Комсорг [Иннокентий Белов] (fb2) читать онлайн

Иннокентий Белов ПТУшник 3 Комсорг

Глава 1

Безвольно притихшая на несколько минут после эротического полета куда-то очень вдаль Светка внезапно пришла в себя. Завозилась на скомканной простыне, скинула мою коварную руку, подобравшуюся сзади и плотно охватившую всей кистью ее роскошное полушарие третьего размера, со своей упругой груди, сразу же резво вскочила с кровати.

Той самой легендарной полуторки, на которой в Советской стране зачата минимум половина всех детишек.

Сверкнула голой спиной, неосторожно потянулась к полотенцу на стуле, который стоит в метре от коврика при кровати, явив моему взгляду в полутьме наступающего неотвратимо зимнего вечера тренированную легкой атлетикой роскошную спину и все пониже ее, еще длинные стройные ноги легкоатлетки со всеми интересными подробностями и заманчивыми впадинками.

Потом сразу спохватилась, что оставила все эти интимные закоулочки для моего нелегального просмотра и, судорожно заматываясь в широкое, длинное полотенце из таллинского универмага, бросила уже изначально недовольный взгляд на меня. Не любит моя подруга очень почему-то, когда ее голой разглядывают, даже если только что спали вместе совсем по-взрослому.

И даже два раза подряд спали очень сладко. Я-то точно на небеса слетал в самом процессе и по факту. И от третьего подхода не отказался, и от четвертого, чертовы гормоны молодого тела все так же толкают на подвиги, однако тут не все от меня пока зависит. Светка к полному разврату совсем не готова, ведь еще неделю назад была абсолютно невинной девушкой.

Предчувствуя бдительный взгляд подруги, я сразу же закрыл глаза и прикинулся спящим бревном, как подсказывает поступить мне мое взрослое сознание.

— Игорь! Пора вставать! Я в ванную, а ты кровать застилай! Срочно!

Таким явно командным тоном выдает мне девушка приказания в момент неприкрытого душевного смятения от того, что скоро может хозяйка квартиры вернуться. А у нас тут совсем не прибрано и сразу станет понятно, что мы, оставшиеся наедине в квартире молодые совсем ребята не только невинным образом музыку слушали.

Все-таки первая красавица на своем потоке и вообще — очень ответственная девушка!

Не положено ей таким заниматься, пока штампа в паспорте нет! Вот о чем настойчиво говорит комсомольско-девичья совесть!

Поэтому может себе позволить покомандовать от широты души, я уже примерно понимаю, как у нее в семье все устроено. Что главная там — однозначно матушка, однако мой солидный жизненный опыт подсказывает мне различные способы комфортного совместного проживания. Даже с такой серьезной и уже очень целеустремленной молодой теперь женщиной.

Как говорится — плавали, знаем!

Как вести себя с ней в отношениях совсем по-взрослому, что требуется в первую очередь начинающей совсем новую жизнь девушке.

И ее фигура сразу же исчезла в коридоре квартиры, шлепая разношенными тапками, потом хлопнула дверь ванной, где немедленно зашумел душ. Быстро это она в ванну забралась, выработанная общажной жизнью такая правильная и осмысленная привычка не терять времени при виде свободного пока душа и льющейся еще воды. Когда слишком много набирается желающих помыться на те четыре душевые кабинки на всем этаже общаги. Да еще постоянно один душ или даже парочка не работают нормально, то горячей воды нет, то холодной, то вода вообще никакая не течет.

Вот, все хочет контролировать самостоятельно девушка и я ее хорошо понимаю, ответственная она очень по жизни. Знает, наверно, по жизни в русской глубинке, что мужики местные весьма ленивые и безынициативные очень существа.

Не зря же в бюро ВЛКСМ своего потока входит. Да, в училище еще комсомол активно существует, пока взносы всего по две копейки собирают среди учащихся. И на собрания ходят, что-то там единогласно поддерживают и с инициативами, сверху спускаемыми, дружно выступают. Уже на хлебозаводе или кондитерском комбинате с этим делом посложнее станет, никто отдавать по три рубля из своих кровно заработанных не захочет за просто так, за одну только принадлежность к самому передовому отряду советской молодежи.

Там уже взрослая жизнь начинается, от получки до аванса она строго заключена, не до всяких в основном формальных постановок, поэтому очень сильно редеют ряды передового авангарда. Пока совсем не заканчиваются.

Следы наших плотских радостей срочно пора убрать, а то придет моя хозяйка, Таисия Петровна — вот что мне делегирует моя подруга, немного такая наивная еще.

Она ведь может в комнату постучаться, и обо всем сразу догадается!!!

Когда увидит расстеленную полуторку и смятую простыню! И предметы туалета, разбросанные по имеющейся в наличии мебели!

Это, конечно, так только Светка наивно думает, я-то уверен про себя, что моя хозяйка уже обо всем давно догадалась и только радуется за своего любимого арендатора. Что я приличную девушку себе сразу нашел, а не со всякими шлюндрами районными тут трусь.

Этих шлюндр она всех по именам знает хорошо и мне никогда не посоветует.

Света и точно — приличная девушка, она в этом уверена, как всякий много поживший человек.

А то, что она уже немного не девушка, к такому известию Таисия Петровна относится как взрослая женщина. Когда-то это событие все равно должно было случиться, так почему не с таким хорошим парнем, как ваш покорный слуга.

Да и я, как тоже немало повидавший разных отношений мужчина — в этом полностью уверен! Пусть в прошлой жизни как-то прошел мимо таких вариантов. Чтобы брать именно молоденькую девушку и делать ее женщиной, воспитывая под себя родимого. Такие знакомые парни и целые семьи у меня имелись перед глазами и там в большинстве случаев все пошло совсем не так, как поначалу взрослый доминирующий самец рассчитывал. Стали со временем сами безнадежными подкаблучниками или просто беспощадно получили под зад самим течением исторического прогресса и были отправлены искать себе новую дурочку. Раз именно эта, поначалу так доверчиво хлопавшая наивными глазками девушка таковой не оказалась по итогу.

Все с разведенками и уже опытными в основном женщинами гулял, где все просто и легко в этом плане. В общем, совсем не искал трудностей с невинными девушками, а даже как-то вполне осознанно избегал их.

Как начал с курсантских времен опасаться имеющейся постоянно такой засады, так всю взрослую жизнь и прошел под этим флагом. Так останешься непреднамеренно ночевать в гостях, потом побарахтаешься разок с внезапно ставшей доступной подругой, а утром тебе уже будущий тесть с тещей тапочки по-семейному выделяют и зятем ласково называют.

И деваться теперь некуда совсем! Как приличному человеку — комсомольцу или уже даже кандидату в члены КПСС, состоящему на воинской службе в училище для перспективных подводников!

Перспективных в смысле большого денежного довольствия где-нибудь на Севере или ТОФе и еще быстрого продвижения по службе. Подводники и летно-подъемный состав авиации воинские звания на год быстрее остальных служивых получают.

А если ты решишь быстренько про такое дело позабыть, типа — подумаешь, переспал и переспал, с кем не бывает, тогда делегация из настойчивой матери и плачущей дочурки так же быстро тебя до отчисления из училища доведет на самом деле.

И тогда, здравствуй, Северный флот! Суровые годки радостно встречают бывшего курсанта на каком-нибудь замурзанном тральщике, а впереди прочие радости срочной службы в арктических широтах! Качка во время шторма в Северном ледовитом океане такая бывает, что девять кругов дантовского ада как-то с добрым таким юмором воспринимаешь. Как бы там товарищ Алигьери не сгущал краски из своей итальянской жизни!

С такими моментами в прошлой жизни я уже хорошо знаком. Нечасто это случалось, однако этот вариант неизбежный, если все участвующие стороны на принцип пойдут, а не договорятся как-то тихо, мирно и благочинно.

Есть и немного знакомые парни из других рот, которые пошли на принцип, отказались жениться наотрез на девушках сомнительных добродетелей и как-то утром были вызваны из строя, отчислены из училища и промаршировали в роту обеспечения.

Парень из моего взвода с интересной фамилией Йосиков тоже попал в такой переплет-дуплет в самом конце первого курса. Ходок по теткам он был в то время весьма изрядный и так получилось, что понесли от него одновременно одноклассница по школе из весьма приличной семьи и веселая, уже достаточно самостоятельная медсестра из Военно-морского госпиталя.

Ибо опускал он свой молодильный агрегат во все емкости на своем жизненном пути без всякого разбора.

— Не знаю, что и делать, — озадаченно лохматит он передо мной ладонью густые еще тогда, свои кучерявые волосы, — хочется конечно с медсестренкой остаться, если мое мятущееся сердце послушать… Только, если посмотреть с другой стороны — это же моя одноклассница, нежная и ранимая девочка, родители наши опять же хорошо знакомы, скандал страшный начнется…

Выбрал все же одноклассницу как местами приличный человек, благо медсестренка особо и не настаивала, сразу же нашла другого папу своему будущему ребенку.

Папа еще у одноклассницы серьезный мужчина оказался, по военкоматам служил и зятя хорошо на карьерный путь наставил, тот сразу и в КПСС ломанулся вступать в числе самых первых, и в комсоргах свое будущее счастье нашел.

Ну, у него это дело, справедливости ради надо отметить, очень хорошо пошло. По призванию и происхождению, так сказать, очень пламенный трибун и оратор вырос рядом с нами. Прямо один в один как товарищ Троцкий в суровые годы революции и гражданской войны, только совсем наоборот.

Воспитался наш взводный двойной залетчик очень идейным товарищем и с невероятно хорошим знанием предмета жег яростным глаголом половую распущенность, приспособленчество, взяточничество, коррупцию и карьеризм!

Ладно, я быстро поднимаюсь и застилаю кровать, не стоит по сущей ерунде нарываться на кое-какие лишние проблемы в начале почти семейной жизни. Тем более в моем достаточно уязвимом положении более младшего по возрасту парня. Которому только три дня назад исполнилось шестнадцать лет, когда я с заметным облегчением вступил во взрослую жизнь и возраст согласия по советским законам.

Подал сразу же в родном паспортном столе по месту прописки на первый свой паспорт буквально на следующий день после совершеннолетия.

И Света этому моменту тоже очень порадовалась, что больше не рискует оказаться ужасной совратительницей взрослого по своим делам, но, не по фактическому возрасту несовершеннолетнего мальчика.

Впрочем, до моей днюхи секс у нас случился всего один раз на той самой снятой у знакомого крутой квартире после ее дня рождения. И тут уже четыре раза мне такое счастье обломилось за последние восемь дней, когда Таисья Петровна уходит гулять по своим знакомым часика на два, а Света прибегает ко мне сразу после занятий в путяге.

Вообще, с четырнадцати до шестнадцати лет в СССР производится экспертиза половой зрелости по закону от 1960 года, если ловят на занятии любовью таких прелюбодеев. Так что не все так однозначно получается даже по закону.

Ну, я-то легко докажу свою половую зрелость, могу еще и всех экзаменаторов поучить, как детей умненьких и красивеньких делать.

Да, есть у моей новой девушки и уже местами сожительницы такие строгие домашние закладки насчет того, что можно, а что — нельзя позволять ее парню. Наверно, это от мамы такое строгое воспитание получено, тем более, что у той сразу три дочери имеются, поэтому хорошо понятно, что повышенная строгость максимально присутствует в семье.

Чтобы доченьки слишком рано не разгулялись в маленьком городке под красивым русским названием Нерехта.

И не позорили фамилию вариантом принесения в подоле от неизвестного солдата из стройбата.

Ладно, я своего добился в самом для меня главном деле, уже пару раз у меня оставалась ночевать Светлана вместо того, чтобы тащиться весьма утомительным образом в общагу на Энергетиков. С ее яркой внешностью гораздо спокойнее с кем-то из подруг кататься на общественном транспорте и желательно, чтобы их, этих боевых подруг, оказалось вокруг побольше. А то к ней одной постоянное приставание со стороны противоположного пола происходит в переполненных вагонах метро, автобусах и троллейбусах, идущих по нужным маршрутам.

Мужики советские в общественном транспорте сильно воняют табачищем и перегаром, потом и прочими прелестями после трудового дня на производстве, но чувствуют себя поголовно неотразимыми красавцами и это постоянное доминирование уже очень сильно надоело моей подруге.

Поэтому у нее непроизвольно появляется непреодолимое желание остаться слушать у меня в уютной комнате крутую музыку и никуда вообще не ехать. Тем более, чтобы не страдать сейчас вечером и на следующее утро в переполненном автобусе и вагоне метро ни секунды полтора-два часа, а просто дойти до учебного корпуса за пять минут по свежему морозцу.

Заранее еще договаривается по телефону с кем-то из воспитателей в общежитии от моего бывшего ПТУ, чтобы не поиметь проблем с отсутствием по месту проживания на целую ночь.

Только мои гормоны требуют еще неизвестно мне самому сколько подходов к девушке, однако, когда хозяйка находится в своей комнате, пусть и отделенной от нас кухней и ванной с туалетом, ничего мне пока особо не обламывается с близостью. Никакого такого пиршества плоти и любви.

Приходится реально мучиться и вертеться на своей половине кровати, пытаясь уснуть рядом с такой прекрасной во всех отношениях подругой. Потом она все же соглашается заняться любовью очень по-тихому, потому что и сама уснуть не может, чувствуя всей кожей всепроникающий поток моих гормонов-феромонов за своей спиной.

Твердые принципы у девушки есть, они мешают мне жить, но я надеюсь, что рано или поздно подруга перестанет обращать свое внимание на то, как шумит телевизор в комнате рядом. Когда хозяйка смотрит обязательное кино в пол десятого вечера после программы «Время». Таисья Петровна вообще рано спать не ложится, явная она по образу жизни «сова».

Или придется искать отдельную квартиру для обеспечения нормальной семейной жизни для двоих молодых людей.

Поэтому Света не приветствует откровенное разглядывание ее полностью созревшей фигуры и даже в постели пытается постоянно прикрыться хоть уголком одеяла. От моих жадных взглядов и сногсшибательных гормонов моего молодого тела, вырабатываемых в каком-то немыслимом количестве.

Мне самому, конечно, это не особенно нравится — такое слишком скромное поведение. Ведь по сравнению с ее фигурой всякие там мадонны и примадонны отдыхают на раз-два, поэтому и стесняться подруге абсолютно нечего.

Но я все же хорошо понимаю своим взрослым умом, что не стоит пока серьезно напрягать Светлану. Она и так сейчас в некоторых непонятках находится насчет того, как это молодой паренек ее так ловко соблазнил, почему именно ему она и отдала первому свою невинность. При ее то принципах и явном желании поделиться основным достоянием честной девушки только со своим мужем и то уже после положенной свадебки и честного пира.

Я-то ответ на этот вопрос отлично знаю и понимаю. Все же взрослый опытный мужик в теле подростка и скажет, и сделает все именно так, как требуется девушке, чтобы запустить процесс неотразимого соблазнения. И там погладит, и тут нежно потрогает, и разбирается досконально в тонкостях женского организма. И веду я себя именно как опытный мужик во всем по жизни. Те же весьма дефицитные билеты до Таллина беру по организованному лично блату на Варшавском вокзале, в универмагах и магазинах сразу вижу, что нужно покупать и сколько чего брать. В тех же кафешках эстонской столицы и остальных столовых знаю, как себя уверенно вести, еще легко отбиваю разные поползновения прочего мужского населения в сторону своей подруги.

Ведь и деньги имею всегда на такие дела, покупаю все, не глядя особенно на цену.

Ну, почти все, что шьется в самой Эстонии — можно легко перепродать даже в здорово избалованном разной заграничной фирмой, с ударением на последнем слоге, в морском городе Ленинграде, что уже говорить про остальной Советский Союз.

Да и качественный шоколад с настоящей жевательной резинкой от «Калева» идет на ура, принося мне стабильный нелегальный доход.

Несравнимый с моей зарплатой на полставки грузчиком, даже если особо не надрываться.

К тому же моя Светочка уже давно реально созрела для таких постельных кувырканий, природу ведь не обманешь, а гены пальцем не раздавишь.

Пока она шумит водой в ванной, старательно моясь после грехопадения, я убираю следы того, что случилось на кровати и некоторое время разглядываю ее внимательно.

Когда моя подруга выскочила из ванной с проверкой, в комнате уже все чинно и прилично, я тоже одет полностью в домашнее, негромко играют ее любимые итальянцы «Рикки э Повери». Ничто больше не напоминает о случившем недавно грехопадении, заставляя ее смущаться и переживать.

В итоге создана такая расслабляющая обстановка и даже мое довольное лицо не мелькает рядом.

Ну, как довольное? Сам бы я так не парился насчет скорого прихода хозяйки и провел бы еще пару успешных приступов к манящему телу Светы. И сам бы слетал в космос и ее бы свозил туда же минимум один раз.

Однако я уже ставлю чайник на кухне и вытаскиваю из холодильника «Наполеон» фирменного «Северского» производства. Разрезаю его аккуратно и раскладываю куски по фарфоровым блюдцам. Есть теперь у меня возможности заказывать и забирать в кафе-кондитерской на Московском проспекте всякие такие изделия по знакомству.

Уже продал несколько стильных вещичек девчонкам из этой самой кафешки и подарил пару шоколадок самым обаятельным из них. В общем быстро стал своим, проверенным покупателем и еще необходимым снабженцем кое-какими дефицитами. Захожу с шутками и прибаутками с черного входа как положено.

Разложив куски торта по тарелкам, зову подругу:

— Светлана, жду вас на кухне! Кушать перед поездом, везущем вас на малую родину, подано!

— Раз вы сегодня так выложились, вам можно и два куска тортика скушать! — это уже ей, заглянувшей в зеркало в прихожей и убедившейся, что выглядит она прилично.

Напоминание о ее страстности в постели опять не радуют девушку, но перекусить перед началом путешествия все же необходимо. Поэтому мы увлеченно наворачиваем «наполеон» и запиваем его горячим чаем с лимоном.

Половину торта унесла с собой Таисия Петровна к подругам, она часто прихватывает то мои яблоки с мандаринами, то что-то из кондитерки эстонской. Именно то, что я ставлю в холодильник или оставляю на обеденном столе постоянно для нее и ее многочисленных подруг.

Так мы с ней договорились уже давно.

Пусть порадует своих пенсионерок, тем более, что расплачиваться за пяток яблок «Гольдена» или кило мандаринов меня в овощном Ира с Людой уже совсем отучили.

— Ты здесь — хозяин, а не гость! Тащи с работы каждый гвоздь! Игорек, переставай нас смешить своими копейками!

Так прямо и сказали несколько раз, хотя я первое время исправно отсыпал мелочь за особенно красиво выглядящие фрукты из братской Венгрии или даже из борющегося с французским империализмом Марокко.

Да, на дворе конец восемьдесят второго года, самое начало конца великого социального эксперимента.

В генсеках у нас теперь товарищ из КГБ Андропов, я сам лично вешал его портрет в кабинете Софьи Абрамовны вместо усопшего Леонида Ильича Брежнева. Портрет бровастого покойника отнес в свою комнату и спрятал за шкафом на будущее. Он теперь уже никому не нужен. Благо он не простой, а какой-то сильно улучшенный, жаль его выбрасывать на помойку.

Когда-нибудь открою свой бар на Думской, будет там висеть над полкой с напитками и радовать народ. Если, конечно, он сохранится за эти двадцать очень бурных лет впереди.

Директиса моя политическим чутьем обладает в полной мере и я уверен, что еще трех последних генсеков точно переживет на своем прибыльном посту. А потом, наверно, махнет с накопленными богатствами в землю обетованную, где по слухам настоящий рай построен. Для определенной категории граждан с правильной родословной.

Потом мы пьем хорошо заваренный чай с девушкой, бабы Таи все нет и потом начинаем собираться.

Куда нас несет в этот морозный вечер двадцать восьмого декабря? Одна тысяча девятьсот восемьдесят второго года?

Когда в комнате так тепло и уютно, мурлыкает романтическая музыка, а на промерзшей улице суровый ветер с двадцатиградусным морозом немилосердно дерет щеки?

Остались бы здесь и снова слушали музыку, снова пили чай с чудесным эстонским мармеладом, а потом так заманчиво кувыркались бы на узковатой кровати…

Уезжает моя подруга на свою малую родину к своим родителям и сестрам встречать Новый год.

Вот сама отстояла уже какое-то время назад огромную очередь на Московском вокзале и купила билеты в плацкарт до Нерехты и обратно. Когда еще со мной не была так близко знакома, думаю, что теперь знакомые кассирши с Варшавского смогут легко решить по звонку на тот же Московский вокзал проблему с билетами для подруги.

Приеду и заберу билеты в кассе для своих просто приложив сверху трешку.

Сегодня утром Света занесла мне в рано открывающийся магазин чемодан со своими вещами и ушла в фазанку-путягу дальше прилежно учиться. Как-то пробилась через общественный транспорт с огромным багажом, вылезла на Техноложке и сразу навестила меня на работе. Хорошо, что сейчас это не такой невероятно тяжелый чемодан, как в момент нашей первой встречи, но проложенные вещами банки так же позвякивают время от времени внутри. Уже пустые от закруток и солений, хорошо помытые, но, как особо ценное добро они отправляются обратно, чтобы осенью опять наполнить тот же самый большой чемодан подруги.

Такой вот типичный советский круговорот банок и пакетов в природе, ведь и после каникул Светлана приедет с таким же невероятно тяжелым чемоданом, я уже готовлюсь заказать знакомого таксиста прямо к Московскому вокзалу.

Правда, есть надежда, что повезет она все варенья и соленья не в общагу, а сразу ко мне. Чтобы начать нормальную семейную жизнь новой ячейки социалистического общества, а не кормить бесплатно и бесполезно разных подруг в общежитии.

Которые очень не одобряют ее связь с малолеткой, сами ведь, наверняка, рассчитывали с помощью ее внешности и себе жизнь в большом городе устроить. Возвращаться в свои поселки и городки никто не собирается на самом деле.

Или уже расслабится моя подруга и перестанет таскать домашние закрутки в таких объемах в Ленинград на перекладных.

Теперь уже можно, когда я показал девушке путь к кое-какому левому заработку серьезно выше среднего?

— Игорек, я не могу так много накидывать на магазинную цену! Ладно, еще там десять-пятнадцать рублей — это мне совесть как-то позволяет за все хлопоты добавить! — так пока мне отвечает честная девушка.

Она продает с большим скрипом вещи у себя в общежитии и за пару поездок заработала по моим прикидкам всего шестьдесят рублей чистыми.

Слезы для меня, но, очень большие деньги для нее, учащейся СГПТУ из совсем небогатой семьи.

Сам то я смотрю на спрос, но, стараюсь в среднем иметь на каждой женской шмотке особо повышенной модности от пятнадцати до двадцати пяти рублей прибыли. Пятнадцать на каком-нибудь симпатичном легком сарафанчике и двадцать пять на хорошо приталенном брючном или юбочном костюме. У эстонской швейной промышленности все хорошо с покроем, лекалами и прочими важными вещами, чтобы их изделия смотрелись явно более выигрышно на фоне того, что продается в наших ленинградских промтоварных магазинах.

Тем более, что моя нынешняя клиентура сама вся поголовно из торговли и обычные вещи из под прилавков может покупать в сильно упрощенном порядке по сравнению с остальными советскими гражданами. Настоящей фирме я со своими товарами, конечно, конкуренцию составить не могу, но, зато всей остальной довольно кондовой советской продукции для прекрасного пола нос могу быстро утереть фасонами, пошивом и материалом.

Наверняка, что продвинутые эстонские товарищи постоянно руководствуются женской модой из шведских и немецких журналов, поэтому реально помогают мне продавать вещи с лету. С пылу с жару все улетает и еще постоянно просят.

Глава 2

До отправления поезда на Кострому еще два часа, но, Светочка уже нетерпеливо подпрыгивает и страшно торопится на вокзал.

Как настоящая советская женщина она уже приучена к тому, что нужно везде сильно заранее приехать и долго безропотно стоять, например, чтобы дождаться посадки в вагон. И только тогда закономерное счастье будет всегда с тобой и никогда не изменит своей избраннице.

Я же откровенно ленюсь совершать такие подвиги в мирное еще время, как прошаренный в этой жизни парень и опытный человек в прошлой.

Одна из бывших и ее мама как раз отличались повышенными переживаниями по такому же поводу, весьма сильно портили мне жизнь и карму.

Нам до метро топать по занесенным снегом улицам минут десять максимум, там еще полчаса в самом метро с выходом к поезду. Всего три остановки и мы уже на Московском вокзале, так что сорок минут — это реальное время, чтобы добраться из квартиры до поезда сильно не торопясь.

Однако по частой женской привычке Света хочет оказаться сильно заранее перед своим вагоном и еще минут тридцать подпрыгивать с ноги на ногу, ожидая когда неприветливая проводница наконец откроет двери тамбура на посадку.

А то ведь поезд уедет без нее! И не будет праздника семейного в полном составе с раздачей прекрасных подарков!

Да, она такая нетерпеливая именно потому что везет по красивой вещи своим сестрам и матери, кое-что и от меня им достанется, как от солидно обеспеченного парня. Ну и отцу бутылку «Старого Таллина» с подробной инструкцией, что его выпивать за раз точно не стоит.

А на улице минус двадцать градусов и пронизывающий ветер, тем более, что девушку мне не бросить, нужно ведь обязательно затащить чемодан в купе, раз я теперь ее парень.

Я бы выехал за час примерно, чтобы сразу попасть в вагон, поэтому понемногу тяну время и снова спрашиваю подругу:

— Может все же на такси? Я вызову и через полчаса оно будет у дома?

— Не нужно никакого такси! И так доберемся нормально! — получаю снова в ответ в который раз.

Тратить рубля четыре на повышенный комфорт моя подруга не хочет ни в какую, пару за саму поездку и два рубля на чай примерно. Чтобы именно вызвать того таксиста, с которым у меня уже налажен нужный контакт.

Мне самому просто необходимо иметь такие знакомства, ведь с автовокзала с парой здоровенных сумок и рюкзаком за плечами не так просто добраться на вечерне-ночном трамвае до квартиры.

И нарваться можно молодому парню на тех же гопников или еще вероятнее, что на бдительную милицию. Обязательно остановят, чтобы тщательно проверить, не с только что ограбленной ли квартиры я барахлишко тащу. Поэтому я тщательно изучаю варианты возвращения в Ленинград и стараюсь подгадывать вызовы такси именно к этому времени.

Иногда приходится брать доставку багажа на перроне сразу, когда наряд милиции уже преграждает дорогу где-то впереди. Пусть дорого, зато милиция особо в таком случае не лезет в чужие дела, не мешает местным делягам зарабатывать. Тут нет смысла экономить несколько рублей, когда у тебя в сумках только дефицитного товара рублей на триста имеется. А так мой багаж выкатывают подальше от самого Варшавского вокзала на безопасное расстояние. Подальше с глаз от бдительных к возможности заработать сотрудников внутренних дел. Там я его подхватываю на плечи и руки, быстрым шагом ухожу через Обводный канал на квартиру.

Пару раз, когда возвращался из Нарвы на автобусах, приходилось ждать в помещении автовокзала по полчаса, пока подъедет вызванное по телефону такси. Если уже на дворе поздний вечер, то до места остановки попутного трамвая не так просто добраться, а там еще нужно шагать до квартиры. На фиг эти риски, лучше дать пару рублей сверху и дождаться своего знакомого таксиста, чем сильно рисковать здоровьем, товаром и будущими прибылями.

По телефону называешь фамилию таксиста и намекаешь, что он меня хорошо знает как благодарного клиента. Очень мобильной связи не хватает мне пока по старой привычке, приходится в кармане несколько двушек таскать для надежного коннектинга.

Был бы я по внешности здоровенным мужиком, тогда все проще оказалось бы. Однако, пусть я и подрос хорошо, уже до метра семидесяти за эти несколько месяцев и еще как-то по инерции после всех занятий набрал пару килограммов, все же внешним видом никого испугать пока не могу. Ладно хоть на работе еще приспособил одну найденную железяку, чтобы жать ее от груди. Ставлю пару табуретов и делаю несколько подходов за день, когда есть свободное время. Все увеличивая количество жимов, раз сам вес допотопной штанги увеличить не смогу.

Вроде, как раз для раскрытия мышц это больше подходит, как меня учили в качалке в прежней жизни. Максимальный вес по восемь раз поднять — это для силы, а обычный больше пятнадцати — это для объема мышц.

Однако Светлана отказывается от комфорта в отдельном автомобиле наотрез, не хочет рисковать совсем и зависеть от кого-то. Уже за час сорок до поезда начинает теребить меня насчет выхода на улицу. У нее впереди большой праздник — она возвращается к своим родным с отличными подарками, еще и сама хорошо приоделась в стильные вещи. Произведет заметный фурор в жизни своей семьи и всего городка среди мужского населения.

Налицо большие положительные перемены в ее жизни, этим она и хочет поделиться с матерью наедине.

Те самые вещи, которые я ей подарил после первой поездки, на второй раз она уже для сестер набрала шмоток. Прихватила все накопленные шестьдесят рублей, заняла у подруг еще какую-то сумму и немного на них же и заработала по итогу. Жажда наживы ее еще не захватила целиком, а больше мы вместе в Таллин не катались.

В общем — первый раз едет к своим порадовать их серьезным образом, поэтому так сильно торопится.

Кое-как я протягиваю еще двадцать минут в комфорте квартиры и все же вынужден выходить в мороз и пургу.

На плечах у меня рюкзак с моими вещами, в руке Светкин чемодан солидного вида, она несет только небольшую сумку с продуктами и личными вещами в дорогу. Я закрываю квартиру на оба замка и уже внизу встречаю хозяйку с прогулки.

— Игорь, ты сегодня вернешься?

— Нет, баба Тая. Тоже уезжаю, с Ириной и Людмилой! Буду послезавтра с утра, тортика там один кусок вам остался!

Знаю, что моя хозяйка старается побольше угостить своих подруг, какие-то у нее они все не очень избалованы жизнью и детьми, тунеядцами выросшими. А что такое пол тортика, если несколько подруг нужно навестить, значит, сама и не ест его даже.

Я быстро сбегаю вниз по лестнице за сильно торопящейся подругой.

Светка недовольно морщится, услышав про моих теперь закадычных подружек. Я сам еду с ними в Таллин, они даже как-то по блату сняли там номер в какой-то гостинице около Старого города, так что точно целый день мерзнуть не будем.

Поэтому у меня тоже все отлично впереди. Пусть и не вместе со Светланой, но, веселый день в Таллине мы проведем точно, а вот потом суровые рабочие будни ждут нас до Нового года. В овощном магазине райпищеторга Ленинского района будет полный аншлаг и завал, ведь всем нужна не гнилая свекла для селедки под шубой. И прочие дефициты в виде мандаринов и яблок, разгрузить мне придется несколько машин с овощебаз точно за это время.

Мы быстро передвигаемся по занесенным улицам, Света впереди задает высокий темп и уже оторвалась от меня метров на десять своей походкой козырной легкоатлетки. Однако, примерно на углу Третьей Красноармейской она внезапно сталкивается с выскочившими из подъезда двумя молодыми парнями. Высокие и пьяные, лет по двадцать примерно, они выскочили совсем внезапно, похоже, что от кого-то из гостей идут. Светка шагает впереди меня, я едва успеваю за ней с объемным чемоданом и вот она как раз оказалась между обоими парнями.

Заметил симпатичное лицо и стройную фигурку в приталенном пальто с меховым воротником, весельчаки взялись за руки и образовали круг с моей подругой внутри, после чего запрыгали как в новогоднем хороводе вокруг нее, запевая пьяными голосами:

— В лесу родилась елочка…

Идти Светка не может, пыталась присесть и выскользнуть из ловушки, но, парни разгадали ее маневр и сами присели, опустив руки. Одеты хорошо, не матюгаются — явно, что не местные гопники, а из приличных семей они.

Я остановился в паре метров, опустил чемодан на сугроб и жду, пока парни навеселятся вдоволь, допоют песню и отстанут от нее, больше ничего такого неприличного, кроме того, что не выпускают ее из круга, они не делают.

Похоже, что у них очень хорошее настроение, однако тут парням не повезло и они нарвались на сильно спешащую на свой поезд мечты девушку. Та не стала долго думать, пару раз что-то сказала весельчакам, они не обращают на ее слова никакого внимания, так же весело скача вокруг. Вот и Света даже не стала звать меня, а с хорошей такой сноровкой по-спортивному пробила метко одному из веселых парней коленом в пах.

У меня даже челюсть отвалилась от такого ее резкого поступка, а пострадавший мгновенно разорвал захват и повалился в сугроб, тут же громко застонав от боли. Второй сначала ошарашенно уставился на мою подругу, удивленный ее поступком, потом не придумал ничего лучшего, чем вцепиться за меховой воротник и попробовал тоже завалить на тротуар.

Обиделся на девушку, это понятно, они же ничего такого не делали. Только явно ей под руку попали очень не вовремя. То есть, не под руку, а под сильное колено.

Светка и ему приложилась уже рукой по лицу, однако, тут уже парень успел прикрыться второй рукой и сразу же уронил ее тротуар лицом вперед.

Теперь уже я оказался рядом, долго объяснять это явное недоразумение некогда, тем более, что все уже случилось. Просто сбил с ног парня всем корпусом направленным толчком сбоку и направил его головой в сугроб. Пусть полежит и остынет, а я пока поднял сильно разозленную подругу и отбежал назад за чемоданом.

Светка, боевая единица и тут не успокоилась, подскочила к уже севшему парню и с ноги отвесила ему по лицу.

Ну, как хорошо умеет и может это сделать.

Я уже подбежал к ней, схватил за руку разъяренную подругу и поволок отсюда. Что-то сильно она попала второму по лицу, судя по тому, как он за него схватился. И первый что-то долго с земли не встает, все стонет жалобно и катается у соседнего сугроба.

Фонари на улице светят едва, пурга и метель вокруг, но несколько парней уже показались на соседней улице и идут в нашу сторону.

Показалось мне, что я среди них увидел кого-то знакомого, но Светка теперь понеслась как антилопа к метро, ну и я за ней поспешаю. Некогда останавливаться и что-то объяснять невольным свидетелям и пострадавшим.

В метро влетели как выпущенные из пращи, занесенные снегом снаряды. Светка сердито отряхнула на ступеньках свою шапку и скомандовала:

— На эскалаторе отряхнешь мне спину. Сейчас не нужно.

Пятачки у меня с собой предусмотрительно запасены, только в этот раз пришлось по команде сотрудницы метрополитена за очень большой чемодан закинуть еще один и пройти через турникет рядом с ее будочкой.

Потом догонять быстро перебирающую ногами по эскалатору спортсменку, однако вскоре я серьезно встрял с большим предметом багажа в плотной толпе пассажиров и только наблюдаю теперь, как Светка от меня быстро отдаляется.

Да, сурово это она с веселыми парнями поступила, не в самый подходящий момент они ее задержать решили — это точно.

Ладно, я спускаюсь на платформу и вижу, что разозленная Света чуть не подпрыгивает на ее краю, ведь только что ушла наша электричка.

— Ты чего там тащишься!

— Милая, с этим чемоданом я просто не могу пробраться на эскалаторе между людей. Не переживай, скоро будет следующая, слава богу, мы не в Болгарии метро ждем, — вырывается у меня непроизвольно, видя с какой страстью подруга собирается меня отчехвостить за опоздание именно на ушедшую.

— При чем здесь Болгария? — не понимает она.

— Ну, там они ходят раз в двенадцать минут, — вспоминаю я свою последнюю поездку в эту страну, невольно палясь таким знанием, однако взволнованная до глубины души девушка не замечает ничего.

— Ты можешь быстрее? Давай, чисти мне пальто! Этот урод мне воротник частично оторвал! — явно, что нехорошая энергия до сих пор переполняет девушку и она очень зло трясет кулачками в рукавичках.

— Это он зря так себя повел, конечно. Только, Света, ты первого так жестко вырубила, я теперь тебя боюсь!

— Правильно, меня бояться и нужно! А чего они меня схватили! Видят же, что торопимся! Я им два раза про это сказала!

— Ну, Новый год впереди, у людей хорошее настроение. А тут они на тебя нарвались, — мне уже немного смешно.

Так, мило бранясь, мы доезжаем до Площади Восстания и оказываемся перед нужным вагоном нужного Свете поезда.

Эта небольшая стычка почти не заняла лишнего времени и поэтому мне предстоит еще мерзнуть перед вагоном минут двадцать пять. Это меня совсем не радует и я уже жестко приказываю подруге идти в зал ожидания.

— Убедилась, что поезд на месте? Что такой вагон тут имеется? Что время на моих часах и на вокзальных совпадает? — жестко я беру ее в оборот, — что дверь пока закрыта, а до отхода поезда еще целый час? Что до посадки минимум еще полчаса? Все, пошли погреемся!

И я подпихиваю девушку обратно на вокзал, на хрен мне эти скачки по морозу. Еще простыну на пронизывающем ветру, кто тогда будет работать в магазине?

Оба грузчика уже вовсю празднуют наступающий Новый год и к работе не никак способны.

В зале ожидания мы ждем пол часа, Светка сняла свою шапку и теперь с довольным видом разглядывает часы под куполом вокзала, постоянно переспрашивая время у меня. Пара парней постарше недалеко с большим интересом на нее посматривает, как я вижу, но мне на их взгляды все равно. Свою подругу я хорошо уже знаю, она не станет крутить хвостом, раз нашла своего парня. Ну, до окончания путяги так точно, там уже посмотрим, куда нас к тому времени судьба закинет.

В принципе, за эти еще полтора года я собираюсь прилично заработать и возможно начать покупку какой-нибудь комнаты, чтобы потом ее поменять на какую-то плохонькую квартиру. Потом уже эту жилплощадь на что-то получше и потом на совсем хорошее отдельное жилье в центре города. Дело такое на доверии получается, так что лучше это постепенно решать вопрос с покупкой недвижимости через брак. А не сразу пятью-шестью тысячами рисковать.

Ровно за пол часа до отравления поезда мы пошли на посадку, еще пять минут померзли перед вагоном и наконец я затащил чемодан, спрятав его под сидением. Вытер пот со лба и начал помогать Светке с остальным добром, пока не услышал слова в свой адрес от тех же двух парней, оказавшихся в соседнем купе плацкарта:

— Ничего, отправим этого мелкого в тамбуре постоять, сами с девчонкой познакомимся! Он явно лишний!

Специально ведь так сказали в сторону Светкиного купе, поэтому я понял, что сдерживаться больше не стану.

И так уже сегодня один раз сдержался, хватит пока. Не стану молчать и терпеливо лишние наезды переносить.

Это они еще думают, что мы вместе едем в Кострому, а когда я вылезу, вообще королями себя почувствуют!

Ладно, пусть все прочувствуют, я им еще по бесплатному украшению выдам каждому на рожу.

Пока в вагоне народа не так много, на входе билеты проверяют и пробка в середине вагона образовалась из-за большой поклажи у кого-то из пассажиров, можно немного потолковать с парнями. Такие они примерно с меня размерами, только на лица постарше, одеты простенько так, явно, что сами провинциалы в большом городе.

— Кого ты там куда отправишь? — только и спросил я, заскочив перед их купе и дожидаясь, когда первый из них встанет.

Первый, светловолосый парень, тут же подорвался со своего места и встал передо мной, поэтому сразу схватил с левой руки серьезную плюху прямо в нос. Ему и отскочить-то некуда, сзади стол и пространства между полками совсем мало. Поэтому удар прошел на пятерочку, парень упал между столом и стенкой на свою подушку. Второй, более плотный, выскочил тут же на его место, я дал ему приблизить, отступив к столику за проходом и так же хладнокровно пробил навстречу двоечку по носу и в челюсть.

Этого круто повело и он просто опустил на грязноватый пол.

— Света, тут с тобой два потерпевших познакомиться хотят! Посмотри, пока они не убежали жаловаться!

— Да вот еще, — ответила Светка, выкладывая книгу на стол.

Выпросила у меня привезти Ремарка, что я и сделал недавно, когда катался в родной город сдавать на паспорт.

— Ладно, тогда пока, милая! — прощаюсь с подругой и быстро убегаю на выход.

Нужно исчезнуть, пока не пришли соседи парней и не подняли шум, что тех кто-то побил до крови. Светленький уже зажимает полотенцем свой нос, а плотный все еще не может подняться с пола.

Самый такой подходящий момент, чтобы технично пропихаться через заходящих мне навстречу пассажиров и выскочить на перрон.

По дороге с вокзала на вокзал пытался понять, почему так жестко ответил за не такое уж и большое оскорбление со стороны парней?

Ну, пообещали в тамбур отправить, мог бы их сам на словах отправить и все, вряд ли дальше дело зашло бы.

Так нет же, сразу взорвался и жестко продоминировал, наглядно показав болтунам, кто тут главнее хотя бы в обычном мордробое. Они оказались простыми провинциалами и по очереди попали мне под крепкие кулаки без шансов что-то ответить. Так и я выбрал момент, пока в вагоне еще мало народа, быстро им накидал, пока даже свидетелей нет и ушел.

Для чего все это? Чтобы они не чувствовали себя таким героями и не так активно к Свете подкатывали после полученных люлей? И отметины на лицах не давали забыть им самим о том, как неудачно у них началось знакомство с красивой девушкой в соседней плацкарте? И ей самой тоже?

Наверно, именно потому, что уже не раз сталкиваюсь с тем, как парни повзрослее, разглядев мою красотку-подругу, сразу начинают грудь колесом выгибать. И ведут себя очень некрасиво именно по отношению к ее не впечатляющему размерами парню, мне приходится каждый раз напрягаться.

Светке то с кое-какой косметикой на лице легко можно дать двадцать лет, а я вот и подрос здорово и потяжелел, но лицо у меня все равно, как у школьника-подростка. Хотя по разговору и умению махать кулаками ядалеко не прежний девятиклассник, однако все проблемы начинается именно с моей не выдающейся внешности.

Ухватил я подругу довольно красивую и сексапильную, поэтому приходится отбиваться весьма часто.

Домой я уже заезжать не стал, сразу отправился на Варшавский вокзал, где около нашего вагона радостно столкнулся со своими сотрудницами по магазину.

Девушки уже немного навеселе, впереди приятная поездка в купе стабильно приличного поезда, так что все у нас прекрасно по жизни.

Глава 3

С соседом в купе нам повезло, мужчина сорока лет, внешне похожий чем-то на актера Евстигнеева, очень порадовался таким веселым и симпатичным соседкам, поэтому отлично общается с нами.

Я у них как младший и любимый брат иду, тоже поддерживаю разговор на нормальном уровне, так что даже сосед посматривает с удивлением на такого молодого, но разумного словом паренька.

Ира достала пироги с рыбой и мясом, сегодня в свой законный выходной напекла, Людмилка пару бутылок полусухого вина.

— Присоединяйтесь к нашему ужину, — зовет Ира соседа, тот конечно с удовольствием это делает.

Ну, а кто же откажется, когда такие приятные для глаза молодые женщины приглашают разделить с ними потрясающе ароматную и румяную с боков трапезу?

Выпивают вино взрослые, мне тоже на донышко стакана налили, но я больше по пирогам прохожусь, очень уж они вкусные у Ирки получаются, просто не оторваться.

Вино оставляю соседкам и соседу. Потом перед сном играем в карты, пара на пару, девчонки умеют в такое дело хорошо, сосед тоже, ну и я не никому не уступаю.

Девушки сами со мной попросились перед Новым годом в Таллин скататься за сувенирами и обновками, денег сами накопили немного, мужей потрясли и еще премию получили. Да и я очень обрадовался, что они со мной поедут. Они такие очень уверенные в себе молодые женщины, и отбреют приставал, и посмеются всласть, и сами всех посмешат.

С ними дорога туда-обратно мгновенно пролетает. И им весело, и мне особо спокойно, все же целый день гулять по морозному городу я бы не смог. И замерзну, и скучно одному, даже если забиться в кино на пару сеансов. Мне хватает в принципе трех часов на то, чтобы обойти знакомые магазины и еще пару часов необходимо, чтобы одеждой в Таллинском универмаге на площади Виру закупиться.

Тяжеловато сумки спортивные носить становится, однако около камер хранения на вокзале я опасаюсь часто мелькать. Помню, что это место под особо пристальным присмотром милиции находится постоянно, но больше мне негде пока закупленное оставить.

Когда набираю одну сумку, тогда ее отношу в камеры и стараюсь там больше не мелькать до того момента, как приходится пора на поезд садиться.

Да еще опасно немного так вот скупаться в Таллине. Не очень чтобы совсем запрещено, никаких законов я конкретно не нарушаю, покупать при социализме не воспрепятствуют особо, вот продавать строго запрещено с прибылью нетрудовой, тем более, в таких товарных количествах. Только лишние вопросы при досмотре обязательно возникнут. Ладно там одну, две или три, да хоть десяток шоколадок купил себе на сувениры из Таллина, а если их тридцать или пятьдесят в сумке имеется?

То же никак не запрещено официально, только вопросы все равно неминуемо возникнут.

Куда накуплено такое товарное количество? С какой целью и для кого?

Можно раз-другой отбрехаться, что знакомым и друзьям везешь и все под заказ за их же деньги, но всего один раз засветившись перед милиционерами на вокзале, потом будешь постоянно привлекать к себе лишнее внимание.

Придется с Таллином завязывать, только в Нарву и Раквере кататься, но и там вопросы быстро возникнут.

Начнут еще местные сотрудники слать по месту моего жительства и учебы официальные бумаги про такое подозрительное поведение с неконтролируемыми закупками. Вы там на месте разберитесь, куда весь относительный дефицит расходится и нет ли какого состава преступления в деятельности комсомольца Бессонова.

Однако у меня пока при себе даже паспорта в наличии нет, даже свидетельство о рождении сдано, только ученический и комсомольский при себе имеются. Непросто будет объясниться в милиции, что я тут без документов делаю и почему на сотни рублей определенный товар покупаю.

Вряд ли, конечно, меня отправят в детскую комнату милиции, раз уже совершеннолетний…

Поэтому есть у меня такое постоянное ожидание проблем, связанных с определенной нелегальностью моего бизнеса. В таком случае просто уехал бы в Нарву, чтобы потом на автобусе добраться до Ленинграда, намучился бы с этими перекладными.

Обычно все же приходится около камер хранения на Балтийском вокзале Таллина светиться явно лишнего.

С утра повеселевший сосед зовет вдруг меня с девушками к себе в гости на ужин:

— Я к маме перед Новым годом приехал навестить ее. Устрою вам перед отъездом шикарный ужин, я готовить отлично умею, отец научил. Квартира наша недалеко от Старого города, легко доберетесь пешком, мама сейчас одна живет в двухкомнатной. И вы попробуете мою стряпню, и она на таких веселых молодых людей посмотрит. Она у меня учительницей работала в школе, молодежь любит.

Интересное предложение, не девчонкам, конечно, а именно мне. Есть у меня понимание того, как желательно правильно бизнес организовать, чтобы очень сильно уменьшить риски залета.

А для этого мне необходимо тихое место в самом Таллине, чтобы было оно недалеко от вокзала, где я могу спокойно перетасовать товар и оставить его часть до новой поездки.

Однако дело, когда у тебя по одной женской шмотке, пусть и пяти видов, имеется, еще небольшой набор шоколадно-жевачного добра. Иногда ведь получается купить в уже немного прикормленных магазинах сразу например сотню шоколадок или пять-шесть упаковок жевательной резинки по двадцать пачек в каждой. Когда уже немного знакомый продавец может мне все это продать без лишних проблем и глаз за небольшую плату сверху.

Тут никто тебе сразу чек на всю сумму не выдаст, сами потом набьют нужное количество не спеша и с понятием.

И с таким оптовым количеством шоколада или резинки попадаться мне явно не стоит, очень уж оно подозрительно сразу становится.

Да и таскать все это добро тяжело, и в Ленинграде мне столько за раз не требуется. Моя клиентура наелась уже немного шоколадками, хотя жевачку берут постоянно хорошо. Вот если пару упаковок вразнобой сложить штук на двадцать — это нормально и особо спекуляцией не попахивает. Нормальный набор сувениров из прекрасного города для человека, пусть даже подростка с деньгами.

Поэтому мне позарез требуется место, где я такие товарные партии из магазинов могу смело оставить до следующего раза. И чтобы еще мог попить чаю и просто погреться какое-то время перед поездом. На поезде оно проще всего выходит с перемещением, хотя и тут все не так сладко.

Поэтому я сразу согласился с предложением Арнольда прийти к нему перед отходом поезда, несмотря на довольно кислый вид Ирки с Людмилкой. Они в купе нормально пообщались с мужиком, а дальше им он особо не интересен, чтобы еще к нему в гости идти. И какие-то надежды на будущее выдавать.

Ну, я взял адрес и номер телефона, пообещал уговорить подруг и отзвониться потом обязательно, и мы сразу отправились в рано открывающееся кафе позавтракать.

— Мы хотим вечером перед поездом где-нибудь в баре с музыкой посидеть, нам этот дядька без интересу, как бы он там не готовил. А тебе то это зачем? — недоумевают девушки.

Приходится объяснить, зачем мне все это нужно на самом деле.

— Да не факт, что у тебя чего-то выгорит с ним и его матерью. Если бы кто-то из нас с ним загулял, тогда еще ладно, дядька подсуетился бы точно тебе помочь. Но у нас у самих мужья хорошие, так что поддержать тебе не сможем, — объясняет мне Люда.

— Ну, не с ним, так может подскажет кого. Вы мне еще вот в чем помогите…

Мне это тоже понятно, ладно, посмотрим, как у нас дела пойдут в городе.

Сначала мы добрались до Таллинского универмага, Ира с Людой выбрали себе по паре вещей, зато я закупился по их рекомендации и с их же помощью целым десятком шмоток. И еще, что самое главное для меня, они смогли договориться именно как свои люди из торговли с парой русских продавщиц, чтобы те запомнили меня. А потом смогли мне помогать с вещами, даже если я захочу взять слишком много.

— Дашь девчонкам десятку сверху и никаких проблем. Они тебе все, что нужно в примерочную принесут и пробьют потом сами. Главное, чтобы ты там сам сильно не мелькал в женском отделе по своему виду малолетнему. Пиши заранее список, чего тебе нужно, только разборчивым почерком и передай им сначала. Они тебе все соберут, придешь через час и заберешь вместе с чеками.

Ну да, тут-то с чеками особых проблем нет, вещи по одной штуке берешь, продавщицы ничем особо не рискуют при этом.

Так инструктирует меня Ирочка, быстро нашедшая общий язык со своей ровесницей в женском отделе универмага.

Да, такое дело ей явно гораздо проще провернуть, чем мне, с этим не поспоришь.

Благо, что цены на швейные изделия сейчас десятилетиями не меняются и поэтому все довольно не сложно с таким заказом, главное — знать необходимые размеры.

Заказанный отель у девушек оказался просто комнатой в общежитии, куда их пустили на один день по какому-то знакомству Людмилы. Главное, что там оказалось три кровати, поэтому мы смогли передохнуть после сытного обеда в столовой при универмаге спокойно.

Я пока сбегал и положил одну сумку в камере хранения. Оставлять в этой комнате побаиваюсь надолго, у кого ключи от нее еще есть — кто его знает, да и сама дверь довольно хлипкая с дешевым замком, можно одним толчком плеча ее выставить.

Поэтому прихватил свою сумку с пакетами девчонок и отправился на вокзал, где гораздо надежнее хранить свои вещи.

Туда незаметно проскользнул, загрузил одну ячейку, едва-едва все в нее влезло, но уже выходя из камеры хранения заметил внимательный такой взгляд на своей персоне от одного из милиционеров привокзального наряда. Такого блондинчика довольно характерного вида прибалтийского, на белесого леща похожего.

— Черт, начинаются проблемы, кажется, — понимаю я.

То, что кто-то из местных ментов смог меня опознать как довольно часто тут мелькающего парня — это довольно плохо. Теперь меня вскоре тормознут, попросят документы, потом открыть сумку и обо всем сразу догадаются.

Что дальше — вот вопрос! Или я как-то договорюсь или для меня наступят суровые времена сплошных страданий и финансовых потерь. Таллинский вокзал окажется вне зоны доступа.

Сейчас тормозить не стали, раз я с пустыми руками, а вот потом…

Скорее всего, сами милиционеры не станут со мной связываться и брать от меня деньги. И времена еще не те, и коренные жители из местных на это сразу не пойдут, чтобы их подкупал какой-то мальчишка. Этот блондинчик как раз на местного похож, коренного такого эстонца. Ладно бы еще свой, эстонский пацан, на великом эстонском языке предложил бы ему смазать втулки репрессивной машины, так русский же и вообще не из союзной республики.

Думаю, что все жители Эстонской ССР вообще крайне неодобрительно относятся к вывозу из республики некоторых видов товара, которым им самим будет не хватать.

Хотя, как его знать, от постоянной денежки никто не откажется! А договориться при малейшей возможности я смогу легко с моим опытом, если только блондинчик не совсем правильным окажется товарищем.

Нужно купить новую куртку и шапку, чтобы сменить внешность. Главное, самому первым этого милиционера заметить и так прямо к камере хранения не лезть. Правда, моя большая сумка радикально черного цвета все равно будет в глаза бросаться, пора ее поменять для работы. Может, сразу пару поменьше купить и вынести товар из камеры хранения за несколько раз без особого риска?

Ну, всякие такие планы лезут мне в голову, теперь я обхожу вокруг вокзала, присматриваясь к разным подходам к нему. Хорошо, что сама территория вообще почти не огорожена, времена еще совсем спокойные на дворе, можно к поезду сзади подойти, даже близко не показываясь около здания самого вокзала. Тут шанс нарваться на патруль вообще небольшой, только билеты теперь придется покупать не на первые вагоны, а на самые последние по нумерации.

Это не сложно, с моими-то связями на Варшавском вокзале. Но, все же база в Таллине остро необходима для бизнеса мне точно. Без такого места никак не получится быстро исчезать с улиц и набирать товара с большим запасом при любой возможности.

Подумав, написал небольшой список и еще раз смотался в Таллинский универмаг, чтобы сразу опробовать новый способ.

Вручил его одной из продавщиц тихонько и тут же выдал десятку сверху. Необходимо показать, что я серьезный покупатель и за наградой не постою. Лучше именно сейчас заинтересовать людей, пока они про меня еще помнят.

Пока смотался вниз, где купил десяток разных коробок дорогих шоколадных конфет на все оставшиеся деньги. Объемные они, конечно, но с подругами моими нормально получится до поезда добраться, а перед Новым годом такие наборы по восемь рублей всем нужны будут. Уже рублей по двенадцать, не меньше их продам, лишних сорок рублей прибыли мне точно не помешают. А можно и по пятнадцать на самом деле продавать такие монументальные коробки.

Хороша хоть в этом социалистическая экономика, дает возможность на многие товары накидывать вдвойне предприимчивым людям. А на те же кроссовки под «Адидас» и в шесть раз сразу, чтобы торговая мафия еще больше денег смогла заработать на государственном снабжении.

И на шмотки под пять сотен потратил по итогу, и на шоколадную продукцию с жевательной резинкой еще рублей сто шестьдесят.

Очень солидная закупка как раз перед Новым годом, без своих подруг, конечно, я не стал бы так сильно рисковать.

А теперь вообще непонятно, как провернуть нависающий надо мной вопрос с камерой хранения и бдительными ментами…

К вечеру снова встретились в комнате и задумались, чем же все-таки заняться перед отъездом. Девчонки уже пару раз столкнулись с местными скрытыми националистками и убедились, что совсем не все им тут рады. Понятно, что из слабого пола антагонистки, не мужики, но все равно настроение очень здорово подпорчено открыто высказанной неприязнью и откровенной грубостью.

— Сходи позвони этому Арнольду! Пойдем все-таки к нему на ужин, — внезапно говорит мне Ирочка, переглянувшись с Людой.

Вот как, ну и отлично, что желание провести время в каком-нибудь баре с музыкой у них пропало после недавних грубостей. Мне девушки ничего не рассказывают, но похоже, что подпортили им его основательно.

Поэтому я бегу с радостью вниз, звоню по написанному на бумажке номеру и радую самого Арнольда, что будем у него через пятнадцать минут. Опоздаем на пол часа, это ничего, зато и живут они с матерью недалеко от вокзала.

— Ждем вас, у меня уже все готово! — подтверждает Арнольд приглашение очень радостным тоном и подробно рассказывает мне, как добраться до его квартиры.

Мы сдаем комнату, забираем свои сумки и пакеты и дружно маршируем в обход Старого города по часовой стрелке Длинного Томаса.

Я уже профессионально считаю магазины по сторонам и найдя нужный дом совсем недалеко от прохода к поездам, понимаю про себя, что место проживания у Арнольда с мамой мне стратегически очень подходит по своему расположению. Четырехэтажный серый дом стоит в прямой видимости от вокзала, вокруг довольно много магазинов, так как застройка пусть и дореволюционная, но весьма плотная в этом рабочем районе.

Карабкаемся на самый последний этаж по узкой довольно лестнице, там нас уже встречает сам хозяин с очень старенькой мамой, такой совсем благообразной старушкой. Девчонкам я уже ситуацию объяснил, снова попросил мне и тут помочь, чтобы наверняка обаять мужика и особенно его маму.

Наготовил Арнольд очень солидно, есть на столе несколько жареных и печеных блюд, даже выпивки несколько видов.

Видно, что очень готовился к гостям, девчонки включают свое обаяние на полную, щебечут и с хозяином и с его мамой. Я заскочил в булочную по дороге и успел купить какой-то местный тортик с непереводимым названием.

До него дело так и не дошло, столько печеного мяса и картошки хозяин выставил на стол.

— До поезда у нас два часа, еще вещи из камеры нужно забрать, там возможны всякие неприятности с задержками, поэтому из гостей выходим за полчаса до отправления, — прикидываю я время.

Мама Арнольда, Елизавета Максимовна, живет одна в маленькой двушечке с отдельными комнатками под самой крышей и раньше работала учительницей русского языка в эстонской школе неподалеку.

— Сын редко приезжает, все дела у него, приходится соседок просить из магазина что-то принести. Самой мне уже трудно спускаться и подниматься, — слышу я ее рассказ Людмиле и подталкиваю подругу, чтобы уступила мне место.

Как говорится, с этого места поподробнее пожалуйста.

Пока Арнольд очаровывает девчонок, я разговариваю с его мамой. Узнаю все, что мне необходимо. И про одинокого сына в Ленинграде, у которого давно никого нет, а есть только работа в институте. Про то, как трудно жить одной, когда выйти на улицу целый подвиг, а зимой так вообще почти невозможно. Пенсия небольшая, но ей хватает вполне, только с соседями все непросто. Есть одна подруга на первом этаже, вот она ей помогает иногда с продуктами.

Ну, что сказать, вообще мой верный вариант, беспомощная старушка, которой одиноко, трудно и еще много чего не ладно по жизни. Сын вот приехал на несколько дней, а так все одна сидит дома у черно-белого телевизора, пока он в Ленинграде науку двигает.

Почему здесь не двигает? А нет здесь такого направления и из-за национальности не коренной немного, но конкретно так зажимают, так что только Ленинград ему по работе подходит.

— Вот, а я через неделю снова к вам приеду. Я тут постоянно хожу по магазинам, могу вам все купить на неделю спокойно, — забрасываю я такое предложение.

Старушка не понимает пока смысла моей доброты, однако я сильно не афиширую пока этот наш разговор.

Товарищ Арнольд занят девчонками и в нашу сторону не смотрит, поэтому я пока не буду ничего Елизавете Максимовне предлагать конкретно. Она поделится с сыном моим предложением насчет хранения кое-каких вещей, ее сын сразу заподозрит что-то неладное, поймет, что так просто школьники каждую неделю в Таллин из Питера не катаются.

И чтобы еще иметь время свободное и лишние деньги помогать старушке.

Наверняка, как советский человек и научный работник — к спекулянтам относится без особой любви и сразу запретит маме получать мою помощь, да еще предоставлять свою квартиру для хранения всего спекулянтского товара.

Поэтому мне сейчас главное, чтобы старушка меня узнала сначала через неделю, а уже потом я ее смогу уговорить мне помочь. Арнольд в этой схеме явно лишний элемент, только ненужное сопротивление в моей микросхеме усилит, поэтому ему пока знать ничего не нужно.

А когда приедет на Восьмое Марта, уже будет просто поставлен перед фактом, что мы с его мамой лучшие друзья и я ей очень помогаю по жизни. Замещаю его самого, раз он такой черствый сын и ему всегда некогда.

Ей самой ничего абсолютно не грозит за то, что у нее какой-то подросток оставляет честно купленные в магазинах продукты и вещи. Причем вместе с имеющимися чеками, их то наберется вскоре очень много.

А мне такое стратегическое положение конспиративной квартиры около вокзала поможет работать с новой энергией и прибылью. Ну, в любом случае без особых проблем с закупками и хранением товара.

Тем более, даже если меня где-то и прихватят, никто место моего основного базирования не узнает. И не сможет что-то конфисковать, как бы им не хотелось. Сам-то я хрен кому что расскажу.

Глава 4

Я успел все блюда от шеф-повара Арнольда попробовать не по одному разу, расту ведь постоянно, строительный материал необходим моему юному организму и начал потом поднимать уже здорово осоловевших девчонок.

— Поезд ждать не будет! Пора двигать на вокзал! У нас скоро выезд и завтра рабочий день с самого утра.

Необходимо самому позаботиться насчет камеры хранения и иметь какой-то запас времени на разборки с товарищами милицейскими. Хотя идти нам от дома до поезда всего пять минут спокойным шагом. Ну, крайне удобная для меня локация. Елизавету Максимовну я как смог порадовал своим вниманием и хорошенько обо всем расспросил из ее жизни, старушка даже устала мне рассказывать свою ничем особо не примечательную историю.

Приехала сюда по назначению после войны, тут же вышла замуж за простого парня-строителя, сын родился очень поздно, самой ей сейчас семьдесят лет, сыну сорок лет. Все это я внимательно выслушал и запомнил.

Очень счастливый и вдохновленный женским обществом Арнольд, конечно, пошел нас провожать. Ну, меня не особенно, а вот Людмила смогла его обаять как следует, да и Ира тоже не отстает, все явства прекрасные нахваливает и в глаза призывно смотрит.

Настоящие они у меня Мата Хари.

Вот и отлично, мне как раз не стоит у камеры хранения светиться, а им есть теперь кому помочь. Поэтому послал забирать мою сумку и пакеты самих девчонок, написав Ире на бумажке, какая именно камера и какой там код, пока Арнольд что-то взахлеб рассказывает Людмиле.

— А мне там появляться нежелательно, — шепчу я на ухо своей взрослой подруге.

— Высмотрел меня здесь один мент, блондинистый такой. Там у меня в сумке немного кондитерки и все десять комплектов женской одежды и еще ваши пакеты. Как раз для вас очень подходит подходит такой багаж.

Ну, для двоих молодых женщин и одного мужика не так много багажа получается, потому что большая сумка с парой пакетов совсем не так палевно выглядит для них, как для одинокого подростка в моем лице точно. Именно огромная черная сумка смотрится довольно так вызывающе и привлекает ненужное ко мне внимание, придется от нее избавиться очень быстро.

Мы зашли к поезду с конца платформы от дома Арнольда, наш третий вагон находится довольно далеко от главного зала ожидания на вокзале и, тем более, от автоматических камер хранения. Девчонок я отправил в камеры, сам закинул наши вещи в купе, попросил присмотреть за ними взрослую соседку и тут же отправился за своими подругами следом.

Они уже прошли в камеры хранения, я не стал так уж пристально рассматривать зал ожидания и второй этаж над ним, если засада будет — я все увижу своими глазами из безопасного места. Если никто ими не заинтересуется — тогда выйду и осмотрюсь, даже по второму этажу пробегусь на всякий случай.

Как только девчонки через пару минут появились из-за двери камеры хранения, причем мою тяжелую сумку тащит сам Арнольд, конечно, довольно неожиданно откуда-то им наперерез выскочил тот самый блондинчик с напарником по форме.

Выскочил, козырнул Арнольду и о чем-то его спрашивает.

— Вот ведь какая сволочь дотошная! Уже и смена не его, они же по двенадцать часов вроде дежурят, и сумку тащу не я, а все равно не поленился подскочить с проверкой. Продуманная гнида какая! — злобно про себя ругаюсь я, понимая отчетливо, что ловушка насторожена именно на мою личность.

Но и на приметную сумку сработали наши правоохранители быстро, наверняка, такая тут одна за целый день мелькнула, раз они так уверено остановили другого мужика, которого первый раз в жизни видят.

Да, остановили Арнольда и что-то ему предъявляют. Тыкают пальцев в сумку и что-то требуют, наверно, чтобы показал содержимое.

Ха, со мной одним такой наезд у них бы легко прокатил, только не в этом случае…

Ведь тут же в разговор вмешались пьяненькие Людмила с Ирой, быстренько понизили моральное состояние весьма уверенных в себе сотрудников милиции до нуля. Объяснили молодым парням, кто они такие с точки зрения правильных советских девушек и что это их личные вещи, а хороший Арнольд только помогает их перенести до вагона. И нечего им там смотреть всякие сувениры и женские трусы!

— Он тут вообще не при чем! — доносится до меня громкий голос Ирины.

Особенно распинается Ирка, а Людмилка просто встала между Арнольдом и милиционерами, зато готова воевать до конца за типа свой багаж.

Милиции пришлось дать задний ход, как я и думал, сейчас время дежурства явно не этой смены. Объяснить начальству начинающийся большой скандал, почему они в свое личное время по форме пристают к пассажиркам на вокзале и что хотят найти в большой сумке с женским барахлом — точно не смогут.

Да и девчонки видно, что очень смелые и на язык вообще не сдержанные — это милиционерам не поддатого мужика строить или молоденького парнишку прихватить на чем-то незаконном. Они молчать сразу не стали и уже наговорили, если бы все было официально, на что-то серьезное.

Интересно, есть ли женский вытрезвитель во всем городе Таллине?

Но менты все же быстро дали заднюю, понимая что сурово обломались со своей затеей чего-то поиметь с меня или только моего багажа. Это я хорошо разглядел через окно вокзала, их ошарашенные и недовольные оказанным сопротивлением лица.

Козырнули Арнольду и пошли поскорее на выход куда-то в сторону от шипящих и плюющихся ядом им вслед девчонок.

Да, ведь они в засаде в свое личное время сидели где-то на втором этаже, контролировали именно вход в камеры хранения и особенно мою сумку без всяких надписей на ней. Явно, что заняли место как раз под отправление ленинградского поезда, значит, что уже связали мою часто мелькающую на вокзале фигуру именно с ним.

Что вполне не сложно для таких наблюдательных людей, как милиционеры. Да и не так часто тут подростки с большим багажом мелькают с деловым лицом настоящего предпринимателя. Конкретно меня выследили и продуманно засаду поставили, теперь камерой хранения пользоваться мне строго воспрещено.

И, значит, примерно догадываются, чем я здесь занимаюсь. Один все тот же блондинчик, а второй такой плотный брюнет с широкой задницей, в которую впиваются форменные брюки.

Раз в свое личное время встали в засаду, это все-таки значит, что решили подоить меня самостоятельно и ни с кем не делиться из начальства. Боюсь, что пятерочкой или чириком тут отделаться бы не удалось, наверняка попробовали бы разово развести на все оставшиеся деньги или часть товара.

Или, если бы я смог договориться при большом везении — тогда поставили бы на регулярные выплаты, типа, плати четвертной за каждую поездку. Это когда прикинули бы по чекам и товару на сколько денег я тут закупился за один раз.

Вот на фиг мне такое счастье нужно, чтобы с рядовыми ппсниками деньгами делиться? Пусть они тут на вокзале конкретная власть.

Понятно, что не один я такой шустрик здесь появился, немало наверно других прошаренных товарищей покупает по госценам в Эстонии реальные для всего остального Советского Союза дефициты. И потом легко сбывает их с двойным-тройным наваром по всей стране.

Одна почти фирменная жевательная резинка от «Калева» способна придать глубокий смысл таким поездкам, на нее в провинции можно легко цену в трешку поставить за пачку от местных шестидесяти копеек.

Или один пластик за пятьдесят копеек, на что любой подросток легко соблазнится. Уж рубль то все найдут на чудо заморское, чтобы насладиться необыкновенным ароматом и почувствовать себя очень крутым.

Четыреста-пятьсот процентов прибыли выходит только с жевательной резинки, ведь нет такого преступления, на которое не пойдет капиталист даже за триста процентов, как учит нас бородатый классик с портретов.

Советский человек, можно теоретически представить себе такой вариант, и за триста процентов прибыли на преступление не пойдет, а вот за пятьсот может уже не устоять перед соблазном сугубо личного, а не общественного обогащения. Пусть и сильно уголовно наказуемого в отличии от проклятого мира чистогана и капитала.

Конечно, по внешнему виду эстонская жевачка здорово на фирменную похожа, только уже через пятнадцать минут использования становится понятна огромная разница с настоящей. Ту можно еще пару суток жевать, она все такая же ароматная и сочная, а наша становится совсем безвкусной массой.

Ну, в химической ароматизации продуктов питания загнивающему Западу даже эстонские товарищи явно уступают.

То, что меня вычислили конкретно, это значит, что у милиции местной на такие большие баулы глаз хорошо наметан. Это если ты одет как спортсмен и еще с клюшкой в руках, тогда можешь сойти за хоккеиста, у них то точно форма очень много места занимает.

Пришлось немного подставить моих подруг, правда им и так бы ничего не грозило, вещи все женские, кондитерской продукции в сумке совсем немного, чеки все к шмоткам имеются, по карманам аккуратно разложены. Это у меня уже в вагоне большой пакет с наборами и такая же огромная сумка набиты больше шоколадками.

— Ну, Игорек, — попробовала было зашипеть на меня Ирина около вагона, как я показал ей знаком, приложив палец к губам, что желательно помолчать пока.

Кто его знает, что понял пьяненький Арнольд, идущий позади рядом с Людмилкой с сумкой на плече. Возможно, скорее всего, что он и не догадался — почему именно его остановила милиция. Нечасто обычные советские граждане с такими проверками встречаются, да и не успели его куда-то попросить пройти на досмотр. Девчонки сразу заявили, что в сумке их личные вещи и дали понять молодым милиционерам, что серьезный скандал прямо на вокзале тем обеспечен.

Не будут же они руки женщинам ломать и куда-то их тащить? Да их хрен куда утащишь, такие они боевые девчонки!

Поэтому я предлагаю помолчать Ирке, а Людмилка и так увлечена прощанием с Арнольдом.

Уж не знаю, что она ему наговорила, но похоже сделала все, чтобы тот позабыл странный инцидент с милицией.

На прощание она даже обняла его и поцеловала в щеку, потом полезла в вагон, когда проводница объявила, что посадка заканчивается. Я убедился, что милиционеров рядом нигде не видно, перехватил злополучную сумку из рук Арнольда и спрятал ее под сиденье тоже.

Ирка попробовала подруге пожаловаться на меня, но Люда меня поддержала, справедливо признавая, что им лично ничего не грозило, а вот меня бы точно попробовали на деньги развести беспощадно местные менты.

Это мы все обсудили в проходе, чтобы не смущать нашу соседку такими разговорами, пока дружно машем руками, прощаясь с Арнольдом.

— Хороший мужик. Одинокий только и несчастный, — потом констатировала Люда, когда платформа с провожающими осталась позади.

— Будешь утешать? — хихикнула совсем пьяная Ирка, — в гости к нему приедешь в общежитие?

— Нет, конечно. Я приличная девушка и замужем. Дали мы ему немного радости, только дальше ты уже сам свои проблемы решай! И с мамой Арнольда договорись, — это уже на меня внезапный перескок в разговоре от Людмилки.

— На нее только теперь и рассчитываю, раз на мою личность менты местные глаз положили, — грустно ответил я. — И сумку пора новую покупать, поменьше размером.

— Да, Игорек. Мы тебе здорово помогли сегодня. Так и ты с нас столько тяжелой работы в магазине снимаешь, так что все по делу. Уехала твоя зазноба в свою Нерехту? — подхватывает тему Ирка.

Я это очень хорошо прочувствовал сегодня, реально помогли с продавщицами контакт наладить в Таллинском универмаге и от ментовской засады прикрыли. Даже с мамой Арнольда дали поговорить наедине, понятно, что сам Арнольд им не так интересен, все остальное теперь только от меня зависит.

— Уехала до конца каникул.

— Ну, теперь у тебя два дня до Нового года торговля будет идти бешеная. Да и после Нового тоже. Пошли в купе, спать уже хочется, завтра весь день на ногах прыгать, — машет рукой Люда.

— Теперь только в туалет и сразу спать, — соглашается с ней Ира.

Да, после такого обжорства у гостях у хлебосольного Арнольда и его мамы мы мгновенно уснули, хотя на часах еще всего пол десятого. Соседка наша долго читала книжку, а мы сладко спали, покачиваясь на своих полках вместе с вагоном.

Никакой таможни по пути нет, страна все еще одна, пусть и довольно разная по жизни. Кто-то на жирных дотациях из общей казны неплохо процветает, а кто-то эти дотации создает своим трудом и живет совсем небогато.

Заводят неисправимые противоречия социализма весь этот строй в непреодолимый такой тупик.

В пол восьмого утра вылезаем из вагона, я сразу ловлю багажную телегу и мы втроем быстро шагаем с территории вокзала. Сумки у меня солидные, только и нас сразу трое, поэтому наряд милиции до меня не докапывается, понимая, что придется разбираться с девушками.

Да уж, за ними я как за каменной стеной, а вот один довольно беззащитен против органов. Могу только на материальной основе договариваться с теми же ппсниками.

Девчонкам с восьми утра уже необходимо быть в магазине, с вокзала они успевают с запасом подойти на работу, еще и ко мне сбегали умыться и лица поправить по очереди потом. Я же оставляю тяжелый свой багаж пока в комнате, вздыхаю при этом с огромным облегчением.

Тяжелая на самом деле вышла поездка, правда очень результативная по привезенному за раз дефициту.

И, что самое главное — по наработанным связям.

Женские вещи принесут примерно двести пятьдесят рублей по минимуму, дорогие наборы конфет еще сорок, а остальные сто двадцать потраченных на кондитерку — около восьмидесяти рублей.

Всего под триста семьдесят деревянных при вложенных шестьсот девяносто рублях вместе с деньгами, потраченными на билеты. Так, еще расходы — билеты восемнадцать рублей, сверху я дал всего-то пятерку за три комплекта для себя и подруг по наработанному знакомству. Заказывал за месяц с запасом, теперь у меня еще на седьмое января есть комплект билетов на тот же поезд. Просто хожу на вокзал и оставляю записку знакомым кассиршам, что мне требуется, чтобы долго не вести разговоры при лишних свидетелях. Народ очень везде любознательный и сразу же оказывается у меня за спиной, напрягая внимательно слух. Насчет того — нельзя ли в этой кассе тоже себе прикупить билетик минуя огромную очередь.

Забираю билеты уже потом вечером после закрытия касс, когда очередь рассасывается, стучу условленным стуком в закрытое окошко. И себе жизнь очень упрощаю насчет покупки билетов, еще девчонкам-кассиршам левыми деньгами и шоколадками настроение поднимаю.

Потом сам отправляюсь в магазин, готовлю к большим продажам склад, перетаскиваю пирамиды ящиков к прилавкам и тружусь почти два часа не разгибаясь, как в десять часов внезапно приходит местный участковый, который мой тезка и ставит в известность Абрамовну, что я ему нужен для дачи показаний.

Я сразу догадываюсь, откуда ветер дует. Даже ведь не ударил никого, а уже в чем-то виноват и придется общаться с милицией родной.

Делать нечего, собираюсь пока, чтобы идти к нему в пункт правопорядка.

— Игорь Викторович, только ненадолго грузчика забирайте! Сегодня день какой, а замены ему нет! — переживает Софка.

— Пока ненадолго заберу, а там уже посмотрим, — отвечает ей капитан, начиная так воздействовать на мое сознание.

Ну, это он зря, я не наговорю на себя ничего лишнего, чай не подросток какой-то доверчивый, чтобы на себя что-то вешать. Придется капитану последовательно пережить стадии удивления, неприятия и соглашения с моими словами.

Пока мы молча доходим до его берлоги на 2-ой Красноармейской, где он усаживает меня за стол и пробует сначала раскрутить на то, что я скажу сам. Не хочу ли я что-то ему чистосердечно рассказать без протокола — так оно звучит.

Типа, признавайся — тебе же легче потом будет. Ага, чистосердечное признание облегчает совесть и утяжеляет срок.

Я делаю морду кирпичом и с недоумением спрашиваю участкового:

— Не очень вас понимаю, товарищ капитан. В чем дело-то?

— Ну, для начала в том, что ты работаешь в магазине по-черному и так же нелегально живешь на моем участке! — сердится участковый и перечисляет мои уже старые прегрешения, — у одной слишком доверчивой пенсионерки! Я ведь могу это дело на раз прекратить!

А вот уже с этой темой все наговоры сплошные получаются, прикрыта у меня задница почти идеально.

— Работаю я уже официально, имею теперь такое право, паспорт пока на оформлении. Как только получу, София Абрамовна меня на работу устроит и оформит мне трудовую книжку, — легко отбиваю я первое обвинение.

— Еще живу я в области, в Сосновом Бору, на работу езжу на электричке. Один раз в четыре дня остаюсь ночевать здесь у своей хорошей знакомой, поэтому не понимаю, что вы имеете ввиду, говоря про ее доверчивость. Так что правило о трех днях без регистрации никак не нарушаю, — отбиваю я второе обвинение.

Про себя хорошо понимаю, что запарится капитан меня ловить в квартире Таисии Петровны, чтобы доказать, что я тут живу постоянно. Это нужно каждый день меня отслеживать, так ведь в саму квартиру его никто не пустит с проверкой.

Что он, в подъезде дежурить что ли станет каждый день? Со свидетелями или понятыми? Делать ему больше нечего!

Докажи тут, что я не уехал на последней электричке в двенадцать ночи домой, а утром рано не вернулся обратно. Замучается пыль глотать, моя областная прописка дает мне почти полную индульгенцию.

Капитан морщится, как будто лимона поел, отчетливо понимая, что я не ведусь на его недоброжелательный тон и вообще никак не переживаю за свое будущее.

Только я вообще внешне не понимаю, в чем тут дело, предъявляю ему свой комсомольский билет и объясняю, что уже совершеннолетний точно. А ученический не показываю, чтобы он меньше про меня знал всякой лишней информации.

— Вот, есть показания на тебя и еще какую-то твою подругу, что вы вместе избили двоих парней, — он достает пару протоколов и показывает их мне.

С чего это потерпевшие взяли, что это моя подруга? А я просто мимо не проходил? Они же меня наверняка и не видели позади Светки, так увлеклись прыжками вокруг нее. Только то, что мы вместе ушли?

Да, быстро как-то очень нас нашли. Значит, обоим парням серьезно перепало, раз пришли сюда и показания дали.

Ну, Светка — коза какая бодливая! Довела нас из-за своей нетерпеливости под угрозу уголовного дела. Чего ей стоило пару минут подождать, пока парни наиграются? Ну, или я бы вмешался осторожно и спокойно, чтобы не начинать мордобой. Праздник ведь на дворе веселый, а тут народ получил какие-то серьезные увечья за сущую ерунду.

Минуту она целую потеряла, торопыга, а как в зале ожидания на вокзале двадцать минут вместе терпеливо простояли? И еще пять минут перед тамбуром вагона мерзли? Что бы ее место законное никто не занял?

— Лично я никого не бил, даже ни одного раза никого здесь, на вашей территории, не ударил, — убежденно говорю я.

— Кулак у тебя почему сбит? — глазастый участковый у нас тут служит, сразу разглядел мой кулак и повреждения на нем после нескольких ударов в вагоне.

— Это ко мне на Лиговке хулиганы пристали, пришлось защищаться. А что, в этих показаниях есть такое, что я кого-то кулаками бил? Еще раз говорю, что ничем таким я не занимался. Я ведь настоящий комсомолец!

В ответ участковый показывает мне пальцем в комсомольском билете, что у меня взносы за пол года не заплачены.

На это я только пожимаю плечами, не буду же еще и это недоразумение ему объяснять, его вообще никак не касающееся.

Участковый долго просматривает показания и хмуро отвечает, что одного потерпевшего ударили коленом в пах, а второго ногой по лицу. Только про то, кто их побил — нет никаких сведений.

— У одного пострадавшего ушиб яичка, у второго рассечено лицо от удара ногой и возможное сотрясение мозга? И где тут удар кулаком? — интересуюсь я у участкового.

Все мне становится понятно, знакомый парень узнал меня и рассказал пострадавшим, что я участвовал в избиении. Только, что именно делал — они сами не видели, зато теперь точно знают, кто я такой и где я работаю.

А мое место работы оно тут всем на районе известное, поэтому пострадавшие написали на меня заяву просто из-за того, что я присутствовал на месте драки.

Два взрослых парня подают заявление на двух несовершеннолетних, из которых одна нежная девушка! Не стыдно им самим?

Ознакомившись с самими показаниями, я вижу, что нигде не указано, кто именно их бил, этих пострадавших, по яйцам и по голове. Да, тот момент, что меня кто-то узнал — здесь присутствует, но неискушенные пострадавшие не указывают именно на меня как парня, который их отоварил.

— Тут что-то все непонятно написано — кто-то ударил в пах, кто-то пнул по лицу? А кто это был — ничего не сказано. Я, получается, никакой не ответчик, а просто свидетель произошедшего, поэтому могу дать именно такие показания, товарищ капитан.

— Ну, давай, — похоже, капитан сам видит большие пробелы в протоколах и уже не так жестко настроен.

Парни взрослые в пострадавших, а я щуплый шестнадцатилетний пацан, который, правда, совсем по-взрослому не ведется на угрозы участкового.

Я быстренько пишу свою версию и отдаю ее участковому. Пришлось все свалить на Светку, лучше я пока ничего не придумал. Пока есть реально пострадавшие, два парня двадцати лет из хороших семей и есть невинная, молоденькая несовершеннолетняя девушка, сама тоже как-то натерпевшаяся от беспредела пьяной молодежи.

— В общем, моя знакомая шла впереди меня, я сзади нес ее чемодан. Выскочившие из подъезда два пьяных мужчины схватили ее и совершили, как по-моему мнению, развратные действия в отношении нее. Удерживали силой и трогали за грудь несовершеннолетнюю Светлану Василькову семнадцати годов, двадцатого декабря тысяча девятьсот шестьдесят пятого года рождения. От чего она вошла в состояние аффекта, вспылила и ударила одного из насильников коленом в прах, чтобы прекратить вызывающе антисоциальные насильственные действия в отношении себя. Уверен, что советское дознание разберется правильно и переквалифицирует дело совсем в другом смысле. И по другой статье, примерно вот так! Несовершеннолетняя девушка и развратные действия взрослых мужчин в состоянии алкогольного опьянения — вот как это необходимо понимать! — усиливаю я эффект от своих показаний.

— А дальше? — недоверчиво хмыкает участковый, внимательно глядя на мое честное лицо.

— Дальше второй насильник схватил девушку, которая стойко защищала свою честь, за воротник пальто и грубо бросил ее на тротуар. Наверно, собираясь и дальше осуществлять насилие над несовершеннолетней, — я прямо смакую это слово, а у капитана понимание сложившейся ситуации отражается на лице.

— В этот момент вмешался я, как комсомолец и просто знакомый. Только оттолкнул насильника с девушки, даже не руками, а просто плечом в сторону. Он упал куда-то головой в сугроб, я не мог выбрать какое-то другое противодействие в этот момент, таккак насильник взрослый мужчина, а я всего-то шестнадцатилетний подросток. И на помощь мне было некого позвать, — так я решил себя назвать.

— Подросток, значит, — трет подбородок капитан.

— Несовершеннолетняя Василькова вскочила на ноги и защищаясь от насильника, который собрался снова встать, чтобы продолжить попытку изнасилования, ударила его ногой по лицу в порыве чувств и в состоянии аффекта, защищая свою девичью честь, — продолжаю я давать устные показания.

— Как я могу найти эту самую Светлану Василькову? — спросил меня участковый, все уже понявший и собирающий протоколы в папку.

— Она уехала домой на каникулы. Теперь только по ее возвращению получится с ней встретиться. Я точно не знаю, где она живет проживает, где-то в Костромской области, — давать какие-то данные Светланы я тоже не собираюсь. — Как увижу ее, так к вам отправлю. Если нужно еще будет. Она мои показания абсолютно точно подтвердит, потерпевшим насильникам придется нанимать хорошего адвоката для своей защиты.

Вряд ли все это теперь окажется необходимо, когда участковый вызовет обоих парней и объяснит, что им самим грозит. Задержали — задержали, хватали — хватали, трогали — трогали, ронял — ронял, свидетель — есть. А упоминание того, что их побила несовершеннолетняя девушка, которая может и про настоящие домогательства показания дать как с куста…

Ну, это точно дальше никто распространять свои заявления не станет. Яйца пройдут, лицо заживет, а с такими обвинениями жить хорошо уже не получится.

Что там случилось во время веселого танца этих парней, коснулись ли они груди девушки — это я оставляю домысливать самим потерпевшим. Светку лучше не доводить до дачи показаний, одно дело — это развратные действия в моем циничном взрослом изложении и совсем другое — что может рассказать очень правдивая девушка на самом деле.

Обломает мне всю линию защиты.

После этого я вернулся на работу, где вкалываю ударно, то работаю в магазине, то разношу заказы директрисы, одновременно продавая свои товары в очень солидном количестве. Особенно хорошо улетают крутые наборы шоколадных конфет, такие все хотят иметь на новогоднем столе или принести в подарок хозяевам. Я серьезно очень пожалел, что не купил наборов таких штук пятьдесят вместо всего одного десятка.

Хотя, если теперь можно будет складировать мое добро в квартире Елизаветы Максимовны, то я сделаю серьезные запасы наборов по восемьсот граммов качественного шоколада в каждом.

Глава 5

К вечеру тридцатого декабря и я, и Ирочка с Людмилкой уже едва таскаем ноги от усталости.

Они вчера здорово переусугубили на празднике у Арнольда с его мамой, я просто от того, что работаю целый день на износ.

А когда появляется время отдохнуть — бегаю по работе с заказами и дефицитами, поэтому к семи вечера язык на плече висит и меня самого уже реально шатает.

Вот до чего погоня за денежными знаками Государственного Банка СССР доводит! Волка ноги кормят в предновогодние праздники! Но они уже подгибаются от усталости.

Девчонки ко мне присмотрелись и отпустили поспать на часок домой. Еще громко позавидовали, что мне только дорогу перейти и я уже в кровати нежусь.

— Еще ведь на третий этаж подняться, милые мои девушки! Сил на это просто нет!

Поспал немного, как в пропасть упал и пришел в себя на какое-то время, выпил крепкого чая с Таисией Петровной и поспешил вниз. Даже большую кружку с собой взял, чтобы в магазине его допить спокойно.

Пришел к восьми часам, посмотрел на сильно уменьшившийся поток народа, на едва живых подружек, мы одни в магазине остались и принял волевое решение:

— Собирайтесь домой! Я за вас вечер нормально достою. Тут уже никто с проверкой не придет. Покажите только, как кассу снять и топайте.

Девчонкам еще ехать в новостройки, поэтому я отпускаю их пораньше на сорок минут, что вообще-то не положено делать, именно они ответственные за деньги, снятие кассы и закрытие магазина с постановкой на охрану.

Хорошо, что звонить никуда не нужно, иначе этот номер бы не прошел.

После восьми вечера покупали идут уже едва-едва, но постоянно кто-то стоит перед прилавками, поэтому сам набираю товар, взвешиваю его, пробиваю по кассе и веду общий расчет. Сложного ничего нет, еще я отбираю только то, что получше из овощей, чтобы не нарваться на совсем лишний в моем теперь положении скандал.

Кто-то спрашивает про девчонок, отвечаю, что заболели чем-то, поэтому с температурой уехали домой.

— А я остался, чтобы помочь вам с овощами, чтобы магазин не закрывать по этому поводу.

Хорошо бы получилось, чтобы Абрамовна ничего не узнала о таких вольностях в трудовом коллективе, однако это уже не от меня зависит. Да и ладно, что узнает, все мы люди, в конце концов, главное для меня не накосячить с постановкой на сигнализацию.

Покупатели довольны, я складываю всю выручку в кассу и выдаю сдачу. Нужно будет ее только снять правильно в конце рабочего дня, что для Оки 4600 очень не сложно, у нас всего два отдела для фруктов и овощей и все.

Было у меня в прошлой жизни несколько таких аппаратов, отличная прямо техника, сделанная при СССР на века. Если нет электричества, тогда ее можно ручкой вращать и все равно выдавать необходимые чеки. И еще очень удобная, чтобы скрывать выручку за день от налоговой. Всего-то делов — даже не снимая кожух, потянуть пассатижами одну тугую пластину, нажать в это время кнопку итога и раз — аппарат полностью обнулился. Набил на нем пару сотен рублей выручки за день вместо многих тысяч и записал итог в кассовую книгу.

Пока налоговая полиция и муниципальная милиция все ноги сбивают в поисках тех нехороших деятелей, кто чеки покупателям преступно не выдает!

А какой тебе смысл такой опасной хренью заниматься, когда в конце рабочего дня все показания за минуту обнуляешь? Закрылся внутри и делай что душа пожелает, только касса громко тарахтит, выдавая полные нули за день. Продавщиц за это дело постоянно шпынял, чтобы первым делом чек выкладывали на тарелочку, а уже потом товар и сдачу отдавали.

А то проверяющие на контрольной закупке прямо прыгали от радости с криками: — Не успели! Не успели! Выдать чек!

Да, шикарные были аппараты, очень радовали своей неприхотливостью и вечным сроком службы.

Правда, все такое хорошее рано или поздно заканчивается, нет в жизни постоянного счастья, появилась эта ЭКЛЗ.

Но, там уже и налог был вмененный, он от выручки не зависел, хотя пробивать нужно было все же стараться поменьше.

Обслужил весь народ, прикрыл дверь, снял отчеты и оставил чеки в кассовом журнале, девчонки потом сами заполнят своей рукой. Потом проверил все двери, в девять ноль пять включил сигнализацию тумблером на пульте и сразу же закрыл на замок магазин.

Добрел до квартиры, порадовавшись за себя, такого продвинутого и умелого работника и полез смывать пот в горячую ванну.

Пока я там отмокаю, раздался телефонный звонок, Таисия Петровна постучала и сообщила, что звонит Ира, интересуется все ли у меня нормально с магазином получилось.

— Все хорошо, отчеты снял ровно в девять часов, двери проверил, сигнализацию включил, ключ у меня! — крикнул я в дверь.

Чтобы хозяйка девушке все правильно продублировала, что нестись меня спасать сегодня не нужно.

Ирка к соседям бегает позвонить, до нее второй раз не так просто дозвониться, поэтому лучше все сразу сказать.

Половину наборов шоколадных конфет продал, и больших, и маленьких, так же треть всех шоколадок и жевачек. Народ торговый активно разбирает на подарки детям такие фирменно выглядящие почти заграничные изделия.

Пачка жевательной резинки с пятью пластиками всего то за рубль! Потрясающее своей невероятной дешевизной и реальной крутизной предложение!

Сейчас моим клиенткам не до шмоток, все работают в мыле в эти последние дни года, квартальный план для торга выполняют. А вместе с ним и годовой, ибо плановая экономика социализма требует только выполнение плана.

Ленинского райпищеторга Управления торговли продовольственными товарами — вот как он называется сейчас.

Продовольственные товары с промышленными советская торговля не смешивает строго, для этого дела разные торги существуют. И в техникумах на товароведов учиться большая очередь именно на промышленные товары, а вот на продовольственные ее точно нет. Все хотят дефицитными женскими сапогами или коврами с телевизорами торговать, а не морковью со свеклой или даже той же священной для каждого советского человека колбасой по 2.20.

На следующий день уже жду около двери нашей работы с утра отдохнувших девчонок, они открывают магазин, снимают сигнализацию и первым делом проверяют отчеты за вчерашний день. Собирают деньги в кассе и готовятся отдать директрисе или бухгалтерше, чтобы те положили наличку в сейф.

Сегодня работаем до семи вечера, я так же посещаю соседние магазины с заказами от Абрамовны и по своим торговым делам. Время в постоянных хлопотах проходит очень быстро, вот уже обед, вот уже мне пора собираться на электричку на 18.41 с Балтийского вокзала. Поэтому ухожу из магазина в шесть вечера, подарки всем подарил и душа моя спокойна. Девчонки доработают до семи и тоже поскачут по домам готовиться в празднику.

Приеду в город в пол девятого, еще полчаса на автобусе и я дома.

Еду встречать Новый год с родителями, к бабе Тае придут подруги с района смотреть телевизор, она тоже готовит салаты и прочие блюда. Девчонки меня к себе звали на Новый год, причем они-то вместе встречают бой курантов, раз такие закадычные подруги.

Но не в этот раз, меня как-то сильно тянет встретить праздник с родителями, хотя они мне даже шампанского не нальют, потому что ребенок еще по их мнению.

Знали бы они, сколько этот ребенок за два месяца постоянных поездок в сказочный город Таллин денег уже нарубил!

Сказочный своим Старым городом и открывающимися возможностями для шустрого и хорошо соображающего в торговле пацана! Не нужно фирмачей на трассе и около гостиниц бомбить и утюжить, чтобы с большой вероятностью на статью нарваться, когда есть куча благодарных и все понимающих покупателей из торгового люда.

Деньги там не такие, как у фарцы, зато и риска почти никакого нет, люди все свои.

Число их растет постоянно, мои колониальные товары из Эстонской республики и довольно невысокая наценка здорово мне помогают продвигаться в торговом деле.

За два месяца и семь поездок в столицу Эстонской ССР примерно полторы тысячи рублей заработал чистыми.

Так ведь это только самое начало бизнеса, тема реально очень благодарная для такого молодого подростка, как я.

Риск вполне умеренный, если правильно работать и не подставляться от жадности, КГБ до меня не дотянуться, нет особого интереса к такой мелочовке, только милиция из ППС может нервы немного попортить на улице.

Ну и на ОБХСС можно в магазинах нарваться случайно, хотя это тоже не по их ведомству тема. Поэтому я всегда сначала жалом в магазинах вожу бдительно и спрашиваю знакомых продавщиц, нет ли кого из чужих.

После трудового дня попробовал почитать Булгакова, однако сразу же уснул на своей плотно набитой сумке сидя на деревянном сидении с подогревом.

Потом уже дома встречаем Новый год под бой курантов, едва дотерпел до него, разморенный праздничными блюдами.

Отец все пытается мне доказать, что я свою жизнь веду в неправильную сторону, я вяло от него отбиваюсь, переевший и осоловевший.

— Сынок, вот видишь, как приходится уставать на работе! Ты вон едва на ногах стоишь! И так всю твою жизнь будет!

— Папуля, если бы я только при овощном работал, я бы как огурчик был. Чего там уставать-то? Пришлось пробежать еще с десяток километров по своим темам прибыльным, чтобы народ порадовать. И таскать на себе как осел тяжелый груз.

— И сколько тебе дала эта твоя беготня? — не может он успокоиться.

— Да немного. Всего чистыми сто рублей, — не спеша прикидываю я, — зато вообще без риска. И вчера еще сто двадцать примерно.

На эту сумму у отца аргументов против нет, это почти его месячная зарплата монтажником на улице.

Встретил и тут же уснул, кажется еще в ноль часов пять минут первого января уже одна тысяча девятьсот восемьдесят третьего года. Сил совсем нет, едва кресло разложил, Варюшка уже спит, мелкая жужелица.

Уснул и как провалился куда-то с концами, какой-то странный очень сон на меня навалился.

Утром проснулся и снова долго лежал, опять понимая, кто я и что тут делаю. Какое-то затмение на меня опустилось, прямо как в прошлый раз, когда себя обнаружил на этом же кресле после удара шаровой молнии.

Только теперь почему-то все еще медленнее доходит, в голове и точно — полный бардак творится. Кое-как пришел в себя, с немалым трудом поднялся, сходил в туалет, сходил на завтрак к оставшимся салатам и снова лег на кресло. Не получается нормально общаться с родителями и сестрой и даже ни с кем не хочется это делать.

Надорвался что ли я от своих хлопот денежных, волнений тревожных и работы явно не по плечу?

Какие-то файлы в башке друг за друга цепляются конкретно, не до гулянок мне теперь. Очень хотелось навестить все еще школьников Стаса и Жеку, немного намекнуть на свои уже серьезно взрослые дела.

Ну и подругой козырной похвастаться, хотя и так понимаю, что лучше всего мне за зубами язык держать, однако все же очень хотелось пальцы перед приятелями погнуть. Что я зря, что ли, в большую жизнь лыжи навострил и теперь получаю дивиденды полной грудью.

А чего, они еще бесправные школьники по сравнению со мной — маму и папу слушаются. Я же уже живу с красивой девушкой как совсем взрослый, сплю с ней совсем без трусов, почти даже в отдельной квартире. Совсем, конечно, не отдельной, но про это обстоятельство я собирался умолчать из-за своей природной скромности.

Денег зарабатываю очень солидно, за два дня перед Новым годом наторговал на шестьсот рублей. Из них примерно треть — чистая прибыль. Шмоток всего четыре штуки продал, которые под заказ покупал как раз к Новому году, остальные пока ждут своей очереди после праздника.

Вот мое взрослое сознание отчетливо предупреждает, что не нужно никому о своих успехах рассказывать и особенно о том, как именно я прошел проверку своих мыслительных способностей на вокзале в городе Таллине.

И вообще — вот на хрен мне такие слушатели как мои школьные приятели?

Если бы перед серьезными людьми выложил свои достижения, чтобы доказать им — что я тоже очень деловой молодой пацан. Прошел уже много трудных ситуаций и не подведу в серьезных делах.

А приятели-подростки — они мне никак не нужны для этого, ни сейчас, ни в перспективе на ближайшие десять лет. Пока школу-десятилетку закончат, потом пять лет в военных училищах на строителей тупить станут и только потом еще через два-три года на гражданке окажутся.

Где я к тому времени окажусь и с чего они начнут?

Но все равно молодой организм подростка подталкивает меня на весьма детские поступки — это я чувствую довольно сильно.

Пролежал на кресле весь день, приходя в себя и вставая только на поесть и в туалет. Даже в город вечером не поехал, как собирался, а мне ведь завтра на работу положено выходить. Опасаюсь, что придется работать до конца каникул, если остальные грузчики не придут в себя из похмельного небытия.

А они точно не придут, когда такая смена подросла в магазине.

Впрочем, седьмого я все равно должен уехать в Таллин. Необходимо ковать железо, то есть обрабатывать Елизавету Максимовну поскорее. Пока она меня совсем не забыла в глубинах своей памяти, которая у нее уже не так тверда.

Очень уж у нее квартира — место стратегически удобное для попадания к поезду и от него тоже, лучше для моих дел найти что-то вообще невозможно. Можно в теории там же, в том же районе комнату себе снять, доходы позволяют потратить двадцать-тридцать рублей на такое дело. Но, этот вариант с мамой Арнольда гораздо лучше, все же отдельная квартира, никто ту же комнату не вскроет из соседей, все будет под ее присмотром. Да еще помощь ей постоянно требуется, продукты из магазинов носить — как раз моя деятельность вокруг них завязана постоянно.

И добрые дела постоянно буду творить и себе здорово помогу. Раз уж милиция на вокзале меня теперь будет очень настойчиво искать, после конкретного такого озвездюливания от Ирочки с Людмилой.

Это я еще как-то соображаю, когда лежу на своем кресле, остальные мысли голову вообще покинули, я уже беспокоиться начинаю про свое умственное здоровье.

К раннему утру второго января я немного пришел в себя. Сегодня воскресенье, поэтому родители остаются дома, один я в пять утра как проклятый топаю на электричке с тяжелой головой. Даже сто раз пройденную когда-то дорогу с трудом в темноте узнаю, лучше бы я поехал на автобусе, он то точно не заблудится.

В электричке опять спал, добежал до квартиры и сразу переоделся в чистое рабочее. Стиралку Таисье Петровне починили по моей заявке, теперь я могу часто рабочую одежду стирать в нужный момент.

На работе удивляю вторую смену продавщиц своей молчаливостью и потерянным видом. Какой-то непонятный мне процесс в моей голове продолжается и я грешным делом очень побаиваюсь, что это мое сознание, оккупировавшее тело подростка, может вылететь из него куда то далеко в небеса, как просто заплутавшая во времени и пространстве душа.

Подавленное мной сознание хозяина тела придет в себя и очень удивится тому, что работает грузчиком в овощном магазине, а не сидит благополучно за школьной партой. И не пускает слюньки на свою школьную любовь, которая занимает парту передо ним и своим уже третьим размером бюста очень мешает ему слушать учителей.

— Где я? Где мои папа и мама? — только и спросит у продавщиц с потерянным видом.

Или уже переплелись наши сознания навсегда, пусть доминирует только мое взрослое? Да кто его знает, некому меня насчет этого тонкого вопроса просветить!

В общем, притупливаю и часто переспрашиваю, что мне делать, пугаю откровенно женщин, здорово привыкших к моей повышенной энергии и скорости во всех делах.

— Игорек, ты не заболел случаем? — спрашивает одна из них, которая Марина.

Я отрицательно мотаю головой, однако с удовольствием бы повалялся в своей комнате, слушая музыку или потупил бы с бабой Таей у телевизора. Носить заказы или тем более активно торговать — я вообще не в состоянии, только совсем простая работа типа принеси-подай мне сейчас доступна.

Вообще нахожусь в определенной панике, опасаясь такого разлада между своим сознанием и уже немного своим, но все-таки чужим телом. Даже если процесс не станет усуглубляться, я не смогу выполнить ничего из намеченного в своей жизни и останусь определенно туповатым парнем навсегда.

Как раз полностью подходящим для своей настоящей работы. Останусь навеки попаданцем в грузчика из овощного!

Совсем такая печальная перспектива после всех моих спекулянских достижений! Светочка меня сразу же бросит, такого туповатого аутсайдера!

Придется всю жизнь прожить с какой-нибудь сильно пьющей, многодетной бабой! Которая просто возьмет за руку и отведет в свою коммуналку! Ужас то какой!

Доработав с трудом до вечера, я попил чаю с бабой Таей и завалился спать.

Проснувшись в темноте зимнего утра по звонку будильника я напрягся, пытаясь понять, как у меня работает голова и быстро убедился, что снова вернулся в свое привычное состояние. Помню кому и что продавать, кто что заказал и сколько все это многочисленное добро стоит здесь и в эстонских магазинах. А еще вчера ничего этого не мог вспомнить никак.

— Фу-у! Я все-таки остался привычным мне собой! — радость пронзила мой мозг.

Что это такое случилось — мне совсем непонятно, однако, это замедление работы мозга я почувствовал очень заметно.

Так я же ровно год, как очнулся в своем бывшем теле и продолжаю дальше жить. За этот год я неплохо смог устроиться в новой жизни. Уже денег есть с пару тысяч рублей в закромах, если бы не слишком молодой возраст уже мог бы начинать поиски подходящей комнаты по знакомству.

Чтобы начать решать жилищный вопрос через брак — это мой единственный вариант пока.

Нужно ли мне так спешить, может копить деньги на что-то другое? На бизнес какой-то в будущем или просто валюту скупать?

Нет, еще рано слишком, слишком опасно с валютой связываться, сдадут меня продавцы с большой долей вероятности комитету и я просто все потеряю, так что лучше вкладываться в хорошую жизнь и недвижимость.

А что для меня является хорошей жизнью теперь?

Ну, это легко понять — отдельное жилье, где моя красотка подруга не будет никого стесняться и совсем переедет ко мне из общаги. Это очень важно для меня и для нее самой. Правда, покидать Таисию Петровну тоже откровенно не хочется, очень мы с ней сошлись характерами. Постоянно помогаем друг другу и она меня прикрывает.

Вполне возможный теперь вариант, когда получу паспорт на руки.

Второе от самого основного — это, пожалуй, придется бросить работу в магазине. Не сразу, но в течении нескольких месяцев обязательно.

Она очень мешает мне нормально жить, тем более, что часто приходится подменять других грузчиков. За эти восемьдесят рублей на пол ставки или сто пятьдесят на полную ставку нет никакого смысла терять мое очень дорогое время. Ну, если только еще лучше познакомиться с другими торговыми точками в районе и охватить их плотнее своими дефицитами.

Месяц работы в магазине легко отобьется одной поездкой в Таллин с не самой максимальной закупкой.

И еще, я или работаю в магазине, или бегаю по соседним торговым точкам, или еду в Эстонию, на что-то большее у меня времени совсем нет.

А мне его лучше бы побольше иметь для себя такого свободного, чтобы радоваться вернувшейся молодости, своим новым шестнадцати годам и красивой подруге рядом. Прогулять за все годы, проведенные в казарме безо всякого толку. В училище я, конечно, особо не сидел, три-четыре раза выходил в город каждую неделю. А то и все пять раз по спортивной теме и еще на сутки почти каждые выходные увольнялся как местный житель.

Ибо, в наряды членов сборной училища ставили по самому минимуму.

Но теперь ситуация очень отличается от прежней жизни.

И еще, что немаловажно — тогда я смогу нормально тренироваться, прокачиваться с весами и хотя бы выполнить норму КМС по боксу. И для личного роста и для набора веса, чтобы побыстрее росло мясо на моих костях, и чтобы гопники местные меня хорошо узнали и вообще не лезли. И будущие хозяева города и его улиц в конце восьмидесятых, те самые спортсмены-бандиты меня знали лично по соревнованиям и совместным тренировкам.

Пока с такой жизнью на износ — я совсем не расту и, наоборот, скорее просто теряю набранный вес.

Тут, в Измайловских ротах и на Семенцах гопники — это очень серьезная проблема, так просто один с симпатичной девушкой много не погуляешь. Если тебя не знаю и не уважают. Какой бы ты не был боксер, если тебя окружат человек восемь хулиганов, единственным вариантом для спасения окажется бегство хорошо тренированного организма от этих курящих и сквернословящих несознательных граждан. Совсем не строителей коммунизма.

Ну, или беспощадно рубить гопоту увесистой ножкой от табурета, с большой вероятностью все же не сдюжить толпу или просто потом отправиться в лагерь. Так что хороший боевой вес под семьдесят килограммов и известная всем на районе репутация панчера — это тоже очень важно для меня.

Поэтому меня ждет впереди увольнение из овощного магазина, поиск работы или учебы чисто для галочки, чтобы никто ко мне не приставал насчет тунеядства.

А что из того, что я могу сделать не только для себя, но и для всей страны?

Глава 6

Что я там сделал уже из полезного для людей в этой жизни? Почему то такой вопрос настойчиво в мой мозг стучится!

Не сказать, чтобы я так уж очень хочу тихонько отсидеться в новом теле, использовать свое познание только для себя лично и обязательно добраться до богатой жизни после развала СССР. И кучи баб доступных, всяких и разных.

И еще во время советской власти тоже.

Такую историю я уже частично прожил, пусть и был обычным советским человеком в это суровое время окончания периода перезрелого социализма. Быстро перестроился сам, когда вернулся со службы из страшно радиоактивного поселка на краю нашей необъятной тогда еще Родины, начал работать руками с прочими шабашниками, но потом все же включил голову.

Однако, теперь есть возможность что-то изменить в новой жизни. Новое знание в моей башке может мне здорово помочь в этом, пусть наверно, что так просто я не отделаюсь, обнаружив его перед партией, ее карательными органами и остальным советским обществом.

Возможно, что я предупредил давку в «Лужниках».

Раз не было ни одной скорой около стадиона и сирен я вообще не слышал, значит, скорее всего, что никто не погиб. Ну, пара скорых около него стояла и так, как положено при массовых мероприятиях, на входе и выходе со стадиона я их так же отчетливо и внимательно рассмотрел. Но они стояли на том же месте, рядом с ними курили врачи, как я хорошо запомнил, и никуда не уехали, а это значит, что никакой давки не случилось. Хотя один раз до меня все же донесся звук сирены, но, это было уже после выхода со стадиона, когда я полчаса стоял в большой толпе около метро. Один раз и недолго — это я точно помню. Машина проехала мимо стадиона и удалялась от него, а не заезжала к нему, я же очень внимательно к этому звуку прислушивался.

Ладно, будем считать, что у меня что-то получилось с «Лужниками». Полную правду я узнаю уже во время перестройки, если давка все же была. Или не узнаю, если ничего не произошло. Если эта перестройка в новой жизни случится все-таки. Пока все к этому точно идет.

Второе — закидал своим письмами горком, прокуратуру и местное МВД в городе Шахты, еще в обком Ростова несколько раз отправил анонимки с предупреждением про Чикатило.

Чикатило, Андрей Романович, 1936 года рождения из Харьковской области…

Ого, да я его год и место рождения вспомнил! Очень нужная информация!

Что-то у меня точно в голове переключилось за эти два дня! Ведь даже близко не помнил таких подробностей и не пытался вспомнить в отличии от остальной информации! Хотя про год рождения маньяка все же думал пару раз, а вот про место рождения вообще не вспоминал…

Оно же никакого отношения к моим письмам не имеет.

Так, а чего меня еще волновало раньше?

Авария на Чернобыльской атомной станции!

Она случится двадцать шестого апреля в час двадцать три минуты ночи — и это я вдруг вспомнил очень отчетливо.

Читал ведь когда-то довольно подробно о ней самой, правда, с причинами не стал разбираться, какой-то эксперимент там проводится и все.

Еще вчера, второго января, Пугачева исполнила на «Голубом огоньке» песню про миллион алых роз. Хит всех времен и народов СССР.

Восемнадцатого января Рейган подпишет указ о размещении «Першингов» в Европе.

Е, мое! Откуда этот вал информации в моей башке, ведь я никогда не думал о таких событиях?

Похоже, что та сущность, которая поместила меня в свое прежнее тело, теперь решила переформатировать мои знания и залила их ко мне в голову. В огромном и прямо невероятном количестве.

Это означает, что я прошел какую-то первичную проверку? Признан годным перейти на новый, более высокий уровень знания?

Я не помню, читал ли я когда-то о дате размещении крылатых ракет в Европе, но теперь знаю, когда подписан указ об их размещении. То ли читал и правда, то ли это просто загруженная зачем-то информация.

Это же все тогда меняет! С такими знаниями мне придется изменить свою предполагаемую до этого момента жизнь очень сильно! Раньше я не мог точно претендовать на это, почти ничего не мог вспомнить детально и конкретно.

Приходилось по паре месяцев что-то в своей голове крутить, хотя бы про того же маньяка и его кровавые деяния.

Это ровно через год случилось со мной такое переформатирование! А что будет еще через год?

Теперь только большой вопрос, как мои знания донести до сведения людей, управляющих страной?

Ладно, об этом дальше подумаю, пора собираться на работу, за меня никто овощи с фруктами и соленьями не примет на разгрузке, не разнесет по складу и не выставит к прилавкам. Пока Васька с Михалычем не смогут выйти из состояния творческого запоя, это точно.

Я встал с кровати-полуторки и снова задумчиво посмотрел на нее. Съезжать от хозяйки я не очень хочу, тем более, чтобы заморачиваться с новым жильем в ближайшее время. Проще гораздо Светку перевоспитать, немного опытным путем чуть-чуть развратить и еще хорошо бы поменять именно наше ложе. Лучше бы на нормальную тахту хотя бы советского производства.

В прошлой жизни как-то два раза семейные отношения начинались именно на похожих полуторках. Одна подруга потом переехала ко мне в квартиру с большой кроватью из белого финского гарнитура, что было очень круто в девяносто седьмом году. Сейчас такой роскоши не найти в продаже, конечно, однако такая самая двуспальная тахта решит все наши со Светочкой проблемы на раз.

То есть, только мои проблемы, Светочка про них еще и не догадывается точно.

— Зайду во «Фрунзенский универмаг», наверняка там такие бывают в мебельном отделе. Кое-кого там уже знаю, пусть и не в самом мебельном, все равно подведут по знакомству. А полуторку в сторону отставим, комната восемнадцать метров, хватит места и на такую роскошь. Или Таисии Петровне отдадим, чего она на узенькой кроватке своей дочери спит.

Предупредил Абрамовну насчет необходимого мне свободным именно день восьмого января.

— Все остальное время спокойно отработаю до конца каникул.

Видно по ее реакции, что и насчет одного дня она сильно сомневается, что удастся извлечь пропойц-грузчиков из глубин измененного сознания, только что тут возразишь, хотя бы один выходной мне положен в любом случае.

— Игорь, привози паспорт, я начну тебя оформлять на постоянку. Василия собираюсь уволить к чертям собачьим, совсем он спился! — директриса наверно думает, что сильно обрадует меня этой новостью, неподражаемая моя Софья Абрамовна.

Однако я ей сразу возражаю, что не стоит так торопиться, намекая, что увольнять Ваську рано:

— Да пусть с утра работает, мне время свободное тоже нужно по жизни. Подменю его когда нужно будет.

Не говорю ей, что все равно скоро уволюсь, а объясняю это тем, что мне больше времени свободного требуется, чтобы музыку писать. Хотя давно уже на запись-перезапись здорово так подзабил, ибо по деньгам с контрабандой эстонской ни в какое сравнение не идет доход от музыки. Там широкий поток наличности на дефиците для всех знакомых, а тут тоненький ручеек на музыке для отдельных ценителей.

Уволит она этого пьянчугу, так он в другое место грузчиком устроится, на первое время соберет волю в кулак.

И в овощной уже точно не вернется. А я не Мать Тереза, явно пропадающий без нормальных грузчиков овощной не собираюсь тащить до окончания дней своих на своем же горбу. Вообще собираюсь здесь проработать теперь совсем немного, свои положительные моменты от такой работы заканчиваются, а отрицательные от постоянной привязанности к месту работы остаются и накапливаются.

Насколько я что-то понимаю в жизни, больше мне не особо нужно где-то в торговле работать, раз я уже и так неплохо знаю продавщиц, технологов, товароведов, бухгалтеров и даже начальство отдельных магазинов и кафе, всяких пунктов оказания услуг гражданам типа фотографии или ремонта одежды и обуви. Везде я уже примелькался как свой парень с заказами от Софьи, всюду у меня охотно покупают и нужное мне продают.

Влился в ряды торговой мафии на самый начальный уровень.

Без постоянно напряженной работы в овощном смогу гораздо больше общаться с народом, больше своего товара продавать и про местные варианты доходов понимать. А то времени просто поболтать и информацией подпитаться постоянно не хватает, все время приходится убегать в момент доверительных разговоров.

Люди любят, когда к ним внимание искреннее проявляешь и их жизнью частной интересуешься.

Сходил на почту, купил десяток конвертов и отправил первые свои письма. В этот раз наверняка, что не успею никого предупредить, ибо уже третье января, а катастрофа в пригороде Кургана с обрушением общежития случится двенадцатого января.

Всех точно не спасешь из своей невидимости, хотя, вдруг оно и получится как-то случайно.

Итогов своих писем я, естественно, узнать не смог и в Курган тоже не поехал. Великие дела еще ждут меня впереди неукоснительно. Отправил извещения в горком города, МВД и КГБ области, но без особых надежд, что кого-то спасу или даже обратят на них внимание.

Четыре дня в магазине пролетели быстро, распродаю остатки шоколадной продукции и половину шмоток тоже продал. Еще получил заказ на четыре новые вещи уже с размерами нужными, на вокзал сбегал и оставил заявку на еще пару комплектов билетов до Таллина и обратно.

Теперь многое от меня зависит, так что приходится стараться.

Все же в самой столице Эстонии выбор кондитерки солидно побольше, чем в той же Нарве, а мне повышенный ассортимент сильно необходимо держать. Только районы в стороне от русскоязычных жителей прочесывать нужно, все больше на запад от Старого города гулять. Стараются эстонцы с русскими не смешиваться особо, есть у них такое национальное сопротивление коммунистическим идеям и русскоязычной агрессии, гордятся своим невероятно сложным языком и какой-никакой историей, поэтому своих товарищей по национальному признаку они явно получше снабжают.

А шмотки женские — это только в Таллинском универмаге можно максимальный ассортимент набрать, до Нарвы такие современные веяния моды вообще не долетают. Что-то еще в Раквере можно найти, я один раз там с электрички слез и по центру прошелся, пару вещей умудрился все же купить. Как мне продавщицы-эстонки не пытались мычать про то, что меня не понимают.

— Не понимаете по-русски? Да и не нужно! Мне от вас консультация не требуется! Деньги различать умеете? Научили вас в училище хотя бы в рублях разбираться? Не надо у меня из рук вещи тащить, они уже отложены и куплены! Получите и сдачу давайте!

Вот так у меня проходит общение, только про их фашистскую родню в таком небольшом городке ничего не говорю. Деваться тут некуда от мстителей за историческую правду, милиция быстро меня найдет на том же вокзале.

Только хлопотно это больно — гулять по нескольким городам сразу, да еще с багажом, лучше свои вопросы именно в столице закрывать и не рисковать лишнего на улицах.

Седьмого снова уселся в поезд, в этот раз билеты плацкартные, с собой четыре сотни рублей во внутреннем кармане. Без Ирочки с Людмилкой мне на такие серьезные закупки никак не размахнуться, сумки спортивные еще нужно другие купить, поменьше размерами, чтобы так не привлекать внимание бдительных сотрудников.

Потому что планы впереди, возможно, очень большие по жизни, но и от зарабатывания денег мне отказываться нет никакого смысла. Планы — сбудутся или не сбудутся, а трудовая копейка вот она, уже в кармане лежит, и когда занимаешься спекуляцией, то есть, на милицейские стволы прямо грудью идешь — душу греет!

Прямо как в монологе Шарапова бандитам!

Это пусть глуповатая власть политических чиновников считает такие хитрые маневры страшнейшим преступлением против советского общества и социалистической законности, я то точно знаю, что это благое дело — мой ежедневный труд. Здесь купил — там продал! И для экономики страны, и для моих покупателей дефицита, и для меня тоже естественно.

С вокзала сразу к маме Арнольда рванул, обежал все булочные, обе две на районе и с замиранием сердца позвонился в дверь квартиры. В одной руку бумажный пакет с кремовыми булочками, в другом со свежей сдобой, за спиной рюкзак.

За неплотно прилегающей дверью хорошо слышны шаркающие шаги Елизаветы Максимовны, потом открывается хлипкая дверь и старушка с удивлением смотрит на мое улыбающееся лицо.

— Елизавета Максимовна! Это я — Игорек! Мы с Арнольдом у вас сидели неделю назад в гостях! — сразу же напоминаю ей, что именно ее сын пригласил нас сюда, — вы помните, что я обещал вас навестить?

Ну, раз я так уверенно говорю, да называю ее сына по имени и весь такой радостный от встречи, старушка не видит смысла мне отказывать в такой малости, как позавтракать вместе свежими булочками и плюшками с кремом.

Не грабить же я собираюсь скромную пенсионерку.

Самой то ей не сбегать за свежей сдобой, а подруга с первого этажа редко, раз в неделю, поднимается к ней на четвертый. Все время в основном приходится старушке черствый хлеб есть.

Достаю из рюкзака большую пачку чая со слоном, лимоны и презентую хозяйке, пока закипает чайник и заваривается ароматный напиток. Спешить мне некуда, целый день впереди до отхода поезда, а очаровать старушку необходимо прямо очень основательно.

Это мой завтрак теперь — булочки с кремом и бутеры с маслом и сыром эстонским.

Повеселела сразу же Елизавета Максимовна, отвыкла от такого сервиса и живого человека рядом, с которым можно поговорить по душам.

— А Арнольдушка то не стал со мной Новый год встречать. Уехал в Ленинград, там с кем-то должен встретиться и в гости идти в новогоднюю ночь, — огорченно рассказывает старушка.

Странно, я так понял, что вместе с мамой собирался остаться, а оно вон как получается. Его тоже можно понять, пора себе хоть какую-то личную жизнь устраивать, пока возраст еще позволяет. Наверняка, что веселая и молодая Людмила своим не рядовым обаянием растревожила сердце мужика вниманием к его словам и еще своей хорошей фигурой.

— А как он билеты купил?

— Так у него они заранее были куплены, — отвечает старушка и я разрезаю ей булочку с кремом напополам, как она меня просит:

— Уже две съела, третью целиком не осилю.

Булочки и правда очень вкусные и свежие, я прямо готов все проглотить, но сдерживаю себя. Сейчас придется побегать немало вокруг Старого города в Таллинский универмаг, чтобы купить себе пару спортивных сумок поменьше.

— Скоро вернусь обратно. Сегодня у меня много дел в городе, зайду к вам еще пару раз и покупки принесу. Денег мне не надо, — обещаю я сильно пожилой женщине, спешащей достать свой кошелек, и спешу по своим делам.

Сначала навещаю отдел женского белья и удачно оставляю свой заказ одной из знакомых продавщиц. Потом в спортивном отделе выбираю себе пару сумок по двенадцать и пятнадцать рублей и возвращаюсь в район Елизаветы Максимовны, который теперь тщательно изучаю на пример местной торговли, раньше до него как-то руки не особо доходили.

Этот район с одной стороны железной дороги, а тот же Каламыйя с другой, населены не так густо, туристов тут особо не бывает, поэтому с нужным мне дефицитом все нормально обстоит.

Одну новую сумку сразу оставляю у нее, со второй хожу и к вечеру полностью снабжаю старушку овощами и фруктами, разнообразной молочкой и еще из Ленинграда привез килограмм яблок и кило мандаринов для нее.

Здесь с такими фруктами на прилавках как-то не так обильно получается. Больше, наверно, для своих оставляют.

Закупился я нормально, но немного умеренно для начала, поэтому только попросил оставить на квартире старую большую сумку с парой коробок с шоколадками и парой блоков жевательной резинки. Чтобы не пугать старушку сразу, впрочем, она очень довольная, что какая-то жизнь вокруг кипит и есть с кем поговорить теперь, звонит звонок и кто-то к ней приходит в гости.

Все рассказывает мне, как работала в школе, как не слушалась ее эстонская молодежь и вообще местных она не очень любит.

— Есть в них какая-то особая вредность. Какие-то они все вместе очень друг за дружку держатся. Недобрые какие-то.

Мне этот вопрос на своей практике хорошо известен, такое состояние дел есть сейчас и никак оно не изменится до конца Советской власти. А только ужесточится до предела.

Потом приедут новые народные вожди эстонской нации из Швеции, Англии и Штатов и расскажут местным, как они ужасно мучились при Советской власти и проклятом интернационализме.

Вечером сначала изучаю обстановку на перроне, у меня еще по старой системе куплен второй вагон, поэтому приходится в полутьме перрона особенно внимательно высматривать милицейский наряд.

Сложил багаж под сидения, познакомился с попутчиками и прогулялся на вокзал. Шапка у меня новая, надвинута на глаза, такая стандартная для Эстонии, не должны сотрудники меня в лицо узнать. Наряд дежурит около зала ожидания, по перрону особо не гуляет, похоже, что должен порядок на самом вокзале поддерживать.

Потом переезд в Ленинград, на Варшавском прошел из конца поезда по платформе в самый конец путей, там перепрыгнул пару преград невысоких из бетонных ограждений и вскоре очутился на Митрофаньевском шоссе.

Сейчас у меня большого такого перегруза нет, одна сумка кило на десять и рюкзак за спиной кило на двадцать, где сложен тяжелый шоколад и прочая кондитерка. С таким весом не трудно сделать солидный крюк и через Митрофаньевский мост перейти на другую сторону Обводного канала, к старинным зданиям Измайловских провиантских магазинов, как их называли в старину.

Там зашел побыстрее с улицы в район пятиэтажек, товарищ по взводу у меня даже на местной девчонке женился, быстрее всех до кровати добирался в увольнении. Оттуда выскочил через подворотню на 12-ю Красноармейскую, как раз к своему бывшему училищу, где пока никто не учится и там уже отправился к своему дому.

Чтобы не светиться перед вокзальной милицией — придется часто ходить по этому маршруту. С особо тяжелым грузом такое дело не получится особенно, в обход километра два с половиной топать, тогда как напрямик всего с километр. Но, когда вот так не особо нагружен — вполне возможно. Лучше конечно такси со знакомым водилой вызывать, там он может довольно близко к концам платформ проехать, тогда и с солидным грузом все не сложно окажется.

По деньгам выйдет примерно так же, как носильщика с багажом ловить на перроне, зато не рискуешь и до подъезда доставка обеспечена.

Только ему дорогу показать нужно заранее. Время прибытия поезда одно и тоже, так что можно заказывать на десять минут после того, как откроются двери в тамбурах…

После поездки работаю не переставая, встречаю с утра десятого января Светку на вокзале.

Слава богу, в этот раз чемодан не такой убийственно тяжелый, нести можно, но прыгать по метро и заснеженным улицам я не собираюсь вместе с ним. Еще в вагоне наткнулся на пару недружелюбных взглядов от парней-соседей, когда девушка дождалась именно меня и отказалась от их помощи. Очередные потенциальные конкурентыза внимание Светочки значит.

Расцвела моя подруга еще краше, сидит в брючном костюмчике из Эстонии, все у нее везде, где нужно заманчиво так выпирает, глазами с поволокой вокруг посматривает. Видно, что навалилась там в Нерехте и по дороге туда-сюда на нее слава нешуточная. Все хотят подружиться с такой сладкой девушкой, которая уже для себя самой стала совсем взрослой женщиной.

И ведет себя уже по-другому, еще более соблазнительно для всяких кобелей озабоченных.

Подхватил чемодан, подругу под руку и потащил ее к стоянке такси. Машин свободных нет, но я как мудрый парень уже вызвал заранее своего знакомого таксиста. Махнул рукой и он подлетел ко мне немного в стороне от стоянки, открыл багажник для чемодана, а в машину уже два толстых мужика ломятся.

В шапках из нутрии и дубленках. С красными от пьянства в поезде рожами, как я сразу догадался.

Тут же стояли рядом, посмотрели на меня и подругу и решили, что можно продавить своими тушами сопляка и отжать у него тачку.

— Заказана машина! — отказывается мой знакомый, я сажаю Светика на заднее сидение и сам с понтом туда сажусь.

Хлопаю дверью и говорю одному из мужиков через окошко, что сегодня не подаю по бедности. Здоровый дядька даже челюсть от такой наглости уронил. Уронил, но тут же поднял и попробовал открыть заднюю дверь, только я ее уже заблокировал.

Однако, мужики теперь вцепились в переднюю дверь и не дают ее закрыть.

— Заплатим в два раза больше, чем этот сопляк! — слышу я такое подкупающее своей новизной предложение.

— Заказана машина! — кричит водитель, худощавый парень, уже начиная нервничать.

Тут передняя дверь открывается еще шире и один из мужиков в грубой форме предлагает мне выйти и идти на хрен куда угодно.

— А девушка может остаться! — и глазки Светке строит рожа поросячья, расплываясь в радостной лыбе.

Серьезные такие мужики, похоже, что себя совсем крутыми считают, спортсмены в прошлом наверно. Какие-нибудь тяжелоатлеты или борцы, хотя, скорее толкатели ядра или молота в прошлом. И перегар от них ядреный такой, похоже, что всю ночь где-то в купе бухали. А то и в СВ, у таких денег хватает на все радости жизни. Наверно, снабженцы блатные какие-то.

Ладно, я разблокирую заднюю дверь, спокойно вылезаю, один дядька теперь стоит передо мной и свысока поглядывает на мою невыразительную фигуру.

Сами то кило по сто двадцать наверно весят, пусть невысокие, но очень плотные.

Разговоры разговаривать нет смысла, мужики буром прут, да и я уже закипел на адреналине. Самому страшно, два рыла таких в два раза тяжелее меня каждый.

Делаю обманное движение к первому, он отшатывается от моей скорости и злого лица, я подталкиваю его в грудь, прямо как бью и он улетает через свой же забытый за спиной чемодан. Бабахается громко, как солидная такая туша об лед и должна приложиться. Хорошо, что толстые шапки на затылках у обоих щегольски надеты, не разобьет башку об асфальт.

Второй начинает разворачиваться ко мне еще в полусогнутом положении от передней двери со свирепым таким ревом. Я с испуга бью его сразу раза четыре прямо по скулам с обоих сторон головы, сбиваю немного с ритма и замедляю.

Потом хорошо целюсь и четко втыкаю кулак в выставленную вперед челюсть прямо против меня. У него тоже чемодан стоит справа от него самого, около переднего колеса «Волги». Дядьку повело на ногах, он неуклюже зацепился за него и упал, правда, извернулся уже на живот приземлиться.

Я не стал долго праздновать победу, не вскидываю руки на глазах у изумленной очереди, демонстрирую великую победу Давида над двумя Голиафами. Просто запрыгнул на переднее сидение, раз дверь и так открыта и скомандовал:

— Гони, Жакоб!

Это у меня вырвалось автоматически. Дядьки скоро встанут и будут очень злые, один раз попадут пудовым кулачищем по мне и пиши пропало.

Водитель нажал на газ, а я победно обернулся к Светке, чтобы увидеть горячий восторг в ее синих глазах.

Глава 7

— Ну, как ты съездила домой? Как Нерехта? Стоит не шелохнется? — быстро, как ни в чем не бывало, спрашиваю я подругу, пока они с водителем переживают стремительное решение вопроса с наглыми толстомордыми мужиками.

— А куда они делись? — недоумевает Света, да и водитель так же вопросительно смотрит на меня.

Им из машины все не так оказалось понятно, как зрителям в очереди на такси, те даже закричали что-то, чего я не расслышал. Думаю, что все свидетели произошедшего поняли, что тут у нас случилось и выражают свое удивление моим мини-подвигом.

Выскочил такой мелкий по сравнению с этими широченными жлобами паренек и все порешал за десять секунд, завалил всех, они же не поняли, что первого я просто толкнул, решили, что и его вырубил с ходу.

Больше всего в машине водитель-таксист переживает, ему эти проблемы даром не нужны.

Он такой щуплый достаточно парень, ему-то они точно огромными великанами показались, да еще с такими наглыми, красными рожами.

Рыла то здоровенные в дверь к нему лезли, поперек себя шире, он и не подумал даже, что я с ними разбираться вылез. Думал, наверно, что извиняться стану изо всех своих и упрашивать дяденек нас отпустить сегодня Христа ради.

Ну, упросил довольно быстро, никак эти кабаняры не ожидали такого жесткого нападения от уже не такого и мелкого, но все равно молодого подростка.

— Решил вопрос по-быстрому, — уверенно отвечаю я, а самого колотит после стычки с явно превосходящими силами противника.

Явно, что они совсем не единоборцы, эти такие здоровенные мужчины, а то бы от меня немного чего осталось. Такой момент я сразу почувствовал, когда пару раз качнул первого дядьку своим корпусом. Совсем он не так среагировал, как готовый к стычке человек, только руки-лапы в стороны развел, пытаясь меня схватить изо всех сил немеренных.

Да я и не рассчитывал их победить совсем в поединке, вокзал с милицией рядом, требовалось только убрать мужиков подальше от машины и все. Чтобы спокойно уехать.

Один просто упал из-за чемодана, второму пришлось надавать по пьяной башке и даже завалить хорошим и точным попаданием. Завалить не получилось, зато его чемодан не промахнулся и стремительно бросился хозяину в ослабевшие ноги.

Ну, и он оказался совсем не готовый к звездюлям, просто принял их на свою широкую морду, потерял координацию и там же зацепился за свой чемодан.

Хорошо, что камер пока здесь нет, никто не пишет в режиме круглосуточного видео все, что происходит перед стоянкой такси. Как в нашем времени от них уже никуда не деваться.

А то вполне можно было попасть под статью о мелком хулиганстве, раз я уже совершеннолетний для закона.

То, что эти кабаны-переростки делали — сугубо никак не наказуемо, а вот мои пять ударов на такое точно бы потянули.

— Ладно, все хорошо закончилось, — машу я рукой.

— Так ты боксер, что ли? — спрашивает все же водитель.

— Есть немного, — скромно отвечаю я и потом мы едем молча до моего дома, останавливаемся прямо перед овощным.

Я машу рукой Ирочке с Людмилой через окно, выделяю водителю пятерку и тащу чемодан в квартиру.

Светка попробовала меня было уговорить отвезти ее сразу в общежитие, но, не тут-то было. У меня свои планы на то, как нам провести время после встречи.

— Сначала посмотрим, что твоя мама, а моя будущая теща тебе с собой надавала. Я должен все попробовать лично, как уже полноправный зятек, оценить ваши закрутки и заготовки, — я знаю, как настоять на своих правах будущего родственника.

Тема такая девушке очень интересная, что я так сразу готов дать обещание на ней жениться. До этого волнующего момента еще минимум пара лет, но, задекларировать это знание у нее в голове просто необходимо именно сейчас.

Впрочем, может еще и залет случиться, несмотря на всю мою опытность благодаря ее полной неопытности. Тогда придется расписываться сразу, я то с удовольствием на такой шаг пойду.

Мне Света очень нравится и как женщина, и как личность.

Непросто с ней будет в жизни, но, надежное плечо я смогу подставить в любом случае.

Светка немного изменилась сама, уже так довольно снисходительно посматривает на все вокруг себя. И так красивая девчонка еще модно приоделась, поэтому стала значительно увереннее в самой себе, когда еще перестала числиться в девушках.

Да еще в самом городе Таллине побывала и даже уже не один раз.

Ничего, пока разбираем ее чемодан, варенье я сразу отправляю в холодильник «Зил» Таисии Петровны, которому уже лет двадцать точно есть, судя по тому, как он рычит время от времени на кухне.

Хозяйка вскоре собирается на прогулку и незаметно исчезает.

— Как дома? Родителям и сестрам понравились обновки?

— Да, очень. Все прямо так подошло. Мы с моей погодкой сходили на танцы в наше ДК… — Света замолкает.

Ага, вот что у нее самая главная новость — как там все упали от ее вида прекрасного!

— И что, оказались там самые-самые? — я уже понимаю ее мысль.

— Да, парни там за меня несколько раз подрались. Самые взрослые и такие… Которых все знают. И за нее тоже.

Самые авторитетные драчуны-хулиганы, значит, кто известен в Нерехте своим умением в драке. Ну, наверняка, те же секции бокса и борьбы в городке есть, есть и свои авторитеты, которые там через несколько лет станут людьми, которым нельзя никак отказать.

Все же больше двадцати пяти тысяч там живет народа, не такой уж и маленький город. Мне так точно лучше не появляться в Нерехте, особенно как Светкиному парню. Наваляют мне местные бойцы и Светкины воздыхатели полную панамку люлей, это однозначно.

— А в том году не ходили?

— Нет, дома сидели, — бесхитростно отвечает подруга.

Сходили обновками похвастать и себя показать, вот и начался повышенный ажиотаж на таких кралей.

— Ладно, Света, время идет, а мы ничего не делаем, — говорю я и тащу подругу в нашу теперь комнату.

Теперь уже меня самого гормоны толкают в спину и ниже пояса.

— А что такое? — недоумевает она, — Идет и идет, мне в общагу нужно только к вечеру появиться.

— А я на работе сейчас, не забывай про это. И еще две недели тебя не видел. Соскучился очень.

И я настойчиво расстегиваю пуговки на ее приталенном пиджачке.

В общем пол часа мы сильно заняты и тяжело дышим, видно, что моя подруга тоже соскучилась по таким физическим упражнениям. Похоже, что мать ее не сильно наругала, что стала взрослой без штампа в паспорте, не запретила этим делом заниматься, и вскоре Светка мне рассказывает про такой разговор.

И отлично, что без особых переживаний и проклятий самого родного человека для моей подруги обошлось.

Успел как раз вовремя, вскоре звенит телефон, Ирка вызывает меня разгружать только что пришедшую машину с базы. Приходится оторваться от сладкого тела моей подруги и быстро одеваться.

— Ты что, выходной взять не мог по случаю моего приезда? — хмурит брови Светка, накинув на себя одеяло.

— Да какое там, эти гаврики оба просыхать и не собираются, — машу я рукой, — ничего, я на пол часа сгоняю на работу. Ты пока приготовь что-нибудь поесть из своих разносолов, раз в общагу не спешишь.

Я убежал на работу, там и баба Тая вернулась, ибо машины пошли одна за другой, все что-то да завозят на наш двор.

Вот очень прочувствовал сейчас, как мне мешает моя такая необходимая людям работа, чтобы наслаждаться молодой жизнью. Завтра должен выйти мой сменщик в магазин, я и так тащу его уже двенадцать дней в одиночку на своих плечах, один день только смог выбить для поездки за дефицитами. Ладно, хоть Софья Абрамовна и ее бухгалтер смогли обеспечить всю доставку в магазин помимо именно этого необходимого для моего бизнеса дня.

— Черт, еще даже официально не устроился, а уже очень хочется уволиться. Впрочем, Светка должна до вечера приехать в общагу на Энергетиков, чтобы подтвердить свое присутствие на месте перед началом нового учебного полугодия. Пока ни в какую не хочет бросать общежитие, опасается, что потом не сможет обратно получить свое койко-место.

По возвращению я застал идиллическую картину, сидят на кухне Света и Таисия Петровна, и та моей подруге что-то на картах гадает. Ладно, это у них дело личное и надолго, я собрался и пошел навещать магазины и предприятия сферы обслуживания, где у меня есть заказчики и просто покупатели. С последней поездки так и не посетил еще многие уже прикормленные к моему товару места.

А когда вернулся, Света уже весьма коварно уехала устраиваться в общежитие, пока середина рабочего дня и нет особой проблемы добраться до него. Она там самый ответственный человек и комсорг, крайне необходимый работник в самой общаге, чтобы помогать принимать заселяющихся девушек после каникул.

Это мне Таисия Петровна рассказала, приглашая попить свежего чая.

Ладно, хоть свой огромный чемодан благоразумно оставила стоять в углу комнаты, взяла мою сумку для барахла и исчезла. С ним-то таскаться совсем лишнее дело, тем более, я надеюсь, что на летние каникулы она тоже от меня поедет домой.

Потом весь день вспоминаю сладкие минутки, очень желая, чтобы они поскорее переросли в часы и целые ночи.

Сходил во «Фрунзенский» универмаг, поговорил со знакомой продавщицей из посудного отдела, она пообещала переговорить с мебельщиками и сказала подойти через пару дней, можно сразу с деньгами.

— Отлично, — сказал я и вручил своему человеку во «Фрунзенском» хороший шоколадный набор.

А что, лучше быть щедрым за просто спросить, щедрых все любят и всегда помогают. На том стоит и будет стоять необходимый определенным советским людям блат.

На следующий день с утра отправился за паспортом в свой город, как раз прошли две надели, через которые мне сказали прийти на получение первого документа советского гражданина.

Дело случилось совсем не торжественно, толстая тетка ткнула в журнал:

— Распишитесь! Получите!

И я вышел из паспортного стола с паспортом. Фотка, конечно, совсем детская в нем, теперь долго буду стыдиться его кому то показать. Впрочем, в шестнадцать лет у многих фото смешные выходят.

Хотя, чего это, потеряю документ со временем и новую фотографию приложу, более брутальную, ведь тогда фотку сделал под сдачу документов и выбора уже не оказалось. И так два дня ждал в фотографии по знакомству, некогда было уже переделывать, когда мокрой печатью еще везде пользуются.

Вернулся в Ленинград, всю дорогу и туда и обратно прикидывая, как мне поступить с новыми теперь знаниями.

Много таких знаний в голову набилось, что никак их нельзя не использовать в новой жизни.

19 апреля — Катастрофа Як-40 под Ленинаканом из-за неправильных действий диспетчера, погибнет 21 человек.

6 мая — Катастрофа Ан-26 под Ключами (Камчатская область), 35 погибших.

25 мая — США объявили о согласии на продажу КНР высокотехнологичного оборудования. Ну, это не совсем в мою тему, так, больше для общего ознакомления.

Главное, что вспомнил в июне — авария с теплоходом под Ульяновском с многочисленными жертвами, еще то, что Щелокова и Медунова выведут из ЦК КПСС. Катастрофа ТУ-134 под Алма-Атой тридцатого августа и сразу первого сентября наши собьют южнокорейский Боинг над Сахалином, чего хорошо бы тоже избежать. 26 сентября подполковник вооружённых сил СССР Станислав Петров предотвратит ядерную войну, когда из-за сбоя в системе предупреждения о ракетном нападении поступит ложное сообщение о ракетной атаке со стороны США. 25 октября Вооружённые силы США вторгнутся на остров Гренада. 18 ноября — безуспешная попытка захвата самолёта в Грузинской ССР, несколько человек погибнут и будут ранены. 24 декабря — Катастрофа Ан-24 в Архангельской области, погибнут 44 человека.

Январь 1983 года — в СССР началась кампании по укреплению трудовой дисциплины, это и меня может коснуться серьезно. Будут и на улицах проверять и по кинотеатрам ходить, теперь с пол года повышенной бдительности к тунеядцам и уклонистам мне обеспечено. Лучше не быть таким асоциальным элементом, или просто не попадаться.

8 марта — президент США Рональд Рейган в своём выступлении перед Национальной ассоциацией евангелистов США назовет СССР «империей зла». Это так, информация для размышлений.

Что хорошо помню — это то, что теплоход «Александр Суворов» врежется в опору моста пятого июня и снесет всю верхнюю палубу с отдыхающими. Погибнет около ста семидесяти пассажиров и членов команды. Чудом просто не взорвется цистерна с бензином из состава грузового поезда, которую снесет ударом корабля об мост с рельсов, тогда бы вообще никто не выжил.

С этим довольно просто — стоит только узнать все о самом рейсе хотя бы в кассах продажи билетов, чтобы надежно предупредить о катастрофе. Они по сто двадцать рублей стоят, можно и самому на теплоход попасть, чтобы четко проконтролировать с гарантией прохождение в узости, как говорят моряки.

Придется приехать в Ростов-на-Дону, там передать пару конвертов с напоминанием об опасном месте в пароходство или порт и еще хорошо бы найти капитана по месту его жительства.

Или ехать самому, чтобы размахивать сигнальным флагом перед теплоходом?

Так-то там вообще охрана ВОХРа стоит, меня на железнодорожный мост никто не пустит, значит, все же в Ростов придется ехать и как-то передать письма капитану. Если не поплыву на теплоходе.

Так, еще в Ростове-на-Дону мне нужно завершить как-то дело с Чикатилой. Я знаю, что он жил или живет в городе Шахты, однако, до чего довели ситуацию мои анонимки — совсем не представляю. Или его смогли поймать и доказать его вину как-то, хотя бы просто выбили признание или его спугнули и он пока просто поменял место жительства. Узнать все это я могу в Горсправке в самом Ростове-на-Дону, так же как про место жительства капитана «Александра Суворова».

Только лучше это сделать заранее, приехать в тот же Ростов в апреле, чтобы проверить место жительства Чикатилы и капитана. И потом перед отправлением теплохода закидать письмами порт, пароходство и сам теплоход с местом жительства капитана. Лишним ничего не будет, мне главное — поднять шум насчет перепутанных шестого и третьего пролетов моста, чтобы все начальство и вся команда контролировали процесс прохождения теплохода под мостом. Могу эти письма доставить даже сам, хорошо бы найти куртку из формы работника почты и форменную фуражку. Могу еще представиться работником «Спецсвязи». И на конвертах отштамповать обратный адрес из КГБ. Найму черную «Волгу» и подъеду именно на ней к проходной порта, как на служебной машине.

Или лучше совсем незаметно появиться там и тут же исчезнуть.

Ладно, пока все так, отправлю в марте предупреждение опять же от имени КГБ в Министерство гражданской авиации СССР, снова несколько писем про аварию под Ленинаканом. Авария под Ключами относится именно к Вооруженным силам, но, письма я все же отправлю в Министерство гражданской авиации тоже.

Если не получится предупредить с первой аварией, может, хоть тогда обратят внимание на вторую.

И поймут со временем, что к таким странным предупреждениям стоит очень внимательно прислушиваться.

На Чикатилу больше не стану ничего писать, если его спугнули и не задержали, убивать он точно пока перестал, тогда пусть сидит на одном месте. Тем более, что он должен знать, что находится под сильным подозрением и никого пока не убивать не решится. Нужно определиться с тем, где он теперь живет один или по-прежнему с семьей и там дальше что-то решать на месте.

Отдал на следующий день с утра Софке мой паспорт для официального устройства на работу, дошел до пункта правопорядка и наконец-то встретил там участкового, а то все закрыта дверь и никого не видно.

— Чего пришел? — буркнул он, отрываясь от бумаг.

— Товарищ капитан, хочу узнать, как там дело с заявлением на нас?

— Все, свободен, нет никакого дела, — еще более недовольно ответил участковый и посоветовал мне проваливать.

Ну, я спорить не стал, и так догадываюсь об итогах расследования. Когда капитан рассказал пострадавшим, кто их избил и в чем их обвиняет в ответ несовершеннолетняя девушка в нежном возрасте согласия, они сразу сняли свои претензии. Ибо в лучшем случае окажутся пьяными хулиганами, а в худшем пойдут как развратники и точно повылетают из комсомола и институтов с лиловой печатью «Недостоин» на всю свою оставшуюся жизнь.

Так что этот вопрос снялся, и Светика вести к участковому не нужно, а то бы он ее на чистосердечное признание развел точно. Беречь стоит очень сильно наивную советскую девушку от таких старых прохиндеев с милицейскими погонами.

Светку все равно предупредил ни с кем не разговаривать о случившемся, пока меня не увидит рядом. Или адвоката.

— Так и говори, что от показаний отказываешься! А я быстро адвоката найму хорошего в юридической консультации! Деньги у меня есть, сама знаешь, с этим проблем не будет.

А то, мало ли, наврал мне участковый и внезапно Свету уведут с места учебы на допрос.

Через неделю оплаченную тахту привезли к подъезду и я с двумя грузчиками поднял ее в свою комнату. Обошлась она мне в сто шестьдесят рублей, еще пятнадцать сверху и пятерку мужикам за сервис.

Светка даже испугалась такого необъятного ложа и тех возможностей, которые оно предоставляет для милых шалостей.

— А чего, хватит тебе уже в общагу кататься. Ты взрослая такая девушка и вполне способна постоянно жить со мной. И высыпаться лучше как следует, а то провоцируешь меня постоянно, когда на узкой полуторке слишком сильно ко мне прижимаешься. А я ведь не каменный, Светлана. У меня чувства имеются.

За свою подругу сам начал доплачивать бабе Тае по пятерке денег, как она не отказывается. А то заехал жить один, а сам уже семью тут создал, правда, за коммуналку больше платить ей не приходится, счетчиков еще нигде нет, кроме электрического.

Конечно, у меня довольно часто запись идет, все так же ношу кассетник на работу, чтобы веселее рабочий день под музыку проходил и всегда можно было заработать пару рублей или трешку на кассете.

В общем, жизнь снова пошла уже налаженная. Тружусь в магазине на пол ставки, катаюсь почти каждую неделю в Таллин. Свету взял с собой всего один раз, помог закупиться заказанными вещами и познакомил с Елизаветой Максимовной. Девушка старушке понравилась, да и я уже в серьезных приятелях числюсь у нее, болтаем подолгу. Я ей рассказываю, что вижу на улицах и в магазинах, она всем интересуется, так ведь чуть со скуки не померла от такой жизни в одиночестве.

Все Светкины подруги хотят чтобы она привезла такой же брючный костюмчик, но, денег лишних нет ни у кого особо, поэтому предлагают отдавать со стипендии по десятке. Меня от таких наивных предложений просто подбрасывает в воздух:

— Даже не вздумай связываться! Тебе деньги нужны для оборота, а не для того, чтобы в подругах их хоронить! — сурово учу я жизни хорошую девушку.

— Пусть дают тебе сумму на покупку и потом отдают со стипендии твою прибыль. Только, ведь кто-то не отдаст и ты со своей маленькой наценкой точно в минус выйдешь по общему итогу! Пусть вещь у тебя полежит немного в комнате, девки или живые деньги найдут, или другому кому-то продашь!

— Ты же отдаешь в долг! — ловит меня на такой моей добродетели Светка.

— Я совсем другое дело, милая. Нет смысла даже сравнивать. Я и накидываю на такой костюмчик больше половины стоимости и даю в долг только при других девчонках. Еще прошу расписаться напротив суммы долга покупательницу, есть у меня такая тетрадка маленькая. Если кто-то меня и обманет — для меня это вообще мелочь незначительная. А для тебя — конец торговли и разорение полное!

Но, девушка меня особо не слушает, оставаться правильной подругой и нормальным советским человеком для нее важнее. Я особо ее и не перевоспитываю, хорошо, что она такая честная и наивная выросла у мамы, пусть такой останется подольше.

За эти два месяца подрался два раза. Один раз парочка гопов местных на улице прикопалась, похоже, что ПТУшники с занятий сбежали и бродят около Измайловского в поисках приключений на свои глуповатые головы. Я как раз два пакета от Софки тащил в магазин, расположенный на этом проспекте.

— Это, парняга! Ну-ка, быстро тормози! Кто такой! — обратился очень борзо ко мне один из них, преградив дорогу и лихо сплюнув мне под ноги.

Для усиления впечатления от своей невыразительной фигуры и совсем не страшного лица.

Пришлось остановиться, опустить два пакета с овощами и моим товаром, и дождавшись, когда второй гопник полез смотреть, что в них лежит, сурово дать ему по уху. Он мгновенно оказался на асфальте и больше не хочет драться вроде.

Ну, это и удар такой весьма болезненный, попало хорошо ему, будет долго плакать от боли и распухшее ухо наглаживать.

Первый сразу же отскочил и начал сбивчиво рассказывать, что меня ждет, когда он соберет большую толпу и изловит такого наглого подлеца, который еще и бьет без долгих разговоров.

Я его не дослушал, подскочил поближе и пробил такую же спаренную двоечку, как тому кабану около вокзала.

Этого внушения ему вполне хватило, рассказы про мою страшную судьбу закончились сразу, а гопник быстро убежал.

Все же не получилось приложиться как следует к его роже, бил по уже бегущему спиной вперед смельчаку и удары прошли вскользь.

Потом вернулся, пнул еще этого любознательного к чужим вещам парня по почкам не очень сильно, он снова заныл жалобно и пошел дальше своим путем.

Еще раз нарвался со Светой после кино на пару хулиганов:

— Что этот придурок к такой красотке прицепился? — услышал я в спину, отойдя от кинотеатра, — щас, его жизни поучим как следует!

Тут не все так удачно получилось, парни оказались хорошо спаянные в драке, одновременно на меня напали с двух сторон. Пока все же навалял обоим и сам пропустил несколько ударов, губы мне разбили здорово. Тяжелые удары не получал, впрочем, они их и бить не умели правильно, все размахивались из-за плеча, но сами резкие такие оказались.

Сначала одного смог завалить, потом уже второго добил без проблем. Без проблем победил, ну кроме того, что менты быстро как-то очень приехали к месту драки, наверно, просто мимо проезжали. Пришлось со Светкой убегать по зимним дворам и подворотням. Ну, ей это дело все очень понравилось, сначала романтическая драка за нее саму, потом смогла мне наглядно показать, как умеет бегать еще лучше меня.

А вот мне уже надоело из-за нее драться на ровном месте, молодежь советская часто некультурная попадается и предпочитает интеллигентной дискуссии хорошую драку.

Деваться только некуда от них, нужно мне вес и рост набирать вместе с репутацией.

Сменщики мои на работу все-таки вернулись к середине января, Васька совсем плох стал, не может почти ничего делать, руки трясутся и ящики вываливаются. Софья Абрамовна его снова предлагает уволить, перед Восьмым марта прямо так сурово наехала на меня:

— Ты давай решайся, Игорь! Взрослый парень уже! Работаешь нормально или нет! Или я кого другого вместо вас на полную ставку найду!

Вот ведь испугала ежиков своей широкой…

Я сам думал через неделю начать увольняться по собственному желанию, но раз уж так все удачно получается, перечить начальнице не стал:

— Да, Софья Абрамовна, находите! Сам думаю уволиться скоро. Местечко мне хорошее предложили!

Это чтобы особо не уговаривала, раз мне где-то выгоднее работать. На самом деле хуже овощного магазина места в советской торговле нигде и нет, Софка это сама хорошо знает. Работы до хрена, а дефициту блатного совсем мало, еще он весь тяжелый, очень грязный и дешевый относительно. То ли дело в радиоаппаратуре или мебельном спину гнуть, там благодарные клиенты так и норовят денежкой за твою же работу отблагодарить. Или вообще зайти к дефицитным товарам через такого простого парня. А в овощном мне только один раз дал рубль хорошо одетый мужик, чтобы я ему отборной свеклы и картошки набрал, вот и весь блат на рабочем месте!

Ну, не считая естественно еще того, что сам гружу и сортирую в свою пользу.

— Так ты же всего два месяца отработал, даже меньше! Не боишься летуном прослыть? — это она так с наездом на меня.

Улыбнулся я только про себя, какие теперь там летуны с попорченными частыми записями трудовыми книжками? Через девять лет вся страна с места на место летать начнет:

— Не боюсь, Софья Абрамовна! Любой труд у нас почетен! А сроки его законом не ограничены!

Как меня девчонки, подруги мои закадычные, не пытали, так я им ничего не сказал, а пошел и написал заявление на увольнение по собственному желанию.

Раз уж Софка сама неосмотрительно предложила — то грех отказываться!

Глава 8

Да, вот так все внезапно и решилось с тем временем, когда мне придется покинуть уже прямо родной магазинчик. Откуда я стремительно шагнул во взрослую жизнь и завел друзей, надежную подругу и кучу знакомых людей в большом городе.

Если бы не работал здесь в магазине, не снимал бы отличную жилплощадь, пусть и всего комнату, но в отдельной двушке, зато очень рядом с училищем, не имел бы кучу аппаратуры в личном пользовании и просто не соображал бы во взрослых темах, черта с два бы Светочка на меня польстилась и все разрешила. Еще, конечно, моя явная уверенность в себе и близость к какому-никакому дефициту все решили в мою пользу.

А Светка уже и так созрела, наверно, уже немало подружек похвасталось свободными отношениями с какими-то парнями или хотя бы потерянной невинностью.

С наивной угрозы Софьи Абрамовны начинается моя свобода, но она всего-то только на одну неделю своими словами опередила мое заявление на увольнение. Расстроил я ее здорово, это я понимаю хорошо, однако, уже видно заметно и не только мне, что свое рабочее место я весьма заметно перерос на профессиональном уровне.

А по зарплате предлагаемой так в добрый десяток раз.

Даже Ирка с Людмилкой меня не уговаривают остаться, уже прикинули мои доходы приблизительно и согласны с тем, что я здесь только зря теряю время.

— Иди уже, Игорек, в новую жизнь. Только нас не забывай, — загрустили они сразу после моего разговора с Софкой.

Классные они такие мои подруги, несладко им без меня придется, а все равно остаться не уговаривают.

— Буду вам помогать с разгрузкой потом. Если сильно прижмет с этими пьянчугами — звоните тогда, — пока так говорю им.

Так что с седьмого марта я встал на отработку положенных мне двух недель, не забывая кататься в чудесный город Таллин. Грузчики теперь работают сразу оба, Софка их немного приструнила, предчувствуя расставание со мной, своим навсегда в этой жизни лучшим работником.

Найдет ли она таких трудолюбивых арабов и евреев в Израиле? Сомневаюсь очень. Работал я все же не за страх, а за совесть.

Времени у меня теперь все больше свободного, посещаю остальные магазины нашего торга, через знакомых уже девчонок-продавщиц нахожу выходы и туда, и туда. А что, товар мой всем интересен, деньги у людей имеются, особенно если кто в теме, поэтому я сразу нравлюсь всем.

В нашем Райпищеторге Ленинского района города Ленинграда имеется сорок шесть продовольственных магазинов, так что мне есть куда двигаться определенно. Пока только треть из них я посещаю время от времени.

А ведь имеется еще куча промтоварных, множество кафе и ресторанов, разных пунктов обслуживания — и везде я смогу пройти как свой человек, чей-то знакомый по рекомендации. Придется машину арендовать вместе с водителем вскоре, на своих ногах созданный спрос мне не удовлетворить никак.

Хотя, это будет слишком привлекать внимание, придется машину сильно подальше в закоулках оставлять. Если начну машиной товар возить — быстро нарвусь на чей-то донос и проверку контролирующими органами.

Пока на руках таскаю немного шоколадок и кое-какие шмотки — этим не вызываю особой зависти и недовольства у работников и работниц магазинов. Просто пацан с разной мелочевкой на руках и денег за него прошу вменяемо. Зарабатываю свою пятерку-десятку в день и нормально, так мои клиенты думают наверняка. Никто же не знает, сколько я товара перекачиваю через остальные магазины. Пока каждый раз захожу домой и снова набираю новую порцию товара, вместо купленных кондитерских изделий, поэтому все мои точки в недалекой пешей доступности.

А так-то район довольно большой, в одну Коломну ноги замучаешься сбивать, все же без машины мне не обойтись.

Да и с местными хулиганами так проще расходиться будет, гораздо меньше там буду ходить.

Ладно, это еще все планы такие на будущее. Насчет аренды автомашины и расширения зоны торговли.

В одной промтоварной стекляшке с посудой, правда, две пожилые тетки намекнули мне, что я цену завышаю немилосердно и предложили купить эстонские шоколадки не больше чем по рублю вместо обозначенной мною цены в рубль двадцать. Ссылаясь на то самое тонкое обстоятельство, что на них имеется твердая государственная цена в восемьдесят копеек. А я ведь к ним пришел по хорошей такой рекомендации, не просто так с улицы заявился, чтобы выслушивать такие бредовые заявления:

— Имей совесть, молодой человек! Ты же в полтора раза накидываешь на нормальную цену! Которую государство на них поставило!

Ага, а расходы на билеты, сами поездки с присущим им риском, мои нервы, в конце концов — и все за наценку в двадцать копеек?

Не пошли бы они на хрен, эти зажравшиеся на дефиците сервизов и фарфора вредные и некрасивые бабы?

Я же, как умудренный своим опытом мужчина, спорить с ними не стал, продал по предложенной цене и сразу в этот магазин дорогу позабыл. Даже направившей меня туда продавщице из мясного отдела ничего не говорю про случившееся, она и по рубль двадцать эти шоколадки отлично берет. А то, что ее хорошие знакомые хотят меня держать на прибыли в двадцать пять процентов от закупки — это мои личные проблемы, не стоит других покупателей в эти мелочи вмешивать.

Тетки эти, конечно, из простой вредности так себя повели, все же тоже на нужном покупателям дефиците сидят. Могли бы так не вредничать, но, это уже теперь не мои проблемы. Клиент мне нужен благодарный и легко с деньгами за то, что не найти в наших магазинах расстающийся, а те, кто считает мои деньги — просто идут на хрен.

Нужно от таких просто подальше держаться постоянно.

Сходил на почту даже не в своем, а в другом районе, чтобы узнать адрес и индекс Министерства гражданской авиации заранее. Помню хорош, что скоро мне такие данные пригодятся и лучше с ними пораньше разобраться.

Сам узнаю сейчас, а меня работники почты забудут за это время точно. Да и кто их начнет расспрашивать про такого посетителя? Кто тут определенными индексами интересовался? С непонятно какими целями?

Приготовил конверты, в свободное время на работе ушел домой и спокойно написал пару листов бумаги, изложив там почти все факты по первой катастрофе, которые я теперь знаю из своей прокачанной памяти.

— Так мол и так. Комитет государственной безопасности сообщает министру гражданской авиации о имеющемся и сформированном мнении комитетских аналитиков насчет вероятной катастрофы данного самолета, выполняющего такой-то рейс в такое-то время из-за столкновения с горой в сплошном тумане. Случиться происшествие может по вине наземного персонала, а именно невнимательных диспетчеров. Просим принять меры и проинструктировать под роспись участников обеспечения самого полета и пилотов воздушного судна.

Довольно вызывающе глупое такое заявление да еще в анонимке, но. что может, то можем.

Лазерного принтера с мощным компом и Фотошопом с Вордом у меня при себе нет, пытаться подделать фирменные бланки КГБ на какой-то старой печатной машинке я не собираюсь, явно, что ничего похожего не выйдет.

Понятно, что никто сразу не обратит особого внимания на такие детские письма печатными буквами и обратным адресом — КГБ. Сразу не обратят, а вот после одного-двух предсказанных и подтвердившихся впоследствии событий — тогда уже начнут с гораздо большим интересом их читать. И учитывать в реестрах прибывшей корреспонденции.

Да и в сам комитет сообщат точно, уже там что-то соображать насчет такого в корне непонятного инсайда начнут.

Главное, чтобы относились серьезно, тем более, что можно добавить про матч с «Хаарлемом», когда моя инфа спасла много жизней. Хотя, выглядеть это будет явным бахвальством и доказательств у меня нет никаких, если только на так же отправленные письма высшему спортивному начальству не сослаться, но выбирать мне особо не приходится.

Пишу текст как положено печатными буквами слева направо, сами буквы оформляю тоже совсем по другому, чем делаю это обычно. Выдираю листки из тетради в перчатках и все делаю тоже в них, ибо оставлять отпечатки пальцев нигде точно не собираюсь. С конвертами тоже старательно вожусь, убираю следы своих пальцев.

Не то, чтобы я сильно надеюсь остаться навсегда неуловимым Джо, не в этом у меня основная теперь идея.

Тем более, все же к каждому почтовому ящику слежку не приставишь и без отпечатков пальцев меня даже случайно не найдешь. Тысячи людей кидают письма в тысячи почтовых ящиков на улицах огромного города и выследить меня могут только по великой случайности.

Мне придется такие вбросы делать два-три раза в месяц, иногда только один раз, иногда даже ни одного.

Стану реагировать только на те катастрофы, которые случатся на территории и в небе над СССР.

Не до заграничных проблем здесь, со своими бы хоть немного разобраться. Хотя, если предупредить о чем-то громком, случившемся за границей — это еще быстрее привлечет внимание комитета к моим письмам.

Да и гораздо конкретнее получится, раз есть у анонима выходы на заграницу.

Заграница нам поможет! Как говорит нестареющий классик. Ну, внимание точно еще быстрее привлечет.

Чтобы приучить чиновников и сам комитет к своему стопроцентному знанию возможных катастроф. Ведь в комитет тоже начну отправлять такие письма, только в качестве отправителя стану упоминать не комитет, а например «Тайный доброжелатель» или любое другое прозвище. Где буду сообщать о таких же письмах, отправленных в министерство и требовать проверки принятых мер.

Искать меня тоже будут сурово и могут вполне себе найти. Сам я сдаваться не собираюсь, а если все же попадусь, тогда буду сотрудничать и дальше с компетентными органами по мере своих уже великих возможностей.

Такой у меня сильно приблизительный план на будущее. Ну и крутиться продолжу на спекуляции дефицитом, сам процесс мне нравится, пачка денег растет понемногу в тайнике. Уже три с небольшим тысячи наберется к концу моей работы в овощном, а это ведь только самое начало этого мутного бизнеса.

Так поработать без особого риска, просто перевозя вещи из одного города в другой — и можно на квартиру заработать тысяч шесть-семь рублей. Главное — не жадничать и не рисковать, ставки больно высокие — один залет и срок уже корячится. если только в армию удастся спрятаться.

Именно то непонятное явление, что случилось со мной после Нового года, заставляет меня выходить из тени и начинать что-то делать. В этом есть определенный смысл, мне дали прижиться в свое теле и теперь выдают новую информацию. И я уверен, что не будут терпеть мое увиливание от решения определенных проблем.

Вполне могут и обратно в небытие выкинуть мое сознание — есть и такие опасения у меня самого.

Выдают довольно важную информацию, которую кто-то может использовать на благо страны, мое дело ее только донести пока хоть как-то.

Зачем-то именно меня закинули в мое прежнее тело из будущего и теперь еще выдали кучу разнообразных знаний о грядущих катастрофах и политических решениях, про которые я ничего не знал или забыл напрочь за давностью лет?

Да кто его знает? Высшая сущность, инопланетяне или какая-то Система?

Ведь даже забыл о том, что в метро в то время медные пятачки используются, везде есть аппараты по размену десяти, пятнадцати или двадцати копеечных монет. Очень был удивлен, когда не обнаружил давно привычных жетонов, что уж тут вспоминать про события и происшествия за далью веков, если даже такую важную мелочь забыл полностью.

Вон, в феврале — на президентских выборах в Парагвае в очередной раз победил президент-диктатор Стресснер, набрал девяносто процентов голосов. Откуда эта информация у меня в голове и зачем она нужна?

Возможно, что меня вычислят, тогда буду работать под присмотром комитета, желательно еще, чтобы такие конверты с предсказаниями стали моим фирменным знаком. Чтобы о них узнало побольше народа и реакция на каждое такое письмо оказалась серьезной, особенно если предсказанные события и катастрофы все же произойдут.

За две прошедшие недели прогулялся к стадиону «Локомотив», где с радостью обнаружил живую боксерскую секцию.

Правда, в довольно плачевном состоянии, залу требуется ремонт, ринг сильно потрепал и протерто даже покрытие на нем. Спортивного инвентаря немного, перчаток и груш явно не хватает, ладно хоть есть штанга с самодельными упорами и немного гантелей, как всегда здоровенная шина от грузовика и те же хорошо мне знакомые биты.

Хороших мастеров здесь точно нет, все на каком-то любительском совсем уровне поставлено, даже тренер не внушает никакого доверия. Похоже, что сам не был боксером, а в институте Лесгафта первичные знания получил, и здесь на полставки подрабатывает помимо основной своей работы.

В самом обществе бокс явно находится в отстающих видах спорта, однако, для меня это даже лучше. Нет лишней конкуренции, как в «Трудовых резервах» или на той же «Светлане», никто не будет заставлять меня служить мешком для чьих-то честолюбивых планов. После нескольких месяцев тренировок я смогу хорошо прокачаться и даже выступить на первенстве города после каких-то отборочных боев.

Да, ведь я отчетливо помню свою контратакующую тактику, до которой дошел на старших курсах училища. Из самого ВИФКа на меня специально хорошего мастера привели, когда двоих предыдущих соперников из того же института военной физкультуры я обыграл в одни ворота на ринге.

С мастером из Грузии вышло все поровну, так что никто из военного института физкультуры меня не победил тогда, а больше они к нам не приезжали почему-то.

И потом на первенстве военно-морских училищ, даже близко не находясь в форме, легко выиграл три боя и вышел в финал на опытного мастера. Там, правда, после первого же пропущенного удара мне отсчитали, хотя и близко нокдауна не было и подняли руку противнику. За весь первый раунд он даже попасть по мне не смог, я закидывал его легкими ударами с дистанции и уходил без проблем. Поэтому так быстро меня засудили, что испугались поражения своего бойца, постоянного чемпиона этих первенств.

Впрочем, мне было тогда на поражение вообще наплевать, у меня начинался роман с первой женой и бокс там стоял далеконе на первом месте.

А сейчас, если выступать именно по старшим юношам, тем более вероятно, что смогу куда-то пробиться. Вряд ли буду по взрослым так сильно упираться в спорте, мне больше прокачка нужна, а не яркие победы.

Договорился с тренером, что буду заниматься по своему плану, если принесу в зал три пары перчаток в дар.

— Так-то я могу только из семей железнодорожников брать ребят, — заливает он мне на чистом глазу.

Да и ладно, я помню хорошо, что приятели мои ходили сюда на борьбу без всяких проблем, а никакими железнодорожниками их родители не были. Антоху Чехова вообще одна мать воспитывала, а Гаврош жил у бабушки вообще без родителей, сам он из Владивостока был.

Какие тут еще железнодорожники, приходи и занимайся кто хочешь, на этом и был построен советский спорт.

Достать столько пар хороших перчаток смогу без проблем, в том же «Фрунзенском» есть связи в спортивном отделе, потрачу двадцать пять рублей на взятку тренеру и помогу другим парням.

Света теперь ночует у меня все чаще, старается с четверга и до понедельника отпрашиваться. Она и в училище и в общежитии на очень хорошем счету находится, как ответственная и правильная девушка. Поэтому теперь первые три дня отдает родной общаге, дежурит там, подменяет воспитателей, несет общественную и комсомольскую нагрузку, чтобы потом четыре ночи провести у меня в комнате.

На самом деле, видя отчетливо, какая она правильная и старательная, я думаю, что лучше бы ее отправить делать карьеру в комсомол, чем поддоны с хлебом из печи таскать своими руками. Есть в ней определенный потенциал и держать она себя умеет хорошо. Немного ему осталось, нашему передовому отряду молодежи, пять лет примерно, потом уже начнут только деньги зарабатывать комсомольцы, которые самые приближенные, но, всяко бы знакомствами обзавелась приличными и нужными. И сама деньги зарабатывала бы и во главе управляющей надстройки оказалась тоже.

Только уведут там ее у меня, это я тоже хорошо понимаю. Там конкуренты все блатные окажутся, с правильным происхождением и успешной карьерой, еще и на язык хорошо подвешенные.

Это не в женском ПТУ и не с гопниками окраинными мне конкуренцию наводить.

Еще и постарше окажутся, так что пока все оставляем по-старому, помним про свою возрастную уязвимость.

К началу весны хорошая тема пошла с подростковыми и детскими куртками из Таллина. Освоили местные швейники такие разноцветные куртки, непромокаемые и с хорошими широкими молниями. Как раз начали появляться в продаже, тут уже я их сам высмотрел, гуляя по Таллинскому универмагу, как первую партию такого товара вынесли в зал.

Сам жду, прогуливаясь по этажам универмага, полчаса, как мне заказ соберут наверху в женском отделе, потом поднимаюсь, оплачиваю все шмотки по отдельности и получаю их уже упакованными в оберточную бумагу так, чтобы оказалось не видно, что они женские.

И я с полным правом спустился в детский отдел, раз отдельных подростковых в СССР не имеется, посмотрел на фасон курток, посмотрел на цены и купил сразу две такие разные. Ну, сколько в одни руки можно купить без особого блата.

Одна за тридцать семь рублей, вполне нормальная, вторая побогаче выглядит, та за сорок два рубля.

Охренеть, куртки на голову выше всего остального советского выглядят, я себе такие обе возьму, почти под настоящие фирменные закос выходит. И продавать на том же рынке можно спокойно под сотню, с руками заберут за пару часов точно. Да и своим знакомым вполне по семьдесят пять-восемьдесят рублей тоже можно легко задвинуть, у всех проблемы сейчас с тем, что на подростков можно купить. Не хотят они, и я их хорошо понимаю, ходить в убого-дубовой продукции отечественного производства ни в какую.

Настоящая фирма от двухсот пятидесяти идет, как те же джинсовые оригинальные куртки. Да и нет ее почти нигде, чтобы демисезонные вещи на подростков купить свободно даже у фарцы.

Я вернулся в отдел женской одежды, забрал свои пакеты, сложил их в небольшую сумку и спросил знакомую на всякий случай:

— Есть кто-то из хороших знакомых в детском отделе?

Знакомые нашлись, тогда я попросил спросить про меня на тех же условиях и вот уже привез еще четыре куртки в Ленинград за пару поездок. Больше пары мне по прежнему не дают, засылаю сверху ту же десятку и все довольны.

Пока ко мне просто присматриваются, надеюсь, дальше все веселее пойдет.

В качестве рекламодателя выступаю сам теперь, когда посещаю магазины, большего и не требуется, даже предлагать не приходится никому. И так все спрашивают, одну прямо с себя продал, очень уж сильно знакомая технолог ко мне пристала, чтобы сына одеть на весну.

Так что бизнес идет отлично, на Восьмое марта Арнольд к маме не приехал, только звонил, видно, что изо всех сил налаживает личную жизнь.

Ну и отлично, мы уже с Елизаветой Максимовной крепко сдружились, пьем чай по четыре раза в день, или телевизор смотрим. Я со своими хлопотами и крупными покупками себе жизнь максимально облегчил, теперь большая сумка полностью забита шоколадом и резинкой.

Арнольд очень бы не одобрил, наверняка, такого приятеля у своей мамы, но, он теперь только в мае собирается приехать на ее день рождения. Я к тому времени увезу почти весь товар в Питер и возможно, что вообще ничего к его приезду не оставлю.

Уже провел пару тренировок в зале бокса на стадионе «Локомотив», пока присматриваюсь в парням с секции, они все в этом районе живут в основном. Хорошо бы собрать решительную команду, чтобы можно было любых хулиганов при случае на место поставить. Думаю, что у меня смелости и организаторских способностей для такого хватит.

Так, в деловых хлопотах и насыщенной личной жизни деньки марта и докатились до конца моей отработки в магазине.

В последний день успел перехватить Софью Абрамовну на выходе:

— Уважаемая директор! Позвольте попрощаться с вами, как с хорошим, проницательным человек и прекрасной женщиной! Ведь это вы дали мне путевку в жизнь! Я этого никогда не забуду! Теперь я вырос и мой белоснежный корабль с алыми парусами уплывает вдаль!

Девчонки за прилавками даже рты открыли от моего высокого слога.

Софка от такой учтивости тоже не нашлась что мне ответить нехорошего, она меня теперь в черном теле держит и пытается часто поругивать:

— Что тебе, Игорек? Давай быстрее!

— Хотелось бы узнать, где мне книжку трудовую получить с записью о двух месяцах трудолюбивого труда? Не вы ли мне ее выдать должны собственной персоной?

— Сходишь в торг, там в отделе кадров с тобой поговорят! Хоть ты и изрядный свинтус, рекомендацию я тебе дала хорошую. Там и получишь все!

Софка ушла, а я серьезно задумался невольно, что значит такая из рекомендация из уст представительницы крайне мудрого в своей тысячелетней истории народа.

Уважаемые читатели, заготовленный материал закончился. Теперь все будет медленнее, к сожалению.

Глава 9

Так я и не понял намека Софьи Абрамовны, но мысли постоянно гоняю в голове разные и в основном о своем будущем.

Теперь я вышел из-под надежного крыла торга и должен устроиться или на работу или снова начать где-то учиться.

Вроде в СССР после того же техникума нельзя учиться в ПТУ, раз государство на тебя и бесплатное обучение деньги уже потратило.

Знакомая в прошлой жизни закончила технарь на технолога продовольственных товаров, посидела в торговле годик и только по очень большому блату мамы, завуча из крутой английской школы смогла попасть в ПТУ учиться на парикмахера. Именно по призванию решила работать и сейчас у нее все отлично, в клиентах есть английские принцессы, семьи ведущих итальянских политиков и даже штатовские вице-президенты.

А ведь получала, работая простой продавщицей, в отделе «Мороженое. Соки. Сигареты» официальную зарплату в четыреста рублей!

Невероятные тогда деньги для продавщицы! И все равно поменяла судьбу из-за призвания.

А мама была и правда весьма крутая, ездила в 70-е годы по обмену учителей в Англию и США. В 80-е уже в Сирии два года учила местных военных русскому языку.

Так что есть у меня определенное сомнение, что возьмут меня снова на учебу в какое-нибудь завалящее ПТУ, раз я уже отметился в одном из них. Ну, это такой вариант совсем чтобы не учиться и за шоколадки или просто деньги там числиться.

В техникуме так не получится, наверно, все же придется много времени тратить на учебу, мне совсем ненужную.

Работать еще можно кочегаром или сторожем для прикрытия, типа сутки через трое, как Шевчук или Цой, но, тратить столько времени на официальное прикрытие мне тоже неохота.

Можно, конечно, подзабить на статью 209 УК РСФСР от четвертого мая шестьдесят первого года еще на четыре месяца точно, с этого времени он начинает действовать в отношении тунеядцев и прочих антисоциальных элементов. Отправлять в ссылку в отдаленные районы страны прекратили вроде с шестьдесят пятого года, именно по просьбе местных партийных властей, которым трудно оказалось обеспечить осужденных тунеядцев работой и условиями для проживания.

Высылать перестали, а вот по своему месту жительства вполне можно загреметь на принудительные работы на стройках народного хозяйства.

Хотя, не думаю, что меня смогут привлечь до восемнадцати лет, но, точно в этом не уверен.

Участковый быстро узнает в магазине, что я теперь здесь не работаю. Уж теперь обязательно у Софьи Абрамовны поинтересуется, где этот шустрый и нагловатый грузчик. Если я буду жить тихо и незаметно — тогда проблем наверняка не возникнет, а так как я часто дерусь и остальное незаконное тоже делаю, то появятся пострадавшие и законные поводы меня как следует обуздать.

Тогда я быстро обломал ему планы что-то поиметь с пострадавших или их родителей, так я и не узнал, кто эти парни сами по жизни. Тяжесть встречной предъявы быстро заставила его изменить планы. Ведь, как только дело уйдет от него в дознание, все может очень сильно поменяться, когда несовершеннолетняя даст определенные показания.

Светка с этим делом точно не справится, с таким наговором на парней, в этом я уверен, но, участковый, посмотрев на меня, решил включить заднюю. Он то этого не знает, боится, что моя знакомая девка окажется такой же прожженной и коварной дрянью, потопит карьеру и возможно будущую жизнь побитых парней.

Тут он никаких гарантий дать не сможет никому на будущее. Но и по мне пройдется силой закона по любому малейшему поводу.

Кое-какой небольшой косяк и капитан с удовольствием поставит на меня сторожок, а при первой возможности попросит разъяснить ему, что я делаю на вверенном ему участке. Если больше не работаю в том же овощном магазине, ради хозяйки которого он прикрывал на меня свой зоркий глаз. И еще так дерзко разговариваю, нарушая закон и порядок.

Даже актер, игравший Петруху в «Белом солнце пустыни» получил свой год ссылки за тунеядство, а поэт Бродский вспоминал потом за границей свои полтора года, честно отбытые, из пяти присужденных, как лучшее время в жизни. Когда писал стихи на своей половине деревенской избы после обязательной отработки на полях архангельского колхоза «Даниловский».

Тот же Константин Кинчев в целях уйти от статьи за тунеядство снимется в фильме «Взломщик» и даже получит награду Международного кинофестиваля в Софии как «Лучший актер года».

Обвиненных в тунеядстве граждан называют сейчас БОРЗ — «без определенного рода занятий». Отсюда в уголовном жаргоне появилось слово «борзой», то есть, человек, не желающий работать.

В общем — «Тунеядцы — наши враги. Хлеб трудовой от них береги!».

Лозунг старый, но сейчас вытащен со склада, протерт от пыли и мышиных экскрементов.

Тем более, в этот год еще вполне активного генсека Андропова, когда он только запускает везде активистов, дружинников и милицию с проверками — мне тем более не стоит вести тунеядческий образ жизни.

Да еще с таким хобби — как возить товары из одного конца Советского Союза в его другую часть, слава богу, что расположенную совсем недалеко.

Хотя я бы с большим удовольствием его вел, просто спекулировал, тренировался и спал со Светочкой с полным сил энтузиазмом. Еще бы отправлял предупреждающие письма в органы власти и контролирующих все и вся структур.

Пока я ничего не придумал до увольнения, время у меня подумать еще есть, так что я сильно ни о чем не переживаю.

На следующее утро, проводив свою подругу прямо до ПТУ, как верный оруженосец и помахав рукой своим знакомым одногруппницам с важным видом самостоятельно живущего парня, я отправился по нужному мне адресу к Измайловскому проспекту, дом десять.

Вообще, очень здорово, что отдел кадров моей прежней работы находится тоже в двух минутах неспешным пешком.

Неплохо я у Таисии Петровны устроился, работа в тридцати метрах, бывшая учеба в пятисот, отдел кадров и сам торг в сотне метров.

Это искусство в Италии называется умением красиво жить.

В здании я спросил у скучающего вахтера, пожилого мужика, где тут отдел кадров и на его законное недоверие, выразившееся в словах:

— А тебе зачем сюда, малец?

Ответил важно:

— Увольняться пришел. Так где отдел кадров, уважаемый?

— На втором этаже, кабинет двадцать два.

Поднялся наверх по очень широкой лестнице и постучался в указанную дверь, где меня встретило удивленным взглядом не меньше десятка женских глаз.

Пожилые, взрослые и пара ничего молодых женщин уставились на меня с недоумением:

— Тебе чего, мальчик?

Я не стал ничего говорить про своего мальчика, который куда-то там не влезет, но все же обиделся.

Только что я был ценным сотрудником из овощного магазина, незаменимым как Ростральная колонна около Биржи и на тебе — какой-то я оказывается «мальчик».

— Увольняться пришел. Попрошу мою трудовую и выходное пособие в два оклада, — зачем то вспомнил я увольнение со службы в той жизни.

— А фамилия твоя какая? А, Бессонов! Тебе сначала нужно к Валентине Дмитриевне подойти. У нее к тебе разговор есть, кабинет восемнадцать, — ответила мне одна из пожилых кадровичек, не обращая на требование двух окладов.

— А можно без разговора? Давайте мою законную книжку и я пойду, дел у меня важных очень много, — попробовал я настоять на своем, однако, на меня уже не обращает внимания говорившая со мной женщина.

— Иди, Бессонов! Не укусит тебя парторг, — зато весело ответила одна из молодых симпатяшек с пепельной химией, задорно тряхнув головой и обрадовавшись возможности отвлечься от заполнения каких-то формуляров.

Делать нечего, предчувствуя какие-то новости, ждущие меня у парторга, как мне и обещала моя директриса, я закрыл эту дверь и постучался в следующую дверь через кабинет.

В кабинете нашлись две женщины, одна из которых отозвалась на произнесенное имя-отчество и не стала разговаривать со мной в кабинете при своей соседке, а отвела меня в конец коридора к большому окну.

— Точно, что-то интересное намечается, — понял я.

Парторг Валентина Дмитриевна, женщина еще в интересном возрасте, с четвертым размером груди под блекло-голубым пиджачком и рыжими волосами, не стала долго ходить вокруг да около:

— Так, Бессонов Игорь, кажется… Ты же комсомолец, Игорь? — напористым таким, как на собрании, тоном меня спрашивают.

Я уже и позабыл про такое дело, честно говоря, занятый работой в магазине, где это абсолютно никому не интересно, спекулятивным обогащением, что явно не стыкуется с нахождением в передовом отряде советской молодежи и еще хорошо насыщенной личной жизнью. Теперь еще мыслями о том, как правильно распорядиться полученными знаниями и помочь людям страны Советов.

Комсомольский билет лежит в комнате, отметок об уплаченных взносах там с мая прошлого года нет.

— Конечно, комсомолец! — на всякий случай говорю я, — только какое это имеет отношение, если я уволен из торга со вчерашнего вечера?

Решил подстраховаться, если парторг захочет нагрузить меня каким-нибудь поручением напоследок.

Хотя, что ей там про меня Софья Абрамовна рассказала? А что она спрашивала, интересно?

— Это легко можно исправить, трудовая твоя пока у меня лежит! — слышу я.

Еще интереснее становится, к чему бы такие новости? Зачем парторгу моя трудовая?

— В каком смысле, исправить?

— Твое увольнение из торга! Есть для тебя предложение интересное!

Точно, нужен я парторгу и моя характеристика от мудрой по жизни Софьи Абрамовны ее устроила.

— Есть для тебя работа в торге, синекура настоящая! Не переломаешься! Взамен ты станешь нашим комсоргом и кое-что для меня выполнишь!

Глава 10

Ого, я не ослышался? Мне явно предлагают какую-то взаимную сделку!

Вот эта самая женщина с пышным бюстом и жестко сжатым ртом? Еще непонятно какую, но точно предлагает!

Только видно моему хорошо опытному глазу, что самой ей эта тема не нравится, как я отчетливо понимаю!

В груди сформировалось ожидание какого-то подходящего мне предложения, возможно, что новую работу искать не придется, есть уже что-то на подходе.

Уже что-то из выстраданного партийным организатором Райпищеторга Ленинского района.

Насколько я понимаю Софью Абрамовну, она про меня все знает, как настоящий представитель торговой мафии и еще истинная дочь того самого народа, которого пророк сорок лет зачем-то по пустыне водил.

Такие люди все видят и сразу понимают с полуслова, этого у них не отнять, выработанная тысячелетиями выживания привычная привычка.

Не все, конечно, она знает доподлинно, оборота моего наверно не представляет полного даже в близкой степени. Ведь и подруги мои его где-то на половину занижают. Думает, наверно, что я за сотню рублей в месяц чистыми так ишачу с эстонской продукцией, раз за семьдесят так же хорошо грузчиком работаю.

Но, в принципе про мои дела спекулянтские точно должна оказаться в курсе.

И все же порекомендовала меня, да не какому-то постороннему покупателю, а самому товарищу парторгу!

Что-то очень сильно ту прижало, как я вижу, лицо свое кривит недовольно, однако все же не отступается.

— Комсоргом? Всего Райпищеторга?

— Да, именно всего!

В ответ я пораженно смотрю в лицо Валентине Дмитриевне и вижу, что она не шутит.

Неужели судьба именно так подталкивает меня к комсомольской карьере? Да ну, не может такого быть!

Думал же время от времени раньше о таком пути, но когда плотно занялся подпольной торговлей, тогда и перестал вспоминать этот тернистый путь в будущее. Да кто меня туда пустит? Тем более, что я и сам вообще такой общественной нагрузки не желаю.

У меня ведь даже среднего образования нет? Или это не так важно? Если именно сейчас прижало?

Понятно, что это не должность освобожденного комсорга, которого назначают на больших предприятиях с согласованием в райкоме комсомола. Когда того же не освобожденного руководителя ячейки из своего коллектива можно выбрать почти кого угодно из имеющихся комсомольцев.

Но, как-то это больно вызывающе выглядит, когда шестнадцатилетний пацан станет руководить ячейкой комсомола такого немаленького торга. И взрослыми женщинами до двадцати восьми лет.

Да и зачем это нужно парторгу — вот в чем вопрос?

Его я и задаю сразу, чего там кота за яички тащить? Может, что и разговаривать на самом деле вообще не о чем?

— А почему именно я?

Парторг немного мнется и сухо отвечает, что за меня поручилась и походатайствовала моя директриса.

Ну, еще страннее, та конкретная такая лиса и за спекулянта точно не поручится перед партией в лице парторга.

Что-то здесь не так явно… Но, мне предложение интересное хотя бы потому, что имеется и какая-то синекура в добавок к на фиг мне не нужным обязанностям комсорга, как довольно изысканно изволила выразиться Валентина Дмитриевна.

— Хорошо, давайте это обсудим где-нибудь спокойно, — предлагаю я женщине лет тридцати пяти, — А то в этом тупике мы похожи на каких-то заговорщиков.

Киваю я на ее кабинет, мол, не пройти ли нам туда, где все спокойно можно обговорить, пусть и при подслушивающей соседке. Хочу узнать, согласится ли она огласить весь список при ком-то другом и не удивляюсь, когда парторг отказывается от такой возможности.

Есть, есть тут какая-то хитрость в нашем разговоре, явно не для чужих ушей окажется то, о чем мы будем договариваться теперь наедине.

Поэтому остаемся стоять на прежнем месте.

— Что от меня требуется? — по-деловому я спрашиваю собеседницу.

— Ячейка в торге очень маленькая, всего пять человек, было пять, то есть. Требуется увеличить ее до минимум двадцати, а лучше еще больше! — вдруг отчетливо произносит парторг, давая мне осознать произнесенные ей слова.

— За какое время?

— До октября месяца!

Так, полгода и даже семь месяцев есть у меня для такого чуда, считаю я на пальцах месяца.

Это значит — предполагаемый холодок, именно такая общественная нагрузка, а какой же будет медок для меня?

— Взамен чего?

— Устраиваю тебя на работу курьером в торг. Ставка такая есть у нас в разнарядке, только никого на ней никогда не числилось, работы почти не будет, появиться нужно пару раз в неделю и все. Телефон дома у тебя ведь есть? — утвердительно спрашивает Валентина Дмитриевна.

Ага, и про телефон, имеющийся у Таисии Петровны доподлинно она уже знает, сейчас далеко не у всех советских граждан такая роскошь имеется. Ну, девчонки меня постоянно по телефону, стоящему в кабинете Софьи Абрамовны вызывают на разгрузку пришедших машин.

Значит, все серьезно обсуждено с Софьей и директором торга наверно тоже, раз мне предлагают легкую работу.

На которой я могу не появляться практически и заодно нагружают почти невыполнимой задачей набрать еще пятнадцать-семнадцать новых комсомольцев в ячейку.

То есть, в магазинах и на базах все комсомольцы бывалые уже, все членами передового отряда коммунистической молодежи были когда-то, принимать новых не придется, просто нужно восстановить в ячейке старых.

— А как с неуплатой прежних взносов быть? Там люди по десять лет не платили? — такой закономерный вопрос от меня.

Тему я уже понимаю отчетливо и этот вопрос один из наиважнейших.

— Райком закроет на это глаза, — твердо ответила мне парторг.

Райком партии или райком комсомола? Судя по всему, именно партия даст ценные указания комсомолу. Да какая разница, похоже, что это обычная показуха для демонстрации увеличения членов ВЛКСМ на предприятиях, расположенных на территории нашего района.

Вся учащаяся молодежь в институтах, техникумах, пту и школах поголовно охвачена комсомолом, на разных производствах тоже имеются ячейки даже с освобожденными секретарями.

А вот в торговом тресте это молодежное движение затихло давно, все имеющиеся сотрудники подходящего возраста заняты другими серьезными делами, бьются за каждый левый рубль и все у них хорошо с этой стороны мироздания.

А на смешные движения где-то на официальной стороне жизни они уже давно и прочно забили конкретный болт.

Понятно, нужна просто показуха по какому-то поводу! С показухой проблем не будет, изображу все, что потребуется.

Это уже проще гораздо, старые взносы собрать — дело в принципе невозможное. Хотя и новые заставить платить — тоже так же сложно. Но, тут есть варианты, я уже вижу их наглядно в своей голове.

— Какая зарплата у курьера?

— Около семидесяти рублей. Еще бывают квартальные и годовые премии, — рассказывает мой денежный интерес Валентина Дмитриевна, чуть уже не толкая меня шикарным бюстом в угол коридора.

— Хорошо. Сколько можно набрать здесь в торге и на торговой базе еще комсомольцев с использованием административного ресурса? И где старый комсорг? — теперь у меня такой вопрос.

— Здесь трое есть, можно еще двоих заставить, то есть, привлечь, — поправляется женщина, — на базе закрытых учреждений тоже троих можно, а на торговой базе нет никого подходящего.

Ну, это вполне понятно, на торговой базе все становятся сильно блатными и покидают свое рабочее место только вперед ногами. То есть, нужной молодежи там днем с огнем не найти.

Хорошо, что удалось сразу узнать точную цифру подходяще строевого для комсомола народа в самом торге, которого мне поможет мобилизовать начальство разными доступными ему способами. Способы у начальства точно есть, типа лишения премии и еще как-то, помимо взывания к совести и просто убеждения парторга.

— Значит, восемь человек — это ваши проблемы мне предоставить, а с меня двенадцать-тринадцать комсомольцев и комсомолок, которых я должен набрать в магазинах. Ну и задачку вы мне задаете, Валентина Дмитриевна!

— Игорь, очень нужно помочь своему торгу! — слышу я в ответ.

— Хотя, я в принципе готов посодействовать вам в решении этого вопроса, однако хотел бы один день провести среди этих самых будущих комсомолок торга для предварительных консультаций и согласований, — довольно мудрено закручиваю я нить беседы, судя по удивленно-непонимающему лицу собеседницы.

— Тогда приходи завтра с утра, Игорь. Книжку твою я пока в отдел кадров верну для оформления, — решается на что-то Валентина и отпускает меня. — Комсомольский билет принеси обязательно.

Похоже, что моя невозмутимость, правильно заданные вопросы и уверенность в своих способностях произвели и на нее определенное впечатления.

— Не зря его Софья порекомендовала, и правда очень смышленый пацан, — именно так я распознал ее изменившееся довольно быстро отношение ко мне.

Из здания торга я поспешил на квартиру, забрал свой комсомольский билет и отправился на вокзал, чтобы доехать до родного города.

Но перед этим заскочил в магазин и быстро переговорил со своими подружками, Ирочкой и Людмилой. На предмет, конечно, наличия комсомольских билетов у этих веселых двадцатидвухлетних женщин.

И еще того вопроса, во что мне обойдется их номинальное вступление в комсомол, если членские взносы буду платить за них я сам.

— Ну, если для тебя, чтобы помочь с новой работой, мы и так вступим, — сказала Людмила.

Ира кивнула, улыбаясь во весь рот такой новости, что матерый и прожженный спекулянтище будет теперь им рассказывать, как нужно партию, Родину и советские законы любить. Любить и еще выполнять досконально.

— Это хохма, конечно! — заржала она, не сдержав своих чувств.

Успел я и к Софье Абрамовне заглянуть с вопросом:

— А какие именно мои способности уважаемый директор порекомендовала парторгу Валентине Дмитриевне?

— Что, удивлен? Ты это, не вздумай залетать со своей левой торговлей! Сказала, что ты очень деловой паренек, хоть еще школьного возраста. Но, если возьмешься ее проблему решить, то точно сделаешь. А про твои левые заработки я ничего не говорила.

— А в чем основная проблема в торге? Почему им так нужно набрать двадцать человек в ячейку? — задаю я последний вопрос директрисе.

— Почему, почему? Потому что из райкома партии пришел такой строгий приказ. К шестидесятипятилетию образования ВЛКСМ набрать во всех отстающих местах минимум по полноценной ячейке из двадцати комсомольцев!

— А когда этот юбилей точно будет? — значит, теперь точно последний вопрос.

— Стыдно не знать, товарищ комсорг, боевые даты комсомола! Двадцать девятого октября одна тысяча девятьсот восемнадцатого года основан комсомол, — посмеивается надо мной Софка, — и значит, теперь ему будет шестьдесят пять лет. Круглая дата!

— Я еще только с завтрашнего дня буду комсоргом, так что пока мне все можно не знать, — ответил я ей, попрощался с подругами и убежал на электричку.

Нужно торопиться, на получение необходимой информации я потратил все свободные минуты и влетаю в вагон на последних секундах перед отправлением. Билета у меня нет, зато есть ученический, поэтому не плачу штраф во время проверки контролерами с чистой совестью.

Успею к двум часам в школу, нужно мне нашего классного комсорга перехватить, чтобы штампы в комсомольский проставить. Или про ее адрес точный узнать. И еще у Ленки нужно взять всю литературу по комсомолу, что я как минимум должен знать как комсорг.

Адрес узнал у класснухи, от удивления моим появлением даже не ставшей мне чинить никакие препоны.

Ленка оказалась дома, быстро проштамповала мне все свободные месяцы лета по две копейки и замялась с осенью и зимой:

— Ты же в ПТУ учишься, что там с тебя взносы не собирают? По десять копеек в месяц со стипендии!

— Нет, Леночка, я там и не учился толком и на учет не вставал в комсомольской ячейке. Ставь штампики по декабрь и держи рубль на взносы. Дай мне еще все основные документы комсомольца для ознакомления, ту же мою учетную карточку. Можно не прямо сейчас, а через пару недель, когда я снова в город прикачу.

Карточку мне выписали потом в торге уже по комсомольскому билету, так я как-то и не вернул Лене несколько тощих брошюрок про комсомол и карточку учетную у нее не забрал.

В старой жизни билет комсомольский и учетная карточка так и остались у меня на руках после возвращения со службы. Иногда я их находил в других бумагах и долго рассматривал с понятной ностальгией свою детскую рожицу на фотография восьмиклассника.

Забежал к родителям, встретил сестру из школы, потом дождался родителей и похвастал, что расту по служебной лестнице:

— Ваш сын теперь не какой-то там низкооплачиваемый грузчик в овощном! А фигура максимально приближенная к начальству в торге! Целый курьер теперь буду! — объявляю я родителям такие потрясающие новости о смене рода своей деятельности.

— В Райпищеторге целого Ленинского района! Подо мной лично сорок шесть магазинов теперь имеются!

— А зарплата какая у господина курьера будет? — смеется отец.

— Сначала немного, всего восемьдесят рублей, но я быстро сделаю карьеру! — хвастаю я.

Хорошо, что он как-то отпустил свою идею насчет упрятать меня коротать одинаково тоскливые дни в стенах военной бурсы. Понял отец, что я на такое бесполезное времяпровождение уже никогда не соглашусь.

Клубы наши больше в европейских кубках не участвуют, поэтому даже поспорить нам с отцом не о чем.

Двадцать шестого марта начнется чемпионат СССР и это будет сильно интересный чемпионат, не похожий на все другие. Вильнюсский «Жальгирис», только что вышедший в высшую лигу закончит на первом месте первую половину чемпионата, победителем станет «Днепр», вторым «Спартак», третье место займет минское «Динамо». На четвертом месте приготовится к рывку за будущим чемпионством ленинградский «Зенит», на пятом окажется «Жальгирис» и только на седьмом киевское «Динамо». Зато победитель Кубка кубков тбилисское «Динамо» займет всего шестнадцатое место, а вылетят Кутаиси и Кишинев.

Теперь все отлично помню про футбольные итоги этого года.

Будет о чем поспорить с отцом, раз его любимые киевляне окажутся так далеко от тройки призеров.

Оставляю родителям и сестре подарки из братской Эстонии и качусь на автобусе на вечернюю электричку.

Забрал последние книги, это еще десять увесистых томов, самые дорогие которые, поэтому не бегу пешком.

В девять вечера прихожу на квартиру и мы просто тихо пьем чай с вареньем с бабой Таей. Светка сегодня в общаге ночует, теперь два ночи подряд, даже ко мне забегать после занятий и практики не хочет, чтобы потом одной не ехать на Энергетиков. В связи с ее повышенной модностью и общей взрослой похорошелостью, хотя куда уже и так больше, атаки противоположного пола в общественном транспорте стали совсем навязчивыми.

А так десяток повзрослевших девчонок быстро ставит на место всех напрашивающихся на знакомство кавалеров.

Ну и хорошо, Света все больше привыкает ко мне и еще сладко спать на широкой тахте, уже не так стесняется хозяйки, так что мне серьезно больше достается ласки и любви. А мое желание расписаться сразу же в случае возможного залета еще больше привлекает ко мне девушку, давая волю моей фантазии в постели.

Все-таки уже три месяца вместе.

Пока я лежу один в кровати, а баба Тая смотрит бормочущий телевизор в своей комнате, вспоминаю прошедшее время, свою работу в магазине и напряженно раздумываю над виднеющимся мне своим одним краем будущим.

Предложение возглавить комсомольскую организацию меня немного пугает, особенно учитывая род моих занятий.

С другой стороны, эта возможность быть всегда свободным на месте курьера — это отличная работа именно для меня.

Смотаться в Таллин теперь могу в любой день, заранее предупредив ту же Валентину, что завтра меня не будет.

Да и близость к торгу дает мне немало возможностей почти официально посещать все магазины самого торга, раскиданные на большой территории Ленинского района. Тем более, что какую-то доставку документов туда-обратно на меня могут все-таки возложить, что мне только на руку.

Велосипед, что ли, на весну-лето-осень себе прикупить? С рюкзаком за спиной и какой-нибудь сеткой из универсама сзади могу объезжать все магазины торга без проблем в течении недели. И товар развозить, особенно часто не появляясь в одних и тех же магазинах, чтобы меня всегда с радостью встречали знакомые продавцы и товароведы.

Да и директора не станут от меня прятаться, раз я свой человек из торга.

Да, обороты можно здорово увеличить, так еще мотаться в Таллин я могу шесть раз в месяц, а не три-четыре раза как сейчас. Есть определенный предел того количества товара, который я могу один относительно безопасно привезти на своих руках.

Единственно мне нужно помнить, что новых комсомолок я буду вербовать именно в тех старых магазинах, где уже везде есть знакомые девчонки, мне искренне симпатизирующие. Они уже знают меня как продавца дефицита и именно с ними мне окажется лучше договориться насчет комсомола. Договориться наедине, как между своими людьми.

Что я плачу за них взносы, пытаюсь выбить из торга и райкома комсомола какие-нибудь плюшки именно для них.

Ну, и еще как-то благодарю за оказанную в наборе необходимого числа комсомолок для ячейки помощь, хотя бы набором конфет или просто шоколадкой ежемесячно.

А в новых магазинах буду четко светиться как курьер-спекулянт, чтобы никто там не знал, что я еще и комсомольский лидер торга. Ни к чему это знать непроверенным реальными делами и вообще лишним для такого знания людям.

Штампы в комсомольские билеты ставить буду сам, о проведенных собраниях сообщать на ушко, впрочем, возможно, что такой ерундой даже не стоит маяться. В торге лично сама Валентина Дмитриевна точно не пойдет никого спрашивать про устав ВЛКСМ. Тут главное другое, если придет проверка из райкома, чтобы мои девчонки подтвердили, что они активные комсомолки, платят исправно взносы и в курсе проводимых собраний.

Что политику партии и правительства целиком поддерживают.

Все комсомольские билеты буду держать при себе, чтобы девчонки их не потеряли.

Еще понятно, что ни в какой райком на прием в члены ВЛКСМ их водить нельзя, это значит, что мне нужны только те, кто там уже состоял когда-то.

Раз мне дано семь месяцев на вербовку, значит первые месяцев шесть буду принимать по одной комсомолке в ячейку и в самый последний октябрь приму сразу шесть или семь девчонок.

Это потому так придется сделать, что платить за них взносы мне придется самому лично, а на это дело будет уходить и так солидная часть моей невысокой зарплаты. Получают они тут в торговле не сильно много официально, от девяносто до ста пятидесяти рублей в месяц, значит, это будет…это будет…

Размер взноса зависит от заработка комсомольца. Школьники и студенты, у которых заработка нет, вносят по 2 копейки. Те, кто получает до 50 рублей, вносят 10 копеек, от 51 до 100 рублей — от 30 до 50 копеек. С зарплаты от 101 до 150 рублей нужно отчислять 1 %, с зарплаты выше 151 рубля — 1,5 %.

Это будет от сорока копеек до полутора рублей за человека, то есть в последний месяц одни взносы обойдутся мне примерно в двадцать рублей. В остальные месяцы гораздо меньше, а комсомолки торга платят сами за себя, их я на свою шею сажать не собираюсь. Да еще по шоколадке всем комсомолкам, этак я в октябре половину своей личной зарплаты отдам комсомолу.

На что не пойдешь, чтобы получить очень полезную для себя работу и прикрытие от обвинения в тунеядстве.

Глаголом пламенным, значит, буду жечь сердца.

Только так я смогу набрать нужное количество народа в ячейке, требуемое из райкома партии. Потому что прошлая комсорг весьма наивно отправилась по магазинам уговаривать продавщиц поделиться взносами с передовым отрядом молодежи страны. Вернулась с сильно изменившимся лицом, долго молчала, как каменная, потом рыдала и в конце порвала свой комсомольский билет у всех на глазах.

Теперь будет просто числиться в комсомоле под моим крылом.

До вот какого состояния аффекта довели ее циничные и нахальные продавщицы из продуктовых магазинов торга…

Прошедшие и Крым и Рым и медные трубы, не боящиеся ни бога, ни черта и даже товарищей из самого горкома партии…

Глава 11

С утра я оказался в торге, уже быстро проскочил мимо вахтера, нашел Валентину в ее кабинете, еще раз полюбовался ее пышным бюстом и округлым задом, даже задумался насчет того, кто же с ней спит.

Согласно разведданным, полученным из овощного, она не замужем давно уже, поэтому партийной работе отдается со всем пылом и жаром одинокой души.

А сейчас для выполнения категорических приказов сверху должна идти на определенные договоренности с такими сомнительными товарищами, как ваш покорный слуга. Видно, что ей самой эта ситуация ох как не нравится, однако хорошо понятно, что без такого деляги набрать нужное количество желающих в ячейку не получится никак.

Тот состав девушек, идущих учиться в советские ПТУ на продавцов, и так изначально далеко уже не все комсомолки. Да, в СССР без определенного обучения работать за прилавком нельзя, требуется хотя бы год отучиться после десятого класса.

По профессии — продавец промтоварных товаров или продавец продовольственных товаров, даже именно так.

Ну, или отработать какой-то срок учеником продавца, это не современные реалии, когда работать за прилавком можешь после короткого инструктажа.

В училищах жизнь в поле комсомольской деятельности еще как-то совсем вяленько кипит, хотя полностью замирает к третьему курсу. Все учащиеся уже немного начинают разбираться в смысле жизни, проходя стажировку на будущей работе. Но, ведь взносы берут по десять копеек всего со стипендии и собрать всех комсомольцев можно без проблем в учебном классе парой слов.

А вот уже в самих магазинах эта тема затухает полностью, начинается работа по сменам, народ не собрать никак ни на какие собрания. Да и не интересно совсем никому это дело становится, когда начинаешь тяжело работать по десять часов на ногах за маленькую зарплату.

Только доступность к дефициту и радует.

Так что протолкнуть необходимую парторгу и райкому КПСС повестку дня и набрать желающих считаться снова комсомолками, чтобы слушать время от времени официальную мудрость из уст комсорга, а еще платить пусть и небольшие взносы — невозможно в принципе.

Сейчас в торге работает около восьмисот человек, но собрать ячейку из двадцати комсомольцев никак не выйдет, если только при самом начальстве торга не наберется столько послушной молодежи. В нашем случае даже в приказном порядке набирается всего восемь настоящих и уже будущих комсомольцев.

Шестеренки власти КПСС работают еще вполне исправно, вниз спущено кем-то конкретное задание и его положено выполнять тому же парторгу как волю Всевышнего. Это тебе не конец восьмидесятых или начало девяностых годов.

Поэтому и нужен Валентине такой толкач или лоббист как я позарез, чтобы выполнить протокольное задание к какому-никакому юбилею комсомола. И Софья посоветовала ей именно меня для такого дела, поэтому я и получил это довольно странное предложение.

Ну и хорошо, меня совесть никак не мучает по этому поводу, таков циничный и странный мир социализма, в котором мы имеем счастье сейчас проживать. И он совсем не похож на тот же суровый капитализм начала девяностых или на более-менее нормальную жизнь уже в двадцать первом веке.

У кого как, а у меня она получилась неплохой по итогу, жаловаться нет причин.

Однако, пора успокоить внимательно ждущую от меня каких-то слов поддержки Валентину и окончательно закрепить нашу сделку.

— Провел кое-какие собеседования с работниками торга и могу сказать, что набрать нужное количество комсомолок получится, правда, только именно в обозначенных Вами пределах. Больше что бы — это вряд ли выйдет, — по-деловому сообщаю я ей проведенную диспозицию на местах.

Дай бог наберу свои двенадцать человек, тем более, что трое уже есть, это я сам и Ира с Людой, остается всего девять найти.

Даже если я все равно не справлюсь с заданием — что со мной могут сделать? Только уволить с завидной должности курьера? Почислюсь пока работником торга пол года здесь, если меня не будут доставать работой, как Валентина клятвенно обещает.

Пока обещает, а там посмотрим…

— Ладно, что хоть так хорошо, если получится, — согласна она со всем. — Тогда я отдаю указание оформлять тебя курьером. Давай свой комсомольский билет, через час проведу собрание среди оставшихся комсомольцев и выберем тебя комсоргом.

— Комсомолок наверное, — поправляю я парторга.

— Неважно, главное, что ты готовься и будь здесь через час.

Я отправился домой еще раз попить чайку с бабой Таей и зашел в магазин, помог второй смене принять полную машину. Штатный пролетарий Михалыч уже почти не способен к напряженной работе, поэтому и помогаю другой смене продавщиц.

Буду понемногу благодарить Софью за оказанную протекцию, очень она мне по итогу помогла пристроиться вовремя сказанными словами. Пока я не вписался куда-то сторожем служить или уголек в кочегарке кидать, как классики советского рока. Даже всего на полгода оказаться надежно прикрытым в моем положении — это приличный срок.

В назначенное время девушки, все еще комсомольского возраста, в количестве троих комсомолок с заметным облегчением проголосовали единогласно за мою персону под бдительным присмотром руководящей роли партии и я стал законным комсоргом нашего торга.

Смотрят с большим удивлением на такого, не понятно откуда взявшегося активиста, но правильно смолчат. Правда, они тут в торге совсем не в курсе моей развернувшейся торговой деятельности, да и тогда возражать бы не стали.

Радуются про себя, что не им приказали занять эту расстрельную в сложившейся обстановке в торге должность.

— Так, вы двое пишите заявления о восстановлении в комсомоле! — строгое такое указание от парторга как видно сильно несогласным с этим девушкам, симпатичной блондинке в длинномплатье и такой же брюнетке в миниюбке.

Я сам на них посматриваю с интересом, а они на меня с явным недовольством.

Ничего, премии квартальные и годовая по деньгам весьма солидные могут быть, всяко в десятки раз побольше, чем собираемые с них взносы на комсомол. И еще доступ к кое-какому продуктовому дефициту находится в руках непосредственного начальства, что тоже весьма немало важно для хорошей советской жизни.

Вчера по дороге в Ленинград и вечером по разу прочитал все брошюры с основами комсомольской жизни и уже могу ответить на разные вопросы о цели, высшем органе комсомола и разных других мелочах.

Например, что отличительным знаком комсомольцев является значок — красный флаг с профилем Владимира Ленина и надписью ВЛКСМ под ним. Такой образец носят с 1958 года. До этого значки комсомольцев были немного другими — на них не было профиля Ленина.

Еще про свои обязанности все выучил наизусть, главное для меня — собирать взносы и отчитываться перед райкомом комсомола по поводу своей комсомольской ячейки — сколько в ней на данный момент народа, еще сколько человек готово вступить в комсомол. Проводить всякие собрания пока мне не нужно, этим меня озадачат именно в райкоме.

— Валентина Дмитриевна, мне уже двадцать четыре года, ну какой тут комсомол! — заныла хорошенькая брюнетка с длинными ножками, которые можно разглядеть в ее мини.

Интересно, как она будет за стол садиться, чтобы заявление написать? Не отказался бы внимательно рассмотреть сам процесс в деталях.

— Такой комсомол. Возражения не принимаются, — очень сухо, но уверенно ответила ей парторг.

— Не расстанусь с комсомолом, буду вечно молодым! — лихо исполнил я, — советую сохранить вечную молодость, товарищ комсомолка, как вас там…

Однако брюнетка только раздраженно взглянула на меня и уселась с подругой спинами ко мне писать заявления о восстановлении в ряды ВЛКСМ. Комсомольские билеты они уже утратили или сами выкинули, а теперь придется вступать заново. Такой вот неожиданный экспромт по приказу начальства.

Да, эта же проблема может и меня коснуться, насчет восстанавливать документы, впрочем поа, искренне надеюсь, что я без таких сложностей наберу себе готовых комсомолок. Пока Валентина ушла в Бюро закрытых учреждений, откуда вскоре привела еще двоих готовых комсомолок, чтобы познакомить их со своим новым комсомольским вожаком.

И еще третью, чтобы написать еще одно заявление на восстановление в рядах ВЛКСМ.

Мне становится почти смешно, когда взрослые девушки или молодые женщины с обалдевшим видом смотрят на шестнадцатилетнего сопляка, который куда-то там дружным строем поведет их в светлое будущее.

Ладно, советские люди уже с детства привыкают где-то состоять и формально участвовать, так что не переломятся они нигде. Почислятся при мне полгода, поплатят взносы, что будет дальше — никому не известно.

Правда, это только мы с парторгом знаем, а девушки с отчаянием думают о еще не скором возрасте выхода из комсомола. Еще несколько лет отдавать по рублю из небольшой зарплаты и задерживаться на муторных собраниях — это кого хочешь сделает убежденным противником Советской власти.

Я пристально изучаю эти «заявления на восстановление», прося раскрыть вопрос утери комсомольского билета, желательно просто в виде обычной потери на улице, еще правильно поставить дату и расписаться с расшифровкой фамилии, имени и отчества в самом заявлении. И так же оформить шапку заявления, указывая районный комитет комсомола Ленинского района города Ленинграда в качестве адресата.

Нужно сразу показать себя определенным образом деловым бюрократом, чтобы вопрос моей молодости отошел на второй план.

И чтобы из райкома меня не гоняли снова собирать заявления, для чего лучше сразу показать себя деловым парнем.

В принципе особо общаться с ними в самом торге я и не собираюсь. Ну, мало ли будем встречаться для сбора взносов и еще выдам им полученные в райкоме комсомольские билеты.

Что там будет после того, как пройдет годовщина образования ВЛКСМ? Не очень такая круглая, как например, солидное по своему статусу семидесятилетие?

Даже не загадываю на этот счет ничего особенного, хорошо понимая, что количество комсомолок в моей ячейке мгновенно упадет в лучшем случае до восьми. А то и до нуля.

И останусь ли я работать на своей синекуре — тоже большой вопрос?

Хотя думаю, что начальство присмотрится к приносимой мной пользе и решит вакансию не сокращать. Смысла экономить какие-то небольшие деньги торгу на зарплату курьеру точно нет, а иметь лишнего подчиненного под рукой всегда полезно. Который прыгнул на свой велосипед и понесся выполнять распоряжения высокого начальства по мере своих сил и возможностей.

Если будет еще при этом исполнять никому даром не сдавшиеся обязанности комсорга в торге — вообще прекрасно.

Ладно, это все дела будущих дней, а пока я отправляюсь в райком комсомола по адресу Огородникова проспект, дом двадцать девять. Хорошо, что можно пройти почти напрямик и идти всего-то недалеко.

Ну, как недалеко, километра полтора, зимой в морозы или под ливнем не набегаешься. Зато прохожу мимо того самого магазина «Старая книга», где познакомился тогда с интеллигентными торгашами-наводчиками.

Возможно, что еще и встречу их или того пострадавшего гопника, нужно помнить про такой вариант и ножку от табуретки носить с собой постоянно, там и так хулиганов хватает на улицах района. Да где их сейчас не хватает?

Я, конечно, с тех пор подрос почти на пятнадцать сантиметров и набрал почти восемь килограммов живого веса, так что буду по этим параметрам им же не уступать так явно.

Оказалось, нужный мне дом — бывший особняк Зива, хотя и в самой своей душе я не помню, кто это такой.

На входе меня встречает ответственный товарищ и отправляет на другую лестницу, чтобы я не шлялся лишнего по райкому партии с глупым видом.

После некоторых расспросов меня на третьем этаже в мансарде очень интересного архитектурно оформленного дома с разноцветными стеклами встречает третий секретарь райкома комсомола, которому и положено заниматься организационной работой с подшефными органами.

Товарищ Третьяков, молодой тщедушный паренек лет двадцати в наглаженном костюме.

Судя по его внешнему виду, он реально хорошо работает на своем фронте, держит в курсе всех важных изменений вышестоящее начальство, из-за чего может сохранять свою должность в райкоме ВЛКСМ и делать какую-то карьеру.

Я с ним знакомлюсь, сразу крепко пожимаю протянутую руку и сообщаю, что Райпищеторг нашего района уверенно встал на путь повышения уровня комсомольской сознательности. И точно наберет необходимое количество своих членов к Дню рождения комсомола.

— Сейчас есть уже девять членов и желающих вступить в первичную ячейку вместе со мной! — докладываю я ему.

— Тебе сколько лет? — видно, что мой совсем юный вид серьезно удивил третьего секретаря.

— Шестнадцать исполнилось.

По его внешнему виду понятно, что он такого слишком молодого комсорга явно не одобряет и не верит, что я смогу сагитировать еще больше десятка желающих пополнить собой ячейку.

— Ты знаешь, Игорь, что от тебя требуется к октябрю? — наверняка он думает, что руководство торга меня использует втемную, просто назначив на отъе…ь первого попавшегося доверчивого паренька.

— Конечно, сагитировать и принять в ячейку еще не меньше двенадцати комсомольцев к уже имеющимся, — уверенно отвечаю я. — Не переживайте, товарищ Третьяков, я с этим делом справлюсь. Еще двое кандидатов у меня уже на подходе.

Это я имею ввиду своих подружек из овощного.

— Ну, смотри, не подведи райком! Двое это не двенадцать, — все так же недоверчиво отвечает он.

Впрочем, видно, что все-таки начавшийся процесс приема новых комсомольцев в ячейку его немного обнадеживает. Было фактически всего пятеро еще вчера и вот уже девять человек вместе со мной имеется.

Прогресс налицо!

Руководство Райпищеторга явно отреагировало на критику в свой адрес со стороны партийно-комсомольских органов и начало шевелиться хоть как-то.

— У тебя почему взносы не оплачены за январь, февраль и март? — рассматривает он мой документ.

— Только устроился в середине января в Райпищеторг. Готов оплатить сейчас, — докладываю я.

— Сейчас не нужно. Собери взносы со всех действующих комсомольцев и приноси мне вместе с фотографиями для оформления комсомольских билетов вступающим. Еще нужны сведения для оформления новых учетных карточек про окончание восьмилетней и средней школы, про полученное образование по годам, национальность и место рождения.

Хорошо, что он правильно понимает ситуацию и не докапывается до такого скользкого вопроса, как потеряли паспорта те трое безалаберных девиц и почему они не платили несколько лет так нужные союзу молодежи взносы.

Я все требования сразу же записываю, чтобы показать свой серьезный и деловой настрой хорошего организатора.

Ознакомившись с пачкой из трех заявлений, товарищ Третьяков отдал их мне обратно на полное оформление и рассказал зачем-то историю этого дома, где находится сейчас райком партии и прилепился наверху райком комсомола.

Наверно, чтобы я как следует проникся историей места, где теперь буду часто появляться.

— Маркус Вульфович Зив был успешным торговцем, купцом 1-й гильдии и влиятельным членом еврейской общины Петербурга. Его называли «королём старьёвщиков», поскольку именно с этой профессии он начал своё дело, которое впоследствии разрослось в целую артель и положило начало успешному бизнесу. В 53 года Зив решил построить дом в столице для своей большой семьи — к тому моменту у него уже было пятеро сыновей и три дочери. В качестве архитектора он пригласил знакомого по строительству петербургской хоральной синагоги архитектора Бориса Гиршовича, — очень подробно и важно донес Третьяков до меня эти интересные без сомнения сведения и отправил работать дальше с комсомольским приветом.

Похоже, что просто продемонстрировал мне свою выдающуюся память для пущего авторитета.

Дом и правда, очень необычный, я даже обошел его по кругу и подробно рассмотрел со всех сторон.

Ну, наследники старого еврея, новые коммунисты выбрали себе прекрасное место для работы, во вкусе ему и им не откажешь.

Я вернулся обратно в торг, выдал Валентине список требований райкома и она сразу же отправила фотографироваться будущих комсомолок на фотографии формата 2,5/3 сантиметра.

Делать их будут не меньше пары дней, я пока навещу потенциальных комсомолок и сегодня вечером смотаюсь по делам в Прибалтику. Пока тут все налаживается, делаются фотографии, заполняются заново заявления и меня официально устраивают на работу.

А сейчас я отправился домой, еще раз порадовавшись тому, как у меня все рядом находится, даже теперь часто необходимый мне райком комсомола примерно в двадцати минутах пешком или пяти минутах на велосипеде.

Впрочем, можно еще дойти до проспекта Москвиной за пару минут и отправиться к райкому на трамвае или троллейбусе.

Глава 12

После возвращения из торга я снова зашел в магазин, расставил правильно ящики второй смене вместо совсем подвыдохшегося физически и морально Михалыча.

И тут прямо при мне торжествующая Софья Абрамовна привела в магазин нового парня, снова еще школьника по внешнему виду.

— Вот, он теперь будет работать вместо тебя, так же по вечерам выходить!

Долговязый паренек смотрит по сторонам, явно смущаясь рассказа директрисы в пику тому же замученному Михалычу с трясущимися руками.

На самом деле это про меня говорит милейшая Софья Абрамовна, но я не обращаю на ее слова никакого негативного внимания. Если в магазине будет работать хоть один нормальный грузчик — я только здорово порадуюсь за девчонок. Да и мне меньше хлопот тогда окажется, чтобы бегать и спасать их.

История понятная, парень будет подменять Михалыча или Ваську после школы. Учится он в десятом классе и собирается поработать рядом с домом до призыва в армию, который будет весной следующего года.

Не идет куда-то поступать учиться, а просто плывет по жизни без каких-то свершений. Такие люди везде нужны, чтобы просто работать и не париться.

Софья его может устроить официально на полставки, а зарабатывать он будет полную ставку. Взаимовыгодняя сделка — и он при деле и еще кое-каких деньгах и дефицитах до срочной службы, и Софья решила на целый год себе проблему с грузчиком.

Я знаю, что пока парень, которого зовут Володя, до каникул поработает после школы, а потом директриса заставит его работать по целому дню. У нее найдется чем его заинтересовать, так же как и меня.

— Ты как учишься? Хорошо? — спросил я на всякий случай.

— Не, на тройки сплошные, — смущенно ответил Володя.

— А в комсомол вступил? — спрашиваю снова.

— Да, еще в восьмом классе. Тогда неплохо учился, а вот сейчас… — и он развел руки.

Отлично, еще один комсомолец в мою ячейку!

— Ладно, я тебя тут всему научу. Какие ящики куда ставить и что первым делом к прилавкам нести. Возьму шефство над тобой и буду помогать по началу, я тут уже целую собаку на складе съел. Потом тоже мне поможешь в одном деле, — задаю я правильный ход мысли парню и беру сразу над ним шефство.

Он реально поможет магазину и всему торгу, когда вступит в новую комсомольскую ячейку вместо своей школьной.

Так, а у меня другое дело срочно появилось. Как-то раньше я не обратил внимания среди всех новостей на то, что 29 марта случится катастрофа самолета чехословацкого производства Let L-410 в Поти. Самолет не разобьется, сможет сесть в болото после встречи с деревьями, но погибнет шесть человек вместе с пилотами.

Что-то из-за какой-то проблемы с одним из двух двигателей самолета, более точно я не смог вспомнить.

И еще из-за полной нагрузки по весу, которую не смог вытянуть один двигатель почему то.

Я сам понимаю, что вряд ли кто обратит внимание на мои предупреждения, тем более, что они придут уже после аварии. Да еще я сам не знаю точной причины аварии, однако, про то что она случится — вполне уверен.

Но, зато даты на штемпеле принятого письма отчетливо покажут, что оно было отправлено за пять-шесть дней до самой аварии. А это уже повод серьезно задуматься серьезным людям.

И уже на другие конверты, заполненные печатными буквами тогда вполне могут обратить пристальное внимание, мне их в апреле как раз пару раз придется массово отправлять.

Поэтому пишу три письма-предупреждения и, шагая на тренировку в «Локомотив» закидываю их по дороге в три почтовых ящика, запоминая номера домов и улицы при этом. Приду на тренировку — запишу подробно, чтобы не кидать там больше повторно. Впрочем, мой ареал обитания комитетчики при желании быстро выявят, если я только не стану постоянно кататься в новостройки и там делать забросы.

То же вполне возможное дело, сложности для меня в этом нет никакой.

Два в Министерство гражданской авиации и одно на Литейный, в тот самый Большой дом, эти то быстрее всех получат его.

В зале делаю разминку вместе со всеми, присматриваясь к товарищам по посещаемой секции. Видно отчетливо, что серьезных мастеров среди них нет, но это хорошо для меня. Форму я, конечно, давно потерял, поэтому тренируюсь в парах как все, никак себя не выставляю особо крутым мастером и обратно на Московский мы возвращаемся впятером с мальчишками.

Слушаю веселый треп как бы ровесников, а взрослый дядька внутри меня ехидно ухмыляется.

Если скачущие гормоны и соответствие своему телу в вопросе молодой Светочки меня все очень даже устраивает, то терпеть недалекие разговоры молодежи уже получается как-то не очень.

Обсуждения по типу, что есть возможность за семьдесят купить индийские джинсы «Avis», но особенно они не интересны, а вот хочется за двести тридцать найти настоящие 501-е Ливайсы, только денег на это точно нет.

Ну, и все такая прочая ерунда в головах восьмиклассников, девятиклассников и птушников, которые перебирают ногами рядом со мной. Поэтому я понимаю, что мне требуются собеседники солидно постарше, хотя те же молодые люди в восемнадцать-двадцать лет для какого-то полноценного разговора не очень пойдут. Как хотя бы как мои подруги из овощного, девчонки не очень образованные, зато по-житейски все отлично понимающие.

Еще очень злободневная тема о том, что какая-то Машка с подругой Катькой могут дать по-настоящему, если их хорошо угостить дешевым винцом и запастись резинками.

Про себя я ничего не рассказываю, кстати, еще даже джинсы пока не купил себе, все так и хожу в простых таких брючатах.

В джинсах таскать грязноватые заказы Софьи Абрамовны откровенно жалко. В Таллин их одевать тоже ни к чему, чтобы привлекать лишнее внимание ко мне, Света и так в курсе моих солидных финансовых дел, ей пока джинсы на мне не требуются так критично.

А вот ей самой хорошо бы на лето купить, чтобы сверкала своей попой в них в родном городке. Хотя я понимаю отчетливо, что подругу мою на родине и так будут ловить у крыльца влюбленные пацаны с утра и до вечера. Что в джинсах, что без них. И самозабвенно драться друг с другом за внимание повзрослевшей красавицы.

Парни на районе через одного в джинсах рассекают, пусть в основном в дешевых и потрепанных, уже не первого срока службы. Поэтому и мне бы не помешало обзавестись таким модным гаджетом.

Черт, сейчас и слова-то такого нет, значит, прибарахлиться настоящей фирмой, опять же с ударением на последнем слоге.

На Малодетскосельском проспекте расходимся по своим домам, дальше я иду один на свою Шестую Красноармейскую.

Через полчаса мне нужно выдвигаться на Варшавский вокзал, откуда я отправляюсь в город на Балтийском побережье. Быстренько моюсь, отвечаю на звонок Светы и немного расстраиваю ее, что уезжаю на всю среду и ночь четверга.

— Ты спокойно можешь переночевать у меня в комнате. Баба Тая тебя пустит в любое время, ты же сама хорошо знаешь.

Ключи от квартиры Света пока брать себе почему-то не хочет, то ли стесняется ночевать там одна без меня, то ли опять какие-то закладки из строгого маминого воспитания срабатывают. Типа, взяла ключи от совместного жилья — это значит, пропала как свободная личность, теперь во всем подчиняйся будущему мужу. Или делай такой вид до свадьбы.

— Привыкай уже к нормальной взрослой жизни, когда никому ничего не должна. Отдежурила два дня в общаге — поживи для себя, — убеждаю я девушку. — Послушай музыку и повесели бабу Таю своей компанией, она только порадуется за тебя.

Но, упертую Светку убедить в чем-то на расстоянии — та еще проблема.

Я, конечно, стараюсь и для себя тоже, чтобы когда вернусь, как положено, в четверг утром из поездки, хорошо бы встретить ее на кухне и уговорить опоздать на учебу на часок. Или на стажировку на том же «Красном пекаре», которая от нее никуда не денется, она и так там везде числится отличницей и активисткой.

Может легко уделить личной жизни лишние минутки. А что там случится, если меня завтра парторг к себе потребует, меня особенно не волнует. Не найдут они мне полноценную замену точно, а уговоры самим платить взносы за комсомол только рассмешат знакомых мне продавщиц.

Вскоре я сажусь на вокзале в плацкартный вагон, чтобы приехать в Таллин подальше от самого вокзала.

Ночь в вагоне проходит нормально, у меня с собой снова шестьсот рублей на кармане и еще у Елизаветы Максимовны полная сумка шоколада и прочей кондитерки, так что этот товар мне покупать не особо требуется. Придется пройтись по более дорогому товару, поэтому после посещения старушки я тороплюсь в Таллинский универмаг.

Забираю снова заказы через полчаса, потом вижу, что та же фабрика начала выпускать куртки на девочек, немного в более женском таком стиле. Потом весь день катаюсь на автобусах на западные окраины Таллина, ищу там магазины с женской и детской одеждой, скупаю все, что мне попадается на глаза и еще мне продают.

К вечеру заметно устал, снова ужинаю в примеченной столовой рядом с домом Елизаветы Максимовны перед самым ее закрытием и тяжело поднимаюсь к ней в квартиру. Все ноги стоптал в беготне и долгих переходах, но зато день очень результативный получился, потратил на шмотки четыреста рублей как с куста.

Постоянно приходится спрашивать местных, где и что расположено, делаю это каждый раз очень вежливо. Кто-то нормально отвечает на мои вопросы, кто-то поворачивается спиной и делает вид, что не понимает. Тогда тоже бормочу негромко вслед про фашистских тварей недобитых и ухожу не дожидаясь вопросов. Правда, с уточняющими вопросами насчет того, кто тут фашистская тварь выяснять и так никто не лезет. Все хорошо понимают, за что так резко прилетело, а сам вопрос педалировать с наглым подростком на улице очень не хотят, даже такие здоровые дядьки вообще не выступают. Власть все же еще не им принадлежит в стране Эстонии. Впрочем, судя по очень осторожным и злым взглядам в мою сторону, делаю я это слишком вызывающе, могу вполне себе нарваться рано или поздно на большую толпу искренних наследников недобитых нацистов.

Поэтому быстро исчезаю с места негативного отношения к русскому языку.

Откровенно говоря, таких хорошо запоминающихся случаев попадается все же поменьше явно, в основном я быстро узнаю у интеллигентных эстонцев, где мне найти одежный магазин, со второго-третьего вопроса так точно.

Прочесал два больших района города пешком, отметил на давно купленном атласе Таллина интересные мне места и очень доволен собой. Пора уменьшать шоколадный ассортимент в закупках, шоколадом и резинкой я своих старых покупателей уже изрядно накормил, хотя спрос все же стабильный имеется.

Однако, судя по тому, как все больше кондитерки накапливается в сумке, лежащей в комнате Арнольда, мне нужно или открывать новые рынки для продаж или какое-то время ничего не покупать, пока сумка не опустеет.

Тем более, что хозяин комнаты приедет в середине мая к маме на день рождения и начнет задавать правильные, но неприятные для меня вопросы. Впрочем, до этого дня еще полтора месяца, я все успею пять раз увести в Ленинград.

Еще и новая работа открывает большие горизонты, так что все отлично, дела делаются, а контора ничего на меня не пишет.

В итоге уже перед посадкой в вагон у меня в рюкзаке и сумке лежат восемь всеми правдами и неправдами закупленных ярких курток на подростков, немного кондитерки в виде шикарных больших наборов шоколадных конфет, а я сам разглядываю с чердака дома моей хозяйки в недавно купленный стандартный бинокль перроны и сам Балтийский вокзал Таллина.

По старой своей привычке решил удариться в правильное наблюдение, раз в конце марта в Таллине вечером уже вполне светло для такого дела. Помогло мне такое правильно организованное дело на толкучке около Ленинградского дома коллекционеров, поможет и здесь несколько минут потраченного времени перед тем, как бежать на посадку к вагону.

Вскрыл осторожно чердак, так же вытащил скобы из притолоки и теперь без проблем попадаю на него, когда мне необходимо. Окно в самой крыше тщательно застеклено, я его помыл от пыли и находится оно как раз над квартирой моей хозяйки. Вряд ли она расслышит мои осторожные шаги, но я все равно перемещаюсь по основательным стропилам, чтобы не создавать ощущения присутствия кого-то на чердаке.

Из ее квартиры вокзал целиком не видно, а с другой стороны чердака он как на ладони получается.

Мне особо то ничего и не требуется, только разглядеть, где в этот момент вокзальная милиция находится и не прочесывает ли наряд перрон перед моим поездом. Если его ни видно, то можно быстро спускаться и спешить в свой вагон, один из самых дальних от здания вокзала. Милиция обычно ходит очень не спеша, разглядывая пассажиров и процесс посадки в вагоны, поэтому я точно их опережу, если они сейчас вдруг решатся внезапно покинуть само здание вокзала и прогуляться до конца ленинградского поезда.

Но могут и на подходе оказаться, в конце самого поезда или проходить в этот момент как раз мимо моего, уже хорошо мне понятного по расположению вагона. Вот тогда придется притормозить и дальше рассматривать, как поведет себя наряд.

Часто вижу своего знакомого милиционера, того блондинчика прибалтийского типа, иногда со своим старым напарником, плотным по телосложению брюнетом, иногда с каким-то другим милиционером.

Этот меня может вспомнить, да и на сумки с товаром взгляд у него хорошо прокачан, как я уже знаю.

Объяснить, зачем мне сразу восемь подростковых курток, которые и здесь в Эстонии определенный дефицит еще — никак связно не получится. И не факт, что получится даже за деньги договориться с ним, особенно после тех сильно неласковых слов, полученных с явным ущемлением его достоинства от моих закадычных подруг.

Такой у них есть, по-видимому, утвержденный распорядок патрулирования вокзала и перронов. На Варшавском вокзале все наоборот, милиция никогда не гуляет по перрону после прихода поезда, зато всегда стоит в самом начале перрона и тщательно-внимательно осматривает всех пассажиров. Еще частенько уводит кого-то на осмотр, так что мне там лучше совсем не мелькать, а то придется откупаться и договариваться.

Милиция сейчас вообще очень разбалована своим министром Щелоковым, которого поддерживал Брежнев в противовес КГБ и лично Андропову. С другой стороны он и оклады повысил, и квартиры начал активно выдавать сотрудникам. Понятно, что после смерти одного Генсека и избрания на этот пост именно Андропова эта лафа закончилась и скоро в прошлом всесильный министр полетит со всех своих постов.

Нужно будет имеющееся свое знание правильно обыграть теперь на каком-то комсомольском мероприятии, куда как комсорга меня вполне могут пригласить.

Впрочем, если еще какое-то милицейское начальство окажется в этот момент на месте, возможно, что откупиться и не удастся. Тогда придется оформляться как потенциальному спекулянту. Поэтому я снова собираюсь по приезду на вокзал совершить обход самого здания вокзала через Митрофаньевку.

Пока лежал на верхней короткой полке, уступив свое нижнее место очередной старушке, долго не мог уснуть, мысли всякие лезли в голову и как-то в конце концов пришел к такому итогу для самого себя.

Главное для меня — это как-то правильно использовать мое новое знание будущего.

На втором месте — это примерно такая же жизнь со Светой, лучше конечно уже совсем семейная, чтобы она навсегда забыла свою общагу. А вот карьеру комсомольскую пусть делает, в этом я ей помогу.

На третьем месте стоит моя подпольно-спекулянтская деятельность, расширять которую я вдруг решил прекратить.

Хватит мне вполне и тех денег, которые я и так зарабатываю. Вон, на этих восьми куртках и паре заказанных женских вещей без проблем сделаю триста рублей.

Просто были у меня мысли начать повышать обороты, нанимать машину для поездок в Таллин и возить уже товара за раз на полторы-две тысячи рублей. Правда, это реальный путь к залету и тюремному сроку для меня и того же водителя. Много возишь — много нужно продавать, рисковать и так далее. Правда, продавать можно и через того же моего знакомого Вагифа на Некрасовском рынке, только это опять придется лишнего светиться.

Однако, уже сейчас я понимаю отчетливо, что не для этакого дела пришел в свое старое тело и теперь новую жизнь.

Именно не для того, чтобы очень много зарабатывать, мне и так денег хватит, а определенно для того, чтобы как-то значительно поменять жизнь советского народа.

Не дать тому же Горбачеву все достижения и успехи социализма так позорно слить в помойную яму, как у него отлично получилось. Не зря же добрые империалисты ему доверили чью-то пиццу рекламировать, а только за большие заслуги перед буржуинами.

Ну, и в четвертых — это какая-то деятельность в качестве комсорга и курьера.

Получится или не получится — вообще совсем неважно.

На вокзале я вылез из поезда первым, закинул сумку на плечо и зашагал быстрым шагом подальше от здания вокзала.

Глава 13

На будущей работе меня пока не спохватились, парторг вчера не звонила, как мне поведала Таисия Петровна.

Ну и хорошо, делать мне там пока нечего, фотографии новых-старых комсомолок пока делаются, это тебе не в цифровом виде их за пять минут напечатать на струйном принтере.

Обычно этот процесс три дня занимает, и хорошо понятно, что ускорять его здорово недовольные девушки за свой счет точно не станут, чтобы договориться с лаборантом на скорость. Отправили их во вторник в хорошо знакомую мне фотографию на Лермонтовском проспекте, где они оставили по сорок копеек за три матовые фотографии маленького размера каждая.

Да и исполняющим обязанности курьера я пока светиться не особо хочу. Дело это такое — пока никто не знает из бухгалтерии меня в лицо, могут пару месяцев и не трогать, а как только распробуют — начнут требовать каждый день прибывать на место работы спозаранку и развозить документы туда-сюда без передыха.

Еще уверен даже, что обещание парторга мне только числиться на этой должности никто из начальства не слышал лично и все очень удивятся, когда узнают об этом от меня в разговоре.

Но, зайти в торг необходимо все равно, чтобы показаться парторгу и успокоить ее насчет того, что процесс выполнения задания запущен. Это уже мой взрослый ум подсказывает, что начальство хорошее и довольное, когда оно у тебе уверено и знает, что ты по его заданию хлопочешь не жалея своих силенок.

Где-нибудь в конце апреля-начале мая я и сам с удовольствием покатаюсь по весеннем городу на велосипеде, заодно приучая подведомственные магазины к стабильным поставкам моего товара.

Так, значит мне нужен велосипед, желательно с небольшими колесами и полегче, какая-нибудь «Кама», которая была в прошлой жизни.

И еще необходим холодильник для шоколада и конфет в наборах, летом все это добро начнет таять при высокой температуре и усиленно портиться. Поэтому развозить его нужно хорошо охлажденным изначально. «ЗИЛ-Москва» хозяйки с виду выглядит большим, но места в нем совсем немного, да и работает не очень эффективно по своему уже большому сроку службы, поэтому отдельный холодильник в свою комнату мне строго необходим.

Я сразу с утра отправляюсь в универмаг «Фрунзенский», где оставляю в «Спорттоварах» заявку на «Каму» и в «Электротоварах» на большой холодильник по знакомству.

За велик выйдет сверху червонец, а за холодильник — четвертной, как мне сразу намекнули шапочно знакомые продавщицы.

— Ага, все понял, доставку на холодильник тоже приготовьте, — подтверждаю я то, что понял намек и оставляю везде свой номер телефона.

Сразу сообщат, когда нужный товар придет. Ну, или что-то похожее.

Где я буду жить со временем — да кто его знает, а свой холодильник дает возможность постоянной продуктовой независимости, его можно в любой своей комнате держать, более современные модели уже не такие шумные, чтобы мешать спать.

А, еще вот чего было на днях — президент США Рональд Рейган выдвинул предложение разработать космическую технологию перехвата ракет противника. СМИ назвали этот план «звёздными войнами».

Однако, и через сорок лет план этот будет еще глубоко пылиться где-то в теории, так что зря наши такой шум поднимали. Впрочем, из-за развала Союза через семь лет он окажется никому не нужным в сложившемся заново однополярном мире.

Светка не стала с утра заходить, ей с подружками проще добраться до училища, чтобы снова послушно шесть часов сидеть за партами.

Вот чего я совсем не понимаю — это нашего профессионального образования! И именно профессиональное не дается в полной мере, а всякой ненужной учебой птушники занимаются большую часть времени!

Ну на хрена тебе нужно знание производных и площади круга, когда ты в горячую печь целый день загружаешь и выгружаешь поддоны с хлебом и булками? Или надрываясь мастеришь торты на поточном конвейере?

Образование наше профессиональное — оно такое дело странное, конечно. Зачем-то государству необходимо, чтобы каждый работник получил именно среднее образование, чтобы прослушали все будущие рабочие курс алгебры с геометрией, которые девяносто девяти процентам учащихся в жизни никогда не понадобится.

Именно, что только безо всякого толка прослушали, никто из преподавателей даже не рассчитывает добиться усвоения каких-то знаний в итоге. И зачем тогда все эти сложности и лишние уроки нужны?

Хватило бы на самом деле даже после восьмого класса года легкой учебы с большим курсом по технике безопасности и сразу тремя днями практики на производстве, а не всего одним в неделю. И будущие рабочие сразу деньги для жизни какие-то зарабатывают, и государству рабочая сила гораздо дешевле обходится, не три года обучения, а всего один.

Одних учебных классов и учителей нужно в два-три раза меньше.

Вроде в капиталистических странах рабочие учатся на производстве сразу очень активно, а не проводят за партами три четверти времени учебного воемени, абсолютно невнимательно слушая то, что им в будущей жизни никогда не понадобится.

Да и вообще не слушая. И зачем оно только нужно созревающей молодежи, у которой совсем другие мысли в голове бродят в предвкушении скорой весны?

После заказа необходимых для жизни вещей я прошел через овощной, поздоровался со всеми, в том числе и с похмельным Васькой с трясущимися ладошками, после чего отправился в торг. Нужно показаться товарищу парторгу и напомнить, что я с задачей ознакомлен и держу ее на контроле. Не разгильдяй какой-нибудь все же…

А то еще начнет беспокоиться и внимание остальных сотрудников ко мне привлекать, явно не нужное.

— Привет, это снова я, — так же напомнил о себе уже немного знакомому вахтеру и поднялся в кабинет парторга.

— Валентина Дмитриевна, мне печать для штампов «Оплачено» в райкоме выдадут в следующее посещение. Раньше, чем фотографии будут получены, там смысла нет появляться, — бойко начинаю я разговор с ней, специально ничего не говоря о том, как должен теперь работать курьером. — Отнесу взносы с комсомольцев, заявления со всеми необходимыми данными и фотографиями на новые комсомольские билеты тогда в пятницу, раз фотографий раньше точно не будет.

— Пока отправляюсь по магазинам уговаривать новых комсомолок на восстановление, — добавляю я, — а в пятницу пусть меня будущие комсомолки подождут здесь. Вместе с ними зайду за фотографиями, все равно в райком в ту сторону идти.

Она тоже этот разговор не начинает, я ведь могу сразу уволиться в таком случае. Это она тоже хорошо понимает, даже еще не зная, что я за свой личный счет буду взносы собирать.

Больше способа привлечь комсомолок из-за прилавка я точно не вижу, пока сам не волшебник, а только учусь.

Валентина тоже не нашла так сразу, куда меня еще припахать, поэтому я быстро исчезаю с потенциально рабочего места и отправляюсь торговать своим добром по магазинам. Еще и Софья попросила помочь ей по старой памяти с доставкой заказов. Ничего, нормально поношу ее пакеты, помогу своей хозяйке и ее знакомым директорам и товароведам.

Две первые комсомолки у меня уже есть, если Володю уговорю, то уже трое будет — этого мне хватит для увеличения численности ячейки на первые пару месяцев, на апрель и май. Тут дело тонкое, торопиться не нужно с перевыполнением пятилетки за три года.

Совсем не такая ситуация складывается, чтобы бездумно спешить, наоборот обождать требуется, пока с основной работой ситуация не прояснится.

Торговля идет удачно, чуть скинул ценники на осенне-весенние куртки для подростков на пять рублей, как продал сразу четыре штуки, половину от всех у меня сейчас имеющихся. И две заказанные женские вещи забрали, как договорено, итого сто пятьдесят пять чистыми, правда, без стоимости билетов.

Даже без кондитерки отлично все идет. Спасибо мудрому советскому руководству за вообще непонятный алгоритм выставления цен на продукцию народного хозяйства! И особенно — на реально дефицитные вещи!

Так и хлопочу четверг, в пятницу иду забираю переписанные заявления на восстановление в комсомоле, проверяю все данные, прошу дописать некоторые и негромко спрашиваю саму эту капризную брюнетку:

— Я могу и сам забрать ваши фото по квиткам. Или вы пойдете прогуляться куда-то?

Даю ей выбор — идти самой с подругами или остаться в теплом торге, потому что лучше наладить нормальные, деловые отношения. Не я же лично запихиваю их в комсомол, это уже команда парторга и директора торга, поэтому и ругаться мне с девушками не о чем совсем.

Идти по гололеду тротуаров конечно никто не хочет, не май месяц все-таки. Поэтому я забираю у них с блондинкой квитки, а у остальных взносы, посещаю в соседнем подъезде Бюро закрытых учреждений, где делаю тоже самое.

В особняке Зива уже сразу нахожу товарища Третьякова, он отправляет меня в кассу сдавать взносы за пятерых комсомолок и самого себя.

Хорошо, что у меня полставки грузчика всего сорок рублей до налогов, поэтому обхожусь тридцатью копейками за три неоплаченных месяца работы.

— Давай, включайся в работу! — азартно хлопает по плечу меня третий секретарь, видящий меня второй раз в жизни.

Мне даже неловко становится, я то здесь по конкретной сделке оказался, а он меня всерьез за реально энтузиаста, собирающегося по велению своего сердца карьеру комсомольского вожака сделать, принимает. Хотя, конечно, хорошо понятно, что если в таком возрасте начать успешно жечь глаголом сердца в циничном коллективе торгового треста, то изначальные данные для карьеры у тебя хорошие.

Даже черта уговоришь добрые дела по субботам делать и безногого на марафон запишешь.

Можешь далеко пойти, наверно, до его места третьего секретаря точно доберешься в вихрях яростных атак года до восемьдесят восьмого.

Мне выдают стандартную печатку для взносов, забирают все документы на новые билеты и я свободен от всех обязанностей до понедельника вообще, а от комсомола до среды.

Ну, как свободен, после продаж удачных снова забежал на Варшавский, оставил знакомой кассирше заявку на ближайшие субботу-воскресение. Это уже на этой неделе ехать собираюсь. Нужно рубить капусту на модных куртках, пока сезон начался и спрос повышенный. Тем более, мне теперь по выходным придется мотаться в Прибалтику, наверно.

Светке это не понравится, привыкла она в выходные дни вместе в квартире сидеть или в кино ходить. Тогда лучше ее собой взять в Таллин, пусть погуляет по Старому городу и мне поможет с покупками. Заодно и себе с сестрами модную куртку прикупит, собирается ведь своих снова навестить вскоре. Хочет в пятницу уехать, чтобы в понедельник вернуться в Ленинград. Двух дней ей хватит на побывку точно.

Теперь еще нужно на Московский ехать и там за билетами отстоять в очереди.

По двадцать четыре рубля в купе туда и девятнадцать плацкартом обратно забрал, хорошо, что еще не сезон, а так бы я хрен чего купил. Вот и купе обратно уже нет, ехать полтора суток, главное, что не по большой жаре кататься.

Хорошо, что в пятницу днем народу еще не так много в очереди в кассы предварительной продажи, всего-то через час, проведенный за чтением книги, билет в купе до Ростова-на-Дону на двадцатое апреля и обратно через два дня у меня в руках. Просить договориться девчонок с Варшавского я не стал, сэкономил пятерочку спокойно.

Думаю, что мне двух дней хватит на месте, чтобы определиться с местом жительства Чикатилы и капитана «Александра Суворова» Владимира Венеаминовича Клейменова, чтобы еще навестить их по месту жительства. Впрочем, про капитана можно узнать только домашний адрес, наверняка, что перед долгим рейсом он будет ночевать дома по месту жительства.

Бюро Путешествий и экскурсий на улице Желябова — сейчас единственное место в Ленинграде, где продают такие туры. Узнал полное именование капитана теплохода, его имя, фамилию и отчество без проблем, так эти данные имеются в описании к круизам свободно.

Ему всего-то нужно сказать про возможность аварии лично, лицо в лицо, в том же подъезде это возможно, а вот с письмом по моему мнению слишком опасно выходит. Может оно к нему не попасть вообще, если на проходной в порту оставить, тогда передать забудут. Или если даже в почтовый ящик бросить, все равно тут лучше личный контроль проявить. Мало ли случится, что жена или дочь не передадут его адресату, решат не смущать капитана таким странным посланием.

На крайний случай буду сторожить его в порту перед КПП, чтобы предупредить все равно, если на квартире не получится почему-то.

Черт, придется целую неделю за свой счет брать, если меня начнут напрягать по работе.

Ладно, билеты взяты, паспорт у меня теперь есть, кататься могу по стране без проблем, так что Рубикон перейден!

* * *

В Большом дома на Литейном проспекте в кабинете средних размеров мужчина средних лет внимательно рассматривал оперативную информацию по стране, когда внезапно наткнулся на что-то странно знакомое.

Перечитал еще раз, задумался и набрал номер на внутреннем телефоне:

— Васильев? Зайди ко мне!

Сам откидывается на спинку стула и продолжает перечитывать информацию, торопясь закончить с текстом.

Через две минуты раздается осторожный стук в дверь:

— Разрешите, товарищ подполковник?

— Входи, входи. Садись, — и хозяин кабинета кивает головой на стул напротив.

Васильев, молодой мужчина лет двадцати пяти, садится и внимательно-напряженно смотрит в лицо подполковника.

— Ты же рассказывал про одну анонимку, где писали про аварию в Поти чехословацкого самолета?

— Да, товарищ подполковник, была такая, — несколько секунд подумав, отвечает Васильев, — оформлена еще по-детски или взрослым, который хочет замаскироваться под ребенка.

— А что там конкретно написано?

— Точно не скажу сейчас, изучил ее не очень внимательно. Ведь обычное такое «предсказание», которые больные люди пишут. Что-то про один двигатель, перегрузку… или нет, полную загрузку, именно самолет производства ЧССР и то, что он упадет или сядет в болото. Погибнут не все, а только летчики, проверяющий и несколько пассажиров…

— Где она сейчас?

— Где-то в бумагах, подготовленных к уничтожению. Как не имеющая такого конкретного или практического смысла, обычный такой плевок в небо…

— Так вот, Васильев, придется ее найти, — поступает приказ.

— Товарищ подполковник, это же за месяц собрано, там разбирать горы других анонимок. Ну, не горы, а все за последнюю неделю, это полегче, она же три-четыре дня назад пришла. А в чем дело то?

— А вот в чем. Катастрофа пассажирского самолёта Let L-410M компании Аэрофлот произошла во вторник 29 марта 1983 года врайоне Поти, при этом погибли 6 человек. Так в твоей анонимке звучало?

— Так, товарищ подполковник. День не скажу, а марка самолета полностью совпадает, аэропорт Поти тоже, про погибших тоже не скажу.

— Значит, бери себе помощника и начинаете просеивать подготовленные к уничтожению письма, — приказ понятен.

Васильев сразу уходит, а подполковник продолжает просматривать оперативные новости обо всем случившемся в необъятной стране, но и про авиакатастрофу он не забыл, постоянно к ней возвращается и заново перечитывает.

* * *

Я ничего не знаю о том, что мое предсказание привлекло внимание органов комитета государственной безопасности и беззаботно гуляю с подругой по городу Таллину. Светка выбрала себе куртку в Таллинском универмаге, еще средней сестре уже в других магазинах нашла и теперь только колеблется, связываться ли с такой дорогой вещью для младшей.

— Нет, не стоит, Анфиска быстро вырастет из нее и куда ее девать? Свою я отдам Лариске потом, Лариска — Анфиске, а эта пропадет.

— Чего это почти фирменная вещь в твоей Нерехте пропадет? За ней там очередь будет стоять из покупателей, чтобы купить поношенной и прикоснуться к фирме, — говорю я опять с ударением на последнем слоге.

— А, ну да, часть денег можно будет вернуть, — обрадовалась Светка и сняв присмотренную куртку с плечиков понесла ее к кассе, за которой стоит эстонка с очень недовольным видом.

— Покупаем, — и я кладу на тарелку полтинник.

Тетка до этого в одежном отделе большого магазина пыталась меня убедить, что не понимает по-русски, но я не обратил на ее бормотание никакого внимания.

— Сдачу выдайте! А что вы там не понимаете, нас не касается! Нам ваша консультация не требуется! Это ваши проблемы! — ору я, пусть и не громко, но очень уверенно.

— Вот товар, а вот деньги! Чек давайте! В рублях то вы разбираетесь? Или только в шведских кронах или финских марках? А может и в долларах США? Валютные спекуляции до высшей меры наказания! Через расстрел с повешением в рудниках Сибири! — несет меня. — Марью Ляник вас за ногу, раз по русски не понимайт! Фершвинден! Гебен зи мир, битте! Хенде хох! Гитлер капут!

Очень уж мне все это надоело за сегодня, чертовы эстохи при виде красивой русской девушки кривят рожи очень сильно и все пытаются отделаться от нас, ничего не продав. Ко мне одному в прошлый раз явно мягче относились.

В прошлой жизни где-нибудь на турецком курорте, заметив недовольную чем-то немецкую рожу поблизости от меня, я быстро обращал ее в бегство такими бравыми командами. Так что хорошо знаю, как с такими непонимающими русский язык в Таллине разговаривать. Нужно начать реально поднимать градус общения и вести себя по-хамски, чтобы у продавцов появилось желание уйти от скандала. А вещи из рук не выпускать вообще потом.

Пара местных в отделе детской одежды смотрят на нас с понятным ужасом, как на наглых оккупантов. Только я уже уловил принцип общения с местной национальной фрондой, громкого крика они долго не выдерживают даже без воспоминания про дедушку-надзирателя концлагеря и дядюшку-эсэсовца.

После этого мы выходим из магазина и удачно запрыгиваем на подошедший автобус, идущий к Старому городу.

— Светик, ну какую часть денег? Полную цену вернете без разговоров, — авторитетно заявляю я, — устал уже ходить сегодня и с этими эстохами ругаться. Поехали к бабе Лизе, до отхода поезда три часа, пол часа на дорогу, у нее чаю с кремовыми булочками попьем и еще в Таллинский универмаг прогуляемся. У меня там должны были еще пару часов назад четыре куртки отложить, сказали мне именно к закрытию универмага подойти.

Глава 14

Поездка получилась веселая и результативная, хотя на Свету продавцы эстонского происхождения реагируют очень неодобрительно, как на слишком красивую девушку, которая не знает ни одного слова на великом эстонском наречии.

Я тоже знаю немного, что-то вроде неприличной поговорки «ситту руту кара тулли» и еще слово «пойсик», Анне Вески и Марью Ляник, вот и все мои познания в эстонском. Ну, еще Урмас Отт, конечно.

Зато в универмаге мне удалось внепланово забрать двойную порцию дефицита.

Рассчитывал на четыре куртки как обычно, а забрал девять, перевыполнил плановое задание в два с лишним раза, как настоящий стахановец спекулянтского толка. Видно, что продавщицы тоже хотят заработать побольше полновесных советских рублей, пока есть возможность продавать дефицит за долю малую. Научились уже про запас и мой заказ откладывать дефицитные изделия эстонской легкой промышленности.

Скоро потеплеет, нужно какие-то другие шмотки искать в продаже будет. Футболки могут хорошо пойти с видами Старого города и всякими словами на эстонском даже без перевода.

Хотя и куртки можно про запас скупать, деньги на это дело есть уже в кубышке.

У самого еще имеется простая белая хб футболка с одним финским словом, этого вполне хватает чтобы казаться себе самому очень крутым даже в Ленинграде. А уж в родной провинции такой наворот просто рвет всех конкурентов на месте.

Пришлось нервничать, ругаться на самом подходе к уже откровенным оскорблениям, сплоченная антирусская направленность эстонцев здорово поражает не готовую к такому варианту общения мою Светулю.

Зато счастливее моей подруги при посадке в вагон ленинградского экспресса не окажется никого в обозримом будущем.

Еще бы, она купила себе и сестрам по крутой куртке, ее мне удалось порадовать такой добычей даже без переплаты сверху, все сами по госцене в ожесточенных боях на эстонской части Таллина нашли, отстояли и добыли.

Ну, такая разноцветная симпатичная куртка на улицах Нерехты будет смотреться просто отпадно, как настоящая фирменная из Финки или Германии.

Светка чуть не подпрыгивает от восторга, представляя, как приедет с такими обновами домой и порадует свою семью.

Для нее — это самое главное, чтобы помочь матери и отцу и сделать жизнь родных здорово ярче.

Самой Свете я благоразумно не рассказываю про такие не совсем правильные с ее точки зрения способы скупки дефицита, чтобы себе набрать побольше, а местным товарищам оставить поменьше. Денег у нее самой хватило только на два изделия эстонской легкой промышленности, третье уже я подарил от чистого сердца.

Подарок и сами покупки привели Светку в состояние абсолютного советского счастья, когда приехал с комфортом и нашел в чужом городе без всякого блата крутую вещь, которую можно с гордостью носить много лет, выстоял огромную очередь и купил, невзирая на все попытки испортить нам праздник.

Ну, никакую очередь мы тут не стояли, однако попытки отправить нас восвояси предпринимались конкретные. Интересно, в следующий раз продавщицы будут так же сопротивляться, когда я уже вцеплюсь в нужную мне вещь или не станут нарываться на разоблачение своей национальной сущности?

Мне абсолютно не жалко рассказать им свое видение того, кто они такие и чем занимались их предки по время фашистской оккупации. Пусть они считают это освобождением от большевистского ига, тут уже у каждого просто своя правда. И пока историческая правда на нашей стороне, еще лет шесть, не больше.

Да еще сразу закупили полный комплект разных на нее и всех ее сестер, чтобы сделать такой очень крутой подгон под меняющуюся температуру на улице. В Костромской области континентальный климат и морозы стоят подольше, чем на морском побережье Балтики.

Поэтому счастливая Света еще сильнее обаяла мою здешнюю хозяйку Елизавету Максимовну, с радостью помогла мне расфасовать свои шоколадные излишки по нашим сумкам. Дождалась меня на квартире, когда я ушел навестить знакомых продавщиц, развлекая своими рассказами про жизнь в Нерехте старушку, саму приехавшую когда-то в столицу Эстонии на работу откуда-то из тех же мест.

Мы плотно поужинали тортиком и пирожками с мясом, потом собрались выдвигаться до своего вагона. Я не стал спокойствие нашей поездки отпускать на волю волн и ветра, рискуя какой-нибудь трагической случайной встречей с тем же самым блондинчиком из вокзальной милиции. Поднялся с биноклем на чердак, убедится, что патруля милиции на перроне перед поездом нет и спустившись, сразу забрал Светлану, чтобы активно подгоняя ее, очень быстро направиться к поезду.

Рейтинг мой у подруги взлетел куда-то в небеса, благодарность так и видна в каждом взгляде и движении.

Хоть нас и двое сегодня, товара у нас явно многовато, и курток, и шоколада, и конфет в коробках, про это необходимо помнить именно мне. Светка находится в состоянии полной эйфории и даже по сторонам не глядит, вцепившись в свою сумку с обновками, а я вот хорошо нагружен и должен сохранять голову холодной.

— Это ты там ходил по потолку? — только и спросила подруга.

Я молча только кивнул, контролируя своим зрением суету на перроне. Говорить девушке, что веду себя как форменный шпион иностранного государства, рассматриваю окрестности перед встречей с завербованным агентом в бинокль — это совсем лишнее.

Быстро показал билеты уже немного знакомой проводнице и первым заскочил в тамбур с двумя самыми тяжелыми сумками, ибо где-то впереди у соседнего вагона мелькнули серые милицейские фуражки над толпой около вагонов.

Милицейский патруль все же прочесывает пассажиров и провожающих перед отправлением ленинградского поезда и я, кажется, успел заскочить в тамбур незамеченным. Пока Света ждет меня у вагона, что я заберу у нее последнюю сумку с ее покупками и еще пару пакетов.

Спрятав контрабанду под сиденьями, я осторожно выглянул в окно и быстро убедился, что наряд куда-то пропал.

— Наверно, дальше прошли, — подумал я, как услышал, что Света с кем-то разговаривает.

Отвечают ей молодые мужские голоса, сильно уверенные в себе и я почувствовал определенную тревогу, похоже, что милицейский патруль зацепился языками с красивой девушкой.

— Девушка, вам помочь с сумкой? — слышу я.

Черт, сейчас один из милиции потащит сумку в наше купе и увидит меня. Кто сегодня дежурит на вокзале, я не знаю и это вполне может оказаться тот самый блондинчик белесый. Абсолютно лишняя для меня встреча, грозящая выгрузкой из вагона и долгими пересчетами в отделе милиции при вокзале большой партии эстонской продукции, купленной в количестве, явно превышающем потребности правильного советского человека.

— Не надо, сейчас мой парень придет и поднимет ее в вагон, — слышу я Светкин голос.

А ведь парень пока не придет, если милиционеры не пройдут дальше и не поможет девушке. Хорошо, что там не самая большая и плотно набитая сумка осталась, да еще я утащил свой рюкзак за спиной.

Черт, и из вагона то никуда не выскочишь, второй тамбур закрыт. Нужно было себе такой же ключ для дверей вагона сделать, сейчас бы ушел в тамбур, открыл дверь и перешел бы в другой вагон. Хотя, тоже так себе идея, можно нарваться на внимательного проводника, которая сама вызовет милицию на такого шастающего между вагонами парня.

Потенциального жулика с неположенным ключом.

Ну, теперь мне остается только ждать, когда милиция уйдет. Плохо, что Светка не совсем в курсе моих местных движей, так бы сама подняла сумку и ушла в вагон, не ссылаясь ни на какого парня. Придется ей вскоре объяснить мое довольно опасное здесь положение. Хотя, нет, милиция пошла дальше, отойдя от нашего вагона, я смог рассмотреть через мутное стекло два силуэта в шинелях, переместившихся на противоположную сторону перрона.

Метнулся в тамбур, чуть не сбив с ног какого-то пассажира, нагнулся со ступенек и подхватил сумку, шепнув Свете:

— Залезай молча.

Она уцепилась за поручни и легко вскочила по ступенькам, в общем, теперь все в порядке.

Раз Светки нет около вагона, значит, ее парень все же пришел и помог ей, так поймет милиция, которая вскоре вернется из хвоста поезда. Я отнес сумку в купе, спрятал ее на верхней багажной полке и облегченно вздохнул, что сегодня пронесло.

Не стал ничего рассказывать своей подруге, как называются такие деяния, что за них грозит по советским законам и почему я серьезно опасаюсь вокзальную полицию. Сама то она, наверняка, ни о чем таком и не подозревает.

Зато я дождался возвращения патруля и убедился, что мне особо ничего не грозило сегодня, белесого милиционера в нем нет. Но, все равно, показываться на глаза другим ментам мне тоже ни к чему. Рассмотрят меня сегодня как парня той самой яркой красавицы, а потом снова встретят на перроне и сильно удивятся, что я тут так часто бываю, а значит — никакой не случайный турист.

А профессиональный спекулянт на отдельных недостатках советской власти.

В общем, насколько легко и безопасно я торгую по магазинам, настолько сложно и опасно мне приходится в общественных местах с большими баулами. Постоянно под угрозой залета нахожусь и мне это ощущение серьезно действует на нервы.

Света все меряет в купе одну куртку за другой из двух подходящих по размеру, не знает, какая ей больше нравится.

Ночь прошла спокойно, потом наш вагон остановился на Варшавском вокзале, я отправил удивленную подругу с одной сумкой, в которую сложил часть тяжелого шоколада, прямиком к бабе Тае, чтобы она оставила ее там и шла на учебу.

— Мне нельзя через вокзал идти, буду слишком привлекать внимание, — так я объясняю ей этот момент.

С парой тяжелых сумок, одна из которых та самая черная и набитым рюкзаком за спиной — это слишком безрассудный поступок с моей опытной по жизни стороны. Нет уж, мы пойдем другим путем.

Светик очень недовольно смотрит на меня, то обстоятельство, что мне приходится прятаться от нашей родной советской милиции, ей совсем не нравится. Я становлюсь похож в ее глазах на тех карикатурных спекулянтов из «Крокодила», которых принято презирать правильным советским людям. И особенно секретарям комсомольской организации курса. Это она еще не знает, что я теперь тоже комсорг, только по служебной необходимости.

Правда, против таких веселых поездок в сказочный город и покупки крутых вещей она все же идеологически совсем не против. И на елку залезть и попу не исколоть — непростое это дело. Чтобы так красиво кататься, моей зарплаты и ее стипендии явно не хватит.

— А как же ты? — все же спрашивает Света.

— У меня все договорено, не переживай. Но тебе лучше идти одной.

Света вскидывает тоже нелегкую сумку сильной рукой на плечо и грустно смотрит на виднеющийся вдали вокзал. Ей до него топать из предпоследнего вагона метров четыреста, поэтому она только вздыхает и уходит.

Сам я подхватил две оставшиеся сумки и с рюкзаком за плечами окольными путями поспешил в ближайший проулок, куда спокойно может заехать машина. Она оказалась на месте, обещанная сверху пятерка хорошо простимулировала знакомого таксиста приехать заранее.

— Привет, — он уже встречает меня около открытого багажника, хорошо понимая, что мой багаж лучше как можно быстрее убрать с глаз чужих и внимательных.

Закинул товар в багажник и приехал к своему дому еще раньше Светланы, которая только через пять минут позвонилась в квартиру.

— Как, ты уже здесь? Приехал на такси? А меня, значит, заставил тащить тяжелую сумку? — распсиховалась девушка, увидев меня в коридоре.

Оставила багаж и поскакала в свою путягу с очень недовольным видом.

— Так было надо, — крикнул вслед, что я ей еще буду рассказывать.

Как нужно на скорости ломиться через ограждения и скакать козликом, чтобы не попасться в надежные руки милиции?

Что, если ее прихватят со мной рядом, тогда сообщат по месту учебы и ее тоже выгонят, как минимум, из комсомола и общественной жизни, что для нее будет серьезным ударом. Из училища это вряд ли, чтобы такое случилось. Будущая рабочая карьера пекаря-кондитера спокойно переживет такие залеты, как говорится, дальше завода уже не пошлют в эти современные времена.

Это вам не при товарище Сталине дисциплину хулиганить и дефициты растаскивать…

И не в институте честь советского человека и комсомольца пачкать неуемной страстью к обогащению.

Да и расколют ее менты тоже с ходу, заставив все искренне и наивно рассказать. Кто, когда, сколько и зачем.

Откуда, например, взялось двенадцать однотипных курток в нашем багаже, если даже поверить, что три из них принадлежат лично ей и она просто купила их по государственной цене в таллинских магазинах для себя и своих сестер.

А про такое количество остальных изделий сама даже не догадывалась ни сном, ни духом.

И еще примерно двадцать кило отборного прибалтийского шоколада и дорогих конфет с жевательной резинкой. В этот раз я набрал еще латышской кондитерки с разными вкусами, что точно оценят мои постоянные покупатели.

Она даже дешевле эстонской продукции, зато выглядит наряднее.

Я, конечно, все это добро на себя возьму, факта продажи все равно не будет установлено органами, только скупка имеется, но все равно мало мне не покажется. Советский суд — самый гуманный суд в мире!

Кто его знает, как все милиция оформит и какие статьи они мне подгонят. Тут еще нужно, чтобы Светка стойко молчала про комнату и ее адрес, а то приведет органы с обыском в мое укромное жилище по своей наивности.

Они там с удовольствием все конфискуют, и аппаратуру, и запасы оставшегося товара.

Пусть по месту прописки ничего не найдут хотя бы. Родителей и так в курс дела поставят обязательно, что совсем не о том их сын мечтает в такое счастливое время перед наступлением коммунизма.

От каждого — по способностям, каждому — по потребностям!

Нет, не нужно ничего такого Свете подробно рассказывать, просто предупредить и все про комнату. Она примерно понимает, чем я занимаюсь в Эстонии, но тоже не подозревает о моих оборотах и прибыли. Не нужно дергать тигра судьбы за усы и рисковать совместными поездками за дефицитом на самом деле. Да и вообще — не стоит таскать такими количествами товар, это что-то я опять расслабился и вывез всю кондитерку за один раз от Елизаветы Максимовны.

Она сказала, что Арнольд может на днях приехать к ней, вот я и поторопился очистить квартиру от залежей дефицита.

Максимум одна небольшая сумка и небольшой рюкзак за плечами — теперь только так.

Если залетим вместе со Светкой — она мне не простит той правды жизни, которую ей дяди в форме раскроют циничным языком закона.

Ладно, сегодня понедельник, торговля до обеда и после него, потом отдых и еще зайду в торг, в райком мне еще рано шагать. Пусть спокойно выпишут три первых комсомольских билета. Сейчас начало апреля, приму в ячейку Ирку с Людмилкой в этом месяце, Володю в мае, возможно, а там посмотрим, как дела дальше пойдут.

Я пока ни с кем из знакомых девчонок не разговаривал насчет нового возвращения в комсомол, нет смысла пару месяцев ветер попусту гонять перед активными действиями. Тем более, если меня начнут в торге щемить по работе курьером, так мне тогда вообще эта комсомольская нагрузка не нужна.

Договорились, что ко мне не пристают вообще, пусть тогда Валентина исполняет обещание, как хочет.

В обед позвонили из отдела электротоваров и коротко сказали, что нужный мне товар пришел. Я сразу же поспешил во «Фрунзенский», осмотрел солидный шкаф выставочного «Зил-64» и услышал ценник в триста тридцать пять рублей.

Нормально так, две зарплаты советского человека.

— И еще четвертной, как договаривались, сверху, — шепнул мне продавец из электротоваров, — грузчикам десятку, тяжелый агрегат. Экспортный вариант.

Ну, теперь точно две зарплаты набегает, дороги городские товары для передового крестьянства, ничего не скажешь, по давно заведенной старой советской традиции.

Мы зашли на склад универмага, где уже дожидаются своих хозяев несколько похожих агрегатов. Я незаметно передал продавцу купюру, она мгновенно исчезла у него в ладони.

Ну и отлично! Наторгованные деньги тратятся с толком! Плохо, что тяжелый, зато на экспорт в СССР с неплохим качеством вещи делают.

Сразу же заинтересованные грузчики занесли коробку в кузов газончика, закрепили как положено, я им сказал адрес и побежал быстрее к дому. Успел подойти к парадной как раз вместе с доставкой, занесли мужики сноровисто купленную вещь на третий этаж и установили в комнате.

— Купил по случаю, — весело я сказал бабе Тае, отдал пару пятерок довольным жизнью грузчикам и принялся распаковывать покупку.

Ну, первый холодильник в моей новой жизни купил, большое событие в жизни шестнадцатилетнего паренька.

Светка все же не удержалась, прискакала после практики и снова занялась примеркой курток, опять стала счастливой и убежала на Московский вокзал за билетами. Срочно собирается ехать домой и это правильно, ни к чему держать лишний товар на квартире, который может попасть под конфискацию.

Переговорил с ней об этом, чтобы адрес никому не вздумала сказать ни в коем случае.

Как и думал, не понравилось Свете такое ограничение в правах, чтобы правильный комсомолец молчал перед родной милицией как партизан на допросе.

Пришлось сказать ей знаменитую фразу: — Любишь медок, люби и холодок!

— Так бы мы с тобой не красиво в Таллин ездили, а по местным киношкам время убивали, если жить совсем без хитрости, с нашими-то доходами. И три куртки точно не купили бы сразу, а если только одну, да и на нее полгода деньги копили бы, во всем себе отказывая. Это если вместе с поездкой посчитать. Легкая и красивая жизнь стоит того, чтобы уметь хранить тайну, милая моя!

Немного серьезно поговорили, но, что сейчас подруга скажет против, если деньги на билеты она тоже у меня берет, у самой ни копейки не осталось на дорогу. Коготок завяз — всей птичке пропасть.

Я пока побывал в торге, нашел там Валентину Дмитриевну, обсудил с ней готовых к восстановлению комсомолок, пока всего двоих и сказал, что завтра отправлюсь в райком за новыми комсомольскими билетами и ценными указаниями руководящих товарищей.

Тут она меня сразу успокоила, что есть договоренность не доставать комсомольцев торга пока кипучей деятельностью и многочисленными мероприятиями обязательного толка.

Ладно, хоть понимают немного партийные товарищи, что не такой сейчас политический момент — что к людям нужно относиться помягше, а на вещи смотреть поширше.

Во вторник забрал «Каму» из универмага. Что не говори, а в большие, парадные магазины, так называемую витрину социализма хорошие вещи попадают почаще и побольше.

Девяносто восемь рублей за велик — это вам не с куста достать, да еще чирик сверху. Я тут себе репутацию делового парня только нарабатываю, поэтому плачу, довольно улыбаясь и умело отдавая деньги сверху. Все вернется сторицей со временем, в этом я уверен.

Вернувшуюся с вокзала через четыре часа раскрасневшуюся Свету встречает теперь еще и велосипед, пока в собранном виде в моей комнате.

— Ох, и пришлось в очереди наругаться с народом! Все мимо меня стараются пролезть без очереди! И бабки нахальные, и мужики наглые, и тетки толстые! Зато купила на следующую пятницу билет и обратно на воскресение! Всего на полтора дня и успею домой! — хвастает она. — Зато с какими подарками!

— Это хорошо, меньше времени — меньше парней к твоему дому сбежится, когда вы с сестрой в субботу на танцы намылитесь, — подкалываю я подругу, вспоминая зимние каникулы.

— А зачем ты сейчас велосипед купил? До тепла еще почти месяц! — переводит тему она сразу же со своих поклонников чумазых.

— Светочка! Ты живешь не в проклятом капитализме, где можно пойти и купить нужную вещь в любой момент, да еще в кредит! А в правильном и исторически всепобеждающем социализме, где нужно покупать сразу, как только что-то в магазине выкинули! А нужно оно тебе или не нужно — потом разберешься, — снисходительно отвечаю я девушке. — В крайнем случае — перепродашь!

— Замок хороший у меня есть, осталось толстую цепь купить на своего красавца, чтобы ему ноги не приделали сразу, — делюсь я с ней своими тревогами.

И тащу в постель, пока баба Тая отправилась по подругам на вечерний чай.

Светка снова сводит меня с ума своим красивым молодым телом, начавшей появляться страстью и вообще общей своей благодарностью своему парню за такой праздник жизни.

Одна часть его осталась уже позади, зато поездка домой еще через неделю.

Дальше жизнь пошла обычным путем. Получил новые билеты в райкоме, выдал их новым комсомолкам и собрал с некой натугой взносы, за капризную брюнетку пришлось заплатить даже самому парторгу.

— Нуту у меня лишнего рублю двадцати! Вот, только рубль на обед и на дорогу! — распсиховалась, как видно не умеющая держать себя и деньги в руках девица.

— Тебя же предупредили, что сегодня комсорг собирает взносы! Ты знала об этом? — грохочет Валентина.

По лицу симпатяшки хорошо видно, что она думает про этого комсорга, весь комсомол и лично парторга, видала она всех в былых тапках. Но предусмотрительно молчит.

Судя по лицу Валентины, следующей квартальной премии той точно не видать, на ровном месте всех разозлила брюнетка.

— Дочка главбуха, разбалованная девица! — сообщила она мне, доставая рубль с двумя гривенниками из своего кошелька. — Ничего, скоро узнает, каково это — идти против линии партии!

Тут к ней в кабинете вбегает толстая тетка, та самая бухгалтер и меня срочно выставляют в коридор.

Судя по всему, будет срочно отдавать деньги Валентине и просить прощения за свою дочь-дурочку.

Перед поездкой еще два раза посетил райком, получил новые инструкции и сдал взносы, уже немного освоился там и теперь начальство в лице уже второго секретаря снизошло до моей персоны, чтобы сказать, что темп набора передовой части молодежи в торге слишком низок.

— Так еще в марте было всего пять комсомольцев в ячейке! А теперь уже одиннадцать! — напоминаю я ему.

Ирка с Людмилкой на попятную не пошли, принесли свои комсомольские удостоверения и вручили мне, как обещали.

— Вовчика мы тоже к тебе приведем, — улыбается Ира, — такой он еще теленок. Не то, что ты у нас! Мужик! Аж завидно Светке бесплатно такого делового парня отдавать!

И они весело смеются, похоже, что хорошо почувствовали еще молодое сознание парня и теперь держат его в ежовых рукавицах.

На такой аргумент второй секретарь отвечает, что этого мало и нужно набрать тридцать человек в ячейку от такого солидного по численности торга.

Ага, а первый секретарь скажет про пятьдесят комсомольцев? Дружно сядут и ножки свесят? У них для этого такой морковки точно нет, чтобы меня заинтересовать рвать задницу на британский флаг!

Я то их не из пальца высасываю, а лично плачу за каждого набранного мной из своих собственных денежных средств.

Да пошли они просто на хрен! Так я решаю про себя — буду соглашаться, кивать головой, а набирать буду по своему плану. Пусть мне там выговоры и прочие взыскания налагают, только смешат этим мое сознание.

Не нравится моя работа? Так я себе и другое не пыльное дело найду в большом городе, разных возможностей много у предприимчивого парня с солидными деньгами и налаженным бизнесом.

Света вернулась из Нерехты снова страшно довольная. Как я понял, там за ее руку и сердце началось сплошное смертоубийство среди самых авторитетных и драчливых парней города. И даже отдала мне деньги за куртку, а за билеты не стала. Ее родители решили так сильно к будущему жениху в карман не залезать, чтобы не спугнуть хорошего парня, как Светик про меня рассказывает.

Ну и отлично, еще два раза спокойно скатался в Таллин, много не набираю и веду себя осторожно. Арнольд маме ничего против моих визитов не сказал, а наоборот, очень порадовался, что кто-то ее навещает и свежую еду приносит.

Торговля идет успешно, вещи раскупают на раз-два, кучи шоколада в холодильнике тоже уменьшаются, хотя и не так быстро.

Светик ночует у меня уже по пять ночей в неделю, совсем променяв родную общагу на почти отдельное жилье рядом со своей родной теперь фазанкой.

В начале апреля раскидал по новым почтовым ящикам на Староневском четыре конверта, два в комитет госбезопасности Ленинграда, два в Министерство гражданской авиации СССР в Москву. Именно про аварию ЯК-40 под Ленинаканом.

Результатов своей предыдущей деятельности, конечно, не знаю. И про эти письма тоже не смогу ничего сказать.

Поэтому гружусь двадцатого апреля вечером в скорый поезд Ленинград — Ростов-на-Дону, чтобы и дальше сеять разумное, доброе, вечное. По мере своих сил и возможностей.

Глава 15

* * *

В Большом доме на Литейном старший лейтенант Васильев стучится в дверь кабинета.

— Разрешите, товарищ подполковник?

— Заходи. Что там у тебя? — видно, что хозяин кабинета здорово занят.

— Нашел анонимку про чехословацкий самолет и Поти. Завалилась в другую бумагу, пришлось два раза все перебирать.

— Так, и что там? — видно, что подполковник уже и подзабыл сам, из-за чего весь сыр-бор затеян.

— А вот она, сами посмотрите, — Васильев протягивает конверт начальнику.

— Ладно, оставь пока, я потом посмотрю. Сверху позвонили, аналитику требуют за прошлый месяц, — машет подполковник на стол, и так заваленный бумагами.

* * *

Полтора суток тупить на поезде меня немного утомило, зато я начитался всласть, вызвав уважение одного из соседей тем обстоятельством, что имею при себе толстый томик Булгакова. И еще второй — от Дюма.

Решил для себя, что оставшиеся дорогие книги оставлю для личного чтения. Пора мне не продавать редкую литературу, а уже самому покупать по случаю, ведь четыре тысячи рублей без мелочи лежит большей частью у родителей, а меньшей в моей комнате.

На случай внезапной облавы и последующего возможного обыска, пока до родителей доберутся, я сначала милицию в общагу отправлю по своему ученическому. Очень плохо, что сотовых нет, сразу не предупредить предков, но я им намекнул, чтобы мои деньги тогда признали своими личными накоплениями за пятнадцать лет. Будет хоть на что посылки и передачки отправлять сыночку в СИЗО и колонию и на адвоката что-то уйдет, если мне не повезет.

Единственно меня серьезно беспокоит то, что если прихватят на своем районе, тогда доберутся до участкового точно, а капитан сразу же сдаст мое тайное лежбище, поэтому там всю сумму не держу.

Хоть это проще всего, однако соломки подстелить в моей бурной жизни просто необходимо на всякий случай.

А то столько знакомых чем-то криминальным в девяностые занималось, а как прихватят, никаких денег уже нет. Так на адвоката родители сыночку глупому и рисковому сами скидываются и греют потом в местах отдаленных за свою скромную зарплату многие годы.

Раз люблю читать, а интернет и компьютерные игрушки еще не скоро появится в моей жизни, так чем еще занимать время, когда катишься в поезде?

Вообще нужно не спеша обдумать мою как-то сложившуюся уже жизнь и что-то для себя решить конкретно.

Сурово и с энтузиазмом я взялся за бизнес на прибалтийском дефиците, за пять месяцев добавил себе три с половиной тысячи рублей чистыми на счет, а ведь еще дорогой холодильник купил и недешевый велосипед. Да и на Светку пару месячных зарплат советского служащего потратил, если же именно в доходах рабочего человека считать, то тогда примерно полторы получаются.

Очень хорошо, что она у меня скромная и не шалава какая-то, но к лишним деньгам привыкает быстро.

Такими темпами, даже серьезно снизив обороты, к концу года накоплю на квартиру. Только с этим делом еще годик придется подождать, пока сам не достигну восемнадцати лет, а евреи массово не потянутся в дали палестинские. Как раз тогда на хорошую двушку-трешку в центре денег наберется, если я не спалюсь со своими делами. Лучше всего через брак как раз у отъезжающих жилье приобрести, и люди приличные в основном, и уезжают с концами все-таки.

А когда этот процесс серьезно начнется — я пока и не помню. Кажется мне, что попозже, хотя и сейчас как-то временами идет, завися от политической ситуации в мире и наших отношений с американцами.

Теперь нужно бы уменьшить возню с дефицитами и доходы соответственно тоже, начать жить тише и спокойнее.

С оглядкой и перестраховкой правильной, еще бы с участковым какое-то взаимопонимание найти лучше всего.

Если его прикормить, тогда и с остальными органами проще будет договориться всяко через такого посредника.

Раз уже повезло нарубить первичный такой капитал к шестнадцати с небольшим годам и остаться на свободе, причем, что даже без единого официального залета. Но, очень на тоненького все прошло, и повезло мне тоже необыкновенно конечно. Во многом взрослые мозги помогли вывернуться из трудных ситуаций, это тоже хорошо понятно, с разумением школьника точно прилип бы не один раз.

Там бы испугался сделать рывок от ни хрена не тренированного опера, а в другом случае заранее не подготовил место отхода и прилип бы вместе со всеми остальными торгашами. Да и на таллинском вокзале заранее прочувствовал возможную засаду и правильно решил вопрос. Если бы не Ирка с Людмилкой и Арнольдом, пришлось бы пропускать поезд ленинградский или выискивать самому этого блондинчика и пытаться договориться с ним и напарником заранее.

Эти гаденыши, раз уж остались дожидаться меня, запросили бы по четвертному каждый за хлопоты, не меньше.

И на постоянную выплату поставили бы точно, потом очень бы меня выглядывали около каждого ночного и утреннего поездов. Приехал — сразу плати и никаких базаров!

Ну, можно еще было прийти за сумкой ближе к ночи, когда засада свалила по домам, посидеть в зале ожидания, посмотреть на милицейскую движуху вокруг автоматических камер хранения и заскочить в нужный момент за своим багажом. Потом пришлось бы провести ночь где-нибудь в подъезде, сидя на лестнице спать вполглаза, дожидаясь первой электрички до Нарвы.

Сейчас пока все подъезды открыты, а в старых домах везде есть лестницы на чердак, не пропал бы в общем.

Все для нормальной советской жизни теперь есть в моей комнате, кроме цветного телевизора, аппаратуры целая куча, она себя отбила, пишу понемногу музыку, по чуть-чуть продаю и готовлюсь в импортные кассеты вложиться, когда ими завалят прилавки советских магазинов. В этом же году кажется, когда что-то у поляков сорвется и они СССР предложат заказанный у капиталистов товар.

Но, редкие хорошие фильмы по телику можно и с бабой Таей вместе смотреть, она компанию любит и чтобы сразу все обсудить подробно.

Меня теперь на Невском и около Дома коллекционеров ждет кое-кто из милиции с большим нетерпением, да и на таллинском вокзале есть кому выглядывать в толпе паренька со знакомой сумкой, но, это все необходимые издержки производства.

Тем более, что я свою одежду и сумки полностью поменял, не должен бросаться сразу в глаза, да и на сам вокзал больше вообще не захожу. И к Невскому проспекту пока равнодушен абсолютно, мне и своего района вокруг Техноложки за глаза хватает для бизнеса, не говоря о всем остальном Ленинском районе.

Молод я еще, чтобы всерьез меня фарца и кидалы местные принимали, да и не нужны они мне для заработка.

А лишнего с дерьмом человеческим нет смысла общаться и знакомиться.

Ну, еще на проспекте Огородникова около гостиницы «Советской» можно до фирмы добраться, но это однозначное паливо. Поэтому бегаю мимо гнезда разврата и заграничной жизни в райком комсомола по той же улице, как старательный ослик таскаю взносы.

Получил первый аванс за апрель, сразу двадцать рублей наличными в кассе. Ох, скоро начнут приставать насчет исполнения обязанностей курьера…

Самому смешно, а что поделать в этой реальности?

Необходимо мимикрировать под стандартного советского человека и официально устроенного труженика.

Особенно, если рыльце в таком большом пуху у свежеизбранного комсорга Райпищеторга.

Что я там не видел? В этом однотипном отеле «Атлантик»? То есть, в «Советской»?

Фирмачей заграничных или проституток валютных, бельгийского пива и английского джина?

Это советские люди про такие диковины из валютных баров с ресторанами с придыханием говорят, кому есть что рассказать.

А нам, бывалым людям из будущего, просто давным давно это уже пройденные и обсосанные темы еще в начале девяностых. И фирмачей бы этих я век не видел, а валютчиц вообще за километр обходить собираюсь.

Все они в подметки моей Светочке не годятся, шмары потасканные и стремно одетые, вижу их иногда на входе около «Советской». Пусть уж этих лично несчастных и сексуально не удовлетворенных фирмачей ублажают за многие сотни долларов. Все в страну валюту необходимую затаскивают и сами много тратят.

Я лучше в ту же «Вислу» на углу Дзержинского и Грибыча схожу, советского пивка выпью за сорок пять копеек полная кружка, на народ местный из институтов и всякую творческую интеллигенцию посмотрю вблизи. Вырос до почти метра восьмидесяти к концу учебного года и набрал еще пару килограммов веса за этот месяц усиленных тренировок каждый день.

Уже немного знают меня бармены и признали за взрослого за умение держаться и постоять за себя. Ну и за то еще, что всегда оставляю на чай сдачу, четко десять процентов, как в прошлой жизни привык.

Своим иностранным подходом отличаюсь от не сильно денежных студентов и прочей интеллигенции.

Так же три раза в неделю по боксу тренируюсь, понемногу показываю с набором формы свое явное техническое превосходство над другими парнями моего веса на секции и три раза штангу с гантелями тягаю. Пока моя работа позволяет мне так себя занимать и я очень этому рад. Тренер теперь, после подгона трех пар чешских перчаток и моего внезапно высокого технического уровня в боксе, позволяет мне делать все самому.

Учить меня ему, однозначно, что нечему.

Уже начинает на что-то надеяться на первенстве города, в конце апреля у нас первый выезд на спарринги, и как раз на ту же Конюшню. Встречусь там со знакомыми неплохими мастерами, посмотрим, кто кого удивит в конце боя.

В той жизни в середине десятого класса боксировал на Спартакиаде Профтехобразования на той же Конюшне, выиграл три боя, а в финале проиграл. Еще получил настойчивое приглашение поступать в училище имени Ленина в городе Пушкин, так и повела меня жизнь по военно-морской стезе. До самого моего исчезновения, если оно конечно там случилось, а не просто раздвоилась моя душа, где-то лежала эта грамота за второе место на спартакиаде в бумагах, рядом с комсомольским билетом и учетной карточкой.

Теперь и вешу я на несколько кило побольше, и техника более эффективная в голове есть, и в руках силенки ударной заметно добавилось. Это я хорошо чувствую, что удары стали гораздо жестче и резче, могу уже бои нокдаунами за явным преимуществом заканчивать, даже в этих любительских разлапистых перчатках. А то и нокаутами.

Так что все у меня отлично, Светочка смотрит на меня с обожанием, когда смогла так порадовать свою семью внезапным приездом и раздачей настоящих слонов сестрам. Ну и с родителей сняла неизбежные траты на верхнюю одежду подросших дочерей, это они тоже оценили и передают мне сердечную благодарность.

Теперь только снизить вероятность залета необходимо, чтобы такая классная жизнь и дальше продолжалась вместе с наступающей ленинградской весной.

Возить поменьше, продавать так же или немного подороже, ведь с пятидесятипроцентной наценкой на советские официальные цены наш брат спекулянт в принципе по такой мелочевке не работает. Риск в любом случае довольно большой, законы страны Советов беспощадные к нашему брату-спекулянту, а свой лимит везения я уже давно и бесповоротно исчерпал в уличных битвах за денежные знаки.

Все барыги на том и валятся, что не могут остановиться в процессе рубки бабла, постоянно увеличивают обороты, поэтому нанимают непроверенных людей, которые залетают сначала сами по глупости или лени своей природной. Потом утаскивают организатора незаконного бизнеса на самое дно своими показаниями беспощадными.

Да и все проверенные тоже, когда запахнет семью годами колонии, забывают про свои принципы и поют на допросах как девочки-целочки.

— Не рядовая книга, — отметил интеллигентный дядька в роговых очках. — И у такого молодого парня есть в личном пользовании? Родители купили?

Это так с вопросительной интонацией произнесено. Молодой парень в купе никак не похож на приблатненного мажора и про свою поездку почему-то ничего не рассказывает. Одет во все советское, ни одной фирменной шмотки, только рюкзак эстонского производства немного ярковат на фоне всего остального. Внимание привлекать мне ни к чему, а рюкзак просто самый удобный из того, что у меня есть. В нем лежит бинокль, пара советских фонариков, тетрадка на девяносто шесть листов, фломастеры и тюбик клея столярного подходящий, чтобы клеить свои объявления на стены и столбы уличные.

А что, знай наших, наследие книжного барыги понемногу остается со мной навсегда, даже посторонние люди его книги теперь читают и откровенно радуются такой возможности.

В итоге книгу Булгакова читал больше он, я же не спеша перечитываю «Двадцать лет спустя».

Книга оказалась очень подходящей для путешествия, долгие и нудноватые разъяснения всего и всех во французской политике середины семнадцатого века быстро опрокидывают меня в сон, так что на утренний перрон Ростовского вокзала я выбрался хорошо выспавшийся и отдохнувший.

Огляделся в этой суматохе и гвалте и подумал, насколько атмосфера Московского вокзала Ленинграда отличается от Ростовского. Здесь сплошные толпы крикливого народа везде мешают пройти, хорошо еще, что у меня нет тяжелого чемодана при себе.

Потом закинул рюкзак на плечи и начал пробираться к вокзальной справочной, где через десять минут терпеливого ожидания в очереди узнал, что Горсправка находится на другой стороне привокзальной площади.

Первым же делом добрался до нее и оставил два запроса на установление адреса и телефона, за каждый заплатил по двадцать копеек.

На Чикатило Андрея Романовича 1936 года рождения из Харьковской области и на капитана теплохода «Александр Суворов».

Где сейчас находится Чикатило — я не знаю, надеюсь, что где-то в Ростовской области, если он все же уехал из Шахт.

Если же решил забраться подальше, тогда все сложнее. Узнать мне его место жительства без официальных структур окажется совсем трудно, смысл дальше бомбардировать письмами милицию, прокуратуру и обком партии города совсем пропадает.

С капитаном все будет гораздо проще, я знаю его дату рождения и все данные, уверен в том, что он живет в Ростове-на-Дону, раз его теплоход приписан к порту города. В хорошей квартире проживает точно, ведь он очень важный человек для города, можно сказать, что его лицо.

Подсунул девушке в киоске скромно рублик для ускорения поисков, чтобы не ждать сутки, а получить ответхотя бы сегодня после обеда.

— Сделаю, что смогу, — так мне милостиво пообещали.

Думал даже еще шоколадкой ее простимулировать, но решил так не привлекать к себе внимания. Надеюсь, что через полтора месяца она уже забудет, кто именно узнавал про этих двух товарищей, а заметная шоколадка из Эстонии, редкий здесь артефакт, точно заставит вспомнит про любознательного школьника. Рублик же дело более привычное и частое, народу требуется узнать адрес и телефон потерявшихся родственников побыстрее, сразу как только вышли из вокзала.

Ведь мой запрос на поиск может всплыть, если с маньяком что-то случится конкретно нехорошее. Что искали его недавно и нашли в итоге. Хорошо, что паспорт для запроса сейчас не требуется в СССР, а вспомнить меня через месяц с лишним будет трудно. Я даже совдеповскую кепку, закрывающую пол лица и волосы надел, чтобы не светиться лишнего.

Если с капитаном от моей руки ничего не должно случиться, кроме того, что я спасу две сотни пассажиров его теплохода и соответственно его жизнь, репутацию и карьеру.

Тогда как насчет маньяка я пока совсем не уверен, как мне лучше поступить.

Если он остался проживать в тех же Шахтах, это значит, что все мои анонимки не смогли привлечь к нему серьезное внимание органов. И он может продолжать убивать прямо сейчас. И все еще член КПСС.

Если же куда-то переедет, тогда поднявшаяся волна подозрений смогла хотя бы спугнуть его с места, однако прищучить его у органов не получилось. Да, он такой крепкий морально и очень изворотливый мужчина. Однако, тогда он должен взять передышку от убийств, раз уже находится под подозрением. Как брал после первого случая на два года.

Все это я узнаю через шесть часов примерно, а пока у меня свободное время.

Куда пойти, я пока думаю, рассматривая примелькавшуюся вывеску над вокзалом: «Народ и партия едины».

Еще нужно не забывать — что Ростов-папа конкретно такой босяцкий город и нарваться не сильно крупному, да еще совсем не местному пареньку на какие-то проблемы — это даже не два пальца…

Меня уже в подземном переходе успели толкнуть плечом вполне конкретно, вызывая на какие-то выяснения.

Однако, я сюда точно не драться с местными приехал, да и милиция здешняя у меня никакого доверия не вызывает.

Эти зажравшиеся щелоковские беспредельщики, да в южном городе, плотно спаянные круговой порукой — реально преступная группировка при власти. Проедет по тебе, раздавит, отправит в колонию и даже не заметит.

Поэтому постараюсь не светиться в протоколах и рапортах органов правопорядка в любом случае. Увесистая ножка от табуретки прихвачена с собой и торчит в боковом кармане эстонского рюкзака, заметно выделяющегося качеством исполнения от остальной советской продукции. И более-менее симпатичной раскраской синтетических тканей.

Приметная вещь, но я пока ни на какие активные действия за все хорошее не настроен, только на разведку приехал посмотреть. На следующий визит придется его не брать, такие нездешние вещи здорово привлекают лишнее внимание.

Пока купил в газетном киоске атлас Ростова и отдельно карту области, отправился гулять по городу, стараясь не уходить с центральных улиц. Здесь уже настоящее ленинградское лето, градусов семнадцать с утра, значит днем будет все двадцать, можно позагорать лицом на скамеечке, да еще поедая какое-нибудь вкусное эскимо.

Так и прогулял по городу, рассматривая потрепанные старые дома, заходя в магазины и часто покупая местный, очень вкусный лимонад Буратино и мороженки. Пытались пристать ко мне пару раз разные компании из двух-трех местных пацанов, однако я сразу достаю ножку из-под мышки. Стучу увесисто по своей ладони, показывая, что драться на кулачках никак не собираюсь, а сразу буду бить на поражение и быстро ухожу. На всякие оскорбления и наезды не отвечаю, пусть чувствуют себя очень смелыми победителями на законной своей территории.

Подошел пораньше на два часа к Горсправке и правильно сделал, мои запросы только что выполнили.

Адрес капитана оказался именно в Ростове, недалеко от порта в новом жилом квартале, как разъяснила мне девушка из справочной. А маньяк все же переехал, как я нетерпеливо убедился, развернув бумажку с его новым адресом, едва отойдя от окошка.

Новочеркасск? Да уж, знаковый город. Улица Революции дом 51 корпус 2. Общага, наверно, какая-то? Раз номера квартиры не указано?

Сбежал все-таки в этой жизни маньячило из Шахт, в первый раз совсем недалеко от слухов и разговоров про то, в чем его подозревают. Со своей семьей или один сюда прибежал?

Спросил бы в Госправке, да не хочу внимание привлекать лишнее, придется на месте разбираться с его проживанием самому. От Ростова примерно сорок километров и еще недавно мы его проезжали, где-то за час до прибытия поезда на ростовский вокзал было объявление о прибытии и стоянке в Новочеркасске, это я хорошо помню.

Тогда послезавтра могу там же сесть на поезд, чтобы в Ростов не тащиться. Хотя, это вообще не проблема, электрички ходят, наверно, каждый час. На автобусе рейсовом по хуторам местным ехать замучаешься, а на электричке в самый раз.

Город сам большой довольно, до места официально проживания маньяка лучше доехать на такси, если оно там есть или на общественном транспорте, чтобы не бродить долго по нагретым улицам и бульварам. Там наверняка на каждой улице свои хозяева есть по доброй южнороссийской традиции.

Так я и сделал, сел на электричку и доехал меньше чем за час без происшествий до вокзала Новочеркасска.

Вышел на солнечную площадь в поисках такси, машин не увидел и вернулся в справочную, где мне сказали, что это здание геологоразведочного техникума по этому адресу расположено. Про общежитие ответить мне не смогли, но раз эта гнида там прописалась, это значит, что оно там точно есть.

Как доехать мне тоже сказали, что девятнадцатый автобус туда идет прямо с площади перед вокзалом.

Мне и торопиться особо некуда, и время терять нет смысла, сам Чикатило может вечером вернуться в общагу, а я должен его дождаться там. Лично увидеть там же, как минимум, для начала.

Все же поймал случайного частника, кого-то привезшего на вокзал, он за рубль и пять минут отвез до улицы Революции, где высадил около понятного своей учебной формой здания. Обойдя вокруг всего корпуса я нашел тот самый дом, который корпус два, двухэтажный еще царской постройки похоже. Учащиеся техникума везде бродят тут, не смотря на еще учебное время, разглядывают меня и мой рюкзак с излишним интересом.

Оранжевый «Москвич-412» стоит тут же около единственного входа в общежитие для сотрудников техникума. Возможно, что это машина маньяка, возможно — что нет. Я прошел мимо, запомнил и записал потом номера на всякий случай.

Я обошел весь район, уворачиваясь от местных задиристых пацанов и с хорошо понятным, молодым интересом разглядывая рано созревающих на Дону симпотных девчонок. Потратил час, но определил лучшее место для наблюдения за входом в общагу, про которую все узнал, расспросив пару встреченных девушек.

Есть еще большое общежитие для учащихся, самый такой малинник для маньяка и еще какая-то общеобразовательная школа за технарем, напротив столовой для учащихся.

С биноклем подходы к общаге я смогу издалека рассмотреть, территория вокруг именно этого старого здания хорошо заросла, деревья уже все в листве. Поэтому могу просто забраться в кусты и оттуда наблюдать, если меня никто не заметит в этом момент.

Однако, решил все же пойти прямо в общежитие, поэтому достал конверт и написал на нем: Чикатило А. Р.

На проходной сразу же подошел к вахтерше и разглядев первый этаж, что маньяка нигде не видно в коридорах, спросил про него.

Бабка уже успела рявкнуть на меня, что я тут шляюсь, с ярко выраженным таким южно-русским акцентом.

— Здесь такой проживает? Меня к нему послали от директора техникума.

Хорошая отмазка с переводом стрелок сразу на начальство, тут уже меня так просто не прогонишь.

— А, Андрей Романович! Да, здесь, — пожилая бабуля завозилась, вспоминая, когда она видела последний раз Чикатило.

— Вышел куда-то, наверно, в учебный корпус. А тебе чего надо?

— Передайте ему пожалуйста письмо, — и я отдал пустой конверт вахтерше.

Потом задал еще один вопрос: — А кем Андрей Романович здесь работает?

Вахтерша положила конверт на стойку своей будочки и недовольно буркнула:

— Учителем русского языка. И литературы.

Ага, ну точно он, закончил же в прошлом заочно институт как раз по специальности «русский язык и литература».

Я быстренько ушел, не собираясь испытывать терпение вахтерши, видно, что и так скандальная бабка не прогнала меня из общежития для взрослых и ответила на вопросы только из-за показанного вовремя конверта и упоминания распоряжения самого товарища директора.

Вот Чикатило удивится пустому конверту, примет еще за «черную метку».

Однако, мне определиться с его местом проживания и статусом тут необходимо, для этого и пошел на такое.

Если он тут учитель, это значит, что привязан к урокам серьезно, а по вечерам свободен. Так бы мог работать снова снабженцем при технаре и пропадать где-то по области на своем «Москвиче», приезжать поздно к общаге. Учителя прихватить гораздо труднее, это дежурить придется постоянно около общежития, ждать когда он куда-то выйдет.

Занятия могут закончиться скоро, время уже к пол-третьего и мне лучше никуда не уходить далеко, чтобы лично идентифицировать лицо Чикатило. Я смутно помню его рожу по фотографиям в клетке, сейчас он может по другому выглядеть, еще за семь лет до поимки.

Ушел в сторону от общежития и сразу нарвался на сильный толчок плечом от одного из встречных парней, но не стал ничего ему говорить. Однако, он догнал меня сам:

— Эй, пацанчик! Ты чего такой борзый? — и пытается за руку меня прихватить, однако я не даюсь и стараюсь уйти от него за ближайший куст.

Пара его приятелей прошла мимо, остановилась и теперь ждет, что будет дальше.

— Я ваш новый комсорг курса. Директор попросил меня ознакомиться с территорией и найти кого-то первым кандидатом на отчисление, — пытаюсь я испугать смуглого коренастого парня тем, что он связывается с одним из основных представителей кое-какой советской власти.

Жаль, но номер не прошел. Зато я уже шагнул за куст, прикрывающий меня от остальных зрителей, пока выговаривал свой длинный монолог.

— Чего ты гонишь? Дурака нашел? Наших комсомольцев я знаю, а тебя вижу первый раз! — не отстает меня парень и поднимает ставки.

Черт, они все такие смуглые на лицо, хорошо загорелые, а моя бледная фиолетовая питерская физиономия разительно отличается не в лучшую сторону от аборигенов.

Парень схватил меня довольно нагло за рюкзак, похоже, что он ему здорово приглянулся своей фирменностью.

Да, если бы я надел свои кроссовки «Адидас-Москва», мне бы сегодня босота вообще прохода не давала, но и на рюкзак нашелся желающий. Намечается обычный гоп-стоп заехавшего не в то место и не в то время приезжего, как я понимаю.

Ну, делать нечего и я резко вбиваю крепышу кулак в подбородок, внезапно развернувшись и придав ему хорошее ускорение. Попадаю чисто, рука немного уже пристреляна, парень падает на колени. Хотелось ему добавить еще ногой по роже, чтобы вырубить надолго, но я себя сдержал. Один раз ударил и хватит пока.

Обошел его, поправил лямку рюкзака и столкнулся лицом к лицу с его приятелями.

— А где? — ошарашенно спросили они, не ожидая встретить меня так одного сейчас.

— Там, — указал я за спину и отправился обратно к общаге.

Черт, мне наблюдать нужно за маньяком, а тут такие детские приставашки совсем не в тему получаются.

Эти друзья пострадавшего подняли приятеля на ноги и устремились за мной, как смогли с его запинающимися ногами. Пришлось снова заскочить в общежитие для персонала техникума и там немного обождать между двойными дверями. Бабке не видно, кто тут зашел или просто хлопнул дверью, а хулиганы прошли мимо общаги по дорожке, как я вижу в щель, придерживая за руки своего явного лидера и ушли куда-то дальше. Заходить в нее явно не собираются, тут уже какая-то огласка конфликта случится в любом случае.

Я тут же выскочил из своего укрытия, аккуратно, чтобы было не слышно, прикрыл за собой дверь.

Глянул в сторону, куда ушли парни, никого за кустами не видно.

— Хорошо бы мне там засаду устроить! — только подумал я, поднял голову и столкнулся взглядом с самим Чикатило.

Он уже подходит к общежитию от своего «Москвича» и с заметным интересом смотрит на меня. Как на потенциальную жертву смотрит, честно говоря, как раз по возрасту я вхожу в его любимый размерчик.

Не стану хвастать, что я смело встретил на свое мужественное лицо неподвижный и давящий взгляд маньяка.

Нет, сразу же отвернулся и скакнул в сторону с его пути, как обычный нашкодивший ученик технаря при виде строгого преподавателя. Эти трое прошли как раз мимо него и он мог что-то расслышать про подлеца, который ударил коварно исподтишка и в общаге для взрослых спрятался.

Да еще испугался сам, что хитрая тварь что-то поймет по выражению моего лица, именно про то, что я точно знаю, чем он занимался раньше в парках и лесопосадках. И абсолютно точно займется дальше, его кровожадная натура не успокоится теперь никогда, пока пуля не оборвет его ужасную жизнь.

— Пуля или еще что-то! — подумал я, уходя быстрым шагом и чувствуя прямо буквального взгляд маньяка на своей спине.

Да как его с такими признаками маньячилы еще из технаря не выгнали? Или он на незнакомого лично паренька возбудился уже? Представляет, как бешено колет меня ножом и кончает от этого, импотент латентный?

Я сразу же направился к остановке автобуса, чтобы вернуться на вокзал. Свое главное дело я в Новочеркасске сделал, определил место жительства Чикатилы и то, что это именно он.

Можно, конечно, и сегодня встать в засаду на зверя, но меня видело здесь слишком много народа. Сам маньяк, бабка-вахтерша и трое парней, одного из которых я посадил на землю.

Если с Чикатилой что-то случится, тогда про меня быстро вспомнят, что я интересовался у вахтерши, здесь ли он живет. И на Горсправку могут выйти, что там кто-то, похожий один в один на парня, которого видели около общежития техникума, подавал запрос на адрес сильно пострадавшего или даже убитого кем-то преподавателя русского языка.

Ну, пока я жду общественный транспорт, мне хватило времени все обдумать.

Если нападать на самого маньяка, это нужно делать не сейчас и не в ближайшие дни.

Если написать и расклеить по столбам и стенам вокруг технаря эту ужасную информацию о местном преподавателе — это только заставит его снова поменять место проживания. И он может довольно далеко забиться тогда, не в Ростовскую или соседние области, станет недоступен для меня с моими скромными способностями к поиску в масштабах всего СССР.

Если рассказать тем же теперь немного знакомым парням, вожак которых пострадал от меня, кто у них работает в технаре и зачем я сюда приехал, эффект будет примерно такой же, только еще незаметнее.

Дойдут такие сведения до начальства и ему снова предложат написать заявление на увольнение по собственному желанию. И где его опять искать тогда?

Раз он здесь оказался вместе со своей машиной, это значит, что продавить его у милиции и прокуратуры не получилось. Он, конечно, мог и сам по себе поменять место жительства по своей воле, точно узнать обстоятельства появления маньяка в Новочеркасске я могу, только как-то полностью раскрывшись перед органами.

Да и то далеко не факт, что мне поверят.

Через двадцать минут размышлений появляется медленно ползущий автобус типа «крокодил», на нем я добираюсь до вокзала, еще двадцать минут и я уже в электричке, идущей в областной центр. Теперь мне нужно где-то устроиться на ночлег, в Новочеркасске мне в гостиницу лучше не обращаться, а местных продавцов суточного проживания вряд ли я найду около вокзала, в отличии от того же Ростова-папы.

В том же Ростове мне тоже лучше официально не светиться в гостиницах, но, зато около вокзала нет проблем с предложением жилья. Сраненьких комнат или нормальных квартир — с этим вопросом я скоро ознакомлюсь.

Выбирать пришлось долго, бабки и пьющие тетки около вокзала предлагают какие-то комнатенки в своих квартирах, кровати в проходе и все такое прочее. От трешки до пятерки, очень нужные потрепанным женщинам непонятного возраста на выпивку. Минут двадцать пришлось ходить по кругу, отказываясь от комнат, пока не подошла приличная бабуля и не предложила отдельную квартиру в центре за десятку в сутки.

— Беру за пятнадцать до утра послезавтра, — согласился я, — Чтобы белье было нормальное, а не после кого-то.

— Белье поменяем. Паспорт у тебя имеется, парень?

— Конечно.

— Ну, тогда пойдем, — бабуля позвала меня идти позади нее в десяти метрах, чтобы я не привлекал ненужного внимания и зашел в подъезд за ней следом.

Шли недолго, двушка в хрущевке с одной закрытой комнатой мне вполне подошла.

— Деньги вперед и паспорт в залог, — сурово сказала бабуля, показав мне квартиру, — а то знаю я вас…

Делать оказалось нечего, приличная комната с новым бельем на диване и газовой колонкой на кухне обещает горячую воду и определенный комфорт. Еды я себе уже купил немного в магазинчике около вокзала, чайной колбасы, хлеба, пачку грузинского чая. Чайник есть, газ тоже, поэтому я слушаю инструктаж, как пользоваться колонкой, отдаю деньги и документы и остаюсь один.

Ну, часть дела сделана, завтра можно последить за маньяком или найти квартиру капитана.

Глава 16

* * *

Старший лейтенант Васильев, занимающийся непрестижным делом сортировки анонимок, внезапно звонит товарищу подполковнику:

— Чего у тебя? Давай быстро!

— Снова похожее письмо, товарищ подполковник!

— На что похожее? Говори ясно!

— Тоже про авиакатастрофу! Как и то, которое про аэропорт Поти!

— Зайди ко мне.

В Большом доме работают с такой информацией постоянно, люди часто пишут анонимки про тех, кто слишком хорошо живет и кто что купил себе явно не по официальным доходам, которые все в Стране Советов примерно могут просчитать. Но очень уж активно такими делами комитет не занимается, это не по его ведомству. Если только по специальному приказу политического руководства. Поэтому копит информацию и хранит ее в папках на более-менее заметных людей в городе.

Хотя бы на начальников торгов и их заместителей, однако на всяких хамоватых продавщиц, кого-то там обругавших в очереди, хранить информацию невозможно. И их слишком много и хамят они не по одному разу в день. Это нужно целый отдел собирать такого же размера, а комитет в основном защищает само первое социалистическое государство в мире от врагов внешних и внутренних, но никак не занимается бытовыми историями.

Анонимки на вероятное будущее вообще не принимает к рассмотрению, даже если там конкретно указано, что и где должно произойти. До этого дня не принимались, но прошлая оказалась слишком уж конкретной, с датой и самим заметным происшествием. Все предсказанное случилось на самом деле, поэтому явный интерес остался.

Кто это так ловко и полноценно смог предугадать будущую катастрофу, да еще такую сильно выделяющуюся.

Не для народа советского, конечно, ему то знать ничего такого лишнего не положено, чтобы крепче спал, становился толще и все увереннее в том, что живет в самой лучшей в мире стране.

А эта информация именно для особых людей в черном, призванных блюдить и надзирать.

Стук в дверь среднего начальника комитета.

— Заходи! Показывай!

Лист из тетрадки в клетку передается в руки начальству.

— Так, значит, Ленинакан, ЯК-40, врежется в гору. Может погибнуть 21 человек. Это серьезно, — подполковник чешет затылок немного растерянным жестом.

— И что мне с этим детским письмом, да еще с анонимкой, к генералу идти? С докладом?

— Не могу знать, товарищ подполковник, — вытягивается Васильев.

— Нет, это не вариант. Так, а где прежнее письмо?

— У вас на столе оставил неделю назал.

Подполковник пытается найти его на столе, но не справляется с задачей, зовет на помощь старлея, однако письма все равно нет.

— Похоже, что в другие бумаги завалилось. Так его не найти. Ладно, ждем девятнадцатого числа. Мне не забудь напомнить. Свободен.

* * *

Ночь прошла спокойно, за окном по южному темно, всякие сверчки радуются жизни, я тоже сплю. Уснул сразу после душа, дверь в квартиру закрыл на ключ изнутри, чтобы обойтись без неожиданных сюрпризов.

Лег в кровать в девять вечера, натрескавшись колбасы с хлебом, успел еще до булочной на углу добежать, там взял городской и пару саек на утро. Хорошо бы еще сливочного масла найти, только думаю, что здесь это не так просто купить, как в Ленинграде. Больше никуда не пошел, устал сегодня за день беготни и раздумий.

Уснул в девять вечера, хотел еще о чем-то подумать, как отрубился сразу.

Зато проснулся в пять утра, даже раньше мини-будильника, поставил чайник и сидя в одних трусах, слопал обе сайки и пол батона.

Сегодня у меня есть выбор — что делать, раз уж билеты куплены на завтра только.

По смыслу получается, что утром можно поехать на всякий случай посмотреть, где находится квартира капитана. Чтобы потом не искать долго, а все четко понимать, где и как его можно встретить.

Может даже сейчас встречу и смогу передать свои слова. Пусть еще ровно полтора месяца до страшной трагедии, смысл послания не пройдет мимо ушей капитана точно. Очень уж он близок к его зоне ответственности. Этого должно хватить вполне, чтобы он не выпускал из поля зрения сложный момент с прохождением под мостом перед Ульяновском.

Если смогу сделать это сейчас, тогда потом у меня будет больше времени на маньяка.

Чикатило все равно с утра на занятиях пропадает, пускает слюньки на вкусную молодежь. Он в общагу приходит после занятий, как я уже видел, скорее всего и потом еще может что-то вести в учебном корпусе из общественной нагрузки. Недалеко от его техникума на карте есть большой парк, вспоминаю это потому, что много преступлений он совершил в парке «Авиатор» в Ростове-на-Дону.

Вряд ли он будет в самом Новочеркасске убивать людей, для этого дела вполне может выезжать в Ростов-на-Дону. В Можайские рощах и в парке «Авиатор» все убийства случились в этом же восемьдесят третьем и четвертом годах кажется.

Да, проживание в Новочеркасске ему точно не помешает там порезвиться вволю.

В шесть утра я ушел на вокзал, прихватив с собой в пакете все мне нужные вещи, а рюкзак пока оставил на квартире.

Слишком приметный он, вчера даже отнять попробовал сильно авторитетный пацан из технаря, поэтому таскать с собой не стану больше. Взял и бинокль, и книгу, чтобы делать вид, что читаю ее, пока веду наблюдение.

Рюкзак все запомнят, а внешность обычного парнишки уже никто.

Мыслей, как порешать с Чикатилой пока нет особо никаких, как подобраться к нему так, чтобы никто это не увидел.

И нанести хотя бы один полноценный удар по голове. Четырехугольная тяжелая ножка от такого сталинского табурета на это вполне способна, чтобы сразу же выбить маньяка из сознания.

Около вокзала поймал таксующего частника на «Запорожце» и за четыре рубля он согласился отвести меня в микрорайон, где живет капитан теплохода.

Ехали быстро с веселым и задорным треском мотора, машины еще не вышли на улицы, поэтому по почти полностью пустым дорогам.

Новый район недалеко от порта заставил пару минут поискать нужный дом среди полностью однотипных улучшенной планировки, потом я расплатился и отпустил водителя.

Здесь все может случиться не быстро, пока попробую дождаться капитана в подъезде, хотя скорее всего пассажирская навигация в низовьях уже началась и он где-то сейчас бороздит Волгу и Дон. Думаю, что теперь он редко бывает дома, все на теплоходе находится.

В любом случае его фотографию в рекламном проспекте я хорошо рассмотрел, поэтому подожду здесь часов до девяти, потом позвонюсь в квартиру, спрошу у его родных. И поеду общественным транспортом обратно на квартиру, спешить мне пока особо некуда.

Нашел нужный подъезд и квартиру, послушал у обитой красивым дермантином двери, что никого внутри не слышно и занял позицию у дома напротив. Читаю книгу про старых уже мушкетеров и посматриваю на нужный подъезд, так прошло два часа, пару раз поднимался к квартире, опять ничего не услышал. В девять часов позвонил в звонок, никто мне не отрыл и за дверью тишина.

Значит, капитана дома точно нет, и семья наверно где-то на даче, самое время сажать цветочки и копать помидоры.

В Ленинграде весной только запахло, а тут уже настоящее шикарное лето на дворе стоит, душа радуется за местных.

Я добрался до остановки, где уже набралось солидно народу и ехал минут сорок стоя в толкотне до остановки, откуда недалеко идти до вокзала, как мне подсказали другие пассажиры. Зашел в столовую по дороге, перекусил кое-как местной кулинарией и отметил, что с простой едой тут совсем плохо обстоит по сравнению с культурной столицей, того гляди, что траванешься вчерашним кем-то недоеденным.

Зачем мне нужно ехать в техникум к маньяку именно сегодня?

Ну, просто есть свободное время, делать все равно нечего. Как к нему подступиться — пока непонятно, вдруг что-то увижу во время наблюдения, что даст мне нужную зацепку.

Просидел в квартире до часу и поспешил на вокзал, там электричкой и автобусом без проблем добрался до техникума.

Хорошо, что рекогносцировка вчера произведена полностью, я все здесь теперь знаю, поэтому перелезаю в укромном месте через низенький забор, ограждающий территорию техникума и, кажется никем не замеченным, пробираюсь до кустов, растущих сбоку от общежития. Время ровно три часа, темнеет около семи вечера, правда, сидеть тут четыре часа ничего не видя, кроме входа в общежитие, нет особого смысла.

Лучше пойти среди народа посидеть, чтобы не так бросаться в глаза, отираясь тут в одиночестве. Может узнаю что, мне информация сильно необходима.

Поэтому я возвращаюсь к учебному корпусу, где перед входом стоят скамейки, занимаю крайнюю из них, самую дальнюю от корпуса, и прячу свой темный пакет под ней. Здесь я хоть могу рассмотреть самого Чикатило, когда он выйдет из здания.

А вот когда это будет?

Вообще мне все результаты моей деятельности по поимке маньяка очень не нравится. Сколько я разослал писем-анонимок и что? Какие результаты годовой бомбардировки соответствующих учреждений?

Он теперь в техникум вместо ПТУ устроился! Как так? Что, его совсем мягко с прежней работы ушли? Или никто даже не среагировал на мои письма?

Не понимаю ничего, и узнать мне тоже про это негде совсем. А жить около его общаги в Новочеркасске, чтобы постоянно выслеживать его, тоже возможности не имею. Да и не хочу вообще, у меня своих дел в Ленинграде множество.

В пол четвертого начали выходить учащиеся технаря, парни и девчонки, первых в геологоразведовательном заметно побольше.

Кто стоит курит по-взрослому перед учебным корпусом, кто спешит в общагу, которая в ста метрах находится, кто занимает скамейки и проветривает мозги после третьей пары.

Вот и ко мне подсели два парня и две девушки, общаются между собой и по внешнему виду никуда не спешат.

Девчонки с первого курса, как я быстро узнаю, парни с третьего, ведут себя так довольно покровительственно. Но и шустрые девушки раскованно шутят. Уже все хорошо знают, откуда дети берутся и своего знания не стесняются, темы довольно откровенные постоянны слышны.

На меня пару раз оглянулись и больше не обращают внимания, все о своем говорят.

Парни приглашают к себе в гости, раз в женское крыло не пустят точно, девчонки активно выспрашивают, что они там делать будут в гостях.

— На гитаре поиграем, в картишки перекинемся, хорошо время проведем, — туманно обещают парни.

Девчонки довольно симпатичные и смешливые, но так просто соглашаться на гости не собираются, намекают на сходить в кино и вообще красиво погулять по городу. Типа, хотите красоту рядом лицезреть, тогда придется потратиться.

Однако, похоже, что денег у парней нет совсем или настроены они четко на конечный результат без лишних обхаживаний, поэтому договориться у них не вышло. За счет подвешенных языков и авторитета взрослого хотят выехать. Девчонки уже попрощались и собрались уходить, как одна из них заметила вышедшего на крыльцо техникума Чикатило и обратила внимание остальных на него. Да еще так конкретно обратила, что я сразу навострил уши.

— Вон этот странный преподаватель! Как вы и говорили! — это пока маньяк достаточно далеко.

— Что Андрей Романович снова натворил? Этот озабоченный мудак?- интересуется один из парней особенно гнусным голосом.

— Да опять руку в карман засунул и что-то там активно искал, — смеется девчонка.

— А, это обычное дело. Он тут с марта работает и сразу за ним эту дрочку заметили. И на парней и на девчонок. На парней чаще.

— Так он этот — пидарас, что ли? — спросила одна из девчонок и даже покраснела, в мою сторону глянула на всякий случай.

Я на нее не смотрю, но тоже внимательно изучаю быстро шагающую в нашу сторону высокую фигуру. Чикатило быстро идет, не глядя ни на кого, почти убегает. И я вижу, что одну руку он все так же держит в кармане, чем вызывает дружный смех молодежи за своей спиной. Все про эту его особенность уже хорошо в курсе.

— Да что это такое? Он же проявляет явные признаки маньячилы и его еще не уволили? — я не понимаю про себя этого момента, — хотя он всего второй месяц работает, а может и всего-то первый.

— Да похоже, что все обстоит именно так, — лениво цедит второй парень и мы ждем, когда Чикатило пройдет мимо.

— Тьфу, что это за урод! — вдруг громко плюет на землю первый парень, девчонки хихикают, — мимо пролетел.

Чикатило слышит его слова хорошо, даже вздрагивает и только быстрее шагает в сторону общаги.

Да уж, с его поведением в психушке сидеть положено хорошо привязанным, а не в техникуме подросткам преподавать!

— Зато оценки хорошие ставит, — вдруг говорит вторая девчонка и все весело смеются опять.

У маньяка реальные проблемы по этой части, он часто возбуждается на молодых девчонок и парней. Наверно, представляя, как бьет их ножом много раз подряд, а они умоляют о пощаде.

Девчонки ушли в свое крыло общежития, парни перекинулись между собой словами, что это безнадежный вариант — затащить их в свою комнату. Да и несовершеннолетние они еще, совсем опасный номер получается. Потом пристально посмотрели на меня, рассчитывая на тот интересный случай, не удастся ли с меня что-то поиметь.

Я скорчил суровую рожу и не обращаю на них внимание, а когда обернулся, они уже лениво перебирают ногами в сторону общаги. Они оба помельче меня будут, хорошо видно, что на языке больше работают, не драчуны никакие.

Не такие в себе уверенные поединщики, как вчерашний хулиган. Его я сегодня еще не видел, наверно, раны пока зализывает.

Встал, вытащил свой неприметный пакет из-под скамейки и медленно пошел в сторону выхода из двора технаря. Потому что мне тут сидеть больше незачем, только лишнее внимание привлекать зазря. Или этот вчерашний нарисуется с толпой, будет мне претензии выставлять за полученную зуботычину.

Вообще совсем не зря посидел, время потратил, узнал про Чикатилу все, что необходимо и получил подтверждение, что это именно он. Вспомнил про такие его привычки, прочитанные когда-то давно.

Отвращение к этой твари — вот что я почувствовал в этот момент.

И к себе тоже, что сижу сейчас, гляжу маньяку вслед и не знаю, что с ним делать. Абсолютно точно уверен в его вине, а вот как это знание преподнести людям — не представляю себе. Пока мои способы могут его только спугнуть, это те же листовки на столбах или анонимки в органы руководящей и направляющей силы нашего общества.

Напишу и снова расклею — и что это даст? Ну выгонят его из техникума и все.

Но если его не смогли нормально обвинить там, где за его спиной осталось немало истерзанных тел в лесопосадках, то здесь, если он не начал никого пока убивать — тем более шансов на это мало. Принудить какого-нибудь уголовника наши органы могут, как того же Кравченко, чтобы он взял на себя чужую вину. А вот об такого уверенного в себе мужчину, да еще знающего свои права, с высшим образованием и давнишним членством в КПСС, зубы быстро обломают. Или уже обломали, я все равно этого не знаю точно.

Неужели мои письма-анонимки только в марте сдвинули маньяка с места, что он переехал аж на тридцать километров от Шахт?

Вопросов множество, а ответов нет. Ну, может он давно поменял место жительства и работу, а сюда добрался только месяц назад? Тем более, что ответов и на этот вопрос все равно не имеется.

Я выхожу на улицу, и в сильно расстроенных чувствах запрыгиваю в автобус, везущий меня к вокзалу. Следить за Чикатило я резко раздумал, ведь все равно я слишком засветился здесь, около общаги и самого технаря.

Неужели мне придется сюда приехать еще раз? В конце мая?

С тем же капитаном «Александра Суворова» я все-таки могу решить вопрос на расстоянии, ведь я теперь знаю его номер домашнего телефона. Могу дозвониться до него с междугороднего переговорного пункта из Ленинграда, попросить к телефону и предупредить насчет аварии. Если его не будет дома, могу узнать у родных, когда он окажется точно.

Смогу этим заниматься полтора ближайших месяца, так что все в моих руках.

Он, конечно, мне не поверит полностью, но все равно внимание на мои слова обратит и столкновения с мостом вероятнее всего, что не случится.

— Черт, смысла уезжать все равно нет. Что я в Ростове делать буду, просто в квартире сидеть? — доходит до меня.

Я выпрыгивают из автобуса, отъехав от техникума пару остановок. И медленно возвращаюсь обратно, захожу в магазин, покупаю пару бутылок ряженки и снова городской батон, больше особо не нахожу ничего подходящего мне из еды.

Теперь занимаю позицию позади общежития техникума, даже за оградой, найдя подходящее место для наблюдения за ним, так что меня совсем не видно. Так выпиваю обе бутылки ряженки, доедаю батон и теперь нормально чувствую себя сытым.

Проходит примерно час времени, как я слышу заработавший мотор машины где-то за общагой, через пять минут оранжевый «Москвич» выкатывается с территории техникума и проезжает в направлении куда-то мне за спину.

Куда это маньяк собрался? Неужели снимать напряжение? Придется и мне прогуляться, хотя найти машину на улицах большого города почти невозможно.

Но, если это получится, тогда у меня гораздо больше шансов встретиться с ним наедине.

Вроде в Новочеркасске кровавый путь маньяка не отмечен. Однако, это было в той истории, а я ее теперь поменял значительно. Судя по его внешнему виду, его уже серьезно прижало по сексуальному удовлетворению среди толп подростков. Вполне может сейчас уехать в Ростов, а может и где-то здесь остаться.

Поэтому я выхожу на дорогу и спешу вслед за исчезнувшим оранжевым автомобилем.

Дохожу до конца улицы Революции и утыкаюсь в кладбище, недалеко видна работающая церковь, судя по сверкающим отремонтированным недавно куполам. Иду дальше вдоль кладбища все по той же улице Революции, не окончилась она перед кладбищем все-таки. За ним должна оказаться роща Красная весна, судя по городской карте, в ней какой-то медицинский диспансер.

Туберкулезный или психический, скорее всего. Они обычно располагаются в тиши парков и подальше от остальных медицинских учреждений.

Обхожу кладбище по кругу, если идти дальше, то там одноэтажная застройка. Скоро уже начнет темнеть, осталось обогнуть само кладбище и можно возвращаться в Ростов с чистой совестью.

Однако, почти закончив обход кладбища по уютным дорожкам, недалеко от улицы Революции я наткнулся на знакомый мне «Москвич» оранжевого цвета.

Так эта гнида не уехала в Ростов! А вылез из машины где-то здесь! На кладбище пусто, последние посетители уходят через ворота в сотне метров от меня.

Маньяк или здесь, или в парке бродит!

Глава 17

Так, нужно приготовиться к встрече, я срочно подскочил к мусорной куче и засунул пару своих бутылок с остатками батона подальше под мусор. Главное, чтобы в глаза не бросались, возиться с отпечатками пальцев я не хочу.

Вряд ли я встречу сейчас самого маньяка, однако, лучше оказаться к этому событию хорошо готовым.

Паспорт с билетом у меня в кармане брюк, в другой пачка денег и перочинный крепкий нож, в задний карман я отправляю плоский фонарик. Оставляю валяться в пакете еще один, те же бинокль и книгу, вытаскиваю наверх рабочие перчатки, но надевать их еще рано.

Время около пол шестого, яркий солнечный свет еще прорывается местами через светлые тучи и не стоит привлекать внимание к себе.

Зато надеваю кепку подальше на голову, уже начинаю маскироваться, как могу.

Похоже, что я серьезно настроен в случае встречи с Чикатилой в укромном месте сильно его удивить и заранее пытаюсь продумать свое поведение. Как-то понимаю посторонним умом, что может такая ситуация случиться, но в деталях еще все не продумал.

Обхожу «Москвич» перед входом на кладбище и на минуту задумываюсь насчет того, стоит ли поискать маньяка на самом кладбище. Вряд ли он поставил тут у всех на глазах здорово приметную машину и будет рыскать здесь же, он гораздо хитрее показал себя в таких моментах. На своем «Москвиче» никогда на катался перед убийствами, все на электричках и автобусах перемещался.

Наверно, и здесь ничего такого творить не собирается, рядом со своей машиной и в паре километров от общежития, где совсем недавно зарегистрировался.

Но ведь все равно убежал в парк, кого-то думает там найти после сегодняшнего перевозбуждения в техникуме, а еще откровенного смеха и оскорблений с намеками за своей спиной? Или просто тренируется перед будущими убийствами?

Изучает потенциально будущую территорию насчет определенных возможностей?

Недолго до них осталось, всего месяца два-три, насколько я помню. Но это так оказалось в прошлой жизни, в этой все может случиться прямо сейчас. Или через день, через неделю и вообще в любой момент, кто знает его глубоко больную голову изворотливого маньяка?

Я пока сверяю номера, впрочем, они и так навсегда отпечатались у меня в памяти, машина точно принадлежит Чикатиле.

Яркую машину неминуемо вспомнят посетители кладбища, если здесь с кем-то что-то страшное произойдет, так что явно не здесь он бродит. Сжимая в руке ручку портфеля, в котором лежит бечевка, вазелин и острый кухонный нож.

Если не здесь, тогда только в парке. Как это случится через пару месяцев в Ростове.

Ночью в Ростовской области очень темно, ходить можно только с фонарем, если нет постороннего освещения. На кладбище его нет и в парке, наверняка, что тоже не очень имеется, поэтому ближе к ночи маньяк выберется из самого парка.

Не станет же он с фонариком бегать в темноте в поисках каких-то беглецов от родителей или потерявшихся умственно отсталых людей, которые тоже попадались на его пути.

Хотя, кто его знает, маньяка этого несчастного?

Пока я занимаю место для наблюдения на углу кладбища и парка, между ними какие-то гаражи стоят длинными рядами. В сотне метров от меня стоит оранжевый «Москвич», за ним центральный вход на кладбище.

Проходит с полчаса моего дежурства, начинает темнеть, в вечерних сумерках машину уже не так хорошо видно. Она стоит напротив нескольких частных домов, я же нахожусь против тыльной части гаражей.

Кладбище уже опустело совсем, из него больше никто не выходит, в гаражах напротив кто-то шумит, что-то режут по металлу и еще варят, судя по всхлипываниям сварки, и я решаю рискнуть. Перелезаю через низенькую кладбищенскую ограду и иду параллельно ей, пока не оказываюсь напротив машины маньяка. Да, сейчас на кладбище стоит абсолютная тишина и на теннистых аллеях стало совсем темно.

Все же машина тоже стоит ближе к гаражам, а не к жилым домам, хорошо понятно, что Чикатило не хочет никому попадаться на глаза.

— Наверно, все же по парку тварь бегает! — решаю я, выглядываю из-за ограды в сторону парка и никого не вижу.

Проезжает машина мимо меня, освещая как раз дорогу по направлению в ту сторону, там точно никого нет и я перескакиваю через оградку чьей-то могилы, заросшей травой, потом через ограду кладбища и ныряю к переднему колесу машины.

Нож уже в руке, я с ходу пробиваю переднее колесо около никелированного колпака. Камера в нем негромко хлопает, воздух с шумом вылетает. Я подскакиваю к заднему колесу, выглядываю через стекла машины в сторону въезда в гаражи и возвращаюсь назад.

Перед оградой оглядываюсь, опять никого не видно и прыгаю с ходу через нее, уже плохо видную в темноте.

Замысел у меня простой — дождаться пока возвращения Чикатилы к машине.

Это всяко лучше, чем бегать его искать то ли по кладбищу, только навряд ли он здесь, или идти в парк и там где-то пытаться его обнаружить на темнеющих аллеях. И найти шансов совсем мало, и можно вполне самому нарваться в темноте на его острый нож.

А от своей машины он никуда не денется, как стемнеет придет как миленький. Побегает по парку перевозбужденный и вернется. Поэтому я не стал пробивать второе и остальные колеса, мне нужно, чтобы он точно начал менять запаску, а не махнул рукой и не ушел в общежитие дожидаться утра.

Даже в полной темноте одно колесо можно как-то поменять на ощупь, если есть хотя бы спички. А вот с двумя он точно не станет связываться.

Место довольно безлюдное, ближний дом плотно закрыт фруктовыми деревьями, которые сейчас цветут, а больше «Москвича» ни откуда не видно.

В гараже напротив продолжают шуметь, слабый свет от фонарей с той стороны немного подсвечивает дорогу, но сторона кладбища скоро окажется в полной темноте. Никто ничего не увидит и не услышит, если только маньяк не будет орать в голос.

Другого более удачного момента для меня может и не случиться никогда, место очень подходящее для засады на маньяка. Я затаился за оградой, перед ней небольшая мелиорационная канава глубиной в пол метра или больше. Под ногами заросшая молодой травой почва, следы мои останутся, наверно, но с этим я поделать ничего не могу.

Самые обычные советские ботинки, довольно дубовые и с самой обычной подошвой.

До машины всего метра четыре и еще меня с обоих сторон прикрывают кусты, растущие вдоль всего кладбища.

Надеваю нитяные перчатки, достаю тяжелую ножку и смотрю, где пока оставить пакет на момент схватки.

В животе снова тянет, кровь стучит в висках, я понимаю, что готовлюсь убивать и все пока правильно сделал.

Меня может вспомнить и описатьвахтерша, пострадавший драчун и его товарищи. Однако, если до вахтерши следствие дотянется, то тех парней и моих соседей по скамейке точно не найдет. Вряд ли они сами побегут о чем-то рассказывать следствию, да и не подумают меня даже заподозрить в подготовке к убийству.

Искать начнут точно среди местных, узнав репутацию Чикатилы по старому месту жительства и то, чем он успел прославиться уже здесь среди учащихся.

Не выгляжу я на такого мужика, чтобы кого-то подумывал убить, обычный не привлекающий никакого внимания подросток.

Одна зацепка ко мне — это пустой конверт, который вспомнит вахтерша и, скорее всего, найдут в комнате пострадавшего маньяка.

На какие мысли он сможет навести следствие — да кто его знает?

Его данные я писал левой рукой, да еще печатными буквами, надев перчатки. Нес к вахтерше, зажав между ногтями и так же положил на конторку. Отпечатки пальцев на нем тщательно затерты еще раньше мокрой тряпкой, так что не должен он ничего дать следствию в этом плане. Только образец сильно измененного почерка.

Если меня не прихватят на месте покушения на убийство и я не попадусь к руки милиции сегодня почему-то, если спокойно доберусь до вокзала и потом до квартиры в Ростове, то шансов найти меня в огромной стране просто нет.

Если кто-то не сопоставит по почерку местные анонимки и конверт против тех, которые я отправляю в Большой дом и Министерство в Москве. Это такой невозможный в принципе вариант, как мне кажется, чтобы человека, напавшего на Чикатилу стали искать по всей стране.

Я пока кладу пакет на том же месте, где стою. Думаю, что после акции мне лучше вернуться обратно на аллею кладбища и добраться по ней до улицы Революции. Чтобы никто меня не видел рядом с местом возможной смерти Чикатило. Хотя, совсем забивать его на смерть я пока не планирую, думаю обойтись тяжкими телесными.

Ну, тут уж как дело пойдет.

Еще подумал написать на листе имеющейся тетрадки что-нибудь про сущность маньяка. Однако, это явное будет такое признание в том, что писавший ранее анонимки и отправлявший их из северной столицы сам приехал из Ленинграда и напал на Чикатило. По почерку смогут определить это точно, так что лучше не искать себе лишних оправданий.

Ждать пришлось до полной темноты, несколько раз мимо проехали машины, две из них заехали в гаражи поблизости, остальные, примерно с десяток, проехали дальше.

Пока я стою и раздумываю, пытаясь все предусмотреть, сжимаю в руке тяжелую ножку от табурета и вдруг события закрутились помимо моей воли, уже почти неотвратимо начала раскручиваться пружина подготовленного события.

Сначала я услышал чьи-то быстрые шаги, как раз в гаражах напротив перестали шуметь на какое-то время. Потом до меня донеслось какое-то бормотание и сопение и я, мгновенно похолодев, сразу догадался, что хитрый маньяк не идет по улице к своей машине. Он шагает по аллее кладбища между могилами, и похоже, что делает это не в первый раз. Быстро приближается ко мне, бормотание усилилось, я могу разглядеть привыкшими к темноте глазами его мелькающий силуэт на фоне каких-то серых просветов в сплошной темноте.

— Вот ведь гнида, уже хорошо продумал пути отхода из парка. Чтобы лишнего не светиться на улице, — успел подумать я, судорожно доставая фонарик и разворачивая его в руке.

Времени осталась всего пара секунд, ведь маньяк дошел до того прохода между могилами, где жду его я. Немного постоял и шагнул в мою сторону, заметив свою машину в свете фонарей проезжающего мимо грузовика.

— Ага, здесь самый удобный и близкий проход к его машине.

Я пока присел за оградкой могилы, и когда услышал первые шаги Чикатилы в мою сторону, резко выпрямился и включил фонарик, направив его сразу в хорошо знакомое мне лицо.

— Гражданин Чикатило? — спросил я сам довольно гнусным голосом, совсем не опасаясь, что кто-то меня на проезжей части расслышит за шумом проезжающего рядом грузовика.

От внезапного света маньяк попробовал прикрыться своим портфелем и как-то весь извернулся боком от меня.

Явно, что очень здорово ошарашен, когда его встретила милиция на его же тайной тропе, про которую никто не должен знать. Не какая-то случайная жертва возможная, а именно милиция с фонарем, которая явно его здесь поджидает, раз знает его по фамилии.

Кто еще может так посветить в лицо и казенным голосом спросить положенные слова? Больше некому точно, а сам рассмотреть он меня не может.

Я шагнул к маньяку, пытаясь рассмотреть, где его руки и не вытаскивает ли он из кармана свой нож.

Впрочем, мне хватило одной секунды, чтобы приблизиться в нему и с размаху отправить ножку табурета на встречу с его головой. Ножка бумкнула, Чикатило всхрюкнул и повалился в проход головой от меня.

— Все, я сделал это, — понял я снова, что Рубикон окончательно перейден в этой долгой канители с маньяком.

Приехал все-таки сам решить вопрос, который оказался не по зубам всей милиции с прокуратурой и даже горкому и обкому КПСС.

То есть, я напал на маньяка и отправил его в глубокий нокаут, судя по тому, как ровно легла увесистая деревяха всей плоскостью на правую сторону его башки.

Выключать фонарик я не стал сразу, тускловатый свет мне необходим, чтобы самому не нарваться на удар ножом и хорошо рассмотреть, куда продолжить бить.

Рассмотрел все это за секунду, ногой откинул портфель из руки Чикатилы и принялся охаживать его лицо и голову своей дубинкой.

Глава 18

Через две минуты плотной безостановочной работы тяжелой угловатой ножкой я снес маньяку все, что можно на лице и голове, вплоть до ушей, переломал все доступные мне кости.

Пусть помучается, тварь! Сам испытает все, что приготовил своим жертвам, на своем личном единственном теле.

Тем жертвам, которые оказались в прошлом, в будущем теперь таких больше не будет! Закончилась его кровавая карьера!

Может, я и перегнул палку, но все сделал для того, чтобы Читатило не смог больше самостоятельно ходить ногами и тот же туалет посещать.

С точки зрения нормального чувства мести пусть помучается несколько месяцев или даже лет в лежачем положении и помрет очень медленно.

Ну, ладно, хотя бы несколько дней.

Тем более, что с точки зрения закона нанесение тяжких телесных все же гораздо легче по возможному сроку, чем хладнокровное убийство. Не стоит про такой вполне возможный для меня вариант забывать, я всем здорово рискнул в этот момент, а теперь могу оказаться арестован и посажен надолго.

Если следствие сопоставит мою личность, отправленные письма и еще какую-то мной оставленную зацепку на месте преступления.

Правда, найти меня в Ленинграде совсем не так просто — главное, это чтобы здесь никаких зацепок не оставить.

По закону — это самое настоящее преступление, как бы я потом не требовал звание Героя Советского Союза за свой подвиг, когда лично рискуя жизнью остановил кровавую карьеру маньяка. Однако я еще смогу тут все немного переиграть. Лишь бы время свободное нашлось для кое-каких действий.

Как я там уже попробую в таком случае договориться с властью — это другой вопрос.

С моим знаниями возможно вполне, что смерть маньяка сразу или его долгие мучения не будут играть большой роли в моей судьбе.

Я поднес луч фонаря к обезображенному лицу нелюдя и заметил, что состоящие теперь из разных кусков остатки его губ выпустили кровавую слюну, а грудь с переломанными ребрами заметно шевельнулась.

— Жив еще, тварь, — я выключил фонарик и внимательно прислушался вокруг. — Это очень хорошо, поживешь подольше — почувствуешь побольше.

Перефразирую шутку-прибаутку из «Брата», очень подходящую для такого случая.

На пару минут вышел из состояния наблюдения, слыша только хрясткие удары дерева по телу маньяка. Мог вполне пропустить кого-то из пешеходов рядом с место приведения приговора, тем более, что дышу сам как паровоз.

Первые полминуты мимо медленно и шумно проезжал какой-то грузовик, за ревом его выхлопной точно никто ничего не мог расслышать. А вот дальше — любой случайный прохожий мог что-то разобрать в происходящем на территории кладбища, какие-то глухие шлепки по чему-то мягкому.

Расслышать и бежать вызывать милицию родную, за которую я сейчас лично столько дел-глухарей закрыл в будущем.

Теперь торопиться некуда, я с изломанным телом Чикатило находимся в абсолютно не видимом никому месте и появиться здесь никто сам по себе не может. Вряд ли даже местные бомжи или ханурики станут тут по темноте шариться, разыскивая налитые недавно рюмки за усопших. Они таким делом и с утра спокойно займутся, тогда и тело могут обнаружить. Да и нет здесь свежих могил совсем рядом, как я смог понять за это время.

Еще сам маньяк так удобно подошел по мне по темным аллеям кладбища, что отрезал себе все пути к какому-то спасению от моей безжалостной руки.

Все очень удачно сложилось в итоге. Я незаметно ждал его около машины, и он подошел к ней тоже максимально незаметно. За время избиения маньяка уже пару раз мимо пронеслись легковушки, освещая корпус самого «Москвича» и все пространство вокруг него. Лежащее на земле тело точно заметили бы, правда сам я сразу же собирался затащить его в канаву перед оградой кладбища. Но, сам понимаю, что могли меня фары внезапно осветить прямо на месте преступления.

Есть такая ненулевая вероятность в такой напряженный момент.

И уже в канаве приводить его в необходимое всем остальным людям состояние переломанного полностью инвалида.

Но, нелюдь Чикатило сам помог мне, чтобы совсем не светиться перед народом, его же проклятая предприимчивая осторожность сыграла против него. На глухой тропинке кладбища между могилками ему некому помочь и совсем некого позвать на помощь.

Дубинка в моей руке оказалась наготове, свет фонарика и правильно сказанная вовремя фраза обезоружили маньяка на пару мгновений, а больше мне ничего и не потребовалось, чтобы свершилось положенное возмездие.

Все время только он внезапно нападал, а вот теперь столкнулся с похожим поведением, сейчас по итогу с великим трудом едва дышит через выбитые зубы и отсутствующие губы переломанными ребрами.

Ожидание затягивается, я не слышу никого рядом и в свете проехавшей машины не вижу никого. Правда, взгляд мой ограничен растущими кустами вдоль ограды кладбища. Я все же пропускаю машину мимо и выскакиваю ей вслед, проверяя лично, что она осветит в сторону главного входа. Нет, никого не видно в косом луче света мне из своей темноты.

— Ладно, дело сделано. Теперь немного возни и пора уносить ноги, — решаю я сам про себя.

Сам удивляюсь своему хладнокровию в этот момент, никаких сожалений и угрызений совести не испытываю.

Руки точно не трясутся в любом случае. Давно уже все решил для себя.

Одну только радость, что подвисший в воздухе вопрос с маньяком решен почти на сто процентов и мне больше, как я искренне надеюсь, не придется отслеживать его жизненный путь никогда. И не нужно таскаться в тот же Новочеркасск снова в конце мая.

А ведь пришлось бы, понятно теперь, что больной придурок, над которым еще каждый день в открытую смеются учащиеся техникума, уже рыскает по парку с какими-то понятными надеждами.

Здесь он не станет рисковать, наверно, а вот в Ростове мог бы оторваться по полной в самом скором времени, раз уж начал свою охоту.

Держа фонарик около земли, зайдя сначала подальше от ограды кладбища и самого маньяка, рассматриваю свою руку, которая держала ножку. На перчатке следы крови видны, на руке до локтя тоже есть брызги, на ботинке тоже какие-то пятна имеются, на темных брюках мне этого не видно. Свет все же слабенький такой от маленькой лампочки накаливания и солевой плоской батарейки, номер 6F22 по каталогу, насколько я помню.

Вторая рука и нога обошлись без явных примет и разбросанных на них биоматериалов маньяка.

Вдоволь восстановив дыхание и наслушавшись поющих в ночи сверчков и цикад, я вернулся к телу и еще раз посветил на залитые кровью до бровей глаза. Потом прихватил маньяка за щиколотки руками в испачканных перчатках и быстренько сволок его в присмотренное засветло еще место. Здесь между оградкой могилы и ограждением кладбища имеется глубокая такая впадина, похоже, что отсюда землю на саму могилу брали когда-то.

Или прокопали, чтобы дождями могилу не заливало, как раз в пару метров длиной и сантиметров на тридцать-сорок глубиной с обвалившимися краями.

Туда я и упаковываю ставшее очень длинным тело плотно лицом вниз, не обращая внимания на душераздирающие от такой небрежной транспортировки стоны маньяка, как раз снова шумит проезжающая машина и услышать их некому.

Пусть лежит так, меньше будет шуметь лицом в землю и кровью не захлебнется сразу.

Маньяк от моего удара упал половиной туловища на широкую тропинку, идущую мимо рядов могил, теперь я убираю его с относительно хорошо просматриваемого места и скрываю от поверхностных взглядов первых посетителей кладбища.

Как скоро его найдут? Будет громко стонать — там довольно быстро, часов через двенадцать, как только рассветет.

Для меня это не очень важно, если я к тому времени уже окажусь в Ростове-на-Дону.

Особенно, если никем здесь еще пристально не замеченный. В любом случае дубинку и перчатки придется хорошо спрятать, а брызги крови на руках и ботинках замыть.

Я подхватываю свой пакет, забыть его на месте преступления будет очень большой глупостью.

Но торопиться в любом случае мне не стоит, хотя и тянуть время тоже нет смысла.

В теории патрульная машина милиции может заинтересоваться брошенным «Москвичом» с прибитой шиной. Хотя это вполне понятная причина того момента, почему именно здесь его оставили стоять. Милиционеры могут вылезти из патрульной машины и подойти с фонарем посветить на всякий случай, могут тогда услышать стоны уже пришедшего в сознание маньяка.

Почему она должна здесь остановиться — да просто по закону подлости! Как и все в нашем мире случается.

Так, замывать руки и прятать орудие возможного убийства я буду в другом месте, на той стороне огромного кладбища, там много свежевскопанной земли на новых могилах и воды в банках для цветов.

Успел это заметить, пока обходил кладбище по кругу.

Впрочем, и по дороге туда мне нужное место может попасться, все же идти к ближайшей станции на электричку мне придется километра три вдоль частных домов. И удобнее всего попасть на улицу 8 Марта именно с этой стороны, где я сейчас стою, а не с той, где свежие захоронения.

Придется пересечь улицу Революции, потом по улице 8 Марта дойти до улицы Западенская балка, там пересечь Платовский проспект и спуститься по Длинному спуску к железнодорожной станции Цикуновка. Идущие на Ростов электрички на ней останавливаются, больше мне ничего и не требуется.

Единственно, что Платовский проспект — основная улица города и там мне придется быть очень осторожным, чтобы не столкнуться с местными гопниками или милицией.

Все это я уже заранее, еще в светлое время суток, хорошо рассмотрел на карте города, правильно понимая, что в незнакомом городе очень легко заблудиться, если нет хотя бы карты и какой-то привязки на местности. А бегать лишнего по улицам и спрашивать в темноте случайных прохожих, как пройти до вокзала, мне здесь строго противопоказано.

Вообще нельзя ни в коем случае засветиться перед органами ни по какому поводу в Новочеркасске.

Не факт, что на меня подумают как на самого главного подозреваемого в избиении Чикатилы. Вахтерша меня точно признает, когда увидит, могут и другие случайные встречные-поперечные тоже признать, больше органам ничего и не нужно будет особо. Ну, это так, в совсем самом худшем случае для меня.

Объяснить кому-то, что я тут вообще делаю в Новочеркасске, когда должен работать курьером в Ленинграде, боюсь, что у меня совсем не получится.

И алиби никакого нет совершенно, что я делал с четырех часов дня, когда меня видели у здания учебного корпуса и до завтрашнего утра, когда придет время сдавать квартиру.

Пока я двумя палочками осторожно открываю портфель маньяка, посветив внутрь, выпихиваю оттуда так же палочкой длинный узкий столовый нож. Похоже, что это тот самый, которым он уже натворил дел или только собирался натворить.

На нем, конечно, только отпечатки пальцев маньяка, поэтому мне не нужно вставлять ручку ножа в ладонь Чикатилы, хватит и того, что он будет здесь валяться между могилками.

Закрываю портфель так же палочками и подталкиваю к ножу, чтобы они оба сразу бросились к глаза.

Я всегда смогу дать показания, что маньяк на меня сам напал. Когда я, например, забрался на кладбище сходить по-большому. Знаю, что это очень некрасиво, но взбунтовавшийся желудок и невозможность терпеть заставили так меня поступить. Я перелез через ограду и тут он на меня напал из засады. Стоял тут почему-то молча около своей машины и чего-то ждал.

Но, имеющийся у меня и включенный в темноте вовремя фонарик, как и случайно оказавшаяся какая-то деревяха под рукой позволили мне отразить нападение и в состоянии аффекта забить того самого.

А зачем именно тут, около машины со спущенным колесом стоял Чикатило в засаде — да кто его знает, товарищ прокурор…

А зачем я вообще приехал в Ростов-на-дону и еще добрался до места жительства Чикатилы?

На этот вопрос в крайнем случае можно и правдиво ответить или что-нибудь про вещий сон придумать, но пусть остается возможность сослаться на явную мою самозащиту.

Да, сам спровоцировал нападение, чтобы иметь возможность ответить по обстоятельствам. Да, явно перестарался и превысил допустимый уровень самообороны. Так и ножом Чикатило размахивал самым настоящим!

Так что, пусть нож тут валяется на траве между оградками сам по себе, как свидетельство его кровожадных намерений в мою сторону.

— Я просто защищал свою жизнь, когда только присел у могилы. Услышав чьи-то шаги, включив фонарик и разглядев нож и его безумное лицо. Лицо кровавого маньяка, — можно будет и так стоять на своем до конца.

Да и про техникум можно чего-то наврать, сказать, что собрался именно в него поступить на следующий год и вот приехал познакомиться в живую. Шито все белыми нитками, конечно.

Я забираю пакет и ножку от табурета поднимаю с земли, держу ее в испачканной руке отдельно от пакета.

Проверяю свои карманы второй рукой, ключи на месте, пачка с деньгами прощупывается, вроде ничего не уронил здесь. На всякий случай встаю спиной к дороге и опустив вниз фонарик, тщательно просматриваю траву, чтобы ничего не пропустить. Слышу сзади пару судорожных всхлипов изувеченного маньяка, но даже не смотрю в его сторону.

Если даже сейчас он не умрет, сам он меня не видел точно, а теперь лежит за оградкой могилы лицом вниз и ничего через траву и кусты не сможет рассмотреть из своей ямы.

Я быстро ухожу с места всеобъемлющей мести маньяку, потом уже начинаю себе постоянно подсвечивать дорогу фонариком. Прохожу метров триста к центру кладбища, мне уже попалось несколько свежих могил и около четвертой из них я останавливаюсь. Запоминаю на всякий случай, кто тут похоронен и запихиваю ножку от табуретки в свежую и рыхлую землю. Она входит легко и полностью скрывается в отформированном холмике, образовавшуюся дырку в земле я закрываю свежей землей и все разглаживаю поровнее.

Трачу какое-то время, но место, где теперь покоится с миром моя помощница по борьбе с кровавым маньяком, не отличить от остальных сторон могилы.

Далее так же по ходу движения прячу в земле следующей свежей могилы обе перчатки и использую найденную воду, чтобы помыть руки и ботинки от следов крови.

Найдут ли с розыскными собаками мои спрятанные вещдоки — это уже не ко мне вопросы, бродить с ними я все равно не собираюсь по улицам. Да и что они скажут про меня, ту же ножку я тщательно многократно протер перчатками от отпечатков пальцев, поджидая маньяка, а потом уже без перчаток не держал ее больше в руках.

Вылезаю через ограду на улицу Революции, пропустив все машины и скоренько добираюсь до улицы 8 Марта, где на углу обоих улиц светит фонарь. По которой шагаю пару километров вдоль частных домов, время от времени подсвечивая себе фонариком в густой южной темноте. Меня вволю облаивают собаки, иногда освещают фары встречных и попутных автомобилей, но я спокойно иду по своим делам, ни от кого не шарахаюсь и не прячусь.

Около Платовского проспекта веду себя очень осторожно, перехожу дорогу по довольно далеко расположенному от меня светофору и устремляюсь по спуску вниз к станции.

Около нее достаю платок и еще раз тщательно протираю руки и лицо от случайных капель крови, потом поднимаюсь по лестнице на перрон и вижу в расписании, что электричка до Ростова придет через полчаса.

Народа пока почти нет, поэтому я спускаюсь вниз к местному туалету и преодолевая дурноту от нестерпимой вони, умываюсь сам и еще раз мою руки. Зеркала тут конечно нет, поэтому сам осматриваю рубашку темного цвета с коротким рукавом. Потом ухожу в укромное место, смотрю как прибывает электричка в Новочеркасск и к приходу своей покупаю билеты в кассе, сразу же занимаю место в вагоне.

— Все, на сегодня беготня закончена, — выдыхаю я, когда двери закрываются и вагон трогается.

Веду себя как все в пустом вагоне, никого не рассматриваю и просто гляжу постоянно в окно. На вокзале так же спокойно выхожу на площадь и спешу в квартиру, до которой идти всего десять минут.

Там все на месте, рюкзак с моим барахлом никто не трогал. Поэтому спускаюсь снова в булочную, покупал белого и снова саек себе к чаю. Завтра у меня выезд в девять утра, а поезд только в десять, будет время купить себе чего-нибудь в дорогу.

Пока стираю полностью рубашку и брюки, носки давно пора уже постирать. Ботинки отмываю от грязи и всей налипшей земли как могу, потом сам долго и тщательно моюсь.

Все свои возможные промахи и ошибки я вспомнил во дороге к вокзалу и в электричке, теперь уже ничего не изменить, как бы я не хотел. Чего бы я не накосячил в Новочеркасске, ехать в город больше нельзя ни в коем случае.

Если там займутся расследованием всерьез, тогда возможно все. Но что-то мне подсказывает, что дело спустят на тормозах, когда соберут показания среди учащихся техникума и подадут запрос в те же Шахты.

Да и что делал преподаватель русского языка и литературы на кладбище ночью — большой вопрос.

Спал, конечно, очень беспокойно, все ждал сурового стука в дверь, даже понимая отчетливо, что найти меня посреди ночи в большом городе невозможно.

Бабка пришла вовремя, проверила все, что было в квартире и докопалась до какай-то отсутствующей подушки с наволочкой. Похоже, что это штатная у нее разводка, когда паспорт гостя еще на руках, а на лестничной площадке ждет крепкий мужик, чтобы сразу защитить старую женщину от возможного насилия возмущенных арендаторов квартиры.

Пришлось отдать пятерку сверху, так и вышло по десять рублей за ночь, как я не торговался раньше.

Поднимать скандал с мордобоем совсем не в моих интересах, это я хорошо понимаю. Поэтому выдал купюру, забрал паспорт и ушел на вокзал. Купил в дорогу побольше воды и колбасы с хлебом. Буду чай пить и не рисковать с вагоном-рестораном. В прошлый раз один попутчик с толчка не слезал после его посещения всю дорогу.

Поезд трогается, мимо проплавают окраины города, я молча сижу на своем нижнем месте. Снова какая-то тетка-соседка намекает мне изо всех сил, чтобы я уступил ей нижнее место.

Уступлю, мне не трудно. Какую-то часть своих неотложных дел я уже выполнил, задания закрыл, поэтому на душе у меня спокойно и умиротворенно.

Оглавление

Глава 1

Глава 2

Глава 3

Глава 4

Глава 5

Глава 6

Глава 7

Глава 8

Глава 9

Глава 10

Глава 11

Глава 12

Глава 13

Глава 14

Глава 15

Глава 16

Глава 17

Глава 18