Лесные загадки [Михаил Михайлович Пришвин] (pdf) читать постранично

М. Пришвин

Москва 2020

ЖУРКА

Р

аз было у нас — поймали мы молодого журавля
и дали ему лягушку. Он её проглотил. Дали другую — проглотил. Третью, четвёртую, пятую, а больше тогда лягушек у нас под рукой не было.
— Умница! — сказала моя жена и спросила меня: — А сколько он может съесть их? Десять может?
— Десять, — говорю, — может.
— А ежели двадцать?
— Двадцать, — говорю, — едва ли…
Подрезали мы этому журавлю крылья, и стал
он за женой всюду ходить. Она корову доить — и
Журка с ней, она в огород — и Журке там надо,
и тоже на полевые, колхозные работы ходит с ней,
и за водой. Привыкла к нему жена, как к своему
собственному ребёнку, и без него ей уж скучно, без
него никуда. Но только ежели случится — нет его,
крикнет только одно: «Фру-фру!» — и он к ней бежит. Такой умница!
Так живёт у нас журавль, а подрезанные крылья
его всё растут и растут.

2

Раз пошла жена за водой вниз, к болоту, и Журка за ней. Лягушонок небольшой сидел у колодца
и прыг от Журки в болото. Журка за ним, а вода
глубокая, и с берега до лягушонка не дотянешься.
Мах-мах крыльями Журка и вдруг полетел. Жена
ахнула — и за ним. Мах-мах руками, а подняться
не может. И в слёзы, и к нам: «Ах, ах, горе какое!
Ах, ах!» Мы все прибежали к колодцу. Видим —
Журка далеко, на середине нашего болота сидит.
— Фру-фру! — кричу я.
И все ребята за мной тоже кричат:
— Фру-фру!
И такой умница! Как только услыхал он это наше
«фру-фру», сейчас мах-мах крыльями и прилетел.
Тут уж жена себя не помнит от радости, велит ребятам бежать скорее
за лягушками. В этот год лягушек
было множество, ребята скоро набрали
два картуза. Принесли ребята лягушек,
стали давать и считать. Дали пять —
проглотил, дали десять — проглотил,
двадцать и тридцать, да так вот и проглотил за один раз сорок три лягушки.

3

КОТ

К

огда я вижу из окна, как пробирается в саду
Васька, я кричу ему самым нежным голосом:
— Ва-сень-ка!
И он в ответ, я знаю, тоже мне кричит, но я немного на ухо туг и не слышу, а только вижу, как
после моего крика на его белой мордочке открывается розовый рот.
— Ва-сень-ка! — кричу ему.
Я догадываюсь, — он кричит мне:
— Сейчас я иду!
И твёрдым прямым тигровым шагом направляется в дом.
Утром, когда свет из столовой через приоткрытую дверь виднеется ещё только бледной щёлкой,
я знаю, что у самой двери в темноте сидит и дожидается меня кот Васька. Он знает, что столовая
без меня пуста, и боится: в другом месте он может
продремать мой вход в столовую. Он давно сидит
тут, и, как только я вношу чайник, с добрым криком
он бросается ко мне.
Когда я сажусь за чай, он садится мне на левую
коленку и следит за всем: как я колю сахар щипчиками, как режу хлеб, как намазываю масло. Мне
известно, что солёное масло он не ест, а принимает только маленький кусочек хлеба, если ночью не
поймал мышь.
Когда он уверится, что ничего вкусного нет на
столе — корочки сыра или кусочка колбасы, — то
6

он опускается на моей коленке, потопчется немного
и засыпает.
После чая, когда встаю, он просыпается и отправляется на окно. Там он повёртывается головой
во все стороны, вверх и вниз, считая пролетающих
в этот ранний утренний час плотными стаями галок
и ворон. Из всего сложного мира жизни большого
города он выбирает себе только птиц и устремляется весь целиком только к ним.
Днём — птицы, а ночью — мыши, и так весь
мир у него: днём при свете чёрные узкие щёлки
его глаз, пересекающие мутный зелёный круг, видят
только птиц, ночью открывается весь чёрный светящийся глаз и видит только мышей.
Сегодня радиаторы тёплые, и оттого окно сильно запотело, и коту очень плохо стало галок считать. Так что же выдумал мой кот! Поднялся на задние лапы, передние на стёкла, и ну протирать, ну
протирать! Когда же протёр и стало
яснее, то опять спокойно уселся, как фарфоровый, и опять,
считая галок, принялся головой водить вверх, и
вниз, и в стороны.
Днём — птицы, ночью — мыши, и это весь
Васькин мир.

7

8

КАК Я НАУЧИЛ СВОИХ
СОБАК ГОРОХ ЕСТЬ

Л

ада, старый пойнтер десяти лет, — белая с жёлтыми пятнами. Травка — рыжая, лохматая, ирландский сеттер, и ей всего только десять месяцев.
Лада — спокойная и умная. Травка — бешеная и не
сразу меня понимает. Если я, выйдя из дому, крикну: «Травка!» — она на одно мгновение обалдеет.
И в это время Лада успевает повернуть к ней голову и только не скажет словами: «Глупенькая, разве
ты не слышишь, хозяин зовёт».
9

Сегодня я вышел из дому и крикнул:
— Лада, Травка, горох поспел, идёмте скорей горох есть!
Лада уже лет восемь знает это и теперь даже
любит горох. Горох ли, малина, клубника, черника,
даже редиска, даже репа и огурец, только не лук.
Я, бывало, ем, а она, умница, вдумывается, глядишь, и себе начинает рвать стручок за стручком.
Полный рот, бывало, наберёт гороху и жуёт, а горох с обеих сторон изо рта сыплется, как из веялки. Потом выплюнет шелуху, а самый горох с