Книга в формате epub! Изображения и текст могут не отображаться!
Шрифты предоставлены компанией «ПараТайп»
© Владимир Дараган, 2020
Автор долгое время жил в Америке. Работал в трех университетах, в большой корпорации, занимался бизнесом. Но книга не только о работе. Быт простых американцев, их отношение к жизни и деньгам, медицина, забавные истории, путешествия по стране — автор написал об этом интересно и весело.
ISBN 978-5-4498-2071-6
Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero
Сразу скажу: английский я учил, да не выучил. Ведь бывает, что нет у человека таких способностей. Я из таких «человеков». В Америке не так важно, что ты говоришь с акцентом. Особенно, если ты технарь или ученый. Тут все эмигранты, все понимают эти проблемы. В Нью-Йорке, в районе Брайтон Бич, можно вообще английский не учить. В других городах сложнее. Нет-нет, да и придется спросить, как пройти в библиотеку.
В школе я учил немецкий: «Айне кляйне поросяйне». Однажды моя девушка попросила сказать что-нибудь ласковое по-немецки. Я сказал, но так, что она обиделась.
В МФТИ всех заставили учить английский. Грамматике не учили, только тексты и примеры. Дескать, дети учат язык именно так. Тексты я освоил. Научные статьи читал и даже писал по-английски. Вернее, думал, что по-английски. Однажды я даже прочитал в оригинале «Прощай оружие». Но там было просто:
— Ты меня любишь?
— Да.
— Ты правда меня любишь!
— Правда.
Это я выучил и с таким багажом отправился на три месяца поработать в Америке. Там я быстро выяснил, что мой словарный запас ограничивается физикой и глаголами. В магазинах я терялся. Сметана, чеснок, петрушка, брюки… Но тут помогали жесты и природная сообразительность. Когда у меня сломался первый автомобиль, то на станции обслуживания в ход пошли еще и звуки: д-р-ррр, ш-ш-шшшш, тук-тук-тук.
Я как-то написал рассказик о первых днях пребывания в Америке. Точнее, о попытке понимать американцев. Вот краткий отрывок:
«Первый лингвистический шок я испытал в самолете, при заполнении анкеты. Оказалось, что по национальности я не русский, а «Россия», что секс у меня мужской (?! — никогда не подозревал), и что моя раса не белая, а «кавказская»!
Ну ладно, это все мелочи. Первые дни я жил в доме принимающего меня профессора. Как-то, играя с его детьми в мячик, я услышал, что его дочка, поймав мяч, крикнула: «Ай гадыт!». «Блин! — подумал я. — Это что такое?». Оказалось, это американское произношение «Ай хэв гот ит!».
— Окей, — подумал я. — Запомню.
Через неделю я переехал жить в черный район Филадельфии. Для экономии. Тут наступил полный пердимонокль. По утрам у подъезда меня встречал жизнерадостный бездельник, неизменно стрелял сигарету и вопил:
— Хэй мэн, хайдонт!
И пытался завести со мной разговор. Я притворялся глухонемым и ретировался, обдумывая, что он сказал. «Хэй мэн» — это было понятно, типа, «привет мужик». А что такое «хайдонт»?
Оказалось, это «хау ар ю дуинг» — «как дела?» И вместо ответа, что все прекрасно, он видел мое испуганное лицо и желание поскорее отсюда смыться.
В лаборатории стало легче. Там было полно иностранцев, которые через это уже прошли и дружелюбно помогали мне освоиться. Мне сразу понравилось, что американцы произносят звук «Р». Они говорят СПОРТ, а не СПООТ, как англичане. Если я об этом забывал, то меня тут же передразнивали, произнося ХАААВАД (Гарвард — по-нашему). Ну, я гарвардов не кончал, и вообще я вышневолоцкий. И говорю, как умею.
Но в отместку за звук Р они глотали звук Т в сочетании НТ. Они говорили не «принтер» а «принер». И еще акали как москвичи. Вместо Май Год (мой Бог) они говорили «май гад», что мне не нравилось.
Очередной ужас наступил, когда в лаборатории появился парень из Чикаго. Как-то я у него спросил, правильно ли я использую некую команду на компьютере.
— Ю беча! — ответил он.
Я был в полном шоке. Что это? Он меня обругал, похвалил? Это да или нет? Оказалось, что на Мидвесте свой английский язык. Тут большинство эмигрантов из Германии и Скандинавии. И они придумали много интересных слов. Ю БЕЧА означало Ю БЕТ — что-то вроде «ты угадал». Слова «Йес» на Мидвесте нет. Там «Я» — как в немецком. Если вы смотрели фильм «Фарго» — это про Мидвест. Все хохотали над первыми кадрами фильма, когда главная героиня готовила завтрак и разговаривала с мужем. Пародия на мидвестовский акцент была супер».
Однажды меня осенило. Многие проблемы возникали от того, что какие-то слова я не знал и по-русски. В таких случаях словари были бесполезными.
Но! Вот как учат слова дети? Родители показывают им стул и говорят, что это «стул».
А я чем хуже детей?
В книжном магазине я нашел прекрасную книгу: «Visual dictionary». Это самая ценная книга, которую я прочел в своей жизни (не считая курса по квантовой механике, конечно). Она состояла из сотен картинок, детали которых назывались по-английски.
Ура! Теперь можно было систематически изучать все то, что меня окружало. Для моей занудности и дотошности это было решением проблемы. Я узнавал, как называются все детали мужского галстука, кухонной раковины и набора женской косметички. Через час я все забывал, но чувство, что я в принципе могу поумнеть, было восторженным.
Да, словарь в картинках — это отличный помощник для изучения существительных. Не обязательно покупать бумажную копию такого словаря. Все есть бесплатно в Интернете. Вот пример одного из лучших сайтов: http://www.visualdictionaryonline.com
Этот сайт замечателен тем, что здесь собраны слова, которые в самом деле употребляют американцы. Так «поворотники» имеют в каталогах официальное название «turn signal lights». Но ни в одной автомастерской вы такого не услышите. Все говорят так, как указано на картинке: «turn signals».
Даже если вы знаете 100 итальянских слов, то понимать итальянцев будет сложно — они тараторят с бешеной скоростью. Так же и в Америке. Но там еще все слова сильно упрощают.
Первое время меня просто убивало, что правильные вежливые английские фразы тут произносят только дикторы телевидения. Мои попытки вежливо спросить в магазине, где находится молоко:
«Excuse me, could you tell me where I can find the milk?», вызывали у служащих поднятие бровей и напряженную работу мысли. А у меня злость на моих преподавателей английского.
Надо короче «I wonder, where is the milk?».
Но это еще полбеды. В каждой стране накатаны стандартные связки. Они быстро запоминаются, и когда мои гости из России спрашивали, сколько стоит «second hand car», то и я сначала не врубался. «Secоnd hand» — это про одежду. Про автомобиль надо говорить «used car».
Беда еще в том, что одни и те же вещи в разных штатах называют по-разному. Так газировка на севере будет POP, на западе и востоке SODA, а на юге COKE. Последнее слово имеет, конечно, отношение к COCA-COLA, но мы помним, как раньше все компьютерные жесткие диски назывались «винчестерами», а фотокопировальные машины — «ксероксами». Это по названию первых фирм производителей. Вот и южане всю газировку, даже безобидный лимонад, называют COKE или даже COLA в память о напитке, который родился в Атланте.
Произношение… Вот тут главная засада. Один американец сказал, что я научусь говорить «по-американски», если собеседник поймет, что я хотел сказать: «ladder» или «letter». В центральной Америке эти два слова произносят почти одинаково — «лэдер». Нюанс только в произношении второй буквы.
Ну и как учить этот басурманский язык? Он ведь проник во все уголки планеты и иногда является спасением, когда мы приезжаем в страну, о языке которой имеем лишь отдаленное представление.
Словари с картинками — это для существительных. Если в отеле сломался штырек в электрической вилке и надо сообщить об этом мастеру, то мы открываем словарь и находим на картинке, что это «grounding prong». Потом, конечно, забываем, ведь мы отдыхать приехали, а не английский для юных электриков учить.
А как быть с современными выражениями?
Только фильмы или специальные сайты с аудиодиалогами. Или преподаватели, если они жили в стране.
Писатель Иличевский как-то сказал, что лучший способ учить английский — это завести любовницу-американку. Но это уже высший пилотаж. Для избранных. Юным писателям это не по карману.
— Как дела?
— Лучше не спрашивай!
Знакомый диалог?
Он из давних времен, когда слово «блин» означало нечто вкусное со сковородки, а крутыми были только яйца.
Однажды я был в гостях у американцев, куда пришли несколько русских пар. Пожилая мама хозяина знакомилась с гостями и всех спрашивала: «Как дела?» Один из русских гостей решил пошутить и сказал, что у него все плохо. Мама испугалась, пролепетала, не может ли она чем-либо помочь, потом ушла и больше к гостям не выходила.
Она прекрасно поняла юмор, но не сообразила, как ей на это реагировать. А тот русский был очень доволен собой. Он громко смеялся и всем рассказывал, как он ловко срезал тупых американцев.
В тот день я хорошо выпил, пошел к бассейну, сел на бортик и закурил, кощунственно стряхивая пепел на газон. Думал я о нас, русских. Нет, я был против дежурного американского:
— How are you?
— Thank you, I’m fine! How about you?
— Thanks, everything is OK!
И это даже если у первого собеседника вчера диагностировали четвертую степень какой-то болезни, а второго сегодня уволили с работы. Все отлично, парни! Проблем нет. А если и появятся, то я их сам решу. А сейчас давайте выпьем и будем веселиться!
И все! Пока можно жить, то надо веселиться. А о проблемах думать тогда, когда придет время их решать. А сейчас не время об этом думать и нагружать других.
Это правильно?
Вот так хорохориться, а не стараться облегчить душу на кухне за стаканом с другом.
Не знаю.
Американцы — странный народ. В морозы они ходят без шапок, в легких куртках, в любую погоду пьют воду со льдом, едят вредный фастфуд, жрут печенье с молоком, объедаются попкорном, иногда толстеют, но это их мало беспокоит. Тут даже дурнушки держатся уверенно, не думают о толстых бочках, коротких ногах, редких волосах и непропорциональных лицах.
Но зато они живут до девяноста. И дальше. И живут активно. Я знаю мужа и жену, которые в 88 катались на горных лыжах.
Водить машину в 92? Запросто! У меня сосед такой был. Сигарету в зубы, дверь машины с трудом открыл, на сиденье упал и поехал. Из глушителя синий дым, заднее крыло по земле волочится, а ему пофиг! Он в магазин за кока-колой едет.
У меня от стакана колы в животе Великая Октябрьская Социалистическая Революция, а он покупает ящик бутылок, коробку с десятью замороженными пиццами с жутким томатным соусом и всем доволен. Про пиво он тоже не забывает.
Кому страшно — смотрите в другую сторону!
Я сидел около бассейна и думал, что за проклятье лежит на нашем поколении. Почему у нас столько проблем? Почему если любовь, то она или трагическая, или просто несчастная? А если не первое и не второе, то обязательно с такими препятствиями, что хоть роман пиши. А когда все препятствия преодолены, то мы обязательно поссоримся. Чтобы новые проблемы появились.
И почему на даче лук у соседа зеленее, а клубника краснее?
И почему все начальники у нас дураки? Или сволочи.
И почему мы ищем подвоха везде и во всем?
И почему мы перестали во что-либо верить?
И почему нас окружают только враги?
И почему…
И от таких мыслей голова стала кружиться и стало мне так плохо, что я вернулся к гостям и спросил, а почему мы такие.
Мне объяснили, что страдание и постоянное решение проблем — это нормальное состояние русского человека. Иначе он начнет думать о смысле жизни, которого нет, и от этих дум он свихнется.
Мне объяснили, что счастливым бывает только секс. И то если ничего не подцепишь. А любовь — это то, что бывает до секса и после него. И ничего хорошего в этих промежутках нет. И радоваться тут нечему.
Мне объяснили, что лук у соседа кажется зеленее, потому что у меня близорукость, и еще это следствие косых вечерних солнечных лучей, навевающих грусть и тоску по ушедшему дню. И если спросить соседа, то он тоже пожалуется, что лук зеленее у меня.
Мне объяснили, что начальники дураки потому, что туда идут те, кто ничего не знает и не умеет работать. А сволочи они потому, что иначе начальником не станешь.
Мне объяснили, что мы везде ищем подвоха потому, что не знаем точно, где его надо искать. А то бы не искали, а сразу били в морду.
Мне объяснили, что мы перестали верить не во всё, а только в то, что говорят другие. Себе мы еще верим, и это единственное, что удерживает нас на этой земле.
Мне объяснили, что нас окружают враги потому, что мы всех раскусили. Другие живут так же, но в полном неведении.
И еще мне объяснили, что не надо заморачиваться этими проблемами. Так можно потерять веру в человечество и аппетит.
И вообще, мои проблемы и раздумья оттого, что я запивал водку красным итальянским вином. Это всегда приводит к внутреннему беспокойству и нежеланию веселиться, пока мы молоды.
Потом вечер кончился, и наступила ночь. И в ночи пришли совсем другие мысли. Они были возвышенны и прекрасны.
Но я их не помню.
Миф, что наука в Америке делается купленными мозгами, неправильный. Умных людей в Америке необычайно много, а работящие практически все. Ученые, приехавшие из других стран, сначала носятся со своими идеями, но потом быстро убеждаются, что их идеи устарели или давно реализованы, и им надо вкалывать, чтобы догнать американцев. Это я наблюдал многократно. Безусловно, есть исключения, но это редкие исключения.
Американцы ничего не боятся. Легко начинают сложнейшие проекты, даже если они кажутся безнадежно сложными. Университетское образование отличное. Я после МФТИ совсем не чувствовал себя корифеем. Общаясь с биофизиками, я поражался их кругозору. Сложная химия, физика, медицина, биология, математика, компьютеры, современные приборы — все это давалось им легко. Образовательная база была мощная.
Я видел, какие экзамены сдавали американские студенты и аспиранты. К моему стыду, названия некоторых наук мне приходилось узнавать в энциклопедии. Я даже не подозревал, что они существуют.
Студенты приходили к нам в лабораторию и через пару дней начинали работать на приборах стоимостью миллионы долларов. Сложность приборов — соответствующая. Начинали, просто полистав описания и поговорив с менеджером. Помню, что я неделю ходил кругами вокруг установок, вздыхал и до глубокой ночи читал толстые инструкции, боясь нажать не ту кнопку.
Эти черти и правда ничего не боятся! Технику они чувствуют на уровне подсознания. Обожают использовать готовые программные разработки. Мне проще было написать свою компьютерную программу, чем разбираться в чужой. Они же любят программировать блоками, составляя программу из готовых отлаженных кусков. Так получается быстрее и надежнее. Говорят, что это клиповое мышление. Наверное. У них получается неплохо.
Профессиональные американские программисты — просто боги. Они могут болтать с тобой и при этом вслепую печатать метры кодов. Сколько команд на разных языках они помнят наизусть — про это я стыдливо умолчу. Нет, скажу. Раз в сто больше, чем я. И каждая их программа, даже пустяковая, — конечный продукт, который может использовать другой программист. С защитой от дураков и неопытных хакеров.
Новых идей у них не меньше, чем у «гениев» из Европы и Азии. И у них есть «сквернейшая» привычка доводить все до конца. Если американцы начинают что-то исследовать, то после них пустота, как Мамай прошел. Другим там делать уже нечего. Собран весь урожай, почва заасфальтирована, продукты обработаны и уже продаются в магазинах. Любое полезное открытие — началась деловая суета. Создается компания (это стоит 25 долларов и занимает 15 минут), работа ускоряется, подключаются инвесторы, набирается штат, арендуется помещение, реклама, новые инвесторы, продукт готов. Обычно удачные стартапы покупаются гигантами, но есть и другие примеры: Фейсбук и Гугл родились в университетах и стали независимыми компаниями.
С таким стилем работы я столкнулся еще в аспирантуре. Американцы зацепились за мое маленькое открытие (опубликованное) и за пару лет развили нашу теорию, сделали обобщения, провели десятки новых экспериментов и придумали новые приложения. Нет, они ничего не украли. Они просто блестяще продолжили и закончили. Я об этом в повести «Аспирант» написал.
Правда ли, что американцы сильны в прикладной науке?
Да, правда. Связь с производством их не пугает, а радует. Так легче получать гранты, которые дают не только академические сообщества, но и частные компании. Я три года работал на деньги, полученными от швейцарской фармацевтической фирмы.
Фундаментальные исследования? Да! Тут гранты получить сложнее, но если появляется свет в окошке и пахнет красивыми результатами, то американцы могут пахать сутками, не думая о деньгах. К нам в лабораторию как-то пришел на работу врач, потеряв примерно 80% своей зарплаты. Ему просто было интересно заниматься фундаментальными проблемами.
Что плохо? Постоянная забота о получении грантов. Их легче получить за почти законченные исследования, и поэтому у ученых постоянная пахота, на считаясь с выходными и праздниками. Сотни прочитанных статей, экспериментов, расчетов. И еще нервотрепка — получат ли они деньги на следующий год? Это подстегивает, заставляет проверять и перепроверять результаты, выжимает последние силы.
Чем мы отличаемся от американцев? Наверное, мы немного глубже. Советская академическая школа, расслабленность на работе, ограниченность возможностей — все это позволяло и заставляло глубоко задумываться над проблемой. Американцы идут широким фронтом, не опасаются, что часть работы будет ненужной. Нас радовал процесс научной работы, интересные данные, красивые закономерности. Американцев радуют конечные результаты: статьи, обзоры, гранты, патенты, книги. Что лучше? Для удовольствия от работы — наш старый советский метод. Для результатов, скорости, широкого поиска новых закономерностей и практического внедрения — лучше американский.
После работы в голове всякие мысли.
Я не знаю, куда их девать из головы.
Короче, на светофоре я въехал в зад грузовика.
Со всей дури!
Полный мыслей.
Точнее, я въехал под грузовик.
Там я долго блуждал между колесами, карданным валом, осями и подвеской.
Потом я выехал и включил аварийку.
Мне понравился первый вопрос шофера грузовика.
Увидев меня, он спросил, как я себя чувствую.
Убедившись, что я проснулся и отличаю его грузовик от входа в винный магазин, что был поблизости, он помахал мне рукой и уехал.
На свой танк он даже не посмотрел.
Я тоже никуда смотреть не стал.
Неинтересно!
— Нарисуй белые круги зеленой краской.
— Но это невозможно!
— Почему? Ведь ты даже не пробовал!
— Нужна программа, способная составить аннотации к тысячам больших текстов.
— Но это пока невозможно, искусственный интеллект еще не создан!
— А за неделю справишься?
Оказывается, возможно и то и другое. Если попробовать.
Меня поражает в американцах, что у них нет слова «невозможно». Сначала я потешался над их инструкциями к приборам. Вместо слов «нажать такую-то кнопку», там рисовали палец, нажимающий эту самую кнопку. Я улыбался и вспоминал Задорнова. «Куда вам против русской смекалки! — думал я. — Вы ни за что не догадаетесь в гостинице варить сосиски в сливном бачке с помощью кипятильника! А уж если у вас кран дома сломается…»
Но однажды я пришел домой к врачу, зарабатывающему 250 тысяч в год. В момент моего прихода он занимался как раз тем, что менял кран на кухне.
— Нет времени дожидаться прихода сантехника, — объяснил он.
Профессор биофизики с помощью семилетнего сына пристроил веранду к своему дому.
Банкир объяснял мне, как работает независимая подвеска и стабилизаторы поперечной устойчивости.
Небольшим коллективом разработать шикарный электромобиль, запустить его в серию и создать по всей стране сеть зарядных станций — это невозможно. А если попробовать? Попробовали. Получилась «Тесла».
Придумать сетевой поисковик лучше, чем у фирмы Netscape? Куда уж лучше? А если попробовать? Получился Google.
Каждому человеку по компьютеру? Вы что, ребята! Сейчас компьютеры размером с письменный стол и стоят десятки тысяч долларов. А если попробовать? Получился Apple.
В 62 года создать новую сеть ресторанов быстрого питания? А не поздно ли, парень? Уже о душе думать надо, а не о ресторанах. А если попробовать? Сандерс попробовал. Получилась сеть Kentucky Fried Chicken.
— У них генетика такая, — объяснял мне друг-биолог. — В Америку ехали авантюристы, не боявшиеся начать жизнь с нуля.
— Чушь все это, — говорил другой биолог. — С авантюристами ехали их жены и дети, у которых эти гены другие. Вряд ли гены авантюризма доминантные. Иначе бы весь мир состоял из авантюристов.
— Может они съели чего? — с умным видом встревал в разговор я. — Или погоды тут такие?
Ладно, шут с ними, с американцами. А проблема невозможного и неразрешимого преследует меня всю жизнь. Пробовать страшно — ведь времени нам отпущено мало. И чем дальше, тем меньше его остается. Но вот, что я заметил. Любая неразрешимая задача оказывается почти разрешимой, если попробовать. Просто большую цель надо разбить на маленькие и доводить все до конца. Всегда оказывается, что эти промежуточные цели не менее важны, чем та, с которой ты начинал. И не имеет значения сколько тебе: 22, 62 или 82. Всегда надо пробовать!
«А не замахнуться ли нам на Вильяма, понимаете ли, нашего Шекспира?» — это я не про себя. Это так, вспомнилось старое кино. Там попробовали!
Есть страховка — есть хорошая медицина. Нет страховки — много проблем.
Медицинская страховка на семью стоит несколько сотен в месяц. Она дешевле, если ты работаешь в большой корпорации, у которой есть коллективный договор со страховой компанией. И еще дешевле, если ты каждый год проходишь обследование.
Страховых компаний много, у каждой свои правила. Мне лень во всем этом разбираться, и я опишу в общих чертах страховку, которой мы пользуемся.
Помимо отчислений за страховку можно откладывать деньги на медицинский счет. Эти деньги выводятся из налогов. С помощью этого счета оплачиваются лекарства, очки, имплантанты… И, самое главное, оплачиваются медицинские услуги.
Страховка работает так: первые пять тысяч в год ты платишь сам или снимаешь деньги с медицинского счета. За остальное платит страховая компания. Даже если это стоило сто тысяч.
Жизнь становится немного «легче», когда ты достигаешь пенсионного возраста. Базовая страховка бесплатная, но, чтобы голова совсем не болела, нужно немного доплачивать, чтобы полностью покрывать дорогое лечение.
Имплантанты и косметические операции стоят много, их страховка почти не оплачивает. Чтобы сэкономить деньги на медицинском счете, некоторые для установки имплантантов летают в Венгрию, а подтяжки лица делают в Коста Рике.
Плохо, что за все надо платить? Да, но… В Канаде, например, есть бесплатная медицина, но канадцы, как мне рассказывали, от нее воют. К врачам большие очереди, сделать МРТ им проще в Америке, чем ждать в своей поликлинике. Но это все с чужих слов.
Врачи по домам не ходят. Температура? Прихватило сердце? Попроси кого-нибудь отвезти тебя в госпиталь или вызывай скорую. Вызов машины удовольствие дорогое, но страховка все оплачивает.
Экстренная помощь работает отлично. Приведу примеры.
За завтраком у меня разболелся зуб, а в обед самолет в Москву. Поехал в поликлинику, острая боль — принимают без очереди. Зуб удалили, насыпали в карман таблетки антибиотиков, на самолет я успел.
Знакомый ехал с женой отдыхать на север. По дороге у жены началось отслоение сетчатки глаза. Заехали в клинику кого-то городка, сетчатку приварили лазером, они поехали дальше.
На работе в университете у меня прихватило сердце. Я пошел в местную поликлинику и пожаловался на сильную боль. Мне сунули под язык таблетку нитроглицерина, уложили на каталку и через десять минут я лежал в палате интенсивной терапии. На следующий день меня пинками выгнали — оказалось, что такую реакцию дает изжога. Но «лечили» весьма оперативно.
Как и во всех странах, найти хорошего врача — проблема. Помогают рекомендации знакомых и Интернет. У каждого врача есть страничка с отзывами.
Госпитали… Иногда они выставляют астрономические счета. Как-то раз я лежал в больнице — камень вышел из желчного пузыря и застрял в поджелудочной. Боли страшные! На второй день в палату заглянул незнакомый хирург. Он помял живот и посоветовал удалить желчный пузырь. На стол прямо сейчас, операция около часа. Дескать, этот пузырь тебе все равно не нужен. Я сказал, что подумаю. За этот разговор он начислил 500 долларов. На следующее утро хирург заглянул в палату и спросил, не надумал ли я? Я сказал, что мне пузырь еще пригодится. Он кивнул и исчез. За эту «консультацию» он взял еще 200 долларов. Увидев счет, я остолбенел, но все эти проблемы стала решать страховая компания. Таких наглецов они хорошо подрезают. А камень удалили без всякой операции.
Операции… Пришлось мне несколько раз полежать на операционных столах. Выглядит это так.
Приезжаешь в день операции, переодеваешься в легкомысленный халатик, тебя укладывают в предоперационную палату, втыкают катетеры, лепят датчики, психолог рассказывает смешные случаи из своей жизни. Потом на каталку и на стол. Надевают маску, ты делаешь вдох и просыпаешься в палате. Вокруг приборы, компьютеры. Из развлечений — телевизор, интернет и экран с цифрами и графиками. Зеленая линия показывает, что сердце еще бьется, хотя иногда ты в этом не уверен.
На следующий день тебя гонят в душ (!) и заставляют гулять по коридору. Ты весь такой красивый, с дренажными трубками, катетерами, привязанный к капельнице на колесиках. Обреченно толкаешь капельницу, с другой стороны тебя поддерживает сестра. Другие сестры улыбаются, подбадривают. Ни одна зараза не пожалеет! Доктор сказал — «ходи», значит, надо ходить.
В палате скучно, все болит. Вызываешь сестру.
— Кэтрин, не могу терпеть. Открой краник у обезболивающего.
— Нельзя. Надо ждать еще 22 минуты.
— Ты совсем бесчувственная!
Кэтрин гладит по голове и приносит подогретое одеяло.
Дня через три, когда можешь питаться самостоятельно, тебя выписывают домой. Капельниц нет, но дренажные трубки и катетеры остались. Периодически звонят и интересуются — не забываю ли я принимать душ и гулять? Через неделю надо приехать, чтобы вытащить все трубки. Только после этого оставляют в покое.
Конечно, лучше не болеть. А если болеть, то относиться к этому с юмором. Это помогает.
Я часто приезжаю в Россию, и с каждым годом мне все проще ориентироваться. Это про организацию бизнеса и услуг. Сетевые рестораны и магазины, франчайзинг, лизинг, дилеры, кредитные и дебитные карты, торгово-развлекательные центры, ипотека, система страхования… Эти технологии, в основном, пришли из Америки. Оказалось, что удобно — почему бы не скопировать?
Прижились даже такие американские мелочи, как номерки с числами в очередях, транспортеры у касс магазинов, магнитные карты вместо ключей, онлайн-билеты, банкоматы… И это замечательно! Кого сейчас волнует, что микроскоп изобрели в Голландии, рентген в Германии, водные лыжи в Америке, а лазер в СССР? Мы всем этим пользуемся, и это прекрасное международное разделение труда.
Сейчас я расскажу об американских корпорациях. Внутреннюю жизнь российских корпораций я знаю только по рассказам друзей — в России и Америке тут много схожего. Так что, не удивляйтесь, если многое из моего рассказа вам покажется знакомым. Я буду рассказывать об американской корпорации, где я работал. Возможно, где-то другие правила и традиции. Так что на полноту рассказа я не претендую.
Первое, что меня огорчило в корпорации, это необходимость приходить вовремя на работу. Но это огорчение быстро прошло. Американцы такие же люди как и все. Они любят поспать и пораньше уйти по своим делам. А когда нет совещаний, то в этот день можно работать из дома. На работе они работают. И весьма интенсивно. Никто не лазит по Интернету, нет застолий по поводу дней рождения и праздников. Никто в рабочее время не шляется по магазинам.
После окончания рабочего дня офисы пусты. Молодые, кто не успевает закончить срочную работу, иногда таскают компьютеры домой. Для имитации бурной деятельности они любят посылать деловые письма в полночь, но на это никто не обращает внимания. Всех оценивают по результатам работы. И не важно, что ты по-английски не можешь связать двух слов. Отчет написал, проект готов и всё — ты молодец! Твой акцент, национальность, пол или его отсутствие, цвет кожи — это никого не волнует. У нас в отделе работали американцы, русские, евреи, индусы, латиносы, африканцы, китайцы… Все варятся в одном котле, все обедают в одних ресторанах, носят примерно одинаковую одежду. Никто не знает, какая у кого зарплата и должность. Человека оценивают по его способностям и результатам. В офисах все 100%-ные американцы. Дома они могут готовить национальную пищу, говорить на своем языке, встречаться с друзьями из своих стран. Это сколько угодно.
Все улыбаются, даже приехавшие в страну недавно — это заразительно. Если вы у двери послушаете, о чем говорят на совещаниях, то может сложится впечатление, что там собралась группа друзей, и все по очереди рассказывают анекдоты. Любой доклад начинается с шутки и общего хохота.
Не верьте расхожей фразе о неискренней «дежурной американской улыбке». Улыбки искренние. Это начинается с детства. Детей там любят, и откровенно им об этом говорят. В школе никто никого не гнобит — не верьте американским фильмам-ужастикам. Есть, конечно, исключения, но это редкие исключения. О них охотно пишут журналисты — о чем еще им писать? В семьях муж и жена по двадцать раз в день говорят, что любят друг друга. Детям говорят тоже самое. Семейная атмосфера переносится на улицу, работу, магазины. Домашний стиль одежды мало отличается от рабочего. Для американцев вся страна — это продолжение их дома. Захотел сесть на асфальт — сел. Захотел где-то полежать — полежал. В холле факультета биофизики в университете надо было ходить осторожно — можно было споткнуться о спящих или закусывающих студентов. Везде дом, везде можно расслабиться. Так почему бы и не улыбаться? Ты встретился с кем-то глазами — улыбка. Ему приятно, что ты обратил на него внимание.
Это удивительно, но начальство тут не ругают. Я не знаю ни одного случая, чтобы кто-то стал начальником благодаря родственным или личным связям. А если так, то начальник молодец, если сумел получить такую должность.
Вы скажете, что это невозможно? В частном бизнесе — да. Там семейственность. В публичных корпорациях такого я не встречал.
Американцы доброжелательны, открыты. Верят на слово — поэтому для кого-то могут показаться наивными. Но это не так. Любой неправильный шаг, и с вами больше не будут иметь дела. Репутация важна. Читаю про русских купцов и про «купеческое слово» — очень похоже. Плохая кредитная история, зафиксированные проблемы с законом — это все заносится в файлы и очень влияет на вашу жизнь. Ложь — это катастрофа. Помните, как президенту Клинтону хотели сделать импичмент? Не за то, что он развлекался с Моникой, а за ложь перед комиссией.
Вообще, по российским меркам жизнь в корпорации скучна. Летом пикник, каждый квартал поход в ресторан. Пустые разговоры, пить нельзя — все за рулем. Зато процветает общественная жизнь. Это напоминает советское профсоюзное прошлое. Сборы денег для голодающих, различных больных, безвозмездная сдача крови, благотворительные базары, лотереи, странные сюрпризы в виде доски пожеланий или конкурса на лучший хэллоуиновский костюм.
Корпорация, где я работал, огромная, международная, ворочает миллиардами. Много делает для города и штата — этим тоже занимаются общественники. Я в стороне от этой кипучей деятельности, но для молодых карьеристов это хорошо. Появляются связи, полезные знакомства.
Жизнь в нашем небоскребе тихая. Почти все сидят в П-образных «кубиках» с высокими звукопоглощающими стенками. Телефонных разговоров практически нет — все вопросы решаются по электронной почте. Так остаются следы переговоров. Бумаг нет вообще. Ни одной! Все в сети, на сервере.
У некоторых начальников есть кабинеты с дверями. Тут это неудобно. Стены стеклянные, они сидят как в аквариумах. Приемных и секретарш нет. Хочешь поговорить, посмотри в компьютере расписание, найди окно и предложи встречу. Впрочем, зачем? Все можно решить по почте.
Отпуск около 4 недель (зависит от стажа). Плюс десять праздников в году. Уезжать больше чем на две недели подряд не очень принято.
Посторонним бизнесом после работы заниматься можно. Лишь бы ты не использовал имя компании и внутреннюю информацию. К информации тут отношение особое. Запрещены все внешние носители памяти и многое другое. Весь софт лицензионный, стандартный для всей компании. Если по работе надо установить что-то особое, то надо получать спец разрешение у айтишников. Файерволл мощнейший — комар не пролетит.
Америка — жесткая страна. Есть законы и правила, которые надо соблюдать. Тебя могут уволить при малейшем проступке. Кто-то занимался обработкой своих фотографий на работе и не успевал справляться с заданиями — это все контролируется роботами. В результате человек приходит утром, а его магнитный пропуск не работает. Он звонит, к нему приходит сотрудник отдела кадров и провожает на рабочее место. Компьютер уже заблокирован. Ему дают коробку и час на сбор личных вещей под присмотром. Потом говорят спасибо, и на этом все заканчивается.
И начинается пособие по безработице. Это на полгода, около двух тысяч долларов в месяц. При этом надо доказывать, что ты ищешь работу: регистрация в агентстве по трудоустройству и слушание лекций, как правильно искать работу. Пособие могут продлить, если ты докажешь, что предложенные позиции не соответствовали твоей квалификации.
Похоже на российские корпорации? Если нет, то боюсь, что будет похоже.
Истории о корпоративной жизни
Звонок
Я никогда не работал. Работу в академическом институте, в университетах и в своей собственной компании я не рассматриваю как работу. Я никогда не смотрел на часы по утрам. Я никогда не ждал окончания рабочего дня. Когда мне надоедало работать, то я просто уходил. Но это было редко, мне не было скучно от того, чем я занимался. При этом с любопытством поглядывал на небоскребы и, честно говоря, хотел там поработать. Хотя бы попробовать. Просто для коловращения жизни.
Я понимал, что физикой там не занимаются, но я столько раз менял род своей работы, что мог заниматься чем угодно. Физики — люди наглые и уверенные, что им все по плечу. В одном из небоскребов Миннеаполиса работал мой друг, тоже физик. (дальше ДФ). Он занимался каким-то сложным анализом, был очень доволен работой и пытался привлечь меня к своим проектам.
И вот однажды в январе раздался звонок.
— Ты хочешь заработать и заодно подумать об одной интересной проблеме.
— Хочу!
— Я сейчас пробиваю деньги для контрактора под одну неразрешимую задачу.
— Тогда не хочу. У меня в университете неразрешимых задач хватает.
— Других тут нет, но ты не бойся. Я буду рядом, уж мы вдвоем что-нибудь придумаем. Нам надо за три месяца сделать робота, который читает и анализирует тексты. Это искусственный интеллект в зародыше. Такой маленький робот-роботенок.
Я никогда не занимался роботами и начал опять думать. Но тут ДФ сказал про зарплату, и я перестал думать.
— Я только на лыжах должен сначала покататься.
— Нет проблем, а я пока буду пробивать тебе стол, компьютер и доступ к базе данных.
Через месяц я стоял около красивого голубого небоскреба, где мне предстояло работать по вечерам и свободные от университета дни. Контрактор — это временный работник. Ему платят много, т.к. он выполняет работу, которую теоретически не могут сделать сотрудники компании. Не потому, что они глупые, а потому что нет времени.
Проект мы с ДФ сделали через два месяца, и мне предложили перейти на постоянную работу. После всех интервью ДФ мне сказал:
— Ты только учти, что тут выгоняют с работы очень быстро. И даже непонятно почему. Просто выгоняют и все! Ты к этому готов?
Я вздохнул и сказал, что готов. Но на всякий случай остался консультантом в университете.
С тех пор прошло несколько лет. Я уже спокойно захожу в лифты высотных зданий, стал представлять, что такое корпоративная жизнь в Америке, и с нуля освоил еще одну специальность.
Но к этому нам с ДФ не привыкать. Когда ДФ получал свою первую работу в Америке, то его спросили, знает ли он язык программирования С++?
— Конечно! — сказал ДФ, не умея вообще программировать ни на каком языке.
К утру он уже знал С++, а к вечеру написал на нем свою первую большую программу.
Мне за таким гением тянуться тяжело, но я стараюсь.
Ну ладно! Теперь, все по порядку. Мои записи будут отрывочны, как куски нарезанного фильма. Но других у меня нет. Вы уж попробуйте сами заполнить пустоты в моем повествовании. Впрочем, не надо! Там и без заполнения пустот довольно много всего.
Итак…
В голове…
Как и ожидалось, понедельник был день тяжелый. Теперь мне придется еще часто бывать в «даунтауне» Миннеаполиса, в одном из самых высоких небоскребов в центре Америки. Этаж, правда, только девятый, но это и неплохо. Пытался найти и запомнить дорогу в офис, где я буду работать, но под шорох ресниц друга, пардон, под его умные речи, запомнить ничего не удалось. В голове еще гуляет ветер странствий, и проблемы искусственного интеллекта мой мозг решать категорически отказывается.
О географии небоскребов
На этаже, помимо офисов, есть куча комнат для переговоров и огромная столовая, вернее, место для приема пищи, которую ты где-то добыл или принес с собой. Поят бесплатно. Поят чаем и кофе. Чая шесть сортов, кофе я стараюсь не пить. Небоскребы в городе соединены переходами на уровне вторых этажей. Весь город можно пройти, не выходя на улицу. На самих улицах народу мало, все гуляют по этим переходам.
Там, как по проекту Манилова из «Мертвых душ», купцы продают товары, стоят кафе, музеи, площадки отдыха с пальмами и фонтанами. В общем, там второй город, невидимый для посторонних.
Совещания как метод разорения больших компаний
Большие компании похожи на СССР. Чем компания больше, тем больше она похожа. Неповоротливость катастрофическая!
Нужно было получить административные права для компьютера, который мне выделили. Для этого организовали специальное совещание, где я рассказал о своих проблемах, и специалисты-айтишники помогли мне это сделать. На это ушел почти час, хотя эта проблема 2-х минут.
Про мебель и доставку самого компьютера я писать не буду. Я на это время уезжал на север, и не видел этого мучительного процесса. Все прошло без меня, включая бесчисленные совещания. Эти совещания организуют бездельники, которые называются «проект-менеджеры». Эти бойкие ребята производят немыслимое количество документов, которые надо подписывать, согласовывать и т. п.
Я в свое время пристально наблюдал работу некоторых министерств СССР. Все очень похоже. Хотя я попал в одну из богатейших интернет-компаний. Пятнадцать этажей в небоскребе — это не шутка! И люди все умные и образованные. Но когда они собираются вместе, то получается социализм.
Лифты
Сейчас я имею счастливую возможность постоянно наблюдать жизнь в небоскребах и между ними. Главное в небоскребе — это лифты. Площадь этажей небольшая, и компании занимают несколько этажей. В лифтах всегда многолюдно — все едут на совещания с этажа на этаж. Есть скоростные лифты, которые пренебрежительно пропускают первые пятнадцать этажей. Мне нужно на девятый, но меня постоянно заносит в скоростные лифты, и мне поневоле приходится любоваться городской панорамой с верхних этажей. Говорят, что совсем наверху есть квартиры, и вообще там загадочно и страшно. Но туда я не ездил — не могу найти лифт, который забирается на самый верх.
Мужской дресс-код
Мужчины в небоскребахделятся на клерков и айтишников. Кто не знает: айтишник — это русское приличное слово, означающее личность, работающую с компьютерами. Это от другого русского слова IT — information technology. Только не путайте с блогерами, которые тоже работают с компьютерами. Айтишники, кроме компьютеров, ничего не знают и знать не хотят.
Клерки ходят в рубашках. Это их главное отличие от остальных людей. На рубашку может быть надет галстук, пуловер, пиджак, жилет. Но рубашка обязательна!
Айтишники ходят в водолазках (тёртлнеках), футболках (тишёртах) или в чем-то среднем (мокнеках). Настоящий айтишник никогда не наденет рубашку — это западло! Если он такое совершил, то это уже не айтишник, а проект-менеджер, не к ночи будет помянуто!
Женский дресс-код
Меня поражает, что женский дресс-код в небоскребах чрезвычайно сексуален. Обтягивающие брючки, блузки с вырезами, на ногах шпильки, если юбки, то мини до неприличия.
Сначала я не понимал, в чем дело, а потом понял. Тут девушки подолгу засиживаются в девушках. Все мысли о карьере. А посему ловля потенциальных женихов на живца идет в вялотекущем режиме, с помощью пассивно-сексуального дресс-кода. Потом, когда добыча на крючке, такой дресс-код еще долго сохраняется. А вдруг пойманная дичь ускользнет или окажется не идеалом девичьих грез?
Первые выводы
Хочу сформулировать некоторые правила для работы в больших корпорациях. Это я пишу для себя, какое-то время мне нужно им следовать.
1. Забудь все, чему тебя учили в институте, забудь твои ученые степени и не выпендривайся.
2. Не отвлекайся на побочные исследования, слово «интересно» — это после работы.
3. Оценить результат твоей работы по проекту ты можешь сам — приносит продукт прибыль или нет. Если нет, то виноват ты, но никак не автор идеи.
4. Вовремя отчитываться важнее, чем работать.
5. Если к тебе приходят сотрудники просто поболтать, то нужно болтать. Ты обязательно сболтнешь лишнее, поэтому лучше болтать не о работе.
6. Не надо демонстративно засиживаться на работе. Это раздражает. Если не успеваешь, то вкалывай дома. Если ты вкалывал дома, то не надо рассказывать об этом на следующий день всем сотрудникам.
7. Если ты что-то поручил твоему сотруднику, то сразу предположи, что
— это не будет сделано никогда;
— или это будет сделано неправильно;
— или это будет когда-нибудь сделано правильно, но тогда потребность в этом уже исчезнет.
8. Ходи на все совещания, но там демонстративно не спи! Помни: все, что ты там скажешь, может обернуться против тебя. Поэтому заготовь фразу: «Мы теперь знаем, о чем надо подумать!» и проговаривай ее, когда тебя все же разбудят и заставят высказать мнение.
9. Помни, что тебя окружают люди без расы, национальности, пола, возраста, сексуальных ориентаций, религиозных конфессий, болезней, психических отклонений и специфических привычек.
10. Когда уходишь с работы, не делай сразу счастливое лицо. Подожди хотя бы до лифта.
Начались странности
Позвонил ДФ.
— Мне приснилось, что я стал котом! — сказал он. — Ты не знаешь, к чему бы это?
Друг ехал в небоскреб, где происходила наша совместная умственная атака на искусственный разум. Я сидел дома и философски смотрел в окно. Природа сегодня достала синие краски и размазала их по всему, что я видел сквозь стекло.
— А будучи котом, ты не смог починить ноутбук? — спросил я.
В пятницу зловредный вирус погубил секретный ноутбук друга, и он не мог работать дома.
— Нет, но зато я этой ночью научился красиво мяукать!
По-хорошему, мне тоже надо было ехать в небоскреб — у меня загадочным образом пропала в сети моя программа. Часть программы была на компьютере в офисе, и вообще-то надо было бы поехать и спасти остатки. Но синие краски за окном кричали, что работа подождет, что друг сейчас в офисе и сможет грудью прикрыть мой компьютер от врагов прогресса. Почему-то еще вспомнился фильм «Терминатор-2», где герои уничтожали работы по искусственному разуму, но я отогнал эти воспоминания.
— Слушай, — ДФ был еще на связи, — скинь мне по почте кусок РНР программы по…
Я скинул и решительно поехал на природу.
На природе было буйство коротковолновой части видимого спектра. Фиолетовый, синий и голубой цвета слепили глаза и создавали ощущение нереальности. По синему небу плыли белые облака, по синей воде плыли белые лебеди, по синему снегу на лыжах ехал я в белой куртке. Все было очень гармонично!
Вот только не выходила из головы пропавшая программа и странное вирусное заражение ноутбука ДФ, который был прикрыт самыми современными и мощными защитами, которые создало человечество и наши айтишники. Тут еще некстати вспомнилась повесть Стругацких «За миллиард лет до конца света». Не замахнулись ли мы на что-то запретное для Мироздания?
Как замедляется прогресс
Я не против менеджеров. Пусть они ходят на работу и получают зарплату. Но менеджер нашего проекта придумал сваливать свою работу на наши головы. Он заваливает нас «электронными» бумагами, которые надо заполнить, над которыми надо думать, которые надо обсудить на совещании и которые надо отослать на такие верхние этажи небоскреба, куда даже птицы не залетают! Сейчас я держу оборону один, и вот пример пунктов на бумаге, которые надо описать сегодня вечером:
PROJECT…
Definition
Description
Objectives
Measures of Success
Benefits
In Scope
Out of Scope
Constraints
Dependencies
Resources
Environment
Process
Assumptions
Schedule
Governance
Staffing
Infrastructure
Systems
Deliverables
Risks
Issue Escalation
Change Management
Change Process
Warrants a Change Request
Change Control Review Body
Timeline
Milestones
Estimated Costs
Team Members Roles
Team Members Responsibilities
Summary
Вы меня извините, я даже переводить эту чушь не буду. Это точно враги прогресса придумали. Пока все это опишешь, то прогресс затормозится. Но если это не написать, то прекратится финансирование проекта. А без финансирования мысль человеческая замедляется, и прогресс снова тормозится.
В общем, куда ни пойдешь — везде замедление прогресса получается!
Вечером в небоскребе
Злорадно звонит болеющий друг-физик
— Ну как прошло совещание с менеджером по нашему проекту?
— Да, теперь мы с ним лучшие друзья, я вчера вечером сделал его недельную работу.
— А у тебя еще тлеет желание окунуть всех проект-менеджеров в помойную яму вниз головой?
— Мммммм… ведь это ты не зря спросил?
— Ага! Я посмотрел в справочнике, тебя они записали на время работы как проект-менеджера. Но ты не огорчайся, платить будут по-старому.
— Да ладно, это как Пушкину звание камер-юнкера дали. Я не гордый. Пусть хоть горшком назовут!
Как научиться не работать
Менеджер нашего проекта проявляет чудеса изобретательности! Глядя на него, можно составлять инструкции, как НЕ работать в большой корпорации.
Вчера я ему заполнил огромный документ (это была его работа), оставил ему немного свободного места для творчества. Сегодня он разослал копию этого документа всем, кто имел хоть какое-то отношение к нашему проекту. В письме было сказано, что он с Владимиром много работал с документом и теперь просит всех просмотреть и дополнить. Так что даже просмотр и дополнения документа были повешены на других! Во как надо НЕ работать!
Первая презентация
Наш доклад прошел на ура. Вот только не оставляло чувство, что мы работаем слишком быстро.
— Ты неверно понимаешь суть большого американского бизнеса, — сказал мне ДФ, когда мы сидели в пустой конференц-комнате и смотрели, как сотрудники компании не спеша уходят домой. — Ты думаешь, что эта компания хочет новый продукт, чтобы разбогатеть еще больше? Не надо ей богатеть, у нее другие задачи. Ей нужна стабильность и очень медленный рост. Это молодые компании хотят много и сразу. Солидный бизнес не терпит суеты.
Он рассказал, что предлагал этой компании много продуктов, которые экономили бы ей миллионы каждый квартал. Но тогда компания должна была бы отказаться от сотрудничества с другими фирмами, а это бы создало нервную обстановку, ломку деловых отношений и прочие неудобства.
— Здесь никто не будет раскачивать лодку, чтобы получить несколько миллионов, — продолжил он. — Стабильность и создание рабочих мест важнее. Такие гиганты несут еще громадную социальную нагрузку.
Я посмотрел на дверь в огромный туалет для инвалидов, на комнату для медитации и кормления грудных младенцев, на бесплатную еду в буфете, вспомнил про менеджеров, которые пухли от безделья, и ничего не сказал. В небоскреб шел мощный денежный поток, и он шел не только на верхние этажи.
Почему-то захотелось выпить. На улице шел дождь, небоскребы затянуло туманом.
Пошла молва
— Чушь какая-то! — сказал я другу-физику, когда мы шли по коридору после очередного доклада по нашему проекту. — Мы реально показали им одну кнопку, которая, типа, «зажигает лампочку» — почему такая реакция?
Наш доклад уже на высоком уровне был отмечен очень бурными аплодисментами. Мы чувствовали себя как артисты после удачного спектакля.
— Вот в том и дело, что кнопка была одна, — сказал друг. — Сегодня даже начальники все поняли. Ты нажимал, все прыгало, и это было красиво. И вот увидишь, что это еще не все.
Это и правда было не все. После обеда нам сообщили, что через неделю нас будут слушать на топ-уровне компании. Выше этого только тучи над небоскребом.
Слух о двух крэзи-рашенс, которые сделали что-то необычное, разошелся по всем этажам и, наконец, дошел до менеджера нашего проекта. Он очнулся от спячки и попросил объяснить ему, в чем дело. Мне пришлось устраивать семинар для него лично. Ему тоже понравилось, что кнопка одна, и он спросил, не пора ли мне прекращать платить деньги, раз все уже готово!
— Вот уж хрен! — увесисто сказал я. — Мы находимся только в начале большого пути.
Я обрисовал ему светлое будущее на ближайшие недели, но пообещал, что в конце апреля меня тут уже не будет, у меня созревают другие планы. Менеджер записал все в книжечку, пожал руку и попросил написать подробный отчет о проделанной работе.
Выучить китайский легче
— Посмотри вокруг, — сказал ДФ.
Я посмотрел. Вокруг сидели красивые девушки и смотрели в экраны компьютеров.
— Вокруг красота, — сказал я.
— У тебя извращенный вкус, — сказал друг. — Хотя, конечно, они чистые и пахнут хорошо. Но я имел в виду другое.
Оказалось, что все эти девушки знают макрокоманды SАSа. SAS — это некий тарабарский полуязык, который позволяет заглядывать в чудовищно большие базы данных. Макрокоманды SASа — это нечто, придуманное для тренировки разгоряченных умов, хозяева которых махнули рукой на личную и прочие жизни.
— Этого не может быть! — сказал я. — Вот Кристи — она совсем нормальная баба, неужели и она это выучила?
Друг кивнул, и у меня по спине побежали мурашки.
— Так ведь китайский язык легче выучить! — завопил я. — Там, где в С++ я пишу две строчки, в этом макросе надо исписать целую страницу.
Друг кивнул еще раз и поднял палец. Неподалеку гудел сервер, пережевывающий терабайты информации. SAS — был единственным ключиком к этой информации. Простых команд SASа нам уже не хватало, надо было писать макросы, а только потом переходить на другие языки программирования.
— Садись! — грозно сказал друг и показал на кресло около компьютера.
Мы встали через три часа — мне была прочитана блестящая лекция.
— Понял? — спросил друг, протирая стекла очков.
— Я понял то, что ты сказал. Я только не понял, как ты все это запомнил! Сколько книг ты прочитал?
— Я не читал книги, — сказал друг. — Ты же сам писал, что от книг глаза портятся. Однажды мне тут дали задание, и я стал писать эти коды. Просто деваться было некуда!
Я знал, что мой друг — гений. Но все равно приятно лишний раз в этом убедиться.
Гордый
Наш очередной доклад перенесли, и у меня образовалось несколько часов, когда можно было подумать и кое-что попробовать. На письма менеджера я решил не отвечать, нет сил писать отчеты. Если я им нужен, пусть любят такого, и сами что-нибудь пишут. Основу я им дал. После такого решения произошел прорыв в проекте. Я даже сам не ожидал, что получится такой результат.
В России раньше я бы немного «попочивал» на лаврах. Тут не «попочуешь»! «Вперед, солдаты Христа!», как поется в любимой песенке Резерфорда.
Но все равно хожу очень гордый! Только бы силенок до конца апреля хватило. Вечером посмотрел на глобус, но как-то нейтрально… не до него сейчас.
Совещание
Странное сегодня было совещание. Туда проник менеджер нашего проекта и тихой сапой взял инициативу в свои руки. Похоже, что мало кого интересует, как у нас идут дела, но вот документ, где описываются этапы выполнения проекта — это и есть сам проект!
— Я не понимаю, как можно долго обсуждать название предупреждения: красный флаг или красная карточка!
— Я не понимаю, зачем в марте нужно составлять подробный план работы на февраль и обсуждать, какие цели были у нашего проекта в феврале!
— Я не понимаю, зачем в мирной организации создавать группы под названием «команда тигров»!
— Я не понимаю, зачем завтра устраивать пятичасовое совещание в спортивном зале, где главным будет турнир по боулингу!
Свои ноутбуки на совещания приносить не надо. Все наши файлы в локальной сети и любую информацию можно показать из компьютера в зале заседаний. Но некоторые все-таки приносят ноутбуки. Теперь я знаю зачем: имея крепкие нервы, там можно тихонечко поработать!
Велосипеды
Позвонил ДФ, послушал о моих успехах и сказал, что ему надоело, что я каждый день открываю и доказываю давно открытые и доказанные теоремы из теории информации.
— Я тебе дам книжку, чтобы ты не изобретал по два велосипеда в день, — сказал ДФ.
Потом подумал и добавил, что книжку он мне не даст, потому как сам ее не читал и читать не будет.
— Иначе мы с тобой будем идти по утоптанной столбовой дороге, — сказал он. — И ничего, кроме бензозаправок и Макдональдсов, мы там не увидим.
История с моралью
Я спрятался дома от менеджеров проекта, число которых начало увеличиваться по мере продвижения к концу. Как результат, мне удалось сегодня преодолеть последние «интеллектуальные» барьеры, и теперь работа уверенно летит к победному финалу. Теперь мы удовлетворяем всех заказчиков. А больше всех доволен я! Почему?
Как-то я сидел пару месяцев за компьютером и делал некую работу, которую нельзя было продать или опубликовать. Вернее, продать было можно, но за очень большие деньги, т. е. это было совершенно безнадежно. Когда я закончил, я не мог поверить, что это было сделано одним человеком. Причем этот человек, начиная этот проект, не знал ровным счетом ничего. Все было сделано с нуля!
Это я не хвастаюсь, вернее, хвастаюсь немножко. Тут главное то, что тогда я многому научился. Причем научился не абстрактно по учебникам, а применял то новое, что с трудом залезало ко мне в голову.
И вот сейчас, когда я решал проблему совсем другого плана, у меня всплыли те самые навыки, которые я тогда приобрел. И я хожу довольный, как кот, которому удалось слопать связку сосисок. Осталось плотненько посидеть в эти выходные, и с понедельника можно начинать процесс сдачи и последней шлифовки проекта.
Это я к чему написал? Где мораль? Мораль проста: чем бы мы ни занимались, какие бы навыки ни получали, жизнь обычно складывается так, что все рано или поздно может пригодиться.
Отдел Линейного Счастья
«Весь первый этаж был занят отделом Линейного Счастья. Здесь было царство Федора Симеоновича, здесь пахло яблоками и хвойными лесами, здесь работали самые хорошенькие девушки и самые славные ребята». — А. и Б. Стругацкие.
На улице кризис, закрываются компании, увольняют сотни людей, цены на дома упали почти в два раза. А автору этого блога сделали предложение, от которого нельзя отказаться. Вернее, отказаться можно, но для этого надо быть Перельманом.
Компания, где мы делали проект, решила, что лучше видеть меня в своих рядах, чем платить деньги по контракту. Я совершенно не подходил к должности, на которую меня наметили. Английский с акцентом, отчеты пишу с отвращением, на совещаниях люблю дремать, программирование с системой «Оракл» хромает. И еще в голове масса дурацких идей, которые совершенно не интересуют компанию. Однако 10-го мая меня приглашают выйти на работу одетым по форме «бизнес-кэжуал». Это означает отсутствие джинсов, наличие чего-нибудь с воротником и полное отсутствие кроссовок!
Я не могу много писать про будущую работу и про компанию, но отдел, в который меня зовут, я бы назвал «отделом линейного счастья». Там ничего не делают. Вернее, делают что-то, но мало. Зато много думают. Думать можно где угодно, лишь бы быть на связи, что в наши дни проблемой не является. День в неделю официально можно думать дома на диване около телевизора.
О чем надо думать? Думать надо о том, как сделать, чтобы компании и всему человечеству было еще лучше, чтобы все были счастливы, чтобы никто не совершал плохих поступков, и чтобы всегда светило солнце, шумели сосны, и зрели антоновские яблоки. И еще желательно переложить даже эту работу (мыслительную деятельность) на компьютер.
Я еще могу отказаться, и компания может еще передумать (слова — это не официальное предложение на бумаге с подписью). Так что, может, еще пронесет нечистая! Но если это состоится, то университет и компания поменяются местами. Я буду работать в компании и консультировать в университете. Хотя работа в университете переместилась в мышиный питомник, где больных мышек кормят нашим лекарством от рака. Зачем в мышином питомнике нужен физик — я не знаю. Мысли про молекулы и их структуру стали вялыми, интерес к ним стал угасать.
Так что блуждание в потемках и работа на галерах привели меня к двери, за которой много нового и интересного. Адреналин зашкаливает, по ночам бессонница, на лице застыла дебильная улыбка, совершенно не хочется ничего делать. Я в очередной раз начинаю новую жизнь!
Интервью
Главное при устройстве на работу — это пройти интервью. И не одно. В компании, куда меня пригласили на работу, это продолжалось шесть раз. После шестого интервью я взбунтовался и сказал, что хватит! «Ну, хватит, так хватит!» — сказали мне и прекратили разговоры. Каждый раз надо было надевать костюм (!), находить где-то галстук (!!), и вытаскивать из дальнего угла кожаные туфли (!!!), у которых постоянно развязывались шнурки.
Для тех, кому интересно, я перечислю некоторые вопросы, на которые мне пришлось ответить. Я слышу одним ухом хуже, чем другим, и всегда забываю, каким. Поэтому я был сосредоточен экспериментом с моими ушами и выбором позиции по отношению к собеседнику. Я был настолько поглощен этим занятием, что на вопросы отвечал быстренько и был больше озабочен «хорошим качеством звука». А вот и вопросы:
— Допустим, что у вас мнение отличное от мнений других сотрудников. Как вы будете отстаивать свое мнение?
— Вы обнаружили, что что-то не знаете. Ваш план действий?
— Ваше мнение — правильна ли стратегия компании? Что вы предложите для улучшения имиджа компании?
— Вам нравится что-то объяснять другим людям?
— Почему вы уходите из университета?
— Вы понимаете разницу между свободной университетской жизнью и корпоративной?
— Вы умеете подчиняться одним и руководить другими?
— Насколько успешен ваш частный бизнес?
— Неужели вы этот сайт сделали один?
— А вы знаете, что такое… Дальше длинный список умных слов. На каждое я кивал, хотя некоторые слова плохо расслышал.
— Вы разбираетесь в микроэкономике?
— Поведение рынка акций предсказать нельзя. Как вам удалось успешно вести свой бизнес более 10 лет?
— Вы сможете оценить финансовые перспективы нашей компании, если получите все цифры?
— Как наша компания может изменить ассортимент услуг для повышения прибыли?
— Что вы думаете о перспективах в… (много всего)
— Как быстро вы можете выучить новый язык программирования?
— Вам придется постоянно думать о будущем, вы раньше этим занимались? (Речь шла о математических методах)
— В анкете вы написали, что являетесь экспертом в… Вы можете привести пример, который это подтверждает?
— У вас есть к нам вопросы?
Вот последний вопрос является одним из главных. Тут надо прочитать лекцию на одну минуту, что вы многое узнали про компанию (в том числе от собеседника), что компания самая лучшая в своей отрасли, и у вас только вопрос о количестве отпускных дней.
Начало постоянной работы в корпорации
ДФ встретил меня утром около лифта, утащил под пальму и там поставил на столик нечто, накрытое тряпицей.
— Открывай! — сказал он, перехватив мой недоуменный взгляд.
Под тряпицей была красивая фарфоровая хлебница, ломоть черного хлеба и солонка.
— Вазу на место положи! — сказал ДФ, внимательно наблюдая, как я пытаюсь запихать хлебницу в портфель. — Это для красоты и торжественности момента. Давай, ешь хлеб и смотри солонку не разбей!
— Слушай, — спросил я с набитым ртом. — А если бы я был китайцем?
— Хрен бы ты тогда все это получил, — сурово сказал ДФ, накрывая хлебницу тряпицей.
Божество номер 1
— Ну, как тут без меня? — спросил я, наблюдая, как ДФ аккуратно засовывает хлебницу в сумку.
— Отлично! — сказал ДФ. — Нас с тобой теперь рассматривают как два божественных создания, как надежду и опору компании, и ждут от нас новых чудес.
— Сегодня от меня чудес не будет, — с горечью протянул я. — Мне на учебу по этике и «харассменту» надо идти.
— Помню, в университете я сдавал экзамен по этике, — задумался ДФ. — Меня экзаменаторши спросили, что есть достоинство мужчины.
— С точки зрения марксизма-ленинизма?
— Это я сразу не сообразил и пытался вспомнить, как будет мужское достоинство по-латыни.
— Вспомнил?
— Да, но все равно не смог перед пожилыми женщинами сказать это вслух. Меня спасло то, что они стали подсказывать: храбрость, честность… Когда до меня дошло, что это этика, а не анатомия, то сразу наговорил на пятерку с плюсом.
Божество номер 2
Мы, несколько новых сотрудников, уже пятый час сидим в большой комнате перед компьютерами. Сначала нам рассказывали, как работают телефоны в компании. Я понял только, как можно делать простые звонки: надо поднять трубку и потыкать в кнопки с цифрами. Зачем еще тридцать кнопок я освоить не смог. А когда узнал, что автоответчик и многое другое будет связано с моим компьютером, и без него телефон вообще работать не будет, то увял настолько, что сумел запомнить только то, что телефон нельзя ронять со стола, т. к. он стоит сумасшедшие тысячи долларов!
Дальше было еще хуже. Попытка разобраться, что есть взятка, а что есть невинный подарок, оказалась неудачной. Еще сложнее был вопрос хождения в буфет — кто за кого может платить. Кары за ослушание были немыслимые, и я решил на первых порах для спокойствия носить бутерброды из дома.
С женщинами вопрос был настолько запутан, что я решил прикинуться геем. Потом оказалось, что и это не проходит, ибо под посягательство на невинность тогда попадали все разговоры с мужчинами. Тогда я решил первое время косить под глухонемого, а дальше посмотреть, кто как выкручивается.
Проще было с секретами компании. Секретно было все, и мне это удалось запомнить с первого раза.
Потом божеству номер 2, или надежде и опоре компании (т. е. мне), подсунули вебсайт с длиннющим вопросником. Нужно было набрать 85% каких-то баллов, чтобы меня допустили к рабочему месту. Я запросто набирал 84%, но перевалить через проходной барьер мне не удавалось. Все уже сдали экзамен и ушли, а надежда и опора компании уныло сидела перед экраном. Преподавательница участливо смотрела на меня и говорила, чтобы я не торопился, подумал и сделал очередную попытку. Потом меня осенило! Я покопался на сайте, нашел подсказки ко всем ответам, выписал их на листочке и получил 100 из 100 возможных!
— Я верила в тебя! — сказала преподавательница.
Философия корпорации
— Ты можешь мною гордиться, — сказал я ДФ. — Я стал отличником, и мы теперь можем начинать блистать.
— Ни в коем случае, — сказал ДФ. — У всех в корпорации, включая президента, есть только одна задача: удержаться на своем месте. Карьеру тут делают не внутри корпорации, а переходя из компании в компанию. Если мы будем блистать, то мы сначала вызовем недоумение, а потом раздражение. Так тут никто не делает. Можно только иногда блеснуть и потом на пару месяцев спрятаться.
— А какой период у нас сейчас?
— Мы настолько блистали последним проектом, что теперь у нас должны быть серые трудовые будни.
После этих слов я увидел, как по стеклу поползли крупные серые капли. Пошел дождь. Будни начались.
Концептуальность
— Ну ты разобрался с этими базами данных?
— Да, концептуально!
— Это как?
— Это как теоретически уметь кататься на велосипеде. Поговорить можешь, но за руль еще не садился.
Планов должно быть громадье!
В Отделе Линейного Счастья работать не просто. Тут нужно самому придумывать себе работу. Если ничего путного не придумаешь, то выгонят.
Условия идеальные: тишина, красивый вид из окна, книги, мощный компьютер, дополнительный ноутбук, все файлы хранятся на сервере — не болит голова о переносе из компьютера в компьютер, техподдержка 24 часа в сутки, бесплатные напитки, в том числе дорогущие чаи, бесплатная кормежка в пятницу, комфортная температура и влажность, дружелюбный коллектив.
Но вот ведь «какое подлое существо человек»: чтобы в голове родилось что-нибудь путное, нужны трудности для преодоления! Наверное, сказывается молодость, проведенная в общежитии.
А так сидишь за столом, пыль вытираешь, книги и блокноты перекладываешь, чай пьешь и в окно смотришь. Задумчиво так смотришь…
Закон Ньютона
— Слушай, а что, в час дня доступ к этой базе данных прекращается?
— Да, прекращается. Этой базой владеет другая компания, и она тут правит бал.
— А как же работать?
— Привыкай, это тебе не наука. Чтобы тебе было понятнее, представь, что первым законом Ньютона владеет некая корпорация, и она разрешает всем пользоваться им только до обеда и то за деньги!
Проект
Из нашего отдела уходит китаянка — она уезжает в другой город. Ее проекты раскидали, я взял один из них.
— Ты только не вздумай при отчете формулы народу показывать, — предупредил ДФ. — Они люди вежливые, ничего не скажут, но осадок останется.
— А что показывать?
— Только то, что можно понять в течение пяти секунд. И еще запомни, что это не университет. От нас требуются не красивые графики, а практические рекомендации. И мы, стратеги, за свои слова отвечаем. А как ты пришел к своим рекомендациям — это твои проблемы. Хочешь искусственный интеллект придумать — придумывай, хочешь использовать таблицу умножения — используй, это никому не интересно! Тебе хорошо платят — значит, доверяют. Пока доверяют.
Предсказание
Приходилось решать задачу о предсказании поведения человека в зависимости от его предыдущих поступков и сложившейся ситуации. Сначала мы использовали 250 параметров, но оказалось, что для точности 95% достаточно только десяти.
А в повседневной жизни? Думаю, тоже самое. Вопрос только в том, как найти эти десять параметров.
Самый главный
Сегодня пятница, все начальники пришли в джинсах. В пятницу такое разрешают А я их и не снимал! Смелый я стал.
Познакомили с главным программистом компании. Он типичный ботаник: немного косит, футболка, старые джинсы, тихий голос, застенчивая улыбка. Чем-то на Билла Гейтса похож. От него какое-то математическое биополе расходится. Я даже поумнел, пока с ним рядом стоял.
Еще о математике и новом поколении
Меня поражает в Америке количество людей, знающих математику, особенно статистику. В публичном месте нельзя говорить такие слова, как коэффициент корреляции, логнормальное распределение, нуль-гипотеза и дискриминантный анализ. Обязательно найдется кто-нибудь, кто все это знает и может поправить.
Хотя мои друзья-математики утверждают, что раньше было лучше. Сейчас вырастает «поколение гугл», эти ребята не такие меркантильные, как их родители, хуже образованы и постоянно ищут смысл в своей работе. Если смысла не находят, то они уходят мыслями в хобби, обычно весьма экстремальные. Или начинают заниматься благотворительностью и волонтерством.
Немного диалогов на разные темы
— Ты уходишь, меня бросаешь, а это не по-товарищески, не по-хорошему!
— Я тебя бросаю по-товарищески и по-хорошему!
***
— Ты знаешь, в чем гениальность Сергея и Ларри, основателей Гугла?
— Они изобрели новую систему вычисления ранга вебстраниц в поисковике.
— Неправильный ответ! Такая система работала до них.
— А тогда в чем дело?
— Они проявили гениальность два раза. Первый раз, когда их стали выгонять из сервера Стэндфорского университета, они пошли к основателю фирмы Sun Microsystem и выцыганили у него чек на 100 тысяч долларов.
— А второй раз?
— Они были настолько гениальны, что не побежали в магазин покупать сервер на эти 100 тысяч, а пошли просить деньги дальше и всем показывали этот чек. Через год они собрали 25 миллионов! Вот тогда Гугл и заработал на полную мощность!
***
— Я в этой компании ничего не понимаю. Кто тут кем руководит? Кто кому подчиняется?
— Ты можешь представить систему, отличную от совково-армейской? Появляются заказчики, и они на время становятся руководителями тех, кто делает для них проект. Но если тем, кто делает проект, нужны заказчики для выполнения тех или иных работ, то исполнители проекта становятся руководителями заказчиков. Понял?
— Ни хрена не понял. По мне, кто больше получает, тот и начальник!
Формулировка
Переходы между небоскребами образуют второй город со своими улицами, переулками и площадями. Мы с ДФ сидим на одной такой площади, смотрим на проходящих женщин и пьем кофе.
— Никто не знает, чем компьютерная программа отличается от человека, — говорит ДФ, отвлекаясь от обозрения окружающей среды. — А я знаю!
Я молча слушаю, зная, что иногда ДФ начинает очень издалека.
— Программа не умеет задавать умные вопросы, когда ей поручают выполнение проекта. А человек всегда что-нибудь да спросит.
Против такой сильной мысли мне возразить нечего. Я киваю, но потом спохватываюсь.
— Ну почему не спрашивает! — встаю я на защиту программы. — Вот ей надо знать, чему равен синус 90 градусов, и она спрашивают это у функции синуса, которая зашита в компьютере.
— Это глупый вопрос! — уверенно говорит ДФ. — Я имел в виду умные вопросы.
— А что такое умные вопросы?
— Если бы я мог это сформулировать, то мы бы решили почти все проблемы искусственного интеллекта прямо сейчас! Сформулировать проблему — это решить ее на 90%.
Сквозь стеклянную крышу видно, как по идеально-синему весеннему небу плывут идеально-белые облака. На ребро крыши сел голубь и. наклонив голову, пытается разглядеть что-то внизу. Проблемы искусственного интеллекта его не волнуют.
— Представьте себе черный ящик, — продолжал ДФ, — который может как-то реагировать на раздражения от ближайших соседей. Скажем, если сосед нагрелся, то ящик тоже нагреется и приблизится к соседу. А еще ящик питается энергией из внешней среды и может размножаться. Великие умы занимались теорией таких черных ящиков, и были сделаны потрясающие открытия. Оказалось, что из ящиков, которые могут совершать простейшие действия в ответ на внешние раздражения, могут быть построены сложнейшие системы с очень причудливой геометрией и свойствами. Можно получить форму морских раковин, листьев растений, частей живых организмов. Из простого можно получить сложное, и это сложное получить легко! Нужно только наличие соседей и некие правила реакции на изменение окружающей среды. Такие черные ящики называются в науке клеточными автоматами.
— Ну и что, — сказал я. — Что это может дать народному хозяйству или процессу познания мира?
ДФ потягивал кофе и смотрел в окно. Струйки дождя ползли по стеклу, были видны мокрые ветки и нахохлившийся красный кардинал, который поглядывал на нас в надежде, что мы одумаемся и насыплем ему горсть крупных черных семечек.
— Я хорошо знаю главного управляющего нашей компании, — начал ДФ. — Когда ты с ним познакомишься, то будь готов к некому разочарованию. Он прекрасный, хотя и очень недалекий человек. Но он великолепно выполняет работу управляющего.
— Ты хочешь сказать, что его функции просты, он с ними справляется, таким образом он ведет себя как идеальный клеточный автомат?
— Совершенно точно! И так почти все в компании. Любого человека сейчас можно заменить. Никто звезд с неба не хватает, все скромно работают, а компания — одна из лучших в Америке.
Дождь за окном усилился, и в комнате стало совсем темно. ДФ отхлебнул кофе и продолжил:
— То же во всех живых организмах. Каждая клетка выполняет простейшую работу. А вот совокупность клеток — это уже олени, тигры, баобабы, люди. Одна клетка мозга глупа, а вот совокупность таких клеток — это наши мысли и воспоминания. Если пойти глубже, то каждую частицу можно рассматривать как клеточный автомат. Было воздействие — частица отреагировала. Уравнения тут простейшие. Короче, весь наш мир так устроен. Тут такое раздолье для поэтов! Все просто и красиво.
ДФ взял блокнот и стал молча рисовать кружочки. Я почувствовал, что сейчас будет самое главное.
— Вот мы смотрим в микроскопы, анализируем спектры, строим ускорители. Суета все это! Если законы клеточных автоматов похожи, то многое в биологии, химии и физике можно понять, наблюдая за нашим обществом. Тут тоже клеточные автоматы, большие компании или государства можно рассматривать как живые организмы. Они рождаются, растут, увядают и умирают. Все похоже, законы одни и те же, надо просто голову напрячь и быть более внимательным. А теперь сам решай — полезно это народному хозяйству, или нет.
Профессионал
Пришла Ненси. Я ее обожаю за веселый характер, за ее готовность выполнить черную скучную работу, за ее профессионализм, за ее спокойное отношение к правилам корпорации. Три года назад у нее была тяжелая операция, удалили раковую опухоль. Глядя на нее, всегда нарядную, улыбчивую, никогда об этом не подумаешь.
— Так, молодые люди, я буду писать за вас отчет по проекту. Я посмотрела, как у вас все работает, кое-что поняла, кое-что придумала. Смотреть текст будете?
Мы энергично и очень отрицательно мотаем головами.
— ОК, тогда помогите мне нарисовать функциональные и временные диаграммы. Такое требование к отчету.
Я рисую квадратики и объясняю, что где находится.
— А это временная или функциональная диаграмма?
Я понятия не имею что это такое, и на всякий случай пожимаю плечами.
— ОК, тогда я сделаю вот что!
Ненси печатает заголовок «Функционально-временная диаграмма».
Я потрясен ее находчивостью. Профессионал!
Как расшифровать MySQL
Ненси не программист и, несмотря на это, очень хорошо себя чувствует среди «ботаников», которыми кишит компания.
— Сразу объявляю! — говорит Ненси, и смешинки прыгают у нее в глазах. — Я знаю, что SQL расшифровывается как Structured Query Language. На этом мои знания программирования резко обрываются. Но сегодня мне приспичило узнать, что такое MySQL.
Я приготовился прочитать лекцию про базы данных, поддерживающих вебсайты. У Ненси от ужаса расширяются глаза, она машет на меня рукой.
— Мне надо только знать, что стоит за первыми двумя буквами.
Верный Гугл подсказывает, Му — имя дочки разработчика этой базы данных. Ненси смеется.
— Вот так я и напишу в списке сокращений: «структурный язык для шведской девушки Му».
Уходят менеджеры
— У нас больше не будет менеджеров по проектам! — сказал ДФ. — Нас будут контролировать только с самого верха, т.е. реально никто!
— А я уже полюбил писать в квадратиках о том, что было и что будет.
— Теперь это будут делать специально обученные люди — профессионалы!
— А откуда они будут знать, что было и что будет?
— Не знаю, может, по глазам будут читать… в любом случае, нас обещали не дергать!
Профсоюзные марки
— Кстати, по поводу твоей любви писать в квадратики, — сказал ДФ, отрываясь от компьютера. — Однажды я провинился перед профсоюзом, и меня посадили в профком клеить марки в билеты. На первой тысяче я плевался, а на последней я стал грустить, что работа кончается. Но сумел это пережить. Так что и сейчас мы переживем, что отчеты будут писать другие.
Проекты, как женщины
Мы с ДФ опять сидим в кафе, но сейчас уже после презентации. Проект окончен полностью, принят на ура, деньги заплачены, все перешло к другому хозяину. ДФ пьет кофе и философствует.
— В науке любой проект твой, и он бесконечен. Ты никогда не можешь остановиться и сказать, что все сделано. Новые результаты вызывают новые вопросы, и так до бесконечности. В корпорациях по-другому. Проекты как женщины. Ты побыл с нею, а потом она ушла к другому. Тут главное — не привыкать и понимать, что все в корпоративной жизни временное и не твое.
— Но в корпорациях за это удовольствие хорошо платят!
— Вот за такие моральные потрясения и платят!
Ясновидцев, как и очевидцев…
— Я хочу пояснить специфику нашей работы, — сказал ДФ, вытащив меня в кафе. — Представь, что ты занимаешься прогнозом погоды. В компании от тебя требуется, чтобы ты сказал — брать зонтик на прогулку или нет. А всякие вероятности осадков, скорость ветра и способы моделирования грозового фронта — это твои проблемы. Тебя платят такие деньги, чтобы ты говорил, что надо делать. Если бы ты говорил только про вероятности и распределения, то твоя зарплата была бы в два раза меньше. Компании пришлось бы нанять еще одного человека, чтобы он переводил твой математический язык на обычный английский.
Заметки на бегу
Интересно, а могут быть неправильные правила? Это как мокрая сухость получается!
***
Вопрос: Почему никогда не надо говорить вслух: «Какой козел додумался обозначать одинаковые параметры разными буквами в базах данных?»
Ответ: Этот козел обязательно будет стоять рядом!
***
Вопрос: Почему не надо каждый день приходить на работу вовремя?
Ответ: Потому, что вы можете сгоряча начать регулярно приходить раньше начальника и своей сгорбленной за компьютером спиной вызывать у него чувство морального дискомфорта.
***
Американцы, работающие в корпорациях, очень поздно женятся. Вокруг полно холостых тридцати — сорокалетних мужиков. Интересно, это признак ума или чего-то другого?
***
То, что внутри корпораций все ведут себя как бесполые существа, я могу понять. Но почему в кафе, куда приходят выпить кофе люди из разных компаний, царит та же бесполая атмосфера?
***
Никто не может придумать, чем загрузить секретаршу нашего отдела. Все проще сделать самим: печатаем мы все быстро, некоторые даже быстрее, чем говорят. О совещаниях напоминает компьютер, билеты на самолет все покупают сами на свои кредитные карты, чтобы накопить на бесплатный билет. Канцелярия и всякие мелочи лежат в шкафу.
Бедная девушка! Девять часов в день лазить по Интернету — это же какую силу воли надо иметь!
Наш гений
Наш самый гениальный программист долго ко мне присматривался и вдруг подошел с листочком.
— Ты можешь придумать алгоритм для такой задачки?
Задачка была из числа неразрешимых, но я воспитан так, что не могу говорить нет очень категорично.
— Надо подумать, вроде начальный путь ясен. Приходи в понедельник, будем думать вместе.
У меня на лице засияла глупая улыбка.
— Если ты получаешь удовольствие от работы, то, значит, ты делаешь что-то неправильно, — сказал ДФ, присматриваясь ко мне. — А обещать к понедельнику решить задачку стоимостью в миллионы долларов — это могут только второкурсники. Ну ладно, я попробую тебя отмазать от такого обещания.
— Я думаю искусственным интеллектом…
— Никакой искусственный интеллект не сможет побороть обычную натуральную глупость!
В буфете
— Я не понимаю, как твой желудок выдерживает китайскую еду в сочетании с «кока-колой» и кофе!
— Потому и выдерживает, что я ем это давно и постоянно!
Рабочий день
Все-таки я больше девяти часов просидеть за компьютером уже не могу. А ДФ еще может! В конце дня я нахожу его.
— Слушай, я тебя уже спрашивал, но скажи мне еще раз — почему одно и того же свойство у них в базах данных обозначается тремя разными словами.
— Потому, что базы лепили сотни людей с разными привычками. Вот у нас в школах есть оценки, отметки и баллы. И это одно и то же! Хуже, когда читаешь название и думаешь, что это тебе нужно, а открываешь данные и видишь… Это как старушка, которая прочитала на сарае слово из трех букв, побежала скорее, открыла дверь, а там дрова!
Философское
Компьютер перемолол миллиарды цифр и значков. Потом он задумался и нарисовал график.
— Тенденция, однако! — проворчал компьютер и замер в ожидании моей реакции.
То, что я увидел на экране, вызывало странное ощущение, что если нашим миром и управляет кто-то, то делает он это, не прилагая особых усилий! Компьютер явно показывал, что движущие силы и наши ориентиры слабы необычайно!
Представьте, что вы в степи, и вам надо идти туда, где больше света. Днем все понятно — вам надо идти к солнцу. А что делать в безлунную звездную ночь? Очень непросто решить, с какой стороны звезды немногоярче.
Такое чувство, что нам оставили немного свободы в принятии решений. Мы можем суетиться, двигаться влево, вправо… Однако, очень слабая, но постоянная сила движет нас в одном направлении к какому-то невидимому ориентиру.
Я спрятал полученный файл в папку, закрыл ее паролем и выключил компьютер.
Очень философское
Интересно, если бы моя бабушка сейчас спросила меня, чем я занимаюсь, то что бы я ей сказал?
Хотя я самонадеянный и думаю, что смог бы ей рассказать про информационный взрыв во вселенной.
Контракторы
В небоскребе есть комнаты, где стоят десятки столов, за которыми сидят усталые люди, непрерывно стучащие по клавишам. Это контракторы низкого уровня, временные работники, заводящие цифры в наши базы данных. От тупизны работы они спасаются музыкой в наушниках и разговорами.
Я постоял рядом, послушал гул непрерывного трепа и понял, что никогда в жизни я не буду больше удивляться, когда увижу на каком-нибудь сайте, что расстояние от Луны до Земли 16 км, а легендарный Буденный, родившись в 1883 году, еще жив и умрет не раньше 2973 года.
Но вот только как работать потом с такими данными?
Люди — это богатство!
Этот лозунг висит в нашем буфете. Практически это значит, что всех тут учат. Желания и способности во внимание не принимаются! Китаянка, которая уехала в другой город, училась за счет компании несколько лет. На моих глазах она, уже зная о своем отъезде, была на недельной учебе в Нью-Йорке.
Надо и мне чему-нибудь научиться! Начать надо с выбора места учебы.
Законы
Физические законы, по которым живет Вселенная, можно записать на двух страничках. Правила нашей корпорации изложены в толстой книге. Мне это напоминает теорию, согласно которой внутри Земли находится шар еще большего диаметра.
Проект закончен
Не знаю с какого перепуга, но я закончил очередной проект на сутки раньше! Сгоряча решил придумать свой собственный проект, но вовремя остановился и решил подождать развития событий. Весь отчет поместился на семи страничках презентации PowerPoint. Рядом строится жилой дом, за это время строители возвели целый этаж. А я произвел только корзину мусора и файлик размером в 300 килобайт.
Проект
Я пребывал в полной уверенности, что с проектом все покончено и семь страниц отчета войдут в историю компании.
— Ты что, получил наследство? — спросил ДФ, рассматривая мой отчет. — Кто будет читать эту «Войну и Мир»? Если так дело пойдет, то тебя выгонят за многословие! Надо резать до одной страницы.
— Там моя любимая таблица и шесть рисунков! — возмутился я. — Без них никто ничего не поймет.
— Ты сделал в два раза больше, чем тебя просили, — хмуро сказал ДФ. — Так тут не принято.
После долгих торгов ДФ согласился на две страницы. И то только потому, что тут принтеры печатают с двух сторон листа, и мой отчет может поместиться на одном листике.
В конечном итоге результат моей недельной работы стал выглядеть уж совсем несолидно!
Как надо резать отчеты
Сейчас я кратко перепишу предыдущий рассказик, чтобы было понятнее, как надо резать отчеты.
— Сокращай! — сказал ДФ, разглядывая семь страниц моего отчета. — А то выгонят за многословие!
Я сократил до двух страничек. Многословие исчезло вместе со словами, остались только рисунки.
Как надо руководить
Сегодня я услышал, как надо разговаривать и производить впечатление, даже когда ничего не понимаешь в сути работы. Вот краткие тезисы одного доклада:
— Надо создавать крепкую команду единомышленников.
— Надо серьезно подумать о сотрудничестве с другими отделами.
— Надо периодически устраивать совещания типа мозгового штурма.
— Надо написать общий план, а потом на его основе составить план работы каждого.
— Надо полностью отказаться от бумажных носителей.
— Надо начать составлять архив полезных методов и идей.
— Надо выяснить сильные стороны каждого и соответственно распределять работу.
— Надо стараться посмотреть на старые задачи с новой стороны.
— Надо думать о более глобальных задачах, о далеком будущем.
Мне умение так разговаривать никогда не освоить. Такие вещи я только по бумажке могу…
Ясновидцы
Очумелый ДФ зовет меня в комнату для совещаний поболтать по-русски. Очумелый я говорю о тяжелой доле предсказателей светлого будущего и о судьбе Кассандры. ДФ рассуждает.
— Я как-то на совещании сказал, что было два известных предсказателя: Нострадамус и Кассандра. Первый преуспевал, а вторая плохо кончила. Я это объяснил, что первый предсказывал отдаленное будущее, а вторая ближайшее. Нострадамуса все знали, а Кассандру нет. Потом один вспомнил, что в соседнем отделе работала женщина по имени Кассандра, и уточнил — не ее ли я имею в виду?
Джинсы и декольте
Пришло письмо о том, что наступает летний сезон и нам всем разрешают носить джинсы, шорты и футболки. Не рекомендуют очень короткие мини-юбки и слишком заманчивые декольте — это не помогает, а мешает работе. И вообще советуют применять правило напряжения мозга: если у вас утром напрягается мозг и вы не можете сразу решить, можно ли ЭТО надевать, то положите ЭТО на место и наденьте что-нибудь другое.
Вот незадача! А то жена недавно совершила подвиг: вытащила меня в магазин и купила мне несколько брюк. Те, кто знает меня, поймут, что это был подвиг и с моей стороны тоже.
Предсказатели
— А ведь predictive modeling (моделирование для предсказания будущего) появилось много тысяч лет назад. Купцы перед поездкой за товарами чесали тыкву, думали о будущем и прикидывали, что именно им выгодно покупать. И методы рассуждения были очень похожи на современные. Сейчас только тень на плетень компьютерами наводят.
Это я разразился монологом. ДФ кивает и говорит, что именно это он произнес на недавней конференции.
— Мы с тобой стали мыслить одинаково, это плохо! — говорит ДФ.
Не говори умные слова!
— Старайся избегать умных слов!
Это ДФ комментирует мое повествование на тему предсказания будущего.
— А как можно представлять результаты, не упоминая слова «вероятность»?
— Очень просто! Вероятность относится к каким-нибудь событиям. Ты отсортируй эти события по мере убывания их вероятности, выбери первые десять и просто говори, что этих событий надо опасаться в первую очередь.
Я лишний раз убеждаюсь в гениальности ДФ!
Немолодые…
В компании я иногда встречаю весьма немолодых мужчин. Их мало, в основном тут работают ребята около 30 лет. Пожилые почти все заняты на простых работах: сортируют бумажные письма, пополняют запасы чая и кофе, разносят поздравительные открытки.
Я почему-то вспомнил, как у нас в московской лаборатории появились компьютеры и как сорока–пятидесятилетние мужики упорно их избегали.
Таблицы
— Это будет наш мальчонка делать! — твердо сказал ДФ. — Я имею в виду мальчонку, который заменит нашу китаянку. А пока давай разделим эту увлекательную работу пополам.
Увлекательная работа состояла в просмотре чудовищных таблиц и понимании, что скрывается под загадочными названиями колонок. А также надо было понять, как плотно эти колонки заполнены и чем именно.
Сначала я хотел написать программу, которая взяла бы на себя 90% работы, но потом передумал. Эти таблицы нам были нужны для дальнейшей работы, они скрывали терабайты уникальнейшей информации о том, как мы все будем жить дальше. Я подумал, что программа может составить каталог, но это будет напоминать библиотеку, где каталог составит библиотекарь. Я узнаю гораздо больше, если буду сам листать «книги» и делать короткие заметки о том, где что написано.
Я и не подозревал, что в моем организме такие резервы. Час за часом я медленно просматривал таблицы и заносил данные в «экселовский» файл. В ближайшее время нашему мальчонке совсем нечего будет делать!
Перед собранием
Две тысячи человек могут поднять невообразимый шум. А две тысячи американцев поднимают шум, который не выдерживают мои барабанные перепонки. Русские очень скромные и застенчивые по сравнению с раскрепощенными американцами. С любым соседом в лифте или в зрительном зале они тут же знакомятся и начинают задушевно громкий разговор, который на 70% состоит из шуток.
Торжественное ежегодное собрание нашей компании еще не началось, на сцене играли и пели два гитариста, но в зале перекатывались волны смеха. Ничего не происходило, просто люди разговаривали.
Этот шум стоял в старом театре, где все было как у людей: партер, ложи, бельэтаж, балкон. Вот только не было торжественности, а была сплошная несерьезность!
Номенклатура
На сцену вышли семь человек — руководители нашей компании. Возраст у них был где-то между 30 и 70. В Америке трудно определить точнее, особенно на расстоянии. Все худощавые, спортивные…
— И еще чистые и мылом пахнут! — добавил ДФ свою любимую фразу.
Эта семерка необычайно богата и влиятельна. Это местная номенклатура. Наш президент два года назад возглавлял другую компанию, входящую в первую тридцатку компаний США. Такие переходы тут приняты и поощряются. Даже внутри компании постоянно происходит перетасовка руководства и помещений. Просто так, для коловращения жизни.
Есть люди, которым все равно, чем руководить. Они определяют критерий успеха работы компании, создают условия для работы подчиненных и внимательно контролируют тех, от которых в основном зависит движение вперед. Они прекрасно говорят, у них тонкое чувство юмора, они внешне демократичны, и на них держится американская экономика.
Вейся — развейся!
Давно я не был на отчетных собраниях!
…движение вперед, высокие цели, успех, солидарность, единый коллектив, человек превыше всего, все молодцы, прибыль зашкаливает, наш потенциал, рост, мы вместе, новые цели, международный уровень, мы первые, мы первые в Америке, с нас берут пример, год успеха, кризис нипочем, акции в небесах, коллективный ум, все для людей, мы работаем на все человечество…
— Ты только не захрапи! — ДФ толкает меня в бок.
…есть резервы, мы горды, наш девиз, мы растем, большинство работают виртуально, у нас работают из многих стран, единый коллектив, будет еще лучше, наука, технология, мы впереди всей планеты, мы помогаем планете Земля и всей вселенной…
— У меня к тебе вопрос о Вселенной, — ДФ опять толкает меня локтем. — Уже скоро заключительные аплодисменты, готовься включать мозги!
Где взять адреналин?
Я смотрю на экран, а он предательски выходит в режим screensaver. Это значит, я десять минут тупо смотрел на таблицы с цифрами, не прикасаясь к мышке и клавиатуре.
— Пойдем, поболтаем!
ДФ выглядит усталым после трех дней отдыха. Он не садился за компьютер, его возили в парки, и еще он в пять утра провожал дочку в Нью-Йорк. Я никого не провожал, но такое ощущение, что всю ночь разгружал вагоны с кукурузой. Стоял и бросал початок за початком.
Небольшая очередь за кофе повергла нас в уныние. Махнув рукой, мы сели за пустой столик около окна и замолчали. С ДФ можно молчать, это очень ценное его качество.
— Если бы не было проблем с деньгами, то чем бы ты занимался?
Это я, еле шевеля языком, нарушил молчание.
— Формулируй ты, ведь у тебя уже есть решение, — ДФ с трудом возвращается в реальность.
— Я бы путешествовал, писал бы путевые заметки и фотографировал. Написал бы новое «Путешествие из Петербурга в Москву», плавал бы по Волге, останавливаясь в каждом городке, ехал бы в поезде в плацкартном вагоне, бродил бы по центральной полосе с посохом и котомкой.
— Последнее лучше на машине и с охраной. А вообще — это полный бред! У нас осталось не так много времени и глупо делать то, что может прекрасно сделать любая выпускница факультета журналистики. Мы должны заниматься тем, что делаем лучше других или можем делать лучше. Например, организовать институт искусственного интеллекта или изучения процессов мышления.
Я представил суету с организацией института, лабораторий, отдела кадров, оборудования, ремонта…
И опять очень захотел стать профессиональным путешественником. Хотя бы на годик!
Старый проект
Проект, который мы с ДФ делали весной, опять ожил. Я думал, что все поговорят, похлопают в ладошки и успокоятся. Но не тут-то было! Сегодня собралась куча начальства, и мы опять были на сцене. Снова овации, но самое неприятное, что проект запускают в работу. Его будут вылизывать и переводить на новый язык программирования, чтобы поставить на самый главный сервер.
— Ничего, вот придет мальчонка, и мы его туда определим, — сказал ДФ.
Что-то на мальчонку слишком много навалится. Надо мальчонку покрепче искать!
Таблицы
Потерял день! И не потому, что не было адреналина. И не потому, что не умею программировать. И не потому, что тупой. А потому, что долгие годы в компании работал (а) выдающийся специалист по вводу чисел в базы данных. Единицы и нули этот специалист различал с трудом, что и заставило меня усомниться в собственных умственных способностях.
— Welcome to the club! — сказал ДФ, ничуть не удивившись.
— Welcome to the club! — сказала жена, которая уже много лет в своей компании развлекается с подобными базами данных.
Как с этим будут бороться будущие поколения? Я думаю, что услугами таких специалистов перестанут пользоваться. Все это можно автоматизировать, просто руки у людей не доходят, когда денег у компании много.
Поток из сознания
Уже месяц я, как большой, хожу на работу. Встаю в 6:30, в восемь я в лифте небоскреба. В начале девятого я за столом и начинаю просыпаться.
Чай, чай, чай, обед, чай, чай — и пора собираться домой.
Однажды выпил какао. Не любил его в детстве, не полюбил и сейчас.
Стал замечать, что теперь больше думаю, что сделать, а не как сделать. Это большой прогресс!
Рад, что не появляется чувство пофигизма и шапкозакидательства. Видно, что колею надо прокладывать в дремучем лесу, где легко заблудиться.
Проамериканился настолько, что окружающие в компании люди перестали иметь пол и возраст!
Постоянное чувство, что мы ходим рядом с чем-то, к чему нельзя прикасаться. Хотя внешне все очень безобидно.
Никогда еще не уставал настолько, чтобы вечером мог писать только всякие пустяковины.
Все большие домашние проекты отложены на неопределенное время.
Завтра пятница… никогда в жизни не радовался пятницам, как сейчас!
Правила вопросов в корпорации (вполне серьезно)
1. Никогда не задавай два вопроса одновременно. На самый важный вопрос ты ответа не получишь.
2. Своему начальнику задавай только те вопросы, на которые он точно знает ответ!
3. Право задавать глупые вопросы в компании надо заслужить!
4. Самый точный ответ можно получить, задавая вопрос по электронной почте.
5. Старайся задавать вопросы, на которые можно ответить «да» или «нет». Иначе будешь слушать лекции.
6. Если можешь не спрашивать — не спрашивай!
Математики и не математики
— Что это значит?
Я показываю на новые параметры в базе данных. Описания нет, надо самим догадаться.
— Пойдем спросим, — предлагает ДФ. — Это ключевые параметры для компании, от них зависит прибыль и всеобщее счастье.
Что это за параметры не знал никто! Люди с математическим складом ума сначала думали, потом четко говорили, что они не знают. Люди с гуманитарно-политически-экономическим складом ума сразу начинали говорить. Говорили много, иногда даже красиво, но понять, что они имели в виду, было невозможно. Но, главное, что потом они были очень довольны собой и своей речью.
Почему-то вспомнил М. С. Горбачева.
Опять старый проект
Опять совещание по старому проекту. Я не перестаю удивляться, сколько народу уже торчит от нашей простой программки. Отдел АйТи не устает самоутверждаться. Они уже освоили программу демонстрации и лихо рассказывают, как они замечательно руководили созданием этого продукта.
Я уже долго живу, и мне такие игры смешны, самоутверждаться мне не надо. И я с удовольствием слушаю хорошо отрепетированный доклад айтишников, с прекрасными сравнениями, тонким английским юмором. Порой мне кажется, что я тут вроде совсем не причем.
На двух мудрецов достаточно одного «простака»
Я построил последний график и послал файл на печать. Получалось, что если компания будет следовать нашим рекомендациям, то каждый месяц она будет экономить три наши с ДФ годовых (!) зарплаты. т. е. за месяц работы мне удалось окупить свою зарплату на годы вперед.
ДФ отреагировал на новости спокойно.
— Подумаешь, бином Ньютона! Давай скорее сдадим это проект и начнем наш, эпохальный.
Рабочий день окончился, сдавать проект было некому. Мы побродили по комнатам и увидели молодого начальника, который упорно высиживал на работе 12 часов каждый день.
— Ни фига он не поймет! — вздохнул я.
— Там график простой. Идем, покажем.
Начальник обрадовался, что он кому-то нужен, и сел внимательно рассматривать график. Он повертел бумажку, повздыхал и сказал, что тут все неправильно.
Мы с ДФ переглянулись. Многие цифры мы получали независимо разными методами и были уверены в каждой из них.
— Проверьте, тут что-то не то, — начальник был необычайно горд собой.
Мы бросились к своим компьютерам. Через два часа ДФ сказал, что его еще никогда в жизни так не возили мордой по столу. Я тоже кое-что сказал, но написать это тут не могу.
Если кратко, схематично и наглядно, то два мудреца, вернее один мудрец и я, считали цыплят не по осени, а по количеству яиц, положенных под курицу. И были уверены, что яйца и курица идеальны.
Нам надо срочно в деревню на практику!
Миллионы
Я исправил все вчерашние огрехи и запустил программу. Она вскоре показала, что мы знаем, как компания может сэкономить несколько миллионов долларов в год.
— Фигня все это! — сказал ДФ. — Для тебя это может и заметные деньги, а для компании это так — на карандаши и скрепки.
Я до сих пор чувствую себя провинциалом в мире больших денег. Грант в миллион долларов в университете был большой удачей. А тут так, на скрепки.
Сегодня нам дали девочку
Сегодня нам дали девочку для помощи по старому проекту, с которого началась моя жизнь в небоскребе. Девочка будет использовать наш продукт и учить других. Мы ей все показали, она сказала, что это «cool», что-то записала и ушла. Наша программа начала работать на благо человечества.
— Теперь сиди у телефона и жди вопросов! — сказал ДФ.
Я посидел, но вопросов не было. С четырьмя кнопками программы девочка явно разобралась.
Короткое прощание
Сегодня наша китаянка пришла попрощаться. Когда кто-то уходит, то у меня всегда щемит сердце. Кажется, что там, куда уходят, ветер будет теплее, небо голубее, трава зеленее и женщины веселее.
Она проработала с ДФ четыре года. Он ее научил страшным компьютерным премудростям. Сам не знал, но ее научил. Пришла скромная худенькая девочка, а уходит классный специалист по искусственному интеллекту и сложнейшему программированию. Правда, скромной и худенькой она все-таки осталась.
Презентация
Готовлю очередную презентацию. Это значит, готовлю рисунки. Много рисунков. ДФ советует по телефону.
— Напиши программу, которая будет генерировать нужные тебе рисунки. Если что-то надо будет изменить, то нажмешь пару кнопок и все сразу переделаешь.
Писать такую программу — это значит опять учить что-то новое. Я пробую голову рукой — она твердая, и кажется, что надута знаниями. Жалею голову и делаю рисунки старым способом. Через пару часов все закончено.
И тут я понимаю, что сделал глупые ошибки во всех рисунках. Ворчу на свою лень, трясу головой, чтобы утрамбовать знания, и начинаю писать программу для автоматизации. Через час все готово, и 60 рисунков компьютер генерирует за минуту.
Домой иду осторожно, чтобы ничего не расплескать из головы.
На осле
ДФ работает круглосуточно. Но дома!
Я пишу «Макросы» на «SAS». По сравнению с нормальными языками программирования, это как после печатания на компьютере начать писать карандашом, зажатым в зубах. Звоню ДФ пожаловаться на жизнь:
— Слушай, какой козел придумал этот язык! То, что я на С++ или РНР пишу на странице, тут растягивается на пять страниц сплошной тарабарщины!
— Ты что, начал жаловаться на жизнь?
— Никогда, но вот только эти «макросы»…
— Представь, что ехал на своем «лексусе» и доехал до гор, В горах можно только на осле или пешком. Ты сейчас попал в царство больших терабайтов, тут можно только на осле.
А вроде этот ослик ничего, тянет потихоньку…
Как загнать себя до изнеможения
Представьте, что вы очень умный и организованный. Вам дают проект и спрашивают, сколько надо времени, чтобы все сделать. Вы хотите произвести хорошее впечатление и называете реальный срок, забыв умножить его на число «пи», как это требует теория подлости.
Через пару дней вам дают еще один проект, и вы снова называете реальный срок, и снова не умножаете этот срок на число «пи».
Через пару недель у вас пять проектов, по каждому у вас отставание, вы хватаетесь за одно, другое, делаете ошибки, у вас в голове кружение, а в животе бурчение от такой жизни!
Совсем быстренько
Все время что-то жую или пью чай. Кажется, что вот съем это — и появятся силы, и ума прибавится. Но талия не растет. И куда калории деваются?
Придумать, как делать проект, не так трудно. Самое трудное — не сделать дурацких ошибок.
Открыл новый для меня закон. Когда устаешь физически — спишь хорошо. Когда устает голова — спишь плохо. А когда голова не усталая, то вообще не спишь!
ДФ не спит уже три дня. По ночам открывается волшебное окошко в нашем сервере с доступом к сокровенным тайнам, и ДФ ковыряется в этих тайнах. Не знаю, на что он похож ночью, но днем он похож на спящую царевну, которую сдуру разбудили, а накормить забыли!
Увидел на компьютере календарь и понял, что прошло уже две недели лета. Если к нам не придет мальчонка, то лето так и пройдет! Мальчонок на выбор уже много. ДФ показывает мне пачку заявлений. На такую зарплату даже мальчонки женского пола претендуют. И ведь не боятся ничего! Самый перспективный пока мальчонка-японец, который гарантирует шикарные знания и понимание наших проблем. Его решили позвать на интервью. Остальных положили на полочку.
Впереди собственного визга
Вчера было совещание, на котором решили, что нашу старую программу надо модифицировать. Сегодня наметили еще одно совещание для составления плана работы по модификации программы. Я все успел модифицировать до совещания, «чем посрамил дьявола». Бюрократического дьявола.
— Ты сошел с ума! — сказала жена по телефону. — Теперь они будут думать, что все проблемы могут быть тобой решены за один час. Ты вспомни, как ненавидели стахановцев в Советском Союзе!
Пустая голова
— Нам надо устраивать мозговой штурм каждый день! — говорит ДФ. — Иначе мы будем плестись в хвосте, глотать пыль от лидеров и блуждать в лабиринтах тупиковых тропинок. Текучка у нас будет всегда, и надо пару часов в день про нее забывать и думать о великом.
Я киваю головой. Голова, к моему удивлению, легко управляется шеей. Ее можно поворачивать и наклонять без всяких усилий. Я только что закончил все срочные проекты и могу спокойно начинать думать о великом. Голова отчаянно сопротивляется. Проекты закончены, и она сразу выдавила из себя полученные знания. Ничего нового она знать не хочет и думать может только о глупостях.
После пяти
У нас после пяти остаются на работе те, кто ничего не делал днем. Впрочем, и после пяти они тоже ничего не делают. Они думают неправильно, что уходя в пять, ты подчеркиваешь, что тебя не интересует карьера.
Те, кто работал, в пять выползают на улицу. Есть предел, после которого голова уже не соображает. Но я тут о других…
Бедные мальчики и девочки! Они ходят на совещания, там они стараются говорить умные вещи, вылизывают свои презентации, всегда готовы поговорить на общие корпоративные темы, они показывают свою занятость, они спешат, им важно поздороваться с кем надо, им важно быть в хорошем настроении. И как они страдают, если кто-то на них косо посмотрел!
А я как будто сижу на заборе и посвистываю, глядя на жизнь в муравейнике. Мне так хочется сказать им, что наверху не будет больше счастья. Только мне не поверят, они запрограммированы на страдание, хотя от их улыбок скоро в небе второе солнышко зажжется!
Не для манагеров
Интересные приходят молодые люди. Они немного знают Микрософт Офис, несколько страниц из учебника по маркетингу, но при этом уверены, что этих знаний им хватит для быстрой карьеры в любом небоскребе города. Я представляю разочарование таких «карьеристов», когда мы их засадим за черновое программирование с раннего утра до позднего вечера. И никаких совещаний и конференций, где они бы могли распускать хвост и демонстрировать навыки молодого менеджера.
Мальчонка
Мальчонка, который должен был заменить ушедшую китаянку, у нас с ДФ так и не появился. Заявлений много, но все не то. Никто не знает того, что нам необходимо. Сегодня приходило несколько кандидатов. Про одного из них ДФ сказал:
— Он такой большой и толстый, я перед ним робею.
Задумчивое
Работал в корпорации специалист Z. Он выполнял расчеты для всех желающих, был счастлив, но бесконтролен. К нему приставили начальника Y. Начальник стал придумывать отчеты, планы совещания и сложные техзадания, которые должны были заполнять заказчики. Z начал писать планы, отчеты и перестал справляться с работой. Ему в помощь наняли еще одного Z, а над начальником Y поставили еще одного начальника X, чтобы он организовал работу лучше. X сказал, что все дело в том, что нужен еще один Y и два Z. Вот тогда у него:
1) будет замечательный отдел;
2) работа закипит, как чайник.
Получилась такая схема:
X + Y Y + Z Z Z Z
Работа закипела. Все писали отчеты и планы, ходили на совещания, и организовывали мозговые штурмы. Под шум такой работы первый Z, с которого все началось, незаметно стал работать, как раньше.
— Вот теперь все наладилось! — надулся от гордости начальник Х.
Кнопки
— Расскажите, как пользоваться вашей программой, — спросила меня по телефону «удаленная» сотрудница из штата Мичиган.
— Так у меня есть инструкция, — удивился я. — Там всего одна страница.
— Я люблю когда мне рассказывают.
— ОК, это очень просто! — бодро начал я. — Сначала щелкаете по этой кнопке, потом по другой и если…
— А можно сделать так, чтобы компьютер сам щелкал по этим кнопкам?
— Можно, но это…
— Я так рада, что мы сразу поняли друг друга.
Заблуждение
Время обеда, сидим в кафе с ДФ. В голове туман, способствующий философскому настрою. Я спрашиваю:
— Что делать, если ты видишь, что твой собеседник заблуждается, но при этом твердо стоит на своем мнении?
— Если это не вредит его здоровью и здоровью окружающих, то ничего делать не надо. Пусть стоит на чем хочет, — говорит ДФ.
Заметки на бегу
Умная мысль ДФ: «Гении нужны корпорации только в период становления. В стационарном режиме нужны просто аккуратные исполнительные люди».
Я сейчас работаю затычкой во всех дырках. Сейчас я очень многосторонний!
Вопросы для анализа сегодня поступали ко мне каждые пятнадцать минут. С такой же скоростью я посылал ответы. И когда заниматься фундаментальными проблемами?
Делал доклад о проделанной работе. Все охренели от количества. Я больше всех охренел!
Обсуждали с ДФ новую математику, которую мы придумали. ДФ сказал, что для публикации надо решить до конца красивую практическую задачу, которую нельзя было бы решить другими методами. И лучше не одну, а две. «Две, конечно, лучше», — грустно сказал я.
В нашей математике не можем придумать слово для обозначения «большого нечто», связанного с объектами. Я придумал «ассон», но ДФ сказал, что такое неприличное слово он произносить не может. Прямо невинная барышня! Пока это «нечто» называем «облако».
ДФ написал два рассказа на английском языке. Один эротический, второй астрофизический. Причем практически одними и теми же словами.
— Это будет прекрасный тест для нашего роботенка, — сказал он. — Пусть он попробует различить эти тексты!
Визит небожителя
После обеда ко мне пришел один из небожителей.
— Это правда, что ты придумал, как рассчитывать и учитывать эмоции наших клиентов? — спросил он.
— Правда! — сказал я.
— Ни фига себе! — сказал небожитель и ушел.
Каждая работа срочная
В обед пришло письмо с самого верха. Намекнули, что их благодарность будет безмерной, если мы быстренько сделаем некий анализ. Анализ тянул на неделю работы, включая выходные дни и рабочие ночи. Я почесал затылок и пошел к ДФ.
— Хрен им, который редьки не слаще! — сказал ДФ и куда-то исчез.
Он вернулся через полчаса.
— Начнем работу после 23-го, — весело сказал он.
— А почему ты такой счастливый?
— А к 23-му все уже рассосется!
Комитет
На работе пришло письмо, где меня приглашали стать членом какого-то комитета.
— Сотри скорей! — посоветовал ДФ. — Это для тех, кому надо изображать бурную деятельность. Так бы он изнывал от скуки в офисе, а в комитете будет сидеть с умным видом, с нужными людьми.
— Что-то это мне развитой социализм напоминает, — сказал я. — Комитеты, комиссии, пленумы…
— Чем больше корпорация, тем она ближе к социализму, — сказал ДФ.
В тюрьме
— Вот увидишь, тебе скоро так понравится эта программа, что ты будешь непрерывно получать массу удовольствий от работы с ней.
ДФ рекламировал чужую программу по предсказанию будущего, которая стоила почти 200 тысяч долларов. Мне она не нравилась. Она была как черный ящик, поглощала входные данные, мигала зелеными квадратами пять минут и выдавала результат. Как получался результат, было неясно. Как можно было что-то менять — тоже неясно.
— Я не люблю чужие программы, — сказал я. — Непонятно что внутри, я лучше свою напишу. Она будет не хуже. Какое тут удовольствие, когда тебя держат за болвана, пусть даже за 200 тысяч долларов.
— Тебе нужно понизить планку удовольствия! — сказал ДФ. — Представь, что ты в тюрьме. Там совсем другие радости. Попался в баланде кусок мяса — это радость! Вот и тут, тебе не надо ничего писать, сидишь, смотришь на экран и наслаждаешься маленькими радостями.
Умница
Вечером жена выглядит озабоченной.
— Наш головной офис решил, что у нас мало проектов, и собирается переправить к нам то, с чем они не справляются. Мы все строим оборонительные стены и башни: пишем списки проектов, над которыми работаем. У меня оказался самый длинный список.
— Это значит, ты в отделе самая большая умница?
— Как раз наоборот. У самых умных самые короткие списки!
Не надо прыгать выше головы
Через два часа ДФ подходит и смотрит, как я лихо щелкаю мышкой по кнопкам на экране.
— Освоил?
— Да, пока минимум для идиота, но если так пойдет, то скоро стану экспертом!
— Вот этого не надо! А то будет обидно, если с такими знаниями попадешь под сокращение!
Альтернатива
Я продолжаю ругать компьютерную программу, с которой сейчас приходится работать.
— С ней нельзя работать, полагаясь на интуицию! — ворчу я. — Того и гляди придется инструкции читать!
Подходит ДФ.
— У нас с тобой очень простая альтернатива. Или полюбить эту программу, или уволиться.
Фиг тебе, а не 3 миллиона долларов!
Набирают обороты конференции по Интернету. Скоро ДФ будет делать доклад на такой интернет-конференции, сидя у своего ноутбука. Доклад 30 минут, чтобы его послушать, надо заплатить 300 долларов. Уже записалось 10 тысяч человек. Т. е. ДФ принесет устроителям конференции 3 миллиона долларов. Он получит гонорар, который, по условиям контракта, надо пожертвовать благотворительным организациям.
Обидно!
Переплевывая Кассандру
ДФ выглядит усталым. Мне, наверное, тоже лучше в зеркало не смотреться.
— Кассандре было проще, — говорит ДФ. — Ей достаточно было просто предсказать падение Трои. А нам надо предсказать судьбу каждого жителя Трои и каждого солдата.
— Ужас! Тут целая рота Кассандр нужна.
Считай по-нашему, написано немного…
Родился текстовый файл размером с 7000 текстов Библии. Наша программа его прочитала и нашла, что он создан не гениями словесности, а в основном, «копипастированием», т.е. копированием чужих мыслей. В голове почему-то крутятся слова Долматовского:
Влюбленные завтрашнего поколенья,
Как просто вам будет в Сокольники ездить!
Мы уже то самое завтрашнее поколение. Нам просто не только в Сокольники ездить, но и тексты писать! Да и читать тоже!
Незаменимых не надо!
У нас происходит замена небожителей. Как-то буднично, без воплей, стонов и фанфар. Один из главных принципов работы успешной корпорации — это отсутствие незаменимых людей. Если что-то держится на чьей-то гениальности или на чьих-то золотых руках, то корпорация плохая. Она пострадает, если этот человек уйдет.
Маленькие радости доступны не всем
Мальчики и девочки, достигшие своего уровня некомпетентности, т. е. выполняющие работу, в которой мало что понимают, стараются не использовать свой отпуск, чтобы сохранить в тайне то, что корпорация без них может прекрасно обойтись.
Мальчонка или как устраиваться на работу
Наконец-то наш мальчонка вышел на работу. Он совсем уже чуть не стал женщиной, приятной во всех измерениях, но ДФ в последний момент узнал, что у нас грядут жуткие события: компания решила полностью изменить структуры баз данных. В каком воспаленном мозгу появилась такая мысль я не знаю, но перспектива сидеть месяцами и заново переписывать наши программы нам не хотелось. А тут…
А тут подал резюме мальчонка лет сорока. Он сказал, что вытаскивать данные и строить новые таблицы — это то, что он любит и ничем другим он заниматься не хочет и не будет. Женщина, приятная на ощупь, проявляла нездоровый интерес к нашим математическим моделям, и перспектива заиметь еще одну головную боль (две боли — это мы с ДФ), чтобы вытаскивать ее из дебрей уравнений и умозаключений, нам не хотелось.
Нового мальчонку спрашивал даже один из небожителей, не веря, что он не хочет разбираться в нашей математике.
— Гори она синим огнем! — сказал мальчонка. — Моя задача, чтобы для таких умников были готовы данные, а дальше пусть они сами мучаются со своими фракталами и матрицами.
Back to USSR!
ДФ готовится к выступлению на интернет-конференции. Его презентация вся в багровых тонах.
— Так все запомнят! — сказал довольный ДФ.
Ему понадобилась хорошая вебкамера и супернаушники с микрофоном. Он пошел к айтишникам.
— Пусть твой менеджер напишет заявку, — сказали ему.
— Да я и сам хрен знает какой великий менеджер, — обиделся ДФ
— У нас даже небожители когда чего просят, то приносят бумагу с заявкой от их начальника, т. е. директора компании.
ДФ ходил по коридору и шипел.
— Блин, пять лет назад я пришел в нормальную компанию. Сейчас тут столько манагеров и хрен знает кого, что компания превратилась в советскую контору!
Мышка без кошки
Когда переведутся верхогляды и дилетанты?
К нам пришел сигнал из заоблачных высот. Там взяли линейку, приложили к какому-то графику и сделали вывод, что они могут предсказывать величину на графике с точностью 1%.
Сразу возник вопрос: стоимость линейки и карандаша на несколько порядков меньше нашей зарплаты, и нельзя ли нас с ДФ и мальчонкой заменить простыми и дешевыми канцелярскими товарами?
— Надо включить мозги и показать, что такие предсказания смертельно опасны! — сказал ДФ.
— Ничего смертельного нет, — сказал я. — Даже если нас выгонят, то жизнь не кончается.
Мы сели за компьютеры и вскоре выдали пару десятков таблиц с сотнями параметров в каждой. И каждый параметр был предсказан с точностью лучше, чем 1%.
— Употеют они столько линеек и карандашей искать! — злорадно сказал я, рассылая письма с таблицами. — А будут еще приставать, то надо им историю про мышку рассказать!
— Какую мышку? — спросил меня ДФ, когда мы сидели в китайском ресторанчике, отмечая нашу маленькую победу.
— Представь, что у тебя живет мышка, она хорошо ест, и ты каждый день ее взвешиваешь. На графике веса мышки от времени у тебя прямая линия, и ты можешь предсказывать, сколько мышка будет весить через месяц или через квартал. И ты пребываешь в состоянии счастья и предсказуемости, потому что не учитываешь кошку. А если к графику для мышки добавить график интереса кошки к этой мышке, то можно рассчитать момент, когда мышка перестанет набирать вес и окажется в животе у кошки. Это пример влияния скрытых параметров. О таких параметрах Воланд говорил Берлиозу на Патриарших прудах. Аннушка с ее разлитым маслом была очень важным скрытым параметром в жизни Берлиоза, но про это тут лучше не говорить. Про мышку и кошку — это понятнее.
Ватерлоо
— Мне кажется, что надо было в докладе привести запоминающийся пример. Сообщить, что мы могли бы не только предсказать результат битвы при Ватерлоо, но и судьбу каждого офицера после этой битвы!
— Тогда бы нас точно уволили!
— ???
— Они бы подумали, что дело было под Ватерлоо в штате Айова, и ломали бы голову, что там была за битва!
Два мнения
Сегодня ДФ рассказывал небожителю, какие мы с ним гениальные. После совещания мы вышли в коридор, и я спросил ДФ, когда нас уволят.
— С чего ты это взял? Все в полном восторге.
— А почему у него было такое постное лицо?
— А потому что о наших успехах ему столько раз докладывали все, кому не лень, что он об этом уже слушать не может!
Три провала
Наш мальчонка наконец получил данные и сделал компактные таблицы. После этого он укатил в Висконсин на конференцию.
— Неужели наши 33 несчастья что-то получил? — удивился ДФ. — И никаких объективных трудностей не было! Но вот что-то гложет мне душу и сжимает грудь. Ты не посмотришь его данные? Я боюсь, честно тебе говорю.
Я долго пытался соорудить одну таблицу из шести мальчонкиных, потом долго комбинировал данные, потом запустил графическую программу. Потом позвал ДФ.
— Смотри!
Все графики шли плавно, но имели три глубоких провала. Предсказать эти провалы было теоретически невозможно.
— Вот тут я начал работать в компании! — сказал я, показав на один из провалов.
— А тут? — ДФ обхватил голову руками.
— А тут я не виноват! Это она сама упала.
— Она никуда не падала!
ДФ еще долго сидел потрясенным.
— Все человечество делится на две части. Одна часть делает ошибки, а другая их исправляет!
— Есть еще третья часть из двух. Она ничего не делает, критикует первые части и при этом очень хорошо себя чувствует.
В офисе
Наш мальчонка смотрит в свои два экрана, чихает, кашляет, слушает музыку в наушниках и иногда нажимает на клавиши. Настроение у него самое распрекрасное. Жена сказала, что он опытный офисный работник, и мы с ДФ в подметки ему не годимся. Такие никогда не произнесут, а тем более не напишут, что они в чем-то ошиблись. Максимум, что они скажут, дескать, рассмотрел вот такой частный случай. И попробуй потом что-то сказать плохое про человека, который для начала рассмотрел частный случай проблемы.
Как предсказать счастье
После обеда ко мне подошел ДФ.
— Ты даже не представляешь, как все ждут наших предсказаний. Мы еще ничего не рассказали, а нас уже заочно любят!
Я почему-то не удивился. В период потрясений гадалки всегда пользуются спросом. Я помню девяностые годы в России и всплеск активности всяких предсказателей. Сейчас на нашу компанию подали в суд инвесторы — дескать, почему мы допустили такое сильное падение акций? Это стандартная процедура в США. Поговорят и успокоятся. Победителями выйдут адвокаты с миллионными гонорарами. Но все бурлит, все показывают необычайную активность и бегают к нам, чтобы узнать, что было и что будет.
Достали!
Я уже не ворчу. Я сижу и скриплю зубами. Программа, за которую наша компания платит 200 тысяч долларов в год, выдает нечто странное, и нет возможности разобраться. Все вычисления засекречены, все в «черном ящике».
— Все, я начинаю писать свою программу! — говорю я ДФ. — Это будет бесплатно и лучше!
— Никому не разрешат этим пользоваться, ты будешь писать только для самого себя! — говорит ДФ.
— Но ведь…
— Ты думаешь, почему у нас программы от Микрософта, САСа, Оракла и т. п.? Это многомиллиардные корпорации, и если у них в программах будет ошибка, и у нас будут от этого проблемы, то мы мгновенно подаем на них в суд. А с тебя что взять? Вот поэтому никаким гениям-одиночкам не пробиться на серьезный американский рынок.
Как становятся циниками
В Америке схема становления молодых циников проста. Приходит мальчик в компанию, ему говорят, что тут надо жить интересами этой компании, ее бизнеса, ее сотрудников. Он таки живет, старается! Ему за старание поднимают зарплату, он радуется, перерабатывает, а потом компанию продают. Те, кто наверху, получают миллионы, а нашего мальчика увольняют. В новой компании, куда он устраивается, мальчик уже ничему не верит и ждет момента продажи. А чтобы не скучно было ждать, то он начинает искать другую работу заранее. И находит еще более высокую позицию, но в другом городе. И так далее.
Через несколько лет перед нами циник, который не верит ни одному слову директоров компании, где он работает. Он просто играет в корпоративную игру, говорит все правильные слова, улыбается на корпоративных вечеринках, а по вечерам ищет новую работу.
Как надо исправлять ошибки
Свои — молча.
Чужие по первому разу — тоже молча.
Чужие по второму разу — как получится.
Чужие по третьему разу — молча сменить чужого.
Отчет
Начал отчет. Мне это легко, у меня все ходы записаны. На четвертом десятке сделанных дел я остановился и почувствовал легкое беспокойство. Позвонил ДФ и спросил, сколько у него пунктов.
— Четыре, — сказал ДФ. — Меньше нельзя — выгонят! А напишешь больше — будут ненавидеть как Стаханова.
Секреты
— Кстати, о секретах! Ты знаешь, как называлась моя должность, когда меня брали на работу?
ДФ загадочно на меня смотрит. Я не знаю и пожимаю плечами. Меня такие детали, как название должностей не интересуют. Интересная ли работа и сколько платят — вот это волнует.
— Это я сейчас какой-то большой начальник, а тогда меня назвали просто «специалистом» — сказал ДФ. — Это был очень тонкий ход. Никто вокруг не знал, какого специалиста они взяли на работу и чем я буду заниматься. Причем это был секрет не только для других компаний, но и внутри нашей компании тоже.
— ???
— Раньше компания состояла из двух частей, которые конкурировали друг с другом. И результаты моей работы были засекречены от второй половины! Сейчас такого нет, а раньше я был как Штирлиц.
Новенький
Мне все надо делать быстро. Даже отдыхать. Не снимая шпаги.
Новый небожитель в компании стал вести что-то вроде закрытого блога, рассылая свои записи всем сотрудникам. Он «руководит» нами уже полтора месяца, но пока еще только учится. Пишет, что поглощает столько информации, будто пьет из пожарного шланга.
Когда я начинал, мне поначалу дали поучиться полчаса, потом я начал делать свой первый срочный проект. Через час подсунули еще парочку. Если говорить про пожарные шланги, то тогда мне их засунули во все дырки, и еще несколько шлангов были наготове.
Артисты
Сегодня у нас с ДФ была суперважная презентация. В комнате сидели небожители, от которых исходило небесное сияние и пахло свеженапечатанными долларами.
Успех был ошеломляющий. Никто не мог поверить, что все возможно рассчитать. Проснулись все и нас закидали вопросами. По дороге назад нас останавливали, приглашали в кабинеты и там восхищались нами уже в частном порядке.
— Ну и что теперь с нами будет? — спросил я ДФ.
— А ничего! — сказал умудренный корпоративной жизнью ДФ. — Артисты кончили выступление, затихли аплодисменты, опущен занавес, погашен свет, зрители занялись своими делами.
По дороге
Мы уверенно идем по новой дороге в создании Искусственного Интеллекта. Так нам иногда кажется. Но иногда мы видим, что по какому-то куску дороги кто-то ходил. Тогда мы сворачиваем в сторону и начинаем продираться через кусты. Сегодня я сказал, что надо залезть на плечи гигантов и идти с ними. Иными словами, надо все-таки дочитать до конца монографии и обзоры по математической лингвистике. ДФ сказал, что на плечах гигантов уже очень тесно и надо залезать на плечи тех, кто уже сидит на гигантах. Я потом долго думал, представляя этот акробатический этюд.
Глядя по сторонам
Глядя на нашу компанию, думаю, что 80% людей там можно сократить. Их обязанности весьма просты и не соответствуют зарплате. Однако американцы не идиоты и умеют считать деньги. Это просто видимость, что в компании много бездельников. Большая компания похожа на живой организм. Там вначале тоже кажется, что много клеток бездействует. Однако если наступают тяжелые времена, то все начинает работать на полную мощность. Я весной поругивал нашего менеджера по проекту с его бесконечным звонками, письмами, совещаниями, отчетами и т. п. Летом его уволили, и сейчас по данному проекту у нас нет менеджера. Темп этой работы упал в десять раз. Никто не дергает — и ладно, есть другие дела. Оказалось, что этот менеджер, как клеточка компании, был нужен.
В тупиках
ДФ сказал, что за два месяца мы побывали во всех тупиках, куда заходила математическая лингвистика за двадцать лет. Долго думали, хорошо это или плохо. Решили на всякий случай собой гордиться!
Вроде уволили
У ДФ был опыт увольнения. Он рассказывает:
— Я пришел, как обычно, в два часа, смотрю — вокруг меня тишина. Вспомнил, что вроде увольнение идет в компании, и пошел к шефу спросить, уволен ли я. Шеф сидит весь в гениальных мыслях, увидел меня, выслушал, долго думал, вспоминал, потом сказал, что вроде уволен. Вещей не работе у меня не было, я сразу поехал домой и сел работать!
Все мое ношу…
Утром пришел на работу и подумал о том, что я буду брать с собой, если меня уволят. Долго думал, но ничего, кроме чайной кружки, не придумал. Как пришел голым в корпоративный мир, так и уйду!
Проще бы надо…
К обеду мы с ДФ сгенерировали программу, выдали сотни графиков и таблиц. Когда мы довольны результатом, то все умещается в одном графике. Сегодня их было сотни.
— Проще бы… — попросили нас небожители.
Мы послали им один самый красивый график с толстой синей линией.
— Ой, — сказали небожители. — Хорошо-то как!
Наизусть!
Я смотрел на таблицу, в которой было 150 миллионов строчек и 150 столбцов.
— А вот возьми и выучи ее наизусть! — сказал мне внутренний голос.
— Жрать пора! — сказал мне второй внутренний голос.
— Если бы не твоя страсть к наживе, то ты бы сейчас сидел на пляже у теплого моря рядом с красивой женщиной! — сказал мне третий внутренний голос.
Я закрыл глаза и услышал шум морского прибоя.
— Цифры сушат мозги и тело! — уверенно сказал четвертый внутренний голос.
— Красивая таблица, но сюда можно еще несколько колонок добавить, — сказал невесть откуда взявшийся ДФ.
Шум прибоя стих, но в окно светило солнце, и я подумал, что то же самое солнце сейчас светит кому-то и на пляже.
К пятнице
— Что случилось? Зачем ты меня сегодня на работу вытащил? Что это за проект, который «срочновкровьизносавотпрямщас»?
ДФ был краток:
— Наша задача — обдумать все проблемы, построить модели, написать программы, провести расчеты, выдать красивейшие рисунки и доложить на самом высоком уровне!
— Чего, чего? Какие проблемы надо обдумать?
— Нам с тобой какие зарплаты платят? Мы должны не только решать задачи, но и формулировать их!
— Но хоть что-нибудь они сказали конкретное?
— Да, все должно быть готово к пятнице!
Удивление
— А почему они не сказали два месяца назад, что наши файлы имеют не тот формат?
— Они накапливали удивление!
Вопросы
Вопрос — что ощущает человек, на которого каждые три часа сваливается новый проект?
Ответ — он уже ничего не ощущает!
Вопрос — как называется заказчик, который за полчаса до нашего выступления на совещании присылает список интересующих его вопросов, ответ на каждый из которых требует нескольких дней работы?
Ответ — «Типичный заказчик».
Корпоративные законы
Я ужасно горд собой. ДФ тоже горд собой. Мы сделали почти невозможное за последнее время. Я уже хвастался, что мы решили несколько неразрешимых задач, и на последней презентации среди небожителей все бросали в воздух бейсболки и кричали «ура»! Тут не лишне напомнить несколько законов больших корпораций, которые мне удалось сформулировать за полтора года работы в мире больших чужих денег и разных интеллектов, включая искусственный.
— Если вас хвалят, то это не означает, что про вас так думают.
— Если хвалят вашу работу, то это не означает, что ее результаты будут когда-либо использоваться.
— Если хвалят и вас и вашу работу, то все равно через неделю вас могут уволить.
— Как бы ни хвалили вас и вашу работу, то все равно главным героем будет тот, у кого офис побольше и кресло помягче.
Еще о корпоративных законах
— Если вам что-то непонятно в таблицах баз данных, то автор этих таблиц либо уволился, либо неизвестен.
— Чем больше у вас проектов в работе, тем больше вероятность, что вам подсунут еще один.
— Как только из-за секретности вам запретят пользоваться флешками и внешними дисками, так через пару дней вам придет сообщение, что все ваши диски внутри компьютеров и сервера забиты до отказа.
— Как только вы удалите старые файлы, так они вам сразу понадобятся.
— Если на презентации вы будете употреблять слова, которые не знает выпускник средней школы, то вас попросят не выпендриваться и говорить проще.
— Если вы на презентации будете употреблять только слова из лексикона выпускника средней школы, то вас спросят, почему на такую ерунду ушло два месяца.
— Какой бы интересной ни была работа в корпорации, все равно целый день хочется спать и есть.
ДФ уходит в отпуск
— Куда ты поедешь? — спросил я.
— Не знаю, — сказал он. — Мне все равно. Вот сядем в машину, и мне скажут!
Счастливый! Ему в отпуске нужна только голова, а мне еще нужно, чтобы голова куда-то смотрела и что-то слышала. Да еще ноги претендуют на внимание и передвижение.
Сегодня на совещании узнали, что один парень уходит из компании на другую работу. Мы с ДФ были настолько обалдевшие, что не придумали ничего лучшего, как поздравить его. На нас так странно все посмотрели.
Начальник и подчиненные
Есть пять способов стимулировать работу подчиненного:
— хвалить;
— платить;
— ругать;
— пугать;
— обещать.
Ни один из этих способов долго не работает.
Надо, чтобы начальника полюбили. И хотели бы его порадовать. Например, хорошо и быстро что-нибудь сделать.
Но и это долго не работает!
Корпоративное
Глядя на молодых и горячих, вдруг понимаешь, что ты старый мудрый пень, который так много повидал и испытал, что впору написать правила выступления на рабочих совещаниях. Вот некоторые:
— Никогда не критикуй работу других. Скорее всего, ты не знаешь многих нюансов, без которых чужая деятельность кажется или идиотической, или ее вообще не видно.
— Никогда не доказывай, что присутствующие должны работать еще больше. Учти, что каждый считает, что за такую зарплату он и так перерабатывает.
— Если ты говоришь о будущем, то помни, что предсказателей будущего все ненавидят. Любые предсказания требуют мыслей и действий, а это противоестественно человеческой натуре. Говоря про необходимые будущие действия, всегда намекай только на отсутствующих на совещании.
— Никогда не побеждай в спорах. Приводя свой последний убийственный аргумент, говори, что это один из временных вариантов решения проблемы, а сама проблема сложна и требует дальнейшего осмысления.
— Никогда не признавай своих ошибок. Если не проходит «я рассмотрел частный случай», то говори, что «важны не конкретные цифры, а тенденция!»
— Всегда готовь слайдов в два раза больше, чем планируешь показать. Сложные слайды с большими таблицами и кучей графиков пропускай, говоря, что тут технические детали. Подробно обсуждай только слайды, где таблица из четырех клеточек, а график с одной или двумя кривыми.
— Будь краток, если только ты не говоришь о прибавке к зарплате. Помни, что, как только ты начал доклад, все уже хотят, чтобы ты ПРЯМЩАС закончил.
— Если ты руководитель группы, то не забывай чаще упоминать всех, кто работал с тобой над проектом. Иначе все решат, что группа тебе не нужна, ты и один прекрасно справляешься.
Презентация на двоечку
Сегодня был на рекламной презентации компьютерной программы, которая обещает золотые горы и время, когда «все будут только получать».
Вроде взрослые дяди работали, но они не знают простейших корпоративных правил:
— никого не волнует, что ты знаешь теорию графов и еще пару разделов высочайшей математики;
— никого не волнует, что ты умеешь рисовать сложные картинки, в которых сам ничего не понимаешь;
— никого не волнует алгоритм и формулы, которые ты использовал;
— это все твои проблемы и твои секреты, которые не надо рассказывать;
— корпорацию интересует, сколько она заработает, если купит твой продукт;
— корпорацию интересует, не проще ли заказать похожий продукт своим программистам, которые и так деньги получают.
Вроде такие простые правила, а докладчиков все равно тянет показать, что они умные и знают много слов из учебников математики.
500 миллионов строк
Сегодня работал с файлом, где было записано 500 миллионов строк.
Если читать по три строки в секунду и работать 8 часов в день, то этот файл можно прочитать за 15 лет.
Причем через 15 лет надо помнить все, о чем читал в первый год.
Без этого не получится анализа, и не о чем будет размышлять.
Таких файлов у меня двадцать.
Это я о необходимости разработки умных роботов.
С лопатами и вилами тут сразу не получится.
Почему так много написано?
Потому что сейчас все писатели.
Раньше все были читатели, а теперь — писатели.
Скоро читать будут только роботы.
Наверное, за деньги!
Корпоративный язык (перевод на общечеловеческий)
— Какие новости? — Ну сколько можно возиться с этим проектом?
— Предстоит тяжелый месяц! — Хрен ты в Москву поедешь на этот раз.
— Говорят, что зарплату поднимать в этом году не будут! — Скажи спасибо, что нас пока не уволили.
— Желательно это сделать сегодня! — Потому что через неделю это никому не будет нужно.
— Нужно больше контактировать с сотрудниками отдела! — Ты хоть запомни, как кого зовут.
— Нужно непрерывно повышать свой профессиональный уровень! — Не забывай писать об этом в годовом отчете.
— Сегодня висит сервер! — Уходя домой, надо делать грустно-озабоченное лицо.
— Я бы хотел обсудить… — Я знаю, что у тебя три срочных проекта, но ведь всегда можно найти время и для четвертого!
Психология корпорации
В больших корпорациях нет понятия «твоего». У тебя может быть в офисе фото семьи, пара безделушек из дома, коробка любимого чая…
Все остальное какое-то «не твое». Периодически производится ротация офисов. Сегодня ты на десятом этаже, через год на пятнадцатом. Просто так, для коловращения.
В компьютере нельзя хранить никакие файлы — только на сервере. Это позволяет взять любой компьютер корпорации, завести туда свой пароль и начинать работать.
«Твое» только у тебя в голове. Все остальное — какое-то общее. Удобное, хорошее, но не твое.
Такое же отношение появляется и к домашним вещам. Вот холодильник — хороший, большой, прекрасно работает. А если придется расстаться? Легко! Ведь уже попользовались…
Вот дом… столько сил вложено, столько продумано, участок вылизан…
А если придется переехать?
Тоже легко! Никакой ностальгии и сожалений.
Все наше внутри. Это никуда не денется.
У родителей был холодильник ЗИЛ, выпущенный еще до полета человека в космос. Как я их ни уговаривал, они не хотели его менять. Он их связывал с прошлым.
А у меня какая-то корпоративная психология появилась. Мне все равно, на какой машине ездить, мне все равно, какую читать книгу — бумажную или электронную, мне все равно, на каком компьютере работать…
Мы не хотим быть связанными с прошлым?
А может, мы слишком быстро бежим?
Совещание
— Я на работу не поеду, — сообщил ДФ. — А ты можешь совещание проводить из дома по компьютеру.
Я не хотел учиться проводить совещания по компьютеру. У меня в плане было сначала освоить автоответчик на телефоне.
И я поехал на совещание, чтобы увидеть живых людей.
Поехал по приборам и по снежной колее.
Почти всю снегоуборочную технику переделали под летние проблемы. Огромные машины теперь могли собирать мусор, гонять с места на место пыль и косить газоны вдоль дорог.
Но я доехал!
В комнате для совещаний я был один.
Живые люди сидели дома и ждали.
А я был один на один с техникой, которую все-таки надо было освоить.
Но теперь срочно!
Очень странно было говорить, глядя на стену.
Но это наше будущее. Общаться с тенями, говорить в никуда, смотреть на холодный экран.
Зато все по делу.
Никаких улыбок, никакой приятной дремоты, никакого человеческого тепла.
Все чисто и конкретно!
Варианты
— Тут всего семьдесят вариантов. Мне нравится пятый, но пусть компьютер найдет самый оптимальный.
— Компьютер нашел, что это тридцать седьмой вариант.
— Да, неплохо, но пятый все же лучше!
Проблемы
Я не люблю перекладывать проблемы на других и искать виноватых. Но сегодня решил попробовать. Нашел ошибки в базах данных, которые готовят наши айтишники.
И такой я стал белый и пушистый после этого! Все проблемы перекочевали на другой этаж.
Жизнь корпоративная
Вопрос: Что делать, когда проект, на который ушло два месяца работы, оказывается никому не нужным?
Ответ: Проверить регулярность поступление зарплаты в банк и успокоиться.
Конец работы
— Ты придешь завтра?
— Обязательно!
— Не понял, у меня громадные файлы в рабочем компьютере, я их домой не утащу, а на сервер их перекачивать долго. А ты на фига приходишь?
— Я приду не на фига, а на работу!
Проект
Мы с ДФ написали большую программу.
Давно написали. И поставили ее на мой личный сервер. Так было проще.
Шло время. И вот однажды весной небожители вспомнили про эту программу и спросили, а какого…
А если Дараган куда-нибудь уйдет? Или ему надоест поддерживать сервер?
Короче… Программу нужно адаптировать к серверу корпорации.
А это проект!
И немалый.
Адаптировать нужно было мою часть программы.
Ко мне приставили трех менеджеров.
Потом еще трех. Чтобы ни одна муха не пролетела!
В помощь мне дали трех программистов из Америки и четырех из Индии.
— Мне так много не надо! — сказал я.
— А сколько надо? — спросили менеджеры.
— Ни одного! — скромно сказал я. — Мне бы специалиста по серверу, типа грамотного админа, и все!
Мне дали трех админов из Индии. Они работали с другого конца земного шара.
Двое ничего не понимали, а третий сказал, что будет учиться.
Я его учил. Я люблю учить!
Часа за три мы все сделали. И это несмотря на совещания, которые шли непрерывно.
Я смотрел на огромный план работы по этому проекту и не понимал, о чем говорят на этих совещаниях.
Я все пытался что-то сказать, но про меня забывали. Они обсуждали фонд зарплаты и временные таблицы.
— Сколько времени у тебя займет изменение формата даты? — однажды спросили меня. — Нужно, чтобы сначала шел год, а потом месяц и день.
Это было необходимо для заполнения какой-то клеточки таблицы плана.
— Это серьезный вопрос, — сказал я. — Тут так, с кондачка, не ответишь.
— Мы понимаем! — сказали менеджеры, и я почувствовал, что в их голосе появилось уважение.
Формат даты я изменил за десять секунд. Нужно было напечатать пять букв и поставить две скобки.
— Десять секунд и час совещания, — сказал я. — Для ровного счета пишите час.
— Мы напишем десять! — сказали мне. — А то мы слишком быстро идем к концу.
Я согласился.
Шли месяцы. Мне писали письма, я отвечал, ходил на совещания. Работа кипела. Программой никто не пользовался. Это был пилотный проект, и надо было ждать шесть месяцев, чтобы найти возможные ошибки. Ошибки не находились, и менеджеры чувствовали себя не в своей тарелке.
— Ага! — получаю я письмо. — Ты вот часы указал от 1 до 24, а надо по-американски: от 1 до 12 и потом АМ или РМ.
— Это серьезно! — сказал я. — Будем работать.
Исправил я это опять за десять секунд. Ответ я послал через час.
— Ну, ты метеор, — сказали мне. — А вот бы еще одно слово изменить!
Я изменил.
ДФ посчитал, что число работающих по этому проекту заметно превысило число стульев в комнате для совещаний. Причем не самой маленькой. Спасало только то, что команда из индийского города Бангалор на стульях не сидела.
Время шло. И продолжает идти. Скоро еще одно совещание.
О чем?
Не знаю.
Но жизнь кипит.
Опережая график!
Заметки
На этом я хотел временно закончить заметки. Корпоративная жизнь продолжалась так же, как я описал выше. Теперь у нас с ДФ два мальчонки — это означает, что нам в два раза чаще приходится вылавливать их ошибки. В наш «Отдел Линейного Счастья» пришли новые сотрудники. Шума стало больше. И работы тоже. Заметки пришлось продолжить.
Переключили!
— Как дела?
— Никак!
— Это хорошо! Я сейчас узнал, что нас переключили на новый проект!
Новости кибернетики
В моем рабочем компьютере завелся искусственный интеллект. После обеда компьютер периодически теряет связь с основным сервером, намекая, что работа не волк, а жизнь так быстротечна.
Почти умер
Услышал, что если человек начинает шаркать ногами и, опустив голову, тупо смотреть вперед, то он уже практически умер. Значит, я умираю каждый раз, выходя с работы. А потом, иногда, воскресаю!
Проект
— Мне дали новый проект, а я не знаю с чего начать.
— Тогда начинай сразу с отчета.
НЛП
— Нейропаралитическое программирование. Это тоже звучит красиво! — сказал я ДФ.
— Это ты к чему? — забеспокоился он.
— Хочу написать пост, что нейролингвистическое программирование — это лженаука, обман народа и выкачивание денег из легковерных.
— Ни в коем случае! — сказал ДФ. — Лучше напиши, что являешься мастером по НЛП, знаешь секретные методики и по вечерам, после стакана водки, ты немножко управляешь миром. Это окружит тебя ореолом таинственности, к тебе потянутся…
— А зачем мне это нужно?
— Хм… в самом деле, зачем… Тогда ничего не пиши. Все равно ты никого не переубедишь. Там, где работают деньги, не работает здравый смысл.
Большие числа
There is safety in numbers. Безопасность — в большом количестве.
Эта английская поговорка, наверное, о войне или о количестве украденного, но она также прекрасно работает у аналитиков. Когда задача неразрешимая, то важно иметь много чисел в базе данных. Задачу ты не решишь, но все равно найдешь что-нибудь интересное и тебя будут любить.
Рабочая одежда
Поймал себя на мысли, что давно не видел мужчину в костюме. И это при том, что в переходах между небоскребами тусуются тысячи сотрудников многомиллиардных компаний и банков. Президент нашей компании ходит на работу в клетчатой рубашке и мятых брюках.
Замкнутый круг
Устаешь на работе, нет сил заняться спортом. А без спорта на работе устаешь еще больше. Поневоле вспомнишь Черчиля, которому приписывается цитата: «Своим долголетием я обязан спорту. Я им никогда не занимался». Но я-то знаю его главный секрет: сон после обеда, сигары и бренди. Но для такого режима придется бросить работу.
Мальчонка
В нашу группу пришел новый мальчонка. Из Индии. Умный, улыбчивый. Раньше, на интервью, он решил все задачки, которые я придумал. Хочет диссертацию написать. С большим трудом сдерживал себя. Хотелось спросить: «А как же Индия, кто в лавке остался?»
Начальство в отпуске
— Я увидел в компьютере, что все наше начальство в отпуске.
— Ты думаешь, что с воплями «ура, училка заболела!» нам пора бежать домой?
Вопрос
— Ты ответил на вопрос Кэти?
— Это не моя область, я переслал вопрос Майку.
— А он?
— Он переслал вопрос менеджеру базы данных.
— А он ответил?
— Он адресовал вопрос айтишникам.
— А они?
— Они попросили ответить меня.
До и после
Конец рабочего дня. Все сонные, усталые. Начало совещания.
— Я сегодня расскажу об Atlas.
— А что такое Atlas?
— Это то, что будет после Selestra.
— А что такое Selestra?
— Это то, что было до Atlas.
Все засмеялись, проснулись и стали слушать доклад о базах данных, основанных на теории графов.
Бывает
— Странная точка на графике. Как-то не вписывается в теорию.
— Это элементарно! Во-первых — это флуктуация. Во-вторых — работает распределение Гаусса. В-третьих — такое бывает!
Что больше?
— Так что все-таки больше: апельсин или роман «Война и мир»? Что говорит наша теория?
— Если по теории, то без компьютера я не отвечу. А если по величине кайфа, то апельсин больше!
Еда осталась
— Смотри, маркетологи заказали ланч из ресторана, но не съели даже половины. Вон сколько вкусной еды осталось!
— Так ты же обедал.
— Обедал.
— И опять голодный?
— Нет, но как я могу пройти мимо халявы!
Кто плохой?
— Вот тебе задача: в группе десять человек, и девять из них не любят десятого. Что более вероятно: десятый плохой или остальные слишком привередливые?
— Ты сам понимаешь, очень маленькая вероятность, что в группе соберется девять привередливых людей.
— А представь, что десятый — это ты.
— Ну… это сплошь и рядом, что попадаешь в группу полных идиотов!
Смысл
— А что это за параметр: «i_words»?
— Не помню.
— А какой хоть смысл в названии?
— Смысл был — это я помню. Но сейчас он потерялся.
Суета сует
— Тебе не кажется, что в повседневной суете мы теряем что-то главное?
— Нет, не кажется.
— Но так ведь и жизнь пройдет в мелочах и глупой спешке.
— Эти мелочи и есть главное.
Стресс
В состоянии стресса мозг начинает работать как компьютер — быстро и без ошибок. Точнее — мозг не хочет замечать ошибок, все результаты кажутся идеальными.
На результат
Чем дольше живешь, тем больше работаешь на результат. Да, не для денег, а для результата. Начинаешь что-то делать, а внутренний голос сразу спрашивает: «И что ты будешь считать окончанием работы?» И только попробуй его ослушаться — загрызет хуже совести!
Свобода
Истинная свобода — это возможность единолично принимать решения.
Вот проснешься с рассветом и решишь идти к компьютеру, чтобы ломать голову над очередной неразрешимой задачей. Через час передумаешь и решаешь сделать зарядку. Еще через час вместо зарядки ты хочешь пожарить яичницу с черным хлебом, сосисками и помидорами. Проходит еще один час, и ты согласен обойтись бутербродом с чаем, чтобы быстрее досмотреть сон о полете вокруг Эйфелевой башни.
Ошибки
Ты хоть раз написал большую компьютерную программу без ошибок?
Такую программу написать невозможно. Как говорят врачи: нет здоровых людей — есть плохо обследованные.
Диалог с ДФ
— У нас получается чудовищная база данных. Файлы — десятки гигабайт. Надо все данные закодировать, сделать компактными.
— … Закодировать? Ты представляешь, с какими матюками нас будут вспоминать, если мы уйдем в мир иной?
— Так это замечательно!
— ???
— Нас оттуда вызовут!
Антарктида
Женщина-математик из нашей группы собралась в Антарктиду.
— Ты же еще в Нью-Йорке ни разу не была.
— К черту Нью-Йорк. Я всю жизнь работаю в небоскребах. А там пингвины, айсберги…
— А морская качка?
— Это переносится лучше, чем отчеты по проектам.
На интервью
Сегодня видел, как молодой человек в костюме, белой рубашке с галстуком шел к нам на интервью. Гарантирую, что его не возьмут. Умные ребята заранее узнают, в чем ходят на работу в компании, куда ты хочешь попасть. Впрочем, я сам зачем-то ходил на интервью в костюме.
Сила взгляда
Программа зависла.
Я сосредоточился и стал пристально смотреть на экран компьютера.
Экран погас.
Робот-читатель
— Самое главное — не говорить роботу, на каком языке написан текст.
— Да ему все равно, на каком языке ни хрена не понимать!
Еще раз о ИИ
— Вот интересно, аналитиков заменят искусственным интеллектом после этого Нового года или после следующего?
— Не заменят, а попросят поддерживать работу искусственного интеллекта и проверять, что он натворил.
— Мне это напоминает времена, когда появились компьютеры в бухгалтериях. Тогда некоторые проверяли их работу на калькуляторах. Я как-то рассказывал про тестя: когда у него на складах появилась компьютерная система учета и контроля, то он не уволил счетоводов, а выбил еще пять ставок, чтобы обслуживать компьютер.
За что?
— Слышал, уволили старшего аналитика?
— Который целые дни проводил на совещаниях?
— Да.
— И за что уволили?
— Вот за то, что ты сейчас сказал.
Пора в отпуск
Да, мне пора в отпуск!
Вечером иду я по пустынному коридору компании. Передо мной, метрах в двадцати, мужчина в костюме. Это уже странно — костюмы у нас не носят. Мужчина заходит в кабинет с большим стеклянным окном. Все кабинеты темные, свет только в том, куда зашел мужчина. Я прохожу мимо и вижу, что кабинет пуст. Свет горит, а там никого нет.
Недавно я выходил из лифта, пропустив вперед женщину. Дверь лифта за мной закрылась. Из лифтового тамбура на этаж можно попасть через дверь с замком, открываемым пропуском. Я ускорил шаги, обогнал женщину, распахиваю дверь, чтобы пропустить ее вперед, оглядываюсь, а в тамбуре никого нет.
По пятницам в компании раздают бесплатные бублики с сырной намазкой. Естественно, я обляпался и пошел в туалет вымыть руки. Глянул в зеркало, а на меня смотрит молодой мужчина лет двадцати пяти, ужасно похожий на меня. Я приободрился, но на всякий случай обернулся — нет ли сзади моего молодого двойника. Двойника не было. Я снова посмотрел в зеркало и увидел там еле живого мужчину в самом расцвете сил. То есть то, что я вижу каждый день.
Еду я по трассе. Впереди «форд», решивший обогнать грузовик. Он уходит влево, прибавляет скорость и возвращается в ряд перед грузовиком. Я тоже обгоняю грузовик, но «форд» исчез. Дорога прямая, съездов нет.
Тихим вечером я вспомнил эти случаи и решил, что
1. Меня стали преследовать фантомы-привидения.
2. Наконец-то заработала нуль-транспортировка.
3. Мне пора в отпуск. Желательно, подальше от этих фантомов.
Костюм
Сегодня в магазине увидел мужчину в костюме. Костюм был черный, рубашка белая, галстук красный. Мужчина представительный и рассудительный. Он не спеша получал в кассе три доллара за свой выигравший лотерейный билет. «Проходил интервью!» — догадался я.
Деловой мужчина
Спускаюсь в лифте к парковке. Со мной едет крупный чернокожий в темном костюме, белой рубашке и ярком галстуке. Я в мятых брюках, в клетчатой рубашке с закатанными рукавами, смотрюсь как-то несерьезно. Утыкаюсь в планшетник и чувствую некое шевеление. Мужчина достал айфон и смотрит на экран. Я замечаю, что он не нажал ни одной кнопки, т. е. он смотрел на пустой экран. Потом он красивым жестом сдвигает манжет у рубашки и долго смотрит на часы. Я в часах не специалист, но вижу, что часы золотые и большие. Наверное, дорогие. Лифт останавливается. Мужчина проводит рукой по замкам большого кожаного портфеля и не спеша выходит. Я прячу планшетник в рюкзак и иду следом, чувствуя свою незначительность.
Максимум за один вечер
— Я пытаюсь придумать алгоритм программы уже несколько дней! Что-то я совсем запутался, все так сложно!
Мы с ДФ пьем кофе и смотрим, как на соседний небоскреб наползает большая черная туча. Голова ничего не соображает, она как будто затянута железным обручем.
— Значит, ты пошел по неверному пути! — ДФ, как всегда, категоричен. — Если что-то нельзя решить за один вечер, то это тупик.
Старый проект
Понадобилось внести изменения в проект, который я делал четыре года назад. Смотрю на коды программы и вспоминаю эти четыре года. Весна, лето, осень, зима, снова весна… Самолет над облаками, ночные поезда, луна над замерзшим городом, тихая улица с травой между теплых камней… Потом пытаюсь вспомнить, что я обозначил символом $main_var3. Что-то важное, но не очень. Все-таки номер три.
Дракон
У нас на работе живет дракон. Каждая его голова — мой очередной проект. Если отрубить одну голову, то сразу вырастает две. Каждое утро я осознаю, что загружен на месяц вперед.
Иногда появляется крамольная мысль: а что если рубить головы дракону не каждый день?
Проект
Заканчиваю большой проект. Можно начать забывать сотни переменных, длинные логические цепочки, десятки папок…
— Вот теперь пользователям почти ничего не надо будет делать! Им останется нажать на кнопку и просто смотреть.
— А где кнопка?
— Внизу.
— Не найдут! Это очень сложно.
Результат
Результатом двухнедельной работы у меня будет клочок бумаги с двумя числами. Даже Флобер работал лучше, он за пять дней исписывал целую страницу.
В никуда
С работы уходит очень успешная женщина. Прекрасная карьера, прекрасное здоровье, в самом расцвете сил.
Уходит в никуда. Будет заниматься благотворительностью — помогать детям бедных родителей.
Все-таки не просто бежать вверх по карьерной лестнице. Перестаешь замечать, как распускаются ландыши, как птенцы скворцов учатся летать, как пахнет воздух после долгожданного дождя.
Однажды утром
Я все больше встречаю людей, устающих от карьеры.
Вот кто-то пытался быть активным, общительным, выступал с инициативами и вдруг…
Однажды утром на работу приходит другой человек. Отменяются совещания, стихают споры, уменьшается число срочных проблем. Напряженность поля бурной деятельности около его офиса падает ниже среднего, человек становится малозаметным, уходит в себя. Он все чаще ходит по коридору и подолгу смотрит в окно, где вдалеке синеют леса, окружающие маленькие голубые озера.
К нему как будто пришло понимание чего-то главного, что вне офиса, что очень далеко от вылизанных асфальтовых улиц центра города. Человек пока боится об этом говорить, но все чувствуют, что он понял, в чем отличие суеты сует от радости жизни.
Другие бы и рады об этом задуматься, но мешают долг по ипотеке, кредит на машины, неоплаченное образование детей. Это не дает возможности оторвать взгляд от компьютера и посмотреть на небо, где парит орел, с удивлением взирающий на мелочи нашей жизни.
А вдруг запой?
Как внушить мальчонке, что любой проект надо заканчивать так, чтобы им можно было воспользоваться даже в случае внезапного запоя автора?
Yes!
Еду в лифте с американцем. Входит некто бомжеватого вида и начинает что-то лопотать. Понять невозможно.
— Йес! — вдруг говорит американец и кивает.
— А что он спросил? — любопытствую я, когда мы вышли.
— Я не понял.
— А почему «йес»?
— Он вроде ни о чем не спрашивал. А почему бы не согласиться? Человеку будет приятно.
Корпоративные хитрости
Нашел ошибки в файлах, созданных нашим мальчонкой.
Как бы я поступил на его месте?
Сказал бы: «Ой, вот я козел!». Потом бы пообещал, что за полчаса все исправлю.
Но это неправильно. Мальчонка поступил гениально.
Он сказал, что тут нужно провести дополнительный анализ. В результате получилось, что он сел не исправлять свои ошибки, а начинать новый проект.
Вот у кого надо учиться искусству выживания в корпорации!
Украсть одиночество
— Можно мне украсть твое одиночество?
— Как романтично ты сообщил, что ни хрена не понял в новой базе данных!
Программа
— Смотри, как здорово Майк написал программу. Всего две строчки.
— Работает?
— Нет, но ведь как красиво написано!
Забыть про будущее
Знать будущее — это беда. Даже знание поведения фондового рынка принесет несчастье. Да, ты разбогатеешь, но на следующий день спросишь: «А что дальше?» А дальше лучше не заглядывать. За все удачи надо платить.
Аналитикам, предсказывающим будущее, за вредность работы надо выдавать бесплатное молоко и раз в неделю водить их в райский сад с гуриями. Иначе — потеря веры в людей, смысла жизни и душевного здоровья.
Идет совещание, обсуждается новый проект. Ах, какой он важный и срочный! Сколько сил и умов надо собрать в единый кулак. Сколько надо обсудить тем и нюансов! Какие открываются перспективы сотрудничества! Сколько совещаний впереди, сколько мнений надо учесть и никого не обидеть.
В углу сидит мрачный аналитик и видит будущее. Такая у него собачья работа. Он слушает пенье докладчиков, но понимает, зараза, что проект можно сделать не за три месяца, а за неделю. И сделает это он один, если его не будут таскать на бесконечные совещания. А потом…
А потом окажется, что этот проект никому не нужен. Это никак не связано с главным направлением, никого не осчастливит, никому не поможет. Треск с искрами утихнут, жизнь потечет как раньше. Серо и скучно. Пока не проснется еще кто-нибудь, захотевший блеснуть, удивить и продвинуться.
Муравьи тащат иголки, веточки — строят свой дом. Медленно, упорно. Но вот прилетает большой и умный, хочет ускорить процесс. Он притаскивает огромный сук, чтобы сразу стало высоко и красиво. А потом улетает.
Муравьи, чертыхаясь, убирают сук, ремонтируют входы-выходы и продолжают таскать иголки и веточки.
Никогда не говори «нет»!
Если тебя попросили решить неразрешимое, сделать невозможное или принести неприносимое, то сразу говори: «Хорошо, я подумаю!» После этого можно продолжать заниматься своим обычным делом.
Быстрота и натиск
Почти любой проект можно сделать за час. Но никто об этом не должен догадываться!
Никогда не спрашивай
Никогда не спрашивай, чем бы еще тебе заняться. Нарвешься на то, что в предыдущих твоих проектах найдется масса недоделок!
Ошибки
В любую работу обязательно вкрадется ошибка. Если ее найдут — называй сделанное частным случаем, тестированием или черновым вариантом.
Закономерности
В поисках закономерностей там, где их нет, используй как можно больше параметров. Ты все равно ничего не найдешь, но уважение вызовешь.
Базы данных
Заказчик должен быть всегда оповещен, что существующая база данных слишком мала для однозначных выводов. Даже если в ней 100 миллионов записей!
Конкуренция
Если твою задачу параллельно решал другой аналитик и получил противоположный результат, заяви, что необходимо собрать совещание на следующей неделе. За это время нужно успеть доказать, что соперник рассматривал некий частный случай.
Отчет
В любом отчете понятными должны быть только две страницы: первая и последняя.
Доклад
В любом докладе понятными должны быть только два слайда: первый и последний.
Чужой проект
Если тебе подсунули развивать старый чужой проект, то скажи «ОКей» и не жалей времени на доказательство его ненужности.
Работа из дома
Если ты работаешь из дома, то не забудь включить компьютер.
Зуд
Если у тебя творческий зуд, лучше приходить пораньше, чем уходить попозже. Это вызывает меньше раздражения у окружающих.
Зарплата
Если тебе повысили зарплату, вероятность твоего увольнения возрастает.
Нужность
То, что аналитики никому не нужны, должны знать только сами аналитики!
Похоже, что надвигается революция. Образовательная. Начнется, наверное, в Америке.
Выпускники институтов мало что знают, они не готовы сразу приступать к работе на фирмах. Базовые знания получены, но этого недостаточно. Наука и техника развивается стремительно, профессора не успевают за всеми новинками. Да и кому охота каждый семестр обновлять отработанные курсы?
Тяжело тем, кто окончил институт 10 или 20 лет назад. Их знания сейчас вообще из мезозойской эры. Молодые специалисты «догоняют» на работе. Но эти знания поверхностны, заточены на конкретные проекты. Шаг в сторону, а там мрак. Это мешает принимать нетривиальные решения, тормозит прогресс.
Что делать? В Америке разрабатывается программа LLL или Life-Long Learning (учиться, пока не помрешь). Это означает, чтобы плавать на поверхности, надо всю жизнь брать онлайн-курсы, сдавать экзамены, получать сертификаты. Чем больше сертификатов, тем выше образовательный ранг (от 0 до 100, например). Если долго не брать курсы, то ранг снижается. Курсы, как правило, будет выбирать компания, где ты работаешь. Возможно, даже их оплачивать.
Образовательный ранг будет важен для повышения в должности, зарплаты, премий, при приеме на работу.Понятно, как вычислять такой ранг, чтобы можно было сравнивать ранги врачей, инженеров, программистов, аналитиков… Я не буду вдаваться в математические нюансы, скажу только, что такая задача имеет простые решения.
Скоро в анкете специалистов будут фразы, типа, «образовательный ранг по анализу больших баз данных равен 89», «образовательный ранг по журналистике равен 93».
Однажды мы с ДФ искали кандидатов на свободную ставку. Каждый писал, что знает то, то и даже то. Но знания бывают разными. Нам приходилось придумывать задачки, чтобы проверить уровень этих знаний и умение их использовать. Были бы образовательные ранги, то 80% кандидатов мы бы даже не пригласили на интервью.
Сразу вспомнился сериал «Черное зеркало», где в одном эпизоде показано, как человечество разделилось по рангам, которые вычислялись по лайкам, которые каждому ставили его знакомые и даже случайные встречные.
Трудно сейчас фантастам. Прогресс наступает им на пятки.
Чем только люди не занимаются! Хотя, это меня давно не удивляет. Меня удивляет, что они при этом зарплату получают.
На работе нас собрали в комнате, куда пришел психолог. Психолог был суров и конкретен. Для острастки он показал нам мозг, разделенный на части ножом патологоанатома.
— Левая половина — это способность складывать из букв слова и понимать цифры.
— Правая половина — это способность узнавать предметы и мыслить образами.
— Передняя часть — это мышление
— Задняя часть — это эмоции.
Все пощупали свои головы.
— Даже если у вас мозги целые, — сказал психолог, — это не означает, что они работают.
В комнате стало тихо.
— Компьютер проанализировал все ваши рабочие письма и тексты. Теперь нам ясно, что у вас в головах.
— А у меня секретов нет! — сказала китаянка. — Я математик, у меня двое детей, какие тут секреты?
— Тем не менее, — загадочно сказал психолог и раздал нам листы бумаги.
На первом моем листочке был изображен цветной круг с загадочными линиями. Сверху сверкала надпись: «Сейчас пришло время, узнать про тебя!»
— Вопросы есть? — спросил психолог.
— Да, — сказали мы хором.
— Тогда смотрите следующую страницу, там все написано.
Зашелестело.
Следующая страница расставила все на места. Я выяснил, что правая половина мозга у меня недоразвита. Зато левой части (передней и задней) мог бы позавидовать сам Эйнштейн. Страница извещала что:
1. Я могу читать и писать. И то, и другое получается неплохо, если не сравнивать с классиками.
2. Цифры меня не пугают, а доставляют удовольствие, сравнимое с сексуальным.
3. Могу решить любую задачу, если она правильно сформулирована. Особенно хорошо у меня получается решение неразрешимого.
4. Способен все разложить по полочкам и не забыть, где что лежит.
5. Могу работать в науке, экономике, инженерии, программировании, медицине, криминалистике. И даже зубным врачом. Но особенно мне подойдет быть банкиром!
6. Сам себя спрашиваю не «почему», а «как это сделать». Не факт, что сделаю, но вопросы появляются.
7. Избегаю пустословия и обсуждения абстрактных проблем. Не охаю при виде женских тел и кровавых закатов.
— Все так? — спросил меня психолог.
— А как вы угадали? — ответил я вопросом на вопрос.
— Сейчас психология — точная наука!
— Офигеть! — восхитился я. — Мне про банкира особенно понравилось! Я прямщас готов!
— А теперь о главном! — сказал психолог, когда все немного пришли в себя. — Как с вами надо общаться.
Он раздал еще по пачке листов. Из них я выяснил, что:
1. Картинки меня не убеждают.
2. Туманные намеки вызывают зубовный скрежет.
3. Мне нужны проверенные числа, статистически достоверные эксперименты, оригинальные документы.
4. Если собеседник не хочет быть покусанным, то со мной не надо говорить о волшебной гомеопатии, паранормальных явлениях в соседней квартире, тайных кознях мирового правительства, теории всего на свете и о способах заработать миллион, не вставая с дивана.
— Учти, — шепнул я ДФ. — Меня только числа убеждают.
— А меня наоборот — картинки. Так наука сказала. А ты слабак! Числа — это несколько байтов. А картинки — мегабайты! Меня не так-то просто и дешево убедить!
— А теперь — домашнее задание! — сказал психолог, выключая проектор. — Подумайте обо всем, что я сказал.
Вот я сижу и думаю. Домашнее задание выполняю.
На доске, где проходило очередное бессмысленное совещание о повышении производительности труда, написаны слова, которые вызывают отторжение, ступор мозга и желание пойти и сделать что-нибудь конкретное:
Креативность,
Консенсус,
Качество,
Самоорганизация,
Индивидуальный рост,
Коллаборативность,
Открытость,
Гибкость,
Инновация,
Уверенность,
Дорожная карта,
Выбор правильной цели,
Работа в команде…
И еще пара десятков похожих слов, произносимых специалистами по организации бизнеса. Несколько раз я был на таких совещаниях, перед тем, как дал себе слово на них не ходить.
Представьте мозговой штурм проблемы самообразования. Сидит десять человек в комнате, и все по очереди рассказывают, как это важно. А кто с этим спорит? Нужно для очередного проекта выучить язык программирования «R» — берешь книжку и учишь. На следующий день пишешь свою программу. А если тебе это не надо, то не помогут никакие совещания.
Можно поговорить на тему о старческом маразме — дескать неважно что учить, лишь бы мозг работал. Нет, важно. Запомнишь только то, что тебе нужно в ближайший месяц. Если у тебя ремонт дома, то лучше изучай свойства красок, половых покрытий и окон. Собираешься в путешествие — читай по ночам книги по истории края, подучи язык страны, куда направляешься. Или разберись, наконец, с возможностями твоего телефона.
Работа в команде? Помню, как к моему проекту подключили человек десять со всего мира. Я тратил кучу времени, объясняя индусам, что я хочу сделать. И еще писал планы и отчеты. Планы долго обсуждались. И это при том, что проект был давно сделан — планы писались задним числом. Но надо было расширить и углУбить.
Несмотря на кучу профессиональных проект-менеджеров в компании давно выработался правильный стиль. Пришел проект, выбирается лидер, он набирает команду. Для другого проекта его «подчиненные» станут «руководителями», потом опять все поменяется. Гибко, эффективно. Это если не навяжут какого-нибудь менеджера, который вспомнит занятия в университете и начнет составлять планы, дорожные карты и требовать отчеты.
Это я к тому, что в любой большой корпорации можно без проблем уволить 50% сотрудников. Но это при условии, что корпорация не помогает властям решать проблему трудоустройства в регионе. Иначе, я не могу объяснить наличие такого числа лишних сотрудников.
Я зашел в офис компании, где мне уже много лет помогают заполнять налоговые декларации.
— Я с тобой в последний раз! — сказал мой старый знакомый.
Он помогал мне последние годы, и мы подружились.
— Устал? — спросил я.
— Мне уже 66, я получил первый пенсионный чек и решил, что хватит.
Юный пенсионер выглядел как чемпион мира по классической борьбе в среднем тяже. Огромными пальцами он лениво тыкал в клавиатуру и вздыхал.
— И что будешь делать? — спросил я.
— Ни-че-го! — торжественно сказал он. — Ты не представляешь, как это здорово — ничего не делать!
— А что такое ничего? — спросил я.
— Ничего — это значит делать то, что хочется в данную секунду. Ничего — это не думать о завтра. Ничего — это вообще ни о чем не думать.
«Наблюдай небес движенье, рост травы, реки скольженье…» — вспомнил я песню Шаова.
— А как здоровье? — пришла мне в голову крамольная мысль, которая бы все объяснила.
Юный пенсионер пошевелил мускулами и сказал, что все под контролем.
— Путешествия, творчество? — продолжал я свой допрос.
— В задницу все это, — терпеливо объяснил мне собеседник.
Я ушел задумчивый… В машине я поставил диск с песней Шаова:
Недеянье не кичится, не берёт города,
Недеянье — это высшая форма труда.
Недеянье — это путь длиною в сотни тысяч ли,
Это небо Поднебесной, это соль родной земли…
Вечером я лежал на диване и думал. Потом решил, что это уже чересчур, и задремал.
«Отчего люди не летают?» (с)
Ведь так хочется подойти к краю скалы, оттолкнуться от теплых камней и долго парить над вершинами темных елей, над синей водой, над холмами, поросшими молодыми березами… Ну, ладно, летать, конечно, хорошо, но есть и более земные мечты.
Можно выучить итальянский язык, можно взять университетский курс истории мировой культуры, можно начать профессионально описывать путешествия, чтобы твои рассказы были интересны не только тебе, но и другим. И еще можно…
Но это все, как запретный плод.
Который хочется, но у тебя пока нет времени и сил.
И денег, чтобы все это начать прямо завтра.
Но вот у господина N появились деньги. И еще осталось здоровье и много лет жизни. Он уходил на пенсию, которую сам себе заработал задолго до пенсионного возраста. Его провожали друзья по работе. Провожали и завидовали. Ведь теперь он сможет исполнить почти все свои мечты. Ну, пожалуй, кроме «летать как чайка». А все остальное можно начинать прямо завтра!
— Представляешь, — говорили ему, — ты завтра просыпаешься и начинаешь читать Фолкнера. И тебе не надо смотреть на часы. Потом пьешь кофе, берешь фотокамеру и едешь в парк. И ты можешь два часа сидеть и ждать, когда орел принесет пойманную рыбу в гнездо своим орлятам.
— Ага, — говорил он. — Я теперь вообще могу не надевать часы.
У него были огромные планы. И много желаний.
Прошло три года. Его друзья вспомнили о нем и пригласили в кафе. Он пришел, но его сначала не узнали. Сутулый, неопрятный, с потухшим взглядом.
— Что случилось? — спросили его. — Ты болен?
— Нет, — сказал он. — Просто выпал из жизни.
— Постой, а как же список книг, которые ты хотел прочитать, иностранные языки, которые ты хотел выучить, университетские курсы, которые ты хотел прослушать, путешествия по всему миру, о которых ты мечтал много лет, рассказы и эссе, которые ты собирался написать, но у тебя не было для этого времени?
Он заказал себе салат из брокколи, вареную рыбу и зеленый чай.
— В книгах нет ответов на мои вопросы, — сказал он. — Во всем мире говорят и пишут по-английски — зачем мне учить еще какие-то языки? Зачем ходить в университет, когда все это есть в интернете? Путешествия… На самом деле все страны стали похожи друг на друга. Отличаются только рестораны, но я могу найти все экзотические блюда у себя в городе. А рассказы… я понял, что ничего нового не смогу сказать. Все главное уже давно написано. Можно только приводить примеры, но моя жизнь мало кому интересна, а придумывать я не могу.
— Так может ты вернешься на работу? — предложили ему.
— У меня почти нет желаний, значит, деньги мне не нужны. Зачем мне работа?
— И что теперь?
— Не знаю…
Рассказывали, что недавно его видели на берегу большого холодного озера. Он сидел за столом для пикников, пил чай из термоса, а рядом сидела чайка и ждала, когда он ее угостит. Он что-то говорил чайке, та внимательно слушала и ждала, когда он откроет пакетик с сухариками.
Мне рассказали эту историю, и я спросил, а что надо делать? Вот мне тоже хочется путешествовать, писать, учиться. Мне не ответили, но я подумал, что надо стараться к своим мечтам относиться как к работе.
И ни в коем случае не снимать часов с руки!
Хотя, может быть, я не прав.
А на кой вообще нужен официальный бизнес? Если ты, например, сдаешь квартиру, то просто плати налоги с прибыли и все дела! Вот получил ты в год 12 тысяч дохода, вычел две тысячи расходов на ремонт и «коммуналку», получил 10 тысяч чистой прибыли, заплатил с этой суммы налоги (в Америке около 35%) и спишь спокойно.
Однако смысл в регистрации бизнеса есть. И очень большой.
Регистрация бизнеса в Америке самая простая в мире. Ты заезжаешь к секретарю штата, заполняешь крошечный бланк: имя, адрес и название компании «Пьяные ежики». Секретарь проверяет, что других «Пьяных ежиков» в Америке нет, ставит подпись, шлепает печать, ты платишь 25 долларов и всё!
Туда ты ехал дурак-дураком, а назад едешь президентом пьяных ежиков.
Никаких бумаг больше не нужно! Только раз в год твой налоговый инспектор добавляет прибыль твоей компании в общую сумму годовых доходов. Если компания «в минусе», то часть потерь можно вычесть из налогов. Это уже хорошо!
Бумаг и правда никаких не нужно. Тебе потребуется только пустая коробка от обуви, куда будешь складывать чеки из магазинов на товары для твоего бизнеса и еще файл с таблицей, куда ты будешь заносить доходы и расходы.
Расходы могут быть самые неожиданные и приятные!
Представь, что помимо сдачи квартиры ты еще занимаешься написанием заказных статей. Теперь это будут делать «Пьяные ежики». На каком компьютере ты это делаешь? Домашнем? А не кажется ли тебе, что 90% компьютерного времени уходит на написание статей?
Вот! В колонке расходов сразу появляется сумма, равная 90% от стоимости компьютера.
А сколько стоил проездной на метро? У тебя же половина поездок была деловых!
Ага! Пишешь в колонку расходов половину стоимости проездного.
А обед в ресторане с девочкой из редакции? Вы же тогда деловые вопросы обсуждали! Тоже бизнес-расходы.
Но этого мало…
А как ты мог забыть, что любишь фотографировать! А «Пьяные ежики» без фотографий даже кушать не могут.
Ты срочно делаешь снимки вилки с сосиской, надкусанного яблока и посылаешь файлы этих шедевров в фотобанк. Пусть продаж нет, но ведь это только начало. А для начала в статье расходов появляется цена твоего фотоаппарата.
Твоя творческая душа хочет большего! Тебе нужны снимки из Италии. Ты чувствуешь, что эти снимки будут продаваться, как мороженое в жаркий день.
Италия, ты прекрасна! Прекрасна еще и тем, что все затраты на поездку появились в прекраснейшей колонке бизнес-расходов!
Автомобиль… Ремонт стоил 1000 долларов. Но ведь ты гонял его в хвост и в гриву для своего бизнеса. Оттого он и сломался. Так… 50% стоимости ремонта спишем в бизнес-расходы. Да еще добавим бензин и амортизацию.
А канцелярия? А резиновые сапоги, чтобы делать фотографии в дождливый день?
Колонка расходов распухает, в конце года ее сумма превышает 10 000 долларов, полученных от сдачи квартиры.
— Ой, — говоришь ты налоговому инспектору и сокрушенно разводишь руками. — Плохой из меня бизнесмен. Сплошные убытки!
— Ничего! — утешает тебя инспектор. — Мы сейчас твои убытки вычтем из налогооблагаемой суммы, и будет тебе счастье.
— Стоп! — скажете вы. — Дараган, ты обещал, что бумаг в будущем не будет, а зачем тогда коробка с чеками из магазинов?
Чеки нужны, если попадется дотошный налоговый инспектор. Вдруг он не поверит, что вы ездили на Багамы, чтобы делать там фотографии. Но если у вас не миллионный бизнес, то вероятность аудита равна нулю. Не родила еще американская земля инспекторов, способных разбираться в сотнях замусоленных чеков.
Можно обойтись и без коробки. Заведите дополнительную кредитную карту, с которой «Пьяные ежики» будут делать бизнес-покупки. Теперь только раз в год вам придется сделать копию веб-страницы банка с детализацией расходов по карте и сохранить файл в папке с солидным названием «Мой бизнес».
А если вам нужны помощники?
Самая большая глупость, которую делают начинающие бизнесмены, — это наем сотрудников в штат компании с регулярной месячной зарплатой. Еще и доходов нет, а вы вынуждены платить деньги, да еще ломать голову с налогами на эту зарплату, медицинской страховкой, пенсионными отчислениями… Вам придется нанимать хоть в раз в год на пару дней профессионального бухгалтера, чтобы он помог разобраться со всеми этими нюансами.
Контракторы!
И только контракторы, пока вы не встали на ноги, и ваша прибыль не достигла семизначных чисел.
Как это работает?
Допустим, вы ищете заказчиков на создание вебсайтов. Нашли, обсудили детали, договорились о цене — 2000 долларов. Сразу после этого ищите вебдизайнера, который сделает этот сайт за 1500 долларов. И все! Вы платите контрактору эту сумму, а проблемы с налогами и страховками ложатся на его голову.
Ха! — скажете вы. — А как же договор с дизайнером? Без бумаг никак нельзя! Вдруг вы ему не заплатите, или он схалтурит?
Вот тут самое интересное. У меня за 16 лет бизнес-деятельности работало много контракторов. Все они получали деньги за сделанную работу, которая удовлетворяла меня и заказчиков. Все договоренности были устными. Никаких бумаг. Тут все отвечают за свои слова. Так за свое «купеческое слово» отвечали купцы дореволюционной России. Твое имя в бизнесе много важнее и приносит больше прибыли, чем разовый «хапок».
— Что-то слишком все гладко, — скажете вы. — Похоже на сыр в мышеловке.
Да, проблемы могут прийти внезапно и практически ниоткуда.
Вот вы взяли и ради шутки опубликовали фотографию голой попы. А кто-то посмотрел на эту попу и такой у него моральный ущерб и депрессия, что он уже год работать не может, а вчера еще и ногу сломал от огорчения.
Судья был строг и присудил вам штраф в один миллион долларов. Что делать? Закон суров. Вы продаете дом, машину, остаетесь должны еще полмиллиона и идете по миру с протянутой рукой.
Что делать? Покупать бизнес-страховку? Обидно! Она стоит недешево, а вероятность появления такого психа мала.
Выход есть!
Вы можете открыть не индивидуальную компанию, а корпорацию. И стать президентом корпорации — это звучит совсем гордо!
Какая разница? Теперь вы отвечаете за проблемы не своим имуществом, а имуществом корпорации «Пьяные ежики». А оно у ежиков небогатое: стол, кресло, старый компьютер и потрепанный коврик для мышки. Да еще десять долларов на корпоративном счету в банке. Вы отдаете все это несчастному с переломанной ногой и уезжаете к теплому морю, лечить моральные травмы. Корпорацию, правда, придется закрыть, а то вся будущая прибыль будет уходить на выплаты такому догадливому клиенту. Но ведь кроме «пьяных ежиков» бывают еще и «пьяные утята»? Не так ли?
Какие еще проблемы?
Главная проблема — получать прибыль. Если прибыль есть, то проблем нет. А чтобы получать прибыль, надо делать то, что у вас получается лучше, чем у других.
Если вы математик, то вряд ли сможете легко обойти конкурентов в ресторанном бизнесе. Разве что поварские способности и практическая сметка заложены у вас в генах. Математик может построить модели окружающего мира, понять, что им движет и куда он движется. Это уже продается, тут у него конкурентов будет мало.
Один знакомый говорил мне, что практически невозможно добиться успеха в бизнесе, который может делать любой выпускник средней школы. Ищи свой талант, копайся в полученных знаниях. Иначе ты попадешь в число 99% новых компаний, практически не имеющих прибыли.
Помните историю успеха закусочных KFC? Пожилой американец многое не умел. Но зато он умел жарить цыплят вкуснее, чем другие. И не важно, что кому-то его цыплята не нравились. У других они были еще хуже.
На моих глазах открывались и закрывались рестораны, владельцев которых я знал. Выжили только те, кто много работали и много думали. Думал над каждой покупкой, над каждым рекламным объявлением, улыбался каждому клиенту, считая его не разовым, а постоянным.
А вообще, бизнес-жизнь интересная. Я просто устал от нее и все бросил. Но было весело и увлекательно. Теперь это время переместилось в папку «Сделано, большое спасибо, все свободны!»
Организовать интернет-бизнес из одного человека — это самый быстрый способ повысить себя в должности. Вы сразу становитесь председателем, директором, основателем и президентом. Вы выходите на улицу совсем в другом качестве. Теперь вы спокойно и как-то по-свойски разглядываете небоскребы, и с неким пренебрежением смотрите на мужчин в костюмах и галстуках, спешащих на работу. Вам никуда спешить не надо, вы — президент!
Быть президентом — это приятно. Но одновременно вы являетесь бухгалтером, плановиком, офис-менеджером, секретарем, программистом, системным администратором, художником, веб-дизайнером, верстальщиком, писателем, редактором, юристом, переводчиком, фотографом, маркетологом, продавцом, специалистом по рекламе, машинисткой и уборщиком.
А вот это уже хуже! Всем этим людям надо вовремя приходить на работу, общаться друг с другом, получать задания, работать и отчитываться перед президентом.
У бухгалтера самая неблагодарная работа. Ему никак не удается спокойно посидеть за компьютером. Компьютер занят то дизайнером, то писателем, то программистом. Эти три бездельника то ничего не делают, то, как оглашенные, сидят и стучат по клавишам сутки напролет. И добро бы что-нибудь путное печатали! Когда до компьютера добирается редактор и смотрит на работу писателя, то у него волосы встают дыбом. Художник ничего не делает вообще, но он постоянно кривит физиономию, когда видит, что наваял веб-дизайнер. Системный администратор, как все администраторы, обычно сидит в углу и пьет пиво, но когда программист кончает свою работу, то он тыкает пальцами в клавиши и заявляет, что эта программа съела все ресурсы сервера и он может увольняться, т. к. он не нанимался администрировать то, что никогда не будет работать.
Фотограф — самый вредный человек в компании. Мало того, что у него нет ни одного снимка на нужную тему, так он еще каждый день просит денег. Уже вся компания знает, что объективы Кэнона должны быть с красным, а не с желтым кольцом, что фотокамеры надо менять каждый год, что приличная камера начинается с пяти тысяч долларов и что только такой идиот, как он, продолжает снимать «вонючим Кэноном», в то время как все приличные люди снимают «Хазельбладом».
Маркетолог! Если бы не занудный фотограф, то первое место по вредности занял бы он! Маркетолог сидит с блокнотом, исследует рынок и составляет планы. Как можно исследовать рынок, не поднимая зад с кресла — этого не знает никто. Он в уме строит модель идеального покупателя и говорит, что на рекламу надо потратить около 1000 (тысячи) процентов бюджета. Иначе полные кранты, и он, как Понтий Пилат, идет мыть руки. Специалист по рекламе сразу начинает говорить про повышение зарплаты, а то у него от одних только мыслей о будущем в голове кружение и завихрение.
Продавец — очень простой парень. Он постоянно говорит: «Дайте мне покупателя и я, как Архимед с точкой опоры, переверну мир!» Маркетолог заявляет, что искать покупателя — это не царское дело, его дело стратегию разрабатывать. Спец по рекламе опять начинает говорить про повышение зарплаты, а фотограф про новую камеру. Программист заявляет, что на старом компьютере он больше ни одной строчки не напишет, писатель вообще уехал в творческий отпуск с сохранением зарплаты, дизайнер изучает новые концепции, бухгалтер напоминает, что срок подачи налоговой декларации уже истек и только уборщик с президентом сохраняют спокойствие.
Уборщик спокоен, потому как ему запретили прикасаться к чему-либо, чтобы не нарушать творческий процесс. А президент всегда спокоен. Он уже второй месяц мысленно отдыхает на Бермудах и не очень в курсе, что творится у него в компании.
И как это веселое общество помещается в одной черепной коробке среднего размера?
Мировой финансовый кризис подкрался незаметно, но бухгалтер намекнул, что он еще вчера об этом предупреждал фотографа. Фотограф хотел что-то добавить, но бухгалтер его перебил и сказал, что денег нет и не будет. Программист сказал, что для выхода из кризиса надо покупать мощный сервер или хотя бы новый коврик для мышки. Уборщик сказал, что многие проблемы удастся решить, если сдать пустые бутылки.
Маркетолог хмыкнул и сказал, что у компании есть еще последний шанс, но бухгалтер намекнул, что и на последний шанс он денег не даст. Писатель позвонил откуда-то издалека и сказал, что его личный финансовый кризис начал перерастать в творческий. Услышав это, редактор с облегчением вздохнул, а бухгалтер попросил писателя привезти пустые бутылки для отчета.
Художник сказал, что во всем виноваты американцы. Шофер высказал мнение, что финансовый кризис возник из-за фотографа, который постоянно берет машину, а потом в ней пахнет духами. И еще из-за рекламщика, который вчера приклеил рекламный стикер на бампер, и теперь его хрен оттуда отдерешь! Художник сказал, что и в этом виноваты американцы.
Рекламщик высказал мнение, что во всем виноват бухгалтер. Маркетолог дал ему пищу для размышлений, но он хочет обычной пищи и еще зарплату. Юрист сказал, чтобы про зарплату в его присутствии не говорили, а то его профессиональная совесть вступает в противоречие с его непрофессиональными потребностями.
Пришел веб-дизайнер и сказал, что из-за мирового кризиса надо закрывать три сайта, т. к. сервис-менеджер не справляется с работой. Все стали искать сервис-менеджера, но оказалось, что он укатил с писателем в творческую командировку. Сисадмин сказал, что компания уже три месяца обходится без этого менеджера. На все письма робот отвечает, что клиента благодарят за его интерес и его письмо будет рассмотрено в ближайшее время.
Тут опять позвонил писатель и сказал, что из-за мирового кризиса у него сперли авторучку, и от расстройства он сжег все, что успел написать во время путешествия. Редактор обрадовался и сказал, что писателю нужно немедленно выписать за это премию. Бухгалтер пробурчал, что премию он выпишет только после изъятия у писателя сотового телефона.
Тут появился президент и спросил, о чем разговор. Все бросились по рабочим местам, а некоторые даже стали смотреть в экраны. Художник очнулся, взял карандаш и стал быстро что-то рисовать, пока не обнаружил, что у карандаша нет грифеля. Президент провел пальцем по пыльному столу программиста, укоризненно покачал головой и ушел.
Программист долго смотрел ему вслед, а потом сказал, что он хочет быть президентом и сразу написал об этом в своем блоге. «Если бы я был президентом, то мыл бы машину каждый день!» — добавил шофер.
Наткнулся на серию переводных книг-инструкций о том, как добиться успеха, сделать карьеру и организовать свою жизнь, чтобы потом не было мучительно. Интересно, как долго можно публиковать книги о том, что надо расставлять приоритеты, выделять главное, не размениваться по мелочам, вовремя отдыхать, набирать правильную команду и прислушиваться к чужим мнениям?
Раньше у нас в корпорации проводились сборища, похожие на массовый гипноз. Каждый определял свои приоритеты, развитие своей личности, думал о кооперативности в работе.
Толку от этого не было, и сейчас все затихло. Я надеюсь, что затих и интерес к книгам такого рода. Они бесполезны, каждый живет так, как ему определила судьба. И если идти ей наперекор, то вот тогда и будет мучительно. Если в твоем геноме не заложено быть командиром, то ты им не будешь, или будешь очень плохим командиром. И не быть тебе хорошим учителем, если твоя ДНК сильно отличается от ДНК моей учительницы по экономической географии, которая умудрялась сделать интересным рассказ про металлургический завод в венгерском городе Дунауйварош. А если ты не думаешь о жизни, то сколько бы ты ни написал, все это будет или тривиально, или повторением чужих мыслей.
Организация времени — хи-хи! Срочно в будущее на анализ ДНК! Сколько раз я заводил ежедневники, ежечасники и ежеминутники. Мой геном отчаянно сопротивлялся. Если у меня менее часа свободного времени, то никакими силами нельзя заставить мой организм начать делать что-то серьезное. За это время я успею только вытереть пыль с экрана компьютера, посмотреть в окно, выпить чай и подумать, что мне уже пора заняться другими делами. Любое вмешательство во время работы приводило к ее остановке и переключению мыслей. Паук, начинающий вить паутину в углу экрана, уносил мои мысли в заоблачные дали.
Все меняется, когда приближается час Х — время сдачи проекта, статьи, книги. Включаются оба полушария мозга, отключаются все органы чувств и сами чувства: голода, жажды и желания прилечь на диван. Мир сужается до трех кубических метров. За моей спиной духовой оркестр может играть вальс «Дунайские волны», по телевизору могут показывать финальный матч на первенство мира по футболу, а полуобнаженные женщины могут танцевать сальсу прямо у меня на столе. Лишь бы не заслоняли экран компьютера.
В любом пособии о пути к успеху напишут, что это самый неправильный подход к жизни. Я искренне радуюсь за тех, кто может каждый день выдавать шедевры или собирать по крохам нечто, что превратится в большой проект. Им повезло с генетикой больше, чем мне.
Выделять главное… Вот тут у меня полный облом. Как только я начинаю об этом думать, то быстро прихожу к мысли, что самое главное сейчас пойти на кухню и как следует подкрепиться!
Чувство ответственности… Это у меня еще есть. И оно очень мешает жить счастливо и беспечно. С ним можно бороться только одним: перестать давать обещания. Особенно себе. Есть обстоятельства сильнее нас. А так хочется верить в свое могущество!
Копейка рубль бережет. Не учись экономить, а учись зарабатывать. Без рекламы нет процветания. Лучшее вложение денег — это вложение в свое развитие. Не покупай, что может пригодиться, а покупай без чего не можешь обойтись.
Сколько умных советов! Все их знают, но вот генетика…
— Я сегодня заработал тысячу. Купил за шесть, в вчера это стоило семь. Как это — и за тысячу не надо?
— Как зачем мне пятый фонарик? Он же стоит всего пять долларов!
— В магазине я снимаю стресс!
— Запас костей не ломит!
— Не выпиливаю лобзиком? Ну и что, важна возможность!
— Гуляй рванина! Однова живем!
Ага… Однажды мы с женой поехали покупать машину. Очень конкретную, надежную, недорогую, вместительную, практичную. Но рядом было другое дилерство. Там продавали дорогие машины, без которых можно обойтись. И я решил попробовать прокатиться на маленькой спортивной машинке. Дальше можно не продолжать! Ну, вот ДНК у меня такая! И при этом я каждый день паркуюсь на дальней парковке за четыре доллара, а не за пять на более близкой и удобной. Убеждаю себя, что прогулка полезна для здоровья.
Хочу ли я стать богатым? Конечно! Каждый рабочий день! По дороге на работу я проезжаю мимо огромного электронного табло, где указан размер главного приза местной лотереи. Обычно, это около ста миллионов долларов. Я тут же начинаю прикидывать, кому из близких и любимых я куплю квартиру, машину, оплачу лечение, отдых… Всемирному Разуму не нравится ход моих мыслей, и он не дает мне выиграть даже доллара.
Так как же стать миллионером? А никак, если у нас такая генетика! Лично я буду радоваться тому, что есть. Любить того, кого люблю. Работать так, как мне комфортно, не пытаясь насиловать организм ежедневниками, поисками главного и стремлением занять место, которое не принесет мне счастья.
Дети носятся по всему миру. Сегодня они в Лос-Анжелесе, завтра в Лондоне, потом в Париже, Барселоне, Пекине, Москве… И они привыкли, они спокойно из Лондона в Токио. А у нас путешествие от компьютера до холодильника — уже событие полное приключений и удовольствий. Дети знают несколько языков, а если что-то не знают, то это им не мешает разговаривать в любой точке земного шара.
Ха, мы тоже можем так! Я в провинциальной Италии долго пытался разговаривать по-английски, но потом перешел на русский, и беседы потекли более плавно.
Дети осваивают любой гаджет без инструкций. И мы тоже! Понять инструкции мы все равно не можем.
Так что, дорогие наши дети! Не надо говорить, что ваши родители похожи на мамонтов. Или даже на существ, живших до начала Кембрийского периода. Мы тоже кое-что можем! Вот возьмем и так небрежно скажем: «дескать, апартаменты я рентую, машину лизую, в корпорации манагерю, чем умею, но хочу все скипнуть и гивапнуть, чтобы спокойно дауншифтнуться где-нибудь на Карибах!»
Но вот что мы не можем, так это правильно себя поднести. Не учили нас этому. В институте нас пичкали интегралами и диалектикой. А про то, как себя подать, чтоб все упали, или как что-то показать, чтобы все глаза зажмурили, — вот это мы постигали только на комсомольских собраниях и на картошке.
А у вас МВА. Это я по-английски сказал. Ну, вы-то знаете, что это Master of Business Administration. Это даже переводить не надо. Это типа наших номенклатурных работников в период от революции до перестройки. Это когда ты сегодня заместитель директора женской бани, а завтра помощник директора авиационного завода. А в перерыве три дня для ознакомления со спецификой нового производства и сдачи дел на предыдущей работе.
А сейчас — все по-другому. Молодым везде дальняя дорога. Без барьеров и райкомов. Главное — это интервью. Вот приплетемся мы, убеленные сединами, с грузом ненужных знаний, а нас посадят за компьютер, и начнется игра-угадайка. Вопрос первый:
Ваш начальник дал вам ошибочное задание. Ваши действия:
1. Задание выполнить молча.
2. Задание выполнить, а потом сказать все, что про это думаешь.
3. Задание не выполнить под благовидным предлогом.
4. Задание не выполнить, сказав, что это…
5. Пожаловаться вышестоящему начальнику.
6. Выполнить все верхние пять пунктов.
7. Выполнить только шестой пункт.
И ты понимаешь, что знание закона Бойля-Мариотта тут не поможет. И ты хоть трижды перечитай «Как нам реорганизовать Рабкрин», все равно в голове не родится ни одной идеи. Ты понимаешь, что это прикосновение к неведомому. Это — то самое будущее, о котором мечтали большевики и юные капиталисты много лет назад. Тут сплоховал бы даже кот Матроскин с его знаменитым «а я еще вышивать умею». Это не примитивные нанотехнологии, это инновация и модернизация. Нам трудно понять фразу «трансцендентально-коммуникационный когнитивизм всегда будет определяющим в эволюционном развитии индивида, подверженного непрерывным влияниям диссипативно-модулярных интерференций данного социума».
Нет, мы, конечно, можем сказать, что «так-то оно конечно так, а тем более вообще, но все, что касаемо до всего до этого, то оно, действительно, завсегда буквально». Но это не «катит»! Это все из кроваво-дремучей эпохи Ивана Грозного. Сейчас надо быстро ставить галочки около правильных ответов, произносить без запинки штук пятьдесят длинных слов и уметь делать презентации.
Вот тут мы с нашими правилами Лопиталя, вырожденными матрицами и отрывочными знаниями, что «когда верхи не могут, а низы не хотят…», просто плаваем и позорно тонем.
Вы никогда не видели по вечерам, как светятся окна небоскребов? Они светятся красиво! Они светятся в полную силу, а за окнами, пересидев всех своих начальников, за компьютерами сидят молодые МВА-манагеры и в пауэрпойнте готовят презентации.
Я бы увольнял всех, у кого красивые презентации. В мире тратятся миллиарды долларов на изготовление красивых картинок. Вы никогда не видели классную презентацию? Нет, это не когда на экране двадцать цветных квадратиков, штук пятьдесят стрелок и еще десять графиков с анимацией и стереоэффектами.
Хорошая презентация — это когда на экране две цифры. Одна, что будет, если ничего не делать. А вторая — что будет, если делать так, как говорит докладчик. Но это слишком понятно и ответственно. Цифры могут запомнить и потом напомнить. А сотни таблиц, мелькающих со скоростью 24 кадра в секунду — это покажет работу манагера. Запомнится докладчик, а не то, что он говорил. Вот этому нас никто не учил, а это и есть суть и новая правда жизни!
Занесла меня однажды нелегкая на совещание с мозговым штурмом. Я пошел туда как юный писатель. Мне все было интересно и важно. Мы сидели за круглым столом, пили воду и рожали идеи. Строго по очереди. По часовой стрелке. Каждый вставал и говорил, что он думает. А я записывал мысли. Вот встает первый и говорит пять минут. Я слушаю и ставлю в блокноте прочерк. Помните фразу «трансцендентально-коммуникационный когнитивизм всегда будет…» Вроде говорили по-английски, все слова понятны, а я ставлю прочерк. Ну, не уловил! Потом встает второй и говорит, что он будет развивать мысль первого. И тоже говорит пять минут. А потом встает третий и говорит, что он обобщит мысли первых двух.
А я рисую в блокноте лесенку прочерков. Ну, тупой я! Неинновационный и немодернизированный. Когнитивно отсталый. Трансцендентально неразвитый.
Подходит моя очередь. Я встаю и вспоминаю кино «Особенности национальной охоты». Я вспоминаю, что тост должен быть кратким, как выстрел. Я беру в руку бутылку с водой и говорю одно слово. И сажусь.
Вы думаете, что дальше будет, как в советском фильме про партийные собрания? Дескать, все заохали и посчитали меня гением? Нет, сначала наступила тишина. А потом все по очереди сказали, что они говорили то же самое, только другими словами. И все были довольны и счастливы. Так замяли то, что я сыграл не по правилам. Манагеров нельзя обижать. Нельзя говорить лучше их.
И еще документы. Это очень важно. У меня был случай. Это как у солдата Швейка. У него всегда был случай в Будуйовицах. У меня был в Москве. В начале века мне понадобился дизайнер. Я нашел манагера, который взялся решить проблему. Но сначала он сказал, чтобы я написал бизнес-план.
— Мне нужен дизайнер, а не бизнес-план! — смело сказал я.
— Так дела не делаются, — строго сказал манагер. — Без плана работают только бандиты и лохи.
Дизайнера я нашел потом за час, поместив объявление в Сети. С парнем из Самары мы проработали несколько лет и были оба счастливы. Но я так и не понял, мы были лохами или бандитами?
А в общем, дети лучше нас. И зря я тут качу на них бочку. Это я просто немного поворчал. Любя поворчал.
— Дараган, почему ты почти не пишешь об американцах? — спрашивают меня в соцсетях.
— Так ведь 80% россиян сейчас не любят американцев, зачем людей раздражать?
— Они не любят американских политиков.
— В Америке многие тоже не любят американских политиков. И неизвестно, где процент больше. Ладно, рискну.
Еда
Американская еда простая. Стейки, котлеты, тазы салатов, жареные овощи, морепродукты, фрукты… Много сладостей, а в сладостях очень много сахара. Такая, не очень изысканная еда, вероятно, от традиций первых переселенцев — простых рабочих и фермеров.
Не нравится? В магазинах можно найти продукты со всего мира. Обилие национальных ресторанов из всех стран. В Миннеаполисе несколько русских ресторанов и шесть продуктовых магазинов с товарами из России, Украины и Беларуси.
К еде американцы относятся без пиетета. В супермаркете они покупают то, что требует минимальной готовки. Типичная корзина — это упаковки кока-колы, бананы, зелень и овощи для салатов, полуфабрикаты стейков и котлет, фрукты, много молока, печенье, яйца, бекон, какие-то непонятные мне коробочки.
Хлеб американцы едят исключительно в виде сэндвичей. Американский хлеб немцы называют «аккордеоном» — он мягкий, сжимается почти до нуля. Но во всех супермаркетах есть пекарни, где выпекают европейский хлеб для тех, кто понимает. Чай они практически не пьют, только кофе. Это традиция, наверное, появилась после уничтожения английского чая в бостонском порту (бостонское чаепитие), после чего началась война с Англией за независимость. Типичный американский кофе — это разбавленный эспрессо со сливками. Но есть очень приличные кофейни. Впрочем, кофе я пью редко и сказать тут мне нечего.
Алкоголь
Пиво, виски, вино. Это, пожалуй, основное. Если парень устраивает романтический вечер для возлюбленной, то покупается бутылка красного вина, на гриле жарятся стейки, на блюде раскладывается нарезка из овощей и листья салата. Ни хлеба, ни картошки, ни селедки с водкой. Я бы на месте девушки обиделся.
Водку они пьют, но любят разбавлять ее апельсиновым соком («отвертка») или томатным соком («кровавая мери»).
На улицах и в парках пить запрещено. Когда мы на кемпинге, то водка в бутылках из-под воды, а вино маскируется под гранатовый сок. Пьяных я не видел ни разу.
По статистике американцы далеко не трезвенники. Значит, пьют дома, на заднем дворе.
Жилье
Сейчас появился тренд: молодые люди снимают в центре города квартиры в многоэтажных домах. Потом, когда образуется семья, покупается дом. Обычно дом двухэтажный, общей площадью около 250 кв. метров. Участки — около 10—12 соток. Заборов нет, с соседями, как правило, прекрасные отношения. Я знаю улицы, где все жители периодически устраивают общий «пикник». Прямо на проезжую часть ставятся столы, на грилях жарится мясо, кукуруза, овощи. Пиво, вино, газировка, сладости.
Дома — да, кто их только не критиковал. Деревянный каркас, многослойная изоляция. Внутри стены из сухой штукатурки. Но дома теплые, выдерживают морозы до -40 градусов. Отопление воздушное. Внутри стен разводка труб, по которым идет горячий или холодный, кондиционированный воздух. Все на электричестве и газе. Отопление и кондиционирование обходится в среднем около 250 долларов в месяц. На тепле никто не экономит. У всех внутри домов нормальная температура. Горячая вода — из газового котла. Воду тоже никто не экономит.
Гаражи на две машины пристроены к домам. В дождь можно съездить на работу и не намокнуть. Гаражи, обычно, не отапливаются. Есть теория, что так зимой машины меньше ржавеют.
Дома доступны практически всем работающим. Вот типичные пример: он — рабочий в гольф-клубе, она — бухгалтер. Трое детей, двухэтажный дом стоимостью около 300 тысяч долларов.
Газоны ухожены, посажены цветы, подрезаны кусты… не у всех, конечно. Но я себяамериканцем не считаю, если что. Поэтому имею право выращивать одуванчики и еще сотни безымянных (для меня) сорняков.
Огороды… Очень редко кто делает грядку (одну), огораживает ее сеткой от кроликов и оленей. Там выращиваются огурцы, помидоры и немного зелени. Плодовые кусты и деревья не популярны, хотя везде продаются.
Дороги, машины
В семье обычно две машины. Если есть дети старшеклассники, то три и больше. За дорогими машинами никто не гонится. Даже мультимиллионеры. Иногда парни покупают спортивные машины, но и они в разумной ценовой категории. Машины, в основном, американские, японские, корейские. «Мазерати», «геленвагены» — таких я пока на улицах не видел, хотя купить их можно. Вот грузовичок-пикап — это полезная в хозяйстве вещь! В основном, чтобы тянуть катер или домик для кемпинга, а в кузов поставить пару квадроциклов или снегоходов.
Вообще американцы рукастые — обожают всякую технику, легко в ней разбираются. Я не обожаю, тут мне сказать нечего.
В южных теплых штатах дороги идеальные. На севере, где диапазон температур от -40 до +40, дороги живут по пять-семь лет. Трещинка в асфальте, там замерзает вода, появляется ямка, ее разбивают машины, ямка латается… Если у машины жесткая подвеска, то постоянно слышен стук от залатанных выбоин. На полотне ты видишь все пятьдесят оттенков серого.
Вот интересно: чем дальше от больших городов, тем лучше дороги. Машин мало, покрытие живет долго. Представьте сюрреалистическую картину: идеальная дорога, свежая разметка, в машине тихо, играет музыка, а вокруг непроходимая тайга, по обочинам бродят волки, медведи, олени, дикие индейки… Это реально, я видел такое много раз.
Дорожные правила соблюдают почти все. Скорость на трассах иногда превышают, но это во всем мире. Штраф за превышение — около 200 долларов. Постовых нет, радаров нет. Нарушителей ловят патрульные машины.
Максимальная разрешенная скорость на хайвеях зависит от штата. Рекорд — в Монтане и в Южной Дакоте я видел ограничение 75 миль в час (120 км/час). Без проблем можно превысить на 5 миль/час. Дальше уже рискованно.
Полиция, безопасность
Главное правило общения с полицией — выполнять то, о чем просят. Если ты начнешь кричать, что сейчас вынешь пистолет и всех перестреляешь, то тебя тут же застрелят. Если для общения с полицейским вынуть нож или пистолет, то он выстрелит первым. Зажигалку в виде пистолета в Америке лучше не использовать.
В всех больших городах есть районы, куда лучше не ходить. Там сразу не убьют и не ограбят, но бесцельно слоняющиеся по улицам личности настроения не поднимают. В Чикаго говорят, что если ты появился в Южном Чикаго, то ты или заблудился, или ищешь наркотики.
С преступностью я ни разу не сталкивался. Только слышал историю, как кого-то ограбили, но преступление было раскрыто за полчаса.
В жилых районах жизнь спокойная. Мне и в голову не приходит запирать двери на ночь. Да и днем пустой дом стоит практически открытым. Доставка товаров из онлайн магазинов происходит по-простому: если хозяев нет дома, то коробки ставятся на крыльцо на виду у всей улицы. Компьютеры, айфоны — никого это не волнует.
Все приучены звонить в полицию при малейшем подозрительном поведении незнакомца. Впрочем, в спальных районах незнакомцы не появляются.
Развлечения
Если походить по улицам, то покажется, что американцы живут очень скучно. Рано ложатся спать, много работают, постоянно возятся с домом и участком.
Это не так.
Американцы (с кем мне приходится общаться) весьма культурные люди. Они читают, разбираются в музыке, живописи, знают историю. Если спросить о литературных новинках, сыплют именами авторов и названиями книг. Я на такое без подсказки телефона не способен. Очень любопытны, если что — закидают вопросами. В Миннеаполисе много театров и концертных залов — все заполнены. На выставках столпотворение. Неделя показа иностранных фильмов — билеты достать очень трудно.
Масса клубов по интересам. Я ходил в фотоклуб и в клуб любителей фотошопа. Публика от 18 до 70. Все активные, смеются, постоянно что-то организовывают. Мои друзья ходят в клубы горнолыжников, велосипедистов, любителей книг, йоги, тенниса, кино, танцев, путешествий. В университете бесплатные лекции, в музеях свои клубы (где-то я тоже член). Белые воротнички подвинуты на спорте и гимнастических залах. Особенно женщины.
Постоянно проводятся какие-то ярмарки, парады, забеги, уличные концерты, джазовые фестивали… Я массовые мероприятия не люблю, но издали видно, что там шумно и весело.
Вы скажете, что нарисована какая-то идеально-тошнотворная картина? А как же зарабатывает армия психологов, почему так популярны транквилизаторы?
Американцы такие же люди, как и в других странах. Просто жизнь тут устроена так, как я описал. Кому-то это кажется монотонным, ищется что-то, что всколыхнет рутину. Неудачно всколыхнул — трагедия в семье, психологическая несовместимость — это повод пойти к врачу. В России, например, к психологам ходить не принято. Дескать, сами разберемся. В Америке принято. Разница, наверное, в этом.
Парки и природа
Если ты хочешь развести костер и поудить рыбу из пруда, то безопаснее всего это сделать у себя на участке. Вся остальная земля кому-то принадлежит.
Огромные дикие территории у государства или штатов. Называются они по-разному, например, National Forest. Там работают правила, которые нужно неукоснительно соблюдать. Нельзя рубить деревья, разводить костры там, где это не предусмотрено. Зато разрешено гулять, где тебе вздумается, собирать грибы и ягоды, фотографировать.
Вот мои старые «Однажды» на эту тему.
Однажды я прочитал в парке предупреждение, что американцам не рекомендуется собирать дикие ягоды и грибы. «Не подражайте выходцам из Восточной Европы! — говорилось в объявлении. — У них собирание грибов и ягод — это искусство, которое передается из поколения в поколение».
Однажды в парке я увидел большую группу людей разного возраста, которые шли по лесу строем и пели песни. Оказалось, что это миннесотское общество микологов вышло в лес посмотреть на грибы.
Однажды наших друзей познакомили с ученой-микологом, которая писала книгу про грибы в Америке. Та предложила пойти в лес вместе, отдавая дань русской традиции собирать и есть грибы. Ученая пришла искать грибы с биноклем!
Ловить рыбу? Пожалуйста, но купи за 15 долларов годовую лицензию. Тоже относится к охоте. На охраняемых территориях проложены тропы с десятками мест для биваков, указателями, картами прямо на маршруте. В Миннесоте есть, например, тропа длиной более 200 километров. На ней я встретил девчушку с рюкзаком, которая хотела одна пройти тропу от начала до конца. Она показала свою миниатюрную спиртовую кофеварку, фильтр для воды…
— Ты не боишься ночевать в палатке одна? Кругом медведи, волки…
— Я худенькая, зачем я нужна медведям?
Еще есть сотни национальных и парков, принадлежащих штатам. На въездах стоят избушки, где продают пропуска для машин. Годовой проездной в Миннесоте стоит 25 долларов. Там же можно купить дрова, лед, всякие мелочи.
Алкоголь запрещен, но я уже писал, что мы всегда выходим из положения. Американцы законы соблюдают. Вот еще одно «Однажды»:
Однажды я узнал, что в парках Америки запрещен алкоголь. И каково было мое изумление, когда около провинциального городка в парке я увидел свадьбу. Гости пили Кока-Колу и ели сосиски, жареные на гриле. Все были довольны и счастливы!
В парках оборудованы места для кемпингов. Стоимость места около 20 долларов за ночь. За это ты получаешь лужайку с местом для палаток, кострище с грилем, стол, скамейки, место для парковки машин. Для всех доступны колонки с питьевой водой, теплые туалеты, душ, электрические розетки. Иногда есть Wi-Fi. Телефонный сигнал 4G или LTE есть везде. В любом лесу.
Парки были обустроены в 30-е годы, во времена Великой депрессии, когда государство дало возможность заработать миллионам бедняков из очередей на биржах труда.
— Душ, электричество… А как же романтика дальних дорог?
— Садись в каноэ и плыви по северным озерам и протокам между ними. Вернешься живым — будет у тебя романтика. Ну а если не повезет — значит, романтика была.
На улицах
Если вам нравится старая архитектура, то не надо выезжать из Европы. В Америке все просто. Если строится торговый центр, то о греческих колоннах и готических башнях никто не задумывается. Главное — это парковка и подъездные пути. Центр может выглядеть как сарай без окон. Внутри вместо потолка с лепниной можно увидеть трубы для кондиционирования и кабельные коробки — это никого не смущает. Сюда приезжают за покупками, а не для отдыха и эстетической радости. В бутиках встречается «красота неописуемая», но она не спасет бизнес, если цены на товары среднего качества будут зашкаливать. Так стоит ли тратиться на красоту?
Рестораны… Цены средние — дешевле, чем в Финляндии, но дороже, чем в Питере. Вкус еды зависит от шеф-повара. Есть рестораны, где простые маринованные оливки — это нечто, тающее во рту. А когда на спаржу капают несколько капель соуса, это уже не спаржа, а то, что ты ожидал попробовать только в раю.
Но главное в ресторане — это удобная парковка. Возможно у кого-то другое мнение, я пишу о своем.
В спальных районах (частные дома) вы не найдете маленьких магазинов «за углом». Вместо этого довольно много П-образных моллов, где располагаются: парикмахерская, винный магазин, фитнес-центр, закусочная и тому подобное. В центре буквы «П» — парковка, на въезде столб с названиями бизнесов в этом молле.
Есть и огромные моллы с сотнями магазинов в разных зданиях-сараях. Там есть все: от дорогой модельной одежды до ремонта телефонов.
Удобно? Безусловно. Красиво? Ни в коем случае. Американцам нравится? Да, потому что удобно. Кому-то не нравится? Не приезжайте. Американцы строили для себя. Эстетику они наводят внутри своих домов и на участках. Каждый по своему вкусу.
Автомобилизация зашкаливает. У нас в деревне нет тротуаров. Если ты вдруг увидел пешехода, то это повод обсудить его за ужином. Гуляют американцы в парках. С собаками или без.
Автомобили продают, как и везде, в диллерствах. Диллерства кучкуются — это удобно. Приехал покупать «Вольво», не понравилось, перешагнул через грядку с цветами и выбираешь «Лексус». Или велосипед.
Учеников в школы привозят желтые старообразные автобусы. По утрам они объезжают улицы, собирая пассажиров. Ученики старших классов приезжают в школу на своих машинах. Половина территории школы — это парковка. Дико смотрится? Да, но зато всем удобно.
Общение
На улицах почти нет людей — они в офисах, машинах… Кажется, что созданы все условия для развития эгоизма, замкнутости и скрытности.
Нет, все наоборот. От общительности американцев иногда хочется спрятаться.
Ты остановился в парке, чтобы сделать фотоснимок, — ожидай вопросов: что ты снимаешь? Советы не дают — это неприлично. Но повосхищаться видом, оценить качество камеры, объективов, рассказать, как знакомый фотограф однажды сфотографировал орла с рыбой в когтях — от этого не отвертеться.
Ты зашел в лифт, хочешь вспомнить, какой тебе нужен этаж, но с тобой тут же вступают в разговор попутчики. Погода, загруженность лифтов, новый ресторан, результаты последнего матча, где играла местная бейсбольная команда… Все это надо успеть обсудить за секунды, пока лифт несется к твоему этажу. И обязательно пошутить — без этого разговор не клеится. Спасает телефон: если ты в него смотришь, то все понимают, что собеседник в телефоне может быть важным и для тебя уж точно более интересным.
Иногда я жалею американских кассиров. Им приходится выслушивать сотни шуток за рабочий день. Так и чувство юмора может завянуть от пресыщения.
Американцы любопытны и охотно поддерживают любой разговор, когда они могут узнать что-то новое. Вопросы задают по делу — этому их учат уже в школе.
Вообще американцы обожают учиться и получать всевозможные сертификаты. В компании, где я работал, это почти вид спорта. Даже я, на старости лет, с какого-то перепуга получил сертификат, что умею программировать на языке SAS.
Это увлечение в Америке начинается с детства. Однажды моя дочка поехала в Калифорнию, в летний детский лагерь. Ну как же без сертификатов? Привезла официальную бумагу, что научилась стрелять из лука. Кто знает, что и когда может пригодиться.
Говорят и держатся американцы уверенно. Еще со школы учатся публичным выступлениям и дискуссиям за круглым столом. Обычно говорят громко, любят посмеяться. Романтически настроенных личностей это может раздражать. Особенно романтикам тяжело постичь американок — уверенных в себе, открытых, жизнерадостных, говорящих то, что думают. Но кому-то, наоборот, это очень нравится.
Общаться с американцами просто. Нет туманных намеков, ссылок на авторитеты. Четко формулируют вопросы и свои мысли. Ждут таких же четких ответов. Если что-то не знают, то сразу об этом говорят. Я не встречал «советчиков», готовых просто поговорить, даже когда они не в теме.
Всегда готовы помочь. Однажды я ждал приятеля на парковке около магазина. Было жарко, и я присел на бордюрный камень. За десять минут меня около десяти раз спросили: все ли у меня в порядке, не надо ли вызвать врача или принести воды.
Деньги
Американцы постоянно думают о деньгах — это миф. У меня сложилось противоположное впечатление: как раз о деньгах они не думают. Конечно, люди разные, работает распределение Гаусса, но статистика неумолима. Средний долг американской семьи по кредитным картам (2015 год) около 15 тысяч долларов. Общий средний семейный долг, включая ипотеку и кредиты на автомобили, около 130 тысяч.
Ну а если без статистики, просто личные наблюдения?
Я видел, как американец быстренько смотался на машине из Техаса в Мексику, чтобы купить туфли, стоящие там на сто долларов дешевле. Через неделю он потратил 12 тысяч на новые жалюзи и занавески для своего дома.
Однажды мы покупали дом у неудачливой риэлторши. Она вся в долгах, непонятнейшая ситуация — как жить дальше. Торговалась до последнего. Долго спорила, что ее старые инструменты из гаража стоят не сто, а сто двадцать долларов. А потом наняла за несколько сотен бригаду клинеров, чтобы они навели порядок в доме и убрали упавшие листья на участке.
Телевизионная журналистка. Коллекция из ста дорогих сумочек и ста пар обуви. Зачем? При этом отчаянно торгуется, чтобы снимать квартиру на 50 долларов дешевле.
Утренний траффик, все едут на работу. У многих в руках бумажные стаканы с кофе, купленные по дороге. Это недорого — 2—3 доллара. Но ведь у всех дома кофе-машины, на полках фирменные кружки-термосы, чтобы пить кофе за рулем.
Я поразился, что в период финансовых кризисов растет выручка ресторанов. Многие теряют работу, не могут выплачивать ипотеку и кредиты на машины. Стресс! А стресс хорошо снимается вкусной едой и выпивкой.
Я не ханжа и не жмот. Ни в коем случае не одобряю крохоборство, постоянные мысли об экономии и выгадывание центов, путем поиска дешевых продуктов в разных магазинах. Мне нравится американская пословица, что деньги надо не экономить, а зарабатывать. Но есть, наверное, какая-то грань, которую переходить нельзя, когда образ жизни может вынудить прийти к старости с разбитым корытом.
Миф об американских старушках, путешествующих по Европе, — это красивый миф. Да, такие старушки есть. Но многие имеют возможность путешествовать не дальше ближайшего парка и продуктового магазина. Выйти на пенсию с долгами по ипотеке и кредитным картам — это почти катастрофа. Средняя социальная пенсия в Америке 1400 долларов. С нее платятся налоги, пусть даже небольшие (налоги прогрессивные). И еще надо доплатить за медицинское страхование (150—200 долларов). И ежемесячные коммунальные услуги (300—400 долларов). Плюс бензин, автостраховка, мелочи… Какие путешествия, если еще надо платить за ипотеку? Спасают пенсионные накопления, но они имеют свойство заканчиваться. Вот на две пенсии жить уже можно. В случае смерти одного из супругов второй получает большую часть пенсии ушедшего.
Хорошо считают деньги бизнесмены. Не все, а кто выжил в жесткой конкурентной борьбе. Я наблюдал как с помпой открывался шикарный ресторан в центре города. Дорогая посуда, дорогой дизайн — все самое лучшее. Знакомый ресторатор узнал об этом и сказал, что ребята прогорят через год. Он ошибся, ресторан закрылся через полгода.
«Бизнесмен не должен быть скрягой» — это тоже, кажется, американская поговорка. Да, это так. Но тут опять есть тонкая грань между необходимыми расходами и выбрасыванием денег на ветер. Стоит тебе начать собственный бизнес, как почтовый ящик начинает ломиться от писем всевозможных консультантов, психологов, рекламщиков, маркетологов… Тебе, например, предлагают написать красивый и профессиональный бизнес-план. Ребята, я ведь уже начал бизнес, думал перед этим, сам оценивал свои возможности и потенциальных клиентов. Дайте мне самому попробовать. Нельзя научиться плавать, сидя на берегу и слушая советы бывалых пловцов. И еще, поверьте, я знаю, что красивые блокноты и авторучки с логотипом моей компании — это не предмет первой необходимости. И визитки я сам могу напечатать на принтере.
Интересно отношение американцев к авторским правам. Опять же — только мои впечатления. Однажды в фотоклубе мы решили сделать собственный вебсайт. Я вызвался помогать, и группа активистов собралась у меня дома. Камин, коньяк, обсуждение сайта быстро закончилось и речь пошла о фотошопе. «Дорогой стал, зараза!» — пришли мы к выводу. Я до этого купил дешевую учебную версию в университете, и у меня завалялся диск с полной пиратской копией.
— Хотите? — спросил я. — Пять копий я прямо сейчас запишу.
— Нет, — хором сказали фотолюбители. — Это нарушение закона.
Ладно, подумал я. Это они друг перед другом выпендриваются. Но вот другая история.
Когда я вел свой бизнес, то одной из услуг была подписка на результаты довольно сложного анализа рынков акций США и Канады. Подписка была дорогой, так как анализ был ежедневным. Один из подписчиков — мужчина из небольшого городка. Он платил, реально, только за пароль, открывающий несколько скрытых страниц на вебсайте. И каково было мое изумление, когда подписчиком стала и его дочь, живущая в том же городке. Почему он не передал ей свой пароль, а заставил платить отдельно?
После этого случая я уже ничему не удивлялся и никому не предлагал файлы, загруженные с пиратских сайтов.
Уровень жизни
Каждая тридцатая семья в Америке имеет состояние больше миллиона долларов, не считая стоимости дома, где они живут. Внешне эти семьи мало отличаются от соседей, разве что более спокойно относятся к вынужденному ремонту крыши или замене автомобиля. Чтобы стать миллионером, не обязательно быть бизнесменом, врачом, юристом или программистом. Хорошие деньги могут заработать электрики, сантехники, сварщики… Все определяет уровень мастерства и умение найти заказчиков.
Тем не менее, Америка по уровню жизни не входит в первую десятку стран. Даже Финляндия впереди. Бедных в стране около 15%.
Бедность в Америке определяется по доходу и по числу членов семьи.
1000 долларов в месяц — уровень бедности для одинокого.
2000 долларов в месяц — уровень бедности для семьи из четырех человек.
Средний доход американской семьи около 55 тысяч в год. Это не так много, если учитывать налоги (около 35%), ипотеку, кредиты на машины, налоги на собственность, страховки, плату за образование детей… Много миллионов человек живут в «социальных» квартирах, получают талоны на продукты и немного наличных.
Меня поражало, почему они не хотят работать? Каждый день я хожу на работу мимо «социального» жилого дома и вижу десятки абсолютно здоровых и жизнерадостных людей. Потом понял.
Представьте, что вы приехали в страну как политический или религиозный (например, вы — баптист) эмигрант. Начиная с какого-то возраста (далеко не пенсионного), вам определяют пособие, предоставляют практически бесплатное жилье, неплохую медицинскую страховку. Пособия хватает на еду, одежду, недорогую мебель, электронику, скромные путешествия. Альтернатива такой беспечной жизни — учить язык, получать новое образование, устраиваться на работу… Оно это надо? Ведь тогда сразу исчезают все пособия, съемная квартира будет стоить в разы дороже, за страховку придется платить самому. Это ж как с головой в омут! А вдруг не получится? Лучше сидеть тихо, смотреть телевизор, немного путешествовать, благо Америка — страна большая, красивая. Можно понять пожилых людей — это в самом деле сложно. Но можно понять и более молодых — им просто лень.
Газеты и Интернет забиты объявлениями о вакансиях. Требуются, требуются… Много низкоквалифицированной работы. Но много и очень хороших мест. Туда попасть непросто.
Мы с ДФ набирали аналитиков в нашу группу. Критерии были жесткими — кандидат должен обладать знаниями и навыками, чтобы через неделю ему можно было поручить самостоятельный проект. На пол, возраст, расу, опыт, уровень знания английского мы внимания не обращали. Да это и не поймешь из анкеты. На интервью нас интересовало только знание математики, языков программирования (С++, SAS, SQL), умение работать с базами данных и большими текстами. Позицию получал первый, кто умел все это делать. Но таких специалистов не так много.
Работа медсестры? Приличная зарплата, полно вакансий. Но требуются специальные дипломы. Я знаю несколько эмигрантов из России, которые забыли про свое техническое образование и получили другое. И им было далеко не тридцать лет. Все зависит от твоей энергии. Хочешь жить спокойно — живи. Хочешь идти вперед — учись, работай.
Работы много в больших городах. В маленьких городках с этим проблема. Если нет какого-нибудь заводика, то это или обслуживание других жителей и окрестных фермеров, или какие-нибудь продажи для проезжающих путешественников. Жизнь там спокойная, патриархальная. Пьянства нет.
Однажды вечером 4-июля (День независимости) я с дочками проезжал через один из таких городков. Абсолютно пасторальная картина. На центральной площади накрыты столы, играет местная джаз-банда, на лужайке дети устроили салют из китайской пиротехники. Из такого городка трудно вырваться. Большие города жителей пугают: шум, суета, наркотики, преступность, конкуренция, меньше душевности, меньше религии…
По вечерам в таких городках совсем скучно. Если что и происходит, так это на заправках: новые машины, новые люди. Я часто видел там местных красавиц, болтающих друг с другом ночью около магазинчика. А вдруг повезет и приедет усталый принц, которому захочется немного тепла и уюта? Или просто согласится поболтать и рассказать новости с «большой земли».
Чиновники живут скромно. Мэр небольшого города, например, может летом подрабатывать — делать бетонные дорожки около домов.
Бездомные… Да, есть. Они на виду, и, кажется, что их много. Ведь остальные передвигаются в машинах. Бездомные — особые люди. Интересные, общительные. Для них построены приюты, но они их не жалуют. Разве что в морозные ночи…
Однажды в канадском Ванкувере я сидел около рынка в компании бездомных. Разговаривали. Понимать их речь было сложно (отсутствие зубов), и я сказал, что плохо слышу. Это всех необычайно обрадовало, развеселило, и мы мгновенно стали друзьями.
Однажды я жил в Филадельфии и каждое утро ходил в университет мимо небольшого кафе, где поселился бездомный с двумя большими сумками и складным стульчиком. Он смирно сидел около входа, улыбался, питался тем, что покупали ему сердобольные американцы. Как-то утром я заметил, что с ним разговаривают трое прохожих. Оказалось, что это родственники, уговаривающие его вернуться домой. Бездомный улыбался и спокойно посылал их в место, куда послала «пионэров» Фаина Раневская. Родственники махнули рукой, ушли, жизнь потекла как прежде.
Курение
Американцы практически бросили курить. Процент курящих я не знаю, но вижу, как на месте курения у входа в наш небоскреб (в здании работают несколько тысяч человек) собираются максимум три-четыре любителя сигарет. Отказы от курения способствует высокая цена на сигареты. Пачка стоит около 8—10 долларов. На улицах могут «стрельнуть» сигарету, но обязательно за нее предложат 50 центов.
Правила дорожного движения
ПДД похожи на российские. Только знаков меньше — компенсируется табличками с надписями. Это много проще, чем запоминать не очень понятные европейские знаки.
Главные отличия американских ПДД от российских:
— Разрешен правый поворот на красный, если нет помехи.
— На перекрестке с четырехсторонними «стопами»: кто первый пришел, то первый ушел.
— Есть знак «минимальная скорость».
— Светофоры могут стоять только на «дальней» стороне перекрестка.
Отношение к русским
Отношение к русским спокойное, доброжелательное. Такое же как к немцам, французам, шведам… Интерес к России, вспыхнувший в 90-е, сошел на нет. Американцев гораздо больше волнуют внутренние проблемы.
Однажды на пикнике зашла речь об американской политике. Мой собеседник в мягкой сексуальной форме обозначил свое отношение к прошлым, настоящим и будущим американским президентам. Мы посмеялись, чокнулись кока-колой, и на этом разговор о политике прекратился.
Кассиры в магазинах, когда слышат акцент, часто спрашивают: откуда мы? Узнав, что из России, улыбаются и вспоминают, что у них есть русские знакомые или их прабабушка родом из России.
Хиджабы, кипы…
Свое отношение к религии тут не скрывают. Хиджабы, кипы, кресты — это все я вижу на работе. Никого это не задевает. Веришь? Это твое личное дело. Лишь бы работе не мешало.
На цвет кожи тоже не обращают внимания. Я сейчас с трудом вспомнил, что в нашей группе аналитиков работали два чернокожих.
Хобби
Перечислю хобби знакомых американцев:
— Столярные работы, вырезание по дереву,
— Коллекционирование виниловых пластинок с классической музыкой,
— Изучение древнеегипетской письменности,
— Игра на рояле,
— Марафонский бег,
— Горные лыжи, велосипед, теннис,
— Футбольный судья,
— Живопись, карикатурные рисунки,
— Вожатый в летних детских лагерях,
— Фотография на профессиональном уровне,
— Разведение цветов,
— Книги, современные американские авторы,
— Российская история (!) и литература,
— Рыбалка, охота на уток,
— Управление самолетом, спортивные автомобили,
— Археологические экспедиции в Аризоне,
— Разработка математической модели предсказания результатов скачек,
— Соревнования по бриджу,
— Альпинизм, скалолазание,
— Рецепты для гриля,
— Сочинение рассказов,
— Коллекционирование и дегустация вин,
— Концерты классической музыки, театры,
— Домашнее пиво.
Всего не упомнишь. Этот список я привел к тому, что среди американцев много интересных и активных людей. И не только на работе.
В России мои друзья тоже всем этим увлекаются, но эта книга об Америке.
Всё!
Сопротивление бесполезно, мои контраргументы исчерпались. Меня взяли за руку и повели в спортзал. Пообещав, правда, что после этого я смогу лежать на диване без угрызений совести.
Но это если после спортзала я еще пробегу по осеннему лесу километров пять.
Ну и еще список дел, как у золушки.
Но эти дела можно не спеша, с удовольствием.
Типа, пропылесосил дом, сел писать уравнения для университетских проектов. А потом убрал гараж и на диван. Если дойду!
Спортзал назывался клиникой для страдающих болью в спине. Это для того, чтобы все могли использовать деньги с медицинских счетов. Так они обходили конкурентов. Фитнес-центры грызли локти от зависти. Не перестаю удивляться ловкости бизнесменов!
— Где болит? — спросила тренерша по имени Валерия.
Валерия была красива, стройна, улыбчива, спокойна, любила шутить и была блондинкой.
— Пока нигде! — ответил я, со страхом разглядывая тренажеры. Тренажеров было много. Они начинались около нас и терялись в полумраке огромного зала.
— Мне надо взять фотокамеру со штативом и походить часа два с наклонами, приседаниями и прилеганиями, — добавил я. — Вот от этого меня и надо лечить!
— Лечить от фотокамеры? — не поняла блондинка Валерия.
— После этого спина болит, и жить уже не так хочется.
— Вылечим! — уверенно сказала Валерия и поставила меня на беговую дорожку. — Тут походим, согреемся, а потом за дело.
Дорожка зажужжала и поехала. Я стал перебирать ногами и смотреть в окно. Там краснел клен, голубело небо, и не было никого, кто бы ходил своими ногами. Валерия стояла рядом и смотрела мне в глаза.
— Может это слишком просто? — спросила она и сделала так, что я пошел в гору.
По спине побежала струйка пота. Валерия выключила дорожку и повела меня к тренажерам.
— Сегодня у нас будет только восемь тренажеров, — сказала она. — Мы будем увеличивать нагрузку постепенно. Как у тебя с мускулами ног?
Я поставил ладонь на уровне носа и сказал, что мог прыгать на такую высоту. Это когда выпивал, а когда не выпивал, то мог еще выше. Но это было давно, сейчас я могу ловко прыгать только в машину.
Валерия с пониманием кивнула, внимательно посмотрела на мой живот и плечи, Что-то ей явно понравилось, и она увеличила вес кирпичей, которые я должен был поднимать.
— Этот аппарат будет развивать мускулы, которые у тебя мало работают.
Валерия показала мне место, где должны были быть эти мускулы. Я очень обрадовался. Я думал, что у меня все мускулы мало работают, а оказалось, что только некоторые.
Я сел в красивое кожаное кресло, Валерия долго нажимала какие-то кнопки, и с каждым ее нажатием я чувствовал себя все более комфортно. Еще немного — и я бы заснул, но Валерия скомандовала: «Gо», и я начал упражнения.
Вы когда-нибудь поднимали тяжести, когда на вас смотрят очаровательные женские глаза? Если нет, то никогда не делайте этого! Я, как загипнотизированный кролик, руками, ногами, спиной, животом, шеей и усилием мысли тягал вверх десятки килограммов. Сдаться и уйти я не мог. Я чувствовал себя Атлантом и на вопросы о самочувствии только пожимал плечами. Через час все кончилось. На улице было тепло, светило солнце, в воздухе летали золотые листья. Дома я попытался вылезти из своего «клопа» и не смог. Вернее, смог, но был рад, что никто в этот миг меня не видел.
Через три дня у меня второе занятие. Мне обещали показать работу других тренажеров.
Не знаю, чье это влияние — возраста или Америки? Или это мировой тренд?
Когда мы в Европе берем машину напрокат, то через час по доставленным эмоциям она не отличается от «клопа», к которому мы привыкли за 18 лет. Две педали, руль, несколько кнопок — все знакомо, все понятно. Нажимаешь и едешь. Смотришь вперед, о машине не думаешь.
В корпорациях нет понятия «твой компьютер». Вся информация на сервере. Ты садишься в переговорной за какой-то компьютер, вводишь пароль и на экране знакомые «обои», «иконки» и окно, которое ты открывал час назад на компьютере в своем офисе.
Приходишь в незнакомый дом и ощущение, что ты уже тут был. Холодильник с двумя камерами, над плитой микроволновка с вытяжкой, в комнате угловой диван, черный прямоугольник телевизора. Дверь из ванной открывается вовнутрь — не надо думать: тянуть или толкать. Так положено по кодам, нельзя никого ушибить в коридоре, когда ты распаренный вылетаешь из душа за бутылкой пива.
Домашний компьютер? Да, вроде это твое, но если вдруг он сгорит, ты купишь новый и через час, перекачав файлы из «облака», ты забудешь, что компьютер новый.
Книги? Тут немного сложнее — есть несколько книг, которые тебе дороги. Вот этот двухтомник тебе подарила любимая женщина, а эта книга стояла на полка в квартире родителей — она помнит твое детство. А как быть с остальными тысячами томов на полках? Все, что тебе нужно закачено в планшет. Если он потеряется, то в новом планшете твои книги быстро встанут на место. Со всеми твоими заметками и комментариями. Облачное хранение файлов — это прекрасно, но это расслабляет. Мы перестали ценить вещи, нас устраивают копии, которые хранятся в чужих сундуках.
Записные книжки — а что в них было? Телефоны, адреса, какие-то заметки. Все это сейчас в «облаках», многократно сдублировано.
Одежда? Я помню два свитера, которые носил шесть лет, пока учился в институте. Но не помню, что висит у меня в шкафу. Ну, висит и висит. Свитер съест моль? Достаешь телефон, тыкаешь несколько раз в экран и на следующий день у тебя новый свитер. Вроде похожий на старый, но разве это важно?
Хочешь сменить город? Все продаешь и уезжаешь с небольшим чемоданом. Там три книги, смена белья, несколько футболок, куртка, джинсы, бутерброд и телефон. Холодильники и диваны в другом городе такие же, как в старом. И двери в ванных также открываются в нужную сторону.
Так что же твое? Перечисление не займет много времени: воспоминания в твоей голове, любимая женщина и друзья. И еще пароль от «облака», где хранятся воспоминания, которые в голове не поместились.
Лоре было за семьдесят, но выглядела она на пятьдесят.
— Секрет простой, — говорила она. — Надо трудиться, не есть, что попало, и каждый день лежать десять минут с мокрым полотенцем на лице.
Лора работала в страховой компании на третьем этаже кирпичного здания на перекрестке улиц маленького городка. Хозяин офиса вечно отсутствовал, но Лору это устраивало. Она отвечала на телефонные звонки, писала электронные письма и беседовала с редкими посетителями. Когда дел не было, она читала Стивена Кинга, болтала с подругами по телефону или просто дремала.
— Время, проведенное во сне, жизнь не засчитывает, — любила она повторять.
Случай, о котором я хочу рассказать, произошел в три часа. За окном шел дождь, срочной работы не было, и Лора задремала.
— Здравствуйте! — дверь открылась и в комнату вошел невысокий худощавый мужчина, одетый в потертую куртку и выцветшие джинсы.
— Здравствуйте! — открыла глаза Лора. — Присаживайтесь, чем могу помочь?
Мужчина сел на стул напротив Лоры и достал из куртки большой кухонный нож.
— У меня сейчас стесненные обстоятельства, и мне нужны наличные.
— Это грабеж? — уточнила Лора.
Мужчина кивнул.
— Но у нас в офисе нет наличных, только чеки клиентов.
Мужчина поморщился.
— Нет, чеки мне не нужны.
— У меня в кошельке есть двадцать долларов и мелочь, — вспомнила Лора. — Это вас устроит на первое время?
Мужчина кивнул.
— Мелочь оставьте себе, — сказал он, наблюдая за Лориными руками.
Лора протянула ему новенькую двадцатку.
— А это ключ от машины? — спросил он, заглядывая в сумочку, куда Лора убирала кошелек.
— Да, а вам и машина нужна?
— Давайте ключ, хоть что-то существенное.
— Но у меня старая машина, ничего? Но она на ходу, бак заправлен.
— Какая есть, давайте ключ.
Мужчина взял ключ и ушел. Лора позвонила в полицию.
Через пять минут мужчина вернулся.
— Простите, — сказал он. — А какой номер вашей машины, я не могу ее найти.
— VАH-256, — сказала Лора. — Серый «форд» Taurus.
— Спасибо! — сказал мужчина и ушел.
На лестнице его встретили полицейские.
Если вы увидите машину с фиолетовым светом под днищем и с открытыми окнами, откуда на всю улицу громыхает реп, то вы с первого раза угадаете цвет кожи водителя.
Если вы увидите вымытую, сверкающую машину без единой царапины, то эта машина только что выехала из автомобильного магазина.
Если вы стоите на обочине с поднятым капотом и в течение пяти минут никто около вас не остановился, то это значит, что за эти пять минут мимо вас никто не проезжал.
Если вы увидите на дороге сверкающий «порше», то за рулем будет не успешный бизнесмен, а небогатый молодой человек, залезший в долги, чтобы производить впечатление на девушек.
Если вы увидите поток машин, в которых каждый второй водитель пьет кофе, то это значит, что наступило утро.
Если вас остановил полицейский за превышение скорости и вы пытаетесь с ним «договориться», то это значит, что вы совсем недавно приехали в Америку.
Если автодилер вам говорит, что машина стоит Х долларов, то это значит, что его можно уговорить продать ее за 0.9 * Х долларов.
Если вы услышите: «Вчера продал „мерседес“ — говно машина, „БМВ“ много лучше!» — то разговор будет на русском языке.
Если на дороге вы увидите бешено мчащуюся, прыгающую из ряда в ряд машину, то за рулем будет молодая женщина, разговаривающая по телефону.
Если вы увидите водителя, который не держит телефон около уха, то это значит, что он разговаривает через наушник или по громкой связи.
Если вы стоите на светофоре пять секунд при зажегшемся зеленом свете и сзади никто не гудит, то вы живете в Миннесоте.
Тренд
Все светофоры горели зеленым светом.
На парковке было свободным место с его любимым номером 101.
Первым подошел лифт, ближайший к выходу.
Внезапно открылась автоматическая дверь, которая раньше не реагировала на его движения.
— Так, — подумал он. — Пошла карта! Это тренд. Надо ловить момент и покупать лотерейный билет.
— А ты уверен, что это не волна синусоиды, и скоро не наступит максимум удач с последующим падением? — проскрипел внутренний голос.
— Ну… — замялся он. — Это так, конечно. Даже тренд всегда с синусоидой.
— То-то, — удовлетворенно сказал внутренний голос. — Садись-ка лучше за работу.
Он сел и понял, что максимум синусоиды наступил. Проект явно заваливался. Точки ложились не на прямую, а на ту самую синусоиду. Миллион записей в базе данных после фильтрации превратился в жалкую сотню. Пицца в кафе оказалась с полусырыми шампиньонами.
Он плюнул и поехал домой. Автоматическая дверь гаража не открылась.
— Вот так-то лучше и понятнее! — подумал он.
О еде
Обедал в кафе. Все (!) посетители запивали свои блюда кока-колой. Да, я знаю, что этот напиток растворяет ржавчину и идеален для мытья двигателя автомашины.
В кафе я ел «итальянскую» пиццу. Да, я знаю, что итальянец, просто от вида такого толстого чуда, напичканного острым томатным соусом, умер бы от разрыва сердца.
Салат «цезарь». Великий император не смог бы это осилить. Серная кислота, из которой, по-видимому, делают «дрессинг», растворила бы его нежный древнеримский пищевод.
Купил американские эклеры. Что это? Представьте советский эклер, увеличьте его в два раза и насыпьте внутрь полстакана сахара.
К чему это написано? Я не понимаю, как американцы при этом живут столько, что еще в 90 лет водят машину и кокетничают с кассиршами магазинов.
И еще о еде
Китайско-американский ресторан. Каким здоровьем надо обладать, чтобы съесть миску супа, по остроте превосходящем хрен и горчицу.
Когда я в супермаркете покупаю картошку, капусту, сырое мясо, баклажаны, свеклу и тому подобное, то разговоры в очереди стихают. Все с изумлением смотрят на ленту транспортера и о чем-то думают. Наверное, о своих далеких предках, не знавших ничего, что так удобно разогревать в микроволновке.
Кроссовки
В переходе между зданиями сидит пожилой негр — чистильщик обуви. У него огромное сооружение с двумя креслами, ящиками и полкой, где лежат газеты.
Клиентов у него нет — лето. Старик с укоризной смотрит на кроссовки и босоножки, в которых сейчас ходят офисные работяги.
На ногах у старика тоже кроссовки.
Мода и небоскребы
В центре Миннеаполиса одновременно строят шесть новых зданий. Среди них нет ни одного небоскреба. Такое чувство, что мода на них прошла.
Философское
— Я бы мог эмигрировать еще в семидесятых.
— А что бы ты делал?
— Окончил колледж, работал бы сейчас главным инженером…
— Так ты и сейчас главный инженер!
— А, ну да… От судьбы не уйдешь!
Гири
Купил «мальчуковые» железые гири, заменяющие гантели. Китайские, но смотрятся красиво.
Возьмешь их в руки и думаешь, думаешь… Мечтаешь, что вот пару раз их поднимешь, и будет в окружающем мире счастье.
Смутило предупреждение, что в этих гирях есть нечто, что, по мнению экспертов из Калифорнии, вызывает рак.
— Не понял, тут сплошной канцероген, а продается свободно. Без справки от врача.
— Так это только в Калифорнии. У них там все вызывает рак. Вот посмотрят они на эти гири, и всё! Слабый там народ живет.
Стать героем или пауком
На улице висит плакат: «Стань героем!». И нарисована стрелка, показывающая место, откуда начинается путь героя.
Стать героем просто. Надо на лифте подняться на крышу небоскреба, надеть альпинистское снаряжение и по веревке спуститься на землю.
— Хочешь стать человеком-пауком и полазить по стенам?
— Судя по тому, как долго я неподвижно сижу в ожидании залетной мысли, то наполовину я уже паук. Пока мне этого хватает.
Водители
Видел на американской дороге грузовик, на борту которого было написано по-русски: «Нанимаем водителей».
Неожиданно!
Что я тут делаю?
Один их самых ошарашивающих моментов в моей жизни был очень будничным. Я поздно вечером ехал в Миннеаполисе из университета домой. Было темно, вокруг знаки на иностранном языке, из приемника новости на английском, реклама, машины с американскими номерами, в них темные тени… И я несусь вперед. Возник вопрос: «Ну, эти все тут живут, а что я тут делаю?»
Это было только один раз. Но запомнилось!
Когда американцы что-то решают сделать, то они говорят: «We’ll do it! Right now! (Мы это сделаем, прямо сейчас!) ” Итальянцы говорят немного по-другому: «Rimandare a domani» (Отложим на завтра).
Обожаю итальянцев!
Поводырь
Обеденный перерыв в деловой части города. Небольшой парк с красивым газоном. Из небоскреба выходит слепой мужчина с собакой-поводырем. Они выходят на газон, собака делает свои дела, слепой собирает все в полиэтиленовый пакетик и что-то говорит собаке. Она прямым ходом идет к урне, куда слепой выбрасывает пакетик. Потом они дружно возвращаются в небоскреб.
Пушкин и американцы
Пушкин возмущался, что у американцев нет аристократии. И что богатые американцы не выпячивают свой достаток и одеваются как простолюдины. Если бы он жил в наши дни, то его мнение бы не изменилось.
Зимняя рыбалка
На льду озера стоят цветные палатки рыбаков. Внутри стоит кресло, портативная печка, ящик с едой. Из напитков — только термос с кофе. У каждого рыбака планшет или электронная читалка. Кто-то курит, кто-то читает, кто-то обедает.
Ах да, у некоторых и удочки есть!
Сыр
— Я купил в «Таргете» сыр, моцареллу.
— Американская моцарелла в «Таргете» — это не сыр, а лекарство. Источник кальция.
Мэрилин Монро не права
Иду по улице, вижу рекламу: «Бриллианты БЫЛИ друзьями девушек. Сейчас их друзья брюки для занятий йогой».
Устарела знаменитая фраза Мэрилин Монро.
В поликлинике
Когда идешь в поликлинику по бульвару Харона, то в голову лезут чрезвычайно философские мысли.
В поликлинике исчезла регистратура. Вместо нее компьютерные экраны. Перед ними стоят пенсионеры и тихо матерятся. На воротник рубашки прицепили зеленую коробочку.
— Это зачем? — спросил я медсестру.
— Это чтобы вы спрятаться от нас не смогли.
А теперь несколько путевых заметок. Америка огромная, мы много где побывали. Здесь только о местах, где у меня хватало сил делать путевые заметки.
Доминирующая компонента прилива образует на поверхности Мирового океана около десятка амфидромических точек с движением волны по часовой стрелке и против часовой.
(Из учебника. Интересно, а сам автор понял, что написал?)
Мы жили на берегу Тихого океана. По утрам мы смотрели на туманный залив, а днем уезжали в горы или в rainforest. Так в южных странах зовут джунгли, а тут, на полуострове Олимпик, так называли леса на западных склонах гор. Туда со стороны океана приходили тучи, они почти ежедневно выливали на землю тонны воды. В лесах постоянно было сыро и туманно, росли сотни видов мхов, и вообще эти места выглядели заколдованными и напоминали мне детские кошмары после страшных сказок.
— Вот вы все куда-нибудь уезжаете, — сказал нам хозяин домика, где мы жили, — а тут, совсем рядом, каждый день происходит чудо. Вам надо утром туда съездить.
«Туда» — означало небольшой полуостров, который появлялся утром. После обеда он погружался в воду, что вызывало большое недовольство у чаек, которые кружились над серой водой, кричали, а потом рассаживались на прибрежных скалах или летели к нашему причалу встречать рыбаков.
Машину пришлось бросить в километре от полуострова, а потом долго идти по галечному пляжу. Я шел, ворчал про себя, что ничего интересного мы там не увидим, но потом стал собирать белые круглые камешки и увлекся этим, как увлекался таким собиранием в детстве на Черном море. Те детские камни были гладкими, они становились яркими в воде, а на солнце быстро высыхали и покрывались беловатым соленым налетом. На этом пляже все камни были шершавые, но зато пахли водорослями, рыбой и, как мне казалось, свежим морским ветром.
— Ой! — сказала жена, когда мы подошли к полуострову. — Тут можно столько супа наварить!
Почти весь полуостров был покрыт ракушками. Внутри ракушек оставалось немного воды, и их обитатели терпеливо ждали, когда они снова погрузятся на глубину. Были места, где большие пористые камни были без ракушек. Камни уже высохли, они были шершавые, и по ним можно было прыгать, не боясь поскользнуться. Между камнями лежали пласты зеленых водорослей, покрытых слизью, но все это было очень свежим, пахло немного йодом и еще чем-то таким, чем пахнет морской берег после сильного шторма.
Кругом были сотни луж, и в каждой из них кипела жизнь. Мы ходили от лужи к луже, ахали, звали друг друга, показывая то ярких и жирных морских звезд, то красные и фиолетовые подводные цветы с шевелящимися щупальцами, то замысловатые раковины. Все это казалось пришедшим из потустороннего мира или с другой планеты. Такое не могло жить на земле, всему этому многообразию нужна была соленая вода и еще много всего, что мы не видим и не чувствуем.
Я сидел на теплом камне, просматривал фотографии на маленьком экране фотоаппарата, и понимал, что нам никогда не понять до конца жизнь океана. Можно, конечно, поймать тысячи морских гадов и рыб, сфотографировать их, назвать мудреными латинскими именами и даже нарисовать в умных книгах их внутреннее строение. Но это все не то! Можно понять, чем питаются морские звезды, но как понять сложнейшие отношения между всеми обитателями глубин? Как они говорят друг с другом, как они находят друг друга? Как они ориентируются, как им живется в трехмерном мире? Нам, живущим на плоскости, и то приходится непросто!
Говорят, что трава на хорошем газоне превращается в один организм. Корни срастаются, и трава, растущая во влажном месте, начинает помогать травинкам, растущим на сухом песке. Я всегда думал, что океан — это единое целое. Я не знаю, какими корнями там срослись все, кто живет в его глубинах, но они просто части одного большого организма. Мы там лишние. Океан нас немного кормит, но вряд ли ему это очень нравится. Жизнь зародилась в океане намного раньше, чем она появилась на земле, и океан старше нас на миллионы лет. И на миллионы лет мудрее. И о чем он думает по вечерам, когда солнце падает в его волны? Поймем ли мы его когда-нибудь?
В ночь перед поездкой
Однажды мой приятель на физтехе сказал, что он совсем не может заниматься. Расписание такое, что для раздумий ему оставляют только окна в 1—2 часа. Под таким давлением времени у него мысли только о том, сколько времени у него осталось. Остается ночь, а ночью он спать хочет. У меня все аналогично.
В эту поездку будет несколько дней, когда можно будет размышлять о чем угодно. Никакого давления сроков. Только бы не получилось, как у парня, который залез в бочку, чтобы нырнуть в Ниагарский водопад. Он взял с собой фонарик и блокнот, чтобы записывать свои впечатления. Впечатлений у него было много, но записать их не удалось.
Сборы
Обожаю собираться в путешествия. Метод простой, еще с походов. Я представляю реальную ситуация и думаю, что для нее понадобится. Вот пример: готовлю обед. Газовая плитка, сковородка, масло, мясо, лук, соль перец. Лук порезать, остаток завернуть в фольгу. Сразу готов список продуктов и предметов. А заодно можно и помечтать.
Родным повеяло
На выезде из Миннеаполиса, под мостом у кольцевой стоял полицейский с радаром. Я вздрогнул, мне показалось, что я заехал в Москву. Тут это редко бывает. Он посмотрел на меня, покачал головой, но садиться в машину и догонять не стал.
Разговоры
Два часа за рулем. Поставил старый диск с песнями из сериалов.
— Будут стрелять в меня, но зацепить могут вас! — заботливо сказал Сергей Безруков.
— Спасибо, что предупредил! — говорю я.
— Бригада! — пояснил Сергей.
Прошло еще полчаса.
— А ты что молчишь? — спрашиваю я у навигатора.
— Площадка отдыха через 23 мили, — говорит навигатор гнусным голосом.
— А поинтереснее ничего не скажешь? — спрашиваю я.
— Бензозаправка через 4 мили, — нудит навигатор.
— Хреновый ты собеседник, — говорю я.
Какой русский не любит платить за быструю езду!
Три часа за рулем. Уже все переделал: водички попил, сигарету выкурил. Решил спеть «На Волге широкой, на стрелке далекой…» Хорошо песня пошла! Но на третьем куплете увидел в зеркале мигающие красно-синие огни. Полиция! На спидометре 160 км/час при разрешенных 120. За удовольствие петь, быстро ехать и не смотреть в зеркало отдал 135 долларов. Решил учиться петь и поглядывать по сторонам.
Прощание с Миннесотой
Перед выездом из Миннесоты заехал в незнакомый для меня парк. В парке, а это десятки километров, нас было двое. Я и рейнджер, который содрал с меня пять долларов за удовольствие. В парке пустой пляж, пустая волейбольная площадка, пустые зеленые холмы, пустые леса. Как в Чернобыле! Трава с человеческий рост, ее колышет ветер, и кажется, что бегут волны. А еще там скалы из розового кварца. Первый раз такое видел!
Луверн
Проскочил последние городишки в Миннесоте: Голубая Земля, Цейлон, Поле у Озера, Магнолия, Луверн… В Луверне висит плакат: «Мы ждем вас!» За плакатом находится кладбище, уходящее за горизонт. Пришлось задуматься!
Большая дорога
Пересек границу Южной Дакоты. Сразу увидел сараи с дырявыми крышами, разрушенные силосные башни… бедность. Исчезли японские и немецкие машины. У штата много проблем: мало питьевой воды, надо регулировать непростые отношения с индейскими племенами, мало плодородных земель, очень сухо, нет больших компаний, которые платят хорошие налоги. Добыча полезных ископаемых законсервирована. Жизнь кипит около больших дорог, пересекающих штат. Богатые нитки через бедность. Федеральные дороги — значит и деньги федеральные, все дороги в идеальном состоянии. Около больших дорог разбойники. Цена на бензин заметно выше, чем в Миннесоте, мотели дороже, налоги больше. Ну и ладно, пусть зарабатывают! Зато тут природа красивая.
Зеленая Дакота
Еду с открытым ртом — я такого еще не видел. Вся Южная Дакота зеленая, а не желтая, как обычно. После дождей зеленеют холмы, речки полноводны, коровы сыты. Местами пейзаж напоминает северную Монголию с ее зелеными холмами, уходящими за горизонт. Только электрические столбы немного картинку портят.
Байкеры
Около речки Миссури остановился, чтобы прочувствовать. Как никак эта речка вместе с Миссисипи одна из самых длинных в мире. Рядом стояли и тоже что-то чувствовали два байкера. Одним глазом они любовались своими мотоциклами, другим смотрели на речку. Мотоциклы им явно нравились больше. У байкеров были черные кожаные штаны с интересным вырезом на попе. Они этими вырезами гордились и дали себя сфотографировать. Потом они пренебрежительно посмотрели на моего «клопа», который скромно стоял в тени чахлого кустика, завели свои «харлеи» и умчались. Через три минуты я их обогнал и приветливо помахал рукой. Байкеры показали мне «фак», но весьма дружелюбно.
Песни
Шесть часов за рулем. Спел про «животных невиданной красы». Исполнение не понравилось. Посмотрел на спидометр — 150. Это тоже не понравилось. Поставил диск с этой песней. Послушал, посмотрел на спидометр — 110. Тоже не понравилось. Колыбельный репертуар про то, «как хорошо, когда старик зальёт стакан за воротник» и про то как, «жена французская пошла» на показания спидометра не повлиял.
Городок восемнадцатого века
Посреди бескрайной степи, под палящим солнцем воссоздан городок восемнадцатого века. Там есть мэрия, суд, банк, жилые дома, пожарная команда, церковь, салун. В общем, там есть все, что нужно человеку после работы. Там можно снимать кино про ковбоев, но я кино не снимал. Посмотрел на котят, которые бесились около склада дров, на счастливого жеребенка и на поезд, готовый к отправлению, но который никак не может уехать уже много лет. Его рельсы уходили на лужок, где стоял верблюд и сонно что-то жевал.
Плохие земли
Еду на запад, солнце слепит глаза. То слева, то справа вырастают пупыри холмов с каменными верхушками. На горизонте показались уродливые зубцы. Это «плохие земли» — моя цель на сегодняшний день.
Что такое «плохие земли»
На западе Южной Дакоты возвышаются горы. Красивые горы — скалы, зеленые леса, речки. А перед горами находится Богом проклятое место, которое и индейцы, и французы, и американцы назвали просто — «плохие земли» (Badlands). Если туда попасть одному, в вечернее время и трезвому, то становится не по себе. Нагромождение уродливых пиков, глубокие расщелины, безжизненная земля, глиняные болота, высохшие кости. Между гор растут колючки, редкие чахлые деревца. Немного пожелтевшей травы. Горы слеплены из камней, песка и глины. После дождей глина размокает, и ходить становится невозможно.
Стоишь там с фотоаппаратом и думаешь — а нужно ли вообще показывать людям такие страшилки. Я старался найти привлекательные виды, чтобы любой смог посмотреть фотографии даже на ночь. Кстати, ночью при свете фар ехать по этому кошмару тоже интересно. Особенно любителям экстрима.
Но днем тут все замечательно и в самые страшные места проложены настилы, по которым могут ездить коляски инвалидов.
Чужие дети
Стою с фотоаппаратом и снимаю, как папа с тремя детьми развлекаются на глиняном плато. То в яму залезут, то на холм заберутся. Детишки в ярких футболках, хороший контраст на фоне серой глины. Рядом стоит женщина и тоже фотографирует это семейство.
— Как яркая одежда оживляет снимки, — говорю я.
— Да, я их так специально одевала, — отвечает женщина.
Я смущаюсь и говорю, что я сотру свои снимки.
— Ну что вы! — говорит женщина. — Я рада, что моя задумка с одеждой вам тоже нравится.
Дорога
Стою со штативом, фотографирую дорогу. Подходит пожилой американец.
— А что вы снимаете?
— Дорогу.
— А зачем?
— Нравится!
— У меня от этой дороги и так голова кругом идет, дома на нее смотреть не хочу!
Коза
Иду вдоль дороги, встречаю козу. Коза дикая, но у нее радио-ошейник. В этом царстве Кощея Бессмертного животных мало, и каждое под учетом. Начинаю ее фотографировать, коза меланхолично щиплет траву.
Проезжающие машины останавливаются. Вскоре вокруг козы собирается человек двадцать с фотоаппаратами. Коза изумленно смотрит на этот ажиотаж, демонстративно какает и большими прыжками уносится в ближайшее ущелье.
Обед
Вокруг «плохой земли» крошечные городки, где Макдональдс — это лучшее, что есть из общепита. Но я это знал, и у меня с собой было.
Ровных мест тут мало, площадка для пикников крошечная, столики стоят почти рядом. Я спокойно достаю из машины газовую плитку, сковородку и начинаю разогревать макароны с котлетами. Пока все греется, я делаю салат из помидоров с огурцами, нарезаю хлеб и наливаю чай из термоса. Тут замечаю, что мои соседи перестали жевать и с раскрытыми ртами смотрят на меня. Женщины под разными предлогами начинают проходить мимо и заглядывать в сковородку. Две восхищаются моей сообразительностью. Потом подходит молодая пара. Муж внимательно смотрит на сковородку.
— Фак! Мне надоели эти мертвые факинг горы. Я хочу в цивилизацию, в итальянский ресторан!
— Фак ю! — ласково говорит ему жена.
Девушка
Вечером в отеле иду по коридору и вижу, как в свой номер заходит девушка. Сначала заходит ее живот. Потом, не спеша, заходит тело. А потом долго-долго заходит ее попа.
Надо ехать
Четыре президента, высеченные в скале, это символ Южной Дакоты. Они тут везде, даже на номерах автомобилей. Лозунг штата: «Great faces, great places!» тоже про этих президентов. Ленивая сторона меня уговаривала туда не ехать. Далеко и я уже там был. Но беспокойная сторона меня с шилом все-таки уговорила. Тем более президентов недавно обновили, и вся великолепная четверка прямо-таки готова вылезти из скал и начать наводить порядок в стране.
Ну, приехал я туда. Народу туча! Все хотят посмотреть, как будто на фотографиях не видели. К президентам ведет аллея с флагами всех штатов. Под флагами таблички с информацией о данном штате. Американцы читают эти таблички и шевелят губами. Наверное, учат наизусть. Президентов в скале четыре:
Джордж Вашинготон — основатель государства.
Томас Джеферсон — купил Луизиану у Франции за 15 миллионов долларов. Объявил вывоз рабов из Африки нелегальным.
Теодор Рузвельт — начал регулирование большого бизнеса.
Авраам Линкольн — не дал расколоться нации во время Гражданской войны.
Смотрятся все президенты хорошо. Гладенькие такие, без морщинок!
Индеец из племени Лакота
На смотровую площадку пришел индеец и ударил в бубен. На нем была куча перьев и цветных тряпок. К индейцу подошел рейнджер и спросил, что он собирается делать. Индеец еще раз ударил в бубен, и рейнджер отошел. На звук бубна собралась толпа. Индеец объявил, что он сейчас будет учить народ азам индейской культуры. Он еще раз ударил в бубен и что-то прокричал.
— Это клич победы нашего племени, — сказал он. — А ну, давайте за мной хором!
Толпа с удовольствием прокричала клич победы индейцев. Индианка, которая сопровождала индейца-затейника, укоризненно покачала головой.
— Ну, дает старый хрен! А эти глупые и рады!
Послушницы
Рядом что-то защебетало, я обернулся. Девушек в косынках, длинных платьях и кроссовках показывали пальцами на президентов и смеялись. Они просто радовались жизни. Не знаю кто они, но я их назвал послушницами. Было видно, что они редко попадают в места, где так много расслабленных бездельников. Послушницы сфотографировались и разбежались по окрестному лесу. Они нюхали сосновые шишки, разглядывали ягоды на можжевельнике и все время улыбались. Около места, где профи учили начинающих скульпторов, они остановились совершенно завороженные, открыли рты и явно хотели что-нибудь полепить.
Улыбки сходили с их лиц, когда они видели своего настоятеля. Послушницы мгновенно делались серьезными и озабоченно затягивали свои косынки.
Медитация
После президентской суеты я почувствовал, что приобщение к великому утомительно, и мне надо расслабиться. В двух километрах нашел холм, на вершине которого росли сосны — там было место для пикников. Я там был один, и это было прекрасно. Теплые сосны, на земле желтые иголки, свежий ветерок, тень, серые камни. Из летающих насекомых только большие белые бабочки.
Я достал свое огромное капитанское кресло, залез туда с ногами и стал медитировать, т.е. дремать. Огромное синее небо с белыми облаками располагало к великим мыслям, но новые мысли в голову не пришли. А единственная мысль, с которой я приехал, и которую я хотел «думать», растворилась в чистом горном воздухе.
Бешеный конь
В Южной Дакоте есть еще одна фигура, высеченная в скале. С ней связаны две грустные истории.
История первая:
В середине 19-го века между индейцами и правительством был подписан красивый договор. Там было сказано, что пока будут течь реки, расти трава и на деревья распускаться листья, горы Южной Дакоты будут священным местом индейцев. Прошло несколько лет, и про договор забыли. Место было приятное: сочная трава, чистая вода, мачтовые сосны, золото. И тут стали заселяться белые. Индейцы племени Сиу (племя Лакота входит в Сиу) возмутились и восстали под руководством молодого парня по имени Бешеный Конь (Crazy Horse). Но вскоре он был убит американским солдатом. Ему не было и 33 лет.
История вторая:
В 1947 году польский скульптор Корчак Циолковский приехал в Южную Дакоту. В кармане у него было 174 доллара и желание воссоздать эпизоды того кровавого времени. Он поговорил со старейшинами индейских племен и решил высечь в скале фигуру индейца Бешеный Конь. Год он выбивал деньги, потом работа началась. Планировалось, что индеец будет на коне, указывая рукой вперед. Корчак понимал, что его жизни не хватит на проект и перед смертью (1982) он разработал план дальнейших работ. Но все как-то заглохло и сейчас можно видеть только голову индейца.
Теоретически работы продолжаются. К скале нельзя подходить близко. Но денежки за просмотр уже берут.
Дороги в Черных Холмах
Горы в Южной Дакоте называются Черные Холмы. Тут они невысокие, максимальная высота 2,5 километра. Горы покрыты сосновыми лесами, везде видны серые, желтые или красные скалы. Я понял, почему эти горы называют Черными Холмами, когда увидел чернеющие в голубом небе вершины.
Дороги узкие, много серпантинов и маленьких туннелей. Обочин практически нет, но много площадок, где можно бросить машину и отправиться гулять по тропам. Езда сложная, но не потому, что горная дорога, а потому, что впереди обязательно окажется какой-нибудь «тихопердик», который будет ехать со скоростью 20 км в час и будет еще тормозить около каждого бизона или козла. Обычно это преклонных лет гражданин за рулем дома на колесах. Объехать его нельзя, так как на встречной полосе стоит другой «тихопердик» и тоже любуется козлом. Но все на это реагируют спокойно и вместе с «тихопердиками» рассматривают бизонов и козлов.
Площадки обозрения
Площадки обозрения — это особая страсть американцев. У любого открытого места, где видно что-то больше, чем заросли кустов, они делают такие площадки. Там асфальтированная дорожка для инвалидных колясок, заборчик, чтобы люди с расшатанным организмом не упали в пропасть, и лавочка, на которой табличка, увековечивающая имя человека, давшего на нее деньги. И еще там есть схема, где показано, куда надо смотреть и чем восхищаться. Туристы фотографируют пейзаж и табличку, чтобы на досуге разобраться, что к чему.
Маленькие города
Маленькие города в Америке — это что-то! Это вам не Италия, где в таких городках особая прелесть, где история и традиции. Американцы на всякие глупости, типа архитектуры, мало обращают внимания. Для них главное, чтобы около каждого учреждения, магазина или ресторана было место для парковки машин. И еще, чтобы все работало и все там было. Включая общественный туалет. А будет это сколочено из досок или выложено из гранитных плит — это не так важно.
По соседству с пивной тут может находиться мастерская по ремонту машин или контора юриста. А через дорогу будет огромная территория автодилерства с яркими флажками из фольги и надутым резиновым монстром, который сегодня обещает лучшие цены за прошедшие сто лет.
Рыбаки
Вот еще, что я не понимаю в Америке. У любой лужи, глубина которой больше, чем полметра, обязательно сидит человек с удочкой. Как будто тут голодный край! Может они из семей сбегают таким образом?
Враг фотографа №1
Этот враг — дождь. Гулять мне он не мешает. И управлять машиной тоже. Но вот фотографировать… Нужен безропотный ассистент, который бы держал зонтик над камерой. Серое небо меня не смущает. Я люблю фотографировать в серую погоду, когда не надо думать об освещении. Но стоит только начаться дождю, как появляются самые интересные моменты.
Иду по полянке, хочу снять скалы в просвете между елками. Начинается дождь. Камера прячется в сумку. И тут из кустов вылезает небывалый зверь с длинным хвостом и очень внимательно на меня смотрит. Я открываю сумку, ищу полиэтиленовый пакет, чтобы спрятать камеру, меняю объектив. Зверь терпеливо ждет. Навскидку щелкаю, камера заливается дождем, зверь уходит в кусты. Убеждаюсь, что условия стояли для съемки водопадов, и еще на резкость я толком навести не успел. Дождь тут же кончается, и между облаками проглядывает солнце.
Враг фотографа №2
Второй мой враг — это сильный ветер.
Я стою посреди зеленого поля на вершине холма и кусаю губы от досады. Вдалеке синие горы, позади огромный потухший вулкан, передо мной скатанные цилиндры сена на фоне чернеющего перед грозой неба. Неподалеку жуют траву черные коровы и бизоны. Грунтовая дорога петляет между холмами, внизу блестит озеро. Старый забор красивой перспективой уходит за горизонт.
И я не могу ничего снять! Ветер валит меня с ног. Изображение в окуляре дрожит, никакая оптическая стабилизация не помогает. Кое-как ставлю штатив, наваливаюсь на него всем телом, но изображение все равно дрожит вместе с моим телом. Открываю полностью диафрагму, чтобы уменьшить выдержку и щелкаю.
Кадры можно смотреть только в маленьком размере.
Золото
Все слышали про американские золотые лихорадки на Аляске и в Калифорнии. Но одна из самых драматических золотых лихорадок была в горах Южной Дакоты. Помимо прямой конкуренции между любителями желтого металла, тут еще добавлялись непростые отношения с индейцами.
Золото тут везде, на земле и под землей. Я ездил по старым городкам, где жили лихие ребята, смотрел на примитивные тачки и лотки. Смотрел, как профессионал, ведь сам мыл золото на Урале. Но потрясла меня старая шахта и открытый карьер неподалеку. Совсем до недавнего времени на этой шахте добывали 7,5 тонн золота в год. Это американский рекорд на одну шахту.
Эти старые «золотые» городки никогда не процветали. Жили тут временно, все мечтали намыть несколько килограммов и уехать домой. Хорошо сохранились только старые бары. Эти ребята уезжать не собирались и строили свои заведения капитально.
Водопады
К водопадам у меня непреодолимое влечение. У меня уже десятки снимков разных водопадов, но все равно при слове водопад, я делаю охотничью стойку. В отеле мне сказали, что самые красивые водопады в далеком каньоне. Карта это подтвердила, и я туда помчался с визгом шин на поворотах. Водопадов было три. Первый я не нашел. Я слышал шум воды через заросли леса на крутом скалистом склоне, но тропы к реке не было. Спросить дорогу было не у кого. Во всем этом мрачном каньоне я был один.
На второй водопад нужно было ехать из каньона в узкое ущелье по ужасной грунтовой дороге. Тут получился полный облом. Водопад оказался на маленькой речке, и высотой он был около метра. Да я такие водопады на байдарке проходил! Я даже камеру доставать не стал.
Третий водопад назывался «Фата невесты». Это верный признак, что водопад на маленьком ручейке, падающем с большой высоты. Ручеек впадал в речку, и чтобы подойти к водопаду, нужно было эту речку форсировать. После дождей речка набухла, помутнела и не хотела меня пускать.
В антисанитарных условиях, босиком, в ледяной воде, упираясь штативом в дно, я сумел пройти этот маршрут и даже не поскользнуться на гладких камнях.
«Невеста» оказалась ничего. По крайней мере запомнилась преодолением трудностей.
Озеро
Большое озеро было окружено горами. На их склонах росли темные ели, а на берегу озера стояли высокие сосны. Земля под ними была засыпана желтыми иголками, а большие серые камни были теплыми, и на них хотелось посидеть. Пахло хвоей и холодной водой.
Я подумал, что хорошо бы тут построить домик и каждое утро смотреть на синюю воду и на белые облака над темными вершинами. Потом вспомнил, что нечто похожее Воланд предложил Маргарите с Мастером. И как критики романа жалели героев романа. Они были обречены каждый день видеть один и тот же сад и тропинку. У них даже интернета не было.
Но несколько дней я бы у того озера выдержал. Даже без интернета.
Двери в отеле
Я обратил внимание, что наружные двери в отеле, а их три, на ночь не запираются. На мой вопрос администратор пожал плечами и сказал, что Южная Дакота это не Нью-Йорк и запирать тут двери не от кого.
Вечерние раздумья, глядя в потолок
Вроде все дела переделал. Брюки уже сваливаются, нос обгорел, щеки ввалились, глаза горят, а ноги хотят находиться исключительно в горизонтальном положении. Ленивая сторона меня, которая мечтала проводить время в раздумьях и созерцании, все время скромно молчала и со стонами носилась за моей активной стороной.
Был занят каждую минуту. Хотел думать о великом в машине, но на горных дорогах не очень-то подумаешь! Ну что за бес во мне сидит! Все время ощущение, что я куда-то опаздываю, и надо все делать быстрее и быстрее.
Пытался читать Искандера. Но это писатель не для такого темпа жизни.
В Северную Дакоту решил не ехать. Это крюк в 700 километров, а глаз уже замылился. Никакие красоты не воспринимаются, происходит только оценка пейзажа с точки зрения фотографии. Никаких охов и ахов! Надо сделать перерыв.
Дорога домой
Дорога пролетела незаметно. Прослушал семь дисков с музыкой. Обогатился несказанно! И еще всю дорогу были дожди: грибные, моросящие, обложные, ливни. Иногда я просто не видел дороги. Через Миссури проскочил и даже не понял, что ехал по мосту.
А дома было тихо и хорошо…
Номер
В моем номере душ для двоих. Там две душевых головки, каждая со своей регулировкой. В душ ведут две стеклянных матовых двери с противоположных сторон. Типа, ты ничего не знаешь, заходишь в душ, а там сюрприз!
Джакузи в номере тоже для двоих. Одному там как-то скучно и страшно. В общем, тут все условия для плодотворной работы во время конференции.
Город в пустыне
Утром я посмотрел в окно. Я всегда по утрам смотрю в окно, чтобы понять какая погода и что нового показывает календарь природы. В Лас Вегасе календарь показывал безоблачное небо, пустыню с колючками и красные горы, окружающие город. Пойти тут можно только в казино или в ресторан. Так город и строили, чтобы людям было куда ходить: в казино или в ресторан. И чтобы больше никуда ни ногой! Потом добавили дорогие магазины и залы для шоу.
Писелло Давида
Звонит жена. Просто так звонит, узнать — жив ли я и рассказать, что на Миннесоту обрушился снег из Канады.
— Ты где, что делаешь?
— Я заблудился.
И так несколько раз подряд! Наш отель «Дворец Цезаря» занимает два квартала. Под землей тут целые город, типа Рима. То тут, то там можно встретить пьяных легионеров и их подруг. Подруги ходят в магазины Версаче и Дольче Габбана. Наверное, в древнем Риме все туда ходили. Через пять минут прогулки ты полностью теряешься и уже не понимаешь, почему в Риме стоит статуя Давида, на которой написано Юлий Цезарь. И тут звонит жена. А я в это время пытаюсь запомнить, что если встать лицом к «писелле» (итал) Давида-Цезаря, то к моему лифту надо идти налево.
Не мытьем, так всем, чем попало
Казино расположены так, что любое твое действие, даже самое невинное, начинается с длинного пути мимо рулеточных столов, мимо столиков для блэкджека, мимо одноруких бандитов, сверкающих и приманивающих. «А вот вам фигушки!» — думаешь ты, гордо проходя мимо всех соблазнов. Но жирная рука наживы достигает тебя в ресторанах, аптеках, такси, прокате машин, экскурсиях. Ах, ты не хочешь оставить нам деньги в казино? Тогда оставишь их нам хотя бы в аптеке. Тюбик зубной пасты стоит 9 долларов, это в 4 раза дороже, чем в Миннесоте. Не нравится? Тогда отойди от мест, где отдыхают веселые, пьяные и щедрые!
Игроки
Наблюдать за игроками можно целый день, скучно не будет, хотя и весело тоже не будет. У многих такие несчастные лица, что очень хочется, чтобы они хоть чуть-чуть выиграли. Большинство — это пожилые люди. Старички пришли сюда почувствовать себя немножко значительнее. Они курят, небрежно подзывают официанток в коротких юбочках, и им приносят пиво. Они с достоинством пьют это пиво, иногда бросают монетки в автоматы. Для них главное не выигрыш, а процесс. Старушки пришли сюда за деньгами. Они сосредоточены, внимательно смотрят на вращение картинок в автомате, обсуждают с соседками, как часто надо бросать монетки, чтобы повысить шанс.
Веселее всего смотреть на молодых женщин, которые немного выпили и пришли сюда, чтобы продолжить череду удовольствий. Они смеются, настроены на проигрыш, и быстро уходят, считая, что в магазинах и барах интереснее.
Девочки в очках
Новое изобретение жирных владельцев казино. У столиков с блэкджеком стоят крупье (у нас их звали «банкующие»). И все как подбор щуплые девочки в очках, бледненькие, ручки тонкие, взгляд сонный. Или старушки с медленными движениями и глупым взглядом. Смотришь на таких и думаешь, что они и карт толком не видят, а обыграть их, как в кино сходить! А на самом деле перед тобой стоят профессионалки, прошедшие такой тренинг, какой нам, юным шулерам из города Пушкино, и не снился!
Утро в казино
У меня смешалось время, и мне нужно было пройти через казино в пять утра. Зал, размером с два футбольных поля, был почти пуст. Я увидел только десятка два игроков, которые провели тут всю ночь. У автомата сидели двое мужчин с листочками бумаги, где они записывали свои «ходы». Видимо, они всю ночь пытались разгадать секреты автоматов. Неподалеку дремала старушка. Сигарета у нее потухла, она механически бросала монеты в ненасытную щель, нажимала кнопку и с полузакрытыми глазами поглядывала на вращение картинок. У другого автомата сидел мужчина в расцвете лет, пристегнутый к автомату собачьим поводком. Что означал сей маневр я не понял, но то, что это готовый клиент для психиатра, было видно издалека.
Между автоматом катили тележку два мексиканца. За ними следовали два охранника. Мексиканцы ловко открывали автоматы и вынимали большие коробки, в которых звенели монеты. На звон монет оборачивались утренние игроки и вздыхали.
Уже кажется…
Проституция в Лас Вегасе официально запрещена. Если очень приспичило, то надо поехать за город, там этого добра много и все организовано, застраховано и опрофсоюзнено. А в городе греха, если ходить вечером, нужно постоянно повторять себе — проституции тут нет! Хотя, каждая женщина кажется профессионалкой. Я жил Филадельфии, и под моим окном работали девочки — их наряды я хорошо знаю. А тут наряды такие же, раскраска такая же, а присмотришься, это девушки с нашей конференции.
Девушки у двери
Да, проституция запрещена, но перед нашим отелем горит реклама размером 5х10 метров, где написано «Доставка девушек к вашей двери». Жена этим очень заинтересовалась и попросила позвонить.
— И что спросить? Вдруг эти девушки приезжают книжки почитать.
— Скажи, жена интересуется, как там насчет проституции в городе.
— Типа, можно ли на работу устроиться?
— Типа, жена любопытная попалась!
Стрип
Стрип — это главная улица в Лас Вегасе, У нее есть еще другое название, но его знают только старожилы. По Стрипу ходят толпы со странным выражением лица. По набережной в Сочи ходят люди или с отдохнувшим выражением, или с выражением озабоченности — надо где-нибудь срочно отдохнуть! А тут ходят с выражением, типа, я не работаю и не хочу.
Ходить долго по Стрипу опасно: ты начинаешь трогать свое лицо и чувствовать, что каждая его складочка уже не хочет работать.
Реальность или кошмарный сон?
Я помню, как однажды в Сицилии мы с женой заехали в крошечную деревушку на горе. На главной площади стояли облупленные здания, куда-то наверх уходили ступеньки с остатками древней керамики. Мы стояли на этой площади и не хотели с нее уходить. Там все было настоящее, каждый камень был готов рассказать историю.
А в Лас Вегасе есть Венеция. С дворцом Дожей, башнями, каналами, гондолами, знаменитыми мостами и даже с венецианскими фонарями. Правда в Венеции они розовые, а тут немножко про это забыли.
Я стою на Стрипе, смотрю на мост Риалто, под которым не вода Большого Канала, а поток машин в переулке, и думаю, что на самом деле все сделано правильно. Всяким там эстетам и выпендривающимся ботаникам сюда вообще ходить не надо. А многие американцы никогда не увидят площадь Святого Марка и не постоят на мосту Вздохов. И то, что построено, для них интересно. Ведь изучаем мы Землю по глобусу и ничего. Не всем же быть космонавтами или инопланетянами.
Попрошайки на Стрипе
На Стрипе все особенное. Даже попрошайки тут особенные. На мостике около магазинов Дольче Габбана и т. п. сидит на бетоне красивая девушка. Перед ней стакан и плакатик: «Я беременна и вообще у меня все в жизни не так, как я мечтала!»
Рядом сидит молодой парнишка с плакатом: «Я путешествовал по пространству и времени и не хотел бы это прерывать».
Неподалеку парень играет на гитаре, рядом стакан для мелочи и плакат: «Я у вас ничего не прошу, я тут зарабатываю!»
Иду на следующий день. Тот же плакат про беременность держит другая девушка. Места парней занял огромный детина с плакатом «Я не обижусь, если ты дашь мало!»
Нехорошие переулки
После ослепительного Стрипа я ухожу в сторону. Я чувствую себя недовольным и противным эстетом. Я не хочу залезать на Эйфелевую Башню или узнать, что находится в доме Мадам Туссо, я не хочу смотреть извержение вулкана и идти на шоу австралийских горячих парней, любящих друг друга. Я ухожу в сторону. Там нет отелей, казино и ресторанов. Там стоят недорогие апартаменты, с рекламой, что в каждой квартире есть стиральная и сушильная машины. Я тут лишний, на меня смотрят с удивлением, но я привык к таким взглядам во многих странах. Цвет кожи местных обитателем много темнее моего, и я ловлю на себе не только любопытные, но и злобные взгляды. Но после Филадельфии мне все нипочем. Я придумал себе цель — найти дешевый прокат машин. Занятие идиотское — это я понимаю. Лишняя сотня долларов не стоит тех приключений, которые тут могут начаться в любой момент. Но цель — есть цель, а я упорный! Прокат найден, усталый мексиканец что-то бормочет, явно показывая, что рабочий день подходит к концу, и мне лучше уйти отсюда по-хорошему. Что я и делаю.
По дороге в отель я еще раз рассматриваю апартаменты, которые так близко к Стрипу. Но жить здесь не хочется. От такого соседства, наверное, тут постоянное чувство неполноценности и еще желание быстро разбогатеть.
Первое заседание
Я пришел на первое заседание нашей конференции, как пионер-отличник. Без опозданий, в светлой рубашке и начищенных туфлях. Посмотрел в зал и увидел много предсказателей будущего. Такая вот была конференция. Красивых женщин среди предсказателей было немного, но было много индусов. И я понял, что это дело денежное. Раз много индусов, то не надо быть Рабидранадом Тагором, чтобы сказать: работа эта не пыльная и платят неплохо. Это в Америке уже примета такая.
Первый доклад
Вышел самый главный предсказатель фирмы «Форд». Рядом со мной сидел его хор мальчиков и девочек. Они очень за него болели. Задача у докладчика была почти неразрешимая. Надо было сказать что-то путное, но при этом не выдать ни одного секрета фирмы. Его выступление напомнило мои записи в блоге о моей работе. Ведь проблемы у нас с ним одинаковые. Надо рассказать интересно, но ничего сказать нельзя. Вот он бедолага рассказал о своих коллегах, какая компания у него хорошая и как они работают чуть ли не по ночам. Я слушал и тоже за него переживал.
Слушатели
Новые времена, новые слушатели. Раньше, как сейчас помню, на докладах во время конференций люди читали газеты и правили тексты статей, напечатанных на машинке. Сейчас все смотрят в свои смартфоны. Что смартфоны им показывают я не знаю, но судя по массовости явления, смартфоны важнее любого доклада. Я сидел как дурак, слушал доклады, а потом не выдержал, вынул свой нетбук и стал похож на типичного слушателя.
В ресторане
В первый вечер конференция устроила нам халявный банкет. Во второй мне пришлось идти в ресторан. Вы никогда не ходили в приличный ресторан один? И не ходите. Жуткая тоска! Вокруг даже утки парами, а ты сидишь и кроме желания напиться никаких других желаний не возникает. И хотя компания мне оплачивала излишества, но все остальные вечера я ужинал в номере.
Лень осенняя
Я вдруг понял, что мне не хочется брать машину напрокат. Мне лень. Мне лень изучать карты, мне лень искать парковку около отеля, мне лень даже нажимать педали. Машину приятно брать, когда рядом сидит любимый человечек. Он же штурман и командир. И я принимаю неожиданное для себя решение — покупаю тур в Долину Смерти на «хаммере» с водителем. Мне любопытно покататься на «хаммере». Эта машина скоро перестанет существовать и надо успеть. Со мной еще едет пара молчаливых китайцев.
Водителя зовут Скотт. Он одет как ковбой и с «хаммером» смотрится очень органично. Я его фотографирую, он предлагает снять меня. Я ему говорю, что после сорока уже нельзя фотографироваться — это не уважать эстетические чувства друзей и знакомых. Скотту еще нет сорока, и он приходит в полный восторг от моих слов. Он сначала даже пытается залезть в каждый мой кадр, но потом понимает, что есть предел моей интеллигентности и его эстетичности.
Радиоактивные облака
Километрах в 150-ти от Лас Вегаса, за невысокой горной грядой находится знаменитый невадский атомный полигон. До 1962 года там взрывали бомбы на земле, и постояльцы гостиниц на верхних этажах могли видеть страшные атомные грибы. Потом взрывы ушли под землю, но после каждого из них над землей поднималось облако пыли. Скотт рассказал, что до начала девяностых годов прошлого века местные боялись каждого облака, плывущего с севера. Сейчас уже не боятся, а на полигон возят экскурсии. Только записываться на них надо за несколько месяцев. Там нельзя фотографировать и даже смотреть в бинокль. Я пытался понять почему, но ума для этого не хватило.
Дома в пустыне
Мы едем в Долину Смерти. Из Лас Вегаса, как из каждого большого города, очень долго выезжать. Вот кажется уже пошла пустыня,но между красных скал, камней и колючек вдруг вырастает поселок из домов песчаного цвета. Они стоят рядышком, словно боятся затеряться среди разрушающихся скал. Кое где посажены деревца, от дороги поселок отделяет невысокий забор, висит реклама, что тут недалеко школа и торговый центр. Центр и школа и правда рядом. И еще рядом центр удовольствий для взрослых.
Смог бы я жить в пустыне? Там смотришь в окно и целый год видишь одну и ту же колючку. Иногда она зеленая, иногда серая. Я, в основном, живу тем, что у меня в голове, и переезд в сарай посреди каменистой пустыни для меня не превратился бы в трагедию. А если еще там и кормить будут вкусно, то вроде и проблем особых нет.
Но это я хорохорюсь, пока я вижу, как желтеют и падают лисья с клена, пока я жду первого снега, пока я жду весенних ручьев. А когда все это исчезнет, то может запою по-другому.
200 миль без бензина и пива
Перед Долиной Смерти маленький городок. На выезде заправка, на заправке объявление, что на следующих 200 милях (320 км) мы не найдем ни бензина, ни пива. В «хаммере» стоит недельный запас питьевой воды для взвода. Рядом с нами девушка в джинсах и в ковбойской шляпе с трудом запихивает в забитый багажник дополнительные запасы воды и льда.
Через 50 миль, в центре Долины Смерти мы увидим заправку и ресторан с кондиционированным воздухом. Но мы не в обиде на хозяина той заправки. Надпись эта историческая, и от нее веет романтикой дальних и опасных дорог.
Кто любит пустыню?
Я знаю людей, кто любит пустыню. Одного мы с женой встретили в Израиле (см книгу «Медленным галопом по Святой земле»). Он был погонщиком верблюдов, возил по пустыне туристов и рассказывал легенды пустыни. Он кормил птиц остатками хлеба, который пек на костре, собирал мусор, которые разбрасывали те, кто не любил пустыню, радовался, что у акации еще осталась одна живая веточка, и если пойдет дождь, то она оживет.
Посреди Долины Смерти есть родничок, у которого построили ранчо те, кто любит пустыню. Я видел с какой любовью там выращивали газон, как сажали и поливали пальмы, как украшали небольшой ресторанчик для туристов.
А вокруг была мертвая, засоленная земля. И летняя жара, убивающая все живое, потому, что при такой температуре сворачивается белок.
Отбор ковбоев по Дарвину
— Как тут насчет гремучих змей? — спрашиваю я у Скотта, оглядывая пейзаж, похожий на марсианский.
— Тут их полно! — отвечает Скотт. — Только не надо бояться больших змей, каких показывают в кино.
Тут Скотт рукой изображает позу недовольной змеи.
— Надо бояться молодых маленьких змеек, около двадцати сантиметров в длину. Они совершенно дурные, ни в какие позы не встают, а сразу кусают. И яд у них очень сильный. Вот поэтому настоящие ковбои носят высокие сапоги. Тут по Дарвину — выжили и дали потомство только те ковбои, кто носил высокие сапоги.
Боракс
Боракс — это химическое вещество, состоящее из натрия и бора. Тысячи применений в химической промышленности. В Долине Смерти долго искали золото, но нашли боракс. И стали его добывать. Технология простая. Боракс растворяли в воде, примеси осаждались, воду выпаривали и получали белый порошок на продажу.
А теперь представьте себе жару +55С, безводье, безлюдье, а вам надо организовать такой процесс с возможностями технологии середины 19-го века. Представили? А я нет, не смог. А вот кто-то все это организовал, и боракс Долины Смерти долгие годы считался лучшим в мире.
Итальянка
В Долине Смерти есть места, где всегда кто-то фотографирует. Рядом со мной фотографирует женщина из Италии. У нее слабый объектив и я даю ей свой телевик, чтобы она сняла колючку крупным планом на фоне бесконечных горных гряд. У нас завязывается профессиональный разговор, Скотт внимательно за нами наблюдает. Потом всю дорогу он не может успокоиться и спрашивает у меня телефончик итальянки. Он, наверное, в Долине Смерти первый парень на деревне, и все итальянки должны быть его.
Тут дьявол играет в гольф
Мы едем вдоль бесконечной долины. Слева красные горы, справа тоже горы, посредине блестит что-то белое. Скотт резко поворачивает руль, и мы едем к центру долины. «Хаммер» тормозит, я выхожу и ахаю. Такого я никогда не видел! Представьте себе свежевспаханную землю. Пласты земли торчат наружу, по ним ходят галки в поисках дождевых червей. Но тут не так. Вся земля дыбом, я делаю шаг и понимаю, что по ней можно идти. Можно спокойно идти по гребешкам вздыбленной земли. Она твердая, как камень. Вокруг ни травинки, ни колючки. Мертвая вспаханная земля, уходящая за горизонт. Нет птиц, нет червей, нет насекомых. Нет никого, только мы со Скоттом и «хаммер». Я пытаюсь отломить кусок земли, у меня в руках остается белый камень. Я его лижу — это поваренная соль. Всё вспаханное поле — это соль, покрытая засохшей грязью. Мы находимся заметно ниже уровня моря. Если тут пойдет дождь, то Долина Смерти превратится в Мертвое Море.
— А почему это место называется «дьявольское поле для гольфа»? — спрашиваю я.
— Первопроходцы были романтиками, — говорит Скотт.
Он явно не романтик, он живет в Лас Вегасе, где любят деньги и красивых девушек, а не романтические истории.
Рекорды скорости
— Поехали еще в одно место, где вообще ничего нет, — предложил Скотт.
Я-то думал, что после поля, где дьявол играет в гольф, меня трудно будет удивить, но Скотт явно что-то имел в запасе.
Мы подъехали к луже! Я не поверил своим глазам, Жара, все блестит от соли, тяжелые красные скалы сгрудились вокруг, чтобы, не приведи Господь, какой-нибудь шальной ветерок не остудил это место. И лужа! Она не высохла, она отражала голубое небо и бурые скалы. Около нее явно по ошибке выросло что-то зеленое. Вода в луже была насыщена солью, и никто из флоры и фауны не мог использовать эту воду. Видно просто вид воды вдохновил пару кустиков, и они тут тихонько росли, не зная, что вокруг долина смерти всего живого. Передо мной была белая дорога, уходящая к центру долины. Я взял камеру и пошел. Скотт потом рассказывал.
— Ты сначала был большой, потом ты стал уменьшаться и совсем бы пропал, но я тебя по фотоаппарату узнавал среди камней и соли.
— А я в детстве читал, что на дне высохшего соленого озера устанавливали рекорды скорости на автомобилях.
— Это не здесь, тут не разгонишься, сразу попадешь в дьявольское поле для гольфа. Рекорды ставят недалеко отсюда, миль пятьсот.
Тут как в Сибири, пятьсот миль (800 км) — это недалеко!
Палитра
— Я сейчас кое-что покажу, умрешь!
«Хаммер» ехал по узкой дороге по каньону, потом дорога пошла вверх, стала петлять вокруг причудливых скал, и вдруг мы выехали на довольно открытое место. Скотт вышел из машины, встал в позу индейца, вытянув руку вперед и закричал: «Яяяяхууууу!».
— Ты чего орешь? — спросил я, подходя к «индейцу».
— Вот ты уже почти везде был, а вот такое видел где-нибудь?
Я посмотрел вперед и не понял, что передо мной. Представьте палитру художника, где намешаны разные краски: зеленые, красные желтые… И это было передо мной, палитра была сделана в камне. Соли железа и меди сотворили маленькое чудо.
— Вот так-то! — удовлетворенно сказал Скотт, увидев, что даже не силах взяться за камеру.
Потом я конечно взялся, но передать это трудно. Надо смотреть и при этом слушать, как Скотт кричит «Яяяяяхууууууу!»
Скотт философствует
Мы ехали назад. Скотт долго молчал, а потом не выдержал и произнес монолог. Я попробую его перевести.
— Я не понимаю про эти отпуска. Вот ты приехал на конференцию, это ладно. Но ведь многие берут отпуск и проводят тут неделю. Больше недели никто не выдерживает. Никакого кошелька не хватит! Как стемнеет, то начинается случайное блуждание от одного бара к другому. Как шарик в пинболе! К утру он уже не может ни говорить, ни играть в казино, ни даже сказать бармену, что ему еще налить. А ведь в Америке Лас Вегас популярен, каждый хоть раз, но побывает в этом кошмаре. Природу ты видел. Это же как должны надоесть зеленые горы Италии, чтобы приехать сюда любоваться колючками? И еще спустить кучу денег на Стрипе. Я, конечно, не патриотично говорю, но знаешь, смотрю я на все это и думаю о человеческой природе. Ведь если всем дать кучу денег, то все сюда приедут и эту кучу спустят.
— Я не спущу, я буду путешествовать и заниматься благотворительностью.
— Ты так говоришь потому, что у тебя кучи нет.
Я промолчал, а тут и мой отель показался.
Конец интроверту
Оказалось, что я могу выдержать один только четыре вечера. После этого хочется взять такси, поехать в аэропорт и купить билет домой. И все эти умные разговоры о ценности одиночества, об ученых, работающих смотрителями маяков, — это все не для меня. Мне нужно, чтобы мешали. Только тогда я могу работать и писать. Ну и ворчать, конечно, что невозможно сосредоточиться.
Ужин
Все-таки самое приятное в путешествии — это открыть дверь своего дома и сделать первый шаг. Все вокруг так, как ты привык: пятна, которые ты сам поставил, плохо работающий выключатель, который ты не заменил, засохшая трава, которую ты не поливал. Все понятно, все под полным контролем.
Вы думаете, что за ужином мы с женой говорили о Лас Вегасе? Ни в коем случае. Мы говорили о Питере и пришли к выводу, что квартира Пушкина на Мойке — это самая удобная по расположению квартира в Петербурге.
Недавно я шел по городу и увидел, что в одном из театров Миннеаполиса пошла пьеса Тенесси Уильямса «Трамвай „Желание“». И столько мыслей пронеслось, столько картин про Новый Орлеан всплыло. Кое-что я тут напишу, но напишу кратко. Впрочем, длинно я не умею.
Не смотрел эту пьесу в театре. И смотреть не буду! Но читал сценарий несколько раз. Это очень грустная история. И очень сильно написана. Эта пьеса заслуживает всех премий, которые она получила. Мне она напоминает «Вишневый сад» Чехова. Возможно, у вас другое мнение, но у меня перед глазами встает «Вишневый сад», когда я читаю «Трамвай „Желание“».
Кто-то думает, что это про Новый Орлеан конца сороковых. А я думаю, что это про осколки южноамериканской аристократии. Почти всех «унесло ветром», остались немногие, кто помнит жизнь в больших белых каменных домах с колоннами, чернокожих служанок и садовников. Сады были не вишневые, но это неважно.
Когда я приехал в Америку, то очень хотел попасть в Новый Орлеан. Я смотрел на фотографии решеток, украшающих дома во французском квартале города, на старинные фонари, на бездельников, шатающихся по улицам, и хотел быть среди них. И вот через пару лет Американское Биофизическое Общество устроило там конференцию. Началась подготовка к поездке, я стал читать про Новый Орлеан.
Я выяснил, что тараканы в Новом Орлеане величиной с крысу, а крысы там величиной с собаку. Про размеры собак я ничего не узнал, но после логическим размышлений я пришел к выводу, что тараканы там величиной с собаку, что очень подогрело мой интерес к этому городу.
Нас было пятеро. Мы взяли напрокат миниавтобус и поехали на юг. Сначала мы смотрели на леса и холмы Миннесоты и Висконсина, а потом мы попали в «никуда». Я не знаю, как избежать избитого штампа «плоская, как стол, равнина», но это так и было. Где-то в Арканзасе мы остановили машину и увидели все 360 градусов горизонта — идеальный круг, опоясывающий бесконечные поля. Я представил ветер, поднимающий домик с девочкой Элли, которой предстоял путь к Изумрудному городу. Не знаю, как насчет Изумрудного города, но домики тут могут летать. Тут все идеально устроено для полетов. Тут даже наш автобус летал. Хотя, возможно, это нам казалось.
В штате Миссисипи мы увидели овраги и холмы. А местами были даже рощи! Глаза стали отдыхать. Я вспомнил, что Бланш из «Трамвая «Желание»» была из этого штата. Я хотел увидеть белые дома с колоннами, но шоссе как-то быстро проскочило через рощи и выскочило на бесконечный мост. Мост шел над болотами, где росли камыши и чернели маленькие озера среди зарослей кустов. Это было царство крокодилов и прочей нечисти. За сто долларов можно было сесть в маленький кораблик и поплавать по этим гиблым местам, которые по жути намного переплевывали болото, где жила собака Баскервилей.
Джаз родился в Новом Орлеане. Он был просто обязан там родиться. Жаркими душными вечерами, когда уставшие от дневного безделья люди собирались на улицах, чтобы немного выпить и подвигаться в танце, нужен был кто-то, кто мог взять саксофон и дуть в него, чтобы хриплые звуки повисли в вязком воздухе среди листьев и цветов, среди фонарей и низких южных звезд.
Новый Орлеан — странный город. Он отчаянно веселый и отчаянно грустный одновременно. Там постоянно хочется напиться, что все и делают. По улицам ходят толпы, которые хотят веселья. Они смеются, но глаза у всех грустные. Отовсюду плывет музыка. Вот тут в ресторане поет труба, ты делаешь несколько шагов, но трубу сменяет контрабас, потом саксофон. Это уже в другом ресторане. Видны темные силуэты, пахнет жареным мясом и креветками. Все столики заняты, мы просим по стакану виски. Мы хотим постоять у стенки и послушать саксофониста. Нам приносят стаканы, где плещется пахучая жидкость и гремят кубики льда. Потом официант возвращается и просит расплатится наличными. Наличных у нас нет, мы предлагаем чек или кредитную карту. Официант качает головой, забирает у нас недопитые бокалы и показывает на выход. Нравы тут простые, правила игры тоже.
Музыка, как ножом, скребет по нервам. В каждом звуке боль, воспоминания о жарком солнце, о каплях пота на лбу, о бесконечных плантациях, о душных вечерах около маленьких хижин. Все этого уже нет, эти боли фантомные. Это просто память.
Надо напиться. Причем срочно. Мы заходим в ресторан, где нет музыки, но много фотографий на стенках. Здесь были все. Я не помню имен, но я узнаю всех на фотографиях. К нам подходит хозяин и, узнав, что мы русские, предлагает водку. Водка в бокале со льдом, ее надо пить маленькими глотками, смакуя. Я так не умею и умудряюсь выпить все залпом, используя лед как закуску. Водка дрянная, но после нее ночной Новый Орлеан уже не кажется таким грустным.
«Сказали, сядете сперва в один трамвай -– по-здешнему „Желание“, потом в другой -– „Кладбище“, проедете шесть кварталов -– сойдете на Елисейских полях!»
Теннесси Уильямс, «Трамвай Желание»
Трамвай был старинный. Он громыхал на стыках, выл двигателями, в открытые окна дул влажный теплый ветер. Мы с женой были единственными белыми пассажирами.
— Это и есть трамвай «Желание»? — спросила она. — Как-то он больше второй трамвай из пьесы напоминает.
Я смотрел в окно на деревья, жмурился от яркого солнца и пытался представить себя на месте Бланш, которая ехала в таком же зеленом вагоне. Потом я стал вспоминать московскую квартиру и красный томик Уильямса из Библиотеки Американской Литературы. Все происходящее казалось нереальным. Книги в Москве и реальная Америка были несовместимы. И то и другое жили независимыми жизнями и не хотели стыковаться.
— Ну и хрен с ним! — громко сказал я к удивлению жены, и мы вышли.
Новый Орлеан находится ниже уровня Миссисипи с юга и ниже уровня озера Pontchatrain с севера. Все держится на дамбах, а дамбы держатся на городском бюджете. Город, мягко говоря, работать не очень любит, и бюджета хватает только на мелкие починки. Недавно во время урагана прорвало дамбу на озере, город ушел под воду, но это уже стало историей. А тогда мы пошли на старое кладбище. Копать могилы в городе нельзя, вода стоит слишком высоко, и вместо традиционных могил на кладбище были склепы. Это самое знаменитое кладбище в Америке, но мы на кладбища не ходим. Что нас тогда туда понесло — не знаю! Вообще в Новом Орлеане многое встает с ног на голову, и ты начинаешь совершать очень странные поступки. Рядом Garden District — огромные кварталы красивых солидных викторианских домов — противовес легкомысленному французскому кварталу. Надо идти и любоваться огромными каменными домами, а мы ходим мимо склепов и не можем оттуда выбраться.
Недалеко от нашего отеля стоит статуя. На золотом коне понимает золотое знамя золотая Жанна Д'Арк. К этой полуграмотной девочке у меня странное отношение. Как ее могли поставить во главе французской армии? Как она, не зная правил военного искусства, сумела снять английскую осаду Орлеана? Её явно направлял кто-то опытный, но кто сейчас ответит на эти вопросы. Прошло много лет, но в память о той столетней войне французские мужчины до сих пор стараются мочиться в сторону Англии. В американском Орлеане такой традиции вроде нет.
Мы стоим на берегу Миссисипи. Тут она похожа на озеро, другой берег еле виден. Мимо проплывают огромные баржи, с воды дует холодный ветер. Вчера была жарко, сегодня мы надели кожаные куртки. Все, что есть на том берегу, называется Маленьким Алжиром. Делать там совершенно нечего, но меня неудержимо туда тянет. Умом я понимаю, что надо опять идти во французский квартал, слушать музыку в ресторане, пить вино и макать креветки в острый соус. Но мне хочется в Алжир. Жена не сопротивляется, мы садимся на паром. Начинается дождь. Я поднимаю воротник у куртки, смотрю как серая муть начинает скрывать небоскребы, стоящие у воды, как на мутных волнах появляются белые барашки, как исчезают чайки, летавшие около парома.
В Маленьком Алжире грязно и сыро. Мы ходим по узким улицам, смотрим на унылые, потемневшие от дождя здания и хотим вернуться назад.
Однажды в Москве, в далекие застойные времена, мне перепали настоящие американские джинсы. Там была этикетка со словом «Lee». «Это в честь того генерала-южанина?» — спросили меня. Я с умным видом кивнул и сразу забыл про этого генерала. Все это было так далеко от нашего подвала, где гудели спектрометры и пахло химией. Федералы, конфедераты, Ку-клукс-клан, Эдгар По…
В центре Нового Орлеана стоит памятник генералу Ли — бригадному генералу армии Конфедерации. Памятник военачальнику, подписавшему акт о капитуляции южан. Странно все это. Почему-то неудачника Ли помнят лучше, чем победителя Гранта. Я стою около памятника и вспоминаю свои джинсы. Конечно, к генералу они не имеют никакого отношения, но они были тонкой ниточкой в памяти, которая связала усталого генерала в далеком южном городе и маленькую комнату в подвале, где я провел немыслимое количество часов, смотря как на самописце среди шума появляются пики сигналов из микромира.
На улице сталкиваемся с ребятами из лаборатории.
— Ну как там на конференции? — одновременно спрашиваем мы друг друга.
И одновременно пожимаем плечами. Никто не знает, как там на конференции!
Это не будут путевые заметки о поездке в Филадельфию. Вы не найдете тут занудного описания истории города, описания жизни великих людей, стиравших подметки на его каменных мостовых, а также перечисления памятников архитектуры, театров, соборов и тайн ночной жизни. Все это можно найти в Википедии.
В этих записках будут только мои впечатления, которые запомнились, которые связались с прошлым. У меня давно не было такой эмоциональной поездки. Эмоции мешали запоминать мелкие детали и фотографировать. Поэтому мои мазки будут крупными, с пропусками и больше содержать мутный поток сознания, чем остроумные описания меню завтраков и детали общения с девушками из отеля.
Миннеаполис
Октябрь. В пустом городе белый туман. Город призрак. Мы едем в аэропорт по аллее из золотых деревьев сквозь густую пелену, в которой вязнут все звуки. Светофоры горят зелеными огнями, чернеет новый асфальт, белеют свежие линии разметки. Но все это в двух-трех метрах от капота. Дальше лишь неясные силуэты, других машин не видно. Ощущение полета в неизвестность.
Пиво и футбол
В аэропорту бармен предлагает не терять время, пока я пью пиво, а смотреть футбол по телевизору. Я не смотрю футбол, я смотрю в окно на улетающие в туман самолеты. Я не люблю улетать сам и переживаю, когда улетают любимые. Я люблю прилетать и встречать. Я думаю о прилетах и встречах, что гораздо интереснее футбола.
Взлет и Эдгар По
Впервые за много лет мне безразличен взлет самолета. Никаких эмоций, мысли скачут между далеким временем, когда худенький человек в маленькой душной комнате писал поэму «Ворон», и прошлым летом, когда в безлунную ночь, измученный бессонницей, я сел к компьютеру, и кто-то невидимый начал мне диктовать: «Я тогда жил в пригороде Филадельфии около гор, которые в этом месте еще были просто холмами…»
Время в моем рассказе про ворона, по сравнению с поэмой, сдвинуто немного вперед, но почему — я не знаю. Хотелось рассказать про бессмысленную войну? Я лишь упомянул ее. Сказать, что всякая нечисть появляется в смутные времена? Во времена, когда брат убивает брата, когда разрушается построенное, когда смысл жизни сводится просто к выживанию, когда зло может сконцентрироваться и материализоваться из воздуха, пропитанного злобой и болью. Я это чувствовал, но не писал об этом напрямую. Это было бы слишком страшно. Страшно настолько, что мне бы никто не поверил. А так получился рассказ про любовь и про усталого от жизни солдата, сумевшему противостоять вестнику из потустороннего мира.
Полет
Ни разу! Ни разу мне не удалось что-либо записать в блокнот в воздухе. Все время любого полета меня преследует мысль — а зачем я туда лечу? Через несколько часов я увижу места, где прошли мои полтора года. Тогда казалось, что это были тяжелые годы, сейчас кажется, что это был какой-то разгул и пир духа. Может не ходить в те места, где мне было хорошо тогда, чтобы не стало грустно сейчас? Город большой, улиц много, есть где ходить и без погружения в мою историю.
Такси
Я тщательно изучил расписание поездов от аэропорта и схему метро. Вот разбуди меня ночью и спроси, как проехать до центра города, то я сразу возьму планшетник и скажу. Вооруженные такими знаниями мы вышли из здания аэровокзала и взяли такси.
Таксиста звали Хасан Абдурахман. Он был черный, с седой бородой и смотрел на меня с подозрением. На меня все смотрят с подозрением. Женщины просто не верят, что я их люблю, а о чем думают мужчины — я не знаю.
Места трудовой славы
Отель стоял в неприличной близости от места, где я жил, работал и принимал судьбоносные решения. Дом, где была моя квартира, стоял на месте, но окна и двери там были заколочены. Тогда я сфотографировал на память ближайшую улочку. Бар LOCUST, который помогал мне ориентироваться в этом бушующем мире, стоял на месте. Я туда не пошел. В этом баре как-то сразу хочется что-то кардинально поменять в жизни. Однажды я вошел туда и прямо за стойкой твердо решил, что надо на работу ходить в кожаных туфлях, а не в кроссовках. Сейчас я не был готов к таким резким поворотам, и мы с женой пошли выпить в другом баре, в одном из лучших в городе.
Университет Томаса Джеферсона
Пустые коридоры после семи вечера, молекулы на экране, огромный магнит, около которого надо было ходить медленно, чтобы не болело сердце, точки на графиках, статьи каждые три месяца, и удивленная аспирантка, положившая мне руку на грудь и спросившая: «Уверен ли я, что в ночь перед Рождеством мне надо работать?»
Мы зашли в библиотеку университета. Куда подевались огромные стеллажи с журналами по биологии и медицине? Огромные пустые залы, несколько человек с компьютерами… Все остальные читают статьи из своих офисов или из дома. В общем, ничего нигде у меня не екнуло. Все задачи, над которыми я тогда мучился, решены. А новые мы придумали уже в других местах. Все друзья разъехались, в Филадельфии никого не осталось. Только старые стены, которые что-то помнят, но никому не скажут. Дальше наш путь шел на север к дому Эдгара По. Я ждал что-то необычного, но увиденное превзошло ожидание.
На север
Все осталось позади: небоскребы, старые здания, пабы, театры, дорогие магазины, строгие полицейские, запах кофе и котлет из закусочных. Вокруг были залитые бетоном парковки, непривычные для Америки заборы, чахлые неухоженные деревья с желтыми листьями, кучи тряпья и пустых банок, оставленных бездомными. И сами бездомные, спящие под мостами, на обшарпанных лавочках, или просто на земле, хранящей немного летнего тепла.
— Ты уверен, что мы идем правильно? — спросила жена, поправляя застежку на туфельке. — А то тут так на нас смотрят.
Я достал планшет и показал на карте голубую точку, которая ясно говорила, что нам еще надо пройти два квартала.
— Это самый короткий путь. Мы могли взять такси или пойти в обход, но я хотел показать тебе правду жизни.
— Да я не против! — сказала жена. — Куда же без нее, без правды-то!
Дом Эдгара По
Дом, где Эдгар По жил с женой и тещей, стоял на самой окраине старого города. С ним соседствовали еще несколько домов, чудом сохранившихся за прошедшие сто семьдесят лет. Эдгар По был первым в Америке литератором, кто пытался жить только на гонорары, и это скромное жилище оказалось самым лучшим в его жизни.
Дом был из красного кирпича, к нему примыкал небольшой дворик, обнесенный металлической решеткой. За решеткой зеленела подстриженная трава, несколько деревьев и кустов. Около дома, на высоком столбе сидел огромный ворон. Он раскинул крылья и открыл клюв в вечном крике «Nevermore!» От ворона на стене чернела тень. Зрелище было жутковатым, от мрачных мыслей не спасал даже мирный и привычный шум автострады, проходившей в полукилометре от дома.
Внутри дома
Это был самый странный музей, который нам приходилось видеть. За входной дверью в небольшой комнате сидели миловидные женщины, в углу стоял небольшой стеллаж с книгами, на стене висел портрет молодого Эдгара По. На портрете он был не таким измученным, без мешков под глазами, как его любят показывать в энциклопедиях.
— Все бесплатно! — сказала одна из женщин, увидев, что я достаю бумажник. — Мы вам можем устроить тур, просто рассказать об этом доме или предложить брошюру, которая поможет сориентироваться. Хотя тут все просто…
Она подвела нас к лестнице на верхние этажи, показала вход в подвал и отошла.
— Я не пойду в подвал! — сказала жена. — Я хочу посмотреть, как они жили с Вирджинией.
Эдгар женился на Вирджинии, когда ей было тринадцать лет, а ему двадцать шесть. В этом доме Вирджиния умирала от туберкулеза, а Эдгар, не зная, как ей помочь, запил. Все держалось на матери Вирджинии, которая с утра и до позднего вечера прибиралась, мыла полы, окна, вытирала пыль и выколачивала ковры.
В комнатах не было мебели, что мне очень нравилось. Только старые полы, стены и полуразрушенные камины. На улице было прохладно, но солнечно и тихо. Дом разогрелся от солнечных лучей, и в маленьких комнатах было жарко и душно. И это в октябре! Что же тут творилось летом! Бедная Вирджиния. В одной из комнат стоял большой рисунок, на котором Эдгар сидел за столом и что-то писал. Смог бы я что-нибудь написать, зная, что за стенкой страдает любимая?
Эдгар смог. Наверное, благодаря алкоголю.
Мы спустились вниз. К нам подошла одна из женщин.
— Вот эта комната не принадлежала их семье, но мы тут устроили небольшую читальню, по идеям Эдгара По. Тут предметы его времени, и все сделано по его идеям, тут его «идеальная комната». Вы слышали про его теорию?
Мы слышали. И про идеальную комнату, и про его философию мебели. Каждая комната должна рассматриваться, как произведение искусства. Важно все, начиная со штор и кончая коврами на полу. В идеальной комнате по его теории должно быть два окна, одна дверь, гармония всех цветов, восьмиугольный стол, одна большая картина с пейзажем, несколько женских портретов, стены, оклеенные серыми обоями с серебряным орнаментом.
Женщина экскурсовод начала что-то рассказывать жене, а я направился в знаменитый подвал, где замурованный черный кот своим воем выдал полиции убийцу. Свет в подвал проникал через два маленьких оконца, затянутых паутиной. Кирпичные стены, полуразрушенная ниша непонятного предназначения. Я потрогал стены — от них исходил ледяной холод. Солнечные лучи, с трудом пробивавшиеся через пыльные стекла, не могли тут ничего согреть. В подвал не проникали звуки, тут я был один на один с собой. В памяти пронеслись рассказы писателя, которые я читал, лежа на кровати в физтеховском общежитии. Тогда было просто немного страшно. Сейчас, когда я прикасался ладонями к холодным кирпичам, которые помнили первого жутковатого романтика смерти, все эти рассказы ожили, и их герои стали появляться в темном углу подвала. Мне стало не по себе, и я поспешил подняться наверх.
Назад в город
Обратно мы долго шли молча.
— Я не считаю Эдгара По великим писателем, — сказала жена. — Но читала его в детстве с любопытством. И я рада, что мы сюда пришли пешком. Это место и правда особенное.
В это время мы проходили под мостом, где в темных углах лежали какие-то тряпки, на которых спали бездомные. Я скосил глаза и увидел, что жена перестала обращать на них внимание.
Мы пришли в центр и пошли по самой фешенебельной улице.
— Нам надо зайти в галерею! — сказала жена. — Не хочется заканчивать день этим домом.
В галерее выставлялись на продажу несколько фотографий, под названием «три цвета».
— Ты бы сделал не хуже! — сказала жена.
Я скромно промолчал, но с удовольствием засунул руки в карманы и стал больше смотреть на рамки, чем на сами фотографии.
— Но реально, конечно, продается имя фотохудожницы, а не ее произведения, — добавила жена, наблюдая за моим снисходительным взглядом, которым я окидывал работы на стенах.
Я вытащил руки из карманов и предложил пойти в бар.
Что мы и сделали.
А вечером мы плавали в бассейне, смотрели сквозь стеклянный потолок на освещенные небоскребы, на молодую четвертинку луны. Все было бы очень романтично, если бы рядом молодой папа не играл с сыном в игру, под названием «Море волнуется — раз… море волнуется — два… море волнуется — тррррриииии!»
Дальше был громкий плюх, вопли, визг и тысячи брызг! На этом романтика кончилась.
К Родену
Был новый день, было утро, был завтрак и твердое решение с утра побывать в музее Родена. По количеству работ Родена этот музей в Филадельфии на втором месте в мире после парижского. Но Америка не была бы Америкой, если бы не обскакала Францию. В Филадельфии хранится первый в мире бронзовый отлив «врат ада». До похода в этот музей я думал, что темнота моя конечна. Вот еще немного поработать, и будет свет. Оказалось, что в человеческом сознании нет предела невежеству и мраку. Этот тезис я немного проясню.
Что знает среднестатистический малопьющий мужчина о Родене:
1. Роден — французский скульптор, доживший до Великой Октябрьской Социалистической Революции.
2. У Родена было много любовниц. И чем старше он становился, тем больше их прибывало.
3. Чем больше у него становилось любовниц, тем чаще они у него воровали все, что помещалось в женскую хозяйственную сумочку.
4. Есть у Родена скульптура «Мыслитель» с мужиком, который не думает, а показывает мускулы в ожидании обеда. Честное слово, я видел думающих людей — они другие. Обычно они лежат на диванах и смотрят в потолок. Одного мыслителя я видел в читалке физтеха. Он подпирал голову, чтобы от мыслей она не перевесила туловище. А еще я видел, как один мужик думал в очереди за пивом. Он никак не мог решить взять ему три кружки пива и леща, или пять кружек без всяких глупостей. Он не принимал красивых поз, он был погружен в себя и яростно шевелил губами, проводя расчеты в уме.
5. «Вечная весна» — так называется у Родена скульптура, где парень одной рукой обнимает красивую девушку, а другой как бы зовет еще одну принять участие. Ребята, я не понимаю Родена. Он хоть раз обнимал женщин в такой позе? Он что, боится вторую руку испачкать?
6. Вот «Поцелуй» мне всегда нравился. Там все правильно с грубой мужской неотесанной точки зрения.
7. Когда я подрос, то где-то услышал про «Врата ада». Узнав, что эти врата не были толком закончены, я решил, что это учить не надо.
Я представляю, какие возмущенные лица у знатоков Родена, прочитавших мое введение. Но я не буду посыпать голову пеплом. Я каждый день работаю над собой, выдавливаю из себя раба и поднимаю культурный уровень. В тот день, когда было утро и был завтрак, мы пошли по проспекту имени Бенджамина Франклина, освещаемые неярким осенним солнцем и согреваемые надеждой узнать еще что-то, что никогда не пригодится, но будет заполнять зияющие провалы нашего образования.
Для очистки совести надо сказать, что жена и так много знала про Родена, но я, как настоящий мужчина, не подавал никаких признаков своей темноты, и девушка спокойно могла любоваться осенними листьями, голубым небом и монументальными зданиями в греческом стиле, стоявшими вдоль дороги.
Но это было потом. Сначала мы вышли на Площадь Любви. Там стояла скульптура LOVE, к которой был прикован живой чернокожий в костюме арестанта.
— От любви ни на шаг, — умно сказал я. — Он ее вечный пленник!
— А зачем у него при этом в руке американский флаг? — спросила жена, разрушив романтический настрой.
В это время к нам подошел второй чернокожий.
— Хотите я вас сниму на фоне этого арестанта? — спросил он хриплым голосом, поглядывая на мою камеру.
— Нет! — хором сказали мы.
— А на фоне любви? — продолжал наступать чернокожий.
Вас никогда не снимали на фоне любви? Никогда? Вот и мы решили, что будем жить дальше без такой фотокарточки.
У музея Родена на постаменте сидел мыслитель. За что я люблю американцев, так это за их страсть все объяснять. Около мыслителя была табличка, где было написано эссе. И тут у меня в груди екнуло от моей темноты. Оказалось:
1. «Мыслитель» — это почти главная часть «врат ада». Он сидит наверху ворот и мыслит.
2. «Врата ада» — были заказаны для нового Музея декоративного искусства в Париже, который так и не был открыт.
3. Сначала «Мыслитель» должен был изображать Данте — автора «Божественной комедии», откуда Роден черпал информацию об устройстве ада.
Вот тут — стоп! Мы тоже не лыком шиты и видали мы Данте в Вероне. Он худой и печальный. А «Мыслитель» Родена — культурист, наевшийся анаболиков.
4. Но и это было объяснено. Посмотрел Роден на Данте и решил, что будет лучше изображать «философа, физическая мощь которого воплощала мощь интеллектуальную».
Вот так! Я тут немного не понял, но впечатлился. Главное, что там изображен философ-культурист. С интеллектуальной мощью в мускулах. Понять это трудно, но можно запомнить.
5. Мыслитель давно зажил самостоятельной жизнью, сойдя с «врат в ад» в увеличенном масштабе в виде многочисленных отливок из форм, приготовленных Роденом.
А дальше были сами ворота. Вот около них можно было провести полдня. Там было много всего. «Мыслитель» и «Поцелуй» — это часть композиции ворот. Странная «Вечная Весна» туда не вошла. Зато вошли три мрачные фигуры, изображавшие «Сон, Смерть и Потерю сознания». Они стоят на самом верху, где первоначально должны были стоять Адам и Ева — первые грешники. Потом Роден убрал Адама и Еву и превратил Адама в упомянутые три мрачности.
А внутри музея было хорошо. Мои любимцы из «Поцелуя» меня опять порадовали. Иоанн Креститель был суров, но я его таким и представлял, Данаиды были совсем в неприличных позах, я даже не рискнул их сфотографировать.
Рядом с нами ходила пара. Ему очень много лет, ей очень мало. Он постоянно гладил ее по спине, она напряженно смотрела вперед.
— Она надеется, что он долго не проживет, — услышал я комментарий.
— А он надеется, что проживет! — сказал второй собеседник.
— Вот так они и живут, согреваемые надеждами, — подумал я.
Мы долго ходили от скульптуры к скульптуре, я периодически возвращался к «Поцелую», чтобы сгладить мрачное впечатление от тяжелых бронзовых лиц.
А на улице продолжался чудесный осенний день, и впереди у нас была уникальная выставка.
Коллекция Барнса
После музея Родена надо идти в бар.
После всех музеев надо идти в бар, потому как в голове много лишней информации. Она потом будет мешать вспоминать на какой цвет сигнала светофора надо ехать, а на какой надо ехать быстро. А вот в сочетании музей+бар все раскладывается по полочкам и запоминается только то, что ты и так знал раньше. Но не получилось!
Мы пошли дальше по проспекту Бенджамина Франклина и пришли на празднование юбилея СПИДа. На каждый год, начиная с 1982, был изготовлен плакат, где отмечались основные вехи борьбы и поражений с коварным вирусом. Играл ансамбль, пели песни, для детей были устроены аттракционы, около памятника Джорджу Вашингтону фотографировались влюбленные туристы.
Мы немного попраздновали и пошли дальше к реке с непроизносимым названием. Там было тепло, южный ветер выдувал из головы информацию о Родене, шумела вода на плотине старой электростанции, где-то вдалеке плавали лодки, на которых сидели загорелые женщины.
— Вот! — сказала жена и показала на ряд цветных домиков на берегу. — Это история, на которую надо взглянуть!
Мы пошли и взглянули на историю. Каждый домик являлся клубом любителей гребли, за забором стояли длинные лодки, стены были покрашены, все было красиво и почти идеально.
— Я прочувствовал! — сказал я, намекая, что неплохо бы и подкрепиться.
Мы долго блуждали по холму с романтическим названием «Лимонный», потом бродили по очень приличным жилым кварталам и наконец вышли в место, где кормили и поили.
Тут я совершу прыжок в пространстве и времени и сразу попаду в галерею, ради которой мы летели через половину Америки и терпели отсутствие домашней пищи.
Это была коллекция доктора Барнеса (или Барнса). В начале прошлого века он придумал капли, которые стали закапывать в глаза новорожденным, чтобы они… Ну это неважно, потому как все это сейчас опровергли и тему закрыли. Но доктор успел стать миллионером и увлекся не разведением цветов, как его жена, а собиранием полотен импрессионистов, а также всех других, кто попадался ему под руку.
Представьте себе коллекцию из 170 полотен Ренуара. Причем неизвестного Ренуара! Этих картин нет в каталогах и в альбомах. Только ради Ренуара можно построить музей, и туда будут приезжать люди со всей планеты.
А как вам идея добавить туда 50 картин Матисса? И еще Дега, Пикассо, Вон Гога, Моне, Мане, Лотрека, Гогена, Модильяни, Эль Греко и еще с полсотни имен? Сотни неизвестных картин!
Вы скажете, что такого быть не может.
Все может быть. И это чудо открылось в марте 2012 года. Я не буду рассказывать историю о том, как наследники доктора судились с городом, как строили галерею, воспроизводя все детали его домашней галереи. Сейчас все закончено, все красиво, уютно, везде охрана, которая не разрешает тыкать пальцами в картины, висящие без стекол, и их можно рассматривать с расстояния 50 см.
Когда я вошел в первый зал, то решил сразу уйти. На меня смотрели люди с полотен Матисса, Ренуара, Сера и других. Вынести это было трудно. Было ощущение нереальности и виртуальности. Я решил все-таки тыкнуть пальцев в полотно Сера, чтобы убедиться, что это не голография и не обман народа, но подошедшая афроамериканка с пистолетом на боку, сказала, чтобы я стоял по стойке смирно и благоговел. Иначе…
— А что это за шум у нас на лестнице? — спросил я и осекся… — Пардон, а кто автор вон той картины над дверью?
Афроамериканка презрительно посмотрела на меня, как на полного невежду, и громко, по буквам прочитала фамилию автора, которая была написана на пластинке, пришпиленной к картине.
— Ну и зрение у тебя! — подумал я и сказал спасибо.
Жена угадывала всех мастеров со стопроцентным попаданием.
— Ну как можно не видеть, что это Ван Гог! — удивлялась она.
— Как, как.. — бормотал я. — А вот так… вот как!
Картины висели вперемежку, что затрудняло угадывание. Я вскоре бросил это занятие и просто смотрел по сторонам с точки зрения фотографа. Меня интересовали ракурс, композиция, освещение и цвет. Я сделал несколько открытий, которые были повторены еще сто пятьдесят лет назад. Но я все равно был горд собой.
После пятнадцатого зала у меня появилось второе дыхание. Я стал узнавать картины Модильяни, и понял, что у него была только одна натурщица. Он из нее делал брюнеток, рыжих, мальчиков и мужчин. Модель худела год от года, и я стал волноваться за ее здоровье.
— Это не Ахматова! — сказала жена, прочитав год написания картины.
— Это точно! — небрежно подтвердил я, разглядывая рыжие волосы модели.
Мне всегда нравились рыжие. Впрочем, блондинки и брюнетки мне тоже всегда нравились.
Мы бродили из зала в зал и было видно, как менялись стили художников. Вот Пикассо закончил свой «голубой» период, изменились краски, стали исчезать детали, появились картины, которые нельзя показывать детям на ночь. Вот Ренуар стал стареньким, вот его начал мучить артрит, исчезли прорисовки, картины теперь состоят из набора ярких пятен. Он узнаваем, но другой.
Сезанн… такой разный. Я его почти не узнавал. Жена узнавала по каким-то мелким деталям. Мой любимец Моне… Я бы очень хотел научиться фотографировать, как он писал свои картины!
Ладно, обо всех не напишешь. Мы вышли из галереи и пошли в отель. Сил больше не было ни на что. И очень не хотелось забыть то, что мы увидели.
Отсюда начиналась Америка
Старые улицы, старого города. Первый банк в Америке, второй банк в Америке, первая биржа, дом, где подписали декларацию о независимости от Англии. Старая почта, рядом место, где стоял дом Бенжамина Франклина. Старые дома снаружи красивы и романтичны. Я жил в таких. Внутри все не так романтично. Деревянные перекрытия, узкие коридоры, крутые лестницы, мыши, запах старого дерева, ночные скрипы и вздохи привидений. Однажды я болел, лежал в постели один в квартире и смотрел в окно.И очень хотел, чтобы там показалась ветка дерева. Но вокруг был бетон и кирпич. И шум города, которому ты не нужен.
На улицах люди. В Миннеаполисе пустынно, а в Филадельфии люди, спешащие по своим делам. Много магазинов. Целые кварталы магазинов. Если уж ювелирный магазин на пути, то обязательно вокруг еще с десяток таких же. Старые бары, старые отели, дорогие магазины, дешевые магазины, очень дешевые магазины. На улицах все цвета кожи, половина людей говорит по-английски с акцентом. Две больших реки. Рядом океан. Вокруг города химические заводы. По ночам оттуда льется яркий желтый свет. Башня здания мэрии, статуя Уильяма Пенна наверху. Он основатель Филадельфии — первой столицы государства. Пенн считается одним из отцов-основателей Америки. Парки, парки, парки… Желтые листья, зеленая трава, деревянные скамейки, там хорошо и спокойно.
Небоскребы… Теперь я знаю, что там внутри. Много работы и мало времени для жизни. Нельзя всю жизнь работать в небоскребах. Там жизнь проходит слишком быстро. Опять тихая улица из старых домов. В этих домах живут молодые. Живут временно. Я тоже так жил. Тут все временно. Все ждут хорошей работы. Даже если сейчас работа хорошая, то ищут еще лучше. Иногда просто для коловращения жизни. Иначе нельзя запомнить, что было год назад, а что два. А так будет переезд и покупка нового дома или квартиры. Это веха в жизни. Занавески, полы, мебель, газон, цветы, школьный автобус по утрам, прогулка с собакой. Старые стены помнят меня. Вот тут на ступеньках я сидел, курил и думал. Хорошо, что я думал о физике. Иначе бы сошел с ума. Старые деревья, по тротуару едет машина-пылесос. Она собирает листья, и осени становится меньше.
В баре полумрак, свежее пиво, желание сидеть тут долго-долго. Думать не получится, но можно просто сидеть и смотреть на прохожих. Да, так проходит жизнь, но с пивом это не так грустно. Скоро сюда придет зима с холодными дождями и мокрым снегом, который будет таять, оставляя лужи.
Прилетели
Получилось выкроить время для культурно-деловой поездки в Нью-Йорк. Дни будут забиты до минуты или пока ноги носят. Живем к востоку от Центрального парка. Район хороший. Убедился, что правда говорят о Нью-Йорке, как о столице мировой кулинарии. Около нашего дома такое количество продуктовых магазинов и кафе, что кажется местные жители все время проводят за поиском или поеданием продуктов. Толстых пока не видел, худых много. Они тут еще и бегают — аппетит нагуливают.
В Нью-Йорке говорят на 300-х языках. Среди носителей языка всегда найдется энтузиаст, пожелавший накормить соседей национальным блюдом. Результат — кафе или магазин.
Жизнь коротка, всего не перепробуешь. Да и носители разные. Мы решили для начала ограничиться носителями итальянского языка. В итальянском магазине мне захотелось купить все. Не глядя на цены, которые в два раза выше, чем в Миннеаполисе.
— А что ты хочешь? Это же Истсайт, Пятая авеню в двух шагах.
— Ну да. Это как в Москве жить около Патриков и жаловаться на цену картошки в Азбуке Вкуса.
У прилавка с кулинарией мы зависли надолго.
— Какой тут нахрен ресторан! Устроим ресторан дома. Я в Италии таких итальянский кулинарий не видел.
— А дотащим?
— Нас будет согревать мысль, что в ресторане эти же блюда стоили бы в два рада дороже.
Кассир смотрел на нас с уважением. А что? Знай наших!
Мне это напомнило, как мы в Приозерске с Капитаном и Боцманом закупали продукты на яхту. Там на нас тоже смотрели с уважением. Ужин прочистил мозги и позвал на подвиги. Вскоре список необходимых подвигов уменьшился на единицу. Герой победил скрипучую дверь в ванную комнату, протерев петли салфеткой с каплями оливкового масла. Через час дверь стала беззвучной.
— Диффузия! — вспомнил герой умное слово и понял палец в знак победы над скрипом.
— При чем тут диффузия? — справедливо поправили героя. — Вытри лучше масло, которое ты разлил в раковине.
Климт
Ура, закрыл свой венский гештальт (простите за модное словечко). Начал закрывать его в Мюнхене, когда увидел дом, где росла императрица Сиси (жена Франца Иосифа) и больше узнал о ее друге Людовике Втором. Для полного удовлетворения оставалось увидеть картину Климта «Золотая Адель». И вот главная цель поездки в Нью Йорк выполнена. Можно спать спокойно.
Картина в Новом музее под стеклом и под взором двух охранников. Фотографировать запрещено. В этом музее еще и Шиле, и Кокошка, и мой любимец Альфред Кубин. И много других.
Хотел написать историю картины « Золотая Адель», но подумал, что буду переписывать страницы из сети. К чему этот труд — историю легко найти, если интересно. Здесь только скажу, что когда в конце 90-х картина покидала Вену, то это был почти день траура в Австрии. А то, что картина в музее, а не в частной гостиной, надо сказать спасибо Рональду Лаудеру — сыну основателя фирмы Эсте Лаудер.
Есть еще один портрет Адель Блох-Бауэр. Менее известный. Его судьба похожа на судьбу первого. Им в последние годы владела американская шоувумен Опра. У нее картину за 150 миллионов долларов купил неизвестный китайский бизнесмен. Сейчас Адель-2 в Китае.
Джон Леннон
Однажды, учась в аспирантуре, я решил повысить свой гуманитарный уровень.
— Надо быть ближе к жизни, — посоветовал внутренний голос. — Посмотри театральную афишу.
— В театр? — удивился я. — Одному?
— Да, и вот тебе выбор: «Вестсайдская история».
Что такое «Вестсайд» я не знал, но прочитал, что это о современных Ромео и Джульетте. И где-то в Америке. Про Америку я знал. Мюзикл я досидел до конца, но после этого зарекся ходить в театры без принуждения.
Прошли годы. Вчера узнал, что Истсайд и Вестсайд — это районы Нью-Йорка, разделенные Центральным парком. Сегодня был на границе этих районов — в самом парке. Вспомнил, что тут снимался фильм с молодым Шварценеггером и что Джон Леннон любил гулять в парке с Йоко Оно. А в самом парке много холмов, прудов, деревьев и подснежников.
В конце 19-го века для богатых воротил нижнего Манхэттена на границе с Центральным парком был построен элитный дом. Всего 65 квартир с числом комнат от четырех до двадцати.
— Далеко, — говорили воротилы. — почти как Дакота.
Дом так и назвали: «Дакота». Стать жильцом этого дома стать непросто. Мадонне и Шер, например, отказали. Раньше тут жил танцор Нуриев, бесподобная Джуди Гарднер (великая актриса, мать Лайзы Минелли). Отличную квартиру в одной из башен «Дакоты» купили Джон Леннон и Йоко Оно. У арки этого дома (она с левой стороны) Марк Чепмен смертельно ранил Леннона в 1980-м году. Йоко Оно осталась жить в их квартире и говорят, что живет там до сих пор.
А рядом, в парке есть мемориальное место, посвященное Джону Леннону. Это круг, но котором выложено название его самой популярной песни «Imagine». Там собираются его почитатели. Кто-нибудь играет на гитаре и поет известные всем нам песни Леннона.
Imagine there’s no heaven,
Представь, что нет рая,
It’s easy if you try,
Попробуй, это легко,
No hell below us,
Под нами нету ада,
Above us only sky.
Над нами только небо.
Imagine all the people
Представь, что все люди
Living for today
Живут одним днем.
Иосиф Бродский
Потом мы искали дом, где Иосиф Бродский прожил 17 лет после переезда в Америку. Дом в районе Гринвич-Вилладж — это тихий район Нью-Йорка недалеко от Гудзона. Здесь нет небоскребов, потока машин, туристов. Бродский жил в цокольном этаже. Вторая комната выходила на задний двор, где поэт любил сидеть за столом с пишущей машинкой. Упоминают о его письменном столе — две металлические колонки с ящиками, на которые положена деревянная заготовка для двери.
Гринвич-Вилладж район очень дорогой. Квартиру Бродскому сдавал его американский знакомый — профессор Нью-Йоркского университета Эндрю Блейн. Он владел всем домом, сдавал квартиры, сам жил во флигеле. Соседкой сверху у Бродского была Маша Воробьева, дочка профессора из Вильнюса. Первое время она заботилась о его быте. Даже после получения Нобелевской премии в 1987 году Бродский еще три года продолжал жить в этой квартирке. Очень ему тут нравилось. Генис писал, что с улицы дом выглядел английским, а двор венецианским. Он упомянул какого-то льва с крыльями. Наверное, это и напоминало Венецию.
Во время перестройки к Нобелевскому лауреату приезжали гости из России, которые поражались скромностью его жилища. А много ли поэту надо? Бродскому нравилось, что в трех кварталах Гудзон, старый причал, где о деревянные сваи плещется вода. Мы зашли в ближайшую пиццерию, чтобы представить, как тут сидел поэт, но оказалось, что Бродский предпочитал китайские ресторанчики.
O ' Генри
О ' Генри последние семь лет жизни прожил в Нью-Йорке недалеко от Irving Place — это исторический район, где сохранились здания начала 19-го века.
О ' Генри в Нью-Йорке хорошо выпивал и писал прекрасные рассказы. По одному в неделю. Критики его ругали, но читатели любили. И до сих пор любят.
Его любимым местом для расслабления был бар Pete’s Tavern. Бар работает до сих пор. В нем шикарная барная стойка, три «кабинета» и несколько столов в зале. О’Генри любил средний кабинет. В нем все сохранилось с его времен. Темное дерево стен, стола и лавок. Зеркало. Только лампы стали электрическими. В этом кабинете был написан рассказ «Дары волхвов». Наверное, один из лучших. На стенах кабинета под стеклом письма писателя, его фотографии. В меню особенно отмечены горячие куриные крылышки в остром соусе. Его любимые. Дополнение к крылышкам — сельдерей с белым соусом. О’Генри запивал крылышки виски, но я не рискнул идти по его пути (он страдал диабетом и циррозом печени). Со светлым пивом крылышки пошли отлично. Рассказ я не придумал, но потом легко отмахал 60 кварталов, размышляя о коловращении жизни.
Среди небоскребов
Нью-Йорк убивает плотностью высотной застройки. Сразу мысли о городских службах подземного города, где реки канализации и питьевой воды, газовые трубы, электрические и оптико-волоконные кабели. А уборка мусора из домов, где нет дворов и нет мусорных баков? Раз в неделю мусорные мешки выставляются на обочину, где их забирают мусорщики. А если выпадет снег? А как справляется ливневка?
Машины парковать негде. Городские парковки стоят около 1500 рублей в час. Да и перемещаться на машине непросто. Особых пробок я не видел, но все едут медленно — множество светофоров. Так что личные машины на Манхэттене — это экзотика. Остается метро.
В метро те же люди, что и на улице. То есть нормальные. Билет стоит около 200 рублей. С непривычки могут быть проблемы. Есть скоростные поезда, которые пропускают станции. По одним и тем же путям едут поезда разных веток. Все это обозначено на схеме. Если потратить пять минут и включить мозги, то все становится понятно.
Дворцов под землей нет. С московским метро ничего не сравнится. Все бедненько, но практичненько. На стенах станций кафель, какой был у нас в ванных до капитализма. Мусора на перронах и в вагонах немного, работают уборщики. Поезда старые. Объявления остановок невнятные, качество звука ужасное. Но толчеи нет, и если держать все под контролем, то доехать можно.
Сергей Довлатов
Питер, Таллинн, Пушкинские Горы… Довлатовские места, там я был. Но этого мало. Теперь Нью-Йорк Сергея Довлатова.
Он жил в Квинсе, в районе Форест Хилл. Там тихо, уютно, приличные дома, рядом большой парк с озером. От его дома до метро 10 минут по красивой улице. Это район, где селятся эмигранты из бывшего СССР. Второй по значению после Брайтон Бич.
Дом, где жил Довлатов, находится на улице, носящей его имя. Я вышел из метро, огляделся, увидел шашлычную с русской вывеской и рядом пожилого мужчину интеллигентной наружности. Мужчина явно не знал, чем себя занять, и обрадовался, когда я с ним заговорил:
— Вы говорите по-русски?
— Только так и говорю.
— Тут где-то жил Сергей Довлатов…
— Не знаю такого.
— Это писатель.
— Да тут как-то не до книг.
Мужчина с деловым видом отвернулся и стал разглядывать вывеску ближайшей аптеки.
Гугл объяснил, что надо идти несколько кварталов вниз по улице с добротными кирпичными домами и коттеджами. Квинс — это не Манхэттен. Во дворах многоэтажек росли кусты, под деревьями стояли скамейки. Перед коттеджами стояли чисто-вымытые машины. На улице нас было двое. Сзади меня шел мужчина и громко по-русски объяснял по телефону, что к пяти он никак не успеет. В конце разговора он ловко попрощался по-английски, и на улице стало тихо.
Наконец я увидел столб с указателями улиц. Старый указатель «63 Dr» был покрыт какой-то белесостью, а новый «Sergei Dovlatov way» сверкал на солнце. У столба стояла группа крепких среднеазиатских мужчин с семитскими чертами. Рядом красивая женщина в красной куртке.
— А где тут дом Сергея Довлатова? — без надежды на успех спросил я.
— Не знаем такого, — ответ был ожидаемым.
Я объяснил, кто такой Довлатов и что я не журналист.
— Зайди в книжный магазин, — посоветовали мне. — Там женщина целыми днями от скуки книжки читает. Она все знает.
— Ничего она не знает, — сказала женщина в красной куртке. — Она тут только два года.
В книжном магазине я нашел томик Довлатова, спрашивать ничего не стал и вышел на улицу.
— Как дела? — спросил меня пожилой узбек, стоявший у входа. — Всё хорошо?
— Всё отлично! Тут есть кто-нибудь, кто жил в конце восьмидесятых?
— Это Эрик из «деликатесов».
Эрик из «деликатесов» сказал, что приехал в начале девяностых. Посоветовал выйти на улицу и обратиться к любому пожилому с ученой наружностью. Пожилой с ученой наружностью нашелся быстро.
— Ага, знаю. Сергей вон в том доме жил. Я тоже там жил, когда деньги были.
— Общались?
— Нет, он как-то сам по себе. Но его уважали. Он вроде переводил что-то. Редактировал.
— Спасибо.
Я пошел к дому Довлатова.
— Эй, постойте! — крикнул собеседник. — Забыл сказать, что Довлатов умный был.
Дом стоял вдалеке от улицы. Чистый двор с лесенкой и фонтаном в римском стиле. В подъезде прохладно, картинки на стенах, старые часы. Подниматься в квартиру Сергея я не стал. Там сейчас живут его жена и дочка.
По дороге к метро я начал возмущаться, что люди, живущие на улице его имени, не читали книг. Потом вспомнил, что в Москве живу на улице Сергея Эйзенштейна, но не прочитал ни одной его книги. А ведь есть шеститомное издание его сочинений.
Вот с такими мыслями я сел в метро и отправился в Гринвич Вилладж в кафе, где собирались Фицджеральд, Фолкнер, Юджин О’Нил… Ну и я туда же, к классикам.
В баре Чамли
По Нью-Йорку, как и по любому городу, интересно бродить с какой-то целью. Иначе, ноги становятся ватными, глаза замыленными, хочется только выпить. Но если есть цель, то скачешь быстрее лани, глаза выпучены, настроение прекрасное.
Целей в Нью-Йорке у меня было много. Одна из них — найти места, связанные с американскими писателями, которых мы читали в юности: Хемингуэй, Фолкнер, Фицджеральд… Все, что связано с О’Генри, я нашел. А где остальные? Жили писатели в съемных квартирах, музеев там нет. Оставались места тусовок. Главная тусовка проходила в Гринвич-Вилладж, в баре Chumley’s. Раньше тут была кузнечная лавка, но во времена сухого закона владелец Лиланд Чамли переделал ее под секретный бар. Там он сделал дополнительный потайной вход, через который можно было сбежать во время полицейских облав. Вот тут и выпивали корифеи американской литературы, когда в стране был запрещен алкоголь.
Я думаю, что тут и Бродский выпивал, — он жил неподалеку. Бар неподалеку от Седьмой авеню. Место тихое, застройка малоэтажная. Деревья, чистота. Редкая машина нарушит покой. В витрине бара красовалась большая синяя буква «А». Это означает, что данное заведение прошло санитарную инспекцию на отлично. Если вы увидите букву «В», то ожидайте санитарных сюрпризов. Ну а если вас потянет в кафе с буквой «С», то лучше выпить заранее, чтобы не быть шокированным.
Пришел я в Chumley’s в середине дня, когда бар не работал. Открывался он в 17:30. Выпить не удалось, но полюбоваться фотографиями знаменитостей мне разрешили. Хотел еще книжки полистать, но мне намекнули, что гостеприимством злоупотреблять нельзя.
В общем, литературный гештальт Нью-Йорка у меня еще не закрыт. Есть много мест, где предстоит выпить и подкрепиться.
Над пропастью во ржи
«В воскресенье Фиби часто ходит в парк — она там катается на коньках. Я знал, где она обычно бывает». «Над пропастью во ржи», Джером Дейвид Сэлинджер.
Фиби ходила на каток в южной части Центрального парка в Нью-Йорке. Около катка есть место, куда можно залезть и посмотреть на конькобежцев. На улице было +22С, но каток работал.
Когда я в детстве читал эту книгу Сэлинджера, то не задумывался, где все это происходило. Ну, город какой-то. Оказалось, что этот город существует. И каток в парке реальный.
42-я улица
«Трудно поверить, но какие-нибудь семьдесят лет тому назад на углу Пятой авеню и 42-й улицы, на том месте, где за пять минут скопляется такое количество автомобилей, какого нет во всей Польше, стоял деревянный постоялый двор, выставивший к сведению мистеров проезжающих два многозначительных плаката:
— НЕ РАЗРЕШАЕТСЯ ЛОЖИТЬСЯ В ПОСТЕЛЬ В САПОГАХ,
— ЗАПРЕЩЕНО ЛОЖИТЬСЯ В ОДНУ ПОСТЕЛЬ БОЛЬШЕ, ЧЕМ ШЕСТИ ПОСТОЯЛЬЦАМ».
Илья Ильф, Евгений Петров. «Одноэтажная Америка».
Я стоял на углу Пятой авеню и 42-йулицы, смотрел на небоскребы, на автомобили и мечтал на час переместиться во времени, когда на этом углу стоял деревянный постоялый двор. Зачем? Не знаю.
Метрополитен
Музей Метрополитен (The Met) у меня ассоциируется с лесом, где надо искать грибы. Если ты нашел картины Ван Гога, то это не значит, что все они будут в одной комнате. Дарители коллекций хотят, чтобы их сокровища были в одном месте. Там, где будет только их имя, а не эпоха и стили.
Раздражает? Немного, да. Потом привыкаешь. Даже интересно ходить по залам и натыкаться на шедевры. Ведь правда неинтересно, если все белые грибы будут расти на одной поляне.
Лес в Мете большой, и билет действителен три дня. Учитывая, что через два-три часа мозг уже ничего не воспринимает, то трех дней мало.
— Ну и что ты почерпнул, чем обогатился? Поставил галочку в списке дел и выучил несколько новых имен?
— Галочку поставил, имена выучил, но уже забыл.
— Ну а для души?
— Еще раз убедился, что каждый из нас видит мир по-своему. Вот собаки тоже по-своему видят, но сказать не могут. А художники могут. Словами описать свои чувства часто невозможно, а краски и кисть творят чудеса в умелых руках.
— Пример можешь привести?
— Вот картина Ван Гога «Пшеничное поле с кипарисами». День солнечный, а ветер дует прямо из картины. И природе наплевать, есть ты или нет. Хоть кто-то и посадил пшеницу, но кажется, что она растет сама по себе. Вдали горы, до которых художнику не добраться. Он тут чужой. Да и не только тут. Впрочем, я говорил, что словами сложно все это описать. А краски смогли.
Музей Фрика
Жил да был угольный магнат Фрик. О нем я потом расскажу. Сейчас только о том, что к концу жизни он увлекся искусством. Его дочь Хелен продолжила увлечение отца и основала справочную библиотеку по искусству (Frick Art Reference Library). На фото вход в библиотеку, здание которой является частью «поместья» Фрика на Пятой авеню около Центрального парка.
В библиотеке можно найти историю практически всех известных картин: кто купил, когда украдена, где «всплыла»… Это бесценная информация для аукционов и частных коллекционеров. Тут же хранятся книги по искусству, рукописи, цифровые архивы. Попасть туда на работу — это счастье для любителей искусства.
Нашей знакомой Линн повезло. Ей удалось там поработать волонтером. Вообще в Америке устроиться волонтером в хороший музей — это проблема. Сначала Линн долго пыталась попасть на волонтерскую работу в музее Миннеаполиса, но там очередь на много лет. Брали только жен бизнесменов, которые жертвовали музею сотни тысяч долларов. Вклад Линн был много скромнее. Она жертвовала по тысяче в год в течение пятнадцати лет. И только после этого ей разрешили работать волонтером по субботам.
В библиотеку Фрика Линн удалось попасть только благодаря опыту волонтерской работы в Миннеаполисе. Она считала, что произошло чудо. При этом она жила в соседнем штате, приезжала в Нью-Йорк на электричке.
А теперь о Фрике и о музее.
Штирлиц знал, что запоминается последняя фраза. Это также знал или чувствовал угольный магнат Генри Фрик. В сети пишут, что он сочетал в себе аморального дельца и тонкого ценителя искусства. Вот насчет аморальности — тут можно поспорить.
Да, история с дамбой в Питтсбурге, которую модифицировали, чтобы расширить озеро для рыбалки богатеев. Дамбу прорвало после бури и тогда погибло 2,5 тысячи человек. Виноват Фрик, который возглавлял проект? А может инженеры, которые проектировали дамбу и не учли влияние стихии?
Да, известная забастовка в Хоумстеде, которую подавили силой. Снова виноват Фрик? Рабочие решили, что да. Во Фрика даже стреляли. А какова роль Эндрю Карнеги, главного компаньона Фрика? Кстати, не путайте одного из богатейших людей мира с его однофамильцем Дейлом Карнеги, писавшего книжки о том, как быть счастливым.
Генри Фрик начал с нуля. Ему повезло, что он понял роль кокса и начал строить ульевые печи для его производства. Потом партнерство с Эндрю Карнеги для развития сталелитейной промышленности. Проблемы между компаньонами, уход из бизнеса, увлечение искусством, отъезд из Питтсбурга, где Фрика ненавидели. Постройка особняка на Пятой авеню около Центрального парка в Нью-Йорке. Покупка шедевров живописи. Особняк сразу строился с прицелом, что после смерти владельца он станет музеем. Сейчас Коллекция Фрика — один из лучших музеев Нью-Йорка. Кто помнит о дамбе и забастовке? Кто помнит, что Фрик сдал билеты на Титаник, потому что у жены разболелась щиколотка? Гибель Титаника — не его вина, хотя и тут можно предположить что-нибудь конспирологическое.
Музей — вот последняя фраза Фрика. Как у Штирлица.
Чем хорош музей Фрика? Там картины вписаны в интерьер комнат. Как будто они создавались специально для его дома. А какие там шедевры! Вермеер, Гольбейн, Эль Греко, Беллини, Тернер, Тициан, Рембрандт, Веласкес, Брейгель… Ходишь и говоришь спасибо «аморальному дельцу».
Фотографировать в комнатах нельзя. Разрешено только в зимнем саду. В музее Фрика можно и отдохнуть, и насладиться шедеврами. Это если просто ходить и глазеть. Если при этом что-то изучать, то выходишь оттуда как выжатый лимон.
Клойстерс
Хорошо, когда много денег. А когда денег очень много, то это вообще замечательно. Можно построить больницы, школы, заводы, финансировать научные исследования. Можно основать новый университет, как это сделали, например, супруги Стэнфорд. А если еще останется, то можно сделать маленькое чудо.
Дж. Рокфеллер младший решил сделать подарок городу Нью-Йорк — построить средневековый «замок». Не для себя, для города. И не просто построить, а использовать стены и украшения реальных средневековых строений.
Он купил части четырех древних французских монастырей, старые гобелены, мебель, алтари, украшения и на высоком холме в северной части Манхэттена появился музей средневековья. Это Клойстерс (Cloisters) — филиал музея Метрополитен. Собрание средневековых ценностей пополнялось и другими меценатами.
Я долго сопротивлялся походу на эту гору. Вроде как насытился замками Германии и Австрии. Соблазнился видом на речку Гудзон. Поднялись. Мартовский вид не впечатлил — голые кусты, деревья, речка так себе — видали и пошире. Но внутри «замка» было прекрасно. Это не голые стены Нойшванштайна в Баварии. Тут разбегаются глаза. Миллиардер не поскупился.
Совершенно убили гобелены 15-го века. Всегда был к ним равнодушен, а в Клойстерс пришлось раскрыть рот от изумления. Яркие, фантастические, огромные. Тема — охота на единорога. Единорога жалко, конечно. Он олицетворяет целомудрие, духовную чистоту. Есть легенда, что Бог предложил единорогу выбор: остаться в раю или покинуть его вслед за Адамом и Евой. Единорог ушел с людьми. Я решил, что на гобеленах изображена не охота, а ловля единорога. Так немного гуманнее.
Гобелены в Клойстерс принадлежали старинному дворянскому французскому роду Ларошфуко. Во время революции их реквизировали, потом их следы затерялись, и через много лет гобелены были обнаружены в каком-то сарае, где ими укрывали картошку. Сокровища вернули владельцам. У них Рокфеллер и купил гобелены для музея.
А как сумели разобрать каменную кладку древних стен, чтобы перевезти ее через океан? Спросили об этом сотрудника. Она наморщила лоб и сказала, что все камни перенумеровали и потом собрали стену.
— А как сумели разобрать стену и не разрушить камни?
— Так это… Работали специалисты.
А вот как работали специалисты, нам выяснить не удалось.
Русский самовар
Не верьте Википедии. Она пишет, что ресторан «Русский Самовар» в Нью-Йорке банкрот и там невозможно перекусить, начиная с декабря 2018 года. Это неправда. Мы там вкусили грибной суп, солянку, пирожки с картошкой и капустой, выпили светлое пиво «Балтика» (не помню номер). Но времена у исторического ресторана непростые. Туда уже не ходит Бродский и многие другие, прославившие в свое время это место. За белым роялем, который подарил ресторану Барышников, уже не сидит Александр Журбин. В ресторане мы были одни. За это время туда заглянул еще один посетитель, но только для того, чтобы попроситься в туалет. Его пустили.
Это ресторан основал Роман Каплан в 1987 году. Денег у него не было, но он знал Барышникова и Бродского, который очень кстати получил тогда Нобелевскую премию. Вот эти трое и стали совладельцами. Довлатов в то время сидел без денег, но он тоже внес посильную лепту — купил самовар и притащил его из Квинса. Говорят, что пешком, так как не хватило денег на метро. Я в это не верю, но легенда красивая. Довлатов был на такое способен.
Место для ресторана выбрали престижнейшее — на 52-й улице. Это был центр джазовой культуры Нью-Йорка. В доме, где находится ресторан, одна из квартир Фрэнка Синатры. Он иногда захаживал в бар ресторана, чтобы пропустить стаканчик. Я перечислю знаменитостей, которые бывали в «Русском Самоваре»:
Иосиф Бродский,
Михаил Барышников,
Фрэнк Синатра,
Барбара Стрейзанд,
Джек Леммон,
Мишель Легран,
Жерар Депардье,
Милош Форман,
Сергей Довлатов,
Белла Ахмадулина,
Евгений Евтушенко,
Фазиль Искандер,
Булат Окуджава,
Мстислав Ростропович,
Галина Вишневская,
Соломон Волков,
Комар и Меламид,
Юз Алешковский,
Василий Аксенов,
Михаил Шемякин,
Александр Генис,
Петр Вайль,
Зиновий Гердт,
Анатолий Найман,
Александр Журбин,
Сергей Лавров…
На стенах фотографии, рисунки, картины и автографы посетителей. В правом дальнем углу, где любил сидеть Бродский, его большой портрет. А на картине «Бурлаки» можно увидеть знакомые нам лица. Кормят очень вкусно. Цены немного выше средних, но ведь место какое историческое.
Бродвей
Ну а теперь о Бродвее. В школе я услышал песню «Сенсация» со словами:
А по Бродвею в этот час
Бежит поток машин…
Ломает буги дикий джаз
И равномерно блюз звучит.
Сенсация!
Дальше было что-то про двух землекопов, которые рыли яму. Но это не так интересно, как Бродвей с бегущим потоком машин. Так я его и представлял.
Ха! Поток машин в Манхэттене бежит только по набережным. По Бродвею он делает тык-мык у каждого светофора. Потом сто метров побежит и снова тык-мык. Это когда дорогу не ремонтируют. А если ремонтируют, то тык-мык без всяких пробежек. И будь ты хоть управляющий банком, хоть министром все равно ты едешь как все: тык-мык, тык-мык…
Биржа
Нью-Йоркская биржа. Около нее побывал каждый турист, посмотрел на здание и на железного (бронзового?) быка. Я к быку не пошел — там толпа желающих сфотографироваться. А там, где толпа, там нет Дарагана. Кто-то от толпы заряжается, я же из тех, кто заряжает заряжающихся. Вплоть до обморока или хотя бы желания залезть в темный угол.
С нью-йоркской биржей у меня было связано 15 лет. У нормальных людей утро начиналось с рассвета, а у меня с чтения финансовых новостей и анализом ситуации внутри этого здания. Так же и день заканчивался. Теперь все позади. Свобода и полное безразличие к деловым страницам газет.
Посмотрел я на колонны здания биржи, и сразу мысли созрели. А кто реально управляет финансовым миром? Неплохо знаю, как работают большие корпорации. Изнутри знаю. И точно знаю, что нет всемогущего Джона Смита, который, ворочая миллиардами, вершит темные дела. Если этот Джон Смит уйдет, то корпорация будет прекрасно существовать и продолжит вершить свои темные дела. Есть некая нематериальная субстанция, пронизывающая деловой мир. Вот она и управляет.
Это как мода, которая быстро охватывает весь мир. Конкретные люди уже не важны. Важно то, что витает в воздухе.
Ладно, это я сумбурно написал. Как-нибудь сформулирую более четко. Про нематериальную субстанцию, которая управляет зданием и многим другим.
Тихий океан, тайга, снежные горы. На берегу океана стоит город Сиэтл. Далеко отсюда бурная жизнь Нью-Йорка, Лос-Анджелеса… Тут нет голливудских звезд, толчеи, белых воротничков с Уолл Стрита, смога и чернокожих, танцующих брейк на улицах. Тут ветер с океана, частые дожди и абсолютное спокойствие.
Описать Сиэтл в трех словах? Запросто! Чистый, интеллигентный, смешной город. Почему смешной? Потому, что немного провинциальный, и ему на это наплевать. Там мало театров и музеев, мало шикарных ресторанов и дорогих магазинов. Сиэтлу это не надо. У него другие ценности. В музеях бедненько, но зато красиво. И все, как у больших: клуб любителей музея, магазин сувениров, кафе, бесплатный вход, но пожертвовать музею надо.
В холле музея под потолком висят пять белых «фордов». Немного ржавых, с оторванными глушителями. Из машин торчат палки, на которых мигают неоновые лампочки. Что это означает? То ли машины сейчас взорвутся, то ли они просто излучают счастье. Нет ответа, но зато ты уже готов воспринимать любые экспонаты, как загадку, как нечто, не подвластное твоему уму.
Моне — лодки у бушующего моря. Моне я готов простить все, даже эту картину, явно написанную без участия его муз. И шепот в соседнем зале: «А ты Моне видел?» «Тут есть Моне?» «Тут есть все!»
Ага, тут есть все, чтобы потом это сказать. Тут даже есть «Суд Париса» Кранаха. Три богини беседуют о своем, о женском, а бедный Парис дремлет в тени. На невзыскательный вкус богини, и правда, красавицы. Если их немного откормить, то лет пять назад они вполне могли бы пойти в модели, когда мировое сообщество, жестоко обманутое кутерье, любило худых женщин. А Дюрер тут есть? Есть! Сердце сжимается от боли за потерянные годы, потраченные на формулы и горы. А так бы знал, что ренессанс начался не только в Италии, но и на севере Европы — Дюрер, Босх, Кранах… Сумасшедший Босх, которого можно сравнить только с Данте.
Босха в Сиэтле нет, зато есть французский ресторан. Шикарный! Мрамор, колонны, люстры, кожаные диваны, дорогие светильники, белые скатерти и официанты, одетые так, что хочется поменять их местами с посетителями. Но «французскость» проверяется по меню. Много вин, а пива в меню нет! Типа, знай наших! Но если тихонько спросить, то пиво есть. Дальше — морские гады, рыбы с загадочными именами. «А мясо есть?» «Мммм… Есть вкуснейшая котлета из говядины!» «Окей, котлета — это лучшая рыба!»
Котлета вкусная, но… Бедная Франция! Она и не знает, что котлету полагается положить между кусками хлеба, и еще туда засунуть авокадо, помидоры и салат. Ах, да! Ведь Франция! На гарнир — french fries! Улавливаете идею? Жареный картофель по-французски! В отличие от Мак-Дональдса картофельная соломка очень тонкая — ведь это классный ресторан, а не забегаловка какая-нибудь! «Кетчуп дадите?» «А как же!»
Ладно, Босха нет, французский ресторан немножко американизировался, но зато в Сиэтле есть «Микрософт», «Боинг», «Амазон»… Это накладывает отпечаток на лица даже бездомных. Они не живут бездумно, как миллионы их собратьев. В Сиэтле они думают о великом. Парк скульптур пронизывает город. Иногда, правда, трудно понять, где кончаются скульптуры, а где начинается железная дорога, но ведь это Сиэтл! Там все не для простого ума. Бездомные сидят на лавочках и смотрят на произведения искусства, пытаясь понять, что хотел сказать художник. Мы-то с вами знаем, что художник ничего не хотел сказать — просто так получилось, но эту тайну знают немногие.
Холодный влажный воздух приходит с океана, упирается в горы и выливается дождями. Дожди моют город, на тротуары можно сесть в белых брюках. Белые брюки в Сиэтле не носят, носят джинсы, футболки и пиджаки. Да, Сиэтл — первый город в Америке, где я на улице увидел мужчин в пиджаках. «Что-то не так в этом Сиэтле!» — подумал я, но потом решил, что это непостижимое влияние холодного океана и немыслимой чистоты.
В Сиэле очень много непостижимого. Вот зачем там построили железную дорогу между городом и океаном? И это не Ж/Д в нашей деревне, по которой поезда ходят два раза в неделю. По Сиэтлу постоянно катятся составы с тремя тепловозами во главе, тянущими цистерны и грузовые вагоны. Это не дает окончательно расслабиться — иначе, синяя вода и чистейший воздух постоянно навевали бы романтические мысли.
Метро в Сиэтле нет. Но есть его имитация, называемая «light train». Рельсы начинаются от аэропорта и кончаются в центре города. В городе рельсы под землей в настоящем туннеле. Так и хочется назвать это «метро», но ты теряешься, когда к платформе подходят не только поезда, но и автобусы. Как это? — спросите вы. И будете бесконечно правы, задав это вопрос. Ответ простой — это Сиэтл, где не надо ничему удивляться.
Знаменитый рынок в Сиэтле. Ряды с рыбой, крабами, ракушками, в которых шевелится что-то съедобное. Все свежее, типа, утром около Аляски еще плавало. Аляска тут везде — в названиях авиакомпаний, улиц, отелей, банков. Хожу и удивляюсь, а что на Аляске-то осталось?
И еще в Сиэле есть местная Фудзияма. Называется она вулкан «Бэйкер». За грядой скалистых гор высится нечто огромное, белое, подпирающее облака. Глядя на это, хочется немедленно сложить хокку — «медленно по склону Бэйкера ползет программист Микрософта…» Часто Бэйкер обложен туманом и напоминает груду ваты на фоне синего неба.
Самолет улетал поздно вечером. Засыпающий город остался внизу, заходящее солнце раскрасило облака. С высоты они казались красным снежным полем, из которого торчала вершина Бэйкера. Я потянулся за камерой, но самолет сделал вираж, вершина исчезла и наступила ночь.
Игра на бирже — можно ли заработать покупая и продавая акции?
Женщины и мужчины — рассказы, эссе и миниатюры о любви.
Однажды и другие рассказы — почти автобиографично, рассказы, миниатюры, повести «Инженер-физик» и «Аспирант».
Идеальная Катя — рассказы, миниатюры, повесть «Идеальная Катя».
Накапливаемая внезапность — эссе и миниатюры о труде писателя.
На машине по Италии — рассказы о Сицилии, Умбрии, Тоскане, Марке.
Медленным галопом по Святой земле — путешествие по Израилю.
Российские этюды — путешествия по России.
Мы и наши гены (совместно с В. Полуновским) — насколько гены определяют нашу судьбу.
Ладога — на яхте по Ладоге.
Париж, Амстердам, Вена, Мюнхен и др. — путешествия по Европе. Познавательно и немного весело.
Надо что-то менять — рассказы миниатюры, эссе.
Последние комментарии
5 часов 13 минут назад
5 часов 21 минут назад
5 часов 49 минут назад
5 часов 53 минут назад
5 часов 54 минут назад
6 часов 1 минута назад