Vолна. Эпизод 1 (СИ) [Сергей Раст] (fb2) читать онлайн

Vолна. Эпизод 1.

Глава 1

Нелюди большие и малые

1.

Его мотобиль повело. Раз, другой. На третий Майкль свернул на узкую обочину. Как он и думал, прокол. В шине торчал острый пневношип, который сработал от наезда тяжёлого бота. В этой половине Антрахта на испещрённых выбоинами дорогах постоянно попадался различный хлам. Чертыхаясь, ездок отворил кабину, вынул из ячейки ящик с инструментом, снял с крюка домкрат.

Обычно на демонтаж колеса у него уходило пять мин, в этот раз Майкль справился побыстрее. Хлоп, хлоп – колесо выскочило из оси, пневмошип был извлечён, на пробой наложил заплату из мягкого пластимета. Предпоследняя. Ещё один наезд – и придётся раскошелиться на сто жетонов за новый ремкомплект в лучшем случае.

Осталось хорошенько забортировать колесо и подождать, когда клей высохнет. Семь минут, или восемь. Целая вечность на пыльных дорогах.

Пять минут прошли без единого постороннего шума. На шестой сработал шумоуловитель из наручного цикломера. К нему пожаловали гости!

Гонщик вытащил из кобуры боевой блок, активировал его. Оружие сработало не сразу, с большой задержкой. Второго поколения пистолет уже как пятьдесят лет исчез из внутреннего обращения, но Майкля он вполне устраивал. Остановить грабителя он мог с одного выстрела, а встроенный плазменный резак автоматически превращал архаику в мегаполезный девайс.

Послышалось шевеление ползучего песка, и звук блестяшек. Ездок смахнул блок в кобуру, собрал лишний инструмент, чтобы случаем ничего не пропало в пустыне, и почти одну мину ничего не делал. Скучал и таращился на местность.

На небольшую возвышенность поднялись три человеческие фигурки.

Они вынырнули из подножия движущейся насыпи на четвереньках, как гигантские сколопендры, один за одним. Только вместо узких и цепких лап они опирались на деформированные конечности, голые и покрытые коркой давно засохшей грязи. Эти существа тоже считались людьми, только на самой низкой стадии развития.

Неприкасаемые.

Это слово Майкль услышал от одного умника. И оно прочно укоренилось в памяти гонщика, который иногда встречал странных бродяг в пути, закутанных до пят одеждами даже в суровую жару. В крупных городах их считали нелюдями, иногда эпидемиками – теми, кто приносят болезни. В последний пункт Майкль не верил. Он привык доверять только увиденному своими глазами, а не слушать религиозные проповеди новиков. Они и в подмётки не годились для скитальца на дорогах, что вот уже десять лет ищет хотя бы какой-нибудь смысл в своей никчёмной жизни.

Майкль терпеливо ждал, когда пугливые «неприкасаемые» подползут поближе и предложат товар к обмену. Хороший товар, ценный. Иногда ему везло, и тогда жадный владелец бота уезжал с большим куском вулканического туфа или горой красного стекла с вкраплениями различных минералов. За стекло торгаши платили втридорога без всякого торга в любом городе.

Худощавые и безмолвные тени сползли с насыпи, поближе к мотоботу. Застыв смирными статуями, они с любопытством и страхом уставились на взрослого мужчину. Песок лениво полз под ними, перетекая ручейками с места на место. И чем дольше Майкль наблюдал за оборванцами, тем громче пел песчаный кряж и мрачнело обветренное лицо мужчины.

В этот раз ему не повезло. Ожидание выгодной сделки сменилось привычным брюзжанием одиночки, который в уме уже подсчитывал текущий ущерб. Вместо навара он получал расходы, вынужденные, между прочим. И всё по причине крайне мягкотелого характера. Дорога закалила тело и высушила слёзы от ветра, но не смогла ожесточить выживальщика, как требовала того суровая жизнь. Он не мог теперь уехать, хотя здравый смысл настойчиво долбил в темечко о том, какой же гонщик дурак.

К нему пожаловали дети.

Майкль не разбирался, кто из них мальчик, кто девочка. Неприкасаемые скрывали пол одинаковой одеждой в подростковом возрасте, стирая различия. Короткие стрижки золотистых волос, закрытые повязками любопытные мордашки, одинаковые игрушки на узких ремешках, с которыми не расставались даже взрослые неприкасаемые. С ходу и не разберёшь, кто тебя пожирает любознательными зенками напротив. Даже на лица мелкие оборванцы не отличались друг от друга.

- Ну и что мне с вами делать? – пробормотал Майкль.

Решение нашлось быстро. Вязкое серое желе с отвратным запахом шмякнулось в лоток белкового преобразователя. Выдавив туда каплю аромы из запыленного тубинга, гонщик захлопнул крышку отсека и нажал на сенсорный экран. Не забыл он выбрать нужный рисунок – эмблему вишнёвого пирога. Две секунды жужжания – и вскоре в воздухе повис густая и приторная вонь аромы.

Майкль помнил этот запах по памяти. Но прошлогодняя болезнь притупила обоняние. Теперь арома не казалось такой противной.

Заинтересованные подростки подтащили свои тела вплотную к мотоботу, что совсем не понравилось путнику. Надо же, какие смелые пошли «неприкасаемые». Детское любопытство сильнее страха перед жутким негодяем.

Два надреза ножом – и куски белка отправились в свободный полёт. На песок они не упали. Худые тонкие ручки выдернулись из тканевых одеяний вслед за пахнущими квадратиками, не позволив угощению упасть в пыль. Мелкие оборванцы только прикидывались слабыми калеками, а на деле оказались шустрыми зверьками. Желейная ароматизированная дрянь исчезла в карманах ребятни до того, как успела подняться пыль, а Майкль растянул потрескавшиеся губы в невольной ухмылочке.

- Хватит с вас. – сказал он подросткам на общем языке, показывая жестами уходить.

Дети покидать пустырь не хотели. Голодные затравленные глаза из-под повязок выжигали в спине Майкля огромную дыру. А он лишь хотел побыстрее отвязаться от мелких оборванцев и понять, стоило ли разыгрывать этот спектакль. Время – деньги, а уж считать жетоны Майкль хорошо научился.

Мотобот завёлся с пятой попытки. Ездок мазнул взглядом по паре датчиков с небольшой тревогой, взглянул краешком глаза на окошко саркофага, и выжал ручку с газом. Турбированный движок взревел на всю округу, выпуская из чрева сгоревшую топливную смесь. Он переключился на электротягу, и крутящий момент тут же упал. Три фигурки внимательно наблюдали за ним не двигаясь. Чертыхаясь, Майкль тронулся вперёд, набирая скорость. Встречный ветер задорно забрался под куртку, затрепал волосы.

Мимо пронеслись сгнившие опоры ЛЭП, изогнутые столбы со старыми следами краски. Пустыня с песчаными дюнами и перекати-поле по-прежнему замыливала взгляд и дышала в затылок безнадёгой и голодом. Майкль сбавил скорость, объехал огромную яму прямо посредине старого асфальтового полотна и внезапно ударил по тормозам. Как заправский байкер, он выкинул ногу на шершавое покрытие. Россыпь мелких камней рванулись шрапнелью в разные стороны. Шины устало завизжали по бугристому асфальту, сухому и горячему, оставляя за собой пьяный след. Навьюченный мотобот замер не сразу: люлька саркофага в качестве противовеса не позволила тяжёлой машине остановиться мгновенно.

Ветерок исчез. Обволакивающая тишина «ничегонепроисходящего» навалилась на него привычным зудом в правом ухе. Майкль помотал головой, ощущение дискомфорта исчезло.

- Murgu, – выругался мужчина на шумерском.

Зря он так затормозил! Остаться без колёс в этом краю сродни самоубийству. Но поступить иначе Майкль не мог минимум по двум причинам. Одна из них навеки застряла в груди воспоминанием о тяжёлом детстве. Вторая сквозила тонким шкурным расчётом.

Майкль обернулся. Только бы они не ушли!

Три подростка всё ещё торчали едва заметными фигурками на привычном месте. «Дети пустыни» не торопились покидать блуждающие пески, и взрослый мужчина понимал - почему.

Гонщик развернулся и подъехал к глубокому провалу. Его заинтересовал увиденный ранее технический мусор. На полуметровой глубине в разломе из синтбетона и пластимета торчало метровое антикрыло. Чуть дальше в поле чернели останки куба-грузовика. Взрыв разворотил его внутренности. Уцелело только антикрыло, отброшенное ударной волной.

Выгнутый кусок углепластиковой детали гонщик положил на саркофаг, припечатав его сверху плоским магнитом. Пригодится. И поехал обратно.

Зверёныши не тронулись с места. Мальчик и две девочки, или строго наоборот, смотрели на него, как и раньше, с любопытством и страхом. Они ждали нового чуда, а может, просто хотели продлить встречу с дружелюбным чужаком подольше. Выживать в пустыне страсть как скучно.

Мотобот лишь покачивался, когда Майкль снимал с лебёдки длинную цепь, привязывая её к углепластиковой решётке с двух сторон для баланса. Затем он припустил с шин немного воздуха, чтобы они стали мягче, проверил, как держит цепь катушка на стопоре. Работала хорошо. Путник хотел убедиться, что опасность не грозит, и мотобот в случае чего не развалится на части, попутно выдержав нагрузку из трёх худосочных подростков. Затем гонщик занялся крылом. При помощи плазменного резака он прожёг в метровой бандуре аккуратную дыру. Туда он запустил свободный конец цепи с массивным крюком и карабином, закрепил понадёжнее. Почти готово! Осталось самая сложная часть увеселительной программы для «неприкасаемых» выродков – объяснить.

Майкль на трёх языках велел детям полезать на импровизированную лежанку. Не помогло. Он жестами рисовал в воздухе нужные пассы, любезно приглашая юных зрителей покататься на аттракционе. Дети кивали, и жались к друг дружке. Видимо, боялись. А Майкль злился, сетуя, что старания не работают.

- Ну же, чего это вы! Всё просто. Я вас покатаю, и очень медленно.

Тщетно. Глупые подростки не понимали, зачем им нужно сидеть на пластиковой доске и держаться за длинную цепь. Или дело было совсем в другом?

- Да чтоб вас! – выругался на мёртвом языке шумеров гонщик, пнув расслабленную цепь. И тогда «неприкасаемые» отреагировали. Они зашевелились и заёрзали на месте, глядя поверх закрытых повязок на Майкля. Маленькие зрители требовали продолжения представления. И взрослый мужчина повёлся на их уловку, подчинившись новым правилам.

Он пальцем указал на антикрыло и твёрдым голосом сказал:

- ĝen!

Ребятня на этот раз подчинилась беспрекословно. Шумерский язык помог. Три девочки, кажется, неуклюже заползли на кусок выгнутого пластимета, переговариваясь между собой на древнем языке. Они выглядели как типичные дети, которые решили поиграть. Самая высокая их них цокала языком от возбуждения и пальчиком указывала на дорогу. И куда пропала нелепая застенчивость! Она улетучилась вместе с недоверием к отчаянному незнакомцу и привычным страхом – неизменными спутниками выживших «неприкасаемых». Что до Майкля, он продолжил играть в свою игру, намереваясь довести её до логического конца.

Мот дёрнулся, в этот раз плавно. Антикрыло с пассажирами заскользило по дороге, гремя натянутой цепью. Майкль слегка ускорился. Сзади весело запищали от восторга. Понимающий гонщик удовлетворённо хмыкнул. Он тоже был маленьким.

Антикрыло болтало со стороны. Дети горячо спорили друг с другом, толкались. Вначале в песок с толикой страха и восторга скатился один подросток, затем, после недолгой возни, кубарем свалился на обочину еще один ездок.

Когда Майкль остановился, на пластиметовой защите восседала только одна девочка – самая проворная и хитрая. Повязка её в пылу борьбы сползла на подбородок. Малолетняя хищница с обнажившимся плечом и щербиной в зубах скалилась как самая заправская амазонка. Она вытолкала своих подружек с антикрыла на горячую дорогу и выиграла заезд. А судьба скатившихся соплеменников девочку не волновала. Впрочем, Майкля тоже. Его больше беспокоил другой вопрос. Заметил ли его потуги кто-нибудь ещё или шоу на дороге прошло незамеченным?

Он смотал лебёдку, подкрутил разболтанную гайку на лапке, проверил батареи и индикацию саркофага. Всё нормально. Неприкасаемая девочка (или мальчик) на антикрыле с интересом рассматривала все его телодвижения. Остальные дети с воодушевлением задорно топали позади по обочине к коварной обидчице, наверняка надеясь покататься ещё. Однако в планы Майкля второй заезд не входил. Он показал ребёнку на антикрыле большой палец в знак признательности, посигналил другим мальчико-девочкам и помчался по прямой.

2.

Торговать с «неприкасаемыми» было тяжело. У этих бродяг законы обмена не работали как у нормальных людей. Они могли обменять дорого́й «кристаллический песок» на сущую безделицу, а могли стоять насмерть за пузырёк радиоактивной воды. Сучонок Док говорил, что с этими подонками следует подружиться, на край найти общий язык. И тогда торговля состоится, да такая, что ты долго будешь пищать от полученных плюшек. Док редко ошибался, хотя пил за двоих и вдыхал наркотическую дрянь. Но Майкль, в отличие от других собратьев, умел слушать и запоминать.

Он въехал на территорию пустыни подготовленным. Гонщик твёрдо намеревался выменять у «людей пустыни» горсть «песка». За него в одном баре предложили неплохие деньги. Запасы «соли» иссякли, достать негде, и только неприкасаемые знали, где «песок» можно добыть. А Майкль срочно нуждался в деньгах. Запасы жетонов неумолимо истощались, а путешествовать на тяжёлом боте с саркофагом становилось всё дороже. Вот поэтому он и подрядился на дельце.

- Добудешь соль, я тебе отвалю полсотни монет. Или даже сотню, если привезёшь много, – бородатый бармен с механическим обрубком вместо руки не умел шутить.

- Пять жетонов аванса, – хрипло каркнул Майкль, подчищая крошки сухарём на дне тарелки. Без соли, и вправду, еда была отвратная. А может, стряпня этого остолопа оставляла желать лучшего.

- Три! – возразил бармен.

- Четыре и бутылка опреснённой воды.

- Ладно.

Монеты упали на стол. А спустя пару минут «железяка», как прозвал бородатого мужика Майкль, притащила бутылку тепловатой водички. Не лучший сорт, конечно, но её можно пить или залить в систему охлаждения.

Дальше – дело техники. Один Жетон ушёл картографу, который обновил гонщику карту пустынь, ещё два Майкль потратил на кусок провода и кембрик. Датчик на «саркофаге» сдох в самый неподходящий момент. Оставалось только найти «неприкасаемых» бродяг.

Это было нелегко. Пойди найти в огромной пустыне горстку отщепенцев. Майклю повезло. Свежая карта помогла и сполна стоила жетон. Он наткнулся на играющих детей. Оставалось устроить шоу прямо на глазах наблюдателей. Дети никогда не бродили далеко от родичей. В случае успеха «неприкасаемые» сами тебя найдут и предложат товары. Услуга за услугу. Идеальный расклад.

Играть в искренность Майкль умел. Не то чтобы он жалел детей, но смотреть на мордашки спиногрызов доставляло, особенно на фоне хорошей прибыли в будущем. Весёлые подростки – счастливые люди. Даже в зоне вечного холода. И его план сработал.

Поначалу он не увидел наблюдателей. Только проехав яму, гонщик приметил солнечные блики на востоке пустыни. За ним следили, и довольно пристально. Неприкасаемые не оставили своих отпрысков без опеки. Поэтому он вернулся и устроил представление ещё раз. На этот раз для взрослой публики.

Тяжёлый бот плавно скользил по дороге. Майкль не стал накручивать скорость. Он следил за местностью. Блики вспыхнули на севере – его передали другому наблюдателю по цепочке. Умно, даже для нелюдей. Но шансы на успех варьировались в районе «фифти-фифти».

Его затормозили у скальной породы, что было довольно предсказуемо для засады. Где могла укрыться горстка, человек, как не у массивного куска камня. Пятеро «нелюдей» вышло на дорогу, разложив стальные шипы на асфальте. Майкль напрягся. Обычно «неприкасаемые» так не заморачивались с мерами предосторожностями. В этот раз в игре появились другие правила.

Тяжёлый мотобиль плавно остановился. Гонщик лениво сошёл на асфальт, показательно расслабился. Пусть видят, что он неагрессивный. Пять человек с масками на лицах не спускали с него глаз.

Ездок поднял руку.

- Приветствую вас, пустынники! – начал он первым диалог, демонстрируя миролюбивые намерения.

Неприкасаемые расступились, пропуская вперёд одного из них. Парламентёром оказалась женщина с русыми волосами, которые она прятала под бесформенным тюрбаном. Майкль присвистнул от удивления.

- Что ты сказал нашим детям? – резанула русоволосая по живому, обойдясь без прелюдий и приторного гостеприимства.

Женщина понимала его речь. И даже вполне сносно разговаривала, пусть и с толикой акцента. Только вот в её голосе дружелюбия Майкль не заметил, что очень плохо для деловых отношений.

- Ничего.

- Мы запретили им разговаривать с незнакомцами. Особенно с такими, как ты.

«Что значит, такими, как я?» – подумал Майкль, но ответил он по-другому.

- Я угостил их едой и покатал на своём боте. Я не работорговец и не танатолог, просто выживальщик на колёсах. Так что вашим ничего не угрожало.

- Врёшь. Ты непростой гонщик. Что ты делал в пустыне?

- Осматривался. Я еду в Корум, на левый берег, – соврал выживальщик мгновенно.

Женщина ему не поверила ни на грамм. Она наверняка догадалась об истинной цели гонщика – торговле. Хотя Майкль чихать хотел на их мысли. Главное, соблюдать правила игры и надеяться на нужный результат.

Она обошла его вокруг с недоверчивым взглядом. Осмотрела мотобот, Саркофаг, закрытый забралом из мутного стекла. Она хотела его спросить что-то, но и в итоге вернулась к соплеменникам. Несколько мин они шушукались, после чего один из них исчез из поля зрения.

- Хорошо. Мы согласны поторговать с тобой.

Майкль потёр ладони. Наконец-то. Дело сдвинулось с мёртвой точки.

- Условия?

- Нам нужен энергокомплект, резак и «арома».

- Ого. – поморщился гонщик. Нелюди захотели его обнести. Один энергокомплект тянул на семьдесят монет. Кто говорил, что неприкасаемые берут безделушки? Наглая ложь.

- Решили меня поиметь! – постарался как можно мягче возразить Майкль, скрывая растущее возмущение предстоящим грабежом. – Лучше я прыгну со скалы, чем соглашусь на твои хотелки.

- Это наши требования! – лицо русой девушки вспыхнуло от возмущения. Она специально интонацией выделила слово «наши».

«Ну-ну. Эти несчастные даже не могли выговорить «энергокомплект». Ты явно не из неприкасаемых. Кто же тогда?».

Женщина выругалась по-шумерски. Кажется, оно означало «мужлан» или «пёс». Майкль так и не осилил до конца язык мёртвых.

- Эти люди достойны большего. Или соглашаешься, или уходи, вернее, уезжай прочь.

Похоже, она не шутила. А вместе с ней и вся её странная команда.

- Ты их так защищаешь, а этих несчастных по-прежнему травят в крупных городах. Хотя бы потому, что они непохожи на остальных. И теперь ты тоже хочешь стать изгоем, наряжаясь в их одежду. Ради чего? Правды? Справедливости? Собственного мира, где человек – вершина пищевой цепочки, даже самый жалкий?

Майкль сплюнул в горячий песок. Ему настойчиво захотелось пить. Зря он так заговорил! Сколько раз твердил себе, что нужно молчать в тряпочку, а не болтать. Злобная фемка явно настроена против него.

- Ты ничего не знаешь обо мне, чужеземец!

- И хорошо. Я приехал не для того, чтобы с тобой говорить о личном. Я хочу лишь купить у твоих новых друзей немного «кристаллов».

- Вот для чего ты искал встречи с этими бродягами. Ради дешёвой выгоды и десятка жетонов. Ты ничем не хуже работорговцев. Приёмы те же. Использовать детей может только самый последний негодяй, особенно когда у него есть огромный мотобот!

- Как же… – отвернувшись, сказал Майкль. Он сжал кулаки и снова разжал. А на него внезапно навалилась звенящая тугая тишина, ударившая по затылку тупой и давящей болью. Продлилось это состояние всего несколько секунд, не больше, но к этому времени гонщик успел потерять нить их разговора. Впрочем, пора заканчивать никчёмные беседы «За жизнь».

- Хорошо. Я тебя понял. Может, приступим к делу?

Худая женщина подала знак самому проворному из «неприкасаемых». Тот отреагировал мгновенно. Он пообщался с соплеменниками на чужом для Майкля языке, после чего двое из них положили перед гонщиком мешок. Мужчина недоверчиво расшнуровал его, запустил внутрь руку.

И едва не задохнулся от счастья.

Помимо традиционных «кристаллов», неприкасаемые положили в мешок калийную руду. Мелкие камни с красными вкрапления красиво переливались в руках у Майкля, голову которого прочно забили колонки из цифр за возможную продажу калия фермерам. Сотни и десятки жетонов, и это только в Коруме. Полдня езды на север, и калий можно продать в полтора раза дороже. Больше жетонов, ещё больше.

- Хватит?

Вопрос прозвучал с издёвкой. Майкль с трудом унял жадность и разом отрезвел. Сделка могла сорваться в любой момент. Нельзя брать весь мешок. Таковы правила.

- Я возьму половину, – с трудом выговорил он, пересчитывая в уме заново уполовиненную прибыль. – Взамен получите резак.

Следующие десять мин они неистово спорили, проверяя друг друга на прочность. Спорщица не уступила мужчине ни пяди имущества неприкасаемых, торгуясь, как хабалка на площади с больши́м опытом. В итоге ему пришлось уступить, согласившись на все требования девушки.

Он выложил на ткань один из аккумуляторов, добавил туда плазменный резак, стоивший ему полпальца на ноге. Ну и «арома», просроченная давным-давно, но не потерявшая свою главную функцию превращать безвкусное в более-менее съедобную еду.

- Думаю, на этом распрощаемся, – сказал Майкль, указывая пальцем на выложенное добро.

- Подожди…

Девица критически осмотрела каждый из полученных предметов. Туземцы зацокали языками в знак одобрения, предвкушая хорошую сделку. Но на этом торг не закончился.

- Есть ещё требование. Небольшое и безболезненное, даже для жадного торгаша.

Майкль напрягся.

- Не понял…

- Открой саркофаг!

Гонщик шагнул поближе к русоволосой женщине. Даже через маску он рассмотрел острое скуластое лицо со шрамом на щеке в виде закрученной спирали. Наглая девица определённо привлекала внимание, и в первую очередь безумным проницательным взгядом. Такой взгляд встречался только у отбитых на голову фемках. Иначе как назвать девушку, которая по собственной воле очутилась в среде неприкасаемых – презираемых всеми людей.

- Все рассмотрел? Может, тебе грудь показать?

Майкль рассмеялся в кулак. Но смех тут же сменился раздражением.

- Ты хочешь открыть систему жизнеобеспечения, я тебя правильно понял? Внешний контур?

- Да.

- Зачем?

- Хочу убедиться, что ты чист, а в этом контейнере нет никакого оружия. Нет органов для пересадки. У моих подопечных много врагов. А на дорогах полно́ диверсантов.

Он промолчал.

- Такие правила. Я хочу убедиться в безопасности моих друзей. Они заслуживают лучшей участи. Они тоже люди и хотят жить, а не влачить жалкое существование. Потому я здесь, с ними, помогаю им торговать.

- Вот как. Как благородно! Однако я говорю «Нет!».

- Тогда сделка не состоится. Зря ты упираешься. С тебя не убудет открыть прокля́тый ящик.

- Не проси меня об этом. Я ничего тебе не открою.

- Куда ты денешься! В этом мешке целое состояние. Сотни жетонов ждут, когда ты потратишь их. Калий нужен всем, если хочешь вырастить хороший урожай.

- Не зли меня, принцесса, пока я не вышел из себя.

Майлкь честно пытался избежать конфликта всеми доступными способами. Он на время забыл о собственном достоинстве, и просто хотел уйти прочь от этой женшины, которая вызывала у него боли в затылке. Его мозги закипали от растущего напряжения в черепной коробке. Почему, почему недочеловеки позади её слушают эту злобную бабу?

- Ты чёртов контрабандист-диверсант? Я права? Кто будет так упираться! Достойным людям нечего скрывать. Хотя я забыла, что ты использовал малолетних aheja для своих гнусных целей.

- Стой… Поверь мне на слово. Я не контрабандист оружия и не…

- Открывай грёбаный саркофаг! Или сделке конец!

Фигурка сумасшедшей фемки дрогнула в пространстве. Боль вернулась к Майклю, на этот раз в виде ноющего защемлённого нерва. Горячая волна накрыла его с головой, и когда он очнулся, то обнаружил, что сжимает горло женщины. Та хрипела через маску, задыхаясь, и пыталась расцарапать Майклю лицо. Перепуганные насмерть люди пустыни отошли назад, намереваясь в случае смертельного исхода тут же покинуть место встречи. Странно, что они не ушли, а молча толпились в трёх шагах.

- Хочешь посмотреть, что внутри? Может, ты хочешь раздеться и сделать то, что обычно делает самая последняя «кер-ба»? Никто еще со мной так не разговаривал. Никто и никогда, включая врагов! – проревел гонщик и отпустил женщину. Её маска съехала набок. Скуластое лицо заострилось ещё больше, а маленький шрам в виде спирали порозовел. Она едва не рухнула в песок, но на ногах устояла. Следующие мину она непрерывно кашляла. А он глядел на дрожащие руки, тёплые от прикосновения к тонкой коже, и думал. Зачем она затеяла ненужный никому спор? Неужели ради этих несчастных?

- Я не открою саркофаг. Это личное. И знаете что! Катитесь вы обратно в вашую грёбаную пустыню и дальше ковыряйтесь в заброшенных шахтах. Хотели себе энергокомплект? Ловите, несчастные, и нож забирайте. И «арому».

Майкль поочерёдно швырнул свои, теперь уже бывшие вещи в обескураженных Неприкасаемых, которые при большом желании не смогли бы защитить эту чокнутую дуру, что с округлившимися зрачками таращилась снизу вверх на гонщика. Он быстрыми шагами покинул пятачок у скалы, и взгромоздился на верный бот.

Вперёд по разбитой трассе! Навстречу новому и неизведанному. Лишь бы больше не видеть эту фемку, которую едва не убил из-за длинного языка. Природная жадность намекнула ему о полном провале сделки с «нелюдями», но Майкль предпочёл посокрушаться о неудаче в придорожном баре.

Но до бара в этот вечер Майкль не доехал. Он остановился в тени единственного дерева на многие сотни километров в округе, проверил, всё ли в порядке с зарядкой батарей, работает ли подача кислорода в капсуле, и только потом позволил себе мину дуракаваляния. Под могучим Деревом было хорошо и спокойно. Толстые, опоясывающие огромный ствол, лианы, бугрились мощными узлами, тянулись вниз к живучим корням, которые отыскивали воду даже в самых глубоких солончаках. Это дерево видело многие катаклизмы.

Гонщик присел на корень, отпил водички. Затем вернулся к своему боту.

Майкль нажал незаметную кнопку на боте. Из укрытия выехал маленький рычажок. Он повернул его по часовой стрелке, и принялся быстро крутить мини-ручку. Запылённое забрало саркофага отъехало в сторону.

Под толстым и прочным стеклом внутри технологичной капсулы лежало полуголое тело девушки. Бледная кожа ослепляла белизной, а редкий синий цвет волос диссонировал с окружающей серостью и желтизной. Она казалась спящей, но лишь на первый взгляд. Девушка находилась в искусственной коме. Старая капсула поддерживала её жизнь в норме, питая её белковыми и углеводными коктейлями и отводя лишние жидкости.

Мужчина ласково провёл пальцем по стеклу. Попробовал улыбнуться через силу спящей красотке, но ничего не вышло. Слишком сильным вышло потрясение. Боль всё ещё причиняла страдания.

- Опять из-за тебя проблемы! Ну ничего! Однажды ты очнёшься и покинешь Майкля, а я выброшу от радости чёртовый белковый преобразователь. А пока спи! Я о тебе позабочусь, малышка! Если хватит сил...

Майкль закрыл саркофаг. Пора заканчивать с сантиментами...

3.

- Где моя «соль»? Ты обещал добыть мне целый мешок!

«Железяка» с бородой оказался настоящей занудой.

- Пять монет я дал тебе в качестве задатка. Целых пять жетонов!

- Четыре! – возразил Майкль посмеиваясь. Это кусок металла пытается его надуть. – Ты забыл, пятый жетон я засунул тебе в задницу.

Бородатый владелец скривился, как обиженный малец. Надо же, ещё и без чувства юмора. Впрочем, вскоре его лицо вновь приняло привычно мятый вид, а из беззубого рта полилась очередная нудятина.

- Я разорён. Без «кристаллов» никто ко мне не пойдёт. У Колима народ не вылезает из его паршивой развалюхи, а я посыпаю еду синтетикой с отвратным привкусом.

- Так не посыпай.

- Не могу. Без синтетики просроченная еда будет пованивать мочой и тиной.

- Не корми людей просрочкой.

- Не могу…

Дальше бородатый переходил все границы и откровенно ныл. Кажется, гонщик понимал, почему у него так мало постояльцев.

-…поэтому ты мне должен оплатить, так сказать, моральный ущерб. В размере, ну если по справедливости, скажем, 15 монет сойдёт, или давай 14. Ты же у меня комнату снял.

Майкль допил воду.

- Ещё чего! Я потратил день в пустыне, едва не заразился эпидемией от нелюдей, и ты требуешь плату. Смотри, будет пылать на заре твой бар ярко и празднично.

- Давай хотя бы 12 жетонов, скряга!

- Нет.

Гонщик собирался покинуть большое помещение и лечь спать, но тут в бар вошли. Огромный одноглазый мордоворот на входе без всяких лишних телодвижений пропустил вошедшего посетителя, который оказался… женщиной.

Той самой, с пустыни, где скалы, отвратный вид и горстка слизняков-«неприкасаемых».

В этот раз она не носила маску, хотя внешне девица мало чем отличалась от обносков нелюдей. Тёмные одежды, мешковатые штаны да куртка с высоким воротом. Волосы она не прикрыла. Русыми прядями они спускались на плечи ровными, гладкими рядами, несомненно, привлекая внимание всего мужского населения.

Нудный бармен разом повеселел. Его помогатый здоровяк постоянно облизывался на ладную фигуру скуластой фемки. Остальные мужчины тоже удостоили девку восхищёнными взглядами. Кроме единственного – Майкля.

Он равнодушно прошёл мимо неё и направился по синтебетонной лестнице наверх, будто и не знал её вовсе. Не тут то было. Отвязаться от неё не вышло.

- Эй, гонщик! – послышалось снизу.

Защитница сирых и убогих догнала его у двери комнаты.

- У нас с тобой неоконченное дело.

Майкль отстранил надоеду и всё-таки вошёл внутрь. Она вкатилась следом, как прилипчивая грязь, которая никак не спадала с ботинка. Мысленно он выругался, но дверь за ней закрыл.

- Обстановка – дрянь! Хотя ездишь на таком хорошем боте.

- Всё стоит денег! А последних у меня нет.

Заострённое лицо гостьи светилось от потухающего заката. Чёрная куртка топорщилась сзади округлыми овалами без грамма жира. Широкие бёдра, копна волос, мда. Впервые Майкль подумал о ней, как о привлекательной женщине. И хотя в ней не было ничего, что гонщик ценил в бабах, она точно не была уродиной. Но и обычной назвать не мог тоже. Почему? Потому.

- Ах да, благородный и бедный путник на отличном мотобиле очень несчастный. Только это не мешает ему распускать руки на женщин. Я щас заплачу от сострадания.

Паршивица даже здесь ёрничала и цеплялась, провоцируя его на грубость. Но Майкль слишком устал за текущий день.

- Скажи спасибо, что тебя не распустил на органы. У меня отличные инструменты в бардачке. Зачем ты пришла? И как меня нашла?

- Для этой местности ты слишком заметная личность.

- Это точно.

- Знаешь, я много думала после того…той стычки. И поняла, что у тебя были мотивы не показывать мне капсулу. Это личное, верно?

Он промолчал, сдержался, помня древнюю пословицу о длинном языке.

- Молчишь? Это правильно. Забыла сказать, что ты трус и подонок.

- Я? Трус. Ага! Лады, зашла, высказалась, довольна? Уходи, как тебя там. Пока я снова не применил силу. – медленно проговорил Майкль, открывая дверь.

- Лиззи я. Так меня зовут друзья. У тебя точно нет друзей, гонщик.

- Одному проще.

- Зря ты так. Даже у плешивого пса есть нога, о которую он может потереться.

Майкль вспомнил о девушке, лежащей в капсуле. Пожалуй, один друг у него есть. Молчаливая, красивая, и никакая не фемка.

Скуластая Лиззи распахнула куртку. После недолгих манипуляций она сняла с поясницы фиксаторы, что придерживали на поясе знакомый до боли продолговатый предмет.

Пакет с калием и «песком». Сотни, сотни жетонов к северу отсюда.

Цифровой отдел мозга тут же принялся подсчитывать возможную выручку, но всё испортила вездесущая Лиззи.

- Ты забыл награду. Мои друзья были восхищены тобой и велели лично отвезти тебе этот мешок. Здесь больше обычного. Почему я? Это же я испортила сделку. А ты нас здорово выручил.

- Всё?

- Извиняться я не стану. Даже не думай.

- Мне всё равно. Иди...

Майкль указал пальцем на дверь. Лиззи покачала головой.

- Какой же ты...

Дверь с шумом закрылась. Гонщик заглянул в пакет. Кристаллы калия привычно отсвечивали красноватым оттенком. Красивое зрелище. Он спрятал «соль» под выломанную половицу, и решил запереть вход на замок, мало ли другие гости нагрянут.

В коридоре послышалось хныканье.

- Sus-ra! – выругался в сердцах мужчина, толкая вперёд металлическую преграду.

На полу в коридоре сидела Лиззи. Раскинув ноги по-мужски, широко, она практически беззвучно рыдала. Слёзы ручьями заливали подбородок, острый и по- своему привлекательный.

- Доволен? – сказала она, размазывая воду по щекам. – Вылез позлорадствовать из своей конуры?

- Зайди! – Майкль в этот раз буквально приказал сумасбродной фемке, чьё настроение не поддавалось умозаключению и металось от злости к обожанию.

Она злобно зыркнула зарёванными глазами. Прошмыгнув мимо спокойного Майкля, она в два шага дошла до топчана и тут же рухнула на него. Он закрыл дверь на ключ и повернулся к ней.

- Не хочешь поговорить?

- Что? Суровый альфа-самец хочет откровений? От меня? Не думай, что я плакса, так уж получилось, что…

Она замялась и сняла с себя куртку.

- Понимаешь, тогда в пустыне я хотела немного справедливости. Не ради себя. Знаешь, в детстве я не понимала, каково это — находиться по другую сторону Луны, когда у тебя ничего нет, кроме жалкого куска хлеба и страха потерять никчёмную жизнь. Я тоже смеялась над немощью этих нелюдей, маленькой девочкой швыряла в них камни, но потом… потом всё. Нашлись причины, по которойя стала ненавидеть прежнюю себя Столкнувшись с тобой, я подумала, что ты такой же урод, как и все прочие, и ищешь лёгкий заработок. Вот и решила, что нужна проверка для гарантии честной сделки. Но ты оказался совсем другим мужчиной. У тебя есть принципы, которым свято следуешь. Ты жуткий тип, правда, и я тебя побаивалась, но в тебе осталось человеческое. Не то что у меня.

Рассеянный Майкль услышал ровно половину сказанного. Ещё когда Лиззи стояла у дверей, его смутил топ под курткой. В её облике определённо не хватало одной узнаваемой детали. Правый бугорок под топом отсутствовал, что наводило на нехорошие мысли.

Она киборг?

Да быть не может. За восемьдесят лет внедрения технологий человечество так и не сумело построить полноценного киборга. Люди почти уничтожили сами себя. Тогда что тогда?

Лиззи поймала его виноватый взгляд. Он не успел вовремя отвернуться.

- Вот что тебя интересует! Это замечают все. Почему у девушки одна грудь? Может, она уродка, как неприкасаемые? Тебя тоже это волнует, мужчина, чьё имя я так не знаю?

- Лиззи! Не делай так…

Майкль решил сразу оборвать её поток мыслей. Иначе злобную фемку не остановить.

- Ты в пустыне сказал, что мне не место среди «неприкасаемых». Ты неправ. Смотри!

Ловким движением девушка стянула с себя коричневый топ, обнажая верхнюю половину тела.

- Вот тебе моё откровение. Смотри внимательно, что со мной сделали!

Её левая грудь поднималась и опускалась от волнения на грани с отчаянием. Вместо правого бугорка зиял криво приклеенный на биоклей имплант, пожелтевший, с облупившейся краской. Последующая операция не отличалась аккуратностью. Но садисты не остановились на этом. По всему телу Лиззи тянулись вниз кривые и страшные змеи-рубцы, стягивающие куски едва не расползшейся кожи в разные стороны. Кое-где её и вовсе не хватало. Вместо неё виднелся самый дешёвый хирургический сплав, приваренный наспех тем же биоклеем не лучшего качества. Венчало всё это художество вырезанная надпись на общем языке внизу живота.

«Шлюха!».

И тогда Майкль тысячу раз пожалел, что не наплевал на свои грёбаные правила и не позволил чертовке посмотреть на его Дайяну. Пусть бы вскрыл Саркофаг. Зато ему не пришлось бы выслушивать душераздирающую отповедь очень одинокой женщины. Она вынесла больше его, а ведь Лиззи нет ещё тридцати. Какой же он тупой и слепой!

Она права. Он трус. Мерзкий подонок с дурацкими принципами.

- Кому нужна уродливая баба с таким телом! Даже за деньги никто не хочет идти со мной в постель. Я ничто!

- Лиззи.

Следующие десять мин Майкль как мог боролся со вспыльчивой девушкой. Она пыталась его поцеловать, снять с него штаны, затем била его по щекам, плечам и голове, проклиная его матерными выражениями со всего мира. Невозмутимый гонщик спокойно переносил побои и истерики со слезами и рыданиями. Лиззи оказалась сильной женщиной. Она вымоталась и вымотала мужчину, с которым хотела разделить ложе. А он в итоге насильно впрыснул девушки последнюю ампулу успокоительного, и вышел из комнаты по делам.

Бармен прыгал от счастья.

На радостях он предложил не такого мерзкого пива, как день назад. Майкль выпил его залпом, как воду, попросил вторую бутылку. За третью пришлось заплатить монету. Но напиться у него не получилось. Он думал о доме, Дайане, Лиззи и безумных садистах, испоганивших ей жизнь.

4.

Лиззи спала, накрывшись одеялом. Майкль разделся. После недолгих колебаний он снял с себя последнюю часть одежды и залез к девушке.

Хрупкая Лиззи хотела, чтобы её любили, как настоящую женщину. Без условий и сомнений. По-настоящему. Она отдавала себя полностью, шепча ему давно забытые слова, царапала спину снова и снова. А гонщик просто пытался погасить её плохие воспоминания, и хотя бы на короткое время избавить несчастную от одиночества. Они двигались в едином такте, как подогнанный механизм, как Саркофаг и мотобот на одной траектории.

Он разбудил фемку на рассвете. Долго Майкль рассматривал уродливые стежки на талии, животе и груди, но соню всё же толкнул. Девушка не хотела вставать.

- Мужчина без имени! Ты всегда так обходишься с женщинами, которые тебе нравятся? – повернулась она. Одеяло сползло на пол, но девушка отнюдь не стеснялась наготы. Майкль впервые подумал, что не такая уж она и несчастная, как показалось сначала. Что если это хитрый план коварной бестии?

- Ты не в моём вкусе. Мне нравятся пухлые и задастые женщины с тремя грудями и..и молчаливые, как рыбы.

- Чушь. Ты смотрел на меня ещё в пустыне, и пускал слюни до земли. Мужчины! – фыркнула она, положа руку по-хозяйски на его волосатую грудь.

- С тобой невозможно спорить.

- А помнишь, ты обещал мне сделать кое-что что ужасное. И да, по-шумерски лучше не говори. Выглядишь смешно.

- Помню.

- И ты обещал открыть Саркофаг за… ну ты понял.

Она в который раз его ударила. В этот раз в низ оцарапанного живота.

- Нет.

- Я знаю, что ты там перевозишь. Наверняка девушку. Очень красивую, раз прячешь от всех.

- Sas-ra! – выругался Майкль.

- Неправильно сказал. Признайся, девушку там держишь, которая тебе дорога? Она впала в кому. Я слышала, что на западе так делают богачи, когда их жёны падают без чувств. Кладут в ящик с кнопками и «вжих-х», она снова оживает со временем.

- Не совсем так.

Он хотел рассказать о Дайане, но всё-таки не решился. Лиззи была чужой, призраком, который через час испарится в гиперпространстве навечно. Или нет? Кто знает. Земля овальная. Вдруг их пути пересекутся.

- Поцелуй меня, трусишка. Я многое прошу, знаю.

Скуластое лицо заострилось ещё больше, и Лиззи стала прежней фемкой. Безумной, дикой защитницей слабых и убогих. В коричневых зрачках загорелись задорные огоньки, и это означало одно – пора срочно бежать от неё.

- Я поцелую, если ты замолчишь.

Она кивнула и показала указательным пальцем на рот.

Майкль привлёк её к себе и коротко поцеловал в краешек губ.

- Так целовал меня мой папа.

- Обманщица...

- Знаю.

Он наклонился ниже и взял ртом торчащий бугорок. Затем начал медленно целовать шрамики на её тощем теле. Она не отставала от него.

- Люби меня, так сильно, как можешь. Пожалуйста!

И Майкль любил… В какой-то момент он вдруг увидел под собой синие волосы и маленький рот, но это была обманка. Лиззи никуда не ушла.

Оглавление

Глава 1