Алёша Попович и Тугарин Змей. История Алёши [Ирина Эрхарт] (fb2) читать онлайн

Ирина Эрхарт - Алёша Попович и Тугарин Змей. История Алёши

Литературно-художественное издание

Для среднего школьного возраста

ТРИ БОГАТЫРЯ. КНИГИ ПО МУЛЬТФИЛЬМАМ

Ирина Эрхарт

АЛЁША ПОПОВИЧ И ТУГАРИН ЗМЕЙ. ИСТОРИЯ АЛЁШИ

Руководитель направления Т. Суворова

Ответственный редактор С. Мазина

Младший редактор М. Дробот

Художественный редактор А. Кашлев

Технический редактор О. Лёвкин

Компьютерная верстка И. Гришин

Корректор Е. Сахарова

Дизайн обложки Елены Дукельской

© 2023 Кинокомпания СТВ, Студия анимационного кино «Мельница»

Пролог

Среди бескрайних полей да на зелёных холмах стоит славный город Ростов, синим небом накрытый да ясным солнцем обласканный. Меж холмов тех на три стороны лента-речка течёт. Хоть и мал городок, да мирно и радостно здесь жить. Девицы ремеслу учатся да хороводы водят, а бабы по хозяйству хлопочут. Молодцы и мужики – кто коров пасёт, кто поля косит, кто по наковальне стучит. А после трудов милое дело – выпить чарку да пойти врукопашную. В общем, каждый при деле.

А среди домов деревянных, частоколом редким опоясанных, стоит церквушка с колокольней, и служит там поп. Сын попов, Алёшей окрещённый, всем хорош – статный, на лицо светлый и удалью молодецкой не обделён. К тому же честный и скромный малый. Это я про себя говорю, если вдруг вы ещё не догадались.

Родился я крепким и рос не по дням, а по часам. А силушка моя и того быстрее. Пока я был мал, пытались меня грамоте учить, да ничего из этого не вышло. Тосковал я над книгами и, как мог, от науки бегал. Батюшка мой повздыхал, поохал, да в конце концов смирился.

С малых лет тянуло меня на подвиги, так и начал я учиться ратному делу. Мечтал богатырём стать. Но и тут без оказий не обошлось.

Сперва пытался я меч деревянный освоить. Какой может быть богатырь без верного меча? Так усердно я оружием махал, что как-то раз выскочило оно из руки да улетело в соседский хлев. Прямо к бабке, которая всегда за моими проказами смотрела. Меня тогда бабка за ухо к родителям отвела, чтобы пожаловаться.

Когда я немного подрос, то решил с луком упражняться. Была у нас соседская девчонка Любава – той самой строгой бабки внучка. Посадил я её на ослика, а на голову ей яблоко положил. Для интересу да чтобы удаль да отвагу свою девице показать. Но не успел я толком прицелиться, как откуда ни возьмись появилась бабка Любавина. Стащила внучку с ослика да собой закрыла – откуда только такая прыть взялась? Ну и вонзилась стрела бабке в такое место, про которое и говорить-то неловко.

Помню ещё, когда стал постарше, молодцы местные стенка на стенку пошли. А я чем хуже? Бросился к ним, схватил коромысло, что рядом оказалось, и стал махать им не глядя. Ох и славно я тогда размялся, всех положил! Вот только бабку Любавину, которая с тем коромыслом мимо шла, я тоже среди битвы зацепил. Нехорошо, конечно, вышло.

Да, частенько меня к родителям за ухо приводили, частенько стоял я в дальнем углу терема. Меня туда батюшка в наказание отправлял. Хорошо хоть Тихон, дядька любимый, которого приставили за мной смотреть, всегда рядом был. Сидел на лавке да вздыхал тяжело. А я был только рад: не так тяжко жить, когда есть с кем наказание разделить.

С тех пор немало годов прошло. Теперь я богатырь русский, и всюду на родной земле мне почёт и уважение. И сказ этот о том, как я почёт тот заслужил, родину свою от супостата избавив.

Глава 1

Ходили по Ростову тревожные вести, что торговцы приезжие принесли. Мол, повадились войска тугарские землю русскую топтать, города разорять да людей неволить. Вот и Ростов наш напасть басурманская стороной не обошла.

Как-то утром затряслась земля под вражьими сапогами, и рухнули городские ворота под напором орды. Прискакала сила чёрная с кинжалами да саблями и вручила нам грамоту от Тугарина. А в грамоте наказ – к следующему утру приготовить дань золотом.

Закручинился народ ростовский, да и сам я затосковал. Откуда взять столько золота? И как же это – всё нажитое врагу отдать? А если оброк не платить, то разорят басурмане город, как пить дать разорят.

Зачесались у меня тогда кулаки. Но куда мне одному бороться с ордой? Мужики наши держать оружие не приучены, им привычнее молот да плуг. А кто моложе, хоть силой своей и хвалятся, а против врага с саблей не сдюжат.

Город затих. Стихли песни и разговоры. Только мычание коров да квохтанье кур было слышно. Весь люд ростовский собрался у частокола, чтобы совет держать. Мы с Тихоном прикатили большую бочку, чтобы кто хочет мог своими мыслями поделиться. Дядька взобрался на неё и саблей приколол к столбу злосчастную грамоту, что супостат оставил.

– Ну, что делать будем? – обратился Тихон к народу, что вокруг столпился. Люди принялись шептаться, но никто вперёд не вышел. Нет, так дело не пойдёт.

Я вскочил на бочку, потеснив Тихона, и стал сам речь держать.

– Ой ты, люд ростовский! Ты послушай меня, Алёшу Поповича, сына попа соборного! – говорил я, всё больше распаляясь. – Доколе ж нам, людям русским, терпеть супостата недоброго? Защитим жён да детей своих, постоим за землю русскую! – Я широко взмахнул рукой и смахнул щуплого Тихона с бочки.

– Ты если что конкретно предложить хочешь, так говори, – крикнула из толпы Любавина бабка, тыча клюкой в мою сторону. – А ежели так языком чешешь, то слазь с бочки, не дури людям головы.

Так уж вышло, что у меня было что людям предложить. Когда тугары ушли, мы с дядькой посидели, поразмыслили и придумали, как ростовское золото сохранить. Так что Тихон, взобравшийся на бочку обратно, только улыбнулся на бабкины слова.

– Тихон, друг сердешный! Неси нашу мысль, на бумаге изложенную. Представим её на суд людской! – воскликнул я.

Тихон только того и ждал. Он порылся за пазухой и вытащил листок, который и выставил на всеобщее обозрение. План наш мы с дядькой в картинках изобразили, для народа простого.

– Мы войска тугаринские хитростью возьмём, – стал объяснять я. – Соберём им оброк золотом, оброк тот положим в пещеру, что под Баюн-горой. А как войско тугаринское туда войдёт, то мы ловушку нашу камнем-то и прикроем! – Я ударил пальцем по листу, проткнув его насквозь, и рассмеялся, гордясь своей смекалкой. Тихон захихикал вслед за мной.

– Так ведь а золото мы как обратно из пещеры заберём? – крикнула Любавина бабка.

– Золото? Так это... – Я почесал в затылке. Об этом мы как-то не подумали. Я покосился на Тихона, но тот только плечами пожал.

Но тут на помощь пришла Любава, умница моя.

– А давайте подождём, пока там басурмане с голоду сдохнут, – звонко крикнула она. Народ ахнул. Любава, похоже, спохватилась, что не пристало девице такие слова говорить, смущённо потупилась и добавила тише: – Ну или ослабнут.

Мысль была хороша. Я даже рассмеялся от радости и от облегчения. Да и люди ростовские сразу оживились. Кто-то принялся в ладоши хлопать, кто-то родных обнимать. В воздух шапки полетели.

Да и у меня на душе спокойно стало. Ну и что, что не мог я с тугарами силой сравниться? Ум и хитрость порой острее меча бывают.

После совета мы немедля принялись план наш в действие приводить. Народ ростовский по домам разбежался, золото из закромов да из сундуков доставать. Никто добро своё не прятал. У кого что было, на площадь начисто снесли и в кучу сложили. Чего там только не было: серёжки да браслеты, червонцы да утварь старинная. Бабка Любавина даже зуб свой единственный золотой в кучу бросила. А отец мой, поп, церковный колокол со звонницы снял. В него мы весь оброк и сложили – для удобства, значит.

Мужики ростовские, кто покрепче, колокол окружили, крякнули, подняли на плечи да понесли его к горе. Бабы с детьми следом поплелись. Тихон впереди шёл, руководил и дорогу указывал. А я первым налегке шагал, как настоящему герою и полагается.

Отец мой по пути у тропинки указатель поставил: на дощечке рисунок с золотом. Это чтоб Тугарин сразу в пещеру шёл и город не тревожил.

Тропинка скоро кончилась, и мы пошли по подъёму пологому, что вёл к Баюн-горе. Гора та была невелика, с трёх мужчин высотой. А у подножия её вход в пещеру зиял. Туда нам и предстояло золото ростовское прятать и басурман подлых заманивать.

Когда народ внутрь вошёл, чтобы оброк на место положить, я отправился подходящий камень искать. Нашёлся он быстро. Круглый, в два моих роста высотой, ровно как вход в пещеру. Поднатужившись, я его на обрыв над пещерой прикатил.

Тем временем люди ростовские как раз наружу вышли. Они на меня с камнем посмотрели, покричали одобрительно да, пританцовывая, обратно в город отправились. Я их с горы взглядом проводил – благо, отсюда весь Ростов как на ладони виден был. Только дядька мой с ними не пошёл, а рядом со мной уселся. Остались мы с ним вдвоём Тугарина дожидаться. А люди в церкви собрались, чтобы нашествие орды переждать да помолиться за успех нашего дела.

Вечер быстро пролетел, и наступила ночь тёмная, полнолунная. Дядька на камне растянулся и задремал. Решил и я поспать, чтобы время скоротать и к утру сил набраться. Уселся, к камню спиной прислонившись, да так вскоре и заснул.

* * *

Разбудил меня Тихон, с камня рухнувший, да дрожь скалы подо мной.

– Пожаловало племя басурманское, – сказал дядька, сжимая кулаки.

Я ахнул и забрался на камень, чтобы рассмотреть получше.

По тропе скакали басурмане. Те, что впереди ехали, самого Тугарина в паланкине несли. Он был огромен, высок и широкоплеч. Чёрные как смоль волосы и усы до самой груди свисали. А за спиной Тугарина торчали рукояти двух сабель.

Там, где войско проходило, свет дневной мерк и на небо туча чёрная набегала. А под копытами их лошадей земля дрожала на версту вокруг. Тугары встали у указателя с золотом, помедлили мгновение и прямиком к горе направились.

– Иго чёрное. Недолго им пировать осталось, – сказал я злорадно. – Сейчас отведают силушки богатырской!

Тугары скоро до пещеры добрались и внутрь зашли. Я спрыгнул и в камень руками упёрся. Тихон тоже в стороне не остался, и принялись мы вдвоём толкать. Но как ни тужились, камень, который я намедни один катил, даже вдвоём мы сдвинуть не могли. Неужто тугар испугались да от страха ослабли? Я уж и спиной упирался, и плечом, но безуспешно.

Тут я переживать начал. Неужто весь план наш псу под хвост пойдёт? Но вдруг я заметил, как с нашей стороны под камень букашка заползла и лапками упёрлась. Истину говорят: когда дело правое делаешь – сама природа-матушка помогает. Камень сразу поддался и с обрыва вниз рухнул. Я выглянул из-за края. Камень так надёжно пещеру запечатал, что ни щёлочки басурманам не осталось.

Тихон довольно руки потирал.

– Ага, отведали силушки богатырской! – обрадовался я и от большого чувства ногой топнул. Но не вспомнил я тогда про удаль свою богатырскую. Гора под моим сапогом затряслась, камень сдвинулся и вниз по склону покатился. Прямиком к городу! Басурмане с гиканьем повалили наружу, но нам с Тихоном было уже не до них.

Мы бросились камень догонять, но куда нам! Тот запрыгал по холмам: высоко взлетал и с огромной силой вниз обрушивался. Мы с Тихоном встали как вкопанные. Разинув рот, мы смотрели, как камень падает на городские ворота и снова взлетает. Один за другим он смял избы, сараи и колодцы и наконец рухнул на церковь. Я похолодел. Там же весь люд ростовский собрался! Неужели я своими руками народ свой погубил? Я припустил к городу, и Тихон за мной.

Но тут камень треснул и разлетелся на мелкие камушки, открывая целёхонькую церковь. Двери церковные распахнулись, и вышел мой отец, стуча половником о таз заместо колокола. За ним остальной народ наружу повалил, и все как один ахнули.

Да, тяжёлая картина им открылась. От домов одни обломки остались. А ворота городские, которые мы только после тугар на место поставили, вовсе в щепки разнесло.

Мы с Тихоном как раз успели до церкви добежать. Все взгляды на нас обратились. А нам и сказать было нечего.

– Да на кол их посадить! – крикнул кто-то из толпы.

Мы с Тихоном ахнули.

* * *

С уходом Тугарина небо прояснилось, но на душе у меня было пасмурно. Губить нас с Тихоном не стали – всё же намерения у нас были добрые. Но бока намяли знатно. И у реки за городом пару кольев вбили – для устрашения.

У той реки и уселись мы с Тихоном, спинами к кольям прислонившись. Не хотелось мне в город возвращаться, слышать, как люди обо мне судачат. Да и стыдно было – столько хвалился, а в итоге только хуже сделал. Эх!

Сидели мы с Тихоном молча, ноги в реку опустив. В сапоги мне вода затекла, но я её и не заметил даже. Не до того было. Тяжёлые думы меня одолели.

– Смотрю на народ наш и удивляюсь, – затянул Тихон. – Откуда у них столько злости?

– Это они из-за золота так расстроились, точно тебе говорю, – вздохнул я.

– Да, золото портит людей, – глубокомысленно произнёс Тихон и налепил мне на лоб холодную тряпицу, смоченную в реке.

Хоть я и знал, что дядька утешить меня пытался, но не мог я с ним согласиться. Чего людей винить, когда я один всё испортил? Нет, так дело не пойдёт. Чем сидеть и горевать, лучше ошибку свою исправить. Разве нет у меня чести богатырской?

Я ещё немного поразмыслил и наконец решился. Поднялся на ноги и тряпицу со лба в реку бросил.

– Так вот, Тихон! Покуда золото да имя своё доброе не верну, мне в городе делать нечего. – Я нагнулся, чтобы воду из сапога вытряхнуть. – Прощай, Тихон.

– Да... Да как же я тебя, Алёшенька, одного отпущу? – забеспокоился Тихон. – Батюшка с меня голову снимет!

Хоть и жаль было тревожить отца и мать, не мог я так всё оставить.

– Ты, Тихон, воротись домой, – сказал я, опрокинув второй сапог, – и объясни всё батюшке с матушкой. Некому, кроме меня, Тугарина Змея одолеть.

И пошёл я прочь по тропе в сторону леса, куда Тугарин с войском ускакал. Тихон мне в спину попричитал, да скоро притих. Последний раз обернувшись, я увидел, как дядька в город пролазит через дыру в частоколе. Видать, пошёл батюшке с матушкой докладывать, как я и просил. Теперь уже не оставалось мне пути назад. Проводив дядьку взглядом, я отвернулся и быстрее зашагал.

Глава 2

Войдя в лес, я сбавил шаг, чтобы о ветку или бревно не споткнуться. По сторонам стояли ели, то зелёные, то засохшие, с жёлтыми ветками, а то и вовсе лысые. Кое-где лежали поваленные деревья, поросшие грибами-вешенками. Я уверенно пошёл по тропе передо мной, солнцем освещённой.

Забравшись глубже, я нашёл дерево с надёжным, крепким стволом. Верхушка его терялась в высоте. На неё я и забрался, чтобы осмотреться и понять, куда мне дальше сворачивать. Прикрыв глаза ладонью от солнца, я заметил вдали среди холмов тучу чёрную. Такая же к нам вместе с Тугариным пришла. Лес под ней почернел, деревья скрючились, словно лучина обожжённая, и листья сбросили. В землю с неба били яркие молнии, видные даже посреди ясного дня. Мне от такого зрелища даже как-то не по себе стало.

– У, силища чёрная, чуешь погибель свою скорую, – сказал я вполголоса и погрозил кулаком, чтобы приободриться. – Трепещи же, племя басурманское, перед богатырём русским!

Отметив для себя направление, куда предстоит мне путь держать, я стал спускаться. И уже почти спустился, как вдруг ветка подо мной затрещала и надломилась. Я камнем полетел вниз. Но вместо удара о твёрдую землю я на что-то живое и мягкое приземлился. Неужто враг?

Я тут же вскочил на ноги и крепко зажмурился. Зачем, спросите вы? Хоть в Ростове я мог любого в поединке победить, а врага настоящего близко не видел. Вот и закрыл глаза, чтобы не испугаться ненароком. Так и начал вслепую кулаками воздух рассекать.

– Ах ты супостат лютый, отведай-ка силушки богатырской!

Но как я ни старался, только впустую воздух загребал. Наконец я почувствовал, как мой кулак о что-то ударился. Я открыл глаза. На траве, вытянувшись во весь рост, лежал Тихон. Вот это поворот!

– Тихон? – Я склонился над ним. – Ты почему здесь?

– Ты как хочешь, Алёша, – посмотрев на меня, ответил он совершенно спокойно, – а я с тобой пойду. Вдвоём дорога легче станет.

Я подхватил Тихона за подмышки, поставил на ноги и принялся отряхивать от пыли.

– Ты уж прости меня, не признал сразу, – повинился я, но Тихон только отмахнулся. – А ты чего это в таком виде?

Дядька стоял босиком, в одной нижней майке, заправленной в красные исподние портки.

– Я подумал: как богатырю без коня? – сказал Тихон и взялся за поводья животины, которая рядом стояла. Я того коня и не приметил сразу, больно за Тихона волновался. – Ну и купил.

Конь был упитанный, рыжей масти, с широким задом и тонкими ногами. Не очень-то он на богатырского скакуна походил. Скорее на любимца, который круглый год только ест да в конюшне прохлаждается. Но Тихону я этого говорить не стал. Всё-таки дядька для меня такой подарок сделал. Присмотревшись, я заметил кое-что странное.

– А чего у него морда завязана?

На нос животины до самых глаз был натянут холщовый мешок, шнуром перевязанный.

– Морда? Не знаю. Кусается, наверное, зараза, – пожал плечами Тихон.

Я подошёл к коню, развязал шнурок и сдёрнул мешок с морды. В зубах у коня торчал большой жёлудь. Странно-то как. Жёлудь я тоже достал. Конь заржал, закружил вокруг дерева, упал на спину и стал кататься по земле. Это тоже было странно, но тут случилось и вовсе невообразимое.

– Свобода! – закричал конь по-человечески, усевшись на зад у дерева и застучав передними копытами. – Наконец-то! – Он вскочил и тут же растянулся спиной на траве. – Чуть родную речь не забыл! – Конь снова поднялся и подошёл к нам с Тихоном.

Мы завопили и попятились.

– Говорящий конь! – потрясённо воскликнул я.

Тихон перекрестился:

– Верно, бес в него вселился.

– Опять, – возмущённо сказал конь, перекосив морду. – Ну почему всегда такая реакция? Чего вы разволновались-то? Успокойтесь. Дышите полной грудью.

А я и не заметил, что лихорадочно дышал, хватая воздух от потрясения.

– Вот так, хорошо, – подбодрил меня конь.

Я немного успокоился и покосился на землю. Там лежала толстая берёзовая ветка, для дубинки подходящая. Не отрывая взгляда от коня, я присел и нащупал её рукой.

– Э, а вот это уже лишнее! – возмутился конь, осознав мои намерения, но я не собирался больше его слушать.

– Ах ты демон!

Взмахнув дубинкой (бедняга Тихон опять мне под руку попался, что ж такое!), я пошёл на коня. Тот пятился, пока не упёрся задом в дерево. Когда отступать стало некуда, конь почти взлетел вверх по стволу. Точно демон! Где это видано, чтобы лошади по деревьям лазали?

Теперь я достать его не мог, поэтому бросил в него дубину. Но конь взобрался слишком высоко, и дубина не долетела. Тут ко мне присоединился Тихон и стал бросать шишками, подобранными с земли. Одна приземлилась у моих ног, и я, хорошо размахнувшись, бросил её вверх. Но не рассчитал силушку, и шишка улетела, скрывшись из виду в голубом небе.

Долго ещё мы с Тихоном охотились на коня, но так и не смогли его достать. В конце концов мы утомились и рухнули у дерева, тяжело дыша. И тут конь спустился сам. Он присел между нами на землю у дерева.

– Давайте спокойно всё обсудим. Да, я говорящий конь, но ведь это же не повод для драки. – Он развёл копытами.

– Не слушай его, – сказал мне Тихон с другой стороны ствола. – Отруби ему голову.

Конь возмущённо толкнул его копытом.

– Что значит «отруби ему голову»? Да моя голова в сто раз дороже твоей.

– Чего это она дороже? – взвился Тихон.

– Да ты хоть читать-то умеешь?

– Представь себе!

Конь рассмеялся, стуча копытами друг об друга.

– Не смеши мои подковы. И сколько же книг ты прочёл за свою жизнь?

Тут я не выдержал:

– Так, всё, достаточно. Откуда ты взялся?

– Так он же сам меня у цыган купил. – Конь показал копытом на Тихона, а потом заговорщицки склонился ко мне. – Да ещё сверх цены дал рубаху новую да сапоги.

Тихон вскочил на ноги:

– Кто, я?

– А кто, я, что ли? – передразнил конь и снова повернулся ко мне. – А ещё он меч богатырский цыганам отдал.

– Да ну! Правда, что ли? – удивился я.

– Н-ну... – нерешительно начал Тихон, – вообще-то да. Я-я подумал, что тебе конь богатырский пригодится.

Я поднялся на ноги и призадумался.

– Да, без меча туго придётся. – Но что удивительно, я был ни капли не расстроен. Наоборот, потеплело на душе. Всё-таки хороший у меня дядька. Подумал о том, как дорогу дальнюю для меня легче сделать. Ладно, что было, то было.

– И как же звать этого богатырского коня? – Я сложил руки на груди.

Конь вскочил, взмахнул гривой и горделиво вскинул голову.

– Зовут меня Гай Юлий Цезарь. Ну, делая скидку на ваше образование, – снисходительно продолжил он, – можете звать меня просто Юлий.

Я невольно рассмеялся:

– Это что ж за имя такое странное?

Конь поморщился – похоже, обиделся.

– Меня назвали в честь великого римского полководца и императора. Я ведь до того, как меня цыгане украли, при храме новгородском был. Там множество книг занятных хранится.

Да уж, интересного коня мне Тихон купил. Мало того, что говорящий, да ещё и грамотный. А может, это и к лучшему. Я хоть умом не обделён, но на силу полагаться больше привык. Чем плохо в нашу компанию такого умного принять? Дурного он ничего нам не сделал. И парень вроде неплохой – ну и что, что конь. Да и жалко его прогонять, пропадёт один в лесу. К тому же Тихон за него всё до портков отдал. Так я и решился.

– Ну, стало быть, придётся теперь втроём нам путь нелёгкий держать.

Я наклонился и поднял дубину, которой до того Юлия зашибить пытался. Я повернулся к коню и медленно опустил дубину ему на морду. Слыхал я когда-то, что как-то так князья заморские героев себе на службу принимали. Юлий посмотрел на меня испуганно, но с места не сдвинулся.

– Что ж, служи мне верно, богатырский конь, – сказал я так торжественно, как только мог. – Не оставь меня ни мёртвым, ни раненым; ни серым волкам на растерзание, ни чёрным воронам на расклевание, врагам на поругание. Где б мы ни были, домой привези.

Открыв глаза, я увидел, как Тихон растроганно смахнул слезу. А вот Юлий, похоже, струхнул. Его морда вытянулась, и он попятился к кустам. Но те вдруг затрещали, и Юлий стрелой бросился ко мне за спину. Видать, решил, что со мной спокойнее. Ну а я что, самый смелый? Мы с Тихоном за дерево побежали, а Юлий за нами. Собравшись с духом, мы выглянули из-за ствола.

– Там в кустах что-то есть, – сказал Тихон вполголоса.

– Тихон, иди посмотри, – сказал Юлий, копытом вытолкнув дядьку из укрытия.

– А почему я? С-сам иди! – Тихон попытался спрятаться обратно, но Юлий упёр копыто ему в грудь и не пускал.

– Ты здесь самый старый. Опытный. Своё уже пожил, – стал перечислять Юлий.

От возмущения сил у Тихона прибавилось, и он смог, пересилив коня, вернуться за дерево. Кусты затрещали снова...

Да, без толку было на этих двоих надеяться. Пришлось мне самому разбираться. Я нахмурился, чтобы придать лицу суровый вид, и грозно сказал:

– А ну, кто там в кустах прячется? Покажись и прими вызов на бой честный! Отведай-ка силушки богатырской!

Правда, из-за дерева я выходить не стал. Ну, на всякий случай. И очень надеялся, что в кустах кто-нибудь маленький шуршит.

– Мы сейчас копьё кинем! – крикнул Юлий визгливо.

И тут из кустов раздался знакомый звонкий голосок:

– Не надо копьё!

Из зарослей на ослике выехала Любава, а следом бабка показалась. Ну и вид у них был! Растрёпанные и в репьях да листьях с ног до головы.

– Любава? – Я вышел из-за дерева. – Ты что здесь делаешь?

– Мы с бабулей от самого Ростова за тобой идём, – сказала Любава, ослика ко мне направив. За ней семенила бабушка, снимая с внучки репьи. – Ты прости нас, Алёшенька. Только тревожно сердечку стало, не сдержалась я.

Я озадаченно в затылке почесал. Как девицу с собой на такое опасное дело брать? Но, посмотрев в Любавино виноватое лицо, я передумал её назад отправлять. Она ради меня одного такой путь проделала, трудностей не испугалась. Как я её прогоню? Да и вообще, богатырь я или кто? Неужто девицу в дороге защитить не сумею? Пускай с нами идёт, коли не боится.

– Да-а... – протянул я, – что теперь делать. Видно, придётся с собой вас брать. Нам надо далее торопиться, а то мы ни Тугарина не сыщем, ни золото не воротим. Знакомьтесь! – Я махнул рукой на нашего нового спутника. – Это Юлий, мой конь.

Юлий, который до тех пор за деревом хоронился, тут же вышел, толкнув Тихона задом.

– Богатырский! – добавил он, сверкнув зубами.

Любава с бабушкой ахнули, даже ослик, казалось, удивился.

– Ну, чего уставились? Вы что, коня говорящего никогда не видели? – воскликнул Юлий.

– Это Любава и её бабушка, – представил я соседок, пока те, онемев, с открытыми ртами стояли.

– А это Моисей, мой ослик, – добавила Любава, опомнившись, и погладила животину по шее.

– Да ну, правда, что ли? – Юлий подошёл к Моисею, чтобы рассмотреть поближе. А потом добавил язвительно: – А я думал, это скакун арабский.

– Помолчи, Юлий! – не сдержался Тихон.

– Сам помолчи! – возмутился конь.

– Господи, с кем связались! – проворчала бабка.

– А куда путь держать будем, Алёшенька? – спросила меня Любава, не слушая спорщиков.

– Вона где нечисть хоронится, – указал я пальцем туда, где над лесом чёрную тучу видел. – Туда нам надо.

Как разговор о тугарах зашёл, у всех на лица тут же тень набежала. Бабка рукава закатала. Любава платок под подбородком потуже затянула. Тихон крестик нательный поцеловал. Я дубину перехватил поудобнее. А Юлий... Он хвост поджал, глядя испуганно в сторону мрачного леса. Я на спину коню взобрался, и он аж крякнул от натуги.

– Послушай, а может быть, есть другой путь? И вообще, чего нам туда идти? – стал он меня отговаривать.

Тут послышался тихий свист. Юлий завертел головой, ища, откуда звук доносится, и я вместе с ним. В лесу было тихо. Наконец я голову задрал и увидел, как с неба шишка летит. Похоже, та самая, которую я недавно в коня запустил. Шишка пролетела у меня перед лицом и опустилась прямо Юлию на нос. Его ноги разъехались, и он шлёпнулся на живот. Дубинка выскочила из моей руки и ударила Юлия по многострадальной морде. И конь, то ли от удара, то ли от потрясения, тут же лишился чувств.

Когда Юлий в сознание придёт, мы ждать не стали. Я его на плечо забросил, так и пошёл. Впереди Тихон шагал, за ним Любава на Моисее верхом, следом бабка. Я в хвосте устроился.

* * *

Лес вскоре кончился, и мы вышли на зелёные холмы. Яркое солнце над головой немного развеяло мои тревоги. Захотелось мне сделать что-нибудь, чтоб остальных приободрить.

– А что, Тихон, может, песню спеть, настроение поднять? Давай нашу, богатырскую! – предложил я.

– Давай! – с охотой отозвался дядька.

И я затянул песню о великих героях, что издревле землю русскую защищали. Тихон подхватил её скрипучим старческим голосом.

– Стоп-стоп-стоп, ребята! – На моём плече заёрзал очнувшийся Юлий. – Настроения и так никакого нет, а с такой песни и вовсе повеситься можно!

– Чем тебе песня не понравилась? – возмутился я, сбавив шаг.

– Да разве это песня? Дай слезу. – Юлий неуклюже спустился на землю. – Не смешите мои подковы! Щас такого уже не поют. – Он вышел в начало процессии и на нас обернулся. – Вот, ловите ритм! И раз, раз, раз-два-три!

Он принялся отстукивать ритм копытом. Затем поднялся на задние ноги и пошёл по дороге, вихляя задом.

– Там-тигидам-тигидам-пам-пам! – напевал он, размахивая копытами. Странно, но от этой незнакомой мелодии и мне самому плясать захотелось. Моисей закачал головой и зашагал вперёд с Любавой на спине. А там и остальные следом отправились.

Юлий кувыркался, вертелся волчком и махал передними ногами словно мельница, то наклонившись, то запрокинув голову. Скоро и остальные стали за ним повторять. Я вприсядку пошёл, а Любава даже подпевать начала. А вот бабка её, хоть и плясала вместе со всеми, была не очень-то довольна.

– Тьфу ты, разорались. Город без гроша оставили, и хоть бы что. Песни горланят, – проворчала она, не переставая, впрочем, руками махать.

– Да ладно тебе, ба, хорошая же песня, – примиряюще сказала Любава, обернувшись на бабушку.

Так и день пролетел. На ночь мы передохнуть остановились и с утра снова с песней в путь отправились.

Глава 3

Дорога стелилась скатертью, и хоть дело трудное нам предстояло, шагалось легко. Но вдруг Юлий, который впереди шёл, остановился и попятился. Я обошёл его, чтоб посмотреть, что приключилось.

Передо мной открылась глубокая расщелина, не меньше четырёх саженей в ширину. По дну её быстрая речка текла.

– Так, моста нет. На ту сторону не перебраться, идём обратно, – услышал я голос Юлия. Конь развернулся и зашагал прочь от обрыва, будто только и ждал повода от дела отвертеться.

– Стой, куда? – крикнул я ему вдогонку. – Нету у нас пути обратного.

– Пошли, я покажу, – махнул головой Юлий.

– Стой, окаянный! – воскликнул Тихон, потрясая кулаком. – Сказано ж тебе!

– Да ты кто такой-то? Не с тобой богатырь беседу ведёт! – Юлий подскочил к дядьке.

Тихон отшатнулся.

– И где тебя такого умного взяли, – проворчала бабка.

– Да чего спорить-то, – сказала Любава миролюбиво. – Давайте думать, как на ту сторону перебраться.

Юлий обречённо сел у обрыва.

– Я предлагаю так. – Он принялся копытом чертить что-то на земле, бормоча себе под нос: – Значит, здесь простейший механизм, нам понадобится несколько деревьев, делаем расчёт, – он добавил к схеме какие-то знаки. – Сила тяжести, сила ускорения...

Дальше слушать я не стал. Огляделся и увидел дерево засохшее, которое на самом краю обрыва стояло. Я в него хорошенько руками упёрся. Остальные помогали, в спину меня толкая. Скоро дерево поддалось, накренилось и упало, перекинувшись через обрыв. Я руки отряхнул и обернулся на Юлия.

– Ну, можно и так, – сказал он обидчиво, стёр рисунок и подошёл к нам. – А это надёжно? – спросил нерешительно конь, глядя на бурный поток внизу.

– Надёжно, – ответил я недовольно, поставил ногу на бревно и приготовился дальше отправляться.

Но Юлий не умолкал:

– Нет, просто мы с тобой должны сохранить себя для подвигов, а то глупо будет вот так погибнуть...

Я уж понемногу начинал жалеть о том, что в лесу Юлия не оставил. До сих пор от него больше шуму было, чем пользы.

– Так. И что же ты предлагаешь? – обернулся я на него.

– Ну, пусть первым пойдёт кто-нибудь постарше, поопытнее... – Юлий покосился на Тихона.

Чего это он, надумал дядькой моим жертвовать? Я посмотрел на коня сурово, и тот сразу:

– Что? Я просто забочусь об успехе кампании!

Я не собирался дальше его слушать. Запрыгнул на бревно и стал осторожно бочком по нему продвигаться, но едва назад не опрокинулся. Тогда лицом вперёд повернулся и пошёл, раскинув руки для равновесия. Так до середины добрался, но тут нога соскользнула, и я на бок завалился. К счастью, успел вовремя руками да ногами ствол обнять и дерево оседлать. Отряд мой позади только ахнул.

Теперь уж бояться было нечего. Я осторожно поднялся и в несколько больших шагов добрался до другого края.

– Ну, где вы там? – крикнул я, обернувшись на спутников. – Давайте сюда!

Следующей бабушка Любавина пошла. Неуклюже влезла на бревно и обернулась, чтобы руку внучке подать. Так они, потихоньку ноги переставляя, почти добрались до меня. Но тут Юлий голос подал:

– Стойте, почему все думают только о себе?

– Ну чего тебе, окаянный? – крикнула ему бабушка.

– Мне ничего. А вот о Моисее вы подумали?

– А при чём здесь Моисей?

– Интересные вы люди. Как он пройдёт по бревну? Он же осёл.

Моисей, мирно жевавший траву, вскинул уши. Вот это да! Неужто Юлий к своему четвероногому собрату вдруг сочувствием проникся?

– Я тоже боюсь по бревну идти, – пожаловалась Любава.

Бабка вздохнула, сплюнула и Любаву на руки подняла. Назад вернулась, усадила внучку Моисею на спину и, подхватив обоих, до меня дошла. Вот это женщина! И откуда только у русских баб такая сила?

Я помог Любаве с бревна спуститься и усадил на Моисея.

– Спасибо тебе, Алёшенька, – сказала она, взяв ослика за поводья. Бабушка её аж рот раскрыла от такой несправедливости. Но говорить ничего не стала, только вздохнула и плечами пожала.

Теперь настала очередь Тихона с Юлием по бревну идти. Но отчего-то они не спешили. Я видел, как дядька с конём что-то обсуждал, и вид у него был растерянный.

– Ну, что вы там, быстрее, – позвал я, махнув рукой.

– Сейчас, тут Тихон высоты боится, – отозвался Юлий.

– А ты когда пойдёшь – вниз не смотри, – крикнула Тихону бабка.

– Я не могу не смотреть. – Дядька руками развёл.

– О, я знаю, что нужно делать. Ты глаза закрой, – предложил Юлий.

– И то верно. – Тихон просиял, выправил майку из портков и натянул на голову.

Юлий вытолкнул дядьку на бревно. Тот руки вперёд выставил и вперёд пошёл. Внизу речка шумела.

– Давай, давай, Тихон, – крикнул я, чтоб дядюшку подбодрить.

– У тебя получится, – добавила Любава.

– Смелее! – не осталась в стороне бабушка.

– Так, молчите все. Командовать должен кто-то один, – крикнул Юлий и, цокая копытами, нагнал Тихона на бревне.

– Давай, давай, Тихон, у тебя получится, смелее.

Тут дядина нога соскользнула, и он сорвался с бревна. Но на счастье, верёвочка его креста нательного зацепилась за сук. На ней Тихон и повис, качаясь из стороны в сторону и со страху руками размахивая.

– Спокойно, Тихон, сейчас они тебя спасут, – пытался успокоить его Юлий, сам паникуя не меньше. Но сучок, на котором дядька повис, обломился, и Тихон полетел в реку.

– Ну Тихон... – только и успел горько произнести Юлий.

Дядька рухнул в расщелину и скрылся под водой.

– Ну, что вы на меня смотрите, – сказал Юлий. – Спасать его кто-нибудь будет?

Тут я опомнился и прыгнул за дядькой.

– Алёшенька! – услышал я сверху.

– Любава! – послышался следом бабкин голос.

Я рухнул в реку. На меня упала бабушка, а следом Любава с Моисеем. Речка оказалась глубиной курице по колено. Отмокая животом в воде, я увидел, как Тихон поднялся на ноги как ни в чём не бывало. Вытряхнул воду из ушей, поцеловал нательный крест и заправил под майку.

– Нечего меня спасать. Чай не утопну, – сказал он спокойно и, нас не дожидаясь, вдоль реки пошёл.

Глава 4

Пройдя ущелье, мы вышли на холм, за которым возвышалась скала, заслоняя солнце. От подножия наверх едва заметная тропа вела, петляя меж елей. На вершине стоял покосившийся, но крепкий с виду дом.

– Туда пойдём, – сказал я, глядя на него. – Нужно у добрых людей путь разведать.

– А вдруг не добрые, а совсем даже наоборот? – спросил Юлий, подозрительно прищурившись.

– Да что гадать-то? Нужно разузнать.

– Правильно. Нужно, чтобы кто-нибудь сходил в разведку, – согласился Юлий, но никуда подниматься не стал. Отошёл подальше и уселся под деревом, подперев голову копытом.

– Может быть, ты сам и сходишь? – недовольно сказал Тихон.

– Хорошо, но в чём же тут логика?

– Какая ещё логика? – переспросил дядька. Было видно, как у него кулаки зачесались. Коня он уже явно с трудом терпел.

– Вот темнота, – Юлий развёл копытами так, будто объяснял очевидное. – Всё очень просто. Алёша – богатырь. Он главный герой и погибнуть не может. Я его богатырский конь, – продолжил он, указав копытом себе на грудь. – Любава – невеста героя. Они должны пожениться и всё такое. – Краем глаза я заметил, как Любава покраснела и опустила голову, пряча лицо. – Моисея я не отдам, потому что он мне нравится. Вот и получается: либо ты, либо бабка.

От такой наглости старики аж рты раскрыли и пошли на Юлия, сжимая кулаки. Я не стал смотреть на то, как они коня уму-разуму учат. Но и мешать им тоже не стал – Юлий давно хорошую взбучку заслужил.

Я развернулся и спустился по холму к подножию скалы. Чтоб не тратить время, по тропе петляя, решил я напрямик идти. Подпрыгнул, за выступ уцепился, да так наверх и полез.

– Вертай взад! Вертай, тебе говорю! – крикнул Тихон мне вслед.

Но я не стал его слушать, больно высоко уже забрался. Скоро я перед домом стоял. Он оказался куда больше, чем мне снизу казалось. Одна только дверь на три моих роста вверх уходила. Я, поднатужившись, сдвинул её немного и внутрь заглянул. Ни души.

– Эй! – Я приоткрыл дверь пошире и махнул тем, кто внизу остался. – Идите сюда! Здесь никого нет!

Дождавшись, пока остальные поднимутся, я первым в дом вошёл. Обстановка была небогатая. У стены лежала груда соломы, синим покрывалом накрытая. Чуть дальше стоял стол с кухонной утварью, за ним кровать, похожая на колыбель младенческую. У красного угла с иконой стояла лестница, к стене приставленная. Над ней на гвозде в ножнах меч висел.

И можно было бы решить, что тут простой человек живёт. Вот только вся утварь здесь втрое больше обычной была. Я крепко задумался.

– Дядька, так это дом уж не самого ли Святогора?

В Ростове, если не во всей Руси, каждый мальчишка это имя знал. И сам я вырос на былинах о богатыре-великане, равном которому не сыскать на земле.

– Да, точно... – протянул Тихон, вертя головой. – Его дом. Славный богатырь был.

Так мы и стояли потрясённо, осматривая избу великого героя. Только Юлий нашего трепета не разделял. Он прямиком к столу направился и принялся в кастрюли заглядывать.

– Интересно, тут пожевать чего-нибудь есть? Что такое? Ничего нет! – возмутился он, проверив всю посуду.

– Тебе б только пожрать, – проворчал Тихон, недовольный тем, что Юлий к богатырю уважения не показал.

– А ты мне в рот не заглядывай, – сварливо ответил Юлий.

– А ты мне не указывай, понял?

– А ты меня на «понял» не бери, понял?

– Да ладно вам, – сказал я примиряюще. – Отдохнём немного, и в путь.

Пока остальные в доме устраивались, я поднялся по лестнице, над которой меч висел. Вы не подумайте, я не хотел у богатыря красть. Просто интересно было посмотреть, чем живая легенда сражалась. Вытянувшись в полный рост, я аккуратно снял оружие с гвоздя. Вдруг лестница накренилась вбок вместе со мной. Я рухнул на стол, разломив его напополам и перебив посуду. Ох, как нехорошо-то вышло.

Тихон запричитал и подбежал ко мне вместе с Любавой. Вдвоём они мне подняться помогли. А я не мог оторвать взгляда от меча, который из моих рук выскользнул. Вернее, от ножен пустых – оружия внутри не оказалось. Неужто какой-то злодей меч богатырский умыкнул? Мне не хотелось об этом думать. Просто тоскливо стало, что увидать его не удалось.

Тем временем взошла луна. Мы улеглись на груду сена, укрывшись покрывалом. Я с краю лёг, рядом Тихон, а на другом краю – Любава с Моисеем и бабушкой. Юлий посредине лёг. Мои спутники вскоре мирно засопели, но мне было не до сна. Слишком много мыслей в голове крутилось. Да и конь никак не мог устроиться, вертелся с боку на бок и соломой шуршал. Когда мне почти удалось задремать, Юлию надоело лежать.

– Я читал в книге, что голодание считается лечебным только после хорошего ужина, – начал он. – Да... Недостаток пищи в молодом организме способствует скорейшему отмиранию клеток головного мозга. Если таковые имеются. – Он сел на сене. – Такое впечатление, что меня никто не слышит. Ну конечно, я же всего лишь конь!

Я поднялся на локте:

– Хорошо, что ты предлагаешь?

– Боже мой, кто меня окружает! Ты же богатырь, в конце концов. Возьми лук, пойди в лес и убей кого-нибудь. Моисей! – позвал Юлий, и бедный ослик тут же вскочил. Остальные тоже проснулись и теперь растерянно по сторонам оглядывались. А Юлий продолжал как ни в чём не бывало: – Моисей соберёт дров, ты огонь разведёшь, – он указал на Тихона, – а Любава с бабулей поесть приготовят.

– Интересно... – протянул я. – А что всё это время будешь делать ты?

– Да, вот именно! – поддержала меня Любава.

– Ну вы смешные! – Юлий развёл копытами. – Я же богатырский конь. Вдруг завтра бой, а я уставший...

Тут Юлий рухнул на сено и громко захрапел. Похоже, не столько есть ему хотелось, сколько покомандовать. Да неважно, главное, что успокоился он наконец. Мы тоже улеглись. Но стоило прикрыть глаза, дверь со скрипом отворилась, лунный свет заслонила огромная фигура. Неужто хозяин домой воротился? Великан шагнул вперёд. Тут я смог разглядеть латы и длинную седую бороду, на ветру развевавшуюся.

– Святогор, – произнёс я с трепетом.

Тогда богатырь нас и заметил.

– Вы кто такие? – строго спросил он. – Чего надобно?

– Прости нас, богатырь славный, за дерзость нашу, – взял слово Тихон. – Заглянули мы к тебе случайно. Сами из Ростова путь держим. Ищем войско тугарское. Обидели они нас. – Дядька выполз из-под покрывала и за-семенил за Святогором, который в дом прошёл.

Богатырь вложил меч в ножны, которые я у стены поставил, и принялся доспех снимать.

– Опять тугаре! – Святогор напряг плечи, и шнур, скреплявший половинки лат на его спине, разошёлся сверху донизу. Я даже ахнул от восхищения.

– Слушай, ты бы спортом занялся, что ли. Нет, ну правда, – вполголоса сказал мне Юлий, не отрывая восторженного взгляда от богатыря.

– Что ж, чем смогу, как говорится, подсоблю, – произнёс Святогор, снимая сапоги втрое больше моих.

– Ну держись, Тугарин, – воскликнул Тихон, грозно потрясая кулаком. – Теперь-то мы его с двумя богатырями...

– Какими двумя богатырями? – переспросил Святогор, снимая наплечник.

– Вот наш богатырь ростовский, Алёша Попович, – представил меня дядька.

– А... Я... А... – только и смог промямлить я. Перед Святогором я себя простым мальчишкой чувствовал. Как-то неудобно было перед настоящим былинным героем богатырём себя называть.

– Да? А он что, немой, что ли? – спросил Святогор и снял тяжёлый нагрудник.

– Да я это... – Ко мне вернулся дар речи, и я начал поспешно сапоги натягивать. Это ж надо, в нашем деле такого союзника отыскать! Теперь-то всё как по маслу пойдёт. – Ох и накажем теперь Тугарина подлого за то, что он у нашего города золото забрал...

Тут я осёкся. Святогор стянул второй наплечник и повесил его на стену к доспеху. Теперь, когда латы не скрывали его тело, он вдруг из великана превратился в щуплого старика, росточком с Тихона. Седая борода на целый локоть по земле волочилась. Святогор сунул ноги в тапки, черпаком налил себе воды и устало опустился на скрипучий табурет.

– М-да, распоясался Тугарин Змей, не то что раньше. – Святогор шумно отхлебнул из деревянной кружки. – Вот как сейчас помню. Я ведь когда отрядом командовал, или нет... По-моему, уже дружиной. Ох и дали мы тогда тугарам! А сейчас видишь как, стар я стал да немощен.

– Стар стал да немощен... – как заворожённый повторил я. Я как-то и не думал раньше, что над героями былинными тоже время властвует.

– Да, погодите-ка! Тугарин,золото... Так я ж их видел! – вдруг встрепенулся Святогор.

– Правда? Где? – радостно спросил я и бросился к богатырю. Остальные следом подошли.

– Сейчас-сейчас, припомню. – Святогор приставил палец ко лбу и задумался, и скоро его лицо прояснилось. – Значит, так. Я стоял возле леса, а тугарский отряд в аккурат неподалёку с золотом проходил. – Тут богатырь прикрыл глаза и замолчал.

– Заснул, – сказал Юлий.

– Да ну? – не поверил я.

– Не, ну посмотри. – Юлий сунул морду Святогору в лицо. Тот не шелохнулся. – Да, точно, заснул. Эй, богатырь!

– Что? Где? – встрепенулся Святогор.

– Отсель не видать, – язвительно сказала бабка.

– Тише, тише, – успокоил я спутников. – А дальше-то что было?

– Что было? Вы кто? – не узнал нас богатырь.

Юлий широко улыбнулся.

– Я – святой Лука, а это пророк Моисей, – кивнул он на ослика.

Любава хихикнула.

– Юлий, перестань. Вы нам про тугар рассказывали, помните, про золото, – напомнил я богатырю.

– А, ну да, золото было. В каком годе не помню, но мы с похода возвращались, и князь нас золотыми червонцами наградил. А, так они ж у меня ещё остались!

Святогор вскочил, отодвинул меня в сторону и подбежал к груде сена, где мы раньше лежали. Покопавшись там, он достал старый носок.

– Вот, вот! – воскликнул он, подняв находку повыше, и радостно побежал обратно к нам. За ним потянулась дорожка золотых монет, из прорехи в носке посыпавшихся. Остальное Святогор на пол перед нами высыпал. У Юлия аж глаза загорелись – на такие деньги можно было припеваючи до седых волос жить. Но мне до богатырского богатства дела не было.

– Да не то это золото, – вздохнул я и присел на табурет. – Эх, незадача. Как же нам Тугарина сыскать?

– Тугарина? Так я вам помогу, я ж его войско недавно у опушки видел, – воскликнул Святогор. Неужто вспомнил? Я уши навострил, а Юлий крадучись к лежанке подошёл и принялся копытами сено разгребать. – Я и дорогу короткую знаю, – продолжил богатырь, не глядя на коня. – А чтоб тебе сподручнее было, на-ка вот, держи меч-кладенец. – И с этими словами он оружие своё ко мне подвинул. – У меня уже не та сила в руках, а тебе как раз впору станет.

Я поднялся и не в силах поверить своим ушам долго на меч смотрел. Наконец решившись, я достал его из ножен и вскинул над головой. Мои спутники ахнули, когда клинок блеснул в лунном свете. Юлий только покосился и продолжил сено рыть. Мы на него внимания не обращали, уж больно торжественным был момент. Но тут круглый камень на конце рукоятки меча взял да отвалился. Моисей даже закричал от неожиданности. Любава ахнула, подбежала, подхватила камень, протёрла рукавом и на место прикрутила.

– Спасибо тебе, Святогор, за подарок твой, – сказала она.

– Спасибо, богатырь русский, – добавил я, ещё немного мечом полюбовался и спрятал его в ножны. – Укажи нам дорогу к Тугарину, сделай милость.

– Ну, с богом. Пойдёте на эту яркую звезду, – мы все повернулись и посмотрели на звёздочку, которая в проёме двери виднелась, – до скалы одинокой. Её обогнёте и по тропе в гору подниметесь. Тогда в аккурат к пещере и выйдете.

Тут за нашими спинами храп раздался. Святогор крепко уснул на табурете. Вот ведь какое дело, хоть и утомился герой, а до последнего людям помочь старался. Я теперь ещё больше уважать его стал.

Я Святогора на руки подхватил и на кровати устроил, а бабка заботливо одеялом накрыла и покачала как младенца. Спи, богатырь русский, и пускай твой сон земля родная хранит.

Глава 5

Мы решили сразу выдвигаться, чтобы звезду путеводную из виду не потерять. Спустились со скалы и через лес зашагали. Хоть и пришлось нам идти ночь не спамши, никто словечка против не проронил. Нам близкая цель сил придавала.

Перед рассветом мы вышли к горе невысокой, о которой Святогор говорил. Гора зияла входом в пещеру, за которым царила тьма непроглядная. Я сдвинул в сторону полог растений ползучих, которые вход закрывали.

– Может, на всякий случай за руки возьмёмся? – спросил я, обернувшись к остальным. – Мало ли что нас внутри подстерегать может?

Спутники мои друг за другом выстроились и за руки взялись. Ну как сказать – за руки: бабка одной рукой за меня взялась, другой – за Моисеевы поводья, а Тихону, что за осликом с Любавой стоял, хвост его достался. Юлий, что последним шёл, тоже дядьке хвост протянул.

Посмотрев, чтобы все покрепче держались, я шагнул в темноту. И тут нога моя будто в пропасть провалилась. Я вниз полетел, но о землю не ударился, а на руке бабкиной повис.

Хоть и знатно перепугался я тогда, но бояться было некогда. Свободной рукой я из-за пазухи лучину с огнивом вынул. Чиркнул легонько, и на лучине вспыхнул огонёк. В дрожащем свете я разглядел пол каменный в каком-то локте от меня. Я поднял взгляд на спутников. Вот почему мы в воздухе повисли: это Юлий за какой-то корешок зубами держался.

– Да тут невысоко! – крикнул я, тут же все на меня сверху повалились: это конь челюсти разжал.

Я потихоньку выбрался из кучи-малы, поднялся в полный рост и лучиной поводил. Пещера была невелика, и из неё в темноту вёл неширокий проход. Я подождал, пока остальные поднимутся.

– Нам туда! – сказал я, кивнув на проход. – Давайте за руки возьмёмся!

– Может, не надо, Алёшенька? – спросила Любава как-то неуверенно.

– Почему?

Но не успела она ответить, как послышалось хлопанье крыльев. Из прохода на нас налетела целая стая летучих мышей. Лучина погасла, и мы снова остались во тьме непроглядной.

– А-а-а! Я темноты боюсь! – услышал я крик Юлия и почувствовал тяжесть на плечах.

Я немедля снова зажёг лучину. Конь висел у меня на спине, обхватив ногами. Глядя, как он от страха трясётся, сам я подуспокоился. Правду говорят – у страха глаза велики. Может, и Тугарина я зря так боюсь?

Я собрался с мыслями и глубже в пещеру зашагал, остальные за мной. Вдруг я увидел у стены сидящий скелет. Рядом с ним лежал меч проржавевший и щит потрёпанный. Чуть дальше ещё один скелет на стене висел, копьём пригвождённый. Неужто тут когда-то битва шла? Пока я шёл, по сторонам оглядываясь, лучина из темноты всё больше останков выхватывала.

Чуть дальше я наткнулся на лошадиный остов в упряжи. Юлий, что за мной шагал, встал как вкопанный, перегородив проход.

– Ой... Раньше здесь, наверное, Змей Горыныч обитал, – сказал он тревожно, будто ожидая, что змей за ним прилетит.

Но дядька, который следом шёл, его опасений не разделял.

– Иди давай... Библиотекурь, – сказал он, подтолкнув коня кулаком.

Пламя лучины задрожало, и я ощутил на коже ледяной ветер. От него мне жутко стало.

– Холодом каким-то повеяло... – Любава обхватила себя руками.

– Точно, могильным, – серьёзно сказала бабка.

Юлий испуганно вскинул морду.

Тут я заметил в свете лучины что-то знакомое на земле. Наклонился и поднял стрелу длиной в мой локоть.

– Смотрите! Я же говорю, тугарцы где-то рядом. И стрела ихняя, – сказал я, показав находку спутникам.

– Ничего себе стрела! Да это же целое копьё! – сказал Юлий испуганно. Будь он человеком, точно бы побледнел. – Ой, мне нехорошо, я пойду обратно! Или нет, давайте все пойдём обратно!

Я к его трусости привык, но всё равно удивлялся. Не конь, а заяц какой-то!

– Терпи, Юлий, терпи... – бросил я и пошёл вперёд, освещая путь лучиной. Свод пещеры впереди стал ниже, и я пригнулся, чтобы пройти. Эх, лишь бы не застрять.

– А вам не кажется, что пещера сужается? – сказала Любава то, что было у меня на уме.

– Так и есть, – подтвердила бабка.

Дальше лаз стал таким узким, что мне пришлось на локтях ползти.

– Так, я сразу хочу предупредить: у меня клаустрофобия, – услышал я голос Юлия позади.

– Чего? – спросил я удивлённо. Я таких слов отродясь не слыхал, но звучало как немощь какая- то.

Узкий лаз наконец закончился. Впереди пещера снова расширялась, и я смог встать в полный рост.

– Это боязнь замкнутого пространства, – объяснил Юлий то странное слово.

– Перестань, Юлий, нет никаких причин для паники, – успокоила его Любава, выбираясь из лаза вслед за мной. За ней Моисей с бабкой вышли.

– Паника? А кто говорит о панике? Это я так, на всякий случай, – сказал Юлий, высунув голову из лаза. Но выбираться из него он не торопился.

– Ну, давай двигайся, чего встал-то? – услышал я голос Тихона, который за Юлием шёл.

Конь поднатужился, закряхтел, засучил копытами, но скоро обмяк.

– Я не могу пошевелиться, меня прижал камушек, – сказал он дрожащим голосом.

Я повернул к нему лучину и увидел, что Юлий застрял под горой. Живот его упитанный для прохода был слишком велик.

– Эх, похоже, он застрял, – сообщил я спутникам.

– Погодите-ка, то есть вы хотите сказать, что я могу провести остаток своих дней в этой тёмной сырой пещере? – воскликнул Юлий. – Так, а вот теперь я вам покажу, что такое настоящая паника!

– Не нужно, сейчас мы попробуем тебя вытащить, – сказала Любава успокаивающе.

Но конь даже слушать её не стал. Он замотал головой и завопил так, что уши заложило:

– Спасите! Помогите! SOS! Кто-нибудь, спасите богатырского коня! Я не хочу умирать! Моисей, друг, позаботься о моей семье!

– Успокойся, Юлий. У тебя нет никакой семьи, – попытался я его вразумить.

– О боже, у меня даже нет семьи, я ещё так молод... – Юлий, вскинув голову, ударился затылком о камень наверху.

Я услышал тихий скрежет и поднял взгляд. Наверху, прибитый к камню стрелой, висел череп человечий в шлеме-шишаке. От удара шишак соскользнул и упал ровнёхонько Юлию на макушку. Тот от страха да от неожиданности так дёрнулся, что выломал камень, который его держал. И тут же мне на шею бросился. Тихон, который за Юлием полз, встал в полный рост и отряхнулся от пыли.

– Жрать меньше надо, вот что, – назидательно сказал он.

– Господи, как это низко – указывать человеку на его недостатки в критической ситуации, – обиженно ответил конь. Слез с моих плеч и шлем мне на голову водрузил. С ним да с мечом я как настоящий богатырь стал.

Тут я услышал что-то странное и на звук повернулся. В конце пещеры брезжил свет. И в той стороне вдалеке голоса раздавались.

– Тихо! Слышите? – сказал я спутникам.

Юлий тут же замолчал и попятился назад в пещеру. Вперёд вышла бабка.

– Тугаре. Точно, тугаре. Их наречие, – сказала она, прислушавшись.

Вот он, момент, ради которого мы такой путь проделали! Скоро смогу я добро ростовское и имя своё доброе назад воротить! Я меч из ножен вынул и повыше поднял.

– Ну, пришёл час! – сказал я торжественно. – Сейчас они отведают силушки богатырской!

И больше не мешкая, я со всех ног бросился туда, где свет виднелся. Слышал я смутно, как Любава кричит мне вслед и назад зовёт. Но не мог я остановиться. Впереди меня судьба моя ждала.

Глава 6

Я выбежал наружу. В глаза ударил яркий свет, и на мгновение я почти ослеп. Пришлось притормозить и подождать, пока зрение прояснится. Прикрыв глаза ладонью, я посмотрел вдаль и сам себе не поверил.

На зелёных холмах, меж которых на три стороны речка текла, стройка большая шла. Мужики суетились да покрикивали. Одни брёвна таскали да в срубы укладывали. Другие конёк на крышу прилаживали. Третьи створки ворот к столбам частокола ставили. А среди домов церковь с колокольней высилась – правда, без колокола.

Стоял я как вкопанный, на эту картину глядя. А тем временем спутники мои из пещеры вышли и тоже замерли.

– Погодите... Так ведь это... – протянул я неверяще. На холмах перед нами Ростов родной раскинулся, откуда я на подвиги ушёл.

– Не может быть, – только и смог вымолвить Тихон.

– Все правильно, дядька, здесь он их и видел, – сообразил я.

– Верно... Когда они с золотом уезжали.

Да уж... Пещера, из которой мы вышли, была той самой, где мы золотой оброк прятали.

Я плечами поник. Сколько мы прошли, сколько пережили, и вот так назад воротились? А Тугарин, поди, празднует сейчас победу лёгкую где-то на краю Руси. Как же теперь его найти?

– Не расстраивайся, Алёшенька, может, ещё нагоним... – Любава меня по плечу погладила.

– Я чего-то не понимаю, в чём проблема? Вы что, обратно пришли? – спросил Юлий, и тут я не выдержал:

– Да что ж за напасть-то с этой пещерой!

Я с размаху меч в ножны опустил и бросился в кусты. На поляне за нами на перепутье большой камень стоял. Я его подхватил и, воротившись, вход в пещеру им заслонил.

– Вот так-то! Теперь уж никого из богатырей русских на смех из-за тебя не поднимут! – сказал я, отряхивая руки. Потом сел, спиной к камню прислонившись, и пригорюнился. Что ж делать-то теперь? Хоть бы кто мне знак подал...

– Постой! Так это ж камень указательный, – показала бабка мне за спину.

– Да ну? – Я обернулся. И правда – на камне, высоком и плоском, были буквы выбиты вместе со стрелками. – Тихон, давай читай!

Дядька подошёл и принялся читать потихоньку, водя пальцем по буквам:

– К-кто п-пря-мо п-пой-дё-т-т, т-от...

Я ничего не понял:

– Чего-чего?

– К-к-то п-пря-мо п-пой-дё-т-т, т-от...

Юлий улёгся на землю, подперев копытом голову.

– Тихон, ты не торопись, сосредоточься, мы пока лагерь разобьём. Глядишь, к утру и дочитаешь, – сказал он язвительно.

– Да я просто зрением слаб стал, вот, – попытался оправдаться Тихон, обернувшись на коня.

– A-а, ну понятно.

– Тогда, может быть, ты сам прочитаешь? – не выдержал я.

– Да чего там читать? Так и написано: налево пойдёшь – богатым будешь, направо пойдёшь – женатым будешь. А кто прямо пойдёт – тот смерть свою сыщет. – Юлий чиркнул копытом по шее и заржал довольно.

Вот это да! Хоть и говорил Юлий, что читать умеет, до сих пор я ему не верил особенно. Да и ладно. Главное, что у нас подсказка появилась.

– Прямо! Так вот нам куда нужно-то! Прямо!

Я отставил камень в сторону, заглянул в пещеру и задумался. Мы же только здесь проходили. Неужто придётся назад воротиться? А дальше куда? Странно это было, но выбирать не приходилось.

– Ну что, пошли?

– Ты где камушек-то взял, Алёшенька? – спросила вдруг бабка. И тут меня осенило.

Я отнёс указатель назад на поляну. Поставил, как было, и посмотрел на тропинки, которые на три стороны шли. Значит, прямо нам теперь идти.

– Вот это место. Пойдёмте быстрее, как бы не опоздать, – сказал я спутникам, камень обогнул и вперёд зашагал. Но вскоре понял, что шагов за спиной не слышу, и обернулся. За мной только Тихон семенил. Остальные у камня остались.

– Вы чего? – спросил я спутников.

– Да что же мы от судьбы-то бегаем, Алёшенька? – вдруг воскликнула Любава. Подбежала ко мне, подхватила под руку и обратно к камню увлекла. – Вот оно, счастье-то наше. Написано: женатым будешь, – сказала она, к моему плечу прижавшись.

– А как же Тугарин Змей? А как же слава богатырская? – не понял я.

– А как же я? – Любава мою руку отпустила и на пару шагов отошла. – Мне уже шестнадцать лет, а ещё в девках хожу! Того и гляди старой девой останусь! Да ты просто боишься серьёзных отношений! – воскликнула она и отвернулась.

Тут я опешил:

– Кто? Я?

– Да, ты!

– А как же золото? – спросил я неуверенно.

– Кстати про золото, здесь вот написано: «богатым будешь», – вклинился Юлий и копытом по указателю постучал. – Так зачем же нам рисковать? Я слыхал, что этот Тугарин – серьёзный парень. Вдруг я погибну в бою или калекой останусь... – Он обошёл меня, головой в спину упёрся и налево затолкал. От неожиданности я даже пару шагов прошёл. – Нет, риск, конечно, дело благородное. Но ничто не подчеркнёт моё благородство лучше, чем дорогая сбруя и золотые подковы.

Я встал на месте и на него обернулся.

– Да нет же, Юлий, ты не понял. Суть не просто в золоте, а в том, чтобы люди в нас поверили, понимаешь? Чтобы нас уважали!

Юлий в ответ только заржал:

– Не смешите мои подковы! Ничто так не украшает человека, как толстый кошелёк! А вера, уважение – да и любовь тоже – приложатся.

Я нахмурился. Хоть и догадывался я, что Юлий перед золотом слаб был, но такого корыстолюбия не ожидал.

– Ты говоришь не как богатырский конь, а как торгаш с базара.

– Минуточку! Каждый имеет право на счастье! – возмутился тот.

– Ты это про что? – не понял я.

– Про то, что каждый получит то, что желает! – Юлий отвернулся туда, куда левая тропа вела.

– Ты       говоришь глупости,

Юлий! – рассердился я.

– А ты не уважаешь мнение других! – крикнула Любава. Я обернулся и на неё уставился. Но она, мой взгляд поймав, только хмыкнула, сложила руки на груди и отвернулась.

Тут я всё понял. Видно, спутники мои вовсе не ради золота ростовского со мной отправились. Верно Юлий сказал: каждый по-своему счастье видит. Чем людей неволить, лучше шагать своей дорогой, а другие сами разберутся.

– Ну, что же, не думал я, что нам расстаться придётся. Да видно, такова судьба! Идём же, Тихон, сами управимся, – бросил я напоследок и вперёд зашагал. Тихон ненадолго рядом с бабкой задержался, но вскоре меня нагнал.

– И не ищи меня, понял? Я за другого замуж пойду! – кричала мне вслед Любава. – И у меня будет пять... нет, не пять, а десять детей! И хозяйство будет, и муж умница! Такой, что – ух! И он будет любить меня, и мы будем жить счастливо и умрём в один день. Нет, мы вообще никогда не умрём! Вот!

Хоть и вонзались её слова мне в спину ножами острыми, я только молча шёл вперёд. Коль не нужен я ей стал, значит, так тому и быть. Может, и не любила она меня никогда, раз за другого готова пойти. Ну и пускай идёт, я даже горевать не буду. Сам проживу как-нибудь.

С такими мыслями я к роще шагал, что впереди виднелась. Один раз лишь обернулся, чтобы спутников своих прошлых взглядом проводить.

Коли судьба не даст, может, и не свидимся больше никогда.

* * *

Когда мы с Тихоном в рощицу вошли, печаль моя злостью сменилась. Я меч достал да начал им махать, ветки да цветы на пути срубая.

– Да где это видано, чтобы баба мужику указом была? – воскликнул я сердито.

– Да! – отозвался Тихон.

– Ишь ты, моду взяла поперёк моего слова идти!

– Вот это верно!

– Я боюсь серьёзных отношений! Ха-ха! – Я остановился и поднял меч так, чтобы моё лицо в клинке отразилось. – Да я себе в зеркало не улыбаюсь оттого, что серьёзный такой!

– А то! – поддакнул дядька.

– Подумаешь! Да я себе столько невест ещё найду! – Я подтянул пояс повыше и дальше зашагал.

– Точно!

– Да что ты всё время поддакиваешь?! – спросил я, обернувшись на Тихона.

– Да не поддакиваю я!

– Ну, так давай, говори.

– Бабе спуску давать нельзя! – начал дядька с тем же возмущением, что в моём голосе звучало.

– Да! – согласился я.

– Негоже поперёк мужского слова итить!

– Вот это верно!

– Да ты, когда к зеркалу подходишь, сам себе не улыбаешься!

Я снова остановился и посмотрел на дядьку.

– Да что у тебя, своего мнения нету? – спросил я.

– Отчего-то нету, есть.

– Вот и давай мне его! – Я отвернулся и дальше зашагал.

– Я думаю, что вы не пара! – сказал мне в спину Тихон.

– Правильно!

– Ну и что, что она первая красавица на весь Ростов!

– Верно! – уже не так уверенно согласился я.

– Подумаешь, умница да мастерица сыскалась! – продолжал дядька.

– Да... – Я сбавил шаг.

– Ну и что, что ты её любишь до смерти!

– Угу...

– Ну и женишься на другой, ну и будешь несчастен всю жизнь, что с того-то?

– Да... – Я остановился, и Тихон ушёл вперёд.

– Проживёшь как-нибудь! – махнул он рукой.

И тут перед глазами у меня встало личико Любавино круглое да румяное. Услышал как сейчас я голосок её звонкий, как ручеёк. Вспомнил, как она с детства за моими проказами украдкой наблюдала. Как, врага не побоявшись, следом пошла и даже в речку за мною бросилась. А я ещё подумал, что не любит она меня. Вот дурак!

Потом представил я, как Любава в церкви отцовской с другим венчается. Представил, как несчастна она с ним будет. Или счастлива, что ещё хуже. И показалась мне она дороже, чем всё золото ростовское, чем любые подвиги да почести.

– Дядька, мне без неё плохо! Жить без неё не могу, люблю я её! – У меня на глаза слёзы навернулись.

А Тихон только хмыкнул, будто того и ждал. Тогда я и увидел, чего он добивался. Вот прохиндей старый! Но я был ему благодарен.

Глава 7

– Вона тропа в сторону пошла, по ней в аккурат на ихнюю дорогу попадём, – сказал мне Тихон, который впереди шаркал.

Тут и я приметил среди кустов узкую тропинку, что вбок уходила, и прибавил шагу. Но не успел я далеко уйти, как из-за куста фигурка стройная показалась.

– Любава! – воскликнул я, не смея счастью своему поверить. Неужто она меня искала?

– Алёшенька! – отозвалась она и на грудь мне бросилась. Я её ручки маленькие в свои ладони взял.

– Я должен тебе сказать... – решил я признаться ей в том, что на душе было.

– Нет, это я тебе должна сказать... – перебила меня Любава.

– Не спорь со мной! – нахмурился я.

– А ты не перебивай меня!

И я замолчал. Ни к чему были слова: я и по взгляду Любавиному всё прочёл. Внутри меня словно солнышко засияло.

Кусты затрещали, и могучая сила сбила меня с ног, на спину опрокинув. Я сначала и не понял, что произошло, но потом увидел морду Юлия. Он надо мной навис и принялся лихорадочно лицо моё облизывать. Тьфу, такой момент испортил!

– Ребята, как я рад вас видеть! Я понял, наша сила в единстве! – Юлий отошёл от меня к Тихону с бабкой и сгрёб их в объятия. Старики вырваться попытались, но куда там! Конь их крепче клещей держал и вещал: – Только вместе мы достигнем нашей высокой цели! Дружба – вот наше настоящее богатство! – Юлий замолчал только для того, чтобы расцеловать стариков в макушки. – Трепещи, войско тугарское, на тебя конь богатырский идёт! Ну, не будем терять ни минуты, – Юлий отпустил Тихона с бабулей и затолкал их к тропе, – а то золото кто-нибудь другой заберёт! Я хотел сказать, Тугарина кто-нибудь другой разобьёт. Короче, вперёд, друзья, к подвигу!

Он, гордо вскинув голову, встал на дорогу, что к тугарскому лагерю вела. Я вытер лицо, Юлием облизанное. Подозрительно это было. Он же к богатству дорогу выбрал, чего там не остался? Всё от нас сбежать пытался, а теперь сам пришёл и первым в бой рвётся?

Но не стал я размышлять попусту да Юлия допытывать: сейчас меня совсем другое занимало. Я взял ладошку, которую Любава украдкой протянула, глядя нежно. И все мысли мои, как лёгкие облака, ветром унесло.

* * *

Дальше дорога вдоль лугов пошла. Яркое полуденное солнце согревало разнотравье с ромашками да лютиками. Настоящий пир для глаз. А какие запахи в воздухе витали! Моё светлое настроение ещё прекраснее стало. От большого чувства я даже закричал ликующе.

Я, Любаву крепко обнимая, верхом на Юлии скакал. Конь, после возвращения присмиревший, согласился наконец мне спину подставить. Следом бабка с Тихоном верхом на Моисее ехали.

Когда солнце почти опустилось, дорога немного вверх пошла. Вскоре мы к обрыву вышли. Горизонт вдалеке ещё розовел, и разглядел я на нём тёмные купола юрт тугарских. На пологах плясали рыжие отблески костров, и в небо дым столбами поднимался.

– Ну, пробил час отведать супостату силушки моей богатырской! – сказал я. Перевязь с мечом с плеча снял и вместе со шлемом Тихону вручил. Цель моя как на ладони была, а значит, пришла пора перед битвой размяться. Я потянулся, кулаками воздух помесил и отжиматься начал.

– Погоди, дружок, неужто так можно, без плану-то? – неуверенно сказал мне Тихон.

– И то верно, нельзя без плану-то! – согласилась бабка.

Какой ещё план? Тугарцев мы нашли. Осталось только до лагеря добраться да вражинам бока намять. Я наземь уселся, ноги раскинул и начал руками к пяткам тянуться.

– Я тебе удивляюсь! Ты когда-нибудь слыхал про тактику, про стратегию?! Главное для нас – это наблюдение и выдержка! – как-то нервно сказал Юлий.

Я встал, нагнулся назад, руки в землю упёр и на них поднялся.

– Чего тут смотреть-высматривать? И так всё понятно. Заходим с четырёх сторон и...

– Подождите, – перебил меня конь. – Я думаю, что в такой ситуации каждый должен иметь право голоса.

– Ты это о чём? – не понял я.

– Мы с Моисеем... – Юлий обошёл меня и встал рядом с осликом. – Мы с Моисеем считаем, что лучшая битва – эта та, которой не было.

– Чего? – удивился я. Конь продолжил:

– В мире сейчас всё решает дипломатия. Может, стоит поговорить с этими ребятами? Найти к ним подход, сыграть на их чувствах...

Я поднялся, отряхнул руки от пыли и посмотрел на Юлия:

– Ну хорошо, тогда ты и иди.

– Нет, в этой ситуации должны идти Моисей и Тихон. Моисей не такой вспыльчивый, как я, – конь хихикнул, – а Тихона не жалко.

Я сурово посмотрел на него. Тихон, что рядом стоял, нахмурился и меч, ему доверенный, из ножен потянул.

– Шучу, шучу. – Юлий попятился от нас подальше, но настрой насмешливый не растерял. – Но, согласись, на него же без слёз не взглянешь. Ну у кого на такого рука подымется?

Тут я по-настоящему на коня разозлился. Мало того, что струсил, так ещё и дядьку моего обижать вздумал? Не бывать такому! Но ругаться с ним да спорить – только воздух попусту сотрясать и силы тратить.

– Всё, хватит, надоело! – отрезал я. – Ночью проберёмся в их лагерь и заберём золото.

С этими словами я на землю лёг и от всех отвернулся. Пока совсем не стемнело, нужно было сил набираться.

Юлий будто того и ждал.

– Вот это по мне! Вот это по-богатырски! – воскликнул он радостно. – А ночью вы и без меня справитесь.

Он повалился рядом и тут же захрапел.

Глава 8

Когда стемнело, мы со спутниками в лагерь тугарский отправились. Я перевязь с мечом через плечо повесил да шлем надел. Юлий полоски на щеках грязью нарисовал да ветки с листьями на голову и хвост прицепил. Мол, для маскировки.

Мы спустились по склону горы, поросшей деревьями скрюченными, и вышли на равнину. Неподалёку стоял лагерь тугарский. Костры погасли, и повисла тишина. Значит, пора настала нам за золотом идти. Мы прошли немного крадучись и перед самыми юртами на животы опустились. Так и поползли.

Нам сама природа благоволила. В непроглядной ночи полная луна светила, путь указывала. Высокая трава шаги заглушала и нас из виду скрывала. Всех, кроме Юлия. Как ни старался он получше спрятаться, а зад его объёмный всё равно сверху торчал.

Добравшись до края лагеря, я приметил в дальней юрте за пологом откинутым отблеск золотой. Стало быть, там тугаре наше добро спрятали. Хоть и понял я, куда путь нам дальше держать, да непросто было туда добраться. Между нами и золотом весь лагерь басурманский лежал.

Я подал знак спутникам притихнуть и прислушался. Из юрт доносились то свист с сопением, то храпы могучие, но разговоров я не слышал. Похоже, враги все спать отправились и даже караул выставлять не стали. Оно и ясно: кто в здравом уме будет на орду нападать? Ну, кроме нас.

Я показал спутникам, что бояться нечего, и первым между юрт пополз. Жилища у орды были богатые. Из тканей, расшитых жёлтыми да красными узорами, а наверху были золотые маковки. Их опоясывали шнуры с кистями богатыми, а у входов щиты лежали.

Так в тишине, стараясь даже дышать потише, я половину пути миновал. Но тут услышал за спиною звуки странные. Неужто нас обнаружили? Я обернулся, готовый дать отпор, но увидел только Юлия. Конь сунул голову в огромный чан, что на потухшем кострище стоял, и громко чавкал, бряцая крышкой. Я выдохнул с облегчением и шикнул на Юлия.

Остальной путь гладко прошёл. Добравшись до нужного места, я приметил через щель, что вход в юрту закрывает спина могучая. Из-за неё отблеск золотой пробивался. Видать, Тугарина это жилище – ну а кому ещё он бы добро награбленное доверил?

С той стороны хода не было, и мы тихонько юрту обогнули. Я достал меч и разрезал ткань с той стороны, что из лагеря не видна была. Края дыры раздвинул и внутрь шагнул. Да так и встал на месте.

– И-го-го какой! – услышал я потрясённый крик Юлия. Мы с Тихоном ему поскорее рот зажали, боясь, что он Тугарина разбудит.

– Тише ты, окаянный, – шепнул дядька.

– Всё, всё, ребята, отпустите меня, я себя контролирую, – пробурчал Юлий мне в ладонь, и я отнял руку.

– Что ж он, ирод, с золотом сделал? – запричитала бабка, глядя на то, что нам открылось.

– Что-то не так? – прошептал Юлий.

– И как мы людям в глаза посмотрим? – поник плечами Тихон.

– Да в чём дело-то? – не замолкал конь.

– Нешто так можно с чужим добром? – огорчилась Любава.

– Да объяснит мне хоть кто-нибудь, что здесь происходит?! – не сдержавшись, повысил голос Юлий.

Я, от первого потрясения оправившись, хмыкнул да плечами пожал.

– Золото как золото. Ну переплавили, так что с того?

И всё ж удивиться было чему. Зрелище такое не каждому увидеть доведётся. Рядом с Тугариным на маленькой тележке сиял огромный шар золотой с басурманским клеймом. Видать, враги из нашего добра его слепили. Да так хорошо, что и различить в нём ничего было нельзя.

– И как же мой зуб-то теперича сыскать? – сокрушённо протянула бабка.

* * *

Пока мы говорили, Тугарин на другой бок повернулся, открыв нам выход в лагерь. Мои спутники вперёд пошли, а я тележку за ручки взял, развернул и стал толкать перед собой. Тележка отчаянно скрипела под тяжёлой ношей, но, на счастье, и это храп тугарский заглушал.

Всё гладко шло, но хоть золото мы и заполучили, на душе было пакостно. Что-то неправильным казалось, но я никак не мог мысль ухватить. Вдруг я услышал скрежет. Это Юлий стащил с кострища чан, из которого ел недавно, и поволок за собой.

И тогда я понял, что именно меня терзало. Я со злостью бросил тачку, поднялся в полный рост и меч из ножен достал.

– Не могу я так! Что мы, воры какие, что ли? Мы за своим пришли! – И я крикнул так, чтобы весь тугарский лагерь услышал: – А ну, вставайте, басурмане, на бой честный! Отведайте силушки богатырской!

– Ой дурак... – обречённо протянул Юлий, бросил чан и копытами за голову схватился.

Юрты попадали, и меня вмиг окружило войско вражеское. Басурмане щиты похватали, копьями, топорами да кинжалами ощетинились. Все мелкие, усатые да загорелые, но целая тьма их. И один я с мечом в кольце врага.

Тут я понял, что храбрость с глупостью за руку ходят. Не ожидал я столько противников – во всём Ростове столько народу не сыскать. Смогу ли я с такой ордою справиться?

Я покосился на спутников, но те за кругом остались. Юлий из чана кашу вытряхнул, перевернул его и внутрь забрался. Любава с бабушкой и Моисеем за ним нырнули. Тихон посмотрел на меня в последний раз, осенил себя крестным знамением и к остальным схоронился.

Тут я окончательно понял, что помощи ждать от них не приходится. Да и чем могли помочь две женщины, две животины да немощный старик? Стало быть, придётся мне одному справляться, да и ладно. Хотел я героем стать – вот и случай представился.

Я оглядел врагов и поднял меч, приготовившись к бою. Не прошло и секунды, как вся орда чёрная зараз на меня налетела. Облепили они меня как репьи, на плечах да на спине повисли. Под их тяжестью я не устоял. Рухнул и меч из руки выпустил. Так и остался лежать безоружным перед полчищем врагов.

Но нельзя было сдаваться. Я поднапрягся, пару врагов от себя отцепил и смог-таки подняться. Те хоть и мелковаты были для меня, но количеством да упорством брали. Да, тяжко пришлось мне безоружному. Вскоре я совсем выдохся. Нужно было время выиграть на передых. Я покосился на чан, под которым спутники мои прятались. Вот и мой шанс!

Враг не отставал. Повалил меня снова наземь, на спину залез и к земле придавил. Но разве я не богатырь русский? Поднатужившись, я так, с тугарами на спине, к укрытию и пополз.

И ведь добрался, приподнял край, внутрь заглянул. Но не оказалось мне места в чане – там и без меня тесно было. Юлий меня копытами вытолкал, и снова я остался один среди врагов. Ну ничего, где там моя силушка богатырская?

Я подхватил чан со спутниками, перевернул, перехватил поудобнее и стал им басурман раскидывать. Тут дело на лад пошло. Разлетались враги как городки под битою. Раз махнул – десять положил, два махнул – двадцать отлетело. Спутники мои вопили, отчаянно за края чана цепляясь, но я в пылу битвы их и не замечал.

Так я и сам не понял, когда враги закончились. Оглядел поле ратное – все как один без сил лежали. Только один, самый упорный, мне за ногу цеплялся. Я его откинул, чан на землю поставил и обессиленно вытер лоб.

– Фух, кажется, отбились, – с облегчением вздохнул Юлий, на землю спустившись. Остальные тоже просветлели лицами. И тут бы нам победу праздновать. Но услышал я Любавин крик издалека.

– Помогите!

Я обернулся и вдали увидел, что моя любимая лежит в огромных руках Тугарина. Видать, не удержалась и из чана вылетела, пока я бился. А предводитель басурманский тем и воспользовался.

– Найдёшь меня у старого дуба. Принесёшь золото – верну девчонку, – прорычал он. И, сотрясая землю огромными шагами, исчез из виду.

Глава 9

Да, не так я нашу победу представлял. Одну драгоценность вернул, другую потерял. Но некогда было печалиться – нужно было за Тугариным ехать, пока он далеко не ушёл.

– Так, Тихон, бабуля. Давайте-ка, берите Моисея и везите золото домой, в Ростов! А мы с Юлием поедем Любаву спасать! – сказал я, глядя туда, где скрылся Тугарин.

– Нет, я тоже с вами за Любавой! – сказала бабка протестующе.

– Да поймите, бабуля, вы нам только обузой станете, а времени терять нельзя! – ответил я. Хоть я и понимал её тревогу, но только ей с Тихоном я мог золото доверить. Да и нечего старикам было делать в будущей битве с Тугариным.

– Так, стоп, стоп, стоп! То есть ты хочешь сказать, что мы вот так запросто доверим этим типам золото? – сказал вдруг Юлий, стоя у тележки с золотом.

– Каким типам? – не понял я.

– Я тебе удивляюсь, – ответил конь, хватая оглобли. – Ты совершенно не разбираешься в людях. Ты внимательно на них посмотри...

Я обернулся на стариков с Моисеем. Ну и что в них такого?

– Ву-ух... просто мороз по коже, – продолжил Юлий, поёжившись. – Это же настоящая банда, преступная шайка. – Лица стариков потрясённо вытянулись. – Да они втроём страшнее Тугарина! Возьмут золото и...

– Не понимаю, – протянул я и повернулся обратно к Юлию. К чему это он клонит?

– Да что тут понимать-то? – Юлий уселся на землю и принялся что-то перед собой чертить, приговаривая: – Если взять эти деньги и разделить на пятерых... – Он глянул на Моисея. – На четверых... – Юлий перевёл взгляд на стариков и что-то в рисунке стёр. – Нет, на троих. Тихону с бабкой и одной доли хватит. А что? – осёкся он под моим тяжёлым взглядом. – Им жить меньше осталось.

– А как же народ ростовский? – спросил я непонимающе. Хоть и догадывался я, к чему он клонит, но трудно мне было в это поверить.

– Ха-ха-ха! Не смеши мои подковы... – Он постучал голыми копытами, посмотрел на них и осёкся. Потом прокашлялся и продолжил как ни в чём не бывало: – Какой народ? Народ, если я не ошибаюсь, вас на кол хотел посадить.

Тут я не выдержал. Подошёл к нему и сунул кулак в морду для устрашения.

– Слушай, ты! Если ты сейчас не заткнёшься, то я отдам тебя...– я задумался, чего бы такого пострашнее сказать, – живодёрам! Они из тебя мигом... колбасу сделают!

Юлий покосился на меня и замолчал. Видать, подействовали мои слова на этого коня ненасытного. Я убрал кулак и отвернулся.

Конь ещё немного помолчал, а потом сказал без обычной уверенности:

– Вот за это я его и люблю! Не поддался на провокацию. – Он поднялся и кивнул на Тихона с бабкой: – Ну, чё встали? Пошли, пошли! Там народ в Ростове совсем зажрался... эм... заждался!

Я поднял меч, который обронил в стычке с ту тарами, и в ножны убрал.

– Негоже мне, Алёшенька, тебя бросать одного... – сказал Тихон нерешительно.

– А я о чём? Все вместе должны идти, – поддакнул Юлий, но я не стал его больше слушать. Сам я Любаву упустил, мне её и спасать.

А с золотом ростовским старики и без меня управятся – Тихон хитрый, а бабка ухватистая. Обошёл я коня сбоку и на спину запрыгнул. Потом обернулся на дядьку с бабулей и сказал решительно:

– Нет. Второй раз золотом людским баловать не станем. По-моему будет. – Я, за неимением поводьев, схватил Юлия за гриву и сапогами в бока ударил. – Едем.

* * *

За лагерем басурманским луга начинались. Не знал я, где старый дуб находится, о котором Тугарин говорил. Но там, куда он скрылся, всего одна дорога проходила. По ней мы и направились.

На этот раз Юлий не подвёл: припустил так, будто за ним волки гнались. Встречный ветер хлестал по глазам, но мне было всё равно. Сердце моё о Любаве тревожилось.

Уже далеко мы ушли от лагеря тугарского, когда Юлий, не сбавляя ходу, на меня обернулся.

– Знаешь, я всё хотел тебя спросить по поводу той фразы.

– Какой фразы? – переспросил я, глядя в степные дали.

– Ну той, про живодёров. Ты что, правда мог отдать меня живодёрам?

Я поморщился. Хоть и сказал я это в сердцах, но ничего дурного не желал. Как это – спутника своего добровольно на верную смерть отдать? Но что сказано, то сказано, и теперь мне стыдно стало.

– Ну... понимаешь... – начал я, не зная, как объясниться. Юлий резко встал, да так, что я едва с него не свалился.

– Так, подожди, подожди. Я просто хочу услышать: да или нет? – Он обернулся и пристально на меня уставился.

– Ну нет, – признался я наконец.

Конь вздохнул с облегчением.

– А я ведь тебе почти поверил, – сказал он тихо. – И глаза у тебя были такие... натуральные. – Он немного помолчал, а потом присел на трясущихся ногах и простонал, хитрец: – Ой, ой, слушай, а ты не мог бы пройтись пешком? А то спина так разболелась...

Я спорить не стал и на землю спрыгнул. Горбатого могила исправит. Дальше я пешком отправился, а Юлий за мной налегке шагал.

– Интересно, как там Тихон с Моисеем, добрались ли... – сказал я задумчиво, когда мы ещё пару вёрст прошли.

– Ой, да я вот сам волнуюсь, доверили им золото, а оно людское, – принялся болтать конь у меня за плечом. – Нет, ну в Моисее я, конечно, уверен, он нормальный парень, но Тихон...

Я обернулся и сказал спокойно – не хотелось мне более ругаться:

– Запомни, Юлий, я доверяю Тихону как себе.

– Да он мне вообще как брат, – сказал Юлий примирительно под моим грозным взглядом. – Просто они такие беззащитные...

Глава 10

– Уф... Да где же этот дуб-то? – сказал я, отдуваясь под тяжестью мешка на плечах.

Мы прошли уже с десяток вёрст. Луга сменились бесплодной степью, солнце высоко в небо поднялось, а дуба оговорённого видно не было. Но отчего-то у меня даже мысль не проскользнула, что мы неверною дорогой идём. Подсказывало сердце любящее, что Любава где-то рядом.

И верно: часа не прошло, как заметил я впереди тяжёлую тучу чёрную. Туча такая всегда над Тугариным висела – а значит, близилась наша встреча.

– Извини, но мне отсюда не видно! – пробурчал Юлий, ворочаясь в холщовом мешке, что мы у тугар прихватили. – И вообще, ты уверен, что это хороший план?

– Нет. Но другого у меня нет, – ответил я честно, подбросив ношу на спине, чтоб перехватить поудобнее.

– Значит, так... Тугарин отдаёт тебе Любаву, а ты отдаёшь ему мешок с золотом... – пробормотал Юлий и замолчал. – Погоди, но в мешке нету золота! В мешке сижу я. И ты отдаёшь меня Тугарину? – воскликнул Юлий и заворочался сильнее. – Так, остановись и выпусти меня!

– Да всё будет нормально, – попытался я его успокоить, обернувшись на мешок. Но куда там!

– Нет, сейчас же выпусти меня! Иначе я начну истерику! – закричал конь и забился в мешке, как рыба в сетях. Я едва мог его удержать. Тем временем степь кончилась. Впереди был крутой каменистый склон.

– Я же сказал, что не брошу тебя, – вздохнул я.

Я опустил мешок на землю и вытер лоб, покрытый испариной. Юлий, ощутив свободу, забился с утроенной силой. Мешок, который я положил на край обрыва, опрокинулся набок... и рухнул вниз. Юлий покатился по крутому склону, подпрыгивая и громко ойкая, и влетел в старое дерево.

Вот так и нашли мы место оговорённое. Посреди бесплодного поля стоял мёртвый дуб. Ни веток, ни листьев – только огромный остов с корою почерневшей и затвердевшей как камень.

На дубе том вверх тормашками висела Любава. Её хрупкое тельце Тугарин накрепко к стволу примотал. Рот Любавин завязали её же платком, и русая коса почти до земли повисла. От зрелища этого во мне такая злость поднялась, что ноги сами меня вперёд понесли. Но пришлось мне себя одёрнуть. Нужно было выбрать момент подходящий, чтоб и самому не пропасть, и Любаве не навредить.

Тугарин вышел из-за дуба, видать, услышав, как Юлий в дерево врезался. Посмотрел на мешок, нахмурившись, и вспорол его кончиком огромной сабли. Показалась лошадиная спина, а потом мешок спал, открывая Юлия. Конь лежал, согнувшись в три погибели, едва дыша от страха и копытами голову прикрывая.

Тугарин нахмурился.

– Где моё золото? – прорычал он так, что даже я на склоне мурашками покрылся.

– Где золото? Я скажу, но сначала я хотел бы узнать свою долю... – пробормотал Юлий, не разгибаясь. Ну и конь, даже тут своей корысти не растерял. За такое постоянство я его почти зауважал даже.

Тугарин навис над конём, достав из-за спины вторую саблю. Юлий вскочил, снова упал на зад и стал пятиться, но о выгоде своей не забыл:

– Золотом надо делиться. Как насчёт тебе сорок, мне шестьдесят? Что думаешь?

Тугарин в два шага нагнал коня. Зарычал и устрашающе провёл саблей по своему огромному животу. Из длинной царапины выступила кровь, и пара капель упала на морду Юлия.

– Хорошо-хорошо, пополам! – сдался конь.

Пока они говорили, я заметил краем глаза, как с другой стороны поля показались два молодчика. В одинаковых рубахах, с одинаковым суровым взглядом и тяжёлыми дубинами в руках. Серьёзные ребята – тут и сомневаться было не в чем. Но кто они такие и чего им у дуба надобно?

Пошли эти крепкие парни прямиком к Тугарину и стали говорить о чём-то. Слов было не разобрать, но по лицам я видел, что они чего-то делили. И чем дальше, тем суровее становились их лица. А Юлий оказался меж ними зажат.

Я понял, что мой час настал. Пока Тугарин от дуба отошёл да был разговором занят, я решил Любаву спасать. Достал верный меч да бросился вниз по склону. Увидел на бегу, как смотрит на меня с надеждой Юлий... Но не до него мне было сейчас.

Я ветром пронёсся мимо него и врагов и в мгновение ока оказался у дуба. Разом перерубил верёвки, что Любаву держали, и, бросив оружие, подхватил её на руки. Посмотрел в глаза её ясные... И стало на душе легко-легко. Все заботы последних дней разом испарились, будто их и не было.

Я осторожно поставил Любаву на землю, и она тут же бросилась мне на грудь.

– Любава... – сказал я ласково.

– Алёшенька... – выдохнула она, стянув с лица платок. Встала на цыпочки и крепко за шею меня обняла.

– Алёша! – вдруг услышал я истошный крик Юлия.

От радости встречи я вовсе забыл, зачем мы сюда пришли.

Я глянултуда, откуда крик донёсся. Юлий так и сидел на земле меж двух огней. С одной стороны – Тугарин, с другой – два крепких молодца. И, коль судить по перекошенной морде Юлия, чего-то от коня им было надобно.

– Извини, Любава, я должен Юлию помочь, – сказал я виновато и осторожно её руки с шеи убрал. Схватился за меч и направился к Юлию.

Бедный конь уже не знал, куда от врага деться. Попытался убраться от молодцев – к Тугарину под сабли попал. От Тугарина попятился – его молодцы дубинами закрыли, чтоб не сбежал. На меня они внимания вовсе не обращали, будто меня там и не было. Пока я к Юлию на выручку спешил, успел разговор вражеский услышать.

– Вы кто такие? – проревел Тугарин.

– Неважно. Это наша лошадь, – сказал один из молодцев так грубо, будто он не перед басурманским предводителем стоял.

– Я – Тугарин Змей, слыхали про такого?

Туча, что над ним висела, разразилась молнией. Раздался гром такой, что у меня даже уши заложило. Но молодцы этого словно не заметили.

– Ну, слыхали. А только конь наш, он нам денег должен, – ухмыльнулся второй.

Тут до меня дошло – вот почему Юлий без богатств от камня вернулся. Видать, вместо денег только проблем нашёл – еле ноги от них унёс. А теперь они хотели унести его. Первый верзила ухватил Юлия за гриву, второй – за хвост. Они подняли коня, который от страха совсем обессилел, развернулись и зашагали прочь. Но не удалось им уйти далеко.

– Что? Этот конь мой, он знает, где моё золото спрятано! – Тугарин спрятал сабли и, сотрясая землю широкими шагами, в два счёта их нагнал. Схватил крепких парней за шиворот как котят и поднял в воздух вместе с Юлием. Тот принялся вырываться, но без толку.

И на этом я их наконец нагнал.

– Мужики, это мой конь, – крикнул я, глядя снизу вверх на Тугарина.

– Ты-то кто такой? – скривил щербатый рот один из молодцев.

– Я богатырь ростовский – Алёша Попович! Пришёл слово своё держать! – крикнул я, выпятив грудь для солидности и подняв меч повыше.

– О, богатырь! – проревел Тугарин, глядя так, будто не ожидал меня увидеть. Молодцы, нового врага во мне завидя, отпустили Юлия и схватились за дубины.

Я бросил меч и кинулся коня ловить. Кое-как успел – и еле удержал такую тушу. А тем временем Тугарин, потеряв к молодцам всякий интерес, отпустил их и достал сабли.

– Где моё золото? – спросил Тугарин, сделав шаг ко мне.

– Оно не твоё! – ответил я сурово. Ишь ты, сам народ ростовский обобрал, а теперь меня злодеем выставляет!

– Верно, золото наше, – вклинился один из молодцев и перехватил дубину покрепче.

– Алёша... – простонал Юлий у меня на руках. И на радостях мне щёку облизал.

А пока я на коня отвлёкся, вторую щёку смял удар одного из молодчиков. Я пошатнулся и едва устоял на ногах. И только я равновесие вернул, как мне с другой стороны дубиною досталось.

Ух какая злость меня взяла! Не по чести это, на безоружного нападать. Руки-то мои были Юлием заняты.

Я коня на землю опустил и закатал рукава.

Что тут началось! Все оружие побросали и пошли врукопашную. Я против Тугарина, тот против молодцев, а молодцы против меня. Я то бил, то уворачивался от пудовых кулаков тугаринских. То падал под ударами, то поднимался и снова бросался в бой. Так мы и сражались вчетвером, не глядя и не разбирая больше, кто кому враг.

Первым сдался один из молодцев. Рухнул под ударом тугаринским да так и остался лежать, тяжело дыша. Мы со вторым переглянулись и, не сговариваясь, встали вдвоём против Тугарина, как самого грозного. Но куда нам было с ним тягаться! Очень скоро мой случайный союзник, обессилев, тоже упал и не встал больше. И остался я стоять один, едва держась на ногах от усталости, против хана басурманского.

Тугарин глянул на меня, встал на одну ногу и, крутанувшись, ударил мне в живот второю. С такою силищей, что я ажно в полёт отправился и влетел спиной в старый дуб. Свет в глазах померк, и силы совсем меня оставили.

– Алёшенька! – услышал я смутно через звон в ушах, но не мог понять, откуда звук доносится. Только чувствовал жёсткую кору за спиной – значит, стою ещё.

– Не упал, – сказал я себе под нос, пытаясь в сознании удержаться.

Понемногу свет в глазах стал возвращаться. Сквозь пляшущие пятна я увидел чуть поодаль тёмный силуэт Тугарина, а рядом – фигуры помельче. Послышался треск, и земля задрожала. Тут ноги вовсе отказались меня держать, и я осел на землю у дубовых корней.

– Упал, – сказал я равнодушно.

Тёмную тучу прорезали молнии, а потом она вдруг рассеялась, будто её и не было. На бесплодную поляну щедро пролился послеполуденный свет.

– Алёшенька! – услышал я крик Любавы. Она подбежала взволнованно, повязала платок мне на голову и подхватила меня под руку, помогая подняться. С трудом, но всё-таки я встал. Тут зрение совсем прояснилось, и я увидел перед собой лежащего без чувств Тугарина.

– Это... я его так? – спросил я удивлённо.

– Да, ты, Алёшенька, – жалась ко мне Любава.

– Ничего не помню... – протянул я, осев обратно на землю и схватившись за гудящую голову.

– Немудрено, – услышал я бабкин голос, и из-за огромного тела Тугарина вышли мои старики с Моисеем.

– Тихон, бульбуль... бабуля, а вы оказались здесь как?

– Не волнуйся, Алёшенька, – махнул рукой дядька. – Мы всё, как ты велел, сделали. Золото князю киевскому на сохранение оставили, а сами решили тебе помочь.

– В аккурат вовремя поспели, – добавила бабка гордо.

Даже у Моисея морда была как будто довольная.

– Нужно его связать, покуда не очнулся, – сказал я, оглядев Тугарина. Уж не знаю, как вышло его победить, но второй раз я бы вряд ли справился.

– Очнулся? Это пока ему не грозит! – сказал Юлий злорадно, выйдя из-за дуба, за которым он прятался.

Тугарина мы всё-таки связали – той самой верёвкой, которой он Любаву к дубу приматывал. Все запыхались – попробуй-ка такую тушу поворочать, чтоб верёвки под ней пропустить. Но всё-таки справились и уселись на спине тугаринской отдыхать.

Когда передохнули, решили в Киев отправляться. Моисей Тугарина вместе с нами потащил.

– Ну вот, сейчас золото заберём и домой направимся, – сказал я, нежно обнимая Любаву.

– А на Тугарина пусть народ киевский любуется, – добавил Тихон, болтая ногами бок о бок с бабулей.

Глава 11

Скоро мы в Киев прибыли. Город окружали кирпичные стены белёные со смотровыми башнями. Я по дороге пять штук насчитал. Меж внешних стен жались простые дома деревянные. А к середине стали встречаться терема побогаче – видно, боярские.

Ворота крепостные малы оказались для туши тугаринской. Пришлось нам, чтобы пройти, по пути пару башен разломать.

Наконец добрались мы до внутренней стены, за которой стояли хоромы княжеские. Одни хоромы те были размером с весь Ростов. Крыши сверкали красной да золотой черепицею, а кое-где высились башни с куполами зелёными. Да, нескромно жил князь киевский – оно и ясно, столица всё-таки.

В палатах было пусто и тихо, только в глубине голоса раздавались. Пойдя на них, мы миновали с полдюжины коридоров и комнат. И наконец вышли в просторную комнату, где стоял гвалт.

В искусно украшенном зале шёл пир горой. Столы, вдоль стен поставленные, ломились такими яствами, что мне за всю жизнь попробовать не довелось. Всё здесь было – пироги да мясо, каши да икра. В кубках мёд ароматный плескался.

За столами сидели бояре в богатых кафтанах да шапках соболиных. А во главе стола на деревянном стуле резном, зелёным сукном обитым, сам князь сидел. С русой бородой, остриженной по последней моде, да волосами напомаженными. На плечах его алый плащ лежал, а голову обхватил обруч золотой с красным камнем.

Стоило нам в зал войти, как разговоры тут же смолкли. Все взгляды на нас обратились.

Я соскочил со спины тугаринской и раскинул руки в приветствии.

– Здрав будь, княже киевский.

Князь вскочил, но не мог слова вымолвить, только рот открывал как рыба. Потом всё же опомнился.

– Здравствуй, здравствуй, богатырь ростовский. Проходи, присаживайся за стол, будь моим гостем званым, – сказал он как-то неуверенно.

– Не прими за дерзость, ясный княже, да только некогда мне пировать, – сказал я как мог дружелюбно. Неудобно было князю отказывать, да только были у нас дела поважнее, чем живот набивать. – Ждут меня люди ростовские, ждут со скарбом своим, Тугариным подлым отобранным.

Тут Тугарин, будто услышав, что о нём речь зашла, заворчал и просыпаться начал. Пришлось мне его огреть немного. Голова тугаринская тяжело на пол рухнула, и князь с боярами от испуга чуть на пол не попадали.

– Ну что ж, как знаешь, надо так надо. Ступай себе с Богом, – махнул рукой князь, успокоившись, и повернулся к боярину, что по левую руку сидел. – Так что, вы говорите, дальше-то было?

Бояре на князя покосились и разом загалдели, будто меня там и не было. Зазвенели кубки. Заподозрил я тогда неладное.

– Не серчай, князь великий, – начал я вкрадчиво. – Да только ты, верно, запамятовал, что золото ростовское у тебя на сохранении находится.

Из коридоров, по которым мы пришли, набежала туча стражников с пиками и алебардами.

Князь ахнул и руку к щеке приложил, будто и правда вспомнил что-то.

– Да-да, припоминаю... Эй, там, – он махнул рукой куда-то вбок, – принесите богатырю его золото.

Из расписной боковой дверки вышел тщедушный старичок с подносом, полотенцем накрытым. Подбежал ко мне и поднос протянул. Спутники мои со спины Тугарина соскочили и рядышком встали, с недоумением на полотенце глядя.

За моим плечом снова заворочался Тугарин Змей. Очнулся и тяжело поднялся на ноги. Но не устоял – пошатнулся и рухнул, подмяв подбежавших стражников.

Я, более внимания на них не обращая, потянул полотенце с подноса... и нахмурился. Да, по подносу покатился шар золотой. Только шар этот был не больше Тихонова кулака.

Тут я окончательно понял, что князь меня обмануть пытался. Развернулся и посмотрел на него пристально.

– Негоже, князь, людей простых обижать.

– Так нежели я обидел кого? – ответил тот как ни в чём не бывало и руками развёл. – Только за хранение свою дольку взял.

Да, не думал я, что придётся мне за золото во второй раз бороться.

Тем временем Тугарин снова зарычал и поднялся, едва головой потолок не задевая. Тут мне пришла мысль светлая, как на своём настоять, с князем во вражде не оставшись.

– Что ж, князюшка, вдоволь ты надо мною потешился, чай, и мой черёд пришёл шутки шутить. – Я достал меч, оттянул одну из верёвок, что Тугарина держали, и лезвие к ней приложил. – Отведай-ка силушки богатырской.

Сперва князь даже в лице не изменился. Видать, не верил, что я Тугарина прямо в его палатах на волю отпущу. Ну я и поддел пару ниточек. Тут князь и понял, что слова мои не пустые, – вскрикнул и руками замахал.

– Постой-постой, богатырь ростовский, не горячись. Вижу я, как норов у тебя крут. – Тут князь вздохнул и продолжил уже спокойно: – Мне как раз такие дружинники нужны. – Бояре, что по сторонам сидели, покосились на него и закивали. – Оставайся, Алёша. Будешь сыт, одет да ласкою княжескою одарен.

Ну, коли он на мировую пошёл, то и мне толку не было с ним воевать. Пугать я его больше не стал и меч в ножны убрал.

– Не гневайся, князь киевский, да только ждут нас дома, в Ростове. А без золота нет нам пути обратного.

Тот вздохнул тяжело, да смирился и шар золотой нам без промедления вернул.

Тугарина я, как и собирался, в Киеве оставил. Князь хана басурманского в клетку посадил да на главной площади выставил. Там Тугарин сидеть и остался, рыча от безысходности публике на потеху. Если б не знал я, сколько зла он людям причинил, то даже пожалел бы его.

А мы больше медлить не стали и с золотом домой отправились.

Глава 12

Дорога к дому всегда короче кажется. Вот мы и сами понять не успели, как вышли на гору над Ростовом. Ту самую, с пещерой, с которой путь мой начался. Встал я на край и оглядел землю родную.

Пока меня не было, люди ростовские город отстроили. Дома, сараи да колодцы, что были камнем разрушены, теперь стояли новёхоньки, лучше прежних. Ворота крепкие поставили. И колы убрали, которыми нам с Тихоном грозили. Видать, простили нас уже. Ну, это и к лучшему.

Пока я на город любовался, Юлий ко мне подошёл и через плечо морду сунул.

– Интересно, за наши подвиги нам доля от золота не положена случайно? Ну или титул какой?

Я на него даже оборачиваться не стал. Руку к груди приложил и поклонился родному краю.

– Ну, здравствуй, отец наш Ростов. Добыли-таки мы обратно золото людское!

Гордый собой, я хлопнул рукою по шару. Да, видать, ничему меня дорога не научила. От удара шар качнулся, тяжело перевалился через край обрыва и рухнул вниз. Задержался на мгновение, покатился под откос, набирая скорость, и запрыгал по холмам. Мы со спутниками следом бросились, но куда нам такую махину догнать!

Шар рухнул у ворот, оставив в земле глубокую вмятину, потом к домам поскакал. Но в этот раз то ли удача ко мне повернулась, то ли Бог сохранил. Сколько ни опускался шар, а ни единого колодца, ни избы, ни сарая не задел и у церкви остановился. И развалился по бокам от входа на две золотые горы. Всё, что Тугарин воедино сплавил, рассыпалось и в изначальный вид вернулось. Загудел колокол, о стену церкви ударившись. А через мгновение оттуда люд повалил во главе с попом – отцом моим.

К тому времени мы со спутниками как раз до места добежали. Люди ростовские город оглядели и на нас взгляды обратили. Мы затаили дыхание, ожидая, когда нас хвалить начнут. Но все молчали.

– О, глядите-ка, непутёвый вернулся, – наконец крикнул из толпы тщедушный мужичок.

Я аж дар речи потерял. Не так я представлял встречу героев русских.

– Да, тебя здесь уважают... – протянул Юлий.

Спутники мои нахмурились. Но тут ростовчане заметили золото. Какой гвалт поднялся! Все побежали добро своё искать.

– Гляди-ка, колечко моё! – радостно воскликнула одна женщина.

– Не твоё, а наше! У тебя золота отродясь не было! – накинулась на неё другая.

Глядя, как все золоту радуются, я и обижаться перестал. Ну и что, что нас холодно встретили. Можно было их понять – всё же я со своим планом их без домов оставил. Не такой уж и подвиг я совершил – так, ошибку свою исправил. Но главное, что теперь моя совесть чиста.

Спутники мои, видать, так же рассудили и просветлели лицами. Любава прижалась к моей груди. Тихон на радостях даже бабку обнял.

– Ох и молодцы же мы! – воскликнул Юлий, гордый собой. Потом постучал меня по плечу копытом и продолжил вкрадчиво: – Ну, я тебе помог – помоги и ты мне. Мне там одно дерево четыре подковы должно...

* * *

Надолго в Ростове я не задержался. Чтобы скорее все дела разрешить, оставил спутников своих в городе, а сам с Юлием отправился. У указателя налево свернул, на дорожку, что к деньгам вела. Скоро тропинка нас к дереву вывела. Дерево то было непростое – говорило человеческим голосом. Да, чего только на русской земле не встретишь!..

Рассказал мне Юлий, что обмануло его то дерево. В игру предложило сыграть – за подковы. Посулило богатства несметные да два полцарства в придачу. А конь поверил. Да только проигрался: и подков лишился, и шкуру свою заложил. Те молодчики, что сражались со мной и Тугариным, оказались того дерева прихвостнями. Они всю дорогу за Юлием шли.

Подковы я Юлию вернул да потребовал, чтоб молодчики больше его не тревожили. Поговорил с деревом по-богатырски, значит. Пригрозил на дрова пустить, чтобы оно людям – и коням – головы не морочило.

Разрешили мы это дело и домой направились. По пути мне Юлий пару секретов рассказал. Тихон вовсе не хотел коня покупать. Это цыгане на него налетели чёрными воронами, голову заморочили, да так до нитки и обобрали. А Юлия там только потому оставили, что конь все нервы им измотал.

Да и хана басурманского я, оказалось, не один победил. Пока я у дерева в сознание приходил после удара тугаринского, старики мои на выручку подоспели. Тележку, на которой золото увезли, раскрутили да ею в Тугарина запустили. Тот уже ослаблен был, всё ж не зря его битый час колошматил, вот и отлетел так, что чувств лишился. А спутники мои весь подвиг мне приписали. Рассердился я сперва, да быстро успокоился. Не со зла меня обманывали, только хотели, чтобы я собой гордился.

Когда я в Ростов вернулся, меня как героя встретили. Пока я к дереву ходил, рассказали мои спутники, как дело было. Как я от Святогора меч получил, целую орду один положил, как Тугарина подлого победил. И как с князем киевским подружился. Приукрасили, конечно.

Зато народ ростовский подвиги наши признал и выделил нам со спутниками по доле золота. Даже Моисею досталось на золотые подковы.

На эти деньги мы с Любавой домик поставили да хозяйство завели. Свадебку сыграли богатую: устроили пир для народа ростовского не хуже, чем в палатах княжеских. Отец мой нас благословил и в церкви обвенчал. И стали мы вместе поживать в любви да здравии.

Тихон, прохиндей старый, даром времени не терял. Не успела Любава уйти от бабушки, как дядька стал в опустевший дом захаживать. То с цветами, то с подарками, то просто языком почесать. Бабка хоть и ворчала сперва, но Тихона в гостях принимать не отказывалась. Скоро дядька мой в бабкином доме насовсем остался.

Юлий стал в Ростове жить. Сказал, что хоть и тесен городок, а героем быть ему нравится. Построил у церкви сараюшку да библиотеку там основал.

Моисей у коня грамоте обучился. И так ему понравилось, что стал ослик записывать легенды со всей земли русской. Свитки его в библиотеке Юлия хранятся – предания о могучих богатырях и подвигах их славных.

А среди них по праву и моя история лежит.

Благодарности от автора

Благодарю вас, студия «Мельница», за прекрасные мультфильмы, которые много лет радуют детей и взрослых. За истории, которые раскрасили моё детство.

Благодарю вас, издательство «Эксмо», за возможность написать эту книгу и многолетнее сотрудничество.

Благодарю вас, мой редактор и проводник в мире литературы, Мазина Софья. Спасибо за вашу веру в меня и неизменную помощь на творческом пути.

И благодарю тебя, мама, за то, что научила меня любить книги. За твою любовь, поддержку и заботу. Спасибо за всё, и люблю тебя.

Иллюстрации

Оглавление

Литературно-художественное издание

Пролог

Глава 1

Глава 2

Глава 3

Глава 4

Глава 5

Глава 6

Глава 7

Глава 8

Глава 9

Глава 10

Глава 11

Глава 12

Благодарности от автора

Иллюстрации