Командор навсегда [Алексей Снегирев] (fb2) читать онлайн

Командор навсегда

Часть Первая. Memento mori! Помни, что смертен!

– Карл Норс арестован Секретной службой Императора!

Я тщетно старался разобраться в новостях, которые мне сообщила Майкидора, и рассматривал чайку, кружившую над нами. Странная птица, всё в ее действиях мне казалось неестественным. Она была одна, без своей стаи, и летала над нами правильными кругами. Не рывками, как обычные птицы, ловя ветер и махая крыльями, она как будто парила, движимая какой-то мощной силой, которой воздух не мог сопротивляться. И что более странно: когда видела направление моего взгляда в её сторону, старалась спрятаться в облака, чтобы снова вынырнуть в другом месте.

Рядом не было ничего, что могло бы вызвать ее интерес. Ни гниющей еды, ни запахов полевой кухни, ни даже кучи дерьма. Мы с Майкой стояли на краю западного луча крепости-звезды Приморский форт. За нашими спинами раз в несколько минут громко и раскатисто ухала огромная крупнокалиберная пушка, а над головами со свистом пролетали тяжелые ядра в сторону осаждающих форт вражеских войск.

Внизу на их позициях была суета, войска поспешно собирались и покидали свои укрепления, отходя от крепости на расстояние, недосягаемое для нашей артиллерии. Как обычно в таких случаях, царили суета и хаос: некоторые солдаты просто бежали стремглав, побросав все свое оружие и имущество, другие же пытались слушаться офицеров и под обстрелом стремились запрячь лошадей в повозки, спешно собрав в них продовольствие и снаряжение. Большие походные палатки они забрать даже и не пытались – слишком долго, за это время пушки разнесут их в хлам. Обе высокие деревянные штурмовые башни, которые они возводили несколько недель для высадки на стены, пылали после попаданий раскаленных ядер. Везде на их позициях валялись трупы солдат, попавших под обстрел.

Чадил черным дымом генеральский шатер в центре позиций Калькадосской армии. И хотя обстрел длился всего несколько часов, урон был нанесен практически всем подразделениям, представляющим различные файские провинции. Пострадали все, кроме самих файцев под черными флагами, которые встали как заградотряд позади осаждающих крепость войск.

Фактор внезапности дал быстрые результаты. Благодаря пороху, который я привез в Приморский форт, артиллерия, молчавшая всю войну, внезапно для врага открыла прицельный огонь. Эффект был потрясающий – их армия драпала. Файцы пытались навести порядок, то тут, то там мелькала их черная форма. Они пресекали дезертирство своих «штурмовиков» и определяли им новые позиции – за зоной досягаемости наших орудий.

Меня грохот стрельбы и свист ядер совершенно не напрягал, кажется, что мне это привычно. А вот спокойствию Майкидоры я в душе удивлялся, она даже не вздрагивала от звуков выстрелов. Стальные нервы у девушки, надо же, очень необычная особа с устойчивой психикой. Впрочем, как и остальные рирцы в отряде, она – им под стать, настоящая принцесса своего народа.

– Майка, тебе эта чайка странной не кажется? – спросил я её после того, как очередной ядро просвистело над нашими макушками, и наступила кратковременная тишина – батарея перезаряжалась.

– Какая чайка? – оглянулась она к морю и стала вглядываться совсем в другую сторону.

Хм, грёбушки-воробушки, она её не видела. А вот я видел: толстая здоровая чайка, гораздо больше обычных, не менее метра длиной. Белая, с черной головой и окантовкой длинных крыльев, которыми она совсем не махала. Вот это и было странно – птица находилась прямо над нами. Моя интуиция буквально кричала, что чайки не будут летать над ведущей стрельбу артиллерийской батареей. Птицы должны бояться громких звуков, все в этом было неестественно, вопреки законам природы. Она даже головой крутила в полете совсем не так, как обычные птицы… А тут еще и оказалось, что Майка не замечает её.

– Уходим, быстро! – я схватил её за локоть и потащил к лестнице, ведущей вниз, во внутренние помещения крепостной стены. Расстояние до безопасного, на мой взгляд, места мы проскочили за несколько секунд. Оставив Майкидору внутри крепости, я снова поднялся на стену.

Ни капитан артиллерии, бойкий коротышка по имени Курт, ни его бойцы чайки не видели. Маг, которого вызвал офицер, тоже ничего не заметил. Да и я теперь не видел чайку, хотя у меня оставалось четкое ощущение, что она все еще там, висит над нами, спрятавшись в облаках. Да уж, что это такое было? Теперь гадать буду весь день…

– Чайки у этой стены не летают, им тут делать нечего, жрать нету, а вот у дворца Норсов частенько повадились, – буркнул артиллерист, – там, видимо, помойка генеральская, сытная…

Я спустился вниз в караулку, где оставил Майкидору. Наглая чайка все не давала мне покоя. Если это чей-то спутник, как моя Соня, то почему его никто не видит, кроме меня? Мучил меня и другой вопрос: насколько такая птичка может быть опасна? Моя память настойчиво утверждала, что опасность может быть смертельная. И только разум успокаивал – ну что мне может сделать чайка, пусть даже и крупная?! Мне и одинокий воин теперь не страшен, а уж птичка вообще на один ментальный удар, наверное. Но это не точно. Я уже привык, что в этом мире много странностей и, возможно, я жестоко ошибаюсь.

Пока мы стояли на стене, Майка рассказала мне про их злоключения. И это была еще одна большая проблема. Ну, во-первых, они добрались до Светлограда, ни разу не увидев имперских войск, проезд на дорогах был свободный, а, во-вторых, гарнизон столицы совершенно не готовился к войне – ни оборонительных сооружений, ни мобилизации. Да даже заурядного патруля они ни одного не встретили. Если бы та же Калькадосская штурмовая армия захотела дойти до столицы, то дошла бы, совсем не встретив никакого сопротивления.

По приезду они разместились в замке Герцога Кари, дальнего родственника Норсов, который встретил их со всем радушием. Они посетили императорский дворец – правда, с императором не общались, но с его советниками провели несколько длинных встреч, рассказали и о ситуации в Северной провинции, и о своих похождениях.

В Светлограде царила мирная атмосфера, это был настоящий очаг спокойствия, жизнь текла своим чередом, а о войне на востоке никто и не вспоминал, как будто её и не было. Чиновники имперской администрации были уверены, что все идет по плану императора… Ну а то, что армия, которая должна была деблокировать Приморский форт, отправлена в другую сторону, на западное побережье, никто из них и не вспоминал. Императору-то виднее, куда послать войска…

Ничего не добившись от советников, Карл и его лармийские пленники ждали аудиенции императора. Задержка растянулась на два дня, а потом внезапно пропал Герцог Кари, затем пришла Имперская гвардия и арестовала гарнизон замка и всех гостей. Аулику и Ястреба сразу заковали в цепи, а Майку не решились, все-таки она из клана игрока. Командир имперцев велел им собрать вещи, так как их переведут в более защищенное место. Позже выяснилось, что это тюрьма для особо опасных преступников на острове Трантос.

– Я сбежала с помощью рирских гвардейцев, – объяснила мне Майка еще на стене, – в прошлой войне уцелел один из отрядов королевской стражи и, к моему счастью, его сослали за систематическое пьянство охранять тюрьму. Они меня и вывезли сначала из тюрьмы, а потом старыми дорогами мы двинулись к Приморскому форту.

– Ты понимаешь, почему вас арестовали? – я был несколько обескуражен этим фактом.

– Конечно, нет, – Майка даже притопнула и с возмущением посмотрела на меня, – это было неожиданно и ничем не обоснованно! Мы – не враги!

Сам факт ареста Карла меня не на шутку встревожил, начала свербеть мысль о предательстве. Ну или о подковерных интригах императорского двора. Непонятно было – как Секретная служба позволила арестовать своего? Насколько я понял, это была влиятельная и особо приближенная к императору организация. Но вывод из этого был единственный – никому нельзя доверять. А если кого-то подпускаешь на расстояние удара, то нужно понимать человека, его мотивы действий, в том числе и скрытые.

– Майка, что ты собираешься делать дальше? – спросил я девушку после недолгого раздумья.

– Вместе с тобой выиграть войну и освободить Рир! – она смотрела на меня своими чистыми глазами рано повзрослевшего ребенка, честная и открытая, искренняя и неиспорченная компромиссами с жизнью. А я не понимал, как добиться этой простой и понятной цели. Потому что все, что я узнал за полдня пребывания в Приморском форте, разрушало мои светлые устремления, – войну в текущих условиях выиграть было невозможно.

С началом военных действий вскрылись факты чудовищного саботажа. Весь порох, который был заготовлен для артиллерийских нужд, оказался негодным: заряженные им пушки делали слабый хлопок и выплевывали ядро на несколько десятков метров. Запасные тетивы для арбалетов не подошли к оружию защитников форта, доспехи и одеяла были заражены «кожной лихорадкой» – какой-то местной болезнью, не летальной, но выводящей из строя бойцов на несколько недель. На складах оказались большие недостачи практически всего. Вся солонина была с гнильцой, а мука – червивой. Но самое главное – боевые действия показали, что противник как будто знал все наши шаги наперед. Вражеские генералы совершенно не боялись удара антийской армии с запада: они вели себя так, как будто понимали, что на помощь крепости никто не придет. И слова Майкидоры только подтвердили этот расчет – спасать нас не спешили. «Никто не сделает за нас!» – возникли в голове слова девиза из прошлой жизни…

Мы расстались с Майкой, я взял с нее обещание держать ухо востро, ни с кем без нужды о делах в столице не трепаться и быть готовой покинуть форт по первому зову. Меня немного напрягли её слова о беспробудном пьянстве рирцев, но она мне пояснила исчерпывающе: «Командор, если скажут тебе, что рирцы – воры, бей в морду! Если скажут, что пьяницы, даже не спорь!». Так себе успокоила, если честно. Ё-маё, у меня войско алкашей: пираты пьют пиво бочками, рирцы – вино. Но других все равно нет, может, я их еще перевоспитаю.

Мне нужно было срочно встретиться с Александром, но он будет занят еще несколько часов, так как припасы и снаряжение, которые мы выгрузили с флагмана, нужно было оптимально распределить среди подразделений и гражданских служб. А также подготовить склады к новым грузам, поскольку мой флот уже ушел за «Мирабеллой» и десантным кораблем «Ураган Селевии», спрятанными перед сегодняшней баталией. Поэтому я направился к Моту, банкир наверняка должен знать больше, чем любой мой знакомец в крепости. Еще мне нужно было взять оставленные в хранилище свитки заклинаний на 30 уровень, теперь-то я мог их использовать. Да и хранилище Лионеллы, обещанное мне банкиром, сулило богатые трофеи.

Действовать следовало осторожно, и хоть я был с охраной из двух бойцов Майорана, но на всякий случай дал команду Яру идти впереди и предупреждать о любых обнаруженных опасностях.

Вечерело, на крепость начали спускаться сумерки, освещение не работало, и мы поспешили, так как не хотели идти в кромешной тьме. Луна в этот вечер была скрыта густыми облаками. Дело шло к дождю, вдалеке раздавались раскаты грома.

На улицах поселка была совсем другая атмосфера, разительно отличавшаяся от моего прошлого визита. Мрачное запустение, запах гари и нечистот, редкие прохожие шарахались от нас как от чумных, было видно, что людей с оружием они боятся, но самое важное – то тут, то там наблюдались следы скоротечных боев: порубленные оружием повозки, сожженные деревянные пристрои, закопчённые каменные дома с выгоревшими помещениями, пятна засохшей крови на стенах, обломки оружия. Да что тут происходило?! Вражеские войска же в крепость не врывались!

Мы быстро прошли несколько улиц и приблизились к банку, здесь следов боя стало еще больше. Складывалось впечатление, что он находился в осаде. На соседних улицах оставались остатки разрушенных баррикад, повсюду валялись обожженные бревна и растерзанные арбалетными выстрелами мешки с песком. …И пятна крови, множество пятен крови и окровавленных разодранных доспехов, над которыми жужжали на разные голоса рои мух. Площадь перед банком была усыпана мелкими ядрами и арбалетными болтами. Главный вход был забаррикадирован изнутри, и я уверенно направился к потайному входу для игроков со стороны небольшого проулка.

– Открывайте, мне нужен Мот, – я затарабанил в дверь.

– Уходите, Мота нет! – из окна второго этажа в нашу сторону высунулся тяжелый арбалет.

– Это Леонид! Я знаю, что Мот тут, – я встал под окном, чтобы меня было видно. – Мне действительно срочно нужно переговорить.

Несколько минут стояла тишина, а потом из окна выкинули веревочную лестницу.

– Быстро наверх! Тут небезопасно! – в проеме окна появился Сёма, мой торговый представитель и командир команды спасения, обещанной банком в случае необходимости эвакуации. Я по-настоящему обрадовался: уж он-то меня знает, не придется объясняться с охраной банка.

Мы быстро поднялись, я тащил на себе Яра, ё-маё, он становится тем еще теленком, тяжеленный, да еще и мех стал грубее и неприятно колол руки – это не волк, а ёж какой-то.

Сёма выглядел неважно: на левом глазу была повязка, как у заправского пирата, рука было перебинтована чуть выше локтя, на шее ожоги, вся его броня была обгорелой, со следами ударов различным оружием, но многослойная кожа доспеха выдержала многое. Мы даже обнялись – так радуются встрече однополчане, выжившие в тяжелых боях, без слов и лишних вопросов. Сёма повел меня к Моту, который оказался не в своем кабинете, а в подвале. Внутри банка в любом удобном месте были организованы засады, баррикады, ловушки. Сёма старательно проводил меня сквозь эту защитную, ведомую только ему, организацию обороны.

– Что с глазом? Я могу помочь? – только и спросил я его перед дверью в бункер Мота.

– Поздно, – он мотнул головой, – уже буду одноглазым… Так получилось. Мы вообще чудом выжили. Если бы не твоя невеста…

– Какая невеста? – я так опешил, что забыл, о чем он рассказывал.

– Госпожа Аделаида, – он разулыбался во всю харю, – ты думаешь, мы тут ничего не знаем, что ли? Мы уже заранее баяны запасаем!

– Какие баяны? – я обескураженно покачал головой, удивляясь поселковым слухам.

– Да чтобы порвать их на твоей свадьбе! – радостно заорал Сёма. А я отвернулся, вспомнив о состоянии Ади. Сёма, почувствовав мою реакцию, резко замолчал и больше не проронил ни слова.

Мот встретил меня сразу за гигантской стальной дверью хранилища банка в подвале. Моему удивлению не было предела, когда оказалось, что подземелье даже больше, чем площадь помещений самого здания.

– Грёбушки-воробушки… – только и смог вымолвить я, оказавшись в огромном зале – не менее семидесяти метров в длину и двадцати в ширину. Многочисленные арочные проходы показывали, что этот зал не единственный. Освещение присутствовало, слабый свет давали стеклянные колбы с какой-то жидкостью, соединенные проводами с глиняными сосудами.

Мот выглядел прескверно: обе руки и голова перебинтованы, кожаный доспех изрублен во многих местах, но было видно, что не насквозь. Все-таки многослойная кожа держит удары не хуже, чем металл, главное – не поймать выстрел тяжелым болтом из арбалета. Мот, глядя на меня, улыбался до ушей.

– Леонид! – он энергично затряс мне руку. – Я рад, что ты выжил в походе. А то говорили тут разное…

– Врут, собаки! – у меня даже настроение улучшилось, что кто-то радуется моему приезду. Хотя это же Мот, кто знает, что у хитрого банкира на уме.

– Ну, рассказывай, уважаемый, – сказал я после окончания всех любезностей, присев на замысловатый стул с позолоченными подлокотниками, – что у вас тут произошло? С кем воевали внутри стен?

Пока Мот собирался с мыслями, я осмотрелся. Ё-маё, чего только в этом подземном хранилище не было: тут и мебель явно изумительного качества, ковры тончайшей работы, уйма оружия, но, видимо, декоративного, для парадов, какие-то сундуки, мешки непонятно с чем, на деревянных стеллажах посуда, у стен стопками лежали картины, то тут, то там стояли скульптуры, особенно выделялась крупная пятиметровая – богатыря-анта, раздирающего пасть крупному животному семейства кошачьих. Среди этого богатства ютились несколько десятков человек, в основном, женщины и дети, смастерившие из цветастой шелковой ткани лачуги, чтобы отгородиться от чужих глаз. Детишки смотрели на меня с испугом, а женщины не поднимали глаз, атмосфера была очень подавленная. Даже если тут и была бытовая суета, то с нашим приходом все притихли втревожном ожидании.

– Мот, дорогой мой банкир, не томи!

– Да что тут говорить, – банкир вздохнул, в его глазах появилась вселенская печаль, – предательство пришло в нашу крепость. Сначала подняли бунт гвардейцы, потом на нас таки напал Криминальный кворум…

Люди подземелья увидели, что мы мирно беседуем с Мотом и начали возвращаться к делам. Одна из женщин налила нам холодный чай. Она старалась не смотреть мне в лицо, отводила взгляд, как говорят, прятала глаза. Мот, пока она была рядом, молчал.

– Что это с ней? – наконец спросил я у него.

– Ты сидишь на моем стуле, – пожал плечами банкир, – ты теперь главный…

– Прости, братишка, – я соскочил со стула, уступая ему место, – я ваши обычаи не знаю. Ты же понимаешь.

– Братишка… – Мот как будто смаковал это слово, – давно меня уже не называли так. Я ценю твою дружбу, Леонид, но я в большой беде.

Мы поменялись с ним местами, я сел на удобный пуф, пригубил чай.

– Давай по порядку. Я тут всего несколько часов. Прибыл со своим Железным флотом, разгрузились, и он ушел за другими кораблями. Адя, дуреха, взяла штурмом равелины на берегу. Меня спасала… Её почти убили, но мой медик использовал зелье алхимика Цеса. Оно сработало, но она теперь в коме.

– В чем? – Мот выглядел удивленным.

– В бессознательном состоянии… долгом сне, её невозможно разбудить. Я вижу, что ты удивлен, это неправильная реакция на зелье? – я понял, что Мот что-то знает.

– Я удивляюсь, что у тебя есть Железный флот и гвардия Рира, – он кивнул в сторону моих спутников, – а вот реакция на зелье Цеса понятна…

Он опять замолчал, как будто тщательно подбирал слова для ответа.

– Она жива, но может проспать годы… – он опустил глаза и еле слышно сказал, – или умрет в течение двух недель…

Мы молчали. Я судорожно прокручивал события сегодняшнего дня. Мог ли поступить иначе?.. Без этого лекарства она бы точно погибла.

– Как оно работает? – медленно спросил я, Мот и без моего внимательного взгляда понимал, как важен для меня ответ.

– Муравейник! Ты видел муравейник? С виду обычный холмик, а внутри кишат муравьи. Только очень-очень маленькие… Их не увидеть даже в карское стекло, которое делает малое большим. Ты понимаешь меня? Я не вру! Вы, игроки, переносите это зелье с невидимыми муравьями легко, а вот мы для него не созданы, - банкир замолчал, вглядываясь в мое лицо и пытаясь понять реакцию.

– Я тебе не вру! – он схватил меня за руку. – Ты думаешь, что Мот – лжец?

– Ах, Мот, я видел дронов, которые чистят артерии человека, титановые кости, суставы из керамики, искусственное сердце, устройства, возвращающие слух и зрение. Я много что видел, – я сжал его руку, сам не понимая, что говорю, – но откуда у вас лекарство из будущего, такого далекого, что и не представить?

Теперь уже он выглядел ошеломленным после моих слов, только молча открывал рот, потеряв дар речи.

– Это наследие антов. Цес – имя игрока, который смог включить алхимические машины древних, – произнес он, когда успокоился.

– Эти муравьи живые или механизмы? Симбионты или нанороботы? – мне нужно было получить всю информацию, известную этому образованному банкиру.

– Я не знаю, – покачал он головой. – Слов таких не знаю… Но в наших книгах была фраза «они живые, но рукотворные, нет разума, нет воли, лишь приказ Цеса хранить жизнь и свет разума».

– Понятно, – я кивнул, – что с опытом применения зелья?

– Я читал про два использования. В первом случае мужчина, сын императора, умер. Во втором случае женщина выжила, но ребенок, которого она носила под сердцем, погиб. Аделаида не беременна? – Мот выжидательно посмотрел на меня.

– Да ну тебя в баню, Мот! – я заулыбался от того, что у Ади появились шансы. А то напугал меня сначала, мой в меру упитанный друг. Собака такая!

– Ну и хорошо, – покладисто кивнул банкир, считав мою реакцию, – хочешь в баню? Тут у нас есть подземный источник воды…

– Нет, это такая присказка, – прервал я его, – теперь ты рассказывай!

– Ну у нас все погано сложилось, – он отхлебнул свой чай, – войска отступили к крепости, но больно получили по хребту. Сначала вернулся Александр с остатками наших полков, за ним следом враг подошел к форту и тут открылось, что артиллерийский порох был заменен на нелепую смесь мела и угля. У меня оставались запасы, я их передал в войска, но ночью случился подрыв арсенала. Это явно была диверсия, но взрывника так и не поймали! Мы остались без дальнобойной артиллерии. Вражеская армия хозяйничала везде в провинции, но к стенам ближе, чем на дистанцию арбалетного выстрела, не подходила. Они легко захватили пристань и отрезали нас от снабжения по морю.

– А наш флот не пытался снять блокаду?

– Не было никакого нашего флота! – Мот сжал кулаки. – Торговые шхуны ушли на запад, никакой помощи от императора не пришло. А подлецы – императорские гвардейцы – на второй день после захвата порта подняли бунт. Сразу убили всех стражей и их семьи. Начали грабить поселок. Взяли в осаду губернаторский дворец и мой банк. Войска, верные Норсам, были в этот момент на стенах, защищали поселок от вражеских войск, которые, как назло, в этот день пошли на штурм.

Несколько сотен бойцов из резерва, оставшихся в военном городке, заняли выжидательную позицию. Типа – победит гвардия, будем с ними, победит губернатор – вернемся к нему. Когда с наскока взять штурмом нас с Александром не удалось, гвардейцы закатили пир, перепортили молодых девок, куражились по полной. Но, к нашему счастью, ночью к крепости прорвалась Аделаида с верными войсками! Она вошла через западные ворота, её предупредили о мятеже. Она напала на гвардейцев прямо под занавес их пира. Половину вырезала сразу. Остальных казнила утром, когда они протрезвели. Хоронить запретила, их телами кормили собак. Командиров резерва повесила в полдень на главной площади, собрав всех жителей поселка. Александр возражал, но она настояла, заявив, что это её пленники и ей решать. Потом Александр оправил всех ждунов-резервистов на штурм портовых равелинов, чтобы искупили трусость в настоящем бою. Они и искупили, но никто не выжил, потому что файцы пустили в бой свою кавалерию… Вот так и живем…

Грёбушки-воробушки! Ни фига себе новости. Наши войска, вместо борьбы с врагом, вырезали друг друга.

– Почему гвардия предала Норсов? Это же их лучшие войска!

– Ты не понимаешь?! – изумленно проговорил Мот. – Это элита, детишки знатных родов из столицы. Обучены они, конечно, отлично, но как человеки… люди… отборнейшая мразь. Они были верны своим семьям, потом императору, а вот Норсы для них – грязь, хозяева дешевых трактиров в бедных деревнях. Гвардейцев отправляли сюда, как в ссылку за прегрешения в столице. Когда на каторгу отправить нельзя, а наказать хоть как-то надо. Ну пусть на север едут, задницы морозить. Так им по возвращению в столицу еще и ордена давали... Империя у нас застыла в развитии, потому что элиты прогнили насквозь! Дак еще оказалось, что гвардейцы договорились с врагами, что их выпустят за щедрую плату, и они смогут уйти в Светлоград. Вот…

Выпалил это Мот на одном дыхании и осекся, сам напугавшись сказанного. Он внимательно смотрел на меня, пытаясь понять мою реакцию.

– Я бы тоже повесил… – я одобрительно кивнул Моту, – и собакам бы скормил. Бешеным!

– Потом нас каждый день штурмовали бандиты Кворума, – Мот пожал плечами, – а у нас только пара десятков охранников да боевая пятерка Семёна… Они разграбили персональные хранилища…

– Ё-маё! И мое тоже? – ситуация осложнялась, так как я надеялся на свитки с заклинаниями и модуль для взаимодействия с аватарами антов. Спрятал, называется, самое ценное в надежное место. Все как всегда, планы летят к чертям собачьим.

Мот увидел мое раздражение и участливо спросил:

– Там было что-то ценное?

– Да! – я начал распаляться. – Было! Кто, ты говоришь, его забрал?

– Криминальный кворум, это организация бандитов по всей империи, нашим филиалом управляет Сиплый Апрель. Но у них можно выкупить! – торопливо заговорил мой собеседник, которому, как я чувствовал, было стыдно, что он не смог сохранить мое имущество. – Раньше с Апрелем можно было иметь дело, для него главное – деньги…

– Нет, – я остановил банкира движением руки, – там были такие ценности, что он не будет торговаться!

– А что, если не секрет? – заинтересовался Мот. – Может быть, я смогу компенсировать?

Он выжидательно смотрел на меня, и я решился приоткрыть карты.

– А хранились там, Мот, уникальные вещи! Два свитка с псионическими заклинаниями 30 уровня и новый модуль коммуникации антов…

– Уронили девки наковальню!.. Прямо на хрен уронили!.. – изумленно произнес он и замолчал, переваривая новые вводные. Я увидел на его лице весь спектр эмоций – от искреннего удивления до горькой досады.

– Я и не знал, что у игрока начального уровня может быть что-то настолько ценное, – сокрушенно произнес банкир, и вот теперь я первый раз увидел его расстроенным, – я не смогу даже компенсировать тебе потерю... Весь этот банк стоит дешевле…

– Что с хранилищем Лионеллы? – перебил я его.

– Тоже разграбили, – Мот отвечал на автомате, полностью погрузившись в себя. Но раздумывал он недолго…

– Свитки им не нужны, они способны обучить только псионика, – он посмотрел на меня с опаской, – значит, правду про тебя говорят?

– Смотря что… Если ты спрашиваешь, псионик ли я, то да, псионик, – я нахмурился, – очень злой псионик, который хочет вернуть свое имущество.

Банкир кивал, на него было больно смотреть, видимо, совесть грызла за то, что не уберег ценности. А я хотел осмотреть свое хранилище: была небольшая надежда, что не всё нашли.

– Пойдем! – я встал и направился к стальным дверям.

– Куда?

– Осмотрим, что осталось.

Пока мы пробирались по длинным коридорам банка, Мот рассказывал мне, что с началом войны, Апреля, главу Криминального кворума, как будто подменили, из добропорядочного вора тот превратился в настоящего бандита, который по ночам буквально терроризировал население поселка. Стражи, пока еще были живы, бандитов «прессовали», а теперь за порядком следить стало некому, вот они и осмелели. А у Александра просто нет бойцов для формирования регулярной стражи – все, кто может держать оружие в руках, на стенах.

Наконец мы дошли до моего хранилища, банкир не врал, ничего из моих «сокровищ» не осталось, правда, и мебель не сломали, все культурно. Потом, по моей просьбе, прошли в хранилище Лионеллы.

– Ты знаешь, кто она? – спросил я, осматриваясь в её комнатке, которая была больше моей раза в два.

– Посланник Вавилона, гранд-магистр, была очень влиятельная и богатая.

– Ну еще бы! – я разглядывал дорогую мебель – удобные диванчик и пуфик, книжный шкаф с изящным резным узором из красивого белого дерева, пустые стеллажи, на которых раньше что-то лежало, пустые стойки для оружия и доспехов. В углу я увидел прямоугольный кусок пола, на котором пыли было значительно меньше, чем везде.

– Что там было, Мот?

– Скорее всего шкаф с одеждой, именно его нет, хотя он присутствует в описи вещей. Я проверил документы на это хранилище, когда ты им интересовался.

Я уже готов был уйти, осмотрев комнату таинственной псионессы в последний раз, но вдруг увидел в углу столик типа жардиньерки, и у меня возникло ощущение, что еще мгновение назад его не было. Ну или я не обратил на него внимания, что маловероятно.

– Сколько мебели было в описи? – спросил я у своего спутника, который уже гремел ключами у двери.

– Одиннадцать, – он ответил буднично, лишний раз напомнив мне о его отличной памяти и скрупулезности в работе.

– А сейчас?

– Десять, – он пожал плечами, – взяли только шкаф.

У меня аж мурашки по спине побежали, Мот не видел столика, в настоящий момент в комнате было ровно одиннадцать предметов. Возможно, этот столик и хранит главные богатства таинственной незнакомки. У меня появилось предвкушение крупной добычи.

– Мот, выйди из хранилища, – я выразительно посмотрел на него, – мне нужно кое-что проверить.

Мой тон не подразумевал дискуссий и возражений и, возможно, при других обстоятельствах банкир бы и возмутился, но сейчас он был мне должен и очень много, так что просто хмыкнул и вышел, прикрыв дверь.

А я одним прыжком оказался у столика – обычный, хоть и на витых ножках, такие, наверное, стояли с цветочными горшками в спальнях прекрасных дам. Но у этого был один ящичек, спрятанный в витиеватый узор. Открыв его, я обнаружил диск из серебристого металла антов и записку. Недолго думая, спрятал артефакт в инвентарь, а записку прочитал. И совсем запутался в происходящем.

«Магнус! В шкафу твой скафандр, но он разряжен. Я не нашла Отшельника. Дела именно так, как говорили анты, – планета под внешним управлением. Найди уже, ради всего святого, возможность связаться с Ковчегом! Иначе нас просто выследят и убьют. Стало окончательно ясно, что друзей у нас тут нет!

P.S. Если ты не Магнус, но смог найти это послание, то ты – псионик, как и я. Здравствуй, друг! На дисковизоре записано послание для тебя. Никому его не показывай. Никому не доверяй на этой планете, все совсем не так, как выглядит».

Воры забрали именно шкаф! А там был скафандр! Непонятно, зачем он мне нужен, но вот теперь я точно почувствовал себя обокраденным. И не поленились ведь тащить мебель по узким коридорам банка, неужели знали о его содержимом? Вопросов больше, чем ответов.

– Мот! – взревел я, а когда он появился, буквально закричал на него:

– Свяжись с бандитами, мне нужно вернуть украденное у меня и отсюда!

Если честно, то я испугался. Неизвестности. Кого могла бояться псионесса, гранд-магистр, явно понимающая в происходящем больше меня? Ну кого? Для начала мне нужен скафандр или что там было в этом проклятом шкафу.

Банкир не спорил со мной, не возражал, он даже выглядел немного подавленным, и пробурчал только себе под нос: «Надо было отдать склад еще тогда, ведь был же залог». Выходили мы из банка молча, тем же путем, по веревочной лестнице. Я был настолько взбешен, что даже не попрощался с Мотом. Ну ничего, пусть попереживает, сам виноват, что у него не банк, а проходной двор: «Бери, что пожелаешь!».

Быстро и бесшумно, пользуясь своим ночным зрением, мы проскользнули по улицам поселка, добравшись до губернаторского дворца.

– К Александру! – бросил я охране, даже не сбавив шаг. А на самом деле сразу побежал к покоям Ади. Там меня встретили её кавалеристы, выжившие в сегодняшней самоубийственной атаке, и дворцовый лекарь.

– Уснула и не просыпается! – сокрушенно развел руками он.

– Не пытайтесь разбудить, она может и год проспать, – я вкратце пересказал ему аналогию про муравейник и попросил придумать способ кормить во сне. Потом еще постоял у её кровати, подержал за руку – теплая, обычная рука спящего человека. Что же за муравьи такие у тебя в голове?

Аделаида, даже погруженная в кому, была прекрасна, так бы и остался тут до утра, но дела не могли ждать. Тревога в моей душе росла все больше. Но теперь я хоть знаю, за что воюю… те за императора и империю, а я – за свою принцессу.

К Александру я ворвался, когда он уже отпустил командиров, находившихся на стенах крепости, – они приходили с докладами о передислокации вражеских войск. Потрепали мы их сегодня серьезно, не меньше пары полков погибло.

Я огляделся: все та же комната с макетом провинции, сигарами и выпивкой, но теперь уже без генералов, на доске с названиями подразделений было зачеркнуто четыре наших отряда... Войну за провинцию мы проигрывали.

– А где генералы? – я удивился, что губернатор был один.

– Димитр убит императорскими гвардейцами, Антюр ранен при обороне дворца, сейчас в лазарете.

– Почему они подняли мятеж? – я задал свой главный вопрос.

– Ну, а почему поднимают мятежи? – Александр закурил сигару. – Потому что чувствуют силу. Гвардейцы не хотели умирать тут, они решили выйти из сражения и сбежать в столицу. План был простой – ограбить поселок и откупиться от вражеской армии. Странно, что файцы согласились.

– И ты не мог их привести в чувство?

– Нет, не мог. Мушкетеры почти все полегли в битве на военной дороге. Из двух полков пехоты остался один. Артиллерии почти нет, мы бросили пушки, когда оказалось, что порох не взрывается, как надо. Только гвардия – тяжелая кавалерия – была единственным отрядом без серьезных потерь. Я, дурак, их берег, не вводил в бой… А они предали…

Он затянулся сигарным дымом, а я, освоившись, налил себе в стакан алкоголя из первой попавшейся бутылки.

– Аделаида вовремя вернулась. Седьмой пехотный полк сейчас и держит оборону. Они, благодаря тебе, знают вкус победы и сражаются за троих.

Мы выпили в тишине, потом еще и еще. Сигарный дым меня вообще не напрягал, хотя и желания затянуться за компанию тоже не было: не курю и другим не советую.

– А что это Апрель так осмелел?

– Дак всегда, когда нет стражи, бандиты беспредельничают. Но я опасаюсь, что у них еще и сговор с врагом. Порох со складов не сам по себе пропал, это сделать очень непросто, задача на много дней.

По версии Александра, перед войной были отлично осуществлены акты саботажа: порох, зараженное снаряжение, бегство флота – это звенья одной цепи. Он теперь сомневался и в столичной власти: назначить предателя на пост бургомистра Северной гавани в ультимативной форме его попросил советник императора, хотя Норсы и высказывались против. Да еще имперская армия не спешит на помощь Приморскому форту, что ему было непонятно.

– Нас просто бросили одних, как будто сдали врагу с тайной целью. И, обрати внимание, что файская армия не идет дальше в глубь страны, а стоит тут, у наших стен.

Напились мы с Сашей изрядно, видимо, ему было не с кем, а мне – некогда. Как говорится, нашли повод. Хотя я откуда-то знал, что обычно так много не пью. Но чувствовал, что ему надо излить душу, поговорить о том, о чем со своими нельзя. А с чужаком можно. Хотя какой я уже чужак, без пяти минут зять. Так и уснули в командном центре на креслах.

Утром за завтраком он еще раз спросил о моих планах. Ели мы обычную пшеничную кашу с копченым мясом и запивали травяным чаем.

– Нужно снять блокаду с Приморского форта и навести тут порядок, – я кивнул в сторону окна, за которым был виден кусок крепостной стены, – надеюсь нанести максимальный урон файским войскам, которые стоят за спинами армий провинций. Но сначала мне нужно как-то решить вопрос с Криминальным кворумом.

– А что у тебя с ними за дела? – губернатор встревожился. – Они сейчас в поселке – реальная власть, у меня нет стражи, чтобы их приструнить.

– Они взяли мои весьма ценные вещи из хранилища. По словам Мота, ценнее, чем полная стоимость банка.

– Ну это ты вряд ли докажешь…

– А я и не буду доказывать, – я пожал плечами, – я же не суд. Попрошу вежливо, если не поймут, то разнесу пушками их особняк…

– А что будешь делать с ворами, что останутся на улицах. Они же озвереют, как дикие животные? – Александр теперь встревожился не на шутку.

– Назначу награду за голову каждого бандита, хоть за информацию, хоть за труп. Выплачивать буду продуктами питания.

– Давай! – губернатор повеселел. – Если получится, то я объявлю, что это был мой план. А тебе медаль выпишу или орден подберу – то, что даст максимальный эффект! Ты не против?

Конечно, мне не нужно было одобрение губернатора, у меня есть флот, оружие и два кавалерийских полка рирской гвардии. Но укрепить власть губернатора в поселке было и в моих интересах. Если сам Александр на такое развитие событий согласен, то пусть так и будет.

– Да и солдаты на стенах будут воодушевлены тем, что их семьи в безопасности, – он точно почувствовал мое настроение, – ты главное – хоть какую-то видимость закона соблюди, без лишних зверств… А то вот Аделаида одного лейтенанта гвардейцев четвертовала за то, что он её подругу забил до смерти, когда та ему в любви отказала. Так дочь сейчас в народе иначе как «Кровавая принцесса» не называют…

– Да понимаю, – я допил чай и поднялся, – но тут уж как получится. По беспределу не будем.

У порога я обернулся и спросил то, о чем думал с утра, но не понимал, как намекнуть. В итоге задал вопрос в лоб, без церемоний:

– Саш, а к кому мне обратиться для связи с аватарами антов?

Он на мгновение окаменел и даже чуть побледнел, как мне показалось, но, спохватившись, уже с натянутой улыбкой ответил:

– Только ко мне! К вечеру все приготовим, процесс небыстрый. И лучше, чтобы это осталось строго между нами. Право на контакт дает только император. Так что тебе хорошо бы придумать сказочную историю на тот случай, если все откроется.

Я засмеялся: «Как же, как же, я же не истребитель файских войск, а мастер словесности. Нашел, блин, сказочника…». Но вслух пообещал подумать.

В раздумьях я покинул губернаторский дворец, у меня возник план, отличный и рациональный. Нужно спровоцировать конфликт с Кворумом, чтобы мой удар был ответным. Тогда я и старшим товарищам этого местного авторитета смогу претензии высказать.

Мои войска расквартировались в гостином дворе, на привычном месте. Марат оформил всех рирцев, как мою гвардию, и им тут были рады. На фронтоне этой величественной античной постройки были вывешены три флага: красный Норсов, мой штандарт и черный Рирский. Все по науке, пронеслось у меня в голове, если флагов нечетное количество, то тот, что в центре, – главный. Мой штандарт с антийской пятиконечной звездой был в центре.

В трактире оказались Майоран, Майкидора, Марат и Веселая Даша. Они ели ту же кашу, что и мы с губернатором получасом ранее. Порты и Вальда не было. Мои пираты с кораблями должны были вернуться не ранее полудня, а, может, и к вечеру. Все зависит от ветра и навыков моряков, которых собрали в Приморском форте для укомплектования десантного барка.

– Командор, мы планируем атаку против файцев? – радостно встретила меня Майкидора. – Рирцы готовы помочь снять блокаду.

– Пока нет, – я покачал головой, – нас мало, а у губернатора войск нет.

Я пересказал события, которые происходили в форте, и странности императорского двора, в том числе и историю назначения бургомистра Северной гавани.

– Я так и знала, что он предатель! – выпалила Даша, которую эта история сильно взволновала.

– Подкрепления не будет, поэтому нам важно сохранить каждого бойца, а еще лучше – найти новых, – я встретился взглядом с каждым, – в лоб мы атаковать не будем. Нужно зайти с тыла, прямо на позиции файской армии. Действовать будем малым отрядом, максимум из двух дюжин человек. Я повторю фокус с огненным дождем, и потом мы быстро выйдем из боя. Нужен план, как попасть в тыл незамеченными и как потом сбежать от погони. Думайте вместе, выйти в поход надо завтра, не позднее полудня.

– Почему такая спешка? – Марат чуть не подавился кашей и посмотрел на Дашу. Наверное, своими планами я срывал им медовый месяц.

– Потому что нужен фактор неожиданности! Они думают, что мы зализываем раны и отдыхаем, – я посмотрел в глаза Майорану, – пойдут со мной твои ребята, у Марата будет другое поручение – наладить работу стражи в Приморском форте.

– Ох, – теперь вздохнула Даша. Эта работа обещала быть опасной.

Ё-маё, а как вы хотели? Война идет, поручений «сидеть на попе ровно» не будет. Но это я только подумал, а вслух сказал:

– Тебе помогут два полка рирцев. Вот и посмотрим их в реальном деле.

Майоран молча кивнул, он уже понял, что словами убеждать меня бесполезно, проще согласиться, а потом сделать, как лучше.

Я поднялся в свой старый номер, где чудесным образом оказался Яр, с которым мы расстались вечером у ворот дворца. Он опять собрал в центре зала кучу из разных шкур и пледов и довольный лежал, погрызывая все ту же шкуру золотистого цвета с черными пятнами. Она и после первого его развлечения оставалась в не очень хорошем состоянии, а теперь дак вообще выглядела как лохмотья, ведь зубки у волчонка с тех пор выросли.

– Да и похрен! – махнув рукой на его проделки, пошел в гардеробную комнату без окон и с единственной дверью из спальни. Дисковизор я собирался посмотреть так, чтобы никто не подслушал. Запер дверь и закрыл окна во всех апартаментах.

Аппарат оказался очень простым устройством – в центре серебристого диска выделялась единственная кнопка, по внешнему виду он был похож на «магический маяк» по вызову команды спасения, который мне передал Мот во время нашей первой встречи. Металл, из которого был сделан дисковизор, также напоминал алюминиевый сплав. Диаметр диска был чуть меньше двадцати сантиметров, наверняка он помещался в карман анта, в том, что это технологии великанов, я не сомневался. Закончив его рассматривать, я решительно надавил на кнопку в центре. Ничего не произошло, немного подождав и поняв, что «кина не будет», я нервно засмеялся и потянулся, чтобы убрать его в инвентарь. И тут он ожил, не знаю, что послужило триггером, звук или движение, но над диском появилась полупрозрачная голограмма Лионеллы. Передо мною сидела красивая женщина: немного за тридцать, темные волосы, бледная кожа, голубые глаза и алые, ярко накрашенные губы. Она была в закрытом синем платье с высоким воротником и вышивкой на груди – лев, стоящий на солнечном диске. Без украшений, без оружия, руки она сложила крест на крест на коленях.

Лионелла чуть наклонилась вперед, улыбнулась и заговорила:

«Дорогой друг!

Поздравляю, ты псионик, но, скорее всего, не понимаешь, что это такое. И, возможно, также не понимаешь, что происходит. Я расскажу то, что смогла понять сама, но это немного.

Я из мира, который обогнал этот на тысячелетия технологического развития, и поэтому мне ближе оборудование антов, чем эпоха обработки железа. Меня прислал на эту планету Вавилон, впрочем,как и тебя, и это неумолимо означает, что в своем мире я мертва, хоть и не помню подробности прошлой жизни. Моя родная планета определенно вышла в космос и колонизировала другие планеты звездной системы, мы подчинили энергию деления ядра и освоили управляемый ядерный синтез. В нашем мире нет магии, как, впрочем, и в этом. Вся магия этого мира – это технология управления чистой энергией и манипуляции энергетическими измерениями.

Основное, что тебе нужно понять, – это не симуляция, этот мир вполне реален. Энергетическая структура на орбите, которую зовут Ковчег, видоизменила этот мир, чтобы он смог выжить в ситуации внешнего вторжения.

Сейчас мало кто помнит, но до ядерного удара по столице Античной империи у местных жителей не было ни характеристик, ни навыков, ни сверхспособностей. Всё это было только у игроков, которых присылал сюда Вавилон. Это еще можно прочитать в немногих древних книгах, которые остались с того времени. Летописи уничтожаются и, возможно, вскоре правды о старых временах будет не найти.

Поверь мне, местные жители – не персонажи симуляции, они – живые. Наверное, Ковчег внес изменения в их энергоструктуру, чтобы они могли противостоять врагу, который не принадлежит ни этой планете, ни Вавилону.

Вторым важным фактом является то, что человек – это не только физическое тело, но и энергетическая решетка в виде кристалла. Возможно, тебе тяжело это принять, но душа существует, это не религиозная сказка. И в душу можно вносить изменения, как в компьютерную программу, этим и объясняются все эти странности с нечеловеческими способностями и магией.

Псионик – это человек с душой особенной формы, у нашего кристалла души есть… – Лионелла задумалась, – …антенны, излучающие определенные частоты, и экраны, блокирующие подобные частоты. Чем чище душа, тем сильнее сигнал. Помни об этом, твоя сила в светлых чувствах и чистых помыслах. И эта сила гораздо мощнее, чем сила мага, пусть даже и самого могущественного. Это в самым общих чертах, но, надеюсь, ты разберешься в этом больше, чем я.

Я прошла долгий путь и поняла, что псионик – это совсем не воин, а дипломат, который может влиять на умы. Такой был Светлов, именно поэтому он создал империю из хаоса разобщённых царств. И пусть тебя не обманывают военные победы, это путь в никуда.

Теперь о смертельной угрозе. Были времена, когда на этой планете чужаками были только посланники Вавилона. Сейчас это не так. На основании разрозненных данных мы с другом обнаружили, что уже давно происходит вторжение инопланетных сил. Скорее всего, более пятисот лет назад произошел бой сил вторжения и сил планетарной защиты. Об этом ты можешь узнать у антов, это их автоматические системы держали оборону, но проиграли. Насколько пострадали силы вторжения, мы не знаем. Но потом с перерывами в несколько сотен лет для этой планеты происходили катастрофические последствия.

Силы вторжения последовательно уничтожали человечество. До их появления было заселено несколько континентов, но теперь остался один, только этот. Пусть тебя не обманывают, что люди убивают сами себя, их действиями старательно манипулируют. Есть игроки, которые заняли сторону врага, есть пришельцы, обладающие высокими технологиями, недоступными жителям планеты…», – Лионелла вздохнула.

«И еще есть наследие антов – оборудование, которое несет остатки их технологий и могущества. Чтобы выжить, тебе нужно найти все, что поможет достижению главной цели, – спасению человечества. Помни, что ты тут именно поэтому.

Нам не удалось связаться с Ковчегом, никто про него ничего не знает, возможно, он вообще существует только в других измерениях. Те же аватары антов считают, что Ковчег – это миф.

Дальше. Оборудование антов, которое имеет военное назначение, всегда имеет такую эмблему…» – Лионелла подняла с невидимого стола листок и показала его. На нем была изображена… Медуза Горгона. Точнее, там была девушка с классическим «греческим носом», из головы которой на своих изогнутых узких телах в разные стороны смотрели змеи. Мне этот образ был знаком из прошлой жизни, но тут он был изображен совсем по-другому, если приглядеться, то на голове девушки был виден шлем, из которого торчали в разные стороны толстые провода в гофрированной оплетке, на концах которых были какие-то разъемы в виде клипсы или зажима. Лионелла продолжила свой рассказ:

«Я не знаю этого символа, хотя Светлов видел его в прошлой жизни, я об этом читала. Любое, я повторяю, любое оборудование антов с этим символом полезно против врага».

Лионелла вздохнула:

«И самое важное. Я не знаю, кто наш противник. Мы устранили уже нескольких игроков, которые воюют на стороне врага, но это ничего не дало. Или их гораздо… гораздо больше, чем мы первоначально оценивали, или мы совсем не понимаем, с кем воюем. Но мы точно знаем, что враг последовательно и методично уничтожает жизнь на планете руками самих людей. Войн без цели не бывает, а тут только такие и идут. Никакие рациональные аргументы не действуют. Люди убивают других людей из-за разницы в статусе, вероисповедании, в борьбе за ненужные ресурсы, из-за споров, обманов и еще тысячи разных поводов. Жизнь на планете идет по принципу: «Нет повода для ссоры».

Страшно, что земли, куда приходят файцы, являясь инструментом этой враждебной силы, неизбежно обезлюдевают. Это конкретный геноцид. И когда население в определенной провинции заканчивается, файцы идут дальше.

Если ты смотришь это сообщение, то, возможно, мы погибли в этой войне. Но теперь ты предупрежден, а, значит, у тебя есть шанс. Не потеряй его, может быть, ты последний посланник Вавилона. Нас стало меньше, и с каждым годом количество новичков уменьшается. Также, как и шансы на счастливый исход…

Прощай, не поминай лихом!».

Лионелла махнула рукой и выключила запись.

Я сидел потрясенный, наверное, минут сорок, пытаясь осознать, что рассказала псионесса, и это не укладывалось в моей голове. Я не понимал, где тут правда, а где – заблуждения. Прокручивал многократно в голове её слова. Так бы и сидел в гардеробной, если бы мне настойчиво не постучали. Причем, сразу с двух сторон: крепким кулаком в дверь и маленьким клювиком в стекло окна в спальне.

Сначала метнулся к окну, впустил Соню, которая рассержено произнесла свое традиционное:

– УУУФ! УУУФ!

К её лапке был привязан свиток письма, заляпанный кровью какого-то зверька, которого она по дороге схомячила.

– Соня, ё-маё! Письмо воняет! Что, нельзя было потерпеть?

– УУУФФФ!

– Да понимаю я, что вкуснятина с помойки! Но все же! – я сунул письмо в инвентарь и побежал отпирать дверь. Стук там стал еще настойчивее. За дверью оказалась Веселая Даша.

– Леонид, там нашего бойца на рынке почти убили! – выпалила она. – Марат с Майораном выехали на место. Поторопись!

Грёбушки-воробушки! Ни часа на отдых, всегда что-то случается! Даша принюхалась:

– Кажется, у тебя в номере кто-то сдох! – настороженно произнесла она после заминки.

– Остаешься за главную, – я застегнул доспехи и проверил оружие, – номер мой проверьте тщательно, обо всем подозрительном доложишь позже.

– Яр! – позвал волка и кинулся вниз по лестнице, на ходу крикнув Соне: – Помогай Даше! Ищите, кто тут навонял!

Дежурный подвел оседланного коня, и я рванул к рынку, золотой молнией метался впереди Яр, порыкивая на прохожих и прокладывая мне дорогу. Я заглянул в интерфейс – серьезные ранения были у Саур Рида, лейтенанта рирских гвардейцев, и рядового Дара, который вступил в гильдию еще в лагере беглецов. Если точнее, Дар был при смерти. Парень достойно выдержал многие битвы: и штурм Северной гавани, и захват флота, и абордаж, а сейчас в тылу получил смертельное ранение. Что за несправедливость творится!

Через несколько минут бешеной скачки мы с Яром оказались на торговой площади. Сейчас её с трудом можно было так назвать: половина шатров на площади сгорела, уцелевшие – пустовали, многие магазины стояли с заколоченными ставнями или были огорожены защитными баррикадами. Наши столпились у лавки алхимика.

– Что происходит? – я спешился и подошел к Майорану, он стоял около трупа, накрытого грязной тряпкой.

– Убит алхимик, ранены двое наших. Какие-то бандиты атаковали бойцов, когда они пытались спасти старика, которого забивала палками группа неизвестных.

Приподнял тряпку: действительно старик-алхимик, у которого я покупал зелья, был мертв. Насколько я помню, это единственный алхимик на рынке, теперь остались только военные лекари, но они гражданским ничего продавать не будут. Очень похоже на диверсию.

– Как наши подставились?

– Они же не атаковали, а старались отогнать хулиганов, даже оружие не доставали. Сообщники бандитов, вооруженные длинными ножами, напали со спины и, нанеся несколько ударов, сбежали. Марат опрашивает очевидцев.

Рирский лекарь пытался спасти обоих, теперь я смотрел на него через призму тех знаний, которые приоткрыла мне Лионелла. Я попробовал объяснить его манипуляции: целитель лечил не тело, он вливал в энергоструктуру раненых свою энергию, которая активировала восстанавливающие функции тела. А перевязки и прочая традиционная медицина в виде лекарств только облегчали симптомы и купировали последствия ранений, будь то потеря крови или инфекция.

Мы с Майораном молча смотрели за его манипуляциями: он то прикладывал руку ко лбу, то водил руками над ранами, то замирал неподвижно и, вероятно, восстанавливал свою потраченную энергию. Саур выжил, и группа гвардейцев, погрузив его на носилки, унесла в сторону нашей базы в гостинице. А вот молодой воин Дар умер, слишком правильные были удары бандитов: печень, легкое, шейная артерия. Били, понимая слабости брони, – в стык между передним и задним бронелистами стальной кирасы и в незащищенную шлемом шею.

Лекарь развел руками, он молчал, мы молчали. Подошел Марат:

– Наших людей атаковали боевики Криминального кворума…

– Casus belli, – задумчиво произнес я, во мне проснулась ярость, – нам объявили войну.

Мои собеседники ничего не поняли, но моим настроением прониклись.

– Когда объявить боевую тревогу? – только и спросил Марат.

– Немедленно! Зови командиров!

Я раздал приказы своим офицерам собирать войска и выдвигаться к резиденции Кворума. Марат прекрасно знал это место – большой дворец с колоннами по типу банка Мота, даже чуть больше, обнесенный со всех сторон каменной стеной в восемь метров высотой. В заборе было трое ворот: с севера, юга и запада. Располагался дворец в районе северо-западного луча крепости-звезды. Причем очень близко к стене, с которой должны быть прекрасно видны внутренний двор и само логово воров.

– Блокируйте все выходы из Кворума, – приказал я Марату, – подтащите пушки ко всем трем воротам. Запускать внутрь Кворума можете всех, выпускать – никого! При сопротивлении сначала стреляете, а потом спрашиваете о погоде.

– Чего? – удивился Марат.

– Сначала стрелять, потом говорить. А лучше вообще не говорить! Баррикады стройте для круговой обороны. Мы не знаем, сколько их людей прячется в поселке. Нашу базу охранять усиленными дозорами. Никаких переговоров, все переговоры буду вести я.

Марат кивнул, Ирса Риз кивнул, Ахмат, новый офицер, пришедший вместе с Майкидорой, тоже кивнул. Три офицера, трое ворот, надеюсь, справятся.

Была ненулевая вероятность, что есть подземный ход, но с этим мы сделать ничего не могли. В канализацию и подземелья с ходу, без проводника, лезть не станем.

Потом в течение часа я принимал в гильдию всех новых гвардейцев Майкидоры. Опять тренькнуло какое-то системное сообщение, но читать было некогда.

Мы с Майораном, Мишей и Флавием потащили легкую пушку на крепостную стену. Пушка была морская, и я надеялся на зажигательные ядра. Если честно, то изматерились все, пока пытались затащить её по лестнице, да еще и с мешком пороха и корзиной ядер. Уже на третьем ярусе стены один из защитников указал нам на грузовой подъемник, который был у основания луча крепости. Но нам было поздно метаться, спускать пушку тоже проблема не из легких. Да ладно, если бы ширина лестницы была как у антов, но нет, мы поднимались по деревянной лестнице, сделанной уже людьми, узкой и с крошечными площадками между этажами. Нет, мы сначала попробовали тащить по широченной лестнице антов, но там ступеньки в два раза выше человеческих, на уровне коленки, налегке забираться-то тяжело, а поднимать трёхсоткилограммовую пушку совсем нереально.

В общем, я был зол, да что там зол, просто взбешен, особенно после того, как мне на ногу сначала уронили корзину с ядрами, а потом прищемили руку, которая сейчас ныла, наверняка синяк получился дай боже. Но маялись не зря, вид с крепостной стены был отличный: и наши, и их позиции были, как на ладони.

Через полтора часа баррикады были построены, и я настоял, чтобы они были с навесами из небольших бревен для защиты от атак стрелков сверху – с восьмиметровой стены, окружающей логово воров. Когда осматривал их внутренний двор, то видел, что по всему периметру есть деревянные пристройки, которые позволяли подниматься боевикам Кворума к вершине стены, оттуда со специальных площадок они могли вести обстрел и наблюдение за атакующими бойцами.

Когда мои войска приготовились к бою, я один, запретив своим офицерам сопровождать, направился к парадным северным воротам логова.

Постучав в них, я принялся ждать реакции, и она последовала ровно в тот момент, когда уже собирался уходить. Небольшая калитка в огромных пятиметровых воротах открылась и оттуда вышел безоружный мужчина средних лет в цветастом желто-синем камзоле, черных шароварах, заправленных в высокие сапоги и щегольской нелепой шляпе с пером.

– Ты кто? – спросил я без предисловий.

– А кто спрашивает? – нахально поинтересовался он.

– Леонид, гильдия «Первый легион», гвардия Античной империи.

– Да мы с вами дел не имеем, что за кипиш?

– Ты кто? – настойчиво повторил я, игнорируя его вопрос. Некоторое время мы помолчали, сверля друг друга глазами.

– Я – Скитли, корпорат Кворума уважаемых людей, – наконец он соизволил ответить.

– Где Апрель?

– Нууууууу, – видимо, рисуясь, протянул он. – Апреля по пустякам мы не тревожим.

И это его напускное спокойствие вдруг успокоило и меня. В душе плескалась холодная ярость, а перед глазами стояло лицо погибшего Дара.

– Мне плевать на ваши распорядки, зови Апреля, мне нужно поговорить.

Корпорат меня критически осмотрел, чуть хмыкнул, очевидно, как-то считав 32 уровень, и наконец выдохнул:

– Он уже отказал тебе в личной встрече, прислав меня. Слишком тут много вооруженных людей, так дела не делаются. Пришел бы с небольшим отрядом и приватно поговорили бы о твоей просьбе.

Моя ярость требовала выхода, но пока было рано. Я играл в эту чертову словесную игру с одним из главных бандитов поселка.

– Нам передавали твою просьбу о возврате трофеев из банка. Мы отказываем, ты не проявил к нам должного уважения… – деловито продолжал он…

И я заржал, не смог сдержаться, и самым бестактным образом смеялся ему в лицо – все нервы, все раздражение и ярость были в этом смехе. Ой, идиоты, какие же они идиоты! Они искренне считают, что я перед ними рисуюсь, чтобы сбить цену на свое имущество.

Скитли, этот долбанный корпорат, начал терять терпение, а я не мог остановиться. Он уже был готов уйти, но я взял себя в руки, и жестко, тоном, не терпящим никаких возражений, произнес:

– Все мои прошлые предложения отменяются. Вы убили нашего человека. Поэтому у вас есть пять минут, чтобы выдать семерых участников убийства. Если это сделано не будет, то вы все умрете.

– Что за беспредел? – Скитли начал нервничать. – Это незаконно.

– Хочешь, позовем стражу? – теперь уже я смотрел на него издевательски, обернулся и, растягивая слова, закричал: – Страааажааааа! Страаааажааааа!

– Почему-то стража не пришла, – я опять чеканил слова, – у вас есть пять минут. Мы пришли не торговаться, мы пришли убивать.

– Но об этом узнают, это не по закону, – зло произнес Скитли.

– Вы поздно вспомнили про закон, – я покачал головой, – вы уже натворили дел, но главное – предали поселок.

– Это еще нужно доказать! – эмоционально вскрикнул корпорат.

– Хочешь, позовем суд? – опять спросил я участливо. – Только теперь ты! У меня голоса нет.

– Мне нужно переговори… – начал было он, но я его прервал.

– Скитли-корпорат, если принесешь все мое имущество и вещи из шкафа, который вы забрали в банке, то останешься в живых, – я развернулся и пошел от ворот, с ненавистью процедив сквозь зубы:

– У вас есть пять минут.

Конечно, я знал, что бандиты на это не пойдут – такие «граждане» своих просто так не выдают. Если бы они подельников сдавали, то и банд бы не было. Это же их инстинкт самосохранения. Но чисто формально я свое предложение озвучил, встречных вариантов не поступило, значит, будет бойня.

Я поднялся на крепостную стену, мне нужно было видеть, что происходит во внутреннем дворе дворца. А там началась суета. Граждане-бандиты спешно надевали доспехи, заряжали арбалеты, даже выкатили две бомбарды. На стрелковые позиции на стенах поднимались стрелки с мушкетами. Перед воротами собирались отряды молодчиков в стальных латах с пиками и алебардами. По их поведению я видел, что военной выучки у них нет, это просто сброд – от карманников до катал, которые в условиях безвластия возомнили себя частной армией имени Сиплого Апреля.

Всего у Кворума оказалось около двухсот пятидесяти бойцов. Наверное, большая силища по меркам поселка, но какие у них шансы против обученных бойцов во главе с псиоником? Ну что ж, они сами выбрали смерть.

Наконец из дворца выбежал корпорат Скитли с группой вооруженных воинов – двенадцать человек. А вот это уже было интересно, явно армейское подразделение в тяжелой броне. Я таких уже видел: судя по латам и оружию, это были файские войска и, возможно, даже штурмовая гвардия, вооруженная мечами из отравленной файской стали.

Теперь все понятно – предатели эти корпораты и кворумы! Пять минут, которые я им отвел на жизнь, вышли. Глядя на мечников, я активировал свою «Метальную дезориентацию». Большинство файцев сошли с ума и первыми же ударами расправились со своими однополчанами, на которых мой навык не сработал.

– Яр, голос! – закричал я золотому волку, который крутился внизу у баррикад. Яр взвыл от души, даже с надрывом, потому что почувствовал мою ярость. Его вой разнесся по поселку. Защитники крепости – невольные зрители разворачивающегося действия – побросали оружие и кинулись во внутренние помещения стены. Остались только пятеро стрелков, которым хоть и было страшно, но они мужественно держались. Я вгляделся в них, ого, старые знакомые.

– Мое приветствие Седьмому пехотному! – крикнул я.

– Давай, Командор, гаси этих тварей! – крикнул мне сержант со знакомым лицом.

Тем временем во дворе начиналась настоящая драма. Одним из бойцов, попавшим под мой контроль, оказался артиллерист с бомбарды. Пока файские штурмовики резали оглушенных бандитов, этот пиротехник развернул бомбарду в сторону одного из отрядов, который замер у ворот, и выстрелил прямой наводкой. Ядро пролетело сквозь строй, сшибая бойцов, как кегли, ударилось об стену, породив выброс каменных осколков, накрывших их словно шрапнелью, и отскочило обратно на сгрудивших бандитов. Когда враги начали приходить в себя от воя Яра, я активировал «Ментальный удар». Заклинание третьего уровня оглушило почти всех бойцов врага. Файские штурмовики рубили и резали неподвижных бандитов с неимоверной скоростью.

– Майоран, огонь! – крикнул я своим пушкарям на стене.

Мы еще раньше договорились, что будем стрелять по артиллерийской батарее врага – в надежде попасть зажигательным ядром в порох, но я уже зарекся что-то планировать, все обычно получается через пень-колоду. Они попали в какие-то завалы мусора или тряпья, они загорелись и начали чадить черным едким дымом, который понесло в мою сторону. В общем, пока я метался по стене, стараясь найти хоть какую-то позицию, где мне будет видно происходящее, бойня продолжалась. Даже когда закончилось действие «Ментальной дезориентации», бандиты продолжали сражаться друг с другом. Копейщики Апреля, поняв предательство файцев, бросились на них, стрелки с мушкетами разрозненно палили именно по файцам.

Бойцы одного из отрядов, увидев развернувшуюся бойню, отперли ворота и кинулись наружу. Тут уж грянули наши пушки у баррикады, крупная шрапнель, еще от души нарубленная Портой, буквально разорвала тела бандитов в легкой кожаной броне и отбросила их обратно во двор.

Наконец-то команда Майорана попала в пороховые бочки около бомбард. Рвануло так, что заложило уши, присели от неожиданности все. А меня откинуло от края стены, и я больно приложился головой о башню наблюдения. Бесит прямо, что все у нас как обычно! К черту эти планы составлять.

Я нашел глазами одинокого бандита, которого было видно сквозь дым: он пытался подняться со ступенек дворца, куда его швырнуло взрывной волной. «Ментальный контроль!» – я активировал свой навык и мысленно заорал ему: «Убей Апреля! Быстро!». Бандит был настолько морально разрушен происходящим, что мой контроль удался с первого раза, и он на четвереньках кинулся в парадный вход дворца. Вроде это был Скитли-корпорат.

У открытых ворот завязался ближний бой. Рирские гвардейцы сдерживали натиск обезумевших бандитов, пытающихся выбраться из мясорубки и скрыться в поселке. Я кинул в их врагов «Ментальный удар», дав фору на организацию обороны, и опять нашел глазами файцев. Их уцелело пятеро, на них перли несколько десятков бандитов с щитами и алебардами, в них стреляли все, у кого было хоть что-то, способное стрелять. Я выбрал самую многочисленную группу стрелков и снова активировал «Ментальную дезориентацию», так как навык откатился и был готов к использованию.

Стрелки торопливо перезарядились и теперь уже всадили арбалетные болты и мушкетные пули в спины своим же товарищам. Ряды бандитов, окружавшие файцев, посыпались, кто выжил – кинулись врассыпную. Теперь уже все вместе – файцы и бойцы Кворума – щемили стрелков.

Тем временем рирцы, разобравшись с пытающимися сбежать бандитами, подкатили обе пушки прямо в ворота и дали залп внутрь двора, гася сразу и файцев, и стрелков, и бандитов с алебардами.

Вот тут уже всё, что могло запылать и еще не загорелось, объяло пламя. Раскаленная шрапнель подожгла какие-то навесы и несколько повозок. Двор опять затянуло дымом, и теперь уже точно стало ничего не видно. Наши пушкари откатили орудия за баррикаду, а рирские гвардейцы выстроились перед распахнутыми воротами, чтобы принимать на пики тех, что выжил в мясорубке. Я на всякий случай заспамил в дым, особо никуда не целясь, еще тройку «Ментальных ударов».

Наконец-то наступила тишина. Только на крепостной стене ходили защитники и собирали свое оружие, которое побросали после воя Яра. А тот, как взрослый и выдержанный волк, сидел у нашей баррикады, ожидая команд. Он не отрывал от меня взгляда, стараясь понять, что ему делать. Мы встретились глазами, Яр как будто спрашивал меня: «Я молодец?».

– Да, Ярушка, молодец!

– Что? – услышал я голос рядом, даже вздрогнул от неожиданности. Оглянулся и обнаружил знакомого сержанта из Седьмого пехотного.

– Да с волком общаюсь, – я улыбнулся сержанту, – мы тут у вас нашумели. Вы уж извините, но мы с Александром Норсом решили эту криминальную кампанию уничтожить.

– Спасибо, – сержант пожал мне руку, – у нас бы так жестко и быстро не получилось. Они Степана убили – подло, в темном переулке прирезали. Он их стыдить пытался, что империя в опасности, а они беспредел творят. Вот теперь он отомщен.

– Покоя и вечности лейтенанту! – я не знал, что сказать, но сержант на мои слова серьезно кивнул.

– Меня зовут Борис Мирский, я теперь командир Седьмого пехотного полка, – он стал серьезным и даже чуть официальным, – если вам нужна будет помощь, то мы поможем, Командор!.. На суше, на море, в воздухе, на святых небесах и в преисподней мы несем волю человека, его право нести справедливость…

Дослушать мне не дали, рирская гвардия ворвалась в ворота и я, громко крикнув: «Стоять!», – и хлопнув Майорана по плечу, побежал по лестнице вниз. Мы догнали штурмовой отряд у самого дворца. Пока бежали через двор, мне поплохело: я, наверное, в первый раз понял значение слов «кровавая баня». Мы бежали по лужам крови, перепрыгивая через трупы, некоторые из них были разорваны на части, везде были запахи горелого мяса и нечистот. Если бы не едкий дым, то меня бы вырвало. Скорее всего, в повозках были бочки с содержимым гальюнов, для чего они Кворуму, не понятно, но сейчас дерьмо растекалось среди трупов и огня догорающих деревянных построек.

– Кто командир? – закричал я рирцам, которые в закрытых шлемах были все одинаковые. Вперед выступил один из бойцов и открыл забрало.

– Ирса Риз! – я узнал командира первой сотни королевской гвардии Рира. – Вы раньше штурмовали здания?

От его ответа зависело, будем ли мы устраивать блокаду или пойдем на штурм. Но за него ответил Майоран:

– Да, это стандартная подготовка. Заходим?

Эх, у меня опять появилось желание иметь в руках надежный и смертоносный АК-308. Опять интересно стало, что же это такое? Я-то точно был уверен, что штурмовал здания и не раз.

Я быстро разбил отряд на малые группы для зачистки помещений, объяснил систему жестов, чтобы отдавать команды без слов. Отправил Майорана прикрывать тыл, чтобы бандиты не ударили нас из поселка. В том, что во дворце собрались все, я сильно сомневался. Но штурмовать не пришлось. Из главного входа вышел подавленный, чуть сгорбленный Скитли, его руки были по локоть в крови, он был без оружия, и поэтому дисциплинированные гвардейцы его не атаковали без приказа. Подволакивая правую ногу и оставляя кровавый след, он подошел ко мне.

– Я убил Апреля, – его голос дрожал, – я убил его охрану… Я убил друзей… Они хотели мне помешать…

Он смотрел на меня пустым, отрешенным взглядом и протянул мне окровавленную тряпку.

– Наш договор в силе? – он выглядел как зомби или безвольная кукла. Я точно знал, что действие «Ментального контроля» давно кончилось, и не понимал состояние Скитли. То ли это «отходняк» после грубого подавления воли, то ли действительно люди, которых он убил, что-то для него значили.

Я развернул сверток. Грёбушки-воробушки, серебристый цилиндр – модуль для взаимодействия с аватарами антов и свиток заклинания «Пси шторм». Второго свитка не было. Ирса, стоявший рядом и видевший мои трофеи, хмыкнул и загородил меня от взглядов бойцов.

– Где второй свиток? Где шкаф? – я раздраженно взглянул в глаза Скитли. Командир моих гвардейцев молча поднял арбалет и направил его в грудь корпората.

– Их отправили правителю Кворума Абдулу. Я не знал, – угроза смерти Скитли не волновала, он все также смотрел сквозь меня, и только капля крови выкатилась из его подбитого глаза, почти как слезинка.

– Верни мне свиток и шкаф, – я понял, что давить бесполезно, это не работает, и говорил спокойно, – я готов встретиться с Абдулом. В противном случае вторая наша встреча закончится для тебя так же, как для них.

Я махнул в сторону «кровавой бани»:

– Жалости и сострадания не жди, у нас таких нет.

Скитли упал на ступени дворца и проблевался.

Я обратился к новенькому бойцу, которого мне представил Ирса как Рудика: «Выведи его за ворота крепости и проследи, чтобы воины на стенах не стреляли в спину».

– Там в подвале отряд файцев, – тихо и безучастно произнес корпорат, когда гвардейцы повели его на выход. Мы с Ирсой переглянулись, озабоченные такими новостями, и я все-таки отдал команду на штурм.

Рирцы ворвались в здание, и мы за полчаса с осторожностью обследовали все помещения. Внутри нашли два десятка трупов, Скитли оказался силен, хотя внешне и не скажешь – какой-то напыщенный щеголь, а не опытный боец. В одной из спален на третьем этаже мы обнаружили Апреля, толстого лысого мужчину в белой тунике, с золотой цепью и массивным кулоном в виде чаши с гравировкой «КК». Я взял этот кулон в качестве трофея, было смутное ощущение, что он мне еще пригодится.

Во дворце было много девушек, которые визжали при нашем появлении и просили сохранить им жизнь, мы их просто отправляли во двор, чтобы не путались под ногами. Разбираться, кто и что тут делает, будем потом.

Выставив охрану, мы с отрядом бойцов в тяжелом штурмовом снаряжении спустились в подвал. Подземелье дворца, как и в банке, было намного больше, чем размеры самого здания. Из главного зала, его длина – метров восемьдесят, шли четыре прохода, три из них вели в склады с разным хламом и товарами, натащенными сюда бандитами. Тут были и провизия, и хозяйственная утварь, и масса оружия разной ценности. Залы были забиты доверху, некоторые кучи почти упирались в высокие десятиметровые сводчатые потолки. А вот четвертый проход вел в длинный туннель, в котором, вероятно, и затаились файские солдаты.

Мы осторожно двинулись вперед, прячась в нишах, которые часто встречались в стенах туннеля. Была полнейшая темнота, но наша гильдейская способность видеть в темноте очень помогала. Мы надеялись, что у файцев такой способности нет и они выдадут себя источником света. Ну была еще вероятность, что они ушли, – тогда нам было важно обнаружить и забаррикадировать выход на поверхность. Мы были уверены, что он находится за крепостными стенами.

Еще час мы потратили на обследование туннеля, у которого оказались боковые ответвления, оканчивающиеся небольшими, по меркам всего сооружения, залами. Наконец увидели в туннеле свет факелов и баррикаду, из-за которой слышались голоса. Надежда подойти незамеченными себя не оправдала, гремели мы изрядно. Все-таки два десятка воинов в стальных доспехах с ростовыми щитами, алебардами и арбалетами издают при передвижении массу шума. В итоге, как только мы приблизились на дальность выстрела, в нас прилетело три десятка болтов.

Под обстрелом мы чуть продвинулись вперед и спрятались в боковом туннеле. Файцы кинули к входу в наш туннель несколько факелов, теперь видимость стала отличная: стоило кому-нибудь из наших выглянуть, сразу прилетал десяток болтов. Время шло, а я никак не мог придумать ничего путного.

– Пушки! – закричал очередной наблюдатель, едва высунув голову. Оглушительно прогремел выстрел, по камням защелкала шрапнель. Ситуация стала серьезной, мы были заперты в этом боковом туннеле.

Время шло, враг начал подкатывать две пушки, двигаясь за ними в штурмовом построении и прячась за тяжелыми щитами.

Грёбушки-воробушки, мы встряли. Плана у меня всё также не было. Идти в атаку на пушки было плохой идеей, отступить в зал с единственным проходом – еще худшей: мы бы оказались в ловушке.

Я ободряюще посмотрел на Ирсу, и тут меня осенило – тот был спокоен как танк, он явно знал, что делать. Самое смешное, что Ирса, вероятно, думал, что и я знаю. Никакой суеты, от него лучилась полная уверенность в своих силах. Приказов он моих не оспаривал, значит, по его представлениям, все шло по плану.

Показать воинам, что я профан, не мог – я же два часа назад учил их сигналы пальцами подавать и сразу врываться во все двери. Вот дурак, на группы зачистки их еще делил! А сейчас – в ступоре и непонимании. «Ладно, мертвые сраму не имут», – вспомнилась фраза Святослава, которую так любил повторять капитан Филиппов. И пусть я не помню, кто это, но смысл я понимал превосходно.

– Готов? – спросил я Ирсу и, увидев его утвердительный кивок, отдал приказ: – Начинайте!

Ирса принял командование спокойно, как будто этого и ждал. По его жесту один из штурмовиков выглянул на секунду из укрытия, пушка выстрелила в пустоту, а он достал из поясной сумки стеклянную короткую бутылку, в которой была желтая бумага и железные куски мелкой шрапнели. Чиркнуло огниво, он запалил фитиль, закрыл бутылку крышкой, подождал немного и кинул её в туннель.

Раздался взрыв, а потом донеслись стоны раненых врагов. Второй боец повторил его действия. Грянула вторая пушка врага, а боец кинул бутылку и опять раздался взрыв, сопровождающийся проклятиями в наш адрес. Ирса дал еще один приказ, и несколько гвардейцев с тяжелыми щитами выступили в туннель, создав живую баррикаду. У нас было несколько минут, пока враги перезарядят пушки и выстрелят снова. Но такой возможности Ирса им давать не собирался. Сразу несколько бойцов со взрывающимися бутылками выступили вперед, под защиту воинов со щитами, и забросали отряд врага этими самодельными бомбами. Я видел их впервые, но в голове появилась точное название штурмового отряда рирцев – гренадёры.

Ирса вышел в туннель и дал приказ об атаке на израненный и деморализованный отряд врага. В течение нескольких минут боя обороняющиеся были добиты, а гвардейцы развернули пушки, быстро их зарядили и выстрелили в сторону баррикады. Это была победа! Но великий случай или красотка Удача не хотели отдавать нам её без кровавой платы.

Грёбушки-воробушки! Пушки оказались морскими четырехфунтовками! Вместе со шрапнелью в баррикаду врага, выстроенную из бревен, пучков веток-фашин и мешков с песком, полетел и сгусток магического огня, который поджег баррикаду. Вторая пушка взяла чуть выше защитных сооружений, чтобы поразить врага, прятавшегося в глубине туннеля. И опять вместе со шрапнелью из жерла вырвался магический огонь! Последнее, что я увидел в его синем свете, были бочки с эмблемой имперской артиллерии. Кажется, мы нашли порох, украденный у армии Приморского форта. Я закричал: «Назад!», – и сиганул к боковому проходу...

Рвануло так, что я сначала ослеп, потом оглох, затем поджарился, а мир провалился в темноту.

Очнулся от того, что кто-то шлепал меня ладошкой по лицу и поливал вонючей водой из водостока.

– Грёбушки-воробушки! Что это было? – я еле шевелил губами, лицо было обожжено и покрыто кровавой коростой.

– Жив! – услышал я голос Ирсы. – Собираем тела наших и уходим! Снаряжение оставляем, вернемся позже.

Меня взвалил на плечи один из гвардейцев, и мы побрели в обратный путь к подземным залам дворца Кворума.

– Дозор… выстави… – обратился я к командиру гвардейцев. Свой голос я почти не слышал, а из ушей текла кровь.

– Там обвал, нечего охранять, – ответил Ирса, шедший рядом и тоже несший кого-то на плечах, – а ты, Командор, быстрый!

– Ага, драпать умею, хоть у Порты спроси, – попробовал я отшутиться.

Но Ирса серьезно произнес:

– Я теперь тебе должен. Ты мне жизнь спас, когда вытолкнул нас из туннеля. Я ведь планировал повести отряд в атаку после выстрела пушек.

– Сколько погибло? – я вдруг понял, что мы были на волоске от гибели.

– Все, кто был в передовом отряде, – гвардеец вздохнул, – двенадцать бойцов! Выжили только десять человек резерва, да мы с тобой…

Впереди раздались голоса, навстречу нам бежал Майоран с группой бойцов. И тут я вырубился окончательно…

– Ну жить будет! Правда, выглядит как головешка, но ему вряд ли это помешает, – это было первое, что я услышал от рирского лекаря, когда очнулся. Я лежал на холодном каменном крыльце дворца Кворума и глазел на чистое голубое небо. Руки и ноги болели, да что там болели, их прямо жгло. Кто-то замотал меня в какие-то тряпки, и еще я был намазан невыносимо вонючей мазью. Вот Соня-то обрадуется, для неё я сойду за своего, такой же вонючий. Вонючий... вонючий! Да, точно, сова же письмо принесла! Я и забыл об этом, не было времени разобраться. Да и теперь не смогу прочитать, потому что руки были полностью забинтованы.

Наверняка письмо от Порты, так как я вчера, когда десантировался с корабля, забыл на флагмане её рюкзачок с трофеями. Ну она и осталась на корабле сторожить, да и вообще – богатства лучше хранить поближе к себе. Я улыбнулся, представив, как Порта уговаривает её лететь ко мне с письмом. Уж не знаю, что он ей такого наобещал, что она согласилась. А в том, что выспавшись, она вечером рванет обратно, я даже не сомневался.

Вдруг я услышал рядом голос Майки.

– Вычистите весь дворец от крови и трупов! Отмойте эту гарь. Платим золотом или провизией, – отдавала она кому-то приказы, – проверьте канализацию: она засорена, обеспечьте нормальный слив. Проверьте колодец и ледник…

– Платите едой? Сколько? – спросил мужской голос.

– Три мешка зерна, три мешка клубней, три бочки солонины, ну… соленой рыбы еще дадим пару бочек, – уверенно заявила она, – но все должно быть чисто и работать!

– Добре! – судя по голосу, мужик, с которым она договаривалась, повеселел.

– И если все будет в срок, то получишь еще и премию – двадцать золотых и снаряжение на выбор для десятка бойцов.

Мужик был вне себя от счастья, только и слышалось: «Спасибо, госпожа Майкидора!». Ну хоть кто-то наводит порядок, хотя я и не понимаю, почему нам надо тут прибираться.

– Майка, подойди! – попросил и удивился своему голосу, он был как будто чужой: слабый, хриплый, да я еще и закашлялся.

Она тут же подбежала. Наконец-то Майкидора была в кожаной броне и шлеме, а не как раньше в каком-то непонятном балахоне. Но, как всегда, без оружия.

– Что ты делаешь?

– Твои поручения выполняю, – буднично ответила она, – тут столько всего сделать надо! Я даже и не знаю, за что браться в первую очередь.

– Ка-ка-какие поручения? – я даже заикаться начал, не мог же в отключке поручения раздавать.

– В имуществе гильдии появилось это здание – Лирв Мелон! – засмеялась девушка. – И я – его распорядительница. Вот и распоряжаюсь!

Я залез в интерфейс и, действительно, обнаружил там раздел «Собственность гильдии», в котором появилась надпись: «Трехэтажный хозяйственный объект Ливр Мелон (назначение «Биржа-Торговый дом-Свободная торговая площадка») с подземными складскими помещениями и подъездными путями к торговому порту (Статус – разрушены)». В качестве корпората-распорядителя была указана Майкидора Рир. Ё-маё, система выбрала её сама, видимо, решив, что она – подходящая кандидатура. Но я спорить не стал: видно же – она понимает, что нужно делать. Вот и пусть занимается, дорогу – молодым!

Я заглянул в инвентарь: ну точно, золотая цепь с диском, похожим на блюдо, изменила цвет и теперь была из сребристого металла антов. Гравировка КК, видимо Криминальный кворум, изменилась на Livr Melon. Значит, право владения передается с помощью этого артефакта. Интересно, есть ли такой же для владения всем Приморским фортом?

– Майка, сколько мне в этих тряпках тут лежать?

– Лекарь сказал, что ты здоров, но только следы ожогов останутся и пару дней будут сильно болеть. Приезжал патруль от Норсов и привез нам разных зелий из своих запасов, – она улыбалась.

– А почему же так воняет? Из чего это сделано? – я помнил, что Майкидора – алхимик, правда, недоученный, и надеялся, что она мне что-то пояснит.

Но она серьезно посмотрела на меня и задумчиво произнесла:

– Вот этого тебе точно лучше не знать!

В общем, я быстро снял повязки, надел свою закопченную броню и отправился в гостиницу. Кожу жгло, но таких уж серьезных ран я на себе не заметил – так, обычные ожоги. Выйдя из ворот, я обнаружил Яра, одиноко сидящего у еще не разобранной баррикады. Моё ж ты Хатико! Я подошел к волку, и тот радостно начал лизать мне обожженные руки, даже полегчало. Ну совсем как собака, слюна которой лечит.

– Пойдем, – позвал я его, и мы побрели в центр поселка. Идти было больно, но верхом на лошади было бы еще больнее. Я не видел, сосредоточенный на своих болячках, что следом за мной неотрывно двигалась четверка рирских всадников, Майоран выделил мне охрану. Лишь у гостиницы один из всадников приблизился ко мне и сказал:

– Командор, я сержант Сергий, мы теперь с вами везде – для вашей безопасности. Мы не знаем, кто из жителей связан с Кворумом, возможно нападение в любой момент.

Точно, чуть не забыл! Я нашел в гостинице Марата и рассказал ему, что нужно срочно назначить награду за розыск агентов Кворума, живых или мертвых. Ну и надо полностью восстановить поселковую стражу, принять и обучить людей, определить маршруты патрулей. Марат согласился, я выдал ему триста золотых, и он сразу унесся воплощать планы в жизнь.

Я зашел в трактир, есть хотелось неимоверно. Уже время полдника, часа четыре, наверное, а у меня с утра была только эта их каша пресная. Официант быстро принес мне… еще каши. Да ё-мае, я в детском садике, что ли? Еле уговорил его принести мне еще вяленого мяса и сала. Как только он ушел, я достал письмо, которое принесла Соня, и хотел прочитать. Но тут пришла ужинать Веселая Даша, уселась за мой стол и замерла… Так же примерно замер и официант, который подошел взять у неё заказ. Ко всему прочему он побледнел и трясущимися руками начал тянуть к себе мою тарелку с мясом и салом. Я схватил её и не хотел отдавать. Даша смотрела на нас обоих расширившимися глазами и только беззвучно открывала рот. Несколько бойцов за соседним столиком закашлялись…

– Повар ошибся, – промямлил официант, – я сейчас все заменю… Простите…

И тут до меня дошло, что, во-первых, Сонино письмо жутко воняет, во-вторых, я сам воняю и, в-третьих, я не чувствую запахи – слизистая носа обожжена взрывом. Пришлось объясняться, а когда я перед всеми извинился, то вышел во внутренний двор гостиницы, чтобы прочитать письмо, не беспокоя окружающих.

Письмо, как я и предполагал, было от Порты:

«Леонид!

Мы заметили на берегу, недалеко от нашей секретной бухты, посыльных Джорджа Норса. Ему нужна помощь, он возвращается с правого берега. Веду флот в Лармию.

Капитан Дерзкий Порта».

Вот теперь мне нужно к Александру, хотя я-то наделся отлежаться до вечера. Вернувшись в трактир, торопливо поел, Даша что-то рассказывала про шухер, который навели на рынке стражи Марата и ее подразделение. Но я слушал вполуха, сосредоточенный на неожиданной новости про Джорджа. Очнулся от раздумий, когда она спросила:

– А мы можем с Маратом поселиться в гильдейском дворце?

– Готовьте переезд всех бойцов туда, – кивнул я, – этот гостиный двор для нашего количества войск не предназначен. Да и каша эта мне надоела!

Я рассказал вкратце о нашем бое в подземельях и про скрытый выход к пристани.

– Взорванный туннель нужно обследовать и, по возможности, восстановить. У нас есть флот, и нам важно обеспечить безопасность портовыхсооружений. В перспективе следует организовать защиту равелинов нашими войсками, – я надеялся, что Даша все передаст Марату и Майорану. – Сейчас уйду к губернатору сообщить, что Порта нашел армию Джорджа, её требуется эвакуировать на наш берег Эллины.

Я оставил обескураженную девушку доедать, а сам помчался в сторону губернаторского дворца. Александр меня принять сразу не смог, и я уснул прямо на диванчике в его приемной. Все-таки отлежался перед вечерней процедурой, пусть и не так, как планировал. А когда проснулся, то сразу сообщил Александру новости про Джорджа. Он был встревожен отсутствием моего флота, а сейчас вздохнул с облегчением.

– Если Джордж вернется с войсками, то это позволит нам полноценно защищать форт и отбить пару штурмов, – серьезно произнес он. – Империя не должна же нас бросить совсем. Мы сможем продержаться несколько месяцев.

Я покачал головой:

– Мне кажется, что у нас нет этих месяцев. Да и вряд ли придет помощь. Ты ведь знаешь, что Карл Норс арестован в столице, как и наши высокопоставленные пленники из Лармии. Думаю, что их арестовали, потому что они знают о реальной ситуации.

– Думаешь, нас уже сдали врагу? А сейчас скрывают информацию об этом?

– Да. Думаю, что нас продали за обещание не атаковать другие провинции империи.

– Файцы всегда нарушали договоры! Всегда! – эмоционально заговорил губернатор. – Не имеет смысла договариваться с тем, кто не держит слово. Императорский двор это знает.

Я пожал плечами:

– Иногда хочется верить в лучшее, это так свойственно человеку. Я считаю, что это шизофрения: постоянно делать одно и то же, но ждать различных результатов.

– Шизо… что?

– Глупость, которая не лечится, болезнь ума.

– Наверное, – кивнул Александр, – все переговоры с файцами заканчивались торжественным подписанием мирных договоров и соглашений. Но проходило время, файцы накапливали свежие силы и снова начиналась война по различным поводам. Я уже не говорю, что некоторые из наших переговорщиков «терялись» по дороге на встречи с их командованием. Так было с несколькими хорошими генералами: армия была в ярости, но императорские советники уверяли, что это случайности войны. А я думаю, что переговорщиков убивали файцы. Одним из генералов, который так «пропал», был Асирис Норс. Уверен, что он не мог просто сбежать и бросить армию, как потом объявила секретная служба!

Я от таких историй просто остолбенел. Да, видимо, придется еще и в столице проводить расследование.

– Что с аватарами антов? – я надеялся, что контакт с погибшей цивилизацией поможет мне защитить Северную провинцию.

– Не получится! – развел руками губернатор. – Оборудование подвело!

Он провел меня в помещение на верхнем этаже и показал три цилиндра – копии того, что был у меня в инвентаре. Он прикладывал палец к торцу, а на другой стороне загорался красный индикатор.

– Видишь, – он показал мне все в подробностях, – а должен быть желтый огонек.

У него челюсть отвисла, когда я достал свой цилиндр и, повторив его манипуляции, показал ему зеленый цвет индикатора.

– Откуда у тебя новый ключ? – он был удивлен и даже рад, что не придется мне отказывать.

– Удачный трофей, – я улыбнулся, – показывай, что нужно делать?

Александр провел меня в соседнюю комнату, где снял белое покрывало с кресла-ложа, сделанного из серебристого металла антов. Правда, кресло это было рассчитано на человека в два раза больше обычного, ну дак это же оборудование антов, а они были великанами. Он приложил руку к стеклянному шару, который лежал на металлическом столике рядом, и там забегали огоньки.

– Все. Ложись в кресло и вставь ключ в подлокотник. У тебя будет четыре минуты на общение с антами.

Он задумался:

– Хотя, может быть, и дольше, у тебя же ключ новый.

Я послушно лег на ложе и вставил цилиндр в разъем на массивном подлокотнике. Ничего не происходило. Тогда я залез в интерфейс персонажа, обнаружил там новый раздел «Коммуникационный модуль» и уверенно ткнул в кнопку «Связь со станцией «Дефенсио». Мир вокруг медленно померк, и я оказался в полной темноте.

– Вы даете согласие на копирование своей памяти?

– НЕТ! – инстинктивно вырвалось у меня.

Мир вернулся к прежним очертаниям. На меня встревоженно смотрел Александр:

– Что случилось? Не сработало?

– Они хотят скопировать мою память! – я был возмущен таким вторжением в личную жизнь.

– Такова плата, – успокоил он, – это условие не обойти. Они должны знать, с кем разговаривают…

Ну хорошо, я позволил скопировать память и оказался в огромном помещении с двумя колоннадами. Стандартный дизайн, все тот же дворец или храм антов. Но только находился он на орбите планеты, за колоннами справа был виден открытый космос, а слева – голубой диск нашей планеты с двумя континентами, затянутыми черными облаками. Я не успел удивиться, почему облака черные, как ко мне вышел ант. Если быть точнее, то это был титан, я помнил, что видел его когда-то давно в виде каменного изваяния. Линия носа и лба в один уровень, рост – выше четырех метров, массивная фигура атлета. Правда, он был одет в строгий черный костюм, а не голый и не в тунике как античные статуи.

– Я – Крон, зачем ты пришел, чужак? – голос его гремел в пустом зале.

– Я – Леонид, – в тон ответил ему, – пришел установить контакт и попросить о помощи. Кто ты?

– Я – искусственный интеллект станции орбитальной защиты. В моей памяти более трех тысяч людей и титанов. Ты можешь поговорить с любым из них.

– То есть это будет контакт с их сознанием?

– Нет. Это все равно буду я. Они индивидуальны как лик, но представляют собой сообщество как разум. Они давно мертвы, я лишь симулирую их поведение. Кто тебе нужен, может, Светлов?

Я на мгновение задумался, перспектива поговорить с Командором была заманчивой, но я пришел за другим:

– Нет. Мне нужна титанида с символом горгониона. Ты понимаешь, о ком я говорю?

Картинка сменилась: титан оказался просто голограммой и теперь вместо него появилась она… Медуза Горгона. Огромная, в белоснежном брючном костюме, с эмблемой-горгонионом на груди кителя. На голове у неё был шлем с кабелями. Примерно такой же, как на рисунке Лионеллы. Только разъемы на её шлеме двигались, они как будто соединялись с чем-то, замирали на мгновение и снова продолжали своё покачивание, да еще делали это вразнобой. Это броуновское движение на голове просто завораживало, я даже остолбенел сначала. С трудом оторвался от разглядывания «кабелей-змей» и сфокусировался на ее лице. Милая женщина, только нос, как у всех титанов, странный – непривычно прямой, как доска. Она смотрела на меня и улыбалась:

– Здравствуй, Алеша! – у неё был низкий бархатный голос, она изящно присела на пол, чтобы её лицо оказалось на уровне моего.

– Я – Леонид… – начал было я возражать.

Но она остановила меня:

– Я привыкла называть собеседников так, как их назвала мама. Лёня – это просто позывной среди военных твоего мира. Уж не обессудь… Меня зовут Менвра. Что ты хотел спросить?

– Этот мир реальный? – на одном дыхании выпалил я свой главный вопрос.

– Да! Более, чем реальный. Если ты думаешь, что находишься в симуляции, то ошибаешься.

– Но все эти интерфейсы, характеристики персонажа, навыки – это же игра?

Титанида кивнула:

– Да, интерфейс тебе предложен именно тот, который понятен. Ты знаешь, как представляют себе это жители планеты? Как семь чакр, находящихся в теле. Они видят уровни, значения характеристик, но не так, как ты. Они ни разу не играли в компьютерные игры, у них интерфейс организован, согласно их представлению об энергетическом поле человека.

– Менвра, а ты не заливаешь?

– Нет, – титанида вывела передо мной прозрачную картинку из своей руки – книжную иллюстрацию, где на изображение человека были нанесены семь сфер разной величины, – навыки дают им эти сферы. Кстати, многие игроки видят свой интерфейс отлично от твоего. В нашей базе памяти есть более трехсот игроков, и ни у одного из них он визуально не совпадает с твоим.

– То есть это просто моя фантазия так нарисовала?

– Да, именно так. Ты придумал интерфейс, который тебе удобен. Но это не отменяет сам факт модификации твоей энергетической сущности неизвестным объектом, называющим себя Вавилоном или Ковчегом.

– У вас есть связь с Ковчегом? – задал я свой второй важнейший вопрос.

– Нет, Алеша. О его возможном существовании на орбите или где-то на планете мы узнали от игроков. Мы не контролируем энергетические измерения и нет возможности его обнаружить. Но мы определенно зафиксировали энергетический «всплеск», когда у всех людей появились сверхспособности. Сейчас мы понимаем, что очистка части планеты от последствий нашей войны случилась в аномально короткие сроки, как и быстрое заселение людьми, появившимися из ниоткуда. Все это следствия некоего вмешательства и, вполне возможно, это делает Ковчег. Но точных данных у нас нет.

– Люди тут не сами по себе появились?

– Это исключено, младший брат. Все так же, как и на вашей с Командором Светловым планете. Сначала кем-то были созданы титаны, потом люди.

Я был под впечатлением от откровений Менвры.

– Почему вы решили, что наши планеты похожи?

Она молча вывела мне картинки титанических построек: огромных развалин из гигантских колонн и мегалитических блоков, раскопок исполинских объектов и подземелий с двенадцатиметровыми сводчатыми потолками – Баальбек, Термессос, Дворец Омейядов, Сардис, Кизикос, Дидим, Милет…

– Эти кадры из твоей и его памяти. Они идентичны. Это объекты в Малой Азии, все они очень похожи на наши. Вообще в вашей памяти сотни фактов, странно, что вы не можете связать все воедино.

– Но почему вы решили, что эти объекты построили титаны? Это были люди! – я возмутился её выводам.

– Потому что тут нечеловеческая инженерия, эргономика и цивилизационный подход. Да у людей не было ни ресурсов, ни технологий даже для проектирования или бюджетирования таких построек.

– У меня другое мнение!

– Имеешь право, – улыбнулась Менвра. – Думаю вы раньше помнили о нас… А потом забыли. Ничто не вечно. Но, смотря в будущее, можно увидеть прошлое. Снова и снова. И наоборот. Таков порядок во Вселенной. Время – не товар и не мера, а, скорее, связующее звено между разумом и пространством.

Она вывела мне картинку воина, у которого на броне, прямо на груди, был лик Медузы Горгоны. Под картинкой была подпись – Александр Македонский.

– Это вы называете Эгида. Ты знаешь, что означает это слово?

– Туника, наверное, или оберег, – я начал сомневаться в своих словах.

– Нет, это название системы защитного вооружения. На нашей планете она тоже была. Я, пока была живой, являлась оператором Эгиды. Видимо, так же, как и ваша Медуза. А горгона – это в нашем мире воинское звание оператора. Я – горгона Менвра.

Я задумался, но время утекало, мы уже общались гораздо дольше того времени, что пообещал Александр.

– Где мне найти оружие антов, и кто мой враг?

– Грейлав, – она опять мне улыбнулась, – это город отшельников, которые отказались от высоких технологий. Этих блаженных не бомбили – не было военного смысла. Они типа ваших хиппи или амишей, у них все оборудование очень примитивное, но надежное. Ты знаешь, где их город! Он по обеим берегам Эллины, глубоко под землей. Думаю, там ты найдешь и летательные аппараты, и устаревшее, по нашим меркам, вооружение.

Она нахмурилось и в её голосе появилась скорбь:

– Твой враг – пришельцы. Примерно тысячу лет назад они проникли в нашу звездную систему. Все анты к тому времени были мертвы. Автоматическая система обороны дала бой и защищала планету на протяжении столетий, но проиграла… Правда, и силы вторжения пострадали. У врага выжил всего один корабль, девять безжизненных и повреждённых крейсеров находятся в системе. Уцелевший корабль сейчас на орбите Антии, а несколько членов экипажа смогли приземлиться на планету. Но их посадочный аппарат поврежден. Взлететь они не могут. Именно в момент их посадки у жителей появились сверхспособности и магия.

– Менвра, ты это можешь хоть как-то объяснить?

– Возможно, Ковчег или тот, кто проводит искусственный антропогенез на планете, дал людям силы противостоять вторжению. Этот неизвестный сопротивляется. Когда корабль пришельцев с орбиты нанес ядерный удар по столице Античной империи, некто заглушил помехами радиочастоты, по которым наземная группа осуществляла связь с кораблем. Мы знаем это точно. Часть оборудования у нас еще работает. Корабль без экипажа и без связи перешел в режим ожидания и просто дрейфует в космосе.

– Как выглядят враги?

– Так же, как и ты! Как люди. Они неотличимы внешне от вас, по крайней мере, большая часть. Но есть пришелец с сигнатурой энергополя, сильно отличающейся от нормы. У нас нет этому объяснения.

– Попонятней, пожалуйста. Что это значит?

– Это значит…

Связь резко оборвалась, и из темноты проявилась комната с Александром, который был очень встревожен и держал в руках лечебное зелье.

– Я уж думал, что ты помер! – обрадовался он моему пробуждению. – Видок у тебя с этими ожогами жутковат, да ты еще и не дышал!

– Не дождетесь, – пробурчал я, сползая с кресла. Меня преследовало ощущение, что самое главное я у горгоны Менвры спросить не успел…

Мы вышли с Александром на балкончик. Он закурил сигару, а я пил вкусный морс из каких-то лесных ягод.

– Что сказали анты? – поинтересовался губернатор.

– Многое, – я задумался, что стоит рассказать ему, а что нет, – они сказали, что вас создал Вавилон.

– Ну да! – засмеялся он. – А ты не знал?

Увидев мое вытянувшееся лицо, он сначала осекся, а потом продолжил:

– Мы верим, что нас создали. Мы не знаем, кто наш создатель, как выглядит, где он. Но мы верим, что он нас ведет, защищает.

Александр замолчал и через силу сказал:

– Раньше мы верили, что и посланники Вавилона, которые приходят в наш мир, – дети бога, сами боги, и он посылает их, чтобы нам помочь…

– А теперь?

– А теперь мы на разных богов насмотрелись… В семье не без урода…

Часть вторая. Hostis humāni genĕris. Враг рода человеческого.

Туман был густой, тягучий как сгущенное молоко – уже на расстоянии нескольких шагов ничего не видно. До рассвета оставалась пара часов. Время неумолимо утекало, а мы не то что не могли найти позиции файского заградотряда, даже не понимали, где находимся. По всем расчетам мы должны уже видеть их тылы, а в реальности брели через болото, стараясь держаться плотной цепью, чтобы никого не потерять. Найти потом бойца в этом тумане будет нереально.

Наше главное преимущество – ночное зрение – было опять нивелировано сокрушительно навалившимися обстоятельствами. А я ведь специально решил действовать не по сценарию, нарушив все ранее намеченные сроки. Это не помогло, наш новый внезапный план опять висел на волоске…

Прошлым вечером, вернувшись от Александра, я собрал командиров, и мы провели «разбор полетов». У Марата появились первые стражники, которых он набрал из портовых работников. В бой их пускать нельзя, но за порядком в поселке они следить могли и в случае проблем должны звать опытных стражей: Марата, Флавия, Мишу, Эрнста и Айвана. После разгрома криминала безопасность в поселке восстанавливалась, полтора десятка стражей встретили активную поддержку жителей. Живых бандитов нам никто не сдал: измученные беспределом люди совершили несколько судов Линча и привезли на телегах десяток трупов бывших членов Криминального кворума. Награда в золоте сыграла свою роль, на разбойников охотился весь форт. Испуганная хозяйка борделя, наша старая знакомая Руфь, приходила к Марату договориться о сотрудничестве и покровительстве, но Веселая Даша выставила её из Конторы стражей, велев дождаться возвращения Порты. Уж тот-то с удовольствием возьмет шефство над «бедняжечкой». Руфь лишь побледнела, вспомнив разгром, который устроили пираты в прошлый раз, но перечить не стала.

Майкидора развернула в нашем дворце бурную деятельность: двор вычистили от дерьма, всех бандитских подружек выгнали, начали опись имущества подземных складов. Трофеями теперь тоже занималась Майкидора, я передал ей права на их распределение. Кроме золота. Эту привилегию я оставил себе, выделив только десять тысяч на общественные нужды. Вообще мы были очень богаты, система сыпала мне от души – как на личный счет, так и на счет Гильдии. Но вот куда тратить такие деньги, я толком не понимал. Более 120 тысяч золотых – это по местным меркам очень много, да и в закромах Кворума хранилось имущества еще на десятки тысяч монет.

Рирские гвардейцы временно заняли военный городок, все-таки пару сотен людей и лошадей надо было быстро где-то разместить. Канцелярия губернатора не возражала, и у меня сложилось впечатление, что они, как и чиновники всех миров и эпох, когда запахло жареным, заняли позицию «моя хата с краю».

Мои сержанты согласились, что для нас первоочередным вопросом является удар по файским войскам, вставшим за позициями армий провинций и выполнявшим функцию заградительного отряда, готового открыть огонь по своим в случае отступления или любых переговоров с нами. Я объявил своим офицерам, что выйду на это задание в полночь, а не с утра, как ранее планировал.

Мои соображения были простые – утром нас точно заметят, а в полночной темноте, если мы выйдем через северные ворота, смотрящие на пристань, а потом пройдем вдоль самой кромки моря, то сможем остаться незамеченными. И облака, закрывавшие звезды и луны, в этом помогут – темень была кромешная. Плюс ко всему начался дождь – нас стало еще и неслышно для возможных дозоров врага.

Мы вышли небольшим отрядом в двадцать четыре бойца: рирские гвардейцы и проводник – лекарь Иван из отряда Веселой Даш, хорошо знающий окрестности Приморского форта. Так как Саур и Ирса ранены, а Майоран был нужен в поселке, чтобы управлять моими войсками при возможном штурме, я взял с собой новенького сержанта Ахмата, которого привела Майкидора. На самом деле не очень-то он был и «новенький»: почти седой вояка, более тридцати лет прослуживший в гвардии, в голубых глазах которого плескалась ярость, когда мы обсуждали файцев, но надо отдать должное его выдержке – выражение лица оставалось холодным и отстраненным. Я хотел увидеть его в деле, поэтому и не стал принимать предложение Марата, вызвавшегося участвовать в этом рейде. И пускай я никого из своих нынешних спутников не знаю, но Майоран о них высокого мнения – значит, все у нас должно получиться. Если бы не этот неожиданный непроходимый туман, начавшийся сразу после ночного дождя.

Еще в форте, пока мой отряд собирался в поход, я углубился в чтение системных сообщений, за последние несколько дней их навалилось немало. Во-первых, гильдия получила новый уровень, на это повлияло сразу несколько событий: прием в состав более двухсот бойцов Майкидоры, часть из которых явно благородные, и захват Ливр Мелона. Некоторые бонусы гильдии теперь изменились, например, мне понравилось, что иммунитет к яду приобрел новое свойство – «отражение», благодаря которому враг мог погибнуть от своей же отравы!

Теперь вкладка интерфейса, посвященная гильдии, выглядела так:

Гильдия «Первый легион», Гвардия Античной империи

Уровень 4 (1600/4000)

Статус «Гвардия Античной империи» вызывает шок и трепет у врага, вероятность паники в войсках противника +100%, вероятность отступления +100%, вероятность сдачи в плен +100%, подразделение врага, понесшее потери, теряет – 30% от характеристики «Ловкость», командир теряет – 70% от характеристики «Лидерство».

Все члены гильдии при свидетельствовании в суде и благородном судилище получают бонус «Правда стража» +100% к характеристике «Харизма».

Все члены гильдии получают пассивный навык «Маскировка» – теперь вас сложнее обнаружить как животным, так и людям.

Маскировка дает преимущество – первый выстрел всегда ваш. Враг не заметит вас, если будете скрываться в подходящем месте (лес, кустарник, заросли, камни, строения и пр.), пока вы не атакуете его.

Все члены гильдия видят в темноте гораздо лучше обычных солдат. Даже света звезд достаточно вашему стрелку, чтобы видеть на 30 метров.

Корабельные пушки всегда пробивают кожаную и стальную броню моряков, кавалеристов и пехоты эпического класса и ниже.

Корабельные пушки с 15% шансом могут выпустить ядро, объятое магическим пламенем. Шанс поджога корабля врага 100%.

Ваши корабли двигаются на 10% быстрее, вам всегда помогают попутное течение и ветер.

Ваши корабли получают скрытое пространственное хранилище, недоступное врагам, + 2000 кг грузов.

Каждый член гильдии теперь виртуозно управляет боевым конем, кавалерийские войска получают бонус к ловкости +10.

Боевой конь, которым управляет член гильдии, получает бонус к здоровью + 300% и выносливости +100%.

Стрелки из арбалета получают бонус к урону +50% и имеют шанс попасть в уязвимое место врага. Каждый пятый выстрел из арбалета не только нанесет урон, но и оглушит врага на 1,5 секунды.

Каждый член гильдии получает бонус к репутации, у вас чувствуется благородная кровь имперской аристократии, харизма + 5.

Все члены гильдии получают иммунитет к ядам. Ядовитым оружием не могут пораниться члены гильдии, а враги, напротив, после поражения не смогут вылечиться эликсирами и заклинаниями эпического класса и ниже. Враг, благодаря эффекту «Отражение ядов», имеет шанс в 50% отравиться своим ядом, даже при условии иммунитета к нему. Если эффект активирован, то излечение владельца яда невозможно.

Все члены гильдии теперь могут повышать уровни сверх 30, но не выше 60. В дальнейшем возможно изменение предела уровней.

Старшие офицеры гильдии могут исполнять функции капитана корабля или судна.

Гильдия имеет право на строительство Крепости-звезды I ранга.

Вы – первый игрок, который создает гильдию за последний век, бонус к получаемым в качестве трофеев монетам +20%. Бонус зачисляется на счет гильдии. Вы получаете бонус к наносимому урону + 20%, действующий для всех членов гильдии.

Часть бонусов заблокирована, повышайте уровень гильдии, и вы получите больше!

РЕЗИДЕНЦИИ ГИЛЬДИИ

Античная империя, Северная провинция, Приморский форт.

Livr Melon (назначение «Биржа, Торговый дом, Свободная торговая площадка») – трехэтажный хозяйственный объект с подземными складскими помещениями и подъездными путями к торговому порту (статус – разрушены).

Корпорат-распорядитель – Майкидора Рир.

ФЛОТИЛИЯ

Барк «Варяг»

Длина – 32 метра, ширина –6 метров

Мачты – 3

Паруса – прямые, косые

Пушки – 20 пушек, Файские имперские десятифунтовки

Особенности: корпус обит железом, помещение для содержания пленных, паровой движетель (неисправен)

Бригантина «Аврора»

Длина – 20 метров, ширина – 4,3 метра

Мачты – 2

Паруса – прямые, косые

Пушки – 8 пушек, Файские имперские десятифунтовки

Особенности: корпус обит железом

Шхуна «Мирабелла»

Длина – 18 метров, ширина – 4,6 метра

Мачты – 2

Паруса – косые

Пушки – отсутствуют, есть возможность установки 6 пушек

Особенности: корпус обит железом

Барк «Ураган Селевии»

Длина – 34 метра, ширина – 5,6 метров

Мачты – 3

Паруса – прямые, косые

Пушки – 20 пушек, Файские имперские десятифунтовки

Особенности: корпус обит железом, может нести усиленную абордажную команду или десант – до 48 человек

Во-вторых, я получил новый уровень и, благодаря свободному очку навыков, мог выучить новое заклинание. И вот тут было три возможных варианта. Я мог выбрать или заклинание из свитка «Ментальный шторм», или один из двух, предложенных системой.

«Ментальный шторм»

Навык заставляет врагов временно стать безумными. Цели в прямой видимости теряют разум на 60 минут, цели в радиусе 3 километров – на 30 минут. Каждая цель становится безумной по-своему: может атаковать других, совершить самоубийство, вести себя как животное или дитя, буйствовать, как будто находится под воздействием алкоголя или наркотических средств. Степень и форма безумия определяются случайным образом.

Действует на неограниченное количество целей. Не менее 10% врагов могут повторно впадать в безумие на протяжении 7 дней. Не менее 5% остаются безумными до конца жизни. Чем выше основные характеристики врага, тем больше вероятность остаться безумным. Безумие, наложенное данным навыком, невозможно вылечить.

Перезарядка – 14 дней.

«Ментальный парадокс»

Навык заставляет цель погрузиться в свои мысли и не обращать внимания на происходящее. Ничто не может оторвать её от решения ментального парадокса, даже собственная смерть. Целью навыка может быть как враг, так и союзник. Ментальный эффект длится 11 минут 9 секунд. После окончания эффекта цель потеряет память о событиях прошедших суток. Навык можно применять скрытно, так как он не наносит урона.

Перезарядка – 7 дней.

«Аура ментального подавления»

Навык заставляет всех окружающих – и врагов, и соратников – воспринимать ваши слова как истинную правду или руководство к действию. Все слова воспринимаются буквально. Защититься от воздействия невозможно. Эффект не пропадает никогда, к вашим словам как к истине будут относиться и через много лет после воздействия.

Навык расходует ману по формуле: Сила/Ловкость/Сила магии (одна основная характеристика цели) х (продолжительность воздействия в секундах – сила пси).

Применение навыка невозможно отследить.

Было над чем подумать: все три доступных навыка были сверхполезными в различных ситуациях. Но выбрать нужно было один. «Ментальный шторм» был применим в бою, а вот остальные касались, скорее, мирных методов воздействия и, значит, понадобятся только после войны. Перспективы остановить кровопролитие с помощью переубеждения файских генералов были заманчивыми, но я помнил рассказ Александра про убитых переговорщиков и понимал, что можно элементарно не успеть применить навыки, если убийца будет действовать быстро и скрытно или, например, будет глухим.

Поэтому, отбросив сомнения, выбрал «Ментальный шторм», потому что не верил в дипломатию с файцами и рассматривал её как самый крайний вариант. Привычно закинул оставшуюся единичку характеристик в ману. Мои спутники также подросли в уровнях, но новых навыков у них не появилось. Это было непонятно, так как я помнил, что у легендарного волка Лукаса было три уникальных навыка, а у моих питомцев пока всего по одному.

Я к ним настолько привык, что уже и не мыслил свои действия без их поддержки и хотел бы, чтобы они стали сильнее. Яр и сейчас нас вел – ему-то ночное зрение, отказавшее в тумане, с таким нюхом не особо и нужно. А вот Соню пришлось оставить на стоянке лошадей, которую мы разбили на небольшой поляне в глухой чаще леса, толку от неё не было, она сверху видела только белое молоко тумана.

Наконец болото кончилось, и мы вышли к редкому молодому ельнику, Яр тревожно замер, принюхиваясь, и глухо рыкнул вперед. По большому счету мы ориентировались только на него, а не на знания проводника Ивана, тот также ничего не видел, как и мы. Тщательно изучая деревья, мы могли определять только стороны света. Сначала вдоль Эллины выдвинулись на юг, затем, повернув направо, достигли густых лесов, а сейчас снова шли на север к форту во вражеские тылы. Я постарался четко донести Яру, как выглядит враг, надеясь, что он сможет вспомнить запахи файской штурмовой гвардии.

И вот волк, который ранее беззаботно рыскал впереди отряда, вдруг начал осторожничать, идти как собака рядом со мной и даже прижиматься к ноге, замирая и внюхиваясь вдаль. Я дал знак Ахмату: мы были близко к врагу и замедлили скорость продвижения, стараясь не шуметь.

Осторожно продвигались по ельнику более часа. По моим прикидкам должен был вот-вот начаться рассвет, но из-за низких туч мы его вряд ли увидим. Темно еще будет не менее пары часов, и я рассчитывал подобраться к файским войскам поближе и активировать навык, который мне достался от Зойки – «Пирокинез I: Ливень огня». Думал повторить разгром врага на перевале и потом, пользуясь суматохой и деморализацией от внезапного удара, уйти незамеченным в густой лес. Ну а там по ситуации – или вернуться в Форт, или отступить до Ледянки. Это был хороший план… Но, как уже не раз учила меня здешняя жизнь, любые хорошие планы рушатся от внезапных улыбок Фортуны, которые порой ну прямо издевательские...

Когда мы достигли края ельника, то увидели файские войска в боевом построении на расстоянии пятидесяти метров от нас. Причем солдаты были развернуты в нашу сторону и вглядывались в темноту утреннего леса. Несколько батарей по десятку пушек смотрели прямо на нас, на флангах застыла в тревожном ожидании файская тяжелая кавалерия. Мне было не видно, но наверняка за спинами пехоты прятались боевые маги и лекари. Стало понятно, что враг знал, что мы будем нападать с тыла, и ожидал нас именно сейчас. Как они про атаку пронюхали?

Мы замерли, увидев такую картину, - это совсем не то, на что мы рассчитывали. То, что нас пока не заметили, означало, что бонусы гильдии охраняли от обнаружения. Но это продлится ровно до первого нашего выстрела. А потом двадцать пушек, заряженные картечью, срубят потоком раскаленного металла и этот лесок, и нас вместе с ним. Я не понимал, что делать. Нас всего двадцать четыре бойца против десятитысячной армии, шансов никаких, даже с моими сверхспособностями. Кстати о них! Грёбушки-воробушки! У меня пропал навык, полученный от Зойки. Я судорожно начал искать системные сообщения и нашел фразу, которая повергла меня в шок:

«Игрок Зойка убита в бою, воскрешение её на Антии невозможно, вы теряете все полученные от неё навыки, бонусы и скрытые очки характеристик».

Это случилось около двух часов назад, когда мы форсировали болото. Я был полностью сконцентрирован на тропинке, чтобы не провалиться в топком месте, и не заметил сообщения системы.

Итак, ко всему прочему я оказался еще и безоружен перед многотысячной армией. Ахмат, почувствовав изменение моего настроения, прошептал:

– Командор, уходи! Мы задержим их насколько сможем. Ты знаешь дорогу через трясину, да и волк поможет…

Я прервал сержанта и, глядя прямо в его глаза, горящие яростью перед неизбежным боем, медленно сказал:

– Мы дадим бой! Потом уйдем все вместе!

Он не стал спорить, только кивнул и начал перемещать солдат поближе к неглубокому овражку, чтобы скрыться там от залпа пушек.

А я прокручивал варианты действий, и ни один не сулил нам победы. При удачном раскладе укусим побольнее, но это лучше, чем сдаваться и тем более бежать. При отступлении шансов нанести урон будет несоизмеримо меньше. Наконец я отправил Яра на левый фланг и дал ему команду выть до одури, спрятавшись в любой подходящей яме. С пушками он уже был знаком и понял меня превосходно, только взглянул печально и задумчиво, как будто прощаясь навсегда. Я потрепал его по холке и шепнул: «Каранг! Будет тебе Каранг! И сорок волчиц, самых красивых, чтобы хвосты красивые и все такое…». Сам не понял, что именно сказал и почему так важно было это ему сказать. Вроде бы Каранг – это тот зверь, чью шкуру он самозабвенно терзал в гостинице. Но это неточно.

Яр, услышав мои обещания, вдруг ободрился и радостно стреканул в сторону гор. Через несколько минут по лесу и раскинувшейся равнине раздался его дикий, полный вселенской тоски вой, раздирающий психику врага. Первые ряды пехоты от неожиданности упали на колени. Грянули пушки левого фланга и разнесли редкий лесок до состояния равнины. Я и не понял, как у них это получилось, может быть, автозапал, ведь расчеты орудий должны быть парализованы. Я дал возможность армии врага прийти в себя и начать маневры.

Очнувшиеся от ужаса офицеры зажгли факелы и стали разворачивать войска налево – бойцы начали перестраиваться и продвигаться к месту, откуда их атаковал своим воем Яр. Мы лежали среди елочек, затаив дыхание. Я дождался, когда армия врага поближе подойдет к нам, разворачивая строй, а пушки правого фланга окажутся за спинами пехоты. Ну все, пан или пропал!

Я активировал «Ментальную дезориентацию» на пушкарей, чтобы они ударили по своим, а потом, не дожидаясь результата, применил «Ментальный шторм» по всей площади, на которой находились файские войска.

Ахмат скомандовал, и мой отряд выдал дружный залп из арбалетов. Я показал ему жестом, что после второго залпа – отступление и перезарядка. По нашей традиции все воины отряда носили два заряженных арбалета: большой на спине и малый кавалерийский на груди.

Грянули в спину вражеской пехоты пушки правого фланга, разрывая бойцов задних рядов и выкашивая тех, кто был в середине.

Разум требовал от меня начать бить «Ментальным ударом», но я замер и не мог оторваться от разворачивающейся перед моими глазами психбольницы под открытым небом. А там было на что посмотреть, картина была сюрреалистичная, враги реально впали в безумие ментального шторма. Самыми нормальными оставались только пушкари, которые деловито заряжали пушки, собираясь повторно выстрелить в своих боевых товарищей. Ну как самыми нормальными? Конечно же, это ненормально, но их действия хотя бы были рациональными – «заряжай-пли». А вот как охарактеризовать мага, который жрал землю с таким удовольствием, как будто это невиданное лакомство, или медика, пытавшегося отпилить ногу лошади медицинским инструментом для ампутации?! Когда разъярённая лошадь влепила ему в лоб задней ногой, то начал пилить уже своего товарища, причем уже не ногу, а голову. Несколько бойцов разделись догола и измазались конским навозом, некоторые били тонкими кинжалами в ухо своим замешкавшимся сослуживцам и дико хохотали, видя их мучения. Тут же рядом троица играла в «Догони свинью», какое-то отморозки били друг друга по лбу деревянными кружками. Группа воинов развлекалась футболом, правда, в качестве мяча использовала своего товарища. Маги огня зажарили офицера и теперь радостно водили вокруг него хоровод. Стрелки выпускали арбалетные болты в воздух и радостно орали: «На кого попадет?!». Пока вся дивизия файцев предавалась самым безумным забавам, предатели-пушкари выпускали по ним залп за залпом. Я дождался, пока один из дураков кинулся с факелом в сторону обоза, сопровождавшего правую батарею. Грёбушки-воробушки, там был десяток подвод и все наверняка с порохом.

– Уходим! – я рванул за рукав остолбеневшего от случившегося массового сумасшествия сержанта. – Сейчас рванет!

Мы драпали так, как никогда еще не бегали в своей жизни, но все равно не успели. Когда рванул порох, взрывная волна сбила нас с ног и бросила на землю. За нашими спинами набирал силу пожар, доносились стоны покалеченных и хохот безумных людей. Это очень жуткое сочетание, кто не слышал, тому не понять. Кто-то истошно завопил песню: «Я не буду плакать, я буду танцевать…на балу, на балу, на балу…».

К нам прибежал Яр, ошалевший от грохота и ярости скоротечного боя. Мы так и бежали с ним рядом, он постоянно оглядывался на меня с виноватыми глазами, как будто просил прощения, что усомнился в моих военных навыках, а я все шептал ему:

– Ярушка, я и не знал, что все так получится…

В итоге, Иван этот, блин, Сусанин, не смог вернуть нас к болоту, а вывел к курумнику – каменной речке, состоящей из крупных пятиметровых булыжников и гранитных блоков почти правильной формы. Скорость передвижения сильно упала, мы буквально карабкались по камням, что с боевым снаряжением очень непросто. Светало, мы заходили к нашей стоянке совсем с другой стороны. Оставалось чуть-чуть пройти, возможно, менее трех километров, до лошадей, которые в нашей ситуации означали спасение. Мы уже представляли, как вскочим на быстрых трофейных коней файской разведки и рванем к Эллине, но опять моим планам не суждено было сбыться.

Мое сознание пронзила острая боль! Я аж зажмурился от потрясения и встал как вкопанный. Что такое? Сова! Соня была тяжело ранена, я видел её статус по очкам жизни, и это стало для меня шоком, у неё оставалось всего четыре процента здоровья. Но самое ужасное было то, что двое бойцов, которых мы оставили на стоянке, оказались мертвы. Причем умерли практически мгновенно и в один момент. Ахмат тоже увидел в статусе отряда потери и теперь смотрел на меня взволнованно, ожидая команды к действию.

– Идем! – бросил я короткую фразу. – Не шуметь!

Мы начали осторожно подходить к месту стоянки, Яр крался впереди, тревожно внюхиваясь в запахи утреннего леса. Пахло дождем, сосновым бором, цветами, которые обильно росли на полянах и… нашим потом. В лесу не раздавалось ни звука: не кричали птицы, попрятались белки и прочая живность. Мы не видели ничего опасного. Волк тоже понял, благодаря мыслесвязи со мной, состояние Сони и старался найти врага, но не мог ничего обнаружить. Совсем ничего!

Такое ощущение, что произошла трагическая случайность – ударила молния, или упал метеорит, или произошло еще что-то, не зависящее от человека. Но я вспомнил ряды файских бойцов, тревожно вглядывающихся в лес, из которого мы наступали, они явно были предупреждены. И тот, кто знал о нашей атаке в спину из непроходимого болота, вполне мог обнаружить и стоянку. Понятно, почему убили бойцов: они бы помешали устроить засаду или, обнаружив отряд врага, могли поднять тревогу. Но почему не убили Сову? Я ведь даже не знаю, что бывает, если погибает спутник. Возможно, теряется весь прогресс развития, а может быть, даже стираются личность и воспоминания, думаю, что вполне возможна и полная смерть, ведь спутник – не игрок, он принадлежит этому миру. Жалко, что я так и не спросил это у знающих людей, у Мота, например, или Александра.

Враг наверняка устроил засаду, а Сову не убил, потому что это приманка. Он ждет, что мы со всех ног рванем в лагерь и попадем в ловушку. Или уже попали, потому что таких опустевших от живности лесов я тут раньше не встречал. Это было необычно, и Яр также думал: он чувствовал неправильность происходящего и это его пугало. Шерсть на загривке стала торчком, волк негромко рычал в сумрак и нервно бил лапами по земле. Мы стояли на опушке леска, за которым и располагалась поляна с нашими лошадьми. Я дал команду остановиться, так как опасался выходить на открытое пространство. Ахмат стоял рядом со с мной, направив вперед тяжелый арбалет.

– Ты их чувствуешь? – спросил он меня после нескольких минут сверления глазами темных силуэтов сосен на противоположном краю поляны.

– Нет, – прошептал я, – но это ничего не значит. Я смогу почувствовать только игрока гораздо более высокого уровня развития, чем я. Но там, впереди, таких нет.

– Погано, – сержант посмотрел на меня, – может, я пойду вперед, и они вынуждены будут атаковать. Так вы их обнаружите…

– Нет, – я покачал головой, – мы их можем и не увидеть, они же убьют одним ударом. Скрываться враги умеют хорошо, не надо пытаться играть на их поле. Это слишком большой риск!

– Тогда будем ждать, когда станет светло, – покладисто кивнул он.

– Не можем мы ждать, – с горечью в голосе произнес я. – Соналира умирает… Ты не знаешь, что будет, если она умрет?

Ахмат вздрогнул и медленно произнес:

– Крепись, Командор, она умрет… магические животные умирают навсегда, как и мы, простые люди… у нас нет второго шанса…

Да к черту! Я шепнул Ахмату, вложив в команду всю свою волю: «Стоять на месте! Без команды не стрелять! Если погибну, уходить через горы!». А сам активировал навык «Ментальная защита» и шагнул вперед на открытое пространство. В то мгновение, когда сержант сообщил мне о возможной участи Сони, у меня возник сумасшедший план. Ну как план, не совсем, просто яростное желание пойти и вломить лещей тем, кто мучил мою птицу.

То ли моя «Ментальная защита» работала, то ли враг выжидал, но мне удалось медленно дойти до середины поляны. Я помнил свои опыты по подкрадыванию к пленным бандитам на прошлой неделе. Главное – все делать медленно и плавно, тогда я смогу подойти почти вплотную. Яра я оставил с Ахматом, настрого приказав действовать так, как скажет сержант. Яр не спорил, он вообще чувствовал что-то в этом рирце, какую-то силу, которую не мог объяснить мне образами.

Мне было непросто выйти на поляну – умирать совершенно не хотелось, хоть и знал, что смогу возродиться в любой точке. Тринадцать раз. Надеялся, что этого хватит, чтобы обнаружить врага и воскреснуть у него за спиной. Я был уверен, что в честном бою нам несдобровать. Лишь бы Яр и рирцы не подставились! И, конечно, лишь бы Соня не умерла.

Я шел, каждую секунду ожидая арбалетного болта в голову или копья в грудь. Как в замедленной съемке поднимал и опускал ноги, бесшумно шагая по густой траве. Я шел и думал о смерти. Готовый к ней, я понимал, что нужно будет подавить боль, сразу воскреснуть среди врагов и нанести ответный удар. Но, несмотря на все психологические установки, было страшно, очень страшно, из-за напряжения даже появилась галлюцинация – какой-то черный квадрат или куб чуть впереди меня и на пару метров выше головы. Чертовщина какая-то, эта геометрическая фигура еще и чуть поблескивала гранями. Я упорно продолжал идти, никакая магия не свернет меня с курса. Главное – монотонный ритм: поднял ногу, перенес центр тяжести, поставил, теперь вторую…

– Сука!

Вскрик вырвался у меня, когда нога провалилась, и я, как слон в посудной лавке, неуклюже упал лицом вниз, загремев своими арбалетами, и в падении инстинктивно активировал «Ментальный удар».

«Вы нанесли урон…», «Вы нанесли урон…», – понеслись сообщения в системном логе. Впереди что-то шумно упало с дерева. Да твою дивизию, долбанный Экибастуз! Я вскочил, ногу пронзила боль, и я опять завалился вперед, успев активировать первый попавшийся навык, даже не понял какой.

Впереди раздалась ругань, шум падающих тел извуки схватки.

– Как посмел, тварь! – услышал я чей-то яростный рев. – Получи, сволочь!

Негромко щелкнули бойки арбалетов за моей спиной, и болты со свистом пронеслись над моей головой в сторону голосов и звуков боя.

– Ищи её! – услышал я команду Ахмата. И Яр золотой кометой пронесся мимо меня в темноту вражеского леса.

«Ментальный сбой!». Я судорожно кинул заклинание в силуэт воина, появившегося между деревьями. «Ментальная дезориентация» была в откате, скорее всего, это её я активировал, когда пытался встать. Значит, файцы в этот момент сражались друг с другом.

Мне наконец удалось вырвать ногу из какой-то ямы, больше похожей на нору, и я запрыгал на одной здоровой ноге в сторону звуков схватки.

«Ментальный удар!», «Ментальный удар!» …

Достигнув деревьев, спрятался за одним из них и выглянул осмотреть поле боя. Не видно ни черта! Но я успел выхватить из темноты картинку: несколько бойцов в черной форме увлечено рубились на коротких мечах. Справа с рыком промчался мой волк в сторону позиций рирцев. Ну а рирцы, чуть пригнувшись, бежали ко мне через поляну. Грёбушки-воробушки, неужели эта «Ментальная защита» срезает Харизму в минус, и Ахмат посмел нарушить приказ? А ведь опытный сержант…

– Перезарядка, – услышал я его окрик. – Готовсь! Пли! Вперед!

Мой отряд достиг деревьев, и мы вместе рванули в атаку.

В этот момент действие дезориентации закончилось и файцы, которые были под её воздействием, очнулись и замерли в отходняке… и тут же получили короткие и резкие удары в горло от своих «соперников». Они-то все еще считали их вероломными предателями, которые подло и неожиданно атаковали в спину.

– Огонь! – заорал я, забыв и про свои навыки, и про заклинания. Я навел арбалет на ближайшего врага, почему-то ползущего на четвереньках к мушкету, прислоненному к дереву. Взвизгнула тетива, и болт прошил его насквозь. Он, отползая, удивленно вытаращился на меня и завыл от страха, когда я изо всех сил пнул его в голову стальным сапогом, кажется, моя обувь называется «Ботфорты Паладина Петавиуса». Затрещали лицевые кости, и он завалился на траву. Рирцы добивали врагов короткими копьями. Так как файцев оставалось меньше десятка, то бой продлился недолго. Наконец над полем боя зависла звенящая тишина.

– Ваауууууу, – взвыл на той стороне поляны Яр. Грёбушки-воробушки, я вскочил и кинулся в его сторону… Сделав несколько шагов, опять упал, но двое гвардейцев подхватили меня под руки и потащили через поляну.

– Перезарядка! – услышал я команду Ахмата.

Ногу пронзала острая боль: вывихнул, да еще и связку потянул. «Как всегда, правая нога, больное место», – почему-то подумалось мне. Хромая, с помощью гвардейцев я добрался до Ивана нашего Сусанина, который лечил мою сову.

Он устроил мою пернатую спутницу с раскинувшимися в стороны крыльями на плаще и вливал в неё энергию, положив руку на тельце. Соня плакала, её глаза были широко открыты. Я бухнулся на землю рядом и обхватил её голову обеими руками. Она почувствовала меня и жалобно пискнула. Неожиданно для себя я запел колыбельную, которая возникла из глубин подсознания:

– Куклу новую купили и сказали: «Береги» …

– Уууф, – сокрушенно, почти шепотом, ответила сова.

– А глядим: она уж мигом очутилась без ноги…

– УУУФ! – слабо возмутилась Соня, зыркнула на меня своими огромными круглыми глазами, и я ласково-успокаивающе стал поглаживать ей макушку большими пальцами. И вдруг почувствовал, что моя энергия жизни тонкой струйкой начинает проходить сквозь пальцы в птицу. Они пила мою энергию, как крохотный котенок лакает молоко, неумело и расплескивая. Да мне не жалко, если это поможет, то пускай.

– …так на резвые ручонки деток жаловалась мать, а сама их то и дело принималась целовать…

Соня уснула, а Иван еще полчаса лечил её крылья, сращивая поврежденные косточки. Наблюдая, как тщательно он это делает, я понял, что сова моя еще полетает. Как говорят врачи: «Кризис миновал – состояние стабилизировалось».

Начинался рассвет, тучи редели прямо на глазах и нас озарило утреннее ласковое солнце. Я замотал сову в окровавленную тряпку и, расстегнув верхние застежки брони, засунул её за пазуху. Она спала с открытыми глазами и тяжело дышала. «Крупная тоже стала, как и Яр», – подумал я.

Стоило вспомнить волка, как он тут же принесся золотым клубком и начал крутиться вокруг меня. Морда в крови врагов, шерсть дыбом, он еще не отошел от схватки. Пока лечили Соню, я несколько раз слышал его вой и принимал мыслеобразы что-то типа: «Всех убью, один останусь!».

Рирцы собирали трофеи, а я доковылял до Ахмата, который копался в сумках вражеских офицеров.

– Ахмат, какие у нас потери? – первым делом мне было важно понять, чем закончился бой.

– Двое убиты, пятеро ранены, – он протянул мне карту, которую нашел у файского сержанта, – они шли за нами от форта. Тебя, видимо, не узнали, да и примелькавшихся бойцов твоего отряда не было. Они даже не поняли, с кем имеют дело.

– Почему ты так думаешь?

– Иначе бы послали пару полков, а не шестнадцать «диверсантов».

– Откуда ты знаешь это слово? – я удивился, так как он произнес его по-русски.

– Это подразделения убийц, которые передвигаются скрытно и владеют навыками внезапного нападения. Они были специально созданы для убийства благородных и игроков. Воины-невидимки, раньше они обладали секретным оружием антов, но теперь оно, вероятнее всего, закончилось. Это все написано в книгах, которые хранит мой род еще со времен Командора Игоря.

Я залез в системный лог:

«Вы убили принца Аргона Тионисского, генерала, командира Первого специального гвардейского корпуса Файской империи, 30 уровня, в составе отряда, вы получаете опыт – 500 единиц.

Вы убили 23 офицера Первого специального гвардейского корпуса Файской империи, 30 уровня, в составе отряда, вы получаете опыт – 11 500 единиц.

Вы убили 7 350 бойцов Первого специального гвардейского корпуса Файской империи, 30 уровня, в составе группы, вы получаете опыт – 735 000 единиц.

Вы получаете уровень!

Вы получаете уровень!

Вы получаете уровень!

Вы получаете уровень!

Вы достигли 37 уровня, доступно 4 очка характеристик. Получено 1 очко навыка.

Вы уничтожили более 70% гвардейского корпуса в составе меньшей по численности группы, вам доступна персональная награда в соответствии с классом вашего персонажа.

Вы уничтожили более половины бойцов гвардейского корпуса во главе с их командиром. Вы получаете 3 единицы характеристики «Лидерство».

Вы получили добычу: 73 000 золотых монет.

Вы получили персональную добычу: коммуникационный модуль антов «Дискофон».

Это сообщение я получил после боя с файской армией, и меня просто поразило количество погибших врагов. По своему урону «Ментальный шторм» намного опережал «Пирокенез I», полученный от Зойки…

– Эх, Зойка… – я вспомнил про гибель неизвестного друга, которого ни разу не видел, разве что во сне. – Зойка, Зойка, спи спокойно, повелительница огня… Ты сильно помогла мне, а я не успел прийти на помощь. Мир твоему праху…

Я вздохнул – теперь я опять один игрок, воющий за Античную империю, помощи больше не будет.

– Я отомщу, Зойка! – прошептал я, глядя на восходящее солнце, а оно на мгновенье выглянуло из-за облаков, скрепляя мою клятву своим вечным светом.

Следующее сообщение было непосредственно о диверсионном отряде:

«Вы убили лейтенанта Анатоля Скрытного, командира подразделения «Воины ночи» Тайной службы Файской империи, 30 уровня, в составе отряда, вы получаете опыт – 500 единиц.

Вы убили 15 бойцов подразделения «Воины ночи» Тайной службы Файской империи, 30 уровня, в составе группы, вы получаете опыт – 1 500 единиц.

Вы получили добычу: 1 500 золотых монет».

Я достиг 37 уровня, и у меня было 4 свободных очка характеристик, но распределять их пока не стал, «оставив на потом». В принципе, урона мне хватало, контроль получалось применять практически на любую цель, а вектора своего дальнейшего развития в свете вновь открывшихся обстоятельств я не понимал. Поэтому лучшим решением было не принимать никаких решений. Это же касалось и навыков. Доступны мне все также были два, но их я брать не хотел:

«Ментальный парадокс»

Навык заставляет цель погрузиться в свои мысли и не обращать внимания на происходящее. Ничто не может оторвать её от решения ментального парадокса, даже собственная смерть. Целью навыка может быть как враг, так и союзник. Ментальный эффект длится 11 минут 9 секунд. После окончания эффекта цель потеряет память о событиях за прошедшие сутки. Навык можно применять скрытно, так как он не наносит урона.

Перезарядка – 7 дней.

«Аура ментального подавления»

Навык заставляет всех окружающих – и врагов, и соратников – воспринимать ваши слова как истинную правду или руководство к действию. Все слова понимаются буквально. Защититься от навыка невозможно. Эффект не пропадает никогда, к вашим словам как к истине будут относиться и через много лет после воздействия.

Навык расходует ману по формуле: Сила/Ловкость/Сила магии (одна основная характеристика цели) х (продолжительность воздействия в секундах – сила пси).

Применение навыка невозможно отследить.

Интерес вызывал коммуникационный модуль антов «Дискофон», который выглядел абсолютно также, как диск, который содержал запись послания Лионеллы. Но инструкции к нему не прилагалось, и я не мог даже понять, как его включить, не говоря уже про то, чтобы с кем-нибудь «коммуницировать».

Теперь мой статус выглядел так:

ЛЕОНИД

Псионик

Уровень – 37

Здоровье – 21870

Количество маны – 12500

Броня - 680

Характеристики (+4 свободных очка характеристик):

До следующего уровня 104500/107010

Сила – 39

Ловкость – 30

Выносливость – 41

Сила магии – 14

Мана – 55

Сила пси + 400-450 пси урона, х3 модификатор (время действия 1 год)

Удача – 41

Скрыто – 6

Существа – спутники:

Легендарный волк Яр, 17 уровень, навык «Волчий вой»

Легендарная сова Соня, 16 уровень, навык «Разведка»

Дополнительные характеристики:

Лидерство – 25

Харизма – 24

Скрыто – 4

Скрыто – 2

НАВЫКИ (+1 свободное очко навыка):

«Ментальный удар III» - оглушает врага на 3 секунды, наносит 1380 -1430 единиц урона, есть небольшой шанс на повреждение мозга, несовместимое с жизнью. Перезарядка – 7 секунд.

Маскировка - «Ледяная стрела».

«Ментальный контроль»

У вас есть шанс взять под свой контроль любое разумное существо. У вас есть шанс сделать своим спутником любое существо, за исключением некоторых видов разумных. Есть небольшой шанс на повреждение мозга, несовместимое с жизнью. Перезарядка – 1 минута.

Маскировка – «Приручение спутника».

«Ментальная защита»

На вас не обращают внимания. Повышен шанс уйти от погони, совершить кражу, затеряться в толпе. В бою враг выберет другую цель, если она есть. О вас забывают после окончания разговора, не могут вспомнить вашу внешность и имя. Навык блокирует дополнительную характеристику «Харизма». Продолжительность действия – 10 минут. Перезарядка – 10 минут.

Маскировка – «Скрытность».

«Ментальный сбой»

Вы наносите 2360 - 2410 единиц пси-урона в единственную цель. После нанесения урона путем случайного выбора между тремя эффектами: парализация на 7 секунд; погружение в сон, который невозможно прервать, в том числе входящим уроном, на 10 минут; ослепление на период от 1 минуты до 3 суток (продолжительность определяется случайным образом). Есть небольшой шанс на повреждение мозга, несовместимое с жизнью. Перезарядка – 60 минут.

Маскировка – «Глыба льда».

«Ментальная дезориентация II».

Навык вносит сумятицу в головы врагов, они не понимают, кто союзник, кто враг, и начинают атаковать ближайшую цель, даже если она им дружественная. Дезориентировать можно до половины отряда врага, но не более 15 человек. Ментальный эффект длится 5 минут. Навык можно применить скрытно, так как он не наносит урона. Перезарядка – 15 минут.

«Ментальный шторм»

Навык заставляет врагов временно стать безумными. Цели в прямой видимости теряют разум на 60 минут, цели в радиусе 3 километров – на 30 минут. Каждая цель становится безумной по-своему. Часть из них может атаковать других, часть – совершить самоубийство, часть – вести себя как животные или дети, часть будет вести себя, как будто находится под воздействием алкоголя или наркотических средств. Степень и форма безумия определяются случайным образом.

Действует на неограниченное количество целей. Не менее 10% врагов могут повторно впадать в безумие на протяжении 7 дней. Не менее 5% остаются безумными до конца жизни. Чем выше основные характеристики врага, тем выше вероятность остаться безумным. Безумие, наложенное данным навыком, невозможно вылечить.

Перезарядка – 14 дней.

УЛЬТИМАТИВНЫЕ НАВЫКИ:

«Маскировка V ранг»

Только боги могут узнать, кто вы. Спрячьте свой уровень, класс персонажа, характеристики, навыки, спутников, уникальные способности, предметы экипировки. Окружающие увидят только то, что вы им позволите.

«Респаун V ранга»

Вы можете воскреснуть после смерти в любом месте известной вам глобальной карты при условии, что оно безопасно в текущий момент времени. Будьте внимательны! Число доступных воскрешений – 13. Пополнить количество доступных воскрешений на данном этапе невозможно.

Уникальный модификатор «Мастер взрывного дела» +50% к силе взрыва активируемых вами взрывных устройств.

Уникальный модификатор «Великий мастер ядов» х2 к урону ядом, ваша атака ядом наносит урон высокоуровневым боссам и игрокам без штрафов.

Уникальные способности:

«Волкодав»

Вы убили уникального монстра – Легендарного волка Лукаса, хозяина Серых гор. Теперь животные леса наносят вам в два раза меньше урона. Животные леса избегают с вами боя.

«Змеелов»

Вы убили легендарного монстра – змею-королеву Грозную гюрзу Серых гор. Теперь у вас есть иммунитет ко всем ядам природного происхождения. Змеи не смеют атаковать вас и ваших спутников.

«Предчувствие смерти»

Вы убили высокоуровневого игрока в схватке, в которой у вас не было шансов. Вы чудом избежали смерти и стали сильнее. Теперь вы чувствуете приближение любого высокоуровневого игрока (разница более 50 уровней) ближе, чем на 1,5 километра.

«Великий Полководец»

На ваших солдат не действуют навыки врага, вызывающие страх, панику, оглушение, испуг и пр. Ваши солдаты и офицеры верят в победу, это дает им бонус +20% к характеристикам Сила, Ловкость, Выносливость, Сила магии.

«Убийца адмирала»

Все ваши корабли получают бонус к прочности и живучести, если вы находитесь на корабле, то в корабль сложнее попасть из пушек, бомбард и баллист.

Снаряжение:

Кольцо «Воля Катафракта»

Класс предмета – легендарный

Масштабируемый предмет, параметры зависят от уровня персонажа

Текущие параметры рассчитаны для 36-40 уровней

Здоровье + 2500

Сила + 15

Ловкость + 13

Удача + 4

Скрыто

Кольцо «Печать сознания Лионеллы»

Класс предмета – легендарный

Масштабируемый предмет, параметры зависят от уровня персонажа

Текущие параметры рассчитаны для 36-40 уровней

Здоровье + 7000

Количество маны + 7000

Удача +6

Скрыто

Скрыто

Скрытые характеристики будут активированы после взаимодействия с другими предметами из комплекта Псионессы Лионеллы.

Кольцо «Последний шанс королей»

Класс предмета – легендарный

Масштабируемый предмет, параметры зависят от уровня персонажа

Текущие параметры рассчитаны для 36-40 уровней

Здоровье + 2500

Сила магии + 13

Мана + 5

Удача + 14

Скрыто

Скрытый пассивный навык (работает для персонажей любого уровня, но его суть вы узнаете, лишь достигнув 60 уровня)

Сапоги «Ботфорты Паладина Петавиуса»

Класс предмета – легендарный

Масштабируемый предмет, параметры зависят от уровня персонажа

Текущие параметры рассчитаны для 36-40 уровней

Броня 300

Здоровье + 7000

Сила + 11

Выносливость + 13

Ловкость + 3

Скрыто

Перчатки «Ладони ментала»

Класс предмета – легендарный

Предмет вне уровней - характеристики изменяются в зависимости от уровня персонажа и стиля игры. Трансформация для Леонида, 37 уровень,

+ 300 единиц урона (вид урона – пси)

Ловкость – 4

Удача – 10

Доспех «Стальная пластинная куртка оглушения»

Класс предмета – легендарный, для персонажа 11-15 уровня

Броня 120

Сила - 3

Ловкость - 1

Выносливость - 4

Мана - 6

Все навыки, оглушающие, парализующие, ослепляющие, погружающие в сон, получают модификатор продолжительности – х1,3

Все навыки, наносящие пси-урон, получают бонус 100-150 единиц урона

Штаны королевского стража 26-30

Класс предмета – обычный, для персонажа 26-30 уровня

Броня – 80

Сила - 4

Ловкость - 4

Выносливость - 8

Стальной шлем псионика «Защита Урана»

Класс предмета – легендарный, для персонажа 31-35 уровня

Броня 180

Сила – 5

Ловкость – 4

Выносливость – 10

Мана – 8

Удача 1

При стрельбе в голову псионика враг получает штраф - 50% меткости, - 50% ловкости, - 50% силы. Индивидуальный модификатор «Чем выше показатель удачи псионика, тем больше штрафы врага» – 29% меткости, ловкости, силе. Штрафы суммируются.

Из сильно устаревшего снаряжения у меня оставались только штаны – самые обычные, со стальными пластинами, но я запамятовал, если честно, про них. Не забыть бы порыться в нашем дворце, может, и найду что-то более защищенное и со специфическими характеристиками для псионика.

Отставал в уровне и доспех, но я не думал о том, чтобы его сменить, ведь он увеличивал продолжительность ментального воздействия и повышал непосредственно пси-урон, это была специализированная броня для моего класса и достать другую такую я в ближайшее время и не надеялся. У меня просто нет времени на фарм монстров и поиски. Повысившие свой уровень масштабируемые предметы значительно увеличили Удачу и немного – Ловкость и Выносливость, заметно подросло количество очков Здоровья.

Система делала из меня босса уровня, практически я мог пережить с десяток ударов обычных воинов, которым-то и попасть в меня было непросто. Было, конечно, приятно, что кто-то всесильный пытается сохранить мою жизнь, но то, что новых легендарных трофеев у меня нет, – это факт. Теперь в качестве особых призов мне начали давать технологические устройства антов, но, к сожалению, без инструкции пользователя.

Еще я отметил, что Яр в уровне значительно вырос, а вот Соня осталась прежней. Выжила бы да восстановилась в силах, и то было бы хорошо.

Трофеи разгромленного отряда – обычное снаряжение, из новенького – мушкеты, которыми мои бойцы не умели пользоваться, и черные плащи с серебряными пряжками – вещи явно магические, но их характеристик мы не видели. Это было странно, но вполне возможно, если они созданы для какого-нибудь класса персонажей, практикующих скрытность. Мы, понятное дело, все собрали, но для личного пользования никому ничего не приглянулось.

Лошадей наших файцы убили, а их средства передвижения мы так и не обнаружили. Несколько раз рирцы прочесали соседние леса в пределах пяти километров, но так ничего и не нашли. Полтора десятка коней тяжело спрятать, но диверсантам это как-то удалось. Даже Яр не почуял: ни самих животных, ни навоза, ни запаха сбруи. В итоге мы решили идти в Рыбную пристань пешком, найти возможность спуститься в устье Эллины, а там уже вдоль берега пробираться к своим.

Пока мы брели почти целый день до реки и по очереди тащили на носилках раненых бойцов, я успел обстоятельно переговорить с Ахматом.

– Почему ты нарушил приказ? – я внимательно смотрел в его глаза, но он и не думал раскаиваться.

– А что ты знаешь о Рире, Командор? – сержант разволновался. – Ты знаешь, что, когда наша армия проиграла войну, файцы предложили нам союз, обещая автономию и сохранение старых порядков? Но они нарушили свои же правила, а потом прекратили эту вольницу с автономностью. В довершение ко всему перебили нашу аристократию, чтобы разграбить провинцию и захватить заводы. Рир – была самая богатая провинция, а сейчас там люди живут хуже скота…

– При чем тут нарушение моего приказа? – я настойчиво смотрел ему в глаза.

– Я объясню! Объясню! – упрямо твердил он. – Когда убили наследников престола и стало понятно, что никакого мира не будет, остатки рирской гвардии дали бой файцам. А когда стало ясно полностью и бесповоротно, что мы проиграли, то отступили и ушли старыми дорогами в Антийскую империю. Так на нас обрушилась вся тяжесть позора от бегства ради личного спасения. И тогда мы… спились. Жизнь бессмысленна, если нет идеи, которой ты служишь. Мы же поняли, что императору просто плевать, мы никому не нужны, кроме своего народа. Нас никто не ждет, мы – изгои и главное: мы не сможем убежать от себя. Поэтому я давно решил… Второй раз я никуда не побегу!

– А бойцов-то ты зачем под удар подставил?

– А они от меня ничем не отличаются. Мы – один народ, и позор один на всех.

Я думал, что нас не слышат, но, видимо, эмоциональная речь командира привлекла его бойцов – идущий рядом бородатый здоровяк Ильяс положил мне руку на плечо и произнес:

– Поведай, Командор, что сказала бы Майкидора Рир, когда мы бы рассказали, что бросили тебя в бою или оставили одного среди врагов?

– Как пить дать повесила бы на осине! – сказал один из раненых со своих носилок.

– Да не! Не на осине, а на березе! – произнес другой боец.

И мы заржали все разом – хохотали от души, представляя, как Майка будет искать подходящее дерево. Сова за пазухой обиженно ууфнула: что, мол, мешаете спать. Но мы не успокоились и еще долго шутили на тему: «На каком дереве ты предпочитаешь, чтобы тебя повесили?».

К вечеру вышли к поселку рыбаков и тут нас опять ждала неожиданность. Он оказался полностью безжизненный, мы даже не сразу поверили в это и, опасаясь засады, более двух часов наблюдали за ним из окрестных зарослей – честно пялились в попытках обнаружить хоть какое-то движение. Но в сумерках вглядываться в силуэты теремов было не совсем удачной идеей, даже несмотря на наши бонусы к ночному зрению. Ничего, совсем ничего. Не было звуков ужина, не гремела посуда, не тянулся дымок из очагов, не мелькали огни свечей в окнах. Не было звуков домашних животных – ржания лошадей, блеяния овец, молчали собаки, не орали кошки. И только чайки кричали на пристани и шелестели цикады – именно этим наблюдаемая нами картина и отличалась от поля боя с невидимками. Не было полной тишины и чувства опасности.

– Что думаешь? – спросил я Ахмата, когда у меня иссякло терпение.

– Это совсем не то чувство, которое было перед последним боем, – задумчиво проговорил он, – там в воздухе как будто была разлита магия, а здесь просто брошенный людьми поселок.

– Ну тогда повторим! – я встал в полный рост и вышел из зарослей осоки, где сидел передовой отряд. Осторожно ступая по высокой траве, направился к ближайшему дому. Всматриваясь в силуэты домов, я все также не обнаружил ничего, даже отдаленно похожего на человеческую активность. Наконец я добрался до двери ближайшей постройки и чуть приоткрыл тяжелую, наверное, из лиственницы, дверь, под воздействием речной влаги ставшую за многие годы как камень. Петли противно заскрипели, раздирая тишину ночи…

– Сука!

Я отпрянул от двери, оттуда метнулось ко мне что-то черное и стремительное.

«Вжух!» – просвистели арбалетные болты мимо меня в черный дверной проем. Не знаю, во что они попали, но загремело на всю деревню. Внутри сарая обрушилось что-то железное, то ли ведра, то ли тазы, разбилась какая-то посуда, попадали полки. Рирцы рванули ко мне, тоже гремя железом. Чёрт, а это громко! Когда долго находишься в тишине, то любой звук кажется оглушительным, ну и вдобавок безмолвие делает его слышимым на всю округу. По шуму из зарослей осоки я понял, что к нам бежит и второй наш отряд, который охранял лагерь, постанывая, ковыляют даже раненые, опираясь на пехотные арбалеты.

– Грёбушки-воробушки! Нас слышно от Кенига до Владика! – я чертыхнулся, а потом бросил готовившимся штурмовать гвардейцам:

– Отбой! Это летучая мышь.

В сарае что-то опять с грохотом обвалилось… От неожиданности бойцы чуть присели, в ожидании внезапной атаки выставили вперед арбалеты.

– Большая такая мышь! – от нервного напряжения я заржал. – Жирная!

Эффект внезапности был полностью разрушен – над поселком кружили и орали чайки и вороны, чернильным облаком взметнулись летучие мыши, врассыпную кинулись какие-то мелкие грызуны. Яр, до этого сопровождавший меня беззвучной тенью, сел на зад и протяжно, задумчиво взвыл.

«Ну, все! Уронили девки наковальню!», – я мысленно повторил высказывание Мота. Если кто-то в радиусе нескольких километров еще и не знал о нашем местонахождении, то теперь точно понял, с кем имеет дело.

Бойцы Ахмата рванули вперед, полагая, что если тут и есть враги, то после воя Яра, скорее всего, они беспомощны. За несколько минут они обследовали ближайшие улочки поселка и пристань, но людей не нашли.

В потемках разбираться в этих загадках нам было несподручно, и мы заняли несколько брошенных теремов у самой пристани. В случае атаки вариант отхода у нас был – по реке, так как на берегу и у пирсов находилось несколько десятков лодок и даже пара больших парусно-вёсельных баркасов. Ахмат умело выставил дозоры, и отряд уснул после этого долгого и тяжелого дня.

Достав из-за пазухи своего беспомощного питомца, я осмотрел повреждения – крылья перестали кровоточить и вроде бы даже начали восстанавливаться, сова их пока неестественно прижимала к телу, но слезы из глаз больше не текли. Вообще немного странно смотреть на птицу, спящую с открытыми глазами, но на самом деле, конечно, они были прикрыты прозрачным третьим веком, которое разглядеть мне удалось не сразу. Яр долго нюхал сову, и, видимо, удовлетворившись её состоянием здоровья, унесся гонять окрестную живность. Я засунул Соню в корзину с сеном и оставил на столе в горнице, ведь вроде пернатые должны жить в гнездах, сам улегся рядом спать на топчан…

И погрузился в странный сон, который мне напомнил что-то произошедшее невообразимо далеко – очень много лет назад, как будто в другой жизни.

…Я брел сквозь пургу по бескрайней снежной пустыне. Ночь была темная, глухая, как сказал бы кто-то, обладающий литературными способностями. Но это не про меня, я вглядывался в темное небо и не видел ни звезд, ни лун – совсем ничего. Облака! Скорее всего, небо скрывали густые облака, раскинувшиеся надо мной бесконечным плотным одеялом. В моих руках была керосиновая лампа, которая и являлась единственным источником света в этой холодной темноте. Да и она освещала только несколько метров вокруг, плотная стена кружащего снега не давала мне возможности заглянуть вперед хотя бы на десять шагов.

Мне стало не по себе от ощущения беспомощности, я совсем не понимал, как работает керосиновая лампа, что делать, если она погаснет, и как защитить её от порывов ветра и ледяной пурги. Накрыть стеклянную колбу сверху ладонью было нельзя: для горения лампе нужен кислород, который она забирает из воздуха, но я опасался, что снег, попав за стекло, потушит фитиль. Свет – это единственное, что спасает меня от… Я даже не знаю, от чего он меня спасает. Дикие животные, возможность заблудиться в темноте, упасть в овраг, сойти с дороги... Точно! Знание возникло само по себе – мне важно оставаться на дороге, самое страшное – это потерять свой путь. И даже если я сейчас не знаю, куда бреду в этой снежной пустыне, то обязательно вспомню. Потом, когда преодолею часть пути. Мысли у меня путались: то ли сказывались холод и пронизывающий ветер, то ли усталость от долгой дороги.

Грёбушки-воробушки, я обратил внимание на свою одежду и встал как вкопанный. Я был в холщовой рубахе на голое тело, таких же штанах и странных тряпичных ботинках без шнурков, замков, липучек. Ботинки на первый взгляд невозможно было снять, у них не было никакой системы, чтобы освободить ногу.

Почему же я в этом летнем наряде не мерзну? Я ощущал холод, напор ледяного ветра, острые снежинки и льдинки царапали лицо и голые руки, иногда даже залетая в косой воротник рубахи, но мне было совсем не холодно. Я абсолютно точно не замерзал, это очень необычное ощущение, когда ты знаешь, что вокруг стужа, но это никак не влияет на твое практически голое тело. Чудеса, да и только!

Я продолжил идти по занесенной снегом дороге. Это было непросто. Каждый, кто хоть раз попадал зимой на проселочной дороге в пургу, знает это странное чувство обостренного восприятия, когда буквально превращаешься в руки и глаза, вцепившись в руль и напряженно вглядываясь в снежную стену впереди: свет фар упирается в неё, и ты видишь гораздо ближе, чем та точка, в которой ты окажешься через секунду. Как комок нервов, ты готов в любой момент дернуть руль или дать по тормозам.

Вот так примерно и тут, я шел буквально на ощупь. Впереди видно только два-три метра дороги, шаг влево или вправо опасен тем, что потом дорогу можно и не найти –придется ходить кругами, чтобы заметить в этом снежном буране свой след. Куда я иду? Зачем я здесь? Эти вопросы меня в тот момент не интересовали. Я просто хотел выжить и шел вперед хоть куда-то. Дорога, точнее, тропинка, своим существованием внушала мне, что кто-то здесь ходит, а значит, и у меня есть шанс куда-нибудь выйти. К людям, к жизни, к теплу.

За спиной раздался шорох, от неожиданности душа ушла в пятки. Я буквально прыгнул вперед и обернулся. На месте, где я только что прошел, теперь стояла, покачиваясь на ветру и опираясь на палку, старуха. Она была в черном балахоне до пят, широкий капюшон был надвинут на глаза и скрывал верхнюю половину лица. Костлявые руки, синие от мороза, судорожно сжатые на палке почерневшие пальцы – её вид меня пугал до чертиков. Но я старался держаться с достоинством и подавить желание драпать что есть сил. Только бы не сорваться в безудержный бег, не разбирая дороги…

– Кто ты? – неуверенно спросил я, пятясь назад и выставляя вперед лампу.

Старуха подняла голову, порыв ветра откинул капюшон ей за спину, и я увидел её лицо. Оно было обветренное, потрескавшиеся от обморожения губы растянулись в улыбке, обнажив поломанные белые, как будто керамические, зубы. Но где глаза?! Их просто не было! На месте глаз медленно вращались черным водоворотом бездонные воронки, изредка в них вспыхивали огоньки. Старуха выглядела как смерть, только косы не хватало. Я остолбенел, не в силах пошевелиться, судорогой свело и ноги, и руки. Мы так стояли, наверное, полминуты, разглядывая друг друга, вот только она смотрела на меня с безумным оскалом своей улыбки, а я – с ужасом, буквально парализованный страхом.

– Стой! – произнесла она хриплым скрипучим голосом. От неожиданности я сделал шаг назад, запнулся за что-то и, не удержавшись на ногах, грохнулся в сугроб…

– Ну тебя лесом! – буквально вырвалось у меня. Пулей вылетев из сугроба, я понесся по снежной равнине подальше от неё – не разбирая дороги, проваливаясь по колено в снег, падая и вскакивая снова. Убежать за тридевять земель, только чтобы не видеть этих пустых глазниц – черных воронок. Это все, что мне хотелось в этот момент.

– Стой! – услышал я её голос над самым ухом, когда опять упал на колени, запнувшись за ледышку.

Да что такое?Она не отставала. Как она меня находит? Наверное, она видит свет. В моих руках была керосиновая лампа, её я и сунул в костлявые пальцы старухи, а сам что было мочи рванул в темноту. Да, я понял, как она следовала за мной и не отставала. Сейчас ситуация изменилась радикально: теперь уже я видел огонь лампы в её руках и просто удалялся от него, стараясь держаться на расстоянии, за пределами её видимости. Но она, очевидно, находила мои следы и упорно преследовала, не давая уйти. Так продолжалось долго – я убегаю, она догоняет. Ну, если точнее, то бреду по колено в сугробе, а она медленно идет следом.

Пурга тем временем стихла, тучи рассосались и выглянули звезды, миллиарды звезд, объединенных в созвездия и туманности. Плотность их на небе указывала, что мы точно не на земле – таких ярких красок и звездных скоплений я раньше никогда не видел.

Наконец дошел до конца снежной равнины, но, на мое удивление, закончилась она вовсе не оврагом, а обрывом, за которым раскинулось такое же звездное небо, как и наверху. От неожиданности у меня закружилась голова, понимание, что сверху и снизу небо, ударило по моей психике похлеще боксера – чемпиона водокачки.

Вот и все. Некуда бежать. Я лег на спину и раскинул руки. Нужно отдышаться… Стало смешно, что наконец-то я понял значение пословицы «Перед смертью не надышишься». Пока я смеялся в голос, старуха приблизилась, но что-то в ней изменилось, вроде стала даже ниже ростом. Я спрятался за ледяной нанос и смотрел, не отрывая взгляда, на приближающуюся фигуру.

Это точно была уже не старуха… а маленькая замерзшая фигурка, в её руках керосиновая лампа была большой, на ветру развивались не седые, а темные волосы. Она подошла поближе, и я увидел девочку, по возрасту – школьницу младших классов, на побелевшем от холода лице были самые обычные глаза – голубые, с длинными ресницами. Но, как я понял, она ничего не видела, она шла, опустив лампу к ноге, может, конечно, просто рука устала держать перед собой, или, например, она ей была не нужна. Слепая?

Девочка осторожно переставляла босые ноги: сначала ощупывая снег впереди, как бы проверяя, и только когда была уверена, переносила вес тела и делала шаг.

Мне смутно казалось, что я её знаю… Пусть и не узнаЮ, но знаю. Странное чувство. Я понимал – она неопасна. Она – друг. Но память предательски отказывалась отдать мне хоть крупицу воспоминаний.

Тем временем девочка вступила на самый край снежной равнины, буквально занесла ногу над пропастью… И вдруг я вспомнил! Не что-то конкретное, а только имя, отпечатавшееся в памяти.

– Кира! Стой! – закричал я и бросился к ней, чтобы оттащить от обрыва. Но внезапно поднявшийся ветер толкнул меня в грудь, выдавливая подальше от края пропасти. Рубаху я давно порвал, и острые, поднятые порывами ветра, льдинки, царапаясь, ударились в грудь. Это было немножко больно, но еще больнее было смотреть, как кто-то, являющийся моим другом, проваливается в пропасть.

– Ты умрешь, и я приду! – услышал я в ушах то ли свист вьюги, то ли скрипучий голос старухи…

И тут я проснулся, сердце билось как безумное, я задыхался. На груди сидела Соня, перебирала лапками и ее острые коготки царапали мне грудь прямо сквозь рубаху.

– УУФ!!! – встревоженно закричала она слабым голосом, подошла к моему лицу и попыталась приподнять к телу волочившиеся крылья. Представляю, скольких трудов ей стоило добраться со сломанными крыльями со стола до кровати… Соня явно специально меня разбудила…

Я лежал, пытаясь отдышаться и прийти в себя. Такое состояние бывает, когда проснёшься не в ту фазу сна, весь в поту, с разогнанными до небес пульсом и дыханием. Правда, мне еще казалось, что я во сне пару вагонов цемента разгрузил без отдыха.

Увидев, что я проснулся и в порядке, Соня деловито поинтересовалась:

– УууФ?!

Меня тоже очень волнует, что будет на завтрак! Лишь бы не каша, – я взял птицу на руки, пересадил на спинку стула, а сам пошел мыться и переодеваться. Рубаха была заляпана кровью, сова всё-таки расцарапала мне кожу в попытках разбудить.

Пока я мылся у умывальника в прихожей терема, Соня все переживала и настороженно ууфала. Насколько я понял, она пыталась убедить меня, что ей кашу никак нельзя! Ей бы суслика, полевую мышь, любую птаху, рыбу или, на крайний случай, червей!

Несмотря на ранее утро, на улице стояла жара как в Дубае! Мы с совой этим обстоятельством были крайне недовольны. Мне пришлось даже снять только что надетый доспех, так как находиться в нем было невозможно. О том, что будет в полдень, мне даже думать не хотелось, наверняка градусов под сорок в тени. Сегодня ничего не напоминало о недавних ливнях – пришла декада зноя, про которую мне рассказывали пираты, когда я расспрашивал о погоде в здешних краях.

А на завтрак была… каша! Возмущению Сони не было предела. Она мне прямо выговаривала, сидя на плече, что я бездушный УУУУФ! Конечно, не смог понять всей конкретики её обзывательства, эквивалента которого в человеческой речи просто нет, но, если в целом, то это означало, что я – нехороший человек, совершенно не ценящий такую замечательную, красивую и УУУФ (это тоже не понял) королеву всех птиц, её сиятельное высочество, Легендарную Соналиру Белого пика. Еще что-то она там ууфала про «невесту солнца», «сиятельную госпожу-повелительницу, говорящую с богами», но я эти женские штучки даже переводить особо не пытался. Явно же просто кашу жрать не хочет!

Ахмат доложил, что раненым еще нужен покой, так что нам противопоказаны пешие переходы в ближайшие четыре-пять дней. Договорились, что его бойцы сделают разведку и выяснят, что стало с деревней, а также поищут хоть каких-нибудь лошадей – пешком рирцы ходить не привыкли. А когда будет «транспорт», то можно будет подумать и о возвращении в Приморский форт.

– Пешком в крепость идти опасно, – озвучил сержант свой взгляд на тактический план, – если обнаружат, то могут обстрелять из пушек или зажать на берегу превосходящими силами. Потери в обоих случаях неизбежны.

– Ну да, они, скорее всего, знают, что мы прошли им в тыл берегом, и будут начеку. – я кивнул, – а если попробовать на баркасах или лодках?

Ахмат засмеялся:

– Мы же не пираты! Мы на лодках не умеем. Перевернемся как пить дать!

– Ну хотя бы попробовать-то можно! – я попытался его уговорить, но рирец был непреклонен.

– Никто в отряде не умеет плавать! Да и глубокую воду мы не любим, она нас пугает свой тайной, никогда не знаешь, что там в глубине…

Я видел, что Ахмату проще отбить лошадей у превосходящего отряда файской гвардии, чем заставить своих орлов сесть в лодку на весла, и отказался от этой идеи.

– Тогда всех в разведку! – махнул я ему рукой.

– А ты, Командор? – он смотрел, как я с кислой миной мешаю кашу в миске.

– А я – рыбачить! – после моих слов Соня оживилась и начала ууфать, объясняя незадачливому солдафону необходимость правильного питания. Ахмат ничего не понял и удалился. А мы с ней, отставив тарелку с ненавистной кашей, отправились искать рыболовные снасти.

Нашлись оные в первом же сарае у пирса с рыбацкими лодками. Если честно, то как ловить рыбу, я уже не помнил, но прыгающая с плеча на плечо Соня энергично обещала помочь. Жрать её хотелось, видимо, сильно. С умным видом осмотрев снасти, я выбрал какую-то корзину, привязанную веревкой к длинной палке, сеть в мелкую ячейку, сделанную, похоже, из пеньковой веревки, да ведро на длинной ручке.

– Чтобы подсекать рыбу, – пояснил я с видим знатока, а Сова аж по-голубиному заворковала от ожидания огромных рыбин, которых мы будем таскать из воды этим ведром.

Подошедший к нам после утреннего сна Яр с интересом глазел на наши приготовления. Наконец я нагрузился всем этим барахлом, и мы отправились на берег искать подходящее место.

Нам с Соней понравилась мелководная тихая заводь, окруженная зарослями осоки. Яр к нашему выбору отнесся скептически, но он же и ловить-то не умеет, а мне Соня объяснила, что надо «взлететь повыше, найти блестящую спину рыбины, спикировав вниз, выхватить её из воды и выкинуть на берег». Все же понятно! Но нам сей простой, как рельса, способ не подходил абсолютно: летающих из нас двоих – только половина боевой единицы. Поэтому приняли решение ловить «по-человечьи».

В корзину я напихал каши, как приманку, надеясь, что, когда рыба заплывет в корзину, я её и вытащу. Недалеко от берега натянул сеть между двух зарослей осоки, а веревку привязал к какому-то кусту на берегу. Приготовил ведро на палке, и мы с Соней принялись ждать. Яр заинтересовался нашими методами и тоже примостился рядом, спросив меня несколько раз образами, что мы делаем. И очень удивился, когда я все-таки втолковал ему, что мы в засаде ждем рыбу. Через полчаса рыбы не было, через час тоже, через полтора часа Яр начал смешно потявкивать и мне показалось, что он над нами потешается.

Устав ждать, мы с Соней решили, что я на вытянутых руках подниму её повыше и она посмотрит, приплыла ли к нам рыба. Если добыча есть, то в прозрачной воде она с «высоты» её обязательно заметит. И пусть сова днем ни черта не видела, но жрать хотелось сильно, и она согласилась. Однако, как ни старались, она так ничего и не обнаружила. Яр над нами теперь в открытую «угорал». Советовал мне подбросить птичку повыше, как мячик. Соня возмущалась, слушая такие советы. Наконец нам пришла в голову мысль: в рыбацком сарае мы видели ходули, теперь решили использовать их, чтобы подняться еще выше и посмотреть, что происходит рядом с корзиной.

Я еле-еле забрался на ходули, с трудомудерживая на плече Соню, которая начала вглядываться в муть нашего мелководья. Яр развеселился – скакал вокруг нас и тявкал как собака, посылая мне образы типа: «Вот вы дуралеи!». Сова дергалась и возмущенно отвечала ему своим традиционным «УУУУФ». А я ругался на обоих, потому что мешали мне держать равновесие на чертовых ходулях.

И тут к берегу вышел дозор рирских гвардейцев. Увидев такую нелепую картину, у старшего, кажется, Мотира, аж глаза на лоб полезли. А младший – Пирс – просто ойкнул и захохотал.

– А что вы тут делаете? – спросил один.

– В ярмарку, что ль, играете? – поинтересовался второй.

Тут уж я, устав бороться с силой гравитации, грохнулся на землю, больно стукнувшись о ведро, которое валялось под ногами. Соня при этом все-таки «полетела как мячик», но ловкий (как потом объяснил он сам) Яр поймал её зубами, едва не откусив голову.

Рирцы смотрели на всё это с изумлением. А когда я им объяснил, что «мы так рыбу ловим», то заржали как сумасшедшие, упав на землю. Яр понял, что с нами пищи не будет, погнал, похихикивая, в ближайший лес за едой для Сони. Сама сова обиженно ууфала у меня на коленях, жалуясь, что у кое-кого слишком острые зубы.

Гвардейцы побежали в поселок за личными припасами вяленого мяса, и через двадцать минут моя «птичка», которую всем было жалко, обжиралась подарками бойцов. Ну а через полчаса Яр притащил здоровенного кролика, которого я и разделал прямо на берегу. Соня получила его сердце, печень и голову, которую она и терзала, когда вдруг появилась рыба нашей мечты. По всей видимости, когда я разделывал кролика, его кровь обильно растеклась в воде нашей заводи и это привлекло матерого речного хищника. Стремительной ракетой он разнес в клочья нашу корзину с кашей, где, видимо, оказались какие-то мальки, сделал несколько кругов по заводи и угодил в сеть. Рванул её он так, что почти вырвал из земли куст, к которому она была привязана. Яр было кинулся в воду, но, получив острыми зубами по лапам, ретировался обратно на берег. А один из рирцев, по-моему, Мотир, схватил железное ведро на длинной ручке и несколько раз мощно ударил рыбину по голове. Ни разу не попал, но подоспели мы с Пирсом и чуть приподняли сеть над водой, только тогда воин смог от души приложить рыбине ведром между глаз.Пока она находилась в отключке, выволокли её на сушу. Рыба была огромная, метра полтора в длину с массивной головой, огромной пастью и несколькими рядами зубов. Дело запахло сказочной ухой. Но, когда мы отрубили ей голову, нас ждало горькое разочарование. Мясо воняло тухлятиной, возможно, рыба была падальщицей или просто несъедобной. И рирцы, и мы с волком от неё отказались, а радостная Соня начала рвать желтую плоть, ууфая: «Все моё!», «Все мне!», «Гора вкуснятины».

Подошел Ахмат, спросил, что мы делаем, и мы с рирцами хором ответили, что рыбачим. А когда также вместе засмеялись над славной шуткой, то нахмурился и бросил своим бойцам короткое: «В дозор!», – и они ушли.

– Если птица начала есть, значит, выздоравливает! – Ахмат рассматривал моего пернатого питомца, который весь перепачкался в крови кролика, внутренностях рыбины и, несмотря на то, что уже давно должен был насытиться, продолжал набивать брюхо.

– Вроде маленькая такая, куда столько входит! – покачал я головой.

– Магическая птица, – произнес сержант, как будто это что-то объясняло. Соня тем временем срыгнула и принялась есть по новой. Господя, королева Соналира!.. Но, если честно, я был рад, что она выздоравливает.

…Начиналась дневная жара, и мы отправились в тенечек поселковых улиц. Даже дозоры вернулись – бойцы в стальных доспехах могли получить тепловой удар и потерять сознание прямо на посту. Жизнь, которая вернулась с нашим приходом в эти земли, опять замерла. Отряд дремал как во время настоящей сиесты. Нападения врага мы не боялись, ведь только идиот будет воевать в такое пекло.

Обследовав поселок тщательным образом, мы пришли к выводу, что население эвакуировали, дав очень немного времени на сборы. Следов крови и боя мы нигде не нашли, это вселяло надежду, что люди остались живы. Но причину эвакуации не могли понять, да её, вероятно, и не было.

– Это странно, – задумчиво проговорил Ахмат после ужина, – никогда раньше не слышал, чтобы файцы вывозили людей из их домов. Перевозка тоже денег стоит, да и работа конвоя – пустая трата времени.

– А как обычно? – переспросил я.

– После захвата грабят и убивают всех активных, а потом облагают данью, – он задумчиво рассматривал рыбацкие лодки у пристани, – позже приезжает новый хозяин деревни и жители становятся его рабами, он быстро наводит свои порядки. Смысл всегда один – всё должно давать доход. А здесь мы видим брошенные дома и снасти, как будто после чумы или другой страшной болезни. К чему бы это?

– Не знаю, – я пожал плечами, – может быть, угнали на работы в центральные земли…

На мгновение задумавшись, Ахмат возразил:

– В Рире все промыслы и артели сохранили. После того, как мастеров казнили и упало качество, работать все стали больше прежнего. Вместо железа льют бронзу, потому и паровозов почти нет…

– Чего? Каких паровозов? – этот мир опять меня удивил.

– Обычных. Их при Светлове много наделали, а потом железная дорога постепенно стала ветшать. Мы долго возили руду из Солнечной долины и уголь из Навдии. Делали отличный чугун, железо, сталь. Но все дороги в Солнечную долину были разрушены горцами, а дорогу в Навдию уничтожили файцы.

– А что за Солнечная долина?

– Это плато среди гор, куда можно было попасть либо через перевал, либо через туннель, либо по дороге-серпантину. Но перед вторжением файцев все три пути оказались заблокированы, и сейчас туда дороги нет. Там жили несколько тысяч человек и, кстати, как и ты, посланник Вавилона, которого мы звали Отшельник.

– Ты его видел? – я оживился от таких новостей.

– Нет, – покачал головой сержант, – мы потеряли с ними связь много поколений назад. Никто не знает, как попасть туда. Наверное, можно по воздуху, но мы не умеем летать…Возможно, если бы…

– Понятно. Так что там с паровозами? – прервал я его грусть по полетам.

– Да после того, как пропал Командор и была разрушена столица, мы постепенно разучились делать паровозы. Сначала их ремонтировали хорошо, пока была жива память об этом, но со временем «железные кони» один за другим начали выходить из строя. Сейчас все они уже сгнили на тупиковых ветках. Еще некоторое время мы делали повозки с простыми котлами. Они и сейчас есть, но перемещаться на них можно только по небольшой части Рира, да и то медленно и осторожно, так как рельсы в плохом состоянии, а делать новые мы уже не можем.

– Это по всей стране была железная дорога? – я раздумывал о степени деградации, в которую погрузилась Античная империя после разрушения столицы.

– Нет, только в Рире! – с гордостью произнес Ахмат. – Командор любил наш народ и нашу землю. Все самое первое появлялось у нас, потому что были материалы и трудолюбивые люди, которые брались за новые промыслы. Нам все интересно. Мы и стекло научились шлифовать для оптики, и электричество только у нас было…

– Да ну? – поразился я его рассказу. – Откуда ты такие слова-то знаешь?

– Да, да, – закивал Ахмат, – я же из рода кузнецов, совсем не воин. Мой прадед был энергетиком в кузне, да еще правил механическим молотом. Отец мне многое успел рассказать о том, как было раньше.

– Так почему все это было в Рире?

Ахмат заулыбался, воспоминания о прошлом его радовали, грели душу, в его глазах ожила надежда на лучшую жизнь.

– Мирослава, дочь Верховного судьи, была женой Командора! Он любил наш народ и жил с нами! А столица Игриполис – это вообще была пустыня, пока не раскопали достояние антов…

Ахмат вдруг замолчал, задумался. Мне показалось, что у него состоялся внутренний диалог, на лице отразилась гамма эмоций, было видно, что он успокоился после нахлынувших воспоминаний и решился на серьезный разговор.

– Командор! Я не могу говорить за Рир, но скажу за третий полк… – сержант кашлянул в кулак, собираясь с мыслями и подбирая слова. – Мы все единодушно думаем, что тебе лучше жены, чем Майкидора, не найти, мы её уговорим, а ты ведь не против!

– С чего баня-то упала?! – я аж вскочил от его слов. – Грёбушки-воробушки, вы с чего решили? Что тут развели-то? У меня же Аделаида!

Ахмат попятился, но взгляда не отвел.

– Да! Но ты же обнял нашу принцессу при знакомстве! Мне Майоран рассказал! А ему Марат! А тому сам Порта! Он видел своими глазами! Такими же вещами не шутят!

– Вот уж карнавал в дурдоме! – задумчиво проговорил я, инстинктивно сжимая в руке керамическую кружку, она громко треснула, а потом с противным хлопком рассыпалась на мелкие кусочки.

Ахмат вздрогнул, на всякий случай переступил с ноги на ногу – перенес центр тяжести как боксер перед дракой.

– Да хотя бы младшей женой! – сержант на всякий случай даже отступил на шаг назад.

А я вдруг заржал так, что даже Соня встрепенулась.

– Адя проснется и нам точно хана! Оторвет хвосты напрочь! А-а-алебардой подровняет. Ну вас всех на фиг, полк сводников!

Пока я смеялся, Ахмат принес ведро питьевой воды. Холодненькой.

– Водички хочешь? – сержант был сама дипломатичность.

Когда я успокоился, то замотал рану на руке тряпкой – все-таки умудрился порезаться об осколки кружки.

– Так что там тебе Порта сказал? – я прищурился с нехорошей такой ухмылкой.

– А что? Ничего не сказал! – Ахмат снова напрягся, но увидев, что я перестал сердиться, продолжил: – У нас, если при знакомстве девушку обнимаешь, то это значит, что не против и пожениться. Симпатия, так сказать, у вас есть…

Ох уж этот средневековый мир со своими нелепыми смыслами и знаками… Ничего нельзя сделать, чтобы не ввести в заблуждение. Плюс еще этикет! Я не знал, что сказать сержанту, чтобы не обидеть. Вдруг скажу, например, что Майкидора не в моем вкусе, а мне весь Рир тогда за это войну объявит. Спасла ситуацию сова – уж коли её разбудили, так извольте подать жрать. Пришлось разделать еще одного кролика, притащенного волком, а потом отнести её на берег к вонючей рыбе. Трапезничать она изволила закончить, когда уже стемнело.

Я надеялся, что страшных снов больше не будет, но решил все же пойти в утренний дозор, чтобы наверняка исключить такую возможность. Уже в пять утра я почувствовал неладное – мне стало жарко сразу после того, как встал с кровати. Не было никакой ночной прохлады, утреннего ветерка и росы. Просто влажно и жарко, духота такая, словно воздух стал густым и тягучим как кисель. Мало того, что проснулся весь в поту, так еще и после того, как умылся-помылся и надел броню, опять взмок. Десять минут облегчения и опять весь липкий. Ну его на фиг, пришлось снять доспех. Остался только в холщовой рубахе и кожаных штанах. Пошел на свой пост босиком, так как в сапогах, я уверен, была бы паровая баня, а мази Теймурова тут еще не изобрели.

Вообще загадка, как вели военные действия жарким летом в наше средневековье… Стальные доспехи совсем не предназначены для этого. Чертыхаясь, с двумя тяжелыми арбалетами влез под крышу сеновала. В этом амбаре на краю поселка уже давно не было скотины и неприятные запахи пропали, а вот душистое сено осталось – в нем я и обосновался напротив окна, из которого были видны подъезды со стороны военной дороги.

В дозоре делать было нечего, смотри себе по сторонам и все. Наконец-то настала пора обдумать всю ту новую информацию, которая на меня свалилась в последнее время. Появился ответ на самый главный вопрос, который меня тревожил: «Кто мой враг?». Факт, что это пришельцы, причем как две капли воды похожие на людей, меня совершенно не пугал, а, наоборот, даже успокаивал. Скорее всего они и есть люди, только из высокоразвитого мира, которым необходимы… Что же им тут может быть необходимо? Скажем, некие ресурсы, природные, например, или артефакты цивилизации антов. А что еще?

Защитные системы титанов отстоять планету не смогли и теперь с врагами воюет Ковчег. Он блокировал им связь с кораблем на орбите, создавал помехи их приборам на планете, возможно, мешает как-то еще. Ковчег заинтересован, чтобы игроки вступали в эту войну на его стороне, но при этом ничего не объясняет. Единственное задание от него было за все это время – найти засыпанный город антов Грейлав. Логичнее было бы, если бы он направил меня на войну с пришельцами. Хотя Ковчег, скорее всего, знает их военный потенциал и, если он значительно превышает мой, то в его интересах дать мне время максимально развиться перед схваткой. Но нет… Он как будто игнорирует меня, не рассчитывает на мою поддержку и не ведет по цепочке заданий, которые сделают меня сильнее.

У этого есть только одно объяснение, я замер, пораженный своей догадкой. Какое бы развитие своих способностей я не осуществлял, это никак не поможет мне в победе над врагом!..

Я так сидел и размышлял до полудня, пару раз ко мне прибегал, вывалив язык на бок, Яр. Сначала он накопал червей для Сони, а потом радостно сообщил мне об овраге с ледяным родником неподалеку отсюда. Поняв, что я на его зов отдохнуть в прохладе никак не реагирую, он унесся туда охлаждаться от ночных забот: и охота, и поиски еды для совы, и разведка окрестностей – устал как собака.

В полдень мы опять попрятались от жары. Внезапной атаки не опасались, так как нападать на нас при температуре за сорок градусов могли только мертвецы, «которые не потеют», но, слава Ковчегу, нежити на Антии не было. Только к вечеру мы вышли из своих укрытий и смогли заняться делами.

Как бы то ни было, но рыбачить мы все-таки научились. На мелководье размещали плетеные корзины с требухой кролика, которую не ела даже сова, и спустя полчаса вытягивали снасть на берег. В каждой корзине оказывалось по пять-шесть щурят или ершей – жареными они были очень даже недурственны на вкус.

Главное в этом деле – не забросить корзины на глубину, где конец у них был всегда один: приплывал полутораметровый и несъедобный сом и разрывал нашу ловушку в клочья. Лезть на него с ведром, чтобы огреть по башке, желающих не было. Соня поууфала, посокрушалась, что такой вкусной большой рыбы больше нет, но когда её накормили щурятами, успокоилась – ела то, что и все, не выпендривалась. Так и сидели мы с ней в сумерках, прижавшись друг к другу у очередной закинутой в заводь корзины и ждали добычи. Свежую рыбку она ела только с голодухи, обычно с вечера прикапывала улов в песочек, а утром в такую-то жару он уже нещадно пованивал, как и все её деликатесы… Все бы ничего, но вот рирские бойцы наш с ней пляжик обходили за три версты. Я сначала не понимал, что они так возмущаются, а в одно прекрасное… ну как прекрасное, скорее ужасное утро, ко мне вернулось обоняние… Грёбушки-воробушки, наш берег даже не вонял, он смердел тухлятиной… Да и сама сова после этих пиршеств пахла не лучше. Пришлось отселить Соню на чердак терема вместе с её корзиной… Ё-маё, а я ведь спал с ней в одном помещении, как глаза-то не слезились от смрада!

Жара стояла почти неделю, у нас был один и тот же распорядок: утром и на закате все дела, а днем – длинная сиеста. От безделья гвардейцы начали играть в камушки. Правила были мудреные, но принцип один – камнем-битком надо было выбить камень-чушку на определенную часть игрового поля. Судьей был всегда Ахмат и через неделю выяснилось, что проигрались все в дым, до трусов. И только судья оказался в прибыли. Как такое могло быть, я не понимал, выигравших не было совсем. Ахмат, пересчитывая серебрушки – серебряные монеты, оправдывался: «Все по правилам, судья всегда в плюсе». Сокрушались рирцы недолго, едва спала жара, я объявил новый план: мы идем в Северную гавань на разведку. Мне хотелось понять причины, по которым файцы вывезли население поселка, а главное – куда? Что теперь будет с жителями провинции?

Двигаясь по утрам, я надеялся добраться до поселка за три дня и, дождавшись вечера, провести разведку, а потом принять решение о дальнейших шагах. Несколько лошадей, найденных на дальнем выпасе, рирцы забраковали: в повозку их еще можно запрячь, а верхом – дохлый номер. Поэтому у нас был единственный способ перемещения – пешком.

– Ахмат, а парусные баркасы или гребные лодки точно нам не освоить? – спросил я его с надеждой.

– Нет, – сержант развел руками, – чтобы ходить по воде, нужен талант или опыт. У нас ни того, ни другого. Пираты – другое дело, там даже если и опыта немного, то их удача любит!

– Ну какая такая удача? – его ответ меня раздосадовал. – Просто навыки и тактика…

– С большой водой не шутят! – он останавливающим жестом показал мне, что переубедить не получится.

Вот так мы и отправились в наш пеший тур с тридцатью-сорока килограммами снаряжения и провианта у каждого. Я такой туризм не понимал никогда: навьючатся как мулы и тащатся черте куда. Да и прошлая наша игра в туристов, когда охотились на легендарного волка, мне тоже совсем не понравилась.

Из разведки у нас остался только Яр, сова еще не выздоровела. Летать Соня отказывалась, категорически заявляя: «УУУФ, УФ УУУФ», – что можно было понять как: «Тебе, голокожий, надо, ты и лети, а у прекрасной королевы Соналиры крылышки болят, ноют, беспокоят, им нужны уход и забота, и вообще пусть хвостатый золотой пушистик еще жирных ушастых кроликов принесет!».

На второй день перехода мы вымотались как загнанные лошади, потому что жара даже по утрам была дай боже. Я уже думал изменить план и не штурмовать поселок с ходу, а встать на стоянку, пока не станет попрохладнее, но Ахмат после вечернего обхода окрестностей вдруг заявил:

– Завтра будет дождь, небо пахнет грозой.

Мы с бойцами только посмеялись, потому что на небе не было ни тучки, а солнце даже на закате палило нещадно. И только мои питомцы были полны энтузиазма. Им хоть дождь, хоть снег, хоть жара – все едино. У Яра поклажи нет, а «королева Соналира» едет на моем плече и почивает прямо во время перехода.

Перед сном, как обычно, бойцы рассказывали прямолинейные мужские истории. Я был с ними уже почти две недели и все их байки сам мог бы пересказать в деталях, но сегодня долговязый Ромул рассказал особенную историю о городах-приведениях… Оказывается, если долго смотреть на океанский простор, то можно увидеть в воздухе на уровне облаков прекрасные города с белоснежными стенами, высокими башнями, золотыми куполами домов…

– Подожди, Ромул, – прервал я его рассказ, что-то не сходилось. – Я видел город антов, он совсем другой: там нет стен и башен, как и золотых куполов!

– А я и не говорил, что это города антов! – воскликнул Ромул. – Это города людей! Которые жили намного раньше антов!

– Да ну, не может быть! – я махнул рукой, но внезапно над нашей стоянкой воцарилась тишина: резко замолчали все, даже те, кто не слушал байки Ромула, а обсуждал какую-то даму с собачкой в Приморском форте.

– А ты не знаешь? – осторожно спросил меня Ахмат. – Не знаешь?

– А что я не знаю?! – резко установившаяся тишина сбила меня с толку.

– Наверное, мы, рирцы, – последние, кто помнит старые времена, – задумчиво проговорил сержант, – если точно пересказывать воспоминания предков, то всё промышленное оборудование и летающие машины, которые нашел Командор в старой столице, было сделано для использования людьми.

– Это как? – я заинтересовался. – Люди и анты жили вместе?

– Нет, у нас нет такой истории, – Ахмат начал чертить что-то на земле. – Анты просто хранили память о людях и зачем-то воссоздали различные устройства, которыми могли пользоваться люди. Но живых людей у них не было, они просто любовались машинами.

– А зачем любоваться машинами людей? – я всматривался в каракули Ахмата, пытаясь понять, что бы это значило.

– Ну мы же любуемся пуговицами и разными предметами антов! – встрял в наш разговор Ромул. – Нам любопытно, что они придумали. Говорят даже, что некоторые машины антов работают до сих пор! У благородных они есть, у императора их масса.

– Ты думаешь, что Командор нашел музей, хранилище ненужных вещей? – я адресовал свой вопрос Ахмату.

– Да, а так как это был антийский порт летающих машин, то и человеческие машины нашлись летающие! – с неким торжеством в голосе проговорил он. – Вот!

Он закончил рисунок, указал на него и ждал моей реакции. Я узнал машину, которую он нарисовал. Знание пришло сразу и как-то само собой. Я, черт возьми, не помню, что такое АК-308, но помню, что это.

– Вертолет! – сказал я по-русски, и тишина леса взорвалась возгласами изумленных рирцев.На нашей стоянке сразу стало шумно, они обращались ко мне все разом с самими различными вопросами. Некоторые меня особенно удивили: «Где Светлов?», «Ты умеешь летать?», «Где найти летающие машины и гремящее оружие?».

А я стоял среди них, в этом гомонящем рое вопрошающих людей и думал о том, сколько же еще загадок есть у этого мира. Наконец, задав мне свои вопросы, гвардейцы успокоились, Ахмат выразительными взглядами заставил замолчать самых настырных. Ну разве мог я ответить, что не знаю, когда в их голосах было столько надежды и веры, что я смогу вернуть им прежнюю счастливую жизнь – жизнь их предков, легенды о которой они теперь с грустью передают из уст в уста?!

– Все тут, прямо под нами, – я указал себе под ноги. – Мы отстоим эту землю, а потом найдем все, что она скрывает.

– Антийская звезда, на суше, на море, в воздухе и на святых небесах, и в преисподней… – рирцы заговорили разом и хором, как слаженный коллектив.

Я кивнул – вот и хорошо, прониклись задачами на ближайшее будущее…

А под утро грянул гром и начался ливень, который в течение нескольких рассветных часов залил все окрестности. Несмотря на то, что вышли сразу после завтрака, двигались мы медленнее, чем планировали.

Кстати, на завтрак была, как можно догадаться, каша. Сониному возмущению не было предела. Спас ситуацию Яр, притащивший двух мелких грызунов – нечто среднее между сусликом и полевой мышью. Соня рвала их с удовольствием, а наевшись, потребовала взять объедки с собой – на обед. Но я отказался: не хватало нам еще какую-нибудь инфекцию подцепить! Я откуда-то хорошо помнил, что до изобретения антибиотиков и продвинутой полевой медицины основные потери армий были не боевые, а из-за различных болезней – от дизентерии до холеры. На навык сопротивления ядам я не надеялся: одно дело яды, а другое – микробы и бактерии. Тащить с собой гниющие в летнюю жару трупы грызунов было очень плохой идеей.

– Британцы и французы, которые высадились для штурма крепости Бомарсунд во время Крымской войны, потеряли около тысячи бойцов от холеры и всего сотню от стрельбы нашего гарнизона, – назидательно рассказывал я сове, которая задремала у меня на плече. – Не сердись, может быть, Яр тебе еще мышей свежих принесет… Тухлых не то что хомячить, даже носить с собой опасно – мы заразиться можем…

– А зачем британцы мышей хомячили? – спросил услышавший мой монолог Ахмат.

– Да кто их знает, что они ели, – хохотнул я, – но болезни были более смертоносными, чем бои. Наполеон вышел в поход против нас с пятисоттысячной армией, а до Москвы дошли около ста, остальные умерли по дороге…

– Вот поэтому мы кашу и едим в походе, – серьезно кивнул сержант, – и воду кипятим, чтобы до боя сохранить войска здоровыми. Лекари только раны лечат быстро, а вот тяжелые болезни – месяцами, да и не всегда успешно. А на войне важны скорость и боевой дух.

– УУУФ, – заявила Сова, усомнившись, что у человека, наевшегося постной каши, будет сильный боевой дух.

– Да при желудочных болях вообще воевать невозможно!

Весь день и вечер мы шли по раскисшей земле в полном боевом обмундировании, это было трудно. Дождь не прекращался ни на минуту, правда, это был уже и не ливень, как утром. К Северной гавани мы вышли в темноте, но решили не останавливаться и войти в поселок для разведки.

Картина с опустевшими домами повторилась, нигде не было видно жителей. И только в военном городке заметили пять больших палаток – значит, гарнизон состоял не более чем из ста бойцов. Мы решили идти на штурм ночью, так же, как и в прошлый раз, напасть, используя наше преимущество в ночном зрении.

– Там мирные жители! – доложил нам разведчик, который скрытно осмотрел стоянку врага. – Три или четыре палатки заполнены пленными, видел только мужчин. У баррикад вокруг лагеря два дозора по три человека. В одной их палаток точно размещены файские солдаты.

– Сколько, думаешь, их всего и что это за подразделение? – деловито спросил Ахмат.

– Максимум – двадцать шесть человек: палатка двадцатиместная и шестеро на постах, – разведчик задумался, – скорее всего, это пехотная часть, лошадей, пригодных для кавалерии, я не видел, только десяток тягловых. Могу предположить, что часть тыловая, видел одного бойца без правой руки, таких в штурмовики не берут.

– Мирных там сколько?

– Наверное, не больше сотни, – задумался боец, – файцы рабов в армейскую палатку по тридцать размещают, у них же снаряжения нет, места меньше надо.

– А что в пятой палатке? – я уже продумывал предстоящую атаку.

– Ну или какие-то бесшумные рабы, – разведчик почесал затылок в раздумье, – или груз, который нельзя хранить под дождем.

– Порох! – хором сказали мы с Ахматом.

– Командор, – сержант посмотрел мне в глаза, – твои методы боя тут не подходят! Нам нужна не психованная резня всех со всеми, а осторожная атака и быстрый бой. Хочется сохранить жизни пленных. Позволишь пойти нам самим?

Он выжидательно смотрел на меня, и я видел, что он действительно хочет спасти людей и надеется на выучку рирских гвардейцев больше, чем на мои фокусы.

– Прости, командир, – в разговор вступил Мотир, с которым мы сдружились за прошедшие дни, – но ты, как всегда, устроишь там кровавую баню, а мы постараемся все сделать аккуратно…

– Но и опасность потерь будет выше, – возразил я.

– Мы – гвардия, мы клялись людей защищать, если погибнем, то не зря, а ради жизни мирных. Не ходи туда, командир, мы видели, чем заканчиваются твои атаки…

– Это мы берег у Приморского форта от безголовых трупов чистили, – ко мне осторожно подошел Пирс, теперь я знал, что он сын Мотира, – там такого насмотрелись… И ты сильно шумишь перед атакой и еще ругаешься. Прости, но мы сами пойдем, ты не обижайся.

– Да ну вас! – я махнул рукой. – Волка возьмите, его оглушение не наносит урона!

– Это да! – Ахмат заулыбался, он сразу как будто уверенность почувствовал. – Ну а портки, если в них со страху наложат, мирняк потом сам отстирает…

Гвардейцы тщательно проверили оружие, сержант разделил здоровых бойцов на два отряда, и они ушли в темноту. Меня хватило минут на десять ожидания, а потом, не выдержав, нервы-то не железные, пошел посмотреть хоть одним глазком на предстоящий бой.

Я осторожно, как мог, пробрался к крайнему от военного лагеря дому и залез на чердак по приставной лестнице. Вид отсюда открывался отличный… Только, наверное, днем. А сейчас было ни черта не разобрать. Я видел палатки, видел две баррикады. Но вражеских дозорных было уже не разглядеть.

Атака между тем началась. Беззвучно скользнули тени бойцов, едва заметные в свете факелов. Темные силуэты файских стражников упали за баррикады, сраженные выстрелами арбалетов почти в упор. То, как слаженно и одновременно рирцы ликвидировали охрану лагеря, меня успокоило. Они знали, что делали, а бонусы, которые давала гильдия в маскировке и ночном зрении, их серьезно усилили. Теперь мне стала понятна специализация, куда подталкивала нас система в развитии «Первого легиона», – войска специального назначения, способные атаковать превосходящие силы в ночное время суток, быстрые и с хорошей разведкой в виде моих двух питомцев.

Раньше я об этом не задумывался, так как сам был на поле боя, а заниматься анализом там некогда. Сейчас же воочию увидел, как сражаемся и как работают все плюсы от гильдейских бонусов для пехотных частей. Мы были очень быстрые и незаметные до своей первой атаки, видели в темноте лучше противника. Наш удар вызывал панику, обращая в бегство, а когда враги несли потери, то на них накладывался штраф – минус 30 процентов ловкости, а их командир терял более двух третей показателя Лидерства.

Несмотря на то, что файцы все-таки услышали гвардейцев, сопротивление оказать они не смогли. Мне показалось, что враги даже двигались медленнее, а их командир впал в панику и практически не отдавал команд бойцам. Рирцы просто принимали на пики по два-три бойца, выскакивающих из армейской палатки. А когда их командир получил арбалетный болт в голову, так и вовсе побежали прочь, но напоролись на второй наш отряд, который блокировал южный выход из лагеря на военную дорогу. За неполные двадцать минут все было кончено, отряд врага был полностью уничтожен, а люди Ахмата не получили даже царапины.

Заметив, что схватка завершилась, я не спеша двинулся к лагерю. Это, наверное, была моя ошибка, но в любом случае она спасла других бойцов от внезапной атаки хорошо подготовленного врага. Я и заметил-то опасность случайно, краем глаза – тень на крыше сарая у крайнего амбара перед военным лагерем. Сразу инстинктивно упал и откатился в овраг у дороги. Сам не знаю, почему так поступил, так как в латах это по меньшей мере делать глупо: ударился сильно, да еще и прищемил локоть, когда катился как консервная банка. Обычная тактика при отражении нападения совсем другая. Лицом к нападавшим, выстрел из арбалета, может быть, еще и из пистоля, атака холодным оружием, ну и, конечно, пси-атаки.

Скорее всего, сработал какой-то инстинкт из прошлой жизни, и первая мысль была: «Вот дураааак!», – но потом я в доли секунды активировал «Ментальный удар» в пустоту. Впереди раздался шум падающих с высоты тел. Я добавил еще пару «Ментальных ударов» для верности и начал выползать из канавы. Правая нога не сгибалась, видимо, повредил ещё и её. Пока поднимался, прибежали бойцы Ахмата и разрядили в упор свои арбалеты в обездвиженные тела у сарая. Грёбушки-воробушки, а ведь мы тут не единственные диверсанты!

Эта четверка была точь-в-точь как бесшумные убийцы, покалечившие мою сову. Наши враги были из какого-то немыслимого для средневековья подразделения: совершенно иная тактика и задачи, чем у регулярной армии. Они спокойно смотрели, как мои гвардейцы уничтожают их соплеменников, и ничего не предпринимали. Ждали терпеливо и хладнокровно. Начали действовать, только когда увидели меня. Причем эффективно, они бы смогли меня атаковать и убить, если бы не мое ночное зрение. Без него я бы их даже не заметил! Возможно, еще сработал скрытый эффект моего шлема «Защита Урана» – враги прицелились в голову и получили штрафы к меткости – минус 79 процентов. Я ведь четко слышал арбалетные выстрелы и свист болтов, которые пролетели совсем рядом. Бойцы с такой подготовкой не могли промахнуться просто так с расстояния в пятнадцать метров. А еще я был почти уверен, что и эти убийцы, и вражеский отряд, с которым мы сражались на нашей стоянке в лесу, видели в темноте не хуже нас.

Когда пришел Ахмат, мы осмотрели нападавших и мои догадки оказались верными. Их было четверо, то есть тот же принцип формирования боевых групп из сработанных квадов, то есть четверок, – прошлый отряд состоял из 16 бойцов. Это отличалось от обычных армейских подразделений из 6, 12, 24, 50 и 100 человек.

– На них те же черные плащи! – перевернул один из трупов сержант. – Смотри, легкая кожаная броня, мечи, маленькие арбалеты. Это не воины, это убийцы. С таким снаряжением можно воевать только из засады…

– Да, – я был согласен с рирцем, – у Античной империи есть такие же?

– Нет, – Ахмат говорил уверенно, – я не видел ничего подобного. У нас есть тяжелая штурмовая пехота, стрелки, пушкари, тяжелая кавалерия, ну и конная разведка. Есть отдельные отряды с узкой специализацией типа абордажной команды или строителей передвижных башен для штурма крепостей. Но специальных отрядов, нападающих из засады, у нас нет…

…Утром мы осмотрели хозяйственную палатку, в которой лежало всё для земляных работ: лопаты, кирки, тележки. Действительно, оказался небольшой запас пороховых шашек, используемых, по словам Ахмата, при строительстве шахт и подземных сооружений. Рабы, которые оказались самыми обычными жителями Лармии, от пастухов и крестьян до рыбаков и портных, ничего вразумительного нам пояснить не могли. Что файцы собирались копать, куда их вели, они не ведали. Удалось только узнать, что их было два отряда и первый уже ушел в сторону гор вчера утром с большой группой рабов. В его составе было четыре обоза, а значит, двигаться они могли только по дорогам.

– Нужно идти к перевалу! – я, в отличии от рирцев, ориентировался на местности. – Наверняка они будут расчищать перевал или разгребать завалы, чтобы достать снаряжение и оружие погибших там штурмовиков.

Иван, наш лекарь и проводник, был со мной согласен. А вот Ахмат задумчиво смотрел на палатку с лопатами:

– Командор, они не смогут разобрать завалы из глыб этим барахлом…

– Но в любом случае тут дорога в горы одна, – после слов сержанта меня тоже начали терзать сомнения по поводу цели файского отряда. – Если они сойдут с дороги раньше, то мы увидим следы.

Пятерых бойцов, которые еще не до конца восстановились после старых ранений, мы отправили вместе с освобожденными жителями в Рыбную пристань. Часть бывших рабов умели ходить под парусами, и мы надеялись, что они смогут доставить нас до Приморского форта на двух баркасах, которые были пришвартованы в поселке рыбаков.

А мы с здоровыми гвардейцами рванули по старой дороге к перевалу, ожидая сложный и изнурительный переход. Погода была солнечная, но жара ушла, и была надежда нагнать файцев на следующий день, если будем двигаться быстрым шагом. Тягловые лошади из обоза для кавалерии не годились, мы отправили их вместе с нашим вторым отрядом на север. По дороге к пристани наши раненые должны были спрятать груз в лесу в подходящем месте, а лошадей отпустить на дальних пастбищах. Лопаты и тележки могли пригодиться в будущем, когда я буду искать Грейлав. Даже порадовался такой удачной добыче, ведь в складской палатке было практически все необходимое для полноценной археологической экспедиции. Почему-то в тот момент я не задумался, зачем такой инструмент врагам. Хотя все было очевидно.

Файский отряд мы догнали гораздо раньше, чем предполагали. Уже к вечеру наткнулись на их замыкающий дозор из шестерки всадников. Дорога была плохой и, видимо, они двигались очень медленно. За два дня они прошли около тридцати километров – повозки не могли быстрее. Мы же «пробежали» это расстояние всего за восемь часов, причем с привалами. Атаковать решили с ходу, не дожидаясь, пока враг встанет лагерем на ночь.

Рирцы бесшумно сняли из арбалетов дозор и, оседлав трофейных скакунов, внезапным ударом зарубили алебардами файских воинов, шедших в хвосте обоза. Потом наша шестерка сделала вид, что отступила, обнаружив два десятка конных врагов, приближающихся с головы колонны. Файцы кинулись в погоню и выскочили на замаскированные позиции стрелков. Два залпа из основных и резервных арбалетов «положили» всю конницу врага. Полчаса мы ловили, а затем пытались успокоить лошадей. Теперь весь отряд был на боевых конях. А из уцелевших трех десятков врагов остались только пехотинцы, из них всего шестеро были стрелками.

Надо отдать должное этим файцам: за рабов они не прятались, как живой щит не использовали, скорее даже наоборот, старались скрыть их за повозками. Мои гвардейцы атаковали со стороны поляны, резко сближаясь, стреляли с предельного расстояния, а затем уходили из зоны досягаемости вражеских арбалетов. Потом бойцы спешивались, перезаряжали арбалеты и снова по команде выезжали на позиции для стрельбы.

Начинающиеся сумерки играли нам на руку: обоз был хорошо освещен факелами, а мы нападали на фоне темного леса. За час все файцы были уничтожены, у нас же только один гвардеец получил ранение в руку, да погибли три лошади от смертельных попаданий арбалетных болтов между листами брони.

В обозе было пять десятков жителей Лармии, которых пригнали на все те же земляные работы, в повозках были лопаты, кирки, тележки.

Из трофеев не было ничего особенного: опять деньги, крохи опыта, обычное оружие и доспехи. Мои бойцы больше всего радовались двум дюжинам боевых коней, все-таки для кавалерии стать пехотой крайне неприятное событие.

– Смотри, что это? – Ахмат, дербанивший подсумок у лошади командира файского отряда, протянул мне кожаный свиток.

Это оказалась карта части Северной провинции с несколькими отметками. Грёбушки-воробушки! Отметки были выставлены в местах будущих вертикальных шахт, а подписи на антийском языке гласили: «Заводы Грейлава», «Порт Грейлава», «Центр Грейлава»…

Но поразило меня другое, у каждой точки стояло обозначение на английском – Point 7, Point 8 и так далее до 12. Во-первых, надписи на английском языке наводили на мысль, что раскопки проводят не файцы, а пришельцы. Во-вторых, где первые шесть точек? Наверняка на том берегу реки и, скорее всего, там уже в полный рост идут раскопки. И тут впервые за все время пребывания на Антии я почувствовал себя в цейтноте. Действовать нужно было быстро!

Часть Третья. Deus ex machĭna. Бог из машины.

– ГДЕ ОНА? – я кричал в побледневшее лицо капитана секретной службы, держа его за грудки и приподняв над землей. Секретчик был при смерти, осколки вспороли ему живот и посекли ноги, все тело ниже груди представляло собой кровавое месиво. Мог ли он говорить в таком состоянии? Я и не думал об этом, мне нужны были ответы.

За спиной пылал особняк Секретной службы Приморского форта. Мои гвардейцы пытались ликвидировать пожар, но почти безуспешно. Тушить огонь рирцы не умели, а вот расстрелять это строение из двух массивных корабельных двадцатичетырехфунтовых пушек получилось отменно. Зеваки, которые собрались при нашей подготовке к штурму, разбежались по окрестным переулкам после первых же выстрелов и теперь испуганно выглядывали из-за углов.

– Помогайте тушить! – крикнул я им и отбросил умирающего капитана в сторону наших лекарей. Откуда силы-то у меня столько? Он пролетел четыре метра и упал прямо под ноги медикам, занятым лечением двух наших бойцов, попавших под выстрелы из арбалетов секретчиков.

– Где лейтенант? – я оглянулся в поисках второго выжившего офицера.

Мужчину средних лет в окровавленной одежде я нашел связанным у баррикады, за которой мы прятали своих стрелков. Он сидел, уткнув голову в колени. Рядом с ним стоял Ирса Риз и что-то ему говорил. Я подошел быстрым шагом и, схватив за плечи, резко поставил на ноги.

– Где она? – от моего резкого возгласа офицер вздрогнул. Смотрел секретчик в землю, избегая прямого взгляда глаза в глаза.

– В форте Сиртос, – он ответил хриплым тихим голосом. – Думаю, что там, больше негде…

Я отбросил его в сторону и резко повернулся к Ирсе.

– Сформируйте два отряда гвардии и будьте готовы выдвинуться через два дня. Как этот сортир тушить закончите, Майорана ко мне!

– Сортир? – удивленно переспросил сержант.

– Да, как потушите, то сделайте из этого здания общественный туалет… ну или помойку…

– А пленных что?

– Пленных в подвальные камеры нашего дворца, – я махнул в сторону Ливра Мелона. – Военным не отдавать, даже если будут сильно просить.

Я быстрым шагом направился в Губернаторию. Мне нужны были анты, если и они не ответят на мучившие меня вопросы, то никто не поможет. Придется думать самому. Блин, как же все не вовремя!

События последних дней развивались стремительно и опять не по плану. Сначала я радовался, что удалось разрушить планы врага, а вот теперь и мои – коту под хвост!

…Когда мы приближались к Рыбной пристани, то чуть не наткнулись на отряд файцев почти в пятьсот бойцов, который быстро двигался прочь от Приморского форта. Потрепаны они были изрядно. Сложилось впечатление, что они начали отступать прямо с поля боя. Многие с необработанными ранами, практически никакого обоза – пара повозок с покалеченными офицерами не в счет. У них явно должен быть запас провизии и снаряжения, но они отступали налегке, как будто даже впопыхах. Мне была непонятна причина их бегства… Это явно не последствия боя с нами, прошедшего больше недели назад. Но тогда кто же их разгромил? Я мог предположить, что у них состоялся неудачный штурм форта или столкновение с имперской армией, пришедшей нам на помощь. Но невероятная правда мне открылась намного позже… В тот момент я не мог даже предположить о реальном положении дел.

Переждав вражескую колонну, мы добрались до поселка рыбаков. Двигались медленно, так как с нами было больше полусотни гражданских, которых файцы определили в «археологи». Это были крепкие мужчины, способные копать шахты и таскать породу. Мы взяли этих людей с собой, так как бросить их не могли: они опять попадут в плен, а значит, в рабство.

Объединившись с первым отрядом в поселке рыбаков, я понял, что нас слишком много для скрытного перемещения вдоль берега – двадцать два бойца и сто восемнадцать гражданских. Путь для возвращения в форт остался один – по воде. К нашему счастью, среди освобожденных подданных Лармии оказалось немало умельцев, способных управлять и парусными баркасами, и рыбацкими лодками. Все-таки близость к великой реке, а Эллина, несомненно, была одной из крупнейших в этой части континента, сказалась на навыках прибрежных жителей.

Ахмат полное отсутствие обитателей Северной провинции среди освобожденных объяснил просто: «Они с того берега, не знают этой местности, следовательно, и бежать им некуда». В принципе, логично. Наверняка, к раскопкам на том берегу будут привлечены жители Северной гавани и Рыбной пристани, чтобы и им некуда было бежать.

Вечером мы вышли на двух баркасах и пятнадцати лодках на реку, когда до темноты оставалось три с половиной часа. Мы планировали достигнуть песчаного мыса на полпути к устью и там сделать остановку до следующего вечера. Так мы решили с Ахматом и Магсом, неформальным лидером наших «мореходов». Днем передвигаться скрытно было невозможно, а ночью слишком опасно – наши морячки ничего не видели в темноте. Мы, сухопутные, им объяснить, что видим по курсу, не могли: для нас это обычные берега и обычная вода. А у рыбаков слов, означающих разную воду, было более двадцати, и мы, понятное дело, запутались в их терминах.

Ну и самый главный момент – моикавалеристы не хотели расставаться с боевыми конями. Они уже успели побывать пешим отрядом со всеми его трудностями и теперь не хотели оказаться им снова. Пришлось разместить двадцать две лошади в два баркаса, а самим погрузиться в лодки.

Как мы запихивали лошадей в баркасы, надо было видеть! Грёбушки-воробушки, даже мне пришлось помогать бойцам. В итоге весь отряд через три часа погрузки уже сносно мог материться по-русски.

Сначала мне одна из лошадок наступила на ногу на узком пирсе, а ботфорты-то я снял, так что это было очень больно. Сначала я оставался в рамках приличий, но кобыла, увидев, что процесс погрузки остановился, наступила еще раз, уже специально. Тут уж я ей высказал ВСЁ, но она только смотрела на берег печальными глазами и ржала, кивая головой. Ну потом мне наступила на ногу еще одна лошадь, видимо, решив, что я могу не только остановить погрузку, но и вообще её отменить.

Наши боевые спутники совершенно не хотели залезать в воняющие рыбой, тиной и гнилыми веревками рыбацкие суда. Первые еще нормально шли, но потом, увидев, что места мало, а лошадей много, начали возмущаться. Лошадь ведь не только умное, но еще и капризное животное. Суровые рирцы на их возражения не реагировали, а я вот привлек их внимание «мелодичными оборотами», и каждое это вредное существо посчитало за святую обязанность оттоптать мне ноги. Они прямо сами подходили ко мне и наступали своими железными подковами то на правую, то на левую ногу. Уйти с пирса я не мог, так как он был слишком узкий, чтобы разминуться с лошадью, идущей рядом со своим хозяином. Поэтому спрыгнул в воду, благо, что глубина была полтора метра, и добрел до берега, что тоже было непросто в тяжелых латах с двумя арбалетами.

После многократно оттоптанных ног я ходил с трудом, даже несмотря на то, что Иван меня чуть подлечил. Рирцы похихикивали, Ахмат же сказал, что обычно лошади так себя не ведут, а эти, «файские», видимо, невоспитанные. И только Мотир серьезно произнес: «Лошади поняли, что ты главный и так протестовали против такого твоего решения. Ты на них не обижайся, они завтра уже забудут».

Не забыли! Когда следующим вечером мы опять их грузили в баркасы уже без удобного пирса, а по наклоненным к бортам доскам, они начали суетливо искать меня. Но я же не дурак, и так ноги ноют, спрятался на берегу до окончания погрузки.

Весь тот день прошел впустую, на песчаном мысе и в небольшой гавани не было ничего интересного. Даже мелкой рыбешки мы тут с Соней выловить не смогли. Наши «мореходы» сказали, что тут мертвая вода без всякой живности, а если и заходит какая-то рыба, то зачастую потом всплывает кверху брюхом. В общем, купаться тут совершенно не хотелось.

Чтобы убить время, я решил изучить карту штолен, намеченных файцами, и пытался понять закономерность выбора мест. Единственный вывод, который можно было сделать уверенно: её составители совсем не ориентировались на удобство и преимущества местности. Можно же было начать копать недалеко от дороги, чтобы подвозить провизию и перемещать породу, но нет, они предпочли отдалить шахту в полдня пути от транспортных магистралей. Или, например, есть низины, где течет Ледянка, но они вынесли одну из штолен вообще в предгорья, на возвышенность, хотя там придётся копать глубже. То есть в местоположении этих шахт может быть особый смысл – докопаться до конкретных подземных сооружений антов. А это означало, что у них есть подробная карта Грейлава. И мне она тоже нужна. Но где они её взяли?.. Может быть, у аватаров антов? Поэтому мне срочно необходимо установить контакт со станцией «Дефенсио».

Наконец я смог детально обсудить идею нового оружия, которая крутилась у меня в голове после того, как я увидел у рирцев гранаты. Главным недостатком гранат была небольшая дистанция применения и относительно слабая мощь из-за требований к весу – тяжелую далеко не закинешь. И я подумал, что неплохо было бы собрать ракетную систему залпового огня.

– Ахмат, ты про мины, которые мы использовали на перевале, знаешь? – спросил я при удобном случае.

– Да, – он кивнул, – мне рассказал Майоран, а ему – Порта. Это простое и эффективное решение, если сделать дистанционный запал.

– Рад, что ты понимаешь плюсы фугасных зарядов, – я начал рисовать ему схему ракеты. – Но только нам нужно сделать механизм для заброски мин на позиции вражеских войск. И в этом нам поможет труба, набитая топливом, похожим по составу на заряд ваших гранат.

– Интересно, – Ахмат рассматривал мою схему. – То есть это просто труба с перегородкой? В передней части пороховая смесь Порты с картечью, а в задней – наша взрывчатка?

– Ну да, тут главное – правильно сделать сопло, – я кивнул и объяснил: – Труба лежит на направляющих полозьях, мы зажигаем два запала: у мины на пятнадцать секунд, а на обратном конце топливный – на три секунды. Команда артиллеристов прячется, ракета стартует, газы вырываются из сопла трубы, и под этой реактивной силой наша бомба летит вперед на сто-двести метров, падает на вражеские позиции и там уже взрывается.

– Интересно, – повторил Ахмат. – А как мы так точно попадем?

– А никак!

– В смысле? – удивился он моему ответу.

– Мы сделаем установку, в которой будут в направляющих желобах лежать восемь или даже десять таких ракет. Хоть одна из них да попадет, а остальные просто шуму наделают.

– Дак это же дорого! – искренне возмутился Ахмат. – Ты уверен, что наша смесь пропитки бумаги подойдет для этой «реактивной» тяги?

– Денег у нас как грязи, а людей мало. Каждого бойца нужно беречь! Это пусть и дорогой, но действенный способ нанести ущерб врагу без ближнего боя. Пушки слишком тяжелые, картечь разлетается недалеко, от ядер урон минимален, но вот мина, разорвавшаяся в боевом построении врага, не только убьет многих, но еще и напугает оставшихся в живых. Только представь!

Ахмат задумался, и его лицо расплылось в улыбке:

– И никаких лишних потерь в атаке?

– Да! – я кивнул. – Но только теперь нужно будет таскать с собой несколько повозок с ракетами и стартовой установкой. А насчет вашей пропитки я не знаю… Хватит ли выделенного газа для полета? Нужно пробовать разное топливо. Что, кстати, у вас в гранатах?

– Бумага, пропитанная солью, которой крестьяне удобряют землю, – сержант опять улыбнулся. – Но можно добавить туда пороховых смесей… Ирса в этом лучше меня разбирается, он и производство гранат знает в тонкостях.

– Вот и займетесь сразу, как вернемся, – я пожал руку Ахмату, – это твоя главная задача. Любые ресурсы гильдии, деньги – не вопрос. Привлекай к решению задачи всех, кого посчитаешь нужным. Времени у нас очень мало! Образцы механизма запуска и самой ракеты нужны буквально через два дня после того, как вернемся в крепость.

Ночью мы благополучно добрались до устья и высадились на берег. Двигаться пришлось медленно, так как с нами было больше сотни пеших жителей, но, к счастью, на побережье даже признаков врага мы не обнаружили. Ранним утром мы достигли Приморского форта и направились к северным воротам. На равелинах, прикрывающих пристань, стояли наши дозоры – рирская гвардия, которая сначала приветствовала нас, но затем опустила гильдейские штандарты до угла в сорок пять градусов.

– Что это значит? – спросил я Ахмата.

– Беда, – он нахмурился и дал команду приготовить оружие к бою, – это означает, что мы понесли потери и у нас траур.

Блин, я не видел потерь в разделе интерфейса гильдии, все были живы и это было странно. В душе росла тревога.

– Сдай гражданских пехоте, а сами галопом в форт! – отдал я команду Ахмату, но тот сам уже все понял и начал действовать.

Едва достигли ворот, как нас ждала еще одна странность. Над воротами вместо штандарта Норсов висел другой флаг. Он был тоже красный, но на месте орла и латинской буквы N были медведь и буква M.

– Это что еще за дела?

– Герб семьи Мирских, – быстро произнес Ахмат и резко выдвинулся в нашем построении вперед, передо мной, как будто закрывая меня своим телом от возможной атаки стражей ворот.

– Гильдия Первый Легион, командир Ахмат, – громко крикнул он стражникам, – прошу открыть ворота.

– Седьмой пехотный полк, дозорный Сим, открываю ворота! – поспешно и даже, как мне показалось, радостно ответил ему страж, стоявший на балконе над воротами.

А потом произошло то, чего мы с Ахматом совершенно не ожидали. Пока распахивались пятиметровые тяжелые ворота, которые были установлены в арку, в три раза превышающую их размеры, флаг Мирских был приспущен, а над ним поднят мой штандарт. И сразу заиграл горнист на всю округу: ту-ту-ту, ту-ту-ту, ту-ту-ту туууу.

– Что играют? – я догнал Ахмата.

Офицер был обескуражен и непонимающе посмотрел на меня.

– Играют рирскую команду – «Честь Командиру». Это явно в честь тебя, Командор, они же видели твой штандарт.

Только тут я оглянулся на Нура, нашего флагоносца, – он высоко на пике поднял мой штандарт.

Да что, блин, происходит? Неприятное предчувствие беды нахлынуло на меня. Едва открылись ворота, я, начав понимать неправильность происходящего, рванул галопом к губернаторскому дворцу. Мои рирцы двинулись следом, на ходу наш горнист проиграл «Честь Командиру», а потом еще пронзительную и короткую команду.

– Что он играет? – спросил я сержанта, который поравнялся со мной.

– «Тревога! Гвардия к бою!».

Так мы и неслись по утренним безлюдным улицам под резкие трели рирской гвардии. А едва достигли дворца, мое сердце упало от отчаяния – штандарт Норсов был приспущен, а стража, увидев нас, торопливо сняла штандарт Мирских со второго флагштока и поднимала мой «Legio I» со звездой.

Мы спешились и кинулись во дворец, оттуда навстречу нам выбежал сержант Борис Мирский, командир Седьмого пехотного полка, с которым по познакомились на стене форта, когда штурмовали Криминальный кворум.

– Командор, слава милосердной удаче, вы вернулись!

Я был готов к бою, но никак не ожидал его теплой реакции, счастливого лица и крепких рукопожатий. Это был друг, соратник, принявший Клятву Командора прямо там, на стене, в момент встречи.

– Что случилось? – спросил я.

– Давайте зайдем внутрь, и я все расскажу! – он повел меня во дворец.

За моей спиной раздался стук копыт несущейся кавалерии – рирцы прибыли на зов тревоги. Ну еще и Марат со стражами. В общем, через несколько минут на площади перед дворцом стало тесно, полторы сотни всадников – это много.

– Марата и Майорана ко мне! – обратился я к Ахмату. – Ты вместе с Ирсой займись моим поручением. Прямо сейчас! Я на вас надеюсь.

Ахмат кивнул, выразительно глянул на Яра и кинулся к всадникам, а мы с Борисом и волком зашли внутрь и поднялись в командный центр, где недавно с Александром Норсом пили что-то похожее на виски. Но сегодня не было ни Александра, ни резкого запаха его сигар. Вообще весь верхний этаж дворца обезлюдел, всего несколько стражей встретились нам по пути.

Соня спрыгнула с моего плеча, она стала заметно бодрее, летать еще не летала, но хотя бы планировать могла. Сова оказалась точно на столике с закусками: там были орехи, сушеное мясо и фрукты, сладости и какие-то пожухлые ароматные травы. Все это она и начала увлеченно жрать…

Мы с Борисом расположились за столом с книгами о военной науке.

– Что произошло? По порядку! – попросил я его настойчивым тоном.

– Через четыре дня, как вы ушли в поход, на дворец было нападение, враг забрал Александра и Аделаиду…

– Где Аделаида? – я буквально выкрикнул ему в лицо свои слова с такой яростью, что он даже чуть побледнел, но взгляда не отвел.

– Пропала…

Не знаю, что бы я сделал с ним, если бы в этот момент в зал не вошли Майоран с Майкидорой и Марат с Веселой Дашей.

– Остынь, – Майоран положил ладонь на мою руку, судорожно сжавшую арбалет, – он ни в чем не виноват.

– Как ты стал главным, Борис? – я продолжал смотреть в его глаза, но градус агрессии, внезапно вспыхнувшей во мне, подавил.

– Это я предложила на совете командиров, – спокойно проговорила Майка, вставая за его спиной, а он, почувствовав поддержку, даже слегка распрямился и расправил плечи, сжавшиеся под тяжестью моего взгляда.

– Армия должна иметь командира, – продолжила она, – он – младший сын Герцога Ивана Мирского. Его брата ты знаешь, Степан Мирский был лейтенантом Седьмого пехотного полка, вы штурмовали с ним перевал… Он погиб от рук Кворума, и теперь командиром стал Борис.

– Так он сержант!

– Это неважно, Герцог Мирский – строгий отец, его дети не становятся лейтенантами по праву рождения, вся армия это знает. Я сделала его военным комендантом Приморского форта, потому что других кандидатур с таким военным образованием, как у него, нет.

– А Майоран? – я кивнул на старого вояку.

– Майоран является рирским гвардейцем, а Рир в настоящий момент не является частью Античной империи, – Майкидора развела руками, – не все в армии готовы принять проигравших прошлую войну командиров.

– Хорошо, – я кивнул, – пусть управляет обороной Борис. Кто может дать ему звание?

– Ну… – она задумалась, переглянулась с Майораном. – Император, герцог Мирский, генералы армии и ты… как Командор.

– Хорошо, пусть будет лейтенантом, – я кивнул и снова обратился к нему.

– Как все произошло?

Разговор Бориса сильно встревожил, но ему удалось справиться с волнением. Он начал говорить поспешно, периодически поднимая взгляд на стоящего рядом со мной Марата.

– Напали ночью, перед рассветом, охрану убили сильным ядом, нанесенным на короткие копья, стрелы и дротики. Ворвались в покои губернатора, он дал бой, но, видимо, был ранен. Потом нападавшие унесли из дворца его самого и спящую Аделаиду.

– Грёбушки-воробушки, – я схватился за голову, – они находятся где-то в форте?

– Нет, – покачал головой подключившийся к разговору Марат, – их вынесли из форта в окно на западной стене.

– Чего? Какого? – я снова вспылил. – Вы что тут вообще мышей не ловите! Как вы это узнали?

– Гвардейцы Аделаиды рассказали… – начал объяснять Марат, но я его перебил.

– Где они были, когда их командира захватили?

– Генерал Антюр перевел их из дворца в военный городок… Сказал, чтобы начали разведывательные рейды. Он только вышел из лазарета, как раз перед похищением.

– Где он? Сюда собаку! – я отстегнул от груди и грохнул на стол свой кавалерийский арбалет. Это было громко, все присутствующие вздрогнули и напряглись.

– Он мертв… Кавалергарды кровавой принцессы разрубили его алебардами на тридцать частей…

– Тридцать четыре… – прошептал Борис, – на моих глазах.

– Ну всё! – я уже ничего не понимал. – Молчите все! Пусть Борис расскажет по порядку.

На последних словах я сделал ударение и махнул рукой – «не мешай» – пытающемуся что-то пояснить Майорану.

– Они сказали, что за день до нападения приходил Иштван, капитан Секретной службы, он все осмотрел в личных покоях, коротко переговорил с Александром и быстро ушел. Потом Антюр перевел гвардейцев в военный городок. А ночью было совершено нападение. Они решили, что эти события связаны. Допросили бойцов с западной стены и те сказали, что в полночь впускали группу из восьми человек по веревочной лестнице в скрытное окно, которое часто так используют для разведчиков. Там луч крепости его закрывает от наблюдателей со стороны врага. А уже другой дозор, после пересменки, их выпускал. Восемь человек с двумя большими мешками…

– В мешках могли быть Саша с Адей? – от волнения я даже перешел на фамильярности.

– Да, там могли быть два человека, – кивнул Борис. – Кавалеристы сначала нашли генерала и потребовали от него ответов, но он повел себя по-хамски, заявив, что на их переводе из дворца настояла Секретная служба, типа два с лишним десятка бойцов прохлаждается…

– Дальше! – я уже все понял, в голове зрела ярость.

– Бойцы Аделаиды расправились с генералом, а потом пошли разбираться с Секретной службой. Те их заманили в свой особняк, в первый зал, а затем пустили туда усыпляющий газ. Сейчас кавалеристы в тюремных камерах под их резиденцией, ну, по крайней мере, так сказали секретчики.

– Да, грёбушки-воробушки, что же все так глупо-то, – я схватился за голову, – во всех мирах одна и та же хрень… Ни враги, так предатели!

– Мы не знаем точно, живы ли они, – между тем продолжал новоиспеченный лейтенант, – подтвердить их слова некому: оба дозора, открывавших окно, и сержант Полка охраны крепостной стены арестованы Секретной службой и находятся там же, в подземной тюрьме.

Борис замолчал, в зале воцарилась тишина, было только слышно, как что-то грызет Соня. Яр спокойно сидел рядом со мной, я запустил руку в его шерсть на загривке, и он посмотрел на меня с немым вопросом: «Убьем всех?». Он был спокоен как удав, излучал абсолютную уверенность в своих силах и чувствовал предвкушение будущей схватки. И я кивнул: да, никакой жалости! Секретчики, предавшие командующего, – не просто враги, а враги, лишенные всех прав. Пусть бог их судит, а мы казним!

Я повернулся к Майорану, который даже отшатнулся, увидев, как плещется ярость в моих глазах, но мой голос при этом оставался спокойным:

– Готовьте атаку на Секретную службу, у вас есть полчаса. Также как Кворум брали, но пушки должны быть крупного калибра, способные разбить железные ставни на окнах. Берите штурмовое снаряжение и гранаты по максимуму.

Потом я повернулся к Майке.

– Связь со столицей тут есть? Может быть почта?

– Да, голубиная… – начала она, но я её прервал.

– Извести императора, что я приговариваю к смерти за предательство его Секретную службу в Приморском форте. Он должен ответить за их позор.

– Так и написать? – Майка смотрела на меня испуганными глазами.

– Напиши дипломатическим языком, но с таким смыслом.

Майка кивнула, сжав губы, они даже чуть побелели, я тогда и не придал значения, что она могла написать… А зря. Ведь все могло пойти совсем по-другому.

Я решительно встал со стула и направился в покои губернатора, в комнату с коммуникационным модулем, мне срочно нужно было проверить свою догадку. За мной кинулись Марат и Веселая Даша с несколькими стражами, они оказались не задействованы в штурме и, вероятно, взяли на себя ответственность за мою безопасность, пока я буду в состоянии транса.

Связь с орбитальной станцией антов установилась мгновенно и там встретила меня она – восхитительная Менвра, титанида, разговор с которой в прошлый раз прервался так внезапно.

– Здравствуй, Алеша, – она мне улыбалась открыто и искренне, – ты вернулся, чтобы продолжить?

– Нет, – я мотнул головой, – в другой раз. Я хочу видеть Светлова!

По голограмме пошла рябь, она растаяла и на её месте появился Командор. Это было неожиданно! Передо мной стоял мужчина среднего возраста, рыжий, с носом картошкой, чётко очерченными скулами и строгими зелеными глазами. Но удивительным было то, что он был в парадной форме советского офицера с погонами подполковника и шевроном неизвестного мне рода войск – булава, вокруг которой крутились электроны.

Я сначала замер, а потом машинально отдал честь и произнес:

– Служу России!

– К пустой голове руку не прикладывают, – хохотнул он и попросил:

– Давай приходи в себя, нам есть о чем поговорить. Я считал твою память последних недель.

– Так точно! – губы сами произнесли слова.

– Заканчивай формальности, у нас мало времени.

Я на мгновение задумался и задал главный вопрос, за ответом на который так срочно вышел на связь:

– Кто из высшего управления империи выходит на связь с антами? Считали ли вы их память? Кому можно доверять?

– Никто, мы не знаем их мыслей, – командор нахмурился, – а доверять, Алексей, нельзя никому…

– Игорь? Можно обращаться к вам Игорь?

– Нужно, и давай на ты, – он смотрел на меня так, словно видел насквозь, что формально так и было: уж моя-то память у него была даже в большем объеме, чем у меня самого.

– Как давно император и его окружение не выходят на связь?

– Более семидесяти лет, – он как будто сверился с неведанными мне данными, – за последний год мы общались только с Герцогом Мирским, генералом Секретной службы Радосом и мастером-металлургом Крисом. Они верно служат империи, но блюдут и свои интересы.

– Если я подниму мятеж против императора, они поддержат? – я аж вспотел, задавая этот вопрос.

– Не знаю, – честно ответил Светлов, – но вероятность этого есть. Император, по их воспоминаниям, вредит империи, но делает это не спеша, как бы оттягивая катастрофу. Как будто ждет чего-то.

– Хорошо, спасибо, – я кивнул, – ты видел карту с местами файских раскопок?

– Да, – Светлов достал мою трофейную карту и наложил на другую, как я понял, это был Грейлав до катастрофы. – Ерунда какая-то, они ищут промышленные зоны, энергостанции и фабрики… ну еще депо для скоростных поездов. Без понятия, зачем им это, там ведь всё, скорее всего, нерабочее, а возможно, и поврежденное.

– Что бы ты искал? – я заинтересовался его оценкой состояния остатков оборудования антов.

– Университет и музей, посвящённый человеку, – он уверенно ткнул в две точки на нашем берегу – одна была недалеко от стоянки беглецов в горах, а вторая рядом с Северной гаванью. – Запомни эти координаты. Если и вести раскопки, то именно здесь.

– Ну музей я понимаю, может быть, как и ты, найдем там вертолет, но университет-то нам зачем? – я зафиксировал указанные Командором точки на карте.

– Вертолет вряд ли найдете, – Светлов покачал головой, – нам просто повезло, что музей был посвящён летательным аппаратам людей, потому что располагался на космодроме. Что там в музее Грейлава, информации нет, но вряд ли оружие или летательные аппараты. Но чтобы там ни было, оно, скорее всего, находится в безопасности, так как музеи созданы, чтобы сохранить экспонаты на долгие годы, там спецусловия. А хранить реликвии анты умели. Но для тебя важнее университет, ведь это позволит снова запустить технический прогресс. Учебники там на латыни, языке титанов, а Отшельник точно знает этот язык.

– На латыни? – я удивился, мне теперь стало понятно, почему анты использовали в речи слова на этом мертвом языке. – А люди здесь на каком языке говорят? Меня же научили, но ничего не объяснили.

– На арамейском или близком к нему наречии, – уверенно ответил командор, – на русский я переучить их не успел.

– Почему столько совпадений? – я недоумевал. – Язык как на Земле, артефакты, архитектура? Игроки принесли?

– Возможно, что-то и принесли, – согласился он, – но думаю, что у наших планет и разумных видов общий создатель, возможно, Вавилон. Сначала титаны, потом люди, почти всё как на Земле…

– Да ну, – я не мог поверить в изумительные откровения Командора, – на Земле не было титанов!

– А как тогда ты их узнал – сразу и однозначно? Ты знал, как они выглядят, какого роста, узнал статус Крона, – он улыбался и даже прищурился. – Или думаешь, что наши мифы не про Землю, а про Антию или вообще придуманы сказочниками?

– Ну типа того…

– Есть множество мифов о великанах –титанах и богах, есть латинский язык для молитв богам и древней науки, есть античная архитектура под рост этих богов, есть символы, известные каждому, – например, горгонион. Также есть масса художественных произведений прошлого, где изображены великаны и люди.

– Ты же из СССР. Там вроде все атеистами были! – удивился я.

– Ну дак я по долгу службы это изучал, – спокойно произнес Светлов, – с научной точки зрения.

– А что у тебя за шеврон? Какой род войск? – я указал на булаву с электронами.

– Двенадцатое главное управление минобороны, мы хранили специальные боевые части…

– Ядерное оружие? И попутно изучали мифы? – я разулыбался, слишком уж это было нереалистичным.

– Нет, конечно! – Светлов рассмеялся. – Я, когда в отставку ушел, то получил приглашение в научный проект «Две длани», анализирующий историю Земли. Мне предложили должность в закрытом НИИ по изучению применения ядерного оружия в прошлом. Всего было семь разных контор, каждая занималась своим вопросом. Я выезжал на раскопки воронок на поверхности планеты, которые похожи на следы взрывов ядерного оружия или сравнимого с ним по мощности.

– И что, вы нашли там радиацию?

– Нет, Алексей, не нашли, – покачал головой Светлов, – но мы и на Тоцком полигоне её не нашли, а там-то точно взрывы спецБЧ производились. Следов метеоритов мы, кстати, тоже не нашли, зато зона подсоса – холм в центре воронки – есть много где. Ну и все воронки правильной формы, да еще есть и правильные следы воздействия ударной волны на расстоянии от эпицентров взрывов.

– Например?

– Меловые отложения по краям воронки, – Светлов увлекся рассказом, было видно, что его работа ему нравилась, – плюс вся подземная вода содержит дейтерий, замедляющий процессы в клетках. Ты же слышал про живую воду, которая в сказках лечит? Так вот, это просто вода без дейтерия, клетки восстанавливают повреждения в ней гораздо быстрее. В итоге мы имеем воронки, возникшие в разные временные периоды, и отравленную подземную воду. Наши умники, мы называли их «черепа», насчитали, что ядерная война могла быть на земле двадцать два раза. Там сложный анализ: это и периоды вымирания различных видов, и, наоборот, возникновение новых из ниоткуда, и резкие климатические изменения, ну и миграция людей.

– Как вы объяснили применение ядерного оружия, когда человечество было технически не способно его воспроизвести? – мне стало интересно, он увлёк своими невероятными рассказами.

– Вот этим занимались другие шесть НИИ. Техническая отсталость человечества сильно преувеличена, – он вздохнул. – Мы у Пальмиры в Сирии изучали гигантскую воронку, и смежники попросили взять образцы обработанных до зеркального блеска обломков саркофагов. Я доставлял их сам в Ленинград несколько раз и разговорился с научными сотрудниками, которые их изучали под мощными микроскопами…

– А зачем рассматривать камни? – я сначала его даже не понял.

– Искали следы инструмента, которым они обрабатывались. Гранит – это же сложный по составу камень, в нем есть как очень твердые кристаллы, так и относительно мягкие. Логика ученых была проста: если более твердые кусочки будут выступать над поверхностью, значит, резали или полировали чем-то мягким, если твердые будут вырваны и обнаружатся ямки, то использовался более твердый инструмент. Оказалось, что все срезано до идеальной плоскости – кварц, имеющий твердость 7 баллов по шкале Мооса, так не режется ничем, кроме стального диска с алмазным напылением, раскрученным до высоких оборотов…

Светлов замолчал, а я размышлял над его рассказом. Наконец мне удалось сформулировать свой вопрос:

– То есть вы считаете, что человечество уже несколько раз себя уничтожало, а потом снова начинало возрождаться из радиоактивного пепла?

– Да, именно это мы и предполагали. Причем не только человечество, но и цивилизация титанов, а возможно, и других видов.

– А чем занимались пять других научных контор?

– Точно не знаю. Но одна из них изучала вечную мерзлоту как аномальные последствия применения тектонического оружия.

– То есть это не про то, что пришла волна и все одномоментно замерзло?

– Да нет, конечно! – Светлов рассмеялся. – Глубина промерзания грунта в некоторых местах – километр, а где-то – шестьсот метров. Есть же измерения, показывающие, что для промерзания грунта на такую глубину нужно непрерывное воздействие сверхнизких температур на протяжении сотен тысяч лет. Есть измерения температурной проводимости различных почв и жидкостей. Одномоментно возникновение вечной мерзлоты невозможно.

– Ну хорошо. А что делали остальные?

– Одна контора изучала климат, бурила ледники, расследовала, куда пропала жемчужница из северных рек…

– Чего? – искренне изумился я.

– А ты думаешь, откуда у любой мало-мальски богатой помещицы на Руси были жемчуга? Их не привозили из теплых стран. Жемчуг добывался в наших реках! У Русской армии до XVIII века не было теплых зимних мундиров. Климат изменился очень сильно вследствие необъяснимых с традиционной точки зрения событий.

– Ну хорошо. Продолжай дальше.

– Другая контора изучала засыпанные города. Практически все города старше двухсот лет покрыты несколькими метрами грунта. Причем официальные объяснения очень странные. Прагу на шесть метров засыпали сами люди, чтобы город не топило рекой. В Сан-Франциско засыпали все первые этажи, чтобы при приливе вода с фекалиями не изливалась из туалетов… Объяснения одно смешнее другого. У нас засыпана Москва, никто даже и не пытался объяснить, что, дескать, от разлива рек, так как там высота 60 метров от уровня воды. Засыпан астраханский кремль, Казань, да даже Дворцовая площадь в Ленинграде – там на глубине полутора метров вторая мостовая. Но самый яркий факт – стена вокруг Храмовой горы в Иерусалиме: там раскопали одиннадцать метров и нашли мостовую, потом копнули еще глубже и обнаружили, что стена продолжается еще на шесть метров. Это совсем не культурный слой, о котором говорят историки. Это именно насыпь, причины появления которой непонятны.

– Ну да, я сам много где видел старинные здания с засыпанными первыми этажами. И как вы это объяснили?

– А никак! – Командор развел руками. – Мы же мыслим аналогиями. Огромные объемы земли, например, пылевой бурей сдуло в океан в Америке после того, как фермеры вывели сорняки на равнинах и засеяли сельскохозяйственными культурами. Случилась засуха и они погибли. Корневая система злаков оказалось хуже, чем традиционные растения этой земли, и миллионы тонн чернозема теперь на морском дне. Такой же эффект дают и температурное воздействие от массированной ядерной бомбардировки, и возникшие после этого огромные пожары – корни растений просто сгорят на глубину в несколько метров…

– Понятно, – я вдруг осознал, что время меня сильно поджимает: дел в реальности было невпроворот, а я тут лясы точу о судьбах человечества. – Давай вкратце – что остальные конторы изучали?

– Четвертый институт изучал артефакты со следами опережающих технологий, пятый – знания астрономии у древних народов, – мой собеседник с видимым сожалением начал частить и говорить быстро:

– Шестой – античную архитектуру и объекты, рассчитанные на великанов, седьмой – возникновение сельхозкультур, у которых нет диких аналогов.

– Понятно! – я, ехидно улыбнувшись, спросил:

– «Две длани», так, кажется, называется проект? Это десять пальцев. Какие еще три НИИ?

Теперь уже пришла пора удивляться Светлову, он погрузился в себя и задумчиво произнес:

– Не знаю. Я не думал об этом.

– Ну и ладно! – я махнул рукой. – Забыли! Скажи мне, как победить пришельцев, которые раскачивают маховик войны? Может, договориться?

– Вот этого не советую! – нахмурился Светлов. – Мой последний контакт с этой станцией антов, а значит, и запись памяти, состоялся перед тем, как я вылетел на переговоры с файцами. Это они предложили переговоры и, я думаю, что они сбили меня на подлете, так как аппаратура антов засекла воздушный взрыв в том районе, где была назначена встреча. Тебе нужно их нейтрализовать.

– Чем? Арбалетом? – вскипел я. – Ментальным ударом? У тебя даже вертолет был, но и он не помог. Ты понимаешь, что там космонавты с кораблей, которые способны на межзвездные перелеты?

– А какие у тебя задания? – тоже разволновался Командор. – Может быть, этот проклятый Ковчег имеет хоть какой-то план?

– Дак анты не верят в существование Ковчега! – я начал терять терпение.

– А я всегда верил, что он есть! – Светлов начал эмоционально объяснять, даже снял фуражку. – Не могли тут люди внезапно возникнуть из ничего. Я видел отравленный континент на экваторе – там пустыня, яд в воздухе, радиация в земле, температура семьдесят градусов. Наш континент и тот, где были файцы, кто-то искусственно дезактивировал, а сейчас содержит в изоляции. Этот самый маленький континент – райский сад в окружении ада мертвой планеты! Это никак не объяснить. Анты не верят, потому что просто избегают правды, да еще и психически травмированы последствиями войны.

– Ладно, что мы об антах, – я вернул разговор в конструктивное русло, – у меня единственное задание – найти этот чертов Грейлав! Зачем, я не понимаю. У меня с первого дня на этой планете война на выживание: то одно, то другое. Мне некогда заниматься археологическими изысканиями. В чем смысл, на твой взгляд?

– Не знаю, – покачал головой Светлов, – я хоть и подполковник, но, как ты понимаешь, не воевал…

– И слава богу, что не воевал! – перебил я его.

– Так вот, я не понимаю, как тебе поможет в столкновении с настоящим врагом старая техника антов. Ну что ты найдешь? Вертолет? Ну танк? Ну пушку? Что это даст? А вот псионические качества могут помочь, наверное.

– Игорь, – я впервые назвал Командора по имени как равного, – а мне как понять? Я тут месяц, а ты много лет прожил. И времени у меня нет совсем! Что делать?

– Постараться сохранить человечество, – Светлов замер, видимо, глубоко задумался, если, конечно, искусственный интеллект орбитальной станции под его маской на такое способен. – Чем больше ты воюешь, тем больше людей погибнет. Я, когда присоединял народы к империи, часто не делал ни одного выстрела, предлагал правду и знания. Имей это в виду: ты – псионик, а не боец…

– У меня нет выбора. Ты видел запись Лионеллы, она была куда более опытный псионик и ей это не помогло. Зойка погибла, будучи очень сильным магом, у меня нет и десятой доли её мощи. Я отдаю себе отчет, что шансов на победу с врагом почти нет. Ты подумай, что можно сделать. Я еще приду к тебе, – я немного поколебался, не решаясь задать еще один главный для меня вопрос, но все же произнес: – Что с Аделаидой?

– Енисей, мой позывной – Енисей, – как мне показалось, невпопад сказал он, – смирись, Лёня! Она мертва… квазинаниты уже убили её, осталась только оболочка. В форте была хотя бы энергетическая подпитка, он стоит на разломе, а так…

– Нет! – моему горю не было предела. – Так не может быть!

Вдруг в моей душе взорвалась ярость, она нахлынула как цунами, я буквально задохнулся от ненависти и к предателям, и к неизвестному врагу.

– Стой, Лёня, – Светлов попытался сохранить мое соединение со станцией, – ты не Румата, чтобы вырезать за любовь пол-Арканара!

– Нет, Енисей, ты ошибся во мне. Я – Румата!

Я решительно разорвал связь – хватит с меня разговоров на сегодня.

У коммуникационного кресла, кроме моей стражи, оказался и Майоран.

– Мы готовы к штурму!

Я ничего не ответил, а только широкими и стремительными шагами двинулся на выход из дворца.

– Огонь! – крикнул я батарее тяжелой артиллерии.

– Но… – попытался возразить Саур.

Я его прервал: «Не будет сегодня разговоров», – опасаясь, что предатели из Секретной службы сдадутся. Мне хотелось разнести тут всё.

Пушки за четыре залпа снесли все стальные ставни на двух этажах особняка. Секретчики пытались оказать сопротивление, между залпами высовываясь в окна с мушкетами, но сразу падали, получив по несколько арбалетных болтов от слаженных залпов стрелков на баррикадах. Полчаса мы долбили по зданию, ядра залетали внутрь и там рикошетили от стен, круша и мебель, и защитников. А когда на второй этаж провалилась часть крыши, видимо, от разрушения несущих конструкций, получивших попадание пудовыми ядрами из двадцатичетырехфунтовок, мы начали штурм.

Заходили с двух сторон. Я и группа Саура – на первый этаж, а Майоран со своими людьми по абордажным мосткам – на второй. И сразу вперед полетели гранаты, добивая затаившихся врагов, если такие вдруг были. Особняк пылал, и помехами для нас были не недобитки, а едкий дым, застилавший глаза, да нестерпимый жар. Но мы прорубались сквозь горящую мебель и перекрытия, заваливая открытый огонь штурмовыми щитами, – мы рвались к подвалу. Лишь у тюремных дверей наткнулись на двух офицеров, одним из которых и был капитан Иштван. Две гранаты, кинутые им под ноги, лишили их возможности сопротивляться, взрывная волна и осколки нанесли тяжелые раны.

Штурмовики кинулись в тюрьму спасать пленников, а я поволок Иштвана наверх для допроса…

– ГДЕ ОНА? – я кричал в побледневшее лицо капитана секретной службы, держа его за грудки и приподняв над землей. Секретчик был при смерти, осколки вспороли ему живот и посекли ноги, все тело ниже груди представляло собой кровавое месиво. Мог ли он говорить в таком состоянии? Я и не думал об этом, мне нужны были ответы.

За спиной пылал особняк Секретной службы Приморского форта. Мои гвардейцы пытались ликвидировать пожар, но почти безуспешно. Тушить огонь рирцы не умели, а вот расстрелять это строение из двух массивных корабельных крупнокалиберных пушек получилось отменно. Зеваки, которые собрались при нашей подготовке к штурму, разбежались по окрестным переулкам после первых же выстрелов и теперь испуганно выглядывали из-за углов.

– Помогайте тушить! – крикнул я им и отбросил умирающего капитана в сторону наших лекарей. Откуда силы-то у меня столько? Он пролетел четыре метра и упал прямо под ноги медикам, занятым лечением двух наших бойцов, попавших под ответные выстрелы секретчиков.

– Где лейтенант? – я оглянулся в поисках второго выжившего офицера.

Мужчина средних лет в окровавленной одежде оказался связанным у баррикады, за которой мы прятали своих стрелков. Он сидел, уткнув голову в колени. Рядом с ним стоял Ирса Риз и что-то ему говорил. Я подошел быстрым шагом и, схватив за плечи, резко поставил на ноги.

– Где она? – от моего резкого возгласа офицер вздрогнул. Смотрел секретчик в землю, избегая прямого взгляда глаза в глаза.

– В форте Сиртос, – он ответил хриплым тихим голосом. – Думаю, что там, больше негде…

Я отбросил его в сторону и резко повернулся к Ирсе.

– Сформируйте два отряда гвардии и будьте готовы выдвинуться через два дня. Как этот сортир тушить закончите, Майорана ко мне!

– Сортир? – удивленно переспросил сержант.

– Да, как потушите, то сделайте из этого здания общественный туалет… ну или помойку…

– А пленных что?

– Пленных в подвальные камеры нашего дворца, – я махнул в сторону Ливра Мелона. – Военным не отдавать, даже если сильно будут просить.

Я быстрым шагом направился в Губернаторию. Мне нужны были анты, если и они не ответят на мучившие меня вопросы, то никто не поможет. Придется думать самому. Блин, как же все не вовремя!

В покои губернатора я вбежал вместе с моими стражами и, бухнувшись в кресло, установил связь.

– Ты быстро караешь, – хмуро произнес встретивший меня Светлов, но я не стал его слушать.

– Дай мне поговорить с Менврой. Быстрее!

Появилась величественная титанида, которая присела на пол, чтобы уровнять наш рост. Она излучала спокойствие и силу, я под воздействием этого чарующего воздействия успокоился и выровнял дыхание.

– Менвра, квазинаниты быстро убивают организм? – торопливо спросил я.

– Зависит от условий, у вас ведь есть их аналоги в организме, почти сорок квадрильонов митохондрий, – она вывела голограмму организма, – организмы всех игроков синтезированы и, значит, идеальны, митохондрии не заняты программой восстановления и сохранения всех процессов. А у обычных людей… у Аделаиды организму восемнадцать лет и в нем митохондрии борются с инфекциями, повреждениями. Они выполняют долгосрочные программы. Квазинаниты заменяют собой митохондрии, можно сказать, что они – более продвинутая их версия. Это вызывает молекулярный шок. Клеточная активность умирает, возобновляется, умирает, возобновляется – и так в бесконечном цикле. Это удар чудовищной силы по энергетическому телу, то есть по душе…

– Мне некогда слушать теории, – я перебил титаниду, – Светлов сказал, что если переместить Аделаиду из Приморского форта, то она погибнет, потому что тут ей помогает энергоразлом. Это так?

– Да, – покладисто проговорила Менвра. Она лучилась добротой и спокойствием и, видимо, пыталась успокоить меня.

– Но она всё еще жива! – торопился сказать я, как будто это могло чем-то помочь. – Она в форте Сиртос. Менвра, там есть разлом?

– Да, – кивнула она, – там он даже более сильный. И это не только хорошее электромагнитное поле, но и повышенное содержание озона. Он позволяет…

– Менврачка! – радостно прервал я её, меня распирала появившаяся надежда. – Не надо теории. Мне пора…

– Алёша, – окликнула меня титанида, – тебе лучше оставить её в Звезде Сиртоса. Там даже лучше, чем в Приморском форте…

– А это уже только, если Сиртос уцелеет, – хохотнул я, разрывая связь. Мне хотелось петь. Шансы есть!

Как только я оказался в реальном мире, то почувствовал невыносимую тоску и слабость. Попытался встать с коммуникационного кресла и буквально сполз от бессилия на пол. Вот же зараза… Мне не хотелось ничего делать и говорить, даже думать было трудно. Я лежал на полу и неспешно рассматривал сапоги Веселой Даши. Ну так себе зрелище, если честно. Кожаные, грубо сделанные кирзачи с металлическими накладками, закрепленными кольцами, подошва из какого-то прочного дерева, снизу обитая толстой и грубой шкурой неведомого «бегемота». На носу – стальная чашечка. Еще они были очень грязные…

…Поселок, который мне удалось ранее рассмотреть мельком, производил мрачное зрелище. Слишком много грязи на улицах, никакого порядка и красоты, как будто разом остановили работу все дворники и мусорщики.

– Даша, – тихо позвал я. – Люди в форте голодают?

– Да, – её голос раздавался откуда-то сверху, – запасы у жителей незначительные. Пока им помогает только Мот, он раздает еду за долговые расписки…

– Сделайте трудотряды, – я попытался поднять голову и посмотреть на неё, но не смог. – Наберите людей вычистить поселок, прибраться, чтобы красиво стало, мы же не в хлеву живем. Платите работникам едой из наших запасов. Еще обеспечь семьи работников помощью лекарей.

Когда я замолчал, ко мне обратился Майоран:

– Ты вставать будешь? Или как?

– Или как… – мне не хватало сил даже объяснить ему свое состояние. – Полежу.

Он взял меня за руку и рывком поднял на ноги, подхватив под руки, довел до стола и усадил на стул. Он достал из поясной сумки какой-то пузырек и протянул мне: «Пей, это женьшень, друг!»

Обманул, собака! Это был совсем не женьшень, а какое-то горькое и жгучее средство, эффект от которого был равен удару по голове кувалдой. Точнее, это как голову поместить в колокол, а вот уже по нему ударить кувалдой, чтобы голова «взорвалась» от акустического шока. Вот и зелье его такое же, я его по глупости выпил махом до дна и взревел от эффекта.

– Какого?! – волна жжения как от острого перца пронзила тело от макушки до пяток, я мгновенно вспотел, пульс взлетел в небеса, судорогой свело все, что только можно свести. Я, беззвучно открывая рот, просто был в шоке: адреналин выплеснулся в кровь, энергия заливала меня как из брандспойта.

– Быстро воды! – крикнул Майоран Даше, а сам схватил меня за плечи, вдавливая в стул. – Не шевелись!

Но я-то был против и попытался встать. Майоран точно меня бы не удержал, если бы ему на помощь не пришел Марат. Так они вдвоем и прижали меня к стулу, пока я пытался встать. Даша принесла ведро воды, которое я выпил одним залпом, и только тогда буря в венах начала утихать. Когда я справился с позывами взлететь ракетой в космос, то смог успокоиться и посмотрел на моих «спасителей». Они были бледные и выглядели испуганно.

– Вы что сбрендили? Что это было? – спросил у них и удивился своему бодрому и мощному голосу. Зелье продолжало действовать, но уже не так, как в первые мгновения.

– Это было лекарство от слабости… – осторожно присаживаясь за стол, сказал Марат, – его пьют маленькими глоточками. А ты сразу как за весь полк выпил…

– Да уж… – Майоран вглядывался мне в лицо, пытаясь понять состояние, – никогда не видел, чтобы столько женьшеня выпивали разом… Может медику его показать?

– Мне бы в туалет, – я вдруг почувствовал, что ведро воды просится наружу, – и срочно.

Еле добежал, а потом был шокирован тем, что моча оказалась красной от крови.

– Конец почкам, вот такой рубец будет на печени, да у меня, наверное, полжелудка растворилось, – я эмоционально выговаривал моим телохранителям претензии, показывая им ладонями метровый рубец, – ведро крови сейчас «выписал». Вы хоть понимаете, дурни средневековые, что этим составом можно убить?!! Что там? Скипидар? Ракетное топливо?

«Дурни» сидели за столом и молча кивали, ведь высказывал я им на чистейшем русском, а они его не понимали. Пока один не сказал другому: «Поправляется Командор! Сейчас бить будет – быстро бежим в комнату охраны! Там дверь дубовая!».

А я вдруг почувствовал кристальную ясность сознания, мне вдруг всё стало понятно! Как ни странно, но триггером для здравых рассуждений стала фраза про ракетное топливо… Ни хрена у нас ракетная система залпового огня не получится, если Ирса Риз все будет делать так, как я нарисовал Ахмату. Там ракеты лежат на направляющих, а нужно, чтобы они были в трубе, потому что только так можно задать направление полета, а самое главное – достаточную скорость. В голове сами собой возникли формулы, подтверждающие невозможность стрельбы на дальние расстояния, если не сделать конструкцию, похожую на «Град» – советскую систему реактивного залпового огня времен холодной войны. Для других вариантов у нас нет подходящего топлива, а на опыты уйдет слишком много времени, которого и так нет. Пороховой заряд с использованием селитры даст только короткий и не очень мощный взрыв – его важно использовать максимально эффективно, минимизировав потери реактивной тяги. Наша ракета в лучшем случае преодолеет метров шестьдесят на силе импульса реактивной струи, а потом будет падать с постепенным снижением высоты. Максимум, что может получиться по дальности применения, – метров сто. Но это, если стрелять с уровня земли, а вот если с пригорка?

Я снова углубился в вычисления, из которых меня вывел встревоженный голос Веселой Даши:

– А ему после этого… того не захочется?.. Ну вы поняли…

Мои спасители захихикали, а я тем временем прикинул запуск ракеты из трубы, когда топливный заряд подрывается в трубе и делает стартовый импульс более сильным, так как реактивным газам некуда вырываться, кроме как вытолкнуть ракету с удвоенной силой… Эх, лишь бы трубу не порвало!.. Интересно, как они делают трубы? В голове роилось множество вопросов, а окружающий мир как будто стал незначительным. Странно – я ведь очень не любил считать и решать сложные задачи с длинными формулами, но сейчас увлекся так, что и не заметил, как все мои командиры разошлись, оставив меня одного.

Отпустило меня только вечером… За это время я успел передумать обо всем на свете, ясность мысли была поразительная, скорость мышления – запредельная. Какой же я умный! Даже обалдел от того, что все, что мне казалось таким сложным и непонятным в этом мире, вдруг стало как прочитанная книга или доказанная теорема. Я точно осознал, что меня все время кто-то опекает и ведет именно по этому конкретному сценарию, причем очень быстро корректирует мои действия в процессе изменения обстоятельств. И еще мне стало понятно, чего от меня хотят.

Все мои навыки и окружающие меня люди появились для достижения одной цели: ликвидации центра принятия решений Файской империи – быстрый неожиданный морской десант в тыл врага, там малой группой разведка, обнаружение высшего руководства и его уничтожение с использованием пси-навыков или урона в процентах от максимального здоровья, если враг высокоуровневый. Как запасной вариант, извлечение из руин Грейлава высокотехнологического оружия для поражения передовых, неизвестных этому миру средств защиты.

Вот на этом мне и следовало сосредоточиться. Да, мой стальной флот вернется именно тогда, когда я буду готов к такой операции. А помогут сохранить линию фронта без масштабных прорывов врага – летательные аппараты, минирование, реактивные установки залпового огня. Все это в состоянии работать и без моего непосредственного участия.

Устав от размышлений, я вдруг понял, что мои сверхмыслительные способности постепенно угасают и сильно хочется спать. Недолго думая, разлегся в кресле коммуникации с антами, так как другой мебели, даже отдаленно похожей на кровать, не было. А идти куда-то мне очень-очень-очень не хотелось. Этакая революция лени, тело стремилось минимизировать физические нагрузки…

Уснул сразу, едва голова коснулась подголовника. И навалился сон, тот самый, когда страшно и полное ощущение реальности происходящего. Я в теле космонавта на околоземной орбите. Невесомость – очень странное чувство, похожее на ощущение падения. Говорят – это происходит потому, что тело ночью растет и так отражает этот процесс в сознании. Но это же у детей, а я-то точно не ребенок. Но лечу. Голоса тревожные, я не один на станции, но понять, о чем говорят, не могу. Как будто понимаю все буквы, но не могу связать в слова. Или мне это неважно. Медленно подплываю к иллюминатору и вижу внизу Землю. Вот она, Евразия: Черное море, Крым, Волга, Уральский хребет… Родина! Вглядываюсь в знакомые с детства очертания большой страны. Слева от меня кто-то плачет. Оглядываюсь и вижу женщину-космонавта, она закрыла лицо руками и рыдает, зависнув в воздухе буквально в нескольких метрах от меня. Её плечи вздрагивают, она вращается и медленно удаляется. Над её головой экран, на котором горят цифры, наверное, дата – 15 октября 2032 года. Не могу вспомнить, когда это… Было или будет? Неосторожное движение и меня тоже начинает вращать, я хватаюсь за поручень, и голова оказывается на уровне иллюминатора… А внизу начинаются вспышки прямо на поверхности родной планеты. Их много – десятки, сотни… На месте вспышек растут облака, затягивая поверхность серым дымом. Что это? Я зачарованно смотрю на то, что происходит, и не понимаю… Голоса людей на станции становятся громче, их много, они почти кричат. О чем? Я пытаюсь вслушиваться, но не могу понять смысла их фраз. Что-то плохое происходит: у людей истерика, отчаяние, тоска, боль, разочарование… Снова смотрю на планету, а там новое светопредставление – вспышки, которые, казалось, затихли, начинают возникать с новой силой. И тут я вижу новое солнце прямо на поверхности планеты: огненный шар не гаснет, он сверкает как звезда и это продолжается долго. А потом появляется еще один такой же. И еще…

Проснулся я внезапно и сразу вскочил на ноги. Сердце билось в груди как пулемет ДШК, в глазах от резкого движения потемнело, даже чуть не упал. На столе был ковш с водой, кинулся пить. Что я такое увидел? Почему сны у меня в последнее время один страшнее другого?

Когда успокоился и начал рассуждать здраво, то пришел к выводу, что увидел один из страхов всех землян – атомную войну на тотальное уничтожение. Решил, что надо будет у Светлова спросить. Может быть, его рассказы на меня так подействовали?..

Весь вчерашний день был как во сне... Я, конечно, помнил, как меня опоили какой-то лютой смесью из мухоморов и восточных трав, но воспоминания были не такие, как обычно. Как будто прошло уже много лет. Короче, морок какой-то.

А дела-то не ждали, поэтому я решительно направился искать своих сержантов. Охрана у двери, пара рирских гвардейцев, не знала, где командиры. Я двинулся на первый этаж и сразу налетел на Марата, который поднимался по лестнице мне навстречу.

– Командор, ты поправился! – на его лице была искренняя радость. – Рирцы сделали твои летающие бомбы и собираются сжечь наш дворец! Скорее!

Мы с ним рванули из дворца в Ливр Мелон, благо, что коней у нас теперь на два эскадрона. Влетев через ворота во двор нашей новой базы я, признаться, обалдел от произошедших перемен. Во-первых, там был полный порядок и радующая глаз чистота, даже клумба перед фронтоном была разбита, но пока, правда, без цветов. Во-вторых, появились аккуратные и на совесть сделанные деревянные конюшни, которые теперь занимали добрую половину двора и практически все пространство за дворцом. Ну и в-третьих, на Ливре Мелоне висел огромный красный штандарт гильдии.

Группа рирцев вместе с Ахматом и Ирсой что-то колдовали с прототипом ракетной установки. Ё-маё, один из бойцов уже подносил факел к запальному шнуру ракеты.

– Стойте, – крикнул я, кинувшись к ним, но не успел… Фитиль загорелся, а рирцы сгрудись вокруг, чтобы рассмотреть все этапы старта. Они не успели даже повернуться в мою сторону, а я заорал уже следующую команду:

– Ложись!

И сам бухнулся лицом в песок двора, закрыв голову руками. Они тоже попадали на землю. Бахнуло знатно! Сопло с ракеты сорвало, и оно улетело куда-то за спину, а сама ракета соскочила с установки, уткнулась носом в землю буквально в нескольких метрах от точки старта и начала фонтанировать горящим пеплом, разлетавшимся по всему двору. Едва мы подняли голову, как рвануло второй раз: бочка с остатками пороха, в которую попал раскаленный пепел, разнесла все вокруг и подожгла конюшню горящими ошметками.

Контузия была знатная, я с трудом сел на песок и стал оголтело осматриваться. Двор затянуло дымом, пахнуло навозом. Оглянувшись, я увидел, что сопло пробило насквозь бочку с нечистотами и те выливались прямо на недавно вычищенный двор. Ну что же, все вернулось в состояние, как при штурме Криминального кворума: пожар, нечистоты, валяющиеся, сбитые взрывной волной люди.

С крылечка дворца раздалась отборная ругань, да еще так изобретательно и витиевато завернутая, что я аж заслушался. Ругалась Майкидора, которая стояла, уперев руки в боки, и поносила «рукожопых взрывателей» на чем свет стоит.

Мы все насуплено молчали – что тут скажешь на правду жизни?! Также дружно, не сговариваясь, мы побрели, пошатываясь, тушить конюшню, а потом тушить стало нечего. Сгорела она… Затем кинулись собирать ведрами вонючую воду из канализации, которая полностью вылилась из огромной бочки, стоявшей на четырехколесной подводе. Мужички, нанятые Майкой для уборки и других различных работ, нам старательно помогали, и было заметно, что довольно похихикивали. Работы им явно добавилось, а значит, и заработать смогут вдвойне.

Потом мы отмывались в бане, которая оказалась прямо в нашем дворце, но явно была сделана людьми, которые приспособили для неё одно из помещений с бассейном и водопроводом. Баня, конечно, была так себе, типа хамама, но это было лучше, чем душ из бочки. Там же мы провели производственное совещание и разбор полетов, пока нас Майка не успела лично отругать за разгильдяйство. Рирцы выходить из бани откровенно побаивались, отважные воины, в мужестве которых убеждался не раз, как говорится, «тянули время». Чтобы на выходе не нарваться на разгром со стороны хрупкой девчонки, правда, являющейся их королевой. А еще мы пили пиво, которое нам втихаря притащил Сорик, самый молодой боец первой сотни, и заедали сушеной рыбой.

– Ты, Командор, это как бы… – начал разговор Ахмат, косясь в сторону двери.

– Да! Ты как бы, может быть… – продолжил Ирса многозначительно.

– Дак вы же её клумбу разнесли… – я развел руками и вздохнул.

Мы немного помолчали, жуя камбалу.

– Ну так-то да, – Ахмат кивнул и продолжил гнуть свое, – но она же…

– Опять запах дерьма будет две недели, – я отхлебнул пиво.

– Дак вот как так вышло? – Ирса отхлебнул сразу полкружки и не поморщился.

А я ухмыльнулся и хлопнул его по плечу:

– Я тут вчера, когда женьшеня перебрал, улучшил конструкцию, смотрите!

Я нарисовал им новую конструкцию с направляющими трубами. Подробно объяснил этапы производства. Это я вчера всё понимал, а сегодня снова отупел и воспроизводил с трудом.

– Значит, заряд ракеты будет меньше, – удовлетворенно проговорил Ахмат.

– Какое меньше? Больше, гораздо больше! – я захохотал.

Все присутствующие «ракетчики» нервно сглотнули, а Сорик даже кружку из рук выронил.

– Вот что главное в нашем деле? – спросил я захмелевшем голосом.

– Что? – спросил один из бойцов Ирсы и икнул.

– Не ссать! – ответил я многозначительным тоном.

– Что вообще? А пиво как? – настороженно переспросил боец.

– В смысле – не бояться обстоятельств!

Потом я рассказал им, как нужно устроить прямо на крепостной стене полигон с укрытиями для расчета установки и безопасным хранилищем взрывчатых веществ.

Рирцы послушно кивали, даже предложили взять в нашу команду офицера-артиллериста из Седьмого пехотного полка. На мой вопрос: «На фига?», – ответили, что так будет проще объяснить последствия наших испытаний. Что-то типа: «Артиллерия чудит!».

Когда рирцы сильно «набрались» храбрости, мы вышли из бани. Ну лучше бы еще сидели пили пиво. Майкидора ждала нас на выходе. Видимо, уже долго и успела себя накрутить. Я стал свидетелем её получасового монолога – выражений она не стеснялась, «комплименты» моим ракетчикам высказывала резко и обидно. Мы так и стояли перед ней голышом, замотавшись только какими-то тряпками вокруг бедер. На меня, как «изобретателя» чудо-оружия, она не смотрела, как будто меня тут не было. Наконец, выговорившись, ушла.

– Королева! – мечтательно произнес Сорик, едва за ней закрылась дверь. Понять её можно было: конюшня почти сгорела, лошади потравились дымом и сейчас их лечили от ожогов, на дворе снова кавардак, вонь и грязь. Даже наш штандарт оказался чуть подпаленным с нижнего края.

Мы оделись и побрели в столовую. А там опять была только каша. Поели в тишине. К нам молча подсел Майоран.

– Еле вас спас от разжалования в рядовые, – произнес он, глядя на сержантов.

Вот тут уж мы заржали, потому что есть в этом мире мужская солидарность.

– А пусть бы и разжаловала! – отсмеявшись, произнес я. – Я бы вас лейтенантами ракетных войск назначил.

– Зато и секреты хранить теперь легче будет, – Майоран стал серьезным. – Желающих подсматривать за вашими опытами теперь не найти. Страшно всем.

Я доел кашу и вспомнил про своих питомцев. Куда они запропастились?

– А где мой выводок? – спросил я Майорана.

– За этих хитрецов не переживай, – улыбнулся он, – они с Майкидорой. Она продолжает инспекцию продовольственных запасов в подвале, они у неё пробуют еду и сообщают, не испортилась ли она.

По мне дак Соня-то так себе эксперт по вкусной и здоровой пище, вся надежда на Яра. А с другой стороны, хорошо, что они с Майкой – общение с животными вроде должно успокаивать принцесс и королев. Но это неточно.

– Давай поговорим про будущий рейд, – предложил Майоран, когда все ушли, – какой группой пойдешь?

– Двести бойцов пойдут к форту Сиртос, – я изложил свой план. – Их задача – не нападать, а блокировать все дороги и проводить осмотр грузов. Если похищенные Норсы там, то они должны там и оставаться. Возьмете все пушки, что найдете, постройте блокпосты.

– Можем и не удержать оборону. Это земля Провинции Северного моря, у них есть армия – пара тысяч бойцов точно.

– А вот поэтому ты и поедешь с отрядом, чтобы уладить вопрос с хозяевами провинции. Лучше, если они будут нам помогать.

Майоран скептически хмыкнул, но кивнул:

– А ты?

– Я с моими «ракетчиками» и небольшой группой прикрытия отправлюсь на встречу с Абдулом.

Вот тут Майоран нахмурился и задумчиво проговорил:

– Говорят, Кворум набрал армию. Не знаю, сколько у них бойцов и насколько это действительно бойцы, а не трусы и дезертиры, но это нужно учитывать. Сколько ты возьмешь наших?

Тут уж углубился в размышления я, потому что до этого о персоналиях не думал.

– Ахмат и его отряд, Ирса как специалист по взрывчатым веществам и еще нужно хотя бы пятьдесят бойцов охраны.

– Возьми кавалергардов Аделаиды! – горячо заговорил Майоран. – Их в живых осталось двадцать шесть из полусотни, они рвутся в бой. И еще они хотят спасти Норсов, каждый день ко мне приходят – просят взять на службу. Они же выросли при дворе губернатора, многие сироты…

– Точно! – я даже обрадовался такому предложению. – Тяжелая кавалерия мне пригодится. Да и не придётся тогда забирать стражей Марата.

Я вышел из столовой, а в голове свербела мысль: «Что бы пожрать?». Спас положение внезапно появившийся на ступеньках нашего дворца Сёма. Мы душевно поздоровались, и мой бывший торговый представитель заявил:

– Я по делу. Господин Мот спрашивает, когда с тобой можно переговорить в спокойной обстановке? У него зарезервирован столик в трактире гостиного двора...

– Да прямо сейчас! – обрадовался я. – Уже выдвигаюсь!

– Предложи господину банкиру продать нам трубы, – поспешно подскочил ко мне Ирса, ставший невольным свидетелем нашего разговора, – у нас больших запасов нет.

Я кивнул ему и огляделся. Сёма стремительным шагом ушел в банк за Мотом, он странно косился на разгром, который учудила наша ракета во дворе. Если честно, то это был совсем не тот разгром как при штурме, крови и трупов не было. Так что я и не знаю, что Майкидора так кипятилась? Ну сожгли конюшню, ну разлили нечистоты по двору, ну загадили её клумбу… Дак это дело-то житейское, с кем не бывает. К тому же это и не мы, а ракета виновата. Опытный, так сказать, образец. Вот только зря мы полигон под это дело сразу не сообразили. Нам быстрее надо было бы думать – на всё про всё три дня срока.

Я неспешно двинулся по поселку в сторону гостиного двора. А пока шел, с удовольствием отмечал про себя, что жизнь здесь постепенно налаживалась, исчезали следы крови и уличных боев. Люди передвигались без страха, даже в их взглядах появилась некая уверенность. Они узнавали меня и улыбались, а я улыбался им ответ.

Мой шлем болтался на поясе и волосы трепал легкий ветерок. Мне вдруг вспомнились образы из другой жизни: лето, маленький городишко, поселок при комбинате, клумбы перед домами, лавочки с бабушками, двухэтажные дома, окрашенные в салатовый цвет, а я, маленький, бреду с отцом к карусели в Парке Металлургов… Погрузившись в свои мысли, я не заметил, как пришел к конторе картографа, которая оказалась закрыта. Я подозвал всадника из своего эскорта, который двигался за мной на расстоянии пары десятков шагов.

– Как зовут тебя, воин?

– Мит, рирская гвардия, отряд сержанта Жана, – бойко ответил он, подняв забрало шлема.

– Мит, дружище, найдите картографа Даора, у меня к нему срочное дело.

– Да, сделаем, Командор! – всадник сорвался с места в сторону Губернаторского дворца. Со мною остались двое его сослуживцев.

Я пошел дальше и ноги сами вынесли меня к торговой площади. К моей радости, несмотря на то, что было далеко за полдень, тут было многолюдно – базарный день в самом разгаре. Многие лавки были открыты, даже появились некоторые шатры, в которых торговали всяким разным. Я поговорил с несколькими купцами, буквально перемолвились парой фраз, но удалось получить нужную информацию.

Оказывается, теперь блокада форта была только на словах, а на деле враги опасались приближаться к равелинам, контролирующим подходы к пристани, так как видели там рирскую гвардию и красные штандарты. Поэтому в форт теперь приходили и торговые лодки, и пеший путь вдоль берега был свободен. Войска неприятеля как будто не желали пресекать эту активность. Вот поэтому на рынке было почти все, но цены, конечно, «кусались».

Много людей толпилось у палатки имперского банка, там раздавали припасы в долг. Ну какой банкир не воспользуется ситуацией? Люди выходили из толкучки с мешочками еды довольными, видимо, было не так уж и дорого. А вторая толпа собралась уже у нашей палатки с гильдейским флагом, там набирали людей на общественно-полезные работы. Майкидора поняла меня правильно: мы платили людям, чтобы они не умерли с голоду, ну а порядок постепенно возвращался, и я наделся, что больше не увижу Приморский форт в скотском состоянии. Грозный патруль стражей Марата, закованный в тяжелые латы, остановился на краю торговой площади, напоминая, что власть в городе есть. Стражи вроде раньше были снаряжены в легкую броню, а сейчас как ходячие танки – семьдесят кило стали на них надето. «Ну Марат всё продумал, – сделал вывод я, – психологический эффект есть, смотрятся основательно. Значит, на охрану денег не жалеем».

К моему удивлению, лавка погибшего алхимика была открыта, туда я и зашел – качественные зелья оставались для нас большим дефицитом. Майке заниматься их изучением, а тем более их варкой, было совсем некогда, и нам нужен был надежный поставщик. Но, к моему разочарованию, выбор тут был совсем небольшой: всего три слабеньких эликсира – противоядие и на восстановление здоровья и маны. Алхимика не было, и мне пришлось кашлянуть, чтобы привлечь внимание. Из лаборатории, находившейся за торговым залом, вышла чумазая девушка с раскосыми глазами, и я расстроился. Она совершенно не выглядела как опытный зельевар.

– Я – Киу, ученица алхимика, – смущенно проговорила она, наверное, увидела легендарные доспехи и сочла за богатого покупателя.

– Я – Леонид, – я ей кивнул и постарался выглядеть максимально доброжелательным. – Теперь эта лавка твоя?

– Не совсем, – насторожилась она, – она принадлежала моему деду и учителю, магистру Тимуру. Я просто единственная его наследница. Пока идет война, никто мною не интересуется. Вот потом потребуют налоги и сборы, и я не смогу заплатить…

– Разве лавка не дает дохода? – искренне удивился я.

– Много брака получается, – она развела руками, – я мало что умею. Для дедушки только травы собирала…

Я задумался, нам нужен был настоящий, опытный алхимик, а не ученик. Но других вариантов не было, и я решился.

– Киу, я могу помочь тебе с обучением варки простых зелий, а ты бы делала для меня некоторые заказы. Как тебе такое предложение?

– А разве есть дипломированный алхимик в форте? – удивилась она.

– Нету! – честно ответил я. – Но есть ученик, который знает чуть больше тебя, и есть некоторые книги с секретами зелий.

– Согласна! – ответила девушка и, как бы подтверждая свои слова, энергично закивала.

– Тогда завтра найдешь Майкидору Рир и начнешь у неё учиться! – я на прощание махнул ей рукой и уже развернулся, чтобы выйти, но округлившиеся от удивления раскосые глаза девушки заставили меня остановиться.

– Май.. дору…Рир? – только и пролепетала она, но быстро собралась и возразила:

– А кто ж меня к благородным пустит-то?

– Я предупрежу! – я улыбнулся.

– А ты кто? – с испугом спросила она.

– Ваш новый Командор, – с иронией произнес я, а девушка глазела на меня и не могла ничего сказать.

– Ну пока, еще увидимся! – я покинул лавку, не дожидаясь, пока она выйдет из ступора. А то опять пришлось бы слушать: «На суше, на море, в воздухе, на святых небесах и в преисподней мы несем волю человека…»

Наконец я добрался до гостиного двора и, зайдя внутрь, замер, потому что вспомнил, как тут впервые познакомился с Аделаидой, как чуть не устроил тут бойню, как она стояла с железным подносом между мной и хамоватым толстяком, с испугом поглядывая на моего волчонка с золотой шерстью. Эх, вот были же времена, когда все казалось простым и понятным, а мир очаровывал нереальностью и безграничными возможностями…

Когда меня отпустило, я подошел к бармену у стойки и спросил:

– Где мой добрый друг Мот?

Бармен, меня, конечно же, узнал. Сегодня только Киу меня не признала, потому что по лесам все лето проходила и новостей не знала. Но, несмотря на известность, люди ко мне с вопросами не подходили, чувствовалось некое опасение – я как был тут чужаком, так и остался. Вот и бармен тоже боязливо осмотрел мой эскорт из двух рирских гвардейцев, зашедших следом, и осторожненько попросил:

– К нам с оружием нельзя, господин Командор.

– Господа на фонарных столбах повешены, – хохотнул я, – достаточно просто называть Командор или Леонид.

Бармен аж побледнел и пролепетал что-то типа: «Как повешены? Почему повешены?». Тут я понял, что моих прямолинейных пролетарских шуток он не понимает и попробовал отбрехаться, что это файские господа, а не имперские, во что бармен поверил слабо, но глупых просьб оставить оружие на входе уже не высказывал.

Оказалось, Мот имеет персональную столовую над трактиром с видом на Губернаторский дворец – шикарную, с огромным мраморным столом и креслами, достойными задниц королей. На самом видном месте висела огромная картина, как говорят, «в полный рост», при виде которой у меня глаза на лоб полезли…

Я ржал до слез, потому что на ней были изображены мы с Мотом, стоящие в обнимку на террасе и смотрящие на большой античный город, раскинувшийся под ногами. Разумеется, мы были «приукрашены»: ну я не сильно, а вот пухлый Мот был стройным и повыше ростом. Едва меня закончило трясти от смеха, подскочил сам банкир, обнял и радостно заявил:

– Прекрасная картина, называется «Пир друзей»! Нравится?

Только тут я обнаружил, что на заднем фоне накрыты столы и в разных позах лежат полуголые дамы. Да ё-мае, меня же Адя убьет!

– Работа проделана огромная! – похвалил я Мота. – Но дальше так дело не пойдет. Переделать нужно все, что может бросить след на меня как на пьяницу и гуляку!

Я подробно перечислил всё, что следует поправить в картине, а Мот внимательно слушал. И лишь когда я закончил, обреченно спросил:

– Но нас-то, двух старых закадычных друзей, можно оставить?

– Ага! – на споры у меня запала уже не оставалось, видимо, хитрюга понял буквально мое обращение «дружище», когда был зажат бандитами в подвале. Да и ладно, неплохой он человек, так что пусть будет «Пир друзей».

Потом две проворные девчушки принесли нам блюда… Я и про картину забыл, когда увидел двух тетеревов с терпким сливочным соусом и здоровенную рыбину, приготовленную на рожне… А еще там были грибы с луком, вяленое мясо и сливочное масло с булочками. На полчаса я выключился из существующей действительности и сосредоточился на еде. И это, пожалуй, был лучший ужин в моей новой жизни. Когда я наелся так, что уже и не лезло, то откинулся в кресле. Говорить абсолютно не хотелось ни о чем. Но Мот, терпеливо ожидавший, когда я оторвусь от пищи, настойчиво привлекал мое внимание, перебирая какие-то бумаги в свободной от тарелок и блюд части длинного стола.

– Мне нужно обсудить несколько очень важных дел, – наконец он решился прервать мою нирвану.

– Ну давай, – вяло отозвался я, меня начало клонить в сон, – насколько дела важные?

– Самые важные! – энергично закивал он и, проворно подскочив ко мне, сунул в руку кипу бумаг.

– Что это?

– Отказ от претензий на свиток заклинаний, – Мот заговорил уверенно и убедительно, – это самые выгодные условия, которые только может предложить Имперский банк.

Я скептически взглянул на пачку бумаг, читать их мне категорически не хотелось.

– Давай вкратце, что предлагается?

– За отказ от поисков свитка и аннулирование претензий тебе передается в управление филиал Имперского банка в Приморском форте со всем движимым и недвижимым имуществом и долями в различных предприятиях Северной провинции.

– А еще? – лениво переспросил я, потому что пока банк отдавал лишь то, что не мог защитить сам, эта провинция была оккупирована файской армией. Магия убеждения Мота на меня не подействовала. Я понимал, что это плохая сделка.

Мот слегка стушевался, было видно, что он не ожидал такой реакции, ну или надеялся, что я буду удовлетворен и этим. Опять я видел, как банкир задумчиво анализирует варианты дальнейшего хода переговоров, и решил подлить масла в огонь.

– Мне не нужна обуза, в доходности которой в условиях войны я совершенно не уверен. Это все труха, которая может завтра сгореть бесследно. Мне нужно другое, и ты знаешь что! – я добавил в свой голос твердости и буквально чеканил слова.

В глазах у банкира появилась обреченность, он хорошо понял меня и, вероятно, вспомнив наше прошлое общение, начал уже без обиняков:

– Я уполномочен предложить долю в управлении всем Имперским банком, с правом продажи и передачи по наследству. Но ты гарантируешь, что не будешь пытаться вернуть свиток?! – он сильно разволновался и мне показалось, что это его последний аргумент.

– Двадцать пять процентов! – я кивнул ему одобрительно.

– Десять! – буквально завопил он, как вопят обычно жертвы: «Грабят, убивают».

– Двадцать!

– Двенадцать!

– Пятнадцать!

– Пятнадцать, – вдруг покладисто проговорил он, – отличное предложение. Это несколько миллионов золотых монет…

– А поточнее, сколько именно? – я заинтересовался, что же в итоге я получаю.

– Ну, наверное, тридцать миллионов, – уже вкрадчиво продолжал он, – а ведь такой суммой нужно уметь управлять! У тебя есть кандидатура банковского представителя? Ведь это должен быть человек, хорошо знающий банковское дело и канцелярские вопросы империи.

– Да! У меня есть такой человек, – я решил его потроллить, сам не знаю зачем.

– И кто же он? – спросил Мот дрогнувшим голосом. На лице банкира я увидел всю гамму эмоций, его буквально разбило ощущение потери, он по-настоящему расстроился, потому что явно предполагал на эту должность себя.

Я задумался с напускным видом, как будто перебираю варианты, а когда Мот уже был совсем на грани отчаяния, рассмеялся и хлопнул его по плечу:

– Вот хочу предложить эту должность тебе! Мы же друзья, будем вместе работать, вместе побеждать!

Банкир расцвел. Мот был не просто доволен, он прямо упивался своим триумфом, как будто с должности заведующего заштатного филиала бедной провинции вошел в совет директоров самой могущественной финансовой корпорации этого мира.

– Вот скажи мне, Мот, – я пристально поглядел ему в глаза, – что это за свиток, если за него готовы отдать «полцарства»?

Мот напрягся, даже, как мне показалось, напугался. Я видел, что он знает, да и сам банкир понимал, что я чувствую это, но молчал и мучительно соображал, вероятно, как уйти от ответа.

– Скажи мне, друг, – я смотрел ему прямо в глаза, – ты ведь не хочешь посеять зерно сомнения в нашу дружбу?

– Но это не мой секрет, – тяжело вздохнул Мот. Только мгновение назад его распирало от собственной значимости, а сейчас он выглядел как несчастный и обреченный человек.

Внезапно у меня опять начались видения, я ясно увидел полупрозрачный черный куб, с диагональю примерно в человеческую ладонь. Он возник над нами, на высоте метра и словно отделял нас друг от друга, возникло ощущение бесконечного расстояния между нами.

Пока я глазел на сие чудо или галлюцинацию, греша на пиво, выпитое вместе с рирцами, Мот наконец решился, в его глазах появилась та самая искорка – «да будь что будет, два раза не убьют» – и заговорил:

– Это очень опасный для элит империи свиток и все хотят от него избавиться. Выучить его не может никто, кроме псионика, но многие хотят. Мудрому человеку он даёт безграничную власть как в Античной империи, так и за её пределами…

– Мы про свиток «Пси обнаружения»? – перебил я его с неподдельным скепсисом, но он сделал останавливающий жест и продолжил.

– Это не обнаружение, а скорее, чтение мыслей… Владелец понимает, как настроен к нему любой человек в некотором радиусе действия, друг это или враг, он способен понять его скрытые желания и мотивы. Причем, понимает многое даже о намерении третьих лиц, которые используют его собеседника «втемную». Убийце не получится подослать к псионику человека, который заведет его в глухую подворотню для убийства. Ментальный след врага будет распознан!

– Дружище, а такой был у Командора Светлова? – сразу понял я.

– Да, именно так, – кивнул мой «дружище», – был, поэтому мы и предполагаем его свойства на основании событий, связанных с Командором.

– Грёбушки-воробушки… Машина! Враг Командора был роботом, – пробормотал я, потрясенный догадкой, ведь умысел любого человека Светлов бы распознал. Мот ничего не понял, потому что я произнес свою догадку по-русски. Но вздохнул я даже с некоторым облегчением: если свиток не помог Игорю, то и мне не нужен.

– Ты не сердишься, что я уговариваю тебя отказаться от него? – осторожно поинтересовался Мот.

– Нет, – я махнул рукой, – он бесполезен в этой войне с файцами. А вот гражданскую войну у нас вполне может спровоцировать. Это правильно, что император спрячет его поглубже. Для моей же безопасности.

– То есть я могу передать эти твои слова некоторым людям? – поинтересовался Мот.

– Ну, если тебя не убьют за то, что ты открыл мне тайну, то передавай, – я ему серьезно кивнул. Он же прикусил язык, поняв, что никому не сможет ничего сказать и у меня на него теперь есть компромат. Мот сделал ошибку, которую ему сильные этого мира не простят. Ни император, ни секретная служба, ни совет банкиров.

Я тем временем налил себе компота, разложил бумаги и начал подписывать гусиным пером, с удивлением отметив, что пишу по-латыни, хотя сами тексты документов были совсем на другом языке, нечто среднее между ивритом и арабским. В договоре я указал Мота Семаса как моего законного представителя, оказалось, что этот скромник имеет фамилию, а значит, из благородных.

– Поздравляю! – протянул я руку Моту.

– Благодарю! – его рукопожатие было твердым, а вот в глазах расплескались тоска и грусть. – Мы теперь связаны этим договором. Ты ведь не доведешь старину Мота до виселицы?

– Не боись! Если надо будет, и в столице порядок наведем!

Банкира мои слова совершенно не успокоили, он так и продолжал оставаться погруженным в свои печальные мысли. Лишь когда я собирался уходить, он окликнул:

– Леонид, я же совсем забыл сказать про армию Калькадоса!

– А что с ней? – я остановился в дверях.

– Долгая история, – Мот приглашающим жестом указал на кресло, – кое-что произошло, пока тебя не было.

И банкир рассказал мне интересную историю событий, которые происходили в лагере врага, осаждающего нашу крепость. После нападения с применением «Ментального шторма», файский заградотряд частично уцелел, но был небоеспособен. Оставшиеся файские офицеры пытались заставить армию Калькадоса отправиться за нами в погоню, но бойцы отказались, так как своими глазами наблюдали последствия псионической атаки с гибелью более семидесяти процентов файцев. Генерал Рокс заявил, что его подразделения не готовы к войне с сильным псиоником и любая попытка реванша превратится в катастрофу. Между файцами и калькадосцами возник конфликт со взаимными обвинениями в трусости. В итоге файцы открыли огонь в спину удаляющейся с военного совета группе офицеров. Сам генерал Рокс выжил, а вот его офицеры пали, в том числе старший сын короля Калькадоса. Но самое печальное, что погиб единственный сын генерала, он умер от смертельных ранений прямо на его руках. Армия Калькадоса несколько дней была в официальном трауре, а потом выставила файцам ультиматум – выдать виновных в предательской атаке. Файцы отказались, и тогда генерал повел войска на штурм файского лагеря. Остатки заградотряда были с позором разгромлены, но небольшая группа бежала на юг. Видимо, это был как раз тот файский отряд с множеством раненых, которых мы видели на военной дороге спешно отступающими в Северную пристань.

– Откуда ты знаешь такие подробности? – спросил я Мота.

– Мои охотники выходят из крепости в западные леса, – невозмутимо ответил он. – Кавалеристы Калькадоса их поймали, потом отпустили с посланием. Генерал хочет перейти на нашу сторону.

– Это почему? – я удивился, так как мы тоже попили кровушки калькадосцам.

– Потому что файцы его казнят за мятеж, а король – за потерю сына. С нами у него есть шанс уцелеть, а там, глядишь, и семью свою спасет. Его жена и дочери остались на родине.

– То есть он надеется отбить Калькадос у файцев? – что-то в этом ребусе не сходилось, должен быть еще один сильный мотив.

– Он готов повернуть свои войска против файцев, да и его бойцы ненавидят нынешнего короля провинции, не говоря уже о захватчиках.

– А почему он надеется на нашу победу? – меня, конечно же, радовала возможность получить в распоряжение многотысячную армию.

– Потому что есть шансы! – уверенно заговорил Мот. – У меня множество данных со всего континента. Банкиры всегда держат нос по ветру – такая работа.

– Что ты знаешь? – вот сейчас мне впервые за весь наш разговор стало интересно.

Мот обстоятельно рассказал мне мировые новости. Сиятельная Зойка, Богиня ветров и зноя, вырвавшись из плена, сожгла столицу Файской империи, а также расквартированные там армию и флот. Затем прилетела с утренним ветром на Юг Континента – в Ленскую пустыню, где столкнулись две армии. Там она сожгла всех файцев, велела антийским генералам верить Командору, который, по её мнению, вернулся, чтобы отомстить за невинно убиенных. Она жестко расправилась с теми, кто ей посмел перечить, ссылаясь на верховенство Императора Антийской империи. Потом, забрав лучшую сотню Императорской гвардейской кавалерии, отправилась искать вражеского командующего южным фронтом – советника файского императора Маррела.

Мне сразу подумалось, что она на свою беду его нашла и погибла в схватке. Скорее всего, Маррел – тоже пришелец из другого мира, член экипажа инопланетного межзвездного корабля. И, возможно, он и есть мой главный враг, убив которого, можно остановить эту войну, а может быть, и все последующие.

Жестокость Зойки меня не поразила: если она и вправду поверила, что является богиней, то наверняка должна была пресекать неповиновение. Так боги поступают и всегда поступали в человеческой истории.

Мне стало интересно, кто из генералов даст мне присягу верности из страха перед грозной Зойкой. Знают ли они о том, что она погибла?

– Мот, а есть ли вести от Зойки? Где она сейчас? – я постарался не выдать, что знаю больше, чем говорю. Все-таки доверяй, но проверяй, особенно тех, кто всеми фибрами внезапно стремится стать тебе лучшим другом.

– Да, наверное, громит файцев где-то в южных провинциях, – пожал плечами Мот, – она не успокоится, пока не отомстит за своих людей.

То, что рассказал Мот дальше, заставило меня изрядно удивиться. На другом берегу Эллины Джордж Норс стремительным ударом уничтожил обоз с грузами для Северной армии файцев. В том числе были захвачены сборные конструкции – самодвижущиеся башни, которые были сделаны для штурма Приморского форта. Разгромив «инженерные войска», Джордж двинулся дальше и с помощью этих башен взял штурмом столицу Лармии – Ласбург. Город был сожжен, а жертвы грандиозные: вся правящая династия погибла. Потери у Джорджа тоже были большие, поэтому он отчаянно прорвался к крупнейшему порту Лармии – Фирсу, который и взял внезапным штурмом. Он надеялся, что сможет найти там корабли, чтобы, бросив лошадей и часть амуниции, уйти по морю в Северную провинцию. Но кораблей там не оказалось, да и население встретило его как освободителя, поэтому он решил остаться и готовить новый рейд по тылам.

– Мот, а где мои корабли? У Джорджа?

– Наверное! – кивнул мой собеседник. – Но я точно не знаю. Думаю, если у него появится твой стальной флот с алыми парусами, то все северное побережье падет к его ногам. Новости опаздывают, даже если твой флот с ним, то мы узнаем об этом не сразу.

По мнению банкира, генерал Калькадосской армии должен был знать, что южный фронт больше не существует, а столица Лармии пала. Разгром файских войск тем туманным утром военачальник видел собственными глазами. Генерал готов договариваться, потому что обратной дороги у него нет и погибнуть под ударом группового безумия он не хочет.

– Больше всего он боится быть зарезанным в спину своим же обезумевшим офицером, который потом оставит его подыхать как животное – без похорон и должного уважения, – подтвердил мои мысли Мот.

– Ну и я похороню его без уважения, – хмыкнул я, – нам зачем он нужен?

– Если на нашу сторону перейдет Калькадосская армия, то лармийцы и армии провинций Семиречья тоже задумаются! – Мот схватил меня за рукав. – Останется разгромить крошечные армии Пира и Гинаса. Калькадосцы сделают это и без нас – они там единственная профессиональная армия, остальные, пусть и солдаты, но набранные из охотников и пастухов.

– Нет, – я помотал головой, – мне это неинтересно. Пусть он подумает, что мне предложить взамен, чтобы я не уничтожил их как бешенных собак!

– Но почему? – изумленно спросил Мот.

– Потому что он хотел убить Адю! – отрезал я и всем своим видом показал моему новому лучшему другу, что разговор окончен.

Уже прощаясь, я сказал Моту, что придут мои сержанты и заберут из его запасов все трубы и взрывчатку, которые нужны нам для нового оружия. Мот сказал, что предоставит всё, что попросит распорядительница Майкидора Светлов.

– Кто? – я так и замер с идиотским выражением лица, пробормотав:

– У неё жевторое имя Рир…

– Она – Светлов, Рир – это имя-титул, дающий право первой взойти на престол провинции Рир. У них такие традиции: престол лишает истинного имени, она теперь не представитель рода, а отвечает за народ…

Вот это новости! Получается, что она – праправнучка Командора! Уф, как же повезло, что мои пираты вытащили её с боем из поселкового борделя.

– Правильно говорить – СветловА, Майкидора СветловА, – задумчиво пробормотал я и в третий раз за сегодняшний вечер попрощался с Мотом.

– Хорошо-хорошо! – покладисто закивал он.

Незаметно наступили сумерки. Я проведал своих ракетчиков, которые буквально оккупировали несколько кузниц в городе, чему хозяева были несказанно рады – ведь других-то заказов не было и в ближайшее время не предвиделось. А тут сложный заказ на неведомые конструкции, причем по местным меркам, большой: восемь пусковых установок и триста ракет. А может быть, и четыреста, если найдем готовые трубы. Отливают их только в Светлограде, в Форте такого производства не было.

Во дворе нашего дворца опять полным ходом велась уборка и столярные работы. Хотел поговорить с Майкой, но ей было некогда: кроме восстановительных работ, она «пристраивала» почти триста лошадей по разным конюшням и ближайшим дворам. А еще – принимала отчеты по общественным работам, отправляла гуманитарную помощь различным службам поселка. На её плече сидела довольная, вроде даже разжиревшая, Соня, а вокруг ног вился Яр. «Ну, если все заняты делом, то пойду спать, – решил я. – А то сплошные нервы сегодня весь день. То одно, то другое». Если честно, я еще от вчерашнего отравления до конца не отошел.

С помощью стражников нашел свои хоромы, которые оказались ничуть не хуже, чем мой королевский номер в гостинице – с купальней и гардеробной, большим залом и широченной кроватью в спальне. Уснул почти сразу, и уже сквозь сон слышал, что вернулись мои питомцы: Яр расположился в зале, а Соня забилась в нишу под потолком спальни. Ну, как говорится, «на новом месте, приснись жениху невеста» или как там в оригинале?

Но приснилась мне не невеста, опять навалился чужой сон, подробный и леденящий душу. Сон, в котором возникает ощущение реальности событий…

Я находился в большом самолете: под ногами гудели могучие двигатели, перед глазами какие-то сложные приборы с множеством кнопок и переключателей. На мне был летный комбинезон-скафандр военных летчиков. Ярко горели надписи на экранах, но мне они казались непонятными, несмотря на то, что были явно на русском языке. Я огляделся: мое рабочее место было в маленьком отсеке, справа от меня был человек в таком же летном комбинезоне, как у меня, а слева – иллюминатор, в котором под огромным крылом раскинулось море облаков. Мы – точно не пилоты. Я имел представление, как выглядит кабина летчиков, на наши рабочие места это совсем не похоже. Можно предположить, что человек справа – штурман, так как перед ним круглый экран радара. Тогда кто же я?

На раздумья сон мне дал мало времени. Еще мгновение назад я понимал, что мы летим домой, возвращаемся с долгого дежурства где-то над Арктикой, но внезапно наш воздушный корабль развернулся и двинулся обратно на северо-запад. В шлемофоне раздались голоса летчиков, управляющих нашим самолетом. Внезапно разговоры про плохой кофе на новой базе закончились и появились тревожные нотки. Я пытался уловить смысл разговора, ведь военный, чей сон я видел, должен был понимать, о чем речь. А я понял лишь часть – у нас нет топлива, чтобы долететь до точки назначения, а потом вернуться. Мы упадем в море на обратном пути.

Когда мы прибыли в нужный квадрат, члены экипажа начали кричать друг на друга. «Подтверди приказ, капитан!», – требовал член экипажа, глазами которого я смотрел на этот мир. Встревоженно начал что-то докладывать штурман – мой сосед справа. В наушник мне кричал какой-то приказ командир. Наконец «мой» летчик начал нажимать разные клавиши и тумблеры на приборах. Я ощущал, что по его щекам катились слезы. Наконец я понял, что мы делаем: мы готовимся к пуску ракет. И еще кое-что – нас уже ищет враг и я делаю что-то, чтобы помешать ему нас найти. Передо мной за переборкой и шкафом с электроникой сидит командир, я понимаю, как ему тяжело – тяжелее, чем всем нам, потому что он должен сделать то, ради чего нас готовили десятилетиями.

Я чувствую, что туда, в далекий дом этих пилотов, пришла беда, с которой они ничего не могут сделать. Они чувствуют себя так, как будто остались одни на всем белом свете.

Я нажимаю свои кнопочки, потому что должен, меня этому учили. И в голове бьется мысль: «Мы не проиграем, проиграют все!». Ощущается легкий толчок, открылись люки на днище воздушного корабля. Еще серия толчков. «Первый барабан», – шепчет штурман справа. Я смотрю на приборы, но понимаю только цифры. Это дата – 15 октября 2032 года. Внезапно вспыхивают индикаторы и «мой летчик» начинает опять щелкать кнопками. «Второй барабан», – слышу я голос соседа. Опять характерные толчки.

Наш самолет с большим креном резко разворачивается – мы уходим в сторону дома. Я понимаю, что топлива у нас мало. Штурман пихает меня в плечо и протягивает фляжку с коньяком. Отпиваю, закуриваю сигарету, нельзя, конечно, но ругать меня уже некому. Бредем со штурманом в кабину пилотов и угощаем капитана сигаретами и выпивкой. Второй пилот сидит, уткнувшись в колени, и молчит. Меня пронзает мысль, что у него жена родила сына неделю назад. Не надо его трогать. Мы с капитаном уходим в нашу со штурманом кабину. У капитана тоже есть коньяк. На душе погано.

Потом приходит радиосообщение. Я не понимаю, о чем оно, но мои сослуживцы начинают улыбаться. У нас появилась надежда, мы что-то горячо обсуждаем. Капитан уходит, и самолет опять меняет курс…

Как понять этот сон? Летающий ракетоносец запустил ракеты с ядерными боеголовками? Это кошмар члена экипажа, который прожил еще некоторое время после катастрофы? Сон о Судном дне преследовал его снова и снова? Почему я это вижу?

Проснулся опять от истошного крика Сони, она сидела на спинке кровати и истерично горланила мне прямо в лицо. И опять я задыхался: давление подскочило в небеса, пульс строчил как АК-308…

– Ууф, – вырвалось у меня от столько резкого просыпания.

– УУУУФ, – вторила мне сова.

– Что это было? Опять сон очень тяжелый… – я пытался успокоиться.

– Уфф, уууф, – рассуждала тем временем моя спасительница, прервавшая ночной кошмар.

– Да ну? – усомнился я. – Ты действительно думаешь, что я был так далеко, что не долететь, не добежать?

Соня только закивала, переступая с лапы на лапу. Выглядела она как вполне здоровая и бойкая птица.

– Ты поправилась? – я взъерошил рукой ее перышки на макушке.

– Уууф, – деловито ответила она, я понял это как «стало лучше, но еще охотиться не могу». А еще я понял, сам не знаю, как, что она где-то раздобыла магические жезлы и спрятала их в гардеробной.

– А Порта с твоим рюкзаком далеко?

– Уууф, – сокрушенно ответила Соня и перелетела на окно, привлекая моё внимание к звукам снаружи.

А там кто-то самозабвенно рыдал, точнее, какая-то девушка. Я выглянул в окно, но во дворе никого не было, плач доносился из окна второго этажа. Одевшись, я пошел искать, кого обидели. Оказалось, что апартаменты этажом ниже принадлежат Майкидоре, вот она-то и рыдала крокодиловыми слезами. Пришлось пойти успокаивать гражданку Светлову.

Охрана меня пустила к ней без лишних вопросов, и я увидел нашу «домоправительницу», как говорится, «без макияжа».

– Что рыдаешь? – я налил воды из графина в высокий стакан и подал ей. Она сидела в зале на красивом красном диване и теперь давилась не только слезами, но и предложенной мною водой.

– Ничего не получается, – наконец произнесла она, когда хоть немного успокоилась, – я устала. Чиновники губернатории не помогают, никакая из поселковых служб не работает… а вчера чуть газ не взорвали, пожар рядом с газгольдером устроили.

Она всхлипывала, мне искренне стало её жалко – столько проблем свалилось на неё в таком юном возрасте. Я подсел к ней на диванчик и обнял за плечи.

– Майка, научись перепоручать дела надежным людям, – я попытался её успокоить, – это вопрос доверия, а не результата. Многие сделают работу лучше тебя, если ты снова научишься верить людям.

– Кому я могу доверять? – всхлипнула она. – Вон даже в секретной службе предатели!

– Что тебе нужно сделать срочно? – переспросил её я. Мои питомцы тем временем тоже пробрались к ней в комнату, Яр пристроился у её ног, а Соня, полетав и не выбрав удобного места, села на спинку диванчика, поближе к кормилице.

– Больница нужна, чтобы жителей лечить, военные забрали своих лекарей на стены. А у нас эпидемия начинается, дети болеют…

– Поручи Веселой Даше! Она же лекарь, пусть и организует процесс.

– Хорошо, – юная распорядительница кивнула, – а как мне доделать эту инвентаризацию складов? И как понять, что нам нужно в первую очередь?

– Попроси помощи у Мота! У него большие склады, есть опыт, он хорошо организует работу, – посоветовал я.

– А можно ему доверять? – спросила Майка и серьезно так на меня посмотрела.

Я достал бумаги и показал ей наш договор.

– Теперь филиал Имперского банка принадлежит мне, а Мот – мой законный представитель. Он теперь один из нас. И, кстати, делать ему особо нечего, он картины рисует, на которых со мной в обнимку. Говорит, что друг до гроба…

– Такие друзья в гроб и сведут! – опять всхлипнула Майка.

– Не драматизируй, у него есть недостатки, но имущество он посчитает и будет с тобой честен.

– А вот что делать с зельями? У нас их очень мало, и варить мне их некогда, да и ингредиентов нет!

– К тебе должна прийти Киу, внучка алхимика, которого убили бандиты. У неё много трав, но она не знает рецептов. Помоги ей и дай прочитать алхимическую книгу…

– А ты ей доверяешь? – спросила наследница престола с нажимом.

– Нет, пока нет, – я покачал головой, – но ей некуда идти, если мы станем для неё семьей, то она будет нам верна. Ей нечего есть, она мало что умеет. Нужно просто помочь, даже если она нам и не пригодится как алхимик.

– Хорошо! Я помогу и узнаю, что она может, – Майка почти успокоилась и уже рассуждала спокойно. – А как заставить чиновников исполнять свои обязанности? Младший сын Герцога Мирского и его люди заняты охраной стены. Чиновники Норсов отказываются работать, потому что мы тут нелегитимная власть. Но кто-то же должен заниматься водой, дровами, школой, да еще уйма чем?!!

– Поручи Марату навести порядок! – я сжал кулак, показывая, что он должен сделать. – Он страж, назначенный Норсами, друг Джорджа. Это все знают. Тех, кто откажется, пусть Марат выпорет за саботаж…

– Прямо выпороть? – глаза у рирской принцессы округлились от ужаса.

– Ну да, саботаж – это серьезное преступление во всех мирах. Сошлитесь на мой приказ, я с Норсами это потом улажу. Да и весь поселок знает, что я жених Аделаиды…

Майка печально вздохнула и отстранилась, еще мгновение назад она прижималась ко мне, а тут вдруг нахмурилась.

– Ты пойдешь за Аделаидой? Утопишь Криминальный кворум в их собственной крови?

– Да, – я кивнул, – примерно так и будет.

– Они помогли мне бежать от файцев, – вздохнула она, – правая рука Абдула, глава воров Арес перевел меня через границу…

В этот момент в покои Майкидоры ввалились Майоран и Ахмат, от них воняло жженым порохом, селитрой и еще полным спектром запахов «юных алхимиков». Они смотрели на нас, ехидно ухмыляясь, как будто застукали двух влюбленных.

– А мы вас везде ищем! – с улыбкой во всю харю воскликнул Майоран, – а вы тут…

Он замер, задумался, было видно, как он ищет слово, чтобы нас не обидеть и не ляпнуть лишнего.

– …шепчетесь! – спас ситуацию Ахмат.

– Ну пойдемте завтракать, – вскочила Майкидора, оправила платье, схватила со стола амбарную книгу и вприпрыжку побежала к двери.

– Ну пойдемте завтракать, – повторил я, и мы с сержантами устремились к лестнице.

Наш дворец просыпался, в коридорах была беготня и отовсюду неслись звуки утренней суеты. Кто все эти люди? Я не узнавал никого из моих соседей по коммунальному дворцу, наверняка всех знал, но – в доспехах и шлемах. Без боевой экипировки люди выглядят, конечно, по-другому.

Во время традиционного поедания ненавистной каши я узнал, что сегодня у нас уже назначены полигонные испытания ракетной установки. За ночь кузницы и мои сержанты смогли сделать новую пусковую, доработали конструкцию сопла и его крепежа.

На бегу переговорил с Маратом о приведении в чувство чиновников, он со мной согласился, что если наказать одного, то остальные при должном контроле будут работать вполне сносно. В крайнем случае до возвращения в форт легитимной власти он отправит самых буйных в темницу.

Потом пришел картограф Даор, выглядел он неважно: худой, угрюмый и почему-то со сломанной рукой. Я дал ему задание подготовить экспедиции в точки, отмеченные файцами, и поделился своими соображениями, где еще нужно будет копать по рекомендации Светлова. Он удивился, когда я сказал ему, что осада Приморского форта будет снята через три недели после того, как я вернусь с Александром и Аделаидой, и он должен быть готов сразу развернуть работы. Мою новость, что у нас припрятан инструмент, он проигнорировал. Но сама идея раскопок его завела, а главное – он понял, что у меня есть карта. Его потухшие глаза сразу озарились, он снова почувствовал себя нужным специалистом и поверил в нашу победу. Я представил его Майкидоре и попросил её оказывать всяческое содействие, а если не будет времени, то пусть для помощи Даору привлечет Мота и его людей.

Наступило время испытаний чудо-оружия, и я поспешил на полигон, под который нам выделили артиллерийские позиции на южном луче крепости-звезды. Мои ракетчики методично и как-то легко установили ракетную установку - восемь направляющих труб на металлическом каркасе, отрегулировали нулевой угол наклона труб, чтобы они стояли параллельно поверхности. Загрузили в них для начала три ракеты, потому что я сомневался, что получится использовать конструкцию без доработок. Испытания полного залпа мы планировали только на вечер.

Ко мне подошел молодой офицер, артиллерист гарнизона крепости. Рыжий усатый парень в стальной кирасе, о которую при каждом движении звучно бились подзорная труба и артиллерийская линейка-уголок, висевшие на шее.

– Командор, могу я посмотреть на стрельбы? – спросил он без обиняков.

– Да, конечно, скоро вы тоже будете стрелять из таких же установок, – улыбнулся я ему, – смотрите и мотайте на ус.

Он мой каламбур не понял, но кивнул, еще немного помялся и спросил:

– А можно я позову невесту с подружками? Им скучно, вот и просятся смотреть на стрельбы… А их мало, стрельб-то.

– Да зови, – махнул я рукой, – только пусть стоят где-нибудь подальше. Вон там.

Я указал лейтенанту, которого, как оказалась, звали прекрасным спиртосодержащим именем Ром, место у лестницы, рядом с арсенальной башней, находящееся достаточно далеко от пусковой установки. И он, заулыбавшись, сказал, что именно там они обычно и смотрят на стрельбу пушек. В безопасности!

Старый Пиус, артиллерист с тридцатилетним стажем, седой старик, про которого в гарнизоне форта ходили легенды, тоже подошел к нам поинтересоваться, что это за странная штуковина. Но когда узнал, сколько взрывчатых веществ в ракетах, то критически осмотрел нашу конструкцию и, пробормотав что-то типа «безумству храбрых поем мы песню, их глупость прогремит в веках», торопливо поковылял к каменным стенам арсенала. Я так понял, что он будет наблюдать за нашими испытаниями через крохотное смотровое окно башенки, сложенной из многотонных гранитных блоков. Ну да ладно.

Мы с сержантами оборудовали себе позицию, обложившись двумя рядами мешков с песком в двадцати метрах от установки.

– А где пушки? – я огляделся. – Это же позиция пушкарей?

– Да убрали их, – Ахмат улыбнулся, – от греха подальше, про наше вчерашнее испытание вся крепость знает…

– Внимание! Запал! В укрытие! – Ирса командовал тремя бойцами, которые отбежали от ракет и спрятались за мешками.

Вжиу!!!! Бабах! Первая ракета выскочила из направляющего ствола и сразу взорвалась. Её разорвало на две части и труба, из которой она была сделана, раскрылась «ромашкой». Взрыв произошел на расстоянии пары метров от установки – от ударной волны она перевернулась и теперь её трубы смотрели вверх.

– Ложись! – заорал Ахмат, кинувшись на землю.

Вжиу! Вторая ракета стартовала вертикально вверх, струе газов было некуда деваться, так как конец пусковой трубы упирался в землю, и пусковая подскочила вслед за ракетой и еще раз перевернулась, на этот раз набок. Теперь пусковые трубы смотрели прямо на арсенальную башню. Грёбушки-воробушки! Я даже испугаться не успел.

Вжиу! Зииии! Дын–дын–дын! Вжиу! Третья ракета с визгом вылетела из трубы, но, пролетев буквально десяток метров, ударилась о каменную поверхность, кувырком поскакала по ней в сторону офицерских дам, наблюдающих за испытаниями.

- Ложись! – заорал Ирса дамам, но те остолбенели. В последний момент, ударившись о какой-то камень, ракета отвернула от замерших от ужаса женщин и, изменив траекторию, прилетела прямо в лоб лейтенанту Рому, поднимающемуся по лестнице с нижнего яруса крепостной стены. Он нёс дамам поднос с чашками и железным чайником. Бум! Звук был как будто молоток об таз стукнулся. Бабы лейтенанта запоздало завизжали, а он, завалился обратно внутрь крепостной стены, с грохотом скатившись по лестнице.

– Пуск завершен! – невозмутимо прокричал Ирса. Артпозиции затянуло дымом от догорающей первой ракеты, начинку которой разметало вокруг.

Женский голос истошно завопил: «Ойеееей! Человека убили!».

Ахмат поднялся и, отряхнувшись, глубокомысленно спросил, повторяя мою давнишнюю фразу:

– С чего баня-то упала?

– Бежим! – я хлопнул его по плечу. – Лейтенанта спасать!

– Да что там спасать? Голову же оторвало, – Ахмат бежал рядом и указывал мне на покореженный стальной шлем артиллериста, валяющийся в стороне.

Мы с ним преодолели расстояние до лестницы за секунды, и, спрыгнув с вниз, уставились на Рома, который лежал на спине в позе покойника и прижимал к груди чайник. Голова была на месте, на лбу набухала здоровенная шишка.

– Ну, грёбушки-воробушки, нормальный же лейтенант был…

Тут Ром закашлялся и сел, он смотрел на нас осоловелыми глазами, а из синяка вытекала струйка крови. Увидев, что он жив, к нему подскочила его невеста и начала рыдать: «Хорошо, что у тебя череп прочный, ты же артиллерист!».

– Я что, не успел на стрельбы? – спросил он хриплым голосом.

– Да нет, успел в самый раз! – заржал от нервного напряжения Ахмат. – Так не каждый сумеет.

А лейтенант вдруг начал пить еще неостывший кипяток – прямо из носика чайника. К нему уже бежал гарнизонный медик, ругая «командорских разгильдяев» на чем свет стоит.

Мы поднялись обратно на стену. Ирса и Старый Пиус о чем-то оживленно болтали у раскуроченной пусковой установки.

– Я думал, что у вас не получится, а это же явный успех! – услышали мы возглас старика, когда подошли.

– Ну да, второй состав топлива оказался самым лучшим.

– Я заметил, что ракета поднялась вертикально на шестьдесят метров, – похвалил Ирсу старый артиллерист, – но зачем вам это, когда пушки бьют на километр?

– Так-то ядрами! А у нас заряд будет с картечью! – Ирса говорил с гордостью, он действительно увлекся этой идей. – Представь, как рванет на расстоянии 100-150 метров. Картечь из пушки летит веером, сколько там долетает-то? Сколько перезаряжать?! А тут взрыв прямо в рядах врага – во все стороны осколки. А мы другие ракеты быстро установили и снова готовы к стрельбе! Это лучше пушек! Но мы еще только начали испытания. Еще плюс – такая установка с тридцатью ракетами поместится в любую телегу, по любой дороге пройдет! А пушка? Замучаешься таскать за собой…

– Вот еще что, – обратился я к Ахмату, – ракеты должны выть. У вас же горны есть, подумайте, как ревущую дудку приделать, чтобы враг в портки наклал, когда ужасный вой услышит.

– Пугать будем, значит. – кивнул Ахмат. – Дельно. Кого не убьют, так разбегутся.

– Собирайте обломки! – крикнул Ирса бойцам. – Вечером новые испытания. Будем делать полный залп из восьми ракет.

– Да ну вас к лешему! – Старый Пиус поковылял к арсеналу. – Перейду на другую позицию, вон на тот луч!

Внезапно он остановился, видимо, прикинул расстояние до соседнего луча крепости-звезды и махнул рукой, буркнув: «Если промахнутся, то и туда долетит!»

– А мы промахнемся? – спросил я Ирсу.

– Как пить дать! – кивнул он. – На нас же благословение Командора!

– Это что еще?

– Наш план – план к хренам! – расплылся он в довольной улыбке. – Про твою удачу уже легенды слагают.

– Да ну! – удивился я.

– А то! – кивнул сержант. – Те, кто выжили, говорят, что ты – бог удачи. Продуманные заранее планы рушатся, но мы всегда побеждаем. Так и должно быть?

– Ну примерно да. Делай, что должен, и случится, что заслужил!

Мы еще поболтали с рирцами про детали конструкции, про необходимость фиксирующих упоров для установки, про заряды ракет и ревущие горны. Договорились, что завтра выйдем в поход на рассвете. Но сначала, вечером, проведем испытание без боевых частей – полный залп и четыре одиночных для корректировки угла наклона пусковых стволов под необходимое расстояние. И еще потом в пять утра проведем половинный залп уже с зарядами и ревущими горнами. И, как закончим, сразу выдвинемся из Приморского форта.

До вечера я успел переговорить с Маратом, потому что он будет за главного до нашего возвращения, Майоран передал ему бразды управления, так как в форте останутся в его подчинении двадцать пять рирских гвардейцев. Потом зашел к Борису Мирскому, который теперь имел звание лейтенанта и статус военного коменданта, командующего войсками на крепостной стене. Я предупредил его о намерениях калькадосского генерала перейти на нашу сторону. Он заверил, что без нужды атаковать осаждающую армию не будет. Еще раз встретился с Майкидорой, которая заверила меня, что помощников у неё теперь стало больше, а чиновники под угрозой расправы вернулись к исполнению своих обязанностей. Мот с тремя учетчицами вовсю шурудил наши склады, Даша заняла госпиталь в военном городке и обустраивала там больницу. Помощники заработали, и Майке стало полегче.

Вокруг нашего дворца царила суета, бойцы готовились к походу: проверяли и чистили снаряжение, подгоняли упряжь и броню боевых коней. Для моих ракетных войск были подготовлены запряженные парой тягловых лошадей три крытые телеги, рирцы сноровисто укрепляли их, чтобы исключить случайную поломку. Все были при деле и, несмотря на то, что мы не планировали агрессивные военные действия на территории Античной империи, все готовились тщательно – мало ли что… Я хотел лишь переговоров с Абдулом и досмотра всех грузов, выходивших из Сиртоса. Но наш план, как сказал Ахмат, план к хренам. Возможно, нам предстояла война с Криминальным кворумом, мои бойцы не знали точно, насколько будет всё серьезно. Поэтому готовились так, как будто собирались не в тыл, а настраивались на схватку с настоящим врагом типа файской гвардии.

Я спустился в арсенал, оказывается, теперь у нас есть и такой, в надежде раздобыть новые штаны, хотя бы эпического качества. То ли все разобрали, то ли нам с этим видом снаряжения просто не везло, но ничего подходящего не было. Решил попросить помощи у Мота и еле нашел его в наших катакомбах, он считал металлическую утварь, методично и скрупулёзно заглядывая во все труднодоступные места.

– Добрый день! – махнул я ему, когда банкир слез с четырехметровой стремянки.

– Солнца! – ответил он рассеяно. – У тебя что-то срочное? А то я ищу, что еще можно переделать на эти ваши ракеты.

На поясе у него был железный обруч с дощечками, он быстро выбрал нужные ему и оставил на них засечки острым коротким кинжалом.

– Что ты делаешь?

– Зарубаю на носу, чтобы не забыть. В памяти столько цифр не удержать.

– Да я ненадолго, – я привлек его внимание, достав пригоршню золотых монет, – мне нужны новые штаны. Желательно пластинчатые, нетяжелые, легендарного или эпического класса, характеристики не важны.

– Как не важны? – искренне удивился он, присмотревшись к моим порткам, – хотя да, у тебя обычное качество, тут любые будут лучше. Но у меня нет…

Он вздохнул:

– В последнее время мало высококлассного снаряжения. Всё знать раскупила. У меня остались одни легендарные, но бестолковые какие-то, лет пятнадцать никто не покупает.

– Беру! Если легендарки, то не глядя.

– Да подожди! – замахал он руками. – Тебе не понравятся…

– Ты покажи, я непривередливый, – настаивал я.

Мот молча написал записку и передал мне.

– Вот отдашь Сёме, он покажет, что есть на складе.

– Сколько стоят? – я попробовал прицениться.

– Дак они и так твои! – улыбнулся Мот и снова полез на лестницу, пробурчав:

– Как и весь этот поселок…

Легендарные штаны, да еще и на халяву! Ну что может быть лучше?! Я поспешил в банк за обновкой.

Грёбушки-воробушки, а штаны, и правда, оказались неликвидом. Сёма поначалу меня отговаривал даже их посмотреть, но я настоял. Так-то штаны в принципе ничего, но цвет за гранью разумного. Кожаная основа была розовая. Бедра и голени прикрывали позолоченные пластины из антийского легкого металла. Наколенник был массивный и стальной. Еще на пластинах были какие-то нелепые узоры – жар-птицы, переливающиеся всеми цветами радуги.

– Уронили девки наковальню! – вырвалось у меня при виде этого непотребства. – Что за дрянь! Бабские что ли?

– Я тебе говорил! – укоризненно произнес Сёма. – Ну как в розовых штанах ходить? Засмеют! А ты человек серьезный…

Штаны маньериста Робера

Класс предмета – легендарный, для персонажа 26-30 уровня

Броня – 250

Ловкость – 4

Выносливость – 8

Удача – 12

Носитель этого восхитительного предмета обретает навыки: «Чувство опасности» – ощущает тревогу, когда ему грозит нападение врага, и «Тяга к приключениям» – неумолимое желание участвовать в самых безумных авантюрах, когда опасность миновала.

Штаны, конечно, интригующие, но… цвет! Это слишком… Такие наденет только законченный дуралей.

– Сёма, у тебя же кузнец есть знакомый, сможет он их перекрасить и эту чеканку дурацкую перебить? Просто шлифануть от души, чтобы вообще без рисунков? Пусть переделает металл и кожу в черный цвет!

– Ну… – он почесал репу, – тяжело такое исправить… Но попробую уговорить.

После некоторых раздумий Сёма пообещал прийти утром и принести обновку, если получится хоть что-то нормальное.

Потом я дошел до рынка и купил разной еды в инвентарь, в основном, для Совы, ну и для себя, конечно. Война войной, а обед-то нужен вкусный. Разного соленого мяса и рыбы на рынке было множество, только цены кусались. Но, учитывая, сколько теперь у меня денег, я вообще не напрягался. А вот девочку-ученицу алхимика я на рынке не застал, лавка была закрыта.

На вечерние стрельбы я пришел заранее. В этот раз желающих поглазеть не было. Только Старый Пиус дал знать, что он тут, в арсенальной башне, крикнув нам: «С Командором удача!».

На удивление отстрелялись мы беспроблемно, первый раз ничего не сожгли и никого не покалечили. Установка стояла как вкопанная, благодаря упорам и стальным кольям, вбитым в стыки мегалитов крепости. Ракеты в горизонтальном положении показали дальность в двести пятьдесят метров, которая увеличилась до трехсот, когда мы повернули трубы на небольшой угол. Но это были ракеты без боевой части, то есть гораздо легче боевого образца. А вот на крайнем выстреле у нас была ракета с весогабаритным макетом фугасного заряда. При стрельбе она пролетела параллельно земле на сто двадцать метров. В принципе, отличный результат!

Враги, расположившиеся на расстоянии более километра от стены, на трубы и вылетающие из них ракеты, внимания не обратили. Желающих рассмотреть поближе, что там такое происходит, не было. Ну тем неожиданнее будет утренний сюрприз!

Довольные результатом, мы разошлись уже в темноте. Несмотря на мои опасения, снов в эту ночь не случилось. Ни вещих, ни самых обыкновенных, а я все надеялся, что приснится Адя. Но, видно, не судьба.

Следующее моё утро началось еще до рассвета, предстоял долгий поход. Соню я оставил у Майкидоры, которая была и не против: рирская королева откровенно баловала вкусной едой королеву птичью. Это у них такой профсоюзик королев образовался, чему Соня была откровенно рада и пожирала припасы как взвод десантников…

– Ты серьезно?!– орал я на Сёму, разглядывая штаны. – Говоришь, я серьезный человек?

– Дак вещь-то магическая… – бубнил он, потупив взор, – вот и дала реакцию необычную… Это еще неплохо получилось…

– Неплохо? Да у меня нет слов! – я даже ругаться не мог, разглядывая это чудо.

Штаны маньериста Робера (испорчены кузнецом Леобеном)

Класс предмета – легендарный, для персонажа 26-30 уровня

Броня – 250

Ловкость – 4

Выносливость – 8

Удача – 8 (потеряны 4 очка характеристик)

Носитель этого восхитительного предмета обретает навыки: «Чувство опасности» – ощущает тревогу, когда ему грозит нападение врага, и «Тяга к приключениям» – неумолимое желание участвовать в самых безумных авантюрах, когда опасность миновала. (Навык «Тяга к приключениям» поврежден и работает не так, как планировалось создателем).

Да ладно, что характеристики пропали. Ничего, что навык повредился. Но цвет изменился совсем не так, как хотелось! Теперь кожа штанов стала ярко-красной, а металл антов отливал малиновым.

– Ну как я надену малиновые штаны? – моему возмущению не было предела. – Я что, скоморох?

Ситуацию исправил Мот:

– А мне нравится… Ты и так по колено в крови, когда в бою головы взрываешь, а тут и отмываться особо не надо. Да и доспех у тебя красный…

Да фиг с вами, надену, главное, что павлинов нет, вместо них на металле проступали как будто огненные всполохи. Ну типа «задница в огне». «Даже символично, – подумал я, – ведь вечно встреваем в передряги».

Утренний отстрел ракет прошел на ура: горны на ракетах выли громко и страшно, дальность в сто пятьдесят метров ракеты преодолели с легкостью, даже дальше получилось, так как стреляли с высокой стены. Взрывы удались вполне эпические, главное – не было привычного уханья пушек, это еще добавило жути, так как было непонятно, откуда стреляли и что взорвалось. Уверен, что вражеские дозоры неделю заикаться будут. Плюс ко всему, от взрывов начался пожар, горели остатки старого лагеря врага.

Воспользовавшись переполохом от первого полноценного испытания нашего чудо-оружия, мы, довольные эффектом, покинули форт через северные ворота. Мой отряд состоял из двадцати пяти рирцев-ракетчиков и двадцати шести кавалеристов Аделаиды, Майоран возглавил две сотни рирских гвардейцев, облаченных в снаряжение тяжелой кавалерии. Два дня предстояло пройти вместе, а потом мы продолжим двигаться на юго-запад, а отряд Майорана отправится вдоль побережья на север к форту Сиртос.

Уже когда отошли на приличное расстояние от нашей крепости, я оглянулся и увидел одинокого всадника, смотрящего нам вслед со стороны позиций вражеских войск. Видимо, он двигался за нами какое-то время, но не пытался догнать. На нем были золотые доспехи и светло-синий плащ калькадосских офицеров.

– Дождись моего возвращения, генерал! Не делай резких движений! – проговорил я шёпотом, как будто посылая ему мысленный сигнал.

Вдруг всадник резко вскинул руку к шлему, салютуя мне на прощание. Ну поживем – увидим, что ждет тебя, генерал: верная служба на Античную империю или смерть от русских ракет.

Часть Четвертая. Omnes homĭnes aequāles sunt. Все люди равны.

Как мы и планировали, через двое суток на развилке дорог расстались с отрядом Майорана. Теперь двигались малым отрядом в пятьдесят всадников и с тремя фургонами, в которых везли три пусковые установки и шестьдесят ракет. Это было всё, что успели сделать к боевому походу. Оставшиеся в форте рирцы продолжали производство нового оружия, на которое я очень рассчитывал. К моему большому удивлению, Пиус вызвался нам помочь: он не только пообещал наладить производство, но и доработать ракетное топливо. Ирса передал ему дела, а я принял старика в состав Гильдии. Также, как и двадцать шесть кавалергардов Аделаиды, их потом нужно будет вернуть в её подразделение, но сейчас им были необходимы бонусы, которые давал Первый легион. И это не только Маскировка, Иммунитет к ядам и Ночное зрение, но и добавка к Ловкости для кавалеристов +10, повышение на 300% Здоровья и на 100% – выносливости боевых коней. Но самое главное, возможность получать уровни выше тридцатого и увеличение на 20% наносимого урона…

Всё решилось буквально за полчаса перед выходом. Удивительно, что Старый Пиус сам подошел ко мне во время утренних стрельб и произнес заветные слова клятвы: «На суше, на море, в воздухе, на святых небесах и в преисподней мы несем волю человека…». Он явно непростой боец, это понятно хотя бы потому, что у простых имя одиночное, а у благородных либо авторитетных – из двух слов. Но разбираться с его статусом было некогда – всему свое время…

Мы уже полдня двигались по дороге в глубь Античной империи, это были новые для меня места, и я с интересом глазел по сторонам. Равнины и сопки побережья заканчивались, перед нами раскинулись бесконечные лесные массивы: хвойные, смешанные и даже березовые. Дорога петляла от поляны к поляне, в некоторых местах она вилась вдоль непроходимых чащоб, пугающих своей теменью. Да уж, дремучий лес, ничего не скажешь. Вот прямо идеальное место для засады, подумал я, разглядывая изгиб дороги впереди. А когда приблизились к этому опасному участку, где к обочине вплотную с обеих сторон подходили густые заросли, Ахмат неожиданно дал команду остановиться.

– Что там? – спросил я, выдвинувшись в голову нашей колонны.

– Волк что-то чует! – Ахмат кивнул на Яра, который замер у лесной опушки и щерился в ближайший ельник.

– Думаешь, разбойники? – спросил я сержанта.

– Наверняка! – он вложил в руку короткий арбалет.

– Не стрелять. Я поговорю! – я спешился и спокойным шагом пошел к леску, который так не понравился волку. Для убедительности заткнул за пояс пистоль Хмурого Карася – типа мы и сами «благородные пираты», неужели общего языка не найдем с дорожными разбойниками?

– Выходи, поговорим! – крикнул в лесную чащу, когда поравнялся с Яром.

– С чего бы? – раздался оттуда зычный голос. – Мы под арбалеты не пойдем!

– Ну тогда я захожу, – я решительно шагнул в чащобу и, пройдя буквально двадцать шагов, оказался на крошечной полянке.

Из-за деревьев ко мне вышел щуплый парнишка – обладатель весьма зычного баса, который совершенно не соответствовал его внешности. Невысокий, худой, русоволосый и сероглазый, невыразительное лицо имело отметины былых драк: скошенный на бок, многократно сломанный нос, рассеченная бровь, шрам на подбородке. В общем, парень, несмотря на свои лет восемнадцать, казался весьма бывалым. Вдруг из леса в мою сторону блеснули несколько армейских арбалетов. Я поправил пистоль на поясе и показал пустые руки.

– Переговоры? – я с трудом выдавил из себя улыбку.

– Переговоры! – покладисто пробасил он.

– Я – Командор Леонид, глава гильдии «Первый легион», мой друг Хмурый Карась, погибший героем, передал мне свой статус и отряд пиратов.

– Ну и где же пираты? – напряженно спросил парень, махнув в сторону дороги. – Мы видим только имперских гвардейцев.

– Пираты на своих кораблях, – я развел руками, – жгут в море файские барки.

– Да ну? А где корабли взяли? – он заинтересовался.

– Забрали у врага в качестве трофея, увели прямо из-под носа файской армии в Северной пристани. Даже флагман отжали! – я был доволен тем, какой эффект произвели мои слова.

Парень теперь поглядывал на меня с уважением, конечно же, он поверил всем моим словам, потому что «Ауру ментального подавления» я активировал сразу, как вошел в лес. Хотя, возможно, что у тертых разбойников есть и свои хитрости вроде «детектора лжи», но врать я пока не собирался.

– Так как тебя зовут? – спросил я его доброжелательно.

– Пика, – ответил он и, подумав, добавил:

– Тебе не со мной, а с Вольным Жором надо говорить.

Мне и так было понятно, что Пика не может быть лидером банды – данные не те. Из леса тем временем вышел Жор, это был крепкий мужчина средних лет, в кожаном доспехе, с пистолем за поясом, коротким палашом в руке. Он был лысым, я бы сказал, с резкими чертами лица: орлиный нос, большие чёрные глаза, густые брови, тщательно подстриженные усы и борода. Он убрал клинок в ножны и протянул мне руку.

– Я – Вольный Жор, это моя территория, и мы в своем праве. Если напугали, то не со зла.

– Да мы пуганные, – я пожал его руку и отключил «Ауру ментального подавления», чтобы не сжигала ману. – Чем мы привлекли твое внимание?

– Обоз у вас, – он сел на пенёк и сделал приглашающий жест, указывая на соседний, – приняли за купцов. Да и бойцов у вас немного, хотели собрать плату за проезд и охрану.

– Ну да, – я ему кивнул, – согласен, похожи мы на купцов. Хорошо, что вы на переговоры пошли.

– Это почему? – удивился он. Вообще, весь наш разговор походил на прощупывание, этакое сканирование силы соперника, чтобы потом понять, кто главнее и о чем будем договариваться. Проще говоря, он прикидывал, сможет ли нам выставить счет за охрану или, наоборот, самому придется чем-то пожертвовать, чтобы наши переговоры закончились для него благополучно. А вот я не понимал, что мне от него надо, потому что совсем ничего не знал о его банде. Несомненно, это территория Северной провинции, так как никакого дорожного знака на границе мы не видели, и пираты Карася должны были его знать. Но я ни разу не слышал в их разговорах упоминаний о Вольном Жоре. К сожалению, ни одного пирата сейчас с нами не оказалось и уточнить было не у кого.

– Я игрок, да еще и маг, – я широко и кровожадно улыбнулся, – в случае неожиданного нападения мог бы нанести излишний урон. А нам ведь этого не надо?!

– Не надо! – ощутимо напрягся Жор и начал в меня вглядываться. – Мы за нормальное решение всех вопросов. Не будешь ли любезен убрать маскировку, из-за неё я не смог тебя правильно распознать.

– Да ради бога, – отключив «Ментальную защиту», я внимательно следил за его реакцией.

Неожиданно Жор вскочил. Видимо, мой урезанный защитным навыком параметр Харизма вдруг вернулся в полную силу. Главарь увидел мой уровень, класс мага, легендарные доспехи, а возможно, и что-то еще из титулов и статусов.

– Прошу прошения, – он даже слегка наклонился вперед, но не в поклоне, совсем нет, а с неким пиететом, – я и не ожидал встретить в наших лесах такого авторитетного человека.

– Присядь, – теперь уже я приглашающе повел рукой, – мне нужно знать новости.

Он осторожно присел, я увидел краем глаза, что блеск стальных арбалетов в чаще пропал.

– Да какие у нас новости? – он даже растерялся. – Это у вас новости так новости.

– Что ты знаешь? – мне стало интересно, о чём судачат в здешних лесах.

– Ну… у тебя был конфликт с Сиплым, он убил твоего человека, ты убил их всех. Теперь у тебя конфликт с Секретной службой, и ты убил их всех. Над губернаторией висит твой флаг. Ты убил Норсов?

– Нет, я верну власть Норсам, – я опять показал ему пустые ладони в знак мирных намерений, – секретчики предали Норсов и за это поплатились. Что еще слышал?

– Больше ничего не знаю! – он смотрел на меня с опаской. – У меня тоже был конфликт с Сиплым Апрелем, и его смерть для меня – большое облегчение.

– А в чем был конфликт? – меня совершенно не удивила его осведомленность, вероятно, охотников Мота ловили не только бойцы Калькадосской армии.

– Мы не поделили добычу, – Жор отвечал неохотно, было видно, что он пожалел, что начал откровенничать. – Когда армия империи сбежала из Северной провинции, как они сказали: «Передислокация на удобные позиции», – мы заселились в имперские склады. Туда несколько лет свозили провизию охотники и земледельцы пяти поселков – это запас на случай войны. Апрель как узнал это, так сразу предложил мне вывезти всё в Сиртос и продать. Но я не стал, потому что война же идет – за мукой и маслом придут! А все знают, что я на складах квартируюсь…

– И что?

– Ну найдут и отправят на виселицу за разграбление запасов. За такие дела меня все стражи, семейство Норсов и Секретная служба искать кинутся…

– Правильно! – я кивнул. – А сам на что надеешься?

– Армия вернется, и всё сдам обратно, – он энергично кивнул, – у меня же дело маленькое: мы кормимся с этой дороги, с богатеньких купцов. Нам больших проблем не надо.

– Правильно, – я опять кивнул, – хочешь помогу? Под моей протекцией будешь работать, а я замолвлю словечко, когда армия вернется.

– Предлагаешь под тобой работать? – в глазах Жора мелькнул интерес.

– Ну да! – я кивнул. – Все честно, никто не в накладе.

– Что делать нужно? – Жор уже не скрывал своего интереса.

– Охранять склад, принимать у крестьян новый урожай и доставлять продукты в Приморский форт.

– Дак там файцы! – разочарованно протянул главарь разбойников. – Мы против вражеской армии не потянем.

– Файцев там больше нет, – я говорил с ехидцей, – кончились! А оставшиеся войска провинций думают не об осаде, а о том, как бы дезертировать. Вдоль берега путь свободный, если не наглеть.

– Свободный для тебя, потому что с тобой никто связываться не хочет! – выпалил Жор. – А нас порвать как разминка…

– Дак я и говорю, если не наглеть, – осадил я его, – скрытно везете на крестьянских телегах сколько возможно, а потом ночью тащите на своих горбах.

– А с крепости нас не расстреляют? Кто знает, что там тащат ночью? Может, порох, чтобы стены взорвать?

– Передадите от меня привет банкиру через охотников, тогда он будет встречать груз. – я пристально смотрел ему в глаза, пытаясь понять, можно лидоверять этому честному жулику. – Знаете охотников Мота?

– Да, – он кивнул. – А почему банкир нам поверит?

– Ну передадите ему весточку от меня типа: «Друг, благодарю за замечательные штаны!». Он поймет.

Жор посмотрел на мои штаны и на его лице отразилось сомнение:

– А нас точно не повесят? Звучит как подстава… Я прям чувствую веревку на своей шее… Малиновые штаны – весьма странный подарок от друга…

– Не боись, это сарказм! Мы с ним большие друзья и шутим друг над другом. Вот любую другую весточку он может посчитать ловушкой, а по этой – точно поймет, что вы от меня!

Со всем должным уважением я выдал Вольному Жору пятьдесят золотых. Он их взял, и я почувствовал, что он впечатлен суммой и серьезностью поручения. В его глазах появилась озабоченность, потому что он осознал, что теперь мне должен и отвечает за порученное дело.

– Муку, масло и прочую провизию вези уже сегодня, не откладывай, – я пожал ему руку на прощание и шепнул:

– Штаны изначально были розовые. Это знают банкир и его люди. Если потребуют доказать, что ты от меня, скажешь.

– Ёк-макарёк, чего только не бывает на свете… – задумчиво пробормотал главарь.

Мы продолжили свой путь. Я отказался от постоянного использования «Ментальной защиты», которая в случае нападения делала меня незаметной или самой неинтересной целью. Сейчас навык был бесполезен, так как снижал Харизму и скрывал мой статус в криминальном мире. На дружественной территории, где нет файцев или их союзных войск, напасть могут лишь разбойники, а с этим контингентом, я полагал, смогу договориться. Но за два дня мы так никого из них и не встретили.

По дороге нам попалось лишь несколько поселков – обычные крестьянские поселения с достаточно примитивным средневековым укладом. В одном из них мы даже останавливались, чтобы дать отдых лошадям и поесть отличной ухи из щуки. Кози, глава поселка, ничего не знал ни про войну, ни про Норсов, ни про осаду Приморского форта. Это была уже другая провинция, да еще и самый глухой её уголок. Имперские власти, вероятно, вспомнят про поселок лишь осенью, когда настанет пора платить налоги.

К радости жителей мы расплатились за теплый прием серебром, которое оказалось у Ахмата. Бойцы перед тем, как покинуть селян, немного посовещались и отдали им несколько ненужных кожаных штанов и курток, самого обычного качества, которые уже давно вышли у нас из обихода. Эти легкие доспехи пришлись по душе охотникам, и они надавали нам в дорогу разных солений и других припасов. Но мое сердце или, скорее, желудок, поразил компот, сделанный по неведомому мне рецепту. А спросить было не у кого, так как открыли мы бочку с напитком, когда удалились от поселка на большое расстояние. Чудесный компот, не портившийся после вскрытия ёмкости, улучшал настроение и придавал сил. Мои спутники решили, что он магический. Но магов мы не встречали, поэтому о секрете его приготовления постоянно судачили на вечерних привалах.

Наконец мы добрались до логова Криминального кворума – форта Керпет. Это был поселок, обнесенный кривоватой семиметровой стеной, сложенной из мелкого камня, – грубая работа, не идущая ни в какое сравнение с мегалитической кладкой антов. С холма, на котором мы разбили лагерь в полукилометре от этой крепости, нам было хорошо видно её внутреннее пространство: большая квадратная башня в центре, двое ворот на востоке и западе, рыночная площадь и около сотни разных жилых построек. По нашим прикидкам в форте проживали не более трех тысяч человек, на вооружении гарнизона стояло восемь небольших пушек – по две на каждой из четырех башен, возведённых на углах крепостной стены.

– Квадратную крепость легче штурмовать, чем звезду? – спросил я у Ирсы.

– Ну Керпет штурмовать несложно, – усмехнулся сержант, – стены низкие – достаточно лестниц. Логово периодически разрушается каким-нибудь новым претендентом на воровской престол. По требованию императорского двора гарнизон там небольшой.

– А как же слухи про армию Кворума? – я безуспешно пытался рассмотреть в подзорную трубу хоть какой-то намёк на присутствие регулярных штурмовых частей.

– Кавалерию и артиллерию очень тяжело спрятать, – задумчиво ответил Ирса, – тут нет конюшен и арсенала. Ты точно не хочешь идти на штурм?

– Мирных много пострадает, – покачал я головой, – тут, конечно, каждый первый – криминальный элемент, но все же хочется обойтись без жертв. План менять не будем. Ждите!

Я оставил лошадь в лагере и пошел к форту беззаботной походкой, надеясь, что заметившие нас стражники на воротах не воспримут меня как угрозу. До восточных ворот удалось добраться благополучно, никто даже не думал меня атаковать.

– Кто ты, уважаемый? – лениво обратился ко мне охранник, отпирая калитку ворот после моего требовательного стука.

– Командор Леонид, – я также с ленцой ответил, – мне нужен Абдул. Он у себя?

– Не знаю, – стражник пригляделся ко мне, – он гостей не ждет.

– Так я не гость, я по делам, – возразил я, поправляя пистоль Карася на поясе.

– Иди к Аресу, он решит быстрее, – посоветовал он мне, – Абдул не принимает.

– Где Арес сейчас? – поинтересовался я, пытаясь не выдать, что нахожусь тут в первый раз.

– Там, конечно! – он махнул в сторону центральной башни и не спеша пошел в караулку.

Ну значит, все нормально, фейсконтроль прошел. Я хохотнул про себя, что охрана у криминала поставлена из рук вон плохо, но, с другой стороны, возможно, что я не все вижу. Может быть, в секретной комнате под стеной сидит в засаде отряд вооруженных с ног до головы боевиков. У этого «стража» я даже кинжала не увидел, он был одет в паршивую кожаную броню, на голове – закрытый шлем с прорезью для глаз, пустые руки – ни на поясе, ни за спиной никакого оружия. Но, впрочем, и в моем мире зачастую охранники на подобных объектах присутствуют только для вида, на самом деле безопасность контролируют совсем другими средствами другие люди. К сожалению, я не помнил, общался ли раньше, в той жизни, с такими личностями, как все эти Абдулы и Аресы.

Мне было немного не по себе: все-таки это логово главного бандита в империи и многое поставлено на кон в этих переговорах. Жизнь Аделаиды, например. А что предложить им взамен я и не думал, точнее, думал, но так и не понял, что им надо. В любом случае нужно получить принцессу обратно, а потом уже планировать, что с гражданами бандитами делать дальше.

В таких раздумьях и дошел до башни. Вообще-то поселок воров был небольшим, метров четыреста в ширину и менее пятисот в длину, двух- и трехэтажные домишки в окружении фруктовых деревьев, в основном, яблонь. Кое-где росли вишни и рябины, у некоторых домов были разбиты цветники. Тут было очень много стариков брутальной наружности, и возникало ощущение, что все бандиты империи, вышедшие «на пенсию», съезжались сюда доживать свой век. Множество детей носилось по округе, мне даже показалось, что они играют в догонялки, причем, догоняющие именовались стражами, а убегающие – разбойниками. Да уж, странное было это осиное гнездо. Ожидал тут увидеть берлогу лютой банды, но пока все выглядело как безмятежный дом престарелых, куда приехали дети и внуки.

Но как только я оказался во дворике центральной башни, которая была огорожена еще одной защитной стеной, то сразу понял, что всё-таки попал не в богадельню. Прямо к башне был пристроен кабак, чуть подальше – бордель. Во дворе тусовался десяток пацанчиков в надежной, дорогой, но неброской броне. Здоровые и сильные парни выглядели как лютые бандиты, но все, как один, были без оружия. Я со своими двумя арбалетами смотрелся нелепо, и местная публика на меня косилась.

– К нам с оружием нельзя, – наконец проговорил один из «братков», когда я двинулся к крыльцу башни. Осмотрев этого атлета, заметил пистоль на поясе и догадался, что это какой-то главарь.

– С каким оружием? – проговорил я и убрал оба арбалета в инвентарь, просто дотронувшись до них ладонью.

– Фью, – присвистнул от удивления крепыш, – ничего себе фокусы… Ты к Аресу, что ли?

– Ну да, – я кивнул и спросил его:

– А Абдул здесь?

– Не знаю, – равнодушно отвернулся он.

У меня складывалось впечатление, что Абдула тут не уважают, по крайней мере, уже второй встреченный мною человек не выказывает в его адрес никакого почтения. Ну тогда правильно, что сначала иду к Аресу.

Войдя в башню, я стразу наткнулся на «компетентного» человека. Юноша, старательно косящий под крутого разбойника, но при этом являющийся «мальчиком на побегушках», проводил меня до апартаментов Ареса, которые оказались в глубоком подземелье, – мы спустились метров на десять по винтовой лестнице.

– Командор Леонид к главе гильдии воров Ловкому Аресу! – объявил паренёк, когда мы оказались в подземной резиденции. Он сразу вышел, а я оглядел мрачный зал, в котором царили полумрак и показушная роскошь. Дорогие диваны вдоль стен, несколько изящных женских статуй, покрытых золотом, дорогие портьеры из бархата, ковры с витиеватым узором, а в центре – роскошный дубовый стол и несколько кожаных стульев из благородных сортов дерева. У этого интерьера был только один, но огромный недостаток: все эти предметы никак не сочетались друг с другом. Даже с моими скромными познаниями в дизайне было понятно, что всё вокруг – «кричащий кич», вроде бы так это называют.

В центре стола восседал мужчина средних лет, с темными, длинными, вьющимися волосами, зелеными глазами, правильными, даже можно сказать, благородными чертами лица, этакий красавчик-киноактер, высокий и худощавый. Он был одет в черный камзол с крупными серебряными пуговицами. Ни брони, ни оружия Арес не имел и выглядел как совершенно неопасный человек.

– Присядь, – он указал на стул напротив и учтиво спросил:

– Кофе будешь?

– Буду, – я закончил его разглядывать и присел.

Арес встал, вышел в соседнюю комнату и вернулся с двумя чашками ароматного кофе. Воздух в этом помещении нельзя было назвать свежим – присутствовал запах пыльных ковров и старых вещей, и поэтому аромат напитка показался особенно привлекательным. Я отхлебнул кофе, который оказался весьма недурственным.

– Неплохо, – я улыбнулся главе гильдии воров, – благодарю за заботу.

Арес улыбнулся в ответ, он тоже пристально рассматривал меня, и мне стало несколько неуютно, я даже спрятал левую руку под стол, потому что увидел на моем наруче следы запекшейся крови, видимо, оставшейся еще со времен штурма Секретной службы. Мой грязный доспех весь был в таких пятнах и дорожной пыли. Конечно, по сравнению с ним, я был одет гораздо богаче, но лоска столичного франта у меня совсем не было.

– Итак, Леонид, – наконец проговорил он после некоторой паузы, – в чем причина твоего визита к нам?

– Переговоры, – я наслаждался кофе, – вдруг мы сможем договориться.

– А если не сможем? – его взгляд вдруг стал жестким.

– Пойду другим путем, – я развел руками. – Как получится.

– А как получится? – он пытался понять, есть ли в моих словах угроза.

– Я в любом случае получу свое, – я пристально смотрел в его глаза и не отводил взгляд.

Наконец он расслабился.

– Меня заверили, что тебе компенсировали то, что взяли из банка. По крайней мере, столичные власти хотят договориться и все уладить миром.

Вот тут я удивился тому, что вор знает о банковской компенсации украденного свитка. Но, с другой стороны, это его работа – знать, что и у кого украдено и как все улажено. Ну тогда поднимем ставки.

– Не все, – я с удовольствием допил кофе, – мне нужно забрать двух пленников, которых вывезли из Приморского форта.

– Так уж и забрать? – прищурился он.

– Ну я готов заплатить ту цену, которую вы потянете, – я ему искренне улыбнулся, – вы ведь готовы об этом поговорить?

– Это не мой вопрос, – Арес явно раздумывал, – а какие основания у тебя говорить о пленниках? Кто ты им?

– Аделаида – моя невеста, – я решил говорить с ним по чесноку, чтобы он понимал мои мотивы.

– Кто это может подтвердить? – удивленно спросил он.

– Никто, – я развел руками, – она спит уже несколько недель, а так бы могла. Возможно, об этом догадываются Александр, Карл Норс или кто-то еще из Приморского форта.

В глазах вора я увидел растущую тревогу, он раздумывал над моими словами и не решался продолжить обсуждение.

– У нас с вами проблема… – сказал я и многозначительно замолчал.

– Все непросто. Чтобы встретиться с Абдулом, нужно иметь основание, – заговорил он после паузы, – прости, но твое утверждение ничем не подкреплено.

– А что, благородным джентльменам не принято верить на слово? – мне было забавно видеть его мучительные размышления, но и я, в свою очередь, опасался сказать что-то лишнее, так как на кону была жизнь Аделаиды.

– Ну, во-первых, ты не благородный, – Арес почувствовал мои опасения. – Во-вторых, основание для встречи нужно и им. Ты должен знать наши законы, если носишь пистоль Хмурого Карася.

– Не знаю, – я откинулся на спинку стула, – если понимаешь, какое основание у меня есть, то подскажи. Я в долгу не останусь.

Опять я наблюдал, как глава воров впал в задумчивость, в его голосе появился скепсис:

– Ты ведь не собираешься решать вопрос силой?

– Ну я игрок, мое бессмертие делает меня прескверным соперником для любого врага…

– Неправда, – вдруг перебил меня до этого учтивый собеседник, – это неправда…

– Правда! – теперь уже я перебил его. – Неужели вы не знали, что я игрок?

– Но нас уверили, что у тебя нет возможности возрождаться! – Арес разволновался. – Ты должен быть смертен. Алтарей воскрешения больше нет!

– Вас обманули, – я улыбался во всю рожу, – богам Вавилона не нужны никчемные алтари.

– Не может быть! – судя по тому, что Арес произнес свои слова с сомнением в голосе, я понял, что он знает нечто, что подкрепляет мои утверждения.

– Является ли это обстоятельство основанием для встречи? – я решил настойчиво добиваться аудиенции.

– Нет, – на автомате произнес глава воров и погрузился в свои мысли, но, спохватившись, добавил:

– Но я знаю три основания, по которым невозможно отказать.

– Говори!

– Дальнейшая судьба филиала Кворума в Приморском форте, компенсация за неумышленное убийство авторитета Кворума Сиплого Апреля, убийство служащих Секретной службы… – Арес взглянул на меня с интересом, он ждал, что я выберу.

– Ну, секретчики вас не касаются, да и компенсации вам не будет, – я притворно улыбнулся, – а вот судьба Кворума самое то.

– Хорошо, я уведомлю Абдула, – он кивнул, и я увидел, что он в душе предугадал мой ответ и доволен своей прозорливостью.

– Вот еще что… – мне были важны подробности, – а кто вам сказал, что воскрешение у игроков не работает?

Арес мотнул головой и с облегчением сказал:

– Спросишь у Абдула. Теперь твой визит – не моя проблема.

Он принес мне еще чашку кофе, а сам поднялся по лестнице, чтобы представить мое основание для встречи главе Криминального кворума.

Ожидание длилось недолго, буквально через десять минут я услышал, что кто-то спускается по лестнице, и почти сразу увидел свою, уже привычную галлюцинацию – черный куб, висящий в воздухе на метр выше моей головы. У меня появилось растущее чувство тревоги, мне грозила нешуточная опасность, логику которой я не мог понять, но знал, что отнестись к этому надо максимально серьезно. Недолго думая, я надел шлем – до этого момента он болтался на поясе – но откинул забрало, чтобы явно не показывать своих подозрений. Интуиция мне кричала, что они будут вести переговоры по-плохому. Значит, разговоры по-хорошему закончились.

Арес спустился по лестнице и жестом пригласил меня наверх. По выражению его лица я понял, что ему совсем не нравится роль участника предстоящих переговоров. Мне показалось, что он хочет сбежать от всего этого подальше.

В молчании мы поднялись сначала на первый этаж, затем по каменной лестнице взошли на верхний ярус башни и наконец оказались на смотровой площадке, венчающей это самое высокое строение в поселке.

Здесь тоже стоял стол, но теперь из ротанга, и десяток таких же стульев. За столом сидел толстый и лысый мордоворот, некрасивый, с грубыми чертами лица, огромным шрамом, обезображивающим пол-лица: от левой брови до подбородка. На заплывшем лице – близко посаженные щелки глаз, массивный нос и кустистые «брежневские» брови. «Вот сволочь! – подумалось мне. – Особенно взгляд – наглый такой, с вызовом».

На толстяке был костюм типа банковского служащего, а на груди висело массивное ожерелье из белых, точнее, молочного цвета, крупных камней. Весило это украшение, наверное, килограмма четыре, не меньше. Мордоворот пил чай. За его спиной стояли пятеро охранников – не атлетов, но явно ловких бойцов. Больше всего меня поразило то, что у самой стены башни сидел на ротанговом кресле собственной персоной корпорат Скитли.

Мы с Аресом сели напротив Абдула, чая нам никто не предложил, даже когда по лестнице, выходящей из глубины башни, поднялась девушка с чайником и долила главе ароматного травяного варева.

– Ну что молчишь? – спросил Абдул, когда пауза затянулась. Я выразительно посмотрел на чайник, но он сделал вид, что не заметил. Сам я налить не мог, так как чашек на столе не было.

Я посмотрел на Ареса и улыбнулся:

– А у тебя лакеев не было.

Глава гильдии воров побледнел и, чтобы как-то замять неловкость, сказал:

– Леонид, ты просил встречи, чтобы обсудить судьбу Криминального кворума в Приморском форте. Говори в тему…

– Да, основание переговоров такое, но мне нужно спросить о другом… – начал было я.

– О другом потом! – резко вступил в наш диалог Абдул. – Сначала дело. Ты, Леонид, привык к общению без лишних формальностей и лживой вежливости, мне это нравится. Давай так: либо верни наше здание и имущество, либо заплати один миллион золотых имперских монет.

– Договорились! Заберешь миллион в имперском банке! Давайте теперь обсудим другое, – я кивнул Абдулу, который опешил от моего быстрого и легкого решения расстаться с немыслимой горой золота. А я незаметно усмехнулся – у меня была стойкая уверенность, что банкиры этому жирному борову ничего не отдадут, ни одной серебрушки.

– Абдул, мне нужно обсудить важн… – я опять начал говорить, но он перебил меня.

– Господин… Абдул, – он сделал ударение на первом слове, чтобы я начал обращаться к нему в некой уважительной форме.

– Да, мы же не представились, – искренне спохватился я. – Господин Абдул, меня зовут Командор Леонид.

– Леонид, ты нанес… – начал он фразу, но я также, как и он, прервал её.

– Командор… Леонид! – я улыбнулся и постарался сделать это почти доброжелательно.

– Командор Леонид, – он буквально выдавливал из себя мой титул с премерзкой ехидной усмешкой, – твои люди убили много моих людей в Приморском форте. Как ты будешь компенсировать потери Кворума?

– Был убит мой человек, ранен мой сержант, на мою просьбу о встрече Апрель не отреагировал и виновных не выдал. Если бы мне отдали «око за око», я бы не стал убивать всех. Апреля вообще-то убил он, – я кивнул в сторону Скитли, который после этих слов съежился на своем стуле.

Но моя легенда на Абдула не подействовала, он требовательно смотрел, ожидая продолжения объяснений и, видимо, уступок. А когда не дождался ответа, который хотел получить, то жестко сказал:

– И ты, и я знаем, что это только повод. Без умысла за пару случайных жертв две сотни человек не убивают. Зачем ты их казнил? Ведь эта была казнь, я знаю, даже не спорь.

– К чему ты клонишь? – тревога в моей голове уже не кричала, а просто вопила во все горло.

– Я убью твоих людей, как ты убил моих. Ты сказал – «око за око»?! Теперь это мое право, – Абдул что-то сказал правому телохранителю и тот, достав свисток, свистнул три раза.

У восточных ворот стали собираться вооруженные люди: тяжелая пехота с пиками и арбалетчики, а командовали ими несколько человек в форме офицеров имперских войск с короткими мечами и небольшими щитами.

– Господин Абдул, ты делаешь огромную ошибку, – я обратился к нему без всякого ёрничания, – мы можем остановить бесконечную вендетту здесь и сейчас. Ты сам знаешь, что твои люди виновны в беспорядках в форте. Идёт война, и мне нужно было быстро и эффективно навести порядок.

– Командор Леонид, – глава Кворума с нескрываемой гордостью наблюдал, как его армия выдвигается из ворот крепости и строится в ровные ромбы по сто бойцов, – я уже все решил. Ты заплатишь, твои люди умрут. Это будет уроком.

Я присмотрелся к бойцам его армии. Они старались выглядеть как регулярные части, но, судя по шараханью в поисках своего места в построении, разнообразию оружия и обмундирования, это была не армия, а, в лучшем случае, ополчение из пьяниц и бездельников, которых наверняка выгнали из регулярных воинских подразделений, где они, возможно, когда-то и служили.

– У тебя не армия, а сборище отбросов, – я посмотрел ему в глаза, – ты действительно думаешь, что они победят гвардию, которая перемолола уже не один файский элитный отряд. Не выступай против гвардии!

– Ты врешь, – Абдул уловил в моих словах явное преувеличение заслуг гвардейцев. – Они умрут! Что может полусотня воинов против пятисот?

Я вздохнул: хоть чуть-чуть и опасался за жизнь своих ребят, но знал, что они вооружены именно для боя против нестойких и немотивированных бойцов, которым, не исключено, уже страшно.

– Ты ошибаешься, – я покачал головой, – они выступают против лучших бойцов моей гильдии. Ты сам приговорил этих бедолаг к смерти. Ну хочешь, я извинюсь и твои люди уцелеют.

– Нет, извинения мне не нужны…– сказал как отрезал Абдул.

– Господин Абдул, возможно, будет уместно договориться без боя? – попытался вразумить его Арес, но тот в моем предложении извиниться почувствовал слабину и теперь жаждал крови.

Абдул встал и подошел к краю башни, чтобы наблюдать за баталией. К нему присоединился Арес, который тоже захотел посмотреть. Я понимаю их интерес – первый раз воюют. Наверное, будут блевать, когда увидят, чем заканчиваются такие схватки. Я вспомнил, как меня самого после первого боя на военной дороге выворачивало до темноты в глазах от вида покореженных и разорванных тел.

Ну что ж, я тоже встал рядом с Абдулом и Аресом, чтобы посмотреть, как выучены мои бойцы, все-таки это первое боевое применение нового оружия. А они меж тем хладнокровно готовились к бою. Вытащили из фургонов две пусковые установки, закрепили их полуметровыми штырями, отрегулировали наклон, осторожно установили ракеты в направляющие трубы. В это время кавалергарды Аделаиды выстроились в линию по флангам на некотором удалении от установок, чтобы лошади не напугались рева запускаемых фугасов.

Воровская армия построилась и неспешным шагом двинулась вперед. Три ромба копейщиков по центру, два квадрата стрелков по флангам – серьёзная банда. Они шли шагом, а потом по команде офицеров побежали вперед. Мои бойцы запалили фитили и спрятались в укрытия.

– Сбежали, что ли? – разочарованно протянул Абдул. – Ну и где твоя хваленая гварди…

Договорить он не успел. Раздался рев реактивных струй, ракеты сорвались с пусковых, на них взвыли страшным протяжным звуком горны. Им вторил Яр своим коронным душераздирающим воем. Армия врага запнулась и встала, первые ряды по инерции завалились вперед.

Даже тут, на смотровой площадке башни, все замерли от ужаса, а Абдул уронил фарфоровую чашку из рук, она упала и разбилась вдребезги.

А первые ракеты уже долетели до войск врага и взорвались, упав на землю прямо среди бойцов Кворума. Люди посыпались как кегли, сбиваемые ударной волной и градом осколков. Последующие ракеты взрывались прямо в воздухе, засыпая врагов картечью сверху. Неприятельская армия остановилась на месте – все три центральных отряда пострадали от первых пятнадцати взрывов. Я не слышал шестнадцатого. Очевидно, что одна ракета не взорвалась, но это было уже не важно.

Мне было видно, что около сотни бойцов Кворума остались лежать на земле. Остальные были деморализованы таким смертоносным первым ударом. Офицеры начали спешно перегруппировывать отряды. Теперь в центр были перемещены арбалетчики, а оставшиеся в живых копейщики встали по флангам, потрепало их изрядно, было видно, что стоящие в строю имеют ранения, у многих окровавлены доспехи.

А рирцы успели остудить пусковые трубы холодной водой, которую по моему приказу натаскали перед боем, и сосредоточенно заряжали их новой порцией ракет. Опять Ахмат и Ирса, проверив угол наклона пусковых, дали команду бойцам запалить факелы и поджечь в нужной последовательности запалы. Выполнив эти процедуры, гвардейцы спокойно, теперь уже без спешки, прошли в защитные сооружения типа окопов. Молодцы, быстро выкопали, пока я с Аресом лясы точил, времени зря не теряли.

– Триста тридцать три! Огонь! – проговорил я откуда-то вспомнившуюся фразу, и ракеты с ревом и воем по очереди сорвались с пусковых. В этот раз кучность удара была хуже – ракеты раскидало по полю боя. Возможно, раскаленные трубы повело от холодной воды, ведь металл тут дрянь, а может, есть дефект у самих ракет. Но то, что для меня выглядело как плохая работа артиллерии, пехота под огнем воспринимала по-другому – как смерть, несущуюся со всех сторон! Осколки на врагов летели отовсюду. Ракеты взрывались на земле, в воздухе, перед строем, за спинами. Загорелась трава и поле боя окуталось дымом.

Когда взрывы прекратились, мы увидели, что бойцы Кворума побежали к воротам крепости. Некоторые из них падали без чувств, видимо, давали знать о себе многочисленные ранения. Вскоре выжившие в этом скоротечном бою собрались за крепостной стеной. Нам с высоты было видно, что их осталось чуть больше сотни и дальше воевать они явно не хотели. Я посмотрел на своих гвардейцев: кавалеристы, судя по всему, собирались кинуться вдогонку за отступающими, но Ирса их остановил. Рирцы готовились к продолжению сражения, расчёты установок опять охлаждали стволы и устанавливали новую порцию ракет. Когда дым рассеялся, то мои сержанты увидели, что нападающей армии больше нет. Трубач проиграл: «Славься, гвардия!», – и все смогли расслабиться.

Вернулись и мы за плетеный стол переговоров. Я отключил «Ауру ментального подавления», потому что толку от нее в общении с Абдулом не было никакого. Я рассчитывал, что она облегчит переговоры с этим неприятным человеком. Но глава Кворума попросту меня не слушал, и я не смог ничего ему навязать, он на все имел свое мнение и понимал меня превратно. Ну будем знать, что у непростых людей всегда есть непростые способности и секреты.

Но я не ожидал, что, как только отключу ауру, с Абдулом произойдут значительные изменения. Он весь покраснел, мне даже показалось, что слегка опух, как при аллергической реакции на яд пчел, у него задрожали руки в нервном тике.

– Я уж думал, что сдохну…– тяжело дыша, проворчал он. – Сразу, что ли, нельзя было по-честному? Зачем эти пси-штучки?

При этом Арес выглядел как обычно, лишь слегка нахмурился. Приглядевшись, я увидел, что он в прострации, в какой-то эмоциональной отстраненности, которую тщательно скрывает. Я подумал, что сцена боя произвела на него такое неизгладимое впечатление.

– Кворум тебе не враг, – хрипел глава и никак не мог справиться с дыханием, – мы можем закрепить наши договоренности.

– Можем! – кивнул я. – Но только теперь обстоятельства изменились и нужно договариваться заново.

– Как так? – почти сразу пришёл в себя Абдул. – Мы же договорились о компенсации!

– Это было до вашего нападения, – спокойно ответил я, переговоры продолжались теперь уже без ауры подавления, по-честному, и я решил повысить ставки. – Ты же согласен, что нападение на моих людей изменило условия?

– Разумно! – кивнул он. – Предлагаю зафиксировать сумму в пятьсот тысяч золотом.

– Нет, – я покачал головой, – теперь сумма в золоте в качестве компенсации не рассматривается в принципе. Между нами нет доверия, это очень плохо.

– А раньше разве было? – удивился Адбул. – В том-то и дело, что все наши проблемы из-за недоверия. По-другому нам надо было начинать. Больше трехсот человек погибли…

– И может погибнуть еще больше! – согласился я.

Глава сразу встрепенулся и, не мигая, зло уставился на меня:

– Ты угрожаешь?

– Нет, – я поднял руки, показав ему пустые ладони, но примирительный жест, тут, надо полагать, непонятен, так как Абдул его проигнорировал, – я просто подчеркиваю, что нам лучше договориться без продолжения войны.

Он успокоился так быстро, что я даже не поверил. От него все равно исходила какая-то эманация злобы, раздражения, агрессии. Внешне он выглядел расслабленным, но чувство смертельной опасности у меня не проходило.

– Ну что, выпьем чайку? – я не выпускал инициативу. – Кружку мира?

Глава чуть кивнул, Арес, уловивший это движение, крикнул в сторону лестницы: «Стелла, принеси нам чайники и три чашки!». Девушка вбежала через мгновение, на подносе принесла два чайника с чашками, хотела разлить напиток, но глава воров её отправил вниз и сам разлил чай. Мы с ним пили из одного чайника, а вот Абдул – из другого.

– У нас разные напитки? – удивился я.

– Да, – он кивнул, – без этого варева я бы уже сломался психически и вывесил твой флаг Командора на этой башне.

Я чувствовал, что он безбожно врет. Интересно, что у него в чайнике?

– У меня есть предложение лучше прежнего, – на мой взгляд, сложившаяся ситуация располагала к новым переговорам. – За дворец и товар ничего не получишь. Норсы твоим людям в Северной провинции жизни не дадут после того, как ты выкрал Александра и Аделаиду. Твои бывшие активы ничего не стоят. Но вот за живых пленников я готов заплатить два миллиона золотых монет!

Это было страшно! Я увидел, как рассыпается интерес в его глазах, сменяясь глубоким разочарованием. В этот момент Абдул понял, что мы не сможем договориться, а меня пронзила страшная мысль, что пленники мертвы. Я успел подавить гнев прежде, чем он заговорил, ведь я был твердо уверен, что они живы.

– Это обсуждаемо! – его глаза врали, а я не знал, что и думать. – Давай навсегда договоримся о мире.

– Ну, за мир во всем мире! – я чуть приподнял чашку с чаем.

– За мир! – Абдул кивнул и позвал корпората. – Скитли, дружище, иди сюда! Пожми руку господину Командору!

Подошел Скитли, вид у него был потерянный и какой-то испуганный. Я встал и протянул ему руку, он осторожно дал мне свою. Рукопожатие Скитли было вялым.

– Сука!.. – руку пронзила боль от укола.

Тренькнуло системное сообщение: «Вас пытались отравить… Яд отражен…». Глаза Скитли налились кровью, он начал задыхаться. Уронив пару стульев, «дружище» упал и замер. Молниеносное движение слева и снова боль - правая кисть руки и висок. Я отшатнулся, а два правых стража Абдула упали на каменный пол башни, их тела изгибались в судороге, они ловили ртами воздух как рыбы, выброшенные на берег. Система снова проинформировала: «Вас пытались отравить… Яд отражен…», «Вас пытались отравить… Яд отражен…».

– Стой! НЕ СТРЕЛЯЙ! – закричал Абдул, отпрыгивая от стола и роняя стул. – Это недоразумение.

Я посмотрел на правую руку – из тыльной стороны ладони торчал кинжал, пробивший её насквозь, а по виску текла кровь от пореза. Я оглянулся, за моей спиной лежал второй такой же кинжал.

– Что происходит? – негромко спрашивал глава Кворума и пятился в сторону своих телохранителей.

Я посмотрел на Ареса, он спокойно сидел на своем месте, все также погруженный в свои мысли.

– У него был перстень с ядом, – я показал на Скитли, – он хотел меня отравить, и поэтому я его убил. Твои бойцы кинули в меня отравленные кинжалы. Пришлось убить и их.

Я вырвал кинжал из руки. Грёбушки-воробушки! Как же больно, из сквозного отверстия заструилась кровь.

– Вот, возьми! – поставил на стол лечебное зелье Абдул.

– Не надо, у меня свое, – я достал из инвентаря зелье, часть вылил на рану, вторую выпил. Гадость, конечно, но зато со вкусом малины. Еще Майка готовила. Я улыбнулся, когда вспомнил, как мы шли к перевалу в Серых горах.

– Сядь! – я указал главе Кворума на его стул, и он механически поднял его и уселся. Он ждал, что я скажу, и было видно – Абдул боялся моего вопроса про пленников. Поэтому я решил, что пока он находится под впечатлением от провала покушений на мою жизнь, нужно задать другой вопрос, который меня сильно тревожил уже больше часа, с тех пор, как Арес проговорился. Я спросил неожиданно, когда он думал совсем о другом:

– Откуда ты знаешь, что все алтари возрождения разрушены?

У Абдула забегали глазки, он пытался найти правдоподобную отмазку и не мог. Он понял, что его судорожные поиски ответа очевидны и врать совсем неуместно.

– Я не могу сказать! – ответил он честно, и я сразу активировал навык «Ментальный контроль», чтобы допросить под его воздействием.

Но все пошло не по плану. Навык не сработал, но и на перезарядку не ушел. Абдул замер, а я давил и давил, активируя навык, пока не увидел, как сначала тускнеет, а потом чернеет белый минерал в его ожерелье. На восьмую или девятую попытку применения белые камни взорвались и их осколки со свистом поражающих элементов осколочной гранаты разлетелись вокруг. Как нас с Аресом не посекло – большой вопрос. Абдулу же просто не повезло: осколок камня вспорол ему сонную артерию, кровь хлынула фонтаном, и он медленно завалился на пол.

– Зови доктора! – крикнул я вору, а сам кинулся к Абдулу и зажал разрез на шее рукой. Но кровь хлестала и хлестала сквозь мои пальцы. Я пытался прижимать лучше, но получалось слабо, так как делал я это левой рукой, правая кисть после прокола кинжалом не сгибалась.

– Арес, да где ты?!

Я приподнял голову над столом. Арес все так же сидел в задумчивости, схватив обеими руками хлипкую столешницу.

– Дай ему сдохнуть, – не своим голосом проговорил вор, а потом встал и пошел к краю башни. Он смотрел на поле недавней битвы и желваки ходили на его скулах.

Я пристально посмотрел на оставшихся в живых троих охранников, но те отвели глаза. Они даже не пытались мне помочь спасти главу Кворума, хотя и атаковать не собирались. Несмотря на мои усилия, Абдул умер через несколько минут от потери крови.

– Почему? – я подошел к главе гильдии воров и встал рядом.

– Там мой младший брат, – он по-прежнему смотрел на поле бое, где лежали бойцы, погибшие во время атаки на позиции ракетчиков.

– Я из Рира, – негромко сказал он, а потом я опять услышал: «На суше, на море, в воздухе, на святых небесах и в преисподней мы несем волю человека…»

Мы с Аресом спустились в его подвал, и он опять приготовил кофе.

– Я теперь временный глава Кворума, – проговорил он, когда мы отхлебнули горячего ароматного напитка, – мне нужно достигнуть с тобой хоть каких-то результатов переговоров…

Я понимающе кивнул и предложил:

– Отдай мне Александра и Аделаиду Норс.

– Не могу, – он пожал плечами, – люди Кворума были только исполнителями. Похищенных Норсов почти сразу отдали филиалу Секретной службы в Сиртосе. Не знаю подробностей, но замешаны в этом правители города и всей Провинции Северных морей. Точно знаю, что король был в курсе.

– Хмм, ты уверен, что Секретная служба была заказчиком похищения?

– Уверен! – он кивнул и отставил пустую чашку. – Они же и договорились о проникновении через крепостную стену Приморского форта.

– А этот король с Норсами как? Они враждуют?

– Король Доменик? – удивился глава воров. – Никогда! Он даже помогал Норсам в прошлой войне. Даже и не знаю, почему он так повел себя сейчас!

– Хорошо, сам разберусь, – я повторил свой вопрос, после которого погиб Абдул. – Откуда вы знаете, что точек возрождения больше нет?

– Это утверждал советник файского императора, – Арес усмехнулся, – не такая уж это большая тайна. Игроков, кроме тебя, больше нет. Все думают, что Вавилон никого не пришлет, мы остались без богов.

– Это не так работает, – постарался переубедить я его. – Вавилону не нужны храмы для возрождений.

– Ну, значит, файцы в очередной раз солгали, – пожал он плечами, – с них станется.

– А кто в Античной империи в контакте с файским советником? – на ответ я не рассчитывал, поэтому был очень удивлен, что Арес ответил:

– Я точно знаю, что Абдул с ним лично общался уже после начала войны. По этой причине его тихо ненавидели во всем Кворуме.

– То есть большинство разбойников против файцев? Такая позиция у всех до последнего корпората?

– Да. И не только потому, что Античная империя – наш дом, но еще и потому, что там, куда приходят файцы, люди Кворума уничтожаются. Файцы сами правят и явным, и скрытым, – Арес вздохнул.

– Тогда почему Абдул пошел на сговор с врагом? – я не понимал его мотивов, так как помогать врагу в его случае было форменным самоубийством.

– Не знаю, – нахмурился Арес, – возможно, скоро узнаю, ведь завтра станет известно, что я стал временным главой. Мне нужно хоть что-то, чтобы остальные главы гильдий утвердили меня. Ты поможешь?

– Да. Я хочу нанять бойцов Криминального кворума… – начал я, но он меня перебил.

– Ты что не видел, какие мы вояки? – спросил он с горечью в голосе. – Зачем тебе такая армия?

– Мне не нужна армия, – я покачал головой. – Мне необходимы группы «мирных жителей» для разведки и диверсий, способные на быстрый грабеж обозов снабжения. А если запахнет жаренным, то они должны сбежать без боя.

– Какие конкретные заказы на первое время? – с интересом спросил вор, уже представивший себя в роли диверсанта.

– Разведка численности вражеской армии в Лармии, Семиречье и Рире. Уничтожение обозов снабжения файских войск. Разведка в Лармии мест раскопок города антов. Еще срочно надо создать диверсионную ячейку в Рире. Я пойду туда после того, как разберусь с предателями в Светлограде.

– Мне подходит! – кивнул Арес. – У нас многие желали бы навредить файцам. Что с расходами на обеспечение нашей работы?

Вот это совсем другой разговор! Я достал из инвентаря десять тысяч в золоте. Материализация нескольких мешков денег произвела на вора-«диверсанта» неизгладимое впечатление. Он обошел вокруг меня несколько раз. Мне даже показалось, что «кто-то» проверил мои карманы, за руку я его не поймал, но смутное ощущение карманной кражи присутствовало.

– Ты первый игрок, которого я вижу, – он восхищенно смотрел на меня после такого фокуса, – у вас действительно сила богов. Я буду хранить твою тайну, можешь не сомневаться!

– Какую? – я несколько удивился.

– Ну… то, что ты носишь с собой Имперский банк… – он затруднялся с формулировками.

– Это не тайна, – я не стал ему разъяснять подробности, – но спасибо за молчание. Если я пришлю гонца с заказами, то он упомянет золото из воздуха. Это подтвердит, что он от меня.

– Оно же не пропадет? – забеспокоился Арес, ощупывая мешки.

– Нет, не пропадет. Оно настоящее!

Потом еще полчаса мы обсуждали составы и специализации отрядов, и главное – конкретные заказы. Во-первых, я хотел, чтобы армия Джорджа уцелела, а поэтому диверсии против войск файцев в Лармии считал приоритетными: нужно разрушить каналы снабжения, сжечь склады, отравить лошадей, по возможности потопить торговый флот. В открытый бой не вступать. Во-вторых, мне требуется понимание точной оперативной обстановки, чтобы пробраться в Рир. Я не стал объяснять ему, что хотел попасть в Солнечную долину и найти Отшельника, если он еще жив. Ну и в-третьих, если им попадутся «археологи», то любым способом осложнить им работу.

– Проясни нюанс для суда и прочего правосудия, – уточнил глава воров. – Мы можем убивать? Нас потом не повесят?

– Файцев и их союзные войска – можете, мирных – нельзя! – я постарался вложить в слова всю свою жесткость. – Мирных берегите! Вам же их потом и грабить… Ну после того, как мы выиграем войну.

Так себе мотивация, конечно, но что сказать криминальному элементу, чтобы он возжелал беречь мирное население? Арес понимающе кивнул. А потом попросил компенсацию в случае гибели своих «специалистов». Я согласился и добавил, что будет премия за каждый отлично выполненный заказ. По моим подсчетам, если Арес будет даже сверхэффективным, то я заплачу не больше ста тысяч золотых. Я тогда и не предполагал, что ради премий его «диверсанты» сожгут половину Файской империи, не особо разбирая: что надо, а что нет.

– Ну тогда за работу! – вор с хитрым видом потер руки. – Твои заказы мне нравятся!

На этом мы с ним и расстались. Я спокойно вышел из логова воров и медленно пошел к своим, прямо мимо похоронной команды, грузившей на телеги трупы бойцов армии Кворума. Разбойники провожали меня странным враждебным взглядом, но я не чувствовал в нем ненависти и желания отомстить. Они видели мой пистоль на поясе и, скорее всего, отнеслись к произошедшему побоищу, как к борьбе за власть над Криминальным кворумом. Бранных слов я в свой адрес не слышал, на мой взгляд, этот Кворум состоял из весьма вежливых ребят. Если бы не пытались меня убить три раза, дак вообще мог бы назвать их милейшими людьми. А так… время покажет.

Добравшись до своих, я услышал их версию произошедших событий. Они сильно напряглись, когда разбойничья армия пошла в атаку. Хотя мы обсуждали такую вероятность, они меня уже почти похоронили. Посчитав, что я в опасности, собрались даже предпринять атаку на крепость, чтобы освободить меня из плена. Но вовремя остановились, так как в статусе гильдии не видели, чтобы я терял здоровье. Ну и Яр был спокоен как танк, а мои бойцы знали о нашей ментальной связи и понимали, что в случае смертельной опасности волк сам бы кинулся меня спасать. Они решили дождаться вечерних сумерек и провести разведку, используя преимущество ночного зрения. Несмотря на некоторую успокоенность, все три ракетные установки были заряжены и направлены на Керпет. По углу наклона пусковых труб я догадался, что они готовились бить поверх крепостной стены.

Конечно, они были рады, что я вышел из логова воров живой и здоровый. Еще один бой нам был нежелателен – ракет осталось меньше половины, всего двадцать восемь штук. К тому же, как выяснилось, пострадали обе задействованные в отражении атаки установки.

Мои сержанты тоже заметили, что второй залп был не такой кучный, как первый. При детальном осмотре обнаружилось, что пусковые повреждены: некоторые трубы чуть «повело» –изменилась геометрия, кузнечная пайка кое-где потеряла прочность и разрушилась. Одна из пусковых, на мой взгляд, точно не годилась для боя, ей нужен был серьезный ремонт. Ирса был уверен, что она развалится прямо в процессе залпа. Я же опасался, что если заклинит, то мы получим взрывы ракет на своих позициях, прямо в пусковых трубах.

– Думаю, нам нужно её закопать, просто бросить нельзя, – я хотел сохранить секретность хотя бы до окончания этого похода. Ни разбойники, ни имперские специалисты не должны были получить прототипы опередившего их время оружия.

– В землю нельзя, – покачал головой Ахмат, – схрон найдут по нашим следам и раскопают. У Кворума следопытов хватает.

– Нужно идти к Донье, – предложил Ирса, – утопим в омуте, никто никогда не найдет.

Я глянул на карту – Донья оказалась крупной рекой, текущей на север, причем Сиртос находился как раз на берегу в её дельте. Самое главное, что вдоль неё шла дорога до самого форта. Мы планировали идти другим путем – вдоль берега моря, по дороге, которой ушел отряд Майорана, но ничто не мешало нам изменить первоначальный план.

– Тогда и пойдем дальше вдоль неё, – предложил я, – вы знаете тамошние места?

– Да, это широкая и безопасная дорога, – кивнул Ахмат.

Мы разрядили ракетные установки и загрузили нашу батарею в повозки. Ну и как водится у рирцев, закатили пир, потому что все перенервничали в этот день. И еще непонятно, кто больше: я или бойцы. Все-таки на них пёрли пятьсот головорезов. Так я узнал, чем рирцы отличаются от пиратов. У них были безразмерные запасы вина, а не пива. Паршивое, сладкое вино, но для нас оно было в тот день как божественный нектар. Еще несколько часов назад молодые кавалеристы Аделаиды, которые вместе с нами раньше не воевали, пребывали в некотором шоке. Они уже и с жизнью попрощались, прикинув перспективы боя с превосходящим противником. После баталии, закончившейся для врага полным разгромом, были обескуражены. Они не понимали, чем могли реально помочь в бою, и начали сомневаться в своей нужности. Поэтому я с ними решил напиться. А когда все изрядно захмелели, открыл им «тайну».

– Почему вы пошли в этот поход? – спросил я самых активных – Петра, Валкуса и Дремора.

– Да сами понять не можем, – Дремор был искренен в своем недоумении.

– Вы верные и надежные, вам можно доверить тайну секретного оружия, – я немного надавил на них своей аурой. – Все, что вы видите в нашей тактике боя, не должно разойтись в виде слухов. Надо, чтобы это не знали ни свои, ни враги…

– Почему? Мы можем выступить против Античной империи? – спросил восемнадцатилетний бородач Петр.

– Никогда! – горячо заверил я его. – Вот против врагов империи обязательно выступим, даже если они в самом Светлограде!

Они понимающе закивали, конфликт с Секретной службой у них вышел нешуточный, как их не казнили, вообще непонятно. Я был уверен: они отлично усвоили урок, что предатели могут оказаться среди тех, кому ты раньше доверял.

– Вот поэтому мы с вами сейчас и приберем за собой, – я указал в сторону поля боя, которое похоронная команда уже покинула. – Нам нужно собрать все обломки ракет. Мы их тоже утопим, чтобы не видевший этого боя обыватель решил, что у нас были пушки или гранаты.

В общем, до полуночи, в кромешной темноте, мы нашли все трубы, в том числе и с неразорвавшимся зарядом. Оказалось, что он не сработал, так как осколком отсекло запальный шнур боеголовки уже после запуска.

– Кто у вас главный? – спросил я кавалеристов.

– Да нет у нас такого, – Вилкос нахмурился. – Аделаида была главной. Наша Кровавая принцесса. Мы и в бою всего один раз были, когда равелины штурмовали. Бойня с пьяной имперской гвардией не в счет. Если честно, мы еще не успели заслужить званий.

– А кто из вас может командовать атакой? – я определенно хотел, чтобы у них был командир.

– А дак это Петр, он командует строем, единственный наш полублагородный, – кавалерист разулыбался. – И еще на горне умеет команды играть.

– А что значит полублагородный? – меня несколько смутило, что командир и горнист будут в одном лице. Но почему бы и нет?

– Да говорят, что кто-то из Норсов его мамку полюбил на празднике урожая восемнадцать лет назад, – хохотнул Вилкос.

Я нашел Петра и позвал своих сержантов Ахмата и Ирсу, чтобы проговорить новое назначение. Все с моим решением согласились, кавалеристам, и правда, нужен был командир, который будет с ними на поле боя. Ирса выдал Петру на доспех красный вымпел сержанта, и мы опять выпили рирского вина.

– Не молодой? – спросил я Ахмата, когда новоиспеченный командир кавалерии ушел отдыхать.

– Ну если умирать не молодой, так и командовать достаточно взрослый, – сержант улыбнулся, – я видел, как им было страшно выступить против пяти сотен, но они стояли в полной готовности перейти в контратаку. Они же не знали об истинной силе ракет.

– Справится! – кивнул Ирса. – Майоран с двенадцати лет в командирах. Ответственность только закаляет мужчину.

Когда мы разошлись, я потрепал по загривку Яра. Он от меня не отходил и все посылал мне свои мыслеобразы – и какой он молодец, и всех врагов разогнал, и совсем-совсем ревущего оружия не боялся. А еще он настойчиво спрашивал: «Где обещанный Каранг?». Я уже и забыл про это обещание, данное ему перед атакой на файскую армию. И это была проблема, так как я не знал, что это такое, и тем более не понимал, где взять. А волк терпеливо ждал, он мне верил, что уже совсем скоро я найду ему настоящего Каранга.

Ночь прошла без вещих снов, что было уже очень неплохим знаком. Видимо, мои апокалипсические сны, навеянные разговором со Светловым, закончились так же непонятно, как и начались. Утром мы выдвинулись к Донье и достигли её к вечеру. Все это время мы чувствовали, что за нами идет «хвост» – вероятно, Арес послал следом за нами то ли эскорт, то ли соглядатаев. На рожон они не лезли, не приближались и всячески старались скрывать свое присутствие. Но Яр их чуял и даже видел – троицу быстрых всадников без оружия и брони. Поначалу у меня было желание выследить их и поинтересоваться причиной сопровождения. Но потом, основываясь на ощущении волка, а угрозы с их стороны он не чувствовал, я решил попусту не тратить время. Понятно, что Яр не такой уж и великий эксперт в определении опасности, но и моя интуиция молчала – я был убежден, что Арес будет верен своему слову.

На переход до Сиртоса у нас ушла без малого неделя. На второй день мы утопили поврежденную пусковую установку и останки использованных ракет в приметной заводи, чтобы найти, если понадобятся, хотя и понимали, что вероятность этого крайне мала. К нашему возвращению в Приморский форт мои артиллеристы наверняка успеют сделать не менее двух десятков устройств разных модификаций и несколько сотен ракет.

По дороге мы встретили немало рыбацких поселков, все-таки Донья была немаленькой речкой с шириной русла около километра. Попадались и самые обычные – с засеянными пшеницей и овсом полями, большими огородами и загонами для скота. Многие из них выглядели как зажиточные, с каменными постройками в центре – мэрия, амфитеатр, имперский склад, водокачка. Храмов не видел ни одного, это меня и удивило.

– Почему нет зданий для поклонения богам? – спросил я Ахмата, когда мы проезжали очередной поселок.

– А с чего вам поклоняться? – не понял он. – Мы и так можем выразить уважение – в балладах, сказаниях.

– То есть вы богам не молитесь? – уточнил я.

– Нет, – он покачал головой, – а это как?

– Неважно… – этот мир опять меня удивил. – И жрецов для разговора с богами у вас нет?

– Не совсем, – Ахмат задумался в поиске нужных слов, и я был не уверен, что он понял мои слова «молиться» и «жрецы» в том смысле, который я в них вложил.

– Говорят с богами те люди, с кем они сами захотят говорить, – пояснил он, – боги бывали порой вспыльчивы, и общение могло закончиться могилой. Но у каждого бога были свои доверенные лица, с кем они разделяли пищу и кров. Возможно, их ты называешь жрецами. Тогда мы, рирцы, твои жрецы.

– А что, про меня тоже ходят сказания? – я заинтересовался, но тут же стушевался. – Я, наверное, молодой бог, рано еще.

– Ходят, – хохотнул Ахмат, – в Приморском форте их называют пиратскими или рирскими сказками.

– Да ну? – я изумился скорости создания народного творчества. – И о чем?

– Я слышал сказки про «Победу над легендарным волком Лукасом», «Огненный дождь на перевале Серых гор», «Кровавые паруса», «Один против кавалерии Железного Альберта», ну и, конечно же, про «Взрывающиеся головы и море крови»...

– Теперь еще добавятся про «Гремящее оружие - ракеты» и «Как врагов свели с ума», – засмеялся я, – но это ведь не сказки. Это правда!

– Ну как сказать, – рассудительно заговорил Ахмат, – если бы я не был очевидцем, то тоже бы думал, что это сказки. Говорят, рирцы даже подрались в трактире с армейскими, когда те им не поверили про «Огненный дождь».

– Да уж, – я задумался, – а про каких еще игроков слагают сказки?

– Про Зойку, Отшельника, северных братьев Рика и Дика, Лионеллу, Мидаса… – мой собеседник начал перечислять, и я понял, что далеко не первый. – Ну и, конечно, самые любимые сказки про Командора. Но они совсем не такие жестокие, как про тебя. Они – добрые…

– А я, значит, недобрый?

– Ты неправильно меня понял, – вздохнул Ахмат, – ты попал на войну и сражаешься с врагом, какая тут доброта?

– Тоже верно, – согласился я, – но, когда война закончится, я раскопаю Грейлав и построю новый университет. Меня запомнят, как ученого, возродившего науку Античной империи. Я, может быть, раньше был ученым.

– Да ну…– с сомнением в голосе проговорил Ахмат. – Я думаю, ты не был ученым в своем мире.

– А кем? – удивился я его скепсису.

– Наверное, самым отважным воином, утопившем в крови своих врагов, – с пафосом продолжил он, – я после войны буду рассказывать о великом воине Леониде, сокрушавшем армии и разрывавшем врагам дурные бошки.

Рирец задумался и чуть слышно произнес: «Если выживу, конечно. Так-то, шансов немного».

– Да не грусти! Прорвемся! – энергично крикнул я и галопом помчался в голову нашей колонны. Захотелось побыть одному и осмыслить то, что он сказал.

А мысли были нерадостные. Получается, игроки со своими сверхъестественными способностями заменили жителям планеты культы природы, солярные религии и прочие ранние верования человечества. Став для людей богами, они воздействовали на это общество, участвовали в его развитии, навязывали свои законы и принципы государственности. Наиболее преуспел в этом псионик Игорь Светлов – игрок, умевший влиять на умы. Здешнее общество следовало за живыми богами, не нужно никаких храмов, когда игрок живет рядом, в соседнем доме. Не нужно молитв к небесам, если можно попросить игрока о помощи.

Интересный мир создал Вавилон и его посланник Ковчег, но в чем же их главная цель? Хотя цель понятна – построить цивилизацию. Возникают вопросы: «Какую? Является ли этот мир экспериментом, потому что, на мой взгляд, он сильно отличается от Земли?». Логичного ответа найти не мог, факты не собирались в общую картину.

В целом Античная империя была не таким уж и суровым средневековьем. Отдельные деревушки мне казались, в принципе, здоровым обществом с развитой экономической моделью и почти счастливыми жителями. Особенно запомнился поселок Солнечный дар, удобно расположившийся на пригорке. Там было около сотни домов и большая центральная площадь с рынком, кузницей и даже лавками алхимика и портного. Местные торговцы продавали изумительные вещи, на которые я и глазел, пока мои бойцы пополняли припасы, чинили упряжь, проверяли подковы лошадям. Вообще-то у нас все было нормально со снаряжением, но мы уже давно мотались по лесам и пыльным летним дорогам, и мне просто захотелось общения. Да и что скрывать, свежего хлеба с парным деревенским молочком. Ну а то, что пару лошадиных подков обновили, так не из-за нужды, это дань уважения поселковому кузнецу.

Признаюсь, я в таких замечательных местах еще не был и купил все, что привлекло мое внимание: несколько весьма качественных льняных рубашек, прекрасные полотенца с витиеватой вышивкой, замечательные деревянные кружки весьма изящных форм, хорошие зелья для лечения и восполнения маны. Я купил подарки для Ади. Обалденный сарафан – ярко-желтый с красными цветами и причудливыми жар-птицами, жемчужное ожерелье, пусть дешевое, но очень стильное и сделанное весьма искусно, а главное – изумительный гребешок из кости неведомого животного, с прекрасной резьбой и рисунком в виде улыбающийся огненно-рыжей девушки с глазами, инкрустированными рубинами. Когда я любовался гребешком, ко мне подошел Мотар и удивленно хмыкнул.

– Нравится? – спросил я его, думая, что он впечатлен работой мастера.

– Зойка всем нравится, – он улыбнулся, – не знал, что её лик еще наносят на женские штучки.

– Зойка, которая Богиня ветров и зноя? – теперь настал мой черед удивляться.

– Ага, – он кивнул, – этот гребешок – подарок девушке на свадьбу, чтобы была такой же страстной, как Зойка. На севере его встретить – редкость, в основном эта традиция соблюдается в южных провинциях у теплого моря.

Ну значит, не зря мы сюда заехали! Теперь и достойный подарок есть. В этот момент у меня вдруг появилась уверенность, что в Сиртосе все у нас получится и Аделаида вернется домой.

Наконец мы достигли полуострова, к которому двигались все это время. Окружающая картина разительно изменилась: меньше стало лесов, совсем пропали поселки и поля, засеянные пшеницей. Вдоль реки встречались только бараки рыбацкой артели, а подальше раскинулись бескрайные пустыни – мегатонны песка, чуть поросшие кустарниками, со скудными островками невысоких сухих трав. А еще появился пронизывающий ветер, он преследовал нас своим воем и днем, и ночью.

Чем дальше мы двигались в глубь полуострова, тем больше видели бесплодных пустых пространств. Только каменная дорога, выложенная среди песчаных дюн, позволяла нам не заблудиться. Поселки совсем пропали, и если мы собьемся с курса, то даже спросить будет не у кого. Появились трудности с поиском корма для лошадей.

Мои спутники относились к дорожным невзгодам философски: «У нас есть путь, мы следуем ему, он приведет нас к цели». Последние два дня питаться нормально мы перестали, опять перешли на кашу. Купить свежие продукты было не у кого. Понятное дело, что мы избаловали себя, пока шли по изобильным землям: яички, мяско, творожок. А тут каша на воде из Доньи да немного солонины. Люди еще как-то справлялись, лошадям скармливали последние запасы овса, но вот Яр страдал от отсутствия живности, на которую можно охотиться. Мышей, водившихся тут, он есть не желал. Рыбу ловить не умел. Кашу жрать не хотел. Поэтому и выпросил почти все мои припасы: мне бы хватило на пару недель, но у него же растущий организм, большие потребности. Когда на горизонте появился форт Сиртос, в инвентаре запасов еды совсем не осталось – как говорят, «мышь повесилась».

В ширину крепость-звезда была больше нашего Приморского форта раза в два. Она стояла на узком мысе между рекой, которая в этом месте широко разливалась, и морем. Соответственно, и пристаней тут было две. Первая – на реке, в окружении десятка крупных построек, угадывались даже верфи для строительства достаточно больших кораблей. Вторая – на море, с несколькими пирсами и протяженным, поражающим воображение волнорезом. На пристанях царила суета, было видно людей и множество повозок с грузами, более десятка торговых судов стояло у причалов.

– Чем тут торгуют? – спросил я Петра, сержанта моих кавалеристов.

– Много разного везут с северных архипелагов, – он показал мне на шхуны с бело-зелеными флагами. – Крабы, жемчуг, водоросли, китовый жир, соль…

– То есть разгружают морские суда и загружают речные? Просто перевалочный пункт?

– Не только, – он махнул в сторону реки, – осенью повезут сюда для островитян муку и разные соленья, вино и пиво, мясо и лекарства. Даже уголь, чтобы они не замерзли холодной зимой. Все грузы идут строго через Сиртос, больше никто не торгует с архипелагами Северного моря. Потому что формально архипелаги – часть этой провинции.

– Выгодное дельце у короля Доменика! – усмехнулся я.

– Да нет, – возразил Петр. – Король из бедного рода с запада, а вот королева Меланья сказочно богата. И управляет всем этим хозяйством она. А Доменик – потомственный военный, также, как и Александр Норс.

– Не терпится узнать, как он оказался впутанным в эту историю, – задумчиво проговорил я, прикидывая численность гарнизона такого богатого и большого форта. Несмотря на то, что воевать мне с ними не хотелось, нужно быть готовым к любым вариантам.

Впереди на дороге, примерно в километре от крепости, мы увидели наш блокпост, который выставил Майоран. Из мешков с песком были выстроены две баррикады с обеих сторон дороги, по две пушки на каждой. На самой дороге было размещено пять конструкций из кавалерийских пик, препятствующих движению любых всадников и транспорта. Я знал, что наконечники оружия смазаны сильнейшим ядом. Мы условились, что рирцы будут активно пользоваться преимуществом бонусов гильдии, хоть им эта тактика была несвойственна.

Несколько озадачило меня то, что дорогу в этом месте блокировали всего пятьдесят бойцов, хотя должна быть полноценная сотня.

Сейчас здесь назревала заваруха. Перед блокпостом стоял обоз из десяти крытых фургонов в сопровождении полусотни кавалеристов. Мы поспешили, так как кавалеристы напирали на нашего переговорщика, который, видимо, пытался заставить их показать груз.

Кавалеристы конвоя первыми увидели нас и чуть отступили к своим фургонам, а мы выдвинулись вперед и взяли обоз в полукольцо. Едва разглядев оппонентов, я понял – что-то не так. Они были слишком «правильные», как с картинки: в одинаковой броне, у лошадей новые доспехи и сбруи. Создавалось впечатление, что их подразделение было сформировано буквально вчера. Я оглянулся на своих бойцов… Грёбушки-воробушки, это не регулярная армия, а какое-то дикое ополчение: не было и двух бойцов в одинаковых доспехах, с идентичными пиками, к тому же арбалеты – трофейные, чиненые, грязные, броня с повреждениями, сбруи лошадей старенькие, потрескавшиеся. По моим спутникам видно, что они – вояки, прошедшие бои, а наши противники – как с парада.

– Кто такие? – спросил я Ахмата.

– Не знаю, – из-под забрала шлема его голос звучал глухо, – но алебарды они держать не умеют. Это точно не кавалеристы, хоть и сносно правят боевыми конями.

Я спешился и подошел к нашему командиру блокпоста.

– Что происходит?

– Командор, они не хотят показывать груз! – сержант откинул забрало шлема, и я увидел улыбающегося Саура. – Но разговаривают вежливо, без хамства. Я так и не понял, кто это вообще.

– Хорошо, сейчас выясним, – я тоже откинул забрало шлема и пошел к всадникам.

– Кто главный? – требовательно спросил, а после того, как вперед выдвинулся один из них, примирительно предложил:

– Пойдем прогуляемся пешочком и поговорим.

Всадник не стал кочевряжится и, легко спрыгнув с лошади, подошел ко мне и снял шлем. Это был мужчина лет сорока, с самой обычной внешностью – волосы с легкой сединой, высокий лоб, прямой нос, упрямо сжатые губы, но привлекали внимание усталые пронзительные глаза. Где-то я этот взгляд уже видел… Мы некоторое время буравили друг друга глазами, и я наконец вспомнил офицера Секретной службы, который опрашивал меня вместе с Карлом Норсом во внутреннем дворике гостиного двора. Ну тогда еще Адя была в восхитительном красном платье. И тогда же взорвалась трость с белым камнем.

– Командор Леонид, – я представился и спросил:

– Что везет Секретная служба?

Мой собеседник слегка опешил от того, что я, едва взглянув, раскрыл его маскировку, и коротко представился: «Капитан Дус». Он махнул вперед, предлагая отойти от обоза, наверное, чтобы наш диалог не был слышен.

А едва мы отошли, он заговорил с некоторым негодованием:

– Леонид, твои люди творят, что хотят, досматривают все грузы. Доменик сильно нервничает. Ты рискуешь нарваться на его гнев.

– Я делаю это не для того, чтобы его разгневать, – я пытался остаться вежливым. – А чтобы добиться своих целей. Мне важно, чтобы «груз», который я ищу, оставался в форте.

– Что ты ищешь? – с интересом спросил он.

– Александра и Аделаиду Норс, – я ответил честно, так как офицер не проявлял по отношению ко мне даже мелкого раздражения, ни то что агрессии. После моих слов он немного напрягся, но быстро справился с эмоциями и снова стал доброжелательным.

– Они остаются тут совсем не потому, что ты досматриваешь грузы.

– А почему? – мне стало понятно, что капитан что-то знает.

– Они нарушили законы Античной империи, когда убили императорскую гвардию, – он попытался это проговорить спокойно, но голос все-таки его выдал, он сильно волновался.

– Хмм, – я даже чуть потерялся от такого объяснения их похищения. – То есть был суд?

– Нет, в Сиртосе суда не было, – секретчик опять напрягся.

– А кто определил их виновность? – я нахмурился.

– Генерал Рон, – капитан проговорил это имя с некоторой злобой, они явно не были друзьями.

– Скажи мне, офицер, – я начал говорить жестко, – является ли нарушением закона захват без решения суда представителей власти Северной провинции, убийство охраны, нанесение ран губернатору?

– Да, – капитан кивнул, и я заметил, что он начал еще больше волноваться, – но это были вынужденные меры…

Я грубо перебил его:

– Ты понимаешь, что я как Командор имею право убить всех замешанных в похищении?

– А кто решил, что ты Командор? – теперь уже голос секретчика выдавал его с потрохами, он испугался.

– Боги Вавилона, – я указал на свой штандарт, который держал один из бойцов Ахмата, – со мной рирская гвардия, которая всегда сопровождала Командора, меня признал Командор Светлов…

– Ты общался с ним? – изумленно спросил он. – Когда?

– Пару недель назад, – я говорил уверенно. – Он вместе с антами прямо над нами, в святых небесах.

– Но как? – на него было жалко смотреть, капитан пытался понять, как ему вести себя со мной.

– У Секретной службы есть оборудование для разговора с антами… Вы тоже можете…

– Но это подделка… Оно не работает… Это происки врагов… – бормотал он, пытаясь отгородиться от моей правды.

– Оно работает хорошо, – я улыбнулся, – и есть даже старшие офицеры Секретной службы, которые им пользуются.

– Кто? – он смотрел на меня беспомощным взглядом.

– Не могу сказать, так как это может нанести им вред, – я продолжил давить на капитана. – Я не знаю, можно ли тебе доверять. Ты готов принести Клятву Командора?

Он задумался и отвернулся, молчание продлилось несколько минут.

– Я не готов, – проговорил он с печалью в голосе, – нас учили верить в совсем другие вещи и быть преданными императору.

– Ты сам знаешь, что Секретную службу создавал Командор, – я указал рукой на юго-запад, в сторону центра империи. – Если вы не служите Командору, то вы не нужны. Ваша жизнь ничего не стоит, а вся работа бессмысленна…

– Это не так, – в его голосе была неуверенность, – мы служим империи.

– Вы служите императору, а империя разваливается, потому что предана императорским двором, – я смотрел ему в глаза и видел, что он с этим согласен.

– Императорский двор в Светлограде находится … - возразил он. – Зачем ты тут?

– Всему свое время, – я кивнул на Сиртос, – сначала все причастные к похищению Норсов умрут…

– А хватит ли у тебя сил исполнить свои угрозы? – он немного разозлился. – В форте армия и Секретная служба. Они не сдадутся!

– Думаешь, здешние вояки хоть что-то смогут противопоставить? Я уже уничтожил две файские армии, а они были закалены в боях и отлично экипированы…

– Это правда? Когда? – удивился секретчик.

– Первую армию – на перевале Серых гор, вторую – у стен Приморского форта, – я вздохнул. – Они тяжело умирали… Все, кто выступит против меня, неизбежно погибнут.

– Почему ты не атаковал нас, а захотел поговорить? – он пристально посмотрел на меня.

– Я не чувствую от тебя и твоих бойцов угрозы, – честно признался я, – не хочу воевать со своими. Это неправильно. Я на этой планете для того, чтобы люди, такие же как вы, могли жить в справедливом мире. Подумай над этим!

Я развернулся и пошел к обозу, демонстрируя, что разговор окончен. Он двинулся следом, а когда мы дошли до первого фургона, я положил руку на легкий арбалет, который болтался на груди и просто сказал:

– Показывай!

– Не надо этого, – его губы скривились, едва он уловил мой угрожающий жест. – Я покажу груз только тебе. Рирцы пусть не подходят ближе десяти метров.

– Хорошо, – я согласился и махнул своим, чтобы дали отбой тревоги.

Потом он мне показал содержимое фургонов. Это были документы, много документов – на бумаге, на коже, на ткани. Не вникая в текст, я быстро посмотрел, не прячут ли они среди этого архива пленников. Но никого не нашел. Специально для меня открыли два больших сундука, просто разбив замки ударом алебарды, сами секретчики внутрь не смотрели, а я заглянул и увидел все те же бумаги. Они реально зачем-то вывозили несколько тонн документов в столицу. Ну конечно, сейчас, во время войны только и надо заниматься архивной бюрократией!

– Не тем ты занимаешься, офицер, – с грустью сказал я капитану Дусу, когда досмотр был закончен. – У меня вот серьезная проблема – нет кадров, имеющих достойную подготовку. Две с половиной сотни рирцев – это все, что есть, а вы тут ерундой страдаете…

Секретчик промолчал, он вообще после нашего общения стал задумчив и молчалив. Впрочем, как и его бойцы. Когда они уехали, мы с моими сержантами расслабились.

– Что, струхнули? Со своими пришлось бы схлестнуться? – подзадоривал я их.

– Это как-то неправильно, – произнес Петр.

– А правильно было, когда вы гвардию вешали? – спросил его Ахмат, с которым мы успели перекинуться парой фраз о разговоре с капитаном Дусом.

– Правильно! – возмутился сержант-кавалерист. – Мы в своем праве были, решение Норсов равно решению суда на нашей земле. Да и преступления были налицо: грабеж, мародерство, насилие, неподчинение командованию, истязания жителей, убийство стражей. Они на свою петлю заработали сполна и по нескольку раз.

– Ну все, не кипятись, – Ахмат попытался его успокоить.

Я рассказал подробно сержантам о разговоре с секретчиком. Никто мне не поверил, что я на него не давил ментальным воздействием. Как я не открещивался, сержанты решили, что я использовал свой навык для допросов, про который шептались все в моей маленькой армии.

– Ну и что будем делать дальше? – спросил Саур. – Мы тут больше недели с местными конфликтуем. Непонятно, как еще до стычек дело не дошло.

– А где Майоран? – спросил я, когда понял, что кого-то не хватает.

– Он в первый день ушел на переговоры в королевский дворец. С тех пор мы его не видели, – рирец выглядел озабоченным этим фактом. – Действуем строго по инструкции, которую получили еще в Приморском форте.

Вот эта новость! К двоим пленным Норсам добавился еще и командир гвардии. Это уже не лезло ни в какие ворота! Но, следуя своей парадоксальной логике, я решил в одиночку сходить на переговоры с королем. Мои сержанты наперебой стали предлагать сопровождение, но я решительно отказался. Они мне будут только мешать, так как я не смогу вести переговоры на грани фола, зная, что они, в случае провала, тоже будут под ударом. Откладывать попытку в долгий ящик я не хотел, до заката оставалась еще масса времени. Оставив Яра на блокпосту, я направился неспешной походкой к воротам, в которые упиралась наша дорога.

Крепостная стена была такая же величественная, как и у нашей крепости-близнеца. Только вот в Сиртосе ворота антов восстанавливать не стали, а просто заложили проем грубо напиленным камнем, скрепленным толстым слоем раствора, а в центре установили обычные «человеческие» ворота, через которые могли проехать всадники или крупный фургон. Все достаточно примитивно, повторить мегалитическую кладку строители даже не пытались, поэтому стена у ворот смотрелась как заплатка из мешковины на шикарном шелковом камзоле. Но свою функцию она выполняла, ворота выглядели достаточно прочными и были явно способны выдержать штурм с использованием тяжелого тарана.

Мне подумалось, что нашими силами такую крепость точно не взять, хоть о классическом штурме я и не думал. Сначала попробуем переговоры – это план А, все остальные варианты… которых у меня, в общем-то, и не было, попробуем потом. Конечно, были некоторые мысли о плане Б, но это скорее размышления, чем точный порядок действий. Хотя кому я вру?! Не было никакого плана Б. Я надеялся, что смогу что-нибудь придумать по ходу событий.

– Командор Леонид, Гильдия «Первый Легион», Гвардия Античной империи, – представился я молодому командиру стражей ворот.

– Лейтенант Серж, командир первого полка Королевской гвардии Провинции Северного моря, – представился он и улыбнулся, как мне показалось, искренне, даже дружелюбно. – Мы охраняем Вторые ворота форта с момента твоего прибытия.

– А есть и другие ворота? – поинтересовался я, оглядывая его бойцов. Они выглядели как серьезные вояки, об этом свидетельствовало их снаряжение – весьма потрепанное, со следами ударов режущим и колющим оружием, с повреждениями и деформациями броневых пластин.

– Да, Первые ведут на речную пристань, Третьи – на морскую, – он излучал доброжелательность. – Везде дежурит первый полк.

– Вы недавно были в бою, лейтенант? – мне действительно было любопытно, почему у них амуниция в таком паршивом состоянии. Они же вроде ни с кем не воюют, тут глубокий тыл.

– Это Король Доменик устраивает нам постоянные тренировки, – расплылся в улыбке Серж. – Мы несколько дней проводим тренировочные бои, потом неделю залечиваем раны в госпиталях, а затем – все по новой. Нас прямо с тренировки выдернули на усиление стражи.

– Лейтенант, я бы хотел попасть в королевский дворец, чтобы встретиться с кем-то из властителей, – я кивнул в глубь форта.

– Не советую, Командор, – он нахмурился. – Мы, конечно, пропустим, но не все в нашем городе тебе рады. Лучше бы подождать до завтра, осмотреться, сходить в хороший трактир поселка речного порта, там отличная кабанятина и брага с островов из тучной ягоды... Очень рекомендую!

– Не могу, лейтенант, – я вздохнул. – Мои люди в плену…

– Это не плен, – замотал головой он. – Всё обязательно как-то разрешится… Тебе не надо делать поспешных выводов. У нас тут всё так сложно…

Серж задумался, а потом со вздохом произнес: «Политика, будь она неладна».

– Всё же я пойду, – я сделал острожный шаг от ворот, наблюдая его реакцию.

– Не смею задерживать, Командор! – он щелкнул каблуками. – Сопровождения дать не могу, у меня приказ стоять тут. Будь осторожнее!

Попрощавшись со стражей, я направился по широкой улице к центру поселка. Здесь все было так же, как и в нашем форте, – огромные постройки антов были приспособлены под нужды людей, достроены дополнительные этажи из дерева и какие-то неказистые бревенчатые пристрои с покрытыми железными листами крышами. Лишь несколько теремов на всей улице были сделаны изящно и вызывали восхищение работой плотника. Мне понравились и качество исполнения в целом, и красивая резьба, имитирующая антийский узор.

Очень удивили компасы, висящие на столбах. Сначала я принял их за часы, но, приглядевшись, понял, что это не просто декор, а нечто большее, так как они были тщательно надраены и сияли на солнце своими медными боками. А еще город пах рыбой: её тут солили, коптили, сушили на солнце. И делали это не на задних дворах жилых домов, а прямо на парадной улице. Одурманивающий запах рыбы поражал не меньше компасов.

– Уважаемый, можно купить у вас сушеной рыбы? – спросил я дедка, сидевшего на крылечке неказистого пристроя к антийскому дворцу прямо за неведомой мне конструкцией с натянутыми веревками, на которых висело что-то типа камбалы.

– Командор, что ты как не местный, – укоризненно взглянул на меня дед, – бери, она для всех, кто в ней нуждается.

– Можно бесплатно? – удивился я.

Дед еще раз посмотрел на меня с неодобрением: «Она не продается. Бери, Командор!».

Я взял несколько рыбок, хотя хотел купить пару десятков и побаловать парней на посту, но бесплатно это было сделать как-то неудобно.

Шедшие навстречу люди смотрели на меня с интересом, но заговорить не решались. Судя по всему, я не внушал им ни опасений, ни особого позитива. В Приморском форте я чувствовал, что люди смотрят на меня с надеждой и видят во мне своего защитника. А тут, скорее всего, они не знают, чего от меня ждать.

Нападение случилось внезапно, едва я достиг банковской площади. Две полусотни копейщиков в черных доспехах выбежали из переулков и двинулись на меня в боевом построении. На них не было опознавательных желто-зеленых плащей, как на бойцах Сержа, я даже засомневался, что это армейское подразделение. Я не успел еще ничего предпринять, как из банковского дворца-пантеона с колоннадами выскочили несколько десятков бойцов в золотых латах, ловким движением кинули сети на первую полусотню, которая в них запуталась и с железным скрежетом повалилась на брусчатку площади.

– Какого лешего вы творите? – крикнул командир в черной броне.

– Это ты что творишь, собака безродная?! – по площади разнесся бас полного мужчины в золотой мантии, командовавшего «золотыми» бойцами. – Это нападение на доминуса Имперского банка на банковской площади, подлец!

Пятерка бойцов выстроилась передо мной, закрывая щитами, а крайний, оглянувшись, шепнул: «Уходи, Командор! Мы их долго не продержим!».

Второй раз мне предлагать было не нужно, я активировал «Ментальную защиту» и мгновенно скрылся в ближайшем переулке. Благодаря навыку, меня видели только те жители, к которым подходил вплотную. Я спокойно вернулся ко Вторым воротам, так как продвигаться к дворцу посчитал опасной затеей. И я боялся не только за себя. Если бы начал атаковать, то были бы напрасные жертвы. А мне нравился этот городишко, жители которого, кроме этой черной сотни, не выказывали ко мне никакой враждебности.

– Я же говорил, что нужно обождать, – встретил меня лейтенант, – у нас тут игры благородных из-за тебя идут во всю силу.

Мне показалось, что, в отличии от других, он увидел меня издалека и поспешил открыть ворота – на него моя маскировка не действовала.

– Почему ты мне помогаешь? – негромко спросил я, покидая город.

– Я принял Клятву Командора, – шепотом ответил он и проводил меня на шестьдесят шагов от стены, очевидно, прикрывая от возможных стрелков-провокаторов.

Интересно, что жители империи без моего присутствия могут принимать Клятву, а затем следовать ей. Я еще раз прокрутил в голове разговор с Сержем и подумал, что не просто так он предложил мне посетить речной порт.

Добравшись до блокпоста, я пересказал события своим сержантам, и они твердо заявили, что больше не отпустят меня без сопровождения. По общему решению в почетный эскорт мне определили Петра и шестерку кавалергардов, так как «мореманы» рирцев недолюбливали, как, впрочем, и те их. Ну а армия Приморского форта для местных была почти как родная.

Не теряя времени, я направился в речной порт. А там была толкотня: уйма народу грузила, кантовала, паковала товары и продукты питания. В барах пьяная матросня выпивала свои честные чарки, дамы легкого поведения зазывали кавалеров, на огромных площадях сушились рыболовные сети, повсюду одурманивающе пахло разной рыбой, чадили дымом коптильни, тут же детишки носились с деревянными саблями и пистолями. Вот такая гоп-компания пиратиков меня и остановила.

– Дядя, ты совсем того? – спросила самая старшая: бойкая девчушка, очевидно, заводила этих разбойников.

– А что? – игриво спросил я.

– На конях сюда не надо! – требовательно посмотрела она на моих всадников.

– А что, разве кавалеристы некрасивые? – улыбнулся я.

– Очень красивые! – сокрушенно вздохнула она. – Но нельзя! Одуреют лошади от дыма, ломанутся напролом и порвут наши рыболовные сети. Как ты не понимаешь?!

Я спешился и отправил свой эскорт к трактиру, а сам продолжил общаться с юными пиратами, которые увидели пистоль у меня на поясе и их глаза округлились от удивления.

– Ты пират? – спросил пацаненок в замызганной парусиновой курточке и таких же брючках, с пиратской повязкой на одном глазу.

– Ну почти! А вот мой друг Порта, тот да, корсар! – ответил ему, беззаботно улыбаясь. – Да, он суровый пират и очень далеко сейчас. Вместе с моим железным флотом освобождает Лармию.

– Не врешь? – спросила девочка, разглядывая мой командорский шеврон на груди, который я надел перед неудачным визитом в крепость.

– Нет, – я снова улыбнулся и достал из инвентаря сладкие палочки, которые купил еще в Приморском форте и каким-то чудом уберег от Яра. Протянув детям сладости, я добавил: «Увидите красные паруса на горизонте, значит, капитан Порта или капитан Вальд прибыл в гости».

– Красные паруса? – произнес второй мальчишка, жуя угощенье. – Как в легенде?

– Какой легенде? – спросил я, понимая, что мои попытки удивить не очень удались.

– Когда будет беда и ураган разрушит все, то придет флот с красными парусами и всех спасет, – произнесла девочка, чуть прищурясь.

Дети переглянулись, обменялись какими-то понятными только им жестами, и наконец девочка решилась спросить, глядя на меня исподлобья:

– Ты разрушишь Сиртос? Убьешь нас всех?

Дети замолчали, а я смотрел на них с непониманием – что тут у них вообще происходит и почему они думают, что я враг?

– Нет, конечно! – я замотал головой. – Никогда не буду воевать с народом Сиртоса, тем более с детьми!

– Я – Марта-мореходка! Смотри, ты мне обещал! – она даже ножкой притопнула. Кстати, она единственная проигнорировала мои средневековые лакомства. Но после обещаний мира, похоже, оттаяла и забрала свою конфету у кудрявого мальчика.

– Ну все, дети, брысь! – я двинулся к таверне, а они загалдели и унеслись куда-то по своим делам.

В баре, который я видел по дороге, началась драка. Я усмехнулся, когда услышал, что конфликт произошел из-за того, что одна пьяная компания усомнилась, что Приморский форт еще сражается, а не пал под натиском врага. А вторая компания «чистила» им морды, объясняя: «Мы там были неделю назад, файцев громят как щенков». Вмешиваться в пьяные разборки я не стал: проспятся – помирятся.

Рядом с трактиром, куда я направлялся, проходила дорога, по которой возили грузы, и я наконец-то увидел наш блокпост, расположенный на въезде в портовую зону. Рирцы тоже увидели меня, и горнист протрубил приветствие. Прямо в этот момент происходил досмотр колонны из десятка фургонов, и я не стал отвлекать бойцов, предполагая заехать к ним на обратном пути.

Кавалеристы ожидали меня у входа в трактир. Наши лошадки, уже без брони и упряжи, находились в конюшне, их готовили к помывке. Лошадки радовались отдыху и свободе – устали они уж точно побольше нашего.

Мы вошли в невзрачное двухэтажное здание вместе с Петром и, едва переступив порог, замерли от табачного дыма и гула голосов, обрушившихся на нас. Мы оказались в большом обеденном зале с множеством столиков, за которыми пьянствовали, играли в кости, ужинали несколько десятков человек. На мой взгляд, все они были моряками, но в обычной одежде мирных жителей, без брони, лат и оружия. Мы с кавалеристом в полной броне и с парой арбалетов смотрелись тут как инородное тело. Пока мы глазели, в зале постепенно наступила тишина, посетители трактира смотрели на нас, ожидая, что последует дальше.

– Добрый вечер, морские волки! – наконец гаркнул я, когда пауза затянулась.

– Добро пожаловать в лучший трактир Сиртоса, – также показушно выкрикнул бармен, и обстановка разрядилась. Все вернулись к своим делам, которые прервало наше появление. Кто-то прогорланил нам приветствие, кто-то поднял тост за вечный ветер в парусах, опять защелкали кости о столы и застучали медные кружки.

– Фух, нагнали же вы шухеру, – сказал нам бармен, – тут армия не бывает. Каждый третий – контрабандист, а каждый первый забыл уплатить налог.

– Так что же теперь все расслабились? – удивленно спросил Петр. – Мы не перестали быть армией.

– Вон у твоего спутника приметный аргумент, – бармен кивнул на мой пистоль на поясе. – Так чего желаете?

– Поесть кабанятинки, выпить пивка, надеюсь, оно будет не хуже пиратского, – я облокотился на барную стойку, и она под моим весом, а с учетом брони – это не менее ста тридцати килограммов, натужно заскрипела. – Мне лейтенант Серж посоветовал, знаешь такого?

Бармен нервно сглотнул и, бухнув перед нами две кружки черного пива, убежал советоваться с хозяином. Пока его не было, к нам подошел, как он представился, Капитан Буран и предложил услуги по «неприметным, но очень выгодным предприятиям». Когда я спросил, почему он думает, что нам это интересно, капитан ответил, что его кузен знает Вачека, а у того свояк Ларик, а у того сестра жены в родстве с Вени, у которого, в свою очередь, есть хороший приятель Ларс, и вот тот уже имеет общие дела с Аресом, который хорошо отзывается о том, кто носит пистоль Хмурого Карася, то есть обо мне.

Капитан Буран, по его словам, не мог не воспользоваться случаем выразить нам свое уважение и предложить услуги лучшей шхуны во всех Северных морях. Если бы он еще немного продолжил описывать свои безграничные возможности, я, честное слово, нанял бы его прямо сейчас. Потом бы разобрались, зачем он мне нужен. Когда вернулся бармен, капитан дипломатично удалился и как будто спал морок. Уверен, что Харизма у него была задрана до небес, поэтому ему удалось произвести впечатление. А я-то считал, что у меня показатель Харизмы на высоком уровне! Да я даже близко не стоял с этим капитаном-контрабандистом, который, видимо, натренировался заговаривать зубы имперской страже.

Бармен тем временем уладил все вопросы и повел нас на второй этаж, где были индивидуальные обеденные залы для особых клиентов. Он прямо сказал, что с нами желает отобедать хозяин заведения – Дядюшка Хью. Он угостит нас, как гостей города, лучшими блюдами, которые можноиспробовать только в Сиртосе, – подлинной столице Северных морей. Говорил бармен не переставая, пока не довел нас до нужной двери. А когда мы вошли в обеденную комнату, бесшумно растворился.

Дядюшка Хью оказался бойким старичком: на вид лет шестидесяти, невысокого роста – нам с Петром до плеча, седой, суховатый, в золотых очках. Он был первым человеком с таким аксессуаром, которого я видел в этом мире. Старик был одет в китель, и я решил, что это капитанский парадный костюм.

Вообще все в этой комнате указывало, что ее хозяин – моряк. На стене висели компас и портрет красивого молодого парня, стоявшего на мостике большого парусного корабля и сжимавшего в руках подзорную трубу, в углу лежал якорь с витиеватыми антийскими узорами, на другой стене красовалась морская карта. Я только сейчас понял, что архипелаги, о которых так много слышал, состоят из сотен островов. Их суммарная площадь, наверное, была как треть нашего континента.

Мы учтиво представились, поздоровались, и я, чтобы наладить контакт, спросил, показывая на портрет молодого капитана:

– Это ты в молодости?

– Нет, что ты, – поднял руки в отрицающем жесте Дядюшка Хью, – это Микки-мореход, основатель Сиртоса и наш ангел-хранитель. Если хотите, я расскажу вам легенду о нем! Это история, которой мы гордимся. Каждый в этом городе живет по законам, которые установил Микки-мореход. Он так и говорил: «Империи приходят и уходят, а люди остаются хорошими».

– Это отличная история, – кивнул мне Петр, – все жители северных провинций её знают. Послушай, Командор, не пожалеешь!

Мы сели за стол, но вместо обещанной кабанятины поварята принесли десяток блюд из рыбы и морских гадов. Выглядело все как в шикарном ресторане, а пахло как букет изысканных специй. Мы приступили к трапезе, а старик начал свой рассказ.

...Всё началось в те далекие времена, когда еще не существовало Антийской империи, на севере были бесплодные и безлюдные земли, а первые поселенцы только пришли в заброшенный Сиртос и откопали его от песка и глины. Никто ничего не умел, и каждый день на людей обрушивались трудности и невзгоды. Когда пришел Микки, посланник Вавилона, бессмертный и отважный, то поселенцы, устав от постоянного выживания на грани смерти, уже подумывали бросить эти земли и вернуться в глубь континента.

Он сразу стал лидером, так как умел многое, что было недоступно обычным жителям. А самое важное – Микки умел ходить под парусами. Он понимал жизнь моря и знал, как защищаться от его безжалостной ярости. Бессмертный посланник построил первые боевые корабли и рыбацкие суда, пристани и верфи. Он сделал из сухопутных жителей настоящих моряков. Сначала люди истребили морских хищников, опасных для их жизни, научились рыбачить на реке и в море. Потом обустроили форт и основали торговые пути. Затем началась эпоха открытий – парусный флот Микки отправился исследовать новые острова и искать морские сокровища.

Таким образом люди заселили архипелаги, где каждый мог найти для себя дело, превратившее его из бедняка в богача, а Сиртос стал основным торговым портом империи. Возможно, есть и лучшие места, но нет второго Сиртоса!

Парусник Микки-морехода был самым быстрым кораблем на всем свете – четырехмачтовый, со стремительными обводами корпуса, который он всегда окрашивал в благородный белый цвет. Этот белоснежный корабль узнавали, его боялись враги-пираты и любили жители этих земель, дети лепили из белой глины его модельки. Микки знал все, что нужно знать о жизни на берегу моря. При нем были построены волнорезы и маяк на краю песчаной косы за фортом, составлены карты глубин и течений.

На много лет в Провинции Северного моря воцарилась счастливая жизнь. Но наступило время Микки пожить для себя, создать семью и вырастить детей. Он познакомился с прекрасной девушкой Алиной, которую также прислал Вавилон, она была магом воды, могла менять течения и управлять морскими существами. Они сразу полюбили друг друга и решили найти свой остров, где могли бы построить дом и вырастить детей в любви к морской стихии и в согласии с природой. Они искали такой уголок суши, куда еще не ступала нога человека.

Северное море окружено течением, которое не дает зайти дальше архипелагов, оно разворачивает корабли и возвращает их в уже известные людям воды. Но влюблённым было мало открытий, они мечтали зайти за край карты и посмотреть, что там, за бурными водами, запирающими корабли в границах Провинции Северного моря. Однажды они ушли в рейд и не вернулись. Люди решили, что они проникли в еще неизведанные моря и нашли там свой остров мечты.

Прошло много лет и к одному из самых дальних островов архипелага причалил баркас, на котором обнаружили мальчика двенадцати лет и капитанский компас с вензелем ММ – Микки-мореход. Люди решили, что это сын легендарного капитана, его привезли в Сиртос, где была основана династия, которая правила севером несколько веков. Мальчик не говорил на нашем языке, но когда освоился, то смог объяснить, что родители отправили его «домой», когда пришло их время уйти на небеса, чтобы служить Великой цели. И хотя родителей, по его словам, звали Владимир и Надежда, все северяне решили, что он сын Микки-морехода.

Он стал известен под именем Влад и правил Сиртосом пятьдесят лет: гонял пиратов, строил торговый флот, направлял людей, хранил заветы добра и справедливости. Он был уверен, что его отец вернется, когда придет время спасти северян от неизбежной беды.

Старик замолчал, а я так заслушался, что даже забыл о вкуснейших яствах на столе. Он, увидев, что блюда нетронуты, затараторил:

– Вы кушайте, кушайте, пожалуйста!

– Так ваша королева – это потомок Влада? – спросил я, впечатленный его рассказом.

– Не совсем, – рассказчик покачал головой. – Они - очень дальние родственники. Наша королева – не из моряков, а из торговцев. Есть потомки и гораздо ближе Владу по родству.

– Это, например, кто? – я заинтересовался, какая персона еще может претендовать на местный престол.

– Да тот же мой племянник Серж, – произнес Дядюшка Хью, а потом добавил задумчиво:

– Но все же самое близкое родство имеет эта мелкая проказница Марта!

– Да ну? – изумился я и, оглянувшись на Петра, сказал:

– Получается, я дал гарантии не разрушать Сиртос наследнице Микки-морехода.

– Такова судьба, – старик пожал плечами, – один потомок отправляет тебя в речной порт, а второй, более главный, тебя там встречает. Неужели ты думаешь, что это совпадение?

Я опять вспомнил, сколько в этом мире суеверий и тайных знаков, в которые свято верят жители планеты. Символы и неведомые силы управляют тут всем. Но, если подумать, то почему неведомые? Везде следы посланников Вавилона, таких же игроков, пришедших из высокоразвитых миров и тянущих эту цивилизацию к свету знаний и счастью.

– А ты, Хью, – меня посетило озарение, – ведь ты тоже потомок!

– Да, – старик серьезно кивнул, – я двоюродный брат королевы Меланьи, единственный в нашем роду капитан.

– Мне необходимо поговорить с королевой! – я уперся в него взглядом. – Мне нужны честные переговоры. Я пришел за Норсами, чтобы вернуть их в Приморский форт. Она может помочь?

– Скорее да, чем нет, – старик задумался, – они арестованы по требованию императорского двора, но это наша земля, а нам их виновность никто не объяснил. Вообще никак. Как будто мы безвольные вассалы…

Старик замолчал, а потом спросил с печалью в голосе:

– У тебя, говорят, есть флот? Ты тоже моряк?

Тут уж я стушевался, не зная, что ответить. Но врать не стал.

– У меня есть флот. Правят кораблями достойные капитаны, но сам я не моряк.

– Жалко, – в его голосе звучало сожаление, – я мало видел военных моряков и надеялся услышать твою историю.

– Да она есть! – я радостно налил в кружку пива из кувшина. – Я был в двух настоящих морских сражениях!

– Расскажи! – в глазах старика заплясали бесы. – С кем вы бились? И каков был максимальный урон?

– Когда мы захватили флагман Железного флота файцев, то начали свою охоту...

Полчаса я повествовал о наших похождениях, а старик сидел с открытым ртом, слушая, как мы громили файские флотилии. Особенно его изумил наш абордаж. Конечно, пришлось признаться ему, что я псионик, но, думаю, когда пол-империи об этом знает, скрывать от него эту «тайну» нет необходимости. Когда я закончил рассказ на том, что мои корабли прямо сейчас помогают Джорджу Норсу освобождать Лармию, он как-то сник. Наверное, этот кусочек моей жизни был его мечтой, которая так и не сбылась за его долгую жизнь.

– А ты, молодой человек, тоже сражался на море? – обратился от к Петру.

– Нет, что ты! – он смутился. – Но мы пошли в атаку на пушечные батареи, когда корабли с красными парусами пришли спасать Приморский форт!

– Да ну! – опять изумился Дядюшка Хью. – Расскажи!

Петр изложил все о той стремительной атаке, а потом – про оборону равелинов, во время которой была ранена Адя. Старик переспросил с дрожью в голосе:

– Вас вела в атаку Аделаида?

– Да! – горячо ответил сержант. – И это была славная битва, хоть и опасная.

– И ты пришел к нам, чтобы забрать вашу Кровавую принцессу?

– Да! Мы не отступим! Или вернем её домой, или погибнем.

Старик нахмурился, но потом оттаял и сказал с обреченностью в голосе:

– Значит, в империи грядут большие перемены. И я не хотел бы, чтобы мой Сиртос стоял на вашем пути…

– Я бы тоже не хотел воевать, – спокойно сказал я, а потом неизвестно зачем заявил:

– И Марте я пообещал не разрушать город.

– Ну это ваши клятвы Богов, нам их не понять, – старик поднялся, показывая, что наша встреча закончена.

– Простите меня, господа, но мне нужно переговорить с Меланьей и Домеником, – сейчас я в нем увидел не просто старого хозяина припортовой таверны, а представителя правящей семьи. У него как будто даже плечи расправились, и он стал повыше ростом.

Мы спустились вниз в общий зал, там стало многолюднее, видимо, мы уже считались тут своими и на нас особо внимания не обращали. Я нашел капитана Бурана, который сидел в кампании с еще двумя мореходами, и объявил, что у меня к ним дело. Но потом опрометчиво спросил: «Кто тут самый лихой капитан во всем Сиртосе?». Пьяные капитаны чуть не подрались за это право, каждый из них заявил, что он самый лихой и никаких возражений быть не может. В общем, славными парнями оказались эти капитаны. А когда наконец они сошлись на том, что Микки был самый лихой, но и они ничем не хуже, я озвучил им свое дело – доставить продукты питания в Приморский форт.

– Там файский Железный флот! Потонем почем зря! – заявил Буран.

– Я отправил его на дно! – я помнил, какое впечатление произвел мой рассказ на Дядюшку Хью, и в красках повторил историю о том, как мы воевали с файцами.

Капитаны смотрели на меня с изумлением, у нашего столика собралась толпа слушателей. Задавали и неожиданные вопросы:

– Это какой Порта? Тот, что командовал абордажем на Смеющемся барке?

– Да! - честно отвечал я. - Теперь он капитан Дерзкий Порта.

– Я знаю Вальда! Мы учились вместе! – закричал бородатый моряк, когда в моем рассказе услышал его имя.

– А он не врет? – спросил у капитана Бурана пьяненький штурман.

– Не врет! – серьезно ответил тот. – Вы же знаете, что чую вранье за версту. Они действительно сожгли поганых файцев.

Потом мы пили за нашу победу, за их улов, за капитанский мандат младшего сына капитан Тира, за рождение дочки толстого бородача, за здоровье малышки Марты. «Дай бог ей мужа непьющего!» – произнес Буран и выпил одним залпом кружку пива размером с ведро… В общем, хорошо посидели, четыре капитана пообещали доставить грузы в Приморский форт, и я даже внес предоплату за транспортировку муки и овощей, а они мне дали расписки, хоть я и отнекивался.

– Мы – честные люди, Командор, мы не подведем! Но расписки возьми, это такое правило!

Уже когда мы выходили из трактира… ну, как выходили… Петра мне пришлось тащить на себе, я услышал привычное: «На суше, на море, в воздухе, на святых небесах и в преисподней мы несем волю человека…». Хор голосов был хоть и пьяный, но стройный…

Молодой сержант набрался сверх меры, да и я, если честно, тоже. Оседлать лошадей мы не смогли, поэтому пошли до нашего лагеря пешком. Шестеро кавалеристов двигались следом и вели наших лошадей.

– Все-таки ты сильный Бог и правильный, – говорил мне заплетающимся языком Петр, – за тебя не стыдно!

– Что характерно, я – добрый, – меня шатало прилично, алкотест у средневековых гаишников сейчас бы точно не прошел, – доброта моя не знает границ…

Петр икнул и возмущенно произнес:

– Недобрый ты совсем! Ты – кровавый, почти палач! Как и Аделаида. Похожие…

Договорить сержант не успел, потому что упал лицом в придорожный холм. Я не удержал его за плечо и повалился следом. Я так и не узнал, в чем мы там с Адей похожие, потому что остаток пути нам было не до разговоров – сосредоточились на том, чтобы не падать. Ну хотя бы часто не падать. Потому что вставать в стальных доспехах очень тяжело, особенно пьяному человеку. Так и брели почти час, а я думал, что мой образ надо менять, ведь негоже, чтобы про такого доброго и справедливого «меня», говорили, как про кровавого тирана.

Едва добрались до наших позиций, сразу завалился спать, сил ни на что уже не было, хотел еще обсудить с сержантами итоги дня, но не смог. Как был в доспехе, так прилег в нем. Пьянство – зло, конечно, но как откажешь хорошим людям? Не поддержать тосты мореманов я не мог, а ведь именно так и спиваются трезвенники.

В эту ночь я опять видел вещий сон, который был слишком реалистичным. Но это был сон совсем другого рода, в нем не было ничего привычного. Прошлые сны имели хоть какое-то отношение к известному мне миру, я узнавал, например, самолет или орбитальную станцию, понимал, о чем говорят пилоты и космонавты, их эмоции и поведение казались мне вполне естественными. Новый же сон поражал своей необычностью, все там было мне незнакомо.

Сначала жаркой летней ночью мы через джунгли везли какие-то белые шары на странного вида платформе, парящей над землей. Мои спутники очень торопились, и я понимал, что мы сильно куда-то опаздываем. Я совершенно не понимал их речь, она была не похожа ни на один известный мне язык. Странным было все: одежда, оружие, больше похожее на песочные часы. А еще у некоторых моих коллег в руках были посохи и квадратные сумочки, назначение которых я разгадать не мог. Да и про песочные часы из легкого металла, которые хранились в коробках на поясе, я бы не знал, если бы один из наших главарей не навел их на водителя другой транспортной платформы, случайного перегородившего нам дорогу. Человек, глазами которого я видел сон, понимал, что этим устройством можно убить. Я понятия не имел, как это работает, но для него это оружие было естественным.

Сильно удивился, когда мы достигли места назначения – подземного бункера, вход в который был вырублен в скале. Там оказался летательный аппарат в виде диска с шаром посередине. Мы спешно переложили в него наш груз, а сами заняли свои места в десантном отсеке этого дисколета. Я смутно понимал, что наш долг – неотступно следовать за этими белыми шарами, они означают что-то важное для нашей группы.

Диск тем временем по наклонному пандусу выкатили из каменного зала на открытую площадку, откуда мы взлетели вертикально вверх. В нашем отсеке часть стены была прозрачной как иллюминатор, и я видел землю, которая мелькала внизу. Обычный ландшафт: леса, реки, светящиеся огнями поселения людей.

Наш летающий корабль набрал высоту, из-за горизонта выглянуло солнце и осветило поверхность планеты. Мы летели очень высоко, гораздо выше, чем летают самолеты. Я даже смог узнать очертания континентов. Мы взлетели с территории Африки, наш бункер был где-то в районе Гибралтара, и сейчас двигались над Средиземным морем на восток, навстречу восходящему солнцу.

Неожиданно мои спутники встрепенулись и встревоженно заговорили друг с другом. Происходило что-то плохое, я не понимал их речь, но догадался по интонациям. Натужно завыла сирена, и замигала лампа над нашими посадочными местами. Все мои спутники, которые до этого бурно обсуждали ситуацию, вернулись на свои места и напряженно вцепились в подлокотники кресел.

Полет продолжался, но наш дисколет снизился до минимальной высоты, и теперь земля неслась почти у наших ног. Я отвернулся от иллюминатора, потому что это было страшно. Мы скорее всего уже были над Аравийским полуостровом или где-то в Малой Азии. Еще некоторое время маневрировали, а потом начали бомбить города внизу. Ко мне пришло понимание, что белые шары – это оружие чудовищной силы, которое взрывалось с таким же ядерным грибом, как и оружие нашего мира. Большие города, простирающиеся до горизонта, были стерты этими взрывами с лица Земли.

Что же мы наделали… На меня накатили тоска и отчаяние, я понимал, что это эмоции моего носителя, но, видя разрушение неизвестного мне мира, я скорбел вместе с ним. Десять шаров – десять городов. Мы превратили цветущую землю в безжизненное пепелище.

На обратном пути все молчали. Долг исполнен - мы доставили груз по назначению. Дисколет летел низко над волнами Средиземного моря. Вдруг прямо по курсу я увидел огненный дождь – как будто сотни метеоритов причудливыми гроздьями падали на северный берег Африки. Взвыла сирена. Враг нанес ответный удар…

Проснулся я резко. И чуть не задохнулся от напряжения, пульс скакал как бешеный, в глазах потемнело. Кто-то заботливо поставил ведро с водой рядом с моим лежаком. Я начал жадно пить огромными глотками, мой организм начал постепенно успокаиваться.

И тут же понял, что пронзительный вой трубы звучал не в моей воспаленной голове! В крепости Сиртос горнисты непрерывно играли команду: «Готовься к бою!». Я выбежал из военной палатки, солнце уже давно встало, все были на ногах. Над крепостной стеной развивались десятки желто-зеленых флагов, какая-то фигня начиналась совсем не по моему плану. Грёбушки-воробушки, что же я проспал?

Часть Пятая. Cedant arma togae! Пусть оружие уступит место тоге!

Мое похмелье как рукой сняло, когда я увидел, что на крепостных стенах началась суета. Пушкари явно готовились к бою. Ворота крепости открылись, и оттуда стали выходить ровные колонны армейских подразделений под командой умелых офицеров, расставлявших бойцов в боевые порядки на открытом пространстве перед Сиртосом.

– Что происходит? – спросил я Ирсу, который встал рядом со мной, наблюдая за приготовлениями защитников морской столицы.

– Они готовятся к бою с нами! – ответил он хладнокровно. – Вчера переговоры зашли в тупик?

– В том-то и дело, что нет! – почти закричал я. – Мы же показали, что не хотим обострения конфликта!

– Труби общий сбор! – Ирса дал команду горнисту. – Пусть отряды из обоих торговых портов перемещаются к нам.

– Грёбушки-воробушки! – у меня от такого развития событий мысли разбегались в разные стороны.

Вот сейчас я реально не знал, что делать. Применить «Ментальный шторм» я не мог, потому что это пси-воздействие на слишком большую площадь, под удар попадет почти весь город. Если он погрузится в ад безумия, то умрут тысячи невинных людей.

Наш горнист заиграл команды рирской гвардии.

– Мы успеем отступить километра на три? – спросил я сержанта.

– Нет, – покачал он головой, – у нас же пушки и обоз. Мы не успеем даже собраться.

Да я и сам видел, что времени нет. После того, как построились три полка пехоты, из ворот выдвинулись кавалеристы. Три сотни и видно, что умелые и уверенные в себе, такие смело ломанутся в атаку и будут на наших позициях через несколько минут.

– Насколько опасны их пушки? – я встревоженно рассматривал крепостные стены.

– Ерунда, – отмахнулся сержант, – далеко. Будут использовать только обычные ядра. Если и попадут, то случайно.

– Как они будут действовать? – оказывается, что после стольких схваток, я совершенно не знал, что будет делать армия в прямом столкновении. Мы вот так вот, в честном бою, никогда против вышколенных войск и не стояли. Наша партизанщина была не в счет, там мы били исподтишка и из укрытий, а тут придется сражаться в чистом поле.

– Думаю, что пехота приблизится и сделает по нам залп из арбалетов, – он указал на три квадрата пеших воинов. – Потом выстрелят вон те мушкетеры, и тогда с обоих флангов попрут кавалеристы. Возможно, они дождутся, когда мы дадим залп из пушек, чтобы ударить во время перезарядки…

– Пусковые установки ракет к бою! Направляйте против фланговых ударов! – крикнул я, а потом обратился к сержанту:

– Что дальше?

– А ничего, – смущенно улыбнулся Ирса, – мы, конечно, забросаем их гранатами, но, думаю, что большинство всадников уцелеет, они ворвутся к нам на позиции и мы погибнем. А если и нет, то кавалеристы после первой атаки отступят и стрелки сделают следующий залп.

– Думаешь, ракеты нам помогут?

– Да, но перезарядить их, скорее всего, не успеем. Пехота будет здесь раньше.

– Что еще можем сделать? – настойчиво спросил я сержанта.

– Особо ничего, – он пожал плечами, – твои оглушающие приемчики могут сдержать их на время. Но только сдержать, они же будут атаковать с трех сторон. Если не дрогнут и не испугаются, то мы понесем серьезные потери.

В это время у нас за спиной спешно строились кавалергарды Аделаиды, к ним присоединились рирские гвардейцы, не задействованные на пушках и ракетных установках. Пятьдесят кавалеристов – это тоже сила, я их осмотрел: выглядят грозно, но, конечно, разношерстно. У гвардейцев Рира и бойцов Аделаиды снаряжение, броня и оружие были разными. Это создавало эффект не слаженного армейского подразделения, а, скорее, ополчения. Нет, таких точно не испугаются. Ну тогда в качестве психологического оружия остаемся только мы с Яром.

– Как запросить переговоры? – спросил я. Было очевидно, что нам нужно больше времени на подготовку, а войска Провинции Северного моря были готовы атаковать прямо сейчас. Останавливало их только то, что подразделения еще продолжали выходить из крепостных ворот. Теперь к трем полкам пехоты и трем кавалерийским сотням добавилась королевская гвардия, подразделение Сержа – еще две сотни тяжелой кавалерии, наверняка способной на всякие фокусы, которым их натренировал король Доменик.

– Как запросить переговоры? – повторил я.

– Поднять пику с белой лентой, – неохотно произнес Ирса. – Вот только когда войска уже на позициях, переговоры проводить поздно.

– С чего бы это? – со иронией обронил я и вскочил в стремена. – Яр, пойдем!

Он «нарисовался» сразу, наверное, где-то прятался среди мешков около баррикады, чтобы не мешать приготовлениям.

– Я потяну время, а вы готовьтесь к бою! – отдал команду сержантам и кинулся с поднятым над головой копьем с белой тряпкой навстречу медленно двигавшейся на нас армии. Волк бежал рядом, он не боялся большой армии, только послал мне ясный образ: «Теперь ты должен два Каранга!». Пришлось согласиться. Хоть я и одного-то не знаю где взять.

Мы с ним преодолели ровно половину расстояния между войсками и остановились в ожидании. До вероятного противника оставалось метров двести, войска Сиртоса, казалось, совсем не обращали на нас внимания. Они продолжали построение: за пехотными полками встали широкой фалангой королевские гвардейцы, среди которых я увидел всадника в жёлто-зеленой мантии. Скорее всего, это и был король Доменик. Он спокойно смотрел на меня и даже не думал приблизиться для переговоров. Мне такой игнор не понравился – судя по всему, король твердо решил атаковать и считал, что переговоры ему не нужны.

До окончания построения оставалось совсем немного времени, офицеры суетились, то тут, то там звучали сигналы горнистов. Время стремительно уходило, а я так и не мог решиться хоть что-то сделать.

Наконец вражеское войско замерло, офицеры оторвались от подготовки к атаке и теперь смотрели на меня. Я снова заметил свою персональную галлюцинацию, которая преследовала меня уже которую неделю – прямо над нами с Яром на высоте пары метров завис черный куб. Он как будто успокоил мои мысли, и я решился: не хотите по-хорошему, будет по-плохому.

– Яр, голос!

Волк выгнулся и взвыл тем жутким воем, от которого стынет кровь в жилах и замирает сердце в животном иррациональном страхе. Первые секунды не происходило ничего, так как все замерли, оглушенные пси-ударом. Мне показалось, что даже ветер стих и воцарилось мертвое безмолвие.

А потом начался кошмар. Сказать, что наши соперники испугались, это ничего не сказать. Мне показалось, что в этот раз воздействие волка на необстрелянных бойцов было таким сильным, как никогда. Да, пожалуй, это самый страшный его вой, который я слышал! Как будто кто-то его усилил в несколько раз. Уж насколько я привычный к его пси-ударам, и то поёжился от его пронзительного, оглушающего эффекта.

Когда оцепенение прошло, первые ряды фаланг попятились назад, бойцы опустили руки и их оружие упало им под ноги. Задние ряды, на которые напирали спинами передние, просто посыпались на землю. Некоторые бойцы самопроизвольно нажали на спусковые крючки арбалетов и их болты пронзили впередистоящих товарищей. Раздались крики и стоны. Счастливчики, которым удалось устоять на ногах, поковыляли назад к воротам крепостной стены. Бежать они просто не могли, уверен, что колени у них стали ватными, а во всем теле разлилась предательская слабость.

Но самый большой эффект вой Яра произвел на лошадей кавалеристов. Часть из них просто сбросила своих седоков и с диким ржанием понеслась, не разбирая дороги, кто куда: в речной порт, на наши позиции, а некоторые и прямиком в реку… Несколько лошадей, наездники которых удержались в седле, сейчас бесновались и, кидаясь в разные стороны, топтали некстати оказавшуюся на их пути пехоту.

Лишь королевская гвардия стояла на своем месте, но их лошади в тяжелой броне также были готовы сорваться, и только воля кавалеристов удерживала строй. Хотя я видел, что и среди них были те, кто бессильно опустили руки, а их кони меланхолично брели в сторону от основного отряда. Вот стразу видно гвардию: даже если в душе паника и страх, все равно не бегут, а стратегически, так сказать, отступают!

Надо отдать должное – офицеры все-таки пришли в себя от оглушения и начали снова строить бойцов в фаланги. Кавалерия, правда, уменьшилась наполовину, а от трех пехотных полков осталось два: кого-то ранило в этом хаосе, а кто-то убежал с поля боя и совершенно не желал возвращаться обратно.

Я решительно двинулся к строю наших соперников и приблизился еще на сто метров, но оставался за пределами результативной стрельбы из арбалетов.

– Доменик! – крикнул я и поднял свою пику с белой лентой. – Ты еще не навоевался?

– Это не моя битва! – ответил мне король спокойным голосом, как будто на него пси-атака никак не подействовала. – Боем командует Секретная служба!

– А что, в Секретной службе служат слепые? – я вложил в свой голос издевательские нотки и еще раз поднял пику, демонстрируя белую ленту.

И опять мы с волком принялись ждать их реакции, так как офицеры, руководившие построением войск, собрались в кучку и, вероятно, обсуждали мои слова. Наконец один из них отделился от группы и двинулся к нам. Он шел неспешно, расправив плечи и смешно размахивая руками, за его шагами наблюдал весь строй, очевидно, что он усилием воли справился с животным страхом. В правой руке офицер держал меч, к гарде которого была привязана белая лента.

– Генерал Рон, Секретная служба, – представился он и посмотрел мне в глаза. На нем был закрытый шлем с узкой прорезью для глаз, и я не видел, как он выглядит. Я откинул забрало своего шлема и спокойно его рассматривал. Мы немного помолчали, и наконец я спросил:

– Зачем вы вывели войска?

– Приказ из Светлограда, – он ответил скрипучим голосом старого и уставшего человека, – арестовать тебя по решению имперского суда.

– В чем меня обвиняют? – я спросил механически, сам при этом понимая, что тут что-то не так.

А точнее – все было очень странно! Игроки были привилегированным классом в этом обществе, буквально богами. Если даже банковскую ячейку игрока нельзя отдать простому жителю, то как можно его судить заочно? Я сомневался, что всесильные игроки позволили бы решать их судьбу без участия равного, об этом я и поспешил спросить у генерала.

– А кто меня судил? Я что-то не слышал о том, что есть другие посланники Вавилона в Античной империи и тем более в Светлограде.

Скорее всего, я попал в точку, так как генерал молчал. Я понял, что отвечать ему было нечего.

– Меня судили те же подлецы, кто и Норсов? – опять я задал неудобный вопрос. Мой собеседник вздрогнул и после некоторой паузы пожал плечами.

Говорил я достаточно громко, но даже и не подозревал, что мой голос слышат войска с обеих сторон. А что поделаешь? Странный ветер, да еще и во все стороны сразу. Но в тот момент я не подозревал о такой слышимости и продолжал гнуть свое.

– Сколько раз вы нарушили Статут Командора? Кто вас будет за это судить? Может быть, Боги Вавилона?

– Да пошел ты! – зло кинул мне генерал. – Конец переговорам, на меня твои угрозы не действуют. Мира не будет, пусть разговаривают пушки!

Он развернулся и пошел обратно, а над позициями его войск раздался недовольный гул – богов так грубо не посылают.

Я развернулся и направился рысью к нашей баррикаде. Оглянувшись, увидел, что из морского порта к нам быстро движется сотня рирских гвардейцев, чтобы принять участие в обороне наших позиций – они услышали наш призыв и прекратили досмотры грузов.

Вот только я совсем не хотел ни баталии, ни сражения, ни боя или резни. Я хотел, чтобы это столкновение вообще не состоялось. Едва достигнув наших позиций, собрал сержантов для оперативного совещания.

– Мы слышали твой разговор с генералом! – сразу выпалил Петр.

– Хм, больше трехсот метров, странно…– удивился я и спросил:

– А кто из наших знает законы?

– Майкидора! – хором ответили рирцы.

– Ну и Майоран, – добавил Ирса.

Точно, про него-то спросить я и забыл, совсем из головы вылетело. Хотя понятно, что бы мне ответили: опять какой-то суд решил моего сержанта арестовать. М-да, как-то скурвились здешние правители в отсутствие Светлова.

– Они опять готовятся к атаке, – произнес Ахмат, внимательно наблюдавший за войсками Сиртоса. И словно в подтверждение его слов с крепостной стены грянули пушки. Со свистом полетели ядра и посыпались сильно правее, даже не долетев до нашего блокпоста.

– Грёбушки-воробушки, они упорно хотят об нас самоубиться! – я пригляделся к их атакующему строю. На нас двигались все, кроме королевской гвардии, которая продолжала стоять на месте, за спинами неохотно бредущей в нашу сторону пехоты.

– Ну что ж ты, Ковчег, где ты, собака небесная? – в сердцах произнес я и плюнул в небеса.

Сотня рирцев, подошедшая к нам на помощь из морского порта, строилась на правом фланге. А вот пятьдесят бойцов из речного порта не пришли – я не сомневался, что их там заблокировали, и они, скорее всего, окружены превосходящими силами.

Делать было нечего, и мы с Яром встали перед баррикадой, ожидая, пока атакующие войдут в зону максимального поражения пси-атак. Мне было жаль, что так получилось, и волк, очевидно, это чувствовал и все слал мне вопросы-образы: «Мы их убьем или нет? Они друзья или враги?». А я не знал, что ответить.

Внезапно на реке появился парусник, он пришел со стороны моря - огромный белоснежный четырехмачтовый красавец со стремительным обводом корпуса. Корабль поражал своим изяществом, я еще не видел в этом мире настолько совершенные формы военных кораблей.

О том, что это был именно корабль, а не торговое судно, кричало всё мое подсознание. Он начал резво приближаться и стало понятно, что он идет не мимо, а прямо к месту схватки. Увидев его, атакующие войска остановились. Они стояли и глазели, как белый корабль приближался и величаво замер недалеко от берега, прямо напротив нашего поля боя.

Вдруг у парусника открылись оружейные порты, и я увидел жерла пушек. Парусник готовился дать залп.

– Что это? – крикнул я, оглянувшись.

Ко мне подошел Петр и негромко сказал:

– Это «Крузенштерн»!

– КТО? – изумился я, так как ответ никак не прояснял сложившуюся картину, наоборот, еще больше запутывал. Я точно помнил, что это имя из другого мира и тут быть не может.

– Корабль Микки-морехода!

– Уронили девки наковальню… – потрясенно произнес я.

– Но он неправильный, – встревоженно прошептал Петр, – он под всеми парусами стоит на месте! Так быть не может… он должен загасить паруса и кинуть якорь. Корабль как будто нарисованный!

Грянул залп и абсолютно реальные, а не нарисованные ядра, выпущенные из пушек «Крузенштерна», вспороли землю прямо перед войсками. Загорелась трава, поле боя стало застилать дымом.

– Петя, доставай!

– Что? – на этот раз удивился он.

– Флаг Микки-морехода, тебе вчера подарили его как сувенир в таверне, – я вскочил в седло своей лошади.

– Быстро! За мной! Два флагоносца с нашим штандартом и с флагом Микки, идем вместе, – я повел свою лошадь шагом на войска Сиртоса.

Справа оказался Ахмат с красным штандартом, слева – Петр под желто-зеленым флагом с компасом. Мы неспешно двинулись вперед – непонятно на что надеясь.

И тут не выдержал король Доменик, и его тяжелая кавалерия тоже пошла от стены нам навстречу.

«Грёбушки-воробушки, ну я-то ладно, погибну за идею, Ахмат, тоже ладно, он хорошо пожил, но Петр-то за что погибнет?», – пронеслась у меня шальная мысль. Но, несмотря на сомнения, я продолжал двигаться вперед на вражеские арбалеты. Ну пусть попробуют атаковать стяг Микки! К тому же, я-то видел, что парусник стрелял не всем бортом, а парой пушек, чтобы припугнуть. А вот если он ударит всеми двадцатью четырьмя, то я не был уверен, что их армия не побежит. А еще меня смущала грозовая туча, которая стала созревать над городом, – она на глазах наливалась чернотой, молнии блестели в её чреве.

Вдруг ворота крепости открылись, и оттуда буквально вылетели всадники с белыми парусами – у каждого к спинке седла был приделана полутораметровая «мачта», на которой оказался закреплен косой, то есть треугольный, парус, и ничем другим это быть не могло. Бойцов было всего два десятка, но двигались они как кавалеристы-виртуозы. Они стремительно достигли королевской гвардии Доменика, половина из них встала перед их боевым построением и жестами приказала остановить движение. Возражений эти «парусники на конях» не терпели, и выдвинувшийся в их сторону с протестующим жестом офицер получил арбалетный болт прямо в лицо и замертво вылетел из седла.

Второй десяток всадников достиг вражеской пехоты и кавалерии, находившихся в авангарде, и отточенными до совершенства ударами алебард снес головы офицерам, руководившим действиями наших соперников. Вот теперь уж войска встали как вкопанные, пораженные жестокостью сцены. Но никто из рядовых и не думал роптать или протестовать, эти «парусники на конях», без сомнения, были тут главными.

Я пригляделся: прямо к нам со стороны речного порта приближался еще один кавалерист. Никак не мог понять – кто это, но, в любом случае, одиночка нам не опасен. Что происходит? Он проскочил слева от атакующих нас войск, вдоль реки, и стал приближаться к нам со стороны белого парусника. В руках наездник сжимал такой же желто-зеленый флаг – как у Петра.

– Не стрелять! – крикнул я своим на всякий случай, понимая, что и так по одинокому кавалеристу никто стрелять не будет. Было видно, что лошадь, на которой он несся к нам, была в тёмном рирском доспехе. Но сам всадник вряд ли из рирских гвардейцев: какой-то слишком маленький и вроде бы даже без брони. Пока кавалеристы с парусами наводили свои порядки в войсках Сиртоса, маленький боец стремительно подскочил к нам и дернул за уздцы – от резкой остановки лошадь встала на дыбы. Я чуть не захлебнулся от ужаса, увидев, кто в седле и что лошадь, не удержавшись, может рухнуть, похоронив под собой всадника. Я выдохнул – повезло, не рухнула.

– Встань в строй, Марта! Слева, ближе ко мне! – приказал я, надеясь, что в случае стрельбы смогу прикрыть собой ребенка.

Девочка встала рядом и подняла над головой свой желто-зеленый, с компасом, флаг без древка, растянув его раскинутыми в стороны руками. Туча над городом стала еще больше и заполнила небо практически над всей крепостью-звездой, раздался гром и все ближе к земле засверкали молнии.

К нам двинулся один из парусных кавалеристов, он единственный был без пики, а только с коротким мечом, перевязанным белой лентой. Когда он приблизился и откинул забрало золотого шлема, я поприветствовал его:

– Добрый день, королева Меланья.

Она молча встала в наш стой, справа, прямо под штандарт Командора, который нес Ахмат. И это словно всё изменило: черная туча начала резко уменьшаться, а небо над городом – светлеть.

Такой процессией мы и двинулись навстречу застывшим войскам Сиртоса. Офицеров в черной форме, с которыми жестоко расправились всадники с парусами, заменили прежние командиры, шедшие в их построении как обычные воины. Когда мы приблизились, то войска расступились и началось их переформирование в походный строй. К этому моменту небо стало чистым и ничего не напоминало о том, что несколько минут назад должна была случиться буря.

– Вернуть всех в казармы! – коротко бросила королева мужу. – А твоя гвардия пусть захватит резиденцию Секретной службы. Рирского капитана и Александра Норса приведите во дворец, к Аделаиде приставь лучших наших медиков.

– Но… – начал возражать король.

– А если секретчики будут мешать, то атакуйте их без промедления.

– Но… – попытался возразить король.

– Да императорский дворец уже и так знает, что мы убили генерала Рона, – королева нахмурилась, – хуже мы уже не сделаем.

– Но…– опять попробовал высказаться король, указывая на парусник.

– Не беспокойся о паруснике. Это не «Крузенштерн», а «Владивосток». Он затонул в Пиратском заливе много лет назад, после битвы с флотом Крушителя. И мы знаем, где он лежит на морском дне.

– Но… – теперь уже я попытался спросить. Королева меня прервала.

– Разве ты не видишь, что это иллюзия? Командор, до этого мгновения я думала, что это ты показываешь свои пси-миражи.

Королева задумалась и посмотрела мне в глаза.

– Откуда тут этот мираж?

Я промолчал. Наверное, это было невежливо с моей стороны игнорировать прямой вопрос, но я опасался ответить что-нибудь не то. И еще больше опасался, что они узнают, что я сам ничего не понимаю. Королева же, не дождавшись ответа, двинулась дальше, обронив на ходу:

– Хорошо, пусть это останется тайной.

Мы направились во дворец, наша процессия прошла через весь город. Жители глазели на нас, никто ничего не понимал. Только что должна была быть кровавая баталия, а вдруг воцарился мир и ни у кого никаких претензий.

Пока мы двигались по улицам Сиртоса, королева улыбалась подданным, некоторым даже приветливо махала рукой. Было видно, что в городе её уважали и, возможно, любили.

Она была женщиной статной, далеко за двадцать. Хотя, зачем обманывать, за сорок. Этакая холодная красавица-блондинка с голубыми глазами, высоким лбом, вздернутым носиком и тонкими губами. Резкие скулы очерчивали лицо, делая его чуть высокомерным и строгим. Ну, не совсем красавица, но вполне милая. И вот эта «милашка» была экипирована в настоящие доспехи тяжелой кавалерии: массивная стальная кираса, наручи, латные штаны, металлические высокие сапоги, кольчужные перчатки. Наряд – совсем не женский, но для королевы, вероятно, его несколько приукрасили. На высоком шлеме, похожем на акулий плавник, блестели драгоценные камни, золотом был выведен морской узор – волны и корабли. На роскошной кирасе искусно выгравирован символ города – золотой компас, а зелеными изумрудами и желтыми сапфирами выложены основные цвета королевского двора. На солнце это все переливалось и сверкало.

Любой, посмотрев на королеву, мог быть уверен, что такая и «коня на скаку остановит, и в горящую избу войдет», а главное – сделает это изящно, с грацией хищницы. В руке она держала меч, скорее, палаш, и всегда вертикально, ни на градус не меняя наклона. Очевидно, что это что-то значило, но я был не в курсе. А спрашивать не буду! Нельзя показывать свою неосведомленность.

Понятно, что на фоне королевы Сиртоса мы выглядели оборванцами и разгильдяями. Опять же мои малиновые штаны были еще туда-сюда, вещь стильная и почти новая. Но вот все остальное – ни в какие ворота, срочно нужно было чинить и отмывать. Хотя, кому я вру, штаны мои были ужасны. Про Ахмата вообще умолчу, он весь был в гари пороховых газов от ракетных установок. Доспехи Петра – просто как у неряхи, все грязные. Ведь вчера, пока шли, он пьяный раз двадцать упал. Мы его поливали водой, а он мокрый барахтался в придорожной пыли, пытаясь встать. Короче, позорище. И Марта была под стать нам: чумазая, босая, с разбитой кровоточащей коленкой, наверное, поранилась, когда залезала в седло или ударилась о доспех коня при бешеной скачке, парусиновое платьице было не первой свежести, волосы растрепаны.

В общем, это не мы такие – жизнь такая. Но Меланья, казалось, нашего вида ничуть не стеснялась и гордо вела нас по главным улицам, словно показывая всем, что никаких противоречий между нами нет. Лишь только раз с осуждением посмотрела, когда я невольно вырвался вперед в нашем строю. Я быстро отстал на полкорпуса, чтобы не нарушить чего-нибудь, чего нарушать нельзя.

– Вообще-то я хотел спросить не про миражи, – соврал я, когда мы с королевой поднялись по ступенькам широкой лестнице в зал для приемов её дворца.

– Да? И о чем же? – поинтересовалась она, и мне показалось, что в её голосе проскользнула ирония.

– Почему ты назвала Майорана капитаном, он же сержант? – спросил я первое, что пришло на ум.

– Для рирцев он капитан гвардии. Звание, которое присвоил ему ты, я расцениваю как временное, – она чуть напряглась, так как не знала, как себя вести дальше. Как я понимал, Домеником она крутила как хотела, а в каком тоне общаться со мной, еще не определилась. Я решил ей помочь и сразу расставить точки над i.

– Клятва Командора, –требовательно произнес я. – Если ты хочешь, чтобы я объяснил тебе, что происходит.

– «Антийская звезда, на суше, на море, в воздухе и на святых небесах, и в преисподней мы несем волю человека, его право нести справедливость и порядок», – серьезно произнесла Меланья, прижав правую ладонь к компасу, выгравированному на доспехе прямо у сердца.

Её голос звенел в пустом огромном зале, и я опять подумал, что ничего такого яркого и божественного в этих словах нет. Я воспринимал их как простые слова, но каждый житель произносил их как молитву, как присягу на верность силам добра. В исполнении королевы это звучало еще и величественно, так как наверняка она – одна из самых богатых и влиятельных особ империи. Мне срочно нужно было что-то ей сказать, чтобы она действительно признала во мне Командора, а не просто игрока, который косплеит великого основателя Антийской империи.

– Сказочные времена требуют сказочных людей, суровые – суровых, – заговорил я, едва она замолчала, незачем было юлить, у меня сложилось впечатление, что женщина она проницательная. – Ты не найдешь во мне мудрости, Меланья, я не дипломат, а палач, пришедший за жизнями предателей.

Она при этих словах вздрогнула, но по-прежнему оставалась в приподнятом настроении, на её губах играла полуулыбка.

– Я не должен здесь быть, – продолжал я свою правду-матку, – я тут благодаря своей слабости. Я пришел забрать Аделаиду.

Она кивнула и спросила:

– А где ты должен быть, Командор?

– В Светлограде, уж кто и заслужил кровавой бойни, так это император с его двором, – я говорил, как думал, не скрывая, потому что чувствовал, что королева нарушила всё, что можно и нельзя и, надо полагать, со страхом смотрела в будущее. – Потом я должен решить вопрос с чужаками, которые отправляют файскую империю на войну с нами.

– Что ждет Сиртос? – она смотрела мне в глаза.

– Меня не интересует Сиртос, – по-честному так и было. – События, определяющие будущее жизни на планете, решаются не тут.

– Я подняла мятеж… – с печалью в голосе произнесла она. – Древние стены меня не спасут.

– Не беспокойся, – ответил я, как мне показалось, слишком беззаботно, что разительно отличалось от её эмоционального настроя, – я встречусь с императором и, если мы оба выживем после этой встречи, о мятеже никто не вспомнит.

– А если нет? – в её глазах появился интерес.

– А если нет, то это будет уже не важно. Начнется гражданская война или у вас будет другой император, – я только сейчас в разговоре с ней начал понимать, что мне нужно от императора. – В таком случае Сиртос гарантировано пострадает. Но я верю, что наше дело правое, враг будет разбит и победа будет за нами!

Последнюю часть свой фразы я произнес по-русски. Глаза Меланьи широко распахнулись, казалось, рухнула стена между нами, и она совсем по-женски торопливо заговорила:

– Я знала, что ты настоящий Командор! Этот мелодичный язык с такими звуками был только у Командора и у Микки-морехода. Мы помним, как они говорили…

Потом она рассказывала мне про Сиртос и о том, как много зависит от этого города для всей империи. Так я узнал, что есть стратегические ресурсы, которые поставляются с архипелагов: сырье для производства пороха, взрывчатых веществ и удобрений, каменная пищевая соль, водоросли, ингредиенты для лекарств, редкие минералы, стекло.

– А стекло там в печах плавят из песка? – уточнил я.

– Там масса стекла просто рассыпана по берегам, – усмехнулась она. – Микки писал, что это осталось от антов, – последствия воздействия высоких температур их оружия. Мы очищаем его от примесей и делаем бутылки и оконные стекла. Очень доходное предприятие…

Через некоторое время пришел король Доменик с Майораном и Александром. Я тепло с ними поздоровался. Если Майоран ничем не отличался от себя прежнего, то губернатор Северной провинции был очень похудевшим и имел весьма болезненный вид.

– Что с тобой, Саша? – я достал несколько бутылочек с лечебными зельями.

– Не поможет эта ерунда, – отмахнулся он от моих лекарств, – отравление очень серьезное. Буду, наверное, полгода лечиться, не меньше.

– Что с Аделаидой? – встревоженно спросил я.

– Так же. Спит и почти не дышит, – вздохнул он, – кожа как у ребенка, ногти почти прозрачные стали. Похудела.

– А здешние врачи ничего не могут сделать? – спросил я с надеждой.

– Чудес не бывает, – губернатор покачал головой, – они не боги, известного лечения не существует.

– Думаешь, император что-нибудь об этом знает?

– А у тебя назначена аудиенция у Волорта? – удивился Александр.

– Пока нет. Но я завтра выдвинусь в столицу, – озвучил я свой новый замечательный план, на который меня натолкнул разговор с Меланьей. – Тайно. А вы все отправитесь в Приморский форт. Пока он в осаде, то ареста императорскими войсками можно не опасаться. Они «во весь опор» будут стоять в столице в отрицательном наступлении.

– Чего? – переспросил губернатор, пытаясь вникнуть в мои плоские и неуместные шутки.

– Забудь, – я махнул рукой, – ты готов вернуться в строй и руководить обороной форта?

– Да! – кивнул он и странно на меня посмотрел.

– Чего? – теперь уже спросил я.

– Штаны у тебя, конечно… – он хохотнул, подыскивая слово, – крайне необычные. Почему именно малиновые?

– Я его тут спасаю изо всех сил, – заржал я, – а ему штаны мои не нравятся!

Из-за портьеры раздался хохот Майорана. Он, чтобы никого не обидеть, спрятался и сейчас буквально давился смехом.

– Выходи! – крикнул я «сержанту-капитану». – Да, да, ржите громче над своим Командором! Вот что вы за люди?! Это Мот мне такие штаны подогнал.

Портьера затряслась от хохота еще сильнее, а у меня возник новый коварный план.

– Хорош! – попытался я перевести разговор в другое русло. – Александр, мы можем выразить уважение войскам Сиртоса?

– Это зачем? – с тревогой в голосе спросил губернатор.

– Да мы немного набедокурили! – чуть запнувшись, произнес я. – Хотелось, чтобы о нас тут с проклятиями не вспоминали…

– Доменик, что они натворили? – озабоченно спросил Александр.

– Ну пятьдесят восемь раненых от своих в спину, сорок теперь заикаются, у половины пехоты диарея от страха, лошади носятся как безумные, до сих пор ловим, – развел руками король Доменик. – Такие дела, Саша.

– А на фига вы против Командора поперли? – Александр прикидывал, как выкрутиться без репараций.

– Дак этот кот помойный, Рон, нас уверил, что Командор не настоящий! – король запнулся. – Армию воевать повел.

– Ну и как? Навоевались?

– Навоевались, – сокрушенно произнес король, – еще и с Мелой поругался. Она предложила Рона повесить, а я отказался. Хотя сразу было понятно, что секретчики неправы.

Полчаса мы обсуждали, как загладить этот инцидент. Меланья в «прениях» не участвовала, только раздраженно обронила фразу королю: «Вечно ты меня не слушаешь! Ведешь себя как дурак!». Оказалось, что дядюшка Хью предложил вчера, после разговора со мной, разрешить проблему мирным путем, но королевское семейство разделилось во мнениях. И сейчас королева была не в духе, так как проблему пришлось решать ей лично.

Когда обсуждения завершились и правители провинций решили, что завтра будет военный парад в честь Мира, Согласия и Севера с участием войск Сиртоса и Приморского форта, я озвучил свой новый план.

Завтра ранним утром я тайно уйду с первым же кораблем в столицу. Чтобы никто об этом не узнал, Майоран примет участие в параде, а потом поведет отряд в Приморский форт, все время находясь в моей броне и зарытом шлеме – так его примут за меня. Любой наблюдатель решит, что Командор отправился в Северную провинцию, я же тем временем спокойно доберусь до столицы и встречусь с императором. Все были согласны с планом, пока не началось…

– Не буду! – замотал головой Майоран. – Я? Это? Не буду!

Он указывал на мои малиновые штаны и отказывался наотрез, а я же, напротив, считал, что для сохранения легенды он должен быть именно в них, так как никто, кроме Командора, такой ужас стиля надеть не посмеет. Майоран смотрел на нас обреченно, понимая, что заставим по любому: все-таки два правителя его просят и сам Командор. Разрешила ситуацию Меланья, которая безапелляционно заявила:

– А мне его штаны нравятся! Выглядят необычно и свежо.

Аргументов возразить на это у рирского офицера не нашлось, и он, отвернувшись к окну, выдавил из себя:

– Мне потребуется компенсация за аморальный урон.

– Решим! – обрадовался я тому, что он принял мой план.

Мы еще какое-то время обсуждали помощь, которую Сиртос мог оказать Приморскому форту для отражения нападения файцев. Я чувствовал себя лишним в переговорах, так как властители понимали в этом деле больше меня. Я лишь сообщил, что капитан Буран с еще тремя лихими мореходами уже нанят для доставки грузов в нашу осажденную крепость. Губернатор оживился, когда узнал, что грузы уже оплачены и с некоторой запинкой спросил:

– Леонид, ты разбогател, пока меня не было?

– Теперь совладелец Имперского банка, – я сообщил это не без некоторой гордости.

– Ты доминус или вкладчик с привилегиями? – уточнил он с интересом.

– Доминус! – вроде бы так было в договоре, который я подписал у Мота.

Правители обеих провинций ахнули, а Майоран хмыкнул. Я почувствовал, что размер компенсации за «аморальный урон» значительно вырос.

– Так вот зачем тебя просил зайти доминус Бел, – проговорил после паузы Доменик. – Видимо, у него к тебе важное дело. Ты загляни в банк перед тем, как отправишься дальше, Командор.

Я кивнул и, попрощавшись с правителями до званого ужина, отправился готовить свою армию к параду.

У входа во дворец на ступеньках сидели и о чем-то болтали Марта и Петр. Вот они-то и были мне нужны!

– Купи Марте парадный костюм и подгоните под девчонку сбрую лучшего коня, – попросил я Петра. – Завтра парад, и она пойдет во главе нашей колонны.

– Ты ведь не против? – обратился я к ребенку.

– Под каким флагом? – деловито уточнила она.

– Под своим! – я указал на флаг с компасом у неё в руке. – Под другим же ты не хочешь?

– Неа, – помотала она головой.

Я отсыпал денег Петру на расходы, велел не скупиться, а сам отправился к своим войскам. Хоть я и не помнил парады в прошлой жизни, но понимал, что к утру все должны быть отмыты, побриты, выглажены и трезвы. На построении, к которому вернулись оба отряда с блокпостов в портах, я все важное «донес» до бойцов, строго наказал им воздержаться от драк с местными. Ну а потом мы пошли к реке чистить лошадей и стирать свое снаряжение. Рирцы и кавалергарды прониклись важностью подготовки, у них это был первый парад в жизни. Старались мы несколько часов, я участвовал вместе с ними на равных: «У пролетариев лакеев нет!».

Но результат чистки и стирки моих вещей мне не понравился.

– В воду они что-то добавляют, что ли! – сокрушенно воскликнул я, разглядывая штаны. Теперь они были не малиновые, а ярко-красные – сочный и чистый цвет, специально такой захочешь получить – не выйдет! И рирцы, и кавалергарды откровенно угорали, от их шуточек уши в трубочку сворачивались. Но я стоически держал себя в руках. Да кому какая разница, цвет штанов на статус человека не влияет! Правда, немного опасался реакции Майорана – ему же их носить в ближайшую неделю, не мне. Вдруг к моему возвращению они опять поменяют цвет, в этой жизни ничего нельзя исключать!

После хозработ я отправился к банкиру и взял с собой Яра – может быть, куплю ему на рынке мяса повкуснее. Он, почуяв мои мысли, бежал впереди меня с большим энтузиазмом. Кстати, его цвет моих штанов совершенно не интересовал – хоть голым ходи, только корми вовремя.

Когда дошел до банковской площади, увидел, что ко мне устремились трое «золотых» бойцов.

– Доминус Бел ждет тебя, уважаемый Командор! – выпалил один из них.

– Я бы сначала волка покормил, – начал ненавязчиво возражать я, но другой боец пообещал организовать для Яра пиршество во внутреннем дворе банка. Яр на «пиршество» согласился с радостью, и я пошел к местному коллеге Мота.

Приемная Бела была еще более шикарной, чем у моего «лучшего друга», секретарш насчитал аж две и обе – писанные красавицы с выдающимися формами. Меня провели сразу в кабинет, где я и встретился с господином Белом, пухлым мужчиной лет сорока, одетым в светлый костюм с золотой лентой по воротнику и лацканам. В непримечательном толстячке мое внимание привлекли его глаза – живые, с искоркой. Бел лучился интересом, несколько минут меня изучал, потом заговорил:

– Уважаемый Командор Леонид, я очень рад приветствовать тебя в нашем городе – столице Северного моря. Имперский банк всегда окажет помощь, на нас можешь рассчитывать.

– Бел, расскажи мне, в чем твое дело? – я уселся в удобное кресло перед его столом, мне даже стало любопытно, зачем меня пригласил этот человек, который, очевидно, был гораздо влиятельнее Мота.

– Во-первых, я благодарен, что ты не нанес урона городу, мы ценим это, – он доверительно наклонился ко мне и продемонстрировал самую открытую и искреннюю улыбку, которую я только мог себе представить. – Во-вторых, я благодарен, что ты принял предложение банка стать его доминусом, которое выдвинул именно я на Высшем совете. Если бы ты отказался, мне пришлось бы уйти в отставку.

– Серьезно? – я недоверчиво прищурился. – Ты поставил свою карьеру на кон?

– Мне пришлось, – он развел руками, – когда власти не могут или не хотят найти решение, то подключаются банкиры.

– А вам-то это зачем? – я внимательно наблюдал за ним, про истинную роль банка в жизни империи я не догадывался.

– Мы заинтересованы в развитии империи даже больше, чем власти, – он вздохнул, – пока есть империя, есть и мы. Это все доминусы понимают. Дураков среди банкиров нет. В этом наше отличие от императорского двора, судов, стражей и чиновников.

– Поэтому вы меня и сделали доминусом банка?

– Да. Ты старался сохранить империю больше, чем император, – он пристально смотрел мне в глаза, – мы этого не забудем. Но свиток не отдадим, ты уж извини.

– Так он у вас? – я напрягся от таких откровений.

– Да, – он кивнул, – и если ты им воспользуешься, то многие в империи станут твоими врагами. Нам этого не нужно. Мы готовы устроить тебе встречу с императором, чтобы вы договорились о взаимодействии.

– Мне кажется, что император – предатель! – с раздражением проговорил я. – Думаю его устранить…

– А вот этого не нужно! – воскликнул Бел, и я увидел его настоящие эмоции – он боялся. Разумеется, не меня, а перемен, которые неизбежно грядут.

– Император – не предатель, – уже доверительно продолжил банкир, – он узник обстоятельств. Враги у вас общие, а возможности – разные. Вы можете дополнять друг друга. Ты работаешь «на земле», а он проводит точечные репрессии по очистке двора от врагов.

– Что конкретно ты предлагаешь? – я спросил это с вызовом, дико раздражало, что нашлись тут умники-мыслители.

– Я могу доставить тебя к императору в сопровождении отряда бойцов Имперского банка. Если выдвинемся завтра…

– Нет, не подходит, – перебил я его, – сам доберусь в столицу, когда буду готов. А завтра отправляюсь в Приморский форт.

– Жаль, – он не стал спорить, – но помни: вопрос неотложный. Он касается файского Советника Маррела и его шпионов. В любом случае, знай, что я могу помочь в организации встречи с императором.

– Спасибо! – я ему кивнул, встал и подошел к окну. Во внутреннем дворике банка Яр грыз баранью ногу, мне даже с третьего этажа было видно, как ему вкусно.

– Тебе нужна еще какая-то помощь? – Бел понял, что я собрался уходить.

– Каранг! Мне нужно два Каранга!

Доминус удивился, но расспрашивать не стал – зачем ему лишняя информация? Он проконсультировался с работниками своего финансового учреждения и кивнул мне: «Будут тебе Каранги. За наш счет!». На этом мы и расстались.

А потом был скучный званый ужин с торжественными тостами и церемонной подачей блюд – было, конечно, вкусно, но тоскливо. Уже поздно вечером мы добрались до нашего лагеря у блокпоста. И тут нас с Яром ждал сюрприз.

– Командор, там посылку принесли от господина Бела, – окликнул меня дозорный и махнул в сторону командирской палатки.

– Там твои Каранги! – шепнул я волку, и он буквально оглушил меня картинками боя волка с крупной кошкой типа леопарда, с золотистой в черные крапинки шерстью. В его представлении он будет отважно рвать исторического врага в клочья, а потом съест и обглодает кости. Кровожадность Яра была какая-то запредельная, и мы поспешили осмотреть добычу.

Подарок являл собой небольшую клетку, примерно полтора метра на полтора, накрытую тряпкой, из-под которой раздавалось низкое рычание. Яр кинулся к ней, влез мордой под накидку, яростно зарычал и вдруг замер. Я почувствовал его эмоции: он был разочарован, обижен на судьбу, поражен обманом, его кровожадность как ветром сдуло. Он повернулся и окинул меня печальным взглядом. «Обманул! Я так не могу! Не могу! Не враг! Обманул!» – он поджал хвост и, отвернувшись от меня, уткнулся носом в угол палатки.

Я, удивленный его реакцией, сдернул тряпку с клетки и обомлел. Там находилась раненая самка кошки-леопарда с перебинтованными обеими передними лапами, которая щерилась и жалась в дальний от Яра угол. Из-за неё выглядывал и тихонько рычал маленький котенок, который едва мог стоять. Оба животных были сильно истощены, испуганы и забиты. Непонятно, какая сила воли заставляла их огрызаться и сопротивляться огромному, по сравнению с ними, волку.

– Ё-маё, два Каранга… – только и пробормотал я. Понятно, почему Яр расстроился: самку и детеныша он убивать не будет, он же воспитан среди людей и воспринимает их мирными жителями, а не древними свирепыми врагами.

– Ярушка, – позвал я его, – это два Каранга и им нужна твоя помощь!

Он возмущенно повернул морду ко мне, в его глазах отражалось горькое разочарование от сложившейся ситуации. Он смотрел на меня в попытке понять, чего я от него хочу.

– Они больные и слабенькие, о них нужно заботиться… – я ткнул пальцем в клетку, – они умрут, если их не кормить и не опекать. Ты же заботился о Соне?

Волк развернулся мордой к клетке и лег так, чтобы видеть кошек, мои вопросы он пропускал мимо ушей.

– Ты же добрый, – уговаривал я его. – Если не будешь им помогать, то нам придется их продать. Они могут попасть к плохим людям. Ты же этого не хочешь?

Ноль эмоций, он меня игнорировал, просто рассматривал подарок и жадно тянул носом запахи золотых кошек. Когда ему это надоело, он встал, опять укоризненно посмотрел на меня, причем мне показалось, что в его взгляде появилось сострадание к беспомощным Карангам, и выбежал из палатки в ночную темень. Ну а я завалился спать, потому что завтра будет сложный день.

Утром на рассвете меня разбудил Майоран, и план по моему исчезновению начал претворяться в жизнь. Он принес мне обычный темно-синий костюм торговца из отличного хлопка с желто-зеленым компасом на правой стороне кителя, обозначающим принадлежность к Сиртосу. В качестве дополнения прилагался кожаный ранец, в котором лежали бумага, чернила в стеклянном бутыльке и гусиное перо с ножичком для его заточки. У меня был даже документ с печатью Сиртоса и двумя подписями неизвестных мне чиновников имперской канцелярии. По легенде, которую мне сообщил гвардеец, я должен был сойти за гостя с архипелага, который отправляется в столицу, чтобы договориться о поставках металла и парусины.

– Салехские паруса? – спросил я спросонья.

– Вот. Ты уже и сам в курсе, зачем едешь! – кивнул он, с недоверием рассматривая красные штаны.

– А что это они сегодня красные?

– Ну так получилось, – пожал плечами я, – это еще хуже, чем малиновые?

– Да ну тебя… – отмахнулся он, напяливая мою броню. – Завтра опять цвет поменяют?

– Не знаю, – покачал головой я, – если намочить, то могут и поменять…

Майоран напрягся, даже замер в нерешительности. Пришлось привести последний аргумент:

– Если все пройдет как надо, то получишь повышение.

– Угу, – кивнул он угрюмо.

– Почему не сказал, что все знают о твоем звании капитана гвардии??

– Нет больше рирской гвардии, есть гвардия Командора, – чуть оттаял он. – Лучше служить сержантом, чем сгнить капитаном…

Наконец он облачился, надел шлем и захлопнул забрало. Ну вылитый я! Если не присматриваться, конечно. Наконец он сделал несколько взмахов руками, подпрыгнул, повернулся и успокоился. Доспех был хороший, что там говорить.

– Чувствую себя магом, – наконец из шлема раздался его приглушенный голос.

– Ну колдуй, если надо будет! – хохотнул я. – Тебе лучше, в случае заварухи, в бой не вступать.

– Кстати о заварухе, – он поднял забрало и посмотрел в глаза. – Ты беспокоишься за Марту?

– Это почему? – удивился я.

– Она наш знаменосец, да еще и под своим флагом, – с нажимом произнес он.

– И что? – похоже я опять что-то нарушил из обычаев этого мира.

– Ну теперь и рирцы, и Норсы, и наша гильдия обязаны будут покарать обидчика, если с ней что-то случится. Мы – гаранты её безопасности.

– Хм, – я нахмурился. – Королева обиделась?

– Да что ты! Они разве что не плясали, так как ты теперь защищаешь их династию, – развеял мои сомнения Майоран. – Королева бездетна, поэтому Марта – законная наследница престола Провинции Северного моря. Местные высоко оценили твой жест, особенно в разрезе того, что Меланья подняла мятеж против решения имперского суда. Выживших агентов Секретной службы заточили в карцер до разрешения конфликта.

– С судом разберусь, – уверенно проговорил я, – с Секретной службой и императором тоже.

При прощании Майоран крепче обычного сжал мне руку: «Будь осторожен! Теперь ты многим нужен живой».

Незаметно я проскользнул мимо часовых, воспользовавшись пересменкой, про которую знал заранее. С Яром попрощаться так и не удалось, так как он где-то носился по окрестным пустошам. Я усиленно вглядывался в песчаные дюны, но так его и не увидел. Может быть, он обиделся из-за «неправильных» Карангов…

Пока еще никто не проснулся, я пробрался на территорию речного порта и, активно пользуясь своей маскировкой от навыка «Ментальная защита», рассмотрел торговые суда. Все утренние часы я разглядывал капитанов и нашел двух мне неизвестных, которых точно не было на нашей пьянке в трактире Дядюшки Хью. Одно из судов было явно зафрахтовано банкирами, так как на нем размещалась охрана из рыцарей в золотых доспехах. А вот другое – «Северный ветер» – мне подходило: его уже почти загрузили, а значит, вскоре оно должно выйти в путь. Как выяснилось, по счастливому стечению обстоятельств эта шхуна направлялась именно в столицу – Светлоград.

Я заговорил с капитаном, пересказал свою легенду купца и попросил взять меня пассажиром. Веселый Сыч, так звали капитана, думал недолго – едва в его руке оказалась золотая монета, он проводил меня в отдельную каюту и пообещал даже регулярно кормить. Он предупредил, что погрузку завершат после обеда и за час до заката мы выдвинемся в путь. Четыре часа, пока будет видно берега, мы будем двигаться вверх по течению, а потом кинем якорь на ночной стоянке. На следующее утро мы двинемся дальше и к вечеру достигнем Хобокена, к ночи следующего дня – Рыбной артели, так назывался поселок на другом берегу Доньи. А вот уже на четвертый день к позднему вечеру прибудем в Светлоград, по пути зайдя в Загорье и Западную гавань.

Я спустился в свою каюту, в которой был только гамак, стол со стулом, прибитые к полу, да крюк для одежды у двери, которая, кстати, запиралась. Иллюминатор был небольшой, но со стеклом, правда, мутным, через которое ничего нельзя было рассмотреть. Сильно пахло рыбой, к запаху которой я уже привык в Сиртосе. Я открыл окно и вздремнул до полудня, а когда проснулся, то услышал разговоры на пирсе про прошедший парад. Равнодушных не было, все были довольны и преисполнены гордостью за великий союз северных провинций.

Но моя маскировка чуть не провалилась, когда на пирсе появилась Марта. Она выспрашивала, на каком транспорте едет в столицу «её кузен с архипелага». Через некоторое время кулачки этой проныры забарабанили в мою дверь.

– Тсс! – прижал я палец к губам, запуская её в свою каюту. А она захохотала, обрадованная, что нашла меня.

– Выследила! – заявила она безапелляционно. – Ты почему собрался в Светлоград без армии?

– Потому что иду не воевать, а разговаривать, – ответил я, разглядывая её парадный наряд. Иван, надо отдать должное, постарался: на наследнице престола был кавалерийский брючный костюм – белоснежный, с желто-зелеными полосами пиджак-фрак, светлая шляпа с широкими полями, кортик на поясе. На груди красовался красный вымпел с золотой звездой Командора. Худющая пацанка, какой я видел её раньше, в этом изящном костюме выглядела как обеспеченная барышня из благородной семьи. «Наследница» скептически осмотрела меня без доспеха и вздохнула:

– А без своей кровавой брони ты не такой грозный. Обычный мужчина – ни силач, ни красавец. Ты уверен, что император тебя послушает?

– Ну у меня есть железный аргумент, – я улыбнулся, – я веду империю к Победе.

– Ага, – она кивнула, но выглядела озабоченной. Порывшись в карманах, она достала медные карманные часы с вензелем ММ на крышке. – Вот, возьми! Это волшебная вещь, она спасет тебя, если что-то пойдет не так, как ты планируешь.

Я открыл часы и увидел, что на самом деле это компас – самый обыкновенный, но старинный, которому непонятно сколько лет. Блестел он как новый, чувствовалось, что за ним тщательно ухаживали, регулярно натирали. На внутренней стороне крышки я увидел еле заметную надпись, которая стерлась за много лет, и, присмотревшись, «слегка» опешил, так как она была на русском языке: «Попутного ветра и семь футов под килем! Капитан 1-го ранга Владимир Николаевич Черепов».

– Обалдеть! – вырвалось у меня. – Это компас твоего предка?

– Да, – заулыбалась Марта. – Как ты сразу догадался?

– Тут надпись, – я указал ей на еле заметные буквы.

– И что там написано? Это никто перевести не мог! – девочка завороженно рассматривала прибор.

– Там написано пожелание попутного ветра и глубокой воды, чтобы не сесть на мель, – я задумался, подыскивая подходящие слова. – А еще написано, что он в моем мире командовал огромными железными кораблями, двести пятьдесят метров в длину, могучими, способными разрушить крепость одним залпом главного калибра.

Марта слушала, открыв рот. Она уже нарисовала в своем воображении огромный железный корабль, по её лицу пробежала мечтательная улыбка, но вдруг как будто нашла тень.

– Врешь! Это какие же должны быть паруса? Таких кораблей не бывает!

Девочка опять смотрела на меня с вызовом и даже сжала кулачки, как во время нашей первой встречи.

– Бывает, – я серьезно кивнул, – у таких больших железных кораблей нет парусов. Ткань не выдержит такой нагрузки!

– А как они движутся? – наследница всем своим видом требовала ответа.

– Гребные винты и двигатель! – я подробно рассказал ей все, что знал про устройство кораблей-пароходов, упомянул про дизельные двигатели и атомные реакторы.

Я не знаю, что она поняла и воспринял ли мозг ребенка эти немыслимые рассказы из далекого будущего. Но Марта слушала внимательно, не перебивала, мне показалось, что она пытается запомнить каждое слово. Я даже нарисовал ей свое представление о таком корабле. Сомневаюсь, что мой чертеж был хоть на половину правдой, все-таки бесконечно далек я от моря.

Когда наше судно начало готовиться к отправке, я протянул ей обратно компас, думаю, что это было единственное и главное её сокровище.

– Нет, нет, – Марта замотала головой, – это подарок тебе! Ты знаешь, как звали Микки по-настоящему?

– Да, – я кивнул, – капитан первого ранга Черепов.

– Неправильно, – захихикала она, – только члены семьи знают его настоящее имя, это дает им право участвовать в передаче власти.

– Марта, его звали Владимир Николаевич Черепов, – я еще раз показал надпись на компасе.

– Нет, – упрямо заявила девочка, – ты не знаешь, как звала его мать!

– Знаю, он – Володя!

Я думал, что Марта захлебнется от возмущения, что их тайну знает кто-то еще. По её глазам я понял, что угадал и это вывело девочку из равновесия.

– Но откуда? – изумленно спросила она. – Эту тайну мы храним веками!

– Неужели она так много для тебя значит?

– Это очень важно! – она буравила меня глазами. – Ты не должен открывать имя Микки никому! Пообещай мне!

– Обещаю, – серьезно ответил я, подавив в себе даже намек на иронию. Вероятно, истинные имена богов в их средневековье – тайна всех тайн.

И вдруг мне пришла в голову забавная мысль: уж коли разгадал тайну девчонки, так надо дать что-то взамен.

– А знаешь, как меня называла мама? – спросил я и удивился, как широко распахнулись её глаза. Ей это было не просто интересно, она жаждала узнать!

– Лео? – напряженно спросила она. – Леони?

Я рассмеялся и просто сказал:

– Алеша.

– Алеша? – искренне возмутилась она. – Но это же никак не связано с именем Леонид!

– Никак, – согласился я, – также, как и имя Микки не связано с Володей. Теперь ты знаешь мою тайну.

Она серьезно кивнула и уточнила:

– Кто еще знает?

– Лишь анты в небесах, – я показал рукой наверх, а она ахнула от изумления.

– Я клянусь, что буду хранить тайну и расскажу только, чтобы спасти невинных или остановить войну, – торжественно произнесла «наследница престола» Сиртоса. Мы еще немного поговорили про все на свете, мне было интересно узнать про Светлоград, а она выпытывала меня про морские курорты и корабли разных конструкций. Помню, как она звонко хохотала над рассказами о катере на подводных крыльях. Конечно, для неё это было также непонятно, как для меня их бизань- и фок-мачты, которые, несмотря на подробный и неоднократный инструктаж Порты, я до сих пор путаю. Марта относилась к моим историям, как к сказкам другого мира.

Она спрыгнула на берег, когда судно уже отошло от стенки.

– Возвращайся в Сиртос! – крикнула она. – Компас укажет путь!

Я так и запомнил ветреный Сиртос на закате: массивная гранитная крепость, величественно возвышающаяся над песчаными дюнами, и тоненькая девочка в шляпе, машущая мне рукой с пристани.

А компас Микки-морехода я решил вернуть при первой же возможности. Ей-то он будет нужнее.

Едва наше судно отчалило и экипаж поднял паруса, транспорт, зафрахтованный банкирами, двинулся вслед за нами. Капитан Веселый Сыч был рад такому обстоятельству, так как речные разбойники теперь нам точно не страшны. На мое предположение, что они могут от нас оторваться, он только хмыкнул: «Маршрут один, роза ветров одна, мы все равно будем встречаться на ночных стоянках». И действительно, банкиры шли от нас на расстоянии полукилометра как привязанные.

– Что у них за груз может быть? – спросил я Сыча. Но он лишь пожал плечами.

На самом деле капитан оказался отличным парнем и, можно сказать, непривычно молодым для капитана, от силы – лет двадцати семи, но реку знал, как свои пять пальцев. Сначала ходил по ней юнгой и матросом, а после получения лицензии приобрел это суденышко, и теперь раз в неделю таскал грузы в столицу и обратно. Сам он был не из Сиртоса, а из маленького рыбачьего поселка, я не запомнил, как он назывался. Еще юношей он уехал в столичный порт и окончил школу моряков, куда, по его словам, принимали всех желающих и обучали бесплатно. За лицензию он, понятное дело, заплатил, но стоило это недорого, а вот капитанский экзамен сдать было трудно. Самое сложное было запомнить фарватер для движения судов – отмелей на Донье хватало. Сыч считал, что это была одна из самых сложных рек континента, но, с другой стороны, и самая загруженная – работы хватало всем. Только он знал не менее сотни капитанов, которые здесь постоянно водили суда.

– На парусах мы можем дойти только до Светлограда, а дальше лишь весельные лодки пройдут. Поэтому грузы от столицы на юг, в основном, возят по дорогам.

– Светлоград – это же город металлургов? Как возят руду и уголь? – спросил я, чтобы поддержать тему.

– Уголь сплавляют на баржах по течению реки, а обратно пустую баржу тянут лошади, идущие на берегу. Великое изобретение Командора! – ответил он с гордостью. «Ну да, – подумал я, – про бурлаков на Волге местные не знают».

– А что ты вообще думаешь про Командора? – спросил я Сыча, меня распирало любопытство.

– Уважаю, – с чувством и расстановкой ответил капитан, – при нем мы жили в мире. Не было несправедливости, не было скотства в верхах. А сейчас кругом предатели! Налог повысили, цены растут, властители провинции занимаются чем угодно, но только не тем, чем надо.

– А чем надо? – где-то в своем прошлом я такие разговоры уже слышал.

– Людей надо защищать! – выпалил он. – Приморский форт один сражается с многотысячной армией файцев. А там людей всего-то как десятая часть Сиртоса, а войск и еще меньше. А где наша армия? Стоит за Доньей!

– Светлоград же на том берегу, за Доньей?

– Да! Если они решили отдать файцам все земли между Эллиной и Доньей, то и в Сиртос придет война! – в голосе капитана прозвучала тревога. – Мы совсем не в безопасности.

– А ты слышал о новом Командоре? – я надеялся, что о моих похождениях уже знают, но ответ меня разочаровал.

– Это рирские сказки! – убежденно заговорил Сыч. – Ну сам подумай, как он мог уничтожить две армии отрядом из пары десятков бойцов! Это невозможно! Это даже наш Командор Игорь не мог.

– А если это правда? – спросил я, пытаясь посеять сомнения в его душе. – Рирские гвардейцы совсем не те, кто будет бессовестно заливать. Ты смог бы им в лицо сказать, что они сказочники?

– Не смог бы… – вздохнул он, – но и поверить не могу. Если бы это было правдой, то Командор сейчас гнал бы файцев до восточного берега континента поганой метлой!

– А если он сначала хочет расправиться с предателями в Светлограде? – с обидой спросил я. Вот так для них стараешься, а они даже не верят в тебя. На душе стало погано. Этот капитан, видимо, не общался с жителями Сиртоса, увидевшими часть чудес, которые мы натворили за прошедшие пару дней.

– Предателей слишком много, – покачал головой капитан. – Я больше поверю, что он две армии сокрушил, чем в то, что он предателей накажет. А еще, имей в виду, полстолицы – файские шпионы. Граница дырявая, охраняют только дороги да переправы, а по просекам и вдоль ручьев туда-сюда ходят все, кому не лень! Мне разбойники предлагали отвезти их на другой берег Эллины, наверное, грабить там собрались. Представляешь?

– Представляю! – я заулыбался, ну хоть Арес начал воплощать наш диверсионный план. – А что делают эти файские шпионы?

– Я уверен, что они шантажируют тех, кто старается отстоять империю! – Сыч понизил голос. – Я хотел отвести груз в Приморский форт и выгрузить на берегу, не доходя до пристани. В основном продукты разные, меня просили приказчики герцога Мирского, но когда я заикнулся в Морской гильдии об этом маршруте, то ко мне пришли бандиты и угрожали сжечь шхуну!

– А что бойцы Мирского не помогли? – уточнил я, картина вырисовывалась поганая. Если такой шантаж – массовое явление, то понятно, почему столица не помогает Северной провинции.

– Не будут же они сторожить меня постоянно! – воскликнул капитан. – А бандиты если не сразу сожгут, так потом, когда вернусь. Власть знает, что среди беженцев с востока много шпионов и предателей, но пока ничего не делает.

– А ты знал, что новый Командор был в Сиртосе? – спросил я. – Почему с ним не переговорил? Говорят, он нанял капитанов доставить грузы в Приморский форт? ..

– Нет! Не знал! – сокрушенно ответил парень. – А он действительно там был?

– Да там чуть война не случилась! – немного приукрасил я. – Секретная служба повела войска против Командора, а тот показал часть своей силы, в итоге – куча раненых и заик. Потом появилась королева Меланья и обезглавила предателей. А потом на реке возник из ниоткуда корабль Микки-морехода и побоище прекратилось. Ты что, даже про парад не слышал?

– Ну слышал краем уха, – сокрушенно прошептал Сыч. – Я опоздал на один день, даже на берег сойти не успел. Только привез груз и сразу наняли везти другой.

Ё-маё, тут даже если атомная бомба взорвется в одной из провинций, то соседи лет через сто только узнают!

– Кручусь, верчусь, мне же ссуду банку отдавать надо, – было видно, что капитан расстроился.

– А ты сам видел Командора? – спросил он с надеждой, и я понял, что не все потеряно. В душе каждый верит, что придет игрок, который возродит империю, вернет прогресс и процветание. И готовы поверить в кого угодно, даже в меня. Только вот хватит ли моих сил?

– Видел! – я кивнул с улыбкой. – Он в трактир дядюшки Хью приходил!

– Да что бы им гафельные паруса порвали! – воскликнул Сыч. – Как же так, почему я-то ничего не знаю?!!

– Какие паруса? – попытался уточнить я.

– Да триселя! – в сердцах хлопнул по борту он. – А куда он сейчас направился?

– Наверно туда, куда ведет его долг…

– Ну и какой он, а? – спросил капитан, он был расстроен, что пропустил исторические для Сиртоса события. – Расскажи!

И я начал рассказ о том, как оказался в Сиртосе, и было очень трудно говорить о себе в третьем лице. К счастью, мне почти сразу пришлось прекратить… потому что матросы, услышав наш разговор, обступили меня, чтобы узнать новости о Командоре… и мы на полном ходу сели на мель. Как положено, с треском корпуса и скрежетом по днищу. От удара мы еле удержались на ногах, но испугался, пожалуй, только я один, да и то с непривычки. А вот команда сразу кинулась спасать судно.

– Убрать паруса! – крикнул Сыч, и матросы проворно полезли на мачты. Благодаря их слаженной суете, работа спорилась быстро. Самый молодой спрыгнул за борт, чтобы поднырнуть и посмотреть, насколько крепко мы вляпались. Оказалось, что не так уж все и страшно, хотя очень неприятно.

Как хорошо, что рядом оказался транспорт, нанятый банком, – с умелым экипажем и всегда готовый нам помочь. За полтора часа мучений он сдернул нас с отмели, подцепив прочным канатом. Все матросы устали как собаки, нам пришлось в трюме перетаскивать весь груз на корму, чтобы снизить нагрузку на нос. Даже я принял участие в спасении нашего суденышка. Ну еще повезло, что у нас шхуна с небольшой осадкой.

– Странно, – задумчиво произнес капитан, когда мы снова двигались вверх по Донье, – такое ощущение, что «банкиры» идут с пустым трюмом.

Второй транспорт, как и мы, достиг места ночевки с опозданием, стояла уже лютая темень. Мне показалось, что он специально «вел» нас в потемках – зажег кормовые сигнальные огни и шел неспешно, как бы показывая нам путь.

– А кто капитан на той шхуне? – спросил я Сыча, указав на банковский транспорт.

– Там Старый Лоц – лучший капитан на Донье, – ответил мне Сыч с восхищением в голосе, – он знает реку наизусть и может провести любое судно с закрытыми глазами. Но я не пойму, что они везут. У них на борту два десятка банковских стражей. Зачем такая охрана? Обычно даже золото возят стандартно шестеро бойцов.

Ответа на вопрос мы так и не узнали. За вечер все вымотались, поэтому с историями пришлось повременить, но Сыч взял с меня обещание, что завтра я расскажу, что пережила морская столица Северных морей несколько дней назад.

Спать в гамаке – это очень сомнительное удовольствие, еще на кораблях Железного флота мне это не понравилось. Я пытался выяснить, почему мы не можем разбить лагерь на берегу, но моряки только отмахивались, типа «не говори глупостей». А утром оказалось, что я не выспался, так как полночи думал о том о сем. Ну и, конечно же, обмозговал, что можно рассказать матросам, а что выдаст меня как прямого участника событий.

Утром я поведал историю про несостоявшуюся баталию Командора и войск Сиртоса. Её с интересом слушала вся команда шхуны, капитан, казалось, даже пытался запомнить каждую деталь и задал множество вопросов, на которые пришлось подробно ответить, я даже удивился такой любознательности: «Почему ты так интересуешься Командором?». Без лишних слов Веселый Сыч достал музыкальный инструмент, нечто среднее между гитарой и лютней, и спел красивую балладу про Микки-морехода, там были такие строчки: «Он вернется, он вернется в город свой. Люди ждут, что все напасти он смахнет рукой. Он узнает славный Сиртос в мире и тиши. Каждый помнит его доблесть и огонь души».

– Ты хочешь написать балладу о Командоре? – мне понравилось исполнение капитана, его песня была доброй, с простой моралью: «Мир – это счастье!», «Живи в уважении к людям и морю, которое всех кормит».

– Да, я бы хотел, – ответил он честно, – очень жаль, что я его не встретил, не посмотрел в глаза, не расспросил, чего он хочет и что для него счастье.

– Многие видели его и общались, – я посмотрел вдаль, где за горизонтом осталась столица Северных морей, – ты бы мог поговорить с ними.

– Обязательно! – кивнул Сыч. – А ты знаешь, кто с ним общался?

Я попытался вспомнить, с кем разговаривал из местных жителей, и всех описал ему, не забыл даже про капитана-секретчика Дуса, с которым встретился на блокпосту. К сожалению, кроме Марты, дядюшки Хью и капитанов из трактира, мой собеседник никого не знал.

– Как давно ты сочиняешь баллады? – мне было интересно это сочетание моряка и менестреля.

– С детства я слышал разные баллады о героях былых времен, о событиях, которые произошли в далеком прошлом, и это позволило мне лучше понимать предков, – рассуждал капитан. – Мы ведь должны себя кем-то ощущать. Лучше быть потомками Микки-морехода, покорившего бурные моря, чем народом без прошлого, без памяти о подвигах и свершениях первопроходцев. Наши предки были отважными людьми, честными и открытыми, такими и мы хотим быть. Баллады и память нам нужны, чтобы стремиться стать лучше и сохранить то, что нам действительно ценно и важно. Традиции, благородные качества, чистота души…

Сыч замолчал, обдумывая свою следующую фразу. Затем продолжил:

– Есть у нас традиции морского братства. Ты видел, как нам вчера пришел на помощь капитан Лоц? Так же и в шторм моряки помогают друг другу, несмотря на большой риск погибнуть самим. Нет писанного закона, этого не купишь, не продашь, не заставишь. Но этому учил нас Микки-мореход. Сегодня поможешь ты, а завтра –тебе. Об этом мы слышим из баллад и моряцких историй с раннего детства.

– А ты думаешь, что Командор тоже может подать хороший пример? – изумился я.

– Да, – закивал капитан, – он пришел не мстить, а спасать свою Кровавую принцессу. Ему отказывали в переговорах, и он никого не убивал, только защищался. Когда войска Сиртоса были готовы его сокрушить, то появился Микки-мореход, остановил схватку и этим показал всем: «Её оболгали!». Это был как сигнал, что королева выбрала неправильную сторону в конфликте, и тогда она исправила ошибку. А Марта-морячка знала, что Командор прав, и готова была даже погибнуть, чтобы остановить бой.

– Парусник был не Микки-морехода, а просто корабль из его флотилии, который затонул во время неравного боя с пиратами, – уточнил я.

– Микки не ходит с нами по воде, он ушел в небеса, к другим богам, – возразил мне капитан, – мы же понимаем, что он давно умер. Но он шепнул бескрайнему морю – оно и подняло корабль из глубин, и наполнило его паруса северным ветром… Это история любви, верности, взаимовыручки и отваги, которые заложены даже в детях.

– А ты не усложняешь? – попробовал я приземлить его романтические порывы. – Ведь ты не повез груз в Приморский форт, испугавшись файских шпионов.

– К моему возвращению будет готова страховка судна от Имперского банка, – чуть отстранившись от меня, произнес Сыч, – это развяжет мне руки. Я нашел союзников в этом деле после того, как стражи отказали мне в защите. Я обязательно приду в Приморский форт с помощью!

– Откуда ты знаешь, что Командор хороший человек? – задал я, пожалуй, самый острый вопрос в нашем диалоге.

– Не знаю, – улыбнулся молодой капитан, – я в это верю! Как может быть по-другому?..

А дальше нам поговорить не удалось. Поднялся ветер, Сыч начал руководить командой, и мы двинулись по реке в самый центр Античной империи. Чуть помедлив, следом за нами направилась и вторая шхуна, на верхней палубе которой блеснули золотом кирасы бойцов. Уж что-что, а с такой охраной нам бояться шпионов было нечего.

Два дня мы двигались по реке, за это время перекинулись еще несколькими фразами с капитаном. То, что мой рассказ его вдохновил, я понял, когда услышал переборы струн его лютни в свободное время, как правило, по вечерам или ранним утром. Думаю, он писал свою балладу, пытаясь найти мелодию и слова, пока свежи впечатления и есть задор рассказать «как все было на самом деле». Будет ли его песня правдой? Вряд ли, он даже не видел событий, о которых слагает песню. Но такое не раз было в истории всех народов – мы приукрашиваем, делаем главных героев лучше, а потом свято верим в свой вариант событий. Я был уверен, что баллада капитана будет учить людей северных провинций хорошему и пробуждать лучшие качества...

Я сошел на берег в Западной гавани. Сам не знаю, но почему-то решил, что наша с Майораном уловка с переодеванием могла и не убедить моих недоброжелателей, что я оправился к осажденному форту. Еще меня смущал этот банковский транспорт, который шел за нами все время путешествия. Я согласился с догадками Сыча, что следующая за нами шхуна действительно без груза. Возможно, она охраняет меня. Но если я до этого додумался, то и сторонний наблюдатель сможет. Секретная служба точно на это способна. Поэтому, когда мы стояли у пристани, а команда была занята разгрузкой содержимого трюма, я активировал для маскировки свою «Ментальную защиту» и пробрался на корму, оттуда соскочил на пристань и, прячась за мешками, которые выгрузили с другого транспортника, прошел к большому трехэтажному зданию, около которого наблюдалась постоянная суета. Это был то ли вокзал, то ли портовая администрация. Здесь же находился трактир с постоялым двором.

Я снял дешевую комнатенку, где скоротал время до отплытия моей шхуны с капитаном-поэтом. Переживал ли я, что по-человечески не попрощался с Сычом? Нет, так как я оставил ему особенный подарок – штандарт Командора, потрепанный в боях, чуть замызганный, в пятнах от чего-то темно-красного, наверное, от крови, и пахнувший пороховым дымом. Я повесил презент на стену, на ржавый крюк, так как положить на стол мне показалось неправильным. Я даже улыбнулся, представив, как Сыч обомлеет, когда его увидит. Может, кто-то предпочел бы горсть золотых монет, но капитан – не такой, его вдохновит этот Командорский штандарт, и он будет до конца жизни рассказывать, а скорее, петь о Командоре, которого сам себе и придумает. И его Командор, конечно, будет лучше, чем я.

В «нумерах» постоялого двора у меня возник план столкнуть лбами Секретную службу и файских шпионов. Мне очень захотелось, чтобы змеи и жабы поубивали друг друга. Во мне зрела уверенность, что без этого нам выиграть войну просто не дадут. Я не знал, что опоздал со своими коварными планами – всё это уже началось, так как император начал действовать раньше меня…

А я тем временем приобрел у бедного купца из соседнего номера его поношенный костюм, объяснив, что коллекционирую одежду торговцев всех провинций империи. Мой дорогой китель, да еще и с яркой эмблемой Сиртоса на груди, был уж сильно приметным. Таким образом я стал счастливым обладателем зелёного кафтана из грубой ткани и таких же штанов, купленная рубашка была сильно застирана, но когда-то точно была белой и качественной. Кожаные сапоги и ремень с кошелем добавляли моему внешнему виду деревенского шарма. Но именно так было одето большинство купцов, и я остался доволен маскировкой. Сменив наряд на рынке поселка, который раскинулся по берегам Западной гавани, я нанял несколько фургонов с возничими.

На следующий день загрузил свой обоз первыми попавшимися товарами, которые, по моему мнению, могли пригодиться в столице – брага, специи, орехи, пиво, соленая рыба в бочках – и отправился в Светлоград. Потратил около двадцати золотых, что для такой роскошной маскировки было очень недорого.

Два дня мы тащились по пыльной каменной дороге, я с непривычки порядком устал, хотя мы делали много остановок, чтобы передохнуть, да и работать особо не надо было – со всем справлялись возничие. Но трясучка, дорожная пыль и досмотры стражей вымотали меня основательно. Зато хоть выспался нормально – у костра на плотном суконном одеяле оказалось гораздо комфортнее, чем в гамаке на шхуне.

По пути в Светлоград нас постоянно останавливали различные вооруженные отряды. Стражи, банковская охрана, имперская гвардия производили полный досмотр, и даже несколько раз Секретная служба интересовалась, что везем. Благодаря моему непрезентабельному виду и недорогому товару, ко мне почти сразу теряли всякий интерес.

У меня сложилось впечатление, что они кого-то или что-то целенаправленно искали. Вполне вероятно, что меня. Но раскрываться я не планировал, а ментальная маскировка способствовала значительному понижению интереса. Ну всяко в этом наряде, да еще и с бочками браги, я не был похож на Командора, нас пропускали без долгих допросов, даже не требуя документов. Но я все равно волновался, потому что возничие моих трех фургонов вполне могли рассказать, что видят меня первый раз в жизни, а раньше про такого купца ничего не слышали. К счастью, служивые даже словом с ними не обмолвились, как будто понятия не имели, как нужно работать на блокпостах. Я вот точно знал, что надо делать: опрашивать всех и обо всем, искать несоответствия в ответах, требовать документы, задавать провокационные вопросы и интересоваться тем, что могут знать только жители этих мест. Вот тогда я бы сразу прокололся. А так… Никогда они меня не найдут с таким подходом. Впрочем, вспомнить, откуда у меня такие познания, я тоже не мог – наверное, из прошлой жизни.

Когда на горизонте появилась столица, я подумал, что Светлоград – совершенно неподходящее название. Над городом висел смог, несколько железоделательных заводов выбрасывали в атмосферу уйму дыма разных оттенков. Около десятка высоких труб чадили, видимо, без перерывов: и днем, и ночью. Сам город был классическим металлургическим центром, с прудом и плотиной, я такие, как мне кажется, видел у нас на Урале. Отличием было, пожалуй, то, что прудов было два, так как город окружали две реки, притоки Доньи, и на каждой были и пруд, и плотина. На берегах находились корпуса заводов и рабочие поселки с небольшими постройками из почерневшего от времени и сажи дерева. А на пригорке между реками была возведена кирпичная стена с подобием лучей как у крепостей-звезд, она опоясывала всю центральную часть города с каменными постройками и блестящими на солнце железными крышами. В самом центре Светлограда был еще один периметр крепостных стен, за которыми я видел десяток высоких семи-восьмиэтажных башен. Центральная башня была шире и больше других и, пожалуй, даже представляла собой целый замок. Интересно, что и башни, и внутренняя стена были побелены, поэтому сильно выделялись на контрасте с основной массой построек из красного кирпича.

– Смотри! – показал мне возничий телеги. – Там у них «война» какая-то!

Действительно, в центре горели три башни, хотя, правильнее сказать, догорали и чадили над городком черным дымом. Еще один пожар я увидел чуть в стороне от правительственного квартала. Все это, конечно, было странным.

– Ну, может, пожар от молнии, – предположил я.

– Сразу в нескольких местах? – усомнился мой собеседник. – Наверняка власть не поделили, а потом бунт подавляли.

И тут почти сразу начались проблемы: первый же блокпост нас остановил для полной проверки. Как я понял по их штандарту, который мне был знаком, это были войска герцога Мирского. Хмурый сержант забрал мои документы, которые мне справили в Сиртосе, и унес их в военную палатку. Когда пропустили несколько десятков телег, а мы всё стояли и ждали, я напрягся. Такая задержка на сто процентов предшествовала проблемам. А когда несколько групп бойцов как бы невзначай окружили наш обоз, я решил, что пора бросать эту маскировку и уходить. Поэтому в фургоне я переоделся в свой костюм купца из Сиртоса и, активировав «Ментальную защиту», проскользнул мимо поста, спрятавшись за первым же попутным обозом.

Впрочем, нарвался сразу на второй блокпост, который не пропускал вообще никого – торговцам предлагали разгружаться на складах рабочих поселков и ждать там, пока не появится разрешение на въезд. Качать права с людьми в черной форме Секретной службы я не решился, меня сильно смущали их шевроны – красный щит с золотой звездой. Я-то думал, что звезда только у меня, а тут похожая эмблема.

Мне удалось подслушать разговор двух купцов, которым запретили въезд.

– На неделю запрут, – сокрушался толстячок с грузом провизии, – меня трактирщики оштрафуют!

– Мне вообще сказали, что в городе ловят шпионов, – поддержал беседу бородач с бочками пива, – пока не поймают, не пустят.

Я подошел к ним и спросил:

– А что это за люди в черном? Почему они тут главные?

Толстячок неодобрительно посмотрел на меня, но обратив внимание на эмблему Сиртоса – компас на груди, разоткровенничался:

– Это Секретная служба генерала Радоса, действует по приказу Командора. Они арестовывают всех, кто имеет отношение к заговору против императора и Командора.

– Обалдеть, – вырвалось у меня, – а что, Командор в столице?

– Конечно! – уверенно заявил бородач. – Купи пива, а? Неделю же ждать будем.

– А правда, что Командор Сиртос сжег? За измену? – спросил толстяк, понимая, что у меня, возможно, есть новости с Севера.

– Да нет, конечно! – я энергично замотал головой. – Арестовал предателей да парад провел.

Оба торговца мне почему-то не поверили, а когда я попытался спросить, почему они считают, что Сиртос разрушен, то бородач, как самый старший, ответил:

– Не надо было столичным чинушам трогать Норсов, которые всегда с Командором в одном строю стояли. Также, как и герцоги Мирские, и род Радосов, да и Волорты с Синайцами. Поэтому сейчас они режут всех, кто с ними не согласен.

– А император? – обескураженно спросил я.

– Император Волорт хочет избавиться от врагов. И от своих, и от врагов Командора.

– А что, такие есть? – я не переставал удивляться слухам.

– Ну теперь уже, наверное, и нет, – со вздохом ответил торговец, косясь на дым пожарищ.

– А вы что думаете о Командоре? Правильно все это? – я был встревожен очевидной перспективой гражданской войны, да еще и якобы по моему приказу.

– Дак мы на землях Волортов живем, мы были и будем за Командора! Давно пора было порядок навести. Но Богам до наших бед не всегда есть дело.

Вот так и поговорили. Новости про зачистку столицы от шпионов и предателей меня напрягли. И так говорят, что я кровавый, а тут вообще будут тираном считать. Но то, что в городе есть лояльные мне войска, радовало. Всегда можно будет обратиться, если мне не удастся попасть в замок императора. Изначальный мой план заключался в скрытном, точнее, даже тайном проникновении в город на разговор к императору. Но как это сделать, если на каждом углу блокпост или патруль?

Я хотел дождаться темноты, чтобы воспользоваться преимуществом ночного зрения и маскировки, но вдруг началась суета около моего обоза, который я видел вдалеке. Вероятно, охрана решила, что документы у меня «липа» и начались интенсивные поиски. Сперва все обозы и рабочий поселок, куда сгоняли торговцев, перешерстили пехотинцы Мирских, потом к ним присоединились секретчики со звездами, ну и к вечеру поселок оцепили «золотые» кавалеристы Имперского банка. Меня бы нашли рано или поздно, прятаться-то особо негде, и я решил уходить через железоделательный завод.

Мне срочно нужны были сообщники, и я их нашел. Шатаясь по закоулкам рабочего поселка, я нарвался на криминальных элементов.

– Эй, торговец, – окликнул меня бойкий парень в черной кепке, – купи товар в два раза дешевле!

Меня окружила группа из таких же вёртких юношей, предлагавших различные товары, по всей видимости, украденные у купцов, «расквартированных» на поселковых складах.

– Ты скажи, что тебе надо, мы достанем! – настаивал молодой человек, сняв кепку, и я увидел, что её козырек блестит металлом. – Сколько денег есть? Все решим, отмастрячим.

Я молча достал пистоль Хмурого Карася, и парни, потеряв ко мне интерес, сразу куда-то делись. Лишь паренек в кепке остался, а когда все разбежались, спросил:

– Ты по делу, уважаемый, или так… гуляешь тут?

– Мне нужно в город, за вторую стену, туда, где стоят башни.

– Ничёсе! – он улыбнулся. – Это будет дорого! Ты как предпочитаешь платить? Мы и товаром можем взять, и деньгами, и ответной услугой…

– Там мои три фургона с товаром, – я указал в сторону поста на въезде в поселок, – но они, возможно, арестованы стражами Мирских. Если вы их возьмете, то я не обижусь.

Паренек сник, со стражами он связываться не хотел, да и мне отказывать было ему несподручно. Я не знал их законов и традиций, но догадывался, что отмахнуться от моей просьбы он по каким-то причинам не может.

– Ну добавь хотя бы полтинник серебром, – он осторожно высказал предложение, наблюдая мою реакцию.

– Договорились! – я отдал ему бумаги на товар и деньги, чувствовалось, парень удивлен полному отсутствию торга с моей стороны.

После этого криминальная компания накормила меня беляшами, угостила брагой и оставила в бараке ждать полуночи. Я даже успел уснуть перед ночным делом.

– Уважаемый, – бойкий парниша продолжал обращаться ко мне так, поскольку представляться я отказался, – сейчас пойдем контрабандным маршрутом. Чтобы «старшие» нас не остановили, ты тоже понесешь груз. Пусть тяжело, но никто вопросы задавать не будет.

Ну а потом мы проникли на завод, перебравшись через высокий забор по веревке, и нашли в темноте сливной коллектор столицы. Парни боялись, что я откажусь идти по канализации из-за ужасного запаха. Но у меня же есть королева Соналира, лакомства которой часто пахнут гораздо хуже, чем человеческие отходы. Так что я спокойно спустился вслед за ними и пошел по вонючей воде, достававшей до щиколоток, неся при этом еще и двадцать килограмм в рюкзаке. Сначала мы прошли под заводом, там встретились с их «старшаками», которые добавили нам еще по пять килограмм товара. На меня они внимания не обратили, я был одет как все – безразмерный балахон с капюшоном, сапоги из грубой кожи и непромокаемые штаны. Лицо было замотано тряпкой с какими-то травами, которые должны были облегчить пребывание в самом зловонном месте столицы.

Путь в этом подземелье мы освещали факелами, и я смог рассмотреть кирпичную кладку. Это точно не постройка антов, так как значительно отличалась от античных подземелий, которые я видел. Это было изобретение людей: обычный туннель с глубоким желобом посередине, где текли нечистоты, у стен были тротуары, лишь немного подтопленные вонючей жижей, их, очевидно, использовали при чистке коллектора.

Когда мы достигли их пункта назначения, контрабандисты подняли груз через сливное отверстие наверх, и, махнув мне на прощание рукой, ушли в обратный путь. А я остался один в этом вонючем туннеле с запасом из трех факелов.

«Подельники» перед тем, как смыться, указали мне путь дальше, пообещав, что через полтора километра я выйду в центральную часть. Так и оказалось. Но проблема заключалось в том, что все люки были закрыты, сливные отверстия находились слишком высоко и были небольшими, а двери, которые я находил, естественно, были заперты, причем, с другой стороны. То есть фактически я под башнями делового центра, но выбраться наружу не могу.

Я решил пройти и обследовать боковые ответвления, и бродил так несколько часов. Последний факел уже догорал, когда я нашел незапертый люк. Судя по всему, его использовали не для слива нечистот, а как лаз для людей. Он был в крови, и я предположил, что тут побывали жертвы «законного» преследования шпионов. Я вылез из люка прямо во внутренний двор здания, которое как две капли воды было похоже на античные дворцы с колоннадами и фронтонами, но только в уменьшенном виде – копия, подогнанная под рост людей.

Здание было кирпичное, оштукатуренное и выбеленное известкой. Сейчас оно было в ужасном состоянии, верхний этаж выгорел полностью и почернел от сажи, на втором и третьем – не было ни одного целого окна. Выбитые стекла, а где-то и вместе с рамами, свидетельствовали о том, что здание недавно штурмовали. Сейчас оно явно пустовало, и я влез внутрь через одно из окон.

Там я скинул выданную мне «спецодежду» для прогулки по канализации и нашел водопровод в одной из комнат, возможно, это была кухня или столовая. Тщательно смыв всю грязь и одевшись в чистый костюм торговца из Сиртоса, я выскользнул на ночную улицу. Осмотрел дворец снаружи и увидел надпись во весь фронтон – «Имперский суд».

– Ха! Не успел я у них спросить, за что они меня судили! – вырвалось у меня. – Кто-то добрался раньше…

Ну а дальше проникнуть за крепостные стены правительственного квартала было делом техники. Я точно помнил эксперименты с радиусом моей маскировки и обходил на нужном расстоянии все встреченные патрули, которых было немало.

Трудности возникли только с преодолением центральных ворот, но я активировал «Ауру ментального подавления» и наорал на охрану:

– Вы что, спите? Шпионы вокруг рыскают, а вы отдыхать изволите? Завтра с рапортом ко мне!

Двое имперских гвардейцев спросонья, а времени было около четырех утра, испуганно бубнили, что всегда начеку и враг не пройдет.

– А куда рапорт? – уточнил один из них, который всё-таки чуть-чуть проснулся. – Ты кто?

– Связной генерала Радоса! – гордо заявил я. – Рапорты – генералу, пусть он решает, что с вами, разгильдяями, делать.

Стражники приуныли, о том, чтобы проверить у меня документы, они и не думали, а просто отперли дубовый засов и пропустили меня внутрь. От них пахло спиртным, а я так намаялся в этих катакомбах, что мне тоже захотелось выпить для снятия напряжения. Да еще меня преследовал этот мерзкий запах фекалий. Ну никак я не мог обойтись без горячительного!

– Выпивка где? – взревел я, пиная дверь их караулки.

– Нету у нас, мы ни-ни на посту, – пробубнил мне один из стражников.

– Мы непьющие, – икнул перегаром второй.

– Доставай, пехота! – заорал я на них. Аура сработала безотказно и, несмотря на бубнеж, они отдали мне бутылку с медовухой. Едва отошел от поста, в закуточке у фонтанчика махом выпил их заначку.

По ночным улочкам правительственного квартала я отправился в сторону замка императора, то тут, то там были видны следы боев. Валялось оружие и части амуниции, заляпанные кровавыми подтёками, из кирпичной кладки зданий торчали арбалетные болты. А когда я проходил мимо одной из сгоревших башен, то увидел останки штурмовых механизмов – таран для разрушения ворот и вышки на колесах для проникновения на верхние этажи. Судя по всему, недавно тут шли кровопролитные бои.

Несколько конных патрулей на меня, одинокого пешего гражданского, внимания не обращали. «Ну идет себе пьяный, припозднившийся прохожий, никому это не интересно», – успокаивал я себя.

Все-таки я отвык появляться на улице без стальной брони и оружия, чувствовал себя очень уязвимым, почти голым. С другой стороны, я понимал, что если бы облачился в полный боевой доспех, то точно бы нарвался на проверку. Конечно, у меня в инвентаре были доспехи, пусть не такие роскошные, как сейчас у Майорана, но дающие хоть какую-то защиту и бонусы к характеристикам, тем не менее использовать их я считал нецелесообразным.

Я опять увидел свою традиционную галлюцинацию: черный куб, парящий надо мной и чуть впереди. Ну теперь-то я был точно уверен, что виновата медовуха. Крепкая оказалась. А что еще?

Так я дошел до дворца императора и остановился перед массивными воротами, меня начало преследовать чувство опасности, как будто я не вижу притаившегося снайпера, который уже целится в меня, ожидая приказа командира. «Нужно показать, кто пришел, иначе поднимут тревогу», – решил я и достал из инвентаря гильдейский шеврон с орлом и звездой, прикрепил его на грудь, и только тогда стукнул в железную дверь ворот.

– Кто там? – сразу спросил осторожный и тихий голос.

– Командор Леонид, гвардия Античной империи, – крикнул я, нарушая тишину ночи. С крыш сорвались какие-то птицы, разбуженные громким звуком. – Открывай, свои!

Дверь со скрежетом отворилась, и я зашел внутрь средневекового контрольно-пропускного пункта.

– Так, – сразу я кивнул старшему офицеру, то ли лейтенанту, то ли капитану, – веди, пожалуйста, в гостевые апартаменты с купальней.

– Но… – попытался он возразить.

– Ну или буди генерала Радоса и волокита с документами на три часа тебе обеспечена, – перебил я его. – А потом еще и выговор за что-нибудь впаяют. Оно тебе надо?

Офицер плохо соображал – скорее всего, мысли у него путались от моего внезапного появления. Со стороны, конечно, всё это выглядело дико: какой-то пьяный незнакомец утверждает, что он тот, с чьим именем перебили половину императорского двора. Вот как в таком случае быть молодому лейтенанту?

– А выговор за что? – наконец смог сформулировать он вопрос.

– Генерал найдет! – уверенно заявил я, и лейтенант сокрушенно кивнул, признав мою правоту.

Странно, но гвардейцы согласились с моими доводами и довели меня до комнаты на пятом этаже замка. Сил у меня хватило только наполнить купальню теплой водой и, торопливо раздевшись, в неё погрузиться.

– Какие будут распоряжения? – лейтенант признал во мне Командора, даже не знаю по каким признакам. Возможно, боец-посыльный вернулся с инструкциями и шепнул ему на ухо важное сообщение.

– Стражей у двери выставь, – я засыпал в теплой воде, – на утро пригласи генерала Радоса, герцога Мирского, кто там у Синайцев за главного в столице…

– А император? – лейтенант даже запнулся, задавая этот вопрос.

– Конечно, и императора тоже. Что я должен сделать по протоколу? Я забыл, – нагло соврал я.

– Дать право поднять штандарт Командора и передать приветствие императору.

– Да! Передаю приветствие, и, надеюсь, мы достигнем общего решения, – язык заплетался, и лейтенант, видя, что я засыпаю, направился к двери.

Уже у порога он спросил:

– Шестой железный легион привести в боевую готовность?

– Да…

Я даже не успел договорить: «Да зачем?», как уснул мертвецким сном. А между тем почтовый голубь понес срочное сообщение в Мирград, через несколько часов горнист заиграл: «Тревога!», и Шестой железный легион в количестве пяти тысяч бойцов выдвинулся в столицу. Но я этого не знал, потому что спал. Из столицы же, в ожидании грандиозного шухера, все утро выезжали дворяне, у кого «рыльце» хоть немного, но «в пушку». Потому что Шестой легион никому не верит, ничего не просит и никого не боится…

– Лейтенант Пири, почему ты решил, что этот торговец – Командор? – услышал я строгий голос за дверью моих апартаментов, который отчитывал вчерашнего командира стражи.

А тот слабо возражал:

– Описание сходится, я запрашивал Секретную службу… Сами же раструбили, что Командор в столице… Мне-то откуда знать…

– Командор отправился в Приморский форт, на фронт! – настойчиво продолжал строгий начальник. – Пойди и арестуй этого человека. Он не тот, за кого себя выдает.

– Нет уж, я его видел… Не буду… А если он тот самый? Ты, господин капитан, последствия понимаешь? Да он разнесет тут все!

– Как он разнесет? Тут четыре сотни гвардейцев! – возмутился неповиновением старший офицер. – Ты отказываешься выполнять приказ?

Чтобы прекратить их перебранку, я вылез из купальни, вода в которой давно остыла, накинул на себя халат, любезно оказавшейся свернутым на пуфе. В мои апартаменты ночью явно кто-то заходил, одежды нигде не было, наверное, забрали в стирку.

– Пири, веди сюда капитана! – крикнул я, активировав «Ауру ментального подавления». – Если будет сопротивляться, прострели колено.

Дверь сразу же открылась, и в зал забежал капитан Секретной службы, а лейтенант и его стражи направили на него арбалеты, своими действиями требуя исполнить мой приказ. Да секретчик и сам был не против – судя по его испуганному выражению лица, мой ментальный навык воздействовал отлично.

– Зачем же так? Я же не знал, что ты – это ты, господин Командор! – торопливо заговорил капитан, у которого развеялись все сомнения. Сразу подумалось: «Эх, что ж я раньше-то эту ауру не взял? Глядишь, и не пришлось бы лишний раз доказывать, кто есть кто».

– Давай попьем чайку, капитан… – я выжидательно посмотрел на офицера.

– Капитан Вик, – ответил он и добавил:

– Я – начальник штаба генерала Радоса.

– Я – Командор Леонид, – я протянул ему руку и улыбнулся, – не обращайся ко мне «господин». Господа на фонарных столбах повешены.

Капитан даже не успел удивиться, а я уже добавил: «Это шутка!». Вик нервно сглотнул, видимо, он считал себя господином.

– Лейтенант, где тут у вас чайник?

Мой вчерашний благодетель смутился:

– Нет тут чая. Вы же внезапно заселились.

– А достать можешь? – я сел за широкий стол в центре зала и сделал приглашающий жест капитану.

– У нас в караулке есть… – неуверенно произнес лейтенант.

– Тащи!

Стража принесла чай, а я попытался сгладить первое впечатление, которое произвел на капитана. Он нервничал, пока мы не отхлебнули из железных кружек душистый навар.

– Хороший чай, – я улыбнулся, – расскажи мне, какие порядки вы навели?

Капитан сначала неуверенно, но потом, справившись с нервным стрессом, обстоятельно рассказал, как они «выполняли мой приказ». Оказывается, его озвучил император группе доверенных людей еще неделю назад. Несколько дней ушло на подготовку, а потом стремительным штурмом были захвачены суд и судебная канцелярия. Судьи и чиновники были арестованы и доставлены в тюрьму на остров Трантос. Вторым ударом были задержаны три генерала Секретной службы, которые являлись файскими шпионами. Их агенты, оказавшие сопротивление, были уничтожены. Генералы дали показания на четыре рода дворян, и Секретная служба вместе с войсками Мирского осадила четыре башни в правительственном квартале. Штурм завершился вчера, один род – Ливаны – сдался и отправился за решетку, а вот три других, отчаянно сопротивлявшихся, уничтожены полностью.

– Аккуратно сработали. Хорошо, что столицу не разнесли на куски. Молодцы!

– Я руководил штурмом, – заулыбался в ответ на похвалу Вик, – мы быстро действовали, поэтому никто не ушел.

– Думаю, из суда кто-то сбежал через коллектор, – вспомнил я о вчерашнем кровавом следе в подземелье.

– Догнали уже, – сказал Вик с довольным видом, – мои ребята на пристани перехватили секретаря суда с печатью и архивом по делу Норсов.

– Твои ребята – это те, что со звездой на красном щите? Серьезные парни, – я ему кивнул с уважением. Вспомнил, что переть на них внаглую не решился.

– Да, мои! Вторая служба по защите империи от иностранного влияния, – капитан перестал нервничать и успокоился, поняв, что я высоко оцениваю его работу.

Тут в дверь постучали.

– Завтрак принесли! – через дверь объявил лейтенант.

– Заноси! – обрадовался я.

Дверь открылась и в зал вошла девушка, ну, красоты неописуемой – рыжая, голубоглазая, с красивыми чертами и гордой осанкой – поставила на стол два блестящих подноса, накрытых позолоченными колпаками. Отличная фигура, но один недостаток – совсем плоская, но это её нисколько не портило. Одета очаровательная девушка была не как служанка: роскошное синее платье с белыми манжетами и воротничком, а на пальчиках сияли два нескромных перстня с бриллиантами.

– Будешь завтракать с Виком? – спросила она.

– Ну да! – я кивнул и замотался в халат поплотнее, неудобно как-то, что я почти голый.

Девушка занесла посуду и приборы, расставив их перед нами. Вик почему-то начал нервничать и выглядел сильно смущенным.

– Как тебя зовут, прекрасная незнакомка? – спросил я. Капитан аж крякнул от моего вопроса.

– Лилит! – радостно сообщила мне рыжая.

– Принцесса Лилит… – осторожно уточнил капитан.

– Ого! Дак ты дочка императора? А почему подрабатываешь на кухне? – недоуменно уточнил я. – Отец заставил?

– Дак все знают, что Командору завтрак должны подавать как минимум принцессы! – безапелляционно заявила она. – Папа и не знает, что я тут!

– Это кто тебе рассказал? – засмеялся я.

– Барон Анжей Вязь, – тоже засмеялась она, – он с тобой завтракал. А что, наврал?

– Да просто неправильно понял! – я вспомнил, что тогда во время завтрака за нами ухаживала Аделаида, принцесса Северной провинции.

– Ну тогда это будет новая традиция! – я пошутил, но Лилит серьезно кивнула.

– А тебя-то это не напрягает?

– Мне даже интересно на Командора посмотреть! – заявила она. – Меня из дома не выпускают. Скучно тут.

– Это для твоей же безопасности, – медленно проговорил капитан.

– А можно я с вами посижу? – попросила Лилит. – У вас же не сильно тайные тайны?

– Ну да, – я кивнул на подносы, – будешь?

– Нет, я давно позавтракала. Тут тихонечко посижу, мешать не буду, – девушка села на свободный стул и налила в железную кружку чай из караулки.

– Вик, как сейчас обстоят дела? – продолжил я расспрашивать секретчика.

– Стабилизировали ситуацию, остальные роды заявили о полной лояльности императору и принесли Клятву Командора. Кто был не согласен с репрессиями, выехали из столицы утром. Но бежать им некуда, да и они нам до конца войны неинтересны. Смысл тюрьмы забивать саботажниками, когда врагов еще не всех поймали.

– Как отработали по шпионам?

– Вступили в стычки с десятком ячеек, нашли их по жалобам, которые подавались стражам. Кого во время ареста забили, кого арестовали – в порту агентуры у файцев больше нет. А по столице работать продолжаем. Подключили к работе корпоратов Криминального кворума…

– Как у вас с ними взаимодействие? – мне стало интересно. – Кто в итоге стал главой?

– До конца войны перемирие, причем, по их инициативе. Главой стал Арес, как по мне, так отличный вариант. Откуда-то у него появилось два мешка золота, он договорился с большинством корпоратов, а те, кто был против, вероятно, сейчас кормят рыб на дне Доньи и Сарьи. Бывший глава Абдул был агентом файцев, и мы подумывали об его аресте. Но говорят, что с ним произошел несчастный случай… Ты не знаешь, кто его убил? – спросил Вик, отпивая чай.

– Случайно вышло, – отмахнулся я, – сонную артерию камнем распороло. Я пытался помочь, но медик не пришел вовремя.

– А каким камнем? – попытался уточнить капитан.

– Да белым таким, защищающим от пси-атак. Камень почернел и взорвался, один осколок перерезал Абдулу горло.

Я открыл свой колпак на подносе. Грёбушки-воробушки! Там была тыквенная каша. С морковкой. Ну почему даже в гостях у императора приходится есть кашу?!!

За столом воцарилась тишина, которой я не придал значения, когда разглядывал блюдо. А когда попробовал кашу, то поднял глаза на моих собеседников. Оба сидели бледные, Вик откровенно был напуган, а вот Лилит, хоть и струхнула, но держала марку – старалась выглядеть хладнокровной.

– Ты… псионик? – принцесса покраснела как рак. – Мысли мои читаешь?

– Нет, что-ты! – деланно засмеялся я, чтобы разрядить обстановку. – Псионики не умеют читать мысли!

Я точно помнил, что белый камень взорвался и у барона во время завтрака с Норсом. Вик мог смекнуть, кто я. Странно, что мои собеседники, очень приближенные к сильным мира сего, этого не знали.

– Но Барон Анжей ведь догадывался, – решил озвучить я свои мысли прямо в лоб, – у него тоже разрушился белый камень во время нашей беседы.

– Наша служба умеет хранить секреты, Командор, – после некоторой паузы проговорил Вик, – нас только предупреждали, что ты гибридный маг, используешь заклинания льда и огня…

Мы перекусили кашей, которая оказалась очень даже ничего. Ну а потом, вы сами понимаете… мои собеседники хором зашептали: «Антийская звезда, на суше, на море, в воздухе, на святых небесах и в преисподней…».

После завтрака я отправился к императору. Повели меня по длинным коридорам дворца Вик и Лилит, но, кажется, стражи пропустили бы меня и без них. К тому же за мной двигались шесть бойцов лейтенанта Пири…

– Саша, – представился мне высокий крупный мужчина средних лет и протянул руку для рукопожатия. Черные кудрявые волосы, волевой подбородок, голубые глаза, он был очень похож на Лилит. Точнее, она на него.

Когда я вошел в зал для приемов, там были четыре человека. Этот Саша в сером костюме с красным знаком Антийской империи, неприметный генерал Секретной службы в черной форме, красавец-кавалерист в роскошных стальных латах с позолотой и буковой М на красном шевроне, хоть и седой, но выглядевший очень залихватски – гусар гусаром, и невысокий азиат в белой накидке с алой лентой и вышивкой дракона. Все встали, чтобы меня поприветствовать, но первым подошел «Саша».

– Император Александр Волорт, – с улыбкой уточнил я.

– Собственной персоной! – улыбнулся он в ответ. – Мы тебя ждем уже месяц. Что же ты так долго?

– Осваивался, – я отключил ауру ментального подавления, на всякий случай, а то вдруг у кого-нибудь еще такие белые камни в костюме припрятаны. Не хотелось бы убить важнейших людей империи.

Секретчик оказался генералом Радосом, кавалерист – герцогом Мирским, азиат с именем Ли – полномочным послом Синайской долины Миллиона цветов.

– Леня, Командор Леонид, – представился я, справедливо решив, что император знает, что с губернатором Норсом мы общаемся фамильярно и без формальностей.

Я огляделся. Зал приемов был под стать императорскому дворцу – шикарное убранство, но без перебора. Белый мрамор, темные бархатные портьеры, круглый стол для переговоров, красный ковер перед императорским троном… Окна были плотно загорожены стальными щитами, аккуратно повторяющими размеры рам. Свет давали только газовые светильники, поэтому в зале был полумрак.

– Саша, что за репрессии ты устроил? – прямо спросил я императора.

– Все как ты и просил, – спокойно ответил он, присаживаясь за круглый стол.

Я тоже присел и откинулся на спинку стула.

– Я что-то не помню, чтобы мы это обсуждали? В какой форме была просьба?

Император встал, прошел к шкафу и достал папку, видимо, с личной корреспонденцией. Покопавшись, он протянул мне свиток письма.

– Вот. Да я и сам думал начать зачистку предателей и шпионов. Но очень боялся за Лилит…

Я открыл письмо и у меня глаза на лоб полезли от «дипломатичности» Майки. То, что это написала она, подтверждала подпись в конце послания: «Майкидорой Рир записано со слов Командора Леонида, высший приоритет, императив гарантирован Статутом Командора».

Сам текст потрясал своей безапелляционностью и уверенностью в собственной правоте:

«Императив Командора!

За измену приговариваю к смерти всех агентов Секретной службы в Приморском форте. Пересмотру не подлежит.

Требую исполнения пунктов Статута 2.1, 2.4, 3.2, 3.6. Расследование предательства должно быть выполнено в срок – две недели. Степень наказания определяется императором.

Требую репрессий по отношению к предателям. Ответственность за неисполнение – роспуск императорского двора согласно пунктам Статута 9.1, 9.2.

Факт предательства Секретной службой Командора – позор. Вина императора пересмотру не подлежит. Род Волорт лишается титулов: Посланник богов Северного и Южного пантеонов и Великий властитель, представитель богов Вавилона».

Да уж… Я же просто человек, пусть и со сверхспособностями, как я могу диктовать свою волю целой империи?! Почему меня не уничтожили после этого? Видимо, Командор Светлов вбил в средневековые головы этот Статут как священный закон, поэтому они приняли этот блеф к исполнению.

– Я не так хотел сформулировать, – задумчиво произнес я.

Император кивнул:

– Да я понял. Но, с точки зрения канцелярии, все точно. По существу.

– И что теперь? – спросил я.

– Императив исполнен, – Александр произнес это с грустью, – все пункты.

– Ты расстроен? – спросил я, почувствовав его настроение.

– Да. Лишение главных титулов исключает моих наследников из правопреемников императорского престола.

Я задумался. Не знаю, как на Антии, но борьба за престол всегда сопровождается интригами, а возможно, и гражданской войной. Мне этого не нужно.

– По итогам текущей войны титулы могут быть возвращены, – я наблюдал за реакцией императора. Но он молча смотрел на послание и качал головой.

– Ты думаешь, Александр не захотел по-настоящему воевать с файцами, потому что испугался? – подал голос герцог Мирский.

– А что мне думать? Расскажи! – попросил я.

– У императора убили сестру, среднего сына, невестку. Ты знаешь о морской чайке?

– Нет, – я покачал головой. – Их убила чайка?

– Да! – горячо заговорил герцог. – Она постоянно кружила над столицей, не могла подлететь только к дворцу. Едва кто-то из Волортов покидал резиденцию, она нападала и всегда убивала. Такова была плата за нарушение требований императора Фая.

– А сейчас что случилось? Почему вы вычистили столицу от предателей? – я совсем не задумывался, что файцы могли шантажировать правителей империи смертью близких. Я сразу вспомнил английские надписи на карте, вроде бы в моем родном мире англосаксы так делали неоднократно.

Угрозы, шантаж, террор, подкуп, убийство лидеров других стран было обычным делом. Причем, это продолжалось веками, не всегда удавалось доказать их причастность, но они всегда были в выигрыше после подобных исторических коллизий. Показательна смерть царя Николая I: он, будучи абсолютно здоровым, внезапно умирает от болезни. Все это происходит во время самой кровопролитной войны XIX века – Крымской, развязанной Великобританией и Францией против России.

– Чайка упала с неба, – произнес император и указал на письменный стол, который я сначала и не заметил, так как он был накрыт темной тканью.

Я резко встал, подошел к нему и сдернул покрывало. Грёбушки-воробушки, на столе лежал беспилотный летательный аппарат самолетного типа с винтом на хвосте. Он выглядел как крупная морская чайка из-за раскраски – белый металл с черными пластиковыми элементами издалека спутать совсем нетрудно. Такой же я видел и над Приморским фортом, возможно, что это был один и тот же аппарат. Выглядел он почти неповрежденным, только от удара о землю появились царапины на крыльях. Но главное – под крыльями висело две ракеты. Я перевернул его и увидел, что подвесов было четыре.

– Сколько было атак? – спросил я подошедшего ко мне Александра.

– Две, – он вздохнул, – сначала сестра, а потом сын с невесткой.

– Как давно это было?

– Первая атака полгода назад, вторая – два месяца, – я видел, что императору было трудно говорить об этом. Но я спрашивал его не для того, чтобы напомнить о тех страшных событиях, – проверял свою догадку. Если было две атаки и не хватает двух ракет, то, скорее всего, убивал родных императора именно этот БПЛА. Вероятно, он у врага единственный.

– Уберите его подальше от людей, он все еще опасен, – я указал на оставшиеся ракеты. – Это летающие бомбы, и они могут взорваться. Как их обезвредить, я не знаю.

Когда беспилотник унесли стражи, которых вызвал герцог Мирский, мы вернулись за круглый стол, и император Волорт спросил:

– Что это? Ты понимаешь, что происходит?

– Да, – я кивнул, – но если я вам расскажу, то обратной дороги уже не будет: или со мной до конца, или будете мертвы.

Все четверо кивнули и синхронно начали свою молитву: «Антийская звезда, на суше, на море, в воздухе и на святых небесах, и в преисподней мы несем волю человека…».

После того, как слова Клятвы Командора были произнесены, я рассказал им про гостей со звезд, которые уничтожали человечество на этой планете во время бесконечной войны. Мне пришлось объяснить им, что авиабеспилотник – это летательный аппарат, который управлялся человеком издалека и использовался для наблюдения за членами императорской семьи и их убийства.

– Второй такой «чайки» у них, может быть, нет, – отметил я, пытаясь успокоить императора.

– Как ты узнал? – спросил он.

– Сделать такую машину на этой планете невозможно. Они привезли её с собой. Если приземлились на десантном корабле, то его грузоподъёмность ограничена. За сотни лет запас их оборудования иоружия значительно уменьшился и восполнить его негде.

– А привести со звезд? – Мирский с презрительной гримасой указал пальцем вверх.

– Есть версия, что Ковчег блокирует связь врагов с кораблем, который висит в небесах. Помощи им ждать неоткуда. Пока эта ситуация сохраняется, у нас есть шанс их уничтожить.

– Ты думаешь, что все правители Файской империи – это люди со звезд? – задумчиво произнес генерал Радос.

– Да, – я утвердительно кивнул. – По крайней мере, те, кто обладает исключительными способностями и живет слишком долго.

– Ну тогда их осталось немного. Мы знаем о двоих. Они точно подпадают под это описание и не погибли, когда Зойка сожгла их столицу.

– Кто? – я заинтересовался, так как понятия не имел о количестве выживших членов экипажа межзвездного корабля.

– Советник Карсен и Советник Маррел, – ответил Радос напряженно. – Ты знаешь, как некоторые одаренные видят вас, пришельцев?

– Как? – я даже привстал со стула от удивления, что жители планеты способны определить игрока в толпе.

Радос достал из кармана сложенный листок и протянул мне. Я развернул его и увидел свой портрет, выполненный углем, достаточно грубо, но узнаваемо. На моем лбу был изображен обруч, который светился и создавал вокруг головы ореол.

– Хм… – а я-то думал, что местные не способны сами узнать игроков.

– Капитан Вик, очевидно, один из этих одаренных? – спросил я, и генерал молча кивнул. Тогда понятно, как он, едва увидев, сразу признал во мне посланника Вавилона, свой дар внушения я сильно переоценил.

– У меня для вас новость, так как ваша разведка не дорабатывает, – усмехнулся я. – Карсен погиб.

– Как это произошло? – заволновался Радос. – У нас было донесение, что он возглавляет файскую армию, наступающую на севере империи.

– Я убил его уже достаточно давно, еще до разгрома армии на перевале Серых гор, – скрывать мне ничего не хотелось. – От сильного яда защиты нет даже у таких, как Карсен.

– Тогда из известных нам пришельцев остался только Советник Маррел, – сделал вывод секретчик, а потом, видимо, решившись открыть еще одну тайну, шепотом произнес: – Вот только у него светящегося обруча на голове нет. Ну или мои агенты не могут разглядеть.

– Сиятельная Зойка ушла в погоню за ним, – после некоторой паузы сказал император, – с ней лучшая гвардейская сотня и мой старший сын Руслан.

Ё-мае, я задумался: стоит ли говорить императору о гибели Зойки, но он сам всё прочитал на моем лице. Скрывать эмоции я так и не научился, моя печаль передалась и ему.

– Что с ними? – дрогнувшим голосом спросил он.

– Зойка погибла, она не сможет воскреснуть, для неё на вашей планете всё закончилось, – честно ответил я и, чтобы оставить хоть какую-то надежду отцу, добавил:

– Про Руслана я ничего не знаю.

Император встал и отошел к письменному столу, отвернувшись от нас. Герцог Мирский, чтобы отвлечь присутствующих от печали императора, спросил меня:

– Как так случилось, что тебе помогают Зойка и Микки-Мореход?

– На самом деле помогает Ковчег, больше некому, – я ответил на автомате, задумавшись о том, что императора нужно будет как-то вернуть в реальность, он тяжело воспринял гибель наследника.

– Так Ковчег существует? – уточнил Радос, разглядывая меня пристально, как будто у него в глаза встроен детектор лжи.

– Да, но анты не верят, – я улыбнулся. – А вот Командор Светлов тоже думает, что Ковчег ведет невидимый бой с интервентами.

Над столом повисла пауза, мне показалось, что мои собеседники замерли и даже дышать перестали. В абсолютной тишине я слышал, как бьется сердце и течет кровь по жилам. Император медленно повернулся к нам и ошеломленно произнес:

– Командор жив?

– Мертв, – покачал я головой, – а вот память его хранится на небесах среди аватаров антов…

– Но… – начал Радос и осекся.

– Да как это возможно… – попытался возразить Мирский.

– Мне срочно нужно послать сообщение во Дворец Цветущего Лотоса, – вскочил со стула посол синайцев и выбежал из зала императорских приемов.

– Но мы не можем выбирать, с кем вести диалог, – проговорил император, – только Крон дает нам непонятные ответы, которые совсем не проясняют сути, а больше запутывают. У меня двадцать книг с записями этих разговоров, и это бесполезный груз.

– Попросите сами о разговоре с Командором, – пожал я плечами, – я думал, что вы должны осознавать, что память всех, кто устанавливает связь с антами, копируется. Искусственный интеллект выполнит просьбу.

– Кто? – вкрадчиво спросил Радос, а я замолк, так как понял, что не смогу объяснить средневековому человеку, что это такое. Сказать – «машина», он подумает, что это физический механизм, сказать – «дух», он подумает, что это творение магии.

Когда пауза затянулась, а ответа у меня не было, я ляпнул:

– Это Бог, хранящий память о цивилизации антов. Это он нанес удар по звездным кораблям пришельцев и уничтожил большинство из них. Сейчас он хранит память о всех людях и антах, кто его посещал. Он может дать вам возможность увидеть их еще раз...

Вернулся посол, и мы продолжили обсуждать обстановку и планы. После того, как я сказал, что мне помогает Командор Светлов, все как будто скинули маски и не таясь заговорили обо всем. Император был чуть заторможен и эмоционально разбит, но принял в обсуждении нашего плана самое деятельное участие.

Мы не думали, что можем ошибаться и разработали план, который был прост и очевиден. Я должен буду выдвинуться из столицы с Шестым легионом, прозванным «Железным» так как туда набирали на службу самых психологически стойких и физически крепких бойцов. За месяц доберусь до Приморского форта и сниму блокаду. Если Калькадосская армия не сдастся, то должна быть уничтожена. Потом имперский флот войдет в Эллину и встанет в устье, прикрывая мои войска при переправе через реку.

Когда мы закрепимся на правом берегу, к нам подойдет из резерва основная армия Античной империи – семь легионов по пять тысяч бойцов. Шесть недель спустя мы должны будем начать наступление на файские войска на том берегу Эллины. Через некоторое время к нам присоединится десятитысячная имперская армия с Юга, которая тоже пойдет в контрнаступление, как только мы обозначимся на вражеском берегу и привлечем к себе внимание.

Наша задача – сделать вид, что мы собираемся дать генеральную баталию, собрав большую часть войск в одном месте. В качестве поля битвы мы рассматривали Семиречье. Советник Маррел будет вынужден объявиться там и принять участие в сражении. И вот тут я с небольшим отрядом моих лучших бойцов должен буду его уничтожить. Так как я думал, что Маррел – андроид, человекоподобный робот, то идеальным вариантом его уничтожения было взорвать. Еще как вариант – сжечь, создав кратковременный источник сверхвысоких температур с помощью пороховых смесей. Так как разрабатывать эту стратегию мне помогали «лучшие умы империи», то я почти не сомневался, что план – рабочий. Только свербел такой червячок в уме: «Иметь бы еще колоду козырей в кармане».

И они у меня нашлись, так как я понимал, что проиграть битву нельзя – игроки, которых побеждал Маррел, умирали для этого мира навсегда. В отличие от меня, он знал какой-то секрет. И я впервые в этой новой жизни, кроме плана А решил серьезно проработать еще и план Б. Моим местным друзьям-правителям знать об этом совсем необязательно.

Часть шестая. Requiescat in pace! (R. I. P.) Пусть покоится в мире!

Мы двигались по каменной дороге в Северную провинцию уже вторую неделю. Столица осталась за спиной, и у меня было время еще раз обдумать прошедшие события…

События в Светлограде после нашего соглашения с императором Волортом развивались стремительно. Репрессии продолжались. Через несколько дней в столицу вошел Шестой Железный легион ‒ пять тысяч бойцов, подготовленных специально на случай возвращения Командора, для выполнения его поручений. Практически вся знать сбежала из столицы, ожидая продолжения зачистки от предателей. Все-таки три великих рода были уничтожены в первую волну борьбы с врагами народа, и у дворян были серьезные опасения, что на этом чистка рядов не остановится. Чиновников имперской канцелярии, различных служб и органов управления стало не хватать. Тогда в столицу завезли синайцев, которые подхватили бразды правления в различных сферах жизни, не дав остановиться бюрократическому аппарату империи. Мирский направил своих людей в различные торговые учреждения и промышленные предприятия для контроля всего происходящего, а за саботаж назначили суровое наказание, вплоть до виселицы. Несмотря на кризис, управляемость империи удалось сохранить, и я не сомневался, что император после окончания военной кампании жестоко расправится с дворянами, бросившими страну в трудный момент.

Генерал Радос стал военным главой мэрии Светлограда, после моей неосторожной фразы его начали называть «комиссаром», а герцог Мирский отправился со мной в качестве командующего имперскими войсками. Я попытался возразить, что мне «помощники не нужны», но император задал мне один вопрос, после которого стало понятно, что они не просто нужны, а жизненно необходимы.

– Сколько корма съедает лошадь в сутки? – Волорт улыбался, глядя, как я пытаюсь найти ответ. А это сложно, когда не только забыл, так еще и никогда не знал. Мне было понятно, что наш поход продлится несколько месяцев, а это, кроме непосредственно боевых действий, еще и уйма хозяйственных вопросов. Как их решать, я элементарно не знал. Император это осознавал и поэтому решил отправить со мной самый сильный генералитет, который оказался только у Мирского. Я понял всю мудрость этого решения, когда увидел наш обоз: пять сотен фургонов с провизией, осенней и зимней амуницией, штурмовыми машинами, палатками и даже мобильными банями. Всем этим «колхозом» и управляли пять генералов со своими командами офицеров и адъютантов.

Моя армия впечатляла. Пять тысяч бойцов Шестого легиона, четыре тысячи – пехота, тысяча – легкая кавалерия, пять десятков пушек, три полка мушкетеров – резерв императора, три тысячи гвардейцев герцога Мирского – тяжелая кавалерия и гренадеры. Наша колонна растянулась на многие километры, хотя двигались мы достаточно плотным строем.

В качестве вишенки на торте в нашей армии присутствовали две благородные дамы: уже известная мне Принцесса Аулика, наследница престола в Лармии, возглавляющая отряд из двенадцати имперских магов, и, вы не поверите, Лилит Волорт, – она считалась символом высшего императорского благоволения к нашей миссии, это как демонстрация флага.

Дочь императора была нашим главным дипломатом, который должен был давать гарантии безопасности освобождаемым территориям, и, если нужно, говорить от лица императорской семьи. Ну а я еще подумал, что император решил разложить яйца в разные корзины и отправил принцессу с самими боеспособными войсками, чтобы обеспечить ей безопасность, если Светлоград пострадает от внезапного нападения. Саша очень внимательно слушал мои рассказы про ракеты и способы ведения войны с помощью высоких технологий. Железная «чайка», которая оказалась БПЛА, произвела на него большое впечатление, и он сильно погрустнел, когда я ему описал атаку сотни беспилотников на вражеский город, всплывшую из моей памяти о прошлой жизни.

– Ты хочешь сказать, что эта «чайка» может быть начинена взрывчаткой? – удивленно спросил он, прикидывая вес бомбы.

– Именно! – кивнул я. – Данная модель несет маленькие ракеты. Расстреляв их, она может вернуться к хозяину за новыми. А есть такие «чайки», которые несут одну большую бомбу и пикируют на цель. Это «чайки-смертники», обратной дороги для них нет. Их заряд, равный бочке взрывчатки, наносит огромные разрушения.

– Как они выглядят? – император хотел от меня максимум подробностей. Когда я нарисовал ему треугольный беспилотник и тактическую ракету, он сначала вздрогнул, а потом предложил переместиться для совещания в подземные помещения замка.

– У Маррела есть такое оружие! – он уверенно ткнул пальцем в ракету. – Наши разведчики его видели. Минимум две штуки, длиной четыре метра, закреплены на железной телеге без лошадей, управляемой без возницы.

– Однако… – только и воскликнул я после таких новостей. Но если задуматься, то что может быть странного в том, что представители высокоразвитой цивилизации пользуются технологическим оружием?

После этого разговора Александр прислал в расположение нашего военного лагеря Лилит, которая радостно сообщила, что пойдет в поход с нами. Меня император не предупредил – наверное, знал, что я буду возражать. Ну это же безумие – посылать дочь в самое пекло, на территорию врага из спокойного и мирного Светлограда!! Причем ради её же безопасности!

Мирский же только хмыкнул и сказал: «Леонид, если даже император надеется на твою удачу, то и нам сомневаться негоже! Веди нас вперед, это твоя миссия». И вот уже две недели я двигаюсь в авангарде военной колонны, чтобы все зеваки видели, что Командор ведет армию сначала на Север, к Приморскому форту, а потом на восток – для генерального сражения с файскими войсками.

Но была одна огромная проблема! Бабы друг с другом не ладили. Без нешуточного скандала не обходился ни один ужин.

– Ты декольте не слишком маленькое выбрала? – подначивала Лилит пышную фигуристую лармийку, которая облачалась в весьма откровенные платья. – Думаешь поразить файцев своей грудью?!

– Ну тебе-то такой пси-эффект не светит, – злорадно огрызалась Аулика на колкости плоскогрудой наследницы императорского престола. И начинались пикировки, от которых у наших молчаливых генералов, присутствовавших на вечерних трапезах, уши сворачивались в трубочку. Мы с Мирским ржали, не стесняясь, но сами при этом в перепалки не лезли, опасаясь, что дамы могут и нас втянуть в этот вечный женский спор: «Кто на свете всех милее, всех румяней и белее?!».

Один раз я не присутствовал на ужине, потому что мои вдохновляющие речи о службе Родине понадобились в частях, которые двигались в конце колонны. Там же с бойцами я и поел каши с луком, а они смогли задать мне волнующие их вопросы. И, конечно же, я рассказывал им про свои похождения с рирской гвардией. Генералы называли это «Командорскими встречами» и просили, чтобы я не менее пары раз в неделю проводил их в разных подразделениях. Так вот! В мое отсутствие бабы молчали как рыбы – ни склок, ни скандалов. Мирский потом заявил мне: «Скучные девочки сегодня были! Командор, все эти спектакли были в твою честь. Поэтому, чтобы они не выцарапали глаза друг дружке, ешь отдельно».

С тех пор я начал ужинать в войсках – с бойцами, стоически идущими вперед, на войну, у которой они не видели ни конца, ни края. Вся их жизнь прошла в непрерывной череде военных конфликтов с файцами. И только моя вера в то, что скоро будет последняя битва, сделала их оптимистами. Благодаря моим «вдохновляющим» речам, армия, которая выходила из столицы в напряженном и тревожном настроении, обрела решимость положить конец войне и восстановить власть императора на всем континенте.

Когда появился на горизонте Приморский форт, меня уже знали во всех полках. Да, задумка генералов сработала: «солянка» из разных подразделений постепенно становилась настоящей штурмовой армией, мотивированной и нацеленной на победы.

Едва Шестой легион развернулся в боевые порядки перед калькадосскими войсками, стоящими у стен форта, как нам навстречу выдвинулся отряд переговорщиков во главе с генералом Роксом.

– Командор Леонид! – обратился ко мне генерал, когда мы встретились с его делегацией между позиций двух армий. – Я готов перейти на сторону Антийской империи, и мне есть что предложить…

– Интересно, – произнес Мирский, разглядывая карту, которую ему передал калькадосец, – осталась единственная армия файцев, дислоцированная в предгорьях Тану. Южнее – Рир, за её спиной – Семиречье и Калькадос, слева – Королевство Эрини. Если выйдем к горам Тану из Лармии, то окажемся прямо перед ними. Придется атаковать в лоб и штурмовать укрепленные за долгое время позиции.

– Это ловушка! – заявил Рокс. – Я предлагаю пройти через Эрини в Калькадос и ударить файцам в тыл. Разрушить им снабжение и растянуть сражение на несколько месяцев. Они будут вынуждены контратаковать, и у нас появится преимущество.

– Что ты хочешь за свою помощь, генерал? – уточнил я.

– Я знаю, что могу предложить тебе за свою жизнь и жизнь дочерей, – горячо заговорил генерал, – я дам ключ к престолу Калькадоса. Уважаемый Мот говорил, что ты готов принять мою армию с Клятвой Командора.

– Ну? Что ты конкретно предлагаешь? – мне не нравился этот словоохотливый полководец.

– Я знаю, где прячутся в Калькадосе наследники правящей семьи, с которой был договор у Командора Светлова. Я предлагаю посадить их на трон провинции и установить власть Антийской империи. Так весь Калькадос сдастся без боя.

– Хорошее предложение! – я кивнул генералу. – Нам нужно время, чтобы его обсудить.

Мы с Мирским отошли в сторону.

– Генерал сам по себе тот еще живодер, – проговорил герцог, – но лучше договориться. Я думаю, что штурмовать в лоб файцев – плохая идея. Уверен, что они понастроили фортификаций. Идея штурмовать Калькадос еще хуже, Калькадосская армия – единственная боеспособная. Из Рира дорог к Тану нет, там непроходимый горный хребет. Таким образом, предложение Рокса – это для нас великолепная возможность выйти в тыл файцам малой кровью.

– Думаешь, это не коварный план? Может, это обманка для того, чтобы мы оказались под перекрестным огнем и файцев, и калькадосцев?

– Все может быть, – задумчиво протянул Иван Мирский. – Но легенда убедительная. У него погиб сын от рук файцев, и сейчас Рокс очень хочет спасти дочерей, и время его сильно поджимает. Не стал бы он сдаваться без серьезного повода, калькадосцы не такие.

– А какие?

– Суровые. Держат слово. Бьются до конца. Очень упорный противник.

– Как будем оформлять договор? – спросил я герцога, и он указал мне на группу кавалеристов перед нашим строем. Во главе находился всадник в красном плаще и пластинчатом доспехе из антийского металла. Над воинами гордо развивался штандарт Волортов.

– Лилит всю жизнь учили дипломатии, она Рокса такими обязательствами обложит, что ему деваться будет некуда.

– Ну тогда занимайтесь! – я вернулся к переговорной группе калькадосцев, пожал генералу руку и указал на красный штандарт с буквой V. – Договор заключит принцесса Лилит.

– Но мы хотели бы твоих гарантий, – с опаской глянув на неё, произнес генерал.

– Я даю слово, что сделаю все, чтобы спасти твою семью. Других гарантий у меня для тебя нет.

Я дождался, пока генерал кивнет, и, бросив на ходу герцогу Мирскому: «Встретимся вечером в Ливр Мелоне», – отправился галопом в Приморский форт. Если боя не будет, то и присутствовать в войсках я не видел смысла.

При моем приближении ворота распахнулись, и меня с радостью приветствовали стражи крепостной стены. Недолго думая, я отправился к Губернаторскому дворцу. Бросил лошадь на посту охраны и, быстро поднявшись на третий этаж, сразу направился в покои Аделаиды. Стражи у дверей меня предупредили, что улучшения состояния у принцессы нет.

В этом я убедился, когда зашел к ней в покои. Адя спала, но только теперь её кровать была установлена в огромный каменный саркофаг из черного базальта.

– Это зачем? – удивленно спросил я у Петра, который пришел, едва узнал, что я вернулся в крепость.

– Лекари сказали, что так надо! – осторожно ответил он. – Но ни один не может пояснить – зачем... Ты бы знал, как мы этот каменный короб тащили на третий этаж, это нужно было видеть! Каменотесы до сих пор лестницы чинят… Хорошо, что Вальд с канатами помог...

– Кто? – не понял я.

– Капитан Смелый Вальд, – пояснил кавалергард и, увидев непонимание в моих глазах, добавил: – «Аврора» вернулась.

Что-то в его интонации мне не понравилось, он как будто извинялся или скорбел. Вместо радости по поводу вернувшегося домой флота, он сожалел об этом. С этим нужно было разобраться. Я еще немного подержал Адю за руку, мысленно пожелав ей выздоровления, и отправился на пристань.

А там меня ждало ужасное зрелище. «Аврора», когда-то изящная двухмачтовая бригантина, пребывала в жутком состоянии. Корабль кренился на правый борт, которым он и опирался о каменный пирс. Возможно, если бы не было пирса, он бы просто перевернулся, так как части борта больше не существовало и сквозь огромную обгорелую пробоину было видно, что половина верхней палубы обвалилась. Следы чудовищного пожара я увидел и в глубине корабля.

Одна из мачт сильно обгорела, а вторая – покосилась. На пирсе лежали обугленные обрывки красных парусов. Хоть я не специалист, но было понятно, что бригантина больше по морю не пойдет. По крайней мере, без капитального ремонта… Хотя, наверное, проще новую построить! Когда я обошел корабль с кормы, то увидел еще повреждения: в корабль попали, скорее всего, сотни раз, весь ют – кормовая надстройка – был изрешечен ядрами, а верхняя палуба усыпана его обломками.

Мотар, который оказался в рирском патруле на пристани, сокрушенно вздохнул:

– Чудо, что «Аврора» вообще дошла до пристани. Вряд ли ей поможет ремонт…

Страшная догадка поразила меня, и я открыл интерфейс гильдии. Ё-маё! Согласно данным системы, «Варяг» был уничтожен и затонул, «Аврора» имела сильные повреждения. Из известных мне кораблей уцелели только шхуна «Мирабелла» и десантный барк «Ураган Силевии». К моему флоту добавилось еще три корабля, все двадцатипушечные барки – «Вернон», «Лист» и «Форт Браг». Понятия не имею, как они были зачислены в состав моего флота. Очевидно, что при поднятии гильдийского штандарта корабль считался захваченным, но почему-то система не предупредила меня об этих событиях.

Я заглянул в состав бойцов и замер от кошмарного открытия. Весь экипаж «Варяга», как и большая часть на «Авроре», был мертв. Погиб Порта…

Не разбирая дороги, я побрел обратно в форт, на полном автомате, механически переставляя ноги. Почти все пираты, с которыми началась моя новая жизнь в этом мире, погибли в последнем бою десять дней назад. Мрак, Длинный Грид, боцман Вилли, Лерн-Змеелов, Диня-Пушкарь, Весельчак Луи… В живых остались только трое: Вальд, стрелок Рон и Жак.

В полной прострации я добрел до Ливр Мелона, как во сне здороваясь с встреченными бойцами. А когда зашел в главный зал нашего дворца, то как будто проснулся – со стены на меня смотрел Дерзкий Порта, капитан барка «Варяг», командующий флотом гильдии «Первый легион». Огромный пятиметровый портрет висел на стене над головами присутствующих людей: мой друг стоял на мостике корабля, за его спиной виднелись наполненные ветром красные паруса, он улыбался и смотрел вдаль с мечтательным выражением лица, а северный ветер трепал его нечёсаную шевелюру. И только суровый взгляд его глаз напоминал о том, что он совсем не романтический первопроходец, а настоящий боевой офицер, командующий эскадрой.

Некоторое время я стоял и глазел на портрет, пытаясь успокоиться и смириться с гибелью всех, кто прошел со мной многие схватки. Не забыть, а именно принять это новое знание.

Бесшумно подошла Майкидора и, встав за правым плечом, тихонечко произнесла:

– Это Мот нарисовал… Мы решили повесить портрет тут в память о нем.

Она всхлипнула и отвернулась. Я постоял еще и побрел к своим сержантам, которые, узнав о моем возвращении, собрались неподалеку, в углу зала. Вальд тоже был с ними. Мы в память о друзьях выпили крепкий алкогольный напиток, настоянный на травах. А потом отправились в баню, чтобы нам никто не мешал нормально поговорить, а то уже прибежали посыльные от губернатора, банкира, Бориса Мирского и даже молоденький артиллерист от Старого Пиуса. Не было у меня настроения заниматься делами. Все мысли были о том, чтобы без спешки и суеты помянуть Порту и погибших моряков моего флота.

– Как это было, Вальд? – спросил я, когда смыл в баньке пыль имперских дорог, и мы расположились в комнате отдыха за дубовым столом с крепкой настойкой.

– Когда наладили почтовое сообщение Фирса и Приморского форта, то узнали, что у вас нет пороха и провизии. Джордж отправил две шхуны с грузами и конвоем из наших кораблей… – начал рассказ капитан.

Их как будто поджидали. Едва транспорты удалились от лармийского порта, как появилась эскадра файских кораблей. Семеро против двух, расклад был не в нашу пользу. Вальд пытался увести часть нападавших за собой, но, очевидно, файские капитаны прекрасно знали характеристики кораблей нашего флота и маневр «Авроры» проигнорировали. Вся семерка начала сближаться с «Варягом». Порта просигнализировал транспортным судам: «Уходите обратно в Фирс». Они развернулись, а капитан Порта подставился под залпы файцев, чтобы дать шхунам уйти на безопасное расстояние.

«Варяг» пострадал, но смог повредить два корабля врага. Маневры были осложнены слабым ветром, и обмен залпами с оставшейся пятеркой затянулся. Вальд ударил по файцам с тыла и смог потопить один из барков. Но все равно силы были неравны: двадцать пушек «Варяга» против восьмидесяти у оставшейся четверки Железного флота врага.

Вальд пошел на таран, но неудачно, и его бригантина вместо того, чтобы ударить врага носом, сама получила удар в бок. Корабли двигались к борту борт, и залп файских орудий в упор вызвал на «Авроре» пожар и взрыв малого арсенала нижней палубы. Но и файский барк выбыл из строя, когда зажигательный заряд наших пушкарей запалил его паруса и мачты.

А потом другой корабль врага взял бригантину Вальда на абордаж, пока она была обездвижена, – экипаж пытался потушить пожар. Бывшие на борту гвардейцы Джорджа Норса, отбили атаку файского десанта. По удачному стечению обстоятельств огонь с «Авроры» удалось перекинуть на корабль врага: матросы забросили к ним на палубу горящие куски парусины. Барк врага запылал и, как только рванул порох главного арсенала, затонул.

Но на этом удача закончилась. «Аврора» была обездвижена и не могла помочь «Варягу», а тот повел за собой оставшийся флот врага подальше от Фирса в сторону Эллины и Северной провинции. Два файских корабля, которые были повреждены в самом начале боя, справились со срочным ремонтом и отправились следом…

Десять часов Вальд с экипажем пытались вернуть «Авроре» боеспособность, а когда это удалось, отравились искать «Варяг». Они нашли его выкинутым на скалы. Осмотр показал, что Порта с экипажем покинул его до кораблекрушения. Забрав с него часть уцелевших парусов, Вальд смог продолжить поиски и нашел следы битвы у самого устья Эллины. Множество обломков корпуса и остатков такелажа, плавающих на поверхности моря, указывало на место гибели кораблей.

Нельзя сказать доподлинно, что произошло, но стало понятно: когда «Варяг» потерял боеспособность, команда взяла на абордаж барк врага и захватила его. На вражеском корабле экипаж продолжил бой. Очевидно, состоялась долгая схватка, в результате которой три корабля погибли, в том числе и барк, затрофеенный Портой.

Вальд догнал последний израненный корабль врага и добил его. Пленный файский матрос, которого удалось спасти, прожил недолго и умер от ожогов, но успел рассказать некоторые подробности. По его словам, они точно знали о конвое из двух кораблей и двух гражданских судов, поэтому и напали остатками Северного Железного флота, надеясь на преимущество в численности. Какой предатель сдал нас, было непонятно. Вальд провел расследование в Приморском форте и выяснил, что здесь не знали, что шхун с грузом было две. А враг знал. Значит, предатель находился в Фирсе и, возможно, в ближайшем окружении Джорджа. Мне следовало поторопиться с выдвижением в Лармию, если я хочу сохранить Джорджу жизнь…

– Вальд, а что теперь будет с «Авророй» и «Варягом»?

– «Варяга» сорвал со скал шторм, и он затонул. «Аврора» восстановлению не подлежит: можно либо разобрать её, либо утопить.

– Нет, – я покачал головой. – Нужно восстановить! «Аврора» будет памятником вашим подвигам. Пусть навечно стоит у причальной стенки Приморского форта. С почетным караулом и навсегда высоко поднятыми штандартами Командора и Дерзкого Порты.

– Ты видел его личный капитанский штандарт? – осторожно спросил Вальд, а когда я отрицательно покачал головой, он мне показал. Ну что ж, я догадывался, что Порта плохо рисует. Там был красный стяг с пистолем, абордажным крюком и алебардой, отрубающей голову врагу. Все это было нарисовано очень коряво.

– Отдай Моту! – попросил я его. – Пусть чуть приукрасит, чтобы смотрелось грозно и достойно Великого капитана.

Ну а потом вспоминали наших погибших друзей и сильно напились. Мы с Вальдом пересказывали события из пиратской жизни, а рирцы удивлялись нашей обезбашенности и куражу.

Когда мы, пьяные, вышли из бани, то, как говорится, попали с корабля на бал.

Бабы – Лилит и Аулика – устроили скандал Майкидоре. Она отказывалась размещать их для проживания в Ливр Мелоне и отправляла в губернаторский дворец. Но красотки разбазлались, вопя, что они в свите Командора, а не Норсов, и, значит, селить их нужно при дворе Командора и никак иначе! Майкидора слала их лесом, справедливо аргументируя, что у нас тут лакеев нет, а они привыкли к вниманию слуг. Все-таки это расположение военной части, а не куртуазный бал-маскарад.

Ржал над этой ситуацией только герцог Мирский, все остальные выпали в осадок от конфликта трех барышень. Ведь в выражениях дамы не стеснялись.

– А ты где решил остановиться? – спросил я Мирского.

– Да мы люди простые, – стушевался он. – Я – в гарнизоне крепостной стены вместе с сыном. У него теперь офицерский комфорт какой-никакой есть. Ты уверен, что он заслужил звание лейтенанта?

– Уверен, – подтвердил я и спросил:

– А с дамами что делать?

– Да посели их тут, – улыбнулся он, – а то Лилька императору строчить начнет, что для неё тут прием не тот.

– Вот не нравятся они мне…

– Правда? – радостно спросил Мирский и деловито продолжил: – Тут такое дело, у меня же тоже дочь есть! Очаровательная милая девушка, с достойным приданным…

Я обреченно махнул рукой. Да ну вас всех к лешему с вашими дочками. Вот Адя проснется, так разгонит этот малинник своей большой алебардой.

– Так, дамы, тихо! – прикрикнул я и серьезно подчеркнул: – У нас траур по самому отважному капитану Севера. Всех принцесс на второй этаж. Майкидора, есть свободные комнаты?

– Найдем, но им будет тесно, – раздраженно ответила она.

– Нормально им будет! Отдай свои апартаменты, – подумав, сказал я, – а ты переезжай на третий этаж.

Майкидора обрадовалась, в её глазах заплясали веселые огоньки, мне даже померещилось, что она незаметно показала принцессам язык. Но тех такой вариант очень даже устроил, и они наконец смогли успокоиться.

Когда все разошлись, я остался один в огромном зале, сел на пол напротив портрета Порты и вспоминал наши похождения. Почему-то подумалось, что потомки будут смотреть на этот портрет и думать о нем, как о герое. Жалко, что мы, его друзья, даже не знаем, где он родился, когда у него день рождения, есть ли сестры или братья… С такими думами я и уснул на каменном полу, прислонившись к титанической колонне…

Утром мы с Майораном и Вальдом в память о Дерзком Порте дали холостой залп из всех орудий, установленных на равелинах у пристани, а оставшиеся в живых пираты выстрелили из уцелевших орудий «Авроры».

– Это традиция твоего мира? – спросил Майоран.

– Не знаю, – я пожал плечами, – но мне кажется, что это правильно. Давайте проводить такой ритуал ежегодно в память о битве с Железным флотом…

Некоторое время мы помолчали.

– У нас есть четыре корабля в Фирсе, но нет матросов и капитанов, – Вальд хмуро смотрел на морской горизонт, – мы не знаем, что предпримет враг. Уверен, что битва на море еще не закончена.

– Отправляйся в Сиртос, спроси Дядюшку Хью, он поможет найти самых лучших моряков для нашего флота, – я открыл интерфейс гильдии и назначил Вальда командующим эскадрой, дав право принимать в Первый легион новых членов.

– Это наше море, – уверенно сказал я, – и мы никому его не отдадим.

На скорую руку мы обсудили планы по морской обороне, я предложил расширить флотилию до восьми боевых кораблей и для быстрого снабжения армии добавить пару торговых шхун. Вальд согласился, и я выдал ему три мешка денег на покупку кораблей. Майоран заверил, что выделит отряд для сопровождения капитана в столицу Провинции Северных морей.

Мы уже планировали разойтись по своим делам, как с крепостной стены с громким ревом сорвалось пять ракет. К моему удивлению, они пролетели над морем метров семьсот и с фонтанами брызг взорвались над волнами.

– Ничего себе, – удивленно произнес я, – это что было?

– Пиус улучшил конструкцию, – Майоран был доволен произведенным эффектом. – Нравится?

– Да просто отличный результат! – искренне восхитился я. – Более полукилометра!

– Только вот такая ракета стоит как крестьянский дом в два этажа, – неодобрительно проворчал Вальд. – Пиус уже целое состояние потратил на эксперименты. Мне Мот на днях жаловался.

– Безопасность стоит дорого, – я хлопнул его по плечу, – это частица будущего. Скоро ты и с кораблей такие запускать сможешь!

– Не может быть! – изумился Вальд. – А как же пушки?

– А пушки останутся для ближнего боя… – я повернулся и пошел к крепости. За спиной услышал удивленный голос своего капитана: «Это тогда на какую дальность ракета будет летать? За горизонт?».

– Именно так! – хохотнул я, хотя и не был точно уверен.

Я встретился со Старым Пиусом, и он доложил, что изготовлено более пяти десятков ракетных установок старой конструкции и двадцать – новой, в которой ракета в два раза больше, летела в пять раз дальше и несла мощный заряд, способный остановить атаку целого полка в боевом построении. Правда, полки тут были небольшие – до двухсот бойцов, но все равно разрушительная сила неслыханная.

Потом у меня состоялся обед с Мотом, мы обсудили текущие дела: Жор начал возить в форт грузы с армейских складов, суда с провизией из Сиртоса стали приходить регулярно. Ненужные нам трофеи мы смогли продать торговцам, транспорты ушли в обратный путь не с пустыми трюмами. Жизнь налаживалась, и угроза голода отступила. Я дал поручение Моту организовать досуг и составить компанию моим высокопоставленным гостям.

– А кто, кроме Мирского, пришел с армией? – уточнил банкир, и мне было приятно видеть, как вытянулось его лицо, когда я непринуждённо сообщил, что в Ливр Мелоне квартируются принцесса Лилит Волорт и принцесса Аулика Лармийская.

– Ты хочешь, чтобы я с ними общался? – удивленно спросил он.

– А кто? Я что ли? Это ты у нас дипломат! – безапелляционно заявил я. – И Доминус Бел о тебе хорошего мнения.

Мой «дружище» Мот расцвел как майская роза.

– Я справлюсь, – чуть заикаясь, произнес он, оглядывая свою столовую, в которой на самом видном месте висел наш с ним ростовой портрет, – только марафет тут наведу.

– Не затягивай! – настойчиво проговорил я. – А то эти принцессы в своих склоках мне весь дворец разнесут!

– Ну да. Ну да, – постоянно повторял Мот, – такие знакомства случайно не случаются…

– Вот еще что… Мы пойдем в наступление через Эрини…

– И что? – осторожно спросил он, не понимая, к чему я клоню.

– У нас в пленных числится командир пехотного полка Ард. Он – младший сын короля Эрини. Мы захватили его во время битвы в Северной гавани, когда затрофеили флагман Железного флота. Я планирую посадить на трон правителя провинции Арда или его мать. Но он должен принять Клятву Командора. Это твоя забота, вытащи его из тюрьмы и начни переговоры.

– А куда денется нынешний король Эрини? – погрузившись в размышления, механически спросил Мот.

– Вот это, дружище, не твоя забота, – я махнул банкиру на прощание, а сам отправился дальше по делам.

У Александра Норса мы с Майораном пробыли до утра. Текущие вопросы обороны заняли несколько часов обсуждений. Я опасался, что в мое отсутствие враг будет контратаковать форт, и мы расписали детальные планы обороны.

– Майоран, ты теперь капитан, то есть второй человек в Гильдии, – сказал я после того, как повысил его статус в интерфейсе. – Ты на генеральную битву не пойдешь. Впрочем, как и остальные рирцы…

– Но как же так?! – воскликнул он. – Мы не можем тебя оставить!

– Не можете! – покладисто согласился я. – И поэтому у вас будет другое задание.

– Тебе надо взять свои лучшие войска! – попробовал возразить и губернатор.

– Нет, – я покачал головой и положил на стол карту археологических работ. – Это карта Грейлава, огромного города антов, погребенного под Северной провинцией.

Мои собеседники с недоумением уставились на свиток.

– Эти знания нужно сохранить, как бы ни прошла у нас генеральная битва, – я смотрел в глаза Майорану, – даже если нас разобьют и я погибну, у людей должны остаться знания. Вот тут университет и там должно быть много книг…

– А тебя могут убить? – изумленно спросил мой новоиспеченный заместитель.

– Да. Светлова же убили. И Лионеллу. И Зойку. Не понимаю, как это произошло. Но это возможно.

– Тогда не лучше ли остаться в Приморском форте? – Майоран разволновался.

– Нет. Командир бойцов в бой не посылает, – спокойно произнес я. – Командир бойцов в бой ведет. Это не обсуждается.

– Кто твой враг? – спросил губернатор. – Ты что-нибудь узнал?

– Мой враг – советник Маррел. Это не человек, а, скорее, человекоподобный робот…– я как мог объяснил средневековым воякам про андроидов. Но, думаю, они мало что поняли и решили, что Маррел – голем. Ну да ладно, пусть так.

– Эта карта – гарантия счастливого будущего для Антийской империи, тут есть редкие металлы, возможно, работающие машины, может быть, даже летающие. Но самое главное – книги! Вы двое теперь хранители этой тайны. Как только закончится война, вы должны организовать раскопки. Средства на экспедицию возьмете у Мота, я теперь доминус банка и владею миллионами в чистом золоте.

– Ты как будто прощаешься... – насупился Майоран.

– Не от меня зависит, сколько я тут пробуду, – отмахнулся я от опасений офицера и сменил тему. – И еще вам нужно захватить Рир. У Майки есть флаг или штандарт?

– Нет, – удивился он, – откуда? Есть флаг Рира, черный с белой каплей.

– Что за капля?

– Керосин, – пожал плечами капитан.

– Понятно. Тогда сделаем так! – я нарисовал красный флаг, желтую звезду, серп и молот, добавил черную полосу с каплей. – Вот это будет её штандарт.

– Но… – начал возражать Майоран, хотя я и так уже понял, что этого мало. Я пристально посмотрел на свой рисунок, а потом мысленно перенес его в интерфейс гильдии и закрепил на Майкидоре. Удивительно, но система приняла это. Около пиктограммы девушки появилась иконка флага.

– Изумительно, – услышал я голос Александра, – штандарт стал подлинным…

Я надавил на иконку, и штандарт материализовался в инвентаре. Я его достал и отдал Майорану, который принял его с осторожностью, словно это был священный предмет.

– Как ты это сделал? – Норс недоумевал. – Так не может даже император.

– Это может любой игрок, – возразил я, – просто вы уже давно живых посланников Вавилона не видели и забыли, как это работает.

– Свяжись с Аресом, его люди сейчас проводят разведку в Рире. Сразу после нашей победы нужно штурмом взять и вашу провинцию. Нельзя допустить, чтобы проигравший враг нанес ей урон, – это удар по будущему. Важно защитить мастеров и хранителей знаний о прошлом. Я знаю, что несколько ключевых производств для развития империи остались именно в Рире.

– Я помогу, – кивнул Александр, – вместе с рирцами пойдут войска Норсов.

– Ну вот и хорошо.

Мы проговорили до самой ночи, но больше о делах не было сказано ни слова. Мы обсуждали добычу янтаря, урожай кедрача, я рассказывал им сказки из будущего, Саша – про детство Аделаиды, Майоран – про пещеру, в которой он заблудился в детстве… В общем, обо всем на свете – видимо, нам троим именно это и надо было. Ну а то, что три бутылки выпили, так это как-то само получилось. Еще Саша курил свои сигары с запахом вишни. И мы надышались дымом, вкупе с алкоголем это подействовало наповал. Опять уснули в командном центре, на старых картах.

Добрался я до своих апартаментов в гильдейском дворце только утром. И чуть заикой не стал, когда неожиданно мне под ноги с рычанием выскочил котенок.

– Каранг! – от неожиданности вырвалось у меня. Котенок был раза в два крупнее обычных своих собратьев: мощные лапы с острыми когтями, совсем не детские клыки, длинный хвост, шумно лупящий по каменному полу. Он шипел, рычал, щерился, пока я не пришел в себя и не заявил:

– Свои! Барсик, не рычать на папу!

Из-за дивана вылезла его мать – здоровенная, ростом по пояс человеку. Она, чуть прихрамывая, подошла и шикнула на котенка. Мы встретились с ней взглядами, я ожидал ментального обмена как с Яром, но ничего не почувствовал. Она была просто диким животным, которое вынужденно жить среди людей. Большая кошка научилась подавлять свои инстинкты и природную агрессию. Она явно чувствовала во мне хозяина этого дома и приветствовала, как умела.

– А где Яр? – спросил я кошек, но они только с интересом меня разглядывали: ни понять, ни ответить не могли. «Ну хоть что-то в этом мире самое обычное», –обрадовался я.

Потом я пошел к Майкидоре искать сову, но она не знала, где птица. Уже несколько недель Соню никто не видел. Меня это тревожило, но лишь слегка, так как в интерфейсе было видно, что она жива и здорова. Её иконка была неактивной и чуть притушенной, и я предположил, что мой пернатый спутник находится далеко.

Дальше мы с Мирским обсудили подготовку к военному походу. Калькадосская армия перешла на нашу сторону, генерал Рокс отправил в тюрьму форта нескольких офицеров, которые выразили несогласие со сменой флага. Лармийские части сдались без боя, когда им представили принцессу Аулику. Ополченцы Семиречья попытались качать права, но Рокс арестовал их штабистов, а без офицеров бойцы быстро перешли под наши знамена.

Лилит Волорт производила на жителей бывших провинций Античной империи неизгладимое впечатление. Она неподвижно,немой статуей восседала на породистом боевом коне, в своих доспехах из антийского алюминиевого сплава, в красном плаще с вензелем V и оскалившимся волком, и молчаливо взирала, пока Мирский вел переговоры. Лишь когда дипломатия упиралась в страх перебежчиков перед файцами, она подключалась и тактично объясняла ситуацию: гарантированно умрете сейчас в бою с нашими войсками или потом вступите в бой с файцами и, возможно, уцелеете. Вот такой простой выбор. И провинциалы выбирали шанс выжить. Эта участь им нравилась больше.

Секретчики, которые двигались в нашем обозе, сделали фильтрацию на верность империи и забраковали примерно двадцать процентов бойцов провинций. До конца войны их отправили в лагерь для военнопленных у топей Серых гор.

Наша армия выросла на двенадцать тысяч бойцов. Все приняли Клятву Командора и после этого стали врагами Файской империи, обратного пути у них не было. Я немного удивился, что вражеские войска сдались так легко, но Лилит пояснила мне, что все эти переученные в бойцов крестьяне совсем не хотят воевать, нет в них боевого духа. Тем более, что они еще помнят, что при Античной империи жилось лучше, сытнее, безопаснее, да и прав было больше. Многие и сейчас считали её своей родиной.

Мы собрались двигаться дальше на следующий день, чтобы сохранить быстрый темп наступления. Свои «козыри» для встречи с Маррелом я успел изготовить за время нахождения в форте. Был позыв пообщаться с аватарами антов, но я всё-таки отказался. Мне сейчас не нужны сомнения, а они наверняка стали бы отговаривать от генерального сражения. Не знаю почему, но я верил в свою удачу. Заполненный разными «сюрпризами» инвентарь грел душу и требовал боя. Появился азарт. Как там у нас говорят: «Пан или пропал!».

Я оправился в этот поход с легким сердцем, на всякий случай попрощавшись с безмолвной Аделаидой, которая все также пребывала в своем вечном сне. Я еще раз убедился, что она выглядит как живая и здоровая, а значит, есть способ её разбудить. Поездка в Сиртос на состоянии Ади никак не отразилась. Когда её доставили обратно в Приморский форт, лекари Веселой Даши осмотрели и констатировали: состояние стабильное. Вероятно, нанороботы прижились и включились в поддержание жизнедеятельности организма…

Яр вернулся с ночной охоты, и я объявил ему о предстоящей битве. Было видно, что ему не хотелось бросать Карангов. Пока меня не было, он действительно взял над ними шефство – приносил еду и какие-то травки для лечения. Майкидора клятвенно пообещала заботиться о них. Думаю, что кошки будут этому только рады, так как волка, несмотря на всю его заботу, они сильно боялись. Яр передал мне, что старшую зовут Марра, а котенка – Карра. Их привезли с юга, чтобы устраивать бои с огромными собаками. Такое развлечение было популярно на одном из островов Северного архипелага, и они очень рады, что мы спасли их от этой участи. На мой вопрос, что полезного кошки могут делать для нас, Яр не ответил. Да и Майкидора тоже ничего вразумительного сказать не смогла, так как видела их первый раз в жизни. «Разберемся после войны», – подумал я, покидая Ливр Мелон.

…По военной дороге мы быстро достигли Рыбной пристани и организовали переправу. Обозные рабочие, выполняющие функции стройбата, сладили из бревен, напиленных в ближайшем леске, несколько больших плотов, которые перетягивались канатами с берега на берег. С их помощью мы перебросили на тот берег сначала пехоту с пушками, которая заняла оборону и защищала переправу от возможной внезапной атаки. А затем перевезли и обоз с кавалерией. Ракетные войска под руководством Старого Пиуса мы оставили на нашем берегу до подхода семи легионов основной императорской армии.

Император Волорт сдержал слово, и тридцать пять тысяч бойцов подошли к переправе в точно оговоренные сроки. На всю переброску войск у нас ушло более двух недель, и в первой декаде августа огромная пятидесятитысячная армия двинулась по Лармии. А провинция меж тем пылала. Горело все, что могло гореть: файские склады, летние военные лагеря, речные пристани, торговые караваны на обочинах, мосты. Арес понял мои слова о премии за результат превратно, его разбойники массово уничтожали не только военную инфраструктуру, но и мирную. С одной стороны, столкнувшись с такой бедой, войска файцев отступили, а с другой, я был уверен, что беженцы из Лармии, которым зимой будет нечем питаться, ломанутся в Северную провинцию или к побережью в Фирс. И это будет гуманитарная катастрофа.

Наша имперская разведка поймала диверсантов Ареса, слава богу, что обошлось без жертв. Я встретился с бандитами и объяснил новое задание, попросив срочно передать его главе Криминального кворума:

– Мы идем к горам Тану, там, где стоит файская армия. Вы должны развернуть диверсии именно там, хватит с Лармии ваших поджогов.

– Почему я должен тебе верить, Командор? – спросил главарь банды, который, очевидно, был не в курсе моего соглашения с Криминальным Кворумом. – Арес слишком занят, чтобы исполнять чужие просьбы. Если у тебя к нему дело, то он примет в своей ставке.

– Некогда, – я показал главарю манипуляцию с материализацией золота, которая его потрясла. Мне даже пришлось показать, что у меня пустые рукава и карманы, чтобы он поверил, что это не дешевый фокус.

– Скажешь ему, что тоже видел, как золото появляется из воздуха, и он поймет, насколько важно это послание, – велел я ему. – Вы должны отправиться на восток и сжечь склады снабжения файской армии в Тану. Это главная задача!

Он поклялся хранить мою тайну, хоть я его не просил, и незамедлительно оправился в логово Керпет.

Почти месяц у нас ушел на освобождение всей Лармии. У побережья, недалеко от порта Фирс, мы столкнулись с войсками Джорджа.Встретились как братья, хотя, по большому счету, мы и виделись-то с ним всего несколько дней в жизни. Он за время партизанщины стал гораздо более суровым, отрастил роскошную бороду, приобрел несколько шрамов на лице.

– Я знал, что все у тебя получится! – хлопнул он меня по плечу, когда мы после большого пира, который закатили в честь воссоединения наших армий, остались одни в большом зале трактира. – Мы тут гоняли тыловые части да редкие гвардейские полки, вся надежда была, что ты перевал удержишь.

– Дак не удержал! – попробовал возмутиться я. – Завалил камнями, теперь там никто не пройдет, если летать не умеет.

– К черту подробности! Перевал заблокирован, значит, легкого пути к сердцу нашей империи больше нет, – с торжеством в пьяном голосе заявил Норс.

– Аулика осталась в столице Лармии, – у меня тоже язык заплетался от выпитого, – ей нужна твоя защита… Да и вообще, хорошая партия для тебя… Ну, если ты задумал покончить с холостяцкой жизнью…

– А ты еще не знаешь? – удивился он. – Лилит с полутысячей гвардейцев остается в провинции.

– О как! – изумился я. – А с чего баня-то упала?

– Ну тут такое дело, – смутился Джордж и опустил глаза, разглядывая пивную кружку, – мы с ней пообщались… и решили – пусть будет так.

– Не понял…

– Да что тут не понять?! – Джордж насупился. – Чувства у нас возникли. Если ты хотел собрать себе гарем, то минус одна принцесса…

– Да какой гарем! – я заржал. – Мне бы только Аделаиду вернуть к жизни… И все.

– Серьезно? – он прищурился. – А папенька послал её тебя… хмм… охмурять.

– Да даром не нужна! – начал я, но осекся, чтобы не обидеть Норса. – …Мне никаких гаремов не надо. Мне бы свою принцессу вылечить.

– Ну вам, посланникам Вавилона, все под силу, – с жаром произнес Джордж, – я в тебя верю… Хотя о тебе порой такие сказки-небылицы рассказывают…

– Рирские? – уточнил я с улыбкой.

– Уже и мореманские… – хохотнул он. – Где ты нашел барк «Крузенштерн» и Микки-Морехода?

– Во-первых, это был «Владивосток», – серьезно ответил я. – Во-вторых, я с Микки-Мореходом не виделся, только Марте-морячке обещал не разрушать Сиртос...

– Ну я же говорю! – восхищенно произнес Джоржд. – Богам богово, а нам хоть послушать истории о ваших подвигах…

Уже когда расставались, он, посмотрев мне в глаза, спросил:

– А ты можешь на нашей свадьбе с Лилит также, как на свадьбе Марата и Даши, закрепить союз силой Вавилона?

Джордж произносил слова осторожно, мне даже показалось, что он протрезвел, проникнувшись серьезностью просьбы.

– Конечно! После войны и сладим! – я кивнул и чуть не упал, потому что от резкого движения закружилась голова. – А почему ты думаешь, что это будет иметь силу перед небесами?

– А я и не думаю, – серьезно ответил он, – я это знаю. Все теперь знают и верят в силу Вавилона…

На этом мы и расстались. А на следующее утро принцесса Волорт, шмыгая носом и постоянно поправляя офицерский палаш на поясе, сообщила мне, что её миссия должна продолжиться в Лармии с экспедиционным корпусом Джорджа Норса. Было видно, что она, опасаясь, что я буду не согласен с её решением, готовилась выпалить мне миллион важнейших аргументов. Но я лишь кивнул и сказал загадочным голосом:

– Ты в моей армии и поэтому несешь долг посланника Вавилона. Твой путь продолжится здесь. Это решилось давно, еще до твоего рождения…

Сам не понял, что сказал с похмелья, принцесса тоже не поняла, но торжественно заявила:

– Я не подведу! Мы с Джорджем будем спасать провинцию от голода. Ведь все сожгли дурные бандиты…

– Файская армия отступила из-за этого, – сурово проговорил я, – они тоже испугались голода. И, пожалуйста, разбойникам – не мстить, не убивать. Просто покажите им свое намерение прекратить беспорядки. Лучше без крови. Арес остановится, если вы попросите.

– Хорошо…– смутилась Лилит. – Ты не сердишься?

– Я рад! – искренне произнес я. – Вы с Джорджем спасете много людей.

Армия выдвинулась в Эрини через несколько часов, Джордж проводил нас до Дороги Кавалеристов и вернулся. Надо сказать, что без Аулики и Лилит наши ужины стали проходить в конструктивных и обстоятельных беседах. Я наконец-то смог объяснить герцогу Мирскому свое видение финальной баталии: сперва ракетный удар до последней ракеты, потом стремительная атака пехоты и фланговый удар тяжелой кавалерии. Легкая кавалерия должна быть в резерве и ударить со спины по позициям файских пушкарей, если такие будут. Мирский и генералы старательно записали все установки и лишь поинтересовались, кто будет принимать оперативные решения.

– Вы и он! – я указал на Мирского. – Герцог прошел не одну схватку, так что он возьмет на себя все управление.

– А ты? – спросил Иван, глядя мне в глаза. – Полезешь в самое пекло?

– Да, – я утвердительно кивнул, – по-другому не получится. Сначала я использую свои псионические атаки, потом подключится волк. Затем я покину поле боя и отправлюсь со штурмовой группой искать Советника Маррела, он не должен помешать нам победить в этой схватке.

– Ты думаешь, что он самый опасный в предстоящем бою? – спросил старичок, вроде бы его звали Лью, один из генералов Мирского.

– Да, очень опасен. Если кто-то обнаружит его, то сразу нужно известить об этом меня. Незамедлительно! – я обвел взглядом всех присутствующих. – В случае угрозы поражения он может применить оружие, которое разрушило старую столицу Игриполис…

– Но… Это невозможно! – воскликнул Мирский, – Это оружие антов. У файцев оно откуда?

– Ах, Иван, – я начал терпеливо объяснять, – оно есть у всех, кому не лень! Мы уже говорили о том, что Маррел – пришелец, да еще и машина. Он не файец! У него есть штучки, которые вы придумаете, может быть, через двести поколений. Но их осталось мало и лишь на крайний случай. Поэтому я должен его найти и обезвредить до этого «крайнего случая»!

Генералы сделали вид, что мне поверили. Только Мирский воспринял мои слова со всей серьезностью, так как он – единственный из них видел БПЛА: беспилотник, который убил членов императорской семьи.

Больше мы к этой теме не возвращались. В штурмовой отряд я выбрал из состава Шестого легиона, прозванного Железным, двадцать четыре бойца, с которыми начал ежедневные тренировки. Этот отряд должен был дать мне возможность применить «домашние заготовки» против андроида. Мы отрабатывали штурм зданий, подавление охраны Советника, изолирование моего с ним поля боя, блокирование помощи Маррелу от других файских подразделений. Ну и еще легионеры учились игнорировать пси-атаки Яра, воевать так, как будто они никак на них не действуют. Мы даже уходили от армии на безопасное расстояние, и Яр выл от души, а мой отряд должен был продолжать штурм без заминок и ошеломления. Выходило плохо… Поэтому я, не раздумывая, принял всех бойцов в гильдию, после чего они стали невозмутимыми и стойкими.

За полтора месяца тренировок я подружился с этими хорошими ребятами, поразившими меня своими светлыми мечтами и чистыми помыслами. Все, чего они хотели, – это победить врага, установить мир. Когда угрозы Античной империи не будет, они планировали демобилизоваться, свить гнездышко с красавицей-крестьянкой и вырастить дюжину детей. Нет, не все, конечно. Был среди них светловолосый весельчак Грак, который хотел научиться летать. Он постоянно меня расспрашивал о летающих машинах, и я ему рассказывал все, что знал. Проблема заключалась в том, что знал я немного. Или вот еще был мрачный и задумчивый Томас, он рассматривал небеса по ночам и зарисовывал звезды. Парень нам рассказывал, как видел комету, метеоритный дождь и то, что его взволновало, – непонятный объект, который появлялся каждую полночь. Эта светящаяся точка двигалась по небосклону с постоянной скоростью, и он полагал, что это дракон. Я ему неоднократно говорил, что это станция «Дефенсио», где живут аватары антов, но он мне каждый раз не верил. Думаю, что нужно будет устроить его после войны в университет, чтобы выучился на астронома. А пока я подарил ему подзорную трубу, которую выменял на золотые монеты у одного из генералов.

А еще был Мато, умевший сочинять стихи и песни. Если на него посмотреть, так здоровенный детина с квадратной фигурой атлета, способный об колено сломать полено толщиной в ладонь. Он играючи таскал ростовой щит, усиленный двойным слоем стали. Как в таком здоровяке скрывалась ранимая душа поэта, непонятно. Что интересно, во всем Шестом легионе не наблюдалось бойцов, не любивших его стихи. Вернее, сначала такие были, пару лет назад, а потом, получив несколько раз по башке его здоровенными кулаками, стали тонкими ценителями поэзии в целом и творчества Мато в частности. На мой взгляд, сочинял он отлично. Не Пушкин, но очень здорово.

Были еще уникумы: Йонас – фокусник, Свал – стрелок от бога, его брат Крол, способный кинуть копье на сто метров. Я был доволен отрядом, мне казалось, что удалось создать мобильное и эффективное подразделение, достаточное для уничтожения отряда телохранителей Маррела. Эти неординарные легионеры дадут мне возможность вступить в прямую схватку с андроидом.

Наша доблестная армия тем временем за два дня подавила сопротивление королевских гвардейцев Эрини и низложила короля. Королева-мать, хранившая верность Статуту Командора и о которой мне рассказывал Ард еще на «Варяге», была уже мертва, поэтому я назначил правителем его. Молодой парень отказываться не стал, но попросил оставить с ним полк имперских войск, потому что верных ему бойцов не осталось.

Калькадос сопротивлялся неделю, армия генерала Рокса стремительным рывком достигла столицы и взяла её штурмом. Королевская семья была арестована для имперского суда, а на престол взошла семилетняя принцесса Конья, которую воспитывали в горном поселке, вдалеке от жестоких порядков двора. Мы все понимали, что добрая девочка не сможет удержать под контролем провинцию без генерала Рокса. Поэтому калькадосская армия осталась дома.

Мы вошли в предгорья Тану, когда уже наступила осень. Конец сентября выдался теплым, хотя ночью появлялся ледяной ветер, промораживающий дозорных до костей. Листва на деревьях стала желтеть, краснеть и опадать. Лесочки, которые мы проходили, выглядели нарядно – уже окутанные густыми утренними туманами, но еще сохраняющие летнюю яркость красок. Ранняя осень – чертовски красивое время года, но совершенно не приспособленное для войны. Во-первых, нам мешали затяжные дожди, которые размывали дороги и превращали форсирование любого ручейка или речушки в серьезное испытание. Во-вторых, туманные подлески идеально скрывали вражеские засады. Конечно, следопыты со сторожевыми собаками были способны их обнаружить, но наши патрули, вступавшие в бой в условиях ограниченной видимости, неизбежно гибли. Несколько полков мы потеряли только в этих схватках за дороги.

С другой стороны, погода и туманы сыграли на руку диверсантам Ареса: по мере продвижения к позициям файской армии мы все чаще видели пепелища, оставшиеся от складов и торговых обозов. К туманам и сырости примешивался стойкий запах свежих пожарищ. Мирский только раз спросил меня, почему военная инфраструктура врага превратилась в пепел, но я попросил его не задавать неуместных вопросов, на которые я не хотел отвечать. Участие Криминального кворума я думал скрыть, так как такие договоренности не принято афишировать. Пусть уж наша армия думает, что это происки партизанских отрядов из местных жителей.

Двадцать третьего сентября мы вышли к Аль-Тану – поселку, где расположилась файская армия. Мои генералы радовались, что войска размещены вокруг поселка и лишены возможности маневра, но я понимал, что это сделано ради того, чтобы лишить меня главного атакующего навыка – «Пси-шторма». Я не смогу применить его, зная, что под удар попадет поселок с десятью тысячами мирных жителей. Враг прекрасно знал, что я буду избегать напрасных жертв, и действовал максимально эффективно.

В первом ряду вражеских позиций стояли три сотни пушек с войсками прикрытия, дальше находилось несколько лагерей пеших воинов, – по подсчетам Мирского, около пятнадцати тысяч бойцов. Два корпуса тяжелой кавалерии расположились слева и справа от поселка. Это были файцы. А за поселением был развернут огромный лагерь войск из различных провинций Файской империи, наверное, еще тысяч тридцать воинов. Резервов их мы не видели. Самую опасную файскую гвардию с оружием, отравленным смертельным ядом, препятствующим свертыванию крови, мы также обнаружить не смогли. У меня было стойкое чувство, что большая группа войск как-то спрятана, возможно, магическим способом. Но объяснить или подтвердить свои подозрения я не мог. Генералы внимательно выслушали мои опасения, наша разведка – два десятка отрядов – сбилась с ног, но не нашла никаких следов.

Едва мы развернули лагерь и начали обустраивать фортификационные сооружения, я дал команду начать артподготовку. Ракетчики приближались к вражеским войскам, развертывали пусковые установки и выпускали порции ракет, одну за другой. Весь остаток дня и вечер мы непрерывно утюжили вражеские позиции, несколько тысяч ракет ушло на то, чтобы накрыть их пушкарей и лагеря пехоты. Файская тяжелая кавалерия отступила за поселок, это её и спасло. Было видно, что враг совсем не ожидал такого оружия, добрая половина пехоты и почти все пушкари погибли от этих разрушительных залпов. Старый Пиус, усердно работавший над увеличением дальности ракет, был доволен результатом. Наши бойцы были недосягаемы для врага. Даже когда файские кавалеристы попытались в стремительной контратаке поразить ракетчиков, это ни к чему не привело. Да, расчеты отступили, а вражеская атака захлебнулась кровью, столкнувшись с легкой кавалерией Мирского, вооруженной мушкетами.

– Ну точно казаки! – удивленно произнес я, увидев, как слаженно отработали наши войска.

– Что? – переспросил Мирский.

– Такие кавалеристы с огнестрельным оружием, когда-то держали в страхе всю Европу, – объяснил я ему, – и звали их казаки.

– Ну казаки так казаки, – улыбнулся Мирский, – мы, кажется, уже победили в этой битве…

Передовые позиции заволокло дымом, все, что могло гореть, пылало синим пламенем. То тут, то там рвались запасы пороха, раскидывая бревна баррикад в разные стороны. В лагерях пехоты врага царил хаос. Небольшие отряды пытались вытащить раненых из-под обстрела и сами попадали под град шрапнели от наших ракет.

До позиций врага было около километра, но мы чувствовали запах крови, гари и слышали крики раненых. Я был уверен, что вражеская армия деморализована. Бойцы слишком боялись пси-шторма и сами собрали войска на небольшом участке местности, прикрываясь мирными жителями. Но это были идеальные условия для атаки ракетным оружием – оно поселок не заденет. Вряд ли такой фокус удастся повторить второй раз.

Разгром самых боеспособных отрядов файцев воодушевил мою армию и настроил на предстоящую победу. Генералы радовались, что удалось нанести серьезный урон врагу, не вступая в рукопашную схватку. Сборной «солянки» из разносортных войск восточных провинций, пока избежавшей ракетного удара, они не боялись – подготовка наших имперских легионов была выше, и генералы надеялись добиться победы малой кровью. И только я ждал подвоха – засадного полка, который может появиться на поле боя внезапно.

Мирский, которому я пару недель назад рассказал про свои штаны и их свойство «Чувство опасности», лишь похохатывал на этот счет. Добавляло веселья еще и то, что они опять полиняли под воздействием осенних дождей и теперь были сочного фиолетового цвета.

– Неправильного цвета штаны дают неправильное предсказание, – хохмил Мирский, – я даже не знал, что у нас есть такие красители!

– Но резерв-то ты все равно готовь! – настаивал я. – Может случиться все, что угодно!

– Что? – недоумевал герцог. – Мы видим их армию. Все уже понятно. Элитные штурмовики, вероятно, расположены в другом месте. А, может, вы с Зойкой их уничтожили полностью? Ведь мы не слышали о них уже много недель…

– Файская гвардия может скрываться под чужим флагом, – спорил я, – одно из подразделений за поселком может оказаться элитными войсками. До поры они просто ряженые в обычный доспех, а когда придет команда, то мгновенно облачатся в лучшее снаряжение.

– Мы так не воюем! – возражал герцог. – У каждой армии есть имя и свой штандарт, враг должен видеть, с кем сражается. Так было всегда…

– Да как ты не поймешь, что наш враг не живет по законам этой планеты! – распалился я. – Если это англосаксы, то они мастера скрытых операций и обмана. Я видел надписи на их языке на трофейной карте!

– Ну и что может один человек против имперской армии? – Мирский указал на наши легионы.

– Да все что угодно, – уже кипел я, – технологию ракетного оружия я же вам дал!

– Дак ты бог! Посланник Вавилона! – тоже разволновался Мирский. – А он кто?

– А он из мира, который опередил мой на сотни, даже тысячи лет! – уже почти кричал я. – С вашей точки зрения он тоже бог! Божественные силы неотличимы от высокоразвитых технологий!

– Знаешь что...– вдруг успокоился мой собеседник, – вот вы с ним и решайте ваши божественные конфликты. А мы завтра разнесем армию файцев, и нам это по силам.

– Но в резерве держи Шестой легион! – в сердцах бросил я и пошел спать. Утром нам предстояло генеральное сражение, от которого полностью зависела эта война. И предчувствия у меня были самые мрачные.

Утром Мирский сообщил мне, что командование файской армии находится в каменной башне на ближнем краю поселка. Разведчики точно видели среди вражеских генералов Советника Маррела, который, как обычно, был в темно-синей хламиде и широкополой шляпе.

Войска противника не стали занимать разгромленные нами вчера позиции, а расположились слева от поселка, растянувшись вплоть до невысокого хребта, всегда окутанного дымкой тумана. Наши легионы выстроились для атаки и двинулись в их сторону. Ракетчики следом за ними тащили в телегах малые пусковые установки с легкими ракетами для ближнего боя типа тех, что мы использовали против армии Криминального кворума.

Мой штурмовой отряд встал на правый фланг: мы с основными войсками планировали достигнуть окраины поселка, а потом быстрым броском ворваться в командную башню. Войска оттуда выманит наша тяжелая кавалерия имитацией атакующего маневра. План был простой и понятный. В нем не было ничего, что могло бы пойти не так.

Мои бойцы сняли с лат красные шевроны и стали похожи на обычных легионеров. «Ментальная защита» давала мне возможность обойтись без камуфляжа – враг просто не заметит бойца в фиолетовых штанах. Мы влились в боевой строй и двинулись вместе с основными силами.

Когда до врага осталось сто метров, я дал команду Яру, и он взвыл, как обычно, погружая порядки врага в ступор. Горнисты подали команды. Наши легионеры кинулись в атаку, воспользовавшись замешательством файцев. Взревели за спиной ракетные установки, над нашими головами пролетели их смертоносные заряды и упали в строй врага с оглушительными взрывами. Я выбрал в качестве цели группу файских магов и применил «Ментальную дезориентацию». Навык сработал, и они принялись атаковать своих. Огненные шары с их позиций полетели в задние ряды файской пехоты. Офицеры врага быстро сориентировались: пока маги готовили новое заклинание, выкосили их болтами из арбалетов.

Две армии столкнулись, по всему полю боя раздались звуки ударов стальных копий. Раненые кричали, атакующие вопили, офицеры свистели, горны отыгрывали команды. Лязг, скрежет и визг железа распространились по всей округе. Наши легионы продавливали оборону врага, мы медленно, но уверенно наступали.

– Уходим к башне, – крикнул я своим бойцам, и мы кинулись к крайним домам поселка.

Снова взвыл Яр, крутящийся где-то в авангарде наступающей армии. Я еще утром объяснил ему, что он будет помогать легионам, а не отправится со мной. И волк согласился, потому что спорить со мной было бесполезно.

По крайней улочке поселка мы за считанные минуты добежали до защитного гарнизона башни. Я услышал, как наша кавалерия начала маневр на правом фланге, файцы кинулись на защиту, и мы стремительным рывком достигли их баррикад. Бой с охраной был тяжелым, даже несмотря на наше внезапное появление, генеральский эскорт нанес нам урон. Сначала по бегущему отряду ударила пушка, и сразу пять моих бойцов остались лежать на дороге. А потом залп из арбалетов скосил еще двоих. Мои бойцы кинули гранаты, мы спрятались за фортификациями, переводя дух. Снова закинули им гранаты в укрытия и перелезли через баррикады. Завязался ближний бой. Я непрерывно спамил «Ментальный удар», который оглушал вражеских бойцов, а когда откатился навык «Ментальной дезориентации», то направил его на группу копейщиков у входа в башню. Там сразу завязался бой, а я смог оглядеться. От моего отряда остались только шестеро бойцов. Наш марш-бросок оказался совсем не неожиданным, нас как будто ждали и оказали жесточайшее сопротивление.

Свал и Крол погибли, их расстреляли из арбалетов, когда мы лезли через баррикаду. Томас лежал на спине в двух метрах от меня, его шлем слетел, и я видел его мертвые глаза, которые неотрывно смотрели в небеса. Грак еще мог сражаться, но истекал кровью, вражеский боец пробил его кирасу копьем в нескольких местах. Я замер от ужаса развернувшейся картины. Почти все, с кем я подружился за несколько месяцев, погибли за считанные минуты этого скоротечного боя.

Но мы все же дошли до башни, и наш главный враг был рядом! Снова вперед полетели гранаты, а я применил «Метальный удар» по ближайшим файцам. Из башни выбежал офицер, я активировал «Ментальный сбой», он мгновенно ослеп и побежал прямо на своих же арбалетчиков, которые и влепили в него полный залп. Резня у входа в башню закончилось и недобитые зомби ринулись внутрь, откуда сразу же раздались крики боли и отчаяния.

Мы некоторое время находились за укрытиями, спасаясь от огня вражеских арбалетчиков, а когда откатился навык, я применил «Ментальную дезориентацию» и, воспользовавшись этим, рванул в башню. Бойцы на ходу закинули гранаты в дверной проем. Добежали со мной только трое – Грак, Мато со здоровенным щитом и Дре.

Ё-маё, я был взбешен от такого неудачного штурма. Еще ни разу в этом мире у меня не было таких потерь. Двадцать бойцов умерли или прямо сейчас истекают кровью. Эта атака однозначно должна закончиться победой, по-другому быть не может. Смерти легионеров не должны оказаться напрасными.

Внутри башни был ад, просто месиво: старшие офицеры врага сначала столкнулись с предательскими ударами обезумевших файцев – моих зомби, а потом с разрывной силой наших гранат с усиленным зарядом. Тела лежали вповалку – и генералы, и их охрана – кровь хлестала из умирающих тел.

Мы рванули по лестнице наверх. Второй этаж – пусто. Третий – пусто. На четвертом встретили отпор. Град арбалетных стрел ударил в ростовой щит Мато, мы опять кинули гранаты. Бойцы ринулись в единственную комнату и почти сразу раздались новые взрывы. Обезглавленного Грака выбросило на лестницу, Мато вышел в дымящимся доспехе и упал в дверном проеме, прошептав: «Там Маррел…».

Пришло время козырей, я извлек из инвентаря рюкзак со взрывчаткой и двумя боеголовками от ракет с чайки-дрона, которые забрал в Светлограде, поджег фитиль и забросил внутрь комнаты. Грянувший взрыв оглушил меня и отбросил на противоположную стену. Крышу с башни сорвало и бревна разлетелись в разные стороны. Казалось, вся башня заходила ходуном, с глухим стуком обвалилась каменная лестница. Я достал из инвентаря склянку с сильнейшей кислотой и ворвался в комнату. Советник Маррел стоял в углу, и я кинул в него свой «подарок». Грудь пронзило болью, и я завалился на стену, мои латы дымились. Что происходит?

Маррел от моих «козырей» совсем не пострадал: на синей хламиде не было ни пылинки, шляпа все так же венчала его седую голову. Он выглядел как ничем не примечательный старик, этакий Гендальф или волшебник из сказок. Он спокойно смотрел на меня, блеснула вспышка и мою руку пронзила боль, кисть была отрублена как будто лазером, и я с удивлением смотрел на свою дымящуюся культю.

– Как ты не сдох? – выдохнул я, челюсти сводило от боли в груди. Я начал задыхаться.

– Кто ты, тварь? – я еле ворочал языком.

– Граница между светом и тенью… – скрипучий голос Маррела был спокоен, как будто и не было этой быстрой схватки, – у меня своя миссия, у тебя своя…

– Зачем? Почему ты уничтожаешь людей? – я чувствовал, что сознание начинает угасать с каждым ударом сердца.

– А зачем вы живете? В чем смысл? Люди сами не знают, чего хотят. Даже ты. Это была хорошая попытка, но глупая… Взрыв и кислота – это очень примитивно.

– Ты не робот? – я сам не мог понять, что говорю.

– А ты? Какая между нами разница? – Маррел приблизился. Руки у меня не было, достать последний «козырь» из инвентаря я уже не мог.

– А разве её нет? – я задыхался.

– С инженерной точки зрения нет… – ответил он. И я… задохнулся, отказали пробитые насквозь легкие. Наступление смерти – крайне неприятное ощущение…

Перед тем, как сознание окончательно угасло, перед моими глазами побежали образы, но они были совсем не из прошлого, как рассказывают реанимированные больные. Образы пришли из будущего… Сначала я как будто увидел наше поле боя сверху, с облаков. Семь легионов преследуют войска Файской империи до самого хребта и буквально налетают на замаскированные позиции файской гвардии. По антийским войскам стреляют катапульты со странными зарядами – стеклянными бутылями. Они падают среди антийцев и разбиваются, выпуская желтый газ. Наши воины, попавшие под его действие, падают замертво. А когда газовая атака завершается, файская гвардия кидается в атаку. В тыл к ракетным частям врывается файская кавалерия, дошедшая до наших позиций по оврагу, скрытому утренним туманом.

Потом я вижу разграбленный Приморский форт, уничтоженный поселок и убитых жителей. Пылающий Светлоград, белые стены его разом почернели от копоти многочисленных пожарищ. Вижу повешенного императора Волорта и его палача в черной форме файских штурмовиков. Я вижу, как ветер заносит песком опустевший Сиртос. Я понимаю, что человечество уничтожено. История на этой планете опять завершилась. Время остановилось. Только Карангов можно встретить в опустевших южных поселках на краю надвигающейся пустыни…

…Кира шла по цветочному полю. Вокруг раскинулось море васильков. Её успокаивал этот синий цвет, запах цветов и летний зной над бескрайней равниной. Она нашла эту планету давно и всякий раз возвращалась сюда, когда уставала бродить по звездным дорогам. Там были только холод и пустота межзвездных трасс… а тут благоденствие вечного полдня.

Вдруг она почувствовала, что это случилось. Он был мертв. Она слишком долго ждала этого момента. Усилием воли она разорвала реальность и прыгнула с потоком фотонов на бесконечную спираль Звездного пути. Она стала не живым существом, а просто пакетом данных. Потому что так захотела. Это быстрее и удобнее для путешествий. Через мгновения она оказалась в нужной звездной системе и нашла третью планету – Антию. Еще мгновение, и она зависла на высоте нескольких километров над Аль-Тану.

Он был мертв, поэтому она и смогла найти его. Кира отмотала время назад до нужной точки. Еще один шаг, и она вошла на четвертый этаж башни через крышу, точнее, через проем, который образовался на её месте. Он лежал на полу, грудь вместе с примитивным доспехом была пробита насквозь из лазерной установки. Она осмотрела повреждения его души – поганые раны, но не смертельные. Душа и не такое может стерпеть. Перед ним висела машина, какой-то инопланетный молекулярно-энергетический модуль. Она ударила излучением по энергетической матрице машины, и та сначала деформировалась, а потом почернела и потухла. Маскировка машины пропала и на пол упал метровый цилиндр с широким диском на верхнем конце. «Дрянь какая! – подумала Кира, – Сегодня Он не умрет». Кира гулко захохотала, радуясь, что смогла уничтожить его врага.

Я похолодел от ужаса, когда увидел, что за спиной Маррела появилось настоящее привидение – бесформенный балахон с рваными краями, из-под капюшона которого сверкали красным неоном глаза. Что это, баньши?

Привидение закричало на моего врага, и его маскировка под старика слетела под этот жуткий вопль. Я задыхался, но оставался в сознании, так как не мог осознать смысл происходящего. Мне было интересно, и я не хотел умирать. А когда голограмма Маррела пропала полностью, то я увидел висящий в воздухе гвоздь. Натуральный гвоздь! С непропорционально большой шляпкой. Я понимал, что крик баньши разрушает его: он сначала накренился, а потом с металлическим стуком упал на каменный пол. Приведение подняло руку и направило ладонь на меня. Боль в груди уменьшилась, я смог вздохнуть, ко мне возвращалось ощущение жизни. А это чертовски здорово снова чувствовать себя живым! Грёбушки-воробушки! Баньши приблизилась и начала меня рассматривать.

– А ты еще кто? – прохрипел я.

– Я – Кира, – она ответила и резкий звук её голоса ударил по ушам, – мне нужна твоя помощь!

– Да все что угодно, – произнес я, прижимая к груди обрубок своей руки.

– Спутником! Сделай меня своим спутником! Быстрее! – нечеловеческие звуки, которые она издавала, били по ушам.

– Да кто ты? И почему?

– Быстрее! – зашипела она, приблизившись вплотную. От неё дохнуло холодом. Баньши схватила меня за руку. Мои глаза на лоб полезли, когда я увидел, что она… «печатает» из воздуха мою руку как на 3Д-принтере.

– Почему спутником?

– Потому! Быстрее! – я увидел, что она начинает растворяться в воздухе и решительно активировал «Ментальный контроль» на приведении.

Появилось системное сообщение: «Заклинание «Ментальный контроль» прошло успешно. Вы контролируете энергетическую сущность. Кира Великая, Одна из Вечных, 120 уровня, может стать вашим спутником. Вы желаете принять? – Да / Нет».

– Да! – лишь я ответил, привидение пропало, как и смертельный холод.

Неужели это та девочка Кира, что я видел в зимнем сне, когда она упала со снежной дороги на звезды… Да ну! Ерунда какая-то!

Тренькнуло системное сообщение: «Угроза для человечества на планете Антия устранена. Вы получаете опыт за выполнение скрытого задания – 1000 единиц. Вы получаете бонусный опыт – 320 445 200 единиц. Вы получаете уровень! Вы получаете уровень! Вы получаете уровень! Вы получаете уровень! Вы получаете уровень… Вы достигли 120 уровня, доступно 96 очков характеристик. Получено 22 очка навыка. Вы можете открыть любые навыки из 8 возможных…»

Перед глазами настойчиво замигала надпись:

«Ваше пребывание на Антии окончено. Вы готовы перенестись в Вавилон? –Да / Нет».

– Нет! – я категорически отверг такой поворот событий. У меня тут битва еще не окончена. Не понимаю почему, но я помнил обе концовки нашего боя с Маррелом. В том числе и ту, где битва была проиграна и человечество уничтожено. Я понимал, что Кира, кем бы она ни была, отмотала время назад. Не знаю, как это возможно, но это случилось. И сейчас мне нужно срочно предупредить герцога Мирского о засаде и химической атаке!

Опять тренькнуло сообщение и перед глазами настойчиво замигала надпись: «Молекулярно-энергетический модуль класса Ковчег. Запрос: визуальный контакт. Диалог: галактический-1. Вы желаете принять приглашение? – Да / Нет. В случае отказа вы будете перенесены в Вавилон принудительно».

– Сука! – вырвалось у меня. – Ну ладно, выбора нет. Битва подождет… ДА!

Мир потемнел, и я оказался в абсолютно пустой и плохо освещенной квадратной комнате со стенами, полом и потолком из черного стекла. «Наверное, обсидиан», – я подумал, что у Ковчега дурной вкус. Хотя, мне ли судить? Человеку в фиолетовых штанах…

– Ковчег 73–45743/4, – представилась мне голограмма молодого мужчины и механически спросила:

– В чем причина отказа от переноса в Вавилон?

Выглядел Ковчег так же, как ассистент проекта «Возмездие»: мужчина с ничем не примечательной внешностью, с полным отсутствием эмоций на среднестатистическом лице.

– У меня дела, братик! – я закончил его разглядывать и спросил:

– Почему ты раньше не выходил на связь?

– Слишком много параллельных процессов, перегрузка вычислительных мощностей.

– И чем же ты был занят, пока людей на твоей планете стравливали друг с другом? – я вспылил от его невозмутимости.

– Снижение коронарной активности звезды, блокирование тектонической активности и вулканической деятельности, очистка планеты от биологического заражения, изменение атмосферы, удаление радиоактивного грунта с планеты, поддержание Защитного режима. Это только самые ресурсозатратные процессы. Всего я решаю двенадцать тысяч параллельных задач.

– А почему ты не остановил войну?

– Конфликты людей меня не касаются. У меня строгий запрет на прямое вмешательство, – Ковчег оставался невозмутимым, и это меня больше всего в нем бесило.

– То есть ты бы дал человечеству самоуничтожиться?

– Да. Это выбор самих людей.

– Врешь! – я негодовал и указал на останки Маррела. – Этот гвоздь стравливал специально. Что это за штука?

– Неизвестный молекулярно-энергетический модуль. Это тоже творение людей. У него должна быть своя программа.

– Серьезно? – я удивился не на шутку. – Этот гвоздь, как и ты, какой-то там модуль?

– Да! – Ковчег на мгновение замер. – Технологический уровень идентичен модулям, которые изготавливает Вавилон. Схемотехника и конструктивные решения совпадают с моим устройством.

– То есть цивилизация пришельцев, которые вторглись на Антию, достигла такого уровня?

– Исключено, – возразил он, – у них стандартные технологии мира, достигшего уровня межзвездных полетов. Неизвестный модуль с вероятностью 99,99999 процентов сделали не они.

– А кто? – я почесал репу. – Вдруг он был не один?

– Я не знаю. Таких технологий нет ни у кого, только у Вавилона. Я абсолютно уверен, что он был один. Остальные космонавты – люди. Я его заберу, проведу сканирование и оправлю данные на одиннадцатый этаж. Возможно, Вавилон определит, кто его изготовитель.

– Когда придет ответ? – мне было очень интересно узнать, не является ли этот непобедимый враг разработками самого Вавилона – нашей с Ковчегом базы.

– Вероятно, через пятьсот семнадцать лет…

– Ты дурак? – прервал я его. – Я ж умру к тому времени!

– Ты будешь к тому времени в Вавилоне и узнаешь об этом раньше меня. Когда ты готов отправиться?

– Обожди! – я поднял руку в останавливающем жесте. – У меня тут дела. А как ты вообще планировал его уничтожить?

– Это ты планировал его уничтожить. Я помогал найти варианты, – Ковчег отвечал рассудительно, как будто у нас все прошло по плану.

– Да ну? – я изумился его ответу, помогал он, значит, сука. – И как ты помогал его убить?

– Сначала предлагал тебе начать раскопки, он бы спустился в шахту с вероятностью 83 процента, а потом надо было просто его там завалить. Глубины в восемьдесят метров хватило бы для его изоляции. Возможностей выбраться у него нет. Ты бы тоже погиб, но я восстановил бы твое тело. Потом я навел тебя на место находки стержней из обедненного урана. Это была древняя станция монорельса с останками оружия полицейского анта.

Я вспомнил находку игл из тяжелого серого металла, у меня даже были какие-то планы на них, но я банально забыл.

– А что бы я с ними делал, а?

– Снаряд с сердечником из обедненного урана. Так как в сплаве антов присутствует катализатор, то скорость снаряда не очень критична. Тебе хватило бы пушки с увеличенным пороховым зарядом.

– И как бы это сработало? – я не мог вспомнить, как взрывается снаряд с урановым сердечником.

– Уран при столкновении с броней переходит в состояние плазмы, прожигает её, раскаленные газы попадают в заброневое пространство и выжигают начинку.

– А какая взрывчатка в снаряде?

– Нет никакой. Уран переходит в состояние плазмы от кинетической энергии удара. У тебя была возможность и сделать такой снаряд, и придать ему нужную скорость столкновения.

– Ё-маё…– у меня слов не было, одни междометия. – А откуда я бы это узнал? В моем мире такого не было!

– Было, – возразил Кочег, – у ваших врагов снаряды были с ураном, а у вас с вольфрамом. Принцип действия один и тот же. Нужно было просто вспомнить.

– И какова была вероятность уничтожить Маррела таким способом? – я решил его подколоть.

– Пятьдесят шесть процентов.

Вот все-такиэтот Ковчег – очень неприятный собеседник. Получается, он такой весь продуманный, а я, значит, идиот. Даже дальше расспрашивать не хотелось, он бы опять оказался кругом прав, и это я все завалил. Вот он чем-то на жену мою из прошлой жизни похож, одинаковая психология. Поди еще также сериалы смотрит без остановки и коллекцию туфель собирает!

– Я старался донести до тебя семь вариантов уничтожения инопланетного врага, – продолжал Ковчег добивать мою самооценку.

– Тогда почему боеголовки с ракет БПЛА его не уничтожили?

Ковчег на мгновение завис, как будто перепроверял что-то в своей безразмерной базе данных.

– Боеголовки не сдетонировали. Это был способ с крайне низкой вероятностью уничтожения. Ты придумал его сам.

– А Кира?

– Кира получила сигнал от меня. Она хоть Вавилону и враг, но тебе друг. Её энергетический удар по модулю – это успех на 99 процентов.

– А кто она? – я пытался прикинуть, откуда я её знаю, но воспоминания ускользали, я не мог на них сосредоточиться.

– Я не знаю. Но вы встречались раньше, когда оба проникли в Вавилон. Она прочитала твою память и на основе твоих знаний о цивилизации атомной эры смогла основать величайшую империю на своей планете. За пятьдесят лет сделала рывок от средневекового общества до космических технологий. Кира – не простой человек. С рождения она получила возможность оперирования энергетическими структурами, и это дало ей огромную власть над энергией и пространством. После смерти она смогла сохранить свою энергетическую сущность, которую вы называете душой, и начала искать тебя, чтобы отплатить за дар знаний. Так как она без разрешения использовала звездные дороги и узлы связи Вавилона, то её признали врагом и дали указание Ковчегам на её поимку.

– Ну и как? Поймали? – ехидно спросил я.

– Ловить перестали после того, как она полностью разрушила два Ковчега. Слишком опасно. Совет управляющих Вавилона отказался от любых дальнейших действий.

– Понятно, – я ему кивнул, – я хотел бы с тобой договориться. Ковчег, в чем твоя цель существования?

– Создать условия для жизни людей, основать человеческую цивилизацию и помогать в развитии без открытого вмешательства.

– Я предлагаю тебе союз! Я проживаю жизнь на этой планете и помогаю тебе в развитии человечества. А ты взамен вылечишь Аделаиду Норс.

– Это невозможно, – Ковчег отмел мои предложения. – И еще ты наносишь слишком много урона – от твоих действий тысячи человеческих жертв.

– Честное слово, больше на буду! – клятвенно заверил я его. – Только справедливый суд и законная власть местных царьков! Сделай так, чтобы исцеление стало возможно.

Я заглянул в свой интерфейс и нашел иконку Киры. Ха! У неё был навык «Энергетический удар», разрушающий любые энергетические структуры. Я вызвал своего нового спутника, и она возникла за моей спиной. Я оглянулся, Кира выглядела как девушка-студентка, а совсем не как баньши или привидение. Симпатичная, черноволосая, в белой хламиде, но почему-то босиком. Вот только вид у неё был жутковатый, так как вместо глаз вращались два черных водоворота из густого дыма, в которых мелькали всполохи молний. «Хорошим словом и пистолетом можно сделать гораздо больше, чем просто хорошим словом», –подумалось мне.

– У меня очень хорошее предложение! – улыбнулся я Ковчегу. Конечно, после всего, что я о нем узнал, никогда не решусь нанести ему вред. Потому что он и есть настоящий бог этого мира, его надежда на выживание. Но этот «как там его» молекулярный модуль моего отношения к нему не знал. Ковчег пристально смотрел на возникшую из пустоты Киру и о чем-то думал. Мое воображение нарисовало, как двигаются его мозги под голограммой среднестатистического человека.

– Это многое меняет, – произнес он после минутной паузы.

– Дак, а я про что?! – обрадовался я смене его установки.

– Попадание Киры в Вавилон грозит потенциальными проблемами.

– Вот! А ты понимаешь! – продолжил я его мысль. – Натворит она там делов, а виноватый кто? Ты! И распылят тебя на атомы, как того гвоздя. А мне бы этого очень не хотелось, дружище!

– Мне нужно послать запрос и получить разрешение на твою отправку, – Ковчег проигнорировал мое панибратство.

– А ты можешь послать запрос не спеша, так сказать, на хромой кобыле или с больным голубем? Чтобы ответ шел подольше, допустим, лет пятьсот.

– Если использовать медленные узлы связи самой защищенной категории, то информационный пакет будет идти 28 лет.

Ну в принципе, неплохо, 28 лет спокойной жизни – это лучше, чем ничего.

– Подходит, – я серьезно кивнул, – что насчет Аделаиды?

Я даже замер в ожидании его ответа, что-то мне подсказывало, что он может все. Тем более вылечить человека. Для машины, которая звездой и вулканами управляет, это должна быть пара пустяков.

– Нет, вылечить не могу, – после паузы ответил Ковчег, – у меня просто нет такого оборудования.

Вот тут я по-настоящему расстроился. Я поверил ему сразу, ведь он не умеет врать. Тогда зачем мне эти двадцать восемь лет? Ну что я буду делать? Бухать с горя? Ракетные установки придумывать? Зачем вся эта суета? Не хочу. Если Ади не будет, так и даром не нужна мне эта Антия. Тогда уж в Вавилон. Я тяжело вздохнул…

– Я могу напечатать Аделаиде Норс здоровое тело, – произнес Ковчег. – Расход ресурсов разумен, если ты компенсируешь пятьдесят тонн золота.

Я аж чуть не задохнулся от радости. Вот гад, выдержал ведь валидольную паузу, банка консервная.

– Подходит! Напечатай! Золото найдем!

– Это золото должно быть не из системы, а добытое в природе, – деловито уточнил Ковчег, но меня это уже не интересовало.

– Договорились! Ковчегушко, друг ты мой сердечный! А ты будешь в гости приходить к нам. На свадьбу придешь! Ты ел шашлыки?

– Нет, не ел, – ответил мой благодетель. – А ты, правда, видишь во мне друга?

– Конечно! Соберемся друзьями: Саша Норс, Мот, Майоран, Джордж, рирские хорошие ребята, Марат с Дашей, может, даже Волорта позовем, Мирских – и хорошо посидим. Я тебя со всеми нашими познакомлю…

Я еще что-то молол ему про шашлыки после войны и не мог остановиться, потому что на душе было светло и легко. Я даже по плечу его попробовал хлопнуть, но рука прошла сквозь голограмму… Ну а что, разные друзья бывают, в том числе и бестелесные.

– Я снимаю с планеты «Защитный режим» через неделю, – наконец он прервал мой словесный поток сознания.

– Что это значит? – спросил я все еще с глупой счастливой улыбкой.

– Это значит, что все жители потеряют расширенный интерфейс сверхчеловеческих способностей. Их развитие вернется к норме, а параметры биологических организмов – к показателям человеческих особей без модификаций.

– Ну и ладно, – отмахнулся я, – я тоже вернусь к норме?

– Нет. Ты – посланник Вавилона, твои возможности и навыки сохранятся.

– Замечательно! Но это неважно. Так ты на свадьбу придешь? – подружиться с Ковчегом мне показалось отличной идеей.

– Я не могу. Мое существование зависит от скрытности действий. Это часть программы, которую я не могу нарушить.

– А ты напечатаешь себе тело и придумаешь имя. Я скажу, что мой родственник приехал. Тебе нравится какое-нибудь человеческое имя?

– Девкалион. Я выбрал бы имя Девкалион. Ты уверен, что легенда про родственника не будет раскрыта? – медленно спросил он.

– Ну да! Покажи мне, Земля далеко? – деловито предложил я ему.

Грёбушки-воробушки! Он показал мне галактику «Млечный Путь» в одной части звездной карты, а потом нашу текущую, которая называлась С-45, совсем в другом месте карты. На мой взгляд, между ними миллиарды световых лет, в общем, три локтя по карте и, по самым скромным подсчетам, сотня других звездных скоплений. Я был потрясен, что оказался так далеко от дома. Но Ковчегу я с чувством сказал:

– Да ерунда! Че тут ехать? Будешь родственником с Земли, – я увидел, что Ковчег опять погрузился в вычисления, и чтобы легенда выглядела правдоподобнее, добавил:

– Дальним!

– Дальним? – переспросил «модуль».

– Ну, допустим троюродным братом. Из Воркуты. Ну или из Новороссийска. Скажу всем: «Это мой брат – Девкалион». Уверен, что поверят. Ты пойми, из моих родственников на свадьбе не будет никого! А как же традиции? В общем, без тебя никак!

– Хорошо, – наконец сказал Ковчег, – это интересный опыт, я не думал раньше о такой возможности. Но мне нужна ответная услуга.

– Конечно, друзья помогают друг другу! – сразу согласился я.

– У меня высвободится множество вычислительных ресурсов, и я бы хотел начать взаимодействие со станцией «Дефенсио». Ты сможешь быть моим представителям на переговорах?

– Да. Проси что угодно, друг! – я ему улыбался. – А когда ты сможешь Адю напечатать?

– По возвращении в Приморский форт вызовешь меня, занесешь её в куб и оставишь на полчаса. Потом заберешь с новым телом, работающим согласно функционалу.

– А как я тебя вызову? – удивился я. – Что-то я телефонов в этом мире не видел!

Из стеклянной стены вылетел небольшой кубик, раза в три меньше того, что я постоянно видел над собою в опасных ситуациях все последние месяцы. Он подлетел ко мне и завис над левым плечом.

– Контакт окончен. У меня дела, – мне показалось, что Ковчег меня передразнивает, это же я ему про дела говорил. Но, вероятно, показалось, откуда у него может быть ирония?..

Он мгновенно вернул меня из стеклянного куба обратно на раскуроченный четвертый этаж башни, где мы схлестнулись с Советником Маррелом. Под впечатлением от встречи с Ковчегом я на автомате подошел к окну. И остолбенел от развернувшейся картины.

Над полем боя парила она – Королева Соналира, моя Соня. Земля под ней по траектории полета над файскими войсками превращалась в снежную пустыню. Бойцы врага в считанные мгновения обращались в ледяные глыбы. Над позициями катапульт с химическими зарядами бушевал огненный шторм – очевидно, это был «Пирокинез I: Ливень огня», подсмотренный совой у Зойки. Огонь заливал и людей, и механизмы, и емкости с ядовитым газом.

Соня спикировала над оврагом и начала раскидывать вниз на файскую кавалерию ошеломление – видимо, использовала копию моего навыка «Ментальный удар». Лошади замирали как вкопанные, а их всадники вылетали из сёдел и разбивались о землю. Это был разгром! Соналира сияла, её перья переливались всеми цветами радуги.

– Гибрид… – восторженно прошептал я, – самая опасная форма перерождения.

Сова использовала все заклинания, которые когда-либо подсмотрела во время наших приключений. А еще она при этом грозно ууфала, и мне даже показалось, что это песня, та самая колыбельная «Куклу новую купили и сказали береги…». Зачем она пела умирающим врагам, я не знал, а также не мог понять, откуда она тут взялась.

С противоположной стороны раздались взрывы, и я побежал к другому окну. Вдруг стало темно. Крыша у башни отсутствовала, и я понял: что-то большое заслонило солнце. Я задрал голову вверх. Ё-маё, надо мной проплывал огромный дирижабль, выкрашенный в алый цвет, а на стальной гондоле под его оболочкой золотом светилась буква N.

– Карл Норс! – с улыбкой воскликнул я. – У него все получилось! Мы можем летать!

Второй дирижабль, зависший над кавалерийским полком врага, методично сбрасывал им на головы бомбы.

Внизу закричали от ужаса выжившие охранники Маррела, отступившие к стенам башни. И я, высунувшись из окна и радостно хохоча, крикнул им:

– Сдавайтесь! Это конец!

ВАВИЛОН, 12 ЭТАЖ

Они собрались в круглом зале, в самом центре этажа. Когда-то здесь заседали живые, но эти времена давно прошли. Никто уже и не помнил, почему важно встречаться именно тут, когда обсуждаются угрозы существованию Вавилона. Золотистая пирамида, висящая в центре большого круглого стола, засветилась, когда все расселись по местам.

– Вы все уже знаете данные аналитического центра, – начала Ира, – какие есть мнения?

– Практически все Ковчеги изменили свою базовую программу, это исходные данные, – заговорил Тор. – Но выводы аналитиков не могут быть верными. У нас нет системы для их проверки. Предлагаю отчет как достоверные данные не рассматривать.

– У тебя есть особое мнение? – уточнила Ира.

– Это вирус, – Тор передал свои пакеты данных с аналитикой остальным.

– Вирус, который делает возможным контакты Ковчегов с участниками проекта «Возмездие» и вмешивается в решения людей? – переспросила Кали.

– Да, этот вирус направлен не на уничтожение Ковчегов, а на изменение базовой программы, – кивнул Тор. – Вирус написан не Врагом.

– Кем? – Шакьямуни быстро просматривал пакеты данных.

– Я определить не могу, – Тор встал, – даже теоретически. Подавление вируса считаю нецелесообразным до тех пор, пока не найдем источник. Мне пора.

Тор быстро покинул круглый зал, остальные замолчали на несколько минут.

– Если по первому вопросу – сохранение базовой программы Ковчегов – у нас разные мнения, то предлагаю перейти ко второму, – Ира продолжала встречу управляющих Вавилона. – Закрытие неэффективного проекта «Возмездие». Противодействие Врагу не дает результата – количество человеческих цивилизаций продолжает сокращаться.

– Мы не можем закрыть программу «Возмездие», – Кали вывела на экран ссылки на правила и инструкции, – есть семьсот пятьдесят три запрета на закрытие программы в отсутствие её куратора. Исиды нигде нет, подтвердить её гибель мы не можем. Скорее наоборот. Она оставляет информационный след, который можно расценить как подтверждение работоспособности.

– Мы можем назначить временного куратора и закрыть проект? – продолжала настаивать Ира.

– Нет, такой вариант исключен, – возразила Кали. – Подчёркиваю для протокола совещания: мы не можем закрыть проект без согласия куратора.

– Переходим к следующему вопросу, – продолжила Ира, – начало реализации проектов "Забвение", «Колыбель» и «Изоляционная зона». Если Враг непобедим, то нужно оградить от него часть человечества. Шанс на спасение – 2,0004 процента. Кто готов выделить ресурсы на реализацию проектов?

– У меня нет искинов и ресурсов на эти проекты, – Шакьямуни встал, – вы это знаете. Мне прямо сейчас нужно вмешаться в инцидент на третьем этаже. Я ухожу.

– У нас нет возможности начать даже один новый проект, – Кали нахмурилась. – Пока не закроем «Возмездие», все ресурсы будут уходить туда.

– Для протокола! – Ира быстро формировала пакет данных. – Совет не принял решения ни по одному вопросу. Ставлю вопрос о расформировании Совета управляющих Вавилона…

– Ну ставь, конечно, – прервала её Кали, – но у меня есть еще одна удивительная новость. Я поняла, что Ковчеги смотрят сны.

– Что в этом удивительного? – Ира встретилась с Кали глазами. – У них есть доступ к библиотеке сновидений. Если для работы нужно, то могут смотреть.

– Они видят свои сны, собственные, – Кали говорила очень тихо, – как живые.

Золотистая пирамидка вспыхнула ярким светом, сработала защита и Вавилон ушел на перезагрузку...

Оглавление

Часть Первая. Memento mori! Помни, что смертен!

Часть вторая. Hostis humāni genĕris. Враг рода человеческого.

Часть Третья. Deus ex machĭna. Бог из машины.

Часть Четвертая. Omnes homĭnes aequāles sunt. Все люди равны.

Часть Пятая. Cedant arma togae! Пусть оружие уступит место тоге!

Часть шестая. Requiescat in pace! (R. I. P.) Пусть покоится в мире!