк? Может, они уже давно на нашей территории? Я вот о чём...

— Затки пасть, — ощетинился Жигуль и снизу вверх кивнул Соле. — Говорливый больно стал, а?

— Да ты чего, Жигуль?.. — опустил карты Федя и осмотрел собравшихся. Похоже, он перестал интересоваться игрой позже остальных. Федя открывал рот в попытке подобрать слова и исправить положение, но производил впечатление рыбы, выброшенной на берег. Он не нашёл ничего лучше, как сбросить свои карты, поднять руки и уйти от них к палатке.

— Молокосос, — заметил Писарь, выругался и сплюнул. — Сходи дров принеси, хоть польза будет!

Витя понимал, что накинется на Солю, если он останется рядом и продолжит болтать попусту.

Купец сглотнул, ему сцена доставляла дискомфорт, хотя он и не был действующим её лицом.

Соля оглянулся на собравшихся, постепенно возвращающихся к игре и удалился в лес. Писарь так же сбросил свои карты и пошёл к своей палатке. В обычной ситуации он бы пошёл на пост, его успокаивал вид с холма, но сейчас там был Купец и Вите не хотелось находится с ним рядом. В палатке же всегда было уютно и безлюдно.

Следом сбросил карты Жигуль. В голове у него вертелась мысль припугнуть Солю или приложить его по лицу, но настолько серьёзного повода, как казалось Гарику, Федя не давал.

— Ты выиграл, — констатировал Жигуль, поднимаясь от пня. Лодочник, оставшись последним с картами, спокойно убрал их и собрал колоду.

— Да, а карты — самое дерьмо были, — холодно подтвердил Лодочник. Он хотел добавить что-нибудь про поведение парня и обязательно сказать, что подобное случается уже не в первый раз, словно напомнить Жигулю, но не стал.

Жигуль, смотря куда-то в сторону города выдохнул через рот, затем расплылся в кривой улыбке, хлопнул Лодочника по плечу и, позволив себе пару смешков, удалился к палатке. Там он настроил рацию на волну "стеклянных". Услышав треск рации в руках Гарика, Писарь вышел и сел рядом, гипнотизируя устройство. Уж больно ему хотелось присутствовать.

— Стекло, Стекло, это Жигуль.

— Это Володя. Слушаю тебя, Жигуль.

— Нужно встретиться, обсудить кое-что.

— Скажи так, я всегда открыт к разговору.

— Завтра в деревне, нормально?

— Нет, — спокойным голосом ответил Володя. — Через неделю, думаю, поеду. Тебе удобно будет через неделю? — не меняя интонации, продолжал он.

— Это срочно, Стекло. Вопрос о территориях.

— Тогда приезжай сюда. Забыл, неужели, где лагерь? — скучающим голосом спросил Володя.

— Не заставляй впутывать "московских", Володя...

— Конец связи, Жигуль.

Гарик выключил рацию и, поджав губы, задумчиво посмотрел на Писаря.

— Думаешь, знает, в чём дело?

— Может, и знает, — пожал плечём Писарь. — У меня уже давно руки чешутся, пусть повод даст.

— Угомонись, — поморщился Жигуль, — мы здесь не боевик снимаем.

Писарь причмокнул губами и уставился в даль. На лице читалось раздражение, слушать Жигуля он больше не хотел.

— К "московским" едешь? — уточнил Писарь, перебив Жигуля.

— Ну?

— Завтра я хочу там быть, Гарик.

— Нет, останешься здесь, за главного, с собой Радиста возьму. Пока что бери парней и загородите дорогу на холме, чтобы машина не проехала.

Писарь поднялся на ноги, посмотрел на Жигуля, собираясь что-то сказать, затем поджал губы, развернулся и пошёл в лес, за Солей. Федя в этот момент собирал древесину, обходя ловушки. Позади он оставил как минимум 2 вольчьи ямы и несколько капканов.

— Соля, — крикнул его Писарь, не заходя в лес слишком далеко, чтобы напороться на ловушку. — Возвращайся с тем, что набрал, — он подумал, что это важное уточнение, — есть важнее дел, — на всякий случай он указал толстым пальцем через плечо.

— Иду, Писарь, — крикнул тот в ответ и медленно, с охапкой дров и хвороста, зашагал обратно, всё так же тщательно избегая западни.

Писарь не стал его дожидаться и, пожелав Соле не упасть по глупости и невнимательности в яму, вернулся в лагерь. Незанятыми оставались Купец и Жигуль, Радист всё ещё спал.

— Купец, — подходя к посту, окликнул его Писарь, — нужно будет оборону организовывать, обострение намечается, — почти командным тоном продиктовал Витя и уставился на город, затем перевёл глаза на холм.

— Опять ямы рыть?

— Хотелось бы ещё и окопаться, но пока без этого. Перекроем дорогу, пока хватит.

— Почему в город не уйдём? Засядем на окраине и подождём.

— На чьи деньги фильтры покупать будем? На твои? — Писарь сплюнул.

— Зимой же жили без фильтров и нормально было.

— При минусе мор безвреден, Купец. Хорош стоять, вон, Соле помоги, — он кивнул на парня, только что показавшегося из леса.

Купец помедлил пару секунд, надеясь, наверное, что Писарь шутит, но затем пошёл навстречу Соле. Витя остался на пригорке и оценивающе посмотрел на почти заросшую дорогу.

В его представлении нужно было врыть по 2 столба с обеих сторон, а затем опереть на них брёвна.

Соля с Купцом подходили, готовые к работе.

— Берите лопаты, покажу где копать.

— А сам? — удивился Соля и неслышно выругался.

— Бери лопату, пока ходить можешь, Соля. Не до тебя сейчас, — Писарь указательным пальцем ткнул в сторону палатки.

Позже они втроём спустились на десяток метров и Писарь, обозначив место, объяснил свой план. Понаблюдав за ними несколько секунд и убедившись, что парни всё поняли правильно, Писарь двинулся к Жигулю.

— Говорил тебе, нужно сразу всё укреплять, — начал он.

— Ты и про ловушки на холме говорил. Необходимости не было, а задачи были и важнее, — спокойно ответил Жигуль.

— Город молчит?

— Работают, наверное, — Гарик пожал плечами. — Если это метка и вправду Володи, то нужно с "киповскими" поговорить, они на одной улице работали.

— Да херня это, как по мне, с меткой. Володя понабрал пацанов, не удивлюсь, если он ими вообще не управляет, вот и лазят, где попало, — Писарь зашёлся кашлем.

— Территории обозначены, и если Володя или кто-то ещё хочет поспорить, то "московские" беспредел не допустят.

— Думаешь, война будет? — помедлив, спросил Писарь.

— Что это за слово? — от нервов усмехнулся Гарик. — Нам тут и делить нечего, не первое поколение же. Такие, как они, ни за что не залягут "в окопы" в городе, — он кивнул куда-то в город.

— Ха, да даже я не вернусь жить в Нилосск, — проматерившись почти через каждое слово, вставил Писарь.

Полдень. Рыжий смотрел на военные часы. Секундная стрелка не двигалась, часы теперь показывали вечные 15 минут первого.

— Лысый, часы сломались.

— Батарейка, наверное, села, — он отмахнулся, — потом решим.

Они спускались на первый этаж, обыскав остальные. Каждый последующий этаж они осматривали вместе, затем разбирали себе квартиры и обыскивали их. Сегодня улов был не особенно большой.

— Может, метка и не "стеклянных" была? Кто захочет расписываться в присутствии на чужой территории?

— Рыжий, это могла быть и не их метка. Да и не метка вовсе. Суть в том, что ТЫ не чувствуешь себя в безопасности на своей территории. И нужно искать в этом виновных. Уж и делить нечего, а всё лезут. Как будто на всех не хватит, — Лысый выругался и пошёл дальше.

— Жрать-то не хочешь ещё? Да и фильтры, наверное, пора менять.

Лысый сверился с часами.

— Да можно, наверное.

Они остановились в первой попавшейся квартире на уже проверенном первом этаже. Рыжий достал из рюкзака припасы, перерыв при этом накиданное в него добро из квартир. Среди награбленного были также упаковки чая, кофе, консервы и прочие продукты питания и газовые баллоны, спички и другие полезные вещи.

Рыжий, боясь лишний раз вздохнуть заражённого воздуха, суетливо откусывал хлеба и, заедая консервой, прикрывал противогазом лицо. Поэтому он до сих пор не знал вкуса здешнего воздуха.

Лысый понимал его опасения, но не разделял их и ни разу, как и Писарь или Жигуль, не высказывал своего мнения насчёт такого поведения Рыжего. Ели молча, почти как всегда. Доев свои пайки, Лысый ещё раз посмотрел на часы, а затем заменил фильтр на своём противогазе. Рыжий последовал его примеру. Дышать стало легче.

— Рыжий, кстати, Радист с Купцом собирались в город выехать сегодня по какому-то делу. Может, и нас заберут, — он улыбнулся и кивнул напарнику.

— Кстати, может, отрапортовать лагерю? Они-то, наверное, волнуются?

— Здраво, — кивнул Лысый и, сняв рацию, вышел на связь с Жигулём, доложил обстановку и заодно спросил про Купца с Радистом.

— Радист встал, — послышалось с того конца провода. — Часа через 3, думаю, вас заберут, — ответил Жигуль.

Первый этаж они обчистили довольно быстро и вышли на улицу. Лысый присмотрел следующее здание в 3 этажа. На первом этаже этого административного здания напротив почти каждого кабинета была метка "жигульских", но Лысого это не остановило и они пошли на второй этаж. Уже лучше — только одна метка. Немного подумав, Олег кивнул Рыжему:

— За работу. Беру второй, ты — на третий.

— А если он зачищен?

— Там и решим.

— А если там чужак? — приглушённо спросил Рыжий.

— Выполнять, — шикнул Лысый.

Рыжий был недоволен решением напарника, ведь начинают всегда с последнего этажа и идут вниз. Если зачищен первый, но не зачищен второй, какова вероятность, что зачищен или уже занят другим сталкером третий? Однако, отметок совсем не было. Оба напарника поймали себя на этой мысли, но продолжили работать, не заговаривая об этом.

В лагере в это время работа кипела во всю. Жигуль вместе с остальными участниками группировки нёс бревно, чтобы загородить им дорогу. Это было третье. Радист с Купцом только что уехали. Когда бревно наконец оказалось поверх двух других, Соля посмотрел в город, где не так давно скрылась машина. Уже скоро подобная лёгкость передвижения, по его мнению, могла сойти на "нет" — надвигалось что-то страшное.

Купец был прав, когда размышлял о целях их поездки. Нужно было перевезти с десяток единиц оружия в схрон. Покупатели на них, точнее, претенденты на коммерческое предложение, имелись. Подобные сделки составляли ощутимую долю в доходе группы Жигуля. Небольшой процент дохода тянули на себя заказы от "московских" и их посредников, а также услуги другим группам или тем же "московским".

— Да уж, ляжешь спать, просыпаешься, а тут все на ушах, — начал Радист. Его было едва слышно через противогаз. К тому же, мешал звук двигателя. Диалог вести было трудно.

— Ага, тебе повезло, что копал не ты. Солю там вообще чуть не побили, — усмехнулся Купец. Теперь, когда обстановка в лагере сгладилась, он смог расслабиться.

— Да мне рассказали. Нечего язык распускать и приказы раздавать.

— Это да, — кивнул Купец, поворачивая на дорогу, ведущую к квартире с оружием. — Ещё научится. Какие его годы?..

В голову Радисту влезла мысль о яде в воздухе. Необдуманные слова Купца можно было трактовать двояко.

Глава 6

Административное здание было бедным, добра с него двойка вынесла мало, как и предполагалось. Возможно, правило, предписывающее грабить здания с последнего этажа было нарушено именно по этому поводу, ведь подниматься на третий этаж просто так никто не хотел. Рыжий с Лысым осмотрели его быстро. Слудеющее сздание для осмотра определил Рыжий. Оно находилось по соседству и было неприметным. Навряд ли на него позарились бы из-за красоты. Времени на работу было много.

— Не хочу показаться неблагодарным, но почему Жигуль не ходит в разведку? — начал Рыжий как только они зашли в здание. Никаких мародёрских опознавательных знаков на нём не было. — Помнишь, когда мы вытаскивали из какого-то гаража станок по частям? Даже тогда Жигуль и ухом не повёл, а, между прочим, помощь ещё одних рук нам не помешала.

— Слушай, у него своих забот хватает, — Лысый остановился в коридоре, напротив стойки вахтёра. — Именно из-за него ты сейчас работает вдвое меньше "бобровских", а получаешь столько же.

— Как будто кто-то ведёт учёт, сколько кто получает, — прошипел Рыжий, надеясь, что Лысый его не услышал и прошёл за ним на лестницу.

— Меня тоже волновал этот вопрос когда-то, но я быстро понял, что лучше иметь хорошего лидера и делать всё самому, чем иметь херового лидера-разведчика.

В доме было 6 этажей и они остановились на третьем. Олегу нужно было перевести дух. Он сел на ступень и долго кашлял. Рыжий, делая вид, что не замечает этого, прошёл на пролёт выше и осмотрелся.

— Меток нет, — заверил он, будто бы Лысый сам не подмечал их отсутствие каждый этаж.

— Пройдись до шестого, посмотри. На всякий случай, — Лысый брал достаточно большие паузы на кашель.

Уже через минуту кашель отступил и Лысый поднялся на ноги. Размеренные шаги, которые он слышал сверху, успокаивали его — не было ничего, что сбило бы темп Рыжего, а значит, можно было не волноваться.

Вскоре всё затихло, наверное, Рыжий дошёл до верха.

— Чисто, — послышался голос сверху.

— Иду. Начинай пока, — на всякий случай Лысый сдёрнул обрез с плеча и оставил его в руке. Сделал он это почти неосознанно, по привычке.

Первая же дверь, которую попытался открыть Рыжий, поддалась ему, но не сразу, будто дверное полотно было чуть больше, чем нужно и застрявало в коробе. Его не насторожил этот факт и он прошёл в прихожую.

Помещение 2 на 3 метра, мебель под старину, в тёмно-коричневых цветах. На вешалках было несколько курток, должно быть, на разных членов семьи. Их наличие — хороший знак для сталкера. Значило, что хозяева или встретили свою кончину внутри, или не успели собрать вещи и эвакуировались на легке. Если для обывателя такая система оценки казалась дикостью, то для мародёров первый вариант был предпочтительнее.

Напротив входа стоял комод с зеркалом. Отражение было едва различимым из-за слоя пыли. Никакого желания протереть её у Рыжего не возникало и он метадично стал обыскивать прихожую. В самодельном стелаже, завешанным тканью, в углу помещения было много инструментов и расходников. Надеясь на заначку где-нибудь среди этого железа, Рыжий с грохотом вычищал каждую полку, пока не наткнулся на целую бутылку водки. Её он отставил на комод, на видное место, затем продолжил обыск.

Пришло время переходить в следующую комнату, и он выбрал ближайшую. Это, по подсчётам Васи, была трёхкомнатная квартира, судя по коридору и количеству дверей в нём.

То помещение, где он сейчас оказался, было залом, в котором лежали останки семейной пары. Они покинули этот мир в обнимку. "Наверное, не хотели эвакуироваться и решиили доживать свой век здесь", — заключил Рыжий, следом довавив к мысли, что больше трёх дней они бы не продержались. Точнее можно было бы сказать по обстановке в их доме, но такие мелочи ему были неинтересны, поэтому он решил сосредоточиться на работе.

Когда-то он старался узнать как можно больше о людях, живущих в разграбляемых им квартирах: листал их фотоальбомы, если находил, мельком, конечно, просматривал тетради и записи, тоже мельком, старался найти какие-то заметки и записки, может, план на день. Несколько раз его отчитали за медленную работу и малую стоимость приносимых им вещей, поэтому Рыжий отказался от этой привычки.

Он угадал, квартира была трёхкомнатной. Следующая дверь вела в детскую, затем в аналог домашней библиотеки с кучей книг. Рыжей тепло улыбнулся, заметив, что некоторые экземпляры были в довольно хорошем состоянии. На какой-нибудь полке в этой комнате точно лежали спрятанные деньги, но Рыжий не стал их искать — слишком долго. В отличии от стелажа с интрументами, комната, полностью уставленная книгами, забрала бы кратно больше времени.

Добра с квартиры удалось собрать немного, в основном, серебрянные украшения. Денег Рыжий не нашёл, хотя знал, что они там остались, просто хорошо спрятаны. Он перешёл к следующей квартире, подметив появившиеся знаки "жигульских" рядом с дверями — его напарник, должно быть, услышил Рыжего и поставил метку рядом с дверью квартиры, а заодно, и с той, которую выбрал для обыска себе.

Рыжий зашёл в следующую дверь, которую смог открыть, практически в самом конце этажа, перед этим осведомив Лысого о том, что большинство дверей на этаже закрыты. Конечно, ему хотелось верить в то, что хозяева закрыли их, уходя на работу, будучи уверенными, что вернутся в нетронутую квартиру. Затем, по его мнению, их, рядом с точкой эвакуации, застала сирена. Зачастую его подобные предположения оказывались ошибочными.

Тёмная девятка Купца ехала быстро, а водитель искусно маневрировал между ямками и люками, уровень которых был ниже уровня асфальта.

— Уже рядом, — предупредил Радист, чтобы Купец сбросил скорость.

— Куда? Направо?

— Да. Вон то здание, — сталкер указал на четырёхэтажный дом.

Парковка была практически пуста. Те автомобили, которые были на ходу в первое поколение мародёров уже угнали, остальные — разграбили.

— Нам на третий, — предупредил Радист и двинулся в здание, отмеченное меткой "жигульских".

— Сколько там по весу?

— Не дрейфь, вдвоём точно справимся, — Радист проматерился и усмехнулся. Ему показались забавными переживания Купца за добро. Обычно за переносимый вес переживают разведчики, а собиратели, по сути, грузчики, не должны за это волноваться.

— Что-то подобное вы все говорили, когда мы раздербанили станок. Там каждый фрагмент по 50 весил.

— Да, ты, блин, радуйся, что машину разрешили использовать. А вот лопнула бы пружина, — Радист кивнул на авто позади, — кто бы её искал? Ты что ли?

— Да, полюбому я.

Радист скривился и выругнулся.

— Жигуль бы всё устроил, а Саша Филин, земля ему пухом, приехал бы и починил.

— Уж, как будто, один бы починил.

— Да я уж понял, что тебе помогать кому-то в принципе, не в досуг.

Они зашли в дом и поднялись на третий. Радист запомнил квартиру, где осталось оружие, не оставив ни единой лишний метки. Нажав на ручку и отварив прикрытую дверь, он уверенно повёл Купца в дальнюю комнату. Тот приметил разломанный сейф в гостиной.

— Откуда здесь оружие?

— Что-то в сейфе было, что-то рядом с кроватью, что-то под матрасом. По всей квартире, в общем, распихано было. Я его час искал.

Оружие лежало в ванной комнате, разложенной в неравных пропорциях в спортиную сумку и самый крепкий, найденный в квартире, пакет с ручками. Купец бегло заглянул в пакет, затем, увидев, что Радист вешает на плечо сумку, взял его за ручки.

И в сумке, и в пакете, одинакого приятно уху стучало друг о друга оружие. В пакете лежало несколько пистолетов разных марок и выпирало тонкое дуло какого-то карабина с ручным механизмом перезарядки.

— Что ты там говорил про "на ушах все стоят"? — усмехнулся Купец, выходя из квартиры за Радистом.

— Ха, этим на уши можно не только "стеклянных" поставить.

— Надеюсь, не на всё найдётся покупатель.

— Если хочешь, винтовку из пакета себе оставь. Только пулек для неё у нас вроде нет. Полкоробки, разве что, у меня в сумке.

— Полкоробки? Да ты сам-то когда стрелял в последний раз? Патроны-то меняем, если размокнут, — проматерившись, высказал Купец.

— И то верно, — поправил на плече сумку Радист. — А тебе винтовка зачем? Проблемы на базаре?

— Нет. Не хочу, чтобы они были.

Радист остановился и обернулся. Остановился и Купец.

— Ничего не хочешь рассказать?

— Не особо. Разве что на обочине машин всё больше, — пытаясь изобразить безразличие ответил Купец.

— Ломаются, — ответил Радист после пары секунд рассуждения. — В любом случае, если хочешь нормальное оружие в комплект к своему Макару — выделим.

Когда они уже погрузились в машину, Радист достал рацию, чтобы связаться с Рыжим и Лысым, но его перебила смешанная очередь. Стреляли где-то близко, через 2 или 3 улицы от машины. Радист различил АК и какой-то охотничей карабин. Оба рефлекторно пригнули, а Радист сразу же выключил рацию, чтобы та не шипела. То же сделал и Купец. Они переглянулись, затем изготовили оружие. Несмотря на то, что Купец ходил с ПМ, то есть более лёгким стволом, чем у напарника, ему потребовалось больше времени, чтобы приготовиться давать отпор. От машины они не поднимались.

— Хорошо, что с той сторо... — начал Купец шёпотом, как будто стреляющий мог его услышать.

— Чу, — оборвал Радист, выставив перед Купцом руку. Осторожно привстав, он оценил ситуацию через стёкла авто. Всё стихло. Даже эхо. Он шумно сглотнул и включил рацию.

— ...Радист, Радист, повторяю, это Лысый. Ответьте! — потребовал голос из рации.

— Лысый, стреляли через 3 улицы, — ответил Радист, не сводя взглядя с единственной дороги в его поле видимости, ведущую в сторону выстрелов.

— Наша территория? — справился Рыжий.

— Нет, Макара Бобра, — ответил Радист.

На секунду всё затихло. Выстрел. Ещё. Это был АК. Купец снова пригнулся, Радист не дёрнулся.

— Жигуль слушает их эфир. Это Соля. Вроде бы, одиночек постреляли, но не точно. Их там трое или четверо было, двое сбежали. Приём?

— В какую сторону убежали одиночки? — с небольшой паузой задал вопрос Радист.

— Вроде в нашу.

Радист поджал губы от недовольства и покачал головой.

— Нехорошо, — шепнул он Купцу. — В здание. Пошёл, я за тобой.

— Этаж?

— На крышу давай, если сможешь. Нет — последний.

Купец сорвался с места и в несколько секунд добежал до входа. Радист, ухватив оружие поудобнее, рванул в здание. Его напарника уже не было видно, но он и не искал его взлядом, сразу рванул по лестнице наверх. Они встретились на последнем пролёте — Радист догнал Купца и они вместе поднялись.

Они расположились в ближайшей к лестнице комнате. Люк на чердак был закрыт, а возиться не было времени.

— Лысый связывается с Бобром, приём, — послышался невнятный голос Рыжего. Купец включил и поднёс свою рацию ко рту.

— Забрались в здание, смотрим улицу.

— Радист, это Жигуль. Вы рядом с грарницей, свяжитесь с "бобровскими", предложите помощь, приём.

— Понял тебя, Жигуль.

Радист бесшумно усмехнулся, представляя, как Соля засыпает вопросами вскипающего от злобы Писаря: "А зачем её смотреть? Может, лучше уйти? Может, "бобровские" разберутся сами? А почему мы должны им помогать?" — затем Радист усмехнулся вслух.

— Что? — поинтересовался Купец.

— Забудь.

Время в этом ожидании ползло, как улитка. Купец успел заскучать и поднялся от окна.

— Куда?! — выругался Радист и даже отвёл взгляд.

— Выломаю замок.

— Сидеть!

Купец послушался и сел обратно к стене, уставившись в окно.

— Отбой. Иди-ка на лестницу. Они могут и не с этой дороги прибежать.

— Вижу парня. Бежит к нам, — послышался голос Лысого из рации. — Радист, сообщи "бобровским".

Радист ответил в рацию, затем покрутил колёсико настройки и снова нажал кнопку связи.

— Бобр, Бобр, это Радист, от Жигуля.

— Радист, это Кеша. Не засоряйте нам эфир, приём, — его голос звучал серьёзно, будто от чистого эфира зависила его жизнь. Может, так и было?..

— Беглеца видят наши разведчики, около стадиона. Мы с Купцом на машине.

— Можете нас забрать? — как будто продолжая фразу за Радиста, сказал Кеша.

Напарники переглянулись.

— Может, Кеша. Сколько вас и где вы?

— Двое. Пролетарская... Э... 56.

— ТЦ "Вокал" видите?

— Да, Радист.

— Идите туда, сейчас будем.

Выяснять дорогу Радист для Купца не собирался, а вывеска торгового центра была им хорошо видна. Введя напарника в курс дела, Радист поспешил вниз по лестнице.

Рыжий с Лысым ещё не обошли и половину того дома, хотя примерную норму на день оба выполнили. Сейчас они сидели в разных комнатах. Лысый одновременно сторожил и дверь, и чёрный вход. Рыжий следил за парадным. Одиночка, член расстрелянной группы, бежал от одного здания к другому, постоянно оглядываясь. Зелёный, это было видно сразу. Игнорировал метки, часто останавливался, чтобы отдохнуть, не снимая противогаз. Его видел Рыжий и регулярно докладывал обстановку более опытному напарнику.

— ...противогаз не снимает. В руках укороченный Калаш. Нет, это вообще не АК, что-то другое. Побежал. Остановился напротив нашего здания, смотрит назад. Бежит к нам, похоже, в парадный вход. Противогаз запотел весь. Стёкла белые.

— Слышу его, — отозвался Лысый. Рыжий смутился и на мгновение оглянулся. Его напарник сидел с противогазом в руках и вслушивался. Похоже, он не дышал. Стукнула дверь. Лысый надел противогаз и нырнул к дверному проёму, одновременно выключая рацию. Обрез и рюкзак он оставил у меня, где сидел, сдвинув их так, чтобы с лестницы не было видно. Услышав щелчок, Рыжий выключил свою.

Послышались частые шаги и вдохи. Бегун хорошенько запыхался, но, казалось, был полон сил. Они расположились на втором этаже и хотели взять его на лестничной клетке.

Вначале показалось дуло автомата, затем он сам. Бежевая куртка, штаны в цвет, на поясе пустая кобура. Беглец бежал по лестнице грузно, опираясь вначала на перилла руками, затем отталкиваясь от ступени ногой. Он не стал останавливаться в пролёте и побежал сразу на третий этаж. Лысый уже подкрался к дверной коробке, разделяющей коридор и лестничный пролёт. Как только беглец наступил на вторую ступеньку, Лысый в мгновение выпрыгнул и, встав сразу за незнакомцем, ухватил его под руку и, ударив куда-то под колено, повалил того с высоты трёх ступенек на пол. Даже грохот не мог заглушить вой несчастного.

Лысый тут же отбил ногой автомат, оказавшийся Вепрем, который и так отлетел на полметра из рук беглец, затем заломал лежачему руку, до хруста выгнув её за спину.

Рыжий не сразу подбежал к Лысому, смотрел за улицей.

— Взяли его, — отчитался Рыжий в рацию.

— Мы едем за "бобровскими", затем к вам. Будем у стадиона — свяжемся, — ответил Купец.

В это время Лысый поднимал задыхающегося беглеца. Похоже, ребро было сломанно.

Глава 7

Лысый содрал одной рукой с чужака противогаз и тот резко оживился, пытаясь вырваться или вырвать противогаз обратно. Парень, лет 25 или 30, лысый, с довольно вытянутым лицом. На бледном лице была обильная испарина. Всё его тело тряслось от страха.

— Успокойся, — проматерился Лысый, — от получаса ничего не будет, — после этого лишь сильнее заломил парня и прижал к ближайшей стене. — Если ещё раз дёрнешься — будет больно. Уяснил?

— А?.. Д-да, — прошипел чужак, глотая воздух.

Лысый убрал его от стены и повёл его в соседнюю комнату, которая, кажется, была кладовой, попутно инструктировав его:

— Ты добегался. Сейчас у тебя отсюда два пути: ты говоришь с нами и остаёшься жить или ты валяешь дуру и остаёшься здесь навсегда.

— Уху, — издал непонятный звук пленник, хотя этого не требовалось. Дыхание, будто, стало более сбивчивым от боли.

— Мне нечем тебя связать, поэтому поступим так: как только я тебя отпускаю, ты встаёшь к стене, ставишь руки повыше и прижимаешься к ней лбом. Ноги шире ширины плеч.

Сейчас Лысый не думал про ребро пленника, а лишь о собственной безопасности. Кто знает, что найдётся за пазухой у чужака. Несмотря на трудности, сценарий, обговоренный Лысым, исполнился и парень достаточно быстро принял неудобное для активных действий положение, ртом хватая воздух.

Помещение было полупустым. Стоял столик, два стула, старый чайник. Общая площадь была около 10 квадратных метров.

В комнату зашёл и Рыжий, держа два рюкзака, а также обрез Лысого изготовленным к стрельбе. На плече висел автомат беглеца. Лысый смерил Рыжего взглядом и, прикусив губы, пошёл обыскивать чужака сам, спокойно сказав при этом напарнику взять в руку Наган и держать пленника на мушке. Методичные хлопки по телу рождали приятный звук шелеста ткани. Только он заполнял помещение в перерыве между громкими вздохами чужака.

— Как тебя зовут?

— Ге... Гера... Герасим.

— Понятно, — протянул Лысый, не собираясь выяснять, позывной это, имя или что-то ещё. — Сейчас ты услышишь от меня много всего важного. Первое. Я надеюсь, ты всё это поймёшь. Второе. От тебя я ожидаю только честных ответов. Третье. Чем больше я от тебя узнаю полезного, тем больше шанс, что у меня получится уговорить парней, которые сюда едут, — Лысый указал в сторону территорий "бобровских", Герасим этого не видел, но почувствовал по движению руки, — не убивать тебя, потому что те двое, которых ты бросил там, у ТЦ, мертвы. Итак, сколько вас? — он уже заканчивал обыск и изъял из сапога Герасима нож в ножнах, затем отдал его Рыжему. Сам взял в руку пистолет.

— Н-нас... Трое было.

— Остался ты один, получается?

— Да.

— Странно, но мне сказали, что вас было четверо.

— Ч-что? Н-нет, нас... Трое, — Герасим сейчас волновался ощутимо больше, его речь прерывалась не только из-за сломанного ребра и постоянной нехватки воздуха, но и нарастающего волнения.

— Трое, да? То есть, четвёртого не было?

— Не было. Нас трое было, — протараторил Герасим

— Допустим. Ты знаешь, на чьей ты территории был?

— Нет, — уверенно ответил чужак.

— А на чьей сейчас, знаешь?

— Нет.

— Где убили твоих напарников?

— Р-рядом с... ТЦ. ТЦ "Вокал", — делая постоянные перерывы, отвечал Герасим. — Там... Через два дома от него всё произошло.

— Что там случилось?

— Я... В здании был, разведывал. Парни стояли на улице. Кто-то крикнул, чтобы они не двигались. Из-за здания вышли двое. Мои с оружием оба были, но руки подняли. Знали, порядки местные, что команды территории делят и всё такое. Потом разоружили моих, сняли рюкзаки, противогазы. Я сразу понял куда всё идёт и... и дёру дал. Разговоров я не слышал, выстрелы только. Думал, меня увидели. Пошли в здание, где я прятался, а потом, наверное, в окно увидели и стрельнули по мне несколько раз.

— Как вы туда попали? От деревни путь не совсем близкий.

— В... Вдоль леса шли, потом... Спустились.

— Какие цели преследовали?

— Ч... Что?

— Зачем в город отправились?

— Как и все. За-за деньгами.

— И всё?

— Ну... Да.

— Ладно, допустим. Кто у вас главный был?

— Толя Мастер. Мы просто хотели...

— Герасим, — прервал его Лысый, выставив перед собой левую руку, в правой держа пистолет, — сюда едут люди, на чьей территории вы были. Отвечай только на то, что я спрашиваю. Всё остальное можешь рассказать им, если они захотят послушать.

Лицо парня исказилось в страшной гримасе, которую ни Лысый, ни Рыжий всё равно не увидели, а затем послышались мокрые всхлипы.

— Где вы взяли оружие?

Последовал невразумительный ответ, состоящий больше из неразборчивого нытья. Герасим был напуган и это было хорошо видно.

— Повторю ещё раз... — начал Лысый.

— Привезли с собой, — его голос ощутимо ломался, но он всё-таки перебил Олега.

— Может, что-то купили на базаре? У тебя не очень ходовой автомат, ты знаешь?

— Н-нет. Всё наше. А-автомат — подарок.

На наёмного убийцу Герасим не походил. Лысый прикинул, что какая-то из групп может использовать зелёных и одиночек для своих целей, но этот парень слабо подходил на подобные роли. В любом случае, решать его судьбу должны были не Лысый с Жигулём, а "бобровские".

— Кто такие "московские", знаешь?

— Д-да.

— Кто?

— Команда, которая держит рынок, — неуверенно ответил Герасим.

Лысый заключил, что перед ним был зарвавшаяся зелень. От этого ему стало мерзко, будто в душу наплевали. Видом или интонацией он этого не показывал.

— Кто у них главный?

— Не знаю.

— Ты общался с ними?

— Нет.

— А твой Толя Мастер?

— Нет.

— А с кем-нибудь вы общались по поводу вылазки в город?

— Нет.

— То есть, никто о вас не знал?

— Да.

— Какая это ваша вылазка по счёту?

— Вторая.

Проблеск надежды. Возможно, перед ним стоял ключ к разгадке чужих меток на территории.

— Где ещё в городе вы были?

— Чуть ближе к деревне, вдоль дороги работали.

— На въезде в город, получается?

— Да.

— Метками пользуетесь?

— Нет, — такой же уверенный ответ, как и остальные.

— А что такое метка?

— Не... знаю, — через секунду последовал ответ. Было видно, что Герасим взвешивает каждое слово. Или старается взвешивать. Страх постепенно отступал, освобождая место разуму.

— С "народниками" общались?

— Кто это?

— Народная дружина.

— Нет.

— С военными?

— Нет.

— Кому продавали находки?

— Никому, сами проедали.

— Сколько денег собрали? Золота? Серебра?

— Денег. 63 тысячи. Украшений не нашли.

— 21 тысяча на человека? Неплохой дневной заработок, а? — Лысый позволил себе обернуться на Рыжего и, усмехнувшись, кивнуть ему. Рыжий тоже перевёл взгляд на Лысого и кивнул ему в ответ. Затем оба уставились на Герасима, которого всё так же трясло, но всхлипов больше не было.

— Что знаешь о группах в городе? — после небольшой паузы, поняв, что пленник даже не улыбнётся с шутки, спросил Лысый.

— Что территории поделены. Что можно завербоваться в деревне.

— Кем поделены?

— Группами.

— Какие группы есть?

— Не знаю. Знаю, что есть.

— И почему не завербовались?

— Никто не брал.

— А к кому пытались попасть?

— К Ломоносову, Шуле и Мону.

Не услышав ни одного знакомого имени или позывного, Лысый нахмурился и снова посмотрел на Рыжего. Тот пожал плечами.

— О них всех расскажи, что знаешь.

— Ну, они ещё ни разу не были в городе, у них по 4-5 человек...

— С оружием?

— Д-да.

— Почему вас не взяли?

— Слишком много нас было.

— Ладно. Я тебя перебил, рассказывай дальше.

— У них... Машин нет, ни у кого, хотят подкопить денег, купить. Говорят, что они — новое поколение сталкеров, третье. Всё.

— А про другие группы они что говорят?

— Что... что пойдут в обход "московских" и территории нужно перекраивать.

Все трое услышали нарастающий шум мотора.

— Посмотри, наши это или кто, — кивнул Лысый Рыжему.

— Ну, если не наши, то это крупное совпадение, — выругался Рыжий и ушёл в другую комнату. — Наши.

Машина подъехала и остановилась у входа. Кроме Купца и Радиста, из неё вышли ещё двое: один высокий, с АК-74У, второй с Сайгой, пониже. Эту информацию Рыжий передал Лысому на ходу, возвращаясь в комнату, где проходил допрос, на что получил в ответ просьбу встретить и проводить прибывших сталкеров, по пути изложив им всю информацию, которую они смогли разузнать.

Лысый опустил оружие, надел свой рюкзак и чертыхнулся, не уследив, как Рыжий убежал вниз с его обрезом. Отдавать своё оружие кому-то было непривычно. Он машинально посмотрел на свой пистолет и закатил глаза от собственной промашки.

— Сейчас сюда поднимутся люди, которых вы хотели обокрасть. Возможно, они пристрелят тебя сразу, без вопросов, и это не худший вариант, но, скорее всего, они всё-таки зададут тебе пару вопросов. Уточню. Для них ты — грязь под ногтями, которая лишила их денег.

— Я их слышу, — констатировал Герасим. Лысый на своё удивление ничего не слышал, поэтому прислушался. Кроме возобновившихся всхлипов чужака ничего слышно не было. — Можно... Можно я присяду? — он отвернулся от стены и уставился на Лысого. Лицо было бледным, будто вместо Олега на него смотрела сама смерть — Ноги... Что-то... Отнимаются.

Его дыхание участилось, он опустил руку и указал ею на ногу. Было видно, что когда он отнял руку от твёрдой поверхности, она мелко задрожала. Мандраж. Страх.

— Нет. Встань к стене и помолчи, — спокойно ответил Лысый, хотя, в какой-то мере, волнение от Герасима передалось и к нему. Ему не хотелось больше здесь находится, но кто-то должен был.

— Хорошо. Хорошо, — чужак довольно посредственно сдерживал чувства, но послушался и прижался к стене. Всё его тело дрожало и коленом он то и дело ударялся о стену.

— Можно... на колени сяду?

— Можно, — недолго думая, спокойно ответил Лысый. Теперь и он услышал размеренные шаги на лестнице.

Герасим упал на колени, поднимая при этом небольшое облачко пыли с пола. Когда прибывшие были уже рядом, Олег, не убирая оружия, вышел в коридор. Ствол он держал направленным на Герасима — не хотел рисковать. Через пару секунд на лестнице показались два "бобровских" сталкера, за ними шёл Рыжий. Ближайший к Лысому мародёр потянул руку. Это был Кеша, они были знакомы.

— Вова Художник, — представил второй, который из их двойки был ниже. Он говорил с сильным кавказским акцентом.

— Олег Лысый, — закрепив рукопожатием знакомство, ответил Олег. — Парень открыт к разговору, беседуйте, — он кивнул на проход в подсобное помещение. Оба "бобровских" зашли туда, не считая нужным изготавливать оружие. Лысый убрал пистолет и обратился к Рыжему жестом, мол: "Верни обрез", — Рыжий всё понял и передал оружие хозяину.

— Купец с Радистом у машины остались, — шепнул Рыжий Олегу.

"Бобровские" вольной походной зашли в помещение, где находился чужак.

— Ну что, Герасим, мне скажешь? — задал вопрос Вова, подойдя достаточно близко к пленнику.

— Не... Я... Мы не хотели... на вашей территории, — сбивчиво начал оправдываться Герасим, делая передышки на довольно громкие вздохи.

— Ребро сломано, скорее всего, — пояснил Олег.

— Понятно, — покивал Художник и стянул свой рюкзак, — пить хочешь, Герасим? Тебя эти молодцы-богатыри, наверное, не поили даже, а? — он усмехнулся, переводя взгляд на Олега.

— Д-да, пожалуйста, — рук со стены парень не убрал.

Вова достал неоткрытую бутылку водки и протянул пленнику. Тот дрожащей рукой взял её, но затем, разглядев, вернул обратно.

— М-можно не алкоголь?

— Можно, — через какое-то время ответил Вова и заменил Герасиму водку на литровую бутылку воды. Чужак с радостью к ней припал и осушил примерно половину за раз, затем вернул.

Олег кивнул Рыжему на лестницу и они начали спускаться. Также неторопливо, как Рыжий поднимался до этого.

— Мы вас у машины подождём, — сказал Олег.

— Хорошо, — спокойно ответил Кеша.

— Теперь спокойно скажи то, что хотел сказать, — Вова убрал бутылку в рюкзак и повесил его на плечи.

— Мы ни у кого не спрашивали разрешения. Ни кому не платили за вылазку. Не знали, чья территория.

Олег мог различить всё, что говорили в той комнате даже когда они спустились на этаж ниже. Слышно, конечно, было плохо, иногда вместо цельных слов можно было распознать только начало или конец, но в общем, Лысый всё понимал.

— Что у тебя при себе?

— Ничего. Д-деньги и еда были в рюкзаке. Я его скинул, пока бежал.

— Рыжий сказал, что у вас, у зелёный, свои группы появились? Что собираетесь делать?

— Н-не знаю. Парни говорили о территориях. Я... Всё что хотите сделаю. Только не убивайте.

— Расслабься, Герасим. Понравилась вода, а?

— Д-да. Только. Не надо, пожалуйста.

— Хорошо. Эта безалкогольная жидкость — последнее, что ты пил в этой жизни.

— Мама! Не надо, — почти истерично выкрикнул Герасим, но три практически синхронных выстрела из двух пистолетов прервали его жизнь. По ушам ударило. Рыжий на ходу вздрогнул от неожиданности.

Снаружи стояли "жигульские". Радист курил, держа противогаз в руке. Лысый тоже стянул с себя защиту, стрельнул сигарету и закурил, заходясь кашлем.

— Как расходится-то будем? — спросил Рыжий, удачно скрывая волнение.

— Этих пешком отправим, — указал Радист рукой с сигаретой на здание, — сами поедем.

Он докурил до фильтра, кинул окурок в сторону и спрятал лицо под противогазом. Из здания вышли "бобровские". У обоих на одежде были брызги крови — они недостаточно далеко отошли от Герасима. Вова пересчитывал деньги. Лысый выкинул половину сигареты, которую не успел докурить, хотя затягивался полной грудью, затем натянул противогаз.

— Сотня, — на ходу протянул толстенькую пачку вдвое сложенных купюр Лысому, потому что он стоял ближе всех, Вова. — Спасибо за содействие.

— Приятно было помочь, — Лысый спрятал деньги в карман куртки.

— С остальными пусть "московские" разбираются. Они от собственной задницы отстали на 5 световых лет, — бодро добавил Кеша. Радист усмехнулся.

— Думаю, уже скоро зелень накроют рейдом, — добавил Олег.

— Им нужно было шевелиться раньше. "Московским", имею ввиду. Разводить такой беспредел — недопустимо, — добавил Купец, ища в глаза остальных поддержку. Он её быстро увидел.

— У Бобра уже возникли вопросы к Кипарису, хочу заметить, — сказал Художник.

— Они в группы объединяются, давно нужно было дать им по зубам, — Олег открыл дверь авто и закинул внутрь рюкзак.

Рыжий молчал. Его начало тошнить как только он привёл "бобровских" наверх и сейчас это чувство только усилилось и мысль о том, что нужно будет ехать в схрон, а затем, в лагерь, совсем не радовала.

Сталкеры распрощались и, закинув рюкзаки к оружие, сели в салон на места, где когда-то стояли сиденья. "Жигульские" ещё несколько минут провожали взглядом своих коллег, но затем всё-таки уехали, рассудив, что на их территории "бобровские" всё-таки решат не хозяйничать.

— Куда сумку везти? — задал вопрос Купец, сидевший за рулём.

— Гараж тот, приметный, на окраине города помнишь? — развернулся к нему лицом Радист

— Нет.

— Рядом с домом где мы зимовали, ну? Там ещё парковка рядом. Вспомнил?

— Нет. А, да. Там схороним?

— На фоне местных событий — уже не знаю, — сматерился Радист. — Езжай туда, там и решим.

На какое-то время все затихли.

— Как улов? — Радист знал, что если он не начнёт новый разговор, его начнёт Купец. Давать напарнику выбирать острую тему он не хотел.

— Нормально, — спокойно ответил Лысый, — есть и золото, и деньги. Даже хавку нашли.

— А листового чая не было? — спросил Купец, уже разогнавшись по дороге к схрону.

— Пакетный только. И кофе.

— Опять для варки? — с усмешкой переспросил Радист.

— Не, на этот раз для чашки, — встрял Рыжий. Голос был грустным, почти апатичным

— Да это одно и то же, — сматерился Лысый, — он не растворится в воде, осадок всё равно останется. Просто быстрее оседает.

— Кстати, Рыжий, по ходу дела, на Володю охоту объявим, — в своеобразном виде донёс последние новости Купец.

— Не слушай его, — спокойно парировал Радист, — Жигуль завтра поедет говорить с "московскими", но скорее всего, всё рассосётся.

— Хорошо бы, если так, — хмыкнул Лысый.

Рыжий по привычке глянул на свои часы, затем, нахмурившись и вспомнив, что они сели, обратился к напарнику, сидящему напротив.

— Сколько времени, Лысый?

— Четыре. Сегодня мы рано, ха, — он двумя пальцами засучил рукав, чтобы сказать время.

По пути Лысый связался с Жигулём и вкратце пересказал, что произошло, делая собственные замечания по ситуации. Пересказал он не всё, далеко не всё, что хотел, на это было две причины: ненадёжность связи и нежелание перекрикивать мотор автомобиля, стараясь сохранить чёткость речи.

До места схрона добрались достаточно быстро. Как только машина остановилась, Рыжий первый вышел из машины и сел на ближайшую лавочку.

— А ты бледный, — заметил Олег, сев рядом с Васей. Напарник не реагировал. — Укачало? — конечно, он знал ответ. Можно сказать, что этот вопрос заменял вопрос о самочувствии.

— Из-за Герасима, — коротко ответил Рыжий и снял противогаз. Судорогой свело тело, а голова подалась вперёд. Он предусмотрительно убрал противогаз на скамейку, а сам склонился над мусорным ведром, стоящим рядом.

Когда Радист с Купцом спрятали оружие и вернулись к машине, Рыжий уже был в противогазе и стоял рядом с машиной.

— Как ты? — на ходу справился о самочувствии Рыжего Купец. Конечно, они оба слышали, как вырвало парня.

— Пойдёт, — он покивал и сел в машину.

Уже в салоне Олег похлопал Рыжего по плечу.

— Ну что, какой он на вкус?

— Кто?

— Воздух.

— Кислый.

Глава 8

— Насыщенный денёк, а? Ха, — продолжал Соля. Из его слушателей остался лишь Лодочник, который сидел напротив него с какой-то художественной книгой. — Давненько такого не было. Ну ничего, нашим только встряска. Не повредит.

— Откуда ты знаешь? — монотонно спросил Пётр, не отрываясь от чтива. — Может, Рыжий с ума сойдёт от стресса?

— Да я и не знаю, — пожал плечами молодой. — Просто предположил.

— Так и не говори тогда. Больше слушай. Делай, что говорят и когда говорят. Писарь, вон, терпеть уже тебя не может, неужели не видешь? Жигуля тоже доведёшь скоро, — он убрал книгу от глаз и смерил взглядом Солю. — Тебе уже было сказано не болтать, — не услышав ответа, он вернулся к чтению.

Соля подждал губы и, посмотрев себе под ноги, поднялся, потянулся и пошёл к посту, на котором стоял Писарь. Он молча встал рядом, рассматривая дорогу между домов, ожидая появление очертаний машины в поле видимости. Витя в этот момент курил. Пепел упал с его сигареты прямо на складку куртки, но ему было всё равно. Не докурив сантиметр до фильтра, он плюнул на окурок, бросил его вниз по холму и удалился к лагерю, где в центре, вместо костра, была приспособлена зарытая в землю газовая плитка с баллончиком, подключённым сбоку. Ужин уже грелся, хотя преждевременно.

Жигуль был сам не свой и с самой стрельбы засел в своей палатке. Его без сомнений ждал серьёзный разговор с Кипарисом и, возможно, с Володей Стеклом.

— Писарь, — развернулся Соля и окликнул уходящего товарища.

— Что?

— Не хочешь выпить?

— Нет. На посту не пью.

А вот Соля хотел. И хотел давно, уже с обеда. Виктор перемешал ужин, сытную кашу с мясом, и, осмотрев конструкцию, на котором висел котелок, ушёл обратно, к Соле, поднял бинокль и уставился на дорогу.

— Как думаешь, "московские" знают?

— О чём?

— Ну, о группах зелёных, ты же слышал отчёт Лысого.

— По-любому знают, — Писарь не отвлекался от дороги. Окрестности за него оглядывал Соля, так удачно подошедший.

— Почему не делают ничего?

— А Кипарис жадный потому что, — с облегчением и усмешкой сказал Витя, — алчный, имею ввиду, — он глянул на Солю. — Он без выгоды и не почешется. Вот когда прижмёт, тогда будет шевелиться, когда жаренный птиц клюнет.

— Разве не в его интересах порядок поддерживать?

— Ты не знаешь его интересов, и я не знаю. Никто не знает. Может, он с военными сдружился и теперь против нас играет? А может, хочет нам кислород перекрыть, вот и не делает ничего.

Соля покивал и сдержался от уточняющих вопросов — знал, что ответ будет: "Я-то откуда знаю", — с другой стороны, он ждал встречного вопроса от Писаря. Его не последовало.

— Вертушки давно не было, — заметил Соля.

— Расслабься. Если бы планировался рейд, мы бы знали.

— Как с группами зелёных, да?

— Не каркай, — сморщился Писарь, не отводя взглядя от бинокля. — Одно дело, дать зелени делать первые шаги и совершать самостоятельные ошибки, а другое — херить свой источник дохода. Думаешь, на базаре из воздуха всё появится, если нас не будет?

— Ну ничего. Жигуль с Бобром поговорят с Кипарисом и их всех пересажают. И волки сыты, и овцы целы.

— Слушай, — Писарь развернулся и опустил бинокль. — Шёл бы отсюда, а? Надоел уже, — тщательно выговаривая каждое слово, продиктовал Писарь, глядя Соле прямо в глаза. Тот послушался и удалился к котелку.

Автомобиль Купца Писарь разглядел сразу и тут же оповестил об этом остальных. Никому из присутствующих не было до сталкеров, возращающихся из города, особого дела. Лодочник лишь покивал головой, продолжая чтение, Соля не обернулся, продолжая гипнотизировать еду и, наверное, мечтая о "стакане", а Жигуль так и не показался из палатки.

Писарю ничего не оставалось, как вернутся на пост. Через минуту или две он услышал шуршание ткани. Из палатки вышел Жигуль, размялся и пошёл к пригорку.

— Значит, ещё успеем на базар сегодня, — сказал спокойным, тихим голосом Жигуль, когда уже подошёл к Вите.

— Всё-таки сегодня? Не дашь отдых парням? — снова приложился к биноклю Писарь и осмотрел дома, которые оставила позади себя тёмная девятка.

— На том свете отдохнём, — прошипел Жигуль и обернулся на Солю, разглядывающего свой нож. — За Солей приглядывай.

— Болтает по рации много, — Писарь выругался.

— За Рыжим тоже посмотри.

— Думаешь, ты надолго на базар?

— На день, скорее всего. Может, больше, может, меньше. Посмотрим. В любом случае, на удачу еду, ни с чем, считай.

— А насчёт зелёных, это беспредел. Кипарис при любом раскладе в пролёте. Володя Стекло по-любому в этом замешан. Думаешь, случайно, что вчера он набрал новых ребят, а сегодня мы должны гоняться за зеленью по своей территории?

— Случайно или нет — не знаю, — сматерился Жигуль. — Там видно будет. Как только Купец проморгал?

— Не думаю, что он интересовался делами зелени или одиночек. Кто же знал?

Жигуль отмахнулся.

— Пойдём сядем, нечего их гипнотизировать бестолку, — он кивнул на машину.

Увидев командира с Писарем, Соля оживился и тут же подвинулся на бревне, уступая место. Начался бессмысленный трёп о погоде и курса рубля к золоту. Дальше разговор плавно перешёл к отношению золота к добру, найденному в городе. Следующей темой, ожидаемо, стали территории и посягательства на них со стороны одиночек, новосозданных зелёных групп и неизвестных, оставивших метку.

— Да я вот о чём говорю. Жигуль, они же нам на горло наступают. Мы и так сидим, как памятник терпению...

— Помолчи уже, — Лодочник перебил его, перевернул страницу и смерил толщину оставшихся страниц в книге, но Соля не останавливался.

— ...сколько ещё можно ждать? А завтра зелень придёт к нам? А Володя...

— Заткнись, — гаркнул подходящий к ним Писарь. — Ты всех достал. Завтра всё выяснится.

— ...Володя, говорю, тоже хорош. Да нужно прийти к ним, по стволу в каждую руку и тра-та-та, — он изобразил ножом автомат, несмотря на то, что тот был мал в размерах. Свою Сайгу он оставил в палатке.

— Это не твоё дело. Я поговорю с Кипарисом. Уймись, — спокойно сказал Гарик.

— А какой толк? — сматерился Соля, — Жигуль, даже Писарь готов на решительные действия. Если мы ничего не сделаем, я поставлю твоё лидерство под сомнение.

Жигуль, сидящий рядом, не выдержал, выбил одним движением нож из рук Феди, затем взял его одной рукой за шею, а второй за грудки и навис над ним, поднявшись с бревна. На лице нарисовалась страшная гримаса злобы. Соля тут же захрипел от боли, а рот неестественно раскрылся. Одну рук он положил на предплечье Жигуля, а вторую отвёл в сторону.

— Откуда наглости набрался? — покрыл его матом Гарик. — Ты кто такой, чтобы выступать? Сегодня уже прикончили троих таких, как ты, — почти через каждое слово Жигуль продолжал обзывать Солю матом, переодически потрясывая его за шею. Соля переставал хрипеть и уставился в глаза Жигуля. — Да я тебе голову сниму и дело с концом.

— Ладно-ладно, извини. Да, ты главный, без вопросов, — просипел Соля.

— Вот именно. Я главный. Пересчитать бы тебе зубы.

Жигуль оттолкнул всё ещё сидящего на бревне Солю на землю. Тот, держась за шею, поднялся на ноги.

— Скрылся к себе в нору, чтобы глаза мои тебя не видели, — сматерился Жигуль, сверля взглядом парня.

Соля сделал неуверенный шаг к палатке, надеясь, что кто-то из группы за него заступится, но не нашёл поддержки. Жигуль, видя сомнения Феди в его приказе, поторопил его, сматерившись. Для пущего эффекта он сделал вид, что хочет побежать за ним. Это подействовало и Соля побежал к палатке, споткнувшись по пути.

— Парень заслужил, — высказал витающее в воздухе общее мнение Писарь.

— Где они там? — Жигуль указал рукой в сторону дороги в город.

— На полпути, Гарик, — сказал Лодочник, перелистывая страницу.

— А ты по звуку опеределил что ли? — на повышенном тоне спросил Жигуль, кивнув Лодочнику. Тот спокойно указал на поднимающуюся в воздух пыль.

Жигуль встал и, похлопав Лодочника по плечу, удалился в палатку. Вскоре к Жигулю подошёл Соля и попросил разрешения войти, заглядывая через вход. Получив разрешение, он залез внутрь и прочистил горло. Командир в это время сидел, рассматривая маленькую карту на открытке, на которой уже сделал несколько пометок.

— Слушай, Жигуль. Насчёт того раза, — Соля смочил губы, пересохшие от волнения и посмотрел на Гарика. — Я погорячился. Не знаю, что нашло.

— В другой раз — "другого раза" не будет, — Жигуль повернул голову в сторону Соли.

— Да, разумно. Наверное, это от неизвестности. Хочу сказать, кто знает чем закончится твой визит на базар? — Соля развёл руками и замялся.

— Хочу, чтобы ты уяснил, — Жигуль развернулся в полоборота и поднёс указательный палец к груди Феди. — Если в ход пойдёт оружие, не выиграет никто, и ты это знаешь. Ситуация может сложиться разная, но даже в самом плохом случае мы не будем даже пытаться перебить всю его группу.

— Я понимаю, Жигуль.

— Те времена прошли, Соля, — он наконец ненадолго прислонил палец к нагрудному карману куртки Феди. Наверное, попал в него случайно, — и я хочу, чтобы ты это усвоил, как "Отче наш".

— Понял, — кивнул Соля, едва оскалившись. Он терпеть не мог подобные тычки, однако, сейчас приходилось.

— Надеюсь на это, — Жигуль убрал руку от него. — Это ответственность, — обычным голосом сказал Жигуль и сматерился.

— Ну, а если всё же они? Если всё же самый худший вариант?

— Тогда Стекло и самые преданные его люди должны пропасть в городе, не вернуться. Дима Лапоть и Лёша Словарь. Думаю, этого и хватит, все остальные разбегутся.

— Словарь? Да он же старше Лодочника, а его все за щеку трепали, насколько я помню. Даже Писарь с Олегом подтвердили. Он — никто.

— Тогда, — Жигуль выгнул указательный палец через плечо. — А сейчас у него боевого опыта больше, чем у Радиста, причём и в Нилосске он в людей тоже стрелял. Вон, у "московских", Одуван и Платина — инвалиды оба, но башка варит похлеще, чем у Кипариса. А у этого даже руки с ногами на месте.

Соля задумался. Братьев лидера "московских", Одувана и Жору Платину, он почти не знал. Слышал, разве что, про их увечья, полученные в ходе разборок чьих-то с кем-то, чтобы на пепелище двух группировок появились "московские".

— А Лапоть? Доктор же, не боец.

— Они с Володей, почитай, друзья детства. Остальные там либо как наёмники, либо слишком зелёные. В любом случае, нечего пока думать.

— Жигуль, у нас гранаты ещё остались? Не все продали?

— Одну приберёг. А что, лагерь их подорвать хочешь? — он неслышно усмехнулся, искоса глядя на Солю.

— Нечего пока об этом думать, Жигуль, — он похлопал Гарика по плечу и усмехнулся в сторону подножья холма. — Вон, наши приехали, — Жигуль посмотрел пару секунд в пол. Соля тут же скрылся и пошёл встречать прибывших. Гарик усмехнулся. Может, из парня когда-то и выйдет толк.

Машина остановилась в привычном месте. Захлопали на всю округу двери, затем багажник. Купец остался укрывать девятку, остальные пошли в холм, обходя импровизированный шлагбаум.

— А вы времени не теряли, — начал Лысый, кивая на баррикаду, возведённую на холму.

— Когда тебе говорят, что в центре твоей территории были чужаки, а потом на границе ловят одиночек — ты и не такое выдашь, — ответил Жигуль и поздоровался с прибывшими.

Писарь поморщился. Жигуль преувеличил, но поправлять его ему не хотелось.

— Пойдём в лагерь, покажете добро, — кивнул в сторону палаток Жигуль.

— Тебе понравится, — усмехнулся Лысый.

— Ну, парни, чем порадуете?

— Кое-что есть, — ответил Лысый, почти синхронно стаскивая с Рыжим уже привычные их телу рюкзаки. Весило добро не очень много, поэтому было не в тягость. Послышался звук расстёгивающихся молний, затем самые ценные вещи оказались на пеньке. Он быстро заполнился чаями разного ценового диапазона, непочатой бутылкой водки, вина и виски. Галет, крекеров и пряников тоже было много. В какой-то момент с импровизированного стола начали падать вещи, лежащие по краям.

— Разбирайте, парни, — дал команду Жигуль, сам же отвёл разведчиков. Все всё понимали, поэтому допытывать не стали. Рыжий с Лысым приготовили деньги и золото.

— Тысяч 250 всего взяли наличностью, по 20 из них оставим себе за "сверх план". Ещё вот сто от "бобровских", за помощь. Золота около 40 грамм, хотя не могу сказать точно, — Лысый передал деньги и драгоценности Жигулю. Уже тянул руки с украшениями и купюрами Рыжий. Из группы Соля, Писарь и Радист мельком поглядывали за руками Жигуля, будто прикидывая, сколько из этого достанется им.

— Несколько квартир с людьми нашёл, — всё-таки вставил Вася.

— Выпейте сегодня за них, помяните, — кивнул Жигуль. — Им-то добро уже ни к чему.

— А ты сам куда, Жигуль?

— К "московским", на базар.

Рыжий пару раз кивнул. Когда на пеньке осталось добро только для разведчиков и Жигуля, командир группы подошёл к остальным и откашлялся, привлекая внимание.

— Друзья, небольшое объявление, — все замолчали, ожидая сводку новостей и важных объявлений от командира. — Вчера Купец ездил на базар и привёз оттуда вам подарочки.

— Зарплата!

— Хорош.

— Давно пора.

Парни перебивали в несколько голосов Жигуля. Самая любимая часть их пребывания здесь, раздача жалования, эквивалента в золоте потерянного здесь здоровья.

— Сегодня по 9 грамм. Рыжий, тебе 5, сам понимаешь.

— Да, Жигуль. Спасибо, — улыбнулся Рыжий и принял свою долю, затем спрятал этот убрал небольшой слиток со следами работы напильником и потайной кармашек камуфляжных брюк.

— Ребят, — прикрикнул Жигуль, раздав золото. Все тут же затихли. Горло уже чесалось, хотелось откашляться. — Сегодня у наших соседей, случилось неприятность, на их территории похозяйничали зелёные самоходы. Они никому не платили и ни с кем не согласовывали вылазку, по их словам, конечно. Так же, по их словам, в деревне заводятся целые группы зелёные, — Жигуль не выдержал и залился кашлем. Все и дальше молчали. — Кроме этого, на нашей территории Лысый с Рыжим заметили знак. Принадлежал ли он "стеклянным" — большой вопрос. По этим двум причинам Радист и Купец, мы едем с вами на базар. Писарь остаётся здесь за главного здесь.

Купец неслышно выругался, взмахивая руками — зря укрывал машину. Радисту хотелось узнать, на сколько, по мнению Жигуля, они туда едут, но спрашивать не стал — он бы не ответил. В крайнем случае, действительность сильно разошлась бы с его прикидками. Погасив переживания, Радист стал упаковывать еду, вещи для обмена и продажи и патроны, на всякий случай.

Жигуль тоже набивал свой рюкзак разным добром. Золото и деньги он положил во внутренний карман куртки. Тем же занимался и Купец. Темнело медленно, поэтому негласный план выехать до темноты, похоже, мог осуществиться.

— Купец, — заглянул в палатку Рыжий, — купи мне батарейку для часов, — протянув часы уже без браслета.

— Деньги из твоей доли, — привычно отозвался Купец и сунул часы в карман, даже не взглянув на них.

— Само собой.

Писарь, не дожидаясь, когда тройка соберёт свои вещи, стал раскладывать кашу по алюминиевым походным тарелкам и выставлять рядом с импровизированным костром, опуская в каждую ложку.

За ужином было пущено пара безобидных шуток, не более. В основном, группа ела молча, взвешивая события, произошледшие за день. Радист опустошил свою тарелку первым и поставил чайник, наполнив его перед этим водой. Скоро со своими порциями расправились Жигуль и Купец.

Командир осмотрел лагерь и прошёлся по зубам языком, взвешивая решение, стоит ли пить чай в дорогу или поехать сейчас. Выбор пал на второй вариант и тройка покинула лагерь.

На посту стоял Лодочник с кружкой чая в руке. Писарь, изредка поглядывая на него, докуривал сигарету у своей палатки. Тройка уже спустилась к машине и Купец завершал приготовления к пути.

— Что про оружие-то скажешь, Радист? Всё так же песимистично, как и было?

— Серийник есть. Нехорошо, — констатировал Радист. — Да, а ещё всё это добро, скорее всего, стоит на учёте в МВД или ещё где. Почти уверен. Стволы не армейские, особо не в ходу.

— Даже учитывая это, стволы с руками оторвут, — заключил Жигуль.

Командир сел спереди. Радисту досталось всё пространство сзади. Он, постелив брезент, которым Купец укрывал машину и положив рюкзак под голову, с улыбкой на лице расслабился и приготовился провести всю дорогу во сне.

Глава 9

Дорога обещала быть недолгой, базар находился в ближайшей к Нилосску деревне. Упирясь локтём в исцарапанный подлокотник двери, Жигуль смотрел в горизонт, иногда примечая брошенные на обочине и в кювете машины. Посапывал сзади Радист. В редкий раз, когда свет удачно попадал на его лицо, а Гарик оборачивался по какой-то причине, можно было разглядеть умиротворение. Похоже, события, пережитые сегодня, никак не повлияли на его сон.

— Вот те машины, про которые я говорил, — Купец указал пальцем на учащающиеся авто на обочине.

— Да, раньше этих не было. А на базаре что говорят?

— Ничего. Не знают, откуда.

— Кто-то по-любому знает. Наверное, не там спрашивал, — Жигуль отмахнулся и откинул кресло назад с характерным треском.

Купец смерил его движения, затем вернулся к дороге. Ехал он быстро, ограничений скорости здесь не было. Поморгав ещё несколько раз, Жигуль тоже закрыл глаза.

— Уже придумал, что будешь говорить? — едва глянув на Жигуля, спросил Купец.

— Ага, — лениво ответил он. Купец пару раз кивнул.

В деревню они заехали ещё до темноты. Купец толкнул Жигуля рукой и окликнул Радиста сзади. "Подъезжаем", — ответил он на немой вопрос.

На дороге их встретил знак "Контроль", установленный ещё сталкерами первого поколения, а через несколько сотен метро стояла хилая постройка, рядом с которой знак дублировался. Купец сбавил ход и подъехал к стоп-линии у знака-дублёра, рядом с которым в бронежелете и с автоматом, стоял один вооружённый человек. Когда Купец полностью остановился, постовой обошёл машину и, взглядевшись в лицо сначала Купца, а затем и Жигуля. Радиста он приметил в самом конце. Постовой кивнул и поздоровался, назвав каждого по имени. Это был Коля Рывок, хороший знакомый не только "жигульских", но и остальных групп. Он не задавал лишних вопросов, а новостями всегда делился.

Сейчас он помахал рукой, разрешая Купцу проехать, затем вернулся в постовую будку.

Деревня не производила ощущения оплота жадности и главной точки сбыта награбленного мародёрами. Домики, по большей части, реквизированные у местных, выглядели вполне прилично, но укреплённых позиций с пулемётами и мешками с песком не было. Время укреплений уже прошло. Где-то мелькали местные жители, оставшиеся здесь после аварии, в основном, люди преклонного возраста. Примерно половина приходилось на "московских" сталкеров.

Был здесь и местный отель — переделанная школа. В каком-нибудь другом месте этому заведению не дали бы даже одну звезду, но здесь, в окресностях Нилосска, выбирать не приходилось. Недовольные условиями могли идти в лес и ставить палатку там. Имевшие машину — ночевать в ней. Но недовольных условиями не было.

Базар в привычном понимании тут тоже был и работал ежедневно. Патрулируемый народной дружиной, он заменял магазины. Вопреки устоявшимся в разговорах выражениям, купить что-то запрещённое на базаре было нельзя. Все сделки, не регулируемые законадательством, проходили в более интимной обстановке.

Машина проезжала мимо дома каких-то "московских" сталкеров, на скамейке рядом с деревянным забором сидели трое человек в камуфляже, двое из которых в бронежелете и при оружии. Одного из них, дядю Кипариса и бывшего командира группы "московских", узнал Купец.

— Отец, — он указал рукой через весь салон на одного из седящих, самого старого, иногда переключая внимание на дорогу. Жигуль развернулся вслед за пальцем и, узнав знакомого мародёра, обернулся к Купцу, притормаживающему на дороге.

— Сдай назад, — Гарик улыбнулся, обратившись к Купцу.

Машина остановилась, загорелись огни заднего хода и девятка медленно двинулась назад. Один из мужчин, безоружный, встал с лавочки и пошёл в сторону авто, в руках у него был смятый носовой платок. Жигуль вышел из машины и они обнялись, затем безоружный залился сильным кашлем.

— Здоров, Отец. Отлично выглядишь, — Жигуль, подождав, пока собеседник откашляется, хлопнул собеседника по плечам, — хоть сейчас на ринг.

— Да иди ты, — отмахнулся Отец, покашляв ещё пару раз. — А ты вообще не меняешься, Гарик. Как был задирой, так и остался. Слышал, твои парни постреляли зелёнь местную?

— Да не, не они. Я к твоему племяннику как раз по этому вопросу, кстати, и приехал.

— Эт правильно, — покивал Отец, поджав губы. — Кто-то должен его тыкнуть носом в это, — сматерился он и опять залился кашлем.

— Слышишь, Батя, а про Володьку не знаешь ничего?

— Знаю. Только ты, давай, с Кипарисом сначала поговори об этом.

Секунду Жигуль постоял, обдумывая и мотая головой влево-вправо. Его глаза бегали по лицу старика, стоящего напротив него, затем Жигуль улыбнулся и кивнул. Кипарис взял власть на своих условиях. Конфликт с новичками-одиночками был только на руку Отцу, являясь промашкойКипариса.

— Ах ты, — он сматерился, — еврей хитрый. Ладно. Ладно, поговорю с ним. Если смогу для тебя что-то сделать — мы остановимся в отеле.

— Кипарис ещё у себя, — Отец кивнул в сторону здание администрации в конце улицы, через дорогу, пересиливая кашель, продолжил, — успеет вас принять. Кстати, твои парни что-то даже поздороваться не хотят, — он кивнул на девятку и приложил платок к губам.

— С вылазки оба, поди, спят. Не бери в голову.

— Ладно, до скорого, — Отец позвал пальцем Жигуля ближе и наклонился сам. Когда Жигуль наклонился в ответ, тот обхватил рукой его затылок и поднёс голову Гарика к своему рту.

— Зайди потом, насчёт Кипариса поговорим.

Жигуль кивнул и пошёл к машине. Как только он сел на сидение и захлопнул дверь, сразу же дал кулаком в ухо Купцу, затем взял его за затылок и занёс руку для ещё одного удара.

— Ай, Гарик.

— Заткнись. Что, тяжело зад поднять, выйти, поздороваться, проявить уважение к старику? — Гарик следом обернулся на Радиста, который уже хотел выходить. — Сидеть здесь, — он повернулся обратно, к водителю. — В администрацию давай, к Кипарису. Потом вернёмся сюда.

Командир отпустил Купца и облокотился на подлокотник. Машина тронулась. Жигуль равернулся и уставился на вернувшегося к своим друзьям Отца.

— Он здорово постарел, — высказался Гарик, — похоже, мор его совсем доканал. Да ещё и Кипарис стресса постоянно добавляет.

— Да, эпопея с ним и Кипарисом, похоже, закончилась, — зевая, подытожил Радист.

— Ага, сотня лет пролетела незаметно, — поправлять Радиста он не стал. Похоже, ничего ещё не закончилось.

Через пару минут машина уже стояла на стоянке администрации.

— Пойдём, — скомандовал Жигуль и вылез из машины без оружия. К нему на встречу вышли двое охранников.

— С оружием нельзя, Гарик.

— В машине оставил, — Жигуль кивнул на авто позади себя, из которого в этот момент высаживались Купец с Радистом.

— Повезло тебе, Жигуль, Кипарис сегодня задержался. Эй, парни, оружие с собой? — переключились охранники на них и обошли машину. Руки подними. Теперь ты, — охрана влёгкую обыскала парней Жигуля, пока тот стоял на пороге администрации, упирая руки в бока. Когда оба были обысканы, Жигуль поторопил Радиста жестом.

— Мне опять на улице торчать? — спросил Купец, глядя в спины напарников.

— Это серьёзный разговор, Купец, мне там клоуны не нужны. — Жигуль высказался, осмотрел Купца с ног до головы и вошёл в здание.

— "Клоун", — тихо сматерился Купец, затем сплюнул себе под ноги, — на себя бы посмотрел, посмешище буздушное, — он обошёл машину под присмотром охраны, проверил люфт колёс ногой, затем подвеску.

— Жёстко, — прокомментировал охранник, по прозвищу Пальто, кивая себе за спину, на дверь.

Купец не ответил, лишь бросил взгляд на заговорившего.

— Купец, а почему "Купец"? — смакуя каждое слово, проговорил Пальто, будто зная ответ.

— Потому что торгуюсь. Поэтому и "Купец", — сухо ответил он, не отвлекаясь от машины. Он врал. "Купцом" в местах не столь отдалённых назывался крепко-заваренный чай.

— Да? А я другое слышал, — охранник спустился и подошёл к машине. Второй остался стоять на пороге, не сводя глаз с напарника и его нового собеседника.

— А я слышал, что ты сегодня себе в кашу наплевал, — сматерился Купец, — а затем улыбнулся да съел.

Охранник невесело хмыкнул.

— Ну зачем же так, Купец?

— Не лезь не в своё дело, Пальто, ладно?

— Скажи, Купец, ты Валентина Николаевича по кличке "Полюс" помнишь?

Купец нахмурился, пару секунд вспоминая знакомое сочетание букв, затем снова, будто впервые, осмотрел Пальто.

— Я весь долг свой покрыл, — Купец оскалился.

— Только не проценты.

— Я беспредел не поощряю. Он по беспределу их накрутил. Неужели он тебе про это не рассказал, когда покупал?

— Так что же ты перед братвой не выступил с этими словами, а сбежал?

— Ты бы, Пальто, не рассуждал о вещах, в которых не разбираешься.

— Слушай, Купец, а ты блатной или приблатнённый всё же? Разницу, может, расскажешь? — наклонил голову охранник.

— Думаешь, раз взял его деньги, можешь меня тыкать? — прищурился Купец. Пальто сдержанно улыбнулся. — Я всё заплатил и больше ни рубля отдать ему не собираюсь. Точка.

— Расслабься, — Пальто подал голову вперёд, — про эту ситуацию он так, к слову добавил. Сюда Полюс едет, в Нилосск.

— Врёшь, — прищурил один глаз Купец и наклонил голову, пытаясь понять, зачем ему говорит об этом Пальто. Собеседник лишь посмеялся.

— Его "красные" прижимают, пока всё не утрясётся, нужно где-то перекантоваться. Он хотел за границу бежать, да издержек много. А здесь, считай: безопасно, дёшево и братва на виду.

— И когда собирается? — на тон тише спросил Купец. Пальто снова засмеялся.

— Да ты не волнуйся, он сказал, готов и тебя в долю вписать. Хочет мало-мало потрясти здешних.

— Меня устраивает нынешнее положение дел, Пальто. И тебе бы я посоветовал с ним не связываться, — после небольшой паузы раздумий, ответил Купец.

— Зря, очень зря, Купец. Он же с тобой по-дружески хотел, а ты вот так. "Потому что торгуюсь", — передразнил он Купца, затем наклонился к нему и прошептал: — Да пошёл ты. Нравится шестерить таксистом что ли?

— Ты бы завязывал, Пальто, а то зубов не досчитаешься.

— Ну-ну. Смотри, как бы из тебя водичкой подкарешнной не сделали, Ку-пец, — Пальто сплюнул и, развернувшись, вальяжно поплёлсля на пост. Второй охранник сверлил Купца взглядом.

Кипарис собирался уходить, когда увидел поднимающегося на второй этаж Жигуля с Радистом позади.

— Гарик, — выругался Кипарис, — тебе, наверное, икается? Ну идём, поговорим, — втроём они поздоровались.

— А где братья?

— С Жорой вы разминулись, ушёл минут 10 назад, а Одуван где-то здесь, сейчас должен подойти. Вашу колымагу только глухой тут не услышит.

Они прошли в кабинет с большим столом по середине. "Жигульские" сели на ближайшие стулья за столом, Кипарис обошёл стол и сел напротив. Тут же зашёл однорукий сталкер, Одуван. Левый рукав был завязан в узел. Двойка "жигульских" встали и пожали Одувану руку, затем он обошёл стол и сел рядом с Кипарисом.

За столом недолго молчали, затем Кипарис осмотрел гостей и развёл ладонями.

— Слышал, здесь говорят, что мы постреляли группу зелёных? — начал Жигуль.

— Говорят. Но завтра приедет сюда Макарка, с которым мы будем говорить на эту тему, ведь расстрелял группу не ты, а он.

— Мы оказали содействие, — встрял Радист, не понимая, почему этого не сказал командир. Жигуль кивнул кивнул пару раз и пояснил:

— Один паренёк забежал на нашу территорию, когда убегал от расправы.

— В принципе, насколько я знаю, те люди никому не платили, да и на рынке их не видели особо. Пустяк, — заключил Кипарис.

— Да нет, не пустяк, Кипарис, — помотал головой Жигуль, — тот парень, которого мы поймали, сказал, что здесь как минимум 3 группы зелёных организуются.

Кипарис откинулся на спинку стула и потёр гладко выбритый подбородок.

— Ну да, ходят слухи, — он отнял руку от лица и, жестукилируя, продолжил: — они безобидны. Ничего утащить не смогут. Разве что ворон шугнут. Опыта нет, снаряжения нет, машин нет. Вообще ничего нет. Ты видешь в них угрозу?

— Парни Бобра весь день потеряли с этими недоумками, — Жигуль подался вперёд, — а мои парни полдня отлавливали недобитка. И ты считаешь, это порядок?

— Это непорядок. И я здесь сложа руки не сижу. Они ведь ничего не сделали, ни одной ходки ещё, их не за что закрывать. А мне самому их к стенке ставить, не с руки, извини, ты не по тому адресу пришёл. Тебе к Отцу надо, к дяде моему. Вот он-то на расправу горазд, — улыбнулся Кипарис.

— Да за оборот оружия каждого можно закрыть, — скривился Жигуль, — организация ОПГ. Кипарис, давай посмотрим на вещи объективно. Парни зашли на нашу с Бобром территорию. Между прочим, это их вторая вылазка, а кто даст гарантию, что завтра ко мне в лагерь не придут? Ты?

— Тебя тоже можно понять, Жигуль, — встрял Одуван. — Но контролировать каждого новоприбывшего? Этого ты от нас хочешь?

— Я хочу, чтобы на мою территорию не лезла зелень, — продиктовал Жигуль, глядя на Одувана и Кипариса по очерёдно.

— Ты оружием просто так обвешался? Залезли чужие — отгони и дело с концом. Недоглядел и профуфукал дом? — проматерился Кипарис, — мы виноваты? Что стену не построили и что лес не прочёсываем каждый день? Хочешь, чтобы лес начали прочёсывать — денег дай, я организую, без проблем. Да только ты первый, кто сначала обплюётся, а на утро меня вовсе перестанет уважать.

— Кстати, об оружии. Что за ситуация с Володей Стеклом, — проматерился Жигуль.

— Парней набирает в команду, — спокойно ответил Кипарис, снова заняв расслабленную позу.

— То есть сегодня на своей территории ловлю сталкера-одиночку, а завтра "стелкянного"? Так что ли?

— Да, он должен поступать правильно, — встрял Радист, кивая головой, словно соглашаясь сам с собой. Все участники переговоров уставились на него.

— Ты раньше дверь сторожил, зачём сюда-то сел? А, Радист? До завтра, Жигуль, — переведя взгляд на Гарика, Кипарис поднялся и вышел. За ним, не оборачиваясь, вышел однорукий Одуван.

Жигуль, сжимая губы до бела, смотрел Купцу в глаза. В коридоре Кипариса о чём-то спросил охранник на этаже, затем послышался топот на лестнице.

— Извини, Жигуль, погорячился — промялил он.

— Голову под кран засунь, — сдерживаясь, проговорил Гарик, встал от стола и направился к выходу. Надежд поговорить с Кипарисом сегодня не оставалось. В коридоре, наверное, и в здании, братьев уже не было.

Увидев Кипариса, выходящего из здания, Купец кивнул в знак приветствия, затем кивнул и Одувану. Ни один из них не ответил взаимностью, на что Пальто усмехнулся. Купец уставился ему в глаза, приняв наиболее угрожающий вид, какой умел, но Пальто лишь скалился, а затем кивнул, мол: "Что?"

Купец сел в машину и запустил двигатель. Через полминуты показались его товарищи.

— В отель или к Отцу?

— К Отцу давай.

— Как всё прошло? — выруливая с парковки, начал Купец.

— С пользой для дела. Донёс до него наше недовольство, завтра получим ответ.

— Он сам не свой был, мне кажется, — покосился Купец на Жигуля, чувствуя, что тот ему что-то не договаривает.

— Забудь, — отрезал Гарик.

— Сюда вор в законе едет.

— Кто? Откуда знаешь?

— Полюс. Охранник сказал, его Полюс, похоже, купил.

— А ты тут каким боком? — потирая лоб, спросил Гарик.

— Когда-то тесно общался Полюсом. Не суть важно.

Гарик кивнул, почёсывая ногтями щёку.

— Ладно, будем решать.

— Скажешь Отцу?

Гарик кивнул.

— А ты что думаешь, Радист? — зло спросил Гариг, оглядываясь назад. Они уже подъезжали к дому, где на лавочке сидел один Отец, кашляя.

— Обстановка и так горячее некуда. Вот, что я думаю, — времени хватило только на эту фразу. Гарик односложно согласился с его словами и все трое вышли из машины. С Отцом поздаровались и остальные.

— Надеюсь, из разговора, подчерпну много полезного, — добавил Радист, пожимая руку Отцу.

— Это же ты тот паренёк, что прошёл Чечню? — закашлявшись, спросил Отец.

— Да, всё прально, я.

Отец кивнул.

— Жигуль, кофе хотите? — Отец оглянул всех гостей и снова закашлялся, прижимая платок ко рту.

— Да, можно.

— Ну пойдёмте.

Глава 10

Писарь выкинул окурок в огонь и обошёл лагерь. Соля поднимал тост за "тех, кого с нами нет". Инициатором был застолья Рыжий.

На ходу Писарь зашёлся кашлем, остановился и продолжил обход, пока не наткнулся глазами на очертания капкана. Лишь удачно упавший свет позволил ему заметить его. Он упёр руки в бока и задумался, прикидывая формулировки будущих приказов.

Парни навряд ли поддержат его инициативу укрепить лагерь на ночь глядя. С другой стороны, он исполнял обязанности командира группы, каждое его слово приравнивалось к слову Жигуля. Писарь, несмотря на обострившееся чувство опасности, источником которого, как он думал, была недостаточная плотность ловушек в лесу, развернулся и пошёл к пригорку. Лодочник вглядывался в бинокль куда-то в одну точку, иногда убирая окуляры от глаз.

— Что видишь? — на подходах спросил Писарь, пытаясь уловить хоть какое-то движение в замершей картинке мёртвого города.

— Кажется, кто-то двигался вон в том доме, который второй от дороги.

— Дай, — Писарь встал рядом и протянул руку к Лодочнику. Тот передал бинокль. — Какой этаж?

— Последний, самое правое окно.

Писарь какое-то время постоял с биноклем, концентрируясь на окнах пятого этажа. Ничего. Он вернул бинокль и, как только хотел сойти с пригорка, увидел движение у основания здания. Писарь снова взяв бинокль, не описывая увиденного Петру раньше времени.

— Увидел? — равнодушно поинтересовался Лодочник.

— Показалось.

Бинокль вернулся постовому.

— Как себя чувствуешь? — спросил Писарь.

— Не жалуюсь.

— А всё-таки?

— Лучше одних, не хуже других. По крайней мере, не просыпаюсь от своего же кашля.

— В этих местах это уже можно считать достижением, — подытожил Писарь.

— Ты сам-то как?

— Кашель. Терпеть его уже не могу.

— Всё первое поколение, что туберкулёзники. Жуть.

— Как думаешь, лекарство будет? — после небольшой паузы спросил Писарь.

— Бу-удет. Когда-нибудь потом. Но сам по себе кашель ничего не значит. Вон, Филин, жил-жил и умер. Никто не заметил, что кашель участился или ещё что-то. Просто в один день из-за боли не смог встать, — Лодочник пожал плечами, — бедняга натерпелся.

— Я бы не стал ждать лишний день и мучаться в конвульсиях.

Между ними воцарилось молчание. Привычную тишину прерывал шум застолья.

— Есть планы на завтра? — спросил Лодочник.

— Есть. Хочу парней выгнать в город.

— Обе группы? У нас же троих нет?

— Нет. Хочу три группы по одному.

Лодочник убрал бинокль от глаз.

— Думаешь, разумно?

— Да, — Писарь кивнул, — более чем. Я, Лысый и Рыжий. Ты с Солей здесь.

— Жигуль давно бросил отправлять разведчиков по одиночке. Хочешь к этому вернуться?

— Не сравнивай. Тогда были другие условия. Сейчас и оружия, и фильтров в достатке.

— Жигуль не одобрит.

— Мы с ним говорили по этому поводу. Слишком много людей просиживают без дела в лагере, а разведчики используются нерационально.

— Ну, всё будет на твоей совести.

— Поучи меня ещё, Пётр.

— Надеюсь про меня ты так не думаешь? — после паузы спросил Лодочник.

— Как не думаю? А. Нет, ты своё уже отработал. Да и в лагере ты полезнее, чем в Нилосске.

Пётр удовлетворённо покивал.

— Когда собираешься донести до них свои планы?

— Пусть пока отдохнут, они заслужили

Писарю не хотелось уходить к остальным. Он присел на корточки и посмотрел на время.

— Сколько? — спросил Лодочник, непонятно как заметивший движения собеседника.

— Полдевятого.

Исполняющий обязанности командира обернулся на бойцов и грузно поднялся. Откашлявшись, он двинулся к центру лагеря.

— Писарь, давай к нам. Следующий тост за тебя, — улыбнулся Рыжий.

— Заканчиваем, ребята. Завтра рано вставать.

— Да ладно, Писарь, ещё успеем. Давай отметим!

Призывно прозвучал тост: "За Писаря", — следом послышался звон бакалов. Один из них протягивали Вите. Он осмотрел группу и поставил прозрачную жидкость в стакане на стол.

— По палаткам, мужики. Отбой. Подъём в 4, выход в город в 5.

Смешки умолкали. Парни отставляли тарелки от себя кружки и тарелки.

— Не круто ли? — послышался голос Лысого.

Был бы возражающий Соля, Писарь бы отчитал его, припомнив все его недавние промахи. Про Лысого ничего существенного Писарь высказать группе не мог.

— Жигуль всё гордится нашим профессионализмом, мол, один "жигульский" троих "стеклянных" стоит. Но Стекло посылает 2 группы по 3 человека, а у нас не всегда и по две набирается. Мужики, у вас сумки полупустые, когда вы из разведки возвращаетесь, вам нужно больше времени в городе быть, — его речь была приправлена матом совсем чуть-чуть в местах, где это было уместно. Говорил он не так убедительно, как Жигуль, поэтому только из-за интонаций в его словах можно было усомниться. В "плюсы" Писарь записывал себе умение прикрикнуть, козырнуть опытом и показать свою правоту на контрасте с решениями командиров других групп.

— Два фильтра не хватит на 12 часов, Писарь.

— Знаю. Возьмёте по 4, 1 уйдёт в запас, на всякий случай. Подробности решим завтра, у меня есть прикидки. Собираюсь вам поплотнее, на пару улиц раскидать, чтобы, если что, так все стянулись, — замялся Писарь, понимая, что уже наговорил лишнего.

— Одной группой же пойдём? — не понимающе уточнил Лысый.

— Нет, по одному человеку, Лысый. На этом закончим. По палаткам парни. Рыжий, встанешь под утро на пост, я разбужу.

Группа осталась неудовлетворённой речью Писаря и он это видел. Благо, никто спорить не стал. Посуду он согрёб в одну кучу, вынул из своей палатки техническую воду и принялся отмывать тарелка, складывая редкие объедки в мусорный мешок.

Довольно быстро он закончил, поднялся, размялся и пошёл к постовому.

— Ну как дом? — равнодушно справился он на подходе.

— Пока стоит.

— Я про движение, Пётр.

— Какое движение? — Лодочник убрал от глаз бинокль и уставился на Писаря.

— Ты же говорил, движение было!

Несмотря на то, что Виктор повышал голос на Лодочника, тот всё равно смотрел на него, как на полоумного.

— Не говорил я такого, — спокойно ответил Лодочник.

— Перед тем, как мне пойти речь толкать перед мужиками? Ну? Вспоминай!

— Да не было такого. Ты подошёл, спросил, куда я смотрю.

— Ну?

— ...я сказал, что на здание.

— Ну?!

— Ты взял бинокль и уставился на него, сказал, что ничего не заметил.

Писарь шумно сплюнул.

— Ты же сам говорил, что в окне кого-то видел.

— Не говорил я такого, — тоже переходя на крик, продолжал спор Лодочник. Писарь замолчал на какое-то время, осматривая морщинистое лицо собеседника.

— Мне показалось, хочешь сказать?

Пётр молчал, не зная, что ответить.

— Писарь, тебе, наверное, поспать лучше, — вернувшись к прежнему тону, предложил Лодочник. Писарь, ещё раз смерив его взглядом, развернулся и ушёл к себе в палатку. Копошение в лагере прекратилось.

Лодочник ещё несколько секунд смотрел вслед напарнику, затем отрицательно помотал головой и приложил к глазам бинокль вновь. Это была тёплая ночь.

В доме Отца не было охраны, несмотря на статус, что и подметил Жигуль. Отец отмахнулся, сказав что-то про помощника, которого он отпустил сегодня и принялся готовить турку для кофе.

— Выпить кто хочет? — Отец зазвенел рюмками, доставая из холодильника коньяк. "Жигульские" сразу подметили электрификацию дома. — Генератор, — пояснил Отец, расставляя рюмки на столе. Все расселись по табуреткам.

— Я не буду, Батя, спасибо, — Купец вскинул ладонь на уровне живота. Отец, смерив "жигульского" взглядом, убрал одну рюмку, затем откупорил бутылку и разлил тёмное содержимое. В прозрачных рюмках коньяк зазывающе переливался янтарным цветом.

— Ну, будем, — продиктовал Отец, чокнулся со всеми по очереди и опрокинул рюмку в рот. То же сделали и остальные.

Помещение наполнилось запахом кофе.

— Ну, ещё по одной, под кофе, — Отец снова заполнил рюмки. Радист с Жигулём переглянулись. — Будем, мужики.

Кофе Отец всё-таки разлил по небольшим кофейным чашкам. Купец, улыбнувшись, посмотрел Жигулю в глаза, приподнимая небольшую чашку с крепким напитком. Гарик напряг губы, нахмурился и строго, но почти незаметно, помотал головой. Улыбка тут же спала с лица Купца.

— Хороший кофе, Батя, спасибо, — отозвался Купец после первого глотка.

— Зёрна. Пережаренный, — сматерился, затем закашлялся Отец. — Рассказывай, Жигуль, как с племянником прошло.

— Ничего внятного он не сказал, — на чистоту начал Жигуль, — про эти новые группы зелёных сказал, что безобидные. Что, мол, мы сами справимся.

Отец усмехнулся, покосился на бутылку, затем отодвинул её в сторону, положив на её место руку с платком.

— А про Володьку?

— Про Володьку ничего не сказал. Сказал, что людей набирает.

Хозяин дома отрицательно помотал головой.

— "Стеклянный" много на себя берёт, — через кашель сказал Отец.

— Володя-то? Да, 12 человек в группе держит, — уточнил Жигуль.

Отец наклонился к Жигулю.

— Скажу честно, его парней тут часто видят. И не на рынке или у администрации. В низине, где новички живут.

Купец нахмурился, так как в том месте ни только ни разу не был, но и дороги туда не знал.

— Хочешь сказать, он в зелью общается?

— Я говорю то, что знаю и что видел, Гарик.

— А Кипарис? Он знает об этом?

Вопрос Жигуля Отец встретил холодным взглядом.

— Мозгов как у макаки, — проматерился Отец, — думаешь, он бы держал у себя под носом бочку с порохом? Конечно, он обо всём знает и специально собирает людей для Володи, — Отец поднёс платок к губам и зашёлся кашлем.

— Если это правда... — рассуждал Жигуль, — чего он добивается?

— Видимо, у них какие-то тёрки с Володей Стеклом, — сложил Отец руки на груди, наконец откашлявшись и прислонился спиной к холодильнику. — Знаешь, я тут подумал, Жигуль. Никакой пользы присутствие Кипариса нам не несёт. У меня остались друзья и с погонами, и с повязками на руке.

— Это то, о чём я думаю? — Жигуль сложил пальцы пистолетом и сделал движение большим пальцем, держа руку на столе.

— Да.

— А среди "московских"? Ты не в лучшей форме.

— Его братьям не нравятся, что делает Кипарис. Будь их воля, всё было бы иначе.

— Ты с ними говорил, Отец?

— Нет. Поговори завтра с Жорой Платиной, застань его дома пораньше, часов в 5, он рано встаёт. Разговори его, но осторожно. Ни на что не подписывайся. Если он согласится, скорее всего, согласится и Одуван.

"Жигульские" допили кофе.

— Вы пошли? — спросил Отец, поднимаясь вслед с табуретки за Жигулём.

— Да. Спасибо за кофе и коньяк.

— К 5 или раньше, не забудь.

— Он у водокачки, рядом со старым магазином живёт?

— Да.

Они попрощались и тройка вышла из дома.

— Жигуль, точно хочешь в это встрять? — спросил Радист, идя чуть поодаль от командира.

— Кипарис не оставляет нам выбора, Радист. Если Папа говорит правду, то скоро будет одна группа, группа Стекла.

— А если это развод?

— Если Володя не при делах, во что я не верю и с Кипарисом они не договорились раздербанить город, то я умываю руки, — Жигуль остановился и развернулся к своим, чтобы это сказать, затем пошёл к машине.

— В отель, Жигуль?

— Да, поехали.

В лагере было всё спокойно. Лодочник решил не будить Писаря и отстоять пост самостоятельно. Его серьезно напугало поведение исполняющего обязанности и он не хотел перегружать его, оставлять на посту. Остался только вопрос, говорить ли об этом случае Жигулю. Нужно было бы, ведь в таком состоянии Витя был опасен не только для себя, но и для всей группы.

Лодочник не оставлял надежду, что с Писарем всё в порядке. Вместо дальнейших раздумий, он осмотрел подножье холма. Всё же, неправильно было ограничивать внимание на заражённом городе.

К его несчастью, Писарь встал сам и подготовленный к несению дежурства, со своим АК-74, вышел к посту. Пётр его не слышал, пока тот не подошёл слишком близко.

— Какие новости, Лодочник?

— Всё тихо. На связь тоже никто не выходил, — Пётр старался показать, что не испугался неожиданных шагов, но тело дрогнуло. Писарь это заметил, как будто ему нужно было подтверждение, что Пётр стареет.

— Ладно. Иди, отдохни, завтра у тебя тяжёлый день.

— Солю-то я заткну.

— Ага. Не убей только, — подался Писарь вперёд, улыбаясь собственной шутке.

Как только Лодочник сделал первый шаг назад, Писарь приставил бинокль к глазам и уставился на злаполучный дом. Мысль о том, что ему действительно могло что-то показаться, пугала. А что, если не только слова Лодочника были ненастоящими, но и "мушка" на глазу, когда он был на посту прошлой ночью. Получается, та тень в окне тоже могла быть галлюцинацией, а вовсе не человеком? Писарь тяжело сглотнул, его снова разразил кашель.

Если это было бы симптомом болезни, все бы знали. Может, никто не говорил о подобных странностях у заражённых? С намерением выяснить это как можно быстрее, Писарь сошёл с пригорка, сел на корточки и закурил.

В отеле было много свободных спальных мест. Несколько помещений были сплошь забиты двухъяруными койками, как в казарме. Реже встречались обычные шконки. В здании обеспечивалась минимальная безопасность, случаи воровства были редкостью, а случаи покушения на убийства — редкостью ещё большей. Перестрелок в отеле и вовсе за всю историю не было.

Радисту не спалось. Он никак не мог найти приемлемого положения для сна. В мгновение затекала конечность или начинала болеть голова или спина — приходилось переворачиваться. После каждого такого движения кровать с радостью поскриповала, а иногда и непритяно взвизгивала. Первые пять минут его терпели, но затем в разных концах помещения послышались похожие скрипы. Поняв, к чему всё идёт, Жигуль приподнялся с постели на локте.

— Слышь, Радист, погуляй минут 20.

— А лучше в машине поспи, — послышалась поддержка Купца. Он говорил сквозь сон. Скрипы разбудили и его.

Довольно быстро спрыгнув со второго яруса и прихватив рюкзак, Радист вместе с ним вышел в коридор. Дежурный усмехнулся, когда источник шума наконец-то дал себя опознать. "Жигульский" не отреагировал, вместо этого спустился вниз.

— Уже уходишь? — кивнул ему пристарелый мужичок за стойкой регистрации. Это был его отель.

— Не, — лениво ответил Радист, — не спится. Пройдусь, минут через 15-20 вернусь.

— Какая койка?

— 27.

— Ну иди, — он опустил глаза и сверился с журналом.

Эта ночь была теплее предыдущей. Рядом с отелем находилась небольшая лавочка, на двоих. Зачастую её полностью занимал один и на второго места не было. Сейчас она была пустал и, достав сигарету, Радист присел. Спать совершенно не хотелось, зато было время подумать.

Ещё бы знать, важная ли метка деталь в истории. Пятно мог оставить кто угодно и когда угодно. Слишком много событий произошло за один день и всё уместить в несколько минут не представлялось возможным, он останавливался на самом важном.

На уме была одна загадка: какую роль во всём этом играли те трое парней, убитые "бобровскими". Герасим, сбежавший от расправы на территорию Жигуля, навряд ли что-то знал. Надежда на то, что Отец наврал им оставалась, хотя, при лёгкости проверки такой информации, была пустяковая.

Затягиваясь, он осматривал домики, которые сейчас не подавали признаков жизни. Деревня спала. К горлу подступал кашель. Радист затушил бычок и, отойдя на край дороги, откашлялся в локоть. Только сейчас до него дошло, что кашляющих, в отличие от лагерных будней, не было слышно вообще. Кроме Отца, кажется, он не натыкался ни на одного сталкера.

Зевнув, он развернулся и пошёл обратно к отелю. Его смерил взглядом старик, но ничего не сказал. Радист поднялся на второй этаж и, зайдя в первую дверь справа, нашёл свою койку. "Жигульские" спали. В комнате была идеальная тишина, в которой даже шуршание ткани могло разбудить человека. Прямо как в Нилосске, было слышно каждое движение. Пройдя к своей кровати, Радист разулся, подложил мешок на второй ярус и, запрыгнув на койку сам, повернулся на бок. Теперь он заснул быстро.

Глава 11

Жигуль проснулся первым. Кто-то спрыгнул со второго яруса койки и, нацепив свой рюкзак, куда-то пошёл. Он, судя по всему, спал обутым. Жигуль проводил его взглядом, затем сел на свою койку и, бегло осмотрев вещи в рюкзаке, вышел из общей спальни.

— Привет, Жигуль. Как сам? — окликнул его охранник, чья смена только началась.

— Привет, Марка. Неплохо. Не подскажешь, от Володи здесь кто есть?

— Володи? — Марка нахмурился, подавая голову вперёд.

— Володи Стекла. "Стеклянные" есть?

— А... Жигуль, не знаю, вроде нет. Никого не видел.

— Ладно. И на том спасибо.

— Могу что-то сделать для твоей группы? — "московский" протянул руку к плечу Жигуля, при этом его не касаясь.

Жигуль оглядел Марку, затем, опустив глаза на его руку, помотал головой.

— Извини, парень, мы не набираем новых бойцов.

— Жигуль, да я не в группу хочу. Может, дельце какое для меня будет? Я слышал, ты нормально платишь, если тебе кто-то полезен.

— Это ты про кого?

— Ну, медвежатник ваш, Лодочник, например.

— А ты что такого умеешь?

— Ну... Стрелять умею, в оружии разбираюсь.

"Жигульский" снова оглядел Марку и снова помотал головой.

— Услуги убийцы тоже не нужны.

— Как же, Жигуль? — снова остановил собиравшегося уйти Жигуля Марка.

— Ты же с Стеклом, говорят, схлестнулся?

— Что? Кто говорит?

— Люди говорят, Жигуль. Я вот и думаю, что тебе люди нужны, исполнители. Ну, знаешь, спину прикрыть. Или завалить кого.

— Марка, я не знаю, кто тебе что сказал, но против Стекла или кого-то ещё я не пойду. Даже первое поколение решало конфликты без стрельбы, миром.

— Да, особенно парни Димы Кирова. Я их тела лично видел. Лежат такие, знаешь, мирные, в "Глобусе".

— Я не спорю, были исключения. Но в том ТЦ решались споры покрупнее наших со "стеклянными", усёк?

— Ну, как скажешь, Жигуль. Как скажешь, — Марка развернулся и потопал в другую сторону коридора, изображая патрулирование.

— Эй, Марка.

— Чё, Жигуль? — с проблесками надежды в голосе, отозвался охранник.

— Если что-то сможешь для меня конкретное, — он выделил интонацией это слово, — сделать, то выйди на нашу волну и скажи. Или если какая-то информация полезная появится. Я не обижу, заплачу по полезности. Ну, ты знаешь.

— А как... Как это, на волну. Вы же в Нилосске будете? Или ты, Жигуль, здесь решил прописаться?

Глаза Жигуля забегали, он пытался сообразить, что не так.

— По-мощнее рации используй, — он указал рукой куда-то в сторону администрации. — Или такую здесь не найдёшь?

— А, да, извини, сглупил.

Часы показывали 4:30. Жигуль спустился вниз и, попрощавшись с владельцем, вышел на улицу. От контраста температур он продрог, затем вышел к дороге и осмотрелся. На некоторых лавочках сидели люди, напоминающие сталкеров, в снаряжении, с оружием. Скорее всего, это были "московские". Готовились, наверное, к новому рабочему дню.

Гарику казался забавным факт, что "жигульские" не встают так рано. Это значило, что эффективность группы можно было повысить в ущерб настроению и, возможно, лояльности участников. Заигрывать с этими величинами, а также соревноваться в популярности он не хотел, поэтому даже пытаться провернуть подобное не рисковал. Наверное, единственная группа, живущая по околоармейскому распорядку, была группа Бори Кузнеца, промышляющая сдачей металла. Вот кто мог бы назваться третьим поколением мародёров. От этой мысли Жигуль усмехнулся: "Скорее уж, нулевое поколение", — всё же, сдача металла довольно распространённый способ подзаработать.

Он был на полпути к дому Жоры. Уже на пороге он ещё раз вспомнил основные тезисы и, постучав по забору, зашёл на территорию дома. Его попытка предупредить хозяина о визите была провальной — стук вышел глухим и он это понял. В дополнение к этому, он постучал в ближайшее окно к двери, затем нажал на звонок, в надежде, что он работает. Звонок действительно сработал и из квартиры послышалась его мелодия.

— Кто? — голос Жоры был начисто прокуренным, от этого он казался старше.

— Жигуль.

Дверь открылась. Плотина был около 2 метров ростом, здоровый по габаритам, лысый. С тонким голосом картина бы рушилась. Прокуренный же подходил идеально.

— Зайдёшь? — пытался изобразить гостеприимство Плотина, зазывающе кивая через плечо.

— Да, почему нет.

Жигуль обратил внимание на обутые ноги Жоры, когда тот хромой походкой отходил от двери.

— У тебя не разуваются?

— Нет. Проходи на кухню, чайник недавно согрелся.

— Это хорошо, — тихо, но чтобы хозяин мог услышать, пробормотал Жигуль, высматривая кухню. Жора пошёл в зал, завершать какие-то дела. Когда он вышел на кухню, Жигуль уже сидел за столом.

— Чай? Кофе?

— Чай.

— Догадываюсь, зачем ты здесь.

— Из-за Стекла.

— Да. Тут все на уши встали, когда прошёл слух, что ты расстрелял зелёных. Скажу по секрету, некоторые одиночки уехали с пожитками на родину. Переживали, что ты с Бобром откроешь охоту за всеми самоходами.

Жигуль скривился. Плотина налил ему чашку кофе и поставил на стол, не вынимая пакетик. Следом он поставил небольшое блюдце в коричневых разводах и с прилипшими чаинками. Хозяин сел рядом и всем весом налёг на стол. Тот скрипнул.

— Это Бобр их расстрелял. На мою территорию только 1 сбежал, но и его прикончили его парни, — Жигуль подул на чай, затем отпил, хлюпая напитком.

— Так ты не при делах?

Жигуль посмеялся. Жора через секунду посмеялся тоже.

— Мне не нравится, что зелень гуляет по городу, Плотина.

— А кому это понравится? Одиночки, они всегда пролезут, хоть ты их в клетку запри.

— Ну, Лёшу Гирю закрыли. Что-то его парней больше не видно.

Воцарилась пауза. Жора потирал один большой палец о другой. В перерыве Жигуль отпил ещё раз. Снова по кухне раздался неприятный хлюп.

— Я понимаю, к чему ты клонишь, Жигуль, но я не смогу подвязать сюда наших друзей в форме, — бугай развёл ладонями в воздухе.

— А что тебе мешает? — искренне поинтересовался Гарик.

— Хочешь на меня наехать, Гарик? Не нужно.

Жигуль покивал, снова отпив чай.

— Кипарис мешает. И не только мне.

Хозяин дома откинулся на спинку.

— Ты думаешь, моему брату есть дело до зелени? "Московских" вполне хватает. Мы не несём потери, Гарик.

— Я так скажу. Ваш бизнес здесь — крутая затея. Но он не прощает неверных решений. Мне больно смотреть, как Кипарис эти решения принимает, Жора, — Гарик сделал последний глоток и отставил опустевшую кружку на центр стола.

— Повторю вопрос, Гарик. Ты думаешь, Кипарису есть дело до зелени? — на этот раз интонация была иной, более угрожающей.

— Я думаю, твой брат ведёт дела с Володей Стеклом, которому есть дело до зелёных одиночек. Такими темпами, Володи будет тесно на своей территории и он пойдёт на соседские.

— Я не смогу переубедить своего брата. Мы уже говорили с ним об этом, Жигуль.

— Решение не в нашу пользу. Кто от него по итогу выиграет? Кипарис и его дружок, Володька?

— Список людей, размером с простыню. Проще назвать тех, кому это не выгодно.

— Мне и остальным сталкерам. А ещё тебе и остальным "московским". Ваши доходы, уверен, сильно упадут, когда Володя решит начать экспансию. Достаточный список, чтобы оторвать зад от стула?

— "Оторвать зад от стула"? Что ты имеешь ввиду, Жигуль, — Жора подпёр лицо рукой

— Что бы ты сделал, если бы власть оказалась в ваших с Одуваном руках? А, Жора?

— Предлагаешь отправить Кипариса домой? — серьёзно спросил Жора.

— Нет, не домой. Из дома он может вернуться, домой он может не захотеть.

— Ладно, Жигуль, — сдался Плотина и перестал "говорить загадками". — Чтобы сделать такое, нужна поддержка. Ты говорил с Отцом?

— Да.

— И каков его ответ? — нетерпеливо спросил Жора, будто ожидая расширенного ответа от собеседника.

— Он поддерживает моё стремление исправить ситуацию с зеленью. Ещё он посоветовал поговорить с тобой.

— Я поддерживаю, Жигуль.

— Ты говоришь от имени вас с Одуваном?

— Да, я могу так говорить.

— Исполнение, я так понял, на мне?

Жора улыбнулся уголком губ и кивнул.

— И это. Кроме нас об этом никто не узнает. Ни сейчас, ни потом. Это значит, что "московские" будут отстреливаться, если что. А трупы мне здесь не нужны, Жигуль.

— Понимаю.

— Твоя задача сделать это без потерь. С обеих сторон, Жигуль.

— Я переговорю с Отцом. Тогда и будем думать дальше, — Жигуль поднялся от стола. За ним поднялся и хромой. Более детальной проработки плана действий после убийства он от Жоры не требовал. Также, осталась для него загадкой, каким путём и кто придёт к власти после Кипариса.

Плотина выставил согнутую руку перед собой, на уровне груди. Жигуль принял "карданное рукопожатие", затем они похлопали друг друга по спине и Жигуль пошёл к выходу.

— Давно пора было это сделать. Кипарис уже давно вышел за рамки, — подытожил Жора, собравшись проводить Жигуля, но не успев за ним.

Лагерь пришёл в движение. Постовой разбудил Писаря, а Писать — всех остальных. Хотя у "жигульских" была не лучшая дисциплина, никто не стал припираться и спорить. Вскоре и завтрак был готов.

— Писарь, — подошёл к нему Рыжий, — я вчера перепил малясь. Дай мне часа 2, соберусь, опохмелюсь, потом пойду в город.

Виктор смерил Рыжего взглядом.

— Да, конечно, Вася. Что ещё хочешь? — саркастично спросил он. — Может, поставить здесь генератор? — сматерился Писарь. — Может, тебе плохо живётся без света? Запиши все пожелания, я всё сделаю. Научись отвечать за себя, — перешёл он на мат, поменяв и интонацию. На них мельком посмотрели и остальные, но вернулись к еде. — А теперь пошёл есть. Нечего потом мор глотать.

Писарь матом отослал Рыжего в лагерь, сам зашёл на пригорок и, проверив, что в округе всё чисто, пошёл к группе и поел.

— Сегодня идём к "чеховскому" заводу. Ищем добро в домах вокруг него, связь по рации, — он объяснял, пока жевал. — Отчёт через каждый 15 минут. Смотрим в оба, это граница со "стеклянными". Соля и Лодочник остаются в лагере. Делите обязанности как посчитаете нужным, слушайте чужой эфир. В частности, "стеклянных". Возможно, это ничего и не даст, но попытка — не пытка. Фильтры меняем по моей команде.

— А ты где будешь, — спросил Лысый, — с нами пойдёшь?

— Да, займу ближайшую к границе территорию. Рыжий, у тебя из оружия только пистолет, поэтому ты займёшь здание рядом, на всякий случай. Лысый, ты, если что, дотянешься до чужаков.

Оба покивали.

— Соля, как ты себя чувствуешь? — спросил Писарь, оценивая состояние шатающегося от похмелья Феди.

— Херово, Писарь, — он клюнул головой вперёд, вскочил и побежал куда-то за палатки. Его рвало.

На часах было уже полшестого. "Жигульские" заканчивали подготовку. Писарь велел тщательно проверить экипировку и часы. Рыжему временно выдали часы Соли. Выдвинулись они вместе, по указке Писаря изучая местность вокруг, а когда увидели знак, свернули с привычной дороги.

Писарь шёл первым, смотрел под ноги и предупреждал о кочках, ямках и прочих неровностях, которые мог разглядеть. Никто так и не споткнулся. Вопросов по поводу маршрута никто не задавал, каждый понимал мотивы Писаря по-своему.

Рыжий думал, что так быстрее, Лысый — безопаснее, ведь их может ждать засада. Писарь же руководствовался обоими этими причинами, не упуская возможность показать свою изобретательность.

Где-то в далеке они услышали крик, будто один напарник кричал в чувствах что-то другому. Писарь поднял вверх палец, затем сжал ладонь в кулак и указал двумя пальцами в сторону ближайшего к источнику звука зданию. "Жигульские" тихо и без единого слова, вошли в здание и поднялись на второй этаж, высматривая чужаков. Они были достаточно близко к границе, но до обозначенной области так и не дошли.

— Рыжий, оставайся здесь. Начинай работать по этому зданию. Лысый, ты берёшь следующее. Я иду к тому, — он кивнул на здание через одно, ближайшее к источнику постороннего звука, которое было бы видно Рыжему.

— Писарь, — отозвался Лысый. — То здание, — он кивнул на указанный ему для работы дом, — полуразрушенное. Второй этаж, похоже, полностью обвалился.

— Плохо. Проверь, может, есть путь выше. Если всё-таки нет, бери следующее, — тихо ответил Писарь. Напарник кивнул и поспешил из здания.

— Надеюсь, ни на кого не наткнёмся, — подбодрил Писаря Вася.

— Не каркай.

Писарь вышел из здания через окно и перебежками направился к отмеченной себе точке. Он старался двигаться тихо. Прижимая к себе свой автомат, не останавливаясь в одном месте дольше, чем на пару секунд, Писарь подбирался ко входу. Кирпичей в здании, в которое ему предстояло войти, не хватало. Дверь, всем своим видом говорящая, что это запасной выход, была закрыта, но рядом была огромная дыра, в которую человек мог пройти в полный рост.

Едва поднимая ноги от земли, Писарь подбежал к зданию и, выглянув за угол, убедился, что на улице никого нет. Источник звука, по его прикидкам, был через 3 или 4 дома. Идею, что того звука не было вовсе, он отмёл — слишком уж засуетились "жигульские" в момент крика.

Он проник в здание через дыру и осмотрелся. Пыль лежала на поверхностях. Приметив это, Писарь кивнул. Он планировал пройти в другой конец здания, ближе к источнику звука, а затем, осмотрев здание с торца, начать подниматься.

В темпе, проверяя каждый угол, держа оружие наготове, он продвинулся по намеченному маршруту и, заключив, что он здесь один, начал подниматься.

Лестничные пролёты были целыми, а меток или других следов сталкеров, не было. Иногда он останавливался, чтобы прислушаться, но слышал лишь долетавшие до него звуки работы "жигульских".

— Бегемоты, — беззвучно проматерился Писарь и продолжил восхождение.

Послышалось шуршание в рации:

— Это Лысый. Поднялся на последний этаж, никого не вижу, меток нет. Здание нормальное, приём, — убавленный в самый минимум звук не позволил Писарю услышать весь доклад, но суть он понял.

— Это Писарь. Никого не видел. Видите себя тише, я вас слышу, приём, — тихо отозвался Писарь, затем вернув рацию на место и продолжив подъём.

— Это Рыжий. У меня всё чисто, обыскал первую комнату. Нашёл золото, деньги. Воды, еды нормальной не было, приём.

— Не так подробно, Рыжий, — поправил его Лысый. Писарь решил не вмешиваться.

Добравшись до последнего этажа, Писарь снова обратил внимание на пыль и проследовал в первую открытую квартиру.

На полу были разбросаны бумажки под слоем пыли и одежды. В коридоре стоял стелаж, верхняя половина полок была пустой, нижняя — забита цветастыми журналами и прочими, более неприметными, бумажками. Одежды в прихожей не было.

— Заначку можно не искать, — процедил он в противогаз еле слышно, на удачу раздвинув листы на нижней полке. Ничего.

Во второй комнате был такой же беспорядок. Это был зал. На полках вокруг телевизора не было вещей. Лысый присел на одно колено и выдвинулцентральный верхний ящик из комоде под телевизором. Лекарства. Он выискал и сложил в рюкзак бинт, жгут и зелёнку. Последнюю он определил на глаз, так как никаких этикеток на баночке не было. Затем он открыл нижний ящик. В нём были маленькие коробочки, напоминающие упаковки парфюма. Он вскрыл пару, на вид, никогда не тронутых и в одной из них нашёл тысячу рублей, кажется, закостеневших в сложенном виде. Деньги он убрал в карман, в рюкзак сгрудил целые, запакованные коробки. Их было немного.

Далее он обыскал боковые секции комода, но вещи в них оказались бесполезными для их быта и продажи. Больше с квартиры он ничего не получил и, пометив дверь краской, пошёл к следующей. Прошло следующие 15 минут, а может, чуть больше, и доклады повторились.

Следующая квартира была побогаче — дверь была заперта. Хозяева явно застали аварию не дома, поэтому, вскрыв входную дверь, Писарь, предчувствуя добычу, отправился внутрь.

Он быстро добрался до зала, до этого выгребая украшения и мелкие купюры из прихожей. Зал был небогато обставлен винтажной мебелью, на полу постелен линолеум. Следуя своей методике обыска, Писарь начал со шкафов. Ни в одном из карманов одежды, висящей в шкафу, не было ничего полезного. Каждую осмотренную вещь он клал на пол, чтобы не мешалась.

Закончив с залом он, как обычно, осмотрел комнату. Что-то зацепило его внимание. Царапины на обоях, рядом с картиной, будто её двигали туда-сюда. Писарь ничего не обнаружил, когда снял картину с гвоздя — сейфа под ней не было.

Следом он обратил внимание на пол. Ножкой дивана на линолеуме была прочерчена дуга — диван отодвигали. Усмехнувнись, Писарь приподнял диван за один край и отодвинул его от стены. Он увидел прорезанные обои и, заключив, что нашёл тайник, подковырнул кусок стены ножом и вскрыл тайник. Внутри был старенький заварочный чайник, стопка небольших пакетиков, 5 на 10 сантиметров, перевязанных резинкой, а также небольшой блокнот.

Записи ни о чём Писарю не говорили — какие-то расчёты, напротив имён. Было заполнено три первых страницы. Он наконец-то, без задней мысли, открыл чайник.

Несколько пачек пополам сложенных пятитысячных купюр, перевязанных такой же резинкой, как и пакетики. Писарь достал одну из середины и проверил на свет, на ощупь. На подделку похоже не было, поэтому он переложил деньги в рюкзак, в небольшой кармашек на замке в отделении, которое было ближе к телу.

Снова отчёт. Писарь вскоре закончил с квартирой. Перед уходом осмотрев улицу и ближайшие дома в окно каждой комнаты, он пометил дверь при выходе, прислушался к звукам и отправился к следующей квартире. Посторонних в эфире тоже не было, по крайней мере, Писарь их не слышал. Что странно, от лагеря тоже не было вестей. Он зарубил на носу, что, проверив этаж, выйдет на связь с Лодочником. Наступало утро.

Глава 12

Жигуль вернулся в отель и подошёл к хозяину, что-то записывающему в журнал.

— Привет ещё раз. Койки 27 и 29 свободны?

Старик глянул на Жигуля, затем помычал, изучая собственные записи.

— Нет, Купец с Радистом ещё не выходили.

— Спасибо, — Жигуль поднялся на второй этаж и, не сбавляя хода, зашёл в спальню, затем подошёл к своим парням и разбудил их мягкими прикосновениями к плечу.

— К Плотине? — сонливо спросил Радист.

— Нет, вы едете на базар, я — к Кипарису.

— А что Плотина сказал? — вставил Купец.

— Сказал, что он при всём желании не может помочь нам.

Купец нахмурился, затем они привели себя в порядок и вышли из здания. Здесь их пути расходились. Мысленно коря Купца за глупость спрашивать о таких делах при людях, Жигуль перешёл дорогу и двинулся к администрации. Рассчитывать на то, что Кипарис был внутри, он ему хотелось поговорить с Кипарисом, прежде чем навестить Отца и приступать к более решительным действиям, направленным на ликвидацию командира "московских". Улица оживилась. Иногда проезжали автомобили, по дороге ходили люди.

— Кипарис здесь? — спросил Жигуль у охранника на пороге.

— Здесь, Жигуль. Тебя спрашивал. Проходи.

Жигуль кивнул и поднялся на порог. Он ещё не думал, что скажет Кипарису, как ответит, если тот спросит про Отца и Плотину. Оставалась минута перед тем, как он войдёт к Кипарису.

Гарик шёл по коридору и продумывал ответы на очевидные вопросы. Даже придумал, что сказать, если Кипарис обвинит его в наезде и потребует объяснений, несмотря на то, что сценарий был маловероятным.

Стук в дверь. Не дожидаясь ответа, Жигуль входит в кабинет Кипариса.

— Жигуль. Ты рано.

— Ты ещё раньше, — грубо ответил Жигуль, едва осознавая интонацию в процессе. — Остыл? — спросил он менее грубо и прошёл к ближайшему к Кипарису место за столом.

— Остыл-остыл, — изучая Жигуля, ответил Кипарис. Он был один и сидел во главе стола, разбирая бумажки. Только сейчас Жигуль заметил, что кресло Кипариса отличалось от остальных. Было более удобным, мягким, обитым, казалось, вчера.

— Ты спрашивал про Володю перед тем, как твой паренёк влез в разговор. Что тебе от него нужно?

— Он набирает людей, как думаешь, для чего? На своей территории я нашёл его метку. А теперь я узнаю, что его парни суют нос в лагерь новичков. По-моему, всё сводится к тому, чтобы числом задавить остальных и раздербанить город в одно рыло, — высказался матом Жигуль. — А я хочу, чтобы ты это прекратил.

— Каким образом?

— Не мне тебя учить. У тебя в кармане и военные, и народники. Это я не говорю про армию, — Жигуль сматерился, — которая ждёт приказа, чтобы пойти в Нилосск и там издохнуть, — Жигуль, понимая, что этот разговор ничего не даст, всё равно, говорил экспрессивно и бойко жестикулировал.

— Это его дело, Жигуль. Хочет набирать парней в группу — я не буду мешать.

— Ладно. Если ты ничего не хочешь делать ни с зеленью, про которую мы говорили вчера, ни с Володей Стеклом, то мне больше нечего тебе сказать.

— Ошибаешься, Гарик. Ты ходил к Отцу. Зачем?

— Как ты вчера сказал, за расправой я должен пойти в другое место. Я пошёл к Отцу.

— То есть с зеленью ты всё решил?

— Отец отказался идти поперёк твоего слова, — хладнокровно соврал Жигуль.

— Ладно. Тогда почему мои парни говорят, что ты ходил к моему брату?

— Потому что кто-то должен показать зелени, что плодить новые группы — себе дороже. И я найду этого человека, либо сделаю всё сам.

Кипарис покивал.

— Оставь в покое зелень. Шугать ты их можешь, если зайдут на твою территорию, понял? — Кипарис приподнял брови. — Узнаю, что подобное повторилось и будут последствия.

— Само собой, Кипарис.

— Свободен.

Жигуль встал от стола и проследовал к выходу. Встреча оправдала его ожидания. Он спустился по лестнице и, увидев знакомое лицо в коридоре, сбавил шаг. Это был Лёша Словарь, "стеклянный".

— Жигуль, — радостно вскрикнул Лёша и подошёл поздороваться.

— Потише, — отозвался охранник, сидящий у двери. К нему повернулся Лёша и кивнул с улыбкой.

— Ну привет, Словарь. Что забыл здесь?

— Грубо, — улыбнулся Лёша. — Давай выпьем лучше, а? Вон, через дорогу, "московский" бар.

Баром не назвать. Всё равно что называть местный отель "отелем". Этому месту больше подходило слово "закусочная", на худой конец "кафешка" или "забегаловка". Из алкоголя было лишь 2 напитка: самогон и водка. Остальное здесь пили редко. Репутация бара за местом у некоторых людей закрепилась из-за барной стойки. Никаких других схожих атрибутов не было.

— Ну пойдём, — расслабленно ответил Жигуль. За свою жизнь он не переживал, хотя стоило. Всё же, пока оснований для его ликвидации он не видел, равно как не видел раскладов, при котором Володе всё сойдёт с рук.

— Как сам-то? Как группа?

— Путём. Ты сам как, Лёшка?

— Не жалуюсь. Стекло опять в деревню отправил. Меня, прикинь, я любого солобона в лагере могу в узел завязать, а отправляют сюда.

Жигуль пожал плечами. Они переходили дорогу.

— И зачем ты ему здесь?

— За новичками приглядеть. На своей территории двоих изловили недавно. Ну, как "недавно", неделю назад. Одиночки, — выругался матом Лёшка и продолжил: — думают, команду свою слепят и могут в город выходить. Думают, крутые типа.

— Я что-то не слышал про вашу стычку с зеленью.

Они зашли в закусочную и Лёша повёл Жигулуя к стойке. Несмотря на морщины, практически лысую, но местами, пусть седую, но всё же, волосатую, голову, Словарь был гораздо подвижнее Жигуля.

Где-то в середине заведения сидели двое "московских" и играли в карты. Тот, что сидел лицом к парням, поприветствовал их кивком, затем повернулся второй и тоже кивнул. Жигуль с Лёшой кивнули в ответ.

— Пожалуйста, — Лёша залился кашлем прямо у стойки, его согнуло пополам.

— Газировки бутылку и пожрать чего-нибудь на завтрак, за столик, пожалуйста, — Жигуль кивнул на стол рядом с окном, затем постучал по спине Лёше. Тот вскинул руку, когда Жигуль заносил ладонь для второго удара.

— Всё нормально. Мне водку, пузырь, и тоже чего-нибудь пожевать, — добавил он к заказу и пошёл с Жигулём за стол.

За стойкой стоял немолодой мужик. Выслушав гостей, он удалился на кухню и через пару минут показался с кашей, хлебом и "бутербродным набором". Всё это он расставил на столе, где сидели гости.

— Сколько с нас? — спросил Лёша.

— Две триста, золотом не возьму, наличные, — ответил мужик. Лёша рассчитался и принялся есть, как ему казалось, его порцию.

— Так, говоришь, зелень на территории? — поднял брови Жигуль, ожидая подробностей.

— Ну да. Мы раздели их и отправили в деревню, — с набитым ртом рассказал Лёша, будто это что-то повседневное. — Конечно, не стреляли их, как вы, и не гонялись за ними по своей территории.

— А они вам про группы свои ничего не рассказали? — Жигуль неторопливо принялся есть нетронутую Лёшей, оставленную ему, еду. Вскоре принесли напитки, 2 стакана и 2 рюмки. Лёша тут же налил себе выпить и сразу же опрокинул рюмку в рот, предварительно узнав, будет ли Жигуль пить.

— Нам? Не, сказали, что они есть, мол, крутые все из себя. Ну, наши парни туда и ходят, мозги им вправляют, с того времени. Сейчас, вот, меня послали. А вы с Бобром? Слышал, к вам тоже заходили?

— Заходили, — подтвердил Жигуль кивком. — В расход пустили.

— А к Кипарису зачем ходил? Ему не понравилось что ли что-то?

— Вроде того.

— А нам Кипарис сам не нравится, — он отмахнулся, словно говорил несерьёзно, но перешёл на шёпот. — Володя союзников ищет, хочет того, — Лёша резанул вилкой в воздухе. — Я на тебя сразу подумал. У тебя есть друзья, Жигуль, готовые умереть за тебя. Я, Володя и вся его команда до одного — мы все готовы за тебя пулю принять, если что.

— И ты предлагаешь мне выступить с вами? — Жигуль лениво изобразил удивление, тоже перейдя на шёпот. — При всём уважении, Лёш...

— А ты против? Я так думал, мы одни цели преследуем?

Жигуль покачал головой.

— Меня устраивает Кипарис при всех его недостатках.

— Да я и не говорю. Просто, разговор поддержать, — Лёша ел достаточно быстро, но сейчас ему приходилось медлить, чтобы не остаться без закуски.

— Ну, спасибо за завтрак, я пошёл, — Жигуль доел свою порцию и опустошил половину бутылки. Остаток газировки он собирался оставить на столе.

— Подожди, Жигуль, — проговорил Лёша и указал вилкой на табуретку. Жигуль присел.

— Я тут слышал, ты высказывался о Стекле, о группе нашей, мол, что-то ненравится тебе? Я думал, друг другу всегда в лицо всё может сказать, Жигуль.

— Людей больно много у вас.

— Это да, — облегчённо кивнул Лёшка. — Но, пойми, завтра-послезавтра в город новая зелень придёт, — проматерился Лёша, — чем от неё отбиваться? Пусть, стрельбы не будет, но людей так и так нужно больше.

— Да, может, ты и прав, — Жигуль приподнялся, но Лёша опять остановил его.

— Ещё не всё, Гарик, не торопись. Ты перед самой стрельбой с Володей на связь вышел. Что за дело?

— Мелочь, Словарь. Метку мы вашего цвета на своей земле нашли.

— Нашу? — карикатурно скривился Лёша. — Может, кто-то другой оставил? Но мы — не-ет. Ни за что.

— Да я так и подумал, Лёш, что зелёные одиночки в сталкеров поиграть захотели. Всё? Или ещё есть что-то на повестке дня?

Лицо Лёши изображало добродушие, но с каждым вопросом Жигулю хотелось уйти всё больше и больше. Словарь, хоть и производил впечатление наивного простака, но Гарик видел его насквозь.

— Да не. Ты думаешь, я тебе указывать что ли буду? Боже упаси, чтобы ты подумал, что я тебе указывать собрался. Я же потом Нилосск больше не увижу, друг, — посмеялся Лёша, наливая в очередной раз себе выпить.

— Ну, удачи тебе тогда, — Жигуль встал из-за стола и мельком кинул взгляд на Лёшу. Он казался таким же счастливым. Осмотрев помещение, Гарик кивнул владельцу и вышел. С "московскими" он прощаться не стал — они не обращали на них с Лёшей внимания, даже когда Жигуль уходил.

Выйдя из закусочной, Жигуль осмотрелся и, сделав шаг вперёд, посмотрел в окно на Лёшу. Вся его доброжелательно пропала. За столиком сидел серьёзного вида безэмоциональный старик и доедал свой завтрак, попутно убирая водку и воду в рюкзак. Жигуль неосознанно скривился и последовал к рынку.

Шёл он достаточно быстро, иногда оглядываясь и приветствуя встречных "московских". Когда базар был уже виден, а машина Купца различима среди остальных таких же машин, Жигуля разобрал страшный кашель. Не сумев сдержаться, он кашлял громко, не всю улицу.

В какой-то момент всё вокруг поплыло, словно заваливалось на бок, но Гарик сохранил сознание и обнаружил себя стоящим на колене рядом с забором. Разодранное кашлем горло жутко болело. Он поднялся на ноги и прошёл на базар, где его встретил довольный Купец.

— О, Жигуль. Ты как раз во время. Мы продали оружие и прочее добро. Радист сейчас ждёт, пока переплавят украшения и мы свободны.

— Молодцы, — кивнул Жигуль, — только мы отсюда не уедем. Не сегодня. У нас здесь дела.

— Когда расскажешь?

— Когда Радиста дождёмся, — он кивнул на авто.

Они погрузились в облегчённое авто. Сумки, до этого наполненные товаром, сейчас были пустыми.

— Видел бы ты, как лицо того парня, когда я ему перечислял, что в тайнике будет.

— Кому продал, кстати?

— Одиночке.

Жигуль недовольно покачал головой.

— Жигуль, а кому ещё?

Командир вскинул ладонь, не желая слушать.

— Здесь либо группам продавать, либо одиночкам. Всё, никак больше. А, извини, ещё можно "на экспорт" отдать, — начал объяснять Купец, недоумевая.

— Да всё, Купец, всё, — он ещё раз отмахнулся. — Расскажи лучше про Полюса, вора этого.

— Он деньги в долг давал, а я выбивал, вот и вся история.

— Да? Что-то не верится, что вся, — Жигуль безэмоционально смотрел в окно, выискивая глазами Радиста.

— Вся-вся. Всё закончилось тем, что я у него в долг взял, а он процентов накрутил выше неба, — Купец сматерился. — Теперь он сюда едет.

— Напомни, а ты откуда о нём сейчас узнал?

— "Московский" один, знакомый. Его подкупил Полюс.

— И, конечно, ты не знаешь, кого он сюда послал?

— Нет.

Жигуль кивнул пару раз, причмокивая губами.

— Да где он?!

— Сейчас придёт, наверное.

— Неужели потом за золотом нельзя было зайти?

Купец развёл руками.

— Знаешь, поехали к клубу, там перекурим, потом сам придёт.

— Да что с тобой, Жигуль?

Гарик сильно выдохнул, откинул голову на подголовник и выругался.

— Вон он как раз, — Купец запустил двигатель и осмотрелся по сторонам. В авто сел довольный Радист.

— 67 грамм вышло, Жигуль, — кивая командиру, сказал Радист.

— Отлично. Поехали к клубу, Купец. Радист, сегодня мы заняты в деревне.

Радист кивнул, умеря свою радость. Купец вырулил с парковки.

Здание деревенского клуба — практически центр интереса многих сталкеров в деревне. Здесь можно было обзавестись знакомствами, душевно поговорить, выпить и получить наводку на людей, имеющих в наличии нужный товар. Именно в клубе предпочитали отдыхать после смен "московские", набирать рекрутов в свои группы командиры и воротить дела предприимчивые люди.

— Жигуль, ты безлюдное место искал, чтобы нам что-то сказать? Ты его нашёл, — пошутил Купец с каменным выражением лица.

— Ага. Пойдём, умник. Оружие здесь оставьте, — Жигуль вышел из машины как только она остановилась и пошёл внутрь здания, перед этим оглянувшись на улицу.

На входе стояли два охранника, о чём-то беседовавшие между собой. Жигуля они пропустили без проблем, а идущих за ним Радиста и Купца остановили.

— Мужики, оружие при себе есть?

— Нет.

— Не против, если обшманаю в лёгкую? — спросил один из них, подходя к Купцу.

— Валяй. Когда это я в клуб со стволом приходил?..

Вначале обыскали Купца, затем Радиста. Не найдя ничего запрещённого, их пропустили внутрь. В здании было ещё больше "московских", чем в администрации или где-либо ещё. Радисту, редко бывающему в деревне и клубе, в частности, сразу бросились четверо вооружённых людей: двое рядом с дверью, ведущей в обшитое железом помещение, напоминавшее сторожевую будку охраны и ещё двое в другом конце большого зала, где они сейчас оказались, около стены.

Помещение было оборудовано для небольших групп людей, до 4: небольшие столики и табуретки рядом с ними. Рядом с некоторыми столами вообще не было табуреток — их передвинули к соседнему столу гости клуба. На фоне играла мелодичная негромкая музыка

— Ну и где он? — осматриваясь, спросил Купец.

— Вон, — Радист указал пальцем на удаляющегося в сторону правого крыла здания.

Они, ускорив шаг, нагнали лидера.

— Куда ты бежишь-то? — сматерился Купец.

Жигуль не отреагировал, а лишь пошёл к двери, которую сторожили ещё двое "московских".

— Жигуль, ты ли это? — усмехнувшись кинул один из охранников.

— Я, Миш. Пропустишь?

— Пятёрка, Жигуль, — отрицательно помотал он головой.

— Держи. За троих.

"Жигульские" прошли за дверь. Это был ещё один зал, напоминавший центральный, но людей здесь было гораздо меньше. Большинство здешних знал не только Жигуль, но и Купец, и даже Радист. Табуретки здесь заменяли стулья со спинкой, видно, для более комфортных посиделок. Тройка прошла и села за свободный столик, по пути осмотрев собравшихся. Те из здешних гостей, которые заметили Жигуля с группой, кивали ему или "откупались" парой секунд пристального взгляда. Манеру приветствия определяла степень занятости. Здесь обсуждали важные проблемы, а не болтали, чтобы убить время.

— Слушаем тебя, — обозначил своё внимание Купец, не иронично наклонившись к центру стола.

— Первое. В деревне ходится Лёша Словарь, скорее всего, по наши души, и это проблема.

— Клоун на пенсии, — перебил его Радист. Жигуль не обратил внимание.

— Он выцепил меня в администрации и стал задавать всякие вопросы, припоминая, какой он мне друг и Володя с его шайкой тоже. Тогда-то я и понял, что у нас, скорее всего, будут проблемы.

— Что за вопросы, Гарик? — тихо перебил его ещё раз.

— Про претензии к Володе, про зелёных, про Кипариса... Даже предлагал вальнуть его на пару с Володей, развести хотел. И ему, судя по изменению на его лице, как только я вышел, не понравилось услышанное, — Жигуль интонацией поставил точку.

— Может, и вправду, Кипарис им поперёк горла, как нам? — предположил Купец.

— Ты слышал Отца вчера. Кто-то из них врёт, — сматерился Жигуль, — а к Папке у меня доверия побольше будет. И намерения у него явно серьёзнее.

— Теперь по одному не ходим, а? — невесело пошутил Купец.

— Скажем так, соблюдаем осторожность. Может, той лапши, которой я ему навешал, будет достаточно, — интонация в голосе не выдавала оптимизма, который он пытался передать на словах.

— А с Кипарисом там что? — так же тихо спросил Радист.

— Кипарис покрывает зелёных, вроде, у них с Володей какая-то договорённость. Я думаю, Стекло хочет собрать зелёных и ударить ими по нам.

— Как и сказал Отец?

— Да. Плотина поддержит нас, если мы соберёмся убрать Кипариса.

Собеседники встретили эту новость молчанием и кивками. Радист в очередной раз оглянулся, чтобы проверить, не подслушивает ли кто.

— Можно ограничиться Володей, Жигуль, — тихо сказал Радист.

— Нельзя. Придётся валить и его центровых, чтобы наверняка: Словаря Лёшу и Диму Лапотя.

— Отлично, Лёша давно напрашивался, с него можно начать. Всяко лучше, чем Кипариса.

— Начнёшь. А кто закончит? Пострадают наши. В Нилосск вообще высунуться нельзя будет, — тараторя, объяснял Жигуль. — Посмотрим, что Отец сегодня скажет. Возможно, условия получше будут, может, Володю на себя возьмёт. Он с военными, думаю, быстро с группой разберётся. Да и зелень туда же.

— Умно, Гарик, — кивнул Радист. — Остаётся надеяться, что Володя сам не начнёт охоту, — он сматерился.

Глава 13

Какое-то время "жигульские" ещё сидели, общаясь. Гарик рассказывал о событиях утра, пока не добрался в рассказе до момента, как пришёл к рынку. Дальше он повторился, высказав свои опасения и предположения по поводу ситуации с Володей Стеклом.

— Ты ещё не думал про Кипариса? Всё-таки, он не одиночка какой в Нилосске, круглосуточно под охраной, как Мона Лиза, блин, — сматрелился Радист чуть громче, чем стоило.

— Надеюсь, у Отца будут какие-нибудь прикидки.

— Были бы у него прикидки, Гарик, он бы сам давно его грохнул, — матерясь через каждое слово, продолжил Радист.

— Прикидки. Я не сказал "план". Прикидки, понял? Где ест, где пьёт. Что пьёт. Каждая мелочь может помочь, Радист.

— Ты мне это рассказываешь? — скривил лицо Радист и откинулся на спинку кресла. — Всё равно, думаю, что ничего у него нет.

Жигуль пожал плечами и достал из сумки бутылку воды, чтобы смочить разодранное кашлем и горящее горло.

— Я могу последить за ним, Гарик, — предложил Радист, снова нагнувшись к столу.

— Нет. Ты будешь со мной, когда я буду говорить Отцом.

— Тогда Купец? — перебил Радист командира.

— Нет. В любом случае, дальше администрации Кипарис не выберется. Нужно ждать ночи.

— Думаешь, он робот, Гарик? — продолжил Радист. — Я не знаю ни одного человека, который весь рабочий день сидит в офисе.

— В любом случае, он под охраной.

— Он человек. И человек расслабленный. А расслабленные люди не заботятся о собственной безопасности.

— У него Отец под боком. Думаешь, он не ожидает от него удара?

— Мы говорим о Кипарисе, а не о нашем Федьке, — Купец усмехнулся словам Радиста, — если бы он не чувствовал себя в безопасности, он бы как минимум отогнал Отца подальше от Нилосска, как максимум — закопал бы его уже давно. Но нет, он держит его рядом.

— Ну, некоторые "московские" до сих пор верны Отцу.

— Чушь, — уверенно сказал Радист, — они его просто уважают и не более. У Отца нет сил выступить против племянника в открытую, поэтому он хочет от него избавиться вовсе. Серьёзный шаг, но ему нужны люди. Ни один "московский" не пойдёт на это.

— Ладно. Сегодня в деревню должен приехать Бобр, насколько помню. Нужно бы не проморгать и побеседовать с ним, — переключился на другую тему Жигуль.

— Давно пора, — одобрительно покивал головой Радист и отодвинул стул от стола. — Я сейчас вернусь.

Купец с Жигулём кивнули ему.

— Ты встречался с людьми на рынке. Что слышно?

— Говорят, "киповские" меняют мула.

— На машину они так и не накопили?

— Нет. Говорят, с наёмной машиной намного проще.

— Это они только тебе так говорят, — улыбнулся Жигуль. — Про Володю ничего не слышал? Про "стеклянных" там?

— Нет, Гарик. Что такое?

— Лёша сказал, что "стеклянные" отловили на своей территории одиночек.

— Когда?

— Неделю назад. Не-де-лю.

— Думаю, я бы об этом обязательно знал.

— Ты даже про группы зелени не знал, — отбивая каждое слово, высказал Жигуль. — Проверь.

Радист вышел за дверь и обратился к охране:

— Я скоро вернусь. Надеюсь, я смогу войти бесплатно?

— Да, отход до туалета бесплатный, — один из охранников выругался с улыбкой на лице.

Он отошёл к двери и оглянулся, выискивая глазами кого-нибудь "стеклянных" и Лёшу Словаря конкретно. Никого не было.

До туалета вела неприметная дверь в углу здания. Через неё можно было попасть на перестроенный огороженный забором из профнастила задний двор, в дальнем углу которого, фактически, на чужом участке, располагался переделанный из сарая или небольшого гаража туалет. Дом на участке был огорожен ещё одним забором.

На заднем дворе также была крытая площадка для отдыха со столом и лавками, которая не пользовалась спросом у местных. Сейчас на лавке сидел "московский", на столе лежал автомат, стояла бутылка воды, упаковка какого-то печенья. Постовой держал в руках какую-то книгу и лишь мельком взглянул на Радиста.

Выход с этого двора был ещё один — запертая на ключ дверь рядом с туалетами.

Как только Радист закончил и открыл дверь, чтобы выйти, услышал за забором чьи-то торопливые шаги, будто кто-то торопился и хотел срезать, пройдя вдоль клуба поперёк улицы. "Московский" тоже услышал это и, пододвинув автомат ближе, перелистнул страницу.

Радист, иногда оглядываясь на звук и дверь, ведущую наружу, зашагал по тропинке быстрее обычного. Постовой поднял голову и положил руку на рукоять автомата, поглядывая то на Радиста, то в сторону источника звука. В конце концов, шаги проходящего мимо отдалились настолько, что их перестало быть слышно с заднего двора. Переглянувшись с охранником, Радист вошёл обратно, в здание клуба.

Обратно, к своим собеседникам, Радист вернулся без проблем.

— ...и поспрашивай его насчёт телевизоров. Может, сможем организовать какой-нибудь экспорт, их в каждом доме полно, — заканчивал Жигуль, глядя на зашедшего Радиста. — Всё путём?

— Да, Гарик. Что насчёт Бобра? Уже обсудили? — про недавнее событие, заставившее его насторожиться, он рассказывать не стал.

— Тебя ждали, — пояснил командир. — Бобр, думаю, прибудет после обеда или вечером. До этого, думаю, говорить с Отцом не имеет смысла. Прошвырнёмся по базару, может, найдём чего. Да и в лагерь нужно бытовых расходников закупить.

— Вы прошвырнётесь, — Купец поочерёдно указал пальцем на собеседников. — У меня дела есть.

— Да, Купец будет искать заказы, — пояснил Жигуль.

— Я могу сходить к зелёным, разузнать, что да как.

— Я что сказал? — протяжно и немного разочарованно задал риторический вопрос Жигуль. — По одиночке не ходим.

— Думаешь, там опасно?

— Думаю, если Лёша всё же начал охоту, первым делом он связался со своими шестёрками в лагерях зелени и сообщил им, какая за нас награда.

Радист пожал плечами.

— По базару, так по базару.

В Нилосске Писарь отчитался очередной раз в рацию. С Жигулём он так и не связался — посчитал повод пустяковым. Связь с деревней требовала больше телодвижений, чем связь с кем-то ближе.

Он закончил первый дом. Добра, по его меркам, было немного. Обычный норматив он давно перевыполнил благодаря паре удачных квартир, но свою личную норму ещё не добил.

— Иду в следующий по очереди дом, приближаюсь к границе со Стеклом, приём.

— Это Рыжий. Вижу тот дом отсюда, приём.

— Лодочник, приём, Писарь Лодочнику, приём.

— Это Лодочник, — послышался ленивый голос из рации.

— Что-нибудь слышно по каналам?

— Да они говорят, не затыкаясь, Писарь, — сматерился Лодочник.

— И ты только сейчас об этом говоришь?

— Успокойся, Писарь. Они с утра болтают, как и вы.

— Ладно. Можешь сказать, где "стеклянные"?

— Нет. В городе у них две группы по 3 человека. Вроде бы, двое в деревне, но не могу сказать точно. Получается, четверо в лагере.

— Я про улицы спрашивал, Пётр. Но ладно. С Солей всё путём?

— Да, сидит, слушает их бредни.

— Что-то необычное слышно?

— Говорили что-то про кота с мышью, но, это про старый случай, вроде, месячной давности.

— Будет что, говори, Пётр. Конец связи.

Перебежками забравшись в открытую парадную другого дома, Писарь припал к стене спиной. Он почувствовал лёгкую щекотку в горле и его чуть не разодрал кашель — Писарь сдержался; неужели, приступ кашля не мог подождать, пока он не проверит хотя бы окрестности дома.

Приведя автомат в боевую готовность, он осторожно осмотрел коридор, периодически полностью задерживая дыхание, не позволяя себе даже поперхнуться. По пути к запасному выходу он останавливался и прислушивался. Сейчас даже "жигульских" слышно не было.

Обойдя дом, соблюдая излишнюю осторожность при каждом движении, Писарь начал подниматься и только на лестнице позволил себе прокашляться. Для этого он поднял противогаз, уставился ртом в ткань одежды и сдержанно несколько раз глухо кашлянул, до боли в горле.

Новый отчёт. 15 минут пролетели незаметно. Писарь отчитался последним, назвав номер дома, в котором он был и этаж.

Несмотря на отсутствие меток, эта пятиэтажка выглядела разграбленной: куча непонятных бумаг, личных вещей и непонятных щепок и осколков на полу, местами выбитые или выломанные ломом двери — о своих наблюдениях Писарь высказался, выйдя на связь вне очереди.

— Одиночки, наверное, — послышался голос Рыжего.

— Надеюсь, не "стеклянные", — парировал Лысый.

— Да мне всё равно, кто. Жаль, Жигуль не слышит. Он после метки в ступор на 5 часов ушёл, после такого — на сутки потеряется из жизни, — заключил Писарь с лёгкой иронией в голосе.

Писарь всё-таки зашёл в одну из квартир на последнем этаже, но удивлён не был: проваленный пол, бардак, поломанная мебель. Что-то ему казалось неправильным в этой квартире. Он осторожно обошёл пару комнат, перед тем, как понять, что же это за деталь. Не было ни труб, ни проводов.

Дом или был не достроен, или разграблен одиночками. Ни один отряд не стал бы возиться с батареями отопления или проводами, кроме Кузнецких, живущих, в частности, продажей металла.

Для верности, Писарь обошёл ещё пару комнат, где картина повторялась. Он спустился на пару этажей ниже — то же самое.

— Пустой дом. Даже батареи с проводами вынесли.

— А батареи без провод оставили? — серьёзно спросил Рыжий. Писарь секунду соображал, затем скривил лицо от вспышки гнева.

— Тебе там смешно, наверное?

— Извини, Писарь, сглупил.

Прежде чем покидать здание, Витя решил проверить окрестности ещё раз. Осмотрев улицу из окна, он, стараясь не шуметь, открыл его. Окно поддалось не сразу, Писарю пришлось ударить по раме рукой. Затем, в открытое окно он выглянул наружу, наваливаясь на подоконник всем телом.

Писарь буквально чувствовал чьё-то присутствие, но никого не видел и не слышал. Приняв решение не говорить о своих планах перебраться в следующее строение, он тихо спустился по лестнице на первый этаж и вышел из здания. После следующего дома кончалась территория "жигульских". Дорога в 4 полосы отделяла её от территории "стеклянных".

Он продвигался осторожно, оттого и медленно. Рацию он приглушил настолько, что даже ему переговоры едва было слышно.

Когда Писарь дошёл до угла здания и выглянул из-за него, то увидел на той стороне дороги движение, будто кто-то скрылся в здании. Он опустился на колено, затем лёг, положив автомат рядом. Внутри здания на территории "стеклянных" действительно кто-то двигался. Сталкер медленно поднёс рацию к губам.

— На территории "стеклянных" движение. Вижу одного человека, приём.

На его доклад никто не отвечал какое-то время, затем раздался голос Лодочника.

— Они тебя видели?

— Думаю, нет. Не могу судить.

Писарь отполз за угол, чтобы его не было видно и поднялся на ноги. Он хотел обследовать дом, надеясь ничего в нём не найти, а при первой возможности обвинить "стеклянных" в нарушении границ. К полноценным боевым действиям он был готов.

Оконный проём без рамы находилось в метре от него. Он запрыгнул на кирпичную кладку и перевалился в дом, стараясь не шуметь. В помещении столбом стояла пыль. Докладывать было ещё рано. Писарь изготовил оружие и осмотрел этаж, стараясь не светиться в проёмах и не обнаруживать себя.

Вещи на первом этаже были практически на своих местах. Нельзя сказать, что чего-то в квартирах не хватает. Даже пыль была на своём месте. В эти комнаты не заходили. Это факт позволял предполагать две версии: "стеклянные" ограбили квартиры выборочно и ушли, не проверив первый этаж или находились дома прямо сейчас. Писарю больше нравилась вторая версия — можно было нанести первый удар по врагу.

Движение на территории врага могло быть частью группы, грабившей здание или второй отдельной группой. Оба варианта были неприглядны, поэтому думать о них Писарь больше не стал. Он медленно продвигался к лестнице, прислушиваясь к каждому звуку. Рацию он выключил вовсе.

Мышцы на его лице изредка подрагивали. Главное — кашель пока что не заявлял о себе вновь. Лестница забрала у Писаря несколько минут.

И наконец случилось то, что он так долго ловил ухом. Этажом выше что-то упало. Что-то тяжёлое, вероятно, шкаф, а, возможнее всего, дверь. Писарь решил оставить второй этаж без внимания и подниматься по лестнице дальше, на этот раз быстрее. Пока что больше никаких звуков не было.

Писарь, постоянно смачивая губы, вошёл через дверную арку на второй этаж и, осторожно переставляя ноги, двигался вдоль стены к комнате, откуда, предположительно, донёсся звук. На этаже тоже стояла пыль. Его брови сдвинулись к переносице от мысли, что нужно было достать нож заранее. Теперь было поздно — будет орудовать прикладом при необходимости.

Теперь, кажется, он начал различал какие-то звуки из квартиры через одну от той, рядом с которой находился. Из того дверного проёма торчали острые щепки — дверь снесли с петель. Нужно было бы доложить своим и позвать на помощь хотя бы Лысого, но, опять же, было поздно.

Звуки усиливались, исходили они из коридора. Кто-то рылся в хозяйских вещах. Писарь увеличил шаг, но двигался также медленно. Он не хотел упускать чужого в другую комнату, но и шуметь не хотел. В конце концов он добрался до дверного проёма. Загляни он туда прямо сейчас и наткнётся на сталкера. Между ними, по его прикидкам, было метра 2 или 3.

Писарь сначала, с автоматом на готове, заглянул внутрь. Незнакомец спиной к двери обыскивал одежду в шкафе. Писарь решил дальше не думать и, взяв мародёра на мушку, прошипел.

— Замри. Руки в стороны, затем вверх. Дёрнешься — пристрелю.

— Я спокоен. Я расслаблен. Рация на поясе, выключена, — чужак послушно исполнил приказы и сейчас стоял с поднятыми руками.

— Сколько вас здесь?

— В этом доме я один. Остальные — через дорогу.

— Кто ты такой?

— Юра. Голова. "Стеклянный". Спокойно. Из оружия у меня...

Прикинув последствия от захвата пленника, связанные с его транспортировкой проблемы, а также сравнив последствия от убийства, Писарь лишь подтвердил своё прежнее решение и на пару мгновений зажал спусковой крючок, перебив Юру.

Его АК сделал два хлопка, выплюнув сноб искр из дула после каждого выстрела. К отдаче Писарь был готов. Первая пуля по расчёту "жигульского" должна была пробить сердце, вторая — должна была попасть примерно в тот же район, чтобы наверняка.

Тело мертвеца обмякло и, завалившись на дверь шкафа, развернулось и обрушилось на одежду. Оставляя кровавые пятна на куртках, пальто и плащах, труп Юры сполз вниз, постепенно переворачиваясь. Здание загремело от эха. Писарь включил рацию и одновременно зашёл в дом, затем прислонившись к стене рядом с выходом. От непривычного всплеска адреналина руки задрожали. То самое чувство. Взгляд неосознанно упал на убитого, лежащего в неестественной позе. Только сейчас Писарь увидел у него кобуру. Она была закреплена странно, казалось, неудобно.

— Это Писарь. Стрелял я. "Стеклянный" был на нашей территории. Юра Голова. Двести, — чётко обозначил статус противника Писарь. — Сказал, что остальные через дорогу. Буду держать оборону, если потребуется. Свяжитесь с Жигулём. Приём, — Писарь коротко сматерился и в быстром темпе занял оборонительную позицию у окна, осматривая дорогу. Движения на ней и в домах не было.

— Это Лысый. Иду вперёд.

— Рыжий. Выхожу из здания, иду к границе.

— Лодочник. Визуальный контакт со "стеклянными" есть, Писарь?

— Нет контакта, — ответил Писарь.

— Это Володя Стекло, — послышался ленный голос в рации. — Кого притушили-то?

— Юру Голову, — ответил Писарь, не отвлекаясь от проверки улицы и дороги. — Какие планы, Стекло?

— На том и разойдёмся. Я не хочу крови, Писарь — интонация не менялась. Воцарилось молчание.

— Жигуль не отвечает, — послышался голос Лодочника.

Писарь закипал от злости, но в рацию ничего не говорил. Дышать становилось труднее. Фильтр было давно пора менять. Изредка переводя взгляд, он заменил фильтр, оставив старый на подоконнике.

— Лысый. В соседнем от тебя доме, Писарь, Рыжий со мной.

Движения по прежнему не было.

Глава 14

Как только "жигульские" вышли из здания клуба, Гарик осмотрелся. Через 3 дома стоял двухэтажный разрушенный домик, несколько машин было припаркованно рядом с девяткой Купца. Люди, сбиваясь в группки, разговаривали друг с другом возле помещения клуба. Вели они себя довольно шумно. По виду можно было судить, что практически все они были членами отряда "московских".

Жигуль обратился к охраннику с просьбой сообщить по каналу о прибытии Бобра. "Московский" с готовностью принял задание и деньги за него. Радист из тройки единственный впился глазами в разваленное строение. Как только Гарик договорился и вернулся к своим, Радист с обратился к нему с подготовленной фразой:

— Жигуль, — он наклонился к лидеру, — я здесь осмотрюсь малость, не против?

— Если это болезнь, то лучше не запускать, — отпустил шутку Купец, растягивая губы в улыбке. Радист лишь смерил его взглядом и бодрым шагом двинулся к девятке. Открыв заднюю дверь, он покопался в сумке и, достав свой АК, проверил патрон в патроннике. Автомат был заряжен. Повесив его на плечо, Радист, перебежав дорогу, бодро отправился к дому.

— Заводи, — кивнул Жигуль Купцу.

Купец быстрым шагом подошёл к авто и уселся в него. Через секунду девятка тихо замурлыкала. Жигуль ещё раз осмотрел собравшихся и прошёл на переднее сиденье.

В зеркало заднего вида было хорошо видно Радиста, но Жигуль развернулся на кресле. Купец в это время вынул из бардачка свой Макаров и тоже проверил патронник. Позже он, взвесив его в руке, убрал в кобуру, не забыв проверить предохранитель.

— Давай за ним, осторожно.

— А ты бы свой Пернач проверил, — выруливая, посоветовал Купец. Пернач Жигуля был неудобно закреплён на лодыжке. Способ крепления был болезнен — оружие сильно натирало при ходьбе.

Автомобиль вырулил на дорогу и, пристроившись к обочине на другой стороне, медленно пополз в сторону дома, где только что скрылся Радист. Скоро Купец подъехал к выезду и, поставив авто на стояночный тормоз, вышел, аккуратно прикрыв дверь.

Держа руку на кобуре, он пошёл в дом. Радист, услышав приближение Купца, выставил палец в его направлении. Радист аккуратно передвигался по комнатам с автоматом на изготовке.

Заглянув во все комнаты на первом этаже, Радист кивнул Купцу на лестницу. Тот, обнажив оружие, медленно пошёл вверх. За ним последовал и Радист.

Жигуль сидел в машине и осматривался. Ничего необычного видно не было. "Жигульских" в доме не очень было заметно с улицы. Обычные обыватели навряд ли обратят внимание, в отличие от него. Он знал, куда смотреть.

Радист обогнал Купца на лестнице и вышел на этаж первым. Стена второго этажа напротив другого дома была пробита насквозь, словно в неё стреляли из танка. Потолок был напрочь разломан, а на полу лежали доски. Крыша была старой и дырявой. Шифера рядом с пробоиной в стене не было вовсе.

Первым делом он направился в комнату, откуда, по его мнению, был хороший вид на задний двор клуба. Дверь была закрыта и, не церемонясь, Радист ударил рядом с ручкой ногой. Незапертая дверь с грохотом отлетела и ударилась о стену. В комнату тут же влетел Радист.

Ничего необычного в комнате не было: ни следов, ни улик, говорящих о том, что за клубом наблюдали, ни забытых вещей, говорящих о постояльцах, может, и совсем недавних.

— В машину?

— Да. В машину, — неуверенно произнёс Радист, осматривая комнату ещё раз.

Оружие перед тем, как выйти на дорогу, Купец убрал в кобуру. Радист оставил автомат в руке, лишь поставил на предохранитель.

— Что искал, Радист?

— Мне показалось, за клубом наблюдали.

— А то, я смотрю, из сортира вернулся сам не свой, — заметил Жигуль. — Рассказывай, раз на то пошло.

— На обратном пути шаги за забором услышал. Вот и всё. Решил перестраховаться.

— Как будто тебя кто-то захочет у клуба пристрелить, — Купец, проверяя, нет ли сзади машин, тронулся и постепенно набирал скорость.

— Не отвлекайся, смотри на дорогу, — кивнул на лобовое стекло Радист.

Базар. Людей на нём сейчас было больше, чем утром. По привычке осматриваясь, Радист вместе с Жигулём прошли во вход. Здесь оружие носить не воспрещалось, но применять его было сравни самоубийству. Частым контингентом здесь помимо "московских", самоходов-одиночек и участников разных "именных" отрядов, были народники.

Представлялись как друг другу, так и не причастным они, как оплот морали и общности в этом ужасном, прогнившем месте. Любая газета, купленная здесь, на базаре или на другом конце России, заявляла, что именно народная дружина спасла Нилосск и Эфис от разграбления первой волной мародёров. По большей части это был бред.

Первые лавки на базаре занимали деревенские старожилы. Эти люди продавали припасы и расходники сталкерам первого поколения, бандитам, народника и жителям, оставшимся в деревне. Жигуль знал каждого в лицо и все знали Жигуля. С другой стороны, по-другому здесь было нельзя. Все знали всех.

— Есть свежие газеты?

— Вечером будут, Жигуль.

— А с Ростова есть что?

— Да-а, — довольно улыбнулся продавец и выудил какой-то цветастый журнал.

— Только он?

— Только он.

— Сколько?

— 750.

— Дай его и какие-нибудь кроссворды. Но чтоб сложные.

— 1100.

Сложив издания в рюкзак, Жигуль пошёл дальше. Радист отстал довольно быстро, присмотрев что-то и себе. Довольно быстро Гарик перешёл к стендам с разнообразными запчастями, железками, ремкомплектами и комплектующими. Каждому потенциальному покупателю торговцы перечисляли весь спектр услуг: поменять, найти, достать...

— Говорят, бандит какой-то крутой едет? —какой-то лавочник взволнованно делился с покупателем, вполне возможно, "московским" или народником, сплетнями.

— Тебе-то что? — протяжно спросил собеседник.

— Надеюсь, не будет передела власти или что-то типа того?

— Не думай об этом. Честно, меня обижает даже то, что ты в нас не уверен.

Жигуль дошёл до конца рынка, так и не купив себе ничего. На глаз ничего не попадалось, а потребности в чём-то кроме рядовых товаров, не было. Их он решил оставить на потом, чтобы не таскаться с набитой сумкой или рюкзаком.

— Гарик, — окликнул его Радист, откуда-то сзади. Подойдя ближе, он продолжил: — Нашего Банкира не видно нигде. Через кого деньги-то отправлять?

— Как не видно? А вместо него кто?

— Не знаю, рыбу мужик продаёт, говорит, никакое золото и видеть не хочет.

— Ладно, на обратном пути разберёмся. Купец должен быть в курсе.

— Он ничего не говорил. Ну ладно, может, он только в начале и конце месяца здесь сидит? — они дальше продвигались по рынку.

— Да не, бред какой-то.

Радист оглянулся.

— Сейчас, подожди, расходниками закуплюсь.

— Какими? — смутился Жигуль.

— Магазины возьму и пару пружин про запас.

— Ну давай, давай. Глушитель ещё на мой ОЦ-33 возьми, если есть. И на Макар Купцу тоже.

— Уверен?

— Да.

— А если не будет?

— Если до завтра привезёт, то будем ждать. Если нет, то нет.

Радист кивнул и удалился. Жигуль побродил ещё между лавками, затем нашёл своего старого знакомого, торговца художественной литературой и остановился поговорить. Торопиться ему было некуда.

Купец в этот момент обговаривал дела с уже знакомыми ему торговцами, пытался сторговаться на удачную цену, предлагал самые разнообразные вещи из города, на которые, по его мнению, мог быть здесь спрос. Сейчас с клиентами ему не везло — предложить им что-то такое, чего они не могли привезти сюда сами, он не мог. За исключением совсем редких и неликвидных товаров.

— ...даже ковры можем достать, — не унимался Купец.

— На кой чёрт мне твои ковры? На пол стелить?

— По всей России их можно развести, знаешь, сколько навар?

— Сколько? — скептически спросил продавец.

— Процентов 400. А то и больше.

— А чего не тыща?

— Ну, химчистка, сам понимаешь.

— И кто их чистить будет? Я что ли?

— Я за тебя что ли должен всё организовывать что ли? Я товар предлагаю, а не бизнес-стратегию.

— Иди отсюда со своими коврами, Купец, утомил, — сматерился продавец.

— Купец? — вынырнул мужик из соседской лавки. — Это же ты у Жигуля продавцом?

— Ну, что-то вроде. А тебя как звать?

— Дядей Гришей можешь звать, — торговец протянул руку и Купец её пожал. — Слышишь, Купец, а "жигульские" могут мне старую технику достать?

— Технику? Это какую? Сколько надо, чего?

— Да тут не в количестве вопрос, а в качестве. Нужна особая: граммофоны, пластинки, там. Пойдём, покажу какие, соседнее здание. Мне на "экспорт" заказные, почитай, нужны.

Купец осмотрелся.

— Может, Жигуля самого позвать?

— А он здесь, в деревне?

— Ну, зови, если хочешь, — он кивнул на рацию Купца.

— Жигуль, приём. Купец.

— Жигуль. Чего тебе?

— Тут мужику, дяде Грише, техника старая нужна, вроде граммофонов нужны. Сможем достать?

— А сколько ему надо?

— Говорит, что не в количестве дело, что, мол, особые какие-то нужны. Соседнее здание, говорит, может, показать.

— Ну, можно. Где вы?

— У третьей лавки, в начале в самом.

— Сейчас буду.

Жигуль обратился к продавцу литературы с вопросом о дяде Грише. Ни этот, ни соседние продавцы такого не знали. Гарик, почуяв неладное, попрощался со старым знакомым и пошёл в обратную сторону, в конец рынка, искать Радиста. Тот встретил его на полпути.

— Жигуль, я поспрашивал насчёт этого мужика, Гриши, его никто не знает. Говорят, только сегодня объявился, с парой граммофонов.

— Сюда что ли притащил?

— Ну, вроде да.

Гарик напряг губы, присел на землю, вытащил из кобуры свой Пернач и передал его Радисту.

— Накрути глушитель и будь сразу за нами. Если что, гаси его и всех, кто будет рядом.

— Тоже нутром чую, что западня, — согласился Радист, принимая оружие и накручивая на него купленный глушитель. — Для Макара не было, кстати.

Жигуль усмехнулся совпадению. Можно было подумать, что смешок был от волнения. Отчасти, он и был истерическим.

— Ну ладно. И такое бывает. Ладно, я пошёл. Приотстань, но тоже, к третьей иди.

— Понял, — Радист убрал оружие с прикрученным к нему глушителем за пояс и двинулся за Жигулём, отстав от него метров на 10.

Руки Радиста подрагивали, он убрал их в карман. Было рано готовиться выхватывать оружие и обороняться. Жигуль старался отвлечь себя от мысли о ловушке, но получалось не очень успешно — он всё ещё волновался и это было заметно. У Купца это отлично получалось. Он выведал у торговца список техники, в который так же входили, естественно, патефон, часы, электроплитки и несколько марок холодильников.

Как утверждал Гриша, в доме по соседству были несколько образцов граммофонов, один патефон и фото холодильников, которые он готов был готов купить.

— А вот и сам Жигуль, — Купец увидел предводителя и кивнул на него. Жигуль, подойдя ближе, поздоровался и представился. Они с Гришей пожали руки.

— Ну, а я Гриша. Ну что, идём?

— Какой дом-то? — спросил Жигуль, осматривая дома поблизости.

— Вон тот, — он кивнул на строение напротив.

— Как вывозить будешь? Сам?

— Да не, я тут с местными пообщался, они сказали, могут передавать товар. Я тут, чтобы связи наладить.

— Понятно. А кто же транспортировать добро-то будет?

— Это уж моя проблема, Жигуль, без обид.

Жигуль кивнул. Они уже переходили дорогу. Купец оглянулся на базар, откуда за ними никто не шёл.

— Дом-то твой?

— "Московским" заплатил, у них и снял. Ну и цены тут у вас, атас просто, — Гриша хихикнул.

Как только Гриша дотронулся до ручки двери, Жигуль обернулся, но Радиста так и не увидел. Думать о нём сейчас совершенно не хотелось. Вся их тройка замолкла. Гриша, похоже, тоже волновался не слабо, Жигуль заметил, как ноги дельца трясутся.

Они вошли в комнату. В углу стояла кровать, на столе стояла газовая плитка, под столом — баллон, стол, стул. Если бы где-то Жигуль и хотел помереть, так точно не здесь.

— Вот, два граммофона. Такие мне нужны. Конечно, возьму ещё и пластинки. Если по частям что найдёте — тоже с радостью куплю, но не всё, а только вот, от них, — он кивнул на два стоящих на тумбе граммофона.

— А остальное где? — Купец подошёл к технике и стал делать вид, что запоминает детали, вроде названия или характерных изгибов на рупоре.

— Там, в тумбе. Только не сломайте.

Купец осторожно открыл прикроватную тумбу. Там и вправду был патефон, на нём лежало несколько фото. Жигуль и Гриша стояли на, примерно, равном от него расстоянии. Подозрительный торговец постоянно озирался по сторонам. Купец достал фото и изучил их. На них были раритетные холодильники.

— Ждёшь кого-то ещё?

— Что? Нет. Погода сегодня хорошая.

Жигуль напрягся. Звучало, как сигнал к действию. Он заметил, что Купец иногда косится на кровать. От этого ему стало поспокойнее. Синхронно с его мыслью резко отворилась дверь. Вошёл Радист со спрятанным под курткой Перначом Жигуля. Гриша задёргался ещё больше и заметался по комнате взглядом.

— Хорошая погода, — покивал Купец, обнажая свой Макаров. Увидев его, у торговца полезли на лоб глаза. Фотографии он положил на тумбу.

Радист прошёл вперёд и тоже достал оружие с глушителем из-за пазухи.

— Жигуль. Что это значит? — ломаным от страха голосом спросил Гриша.

— Надо было тебя сразу обыскать, да спугнуть боялся, — подошёл к нему Жигуль. — Руки подними. Медленно.

Гриша послушался и Жигуль в лёгкую обыскал его, похлопав по телу, ногам и рукам. Торговец был чистым, без оружия.

— А ты хорошо подготовился, да? — Купец кивнул на имущество позади него, на тумбе.

— Я думал, хоть "жигульские" будут честными. С одиночками я и говорить не стал.

— Да ну, — серьёзно спросил Жигуль. — Давай-ка осмотрим этот клоповник? Может, найдём кого?

— Лёша? Ты здесь? Давай, выходи, — сказал Радист, стоя напротив единственной в комнате двери. Выход оставался позади. Торговец вздохнул.

Ответа не последовало. Радист, вложив весь весь в удар, выбил дверь. Та была не заперта. Пустая комната, ванная. Купец, стоя рядом с прикроватной тумбой, в одно движение нагнулся к полу и рванул свисающее до пола покрывало, одновременно осматривая пространство под кроватью. Пусто. Только сейчас он почувствовал, насколько близко бьётся его серце.

— Давай так, "Гриша", — начал Жигуль, — я спрошу у тебя кое-что и если услышу правильный ответ, уйдёшь невредимым, — торговец взвыл. — В какой ты группе?

— Да вы что, мужики, я не в группе ни в какой.

— Какой был план? — не сбивался Жигуль.

— Да какой план? Вы чего? У меня даже нет ничего, кроме граммофонов моих! Забирайте, если хотите.

— Дуру-то нам не включай, — подошёл Купец и коснулся дулом Макара шеи Гриши. — Тут так дела не делаются. Сколько тебе заплатили? Лучше скажи сразу.

— Нисколько. Я ни у кого ничего не брал!

Жигуль осмотрел свои парней и прошёлся по комнате.

— Значит, техникой промышляешь? — он провёл рукой по граммофону. — Повторю свой вопрос. Как ты её транспортировать отсюда будешь?

— Я... Как только наберётся на тысяч 500, вывезу на газельке. Я... Я тут живу недалеко от города.

— Кто навёл?

— Знакомый сталкером был. Вернулся, сказал, можно денег срубить, — практически не заикаясь, говорил торговец.

— Что за сталкер?

— Добрый. А по паспорту — Николай Добрынненко. Он с золотом пришёл отсюда. Сказал, что и граммофонов море, и пластинок. А я... на этом раритете и зарабатываю.

Жигуль, проходя мимо Радиста, забрал у него своё оружие.

— Цену за технику назови, — Жигуль кивнул на тумбу.

— А?.. А... По 100 тысяч за граммофон, 10 — за пластинку. За холодильники по 70 тысяч. Остальное... На сколько потянет.

— Кому везти? С кем связаться, если что?

— Кириллу, — Гриша указал на выход, — который тканями торгует.

Жигуль посмотрел на Купца и тот едва заметно, закрыв глаза, кивнул.

— Добро, — кивнул Жигуль и протянул руку Грише. Тот её пожал. Рука торговца была влажная, как и его лоб, покрытый испариной.

— Пойми, ты — человек новый, без связей. О тебе никто не знал. Пришлось подстраховаться, — пояснил Купец, убирая оружие.

Сталкеры вышли из здания и направились на базар. Улица была довольно пустынна. За ними никто не шёл.

— Жигуль, Жигуль, я Коля Рывок.

— Рывок, это Жигуль. Что такое?

— Бобр в проехал в деревню. Про тебя я ему не говорил.

— С меня причитается, Коль, — ответил Жигуль, оглядывая своих парней. Те покивали и начали грузиться в машину.

— Забудь. Ты уже заплатил за это. Конец связи.

Жигуль сел в машину последним и достал газету с журналом из рюкзака.

— Чёрт, рация в багажнике что ли?

— На поясе, Гарик, — пошутил Купец.

— Мощная, имею ввиду, — нетерпимо ответил Жигуль.

— А, чёрт, Гарик, да, с добром она была.

— Чёрт, — сматерился Гарик.

— Расслабься. Если бы лагерь хотел сказать что-то важное, долбил бы нам, пока не ответили, — пожал плечами Радист.

— Будем надеяться. Дай-ка её, переложу в рюкзак.

Глава 15

Писарь так никого и не увидел. Мысли о том, что Володя не врал про кровопролитие, грели его душу. Терять людей было рано. Нужна была веская причина.

Они потеряли ход времени, на часы уже никто не смотрел, а отчёты стали не нужны. Всё и так было ясно.

— Лодочник, — сматерился в рацию Лысый, — что у вас, почему молчишь?

— Соля объяснил другим группам, в чём дело, за них можете не волноваться. Если что-то случится — они нас поддержат. Про решение Володи принести эту зелень за мир он тоже сказал.

— За мир? Он был на нашей территории. Надеюсь, Соля донёс этот факт?

— Я лично слышал. Соля донёс факт доходчиво и членораздельно.

— Со Стеклом не связывались больше?

— Слушали их волну. Было пару порывов к мести, но они быстро улеглись.

— Вот бы раньше сказал, Лодочник, — с раздражением сматерился Лысый.

Писарь услышал шаги на лестнице и, оставив рюкзак у окна, быстро перебрался ко входу в комнату, стараясь не показываться лишний раз в окно.

— Писарь? — это был Рыжий, который, не смотря на то, что старался не шуметь, говоря шёпотом, топал и шуршал одеждой и рюкзаком на весь этаж.

— Здесь. Что случилось?

— Сейчас.

Рыжий зашёл в квартиру и как только оказался за пару метров от входа в комнату, Писарь шепнул:

— Пароль.

— Сто, — запнулся Рыжий.

— Сто один.

Десять: "Я в заложниках", — сто: "Всё хорошо, я свой". Коды по сотням, от 100 до 900, хоть и использовались в военном деле, с которым большинство сталкеров были знакомы не понаслышке, редко использовались в полной мере. Коды 200 и 300 — самые распространённые.

В системе "пароль-отзыв" для идентификации "свой-чужой" у "жигульских" использовались только 3 пароля: 10, 100, 200 — где последний код дублировал значение военного обозначения груза. Конечно, Писарь, а затем и Радист ознакамливали состав с другими кодами, но в обиход по причине небольшой необходимости, они не пошли. Скорее всего, их значение даже не запомнились.

Отзывом было названное значение плюс один, если всё хорошо. Иначе, пароль использовался в качестве отзыва. Применялась такая система крайне редко. Для Рыжего этот раз был вторым, поэтому когда он услышал от Писаря заветное слово — растерялся. Из головы на мгновение пропала вся теория.

Рыжий полусогнутым пробрался в комнату к Писарю. Тот уже вернулся к окну и высматривал "стеклянных".

— Говори уже!

— Лысый думает, нужно продолжать работать.

— Тоже об этом думал. Они не пойдут. Точнее, не здесь, — эта мысль уже давно клевала Писаря изнутри, но высказывать её вслух было страшно. На вопрос: "Зачем тогда мы здесь сидим", — разумно выглядящего ответа не было. "Потому что иначе нельзя. Потому что нужно попытаться сделать хоть что-то. Потому что засесть здесь — первое, что пришло мне в голову". Глупо.

— Лысый тоже так думает. Да и я тоже. Куда отступим?

— Да никуда. Обнесём здания на границе, если "стеклянные", — Писарь выругался, — нам что-нибудь оставили.

— Ещё что-то Лысому передать?

— Начинайте работать вместе, парой.

Рыжий кивнул и бодро удалился в неудобной с виду позе. Толку от неё сейчас было немного, но Писарь, не стал уходить в полный рост.

Выйдя в прихожую, где и лежал труп, Писарь выругался вслух от досады. Нужно было стащить с него всё, что можно, а лишь затем идти в комнату. Отложив оружие на тумбу, Виктор подошёл к телу, снял с него рюкзак, кобуру и осмотрел нательные карманы.

Рядом с телом Голова хранил деньги. Золота Писарь не нашёл. Учитывая "срок службы" этого сталкера, глупо было бы рассчитывать на хоть какой-нибудь куш золотом. Денег, по прикидкам, было в районе 100 тысяч. На откупные не тянуло вообще. Потайные карманы брюк Писарь тоже проверил, но в них ничего не нашёл.

Кроме сентиментальных и сакральных вещей, которые Писарь оставил при теле, при Юре больше ничего не было. Даже запасные магазины к своему, как оказалось, ПМ, он хранил в рюкзаке. Лишь по этому факту можно было судить всю группу Володи Стекла.

Следом Писарь сел на тумбу, подвинув автомат и, нагнувшись к полу, начал перебирать рюкзак. Полезного было мало, в основном дешёвые вещи, которые Голова намеревался, скорее всего, продать, настолько неприменимы в сталкерском быту они казались. Были среди его добра и книги. Виктор напряг губы от недальновидности Юры и покачал головой. Книги, статуэтки, безделушки и прочий хлам отправились на пол.

Наконец-то Писарь "докопался" до запасного магазина, который сразу же ушёл в карман куртки. В сочетании с кобурой и пистолетом Головы, неплохая находка. На самом дне лежали акварельные краски. Судя по всему, он их взял первым — те были аккуратно уложены на дно. Они отправились на пол, к остальному добру.

На несколько секунд задумавшись, Писарь заключил, что не может быть настолько мало вещей у сталкера и принялся ощупывать и тщательно осматривать рюкзак в поиске заначек, потайных карманов и скрытых отделений.

Потайной карман всё же был найден. Самодельные, ненадёжный и глупый. Юра вспорол швы снизу и запихал туда небольшой целлофановый пакет. Писарь равнодушно извлёк тайник и осмотрел содержимое: какой-то кулон, лист бумаги и небольшой пакетик с небольшим, с ноготь, золотым слитком.

Виктор извлёк самое ценное, слиток, и спрятал его в потайной карман штанов. Остальное бросил на пол. Нацепив позже кобуру Юры, затем вынув пистолет, проверил его. Похоже, Голова не чистил его вовсе. Вернув оружие в кобуру, Писарь прихватил свой автомат и вышел из комнаты.

Юра Голова уж очень напоминал жертвенного агнца, единственная роль которого была — проверить "жигульских" на вшивость. По прикидкам Писаря, здесь были как минимум двое. Вероятно, Юре приказали оставить здание, но он не послушал. Может, обстоятельства были и другими, Писарь не брался судить.

— Лодочник, — послышался голос Лысого из рации. — Жигулю сообщили или нет? Почему молчите?

— Жигуль не отвечал. Сейчас попытаемся ещё раз.

— Уж попытайтесь!

Писарь посмотрел на часы, затем поднёс рацию к губам.

— Поменяйте фильтры и дайте отчёт, приём.

— Поднялись в соседний дом. Нетронутый, приём.

— Только выхожу. Конец связи.

Пока Соля переключался между каналами, пытаясь напасть на какие-то интересные переговоры, Лодочник настраивал рацию помощнее для связи с деревней.

— Жигуль, Жигуль, это Лодочник. Приём?

— ...

— Жигуль. Жигуль. Это Лодочник. Приём?

— ...

— Жигуль, приём? Это Лодочник.

— Лодочник, что произошло? — наконец подала голос Жигуля рация.

— Со "стеклянными" был конфликт на границе. Их сталкер, вроде, зелёный, был на нашей территории. Двести. Жертв нет. Сам Володя сказал, что крови не хочет, действий пока не предпринимал.

— Что? Кто его убрал?

— Писарь.

— Что?! Какого... Ладно. Писарь в вылазке?

— Да.

— Володя знает? Связывались с ним? Приём? Писарь в вылазке? Приём? Лодочник?

Лодочник выругался, затем зажал кнопку и повторил громче:

— Володя сказал, что крови не хочет. Не знаю, как понять. Действий ответных не принимал. Писарь в вылазке.

— С другими группами общались?

— Да. Донесли до всех обстоятельства гибели "стеклянного". Это был Юра Голова.

— Понял тебя, Лодочник. Хорошо. Ещё что-нибудь?

— Нет, новостей больше нет.

— У меня тоже нет новостей. Держи в курсе. Конец связи.

Следом лодочник взял рацию с пояса и поднёс ко рту.

— Лодочник. Писарь, приём?

— Это Писарь.

— Жигулю донёс ситуацию.

— Что он сказал?

— Учитывая, что никаких действий Володя пока не предпринимал, и все группы поставлены в известность о ситуации, он сказал, что ждёт новостей, в случае чего.

В эфире стояла тишина.

— Писарь?

— Да, Лодочник, понял тебя. Конец связи.

Пётр снова посмотрел на Солю, сосредоточенно прислушивающегося к эфирам разных групп, затем подошёл ближе.

— Есть что?

— Володя оттаскивает группу подальше от границы. Бобр в деревне, они орудуют рядом с лагерем. Похоже, нашли какой-то магазин в подвале, — бегло отчитался Соля.

— Везёт парням, — кивнул Лодочник. — А отряд Толи?

— "Киповские" что-то отгружают в машину. Вроде, тоже какие-то запасы нашли. Насколько могу судить, ничего ценного, они отзывались в разговоре об этом добре, как о бесполезном мусоре.

— Понятно. А сам как себя чувствуешь? Выглядишь чисто как труп, — буднично заметил Пётр. Соля действительно был бледен.

— Пока нормально.

— Я могу тебя подменить. Точно не хочешь поспать или вроде того?

— Не. Нормально.

Он, не останавливаясь, крутил переключатель, прислушиваясь к голосам. На каждом эфире он проводил по 2 или 3 секунды, а затем двигался дальше. Лодочник кивнул, пошёл к своей палатке, достал 2 банки консервов и пакет крупы, затем засыпал это всё в котелок, особо не раздумывая, залил питьевой водой и поставил готовиться на огонь от горелки. Соля покосился на котелок и сглотнул. Хотя его бледное лицо не говорило о голоде, а скорее об отвращении к еде, Соля собирался заставить себя поесть.

— Знаешь, Соля, может, Володька отправит группу сюда, как думаешь? — он присел на бревно, рядом с собеседником.

— Не думаю. Средь бела дня?

— Писарь бы понервничал, — выругался матом Лодочник.

— Точно. Писарь был бы сам не свой от телодвижений "стеклянных", — сматерился в ответ Соля и еле улыбнулся.

Жигуль, поставив рацию в гнездо, выругался. Вся тройка стояла рядом с машиной. Они припарковали её рядом со въездом в город, где и договорились пересечься с Бобром. Он стоял со своим напарником рядом с камуфляжной Ладой 4х4. Нива спокойно выдерживала вес сидящих на капоте и о чём-то разговаривающих друзей.

— Слышишь, Бобр, похоже, всё, — Лоток спрыгнул с капота. За ним спрыгнул и Бобр. Они оба были невысокими и широкими в плечах. У Лотка была гордая осанка, как будто он проглотил шпагу, а Бобр, напротив, был здорово сутулым настолько, что между лопаток образовался округлый горб.

— Из лагеря вести, — показал через спину большим пальцем Радист, — на нашей территории разгуливали "стеклянные". Одного из них застали на границе. Там и остался. Сам Стекло сказал, что не хочет крови.

— Да мне всё равно, — желчно проматерился Бобр.

— Колонку слухов думаешь завести? — кивнул Радисту Лоток.

Радист, невесело усмехнувшись, отступил в сторону и дал дорогу Жигулю.

— Один "стеклянный". Вроде, пока дело замяли.

— Про самоходов ничего не слышно? — спросил Бобр.

— Ничего. Как я уже сказал, я говорил с Отцом по этому вопросу. Он хочет отправить своего племянника в последний путь.

— Уж я точно лить слёз не буду, — протяжно заметил Бобр. — А Кипарис тебе что сказал?

— Сказал, что дела "стеклянных" его... и нас, — добавил Жигуль, — не касаются.

Бобр странно поводил головой в воздухе, будто прикидывая варианты.

— Ещё меня встретил в городе, у администрации Лёша Словарь, — после небольшой паузы добавил Жигуль.

— А-а, граф Волосатый? — Бобр усмехнулся и посмотрел на Лотка, который улыбался шутке. Увидев реакцию, Бобр осмотрел "жигульских". — Ну и что он?

— Начал рассказывать, какой он мне друг и как несправедлив Кипарис...

— Вот гниль, — сматерился Бобр. Жигуль продолжил:

— ...Сказал, что одиночки и на их территории были, да только они их не стреляли, а ограбили и пешком в деревню отправили.

— Проверил? — прищурился Бобр.

Жигуль, уставив руки в бока, кивнул, прижав губы.

— Полная чушь, — выразился матом Жигуль, затем посмотрел на Купца. — Про них никто ничего не слышал.

— Ну, многое встаёт на свои места, — заключил Бобр. — Ладно. Я поговорю с Кипарисом, затем поедем к Отцу. Он обо мне хорошего мнения, думаю, смогу помочь.

Лоток стоял рядом и кивал, иногда осматриваясь.

— Если нужно, даже с военными готов помочь, — немного подумав, добавил Бобр.

— Думаю, им всё равно, от кого приходят деньги, — встрял Лоток. На него обернулся Бобр и по его лицу Лотку всё стало понятно. Он извинился и снова замолчал.

— Молчи, пока тебя не спрашивают, — назидательным тоном высказался Бобр, подбирая каждое слово, затем развернулся обратно к Жигулю. — Не думаю, что Отец пустит всё на самотёк, но имей ввиду, твои связи можно будет не поднимать.

— Разумно. С миру по нитке. Главное, чтобы потом не было проблем, — кивнул Жигуль.

— Ха, расслабься, — неожиданно бодро высказался Бобр, — если на кого у меня и заточен зуб, так не на тебя, — он выругался, затем оглянулся на Лотка.

— Ладно. Не буду заставлять Кипариса ждать. Удачи, Жигуль. Парни, — он пожал руку "жигульским" по очереди. Так же сделал и Лоток.

"Бобровские" уехали первыми, "жигульские" — следом.

— Лоток. Ну и хамло, — высказался Радист.

— Успокойся. У него есть право быть немного ненормальным, — кивнул Жигуль.

— Куда едем, Гарик?

— Зелёный дом, такой, с гаражом в половину этого дома, знаешь?

— Нам же к Отцу.

— Нам, с Радистом, но не тебе.

— Так я в машине посижу.

— Высадишь нас у этого дома, сам поедешь на базар.

— Так я сразу могу на базар заехать.

— Ага, нам потом через всю деревню идти? — выматерился Жигуль, дав при этом понять, что разговор окончен. Купец кивнул.

Купец быстро добрался до точки назначения, а как только пассажиры вышли из авто, развернулся и поехал на рынок. Оружие Радист предусмотрительно оставил в машине. Жигуль оставил в машине лишь глушитель, чтобы не нагромождать и так немаленький пистолет.

Дом Отца был на другой стороне дороги, они должны были выйти к нему со стороны заднего двора. Жигуль выбрал эту дорогу, чтобы было хотя бы чуточку меньше чужих глаз.

Как только они подошли к дому, рация Жигуля подала признаки жизни.

— Это Кипарис, приём?

— Жигуль.

— Жигуль, зайди в администрацию. Это срочно.

Они с Радистом переглянулись, Гарик беззвучно выругался.

— Скоро буду, — не скрывая раздражения, выругался Жигуль в рацию.

Они развернулись в вышли на ту дорогу, по которой они шли к дому Отца и двинулись дальше по улице.

— Надеюсь, Бобр нас не сдал, — шепнул Радист.

— Ему самому вся эта ситуация с Володей и его шнырями дала под дых. Даже если бы Кипарис наобещал ему золотые горы, он бы не предал меня.

— Надеюсь, что это правда, Гарик.

— Я тоже, — сказал он шёпотом и сматерился.

Пистолет был заряжен, даже проверять не нужно было. Они прошли поперёк улицы и вышли напротив администрации. Трое охранников, увидев Жигуля с Радистом, встали с насиженных лавочек.

— Жигуль, Кипарис ждёт.

— И вот, я здесь, — не останавливаясь, отшутился он.

— Жигуль, тебя ждут одного.

— Радист, жди здесь, — спокойно отдал приказ Жигуль и зашагал по ступенькам. Он был относительно спокоен за судьбы их обоих — Кипарис был слишком жаден, чтобы лишать себя источника дохода, даже на время.

Жигуль поднялся на второй этаж и зашёл в привычную дверь под немое одобрение охраны. В кабинете Кипарис был один.

— Привет ещё раз, Жигуль, — негромко поздоровался Кипарис.

— Что хотел, Кипарис? Что за срочность? — Жигуль привычно прошёл к Кипарису и сел на ближайший к нему стул.

— Ты, наверное, знаешь, что у меня был Макар? — вопрос Гарик встретил кивками. — Он мне рассказал про сегодняшний конфликт с Володей, — выражение лица Жигуля не изменилось. — Так вот, на фоне этого у меня родилась одна мысль.

— Интересно послушать, — серьёзно сказал Гарик, скрывая скепсис по отношению к идеям Кипариса. Перед ним сидел труп, которому ещё не сказали, что он мёртв.

— По некоторым причинам я не могу помочь ни тебе, ни Макару с проблемой одиночек. Их, как ты и сказал, вербует собирается завербовать Стекло. Пока что они поделились на группы, но скоро, постепенно они в полном составе перейдут под его крыло. Так называемое, "боевое крыло" "стеклянных". Всю эту зелень он хотел бросить против тебя и Бобра, в первую очередь. Володя давит на меня через военных. У него есть серьезный компромат на меня и братьев. Это правда, — кивнул Кипарис.

— Ничего себе, — ёмко сматерился Жигуль, не выражая особых эмоций интонацией. — Я догадываюсь, что я должен заняться "чисткой" самостоятельно? Нет. С Бобром должен вычистить "стеклянных" с карты города? Убрать Володю и тех, кто сможет надавать на тебя?

Кипарис кивнул.

— Это тоже неплохой вариант, но я говорил про другое. У меня есть другая идея, Жигуль, — Кипарис выдвинул ящик стола и передал из него фотографию 3х4 Гарику, чуть привстав со стула. — Полковник Вакуленко.

Жигуль, только услышав пояснение Кипариса, мотнул головой.

— Кипарис, я военного валить не буду. Тем более, полкона.

— Со связями Бобра тебе ничего не будет угрожать. Насколько я знаю, ты и сам не безызвестный? А козлов отпущения у нас вон, целый взвод.

Гарик убрал фотографию в нагрудный карман.

— У Бобра есть хорошие связи. Мне нужно, чтобы этот человек исчез, — подытожил Кипарис спокойным голосом.

— И что будет потом?

— А потом стараниями народников организуется рейд на зелёнь. При поддержке армии РФ и моих бойцов будут арестованы несколько десятков мародёров. Затем, кто-то из них расскажет про так называемую группу Володи Стекла. Следом арестуют и их. Конечно, вы с Бобром наград не получите, но вот какую-то часть не дошедших до дела улик, и территорию "стеклянных", я разделю между вами.

— Красиво звучит, — кивнул Жигуль. — Если ты не против, я поразмышляю?

— Конечно, подумай. Уверен, вы с Бобром сможете найти, как подобраться к Вакуленко.

Они пожали руки и Жигуль вышел из кабинета.

Глава 16

Жигуль бодро спустился вниз и, встретив Радиста, отвёл его от входа, прерывая их с "московскими" разговор. Радист, спешно попрощавшись, последовал за командиром.

— Если честно, думал, что ты уже не выйдешь, — шёпотом сказал Радист.

— Забудь. Сейчас нам нужно поговорить с Бобром, затем — к Отцу и первое, что ты должен усвоить — мы не валим Кипариса.

Они шли достаточно быстро. Радист смутился.

— В смысле, перед Отцом мне неведение изобразить?

— В смысле, что у нас появилась отличная альтернатива, решающая все проблемы. Даже две, — Жигуль полез в карман, вынул и показал фото полковника.

— Красавчик, — на ходу взял фото Радист и бегло окинул его взглядом.

— Полковник Вакуленко. Одна из "альтернатив".

— Он нам поможет? — вернул фото Радист.

— Если коротко, — Гарик остановился на полпути, — Володя Стекло на пару с полковником держат нашего Кипариса, — неприлично выразился Жигуль. — Если уберём Вакуленко, то у Кипариса развяжутся руки. Если, конечно, всё что сказал Кипарис — правда. Неизвестно, что сказал Кипарис Бобру и почему именно я должен буду спустить курок. Но... Это — дело десятое, спрошу у Бобра напрямую...

— Ух... А какая вторая альтернатива? Убрать Володю?

— Да. Признаюсь, мне до сих пор импонирует именно это решение. Кипарис не будет против небольшого беспорядка в городе, мы сможем привлечь Бобра, чтобы он отмазал нас от военных и помог людьми. Все в выигрыше, — прошипел Жигуль.

— Мне тоже эта версия событий нравится больше. А Кипо? Уверен, он тоже не против разрядить обойму в Володю.

— Если будут осложнения — поговорим и с ним. Пока что наших двух отрядов должно хватить. Пошли.

В очередной раз оглянувшись, Жигуль заметил смотрящего на него "московского". Посмотрев на него пару секунд, Гарик достал рацию, настроил её на волну отряда Бобра и поднёс её к лицу.

— Бобр. Это Жигуль.

— Жигуль, это Бобр.

— Где ты сейчас?

— Около дома Отца.

Жигуль развернулся от администрации в сторону дома дяди Кипариса.

— Не вижу тебя. Чёрный ход?

— Нет, я у парадного. Думаю, нужно поговорить со Папкой про нашу с Кипарисом тему. Может, поможет чем.

— Умно. Сейчас буду.

Радист, услышав Бобра по рации, синхронно с Жигулём зашагал на другую сторону улицы.

— Лотка на базар сплавил? — начал Жигуль, приближаясь к Бобру. Он стоял у самого входа в дом. Не видел его Жигуль из-за слепой зоны.

— Что тебе наплёл Кипарис? — шёпотом начал Бобр. Ему шёл этот голос. Казалось, он всегда должен разговаривать только так. Радист прищурился и оглянулся.

— Показал фото полковника Вакуленко, сказал, что Володя давит через него на Кипариса каким-то компроматом. Сказал, что ты со своими связями сможешь убрать последствия для меня.

— В общих чертах, он всё передал верно.

— Что значит, в общих чертах? Что он не указал?

— Что я могу вызвать Вакуленко прямо в Нилосск. Он прилетит на вертолёте, — утёр нос Бобр и хлюпнул, — а его можно будет сбить.

— Чем? — встрял Радист. — Ни у наших отрядов, ни у "московских" нет такого вооружения.

— Ты не знаешь, о чём говоришь, пацан, — Бобр подался навстречу Радисту. — У Кипариса столько вооружения, что на слоне не увезёшь.

— Первый раз слышу, — встрял Жигуль.

— Фактически, оружие на балансе воинской части, но его могут выдать народникам в качестве помощи.

— Думаешь, таким путём реально получить ракетницу? — прищурился Жигуль.

— Об этом не здесь и не сейчас. Вообще, вся грязная часть работы на тебе, Гарик. Об этом тоже должен был сказать Кипарис.

— Есть второй вариант, — остановил Гарик уже поднимающегося по ступенькам Бобра.

— Завалить Кипариса по заказу Отца? Брось, — с улыбкой торопливо проговорил Бобр.

— Убрать Стекло и его парней. Некому будет держать Кипариса, — сматерился Жигуль всё так же тихо. Бобр спустился обратно.

— Ты предложил это Кипарису?

— Он сказал, что неплохой вариант. Если раздуть конфликт с границей, то никто ничего не поймёт. Обычная заварушка.

— Не нужно иметь 7 пядей во лбу, чтобы понять, что Стекло убрал Кипарис, Жигуль, — разочарованно сказал Бобр, мотая головой.

— Мои парни рвались в бой как только нашли метку цвета Стекла, — Бобр на мгновение засмеялся, затем взял себя в руки, — затем мы с тобой изловили одиночек. И теперь — граница.

— Ладно. Но об этом не здесь.

— У нас вдвоём все шансы против "стеклянных". Можно решить всё за час в их лагере.

— Я услышал, Гарик, — чуть громче сказал Бобр, поднимаясь по лестнице. — Отцу сначала скажу своё я, затем — ты. Иначе он выгонит нас и без толку, — Макар уставил палец куда-то в направление двери.

Они постучали в дверь. Ответа не последовало.

— Спит что ли? — нагнулся Радист к окну.

— Возможно, — прошипел Бобр и закашлялся. — Как же меня доконал этот кашель.

Жигуль, а вслед за ним и Радист, усмехнулись. Бобр тоже подхватил усмешку. За дверью послышались шаги.

— Иду, иду, — тихо матерился Отец, но каждое слово было слышно. За фразой последовал долгий кашель. Судя по всему, он остановился, чтобы откашляться. Послышался звук поворота ключа, а следом открылась дверь.

— Бобёр, — обрадовался Отец и залился кашлем. Они поздоровались и обнялись. — Привет, — они поздоровались с Радистом за руку. — Ну проходите. Кофе? — он снова закашлялся.

— Нет, Отец, спасибо, — ответил Бобр и все по очереди поддержали его отказ. — Слушай, у меня к тебе дело.

Макар приобнял Отца за плечо и они вместе отошли в зал. Отец жестом указал Жигулю на кухню и они с Радистом прошли туда.

— Странно, что он без охраны, — шепнул Радист.

— А кого ему бояться? Кипариса? Любящего племянника?

Какое-то время они молчали, осматривая убранство. Затем Радист наклонился к Жигулю.

— Ну, всё таки. Вон, какой кашель.

— У него этот кашель уже год или два, — Гарик отмахнулся.

— Тем более. Срок-то...

— А у тебя что? — с кашлем зашёл Отец. Послышался стук входной двери. Видимо, Бобр быстро решил свой вопрос и ушёл.

— Вообще-то Батя, мы я к тебе с нехорошими новостями, — Жигуль встал со стула. Его примеру последовал Радист.

— Я так и знал, что Плотина сдрейфит, — предугадал он новость и зажал рот платком. Послышался приглушённый дикий кашель. — Надо... Надо и его валить. Убрать Кипариса. Плотину. Остальные. Пойдут за мной. И Одуван пойдёт.

— Да нет, Плотина согласился, — спокойно сказал Жигуль.

— Говори нормально, что хотел, — Отец сматерился и уставился на Гарика.

— Кипарис предложил другое решение моей проблемы.

На первые два слова Отец остро среагировал. Лицо быстро покрылось краской.

— Ах ты, кидло, — Отец матом обозвал Гарика. — Взял его деньги, да? Ну давай, — он залился кашлем, — чего тянешь?

— Я не за тобой пришёл, Отец. Кипарис предложил другое решение с зеленью. Я пас.

Отец положил руку на стол и осторожно сел на стул.

— Иди отсюда. Видеть тебя не могу.

— Ничего не было, Отец. Можешь не волноваться.

— Было, Жигуль. Было.

Радист с Гариком переглянулись. Жигуль нагнулся к Отцу.

— Ты очень меня обижаешь, Отец. Я хотел сделать то, что хотел не из-за любви или уважения к тебе. И уж тем более, не из-за денег. Это было единственным возможным решением моей проблемы. Теперь есть более простое и безопасное решение.

— Я тебя знать не хочу. Вон из моего дома!

— Слушай сюда, старый, — шёпотом начал Жигуль. Отец с силой сжал платок в кулаке, — мои дела здесь тебя больше не касаются. И лучше брось свои мысли об иллюзорной дружбе с Кипарисом за мой счёт. Я знаю людей, которые с радостью продадут тебя за пару десятков грамм золота. И лучше бы тебе вправду забыть, что здесь было, — повторился Жигуль, — а то остальные органы у тебя будут, как лёгкие, Батя.

Жигуль похлопал по спине смотрящего в одну точку и сдерживающего гнев Отца и пошёл на выход.

— Поправляйся, Отец.

В ответ хозяин дома лишь послал матом Жигуля, затем закашлившись. Они вдвоём вышли из дома, закрыв за собой дверь.

— Может, лучше перестраховаться? — шёпотом спросил Радист, пока они спускались по лестнице.

— Он не разболтает. Слишком зыбко, чтобы получить хоть какие-нибудь регалии или нанести мне урон. Это пустышка.

— Зачем тогда это всё?

Жигуль остановился и развернулся на Радиста.

— А ты думаешь, у меня нервы стальные что ли?

После этих слов Гарик развернулся обратно и пошёл быстрым шагом.

— Хочу пройтись один, — отрезал Жигуль. — Свяжись с Купцом. Пусть встретит тебя. Езжайте к администрации, заберёте меня, — он отрывисто диктовал последовательность.

— О чём хочешь с Кипарисом поговорить?

— Хочу перед отъездом разобраться с Лёшей Словарём. Надеюсь, "московский" знает, где его искать.

Радист кивнул и Жигуль это заметил. Как только они вышли за калитку дома Отца, их дороги разделились. Гарик отправился к администрации, а Радист — по рации связался с Купцом, смотря вслед командиру.

— Купец?

— Радист.

— Забери меня у дома Отца.

— Это то, о чём я думаю, Радист? — после небольшой паузы спросил Купец.

— Нет. Приезжай, расскажу подробнее. Конец связи.

Радист отошёл от дома Отца, чтобы из окон его не было видно. От греха подальше. Было тихо. Радист осматривался, подмечая каждый шорох. Прохожих не было, за исключением постовых у администрации. Вся деревня, похоже, была в делах. На смежной улице, где недавно останавливался Купец, чтобы высадить Радиста с Жигулём, он услышал машину. Она медленно ехала вдоль домов, затем остановилась. Мотор заглох. В случае чего, у Радиста с собой был только нож — остальное он оставил в машине. Засада.

На всякий случай Радист зашёл на порог дома, рядом с которым он стоял, чтобы скрыться из поля видимости людей, желающих пересечь улицу поперёк, как делали до этого Радист с Жигулём. Двигался он осторожно, чтобы ни один звук не выдал его. Всё-таки нужно было идти за Жигулём.

Звука закрытия дверей Радист не слышал. Он надеялся, что его домыслы опять играют против него и на самом деле ничего страшного не намечается. К его несчастью, он услышал тихие и осторожные шаги позади дома. Один человек. Радист сглотнул.

Он аккуратно, бесшумно, достал нож из ножен и, на удачу, дёрнул дверь. Закрыто. Можно было обойти дом, разминуться с крадущимся. Второй вариант — нападение. Радист поморщился от мысли, что у нападавшего, идущего к нему, может быть, а скорее всего, будет, огнестрел.

Тихо и осторожно передвигая ноги, Радист ушёл в подальше от дома Отца и когда человек, чьи шаги он слышал всё чётче и чётче, уже точно оказался между домами, Радист нырнул под перилла порога и бесшумно встал на землю. Шаги продолжались, что значило, его не слышали.

Радист обошёл дом. Наконец он смог мельком увидеть машину. Цвет — чёрный. Совпадал с цветом авто "стеклянных". На этот раз чутьё его, похоже, не подвело. Осмотрев салон издалека, он заметил, что людей в нём нет. Рядом с машиной тоже никого не было. Ускорив шаг и постоянно оглядываясь, Радист пошёл к машине мимо другого дома, чтобы обезопасить себя. Когда он почти вышел с участка на улицу, то ещё раз осмотрелся и, заключив, что эта улица пуста, поспешил к машине. Попутно он достал рацию и, проверив волну, поднёс рацию ко рту.

— Жигуль. Это Радист. Около дома Отца "стеклянные". Их машина, чёрная пятнашка. Отключаюсь, — прошептал он и, выключив рацию, вернул её на место.

Было тихо. Он обошёл машину так, чтобы выходящим от дома Отца людям не было его видно за ней и присел, едва рассматривая салон в поисках оружия. На переднем сиденье, прислонённым к торпедо стояла не обрезанная, полноразмерная двустволка.

Радист тихо выдохнул и, как только хотел нанести удар рукоятью ножа по стеклу, осёкся. Он бы не разбил стекло. Глаза быстро забегали. Нужно было решаться, пробовать бить или нет. Другого шанса может и не быть.

Решившись, он положил нож на асфальт и, встав в полный рост, подперев левый локоть правой рукой, со всего размаху ударил по стеклу 3 раза подряд. Оно неприятно мгновенно выгнулось и встало на место первые два раза. Глухой звук раздался, кажется, по всей улице. На третий раз локоть провалился через окно и Радист чуть не потерял равновесие. По локтю разливалась дикая боль, которая была приглушена адреналином. Он выхватил ружьё и сразу присел, проверяя, заряжено ли оно. Открыв запорный рычаг, он резко отогнул дуло — два неотстреленных патрона, которые он по очереди бегло проверил. Закрыв дуло, он привёл оружие в боеготовность.

Шаги были уже рядом и не напоминали те крадущиеся, что он слышал, когда был на пороге. Он выглянул, выставляя дуло ружья на капот, и увидел какого-то старика. Чем-то он напоминал Лёшу Словаря. Лишь через мгновение до Радиста дошло, что это действительно был он. Серьёзный мужик в камуфляже, с накинутым на голову капюшоном. Морщины и неудачный свет делали выражение лица страшным. На добродушное лицо того самого Лёши-клоуна походило слабо.

Как только дуло показалось полностью и направилось на Лёшу, тот нырнул куда-то вниз и скрылся из зоны видимости Радиста. Он высунул голову дальше, чтобы засечь Словаря, но боковым зрением увидел ещё одну фигуру. Пришедших за ним было двое, они хотели обойти дом Отца с двух сторон.

Слева Радиста него в тот же момент покрылось осколками от пули лобовое стекло. Это стрелял второй нападавший. Мгновенно обернув в его сторону ружьё, Радист нажал на курок. Выстрел. Из-за ударной волны ему заложило уши. Непривычная отдача чуть не выбила ружьё из рук. Приклад здорово ударил куда-то в плечо.

Синхронно сэтим выстрелом в лобовое стекло, похоже, прилетела ещё одна пуля, ближе к голове Радиста. Стекло ещё раз содрогнулось и издало неприятный хруст, который он ощутил, словно телом, а не услышал ушами.

Вторая фигура упала, среагировав на попадание дробью. Радист бегло огляделся сквозь окна автомобиля, но никого не увидел. Почти не думая, рефлекторно, он нырнул в сторону капота, держа дуло в сторону, где последний раз видел Словаря.

Радист не был готов увидеть Лёшу на прежнем месте — и не увидел. Мельком глянув на лежачую фигуру, убедившись, что она не двигается, он быстро, на колене, выглянул из-за бампера, но тоже никого не увидел. Лёша уже, скорее всего, обходил, а может, оббегал машину.

Он развернулся и направил дуло в другую сторону. Никого. Радист едва поднял голову и засёк быстро двигающегося Лёшу — давно уже он не видел такой скорости в движениях.

Где-то позади Радиста пуля саданула асфальт. Это стрелял Словарь. Почти мгновенно рядом с Радистом легла ещё одна пистолетная пуля, продырявив капот авто. Она прошла в фару и, разбив её, ушла в асфальт. За ней последовали следующий. Радист потерял счёт этим пулям. Пока что он не чувствовал, чтобы хотя бы одна задела его, лишь слышал визг металла на разный лад — Словарь без пощады палил, куда придётся, едва догадываясь, где может быть Радист.

Одна из всех всё же попала в плечо Радиста и пошатнула его, он чуть не выронил оружие. Словно укусившая пчела, она впилась под кожу. Сейчас рассуждать о ране не было времени.

Ныркнув за колесо в надежде, что ему это поможет, он опёрся на асфальт и, мельком обратив внимание на окровавленную руку, посмотрел под машину. Ног не было видно. Один патрон. Права на ошибку не было. Только Радист хотел поднять голову, чтобы точно убедиться, что Словарь где-то напротив колеса и затем всадить туда дробью, над ним взорвалось осколками стекло. Дёрнувшись, но не отказавшись от затеи, он всё-таки вытянулся. Лёша был значительно дальше, уже у капота, и из пистолета в вытянутой руке, продолжал "поливать свинцом" Радиста, обходя машину.

Радист поднял ружьё и выстрелил куда-то в район тела или чуть выше. Ещё одна ударная волна от выстрела. Сразу же после того, как он нажал второй курок, "жигульский" сел на асфальт, к машине и был готов броситься к багажнику так быстро, как только мог, но не требовалось. Выстрелы прекратились. Тишина. Радист повернул голову в сторону, откуда должен был выйти Лёша, продолжи он идти, но видел лишь дымящиеся дырки в асфальте и разбитое стекло от фары.

Он приподнял голову. Осколки стекла, лежащие на его плечах, зазвенели, падая на асфальт. Усыпанный битым стеклом капот, дырки от пуль в чёрном металле. Радист поймал себя на мысли, что не слышал, как разбилось лобовое стекло. Теперь он встал на ноги. Они не тряслись. Пока не тряслись. Он ещё не осознавал.

До кисти добралась вязкая, как растаявший шоколад, жидкость, Радист чувствовал, как она капала с его пальцев. Он, напрочь забыв, что сжимает в руке оружие, обошёл авто. С многочисленными сколами в голове, с открытыми глазами, смотрящими вверх, на асфальте лежал тот старик, Лёша Словарь.

Наконец он отпустил ружьё, которое с грохотом выпало из рук и взялся за ноющую и горящую рану. В руке его оппонент до сих пор сжимал Макаров. В горле пересохло. Он сел на багажник, выискивая глазами второго нападающего. Нашёл он его ни сразу. Он до сих пор лежал в той же позе.

Теперь ему на глаза попался Жигуль, бегущий к нему. Рядом с ним бежали двое "московских".

— Свой, — скомандовал Жигуль. Радист еле услышал.

— Триста, — кинул Радист.

— Вижу, — ответил Жигуль, снимая на ходу рюкзак.

Глава 17

Сопровождающие Жигуля были хорошо вооружены и экипированы. Один "московский" отчитывались по рации, другой фотографировал всё, что мог, Жигуль бинтовал плечо Радиста, которое было ранено навылет, что-то подложив в места входа и выхода пули.

— Круто я их, да? — Радиста начинало потряхивать, а лицо постепенно бледнело.

— Да ты вообще герой, — полушутливым тоном отвечал Жигуль, заканчивая перевязку.

— Надеюсь, я ничего не испортил, но, по моим прогнозам, жить будешь, — Гарик легко ударил Радиста по спине ладонью, на что в ответ тот простонал, и поднялся. Его собеседник остался сидеть на асфальте.

— Отдаёт. В плечо.

— Теперь тебе только отдых нужен. Расслабься, — посоветовал Жигуль, осматривая расстрелянное авто. — Скоро здесь будут народники. Тогда-то будет не до отдыха.

Радист усмехнулся, затем выругался, осматривая пятно крови где-то в районе бока. Гарик заметил, куда смотрит раненный и, оголив свой нож, присел обратно, готовый разрезать ткань куртки.

— Царапина, — заключил Жигуль и убрал нож.

— А я счастливчик, да? — Радист улыбнулся и тяжело сглотнул. — Дай воды.

Жигуль тут же протянул открытую ополовиненную бутылку питьевой воды, которую достал из собственного рюкзака. Радист взял её, поднёс горлышко к губам и начал жадно глотать жидкость. Воспользовавшись паузой, Жигуль поднял рацию.

— Купец, ты где?

— Одна улица до вас. Скоро буду. Что там у вас?

— Потом. Сам увидишь. Конец связи, — отрезал Жигуль и взял бутылку воды и протягивающего её Радиста.

— Я на какой-то момент подумал, что он покойник, — тихо прошипел Радист. Гарик похлопал его по плечу.

Один из сопровождения Жигуля, который до этого не умолкая тараторил в рацию, подошёл к Радисту и сел рядом, придерживая автомат, свисающий с плеча, рукой. В этот же момент показалась машина Купца. Он ехал достаточно быстро для этого места, чем заслужил взгляд каждого присутствующего, кроме, естественно, Радиста — за машиной "стеклянных" ему ничего не было видно.

Сразу за Купцом повернули на эту улицу ещё две машины и, обогнав "жигульскую" девятку, при этом подрезав её, подъехали на место перестрелки. Двери почти синхронно раскрылись. Из двух машин высыпалось по 4 человека. У каждого было оружие. Двое были с укорочёнными 74-ми АК, наверное, самыми распространёнными автоматами, остальные попроще, с ПМ или ТТ, самым редким здесь пистолетом. Это была народная дружина. Их можно было различить по красным повязкам на руках.

Нивы — излюбленные их машины. Кроме них и "бобровских" на них больше никто не ездил. Нетрудно догадаться, откуда и Бобр получил свою.

Один из тех, кто сейчас держал подготовленный к стрельбе Макаров, шагнул к расстрелянной пятнашке.

— Что тут у нас? — серьёзным тоном спросил он и, практически отталкивая Жигуля, нагнулся к Радисту.

— "Стеклянные" напали, — "московский" переговорщик наконец опустил рацию и подошёл к ним. Народник закончил осматривал Радиста и принялся ходить по улице, осматривая следы побоища.

В это время вторая четвёрка погрузилась обратно в машину и, не говоря ни слова, развернулась и уехала восвояси. Оставшиеся убрали оружие и скучковались у капота, начав обсуждать что-то своё. Теперь их мало интересовали сталкеры со своими разборками.

Купец, между тем, припарковался вдоль дороги и подошёл к Радисту.

— Я уж думал, всё, — облегчённо сказал Купец.

— Не дождёшься, — подмигнул Радист.

— Да, нужно гораздо больше двух пацанов с хлопушками, чтобы тебя угомонить, — Купец сжал кулак и коснулся им здорового плеча Радиста. Тот покивал.

К ним подошёл ознакомившийся с ситуацией народник и жестом руки показал Радисту подняться. Тот сначала посмотрел на Жигуля и, получив одобрение в виде кивка, с помощью Купца, поднялся.

— Слушай сюда, деревня, ещё один выстрел от кого-то из вас и можете здесь больше не появляться.

— Мы будем отстреливаться в ответ. При любом раскладе, Игорь, — хладнокровно заявил Жигуль из-за спины народника.

— Ты будешь делать то, что я скажу. И если я говорю молча броситься под пули, ты бросишься под пули. Не зли меня, Гарегин, — всё это время Игорь говорил, чуть повернув голову, теперь он развернулся к Гарику, — а то даже Кипарис тебе не поможет. Тебе тогда никто не поможет, — приподняв брови, спокойно закончил Игорь.

— Ещё что-нибудь скажешь? — наклонив голову, спросил Жигуль.

— Не нарушайте порядок, ребята, и всё у вас наладится, — подытожил народник и спокойно пошёл к своей машине. Лишь Гарик не провожал его глазами.

— Вот кому не помешало бы обойму в грудь, — отвернувшись, прошептал Радист. Народники сели в машину и уехали вслед за своими товарищами.

— Не помню, чтобы Игоря повышали, — заметил Купец.

— Он всегда таким был. Точнее, стал, как только получил себе троих человек под командование, — встрял "московский", который до сих пор стоял с рацией в руке. — Радист, для тебя подготовили палату в медпункте. Скорее всего, завтра выпишут.

— Да там делов на час, край. Уже сегодня смогу выписаться.

— Это не ко мне, — уверенно ответил "московский", — с доктором поговоришь.

— Лапоть что ли приехал сюда? — усмехнулся Жигуль, а за ним и "московский". Радист шутки не понял.

— Медпункт знаешь? — "московский" перевёл взгляд на Купца. Тот кивнул. — Радист, как видишь, 300. Едешь аккуратно. О вас предупреждены, операционная готова. Развернись вон там, — боец указал участок дороги с двумя парковочными незанятыми местами около домов.

Со свистом тронувшись, Купец развернул девятку и поставил так близко к Жигулю, как смог, затем перегнулся через весь салон, открыл и толкнул наружу дверь. Радист сел на переднее сидение, Жигуль — на заднее.

— А ты не говорил, что тебя зовут Гарегин, — усмехнулся Купец, пока назад садился Жигуль. Фотограф, до этого момента снимающий всё вокруг, что можно было использовать в качестве улик, теперь смог запечатлеть другую сторону машины и место на асфальте, где сидел Радист и оставил свою кровь.

— Ха, по правде, думал, что больше не услышу твои шутки, — признался Радист, указывая на него окровавленной, лежащей на перекинутой через шею повязке, рукой.

— Спасибо... — кивнул Купец.

— Лучше бы не слышал, — с улыбкой перебил его Радист.

— ...но я не шутил, — закончил Купец.

— Я не Гарегин, — сухо заметил Гарик. — Я — Гарик.

— А почему Игорь назвал...

— Потому что он думает, что знает всё. А если кто-то попробует его разубедить в этом, то станет мишенью. У меня уже одна есть на спине. Вторая не нужна, — устало прочитал лекцию Жигуль. В этот момент Купец тронулся и поехал к медпункту.

— С нашими связались? — спросил Радист, когда они едва отъехали от места перестрелки.

— Нет. Не хочу им ничего говорить, — ответил Жигуль. — Если эфир слушают, то пиши пропало. Скорее всего, его слушают. А пока что у них хотя бы есть шанс пережить день без потерь.

— Думаешь, Стеклу никто ничего не сказал?

Жигуль поджал губы. Он думал, что знал ответ, но как только вопрос прозвучал вслух, он понял, что ошибся.

— Думаю, нет.

— У нас нет времени до завтра. Меня зашьют... А потом поедем.

— Ты останешься здесь, — проговорил Жигуль.

— Не угадал, Гарик. Я буду...

— Заткнись. Это приказ, — резко перебил Радиста Гарик и тот сжал зубы и замолчал.

— Свой человек в деревне не помешает, — подтвердил Купец. — К тому же, сможешь дуть всем в уши, рассказывать правильную версию событий.

— Дуть в уши, — улыбнулся Радист, — это по твоей части. Может, ты здесь и останешься?

— Отставить, Радист. Приехали.

Писарь разгребал добро в коробках на первом этаже в последней необчищенной квартире. Среди хлама он нашёл перочинный нож с засохшей травой, сеном, в механизме. Открылся нож легко. Закрыв, так же легко, он убрал находку в карман.

На этом он закончил квартиру. Негусто. Он глянул на часы и оскалился.

— Писарь. Закончил дом.

— Рыжий. Мы тоже заканчиваем, скоро выходим.

— Лодочник, это Писарь. Новости есть?

— Пусто, Писарь. Эфир пустой.

— Соля как?

— В норме. Работает.

— Конец связи, Лодочник.

Рюкзак значительно потяжелел с того момента, как Писарь вошёл в Нилосск. Можно было, на фоне сегодняшних новостей, закончить раньше — норму свою сделал, а значит, и у Лысого с Рыжим было время.

— Заканчиваем, мужики, — скомандовал Писарь.

— Устал? — послышался голос Рыжего.

— Может, поднимем норму на сегодня, а, Рыжий? — оскалился в противогаз Писарь.

— Я пошутил, Писарь. Извини, не повторится.

Город был тихим. Каждый звук отражался от зданий. Писарь уже привык к этому, а Рыжий — ещё нет. Когда они ходили в разведку вдвоём, Виктор пытался научить его, но тщетно. То и дело Вася напевал что-то себе под нос, пока шёл по городу и из-за этого чуть пару раз не схватил по лицу — Писарь пожалел его противогаз, а заодно, и лёгкие тогда ещё совсем зелёного паренька. Сейчас бы он ударил без жалости.

Рыжий с каждой новой вылазкой постепенно избавлялся от вредных привычек, способных погубить в городе: перестал шуметь, торопиться, брать всё подряд. Полезные привычки, наоборот, закреплялись.

Поправив рюкзак, он вперёд Лысого вышел из здания и осмотрелся. Рюкзак сидел на плечах неудобно и он поправил его ещё раз, затем обернулся на своего напарника, спускающегося с порога.

— Чего встал-то? Не знаешь, куда идти?

— Предчувствие нехорошее.

— А если бы Писарь не пошёл на границу? Если бы не знали, что "стеклянный" шарится по нашим домам, как думаешь, было бы хорошее предчувствие?

Рыжий не ответил, лишь двинулся к точке сбора. Писарь дожидался их, сидя на бордюре без противогаза и докуривая сигарету.

— Сколько вышло? — спросил он, выкидывая бычок и напяливая противогаз обратно.

— Грамм 40 золота, столько же серебра. Денег... Тысяч 200, — подумав, выдал Лысый.

— Рыжий? — он кивнул.

— 30 золота, 150 денег.

— Нормально. Двинули.

Рыжего так и свербило спросить про улов Писаря, но он, как ему казалось, разгадал его провокацию и молчал. Лысый молчал от отсутствия интереса — придут в лагерь, там и узнают. Тем более, точнее, чем может сейчас сказать Писарь.

Командир остановился и поднял кулак. Группа встала. Слышался шум мотора. Машина. Где-то между ними и их лагерем, посредине. Приближается. Всё затихло. Слишком далеко, чтобы "жигульских" заметили, поэтому Писарь сделал вывод, что чужаки, если это, конечно, не был Купец, нашли то, зачем приехали.

Сделав в воздухе жест рукой, очевидно указывающий направление, группа быстрым шагом, иногда по прихоти Писаря, переходя на лёгкий бег, двинулась в направлении шума. За следующим зданием они источник — авто. Незнакомое, небольшое. Одиночки.

Рыжий неслышно матерился — машина остановилась рядом с гаражом, где они вчера прятали оружие. Об этом он доложил Писарю.

— Может, покупатели? — предположил Лысый.

— Мо-ожет, — протянул Писарь, приближаясь к машине. Он позаботился о том, чтобы идти из слепой зоны. По его мнение, группу не должны были увидеть ни из гаража, ни с улицы, ни из машины. Логика была простой — он не видел ничего из вышеперечисленного, а значит, не видели его. Почти всегда срабатывало. Исключение составляли дыры, отверстия и щели, через которые можно было увидеть происходящее снаружи, надёжно скрываясь при этом от чужих глаз.

На полпути Писарь стянул с себя оружие и взял его в руки, сняв с предохранителя. Так же поступил и Лысый, взяв пистолет. Его обрез не достал бы чужаков или их машину на дистанции. Позже он планировал переключиться на двустволку.

Рыжий не отставал от других мародёров и взял в руки Наган, взведя курок.

Из гаража слышалась возня.

— Покупатели, — прошипел Лысый.

— Не расслабляться. Окружаем, — шепнул Писарь.

Лысый оскалился незаметно для других. Валить непричастных ему совершенно не хотелось.

Они были уже близко и перестали переговариваться вовсе, лишь Писарь иногда бесшумно поднимал вверх руку и изъяснялся жестами.

— Поднимика эту. Да. Да. Нет. Бросай. Бросай!

— Да не ори ты!

Приглушенные голоса. Видимо, оружие спрятали плохо — не найти сразу. Отчасти, Лысый был против таких тайников как раз поэтому. Если бы попался кто-то менее настырный, то он уже был бы на обратной дороге в деревню. Олег повернул голову на Писаря, но тот лишь скомандовал замыкать кольцо.

Лысый прищурился, но подчинился и бесшумно двинулся занимать вверенную ему позицию. В руках он сжимал обрез. Писарь с Рыжим должны были обойти с другой стороны. Сначала шёл Рыжий, за ним Писарь. Стоя за спиной товарища, он мог видеть, где находится Лысый, чтобы дать приказ Рыжему действовать.

Как только Лысый занял позицию, Писарь лёгким толчком в спину дал понять напарнику, что пора. Тот аккуратно выплыл из-за угла.

— Замереть. Оба, — прокричал он.

Через секунду пришла очередь Лысого. Он знал, когда нужно выскакивать.

— Стоять. Вы окружены, — уже тише добавил Лысый.

— Кто такие? — также нацелившись на чужаков наконец показался Писарь.

Оба пришельца, подчинившись командам, замерли. У одного в руках был лист металла, у другого — какая-то куртка, которую он нашёл в гараже.

— Спокойно-спокойно, — тихо сказал "крикун". — Мы покупатели. За оружием здесь.

— У кого брал? — саркастично спросил Писарь.

— У Купца. С ним ещё второй был. Радист, вроде.

Лысый опустил оружие, за ним Рыжий. Последний разоружился Писарь.

— На балке сверху, — подсказал командир. Оба покупателя подняли голову, затем "крикун", судя по всему, лидер группы, снял сумку, оказавшуюся тяжелее, чем он думал, затем опустил её на пол и проверил содержимое. Оружие оправдало ожидание.

— Машина-то забита? — дружески спросил Лысый.

— Пустые мы, — ответил второй.

— Нас до лагеря добросите?

— Без вопросов, — проматерился второй.

Писарь не одобрил скачок через его голову, но попустил на этот раз. Идея эксплуатации чужаков ему в голову не пришла.

— Чаем угостим, чайки потравим, — отвечал на немой вопрос Лысый. — Может, чего полезного узнаете.

— Да мы всегда за, — посмеялся второй.

Группа медленно двинулась к машине. Волга, хоть и была старенькой, но вместила рюкзаки, оружие и всех пятерых сталкеров.

— Здесь налево, затем прямо. Скажу, как поворачивать, — сразу же сказал Писарь.

— Я, кстати, Дуб. Это — Пятачок, — прозвище "второго", ожидаемо вызвало у "жигульских" усмешку. Они познакомились. Дорогу сразу же принялись коротать пустыми разговорами в перемешку с поучениями о сталкерской жизни.

Лодочник посмотрел на свои часы.

— У мужиков ещё 1 фильтр остался.

— Не волнуйся ты так, — проговорил занятой прослушиванием пустого эфира Соля.

— Филин, вон, так и умер, — он кивнул в сторону предположительной стоянки "бобровских".

Соля незаметно ухмыльнулся и продолжил вертеть переключатель.

— Странно. Не могли все сразу затихнуть, — рассудил молодой.

Вместо пререканий, Лодочник поднял свою рацию.

— Это Лодочник, приём.

— Лодочник, Писарь. Что такое?

— Проверка связи. Эфир молчит. Кстати, что за звук, Писарь?

— Купец в деревне продал оружие. Мы тут с покупателями пересеклись. Ставьте котелок на семерых. Запасы с меня возьмите, я новых нашёл.

— Добро, — отозвался Лодочник.

Соля отложил свою рацию и принялся шаманить над едой.

— Может, твоя рация сломалась? — разумно предположил Пётр, указывая ложкой на чёрный прибор.

— Наверное. У нас аккумулятор, кстати, ещё живой?

— Да, но не трогай его. До завтра терпит. Моя есть, если что, — отмахнулся Пётр. Лодочник положил ложку, которой выковыривал мясо из банок, на дерево и поднялся на ноги. Едут. — Дай-ка свою дуру, — он выставил руку, растопырив пальцы.

Пару секунд Соля гипнотизировал линии на руке напарника, затем сообразил и, быстро шмыгнув к палатке, взял свою Сайгу и, так же быстро вернувшись к котелку, передал Петру в руку. Проверив патронник и магазин, Лодочник в полный рост пошёл на пригорок, держа оружие двумя опущенными вниз руками.

Когда из машины вылезли все в целости и сохранности, Пётр кивнул и успокоился. "Жигульские" приняли меры предосторожности и не сомневались в безоружности гостей. Дуб и Пятачок познакомились с остальными.

— Что в деревне-то слышно? Так и не рассказали, — заметил Писарь за едой.

— Всё тихо. Мы и не следим особо за новостями. А, говорят, какой-то делец патефоны и граммофоны скупает. Мол, по 200 тысяч готов платить.

Писарь отмахнулся. Котелок опустел достаточно быстро.

Глава 18

Мата или стонов не было слышно из-за стен медпункта. Радисту на живую заживали рану. Во рту он держал рулон из полотенца и каждой прокол кожи иглой шумно вздыхал. Жигуль сидел рядом и смотрел за операцией. Купцу было сказано ехать на рынок за припасами.

Помещение не было стерильным, но это никого не волновало — врач был в перчатках. В той же комнате сидел ещё один "московский", охранник. Вооружён, но без специальной экипировки. Щелчок ножницами.

— Готово, — откладывая инструменты сказал "московский", отходя от кушетки, на которой сидел Радист. Здоровой рукой "жигульский" избавился от кляпа и отдышался. — Пить побольше жидкости, не напрягаться, в плане физических усилий. Лучше — отлежаться, но, — он глянул на Жигуля. — Наверное, всё равно не последуете этому совету, да?

— Верно, — выдохнув, сказал Радист и слез с кушетки, убирая руку в повязку, до этого времени мотавшуюся на шее. — Ну что, подорвали?

— Думаешь, имеет смысл ехать обратно? — встрял Жигуль.

— В деревне я точно сидеть ровно не буду, — выругался Радист. Врач кивнул несколько раз. Затем кивнул и Жигуль.

Радист подошёл к двери и, пока двое "московских" пялились ему в спину, вышел. Жигуль, вербально попращавщись, вышел следом. До того момента, как сесть в машину, ожидавшую их снаружи, они молчали.

— Как прошло? — как только дверь распахнулась, задал вопрос Купец.

— Было больно, — усевшись в кресле, ответил Радист.

— Даже таблеток никаких не дали?

— Нет.

— И с собой ничего?

— Нет.

Купец покивал и развернулся на парковке. Жигуль снял рацию и, оглядев "жигульских", а затем оглянувшись на медпункт, поднёс её к губам.

— Бобр. Жигуль.

— Бобр, — устало подтвердил Макар.

— Про нападение слышал?

— Слышал. Слышал... Будешь искать зелёного на замену?

Все трое смутились, но Жигуль практически сразу понял, в чём дело, в отличие от Купца и Радиста.

— Мой — выжил.

— Серьёзно? — всё таким же уставшим голосом переспросил Бобр.

— Да. На моего парня напали Лёша Словарь и Сосо.

— Что будешь делать?

— Затихарюсь на время. Может, Володя попросит о мире, принесёт грамм 300 золота, — невозмутимо, глазом не поведя, сказал Жигуль. Купец бесшумно усмехнулся.

— Кипарис одобрит, — серьёзно ответил Бобр. — Когда обратно поедешь?

— Пока не знаю. Думаю, осесть в деревне, пока мой не восстановится. Может, недельку.

— Одобряю. А я вот, к своим еду. Все дела порешал.

— Не торопись, уже темнеет, — проговорил Жигуль. — Конец связи, Бобр.

— Думаешь, слушают? — сразу же спросил Радист.

— Эти недоумки прослушивают всё, — серьёзно заявил Жигуль, бранясь матом.

— Есть мысли, кто навёл? — сразу же сказал Радист.

— Либо Бобр, либо Кипарис. Думаю, пока остановиться на "московских". Бобру не к чему.

— Это "московские". Возможно, кто-то из их ребят поёт в уши "стеклянным".

— Тоже так думаю, Радист. Купец, сколько мы едем?

— 150.

— Прибавляй. Мы должны нагнать Бобра.

— Думаешь, он и вправду едет?

— Да. Надеюсь, он ещё на трассе.

Через пару минут вправду показалась машина Бобра. Купец сразу моргнул пару раз дальним светом, у "бобровских" загорелись стоп-сигналы и они медленно остановились посреди дороги. Купец начал тормозить чуть позже Лотка. Купец встал за метр от машины. Из машины впереди вышел Бобр. К нему вышел Жигуль, сказав при этом напарникам оставаться в машине.

— Объявил своим? — серьёзно спросил Бобр.

— Пока жду. Завтра на рассвете думаю взять их лагерь. Вопрос только в ловушках, не хочу попусту людей своих калечить.

Бобр покачал головой.

— Здесь только из города работать.

— У меня наступательная есть. Только подобраться бы к ним.

Бобр напряг губы в невесёлой улыбке и снова покачал головой.

— Бесполезно. В любом случае, нужно засесть в городе, напротив лагеря. Тоже не панацея, но всё же лучше твоей затеи с подрывом — даже если подберёшься ближе...

— Громко снять постового, закинуть гранату в лагерь. Как раз, все поднимутся и бах, — спокойно объяснил Жигуль свой план. Бобр лишь пожал плечом.

— Сами справитесь?

— Пара ребят не помешала бы, — неуверенно сказал Жигуль.

— Заберёшь их на машине к часу. Как раз, к трём дойдёте до Стекла.

Они пожали руки, обнялись и расселись по машинам.

— Теперь — в лагерь, — ещё до слов Жигуля Купец начал движение, с ходу обогнав "бобровских". — К утру будем брать "стеклянных" штурмом.

— Писарь там, наверное, подпрыгнет от радости, — выругался матом Купец и усмехнулся.

— Купец, к часу нужно будет съездить к Бобру, он даст пару человек.

— Мы и сами справились бы, — рассудил Купец. — И за это им потом долю отдавать?

— Купец, мне кажется, ты начинаешь забываться, — с небольшой паузой серьёзно сказал Жигуль.

— Извини, Жигуль. К часу заеду за ними. Что потом?

— Потом отвезёшь их к нам. Потом — пешком к Стеклу.

— Пешком — это хорошо. Не услышат, — заметил Купец.

— Рад, что ты одобряешь, — иронично заметил Жигуль.

Машина "бобровских" давно скрылась из виду. Дальше они ехали молча. Жигуль всю дорогу думал покушение, так как мыслить про другие свои проблемы ему не хотелось. Когда он решит проблему со Стеклом, нужно будет заниматься этим вопросом основательно. Самый простой вариант, что "московских" коррумпировал Володя Стекло, он не рассматривал — не интересно.

Радист пытался просчитать, как лучше пробраться к лагерю через многочисленные капканы, скорее всего, волчьи ямы и, если сильно не повезёт, растяжки с гранатами или спусковым механизмом какого-нибудь простого самострела. Всё сводилось, так или иначе, к осторожному планомерному продвижению вперёд. Без спешки, без глупостей, со скоростью, грубо говоря, шаг в минуту.

Купец неизменно думал про Полюса. Насколько изменится жизнь здесь, в Нилосске, когда в деревню придёт вор? Потеснит ли он Кипариса? Навряд ли. Будут договариваться, войны не будет. Полюс не выживет в этой бойне и, что важнее, привлечёт ненужное внимание. Тогда Бобр станет ценным союзником. Его связи могут отгородить "жигульских" от криминала. Всё равно, бесследно его визит не пройдёт. Иногда Купец задумывался, как донести до Жигуля всю опасность ситуации, показать, что Полюса нужно убрать пока он не обзавёлся здесь критичными связями.

Про "жигульских", оставшихся в лагере не думал никто. Все понимали, что Писарь, как само собой разумеещееся, удачно завершит вылазку и подавит волнения, если они будут после новости о нарушении границ "стеклянными".

Купец выключил фары на подъезде к просёлочной дороге, ведущей в лагерь и сбавил скорость.

— Там машина что ли? — Купец увидел авто Дуба за 100 или 200 метров до места, где он обычно ставит машину.

— Где? — продрал глаза Радист, кимарящий на откинутом сидении.

— Справа от дороги, — обычно Купец ставил машину слева. — Неприкрытая. Чья, Жигуль? Что-то не узнаю, — выругался матом водитель.

— Не вижу. А. Не знаю, одиночки какие-то, — рефлекторно перешёл на шёпот Гарик, поднимая автомат Радиста из сумки.

— Дай Калаш, — протянул здоровую руку назад Радист, не спуская глаз с автомобиля.

— Ты его даже перезарядить не сможешь. Да даже выстрелить кучно, — прошипел Жигуль, проверяя патронник и магазин.

— Справедливо, — поддержал Купец. — Радист, можешь мой Макар взять. Я возьму Пернач.

Немного подумав, Радист помотал головой.

— Какой-то нездоровый обмен. Швецкий, блин, — сматерился Радист. Оба сталкеров оценили шутку и коротко хихикнули. Авто бесшумно остановилось. Так же бесшумно открылись двери. Зашипела рация.

— Купец, вы? — это был Лодочник.

— Мы. Пароль.

— 100. Всё в норме. Писарь встретил покупашек на оружие. На вас даже ужин остался. И водочка тоже. Коньяк ещё, значит, у них самогон ещё есть, но его пока не вскрыли, — перечислял Лодочник немного заплетающимся голосом.

Жигуль выругался и поспешил на холм. Радист последовал за ним. Купец догнал машину до стоянки, развернул её и, посмотрев на часы, затем на удаляющихся напарников, решил всё-таки не укрывать машину.

— Встать, — скомандовал Жигуль матом, только поднявшись на холм. — Посторонним — покинуть лагерь.

Отряд опешил. Писарь, отчасти, проникнувшись симпатией к двум гостям-сталкерам, хотел защитить их, но осёкся. Неизвестно, по каким причинам Гарик не хотел их здесь видеть. Дуб с Пятачком не сразу сообразили, в чём дело, поэтому шарились взглядом, выискивая поддержку.

— Приказ, — подходя ближе, напомнил о себе Жигуль.

— Ну, спасибо за угощение, — выдавил из себя Дуб и, попрощавшись со всеми, подошёл к Жигулю.

— Дуб. Это — Пятачок.

— Жигуль, — отрезал командир.

— Удачной охоты, — попрощался Дуб и последовал к спуску с холма. За ним, практически зеркально дублируя все действия своего командира, последовал Пятачок. Лишь одна неточность была в его действиях — он пошатывался сильнее.

Группа смотрела на Жигуля. Тот, оглянувшись, подошёл ближе.

— На Радиста в деревне напали двое "стеклянных", — все, включая только что подоспевшего Купца, обратили внимание на стоящего позади Гарика раненного сталкера. — Он нашёл, оставленное одним из нападавших, ружьё и успешно отбился. Сегодня, ближе к двум ночи, мы идём на их лагерь.

В лагере воцарилась тишина, поэтому Жигуль, не дожидаясь вопросов, продолжил.

— С Кипарисом проблем не будет. Общий план, который я придумал с Бобром, не включал ваше пьянство. Но, думаю, мы всё равно сможем его реализовать без потерь. Кроме этого, в 12 Купец поедет к "бобровским" и заберёт пару ребят нам в помощь. Затем двинемся пешком к лагерю "стеклянных".

— Ловушки, Жигуль, — полутрезвый Писарь подал голос.

— Пойдём вдоль леса. Медленно, осторожно. Шумно уберём постового, дальше — граната. Главная задача — убить двоих, — Гарик выставил для пальца одной руки перед собой, — Володю и Лапотя. Остальных можно взять живьём.

— В расход всех, — Виктор взял дольку лимона и закинул её в рот.

— По ситуации посмотрим, — неуверенно сказал Жигуль, — но я тоже склоняюсь к этому — кто захочет сдаться, будет жить. Нет — не заставляем. Возражения?

Писарь помотал головой.

— Кто пойдёт? — спросил Соля после непродолжительного молчания.

— Писарь, Соля, Рыжий, Я, "бобровские", Лысый. Купец, Радист и Лодочник — остаются в лагере, слушают эфир, смотрят в оба глаза. Навряд ли к нам придут, но расслабляться я бы не стал.

— Жигуль, а что ты сразу не сказал, мы бы подготовились. Нас же как котят слепых положить-то могли.

— Я не мог гарантировать, что "стеклянных" в деревне было двое, а не четверо, например, и что о провале Лёши Словаря не стало известно Володе. А если бы Стекло прознал бы, то побежал бы к вам в эфир, сопли дуть. Это раз, — каждое предложение Писарь сопровождал кивками. По его мнению, он выбрал отличный повод серьёзно пошатнуть авторитет Жигуля, однако, неверное время для выступления. — Два. Писарь, ты был поставлен организовывать и поддерживать оборону лагеря. Назревал конфликт по достаточно мелкому поводу. Ты сам лично пришил "стеклянного", а как только тебе напел в уши противник, ты сложил оружие и позволил двоим одиночкам споить лагерь, — перешёл в атаку Жигуль. — Я не буду спрашивать с тебя по одной причине — мы в эту ночь решим самую крупную нашу проблему. Вместе. Ещё вопросы есть? — прикрикнул Жигуль. Вопросов не было.

— Готовиться, — заново взял слово Жигуль. Бронежилеты, камуфляж. Рации 2 на отряд: у меня и Писаря. Остальным рации оставить в лагере. Кто сможет уснуть — поспите. Возможно, кто-то словит пулю или осколок. В этом случае поедем в деревню, к тамошнему врачу. Основную опасность представляют ловушки, западни и прочие оборонительные укрепления. Идти будем медленно и долго. В ловушки не попадать — смерть и шум. Разведданных нет. Свободны.

— Что за лепила? — снова заговорил Писарь, — ему можно верить?

— Можно. Радиста, вон, заштопал.

— Садист, чисто, — добавил Радист и сплюнул. По отряду прошёлся нездоровый смешок.

По лагерю пошла возня. "Жигульские" рылись по палаткам, проверяли оружие, то и дело подходили к центру лагеря, где располагалась еда, и брали что-то для мелкого перекуса.

Жигуль между делом выловил Солю, он был совсем пьян.

— Ты остаёшься в лагере, — прошипел Жигуль.

— Да... Да я трезвый, Гарик. У меня в глазах не двоится, по линии даже пройти могу. Не подведу.

— Приведи себя в порядок, Соля. Не хочу, чтобы там из наших кто-то погиб.

— Понял. Сделаю, — Соля тут же удалился куда-то за палатки.

Через полчаса все были собраны и одеты к бою. Теперь штурмовой отряд "жигульских" отдыхал в своих палатках, пытаясь уснуть. Только Лысый сидел рядом с остывшим котелком и, листая какую-то книжку, изредка закусывал остатками еды.

Соля и вправду привёл себя в порядок и практически не шатался. Купец в то время рассказывал Лодочнику о всех событиях, произошедших в деревне. Вскоре, отложив книгу, к ним подошёл и Олег.

— ...заходим в дом. Ну, одна комната, кровать, тумбочка. Даже шкафа нет. И дверь. Я в Макар свой вцепился, что бешеный, — Купец увлечённо рассказывал историю, жестикулируя и постоянно мотая головой. — А Жигуль, будто бы забыл, зачем пришли. Как будто ему всё равно, понимаешь?

— Ну? — Лодочник кивнул снизу вверх.

— Ну, на тумбочке действительно патефоны стоял. Или граммофоны... Не разберёшь, — Купец отмахнулся.

— Граммофон с рупором, — поправил его Пётр.

— Точно-точно, граммофоны. Но вообще не до них было. Я прислушиваюсь — ничего. Ну, как будто и вправду втроём были.

Лысый, догадываясь, чем всё закончится, усмехнулся.

— А потом пришёл Радист и выяснилось, что продавец граммофонов действительно реален?

Купец смерил его взглядом.

— Покупатель граммофонов, во-первых, — безразлично произнёс Купец, приподнимая брови, — а во-вторых, на ушах мы все там стояли. Тем более, заказчик, как его звали-то?.. Гриша, во. Дядя Гриша. Новый, его и не знает никто, будто сегодня приехал.

— Сегодня приехал и сразу с граммофонами. Точно, наёмный убийца замаскированный. Володя Стекло и ещё тот выдумщик, — серьёзно подтвердил Лысый.

— Да помолчи ты, — махнул на него Купец, послав при этом, и развернулся к Лодочнику. Лысый усмехнулся. — Ну, стоим мы, он нам, мол, зубы заговаривает: "Эти нужны, эти не нужны. Вон там, мол, фотографии, там не фотографии. Сколько можете достать, когда?" — и наконец врывается Радист. Я чуть торговца сразу не пришил, думал, его подельники.

Лысый снова засмеялся. Лодочник лишь улыбнулся, чмокнул губами и опустил взгляд, косясь на Лысого.

— Надо было и Радиста пришить, — махнул рукой Лысый.

— Вот сейчас я тебя пришью, — обернулся на него Купец. — Ну, там оружие уже не прятал никто, Гришу под стволы, комнату обыскали — пусто. Ну, и в другой комнате, тоже пусто было. А он сам, весь белый, натурально, сейчас свалится. В общем, теперь ищем граммофоны, пластинки, плитки и прочее старьё, — он махнул рукой.

— Так какие нужны-то? — Пётр спрашивал серьёзно, заинтересованно.

— А? Все, — Купец отмахнулся, не сумев вспомнить особых отличительных деталей. — На тумбе там, знаешь, красные такие стояли. Но фоток там много было, — он отмахнулся, — там их и оставили, вроде.

— Э-э-э, — отмахнулся Лодочник, — делец. — Лысый тоже помотал головой, удивляясь непрофессионализму, забывчивости и пугливости Купца.

— Ещё Отца помнишь, Пётр? — перевёл тему Купец.

— Помню. Как его кашель-то?

— А он не затыкается теперь, так кашляет. Сталкер из него уже никакой. Представляешь, предлагал нам племянника своего, Кипариса, завалить. Мол, ни с кем проблем не будет. Даже братьев его Жигулю сказал втянуть.

— А Кипарис сам-то что? — влез Лысый.

— Ничего. Он и не узнал до последнего момента. Сегодня, наверное, Отец "московскими" бы рулил, если бы не Бобр. Он, мол, к нему...

— К Отцу? — перебил Лысый.

— К Кипарису. К Кипарису пошёл предъявлять за зелёных одиночек, потом Жигуля Кипарис вызывает. Я думаю, всё. Бобр слил нас, Жигуля, значит, в расход, а нас, не знаю, к "стеклянным".

Лысый опять усмехнулся.

— А накой ты им сдался-то?

— Лысый, я тебе сейчас нос сломаю, — устало сказал Купец, посмотрев на весёлого Олега. Похоже, его предстоящая вылазка пока что не волновала. — Ну, Кипарис Жигулю предложил Володьку Стекло валить, мол, все беды от него. И вот, мы здесь.

— А почему он сам, через вояк или народников его не завалит? — серьёзно спросил Лысый.

— Мне-то почём знать? Как всё было, так и говорю.

Лысый отмахнулся и ушёл к котелку.

— Наконец-то, — выругался Купец и продолжил.

Глава 19

Жигуль, лёжа на спальнике, наконец взглянул на часы. Полночь. Он поднялся на локти, чтобы вылезти из палатки и напомнить Купцу о "бобровских", но услышал, как он закрыл дверь своей машины у подножья холма. Хмыкнув, Жигуль лёг обратно.

Писарь, хоть и вздремнул немного, сил и заряда бодрости от этого не прибавил. Он, как и Жигуль, был опытным сталкером, но, несмотря на это, руки у него иногда начинали дрожать и дрожали они ровно до момента, пока Виктор не вспоминал свои прошлые дела в составе одной из групп первого поколения. Он сидел у горелки и, прожигая газ, наслаждался теплом. Он сидел с вытянутыми руками и смотрел в одну точку, на пламя. Ночь опять выдалась прохладной.

Где-то у подножья "замурчал" мотор, затем звук на несколько секунд усилился и стал отдаляться. Через несколько минут он стал настолько тихим, что если человек не вслушивался специально, он бы его не услышал.

Остальные сидели в своих палатках. Даже Пётр, которого назначил постовым Писарь, ушёл с пригорка. Купец, иногда замещающий и до своего отъезда рассказывающий ему байки и события минувшего дня, тоже без задней мысли покинул пост. Сейчас пригорок, с которого было видно практически всё вокруг, был пуст. Случись это в любую другую ночь, Жигуль бы всех поднял на ноги, устроил бы выволочку провинившемуся, а Писарь затем провёл бы ему целую лекцию о вреде таких преждевременных поступков.

Благо, времена, когда нужно было опасаться за постового, прошли. Сейчас каждый из "жигульских" знал, что к посту нужно относиться серьёзно, несмотря на ничтожную вероятность чьего-то визита.

Из палатки, немного вздремнув от хмеля, вылез Соля и потянулся. Во рту у него был гадкий привкус. Он достал пакетик чая, перекус и воду, затем пошёл к горелке.

— Руки кипятишь? — с улыбкой спросил Соля.

— Много болтаешь, — не раздумывая, оскалился на него Писарь, первый раз за долгое время посмотрев на что-то другое. Перед глазами заплясали фиолетовые пятна.

Соля сглотнул и, сложив продукты для полуночного перекуса, залил в чайник, стоящий рядом, воду, затем поднёс его к горелке, ожидая, пока Писарь уберёт руки. Тот убрал почти сразу, встал и пошёл к своей палатке. Оттуда он вынес свою чашку с двумя пакетиками чая, поставил рядом с кружкой Соли и, взяв автомат, стоящий, прислонённый к лежачему стволу дерева, пошёл на пост. Бинокль Лодочник забрал с собой в палатку. Виктор, как и любой другой "жигульский", умел обходиться и без него. Наконец-то шею ничего не оттягивало.

Перед глазами ещё мелькали неприятные точки. В округе было тихо. Машины Купца видно не было. Вероятно, он ехал без фар. А может, уже доехал до поворота к "бобровским". Писарь закурил и залился кашлем, то переставая, то заново начиная истошно драть горло. Теперь Писаря слушали все в лагере, кто не спал.

Наконец взяв себя в руки, он затянулся ещё раз и выпустил облачко дыма куда-то вверх. Звёздами усыпанное небо. Красиво. Он знал немного созвездий и за несколько секунд нашёл все, которые помнил. Остальные он выискивать не стал. Насладившись затем видом млечного пути, он опустил голову и стряхнул пепел. Ни шороха вокруг. Как обычно.

Изредка постовой слышал падающую сухую ветку и это было большим событием, из таких, которые можно рассказать у костра ради смеха. Когда каждый хруст настораживал, даже из-за треска дерева от сильного ветра, можно было поднять весь лагерь — враги идут. Писарь, поперхнувшись, докурил сигарету и взял следующую. Одной сейчас было мало.

Где-то сзади послышалось шипение и бульканье — кипяток шпарил из носика чайника. Соля заваривал две кружки чая. Перед тем, как тот остынет до нормальной температуры, у Писаря была одна сигарета, если будет курить медленно, смаковать горчащий табак или две, если будет курить, как обычно. Но третью курить он не собирался.

Соля звать Виктора не стал, не зачем было его провоцировать лишний раз. Вместо этого, натянув рукав на ладонь, он взял свою чашку и, подув на чай, отхлебнул, обжигая полость рта и губы. Свою чашку он поставил назад и, решив, что напиток ещё не заварился, начал макать пакетики снова и снова, одновременно в обеих кружках.

Из своей двуспальной палатки вылез Лысый, со своей кружкой в руках и пакетиком чая в ней. Соля налил и ему, прикрывая ручку обгоревшего чайника прихваткой. Вскоре к горелке стянулись Рыжий и Жигуль с чашками. Перекусить "на дорожку" хотелось не только Соле, поэтому уже скоро "жигульские", причмокивая, поедали бутерброды, запивая их чаем.

Писарь снялся с поста и его место занял Рыжий, единственный из бодрствующих, кто не хотел есть. Взяв свой пистолет и чай, он перебрался на пригорок. Кобуру он на всякий случай расстегнул, готовясь выхватить пистолет так быстро, как только возможно.

12:40. Поели достаточно быстро, но несмотря на то, что никто не жевал и не пил, в лагере было тихо, за исключением кашля Писаря или, иногда, Жигуля. Кашель как демаскирующий фактор никто не рассматривал — нужно было всего лишь подойти на расстояние броска, после этого можно было кашлять хоть полчаса.

У Писаря осталось ещё одно дело, выгрызающее его изнутри — чистка своего автомата. За этим он и ушёл в палатку, когда доел. По металлическому лязгу деталей, все поняли, что он делает и помнили, что его вынудило почистить автомат. Убивать никто, кроме Рыжего, не боялся. Все смирились с мыслью, что в Нилосске можно не оглядываться на мораль, лишь на холодный расчёт.

Остальные коротали время, рассматривая детали своей экипировки, подгоняя под себя редкие в группе разгрузки и личные бронежилеты. Соля молча достал колоду и, вынув карты, начал чесать их вруках, затем оглянул собравшихся за пнём сталкером. Никто не изъявил желания играть и, помешав карты ещё немного, он сложил их обратно.

Снова лязг. Писарь собирал автомат обратно. Щелчок. Всё работало исправно. Он снарядил магазин и, не передёргивая затвор, вышел с автоматом на плече к "жигульским". Кто-то поднял на него взгляд, кому-то было не до него. Рыжий обернулся и сошёл с поста. Его место занял Писарь и снова потянулся за пачкой сигарет в карман.

В это время Купец доехал до лагеря. Машина "бобровских" стояла на незаметной постороннему глазу парковке, укрытая брезентом и камуфляжной сеткой сверху. Купец развернулся и припарковал машину за 100 метров ходьбы до этой стоянки. Машину он увидел только когда подошёл ближе.

Они тоже разбили свой лагерь на холме, средь деревьев. Наверное, все сталкеры неосознанно делали именно так. Как только Купец ступил на холм, его ослепил свет фонарика. Он зажмурился. Затем свет потух и в мгновение замерцал, ослепляя Купца. Тот поднял руку, чтобы закрыть глаза. Затем он услышал шаги и решил остаться на месте. Свет всё ещё мерцал какое-то время, затем потух.

К нему спускался один человек, тепло одетый, это было видно по неестественной толщине конечностей. Скорее всего, на нём было 2 куртки. Они кивнули друг другу, затем пожали руки. Это был Резаный. Сталкер первого поколения. Половину лица его уродовало множество маленьких порезов и один, между всеми ними, белый, с такими же белыми поперечными засечками. Ему когда-то зашивали щёку. Его историю слышали не все и Купец не был в их числе. Вроде бы, он чудом уцелел после взрыва.

Резаный, не останавливаясь, пошёл к машине после рукопожатия и сел на пассажирское сидение, что-то вытащив из кармана. Усевшись на водительское, Купец смог разглядеть, что его попутчик держал в руках. Это была какая-то цветастая коробочка из-под духов с чекой, как у гранаты. Он сразу понял, что это и сглотнул. Начинённая поражающими элементами коробка с гранатой внутри. Осколочная. Резаный кивнул на дорогу. Второго можно было не ждать — Бобр выделил лишь одного бойца. Второго заменяла граната.

Купец посмотрел на часы, завёл машину и они поехали обратно. 12:34. Он вёл аккуратно, но фар не включал, как и по дороге сюда. Лунного освещения хватало, чтобы не въехать в столб, брошенную или припаркованную машину или в здание. Резаный почесал свои шрамы и уставился в окно, иногда нагибаясь, будто желая что-то разглядеть.

Писарь осматривал глазами дома на окраине, до которых мог дотянуться взглядом. Тишина, как и всегда. Мысленно он отмечал про себя уже осмотренные улицы, припомнить всё было трудно, но он практически всегда справлялся. Так, от "бобровских" он прочертил взглядом линию, пока не дошёл до территории "стеклянных", которая отсюда была едва видна. Именно оттуда, от тех домов, они шли вглубь города. Челюсть сжалась сама собой, скулы напряглись. Кроме мата и оскорблений в его мыслях было желание собрать всю шайку Стекла, одиночек, не желающих играть по правилам и задирающуюся зелень в мешок, а затем садануть им об стену несколько раз.

Фигура. Между домов кто-то неторопливо, осторожно, боясь, что его заметят, шёл. Писарь, не поверив увиденному, помассировал глаза и поднял взгляд на дорогу, где мгновение назад стояла фигура, снова. Челюсть разжалась, а глаза округлились. Брови поползли вверх. Это был человек.

Взяв автомат в одну руку, чтобы тот не мотался, Писарь сорвался с места и побежал к Лодочнику, заснувшему в палатке. Бесцеремонно распахнув брезент, он пробрался внутрь и сорвал с ничего непонимающего сталкера бинокль. Так же стремительно он вернулся на пост. Все "жигульские", которые были "на ногах", встали и схватились за оружие. Налёт ли — никто из них судить не брался. Лишь Соля, проверяя патрон в патроннике, пошёл на пригорок. Так как он стоял на дороге, Писарь оттолкнул его и, запрыгнув на пригорок, приложил к глазам бинокль.

Человек с огромными рогами, которые он принял за дуло оружия за спиной, стоял и смотрел прямо на Писаря. Его рот открылся от удивления, заставив Солю онеметь и проследить направление взгляда Писаря, затем он подошёл ближе и, заглядывая через плечо Писаря, изучал город. К ним подтянулись и другие. Ничего не было.

Писарь не сразу заметил остальных. Лишь когда чёрт поднял руку и пальцем указал прямо на Виктора, а затем исчез из поля зрения, будто бы его и не было. Он выпустил бинокль из рук от немого ужаса и увидев, что вокруг него стоит, практически, весь отряд "жигульских", от неожиданности вздрогнул. В этот момент он смотрел на Солю — тот был ближе всех. Лунный свет придавал его бледному лицу холодный оттенок, отчего оно казалось ещё белее.

Бинокль не разбился только из-за верёвки, которую Писарь нацепил на себя. Теперь он развернулся обратно и снова приложил окуляры к глазам, чтобы попытаться отыскать паранормальную сущность. На том месте ничего и никого не было.

На плечо Виктора легла рука Жигуля и под ней Писарь вздрогнул, будто над его ухом выстрелили. Гарик изучил сталкера с ног до головы и, буквально, не верил глазам. Это был первый случай такой резкой перемены в человеке.

— Почему вы молчите? — уставшим голосом спросил Писарь, оглядывая "жигульских".

— Что ты там увидел? — нахмурившись, спросил Жигуль.

— Ничего. Мне надо поспать. От недосыпа померещилось... — он растолкал "жигульских" и отправился в свою палатку, забыв про бинокль. Шёл он сбивчиво, как пьяный или в полусне. Каждый его провожал взглядом.

Растолкав снова столпившихся сталкеров, Гарик отправился вслед за Виктором. Остальные переглянулись.

— Там кто-то был, Соля? На что он смотрел?

— Не было там ни кого. Я не видел, — поправил себя Соля, затем указал пальцем на точку, куда, по его мнению, смотрел Писарь. — Вон, на тот дом, рядом с дорогой. Туда мы на вылазку ходили.

— Может, духа увидал какого? Он же там "стеклянного" пришил, — незамедлительно высказался Рыжий. Лодочник сглотнул.

— Когда я на посту недавно стоял... Он силуэт какой-то увидел в доме. Напротив лагеря, вон там, — Пётр указал пальцем на дом, отмеченный Писарем ранее. — Ещё говорил, что я сам что-то ему сказал. Но я ничего не говорил, — осторожно добавил Лодочник.

Тем временем Жигуль, осторожными словами успокаивая Писаря, укладывал того в палатку.

— Так что ты видел?

— Не скажу, Жигуль.

— Нет, ты скажешь, — мягко сказал командир. Писарь сглотнул.

— Чёрта я там видел. С рогами здоровенными. Он на меня указал, — приподнявшись, проговорил Писарь. Он почти шептал, наверное, чтобы его не услышали другие. Жигуль развернулся и оценил сборище на пригорке, затем помотал головой.

— Тебе от усталости, наверное, привиделось. Давай, ложись. Завтра будешь как огурец.

Писарь послушно лёг и закрыл глаза. Жигуль осмотрел его палатку, забрал автомат, который тот скинул рядом со спальником, повесил на ремень через плечо и вышел из палатки, закрыв за собой вход.

— Ну что, Жигуль? — Соля заметил подходящего к ним Гарика первым.

— Говорит, черта видел.

— Черта? С рогами?

— С рогами, — серьёзно сказал Жигуль.

— Белка? — шепнул Соля.

— Наверное, — подтвердил Рыжий. Жигуль, не зная, что сказать, поджал губы.

— Это не впервой уже, Жигуль, — Лодочник осторожно вставил слово.

— Что?!

— Он до этого какой-то силуэт видел. И сказал, что я ему сам об этом сказал. Но я не говорил, — покачал головой Лодочник. Жигуль почти в мгновение сократил дистанцию и взял Петра за грудки.

— И ты молчал?! — прошипел он. Лодочник поднял разведённые в стороны руки на уровни груди.

— Ты тогда в отъезде, в деревне был. Думал, просто не выспался, что показалось. Всякое бывает, — мягко оправдался Лодочник и Жигуль отпустил его.

— Кто-нибудь ещё что-то подобное замечал? — Жигуль оглядел сталкеров. Те качали головой.

Гарик уставил руки в бока и отдышался, словно, поднявшись на холм бегом.

— Ладно. Идите к лагерю.

— Это автомат Писаря? — кивнул на АК Рыжий.

— А что?

— Ну, он же из него "стеклянного", Юру Голову, застрелил.

Жигуль подошёл ближе и положил руку на плечо Рыжему.

— Вася, не говори, что веришь во всю эту чушь.

— Да я так, напоминаю просто, — сбивчиво проговорил Рыжий.

Через минуту все разошлись и Жигуль остался на пригорке, то и дело посматривая на территорию "стеклянных". Там никого не было. Рация издала характерные звуки помех.

— Жигуль, Жигуль. Это Володя, приём? — спокойным голосом вышел на связь "стеклянный". Гарик, не торопясь, снял рацию и ответил:

— Жигуль.

— Слушай сюда, Гарик. Повторяю один раз. Не суйся ко мне, — так же спокойно проговорил он.

— Это всё, что ты хочешь сказать?

— Твоя шерсть напала на моих мужиков. Тебе Юры было мало? Не лезь ко мне. Иначе у нас будут проблемы, — голос Володи всё ещё не показывал эмоций, будто бы ему до этого разговора вообще не было дела.

— Я получу с тебя завтра. 300 грамм золота, — бегло придумал сумму Гарик, переключаясь на самый страшный тон, на какой мог, — напротив моего лагеря. Один "стеклянный", без сопровождения и оружия.

— У меня нет машины, Гарик, забыл что ли? — спокойно ответил Стекло. — Она осталась в деревне после того, как твой шерстяной её расстрелял. А насчёт твоего предложения... Я, наверное, соглашусь. Я дам 100 грамм золота и забуду про все огорчения. Нам не за что воевать. За войной придёт хаос. За хаосом — военные, — спокойно рассуждал Володя. — Я знаю, что ты думаешь о моих делах. О них мы тоже поговорим завтра, после передачи золота.

— Конец связи, — ощетинился Гарик. К нему подошёл Соля с рацией в руке.

— Он знает, Гарик, — прошептал Соля. Командир посмотрел на него, подняв брови. — Имею ввиду, — замялся Федя, — что он знает про покушение в деревне. Ему сказали.

Гарик оглянулся на город и лес ещё раз.

— Пойду-ка я с поста, Соля. Принимай, — устало сказал Жигуль. Где-то вдалеке послышался звук мотора. Купец.

— Может, они и про наши планы знают? — в след командиру сказал Соля. Тот не отреагировал и шёл к центру лагеря.

— Купец едет, — чуть громче сказал Жигуль. Отряд поднялся на ноги.

Глава 20

Радист, спавший всё это время, проснулся от дурного сна, весь в поту. Звук захлопывающихся в машине дверей во сне были выстрелами. Утерев испарину со лба, он расстегнул спальник и, только уставив локоть, чтобы подняться, упал обратно. Локоть здоровой руки, которым он выбил окно машины, сильно распух и болел от касания.

Писарь тоже уже не спал. Он не был религиозным или суеверным, потому смирился с мыслью, что чёрт был всего лишь галлюцинацией от усталости. Копаться в этой теме он не хотел, поэтому собрался на выход, к группе. Была пора действовать, показать Стеклу, как он ошибся, посылая людей к "жигульским".

Виктор вылез из палатки и огляделся, затем подошёл к Жигулю.

— Автомат, Жигуль.

— У меня побудет.

— Я не в настроении шутить, Гарик, — прошипел Писарь.

— Посмотри, лучше, кто приехал. Резаный.

Писарь неслышно сматерился и забрался на пригорок, к остальным.

— Резаный, — повторил он шёпотом, сжимая челюсти.

— Иди лучше чайник поставь, — не оборачиваясь, сказал Жигуль, сам следуя к горелке. Писарь сплюнул и последовал за ним, пока Купец с гостем поднимались на холм.

— Из всех именно его. Ну что за свинья, а? — шипел Писарь, заправляя водой чайник.

— Поумерь свой чрезмерный пыл, — выругался матом Жигуль, — он помогать пришёл, а не воевать.

— Это тебе Бобр так сказал?

— Цыц, — спокойно сказал Гарик, затем, поглядев через плечо Писарю, поднялся и похлопал того по плечу. Сам Жигуль пошёл к пригорку, где встречали подмогу от Бобра. Резаный не испытывал интереса к собравшимся и, практически расталкивая их, молча, выискивал глазами Жигуля.

— Лови, — было его первым словом здесь, он подкинул коробочку Жигулю. Тот поймал её и мельком рассмотрел.

— Вместо второго? — поднял он гранату на уровне груди.

— Они знают о твоих планах.

— Не понял, что?

— Скорее всего, у них остался ещё один человек в деревне. Или им в уши поёт кто-то из "московских". Или у тебя здесь барабанщик, — монотонно перечислил возможные источники информации у Стекла. — Пойдём, сядем, — он кивнул на заваленные брёвна.

Жигуль обернулся, словно забывшись, затем неуверенно кивнул. Информация о том, что нападение, скорее всего, накрылось, пошатнула его. Он развернулся и пошёл к брёвнам, на одном из которых сидел Писарь. Тот сидел у чайника, ни разу не взглянув на прибывшего. Теперь, услышав шаги, Виктор развернулся и поднялся. Он дышал через едва приоткрытый рот и сверлил взглядом Резаного.

— Я буду вежлив. Из уважения к нашему другу. Отойди, — вальяжно начал пришелец, будто находясь дома. Писарь перевёл взгляд на Жигуля и тот кивнул. Сплюнув себе под ноги, Писарь смерил взглядом Резаного и отошёл к пригорку. Остальные не спешили подходить к центру лагеря и разбрелись, кто куда.

— Хочешь сказать, они ушли в город?

— Может быть, ушли. А может, идут сюда. А может, укрепились и ждут твоих действий.

Они сидели за полметра друг от друга. Ближе подошли Лысый, Радист и Лодочник. Резаный осмотрел их и безучастно обернулся обратно к Жигулю.

— Откуда информация? — смирившись с потерей козыря, неожиданности, спросил Жигуль.

— Стекло связался с торговцами на базаре и сказал не ждать его ближайшее время.

— Машины-то нет, — улыбнувшись, пробросил Радист.

На него снова оглянулся Резаный.

— Хайло закрой, — в грубой форме, матом, приказал Резаный, явно удивившись наглости Радиста. Тот стиснул челюсти, прищурился и чуть подался вперёд.

— Тихо-тихо, — шепнул ему Лысый, положив руку ему на тяжело вздымающуюся грудь. Резаный оскалился.

— Ну давай. Рыпнись, — значительно тише сказал он, не меняя позы. Ничего не выдавало в нём готовности к атаке, однако, даже Писарь, мельком наблюдая за ситуацией, почувствовал витающее в воздухе напряжение. Уловив молчание в свой адрес, Резаный посмотрел ещё секунду в глаза Радисту, он развернулся к Жигулю. Радист, в свою очередь, не опуская взгляд, так же зло смотрел в глаза гостю, пока тот не отвернулся. Дыхание его постепенно нормализовалось.

— Если нет смысла идти к ним сегодня, зачем ты принёс гранату? — Жигуль поднял коробочку на уровень груди.

— Смысл есть, Жигуль, только придётся идти через лес. Страшно, нужно будет подобраться ближе, но возможно. Это раз. Два — даже если "стеклянные" ушли в город, их можно найти, при желании. А граната, — он кивнул на неё, — лишней не будет.

Коробка была самую малость склеена скотчем. Жигуль вскрыл её и посмотрел внутрь. Среди поражающих элементов виднелась граната.

— Без обид, — кивнул Резаному Жигуль и закрыл коробку назад, тщетно попытавшись заклеить её обратно.

— Конечно, — безучастно согласился Резаный. — Так что, лагерь идём смотреть?

— Можно парой человек. На удачу.

Резаный наклонил голову.

— Я сам не против туда пойти, Гарик. Поэтому Бобру и вызвался.

— Лысый, — чуть громче окликнул Гарик Олега, — идёшь с Резаным. Соля! — прикрикнул Жигуль. Фёдор прибежал довольно скоро. — Идёшь с Лысым и Резаным.

— Понял, Жигуль, — ответил Лысый, как только его назначили, затем подошёл к Резаному и, глядя в глаза, протянул тому руку. Резаный, так же глядя в глаза, крепко пожал руку напарнику. Они представились. Фёдор, в своё время, тоже пожал руку гостю и представился ему. Резаный представился в ответ.

— Хорош штаны просиживать, — поднялся Резаный. — Давай гранаты, Гарик. Мы пошли.

Жигуль передал ему принесённую гранату, достал из куртки свою, передал и её. Резаный достал из куртки изоленту, оторвал зубами небольшую полоску и заклеил коробку.

— Удачной охоты, — серьёзно сказал Жигуль и кивнул группе, уходящей в лес, в сторону "стеклянных".

Они петляли между ловушек достаточно долго. Лысый шёл первым, за ним Резаный, замыкал Соля. "Жигульские" не решались заговорить, хотя ни Лысый, ни Соля, практически ничего не знали про Резаного. Его не упоминали в разговорах, о нём не говорили в деревне и в вылазках. Гость держался уверенно. Каждое его движение было расслабленным. За всё время он так и не кашлянул.

— Не думал, что у Жигуль и вправду бугром станет, ох не думал, — покачивая головой, с улыбкой, сказал Резаный. "Жигульские" не поддержали его и продолжали идти молча. — Мягкий он больно. Тихий. Да и стержня в нём нет, — рассуждал он, отвечая на немой вопрос его напарников.

— Ты на его территории. На нашей территории. Имей уважение, — серьёзным тоном осадил его Лысый, — не оглядываясь.

— А ты, типо, крутой, да? Забавно, — тем же тоном ответил гость. Лысый остановился и обернулся. Резаный сократил дистанцию до пары шагов и остановился. — Что встал? — шёпотом, смотря в глаза, спросил Резаный и выругался матом.

— По мне, так тебе этих шрамов мало. Я бы ещё сделал, — тоже перешёл на шёпот Лысый. Соля сзади сглотнул и взял свисающий на ремне автомат в руку. Ухо Резаного немного изогнулось само собой к источнику шума сзади.

— И почему ты этого до сих пор не сделал? — наклонил голову Резаный. — Кишка тонка. Развернись и иди дальше.

— А то что? — еле слышно спросил Лысый.

— Тогда у нас будет проблема. И число "жигульских" резко сократится.

— Что-то не верится.

— Ну ты рискни, проверь, мальчик, — поднял брови и усмехнулся Резаный.

— Помолчал бы ты, — Лысый сплюнул, развернулся и пошёл дальше. Резаный усмехнулся, приподняв уголок.

Как только они обошли последнюю ловушку, Лысый оповестил об этом тройку. Всю дорогу Соля не выпускал автомат из рук и следил не только за тем, куда наступает, но и за Резаным.

— Я ещё помню Жигуля под позывным Марио, — усмехнулся Резаный. — Он из нас всех самым низким был. Если бы нам кто тогда сказал, кем он будет... Да не поверил бы никто.

— Что за группа была? — спросил Соля.

— Был такой пацан, Глазом звали. Вот у него начинали.

— Это без глаза который? — уточнил Лысый.

— Да. Но глаз он на ветке потерял, там ничего криминального не было. Помню, прикалывался над зеленью дико, мы падали со смеху, — экспрессивно закончил фразу Резаный и громко засмеялся. Соля улыбнулся и поправил ремень автомата, наконец отпустив его.

— А ты свои шрамы тоже на ветке получил? — равнодушно поинтересовался Лысый. Смех резко, почти моментально, стих.

— Да нет. Писарь постарался. Машину мою взорвал. Думал, я внутри буду.

— Это многое объясняет, — подытожил Лысый.

— Ты не знаешь, о чём говоришь, мальчик. Тогда всё по-другому было. Даже за подобный прогон я бы тебе руку отнял, — понизил тон Резаный практически до шёпота.

— А вон Писарь, живой ходит, — парировал Лысый.

— За его тушку заплатили, мальчик, не бойся. Я своё с него получил.

— Сколько? — встрял Соля.

— Много.

— Это сколько?

— Ты за всю жизнь столько не увидишь.

— А ты что-то на магната не похож.

— Каждому своё, — оскалился в улыбке Резаный. Соле стало не по себе и он снова опустил руку на АК. — Стоять, мужики. Пришли, — он не остановился. Обошёл Лысого и достал маленький бинокль из нагрудного кармана. — Здесь уже их земля. Слушать меня. Молчать. И быть очень. Очень на стрёме, — прошептал Резаный, всматриваясь через окуляры бинокля глубже в лес. Лишь изредка сквозь стволы было что-то видно.

— С чего ты взял? — шёпотом спросил Соля.

— Капкан на 3 часа, — встрял Лысый, ещё раз оглядев заметные зубья в 5 или 6 шагах.

— Хоть один из вас двоих видит дальше носа, — прошептал Резаный, наблюдая в бинокль. — Смотрите под ноги, — через пару минут, всё ещё не двинувшись с места, продолжил Резаный. — У них тут банки консервные, некоторые с сюрпризом. Наступишь на такую — ступни как не и не было. Да и прочие свистелки прячут они получше вашего. Так, — он убрал бинокль и развернулся к напарникам, — идём след в след. Скажу падать — падаете туда, куда должны были наступить. К деревьям не подходить, ни прислоняться, ни облокачиваться. Вопросы?

"Жигульские" переглянулись, но ничего не сказали. Резаный кивнул и, развернувшись, присел, вытягивая нож из ботинка. Напарники тоже пригнулись.

Резаный передвигался очень осторожно, разглядывая землю перед собой, иногда тыкая её ножом. Довольно скоро он таким образом нашёл яму, скрытую под настилом из веток. Он отодвинул несколько веток ножом и продолжил путь, обходя её.

В лагере в это время было неспокойно. Многие слушали эфиры, переключая рации. Радист, Рыжий и Купец слушали байки Писаря о Резаном. Жигуль общался с Лодочником на ту же тему.

— ... он всегда сумасшедшим, — матерился Писарь. — Маньяк. Глаз сам хотел его убрать, да пропал потом. Думаю, ничего объяснять не нужно?

— Как он пропал, Писарь? — спокойно спросил Радист.

— Из лагеря. А постовым в ту ночь Резаный не был. Тогда по 2-3 человека стояли, но никто ничего не слышал. И крови нигде не было.

— И тело не нашли?

— Нет. Думаю, этот псих подговорил кого, а затем его в какую-нибудь яму в лесу скинул. Кто же их все проверять будет?.. Да и не до него было тогда...

— Почему ты раньше про него не рассказывал?

— Не за чем вспоминать. Вообще, думал, что подох давно. Про него и не вспомнит никто.

— А Бобр?

— Готов поспорить, сам его пришить уже хочет.

— Он центровой, считай. Не, от таких просто так не избавляются, — Радист усмехнулся.

— Просто? Не, не просто, — Писарь выругался.

— Так, а почему "резаный" то? Что с ним случилось? — спросил Рыжий.

— Вальнуть я его хотел...

— И порезал?

— ...машину его подорвал.

— Здесь? В городе?

— Да, Рыжий. Тогда побогаче жили. Но взрывчатка раньше взорвалась. Он со своим братом около машины был, брат его, считай, и закрыл собой.

— А-а, а Резаному только пол лица разорвало?

— Только щёку, Рыжий. А остальное — околки черепа его брата.

— Взрыв его так разорвал? — смутился Радист.

— Нет, железкой какой-то в голову прилетело. За меня потом Москвич заплатил Резаному, золота ему, наверное, всё что было, отдал.

— Сколько?

— Не знаю, там килограммами мерилось. Его семья сейчас как шейхи живут...

— Это от Москвича пошли "московские"?

— Не. Совпадение просто. Москвич — брат Жигуля нашего...

Со слов Писаря Рыжий усмехнулся, но быстро взял себя в руки.

— ...хороший мужик был. Говорят, тоже Резаный завалил. Нашли его на улице, избитого вусмерть. Там долгая история.

— И никто ничего не слышал?

— Там тогда не так тихо было. Выстрелы, крики... Кто же подумать мог, что это свой?..

Они помолчали немного, осматривая окрестности. Рыжий то и дело переключал каналы на рации. Пусто.

— Может, его к нам и отправили, чтобы мы закончили дело? — предположил Радист.

— Не. Он сам вызвался, вроде как, — смотря на рацию, как бы невзначай, сказал Рыжий.

— Одно другому-то не мешает.

— Заткнулись оба, — опешил Писарь и понизил тон. — Его даже пальцем трогать нельзя, как детям что ли объяснять?!

— Ладно-ладно, я просто пошутил, — поднял руки на уровень груди Рыжий.

— Чтобы я больше подобного не слышал, — Виктор сначала указал пальцем на Рыжего, затем на Радиста. Оба покивали в согласие. — Сейчас от него не так много проблем. Вы про него даже не слышали. Значит, сейчас всё по-другому. Да и не даст он себя валить. Он не из тех, кого ты сможешь ударить сзади по голове, — подытожил Писарь и пошёл к Жигулю.

— Зачем бить, если есть Наган, — пробурчал Рыжий. — Ну, на его месте я бы предпочёл, чтобы обо мне тоже не слышали.

— Да, с манерами у него большие проблемы, — согласился Радист, выругавшись матом.

Они продолжили разговор на смежную тему у пригорка.

— Жигуль, если они в лагере не найдут, тоже в город уйдём? — спросил Писарь, рассматривая свою тлеющую сигарету. Курил он редко.

— Бобра думаю привлечь, чтобы он вояк поднял. Не хочу жертв среди наших, — чесал щетину Жигуль.

— Ты думаешь, полковник захочет кусать кормящую руку?

— Он и не узнает даже. Мало ли, сколько здесь сталкеров.

— Думаю, всё через Кипариса делается. А если Кипарис скажет делать что-то против Стекла, то компромат всплывёт. Никто из них не будет самовольничать и исполнять что-то в обход полковника, а значит, — встрял подошедший Писарь. — помощи от военных нам не видать.

— У Бобра свои завязки, — спокойно ответил Жигуль.

— У нас тоже завязки. Только они ничего не решат.

— У него родственник здесь служит и ещё один в штабе сидит, — объяснил Жигуль, указывая пальцем куда-то в сторону Эфиса. — В любом случае, если не решим это быстро, будут здоровые проблемы.

Тройка пробиралась через лес молча. Первым шёл Резаный, за ним, через 4 шага — Лысый. Соля плёлся в конце, иногда осматривая окрестности.

— Стоять, — шепнул Резаный. — Ложитесь на землю, — он присел на колено и достал свой бинокль. "Жигульские" послушались и осторожно, почти бесшумно, опустились на землю. — Они свернули лагерь. Палаток не вижу.

Резаный обернулся к напарникам.

— Отсюда ловушки кончаются. Соля, идёшь на место, где был их лагерь. Если что, пали по всему, что движется.

— Почему я? — приподнялся Соля и посмотрел на Лысого. Тот тоже встал. — Ты впереди, поэтому иди ты.

— Ты ещё спорить будешь, сопляк? — спокойно переспросил Резаный. — Это приказ. Метнулся к лагерю.

— Соля прав. Проверь-ка лагерь ты, — Лысый поднял обрез на Резаного. Соля тоже поднял свой автомат.

— Заступился за наркомана, а, Лысый? Возомнил себя спасителем? Хочешь пойти вместо него?

— Пойдёшь ты. Вперёд марш, — потряс перед ним оружием Олег. Он говорил с нескрываемой злостью. — Резаный, проверь их стоянку. Это приказ. Выполнять.

— Меня ваши пукалки не пугают, ребятня. Знаете, кого это пугало? Марио. Вот он под стволом терялся. Я — нет. И будет так, как я сказал — наркоман пойдёт проверять лагерь, потому что, если убьют — не жалко. Вам, парни, не хватает человека с головой на плечах, — выругался Резаный. — Вы сами виноваты. Взяли соплю в лидеры и следуете за его идиотскими решениями. А я думал, вы здесь за деньгами, — усмехнулся Резаный. — Слышь, соляной, выполнять, — Резаный кивнул на брошенную стоянку на еле видной отсюда опушке.

"Жигульские" переглянулись.

— Смысла нет туда идти, Резаный, — подытожил Лысый.

— Правильно. Там никого нет. Если бы были — слетелись на ваш трёп. Но соляной пойдёт. Потому что я так сказал. Потому что я должен знать, что в следующих вылазках мы не превратимся в компост из-за тупости пацана, — оскалился Резаный. Лысый опустил оружие, развернулся к Соле и кивнул ему в сторону бывшего лагеря "стеклянных".

Фёдор сглотнул и, повесив автомат, обошёл двоих напарников и медленно, проверяя землю под ногами, пошёл вперёд.

— Ловушек нет. Иди смело, — пренебрежительно кинул Резаный. Соля обернулся на него, затем на Лысого, но тот не спешил кивать. — Ну?! — засипел Резаный. Соля развернулся и, действительно, пошёл, будто бы под ним не было ловушек.

Когда Фёдор удалился на несколько шагов, Резаный повернулся к Лысому.

— Ещё раз поднимешь на меня ствол — моего лица больше не увидишь. Усёк? — шёпотом проговорил Резаный, смотря прямо в глаза Олегу. Тот, смерив расстояние до Феди, не слышавшего их, кинул. Резаный кивнул в ответ и развернулся и продолжил смотреть в спину Соле.

Он ушёл на несколько десятков метров, затем скинул автомат с плеча и лёг. За ним наблюдали оба напарника и, как только Соля повёл себя странно, Лысый вскинул оружие и присел, держа обрез на колене.

Неизвестно откуда у Резаного в руке появился пистолет. Соля встал и, прокравшись несколько шагов, повесил оружие на плечо. Затем развернулся и пошёл к своим. Пистолет из рук Резаного пропал так же неожиданно, как и появился.

— Пусто.

— Тогда в лагерь, — сплюнул Резаный и развернулся. — Лысый, ведёшь.

Глава 21

Обратно они шли, немного изменяя прежнему маршруту. Лысый замечал отклонение от протоптанной тропинки только после того, как видел следы Резаного с другой стороны дерева. Иногда он почти заходил на ловушку, проверяя землю вокруг, что Резаному приходилось поправлять его, останавливать и направлять.

Соля шёл сзади и каждый раз вздрагивал, когда Резаный отдавал команды. Светало. Когда они выбрались с "минного поля", порядок группы сохранился.

— Резаный, что ты здесь делаешь? Почему не ушёл с золотом, когда был шанс закончить с мародёрством? — спросил Лысый, когда они немного отошли от опасного участка.

— Много причин, пацан. Очень много, — пафосно проговорил Резаный, мотая головой.

— А всё-таки?

— У меня здесь пара неоконченных дел, — он спокойно ответил, практически не раздумывая.

Дальше шли молча до ловушек "жигульских". Олег не сразу, но определил, что они уже рядом. Резаный шёл спокойно всё это время, расслабленно. Несмотря на это, Соля не спускал с лидера их тройки глаз. Тот не подавал виду, что замечает этого.

— Наша земля, — обозначил Олег и поднял небольшую веточку с земли.

— А на глаз не видишь? — серьёзным тоном уточнил Резаный.

— С ней спокойнее.

— Чушь, — сматерился Резаный, — выбрось её, привыкай смотреть под ноги. Уже светло.

Олег сжал губы и, оскалившись, развернулся к Резаному.

— Выполнять, — грозно приказал их лидер, глядя в глаза Лысому. Тот подчинился и, выкинув палочку, начал пробираться вперёд.

— Чёрт, ха, — сматерился Резаный, усмехнувшись, — нужно было их шухер перерыть, чтобы видно было. Ох усмехнулся ещё раз, удивившись собственной промашке.

— Что? — смутился Соля.

— Говорю, всю маскировку нужно было вверх дном поставить, чтобы видно было, где и что находится. Мы бы в 2 счёта оттуда выбрались.

— Хорошая мысля...

По своей территории Олег шёл сначала медленно, словно по "стеклянной", затем, поняв, где в расстановке ловушек они допустили ошибки, научился читать их и пошёл побыстрее. Резаный не комментировал это.

Жигуль сидел у потушенной горелки, держал на бревне карту и говорил с Писарем. Они обсуждали, где "стеклянным" было бы удобнее расположиться, откуда отправленные на разведку домов группы приносили бы наибольший доход. Эфир был тихим всю ночь, а постовые не заметили ничего необычного.

— ... Я бы в центре всё-таки расположился. Откуда не посмотри, удобно, — Писарь тыкнул в один из ТЦ по центру территории "стеклянных".

— Тихо, — поднял руку вверх Жигуль, услышав смешки.

— Возвращаются, — прислушавшись, констатировал Писарь. — Резаный зубоскалит. Всё-таки, опасно его было с парнями отправлять. Гляди, в яму нас с тобой ещё скинут, — рассуждал Писарь.

— Не пори ерунды, — выругался Жигуль. Писарь поднял ладони на уровень груди.

— В любом случае, если Резаный остаётся — в город искать "стеклянных", — Писарь обозвал матом группу Стекла, — он ходит не с ними.

— Одного его я тоже отпускать не хочу. А кто с ним пойдёт? Ты?

— Нет. Отошлём обратно к Бобру. С такими "друзьями" и врагов не надо, — Писарь выделил слово интонацией.

— А ты тут командиром заделался? — кивнул снизу вверх Жигуль. — В городе нам нужны люди. Нужно догрызать "стеклянных".

Писарь коротко мотнул головой и причмокнул губами. Момент, когда можно было сильно ударить по группке Стекла, был упущен, а экспедиции на вражескую территорию в погоне за головами могли сулить серьёзные потери.

Через десяток минут из леса вышла тройка. Жигуль встал с бревна, Писарь кинул взгляд в их сторону и продолжил рассматривать карту.

Резаный не торопился. Соля сначала шёл за ним, с его скоростью, затем перешёл на свой обычный шаг, обогнал гостя и пошёл к лагерю. Лысый без оглядки на Резаного последовал за Фёдором.

— Как всё прошло? — кивнул своим парням Жигуль.

— Их там не было. В целом, неплохо. Был небольшой конфликт с Резаным, но всё разрешилось, — негромко доложил Лысый.

— Потом расскажешь подробнее, — кивнул Жигуль и, похлопав Лысого, уставился на Резаного. Двойка пошла по палаткам и снесла оттуда свои кружки, хлеб, тушёнку и чай. Писарь пока разжёг горелку, стараясь не обращать внимание на Резаного.

Как только Писарь поймал на себе взгляд Лысого, он кивнул в сторону, глядя ему в глаза.

— Отойдём.

— Что такое, Писарь? — когда они были на достаточном расстоянии от горелки, спросил Лысый.

— Рассказывай, что было.

— Резаный наехал на нас, сказал, чтобы мы исполняли его приказы, если коротко, — негромко пересказал Олег.

— Ты не знаешь, что такое "наехал", — прижмурив один глаз, сказал Писарь. — Что за приказы? Что-то ещё было?

— Когда мы дошли до территории "стеклянных" и прошли её, он приказал Соле подойти поближе к месту их стоянки, сказал, что бояться там нечего. А мы десятка два мин, ям и капканов обошли. Мы подняли на него оружие...

— Что?! — шёпотом переспросил Писарь, нагнувшись и прищурившись.

— Ну, под стволы его поставили. Потом Соля всё-таки пошёл проверять. Потом обратно. А что такое? Нужно было стрелять?

— Нет, даже не думать об этом. Что он про нас говорил?

— Про Жигуля говорил, что он тряпка. Если коротко.

— Послушай меня, — Писарь положил руку на плечо Лысого. — С этим человеком нельзя давать заднюю. Никогда. Он может прикинуться твоим другом, но он всегда был и остаётся тварью, — Писарь прищурился и поднёс палец к груди собеседника. Тот покивал.

— Он идёт, — шепнул Лысый, который стоял лицом к горелке.

Писарь прикусил губу и неслышно сматерился. Затем он обернулся и выпрямился.

— Что такое, Витюш? — притворно ласково начал Резаный. — Не хочешь с нами чаю выпить?

— Да я с тобой не только чай не хочу пить, в одном лагере не хочу находиться. Глаза бы мои тебя не видели, — спокойно ответил Писарь.

— Я могу это устроить, — улыбнулся Резаный. — Но если ты не хочешь, может, Лысый захочет? Нехорошо его держать. Лысый, пойдём к костру, — он кивнул за спину. Жигуль разливал по кружкам кипяток.

— А ты где наглости набрался? — прищурился Писарь. — Исчезни.

— Нехорошо, Писарь. Много потерь среди твоих было, а? Поэтому злишься? — Резаный сделал несколько шагов к Писарю.

— Лучше уйди, — прикрикнул матом Писарь, — тебе не нужны со мной проблемы.

Резаный усмехнулся, продолжая подходить ближе.

— Я бы посмотрел, какие проблемы ты мне сможешь доставить, Витенька.

— На тот свет отправишься — не увидишь.

— Да ты только пальцем меня тронь, — выставил голову вперёд Резаный, не останавливаясь, сокращая дистанцию. К ним подбежали те несколько человек, сидящий у горелки и попивающий чай.

— Что происходит?! Резаный, мать твою, — крикнул матом Жигуль, подходящий ближе. — Отошёл от него!

Гость обернулся на Жигуля, усмехнулся, глядя ему в глаза и повернулся к Писарю.

— У нас тут герой нарисовался, Жигуль. Думает, что он тут хозяин. Объясни своему Витьке, что к чему, а то и пораню, недолго.

— Я тебя сам кончу, выродок, — выругавшись матом, подошёл к Резаному Виктор.

— Отойди от меня, клоун, — Резаный пальцами, несильно, толкнул оппонента в грудь. Тот, немного отклонившись назад, в мгновение замахнулся и ударил его по лицу. Резаный пытался уклониться от кулака, но всё равно получил удар по надбровной дуге. Гость отшатнулся назад, держась за голову и мигом выхватил 10-сантиметровый нож из-за пазухи.

Выругавшись пару раз Резаный дёрнулся вперёд с застывшем на лице оскалом. По щеке стекала струйка крови из разбитой брови, минуя глаз. Писарь так же быстро достал свой нож из ботинка.

— Ай, попишу, порисую, — брызжа слюной, кинул Писарь, ожидая выпада остановившегося. "Жигульские" окружили оппонентов. Никто не решался подходить к ним, а тем более, растаскивать — момент был уже упущен.

— Ты на кого руку поднял? — оскалился Резаный, сплёвывая кровь, которая добралась до губ и затекла в рот.

— Писарь, брось нож! — приказал Жигуль, в несколько мгновений поняв, к чему ведёт Резаный, но было уже поздно. Писарь оскалился и перевёл взгляд на Гарика.

— Послушай нашего друга, Писарь, — прошипел Резаный. Писарь убрал нож обратно в ботинок. Резаный выпрямился и убрал свой нож в потайной карман куртки, в ножны. — У тебя серьёзные проблемы, Писарь, — с усмешкой сказал Резаный, вытирая щёку.

Лицо Писаря скорчилось от гнева. Он набросился на оппонента с кулаками, повалив того на землю первым же ударом. Резаный осел на землю. Писарь тут же саданул его коленом по лицу, прилично отставив перед этим ногу. От этого удара его оппонент закрылся руками.

Стоящие позади Писаря Соля и Лодочник оттащили его к Резаного. Тот, воспользовавшись ситуацией, оголил пистолет и направил его в сторону Виктора. Выстрелить он не успел — Лысый с Жигулём подоспели к Резаному и заломили тому руки. Послышались призывы к примирению и успокоению.

— Порешу гада, — кричал матом и сыпал оскорблениями Резаный, пытаясь высвободить руку с пистолетом. В конце концов его повалили на землю и Жигуль, следив, чтобы гость не снял оружие с предохранителя и мешая ему это сделать, вырывал пистолет из руки.

Писаря, оттолкали подальше от Резаного и проводили к центру лагеря.

— У вас проблемы, Жигуль. Большие проблемы, — плюясь от грязи и крови повторял Резаный. Жигуль взял свою рацию с пояса и связался с Бобром.

— Бобр, Бобр. Это... Жигуль, — с трудом удерживая Резаного, он посмотрел на Лысого и сказал, отжав кнопку на рации: — Держи его. Если потребуется — сломай руку, — сматерился Гарик.

— Жигуль. Это Бобр. Какие новости?

— Резаный доставляет нам серьёзные проблемы, Бобр.

— Ух. Что за проблемы? Где он сам?

Резаный, кряхтевший и сопевший на земле, замолк и развернулся к Жигулю, не скрывая презрения.

— Спровоцировал драку, потом схватился за нож. Потом — за пистолет. Сам он, тут, Бобр.

— Хочу услышать его версию, — спокойно ответил Бобр. Жигуль наклонился и, зажав кнопку вызова, поднёс рацию ко рту Резаного.

— Бобр! Меня тут, внатуре, порешить хотели, — прошипел Резаный. — Мы как из вылазки вернулись... Эта тварь, Писарь, — он матом обозвал оппонента, — начала паренька грузить. Ну, я вписался. И он меня приложил. Когда нас разняли, то из подтяжка ударил ещё раз, потом коленом в рыло. Сейчас меня к земле, как крысу какую, прижали, Бобр, — он снова сплюнул. Жигуль отжал кнопку и поднялся от земли.

— Что скажешь, Бобр? Приедешь? — отошёл от вопящего мародёра Жигуль.

— Да, ситуация непростая, — задумчиво сказал Макар. — Не спеши, приеду — всё решим.

— Конец связи.

Жигуль обернулся на Резаного, затем подошёл и, оглянувшись, чтобы найти глазами Писаря, сел на корточки.

— Резаный, возьми себя в руки, — спокойно сказал Жигуль. Резаный замолчал, но продолжил шипеть. — Если я скажу Лысому отпустить тебя, что ты будешь делать?

— Так ты скажи и узнаешь, — оскалился Резаный. — Думаешь, что-то поменялось? Ха! — он снова сплюнул натёкшую в рот кровь. — Тебя Бобр за меня на лоскуты порежет, натурально. Слух пройдёт, что здесь было. О тебе вспомнят, Гарик. Ох, какие люди о тебе вспомнят.

— Думаю, тебе будет уже всё равно. У тебя был шанс начать всё сначала, ты его упустил, — выругался Жигуль и поднялся. — Олег, не пускай его. Сейчас пришлю парней, тебя сменят, — Гарик похлопал его по плечу и пошёл к горелке.

— Что скажешь, Жигуль? — задумчиво спросил Писарь, сидящий с кружкой чая. — Не стоило поддаваться на его провокации, извини.

— Рад, что ты понимаешь, — Жигуль сел на бревно. — Пётр, присмотри за Резаным. Не давай ему подняться. Надо будет — ломай руку. Если что, смени Олега, — Пётр кивнул и, поставив кружку, пошёл к задержанному. К этому моменту "жигульские" в полном составе поднялись на ноги. — Моё мнение — Бобр приедет сюда, устроит показуху, какие мы нехорошие, затем пустит этого клоуна в расход — он своё отжил. В худшем случае мы отделаемся золотом или ещё чем. В лучшем — всё закончится делёжкой территории "стеклянных".

— Думаешь, Резаного сюда заслали "на убой"?

— Думаю, да, — задумчиво ответил Жигуль, снижая тон. — Думаю, не спроста Бобр городил его ото всех. Лишал связей, выхода в мир — моё мнение.

— Отморозок. Всех ему надо было подстрелить да прирезать.

— Вот, что ты будешь делать. Когда приедет Бобр, оставишь оружие здесь и пойдёшь на встречу. Тебя, скорее всего, обыщут. Что бы тебе не сказал Резаный...

— Жигуль, при всём уважении, я знаю, как себя вести.

Гарик смерил взглядом Писаря и покачал головой, затем взял свою кружку, чай в которой уже почти остыл.

— Скоты, я вас всех поубиваю! — раздался крик на весь лагерь.

Жигуль взял с собой кружку и пошёл к пленному.

— Мне действительно нужно тебе что-то объяснять? — отхлёбывая чай, обратился Жигуль к лежачему гостю.

— Мне? Кто? Ты? Ха, — он усмехнулся и снова сплюнул. — Не в жизнь не поверю, что ты мне что-то можешь объяснить, Жигуль.

— Ты сделал ставку. Проиграл. Затем сделал ещё одну и снова проиграл. Будь добр, заткни свою глотку сам, — Жигуль снова отпил и отошёл от Резаного, не обращая больше на него внимания. Тот покорчился от гнева и досады, затем сплюнул.

— Подними меня, парень, — прошипел Резаный. Лысый переглянулся с Петром.

— На что ты надеешься, Резаный? — без негатива спросил Олег.

— Ты глухой? — сматерился Резаный и вывернул шею, чтобы посмотреть на своего надзирателя.

— Похоже, здесь ты глухой. Ещё раз откроешь рот — сломаю руку, — без затей ответил Лысый.

— Да? А ты что-то не похо-а-а-ах! — так и не закончил свою фразу Резаный, как Олег сильнее заломал ему руку так, что та на полкисти стала выше лопатки.

— Этот бык очень жёстко диктует свои условия, Лысый, — прищурился Лодочник в усмешке, кажется, наслаждаясь болью Резаного. К нему он не испытывал никакой жалости.

— Забыл, кто я такой? Забыл, кто за мной стоит? Я отчитываюсь... — Резаный застонал, когда Олег дотянул его руку до шеи.

— Ха. Думаешь, этим меня можно заткнуть? Тебе придётся поднапрячься, ха.

Когда Олег поднимал его руку ещё выше, Резаный молчал. Следующие несколько сантиметров оказались лишними. Глухой хруст и лёгкий выдох от Резаного.

— Похоже, договорился, — сострил Пётр.

— Похоже, ха, — невесело усмехнулся Олег, возвращая руку пленника в изначальное положение.

— Да у меня на коленях звёзды, — без злобы прошипел Резаный. — Да мне зубы пилили, что мне твой массаж, ха-ха, — скалился он. — Этого так не оставят. Читайте молитвы, обезьянки, — Резаный снова сплюнул.

— Вот когда твоя рука до синеты онемеет, тогда посмотрим, — усмехнулся Олег.

— Да ты никак палач, мальчик, — сплюнул Резаный. Впервые за долгое время в лагере стало тихо.

— Писарь, возьми Солю, посмотрите, чтотам, — допивая чай, сказал Жигуль. Карта всё ещё лежало где-то неподалёку, придавленная рацией, чтобы ветром не унесло. На неё изредка обращали внимание "жигульские", но предводитель, уже насмотревшись на схему улиц, для себя понял, где могут скрываться "стеклянные". Вопрос времени и удачи найти их. — Если всё хорошо, уведи их оттуда, оставь 2 человека.

— Цирк что ли? — побледневший Резаный сплюнул кровь, осматривая подошедших.

— Скорее шоу, — сострил Соля и хихикнул, но, поймав на себе взгляд Резаного, сглотнул и притих, посмурнев.

— Шоу урода, — хлёстко ударил расслабленной здоровой рукой ему по животу Писарь и рассмеялся. Его смех подхватил Олег и Пётр. Соля, осмотрев собравшихся, тоже усмехнулся, особо не глядя на пленного.

Услышав смех, Радист отставил кружку и встал с бревна. Его схватил под руку Жигуль.

— Сядь, Радист.

— Не дашь насладиться? — улыбнулся он и приблизился к Гарику.

— Иди, вразуми их, пока они не зашли слишком далеко, — глядя в глаза, через пару секунд, прошипел Жигуль. Писарь кивнул и развернулся. Жигуль снова взял карту в руки и осмотрел территорию Стекла. Под крики и мат Радиста он думал, пытаясь найти ещё хотя бы одну возможную точку, подходившую для укрытия "стеклянных". Не увидев ничего нового, он помотал головой и отложил карту на место. — Да где он?! — выругался Жигуль про себя.

Глава 22

Радисту было тошно от этой ситуации. Смотря на своего командира, он не мог понять, как ему может быть всё равно, ведь решалась не только судьба Резаного или Писаря, но и всей группы. Разогнав "жигульских" от пленного, он наклонился осмотрел его окровавленное и грязное лицо, куртку и сапоги, носам которых он вырыл ямку в несколько сантиметров глубиной. Радист не решился что-то сказать, поэтому какое-то время стоял молча, от чего произвёл на Петра строго положительное впечатление.

Резаный бурчал яростные угрозы, оскорбления и, реже, проклятья себе под нос. Олег уже перестал реагировать на подобные выходки и просто держал Резаного в неприятном захвате. Спина затекала и сидеть в том положении становилось не только неудобно, но ещё и больно. Он не представлял, какого сейчас Резаному.

Сделав шаг назад, затем ещё один, он ушёл от пленника. В голове родился вопрос, что будет, если Резаного "оправдают" Жигуль с Бобром. Кто знает, что для него хуже. Радист ещё раз обернулся на Резаного и пошёл к Жигулю.

Редко в какое время в лагере было многолюдно.

— Сегодня на разведку идём? — на пониженном тоне спросил Радист.

— Идём. Только на территорию Стекла. Ты, понятно, остаёшься в лагере.

Радист сглотнул.

— Уже знаешь, куда кто пойдёт?

— Есть пара мыслишек, — неуверенно сказал Жигуль.

— Может, и Бобр что подскажет?.. Всё же, это и в его интересах.

Жигуль посмотрел в глаза Радисту, несколько раз кивнув, воцарилась пауза и даже гул лагеря не заглушал её. Наконец послышался звук мотора. Лоток на своей машине уже мчался в лагерь с Бобром на борту. Резаный оживился и завопил угрозы с новой силой. Олег заломил ему руку, но он, будто, не обращал внимания, иногда кидаясь оскорблениями и в Лысого лично.

— Радист, встреть их. Сюда не зови. Не оправдывайся, не извиняйся...

— Я знаю, Жигуль, не волнуйся.

Гарик положил руку на плечо своему бойцу.

— Не подведи.

Машина приближалась. "Жигульские" засуетились, будто не ждали визита соседей. Писарь оставался на своём месте, затем поднял глаза на Жигуля.

— Что? — кивнул ему Гарик.

— Мне выйти с тобой к Бобру?

— Нет. Нужно будет — позову. Я всё видел, расскажу, как всё было, — снисходительно, через чур приторно, проинструктировал его Жигуль. Писарь кивнул. — Рыжий, — крикнул Гарик, отворачиваясь. Тут же показалась голова Васи откуда-то из-за палатки.

— Чего, Жигуль?

— С нами пойдёшь. Если поведу гостей в лагерь, придётся обыскивать. Справишься?

Рыжий осмотрел "жигульских", ходящих по лагерю, затем кивнул.

— Жигуль, — подошёл сбоку Лодочник, — давай я?

— Нет. Останешься в лагере. Не обсуждается, — спокойно ответил Гарик и Лодочник принял этот ответ.

— Когда пойдём? — подошёл Рыжий с кобурой на поясе.

— Сними, — кивнул на кобуру Писарь.

— Сними, нечего провоцировать людей. Никому ты ничего не докажешь, — кивнул Жигуль.

— Я пошёл, — Радист собрался с духом, встал и двинулся в сторону приближающегося шума.

— Умно — послать на "пост" искалеченного, — кивнул в спину уходящему Радисту Писарь.

— Получил ранение в бою. Почётно, — вклинился в разговор Соля, наконец облачившись в бронежилет и показавшись на публике.

— Сними, — в один голос сказали Жигуль и Писарь. Соля, сглотнув, посмотрел на Жигуля и пошёл к своей палатке.

— Клоуны, — уселся рядом Лодочник.

Лагерь постепенно успокаивался. Даже Резаный стих.

— Подъехали, — заметил Писарь, не двигаясь.

— Слышу, — прошипел Жигуль, встал и двинулся к Резаному, которого до сих пор держал Лысый.

— Резаный, — подошёл к нему Гарик, — могу предложить воды и полотенце.

— Спасибо, Гарик, я лучше так, — покрыл матом, проклятьями и угрозами Жигуля Резаный, затем сплюнул.

— Отпусти его, Лысый.

Олег сразу отпустил руку пленника, та неестественно двигаясь, выпрямилась по шву. Опираясь на здоровую руку, Резаный поднялся. Перед ними стоял зверь, готовый прямо сейчас разодрать Олега, а затем Жигуля голыми руками.

Гарик заметно напрягся. В глазах Резаного это выглядело проявлением слабости, что обозлило пленника ещё сильнее. Несмотря на его ужасный внешний вид и всю ту грязь, налипшую на него, он не выглядел жертвой.

— Резаный, тебя пригласят, когда захотят услышать.

— Не-ет, Гарик. Ты не в том положении, чтобы диктовать условия, — Резаный "орлом смотрел" на Гарика, смакую каждое слово. — Это тебя свиснут, как только понадобишься.

— Бобр не тот человек, которого купит твой внешний вид. Одумайся, Резаный, пока можешь, — Жигуль развернулся и, больше не оборачиваясь, пошёл встречать гостей.

Бобр уже подъехал и остановился в нескольких метрах от одиноко стоящего посреди дороги Радиста. Повязка, держащая руку уже испачкалась. Он, опустив глаза на неё, только сейчас заметил её состояние. Менять что-то было уже поздно.

Из машины вышли трое: Бобр, Лоток и Вова Художник — облачённые в бронежилеты, с автоматами на плече и пистолетами в кобурах, закреплённых на правых бёдрах. Они выглядели как солдаты. Осмотрев их, Радист чертыхнулся про себя. "Бобровские" выстроились напротив Радиста, будто он был единственной преградой, отделяющих их от лагеря.

— Где мой человек? — спустя несколько секунд спросил Бобр.

— Он в лагере, Бобр, — Радист тоже выдержал небольшую паузу перед ответом. Он стоял ровно, иногда бросая взгляды на стоящих по бокам от главаря, "бобровских".

— Приведи своего командира.

Радист не шелохнулся, будто бы Бобр молчал. Художник усмехнулся.

— Ты, похоже, оглох в пылу перестрелки? Я повторю ещё раз. Приведи сюда Жигуля.

— Да нет, Бобр, с моим слухом всё в порядке. Только не ты тут командуешь.

— У нас и другие дела есть. Ты бы пошёл нам навстречу, а? — доброжелательно подмигнул Художник Радисту.

— Мне действительно нужно что-то объяснять, Бобр?

— Да нет, — протяжно сказал Бобр и развернулся, оглядев Радиста с ног до головы ещё раз.

Радист сглотнул. Ему было страшно. Он едва сдерживал от мандража колени и руку, весящую под грудью. Вторую, наполовину здоровую, он контролировал уверенно. "Бобровские" отошли к своей машине и закурили.

Как только они сделали по затяжке, а Художник прервался на кашель, Радист услышал спускающегося с холма Рыжего. Он не оглядывался, лишь бурил взглядом соседей.

Лоток отбился от своих и подошёл к Радисту, стряхивая пепел в процессе.

— Где Жигуль? — требовательно спросил он, кивнув постовому.

— В лагере, — спокойно ответил Радист.

— А это-то кто? — кивнул он на Солю. — напарник? Он рыжий клоун, а ты — белый?! — недоумевающе спросил Лоток. — Где Резаный?!

К ним подошёл Бобр, держа сигарету в зубах.

— Слышишь, пацан, ты бы заканчивал шутки шутить? Не зарывайся, — кивнул Радисту Бобр. Рыжий был уже близко.

Радист не повёл и бровью, уставившись в глаза Бобру.

— Ты наезжаешь, — прошептал Радист и одна нога предательски затряслась. Художник бросил на неё взгляд и Радист это заметил.

Бобр провёл зубами по нижней губе, отошёл на пару шагов, затем снял рацию с пояса и поднёс её к подбородку, но осёкся, подняв глаза на холм.

— Наконец-то, — сматерился Макар, возвращая рацию на место. Похоже, вниз спускался Бобр.

Рыжий встал позади Радиста, "бобровские" вернулись к машине и о чём-то заговорили. Жигуль спустился с холма, прошёл мимо Радиста, хлопнув его по плечу.

— Как всё прошло?

— Более ли менее.

Перекинувшись парой слов, Жигуль пошёл к "бобровским".

— Привет, Бобр.

— Жигуль, — Бобр протянул руку Гарику, тот её пожал.

— Присядем? — Жигуль кивнул куда-то себе за спину.

— Да, почему нет, — спокойно ответил Бобр. — Приглашаешь в лагерь?

— Да. А ты думал, я полотенце на земле расстелю? — усмехнулся Гарик.

— Нет, конечно, нет, — коротко посмеялся с шутки Бобр.

— Оружие оставляйте в машине, парни, — кивнул Бобр на авто Лотка.

— Само собой, Жигуль, — доброжелательно кивнул Художник, разоружаясь вслед за своим командиром, Бобром.

Жигуль подождал Бобра, затем рядом с ним прошёл мимо Рыжего и Радиста. Остальных остановил Рыжий короткой репликой.

— Парни, мне нужно вас обыскать.

— Ещё чего? Не веришь нам? — усмехнулся Вова. В его словах не чувствовались нападки.

— Это не про доверие, — заметил Радист, не меняя своего тона, — Рыжий, обыщи их, — кивнул Радист своему напарнику.

Художник подошёл первым и вальяжно развёл в стороны, рядом с грудью, руки. Рыжий сбивчивыми движениями прохлопал тело, ноги и руки Художника, нащупал край чего-то твёрдого около голени гостя, возможно, рукояти ножа.

— Ножи, гранаты, патроны и прочее — оставь вместе с оружием, — выпрямился и только потом сказал Рыжий. Художник потряс перед ним пальцем.

— Слушай, ты правда хочешь из-за ножа сорвать наш визит? Хочешь, чтобы из-за какого-то ножа, — он выделил слово "нож" громкостью и интонацией. Вся дружелюбность испарилась, — я тебе нос сломал?

— Не вижу связи, — спокойно ответил Рыжий.

— Ну, я пойду мимо, плюнув на твои слова, ты меня схватишь за плечо, ещё чего-то там... А я, чтобы ты меня не трогал, сломаю тебе нос. Вот тебе связь, — серьёзно, последовательно и вдумчиво объяснил Художник.

— В таком случае, я не хочу срывать ваш с Бобром визит, — спокойно, через небольшую паузу, ответил Рыжий.

— Правильный выбор, — улыбнулся Вова и по-приятельски, подмигнул Рыжему, затем двинулся в сторону холма, но Вася встал поперёк его пути.

— Нож оставь вместе с оружием, — повторился Рыжий. В голосе чувствовалась неуверенность.

— Это что, шутка такая? — серьёзно переспросил Художник, пожав плечами? — Так ты что-то не смеёшься. Команды, значит, раздаёшь? — сделал вывод Вова, обернувшись на Лотка. Тот, приподняв уголок рта, наблюдал за ситуацией. — Ты бы со мной не шутил, Рыжий, плохо может закончиться.

— А ты? — спросил Радист, видя, что ситуация накаляется, и сразу же пояснил: — Хочешь сорвать визит из-за ножа?

На него повернулся Вова и, усмехнувшись, указал пальцем на Радиста.

— Я всё думал, почему ты без оружия, — кавказский акцент Художника, будто, стал сильнее. "Бобровский" вальяжно подошёл к Радисту, по-доброму усмехнувшись.

— А чего же здесь бояться? Мор пока руки-ноги не отрастил, заявиться сюда не сможет. Собак бешенных тут тоже нет. Да и из людей некого бояться, — спокойно продолжал Радист. Только во время разговора его ноги не тряслись, — Володя с группой ушли в город. Вас с Бобром бояться? — Радист отрицательно покачал головой.

— Ну, будь по вашему, — Художник наклонился, достал из кармана нож вместе в ножнах, затем поднял его на уровень глаз Радиста и бросил Рыжему. Тот поймал. — Отнеси к остальному оружию.

На своего напарника обернулся Радист и поймал на себе его взгляд. Постовой едва покачал головой и Рыжий сглотнул. Трясущихся ног или мандража по телу Радист, однако, у напарника не заметил.

— Не тебе мне приказывать, — протянул обратно нож Рыжий. Художник усмехнулся, ещё раз глянул на Лотка, забрал свой нож и сходил до машины. В это время Василий обыскивал Лотка. Тот был чист.

— Ну, пойдём, — кивнул Художник.

— Я останусь, посторожу оружие и машину, — спокойно ответил Радист.

— Брось, — отмахнулся Вова, — вон, Рыжий посторожит.

— Твоя правда, — неожиданно для своего напарника, согласился Радист. Втроём они пошли в лагерь, оставив Васю у подножья.

Бобр с Жигулём поднялись первыми. Резаный, отбрасывая в сторону сигаретный окурок, пошёл навстречу Макару.

— Бобр! Бобр! — требовательно восклицал он, перебивая тихий диалог двух командиров. — Я требую сходку.

— Помолчи, — выставил перед собой руку Макар.

— Кроме всего прочего, они мне руку выдернули, положили на землю, как пацана какого. — Резаный орал, не стесняясь в выражениях. Сбоку стоял и смотрел на сцену Жигуль. Бобр коротко обернулся на него, затем увёл Резаного в строну.

— Я здесь чтобы разобраться, — спокойно продолжал Макар. — К тебе есть претензии. Наберись терпения.

Бобр вовсе не хотел говорить так, чтобы его не было слышно, поэтому Жигуль отлично слышал каждое слово.

— Да? — пренебрежительно воскликнул Резаный, — А я здесь — памятник терпению. Если бы я знал, что всё так обернётся — сразу бы взялся за ствол.

— Ты заткнёшься, развернёшься и пойдёшь туда, где был всё это время, пока я разберу ту кучу, которую ты навалил. Может, где-то между делом, попытаюсь спасти твою жизнь, — так же тихо продолжил командир. Резаный поумерил свой пыл и, кивнув, пошёл на пригорок, где обычно стояли постовые и сел на землю, закурив ещё одну сигарету. Бобр вернулся к Жигулю и они пошли к краю лагеря, где стояли подготовленные два раскладных камуфляжных стула с надписью "рыбак" на спинке.

— ... несмотря на все его недостатки, он отличный добытчик, — продолжил разговор Бобр, — кроме того, опытный стрелок. У него были неплохие амбиции. А теперь, посмотри на него — залит собственной кровью, весь в грязи. Кто он для моих парней теперь?

— Перестань, Макар. Давай посмотрим правде в глаза, он неуправляемый уголовник, который остался здесь по единственной причине и это — далеко не деньги, — Жигуль уселся в кресло, его собеседник сел в соседнее.

— Тебе-то не знать, что не деньги, — усмехнулся Бобр, но затем унял смешок. — Извини, земля пухом твоему брату. Вообще, ты бы не бросался такими словами. "Уголовник", — что это вообще такое? Ты здесь не первый год, не нужно строить из себя непонятно кого.

— Я скажу по-другому. Он действительно может хорошо зарабатывать, делать по 4 дома в день, но ты послал его сюда не поэтому. Ты видишь в нём угрозу — вот моё мнение. Поэтому он здесь.

— Вздор.

— Я не первый год здесь, Макар. Думаешь, я тебя не знаю? Уж кто и проиграет от того, что Резаный уйдёт — так только не ты.

— Делай то, что считаешь нужным, Жигуль, — Бобр посмотрел Гарику в глаза, затем поманил его еле заметным жестом, — но я не могу потерять лицо. Стекло уже не жилец, можно это признать. Красная и Свободная — моя цена.

— Это фактически половина его территорий, — прошептал Жигуль. — Не дороговато выходит? Красная и Северная.

Недолго подумав, Бобр кивнул и они пожали руки, всё ещё сидя в креслах.

— Надо было ему уйти, когда он получил золото, — откинулся на спинку Бобр и закурил. Следом закурил и Жигуль.

— Да уж. Как семья?

— Не жалуются. У моей младшей болячка какая-то, в больницу положили.

— Надеюсь, ничего серьёзного? — наклонился к Бобру Жигуль.

— Нет, никто из моих не переживает, ничего серьёзного. Твои-то как?

— Внучка в школу пошла, — с нотками гордости ответил Гарик.

Бобр покивал.

— Совсем недавно рассказывал, что у неё в садике проблемы были. Да, чужие дети быстро растут.

— Ты сам-то внуками когда обзаведёшься?

— Мои ещё думают над этим. Тороплю, как могу. Не хочу помереть раньше, чем они соберутся.

— Да тебя ещё на одно поколение бы хватило, — усмехнулся Жигуль.

— Наверное. В любом случае, не в моих планах. Доберу всё добро с территории и оставлю её потомкам.

— Золотые слова. Пусть мои парни сколачивают собственные отряды и выносят медь, чугун... По примеру Тольки Кипо. Вот, голова, сейчас живёт, как король, с металла, бед не знает. А когда он отказался от всего добра этого заражённого города, как на него смотрели? Вот-вот.

— Да... В любом случае, сейчас вывозить металл гораздо проще. Разве что Кипо придётся процент отстёгивать. А когда-то я даже и не мечтал стать бугром. Так, думал, подработка на лето, — усмехнулся Бобр. — Да и ты в бригадиры особо не рвался. И когда мы свернули не туда?

— Шутишь? Да за твоё положение парни убивать готовы. И я говорю не только про здешних.

— Ага, один из таких уже приговорён, — понизил тон Бобр. — В любом случае, не хочу увидеть внуков из-за решётки или с небес.

— Насчёт Резаного, Макар. Пусть это сделают твои. Незачем искушать судьбу.

— Добро. Так, значит, Красная и Свободная, да?

— Красная, Северная... И Северный проезд.

— Северный проезд? Это где?

— Частные дома, не помнишь что ли?

— Точно. Ладно, Красная, Северная и Северный проезд, — они снова пожали руки и Бобр поднялся. К тому времени его парни уже поднялись на холм и стояли рядом с "жигульскими", разговаривая о чём-то своём. — Художник! Ходь сюды!

Тот переглянулся с окружающими, что-то шепнул им и подошёл к Бобру.

— Сходишь до машины, достанешь тряпки, воду, проводишь Резаного до машины и пока он будет обтираться, завалишь. Стреляй наглухо.

— Пистолет?

— Решай сам, но я бы не рисковал.

Художник кивнул, затем мельком глянул Жигуля и ушёл.

— Надеюсь, ты обезоружил Резаного? — смутился Бобр.

— Да. Мои парни забрали пистолет и нож.

— А второй пистолет?!

— У него два пистолета?

— Да, Гарик, у него два пистолета.

— Чёрт, — выругался матом Гарик. — Ну, ничего. Художник справится.

— Да, проблем быть не должно.

Командиры пошли к толпе "жигульским".

— Накрывай поляну, Лодочник, — распорядился Жигуль.

Бобр тут же поймал на себе взгляд Резаного и подозвал его жестом. Жигуль заметил это и пошёл к своим.

— Резаного увозит Бобр, Писарь остаётся здесь — довольно громко проговорил Жигуль, пока сам Макар пошёл навстречу Резаному. — Всю ситуацию разрулили, претензий ни у кого нет — имела место провокация со стороны Резаного и Бобр согласился с этим.

Если потесниться, места за столом хватало всем. Особо еды не было, разве что закусь.

Лоток, оставшийся с "жигульскими", быстро нашёл общий язык сначала с Купцом, а затем и с остальными. За шутками, над которыми смеялись все, раздалась короткая автоматная очередь. На ноги подскочили почти все.

— Бобр встал на нашу сторону в этом вопросе и приговорил Резаного. Сейчас поднимутся сюда остальные и проводим Резаного в последний путь.

— Земля пухом, — безэмоционально сказал Писарь.

Глава 23

"Бобровские" были немногословны, когда вернулись на холм. С собой они привели единственного постового Рыжего. Он был бледен и смотрел больше в землю. Радист был первым, чей неодобрительный взгляд поймал на себе Рыжий.

Из-за того, что Писарь сидел ближе всех к Гарику, тот едва наклонился и шепнул Виктору встать на пост. Он встал из-за стола, кивая Рыжему на своё место и пошёл к палатке за оружием.

"Жигульского" проводили взглядом, затем Бобр встал, открыл стоящую на столике бутылку водки и по несколько десятков грамм разлил по кружкам. Соля свою предусмотрительно не ставил под немое одобрение Радиста и Лодочника.

Макар отставил сосуд в сторону и поднял свой бакал. Остальные, включая Жигуля, последовали его примеру, буквально заглядывая ему в рот за тостом.

— Не по хорошему поводу я сегодня сюда добрался. Наверное, половина из вас не знала Резаного вовсе, поэтому ничего хорошего сказать про него не сможет, но я знал его несколько лет. Для меня он был другом. От того сегодняшнее решение было трудным. Наверное, труднейшим в моей жизни...

Присутствующие слушали Макара без особых эмоций, лишь Соля иногда сглатывал, будто отгоняя ком от горла. Лысый едва заметно ухмылялся, пытаясь смириться с церемонией. В его голову иногда закрадывались мысли о том, куда дели тело "бобровские" и куда деть его по итогу. Писарь, скорее всего, не выдержал бы и двух предложений из речи Бобра.

— ... Пусть он не отличался хорошим характером, но был умён и справедлив. За отличного добытчика и друга. В последний путь.

Бобр поднял стакан и опрокинул его в рот, сразу же проглотив содержимое. Сталкеры за столом, выпив, потянулись за закуской. Лысый выпил последним и закусывать не стал.

Основной этап застолья прошёл быстро, собравшиеся поделились на группы "по интересам" и выпивали за разговором вместе. Отдельно сидели Радист, Жигуль и Бобр, между ними лежала исчерченная карандашом карта. Местами слышались смешки, байки и анекдоты, отдельно сидел лишь Лодочник, он читал книгу и Писарь, стоявший на посту.

— ... и получается, что они рядом с Кипо сидят. Или здесь, или под мостом, в тоннель зарылись, — Бобр был хоть и пьян, так как выпил гораздо больше остальных, контролировал голос и рассуждал здраво.

— Бобр, твои друзья с погонами, может, могут нам помочь? — Радист затянулся сигаретой и пустил дым вверх, затем вбок, от собеседников.

— Если только кто-то из "стеклянных" выйдет на связь. Пилинг, Радист, — тяжело вздохнув, пояснил Макар, вернувшись взглядом на карту.

— Биллинг, — поправил его Жигуль. — Он же уже связывался со мной. Вчера.

— Да, несколько раз из своего лагеря. Это было до того, как они ушли, Жигуль. Вопрос. А никак они придут? Почему вы ещё здесь? — Голос Макара сдал и сошёл в хрип, он глухо закашлялся, как будто, в последний раз.

— А потому. Кого мне бояться, Макар? Мокрицу эту? Я его в бараний рог скручу, — без особой спешки Жигуль затянулся и, пару раз откашлявшись, разлил по несколько грамм недавно початого какого-то дешёвого коньяка.

— Раньше надо было крутить, Жигуль, — отошедший от приступа кашля Бобр, обтёр губы, поднял кружку, чёкнулся со всеми и залпом осушил её, затем занюхал и закусил привезённым из деревни вяленным мясом. — Пару гранат и твоего лагеря нет. Или одна очередь. Если повезёт, вон, как Радист, будут ходить, штопанные-перештопанные, как плюшевые мишки.

— Они на лишний ПП едва наскребли. Вздор. Кишка тонка, — Жигуль провёл пальцами возле горла. — И откуда у них гранаты? Сбежали на другой конец города и сидят тихо, ждут, пока всё уляжется.

— Что-то я про это не слышал, Жигуль. Знаю, ружьё "московские" изъяли с машиной вместе. Знаю, что весь отряд с пистолетами ходит и пару штук АК на всех. Ну-ка, просвяти меня, — пару раз во фразе Бобр заплёлся языком и выругался.

— Пернач со спиленным серийником они в деревне брали не так давно.

— Как у тебя что ли? Это же тоже по сути пистолет, — отмахнулся Бобр.

— Это ПП. И у меня серийник стоит, — Жигуль достал из-за пояса Пернач и продемонстрировал серийный номер.

— Какая разница, кислота всё равно покажет всё, что хочешь, — качал головой Бобр, раз взглянув на оружие.

— Там что-то с наплавкой другого металла было, не помню точно.

— Да брехня. Захотят прочитать — прочитают. Ты, лучше, скажи, ты наконец-то перестал заниматься ерундой, — сматерился Бобр, — и носить Пернач на лодыжке? — он протяжно усмехнулся и этот смешок перешёл в кашель.

— Ношу только в деревне, — серьёзно ответил Жигуль. — Тебе-то что за дело?

— Да так, ногу твою жалко. Сколько раз говорил — без ноги останешься. Пернач — не то оружие, что можно так носить.

— Как "так"?

— На ноге, чудак, — достаточно громко и отчётливо сматерился Бобр и отбросил дотлевшую до фильтра сигарету. Гул практически сразу же стих. Жигуль осмотрел лицо Бобра и опустил глаза, скользя по сгорбленной фигуре к его кистям, не сбитым, без царапин. Пауза продлилась пару секунд

— Дай-ка, я уберу от тебя выпивку, — Жигуль переставил бутылку от Бобра между собой и Радистом. Макар проследил за движениями Гарика и рассмеялся, спустя секунду, затем закурив снова.

— Твоя правда, Жигуль, перепил я малость.

Атмосфера в лагере восстановилась.

— Жигуль, — встрял Радист, — когда в город выйдем?

— Ты никуда не идёшь, — повторил Жигуль, отворачиваясь от Бобра к Радисту.

— Я знаю. Так когда остальные пойдут? — с нетерпеливой интонацией повторил вопрос Радист.

— Когда надо будет, тогда и пойдут. Дай людям отдохнуть.

— Сейчас?! Время играет против нас, Жигуль. Кто знает, что они решат выкинуть? Мы не сможем вздохнуть спокойно, пока они где-то там, в Нилосске, — он с трудом сдерживал эмоции, повышая тон в попытках доказать срочность.

— Радист, послушай меня. Они отрезаны от внешнего мира и дышать они могут только через фильтр — время играет на нашей стороне. По сути, мы даже ничего не теряем.

— Пацан прав, Жигуль, нужна вылазка, — спокойно проговорил сбоку Бобр.

— Нет, не нужна. Я сказал, — развернулся к Бобру Жигуль и утвердительно повторил свою точку зрения. Бобр поднял ладони на уровни груди, встал из-за стола и направился в сторону туалета.

— ...пять-десять минут молчат, а затем кто-то говорит: "Его брат был ещё хуже", — Купец со свойственной анекдотам интонацией завершил шутку и собравшиеся вокруг него трое человек рассмеялись.

Жигуль осмотрел Купца с ног до пояса, вычленил на лице каждую морщинку и впился в него глазами. Со стороны выглядело, как будто Гарик смотрит в никуда от опьянения.

— Надо собираться, — прошептал Гарик, утвердительно кивнув.

— Что? — Радист наклонился ближе и нахмурился.

— Собирай людей для разведки. Ты, я и Лодочник остаются, — не меняя направление взгляда, проговорил Жигуль. Сразу после этого Радист поднялся на ноги и, обратив на себя внимание, резюмировал ситуацию. Жигуль встал и пошёл к палатке, чтобы выцепить глазом Бобра. Тот был рядом, на обратной дороге к столу.

— Бобр, — кивнул ему Жигуль, вставая наперекор. — Что это было? — когда они сблизились, Жигуль понизил тон.

— Когда?

— "На ноге, чудак", — спародировал Бобра Жигуль, сматерившись, стараясь передать интонацию. Бобр поджал губы и уставил руки в бока.

— Хочешь мне лекцию прочитать?

— Ещё не хватало тебе лекцию читать, Бобр, — сматерился Жигуль и усмехнулся. — Ты можешь не следить за словами, но не при парнях, — под каждое словосочетание Бобр кивал.

— Вырвалось, сам понимаешь, — с неизменной интонацией сказал Макар и двинулся в сторону лагеря. Рядом с ним пошёл и Жигуль.

— Своих в город отпустишь?

— С твоими? Без проблем. Всё-таки собрался в город? Твои мужики не подумают, что ты нерешителен, нет? Не поднимут бунт? — усмехнулся Бобр и закурил. Жигуль усмехнулся в ответ. — А меня, получается, ты в шныри в лагерь хочешь записать?

— А ты пойдёшь шнырём? — улыбаясь во весь рот, повернулся он к Бобру.

— Да иди ты, — Бобр ненадолго остановился, но, сматерившись, продолжил движение.

Сталкеры собирались в вылазку, не переставая при этом разговаривать. Приезжие "бобровские" поддерживали диалог, ходя по пятам за собеседниками.

— Художник, Лоток, — прикрикнул Бобр, как только подошёл к центру лагеря, — пойдёте в город с "жигульскими", на разведку, — он спокойно ввёл их в курс дела. — Права — не качать, субординацию — соблюдать.

— С кем пойдём, Бобр? — уточник Лоток. Бобр кивнул на Радиста.

— Я здесь по-твоему группы собираю что ли?

Под непривычный гул лагеря Писарь, смакую каждую затяжку, курил, смотря на авто "бобровских". Нива, устеленная оружием, где-то за ней валялся Резаный. Виктор уже несколько раз возвращался к мысли пойти и посмотреть на него, но осекался — долго. Наверняка, у него будет время позже.

Город был спокойным. Каждый раз поднимая бинокль, Писарь опасался увидеть какую-нибудь чертовщину, но ничего подобного не было.

Мимо него прошли Лоток с Художником и направились к машине. Прибрав оставленное на капоте оружие, они вернулись обратно. Писарь коротко глянул на них, затем приставил к глазам окуляры бинокля и уставился на город. Гул в лагере постепенно стихал. Писарь уже успел докурить сигарету и начать новую перед тем, как к нему подошёл Пётр.

— Ну что, высмотрел что-нибудь? — поинтересовался Лодочник. Писарь качнул головой, затем продублировал ответ словами.

— Нет. Ничего.

— Радист заряжает людей на разведку. Есть пожелания по команде?

— Мне плевать. Не знаю, Соля, может быть, Лысый, — равнодушно сказал Писарь, поморщившись. — Надеюсь, на территорию Стекла идём?

— Вроде, да. Бобр говорит, они около "киповской" территории прячутся, Жигуль хочет туда группы отправить.

— Сколько идёт?

— Да все "жигульские" и идут, кроме меня, Радиста и Жигуля. Даже Художник с Лотком в деле.

Писарь ещё раз затянулся сигаретой, затушил её слюной и отбросил пальцами вниз с холма. Бинокль он снял с шеи ловким движением и передал Лодочнику. Поправляя ремень автомата, Писарь неспешно пошёл к лагерю. Радист, завидев его, осмотрел сталкеров ещё раз и пошёл к Виктору.

— Пойдёшь с Рыжим, Писарь. Поддержишь по возможности. У парня до сих пор шок.

— Вдвоём? — не сразу поняв, о чём речь, переспросил Писарь, не обращая внимания на дополнительные указания и уточнения.

— Да, несколько маленьких групп. Знаешь ТЦ "Столица"? Пойдёшь от него и до "киповских".

— Ты думаешь, у меня карта на подкорке что ли? — безэмоционально спросил Писарь.

— Резаного пристрелили. Я думал, ты по-другому радуешься, — Радист развернулся и пошёл к месту, где они с Жигулём и Бобром не так давно выпивали, там оставалась карта. Он шёл, постоянно оглядываясь и ведя разговор с Писарем.

— Забудь.

— Окей. Выходишь с Рыжим, кстати, через 30 минут после "бобровских", последним, то есть.

— Супер, — так же безэмоционально отметил Писарь, — почему не через час? Два?

— Ты, я так понял, хочешь одной толпой пойти?

— Нет, — Писарь с неприятью оглядел собеседника. — Почему 30 минут? Почему не 10?

— Не знаю, золотая середина, полчаса. Вот. Смотри. Вот отсюда начинается территория Стекла, — Радист тыкнул на карту и проследил за направлением взгляда собеседника, чтобы убедиться, что он понял, о чём речь и следит за ходом мысли. — Вы пойдёте дальше, сюда, — он провёл пальцем по карте и остановился между двумя улицами. — Здесь начинается улица Космонавтов, не пропустишь, она сразу после музея. Дальше прямо, прямо и, как только упрёшься в больницу — налево, затем первый поворот направо. Оттуда увидишь Столицу.

Писарь следил за пальцем, осматривая область вокруг пальца, подмечая названия улиц.

— А от ТЦ куда?

— Пройдёшь сквозь ТЦ, окажешься на Прямой. Дальше в горку, прямо, до второго моста. Под мостом — уже территория Кипо, поэтому имеет смысл сойти во дворы.

— Поучи меня ещё, — равнодушно перебил его Писарь. — Знаешь, я в твоём плане пропустил часть, где мы разведываем дома.

— Можешь начинать, как только Прямую пройдёшь.

Писарь поджал губы.

— А что, если Бобр ошибается и Стекло сидит, например, в Столице? Или в больнице?

— Тогда будешь действовать по ситуации, — без промедлений ответил Радист.

— Круто. Это вы втроём до такого додумались? — Писарь поднял голову на собеседника с выражением недоумения на лице.

— А ты чего ждал? Точные координаты и поддержку с воздуха? Так воевало первое поколение, так воюем мы. Тебе ли не знать?..

— Вот именно, я очень хорошо знаю, к чему всё это ведёт. Тебе, вот, лучше не знать, Радист, — снисходительным тоном добавил Писарь, прижмурив глаз и поднимаясь от карты.

— Ты мне об этом говоришь? — Радист подался вперёд и тыкнул здоровой рукой себя в грудь, едва не поморщившись и не вскрикнув от боли в локте.

Писарь не ответил и осмотрел лагерь, упирая руки в бока.

— Может, пойдёшь собираться? — скептически сказал Радист. Писарь глянул на него и несколько раз кивнул, словно, только что выйдя из ступора. Радист проследил за ним глазами, пока он не скрылся в палатке.

Первая группа выходила из лагеря: Лысый и Соля. Несмотря на короткий период отдыха, Жигуль расставил приоритеты так, что сон оказался в самом низу списка.

Лодочник проводил глазами группу, затем, через десяток-два минут, снова взглянул на них в бинокль. Группа шла не проторенной дорожкой, а срезала, чтобы быстрее добраться до назначенной точки входа в город. Они как раз проходили участок, где нужно надевать противогаз. Лодочник снял с пояса рацию и поднёс ко рту.

— Лысый, противогаз.

Лысый с Солей переглянулись, затем, осмотревшись, нацепили противогазы. На пригорке рядом с Лодочником уже стояли Купец с "бобровскими" и повторяли лучшие анекдоты и байки за утро, иногда незначительно изменяя их.

— Надо было Резаного пришить прямо там, — откровенно сказал Соля. — Исход-то один, зачем мы всё это терпели?..

— Дурак ты, Соля. Подумай ещё немного над этой ситуацией и, может быть, поймёшь разницу.

— Я понимаю разницу, но по итогу, Писарь ударил его и что? Всем всё равно.

— Знаешь, по-честному, я думаю, что Резаного отправили сюда на убой, к Писарю. Если бы не речь Бобра, я бы и дальше так думал.

— Да?! А я, наоборот, думал, чтобы помирить их или вроде того. Сплотить что-ли?..

— Дурак ты, Соля.

Фёдор сглотнул и замолчал. Он тоже не верил в план Радиста и опасался "стеклянных".

— А что насчёт "стеклянных", так ты их услышишь, в случае чего. Если мы, конечно, набредём на их логово, — попытался успокоить Солю Лысый, говоря ему то, во что хотел верить сам. Это была лотерея "кто увидит кого первым". — Знаешь, Соля, как охотятся на тигров?

— С оружием?

— Я про то, что тигр хорошо прячется. Так как же охотник его видит?

— В прицел?

— Дурак ты... Тигр забывает спрятать хвост.

— Получается, или тигр увидит охотника, или охотник — хвост тигра?

— Да. Понимаешь, к чему виду?

— Понимаю, — невесело ответил Соля. — Только тигр только и ждёт нас, а мы и понятия не имеем, где он. Похоже на засаду.

— Засада — это когда знают, как ты пойдёшь.

— Им ничего не мешает расположить по человеку на крышах и ждать, слушать. Я бы сделал так на месте Стекла, — после паузы сказал Соля. — И не сравнивай с первым поколением. Там в состоянии войны отряды находились почти постоянно.

— И не пытаюсь, — вздохнул Лысый. — Они, с другой стороны, не могут знать, что мы идём искать их. Тем более, им нужно на что-то жить, что-то есть.

— Думаешь, у них нет жира на подобный случай? — серьёзно спросил Соля. — Уж день-то они могут потерпеть. И нам следовало. А я говорил — меня не слушали.

— Кому ты это говорил? — смутился Лысый.

— Купцу и парням Бобра. Они, вроде, согласились.

Лысый затих. В это время из лагеря выходила вторая группа.

Глава 24

— Не геройствуйте, — на прощание сказал Лодочник второй развед-группе.

— Как скажешь, Пётр, — обернулся Художник и улыбчиво ответил "жигульскому".

Несмотря на то, что "стеклянные" занимали один район всего города, поиски обещали быть опасными и трудными. Конечно, боевого опыта у Стекла было поменьше, но они были на своей земле. Это понимали и брали в расчёт все.

Говорила тройка обо всём подряд, действительно важных на данный момент вещах. Хотя, для Купца и Лотка тот трёп был действительно важен, ведь одни скупщики сменяли других и знать ситуацию на базаре было действительно необходимо. Наверное, в равной степени, как и знать об отношениях "московских" к новым дельцам или последние новости из эпопеи взаимоотношений военных с народной дружиной.

Художник иногда вставлял свои "пять копеек", но ничего дельного в разговор внести не мог — слишком несведущ он был в подобных делах, но поговорить любил.

К Лодочнику подошёл Писарь и уставился в город.

— Думаешь, можем на засаду нарваться, Пётр? — через несколько секунд спросил Писарь, полный серьёзности и, казалось, нерешительности.

— Конечно. А знаешь, что ещё можете? Найти золото гномов в котелке, — так же серьёзно ответил Лодочник, сделав между предложениями паузу для драмы.

— Да ну тебя, — Писарь до сих пор был серьёзен.

— Что с тобой? Ты насчёт "стеклянных" всё это время не затыкался, что, мол, подай их тебе на блюде. С Солей, вон, спелись в первый день, как метку нашли. Вас только послушай — уже можно за решётку закрывать. Теперь-то что изменилось?

— До этого я знал, где их искать и чего ожидать.

— А-а-а, — протяжно простонал Пётр, — понятно. Отвык ты, Писарь, от города. Я, конечно, особо никогда в город и не ходил, но много слышал...

Тут Писарь открыл рот и издал звук, будто хотел что-то сказать, но осёкся. Пётр вопросительно глянул на него.

— Ну? Что слышал? — равнодушно спросил он.

— Что когда нужно было — сталкер брал оружие в руки и шёл в город, не важно, против кого. Так и грабили и ТЦ, и магазины.

— Людей было больше. В группе, вроде и не страшно вовсе.

— Ты ещё скажи, что завязать хочешь, — с неверием сказал Лодочник.

— Может, после какого-нибудь крупного куша, — Писарь пожал плечами и осторожно предположил.

— Ты не завяжешь. Даже скопив золота со свой вес, останешься здесь. Или уедешь, а через месяц прибежишь обратно. Не из-за золота, а из-за адреналина. Ты — настоящий наркоман, — серьёзно объяснил Пётр, поглядывая в бинокль. — Тебя только в город пусти и покажи, в каком направлении стрелять — забудешь, кто ты такой.

— Ты вообще в городе не был? — через пару секунд молчания, перевёл тему Писарь.

— Два раза.

— Убивал?

— А?

— Убивал, говорю?

— Нет, — коротко отрезал старик, выдержав небольшую паузу.

— Ты же не понаслышке об этом знаешь? — Виктор едва прищурившись, посмотрел на Лодочника.

— Говорю же, рассказывали, — повысил тон тот. Писарь покивал.

— Я бы на месте Стекла пошёл к Кипо бы, — снова перевёл тему Писарь.

— Ну и дурак. Стеклу нечего предложить Толе. Свою землю? — Пётр закрыл глаза и покачал головой. — Только если он по-тихому зайдёт на его территорию, есть шанс, что Кипо не заметит.

— А как ему по-твоему заметить? Его отряд ходит только в депо, один маршрут. По большому счёту, выглядят как лёгкая мишень для Володи.

— Шило в мешке не утаишь, — вздохнул Лодочник. Подходил черёд выходить из лагеря Писарю с Рыжим. — Тебе собираться пора. Только, когда вернёшься, не забывай разговор. Да и свои ощущения запомни. Тебя-то дома, твои ждут.

— И раньше ждали. Только никогда страшно не было, — практически признался Писарь, оглядывая город.

— Под пулями не страшно — страшно потом, когда до тебя доходить начинает.

Писарь развернулся и пошёл к лагерю, где и сидел Рыжий. Он невольно вспомнил рогатого чёрта и тот странный дом. Объяснение страху, который он считал почти необоснованным, появлялось само собой. Как ни жутко это было признавать, но Писарь начинал сходить с ума.

— Рыжий, чего расселся? — сматерился Писарь, прикрикнув на Васю. Тот перекинулся последней парой слов с Жигулём и подскочил на ноги. Он был уже экипирован и готов к вылазке.

— Я вставил батарейку в часы. Ещё 3 минуты, я слежу.

— Следит он, блин, — снова выругался матом Виктор, осматривая парня с ног до головы. Страх и тревожность прошла сама собой, её вытеснил сиюминутная злость. — Рюкзак проверь лучше. Фильтры взял? Краску?

— А краска-то зачем? — удивился Рыжий.

— Пусть знают, чья земля.

— Никто краску не брал, Писарь, — вклинился Жигуль.

— А то опытные сталкеры не поймут, что дом обнесённый, да? — не успокаивался Писарь, заглядывая в глаза Жигулю.

— У них человека 3-4 из "опытных", остальные зеленее, чем я, — перебил их Рыжий.

— Пусть знают, что мы идём. Виноватого кровь — вода, — выругался Писарь с сплюнул. Рыжий смутился, не поняв смысла его слов и покосился на Жигуля и Бобра, сидящего немного дальше.

— Ладно. Хочешь — бери, отговаривать не буду. Осторожнее только, — неторопливо проговорил Жигуль и отвернулся к Бобру, продолжив какой-то из прошлых разговоров. Писарь же перевёл глаза на Рыжего и тот, словив на себе тяжёлый взгляд, пошёл к палатке. Чуть позже, он вынес два баллончика и передал тот, что полегче, Писарю. Рыжий полагал, что полупустой баллон звучит в сумке громче и, если что, с большей вероятностью выдаст владельца. Виктору было всё равно. Эмоции отступали, оставляя власть над головой разуму. Тревожность возвращалась, но Писарь, дай ему второй шанс, всё равно настоял бы на использовании в вылазке краски.

Художник из всей тройки шёл впереди. Изредка кроме удивлённых и, зачастую, наигранных возгласов и смешков, до него доносились фрагменты разговора, которые в отрыве от контекста мало что значили. Даже если бы он слышал всё, дело до разговора Лотка и Купца ему не было — он разглядывал ближайшие здания, до которых им оставалось идти минут 20.

Они шли по открытой земле, заваленной всяким хламом и неорганическим мусором. Художник довольно часто предупреждал идущих позади него спутниках о каких-нибудь незаметных врытых в землю железках.

— А ты что? — громче спросил Купец, явно обращаясь к Художнику.

— Ты мне? — обернулся Вова и, когда услышал утвердительный ответ, переспросил: — Что?

— А ты что? — громче и членораздельнее повторил Купец.

— Что: "Я что"? Говори нормально!

— Что бы ты на месте Стекла делал?

— В плане?

— Ну, сейчас, допустим.

— Взял бы тройку автоматчиков и посадил бы их в те здания, — он кивнул вперёд. — Мы тут как прыщ на коленке.

— Их бы заметили "жигульские", — вклинился Лоток, — здания хорошо просматриваются.

— Если не вылазить — не заметили бы, — буркнул Художник.

— Думаешь, услышат при приближении? — чуть позже спросил Лоток.

— Конечно. Вас, наверное, с того конца города слышно, — усмехнулся Художник.

— На таком расстоянии из автомата? Не верю.

— Не верь, Купец, не верь. Ты, наверное, автомат давно в глаза не видел. У него специальная прицельная планка есть — откладываешь на ней расстояние и стреляешь.

Через пару секунд Купец повернулся к Лотку и о чём-то пошутил. Художник плохо расслышал шутку и мог из смеха, который из-за противогазов походилбольше на вой, что она была смешной.

Сколько он не всматривался через окна в пустые помещения домов — никого так и не заметил. Отчасти смирившись с судьбой, Вова продолжил движение.

— ...А тебе-то какая разница, сколько рис в Москве стоит? Ха-ха-ха, — не сдерживая смеха, дорассказал очередной анекдот Лоток и они она зашлись смехом.

Писарь с Рыжим обменялись прощальными словами с Лодочником и спускались по холму. Предполагаемое место расправы над Резаным Писарь приметил как только сошёл с пригорка и начал спуск. Вася заметил, что практически всё время его напарник смотрит на авто "бобровских" и, сделав правильный вывод, перестал обращать на это внимание, уйдя в свои мысли.

Они обошли баррикаду, которую на днях соорудили из брёвен, оказавшуюся бесполезной и скоро спустились к подножью. Писарь тут же отклонился от проторенной дорожки и свернул к месту расправы. Брызги крови на земле он приметил издалека и, не скрывая улыбки, подошёл к расстрелянному телу Резаного. В одной руке он сжимал расстёгнутую пустую кобуру, вторая рука лежала на земле с выставленными большим и указательным пальцами. Где-то в шаге от него валялось окровавленное жёлтое вафельное полотенце рядом с грязной курткой.

На нём был бронежилет, натянутый на спортивную ветровку. Под ногами у Писаря валялись гильзы от автоматных патронов — он стоял там же, где и Художник в тот момент, когда расстрелял своего напарника. Резаный лежал на животе. Где-то между лопаток в нём достаточно кучно были проделаны дырки. Ткань бронежилета топорщилась наружу вместе с белой набивкой ветровки.

Виктор подошёл ближе и, подцепив тело ногой, с трудом перевернул его на спину. Один глаз Резаного был открыт и смотрел куда-то в пустоту. Несмотря на ожидания Писаря, лицо покойника не выражало никаких эмоций. Рыжий, наблюдавший за немой сценой, почувствовал отвращений, а когда взглянул на лицо трупа — побледнел и отошёл в сторону. Нива, за которую он позже спрятался, отлично скрыла происходящее от его глаз. Писарь простоял там ни одну минуту и Рыжий, подавив рвотные позывы, всё же нашёл смелость подать голос.

— Писарь, идём?

— Идём, Рыжий, — скоро откликнулся напарник и вышел из-за машины.

— Легче стало? — спустя несколько секунд, когда они удалились от злополучного места, спросил Рыжий.

— Не особо, — признался Писарь. — Думал, посмотрю ему в глаза, увижу испуганную харю и полегчает. Только первую минуту было на душе легко, как будто после бани. А потом всё вернулось обратно. Одним больше, одним меньше, — он пожал плечами.

Они выдвинулись в спокойном темпе, наверное, вполовину медленнее, чем ходил Виктор обычно. На протоптанную дорожку они даже не наступали. Писарю было непривычно, Рыжий же, для которого поход по, практически, пересечённой местности, был до сих пор в новинку, смотрел больше по сторонам, чем под ноги, пока дважды не упал.

Постоянно косившись в сторону назначенной им точки входа в город, Писарь, отсчитав 20 минут, скомандовал надеть противогазы.

Из-за редкого высокого хлама, различить человеческие фигуры в далике было трудно, особенно без бинокля, поэтому Писарь даже не надеялся увидеть "бобровских". В отличие от него, Рыжий постоянно всматривался вдаль, а отстав, нагонял напарника в удвоенном темпе.

В один из таких забегов он неудачно наступил на что-то, провалился и следом упал, запнувшись о какую-то рухлядь.

— Рыжий, блин, — прикрикнул матом Писарь, обернувшись. Осмотрев парня, затем то, обо что он споткнулся, сталкер покачал головой. — Смотри, наконец, куда наступаешь! — он выставил руку, указывая на чьё-то мумифицированное тело.

Вася наступил и запнулся о чей-то труп, не осознавая этого. Рыжий проследил за рукой напарника и, наткнувшись взглядом на препятствие, мигом, на четвереньках шмыгнул к напарнику. Теперь он сильно дрожал. На открытых участках тела своего напарника Писарь увидел мурашки.

— Блин-блин-блин, — матерился Рыжий, начиная паниковать. Писарь сжал губы, развернулся и пошёл дальше.

— Возьми себя в руки и поднимись! Смотреть противно.

Рыжий, не ответив, встал и, потеряв бдительность, опять чуть не споткнулся. Каждый два шага тело Васи неестественно неконтролируемо содрогалось, иногда неслабо сгибая.

— Подожди, — Рыжий собрал все свои силы и крикнул Писарю. Тот услышал и неспешно обернулся. Рыжий стащил с себя противогаз и набрал полную грудь воздуха, затем откашлялся. Через тройку таких вздохов он опустился на какую-то железку и, раздвинув ноги, наклонил голову.

— Ты, насколько помню, смирился с чужой смертью? Вроде, даже, трупы обворовывал. Что случилось-то? — Писарь подошёл к Рыжему.

— Нашёл, что сравнить, Писарь, — сматерился Рыжий, делая постоянные паузы на вздохи. Наконец он выкашлял из себя красноватую жидкость, затем ещё и ещё. Процесс сопровождался неприятными звуками, постоянными молящими и звонкими вздохами.

— Почему именно Нилосск? — когда Рыжий пришёл в норму, вытер рот и напялил противогаз обратно, спросил Писарь.

— В смысле?

— Почему ты пошёл именно сюда?

— А куда мне ещё? Корочки нет, денег нет, связей нет. В армию не вернусь. На работу за 20 тысяч тоже не пойду. Только и осталось — сюда... Знакомые знакомых рассказывали про суммы, которые можно здесь заработать.

— Я видел тех, кому некуда идти, ты на них не похож. Те, кто теряют надежду, выглядят по-другому.

— Какая надежда? Шутишь? Я здесь за месяц заработал больше, чем мой брат зарабатывает за год! Для меня Нилосск — вахта. Как на север, только тепло и денег больше.

— Мы здесь все из-за денег, не будь дураком, — сматерился Писарь, — но почему-то я не хожу здесь весь удивлённый от вида трупа, — снова выругался сталкер, — а ты чуть концы не отдал.

— Я наступил в него! Не ровняй! — прикрикнул Рыжий.

— Погромче поори, — не скрывая отвращения, сказал Писарь. — Концерт ещё закати. Ещё одна такая выходка и я подниму вопрос о твоей адекватности, — он буркнул себе под нос и ускорил шаг, отрываясь от Рыжего на прошлое расстояние.

Долгое время они шли молча. Писарь практически не оглядывался, сосредоточив своё внимание на поиске места, куда можно безопасно наступить. Рыжий издавал гораздо больше звуков, отчего Писарь понимал, когда нужно сбавить темп и дать напарнику себя нагнать.

Писарю в глаза бросилось здание музея. Явно светлее, чем остальные здания и ниже на пару этажей. Оно не было белым, но на фоне бежевых домов светло-бежевый выделялся. Поймав себя на мысли, что в построении маршрута он ошибся лишь на пару градусов, Виктор взял новый курс, прямиком на строение. Пояснять что-то Рыжему он не видел смысла. По его мнению, Вася и сам мало задумывался о маршруте.

До условленной точки входа в город оставалось около 300 метров. Сердце Писаря забилось сильнее и он, немного подумав, взял автомат в руки. Рыжий последовал его примеру и вынул Наган из кобуры. Услышав это, Виктор обернулся и смерил взглядом Рыжего, затем покачав головой. Тишина теперь давила на уши Писарю сильнее, чем обычно. Звуки камней и мелкого мусора под ногами резали ухо.

— Противогазы, парни, — подала признаки жизни рация. Голос Лодочника, очевидно, предупреждал последнюю группу о том, что они забрели слишком далеко.

Писарь вышел на дорогу, проходившую по периметру города и до ближайших домов осталось пересечь только её. С первым же шагом по асфальту Писарь перешёл на лёгкий бег, за ним и Рыжий. Виктор, подошёл к зданию и, подождав Рыжего, вышел на дорогу между домов.

Табличку с улицей он выцепил не сразу, лишь на одном из ближайших домов красовалась белая надпись на синем фоне "ул. Космонавтов 5а".

Несмотря на то, что обычно сталкеры ходили по главной дороге, сейчас Писарь свернул на тротуар. Рыжий без слов последовал за ним, слегка поперхнувшись. Ничего на улице не говорило о присутствии других людей и Виктор ускорился, осознавая, что прилично отстал от графика.

Из-за спины послышался кашель. Это на ходу в противогаз откашливался Рыжий и сейчас у него это заняло лишь несколько секунд.

— Наглотался мора, молодец, — сухо отрезал Писарь, коротко оглянувшись. Напарник ничего не ответил. Больницы, отмеченного ему ориентира, нигде не было видно, поэтому они шли дальше.

Тишину прервал глухой смех откуда-то справа.

— Свои? — шикнул Рыжий, перейдя на бег и сократив дистанцию.

— Похоже, — безэмоционально ответил сталкер и, не обратив внимание, пошёл дальше.

Глава 25

Писарь шёл молча, Рыжий иногда подмечал особенности территории "стеклянных". Первым отличием, на которое упал его глаз, стали знаки, а точнее, их обилие. Если "жигульские" снаружи метили только вход в дом, то "стеклянные" изрисовывали дом со всех сторон. Так, если вход с торца здания, даже не видя его, можно было сказать, что дом разграблен и добра в нём нет. К тому же, красная краска ярко выделялась на любом фасаде. Рыжий так же упомянул, что красный — лучший цвет для метки, так как видно его дальше всех из-за длины волны.

Вторым таким отличием стало наличие адресов со всех сторон домов. Где-то они были написаны мелом, где-то белой или красной краской. Рыжий однозначно одобрил подобный подход — ни один зелёный не заблудится в новых для него улицах. Писарь, продумав целый диалог о том, что зелени нечего делать без старшего в городе, промолчал и здесь.

Несмотря на то, что монолог был недолгий, Писарю он успел поднадоесть, однако Рыжего затыкать он не собирался, вдруг и увидит что-то неординарное. К тому же, говорил его напарник тихо, поэтому обнаружить себя врагу не помогал.

— Вон, больница, Писарь, — кивнул Рыжий на здание на соседней улице по левую руку.

— Где?

— Да вон!

Писарь сориентировался и, увидев несравнимо с остальными домами большое здание, свернул с главной дороги и пошёл к нему.

— Пока идём прямо, затем первый поворот направо. Будет ТЦ. Дальше сквозь него на Прямую. Дальше прямо, будет мост. Следующий — граница с территорией Кипо. Мы туда в любом случае не пойдём, а с Прямой свернём во дворы. Там и будем грабить, — Писарь остановился и решил наконец пояснить Рыжему маршрут, так как себе, прошляпив огромную больницу и едва не пройдя мимо, Виктор больше не верил.

— А "стеклянные"? — с недоумением спросил Рыжий.

— Верно подметил, они могут быть где угодно, — инстинктивно понизил тон Писарь, при этом обложив матом группу Стекла.

— Нет. Ну, да, но я не про это. Я думал, мы их и ищем?

— Слей компост из головы, — выругался матом Писарь. — Ты здесь за деньгами, как сам сказал. Хочешь бегать по району и напрашиваться на пулю — вперёд. Меня только в это не втягивай.

Рыжий опешил и Писарь, заключив, что разговор окончен, пошёл дальше.

— Ты же сам говорил, что их всех под нож нужно! С Солей, когда только красную метку нашли, — чтобы не кричать, Рыжий подбежал к напарнику.

— Разницу не видишь? Они окопались неизвестно где. Может, они на тебя сейчас в прицел смотрят. Как ты собираешься их искать? Главное, где? Они ведь, могут быть где угодно, даже в больнице или в том самом ТЦ, через который мы пойдём.

— Бобр же сказал, что они рядом с Кипо. Не веришь ему?

— Дело не в вере, а в его аналитических способностях. Думай сам. Я бы на их месте забурился бы на нашу территорию, в самый центр. Там бы точно никто искать бы не стал. Попутно и кормился бы с домов. Всё, закончили. Двинули, — сказал "закипающий" Писарь и пошёл в сторону больницы смелее, чем до этого. Его направляла злость.

Лодочник выкинул окурок себе под ноги и опять приставил бинокль к глазам. Спокойный тихий город. Ничего не предвещает кровавой бани, в которую выльется их со "стеклянными" конфликт. Конечно, несмотря на внешнее спокойствие он чувствовал напряжение в воздухе. Оно исходило от напарников и окружения. Не слышно было переговоров ни на одной частоте, запас бронежилетов и пластин в лагере практически иссяк.

Жигуль и Бобр в роли полководцев всё чаще говорили про тактику городских боёв, вспоминая прошлые времена. Радист со штопанным плечом тоже не добавлял окружающей атмосфере очков спокойствия.

Он потерял счёт времени, забыв про наручные часы. Он привык уходить глубоко в себя, переводя глаза в режим "автопилот". Из мыслей его вырвал подошедший сзади Радист. Конечно, Пётр слышал его задолго до того, как тот обозначил себя.

— Видно что?

— Ничего. А у вас там что? — не оборачиваясь, справился о лагерных делах Лодочник.

— Ничего интересного.

— В карты бы перекинулись.

— С Бобром-то? — усмехнулся Радист. — У него в колоде 6 тузов, Жигуль рассказывал.

— Думаешь, при Жигуле будет?

— Да. А ты думаешь, честно играть будет? Да брось.

— Ну, дело твоё. Сам-то как? Рука не болит?

— Болят обе, надоели уже, — сматерился Радист.

— Повязку поменять не пора?

— Поменял уже.

— Не запускай.

Радист кивнул и какое-то время стоял молча, наблюдая за городом и окрестностями лагеря.

— Я думаю, завязать, Лодочник.

— Из-за плеча? — тоном, полным скепсиса, спросил Пётр.

— Да. И не только. Наверное, не для меня это всё. Сложно, — Радист тщательно подбирал слова и говорил негромко.

— Дело, конечно, твоё, но как по мне, ты отлично справляешься. Да и о чём ты думал, когда сюда шёл? Ты же здесь не первый месяц. Что поменялось-то?

— Честно? Чувствую себя бесполезным. Нахлебником. От меня и обычно не много толку, а здесь ещё и рука.

— И ты говоришь об этом мне? — усмехнулся Лодочник и, оторвавшись от видов города, обернулся к собеседнику. — Если думаешь, что кто-то из нас бесполезный — выкинь из головы. Не всем в город ходить. Кто-то и в лагере полезен. Ты, вон, на рации весь день сидишь, обед, видел, помогал готовить.

— Жигуль до сих пор мне моё золото не отдал.

— И мне не отдал. Подожди, потише будет, отдаст. Я со стороны вижу, как Жигуль за тебя держится. Думаешь, он просто так тебя с собой в деревню повёз? Думаешь, просто так рядом с собой посадил, когда Резаного поминали?

— Не зря, понимаю...

— Ну, а что тогда? Я, вон, медвежатник. И сколько я сейфов вскрыл для нас?

— Вроде, 3.

— 2. Один — на сторону.

— Точно. Всё равно, они жирные были.

— Жирные? Бро-ось. Каждый из разведчиков втрое больше принёс, чем суммарно там было. Тем не менее, получаю я как все и в город не хожу вообще. Нет здесь бесполезных, Радист, — подвёл черту Пётр и снова уставился на город. — И нечего сопли распускать по этому поводу.

Радист кивнул и пошёл обратно. Аромат варева в котелке долетел и до пригорка.

Художник в это время лишь мечтал о подобном запахе. Он вёл свою группу сквозь такие же яркие пятна, каким удивлялся и Рыжий. Регулярно осматриваясь, он иногда делал остановки и, снимая противогаз, вслушивался в тишину. В такие моменты и Лоток с Купцом затихали и, навострив уши, вслушивались, подражая Вове.

Как только он надевал противогаз обратно, его напарников, будто снимали с ручного тормоза и они продолжали шутить и посмеиваться в пол голоса. Каждая их слово резонировало, но дальше пары домов обычно не уходило, пока в какой-то момент Купец не затронул какую-то близкую им тему, оттого и самую смешную.

Оба взорвались смехом, практически раздирая горло. Художник, поняв, насколько ошибочным были его попустительские действия до этого, повернулся и показательно замахнулся своим автоматом. Оба сталкера, идущие позади него скукожились и, кажется, были готовы убегать.

— Бараны, заткните свои рты или я заткну их сам, — не скрывая злости пригрозил Художник.

Практически сразу с их лиц пропала улыбка. Конечно, под противогазом этого не было видно. Лоток повернулся к Купцу.

— Да, Лоток, в самом деле, как маленький! — нарочито серьёзным тоном негромко высказал он.

Художник скривил лицо от злобы и в один большой шаг подпрыгнув к Купцу, взял того за грудки. Тот выставил руки сбоку от лица, словно карикатурно сдаваясь.

— Я думал, ты меня понял, Купец, — прошипел Художник. Теперь его тон не был похож ни на один из тех, которым он говорил ранее.

— Понял. Понял, — прошептал Купец.

Вова отпустил его и, осмотревшись, продолжил путь. Эхо от смеха, казалось, разнеслось по всему городу.

Купец потёр горло, болевшее от смеха.

— Кажется, я горло сорвал, — прошипел он так же, как и обычно. — Надеюсь, орать не придётся.

— Слышал, кстати, ваш Жигуль уже кровью харкается? — встрял Художник.

— Да так. По его словам, от кашля. Раздражение по горлу или вроде того. Я, насколько знаю, от мора не так умирают.

— Не так, — покивал Вова. — Только здесь не только мор или пули убивают, Купец.

— Да, жадность тоже губит, — серьёзно ответил он. Художник остановился.

— Ты, я смотрю, не уймёшься? — он не оборачивался. От этого у Купца тут же родилась шутка про глаза на затылке, но озвучивать он её не стал, и это был правильный выбор.

Они шли достаточно тихо, пока Художник не остановился напротив непримечательного здания. Вся тройка увидела улицей дальше дом с огромным, радиусом в метра 3, закрашенным кругом.

— Неслабо.

— Сколько краски на это потрачено впустую?

— Клоуны...

Вся тройка выругалась матом.

— Надо было брать краску. Закрасили бы, — негромко сострил Лоток. Несмотря на то, что в его интонации не было и намёка на шутку, Художник усмехнулся. За ним и Купец. Вымерив круг взглядом ещё пару секунд, они двинулась дальше.

— Как думаете, что там было? — поинтересовался Купец. — Может, клад какой?

— Ага, слитки золота, — перебил его Лоток. — А тебе не всё ли равно?

Купец, потеряв поддержку, замолк.

Живот рыжего заурчал. Писарь, услышав это, усмехнулся.

— Ну сошли мы во дворы. И толку? Ты же всё равно как колонка ходячая, — подшутил Писарь. В его голосе слышался упрёк.

Рыжий не нашёл, что ответить, чтобы не разозлить Писаря ещё сильнее, поэтому промолчал.

— Быстро схватываешь, — усмехнулся Виктор и через шаг застыл. — Слышал?

— Нет, — отозвался Рыжий и сжал пистолет сильнее.

— В дом, — еле слышно шепнул в противогаз Писарь и попятился в соседний подъезд, затем сорвавшись на бег. Рыжий, еле расслышав его, быстро смекнул, что напарник имел ввиду и забежал в дверной проём, затем прислонившись к кирпичной стене. Деревянная дверь не защитила бы его, поэтому он пожертвовал секундой и забежал дальше. Писарь же встал прямо за входом, не боясь прошивающих дерево пуль.

— Что ты слышал? — прошипел Рыжий, но Писарь лишь заставил того замолчать, коротко шикнув.

Какое-то время они стояли молча. Где-то в далике, если прислушаться, можно было что-то услышать. Рыжий, уловив эти еле заметные звуки, выставил палец через плечо в направлении улицы и вопросительно кивнул Писарю. Тот кивнул.

В этот раз Писарю не показалось. Кто-то, судя по звуку, был в соседнем доме.

После пары минут простоя, Виктор выглянул, осмотрелся. Тут же звук повторился, но заметно громче. Рыжий бы описал его как падающая штукатурка, а Писарь провёл аналогию с шумом падающей утвари, которую сбрасывает сталкер при разграблением квартиры. Они постояли у двери несколько минут и шум повторился. В этот раз он был не только кратно сильнее, но и нёс за собой другой звук, успокаивающий. Камешки разлетались по асфальту и это было хорошо слышно. Писарь выглянул ещё раз и увидел белую дымку, выходящую из двух окон в здании напротив.

— Потолок обвалился. Или стена, — осторожно предположил он. Рыжий подошёл к дверному проёму и выглянул тоже.

— Я думал, рожу, — серьёзно сказал он, всматриваясь в гипсовую дымку.

Соблюдая осторожность, они пошли дальше.

— Я думал, опять привиделось, — признался Писарь.

— Не каждый же раз?

— Пока что подобная ерунда, — Писарь сматерился, — происходит чаще, чем хотелось бы.

— Обычная усталость... — успокоил его Рыжий.

— Ты не понимаешь. Это не усталость. Я знаю, что я видел и что слышал.

— Ну, показалось, может...

— Нет. Я видел его. Видел так же отчётливо, как вижу сейчас тебя, — обернулся Писарь. В его словах чувствовалось пламя. — Я слышал Лодочника так же, как слышу тебя. Но ни того, ни того не было. Это не усталость. Это галлюцинации, прошипел он и, развернувшись, продолжил путь.

В лагере в это время был обед. Остатки наваристый супа уже несколько минут кипели на дне котелка. Наконец Бобр взял его за ручку веточкой покрепче и снял с огня. У всех них уже были наполнены тарелки и по пару кусков хлеба на коленке. Лагерь, перебивая шелест деревьев, наполнили звуки ударов ложки о тарелку.

— Всё-таки, Жигуль, Отец достаточно влиятельный. Да, со своими тараканами, но его слушают люди. Даже, — Бобр сделал перерыв и откусил хлеб, затем с набитым ртом продолжил, — Кипарис к нему прислушивается, — снова перерыв, — иногда. Аккуратнее с ним будь. Я, конечно, в чужие дела не лезу, но твою голову отдельно от тела тоже видеть не хочу.

— Полегче с иллюстрациями, Бобр, — слегка скривил лицо Лодочник.

— А что? Не привык ещё? — серьёзно поинтересовался Бобр.

— Не к чему привыкать, а всё равно, неприятно.

Бобр кивнул и замолк.

— Да мне, с другой стороны, вообще Кипарис никуда, — сматерился Жигуль. Лодочник, услышав мат, отрицательно покачал головой, — не упёрся. Руки коротки. Отец, тем более, сидит как в клетке.

— Это может плохо закончиться. Кипарис может захотеть тебя убрать. Ему змеи на груди не нужны. Выдаст кому-нибудь такой же контракт на тебя. И будет тебя какой-нибудь Ломоносов новоявленный искать, чтобы вместо тебя Нилосск грабить.

— Во-первых, "хочунов" таких много было. Во-вторых, если Отец скажет, что я рассматривал вариант убийства Кипариса, то должен будет сказать, кто меня к этому подтолкнул — он...

— Ты Отца не знаешь? — перебил Бобр, сохраняя спокойствие.

— Да знаю... И методы его знаю.

— Поэтому помирись с ним.

— Ничего не получится из этого. Он упрётся рогом, как обычно.

— Согласен, он упёртый. Но жест с твоей стороны должен быть — я так считаю.

Жигуль замолчал и, съев ещё пару ложек супа, закусил хлебом и несколько раз кивнул.

— И до чего мы докатились? — с недовольством начал Жигуль. — Пару лет назад подобного даже случиться не могло.

— Ты о чём? — кивнул ему Бобр.

— О Стекле. Если бы он ТОГДА это бы провернул — его бы свои разорвали в миг, на штыки бы подняли, — он повысил голос. — Голову бы притащили Отцу или Кипарису, мол, темнит. И их бы поддержали. Или, если бы духу не хватило бы, любая другая команда за подобные залёты и Стекло бы сняла и... — Жигуль постепенно повышал тон, размахивая иногда пустой ложкой. Лодочник, не желая есть под подобные разговоры, вздохнул и, отвернувшись, ждал, пока Жигуль закончит.

— Успокойся, — спокойно остудил его Бобр. — Да, тогда бы этого не простили. Но сейчас другое время. Тем более, тогда и оружие не у всех было, особенно, по началу. Это уже потом стволы завозить начали.

— Да, сейчас у каждого по автомату, кошмар, — встрял Лодочник, заинтересовавшись диалогом. Бобр покивал, закидывая в рот остаток куска хлеба. — И, что самое плохое, — он сматерился, — они ведь берут оружие с расчётом, что будут убивать людей. Из-за чего? Пара грамм золота?

— Ну, не скажи, Лодочник. Оружие прежде всего берут такие, как Стекло. А нам что остаётся? Лечь и умереть? Тоже берём, — рассудил Бобр.

— Натравить бы на них военных и пусть как террористов проводят. Там срока такие, что "мама, не горюй", — отмахнулся Пётр.

— Эти военные потом и тебя вместе с ними закроют, чтобы не повадно было.

— Если до такого дойдёт, я лучше отсижу свои 3 года за мародёрство. А может, условное получу вовсе. В любом случае, это лучше, чем с оружием против друг друга идти.

— Ду-а? — протяжно спросил Бобр, — А ты герой, Лодочник. А я, вот, в тюрьму не вернусь. Там плохо. Гораздо хуже, чем здесь, с автоматом под рукой, — Бобр едва повысил голос, тема его трогала.

— Да здесь половина уголовников, вторая половина с войны. Кто здесь за оружие взяться боится? Все понимают риски, Лодочник, — встрял Радист. Жигуль указал на него ложкой и, смотря на Петра, кивал, демонстрируя, что он со своей точкой зрения в меньшинстве.

— А меня ты списал из общего числа? — повернулся к Радисту Лодочник.

— Ну, таких как ты очень мало. Сколько? Два человека? Три? Имею ввиду сталкеров, а не деревенских или торговцев.

Лодочник пожал плечами и принялся доедать свой суп. Зашуршала рация дальнего действия.

— Жигуль, Жигуль. Это Марка. Жигуль, это Марка, приём.

Вытерев руки, Жигуль подошёл к рации и ответил.

— Это Жигуль. Привет, Марка. Что случилось?

— У меня есть информация про людей Стекла. Помнится мне, ты вознаграждение обещал?

— Не обижу, Марка. Говори.

— 15 грамм, Жигуль, — немного помявшись, сказал Марка с того конца.

— Советую тебе очень хорошо подумать над своими следующими словами, Марка, — протянул Жигуль. — Ты думаешь, я тебя кину?

Ответ последовал с задержкой.

— Нет, не думаю, Жигуль. В общем, в деревню двое "стеклянных" пришли, тобой интересуются. Мол, поговорить хотят. Вроде, от лица Стекла.

— А зовут-то их как? — голосом, полным скепсиса, спросил Жигуль, размышляя, какими формулировками он будет командовать Марке пустить тех в расход. Стекло уже не раз проворачивал разнообразные трюки и уловки. Ещё раз выставлять себя дураком Жигуль не хотел.

— Лапоть, который доктор, и Момент.

Бобр, Радист и Жигуль переглянулись.

Глава 26

Писарь тоже проголодался и уже начал присматривать дом, где можно было бы перекусить. Рыжий заметил это уже давно и не понимал, почему его напарник бракует дома, которые остались позади.

— Может, перекусим? — Рыжий решил взять всё в свои руки и, нагнав Писаря, чтобы не кричать слишком громко, задал вопрос спокойным голосом.

— Думаю, вон в том доме можно будет, — Писарь ответил на незаданный вопрос, так как понимал, что на самом деле хочет знать Рыжий.

Очередной разграбленный дом, о чём свидетельствовала красная метка у входа и с другой стороны, рядом с окном. В обычном темпе двойка дошла до него и, осмотревшись, Писарь сделал шаг внутрь.

— Не споткнись, — предупредил он Рыжего, проходя дальше в подъезд. Секундой позже, не успев сообразить, к чему могли быть сказаны подобные слова, не успев приготовиться, Рыжий увидел обтянутой кожей с редкими клоками шерсти труп собаки. Трудно было сказать, были ли слова Виктора издёвкой или напарническим наставлением. Рыжий, едва остановившись взглядом на останках, перешагнул препятствие и отправился за командиром их маленького отряда.

На контрасте с тишиной улиц каждый их шаг, резонирующий теперь не между домов, а между небольших помещений и этажей, звучал громче. Когда-нибудь Рыжий, по его мнению, однозначно к этому привыкнет, но к этому до сих пор не привык даже Писарь.

Они поднялись на второй этаж, остановились, прислушались к эхо и пошли дальше. Писарь спокойно проходил мимо красных меток на каждом этаже, Рыжий задерживался взглядом на каждой. Они довольно скоро поднялись на пятый этаж и Писарь, прислушавшись в очередной раз, оглянулся на Рыжего и кивнул на приоткрытую дверь одной из квартир, которую они видели с лестничной клетки. Рыжий сглотнул, кивнул и, держа пистолет опущенным, но взведённым, аккуратно вошёл внутрь.

Писарь сразу заметил прибитую пыль. Следов на полу не было, а вещи были нетронутыми. Его лицо скривилось от неопределённости — было бы спокойнее, если на пол нельзя было ступить, не задев вещь прошлых хозяев. Рыжий, пусть и не сформулировал похожую мысль, заметил неправильность в интерьере.

— Всё на месте, — шепнул он и сделал шаг внутрь. Писарь предпочёл не отвечать и надеялся, что Рыжий не будет развивать свою мысль в слух.

Все двери в этой квартире были открыты настежь и осмотреть каждую комнату не составляло труда. Первым заглядывал Рыжий, одновременно со своим выпадом из-за стены, поднимая Наган, но никого не было. Пока Рыжий, громко топая, осматривал каждую комнату, Писарь прикрывал его, готовясь открыть огонь по любому показавшемуся человеку.

Проверив каждую комнату и, однозначно заметив, что даже добро нетронуто, они расположились на кухне. Писарь стянул с себя противогаз и сразу же закурил.

По всему этажу раздавались звуки сначала вскрытия банок, затем чавканья. Двойка обедала.

— Обожди, Марка, — отрезал Жигуль и отложил рацию в сторону.

— Хорошо, жду, Жигуль, — послышался мгновенный ответ с того конца.

— Что скажете? — синхронно с ответом Марки спросил Жигуль, глядя поочерёдно на Радиста и Бобра.

— Скорее всего, не фуфло, — пожал плечами Бобр. — Лапоть не дурак, не смертник и на подобные авантюры не подпишется.

— Если нашу безопасность обеспечит сам Кипарис, то можно встретиться — моё мнение. Только для Кипариса ситуация со Стеклом не изменится, — осторожно высказался Радист, готовый со всех сторон пояснить свою точку зрения. Этого не потребовалось.

— Вот и я думаю, что для нас слишком гладко, — дёрнул головой Жигуль и почесал уже щетинистый подбородок. — Только смысл в том, что он будет говорить от имени Володи...

— Понятное дело, — перебил его Радист, — что Стекло сейчас за свою жизнь трясётся. У него не так много штыков, чтобы тягаться с нами.

— Шестеро, плюс сам Стекло. Плюс Димка Лапоть с Моментом в деревне. Даже если сам Володя не будет брать оружие в руки, а он будет, у них людей в городе столько же, сколько и у нас, — перебил Радиста Лодочник, выдавая подготовленную речь. — Сомневаюсь, что Стекло предложит нам свои территории, но, может, хотя бы крови удастся избежать?

— Ты действительно веришь, что всё может закончится мирно, Лодочник? — кивнул ему Бобр. — Я не исключаю, что хитрец, — Макар обозвал Володю матом, — устроит засаду на дороге.

— Верю. Он делал ставку на внезапность и проиграл. С чего ему продолжать эту войнушку? Про Кипариса — уже отдельный разговор. Может, если Стекло откажется от зелени, даст её посадить или выгнать, не придётся никого убивать? С Кипарисом договор был именно для того, чтобы Стекло не получил себе зелёных.

Лагерь затих. Почти догоревшие угольки иногда раздувал ветер, обдавая Жигуля приятным от кострища теплом. Хотя день был и без того тёплым, дискомфорта или жара Гарик не испытывал.

— Не говоря про территории... Получается, ты кинешь теперь и Кипариса? — задумчиво озвучил одну на всех мысль Бобр. — Ты, Жигуль, и так нажил себе врага, хочешь нажить ещё одного?

— Давай посмотрим правде в глаза. Если Стекло поумерит свой, — Жигуль выругался матом, — пыл, то и Кипарису будет жить лучше. К тому же, не похоже, чтобы его сильно тревожил Володя.

Бобр не нашёл, что ответить. Остальные тоже сидели молча. Ещё раз оглядев собравшихся, Жигуль встал и поднёс рацию ко рту.

— Марка, здесь?

— Здесь, Жигуль.

— Лапоть рядом?

— Нет, они сейчас в клубе, вроде, тебя ждут.

— Понял, Марка.

Жигуль поменял частоту на рации и снова зажал кнопку.

— Кипарис, Кипарис, это Жигуль.

— Это Одуван, Жигуль. Приём.

— Привет, Одуван.

— Привет, — сразу же ответил брат Кипариса.

— Про Лапотя и... — Жигуль забыл позывной "стеклянного", которого взял с собой Дима, — Момента слышал? Они, вроде, переговоров хотят?

— Ну да, слышал. Говорят, что хотят.

— Кипарис сможет гарантировать мне и моим людям безопасность, если мы пойдём на переговоры?

— Гарантия какого рода тебе нужна?

— Что? Личная безопасность.

— "Московские" предоставят вам место для переговоров. "Стеклянных" обыщем. Не больше.

— Нужна машина сопровождения, ты же знаешь Володю. Альтернатива — привезти "стеклянных" в наш лагерь, сам понимаешь.

— Жди на линии, Жигуль, — послышался холодный голос Одувана. Жигуль смочил губы и уставился на людей у костра.

— Жигуль, приём, — голос Кипариса. Уставший и монотонный.

— Привет, Кипарис.

— Что хотел, Жигуль?

Гарик поднял глаза на Бобра. Тот пожал плечами. Отсутствие приветствия осталось непонятным и для него.

— "Стеклянные", Дима Лапоть и Момент, хотят со мной переговорить насчёт нашей с ними заварушки. Мне нужна машина сопровождения для меня или для них. Неизвестно, что Стекло захочет выкинуть.

— У нас с тобой был другой уговор, Жигуль. Выполни свою часть сделки.

— Лапоть не дурак и понимает, к чему всё идёт. Он может помочь с моей частью нашей сделки.

— Даже если бы я хотел выделить тебе или им машину для эскорта, я не могу игнорировать дружину. Хочешь получить машину, выходи на Игоря. Он с радостью предоставит тебе и отряд, и свою машину.

— Игорь?! Он своими комиссионными меня разденет! Он же и пальцем о палец просто так не ударит.

— От меня-то ты чего хочешь? Я ему не указ, а кроме него за такое никто без указки не возьмётся.

Жигуль прикусил губу. Воцарилась тишина.

— Частоту их помнишь? — справился Кипарис всё тем же холодным и безучастным голосом.

— Надеялся на тебя, Кипарис. Народников я привлекать не буду.

— Тогда до связи.

— Хотели бы говорить здесь — пришли бы сюда, — высказался Бобр, не желая дожидаться вопросов от Жигуля и других мнений от собравшихся.

— Верно, — пожал плечами Радист, наконец взвесив для себя риски. Жигуль оценивал риск засады довольно высоким, это передалось и Радисту. Он слишком хорошо знал, насколько просто расстрелять ничего не подозревающих пассажиров проезжающей мимо машины. Гораздо сложнее перед этим затормозить машину, но в детали плана "стеклянных" он предпочитал не вдаваться, ограничившись общей оценкой.

— Они не хотят говорить здесь потому что думают, что мы начнём охоту на всех "стеклянных". Я бы на их месте тоже пошёл бы в деревню. А ты, Жигуль, нет? — размеренно проговорил Лодочник. Он высказался бы перед Бобром, но не успел.

— Я бы не попал в такую ситуацию, Пётр, — приподняв брови, ответил Жигуль.

Рыжий, закончив приём пищи, нацепил противогаз, через который всё это время дышал лишь урывками. Писарь всё ещё ел, выскрябывая ложкой остатки мяса из консервной банки. Этот звук, словно колокольный звон, оповещал всю округу о местонахождении двойки. Рыжий качнул головой и неслышно цокнул. Писарь поднял на него голову, но с набитым ртом ничего не сказал. Рыжему хватило и этого.

Наконец банка опустела и Писарь, надев противогаз, через несколько секунд поднялся с табуретки.

— В путь, — констатировал он.

— Надо было хотя бы отсюда добро собрать, — чертыхнулся Рыжий, осознав, что потратил драгоценные минуты, просиживая на табурете, пока дожидался Писаря.

— Надо было. Но теперь пойдём.

Он пошёл первым, держа автомат наготове. Рыжему ситуация казалась глупой, ведь у "стеклянных" после такого громкого обеда было однозначно кратное преимущество и автомат в боеготовности не правил ситуацию для них двоих. Свой Наган Рыжий убрал оставил на предохранителе, но в кобуру не убрал, держал в руке.

Писарь шёл обычным шагом, пренебрегая аккуратной поступью. Рыжий понимал и мысленно поощрял это, других вариантов кроме быстрого шага не было. Видимо, Писарь не собирался "выплёвывать лёгкие" в противогаз, поэтому не ускорялся вопреки их общему желанию покинуть этот дом скорее.

На улице было спокойно, но Писаря это не успокаивало и он, прежде чем выйти на улицу, осмотрелся. Эта единственная мера предосторожности заняла у него полминуты. Рыжий тоже не спешил, высматривал "стеклянных", хоть и не надеялся действительно кого-то увидеть.

— В "Столицу", затем за добром. Помнишь? — шёпотом спросил Писарь, не отвлекаясь от улицы. Рыжий кивнул, затем, подумав, что Виктор не увидит кивка, проговорил вслух:

— Помню. В ТЦ они могут быть, это тоже помню.

— Везде они могут быть, — недовольно проговорил Писарь и вышел из здания.

Вскоре они вышли на ТЦ. Хрестоматийный пример объекта разборок первого поколения. Двойка не заметила ни одного целого окна — все были выбиты выстрелами или прикладами. На стенах во многих местах зияли следы от пуль, иногда переходящие в целую очередь. Здание явно выделялось среди остальных.

Огневые точки было видно сразу — вокруг них стены были расстреляны особо безжалостно.

— Как думаешь, сколько тел внутри? — попытался завести разговор Рыжий, но Писарь коротко шикнул. Рыжий сглотнул от мысли, что именно он мог обнаружить их и корил себя за поспешный вопрос.

Писарь замер за несколько шагов до входа. Они не видели, что внутри — заходили к дверям под углом. Виктор покосился на выставленную оконную раму, затем на Рыжего. Кивком он подал команду обойти здание. Рыжий шёл впереди, но Виктор быстро его сменил, стараясь не шуметь.

Двойка действительно двигалась тихо. Писарь успокаивал себя мыслями, что будь в ТЦ "стеклянные", он их обязательно бы услышал. Но что-то в нём опровергало эту теорию. Здание было слишком большим и организовать засаду в нём было слишком легко, чтобы Виктор на месте Володи Стекла побрезговал этой возможностью.

Они свернули за угол и продолжали идти вдоль ТЦ. Писарь метафорически исходил слюной, глядя на дома за этим зданием. Сегодня они были их добычей.

Посторонний шорох вывел его их мыслей. Писарь остановился и стащил с себя противогаз, перед этим задержав дыхание, Рыжий встал прямо за ним и обеспокоенно осмотрелся. Он тоже слышал этот звук.

Теперь этот звук повторился. Будто камушек скатился по упавшей наклонной поверхности и ударился об асфальт. Источник был где-то рядом, но определить его точное место не представлялось возможным. До них доходили только отражённые отзвуки.

— Стоять. Оба. Без резких движений, — это был не крик, но довольно громкий приказ. Рыжий вздрогнул и начал судорожно осматриваться. Дуло своего Нагана он держал направленным в землю. Писарь тоже опустил ствол автомата, затем, подняв руку с противогазом, медленно опустил оружие на землю.

— Пистолет брось, — шепнул он Рыжему и тот послушался. Наган со звоном упал на асфальт. Писарь лишь после этого заметил, что пистолет снят с предохранителя и неслышно выругался матом.

Писарь выпрямился и медленно поднёс противогаз к лицу, затем надел его.

— Не двигаться, — как только Писарь убрал от лица руки, снова прозвучал голос. Он исходил из соседнего здания, скорее всего, с первых двух этажей. Точнее сказать нельзя было.

Только сейчас они заметили медленно приближающегося к ним человека в сером камуфляже. Похоже, у него в руках был автомат или карабин. Двойка стояла неподвижно. Писарь про себя прощался с жизнью, надеясь на счастливый момент, чтобы поднять автомат с пола и с боем пробраться в ТЦ. Рыжий в это время молился на снисхождение "стеклянных".

"Стеклянный" в какой-то момент ускорился и небольшой перебежкой сократил дистанцию. Между ними оставалось шагов 20.

— Кто такие? — приглушённо от противогаза спросил подошедший к ним сталкер.

— Писарь, Рыжий, — еле заметно кивнул Писарь на Рыжего, — "жигульские". Сам-то кто будешь? — не меняя интонации спросил Писарь. Он приложил немало усилий, чтобы не выдать вибрации в голосе от волнения.

— Бункер, — практически сразу ответил "стеклянный", затем подошёл ближе. — Толкни оружие ко мне. Ногой. Пистолет в кобуре оставь.

Писарь опустил взгляд на свой автомат и, недолго подумав, поставил на него ногу и толкнул к Бункеру. Рыжий поступил так же. Его Наган проскользил дальше Калаша Писаря.

— Три шага назад. Без глупостей. Кто дёрнется — пристрелю на месте.

Бункер подавал команды холодно и чётко. Двойка сделала три небольших шага назад вдоль стены, Бункер в это время подошёл к оружию.

Внимание Писаря привлёк второй "стеклянный", идущий от дома по правую руку. Он, как и Бункер, держал их двоих "на мушке".

— Сколько вас по округе, Писарь?

— 10 человек.

— Брешешь.

— Макар Бобр своих людей тоже сюда, в город.

— Зачем?

Писарь, отвлёкшись от второго участника засады.

— За вашим бугром мы здесь. Много он нашей крови попил.

— Знаю я вас, "жигульских". Это же, наверняка, будет ваша земля, да? А мы, типа, лишние?

— Послушай, Бункер. Я о тебе только месяц назад...

— Рот закрой, Писарь, — снова холодно скомандовал Бункер. — Наслушался уже.

Дистанция между вторым "стеклянным" и двойкой сократилась до 20 шагов, но сталкер не останавливался.

— Писарь, ты? — послышался хриплый голос, еле слышный из-под противогаза.

— Я. Привет, Клем, — Виктор развернулся к подошедшему "стеклянному". Тот остановился в 10 шагах от "жигульских". Оттуда Писарь смог разглядеть, что Клем держит в руках Абакан.

— Кто с тобой?

— Рыжий. Помнишь его? Мы тогда втроём в деревне в карты...

— Не надо устраивать вечер воспоминаний, Писарь, — уставшим тоном прохрипел Клем. — На колени и без глупостей. Руки на голову.

Писарь встал на одно колено, затем на другое. За ним, практически синхронно повторял Рыжий.

— Деревня сегодня выходила на связь?

— Что? Кто? — недоумевающе спросил Писарь.

— Не глупи. Отвечай.

— Нет. Не знаю, у нас рация-то до лагеря с трудом достреливает.

Клем усмехнулся.

— Бункер, держи их на мушке. Кто дёрнется — сноси голову, — "стеклянный" снял рацию с пояса и, покрутив колёсико настройки, поднёс ко рту. — Жигуль, Жигуль. Я Клем. Приём.

— Клем, это Жигуль, — через какое-то время из рации послышался голос Жигуля. Рации на поясах "жигульских" тоже "заговорили".

— Писарь и Рыжий у меня.

— И чего ты хочешь?

— С тобой связывалась деревня?

— Что? Да. Момент с Лапотем ищут меня.

— Садись на машину и дуй туда. Это в твоих интересах. Конец связи.

Глава 27

"Жигульские" и Бобр переглянулись между собой. Когда-то везение должно было закончиться, а инициатива перейти на сторону "стеклянных". Макар поднял голову на Жигуля в ожидании реакции, которой до сих пор не следовало.

— Что думаешь, Жигуль?

— А что тут думать? У нас до сих пор численный перевес. Они обнаружили себя. Надеюсь, группы догадаются окружить гадов, — Макар еле заметно кивнул словам "жигульского", затем посмотрел на Лодочника, который тряс губой то ли от злости, то ли от бессилия.

— Да как? — произнёс Пётр, косясь на бугра. — Они хотят прекратить этот бардак. Рисковать, беря в плен двоих бойцов, чтобы получить иллюзорный шанс убить тебя? Ты сам-то веришь в это?

— А что им оставалось? — ответил за Жигуля Макар. — Жигуль не клюнул на их уловку, они и решили попробовать снова.

— Смерть Жигуля бы ничего не поменяла, — подал голос Радист. — Навряд ли они тратят так много сил, чтобы убрать тебя, — он развернулся к бугру. — Наверняка, они хотят поговорить.

— Да? А я думаю, они идутдо последнего. По крайней мере, Стекло, которого я знаю, так легко не даёт заднюю. У тебя слишком короткая память, — нахмурил брови Бобр. — Парни рискуют жизнью. Они знали, куда идут, — мягко добавил он. Мы ведём по счёту. Добить "стеклянных" и дело с концом.

— Это их территория, — смутился Лодочник, — кто знает, где они ещё расселись. Они ждут, а ваши мужики идут к ним в лапы.

Жигуль посмотрел на кострище.

— Моя смерть ничего не изменит для них, — подытожил Жигуль. — Даже в худшем случае, для них ничего в лучшую сторону не изменится.

— Это смерть! Не замечал у тебя желания пусть себе пулю в голову, — Бобр прикрикнул, но быстро взял в себя в руки.

— У нас здесь нет Кипариса, — высказался Радист. На него обернулись все участвующие в разговоре. — Имею ввиду, для встречи "стеклянным" нужен Кипарис. Поэтому они не пришли сюда.

Жигуль пожал плечами и поднялся.

— А с остальными что? — спросил Бобр. — Вернуть бы их, Жигуль, раз так.

Гарик снова поднёс рацию к губам.

— Это Жигуль. Мужики, действуйте осторожно, дальше не идите. Действуйте по ситуации, — он отжал кнопку связи, — Бобр, с нами поедешь? — наконец он взглянул в глаза своему коллеге сталкеру и прочёл в них лишь скепсис.

— Ты знаешь, что бы я сделал на твоём месте.

— Знаю, чего не делал бы. Не шёл бы у них на поводу.

Макар кивнул.

— Не принимай поспешного решения. Это почти наверняка ловушка. Даже если ты доедешь до деревни, наверняка, Отец уже надул в уши Кипарису. Я бы окопался и принял бой, дошёл бы до конца, — спокойно повторил Бобр, не отводя взгляда.

— Радист, надевай бронежилет, бери из палатки Купца ключи, заводи машину, — всё ещё смотря в лицо Макару, проговорил Жигуль. Радист с небольшой задержкой, которую он взял на обдумывание, кивнул и удалился к задней части лагеря.

— Ты окончательно решил ехать?

— Да, Бобр. У меня нет выбора.

— Вздор, — покачал головой Макар и, воткнув между губ сигарету, закурил. Следом закурил и Жигуль. — Все знали, куда идут, понимали риски. Это война, а на войне — как на войне.

— Ты предлагаешь пустить Рыжего с Писарем в расход?

— Я практически уверен, что кто-то их слышал. Мужики могут попытаться их отбить. Думаешь, они бросят их?

— Напороться на ещё одну засаду? — прищурился Жигуль.

— У них нет людей, чтобы покрыть весь район. Нужно додавить их, а не идти на попятную... Делай, как знаешь. Нет никаких правильных решений, — отмахнулся Бобр.

Гарик опустил глаза в пол в раздумьях, Радист неслышно вздохнул и пошёл заводить машину.

— Не нравится мне, что лагерь пустой будет, — прошептал Бобр, смотря в одну точку. Жигуль и Лодочник синхронно кивнули.

Жигуль отстегнул кобуру с пистолетом и протянул её Лодочнику вместе со всем своим и не розданным золотом.

— Передай Писарю, когда придёт. Если я не вернуть, пусть принимает дела. Мою долю отправите моим, как только сможете.

Лодочник облизнул губы и кивнул. Девятка Купца загудела. Оглянувшись на деревья позади, Жигуль докурил и, хорошо откашлявшись, пошёл к своей палатке за бронежилетом.

Проходя мимо кострища на обратном пути, Жигуль обернулся и поднял руку вверх в знак прощания.

— Удачи, мужики.

— И тебе удачи, Жигуль, — ответил Бобр.

Радист сидел на капоте, рассматривая в руках свой нож. Как только Жигуль появился на холме, Радист поднял на него глаза, лишь изредка опуская их обратно на лезвие и играясь с бликами.

— Оружие проверил? Я поведу, сидишь на пассажирском. Пистолет если что, мне отдашь.

Кивнув, Радист убрал нож.

— А твой где?

— Лодочник его Писарю передаст.

— Думаешь, что не вернёшься?

— Садись в машину, Радист.

Гарик обошёл авто и сел за руль, без промедления развернулся и двинулся в сторону деревни, совершенно не жалея машину.

Противогазы они надели опрометчиво позже положенного, когда уже выехали к домам. Жигуль надевал свой рваными движениями, чтобы уложиться в жестокий норматив, выставленный самому себе, и всё же, уложился. Они спешили и даже по городу ехали быстро, глупо надеясь, что вездесущий мусор, неубранный после катастрофы не может их остановить.

Радист мало осматривался по сторонам, когда они были в городе. Как только вокруг них стало меньше зданий и появились "обочечники", он сглотнул и заозирался. Жигуль лишь мельком косился от дороги, всё высматривая какую-нибудь подлянку: разбросанные гнутые гвозди, колючая лента, растяжка, которую он надеялся увидеть хотя бы в свете фар — но опасности он не видел. На лбу вышла неприятная испарина, вытереть которую стало возможно, когда они увидели рядом деревья. Жигуль снимал противогаз в несколько коротких этапов, чтобы не терять лишние секунды к реакции.

Они оба молчали, Радист корил себя, что не додумался взять бинокль. Жигуль не думал ни о чём.

"Жигульские" выдохнули, когда на дороге появился привычный пост. Засад на пути не было. Постовым снова был Колька Рывок. Он привычно обошёл машину и осмотрел лица приезжих. Радист сразу заметил, что Коля не один на посту, их трое, что на два человека больше, чем требуется.

— Привет, Рывок, — кивает Гарик. Лицо Николая остаётся напряжённым.

Рывок, не отрывая взгляда от "жигульских", игнорируя их приветствие, подносит рацию к губам.

— "База", "пост", приём.

— Приём, "пост", это "база".

— Машина "жигульских", внутри Жигуль с Радистом. Приступаю к досмотру.

Из постовой будки вышли другие "московские", ожидающие столкновения. Автоматы, хоть направленные дулом вниз, напрягали остановку сильнее.

— Машину к досмотру, Жигуль, — сказал Коля и отошёл куда-то назад. Жигуль с Радистом вышли. Осмотр продолжался недолго, вещей было мало. Рывок доложил о всём, что видел и когда Жигуль снова занял место водителя, наклонился к нему.

— Кипарис тебя поедом ест. Говорят, Отца хочет либо посадить, либо отправить домой. Не знаю, что он думает сделать с тобой, Жигуль.

Жигуль кратко кивнул и тронулся деревню. Как только они отъехали от поста, он вынул нож в ножная и положил его между рядом с ручником. Радист, заметив это, нервно сглотнул, присматриваясь к прохожим.

Кротчайшей дорогой Жигуль приехал в центр и припарковал автомобиль у административного здания. В охране стояли Марка, который и передал сообщение Жигулю и Пальто, который уже закрепил за собой этот пост. В этот раз Пальто не острил, а Марка не лез с услугами.

Радист оставил оружие в машине. Оба подошли ко входу.

— Сдавай оружие, Жигуль, — опередил Пальто своего коллегу.

— Я налегке, — вальяжно ответил Жигуль.

— Подними руки, Жигуль, повернись ко мне спиной. Я тебя обшмонаю влёгкую.

Жигуль пробежался по Пальто глазами. Демонстрировать силу и характер не требовалось и было едва ли не бесполезным. Он поднял руки на уровень плеч, разведя их в стороны и развернулся. Лёгкими похлопываниями Пальто прошёлся с рук до ног Гарика, мельком проверив, нет ли ножа в берцах, затем встал и на шаг отошёл от него.

Процедуру обыска повторили и с Радистом. Марка старался не смотреть в глаза Гарику, но один раз, поймав на себе его взгляд, лишь сглотнул.

— Кипарис у себя. Лапоть с ними, — говорит "московский", затем отходит в сторону. Пальто, покачивая головой взглянул на коллегу, затем тоже отошёл.

Жигуль без особого желания поднялся на второй этаж. В здании было столько же людей, сколько и обычно, но смотрели они по-другому. Жигуль чувствовал напряжение вокруг. Разговоры были тише, а приветствия суше.

У двери стоял охранник, который отошёл сразу же, как увидел Жигуля — его ждали.

Он вошёл к Кипарису без стука, застав "стеклянных" в середине разговора с лидером "московских". Три пары глаз устремились на Гарика. На Радиста, вошедшего следом, никто не обращал внимание.

— Ты долго, — высказался Момент. Это был пацан, едва ли не младше Радиста.

— Я пришёл, — Жигуль бурил взглядом Дмитрия, — Лапоть, свяжись с Клемом, пусть отпустит Писаря и Рыжего.

Дмитрий переглянулся с Моментом, затем повернулся к Кипарису, откинувшемуся на своём стуле. Ему явно было не в досуг переносить Жигуля.

— Кипарис, можешь через своих передать "стеклянным", что Жигуль приехал в деревню, на встречу?

— Я продолжу разговор, когда узнаю, что Писарь и Рыжий добрались до лагеря.

Кипарис поменялся в лице, напряг губы и быстро покраснел.

— Ты тут диктовать правила будешь, Жигуль? — прошипел он, но его перебил Лапоть, поднявшись с места и подняв ладонь.

— Кипарис, если Клем и вправду взял заложников, осторожность Жигуля понятна, — он повернулся к Гарику, развернувшемуся вполоборота, готовому то ли уйти прочь, то ли ввязаться в рукопашную драку. — Жигуль, я звал тебя не ссориться. Хочешь отложить встречу — без проблем, — он снова развернулся, — Кипарис, всё в порядке? — тот кивнул, скрестив руки, затем лениво потянулся к рации и поднёс её к губам.

с Приём, это Кипарис. Свяжитесь со Стеклом. Передайте ему, что Жигуль приехал.

Лапоть еле заметно помялся, но ничего не сказал. Его поведение не осталось незамеченным. Из рации прозвучал одобрительный ответ. "Московские" поняли приказ и приняли его к исполнению. Через десяток секунд из рации послышался доклад о выполнении. Жигуль к этому времени развернулся и вышел вместе с Радистом.

Жигуль молча вышел, осмотрел коридор и, встретившись глазами с охранником, осмотрел и его с ног до головы. Постояв так полсекунды, он двинулся в сторону лестницы, а затем — выхода.

Охрана недобро взглянула на него и, убедившись, что ни Жигуль, ни Радист не накинутся на них в следующую секунду, продолжили говорить о своём.

Машина стояла недалеко, но по пути к ней как будто из-под земли вырос Кипо с двумя своими парнями.

Впечатление бугра Кипо не производил, был тощим и длинным, худое лицо, похожее на череп, обтянутой кожей, неровно поросло щетиной. Волос на голове практически не было, отчего мелкие раны и болячки были хорошо видны. Ему было около 30, но можно было дать все 50 и даже Словарь в своё время высказывался о Кипо как о старике 70-и лет. Себе же на вид он в то время давал 49, хотя и выглядел так же на 60.

"Киповские" отличались экипировкой или оружием, точнее, их отсутствием. Ни у одного из делегации не было даже пистолета, хорошо, если у бугра был нож, а то могло не быть даже его. Одеты они были просто, в ветровках, которые были в самый раз сейчас.

— Привет, Жигуль, — улыбчиво сказал Кипо и они пожали руки. Радист следом тоже поприветствовал "киповских", как и они его. — Я на встречу что ли опоздал? — без тени волнения спросил Кипо, указывая на здание позади Жигуля.

— Ничего ещё не началось...

— Так пойдём, поедим, — перебил его Кипо, кивая на закусочную через дорогу. Жигуль поразмыслил и кивнул, дав указание Радисту взять рацию из машины.

— А я думал, опоздал, — повторился Кипо, — что случилось-то? Перенесли из-за меня?

— Скорее из-за меня. Ты ничего не знаешь что ли про наши со Стеклом тёрки?

— Что-то слышал, мельком, про стрельбу, например. Расскажи, — не теряя бодрость духа, предложил Кипо.

— Сядем за стол — расскажу. Сам-то как? Помолодел как будто, — Жигуль кивнул ему.

— Отлично всё, — выругался матом Кипо, — депо распилили, сдали. Покупателя ещё одного нашли, теперь не два, а три вагона будем отгружать. Людей вот думаю набрать, заодно.

— Ну, хоть кто-то делом занят, — Жигуль коротко усмехнулся.

Они дошли до забегаловки, где до этого Жигуль ел с Лёшей Словарём, зашли и сделали заказ. Кипо заказал еды на десяток тысяч, чтобы накормить и себя, и парней. Жигуль, имея в распоряжении только накопления Радиста, поскромничал и заказал им двоим лишь по куриному супу.

Они сели за тот же стол.

— Рассказывай, — улыбчиво кивнул Кипо и Жигуль, не вдаваясь в детали, дал урезанную хронологию событий своему другу и коллеге. Тот слушал и практически не ел. Улыбка сползла с его лица практически сразу.

Подведя рассказ к концу, Жигуль отметил место, где они с Кипо встретились, затем принялся есть суп. Его собеседник практически сразу обратно повеселел.

— А тебя что, на встречу звали? Я что-то не слышал по рации.

— Ко мне "стеклянный" приходил, на словах передал. Странно, что тебя не оповестили.

— Да, если бы мне про тебя сказали, я бы охотнее сюда ехал.

Пустой разговор за едой они решили разбавить водкой. Кипо заказал всем по рюмке. Они сидели за столом около пары часов, пока рация дальнего действия не зашипела. На том конце был Лодочник. Он принял сигнал от Рыжего с Писарем, что они находятся на подходе к выходу из города и скоро будут в лагере.

Практически сразу Кипо кивнул Жигулю.

— Ну что, идём? Не будем ждать, пока они дотопают?

Жигуль помедлил, затем кивнул.

Лапоть не выходил из кабинета и всё это время говорил с Кипарисом. Они сидели на тех же местах, где были, когда Жигуль вышел.

Теперь людей стало больше, практически все стулья за столом были заняты, не хватало только "бобровских". Как только все уселись, Лапоть встал со своего места и осмотрел собравшихся.

— Мужики, с помощью нашего друга, — он указал на Кипариса и тот кивнул, — я собрал эту встречу, чтобы прояснить все непонятки и недоразумения и наконец закончить с бесконечными стычками. — Его речь не звучало зажигательно или подготовлено. Он волновался и это было легко заметно. Складывалось впечатление, что Лапоть сам не особо верит в свои слова. Собравшиеся всё чаще отводили взгляд куда-то в сторону, подмечая царапины на столе или болячки на руках. — Прежде чем я продолжу, я хочу получить от бугров гарантии, что после того, что я скажу, "стеклянные" могут продолжить существовать и сохранить за собой территории, — интонацией он поставил точку, затем осмотрел стол ещё раз. Его горло пересохло и Лапоть зашёлся кашлем, который, разрастаясь, дал знать о море в его лёгких. Когда он всё-таки подавил приступ, Жигуль вопросительно кивнул ему.

— Ты что сказать-то хочешь, Лапоть? Никто тебе ничего сейчас не будет гарантировать. Если хочешь гарантий — купи телевизор, — спокойно сказал он и краем глаза поймал кивающего под его слова Кипариса, смотревшего на Дмитрия.

— Сначала скажи, что хочешь, потом получишь гарантии, — более лёгким тоном добавил Кипо.

Ещё раз прочистив горло, Лапоть посмотрел на Кипариса, затем продолжил.

— Стекло мёртв. Его тело лежит на улице Салютова, дом 3, — командиры отрядов переглянулись, Кипарис подался вперёд и положил сложенные в "замке" руки на стол. — С ним лежат двое его рьяных товарищей, Битум и Коготь. Бугром пока буду я и хочу сохранить за собой часть территорий, которые были у "стеклянных". Считаю, что шесть человек — адекватный состав для группы. Я знаю, Жигуль и Кипо претендуют на территории Стекла, поэтому я их и пригласил, чтобы всё обсудить и, конечно, перестать грызть друг другу глотки, — он показал на Жигуля рукой, затем сел.

— Я-то всё гадал, Лапоть, когда вы всё в свои руки возьмёте, — Жигуль поднялся, — я надеюсь...

Он не успел закончить предложение. Его прервали вломившиеся в комнату группа народников в масках, с АК наперевес, под началом Игоря.

— Стоять, не двигаться! Все остаются на местах! — прозвучала команда от кого-то из авангарда. Сразу за ним шёл Игорь.

— Жигуль, не двигаться, — сзади к Гарику подошёл один из народников и, застегнув его запястье браслет наручников, потянулся ко второй руке. Жигуль не сопротивлялся. Браслеты совсем не давили на руки. Собравшиеся молча смотрели на представление с выражением злости и удивления на лицах, только эмоции на лице Кипариса не изменились. — Ты под гражданским арестом. Я, от лица народного дружинника, задерживаю тебя по подозрению в убийстве, покушении на убийство, контрабанде, созданию ОПГ и мародёрстве.

Народник дёрнул Жигуля за бицепс и толкнул к двери. Вся группа вышла. Жигуля вели по лестнице вниз, затем в подвал.

Через несколько секунд нерешительно поднимается Радист и смачивает губы слюной.

— Жигуль был готов к подобному повороту событий... Хочу заявить, что при любых раскладах "жигульские" уважают старые договорённости и надеются на то же со стороны других групп, — Радист перевёл взгляд на Кипариса и тот, прикрыв глаза, кивнул.

— Ты уверен, что говоришь от лица всей группы? — наклонился вперёд Кипо, строя недовольную гримасу.

— Да, Кипо, я уверен, что говорю от лица всех "жигульских".

— Тогда я не вижу проблем, Радист, — серьёзно кивнул Кипо, — надеюсь, капитанство не отдавит тебе плечи.

— Капитаном Жигуль оставил после себя Писаря, так и будет. Так как он не может присутствовать здесь, от его лица говорить буду я.

Собравшиеся кивнули.

— Что ж, откладывать не вижу смысла, — пожал плечами Кипарис, — Радист, что думаешь насчёт территорий "стеклянных"?

Радист только открыл рот, но его перебил Кипо, поднявшись быстрее.

— Перебью, Радист, извини. Хочу сказать, "киповские" готовы отдать всю свою часть Центра, на условиях, что весь лом на территории принадлежит нам. Лапоть, что скажешь?

— Да, звучит отлично, — Лапоть нервно усмехнулся и поднялся, чтобы пожать руку Кипо. После этого заседание продолжилось.

Эпилог

На щеках Жигуля блестит лосьон после бриться. Он стоит, оперевшись на белоснежную большую раковину и чистит зубы. На зеркале напротив него уже появились несколько свежих пенных пятен от пасты, они практически не заметны на фоне старых. Заканчивая вечерний туалет, он полоскает рот зелёным настоем и, сплюнув, заливается диким кашлем. Кровь, оставшуюся на ладони, смывает водой, затем очищает раковину от брызг крови. Закончив, он тщательно вытирает руки и губы, затем выходит из ванной.

Прямо напротив двери лестница, ведущая на первый этаж. Направо — дверь в его комнату, откуда доносятся детский голос. Как только Жигуль тянется к позолоченной ручке, дверь открывается во внутрь. В проёме стоит и вздрагивает от неожиданности его дочь. Тот лишь поднимает глаза на её лицо и улыбается.

На ней был просторный домашний халат, в кармане которого виднелись очертания какой-то маленькой аптечной коробочки. Она достаёт её и протягивает Жигулю.

— Вот, пап. Сказали, очень хорошее средство. Оно-то точно поможет, — на её ладони небольшая цветастая упаковка. Наверняка, ещё один сироп или настойка.

— Да, наверное. Мне, правда, уже лучше, — Жигуль улыбается и, приняв в руку коробочку, прячет её в нагрудный карман халата.

— Не засиживайтесь долго, ей завтра к первому уроку, — улыбается девушка и идёт вниз по лестнице, пользуясь тем, что Жигуль уступает ей проход.

Улыбка на лице Жигуля быстро меняется с весёлой и добродушной на горькую.

По его комнате вокруг кресла напротив большого телевизора бегает девочка с тряпочной игрушкой дракона в обеих руках. Заметив деда, она несколько раз подпрыгивает на месте и хлопает в ладоши.

— Наконец-то ты вернулся. Давай играть?

— Подожди, внучка, новости досмотрю и будем играть, — он обходит кресло и, подняв с него свёрнутую вдвое газету, на главной странице которой среди других заголовков можно прочесть: "Срок заключения Вакуленко Б.А. продлили ещё на полгода... , стр. 6", — садится, положив её в карман халата. Чтобы прибавить убавленную на 0 громкость телевизора, он берёт с подлокотника пульт и зажимает кнопку V+. Идущие по телевизору на фоне новости сразу заполняют комнату, заглушая и так еле слышный звук подъезжающей машины.

На экране диктора сменяет кадр, где человек с размытым пятном вместо лица, дабы нельзя было опознать его личность, лежит в луже собственной крови. Его рука тянется к пистолету.

— ...банда контрабандиста Михаила Бобринского, по кличке "Бобр", была задержана. Сам главарь — застрелен при попытке оказать вооружённое сопротивление...

— Всё-таки, он, — кивает Жигуль, опуская глаза в пол.

— Что, деда? — рядом подпрыгивает внучка, весело смотря в лицо дедушке.

— Ничего-ничего, это я так, про себя... — Гарик поднимает глаза обратно, на телевизор. Кадр уже сменился и на экране теперь 2 человека: корреспондент и кто-то с замыленным лицом, для той же цели, по очертанием напоминающий Радиста.

— ...в том числе, поддержку сотрудникам правоохранительных органов оказали активные участники народной дружины. Скажите, пожалуйста, — обращается корреспондент к народнику, — было ли страшно? Всё-таки, дружинники имеют право не помогать при задержании, если им угрожает опасность.

Кадр меняется. Теперь замыленное лицо занимает больше места в кадре. Внизу экрана появляется надпись "Участник добровольной народной дружины с позывным Радист". Жигуль несколько раз медленно кивает.

— А ты там служил, деда? — девочка указывает на телевизор, где показывают кадры заражённого города.

— Да, внучка, там.

— Ух ты, — шепчет она и осматривает мелькнувший на пару секунд в телевизоре кадр.

Жигуль слышит тяжёлые шаги с лестницы и оборачивается, когда его зять заходит в дом. Гарик на мгновение приподнимается с кресла, чтобы пожать ему руку.

— Дочь, иди, поиграй с мамой, дедушка уже устал, — мягко говорит зять своей дочери и та такая же радостная убегает на первый этаж. Её отец двигает стул к креслу Жигуля.

— Пап, тебе ещё одна посылка пришла, — он достаёт из кожаной сумки обёрнутый в чёрный мусорный мешок свёрток, обмотанный для крепости скотчем и передаёт его.

Жигуль без слов принимает свёрток, размером с ладонь, и кладёт его между ногой и креслом.

— Я догадываюсь, что там, пап.

— Это последний раз.

Зять с пониманием кивает и, поднявшись со стула, возвращает его на место.

— Подожди, — останавливает его Жигуль, достаёт из нагрудного кармана цветастую упаковку, затем передаёт её зятю. Тот принимает её и, осмотрев секунду, кивает.

— Я поговорю с ней, пап, — как только он поднял ногу, чтобы пойти в сторону двери, Жигуль снова остановил его.

— Подожди. Хочу, чтобы ты нашёл Елену Петровну Бобринскую, — он поднял свёрток и протянул его зятю. Тот принял его и убрал в сумку, — Треть отошли ей.

— Это жена...

— Да, — перебил его Жигуль. — На остальное купи те два тягача и прицепы.

— Хорошо, пап — он кивнул, — спокойной ночи.

— Спокойной ночи, сынок.

Оглавление

Глава 1

Глава 2

Глава 3

Глава 4

Глава 5

Глава 6

Глава 7

Глава 8

Глава 9

Глава 10

Глава 11

Глава 12

Глава 13

Глава 14

Глава 15

Глава 16

Глава 17

Глава 18

Глава 19

Глава 20

Глава 21

Глава 22

Глава 23

Глава 24

Глава 25

Глава 26

Глава 27

Эпилог