Развод. Я все еще люблю (СИ) [Евгения Вечер] (fb2) читать онлайн

Развод. Я все еще люблю Евгения Вечер

1. Годовщина свадьбы

Они нам дуло к виску. Они нам вдребезги сердца.

А мы за ними во тьму. А мы за ними в небеса!

Они нам реки измен! Они нам океаны лжи!

А мы им веру взамен. А мы им посвящаем жизнь!

Строки из песни Полины Гагариной и Ирины Дубцовой

Зажигаю свечи и присаживаюсь во главе большого деревянного стола. Окидываю взглядом приготовленный мясной пирог и салаты, мясо по-французски, тарталетки с красной рыбой и закуски на разноцветных шпажках.

— Любимый, ты скоро? — устало прижимаю к уху свой телефон.

— Надь, тут на работе завал, придется задержатся.

От досады закрываю глаза и выдыхаю.

— Ты же обещал, что сегодня…

— Надь, — отстраненно бормочет муж. — На носу важная сделка. Я не могу все бросить.

— Но у нас годовщина, — зачем-то напоминаю я. — Десять лет брака.

— Надя! Мы отметим завтра, обещаю. А сейчас прости, мне пора.

Три гудка, холодящих душу, и мое разочарование в миг пропитывает воздух, перебивая запахи вкусной еды. Поднимаюсь с места и задуваю свечи.

Я все понимаю. У Димы своя строительная фирма, которая приносит нашей маленькой семье большой доход. Работы действительно много.

Достаю контейнеры с полки, убираю праздничные блюда в холодильник, снимаю каблуки и прохожу в спальню. За мной бежит Пушинка — лысая кошка, которую Дима купил два года назад. Хватаю с полки любовный роман и устраиваюсь в большом кресле, поджав ноги к груди, а Пушинка лениво тянется и зарывается под одеяльце в своем лежаке.

Обидно, что Дима не смог сегодня провести со мной время. Ведь это не просто очередной день в году. Это наша годовщина! Целых десять лет счастливого брака! Поднимаю взгляд на картину, которая висит над нашей супружеской кроватью. Мы здесь такие молодые, счастливые, влюбленные. С искрящимися глазами. Эту картину подарила моя сестра на первую годовщину. Фото со свадьбы на холсте.

Тогда Дима только начинал вести свой бизнес, а я работала официанткой в самом обычном ресторане. Мы жили на съемной квартире и мечтали о счастье, искренне друг друга любили и поддерживали во всем, заботились друг о друге. Я и подумать тогда не могла, что работа Димы встанет выше нашей семьи.

Телефон вибрирует на журнальном столике.

— Наденька, вы уже отмечаете? — оживленно трещит сестра.

— Нет, — вздыхаю. — У Димы нарисовались дела на работе.

Секундная пауза.

— Ты сильно расстроилась? — осторожно интересуется Катя, а я закрываю глаза и одинокая слезинка катится по щеке.

— Нет.

— Врешь!

Смахиваю влагу с лица.

— Ладно, я расстроилась. Еще и дата такая… десять лет.

— Надь, а может тебе собраться и к нему поехать? — предлагает сестра, и я оживляюсь. — Он ведь не совещания проводит в такое время. Наверняка занят документами. Поможешь ему, ты же разбираешься.

— Катюш, ты — гений! Я сама почему-то об этом не подумала! — вскакиваю с места и спешу на кухню. — Я буду собираться.

— Давай, Надь. Удачи!

Складываю контейнеры с едой в пакеты, накидываю пуховик, вызываю такси. Хватаю бутылку дорогого вина, поправляю прическу и выхожу на улицу под злой февральский ветер. Уже стемнело, город зажег фонари и яркие неоновые вывески.

— Добрый вечер, — улыбаюсь таксисту.

Настроение хорошее. И за это нужно поблагодарить Катю! Сидела бы сейчас в квартире и вздыхала, глядя на картину над кроватью. А так, конечно, не идеально, но все равно проведу время с любимым мужем.

— Добрый вечер, — коротко отзывается таксист, уточняет адрес и срывает иномарку с места.

В пути проводим чуть больше часа. Вечерние пробки и февральский снегопад сделали свое дело, и к мужу в офис я приезжаю около десяти. Поднимаюсь на лифте на двенадцатый этаж, и сердечко трепетно замирает в груди от предвкушения. Вот он обрадуется! На седьмом небе от счастья будет, что я приехала помочь с документами, да еще и не с пустыми руками! Покормлю его, выпьем вина, сделаем всю работу. А потом…

Фантазия подкидывает горячих эротических сцен, и у меня учащается пульс.

Распахиваю дверь в его кабинет и застываю на месте. Внутри все цепенеет. Меркнет. Сердце покрывается гнойниками и душа пропитывается трупным ядом.

— Надя, это не то, что ты подумала! — Дима скидывает с себя рыжеволосую молодую девицу и натягивает трусы.

Те самые трусы, которые ему дарила я!

А я смотрю в лицо его любовницы, и понимаю…

2. Я не железная

Понимаю, что я ей не соперница.

Ей на вид лет двадцать. Худышка с яркой внешностью… а я… боже.

Перед глазами только цветные пятна. Красные, кровавые, липкие. Роняю пакеты с едой и вином. Звон. Бутылка дорогого пойла разбивается. Как моя душа.

Бац. И все. В тысячи осколков. В ошметки.

— Надя! Я все объясню! — жужжит голос мужа отдаленно.

Я ничего не слышу, кроме собственного долбящего набатом сердца. И не хочу слышать. Пустые оправдания не помогут изменить ситуацию.

Десять лет… десять лет счастливого крепкого брака.

— Наденька, — шепчет мне на ухо и касается моих плеч, заставляя отмереть и заглянуть в его глаза.

Цвета майской зелени, яркие и насыщенные. Напоминающие весну. Такие родные, близкие, обожаемые.

— Надюша, — виновато опускает голову.

А я молчу. Нет ни слез, ни ожидаемой истерики. Только цунами беспощадной боли захлестывает и обжигает грудь изнутри.

— Надь, — шепчет, берет мою руку и целует ладонь.

Каждый пальчик. Каждый миллиметр кожи.

Раньше его поцелуи вызывали во мне волну томительного желания, а сейчас прикосновения губ как укусы ос. Болючие.

Замахиваюсь и отвешиваю Диме звонкую пощечину. Его любовница взвизгивает и закрывает рот рукой.

— Бей! Бей меня, Надя, я заслужил! Давай! Ударь еще! Сильнее! — заливается муж, а я разворачиваюсь и быстрым шагом направляюсь к лифту.

Я не верю…

Не верю, что Дима предал меня.

Он не мог!

Он меня любит.

Только я видела все своими глазами.

Видела, как рыжеволосая девица сидела на нем, извивалась, постанывала.

Наслаждалась чужим мужчиной. Моим мужем.

А мой ли он теперь?

— Надя, я все объясню, не уходи! — Дима хватает меня за запястье.

— Нечего тут объяснять, — выдаю надломленным голосом.

Дима растерянно смотрит на меня. Я никогда еще не видела его таким напуганным и жалким. Рогов Дмитрий — влиятельный сорокалетний мужчина с пронзительным взглядом, властный и строгий. А сейчас передо мной нашкодивший щенок, виновато виляющий хвостиком.

— Надь, она ничего не значит! Я сам не знаю, что на меня нашло!

— Мне нужно побыть одной, — цежу сквозь зубы и влетаю в лифт.

Двери закрываются, и последнее, что вижу — мрачное лицо мужа, которому слепо доверяла и считала родным.

Меня шатает, я еле держусь на ногах. В голове пустота и растерянность. Что дальше? Что нас теперь ждет?

В моем мире не было места изменам. У нас красивая дружная маленькая семья. Обручальные кольца с гравировками "вместе навсегда", мечты о ребенке, совместные уютные вечера с бесконечными разговорами по душам. Я знаю Диму как облупленного… знала… пока он меня не предал.

Злой февральский ветер хлещет по щекам, а я купаюсь в пуховик и не понимаю, как Дима мог расколоть наше семейное счастье в один миг.

Давно ли он с ней? Я не замечала за ним ни малейшего намека на неверность. Как это бывает: муж прячет телефон, отказывается от близости, начинает одержимо следить за своим внешним видом. Я не находила следов помады на его белых рубашках, не чувствовала запаха женских духов. Ничего не предвещало шторма в нашей тихой гавани.

Или я не досмотрела? Была слишком наивной и слепо доверяла… а он… боже.

— Девушка, вы такси заказывали? — мужской голос окатывает меня вибрирующим басом.

— Я! — шмыгаю носом и усаживаюсь на заднее сидение.

Закрываю глаза, чувствую тепло, бегущее по венам и… со стоном срываюсь в истерику.

Я не железная. Обычная женщина, которая не готова была к предательству со стороны мужа.

— Что у вас случилось? — водитель смотрит на меня в зеркало заднего вида, и я прячу лицо в ладонях.

Не хочу я никаких разговоров сейчас. У меня мир рухнул, и его осколки попали в горло. Я захлебываюсь собственным горем.

— Девушка, у меня шоколадка есть, хотите? Говорят, сладкое снимает стресс.

— Не хочу я никаких шоколадок! — верещу как безумная и продолжаю громко рыдать.

Десять лет…

Десять…

Таксист замолкает на всю оставшуюся дорогу, и только когда я расплачиваюсь и открываю дверь машины, протягивает мне золотистую шоколадку:

— Возьмите! Я хочу вас порадовать.

Глупо улыбаюсь в ответ.

— Спасибо.

— Не плачьте больше. Вы слишком красивая для слёз.

Куда уж там.

Поднимаюсь в квартиру, сбрасываю пуховик, вытаскиваю из-под кровати желтый чемодан. Руки дрожат предательски, но я знаю, что не смогу больше находиться с мужем под одной крышей.

Лучше сбежать. Прямо сейчас.

— Надя! Ты здесь? — басистый голос вибрирует гневом, и я парализованно замираю у стены.

3. Это все, конец?

Муж входит в спальню и включает свет. Сканирует взглядом чемодан долю секунды.

— Нет, — шепчет. — Не уходи! Давай всё обсудим!

А я стою перед ним совершенно беспомощная и беззащитная. Смотрю на взъерошенные темные волосы, густые брови, родинку над верхней губой и шрамик на подбородке в форме полумесяца. Это он в детстве с велосипеда упал.

— Надюш, прости меня, — подходит ближе и напряженно сглатывает.

Его кадык прокатывается под кожей.

Замечаю на воротнике белой рубашки след от помады. Ярко розовый. И запах женских сладких духов бьет в нос.

Вот теперь все признаки измены на лицо. Почему я раньше этого не замечала? Неужели Дима так профессионально скрывал свою неверность? Может, он спит с другими женщинами уже не первый год…

— Надя, ягодка моя, любимая, — наваливается на меня и прижимает к стене. — Не бросай нас, мы с Пушинкой тебя любим.

Кошка противно мяукает, будто подтверждает его слова, и настырно трется о мои ноги.

— Пусти, Дим, — качаю головой и предпринимаю попытку вырваться.

Тщетно.

Муж сжимает меня в тиски своими мощными натренированными руками и дышит в шею, обжигая.

— Перестань! — бью его в грудь, и слёзы затмевают взгляд. — Ты не видишь, что мне мерзко от тебя?

Отшатывается, как от кипятка. Смотрит мне в глаза, и радужка его темнеет. Взгляд становится холодным.

— Мерзко? Я твой муж! — вкрадчиво выдыхает мне в лицо.

— Мой муж не трахает других женщин на работе!

— Это было всего один раз! И я сказал, это ошибка!

— А я тебе не верю, Дим!

Срываюсь с места и хватаю чемодан. Распахиваю дверцы шкафа. Петли скрипят, а руки прошибает болезненной дрожью. Закидываю свои вещи в чемодан без разбора. Скомканные, старые, новые, все подряд.

— Я тебя не отпущу! — зловеще усмехается Дима, усевшись на кровать.

Пушинка ластится к нему, требуя внимания и любви.

— А я и спрашивать не буду!

— Надя! Опомнись и успокойся! — хватает меня за талию и резко тянет к себе.

Падаю на него всем телом и вскрикиваю. Напуганная лысая кошка пикирует с кровати и с шумом сбегает из спальни.

— Пусти, пусти! — бью без разбора.

В лицо, в грудь, в сильные плечи.

Но Дима переворачивает меня на лопатки и нависает сверху.

— Я люблю тебя, родная, — упирается лбом в мою ключицу и обжигает дыханием.

— Мерзавец! Предатель! Подонок!

Задыхаюсь. Воздух наэлектризовался, стал густым и липким, я жадно ловлю его губами, но не могу вдохнуть полной грудью.

— Надюш, мы же семья. Мы же любим друга друга.

— Я люблю. А ты… ты… ты все сломал! Семью разрушил! Меня уничтожил!

— Нет, Надя! Я тоже люблю. Мы все вернем, починим все, что сломалось, возведем новое. Только не уходи.

Стискиваю челюсти до оглушающего скрежета, а Дима разрывает на мне рубашку. Пуговицы плещут в стороны, звонко стучат по полу.

— Нет! — мой крик звенит эхом в квартире. — Не смей!

— Все будет как раньше, Надь. Я буду верным, ты будешь моей единственной. Это ошибка. Ошибка.

— Нет!

Меня парализует от страха. Быть изнасилованной собственным мужем в годовщину свадьбы — это вовсе не подарок судьбы за мою верность и честность. Это адское наказание.

За что мне все это?

— Дима, пожалуйста, дай мне уйти, — умоляюще протягиваю я, захлебываясь отчаянием.

Муж приходит в себя и стекает с кровати. Прижимается спиной к стене и глядит на меня. А я запахиваю рваную рубашку и держу ее в кулаках, смотрю на него сверху вниз с испугом.

— Это все, конец? Ты так просто уйдешь? — отворачивается, сжимает пальцы до хруста.

— Это ты виноват…

— Ты даже не хочешь поговорить?

Встаю, застегиваю чемодан с одеждой, которую успела собрать.

— Она меня соблазнила. Я не хотел, Надь.

Поднимаюсь на носочки и цепляю с верхней полки папку с документами.

— Я не знаю, как так получилось, — муж ерошит волосы пятерней и страдальчески морщится.

— Мы были вместе десять лет. Не год, не пять, а десять! — не узнаю свой безжизненный голос. — Ты изменил мне на годовщину, Дим.

— Я клянусь, это было первый и последний раз.

— Поклянешься кому-нибудь еще. Я больше в это не поверю.

Выкатываю чемодан в прихожую, надеваю пуховик на порванную рубашку. Пушинка выглядывает из кухни, обиженно мяукает, растерянно смотрит на меня.

Как хорошо, что мы с Димой завели кошку, а не ребенка. Будь у нас общий малыш, я бы и вовсе умерла от боли.

Февральская морозная ночь, пустые улицы, одинокие фонари и преданная я. Раздавленная собственным мужем, как насекомое мощным сапогом.

Как он мог?

Усаживаюсь на лавку, поставив чемодан перед собой. Залипаю невидящим взглядом на черничное небо, сердце сжимается, будто в него вонзаются миллионы маленьких ржавых иголок.

Телефон звонит в кармане, и я вытаскиваю его обледеневшими пальцами.

Быстро же Дима засуетился и рассказал ей, что я ушла из дома.

4. Как же страшно…

— Надя, где ты? Что случилось? — встревоженно вскрикивает сестра из телефона.

— Я во дворе около твоего дома, — глухо отзываюсь.

Мокрые от слез щеки больно колет февральским морозом.

— Надь, что произошло? Дима позвонил, весь на нервах, ничего толком не объяснил. Только напугал меня!

— Кать, он мне изменил, — закрываю глаза и всхлипываю.

— Что он сделал?

— Трахнул другую женщину прямо на рабочем месте.

— Боже… ты это видела?

— Видела. К сожалению.

— Где ты? Я сейчас спущусь!

— На лавочке возле подъезда.

— Никуда не уходи! Я иду!

Да куда мне идти? Ни кола, ни двора своего нет. Все что было куплено в браке я оставлю мужу после развода. Мне ничего не нужно от предателя. Квартира, дача и две машины. Одна большая черная для Димы, и мне маленькая удобная иномарка. Тоже черная. Машину бы забрала, только я в таком состоянии не смогла за руль сесть. Пешком пришла к дому сестры. Потому что мне больше не к кому обратиться за помощью.

— Надя! — громко кричит Катя и садится рядом, обнимает меня и целует в ледяную щеку. — Как же так, м? Почему он сделал это?

— Я не знаю.

— Вот же подонок! — стервозно взвизгивает. — Мы этого так не оставим! Раз он тебя предал, нужно отомстить!

— Кать, ты чего? Какая месть? — испуганно таращу на неё глаза.

— Найдем тебе хорошего мужчину! А у бывшего отберем все имущество! Пусть квартиру с машинами тебе оставляет! И часть бизнеса!

— Ты с ума сошла? — глупо шепчу парализованным голосом.

— У моего Андрея есть знакомый адвокат по разводам, мы тебя с ним сведем, поможет все имущество у Димы отобрать. А пока будешь судиться с бывшим, закрутишь роман с адвокатом!

Смотрю на сестру и часто моргаю.

— Как у тебя все просто.

— Надя, ты молодая и красивая женщина! Сильная и уверенная в себе! У тебя таких Дим еще сто будет! — заключает сестра с умным видом и пальцем театрально грозит.

— Не такая уж и молодая, уже тридцать шесть, — качаю головой. — К тому же с проблемами по женски. Кому я нужна бесплодная?

— Ты не бесплодная! Ты же лечилась, анализы последний раз хорошие были! — настойчиво напоминает.

— Лечилась, но у нас опять не получилось, — сжимаю пальцами снег, и он тает в моих руках.

— И хорошо, что не получилось. Рожать нужно от проверенных мужчин!

— Кать, да как их проверить то? Мы с Димой десять лет, я думала, он уже проверенный. А он с какой-то дрянью рыжеволосой!

Сердце мучительно сгорает на адском костре. Вот такой подарок на десятую годовщину — кинжал, вонзившийся мне между лопаток лёгкой рукой родного мужчины.

— Ну всё, не плачь! Пойдём, переночуешь у нас, — Катя заботливо обнимает меня за плечо, второй рукой подхватывает мой чемодан.

— Я хотела попроситься к тебе жить. К родителям стыдно идти.

— Стыдно? Тебе? — негодующе фыркает. — Это придурку Диме стыдно должно быть!

— Кать…

— Всё хорошо, Надюш, ты можешь у нас пожить. Мой муж против не будет.

Андрей встречает нас на пороге с недовольным видом. А когда я снимаю пуховик, он окидывает брезгливым взглядом мою рваную рубашку и морщится.

— Надя поживёт у нас, — сообщает Катя.

— В однушке? — Андрей многозначительно изгинает светлую бровь. — Вы как себе это представляете?

— Я могу поспать на кухне, — взволнованно моргаю.

— У нас маленький ребенок. Самим тесно.

— Андрей, а ты чего не спишь? М? — сестра ставит руки в бока и сужает глаза. — Иди в спальню. А нам с Надей поговорить нужно.

Катя тянет меня на кухню и захлопывает дверь перед носом у своего мужчины.

— Чай будешь? Или вина налить? — щелкает кнопку на электрическом чайнике и раскрывает холодильник. — У меня есть дорогое, хорошее.

Достает такую же бутылку, какую я разбила в офисе Димы.

— Спасибо, я буду чай.

— Надь, ты не расстраивайся сильно. Всё будет хорошо! — подбадривает Катя.

— В ближайшее время точно не будет. Не знаю, как пережить все это. А родителям что сказать?

— Как есть! — сестра садится рядом со мной и стучит кулаком по столу. — Ты ни в чём не виновата, Надя. Не вини себя в его измене.

Я что, если я все таки виновата? Бывало, что отказывала Диме в близости из-за плохого самочувствия и усталости. Вот и на этой неделе Дима очень хотел, а я отнекивалась пять дней подряд. А еще я перестала за собой тщательно ухаживать, как раньше. Вдруг я что-то сделала не так и сама толкнула его на этот шаг?

Как же страшно… страшно терять семью после десяти лет брака.

— Ну что, твой Дима променял тебя на кого-то помоложе? — улыбается муж сестры, а я каменею от обиды.

5. Пошло не по плану

Забегаю в квартиру, как безумное торнадо. Сердце гулко пульсирует в горле и ладони вспотели от пережитого стресса. Одним рывком скидываю с себя куртку и пробегаю в спальню.

Падаю на кровать и накрываю голову подушкой.

Он почти стал моим.

Почти.

Мне удалось его соблазнить.

Рогов долгое время вел себя, как неприступная скала. Я уже было отчаялась, думала, не пробью эту стену безразличия и отстраненности. Только волшебные таблетки, которые я подсыпала ему в кофе всю неделю, сделали свое дело.

— Алин, ты что, плачешь? — слышу голос Машки, заглянувшей в комнату.

— Отвали! — рявкаю яростно и плотнее прижимаю подушку к голове.

— Что случилось то? Дмитрий Романович опять тебе не дал? — сарказм так и хлещет из подруги.

— Маш, я же сказала, не трогай меня сейчас! — поднимаюсь и бросаю в нее подушку.

— Ай! Дура! — вскрикивает.

— Иди отсюда!

— Это и моя комната тоже, идиотка. Куда я пойду?

— Не знаю, погуляй где-нибудь.

— Ага, уже бегу, волосы назад! — взмахивает рукой, развеивая свои золотистые длинные локоны. — Бестолковая ты, Алина! Я тебе сразу говорила, что нужно работать и самой жизнь свою устраивать, а не богатых мужиков искать.

— Маш, у нас все было, — шепчу зловеще и глаза закрываю.

Вспоминаю, как Дмитрий Романович прижал меня к офисному столу, навалился сверху и расцеловал мое лицо. Каждую веснушку. Жадно. Терзал мои губы диким поцелуем. Тело горит огнем, а живые картинки снова оживают перед глазами.

— Что было? — уточняет подружка, усаживаясь на свою кровать.

Смотрит на меня пытливым взглядом.

— Маш, секс! Секс был! Я ему в кофе подсыпала возбудитель, презервативы проколола. Еще бы немного, и все получилось! Я бы забеременела от него, и все. Свою клушу бы бросил, а я заняла бы ее место.

— Тебе совсем не стыдно? — укоризненно спрашивает Маша.

— Стыдно? — хлопаю ресницами. — За что мне должно быть стыдно?

— Он женатый мужчина. И старше тебя на семнадцать лет!

— Ой, Маш, жена не стенка. Подвинется. А возраст… всего лишь цифра!

— Да уж, Алин. С тобой все понятно. А вот от Дмитрия Романовича я такого не ожидала! — говорит с нотками уловимой грусти. — Хотя ты же говоришь… возбудитель. Просто так он с тобой не стал бы.

— Стал бы! Просто времени на это много бы ушло. А я уже сейчас хочу жизни нормальной.

Почему кому-то все, а мне ничего? Устала я. Устала учиться, стараться, мечтать о хорошей жизни, доедая последнюю корку хлеба в съемной нищенской квартире. У других баб мужья богатые, и сидят они в замках, икру ложками хавают. А я чем хуже?

— У меня нет слов, — Маша разводит руками. — Ладно, раз получилось все, то чего ревешь то?

— Жена его не вовремя пришла, — всхлипываю.

— Застукала вас? — со страхом выдыхает подружка.

— Застукала.

— Она тебя не отлупила?

— Нет, только Дмитрию Романовичу прилетело. Она вообще у него странная. Пощечину дала и сбежала.

— А он что?

— А он на меня наорал и из офиса выгнал.

— Уволил? — охает Маша.

— Пока нет.

— А вот я бы на месте его жены тебе бы все твои волосенки повыдергивала! И выставила тебя на мороз в чем мать родила! — заводится подруга. — Ты ведь семью разрушила!

— Хорошо, если так, — вытираю слезы. — Разведутся, и Рогов станет моим.

— Ты исчадие ада, Алин!

— Да! Бойся меня! — с усмешкой.

— Жалко женщину. Поставь себя на ее место.

— Маш, она уже хорошо пожила. На дорогой машинке поездила, заграницей поотдыхала. Теперь моя очередь.

— Тебя только деньги волнуют, а у них, может, любовь была, — мечтательно протягивает Маша с грустной улыбкой.

— Любовь, не любовь, это вообще не важно. Кто хитрее, тот и под солнцем, Маш. И я себе зубами выгрызу Рогова в мужья. Вот увидишь!

— Уволит он тебя, глупая! Чем за квартиру платить будешь? Ты и так мне десять тысяч должна!

— Я отдам! Как только за Дмитрия Романовича замуж выйду, так сразу отдам! — клятвенно обещаю.

— Значит, никогда. Да? — Машка складывает руки под грудью и сверлит меня тяжелым взглядом.

Встаю с кровати и переодеваюсь в пижаму.

— Уже поздно, Маш. Ложилась бы ты спать! — буркаю на ходу и расстилаю постель.

Дмитрий Романович — моя цель. И я не откажусь от него. У меня получилось соблазнить его один раз, значит получится еще. И в этот раз я доведу дело до конца. Забеременею и подарю ему наследника, раз его жена за десять лет этого не сделала. И будет Рогов моим.

И жизнь обязательно станет сказочной.

А если не получится, то я обязательно придумаю что-нибудь еще.

6. Дружба и седые волосы

Тишина впервые в жизни давит на меня мертвым грузом. Сижу на кухне битый час, доедаю канапе, которые приготовила моя жена, смотрю на фоторамки, висящие на стене.

Фото со свадьбы, с отпуска в Египте, с шашлыков на даче.

Моя Наденька здесь такая счастливая. Глаза горят от любви, обнимает меня и улыбается.

Я все разрушил.

Все сломал.

Четыре месяца назад взял на работу секретарем молодую девушку, думал, помогу ей жизнь устроить. Старушка Тамара Ивановна, что работала на этом месте прежде, всему Алину обучила. Проблем никаких не было.

А вот теперь проблема такая нарисовалась, что на стену лезть хочется.

Я никогда не видел в молодухе сексуальный объект, а тут вечер, пустой офис, Алина рядом и непонятно откуда взявшееся сексуальное напряжение.

— Дмитрий Романович! Я приехал! — гаркает Костя с порога и входит в кухню с пакетами в руках. — Все привез, как вы велели.

Бегло осматривается по сторонам с немым вопросом в черных глазах:

— А где Надежда Михална?

— Ушла от меня, — лепечу едва слышно и сжимаю в пальцах наполненную водкой стопку.

— Куда ушла? Время уже позднее!

— Совсем ушла, Кость.

— Не понял, — выдыхает, ставит пакеты на стол и хмурится так, что между густыми бровями образуется сетка морщин.

— Я облажался, — закрываю глаза и заливаю в себя холодную обжигающую жидкость.

Тепло бежит по телу и отзывается тошнотой в желудке.

— Не понял, — Грач растерянно качает головой и садится на стул напротив меня.

— Ты никогда жене не изменял? — поднимаю на друга растерянный взгляд, а тот открещивается.

Константин Петрович Грач за семь лет работы у меня заслужил называться не только лучшим начальником охраны, но и другом, который придет на помощь в любую минуту. Будь то серьезная просьба или мелочь.

— Упаси Бог! Как можно? Вы ведь видели мою Зойку! Она мне яйца прострелит, если вдруг что! — испуганно выпучивает глаза, а затем с улыбкой договаривает. — Да и люблю я свою женщину. Зачем мне другие?

Я тоже Надю люблю. И другие мне не нужны.

Но случилось то, что случилось.

Нервно тру гудящие виски, башка вот-вот на части разорвется. Пытаюсь найти логическое объяснение своему поступку и не могу. Захотел чего-то нового? Жена приелась? Будто бес в ребра ударил, и я махнул рукой на все. Думал, разок трахну Алину, она и не против была.

Я осознанно захотел попробовать кого-то, кроме жены. Мне польстило, что молодая девушка буквально растеклась лужей передо мной.

— Дмитрий Романович, так что у вас случилось? Куда Надежда Михална ушла?

— От меня ушла.

— Любовника завела? — вкрадчиво шепчет с нескрываемым волнением.

— Нет.

— Ничего не понимаю, — Костя чешет кудрявый затылок.

— Я ей изменил, — выпаливаю горькую правду и смотрю в помутневшие глаза друга.

— Плохая шутка, — медленно моргает.

— А я не шучу.

— Да вы что, Дмитрий Романович! Я же знаю, что вы с супругой друг друга любите! Я с вами семь лет уже, и ваша семья — пример для меня. Образец.

— Такое случается, Костя.

— Вы же… Как же… — бормочет себе под нос, а затем сжимает кулаки до хруста костяшек и презрительно смотрит на меня исподлобья. — Налейте мне тоже.

Встаю. Выуживаю с полки стопку, из пакета который Грач привез достаю водку. Ставлю на стол. Нарезаю сало и горчицу выдавливаю в соусницу. Разливаю беленькую.

— Не чокаясь, — угрюмо выговаривает Костя.

— Чего это не чокаясь? Как на похоронах! — усмехаюсь едко.

— А сегодня и есть похороны. Хороним мое уважение к вам.

Скажи это любой другой мой подчиненный, я бы мигом уволил гада. Но Костя хороший гад. Да и я заслужил…

Грач выпивает, цепляет вилкой кусочек сала и шумно вдыхает его запах. Засовывает в рот и жует яростно.

— От вас не ожидал, — разочарованно цедит сквозь сомкнутые зубы и качает головой.

— Кость, я сам в шоке.

Поднимает густые брови, похожие на мохнатых гусениц:

— С кем?

— Да какая разница.

— Для нас никакой. Для женщины — колоссальная. Хочу взвесить, есть ли шансы на прощение.

Грач даже не сомневается, что я буду пытаться вернуть Надю. Она нужна мне. Необходима, как воздух.

— Помнишь мою новую секретаршу?

— Рыжую малявку? Помню, — кивает, лицо его вытягивается.

В черепушке запускается не сложный мыслительный процесс.

— Да вы что? С этой малолеткой! — вскрикивает ошеломленно.

— Ей двадцать три, не маленькая уже.

— А вам сорок! Мудя небось уже седые!

— Костя!

— Да что, блин? — стучит кулаком по столу. — У меня вот яички уже поседели. На голове пока мало седых волос, а там… — разводит руками.

— Может, твои яйца уже столько всего видели, что от ужаса поседели? — злобно усмехаюсь.

— Не смешно. Мои яйца последние семь лет кроме Зойки никого больше не видели! — заявляет с гордостью.

— Что делать то, Кость? — вздыхаю. — Как думаешь, Надя простит?

7. Поговори со мной

— Не знаю, Дмитрий Романович, ситуация мрачная, — пожимает плечами и двигает пустую стопку ко мне.

Наливаю новую порцию.

Хорошо, что Грач у меня есть. Без него не знаю, как вывез бы. Друг хотя бы отвлекает от мыслей… самоуничтожающих и скользких. Ради минутного удовольствия я разрушил десять лет доверия моей жены. Жалею ли я? Да. Стыдно ли мне? Да. Только вот в моменте этого не ощущалось. Я хотел секса. С Алиной… с кем-то еще… не важно. Чистая физиологическая потребность.

— А она как узнала об измене?

— Пришла в офис, а там я… под Алиной, — брезгливо морщусь.

— Да-а-а уж, — тянет друг. — Хотите, я с Надеждой Михалной поговорю? Попробую ей внушить, что развод — не выход? Или Зоя моя с ней поговорит! Хотя… Зойка обозлится и скорее на сторону женщины встанет.

Грач задумчиво трет подбородок.

— Можно малолетнюю стерву припугнуть, пусть скажет Надежде Михалне, что соблазнила вас!

— Алину я в понедельник уволю, — шепчу и выпиваю.

Закусываю салом. Мысли спутались в морские узлы. Не знаю, с чего начать и как к Наде теперь подойти. Что сказать ей, чтобы себя оправдать? Получится ли все вернуть?

Я не хочу без нее жить.

Наденька мне нужна. Очень.

Она со мной десять лет уже. Начинали со съемных квартир, и тогда моя молодая жена зарабатывала больше меня. А я только влезал в строительный бизнес. Один раз прогорел, нырнул в долги, но она не отвернулась. Помогала, поддерживала. Любила.

Надюша честная и бескорыстная.

Родная девочка с большими голубыми глазами и светлыми локонами, которая всегда смотрела на меня с гордостью и любовью.

А сегодня я впервые увидел на дне ее глаз ненависть и неприязнь. Отчаяние и боль.

Я знаю, что одного "прости" теперь будет недостаточно.

Пушинка лениво тянется и запрыгивает к Косте на колени.

— Ой, боже! Блин! — испуганно вскрикивает. — Господи, что за чудовище вы завели! Никак не привыкну, что киски лысыми бывают!

— Костя… — закрываю глаза.

— Да что я-то, блин! Страшная какая кошка! А знаете, Дмитрий Романович, Зоя тоже хочет такую крысу мерзкую купить. А я как представлю, аж дурно! Вот пойду в туалет ночью, а из темноты это на меня смотрит! Бр-р-р-р!

Пушинка недовольно морщит моську и спрыгивает с коленей Грача.

— Нормальная кошка, — сухо отвечаю я. — Ладно, Костя, давай по последней. Завтра суббота. Нужно встретиться с Надей один на один. Может, остынет и поговорит со мной.

— Хорошо бы, — Костя пожимает плечами. — Ей, наверно, тяжело.

Не то слово.

Как вспомню её напуганный взгляд, полный боли, самого в дрожь бросает.

Надя все правильно сказала. Я разрушил десять лет счастливого брака. Реально счастливого! Мы почти не ругались, все было мирно и спокойно. Мы совпали, как частички пазла. Надя умная, разбирается в моих рабочих делах и даже иногда подсказывает, как лучше. Она красивая. Молодая была хорошенькая, а сейчас так вообще, не женщина, а мечта. И взгляды на жизнь у нас совпали на девяносто пять процентов. А что не совпало, за десять лет отшлифовалось.

Теперь у меня осталась только надежда, что я смогу все вернуть.

Маленькая такая… едва различимая в тумане моего подлого поступка.

Всю ночь я думаю, как теперь подойти к жене. Мне даже в глаза ей стыдно смотреть. Я слишком низко упал в своих собственных глазах, что уж говорить о преданной женщине.

Утром покупаю кустовые розы нежно розового цвета и еду к сестре моей супруги. Уверен, что Надя сейчас там. Ей больше некуда пойти.

Стучу в дверь, сердце колотится как заведенное.

— Дима? — сонный Андрей Селезнев зевает и недовольно на меня смотрит.

— Надя у вас? — заглядываю в квартиру беглым взглядом и замечаю пуховик жены на вешалке.

— Нет у нас Нади! — собирается захлопнуть дверь, но я подставляю руку и упрямо смотрю в его графитовые глаза.

— Андрей, позови Надю! — выдаю с напором.

Селезнев шумно вздыхает и отходит от двери.

— Надь, к тебе муж пришел!

— Муж? — слышится с кухни, а затем моя маленькая девочка с голубыми глазами появляется в дверном проеме. — У меня больше нет мужа!

— Надя, давай все обсудим, пожалуйста, — взволнованно лепечу, смотря на нее с нежностью. — Я тебе розы принес. Кустовые. Твои любимые.

Сердце разрывается.

— Мужчина, а вы кто? — моргает и руки под грудью складывает в защитном жесте.

— Надь, не глупи. Поговори со мной, родная.

— Шлюху свою родной называй! — бросает пылко, а у самой глаза на мокром месте.

— Цветы он принес, мерзавец! Думаешь, за цветочки тебе измену простят? — шипит Катя, защищая свою сестру.

— Надь, мы же семья, давай поговорим, как раньше. Помнишь? Если что-то не устраивает, нужно говорить.

— Ты мне больше не родственник, Рогов. Проваливай! — агрится жена и скрывается на кухне.

Катя с высоко поднятой головой уходит за ней и демонстративно хлопает дверью.

— Прости, чувак, — пожимает плечами Андрей.

А до моего слуха доносятся женские отчаянные рыдания.

Я сделал Наде слишком больно, и теперь не знаю, как загладить свою вину.

— Андрей, передай кое-что Наде, ладно? — растерянно смотрю в глаза Селезнева.

8. Держись, сестра!

— Не понимаю, что ему еще от меня нужно, — тяжело дышу, отпивая ромашковый чай.

Желудок жалобно ноет в приступах тошноты.

— Пошел он в жопу! Андрей, ты зачем его вообще пустил? — Катя на взводе, и сейчас достанется всем.

— А что мне, драться с ним нужно было? — муж сестры чешет нос и ставит на стол кашу для двухлетней Аськи.

А меня начинает воротить от молочного запаха.

— Послушай, любимый, этот человек предал нашу Надю! Изменил ей! Ты должен заступаться за мою сестру, а не в дом Диму пускать!

— Кать, хватит. Корми ребенка! — собирается уходить, но резко тормозит и обжигает меня презрительным взглядом. — Вот, муж твой передал.

Бросает на стол конверт.

— Я пошел.

— Куда ты?

— Да куда угодно, подальше от вас! — Андрей закатывает глаза. — Всю ночь бубнили и спать мешали!

— Ой, посмотрите на него, не выспался бедненький. Андрей, вот тебе не стыдно? — Катя строит обиженный взгляд.

— За что?

— За то! У человека беда, а тебе все равно! Или ты Диму поддерживаешь?

— Хватит, — шумно выдыхаю через нос, прожигая взглядом проклятый конверт.

Уверена, что там деньги.

Приступ тошноты нарастает, а еще голова начинает кружиться. Это от стресса.

— Надь, а что хватит? — не унимается Катька.

— Из-за меня не ссорьтесь, пожалуйста, — грустно улыбаюсь. — Вы же семья!

Замолкают и смотрят друг на друга.

— Прости, Катюш, — виновато шепчет Андрей. — Я дурачок у тебя.

— И ты меня прости. Гормоны шалят!

— Какие гормоны? — непонимающе щурится.

— Я хотела на четырнадцатое февраля сюрприз тебе сделать, — сестра поджимает губы. — Но раз уж проболталась, то…

Встает и уходит в ванную, а возвращается с тестом-полоской в руке.

Андрей тупо разглядывает вещицу, моргает часто, а у меня замирает душа. Прикрываю довольную улыбку ладонью, слезы проступают на глазах.

— Ты беременна? — соображает Селезнев.

— Да. У нас будет второй ребенок.

— Катенька, — с придыханием. — Родная!

Целует жену в щеки, прижимает к себе и сияет от радости.

Представляю, как Дима обрадовался бы, если бы я показала ему такой тест. Положительный. С двумя четкими полосками.

Рогов очень хотел ребенка, и ему было плевать мальчик это будет или девочка. Мы даже имена придумали. Девочку хотели назвать Анечкой, а мальчика Егором. И на Новый год по совету моей мамы вешали на елку детскую пустышку для привлечения беременности.

Я, конечно, слабо верю, что такое работает, но мама настаивала, и Катя поддакивала.

Еще месяц назад я верила, что у меня с Димой обязательно будет самый лучший год, в котором нас ждет долгожданное счастье быть родителями. А сейчас вынуждена завидовать счастью других и давится собственной реальностью, где муж оказался не примерным семьянином, а предателем.

— Вы такие милые, — глухо шепчу я, смахивая слезы. — Поздравляю, Катюш!

Обнимаю сестру и Андрея. Искренне рада за них, от чистого сердца.

Но червячок зрызет за душу.

Все десять лет моего брака, обернувшегося в итоге кошмаром, я мечтала только о малыше под сердцем. А сейчас мне тридцать шесть и моя фертильность тихо плачет в сторонке, в то время как у моей родной тридцатилетней сестры будет уже второй ребенок.

— Надь, ну, чего ты? — Катя гладит меня по голове. — Ты тоже обязательно станешь мамой.

От ее слов еще больнее становится.

— Правда, Надь, не расстраивайся. У меня знаешь сколько друзей холостых? Ух! И высокие, и низкие, и толстые, и обеспеченные! Мы тебе быстро найдем человека на роль отца для ребенка!

— Спасибо, Андрей, — качаю головой. — Я не готова сейчас к новым отношениям.

— Как будешь готова, только свистни. За тобой такая очередь выстроится, обалдеешь!

Возвращаюсь на свое место и отпиваю еще глоток чая.

— Катюш, ты отдыхай, я Асю покормлю, — Селезнев быстро включается в роль заботливого отца, а сестра садится рядом со мной.

Кладет теплую ладонь на мою руку и осторожно сжимает пальцы:

— Надь, держись! Нужно только пережить развод, а потом легче станет.

— Держусь, — шепчу едва слышно.

— Хочешь я с тобой в понедельник до суда доеду, подашь заявление на развод, а потом мы с тобой вместе в кафе сходим, развеемся?

— А Асю куда? — Андрей оборачивается и застывает с ложкой каши.

Малышка открывает рот и тянется к ложке:

— Папа, дай!

— А с Асей ты посидишь, — требовательно выговаривает Катя. — У тебя же отпуск.

Селезнев вздыхает, но не противится.

Снимаю с пальца обручальное кольцо. Кручу его в руках, рассматриваю гравировку "вместе навсегда". Оказывается, что у этого "навсегда" есть срок годности.

Ровно десять лет.

Как бы комично это не звучало.

— Так что, поедем наказывать предателя? — хитро улыбается Катя.

9. Предел боли

— Готова? — Катя держит меня под руку.

А я смотрю на здание суда пустым взглядом, а в памяти оживают воспоминания десятилетней давности. Я счастливая бегу навстречу мужу, падаю в его объятия, а он целует нежно. Рядом родные и близкие. И кажется, что впереди только радость и вечность с мужчиной, которого люблю до безумия.

— Нет, — качаю головой и слезы замыливают взгляд. — Я не хочу, Катя! Не хочу развода.

— Надь, ты с ума сошла? — сестра недовольно вздыхает. — Мы должны проучить изменщика!

— Нет. Я не могу.

— Можешь! Соберись, тряпка! — обхватывает мои плечи и встряхивает слегка. — Посмотрим, как Дима себя вести будет. Может, потом его простим. А сейчас нужно сопли на кулак намотать и действовать.

— Ну Кать, я же… не знаю… может он правда уже сожалеет? Может, не врет?

— Надя! Блин! Мало того, что ты от адвоката отказалась, так теперь и разводиться передумала!? Ты слишком мягкая, из тебя веревки можно вить.

Опускаю голову и готовлюсь к ужасному событию, которое не входило в мои планы в этой жизни. Развод, он как расстрел, если не хуже.

— Пойдём! — упрямо твердит сестра и тянет меня в серое невзрачное здание.

Поднимаемся к кабинету, Катя внимательно изучает стенд.

— Вот! Реквизиты для оплаты, а это образец заявления. Пиши! — протягивает мне ручку с бумагой. — И еще на раздел имущества, тоже пиши!

Я сажусь на стул, сдавливаю пальцами ручку. Дышать тяжело. И тошнота никуда не делась. Как в субботу началось, так до сих пор мучаюсь. Особенно по утрам.

И сейчас опять накатывает от волнения и спертого воздуха.

Мне душно и страшно. Больно до одури.

— Пиши-пиши! — вторит сестра над ухом.

Я почти не слышу ее голоса, мне лишь бы не расплакаться и не залить заявление горькими слезами.

Все происходит, как в тумане. В банке оплачиваем госпошлину, на почте отправляем моему мужу извещение о разводе.

— Вот и все! — улыбается Катя и обнимает меня, когда покидаем суд.

А я всхлипываю.

Я своими же руками вырвала свое окровавленное сердце и размазала его в лепешку. Чувствую, что лишилась чего-то значимого и важного. Родного. Близкого.

— Да ладно, Надя! Не реви! Мы справились!

Да как тут не реветь?

Это Катя как танк. Маленькая и милая на вид, а внутри железный стержень. Сестра больше на отца похожа, а он у нас из стали. Жесткий и властный. А я… я как мама. Нежная, ранимая, слабая.

Именно сейчас ощущаю это как никогда прежде. Что я без Димы? Я ведь последний раз работала шесть лет назад! В тридцать села дома и жила за его счет.

А теперь…

Я не знаю, что дальше.

Суд, развод. А потом?

Есть ли шанс у тридцатишестилетней девушки с проблемами по женски на простое человеческое счастье, если за плечами предательство от того, кому беспрекословно доверяла?

— Ну что, в кафе? — сестра сияет в довольной улыбке.

Я понимаю, что Катюша хочет как лучше. Оберегает меня от мужа предателя и заботится обо мне. Но сейчас ее забота как тугая петля на шее перекрывает доступ кислорода.

— Знаешь, Кать, ты иди домой. А я погуляю. Хочу одна побыть.

— Ты уверена? — строго смотрит мне в глаза.

— Да. Все хорошо. Я буду в парке.

Иду по заснеженной аллее, вдыхаю морозный воздух полной грудью. Тошнота, наконец, отступает.

Странно это конечно.

Раньше меня от стресса мутило максимум сутки, а сейчас уже который день…

Но и такого шока я еще никогда не испытывала. Столько боли за несколько дней, столько липкого страха и отчаянных слез.

Мне интересно посмотреть на реакцию Димы, когда он получит извещение о разводе. Будет ли ему так же больно, как мне? Испугается, что потерял жену в сороклет?

Или обрадуется и побежит к своей рыжей шалаве?

От собственных мыслей мурашки по коже.

Я ведь люблю его.

Не смотря на то, как он со мной обошелся. Не просто забыть десять лет счастливой жизни.

Останавливаюсь возле урны, отыскиваю в сумке свое обручальное кольцо. В последний раз читаю проклятую надпись "вместе навсегда", всхлипываю и бросаю в мусорку. Раз уж на развод подала, то нужно прощаться с прошлым.

Если есть предел боли, то я дошла до пика. Хуже чем сейчас уже не будет.

10. Рыжая дрянь

— Пришла? — окидываю презрительным взглядом рыжую молодую девицу.

— Доброе утро, Дмитрий Романович! — мнется у входа в кабинет. — Я принесла вам кофе.

— Заходи, — цежу сквозь зубы.

Смотрю на нее, и не понимаю, почему захотел заняться сексом в тот день. Костлявая, ничем не примечательная. Обыкновенная девочка в короткой юбке, как тысячи других. Без изюминки.

Да, внешность яркая. Волосы эти рыжие, веснушки, аккуратный носик, вздернутый вверх. Но она даже не в моем вкусе.

— Есть поручения? — несмело улыбается, ставит стаканчик с кофе мне на стол.

— Алин, присядь, — указываю ей на кресло напротив меня.

Одергивает юбочку и усаживается, закинув ногу на ногу, обнимает тонкими пальчиками костлявые коленки.

— Даже не знаю, с чего начать, — закрываю глаза и чувствую, как пульсирует вена у виска.

— Вы кофе попейте, соберитесь! — весело звенит тонким голоском, а я посылаю ей взгляд — проклятье.

Теряется. Улыбка исчезает с лица.

Беру стаканчик кофе с известным логотипом и делаю несколько жадных глотков. Напиток уже почти остыл. Еле теплый, но все равно вкусный. И запах приятный.

Алина внимательно следит за моими действиями, хищно скашивает губы на один бок.

— Итак, Алина. То, что было между нами — огромная ошибка. Я люблю свою супругу. А ты… напиши заявление по собственному.

— Дмитрий Романович, это не справедливо! Вы хотели этого точно также, как и я. Моей вины тут нет.

— Алин, мы с тобой перешли границу дозволенного. И нам нужно об этом забыть, — стараюсь говорить мягко, хотя сталь из голоса просто так не выкинешь.

Лебедева меня раздражает. В первую очередь тем, что в тот день осталась в офисе допоздна, хотя поручений у нее не было. И уселась на стол прямо передо мной с раздвинутыми ногами.

Она действительно хотела меня и открыто соблазняла. И я поддался.

— Дмитрий Романович, вы такой напряженный, — встает и медленно подходит ко мне.

Соблазнительно качает бедрами, как дикая кошка, расстегивает пуговку на своей бледно розовой блузке и прикусывает пухлую губу.

Чувствую шевеление в области паха.

Что за фигня?

— Алина, — расслабляю галстук и кашляю в замешательстве.

— Да, Дмитрий Романович? — призывно смотрит мне в глаза. — В пятницу мы с вами не закончили начатое. Помните, как нам было хорошо? Эту дикую страсть и обжигающую похоть!

Разворачивает мое кресло резко и падает на колени у моих ног. Тянет ручки к моей ширинке, и мой половой орган встает колом.

Моя реакция на нее неестественная. Я не должен хотеть молодую девицу, которая чуть ли не в дочери мне годится! Но тело подводит.

— Алина, ты уволена, — жестко произношу я, гладя на нее с отвращением.

— За половую связь? Вы смеетесь? — обиженно надувает губы и глаза ее становятся размером с блюдца.

Невинное и чистое создание, которое творит со мной что-то нереальное.

— За то, что соблазнила меня. За то, что разрушила мою семью. Жена от меня ушла! — выпаливаю резко и встаю с кресла.

Отхожу от секретарши на безопасное расстояние. Набухшая плоть болезненно пульсирует и упирается в ширинку, дышу тяжело и смотрю в окно.

— Я вас не соблазняла! Вы сами на меня накинулись! Я на вас в полицию заявлю! Скажу, что вы меня изнасиловали! — пищит Алина.

— Послушай меня, девочка! — разворачиваюсь, голос трещит от гнева. — Ты можешь сколько угодно угрожать мне полицией. В кабинете есть камеры, и они записали, как ты сама пришла ко мне и ноги раздвинула.

— У вас член стоит, Дмитрий Романович! — усмехается, мазнув взглядом ниже моего пупка.

Черт!

— Алина, ты играешь с огнем!

— И вам это нравится, — подходит ко мне, и ее губы оказываются в миллиметре от моих.

Тяжело дышит, облизывается, проводит ладонью по своей длинной шейке, теребит пальчиками воротник блузки.

— И я вам нравлюсь, — смотрит в глаза гипнотизирующе.

Откуда у юной девки такие навыки обольщения даже думать страшно, но мое тело определенно реагирует на ее жесты.

— Жду от тебя заявление на увольнение, — выдыхаю ей в лицо и отстраняюсь.

— Но Дмитрий Романович! Нет! — из опытной искусительницы вновь превращается в трепетного ангелочка. — Не увольняйте меня, пожалуйста! Я ведь… я ведь… на съемной квартире живу, денег едва хватает на продукты, у меня нет никого здесь. Родители не помогают, потому что им самим до себя. Если вы меня уволите, как я буду жить? Пожалуйста! Не увольняйте!

На долю секунды вспоминаю, как мы с Надей начинали. И как она за свою работу держалась, чтобы я мог вложиться в бизнес. Тяжело было. Ели макароны с жареным луком, а мясо покупали только на праздники.

Наденька…

Как она сейчас? Успокоилась ли?

— Пошла вон! — рявкаю, и окна дрожат.

Алина испуганно выбегает из кабинета, содрогаясь от слез. А я падаю в кресло.

Член так и стоит. Падать даже не думает.

Беру в руки свой кофе, подношу к губам и замираю. Ах ты ж рыжая дрянь!

11. Чудеса не вовремя

— Вернулась? — Катя встречает на пороге с дежурной улыбкой. — Давай за стол, я как раз курицу запекла.

Сижу на кухне и рассматриваю след от обручального кольца на пальце. Красные вмятины, напоминающие мне о том, какой счастливой я была когда-то, и как быстро это хрупкое счастье разлетелось на миллиард осколков.

— Приятного аппетита, — сестра заботливо ставит мне под нос свой кулинарный шедевр, и мой желудок скручивается морским узлом.

В этот раз терпеть невозможно.

Вскакиваю с места и лечу в ванную, по пути чуть не сбиваю с ног Андрея.

— Эй! Осторожнее!

Мне настолько плохо, что я, кажется, позеленела.

Когда тошнота отпускает и желудок пуст, я умываюсь и внимательно рассматриваю свое лицо в зеркало. Прыщи полезли как у подростка. Уставшая, с красными от слез глазами и потрескавшимися губами, я напоминаю себе гадкого утенка из сказки. До чего я докатилась из-за стресса и переживаний…

— Надь, ты впорядке? — взволнованно лепечет Катя и тихонько скребется в дверь.

— Да, — отвечаю также тихо.

— Слушай, а ты случайно не беременна?

Вопрос вводит меня в ступор. Даже моргнуть не могу.

— Надя, можно я войду? — Катя нетерпеливо дергает ручку.

Я не закрывалась. Просто сестра осторожничает.

— Да, — выдыхаю и бледнею.

— У меня есть тесты на беременность, я совсем недавно сразу десять штук на нервах схватила, — лезет в ящик рядом с раковиной. — Вот, сделай! — протягивает мне коробочку.

А я замерла и дышать боюсь. Если окажется, что я… сейчас… в такой момент, когда вскрылась неверность мужа и уже поданы документы на развод…

— Надюх, ты точно в норме? — Катя строго смотрит мне в глаза.

— Прости, — лепечу дрожащим голосом и слезы обжигают лицо, а сердце колошматится в груди с болью.

— Наденька, — обнимает меня по родному.

Гладит по голове.

Успокаивает.

Будто это не я старшая ответственная сестра, а она. Мудрая, взрослая, уравновешенная. А я — подросток с гормональным всплеском.

— Все хорошо, родная. Что бы ни случилось, я с тобой. И я приму любое твое решение. Захочешь помириться с Димой… я… пойму! — последнее выдавливает из себя через силу.

— Мне страшно.

— Я знаю! Но жизнь не закончилась! И если тест покажет две полоски, это же чудо! После стольких попыток! Надя!

— Ладно, — отстраняюсь и пытаюсь спрятаться за улыбкой.

Получается слабо. Я не умею врать. Совсем.

— Жду результат, — Катя ободряюще гладит меня по плечу.

И как только дверь за ней закрывается, я разрываю коробку теста.

— Что там у нее? — слышу нетерпеливый голос Андрея.

— Любопытной Варваре на базаре нос оторвали! — посмеивается моя сестра.

— Ну, Кать, я же слышал… Надька залетела?

— Андрей! Когда я ем я глух и нем! Понял? Заткнись и жри! — возмущенно.

Эти голоса за дверью отвлекают меня от разных мыслей. Я рада, что в этот момент не одна.

— То сочувствуй, защищай, поддерживай! То не лезь! Вообще уже! — бубнит мужской бас.

Эти двое — удивительная пара. Вечно спорят, бодаются, но остаются вместе. Катька всегда говорит, что любит мужа больше жизни. И Андрей по секрету утверждает то же самое.

Выкладываю тест на столешницу и замираю. Боюсь даже моргать. Секунды тянутся целую вечность, а я слышу только собственное сердце.

Тук-тук, тук-тук.

Показывается первая контрольная полоска, а по спине бежит холодный пот.

Тук-тук, тук-тук.

Прикусываю губу до боли. Отрезвляет.

Тук-тук, тук-тук.

— Надь, ну что там? — Катьке тоже невтерпеж.

Проявляется слабая вторая полоска, и я закрываю глаза. С трудом держусь, чтобы не завыть.

Чудеса подоспели не вовремя. Именно в тот момент, когда я меньше всего была к ним готова.

В горле застрял ком, будто стеклянная крошка.

Я должна радоваться, ведь за плечами десять лет попыток, но меня окутывает паутина страха.

— Надюш, ты беременна?

Молчу.

— Надь, ты чего закрылась?

Крепко сжимаю пальцами край столешницы. До боли. Голова кружится.

— Надя! Если ты не ответишь, Андрей сломает дверь нахрен!

Уверена, что она не шутит. Выдыхаю и открываю.

— Надь? — сипит Катька, напуганно смотря мне в глаза. — Ты беременна, да?

Катя обходит меня и внимательно изучает тест.

— Надо же, — шепчет себе под нос.

Поднимает на меня искрящийся взгляд.

— Надь, как круто! Мы обе беременны!

— Я не знаю, что теперь делать, — запускаю пальцы в волосы, жмурюсь, давлюсь суровой реальностью.

Я была готова к ребенку, когда мой муж был лапочкой и зайчиком. А сейчас мне маячит перспектива стать матерью-одиночкой без собственного жилья и работы. Мне страшно за будущее малыша.

— Что ты не знаешь? М? Надь, опомнись! — грубо выговаривает Катя, закипая от моей слабости. — У тебя будет ребенок о котором ты давно мечтала!

— Мы мечтали. Я и Дима. Вместе.

— Ты что, жить без бывшего не сможешь?

— Не знаю.

Сестра громко цокает языком.

— Подумай про адвоката, Надь, он поможет отжать у Димы квартиру!

— Мне не нужна его квартира.

— Ладно, тебе не нужна. А о ребенке ты подумала? Где ты с малышом жить будешь?

Я готова в любую секунду упасть в обморок.

— Надь, поздравляю! — радостно звенит голос Андрея. — Дети это же такое счастье!

Двухлетняя Ася вырывается с рук отца и с криком сбегает.

— Я через неделю записана на УЗИ. Сейчас посмотрим, есть ли там местечко рядом. Вместе пойдем! — Катя хватает меня за руку и тянет в спальню.

Усаживает меня на кровать, тычет пальчиками в экран своего мобильника.

Ася достает кукол с полки и разбрасывает их по полу.

Андрей громко чавкает на кухне, доедая курицу.

А я тону во мраке. Медленно.

— Есть место сразу после меня! Пойдем вместе? — сестра сканирует меня пытливым взглядом.

— Да. Пойдем.

— Надь, ну порадуйся же ты! — требовательно чеканит.

Десять лет попыток. Лечение. Таблетки. Стимуляции.

И вот оно — долгожданное счастье. Когда уже не ждешь. Когда все рухнуло и семьи уже нет.

— Я рада, — лепечу дрожащими губами.

— Не заметно, — Катя закатывает глаза. — Ну, ничего, через недельку посмотришь на своего ребенка на УЗИ, послушаешь, как сердечко бьется! И проснутся материнские чувства!

12. План Б

В баре шумно и тесно.

Осторожно протискиваюсь к барной стойке.

— Привет! — бросаю сумку на колени к Паше, усаживаюсь на высокий стул рядом с ним.

— О, здорова! — лезет обниматься. — Алин, потрясно выглядишь!

— Паш, хватит, — морщусь и отстраняюсь.

Смотрит на меня с нелепой улыбкой и сияющими глазами. Бесит!

Паша Власов влюбился в меня на втором курсе института и бегал, как собачонка. Надоедливая такая, мелкая, блохастая собачонка. И сколько бы раз я не посылала его к черту, он не оставлял меня в покое. Проходу не давал. Всех богатых мальчиков от меня отпугнул!

А потом забрал документы из института и исчез на два с лишним года. Но совсем недавно мы случайно пересеклись и разговорились.

— Ну, как дела, подруга? — ухмыляется.

— Я пришла попросить тебя о помощи, — хлопаю ресницами невинно и в глаза ему заглядываю ласково.

— Ну, естественно, — пожимает плечами. — По другим вопросам ты ко мне не обращаешься.

— Паш, серьезно, помощь нужна.

— Выкладывай, — шумно отпивает виски с колой через яркую розовую трубочку.

— Помнишь, ты говорил, что у твоего другана мама заправляет крутой медицинской клиникой?

— Так, — кивает и оставляет пузатый стакан на стойке.

— Они же делают днк тесты?

— Что делают?

— Тесты на отцовство, — улыбаюсь.

А у самой от этого Паши зубы сводит.

— Алин, говори прямо, что нужно? Ты беременна? Нужно узнать, кто папаша?

— Нет, — фыркаю. — Мне нужно быстренько от кого-нибудь забеременеть и сделать фальшивую бумажку, чтобы отцом ребенка был тот, на кого я пальцем покажу.

— Чего? — прыскает со смеху.

— Хватит ржать! — закипаю от злости.

С этим Пашей каши не сваришь. Как был дураком, так и остался.

— Паш, это вопрос жизни и смерти! — серьезно выговариваю я.

Власов вдруг становится загадочно мрачным. Опять тянется к стакану, вытаскивает трубочку и небрежно отбрасывает ее в сторону. Одним глотком вливает в себя темную жидкость.

— Ты хоть знаешь, сколько это будет стоить? — щурит темные глаза.

— Ну ты же финансово поможешь мне по старой дружбе? Сам говоришь, работу крутую нашел! Или наврал?

— Одними деньгами ты тут не отделаешься, сладкая, — крупная ладонь приземляется мне на колено.

Вздрагиваю от такой наглости.

— Паш, нет, — испуганно шепчу.

— Я давно хочу тебя, кукла, — томно дышит, приблизившись к моему уху, а его пальцы больно впиваются в мою ногу.

Это был мой план Б. План, который я не успела досконально продумать.

— Я помогу тебе, но при одном условии, — касается кончиком языка мочки моего уха, и я покрываюсь мурашками.

— Что за условие?

— Я заделаю тебе ребенка.

— Паш, с ума сошел?

— А ты как думала? — серьезно смотрит мне в глаза, и рукой скользит выше, прямо под коротенькую юбочку. — И рыбку съесть и..

— Тогда у меня встречное условие, — скалюсь в кровожадной улыбке. — Как только я забеременею и бумажка об отцовстве будет готова, ты исчезнешь из моей жизни.

— Милая, так не получится. Я ведь заплачу клинике за твою маленькую ложь.

— Что тебя не устраивает? — брыкаюсь, и рука Пашки, наконец, перестает блуждать по моей коже. — Я тебе свое тело, ты мне помощь. Все честно.

— Думаешь, твое тело так дорого стоит? — хищно скашивает губы.

— Паш, либо так, либо никак!

Задумчиво трет подбородок, осматривает меня с головы до ног, цепляясь взглядом за декольте и ноги в капроновых колготках.

— Это ведь не просто так, да? Фальшивый папаша, скорее всего, богатенький Буратино? Ты ведь всегда была падкая на деньги.

— Это не твое дело.

— Раз ты пришла ко мне за помощью, это еще как мое дело, Алина.

А я его недооценила… Власов только с виду остался простым, как два рубля.

— Что еще ты хочешь?

— Как только начнешь доить своего богача, пятьдесят процентов в течении года мои.

— Паша! Это уже перебор!

— Ладно, тридцать процентов. И это мое последнее слово. Согласна?

13. Я все отдам

— Надя так со мной и не поговорила, — обреченно закрываю глаза.

Грач сидит напротив и хмурит свои мохнатые брови:

— Вы больше не ходили к ее сестре?

— Нет. Бессмысленно. Катя даже на порог не пускает, прячет от меня Наденьку.

Ком встает поперек горла. Нервно стучу пальцами по столу.

— А что в кофе оказались вещества, она знает? — мрачный Костя смотрит на меня в упор.

— На звонки Надя не отвечает, сообщения не читает. Я везде в черных списках, — тяжело вздыхаю. — Думаешь, возбудитель в моем напитке это смягчающее обстоятельство?

— Еще какое! — взмахивает рукой. — Хотите, позвоним Надежде Михалне с моего номера?

— Нет, Кость, спасибо.

— Давайте я поеду к ее сестре и поговорю!

Я ценю, что Костя изо всех сил старается помочь. Только все бессмысленно.

— Не нужно.

— А может нам Алину все таки шугануть?

— Кость, забудь о ней. Я ее уволил. Алина в прошлом.

— Стерва рыжая! Я до сих пор не верю, что она все разрушила! — Грач стучит кулаком по столу, чем пугает подошедшую официантку.

— Готовы сделать заказ? — сипит брюнетка взволнованным голосом.

— Простите, девушка, я просто взвинченный из-за…

— Костя, — пресекаю Грача строгим взглядом.

Он сжимает пальцы и делает заказ.

— Надя подала на развод, — сообщаю, как только официантка отходит.

Грач выпучивает темные глаза. Шок прямо написан на его вытянувшемся лице.

— Босс, это совсем плохо.

— Знаю, — потираю лоб ладонью.

Я не хочу терять ее. Надя это именно та женщина, с которой я впервые в жизни почувствовал себя мужчиной. Сильным, отважным, готовым выгрызать зубами место под солнцем для нашей семьи.

Она сделала для моего успеха все, что зависело от нее.

Но полюбил я ее всей душой не за это.

— Нужно что-то решать, Дмитрий Романович! Нельзя так просто все пустить на произвол! Вы же с Надеждой Михалной десять лет в браке… какой теперь развод? Так ведь нельзя! — Грач, действительно, взвинченный.

Ему прямо на месте спокойно не сидится, и он ерзает на кресле, как будто у него шило в заднице.

— Я разведусь с ней, если она хочет. Отдам ей все, что попросит. Нужно подождать. Надя остынет. И тогда я начну действовать.

— Что вы задумали?

— Буду ухаживать за ней. Как будто только познакомились. Я добьюсь ее второй раз.

Вчера я получил Надины документы о разводе. Сказать, что я был в шоке — ничего не сказать.

Моя жена не сделала бы этого так поспешно. Я четко понимаю, что на этот шаг ее толкнула Катя.

Две сестры, а разные как романтичный джаз и лютый рок.

Надя милая, нежная, ранимая, спокойная. Катя полная ее противоположность. Домашняя ромашка и гитлер в юбке. И я уверен, что они обе пойдут на меня войной, будут стараться отжать как можно больше имущества и, возможно, часть бизнеса. Но я уже решил, что все отдам.

Пусть берут.

Мне для Нади не жалко.

Мой успех — ее заслуга.

Тем более я виноват перед ней. Я изменил. И это не просто стечение обстоятельств и возбудитель в кофе. Я бы мог сдержаться. Я отдавал себе отчет о своих действиях.

Но мне так дико хотелось спустить нужду, что я ничего лучше не придумал, как наброситься на малолетку.

Я знал, что это неправильно. Понимал, что этот поступок может разрушить мою семью.

Я понадеялся, что Надя не узнает.

Поступил, как сволочь.

И я даже рад, что измена вскрылась так стремительно.

Как бы я смотрел в чисто голубые любящие глаза жены после своего подлого поступка? Да меня бы совесть изглодала до костей. Все мясо бы объела. Я все равно не смог бы жить с мыслью, что предал…

Официантка приносит наши заказы.

— Я тут подумал, — гаркает Грач, уложив локти на стол. — Вы все правильно делаете. Нужно Надежду Михалну подкупить. И если нужна будет помощь, вы обращайтесь. Мы же друзья.

Помощь от Кости, действительно, будет нужна.

14. Чудеснее и быть не могло

— Пойдем вместе, — Катя тянет меня за собой в кабинет УЗИ, а у меня голова сильно кружится и ноги ватные.

Торможу, и слезы прыскают из глаз.

— Кать, страшно.

— Ну, чего ты? Надя, мы беременные, нужно посмотреть, все ли в порядке с нашими детьми!

Сестра просто помешалась на этих беременностях. Вчера она вытащила со шкафа коробку с малышковой одеждой Аси и показывала ее мне. Обещала, что если у меня будет девочка, то подарит парочку розовых бодиков, которые ее дочка ни разу не носила. А вещи все крохотные. Как на куклу.

А позавчера затащила меня в детский магазин и заставила купить пеленки со смешными сонными мишками и котятами в желтых колпаках. Настаивала еще на покупке коляски, но я соврала, что у меня нет с собой таких денег.

Я до сих пор не верю, что по-настоящему беременна. Это кажется какой-то злой шуткой или сбоем теста.

— Надя, пойдем, тут все по записи. Время упустим, и нас не примут! — настойчивее хватает меня за плечо и открывает дверь в кабинет.

Приглушенный свет, возрастная женщина в белом халате, аппарат для УЗИ и телевизор на противоположной стене… я не раз представляла, как пойду на первое УЗИ вместе с Димой. Он будет держать меня за руку, улыбаться искренне и шептать слова о том, как сильно любит меня и этого малыша.

Наверно, все беременные ждут этого момента как Катя, с замиранием сердца и трепетом, смотрят в экран с радостными широко расширенными глазами, а я пришла сюда, как на расстрел.

— О, Катюша! Здравствуйте! — женщина в белом халате замечает мою сестру и улыбается.

— Добрый день, Клавдия Леонидовна, — отзывается и обнимает меня за плечи. — А это вот Надя, моя сестра. Я вам про нее рассказывала.

— Та самая Надя?

Закрываю глаза и сердце не бьется. Боюсь представить какими подробностями моей жизни Катька поделилась с Клавдией Леонидовной.

— Та самая! И она смогла забеременеть! — деловито вещает сестра.

— Поздравляю вас, Наденька!

— Спасибо, — выдыхаю через силу.

— Так, я первая, — Катя сажает меня на кресло и вручает сумки.

Действует с опытом, расстилает пеленку, раздевается, ложится, отвечает на вопросы. А я сижу и не могу даже вздохнуть от волнения.

За все время я так и не порадовалась тому, что стану мамой.

Кусаю губу до металлического привкуса во рту.

Как бы я хотела, чтобы не было измены моего мужа… сейчас этот факт как рыбья кость в горле. Я могла бы рассказать Диме о том, что беременна. Посмотреть в его счастливые глаза.

Представляю, как с волнением прошептала бы: "У нас наконец-то получилось, милый!".

Слезы бегут по щекам.

— Смотри, смотри! — Катя хватает меня за колено и эмоционально указывает пальцами на экран. — Какой крохотный малыш!

А я ничего не вижу, кроме черно белых пятен.

— Срок еще очень маленький, — выговаривает Клавдия Леонидовна, будто видит в моих глазах смятение. — Зато можно послушать сердечко.

Катя тресется от восторга, услышав ритмичный шум.

Наступает моя очередь.

Ложусь, отвечаю на вопросы и закрываю глаза. Если у Кати в семь недель ничего толком не видно, то в мои пять тут вообще не на что смотреть.

В кабинете повисает тишина.

— Офигеть, — выдает Катя, и я поворачиваю голову к ней.

Побледнела и закрыла рот рукой, глаза размером с блюдца.

— Это то, о чем я думаю? — с восторгом спрашивает сестра глядя на врача.

Пытаюсь разобрать хоть что-то в черно-белых завитках на экране. У Катьки пятно одно было, а у меня почему-то два.

— Да, Катюш, это именно то, — кивает Клавдия Леонидовна, а у меня душа уходит в пятки.

— Что-то не так? — на лбу проступает испарина от волнения.

— Наденька, у вас будет двойня, — сообщает врач с улыбкой.

— Что будет?

— Два ребенка, Надь! — Катя встает и подходит к экрану телевизора, показывает пальцем на белое пятно. — Вот один ребенок, — переводит палец на второй кружочек. — А вот второй.

Сглатываю ком в горле и обреченно выдыхаю.

— Этого не может быть, — шепчу беззвучно.

— Надь, два ребенка! — сияет радостью. — Это ли не чудо, Надя? Десять лет попыток и вот!

Чудо. Чудеснее и быть не могло.

Катя не понимает… Она даже не представляет, что я сейчас испытываю. Мои эмоции вовсе не похожи на радость. Во мне сейчас только боль от предательства мужа, безнадежная тоска по прошлому и страх будущего.

До безумия хочется позвонить Диме и рассказать обо всем.

Дети… двое… это пипец!

Все эти дни Катя и Андрей ежеминутно отвлекали меня от мыслей о муже, но сейчас вся вселенная обрушилась мне на голову. И мой мир медленно тонет в темноте.

Мой личный апокалипсис.

Где сейчас Дима? Пока я здесь, пытаюсь свыкнуться с мыслями о своей неожиданной беременности двойняшками, он спокойно живет и, возможно, развлекается с рыжеволосой молодой девицей.

— Нужно срочно поехать к родителям и обрадовать их нашими новостями! — осеняет Катю, как только мы выходим на свежий воздух.

— А ты уверена, что они обрадуются? — цежу сквозь зубы и прикрываю веки.

15. Мама, я не виновата

Катя выруливает к дому родителей и паркуется возле ворот, а я вжимаюсь в кресло и жмурюсь.

Мама будет в восторге, когда узнает, что у нее скоро появится еще трое внуков. И вместе с тем, новость о моем разводе разобьет ей сердце.

Не хочу идти к родителям и рассказывать все, что произошло со мной за последнюю неделю, но сестра настаивает. Она считает, что мама должна знать, а я просто пока не пониманию, потому что не побывала в этой шкуре.

— Она нас родила и ей важна каждая мелочь, произошедшая с нами! А тут такое! Нужно все рассказать! — эхом звенит в голове голос Кати.

Сжимаю пальцами свою сумку, набираю побольше воздуха в легкие. До боли, отрезвляющей мой больной рассудок.

— Тошнит? — заботливо спрашивает сестра.

— Нет.

— Тогда пойдем, — весело кивает.

У родителей дома всегда особая атмосфера, напоминающая мне детство и юность. И пахнет здесь пряниками и корицей.

— Девочки мои, красавицы! — мама сгребает нас в охапку и по очереди целует в щеки.

— Мам, а мы ведь к тебе не вдвоем приехали! — Катька хитро прищуривается и улыбается до ушей.

— А кто с вами? Дима? Андрюша?

— Мам, вот посмотри на нас, — встает рядом со мной и расправляет плечи. — Нас тут не двое.

— А сколько? — непонимающе охает мама.

— Нас пятеро!

Брови матери встречаются на переносице, на лбу проявляется сетка морщин, а глаза темнеют.

— Как это пятеро?

— Мы беременные! — взвизгивает Катя с детской искренней радостью.

Мама моргает несколько раз, недоверчиво смотрит на меня, сканирует взглядом. А я губы поджимаю и мнусь с ноги на ногу. Чувствую, как комом в горле встали слезы и сердце болезненно пульсирует между лопаток.

— Мам, ты что, не рада? — сестра разочарованно надувает губы. — Я ждала, что ты визжать будешь от таких новостей!

Тишина давит так, что я готова сквозь землю провалиться. Катька меня сюда притащила в тот момент, когда я не была к этому готова. Я еще не свыклась с мыслью, что Дима скоро станет моим бывшим мужем. Моя душа ранена, и она кровоточит в болотистой мерзкой луже, появившейся вокруг меня после его измены.

— Надя, я хочу поговорить с тобой отдельно, — ледяным голосом чеканит мама и жестом приглашает меня пройти в гостиную.

— А со мной? Мам? — пикает Катя расстроенно.

— А ты поднимись к отцу. Разбуди его. Он там дрыхнет после обеда.

Иду за мамой, как на казнь.

— Садись, — указывает мне на кресло, и я послушно опускаюсь в него.

Прижимаю к себе сумочку, на глазах опять выступают подлые слезы. Я не могу сдержаться. Всхлипываю.

Мама садится напротив меня и смотрит недовольно, сложив руки под грудью.

— Ну, рассказывай, — нетерпеливо выговаривает.

Больше всего сейчас я нуждаюсь в ее поддержке. Пусть хотя бы мама скажет, что я ни в чем не виновата, что все будет хорошо. И не так, как это говорит Катька, занятая своими заботами и хлопотами, а искренне, нежно, любя.

— Я беременна, — выдыхаю дрожащим голосом. — Двойней.

— Так, — мать наклоняет голову набок и продолжает пытливо рассматривать мое лицо.

— И мы с Димой разводимся.

Женщина морщится, как от боли.

— Повтори!

— Я подала на развод, мам.

— Зачем?

— Он мне изменил.

Мама встает и отходит к большому окну. Рассматривает двор. А я слышу, как тикают настенные часы.

Тик-так. Тик-так. Тик-так.

— Мам, — лепечу онемевшими губами.

— Я от тебя такого не ожидала, Надежда, — бросает грубо, даже не повернувшись в мою сторону.

Надежда.

Так мама называла меня, если очень сильно разочаровывалась: когда я прогуляла школу, попробовала сигареты и спалилась, задержалась на свидании с мальчиком допоздна. Но сейчас…

— Мамочка, — слезно вскрикиваю я и закрываю лицо ладонями, всхлипываю и дрожу в немой истерике.

— Я думала, что скорее развалится брак легкомысленной и взбалмошной Кати, чем ты так меня разочаруешь! Ты же старшая сестра, пример для подражания!

— Я ни в чем не виновата! Мама, я ничего не сделала! Это Дима!

— Сохранение семьи — задача женщины, Надежда.

Ее слова как пули. Смертельные.

16. Устала…

Мама поворачивается ко мне, а я поджимаю пальцы на ногах до боли. Слезы бегут по лицу, ловлю бледными пересохшими губами воздух.

— Успокойся, — требовательно просит мать, и меня парализует отчаянием. — Сейчас спустится Катя, не нужно ей видеть твои истерики.

Все, как в далеком детстве. Мама ругалась на меня за проступки и наказывала, а потом добивала фразой "ты должна быть мудрой и подавать сестре пример". Зато Катю никогда не ругали. И когда моя сестра тоже попробовала сигареты, в этом обвинили меня! Мол, это я ее научила…

Я устала.

Устала от Кати.

За прошедшие дни я только и делаю, что живу чужой жизнью. Радуюсь за сестру, не даю ей лишнего повода, чтобы нервничать, стараюсь не раскисать и вру, что я впорядке.

Но я далеко не впорядке!

У меня душа сгорела и остались только черные дымящиеся угольки. Мне хочется забиться в угол, спрятаться от всех. Чтобы никто не трогал. Но я же старшая сестра. Я — пример!

— Надя, тебе стоит взвесить, справишься ли ты одна с двумя детьми? Я переживаю за внуков! Да и вспомни, что стало с тетей Ларисой, которая не сумела сохранить брак!

— Не сравнивая меня с ней, прошу, — испуганно лепечу.

— Это мужикам легко! От жены избавились и гуляют! — продолжает мама. — И детей бросают, и забывают, что когда-то женаты были.

— И что ты предлагаешь? В ноги Рогову упасть? Умолять, чтоб со мной остался? — цежу сквозь зубы, а по спине озноб.

— Женщина должна быть мудрой!

— Ну вы чего здесь? — Катя сбегает с лестницы, смотрит на меня пару секунд не моргая, а затем переводит взгляд на маму. — Что произошло?

— Чай будешь? — как ни в чем не бывало улыбается родительница.

— Буду.

— Пойдем на кухню, Наде нужно подумать над своим поведением.

Каждое слово — хлесткая пощечина.

А чего я ждала? Поддержки? Черта с два!

— Мам, ты что Наде наговорила? — слышу шепот Катьки.

— Милая, твоя сестра совершила большую ошибку. Подала на развод. Разрушила брак.

Запрокидываю голову, глубоко дышу. Опять тошнота накатывает.

— Так Дима ей изменяет! С молодой девкой! — немного громче возмущается Катя.

— И что? — спокойно отзывается мать. — Измена — это не повод рушить семью.

Встаю с кресла, накидываю пуховик и вылетаю на морозный воздух. Лицо горит огнем, а сердце колошматится бешено, того и гляди ребра проломит.

Сажусь за руль Катиной машины. Как хорошо, что она ключи оставила на тумбочке, и я вовремя их заприметила. Это просто мое спасение!

Позорно сбегаю, поджав хвост. Я знала, что примерно так оно и будет. Мама не поймет, не будет успокаивать меня. Она последний человек, к которому я бы обратилась за помощью. Но и Катя меня уже достала! Со всей этой беременной ерундой и советами, которые я не просила.

Наверно, во мне начали бушевать беременные гормоны… иначе откуда эта обида на весь мир?

Забегаю в квартиру, и с порога раздается громкое:

— Вы уже приехали?

Молча захожу в комнату, вытаскиваю свой чемодан. Из потайного кармана выуживаю конверт, который Дима передал. Хочу еще раз пересчитать деньги и взвесить, смогу ли хотя бы пару месяцев снимать квартиру. Замираю с купюрами в руках.

Ася проносится мимо меня и забирается на кровать с пультом от телевизора.

— Папа, мутики!

Андрей входит следом и смотрит на меня с хитрой улыбкой.

— Тут не хватает, — растерянно бормочу я, тряся в руках конверт и заглядывая в довольное лицо мужа моей сестры.

— Да, я взял с тебя плату за проживание, — бросает сухо и, наконец, включает нетерпеливой Аське мультфильм.

На экране пляшет Фрекен Бок, приговаривая "а я сошла с ума!", а у меня такое ощущение, что с ума сошла я.

— Андрей, какую плату? Ты… ты… — слово вертится на языке, но я не решаюсь сказать его при ребенке.

— А ты думала, пришла на все готовенькое, ешь тут за наш счет, электроэнергию тратишь, воду, и я промолчу? Катя не работает, у нас второй ребенок вот-вот родится. А я не такой богатенький, как твой муж, — Селезнев прищуривает глаза и дышит на меня жаром. — Прости, забыл. Бывший муж! — добавляет едко.

А у меня сердце удары пропускает и перед глазами все меркнет. Я снова вспоминаю тетю Ларису… Не хочу, как она…

— Какая же ты сволочь, Селезнев, — выдыхаю с горечью и спешно прохожу мимо него.

— Надь, ты не обижайся. Просто сама видишь, в каких условиях нам жить приходится!

— Я не хочу с тобой говорить, — бросаю на ходу и дверью хлопаю.

Жалко его. Жадный мужчина — горе в семье. И Катю немного жалко.

Сижу на лавке в соседнем дворе и листаю интернет объявления по сдаче квартир. Договариваюсь посмотреть дешевую однушку, мысленно готовлюсь к тараканам и прочей живности. Мне не привыкать. Мы с Димой жили в подобных условиях.

Я справлюсь.

Только что делать с детьми, когда они появятся на свет? Двое. Крошечные розовощекие пупсы, которые должны были расти в идеальной трехкомнатной квартире в центре города, учиться в лицее и непременно радовать маму и папу.

А теперь и папы никакого нет…

Меня накрывает волной отчаяния и боли.

Что я смогу дать малышам сама?

Смахиваю слезы и смотрю в экран резко завибрировавшего мобильника.

Неизвестный номер… выдыхаю и отвечаю на звонок.

— Надежда Михална, добрый день! — мужской низкий голос кажется знакомым, но я никак не могу понять, где же я его слышала.

17. Так хочется поверить

Вхожу в кафе с чемоданом и издалека замечаю Костю. В будний день он единственный посетитель, если не считать молодую пару, которая, видимо, прогуливает учебу.

— Надежда Михална! — расправляет руки для объятий, а я неуютно ежусь.

— Это лишнее, Константин, — выговариваю четко, паркую чемодан и бросаю пуховик на стул, сама приземляюсь на соседний. — О чем вы хотели поговорить?

Грач суетится и заметно нервничает. Странно для начальника охраны.

— Надежда Михална, только не говорите Дмитрию Романовичу, что мы с вами встречались, — трет нос и смотрит на меня с волнением.

— Константин, я не видела мужа больше недели. Вы, наверно, в курсе, что нас с Дмитрием ждет развод?

— В курсе, — бубнит мрачно, его и без того черные глаза становятся еще темнее. — Я об этом и хотел поговорить.

Изгинаю бровь в немом вопросе.

— Надежда, — выдыхает он, но мой строгий взгляд вынуждает его продолжить, — Михална.

Опускает голову и стучит длинными пальцами по столу.

— Да говорите уже!

— Дмитрий Романович не виноват. Малолетняя шалава его соблазнила, а чтоб наверняка, добавила ему в кофе вещества!

— Вещества? — охаю я и вжимаюсь в спинку стула.

— Да. Возбуждающие! Он хотел бы сдержаться, но не смог. И та девка… он ее уволил! Он вас любит! Только вас.

Медленно моргаю, стараясь сфокусировать взгляд на лице Константина. Меня опять мутит от запахов с кухни.

— Надежда Михална, вам плохо?

— Все нормально, — встаю из-за стола. — Закажи мне черный чай и что-нибудь сладкое. Ладно?

— Ага.

Быстрым шагом иду в сторону уборной. Тут оказывается открыто окно, и я встаю рядом, дышу ледяным воздухом и успокаиваюсь.

Вещества в кофе… не виноват… соблазнила.

Все это кажется сладкой ложью, но мне так хочется в это сейчас поверить.

Чтобы не терять то, что строилось десять лет.

Чтобы дать моим детям отца. Уверена, Дима будет отличным папой. Любящим, заботливым, мудрым.

Только вот как муж он меня очень подвел. Смогу ли я опять доверять, если даже его измена была случайностью?

Ведь если возбуждающие вещества и были в кофе, они же не могли отключить Диме рассудок? Он прекрасно понимал, что делает и куда пихает свой половой орган!

Становится зябко. Обнимаю собственные плечи и поднимаю лицо вверх, чтобы не расплакаться.

Я хочу к нему. В его объятия.

Я соскучилась до безумия.

Но стоит только вспомнить ту рыжую девку, которая скакала на моем мужчине, и вновь накатывает лютая ярость.

Возвращаюсь в зал. Грач смотрит в окно задумчиво, а затем переводит взгляд на меня.

— Надежда Михална, я вам все заказал. Чай и тирамису. Скоро принесут.

Присаживаюсь.

— Спасибо.

— Вы простите Дмитрия Романовича?

— Нет.

— Как это, нет? Я же вам говорю, он не виноват!

— Константин, вам не кажется, что вы влезаете ни в свое дело?

— Нет. Дмитрий Романович мой друг. Хочу и буду его защищать!

Официантка кокетливо смотрит на Костю, когда ставит мой заказ ему под нос.

— Спасибо, — буркает он и пододвигает чашку с угощением ко мне.

Пробую тирамису. Кофейный сладкий вкус успокаивает. И даже не тошнит.

— Надежда Михална, раз мне не верите, вы хотя бы с мужем поговорите. Развод это серьезный шаг. Нельзя так сразу. Нужно обдумать.

А вот теперь опять тошнит.

— Я уже все решила, — качаю головой.

А мое ли это было решение? На развод меня буквально заставила подать Катя. Хоть я и понимаю, что так правильно. Ну какая семья после измены?

— Да блин, ну Надежда Михална! Неужели, вы совсем не любите Рогова? Почему вы такая?

Вздрагиваю от его вопроса и замираю с ложкой во рту.

— Какая?

— Холодная!

Пожимаю плечами:

— Потому что Рогов меня предал?

— Это не считается! Он не хотел!

Закрываю глаза и шумно выдыхаю.

— Кость, послушай. Во-первых, я не верю, что молодая девушка могла так поступить. И вещества подмешать, и соблазнить… Ей лет то сколько? Нахрена ей старый сорокалетний Дима, м?

— Да блин!

— Во-вторых, даже если она реально подмешала вещества, неужели возбужденный Дима не мог поехать домой, где его ждал романтический ужин в честь десятой годовщины свадьбы и жена в кружевном белье?

Грач сглатывает. Его кадык прокатывается под кожей.

— Ну Надежда Михална, блин! — с досадой цокает и отворачивается.

— Ты защищаешь человека, который разрушил семью! Который практически убил меня своей изменой! — голос начинает дрожать.

Костя разочарованно вздыхает, а я отпиваю чай и улыбаюсь сквозь боль.

Как бы тяжело не было, я больше не дам себя в обиду и не позволю манипулировать. Ни мама, ни сестра, никто не сможет навязать мне свое мнение!

Поднимаю глаза ко входу в кафе и встречаюсь с рассерженным взглядом русоволосой женщины в чудной меховой шапке.

За пару крупных шагов она оказывается рядом и стучит Константина по голове маленькой сумочкой.

— Вот ты где! Козел!

18. Вот это женщина!

— Ай! Зоя? Да блин! Зойка, кончай! — вскрикивает Грач, прикрывая голову руками.

Но женщина не унимается и только сильнее лупит его сумкой.

— Я, значит, дома должна сидеть, ждать тебя, а ты тут с бабами гуляешь!

— Да Зой, с какими бабами?

— С такими! — озлобленный взгляд Зои мажет по мне, и я покрываюсь мурашками.

Вот это женщина!

— Ты изменяешь мне, подлец? — вскрикивает, и сумка опять идет в бой.

Вот она — правильная реакция на измену. Отлупить как следует предателя! А я стояла и обтекала, глядя в глаза неверному мужу. Все, что смогла, так это пощечину отвесить.

А Зоя молодец. Только заподозрила своего мужика в неверности, и тут же наказывает.

— Зой, ты с дуба упала? — Грач встает и расправляет плечи. — Это Надежда Михална, жена моего начальника.

— Да мне плевать, кто она и как ее звать! — шипит.

— Остынь, родная!

— Костя, что у тебя с этой шваброй тощей?

От возмущения я широко распахиваю глаза, но молчу. Как бы и мне не досталось.

— Ни-че-го! — по слогам чеканит Грач. — Я ж говорю, она замужем.

Зоя изучает мои пальцы, сложенные на чашке с душистым чаем.

— А чо это у нее кольца нет? — смотрит мне в глаза. — Что, сучка, нравится к чужим мужикам в койку прыгать?

— Зоя, вы все не так поняли, — выговариваю онемевшим от волнения языком и нервно прикусываю губу.

— Ну-ка, что я не так поняла?

Зажмуриваюсь. На глазах выступают слезы. Почему я не такой танк, как Зоя? Даже сейчас, когда ни в чем не виновата, мне не по себе. И сердце часто бьется.

— Да что за цирк такой! — вскрикиваю я и встаю, равняюсь с женщиной и смотрю в ее злые глаза. — Это мой муж мне изменяет. И не так, сидя с другой женщиной в кафе, а реально. Я видела, как он трахает другую. Своими глазами видела! Это я должна истерить и кидаться на всех подряд! А вы что, за руку своего Костю поймали на измене? В чем вы вообще меня обвиняете?

Слезы бегут по щекам, и я задыхаюсь. А Зоя тяжело и шумно дышит.

— Господи, прости! — неожиданно сгребает меня в свои объятия и успокаивающе стучит по спине.

Сквозь пелену слез смотрю на Грача, который совсем потерялся и даже моргнуть боится.

— Милая, кошмар то какой! Как же он посмел!? Ты же и умница, и красавица! Костя мне про тебя столько рассказывал. Про семью твою, про тебя, про Рогова! В пример ставил… А сейчас…

— Не знаю, Зоя, я не знаю.

— Ладно, не раскисать! Жизнь закончилась на этом? Нет! — освобождает меня от крепкого сплетения своих рук, снимает меховую шапку с шубой, буквально бросает свои вещи в сторону Кости. — Садись, Надюша, поболтаем!

От Зои веет душевнымтеплом, и пахнет от нее ладаном. Я сажусь рядом с ней, смотрю в ее светлые глаза и чувствую, что могу высказаться. И не так, как с сестрой, а поплакаться в жилетку по-настоящему. Все вывалить, что на сердце мертвым грузом.

— Костя, не стой как столб! Закажи нам еще вот этого! — кивает в сторону моего тирамису. — Ты еще будешь?

— Буду.

— Еще три порции. И чай.

Грач уходит в сторону кухни на поиски пропавшей официантки, а Зоя пытливо смотрит на меня.

— Ну, милая, ты как?

— Плохо.

— Костя сученыш! Даже не сказал, что у тебя с мужем какие-то проблемы. Он обычно всем со мной делится, а тут как партизан, — гневно ругается, а затем сжимает мою ладонь. — Ну ладно тебе слезы лить, не поможет!

— Я поверить не могу, что муж так со мной обошелся, — обреченно качаю головой.

Зоя вздыхает.

— Мы же правда были хорошей семьей!

Смотрит мне в глаза растерянно.

— И я любила его!

— Ты говорила с ним?

— Нет.

— Зря, — заключает Зоя, а ее беглый взгляд проносится по моему чемодану.

Поджимаю губы.

Может, мне стоило хотя бы выслушать Диму, а не убегать сломя голову в неизвестном направлении.

— А ты чего это с чемоданом по кафе ходишь? — выдыхает ожидаемый вопрос мне в лицо.

— Жить негде. Договорилась квартиру посмотреть через час, снимать буду.

— Снимать? — голос Зои звенит от возмущения. — У меня есть свободная квартира в центре города. Можешь там пожить!

Хлопаю глазами растерянно.

— Зой, ты же видишь меня первый раз. Серьезно пустишь меня жить к себе?

— А что? — вскидывает подбородок и добродушно улыбается. — У меня есть чутье, Надь, я плохих людей за километр чую! А от тебя энергетика приятная.

Мои губы вздрагивают в несмелой улыбке:

— Спасибо.

— Я все равно у Кости живу, — отмахивается. — Плати только за счетчики. И живи сколько нужно.

— Спасибо, Зоя! — еще раз повторяю.

— Ваши сладости, — Грач ставит на стол стаканчики с тирамису и садится напротив.

Любуется Зоей, даже глаза блестят.

А мне остается только надеяться, что моя жизнь в Зойкиной квартире не обернется кошмаром. Ведь Константин обязательно расскажет Диме, что я теперь живу не у сестры.

И я боюсь представить, что будет, если мой без пяти минут бывший муж заявится ко мне в гости.

19. Романтичный маньяк

— Ну и дура ты, Надя! Я как лучше хотела! Поддерживала тебя, а ты вот так, да? — возмущенно трещит сестра в телефонную трубку, а я только виски потираю и вздыхаю.

В чем я виновата?

— Я тебя и на УЗИ с собой взяла, и сидела с тобой ночами на кухне, чтобы ты с ума не сходила! И в суд с тобой ездила, лишь бы тебе жизнь облегчить! А ты просто взяла и сбежала! Это твоя благодарность?

— Кать, — сильно жмурюсь и сердце кипятком обливается. — Мне нечего тебе ответить.

— Правильно мама про тебя сказала, что ты глупая! — выкрикивает резко, а дальше лишь три гудка.

Слезы душат, я накидываю пуховик и выхожу на балкон.

Квартира Зои, хоть и однокомнатная, но очень просторная и уютная. Сделано все со вкусом, без излишков. Свежий ремонт, хорошая кухня, цветочный принт на обоях — очень даже в стиле Зои.

Тот случай, когда по облику квартиры можно составить портрет ее хозяйки и не промахнуться.

Смотрю на заснеженный город с высоты девятого этажа, огоньки мигают. Компания молодых людей шумно гуляет под окнами. Уже стемнело, но яркие фонари освещают пространство как днем. Перевожу взгляд на свой безымянный палец, где когда-то было обручальное кольцо.

Все так красиво начиналось… Мой брак был похож на сказку. Я скучаю по тому времени, где мы с Димой были молодыми, влюбленными друг в друга и в жизнь мечтателями.

Мы познакомились в июне…

…Жаркий день сменился прохладным вечером. Я буквально вываливаюсь из кафе, где мы с подругами провели полдня за распитием белого вина и разговорами.

Таша рассказала, что ее парень сделал ей предложение, Лиля поделилась новостью о переезде в Питер, а Ленка поведала тысячи историй о своих неудачных свиданиях.

После ее рассказов страшно с мужчинами встречаться!

Выворачиваю из-за угла и вздрагиваю, когда мимо проносится бандит на мотоцикле. Его железный конь ревет мотором, а у меня сердце падает в пятки от испуга. Еще бы пара сантиметров и зацепил меня.

— Придурок! — бросаю ему в спину гневно, а он тормозит у кафе и снимает шлем.

Застываю на месте, зачарованно рассматривая незнакомца. Красивый, широкоплечий. В черном спортивном костюме с тремя полосками и острой щетиной.

— Вы впорядке? — скашивает губы в однобокую улыбку.

А я моргаю часто.

Боже, какие у него глаза… Как майская зелень, яркие и чарующие.

Он прищуривается.

— Ты что, немая? — усмехается.

— Нет! — кривлюсь от его вопроса и руки под грудью складываю в защитном жесте.

— А что молчишь? Я же задал вопрос! — медленно подходит ближе и протягивает мне массивную ладонь. — Я Дмитрий.

Растерянно поджимаю губы.

Я не знакомлюсь на улице. Мама учила, что нужно искать жениха в проверенных местах. Например, на учебе в институте или на работе. Или выбирать холостого друга у мужей моих подруг. А такие спонтанные знакомства — опасны.

И этот молодой мужчина кажется мне опасным и красивым до умопомрачения. И этот его мотоцикл крутой, и неземного цвета глаза, и черный модный костюм… и шрам на подбородке.

Он сто процентов бандит.

— Девушка, как вас зовут? — рассматривает меня откровенно.

Его липкий взгляд скользит по моих ногам и бедрам.

— Я не знакомлюсь на улице, — выдаю то, что вертится в уме.

— А где знакомитесь?

— Нигде. Я вообще не знакомлюсь.

Его глаза насмешливо блестят.

— Хотите я вас угощу ужином?

— Нет, спасибо, — заявляю твердо.

Мама рассердится, если узнает, что я с незнакомцем на улице так долго болтаю. Мне нужно уходить, но я не могу. Ноги буквально прилипли к пыльному асфальту.

— Может хотите прокатиться? — оголяет ровные белые зубы в улыбке. — Я дважды не предлагаю.

— Мне пора, я тороплюсь, — осторожно разворачиваюсь и на ватных ногах иду вдоль по улице.

Ветер налетает и задирает мою легкую юбочку.

Ловлю ее руками, щеки горят от стыда.

— Красивые трусики! — прилетает мне в спину. — Может, все таки, дадите мне шанс узнать вас поближе?

Оборачиваюсь и тяжело дышу от возмущения.

— Отвали! Придурок!

Молодой мужчина смеется и идет за мной.

— Давайте провожу.

— Вы что, маньяк?

— Похож? — играет бровями.

— Если честно, правда похож.

— Ну тогда вы точно от меня не отделаетесь. Буду вашим личным романтичным маньяком. Идет?

Я не согласилась, но Дима настоял и проводил меня. А мне было страшно и неудобно, поэтому я немного соврала ему в тот вечер и остановилась у соседнего дома. Не хотела, чтобы он знал мой адрес.

А утром следующего дня мой личный романтичный маньяк ждал меня у чужого подъезда с букетом полевых цветов и сырниками.

И так раз за разом. Его обаяние и невозмутимое "ты все равно моей будешь" быстро подкупили мою нежную романтическую натуру. Мы гуляли все лето вместе, а в сентябре он сделал мне предложение.

И я согласилась.

Мои родители были в шоке и выбор жениха не одобрили.

Но я была такая счастливая с ним. На съемной квартире, с малооплачиваемой работой и мечтой, что вместе мы сможем все и даже больше.

Если бы я тогда знала, что Рогов однажды предпочтет мне другую, я бы сбежала от него. Сделала бы все, чтобы не влюбиться в его красивые глаза и волевой характер.

Возвращаюсь в квартиру и расстилаю постель, завариваю себе ромашковый чай. Наконец-то у меня есть время, чтобы побыть в тишине и подумать о своих детях. Нужно что-то решать, устраиваться на работу срочно, чтобы потом получать хотя бы минимальные декретные.

Отпиваю горячую душистую ромашку, и именно в этот момент раздается стук в дверь.

С опаской крадусь, смотрю в дверной глазок и сердце падает в пятки, как оборвавшаяся кабина лифта.

Я так и знала…

20. Я разбил ее сердце еще раз

Грач сдал мне Надю с потрохами. Позвонил и рассказал, что моя женщина теперь живет в квартире Зои. Адрес Костя скинул смской, и я почти сразу выдвинулся.

Мы ведь и не поговорили нормально ни разу за эту неделю.

Стучусь в дверь, и холодный пот по спине катится. А если Наденька еще не готова к разговору? Вдруг все еще злится…

Я уже все осознал и выводы сделал. Никакие связи с другими женщинами не заменят мне того, что давала мне жена все эти десять лет. Ее любовь не сравниться ни с чем. Потому что она моя «та самая». Именно она дала мне веру в себя. Да такую, что крылья распахнулись за спиной. Я без нее никто. Я без нее не хочу… Но как это объяснить женщине, которую я предал и сердце которой разбил?

— Уходи, — глухой голос за дверью дрожит.

И меня всего начинает колошматить. Если бы я только мог отмотать время назад, зная, что могу потерять жену… никогда бы не притронулся к другой.

А в тот момент, когда был с Алиной в офисе тет-а-тет я совсем ни о чем не думал.

— Надь, впусти, давай поговорим.

— Рогов, мы поговорим в суде! — отвечает сухо и отстраненно.

Притворяется. Я же знаю, как ей сейчас тяжело.

— Надь, давай не будем разводиться, — осторожно выдаю сквозь зубы.

Сама мысль, что мы больше не будем семьей для меня подобна смерти.

— Не будем? — распахивает дверь, ее глаза сияют от возмущения. — И как же мы будем жить, Рогов? А? Ты будешь уходить на работу, а я сидеть дома и думать, кого ты на этот раз трахаешь?

— Надя…

— Да что Надя? — вскрикивает и руками разводит. — Ты меня предал!

— Я… не знаю, как это объяснить.

— А тут нечего объяснять, — надувает губы, нижняя дрожит. — Грач рассказал, что та малолетка тебе в кофе кое-что подсыпала.

— Да. У меня есть доказательства. Я отправлял тебе результаты экспертизы моего кофе, но ты ведь меня заблокировала, да?

— Ты думаешь, что возбудитель тебя оправдает?

— Надь… я так не думаю. Но это как минимум смягчающее обстоятельство.

— Что? — округляет удивленные глаза. — Я ждала тебя дома с вином, вкусной едой и в дорогом умопомрачительном белье. Я хотела забеременеть в эту символическую дату!

— Я уже не верю, что ты способна забеременеть, — выдаю слишком резко, и Надя вздрагивает.

Смотрит на меня проклинающим взглядом.

— Знаешь что, Рогов! До этого момента я еще думала, что однажды смогу тебя простить, но теперь… — собирается захлопнуть дверь, но я подставляю ногу.

— Надя! Дай мне еще один шанс! Прошу!

— Я сейчас полицию вызову! — голос жены вибрирует гневом.

Позади раздается шум, и я оборачиваюсь. Бабуля высунулась из-за приоткрытой двери, машет скалкой и смотрит мне в глаза с лютой злостью.

— Ты что к девушке пристал, хулиган!

— Она моя жена.

— Домашнее насилие значит! — взвизгивает бабушка.

Наденька пользуется моментом и дверь захлопывает. Слышу, как защелкивается замок.

Черт!

Пожилая соседка тоже дверь закрывает, и я остаюсь один на лестничной площадке. В гнетущей тишине слышу, как хрустят мои пальцы, когда яростно в кулаки их сжимаю.

Какой же я осел.

Ляпнул то, что думал. Ведь за десять лет не получилось у нас сделать ребенка. И точно не получилось бы в годовщину свадьбы. Чудес, к сожалению, не бывает. Однако обиду Нади я прекрасно понимаю.

Я всегда ее поддерживал. Сам не давал ей руки опускать и твердил, что рано или поздно у нас все таки получится, хоть внутренне смирился с жизнью без детей.

А теперь я разбил ее сердце еще раз. Сказал самое мерзкое, что только мог.

— Чего под дверью топчешься? Уходи! — бабуля опять показывает нос и скалкой грозит.

В голове только ветер. Как быть дальше — не знаю. У меня всегда был четкий план. Я каждый шаг планировал, чтобы достичь желаемого.

А теперь… когда сам все разрушил… не могу представить, с чего начать возводить мосты к жене? Тут "ты все равно моей будешь" не прокатит.

Наверно, нужно дождаться суда. Развесить. А там уже действовать и заново завоевывать сердце моей королевы Надежды.

Паркую тачку возле дома, а сам плетусь в ближайший бар.

Других способов расслабиться я не вижу. Дома алкоголь закончился, а магазины уже закрыты.

За барной стойкой мест полно. Занимаю стул в центре, заказываю виски со льдом.

Башка болит, как будто мне кто-то ржавую иглу ввинтил в черепушку.

— Молодой человек, — слышу голос рядом с моих ухом. — У вас не занято?

Блондинка с большими голубыми глазами медленно хлопает ресницами.

— Не занято, — буркаю отстраненно.

— Вы тут один? — занимает соседний стул и глаз с меня не сводит.

Бегло осматриваю незнакомку.

Красивая. Похожа на мою Надю в молодости.

— Девушка, я не знакомлюсь.

— А меня не интересует знакомство, — улыбается кокетливо и выправляет плечи, выкатив груди. — Я предлагаю вам ночь без обязательств.

21. Неожиданная встреча

— Здравствуйте, можно? — робко улыбаюсь, заглянув в кабинет гинеколога.

— Входите, — отвечает сухо.

Просачиваюсь на стульчик, достаю результаты УЗИ и кладу на стол.

Врач внимательно изучает записи.

— Многоплодная беременность, значит. Сохраняем или аборт?

Меня ведет от этого слова и в глазах темнеет.

— Я пришла на учет вставать, — рассматриваю собственную сумочку растерянно.

— Это хорошо, — говорит с улыбкой. — Извините за резкость. У меня сегодня плохой день.

— Понимаю.

— Сегодня на УЗИ вы записались?

— Нет, а нужно было?

— Желательно. Был бы один плод, а тут два. Контролировать необходимо. Сейчас посмотрим окошки, — женщина быстро щелкает пальцами по клавиатуре. — Проходите в одиннадцатый кабинет.

Плетусь на ватных ногах.

Еще три недели назад я хотела, чтобы моя беременность оказалась глюком теста, а сейчас мне страшно до чертиков узнать, что в прошлый раз на УЗИ "показалось", и на самом деле нет у меня под сердцем никаких малышей.

Еще хуже, если с ними что-то случилось из-за стресса в котором мне приходится жить.

Дима хоть и оставил меня в покое, но чуть ли не каждый день подсылает ко мне Грача. То с цветами, то с продуктами, то с мягкими игрушками.

— Наденька! Здравствуйте! — весело приветствует меня Клавдия Леонидовна.

— Добрый день, — улыбаюсь несмело.

— Ну как ты? Свыклась с мыслью, что природа наградила тебя двойной радостью?

— Не до конца.

— Ну ложись, посмотрим.

На экране показываются два пятнышка, уже похожие на человечков. Маленькие. И я покрываюсь мурашками.

Вот они. Два моих смысла жизни.

Опять слезы на глазах выступают.

Клавдия Леонидовна рассказывает мне что-то, но я совсем ее не слышу. Только смотрю в экран горящим от радости взглядом и лужицей расплываюсь.

Выкуси, Рогов! Твоя бесплодная жена все таки смогла!

— Когда малыши будут шевелиться? — затаив дыхание спрашиваю.

— А они уже шевелятся, Наденька. Ты просто пока этого не ощущаешь.

— На каком сроке это станет ощутимо?

— Не терпится? — по-доброму смеется. — Потом волком завоешь от ударов по ребрам и по мочевому.

Клавдия Леонидовна отдает мне результаты УЗИ, а я от счастья свечусь изнутри. Все хорошо, мои детки развиваются правильно. Теперь на УЗИ мне через месяц.

Выхожу из кабинета, рассматривая черно-белые снимки, сердце бьется с горле.

Рано или поздно Дима узнает, что я беременна. А пока живота не видно, я могу расслабиться.

И пусть наше расставание и мысль о разводе дается мне с трудом, я справляюсь.

Уже не плачу по ночам. И кажется почти смирилась.

Поднимаю взгляд со снимков, замираю на месте.

Рыжеволосая девушка сидит на пуфике у входа в кабинет гинеколога. Она тычет пальчиками по экрану своего мобильника, улыбается, а на коленях у нее снимки УЗИ.

Несмело занимаю свободный пуфик напротив нее. Рассматриваю.

Это она.

Любовница моего мужа.

Молодая, яркая, красивая и беременная.

Поднимает взгляд на меня и растерянно моргает.

— Лебедева Алина, заходите, — врач открывает дверь, и рыжеволосая встает.

У меня кружится голова и сводит желудок.

Неужели она тоже беременна… от моего Димы?

Алина скрывается в кабинете гинеколога, а у меня паническая дрожь по телу прокатывается. Мне страшно.

Я верила, что Дима еще сто раз попросит прощения. Будет бегать за мной. Докажет мне, что любит. И я смогу простить его… рано или поздно мы опять будем вместе.

Но Рогов не знает о моей беременности.

А знает ли он, что его бывшая секретарша тоже в положении?

И что, если все это время мой муж и его молодая секретарша спят за моей спиной и радуются, что я подала на развод?

Проходит целая вечность, прежде чем довольная Алина выходит из кабинета. Смотрит мне в глаза с превосходством.

— Рогова Надежда, можете входить, — слышу голос и нервно сглатываю.

Любовница мужа проходит мимо, и меня тошнит от запаха ее духов.

Голова предательски кружится.

Теперь прием у гинеколога кажется мне чем-то адским. Мне безумно хочется расспросить женщину в белом халате о предыдущей пациентке. Хотя бы узнать какой у нее срок.

Дима клялся, что спал с Алиной всего один единственный раз. Неужели им одного раза оказалось достаточно?

На автомате отвечаю на вопросы, пока врач заполняет карточку по беременности.

Мне не терпится сбежать отсюда как можно скорее.

Расплачиваюсь и выхожу на воздух. Вдыхаю полной грудью, весеннее солнышко припекает, под ногами слякоть и лужи.

— Надежда Михайловна, — слышу тоненький голосок и оборачиваюсь.

Алина в яркой розовой куртке стоит прямо передо мной и смотрит в мои глаза с дерзким вызовом.

— Нам нужно поговорить, — выдает любовница.

22. Кто мне врет?

— О чем? — выдыхаю я строго.

— Вы в положении?

— Какая разница?

— Вы беременны от Дмитрия Романовича? — смотрит пронзительно.

— А вы? — изгинаю бровь.

— Да. Срок еще маленький. Видимо, я забеременела, когда мы с Дмитрием Романовичем последний раз занимались любовью.

У меня душа начинает метаться в груди.

Я не хочу слышать все это. Я ведь поверила Диме, что он с этой девкой всего один раз. По ошибке. Из-за возбудителя в кофе.

— Он не знает, что я беременна, — голос Алины дрожит.

— Аналогично. О моем положении он тоже не знает.

— Так вы ушли от него или нет?

Так эта мадам не вкурсе! Интуитивно чувствую, что с девчонкой что-то не так. От нее веет наигранной самоуверенностью.

Расправляю плечи и улыбаюсь:

— Нет. Зачем?

— Он ведь вас предал! У вас что, совсем гордости нет?

Горько усмехаюсь.

— Послушайте, Алина, — начинаю я, мысленно вспоминая слова моей матери. — Мы с мужем вместе десять лет, и его романы на стороне, это вовсе не повод для развода.

— Бред какой-то, — буркает девчонка, потупив взгляд.

Я, кажется, нашла нужную ниточку, чтобы вывести Алину из равновесия. Уж очень хочется поставить наглую девку на место!

— Я уже не в том возрасте, чтобы истерить. Я все взвесила, оценила ситуацию. Сомневаюсь, что мой муж уйдет от меня к вам. Понимаете? У нас налаженный быт, совместное имущество, а теперь будут еще и дети. Двое.

Прикладываю руку к своему плоскому животу, а Алина волком на меня смотрит.

— Дмитрий Романович обещал, что вас бросит! И будет со мной!

— Если так, то все его имущество перейдет ко мне. Алина, у меня с Дмитрием заключен брачный договор, по которому из брака он выйдет с голой задницей. Надеюсь, у вас есть своя квартира, где вы с Роговым поселитесь? — вру, но очень уж меня радует реакция рыжеволосой девицы и ее вытянувшееся от возмущения лицо.

— Вы меня обманываете!

Пожимаю плечами в ответ:

— Всего доброго, Алина.

— Нет! Стойте! — бежит за мной и преграждает дорогу. — Я вам не верю! Я видела ваши глаза, когда вы нас с Дмитрием Романовичем застукали!

— Это были эмоции. Просто эмоции. Сейчас у нас с Димой все хорошо. И вас он, насколько мне известно, уволил.

Алина теряется. Ее взгляд всего на мгновение становится расфокусированным, а затем она все же подбирает слова:

— Тогда почему он не знает, что вы беременная?

— Потому что я готовлю мужу сюрприз, — скалюсь в улыбке, обхожу девчонку и топаю в сторону дома.

Прогулки полезны для женщин в положении. Тем более благодаря Зое я теперь живу совсем рядом с клиникой.

Иду быстро, чтобы не расплакаться по дороге.

Я не знаю, что у моего мужа с этой девкой. Судя по ее реакции, они давно не встречались.

А вот наша с Роговым встреча совсем близко. Первое заседание суда по делу о разводе состоится уже на следующей неделе.

Дома завариваю чай и достаю из холодильника торт. Меня безумно тянет на сладкое. Готова тоннами его есть. От всего мясного меня тошнит, и десерты — это единственное, что получается кушать с удовольствием.

Кладу ложку в рот, замираю, уставившись в цветастую стену невидящим взглядом.

На сердце снова лопаются уже зажившие гнойники. Дима клялся, что у него с Алиной было только один раз по ошибке. Но неужели он меня обманул?

Или эта мерзкая девчонка хочет всеми правдами и неправдами ликвидировать меня?

Кому верить?

Я, кажется, схожу с ума…

Телефон звонит, и вздрагиваю от неожиданности. Смотрю на экран и облегченно выдыхаю.

— Ты дома? — улавливаю в голосе Зои радостный звон.

— Да.

— Я скоро зайду, ставь чайник!

Жена Грача как раз вовремя. Я почти начала ковыряться в прошлом и искать моменты, которые намекали бы на неверность моего мужа. Мне нужно знать, кто мне врет: Дима или его наглая любовница.

— Ну, как дела? Что новенького?

Тяжело вздыхаю, поставив на стол две чашки с кипятком.

— Сегодня видела любовницу мужа.

— Да ладно! Где? — Зойка таращит глаза.

— Она беремена, — шепчу обреченно.

— Чего? От кого?

— Говорит, что от Дмитрия Романовича.

Зоя закрывает рот рукой.

— И еще она сказала, что Дима обещал ей меня бросить, — поднимаю взгляд к потолку, но слезы все равно не удерживаются и катятся по щекам.

— Надь, ты ведь притворяешься, да? Что такая сильная, что от мужа вот так легко уйти можешь? — вкрадчиво шепчет.

А я головой растерянно качаю и воздух губами ловлю.

— Ты еще любишь мужа?

— Люблю, — зажмуриваюсь. — Зой, а ты секреты хранить умеешь?

— Обижаешь! Конечно!

— Тогда слушай…

23. Сосед

Падаю на стул и кусаю губы до крови.

— Я была у гинеколога сегодня, — начинаю робко и перевожу взгляд на Зойку. — У меня будет двойня.

— От кого?

— От мужа, конечно! — немного злюсь от ее вопроса, а затем тихо добавляю. — От без пяти минут бывшего мужа.

— Да-а-а, ситуация… А ты уверена, что тебе нужен этот развод? Может, простишь мужика?

— Нет, Зоя. Не могу! — качаю головой. — Я не доверяю ему больше. И вряд-ли смогу доверять. Тем более от него беременна не только я.

— Ну, Надь, тут вообще у меня слов нет. Надо же… Залетела ведь рыжая стерва! — вскрикивает Зоя и по столу стучит, отчего я вздрагиваю. — А вообще знаешь, жалко ведь такого хорошего мужика отдавать кому попало.

— Хороший мужик другой в трусы не полезет.

— Дима твой один раз оступился… и ты ведь любишь…

— Толку от моей любви? — вытираю слезы.

Я перестала видеть наше с Роговым будущее. Есть только красивое прошлое, за которое я безмерно благодарна, и ужасное настоящее. А что я буду делать дальше? Не знаю.

Я всегда была сильной девочкой, а потом рядом с Димой расслабилась. Он даже называть меня начал ласково домашней ромашкой. Дал чувство защищенности, нужности, надежности.

А теперь рубанул все нити, и я сорвалась, будто с обрыва в пропасть.

— Надь…

— Зоя, хватит. Это моя жизнь и я принимаю решения. Я не могу простить! — сиплю едва слышно.

Мне с трудом даются эти слова. Десять прекрасных лет… долгожданная беременность… мы могли бы быть сейчас такими счастливыми!

— Надя… Твоему мужу сорок. Молодость угасает. Кризис. Да, он залез на молодуху, но…

— Не дави, Зой. Я скучаю по прошлому и боюсь будущего. А еще я все еще пытаюсь свыкнуться с новой для себя реальностью, где нет розовых пони и вечной любви.

— А вдруг у вас вечная? — улыбается краешками губ и кладет свою ладонь мне на руку. — Вспомни, как вы любили друг друга эти десять лет.

Сжимает теплые пальцы, и по моей коже проносятся мурашки. Ее слова отзываются в моей душе. Потому что я тоже думаю об этом: мы любили друг друга.

Дима меня любил.

Каждый день мне это доказывал.

Десять лет… искренность, доверие, тепло. Дом полная чаша. Планы на будущее. Мечты. Тяжело отказываться от того, кто был всем.

— И у детей твоих должен быть отец! — продолжает Зоя.

— Как и у ребенка его любовницы. Мы не можем разорвать Диму на части, к сожалению.

— Верно, — насмешливо щурит глаза. — Да и зачем тебе половина мужика, когда ты можешь забрать целого? Он ведь тоже к тебе тянется, Дима твой. Вон и игрушки дарит, и сладости!

— А с любовницей что делать? И с ее ребенком?

— На тракторе переехать! — гаркает Зоя в манере ее мужа Грача.

Смотрю на нее со страхом и удивлением.

— Ты ведь шутишь? — выдаю пересохшими губами.

— Да. Шучу! — смеется как ни в чем не бывало. — А вообще это еще доказать нужно, что ребенок рыжей шалавы от твоего мужа.

— Боже… — закрываю лицо ладонями. — Ты только Косте ничего не говори. Он все мужу моему расскажет.

— Не скажу. Но не затягивай, новость о детях Дима твой должен знать! — требовательно выдыхает и откидывается на спинку стульчика. — Ну что, хозяйка, чай то будет?

— Да, — суетливо достаю заварку и угощения.

Мнение Кати и моей новой подруги разошлись. Если сестра была непреклонна и настаивала на разводе с предателем, то Зоя почему-то его защищает.

А сама я не могу мыслить позитивно. Мне просто хочется, чтобы не было этой Алины с ее возбудителем и беременностью. И чтобы измены не было.

Но я не могу забыть. И закрыть глаза тоже не могу.

— Не раскисай, поняла меня? — Зоя обнимает за плечи и целует в щеку.

— Не буду. Все хорошо! — отзываюсь тихонько.

— Если что, я на связи.

— Приходи завтра, поболтаем.

Зоя выходит из квартиры и машет мне рукой.

Дверь напротив открывается и в подъезд вываливается молодой мужчина.

— О, Зоя! Здравствуйте! — весело салютует.

— Егорчик, ты все запомнил? Я вот список тебе написала! — бабуля, которая в прошлый раз спасла меня от мужа, тоже выходит из квартиры. — О, Зоя! Добрый вечер!

— Здравствуйте, Лидия Николаевна!

Переминаюсь с ноги на ногу, рассматривая Егора. Молодой, симпатичный. Лет тридцать на вид. В модной куртке и обтягивающих джинсах. Челка падает на лоб, как сейчас у молодежи модно.

— А я все спросить хотела, что за девушка в твоей квартире живет? — бабуля пытливо смотрит на Зою.

— Это моя подруга. Надюха.

— Рад знакомству, — выдыхает Егор, бегло осмотрев меня с головы до ног.

И мне вдруг так неуютно становится от своего засаленного халатика и рваных тапок.

— Егор, не стой! Иди за лекарствами! — Лидия Николаевна взмахивает рукой, и мужчина срывается с места.

— Как дела то, сосед? — Зойка идет рядом с ним вниз по лестнице.

— Да нормально. Вот на работу устроился.

Соседская бабушка изучающе смотрит на меня и в квартиру не уходит.

— На личном как, Егор? — голосок Зои звучит уже совсем отдаленно.

Странно, что они на лифте не поехали, а решили пройтись. С девятого этажа то…

— На личном грустно, — вздыхает в ответ. — А твоя подружка свободна?

— Какая? Надюха?

Скрываюсь в квартире. Не хочу знать, о чем еще Зоя будет болтать с Егором, пока они спустятся до первого этажа.

24. Лиса Алина

— Ты совсем дура, Маш!? — кричу на подругу так, что в ушах от собственного голоса звенит.

— Сама дура! — бубнит себе под нос и вещи в большую сумку складывает.

— А ты обо мне подумала? Я как буду жить?

— Алин, на работу устраивайся. Хватит о мужиках богатых мечтать!

— Маша, не уезжай, пожалуйста! Мы же пополам за комнату платим. Как же я без тебя? — пищу и слезами давлюсь.

— Пополам платим? — оборачивается через плечо и смотрит на меня с нескрываемой злостью. — Ты мне пятнадцать тысяч должна за квартиру!

— Я же отдам. Просто сейчас нет возможности.

— Тебе ведь заплатили, когда уволили? — закатывает глаза. — Заплатили! А ты не соизволила даже этот месяц оплатить, не то что мне долг вернуть!

— Маш, ну ты же моя подруга! Как я без тебя? Кто меня будет уму разуму учить? — улыбаюсь невинно.

— Ты необучаемая! — прыскает Машка и сумку свою застегивает.

— Я беремена! Деньги для малыша откладываю! — выпаливаю я.

Подружка торопеет и рот распахивает. Хочет что-то высказать, но только губами беззвучно шевелит.

— Я тебя крестной думала позвать. Хочешь?

— От кого ты беремена? — хлопает ресницами растерянно.

— Так от Рогова. Все получилось!

— Знаешь, Алин, мне такие подруги как ты не нужны. Гнилые. Только деньги на уме. Ни стыда, ни совести.

Маша надевает куртку, хватает свои вещи и уходит, громко хлопнув дверью.

— Ну и иди, идиотка! — рявкаю так, что тонкие стены дрожат.

А сама на кровать падаю и руки к животу прижимаю. Глаза закрываю и слезы обжигают лицо.

Если женушка Рогова мне не наврала, и она реально такая идиотка, что измена для нее не повод от мужа уйти, то что я делать буду?

Я была уверена, что их семья распадется. Расколется. Разлетится на тысячи осколков. А в итоге я осталась в дураках?

Обида прожигает грудь так, что дышать невозможно.

Я все продумала! Соблазнила этого козла старого, придумала эту чертову беременность. И его жена так вовремя нас вместе застукала. А теперь что?

Еще и Машка дурацкая! Бросила меня в самый неподходящий момент!

Вытираю слезы и тащусь к холодильнику. Пусто. Маша все свои продукты с собой забрала, а я ничего последнее время не покупала.

Рычу от бессилия и за телефон хватаюсь.

— Ало, Паш, ты чем занимаешься?

— Ничем, дома торчу, — отзывается ненавистный голос из трубки.

— Встретиться не хочешь?

— Тебе опять что-то нужно от меня?

— Паш, неужели мы не можем как друзья просто пообщаться, прогуляться? В кафе посидеть в конце концов?

— Я тебя знаю, лиса Алина! У тебя ничего не бывает просто так! — смеется.

Мерзкий. Какой же мерзкий этот Паша! Как же я его ненавижу!

— Ну окей, через час жду тебя в баре.

Собираюсь быстро, только макияж поправляю и переодеваюсь в обтягивающие кожаные лосины и красную водолазку. Накидываю пальто и выдвигаюсь. Считаю мелочь на остановке, как идиотка. А могла бы сказать Паше, чтоб такси мне вызвал.

Все хорошие мысли приходят позже, чем нужно. И так всегда.

В баре сегодня безлюдно. Время еще раннее, да и будний день.

Власов расположился за столиком, заказал себе кружку пива и тарелку с закуской.

— Привет, — усаживаюсь напротив и улыбаюсь самой милой и невинной улыбкой.

А у самой в животе урчит от голода.

— Ну привет, лиса Алина! — отзывается Пашка и глаза прищуривает. — Была на УЗИ?

— Да. Беременность подтвердили. Спасибо за помощь! — поедаю глазами пивные закуски, и парень замечает мой голодный взгляд.

— Угощайся, — двигает тарелку на середину стола. — Пивка тебе взять?

— Я же беремена, — смотрю на него с непониманием, а сама чесночную гренку хватаю и в рот засовываю.

Хоть что-то.

— Точно, точно! Беремена от меня, — скашивает губы в хищную полуулыбку.

— Паш, — закатываю глаза.

— Как твой миллионер? Уже в курсе, что скоро станет оленем, воспитывающим чужого ребенка? — в голосе Власова глупая насмешка.

— Еще нет. Я подожду пока срок будет недель пятнадцать.

— Боишься, что он на аборт тебя отправит? — выгибает бровь и отпивает свое пиво, на его усах остаются следы от пены.

— Не боюсь. Просто он сейчас еще с женой… Я узнала, что они не разводятся. Прикинь, эта кобыла неадекватная его не бросила после измены!

— Ну и почему она неадекватная? Думаешь, она так просто откажется от теплого местечка рядом с богатым мужем?

Прикусываю губу. А ведь он прав. Я бы тоже не ушла, если бы богатый муж мне изменял. Пусть спит с кем захочет, главное деньги чтоб мне давал и детей обеспечивал всем необходимым.

— Маленькая глупенькая лиса Алина, — хрипит Паша сальным голоском и смотрит на меня нежно. — Какая же ты наивная! Думала, что твой миллионер все богатства мира к твоим ногам положит? Да? Ты ведь даже на элитную эскортницу не тянешь. Так, дешевая шлюшка.

— Ты совсем офигел?

— Нет, малышка. Мне просто тебя жалко, — ухмыляется. — Нет денег даже на еду, верно?

— Паша! Я сейчас уйду!

— А тебя никто не держит! — разводит руками, и я теряюсь.

Смотрю на его довольную рожу, и плюнуть хочу в нее. Чтоб захлебнулся.

— У меня к тебе предложение, Алин, только сразу не отказывайся, подумай хорошенько своим крохотным мозгом.

— Какое предложение?

— Я ведь люблю тебя, — выдыхает Власов, потупив взгляд. — Бросай свои мечты о миллионере и давай с тобой поженимся. Ты ведь от меня беремена. Будем жить потихоньку, семью выстраивать.

25. А ты умеешь?

Собираю бумаги в папку и передаю подчиненному.

— А вы на объект с нами не поедете? — хмурит брови, смотря на меня с вопросом в темных глазах.

— Нет, — бросаю на ходу, во рту пересыхает от мысли, что этот злополучный день все таки настал. — У меня сегодня развод.

Щуплый парень смотрит мне в спину с сочувствием. Да это и понятно. На мне с самого утра лица нет и настроение ни к черту. Я искренне надеялся, что Надя оттает и передумает разводиться. Но нет. Не такой уж и слабохарактерной оказалась моя домашняя ромашка.

Моя любимая девочка с неземными глазами, яркими и обожаемыми.

Любая другая женщина мне просто не подойдет. Потому что другие — не Надя.

Сажусь за руль своей тачки, и руки начинает пробивать дрожью.

Как мальчишка, ей-богу.

Обнимаю пальцами кожаный руль и втягиваю ноздрями воздух. Шумно выдыхаю и завожу мотор.

Мысли путаются в узлы, а на сердце что-то царапается. Гадкое такое чувство. Невыносимое.

Я сам виноват. Сам. Феерично просрал семью. Я ведь жить без своей жены не умею. Последнее время вообще сдал по всем фронтам.

Меня не интересуют другие. И я еще раз доказал это себе, когда послал красотку из бара искать другого мужчину для одноразовой связи.

Я за семью. Я знаю, что не из тех, кто на стороне имел бы постоянную любовницу.

На меня и раньше обращали внимание женщины. Глазки строили, предлагали всякое. Но мне это было не интересно.

А тут с Алиной как бес в ребро ударил.

Серое здание суда сливается с пасмурным небом. Заглушаю мотор и долго смотрю в лобовое, пытаясь представить жизнь, которая ждет меня дальше. Конечно, я не оставлю Надю в покое и буду продолжать передавать ей цветы, продукты, деньги, записки.

Уверен, что она мои письма даже не читает.

Нужно действовать решительно.

В боковое стекло раздается стук, и я открываю дверцу машины.

— Здравствуйте, Дмитрий Романович, — высокий блондин улыбается и протягивает мне худую ладонь.

— Здравствуйте, Игорь, — пожимаю.

— Почему вы отказались от встречи перед судом? Я же теперь не смогу защищать вас в полном объеме! — возмущается адвокат по разводам.

С Игорем мы знакомы давно. И я всегда надеялся, что его помощь мне никогда не понадобится.

— А меня не надо защищать, — скашиваю рот на бок. — Нужно будет после суда заняться переоформлением имущества на мою супругу. Я отдам все, что она попросит.

Игорь в замешательстве, но виду не подает.

— Покурим? — предлагает и пачку протягивает.

— Не курю.

— Тогда я покурю с вашего позволения, — чиркает зажигалкой, смачно затягивается и выдыхает густой сизый дым.

А я смотрю на небо, затянутое полотном облаков. Идеальная погода для разводов.

Я помню день, когда мы с Надей узаконили наши отношения. Перед этим стояла плюсовая температура, а в ночь ударил мороз и пошел снег. В день свадьбы в белом была не только невеста, но и каждое дерево. Фотографии из-за этого получились просто сказочные. И все гости говорили, что нам очень повезло и даже природа сделала нам подарок на свадьбу.

Сейчас, видимо, природа делает нам подарок на развод.

Закрываю глаза и вспоминаю, как собирался на работу в день нашей десятой годовщины. Надя была возбуждена и настроена на приятный вечер, все утро рассказывала мне о том, как сильно она меня любит и расспрашивала о блюдах, которые я хотел бы видеть на праздничном столе. А я был не в настроении из-за рабочих моментов. И бурчал на нее, как идиот.

А на прощание моя жена многообещающе поцеловала меня в губы со всей страстью, которая в ней скопилась.

Это был наш последний поцелуй…

Боже, как же я скучаю по ее губам со вкусом соленой карамели. И по сладкому запаху ее духов. И по нежным рукам.

— Это не ваша жена идет? — Игорь толкает мне в бок, и я распахиваю глаза.

Надя в красивом голубом пальто, подчеркивающем ее выразительные глаза, медленно направляется в нашу сторону.

— Да. Она, — отзываюсь неживым голосом.

Моя жена. Моя. Я зол на себя, что допустил оплошность и разрушил семью.

Пока ее силуэт приближается, мое сердце начинает биться чаще. Как в тот день, когда я пролетел мимо на мотоцикле и чуть не сбил несчастную. Она понравилась мне с первого взгляда своей ненавязчивой сексуальностью, тонким голоском и волшебным оттенком глаз.

А когда я узнал Надю поближе, то больше не захотел расставаться ни на миг.

Мы даже не стали ждать лета и сыграли свадьбу зимой. Денег едва хватило на серебряные кольца, платье с костюмом, фотографа и столовую за МКАДом. Но мы были счастливы.

И кольца потом заказали новые. С гравировкой. И я ни разу не снимал его, вот уже восемь лет.

— Добрый день, — Наденька измеряет меня строгим взглядом, а затем заинтересованно смотрит на Игоря.

— Здравствуйте, Надежда Михайловна, — адвокат тянет ей ладонь для рукопожатия, но та не спешит отвечать взаимностью.

— Можно поговорить с тобой наедине? — Надя выглядит уверенной.

— Конечно, — открываю жене дверцу в мою машину. — Присаживайся, тут нас никто не подслушает.

Игорь отходит, чтобы выбросить бычок в мусорку, а Надя недоверчиво ему в спину смотрит, а затем ныряет в салон тачки.

— Надь, — начинаю смело.

Мне есть, что сказать.

— Кто это? — кивает на Игоря.

— Это… адвокат…

— Ты нанял адвоката по разводам? — фыркает и взгляд отводит. — Предсказуемо, Дима.

— Я не хочу развода, Надь.

— А чего ты хочешь? — смотрит мне прямо в лицо.

— Жить с тобой, как раньше. Быть семьей. Надеяться, что рано или поздно у нас получится ребенок. Или в конце концов ЭКО сделать. И растить малыша. Вместе. Мечтать, как раньше. Любить друг друга.

Ежится и перебирает пальцы, уложенные на коленях.

— А ты умеешь?

— Что?

— Любить, — выдает совсем тихо и глаза закрывает, на ее ресницах повисают слезы. — Ты любить умеешь?

26. Моя по документам

— А ты забыла, как я любил тебя все эти десять лет? — шепчу с напором.

— Откуда мне теперь знать, что ты не изменял мне раньше?

Хватаю Надю за руку, и она нервно вздрагивает, испуганный взгляд на меня переводит и молчит. Только смотрит с болью.

— Ты знаешь, что я верный, — цежу сквозь зубы. — Я раньше не изменял. И больше не буду.

Капельки хрустальных слез падают на щеки Нади.

— Я соскучился, — выдыхаю ей в лицо.

В груди адское пламя разгорается. Так хочу к себе жену прижать, почувствовать ее тепло, нежность. Снова оказаться любимым мужчиной, которому верили, а не предателем и подонком.

— Отпусти, — шипит глухим голосом и руку убирает, а ее глаза наполняются решимостью.

Ровно также, как и мои. Я никому ее не отдам.

— Надь, давай еще раз все обдумаем.

— Нам вместе больше нечего обдумывать, Дима, — качает головой и поджимает губы. — Нас больше нет. Семьи нашей нет. И той Нади, которая от тебя с ума сходила, холила и лелеяла тебя, тоже больше нет.

— Ты слишком жестоко поступаешь.

Изумленно поднимает брови.

— Это ты жесток, Рогов! Ты меня предал, закопал заживо в землю! Заставил меня умереть в день нашей годовщины! — Наде мало воздуха, она говорит на разрыв, задыхаясь от бессилия и отчаяния.

Я вижу, как ей больно.

Мне тоже. Сердце замерло камнем в груди.

Надю изнутри ломает, и я очень хочу ей помочь, успокоить. Но сейчас нельзя давать газу. У нее еще болит…

— Ты меня убил! Своим поступком! Я тебя ненавижу! — кричит громко и с надрывом, прячет лицо в ладонях.

Ее плечи дрожат от слез.

— Надя, — наклоняюсь впепед и осторожно обнимаю.

Прижимаю к себе.

Не могу по-другому.

Мой подбородок оказывается на ее макушке. Дышу нервно и прерывисто, будто только что марафон пробежал, светлые волосы жены колышутся от моего дыхания. Она прижимается щекой к моей груди, всхлипывает. В зеркало вижу, как обессиленно Надя прикусывает свой собственный кулак.

— Я все сделаю, как ты хочешь, Надь. Квартиру отдам, машину. Что еще скажешь, тоже отдам, — шепчу ей в макушку.

— Мне ничего от тебя не нужно.

— Надь, по закону имущество при разводе делится между супругами поровну.

— Лучше оставь меня в покое. Хватит пытаться меня купить, Рогов. Ты же знаешь, что со мной твои подарки не сработают.

Закрываю глаза и шумно выдыхаю через нос.

Не оценила Наденька моих стараний смягкими игрушками, цветами и конфетами. А я как лучше хотел.

— Я никогда не смогу тебя оставить, ты знаешь это.

— Я хотела попросить тебя только об одном. Не лезть больше в мою жизнь. Неужели ты и этого не можешь сделать!?

— У тебя уже кто-то появился? — по коже бежит озноб.

— Что? — Надя выпрямляется и глядит на меня ошалело.

— Ты уже нашла мне замену? — сжимаю челюсти до скрежета. — Быстро же ты, Наденька. Молодец!

Я ревную ее так, что крышу сносит. Но сейчас говорю все это не для того, чтобы выпустить свои эмоции. Мне нужно посмотреть на ее реакцию, чтобы спланировать дальнейшие действия.

— Ты больной, Рогов!? — вскрикивает и улыбается растерянно.

— Я все понял, Надя.

— Ты трахаешь свою секретаршу и думаешь, что имеешь право на ревность? — хлопает ресницами.

— Ты все еще моя жена, Надь! Да, я имею право ревновать тебя!

— Твоя жена? — распахивает дверь машины, оборачивается через плечо и рычит мне прямо в лицо. — Сейчас мы это исправим!

Надя поднимается по лестнице первая, а мы с Игорем идем за ней. Я смотрю ей в спину, любуюсь ее походкой. Когда потом я снова ее увижу?

Недоступная. Холодная. Но все еще моя.

Моя по документам.

Скоро у меня и этого не останется. И тогда я вновь стану ее молодым романтичным маньяком.

— О, Анастасия! — вскрикивает Игорь, завидев полную женщину у кабинета.

— А, Игорек! — улыбается и останавливается. — Ты к нам не один?

Анастасия изучает Надю, затем быстрым взглядом проходится по мне.

— Да вот, паре нужно срочно развестись.

Хочется треснуть Игоря в спину после этих слов. Я был бы счастлив, если бы бракоразводный процесс затянулся на год, а лучше еще больше.

Только вот адвоката об этом я не предупредил.

— Срочно, говоришь? — Настя прищуривается и опять смотрит на Надю. — Ладно, молодые люди, вы присядьте. Мы с Игорем сейчас все подготовим.

Дверь захлопывается, и моя жена прижимается спиной к стене. Закрывает глаза и молчит.

— Надь, с тобой все хорошо?

Ее кожа белеет на глазах.

— Рогов, я с тобой больше не разговариваю. Всю информацию передавай, пожалуйста, через своего адвоката.

— Ты точно впорядке?

Надя шумно вздыхает и морщится.

— Рогов, где тут туалет? — шепчет почти неслышно.

— Прямо по коридору и направо. В самом конце.

Срывается с места, почти бежит. Я провожаю ее взволнованным взглядом, а потом и вовсе иду за ней.

Слышу характерные звуки за дверью и смотрю по сторонам. А как только жена выходит, я хватаю ее за локоть и заставляю остановиться в сантиметре от меня.

— Надь, что с тобой, ты отравилась чем-то? — обеспокоено смотрю в ее голубые глаза.

— Твоей любовью! — фыркает недовольно и делает шаг в сторону.

27. Маленькая правда

Мне стыдно за свою слабость.

Я позволила Диме обнять меня. Прижать к себе.

Сердце взорвалось в этот момент от острой необходимости хоть немного побыть слабой в руках любимого мужчины.

Я знала, что люблю его до сих пор. Но если раньше мои чувства были крыльями за спиной, то теперь они стали крысами, грызущими меня изнутри и поедающими мою плоть. Прошел уже месяц, а мои раны так и не затянулись. Все хорошо, пока мужа нет рядом, но стоит ему опять проявить напор, и я безумно хочу сдаться.

Мне невыносимо больно сопротивляться собственным чувствам, и также больно его прощать.

В машине он повел себя нагло, как и в нашу первую встречу.

Он ведь именно этим меня и покорил — своим нахальством. Рогов не терпит отказов. Всегда добивается своих целей.

И в этот раз его цель — я.

Я, которую вывернуло наизнанку пять минут назад в туалете.

Смотрю на Диму мельком. На нем лица нет. Мрачнее тучи. И у меня горле болезненный ком.

Сегодня мы делаем шаг в неизвестность. Что будет дальше, когда он узнает о детях? Сможем ли мы выстроить нормальное общение хотя бы ради малышей?

И нужны ли будут ему вообще малыши?

— Так, дорогие разводящиеся, документы готовы, — Анастасия выходит из кабинета. — Изучайте, подписывайте.

Кладет листы на стол.

Внимательно вглядываюсь в буквы, а у самой перед глазами все плывет, и в голове дикой пульсацией только один вопрос: догадался ли Рогов, что я беременна?

Адвокат Игорь рассказывает что-то про переоформление документов на квартиру на мое имя, какие-то формальности и прочую ерунду.

А я смотрю на Диму. Он нахмурил брови, сетка морщин проявилась на лбу. Тоже думает о чем-то своем, вместо того, чтобы слушать своего адвоката.

— Ладно, все решим, — сухо бросает мой муж и ласково смотрит мне в глаза. — Надь, я тебя отвезу домой.

Поджимаю губы.

— Дим…

— Это не обсуждается. Я тебя отвезу. Пошли!

Вздыхаю шумно, но поддаюсь.

Я должна расспросить его про рыжеволосую девчонку. Мне нужно знать, знает ли Дима о ее беременности. И самой стоит уже признаться, что ношу под сердцем его детей.

В машине тепло, и я расслабляюсь. Чувствую ужасный голод. С утра толком ничего не ела, потому что утренний токсикоз просто сводит меня с ума.

— Ты голодная? — осторожно интересуется Дима, сворачивая с трассы в сторону кафе.

Тяжело вздыхаю. Волшебник Рогов. Читает мои мысли.

— Я бы съела чего-нибудь сладкого, — глухо шепчу, и руки дрожью прошибает.

Пол дела сделано. В ближайшее время адвокат Игорь поможет с разделом имущества, а через месяц мы получим свидетельства о расторжении брака.

И буду я разведенкой с двумя маленькими детьми.

Болезненный ком встает в горле от этой мысли.

— Почему тебя вырвало в суде? — муж задает вопрос напрямую.

И сейчас, наверно, лучший момент, чтобы сообщить о беременности, но…

— Переволновалась, — невинно улыбаюсь. — Ты же знаешь, меня часто тошнит от стресса.

— Ладно, пойдем перекусим, — паркуется. — Потом отвезу тебя к Зое в квартиру и поеду работать.

— Твой проект… его утвердили?

— Да, никаких проблем не возникло.

— Чудно.

— Надь, мы же не чужие друг другу. Даже когда получим документы о разводе, ты всегда можешь обратиться ко мне за помощью. Давай останемся друзьями? — Дима пытается выдать улыбку.

— Не уверена, что у нас получится, — сердце в груди сжимается стальными тисками боли.

— Почему?

— Ты давно общался со своей любовницей?

— Фу, Надь, — закатывает глаза. — Я уже забыл об этой девке. Зачем ты про нее вспомнила?

— Значит, она к тебе еще с новостями не приходила?

Вероятнее всего Алина ждет, чтобы срок ее беременности стал внушительным. Боится, что Рогов на аборт ее отправит.

— С какими новостями?

Сердечко пропускает удар.

— Я знаю ее маленькую тайну, Рогов, — выдаю хитрую улыбку.

Если скажу, то, возможно, Дима быстро решит эту проблему. Или обрадуется долгожданному наследнику и забудет обо мне.

— Надь, ты можешь нормально сказать, без интриг! — взрывается от нетерпения и рычит.

— Алина твоя ждет ребенка. Говорит, что от тебя.

Глаза Димы лезут на лоб от шока.

— Быть не может, Надь. Она врет! — с холодным безразличием. — Если и беременна, то не от меня.

— Ну конечно, не может быть… — бормочу себе под нос. — Дим, ты же хотел детей. Может ребенок Алины — это подарок тебе за годы ожидания моей беременности?

Рогов заводит мотор машины.

— Я передумал обедать, — отрубает резко и выворачивает с парковки.

Всю дорогу мы проводим в гробовой тишине. Дима спешит, и пару раз даже нарушает правила дорожного движения.

Прощаемся сухо. Поднимаюсь в квартиру, закрываю за собой дверь и прижимаюсь спиной к стене.

Закрываю рот рукой, чтобы не завыть.

Теперь все зависит от поведения мужа.

Если он обрадовался новости о беременности Алины, просто при мне виду не подал, и сейчас побежит к ней с признанием в любви, моя душа окончательно пропитается трупным ядом и разлетится на кровавые ошметки.

А если он и в этой ситуации выберет меня, я смогу хотя бы выдохнуть и нормально говорить с ним о наших общих малышах.

28. Пазл складывается

— Найди Лебедеву и приведи ко мне. Срочно!

Грач вылетел из офиса около часа назад по моему приказу. Все это время я смотрю на часы. Стрелки перемещаются слишком медленно.

Сжимаю челюсти до скрежета. Стучу кончиком ручки по столу. Ощущаю металлический привкус крови на языке.

И мотор в груди сходит с ума в приступе аритмии.

— Дмитрий Романович, вот она! — Костя бесцеремонно распахивает дверь чуть ли не с ноги и буквально швыряет Алину в кабинет. — Вы представляете, ехать не хотела! Сбежала от меня, ведьма рыжая, еле поймал!

— Свободен, — смотрю на Грача тяжелым взглядом, и тот коротко кивает.

Дверь за ним захлопывается.

— Дмитрий Романович… Я… Я… — мнется Алина, обняв себя за плечо одной рукой.

— Села, — указываю на кресло напротив меня, но девчонка губы кусает и с места не двигается. — Быстро, — добавляю тихо и беспрекословно.

Лебедева вздыхает и садится.

— Ну что, Алиночка, как проходит твоя беременность? Токсикоз не мучает? — не скрываю злой насмешки.

— Нет, все хорошо, — пикает и глаза опускает.

— Когда ты собиралась мне сообщить?

— Не знаю. Я боялась, что вы меня заставите аборт сделать. А я хочу малыша, понимаете? Хочу мамой стать! — говорит как-то очень искренне.

Надя говорила также… "Хочу мамой стать". Нежно так шептала… почти как Алина сейчас.

И мне даже неловко становится.

— Слушай, Алин, — немного смягчаюсь. — У нас было один раз. Один чертов раз! В презервативе. И что-то я не припомню, чтобы кончил в тот день.

— Вы кончили. Презерватив порвался.

— Ты из меня осла не делай, ладно?

— Вы так злились, что ничего не запомнили? — хлопает ресницами.

— Ну-ка, напомни.

— Вы начали кончать. Пришла ваша жена. Вы меня с себя столкнули, рваный презерватив соскользнул и упал на пол. Я его потом подобрала, когда вы из кабинета вышли за вашей женой.

— Сказочно, — откидываюсь в кресло и закрываю глаза.

Я реально не помню, куда делся презерватив.

— Готова сделать тест на отцовство? — выдыхаю.

— Да. Я кроме вас не спала ни с кем.

Сжимаю пальцы на подлокотниках офисного кресла.

— Не заставляйте меня убивать малыша, — слезно шепчет Алина.

Я думал об этом. Но после стольких лет мучений с Надей, после стольких безуспешных попыток… я не могу заставить кого-то делать аборт. Это жестоко.

А меня жестоким точно назвать нельзя.

— На что ты рассчитываешь?

— В смысле?

— Чего ты хочешь от меня? — смотрю на девчонку в упор.

— Как вы решите. Захотите быть отцом ребенка и жить со мной…

Перебиваю ее своей громкой усмешкой. Алина прикусывает губу и головой качает.

— Это ваш ребенок, Дмитрий Романович. Вы же не оставите малыша и его маму на улице?

— Квартиру тебе купить? — брезгливо морщусь.

А Лебедева головой отрицательно машет.

— Как вы захотите. Я могу и в общаге жить в съемной комнате. Если вас устроит, что ваш ребенок будет расти в таких условиях.

— Еще доказать нужно, что ребенок мой.

— Ваш.

Закрывает глаза, и я вижу слезы, бурно бегущие по ее щекам.

— Не реви, ребенку это вредно!

— Беспокоитесь? — грустно улыбается. — Вы будете прекрасным отцом!

— Господи, Алина! Какая же ты… — цежу сквозь зубы и осекаюсь.

Я был не против. Я сам трахал ее с удовольствием. В том, что рыжая дрянь сейчас сидит здесь и нагло называет меня соучастником ее беременности, виноват только я. Я дал ей повод думать, что меня можно обвести вокруг пальца, когда закрыл глаза на добавки в кофе и никак не наказал. Только уволил.

Я пожалел ее. Понадеялся, что девка и так вынесет из этой ситуации урок. Видимо, зря.

— Ты зачем мне возбуждающую хрень подсыпала? — тру переносицу пальцами.

Голова трещит.

Слишком много херовых новостей за один день.

— Я хотела, чтобы вы внимание на меня обратили, — всхлипывает.

— Короткие юбки и твои пошлые улыбки не помогли, решила использовать тяжелую артиллерию?

— Простите меня.

— Маленькая ты. И очень глупенькая, Алин. Подумай, тебе точно ребенок нужен?

— Нужен! — выдает уверенно.

— Я решу, что дальше делать. Позвоню тебе через пару месяцев. Встретимся для ДНК теста.

В виски стреляет острая боль, и я морщусь.

Ну не кончал я в тот день! И ребенок не мой. Смущает лишь тот факт, что рыжая бестия уверена в своих словах. Неужели что-то еще задумала?

— Хорошо, я могу идти? — ободряется.

— Иди.

Встает и осторожно ступает к двери. Останавливается и виновато смотрит мне в глаза.

— Дмитрий Романович, — начинает несмело. — Мне деньги нужны. За комнату заплатить.

Вздыхаю судорожно.

Я ее трахнул и уволил. И даже если теперь Лебедева меня обманывает, доля моей вины все равно есть, что девчонка без работы осталась. Будь я конченым мудаком, выставил бы ее. А мне хочется решить ситуацию, какой бы поганой она не была.

— Сколько?

Пожимает плечами:

— Тысяч сто будет достаточно.

— В общагах теперь так дорого комнаты сдают?

— Нет, — робеет. — Еще на продукты и на витамины для беременных.

— Кину на карту. Иди.

Открывает дверь и опять тормозит.

— Дмитрий Романович!

— Что еще? — раздраженно.

— А ваша жена уже сделала вам сюрприз?

Интуитивно напрягаюсь.

— Ты виделась с Надей? Что ты от нее хотела?

— Мы случайно встретились у гинеколога, — пожимает плечами.

У меня на лбу выступает испарина от ее слов. Каменею и теряюсь на секунду, а затем пазл складывается.

Наденьку вырвало в суде. Она была у гинеколога.

Стало быть моя жена тоже ждет ребенка! И почему я сразу не догадался?

29. Навязчивый поклонник

Едва я успеваю успокоиться и принять контрастный душ, как в дверь яростно стучат. Снимаю с головы кокон из полотенца, влажные волосы падают на обнаженные плечи. Отыскиваю приличный халатик и накидываю на голое тело.

Смотрю в дверной глазок. Егор?

Осторожно открываю дверь.

— Здравствуйте, Надежда! — взволнованно выдает молодой мужчина, взмахнув длинной челкой. — А я тут бабушке лекарства принес, а вам вот!

Вытаскивает руки из-за спины и демонстрирует мне торт с манящими волнами крема.

В животе жалобно урчит.

— Здравствуйте, — хлопаю глазами растерянно и крепко держу халатик у груди. — С чего это вдруг?

— Да просто… по пути же… захотел вам приятное сделать!

— Спасибо, конечно, но не стоило.

— Нет, Надежда, я настаиваю! Возьмите! — настойчиво протягивает мне торт, и я нехотя его принимаю.

Смотрю на соседа в упор, а он мнется. Неловкая ситуация. Егор ждет, что я его в гости позову. А я таких гостей не ждала.

Наверно, я бы хотела, чтобы ко мне приехал Дима. Он сейчас мне очень нужен, как бы сложно не было это признавать. От его поведения зависит все. Просто все! Алиночка скорее всего выпалит ему новость о том, что я тоже в интересном положении. Опрометчиво было рассчитывать, что рыжая девица промолчит. Но даже если мерзавка проболтается, поведение Димы все равно будет показательным.

— Надежда, а что вы делаете сегодня вечером? — Егор, наконец, подает признаки жизни.

— Ничего.

— Не хотите поужинать со мной?

Торопею от его предложения.

Раньше я сразу отказывалась. И все комплементы в мою стороны считала дежурными. У меня был Дима. А сейчас…

— Егор, простите, но я вынуждена отказаться.

— Почему?

— Я ведь замужем, — пожимаю плечами.

— Зоя мне сказала, что вы разводитесь.

— Да, — прикусываю губу. — Но по документам я пока что замужняя женщина.

— Женщина? — улыбается хитро. — Вы девушка! Молодая и очень красивая.

Расплываюсь в смущенной улыбке.

— Егор, не уговаривайте, — головой качаю растерянно.

— Ладно, когда вы получите свидетельство о расторжении брака, я предложу снова! И тогда у вас не будет отговорок!

Возмущаюсь внутренне, но вида не подаю.

— Еще раз спасибо за торт, — выдыхаю строго, и собираюсь попрощаться, но Егор расправляет плечи и выдает милую улыбку.

— Вы что, даже чаю мне не предложите?

Боже, зачем Зоя рассказала ему столько информации обо мне? Как мне теперь от него отделаться!?

— Сейчас не самое подходящее время, — продолжаю мягко улыбаться, хотя сама уже начинаю нервничать.

— Надежда, я буду честен, — сосед делает шаг в мою сторону и оказывается слишком близко со мной. — Вы мне очень понравились!

Закрываю глаза.

— Можно я за вами поухаживаю? Какие цветы вы любите?

— Егор, не стоит.

— Наденька, — шепчет и касается моего плеча.

Отшатываюсь интуитивно.

Я не хочу, чтобы кто-то меня касался. Чужие руки. Чужой мужчина. Мне противно до тошноты.

И мысль проскакивает, что если позволю кому-то ухаживать за мной, то предам Рогова. Опущусь до его уровня. Стану изменщицей. Достану ногами до дна и увязну в тине и иле.

— Простите, — сосед нервно моргает и отходит. — Я навязываюсь, да?

— Да.

— Я просто… не знаю, как это делается. Мне тридцать, и у меня никогда не было серьезных отношений.

Что-то екает в моем сердечке.

— Егор, — начинаю осторожно. — Сейчас не самое лучшее время в моей жизни, поэтому я взъерепенилась. Давайте мы с вами поговорим о свидании, когда я официально разведусь.

— Хорошо, — оживляется. — Я тогда пойду пока…

— Идите, — киваю и закрываю дверь резко.

Я до сих пор не могу расстаться с мыслями о муже. Я его жена.

Даже более того… я его девочка. Его домашняя ромашка.

И я не могу даже думать, что когда-то впущу в свою жизнь другого мужчину. И дело не в том, что я не смогу больше доверять мужчинам.

Просто все другие — не Рогов. У них нет нежного взгляда ярких зеленых глаз, нет шрамика на подбородке от падения с велосипеда в далеком детстве, нет родинки над верхней губой, нет родного запаха и нет этого классного напора, который покоряет с первых секунд.

Я люблю мужа. И, наверно, в моей душе теплится надежда, что все еще можно вернуть.

Закрываю глаза от осознания и руки к животу прижимаю. Как я могла оказаться в таком положении? Где я ошиблась?

— Надя не в настроении принимать гостей, — слышу голос моего навязчивого поклонника в подъезде, а затем раздается яростный стук в дверь.

Внутри все сжимается и я боюсь даже вдохнуть. В глазах темнеет.

— Я же говорю, — с напором выговаривает Егор. — Надя не хочет никого видеть. Вы вообще кто?

— Я отец ее ребенка, — слышу суровый голос Димы, и пульс взвинчивается до максимального предела.

— Какого ребенка? — изумленно.

— Который сейчас сидит у нее в животе.

30. Мне без тебя плохо

Дрожащей рукой хватаюсь за дверную ручку. Сердечко пропускает удар, затем еще один. Пальцы током прошибает, а в горле болезненный ком встает.

— Надя, открывай! Нам нужно поговорить! — нетерпеливый голос Димы отзывается болью в моей голове.

Выдыхаю, считаю до пяти и распахиваю дверь.

Муж осматривает меня с головы до ног заинтересованным взглядом. Да, видок у меня еще тот… мокрые волосы, короткий халатик, торт в руке.

— Заходи, — выдаю коротко, но Рогов не торопится.

Оборачивается и прожигает взглядом Егора.

— Ты что, был у моей жены?

— Нет, — молодой мужчина поджимает губы и пятится в сторону квартиры своей бабушки. — Я вот тут живу. Мы с Надеждой соседи.

— Соседи, значит, — Рогов кривит рот в хищную улыбку и кулаки сжимает.

— Просто соседи, — поясняет Егор.

— Чтоб я больше тебя тут не видел, — грозный рык моего мужа заставляет навязчивого поклонника побледнеть. — Ты меня понял?

— Д-да.

— Дим, хватит, — спокойно произношу размеренным тоном. — Заходи, иначе я дверь захлопну.

Злится. Челюсти стискивает так, что на шее желваки видны. Но меня слушается.

Усаживаемся за столом на кухне друг напротив друга. Это был наш обычай раньше: если возникали спорные моменты или трудные ситуации, мы вот так садились и могли все обсудить. Спокойно, без скандалов.

— Надь, Алина реально беременна, — голос мужа холодный и безжизненный.

— Да, я знаю.

— И ты беременна, — смотрит в мои глаза.

— Да.

— Почему не сказала?

— Потому что мы разводимся.

— Надь, неужели ты думаешь, что я откажусь от ребенка? — недоумевающе приподнимает брови. — Я хочу быть отцом, и я буду отцом. Слышала про совместную опеку?

— Слышала.

— Ты не против?

Тяжело вздыхаю.

— Я не знаю, Дим. Давай я сначала рожу, ладно?

— Я все понимаю, Надя! Я совершил непростительный поступок, переспал со своей подчиненной, и теперь разгребаю последствия. И тебе я сделал больно. Я жалею об этом, Надь.

Тру лоб ладонью. Запускаю пальцы в волосы. Руки все еще дрожат.

Я не уверена, что готова к разговору о наших совместных детях. Потому что в голове вертятся мысли только о беременной Алине.

— Блин, Надь! Десять лет… — Дима морщится, словно от острой боли. — Я такой дурак, домашняя ромашка!

— Не называй меня так, — теперь у меня дрожит еще и голос.

— Прости! За все прости!

Смотрим друг другу в глаза. Слышу, как за спиной жужжит старенький холодильник, а на стене громко тикают часы.

Кажется, что проходит целая вечность.

— Надь, я тебя люблю, — выдыхает муж резко и импульсивно. — Давай будем общаться. Ради детей.

А я только машу головой как безумная, и пульс шумит в ушах. По ладоням идут красные нервные пятна, и слезы подходят.

— Надь…

— Молчи! — шиплю неестественным голосом. — Давай просто помолчим.

Дима резко встает и передвигает свой стул ближе ко мне, садится и обнимает меня. Тянет в свои объятия. Опять.

Второй раз за день я поддаюсь на его провокации.

Кладу голову на его плечо и шумно выдыхаю. Легче становится.

— Что же мы за люди такие? Разводимся, а точку в отношениях поставить не можем!

— Потому что были счастливы вместе, — шепчет мне в висок.

— С Алиной ты тоже будешь оформлять совместную опеку?

— Чего? — усмехается. — С Алиной мы сначала поедем делать тест на отцовство. Я уверен, что она меня обманывает.

Поднимаю голову и смотрю на мужа красными от слез глазами.

— Ты правда спал с ней только один раз?

— Я тебе клянусь! — искренне шепчет. — Если хочешь, мы можем поднять записи с камер видео-наблюдения в офисе. Ты убедишься, что я соблюдал субординацию.

— Зачем ты к ней в трусы полез? — выпаливаю свой вопрос, и щеки горят пожаром.

— Не знаю, — тупит взгляд. — Просто… член стоял от таблеток, которые дрянь мне в кофе подмешала. Я секса хотел. Дико хотел. А когда она пришла и ноги раздвинула…

— Мозг отключился?

— Нет, Надь… Я не знаю, что сказать. Я думал, спущу нужду, а потом…

— А потом бы тебе понравилось, и ты начал изменять с завидной регулярностью.

— Ты меня знаешь, — смотрит в мои глаза в упор и за руку нежно берет. — Я бы сдох со стыда после первого раза. Я бы все равно не смог жить спокойно после своего поступка. И я признался бы тебе в измене. Совесть бы загрызла, Надь!

Он прав. Я его знаю. Он меня любит. Все эти десять лет доказывал, что любит.

— Хорошо, что я пришла в тот день, — грустно улыбаюсь. — Избежал мучений из-за совести.

— Избежал? — изгинает бровь. — Ты не представляешь, как мне без тебя плохо.

Прикусываю губу до боли.

— Потерять такую женщину как ты — конец света. Я ведь даже… не знаю… чувствую себя жалким без тебя. Мне реально плохо, Надь. Очень плохо.

— И мне без тебя, — рублю правду.

Страшно до одури, что пожалею о своих словах.

Я же не знаю, что там между Димой и Алиной. Вдруг мой муж нас обеих обманывает?

— Ты поела? — неожиданно спрашивает, и я растерянно на него смотрю.

— Еще нет.

— Ты весь день голодная? — строго. — Ты с ума сошла? О ребенке совсем не думаешь?

— Дима… — закрываю глаза и уголки губ расплываются в улыбке.

— Я сейчас закажу что-нибудь из твоего любимого рестика. Поужинаем вместе.

— Дима, наверно не…

— Не стоит? Ты это хочешь сказать? — прищуривается. — Надь, я сейчас не спрашиваю разрешения. Считай, что я заказываю не для тебя, а для своего ребенка.

Распахиваю рот, чтобы возразить, но тут же прикусываю язык.

Рогов быстро достает телефон, выбирает блюда из приложения ресторана с доставкой.

— Твои любимые роллы беру.

— Угу.

— Запеченную семгу или морского окуня?

— Я не хочу рыбу.

— Надя, — поднимает на меня молниеносный взгляд. — Семга или окунь?

— Семга.

— А пиццу не хочешь? Тут акция, один плюс один равно три.

— Зачем нам столько пиццы?

— Верно, — коротко кивает и откладывает телефон на стол. — Через час будет. Может, кино включим?

— Дим, подожди, — торможу его порыв прервать серьезный разговор и устроить нам тихий семейный вечер, как в старые добрые времена. — Так что ты будешь делать с ребенком Алины?

31. Хрустальный сосуд

— Если окажется, что ребенок мой, чего просто быть не может, то буду платить алименты, — цедит сквозь зубы.

— И все? — хмурюсь. — А если она захочет большего?

— Чего, например?

— Твоего участия в жизни ребенка.

— Надь, я против этого. Ни один суд не заставит отца общаться с ребенком против воли. Все, что может получить Алина — это алименты.

— И в тебе не проснутся отцовские чувства? — шепчу с надрывом.

— Послушай, — берет мою руку и осторожно гладит кожу своим большим шершавым пальцем. — Я хотел ребенка от тебя. Мечтал, что ты будешь мамой моего малыша, и моя мечта исполнилась. А ребенок от Алины — ошибка.

Закрываю глаза, а на душе тепло становится. Ох, Рогов… ты еще не знаешь, что твоя мечта сбылась в двойном объеме, и скоро у нас будет не один малыш, а сразу двое.

— Я так боюсь тебе верить…

— Надь, я понимаю, — прижимает мою ладонь к своим губам и целует невесомо. — Что мне сделать, чтобы вернуть доверие?

— Я не знаю.

— Подумай!

— Не знаю, Дим. Я не готова закрыть глаза на твою измену и беременную любовницу.

— Она мне не любовница.

Вздыхаю. Тяжело все это. И раны еще свежие. И страшно до безумия, что все повторится. Но малышам нужен отец. И нам с Роговым придется выстраивать адекватное общение, чтобы не пострадали дети. И мне нужен мужчина. Спина, за которую я встану. Мой муж мне нужен.

— Ну что, фильм? — улыбается.

— Да, пойдем в спальню, — киваю в ответ. — Хотя подожди! Я переоденусь и позову тебя.

Семейная веселая комедия хорошо поднимает настроение и заставляет на час забыть о мыслях о нашем дальнейшем будущем. Я сижу на кровати, закутав ноги в теплый розовый плед, а Рогов на кресле в метре от меня. Затем мы ужинаем, и я обнаруживаю, что могу спокойно есть рыбу, без приступов тошноты.

Мне нравится этот вечер. Он такой же теплый и домашний, как было раньше. И даже не хочется, чтобы Дима уезжал.

Досматриваем фильм, и Рогов встает с кресла. Разминает затекшие плечи, выпрямляет спину.

— Там Пушинка по тебе скучает, — выдает неожиданно. — Ты бы вернулась домой, Надь.

— Вернусь, когда квартира станет официально моей.

— А мне куда?

— Не знаю, — хлопаю ресницами. — Поживешь на съемной.

Задумчиво хмурится, а затем коротко кивает.

— Ладно, Надюш, как прикажешь. Я поеду. Поздно уже, — бросает взгляд на часы.

Чувствую, как нарастает внутренняя дрожь.

А вдруг поедет не домой? Вдруг к Алине помчится?

— Дим, — шепчу онемевшими от волнения губами. — Останься со мной.

В глазах мужа проносятся вспышки радости.

— Где я буду спать? — уголки его губ вздрагивают.

— На кресле, — тяну плед выше, полностью закрывшись им до самого подбородка. — Оно раскладывается.

— Хорошо, — Рогов тут же берется за подготовку спального места.

Тянет за сидушку, и кресло со скрипом превращается в кровать, а я встаю и с верхней полки вытаскиваю свежее постельное белье.

— Думал не предложишь, — с каким-то трепетом говорит Дима, наблюдая, как я готовлю ему постель.

— Ни на что не рассчитывай! Я просто тебя пожалела. По пробкам сейчас еще два часа до дома ехать будешь.

— Я знаю. Не заслужил! — разочарованно вздыхает. — Но это лучше, чем спать в пустой квартире и смотреть на нашу фотографию в спальне.

— Все, можешь ложиться.

Дима снимает рубашку с брюками, а я выключаю свет. Слабые лучи уличных фонарей пробиваются в спальню сквозь занавешенное окно. Мы лежим в тишине. Я смотрю в потолок и не могу сомкнуть глаз. Муж тоже не спит. Периодически шумно вздыхает.

— Надь, спишь? — тихонько приподнимается и смотрит на меня.

— Сплю.

— Надь, а помнишь, когда мы были в Египте, я пообещал тебе вечность вместе? Ну, когда на экскурсию к пирамидам ездили. Помнишь?

— Помню, — закрываю глаза, а в груди опять растекается болезненное томление.

Я скучаю по прошлому.

— Я тебе не соврал тогда. Я буду любить тебя вечность! Я больше ни на ком не женюсь.

Утром Дима приносит мне завтрак в постель: душистый чай и непонятно откуда взявшиеся круассаны. Стараюсь сдержать улыбку, но получается у меня паршиво.

— Спасибо.

— Я в магазин успел сходить, — присаживается на край кровати. — Там еще продукты разные, сложил в холодильник.

— Дим…

— Надюш, завтракай. И не забывай больше кушать, пожалуйста. Малышу ведь нужно.

Это первое утро, когда меня не тошнит. И я уже начинаю думать, что муж — моя волшебная таблетка от токсикоза.

Откусываю круассан с шоколадом внутри, отпиваю душистый чай. Какое наслаждение!

— Надь, я к тебе вечером опять заеду. Часов в восемь. После работы.

— Приезжай. Я ужин приготовлю.

— Не готовь. Я заберу тебя на свидание, — говорит таким тоном, что возражать невозможно.

Я до безумия хочу, чтобы Рогов меня не обманул. Чтобы все слова, сказанные им вчера, оказались правдой. Он может вылечить мои раны. Только он! Мой предатель и моя панацея в одном флаконе!

Мне все еще страшно, и я не доверяю, как раньше.

Но я готова попробовать. Потихоньку. С опаской. Научиться доверять заново, насколько это возможно.

— Можно поцеловать тебя? — мурлычет.

А я цепенею.

— Дим, я…

— В щечку, — перебивает и тянется ко мне.

И я замираю. В одной руке круассан, в другой чашка с чаем. И глаза безумно взволнованные.

Муж нежно касается теплыми губами моей кожи. Ласково и осторожно.

Удивительно, что из Рогова ушел весь его напор и решительность. Он заново исследует границы дозволенного, да так аккуратно, будто идет по тонкому льду.

Моя душа — хрустальный сосуд.

И теперь муж либо наполнит его своей любовью, и все трещины затянутся, либо окончательно расшибет на тысячи мельчайших частиц.

32. Нам нужно начать сначала

Стрелки настенных часов показывают без пятнадцати восемь, а я уже готова к встрече с мужем.

Не знаю, что Дима задумал, но мне безумно любопытно. Он всегда виртуозно придумывал свидания.

Сегодня на мне голубое красивое платье, которое будет отлично сочетаться с моим пальто. И акцент во всей этой небесной комбинации — красные серьги и маленькая красная сумочка.

Звонок в дверь, и я иду открывать буквально на цыпочках, опасаясь нарваться на соседского парня Егора или еще кого.

Смотрю в дверной глазок, а там букет ранункулюсов вместо Рогова. Прикусываю щеку изнутри и шумно выдыхаю. Сердце долбит между лопаток слишком быстро.

Тук-тук. Тук-тук.

Глупое слепое сердце. Оно доверчиво рвется к Диме. Оно его любит.

Но мозгом я все прекрасно понимаю. Предавший один раз обязательно предаст снова.

Раз.

Два.

Три.

Распахиваю дверь и невинно улыбаюсь.

— Это тебе, — Дима доволен собой и своим необычным букетом. — Потрясающие цветы для потрясающей женщины.

— Спасибо, — шепчу, затаив дыхание. — Пройди, я цветы в вазу поставлю.

Хотя с вазами у меня дефицит. В имеющихся у Зои в квартире вазах еще позавчера стояли букеты, которые Дима дарил раньше. В шкафу я отыскала трехлитровые банки, и маленькие букеты переставила в них за день до нашей встречи в суде.

Я как будто догадывалась, что скоро будет еще один букет.

Пока разбираюсь с ранункулюсами, Рогов покорно ждет меня в прихожей.

— Готова?

— Да, — коротко киваю и стягиваю с вешалки пальто.

В машине тепло, я расслабляюсь и предвкушаю приятный вечер. Пусть мы скоро разведемся, но мне определенно нравится то, что сейчас происходит. Я чувствую свободу. И я запрещаю себе думать о том, что поступаю неверно.

В конце концов у нас будут общие дети. И даже если нам с Роговым не быть одной семьей, малыши должны видеть, что папа уважительно относится к маме, а мама не нервная истеричка, ненавидящая их отца до остервенения.

— Я забронировал столик, — Дима въезжает на подземный паркинг.

Я догадываюсь, где будет проходить свидание, и у меня сводит колени.

Я хотела побывать в этом ресторане еще года два назад, когда он только открылся. Но тогда у Димы времени не было, а потом я просто забыла о своей хотелке. Замоталась в быту, забегалась. Пошла на фитнес.

И ресторан вылетел из головы.

Атмосфера здесь таинственная. Черные блестящие скатерти на столах с золотыми ножками, свечи, ненавязчивая музыка. Располагает к задушевным разговорам.

— Ну что, Наденька, отметим начало бракоразводного процесса? — ухмыляется Рогов, когда отодвигает мне стул.

Столик прямо у большого окна, весь город как на ладони. Ночные огни переливаются яркими вспышками, а машины на трассе кажутся совсем крошечными и сливаются в неоновые потоки света.

— Присаживайся, нам есть, что обсудить, — торопит.

И я сажусь, но взгляд от окна оторвать не могу.

— Надь…

— Я тебя слушаю.

— Ты уже поняла, что я настаиваю на совместной опеке, верно?

— Да, — киваю.

Теперь все мое внимание сконцентрировано на муже.

— Нам нужно решить, по каким дням ребенок будет со мной. Я готов забирать и новорожденного младенца, чтобы у тебя был шанс на личную жизнь.

Ток прошибает все тело. Я столбенею от его слов.

— Подожди…

— Что не так? Мы разведемся, каждый из нас пойдет своей дорогой. Да? — его четко очерченные губы вздрагивают в коварной улыбке.

Он надо мной издевается. Хочет увидеть мою реакцию на его слова, чтобы прощупать почву и понять, настроена ли я на прощение.

Только вот я за десять лет изучила его, как облупленного. И если раньше я легко велась на такой прием, то теперь у Рогова ничего не выйдет.

— Да, — вскидываю подбородок. — Я еще очень молода, чтобы ставить на себе крест.

— Быть может, — Рогов сглатывает, кадык под кожей плавно перекатывается. — Может у тебя получится построить семью с тем парнем… с соседом Зои.

— Все возможно, — пожимаю плечами.

Нас прерывает подошедший официант. Мы делаем заказы, и как только молодой человек удаляется, наши с Димой взгляды вновь приковываются друг к другу, словно магниты с разноименными полюсами.

— Ну а ты? — выразительно изгинаю бровь. — Если ребенок Алины окажется твоим, будешь с ней?

— Это исключено, — сжимает руку в кулак.

Костяшки его пальцев белеют.

— Почему же? Мне показалось, что ты испытываешь к ней интерес.

— Тебе показалось, Надя. Не более того.

— Ты ведь спал с ней, — выдаю нарочито громким шепотом.

— Спал. Но это не означает, что я готов строить с ней семью.

— Я сказала ей, что у нас брачный договор. И что в случае развода ты останешься ни с чем.

Дима медленно моргает, а затем оголяет зубы в улыбке. Откидывается на спинку стула и смеется.

Так громко, что гости оборачиваются и смотрят на нашу пару.

— Сразу видно, что ты моя жена, — качает головой.

— Твоя любовница этому не обрадовалась, — продолжаю тихо.

— Она не моя любовница!

— А как мне ее называть? — выжимаю сквозь зубы.

— Большая ошибка. Вот как.

Дима напряжен и смотрит на меня тяжелым взглядом. Я вновь задела в его душе что-то важное.

Он был примерным семьянином. Хорошим и внимательным мужем. Пока сам все не сломал и не показал мне, каким жестоким может быть. Почему я должна глотать обиду и думать о его чувствах?

— Надь, нам нужно начать сначала, — выдает уверенно и беспрекословно.

— Думаешь, я на это соглашусь? Опять тебе поверить, чтобы что?

— Чтобы убедиться в моей искренности. Я не прошу забирать документы из суда, останавливать наш развод и тут же съезжаться. Так не получится.

— Чего ты хочешь? — сердце пропускает удары.

Мне становится невыносимо жарко, и щеки пылают.

— Хочу вернуть тебя любой ценой.

33. Свидание с прошлым

Мы ужинаем в тишине. Я залипаю в окно на потрясающий ночной город и обдумываю его слова.

Я не готова все забыть. Раны еще свежие и кровоточат при малейшем упоминании о Диминой ошибке. И наш разговор — это соль для моей растерзанной в клочья души.

Однако я согласилась на это свидание. Я сама позволила забрать меня вечером из Зойкиной квартиры и привезти сюда. Силой никто не тащил.

А вчера я сама разрешила почти бывшему мужу поцеловать меня в щеку и чуть не обезумила от полыхающей в груди радости.

И я хочу продолжать с ним общение не ради детей, а ради самой себя. Потому что когда он рядом, мне легче. Так я точно знаю, что он не с Алиной.

Может, если бы Рогов влюбился в другую девушку и честно признался мне в этом, я смогла бы отпустить его без дикого чувства собственничества. Но я не могу отдать этой рыжей наглой малолетке мужа, с которым сама прошла через тернии, чтобы достать до звезд.

Это я любила его десять лет и помогала поднять бизнес, а она просто подсыпала возбудитель в кофе и чудом залетела. И теперь любовь Рогова должна достаться ей? Как минимум, это нечестно.

— Наелась? — осторожно интересуется Дима. — Будешь еще десерт?

— Я сейчас лопну, — выдыхаю с улыбкой.

Наверно, второй кусочек невероятного торта был лишним. Но таким вкусным… ммм…

— На этом наше свидание не заканчивается, Наденька, — Рогов говорит с нескрываемым волнением. — Ресторан — только начало.

— Что ты еще задумал?

— Увидишь.

Возвращаемся в машину, и я уже чувствую усталость. Из-за беременности к вечеру меня всегда тянет в сон, поэтому я начинаю дремать сразу, как только выезжаем с подземного паркинга.

Открываю глаза и смотрю на часы. Я спала примерно полчаса.

— Мы почти приехали, — Дима мельком меня осматривает.

— Хорошо, — расправляю плечи.

Главное больше не уснуть.

Муж заруливает в темный переулок, и у меня ухает сердечко. Напрягаюсь всего на мгновение, а затем узнаю знакомое место.

— Дима…

Паркуется напротив того самого здания, где я больше десяти лет назад встречалась с подружками. А потом раньше всех пошла домой и нарвалась на обаятельного бандита на мотоцикле.

Тут уже нет того кафе.

И улица очень изменилась.

Но воспоминания оживают в памяти, будто знакомство с Роговым было только вчера.

— Давай выйдем из машины, — настойчиво предлагает и распахивает свою дверцу.

Холодный воздух ознобом холодит позвоночник.

Дима подает мне руку и помогает выйти из машины.

— Узнала место?

— Да.

Я осматриваюсь, сложив руки под грудью. Немного прохладно, ветер тут сильный.

— Все так изменилось…

— И мы с тобой тоже, — опускает голову, подбирает слова. — Я тогда и подумать не мог, что буду так счастлив с тобой все эти годы.

— Дим, давай не будем, — закрываю глаза.

Душу пронизывает ядовитыми иголками. Если бы я знала, что наша семья окажется со сроком годности и рухнет спустя десять лет, я бы все равно сдалась ему.

Оно того стоило.

Дима сделал меня счастливой.

— Надь, я не хочу, чтобы все закончилось. У нас будет ребенок. Подумай о нем.

— Решил применить манипуляции? — грустно улыбаюсь.

— Нет.

— А по-моему да.

— Нет, Надя, — поворачивает меня к себе так резко, что голова идет кругом. — Просто мы столько ждали, когда получится. И вот оно… наше счастье… на пороге стоит, затаив дыхание, и ждет, когда мы двери распахнем.

— Не я эти двери закрыла, — пищу взволнованно.

— Я виноват. И мне жаль.

Закрываю глаза. Ощущаю теплое дыхание Димы на своих губах. Если он сейчас меня поцелует, я отвешу ему звонкую пощечину.

Сейчас не самое подходящее время.

— Я никогда не забуду о твоей измене, — горло больно сковывает комком подступающих слез.

— Я это понимаю.

Холодный ветер пробивается сквозь тонкое пальто, и я дрожу в руках мужа. Почти бывшего. Но все еще самого родного моего человека.

— И до конца простить я не смогу никогда.

— Нам нужно хотя бы попробовать. Не прогоняй меня, Надя.

Утыкаюсь лбом в его грудь. Головой качаю и слезы бегут по щекам.

Простить не могу.

Отдать не могу.

Что мне делать? Боже… я окончательно запуталась в своих чувствах! Боже, помоги. Что мне делать? Я стою на развилке двух дорог, и какую бы из них я не выбрала, мне все равно будет больно.

— Надь, — вытирает мои слезы шероховатыми грубыми пальцами.

— Просто будь… моим близким другом. Ладно? — глаза открывать боюсь. — Пока что только другом.

— Хорошо, — знаю, что улыбается. — Поехали, отвезу тебя домой. Холодно тут, а тебе болеть нельзя.

34. Наши отношения стали теплее

Адвокат моего мужа помог максимально быстро переоформить квартиру на меня. А еще Дима уже пригнал мою машинку. Стоит теперь под окнами Зойкиной квартиры, а я переодически на нее в окошко любуюсь.

Сегодня Дима собирает вещи и съезжает, а уже завтра я буду дома. Пушинку мы договорились оставить со мной, чтобы несчастная кошка не стрессовала от переездов.

Представляю, что придется пережить Пушинке, когда малыши родятся и немного подрастут.

— Привет! — Зоя машет рукой приветливо и обнимает меня. — Ну, как ты?

— Привет, дорогая, — улыбаюсь. — Я нормально. Токсикоз прошел.

— Ничего не болит?

— Нет, все хорошо. Кажется, живот начал расти! — сообщаю с тягучей радостью.

Мне все еще с трудом дается мысль, что я стану мамой после стольких лет безуспешных попыток. Тосчастье безграничное накатывает, то все это кажется сном.

— Как с Димой дела? — Зоя берет меня под руку, и мы сворачиваем в сторону красивой арки при входе в парк.

— Не знаю, — прикусываю губу. — Скоро получать свидетельство о расторжении брака.

— Я не об этом! — фыркает. — Ну, отношения ваши потеплели?

— Дима каждый день приезжает после работы на ужин. Иногда ночует у меня.

— Получается, вы живете вместе, — глаза подруги загадочно блестят.

— Нет!

— Да!

— Зой, нет!

— Ну а как? Вещи только по разным квартирам, а вы как попугаи неразлучники!

Опускаю голову и смотрю под ноги. Снег в этом году удивительно быстро растаял. И солнце припекает, только вторая половина марта, а на улице уже совсем тепло.

— Надь, ну признайся, что семья ваша распалась только формально!

— Я не знаю, что там с его Алиной…

— Тебе не про девку эту думать надо, а о своих детях! — грозно шипит Зоя.

— Я ему не доверяю.

Зойка мрачнеет. Смотрит куда-то вдаль возмущенным взглядом.

— Костя недавно с твоим Димой говорил, — выдает тихо, словно секретом делится. — В общем, твой муж реально раскаялся.

— Вроде да, — выдыхаю. — Я это и сама вижу. Но раны еще свежие.

— Надь, если бы я от своего Грача про вашу семью каждый день не слушала, какие вы дружные и замечательные, я бы Диму не защищала! Ты ведь его лучше всех знаешь… разве он сможет еще раз тебя предать? Вспомни, шалава ему подмешала возбуждающую ерунду! Он бы сам не стал!

— А если ему опять кто-нибудь подмешает?

— Ну ты гляди, какая упрямая! — Зоя останавливается и глядит мне прямо в глаза так, что душа уходит в пятки. — Молния дважды в одно место не ударяет!

Прогулка в парке идет мне на пользу. Я рада, что у меня появилась такая подруга. Если бы не Зоя, я бы чахла в квартире и вообще никуда не выходила.

А беременным нужно больше гулять.

Только через два часа я возвращаюсь домой. Быстро готовлю ужин к приходу Димы, беру телефон, чтобы открыть электронную книгу, которую недавно начала читать, и тут же зависаю пустым взглядом в экран.

Три пропущенных от Кати.

И два от мамы.

Едва успеваю подумать, что случилось что-то серьезное, как на экране загорается "сестра".

— Надя! Наконец-то! — громко кричит, задыхаясь от волнения. — До тебя как до президента, хрен дозвонишься!

— Что случилось? — на всякий случай сажусь на кровать и руку к животу прижимаю.

— Ты почему мать с восьмым марта не поздравила?

Прикусываю губу.

Не поздравила. Наверно, я слишком большое значение придала нашей ссоре, а должна была поступать мудро. Как мама учила.

Но я для нее не дочь, а сплошное разочарование. Мама хоть и мягкая, но прекрасно умеет манипулировать моими чувствами.

— Короче, Надюх, родители собрались устраивать семейный съезд. Всех зовут. И тебя тоже! — быстро тараторит Катька.

— Когда?

— На выходных. К нам дядя Леша приезжает с новой женой.

— Ужасно, — шиплю, прикрыв веки.

— Ничего ужасного! Жена у него красавица!

Да. Умница, красавица, отличница, спортсменка. И ради нее дядя Леша бросил тетю Ларису год назад.

Я и Дима принципиально на свадьбу не поехали к моему родственнику, потому что посчитали это безумием.

А теперь меня саму муж чуть ради молодухи не бросил.

— Надь, ты тут?

— Тут.

— Приедешь? — больше похоже на требование, чем на вопрос.

— Мне нужно с Димой обсудить.

— С Димой? — шокировано вскрикивает. — Ты с ним помирилась?

Сильно зажмуриваюсь, и сердце быстрее стучит.

— Наши отношения стали теплее. Он знает, что я беремена. И мы иногда проводим время вместе.

— Я думала, что вы развелись.

— Почти. Скоро получим бумажки о расторжении брака и все.

— Ну вы даете! А зачем разводились, если продолжаете общаться?

— Меня пугает твоя непосредственность, Катюш, — устало вздыхаю. — Он отец моих детей. Мне придется с ним общаться.

— Чего-то ты не договариваешь!

— Ладно, Кать, мне пора. До связи!

— Матери позвони, она за тебя волнуется.

— Ладно.

Откладываю телефон и падаю на спину. Глажу свой небольшой округлившийся животик.

Все таки вовремя случилась беременность. Если бы не было детей, то мы с мужем окончательно бы потеряли друг друга.

Встречаю Диму на пороге с улыбкой, а он мне букет из разноцветных гипсофилов протягивает. Он большой и воздушный, как облако.

Мы заново переживаем конфетно — букетный период. Так часто Дима мне только поначалу полевые цветы таскал.

— Надюш, а у тебя завтра УЗИ? — мурлычет нежным голосом.

— Да. А что?

— Я завтра с тобой поеду. Хочу посмотреть на своего ребенка!

35. Папаша, спокойнее!

Подъезжаем к клинике, где Надя встала на учет, и я начинаю дико нервничать.

У меня же это впервые.

Я представлял в мечтах, как буду вместе с женой ходить на УЗИ. Пытался угадать, что почувствую, когда увижу на экране ребенка. Моего ребенка!

Я и подумать не мог, что буду нервничать.

— Дим, идем? — Наденька улыбается.

— Да, — стальным голосом.

— Ты что, паникуешь? — удивленно меня осматривает. — Рогов! Это всего лишь УЗИ!

— Скрининговое, — смотрю в лобовое. — А вдруг у малыша какие-то отклонения?

— Дим, не думай об этом. Мы здоровые люди, ребенок был зачат в трезвом состоянии. Какие отклонения?

— Синдром Дауна, не сформированность конечностей…

— Рогов! Я тебя сейчас ударю!

Зря я ночью читал всякую чушь в интернете.

Считаю минуты, когда нас наконец пригласят в кабинет и мне скажут, что с малышом все впорядке.

Наступает наша очередь, Надя открывает дверь и входит первая.

— О, знакомые лица! Здравствуй, Наденька! — женщина в белом халате оголяет зубы в улыбке.

— Добрый день, Клавдия Леонидовна! А вы что, работаете без выходных? — моя жена тут же достает из сумки пеленку и расстилает ее на кушетке.

— Покой нам только снится! — отзывается врач УЗИ. — А это ваш муж?

— Бывший муж, — спокойно произносит Надя, а лицо Клавдии Леонидовны становится задумчиво мрачным.

— Ну, присаживайтесь, бывший муж, — указывает мне на стул и готовит свой аппарат.

Как только прибор касается живота Наденьки, на экране появляются черно-белые изображения.

Всматриваюсь в полосы. Отчетливо вижу ребра, руку с пальчиками, еще руку. И еще одну руку.

Сердце перестает стучать на секунду.

Клавдия Леонидовна перемещает прибор, а на меня давит тишина так, что готов растечься по стулу от напряжения.

Я не совсем понимаю то, что вижу. Но у Нади не один ребенок!

— Их двое, — судорожно шепчу я.

Врач переводит на меня строгий взгляд:

— Да, папаша, двое. Вы только в обморок мне тут не падайте!

Наденька едва уловимо хихикает.

— Двое! — выговариваю громче.

— Папаша, спокойнее!

— Надь, у нас двойня!

— Я знаю, Рогов! — жена стучит меня ладонью по колену, чтобы я замолчал.

— Почему ты не сказала?

— Сюрприз, — невинно хлопает ресницами, и хрустальные слезинки зависают в ее глазах.

— Офигеть!

— Дим, успокойся! — требовательно просит Надя, но у меня такое возбуждение, что пот по спине течет.

— Я в шоке! — хватаюсь за голову и не веря залипаю в экран.

— Папаша, я вас сейчас за дверь выставлю! — чеканит Клавдия Леонидовна. — Нам нужно сердцебиение послушать, а вы мешаете.

— Молчу, — вжимаюсь в стул, а у самого скулы сводит от улыбки.

Не ожидал, что будет двойня. И эта моя реакция… сейчас взорвусь от счастья, как воздушный шар! Я как подросток, которому впервые в жизни удалось стащить у отца кассету с эротикой. Хотя нет… даже это не сравнимо с тем, что я испытываю сейчас. Все чувства смешались в бешеной центрифуге, и меня шатает из стороны в сторону. Я отец двоих! Двоих!

Десять лет не получалось, а тут двойное счастье.

Двое детей!

Клавдия Леонидовна щелкает кнопки, слышу ритмичный шум и глаза закрываю. Сердечко бьется.

Проходит еще целая вечность, волнительная и трепетная. Наденька тянет мне ладонь, и я крепко ее сжимаю. Сплетаем пальцы и вместе разглядываем маленьких человечков на экране.

— Беременность соответствует сроку, отклонений у плодов нет, — наконец произносит Клавдия Леонидовна. — Вам повезло, некоторые часами тут сидят, дети никак не дают посмотреться как следует.

— Спасибо вам большое! — шепчет Надя и слезы вытирает тыльной стороной ладони.

Когда выходим из кабинета, я прижимаю жену к стене и нависаю сверху.

— Надь… — томно шепчу ей в губы. — Я хочу рассцеловать тебя! Всю! Полностью!

Жена потерянно озирается по сторонам и щеки ее краснеют. Прижимает снимки УЗИ к груди и губу прикусывает.

— Надь, боже, ты не представляешь, как я счастлив! — вторю едва слышно. — Я так тебя люблю!

— Рогов! Приди в себя! — пикает и строгим взглядом меня окатывает. — Нам скоро свидетельства о расторжении брака забирать!

— Надь, а ты за меня еще раз выйдешь? — улыбаюсь.

Плевать, что на нас смотрят. Пусть зеваки подслушивают. У них в жизнях, наверно, все гладко и размерено, а мы с женой сейчас проживаем необычайно тяжелый период. Так почему бы не скрасить его шуточками, пока у обоих настроение на высоте?

— Дим, ну ты серьезно? Предложение? Сейчас? — Надя сдается и улыбается.

— А когда надо? — отстраняюсь и подставляю локоть, чтобы моя почти бывшая супруга взяла меня под руку, как раньше. — Блин, Надь! А у нас ведь теперь брак по залету будет! Вот это я попал!

— Ты невыносим! — усмехается. — Я ведь еще не сказала, что согласна.

Удаляемся из клиники под взгляды посетителей и персонала.

Открываю перед Надей все двери. Хочется на руки ее схватить и кружить, кружить, кружить! Но я держусь.

Она права.

Мы без пяти минут официально разведенные. И хоть Надя и поддается, сердечко ее потихоньку оттаивает, спешить не следует.

Мне нужно вернуть сто процентное доверие любимой женщины, а затем разбираться с Алиной.

— Ты меня отвезешь домой? — смотрит на меня, когда к машине подходим.

— У меня план такой, — хитро прищуриваюсь. — Сейчас на квартиру к Зое за вещами, а затем я тебе помогу все пакеты донести до нашей, — осекаюсь. — До твоей официальной квартиры.

— Спасибо.

Надя еще не знает, что дома ее ждет не только Пушинка, скучающая по женской компании, но и еще один маленький сюрприз…

36. Хочу сыграть в ее игру

— Я очень рада, что ты помогаешь мне, — говорит Надя, как только выходит из лифта.

Несу чемодан и пакеты, а жена налегке. Не хватало, чтоб беременная таскала тяжести.

— Тебе спасибо, что позволила мне остаться в твоей жизни, хотя бы на правах хорошего друга.

Грустно улыбается и ключ в замочную скважину вставляет, проворачивает и заходит.

Пушинка тут же бежит встречать хозяйку. Сразу ластится, мяукает приветливо.

— Ты ж моя хорошая! Соскучилась? Пуся, Пусечка! — подбирает кошку и поглаживает гладкую холку.

Пушинка мурлычет и жмурится от удовольствия.

— Я же говорил, она скучает.

— Голодная наверно? Что, Пуся, Рогов совсем тебя не кормил?

— Кормил!

— Какая тощая стала! Ну, ничего, Пуся, я тебя откормлю опять!

— Надь, ей нельзя переедать, ты же знаешь…

Но она меня уже не слушает. Открывает дверь в спальню и застывает в проеме.

Подхожу ближе, дышу прямо Наде в затылок. Она мурашками покрывается, как раньше.

И я хочу ее. Остро, долго, до дрожи. Моя выжидательная тактика с каждым днем превращается для меня во все более мучительную пытку.

Но я не хочу других.

Только Надя мне нужна. Я подожду еще хоть целую вечность и перебьюсь, но сам факт… запах моей женщины будоражит, как и прежде. И как я мог променять ее на малолетнюю шлюху?

— Дима, — с придыханием шепчет Наденька.

— Если бы знал, что будет двойня, купил бы две!

Осматриваю собранную детскую кроватку с улыбкой и гордостью.

— Дим, — жена медленно поворачивается ко мне. — Когда ты Алину повезешь делать тест на отцовство?

Закрываю глаза, и болезненный озноб по телу прокатывается.

— Надь, ты такой момент испортила!

— Я серьезные вопросы задаю.

— Да, — киваю коротко. — Но я уверен, что ребенок там не мой!

— Хорошо, если так, — опускает голову, взгляд потухает.

— Ты часто об этом думаешь?

— Часто.

— Надь, лучше о малышах думай! И не нервничай лишний раз, хорошо?

— Хорошо.

— И загляни в детскую!

— У нас есть детская? — удивленно.

— Теперь есть, — беру жену за руку и веду в комнату, которую мы раньше планировали переделать для малыша.

А тут я подсуетился. Обои сам переклеил, своими руками, на нейтральные с детскими картинками. Купил манеж, стул для кормления, сказочный сундук под игрушки. Мягкий коврик, чтоб малышу по нему хорошо ползать было.

— Я в шоке, — шепчет Наденька. — Дима…

— Это мои дети. Мои. Я вас не брошу, Надя. И больше не предам! — осторожно обнимаю за плечи и к себе ее прижимаю, обвиваю руками и шепчу на ухо. — Ты только позволь мне быть отцом, мужем, твоим мужчиной.

— Дим… — также тихо.

— Доверься мне, ромашка!

Поворачивается и утыкается лбом в мою грудь.

Головой отрицательно машет:

— Еще болит.

От напряжения на лице дергается мышца. Прошло два месяца после моего идиотского поступка. Это ничтожно мало.

— Я подожду, — глажу Надю по спине.

Хотя бы не прогоняет. И обнимать себя уже дает.

— Мне на работу нужно, — нехотя отлипаю от жены.

— Заедешь вечером?

— Обязательно. Продукты в холодильнике, коммуналка оплачена, за интернет завтра заплачу.

— Дим, а ты где теперь жить будешь?

— У Зои.

Растерянно моргает.

— Поменялись местами, — выдаю милую улыбку.

С рабочего места вызываю Грача, и тот по первому зову залетает в кабинет.

— Дмитрий Романович, я ваши вещи перевез!

— Спасибо за помощь, Костя. Присядь.

— Как ваша супруга? — Грач раскидывается в кресле по-хозяйски.

— Оттаивает, снежная королева. Но сейчас не об этом, — сжимаю пальцы до боли. — Скоро тащить Лебедеву на ДНК.

— Переживаете?

— Я не кончал в тот день.

— От кого тогда она залетела?

— От святого духа, — едко усмехаюсь.

— Это ведь невозможно, Дмитрий Романович! — Грач опять становится взвинченным и, кажется, воспринимает все мои слова всерьез.

— Ладно, Кость, забудь! Не знаю, от кого эта дура беременна, но точно не от меня.

— Зачем она тогда согласилась проверять?

Стучу пальцами по гладкой поверхности стола.

— Самому интересно, — пожимаю плечами.

Грач задумчиво трет подбородок и сверкает черными глазами.

— Девочка явно хочет поиметь с вас выгоду! — сердито хмурится.

— Это ежу понятно. Возбудитель в кофе, теперь беременность. Мне интересно, что она еще придумает.

Есть у меня пара догадок…

— А если она на шаг впереди? Если у нее есть сообщник? Если результат теста будет фальшивым?

— Я думал об этом, — согласно киваю и немного удивляюсь, что у нас с Грачем мысли совпали. — Я хочу сыграть в ее игру до конца. Причем так, чтобы ребенок не пострадал. Невинная душа не виновата, что Алина чокнутая.

— Говорят, что дети сами выбирают родителей! — Костя мрачнеет от своих слов.

— У меня есть план как наказать Алиночку, — сжимаю челюсти. — Но сначала нужно ей поддаться.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍37. Ты моя гордость

Дима тормозит у ворот, и мы переглядываемся.

— Готова?

— Если честно, нет, — прикрываю веки и вздыхаю. — Но так нужно. Это моя семья.

Накануне у нас с Роговым состоялся разговор, и мы успели вспомнить дядю Лешу и его бывшую жену Ларису. И пусть я промолчала о своих страхах оказаться на ее месте, Дима, кажется, все прочитал в моих глазах.

Новую жену дяди Леши мы видели только на фотографиях. Неприятная особа.

— Идем?

— Подожди, Дим, — прикладываю руки к животу и улыбаюсь устало.

— Что-то болит?

— Нет, — качаю головой. — Я все жду, когда почувствую шевеления малышей.

— Как думаешь, у нас будут мальчики или девочки?

Пожимаю плечами. Я думала об этом. Мне бы хотелось, чтобы двойняшки оказались разнополыми.

— Я буду рад в любом случае, — осторожно шепчет Рогов и тоже кладет свою руку мне на живот. — Но хотелось бы дочерей.

— Дочерей? — веду бровью от неожиданности.

— Помощницы тебе.

— А как же защитники?

— Защитник у нашей семьи уже есть.

— Дим…

— Наденька, просто доверься мне. Я решу свои проблемы и буду весь ваш.

Мои стены давно начали рушиться. Еще в тот момент, когда Рогов обнял меня перед разводом. И моя оборона держится лишь потому, что я нервничаю из-за беременности Алины.

Не забеременей она, я бы уже простила…

— Пойдем, — выдыхаю уверенно.

В доме мама и Катя накрывают на стол, пока отец развлекает собравшихся гостей в просторном зале.

— О, Надька! Привет! — сестра дружелюбно улыбается, как только мы с Димой появляемся в поле зрения. — Давай руки мой, помогать будешь!

Смотрю на Катю, которая уже хорошо округлилась. Беременность ей очень идет.

— Добрый день, — коротко кивает Дима.

— Димочка, здравствуй! — мама сияет. — Ты проходи к гостям, там Андрюша о тебе спрашивал.

Атмосфера накаляется, когда остаюсь наедине со своими. Мама делает вид, что ничего не произошло и не было того нашего разговора о моем разводе и сохранении семьи любым способом.

— Надь, ты что-то совсем худенькая, — Катя невзначай трогает мой живот. — Как твои малыши?

— Токсикоз только прошел, — ставлю в центр стола запеченую в духовке курицу. — Вес начал расти. Скоро догоню тебя.

— Мне в этот раз тяжело дается. Возраст не тот! Набрала уже десять килограмм! — жалуется сестра.

— Уже знаешь, кто у тебя?

— Только через две недели скажут, — мечтательно закрывает глаза. — Я бы сыночка хотела. Девочка у меня уже есть.

— Мне нужны внучки, — вмешивается мама. — И Асе подружки будут, и вам помощницы.

Едва уловимо усмехаюсь, вспоминая, что Дима тоже говорил о маленьких помощницах.

— А где новая жена дяди Леши?

— Спит, — Катька вздыхает. — Так устала с дороги, что помогать с готовкой отказалась. Такая она мерзкая…

— Катя! — грозно перебивает нас мама. — Хватит! Неси салаты!

Мы с сестрой растерянно переглядываемся. Конечно, дядя Леша — брат матери. Ему можно все.

Можно бросить жену на старости лет, поругаться со своими детьми и полностью на них забить, променять семейный очаг на молодую девицу, которая почти годится в дочери.

А еще можно обвинить во всем этом несчастную женщину, которая не сумела удержать и брак не сберегла.

— Надь, поговорим? — мама берет меня за руку, а я только губы поджимаю и молчу. — Давай пройдем наверх, там спокойно.

— Ладно.

В родительской спальне пахнет цветами и свежестью. Я осторожно опускаюсь в кресло, морально готовлюсь давать отпор.

— Ты прости меня, дочка, я поступила не мудро, — слова даются женщине с большим трудом. — Ты пойми, я просто переживала.

Такое начало беседы мне нравится.

— Ты вырастила сильных девочек. Теперь переживать не о чем.

От уголков глаз матери бегут лучики морщин.

— И все же я рада, что ты сегодня приехала с мужем.

— Мы все равно разводимся, мам. Сейчас мы с Димой просто близкие друзья. И он отец моих детей, вероятнее всего будем оформлять совместную опеку.

— Вы не живете вместе? — немного испуганно шепчет родительница.

— Рогов снимает квартиру, а купленную в браке оформили на меня.

— Это ты зря, конечно! Мужику семья нужна! Дима денежный, его только так к рукам приберут!

— Мам, мы разберемся сами, — твердо заключаю я.

— Как бы поздно не стало, — лепечет беззвучно.

— Помнится, ты была против моего брака с Димой. Неужели ты стала такая добрая по отношению к нему из-за денег?

Мама поджимает губы:

— Надь, я хоть и старая уже, но прекрасно понимаю в каком мы веке живем. Сейчас деньги многое решают. А кто не умеет их зарабатывать, тот на весь мир обижен! И пример тому Катин Андрюша. Вроде хороший мужик, пока дело не коснется финансов.

Мама права. Селезнев и правда жадный.

— И все же у женщины должна быть гордость, мам! Зарабатывать не только мужчины могут.

— Да. Но ты сейчас в уязвимом положении. Хорошо, что Димочка тебе квартиру оставил. А так где бы мои внуки жили?

— Я бы решила этот вопрос.

— Не сомневаюсь, Надюша. Ты моя гордость! И ты оказалась мудрее меня! — искренне шепчет, а я мурашками покрываюсь.

Впервые за столько лет услышать эти желанные слова от матери в такой нужный для меня момент, чтобы буквально задохнуться от счастья.

— Спасибо, ма.

— Ладно, — смахивает слезы. — Пойдем к гостям. Скоро Алевтиночка встанет. Уверена, ты найдешь с ней общий язык.

За столом шумно. Отец рассказывает истории о своих мотоциклах и про охоту, дядя Леша травит анекдоты, мы с сестрой тихонько обсуждаем будущих малышей.

Не хватает только новой жены дяди Леши. Мне уже не терпится на нее посмотреть.

— Надь, в туалет не хочешь? — Катя настойчиво берет меня за руку и вытаскивает из-за стола.

И как только мы остаемся наедине, мрачно выдает:

— Я должна тебя кое о чем предупредить.

— Что случилось?

— Надь, мама растрепала дяде Леше и его молодой шлюшке о твоем разводе и Диминой измене.

38. Рыльце в пушку

Когда Катя и Надя возвращаются за стол, на обеих нет лица.

Что-то явно произошло, пока сестры отходили.

— Ты впорядке? — наклоняюсь к жене и шепчу ей на ухо.

Кивает и смотрит потерянным взглядом. А я под столом сжимаю ее ладонь.

— Да, столько лет прошло, целая жизнь за плечами, — Михаил Иванович уже знатно выпил, они с Алексеем начали с самого утра. — Жалко, мотоцикл сломан. А то бы я дочерей и сейчас прокатил. С ветерком!

— Я беременная с тобой кататься не буду! — Катя надувает губы.

— И я, — присоединяется Наденька.

— Да ладно, девки, что такого? Мать ваша вон не боялась! Надь, я ведь мамку твою на мотоцикле в роддом привез, когда она тебя рожала!

— А сейчас где мотоцикл? — Алексей хмурится.

— Так в гараже.

— Пойдем глянем, что там поломано!

— Не выдумывайте! — Светлана Васильевна взмахивает руками. — Леша, ну вот что ты придумал?

— Сиди, Света! А мы пойдем! — Алексей чуть ли кулаком по столу не бьет. — Мужики, вы с нами?

— С нами! Дима, Андрей, пошли! — требует Михаил Иванович.

Андрей сразу встает из-за стола, а меня Надя за руку крепко держит.

— Точно все хорошо? — спрашиваю еще раз, и жена кивает.

— Осторожнее там, — лепечет почти неслышно.

В гараже полно пыли, Селезнев сразу начинает чихать. Михаил Иванович стаскивает со своего раритета мешок и сияет восторженными глазами:

— Вот он, мой конь!

— Красавец! — Алексей тут же принимается рассматривать что-то у колеса. — Еще и с коляской! Не мотоцикл, а мечта! А что поломано?

Пока отец моей супруги рассказывает еще одну историю из молодости, я успеваю как следует рассмотреть груду железа, которой он так гордится. У моего деда Сергея был такой же. И он научил меня чинить все, что только можно.

Если постараться, то и этот мотик можно реанимировать.

— Ладно, посмотрели и хватит, — Михаил Иванович вновь натягивает мешок, скрывая свой мотоцикл от наших любопытных глаз. — Девки заскучают без нас, пойдем.

— Вы идите, а мы догоним, — Алексей кладет увесистую ладонь на мое плечо.

Смотрю ему в глаза с немым вопросом и брезгливостью.

— Слышал, что ты тоже нашел молодуху? — Алексей приторно улыбается и щурится довольно, как кот на солнышке.

— Нет.

— Да как нет! Светка тебя сдала, — ухмыляется. — Это ты, конечно, молодец!

— Алексей Васильевич, я не хочу продолжать этот разговор, — сжимаю челюсти до скрежета.

— Дим, да я что? Я наоборот рад за тебя! Еще лет пять, и Надя постареет. Обязательно нужно присмотреть кого-то, с кем будешь отдыхать от жены-пилы и спиногрызов.

— У меня прекрасная жена и я ее люблю. Из семьи я налево ходить не собираюсь.

— Ага, верю, — саркастично фыркает и вновь ладонь свою мне на плечо опускает. — Дим, может тебе просто так себе любовница попалась? Ты сегодня посмотришь на мою Алечку — обалдеешь. Вот где красота! Изящество! Секс! Надя на ее фоне померкнет сразу!

— Надя ваша племянница, — напоминаю строго.

— Да подумаешь, племянница, — машет рукой. — Я тебе как опытный мужчина говорю, что любовница просто необходима! Молодая, горячая!

Скидываю ладонь Алексея со своего плеча:

— Я люблю жену! А вам сочувствую, что вы Ларису, которая пылинки с вас сдавала, променяли на силиконовую идиотку. Думаете, Аля с вами по любви?

— Ты что, меня не уважаешь? — шумно втягивает воздух ноздрями и сжимает кулаки.

Только драки не хватало…

— А есть за что уважать?

— Ты чо, сука, охерел? — выпучивает озлобленные глаза. — Я тебя поддержать хотел, а ты так, да? Ну ка скажи, ты меня не уважаешь?

— Не уважаю, — интуитивно отклоняюсь, когда Алексей замахивается.

— Паскуда! — рычит сквозь зубы, и вместо удара пролетает вперед и едва удерживается на ногах.

— Я с вами драться не буду.

— А кто тебя спрашивал? — целится в живот, но я успеваю перехватить его кулак.

Выворачиваю руку, и Алексей падает на колено.

— Сука! Пусти!

— Остынь, Леша. Мы не на равных. Я ведь тебя покалечить могу.

— Все равно ты от Нади гулять будешь! Рыльце уже в пушку! Попробовал один раз, захочется еще!

В висках пульсирует болью.

— Леш, я не такой как ты. По другому воспитан. Я не буду разменивать свою семью на блудных женщин, любящих только мой кошелек. Я не святой и я согрешил. Да. Но я из кожи вон вылезу, чтобы вернуть Надю.

Ослабляю хватку, и Алексей тут же набрасывается и валит меня с ног на пыльный пол. Наваливается сверху и мощно лупит мне в нос. Из глаз брызжут искры, удар у него поставлен. Но слабоват, чтобы вывести меня из равновесия и заставить обезумить от гнева.

— Морали мне читать вздумал? Я тебя старше на пятнадцать лет!

— Возраст не показатель ума.

— Попомнишь мои слова, сопляк! — встает и вытирает лоб, оставляя грязные полосы на лице.

Выходит из гаража, а я встаю и пыль с себя отряхиваю. Мужик из Алексея получился так себе. Агрессивный по пьяни, не ценящий верность, хамоватый.

Однако его слова заставили тонкую струну в моей душе напрячься. Я знаю, что больше не изменю Наде… сделаю все, чтобы такая ситуация не повторилась.

В некотором Алексей прав… рыльце у меня в пушку. Но второго предательства с моей стороны я не допущу.

Вытираю нос, благо обошлось без фонтанов крови, и возвращаюсь в дом.

39. Поехали домой

Как только из-за стола уходят мужчины, со второго этажа неспешно выплывает новая жена дяди Леши. Она сладко зевает, прикрыв рот изящной рукой с золотой цепочкой на запястье, мягко ступает по ступенькам, покачивая бедрами. Даже не соизволила переодеться. Вышла к нам прямо в розовой ночной сорочке на тонких лямках, едва прикрывающей ее пятую точку.

— Ой, Алевтиночка, ты проснулась! Давай за стол! — мама плещет руками и улыбается.

— Я такая голодная! — девушка поправляет темные блестящие волосы, по очереди осматривает нас с сестрой. — Я Аля!

Протягивает мне ладонь.

— Надежда, — представляюсь и жму ее руку.

— Надежда и Дмитрий, которые не приехали ко мне на свадьбу, помню, помню, — вздыхает Аля и усаживается.

Мама накладывает ей картошку с салатом, как будто у нашей гостьи своих рук нет.

— Светлана Васильевна, а это что? — поднимает взгляд на нашу маму и хлопает накладными вульгарными ресницами.

— Картошечка. Салатик оливье.

— С майонезом?

— Ну… да…

— Фу, — Аля кривит смазливое личико. — А есть что-то диетическое?

Мама растерянно смотрит на меня, потом на Катю.

— Аль, ты вообще-то в гостях. Ешь, что дали! — не выдерживает сестра.

— Я слежу за фигурой, — оголяет зубы в зловещий оскал. — И тебе советую!

— Я вообще-то беременная!

— Катя! — шикает мама строго, а затем поджимает губы и глядит ласково на наглую гостью. — Алевтиночка, а может тебе оливье сметаной заправить? Будешь?

— А что, у вас только оливье? Я вот салат цезарь люблю.

— Такого у нас нет.

— Очень жаль, — Аля надувает губы. — А это компот?

— Да. Из сухофруктов.

— С сахаром? — прищуривается.

— Да, — мама совсем теряется.

— Понятно, — расстроенная Аля прикрывает глаза. — Тогда я буду только воду.

Катя едва сдерживает смех.

— Пойдем, я в туалет захотела, — прячу улыбку как могу, толкнув сестру в плечо.

— Нет, ну ты посмотри какая дива! Воду она будет! Как только наглости хватает! — возмущается Катя, когда мы вместе вваливаемся в туалет.

— Я в шоке, Кать.

Внутренняя дрожь прокатывается по телу. Аля отдаленно напоминает мне Алину. Правда, новая жена дяди Леши больше тюнингованная, и ресницы накладные, и губы надутые, и ногти нарощенные.

— Мы с мамой все утро готовили! Салаты эти, курица, картошка, бутерброды! А эта сучка есть не стала! — сокрушается сестра, раскрасневшись. — Компот ей без сахара подавай и цезарь! В ресторан пришла!

— Кать, не нервничай, ладно?

— Да я такая злая! Убить ее готова!

— Кать, — закрываю глаза.

— И вот на это дядя Леша променял семью! В голове не укладывается…

Я подумала о том же.

Что мужчинам не хватает в браке, раз они вот так запросто могут уйти из семьи к таким, как эта Аля..?

Чего не хватало моему мужу, раз он позволил себе переспать с Алиной?

Может, я действительно запустила себя? Перестала макияж наносить, когда дома сижу. Вместо сексуальной сорочки носила старенький халат, а запах духов сменился ароматом домашних котлет… и секс у нас был стабильный, но не такой яркий, как в начале отношений.

Говорят, что это нормально… но мужчинам, наверно, не хватает огня.

— Надя, ты о чем задумалась? В туалет пойдешь?

— Нет, — качаю головой. — Это был предлог, чтобы сбежать от Алевтиночки.

— Тогда нужно возвращаться. Мама там одна с этим монстром!

— Ты иди. Я скоро вернусь.

— Тебе плохо?

— Кать, я переживаю из-за Димы и его любовницы… просто… знаешь, — подбираю слова, и слезы набираются в глазах.

— Знаю, Надюш, — сестра неожиданно обнимает меня. — Ты его любишь. И он тебя тоже. За руку тебя держит, переживает, смотрит влюбленно. Я сегодня поверила, что после измены бывает любовь.

— Дима говорит, что жалеет о своем поступке и больше такого не допустит, — тяжело вздыхаю.

— Ты ему веришь? — сестра заглядывает в мои глаза осторожно и шепчет почти неслышно.

— Верю. Но очень боюсь ошибиться. Второго предательства я не переживу.

— Не говори так! С ума сошла, Надь? У тебя малыши! Ты в любом случае должна жить! Ради них! — гладит мой живот теплой ладонью.

— Спасибо, Катюш, — улыбаюсь сквозь боль.

— Я рада, что Рогов образумился! — сестра заботливо вытирает мне слезы.

— Я тоже.

— Я переживала, что ты как тетя Лариса… с ума сойдешь.

Обессиленно вздыхаю:

— Она держалась, сколько могла. Альцгеймер ведь метлой не прогонишь!

— Если бы старый козел ее не бросил, тетя Лариса была бы впорядке! — парирует Катя. — Я пойду защищать маму от этой курицы Алевтиночки. А ты успокаивайся и приходи.

Мою руки в холодной воде и ладони к горячим щекам прикладываю. Освежает.

Возвращаюсь на кухню, где мой папа опять ударился в подробности молодости и второй раз рассказывает одну и ту же историю про мотоцикл.

Сажусь за стол, пересекаюсь взглядом с Алей. Она оценивающе меня осматривает. Знает, что у меня с мужем проблемы, спасибо маме, которая все выдала гостям.

С шумом в кухню входит помятый дядя Леша, а следом мой муж. Оба в пыли и с недовольными лицами.

— Леша, что случилось? — мама театрально хватается за сердце.

Замечаю у Димы кровь у губы, и в глазах темнеет.

— Немного не поладили с твоим зятем, Свет. Он думает, что святой! А я доказал ему обратное.

— Леша, молодец! Ты у меня такой мужественный! — Аля восхищенно складывает ладошки и улыбается мило.

А мой муж мне в глаза смотрит с болью и раскаянием. Так, что меня стрелой прошибает.

— Мы поедем, спасибо за все! — быстро лепечу, вставая из-за стола.

Целую сестру в щеку.

— Как, уже? Надюша, подожди! — мама хватает меня за руку.

— Мам, так нужно, — чмокаю родительницу.

Машу рукой отцу и подхожу к мужу.

— Поехали домой, — тихо шепчу в его губы.

40. Я тебя простила

— Если что, я дядю твоего пальцем не тронул, — Дима нервно вцепился в руль и смотрит на дорогу не мигая. — Мог бы ответить, но не стал.

— Пожалуйста, замолчи, — тяжело дышу, пытаясь переварить этот день.

— Надь, я тебе клянусь, я не такой, как он! — не унимается муж, а потом резко замолкает.

Набирает воздух в легкие и брови сводит на переносице.

— Хотя… — тянет медленно. — Наверно, он прав, Надь. Я мудак и прощения недостоин. Я тебя предал. Я не имею больше права на счастливую семейную жизнь.

— Я знаю, что ты не такой, как дядя Леша, — качаю головой и сильно зажмуриваюсь.

— Я люблю тебя. Честно. Я все понял и осознал, но, наверно, поздно. Мой поступок из памяти не сотрешь, — рассуждает механическим голосом.

— Дим, давай спокойно доедем до дома. Потом поговорим.

Рогов включает радио. Я закрываю глаза и стараюсь расслабиться.

Все видят, как трепетно Дима ко мне относится.

И я чувствую, что он любит. Вижу это. Он мне каждый день это доказывает. И обстоятельства такие, что я не могу его от себя прогонять, потому что двойняшкам нужен папа.

Мы же так сильно хотели малыша… а тут долгожданное чудо в двойном объеме.

И мне очень хочется уже подпустить Диму к себе, вернуть полноценную семейную жизнь, ощутить опору и поддержку по максимуму.

Но я, видимо, все еще жду каких-то знаков свыше, что муж будет мне верен, если я окончательно сдам оборону.

Когда входим в квартиру, на пороге нас встречает Пушинка. По традиции приветливо мяукает и сразу же трется о наши ноги.

— Надь, — начинает муж, смотря на меня с трепетом.

А я просто глаза закрываю и прижимаюсь к нему всем телом. Дышу родным запахом, наслаждаюсь его руками на моей спине, и меня отшатывает на десять лет назад…

… - Сегодня какой-то особенный день? — смотрю на загадочного Диму с огромным букетом в руках.

Раньше только полевые цветы таскал, а сегодня розы. Здоровый букетище.

— Месяц, как мы знакомы, — улыбается краешками губ. — И сегодня, Надя, ты станешь моей. Хочешь ты этого или нет!

Только собираюсь возмутиться, как Рогов резко обнимает за талию и прижимает к себе вплотную. Едва пискнуть успеваю, и властные мужские губы накрывают мои в поцелуе.

В нашем первом поцелуе.

Разговоры сменились решительными действиями.

Дима жадно всасывает мою нижнюю губу в свой горячий рот, дышит тяжело, проводит кончиком языка по моему языку.

Я дрожу в его руках.

Меня целовали раньше. Но не так требовательно и напористо.

Земля уходит из-под ног, я даже дышать не смею. По телу горячая волна возбуждения растекается, и я на мгновение собственной реакции пугаюсь.

— Ну вот и все, Надя, — обжигает жаром. — Ты теперь моя.

— Мы всего месяц знакомы!

— А мне этого достаточно! Я уже понял, что ты моя суженая.

Не могу перестать улыбаться…

… Вздыхаю и отстраняюсь от мужа.

— Завтра нужно получать бумажки о расторжении брака, — шепчу, опустив глаза.

— Вместе поедем?

— Да, наверно.

Замолкаем, смотря друг другу в глаза. У меня сердце оглушительно долбит в ребрах и душа болезненно сжимается.

— Дим, — сиплю дрожащим голосом, ладошки потеют. — Я, кажется, готова…

Муж смотрит на меня внимательно, его лицо застыло в напряжении.

— Я готова тебя простить… — шепчу онемевшими от волнения губами. — Я тебе верю. И ты мне очень нужен.

Закрывает глаза и вновь прижимает меня к себе. Ощущаю его хаотичные горячие поцелуи в висок, в щеку, в краешек губ.

Замирает, смотрит в мои глаза, будто ищет в них разрешение на дальнейшие действия.

И я сдаюсь.

Я скучала по нему все эти месяцы.

И сегодня я поняла, что окончательно простила.

Дима целует меня с нежностью и трепетом, сминает мои губы настойчиво, властно, а я дрожу и слезы по щекам бегут.

Это не просто поцелуй. В нем все мои чувства собраны. Безграничная любовь к своему мужчине, благодарность за десять лет счастливого брака, горечь от его поступка. В этом поцелуе боль льется из ран моей потрескавшейся души и окутывает все пространство теплом и нежностью.

— Наденька, — обжигает горячим дыханием, оторвавшись всего на секунду, а после углубляет поцелуй.

Внутренняя дрожь сменяется томным возбуждением. Шар воспламеняется внизу живота, обхватываю лицо Димы ладонями и всхлипываю. Тягучее удовольствие, которое теперь стало еще слаще и острее.

— Как же я скучал, — шепчет ласково и гладит меня по голове.

— Завтра жду тебя дома с вещами. Будем жить вместе, как раньше.

— Хорошо, Надь. Как скажешь.

Улыбается.

— И завтра нужно в ЗАГС, Дим. Желательно пораньше утром.

— Конечно, я приеду с вещами утром, и сразу в ЗАГС, — кивает. — У меня на завтра тоже запланировано одно важное дело.

41. Ответ очевиден

Надя внимательно изучает свое свидетельство о разводе.

— Мы больше не семья, — сипит, прикрыв глаза.

— Выйдешь за меня еще раз? — улыбаюсь, отъезжая с парковки.

— Что? — переводит на меня взгляд, краешки губ дрожат.

— Станешь моей женой?

— Дим…

— Мы живем вместе, Надя. Если ты забыла, то дома тебя ждут три огромных мешка с моими вещами, которые нужно вернуть на прежние места. А еще у нас скоро будут малыши. Я хочу, чтобы они родились в официальном браке.

— Дима…

— Наденька, тебе никуда от меня не дется, ты моя, поняла?

— Поняла, — выдыхает сквозь слезы. — Хочется порвать это свидетельство, вот честно.

Убирает бумажку в сумку торопливо.

— Твоего поклонника вчера видел.

— Какого? — взволнованно.

— Зойкиного соседа.

— Егора?

— Ага. Заходил, хотел тебе кое-что сказать.

Надя медленно моргает:

— Дим, он меня на свидание звал, но я отказалась. Хотя могла бы…

— Ничего бы у вас не вышло, — усмехаюсь. — Твой поклонник передал, что ваше свидание отменяется. Ему бабушка не разрешила заводить отношения с разведенной женщиной.

— Вот и чудесно!

— Странный парень.

— Да. Не то слово! — Надя отворачивается к окну и смотрит на город.

Весна уже полностью вступила в свои права. Солнце так печет, что от снега и грязи не осталось и следа, а на газонах взошла первая зеленая трава. Скоро цветы пойдут… поеду за город, нарву для Нади полевой букет, как в первые месяцы знакомства.

Молчим минуты две, и я начинаю вновь:

— В этот раз я хочу свадьбу летом.

— Я еще не согласилась! — возмущенно.

— Так я же сказал, что спрашивать не буду, — смотрю в любимые голубые глаза и сердце часто бьется в приступе счастья.

Хочется прямо сейчас на обочине остановиться и Надю рассцеловать так, чтобы губы онемели.

— Свадьбу с размахом? Или скромно распишемся? — пытливо на меня глядит, а потом резко меняется в лице.

— Что такое?

— Дим, а ребенок от Алины…

— Это не твоя забота. Думай только о наших детях! — отвечаю холодно. — Ты же сказала, что простила. Значит, веришь мне.

— Верю, — согласно кивает.

— Вот и хорошо.

— Когда ты повезешь ее ДНК делать?

— Я уверен, что она залетела не от меня, — заворачиваю к дому и торможу у подъезда. — Если результат будет положительный, значит, Алина что-то подделала.

— Разве можно такое подделать?

— Надь, это там не Зоя? — киваю в сторону женщины с тортом в руках.

— Зоя. Она ко мне в гости.

— Иди, Наденька. И не думай больше про Алину! — приказным тоном выдаю и дотягиваюсь до бывшей жены, чтобы исполнить свое желание.

Жадно целую желанные губы. Сладкие. Любимые. Родные.

В офисе сегодня душно. Солнце светит в окна, поэтому все делаю быстро. Проверяю новые доки по строительству жилого комплекса, сверяю бюджеты, а затем спускаюсь в бухгалтерию. Здесь я не частый гость, и все благодаря Дарье. Идеальный главный бухгалтер. Ни одной претензии и нарекания за долгие годы работы.

— Дмитрий Романович, здравствуйте! — хрупкая брюнетка поднимается из-за огромного стола, на котором в беспорядке лежат тысячи бумажек.

— Дарья, есть разговор, — сажусь напротив девушки, а та пару секунд мнется.

Затем все же опускается на место.

— Какие-то проблемы? — хлопает ресницами растерянно.

— Нет, у меня к вам деловое предложение, Дарья. Хотите получить повышение?

— Дмитрий Романович, я главный бухгалтер. Выше меня в отделе никого. А в другой отдел мне бы не хотелось.

— Повышение в зарплате, — едва скрываю улыбку.

То, что я задумал, получится сделать только если Дарья поможет. А она поможет. Это тот человек, который заслужил уважение.

— Я не понимаю, — мямлит брюнетка, потупив взгляд.

— На ваше место нужно временно посадить мою бывшую секретаршу, — медленно выговариваю механическим голосом.

— Зачем?

— Давайте без лишних вопросов.

— А если она… украдет деньги компании? — Дарья шепчет, затаив дыхание. — Вы же знаете, я ежемесячно распределяю остатки средств между сотрудниками. Вписываю все в отчет. А чеки вы не смотрите. И за бюджетом не следите.

Как же, не слежу… просто мне удобно, чтобы Дарья так думала. У главного бухгалтера полная вседозволенность, но девушка очень порядочная. Доверие оправдывает.

— Дарья, украденные деньги — не вашазабота.

— Я, кажется, начала догадываться, — вкрадчиво выдыхает и закрывает рот рукой.

— О ваших догадках никто не должен знать.

Кивает.

— Мне вести финансовый отчет?

— Да, Дарья. Обязательно.

— Если деньги уйдут в чужой карман сразу доложить?

— Я рад, что у меня работают такие ценные кадры, — встаю с места, и девушка тут же поднимается. — И еще… Придется пару месяцев Алину всему поучить. И показать ей лазейку.

— Дмитрий Романович… она очень плохой человек? Да? — лепечет Дарья и ежится.

— Если способна забрать себе то, что ей не принадлежит, ответ очевиден. Не так ли?

Бухгалтер часто кивает и поджимает губы:

— Я поняла.

42. Умная девочка

— Можно? — улыбается, просунув нос в приоткрытую дверь.

— Заходи, Алина.

— Дмитрий Романович, а я вам по пути кофе купила, — мурлычет сладко и подходит ближе к моему столу.

Кофе… опять.

— Сядь, Алин. Поговорим.

Лебедева оставляет стаканчик на моем столе и занимает место на мягком диванчике. Вырядилась как проститутка, что меня уже в общем-то и не удивляет.

— Как протекает беременность?

— Все хорошо, — прикладывает руку к животу. — Малыш полностью здоровый.

— Я очень рад. Как думаешь, у нас будет мальчик или девочка?

Алина едва уловимо дергается от моего вопроса и глаза ее загораются дьявольским блеском.

— А вы кого хотите?

— Сына, Алин. Родишь мне сына?

— Дмитрий Романович… — шепчет с предыханием.

— Если будет мальчик, проси все, что хочешь!

С особым удовольствием наблюдаю, как Алина расправляет худые плечи и гордо поднимает подбородок:

— Я хочу, чтобы наш сын жил в хороших условиях. Папочка купит сыну квартиру?

— Купит.

— И машину, чтобы я могла возить его на разные развивающие кружки?

— Да, конечно.

— А воспитанием сына папочка будет заниматься?

— У тебя точно мальчик?

— Я в этом не сомневаюсь! Такой мужчина как вы мог сделать только сына!

— А теперь о главном, — стучу пальцами по столу и не отвожу от наглой девки взгляда. — Я хочу, чтобы ты снова работала у меня.

Алина моргает несколько раз:

— Да, это хорошая идея.

— В бухгалтерии. Там зарплата больше. И Дарья как раз собирается уходить.

— В бухгалтерии?

— Алин, ты же умная девочка, — выдавливаю из себя ласковую улыбку. — Ты быстро всему научишься, да? Пару месяцев поработаешь, у тебя будут хорошие декретные. Это я гарантирую. Плюс ребенка буду содержать я. И всеми благами обеспечу.

Лебедева сияет от счастья.

— Как скажите, Дмитрий Романович!

— Только ДНК нам еще сделать нужно, — напоминаю, но Алина не теряется.

Наклоняет голову на бок и продолжает расплываться в улыбке:

— Нужно выбрать хорошую клинику для этого. Самую лучшую!

— Я уже смотрел варианты.

— Подождите, — достает свой мобильный и быстро открывает сайт медицинского центра, передает телефон мне. — Это самая лучшая клиника! Лучше просто быть не может! И все отзывы хорошие, почитайте.

— Разве есть разница, где делать тест на отцовство?

— Конечно! — возмущенно округляет наглые глаза. — Это же такая процедура… для ребенка опасная! А вдруг что-то не так пойдет? Наш сын пострадать может!

— Я уже записал нас в другую клинику.

— А я в другую не поеду! — взвизгивает. — Вам что, плевать на ребенка? Сына инвалидом могут оставить по неосторожности!

— Не понимаю твоего негодования, Алин.

— Ясно! — брызгает слезами. — Вам плевать! Тут отзывы хорошие, а про вашу клинику я ничего не знаю! Я одна беспокоюсь за нашего сына!

— Я понял, — возвращаю телефон владелице. — Отменю запись. Поедем туда, куда ты хочешь.

Лебедева вытирает наигранные слезы:

— Спасибо.

— Завтра приходи с документами. Я тебя трудоустрою.

— Хорошо, — поднимается с диванчика. — Ой, Дмитрий Романович, а можно еще денег попросить? Я сыну купила коляску, кроватку… и деньги закончились!

— Сколько?

— Сто пятьдесят тысяч.

Охреневаю мысленно, но головой киваю.

Когда остаюсь один, первым делом избавляюсь от кофе. Выбрасываю даже не попробовав. Мало ли, что еще придет на ум рыжей истеричке. Зелья приворотного подольет или крысиного яда щедрой рукой добавит. Тут чего угодно можно ожидать.

С клиникой получился информативный диалог. Теперь мне понятно, что у Алины все продумано. Результат теста на отцовство будет положительным.

Теперь главное убедить Надю, что Лебедева нас обманывает. Чтобы проблем, недопониманий и ссор в моей семье не возникло. Жену… бывшую жену… я больше не предам и не оставлю. И нервы ее я обязан беречь.

— Костя, ко мне поднимись.

— Вызывали? — Грач сегодня какой-то сонный.

— Костя, к тебе особое поручение.

— Готов на все, — зевает в кулак. — Извините.

— Чем ты ночью занимался? — недовольно хмурюсь.

Это не начальник охраны, а муха, только вышедшая из спячки.

— Дмитрий Романович, Зоя теперь тоже ребенка хочет. Я всю ночь…

— Я понял, — пресекаю строгим взглядом.

— Да, — чешет затылок. — Так что за поручение?

— Будешь следить за Лебедевой. Чтоб не дай бог к Наде нос не сунула.

43. У меня всё хорошо

Солнышко припекает, а я улыбку сдержать не могу. Подставляю лицо ярким лучам, грею свои веснушки, так хорошо на душе становится.

Да, мой план немного видоизменился. Рогов не полюбил меня и не будет моим мужем, но его предложения нравятся мне даже больше.

Глажу живот, распахнув куртку.

Малыш, только окажись, пожалуйста, мальчиком! И будет у нас и квартира, и машина. А с работы я потом уволюсь. Зачем мне работать, если этот старый козел будет платить алименты?

— Ты чего счастливая такая? — Паша смотрит на меня волком.

Даже настроение портится.

— Паш, ты чего за мной по пятам ходишь?

— Забыла? Тридцать процентов мои! Перевел тебе идиот этот денег?

— Нет еще, — шиплю сквозь зубы. — Но переведет. В прошлый раз же перевел.

— В прошлый раз он откупиться от тебя хотел!

— Паша! — вскрикиваю. — Ты не понимаешь? Да?

— Это ты не понимаешь, Алин. Рано или поздно твой обман вскроется. К кому ты тогда с ребенком пойдешь?

— Уж точно не к тебе!

— А мне что-то подсказывает, что ко мне! Опомнись ты пока не поздно. Брось эти интриги. Тебе эта игра не по зубам, дурочка! — пыхтит Паша, хватает меня за руку и разворачивает к себе, заставляя посмотреть в его нахальные глаза. — Давай вместе будем. Я родителям расскажу про тебя и про ребеночка. Мои помогут! Будем жить вместе.

— Паш, я скоро рожу Рогову сына. И у меня будет все! Квартира, машина, алименты. А потом я еще и на отдых его раскручу, сыночку же нужно мир смотреть.

— А если у тебя девочка? — осаждает меня вопросом, и я теряюсь.

Про девочку Дмитрий Романович ничего не говорил. И я даже нервничать начинаю до трясущихся коленей.

— Если девочка, значит ты такой никчемный! Не мог сына заделать?

Паша глядит в мои глаза, будто хочет в них что-то найти. Долго и пристально.

— Какая же ты тварь, — рычит, обдавая мое лицо жаром. — Знаешь, Алин, я наверно не буду с клиникой тебе помогать. Пусть Рогов сразу знает, что ребенок не от него.

Сердце уходит в пятки, а Власов руки от меня убирает и разворачивается. Уходит быстрым шагом, накинув на голову капюшон.

— Паш, — срываюсь с места и бегу за ним. — Подожди, Паша!

Цепляюсь за его толстовку и слезы бегут по моим щекам.

— Пусти!

— Не упрямься, Паш! Прости! Прости меня! Не уходи! Подумай, что со мной будет? Ты мне нужен!

— Чего? — насмешливо щурится, остановившись.

— Мне нужна твоя помощь, — сиплю онемевшим голосом.

— Переспишь со мной еще раз?

— Паш…

— Что? Ну вот нравишься ты мне. Хочу тебя, идиотку, бешено. Давай еще раз переспим?

— Тогда поможешь? — поджимаю губы.

— И деньги Рогова все мои. Себе оставь только за квартиру заплатить и немного на продукты.

— Но, Паш, это уже перебор.

— Нет, милая лиса Алина, перебор — это твоя лживая игра, которую ты ведешь. А я лишь хочу взять свое за помощь.

— Ладно, — опускаю голову.

У меня нет выбора. Я не просчитала, что Власов может оказаться таким хитрым и расчетливым.

— В восемь вечера чтоб была у меня, — окатывает холодным высокомерием, а я шумно воздух ноздрями втягиваю.

Бесит! Как же он меня бесит! И зачем я только с ним связалась?

Захожу домой, ощущая усталость, снимаю куртку и небрежно бросаю ее на стул. Страшно… а вдруг у меня все-таки будет девочка? Что тогда?

Слышу шорохи за входной дверью и знакомый голос:

— Да, я доехала. Сейчас буду ломиться к ней в дверь!

Дух захватывает, и я быстро задвигаю засов.

— Алина! — стук парализует мое тело. — Открывай! Я знаю, что ты здесь!

Тяжело дышу, на ватных ногах пячусь от двери в сторону кровати.

— Ты что, дрянь, мать родную впускать не хочешь?

Мама убьет меня, если узнает о беременности раньше времени. Сначала Рогов должен обеспечить меня всеми благами, как обещал, а потом только можно говорить родителям. Но не сейчас, когда мой план еще не сработал!

— Алина! Открой! — снова стук, разрывающий мне душу в клочья. — Ты знаешь, я могу сутками тебя караулить!

Если бы я знала, что она приедет, напросилась бы к Паше в гости уже сейчас. Из двух зол нужно выбирать меньшее.

— Вот сволочь неблагодарная! — сокрушается мама и долбит с ноги.

Придется открыть. Эта ненормальная не успокоится.

Дрожащими руками отворяю засов.

— Наконец-то! — рявкает мать и бесцеремонно вваливается в комнату. — Ну, дочь, как поживаешь?

— Нормально.

— Да? Твоя подруга Машка родителям звонила. Сказала, что ты тут дурью маешься! Сдала тебя, мерзавку! — женщина сканирует мое лицо своим пытливым взглядом, а затем скользит по фигуре. — Что-то ты потолстела.

— Ем много.

Мать обеими руками обнимает меня за бока и шокировано выдыхает:

— Беременная!

— Нет, мам! Тебе показалось!

— Какой срок? — падает на стул с моими вещами и хватается за сердце.

— Мам…

— От кого, Алин? Я тебя в большой город отпустила, чтобы ты отучилась, работу нашла, жизнь свою устроила. А ты в подоле принесла.

— А я и устроила свою жизнь! Отец ребенка скоро мне квартиру купит.

— Разве в квартирах счастье? — вздыхает.

— А в чем? — фыркаю. — Как ты? С милым в шалаше?

— Шалава ты, Алина. Рожать без брака собралась. От кого залетела? Говори!

— Это не имеет значения, — расправляю плечи. — У меня все хорошо, мам.

— Помощи с ребенком не жди. Сама кашу заварила, тебе и расхлебывать.

— Ничего я не варила. Говорю же, у меня все хорошо.

— Алиночка, я же тебя не так воспитывала, — закрывает глаза и держится за сердце.

Морщится, будто от острой боли.

— Тебе плохо?

Молчит. Только по стулу растекается.

— Ма, тебе плохо? — повторяю чуть слышно. — Мамочка.

— Уйди, — выдыхает резко и по рукам меня бьет.

— Мам…

— Смотри, Алина, до чего ты мать довела, — слезы льются из ее глаз, а после она и вовсе почти теряет сознание.

Хватаю телефон и вызываю скорую.

44. Двадцать недель

— Ну, что там? — буквально набрасываюсь на Диму с расспросами, когда он заходит в квартиру.

— Надь, я только с работы. Голодный, уставший, — бубнит себе под нос.

Я понимаю. Начался строительный сезон и у мужа… у бывшего мужа… голова кипит от этого.

— Дим, результат пришел? — требовательно смотрю в его лицо.

— Я же заранее предупреждал каким будет результат, — выдыхает устало.

— Значит, отец этого ребенка все таки ты?

— Нет.

Вздрагиваю. Не понимаю, почему Рогов такой упрямый и не говорит мне правду?

Мы же все обсуждали и ни раз. Если Алина беременна от него, то он платит только алименты.

Запрещаю себе думать, что Рогов может снова меня обмануть и что-то сотворить за моей спиной.

— Покажи результаты!

— Наденька, ромашка моя, что ты хочешь там увидеть? — наступает на меня, а я ладони перед собой ставлю и упираюсь ими в его широкую грудь.

— Что ты не отец.

— Такая бумажка будет позже. Просто верь мне. И хватит думать про это! — гладит меня по щеке тыльной стороной ладони. — Помнишь, мы говорили недавно о командной игре?

Киваю. Чувствую, как непрошенные слезы начинают щипать глаза.

— Мы с тобой в одной команде, Надя? — смотрит гипнотизирующе.

— Д-да.

— Просто верь мне. Больше ничего не прошу.

— Я верю, Дим.

— Ты лучше подумай, что малышам нужно, — гладит теплой ладонью мой круглый живот. — Напиши список. В выходной поедем вместе в торговый центр.

Двадцать недель. Экватор беременности. Малыши уже во всю пинаются.

Вот и сейчас, почувствовав ласковое прикосновение, детки просыпаются и лениво толкают меня в бока.

— Как они там умещаются… — Рогов довольно улыбается.

— Нам скоро на УЗИ. Ты ведь поедешь тоже? — поджимаю губы, боясь получить отказ.

Так каждый год. Лето очень загружено у Димы. А осенью мы всегда летали заграницу, чтобы выдохнуть.

В этом году не получится… я вряд-ли получу радость от путешествия, когда мой живот на лоб полезет. Он уже огромный! Что будет через пару месяцев и представить страшно.

— Надь, конечно я поеду, — целует в лоб. — А ты что-нибудь приготовила?

Опускаю глаза в пол.

— Не успела, — вздыхаю.

Я весь день провалялась в кровати за просмотром сериала. А вечером чуть-чуть посидела за компьютером. Нашла себе удаленную подработку.

— Я закажу доставку, — обнимает меня, продолжая наглаживать ходящий ходуном живот.

— Давай устроим романтический ужин, Дим, — воодушевляюсь.

— Отличная идея.

Вечер проводим как в старые добрые времена. В такие моменты я окончательно забываю, что было предательство, и мир более жесток, чем мне хотелось бы.

Когда ложимся в постель, мой мужчина тут же закрывает глаза и проваливается в сон, а я еще долго ворочаюсь, пытаясь найти удобную позу. И липкие мысли возвращаются вновь.

За все это время у нас так и не было близости. Дима будто бережет меня беременную и совсем не пристает. И я первый шаг не делаю.

И это меня гложет… потому что каждое его прикосновение отзывается в моем теле, и я уже давно готова полностью вернуть насыщенную семейную жизнь.

Но первый шаг за ним.

Утром провожаю своего мужчину на работу, Пушинка ластится к нему, мяукает.

— Дим, нам нужен совместный ленивый выходной, — грустно улыбаюсь.

— Как только будет готов проект, — целует меня невесомо в щеку и машет рукой на прощание.

А я быстро расправляюсь с домашними делами и собираюсь в кафе.

Сегодня договорились с Зоей пить чай с десертом не дома, а в красивой обстановке.

— Привет! — обнимаю подругу, как могу.

Малыши в животе тоже приветственно пинаются.

— Ну, привет, дорогие! Как вы?

— Вчера пришли результаты ДНК.

Зойкины светлые глаза моментально мрачнеют:

— И что там?

А я обреченно качаю головой, а внутри нарастает болезненная дрожь.

— Надь, не нервничай. Вдох, выдох!

Дышу под указания подруги.

— Вот так, — усаживает меня на удобный диванчик, сама устраивается напротив. — Значит, результат положительный, — заключает с досадой.

— Дима говорил, что так будет, — пожимаю плечами, щеки горят.

— Ты все равно веришь ему? Ну, что ребенок не его?

— Я не знаю, чему верить.

— Сколько же в тебе силы, Надя! Смотрю на тебя и не перестаю удивляться!

— Да ладно уж, силы…

— Нет, честно! — Зоя руками разводит. — Я бы Грача уже убила. Потом воскресила. И опять убила бы. Раз пять! А ты… ты ждешь, веришь, любишь.

— Мне тоже иногда хочется кого-нибудь убить, — закрываю глаза. — Гормоны бушуют.

— Я так рада, что мы с тобой дружим, — Зоя накрывает мою руку своей. — Ты учишь меня терпению, Надя.

Смотрю на нее с непониманием.

— У меня не получается забеременеть, — признается Зоя и жмурится.

— Проверялась?

— Говорят, что все в норме, — плечами пожимает. — А Грач говорит, что ты с мужем десять лет ждала. И мы должны ждать.

— Все получится! — подбадривающе.

После того, как я узнала о своих малышах, у меня появилось право верить в чудеса.

— Надь… — Зоя выдыхает. — А ты уже знаешь пол детей?

— На следующей неделе узнаю.

— А ты кого будешь делать крестной? — осторожно осведомляется Зоя, затаив дыхание.

— Я думала об этом. И у меня есть прекрасная кандидатура.

45. Что-то большее, чем любовь

— Сейчас узнаем, кто там у вас, — с улыбкой произносит Клавдия Леонидовна и перемещает прибор по моему животу.

Прохладный гель скользит по коже, и я покрываюсь мурашками.

Дима суровый и мрачный. Смотрит в экран не отводя глаз. Сжимает мои пальцы в своей большой и теплой ладони, дышит шумно.

— Вы сами кого хотели бы?

— Дочерей, — отзывается мой бывший муж, и я расплываюсь в улыбке.

— А я надеюсь, что малыши будут разнополыми, — отвечаю тихонько.

— Смотрим, — Клавдия Леонидовна водит стрелкой, указывая на пятна на экране. — Кто это тут?

— Мальчик? — загораюсь от счастья.

— Да. Это мальчик! Вот у него сформировавшиеся мужские половые органы, — объясняет врач.

— Сын, — лепечет Дима, и я замечаю на его глазах скупые слезы.

— Папаша сегодня на успокоительных? Что-то не сильно радуется… — с доброй усмешкой выдает Клавдия Леонидовна.

— Он просто дочерей хочет…

— Надь, как мы сына назовем? — Рогов ко мне наклоняется и невесомо целует меня в лоб.

— Подожди, — отмахиваюсь. — Нужно узнать пол второго ребенка.

Врач задумчиво водит прибором по моему животу и вздыхает:

— Сегодня, видимо, не узнаем.

— Почему?

— Малыш к нам попой повернулся. Не хочет показывать, кто он. Стесняется!

— Значит, точно девочка, раз стесняется, — Дима выдает ослепительную улыбку.

— Может, подождать? Повернется еще… — шепчу с досадой.

— Попробуйте походить. Шоколадку скушайте. И приходите через полчаса, я посмотрю еще раз.

Все делаем, как сказала Клавдия Леонидовна. Мой мужчина в магазин успевает сбегать за шоколадным батончиком. А я хожу по коридорам клиники и мысленно уговариваю малыша дать доктору посмотреться.

Очень надеюсь, что девочка…

— Надь, как сына назовем? — не унимается Дима.

А я шоколадку ем, и в животе настоящая дискотека начинается.

— Алексей, — поднимаю на мужчину недовольный взгляд.

— Почему Алексей? Как твой дядя? Надь, это не лучшее решение, — Дима хмурится. — Я считаю, что нужно назвать Сергеем.

— Дим, нужно сначала дождаться, когда будет известен пол второго малыша.

Клавдия Леонидовна повторяет процедуру, я снова покрываюсь мурашками от холодного геля.

— Ну вот, — с разочарованием. — Теперь и мальчик отвернулся.

— Вот засада… — бубнит Дима.

— Ну ничего, в другой раз, — расстроенно вздыхаю.

Дима тоже немного расстроен. Когда садится за руль, долго молчит. И я ни слова не говорю. Смотрю в окно, глажу живот. Что-то я уже устала за сегодняшний день.

А впереди еще покупка коляски и встреча с Костей и Зоей.

К вечеру переодеваюсь в вечернее платье, придирчиво осматриваю свое отражение, подкрашиваю губы, прическу поправляю.

— Красивая, — Рогов появляется за моей спиной и осторожно целует в плечо.

Жаркая волна скользит по позвоночнику и отзывается возбуждением.

— Дим, — поворачиваюсь к мужу и смотрю в его зеленые родные глаза. — У тебя кто-то есть?

— Что ты имеешь ввиду? — хмурит брови, лоб покрывается сеткой морщин.

— Дим… — опускаю голову и глупо улыбаюсь. — У нас нет близости.

— А ты хочешь? — берет пальцами мой подбородок и заставляет снова посмотреть в его строгие глаза.

— Ты с кем-то спишь, да? Поэтому у нас ничего нет?

— Глупенькая моя ромашка, — прижимает к себе. — Прости…

— Не пугай меня! — пищу взволнованно.

— Надь, я думал, что тебе самой до себя сейчас. Ты ведь сама говоришь, что под вечер у тебя уже сил нет.

— Если что, на это силы есть.

— Я тебя понял, — шепчет, обдавая мою шею горячим дыханием. — И я ни с кем не сплю. Я знаю, что ты не доверяешь мне так, как прежде, но…

— Я стараюсь, Дим, — перебиваю его пламенную речь. — Пойдем, нас ждут Зоя и Костя.

В ресторане уютно и тепло, нас встречают радостные друзья. Тоже нарядились.

Костя в черной рубашке и брюках, а Зойка в синем платье с цветочным принтом. Красавцы Грачи!

Мне не хватало этого в браке. Таких простых теплых встреч с близкими людьми. У меня ведь и такой искренней подруги не было… только сестра. Но Катя не такая светлая и простая, в ней есть ложка высокомерия и зависти.

А Зоя… Зоя мой человек.

— Не терпится узнать, кто там у вас! — щебечет подруга, когда ждем заказанные блюда.

— К сожалению, получилось немного не так, как мы хотели, — опускаю голову.

— Что не так? — напрягается Зоя.

— Узнали пол только одного ребенка, — отвечает Дима, а я живот обнимаю. — Один из двойняшек — мальчик.

— Мальчик! — Костя сияет радостью, будто это Зоя скоро подарит ему сына. — Поздравляю!

— Значит, второй тоже мальчик, — выдыхает моя подружка. — Ну, ничего, потом за девочкой сходите! А я тут вам подарок приготовила.

Зоя зарывается в своей большой сумке, стреляет в меня трепетным взглядом и медленно достает из-под стола вязаный детский комбинезон голубого цвета.

— Своими руками, — заявляет с гордостью. — Я потом второй свяжу. Только скажи, голубой или розовый!

— Зоя… — шепчу, а на глазах слезы.

— Ну, Надя! Сырость не разводи! Иначе я тоже заплачу!

— Зоя!

— Надя!

Встаем и обнимаемся крепко. Детки в моем животе пинаются, а мы обе шумно всхлипываем. У меня гормоны бушуют… А моя Зоя меня поддерживает, поэтому тоже плачет.

— Теперь придется идти в уборную и поправлять макияж! — Зоя смахивает с щек влагу.

В уборной у зеркала я опять застываю, глядя на себя. Беременность, кажется, сделала меня еще красивее. По крайней мере у меня точно глаза сияют.

— Надь, а я знала, что вы с мужем помиритесь, — с толикой коварства улыбается Зойка.

А к ней поворачиваюсь:

— Потому что мы любим друг друга и это заметно?

— Нет, — огорошивает меня резким ответом. — Обычная любовь бы сдохла после предательства. У вас что-то большее.

Я думаю об этих словах весь вечер. Зоя права. Не каждая смогла бы верить, как я. И не каждый бы захотел исправить ошибку, как Дима.

Проще ведь уйти к любовнице, чем вернуть доверие.

Как только мы с Димой возвращаемся домой, я уже в прихожей медленно расстегиваю свое платье.

— Сейчас? — томным шепотом спрашивает муж, приближаясь ко мне.

Пульс набирает скорость, и я ощущаю жар по всему телу.

Нам обоим это нужно.

Молча целую родные губы. Страстно. Призывно.

А после увлекаю бывшего мужа за собой в спальню.

46. У меня на крючке

С утра я еду в клинику, чтобы узнать пол ребенка. Нервно так, что пальцы дрожат и ноги идти отказываются.

После истории с матерью мне очень важно, чтобы был именно сын.

Скорая помощь вколола ей что-то, женщина отлежалась, обматерила меня и просто уехала домой! Но с ее слов я поняла, что помощи от родителей больше не будет.

Хотя они и так в моей жизни почти не участвовали.

Но если раньше меня хотя бы ждали дома, то теперь мне закрыта дорога в родные края. Не больно то и хотелось возвращаться, но все же родительский дом был местом, куда я всегда могла поехать в случае реальных проблем.

Мать взбесилась, обозвала меня дешевой подстилкой, а ребенка — нагулышем.

А когда-то мама называла меня красавицей, которая достойна лучшей жизни. Только вот в ее понимании для этой "лучшей жизни" я должна была быть как соседская Машка. Зубрилкой — отличницей, которая от слова член краснеет.

Есть более простые пути к хорошей жизни, и я нашла один из них.

Ложусь на кушетку, и женщина начинает водить по моему животу аппаратом.

— Беременность соответствует сроку, ребеночек…

— Мне не интересно. Лучше скажите, у меня сын? — перебиваю и смотрю в глаза врачихи.

Та шумно вздыхает и вновь рассматривает экран.

— Это девочка, — сообщает безэмоционально.

— В смысле, девочка? Вы хорошо посмотрели? — чувствую, как накатывает злость.

— Давайте вместе смотреть, — поворачивает экран ко мне. — Вот, видите? Длинный разрезик. Это женские половые органы.

— Нет, — шепчу, закрыв глаза.

Сердце опускается в желудок и неприятно ухает там.

— Мне нужен мальчик! — рычу, стиснув зубы. — Скажите, что там сын!

— Девушка, успокойтесь! Вы молодая, здоровая. В следующий раз родите сына. А сейчас у вас будет девочка.

— Мне не нужно в следующий раз, мне сейчас нужно, — сгибаю пальцы на ногах до хруста.

Что теперь делать?

Это катастрофа!

Сжимаю в руках снимки УЗИ и выхожу из клиники. Паша стоит у входа, ждет меня.

— Ну, что там? — с наглой улыбкой спрашивает Власов.

А я вручаю ему снимки и ненавидящим взглядом смотрю на него в упор.

— Поздравляю, Паша! Ты настолько жалок, что даже не смог заделать сына!

— У нас будет девочка?

— У нас? Паш… — смеюсь в его лицо. — Ты еще на что-то надеешься?

Он мнется. Взгляд на мгновение становится стеклянным.

— Я больше не буду тебе помогать, — выдает холодно и снимки УЗИ мне возвращает.

— А мне больше и не надо! Так себе из тебя помощник! Даже пацана заделать не смог!

— Идиотка, — шепчет, закрыв глаза. — Зачем я вообще с тобой связался?

— Это ты виноват! Рогов теперь ничего не купит мне. И денег больше не даст!

— Как же ты мне надоела, Алина. Вот тут уже сидишь, — прикладывает руку к горлу. — Аж тошнит!

— Это ты недомужик! Нормальный бы пацана заделал!

— Это по твоему что, по заказу делается? Уж как получилось…

— Тебе легко говорить! А что мне теперь делать, а? — вскрикиваю на всю улицу, слезы замыливают взгляд.

Прохожие смотрят на нас с любопытством.

— Алин, давай на этом попрощаемся. Ребенка я тебе заделал, ДНК фальшивый сделать помог. На этом все. Наши пути расходятся.

— А мне и самой с тобой не хочется общаться! — толкаю парня в грудь. — Проваливай!

Прячусь во дворе жилого комплекса. Тут в будний день тихо и спокойно. Сижу на лавке, рассматриваю снимки УЗИ и слезами давлюсь.

Все так хорошо шло. Рогов от счастья поплыл, что я беремена. Столько всего пообещал за сына, а я девкой залетела.

Наверно, жена его тоже дочерей ждет. Поэтому он за пацана душу готов продать.

Ну ничего…

Прихожу в офис, и первым делом поднимаюсь к Дмитрию Романовичу. Он в курсе, что мне сегодня надо было на УЗИ. Небось ждет теперь от меня новостей.

Засовываю страх подальше и вхожу с высоко поднятой головой.

Рогов осматривает меня с улыбкой.

— Здравствуй, Алиночка, — вижу в его глазах немое ожидание.

— Здравствуйте! Я сходила на УЗИ, — прохожу вглубь кабинета, присаживаюсь на диванчике.

— Ну и что там?

— У нас здоровый крепкий мальчик.

Рогов медленно моргает:

— Я очень рад!

— Дмитрий Романович, пора задуматься о покупке квартиры! Мне уже не удобно на таком сроке в общаге.

— Срок еще маленький, — отмахивается. — Иди работай, Алин.

— В квартире ведь еще ремонт нужно успеть сделать. Мне кажется пора задуматься о будущем.

— Хорошо, ты можешь начать выбирать квартиру, — сухо отвечает.

Я чувствую, что что-то не так. Какой-то Рогов не сильно довольный.

— Дмитрий Романович, а хотите ребенка увидеть? У меня вот снимки с УЗИ! — зарываюсь в сумку и вытаскиваю черно-белые карточки.

— Давай, — оттаивает и в улыбке расплывается.

— Вот, тут ручку видно. А тут личико. Мне кажется, он на вас похож.

Старый козел сверкает радостным взглядом. Все таки хочет он этого ребенка. Пусть пока радуется, что сын будет. Успеет мне квартиру купить, машину, а после родов я скажу, что врачиха плохо смотрела и ошиблась. Поплачу немного. Не будет же он квартиру отнимать у дочери.

— Можно я снимок у себя оставлю? — с предыханием шепчет Дмитрий Романович.

— Да, конечно, — скромно улыбаюсь.

— Спасибо за сына, — плывет.

Прикладывает руку к моему круглому животу.

Ребенок пинается от его прикосновения.

— Привет, малыш! — выдает Рогов, а я взгляд отвожу.

Бесят эти нежности…

Лучше бы уже квартиру купил, чем это. Однако, греет душу осознание, что Дмитрий Романович у меня на крючке.

47. Жизнь с нуля

— Куда мы едем? — перевожу взгляд с дороги на Диму, а тот только улыбается хитро и глазами загадочно сверкает.

— Скоро узнаешь.

— Дим… ты же знаешь, я не люблю сюрпризы!

— Этот сюрприз тебе понравится, — заключает строгим тоном и сворачивает с трассы в лес.

Асфальтированная дорога приводит нас к элитному поселку в сосновом бору.

Всего пятнадцать минут от города. Машина шуршит колесами о щебенку, съезжая на обочину.

— Мы сюда гулять приехали? — осматриваюсь, выходя из машины.

Прижимаю руку к животу, вдыхаю полной грудью свежий июльский воздух. Голова кружится от переизбытка кислорода. Настоящий рай после пыльного города. Здесь прохладно от тени огромных деревьев, опоясывающих весь поселок по кругу. Рядом большой детский комплекс с разноцветными горками и лазелками, вдалеке виднеется бревенчатое здание с огромной надписью "Кафе", улица чистая и аккуратная.

Домов много. Многие из них уже жилые, но есть еще недостроенные.

— Пойдем, — Дима подает мне руку.

— Куда мы?

Молчит. Только ладонь мою сжимает и тянет к большому дому на огромном участке. Забора пока нет, только столбы стоят каменные, поэтому могу спокойно рассмотреть двухэтажный коттедж.

— Я ничего не понимаю…

Дима подходит к крыльцу и протягивает мне ключ.

— Рогов…

— Надь, детям нужно раздолье. Не будем же мы в квартире их держать?

— А зачем тогда ты там ремонт сделал? Детскую уже обустроили…

— Чтоб было! В той квартире будем иногда ночевать, но основную часть времени жить будем тут.

Смотрю в его глаза и не верю… я и сама выросла в доме. И очень хотела, чтобы когда-нибудь мы переехали ближе к земле, но сейчас!

Я такого не ожидала!

— Тебе дом не нравится? — взгляд бывшего мужа мрачнеет.

— Красивый дом, — еще раз осматриваю коттедж и большой участок.

— Тогда в чем дело?

Прикусываю губу и головой качаю, а слезы застывают на ресницах.

Последнее время я очень плаксивая. Это из-за бушующих беременных гормонов.

И сейчас меня гложет, что я буду в этом доме одна с малышами. Пока Дима работает, весь быт на мне. И моя единственная подруга Зоя останется в городе. Мы больше не сможем гулять вместе, когда нам вздумается. Я с двумя маленькими детьми сама в город побоюсь ехать, а Зойка ко мне тоже часто приезжать не сможет.

— Надь, это еще не все, — Дима обнимает за плечи осторожно и поворачивает меня, чтобы посмотрела на дома на противоположной улице. — Видешь вон тот дом с зеленой крышей? — указывает на него рукой.

— Вижу.

— Этот дом купил Грач. Зоя еще не знает.

— Мы будем жить по соседству? — широко распахиваю глаза и не могу сдержать улыбку.

Вот теперь я по-настоящему счастлива! Приятное тепло разливается по телу и отзывается электрическим импульсом в кончиках пальцев.

Обнимаю Диму, упираюсь большим животом в его живот. Дети сразу начинают активно ворочаться.

— Да. Мы с Костей придумали это сразу, как только вы с Зоей подружились.

— Подожди, — отстраняюсь и нахмуриваюсь. — Когда мы с Зоей подружились, у нас с тобой был развод!

— Надь, я верил, что ты ко мне вернешься.

— Ах ты хитрец! — стучу в его плечо ладонью.

— Я сразу говорил, что не отстану, — разводит руками. — Ну что, внутрь пойдем?

Отпираю дверь, пальцы дрожат от предвкушения.

Наше новое семейное гнездышко. Здесь мы начнем жизнь с нуля. Наверно, нам это нужно. Смена обстановки.

— К концу августа здесь уже будет свежий ремонт. Если хочешь, я сведу тебя с дизайнером. Все обсудите. Дом будет таким, как ты мечтаешь! — эхо разносит голос Димы по большим комнатам.

Ничего ещё нет. Голые полы, стены, потолки. Провода разбросаны.

— Мои ребята уже занимаются проводкой.

Я молча иду вглубь дома. Осматриваю каждую стенку. С любопытством заглядываю в пустые темные комнаты.

— Я в шоке, Дим, — утираю слезы. — Спасибо!

— Да было бы за что…

— Есть за что! — строго смотрю в лицо любимого мужчины. — Ты мой волшебник!

— Уже представляешь, что хочешь тут сделать?

— Да! — оживляюсь. — Тут будет большая кухня-гостиная. Хочу сделать светлый пол, зеленый фасад у кухни и диван купим. Огромный! Тоже зеленый! И вот тут поставим.

Торопливо иду вперед с животом наперевес, показывая Диме место для будущей мебели.

— А вот тут будет журнальный стол. Здесь белый тюль, а тут повесим телевизор.

— Обои будем клеить или…

— Да! Хочу светлые обои с огромными цветами! Чтобы были зеленые большие листья и красные розы!

— Надь… ты… уверена? — Рогов хмурит брови. — В тебя случайно не вселилась Зоя? Это она спец по цветочным принтам.

— Так красиво же! — пожимаю плечами и иду дальше. — Здесь сделаем обеденную зону. Стол из темного дерева, простенькие и удобные стулья с зеленой обивкой. Тут холодильник, столешница, мойка, плита. Тут ящики для хранения посуды. А вот здесь я поставлю огромную декоративную вазу!

— Дети разобьют ее.

— Не разобьют! — упрямо отмахиваюсь. — Здесь будет наш семейный портрет. Сходим на фотосессию, как только дети подрастут. И закажем картину на холсте! Большую! Во всю стену!

— Наденька, остановись на минутку.

— Что такое? — оборачиваюсь к мужу, и мои фантазии медленно тают.

Я так увлеклась, что все мечты перед глазами буквально ожили. Это ведь все так долго делать, выбирать, подбирать. Мы не скоро сможем переехать.

— Надюш, я хочу, чтобы в этот дом мы заехали, как официальная семья, — Дима с трепетом заглядывает в мои глаза и вытягивает из кармана шорт бархатную черную коробочку.

У меня перехватывает дыхание. Сердце ухает и поднимается в горло. Сильно бьется там.

— Дима…

— Ты выйдешь за меня еще раз?

Часто моргаю, чтобы отогнать непрошенные слезы.

— Дим, я боюсь, — шепчу испуганно.

— Ромашка, ну же. Мы вместе! Пусть это "вместе" будет официальным!

— А Алина?

— Да боже ж ты мой! — закатывает глаза. — Забудь! Забудь о ней! Есть только ты. Я обязательно принесу отрицательный результат ДНК. Это не мой ребенок!

Растерянно качаю головой.

Дима распахивает коробочку. Помолвочное колечко сверкает бриллиантом.

Дети в животе требовательно пинают меня в бока, ожидая ответа.

Мы стоим посреди пыли и грязи в доме, где нет даже света.

— Дай нам еще один шанс, Надь.

Закрываю глаза и киваю.

48. Семейный очаг

Сажусь за руль своей машинки с улыбкой и томлением в сердце.

На сегодня запланировано много дел.

Нужно посмотреть ресторан, в котором мы с Роговым решили отмечать свадьбу в этот раз.

Мой второй брак… С тем же мужчиной. С моим родным.

Осматриваю свое помолвочное колечко с крупным бриллиантом, сладкие слезы счастья обжигают глаза…

"Боже, Надя, ты слишком часто плачешь!" — ругаю себя мысленно и завожу мотор.

Ресторан, который мы выбрали, один из лучших в организации мероприятий. Здесь безумно красивый светлый интерьер, грамотный обслуживающий персонал и идеальная атмосфера для нашего важного события.

С заведующей мы очень быстро решаем вопрос о меню и о рассадке гостей. Вчера весь вечер с Димой список писали, кого будем приглашать.

Раз уж это наша вторая свадьба, и финансы позволяют сделать праздник с размахом, то почему бы и нет? Приглашенных получилось ровно восемьдесят четыре. Среди них родные и близкие, друзья, приближенные с Диминой работы, мои подруги, которых очень давно не видела.

Представляю, как удивятся мои девочки, получив приглашение на свадьбу…

Родителям о втором браке решаю сказать лично, поэтому после ресторана сразу еду к ним.

По пути звоню папе и предупреждаю о своем визите.

Вхожу в дом, и с порога слышу веселый детский визг. Мимо проносится маленькая Ася в шортиках и маечке, а за ней мой седой отец с больной спиной и криком "догоню!"

— Приве-е-ет! — протягиваю я удивленно.

Папа ловит внучку, та истерично хохочет и брыкается.

— О, Наденька! Ася, поздоровайся с тетей!

— Пивет! — задыхается от радости и вырывается от деда, стрелой несется обратно в сторону кухни с оглушающим визгом.

— А у нас Катя в гостях, — сообщает папа, довольно улыбнувшись.

— Да. Я поняла, — киваю. — Пап, как твоя спина?

— В норме. Я еще молодой! — смеется. — Да и вообще, о какой спине речь, если у меня скоро еще и внук будет!

Медленно моргаю. Я никому из родных не сообщала, что один из моих двойняшек мальчик. Выходит…

— У Кати будет сын?

— Иди, девочки в гостиной общаются. Катюша сама расскажет! — быстро тараторит папа и высматривает Аську, затаившуюся за прозрачной шторой. — А где же моя внученька?

Девочка сразу начинает смеяться, выдавая себя, а дедушка притворно заглядывает в комод со словами "может Ася тут спряталась?"

И я улыбаюсь. Предвкушаю, как Дима будет носиться с двойняшками и также притворяться, что никак не может их найти, а они будут наивно хохотать, даже не догадываясь, что их макушки видно за большим диваном, или что босые маленькие пяточки торчат из домика для игрушек.

— А вот и Наденька! Иди к нам, — зовет мама. — Чай будешь? У нас тут торт.

— Да, спасибо.

— Сейчас…

Переглядываемся с сестрой.

— У меня мальчик, как я и хотела, — Катя гладит свой беременный живот.

— У меня тоже. Один из детей мальчик! — интуитивно повторяю Катино движение, прикладываю руку к животу.

Сестра заинтересованно рассматривает мой палец в ярком помолвочном колечке. Хитро прищуривается.

— Мам! А Надя то походу скоро замуж выходит! — звонко кричит.

Мать застывает при входе в гостиную с чашкой чая в руках.

— За кого? — шепчет взволнованно.

— Не знаю, — сестра как ни в чем не бывало пожимает плечами. — За кого, Надь?

Поджимаю губы.

— Дима предложение сделал, — поднимаю взгляд на маму.

— Ну, слава богу! Я уж переживала, что дети вне брака родятся! — выдыхает родительница. — Это очень правильно, что вы решили расписаться.

— У нас будет настоящая свадьба, мам.

— В смысле? С белым платьем и шумом?

— Да. В конце августа. Я сегодня уже ездила в ресторан.

— Надюш, а ты уверена, что выдержишь? Беременность, отеки, лишний вес… еще и в платье свадебном в ресторане столько часов сидеть…

— Мам, я так хочу, — отрезаю резко.

— Ну, ладно, — ставит чай на стол и усаживается. — Девочки, я так рада, что мы все вместе собрались!

— Да, такое не часто случается, — Катя разворачивает мармеладную конфету и отправляет ее в рот.

— Надюш, ты бы хоть звонила почаще… — начинает мама, взяв меня за руку. — Я же переживаю за тебя!

— У меня много новостей, — кошусь на Катю.

Мне не очень хочется рассказывать обо всем в ее присутствии. Я же знаю, как будет… она сейчас послушает, мило поулыбается, а затем дома со своим мужем Андреем перемоет мне все косточки.

— Ну, делись! — требовательно чеканит сестра.

— Во-первых, я узнала пол одного из детей. Будет мальчик.

Мама расстроенно цокает:

— Ну вот… а мне так важно, чтобы у тебя была девочка!

— Зачем, мам? — вмешивается Катя.

— Затем! — строго. — Дядя Леша звонил. Рассказал про тетю Ларису.

Спинными мурашками предчувствую что-то плохое.

— Сыновья сдали Ларису в дом престарелых, — с сочувствием выдает мама.

— Да ладно? — сестра таращит глаза с нескрываемым шоком.

— Да. Говорят, что она совсем невыносимая стала. Агрессивная. Младшего сына совсем перестала узнавать. А старшего через раз.

— А-а-а, ну тогда правильно.

— Кать, — с осуждающим холодом смотрю на сестру.

— Ну, а что? Дядя Леша ее бросил, а сыновьям теперь мучаться с ненормальной мамашей?

— Надюш, — родительница с надеждой заглядывает в мои глаза. — А ты что думаешь об этой ситуации?

— Это ужасно, мам. Я всегда тете Ларисе сочувствовала, а дядю Лешу не понимала. У них ведь все было хорошо, а потом вдруг эта любовница Аля, развод, раздел имущества.

— Поэтому я и испугалась за тебя, когда узнала о Димином поступке, — мама опускает голову. — Я была слишком резкой в тот день. И говорила про мудрость. Я была не права.

— Мам, так почему ты так хочешь внучек? Я не поняла, — Катя хлопает ресницами.

— С девочками спокойнее в старости, — спокойно объясняет, смотря Катьке в глаза, а затем на меня взгляд переводит. — Девочки точно не сдадут пожилую мать в дом престарелых.

— А-а-а! Ну да, — кивает. — У мамы с дочкой особая связь.

Я прикусываю губу.

У меня с мамой особо не было теплых и доверительных отношений. Катя была любимой младшей доченькой, а я… я неудачной старшей сестрой.

Но сейчас мамин взгляд, греющий душу изнутри и озаряющий светом, заставляет мое сердце трепыхаться.

— Особая связь должна быть у всех членов семьи! — в разговор неожиданно вмешивается отец, случайно зашедший в гостиную.

— Да, — кивает мама. — Важно, чтобы каждый вкладывал в семейный очаг.

Папа подходит к нашей маме и обнимает ее. Целует осторожно в щеку.

— Света, а чудодейственная мазь от боли в спине осталась? — шепчет отец.

Я закрываю глаза, стараясь сдержать улыбку.

— Миш, я тебе говорила, не носись ты с Асей! Сляжешь!

— Да ладно уж, — отмахивается. — А как по-другому поддерживать семейный очаг? Это же моя внучка. А скоро еще два пацана будут! Это вообще считай вторая молодость.

— Двадцать вторая! — вздыхает мама. — Ладно, горе луковое. Пойдем, я спину твою намажу.

Перед выездом из родительского дома я набираю номер моего жениха.

— Наденька, я сегодня задержусь, — сообщает с ноткойуловимой досады.

— Ничего страшного. Жду тебя дома.

Завожу машинку, не могу сдержать коварную улыбку.

Я не поеду домой. Слишком соскучилась по Диме.

Навещу его на работе.

49. Я хочу знать правду!

Вечереет. На город медленно опускаются сумерки. Я оставила машинку у дома и к Диме приехала на такси.

Устала за рулем за день. Да и Рогов будет ворчать, что с пузом катаюсь сама. Переживает за меня и малышей.

Опустив голову подхожу к большому офисному зданию, утопая в собственных мечтательных мыслях.

Я уже придумала дизайн для спальни в новый дом. Хочу большую кровать, а по бокам две приставные детские. Малыши там будут спать.

Здорово, если все таки будет братик и сестричка! Диме под бок мальчика, мне девочку. И вставать по ночам каждый будет к тому малышу, который спит ближе.

Отличный план!

Закричит сынок три раза за ночь, пусть папочка к нему встает. А девочка… доченька спокойная будет, а я буду высыпаться.

Двери лифта распахиваются, поднимаю взгляд.

Цепенею.

Ноги буквально прирастают к полу, пульс сбивается, а по позвоночнику прокатывается электрическая волна, отзывающаяся болезненными мурашками.

— Ты что здесь делаешь? — бесконтрольно сжимаю пальцы в кулаки так, что ногти под кожу впиваются.

А Алина только глазами хлопает, а затем приобретает невозмутимый вид.

— Я здесь работаю, — выходит из лифта и равняется со мной.

Смотрит с превосходством в мои глаза. Какая же наглая!

Осматриваю ее с головы до ног. По-прежнему худенькая, только один живот и вырос. В короткой юбке и с глубоким вырезом декольте на красной шелковой блузке.

Шумно втягиваю ноздрями воздух.

— Что, Надежда Михайловна, ваш муж вам ничего не рассказывал? — выдает с насмешкой.

А я мысленно уговариваю себя держаться. Хотя вцепиться девке в волосы очень хочется. И малыши пинаются в животе, будто поддерживают меня.

— Не рассказывал что? — щеки горят.

— Про меня, — складывает руки под грудью.

— Алина, тебе лучше меня не злить.

— А я что? Я ничего плохого не сделала! Только захотела жить также припеваючи, как вы!

Вздрагиваю от возмущения.

— Думаешь, подсыпала возбудитель и все? Мужик теперь твой?

— А я на Дмитрия Романовича уже не претендую! — рассматривает свой маникюр. — Сдался мне ваш старый козел!

— Он твой работодатель, Алина. И я бы на твоем месте держала язык за зубами! — говорю спокойно, хотя внутри закипает паника.

— А то что? — переводит на меня безразличный взгляд.

Я должна верить Диме. Мы одна команда.

Делаю полшага вперед, и Алина испуганно моргает.

— Послушай меня, девочка, — холодно выговариваю и в глаза ее бесстыжие пристально смотрю. — Ты всего лишь молодая пустышка. Ты ничего из себя не представляешь и нормальному мужику ничего дать не сможешь. Твой удел — скакать из койки в койку в поисках варианта побогаче. Но вот только я тебя огорчу, — хватаю Алину за локоть, потому что та явно намерена сбежать. — Твоя молодость не вечна! Однажды ты станешь не интересна мужикам. И вот тогда ты пожалеешь, что не взялась за ум раньше.

Лебедева недовольно искривляет милое личико и отшатывается от меня.

— Дура! — шипит сквозь зубы.

А я только руками развожу:

— Ты сама выбрала такую жизнь.

— Отвали от меня! Сама ты пустышка! И это ты никому не интересна! Старуха! — кричит обижено.

На шум из-за угла тут же показывается Грач с нахмуренными черными бровями и кровожадным взглядом.

— Надежда Михална, у вас все в порядке? — встает рядом со мной и на Алину смотрит с презрением.

— Все хорошо, Костя. Спасибо.

— Ты чо разоралась под вечер? — продолжает допрашивать рыжеволосую девчонку.

— У этой ненормальной спросите! Она мне гадостей наговорила! Дура!

— У тебя рабочий день закончился? — тихо произносит Грач, на что Лебедева растерянно кивает. — Вот и иди домой!

— Всего доброго! — морщит носик, разворачивается и быстрой походкой направляется к выходу.

А я, наконец, выдыхаю. Закрываю глаза, чувствую головокружение.

Константин осторожно кладет ладонь мне на спину.

— Может вам присесть, Надежда Михална?

— Да. И воды.

В кабинете у начальника охраны прохладно от работающего кондиционера. Я сижу прямо под ним и прихожу в себя. Жадными глотками заливаю в себя минералку.

— Вы к Дмитрию Романовичу приехали, да? Я могу вас проводить! — суетливо бубнит Костя.

— Сама дойду.

— Надежда Михална… Алина у нас в бухгалтерии работает. Так нужно. Вы не накручивайте себя только. Это план такой у босса…

— Я не накручиваю. Я просто хочу с ним поговорить.

— Он не говорил ничего, чтобы вас не расстраивать. Вы бы разозлились, если узнали, что эта девка опять тут работает.

— Лучше бы я узнала это от своего мужа, — выцеживаю сквозь зубы.

Голова начинает болеть. Вот же… проблема.

Успокоившись, поднимаюсь в кабинет Димы. Я хочу, чтобы он немедленно мне все объяснил!

Распахиваю дверь без стука и влетаю к моему жениху, как безумное торнадо.

— Надя? — отрывает обеспокоенный взгляд от бумаг. — Ты что здесь делаешь?

На его лице играет едва различимая улыбка. Ну, хотя бы рад меня видеть.

— Лучше скажи, что здесь делает Алина? — голос безбожно дрожит.

— Надь, присядь, — Рогов взволнованно указывает мне в сторону диванчика.

— Объясни мне все! Немедленно! Я требую правду!

— Наденька, не нервничай, — нарочно выбирает мягкий гипнотизирующий тон, встает и ко мне подходит.

Обнимает двумя руками за талию и в глаза мне смотрит.

— Дима, зачем ты опять взял ее к себе на работу? Зачем? — одними губами, потому что голос остается где-то в груди, боль мешает ему вырваться наружу.

— Ты вынуждаешь меня посвятить тебя в свои рабочие моменты, Надя. Тебе не понравится то, что я задумал.

— Дим…

— Я знаю, как сложно сейчас мне верить, Надь. Я знаю! — на широком лбу мужчины выступает испарина. — Но я клянусь, что Алина тут работает не потому, что у меня на ее счет есть какие-то сальные мысли.

— Тогда зачем?

В дверь раздается стук, и я оборачиваюсь. Молодая брюнетка в строгом костюме осторожно заглядывает в кабинет.

— Здравствуйте, — говорит тихо. — Ой, Дмитрий Романович, вы не один… я… позже зайду.

— Дарья, входите, — приказным тоном выдает мой муж. — Что случилось?

Девушка мнется, смотрит на меня с растерянностью, а затем все таки выдавливает неуверенное:

— Ваш новый главный бухгалтер увела деньги себе в карман.

Задерживаю дыхание и перевожу взгляд на Диму, расплывшегося в устрашающей улыбке.

50. Я тебя люблю

В угнетающей тишине слышу, как громко стучит сердце Нади. Она смотрит на меня с молчаливым недоумением и хлопает ресницами.

— Дим… — шепчет.

— Я могу идти? — вмешивается Дарья, и я киваю.

Брюнетка осторожно закрывает дверь. Коридор эхом разносит по офису ее отдаляющиеся шаги.

— Ты подставил Алину? — скрипит моя женщина, интуитивно сделав шаг от меня.

— Подставил? — переспрашиваю с невозмутимым видом. — Я всего лишь дал ей возможность заработать себе декретные.

— Ты же знал, что она может увести деньги! — тихо, но с напором. — Ты… ты… боже, Дима! Она же беременна! Что будет с ребенком?

— Это тебя волновать не должно, — подхожу ближе, а Надя делает еще несколько шагов назад.

Прижимается спиной к стене и обнимает свой живот. Глаза закрывает и дышит шумно.

— Болит? — осматриваю ее взволнованно.

— Нет! — рявкает, смотрит на меня с ненавистью. — Дима, ты зачем ее подставил!?

— Надя, пожалуйста, приди в себя! — выжимаю сквозь плотно сомкнутые зубы. — Я просто дал ей работу. А воровать или нет — ее выбор.

— Но…

— Без "но", Надя!

— Что теперь? Ее посадят?

— Мы не будет это обсуждать, — подхожу ближе и нависаю над женой. — Алина не твоя забота. Думай только о наших отношениях и о наших детях.

— Дим…

— Знаешь, что я тут внезапно понял? — веду бровью.

— Что же?

— Что мы давно не занимались любовью за пределами нашей квартиры.

— Что? — охает, а я накрываю ее губы поцелуем.

Жадным и терпким. Привкус соленой карамели оживает во рту, и я не могу сдержать напряженный стон. Посасываю ее нижнюю губу, с удовольствием отмечая, как Наденька мякнет в моих объятиях.

Чистый кайф. Ничем не разбавленный. Чтобы хотеть свою жену мне не нужны возбуждающие вещества в кофе. Одного запаха достаточно, чтобы все работало, заводилось с пол оборота, вставало и болезненно пульсировало от дикого желания.

Да. В сорок лет я совершил ошибку. По собственной дурости. Я возбудился и допустил мысль, что могу попробовать вспомнить молодость. Мне понравилось, что на меня залипает возбужденным взглядом малолетка.

Но разве другие глаза могут сравниться с Надиными?

Я старый идиот, который понял это только методом проб и ошибок.

И как же я рад, что моя женщина доверилась мне еще раз. Не смотря ни на что.

— Дим… — с предыханием шепчет моя домашняя ромашка. — Я… люблю тебя!

Ее слова пулями в мое сердце, а затем рикошетом в голову.

Любит.

Любит, мать твою!

И я ее. Сильно и искренне. Больше всего на свете.

В машине мы молчим. Надя поправляет прическу после бурной любви, подкрашивает губы прозрачным блеском. Довольная. И щеки у нее румяного розового оттенка.

Через десять минут встаем в пробку. Устало вздыхаю.

— Дим, нужно бы сходить на УЗИ еще раз, — тихонько выдает Надя. — Я хочу узнать пол второго ребенка.

— А может пусть будет сюрприз? Родим, тогда и узнаем.

— Идея не плохая, — пожимает плечами. — Но не терпится узнать!

— Надь, давай сына назовем Сергеем. А второго ребенка назовешь ты! — вновь поднимаю эту тему.

— Почему тебе так нравится это имя?

— Так звали моего деда. Мировой мужик был! Я с ним очень много времени в детстве проводил. С ним и с бабушкой Ниной. Ты же знаешь, мои родители…

Договаривать не приходится. Надя уже не раз слышала эту историю о матери-алкоголичке и отце, который однажды благополучно ушел за хлебом и не вернулся. Я не раз думал об этом и старался его понять, найти ему оправдание, но так и не смог.

— Почему ты раньше не сказал, что Сергей — это в честь дедушки?

— Не знаю, — перевожу на жену усталый взгляд. — Так ты не против?

— Конечно не против! Мне и самой нравится это имя. Сережа. Сереженька… — гладит живот. — А если второй малыш девочка, назовем Танюшка.

Прикладываю ладонь к беременному животу моей невесты и чувствую, как мои дети пинаются.

Вот оно, настоящее мужицкое счастье. Предвкушение отцовства, осознание ответственности, трепет в сердце.

— Надь, спасибо, что приняла меня обратно в семью, — шепчу едва слышно, и Наденька расплывается в счастливой улыбке.

51. Ах, эта свадьба…

Зоя рядом с самого утра. Ко мне приезжал визажист, парикмахер, платье уже готово к торжетсву. Висит на вешалке в ожидании своего часа.

Кипельно белое. Самое обыкновенное, без изысков. Без корсета и без кринолина под юбкой.

В прошлый раз у меня было такое платье, что мама не горюй! Пышное, расшитое какими-то непонятными блестками. И шубка белая была из искусственного меха, которую мне одолжила Таша, подружка из университета.

А сейчас все очень скромное, но не менее красивое.

На мой взгляд, в этот раз я выбрала идеальное свадебное платье. Хотя десять лет назад я думала точно также…

— Волнуешься? — подруга улыбается, осматривая меня с головы до ног.

— Не знаю, — складываю руки на огромном животе. — Предчувствие какое-то…

— Брось! Ты выходишь замуж за своего бывшего мужа! — Зойка хитро прищуривается. — Что может пойти не так?

— Да, ты права. Это мой Дима, которого я больше десяти лет знаю! — присаживаюсь на кровать рядом с подругой, нервно кручу помолвочное колечко на пальце. — Но сейчас обстоятельства другие. Его Алина… и ее беременность… и тот факт, что ДНК тест ну прямо кричит, что мой муж — отец ее ребенка. Я пытаюсь ему довериться, но червячок грызет. А еще я понимаю, что с таким животом не смогу даже сбежать со свадьбы!

— Надя! — Зойка выдыхает шокировано. — Ты уже согласилась! Вон какой ресторан сняли! И ведущий, и торт, и фотограф, и все-все-все готово! Куда ты бежать собралась?

— Да это я так… от нервов…

— Надь, вы друг друга любите. Это главное. У вас скоро будут дети! Долгожданные! Просто расслабься и насладись этим днем. Это твой день! Только твой! Ничего не должно его омрачать, уж тем более мысли о гадине Алине.

— Да, — согласно киваю и перевожу взгляд с колечка на мою лучшую подругу. — Поможешь надеть платье?

К двенадцати дня Костя отвозит нас с Зоей к ЗАГСу на большом черном внедорожнике, торжественно украшенном белой лентой на капоте и огромными золотистыми кольцами на багажнике.

Мой жених уже ждет нас здесь. И мои родители приехали. И Катя с Андреем и Асенькой.

На церемонию бракосочетания мы решили позвать самых близких.

Моя мама настояла, чтобы я пригласила на роспись дядю Лешу и его новую жену Алевтиночку. И как же я была счастлива, когда эти двое решили и вовсе не приезжать на нашу свадьбу!

Без них спокойнее.

Костя помогает мне выбраться из машины. С моим животом, вмещающим в себя сразу двоих малышей, и длинным платьем сделать это очень не просто.

Дима медленно идет ко мне.

Сердце трепыхается в груди с волнением и предвкушением чего-то особенно прекрасного.

Я смотрю в родные глаза и таю, как мороженное на солнце.

С каждым его шагом мой пульс учащается. Щеки пылают.

Какой же он у меня красивый в этом свадебном костюме и с маленьким букетом ромашек.

— Ну жених! — восхищенно шепчет Зойка и руки складывает ладонями друг к другу возле своих губ.

— Мой. Мой жених! — закрываю глаза.

Только бы не расплакаться и не испортить макияж!

На первой нашей свадьбе я была менее эмоциональна, а теперь под действием бушующих гормонов сдержать сладкие слезы счастья безумно тяжело.

Дети пинают меня в бока, как будто чувствуют мои эмоции.

— Какая же красивая у меня невеста, — Дима совсем близко, мурлычет сладким голосом и смотрит в мои глаза с особой любовью и благодарностью.

— А у меня очаровательный жених, — задыхаюсь от тягучего счастья. — С сединой на висках.

— Надя! Солнышко! — мама налетает и прижимает меня к себе. — Поздравляю, дочка! — сгребает в объятия Диму. — И тебя поздравляю, зятек!

Маленькая Ася трогает мое платье:

— Кра-а-а-сивое!

Пока обнимаемся со всеми на улице, подходит наша очередь на торжественную регистрацию.

Наши родные рассаживаются на красивые белые стулья и ожидают. Вижу, как мама смахивает слезы, а непоседливая Ася то и дело озирается по сторонам.

Звучит торжественная музыка, и мы с Димой вместе заходим в зал.

Регистратор, ровесница моей мамы, произносит речь.

Но я вовсе ее не слышу.

Смотрю на Диму, затаив дыхание. Он крепко держит мою дрожащую руку, улыбается, глаза сияют.

Довольный, как мартовский кот.

Это важный этап в нашей жизни.

Мы вновь будем мужем и женой. Как раньше. Все встанет на свои места, будто никаких разладов и не было.

Дима сильнее сжимает мою ладонь, и я часто моргаю.

— Надежда, ждем вашего ответа, — регистратор растягивает губы в рабочую улыбку.

Я что, пропустила вопрос "Согласны ли вы?"

— Согласна, — отвечаю дрожащим голосом.

— Пожалуйста, поставьте ваши росписи.

Мы подходит к столу, и я ощущаю, как мой живот сковывает лента неприятной боли.

Выдыхаю нервно. Что-то не так…

Дима передает мне ручку, я наклоняюсь над бумагой. И едва успеваю поставить роспись, как ощущаю теплый поток воды, побежавший по моей ноге.

Боже, нет!

Сердце ухает болезненно и разрывается на куски.

Сейчас только август! Слишком рано… рано…

Перед глазами расплывается белая пелена, похожая на туман.

— Дим… воды… я… — слезы брызгают из глаз, не могу и двух слов связать.

Дыхание перехватывает, а опоясывающая боль внизу живота становится ощутимее.

— Что такое? — муж осторожно берет меня за локоть и тянет к себе.

Еще мгновение, и я упаду в обморок. Это не должно случиться сейчас! Примерную дату родов поставили в конец сентября. Но не в августе! Слишком рано!

— Я сейчас рожу!

— Наденька, не смешно, — строго выдает Дима.

— А я не шучу! Я рожаю!

52. Попытаться хоть что-нибудь сделать

Воздух превращается в липкую субстанцию, я даже вдохнуть не могу.

Смотрю в глаза жены, сердце в груди сковывает льдом.

— Надя! Надя! Скорую вызывайте, срочно! — голос Светланы Васильевны звенит беспокойством.

— Не надо скорую, я отвезу! — вклинивается Грач.

Суета и обволакивающий липкий страх медленно накрывает всех присутствующих. А Наденька только смотрит мне в глаза даже не мигая и обнимает свой огромный живот.

— Что теперь будет? — беззвучно произносят ее губы.

— Все хорошо, Надя. Срок уже…

— Всего тридцать четыре недели. Еще рано. Дим…

— Спокойно. Мы справимся! — провожу ладонью по мокрой от слез щеке супруги.

Я не уверен в своих словах.

Преждевременные роды в планы не входили. Я никогда с таким не сталкивался, даже через знакомых не слышал, и не знаю, как это может сказаться на детях.

Но судя по реакции окружающих дело плохо…

Зойка подхватывает Надю и сажает на стул. Ее сестра Катя тут же оказывается рядом с ней, говорит что-то про какой-то акушерский пессарий, угрозу ранних родов. А у меня руки позорно дрожат.

— Дмитрий Романович, нужно ехать, — торопит Грач.

В голову молнией ударяет воспоминание, что у меня в перинатальном центре есть знакомый главврач.

— Да. Минуту.

Выхожу на улицу.

Еще полчаса назад было светлое небо, а сейчас все заволокло черными грозовыми тучами.

Достаю телефон и выдыхаю. Ситуацию уже не изменить. Но нужно попытаться хоть что-то сделать! Нужен лучший врач. Лучший роддом. С хорошим оборудованием.

В контактах отыскиваю номер давнего знакомого Юры Фролова, которому я на старте своей профессиональной карьеры помогал строить дачу.

— Юр, здравствуй.

— Добрый день. Это кто?

— Рогов.

— А, Дима! Привет-привет! — с нотками уловимой радости. — Чем обязан?

Крупные капли дождя падают мне на лицо. Закрываю глаза. Шумно втягиваю ноздрями похолодевший в одно мгновение воздух.

— Юр, жена рожает. Срок тридцать четыре недели. Двойня. Куда везти? Где условия хорошие?

— К нам, — отвечает без раздумий. — Сделаем все, что в наших силах. Сейчас узнаю свободен ли Гаврилов. Он лучший врач.

Возвращаюсь в ЗАГс.

Надю и наших гостей уже выпроводили из зала регистрации в маленький кабинет. Ее мама нервно сжимает в руках наше свидетельство о заключении брака и жмется к своему мужу. Бледная, как сметана.

— Надь, ты главное дыши. И ничего не бойся. Тридцать четыре недели нормальный срок. Родишь. Все будет хорошо! — убаюкивающе жужжит Зоя.

— Слишком рано… — вторит Наденька. — Слишком рано.

— Без паники, — осматриваю присутствующих. — Михаил Иванович, гостей везите в ресторан, ведущего предупредите, что свадьба будет без жениха и невесты. Отмечайте, гуляйте, развлекаетесь.

— Как теперь развлекаться то? — вскрикивает Светлана Васильевна с надрывом.

— Мам, так правильно будет. Деньги уже заплачены. Вы езжайте. Отметьте как следует! — шепчет Надя.

— Костя, мы в роддом. Поехали, — подхватываю жену.

— Я с вами! — Зоя бежит впереди, открывает дверцу машины перед нами.

Дождь расходится и превращается в ливень. Грязевые пузыри лопаются под ногами, превращаясь в серую пену.

Только бы обошлось…

— Дим… — пикает Надя, когда сажаю ее в украшенную для свадьбы машину.

Хватает меня за руку и так смотрит в мое лицо, что мурашки по коже. Ей страшно. До безумия страшно. И ее страх передается мне.

— Надя, ты сильная женщина. Возьми себя в руки! — гневно рявкает Зоя. — Дмитрий Романович, в машину! Быстрее!

Грач срывает внедорожник с места по названному мной адресу.

— Ой, только бы доехать… не хватало еще в машине роды принимать…

Моя жена всхлипывает от слов подруги.

— Надь, схватки есть? — супруга Грача оборачивается и оглядывает нас.

Мы сидим на заднем сидении буквально впечатавшись друг в друга. Моя ладонь на животе супруги, ее рука на моей. Слушаем, как стучат наши сердца. В унисон. Только вот это не от радости, к сожалению.

— Есть, — отзывается Наденька дрожащим голосом.

— Больно? — шепчу я.

— Не очень.

— Дальше хуже будет… Костя, быстрее! — командует Зойка.

— Зой, ты что, с акушерским образованием? — сквозь слезы улыбается Надя.

— Я у коров в деревне роды принимала! — заявляет гордо.

Закрываю глаза.

Боже…

Только не заказывай мою жену и моих детей за меня. Пусть все будет хорошо.

В роддом нас не пустили. Надю забрали в родительное отделение, а нас оставили ждать в тесном коридорчике толком ничего не объяснив.

— Будьте здесь. Я к главврачу.

— Дмитрий Романович, вряд-ли он как-то поможет.

— Поможет, — выдаю уверенно и выхожу на улицу.

Окна родильного отделения на первом этаже. Если подойти ближе и прислушаться, можно различить крики рожающих женщин.

Дождь все еще хлещет с бешеной силой. По небу прокатывается отчаянно зловещий гром. Затаив дыхание обхожу роддом, двигаясь к главному входу.

Договариваюсь, чтоб пустили к Фролову.

И вот Юра встречает меня у лифта.

— Ну, здравствуй, дорогой друг! — светится Юра, хлопает меня по плечу. — Это твоя жена в белом платье?

— Моя.

— Отправили на кесарево. Дети крупные для двойни на таком сроке. Гаврилов оперирует. Неонатолог уже на подхвате. Мы все сделаем, как надо. Выдыхай, дружище.

Чувствую, как комом в горле встают слезы.

Мы так долго мечтали о детях. И если сейчас что-то случится…

— О, папаша, ты что-то совсем плохой! — многозначительно тянет Юра и тащит меня к своему кабинету.

Сажусь на стул, тру переносицу пальцами.

— Пей. Лучшее успокоительное.

И я вливаю в себя не глядя.

Кашляю. В груди воспламеняется адское пламя.

— Юр, это, блять, что?

— Спирт, — улыбается самодовольно. — Полегчало?

Разве может полегчать, когда стоишь перед огромной черной пропастью? Ее тишина пугает темнотой и неизвестностью. Этот день должен был стать самым лучшим, полным счастья, любви, доверия. Я вернул себе жену. Вернул семью. Чтобы что?

Один в кабинете главврача я просто схожу с ума. Это ожидание выжигает в груди зияющую дыру.

— Все, — Юрий возвращается в кабинет спустя пятьдесят долгих минут, показавшихся мне целой вечностью.

Задерживаю дыхание. Холодный пот бежит по спине. Мою белую свадебную рубашку уже можно выжимать.

Юрий молча проходит по кабинету. Каждый его шаг отзывается дичайшей болью в висках.

Садится за свой стол. Смотрит мне в глаза.

— Говори, — безжизненным голосом выдыхаю я.

— С Надеждой все хорошо. Сейчас она в реанимации. Мы всех после кесарева сейчас туда отправляем. А дети, — Фролов нарочно тянет резину, доводя меня до предсмертного состояния.

Если что-то случилось, я себя не прощу.

Меня не было рядом с Надей. Я был занят рабочими вопросами. Лето — строительный сезон.

— Мальчик два килограмма. Девочка… — Юра вздыхает. — Девочка кило девятьсот пятьдесят. Задышали сами. Сейчас в отделении интенсивной терапии на искусственной вентиляции легких.

— В детской реанимации?

— Дим, слушай, — Фролов опускает взгляд и пальцы складывает в замок. — Мы выхаживаем детей, которые рождаются гораздо раньше и вес их меньше килограмма! — говорит спокойно и размерено.

Он врач. Он привык сообщать такие новости. Для него это просто рабочий момент.

— Какие шансы у детей?

— Ты не дослушал, — строго.

— Какой прогноз?

— Они выживут.

— А дальше?

— Дим…

— Я могу увидеть жену?

— Она спит. Вкололи успокоительное. Не думаю, что стоит ее беспокоить.

— Я могу подождать, когда она проснется?

— Ты ведь не отцепишься, да? — Фролов прищуривает глаза.

— Юр, это моя семья.

Чешет голову и машет рукой:

— Ладно! Ты мне такую дачу забабахал! Что я, другу не помогу!?

53. Сила родительской любви

Открываю глаза. Первое что ощущаю — боль внизу живота. Затем влагу на ресницах.

— Ты как? — тихий голос Димы лишен эмоций.

— Где дети? — резко поднимаюсь на локтях.

Агония охватывает спину. Током вверх по позвоночнику. Так резко простреливает, что в глазах плывет.

— Лежи, Надь. Куда собралась? — улыбается.

Как можно улыбаться в такой момент?

— Где мои дети? — шиплю, стиснув челюсти, а холодные щупальца страха лапают за затылок, превращая мой мозг в желе.

Я готова сквозь боль вскочить и побежать на поиски моих малышей.

— С ними все хорошо, Надь. Это чудо. Говорят, что завтра днем они уже будут с нами.

Моргаю часто, разгоняя пелену перед глазами.

— Дим…

— Что такое?

— Мне не по себе…

Берет мою руку. Сжимает.

Осматриваюсь. Рядом окно. За ним — рассвет. Яркий, почти малиновый.

— Сколько время? — выдыхаю шокировано.

— Пол пятого утра.

— У нас два мальчика?

Сердце все еще дрожит от страха.

Я ничего не запомнила. Мне показывали детей? Вроде да. Кажется, я слышала их первые крики. Или мне все это показалось?

— У нас Сережка и Танечка, — Рогов довольно жмурится.

— Разнополые, — едва различимо улыбаюсь. — Ты их видел?

— Ага. Мальчик на меня похож. А девочка светленькая. Совсем крошечная. Сережка был на искусственной вентиляции легких два часа, Танюшка чуть больше. Вечером сняли.

— Почему не оставили на ночь?

— Потому что с ними все хорошо. Да, они меньше по размеру, чем обычные новорожденные. Но наши дети крепкие.

Что-то неприятно царапает за душу.

— Это ты меня так успокаиваешь, да? — дрожу всем телом. — Ты меня обманываешь, чтобы я с ума не сходила?

— Надя…

— Я родила слишком рано! Слишком! — давлюсь собственным криком.

Легкие обжигает огнем. Такое чувство, что органы внутри меня смещаются.

— Наденька, успокойся, пожалуйста! Я не вру. Дети в норме.

Меня тресет от волнения. Закрываю лицо ладонями. Судорожно набираю побольше воздуха через боль.

Дима садится на грязный пол и целует мои руки. Щеки. Лоб. Губы.

— Ты сильная! Надя! И дети у нас сильные! Все позади. Мальчик два килограмма. Девочка почти два. Как только они начнут набирать вес, мы поедем домой. Ремонт там почти доделали. Все хорошо, родная. Все хорошо.

Обнимаю мужа за шею, к себе его прижимаю.

Если бы я была одна в этот момент, я бы извела себя мыслями и угрызениями совести. Нужно было ложиться в роддом раньше, чем мне говорили в клинике. Направление выдали только на следующую неделю. И беречь себя нужно было. А мы свадьбу затеяли…

— Дим, а как наши гости? Отгуляли без нас?

— Все прошло хорошо. Я звонил Светлане Васильевне.

— Как мама? Наверно, тоже чуть с ума не сошла…

— Я ее успокоил.

— Хорошо.

— Поспи еще, Наденька. Скоро тебе дадут детей. Уже будет не до сна.

Улыбаюсь от предвкушения встречи с сыном и дочкой.

Даже представить себе не могу, какие они крошечные и хрупкие.

Уснуть так и не получается. Лежу с открытыми глазами и смотрю, как алые полосы света перемещаются по потолку. Дима сжимает мою руку. Спит. Голову на бок склонил и сладко сопит.

Он выглядит уставшим. И на его висках прибавилось седых волос.

Наверно, тоже дико нервничал.

Утром меня осматривают врачи. Разрешают встать около двенадцати дня. Дима успел съездить домой помыться и покормить Пушинку. Мне привез из ресторана завтрак.

Мы снова вместе.

Меня перевели в послеродовую платную палату и сказали ждать. Скоро детей привезут.

— Они совсем крошечные, Надь, — взволнованно шепчет Дима. — Как их на руки брать…

— Главное, что живые.

Шум в коридоре, и вот распахивается дверь. Две молодые медсестры ввозят кроватки-каталки.

— Добрый день, — улыбаются девочки, а я дыхание задерживаю.

Широко распахнутыми глазами заглядываю к малышам.

— Боже… — слезы катятся по щекам.

Какие же маленькие! Крошечные! Как куклы!

Пульс шумит в ушах, сменяется гулом. На руках опять нервные пятна расползаются.

— С ними все хорошо? — шепчу, ища в глазах молодых медсестер поддержки.

— Там Степан Владимирович, он сейчас все расскажет, — пикает одна из девочек в белом халатике.

Дима меня за плечи обнимает и целует в макушку.

— Как же с ними… такие малюсенькие… мои человечки… — паники нет, только переживания.

— Добрый день! — в палату входит мужчина в синей врачебной одежде.

Я складываю ладошки и прижимаю их к своим дрожащим губам.

— Все самое страшное позади. Выдыхайте! — сообщает врач.

Степан Владимирович долго говорит о рисках. Нужно будет проверять зрение, слух. Поставить деток на учет к неврологу и набраться сил. Дети будут отставать от доношенных сверстников.

Чем больше врач говорит, тем сильнее каменеет мое сердце.

— Теперь все зависит от вас, — заключает строгим голосом. — Чем сильнее вы будете верить в своих детей, тем больше у них шансов. Мы верим в исцеляющую силу родительской любви. И вам нужно в нее поверить.

54. Верить в чудо

— Дмитрий Романович! Добрый день! — Алина без стука заглядывает в кабинет.

Я уже собираюсь уезжать. Меня ждет Наденька.

В перинатальном центре для родителей недоношенных деток есть специальные курсы, которые моя супруга захотела посещать. Поэтому теперь я каждый вторник бросаю работу и еду в роддом, и пока Надя общается с другими мамами, я сижу с детьми.

Это, оказывается, не так уж и трудно. Младенцы большую часть времени спят сами по себе, медсестра приходит со смесью и кормит их из специальных бутылочек, а поменять памперсы — вообще не проблема.

Я привык, что детки размером с кукол. Уже и не страшно на руки брать. Наоборот, смотришь в смешное розовое личико младенца, и такая тягучая нежность накрывает! Будто крылья за спиной вырастают.

— Ты что-то хотела? — застегиваю чемодан с аккуратно сложенными документами.

Сегодня после встречи с семьей нужно еще успеть посмотреть, как продвинулся ремонт в нашем доме.

— Да, Дмитрий Романович! Хотела! — девчонка нагло задирает нос и подходит к моему столу, смотрит в мои глаза с вызовом. — Я сегодня работала последний день! С завтрашнего все, декрет! А квартиры у нашего сына так и нет!

— Алин, не до этого сейчас.

— Да, уже слышала, что ваша жена родила, — произносит крайне недовольно.

— Родила, — киваю коротко. — А тебе, кстати, когда рожать?

— В октябре.

— Вот и отлично. К октябрю будет квартира у моего сына.

— Нет, Дмитрий Романович! Так не пойдет! — девчонка облизывает нижнюю губу и кокетливо трогает свою длинную шею кончиками пальцев. — Я настаиваю, — понижает тембр голоса. — Чтобы вы купили квартиру в ближайшие сроки.

— Алин, ну реально, сейчас нет возможности. Мои дети раньше срока родились, я делаю в доме ремонт. Нужно к выписке успеть. Сейчас все деньги уходят туда.

— Так я тоже вашего ребенка ношу!

— Алин…

Закрываю глаза.

Осталось потерпеть совсем немного. Скоро вся эта игра в дурака закончится. До безумия осточертело притворяться, что я послушная марионетка в руках идиотки.

— Да, Дмитрий Романович, — хриплым голосом.

— Я куплю квартиру. Просто нужно немного подождать.

— Дмитрий Романович, у вас, наверно, из-за сексуального напряжения вид такой уставший? — ошарашевает меня своими словами и на стол садится. — Жена родила. Ей не до вас теперь… Может?

Раздвигает ноги, проводит ладонью по своему бедру, ловко задирая юбочку.

— Пошла вон! — рявкаю так, что в собственных ушах звенит.

Лебедева теряется и смотрит испуганно.

— Ты меня услышала, — выдаю тихо и холодно. — Иди.

— Я всего то хотела вас порадовать! Приятное вам сделать! — обижено надувает губы.

Неужели из-за одной моей ошибки она теперь думает, что меня так легко соблазнить? Ноги раздвинула, и я как послушный пес к ней?

Хотя, я сам все именно так и сделал. Сам прикинулся лохом.

— Лебедева, ты свободна, — указываю ей на дверь. — Я тороплюсь.

— Ну и пожалуйста! — слезает со стола и обнимает свой живот. — Видимо, не такой уж вы и классный папочка. Обещали, что будет квартира. А в итоге…

Алина как надоедливое насекомое. Жужжит и жужжит над ухом.

— Все, я сейчас закрою тебя в кабинете. Будешь тут до завтра сидеть, — подхожу к двери и ключ достаю.

— Да иду я!

Уезжает на лифте раньше меня, давая мне возможность позвонить Грачу. Он сегодня отпросился и с женой поехал в церковь.

Зоя верующая. И она убедила моего друга, что ребенка нужно вымолить. В борьбе за беременность все средства хороши. Мы с Надей по церквям целенаправленно не ходили, но однажды на Рождество моя супруга молилась за ребенка.

— Да, Дмитрий Романович!

— Костя, нужно за Алиной продолжить слежку.

— Она опять выкинула какой-то фокус?

— Соблазнить меня пыталась, — с горькой усмешкой.

— Ясно. Слежу. С завтрашнего дня. Сегодня уж простите.

Быстро доезжаю до Нади. В груди тепло от предвкушения встречи с женой и детьми.

— Димочка! — шепчет Надя, стоит мне только показаться на пороге ее палаты. — Тише, Сережка спит.

— Как ты? Устала?

— Привыкла, — пожимает плечами и прижимает к себе завернутую в пеленку Танюшку.

— Давай, — принимаю дочку из ее рук, и Наденька улыбается.

— Дим, — мурлычет ласково.

— Что такое?

— Сегодня детский врач приходил. Говорит, что детки начали вес набирать. Скорее всего на следующей неделе выпишут.

— Это очень хорошие новости!

Жена приподнимается на носочки и тянется к моим губам. Нежно целует, с любовью и трепетом.

Моя. Самая нежная. С морем эмоций в ярких голубых глазах.

— Я пойду, ладно? Меня, наверно, уже ждут! — выдыхает с искренней улыбкой.

А я остаюсь с детьми. Предвкушаю, как скоро заберу их домой.

— Танечка, красавица моя, — шепчу доченьке, а та кряхтит в ответ. — Скоро мы домой поедем. Тебе там понравится! У нас есть кошка, Пушинка. Она очень хочет познакомиться с тобой и с твоим братиком. Ты только расти, золотая моя. Только будь сильной и здоровой девочкой!

Грудь сжимает тревогой.

Слова врача про учет у невролога, проверку слуха и зрения, всплывают в памяти.

Таня и Сережа в любом случае мои дети и я сделаю для них все возможное и невозможное. Мне хочется верить в чудо.

Хочется, чтобы дети были здоровыми.

— Я люблю тебя, доченька, — осторожно глажу малышку по ладошке.

Таня хмурится, а затем сжимает крохотный кулачок, держит меня за палец. Наверно, это ее ответное "я тоже тебя люблю".

55. Домой

Я держу Танечку, завернутую в нежно-розовый выписной конверт, а мой муж прижимает к себе Сережу в таком же небесно-голубом.

Костя и Зоя фотографируют нас на фоне роддома.

Этот ад, наконец-то, закончился. Все позади.

Наших деток осмотрели, и хоть зрение и слух нужно будет обязательно проверять еще ни один раз, сейчас с малышами все хорошо.

Мы провели в роддоме долгие восемь недель. За это время листья на деревьях успели переодеться в яркий осенний наряд, земля пропиталась хлесткими дождями, температура воздуха упала до плюс десяти.

Зато в наших с Димой отношениях царит тепло. Такое, будто не было никаких бурь, гроз, проливных дождей. Мы словно не разводились.

Сейчас мы даже более близкие люди, чем было раньше. Мы — родители. Наша семья теперь полная, большая и счастливая.

И я счастливая.

Ровно до того момента, пока не вспоминаю про Алину.

— Какие уже большие! Ой, какие хорошие! — Зоя по очереди заглядывает в спящие детские лица. — Мои крестники! Мои сладкие пирожки!

— Ладно, поехали, — тихим голосом командует Дима.

Костя сегодня за рулем. Зойка на переднем сидении.

А мы с мужем сзади. Каждый держит по ребенку, сплетаем пальцы. Дима гладит мою руку осторожно.

Довольный до небес!

Он отличный папа. Я даже не ожидала, что Рогов будет так любить детей.

И от этого в душе что-то натягивается, ноет, крошится.

Алина тоже вот-вот родит. Дима упорно заявляет, что ее ребенок не от него. Но тест ДНК…

У меня есть страхи и опасения. Я молчу о них, проглатываю, стараюсь верить моему мужчине. Но эта вера, ничем не подкрепленная, шатается от каждого дуновения ветра. И иногда меня торкает до немой истерики.

Костя тормозит у ворот нашего нового дома.

— А можно в гости? — осторожно шепчет Зойка. — Очень хочется деток понянчить. Уже не терпится!

— Зой, не напрашивайся, — осаждает ее Костя.

— Да можно, конечно! Пойдем! — взмахиваю рукой.

Мы никого не приглашали на выписку. Захотели, чтобы этот день был только нашим.

Но Зоя и Костя… они уже родные. Столько помощи от них с момента знакомства, столько поддержки, столько добрых слов.

Я рада, что они есть.

Дима с волнением отпирает дверь.

— Надеюсь, тебе все понравится, Надюш. Я очень старался! — сообщает мой муж.

И я вхожу в наше новое гнездышко. С порога веет уютом. Прижимаю к себе доченьку, осторожно ступая по свежему паркету к кухне-гостиной.

Застываю при входе.

Все, как я мечтала! Обои с яркими красными цветами, зеленый кухонный фасад, большой обеденный стол, комфортная зона для готовки. И огромный диван для гостей тоже зеленый!

— Дима… — шепчу одними губами беззвучно.

Сердце шумно долбит в ребрах. Тудух-тудух, тудух-тудух.

На глазах наворачиваются сладкие слезы.

— Да, красиво! И удобно! — констатирует Зойка. — Слушай, муж, а я тоже такие обои хочу! Глянь, какие розы!

— Мы ведь уже выбрали васильки…

— Ну Костя! Васильки давай в спальню, а розы в гостиную!

Дима рассказывал мне, что у Грачей ремонт немного затягивается, но они уже переехали. Зоя настояла. С работы ушла, чтобы бытом заняться.

— Надь, давай чайник ставь, — Дима забирает у меня дочку.

Я с тревогой наблюдаю, как он держит двоих детей сразу.

— Я не уроню! — строго чеканит, заметив в моих глазах смятение.

— Я помогу, — кивает Костя и принимает Сережку.

Наши мужчины уходят в детскую, я щелкаю кнопку на чайнике, сажусь за стол.

— Ну, как ты? — начинает Зоя вполголоса.

— Нормально, — поднимаю плечами и взгляд отвожу.

Нервная дрожь прокатывается по позвоночнику.

Дима так старается отгородить меня от проблем с Лебедевой, что ничего толком о ней не говорит. А мне до ужаса страшно…

— Надь, что не так? — подруга прочитывает мое состояние и пытливо смотрит на меня.

Закрываю глаза обреченно и прикладываю прохладные ладони к горячим щекам.

— Алина… — вздыхаю шумно.

— А что она?

— Скоро родит. Дима так трепетно относится к Танечке и Сережке, что… я боюсь. Вдруг он увидит ребенка Алины и его молнией ударит осознание.

— Осознание чего?

— Вдруг проснутся какие-то чувства, Зой? Я знаю, что Алину ждет суд и тюрьма. Но… а если Дима ее пожалеет? Вдруг…

— Я тебя понимаю, Надя, — чеканит Зоя и расправляет плечи. — Но мы не узнаем этого, пока Алина не родит. Уже скоро. Потерпи.

56. Бесконечно…

— Ну, как тебе новая ванна с джакузи? — шепчет Дима, оторвавшись от телефона.

— Это рай на земле! — вытираю волосы полотенцем и заглядываю в кроватку к Танечке.

— Спят. Сережка просыпался, я его покормил.

— Значит, скоро Танюшка проснется, — присаживаюсь на край кровати и внимательно смотрю на мужа.

Столько всего пережили вместе… через столько всего прошли. Хочется верить, что Алина — наше последнее испытание.

— Ложись, Наденька. Если Танюшка проснется, я сам к ней встану, — радует меня Дима.

— Да ладно уж. Я привыкла не высыпаться.

— На этой кровати невозможно не выспаться, — смеется.

— Дим, — задерживаю дыхание на секунду. — Что дальше?

Если сейчас не поговорим, я так и буду изводить себя переживаниями.

— А что дальше? — переспрашивает с невозмутимым видом.

— Ну… Лебедева скоро родит. Ты собираешься подавать в суд?

Чувствую, как мурашки ползут по обнаженным плечам, словно скользкие холодные змеи. Кусают изнутри в самое сердце ядовитыми клыками и отравляют меня.

— Надь, это не твои заботы. У тебя есть дети. Занимайся ими! — отвечает как-то отстраненно.

— Я боюсь, Дим…

Дыхание перехватывает, а кончики пальцев холодеют.

— Чего ты боишься, родная?

— Что ты… и она… вы… боже! — вздыхаю. — Я боюсь, что ты меня опять обманешь!

Рогов кривится. Затем прикрывает веки и издает тихий стон, откинувшись головой на подушку.

— Я знаю, Надя, что тебе не просто доверять мне. Я предал тебя. Предал семью. Но скоро все закончится. Осталось потерпеть совсем немного. У меня все продумано.

— Ладно, — ложусь рядом с ним.

Муж обнимает и целует перед сном.

Мы так давно не засыпали вместе, в обнимку. С поцелуями и разговорами.

В роддоме мне этого не хватало — его объятий.

— Я люблю тебя бесконечно! — шепчет мне на ухо особым голосом.

Таю в его руках, а на лице сияет до одури счастливая улыбка, которую невозможно сдержать.

— Завтра погуляем с детьми, обещают солнышко и тепло.

— А ты на работу не поедешь?

— Нет, Надь. Какая работа, когда тебе помощь нужна с малышами. Отдохнешь пару дней после роддома, потом я оставлю себе график.

После утренних кормлений собираем малышей на их первую полноценную прогулку.

Я одеваю сына, Дима ловко справляется с дочкой.

Спускает большую коляску с двумя люльками с крыльца, принимает у меня детей по очереди.

Выходим за территорию.

Я вдыхаю полной грудью свежий воздух, пропитанный запахом мха. Птички поют. В глубине сосновых размашистых веток замечаю серую белку, перебегающую с одного дерева на другое.

На большой детскойплощадке гуляют мамы с малышами.

— Скоро тут школу построят, — сообщает Дима. — Можно будет детей в город не возить.

Он толкает коляску по асфальтированному тратуару, и я тихонько им любуюсь. Такой взрослый, статный, широкоплечий. С двойной коляской и двумя малышами.

Любимый. Родной.

Мой.

Муж показывает мне тихое озеро, где оборудован хороший пляж. С детьми летом тут будет классно.

Уже представляю, как придем сюда вместе с Зоей, как Сережа с Танечкой будут резвиться в маленьком надувной бассейне, а мы с подружкой болтать обо всем на свете.

— Если захочешь, можно и на территории дома сделать бассейн, — мурлычет Дима, заключая меня в свои объятия.

Прижимаюсь к нему с нежностью.

— Ты уже и так много сделал для нашей семьи.

— И хочу сделать еще, Надь. Чтобы мы были самыми счастливыми.

Осторожно целует мои губы. Наслаждается этим моментом.

И меня отпускают все переживания и опасения. Дима рядом со мной. И когда он так близко, душа к душе, мне ничего не страшно.

57. Врать до последнего

Наконец-то Алина разродилась.

Скоро этот клубок распутается окончательно, чему я несказанно рад. Надоело до тошноты прикидываться доверчивым дураком.

Все, что сделала Алина, вернется ей бумерангом в ближайшее время.

— Дмитрий Романович! Алину уже забрали в родильное отделение. Врачи говорят, что роды будут стремительными! — Костя бросается ко мне при входе в роддом. — Хорошо, что я рядом был. Алина перепугалась.

— Правильно. Пусть боится.

— Что мне дальше делать? — Грач тормозит у лифта, поравнявшись со мной.

— Езжай домой, Костя. Сегодня у тебя выходной.

Направляюсь к главврачу. Он мне в помощи точно не откажет. Бесцеремонно распахиваю дверь.

— А, Дима! — Фролов сияет в улыбке, оторвавшись от документов. — Рад видеть!

Молодая медсестра делает шаг в сторону и прижимает к груди увесистую папку с бумажками.

— Юр, к вам девчонку доставили. Алина Лебедева. Не родила еще?

— Лебедева? — хмурится. — Не припомню такую. Давно она у нас?

— Около часа.

— Лебедева, — стучит по столу карандашом, выискивая что-то в записях. — Да. Есть такая. Рожает у лучшего доктора. Твоя знакомая?

— Знакомая… куда уж там.

— Альбина, вы свободны, — Юрий указывает медсестре на дверь, и та послушно кивает.

— После родов нужно будет провести тест на установление отцовства, — выдаю мрачно.

Фролов напрягается:

— Тест на отцовство?

— Мне нужно убедиться, что ребенок не мой.

— Во дела… значит она твоя любовница! — задумчиво сводит брови.

— Нет. Долгая история.

— Я понял, — ухмыляется. — Ладно, тест сделаем.

— Юр, это срочно! Результат нужен в максимально короткий срок.

— Ладно. Тебе вне очереди. Ты нам столько добра сделал, уже ну прям как родной.

Пока Надя тут лежала, роддом действительно обогатился.

— И мне нужно будет поговорить с Алиной, когда ее переведут в палату.

— Устроим, — кивает Юрий.

— Как родит — звони. Номер остался?

Жду новостей в ближайшем кафе. Пью черный кофе и набираю жену.

— Димочка! Ты скоро домой? — устало шепчет Наденька.

— Как вы?

— Таня спит уже два часа, скоро проснется. А Сережа вот только уснул. Теперь не выспится. Таня проснется и разбудит его! — нервно рассказывает, и я чувствую вину, что сейчас не дома с семьей, а черт знает где разгребаю последствия своей слабости.

— Ты как себя чувствуешь? Поела?

— Собираюсь. Вот йогурт достала, — на заднем фоне слышен плач ребенка. — Не успела…

— Наденька, держись, родная! У меня сегодня дела до вечера, но обещаю вернуться с готовым ужином. Закажу нам чего-нибудь.

— Я пошла, Дим. Таня плачет.

Три гудка.

Иногда мне жалко жену. Она одна на себе тянет. Я помогаю, конечно, но мои труды — капля в море.

Провожу в кафе около трех часов. Уже даже официанты начинают на меня подозрительно коситься.

И по первому сигналу Юры срываюсь.

Родила.

Девочку.

А врала, что будет сын.

Алина настолько погрязла во лжи, что у меня просто не осталось сил ей сочувствовать.

Иду по коридору вслед за главврачом, предвкушая разговор с Алиной.

— Вот он, — щебечет медсестра, и две девицы смущенно меня осматривают. — У него в августе жена двойню родила. А сегодня он тут с любовницей.

— Вот козлина, — возмущенно отзывается молоденькая девочка в белом халате.

— А жена у него очень даже ничего. Только он все равно изменяет…

Пропускаю информацию мимо ушей. Сейчас не до медсестричек распускающих слухи.

Главврач указывает мне на дверь в палату, я набираю в легкие побольше воздуха и вхожу.

— Дмитрий Романович? — Алина шокировано моргает. — Вы что тут делаете?

— Пришел на сына посмотреть.

— Кто вас пустил? Это роддом, а не проходной двор!

— Сына показывай, — измеряю девчонку грозным взглядом.

— Дмитрий Романович… — мямлит, опустив глаза в пол.

А я смотрю на малышку, сморщенную и смешную. Она не спит. Хлопает узкими глазами, закутанная в пеленку.

Большая. Наши с Надей детки сейчас такие же, как эта новорожденная девочка.

— Я родила дочь, — наконец сознается Лебедева. — Но это же не повод отказываться от своих слов, да?

На моем лице вспыхивает кровожадная улыбка. Я предсказываю, что Алина скажет дальше.

— Это же ваша дочка! Вы же не оставите ее без алиментов и квартиры?

— Алин, я буду делать повторный тест на отцовство.

— Что? — садится на кровать и потеряно смотрит на меня. — Зачем?

— Затем, что я не кончал в тот день.

— Но…

— Без "но", Алина. Думала, меня так легко обмануть?

— Но вы же говорили… Вы… Я…

— Это не мой ребенок, да?

— Ваш! — вскрикивает. — Это наша с вами доченька!

Алина решила врать до последнего. Будет строить из себя невинную жертву и умываться горькими слезами.

Только это ей уже не поможет.

У нее был шанс отделаться от меня, когда я ее уволил. Мы могли бы больше никогда не встретиться. Каждый из нас жил бы своей жизнью.

Но Лебедева решила, что может крутить мной, как ей вздумается.

И такое я не могу спустить с рук.

— Это ваш ребенок! Мы уже делали экспертизу! Она ваша! Ваша!

— Ну чего ты так разволновалась, раз она моя?

— Не понимаю, зачем опять проверять? Это же стресс для детского организма!

— Алин, хватит. Я устал от тебя. Смертельно устал!

— Дмитрий Романович… она ваша! Это ваша дочь! — повторяет обезумевшим голосом.

— Давай без нервов, ладно? Если моя, то тест это покажет.

Лебедева заливается рыданиями, а вслед за ней начинает орать младенец.

Вот кого реально жалко в этой ситуации, так это беззащитного ребенка. Бедная девочка…

Но я уже все продумал.

Новорожденная без присмотра не останется.

58. Жалко ребенка

— Надя, мы идем к тебе! — кричит Зоя в телефоне.

— Что случилось? — кормлю Танечку из бутылочки, а сытый Сережка кряхтит в своей кроватке.

— Только не нервничай, — дрожащим голосом говорит Зойка.

Рядом с ней бубнит Костя:

— Не говори! Подожди!

— Зоя, что происходит?

— Надь… мы… мы скоро будем. Не переживай!

И я начинаю жутко нервничать, хоть и догадываюсь, в чем дело.

Алина родила. И мой муж сейчас с ней. Это его дела до самого вечера.

— Надюша! — подруга залетает в дом шумно, я в этот момент пеленаю Сережку.

Танечка только начинает засыпать.

— Тшшш! — шиплю.

Все шорохи в прихожей стихают. Вижу мельком, как Костя прикрывает дверь в спальню.

— Тихонько, дорогой. Пусть Надя детей укладывает, — шепчет Зоя.

А я выдыхаю и кладу сына в кроватку. Включаю тихую колыбельную песенку и настраиваю видео-няню.

Когда дети засыпают, выхожу из спальни. Зоя и Костя расположились в кухне-гостиной на зеленом диванчике и ждут меня. Зоя взволнованно перебирает в пальцах подол длинной юбки, а Костя растирает переносицу худыми пальцами.

— Надь… Алина рожает! Твой Дима сейчас там. С ней! — подружка говорит тихо, но очень эмоционально.

Выдыхаю раскаленный воздух и сажусь за обеденный стол. Он ближе всего ко мне. Чувствую, что могу упасть в любой момент. Ноги совсем меня не держат, словно в них вату набили.

— Так нужно, Надежда Михална! Вы не накручивайте себя только! — Грач пронзительно смотрит мне в глаза.

— Я так и подумала.

— Не переживай. Дима тебя любит, он… Кость, а зачем он поехал в роддом к Алине? — Зоя хмурится и смотрит на своего мужа.

— Так нужно.

— Я так нервничаю! — моя подруга глаза закрывает и вздыхает.

Я тоже.

Тест на отцовство был положительным, Алина у него работала до самого декрета. И если все, что Дима говорил мне, сейчас окажется ложью, я просто сойду с ума.

Я верила ему.

Потому что простила. И он доказывал, что я и дети — на первом месте. Поступками своими доказывал!

Дима постоянно рядом. Работа — дом. Ни шагу в сторону.

Он поклялся, что больше не предаст. И я снова его жена. Мать его детей.

Но на сердце так тяжело. Мой муж сейчас не со мной, а с Алиной. С той, которую однажды поставил выше меня. И с ее ребенком.

В прихожей вновь раздается шум. Я бросаю взгляд на часы — девять вечера.

Дима медленно входит на кухню.

— А вы что тут делаете? — останавливает тяжелый взгляд на Косте.

— Простите, я проболтался. Зоя весь мозг вынесла из-за моего раннего возвращения домой. И я выпалил, что Алина рожает.

— Родила? — дрожащим голосом спрашиваю я, на мужа не смотрю.

— Родила. Девочку.

— Как назвали?

— Надь, я не спрашивал.

— Что ты делал в роддоме? — все же оборачиваюсь, чтобы в его глаза посмотреть.

— Тест на отцовство, — отвечает сухо. — Все же хотят доказательств, что ребенок не мой.

— Ого, — вздрагивает Зоя. — А это продуманный шаг. Уважаю!

— Завтра будет готов результат. А сейчас… давайте поужинаем вместе? Я пиццу привез.

Рогов быстро выкладывает на стол еду. Тут и семга для меня, и огромный сет роллов, и какой-то японский суп с креветками. И пицца. Две коробки. Огромные.

Дима как будто чувствовал, что у нас гости.

— Ты ребенка видел? — шепчу почти беззвучно.

Голос парализовало страхом.

— Видел, Надь.

— Ну и… как? На кого похож?

— Наденька, это не мой ребенок! Не мой! — Рогов закипает. — На меня девочка не может быть похожа.

— Нужно дождаться завтрашнего дня, — с умным видом заключает Грач, доедая суп. — И все станет понятно.

Когда гости уходят, у меня совсем не остается сил. Я по очереди подхожу к детям. Танечка сопит сладко, Сережка из пеленки вывернулся и руки над головой положил, прямо как Дима. Муж тоже любит руки за голову складывать.

В постель ложусь с улыбкой, закрываю глаза.

Рогов остался на кухне, чтобы убрать со стола.

Слышу, как звонит его телефон.

— Да, Юр, слушаю…

Прислушиваюсь к разговору.

— Что? Вот дрянь! Нет, ребенок не мой, мне он не нужен. Да. Да. Хорошо, Юр. За девочкой смотрите. Я лично буду искать ей приемную семью.

Сердце застывает в груди с лютой болью, и всю усталость как рукой снимает. Прикусываю щеку изнутри, слезы подступают.

Она отказалась от ребенка…

Я поверить не могу!

Как же так? Девять месяцев под сердцем носить, пережить роды, увидеть свою кровинушку.

Неужели у Алины ничего не екнуло? Вот ведь бессердечная гадина!

Это же ее малышка! Беззащитная, нуждающаяся в маме, в любви, в заботе.

От сожаления я даже разозлиться не могу. Слезы душат, а мысли спутываются узлами. Приемные семьи разные бывают… тут не угадаешь. А вдруг девочка попадет к плохим людям?

Дима осторожно входит в спальню. Его мрачное лицо освещает ночник, а я смотрю на него пристально.

— Ты чего не спишь? — шепчет.

— Дим… — пищу, задыхаясь от волнения.

— Наденька, давай спать, — Рогов в полутьме стаскивает с себя футболку с брюками и ныряет под одеяло.

Прижимает меня к себе, невесомо целует в мочку уха.

— Спокойной ночи, родная.

— Дима…

— Ты плачешь? — проводит пальцами по моей влажной щеке.

— Дим, она от ребенка отказалась, да?

— С ней все равно ребенок не остался бы, Надь. Я найду малышке семью.

— Дим…

Муж приподнимается на локте и смотрит мне в лицо так, будто пытается прочитать мысли.

— Нет, Надя! Даже не начинай!

— А вдруг…

— Надя, нет!

— Дим, я об Алине и ее ребенке постоянно думала. Мне эта девочка уже как своя… Может…

— Да ты издеваешься!? — шипит сквозь зубы.

— Ребенка жалко. Девочка не виновата! — всхлипываю.

— У нас есть двое своих прекрасных ангелочков! Надя, мы не возьмем чужого ребенка!

— Дим…

— Спи, прошу тебя. Завтра я принесу отрицательный результат ДНК, а потом займусь поиском приемной семьи. Это точка, Надя! Себе мы ребенка Алины не возьмем! — с лютой злостью рычит мой муж.

А я лицо руками закрываю и реву.

Он, конечно, прав. Ребенок Алины будет напоминать нам обоим о том, что однажды в нашей жизни был такой шторм, что семья почти разбилась на тысячи осколков.

Скорее всего я не смогу смотреть на девочку без боли в сердце.

Но как же жалко ребенка…

59. Последний шанс срывается

Орущий комок забрали от меня ночью, и я смогла нормально выспаться. Мне после родов самой до себя.

Я и подумать не могла, что дети такие громкие. И отчего девчонка плакала, я так и не поняла.

Медсестра, вошедшая ко мне вечером сказала, что ребенка нужно кормить. Но этот орущий комок грудь не взял! И что мне нужно было делать?

Дмитрий Романович все равно скоро узнает, что я родила не от него. А был таким добрым… и деньги давал, правда, не всегда… и обещаниями усыпал.

А я поверила!

Дура! Какая же я дура!

Думала, что Рогов у меня на крючке, а оказалось, что это я в его сети попала.

И ребенок мне теперь не нужен. Что мне с ним делать? Моя мать помогать наотрез оказалась. Сказала, чтоб я со своим нагулышем дома не появлялась, иначе убьет.

Куда я пойду? Да, у меня есть некоторые сбережения. То, что я успела свистнуть из компании Рогова. Но этого хватит только мне одной на какое то время. На ребенка эти деньги тратить я не собираюсь.

И отказ от дочери я уже написала.

Всхлипываю от обиды, что Рогов оказался умнее, чем я думала.

— Ну и чего ты ревешь теперь? — какой-то подозрительный мужик в синем медицинском костюме заглядывает ко мне в палату.

— А вам то какое дело?

— Весь роддом о тебе говорит, Алина. Ты всех на уши поставила, — начинает он, остановившись у моей койки. — Результат ДНК теста пришёл.

— Понятно.

— Ты уже знаешь, что он отрицательный? — больше похоже на утверждение, чем на вопрос.

— Все я знаю, — закрываю глаза, и бурные потоки слез по щекам бегут.

— Мне вот интересно, что у тебя в голове сейчас? Мужика подставила, он чуть семью не потерял. Родила не понятно от кого. От малыша отказалась, — начинает он, и меня накрывает нервным ознобом. — Что ты сейчас чувствуешь, горе-мамаша?

— Уходите! — вскрикиваю. — Уйдите от меня!

Я сейчас хочу только одного: чтобы меня оставили в покое. Я хочу быть одна. У меня жизнь рушится! Мечты, как мыльные пузыри, лопаются!

— Ты же знаешь, кто реальный отец ребенка. Очень советую позвонить ему. Может, заберет…

Точно! У меня же есть Паша, который так сильно меня любит! Он приедет… мы поговорим… скажу ему, что все осознала, и что готова согласиться на его предложение. Поживу какое-то время с ним и с ребенком, пусть молодой папаша сам с орущим комком нянчится, а там глядишь мне еще какой удачный вариант подвернется.

— Паш, привет.

— О, лиса Алина! Какие новости?

— Я родила, — шепчу чуть слышно. — Я родила тебе девочку.

Повисает тишина. Власов шумно дышит в телефонную трубку, а я сглатываю ком, который встал поперек горла и дышать мешает.

— Паш…

— Алин… у меня уже совсем другая жизнь. Я нашел любовь, понимаешь? Я влюбился! У меня есть девушка. Честная, добрая, бескорыстная. А ты… ты была больной влюбленностью.

— Паш…

Мой последний шанс срывается.

— Что ты от меня хочешь? — нервно выдыхает Паша. — Как же твой миллионер? Как же квартиры? Машины? Отдых за границей? М? Узнал правду и бросил тебя?

— Паш, это твоя дочь…

Снова тишина. Какие-то шорохи.

— Паш… я отказалась от ребенка.

— Что? — шокировано вскрикивает.

— Я написала отказ! Не нужен мне этот ребенок!

— Боже, Алина, — тяжело дышит. — Какая же ты тварь! Это просто невообразимо!

— Ты не лучше! Помогал мне! А теперь что?

— В каком ты роддоме?

Называю адрес.

— Надеюсь, что ты сдохнешь в мучениях! — бросает Паша и обрывает звонок.

— Да пошел ты к черту! Придурок! — ору, захлебываясь слезами.

Меня бросили все! Паша, который так сильно любил. Козел Рогов со своим тестом на отцовство! Одного же теста мало было. Нужно еще сделать.

И моя родная мать меня послала.

Я зла на весь мир! И пока кипит этот адский огонь, мне нужно срочно что-то придумать.

60. Павлик хороший парень

Юрий с довольной физиономией торжественно вручает запечатанный конверт с распечаткой теста на отцовство, хотя и мне, и ему, уже известен результат. Это для Нади, чтобы меньше нервничала. Да и мне самому уже надоело быть голословным.

— Говорил с ней? — бросаю сухо.

— Да. Мерзкая личность. Не удивительно, что от ребенка отказалась.

— Она не сказала, кто биологический отец?

— Куда уж там, — шумно вздыхает. — Я к этой ненормальной сам больше не пойду. Скорее бы ее выписали… персонал жалуется. Хамка невозможная!

— Мне можно с ней поговорить?

— Да пожалуйста! Только девка не в адеквате! — Юра многозначительно крутит пальцем у виска.

Тем не менее, важно узнать, кто на самом деле отец Алининой девочки. Грач говорил, что видел ее с каким-то пацаном. Вероятность мала, что биологический папа окажется адекватным, но выяснить это нужно.

Прохожу мимо палат и стучусь к Лебедевой. Вхожу беззвучно.

— Опять вы? — фыркает недовольно и ноги поджимает к груди.

— Алин, кто отец твоего ребенка?

— Какая разница? — сжимает кулаки. — Не нужна ему уже ни я, ни ребенок.

— Ну так тебе, оказывается, ребенок тоже был нужен только для получения выгоды. Иначе бы ты от дочери не отказалась.

— Откуда вам знать? — щурится с презрением. — Я может быть искренне вас полюбила! Хотела с вами семью! А вы со мной так!

— Успокойся, — самодовольно улыбаюсь. — Тебе больше не нужно врать, Алиночка. Все закончилось.

Я рад, что эта история подходит к концу, и скоро Алина Лебедева останется лишь неприятным воспоминанием.

— А я совершенно спокойна! Меня на днях выпишут из этого дурдома, и я смогу дальше жизнь свою налаживать!

Наивная. Как только выпишут, начнется судебное разбирательство о краже в особо крупном размере. И пусть Алине дадут маленький срок, но он будет ей хорошим уроком.

— Дашь номер биологического отца?

— Нет! — резко отвечает и отворачивается. — Я не хочу, чтобы он ребенка видел! Пошел он к черту! — переводит на меня обиженный взгляд. — И ты пошел к черту, старый козел!

Выхожу из палаты, бесшумно закрыв дверь. Так я и думал, что от Лебедевой информации не дождешься. Выходит, можно обращаться в фонд для сирот, который я спонсировал раньше. Младенцев быстро разбирают. Уверен, проблем не возникнет.

Спускаюсь на первый этаж. Спешу, чтобы поскорее вернуться к своей семье, вручить Наденьке конверт с результатами теста и заняться своими детьми.

У выхода чуть не врезаюсь в женщину в стареньком пальто.

— Мам, осторожно! — парнишка ловко ее подхватывает.

— Постой, ох! Ох! — за сердце хватается.

Останавливаюсь. Что-то интуитивно удерживает меня здесь и заставляет подслушивать разговор.

— Тебе плохо?

— А что, должно быть хорошо? — вскрикивает на сына. — Заделал ребенка какой-то шлюхе непутевой и молчит! Довольный ходит!

— Мам, иди…

— Да подожди, — отмахивается женщина и устремляет взгляд на меня. — А вы доктор?

— Нет, — качаю головой. — Вы что хотите?

— Нам нужно с кем-нибудь поговорить, — задыхаясь бормочет. — Тут моя внучка. Я хочу ее забрать.

Осматриваю пацана. Примерно ровесник Лебедевой. Может чуть старше. Крепкий, темненький.

И дочка Алины на него похожа.

— Я вас провожу к Фролову. Он поможет! — коротко киваю и разворачиваюсь.

Юра смотрит в окно с таким видом, будто увидел там что-то сверхъестественное. Только лишь волосы на его затылке не шевелятся.

— Юр, давай еще один тест на отцовство. По-быстрому, — прошу я, но Фролов шумно вздыхает.

— Зачем тест, если парнишка и так признался, что он папаша?

— Потому что Алина чокнутая, сам же сказал так.

— Ладно. Тест сделаем. Платишь ты?

— Я.

— И чего ты так за судьбу этой девочки переживаешь? Знаешь ведь уже, что не твоя она. Неужели, не пофиг?

— Нет, Юр, не пофиг! — сжимаю пальцы в кулаки до ощутимой боли.

Жду, пока у Паши возьмут материал для проведения экспертизы. Его мама сидит у двери в процедурную с закрытыми глазами и дышит тяжело. Волнуется.

— Результат через сутки, — объявляет Фролов, как только Павел выходит в коридор. — Теперь идите. Весь роддом на ушах стоит из-за вас.

— Спасибо, Юр, — выдаю чуть слышно.

— Я с вами поговорить хотел, — Паша нервно жует свою нижнюю губу и смотрит щенячьими глазами в мое лицо.

— Давай не здесь. Пойдем в машину. Отвезу вас домой.

— Как? А внучка? Даже не покажут? — пикает Ирина с нескрываемым расстройством.

— Сначала результаты ДНК, мам. Потом внучка.

— Павлик, а девочка точно твоя? А то может зря мы…

— Моя, мам! Пойдем!

Сажаю семейку в свою машину. Паша смотрит в лобовое стеклянным взглядом.

— Я извиниться хотел, — начинает смело, но в глаза мне не смотрит. — За Алину. За то, что помог ей. И деньги, которые вы ей давали…

Паша лезет во внутренний карман куртки и достает наличку.

— Вот, — протягивает мне.

— Честный, значит, — довольно усмехаюсь.

— Павлик хороший парень! Правда! — поддерживает его мама с заднего сидения. — И девочку мы хорошо воспитаем!

— Не сомневаюсь.

Ирина и правда вызывает какое-то беспрекословное доверие.

— А деньги, — измеряю Пашу строгим взглядом. — Деньги себе оставь. Купишь дочке все необходимое.

61. Все хорошо, что хорошо кончается

— Я еду с тобой и это не обсуждается! — Надя уже застегивает сапог. — Зой, ты точно справишься?

Не нравится мне эта движуха.

— Надь, обижаешь… Что я, детей никогда не нянчила?

— На связи, дорогая, — моя жена целует Зойку в щеку. — Мы быстро.

— Ну вот ты там зачем, Надь? Сидела бы дома…

— Дима! — смотрит мне в глаза недовольно. — Помолчи! Я сказала, что поеду, значит так нужно!

Всю дорогу до роддома моя супруга ерзает на сидении, будто кто-то ей гвоздей насыпал под зад.

— Объясни, что ты хочешь увидеть? — измеряю ее строгим взглядом, въезжая на парковку.

— То же самое, что и ты!

Шумно втягиваю ноздрями раскаленный воздух.

Сегодня выписывают малышку Светланку, Алинину дочку. И я просто обязан присутствовать, чтобы проконтролировать, что отдаю ребенка в надежные руки.

Да, Светланка не моя родная дочь. Я знал это сразу. Но мне не все равно на судьбу невинного человечка.

Почему?

Не могу объяснить.

Я сам рос в неблагополучной семье. Спасибо деду с бабкой, что меня не оставили на произвол судьбы и хоть какие-то нормы порядочности и честности в меня вбили.

И теперь забить на чужую девчонку не могу. Пусть она была зачата ради грандиозного обмана, пусть ее мать та еще тварь, но ведь многое зависит от воспитания…

У Власовых Ирины и Олега получился нормальный сын Паша. На первый взгляд очень даже не плохой. Честный, ведь деньги попытался мне вернуть. И они ведь напряглись… беззащитного ребенка не бросили, а решили принять.

— Вон они, — указываю Наде на семью, выходящую из старенькой машинки.

Ирина сегодня надела праздничное пальто, ее муж Олег тоже при параде.

А молодой отец Паша суетлив. Сразу видно, что нервничает.

Надя нажимает на кнопку, чтобы опустить стекло и послушать разговор Власовых.

— Паш, ты возьми выписной конверт! Олег, а ты люльку, Светочку туда положим и до машины понесем! — командует Ирина.

— Сразу видно, кто глава семейства, — тихо комментирует Надя, вызывая у меня улыбку.

— Ма, ты только впереди паровоза не лети, ок? Дочь моя. Я первый на руки ее должен взять! — Павел хмурится, вытаскивая из машины большой пакет.

Олег с люлькой уже на низком старте.

— Мы пойдем с ними? — интересуется моя жена с какой-то надеждой в сиплом голосе.

— А нужно?

— Я хочу посмотреть на Светланку, — взволнованно шепчет. — Не знаю, насколько наше присутствие на выписке будет уместным, Дим, но…

— Пойдем, — резко распахиваю дверцу тачки и выхожу.

Надя тут же спешит за мной.

Прижимается ко мне и вкладывает свою руку в мою ладонь, сплетаем пальцы и медленно идем к Власовым.

Слышу, как часто долбит мое сердце между лопаток. И моя жена, кажется, затаила дыхание.

— И вы здесь? — Паша расплывается в счастливой улыбке. — Не ожидал! Здравствуйте!

Протягивает ладонь для рукопожатия.

— Здравствуйте, — шепчет Надя, внимательно осматривая молодого отца.

— Надежда Михайловна, я очень рад с вами познакомиться! — сияет Пашка. — И… я должен извиниться за Алину еще и перед вами. Я виноват, что согласился ей помочь. Я не думал, что вы… такая…

— Какая? — Наденька хлопает ресницами взволнованно.

— Не знаю… — теряется Власов младший. — Умная?

— Любящая, восхитительная, красивая и мудрая, — подсказывает сыну Ирина.

— Да, — Пашка кивает и опускает взгляд. — Извините меня. Я обещаю, что позабочусь о дочери. Воспитаю ее нормально. А Алину я к ребенку не подпущу, не переживайте.

— Идти пора, — тараторит Олег.

В роддом вваливаемся дружной толпой. Ирина переговаривает с персоналом, и Пашу забирают.

Ожидаем.

Надя нервно кусает губы, сидя на маленьком диванчике рядом с Ириной.

— Волнуетесь? — спрашивает моя супруга, повернувшись к новоиспеченной бабушке.

— Я уже третий день на успокоительных, как только сын сознался, что у него теперь дочь есть, купила себе целую кучу валерианки! — отзывается Ирина.

— Я очень рада, что вы решили забрать малышку, — Наденька опускает взгляд и улыбается. — Мне важно было вас увидеть. Я столько думала об этом ребенке! И мне было так страшно, что Светланка попадет в плохую семью!

Ирина вытирает слезы. А у меня, у взрослого мужика, ком в горле.

— Мы Светлану Павловну уже любим! Всем сердцем! Это же наша внучка! Олег, скажи!

— Любим, — Власов старший тоже плывет от эмоций.

— Боже, как я рада, что все заканчивается хорошо! — выдыхает Надя и прячет лицо в ладонях.

Ирина ее обнимает.

Я закрываю глаза, и у самого на душе теплятся светлые лучики.

— Встречайте молодого папу и малышку! — дверь распахивается.

Паша выходит в коридор с белым выписным конвертом в руках. Слышится кряхтение малышки…

Женщины подрываются и идут к нему, а сам молодой отец улыбается от уха до уха и слезы бегут по его лицу.

— Моя дочурка! — гордо произносит он и всхлипывает надрывно.

Я знаю, что он сейчас чувствует. Это такое счастье, что обжигает легкие. Паша сегодня везет домой свою дочь. Свою кровинушку. Того человечка, которого любишь априори, вне обстоятельств, вне законов здравого смысла.

Ирина забирает Светланку, что-то шепчет ей, улыбается сквозь пелену слез. Олег тоже доволен, заглядывает в конверт с трепетом и волнением.

Я подхожу к Паше и обнимаю его.

Крепко.

По-отцовски.

— Поздравляю, — хлопаю парнишку по спине, а тот от переизбытка эмоций дрожит.

Надя поджимает губы и смотрит мне в глаза с гордостью, ее губы беззвучно шепчут "Спасибо!"

Киваю коротко. Я знаю, что она благодарна мне за то, что не оставил Светланку с Алиной и не отдал кому попало.

Мы прошли этот путь.

Мы справились.

62. Спасибо за семью

— Ты смотри, наша Танечка сейчас пойдет! — расправляю руки, чтобы успеть поймать малышку.

Надя замерла и дышать перестала. Смотрит горящими от предвкушения глазами и Сережку к себе прижимает.

— Давай, Танечка, давай! — зову дочку осторожно, и та отпускает руки от столика и неуклюже топает ко мне. — Вот умница!

Всего пара неуверенных шагов, и я поднимаю девочку в розовом бодике, целую пухлые молочные щечки. Тепло и нежность бежит по венам, заставляя сердце забиться чаще.

Сережка издает вопль, просится на пол, и моя жена опускает сына. Он держится за ее палец, проходит несколько шагов.

— Давай сам! — требовательно прошу малыша.

Наденька руку убирает, и сын тоже делает несколько шагов, прежде чем схватиться за мой пальц.

— Ну вот, а говорят, мальчики позже девочек ходить начинают!

— Так Танечка первая пошла! — весело улыбается Надя и садится рядом с нами на пол.

Забирает дочку из моих рук, смотрит на нее с нежностью.

А затем переводит на меня лучистый взгляд.

— Надь, — шепчу. — Спасибо за семью.

* * *

Ребенок Алины попал в заботливые руки молодого отца Павла и его родителей. Бабушка и дедушка у маленькой Светочки просто замечательные, любят внучку и растят ее в гармонии и заботе.

У Павла вскоре закрутились романтические отношения с его ровесницей Евой, молодые люди сыграли красивую свадьбу. Девушка Павла, не смотря на свой юный возраст, оказалась очень мудрой. Приняла Свету как свою родную дочь.

А про биологическую мать в этой дружной семье уже давно никто не вспоминает.

После кражи денег из компании Дмитрия Романовича Алину посадили на три года. Когда молодая девушка освободилась, связалась с компанией наркоманов, однажды увлеклась и случился передоз.

Спасти Алину не удалось.

Константин Грач и его супруга Зоя родили прекрасного мальчика Мишеньку и живут в большом доме по соседству с Надей и Димой.

И да, наши герои дружат семьями и каждые выходные обязательно встречаются, чтобы весело провести время.

* * *

— Такие взрослые! — всхлипываю, вытираю слезы платочком.

— Надь, макияж потечет! — строго шикает Зоя.

А Дима меня за плечи обнимает и прижимает к себе.

— Еще вчера первые шаги, а сегодня уже в первый класс! — не могу успокоиться.

— Надь, ну, хватит! Чего ты? — шепчет на ухо мой муж. — Скучаешь по младенцам? Давай еще сделаем!

— Рогов! — смеюсь истерично. — Тебе пятьдесят лет скоро! С ума сошел?

— А мне нравится, что мы с тобой самые старые среди родителей первоклашек.

— Не старые, а мудрые! — деловито выдает Грач и подмигивает мне.

— Ой, через два года и Мишенька в школу пойдет! — вздыхает Зоя и наклоняется к своему сыночку. — Миш, ты в школу хочешь?

— Нет! — буркает мальчик и жмется к Косте.

— Как это нет? В школе весело! Друзей себе заведешь. Девчонок будешь одним взглядом с ума сводить! Как твой папа! — Костя гордо расправляет плечи.

— Да, взгляд у Мишеньки жгучий, весь в отца! — Зоя усмехается по доброму и к мужу прижимается.

— Идут! Идут! — взволнованным взглядом выглядываю своих малышей в школьной линейке.

Звучит веселая песня "Учат в школе", я тоже прижимаюсь к мужу и закрываю глаза.

— Надь, — шепчет Дима мне на ушко. — Я тебя люблю!

Конец

Оглавление

1. Годовщина свадьбы

2. Я не железная

3. Это все, конец?

4. Как же страшно…

5. Пошло не по плану

6. Дружба и седые волосы

7. Поговори со мной

8. Держись, сестра!

9. Предел боли

10. Рыжая дрянь

11. Чудеса не вовремя

12. План Б

13. Я все отдам

14. Чудеснее и быть не могло

15. Мама, я не виновата

16. Устала…

17. Так хочется поверить

18. Вот это женщина!

19. Романтичный маньяк

20. Я разбил ее сердце еще раз

21. Неожиданная встреча

22. Кто мне врет?

23. Сосед

24. Лиса Алина

25. А ты умеешь?

26. Моя по документам

27. Маленькая правда

28. Пазл складывается

29. Навязчивый поклонник

30. Мне без тебя плохо

31. Хрустальный сосуд

32. Нам нужно начать сначала

33. Свидание с прошлым

34. Наши отношения стали теплее

35. Папаша, спокойнее!

36. Хочу сыграть в ее игру

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍37. Ты моя гордость

38. Рыльце в пушку

39. Поехали домой

40. Я тебя простила

41. Ответ очевиден

42. Умная девочка

43. У меня всё хорошо

44. Двадцать недель

45. Что-то большее, чем любовь

46. У меня на крючке

47. Жизнь с нуля

48. Семейный очаг

49. Я хочу знать правду!

50. Я тебя люблю

51. Ах, эта свадьба…

52. Попытаться хоть что-нибудь сделать

53. Сила родительской любви

54. Верить в чудо

55. Домой

56. Бесконечно…

57. Врать до последнего

58. Жалко ребенка

59. Последний шанс срывается

60. Павлик хороший парень

61. Все хорошо, что хорошо кончается

62. Спасибо за семью