Пришла война... [Михаил Леккор] (fb2) читать онлайн

Пришла война... (великий князь в СССР - 3)

Глава 1

Из многочисленных письменных воспоминаний и устных свидетельств, дошедших до попаданца Сергея Логиновича, он прекрасно знал, что первые известия о грядущей войне раздадутся в стране ночью с 21 на 22 июня. Технические возможности уже позволяли и от западной границы телефонами и телеграфами от военных, пограничников, партийных и государственных территориальных структур, местных органов НКВД в Москву должны были потечь сначала робко, потом с расширением масштаба вторжения все более настойчиво ручейки информации. А уж в самой столице скорость движение получаемых сведений стала бы происходить быстро, даже лавинообразно, не понятно по каким принципам.

Вот, например, никто не знал, ни этой ночью, ни в будущем, откуда информация о войне мгновенно появилась у баб подмосковских сел, пробудивших почти всю столицу. Уж не были ли у них в Московской облНКВД свои информаторы? Хе-хе, на общественных началах!

Всю эту короткую, довольно светлую ночь попаданец сидел в своем личном рабочем кабинете, ждал когда либо в пригородных селах бабы зашумят, завоют от смертельной неизгладимой судьбы. Либо порученцы любого ранга вплоть до замнаркомов и даже наркомов начнут обзванивать положенную номенклатуру.

Но нет, ни снизу, ни сверху так его и не трогали, видимо, что-то произошло. Или, точнее, пока не произошло. Сергей Александрович в ожидании, пхе, очередного чуда перебирал деловые бумаги, несколько раз принимался пить черный, дегтярного цвета чай, как всегда, без сахара, но с лимоном. При чем после двух ночи (утра?) он, жалеючи дежурную, а ее ставили подобным образом как раз из-за приготовления «вечернего чая», прогнал женщину, сам ходил на кухню на первый этаж за горячим кипятком в чайнике.

А ближе к утру, когда причудливое сознание, осатаневшее от бессонницы и тревог, начало откровенно глючить, Сергей принялся за творческий труд, так характерный для попаданца. Прямо говоря, попаданцы не только разных времен, но и, как правило, разных реальностей, таскали плоды работы разного направления творческого люда, выдавая их за свои плоды.

Плагиат, конечно, чистейшей воды, подпадающий и под юридическое наказание и моральное порицание. С другой стороны, Сергей Логинович, как опытный менеджер, прекрасно понимал, что спрос порождает производство. И что если в какой-либо реальности что-то не произвели по какой-то причине, то попаданцу сам бог велел, ибо иначе зачем он вообще появился?

А в нынешней реальности В.И. Лебедев-Красный (местный аналог Лебедева-Кумача) за несколько лет до начала войны тяжело заболел и скоропостижно умер (1937 год). А стихи ведь были прекрасные, идеологически проверенные. И песня была создана А.В. Александровым замечательная. И пусть эксперты и ученые дискутируют об авторстве, в данном случае это не важно. Ведь есть третья сторона в создании песни – попаданец Сергей Логинович Романов. И уж он-то точно показывает, что, во-первых, работа теперь точно становится его. Хотя, во-вторых, подлинным автором он не является. Стыдно? Очень, аж курносая моська заалела. И плевать!

Твердо и четко написал первое слово: «Вставай». Задумался вдруг над вторым. В оригинале было слово страна, но вдруг лучше Россия. Уже не останавливаясь, прописал всю строку «Россия огромная», потом вторую: «вставай на смертный бой». Прочитал и понял, что лично он не профессионал, а лучшее всегда враг хорошее. Зачеркнул слово Россия, написал, как в оригинале «страна».

И уже без сомнений прописал все оставшихся тридцать строк оригинала стихотворения Лебедева-Кумача. Пусть это будет хоть такая память умершего поэта в этой реальности.

Встал, подошел к окну, посмотрел на улицу. Ранее летнее утро царствовало во всю, аж на востоке заря заалела – явный признак поднимающего солнца. А никаких признаков начинающейся войны не прослеживается. Население не тревожится, бабы не воет, и даже телефон «ВЧ» стоит молча, в полном спокойствии. Видимо, сегодня еще не его день.

А спать хотелось сильно, самый сейчас жор на сон ранним утром. Оставил на столе лист с текстом стихотворения, авось не сопрут. Зевнул и решительно прошелся в спальню. Спать! Шеть часов уже, если бы шла война, всяко бы узнали. Уже укладываясь спать под бочок дражайшей Марии Федоровны, подумал, что так даже лучше. Еще буквально несколько дней и этот год окажется не лучшим временем для нападения – дожди, слякоть, грязь. А там уже осень, Пройди-ка, попробуй по бескрайним российским просторам. А 1942 год всяко лучше, чем 1941!

С этим и уснул. Собственно, бессонная ночь 22 июня не была исключением, а, скорее, правилом. Хозяин приучил всю страну и, особенно, аппарат к своему режиму. Это даже в XIX веке Зимний дворец и центр Санкт-Петербурга жили своею жизнью, а остальная страна по большей мере своей. В ХХ веке при внешне демократическом СССР, диктатура жизнь ограничивала жестче. Телефон и телеграф, опутав все огромную страну, делали из чиновников, хоть столичных, хоть провинциальных, послушных марионеток. И не дай бог Сталин позвонил, а ты в три часа ночи уже спишь, лентяйничаешь. Кошмар! Ответработника снять, как не справившегося.

А эти, в свою очередь, сами дергают своих подчиненных. Вот и работали всю ночь, как проклятые. Ведь вдруг справку какую надо будет, а товарищ Сидоров безмятежно дрыхнет! Так закрутили гайки, что после смерти И.В. Сталина в 1953 году его преемника уже специальными приказами и директивами заставляли аппарат возвращаться к прежнему людскому ритму.

Но пока только 1941 год и каждую ночь ты, хочешь или нет, надо тебе или вообще делать нечего, торчишь в рабочем кабинете с одной целью – если позвонит главный телефон, немедленно его снять и в трубку молодцевато сказать:

- Здравствуйте, товарищ Сталин.

А больше уже по ситуации, - может, что-то серьезное, а, может Хозяин и поболтать захотел. Тебе-то что.

Вот и Сергей Александрович, как образцовый ответственный работник, каждую ночь со своими заместителями ждал звонка. Знал – два-три звонка в месяц Вождь все равно сделает.

Так что эта ночь, в отличие от остальных, была лишь нерабочей. Не зарабатывали планы, не рассматривались различные затейки от особенностей структуры частей и подразделений Народного Ополчения до идеологической работы Комитета. Просто ждал войны. Но, получается, не дождался.

Кстати, жена его Мария Федоровна до недавнего времени имела такой же распорядок дни и ночи. Лишь была пара мелких исключений – ложилась она на час раньше, но и вставала также на час ранее, контролировала приготовление завтрака.

Это до недавнего времени. Беременность пришла, как весеннее половодье, с радостью и с опаской, но весьма неизбежно. И теперь уж было не до мелких безобразий жизни, а сам Сергей Александрович ложился в семейную постель с опаской разбудить жену.

А так, день был как день, за тем исключением, что это было все же воскресение. То есть в СССР был выходной. Правда, неугомонный и работоспособный И.В. Сталин все равно трудился, а, значит, и самые ответственные работники тоже были как бы на работе. Воскресный рабочий распорядок означал для таких трудящихся, что, в сущности, можно быть дома, в кругу семьи, но за учреждением (заводом) своим следить, лучше даже съездить, хотя это уже не обязательно. Самое главное – всю информацию иметь и в любое время быть готовым приехать на ковер к И.В. Сталину.

Председателю Всеславянскому Комитета С.А. Романову-Советскому в это отношении было легче. Головное здание Комитета было одновременно его жильем. То есть 24 часа 367 суток в году он так или иначе был на работе и, одновременно, в семье. Правда, расплачиваться за это приходилось частыми поездками в Кремль. А это отнюдь не развлекаловка, а практически каторжный труд.

Вот и сегодня в воскресный день Сергей Александрович решал трудный вопрос – обедать дома, ведь если Хозяин позовет, то теперь он обязательно пригласит на свой обед. И когда в желудке будет уже домашний обед, уложить еще второй будет сложновато и Сталин, как пить дать, обидится. А если не позовет и по какой-то причине не пригласит? Голодать весь день как проклятый!

Ответа на такой сложный день практически не было. Как говорится, либо ты будешь на коне, либо под коне, смотреть надо на ситуацию. Самое главное, примирять сложной обстановкой обидным ужином тоже было нельзя – сова И.В. Сталин мог пригласить и в 12.00 ночи и в 2.00 и даже в некоторых случаях в 3.00 - 4.00.

Сегодня, впрочем, секретарь Хозяина А.Н. Поскребышев передал приглашение И.В. Сталина к 12.00. Хм, как бы не раньше самого Хозяина приехал бы. Но делать нечего, приглашение Вождя было сродни приказанию в армию. Выслушал, козырнул, прибыл. И никакой там не хочу! Поцеловал любимую жену – она по причине беременности была не выездной – и уехал в своем роскошном Мерседесе-Бенце, подаренным лично фюрером А. Гитлером во время поездки В.М. Молотова в Берлин. Сам великий князь приехать никак не смог, хотя и имел персональное приглашение.

Вообще, при поездке в Германию немцы не прочь было видеть всех, кроме евреев, конечно, хоть это пожелание и не оглашалось. Но персонально в гости как желательные посетители, были включены двое – предСНК и нарком НКИД В.М. Молотов и великий князь С.А. Романов.

Молотов, как председатель комиссии и главный переговорщик поехал, а вот Сергей Александрович, как назло заболел и попасть в Берлин был не в состоянии. Нужность его на советско-германских переговорах была так зримо, чтобы проверить и, если что подопнуть приехал сначала сам Хозяин, а после с более мягкими требованиями, фактически просьбами – германский посол граф Шуленбург. Оба увидели, что великий князь очень болен гриппом и не стали настаивать. А сам попаданец, помня о том, что грипп - это не просто простуда и от этого можно с превеликой возможностью умереть, тоже не стал геройствовать.

Но результат от этого все же был – А. Гитлер выступил со специальной речью по этому поводу, подтвердил, что великого князя в Берлине всегда ждут и подарил эту роскошную машину представительского класса.

Сергей Александрович почем все это вспомнил? Не потому, что машина напомнила о прошлом. Вчера ему позвонил Шуленбург, фактически навязался на встречу. А там уже сказал оглушительные для всех новости, кроме, разумеется, попаданца. Гитлер собирается напасть на Советский Союз! И это не общие слова, в посольство уже пришел специальный текст объявления, в котором Шуленбург должен был объявить от лица Германии войну СССР. Единственно, посол не знал конкретной даты – Берлин сообщил, что сроки его аудиенции в НКИД ему сообщат позднее.

Шуленбург даже привез с собой рукописную копию этой ноты. Посол фактически предал свое правительство, игра попаданца оказалась эффективной и прибыльной. Но Сергею Александровичу интересно было даже не это. Эта реальность хоть и немного изменилась, но не кардинально. Великая Отечественная война хоть и немного иное время, но и произойдет!

И.В. Сталину известие немецкого посла тоже особо не было интересно. Вчера, когда он позвонил в Кремль с известием о визите посла и его известием, Хозяин только хмыкнул. Но сегодня все же отреагировал. А вот как ему быть? Машина, мощный образец германского автомобилестроения, донес попаданца до Кремля за короткий срок. Ведь автомобильных пробок еще не было.

А.Н. Поскребышев только молча улыбнулся, мол все как обычно. Действительно, Хозяин был, как всегда. Спокоен, деловит, чистил свою трубку в воскресное утро. О встрече с Шуленбургом лишь поинтересовался, действие ли это германского правительства или же самого посла. Сергей Александрович твердо сказал, что с его точки зрения – это инициатива дипломата. И на этом тема была исчерпана.

Хозяин лишь сказал, что великий князь так много говорит о начале войны, а они все в правительстве и ЦК, что нового уже не сказать.

Бегло посмотрел на рукописную копию – Сталин его не знал и посмотрел из чистого упрямства, машинописный русский текст читал немного дольше, но тоже не то, чтобы чрезмерно.

- Вот паршивцы, - хмуро сказал он и пыхнул трубкой, - и причины какие-то нашли дурацкие. Кто им поверит на такие объяснения?

Он недовольно посмотрел на попаданца. Проблема была, разумеется, не в собственно в нападении Германии, а уже в реакции СССР. И.В. Сталин хотел просто не шевелится, и не заподозрить немцев, великий же князь мягко-мягко, но продавливал позицию, что провоцировать немцев нельзя, но, по крайней мере, в далеком тылу надо бы что-то предпринимать

И, самое главное, Вождь понимал, что он не прав, а собеседник прав и это его особенно злило. Вечер был не окончен, если не говорить о том, что Хозяин сорвался и наговорил Сергею Александровичу всякой гадостей. В общем, о расстреле еще речь не шла, как и о тюремном заключении, но домашний арест он получил.

А потом было уже поздно. В этой реальности фашистская Германия объявила войну СССР 23 июня 1941 года. Уже когда шли бои, днем 23 июня 1941года немецкий посол фон дер Шуленбург по поручению и от имени предъявил ноту об неоднократных подозрительных действиях регулярных войск Советского Союза, что «послужило праведной причиной объявления войны Германии СССР».

Принимал его, как и положено, нарком НКИД СССР В.М. Молотов, вызывающий молчаливое и мрачное неодобрении словами посла.

Нота уже была в руках советского правительства кулуарно, оба понимали, что ее содержание - это откровенная чушь, дипломатическое вранье. Поэтому советский нарком даже внешне все немецкие объяснения не принял, сказал, что война СССР будет носить справедливый и честный характер, тогда как со стороны Германии захватнический.

С тем и расстались. Визит был коротким, как и в посещении в параллельной реальности. Но в отличие от него он был не столь эмоциональным. Все чувства были уже прожиты, прочувственны, перенесены на реальные действия.

И когда немецкий посол Вернер фон дер Шуленбург, уже идя после разговора с русским наркомом – сугубо официального, сдержанного, если не сказать злого, а как еще могут вести себя люди, втянутые в войну? Он, затянутый в тяжелые думы, не сразу понял, куда его зовет. Нет, он понимал, что с ним захотят поговорить, еще бы, это после такого-то шага! Но после того, как Молотов не сделал ни одного знака, подумал, что русские о нем забыли, как об отработанном материале.

Ан нет! Незаметный человечек в принятой здесь полувоенной форме сначала настоятельно звал его на немецком языке, потом помогал себе руками, видя, что иностранный дипломат просто не понимает, что от него хотят. А уже затем, когда тот, наконец, пошел, снова перешел только на вербальное отношение.

А Шуленбург перестал терзаться. В конце – концов, он всего лишь доводил чужое мнение этого бесноватого ефрейтора. Свое настоящее мнение он сказал вчера. И, кажется, его услышали, не в тюрьму же его, ха-ха, тянут?

Незаметный человечек довел его до автомобиля, не его, а местного, негромко произнес на немецком языке:

- Товарищ Сталин очень хочет видеть вас!

И предложил ехать, как понимал Вернер, в резиденцию русского Вождя в Кремле. Конечно, он поехал, не зря же он был сегодня на визите один, даже переводчик был нкидовский, а не посольский. Его хотят видеть на высшем уровне?

И вот они прошли ряд помещений, а потом посол увидел самого И.В. Сталина, деловито протянувшего руку для рукопожатия. Позвольте, а где же этот русский аристократ, советский великий князь?

Извинительно улыбнувшись, посол все же довел вопрос до Хозяина. И.В. Сталин, недовольно посмотрев на дверь, тоже, видимо, не знал, где его подчиненный, взялся за трубку. И как бы он говорил не с русским дворянином!

- Я вам еще раз говорю, товарищ Фриновский, вы не должны переделывать мои слова в расширительном ракурсе. Только то, что я вам сказал, а не то, что придумали. Созидательные дураки мне не нужны, иной раз лучше умные лентяи. Немедленно везите его!

Глава 2

Вот такие были разговоры без попаданца. Накануне они крепко повздорили и Хозяин, то ли в шутку, то ли в серьез «порекомендовал» ему посидеть пару дней дома, так сказать, побыть «под домашним арестом», подумать о своем поведении. И ведь, надо сказать, сам виноват! Сергей Александрович только хмуро показал себе язык в зеркале в спальне.

Вождь-то не сдержался, наговорил на него в повышенном тоне, практически наорал, пусть и нематерно. Ну, он старик, да еще начальник, а вот ты-то не сдержался, дурачок? Не знаешь, что в России (СССР) чрезмерно умные и самостоятельные оказываются в тюрьме. Или вот, как его, садят под домашний арест.

А ведь даже в окне в кабинете, где не лучший обзор на улицу, видно, как суетятся многочисленные прохожие. Неужели все же та самая война? А его даже к телефонам не зовут, ни к «ВЧ», ни к простому городскому. Все абоненты предупреждены или их запросто отсекают на спецАТС от опального ответработника?

Здесь в особняке все сделано проще – великий князь блокирован в третьем этаже. Там он может перемещаться, но и только, далее запрещено. Распоряжение Хозяина. Во как! Практически глас господень, не запротестуешь, не закричишь. Ходишь, говоришь, даже обедаешь, а все равно сидишь. Диалектика, етить!

Окружающие его, кстати, тоже ограничены, причем тем ближе, тем сильнее. Жена попросилась в больницу по беременности – отказали, но врача вызвали. Мехлис, приехавший в особняк на работу, только руками развел. Сюда пропустили, туда – нет, сволочи! А вот кухонным работникам спокойно разрешают хоть в Москву, хоть на третий этаж, кнему бедному.

Хотя, в общем-то, терпимо, лишь бы динамика не стала ухудшаться, от Хозяина чего только не ожидаешь.

Хм, не ухудшилась. После обеда малиновые фуражки исчезли так же незаметно, как и появились. Эту радостную весть принесла Мария Федоровна, по привычке ходившая за какой-то мелочью на кухню. Что же делать, женщин больше не было и она девочка, в общем-то из простых, вот и завела себе подружек, особенно во время беременности. Мужчины ведь не понимают этой тягости!

Она и сказала такое облегчение. Уф! Даже попаданец Сергей Логинович своим трезвым и, чего уж там, циничным разумом понимал, что опять ведь попался, что хватит уже думать и жить, как житель XXI века. Сейчас же ХХ век! Вот рассердится И.В. Сталин как-нибудь окончательно и будет тебе кирдык и девять грамм свинца.

Но сейчас вроде бы пронесло, раз бойцы и командиры ушли. Раз была команда, значит, наверху на него не обозлились, так, обучили чуть-чуть умного, но надменного великого князя. А кто в СССР наивысший верх? Конечно, И.В. Сталин! И то, что он, несмотря на войну, а, может, наоборот, благодаря войне, помнит о Сергее Александровиче, и помнит хорошо, позволяло думать о будущем оптимистически.

То есть, если Хозяин обычно приезжает в 11.00 – 12.00, а спросил он о нем где-то около 13.00, то это быстро для секретаря ЦК ВКП (б). Его все по привычке все еще про себя называют генсеком, хотя у партии большевиков такой должности не было уже с 1934 года. Значит, не злится, значит, нужен

- Дорогая, судя по всему, мне скоро надо будет ехать в Кремль, - сказал Сергей Александрович жене, а через нее и домработницам-служанкам. Не из четкой субординации, чтобы не взревновала, - одеваться!

Он как будто откуда-то услышал. Едва только он примерил чистенький выглаженный костюм «тройку», как тревожно зазвонил телефон «ВЧ». Звонил Сам и лапидарно, как только может только он, скомандовал: - если пообедал, то срочно в Кремль. Впрочем, если не успел, все равно езжай, пообедаем.

Вот ведь черт! То ли радоваться, то ли горевать. Ладно, хоть по стародавней привычке изрядно не допообедал. А то был бы конфуз. Ведь во время именно обеда И.В. Сталин бывает размягчен и в хорошем состоянии духа. Многие мечтали пообедать с Вождем, да не многим удается. А если ты еще откажешься, то вдвойне дурак!

Вышел на улицу (никто не остановил, не арестовал), велел знакомому шоферу Семенову, появившемуся у него одновременно с особняком:

- Поехали, Никодимыч. Кремль!

- Ага! - кивнул водитель, выводя автомобиль. Маршрут знакомый, буквально каждодневный, спрашивать не надо. А Сергей Александрович задумался. Начало войны – сложный период, когда не только перестраивалась вся страна. Был вынужден мучительно перестраиваться и сам И.В. Сталин. А ведь ему уже седьмой десяток лет! Это практически не знали современники, видели – старый и все. И очень редко вспоминали потомки.

Может быть, попаданцу во времени, желающему помочь своей Родине в трудный момент истории, нужно не просто геройствовать на поле боя? Это тяжело, смертельно опасно, но очень не трудно. Не-ет, гораздо сложнее помочь старому человеку, очень болезненно переживающему свой недавний промах и желающему поднять свой общеобразовательный и военный потенциал, но незнающему, как это сделать. Вернее, как в целом он знает, но как быстрее и эффективнее не представляет.

Ведь надо иметь в виду – это не время безмятежного отдыха где короткие сроки учебы даже разнообразят пресную жизнь. Нет, это страшное время радикального переустройства народного хозяйства и тяжелых поражений Красной Армии. То время, когда от И.В. Сталина все что-то требуют, но ничего не дают.

Так что глупый попаданец, постучи кумполом, например, по стене, приведи мозги в порядок и помоги другому, хотя бы Хозяину. Ему сейчас гораздо хуже! И ладно бы только ему, одновременно плохо всей Родине. Ведь, как недоброжелательно ты бы не относился к Вождю, ты должен понимать – в некотором роде И.В. Сталин и СССР это одно и тоже. Понял, ущербный?

Значит, сегодня ты должен внушить Хозяину, что:

- Ты уже ничего не помнишь плохого и вообще, милые не ссорятся, милые радуется;

- Ты хоть и великий князь, но сокровенный патриот и всякому врагу-чужеземцу надерешь зад… э-э, хотя бы голову;

- Как потомственный Романов ты много знаешь теоретически и умеешь практически. Откуда это, ты сам не располагаешь сведениями, но знаешь и умеешь. Генетически, от прошлых потомков? Сверхъестественно от нашего Господа Бога? Главное, не от Троцкого, ха-ха!

Все это пробежало в голове попаданца мгновенно, благо поездка окончилась так же как и началась. Только поехали и приехали. Махнул прощально старому Семенову и поспешил. Ему ничего не будет, так что забудь. А вот ему стараться и мучаться. Эх, где наши годы!

И.В. Сталин в своем кабинете только что разговаривал с конструкторами – они только что прошли мимо, сосредоточенные и даже озадаченные.

«Не вы первые, милые, - с некоторой иронией, перемежающей с долей уважения, подумал житель XXI века, - уже который век люди пытаются понять талант этого человечища и выстрадать степень его мучительства».

Сам И.В. Сталин сидел на любимом месте и хрестоматийно курил трубку. И табак у него, опять м-м-м Герцеговина Флор!

- Скажи мне, Сергей Александрович, - немного устало и почти меланхолично спросил Хозяин, - что ты за человек – житель из будущего, как его, попаданец?

- Эм, - сглотнул попаданец. Как водиться перед смертью перед глазами прошла вся его нелегкая жизнь будущего XXI века. Трудно, но хочется…

- Не хочешь говорить эту ерунду, - по-своему понял его Хозяин, - я вот тут разговаривал с конструкторами «Катюш». Обговаривали, в частности формулы порохов. Подсказал им с подачей, что этого. А конструкторы приняли, но сказали, что это совершенно не ХХ век. То есть это даже не советская школа. Технологии, на основе которых ты мне хочешь предложить порох, даже не XXI века, это далекое будущее!

Фу-ты, ну-ты, это лишь конструкторы, технические белоручки. Да их одной левой, особенно без них самих.

- Товарищ Сталин! - строго, по-деловому сказал Сергей Александрович, - я, с вашего позволения, поговорю с нашими конструкторами, вобью некоторым из них нехитрую мысль – то, что не известно им, еще не значит, что не известно им. По крайней мере, предлагаемые мной советской промышленности технологии сделаны на передовой производственной базе.

- Я знаю, - спокойно усмехнулся Хозяин, - эти молодые еще люди, получив неплохое техническое образование немного путают жизнь и производство. Ничего, мы их еще подучим, - И.В. Сталин вытащил изо рта трубку, внимательно посмотрел на попаданца, - а вы сам готовы?

Он не спросил, к чему он готов, это и так было понятно. Главное, готов ли?

И попаданец твердо ответил на этот молчаливый вопрос:

- Идет война, товарищ Сталин, и я, как советский гражданин и великий князь готов отдать все свои усилия и свою жизнь за свою Родину и коммунистическую партию!

- М-гм, - успокоился Хозяин, - товарищ Романов, я знаю, что вы много работали. Какие у вас результаты?

«Итого дохренища, самое главное, что я остался жив, несмотря на два тюремных срока и домашний арест вчера», - подумал попаданец про себя, но вслух, разумеется, произнес другое:

- Товарищ Сталин, на сегодняшний день мы имеем:

- Договоренности с РОВС и с другими белоэмигрантскими организациями. Много, конечно, с ними согласовать не удалось, особенно со стариками, многие из них аж зубами скрипели, узнав, что я из красной России. Сдерживало только то, что происхожу из семейства Романовых. Но все равно, многие легко согласились на нейтралитет при том, что их члены пойдут добровольцами. Некоторые видные представители белого лагеря даже сами заговорили об участии в войне, если в бой пойдут немцы. При некоторых политических послаблениях для них и при вашем согласии, товарищ Сталин.

Интересно, - довольно остро, но с любопытством произнес Хозяин, - и кто же это такие?

- Атаман Краснов, ряд генералов в Европе и САСЩ, - неопределенно ответил Сергей Александрович, помня о том, что некоторых из них, наиболее активных, ОГПУ в свое время ликвидировала.

- Очень интересно, - И.В. Сталин вкусно закурил, порассуждал, - в отличие от вас, мой юный друг, вы ведь не обидитесь на такое обращение, - он без шуток посмотрел на попаданца, не заметил никакого сопротивления, продолжил: так вот, вы-то были тогда молоды и воспитались уже при Советской власти. ОГПУ проанализировала его романы. Нет, он остался белым, ведь это его жизнь.

Но опять же, если вы думаете, что я с ходу отброшу кандидатуру Краснова, то вы ошибаетесь. Я считаю, что понятие классовый враг, - И.В. Сталин опять втянул из трубки, продолжил: - очень относительно. Вчера он враг, завтра – относительный союзник, когда у нас с ним появляется общий, весьма опасный неприятель. И все же вы меня удивили. Честно говоря, я думал, что Краснов, осев в Берлине, станет подручным Гитлера в его нападение на СССР. А вот поди ж ты!

Попаданец лишь молча наклонил голову. «Знал бы ты, каких больших сил мне это стоило. Но теперь у нацистов карта белоказаков бита, хотя они это не знают. Зато на стороне СССР еще более заблестит казачество, может быть, даже вплоть до отдельного рода войск в рамках кавалерии. Красные это тоже не знают. ПОКА».

- Кроме того, - продолжил Сергей Александрович, - мы договорились, правда, не во всех странах и не со всеми белоэмигрантскими организациями. В случае войны с внешним врагом они будут нам помогать различными гуманитарными поставками, включая медикаменты, хирургические инструменты, различными видами продовольствия, даже тканями. В войну все пригодится.

Хозяин молча кивнул, этого было достаточно, чтобы Сергей Александрович перелистнул тему:

- Отдельно надо уделить соглашения отдельных европейских стран со мной, как председателем Всеславянского Комитета или как великого князя. Это такие государства, как Франция, Чехословакия, Югославия, Болгария.

- Скажите пожалуйста, - не то иронично, не то удивлено, а может одновременно то и другое произнес Хозяин, - ни с одни из этих стран НКИД СССР наладить хотя бы относительные отношения не смог, хотя с то же Францией мы столько возились. Как же вы смогли, скажите?

- Возможно, отдельный человек более гибок, чем государство, - пожал плечами Сергей Александрович, - потом не преувеличивайте эти договора и с государствами, и с общественными организациями. Как бы не поговорили и не разошлись.

- Может быть, - качнул трубку в своей руке Хозяин, - мне все-таки кажется, что результаты здесь будут. Впрочем, допустимо, что вы и правы в своем пессимизме. Хорошо, - поставил он логическую точку в своих внутренних размышлениях. Все это эмоции и размышления. А сколько даст нам в итоге штыков и сабель?

- Да! - подсоединился к разговору только что появившийся в кабинете В.М. Молотов, - будут ли вообще союзные войска из Европы в нашей стране на фронте борьбы?

- Войска будут! - уверенно ответил Сергей Александрович, причем я бы разделил их на три части:

Во-первых, это вооруженные силы союзных нам государств, например, США, Великобритания. Я думаю от ста до двухсот тысяч человек;

Во-вторых, добровольческие соединения не только союзников, но и даже врагов: чехословацкие, югославские, болгарские, даже французские, пусть и немного. Всего, я думаю, до ста тысяч человек;

- И в третьих, белоэмигранты всяких мастей. Тут я даже не скажу сколько, ну от трети до четверти, максимум 300 тысяч штыков и сабель;

- Сколько? - удивился Молотов, воспротивился: - нельзя опять вводить в страну такое количество белых, это ведь будет вторая Гражданская война!

Сергей Александрович внутренне напрягся. Нарком НКИД будто специально нашел слабое место в действиях великого князя. Стоит только порассуждать о ненадежности бывших белых, потом провернуть на их лидера великого князя, и все – потенциально сильные войска можно вычеркивать из разряда действующих.

К счастью, И.В. Сталин находился на более трезвомыслящем уровне.

- Вячеслав, - укоризненно сказал он, - что ты страдаешь. Мы уже один раз их разбили. Надо будет, еще раз разобьем. М-гм, а вот, что Сергей Александрович нашел вдруг столько войск, это его заслуга, - Хозяин повернулся к Молотову, - и твой недостаток. Чем занимаются твои люди, целый наркомат?

Молотов попытался оправдаться, но И.В. Сталин отмахнулся:

- Ведь явно собираешься говорить, а надо делать, понимаешь. Где у тебя результаты?

Такой жесткий, но практический подход Вождя и обескураживал и обезоруживал, крыть было нечем, и Молотов лишь улыбнулся своему старшему товарищу:

- Ты прав, Коба, извини. Надо работать.

И.В. Сталину этого было мало, он что-то негромко сказал по-грузински, видимо, обматерил наркома и старого приятеля.

Сергей Александрович поспешил докладывать о своих успехах, чтобы не разжигать опасную ссору. Разгневавший Хозяин, скорее всего, накатит не только Молотову, но и совсем не виноватому попаданцу, а ему это надо?

- Наконец, товарищ Сталин, это уже совсем другое, но позволяет укрепить нашу страну и ее Красную Армию – в ходе поездки мне неоднократно удавалось разузнать передовые достижения европейской промышленности. Что-то вы уже узнали, мне кажется, это хорошо.

- Формула порохов для «Катюши»? - с интересом спросил И.В. Сталин. Фух, но по крайне мере, гневаться он уже перестал. Что еще попаданец может вспомнить? Т-34, ПТР, пушки, все не его, все сконструировали современники.

Пока он искал якобы свои технические достижения, И.В. Сталин делал свои дела: нашел трубку – сам оставил на столе, набил ее душистым табаком из папирос, разжег и лишь потом заговорил:

- Я так понимаю, товарищ Романов, вы в ту поездку съездили не напрасно, а вот об остальных товарищах сказать тоже самое нельзя. Что же так?

И Хозяин в очередной раз посмотрел на великого князя.

Глава 3

Главным итогом визита Сергея Александровича к Хозяину было карт-бланш на все. То есть впервые попаданец сумел добиться своих же задач. Видимо, он так высоко стоял в отличие от остальных в глазах И.В. Сталина, что тот ему во всем верил. Подозрительный Сталин!

И, видимо, это не зря. Пришла большая и очень кровопролитная война, все ее современники так сразу и поняли.

А Вождь помнил, что это великий князь. Даже Хозяин ошибался, пусть он и теперь не признавался даже себе. И поэтому этого молодого человека он окончательно прикрепил к себе. Пусть ошибается по мелочам, зато стратегически ведет правильно.

Хоть в этом попаданец мог радоваться. В остальном же наступила худшая пора начала войны. С нашей стороны ее вел штатский пока Сталин, который почему-то считал себя гениальным. Помогали ему не очень-то опытные генералы, а сама армия только недавно становилась регулярной. Как итог, Красная Армия постоянно проигрывала с той только разницей, что в одних случаях поражения были сокрушительными, а в других, - потери были почти равными.

Но в любом случае армия неизменно отступала, пятясь от западной границы на восток. Страна, конечно, огромная, это не Западная Европа. Но ведь это надо будет рано или поздно отбивать, а самое главное, западная часть СССР самая многочисленная, с самой крупной экономикой.

И что делать попаданцу? Ведь И.В. Сталин, хоть и был к Сергею Александровичу добрее, но к военно-стратегическим вопросам не подпускал. Да и если бы позволял. Попаданец однажды был на рассмотрении положения в Белоруссии. Мама дорогая! Ну и подумаешь, что житель XXI века знает ход Великой Отечественной войны, и то, в общем и целом. А стратегии-то он все равно не петрит.

Вот и ушел с совещания тихо и больше не приставал с замечаниями. Даже к Вождю стал еще почтительнее. Это ведь как надо относиться к себе, чтобы не только работать на совещаниях по непонятным вопросам, но и руководить их ходом!

Первые месяцы войны попаданец занимался более понятными вопросами – экономическими, в основном оборонными, да контролировал развитие соединений Народного Ополчения и добровольческих частей иностранного состава. Хотя те и те непосредственно на поле боя влияние пока не оказывали. Ополчение ведь создавались или из невоеннообязанных или на брони, которых нельзя было мобилизовать, только добровольно.

А иностранных и белоэмигрантских добровольцев, хотя набралось уже несколько тысяч на несколько дивизий, в том числе два казачьих корпуса, сдерживал уже сам Вождь. Бросить в бой и потерять этих солдат было легко, своим теряли по несколько тысяч в сутки. А как потом с ними сотрудничать?

В своих сферах деятельности Сергей Александрович не робел, быстро и эффективно принимал решения, даже сам удивлялся. Какой-то умник из управленцев среднего звена приказал прекратить выпуск минометов 82-мм и 120-мм. Дескать, много производим. Наорал, даже чуть не избил, предупредил наперед, что такие приказы он будет расценивать как вредительство.

А в рамках противотанковой обороны попаданец смело создавал крупные соединения. Если в июне – июле 1941 года на фронт отправляли противотанковые батальоны ПТР – части вполне эффективные, но не способные хотя бы затуплять немецкие танковые клинья, то уже в начале августа туда пошли истребительно-противотанковые артиллерийские бригады (ИПТАБ). Структурированные из несколько батальонов ПТР и артиллерийских полков 76-мм орудий, они существенно замедляли танковые дивизии. Конечно, ИПТАБ это не самоходные части из САУ СУ-152, но ведь и у немцев «тигры» и «пантеры» еще совсем не заменяли тонкобронные Т-II и Т-III.

Эффективность этих ополченческих бригад была настолько высока, что И.В. Сталин потребовал немедленно создать еще и основе регулярных частей десять противотанковых бригад. Правда там вместо 76-мм полевых орудий были поставлены зенитные 85-мм, но это только из0за недостатка специальных пушек.

Так и работали. По мере развития военных действий для попаданца стало видно их отличия в этой реальности от других. Причем что характерно, общий ход остался такой же. Так не существовало Смоленское оборонительное сражение 1941 года. В этой реальности Смоленск отдали почти без боя. Зато вокруг Вязьмы разгорелись такие ожесточенные бои, что с обоих сторон утверждали об оборонительном вяземском рубеже. Хотя на самом деле какие там укрепления, полевые окопы и наспех вырытых рвов.

Из-за того и Сергей Александрович вдруг вообразил, что в этой реальности Москву ведь могут и отдать. На общий ход войны это не скажется, то есть законы пойдут те же. Более того, даже экономическое и военное положение, в сущности не изменится. Плохо будет лишь одному историческому лицу – великому князю Сергею Александровичу. Ведь Мария Федоровна наотрез отказалась ехать с младенцем из Москвы, аргументируя это слабым здоровьем Ивана Сергеевича.

Да, его жена как бы нечаянно родила. Мужчин вон все воюю. Родину так сказать защищают. А женщины рожают. И какое дело важнее.

Но теперь у новоявленного родителя Сергея Романова на фоне войны появились новые заботы и он откровенно нервничал. Были неспокойные нервы и у Вождя и тоже на фоне войны.

В итоге на ровном месте, без какого-то повода они нешутейно разругались. И Сергей Александрович вдруг поехал на фронт, в можайский рубеж обороны, по сути, в почетную ссылку.

Так-то попаданцу всего лишь надо было придержать фронт перед Можайском. В этой реальности в городе был построен важный оборонительный завод, и его уникальное оборудование обязательно надо было эвакуировать.

Он и сказал логично с его точки зрения. Военные должны остановится и стоять под Можайском, сколько можно отступать. Тут надо сказать, что к этому времени у него появились изрядные претензии к генералам. Естественно, немцы в 1941 году выше русских (советских) и в количественном отношении и в качественном. И техника у них лучше (Т-34 все равно выше). Но и генералы несколько раз заметно ошиблись, и великий князь хотел издать немного презрительное «Пхе»!

Почти сразу он понял, что ошибся. В окружении И.В. Сталина всех критиковать мог только он. Остальным в лучшем случае оставалось каятся и посыпать голову пеплом. В иной реальности уже после войны это стоило жизни. К счастью, великий князь в представлении Хозяина не был его соперником по представлению. Больше экзотическим любимцем типа волка или даже тигра. То есть при соблюдении даже примитивной ТБ совершенно безопасен и ружье от него прятать не нужно.

Попаданец ведь понимал, что Хозяин, прежде всего, убрал его со своих глаз долой на всякий случай. а то с горяча «побьет» мальца – посадит в тюрьму или с должности хотя бы понизит. Тот само собой развнерничается, станет плохо работать. а ведь война идет!

Попаданец, разумеется, оценивал ситуацию по-другому. Но на фронт поехал с удовольствием. Ведь экономическая причина все равно оставалась – оборудование можайского завода по-прежнему было крайне необходимо. Его надо было эвакуировать, а для этого хотя бы немного остановить врага. В принципе, надо бы вообще остановить немцев, а потом погнать обратно, но это была задача максимум, о которой все говорили, но пока никто не верил.

Не верил пока и попаданец Сергей Логинович. И не в целом Красной Армии. Положение в войне шло типично и, кажется, зимой 1941 года гитлеровская Германия будет остановлена, под Москвой ли, за Москвой ли.

Не питал он вдруг доверия себе. Действительно, Красная Армия в войне победит. А вот станет ли он победоносным полководцем – это еще бабушка надвое сказала. Навыки попаданца и наличие знаний о прошлом человечества (для современников ХХ века – будущего) отнюдь не гарантирует полководческих дарований.

Хотя надежда умирает последней и Сергей Александрович предполагал, что хотя бы посредственные военные способности, помноженные на данные о будущих войнах, сделают из него не худшего советского генерала. Особенно с учетом уровня 1941 года.

Бои в районе города Можайска должны были укрепить эту ситуацию позитивно ли, негативно ли. Надо было попробовать. Ибо, нельзя сразу делать уверенно во второй раз, когда-то ведь обязательно будет и неуверенный первый.

Ну а чтобы с гарантией, попаданец взял военные подкрепления – небольшие в целом, но сильные 14 и 19 стрелковые дивизии Народного Ополчения, 5,16 и 21 ИПТАБ, бригаду «Катюш», три минометных батальона, и, барабанная дробь, сводная бригада САУ!

Последняя была не по плану и буквально оказалась навязана великим князю самим Хозяином. Ведь потери в танках с началом войны оказались гигантскими. Часть подбитых танков, правда, удалось эвакуировать, но, к бешенству И.В. Сталина, ремонтировать не получилась. Главным образом, из-за нежелания производственников. Те так были очарованы Т-34, что предпочитали новые средние танка, а не старые легкие БТ и Т-26. Старые в металлолом, а из него сделать новые, более прочные. И почему-то никто не думает, что танки или САУ нужны не на следующий год, а сегодня и завтра. И стоит эти Т-34 будут много, и использованием большого количества металла и угля. Тогда как ремонт старых БТ и Т-26 обойдется куда как дешевле и за короткий срок.

Когда Сергею Александровичу все это рассказал бешенный от бесконечных просьб и непонятливых производственников И.В. Сталин, великий князь сочувственно подумал, что поданные его долго еще будут думать мирным временем. А САУ… Эти полностью бронированные машины с мощной пушкой попаданец сам как-то предлагал производить еще в недалекие мирные времена. Но на основе новой материальной части.

Хозяин же, откуда-то наслушавшись, приказывал строить из старых танков. Логика была. Укрепить броню, поставить вместо штатных 45-мм пукалок 76-мм орудия, созидаемых на заводе для НО уже в массовом порядке. Ну а что двигатели и ходовая часть старые… модернизируем, капитально отремонтировав.

Тогда он был смертельно, хе-хе, уставши и предложение Хозяина встретил прохладно. А ведь поди ж ты! Строили такие машины, пусть и в небольших сериях. Всего не хватало – поврежденных танков, металла, угля, станков, квалифицированных рабочих…

Но ведь и на фронт отправляли в общем количестве сотен машин, и ему набрали, когда Верховный Главнокомандующий приказал, мстительно улыбаясь, – вспомнил-таки его прохладную реакцию.

Итого великий князь получил, отправляясь то ли в служебную командировку, то ли просто в ссылку, почти 50 тысяч человек при 40 САУ, 200 орудий и минометов, 47 установок залпового огня, 300 противотанковых ружей. Все, правда, из собственных фондов Народного Ополчения.

Но ведь и этого Хозяин мог не дать. Сказал бы, бери уже из бывших БУ в можайского рубежа обороны. Если ведь на бумаге смотреть, получается солидно. Три армии, состоящих из двух стрелковых корпусов (еще не расформированных), 23 (!) стрелковых дивизий. Войск масса, воюй – не хочу.

И что из того, что семь дивизий и один корпус вообще существовали лишь в документации, воюя в окружении в тылу врага. И надеяться на их появление на фронте было еще можно, но со всей меньшей надеждой. А из существовавших соединений в большинстве дивизий оставались лишь горстка чудомуцелевших бойцов да штабы. Ведь в трех армиях, входивших в Западный фронт, было 27 тысяч человек!

Прибыв под Можайск, Сергей Александрович перво наперво прекратил эту колготню. 11 стрелковых дивизий, наиболее истощенных, имевших в строю (не в штабах!) меньше 500 красноармейцев, при чем в 4 дивизиях вообще было по несколько десятков человек, он отправил в тыл, убрав из л/с Западного фронта. Всего-то остался из них сводный полк в 4 тыс. командиров и красноармейцев при 26 орудиях. Остальные езжайте в глубокий тыл, формируйтесь заново.

А 5 дивизий бригадный комиссар Романов начал формировать прямо в армейских тылах. За счет собственных не таких уж больших резервов, с помощью населения, уже порядком истощенного мобилизацией, вылеченных раненных. Тут Сергей Александрович в полной мере использовал свои задумки о женщинах. Даже И.В. Сталин позже полюбопытствовал, как он нашел 30 тыс. бойцов, а узнав ответ, только качал головой.

Оказывается больше половины из них (18 тыс.) составляли женщины, а большинство мужчин шли по разряду ополченцев. То есть в Армию их мобилизовать не собирались – по здоровью, по возрасту, по брони нельзя. А добровольно в ополчение можно. В самом деле, враг под Москвой уже, не до формальностей!

Издревле так повелось еще природой матушкой, - подумал Сергей Александрович, если что – бабы должны рожать, на то их тело сформировано, а мужики костьми речь, но их защитить. И одним росчерком по Народному Ополчению приказал направить несколько тысяч человек в вооруженные силы.

Уже на фронте попаданец получил интереснейшее пополнение, от которого не смог отказаться – И.В. Сталин предложил испробовать – сам же был инициатор – интербригаду из французов – коммунистов и казачью дивизию из добровольцев-белоэмигрантов из Восточной и Южной Европы, сейчас уже оккупированных Германией. Воины из них те еще, но ведь воины! Пусть воюют.

И последнее формирование, созданное исключительно по инициативе великого князя – дивизия бронепоездов! Первая и, наверное, последняя, как у немцев парашютная армия. По крайней мере, в прошлой реальности таковых не было. Не так уж их было много бронепоездов на фронте и не такие у них были задачи, чтобы создавать дивизии. Из медведей ведь не формируют бригады, не смотря на их численность?

Но тут бригадный комиссар решился. Исключительно из соображений рациональной целесообразности. Ведь штаб 1-й дивизии бронепоездов должен был не сколько и не столько руководить военными действиями, тут и штабов отрядов бронепоездов хватало. Штаб дивизии, главным образом, нужен был для создания бронепоездов и комплектования для них состава.

А то строились они в последнюю очередь, буквально из молотка и гвоздей. Танковые заводы существовали, авиационные, артиллерийские. А где промышленные объединения по строительству бронепоездов? Строили бронепоезда все, а, значит, никто конкретно. Не проконтролируешь, такого наделают типа рус-фанера с двигателем, а им потом воевать на этом.

А оружие для него собирали всем колхозом, в смысле по всему СССР. Сергей Александрович сам в июле – августе 1941 года, пока были такие возможности, самолично ездил сначала на БФ, потом на ЧФ за морскими орудиями. Изделия-то штучные, даже малого морского калибра, во время войны никак не сделаешь. С другой стороны, зачем линкорам и тяжелым крейсерам орудия от 4 до 8 дюймов, баловство одно. На всякий случай говорите? А на суши они работал бы очень малоэффективно.

Впрочем, и другие орудия, сугубо сухопутные, выдирали буквально с кровью. С ГАУ, с каких-либо запасников заводов, где они лежали, всеми забытые. Но когда о них вспоминали, то нужными оказывались для всех. Опять «на всякий случай».

И. разумеется, личный состав. Бронепоезда 1940-х годов были не роботизированы, двигались и стреляли исключительно с помощью людей. Ставка за этими составами первоначально не очень-то контролировала. Понимала, что бронепоезд – род войск архаичный, сугубо второстепенный в Великой Отечественной войне. А людей и так не хватает.

И Сергей Александрович «старался», экспериментировал. То из женщин исключительно сформирует команду поезда, то из почти калек – глухих, малозрячих, малокомплектных по конечностям. Один бронепоезд был почти исключительно родственников. Наскребли «по сусекам», хоть дальняя, но родня кровь.

К бронепоездам примыкала тяжелая морская железнодорожная артиллерия. Немного, но наличествовала. Это когда Сергей Александрович был в Ленинграде, то узнал, что есть «не работающаяся» артиллерия из устаревших или, наоборот, новейших настолько, что даже недостроенных. Быстро сориентировался, предложил создать железнодорожную артиллерию, которая, скажем, поддерживала бы сухопутные части и оперативно подчинялась общевойсковым армия, но организационно входила во флот. Командующий Балтийским флотом В.Ф. Трибуц против этого не возражал, Хозяин одобрительно кивнул и вот уже осенью 1941 года первый дивизион железнодорожной артиллерии (три двадцатидюймовых орудия) вышли на огневую позицию в подмосковной станции с задачей поддерживать наши войска.

Вот и все, пожалуй, наличествующие войска. И он, пока теоретически командующий с экзотическим званием бригадного комиссара для армейской должности.

Ура, товарищи!

Глава 4

На дворе было уже окончание октября. Теоретически – где-то завершение золотой матушки осени, на практике же для 1941 года почти русская зима. Во всяком случае, температура как-то резко перешла в минусовый аспект, а с неба начал падать снежок. Пока еще не сильно, немецкой технике он не мешал, даже наоборот, морозец резко сократил русскую грязь, и теперь техника (танки, броневики, машины и даже пока мотоциклы) смело сошла с дороги с твердым покрытием.

Сами немцы, правда, со своим эрзац-обмундированием и восприятием уроженцев теплой Европы от этих холодов заметно страдали, но еще не мерзли и даже почти не обмораживались. Больше страдали морально, чем физически.

В общем, природа взяла пока длительный антракт, русским людям приходилось мириться с тем, что им надо одним воевать с захватчиками. Вот и Сергей Александрович, морщась, смотрел на рубеж обороны, за который он теперь отвечал. Немцы, как всегда вбивали танковые клинья, мощно, стремительно, целеустремленно. И если раньше они держались (вынуждены держаться) полосы дорог с твердым покрытием, то теперь чем дальше, чем активнее стали выходить на поля.

Ну а что наши достижения? Можайский рубеж обороны находился в 120-150 километрах от Москвы и начал строится после окончания Смоленского сражения. Имел он 200 километров в линию, разделяясь на три полосы – основная и две тыловые. Все три, к сожалению, оставались недостроенными и заполнялись войсками практически во время боев.

Но это в прошлой реальности. Сейчас иная реальность и здесь попаданец в статусе великого князя, звании бригадного комиссара и должности командующего условной группы армий. И не один, а с группировкой войск.

Условный начальник штаба условной группы армий полковник (тоже немного условный) Михайлов, недавний командир танковой дивизии, которую он доблестно погубил еще в Смоленском (здесь в Вяземском) сражении. По большому счету надо бы его под военный трибунал, да и под расстрел или в гости к Николаю Ивановичу.

С другой стороны, Михайлов сам жертва сталинских репрессий и создания массовой регулярной армии. Его бы надо учить и давать больше практики, а полковника быстро на пост командира танковой дивизии. Надо еще спасибо сказать за такой развал дивизии.

Сергей Александрович, будучи немного мудрым попаданцем, понимал, что на безрыбье и рак рыба, а некоторых случаях и для мужчин лифчик одежка. Будет его учить и сам учится. Авось получится.

Так вот начальник штаба группы полковник Михайлов предложил растянуть войска, уплотнив оборону. Классическая ошибка, ведь нельзя быть сильным везде. Правда и наплевать оборону нельзя, иначе противник легко прорвется на слабо защищенном или вообще открытом участке.

Не зря говорят, атаковать, значит уже наполовину победить. Но в октябре 1941 года под Москвой можно атаковать только в исторически слабом романе про попаданца. М-да. Максимум, что сейчас возможно, это зарыться в землю рогом и стоять насмерть. На большее нет возможности и сил. А из активных действий лишь слабая разведка.

Выслушав начальника штаба и не сказав ничего принципиального, он предложил призвать и выслушать начальника разведки. Человек для великого князя не знакомый, как и все штабисты. За одним и познакомимся, и посмотрим, как он на должности.

Тот быстро появился. Шустрый, русоволосый, невысокого роста, всего капитан (!) Васильев И.Д., он понравился Сергею Александровичу своей немногословностью и точностью формулировок. И немного шокировал почти враждебностью блеском глаз. И ничего, что он ничего не сказал. В армии даже взгляд был доблестным!

Однако, теперь надо было переходить к активным действиям. Главнокомандующий он или покурить вышел. И ничего что он не курит. Молчать, господа гусары!

Вывод первый. Данные разведки в целом правильные и совпадают со знаниями попаданца. Просто последние слишком общие и чрезмерно книжные, а вот сведения разведки практичные и хорошо выполнены ее начальником. В любом случае можно не дергаться в ее правдивости.

Вывод второй. План начальника штаба можно принять, как основной, но только на фальшивой основе. Ибо он совсем не подходит на современном этапе войны и уж совсем не годится своей пассивностью

- Ну что же… - язык так и тянул сказать господа, но попаданец сдержался и выговорил по времени: - товарищи. Вы свое высказали, в конце я подытожу.

Сергей Александрович помолчал, сделав многозначительную паузу, посмотрел на собеседников. Вроде бы все уяснили.

- Это информация не для передачи подчиненных, товарищи. Я говорю это вам для понимания. Можайский рубеж обороны – последние укрепления. Больше нет ни нормальной обороны, ни войск. Сознательная оборона начнется только на окраинах Москвы. А там ожесточенные бои на столичных улиц, - он снова помолчал, глухо произнес: - не знаю, как у вас, а у меня там беременная жена собирается рожать. В общем, зарубите себе на носу – от Можайска нам отступить никак нельзя. Нам не простят ни советский народ, ни великий Вождь и умудренный учитель товарищ Сталин.

Теперь о враге. Я немного добавлю вам, капитан, в стратегическом плане. Немцы обычно наступают в два эшелона. Первый – моторизованные войска (танковые группы), второй – пехотные войска (общевойсковые армии). Сейчас перед нами лишь танковые группы, пехота задержалась в дороге, его замедлило упорное сопротивление наших окруженных войск.

По-хорошему нам бы эти группы, а именно 3 танковую группу, пока она в одиночестве, разгромить, - Сергей Александрович откровенно почесался, - да только у папаши Гота столько опытных войск, что нам и не снилось. Два моторизованных и два армейских корпуса! Их, конечно, изрядно потрепали по пути сюда, а еще больше измучила дорога, но силы все равно весьма большие. И по количеству и, особенно, по качеству. Поэтому я решил не начинать атакующие действия. Очень рискованно. Вместо этого мы спровоцируем его на наступление.

В этот момент оба его собеседника заерзали. Началось, что называется «шум в зале». Старший собеседник – полковник Михайлов – осторожно полюбопытствовал:

- А как мы его спровоцируем товарищ бригадный комиссар?

Спросил он строго по армейскому уставу, но уху попаданцу резануло. Комиссар и на командирской должности. Надо бы попросить переаттестоваться. Типа как И.В. Сталин произвел в середине войны в прошлой реальности. Причем резали тогда политработников по живому, зачастую на общевойсковые звания переводили с понижением.

Л.И. Брежнева сделали, хе-хе, полковником. Но поскольку одним из факторов была занимаемая должность, то лично его могут сделать генерал-майором. Лишь бы он не проиграл Герману Готу, а то всякое может быть!

- Мы подарим немцам ваш план, Григорий Михайлович, - любезно улыбнулся Романов, - увы, но на большее он не стоит, - и пока начальник штаба шокировано молчал, уточнил: разумеется, вы его еще дополните в том аспекте, в каком Гот бы хотел увидеть. А именно – войска растянуть в линии, а по Минскому шоссе отойти. Причина – возможное отступление. И имейте в виду – части и соединения, прибывшие со мной, там значиться никак не должны.

Иван Дмитриевич, - обратился он уже к начальнику разведки, - нехорошо говорить, но одного убитого штабного командира или, в крайнем случае, похожего на одного из них, надо подбросить к немцам с моим приказом, который сейчас полковник Михайлов доделает, а я подпишу.

Капитан Васильев кивнул. Михайлов, помрачнев от такой оценки его деятельности, все же быстро написал несколько абзацев о грядущем отступлении. Потом ушел в другую комнату, чтобы машинистка штаба перепечатала небело.

Короткий приказ – полторы страницы – как бы определил жизнь и деятельность десяток тысяч человек. Как бы, поскольку он был насквозь фальшивым. Хотя подпись Романова на подлиннике была настоящей.

Это приказ был большим грузом только для начальника разведки. Ведь командующий обозначил только общий подход. А кого и где отдать в виде трупа с приказом и чтобы это было правдоподобно, активно работать обязан лишь Васильев. И если не получится, то на одного мертвого советского командира будет больше.

Сергей Александрович молча смотрел, как Васильев забрал пакет с приказом, козырнул и вышел из штаба. Максимум он его дал. Сегодня начальник разведки имел все права командующего, мог приказать и отступать соединением в масштабе армии и на протяжении километра. Сможет при этом отдать немцам мертвое тело с фальшивым приказом – молодец, не сумеет, гм, не молодец. В любом случае с далеко идущими выводами.

Пусть работает. А у него другая проблема. Буквально один час назад перестала работать телефонная связь. Собственно, учитывая технический уровень, ничему не стоило удивляться. Диверсанты, бомбежка, артиллерийский обстрел, даже случайная машина или повозка, солдат – лоботряс, случайно зацепивший ногами провод и ищи ветра в поле.

Радио же в 1941 году считалось ненадежным, по этому поводу был специальный приказ, отнюдь не праздничный, в котором рассматривались якобы ошибки и раздавались всякие «подарки». Приказ в ходе войны вскоре отменили, тоже спешно и не совсем аргументировано. Но пока показывать свою любовь к радио, да еще к самому инициатору приказу от практически ссыльного, хе-хе, было бы совсем не разумно.

- Григорий Михайлович, связь «ВЧ» с Москвой не наладили? - спросил Сергей Александрович Михайлова, уже почти не сомневаясь в ответе. Если бы связисты отремонтировали, начальник штаба сам бы сказал, не затягивая. В 1941 году было так мало хорошего, что позитив начальству торопились передать в первую очередь.

- Никак нет, товарищ бригадный комиссар! - со вздохом ответил полковник Михайлов, - связисты стараются, но пока без особого толка.

Хм, в данном положении надо считать, что «все сделанное к лучшему». И.В. Сталин образца 1941 года – не лучший полководец. Точнее сказать, как полководец он был совсем плохой. Насоветует, наприказывает, а отвечать в конечном счете придется ему. Лучше уж наладить связь дедовским методом – посыльными. Вот сделает он все положенное и отчитается.

Зато все будет понятно и четко выверено. И, если что, его пистолет лежит, где положено – в кобуре на ремне. И в обойме достаточное количество патронов. Он не промахнется!

А И.В. Сталину он, разумеется, сообщит. Потом, когда окончатся бои. Верховный Главнокомандующий обязательно должен знать обо всем, это даже не обсуждается.

- Хорошо, Григорий Михайлович, - согласился великий князь, - теперь поговорим о настоящем плане действий.

Он помолчал, катая карандаш по столу. Потом поднял глаза на начальника штаба:

- Как я уже сказал, наступать у нас нет ни сил, ни возможностей. Остается ждать новых атак немцев. За этим у них не заржавеет, можете даже не сомневаться. Главное, где, когда и с какими силами. А вот с этим мы им поможем. Надеюсь, Васильев мастак своего дела и может не только обстреливать глазами свое начальство.

Сергей Александрович с некоторой насмешкой посмотрел на начальника штаба, который в этот момент решал две важнейшие задачи – показывал командующему, что он его внимательно слушает и в то же время дает возможность себе дистанцироваться от этой опасной теме. Тут ведь оно как? Начнет с начальника разведки, а потом плавно перейдет и к начальнику штаба. И никто его не остановит.

Попаданец меж тем посерьезнел, продолжил:

- Теперь нам главное не попасть в положение охотника за медведя. Знаете такое положение? Охотник заграбастал медведя, кричит: «Я медведя поймал»! А ему отвечают: «Так тащи его к нам». «Не могу, - говорит, - он не отпускает».

Посмеялись. Полковник, похоже, этот бородатый анекдот знал, но, соблюдая политес, умеренно отреагировал на шутку начальства. Впрочем, хватить веселится.

- Я к тому, что пока условно предположим – Гота мы спровоцировали, он перешел в наступление, - пояснил Романов, - а как мы сами будем обороняться?

Оба они посмотрели на крупномасштабную карту,обозначающую позицию Можайской линии обороны. При чем три армии – их сектор обороны – был обозначен особенно тщательно.

- Самый уязвимый у нас участок – это полоса Минского шоссе, прокомментировал великий князь, - одна из немногих дорог в СССР, имеющих асфальтовое покрытие. Асфальта, правда, почти уже не осталось, но гусеницами цепляться можно. Октябрьские холода сделали свое дело, войска немцев теперь сошли с шоссе на поля. И все-таки Минское шоссе, как транспортная артерия сохраняет для них большое значение. Это передовые части пройдут по заснеженной земле полей и лесов. Грузы, машины и повозки, артиллерия все равно нуждаются хоть плохонькой, но дороге.

Да и немецкие генералы задумаются. Перенос главного удара потребует много времени. И если сохраняется возможность оставлять все по-прежнему, они с радостью оставят. Что у нас сохранялось по вашим задумкам?

Михайлов обозначил на полосе Минского шоссе:

- Здесь обороняются остатки 171 стрелковой дивизии, 313 и 386 артиллерийские полки ПТО. Всего около тысячи человек и 19 зенитных орудий.

- М-да, - скептически произнес Романов, - Гот бросит сюда большую часть корпусов своей группы. Интересно, им нужна будет вторая атака или уже нет?

Михайлов поморщился, но промолчал. С приходом холодов растягивание обороны казалось вполне естественно. У тому же из штаба фронта пришла объективка, в которой тоже советовалось побольше смотреть на фланги и хорошенько закрывать войсками окрестные поля. Вот и увлекся, на направлении главного удара почти не оставил сил.

- Хотя даже и лучше, - задумчиво сказал Сергей Александрович, - переписывать приказ уже не было необходимости. Войска ушли в леса с гамом и писком, немцы наверняка все видели. Поэтому поводу надо бы тоже отдать «благодарственный» приказ о полнейшем отсутствии маскировке в подчиненных им войскам. Всем трем армиям – 5, 16 и 33. Вообще это безобразие, но сейчас даже хорошо.

- Прикажите отдать приказ? - не понял начальник штаба.

- Да не надо, махнул рукой командующий, - это я так шучу саркастически. А так приказ, конечно, нужен, но другой. По расположению войск в районе Минского шоссе на случай немецкого наступления. Как в думаете, Григорий Михайлович, когда Гот пойдет в атаку. Хотя бы относительную дату?

- В ближайшие дни, - подумав, ответил Михайлов. Сведений у него не было никаких, только понимание, что немцы немного постояли, отдохнули и теперь им в любом случае захочется идти вперед. Москва же рядом, а советские войска в их понимании очень слабы. Разумеется, хочется идти командованию, но именно оно и командует.

А фальшивый приказ советского командования, который как бы подобно раскрывает его замыслы, действительно легко спровоцирует генерала Гота. Ведь именно его приказ, голова ты садовая, по сути, открыл оперативное направление на самом коротком направлении! Бей и бери Москву.

- Герман Гот пойдет вперед дней через шесть – семь, если он будет плотно аккумулировать силы, подтягивать тылы группы. А это не просто, ведь невдалеке еще десятки советских дивизий. А вот если он решится и ударит только имеющими силами, без ремонта техники, без пополнения солдат даже из ближайших госпиталей, то максимум через 48 часов, - бригадный комиссар Романов многозначительно посмотрел на своего начальника штаба, они рванут вперед. Грязи уже нет, мороза и снега еще нет. 150-200 километров со всеми загогулинами и поворотами они пройдут за двое-трое суток!

- Гм! - прочистил горло полковник Михайлов, - войска все включать в оборонительный приказ?

- Все! - категорически приказал командующий войсковой группы, - удар немцев будет сильным, особенно первоначально. Поэтому плюс к этому надо подключить дивизион морских двенадцатидюймовок – они в ближнем Подмосковье, но до района Можайска быстро дойдут. И три, максимум четыре бронепоезда, если они успеют до наступления немцев. Лишним это не станет!

Глава 5

Капитан Васильев прибыл для доклада о выполнении им задания ближе к вечеру. Но поскольку он вкратце уже доложил по телефону прямо с передовой о выполнении поручении командующего, что было главное, то доклад тет-а-тет был скомканным. Выполнил же! А то, что рассказ по телефону был коротким, так это и ладно. Вдруг подслушают враги. И вообще, мужчины не женщины, любопытство не входят в число их пороков.

Васильев сообщил, что двумя усиленными ротами 114 стрелковой дивизии была имитирована атака высоты 117. в прежние дни высота эта атаковалась неоднократно и неудачно. Так что немцы завелись сразу, палили густо и много. Хотя командиры и красноармейцы стрелковых рот атаковали по-настоящему, но прошли немного.

Пока они топтались на месте и вели ответный огонь, особая разведгруппа принесла тело и положила его на поле боя, в одну из воронок, но так, чтобы было видно. Пакет был положен под гимнастерку, на ощупь он прослеживается хорошо.

По поводу убитого. Красноармеец роты охраны штаба 33 армии, попал под случайный разрыв дальнобойного снаряда. Переодет в мундир лейтенанта, поскольку отдаленно похож на командира штаба группы Евсюкова. По легенде Евсюков, являясь офицером связи, нес пакет из штаба группы в штаб дивизии, но немного заплутал и вышел на передовую. Евсюков действительно неоднократно был офицером связи, так что знающие люди не удивятся. Сам Андрей Евсюков сейчас отправлен в столицу в служебную командировку на трое суток и совершенно не знает о своей роли.

- Ага, - задумчиво сказал Романов, - что же, дилетантам не разобраться, профессионалам, будем думать, некогда. На фронте сейчас народ мрет тысячами каждые сутки. Благодарю, Иван Дмитриевич, по окончанию операции вы будете предоставлены к государственной награде.

Поговорил с начальником разведки и сам поспешил по многочисленным делам. Двое суток, этот минимум, который он самолично выделил немцам, потихоньку проходит, а наш военный каток катится слабее, чем хотелось бы.

Все резервные войска, выделенные И.В. Сталиным великому князю Сергею Александровичу, он же бригадный комиссар Романов-Советский, теоретически на бумаге были на месте, в районе можайской линии обороны. На практике же они только наполовину подошли по железной дороге, а остальная половина медленно передвигалась по той же железной дороге.

Ведь ладно бы от Москвы, там хоть на двух своих (лошади на четырех), но можно кое-как добраться. Проблема в том, что подразделения и, тем более, техника находились во всей центральной части СССР, а самоходная бригада так та вообще была на Урале.

А ведь железные дороги образца 1941 года, захлестнутые двумя гигантскими потоками с Запала на Восток и с Востока на Запад превратились ужасный водоворот, который власти лишь кое-как облагораживали, но не ликвидировали недостатки. Попаданец, хоть и не знал точно, что там происходит, но в целом это чувствовал. Поэтому, хоть и неоднократно говорил о наличии самоходок в группе, но в душе почти вычеркнул, по крайней мере, в оборонительных боях с танками Гота.

То, что он имел точно – это стрелковые дивизии, а также интербригада и казачья дивизия с орудиями, но первоначально без ПТР. Батальоны противотанкистов тоже были, как таковые, но только со стрелковым оружием. К счастью, ружья на вторые сутки прибыли и даже сверхштатно, но минометные батальоны не пришли, и было даже неизвестно где они. Но на Московский железнодорожный узел они неприбыли, а, значит, в любом случае к текущим боям не успеют. Бригада «Катюш» прибыла только частично в количестве семнадцати установок из сорока семи наличествующих. Правда боеприпасы были все, что отчасти усиливало оптимизм. И, наконец, ИПТАБ прибыли все, но с частичным комплектом боеприпасов. В частности очень не хватало самых необходимых бронебойных снарядов для 76-мм орудий. Но и с этим разобрались, взяли взаимообразно на месте с армейских складов. Всего-то у попаданца интенданты попортили нервы, никак не желая идти на такой сомнительный гешефт. Да потом пришлось ему поработать подписантом, подписывая различные бумаги.

А время бежало и вот с передовой линии фронта, а именно с КП 171 стрелковой дивизии, НП 313 и 386 артиллерийских полков ПТО дружно пришли телефонные звонки – передовые моторизованные части начали пробные атаки.

Танков было немного, и действовали они не очень-то напористо, но и пехотинцы и артиллеристы, опытные уже в боях с немцами, четко зафиксировали – началось! Сейчас разведывательные части поймут, что русских мало и, скорее всего, даванут всей массой. Одна уже смертельно разбитая дивизия и несколько легких полков ПТО никак не смогут сопротивляться целой танковой группе.

И пусть один пехотный корпус остался на флангах, но два моторизованных и один пехотный корпуса ждали в нетерпение. Всего 7-8 моторизованных дивизий, сотни танков и броневиков, различных орудий, тысячи вооруженных людей!

В отличие от советской военной и политической верхушки немцы сразу же считали танковые части не железным кулаком, а, прежде всего, огневым кулаком. Танковые и моторизованные дивизии в обязательном порядке имели сильные артиллерийские части. Один советский КВ (№1 или №2, не важно) с легкость победит немецкий танк образца 1941 года. А вот немецкая дивизия, танковая или моторизованная, в 1941 году всегда победит советскую. Пусть с напрягом, пусть с большими потерями. И нашим горе – патриотам лишь остается считать немецкие потери. Как же, один наш танк КВ победил 10 немецких!

А вот в ходе войны все изменится с точностью наоборот. Немцы с середины войны вооружаться очень прочными, сильными, но весьма тяжелыми и медлительными. На фоне их Т-34 будут порхать, как бабочки, пусть и проигрывая им по прочности и по огневой силе (Т-34-76). И, в конце концов, наши механизированные корпуса второй половины войны станут образцом танкового соединения, как по скорости, так и огневой мощи, и даже частично по танковой прочности.

М-да. Вот только Сергей Александрович пока был в 1941 году, где все было плохо или, хотя бы, не хорошо. И пусть немецкие Т-II и Т-III были слабее Т-34 и, тем более, КВ, но моторизованный корпус все еще оставался непобедимым. И не потому, что был сильным, а потому, что у нас не было еще у нас подобного соединения.

Вот и сейчас противотанковые орудия, административно созданные из зенитных орудий (37-мм, 76-мм, 85-мм) напропалую били немецкие танки. Но количеством немцы все равно побеждали. Скорострельные зенитки за короткий срок успеют дать по десятку залпов. Скорость будет отдана в пользу прицельности. Ну, предположим, из десяти снарядов в цель попадет половина. Еще плюс – минус, что не все снаряды с ходу танк подобьют/подожгут. А другие снаряды в сутолоке еще раз попадут в уже подбитые танки.

А остальные дойдут до пушек, поразят их составы огнем, подавят массой. Так прорывают немцы нашу оборону в 1941 году. И пораженные здесь танки все равно окажутся очень малой ценой. Ведь группа прорывается в беззащитный советский тыл, окружая дивизии, армии, даже в 1941 году фронты.

Впрочем, на этот раз немцы оказались перед опытным (теоретически) попаданцем, который лично проинструктировал комдива 171 стрелковой дивизии, комполков 313 и 386 артиллерийских полков ПТО. На этот раз от них не требовалось простое, но жестокое «стоять на смерть». Нет, командующий требовал проведение гибкой обороны. И от защитников было необходимо мягкое отступление с огневыми ударами по самым наглым (или самым храбрым).

Это было более трудным маневром. Тем более зенитки – это не противотанковые пушки, да, они скорострельны, но уж очень тяжелы – одно орудие весило несколько тонн и, конечно же, были не под силу расчету. Зенитки приходилось каждый раз составлять в походное положение, а при достижении очередной позиции ставить в огневой порядок.

В общем отступление приходилось с очередными тяжелыми потерями (до 50%) в материальной базе и в штате. Стрелковая дивизия понесла потерь не меньше и Сергей Александрович с горечью видел, что ее точно придется выводить в тыл для укомплектования. Ибо воевать в дивизии после такого боя будет практически некому, списочный состав доходил до 150-200 человек вместе со штабами и тыловыми подразделениями.

Но нет худа без добра. Степные охотники обычно указывают, что при охоте хищных птиц надо доводить до того, чтобы клюв птицу погрузился в тушку жертвы. Как только он оказывается в крови полностью, птицу можно брать практически голыми руками.

3-ая танковая группа Германа Гота при прорыве можайской оборонительной линии находилась примерно в таком же состоянии. Причем «клюв оказался в крови» и у самого Германа Гота, и у штабных офицеров и у экипажей танков и бронетранспортеров.

И их можно было понять. Красноармейцы и командиры 171 стрелковой дивизии и артиллерийских полков дрались на уровне 1941 года – храбро, отважно, но весьма бестолково. Немцы уже привыкли – в бою надо пережить первые тяжелые минуты, когда русские еще будут безвозвратно воевать. А потом останется лишь подбирать оружие на поле боя.

С азартными криками и воплями солдаты и офицеры продвигались по Минскому шоссе и по обочинам, находясь, как им казалось, уже практически в тылу русских.

На самом деле, немцы действительно находились в тылу можайской линии обороны. Но при этом сами они все больше втягивались в огневой мешок резервной группы великого князя Сергея Александровича. А ведь там, несмотря на недостачу, орудий было куда больше, чем в любой из штатных армий образца 1941 года. А еще группа поддерживалась морскими орудиями железнодорожной артиллерии и бронепоездов.

Последние существовали и в прошлой реальности, но их было мало. Недоставало ее и в этом мире. Это был слабый момент в Красной Армии вообще. Орудий калибром выше 152-мм на сухопутном фронте, что морского типа, что сухопутного было весьма недостаточно.

Но как раз попаданец, который высоко ценил крупнокалиберную артиллерию (типа БМ и ВМ) побеспокоился о ее наличии. С началом засадной стрельбы начали бить и морские 12-дюймовые пушки отдельного дивизиона железнодорожной артиллерии, и трехдюймовые морские пушки бронепоездов.

Зрелище было занимательное. Большие 12-дюймовые снаряды сравнительно медленно летели по воздуху. Медленно, чтобы увидеть невооруженными глазами, но отбежать от поражения мощных снарядов солдаты и офицеры уже не успевали и смотрели – немцы с ужасом, наши военные, если не стреляли, с восторгом.

И теперь большая масса войск танковой группы, прорывающая через линию фронта, из положительного эффекта – вместе легче, превратилось в негативный – мощные снаряды буквально перемешали вместе землю, металл и тела людей на протяжении несколько десятков метров.

Быстро началась паника. Ведь от снарядов морской артиллерии, даже от 76-мм, укрыться было невозможно. Не помогала ни танковая броня, ни земельные укрепления. Толькобежать с шоссе и надеется, что наводчики не снесут прицел в след за тобой.

Окончательным фактором в изменении настроении немцев от победоносного до панического стал полный залп «катюш» неполной бригады. Хоть ракетных установок было менее 50% от штата, но все равно их совокупный обстрел был ужасающим. Причем для обоих сторон сразу. 1941 год же!

От страшного воя и треска попятились не только уцелевшие немцы, а их было еще много, но даже наши красноармейцы. Хорошо попаданец настоятельно посоветовал (проще говоря, приказал) командирам предупредить свои подразделения, а заодно самим не боятся, но какая-то пауза возникла.

Но тем более стрельба усилилась через некоторое время. Немцы уже отступали беспорядочно, самые трусливые или, хотя бы, темные хорошо поняли, что это страшно, но бьют все-таки наши и по врагу, а тот отходит.

Эх, сейчас бы штатные самоходки, которые тоже могут ходить в атаку, хоть это им и не положено. Но в любом случае, их еще не было, где-то блуждают по железной дороге на промежутке от Урала до Москвы. Однако, в запасе у Сергея Александровича находились белоказаки. Народец этот оказался беспокойный, задиристый, были даже массовые драки с их участием. Приходилось сдерживать.

А вот теперь боевитость должна была сыграть положительную роль. Немцы, изрядно напуганные казаками в годы Первой Мировой войны, в мирное время сумели утихомириться. А вот вам снова казаки. Причем дореволюционные, кондовые, многие еще помнили, как рубили немцев в ту войну. Заодно и утихомирится немного.

Великий князь и сам решил сходить с ними в бой. Чувствовалось, не сумели сжиться с новой Родиной и не очень-то смирились с советскими (для них красными) командирами. Даже с ним, великим князем, не очень-то соглашаются.

А у него появилась новая подруга – кобыла Зорька. Кобыла, сами понимаете, не обидное прозвище, а пол лошадей. И будучи этим самым животиной, она в меру любила скакать. Так что совместим полезное с приятным. А саблю ему подарили еще в мирное время, сам С.М. Буденный! М-да, не все воевали, иногда мирились и даже, с подачи Хозяина, обменивались подарками.

Воспользовавшись некоторым беспокойством и даже беспорядком, откровенно удрал от адъютантов и ординарцев. Прямо диву можно даться, как появляются всякие паразиты, от которых потом приходится удирать.

Подъехал к расположению казачьей дивизии, причем не к штабу, а к казакам одного из полков. Те самые, уже видевшие его. Старый казак, по возрасту явно воевавший в Гражданскую войну против красных, недобро посмотрел на комиссарскую форму, буркнул:

- Что-то я, товарищ, - ядовито подчеркнул он, - никак не могу поверить, что вы великий князь. Сплошной краснюк, жидомасонская морда!

На днях именно с ним и с его кампанией, казаками такого же возраста, явные односумы, они встретились. И ведь именно с того заговорил, на чем тогда остановились. Вот ведь… суслик, скаредный, злой, но до нельзя любопытный. Семеном, вроде бы, его кличут.

- Почему же, Семен, - не принял он его точку зрения, - я есть природный Романов. Подлинный, из рода великого князя Николая Константиновича, внука Николая I. Я, кстати по родственной лестнице, по крайней мере, никак не проигрываю в правах на престол покойному императору Кириллу.

Казак искоса посмотрел на Романова. Вблизи он очень походил на последнего всероссийского императора Николая II. Настолько, что Семен не решился больше пререкаться с ним. «Кто его знает, этих господ, - по привычке подумал он, - вчера господа, сегодня товарищи, завтра опять господа? Ну их!»

- А, правда, что Кирилл приехал в Москву умирать, а Сталин сначала не принял, но потом одумался и даже сам принял его на вокзале? - спросил он немного другое.

- Эк тебя занесло-то, - аж покачал головой великий князь, - начнем сначала. Кирилл Владимирович в последние годы действительно был плох. Император не император, а дома все же помирать слаще. Он и приехал в СССР с самого же начала умирать. А товарищ Сталин и не думал противиться, тоже ведь православный. Так что жил Кирилл, правда, не как император, об этом заранее договорились, но как простой гражданин очень хорошо.

- Хех! - покрутил головой казак Семен, - слушаю я тебе, ваше величество и никак понять не могу. То ли я ничего не понимаю, то ли еще чего?

- Обманываю, что ли? - картинно на всех присутствующих обиделся попаданец. Он видел себя в зеркале в этот момент. Очень внушительно.

Казаки на самом деле заробели, один из них, стараясь быть понезаметнее, сильно дернул Семена за шинель. А тот и сам засмущался. Как никак вроде бы великого князя обозлил. Нехорошо это!

- Ты, Семен, должен понять, - излишне по господскому заговорил Сергей Александрович, - или, хотя бы, поверить – жизнь наша по велению Господней идет по кругу. Вчера императора убивали, сегодня его потомки на вроде меня принимаются на самом верху. А завтра как бы народ и не начал опять звать императора на престол.

- О-о! - удивился такой диалектике жизни простой казак Семен. Удивился, но уважительно покосился на Сергея Александровича. Точно ведь императором станет, ишь, как загнул!

А бригадный комиссар уже озабоченно-сердито смотрел на штаб:

- Что они там копошатся? Сам привез свой же приказ - немедленно атаковать. И? - он удовлетворенно покрутил головой, - о, подали сигнал к общему сбору и атаке. Что, Семен, будешь смотреть, каков он настоящий романовский удар?

Глава 6

Казачья лава выплеснулась на левую сторону немецкого прямоугольника неожиданно для самих немцев. Никак они их не ожидали – крупных кавалерийских частей у советских армий здесь не было.

Перед казачьей атакой по приказу Сергея Александровича была еще артподготовка. Да этого в период военной паузы артиллерия – и полевая, и морская – била выборочно. А теперь темп резко взыграл. При чем, полевая накрывала передовые ряды, а морская отчасти по задним, отчасти по немецким батареям, уже начавшейся пристреливаться по ИПТАБ и «катюшам».

А закончилась эта какофония залпом «катюш». Расчеты успели зарядить свои установки, и, значит, пора! Такая огневая лава пошла, мама, не горюй!

А уже потом пришли и казаки. Жаль, конечно, одной дивизии маловато на танковую группу (4 корпуса, до десяти дивизий), но по левой скуле главной группировки они вдарили знатно. Перемешанные ряды и так уже смятые огнем, не выдержали, побежали, дав настрой остальным частям группы.

И все-таки дивизии было маловато, танковая группа заметно вздрогнула, но не сбилась, ряды зашевелились, но какое-то подобие сохранили.

Хотя, надо сказать, казачья атака само по себе была хороша и себя оправдала. Все трусы и паникеры, так бы ушедшие в тылы и там в себя пришедшие, казаками был причесаны густо жесткой расческой.

Здесь казаки были на месте. Ведь пешком гнаться только бога смешить, ни за что бы не успели догнаться, а танков еще столько не было.

Попаданец сам пять раз кровенил свою саблю. Не было ли ему жалко этих беспомощных, беззащитных бедолаг. Может быть, если они бежали в окрестностях Берлина. Но в Подмосковье такому количеству чужеземцев не место. Не вы первые, не вы последние ложитесь гнить в русскую землю.

И еще он вдруг заметил, что казаки его как бы защищают. Тот же Семен постоянно оказывается перед ним, прикрывая от наиболее опасных биссектрис огня. Это великого князя очевидно взбесило. И даже то, что он попаданец в данном случае не успокоило Сергея Александровича. Чтобы его, русского человека двух веков, вдруг защищали? Да ни за что, в морду дам!

Горячий с боя, он без всякого политеса наорал на Семена, потрясая окровавленной саблей:

- Ты, бл… сын, мерзкий недоносок! Если еще раз окажешься на моем пути, срублю нагайкой!

Наорал и сам застеснялся, человек ведь от всего сердца старается, жизнь свою не жалеет, а ты вместо, чтобы спасибо сказать, обругал его.

Но, видимо, все же, с точки зрения казака он сказал что-то стоящее. Семен вдруг засмущался, покраснел, сказал что-то вроде: «Да ладно тебе, я же нечаянно здесь, больше не буду».

Только позже Сергей узнал, что Семен был как бы телохранителем великого князя по приказу сотника, а того самого попросил командир дивизии князь Шкуро. И то, что этот комиссар и одновременно великий князь на самом деле оказался просто настоящим мужиком, сам полез в бой, да еще послал далеко все заботы о себе, казака впечатлило.

Нет, конечно, он понимал, что и как великий князь и как бригадный комиссар проклятых красных он не должен лезть с саблей в бой. А вот как откровенный мужик может!

Атака меж тем прекратилась и командиры дивизии из опасения стали быстро убирать казаков с поля боя. При нынешнем-то темпе огня конники должны либо свирепо атаковать, либо спешно убираться. Иначе станешь подушкой из-под иголок.

Боком-боком ускакал и сам Сергей Александрович. Ему еще оправдываться перед своими. И не потому, что так любят него. Хозяин прилюдно обязал великому князю зря не рисковать. И если он вдруг окажется наглым умереть, то все его приближенные получат на большие орехи.

А как сменить тему и избежать вопросы, где он был в самую напряженную часть боя? В атаку, наверное, ходил, а что там Хозяин говорил?

Правильно, надо нагрузить обязательной работой, чтобы не пикнули. Или, с учетом войны, организовать правильный очередной бой, ведь танковая группа еще на поле боя, а «папаша» Гот все, видимо, надеется на перелом в военных действиях в его пользу.

Гм, имеет право. На дворе 1941 год, а наши генералы в большинстве своем то и дело «ляпают» и проигрывают выигрышные вроде бы сражения.

Но только не сегодня. Попаданец все-таки. Хоть и без военного образования, зато сколько получил знаний и умений из будущего, что просто будет стыдно. Извини, «папаша» Гот, здесь объективно тебе делать нечего.

А чтобы ты это окончательно понял, дам-ка я своим штабным ребяткам большое дело – организовать контрнаступление, которое если получится (должно получиться!) перерастет в наступление всех трех армий, гм?

В отсутствие самоходок, про танки он вообще молчит, их сейчас практически нет по умолчанию, приходится обходиться нечто вродеогневым валом. Ну как вал. В большинстве артиллеристы, что ИПТАБ, что бронепоезда, люди не опытные. Стрелять из орудий, постепенно меняя прицел, пока не умеют. Так что максимум, что остается – бить из орудий по технике и людям, которые еще имеют наглость сопротивляться. А то, что осталось, добивается либо атакующими красноармейцами (люди), либо расчетами ПТР (танки и бронетранспортеры).

Посмотрев в установленную стереотрубу, Сергей Александрович громко оценил: - неплохо идут. Правда медленно. Генерал Камера, - окрикнул он артиллериста группы, - на сколько хватит снарядов при таком темпе?

Командующий спросил о снарядах, по штатской привычке точно не уточнив, что его, вообще-то интересует все виды боеприпасов – от патронов ПТР до мин гвардейских минометов.

Но генерал Камера его правильно понял. Он громко доложил:

- Товарищ бригадный комиссар! Патронов к ПТР достаточно на несколько дней, я даже думаю, что на все сражения с танковой группы Гота. Мин к «катюшам» на сегодняшний день, к морским орудием хватит на весь срок. Тут другая проблема – поскольку 12-дм орудия не новые, износ лейнеров составляет почти 50%. Практически из таких орудий можно выпустить до 100 снарядов. И, наконец снарядов для орудий ИПТАБ хватит на менее, чем суток. Я звонил в ГАУ, там сообщили, что через час сообщат, что они могут дать.

- Звонил в ГАУ, то есть в Москву? - уточнил неприятную для него новость, - Григорий Михайлович, у нас работает телефоны «ВЧ»?

- Так точно, связисты, наконец отремонтировали линию. Доложили, что, судя по признакам – немцы сбросили бомбу. Хотели сообщить вам, но не смогли найти – ни в штабе, ни в окрестностях. Из Москвы уже звонили – и из генштаба, и от Верховного Главнокомандующего. И если в генштабе я заговорил сам, обрисовал текущую обстановку, то товарищ Поскребышев потребовал, чтобы со Ставкой договорили только вы.

Михайлов зримо намекал, что великий князь куда-то исчезал. А отсюда остался один момент, пара слов, чтобы начать выяснять – куда удирал командующий?

Сергей Александрович зримо для всех поспешил. Приказал начальнику штаба подготовить комнату с телефоном «ВЧ», а начальнику артиллерию группы лично проверять подготовку лейнеров к двенадцатидюймовым орудиям. Вопрос со снабжением боеприпасов решать с ним, а он уже будет решать и с ГАУ, и с генштабом, и с Верховным Главнокомандующим товарищем Сталиным.

- Товарищ Камера, имейте в виду. Танков у нас так мало, что можно сказать, что и нет. Пехоте может помочь только артиллерия. А она без боеприпасов ничего. И отправьте специального человека на поиск минометных батальонов. Как бы их у нас не украли. Фронт большой, а минометов мало. Под предлогом того, что раз не ищут, значит, не надо, еще нагло тащат.

Генерал-майор артиллерии Камера взял под козырек, а великий князь поспешил к телефону «ВЧ». Отмалчиваться от Хозяина в наш век техники чревато. Хуже только будет, если Верховный Главнокомандующий сам начать игнорировать тебя. Вот это уже будет самый край!

Самолично позвонил к А.Н. Поскребышеву. Тот даже обрадовался:

- Нашелся, красный молодец, а мы уж тебя разыскивая, все провода оборвали у телефонов. Сам Хозяин несколько раз спрашивал. Сейчас грозен, смотри, попадет тебе!

М-м, думал ведь, попадет. Вот и дождался. Впрочем, Поскребышев ругает ласковым тоном, значит, еще не вечер.

- Технические неполадки, Александр Николаевич, связисты все никак не могли соединить с Москвой.

- Ну-ну, - прокомментировал Поскребышев и соединил с И.В. Сталиным.

- Здравствуйте, товарищ Сталин! - как обычно, поздоровался он, едва услышал в трубке тяжелое дыхание.

Хозяин ответил не сразу, попаданец словно увидел, как тот неторопливо потянул дым из трубки и только после этого сказал:

- Медлите, товарищ Романов. Как у вас положение?

Не ругается, это уже хорошо, все-таки расстались они на тяжелой ноте, почти, как непримиримые враги.

- Товарищ Сталин, сегодняшнее наступление танковой группы Гота окончательно отбито с изрядными потерями для врага. Сейчас попытаемся отодвинуть Гота подальше.

Сталин явно был доволен. Известия-то хорошие! Он, разумеется, знал про замечательную оборону в районе Можайска, Михайлов же докладывал. Но приятное и не грех повторить.

- Очень хорошо, товарищ Романов, - благословил он Сергея Александровича, - а какие у вас проблемы?

Очень хороший вопрос, все-таки не я спрашиваю, а только отвечаю.

- Из актуальнейших проблем, товарищ Сталин, можно выделить следующие: группа до сих пор полностью недоукомлектована. Имеющие в штате минометные батальоны и бригада самоходных орудий находятся в пути, на железной дороге. Из-за этого в армиях нет ни танков, ни САУ.

- Танков пока нет, товарищ Романов, - понял Сталин уровень запросов Сергея Александровича, - самоходные орудия делают по временной схеме в Кирове в вашем ведомстве. Что касается пропавших подразделений, то я поручу Кагановичу. Пусть попрыгает, его наркомат. Я готов выделить вам людское вооруженное пополнение порядка двадцати пяти тысяч человек.

«Помнит, сколько в группе людей, - удовлетворенно подумал великий князь, дает еще половину. Не технику, так люди, тоже хорошо».

Сталин вдруг завернул на другую тему:

- Слышал вашу песню, очень мне понравилась.

?? - изумился Сергей Александрович, - он это обо мне?

Вождь еще говорил, видимо, песня ему действительно понравилась. И с точки зрения культуры, и с точки зрения идеологии.

Да ведь это он о песне «Вставай, страна огромная!» вспомнил попаданец. Той ночью он не только написал слова, но и подновил музыку. Ведь первоначально он хотел дать стихи А.В. Александрову, но потом оставил ему только аранжировку. В итоге отдал ему и забыл.

- Надо дать вам первую премию! - твердо сказал Вождь.

- Спасибо, товарищ Сталин, - поблагодарил он, немного покривив душой. Все-таки за чужую песню получать премию. Вернулся к прежней теме: - И еще артиллерийские боеприпасы, особенно для самых массовых 76-мм орудий, товарищ Сталин, - попросил он самое существенное.

Хозяин посмотрел на него, подумал, внятно поговорил трубку:

- Этому надо дать, очень уж важную позицию занимает на пути к Москве. Но о премии вы не забудьте.

Судя по еле слышной возне, вытащил из внутреннего кармана уже ветхий небольшой блокнот, в который, как попаданец знал еще из информации XXI века, И.В. Сталин заносил данные по производству различного типа техники и боеприпасов.

Внимательно посмотрел. Видимо, имеющие данные его не удовлетворили, он нахмурился и назвал цифру снарядов, гораздо меньшую, чем ожидал Сергей Александрович. С таким запасом боеприпасов какое наступление, усидеть бы кое-как в обороне.

Сталин, видимо, понял, что чрезмерно скуповат. Но что делать, производили в 1941 году очень скудно. Раз уж Вождь сам занимается распределением, куда уж дальше!

- Нет нужных людей, таких, как вы, товарищ Романов, - посетовал он, - потребителей много, все просят – умоляют. Но вот, чтобы самим что-то делать ни-ни!

Попаданец чуть его не пожалел. Всю свою предыдущую жизнь в Москве И.В. Сталин подбирал по степени преданности ему, Хозяину. Оказалось, что надо было брать в первую очередь работоспособных, способных. Теперь вот пытается переделать аппарат и армию, мучается.

- Я слышал, с боеприпасами может работать Ванников, может его в наркомат поставить.

- Ванников арестован, - сухо прокомментировал просьбу великого князя Сталин. До войны этого было бы достаточно. Хотя до войны он и не подумал просить за арестованных. Знал, чем такие слова заканчивались.

Но была тяжелая война, которая многое изменила. И Хозяин продолжил:

- В принципе, можно попробовать. Нет нужных людей!

И еще весь в тяжелых думах сухо попрощался:

- До свидания, товарищ Романов, не теряйтесь!

«Угу, товарищ Сталин, конечно, - подумал Сергей Александрович, - как только, так сразу, было бы что говорить. Иную информацию лучше бы и не передавать. Издревле так, гонец – первая жертва плохой новости. И вряд ли Сталин здесь исключение из долгого ряда диктаторов».

Прошелся в свой кабинет, стал работать с картами. Сначала посмотрел на общую, на весь фронт Германии и Советского Союза. Оптимизм она не навевала. Немецкие войска быстро продвинулись глубь страны и когда их удастся остановить, никто не знал. Хотя как раз попаданец пока единственный из современников не чувствовал, а четко представлял, что немцы скоро будет остановлены. А потом их станут гнать и чем дальше, тем быстрее.

Проблема в том, что это произойдет не автоматически, а с общими усилиями. Общая тенденция ближайших реальностей, в том числе и этой, будет такой же. СССР, проиграв вначале почти сокрушительно – немцы до столицы дошли тысячи километров! Но потом поднатужились и погнали не только по своей, но и по зарубежных стран.

То есть объективно боятся за СССР нечего. Убьют тебя, сын вырастет. Лишь бы в нашей страны либероссия к концу ХХ века не выросла. Лучше уж опять императорская Россия.

Но пока надо думать о нашей стране в годы Великой Отечественной войны. Ведь действующая сила развития человеческой цивилизации, в том числе и нашей страны – это люди. Субъективный фактор, который знать не желает объективных законов.

И хотя самим законам на это наплевать и они достаточно жестко лягаются в ответ, но общая картина развития человечества сильно размывается.

Отталкиваясь от конкретики, попаданец понимал, что гитлеровская Германия зарвалась. И уже самим своим выходом она подписала грядущее поражение.

Но где их удастся остановить – на дальних подступах? На ближних подступах? Отдав предварительно саму Москву или, что еще хуже, как в войну 1812 года отдав вражескую армию за столицу? Немного ли это, ведь даже после эвакуации в городе оставались сотни тысяч человек и… его жена с малолетним сыном!

Нет, этого не должно произойти! Сергей Александрович решительно подвинул к себе крупномасштабную карту Можайской линии обороны. Если первую он рассматривал пока как больше теоретический зритель, типа школьника или студента, то уже вторая карта была для него рабочей, на которой он создает свою победу. Недавняя атака, которую он первоначально хотел, как-то сама собой заглохла в череде забот. Солиднее надо подготовится!

Итак, первое, – это пополнение. Неудачное наступление группы Гота способствовало изменению сил. По крайней мере, до прихода общевойсковой армии. Какая это будет, он не знал (а из будущего не помнил), но в любом случае, будет много. Это ведь в СССР существовало полтора десятка фронтов, семь десятков армий. У Германии одномоментно было 3-4 группы армий (в начале войны 3) и немногим больше десяти армий. Соответственно и размеры.

Но пока прилично потрепанная танковая групп растеклась по всей Можайской линии обороны. Ведь гады иные участки фронта никак не прикрываются. Вот ведь нахалы!

Теперь наши силы. в Можайской линии обороны всего обороняются пять армий. из них в войсковуюгруппу входят три - 5, 16 и 33. Слабые армии, честно говоря. Создавались уже во время немецкого наступлении и создания обширного «котла». Вот и создавались армии из чего можно. И его резерва, тоже не очень-то и большого. Особенно мучил недостаток танков. Как тут наступать?

Ладно сделаем два варианта. Вызвал к себе начальника штаба группы полковника Михайлова, объявил ему:

- Наступаем!

Посмотрел на удивленное и какое-то радостное лицо Михайлова, повторил:

- Да наступаем. Создайте мне два плана наступления – с полным подкреплением – люди, самоходки бригады и минометы. И второй вариант, когда нам успеют подойти только людские пополнения.

Глава 7

Цель грядущего момента – обязательный разгром 3 танковой группы, - твердо сказал Сергей Александрович, - или, как минимум, так его так расколошматить, чтобы ее год не было ни слышно, ни видно на советско-германском фронте. Да, сил у нас откровенно мало. Но ведь и Гота тоже не много. Пощипали на днях. Главное, чтобы немецкие общевойсковые армии не высвободились у Вязьмы и не подошли к фронту.

Полковник Михайлов, как начальник штаба группы мыслил более конкретно:

- А что, наши окруженцы больше не будут прорываться?

- Нет! - отрезал бригадный комиссар, затем более мягко добавил: - мы с вами люди военные. То, что они без поставок продовольствия и боеприпасов, практически без командования дрались более двух недель, а кое-кто и дальше – вечная им слава и такая же память. Пусть литераторы потом поют им оды. А нам надо дальше воевать. Война ведь продолжается, немцы уже под Москвой.

- Слушаюсь, товарищ бригадный комиссар! - согласился Михайлов. Задал еще один злободневный вопрос: - а остальные две армии Можайской линии обороны в группу не войдут? Логично ведь!

- Хм, - хмыкнул Романов, - логично – это когда думаешь головой, а не эмоциями. Только товарищ Жуков, к сожалению, сейчас сильно рвет и мечет. Думаю, с такой просьбой он сразу откажет, прямо с порога. Мы ему совсем не законное дите, а даже лютый соперник. А звонить надо!

- Да уж! - содрогнулся начальник штаба, - он и порвет ненароком, и ничего ему не сделаешь. Зол товарищ генерал армии.

Они уже встретились с ним однажды. Командующий Западным фронтом генерал армии Г.К. Жуков прибыл в штаб группы практически с самим командующим группой бригадным комиссаром С.А. Романовым-Советским.

Г.К. Жуков военным был талантливым, это безусловно. Но и характер у него был очень тяжелым, что неоднократно отзывалось на его подчиненных. А самозваная группа ему и так не нравилась. Зачем здесь группа, когда есть фронт?

Командующий и как человек подозревал, что Сталин готовил своего любимца на его место. А то что великий князь любимец у Хозяина, твердо верили все советские граждане. Так вот, он немного пробудет командующим группой. И как только он отличится в своей должности или Г.К. Жуков где-нибудь ошибется, то бригадный комиссар займет его место.

Не понимал он это воинское формирование и как полководец. Ведь уже получили нехороший урок, когда немцы легко пронзили мешанину армий из двух фронтов (Западного и Резервного). И зачем повторять?

Поэтому в штабе Жуков был зол и груб, а в чем-то хамоват. Военные, как младшие по званию, в том числе и полковник Михайлов, все это молча проглотили. Субординация и дисциплина! Как говорится, ты начальник, я дурак. Я начальник, ты дурак. Пока начальником был Жуков.

Один только человек воспротивился. И как командующий, и как любимец Хозяина. Да и вообще как штатский человек. Ведь хотя и звание у него было военно-политическое, то есть вроде бы частично он относился к армии, но военную карьеру совсем не испытывал и портянки не нюхал.

Г..К. Жуков генерал армии был крутой, пулям не кланялся, с Хозяином почти спорил (правда, по мелочам, иначе бы его И.В. Сталин в пыль стер). Но тут и он был пас. Открыто выступить против Хозяина означало поставить крест не только на карьере, но и на жизни.

И разговор двух командующих очень походил на поединок двух альфа-псов – рычали, зубы показывали, когти выпускали, но драться не пожелали. Проиграешь еще, а так не напрямую соперник ведь?

И вот бригадный комиссар решил позвонить в штаб фронта. До сих пор второго разговора напрямую у них не было, встретились на людях вначале пусть не вежливо, но, по крайне мере, почти нейтрально. А то ведь узнает Хозяин о ссоре двух военных в такой тяжелый для страны (и для него) час, быстро помирит и станут они гостями соседних камер.

Попаданец, правда, вначале был стойко вежлив. Все-таки имидж великого полководца Второй Мировой войны, спасителя Родины довлел порядочно. Но, в конце концов, он по человечески психанул и в открытую заявил, что на его место никогда не стремился, и в армии только на время войны. И если некоторые д….бы тратят себе нервы, то и черт с ним.

Едва не подрались, у попаданца хоть гордость бы появилась – кто синяки наставил – сам Г.К. Жуков, величайший полководец! Но ругань (лай) был прилюдный и штабисты придержали, не столько растаскивая, сколько прикрывая телами. Ну и, конечно, языки распустили настолько резво (по долгу службы?), что попаданцу по «ВЧ» позвонил сам И.В. Сталин.

И вот позвонил в штаб фронта. Вначале, разумеется, ответил какой-то штабной командир, но потом его быстро пропустили к командующему. Тот сегодня был подозрительно вежлив, не сквернословил, не перебивал, чего попаданец в тайне боялся.

В конце дал вердикт:

- Товарищ бригадный комиссар! Вы уже настолько проявили себя, как полководец, что я уже корю за несдержанность. Что же предстоящей операции и объединения армий Можайского рубежа обороны под единым командованием, то я принципиально ЗА. Но решить это может только товарищ Сталин. Звоните ему!

Вот же ж, подумать только. И это превозмог себя и стал вежливым. Ха! А он думал, они постоянно ругаться будут. Так нет же, как взрослый мужчина взорвался, потом понял, что ошибся и все! А ты что думал, война же!

Позвонил самому Хозяину. Тот был не то, что веселым, но и не мрачным. Так нормальное настроение. Едва услышал об операции, тут же приказал:

- Стоп, по телефону больше ни полслова. Сообщите Жукову и приезжайте в Кремль оба. Понятно? Здесь и поговорим.

И положил трубку. Эх, а он хотел поспорить. С точки зрения попаданца, И.В. Сталин зря так не доверял телефонам. Нет, конечно, могут подслушать, но ведь не все и не везде. А линия «ВЧ» всегда охраняется, попробуй, пролезь.

Ну что теперь? Раз Хозяин не захотел слушать – поедем! Есть другие инсинуации? Кстати, хоть приехали мы в одинаковое время, но ехали в разных автомобилях и разными путями.

Это уже Г.К. Жуков предлагал, и не со злости, а, наоборот, по доброте душевной. Как оказалось, И.В. Сталин очень подозрительно смотрит на сближение высокопоставленных военных или чиновников. А вот вражду приветствует. В определенных рамках, конечно. Но приезд двух командующих (фронта и группы) в одном автомобиле непременно обязательно вызовет косые взгляды Хозяина. Фу-фу-фу!

А так они с разницей часа в полтора приехали и выгрузились в приемной А.Н. Поскребышева. Сергей Александрович раньше, Г.К. Жуков позже, практически опоздал.

Но опять же, без всякого умысла со стороны последнего. Ему просто не повезло – одно колесо пробило, шоферу, а потом уже и командующему пришлось торопливо менять с надеждой все же не опоздать.

Впрочем, они не скучали, даже более того. Великий князь Сергей Александрович попал в непривычную роль успешного композитора, а вот И.В. Сталин – привычную роль важного зрителя – мецената.

Самое главное, попаданец не всегда успешно отбивался от собственно совести. Оно это самое чувство, атаковало напропалую. И чем больше внешне Вождь хвалил композитора, тьфу ты, командующего группы, чем больше грызла изнутри совесть. Не его эта песня! И стихи Лебедева-Кумачева и музыка чья-то (Романов так и не разобрался в XXI веке чья).

Он так и сидел в кремлевском кабинете – красный и смущенный, к удовольствию И.В. Сталина. Такого композитора и поэта он еще не видел, и мецената очень радовала его реакция простого человека, если так можно было назвать великого князя. И сама песня очаровывала и вела к подвигу и напряженной работе.

Тут надо было отметить довольно двойственную реакцию Сталина-идеолога, политика и Сталина-человека. Ведь первому больше нравились идеологические сюжеты. Творческая интеллигенция в сталинском государстве играла важную роль подпорки официальной государственной идеологии. Ведь одно дело скучно рассказывать о роли большевистской партии в Гражданской войне и совсем другое – весело и интересно показывать ее, например, в художественном фильме о Василии Чапаеве.

Но иногда прорывались и обычные чувства человека. Он любил изысканные художественные сюжеты в романах и даже песнях и очень сердился, когда первая и вторая не совпадали.

В песне же Сергея Александровича, наоборот, идеологическая сторона усиливалась художественной высотой песни. Сталину как-то рассказывали и он с гордостью (!) рассказывал автору, что однажды, еще летом, бойцы с отправляемого на фронт эшелона пять раз слушали песню. Вот каковы ее художественная высота и идеологическая подкованность!

Зато поиск награды за песню неожиданно заспорился. Нет, разумеется, Сталинская премия первой степени с соответственной денежной компенсацией. Но Вождю хотелось бы еще дать что-нибудь такое материальное.

Что? Квартира в Москве есть. Более того, с подачи самого же Сталина ему дали для жизни и деятели целый особняк. Автомобилей аж несколько. Денег куры не клюют. Что еще дать, птичье молоко?

Тут на помощь пришел сам Сергей Александрович, смущенно попросив переаттестовать его из военно-политического звания в военное, хоть в полковника.

И.В. Сталин удивился такой странной просьбе. В Красной Армии еще не было широкой практики переаттестации. Она начнется как раз в войну и как раз с подачи самого же Хозяина и завершится ликвидацией института комиссаров и особой системой политических званий.

Великий князь пояснил, что должность он занимает военную, а звание у него военно-политическое. Многие теряются.

Вождь проницательно посмотрел на него:

- Не товарищ ли Жуков «теряется»?

Он так язвительно спросил последнее слово, что попаданец сам растерялся. Не подкузьмил ли он полководца. Сталин ведь действительно не возражал, более того, поддерживал состязание между представителями своего окружения, но до определенного уровня. А потом наказывал зарвавшихся спорщиков.

Поэтому он поспешил заявить:

- Не только командиры и генералы Красной Армии, товарищ Сталин. Воины интербригад, белоэмигранты, солдаты и офицеры зарубежных армий, с которыми я сталкиваюсь, все поначалу путаются.

- Хм! - хмыкнул Вождь с неопределенной интонацией, пыхнул дымом из трубки. В принципе, просьба хоть и экстравагантна, но логична. Можно и удовлетворить. Сказал неопределенно: - мы подумаем.

Такая формулировка означала, что Вождь несколько недоволен просьбой. И тут же, в пику своим словам, добавил:

- Только что же вы полковника просите? Бригадный комиссар – это, как минимум, генерал-майор. А по должности и выше.

Сергей Александрович и не собираясь что-то клянчить, оказался в тупике. Настаивать, значить, по сути, просить. Не настаивать – оказаться в дураках, зачем вообще рот открывал, рисковал?

И.В. Сталин же пройдя по кабинету, куря и о чем-то думая, вызвал Поскребышева и вдруг распорядился:

- Избрать товарища Романова членом ЦК ВКП (б). Голосование среди членов ЦК провести опросом.

Поскребышев не удивился такому приказу. Он вообще не так часто показывал чувства, чем сохранял себя при секретаре ЦК ВКП (б). Невозмутимо склонил голову в знак согласия и, только проходя мимо великого князя, одобрительно улыбнулся.

«Что же я это! - встрепенулся Сергей Александрович, - надо ведь поблагодарить товарища Сталина, и вообще поблагодарить».

- Служу Советскому Союзу, товарищ Сталин! - отрапортовал он, как солдат в строю на награждении. Потом добавил: - благодарю, клянусь, оправдаю доверии партии и ваше личное.

Получилось как-то странно или, как минимум, нелепо. Но Хозяину явно понравилось. Он улыбнулся, засунул трубку в рот, закурил, смотря на Сергея Александровича. Сел на свое место в кабинете и только потом:

- Я прикажу ежемесячно снабжать вас лимонами. Так, товарищ Романов?

Кажется, Вождь намекал на его любовь к цитрусовым. Он действительно любил чай с лимоном. Привычка с XXI века. Тогда лимоны снабжали всюду и круглый год. А вот в скудный ХХ век попаданец от этого страдал. Ведь тело уже другое, а привычка осталась.

- Спасибо, товарищ Сталин, - поблагодарил он почти искренне, - уж не знаю, откуда у меня это появилось.

В ответ он лишь рассмеялся. Очень уж показались забавными.

Вновь появился Поскребышев. Негромко, но так, чтобы слышали оба, сказал:

- Пришел товарищ Жуков, товарищ Сталин. Говорит, что ему назначено на это время.

- Назначено, - проворчал Хозяин, - вовремя надо приходить, а то ишь привычку взяли, идут, когда хотят.

Но самого Жукова он ругать не стал, выслушал извинение Жукова, у него прокололо колесо, да в еще безлюдном месте. Пришлось самим менять. Молча кивнул, показывая, что понял. Наверняка, военный не специально опоздал, что ему делать нечего, сердить его понапрасну?

- Так товарищи, - заговорил он уже о другом, - мне сообщили, что вы друг с другом ссоритесь. Немедленно прекратите. Вы оба талантливые полководцы, лучше вас у меня нет!

Сталин раскурил трубку, испывающе посмотрел на собеседников, вдруг спросил:

- Товарищ Романов, у вас есть какие-то претензии к товарищу Жукову?

Ха, кое-что у него к Жукову, конечно, уже было, но если вот так категорично и жестко…

- Нет, товарищ Сталин, это мелочи, я к Георгию Константиновичу всегда отношусь хорошо, - твердо сказал попаданец.

Хозяин выслушал его, повернулся к другому собеседнику:

- А вы, товарищ Жуков?

Генерал армии заговорил сразу, вопрос, видимо, для него уже был решенным:

- У меня, как вы знаете, были к товарищу Романову определенные шероховатости, но как оказалось, это сугубые недоразумения. И за последние сутки я убедился – он прекрасный товарищ и талантливый полководец. А его разгром группы Гота под Можайском, я уверен, станет классикой Великой Отечественной войны.

И.В. Сталин удовлетворенно кивнул:

- Если у вас нет друг против друга ничего, пожмите руки в знак согласия.

Полководцы поднялись и без всякого промедления пожали руки. Сталин, пыхнув трубкой, сказал:

- И чтобы не было этого и впредь. Война же идет.

Он вернулся обратно, сказал:

Садитесь, товарищи, за стол и поближе ко мне. Я пригласил вас обоих одновременно в Кремль, чтобы, в первую очередь, разобраться с вашей ссорой. Это черт знает что, два лучших полководца Красной Армии этой войны ругаются и чуть ли не дерутся. Более того, вы знаете, что пресса САСШ и Англии смакует эту картину?

- Да? - искренне удивился Жуков и даже попаданец на этот раз ничего не знал. Им что, делать, что ли, нечего?

- К счастью, у империалистов никого в штабе не было, НКВД на этот раз сработало, как надо. В итоге, как говорится, слышал звон, да не знает, где он. Такова понаписали! - Сталин лукаво улыбнулся и уже серьезно, по деловому заговорил: - у нас есть еще один вопрос о наступательной операции под Можайском, но перед этим я предлагаю поговорить о награде товарищу Романову.

- Что за черт сегодня летает надо мной? - подумал Сергей Александрович, - надеюсь, хоть лукавый, а не злой? А то ведь награды разные бывают. 9 граммов свинца тоже иногда называют вознаграждением.

- Орден Трудового Красного Знамени! - объявил Хозяин.

У попаданца зачесался затылок. За что Трудового? За войну?

У Жукова тоже, видимо, появились аналогичные мысли.

- За сражение Орден Трудового Красного Знамени? Извините, товарищ Сталин, но так нельзя!

Сталин аккуратно выпустил клуб дыма, спокойно заметил:

- А почему вы решили, товарищ Жуков, что это за военные действия? Вы что товарищу Романову предлагаете – Орден Боевого Красного Знамени? Я согласен. А этот трудовой орден мы отдадим за прекрасную, зажигательную песню «Вставай, страна огромная!»

Вы согласны, товарищи?

Глава 8

- Грядущая наступательная операция под Можайском мною предлагается из простой очевидности – немцы под Москвой, - сказал присутствующим командующий группой Романов-Советский, - это, разумеется, очень нехорошо, но есть и маленький плюсик – немцы зарвались и сюда пришли ослабленными, как физическими, так и моральными. Скажите мне еще месяц назад, что танковая группа будет остановлена стрелковыми частями при поддержке одной артиллерии – я бы не поверил. А теперь разделаем!

Но если к моторизованным корпусам подойдут общевойсковые армии, то разгромить их будет сложнее. Таков замысел – бить немцев поодиночке, раз уж они так расположились. Сил с натяжкой, но хватит.

- Что же, - задумчиво сказал Жуков, - немного рискованно, но, в общем-то, здраво. Наглеца Гота товарищ бригадный комиссар накануне изрядно потрепал. Сейчас можно и окончательно разбить, пока он не пришел в себя.

- Очень рискованно, - поправил его подошедший недавно в кабинет Маршал Советского Союза Б.М. Шапошников, - но деваться нам некуда.

- Очень рискованно, - вздохнул дымом Хозяин, - тут вы правильно сказали, товарищ Шапошников. Но и заманчиво!

Он строго посмотрел на Сергея Александровича:

- Ваше поражение, товарищ Романов, практически означает общее поражение страны. Поэтому я дам вам все, что есть в резерве. Накануне Каганович нашел и самоходчиков, и минометные бригады, на днях они прибудут сразу под Можайск. Кроме того, вам будет отдана 108 танковая дивизия и 82 мотострелковая. Обе они еще довоенного формирования и добротные. Минус в том, что танков там много, но все они старые. Поэтому на каждую дивизию дополнительно дадим по роте тридцатьчетверок. Из людей есть два отряда ополченцев, батальон интернационалистов, белоэмигранты, какие приехали.

- Большое спасибо, товарищ Сталин, - оживился Сергей Александрович, - танки и САУ будут очень кстати. Ополченцы пойдут на пополнение 14 и 19 стрелковых дивизий Народного Ополчения, интернационалисты – интербригады, а с помощью дополнительных сил эмигрантов, мы попробуем создать кавалерийский казачий корпус. Очень уж не хватает этого соединения. Одного корпуса Доватора явно маловато. Еще бы боеприпасов, хотя бы три- четыре боекомплекта

И.В. Сталин молча взял знакомый блокнотик, полистал его, нашел нужную страницу. Темпы производства его не обрадовали.

- Ладно! - махнул он рукой, - как говорится, раз пошла такая пьянка! Будут вам боеприпасы!

- И последнее, товарищ Сталин, - сказал Сергей Александрович, - о структуре…

- А что о структуре? - насторожился Хозяин.

- Я предлагаю объединить армии Можайской линии обороны.

- Этоможно! - сразу согласился И.В. Сталин. Чувствовалось, он почему-то ожидал предложение более масштабных реорганизаций. А тут небольшая реформа.

Сама операция была простой и изящной. Ядро 3 танковой группы – 39 и 57 моторизованные корпуса, расположенные сравнительно компактно, предполагалось вначале окружить двумя ударами с каждой стороны, а потом обрушить на него прямой мощный удар. Дальше намечалось варьировать в зависимости от того, что может предложить Верховный Главнокомандующий – танки и САУ или снаряды.

И.В. Сталин дал то и другое, но в сравнительно небольшом количестве. Обвинять его в скупости было бессмысленно, промышленность СССР в 1941 году только развивалась и реформировалась, производя минимальное количество продукции. Придется опять же импровизировать.

В конце беседы попаданца дважды приятно удивили. Хозяин хорошо помнил просьбу Сергея Александровича о переаттестации. И хотя ответил ему неопределенно, но сам уже решил положительно. Правда, начал он своеобразно, как это делал обычно.

- Борис Михайлович, - сказал он мягко после обсуждения всех вопросов, - вы, как самый здесь старший военный по званию, что можете посоветовать – присутствующий здесь бригадный комиссар Романов просит его переаттестовать, аргументируя тем, что занимает должность не военно-политическую, а военную. Я склонен поддержать его просьбу. Но какое звание?

Вопрос был очень в тему. Б.М. Шапошников, будучи уже человеком старым в начале 1940-х годов, молодость и большую часть зрелых лет прожил в дореволюционной России. И вынес от той жизни приятное впечатление.

То, что маршал позитивно относится к прежней дореволюционной стране, Хозяин знал. Еще бы! НКВД тщательно провентилировал всех находивших около Вождя по приказу самого же Вождя. И сам Шапошников это знал и вопрос именно к нему уже подразумевал характерный ответ. И он твердо ответил:

- Товарищ Сталин! С одной стороны, по уставу бригадный комиссар приравнен к общевойсковому генерал-майору. С другой стороны, должность командующего воинской группы, в которой находится три армии, требует звания генерал-лейтенанта, а то и генерал-полковника. И это опять по армейскому уставу.

Пока Шапошников говорил, Сталин молча курил. Оратора он очень уважал и как специалиста, и как человека. И, в отличие от остальных, называл его не по фамилии, а по имени-отчеству.

А когда маршал закончил, то не стал комментировать, а просто спросил:

- Вам все понятно, товарищ Романов?

Да не фига не понятно! Генерал-майор? Генерал-лейтенант? Генерал-полковник? И что он, гадать должен!

Пришлось так примерно и сказать Хозяину:

- Понял, что генерал и все.

Вот теперь и получится, на каком уровне у нас отношения. А как иначе? Отругает, отлуотлупцует, просто пошлет?

Однако, И.В. Сталин лишь помолчал и изрек:

- Есть мнение, что вы – генерал-лейтенант.

Не хило он огреб, все-таки великий князь! Ему и так тяжело, а тут еще звания получай… рядовой и так далее. Нет, сразу с генеральских чинов начнем.

А уж в конце и вообще сказка началась. Когда все вроде бы совсем – совсем договорились. И гости – маршал Шапошников, генерал армии Жуков и, конечно же великий князь Романов (теперь – генерал-лейтенант) стали встревожено шевелится. И Хозяин И.В. Сталин все чаще поглядывал на часы – явно сейчас погонит, хотя ему гости ему еще интересны, но и время не казенное, вот и хоть разорвись.

То есть, если гости вежливые, или у них есть хоть какой-то клапан предосторожности, они сами должны уйти, а то Хозяин кремлевского кабинета решит, наконец, между любопытством и недостатком времени, и просто выгонит.

Б.М. Шапошников попросился уйти первым, все-таки светская, еще старорежимная культура сработала. Глядя, как И.В. Сталин, хоть и с некоторой трудностью, но все же соглашается, стали собираться и генералы. В самом деле, главные вопросы решены, а просто так болтать абсолютно нет времени ни у них, ни у Хозяина.

Извинились, вежливо попрощались, сославшись на недостаток времени. И.В. Сталин категорически не протестовал. Тогда, сохраняя субординацию и дисциплину, военные направились гуськом на выход – вначале Маршал Советского Союза Б.М. Шапошников, затем генерал армии Г.К. Жуков, и, наконец, генерал-лейтенант великий князь С.А. Романов-Советский.

Вот тут и случилась, с точки зрения попаданца, эта сказочная классика. Нет, или классическая сказка. Предыдущие военные уже выходили – Борис Михайлович был в приемной у А.Н. Поскребышева, Георгий Константинович шел следом, а Сергей Александрович нацелился, как бы побыстрее покинуть кабинет, но не отдавить сапоги генералу армии, а то ведь нехорошо будет.

Но вдруг И.В. Сталин, который вроде бы совсем зарылся в многочисленные бумаги на столе и вытаскивал из папок в бюро все новые, сказал негромко, но четко, как в классике:

- А вас, товарищ Романов, я попрошу остаться.

Он, видимо нажал кнопку вызова, поскольку в двери неслышно появился А.Н. Поскребышев. Глазами улыбнулся заторможенному великому князю, но сам уже дисциплинированно замер, готовясь выполнить любое приказание – от принести ему чаю, до немедленно арестовать шедших гостей. И то, и другое уже бывало и еще неоднократно будет. Это же не сказка, а сугубая реальность!

Меж тем И.В. Сталин, окончательно оторвавшись от бумаг на столе, повторил с нажимом:

- Пройдите к столу, товарищ Романов, я не кусаюсь, - и уже к секретарю, - товарищ Поскребышев, распорядитесь нам чаю с лимоном и какой закуской.

Попаданец, который только что развеселился – очень уж прошедшая картинка подходила на аналогичную про Штирлица и Мюллера – в миг насторожился.

«Изрядный дурак и лоботряс, - отругал он себя мысленно, - это же настоящий Сталин, а не его анекдотичная копия. Дважды уже арестовывался. Не хватает – третий раз загонит в тюрьму. Будешь там куковать до конца века».

- Я извинюсь, - виновато сказал Сергей Александрович, - вроде бы все вопросы решили, уже мысленно был под Можайском, в противодействии с подлецом Готом.

- Гот подождет, - резко отрезал Хозяин, сердито посмотрел на попаданца, и тому открылась в его глазах целая бездна. Это был только миг, а потом домашний И.В. Сталин добродушно пояснил: - это мы с военными разобрались их вопросы. Но ведь, вы-то не только, и не столько военный. Напоминаю вам, товарищ Романов, если вы вдруг забыли, вы еще великий князь! И если вы не хотите это забыть, то окружающий мир, к сожалению, помнит.

Вот! - перекинул он в некотором раздражении какую-то бумагу, - перевод письма ко мне Черчилля. Все читать вам не обязательно, но отчеркнутое просмотрите.

Читайте, читайте, - надавил он голосом, видя, что его собеседник колеблется, - это касается непосредственно вас.

Сергей Александрович, хоть и понимал, что касается совсем уж сокровенных государственных тайн, даже совсем интимных диктатора, которые, как бетонная обувь, утащат на дно жизни. Но, с другой стороны, а что делать? попробуй-ка не послушай Хозяина!

Вчитался в отчеркнутый синим текст (И.В. Сталин любил работать карандашом, который с одного конца имел синий грифель, с другой - красный):

«А еще, господин Сталин, мне бы хотелось увидеть господина Романова. Он был до войны у нас в Англии. По понятным причинам я тогда его не видел, но Энтони Иден говорит, что он уже тогда был настроен крайне отрицательно к Гитлеру и не скрывал этого. Не скрою, господин Романов сейчас очень популярен в английском обществе и я был бы крайне вам признателен, если бы он смог приехать к нам. Это бы весьма положительно сказалось на советско-английских отношениях…»

- Прикажите отправляться в Англию, товарищ Сталин? - оторвался от послания премьер-министра Англии Сергей Александрович.

- Эхе-хе, - по старчески закряхтел Хозяин, - а зачем? Черчилль пока в первую очередь пытается вежливо узнать, живы ли вы еще, не шмонаетесь по кутузкам…

И я бы с радостью отправил бы вас, но положение под Москвой напряженное, а товарищ Жуков один явно не справляется.

Кстати, - оживился И.В. Сталин, - спасибо вам за Ванникова, - я его направил обратно в наркомат боеприпасов замнаркома. Вопреки мнению ребят из НКВД, которые настоятельно подчеркивали, что он вредитель и враг Советской власти. Ну, может он и враг, но работа в наркомате резко улучшилась и вы это сами почувствуете. Производство боеприпасов зримо выросло.

Он положил на стол трубку, подвинул ближе стакан чая, поставленный Поскребышевым, посмотрел на попаданца.

- Пейте чай, товарищ Романов, - заботливо сказал Сергею Александровичу, видя, что тот скромно сидит и не прикасается к угощенью на столе.

- Ах да! - «вспомнил» попаданец, - извините, забылся совершенно.

Взял свой стакан чая, положил один из кусочков разрезанного лимона.

- Нет-нет, товарищ Сталин, - отказался он от сахарного песка в сахарнице, подвинутой Хозяином, - сахар, конечно, полезен мозговой деятельности, но угнетает сосочки языка. Поэтому с ним не ощущается ни вкус самого чая, ни лимона.

- Гхм, - отстранился Вождь, - я и не знал. Как говорится, век живи, век учись, - он перемешал чай в стакане. Как заметил попаданец, кусочек лимона положил, но и сахара прилично бухнул. Подытожил разговор: - Сейчас, нам, товарищ Романов, надо одновременно решить две задачи – разгромить танковую группу Гота и заинтересовать господина Черчилля. Имейте в виду, - предупредил Хозяин: - Черчилль нам стародавний враг. Гитлер еще лежал в политической колыбели, а этот господин уже изворачивался, как бы навредить. То императорской России в договоре подкузьмит, то новоявленному СССР пытается нагадить. Он и в будущем будет не лучше, опять как-нибудь изловчится принести вред.

И.В. Сталин отодвинул стакан, закурил трубку, продолжил:

- Но сейчас идет война. У нас общий враг, смертельный и очень тяжелый. Поэтому, хочешь, не хочешь, а приходится дружить против Гитлера. Понимаете, товарищ Романов?

Ха, попаданец да не понимал! Но для Хозяина он тяжело задумался, потом поднялся свой взор и решительно сказал:

- Да понимаю, товарищ Сталин. Будем дружить, но оружие хранить и после войны. Наш бронепоезд будет на запасном пути и в полной готовности!

- Правильно, товарищ Романов! - довольный Сталин, увидев, что его собеседник понял мысль, пыхнул трубкой и приказал: - какие мысли у вас есть на текущий момент?

Попаданец мысленно напрягся. Хозяин перед ним явно открылся. Главное теперь не лажанутся, ответ будет скорый и очень жестокий, даже смертельный.

- Послушал ваши выводы текущей международной обстановки, очень простые, но гениальные, и как пелена с глаз спала, товарищ Сталин! - признался Романов XXIвека, стараясь быть откровенно честным и кристально чистым, - поправьте меня, если я не прав. Итак, из совокупности задач сегодняшнего дня самая главная для меня военная.

Почему? Ну, во-первых, враг у ворот столицы, от этого никуда не денешься, еще один проигрыш может быть фатальным, зато выигрыш может кардинально изменить ситуацию. Во-вторых, ни он, ни я интересуем друг друга, прежде всего, не конкретные личности, а по вкладу в победу над Гитлером. И я должен опять же побеждать Гота под Можайском, буду еще интересен, а он, в свою очередь, может узнать обо мне не сам, а через английского посла в Москве Криппса.

Поэтому, - вопросительно посмотрел он на Хозяина, - поскольку сейчас военные действия идут от Москвы, к сожалению, не далеко, но имеется возможность параллельно с руководством группы под Можайском активизировать мою деятельность, как председателя Всеславянского Комитета?

И.В. Сталин, густо задымил, задумался над словами великого князя. В принципе, общий его анализ не плох, как и наметки деятельности. К тому же он тщательно и, вроде бы, искренне подчеркивает, что делает это не по собственной инициативе, а по общей линии, выверенной мною. Пусть работает. А исправить мы всегда успеем, на это есть НКВД СССР. И парень он не плохой, а то, что великий князь, так даже добавляет определенную перчинку.

- Хорошо, товарищ Романов, с вами можно согласиться, - кивнул после долгой паузы Вождь, - о сражении под Можайском мы уже поговорили. А что вы хотите делать в Москве в Комитете?

«Прятаться под кроватью в спальне!» - фыркнул мысленно попаданец. Вслух же почтительно сказал:

- М-м-м, первое, что мне приходит в голову – это возобновить регулярные рауты в особняке. До войны мы неплохо проводили их с немецкими дипломатами. Теперь можно проводить под эгидой антигитлеровской коалиции.

- Да, - пыхнул трубкой Сталин, - и еще, товарищ Романов, хорошо бы вам лично провести поездки так сказать, по местам былых сражений. В связи с этим мыхотели бы видеть у вас в группе заместителя. Как вы?

- Хорошо, товарищ Сталин, это очень вы здорово придумали! И про дипломатические визиты и про моего заместителя! - вырвалось у Сергея Александровича. И на это раз не только внешне, но и мысленно. Он вспомнил, как в прошлой реальности это было и какой имело международный эффект. Так почему и здесь их не проводить? А старик-то мудр, что бы о нем не говорили. Ведь ничего не знает, в отличие от меня, а как дирижирует событиями. Так держать!

Глава 9

К вечеру Сергей Александрович, наконец, вышел из кабинета И.В. Сталина и выехал из Кремля, лишь сменив у А.Н. Поскребышева петлицы. Конечно, можно было заказать в спецателье полный генеральский мундир, или, хотя бы, на глазок купить в военторге готовый, но совершенно некогда. Потом!

А так все были довольны: Вождь тем, что военные уже смогли хотя бы представить логичный план военных действий, а не мямлили беспомощно, военные – тем, что их хотя бы их выслушали и не обругали, в 1941 году всяко бывало.

Ну а попаданец в первую очередь тем, что не попал в проскрипционные списки врагов Советской власти, читай Сталина. Тоже ведь в те времена по всякому было. И по вине, и без вины, и даже вопреки победе. Но его сегодня не только не обвинили, Сталин лишь предупредил их с Жуковым, но так, по-отечески. Зато он был сильно поднят и по военной линии: из бригадного комиссара в генерал-лейтенанты. И по партийной: из кандидатов в члены ЦК! Ужас, как растет, куда только вырастет?

В конце долгого разговора наедине Хозяин даже было решился поговорить об императорском троне, вакантном даже от псевдоимператора, или, как он сам говорил, императора России в изгнании, после его смерти в 1939 году. Жалко, конечно, чисто по-человечески, хотя в этой реальности он и прожил на год дольше (в прежней реальности Кирилл умер в 1938 году), но тем не менее.

Как и водится, появились новые кандидаты, в том числе и из семьи Кирилла, но это, по сути, уже было по принципу: свято место пусто не бывает. С того времени, как И.В. Сталин внятно объявил, что большевики принципиально не против института императора в СССР при обязательном согласовании кандидатуры с Советским правительством. И, тем более, после того, как императору Кириллу позволили приехать, спокойно жить и спокойно умереть, и даже разрешив похоронить тело умершего в Петропавловском Соборе – давнюю усыпальницу российских императоров.

Так вот с конца 1930-х годов реальными императорами в мире считались только те кандидаты, кого признавали в СССР. А если прямо говорить – кого признавал И.В. Сталин. Таковых, кстати, еще не было. Сергей Александрович в этой связи, как и весьма вероятный кандидат в преемники среди Романовых, и как наиболее близкий Романов к Сталину, видел себя (черт возьми!) наиболее реальным кандидатом в императоры в России.

Но вот опять что-то не получилось. Скорее всего, проблема была в самом товарище диктаторе. Отдавать львиную долю власти, причем даже не своей, а, скорее всего, уже преемника по КПСС, не получая ничего, И.В. Сталин все равно не хотел.

Хотя попаданец, если бы пошел прямой разговор, дал бы все гарантии. И большевистская партия оставалась бы в СССР единственной, и партаппарат бы рулил у власти, и рыночная экономика не выводилась бы наобум, а долго бы существовала бы, как одна из нескольких. Да много бы чего было бы. Или, наоборот, не было бы. Ведь попаданец был из будущего и хорошее знал, что исторически верно, а где обычная авантюра, пусть она по-разному называется.

Но И.В Сталин, в конце концов, не стал говорить. Не захотел. А Сергей Александрович, если и хотел, то у точно не смог. Он прекрасно понимал, что как только Хозяин почувствует в нем соперника, даже гипотетического, то его существование не стоит и гроша ломаного. И потому он сам не лезет. Хоть не любил он Н.С. Хрущева, но его пример для него был заразителен. Не надо умничать и проживешь долго. Не лезь сам и не умрешь! Пока же ему хватало и великого князя в воинском чине советского генерал-лейтенанта.

Автомобиль подошел к особняку и Сергей Александрович вышел, как физически из легковой машины, так и мысленно из своих нелегких дум.

Мария Федоровна его не ждала, как и весь аппарат Всеславянского Комитета. Как раз вчера он звонил по «ВЧ» с сообщением, что в ближайшие дни не приедет, очень некогда. Обманул, м-да. Человек полагает, а судьба располагает. Ну, или И.В. Сталин располагает, что в дано случае одно и то же.

Жена изволила прилечь со своим мужчиной, раз законного мужа не было. Это Мария так шутила, благо мужчина ее и год не прожил, и называть так его можно, лишь прикалываясь. С сыном то есть.

Ничего, раз она шутит, то и он позволит. Расцеловал властно, почти грубо, не обращая на жалобные возгласы. Хотя ответы на поцелуи были страстные, тоже мужа заждалась.

А еще Мария Федоровна приятно обрадовалась новым петлицам. По невеселой практике визита к Хозяину мужа, можно ожидать, что угодно – от ареста до резкого служебного взлета. На это раз было, видимо, последнее. А когда узнала, что ее муж теперь член ЦК ВКП (б), точно поняла – он на подъеме.

Кроме того, он долго разговаривал со своими заместителями. Комитет снова начинает работать хотя бы в одном направлении, а, поскольку председателя в Москве не будет, то вся подготовительная работа падет на них и на жену, как секретаря Комитета.

Ну и наконец ночная супружеская работа, как без этого.

Рано утром, расцеловав жену и ребенка, весьма скудно позавтракав, он уехал на фронт на автомобиле. Эх, какова все же жизнь! Он лучше бы ехал сотню лишних километров, чем видеть все эти фронтовые ужасы вблизи Москвы.

Ну а в штабе хватило своих забот. Начальник штаба группы полковник Михайлов с замирением сердца сообщил о внезапном приказе командующего Западном фронте генерала армии Г.К. Жукова об объединении всех войск Можайской линии обороны в одну группу. То есть все пять армий – не только 5, 16 и 33, но и 30, 43 со своими полосами обороны.

Вот начальник штаба и не знал, что думать. Вчера только говорили об ужасном и грозном командующем фронте и как у него бы отжать еще две армии. А сегодня он сам спокойно и как само собой разумеющееся говорит о присоединении этих войск. И командующего группы нет! То есть, он предупредил, что задержится, в этом отношении все спокойно. Но брать перед вышестоящим начальством, а звонили не только из штаба Западного фронта, но и напрямую из наркомата обороны и генштаба Михайлов еще не мог.

К счастью, вот он, командующий, здоров и даже весел, только голоден. Небольшие запасы продовольствия он, не раздумывая, отдал жене. Сам же, по сути, за утренним чаем пил лишь пустой напиток.

Позавтракал холодной кашей с тушенкой, запивая свежезаваренным чаем. Попутно пояснил, что их глупая ссора окончилась. Он встретился с командующим Западным фронтом Г.К. Жуковом и они откровенно поговорили. Потом им пришлось быть у Верховного Главнокомандующего, тот их легонько побранил. А они, как ему показалось, окончательно помирились.

Теперь о наступлении. Операция была озвучена в Ставке, при И.В. Сталине, Б.М. Шапошникове, Г.К. Жукове и ими одобрена. Подробности он еще продумаю сегодня, а потом мы поговорим уже в некотором коллективе.

О коллективе. Товарищ Сталин рекомендовал мне больше работать во Всеславянском Комитете, председателем которого я являюсь. В связи с этим мне явно нужен заместитель. В Ставке прозвучала фамилия генерал-майора К.К. Рокоссовского. Я поддержал эту кандидатуру.

Более того, товарищ Михайлов! Ваша деятельность мне нравится, хотя я по-прежнему вижу у вас ошибки. Но все-таки я выставил вашу кандидатуру на звание генерал-майора. Товарищ Сталин с некоторыми оговорками принял ее. Так что поздравляю вас с очередным званием!

Г.М. Михайлов откровенно растерялся. Красная Армия весь 1941 год отступала и дошла уже до Москвы. И хотя недавно Готу знатно дали по морде, но как-то ему показалось, что победа на фоне поражений была блеклой. Видимо, он ошибся. По крайней мере, товарищ Сталин имел другое мнение.

- Вот, у меня есть старые петлицы, надеюсь, они уже не буду нужны, - с этими словами СА отдал генерал-майорские знаки различия, - ознакомитесь с нашими новыми армиями генерал-майором.

Михайлов сказал нужные слова и ушел. План действий командующий группой на сегодняшний день ему очертил и он был изрядным. Беги, савраска, аванс тебе дали большой и очень вкусный. И судя по Романову-Советскому, по его удачной и победоносной деятельности, дадут еще, лишь бы сам не споткнулся!

Сам же Сергей Александрович попросил стакан ароматного и крепкого чаю, так, наконец, поправившего ему в этом времени, и загрузился за свой личный стол – работать! Все необходимое для этого у него было – крупномасштабная карта, где, по-видимому, рукой то ли штабного писаря, то ли самого начальника группы уже были показаны последние изменения в группы – она стала уже в 5 армий. В остальном же, к сожалению, нововведений не было – ни по расположение фронта, ни по положению частей и соединений врага.

И если первое вызвало некоторую грусть, и он собирался линию фронта значительно отодвинуть, при том, что главная цель была все же другой. То второе уже настораживало. Разведка «зевает» или же неприятель действительно пассивен? Пометил себе – вызвать начальника разведки группы и потребовать от него активизировать деятельность его подчиненных.

Он просмотрел отчет начальника разведки И.Д. Васильева, благоразумно подсунутой ему на стол начальником штаба фронта. Разведка двух армий провела поиск, взяты пленные и ряд документов. Нет, никаких серьезных изменений не происходило.

С другой стороны, логично предположить, что Гот и не будет шевелиться. Последние сражения привели к серьезным кровопусканиям в танковой группе. Не до того пока. И серьезные подкрепления в ближайшие дни ждать не стоит. Вяземский котел советских войск, к сожалению, приказал дальше жить. Мелкие группы красноармейцев и командиров еще существовали, но основная масса уже либо погибла, либо попала в плен. Мда-с!

Но теперь немецкие войска, а для армий Можайской линии обороны 4 и 9 полевые немецкие армии, должны еще сгруппироваться, подтянуться к новой линии фронта. А это, с учетом российских просторов, никак не меньше нескольких дней.

Советские войска. С учетом относительно небольших потерь в последних боях и последние подкрепления в технике и людях, то их положение было благополучно. Опять же относительно. После сокрушительных потерь в Вяземском котле, существующий Западный фронт все равно с прибытием полевых армий сильно отставал от врага как в количественном, так в качественном отношении.

Вот и получалось, что грядущее наступление уже не желательно, а обязательно. Иначе придется повторять практику прошлой реальности осени 1941 года и пятится спиной чуть ли не до московских окраин.

А может и дальше. Реальность-то другая. Пусть похожая, но не 100% копированная. Пока она изменяется со знаком плюс, но, чем черт не шутит, может и повернется со знаком минус.

Стоп, хватит дергать за свои нервы, они и так измочалены. Лучше подумать перед тем как шлифовать детали операции, о цели же оной операции. Первоначально она была простой и внятной – отбросить 3 танковую группу генерала Гота от Москвы, как можно дальше. Однако в процессе разработки этой операции цель в голове Сергея Александровича цель постепенно модифицировалась и в конце концов в сталинском кабинете в Кремле попаданец четко сформулировал цель – операция будет проводиться для окружения и возможного уничтожения ядра 3 танковой группы - 39 и 57 моторизованные корпуса.

Окружать стрелковыми и отчасти кавалерийскими соединениями при минимуме танков и САУ моторизованных корпусов – это, товарищ Романов, или авантюризм или просто глупость. Так недовольно сформулировал свой вопрос И.В. Сталин.

На это Сергей Александрович спокойно ответил, что это кратко сформулированная цель. Если же формулировать более полно, то она будет выражена таким образом – вытеснение немцев из Подмосковья путем окружения и максимального уничтожения. То есть немцам после окружения, в крайнем случае, позволят уйти, но с очень большими потерями.

Хозяин даже трубку положил на стул, так он был удивлен. Ведь окружая врага, всегда стремятся его уничтожить, для этого и окружают. Так, товарищ Романов?

Наивные дети наивного ХХ века! Попаданец, раз уж они начали говорить об этом, разъяснил не только И.В. Сталину, но и Б.М. Шапошникову и Г.К. Жукову, что, конечно, да, хочется врага уничтожить полностью. Но, как правильно говорит товарищ Сталин, соотношение людей и, особенно, техники для нас неблагоприятно. Поэтому будем перед собой правы – цель отступления – вытеснение немцев с оккупированной ими территории путем окружения и уничтожение их настолько, насколько возможно.

Что касается преобладания техники, то это для немцев не только плюс, но и минус. Ведь это только теоретически с позднеосенними холодами грязь перестала мешать технике на полях мешать. На практике же техника на полях да, почти перестала вязнуть. А вот на лугах с обязательными ручейками и реками по-прежнему застревают. И к этому еще стали возникать проблемы с двигателями. И это еще не возникали снегопады.

В общем, товарищ Сталин, если в бою техника немцам хорошо помогает, то при передвижении она, как и раньше, дает много недостатков. Даже, с моей точки зрения, с холодами их стало больше. Итог – стрелковые и, тем более, кавалерийские части на бездорожье по-прежнему двигаются быстрее моторизованных. Так что при наличии достаточного количества орудий и ПТР, не говоря уж о САУ и танков, стрелковые соединения будут драться с моторизованными, как минимум!

Тогда он сумел убедить собеседников, хотя и сам понимал, что доводы его логичны и аргументированы. А теперь их придется адаптировать на практике в полях и лесах.

Сергей Александрович внимательно смотрел на карту. Немцы в большинстве, как и раньше, придерживались шоссе. Ну не могли они с большим объемом техники и грузов перемещаться в бездорожье!

В этом было наше достоинство. Неплохая, неприхотливая пехота с монгольскими коняшками и немного конницы (в данном случае 2-3 малочисленных корпуса) опять же с монгольскими конягами. Никто (люди и кони) не капризничает и не становится в позу, тогда как у немцев техника гораздо поскрипеть, явно женского пола.

Итак, в чем изюминка, в чем же эта сушеная виноградина? Моторизованные корпуса, хотя уже холода, а, может даже, из-за холодов по-прежнему привязаны к Минскому шоссе, с ее когда-то асфальтированному полотну, с их довольно многочисленным селениям, как городского, так и сельского типа. Нет, примерно даже не в октябре, скорее в будущем, в ноябре танки начнут сходить на поля и леса, но как-то робко, неуверенно. А впереди уже декабрь с лютыми морозами и обильными снегопадами…

В общем, если пехотные корпуса все-таки расползлись по лесным селениям и дорожкам, при чем еще до осенних холодов, а куда им деться, то моторизованные соединения так и жмутся к шоссе.

Вот этим и можно воспользоваться. Минское шоссе с их несколькими немецкими уплотнениями в виде людей и техники надо окружить, причем немецкими же методами, но в русском изложении.

Первые удары стрелковыми частями при поддержке штатной и прикомандированной артиллерии создают близкое окружение. Вторые удары, только не моторизованными частями, а кавалерийскими, создают удаленное окружение. Таким образом, даже если окруженные сумеют прорваться через одно кольцо окружения, то перед ним окажется еще одно, чего обессиленные почти пленные уже не смогут прорвать.

Это же удаленное кольцо будет отбиваться от внешних атак. Конечно, не стоит на него надеяться, коннице всегда тяжело находиться в обороне. Но оставалось полагаться на неповоротливость полевых армий и силу еще одного нашего удара, на этот раз одного. Прямого и максимально мощного, укрепленного максимально танками и самоходными установками. Этот последний должен будет окончательно разбить уже перепуганное и растрепанное окруженное войско.

Вот весь план, неплохой, как считал Сергей Александрович. Конечно, это только теория, которая пообтешется при подходе к практике. Русская поговорка «наработали планы, да забыли про овраги, а по ним ходить» как раз написана про этот случай.

Что же, и мы не лыком шиты, будем реагировать на создавшиеся трудности, авось прорвемся, а?

Глава 10

Трудности, которых Сергей Александрович, скрепя сердцем, ждал, начались еще до нашего долгожданного наступления. Что делать, противная сторона ведь тоже не сидела, сложа руки. Гот, паршивец эдакий, все-таки осмелел, очухался после неудачного наступления и начал новые, пока еще робкие попытки продвижения то там, то тут.

Сил у немецкого командующего все же был немного и сделать что-то полезное (для нас неприятное) он, в принципе, не мог, даже если бы горячо хотел. Проблема, однако, состояла в том, что и наши обороняющиеся части после Вяземского котла были немногочисленны, набраны из кого попало – в основном из уцелевших окруженцев и из слабых резервных частей.

Особенно тяжелое положение стало на Волоколамском направлении в 16 армии. Волоколамск уже немцы взяли и потихоньку шагали дальше, опьяненные близостью Москвой. И командарма, по сути, не было. Прежнего К.К. Рокоссовского взяли в группу, нового – А.П. Белобородова – еще вводили в курс дела.

Это ведь было такое тяжелое время – конец 1941 год – когда людские ресурсы уже в целом истощились, и приходилось пополнять их по крохам. А промышленное производство все полностью не налаживалось, ведь немцы понемногу, но двигались, оккупируя южную металлургическую базу с Харьковом, почти нейтрализовали центральную промышленную базу. При чем и завоевали-то не всю, включая Москву. Но пока эвакуировали, пока здесь проводили демонтаж, а здесь опять монтаж оборудование, время шло. Это только в начале 1942 года слегка облегченно вздохнули. А в последние месяцы 1941 года не хватало всего.

Штучные довоенные дивизии, взятые с Дальнего Востока, были еще ничего, а вот новые, честно называемые не дивизии, а бригады, на самом деле были слегка усиленные полки. И армии, также ослабленные, по 4-6 истощенных дивизий, еле-еле оборонялись на своих полосах.

Начальник штаба группы генерал-майор Г.М. Михайлов твердо посоветовал забрать часть сил из атакующей группировки. Иначе ведь произойдет непоправимое – Гот все-таки прорвет линию фронта и окажется в Москве!

Михайлов рассуждал логично и рассудительно, но попаданец Сергей Логинович знал и другое (Михайлов, разумеется, тоже) – атакующая группировка была и так небольшой. Ставка больше сил дать не могла, И.В. Стали не имел ни готовых, ни хотя бы невооруженных резервов. При этом попаданец знал – пополнение вскоре будет, но к началу декабря, и тоже небольшое.

Приходилось надеяться только на свои силы, при этом не из наступающей группировки. Как Г.К. Жуков в прошлой реальности, брать из неатакованных участков понемножечку – пополненный стрелковый взвод, батарею или даже отдельные орудия 45-мм или 76-мм, пулеметный расчет «максима» или зенитного ДШК.

Или уже сам проходил вплоть до передней линии, интересовался, как на учебных маневрах, зонами обстрела пулемета или ПТР, глубину гнезда или окопа. Наличие патронов или гранат, конечно же, режимом питания красноармейцев. И ничего что немцы зачастую начинали страшную пальбу из минометов и орудий или, хотя бы, из винтовок и пулеметов.

Волю в кулак и спокойно ходишь по траншее, бравируешь оглашенной храбростью. А чем еще бравировать бедному командующему, коли резервов у него совсем нет?

Однажды на участке инспектируемого полка немцы начали атаку. Вряд ли специально, атаки здесь шли непрерывно, поэтому и пришлось проводить визит командующего. И ведь немцев-то было немного – пять танков Т-II, Т-III, и скорее уж танкетки, а не танки – два пулеметных Т-I. И пехотная рота, явно неполная.

Но и в обороне было защитников немного – ПТР и ручной «Дегтярев» расчетами, десяток красноармейцев с «Мосинками» и двумя автоматами, то есть пистолетами-пулеметами Дегтярева (ППД). Командиром у них был тоже не в командирском (офицерском) звании. Простой младший сержант по фамилии Павлов. И мало ли что людей у него немного, участок-то обороны, почитай, ротный, а командир всего лишь младший сержант. Ладно, к ним явились командующий группы генерал-лейтенант и командир полка майор Касимов, настырный татарин, который упорно не хотел отставать от Романова, хоть топором его чеши!

Словом, в среднем командиров в бое было достаточно, но это как средняя температура больных по больнице. У пятерых повышенная, у двоих нулевая, потому как мертвые. Зато средняя комфортная!

И первый номер расчета ПТР по фамилии Трофимов то ли испугался немецких танков, то ли нашего генерал-лейтенанта, только тупо дважды пальнул по лобовой броне. Ох! В начале войны этого было достаточно, побил бы. А сейчас немцы укрепили лобовую броню «тройки», пуля противотанкового ружья и бессильно отлетела, только жестяно звякнула.

- Смотри, - начал учить генерал-лейтенант, словно ему делать нечего, - лобовая броня танка Т-III уже крепкая, из ПТР не пробьешь. Зато борт по-прежнему слаб. Так стрелять!

Романов просто отобрал у рядового Трофимова ПТР резко налево и сразу выстрелил. Немецкий танк, так шустро шедший вперед, резко остановился. И хотя видимого эффекта не было, но остановка оказалась так неуклюжа, что и не профессионалу ясно – подбит! Противотанкист никак не обозлился, наоборот, старательно отдал ему следующий патрон.

А вот сам генерал-лейтенант был сильно недоволен.

- Черт! - выругался он, пояснив: - хотел было пояснить, как можно в борт подбить «тройку», а нечаянно подбил «двойку». О, а вот эта «тройка»!

Следующий танк, шедший за подбитый, действительно оказался Т-III. Как-то он оказался за «двойкой»? Впрочем, обозленному генералу было уже все равно. Он быстренько перезарядил, прицелился и снова выстрелил.

То ли Сергей Александрович настолько был зол, то ли ему повезло, только пуля из ПТР не только попала в борт танка и остановила его двигатель, но она еще подожгла бензин. Буквально моментом позже вся тушка Т-III пылала.

Вот! - уже удовлетворенно сказал Романов. Сказал, адресуясь Трофимову: - а если танк идет к тебе лбом, то либо жди поворота, когда он повернется борт, либо бей в гусеницу. Так!

Генерал-лейтенант перезарядил и метко выстрелил в гусеницу, в результате повредил ее. Механик-водитель то ли был неопытным, то ли оказался в стопоре, но двигатель все работал, и машину потянуло вправо. Этим-то и воспользовался Романов.

Едва танк повернулся, как он, вновь перезарядив, выстрелил в борт. Как и говорил командующий борт был легко пробит. Более того, пуля попала в боезапас, «Тройка» взорвалась изнутри и после этого так и осталась стоять, «куря» дымом. Из экипажа, по-видимому, никто не уцелел, поскольку люки оставались закрытыми.

- Бери, - протянул он противотанковое ружье, - нормальное ПТР. Ну-ка, покажи мне класс, подбери следующий танк.

Это был Т-II, устаревший даже к началу войны танк, так что немцы его и не особо модернизировали, только переделали в САУ. Но ведь и в него можно не попасть. Вот стыдоба то будет!

Трофимов долго целился, и, наконец, выстрелил. Ух, танк одномоментно встал, пораженный пулей ПТР.

- Молодец, так бей дальше! - похвалил Сергей Александрович первого номера и посмотрел поле боя в целом. Атака явно захлебнулась. Танки - броневой щит пехоты, – по большей мере были уничтожены, а оставшиеся были лишь Т-II и две танкетки Т-I. Их экипажи колебались и больше стреляли из 20-мм автоматической пушки (Т-II) и из пулеметов (Т-I). С дистанции метров 300-400 их деятельность оказалась малоэффективна.

Так что бой перешел в обычное противостояние стрелкового оружия. Немцев было значительно больше, но они наступали и были в поле. Тогда как русские находились в траншее и в окопах и били, как автоматическим оружием (пулемет и автоматами), так и винтовками.

В конце концов, вся решила инициатива младшего сержанта, по приказу которого красноармейцы начали бить залпами. А винтовочный залп – это немаломощная автоматная очередь и даже не огонь ДП. Когда же порядком измочаленная рота подошла уже близко, то достаточно был залпа «карманной артиллерии». Хватило несколько «лимонок», чтобы немцы покатились обратно.

Вот так, без меня точно бы оставили позицию, а потом их как-нибудь наказали бы. Неизвестно как, но весьма радикально и больно. А со мной победили! – возгордился попаданец, - какой я блистательный. Жаль только сам себя не наградишь. А вот остальных можно, ха!

- Товарищ майор, соберите красноармейцев, - попросил он Касимова, - кроме часовых, понятно дело.

Командир полка хоть и в бою не блистал, но видел все и всех, в том числе и самого Романова и его стрельбу. Приказ-просьбу командующего он выполнил охотно и быстро.

Кроме двух часовых, остальные участвующие в бою собрались в блиндаже. Генерал-лейтенант не стал тянуть кота за хвост.

- Товарищи, все вы видели, как шел бой, я не буду повторяться. В основном он оказался правильным, ну а об ошибках проведут беседу командиры. Я же на правах командующего войсковой группы награжу отличившихся. Майор Касимов! - вдруг вызвал он командира полка, который и не собирался выходить на сцену, так постоит рядом с командующим, если тот разрешит. Всего-то лишь воевали его бойцы, а сам он почти никак не участвовал в бою.

Но командующий думал иначе, и Касимову пришлось выйти перед красноармейцами.

- Товарищ майор! - холодно сказал ему командующий группой и командир полка вытянулся, понимая, что очень даже вероятно его выпорют за просто так, за своих дурных подчиненных, - прошедший бой показал, что полк на хорошем уровне, в чем, разумеется, есть и ваш вклад. В связи с эти поздравляю вас с очередным званием подполковника.

И уже обычным тоном: - удостоверение вы можете получить в штабе армии или через штаб дивизии. О самом повышение я скажу начальнику штаба группы. Завтра документы будут самое позднее.

- Служу Советскому Союзу! - сказал немного зашибленный командир полка положенные слова и встал слева от командующего – отходить от прошедшего. Шел ведь за наказанием, а в итоге получил долгожданное повышение. Первое за годы войны!

А генерал-лейтенант вызвал уже следующего – младшего сержанта Павлова.

- Товарищ Павлов! - сказал он прямо, - не положено это по уставу – младший сержант и командовать ротой. Надо или снимать или в звании повышать. Я видел вас в бою и решил: на первое время командуй ротой в звании младшего лейтенанта. А там уже и командир полка решит, повышать тебя или нет.

Пожал руку ротному, теперь уже точно не временному, в то страшное время младший лейтенант на этой должности. Просто думать будут, как повысить в звании, а не как убрать, если бы был в прежнем звании младший сержант. Ведь тогда его никто и не назначал. Командиров не стало, вот он и стал ротным по итогу. Поэтому, как только появятся свободные командиры, так и кончится твоя должность.

Теперь нет, шалишь, ротный младший лейтенант – это прямая дорога в следующие звания, если, конечно, не убьют или, что еще реже, не проштрафишься.

Поэтому Павлов непрерывно лыбился, понимая это, и даже генерал-лейтенант не останавливал. Сегодня праздник на вое улице, парень, а я лишь воссоздаю общее положение, когда один командир (позже офицер) должен быть хотя бы на роту.

И посмотрел на Трофимова, на первого номера нащего краснознаменного ПТР (шутка). Но он воспрял духом, загнал трусость куда-то в самый дальний уголок тела ведь уничтожил два вражеских танка. И это уже не шутка, а самая обыденная реальность.

Потом Сергей Александрович взял из своего сокровенного внутреннего кармана медаль «За отвагу». Ничего что коробочка, в которой была награда, заметно поломала, оказалась деформирована. Коробочкой не награждают, торжественно дают медаль. Награда 1941 года! Очень скромное, но воистину бесценное вознаграждение.

Новая реальность в этом отношении, похоже, очень тождественна с прошлой. В начале войны верхи скупы на ордена и медали. И из-за общей обстановке – армия отдала тысячи километров своей земли. И из-за банальной технической неурядицы. Процедура индивидуального и эксклюзивного награждения и выдачи награды мирного времени оказалось никак не подходит на массовую выдачу в военные годы. Несколько лет до этого дошли, пока переустраивали всю систему награждения!

Попаданец сам намучался, пока получил вот эту медаль для выдачи «тому парню» и под свое мнение. Сколько пришлось мозолить язык, объясняя, сколько извел бумаги, выполняя формальности. И это ведь несмотря на поддержку самого И.В. Сталина, правда, несколько неуверенную и понимание людей, от которых это зависело, что процедуру надо менять.

Зато как засверкали глаза у Трофимова, когда он понял, что это ему дают! И не только за подлинный героизм, но еще законно, «по поручению и от имени Верховного Совета СССР». Где это и, честно говоря, что это скромный первый номер ПТР никогда не узнает. А медаль вот она – весомо блестит под скупыми огнями фронтовой землянки!

- Поздравляю! - практически искренне сказал Сергей Александрович, - два уничтоженных танка – это на первых многого стоит.

- А вам, товарищ генерал-лейтенант, что-то дадут? - тихонечко спросил, стесняясь, награждаемый, - вы ведь еще больше, чем я, уничтожили вражеских танков!

- Ха! - удивился даже самому неожиданный вопрос. невнятно ответил, на ходу создавая пояснение, - мне, мой дорогой товарищ, по положению необходимо. Ведь не зря дали генеральское звание.

Объяснение было так себе, ни что такими вопросами не задавался – сколько положено уничтожать вражеской бронетехники генералам и какие награды за это получать. Да и, если по честному, и за последующие годы войны, этот вопрос не станет злободневным. Генералам совсем другие были и будут даны полномочия.

Остальным награды были выданы поскромнее. Большой глоток водки из генеральской фляжки да кусочек солдатского сухаря из запасов того же генерал-лейтенанта.

И еще нотацию оного же генерала:

- Зарубите на носу, товарищи красноармейцы и командиры, отступать нам больше некуда, позади Москва! Как это произошло и кто в этом виноват будем разобраться позже и, скорее всего, после войны, когда разгромим проклятущего гитлеровца. А пока упритесь рогом в землю и держитесь!

Сказал и ушел, но не в безопасный тыл, а в соседний полк, посмотреть, как там стоит передний рубеж. И, наконец, разделался с Касимовым, нечего ему по чужим полкам шататься, командир полка все-таки!

Радовался ненадолго, пока не встретился с другим командиром полка, на чью территорию он пришел. Капитан Сергеев, звание небольшое, но еще тоже довоенное, профессионал!

И на этот раз немцы сподобились встретить гостя, показать ему, что идет война и нечего ему проводить экскурсии. Едва только пришел, и Сергеев даже не успел доложить, что в полку все в порядке, как немцы ударили по позициям. Били все же небольшим количеством стволов – где-то примерно батареей 105-мм гаубиц и одновременно с другого места – тоже батареей 81-мм минометов. Зато боеприпасов им ихнее начальство дало много, батареи передвигались вдоль полка и садили густо и часто.

А вот ответа им наша артиллерия не давала. Сергей Александрович вспомнил, что и как бы в предыдущем полку он не увидел помощи пушек или, хотя бы минометов. Поинтересовался между залпами врага в полковом блиндаже. Так-то и НП и штаб были поставлены чуть поодаль от врага, но кое-какие убежища от огня неприятеля и от холода были и на передовой.

Оказалось, есть в дивизии стволы и даже мощные! Дивизионные пушки – французские гаубицы аж времен Первой мировой войны и целый противотанковый полк зенитных 37-мм орудий! Почему они не открывали огонь во время последней атаки немцев он не знает, все-таки не его полк. А сейчас почему не открывают огонь? Скорее всего, из недостатка боеприпасов. Откуда их возьмешь, гаубицы-то старые, да еще иностранные.

Объяснение показалось попаданцу слабеньким, на троечку, но он тут же подумал, что командир стрелкового полка не должен знать всего по дивизии. И особенно положение по артиллерии. Тут, скорее, он сам расскажет. Дивизия была сверхплановой и поэтому ей дали, что было в резерве на складах ГАУ. А не стреляют… копят, наверное, на случай прорыва врага.

Ничего, ребята, начало нашего наступление уже скоро, время в часах измеряется. А там, как бы оно не началось, но немцам будет не до своей атаки!

Глава 11

Сутками позже, когда уже началось наше долгожданное наступление, великий князь Сергей Александрович запоздало подумал, что, скорее всего, немецкие атаки, произошли не из объективной необходимости наступления в паузах советских войск, а от нервов Гота, даже оказались нам на пользу. Танковая группа-то и так имела мало и техники, и людей, и боеприпасов. Лучше бы оборону крепили!

Но нет, Гот и его генералы в 1941году в советское наступление не верили, тем более победоносное. А вот Москву видели, богатую, теплую, наполненную для них богатствами и женщинами.

И что теперь? Желание женщин видеть свои субъективные желания в объективной реальностью всегда будет лишь желанием. А настоящая реальность вот она – советские танки и САУ (к сожалению, мало) и колючие русские холода! Осень 1941 года была холодной даже в ту холодную пору. Начало ноября казалось настоящей зимой, что по приличным морозам, что по сильным снегопадам.

Снег был настоль обильным, что и наши атакующие танки застревали, особенно БТ-5, БТ-7, Т-26, Т-34 с трудом, но приходили, только сколько их тогда было, единицы!

Все равно при наличии техники, что близкие, что дальние удары полагались только на людей и на лошадей. А из техники – на орудия и даже ПТР. А так, швыдче ребята, ваше дело правое, люди передовых отрядов на лыжах, кони только обязательно подкованы, но им и так неплохо!

Генерал-лейтенант Романов, слыша жалобы на глубокий ноябрьский снег – нередко по колено и вспоминая декабрьское наступление Красной Армии по поясе в снегу в прошлой реальности, только махал и жестко предупреждал, что вся зима еще впереди. И если будут медлить, наступление придется вести в снегу не только по колено, но и… по пояс, короче.

Это были артиллеристы, непривыкшие наступать в передней линии со всеми невзгодами. По правде говоря, пушки бы надо заменять на САУ, только где их возьмешь? И так уж наклепали, Господи спаси! База – ходовая часть не только подбитых танков, но и тракторов, даже вездеходов, пушку тоже любую, от 45-мм или 57-мм до 76-мм и погнали! Даже брони не было совсем или только артиллерийские щиты, но ведь и этих САУ не хватало.

Пехота жаловалась реже, там останавливали свои командиры. Понимали, что наступать надо и именно им, никто их не заменит, а что было из техники и людей, то и так дали. А вот кавалерия ушла в отрыв, только и видели. По снежным полям и лесам левый удар нанес кавалерийский корпус советского генерал-майора Льва Доватора, правый – кавалерийский корпус царского генерала Андрея Шкуро.

Вот жеж поиграла жизнь с казаком! В прошлой реальности рьяный противник Советской власти и даже сторонник вермахта, один из немногих, кто открыто воевал на стороне немцев и итог – повешен в январе 1947 года. А в этой реальности он уже на стороне большевиков. То есть, генерал-то, конечно, подчеркивает, что за Святую Русь и, вон, вместе с настоящим великим князем Сергеем Александровичем, но ведь и все понимают и сам Шкуро тоже, что, по факту, воет он за большевистский СССР.

Поскольку кавалерия зримо уходила в отрыв, то командующий группой генерал-лейтенант Романов-Советский (для белоэмигрантов – великий князь Сергей Александрович), побыл в обоих корпусах. Вопросы были. Причем у Доватора и его подчиненных – технические, у Шкуро преимущественно политические. И ведь не то, что и им было все равно на поле боя, а вот надо им знать, что будет, если СССР победит.

Что же, командующий говорил в обоих случаях прямо. У Доватора указывал, что пока, в 1941 году, наша промышленность, к сожалению, еще не может дать нужное количество танков и САУ. И поэтому кавалерийская группа (корпус) может укрепляться лишь артиллерией и даже ПТР. Последние, хотя и весьма малокалиберные и даже не орудия, а так, противотанковые ружья, но все же серьезная подмога.

Так что в этом, 1941 году воюем таким образом. В следующем же году будем уже воевать конно-механизированной группой с большим количеством техники, в том числе танками и САУ, и даже броневиками.

У Шкуро он, прежде всего, говорил о необходимости примирить всех русских. Ибо, как не пытается говорить кое-кто по своему, но часть русских является именно из-за этого предателями и идет с немцами воевать Родину!

Пояснив это твердо и жестко, по принципу «Кто не с нами, тот против нас», Сергей Александрович далее разъяснил политическое устройство. При этом подразумевая, что и среди белоэмигрантов есть агенты НКВД. Поэтому не все говорил правдиво, а как это надо И.В. Сталину и даже просто большевистской верхушке. Да, коммунисты будут у власти и во второй половине ХХ века. Но и возможно и император придет. И даже возможно им стану я, Сергей Александрович. Во всем воля божия и не нам его судить!

Текущее же положение великий князь открывал гораздо охотнее. Сейчас он уже открыто в обществе и официально в государстве признается аристократом. При этом является членом ЦК партии большевиков. То есть он большевистский великий князь. Дурошлепство, предательство? Нет, господа, если я все-таки стану всероссийским императором, то я буду императором всех русских!

И, - Сергей Александрович сурово посмотрел на всех находящихся здесь, - я не потерплю вторую Гражданскую войне ни со стороны белоэмигрантов, ни со стороны красных!

Такие радикальные взгляды, как и думал попаданец, привели к расколу эмигрантов. Разумеется, они и так уже раскололись, когда часть вернулась в Советскую Россию, а остальные расселились в Европе, Америке и Азии, то есть по всему миру.

А теперь и уехавшие в СССР раскололись между сторонниками большевистского великого князя и его противников. И Сергей Александрович ничуть не удивился донесению, читай доносу, что в одном из эскадронов появилась группа с целью убить великого князя.

Бедные, бедные Романовы, все вас убивают – монархисты, декабристы, потом революционеры, красные и, наконец, белые… черт возьми, есть такая социальная прослойка, которая бы не обвиняла императорскую семью в чем-то с дальнейшим намерением убить?

Кстати, заговор тот не дался, корпус ушел в рейд, а Шкуро сообщил, что он лично не допустит реализации заговора. Хватит, полили императорской кровушки!

А у него и без того появились проблемы. Позвонил И.В. Сталин, сделал выволочку. Нет, не за белых, ни за подчиненные ему войска, а за свои собственные поступки! До вождя дошли донесения военной структуры НКВД (будущий «Смерш», которого здесь еще не существовало),о самовольном приезде генерал-лейтенанта Романова не просто на фронт, а сразу на передовую. И там он даже сам стрелял и, безобразие, уничтожил три танка!

Судя по тону авторов агентурного донесения, они либо перепутали немецкие танки с советскими, либо являлись шпионами нацистов.

И.В. Сталин, не давая Сергею Александровичу оправдаться, прочитал еще одно донесение черт знает, какого времени давности, об участие в конном бою с белыми против немцев.

Тут великий князь задал искренний вопрос – он виноват в том, что участвовал в бою с немцами, или, что он воевал с белыми?

Вопрос был в тему, поскольку Хозяин тоже не знал, что больше не нравилось сотрудникам НКВД, но он не позволили себя сбить, продолжая раздраженным голосом обвинять Сергея Александровича.

И, в конце концов, ему стало касаться, что И.В. Сталин принял решение опять арестовать самовольного великого князя, а теперь закручивает себя. Как хорошо, что они разговаривают по телефону «ВЧ» и его нельзя так просто швырнуть в Лубянку. Чисто по технической причине – до столицы 100 с лишним километров расстояния!

- Товарищ Сталин! - напомнил он уже имеющую в Москве информацию, - подготовка наступательной операции заканчивается, войска выходят на предварительные рубежи.

По-видимому, Хозяин действительно забыл про это, поскольку он вдруг на полуслове остановился, сухо попрощался, так и не дав попаданцу оправдаться.

- Вот так, товарищ Трофимов, а вы спрашиваете меня, как меня будут награждать? Да очень просто, лишь бы не расстреляли. Охо-хо, а вас интересуют мелочи!

С таким настроением командующего он бы поскорее выехал бы на передовую, что ты убивал, тебя убивали, и никто тебе нервы не мучил.

Но, увы, и командующий тоже не может делать только то, что хочется. Удел любого генерала – сидеть у стола с картой и говорить по телефону, приказывая, советуя, ругая, или, наоборот, хваля. Проклятье ХХ века – телефон. Раньше командующий, как Чапаев. Чуть что, ты на коня и летишь на поле боя.

Сейчас же надо у аппарата. Более 200 километров расстояния Можайской линии обороны ты физически не обнимешь. А вот телефон, пусть еще паршивый, с плохими проводами и микрофонами, позволяет мгновенно говорить хоть с обороняющимся, хоть с атакующим.

А Михайлов пока слаб, хоть не такой обалдуй, как раньше, но пока отдавать под его юрисдикцию нельзя. А уж если из Москвы позвонит Сталин и он напорется на этого начальника штаба, то это полный амбец с повторным расстрелом. Хотя, дело не только в этом.

Вот сидит командующий у телефона перед картой и нескольких телефонов – «ВЧ» и полевыми, работает потихоньку. И, кстати, если вы думаете, что генерал-майор Михайлов по-простонародному гоняет балду, то это зря. Начальник штаба группы работал, как вол в весеннюю посевную. Даже оператора не стали садить, чтобы время не затягивать. Михайлов даже сам брал трубку, когда телефон звонил, в том числе «ТВ», сам принимал решение, а вопросов было очень много и самых разнообразных – технических, снабженческих, административных, оперативных. Нет, естественно, по большинству вопросов в штабе групп и в штабах армий есть целые отделы, и они решают все оперативно и самостоятельно. Но каждый день возникают проблемы, которые может разрешить только начальник штаба. Ну, или, хотя бы, он мог посоветовать.

Таким образом, решить надо на определенном уровне толькоМихайлову и не одним ДА или НЕТ, а подробным инструктированием или общим приказом. Если начальник штаба опытный и квалифицированный то большинство проблем заканчивалось на нем, если нет, то хотя бы частично.

Но и начальник штаба группы не вытащит некоторые вопросы, самые важные и принципиальные. Тут только командующий сможет справиться. Это ведь и от полномочий зависит и от способностей, и от характера

Так думал попаданец, глядя на своего начальника штаба генерал-майора Г.М. Михайлова, который то спокойно решал вопросы в рамках своих полномочий, а то и обращался к командующему, особенно в рамках проводимой операции.

А та потихонечку развивалась. С трудностями, конечно, ну а когда любые действия идут легко. Немцы, и конкретно генерал Гот явно смешались от сложного и целеустремленного наступления русских. Они вначале бросали свой главный козырь – моторизованные соединения – против кавалерии, успех которой вначале был показан особенно ярко. Но и здесь ударов оказалось два, причем разделенных в пространстве и во времени.

Гот много не думал. Сначала танки и моторизованная пехота обрушилась против корпуса генерал-майора Доватора. Они хотя и имели довольно много для 1941 года противотанковых средств в виде орудий, ПТР, даже гранат и бутылок с бензином, но сила солому ломит, в 1941 году советский кавалерийский корпус был заметно слабее даже одного немецкого моторизованного корпуса. Просто из-за того, что немецкий корпус был тупо больше количественно и качественно крепче советского кавалерийского.

Доватор встал. Тут уж не до скорого наступления, свое бы соединение сохранить. И командующий группой генерал-лейтенант Романов-Советский не стал требовать результатов по предлагаемому плану, перемежая их с «живительными» матерщиными выражениями. Нет, он как раз благоразумно и спокойно предложил убрать конницу в лесные чащобы и овраги, защищая ее противотанковыми полками и батальонами ПТР. И тех, и других тоже было меньше против нескольких танковых и моторизованных дивизий, но если сконцентрировать их по лесным дорогам, то отбиться на короткое время можно будет.

А тем временем другой кавалерийский корпус Шкуро, не встречая заметного сопротивления, быстро шел вперед. Эх, было бы у царского генерала сил побольше! Все-таки окружить танковую группу двумя кавалерийскими корпусами – это сугубая маниловщина. Максимум, что они сделают одни – напугают и немножечко отрежут от тыла.

Ну, Гота они напугали. Сначала то бросил танки и броневики против Доватора, потом Шкуро. Если бы наступление ограничивались двумя этими корпусами, то немцы бы попугались и перестали. Потишились бы и русские, напоследок погордившись. Наступление и почти успешное!

Только не в этот раз, ведь в наступление пошли двумя сутками позже стрелковые соединения, прикрытые артиллерией. Состоящие в основном из резервных частей ополчения, они были объединены в 33 и 43 армий. Те в свою очередь уцелевшие соединения вместе полосами обороны отдали соседним армиям, а перейдя на участки будущего наступления с мизерными войсками – 33 армия с одной стрелковой дивизией (4 тыс. человек), 43 армия с одной стрелковой и одной кавалерийской дивизий (7 тыс. человек). Но вместе с резервами (ополченцы и еще интербойцами) они стали довольно пополненными (18 тыс. и 21 тыс. соответственно).

Идя по вектору Минскому шоссе по обоим сторонам, они не сколько сматывали немцев на Запад – те пехотными частями тупо вцепились в придорожные деревни и села, хотя и видели, что их обходят. Но 1941 год! Окружаемые захватчики спокойно оставались в окружении, надеясь на танковые и моторизованные дивизии.

Они действительно вскоре подошли, но, измученные зимним маршрутом и истощенные непрерывными боями, прорваться смогли только частично. А остальные начали откатываться на Запал – месяц раньше и быстрее, чем в прошлой реальности.

А в наступление прошел последний и самый мощный удар прямого воздействия. Здесь были почти все танковые и самоходные соединения. Правда, артиллерии резерва сюда почти не хватило. Но зато сюда подошли неполная бригада «катюш», железнодорожный артиллерийский дивизион 12-дюймовых орудий, 3 бронепоезда с головной 3-дюймовой (76-мм) морской пушкой. И дивизион, и бронепоезда имели большие недостатки. Но в совокупности били сильно, не давая немцам укрепиться.

Кроме того, 16 армия, в состав которой вошла ударная группировка, сама имела довольно сильную артиллерию (11 противотанковых облегченных полков, спешно сформированных в октябре 1941 года из зенитных полков). И то, что не разбили мощные морские орудия издалека, били зенитные 37-мм, 76-мм, 85-мм орудия.

А по площадям с живой силой били «катюши». Калибр у них был сравнительно небольшой (М-8, М-13), но для пехоты этого хватило. А еще психологический визг и гром, оставляемый после каждого залпа...

В общем, первые двое-трое суток немцы еще могли защищаться. А потом 3 группа покатилась обратно по этому же Минскому шоссе. Инерция отступления была такой сильной, что не помогло пополнение довольно сильной 4 полевой армии. Да и то, ее солдаты были, хотя и после победоносного сражения, но уставшие, от тяжелых боев, а сами соединения нуждались в пополнении и отдыхе.

Вместо этого их с ходу бросали в сдерживающие бои, в смутном ожидании, что у русских снаряды окончатся раньше, чем у них люди.

Надежды, кстати, логичные, наш наркомат боеприпасов, как и вся оборонная отрасль, только еще развивалась и продукцию давала на фронт недостаточно. Но ведь давала, а поскольку великий князь Сергей Александрович был у Хозяина в фаворе, то хотя бы на одном участке снарядов было достаточно.

Сам командующий наступающей группы как-то механически работал «под Кутузова» - равнодушно-спокойно реагировал на все действия как советских, так и немецких войск. Меланхолично (о как я устал!) давал приказы и распоряжения. Только глаз оставалось двое, ибо как-то не ранили его по серьезному. Ни в лицо, ни в конечности, чтобы видели для наглядности.

Между тем, наступление шло уже несколько суток. Было оно тяжелое, но победоносное. А вот реакция из Ставки на нее оказалась какой-то странной. Первой ласточкой был звонок начальника генштаба Маршала Советского Союза Б.М. Шапошникова.

- Послушайте, голубчик, - в своей обычной манере озабочено сказал он, - где ваши войска?

Сергей Александрович лаконично доложил. Войска за первые дни наступление шли медленно, но все же продвинулись уже на 30 километров, и взяли обратно Волоколамск.

- Так, - по-прежнему озабочено проговорил Шапошников, - вы точно уверены?

- Так точно, товарищ Маршал Советского Союза! - твердо сказал Романов.

- Хм, - сказал Шапошников, - а почему тогда…

Что было непонятно маршалу, попаданец не понял, поскольку собеседник положил трубку. А потом на следующий день позвонил сам И.В. Сталин.

Глава 12

Хозяин был, вроде бы, несколько раздражен, но по телефону старался говорить конструктивно и четко, пытаясь не нервировать собеседника на фронте понапрасну. А то ведь война идет!

- Где все же ваша войсковая группа, товарищ Романов, - прямо спросил он, - и где вы сами лично? Скажите мне хотя бы по моему телефону «ВЧ», если не можете приехать вКремль сами!

Надо же! -удивился попаданец, - в прошлой реальности такие человеколюбивые мысли появились у Сталина примерно в 1943 году, не ранее. Хотя определенные намеки уже были в 1942 году, но не в 1941 году же!

- Товарищ Сталин! - доложил он, - основная ударная группировка с помощью танков и САУ ведет бои примерно в 15 – 20 километров западнее Волоколамска. Сам я со штабом группы нахожусь в этом же городе.

- Точно в этом городе? - странно осведомился Вождь, - не перепутали случайно или с большого перепуга?

- Никак нет, товарищ Сталин, - уперся Сергей Александрович, - штаб группы находится во дворе местного горсовета, при немцев здесь была комендатура. Во дворе валяется часть ее вывески «Voloka…»

- Хм! - произнес Хозяин, - скоро к вам приедет товарищ Василевский. Хоть его не спугните ненароком.

И положил трубку. У Сергея Александровича надсадно запершило горло. Неужели его оклеветали в НКВД? Днем ранее у них состоялся довольно ожесточенный спор по поводу трибунала. Начальник войск НКВД Западного фронта генерал-лейтенант Г.Г. Соколов настаивал бескомпромиссно расстреливать всех дезертиров и трусов. Сам великий князь не возражал против наказания, но не так же. И даже не из человеколюбия. В конце концов, всех не пожалеешь. Идет война, а некоторые «умные» прячутся за спины.

Но из-за этого расстреливать тысячи людей, в то время как у него, да и не только у него, по всему Западному фронту нет ни одной полностью укомплектованной дивизии. Тут даже жестокий Жуков, не возражая против расстрела, считал излишне в таком количестве.

Спор тогда закончился ничем, стороны остались при своих мнениях. Но расстреливать пока перестали. И что, из этого спора сотрудники НКВД мстят? Да уж, возможности у них есть хорошие.

К обеду в штаб группы приехал А.М. Василевский. Приехал, пока Сталин спит. Воспользовавшись тем, что они уединились в небольшой комнате якобы для донесения стратегической обстановки, будущий маршал прямо сказал, – нквдешники мутят, наговаривают на великого князя. Угадал-таки!

- И.В. Сталин пока не поддается, до конца не верит. Но и доносчиков не обрывает. Вот и эта сегодняшняя мелочь. Из НКВД Западного фронта настаивают в своей трактовке линии фронта группы. Хотя и командующий группы и командующий фронтом докладывают правильно и четко.

И Хозяин его прислал, как будто ему делать нечего в Генштабе (с августа 1941 года А.М. Василевский был начальником оперативного управления генштаба и заместителем начальника генштаба).

О текущих делах группы они не говорили. Михайлов, как и положено, каждодневно аккуратно посылал донесения о положении группы, плюс штаб Западного фронта дублирует. Хватит уже!

Попив напоследок чаю, Василевский уехал, а Сергей Александрович подумал, что как-то он расслабился, перестал контролировать отношения с Хозяином. Каждодневные отчеты в Ставку и в Генштаб это ведь не компенсирует? Смотри, А.А. Кузнецов тоже ведь был любимчиком. А чем все закончилось?

Прошелся в отдел Оперативного отделения группы, посмотрел на донесения, выслушал начальника Оперативного отделения полковника Лапикова. Вроде бы все нормально, ничего не обрушится, если он вечером уедет, а утром приедет. Не к жене же собирается, - оправдывался попаданец перед самим, - к Сталину поедет, по важным делам, хотя бы даже для него.

Позвонил Поскребышеву. Тот, по старому знакомству, только спросил, - Зачем? И даже не выслушав до конца, переключил на личный телефон И.В. Сталина.

- Здравствуйте, товарищ Сталин, - по привычке сказал он сразу, едва поняв, что Хозяин слушает.

Тот немного помолчав, заговорил. Явно сердит. Но услышав, что великий князь просится приехать, откровенно обрадовался, сразу же потребовал сказать, когда приедет в Кремль. Напомнил, как сломалась машина у Г.К. Жукова и тот опоздал.

- Буду часа через три-четыре, - доложил Сергей Александрович, - поедем на двух автомобилях, если что, все равно доеду.

- А-а, ну тогда не прощаюсь, - сказал Вождь и положил трубку.

«Так, собственно сейчас надо мной две персоны – И.В. Сталина и Г.К. Жукова. С первым я договорился, теперь остается перемолвится только с Жуковым. Собственно, Сталину он перечить не будет, но, по крайне мере, надо быть вежливым, сказать, что на время уеду.

Жуков действительно запрещать не стал. Лишь спросил, кто за него?

Услышал лаконичное: - Рокоссовский со всеми правами командующего группой.

Георгия Константиновича это вполне удовлетворило. Рокоссовского он знал давно, был даже у него подчиненным. Затем, за несколько лет до войны, Рокоссовского оклеветали, посадили под арест. Карьера его остановилась. А Г.К. Жуков проявил себя на Халхин-Голе, стал генералом армии.

На последок дольно остро пошутил:

- Много не пей, а то жена в постель не пустит.

Сергей Александрович только хмыкнул, положил трубку. Требовательно скомандовал:

- Члены Военного Совета Группы, ко мне!

Этот коллективный орган существовал уже давно, еще со времен Гражданской войны, периодически изменяясь и трансформируясь. И хотя рамки его полномочий были неопределенными, но он был высшим органом любой военной структуры, начиная с армий. Вот и ВС группы был создан одновременно с самой группы.

Входили в него – командующий группы генерал-лейтенант Романов-Советский (председатель), политработник, так и прозываемый, как первый член Военного Совета, в группе им был дивизионный комиссар Ф.Д. Рогов, затем заместитель командующего генерал-майор К.К. Рокоссовский, начальник штаба группы генерал-майор Г.М. Михайлов.

Обычно его собирали для официоза – важные приказы обязательно оформлялись, как документы ВС группы, и для сообщений по группе. Удобно – все вместе и как бы официально. Вот и сейчас Сергей Александрович объявил:

- Товарищи, я выезжаю в Ставку с важными вопросами. С 15.00 до утра, примерно до 9.30. за время моего отсутствия ВРИД командующего назначается генерал Рокоссовский. Так, Константин Константинович?

Высокий Рокоссовский – даже сидя за столом, он возвышался, как утес, пожал плечами:

- Продолжать наступать, не давая закрепится Кюблеру (командующий 4 полевой армии) и Готу (командующий 3 танковой группы).

- Да, эти задачи стоят перед группой уже несколько дней. Не думаю, что за время моего отсутствия что-то изменится или осложнится. А посему, - решил командующий, - командуйте в рамках полномочий. Мне же надо трогаться, товарищ Сталин уже ждет!

Последняя фраза была волшебная – никто ничего не спросил и не стал возражать. Сталин ждет!

Пожал на прощание руки присутствующим и уехал. Сергей Александрович сообщал И.В. Сталину, что едет на двух легковых автомобилях. Так было гарантированно, если одна сломается, да и небольшая охрана из НКВД. Но начальник штаба со ссылкой на сообщение охраны тыла НКВД, настоятельно порекомендовал взять с собой полуторку с зенитным пулеметом и расчетом. А то ведь немецкая авиация лютует

Посмотрел на небо – там «миллион на миллион», ни облачка. Решил взять, хуже не будет. Честно говоря, воздушного налета он не опасался, больше тревожился снежной дороги, а расчет – это все-таки несколько взрослых мужчин. Вытащат!

Однако не срослось. Во-первых, расчет счетверенного «максима» оказался женским. Не зря ведь говорят – инициатива наказуема. Сам был инициатором – получай. Девки (бабы), конечно, были здоровущие, краснощекие, но как-то не по мужски. Ты будешь сидеть в машине, а слабый пол ее толкать.

Во-вторых, вот ведь попал! Поехали уже вечером, по ноябрьским временам, четыре часа уже почти сумерки. А все равно попали под «мессершмидт». Ладно, зенитчицы были зоркие, и во время увидели и начали стрелять первыми. Но, тем не менее, вражеский летчик успел дать очередь по машине НКВД, а уже потом рухнуть придорожный лесок. Охрана – в нуль! Один убитый, двое раненых, только один целый охранник, он же шофер. И зачем, спрашивается? Двигатель-то тоже убит тремя авиационными снарядами 20-мм пушки.

Подбитую машину НКВД так и оставили на обочине. Пострадавших – убитого и раненных Сергей Александрович хотел было взять к себе в машину – неудобно ведь. Но зенитчицы, никого не спрашивая, уже положили себе в кузов. Узнав, что у них есть теплые шерстяные одеяла, «а если что, товарищ генерал-лейтенант, мы и сами их согреем», Романов не стал приставать с лишними заботами. Ведь до ближайшего госпиталя по пути всего-то километра два и неизвестно еще, где хуже – лежать на грузовике, закутавшись в одеяла, или, согнувшись в неудобную легковушку, страдать там.

Оставили раненых в госпитале, дружно пообещали хорошего здоровья, и поехали дальше. Вряд ли Хозяин посчитает причину уважительно, раз великий князь не раненый, ни, те более, убитый!

Уже стемнели, когда оставили и полуторку с зенитчицами. Машина «Газ-АА», перегруженная пулеметной установкой и людьми, ехала медленно и постоянно застревала. Тогда как трофейный «опель-капитан» упорно тащил своих пассажиров.

Таки в конце приехали – из трех автомобилей – один, из примерно десяти людей – четыре. А снежная поверхность дороги так и не помешала!

Наконец, Сергей Александрович прибыл в Кремль, но результаты поездки все еще сказывались. В приемной глазастый А.Н. Поскребышев заметил на шинели раздевающего великого князя пятна крови. Не заметил впопыхах, как в госпитале раненыхс остальными таскал из машины и замарался кровью. Хоть и опаздывал, но надо бы стереть жидкость. А то потом высохшую кровь никак не выведешь.

Бережливый секретарь дал тряпку, хозяйственное мыло и ведро, наполовину заполненное холодной водой. Пока торопливо обтирал шинель от крови, из кабинета вышел Хозяин. Он ведь слышал голоса, при чем не только секретаря, но и Сергея Александровича, который почему-то не идет, хотя Вождь свободен. Скромный или гордый и есть ли универсальное лекарство от этого?

Приехал и к удивлению И.В. Сталина обе причины были ошибочные. Гость убирал с шинели кровь! Хм, Хозяин не имел сентиментального характера, и кровь за свою жизнь видел не раз. Причем в молодости даже самолично выпускал из огнестрельного или холодного оружия.

Но на это раз и холодный Сталин показал свои чувства:

- Что с вами, товарищ Романов? Вас ранили?

- А-а, товарищ Сталин, - успокоил Сергей Александрович, - это не моя кровь. Пока ехали в Москву, попали под огонь с неба. «Мессер»!

- А у вас, разумеется, никакой защиты, - ядовито заметил Хозяин, - как малыши у горшка! Вопрос в том, - он демонстративно понюхал шинель, - кровь ли это в пятнах?

- «Мессер» был сбит первой же длинной очередью, товарищ Сталин! - улыбаясь, сказал Сергей Александрович. На замечание Хозяина он просто не отреагировал – видно ведь, он пошутил. Правда, саркастически или даже зло, но это кто как может шутить. Зато он буквально похвастался: - И что мне хотелось еще сказать, зенитный расчет был полностью укомплектован из женщин! Этот поход является хорошей иллюстрацией правильной большевистской политики относительно женщин!

На хвастовство Романова он ничего не ответил, лишь уже уходя, вскользь заметил, что наша кровь все-таки пролилась.

Сергей Александрович убрал шинель в платяной шкаф – все что мог сделать, он сделал, а так можно еще жену попросить с домработницами. Сдал А.Н. Поскребышеву ведро, мыло и тряпку. Немного подумал – вроде бы Хозяин не пригласил, но разговор оказался так разорван, что требовал продолжения.

Посмотрел на секретаря – тот, за много лет совместной жизни хорошо узнавший Хозяина, не раздумывая, махнул в сторону кабинета. Дескать, иди уже, Вождь не пригласил, поскольку решил, что вы уже встретились.

Сергей Александрович, гм, вошел в кабинет. Все-таки как-то неловко без приглашения. Попытался быть вежливым:

- Разрешите, товарищ Сталин?

Хозяин в это время, стоя у своего стола спиной к двери, чикал спичкой, разжигая табак в трубке.

М-да, а что делать, не идти же вглубь кабинета без спросу? Потоптался у входа, решил, что лучше выглядеть застенчивой девочкой, чем наглым грубияном. Сталин ведь очень не любит невежливых хамов, почти как троцкистов.

Хозяин меж тем справился с трубкой, пыхнул дымом, выпрямился наполовину к двери, как-то ласково побранил своего генерала:

- Вы так и будете стоять у двери вежливой, скромной девочкой, товарищ Романов? Прямо-таки не великий князь, а выпускница Смольного института!

После этого пройдя к своему столу и сев за него, велел в приказном порядке:

- Входите уже и дорассказывайте о схватке с «мессершмидтом».

Сергей Александрович, уже на законном основании пройдя к столу Сталина, пожал плечами:

- Да я, собственно, все. Командир расчета товарищ Федорова очень четко скомандовала своими подчиненными и те правильно развернули свою установку – счетверенный пулемет типа «максим», а наводчица товарищ Перминова метко врезала по истребителю, да так, что тот так и не вышел из своего пике – упал в лесу невдалеке. Но перед этим летчик успел дать очередь, небольшую и наугад.И ведь попал по машине НКВД! Убитый и двое раненых и автомобиль вышел их строя, не знаю, смогут ли механики отремонтировать.

- М-хм! - хмыкнул И.В. Сталин, - не повезло товарищам.

- Так точно, товарищ Сталин! - кивнул Романов, - оказались на пути вражеской очереди. С такой же вероятностью под нее попали бы зенитчицы, или я со своим автомобилем.

В итоге, «мессер» нашли, мертвого летчика обыскали, им оказался полковник Фридрих фон Хайер, взяли документы и пистолет. Воздушного пирата пока оставили на месте, поврежденную машину тоже, а убитого и раненых завезли в госпиталь.

- Ага, опасное это место, фронт! - заметил Хозяин, - зенитчиц не хотите наградить? Все-таки вас защищали.

- Хм, за себя бы я не стал, птица не большого полета. А вот за сбитого «мессера» бы наградил. Федорову и Перминову – орденом Красной Звезды, а остальным – медалью «За отвагу».

- Угу, - согласно кивнул Вождь, и вдруг спросил: - а как вы считаете, вы сами достойны награды?

- За что же? - растеряно спросил попаданец, зачем-то потрогав нос, и уверенно закончил: - я ведь простым зрителем там был!

- Да нет, я не про это, - рассмеялся Вождь, - там, хе-хе, вас женщины защитили. Вы уж не забудьте их наградить не только орденами и медалями. А вот за разгром Готая бы подумал.

- Не знаю, товарищ Сталин, о моем награждении пусть мои начальники думают. А вот, извините, я неоднократно подумывал о присвоении вам звании Маршала Советского Союза!

- М-м! - потянул Сталин дым из трубки. Спросил коротко: - зачем?

- Позвольте, товарищ Сталин, - уперся Сергей Александрович, - сейчас миллионы советских людей одели шинели. И им будет приятно узнать, что и вы оказались в армии. А нашим генералам и маршалом будет славно видеть, что их Верховный Главнокомандующий товарищ Сталин тоже, как и они, военный. Вот спросите у них, я уверен, все твердо скажут ДА!

- Ха! - И.В. Сталин положил трубку и заинтересовано посмотрел на великого князя: - вы так думаете товарищ Романов? Я ведь никогда в армии не служил.

- Я не думаю, что это будет кого-то волновать, товарищ Сталин. Да и стрелять вас не придется. Вот политическое и военно-политическое значение будет высоко. И не только в СССР, н и в мире!

Глава 13

Хозяин долго думал, курил свою любимую трубку, что-то сравнивал и вспоминал из прошлого. Наконец, неопределенно сказал:

- Хорошо, товарищ Романов, я подумаю, поговорю, как вы и посоветовали, с военными. Надеюсь, вы с вами не сговорились? - подозрительно покосился он на сидящего напротив Сергея Александровича.

- Никак нет, товарищ Сталин! - отрекся попаданец от подозрений Вождя, - дополнительно пояснив: - на фронте очень много работы, да и по телефону не дозвонишься до других штабов фронтов чисто технически.

И.В. Сталин молча кивнул. Судя по тому, как он легко поверил собеседнику, у него были и другие источники информации. А ведь он и так не обманывал!

«Дай угадаю с первого раза! - мысленно кисло хохотнул попаданец, - сотрудники НКВД и иже с ними за ним и подслушивают и подсматривают, и ведь как без них в любую фронтовую поездку. Наверняка и выживший даже раненые в последней схватке напишут большие информативные отчеты».

Посмотрел на молча курящего Сталина. Даже жалко стало. Все это видят в нем, прежде всего, грозного вождя. А он вот видит старика. Некогда ему и тяжело, все-таки стратегическая обстановка на фронте и экономическая в тылу в 1941 году была очень тяжелая. И все это, в конце концов, накладно сказывалась на его здоровье.

«И стати, надо бы поговорить об НКВД по другому поводу. А то эта история не только мне напортят нервы, но и испортит отношения с Вождем. А это время все – и карьера, и жизнь, причем не только своя, но и родных».

- Позвольте, товарищ Сталин, я скажу о споре с сотрудниками НКВД, а вы будете не только государственным, но и партийным арбитром и наставником, - мирно спросил Сергей Александрович.

Хозяин остро посмотрел на собеседника:

- О линии группы во время наступления?

«Вот ведь оно как, точно подозревает. Сволочи нквдешники, так они постепенно вобьют клин между мною и Хозяином».

- Нет, товарищ Сталин, - прямо сказал попаданец, - это не спор, а глупая оговорка. А вот, в чем мы точно спорили, да так и не договорились, это по провинившимся советским гражданам.

Сталин молча холодно посмотрел на великого князя, словно взвешивал, стоит он или не стоит такой важной государственной темы. Наконец, решил:

- Говорите, товарищ Романов, только, пожалуйста, коротко, времени мало.

- Да, товарищ Сталин. Проблема вот в чем. Война идет тяжело, много провинившихся…

- И вы считаете, что большинство из них не виновато? - желчно спросил Хозяин, даже перестав курить трубку.

«Оппа, это тревожный звонок, - забеспокоился попаданец, - время такое тяжелое не до гуманизма пока. Тем более, большинство дезертиров, трусов, грабителей, попавших под трибунал, осудят и в мое время – в XXI век».

- Никак нет, товарищ Сталин! - отрапортовал он, - я полностью доверяю советской юриспруденции, в том числе и военным трибуналам. Вопрос в другом и об этом мы говорили. О степени наказания. Сотрудники НКВД, в частности, начальник войск НКВД Западного фронта генерал-лейтенант Г.Г. Соколов, настаивают на общем расстреле оптом.

А ведь это только на Западном фронте на сегодняшний день пять тысяч человек, что много, - сказал он и увидел, - Хозяина он не убеждает. И.В. Сталин – не мягкосердный гуманист, а жесткий прагматик. Будет людей мало, он и это поймет, а пока не прошибешь. И он ловко повернул на другое: - извините, товарищ Сталин, тут даже не о людях идет речь. Пять тысяч человек – это пять тысяч патронов. Между тем, в стране не хватает боеприпасов, чтобы стрелять в немцев!

- Ха-ха! - засмеялся вдруг И.В. Сталин, - ну насмешили! Патроны считать, а не людей, это даже в ведомстве Чкалова не умеют.

Он снова потянул трубку. Та, понятное дело, уже потухла, тогда Хозяин взялся медлительный, на несколько минут, процесс чистки трубки, подготовки и набивания табака, наконец, его зажигания. Еще не докончив работу, он добродушно (!) предложил:

- Говорите уж, товарищ Романов, - конечно, по приговорам трибунала можно и вешать, но мне кажется, вы предложите другой путь, более гуманистический.

Последнее слово он произнес презрительно, чем еще раз утвердил попаданца во мнении – давить на жалость И.В. Сталина не имеет никакого смысла. Что же, пойдем с позиции сугубого прагматизма. Практик это, безусловно, поймет и примет:

- Товарищ Сталин, так ведь зло берет. У меня очень людей не хватает, ни одной дивизии в группе нет полностью укомплектованной или, хотя бы, полновесной!

Посмотрел на Хозяина. Кажется, частично он его уже уговорил. Кому как не Вождю знать о нехватке людских резервов в армии и в целом в стране. Только вот, сильно загруженный тяжелой текучкой, он придет к мнению о неправильности прежней политики только через долгий и нехороший год. Хотя постепенное смягчение будет в нем замечаться на всем протяжении всего 1942 года.

Ну, ничего, сегодня я его легонечко, мягко, но сильно подопну, хе-хе, покажу другой, более эффективный и правильный путь наказания виновных, когда те, если и умирают, то в борьбе с внешним врагом, а не перед расстрельной командой.

- Тут ведь такое дело, - неторопливо, но четко, без мутной водицы славословия, сказал он, - с одной стороны, людей на фронте остро не хватает, хоть криком кричи. И пополнения не найти, его просто нет. С другой стороны, на фронте сейчас существует масса нехороших людей, которых надо обязательно наказать, чтобы и им и остальным было ясно – так вести себя больше нельзя, ведь это принципиально плохо.

Я и предлагаю работникам НКВД – давайте, дорогие товарищи, посмотрим на другие различные страны. Они ведь тоже воюют массовыми армиями и у них есть такие же внутренние проблемы. Даже наш кровный враг Германия!

Сергей Александрович говорил, а сам украдкой смотрел – какова будет реакция у Хозяина, одобряет ли или нет концепцию собеседника. А то так ведь договоришься до лагеря ГУЛАГа, а то небольшого подарка в виде девяти граммов свинца.

Пока И.В. Сталин, вроде бы соглашался. Еще бы, попаданец же говорит об обычной практике сталинского времени, правда, иной реальности. Тут такая тонкость – сам Хозяин до этого еще не дошел и, если слишком настойчиво будешь подталкивать, то ведь и получишь в ответ пинка, хоть морального, хоть физического.

Но раз как бы слушает, знает существующие проблемы в СССР – и пополнения, и наказания и понимает, что надо что-то менять. Значит, продолжим!

- Я к чему это говорю, товарищ Сталин. У меня перед группой на вражеской позиции который день торчит немецкий штрафной батальон. Сначала он заменил моторизованный полк, занял широкую полосу. Потом попытался отбить у нас полосу, но неудачно. А когда группа стала наступать, штрафбат стал идти последним. Мол, берите, русские свиньи, что нам самим совсем не надо! Эти люди, которые выброшены из немецкого общества, но ведь по-прежнему приносят пользу.

- Это весьма интересно, - оживился, наконец, И.В. Сталин, - а дополнительная полезная информация у вас имеется, товарищ Романов?

- Так точно, товарищ Сталин, - согласно кивнул головой Сергей Александрович, - я в свое время обратил внимание на немецких штрафников начальника разведки группы майора Королева и тот постарался. Есть документация штрафбата, пленные, как штрафники, так и постоянного состава.

В общем, штаб группы набрал достаточно сведений по укомплектованию, на боевые и административные задачи, на положение в батальоне. И, кстати, все это было немедленно отправлено в центральные структуры НКВД и в Генштаб.

Ну, это ладно. А как вам, товарищ Сталин, такое предложение – создать два штрафбата в моей войсковой группе под наблюдением специальной комиссии. И если получится (если!), организовать один – два штрафных батальона на каждом фронте, в которые можно будет собирать все асоциальные элементы?

Невооруженным взглядом было видно – Вождю в целом такой подход нравится. Но именно, что в целом. Слишком уж радикальный переход получается для И.В. Сталина и он осторожничает, хотя и понимает, что в их военное время это наиболее принимаемый вариант.

Хозяин, не торопясь, закурил – трубка на этот раз не погасла – окутался табачным дымом, аккуратно обдумав со всех сторон предлагаемую ему занимательную затею. Наконец медленно, взвешивая, спросил:

- Так вы говорите, товарищ Романов, все обвиняемые пойдут в штрафные батальоны?

Ага, клюнул товарищ! - внутренне возликовал попаданец, - ну, я сейчас тебе расскажу, товарищ Сталин, что было у тебя же, но в другой реальности!

- Что касается конкретики, товарищ Сталин, - что я предлагаю в данные реформы, хотя бы в первые штрафбаты?

Общий штат – 1000 человек, командирские должности на постоянной основе занимают не судимые кандидатуры, по возможности партийцы или комсомольцы. Командиры должны получать звания на две ступени выше общевойсковых, а их должности тоже на две ступени превышают общевойсковые. Таким образом, командир штрафвзвода – капитан, права общевойскового командира батальона, командир штрафроты – майор, права командира полка, и командир штрафбата – полковник, права командира дивизии.

Штрафники же собираются по окружным трибуналам, причем я предлагаю тут делать некоторый отсев – дезертиры вторично, предатели Родины, которые сотрудничали с немцами, в штрафбаты не отправляются, в их отношении приговор, а это, как правило, расстрел, выполняется обязательно.

- Это правильно! - одобрительно сказал Вождь, - совсем уж гниды и негодяи нам не нужны!

- Да, товарищ Сталин, - получив соответствующий карт-бланш, продолжил Сергей Александрович, - дальше, по документации и по показаниям пленных, я увидел, что в германские штрафбаты штрафники ссылаются практически навсегда. Оттуда их можно оправдать только по приговору суда, а на это уходит много времени. Поэтому немецкие штрафники при всем, при том, весьма не надежны. Они понимают, что сюда их отправили только умирать.

Я же считаю, что в СССР, при некотором дополнительном отсеивании, штрафники должны иметь надежду на помилование, скорое и твердое. Поэтому из штрафбата можно выйти:

- по ранению, так сказать, смыв вину кровью;

- по сроку наказания, прослужив весь положенный срок;

- за личную доблесть. И вышестоящие командиры должны знать – само освобождение из штрафбата уже является частичной наградой. И только если подвиг был большим, можно еще говорить о медали или даже об ордене.

Сергей Александрович, выговорив самое важное, замолчал, выжидая, что скажет Хозяин. Еще выскажет «пфе» и кукарекай потом сколько твоей душе угодно!

Сталин же не торопился. Куря трубку, он заметно напряженно думал. Ему самому идея штрафбата понравилась, но тогда почему сотрудники НКВД были против? Есть какая-то тайная темная неувязка, а он просто не видит?

Спросил у собеседника:

- Скажите, товарищ Романов, а чем аргументируют сотрудники НКВД свой категорический отказ от штрафбатов?

- Ничем не аргументируют, товарищ Сталин, - почти с детской досадой ответил Сергей Александрович, просто НЕТ и все, а начинаешь настаивать, пугают тюрьмой и выгоняют из своего учреждения.

Улыбнувшись этой наивной жалобе и прошерстив еще раз предлагаемое великим князем содержание проекта, не найдя ни одной видимой неувязки, Вождь почти наугад спросил:

- А специфика задач штрафбата есть?

- Штрафбат – это общевойсковое подразделение, товарищ Сталин, примерно с полк. Исходя из этого и задачи. Единственные отличия – задачи штрафбата всегда тяжелые, трудные и кровопролитные. Например, это прорыв укрепленной полосы, взятие сильной высоты, отражение мощной атаки. И далее, по решению командующего армией. Я бы штрафников ставил против подразделений войск СС. Те еще сволочи!

- Хм, - хмыкнул И.В. Сталин, примирительно сказал: - то, что многие работники НКВД просто упрямятся и не хотят отойти от простых форм работы, это их дело. Со временем они либо переместят свои понятия, либо мы их переместим со своих постов. Вы же понимаете, что незаменимых людей нет. Да?

Он так требовательно посмотрел на попаданца, что тот автоматически ответил:

- Да, товарищ Сталин!

А про себя все же подумал протестующе:

«Вот придет война с ее огромными потерями и неисчислимыми проблемами, сам поймешь, что это не так. А пока радуйся своим иллюзиям, я тебе не отец и не мать, чтобы учить».

И.В. Сталин же, посмотрев на него, окутался дымом из трубки и неожиданно резко сменил тему разговора:

- Хорошо, товарищ Романов, я в принципе согласен. Дайте мне письменную записку, я еще раз обдумаю, посмотрю на мелкие подробности. А вы, наверняка, сказали мне их не все. А потом решу. И прошу пока реальных шагов не предпринимать.

- Так точно, товарищ Сталин, - послушно сказал он, но в душе недовольно подумал: «Все-таки упрямый, как… как глава государства. Да, а ты чего решил, не девчонку охмуряешь».

Сергей Александрович, думая уже, что время его визита (аудиенции, ха-ха!) завершилось. Он встал и собрался вежливо уйти из кабинета, чтобы не мешать Хозяину, но тот как-то недовольно сказал:

- А вы куда идете, товарищ Романов, я вас еще не отпускал!

Это было так неожиданно, что попаданец смешался, не зная, что делать. Вождь, видя это, смягчился и более мягко предложил:

- Деловой разговор мы с вами закончили, может, пойдем, покушаем, как там в религиозных книгах пишется, «переломим хлеб свой насущный»?

И уже не дожидаясь ответа, решительно вышел во внутреннюю дверь, в другую комнату, оказавшуюся столовой.

Их встретила ничем не примечательная женщина бальзаковского возраста, которая обратилась к Вождю, как все:

- Товарищ Сталин, кушать будете? Есть щи, отварная картошка, колбаса.

Сталин молча кивнул, соглашаясь. Женщине этого было достаточно, она засуетилась, положила на стол почему-то три тарелки, не по числу посетителей, ложки. При чем желания попаданца С.Л. Романова она не спросила. Видимо, такая была практика для гостей – раз пришел с Хозяином в столовую, ешь, не привередничай, это не общепитовская столовая!

Потом принесла черный хлеб и нарезанную колбасу в мелких тарелках, горчицу, домашнюю аджику, какие-то другие пряности в судочках. Были и горячие блюда: щи в кастрюле, которую поставила на небольшую подставку, горячий картофель, видимо, только что приготовленный, с него аж пар шел, положила в глубокую тарелку.

Поставила и две винные бутылки, причем обе с домашними приготовлениями, конечно же, спиртного содержания. Сталин, прочитав на них обертки – листки с машинописным содержанием – одобрительно кивнул.

Лишь только после этого женщина вышла в какую-то комнату с совсем неприметной дверцей, как догадывался Сергей Александрович, кухню.

А Вождь решительно, по хозяйски, сам открыл кастрюлю, наполнил себе тарелку, потом гостю. Попаданец сначала недовольно покривился (только душе), но потом невольно принюхался. Щи были духовитые, с мясом, аж слюнки потекли. Что же, если женщину насилуют и ничего нельзя сделать, сексологи советуют расслабиться и получить хоть немного удовольствия. А он, ха, практически в таком положении, кроме сексуального аспекта, разумеется.

Поэтому он подождал, пока И.В. Сталин сядет, сам сел за стол, туда, где стояла еще одна тарелка с щами. Явно ведь для него поставлена.

Третья тарелка, пока пустая, была отставлена, но со стола не убрана. Хозяин еще одного ждет гостя или женщина – домработница ошиблась? Но почему тогда Сталин ее не поправил с его-то решительностью и даже грубостью?

Вождь, заметив недоуменный взгляд попаданца, пояснил, что вскоре подойдет Вячеслав (Молотов) и займет еще одно место за столом. Видимо засиделся у себя в НКИД. Ничего, нальем штрафную, примирительную рюмку, пусть страдает.

Сам он намазал аджику на кусок черного хлеба, налил в две вместительные рюмки темно-красную жидкость. Провозгласил:

- Давайте, товарищ Романов, выпьем за смерть проклятого Гитлера и за нашу счастливую жизнь после войны! За здоровье!

И медленно выпил всю рюмку. М-м, а он, что, рыжий? Спиртное налито (домашний коньяк или вино, тоже домашнее) он не знает по внешнему виду, тамада провозгласил тост и выпил. Теперь не выпить означает смертельно обидеть хозяина.

Сергей Александрович понюхал из рюмки. Кажется все же коньяк. Ах, не разбирается он в этом напитке, особенного домашнего производства. Но уж точно не уксус!

Посмотрел на лукаво улыбающегося Вождя и решительно выпил. Ах!

Глава 14

Невозмутимый и как-то интеллигентный В.М. Молотов (хотя бы внешне) появился, когда они выпил уже по три большие рюмки коньяку и, надо сказать, порядком опьянели.

- Вячеслав! - дыша коньяком, погрозил близкому соратнику Вождь, - ты настоящий враг народа, зачем так сильно опаздываешь? Оставил нас, понимаешь, против сердитого коньяка, а сам благополучно смылся!

- Извини, - покорно согласился трезвый Молотов на пьяные обвинения Вождя, - в наркомат к вечеру приехал посол Англии С. Крипс с важными вопросами. Я не мог его не принять, он представитель дружественной теперь страны и сам политик высокого полета. Вполне может быть, следующий премьер-министр

«Да, коньячок хорош, и крепкий и очень вкусный, фруктами отдает, - думал в это время Сергей Александрович, - как бы ни того, а Крипс премьером не станет. Я его по интернету не видел».

Он почувствовал, как впервые в эту историческую эпоху сильно опьянел и начал потихоньку улетать в пьяное беспамятство. Это его заметно встревожило. Попаданец хорошо помнил, как И.В. Сталин таким вот образом проверял своих соратников – опьянял до зеленых зюзиков, а потом слушал их пьяные откровения.

Известно ведь, что у трезвого на уме, то у пьяного на языке. Много можно наболтать, хоть до лагеря, хоть до расстрельной стенке. И ничего потом уже не докажешь, да и кому доказывать – следователям? Покорнейше благодарю, он уже с ними встречался. Дуболомы и бестолковщины с перечнем дурацких вопросов. Им не нужны твои уверения в невиновности, у них есть план в раскаявшихся узниках, которые потом расскажут на несколько листов протоколов.

Бр-р, лучше уж молчать. А то с усталости и голода он точно напьется и что-нибудь расскажет, интересное и оригинальное по 58 статье УК РФ, ха! А Вождь, паршивец такой, все подливает. И не только штрафные В.М. Молотову, но и ему. Вкусный, благозвучный, но какой же крепкий коньяк! Там ведь не хрестоматийные сорок градусов, а больше. Сколько он не знает с пьяну, но точно выше нормы водки по ГОСТу XXI века

Попаданец был уже хорошо подшофе, но хорошо видел, что себе И.В. Сталин наливал себе коньяку на донышке, а затем доливал вином. А вино – это вино, немногим меньше десяти градусов.

«Ах так! - пьяно подумал решительный Сергей Александрович, - тогда на войне, как на войне. Как там у французов - в ля герр… ах, не помню. Ну и плевать!»

Хозяин, тоже пьяно улыбаясь, пододвинул к великому князю рюмку с коньяком, мол, пей, иначе зачем собрались? Молотов, как мутно видел генерал-лейтенант, уже держал с аналогичным содержанием.

«Ну, это хороший повод, - как подумал попаданец трезво и рассудительно, а на самом деле, пьяно и наивно, - выпить и упасть под стол. И пусть, на хрен, политики – политизируют. А я как бы поплыл».

Он нарочито пьяно и бестолково посмотрел на собутыльников, что-то сказал, непонятное даже самому.

Актером Сергей Александрович был посредственный, любительского театра, но, видимо, все же для XXI века. Для ХХ же века, во всяком случае, для кремлевских деятелей, оказалось достаточно.

- Эк его, - громко сказал Вождь, - вроде бы крепкий мужчина, советский пролетариат, великий князь, по крайней мере. А нескольких рюмок коньяку хватило!

- Да! - громко согласился Молотов, не понимая, о чем говорит Коба. Ему из трех собутыльников, между прочим, оказалось труднее всего. Он сегодня весь день без перерыва работал в НКИДе, принимал дипломатов различных стран по сложным вопросам. Устал, не пообедал, а тут еще И.В. Сталин заставил его влить в себя ударную доза коньяку.

Вот Молотов и поплыл. И не играя, как попаданец, а по-настоящему. В итоге, Сергей Александрович, что-то промямлив, выпил полную рюмку коньяку и, как бы окончательно опьянев, сполз под стол.

И.В. Сталин под пьянымвпечатлением начал его будить. И, может быть, «добудился», но Вождь, оглянувшись за помощью, вдруг увидел, что и его старый верный соратник, сидя, мирно спит. А потом под влиянием какого-то внутреннего толчка тихонечко сполз на пол, рядом с великим князем.

Это обозлило полупьяного (полутрезвого?) Вождя. Он махнул на этих слабаков, выругался по-грузински в воздух. Сел за обеденный стол, когда-то рассчитанный на троих, налил рюмку коньяку (одну за неимением собутыльников!), смачно выпил, закусив колбаской.

Внезапно ему стало смешно и даже немного гордо. Он Вождь – везде Вождь! Даже в распитии коньяку он только немного пьян (с точки зрения пьяного человека). А эти двое, как их еще назвать после этого, валяются под столом.

- Александр! - громко позвал он Поскребышева, - иди сюда, посмотри, как я поохотился.

Секретарь, его верный Санча Панса, услышав голос Хозяина, его зовущий, да еще с такой интонации, какую он редко слышит, быстро подошел и при виде общей картины постарался побыстрее спрятать сардоническую улыбку.

Хорошо поддатый (это еще мягко сказано) И.В. Сталин сидел за столом, под столом, как бы изображая подстреленные тушки зверей, лежали нарком НКИД В.М. Молотов и генерал-лейтенант великий князь Сергей Александрович Романов.

Вернее, Поскребышев так предполагал. Лиц он не видел, но специфическая одежда, что у одного, что у другого, а главное, только они и приходили через приемную, делали его в этом уверенным.

- Позвони домой этим молодцам, пусть перетащат тела родных домой, нечего им тут валяться, - несколько расплывчато распорядился Хозяин, - и давай мою машину, поеду на ближнюю дачу, отдыхать.

А.Н. Поскребышев, соблюдая служебную субординацию, конечно, поначалу вызвал бронированный «Паккард» И.В. Сталина. Но потом быстренько обзвонил жену В.М. МолотоваПолину Семеновну Жемчужину и жену великого князя Сергея Александровича (а, значит, и сама великая княгиня!) Марию Федоровну.

Правда, не обошлось и без досадного казуса. Поскребышев, повторяя слова своего Хозяина, предложил забрать тела своего мужа.

Полина Семеновна, видевшая и не такая из жизни своего мужа-наркома, и сама бывшая тогда наркомом, только хладнокровно поинтересовалась, где стоится вынос.

А вот Мария Федоровна при известии о неподвижном теле мужа Сергея Александровича, которое надо выносить, по глупому упала в обморок. Сам сталинский секретарь, разумеется, ничего не видел, но характерное «Ах», потом звук упавшей телефонной трубки и, наконец, рухнувшего женского тела, все объяснял и так.

В полголоса матерившийся Поскребышев хотел уже было положить трубку, когда в ней послышался женский голос (домработница?), тревожно зовущий на помощь, а потом мужской голос. Мужчина, в конце концов, и подошел к телефону. Это оказался Г.Н. Королев, один из заместителей Романова и одновременно старший майор НКВД.

Поскребышев его лично не знал, но в списках ответственных работников среднего звена он был обозначен. С такими людьми он разговаривал только с позиции силы, как сильный старший со слабым младшим.

- Езжай, давай, ничего страшного не случилось, - властно ответил он Королеву (мол, хоть ты отстань!), пили вместе с Хозяином, да и упились до зеленых чертиков, лежат, лыка не вяжут. Забирайте домой, что ему в кабинете Сталина валятся.

Впрочем, А.Н. Поскребышев был не только злым. Когда надо, он становился и добрым и не только со служебной стороны. По его приказу, молодцы из кремлевской охраны НКВД, пока жены ехали, вытащили два тела из столовой И.В. Сталина на диваны в приемной. И там эти же ребята слегка облили водой, слегка то ли потискали, то ли помассировали бедных пьянчужек.

В общем, через полчаса нарком НКИД и командующий войсковой группы пришли в себя и стали постепенно походить на ответственных работников (В.М. Молотов) и генералов (С.А. Романов-Советский).

А там и родные супруги показались. Сначала Полина Семеновна Жемчужина, женщина по жизни суровая. При ее появлении, Молотов, и без того сравнительно невысокий, еще более уменьшился. Хотя это была любящая пара, то есть на людях они не ругались, поздоровались и быстро уехали.

Потом приехали за Сергеем Александровичем, сразу на двух автомобилях. Честно говоря, попаданец ведь по-настоящему и не сваливался с коньяком. То есть хорошенько он упился, это точно, а так, пусть и тело было другое, но закаленный дух торгового менеджера XXI века видел и не такую пьянку и не таким благородным спиртным.

Поэтому, вслед за Молотовым «придя в себя», он так же попытался сам уехать. Что он, по Москве в общественном транспорте не проедет? Деньги, тем более, - он пощупал в кармане, - есть, точно есть, хотя бы несколько десяток!

Многоопытный Поскребышев отсоветовал. Ведь Хозяин приказал уехать домой на своем вызванном автомобиле. Решил на общественном транспорте, зачем и куда? Как известно, все шофера кремлевских гараже, а машины Всеславянского Комитета ведомственно принадлежат там, относятся к НКВД, ну и стучат, конечно. Почему от него уехал?

Короче говоря, неприятных вопросов будет у И.В. Сталина много, а самое главное, данный человек станет ему подозрительный. А это всегда оказывается первым признаком падения, кем бы ты не был. Члены политбюро слетали!

Поскребышев говорил шепотом, из опасения, что приемная прослушивается, и потому ему было не всегда понятно. Кроме того, и сам сталинский секретарь внушал попаданцу подозрение. Вроде бы не стучит, а вдруг именно на нем начнет? Очень уж хорошая кандидатура – великий князь да в большевистском СССР!

Поэтому Сергей Александрович решил не просто остаться. Он… «заболел» с похмелья и не. Симптомы постпьяного состояния житель XXI века помнил с прошлого века. А, те более, коньяк, как бы он не был хорош, все равно тяжел. Пьется хорошо, с похмелья плохо. Добрая водка в этом отношении куда лучше. Ну, если не перепить, там будет все равно тяжело.

Так, «страдая» и «болея» дождался своих. Бедная Мария Федоровна белая, как смерть, так решительно и властно вошла в приемную, что попаданец даже глаза зарыл. Похоже, его сейчас будут бить, и, может быть, даже ногами.

Но Мария Федоровна только позвала его и таким любящим голосом, что все в приемной обзавидовались и даже женатый А.Н. Поскребышев, а сам попаданец густо покраснел. Его, мужчину, генерал-лейтенанта, между прочим, сейчас при всех признались в любви!

А что делать? Женщина – существо чувствительное, нежное, логика ей чужда, как и осознание реальности. В общем, большое дитя, впрочем, способное родить своего собственного ребенка. Но при этом подкузьмить карьеру и жизнь не одному родственнику.

Придти в приемную к Самому, как себе домой, властно и без спросу. И что из того, что ее сюда, можно сказать, пригласили, а сам Хозяин уехал. Он запросто может спросить, А.Н. Поскребышев – неправильно ответить, особенно, когда ему поведение посетителей самому не понравилось.

Сергей Александрович вынужден был быть вежливым за двоих – «за себя и за того парня» - то есть за себя и за свою жену Марию Федоровну. Красивые молодые женщины, увы, еще и капризные, имея причудливую психику. Им не понять, что прелестные личико и фигурки в идеале не имеет ничего общего с государственными интересами. Хотя, конечно, иногда и монархи (диктаторы) умудряются втюрится в вертихвостку, да еще с замужнюю. Вот мужу будет в радость!

Попаданец настоятельно взял ее руку в свою. Мария Федоровна при виде здорового и невредимого мужа так обрадовалась, что тараторила напропалую, смотря на мужа влюбленными глазами. Правда, тот был с изрядного похмелья и, похоже, даже еще пьян, но это потом, дома. Можно и отругать и пару пощечин дать за всех несчастных женщин. А пока поблагодарить хотя бы и того Александра Николаевича.

Понимая, что у жены пробился фонтан словоблудия и надо его поскорее заткнуть, пока она не сказала чего-нибудь лишнего (а что лишнего, тут еще и не подумаешь!), он решительно пошел к выходу, держа за руку жену.

Та еще не понимая, что мужу некогда и они уходят. Потом, уже понимая, но, не желая уходить, ах, какая невежливость! Вытолканная из приемной, она уже почти не сопротивлялась, просто цеплялась ногами и, при случае, руками. И опять же говорила, говорила, говорила…

Женщина должна быть слабой, если уж такая говорливая. А то, если глупая, да еще сильная, ужас какой! Сергей Александрович насильно посадил жену в автомобиль, селсам. По пути заметил, что Королев, хотя и приехал в Кремль на всякий случай, но от своей машины ни на шаг. Герман Николаевич стар и многомудр, как старый змей. Понимает, что любая женщина легкомысленна и просто глупа и нечего его имя приплетать. Это не тот случай, когда хотелось бы услышать свое имя из уст Вождя.

- Поехали домой! - негромко, но властно приказал он. Жена, наконец, смирилась с реальностью, молча ткнулась носом в плечо мужа, повинуясь воле супруга. Кроме того, она ведь советская гражданка, она спинным мозгом чувствует, что капризы в Кремле очень опасны. Хозяин ведь когда приветлив, а когда очень приветлив до такой степени, что посадит на казенное содержание, тюрьма называется. Кому там будешь капризы показывать, тюремным надзирательницам?

В автомобиле по советской традиции молчали. Даже Мария Федоровна и то изволила поддерживать тишину. Зато в их особняке, так сказать в домашней обстановке, она сразу начала скандалить. Причем, чем ближе к спальне, тем сильнее.

Сергей Александрович не прекословил. То есть он угукал, поддакивал, при случае что-то говорил такое ласково-нейтральное, но, вообще-то, ее совсем не слушал. Женщине надо выпустить пар эмоций, которая она сама и напридумывала. Он, разумеется, здесь причем, как мужчина и муж, будет громоотводом. Но, в принципе, осознанное моделирование туманной женской речи от него не требуется.

К третьему этажу это почувствовала даже жена. Капризно и как-то даже заинтересованно (о чем он думает?) она сказала ему:

- Дорогой, ты ведь совсем не слушаешь меня, хотя я столько стараюсь. А ведь это так важно и ценно мне! Правда, дорогой?

«Ха, если бы ты сама поняла, что ты говоришь! Женские слова обычно эмоциональны, информативности в них нет ни грамма. Ты хочешь, что бы я, мужчина, начал чувствовать женские эмоции? Помилуй Бог, милая, в семье должен быть одной штатный сумасшедший – жена. Второго такова эта ячейка общества не выдержит. Ты ведь не хочешь, чтобы мы разошлись? Я – нет!»

Когда женщина начинает о чем-то думать и воображать, становится страшно обоим – и самой жене, и, конечно, мужу. Правда, боятся они разного – она боится процесса, он – будущего результата. Но трястись начинает оба.

И чтобы этого не произошло, а, согласно законам физики, когда колебательные движения совпадают, они резко усиливаются и разрушают почти все – от кирпичных стен до воздушных эмоций.

Так вот, чтобы этого не произошло, женщину надо отвлечь чем-то бесполезным, но для нее интересным. Например, одеждой – парадный наряд для тожественного вечера это и стильно, и женщину увлекает с такой силой, что она перестает заниматься обычным делом – грызть поедом мозг своего мужа.

- Кстати, любимая! - совсем не в тему сказал Сергей Александрович, - сегодня товарищ Сталин при встрече с наркомом НКИД Молотов сделал мне замечание, что я чрезмерно увлекся военной тематикой и перестал заниматься своими обязанностями председателя Всеславянского Комитета. Уже часть послов, такие, как С. Крипс или Л. Штейнгарт, интересуется, где я и чем занимаюсь.

В общем, мне указано нерегулярно, но хотя бы раз в месяц проводить дипломатические рауты, типа как до войны и, разумеется, ты должна там блистать.

- О-о! - интригующе проговорила Мария Федоровна, - прелюбопытно!

- Так вот, - дошел до самого важного Сергей Александрович, - сегодня же начни шить праздничные наряды. Посольства, конечно, уехали в Куйбышев, но ради этого послы или их заместители вернуться в Москву.

Сказал и увидел, как озорно блеснули глаза жены. Клюнула!

Глава 15

Сергей Александрович еле сумел уехать из Москвы к обеду. Комитет занял много времени. Многочисленные заместители постепенно улизнули, официально отозвавшись на своих должностях: Л.З. Мехлис стал, как и в прошлой реальности, просто немного позже, начальником Главного Политуправления РККА, М.М. Литвинов уехал послом в США. Очень, кстати, вовремя и эффектно, что тот, что другой, но оба за счет великого князя, который должен за них работать!

Остались работать, а не просто числиться в штате Комитета Г.Н. Королев и М.А. Шнеерзон (М.А. Шинельников). Трудились они в своей сфере хорошо (безопасность и финансы), но ведь, собственно это не профиль организации.

И еще Хозяин пошутил, классически, как в интернете. Хоть со своей супругой Марией Федоровной он обговорил уже тем же вечером, еще страдая с похмелья, легкомысленно подумав, что уж с женой он как-нибудь отбрешется. Но уже ранним утром (для И.В. Сталина – где-то около 10.00 часов) Вождь позвонил ему в особняк по «ВЧ» и поставил все железобетонные точки, пока он не удрал отдыхать на фронт (его самоличные слова). Великий князь Сергей Александрович, являясь не только не только командующим войсковой группы на Западном фронте, но и председателем Всеславянского Комитета, обязан не менее одних суток в неделю проводить в особняке в Москве и курировать работу организации.

На жалобный вопрос, как же он совместит не совместимое, ведь в сутках только 24 часа, а на обоих должностях забот на 15-20 часов каждой. Совсем не спать? И.В. Сталин милостиво разрешил не спать, а потом повторил:

- Товарищ Романов, я вам категорически говорю: по пять-шесть суток в неделю вы должны быть на фронте, понимаю, это сейчас самое главное. Но и работу Комитета вы подняли на такой уровень, что она стала у вас очень высоко. Причем, товарищ Романов, я вам подчеркиваю – не всего Комитета, а его председателя великого князя и члена ЦК ВКП(б), генерал-лейтенанта Красной Армии. Мне читали перевод иностранных газет. Что там о вас только не пишут, но в основном хорошее. Не ломайте свой авторитет!

Хозяин вроде бы хвалил его, но таким тоном, что читал прелюдию к обвинению Верховного суда о двойном (!) расстреле. Попаданец из XXI века это почувствовал сразу и четко. Хвалят и не Вождя, при чем не летчика, не балерину, в конце концов, даже не как генерала, хотя тут И.В. Сталин мог поспорить, но так, немножечко слегка. Но как политика! А вот это было уже не только Хозяину обидно, но и опасно.

Вот-вот, обидно будет ему, а расстреливать станут его! И ведь, что гадкое-то? Сам же И.В. Сталин и тянет в политическую сферу. И отнюдь не из каприза, а из объективных причин. А все почему? Он, своими руками, своей башкой, в конце концов, сделал для себя еще до войны такое блестящее реноме, что теперь хоть вешайся. Или вот топись, дайте мне мыло и веревку! Сам себе сделал замечательнейший цугцванг, где любой шаг становится гибельным, и даже тип казни выбираешь не ты, а конкретно тебе.

Вот же сука ты попаданец Сергей Логинович, называется житель XXI века, все знает или хотя бы важное в предыдущем ХХ веке. И зачем провалился? Комуняка хренов, полез, как Матросов, на амбразуру, полез грудью закрывать пулемет. Тебя зачем сюда прислали? Гм, но не для этого точно. Ты же почти интеллигент, черно-белая серо-малиновая кость. Головой думай, а не грудью. М-да, как-то не прилично подумал, по-женски. А, ну его!

Дальнейшие мысли были сбиты дорожным приключением. Автомобиль на высокой скорости влетел в небольшой, чисто зимний ухаб из прессованного снега и льда. Сам ухаб ничего, а вот скорость заставила машину взлететь вместе с содержимым.

Сергей Александрович так врезался в ее потолок, что твердо был уверен:

А) голова разбита в клочья или, хотя бы, смертельно сломана шея. Ему можно ехать только в госпиталь для последующей переаттестации в инвалиды;

Б) верх кабины разломан в дребезги, и автомобиль годится только в утиль на переплавку в чермет и отчасти цветмет.

Но нет, шофер, виновато глядя на именитого пассажира, быстро завел заглохший двигатель и поехал дальше. А голова, демонстративно какое-то время разваливавшая на части, через некоторое период сменила гнев на милость и почти перестала болеть. Таблетка же анальгина из персональной генеральской аптеки совсем выздоровела организм.

Зато думы резко перешли от тяжелого и сложного разговора со И.В. Сталиным на встречу М.И. Калининым. То же не простым, но не тяжелым, а местами даже веселым.

Вообще-то он хотел сюда заехать за наградами для женского зенитного расчета. Официальные бумаги были в порядки, сам подписал, за печатью войсковой группы сгонял буквально за вечер адъютант. Ну а что мелкие шероховатости в процедуре, так это повсеместно. Командующего группой, почти фонтом на важнейшем московском направлении можно простить.

Однако, не все оказалось просто и отнюдь не из-за наград девчонок. Там как раз было легко. Связываться пусть и с генерал-лейтенантом, зато с любимцем самого И.В. Сталина было очень чревато.

Так как день не был не наградной, то людей было мало. То есть посетители, конечно, были, кто на законной основе, кто по делам, а кто наобум, как попаданец. Хотя, как раз его подали из рук в руки быстро, он даже удивился. Сам «всесоюзный староста» М.И. Калинин, пропустив все необходимые процедурные вопросы, перешел к самому главному – наградам героя.

- Уважаемый товарищ Романов, - сказал он, перекладывая листки на столе и посматривая на Сергея Александровича, - как будем вас награждать?

Попаданец несколько заколебался. Он и без того не знал, как себя везти, а тут еще эти вопросы. Его никогда награждали орденами, ни в XXI веке, ни в ХХ. И Хозяин только мимоходом намекнул, что для него есть в Президиуме Верховного Совета небольшой сюрприз. Что он тогда не спросил? Проклятый коньяк! Что вчера было приятно, то сегодня весьма хреново, если не сказать хуже. Вроде бы только два ордена Красного Знамени – Боевого и Трудового? Хотя тоже сболтнул – только! Каждый орден для простого человека итог всей жизни – трудовой или боевой. Чиновники или генералы, те, конечно, увешены за реальные или мифологические достижения, но это другой коленкор.

- Как вам будет угодно, Михаил Иванович, - схитрил он, замаскировавшись под вежливого чела, - я готов пойти любые процедуры, лишь бы вам было проще!

Эти слова неожиданно вызвали у М.И. Калинина неожиданный смех. С пегой бороденкой, с жестяными очками, он походил на деревенского интеллигента ХХ века, чем на формального главу государства (очень формального, у которого реальной власти куда меньше, чем у любого всесоюзного наркома).

Отсмеявшись и не сказав, что его рассмешило, «всесоюзный староста» встал и весьма тожественным тоном сказал:

- Товарищ Романов! За полководческий талант и личное мужество в борьбе с немецко-фашистскими захватчиками вы награждаетесь Орденом Боевого Красного Знамени. Поздравляю!

Уже обычным голосом негромко, как бы доверчиво добавил:

- Немцы до Москвы дошли и здесь, наконец, получили по зубам. И здесь, Сергей Александрович, прежде всего, ваша заслуга.

Он вручил в простенькой коробочке орден и попаданец невольно залюбовался им. Не, в общих чертах он его видел. В XXI веке и в исторических сериалах неоднократно видел, и в интернете смотрел в каких либо ракурсах. Но вот так в руках подержать, да еще свой, законно полученный, впервые.

Калинин, немного из вежливости подождав, перешел к другой награде, объявив:

- За высокую творческую деятельность и, в особенности, «Вставай, страна огромная» вы награждаетесь Орденом Трудового Красного Знамени. Еще раз поздравляю!

Вторая коробочка со знаком доблести. Теперь уже трудовой. Сделана, конечно, из простых металлов, ну да и здесь цена другая. Сергей Александрович посмотрел на орден, полюбовался, убрал пока в портфель. Собрался уходить. Как бы не так!

Председатель Президиума Верховного Совета с некоторым удивлением сказал:

- Что же вы, товарищ Романов, а я ведь еще не кончил! Есть еще высокий орден!

Пришлось остаться. Искреннее удивление, видимо было таким большим, что Калинин сам удивился:

- А товарищ Сталин сказал, что сам вам скажет. Я даже своим людям специально не стал говорить.

- Он сказал, я не понял, думал, речь идет о двух уже обозначенных наградах, - про то, что он к этому времени был сильно пьян и вообще не помнит о словах Хозяина, он решил не говорить. Не зря говориться, слово – серебро, молчание – золото. Ну, его итить!

- Нет, товарищ Романов, у вас есть еще награда. Если ордена Красного Знамени вручены вам за конкретные достижения, то третья награда – орден Ленина – вручается вам за большой вклад в начале разгрома немецко-фашистских войск под Москвой. Светские люди очень этому рады, и в каждом известии о победе обязательно стоит ваша фамилия. Рад за вас!

Калинин протянул руку для рукопожатия. Помня о предупреждение секретаря ни в коей мере не давить на руку товарища Калинина, попаданец пожал мягко, буквально коснулся.

Вот и все, пожалуй. Маша, Мария Федоровна, с которой он все-таки вчера разругался, и которая теперь демонстративно его не замечала, сегодня вначале его не видела. Смешная такая. Понимает, что постатусу его гораздо выше, но пытается показать, что и у нее есть свое мнение в семье. И она его не даст задавить.

И ведь какой повод? Муж позавчера был пьяным. И каким пьяным, пришлось ехать в Кремль к самому А.Н. Поскребышеву – секретарю Хозяина. То, что он с И.В. Сталиным и пил он так и не сказал. Сначала не решался, а потом оне с ним не разговаривают! Ну и пусть, все равно он скоро уедет на фронт.

А вчера он в спальне так же демонстративно снял гимнастерку, и начал молча действовать, не привлекая вербально ее внимания. Но одновременно очень таинственным лицом и общим видом сигнализировать – здесь будет происходить очень интересное действо.

Женщина от природы очень любопытна. Привлеките ее внимание, но не объясните, что вы делаете, и все – она ваша. Ну и особенно если вы перейдете к необычайным поступкам.

Он делал свое дело – возился с гимнастеркой. Она своим – кормила сына Дмитрия. Знаете, это из разряда женских штучек, когда жена пытается привлечь внимания мужа – только он собирается сладко посидеть, слегка отдохнуть, тут же начинается стриптиз (немного), потом кормление.

Но кормить маленького ребенка – занятие, в общем-то, быстрое. Заодно она его перепеленала. И все сын спит! Амуж продолжает возиться с гимнастеркой.

Мария Федоровна еще чуть-чуть подействовала в рамках политике игнор. Но это так не интересно, особенно когда твой самый близкий и, чего уж таиться от самой себя, любимый человек никак не реагирует.

Но тогда будет любопытствовать она. Она ведь тоже имеет право!

- А что это ты, гимнастерку порвал? – принял она на самый безопасный вариант, - так отдал бы девочкам, среди них, что б ты знал, есть прекрасные швеи.

- Ну что ты милая, гимнастерка в отличном состоянии. Я же не мальчишка с рваной рубашкой.

- А тогда зачем ты снял гимнастерку? - всерьез забеспокоилась она, - ты ранен и скрываешь это от меня!

- Да вот, - небрежно отмежевался он от нее бестолковых тревог, - медальки на днях вручили, одеваю перед поездкой на фронт. Нам же, военным, по уставу положено.

О-о-о, не вставайте между женщиной и волнующим ее предметом. Эта слабая дева собьет и втопчет в землю (в пол, в мебель и проч.), как дикий многотонный носорог или бегемот.

Сергей Александрович едва успел убрать руки, когда бурный поток, по традиции еще наименованный женой Марией Федоровной, ринулась к гимнастерке и к неприкрепленным орденам с любопытствующим возгласом:

- Дай посмотреть, что такой жадный!

По-видимому, она действительно хотела увидеть какие-нибудь медали, что-то там вроде «За доблестный труд» и поэтому ее захватил настоящий ступор, когда Мария Федоровна увидела на гимнастерке орден Боевого Красного Знамени.

- А-а, - бессильно сказала она, - как же это? Ты и такой высокий орден!

Вот еще ордена, - предусмотрительно сказал он, показывая на стол. Жена видела коробочки с орденами Ленина и Трудового Красного Знамени и была в тот момент буквально раздавлена.

Эти ордена она, между прочим, прикрепила, все три теперь висят на гимнастерке. М-да, что-то он зацепился за прошлое, хотя надо за будущее, или, хотя бы, за современное.

По пути в штаб он хотел буквально на пять минут заскочить в женский зенитный полк – один из семи подразделений, укомплектованный представительницами прекрасного пола. Это была только первая очередь. И женщин надо было обучать военным специальностям и вообще военным порядкам, и генералов приучить к таким необычайным солдатам, то есть, конечно, пока красноармейцам. Но ничего, как показал зенитный расчет красавицы Федоровой, сила солому ломит. Сбитый немецкий самолет хорошо обнаружил и смекалку и обучение женщин и девушек. Хотя, конечно, была здесь и определенная удача.

Но поскольку удача была в нашу пользу, то попаданец не возражал, хе-хе. Можно подумать, если бы он возразил, что-то бы изменилось!

986 зенитно-артиллерийский полк оказался свежей формации, буквально еще доукомплектовывался. Но поскольку он был трехдивизионного состава – дивизион зенитных счетверенных пулеметных установок, и два дивизиона 37-мм зенитных пушек, то генерал Романов благоразумно приказал построить только дивизион пулеметных установок.

Полк был, как уже отмечалось женским, но с мужскими вкраплениями. В том числе командиром данного дивизиона был старший лейтенант Акимов. Пока расчеты нервно суетились, генералы здесь явно появлялись не часто, командир дивизиона, как только приехавший генерал немного отвлекался в сторону, напускал грозную мину на лице, пугая подчиненных. Но как только поворачивался к командиру, тот сразу становился приветливым. Субординация!

- Давно полк формируется? - спросил Романов, чтобы хоть немного отлечь Акимова от этого безобразия.

- Девять суток, товарищ генерал! - молодцевато ответил бравый старший лейтенант, стараясь хоть собой прикрыть довольно бестолковый женский состав.

- Однако! - удивился, нет, даже изумился генерал, - и вас таких не только отправили на фронт, но и поставили на боевое дежурство?

- Генерал-лейтенант Громадин сказал, что сейчас у него нет совсем обученных войск, и поэтому обучаться будем параллельно с военными действиями. Да вы не беспокойтесь, товарищ командующий, мы просто все силы бросили на обучение стрельбе и технике, а шагистику забросили. Вот они и строятся, откровенно говоря, как коровы. Но стрелять уже умеют, сами выдели, товарищ генерал-лейтенант, а?

Генерал-лейтенант Романов, конечно, был не очень-то рад этим коровам в строю, но стреляли он действительно неплохо, и, может даже, спасли его.

Он вздохнул и вызвал… командира дивизиона. Старший лейтенант Акимов очень удивился, но ноги уже сами несли. Все-таки он был профессиональный военный!

- Старший лейтенант Акимов, за доблесть и профессионализм ваших подчиненных, проявивших при воздушном налете, когда зенитный расчет рядовой Федоровой одной очередью сбил немецкий истребитель, повышаю вас до звания капитана. Поздравляю.

Первый раз красный командир Акимова, служащий уже почти десять лет, смутился и покраснел. От командующего он ожидал всякого, но не этого. И мало ли, чтоего пигалицы почти трех аршин ростом сбили самолет. Так даст от «хорошего настроения»!

Но голос был ровный молодцеватый:

- Служу… Советскому… Союзу!

Зато уж расчет пулеметной установки рядовой Федоровой удружил, мялись и толкались они, идя, как коровы!

Романов вроде бы не видел, или не обратил внимания. Наградил: командира установки Федорову и наводчицу – орденом Красного Звезды, остальных девиц Кириллову и Извозчикову – медалями «За отвагу».

Но потом громко и ядовито сказал:

- Товарищ капитан, разрешаю вам присвоить военнослужащим звания: Федоровой – старший сержант, Перминовой – сержант, Кирилловой и Извозчиковой ефрейтор. Но после того, как они научатся ходить в строю. А то форменные безобразия, а не красноармейцы!

Глава 16

Разумеется, сердился он на зенитчиц больше практически понарошку. Женщинам не место на войне в любом случае, а он, благополучный житель далекого XXI века, сам пришел их сюда на фронт. Чего уж там искать негативные стороны, благо, стреляют хорошо и метко, а остальное обойдется!

И постарался забыть о прекрасном поле, ведь женат уже. Да и проблем собственных море, только оборачивайся. Сергей Александрович опять подумал о своих взаимоотношениях с И.В. Сталиным и решил, как наиболее вероятным:

Раз Хозяин тащит его в политику, что в этом случае очень плохо, поскольку очень даже явно окончится свинцовой точкой в виде пули. А самому отказываться нельзя, поскольку точка будет вся та же, просто с другой стороны. Значит, надо показать себя в другой сфере, скажем, в военной и еще конструкторской. Может и в управленческой. Но не в политической, сунула его судьба нелегкая в великие князья. И теперь даже не знаешь, от кого шарахаться – то ли от широкой массы враждебных большевиков, то ли от их «приветливого» Вождя, Господи упаси.

А вот если он будет талантливым полководцем, то, по крайней мере, сможет спасти. И.В Сталин ведь не дурак, понимает, что постоянно отступать до Москвы нельзя, так ни какое государство не выдержат.

И первым делом, надо сделать из его войсковой группы наконечник всего Западного фронта. А то у него и из Жуковым какой-то косяк происходит, и Западный фронт пассивно стоит, тогда как его войсковая группа старается. Но ведь группа – не Швейцария, за всю Россию, пардон СССР, трудится или воевать не будет.

Итак, сейчас он в штабе группы еще подумает, обмозгует, потом позвонит Жукову, он ведь не тупой, поймет, что дело ему предлагаают, пусть и рискованное, но золотое. А потом к Сталину, показать себя, как полководца. Не надо меня под расстрел, то есть в политики, я еще пригожусь!

В штабе группы генералы и командиры молча смотрели вдруг на иконостас на груди командующего. Прямо-таки остолбенели. Попаданец его хорошо понимал. Три высоких ордена сразу было практически невозможно получить и в победный 1945 год. А уж в тяжелом 1941-ом году одну медальку бы получить за радость. Кого он так сумел ограбить?

- Это, товарищи, мне и за прошлое и за будущее, - туманно объяснил он и объявил: - есть и кое-кому из вас награды, а поскольку всем ехать некогда, да и невозможно, то некоторые награды я привез прямо в наш штаб.

Не откладывая надолго, он сразу же, в присутствии генералов и штабных командиров наградил К.К. Рокоссовского орденом Ленина – Константин Константинович скупо улыбнулся. После ареста еще до войны каждый орден был для него, как своего рода гарантия вторичного задержания.

- Г.М. Михайлова и тоже орденом Ленина. А вот Григорий Михайлович улыбнулся уже открыто и радостно. Начало войны для него было тяжелым. Как оказалось, воевать он не умел и даже не знал. После победоносного Халхин-Гола, когда ему дали звание Героя Советского Союза и значительно повысили в воинском звании, Великая Отечественная война казалась долгим кошмарным сном, из которого нельзя вырваться. И вот первый лучик солнца. И все благодаря бригадному комиссару, а ныне генерал-лейтенанту, который носил аристократическое звание (до сих пор не верится) великого князя.

- Майора И.Д. Васильева наградили орденом Боевого Красного Знамени. Сергей Александрович так понимал, что это за организацию его фальшивого донесения. За дело! Если бы не враждебный блеск. Кстати, сегодня уже блеск глаз веселый. Слава Богу!

- И нескольких полузнакомых штабных командиров. Реляции на них писал начальник штаба Михайлов, но награждает все равно командующий. А как же!

После награждения засели уже в узком круге – в рамках Венного Совета. Все генералы и дивизионный комиссар. Но говорил все равно только командующий. Такова уж судьба!

- Товарищи, - произнес он, - как вы видите, удар нашей группы по танковой группе Гота неожиданно оказался удачным даже для меня. И это означает, что надо расширять наступление. И не надо бояться полевых армий. Они сами ослаблены и нуждаются в отдыхе. А у нас между тем появись резервы – два штрафбата, каждый о полторы тысячи плюс пополнение. Это количественно немного, но какое качество.

Сергей Александрович заметил, что члены Военного Совета стали переглядываться и перешептываться.

- Штрафбаты появились с разрешения товарища Сталина, - успокоил он собеседников, - и активную деятельность здесь примут сотрудники НКВД, о чем я еще буду говорить с начальником войск тыла Западного фронта.

Теперь о конкретике.

С сегодняшнего дня я плотно займусь наступлением Западного фронта. Или, по крайней мере, если командующий Западным фронтом генерал армии Жуков будет против, хотя бы обрисую общий план.

Мой заместитель по войсковой группе генерал-майор Рокоссовский будет непосредственно руководить продолжающимся наступлением.

Первый член Военного Совета дивизионный комиссар Ф.Д. Рогов, как и раньше, станет проводить политическую работу в группе под углом ноябрьского приказа Верховного Главнокомандующего товарища Сталина, - остановившись, он пояснил: - приказ еще не опубликован, но нам товарищ Сталин разрешил с ним работать.. все равно до 7 ноября осталось немного, считанное число дней.

Ф.Д. Рогов молча кивнул. С этим любимчиком Сталина лучше не связываться. Ну его его к лешему. Человек родился с золотой ложкой во рту – великий князь, и при этом член ЦК ВКП (б), умеет говорить с Вождем и имеет полководческие таланты. Мы люди попроще и с ним связываться не будем!

Паданец посмотрел на него с неподвижным лицом. Он понимал, о чем думает политработник и мысли эти ему нравились. Больше бы таких осторожных людей и жить было бы лучше.

Договорил по приказу:

- Начальник штаба группы генерал-майор Михайлов с большей частью работников помогают в наступлении Рокоссовскому , меньшая часть во главе с начальником Оперативного отделения полковника Лапикова помогает мне. Вопросы?

Вопросов, кажется не было. Что же, тогда с помощью полковника А.А. Лапикова поработаем.

Собственно, обозначенное положение войск и тяжелые полевые дороги (автомобильных с твердым покрытием и железнодорожных дорог почти не было) не давали вариантов. Наступать можно было лишь с текущего положения армий. Даже концентрировать войска не оказалось возможным – зимние рокадные дороги лишь обозначились, а транспорта и горючего почти не было.

Самым простым было общее наступление всеми войсками. Да сил у нас немного. Но и у немцев их откровенно мало. Танковыми группами наступать по важнейшим направлениям было еще можно, а вот обороняться по всей полосе фронта никак нельзя. На ряде участков вообще были маневренные группы, которые только обозначали линию обороны.

Полевые армии постепенно подходят к фронту, но немецким генералам на них обращать не стоит, так же и как нашим генералам боятся. Тут ведь какие тонкости, которые в основном знает только попаданец со знаниями XXI века – немцы за ноябрь пополнят некоторые резервы – танки, как новые, так и, главным образом, отремонтированные и ряд дивизий, которые сейчас усиленно укомплектовываются. То есть после напряженных октябрьских боев к началу ноября у Верховного Командования совсем не оказалось резервов. А вот к десятому ноября они появятся, а к середине окажутся на советско-германском фронте. И наоборот, у советского Главнокомандования к этому времени есть стратегические резервы, которое оно, к сожалению, бездарно профукает.

Нет, здесь только дело не в том, чтобы критиковать. Задним числом всегда можно гениально воевать. Но еще веселей, если попаданец есть, а толку от него никакого нет. Вот этого нельзя допустить!

И Сергей Александрович решительно взялся за телефон. К тому времени в штабах армии, фронтов и им подобных, в том числе и войсковую группу великого князя были уже телефон «ВЧ». Поэтому он легко созвонился.

- Здравствуй, Георгий Константинович, - поздоровался он.

- Здравствуй, Сергей Александрович!

Голос Жукова, как обычно, был сух и безэмоционален, даже немного резок, но попаданец знал, что это всего лишь особенности характера и не обращал на это внимания.

- Гот-то спекся и это не случайно, - сообщил он, - есть кое-какие мысли, не телефонные. Хотелось бы встретиться и желательно бы сегодня.

Жуков немного помедлил. Он уже немного знал этого великого князя и подозревал, что его учил дореволюционный генштабист. Так говорил Шапошников, а то редко ошибался. Наверное, есть интересные новости и, хотя бы, мысли.

- Приезжай, буду ждать, - сказал Командующий Западного фронта и резко «по-жуковски» бросил телефонную трубку.

Попаданец не обиделся. Характеры у всех разные, бывает и хуже. Поехал. В отличие от других генералов, он теперь ездил под охраной двух бронетранспортеров с крупнокалиберными пулеметами и автоматчиками, и с легковой машине-обманке. Лучше хорошо, но медленно ехать, чем быстро, но плохо лететь. И нет никакой разницы, если он опоздает на пару часов в штаб Западного фронта. Зато целей будешь.

Нет, в большинстве случаев такая предосторожность была напрасно, но только не в этот случай. На перекрестке на лесную дорогу, ведшую на штаб Западного фронта, их обстреляли. Но опять же, били по машине-обманке, - роскошному трофейному «Мерседесу». скромная же эмка с командующим группой резко повернула за ближайший бронетранспортер.

Сергей Александрович спокойно сидел и ждал, только пистолет на всякий случай вытащил. Все было заранее обговорено, начальник охраны человек умный и опытный, а генерал-лейтенант уже не то звание, чтобы вприпрыжку бегать.

С диверсантами быстро покончили. Их было всего лишь шесть человек в основном с пистолетами, а против них два десятка автоматчиков с крупнокалиберными пулеметами. Если бы не строгий приказ – брать только живыми, покончили бы еще быстрее. Зато взяли двух языков, которые обязательно скажут. Верно ведь? Это война, здесь цаскаться не будут.

С этими дорожными «приключениями» приехали в штаб Западного фронта. Сергей Александрович, разумеется, в себе прятать не стал, рассказал о нападении на их небольшую колонну. Подчеркнул, что агенты караулили их на повороте на штаб. То есть, если бы не ехали к нему сюда, так и не напал никто. Не на самого ли готовили нападение?

Подколол еще – ты ведь у нас умный, ездишь, как правило, без охраны. Шестерых диверсантов бы хватило за глаза!

Г.К. Жуков на такую шутку – откровенную издевку только выматерился, вызвал начальника войск НКВД охраны тыла, потребовал навести порядок.

- Все нашими пленными возится, а у самого кругом немецкие агенты ходят. Тряхани посильнее, обязательно выберутся, - с досадой сказал командующий Западного фронта попаданцу, - хочу попросить Верховного заменить на другого генерала НКВД, более свежего, - неожиданно обратился к нему самому: - поддержишь? А то, боюсь, меня одного он слушать не будет.

Что же, - с юмором подумал Сергей Александрович, - инициатива наказуема, сам полез, сам разгребай, никто этим заниматься не будет, даже Жуков, хоть он и командующий фронтом.

Незаметно перешли к будущей операции. Попаданец опасался, что Г.К. Жуков полезет «в бутылку», ведь командующий группой явно переходит свои должностные обязанности и даже заходит в его.

Но командующий неожиданнозагорелся

- Вот же, еклмн (в подлиннике, конечно, более, скажем так, простонародно) выход!- с чувством сказал Георгий Константинович, - а мы все искали выход. Как думаешь, ОН резервы даст? Хоть что-то. В самом фронте и людей и техники кот наплакал.

Сталин должен дать (а речь, естественно, шла о нем), хотя, как ведь расскажем.

То, что у Хозяина теперь есть (пока!) стратегические резервы, количественно относительно слабые, но зато качественно, не сказал. Он ведь «не знал», не положено ему. Тут так предстояло дело – знаешь положение у врага – молодец, возьми в полочки пирожок. Знаешь у своей страны – откуда и как? Может тебя лучше расстрелять? Нет человека – нет проблемы, а разбираться с тобой некогда. И ведь расстреляют, у И.В. Сталина с этим не затягивают, на это патрон всегда хватает.

А резервы хорошие. Соединения (стрелковые дивизии) преимущественно довоенные, личный состав с иголочки, артиллерии в каждой дивизии практически больше, чем в современной армии. А другие соединения, наоборот, бригады свежего формирования, костяк – КВ-1 и Т-34. И те, и другие еще с техническими недостатками, но с немецкими трясогузками – Т-II и Т-IIIи даже Т- IV не сравнятся. В нашу пользу, разумеется.

Вот только используются эти резервы не лучшим образом и в итоге к ноябрьскому наступлению с резервами будут опять трудности, мягко говоря.

Сергей Александрович вопросительно посмотрел на командующего Западным фронтом. «Рулить» здесь, безусловно, ему, Хозяин первым не поймет, почему Г.К. Жукова оттесняет.

Сам Жуков взгляд понял. Помедлив, он позвонил с телефона «ВЧ» в Кремль – к Сталину через Поскребышева.

Хозяин ответил мгновенно. «Военные ныне в моде, - с юмором подумал попаданец, пока его собеседник говорил с И.В. Сталиным, - особенно с Западного фронта».

Г.К. Жуков, между тем, почему-то заговорил о нем, судя по тому, как часто звучала фамилия Романова. Не успел попаданец, занятый своими мыслями, запротестовать, как командующий уже положил трубку и объявил:

- Поехали в Москву, товарищ Сталин уже ждет нас!

Поспешили, при чем адъютант Жукова взял с собой карты. «Стратегические задачи будут рассматривать», - «догадался» попаданец. Это заставило его настоятельно поинтересоваться, с какой целью так часто звучала его фамилия.

- Как автора этой операции, - спокойно сказал Жуков, как само собой занимающую мысль, - ты обозначил ее содержание, за тобой и ее авторство.

- Эх, не надо было! – не выдержав, воскликнул Сергей Александрович. В прошлой реальности именно Г.К. Жуков вошел в число главных авторов, а в этой он, как любой честный человек, передал главное авторство генерал-лейтенанту Романову.

Конечно, попаданец, имея знания XXI века о Великой Отечественной войне в целом, и о Московском сражении в частности, творчески переработал затеи генерала армии иной реальности. Но ведь основа-то была Жуковская!

«Эх, тяжела ты, судьба попаданская, - только осталось вздохнуть Сергею Александровичу, - хотелось ведь как лучше, но, в конечном итоге, все равно воруешь. Вроде бы получается, но какова нравственная тяжесть!»

Они сели в Эмку, первой ехала, как и раньше,машина – обманка. В ней, к сожалению, были «обновки» - огнестрельные отверстии, которые наспех зашпаклевали и замазали краской в ближайшей мастерской. Подучилось не очень. И экипаж уменьшился на одного человека – его ранили, пришлось оставить в госпитале.Хорошо хоть не убило!

Бронетранспортеры с автоматчиками, идущие впереди и позади колонны, ничего, вроде бы не изменилось. И то хлеб, ведь отправшись он на одной машине, перестрелка закончилась бы куда более для них более фатальной. И да, позади Эмки шел какой-то «Хорьх» – еще один трофей начавшегося наступления. Машина Жукова. В ней отправились два адъютанта от двух командующих. Так захотелось Жукову.

Ранее генерал армии демонстративно отмежевывался от великого князя. Попаданец думал от гордости и от имиджа авторитета. Наверняка Жукову, простому крестьянскому парню, все это не нравилось. А оказалось, он просто оделялся, как полководец от простых генералов. Последних ведь тоже было много.

Но когда генерал-лейтенант показал себя талантливым полководцем, Жуков сразу изменился. Вот и в Москву приехал в одной машине.

- Ты удачливый, - объяснил он, - в скольких передрягах был, а еще ни одна пуля в машину не попала.

Каково, а?

Глава 17

Не обошлось и без карающей угрозы с вроде бы мирного советского неба. Не прошло и полчаса поездки на автомобилях, как стали звучать посторонние технические звуки, типа звучания новых моторов и, похоже, с неба.

- Итить – кудрить! (в оригинале звучнее) - в чувствах сказал Сергей Александрович, - ведь совсем обнаглели, сволочи!

Крупнокалиберные пулеметы бронетранспортеров автоматически становились зенитными при стрельбе вверх и могли отпугнуть вражеских соколов, а, при удаче, и сбить. Но, как уже однажды было, на войне стреляют обе стороны и самолеты, даже сбитые, тоже. В прошлый раз, совершенно случайно, в прицел попал автомобиль НКВД, а сегодня может и его скромная ласточка!

Поэтому Сергей Александрович на всякий случай вышел из Эмки, чтобы успеть спрятаться в придорожных кустах при появлении атакующего истребителя или бомбардировщика, посмотрел вверх. Там, похоже, было не до них, шел ожесточенный воздушный бой.

- Я потребовал от ПВО Московской Зоны Обороны прикрыть нас, - послышался голос Жукова. Попаданец оглянулся – генерал армии стоял рядом и тоже смотрел вверх, - и смотри-ка ты, уже прикрывают от фашистских пиратов!

- Ни разу не видел воздушный бой, - признался Сергей Александрович, - немного посмотрим, как там?

- Думаешь, я в эту войну видел, - ответил опытный командующий, - нашу-то авиацию в начале войны почти всю перебили. Немцы только и летали. А здесь мощная Московская зона ПВО, столицу прикрывает. Просто так не полетает, Да!

- Похоже, да, - согласился попаданец, - ишь, как наши клюют!

Скоротечный бой в небе Подмосковья быстро закончился. Четыре краснозвездных Як-1 ведомые , видимо, с опытными летчиками, сначала сбили наглого ведущего «мессеров», и уже, где-то вдалеке, добивали ведомого.

- Не ждали стервятники, - зло прокомментировал Жуков, - хотели парой истребителей легковушек с генералами пощипать, ан нет, нарвались на достойный ответ. Едем, Сергей Александрович?

- Да, едем, - сказал попаданец, еще раз просмотрев на опустевшее небо, - здесь уже делать нечего.

Оставшийся путь был спокоен. С неба их прикрывали вчетвером наши истребители, на земле грозно рычали моторами бронетранспортеры. Ну и, видимо, судьбой им было достаточно опасностей

Генералы поспешали в приемную Поскребышева. Всех остальных отсекла Кремлевская охрана НКВД. Все, как и раньше.

А.Н. Поскребышев, увидев их, шепотом сказал:

- Уже спрашивал про нас, но не сердитым голосом. Видимо, у него что-то есть интересное…

Секретарь хотел сказать что-то, но зазвонил телефон. Звонил сам Хозяин и как раз по их душу. Но они уже здесь! И Поскребышев, глядя на военных, торопливо отвечал на какие-то вопросы в телефоне:

- Да, товарищ Сталин, передо мной. Снимают шинели. Есть, товарищ Сталин, прямо сейчас идут!

Уже положив трубку, быстро проговорил:

- Снова спрашивает, что я отвечал, слышали. Идите!

Что же, не в первый раз. Пошли гуськом, по очереди. Строго по субординации – первым генерал армии Жуков, за ним генерал-лейтенант Романов-Советский.

И.В. Сталин был не то, что радостным, но и не сердитый. Обычный, в общем. Это настроило и самих генералов на деловой лад. Поздоровались на штатский манер, то есть сказали вразнобой: «Здравствуйте, товарищ Сталин»!

Хозяин добродушно улыбнулся, показав желтые от курения зубы, ответив обоим сразу:

-Здравствуйте, товарищи генералы!

Показав этим, что этого достаточно, он кивнул на стулья у стола неподалеку от себя со словами: «Садитесь!»

Сам И.В. Сталин, не торопясь, принялся чистить трубку, чтобы затем набить его любимым табаком «Герцеговина Флор». Явный признак, что разговор будет долгий и серьезный.

Возясь с трубкой он по очереди смотрел на них, ожидая каких-то слов. Генералы дисциплинированно молчали, даже попаданец внутри великого князя поостерегся что-то говорить. Тогда Хозяин, пожав плечами, как бы говоря, и мы люди не гордые, можем и сами начать разговор:

- Товарищ Жуков, вы чего-то говорили по телефону о переходе к активным действиям, - он помолчал, всматриваясь в трубку, увидел, наконец, неисправность, заговорил: - продолжайте, пожалуйста, я вас слушаю.

Г.К. Жуков и без того готовый к тому, что именно ему придется говорить, сразу перешел к важному:

- Товарищ Сталин, собственно, это была идея генерал-лейтенанта Романова. Он увидел, что Гот перед армией наступает как-то вяло и бестолково. А остальные соединения никак не помогают ему.

Он посмотрел на великого князя, как ба прося помочь. Сергей Александрович, конечно же, заговорил:

- Выдохлись немцы и теперь, как минимум, несколько недель, будут пассивны. А потом, отдохнув и получив хорошие резервы, начнут снова наступать. Ориентировочно в середине ноября.

Шапошников, тоже приглашенный к визиту двух командующих и чуть запоздавший из-за множества забот в Генштабе, откровенно удивился этим словам.

А вот И.В. Сталину уверенный тон и твердые даты попаданцу очень не понравились. Он-то полгал и уже убедил себя, что немцы уже ослабели и это, по крайней мере, объективная реальность. А тут этот… мальчишка говорит таким самоуверенным тоном, что немцы снова станут наступать. Как так, в конце концов!

Не решившись спорить в стратегических вопросах, в 1941 году И.В. Сталин еще в них разбирался слабо, он перешел к более знакомым темам, с которыми он хоть немного касался.

- А вы откуда это знаете, товарищ Романов, - спросил он максимально ядовито, - собственные разведчики завелись под боком Гитлера? Все говорят только вам?

Вот ведь въедливый старик, - поразился Сергей Александрович, - как он узнал, на интуиции? Он, понятно дело, хотел рассказать Сталину и, может даже, сегодня, но наедине и на своих условиях, а не вот так, с ходу.

Однако, что теперь делать-то, надо искренне удивится, восхитится и сознаться. А то ведь будешь делать то же самое, но уже в подвалах НКВД. А там, что Николай Иванович, что Валерий Павлович, били, бьют и, наверное, будут бить, хотя бы при Сталине.

Он сделал изумленное лицо – актерский этюд для начинающихся – и сказал удивленным тоном, в которых постарался привнести немного страха. Так, чтобы он и чувствовался, и его напрямую не видели. Словом, крепкий мальчишечка, но сейчас его Вождь сломил, и он не знает, то ли удивится, то ли испугаться. Или даже броситься в близлежащую церковь, спасаться от нечистого духа.

- Откуда вы знаете, товарищ Сталин, про разведчика у немцев. Я никому еще не говорил, хотел только вам сегодня рассказать.

Теперь уже И.В. Сталину пришлось глубоко задуматься, благо, во времени он был неограничен. Глубокомысленно курил, делал паузу.

Великого князя он по-своему любил, хотя и держал его в черном теле. Не физически, тут уж, как получится, а больше морально. Но иногда ему очень хотелось дать ему хороший щелчок, чтобы не задавался. А сейчас именно такой момент. Пусть вспомнит, кто он и кто товарищ Сталин.

С другой стороны, он ведь сказал наугад, со злости. И что он попал, так это чистый случай. а великий князь может и получить собственного шпиона у немцев, благо база него огромная – белоэмигранты. И большевиков они ненавидят, а старую Россию – любят. И Романовых заодно.

Так и не придумав ничего путного, Хозяин просто сказал:

- Рассказывайте, товарищ Романов, а мы уж сделаем вывод.

Сергей Александрович, конечно не прочь бы рассказать, но рядом лишни уши.

На это Вождь хладнокровно заметил, что между коммунистами нет тайн и тем более между такими ответственными. Попаданец тоже понимал, что начальник Генштаба и командующий Западный фронтом и без того настолько окручены тайнами, что им-то еще одну можно вверить без малейшей тревоги.

Он вздохнул и сказал, почти ничего не тая, как по документам:

Штабс-ротмистр Константин Сабельников, он же штумбарфюрер Шпигель. Старинного дворянского рода, воевал с германцами еще в Первую Мировую войну. Потом белые, нищая эмиграция. В конце 1920-х годов примкнул к СС, так что ко времени Великой Отечественной войны сделал неплохую карьеру. Хотя на сам верх Гиммлер его не пускал. Не немец и не германец. Чистота крови и так далее. С началом войны в аппарате представителя СС при штабе группы армий «Центр». В плен попал совершенно случайно, причем таким же белым из корпуса генерала Шкуро. В любом другом случае его бы сразу расстреляли, и как члена СС и как русского предателя. А так его отдали мне. Я его сначала не знал куда деть, словно собаке пятая нога. Но потом понял, что его можно оставить, как разведчика. Сам он знает немного, хоть и ответственный член СС. Но его любовница работает в том же штабе в делопроизводстве, что-то вроде старшей машинистки. Вот она знает практически.

Сабельников по прозвищу «Форель», сам так просил его называть, мне и назвал данные сведения о немецком состоянии, на которые я опираюсь при подготовке плана грядущего наступления под Москвой.

- А он не обманет, - был задан принципиальный вопрос. Правда, задал его не И.В. Сталин, а Борис Михайлович Шапошников. Его вопрос позволил великому князю соответственно ответить:

- Сабельников поклялся мне честью русского офицера, что не предаст и не обманет!

Сергей Александрович ответил гордо и даже напыщенно, его собеседники отреагировали должным образом: И.В. Сталин довольно презрительно хмыкнул, Г.К.Жуков поджал губы, мол, от генерала он такого не ожидал, и только Б.М. Шапошников, сам будучи офицером старой закалки, на мгновенье задумался. Впрочем, Сабельникова он не знал и не мог сказать, что он за человек.

Кроме того, товарищ Сталин, каждое донесение обязательно проверяется за правдивость. Контрразведка и штаб – там и там специальные проверенные люди, сопоставляют уже имеющиеся сведения с данными «Фореля». До сих пор разночтений не обнаружилось. В случае же выявления данные будут изъяты.

Хозяин пыхнул дымом из трубки, подумал, посмотрел на Шапошникова.

- Сведения этого информатора очень ценные, - признал он, но тут же заметил: - тем проще нам сесть с ним в галошу. Борис Михайлович, я попрошу Генштаб тоже присоединиться к проверке этих сведений. И, разумеется, в пределах строжайшего режима. А вам, товарищ Романов, я объявляю благодарность.

Посмотрел на всех присутствующих, в том числе и на великого князя. Протеста на их лицах не обозначалось. И то хорошо, а пока можно вернуться к рассмотрению плана грядущего наступления под Москвой. Очень уж необходимо. И если генералы действительно уловили момент ослабления немецко-фашистских войск, то они будут награждены. Уж ту он их не обидит. Ни за что!

Очень был доволен разговором попаданец, хотя старался ни в коей мере ни мимикой лица, ни малейшими жестами это не показать. В самом деле, он уже не первый год сталкивается с проблемой – как дать информацию с противной стороны и не спалиться. Он может рассказать секретнейшие, даже интимные сведения, скажем, о Гитлере, а дальше что? руки верх попаданец и в следственный изолятор? Там следователи кулаками и палка быстро покажут, как надо Родину любить.

А уж с началом войны проблема легализации данных стала весьма актуальной, просто острой. Информации даже у него, сугубо штатском человеке в прошлом (у всех в будущем) очень много. И надо не просто действовать самому, но и показывать остальным обстановку – от командиров дивизий до самого И.В. Сталина. И сразу же обозначается означенная задача – как обозначить каналы информации, не давая подозревать самому.

А теперь вот он – товарищ/господин Сабельников. Ценность его даже не в самой информации, а в том, что он прикрывает попаданца. Ну и еще он будет тем измерителем, который поможет помочь, насколько факты попаданца соответствуют этой реальности. И он может смелее оперировать имеющими сведениями.

Сергей Александрович постарался отойти от своих мыслей к обстановке в кабинете. Ведь здесь как раз командующий фронтом генерал армии Г.К. Жуков принимается с одобрения Хозяина за доклад о плане операций. При чем докладывает он, как командующий, он о двух авторов, что он повсеместно подчеркивает.

- В предстоящей операции мы столкнулись с двумя проблемами – первая как сконцентрировать имеющие войска, переставить их из обороняющего построения в атакующего. Ведь транспорта мало, горючего у него крохи, с дорогами плохо. И даже то, что наша авиация добилась господства в воздухе, не решает, к сожалению, всех трудностей.

В этой связи генерал-лейтенант Романов предложил верное и я бы сказал изящное решение – наступать всеми имеющими силами Западного и, - тут он посмотрел на Сталина, ища его одобрения, частью сил Калининского фронта справа, Брянского фронта слева.

Хозяин посмотрел на карту, поднял глаза на докладчика:

- Правильно, товарищ Жуков.

Потом перевел взгляд на молчащего рядом с ним генерала:

- А вы что молчите, товарищ Романов, одобряете или ужасаетесь?

Гм, спой птичка, не стыдись. Хозяин хочет услышать мой голос? Пожалуйста:

- Товарищ Сталин, генерал армии сейчас докладывает общую операцию и мне уже нечего добавлять.

Он покраснел, от смущения, как поняли все окружающие. От досады, как было на самом деле. Жуков докладывал в своей основе свою же операцию, просто приглаженную и подчищенную на основе последующих научных и популярных публикаций. Стыдно то как, аж зло берет. И ничего, что после вмешательства попаданца операция получилась очень яркой, прямо-таки классической, хоть в сборник ее положи «100 лучших битв человечества»! А с нравственной стороны как, или у попаданца нет совести?

- Не смущайтесь, товарищ Романов, вы тоже еще будете выступать, - добродушно сказал ему Сталин, - вопросов еще много, авторов операции лишь двое.

Сергей Александрович с усилием воли переборол себя. Сталин да добродушный? Это значит, либо он усыпляет тебя, либо, что, скорее всего, с учетом текущего момента, ему что-то от тебя нужно. Хочется верить, что он не ошибается. Во всяко случае, оставить раздолбайство и самоедство. Держать равнение на грудь четвертого солдата в строю!

Попаданец постарался привести себя к идеальному аналогу генерала на заседания в Высшем Совете Обороны страны. Кажется, это ему удалось, судя по одобрительному кивку Вождя. Мол, сравнительно молодой человек справился со смущением. И слава богу!

Жуков между тем перешел к очень волнительному, но очень важному вопросу – резервам от Ставки, то есть от самого Сталина. Вопрос был так волнителен, что докладчик напрямую обратился к помощи своему соавтору.

- Товарищ Сталин! - сказал он, - и я, и товарищ Романов считаем, что для первого рывка имеющихся сил нам хватит. А вот дальше общей динамики продвижения и темпов напрямую зависит от выделенных нам резервов.

Г.К. Жуков напряженно ждал. В напряженно ожидании оказался и попаданец. Этого в прошлой реальности не было и ему неоткуда найти картинки событий. Вот он, фактор субъективности! Даст сейчас хотя бы пять – шесть дивизий, половину от имеющихся общевойсковых резервов, и еще лучше, еще довоенного формирования. Плюс хотя бы две-три полностью укомплектованных танковых бригад. И наступление под Москвой получится. Не даст, размажет по всему советско-германскому фронту на решение очень интересных, но, в общем-то, второстепенных задач.

Тогда наступление опять, как в прошлой реальности, не получится. Вернее получится наполовину. Не мясо, не рыба. И, кстати, те второстепенные задачи тоже не буду решены. Опять 1942 год учебный с большими потерями в людях и техники.

И как тогда быть попаданцу, он ведь тоже не всесильный!

Глава 18

И.В. Сталин, в отличие от остальных, никогда и не куда не торопился. Собственно, ему не было никакого внимания на все это напряжение Г.К. Жукова и любопытство молодого Романова. Своими наиболее способными полководцами он кидаться в период войны не собирается и зря по ним пинать не станет. Но свой кожаный поводок им обязательно даст почувствовать.

Посмотрел на лежащую на столе карту, прикинул, что и как можно прикрепить. Генералов много и все тянут войска к себе, как положенное. А он не всевышний бог, он неоткуда людей и технику не возьмет.

Хгм, а все же некоторые резервы у него появились, это да. Получилось понемногу. И он их собирается использовать на некоторые злостные колючки, как на юге, так и на севере. Правильно ли это? Жуков свое мнение сказал, но это мнение сугубо собственника, так сказать, своя рубашка ближе к телу, и поэтому он все свободные силы тянет. Что скажет Шапошников, он ведь сейчас начальник Генерального Штаба. Хороший начальник Генштаба, жаль, что со здоровьем у него все хуже и хуже.

- А что нам скажет Борис Михайлович? - спросил Хозяин у него прямо.

Маршал вздрогнул и посмотрел вначале на карту. Еще раз прикинул, потом глуховатым голосом сказал:

- Московское направление – сейчас самое главное. И я, пожалуй, соглашусь с Георгием Константиновичем – свободные резервы надо бросать сюда!

Хозяин не стал ему немедленно возражать, правда и не спешил согласиться. Молча посмотрел на карте, подумал про себя, что Шапошников, в принципе, где-то прав, как и Жуков. Наверное, основные резервы можно и дать под Москву. Но треть он все-таки отдам, как и намечалось, на южное направление и на север. Ну-ка, а что еще нам скажет юное аристократическое дарование, какие доводы приведет в пользу, наверняка, своей группы?

Однако генерал-лейтенант Романов оказался мудрее. Или склонен к стратегическим рассуждениям по всему советско-германскому фронту:

- Товарищ Сталин! География и климат, а отсюда и экономика предложили обоим сторонам три главных направления – север, центр и юг. Немцы сейчас, как наиболее активное государство, решили, что основное направление – это центральное. Их группа армий «Центр» самая сильная. Отсюда и будем танцевать.

Мы можем ударить и по югу и по северу, и даже разгромить там врага, но опасность столице останется. Ведь Гитлер все равно пока тянется к Москве и если ударит, то нам будет плохо.

- И что, мы должны все плестись за фашистами? - хмуро спросил Вождь, по-прежнему смотря на карту.

- Нет, товарищ Сталин, - хладнокровно сказал Сергей Александрович, - нам надо завоевывать стратегическую инициативу. Когда это произойдет, тогда мы начнем делать, что захотим. Пока же мы должны исходить из общей обстановки.

- Ага! - понял И.В. Сталин. Молодец парень, как все разложил по полочкам. И главное, как все просто, без всякой заумности, от которой только в душе скребет. Опять добродушно улыбаясь, спросил: - а что же вы своей войсковой группе не просите, товарищ Романов. То же ведь, скорее всего, надобно? Сможете потом выполнять поставленные задачи?

- А что группа? Имеющихся сил у нее хватит. Если, конечно, не будут поставлены дополнительные задачи.

- Понятно! - Сталин помолчал, потянул из трубки, сказал маршалу Шапошникову: - У вас есть возражения по предложенному плану, Борис Михайлович?

- Нет, - не раздумывая, сказал престарелый маршал, - хороший план, без ляпов.

- У меня тоже нет, товарищи, - просто сказал Верховный Главнокомандующий. Подумал, посмотрел на вначале на Жукова, а потом на Романова. Добавил: - а резервы я вам дам, как и вы просили. В совокупности две общевойсковых армий, двести танков. И это все что есть, больше закорма пустые.

- А свободные запасы Народного Ополчения? - спросил Сергей Александрович.

- Их пока не трогайте, как и имеющиеся у вас в запасе 300 ПТР и 40 орудий, - предложил Сталин, предчувствуя запрос великого князя взять их на фронт.

Попаданец так и хотел сделать. Впрочем, они с Г.К. Жуковым все равно получили больше, чем рассчитывали. Так что нечего капризничать, всех хотелок все равно не получишь.

Поэтому он спокойно согласился с решением Хозяина. И.В. Сталин это оценил. Хороший полководец, хоть и молод!

Так и заговорил: - вы хороший генерал и военный администратор, товарищ Романов, - и, не давая ему ответить, обратился уже к маршалу Шапошникову: - есть мнение, что товарищ Романов пересидел свой пост командующего войсковой группы. Как вы, Борис Михайлович?

Маршал немного подумал. Совсем немного и не потому, что оценивал Романова, а потому что отвечая Хозяину, он в какой-то мере брал и свою ответственность за него. Впрочем, и И.В. Сталин уже обозначил свое мнение. И он ответил:

- Совершенно с вами согласен, товарищ Сталин, Сергей Александрович может и большее.

И.В. Сталин, похоже, и не думал услышать что-то другое. Он выпустил дым через нос, медленно проговорил:

- Вот, товарищ Романов, я уже не один. А вы как думаете?

Попаданец немного завис. Он хорошо понимал, что так называемая «сталинская демократия» на практике означает безусловное одобрение (если, конечно, Хозяин не желает другое). Мгм, а что я думаю – сто грамм водочки и осетринку, пожалуйста!

Ладно ведь, сказать ДА или НЕТ. Нет, Хозяину надо аргументировать. А просто похвалить или отлаять, даже себя, ему мало. Так можно и слететь на ступеньку, а потом вообще на эшелон.

- Готов служить на любом посту нашей партии и государство, и лично вам, товарищ Сталин.

Сказал и внутренне замер. То замер или не то, попробуй, угадай, что ему надо. Ух, по-видимому. Пошел в струю. По крайней мере, Хозяин спокойно сидит, курит, а не ходит сердито по кабинету. Или не ищет нечто среди документов.

Впрочем, похоже, сегодняшним разговором он доволен и всего лишь подводит к своей цели. При том, понимает, как взрослый, что собеседники – не волшебники, и просто так не угадают. Вот и играет, как кот с мышками. Интересно, а кого-то съест или облагоразумится?

- Товарищ Жуков! Видимо, перевод на другое место особенно коснется вас. Вот и скажите мне честно, как коммунист коммунисту – куда нужно перевести товарища Романова?

Попаданец только скрипнул: «Меня спросите, мать твою! Никуда я не хочу – вверху давит Жуков, внизу спокойно расположился Рокоссовский. В армию, могу, но за что? Или слишком уж зажирели, товарищ попаданец, совсем недавно, в иной жизни, мечтали, как мечту судьбы, о посте старшего менеджера?

И.В. Сталин, между тем, посмотрев на притихших генералов и, скорее всего, устав их тревожить, объявил:

- Есть мнение, товарищи, восстановить пост главнокомандующего Западным фронтом. В октябре мы его ликвидировали, но, похоже, это не пост был неудачным, а маршал Буденный не сумел воспользоваться своими полномочиями. И назначить на него генерал-лейтенанта товарища Романова.

Военные – не штатские, толпу никогда не стают. Есть звания, есть субординация, о чем речь? Первым заговорил Б.М. Шапошников, имевшего высшее в Красной Армии Маршала Советского Союза:

- Товарищ Сталин, воссоздание этой должности позволит сделать стройную структуру на центральном направлении. А то самое важное направление, а главнокомандующего. Что касается кандидатуры, то хотя товарища Романова я знаю мало, но вижу – он способен на многое и стратегические способности имеет.

Генерал армии Г.К. Жуков высказался более лаконично:

- Воссоздание должности считаю правильным, кандидатуру Романова вижу единственно возможной.

Несчастный генерал-лейтенант умоляюще, чуть блея:

- Можно не меня, у меня звание небольшое.

Высказано это было так по-детски, что все не выдержали и заулыбались, а И.В. Сталин уточнил:

- А против самой должности, стало бы, вы не возражаете, товарищ Романов?

Против самой должности на западном направлении он не возражал, о чем сообщил Верховному Главнокомандующему.

И ему тут же подкузьмил старый друг/враг Г.К. Жуков:

- Разрешите, товарищ Сталин, как командующий Западным фронтом, предложить своего бывшего подчиненного товарища Романова на звание генерал-полковника. Командуя войсковой группой, товарищ Романов неоднократно показывал блестящие стратегические способности, причем нередко выходящие за рамки группы. Нередко показывал личную храбрость, опять же выходящие за полномочия командующего группы. В общем, убирайте его скорей, а то и мне, и остальным генералам становится стыдно.

И.В. Сталин удовлетворенно пыхнул трубкой. Все, как он любил, подчиненные сами все сказали, ему лишь остались поставить нужные точки:

Что ж, товарищи, я рад, что мы пришли к единогласию. Александр, зайди ко мне в кабинет, - потребовал он в трубку от Поскребышева.

Тот незамедлительно появился с карандашом. Чувствовал, что придется писать.

- Пиши, - скомандовал Хозяин, - постановление Ставки ВГК:

1.Восстановить Западное направление и его главнокомандующего;

2. Назначить главнокомандующим Западного направления с присвоением звания генерал-полковника великого князя Сергея Александровича Романова-Советского с оставлением его председателем Всеславянского Комитета.

Пусть будет так, - пояснил И.В. Сталин, - коревато, но зато все полностью. И для страны понятно, и для западных дипломатов.

Все, товарищи военные, ничего в спешке не забыли?

Раз Хозяин говорит все, значит все. Военные засуетились, но перед уходом выслушали последние поручения:

- Командующему Западным фронтом Генералу армии Г.К. Жукову разработать директиву грядущего наступления;

- Главнокомандующему Западным направлением генерал-полковнику С.А. Романову дополнить и проконтролировать;

- Начальнику Генерального Штаба Красной Армии Маршалу Советского Союза Б. М. Шапошникову провести общее руководство этой работой.

Все это И.В. Сталин произнес спокойным голосом, хотя и понимал, какой переполох начнется в трех коллективах – в Генштабе, в штабе Западного фронта и… нет, все же в двух коллективах, Главнокомандующим Западного фронта С.А. Романовым штаб еше создан не был.

Военные после этого, приняв во внимание приказ, вполне логичный, если иметь в виду весь предыдущий разговор, принялись идти к выходу, опять же гуськом – впереди шел Маршал Советского Союза Б.М. Шапошников, затем генерал армии Г.К. Жуков и, наконец, генерал-полковник С.А. Романов.

Опять же субординация! Но, кстати, попаданец, имея третье звание среди присутствующих здесь военных, по должностям был все же вторым. И Г.К. Жуков, сообразив это, немного помедлил, пропуская новое начальство. Но и Романов намертво прикипел к столу, давая понять, что второе место в очереди принадлежит Г.К. Жукову.

Это было бы уже совсем смешно и, тем более, привлекло бы внимание самого Хозяина. Тот мог бы рассердится, а когда он сердился, аж вороны прижимались к стерне. А любому советскому гражданину (за очень редким изменением) было бы плохо.

И Г.К. Жуков решительно вышел за Б.М. Шапошниковым. За ним вышел бы Сергей Александрович. Попаданец, имея за душой еще одну жизнь, причем сугубо штатскую, военную субординацию уважал не очень-то. Какая разница, лишь бы не толкались.

Причина его такой покладости заключалось в совсем в иной сфере. Попаданец почему-то был уверен, что Хозяин его вновь остановит, чтобы поговорить с ними тет-а-тет. Просто спинным мозгом чувствовал.

И ведь не ошибся! Когда Сергей Александрович уже поднимался, И.В. Сталин, на этот раз простым жестом руки с трубкой приказал остаться. Причем даже удивленно так – а ты, мол, куда, тебе еще рано, нам еще работать и работать!

Пришлось остаться. Как и догадывался попаданец, речь шла о его работе председателем Всеславянского Совета. Должность весьма дипломатическая, а с учетом того, что Сергей Александрович с некоторого времени был также заместителем наркома НКИД, В.М. Молотова то есть, к гадалке не ходи!

И.В. Сталин действительно заговорил про дипломатию и конкретно про сегодняшний раут в особняке Комитета. В него должны были прибыть американский посол Лоуренс Штейнгардт с дипломатами и английский посол Стаффорд Криппс. И не только. На вечере должен был быть специальный представитель президента США Ф.Э. Рузвельта У.А. Гарриман.

Он приехал в СССР с особой целью – активизировать экономические отношения, конкретно помочь СССР укрепить военное положение за счет развития оборонных отраслей. И, конечно же, наладить дипломатические отношения между странами.

- Рузвельт, понимая, что СССР сегодня наиболее важный и доверенный союзник и его поражение бы резко усилило Германию и поставило бы на грань поражение САСШ (США в то время), - сказал И.В. Сталин, посадив Романова и сев сам, - поэтому он послал своего доверенного человека Гарримана. Но то-то пошло не так. По-моему Гарриман не понял, что СССР – не бедное американское государство и не собирается попрошайничать со Штатами. Выгнать бы его, но сырье и особенно продукция Америки очень нужны. Нам сейчас очень нужно все – от хлеба до винтовок и самолетов.

В общем, - И.В. Сталин воспламенил спичку, чтобы разжечь потухшую трубку, - отношения с Гарриманом надо восстановить, не любой ценой, но все же. Постарайтесь так неофициально, вы же великий князь и, насколько я знаю, имеете хорошие отношения с американскими капиталистами.

Намек был очень опасен, но Сергей Александрович принял его спокойно. Будучи великим князем, он имел массу опасных связей. При необходимости Хозяин всегда имел причины арестовать и даже расстрелять и даже буржуазные СМИ только констатируют, но не запротестую, как всегда.

Поэтому попаданец лишь уточнил:

- Товарищ Сталин, если удастся наладить неофициальные отношения с Авереллом Гарриманом, надо ли сразу устанавливать дипломатические договора по отдельным сферам. Или, надо указать ответственных товарищей для этого.

Прагматизм Романова и удивил И.В. Сталина и заставил задуматься.

- Кому поручить официальные переговоры с американцами? Молотов, ему сам бог велел, все-таки нарком НКИД? Нет, - отрицательно покачал головой Хозяин, - Вячеслав слишком прямой, сейчас надо гибче. Литвинова? Он что сделает, но еще больше испортит, годами потом будешь исправлять.

Вот что, - решил И.В. Сталин, - я сделаю тебя официальным представителем СССР с правом подписания договоры в экономической сфере. И вчерне обговорить, но не подписать в политической. М-м?

Хозяин втянул воздух из потухшей трубки, вопросительно посмотрел на Сергея Александровича.

- Слушаюсь, товарищ Сталин! - по военному отрапортовал тот. Потом уже тише спросил: - товарищ Сталин, как вы правильно сказали на счет связей. У меня действительно есть возможности. Могу ли я подписать некоторые экономические договора от себя лично, как персонального человека, а не от имени государства?

- Ни в крем случае! - сразу и категорично отказал Хозяин собеседнику. Дескать, в СССР личной собственности нет. Попаданец уже было решил, что тема закрыта, причем не в лучшую для себя в сторону. Но И.В. Сталин неожиданно передумал: - подписывайте, но прелиминарно. Я должен буду посмотреть, и только после моего одобрения они станут действительными.

И он выразительно посмотрел на великого князя. Мол, идеология – идеологией, а практическая жизнь другая.

Хозяин еще подумал, куря потухшую трубку, о которой то ли забыл, то ли озаботился о здоровье. И потом вдруг сказал на такую тему:

- И вот что, я разрешаю вам не только поговорить, но и заключить договоры по концессиям. Только во второстепенных сферах – рыбная, лес, золото, пушнина. Понятно, товарищ Романов?

Глава 19

Еще немного поговорили. Вызванный А.Н. Поскребышев быстро и четко записал продиктованный Хозяином текст. Потом принес уже напечатанный на бланке председателя Совнаркома. И.В. Сталин бегло прочитал, подписал ее на законной основе – с 1941 году он стал главой союзногоСНК, потеснив В.М. Молотова на пост заместителя.

И ушел. Забот было невпроворот, даже Хозяин это понимал, не задерживал. Организация дипломатического вечера, а это от черной икры до хороших музыкантов, требует много труда. Хотя здесь-то имеющие заместители могут хорошенько поработать. Как и новый заместитель А.А. Громыко, которого по настоянию попаданца, вытащили-таки из Нью-Йорка в Москву. Андрей Андреевич на это явно держал в кармане дулю. В Америке-то у него была хорошая, даже блестящая карьера, насколько Сергей Александрович знал по прошлой реальности.

Ничего, пришлось взять его на визит в Кремль к И.В. Сталину, побывал он на паре дипломатических вечеров Комитета в особняке. И Романов увидел – ожил! Сам он с ним с началом войны виделся редко, как-никак фронт, А.А. Громыко как раз должен его был заменить. Судя по впечатлениям современников, в первую очередь Хозяина, примерно на четверку. То есть не ярко блестяще, но и не на серо удовлетворительно. А что вы хотите, не великий князь!

На сей раз на А.А. Громыко лежала обязанность дипломатической принадлежности к рауту. А сам Сергей Александрович собирался немного поработать над текстом договоров. И, парам-парам, подумать и с помощью работников спецателье придумать новые мундиры.

А что? В прошлой реальности И.В. Сталинввел погоны в 1943 году, после Сталинграда. А в этой реальности пусть в конце 1941 году. Или в начале 1942, как получится. Воевать, так воевать, сажай в обоз на последнюю лошадь.

И, кстати, Вождь, заинтересовался. Вначале холодно посмотрев, как на деятельность любопытных зверюшек, потом разрешил в виде эксперимента мундиры с погонами на рауте в Комитете. И, в конце концов, когда Сергей Александрович уже был спецателье, в хлопотах, приказал ехать к нему в Кремль с портными, модельерами, мундирами.

Что же, Хозяин – барин, благо до начала раута еще время было. И мундиры попаданец выбрал попроще. По сути, новые мундиры отличались от старых лишь погонами. Хозяин, скорее всего, кое что изменит и в кителях, и в брюках, но его преемники вернут все обратное. Хорошее всегда враг лучшего.

И когда начальник спецателье предложил ему взять мужские модели с разными погонами и эполетами, генерал-лейтенант Романов своей волей отказался. Пусть будет прежний мундир с золотыми погонами. И модель была одна – он сам.

И.В. Сталин прошелся вокруг великого князя, стоявшего в кабине по стойке смирно, задумчиво покурил из трубки. Потом неожиданно просил сесть.

Да он просто не видит! - догадался попаданец, - я хоть и не высокий, но и он ниже среднего.

. Сел на ближайший стул, показывая мундир во всей красе. Золоченные погоны генерал-полковника Хозяину явно понравились. Он даже не отказал себе в возможности слегка поскрести.

- Ничего так, - сделал вывод И.В. Сталин в слух, - только излишне тяжелые. На плечи давить будут.

На это у попаданца был прекрасный ответ. «Вот, товарищ Сталин, - вытащил он из вороха погон отдельные, - есть специальные облегченные».

- Хех! - посмотрел он на погоны с маршальскими звездами. И неожиданно положил их себе на плечи. Так он сразу стал похожим на свой аналог из прошлой реальности, только заметно помоложе и покрепче.

- Баловство это, - сказал Хозяин и убрал погоны со своих плеч. Но Сергей-то Александрович видел, что тому понравилось. Быть в скором времени Красной Армии в погонах!

В особняк он поехал сразу из Кремля, прямо в апробированном наряде. Вождь прокомментировал его как пробный, но что-то подсказывало попаданцу, что он станет основой в последующие годы.

Вскоре приехал Г.К. Жуков. Его И.В. Сталин придержал в приемной у А.Н. Поскребышева как раз, чтобы и тот побывал на рауте с иностранными дипломатами. Два известных генерала, так доблестно проявившихся себя в битве под Москвой, станут изюминкой этого вечера. Гарриман будет заинтригован!

До раута еще прикрепили погоны с помощью портного, которого Сергей Александрович специально взял с собой. Военных, собственно, было ее трое – генерал армии Г.К. Жуков и два адъютанта = майор (у Жукова) и капитан (у Романова). И если генерал армии на погоны смотрел хмуро – вспоминалась, похоже Гражданская война, то средние командиры (потом офицеры) радовались, как дети.

Кстати! Домой Сергей Александрович ехал в приподнятом настроении. Раут – раутом, а семья тоже играет немаловажную роль. Думал, ошарашит жену новым званием и новой должностью. Оба высокие, если не высочайшие!

Как бы не так! Пока они с Г.К. Жуковым в особняк, по радио, оказывается, уже огласили и новость по званию, и новость по должности. И когда они приехали в особняк, то первым делом Романова поздравил Г.Н. Королев с двойным повышением.

Впрочем, для последующих отношений с дражайшей женой Марией Федоровной это даже оказалось хорошо. Она сразу позабыла все неурядицы. Ведь такое высокое звание! Такая эксклюзивная должность! А она кто, простая женщина, хм…

К тому же И.В. Сталин попал в точку с упоминанием великого князя. Если и не для всей страны, то для его горячо любимой, но весьма капризной женщины. Когда они уединились в спальне, она, глядя на еще петлицы, но уже со звездочками генерал-полковника, Мария Федоровна прямо с горечью сказала, что ей оставалось лишь блистать. На что Сергей Александрович, подбрасывая сына Дмитрия – растет бутуз, какой стал тяжелой – вполне серьезно подтвердил – да блистать. И напомнил ей давний разговор. Великим княгинями не только становятся, но и воспитываются. А все остальное второстепенное.

В общем, на рауте по собравшимся ударили двумя оглушительными ударами – появление председателя Всеславянского Комитета в должности Главнокомандующего Западного направления. А звание генерал-полковника! А гирлянда высоких орденов! А вдруг появившиеся золотые ордена с подчеркнутым статусом великого князя. даже для иностранных дипломатов он был большим чудом, на вроде как ангела на московской мостовой, а уж для своих он точно стал библейским персонажем.

И второй всплеск эмоций произошел при виде великой княгини Марии Федоровны (официальное имя, в отличие от прошлых раз сказано громко и четко). Холеная и помпезная хозяйка, великолепная женщина, просто самка в самом хорошем понимание этого слова. Она опять блистала во всем блеске.

Хотя звездами вечера были все же два генерала с фронта. Точнее, сначала два генерала, а потом один великий князь. Г.К. Жуков, увы говорил немного. То есть он отвечал, славословно и иногда остроумно, но сам инициативу не проявлял.

Другое дело Сергей Александрович. Тут генерал-полковник причудливо смещался с председателем Всеславянского Комитета. Военный талант соединился с ораторским. Он говорил много и с блеском, шутил и говорил серьезно, а рядом почти непрерывно находились не только переводчики, но и прекрасная Мария Федоровна.

Несколькими тостами позже и художественными номерами Сергей Александрович размяк душой. Стол был сегодня был великолепен. Икра, осетрина, жареные поросята, различная птица, раки. И спиртное хорошее – русская водка, кавказское бренди, даже французские вина, хотя с оккупированной Францией никаких отношений вроде бы не вели.

И, наконец, десерт. Свежие разнообразные фрукты – виноград, абрикосы, дыни и арбузы, конечно же сладости и торты. Ешь и пей!

С Гарриманом они отсоединились в одной из маленьких комнат на втором этаже по соседству. Оба прилично выпили ипоели и может поэтому сразу заговорили о серьезном. Не наедине, конечно, у обоих были переводчики. А что будешь делать, это жизнь.

Аверелл Гарриман начал с претензий, США, - говорил он, - слишком великая страна, чтобы терпеть такое хамство.

Переводил американский переводчик, судя по акценту, уроженец США, но с русскими корнями. Прямоту, близкую с наглостью, он смягчать не собирался и, в общем-то, зря, потому как мало ли что можно наговорить спьяну. Потом трезвым просто будет стыдно.

Сергей Александрович, хотя тоже выпил немного, но в отличие от американца был немного трезвее – сказывалась жесткая школа XXI века, где пьют много, пьют крепкую лабуду и только радуются.

В принципе, ему было что ответить, в конце концов, американцы тоже не шелковые ягнята. Но он перевел разговор на высокий стиль.

- США и СССР – две великие державы, их география и экономика, а, значит, и военная мощь не сравнимы с другими странами. Те же европейские страны уже в прошлом и Германия это показывает.

- Однако же, он уже под Москвой, - сумел подколоть Гарриман.

- Пустяки, - махнул рукой Сергей Александрович, - Наполеон был не только под Москвой, но и в Москве. И что потом, остров святой Елены?

Сейчас уже много открытых материалов, в том числе и в американских СМИ о состоянии немецких войск. Я вам говорю честным словом русского аристократа и одновременно большевика – скоро они полетят обратно.

И вот тогда скажется положение, о котором я вам говорил – США и СССР будут два левиафаны среди пигмеев. Причем, обратите внимание, Англия, Франция, даже новая, негитлеровская Германия захотят нас поссорить. Им так выгодно. А нам?

- Ваш лидер был очень хамоват в недавней встрече, - поделился Гарриман свое обидой.

«М-да, - подумал попаданец, - Сталин тоже говорил о хамстве. Видимо, обе стороны одинаковы виноваты. Странно, взрослые люди, опытные профессионалы, а так накололись. Хотя Аверелл, похоже, нет. В США, как видимо, считают, что если бывалый бизнесмен, то профессионал во всем. Ха, вот как раз по Гарриману видно, что этот тезис не проходит».

- Мы сегодня изрядно набрались, по крайней мере, я. Может, оставим серьезное на будущее, а сегодня поговорим о business?

Нет, он тоже имеет силу воли. Сейчас забрал ее в кулак и почти протрезвел. Вот что значит найти интересную тему. Американцы – торговая нация, скажи, есть возможность заработать деньги, сразу вгонит себя в деловой режим.

Поговорили. Гарриман заинтересовался рыбной концессией, но и только. Его, собственно, заинтересовал саммеханизм экономической акции в новой действительности, чем конкретика. Рыба и рыбопродукты его особо не интересует, если это не икра на тарелке.

Сместил акцент, заговорил об имеющемся в СССР сырье. О-о, вот здесь поклевка! Американец даже отложил бутылку минеральной воды «Боржоми», так заинтересовался. Что он там лопочет?

Согнал с лица липкую сеть дремотной усталости. Гарриман хотел бы получить концессию по разработке марганца? Или, если это невозможно, то хотя бы проводить совместное с советским государством эксплуатацию и продажу марганца?

Набулькал боржоми в стакан, попросил пришедшую официантку Фросю – явно знает английский язык, судя по задумчивому лицу. А-а, пусть слушает, сам учил девчонок обслуживать, а заодно подслушивать. Пусть только еще принесет минералки, ух как пить хочется!

Фрося застенчиво и очень привлекательно улыбнулась и улетела за новыми бутылками. Явно торопится вернутся. Пусть тогда хрустальные стаканы принесет и закуску. Нечего так откровенно показывать, что подслушивает. Да не мне надо улыбаться, тебя за это Мария Федоровна с дерьмом скушает. Гарриману улыбайся, дурында!

О, словно мысли мои подслушала, начала суетится около американца. Тот хотя и занят деловым и очень завлекательным разговором, но мужские-то рефлексы остались, особенно у пьяного тела. Ишь как с интересом смотрит на декольте девушки!

Сергей Александрович заставил себя вернуться к экономике и идущему разговору.

- Господин Гарриман, - произнес он негромко, но так смачно, что все присутствующие обернулись. Обозначился к нашему переводчику, пусть тоже работает! Продолжил: - скажу прямо – у меня нет сейчас полномочий для разговора с вами относительно добыча марганцевой руды. И Никопольское месторождение, очень богатое, уже оккупировано немцами. Это два минуса.

Попаданец посмотрел на американца. Тот явно заскучал, кому ж хочется приходить к такому итогу? Подбавим оптимизму, чтобы Гарриман не перся так откровенно на прелести Фроси, у нее есть свой жених, в конце концов!

- Однако, есть и большие плюсы! - излишне громко объявил Романов. Остановился, уменьшил громкость в голосе, продолжил: - в СССР есть месторождения марганцевой руды в Сибири и на Урале. И есть определенный интерес к сотрудничеству с американцами. Что вы можете предложить, господин Гарриман, чтобы увеличить его?

- Вот это американский разговор! - не выдержал Аверелл, - давайте делать бизнес! У нас есть оружие и есть ленд-лиз. Правда, СССР еще не входит в эту программу, но технически это очень просто. Ваш посол приносит заявление в Белый дом, я подтверждаю его правомерность, Рузвельт подписывает документ, и вы получаете свои товары.

- Ага, в свою очередь как частное лицо порекомендовал бы вам обратить внимание на Усинское месторождение в Кемеровской области. Месторождение относительно небольшое… несколько десятков миллионов тонн. По-моему, суммарно больше ста миллионов.

Смешно было следить за лицом коммерсанта, ставшего вдруг дипломатом. Сначала оптимистическое ожидание, когда услышал об этом месторождении, потом разочарование при словах, что руды относительно мало. Снова оптимизм, когда ему сообщается, что значит это «мало». Ха, эдак ведь и солнце называют карликом, а это миллиарды и миллиарды тонн!

- Саму руду добыть не трудно, она расположена компактно и сравнительно недалеко от поверхности, - деловито сказал Сергей Александрович, - подвезете десяток экскаваторов на гусеничном ходу. Они сроют поверхностный слой земли, а там уже руда. Проблема в дороге – от железной дороги до месторождения десятки километров бездорожья.

Гарриман слегка легкомысленно махнул рукой:

- Эта трудность повсеместна. А вы что хотите получать из САСШ?

- Знаете, при наличии техники, конечно. Просто я хотел бы указать на самые важные проблемы, - объяснил Сергей Александрович, - рода же богатая, примерно до 15% Mn.

Он посмотрел на Гарримана, правильно ли? Сам он, разумеется, дилетант, что в прошлой жизни, что в этой, а вот американец хоть немного понимает на уровне коммерции?

Гарриман небрежно провел рукой, мол, достаточно. Попаданец же с облегчением продолжил:

- Что касается товаров с вашей стороны, то возможно алюминий, медь, противотанковое оружие, танки, самолеты, толуол. И все это в регулярных ежемесячных поставках. А для гарантии обоюдной торговли сделать так – когда начнется добыча руды, то грузовые корабли сюда будут носить оружие, другие промышленные товары, обратно – сырье. Согласны?

Попаданец с некоторым внутренним напряжением посмотрел на американца. В прошлой реальности именно США были инициаторами срыва торгового договора 1941 года по реальным причинам или придуманным. А вот если будет придуман хитровыдуманный механизм, то этого не произойдет.

Гарриман, помедлил, обдумал тонкости договора, как это может делать пьяный человек и твердо заявил:

- О кей, very mach!

С другой стороны, американцы, как сугубые индивидуалисты, не очень-то думают об государственных интересах. Главное, твой бизнес идет, ты налоги платишь, а государство пусть само страдает.

В принципе, конечно, правильно. Только о государстве тоже необходимо хоть немного думать. Хотя он не об американских United States сейчас беспокоится.

Глава 20

На утро Сергей Александрович проснулся с настроением… нет, настроение было возможно и почти неплохим. А вот тело, конечно, страдало с густого похмелья так страстно, что уж не до души было. Ох, как было хорошо и воздушно вчера и как было тяжело и муторно сегодня. И что-то рвется, икая, из желудка. Непереваренная птица? Черная икра? Огромные речные раки? Охти мне, ободранные и полу проваренные, и без вас тяжело. А в голове начали работать неугомонные труженики кузнецы. Зачем, спрашивается, столько пил, ведь сегодня обычный рабочий день.

Рядом беспокойно зашевелилась жена, с кем-то ожесточенно воюя у стенки. Почувствовав, что муж уже не спит, вдруг обозлено с ним заговорила:

- Гад такой! Сволочь! Что б тебе ни дна, ни покрышки, споил вчера!

О, а вот и штатная бензопила. Есть они, кстати, в середине ХХ века, или им еще рано? Да и вообще не надо говорить женщинам об этом, иначе они превратятся в еще худший вариант инструмента – циркулярная безотходная пила. Вот тогда попилит кости!

Мирно сказал, как припечатал:

- Матушка Мария Федоровна ты сама пойдешь с постели или тебе помочь?

Жена молчала. Чувствовалось, ее аж прямо корежит в выборе: дать в зубы или демонстративно промолчать до боли у него в зубах. Но в это время пронзительно заплакал ребенок и она поспешила к нему. Но разногласий с мужем не позабыла. Так подошла по попаданцу, как асфальтовый каток. проехала Сколько ж в ней килограмм?

Тоже встал, выхлебал пол кувшина чисто холодной воды, оставленный добрым человеком.

Откуда-то из глубины глухо, но знакомым голосом донеслось:

- Все не пей, я вообще-то для двоих принесла.

Ай да миленькая, добрая все-таки женушка, просто ворчливая. Дай бог тебе хорошего мужа… тьфу ты, чего только не скажешь с похмелья! Я муж!

Сходил в туалетную комнату на гигиенически работы. Выброс хулиганствующей еды и Холодная вода по лицу позволили почувствовать себя здоровым. Оделся в генеральскую форму, привычно посмотрел в зеркало. Ничего парнишка!

Спустился в парадную столовую. Там уже пил чай Г.К. Жуков, как всегда, суровый и готовый к бою.

- Вчера ты хороший был, - оценивающе сказал он попаданцу, то ли хваля, то ли ухмыляясь про себя.

- Да ладно тебе, - так же неопределенно ответил попаданец.

Однако, генерал армии все же его хвалил:

- Нет, я тебе удивляюсь, ты на карте, и в бою с винтовкой, и за столом в светской беседе – все, как на коне, ладный, да бодрый. Как вчера с американцами вел, просто здорово. Америкасы сперва хамили, а потом смотрю, утихомирились. Я вот так не могу. Мне уж лучше в бою.

Сергей Александрович с этими словами вспомнил и о деле:

- Пусть! Поели, попили, молодецкую удаль потешили. Теперь о немцах надо вспомнить. Ты, Георгий Константинович, продолжай работать над планом наступления. Западный фронт в любом случае сейчас главный.

Г.К. Жуков, пунктуальный и дотошный, сразу вцепился:

- Сейчас?! А завтра, стало быть, уже не главный?

Все-таки хорошо быть самым главным. Деловито и твердо-непоколебимо сказал:

- Завтра – это завтра, лично я не знаю, что будет. Не господь бог.

И сразу же перешел на практические рельсы:

- Часть войск после завершения наступления группы теперь уже Рокоссовского я беру. Самые «сердитые» – корпус Шкуро и добровольцев из других стран. С ним все равно только маяться будете.

- Лучше бы вообще убрать эту группу, - прямо сказал командующий Западный фронтом, - инородное оно какое-то и мне мешается.

- Войсковая группа Можайской линии обороны, или проще – Можайская группа – была создана с известной целью, - почти все сказал Сергей Александрович, теперь она, как таковая уже не нужна. Однако, учитывая текущую напряженную обстановку я бы посчитал такую реформу нецелесообразной. Вот ты, Георгий Константинович, готов командовать вместо одной сильной группы пятью слабыми армиями?

Г.К. Жуков аж крякнул. Стремясь убрать опасного соперника Романова, он и как-то не подумал об этом. А зачем, собственно, он теперь еще хочет убирать? Соперника-то он убрал, причем как-то по-русски – и тоже с его стороны (по крайней мере, он не сопротивлялся) бывший соперник теперь стал его начальником. И честно говоря, бог с ним.

Внутри себя он понимал четко – сам он на двух стульях – командующего фронтом и главнокомандующего направления не усидит. И скорее всего, вторая должность станет лишь прибавкой к основной – командующий Западным фронтом.

Не хочет этой полновластной должности и И.В. Сталин. Три Главнокомандующих – по трем направлениям появились по его инициативе, а как еще может быть. А потом сам быстро понял – Главнокомандующие отрезают от остальных войск. Он, Верховный Главнокомандующий, будет работать лишь с тремя Главнокомандующих. А уж он с остальными. Бред какой-то! И все, Главнокомандующие стали бледными подобиями предполагаемыми должностями. Или вообще подпирали должности командующих фронтов.

А Сергей Александрович Романов генерал-полковник и великий князь, хе-хе, пожалуй, и сможет и как бы и не дальше пройдет!

Г.К. Жуков, удивляясь и поражаясь, вышел из особняка - он торопился на передовую. Все же целый Западный фронт без хозяина. Конечно, есть еще большой штаб, но это как раз такой случай, когда у семерых нянек дите без глазу, м-да.

А попаданец потихоньку пил чай. Крепкий свежесваренный напиток без сахара, но с лимоном – это вещь! У-ух! После стакана такого чая голова перестала дико болеть. Зато опять начал капризничать желудок, то и дело угрожая выделить на стол содержимое.

«Батальон, равняйсь, смирно! - скомандовал мысленно внутренним органам Сергей Александрович, - на первый-второй рассчитайсь и молча по номерам стой!»

Пока организм своими отдельными частями медленно соображал, что от него хочет умный, но бестолковый хозяин (и так тоже бывает), попаданец одел шинель и сел в автомобиль.

- На Арбат! - приказал он шоферу. Расстояние было небольшое, но Сергей Александрович увидел осеннюю Москву образца 1941 года. Хм, картина была не очень радостной. По-видимому, в этой реальности паника с середины октября перешла на конец первой декады ноября. Нет, он понимал, что все это накипь, которая есть в любом обществе, в любом городе, а тем более в столице крупного государства, но было нехорошо.

Откровенная паника, причем даже не обывателей, не женщин-домохозяек, который сам бог велел быть в чувствах.Трусость перешла на часть среднего эшелона чиновников столицы, а это было уже плохо.

Приехал, как дуболом генерал, который только несколько команд, типа «молчать», «не потерплю» и «смирно», сразу позвонил в комендатуру Москвы. Благо в штабе главнокомандующего направления уже частично была проведена подготовительная работа – проведена телефонная «ВЧ» связь, поставлена какая-то мебель – стулья, столы, канцелярские шкафы, даже кое-где сейфы. Штаб все-таки, а, значит, и есть по-настоящему секретные бумаги.

Дозвонился до коменданта столицы. Меньшего по чину и должности не стал слушать – не положено! Комендант ему не понравился – усталый, мямлит, робеет. Ты институтка Смольного или целый генерал?

Бросил трубку, ничего не говоря. Снова позвонил, но уже по своим делам – вызвал батальон войск НКВД. Комдив сначала пытался потребовать звонка своего наркома, упирая на ведомственность. Легко убедил его, что генерал-полковник всегда больше генерал-майора, а главнокомандующий Западного направления может и меньше наркома НКВД В.П. Чкалова, но уж куда больше командира дивизии. Не рассуждать и выполнять!

Позвонил и самому В.П. Чкалову. Не по поводу строптивого комдива, тот, наверняка, сам дозвониться до своего начальства. Поразмыслил своей попаданческой памятью, кто был в такой сложной обстановке в октябре 1941 года комендантом Москвы – генерал-майор К.Р. Синилов! А здесь почему-то даже в ноябре того же года еще не назначен.

Узнал у наркома – есть ли такой? Оказалось, что есть и даже недалеко, благополучно командует в Подмосковье одной из дивизий НКВД. Договорился назначить его комендантом Москвы.

У-уф! Однако и со штабом надо что-то делать. При чем сам он, как обычный ленивый барин России девятнадцатого века шевелиться не хотел. У любого штаба есть начальник, вот пусть он руководит. Значит, его дело найти начальника штаба, а уж тот пусть двигается.

Где найти? Помилуй бог, в столице есть целый Генштаб и еще, вроде бы не эвакуированный. Позвонил его начальнику Маршалу Советского Союза Б.М. Шапошникову.

По знакомству немного поболтали. Начальник Генштаба пожаловался на некоторые беспорядки в столице. В ответ главнокомандующий сообщил о принятых мерах по наведению порядка. Шапошников одобрил. Дисциплина есть дисциплина!

Спохватившись, сказал о своей проблема. Нужен начальник штаба главного направления. Не хухры-мухры, просто так с кондачка не возьмешь. Нет ли в Генштабе такого кандидата?

В Греции все есть! То есть в Генеральном штабе, конечно же, есть кадры опытных генштабистов.

- Но, голубчик Сергей Александрович, это только креатура Хозяина. Тот сам назначает и сам решает, куда и как. Я тут совершенно бессилен, - отреагировал маршал на просьбу главнокомандующего.

Что же, как и думал попаданец, придется ехать в Кремль. Звонок начальнику Генштаба был своего рода вежливым поклоном хорошего человеку. Б.М. Шапошников был слишком культурным военным и, к тому же, старым человеком, чтобы хамить ему по пустякам.

Ну а теперь надо разговаривать с И.В. Сталиным. Понятно же, умный или, хотя бы, сообразительный диктатор замыкает продвижение верхушки силовиков, в то числе и ответственных работников Генштаба, на себя. Что же, начальник штаба Западного направления тоже немаленькая должность. Не пожалеет своих людей и, чего уж там, любимчиков туда.

Однако, нет еще одиннадцати. Сова по своему распорядку, Хозяин только встает, если вообще проснулся. А.Н. Поскребышеву звонить не имеет смысла, понятно, что ответит. Поехать в Кремль, заодно посмотреть, все равно, в так называемом штабе делать нечего. Здесь пока только один адъютант, который, по сути, и не входит.

- Кстати, - остановил он свой взгляд на своем подчиненном, раз уж вспомнил о нем, - Белов, ты как себя чувствуешь?

Молодой капитан молодцевато вытянулся:

- Хорошо, товарищ генерал-полковник, даже замечательно!

Эк его вытянуло! - с удовольствием подумал генерал, а, по совместительству, великий князь, - верно про таких говорят – сыт, пьян и нос в табаке. Но две последние позиции все же вряд ли, а так молодчага!

Хотелось хоть ему сделать что-то хорошее, пусть радуется в пику всем хмурящимся, пинает одним своим видом.

- Белов, когда я тебя последний немного ругал или делал какое-то замечание?

Улыбка адъютанта стала неестественной. Видимо, подумал, продолжение будет: «Тогда я отругаю сейчас, только подумаю за что»!

А вот и фигушеньки. Ща я тебе обрадую, аж до слез.

- Вот смотри, милый, вчера я был генерал-лейтенант и командующий группой, а ты капитан, сегодня я генерал-полковник и главнокомандующий Западным направлением, а ты опять капитан. Не хорошо, обижаешь ты меня совсем.

Белов с интересом посмотрел на своего командира, который легко мог исправить такой пустяк, а вместо этого валяет дурака.

- Поздравляю тебя майором, - поставил Сергей Александрович логическую точку, но предупредил: - я получил хлопотную должность, и потому и тебе будет много работы. А потому это звание аванс. Понял?

- Так точно, товарищ генерал-полковник! - в голосе адъютанта не было ни нотки горечи или разочарования. Молодость, черт побери!

Ладно, хватит дуболомничать и строить из себя хамоватого хозяина. Пора ехать к И.В. Сталину, вот там ты сам узнаешь, кто такой Хозяин.

Ехал не спеша, оглядывая исторический центр Москвы. В прошлой жизни, пусть и был москвичом, но как-то и не познакомился детально. Зато в иной реальности посмотрит!

Так незаметно и проехал старинными переулками прошлых веков до района Кремля. Пора и заботами заботится, ха-ха!

Поднялся в приемную к А.Н. Поскребышеву. Тот его порадовал – Хозяин уже приехал, только что. Настроением не сердитый, громоотводом быть не придется.

Позвонил к Самому. Кивнул на дверь кабинета, сказал:

- Удивлен внезапным появлением без предварительной записи, но ждет. Иди, постарайся сегодня без ареста.

Это он намекает, что я через чур напористый, даже до наглости, чем Хозяина злю. Ну извиняйте, такой уж Сергей Александрович житель XXI века – напористый и активный, для предыдущего столетия даже нахальный!

А.Н. Поскребышев его визит, в принципе, уже обозначил, так что излишней скромностью попаданец не отметился. Но и нагло себя не повел, знал уже, когда ты с обычным поведением, а когда с беспринципным хамством.

И.В. Сталин меж тем «готовился» к рабочему дню – разбирал бумаги, явно сердился на кого-то. Поделился:

- Некоторые директора, сволочи, совсем разленились, все указывают на объективные трудности и преданно смотрят мне в рот. А там нет ничего, ни металла, ни угля! Работать надо, а славословить. Сталин се, Сталин то. Танки нужны и самолеты! И боеприпасы к ним желательно.

Да, кстати, товарищ Романов, - вспомнил он наконец-то, - а вы зачем пришли, тоже просить? Не дам! Нет у меня ни крошки, не делаю я ничего.

После этого продолжать разговор в таком ключе было бессмысленно. Из принципа откажет даже в человеке, которого он не желает видеть.

Но попаданец постарался, благо сам Вождь вчера его обязал доложить по итогам дипломатического вечера с американцами и частично с англичанами. Для него конкретно – с Гарриманом, гребаным спецпосланником, вы уж извините.

- Товарищ Сталин, я к вам хотел доложить на счет вечернего. Но если вам некогда, то я коротко.

Хозяин на мгновение оторвался от документ, с многочисленными цифрами, написанными чернилами и подписанными, подчеркнутыми сине-красным карандашом. Чувствовалось, ему действительно некогда, но Сергей Александрович подавил ненужную жалость. И.В. Сталин – деятельный диктатор, он постоянно работает и даже за другими. А у него в самом деле по делу. И даже по теме – так же экономические новости.

- Хорошо, товарищ Романов, только очень коротко, - Хозяин видя упертость посетителя и не желая его ругать – сам велел, он уже вспомнил, решил потратить на него нескольких минут.

- Если коротко, - согласился Сергей Александрович, - то мы поговорили с Гарриманом. Он согласился с нашими требованиями, но выдвинул более жесткие свои. Я предварительно сказал ДА, но вам может не понравится. Все, товарищ Сталин!

- Как это? - аж опешил Хозяин, отодвинул документы, - ну их, все одно плохо, придется, видимо, кое-кого расстрелять. Рассказывайте подробнее, товарищ Романов!

Он густо пыхнул дымом, видимо, настраиваясь на долгий разговор. Гм, а что делать, сам хотел, сейчас И.В. Сталин подробно и с кровью разберет все детали, даже то, что тебе совсем не хочется и неприятно.

- Да, товарищ Сталин, - снова согласился попаданец, - ну, вначале, что пили?

Он посмотрел на Вождя. Тот неопределенно кивнул, мол, что с тобой сделаешь, рассказывай, не тяни.

- Если коротко, то безусловным лидером была, безусловно, русская водка. Ни дагестанский или азербайджанский коньяк (в миру толерантный бренди), ни французские вина не смогли с нею сравнится.

- Грузинские вина были? - коротко спросил Вождь.

- Н-нет, - признался Сергей Александрович.

Ничего не ответил на это старый грузин, только посмотрел с улыбкой и, видимо, вспомнив их недавнюю пьянку, велел:

- Давайте дальше, товарищ Романов, вы просто не пили настоящие вина!

Глава 21

Спорить со старым грузином на счет настоящего грузинского вина смешно, а с И.В. Сталиным еще и опасно. Сергей Александрович лишь мимикой показал, что здесь он настоящий профан и полностью сдается Хозяину на его условиях.

Тот только пыхнул клубом дыма из курительной трубки. Спорить и даже обсуждать было нечего и с точки зрения Хозяина и с точки зрения самого попаданца. Слишком разный был вес собеседников.

Через некоторое время после долгой паузы, И.В. Сталин милостиво разрешил:

- Продолжайте, товарищ Романов, что там еще было самое интересное?

Однако попаданец попросил более точной конкретики:

- С чего начинать, товарищ Сталин, с наших предложений, или их требований?

- Давай их требований. Если будет чрезмерная цена, то переговоры придется прервать. Мы не позволим им наживаться на страданиях советских людей! - Хозяин уже сердито посмотрел на собеседника, сверкнул глазами.

Сергей Александрович промолчал. Предложение Гарримана ему показались, в общем-то, умеренным. Каждый делает свой бизнес, это диалектика жизни. Но с Вождем не поспоришь, особенно, если он уверен в своей правоте!

- Гарримана не заинтересовали наши предложения, даже в виде концессий. То есть саму форму он бы взял. Но он не занимается ни лесом, ни рыбой и рыбопродуктами. Его кампания специализируется минеральным сырьем и, в частности, сейчас марганцем. Он попросил концессию на одно из месторождений в Сибири.

Я сказал, что это невозможно, тогда Гарриман предложил совместную эксплуатацию, например, Усинское месторождение. Ему будет идти четверть добычи. За это он поможет нм техникой, при этом за собственный счет – экскаваторы, трактора, железная дорога от действующей станции до рудника (рельсы, паровозы, прочее железнодорожное оборудование). Ну и, конечно, поставки из США в СССР. Регулярно, в полном объеме и по программе ленд-лиза.

- А что, так разве можно? - удивился И.В. Сталин, сразу все сопоставив, - вы же, по сути, покупаете его. Неужели американцы это не видят!

- Может, просто они стоят на другой позиции. Мы не позволяем им добывать наше стратегическое сырье. А тут Гарриман, пользуясь нашими трудностями, сумел. Флаг ему в руки, - скажут американцы и зааплодируют. А получаемая техника, а то, что нам самим это очень выгодно после падения Никополя?

- Главное, выгодно американцам, а то, что еще выгодно им компаньонам, но никак не вредит самим, так плевать!

- То есть, а то, что Гарриман беззастенчиво пользуется государственными интересами, вам не кажется, по крайней мере, аморальным. Да у нас бы расстреляли за это, - И.В. Сталин с усмешкой посмотрел на Сергея Александровича, - я имею в виду американца, а не вас. Или вы тоже пользуетесь двойной моралью?

- Я – советский человек и их концепция бизнеса тоже не чужда, - открестился попаданец от обвинений Вождя, правда, с некоторой лукавостью, но только в душе. Внешне же он крайне негативно оценил американцев: - посмотрите, как смотрят на это сами граждане США – Гарриман в пользу американской экономике. Правда и СССР тоже. Можно сделать и наоборот и, я уверен, он в последующие годы попытаются и так.

Ну а пока, обобщая: спецпредставитель президента США Рузвельта А. Гарриман сумел просунуть американские товары, при этом сумел сделать так, что мы сами попросились в программу по ленд-лизу. То есть и экономическая и политическая выгода. Не говоря уже то, что США помогли СССР – эта главная задача с которой Ф.Д. Рузвельт прислал Гарримана в нашу страну. И при этом он еще сумел развивать свой личный бизнес.

И.В. Сталин молча курил, что-то прикидывая. Потом негромко и, видимо, по грузински выругался – у Вождя все не клеилась общая картина. Спросил прямо у своего попаданца:

- Скажите правду, товарищ Романов, где СССР проиграл в это сделке?

Вот ведь привередливый старик, да выиграл он! Сколько стратегически важных товаров получили, не тратя сейчас ни важную валюту, ни драгоценное золото!

Сергей Александрович скорчил виноватую мину:

- Единственно, где наша страна проиграла – марганцевая руда навсегда уходит из СССР. На этом, пожалуй все. Ну, если мы пустим в Сибирь американских специалистов, то они, наверняка, будут шпионить.

Хозяин продолжал молча курить. Похоже он так и не поверил великому князю. Ну, тут уж как получится! Ведь и так получится, либо на коне, либо под конем. И как-то сразу одинаково.

Помолчали, подумали каждый о своем. Тихонечко сунулся в дверь незаменимый А.Н. Поскребышев:

- Товарищ Сталин, пришли и ждут все вызванные директора оборонительных заводов.

На это Хозяин лишь с досадой небрежно отмахнулся:

- Пусть пока ждут, судорожно думают, как ликвидировать проблемы на своем производстве. А то такой идет страшный срам. Иди отсюда, давай, не мешай!

Поскребышев недоуменно посмотрел на генерала Романова. Интересно, чем же великий князь так загрузил Вождя, что он заставляет ждать администраторов, которых сам же и вызвал.

Попаданец только выжидательно посмотрел в ответ. Пусть ждут, немного уже.

Секретарь также незаметно ушел. И.В. Сталин посмотрел на настенные часы:

- Да, засиделись. Все же некогда. Хорошо, давайте теперь посмотрим на американские товары. Может, здесь была собака зарыта?

Сергей Александрович только мысленно вздохнул. Все-то он хочет найти ловушку! Вытащил свернутый из кармана листочек с перечнем продаваемой продукции.

- Вот, товарищ Сталин, обозначенные словесно американские товары.

Хозяин недоуменно посмотрел на каракули, которые смог бы, да и то с некоторым трудом, прочитать только сам автор.

И.В. Сталин подозрительно понюхал и хитро посмотрел на попаданца:

- Вы хоть сами вчера понимали, о чем говорили?

Хозяин, наконец, понимал, как ему казалось, подозрительную щедрость американца. Да они были мертвецки пьяны, вот и договорились черт знает до чего.

Сам будучи грузином, в чьей культуре большую роль играет вино, он не был ханжой. Но ему волновал другой аспект – признает ли Гарриман договор, протрезвев?

- Чтобы от такового выгодного договора отказаться, - удивился Сергей Александрович, - тем более, когда мы подтвердим поставки марганцевой руды…

- Ладно, - нехотя подтвердил И.В. Сталин, - говори сам товары, то я не хочу угадывать слова, какой у тебя, пьяного, неприятный почерк.

- Если коротко – самолеты, в первую очередь, истребители. Извините, это он мне так взятку давал.

- Взятку? - наконец, перешел Хозяин от подозрений к веселью, - да ведь мы очень с них нуждаемся, В.М. Молотов установку имел требовать в первую очередь именно самолеты – истребители

- А мы вот так. Гарриман хотел вести истребители кораблями, через три девять морских миль, а потом через Ирак. Но я предложил перевезти их своим ходом. Пусть летят!

- А как? - испытывающе и очень неверяще посмотрел на великого князя И.В. Сталин, - Чкалов в 1937 году едва сумел провести беспосадочный полет через Северный полюс на специальном самолете, предназначенном для этого. А вы собираетесь бросить туда маленькие самолетики?

И.В. Сталин не был авиационным специалистом, поэтому ему простим скептицизм к этому проекту. Попаданец тоже был довольно далек от авиации, но в его реальности самолеты летали, как бомбардировщики, так и истребители. И в этой реальности полетят!

- Товарищ Сталин! Я, разумеется, не авиационный специалист, - признался Сергей Александрович в очевидным фактом, но перед переговорами/пьянкой с Гарриманом я коротко переговорил с нашими полярными летчиками, с тем же М.В. Водопьяновым. Через Аляску, с неоднократными, разумеется, посадками для дозаправки бензином и маслом, но возможно.

Хозяин помедлил. Какие он все-таки предлагает изумительные проекты, причем реальные! Тысячи самолетов, вдруг ставшими советскими в США и мановением руки оказавшиеся на фронте!

Он пронзительно посмотрел на генерала:

- С тобой невозможно разговаривать накоротке. Правда, и разозлится на тебя тоже нельзя. Приди ко мне сегодня вечером часов в 9.00, договорим.

- Но я бы хотел уехать на фронт, - заикнулся попаданец, - там мое место!

- Твое место, как главнокомандующего Западным направлением, в Москве! - строго подчеркнул Хозяин, - и не перечь мне, я за меньшее сажал!

Пришлось смириться, послушно нагнуть голову:

- Так точно, товарищ Сталин, буду в 9.00 сегодня вечером в этом кабинете! - послушно подтвердил Сергей Александрович.

- И идите уже, - более мягко сказал Хозяин, - директора, наверное, замариновались в приемной. Сколько там в неведении держать, чем им наказать.

И.В. Сталин оскалился в неприятной гримасе. Будто бы улыбнулся. Так только смерть гримасничает.

А попаданец вспомнил, лучше позже, чем никогда, зачем он сюда пришел. Ему нужен начальник штаба!

Он послушно встал, показывая, какой он смирный и покорный и только после этого сказал, как будто только что на ум пришло:

- Товарищ Сталин! Еще одну минуточку, не меньше!

Хозяин, уже погруженный в трудности производства, недовольно произнес:

- Что еще, товарищ Романов!

Дескать, сколько ты меня будешь дергать, мальчишка!

Чувствуя, что на этот раз он может попасть под вельможный гнев и, возможно, не напрасный, Сергей Александрович зачастил:

- Мне нужен начальник штаба. Дайте, пожалуйста, А.М. Василевского.

Знакомая фамилия заставила его окончательно заставила Вождя вернуться в текущий момент. Нельзя прыгать из места в место, даже мысленно!

- Нет, товарищ Романов, - отрицательно покачал головой Хозяин. И, видимо, из-за предельно грустной физиономии собеседника, пояснил: - это не для популяризации. Борис Михайлович уже стар и обладает слабым здоровьем. Начальник Генштаба он хороший, но придется его убирать. Иначе загоним. Преемником его, как вы понимаете, мы предполагаем сделать ученика маршала А.М. Василевского.

Ладно, - решил он, видя упорное фигуру Романова. Мол, я тоже с Василевским не играть собираюсь, мне он тоже очень нужен по делу, - бери С.М. Штеменко и иди. А то ведь никуда не уйдешь!

Тон Хозяина был откровенно угрожающим. Попаданец знал, что где-то неподалеку есть Внутренняя тюрьма под наблюдением председателя Комитета Партийного Контроля М.Ф. Шкирятова и иногда Г.М. Маленкова для важных и опасных узников. Смотри и тебя упакуют!

Тем более, С.М. Штеменко, младшего современника А.М. Василевского, он немного знал (по интернету, фильмам и немного мемуары самого полководца). Операциями он руководил неплохо. А был он близок или нет к Л.П. Берии… в отсутствии самого Берии, давно погибшего в это реальности, какая разница?

Позвонил Шапошникову из приемной Сталину с позволения А.Н. Поскребышева, попросил отправить в здание штаба Западного направление. Предупредил: «Это с указания товарища Сталина». Шапошников – товарищ вежливый, не самый хамоватый. Скорее всего, этого хватит.

Подождал, пока шуршащая (иного не скажешь) толпа директоров проскользнет в кабинет к Хозяину, улыбнулся на прощение А.Н. Поскребышеву, поехал тоже на Арбат.

Как-то в последнее время он стал считать себя опытным генералом, даже полководцем. Хотя на самом деле, в двух жизнях не отслужил действительной в армии.

Ну а кому какое дело? Зато попаданец знает столько знаний и даже оперативного мастерства, что любому генералу хватит с лихвой. И даже Жуков. А что Г.К. Жуков? Один из видных председателей советского генералитета времен Великой Отечественной войны, между прочим.

Приехал в штаб. Там уже находился С.М. Штеменко - один из хороших представителей плеяды усачей. Пригласил его в кабинет командующего, поговорил вкратце.

Штеменко ему настроением понравился. Должность для него не видится ссылкой, наоборот, может стать важной ступенькой в воинской карьере. Подтвердил его, обрисовал, каким он видит штаб направления и лично начальника.

Действительно, в прошлой реальности должность главнокомандующего Западного направления была создана, наряду с двумя другими, 10 июля 1941 года, с назначением на нее Маршала Советского Союза С.К. Тимошенко. А в период обороны и наступления под Москвой Главкомом Западного направления с одновременным исполнением должности командующего Западного фронта был небезызвестный Г.К. Жуков.

Значение и уровень полководца в это время известно в нашей стране, в принципе, почти всем. И говорить тут нечего. Но вот должность главкома как-то ушла в тень. Причем не только стараниями командующего фронта, но и самого И.В. Сталина.

В это реальности попаданец этого не допустит. Действие двух фронтов – Калининского, Западного и Брянского (частично) – будет проводиться комплексно. И начальник штаба будет в этом проводить.

С этим С.М. Штеменко был отпущен. Главнокомандующий генерал-полковник Романов-Советов сообщил, что штабом он заниматься не будет – иных полномочий хватает. Сам он ждет от начальника штаба организованного и высокоэффективного инструмента в его руках.

Начальник штаба ушел. А командующий, попросив чаю, принялся делать самое главное дело командующего – думать. А вы что думали, они все будут важно ходить и грозно выкать глазами, как будто они мучаются болезнями ЖКТ?

Первое и главное, необходимо поставить стратегический план наступления. И если вы думаете, что главнокомандующий станет вслед за командующими фронтами создавать отдельные армейские или даже фронтовые операции, то вы ж… боры. Несколько наивные, в общем.

Нет, главком стал думать о стратегическом разгроме немецко-фашистских войск под Москвой, о чем говорилось еще в прошлой реальности, но, в конечном итоге, все окончилось обычным выталкиванием. Хотя, разумеется, Гитлер получил большой щелчок, даже сильный удар по морде, если уж так говорить иносказательно. Но смертельной раны не получилось. Немцы, естественно, откатились, но так и продолжали угрожать Москве, пока другое сражение – Сталинградское – поставило жирную точку.

И, собственно, удивляться здесь было нечего. Не та еще была Красная Армия, от рядовых бойцов до генералов и даже до Верховного Главнокомандующего товарища Сталина.

Согласен, но ведь в этой реальности появился попаданец. Персонаж это, хм, в общем-то, мифологический, типа, как ангел. Все о нем говорят и лаже включают в матерные выражения, хотя и не представляют общий вид и даже крылья бывают самые разные.

Ну так раз этот сказочный товарищ в этой реальности существует и имеет совсем другой опыт и уровень знаний, пусть и сугубо теоретический, то надо переделать Московскую наступательную операцию от просто «выталкивающей» в «окружающую». Пусть не в классические «Канны», но если получится, так зажмут, они потом весь 1942 год вырываться будут. И с тяжелыми потерями. По науке, окружающие войска будут терять при прорыве даже в победоносном итоге до 50%. Пусть будет по науке. А еще лучше, если вообще не смогут. Хотя здесь уже как получится. 1941 год все же.

Так, общий ход операции – Западный фронт, как и раньше, будет медленно, где выталкивая, где окружая, продвигаться на Запад. А вот фланговые фронты – Калининский и Брянский – должны будут наступать по другому – легко и стремительно быстро двигаться вперед, чтобы окружить всю группа армий «Центр».

Как в прошлой реальности в Белоруссии в 1944 году. Вот там была веселая окрошка! И убитыми и пленным считали десятками тысяч. От группы армий «Центр» тогда, по сути, осталось только одно название. Ну и командующий генерал-фельдмаршал Эрнст Буш, которого А.Гитлер милостиво отправил в отставку.

В 1941 году так, конечно, не получится. Нет еще потенциала. Но мы поборемся!

Глава 22

Вечером попаданец, как они и договаривались, проехал в Кремль, к Сталину. Из боевого генерала стал военным администратором, сидит в тылу. Еще бы жена попросила по пути купить пироженку.

Или сейчас нет уже пирожных? Все-таки тяжелая война, настоящая нищета, в лучшем случае регулярная бедность. И хотя его семье генерала и члена ЦК ВКП (б) это, к счастью, не грозит, но предметы роскоши и хотя бы нормальную пищу ему остается покупать в закрытом распределителе для мажоров.

М-да! Сегодня он приезжал в Кремль по графику, в отведенное Вождем время. Поэтому шел вальяжно по коридору, не торопясь, но, конечно, не опаздывая. Бюрократ на работе!

Сергея Александровича когда-то эти проблемы обрадовали, когда заботили, но они были постоянно и с этим приходились мириться. Тем более, теперь И.В. Сталин начал исключительно с этих так сказать околовоенных забот – мундир, дались ему эти погоны; звание, почему он все придирается на мой чин генерал-полковника; должность, ну это понятно, главком это вообще пятая нога у пса, а у Вождя еще и очень нелюбимая.

Визит у Хозяина был к попаданца, как всегда, с двойным дном. Т.е. приглашал он его по одному вопросу, или даже по повестке, но он добавил к ним свои. Так делали, собственно, все, но только у Сергея Александровича (или у него тоже) приходилось так, что его новые вопросы становились наиболее важными.

Вот так и сейчас. Принципиально он шел к нему с американским ленд-лизом. Тоже важные вопросы. Раз уже в СССР не хватает в связи с войной (и не только) много – от пшеницы до алюминия и проката, от винтовок до танков и самолетов приходилось, конечно, просить и с благодарностью брать.

Тоже мне «дорогие и преданные» союзники. Потом, после прошедшей войны, американцы будут гордиться участием в победе над Гитлером, а в XXI веке, когда не будет ее ветеранов, станут требовать, что все говорили, что это они взяли Берлин. До того дойдет, что сами поверят в такую чушь!

Лично Сергей Александрович эти переговоры называл походом в лавку за брюссельской капустой. И.В. Сталин на такие слова лишь посмеялся. Но потом это почему-то стало известно американцу Авереллу Гарриману. В итоге произошел настоящий дипломатический скандал, хотя и почему собственно злиться, ведь с немцами они так тогда и не воевали (и не будут еще долго). Боролись, правда, с джапами в Азии, но до Берлина там было очень далеко.

В общем, перед флагом пиндосов, как это требовал их посол, великий князь так и не извинился, а И.В. Сталин и не настаивал. Главное же, первой строчкой в повестке Сергея Александровича стояла как раз не помощь америксов, а наше наступление под Москвой.

- Зачем еще? - спросил Хозяин и подчеркнул красным карандашом эту строку, - мы же обсуждали уже и довольно подробно. Вы сами на этих встречах были частично, но самого плана, как я помню, касались и весьма результативно.

Правильный вопрос, раз Хозяин принципиально не касается роли и полномочий Главкомов в эту войне, то и деятельности их в целом не поймет совершенно искренне.

- Разрешите, товарищ Сталин, - попросил он и вытащил на стол карту Западного направления, то есть два с половиной фронта – Калининский, Западный и часть Брянского (И.В. Сталин при распределении направлении Брянский фронт почему-то разделил на два направления – Западный и Юго-Западный). В сущности, карта была та же самая Западного фронта, что некогда показал и рассматривал Г.К. Жуков, но там более подробно рассматривалось положение этого фронта, а другие соседние фронты в общих чертах.

У Сергея же Александровича, таким же образом, без подробностей, но четко показаны три фронта (в границах Западного направления)

Для И.В. Сталина эта была определенная новость, надо сказать, довольно негативная. Но, умный человек!, он ничего не сказал. Перед ним же Главком, вот и выполняет свои полномочия.

Но сразу же четко ограничил границы Сергея Александровича:

- Послушаем, но если для нас не будет ничего интересного или нового, то очень коротко и в общих чертах. Понятно, товарищ Романов?

Вслух попаданец послушно повторил слова Хозяина, но в душе посмеялся. Вы хотите коротко, товарищ Сталин? Будет вам коротко, но ведь вы сами не хотите!

Он развернул карту, на которой одновременно показаны жирными красными линиями операции фронтов (Западного без изменения, Калининского и Брянского частично в рамках операции направления).

Великий князь сообщил:

- Командующие фронтами об операции Западного направления сегодня по телефону проинформированы. Г.К. Жуков и И.С. Конев согласились, А.И. Еременко – категорически нет, причем своих доводов он не привел. Просто сказал, что операцию не поддерживает

- А вот о чем тот говорил сегодня днем! - наконец понял Хозяин, - а то позвонил мне, все возбужденно лопочет, танки, люди, артиллерия, а я все понять не могу. Ну и теперь ваше решение, товарищ Главком?

Сергей Александрович мысленно поморщился. А я что, теперь крайний, что ли? Сообщил умеренно, как бы размышляя вслух:

- Товарищ Сталин, то, что он не согласился с моей операцией, это, в конце концов, еще полдела. Его же спросили, он мог сказать да или нет. Мне не понравится другое, потянет ли он на наступательную операцию? Брянский фронт предполагается, что будет создавать правую клешню для охвата немцев. И у меня есть глубокое сомнение, что А.И. Еременко это вытянет.

И.В. Сталин тоже в размышлении потянул дым из трубки, остро посмотрел на собеседника:

- Предлагаете снять его с поста командующего Брянского фронта?

Однако Сергей Александрович отрицательно покачал головой:

- Снять легко, а кто тогда командовать будет? Попробую учить, авось получится.

- Кого, Еременко? – искренне усомнился Хозяин, - на счет его ума не знаю, но упрям…, - он поискал сравнение, не нашел, лишь повторил: - дьявольски упрям. Нет, пусть едет на Северо-Западное направление к Ворошилову, надеюсь, там сработаются.

Вот и все, А.И. Еременко сняли, цена упрямства. Впрочем, у К.Е. Ворошилова он еще может себя показать, если сумеет, конечно. Впрошлой реальности он в течение всей войны показал себя посредственным командующим фронтом. Воевать он стал только в мемуарах. Но кого поставить вместо А.И.Еременко новым командующим фронтом? Вот ведь гадство какое!

И.В. Сталин словно озвучил мысль попаданца:

- Кого хотите поставить на пост командующего Брянским фронтом?

Сергей Александрович вопросительно вскинулся:

- Может, Рокоссовского?

Хозяин попробовал на язык фамилию: - Рокоссовский… - оценил его, - оборонялся он в 16 армии неплохо, - лишь логично спросил: - теперь, а кто на группу?

- Товарищ Сталин, - сообщил Главком Романов, - Командующим Западным фронтом Г.К. Жуков предложил вообще ликвидировать группу. Я после окончания наступления против Гота придерживаюсь к этому предложению.

- Хм, - вслух подумал И.В. Сталин, - она ведь неплохо воевала. С другой стороны, да…

Вождь думал, курил, рассуждал, а попаданец скромно сидел и не вякал. Оба прекрасно понимали, что Можайская войсковая группа была создана под великого князя Сергея Александровича с конкретной задачей – отправить его в ссылку, охолонуть. Цель было реализована, причем как-то с неожиданной стороны – великий князь почувствовал хорошим полководцем, а Сталин нашел блестящего генерала.

Но затем великий князь оттуда ушел, то зачем нужна группа? Хватит уже, поэкспериментировали.

- Ладно, - сделал вывод Вождь, - Можайскую группу можно ликвидировать, генерал-лейтенанта Рокоссовского назначить командующим Брянским фронтом. Сможет?

О, в данном случае история идет по имеющейся колее. Даже раньше в этой реальности Рокоссовский стал командующим фронтом! Хорошо идет!

- Видел, как он умеет реализовать полководческие способности. Уверен, что на должности комфронта будет на месте.

- Да, - сказал И.В. Сталин, - возвращаясь к плану наступления великого князя, - теперь и операции фронта стала логичной и даже красивой и общее наступление под Москвой не является слабой и двусмысленной. Одна проблема – для реализации такого наступления у нас нет стратегических резервов! НИ-КА-КИХ! А это приводит к одному итогу – операция хорошая, но не реализуемая.

«Вот ведь взбаломошенный старик, - подумал попаданец, - есть ведь у него резервы, упрямится. Не очень сильные и немногочисленные войска, как хотелось бы, но для меня бы хватило. Но как скажешь, что ты знаешь о них. Мол, в лохматом учебнике 203… года все написано? Два раза ХА-ХА. Придется мне давить на нервы. Опасно, но эффективно».

На слова Вождя об отсутствии свободных войск великий князь ничего не возразил, но посмотрел на него с таким скепсисом, мол, не верю я, чтобы в СССР да не было людей! В итоге И.В. Сталин, не выдержав, признался:

- Небольшие резервы, в принципе, есть, но больше в течение года новых не будет объективно, ни людей, ни оружия!

В ответ на это признание Хозяина попаданец тоже «откровенно признался», что наступление под Москвой, если оно в полной мере реализуется, то приведет к сильному поражению Германии. Говоря спортивным языком, это будет еще не нокаут, но сильный нокдаун, от которого та станет приходить в себя всю первую половину 1942 года.

Предоставив эту оптимистичную картину, попаданец предложил уже из прошлой реальности:

Первое. Взять людские пополнения из ГУЛАГа, в объеме от одного миллиона до полутора;

Второе. Додавить из США означенного оружия в 1942 году в необходимом количестве, что даст вместе с отечественным производством нужный объем;

Третье. Провести нужную инвентаризацию военизированных служб и приравненных им наркоматов, например НКПС, оставив им крайний минимум оружия и то максимально заменив трофейным.

Сергей Александрович ответил на вопросительный взгляд Вождя, что уже сейчас в итоге военных действий в ГАУ имеется около 150 тыс. стрелкового оружия – винтовок, карабинов, даже пулеметов. При этом, если немецкие пистолеты пользуются в армии определенной популярностью, имеется даже некоторая трудность в плане сбора в склады, то по остальным типам оружиям берется только отечественное. Даже «Шмайссеры» летом еще брались, но с появлением ППШ и они почти полностью сдаются тыловым органам.

Из собранного объема оружия комплектовать фронтовые части мне кажется, будет нецелесообразно, а вот тыловые части необходимо.

Генерал-полковник договорил и замолчал. Хозяин на это упомянул, что мысли от трофейному оружию у него интересные. Ага, значит, по пополнению из ГУЛАГа он сомневается. Ладно, подискутируем.

Продолжил свои мысли, пришедшие в итоге жизни и впечатлений из прошлой реальности:

- Еще о трофеях, товарищ Сталин. Кроме стрелкового оружия, немцы нам «дают» небольшой объем автомобилей, в том числе бронированных и танки. Считанное количество из них бывает целым. Их, разумеется, использует и в войсках, и отправляют тыл. Но поврежденная техника почти не ремонтируется. Так, изредка, нерегулярно и каждый раз по специальным приказам. Хотя, например, бригада САУ, сделанные на базе трофейных танков Т-II, Т-III, воевала хорошо. Предлагаю спланировать задание ГКО по САУ и, возможно, по ремонту грузовых и бронированных машин. Возможно, уже в 1941 году выпустить до 50 САУ.

Он снова пояснил:

- Я просто знаю положение в заводах по строительству танков и самоходок. Сделают, надо только, правильный распорядок провести.

Посмотрел на Хозяина – вроде бы все, попаданец готов к конструктивной и реальной критике со стороны, так сказать, властей.

И.В. Сталин не торопился. Он разжег огонь в трубке, закурил, окутовавшись клубами дыма. Наконец заговорил, но совсем не по-деловому, а даже в романтических нотках:

- Знаете, товарищ Романов, если бы вы не были незаменимым генералом, то я сделал наркомом в оборонной отрасли. Вы бы быстро там навели порядок.

Он помолчал и уже жестким тоном договорил:

- А вот с ГУЛАГом вы несколько перемудрили. Это же враги народа. А вы им готовы оружие давать. Не боитесь, что оно будет повернуто в вашу сторону?

Сергей Александрович не боялся. В прошлой реальности Сталин сам начал мобилизацию узников на фронт. Очень уж прижало сильно. В этой реальности край еще не стал, хотя до Москвы немцы дошли.

Но ведь не дотянешь ведь до предела, когда Хозяин и сам поймет, что лучше так, а не перетак. Снова до Сталинграда дойти, чтобы приказ № 227 и всеобщая мобилизация?

- Товарищ Сталин, - проникновенно сказал попаданец, - советские люди, хоть и оступились однажды, но все-таки остались патриотами. И в то время, когда враги напали на нашу Родину, грабят, жгут, убивают, они не станут просто ждать в далеком тылу.

Вот, например, в свое время вы дальновидно разрешили брать в штрафбаты различных антисоветских элементов, провинившихся на фронте. Как в НКВД восставали, как били в грудь! И что? За три недели ни один не удрал, не ушел на сторону врага. Наоборот, штрафбаты стали очень эффективными подразделениями!

- Да уж, со штрафбатами мы не ошибись, - согласился И.В. Сталин, посетовал: - очень уж люди нужны. У вас есть конкретные предложения, товарищ Романов?

Предложения, конечно, были. Ведь брал их попаданец из конкретной прошлой реальности, где они были успешно реализованы самим же Вождем.

- Надо будет объявить военнообязанным узникам ГУЛАГа, что все ушедшие добровольно сражаться с врагом с оружием в руках будут после войны обязательно помилованы. Как и их родственники. В обычные подразделения пойдут все политзаключенные с тюремным сроком до 5-7 лет. Уголовники в особые соединения (их можно создать, если появится необходимость). Пошедшие по 58 статьи только в штрафбаты.

Хозяин думал по такому необычному предложению, медленно прохаживался по кабинету. Потом вдруг навис к великому князю, сидящему к столу, но повернувшемуся к И.В. Сталину. Сказал негромко, но зловеще, как будто уже приговор читал:

- Эти люди пойдут лишь в соединения Западного направления. К вам, товарищ Романов. И вы будете за них отвечать, лично!

- Да, товарищ Сталин! - тоже негромко, но твердо ответил Сергей Александрович. Придется рисковать и им, чтобы вырваться из жизненного крутого пике, и ему, чтобы помочь им. А как иначе?

Хозяин еще немного постоял около него, дыша табаком и довольно неприятно смотря на него.

Как тигр смотрит, - подумалось вдруг попаданцу, - выбирает, сейчас сожрать или подождать, пока в весе наберу. Ужас какой!

И.В. Сталин отошел, снова прохаживаясь по кабинету. Спросил вдруг про жену:

-Как поживает ваша Мария Федоровна, наверное, уже отошла от родов?

- Благодарю, товарищ Сталин, с супругой все хорошо, даже слишком. Сейчас такая хозяйка! - решил пошутить Сергей Александрович, а то все ругаемся да ругаемся. С улыбкой сказал: - когда я изрядно набрался здесь в Кремле, даже вызвать пришлось машину вызвать, ох и попало тогда мне от нее. Чуть палкой не била!

Хозяин, вспоминая жену великого князя, улыбнулся, потверже сжал во рту трубку, порылся в столе, вытащил оттуда что-то деревянное:

- Вот, прислали мне из малой моей Родины бусы из орехового дерева. Говорят, что при родах помогает.

- Спасибо, товарищ Сталин, только она уже родила, - зачем-то сказал Сергей Александрович, будто бы только что не говорили об этом.

Хозяин не обиделся, вытащил изо рта трубку, снова улыбнулся:

- Какие ваши годы, супруги, еще спроворите. Жена ведь родила без осложнений?

- Никак нет, товарищ Сталин, - гордо доложил попаданец, как об удачно проведенном сражении.

- Вот и замечательно и еще захочет, - подытожил старый, а потому опытный Хозяин.

«Все это хорошо, - подумал уже идя домой Сергей Александрович, - и семья, и дети, и дражайшая Мария Федоровна. Только сейчас главное война, а конкретно Подмосковное сражение. Об это приходится думать и работать. только так!»

Глава 23

В прошлой реальности контрнаступление под Москвой, несмотря победоносный итог, было все-таки «учебным». Учились, в общем-то, все – от рядовых красноармейцев до всех краснознаменных полководцев и самого И.В. Сталина.

Ну и итоги, конечно, не радовали – большие потери и в людях, и в технике, более скромные, чем хотелось бы, результаты. А уж наступление, начавшее в январе 1942 года, успешным было лишь условно. Больше потеряли, чем получили.

«Сейчас, - несколько самодовольно думал попаданец, - на стороне СССР житель XXI века со своими знаниями. Не стоит, естественно, преувеличивать и того, и другого, там он был всего лишь скромный менеджер. Но мозги кое-какие были, да и интересовался он историей, хоть и на любительском уровне. Вот сейчас и посмотрим, что и как!»

Собственно, как только попал он в ХХ век (в прошлом будущем Сергей Логинович, в современном настоящем – Сергей Александрович), то сразу начались изменения, так что и реальность началась другая и чем больше, тем заметнее.

И в ходе войны так же. Ведь не рядовым воюет, уже генерал-полковник и главнокомандующий Западного направления! Но пока его действия были небольшие и сравнительно незаметные. А вот сейчас с контрнаступлением под Москвой, если, разумеется, оно станет успешным, реальность резко изменится. Только бы не ошибиться.

Своим генеральско-менеджерским умом Сергей Александрович нацелился не просто отбросить немцев, как это было в прошлой реальности. Нет, - как ему уже думалось однажды, -он хотел сделать фашистам классические «Канны», или даже второй «Багратион», только не в Белоруссии, а в Подмосковье.

Получится ли? По людям практически тютелька в тютельку. По танкам у немцев даже больше, почти на триста – у нас будет (еще только будет!) 1000 машин, у немцев уже сейчас 1300. это большой минус.

Зато значительный плюс – наша стратегическая инициатива и довольно неудачное немецкое положение. В ходе наступления немцы довольно плотно прижались к Москве. Очень уж им хотелось быть на столичных улицах. Этого, как известно, им не удалось, а вот войска оказались построено опасно – сильный центр и слабые фланги. И ничего, что там еще нет ни румын, ни итальянцев, то есть заведомо слабых союзников. Все равно фланги будут слабые, а вот у нас, наоборот, сильные (50% пехоты и конницы, 70% танков и САУ). Теперь надо первым делом разбить фланги и тогда центр группы «Центр» (ха-ха!) будет разбит.

Теперь, что он может сделать по пополнению и резервы? По людям, собственно, ничего. Только просить у И.В. Сталина, хоть это и нехорошо, как великому князю и как члену ЦК ВКП (б). даже раненых не удается вытащить, если они находятся в госпиталях, подведомственных центра. Раньше в этом отношении было вроде бы комфортно – под боком столица с его мощной базой первоклассных госпиталей.

Оказалось, нет. Раненых вылечивают, но обратно они все равно не возвращаются. Они даже с Г.К. Жуковым специально обращались к И.В. Сталину, как Верховному Главнокомандующему, просили прекратить такую практику.

Два крупных авторитета, семь генеральских звездочек на двоих, а не помогло. Лениво ему. В итоге, максимум, что добились – теперь раненые будут долечиваться во фронтовых и армейских госпиталях и, соответственно возвращаться в свое соединение. Но если раненый (случайно или по тяжести ран отравляется в тыл), то его, как правило, уже не увидишь. Фронтов много и отправляют почти поровну.

По технике, видимо, что-то еще было возможно. Собрались они как-то раз вчетвером (Главком Романов и три командующим фронта – Г.К. Жуков, И.С. Конев, К.К. Рокоссовский) и между делом решили:

- Для концентрации танковых и подвижных войск образовать танковые и механизированные корпуса, а при возможности – конно-механизированные группы;

- Новые танки и САУ отправлять в ближайшее время только в сводные танковые и механизированные объединения;

- создать цельную и единую ремонтную структуру от вводных и ротных зампотехов, на уровне танковых бригад – ремонтные роты, на уровне корпусов – заводов среднего ремонта, фронта – капитального ремонта. То есть теперь от передовой уже шли танки и САУ, ни к чему не пригодные;

- Организовать вывоз металла с передовой в тыл (ответственные – зампотехи бригад и корпусов), как отечественного, так и трофейного происхождения.

Все это, разумеется, происходило, не мимо Вождя. Структура управления и вообще в СССР, и в армии частности и даже на Западном направлении повернута так, что стоит только обобщать, то сразу выходишь на И.В. Сталина. Скажем, создание сводных корпусов сразу упиралосьв такой документ, как Устав Красной Армии, а его изменение не может не произойти без утверждения Верховным Главнокомандующим. Не говоря уже об экономике и о разных процедурных вопросах. Сам Хозяин, возможно, и не касается, особенно, если все решается благополучно, но через его аппарат все равно приходится проходить.

В бытность подготовки операции Сергей Александрович работал, как вол. Ладно еще, не приходилось выезжать в столицу, он и так сейчас был в ней. Но кошмар какой! И это ведь несмотря на многочисленный штаб Главкома, штабы фронтов, самих командующих фронтов. Наверняка, работали и нижестоящие штабы и командиры армий и дивизий. А все равно, крутишься, как грешник на раскаленной сковородке в аду, еле успеваешь отрабатывать все новые задачи главнокомандующего направления.

А ведь у Сергея Александровича были и другие заботы, и как человека, и как председателя Всеславянского Комитета. Он даже наивно пожаловался И.В. Сталину. Хозяину всего государства, считающего, что все задачи должны проходить именно через него. Причем не просто проходить, но и решаться им. И он великодушно сказал, что есть ведь и заместители, пусть работает.

Заместители-то работают. Попаданец вообще не видел, чтобы кто-то откровенно (и не откровенно тоже) в его окружении валял балду. Время еще было суровое, не брежневское, и сам глава партии и государства работал очень много и напряженно, и не любил, когда и подчиненные почему-то отдыхают.

И все-таки житель XXI века не понимал. Он-то думал когда-то, что именно в их столетии был пик напряженной работы. Ага, наивный такой, вот в ХХ веке, а точнее, в сталинские времена приходилось вкалывать! Вот, например, в этот тяжелый субботний день, ну хорошо, суббота в это время в СССР, в общем-то, рабочий день, грех жаловаться, все работают, особенно в период войны. Но ведь не с 5.00 до 01.00 следующих суток. Даже жена его Мария Федоровна, большая любительница подколоть и поругать бездельника мужа, как-то вдруг пожалела его. А это, между прочим, многого стоит!

И ведь ни на кого не сбросишь, все его личное:

- С 5.00 до 8.00 он занимается, как Главнокомандующий, военной документацией, в частности, проверяет и направляет грядущую наступательную операцию под Москвой;

- С 8.00 до 8.30 завтракает и заодно проверяет фронтовые газеты. Вообще-то это совсем не его, на это есть политуправления соответствующих фронтов, но надо!;

- С 8.30 до 14.00 с обедом работает в штабе с начальником штаба С.М. Штеменко и некоторыми другими командирами;

- С 14.00 до 18.00 занимался в сфере Всеславянского Комитета, хотя бы проверить, а зачастую направить работу. Он даже не ругал работников Комитета, понимал, что среди них только он знает все и поэтому должен координировать работу организации;

- С 18.00 до 19.30 – встречался с Андреем Шкуро генерал-лейтенантом еще ВСЮР. Вопросов с ним накопилось много, от наградных за прошлые сражения, до за будущие. Боролись белоэмигранты смело и смекалисто, это признавалось не только великим князем, но и сами верховными руководителями обоих сторон – от И. Сталина до А. Гитлера.

Сам Сергей Александрович с удовольствием наградил его «своим», «личным» орденом Суворова I степени, награда эта (Суворова трех степеней), так же, как Георгиевский крест четырех степеней не имела государственной значимости ни нынешнего большевистского государства (СССР), ни прошлого дореволюционного (Российской Империи). Великий князь давал их личные награды от частного лица (не Главкома!). И давал-то он их немного в рамках государства – всего-то несколько сотен, а вот поди ж ты популярны, особенно орден Суворова.

Вот и Шкуро принял с удовольствием награду и, кроме того, взял с десяток Георгиевских крестов разных степеней для нижних чинов и орден Суворова III степени для офицеров. Ордена Суворова I и II степени мог вручать только сам великий князь, увы! Но советское (большевистское, как говаривал сам А. Шкуро) звание генерал-полковника он все-таки не принял, хотя и с не таким неудовольствием, как раньше.

Потом поговорили о будущем. Участие бывших белоэмигрантов на стороне большевистского СССР против вековечного врага Германии было принято сначала сдержано, а потом, по мере описания зверств фашистов и героизма казаков, все теплее. В общем, добровольцев в корпус Шкуро шло все больше, что Сергей Александрович уже предложил на будущее создать конную армию или конно-механизированную группу.

Еле вложились в отведенное время, ведь впереди еще были заботы!

В 19.30-20.00, наконец-то, была небольшая передышка. Да и то это была не заслуга попаданца. Отдохнуть, а заодно и поиграть с сынишкой Дмитрием Сергеевичем настояла жена Мария Федоровна. Причем категорически и сердито, предупредив мужа, что если нет, то и амурных шалостей у них не будет. М-гм, а что делать? И сыном ведь надо заниматься!

В 20.00-23.00 был дипломатический раут. Эти вечерние посиделки за рюмкой чаем стали постепенно все чаще и чаще, пока не превратились повседневные. Сергей Александрович не очень-то это приветствовал, времени и так все не хватало, но неожиданно оказалось, что не только сталинские функционеры типа В.М. Молотова, но и даже американцы в лице Аверелла Гарримана предпочитают перетирать дипломатические трудности. При чем, если в разговоре будет участвовать Сергей Александрович, то это будет приветствоваться особо.

Американцы очень быстро почувствовали разницу между русскими. Если В.М. Молотов просто говорил НЕТ, и как бы предлагал собеседникам самим искать выход из тупика, то С.А. Романов говоря нет, одновременно сразу предлагал варианты выхода. Американцам лишь оставалось выбирать путь, ну и, конечно, подкорректировать цифры и темпы.

Попрактиковавшись так в советской действительности и выяснив, что такой способ лучше и эффектнее, проклятые империалисты ни много, ни мало взяли и сели на шею бедного Сергея Александровича.

Приветствовали это и отечественные бюрократы. Ведь одно дело тешить свои эмоции, а совсем другое – эффективно проводить работу. А так оказалось, что вечером за рюмкой горького русского, гм, чая под музыку Вивальди или под русскую народную песню американцы почти незаметно просмотрят все статьи очередного договора с веселым хозяином. А на завтра лишь остается формально подписать документ. Все рады, кроме, конечно, самого Сергея Александровича. Он-то зачем должен работать на чужого дядю?

Пожаловался жалобно Хозяину, мол, его, боевого генерала дергают совершенно не по делу. Тот, как всегда, барабаясь с трубкой, как с ребенком, улыбаясь, заметил:

- А почему, собственно, не по делу? Или не вы у нас заместитель наркома НКИД? Вячеслав, ты платишь ему жалованье?

И.В. Сталин, задав несколько вопросов, казалось бы, расставил всех по свои местам. Но попаданец упрямо решил, что поставит этот вопрос еще раз. На фиге козе баян?

А В.М. Молотов, поскольку вопрос был специально задан при нем, место того, чтобы радостно заявить, что да, Сергей Александрович работает по должности, ведь он числится в штате НКИД, начал мямлить и невнятно что-то говорить.

Это было так непохоже на прежнего твердого и каменного Молотова, что Хозяин остановил его и спросил попаданца:

- Товарищ Романов, вы деньги получаете в НКИД?

Тут попаданец мог ответить четко:

- Один раз получил зарплату в начале 1941 года, а потом перестал. Некогда!

- Но на коллегии-то вы ходите, товарищ Романов? - продолжал настаивать почему-то Хозяин на ведомственной принадлежности к дипломатам Сергея Александровича.

- Нет, товарищ Сталин, не успеваю, фронт отбирает все время, - с грустным вздохом сказал Главком, но никак не дипломат.

- Вячеслав? - обратился Хозяин уже к наркому НКИД, - ты что ответишь?

Опытный Молотов уже почувствовал его нарастающее недовольство, попытался сманеврировать:

- Товарищ Сталин, начале войны, согласно вашему приказу о прекращении сумятицы и волокиты, из наркомата были уволены все товарищи, которые толькочислятся, но не работают. Товарищ Романов, - Молотов виновато улыбнулся Сергею Александровичу, - как ушедший на фронт был тоже вычеркнут из списков наркомата.

- Вот хе! - искренне удивился Хозяин, - я его считаю не только в наркомате обороны, но и в НКИД, посылаю его на переговоры с Гарриманом, а он уже и не дипломат уже. А ведь переговоры он провел на все 200%, если посмотреть на результаты. И ведь хуже, с Гарриманом он будет работать дальше, мы даже хотим американца с послами – американцем и англичанином – послать на фронт именно к товарищу Романову. И что теперь?

И.В. Сталин требовательно и несколько сердито посмотрел на Молотова. Тот, хорошо зная своего товарища, молчал. Знал, что лучше уж так, чем разговаривать на эмоциях. К чему еще тот приведет в таком случае?

- В общем так, - деловито сказал Хозяин, одновременно резко обозначив жестом попытку возразить великого князя, - приказ по НКИД в отношении товарища Романова ликвидировать тем же числом. А вы, товарищ Романов, даже не думайте возражать. А на бюрократически формальности вы, так и быть, можете и не обращать внимания.

Хм, а что делать? Извините уж, с паршивой овцы хоть шерсти клок. Хоть по заседаниям нужно не ходить.

Кстати, а вот последний отрезок рабочего дня – 23.00-01.00 – связан как раз с И.В. Сталиным. Хозяин любил, прошу прощения, за вульгарный термин – поболтать на закате своего дня. У других-то уже глухая ночь, а у этой совы только относительный закат тоже длинного рабочего дня.

Вот и сидели, болтая, что черти на язык нанесут за чашкой чая. То есть И.В. Сталин действительно мог говорить, что душе угодно, а вот попаданец поостерегался даже в усталом и хмельном виде.

Положительный итог для Сергея Александровича, конечно был. Так, именно на этих посиделках он, в конце концов, сумел продавить у Хозяина сводные танковые и механизированные корпуса. Тот вообще-то был не против, но считал, что сейчас не время. Вот начнут создавать больше танков и САУ, научатся их использовать, тогда может быть…

Правильно, конечно, но ведь без концентрированного использования танков победить не получится и в 1941 году. Сумел-таки убедить. Или вот в этот вечер, хоть и спьяну (пусть и не сильно), убедил создать в рамках Западного направления образцовые артиллерийские корпуса. Пусть хоть немного, но есть. С тем и расстались.

А помимо так сказать плановой организации были еще глубокие, но краткие поездки (больше не было), главным образом, на Урал. Пару раз приезжал по заводам Народного Ополчения, ну, и за одним заезжал на другие заводы (И.В. Сталин порекомендовал).

Видно было, что к концу осени советская экономика уже перестроилась на военный лад, но еще не полностью. Да, все предприятия и заводы, даже небольшие производили военную продукцию – стрелковое оружие, танки, самолеты, боеприпасов и так далее. Или около военную, но очень для фронта нужную – продовольствие, одежду, обувь, даже медикаментов.

Но столько же еще было недостатков! От слабости целых отраслей, хотя бы даже алюминиевой, до банального отсутствия экономических связей. И здесь не ругать надо было, помогать местным руководителям.

Одним срочно нужен был обычный речной песок. Его возили за полтысячи километров, что при огромной нагрузке НКПС приводило к сильному дефициту. Песок был рядом, но было не известно, пойдет ли он по ГОСТу. разрешил, пусть ругаются! А глина, а мрамор для обжига, руда, уголь?

И все-таки к началу наступления темпы прироста военной продукции значительно выросла, одних САУ выпустили около 70 машин! А потом войска Западного направления перешли в наступление!

Глава 24

Зимнее, теперь уже осенне-зимнее контрнаступление под Москвой, знаменующий, несмотря не на что, начало перелома в войне, первоначально планировалось утром 7 ноября. Прямо-таки пример для советских учебников, праздник там, праздник тут.

Однако из заводов за следующую декаду обещали привести сразу 15 бронированных машин, где-то к 15 ноября. Да еще на базе КВ-1 и даже КВ-2. Последний, имея 152-мм гаубицу, в виде самоходного орудия был для начального периода войны идеалом бронетанковой машины.

А когда оказалось, что и боеприпасов к 7 ноября будет мало, Сергей Александрович, сначала позвонив Г.К. Жукову – тот решительно поддержал – приехал к Хозяину с «нижайшей» просьбой – отложить начало наступление на десять дней, до 17 ноября. Твердо и смело.

Попаданец ожидал, что И.В. Сталин будет ерепенится, даже сердится, но Вождь был неожиданно спокоен.

- Я позвонил ко всем трем командующим фронтов, готовящихся к наступлению. Вы-то, товарищ Романов, позвонили только Жукову, - обвинительно ткнул он трубкой попаданцу, - так вот, все трое стоят на такой же позиции. Что поделать, объективная ситуация, а командующие реалисты. Так что будем ждать 17 ноября, но вы, товарищ Романов, персонально будете отвечать, на тайну наступления, - он снова погрозил трубкой и тут уже Сергей Александрович увидел – Вождь просто шутит.

- Кстати, - сказал он далее, - а у меня ведь вам есть подарок, свежий кавалерийский корпус П.А. Белова. Хороший корпус, две дивизии, в каждой, кроме кавалерии, по артиллерийскому дивизиону, а в каждом из четырех кавалерийских полков дивизии три батареи, в том числе одна зенитная. И люди отчасти уже отвевавшие, будет на кого опираться. Всего до 10 тысяч человек.

- Замечательно, - согласился Главком, - теперь, после ухода Шкуро, на фронте снова будет два крупных кавалерийских соединения. У Доватора есть бригада САУ, я его постараюсь пополнить до 70% штата. Белову тоже дадим свежую бригаду самоходок. Правда в ней окажется только 40 машин, но и то сила.

Остановился. И.В. Сталин ведь говорил о неожиданно подарке. Это, значит, и попаданец может тоже что-то подарить.

- Товарищ Сталин! - взволнованно сказал Сергей Александрович, - войска Западного направления тоже дарит вам подарок – трофейный «Даймлер-Бенц», бронированный, с мощным мотором.

- Хм, - заинтересовано сказал Хозяин, - отдайте ее в кремлевский гараж, если водители разберутся, сравним с имеющимися.

Кажется, визит был удачным. А теперь надо спешить в Комитет, праздник 7 ноября все-таки!

Эти десять дней передышки попаданцу запомнились, прежде всего, чередованием активных действий в тылу и определенной пассивностью на фронте. В тылу были две точки приложения – митинги и визиты на заводы. Людские пополнения, в то числе женщин, и различная техника. Особенно ему порадовали два момента – укомплектованиние трех авиационных полков представителями прекрасного пола и приезд в СССР новой порции белоэмигрантов при чем со своей техникой.

Женщины рвались в авиацию в СССР давно и единицам это удавалось. Кто не знает, например, М. Раскину, В. Гризодубову, П. Осипову? Но массового продвижения не было даже в войну. Не сумел первоначально и Сергею Александровичу. Только получив прилюдную поддержку И..В. Сталина он это сумел.

А приезд 5 тысяч белоэмигрантов с несколькими тысячами единиц бронетехники (не только танки, но и бронетранспортеры) и автомобильной техники (грузовые и легковые машины), позволили практически с нуля создать конно-моторизованную группу. При этом, если советские конно-механизированные группы создавались путем механического соединения кавалерийского и танкового (механизированного) корпусов, то белоэмигранты создали вначале два конно-подвижных корпуса, а из них – конно-механизированной группы. Всего в ней было более 33 тыс. человек, 440 танков, 500 бронетранспортеров, 700 машин и подчинялась она непосредственно Главкому.

Ее появление окончило план наступления. Сергей Александрович очень хотел, но не мог завершить его мощным ударом. Очень бы было здорово, но ни людей, не техники. И вот сподобилось.

Единственно, что попаданца огорчила, так это имеющая артиллерия. Сводные артиллерийские корпуса оказались действительно сводными – орудия и минометы собирали буквально по дивизиям и полкам. Кроме ИПТАБ, те просто вошли отдельными полками.

А после начала наступления приходилось раздавать артиллерию обратно, ведь наступать пехотой без поддержки хотя бы несколько орудий означало устилать каждый километр трупами.

И все-таки пошли! 17 ноября началось наше контрнаступление. Без преувеличения, с сонмом орудий и минометов, в котором легко узнавался «голос» морских 12-дм орудий. Эти великаны «работали» в интересах Западного фронта. Они ввели огонь где-то в районе Люберец и их хлесткие щелчки слышались по всей Москве, в том числе и в Кремле.

Впрочем, в этот день Сергей Александрович, как полководец, находился на НП Западного фронта, около командующего фронта генерала армии Г.К. Жукова.

Наступление происходило, так как это планировалось первоначально – главная роль отводилась Западному фронту, в его интересах «работала» и дальнобойная морская артиллерия, и почти вся авиация фронтов и ВГК. Немцы были обязаны понять, что Западный фронт главный, что русские, как варвары, эти глупые унтерменши, только и умеют, что наступать напрямую, под огнем их пехоты.

Г.К. Жуков в первые дни со всей энергией и жесткостью, как он мог, будет толкать войска фронта. Их у него немного, но они были безжалостно сконцентрированы на направлении главных ударов, так что на остальных участках было едва по несколько человек на 1 км фронта и одно орудие или миномет. Вздумай немцы контратаковать, русским пришлось бы очень туго, вплоть до катастрофы, ведь свободных войск оставалось очень мало – одна конно-механизированная группа генерал-лейтенанта Шкуро, плюс еще некоторые части наверняка бы оставались у командующих фронтами. Но все равно было бы тяжко.

К счастью, немцам (их генералам и офицерам) было не до этого, ведь наступление шло активно и уже в первый день на направлении главного удара отметились успехи. А то! Сергей Александрович самолично шел в атакующих частях (но не в передовых цепях) и безусловно требовал применение техники при атаках.

Пушек было на Западном фронте в 1941 году мало, танков и САУ еще меньше, но и те и другие все-таки наличествовали. От командиров частей и соединений лишь постоянно требовались неимоверные порой усилия по потягиванию артиллерии и бронетанковой техники.

С этим приходилось быть построже, и даже командующего фронта генерала армии Г.К. Жукова однажды поправить. Тот в своих приказах все уделял внимание на быстроте пехоты. Главнокомандующий направлением в устной беседе указал – для командования продвижение будет проведено, если с пехотой обязательно пройдет артиллерия. Хотя бы мелких калибров где-то 45-мм или даже, в крайнем случае, ПТР.

В другом своем приказе для войск уже всего направление, он указывал, что пехота без артиллерии нередко оказывается совершенно беспомощной перед огнем ДЗОТов и ДОТов и несет огромные потери, что совершенно недопустимо.

Конечно кругом бездорожье, снег, а у нас боеприпасов мало, но с другой стороны, грязи уже нет, снега, несмотря на снегопады, еще мало. И боеприпасы все равно есть, хоть их и мало. Значит главное – лень и бестолковость командования. Вот я вас!

Усилия Романова были не бесплодны. Несмотря на опасения некоторых командармов, что таким образом темпы наступления замедлятся, на самом деле они увеличились. Волоколамск был взят на сутки раньше, а вообще продвижение стало как-то осознанным.

На третий день наступления Западного фронта перешли в наступление и фланги – Калининский и Брянский фланги. Приданная артиллерия и авиация немедленно перешли на их полосы. Пока, впрочем, их задачи не выходили за рамки общевойсковых. На первом этапе фронты должны были разгромить противостоящие им группировки. Это было естественно и серьезно вражеское командование не встревожило бы.

Правда, Сергей Александрович уже на этом этапе серьезно обращал внимание, а попросту приказывал при уничтожении ближайших войск максимально продвигаться на Запад, как бы окружая. Эту задачу они обязаны выполнить – войск и боеприпасов у них достаточно. А вот на втором этапе уже главным образом полагаться на смекалку и ум. Ведь соотношение войск в любом случае остается равным, а кое в чем немецкие войска даже превосходят.

Вот принципиальный момент – если наши войска сумеют сравнительно незаметно продвинутся на флангах, а немецкое командование не обратит внимание (не увидит) хотя бы на трое – четверо суток, что русские опасно загибаются в тыл группы армий «Центр», то цель будет выполнена – немцы будут окружены под Москвой всей группой.

На это Сергей Александрович всегда обращал внимание. Главное не просто окружение, обычное выталкивание немцев максимально на Запад мало что даст. Да, захватчики потеряют некоторую площадь (не всю, скорее всего даже не к началу операции «Тайфун»), естественно, некоторое количество солдат и офицеров, техники. Ну а потом с помощью резервов они остановятся, а наши истощенные войска вынуждены будут остановиться, в общем-то, недалеко от Москвы.

Вот чтобы этого не произошло, войска Калининского и Брянского должны чисто окружить немцев, а войска Западного фронта вцепится в противостоящие им войска и даже отвлечь их. Аи потом раздавить немцев в окружении, перебить, а частью пленить. Это максимум.

Великий князь подчеркивал, что, с учетом окруженных и наступающих, он не настаивает на сто процентов уничтожения. Какое-то количество частей, возможно, прорвется. Но командующие фронтов и армий, командиры дивизий и полков обязательно должны проследить, чтобы при этом немцы понесли максимальные потери.

И.В. Сталин, кстати, был категорически вначале против такой мысли. Если уж окружать, то затем полностью уничтожить, иначе зачем? Затем, после того, когда Сергей Александрович показал, что советские войска от красноармейцев до генералов еще не готовы к такой операции, а одного желания мало, он выступал против ее опубликования даже среди командующих фронтов и армий.

Удалось уговорить, все же для мужчин логика всегда выше чувств. Если хочется, но нельзя, то в большинстве мужчины все-таки сдерживаются. А слабодушные в руководстве партии и государства, как правило, не встречаются.

В итоге окружение удалось. Пока Западный фронт настоятельно двигался, уничтожая, а в большинстве все-таки выдавливая, фланговые фронты – Калининский и Брянский – стремительно выдвинули свои подвижные группы – все же кавалерийские корпуса, пусть и сравнительно максимально насыщенные танками и САУ, даже орудиями 45-мм и ПТР, а не конно-механизированные группы. Они должны были, окружив, создать внутреннее кольцо.

За ними более медленно шли стрелковые соединения. Двигались они практически по бездорожью, рокадных дорог, соединяющих шоссе, почти не было даже в центральной России. К счастью до нас, немцы, не готовые к такой погоде и к такому пути, двигались еще куда медленнее беспорядочно.

А потом у них частично кончилось, частично было уничтожено горючее, Сергей Александрович специально нацелил авиацию на транспорты с горючим и на склады с аналогичными грузами.

Это привело к двойственным результатам: с одной стороны, исчезли передовые моторизованные дозоры, а, на будущее, у немцев не стало ни продовольствия, ни, особенно, боеприпасов. И если перед наступающими войсками Западного фронта немцы еще палили вовсю, даже больше перед своим уходом, то на Западном фасе стрельба заметно притихла.

С другой стороны, оставшись без тяжести – немцы, подорвав, лишились большинства складов, техники, даже раненых оставили на милость победителей – и пошли быстрее.

Сергей Александрович, узнав об этой новости, огорчился. Дело было даже не в провианте и в технике, которые могли бы приходится в СССР, даже боеприпасы бы так или иначе подошли. Но самое главное, окруженные войска были еще под командованием, выполняли приказы, а не шли, как стадо коров (быков). Если они окажутся такими перед западным кольцом окружения, то, скорее всего, сумеют прорваться. Само по себе с потерями, а как иначе, но уйдут, сохранив офицерский костяк и опытных ветеранов.

Но на этот случай у Главнокомандующего был заветный резерв – конно-механизированная группа и, ха-ха, три интербригады, уже соединенных в корпус генерала Л. Свободы. Белоэмигранты были правых взглядов, причем нередко крайних, интербригадовцы преимущественно левых.

Сергей Александрович, честно говоря, опасался драк между ними, да еще с применением огнестрельного оружия и вначале обязательно старался ставить между ними советские части.

Но это получалось не всегда и, к удивлению попаданца стороны смирились. Все-таки борьба с общим врагом и западный уже менталитет, даже у белоэмигрантов. И великий князь стал даже ставить их вместе. Ведь чуждые они советским порядкам, правда, одни с правой стороны, а другие с левоевропейской, но все равно не свои.

Вот и теперь две эти силы наносили общий заключительный удар – конно-механизированная группа впереди, корпус интербригадовцев чуть поодаль – чтобы окончательно раздробить, а потом уничтожить/пленить окруженных немцев. Финита, так сказать, комедия!

Нет, попаданец не впал в розовый оптимизм. Это была задача максимум. Но он понимал, что свежие силы с достаточным количеством техники и сильным боевым духом сильно изменит положение. Хана вам, ребята!

Командующие фронтами, все три, – генерал армии Г.К. Жуков, генерал-полковник И.С. Конев, генерал-лейтенант К.К. Рокоссовский, приезжали к Главнокомандующему Западного направления. Посоветоваться с Главкомом и, наверняка, сподобить его попросить хоть какие резервы.

У самого Сергея Александровича не просили. Он громогласно объявил, что раздает все имеющие силы, дабы у них удар сначала же был мощным. Берите и не скулите, что еще надо!

Однако, сил всегда бывает недостаточно, тем более, полученные резервы были весьма скудными и малочисленными. Вот и приехали генералы за дополнительными, мотивируя это тем, что иначе никак врага не разгромить.

Вместо этого главнокомандующий сразу же объявил о грядущем ударе свежими силами. Новость была приятной и оптимистической. Даже Г.К. Жуков, под большим секретом узнавший о резерве и сразу же предупрежденный, что Западному фронту ничего не обломится, и тот не знал об ударе.

А уж И.С. Конев и К.К. Рокоссовский в миг узнавшие и о сильном резерве и о мощном ударе, были просто в ступоре. Главком еще недавно деливший полки и дивизионы под соусом «Это последнее, больше нет даже у товарища Сталина!», оказывается, имел такой сильный резерв. И ведь не поругаешься с ним, скопидомом этаким.

Во-первых, начальство все-таки, пусть и с небольшим званием, но любимец товарища Сталина. Во-вторых, сами полководцы и весьма талантливые, они оценили красоту и мощность самого удара.

Еще недавно и сами окруженные немцы, и советские генералы, их окруженные, дружно считали, что окружение удержится или не удержится 50 на 50. И уж хоть часть сил сумеет вырваться. Все-таки целая группа армий «Центр», самая сильная, у которых только танковых групп две! А сдерживать ее можно только кавалерийскими корпусами, путь и наполненными танками и самоходками. Ха, пройдут и не заметят! То есть, конечно, потери будут, но не принципиальные.

А теперь с такими силами и с таким ударом немцев из группы армий «Центр» можно считать бывшими! По полям и лесам в кольце окружения ходят живые мертвые.

Глава 25

Последний удар по окруженным немцам, своего рода coup de grace, был нанесен быстро, мощно и хоть и не по середине кольца, но зато попадал по штабу группы армий «Центр», а заодно и по моторизованному полку «Великая Германия». Отвага и мужество с одной стороны, дикость и зверство с другой были такими, что этот полк (а потом дивизия) ошибочно приписывали к СС.

Пусть исчезнут и те, и эти. Первая, как дисциплинирующая сила, второй, как ее символ. После этого на заседании командующих решили навалиться на малый котел, а для большего просто укрепить заслон. Делалось это потому, что малый котел был слабее, а уже потом всеми тремя фронтами ударить по большему. А еще потому, что у Брянского фронта осталось больше сил и особенно ИПТАБ. Нельзя сказать, что они не пострадали, ведь воевали, как все. Но стоять в заслоне сил им хватит.

Ведь иКалининский фронт будет не отдыхать, а напряженно воевать, занимаясь малым котлом, не говоря уже о Западном фронте, там-то трудились, по словам Г.К. Жукова, как пчелки. Впрочем, развить спор не позволил Главком. По его мнению, еще было рано. Не зачем делить шкуру неубитого медведя, вон он смотрит на нас и сам решает, кого убить.

В самом деле, что собачиться, как малые дети, решили командующие и разъехались по своим фронтам, продолжать начатую операцию. А Сергей Александрович остался в штабе направления – работать. Он ведь гораздо меньше, чем штаб фронта. Там-то обыденно уже войсками не руководили, просто находились при Главнокомандующем, помогали ему анализировать.

А тут Главком сам принялся вводить конно-механизированную группу. А ведь это не просто начертить стрелку. Тут и обеспокоиться о людях, конях, технике, готовы ли к бою. Распорядится о боеприпасах и о горючем, опять же о повышенном продуктовом пайке и сто наркомовских граммах, да мало ли еще! Группа не по воздуху ходит, значит надо иметь четкий маршрут, чтобы не завести ни в болоту, ни в чаше. И остерегаться, дабы не попасть в засаду, всяко бывает и т.д.

Положение было динамическое, и советские, и немецкие войска передвигались. Поэтому, группу надобно и быстрее двигать, и вводить ее сразу нельзя.Сергей Александрович решил перебрасывать ее на поле боя где-то около десяти утра, а реально она появилась в сражении около шестнадцати. И без особой артиллерийской подготовки. Ибо куда палить, по площадям? Комаров пугать, так их и так в ноябре нет, хе-хе!

Именно тогда последний немецкий заслон встретился с белоэмигрантами с американской техникой. Заслон был разнесен вдребезги, учитывая, что с одной стороны был потрепанный пехотный полк немцев, а с другой – свежий корпус белых, подкрепленный вторым таким же.

А потом группа стремительно буквально полетела вперед. Это ведь в СССР и даже в Германии механизированный означает, что половина едет, а половина идет, а потом наоборот. Кроме расчета танков и машин, разумеется.

В американской конно-американской группе ехали все, просто часть была на конях, а остальные ехали в современных машинах разного типа – от Джипов до Студебеккеров, от бронетранспортеров до танков.

Немцев это сначала не озаботило. Педантичные штабисты пока курсором, то есть немного приблизительно, учитывая скорость конно-пешей группы, предполагала ее движение где-то далеко. А конно-механизированная группа, мимоходом разгромив изрядно истощенную дивизию, то есть где-то чуть больше пехотного полка, уже сама оказалась в штабе, благоразумно пропусти и пехотный корпус, и полк «Великая Германия».

Штаб группы армий, да еще такой большой, как «Центр», конечно, организация большая, несколько пехотных батальонов, но с конно-механизированной группой он не справится. Ведь и штабные офицеры, вооруженные, как правило, пистолетами (и то дай бог!) не сравнится с солдатами.

Бой в скором времени перешел в бойню. При этом то, что генералов и старших офицеров еще не убили, приходило только из приказа. Их пленили, связывали и садили в грузовые машины с названием «military police» (на русский перевели, не знали советский военный аналог). Улов был большим, ведь в плену был сам командующий группы армий «Центр» и еще несколько генерал-полковников и генералов родов войск.

Офицерам же с небольшими званиями и тем более рядовых, если они благоразумно не удирали, просто убивали. А ля герр, ком а ля герр. И то, что через некоторое время к полю боя подошли солдаты и офицеры полка «Великая Германия» ситуацию для немцев, в общем, не изменило. Военнослужащие этого полка может и были нам уровень (а то и на два) выше обычных солдат, но конно-механизированную группу победить не могли.

Пехотный же корпус просто не стал ввязываться. Командующий корпусом генерал-лейтенант фон Мантейфель вначале было уже хотел идти на помощь, но потом ему сообщили о численности атакующих. Да он им сам видел. А у него корпус после тяжелых боев имеет комплектность 70% в том числе отсутствуют оба командира дивизии (один убит, второй пропал без вести, скорее убит или в плену). И боеприпасов кот наплакал, а пополнения не предвидится.

Так и стали стоять, обозначать. Самые храбрые и безрассудные лаже палили в белый свет как в копеечку. Дескать, мы тут, не подходите, мы страшные, и это, очень вонючие!

Генерал-лейтенант Андрей Шкуро на это смотрел практически безразлично. Если неприятели палят, так все равно не попадут, а если свои, то после боя он в парадном строя даст жару. А во время боя нечего нервировать, особенно молодежь.

Старый генерал был доволен. А ведь поначалу маялся, кривлялся. Наши-то белые умники-аналитики о чем говорили – времена глубоких кавалерийских рейдов безрассудно прошли. Сейчас враг накроет авиацией, огрызнется танками, артиллерией, а ближе – пулеметами. Лошади лишь могут перевозить людей до поля боя, если нет современных машин и асфальтовых дорог.

И когда его императорское высочество генерал-полковник Сергей Александрович Романов дал приказ, в котором как раз звучали слова: рейд, кавалерийская атака, в сабли и штыки, то не поверил. Не возражал, конечно, но скептически корчился. А вот на тебе, старый дурак! Его императорское высочество умный и опытный уже по своему происхождению. Порода и не тебе, простому казаку, критиковать его слова. Ведь даже большевики, давние противники, не побрезговали Романовым, взяли министром и генералом, и ведь правильно!

Хорошо, что он догадался и молча выполнил приказ, бросил новую игрушку – конно-механизированную группу в глубокий рейд, хотя корежило и даже пугало – перебьют ведь немцы группу самолетами и раскатают танками. Ан нет, с неба своими самолетами прикрылись, а танков и в группе хватает!

Побаловались вот, и сабельки в ход пустили, и в стремительные атаки бросались и даже танковые поединки. Русские оказались всюду победителями, если их ведут Романовы, вот как!

Удовлетворен оказался и попаданец. Свежая конно-механизированная группа во главе с Андреем Шкуро оказалась куда как блестящим оружием. Командующий группой армий «Центр» фельдмаршал фон Бок не только ничего не сделать, оказавшись в окружении, но и сам попал в плен со своими генералами.

Вот ведь, в прошлой-то реальности пачками немецких генералов стали брать с 1943 года, когда разгромили под Сталинградом. А здесь уже сразу в 1941 году!

Не выдержал, посмотрел на это диво-дивное – массу немецких генералов, напыщенных, гордых, но все же жалких военнопленных.

Но этом походе его удивили дважды – сначала молодцы – казаки. Холодная надменность и гордость, наконец, у них исчезла, прониклись все-таки великим князем, да так, что только и называли его императорским высочеством. А вскоре почувствовал – не только белоэмигранты, но и советские люди, не все, правда, но в своей массе!

И, во-вторых, немцы. Федор, ха-ха, фон Бок, и немногие генералы, в которыми он соизволил переговорить, почему-то делали упор на происхождение. Дескать, нам обычным немецким дворянам и даже представителям откровенного простонародья даже очень почетно проиграть самому великому князю, потомку российских императоров и немецких курфюрстов. Данке шен!

Так нахвали, что даже у попаданца, жителя XXI века, очень циничного и неверующего, немного закружилась голова и начали появляться сомнения. Ведь и в XXI веке, с появлением новых открытий, генетическая наследственность, если и не подтверждается, то и не опровергается!

Подумал так и отбросил. Генералы пусть думают, что им еще делать в плену? Мемуары могут писать на тему «Я уже почти победил, но проклятая русская грязь (снег) меня остановили».

А ему надо дальше работать и воевать. Война же еще не закончилась! Для начала позвонил в Генштаб, прямо к ее начальнику. Ему можно!

Б.М. Шапошников на это не возражал. Его беспокоило другое. Почему он решил (неправильно сообщили?), что советские войска опять проиграли (по традиции, хе-хе?) и теперь озабоченно говорил:

- Голубчик, у вас, видимо, творится нечто страшное, по разным источникам в Генштаб происходит разное, но всюду черном-черное, очень пессимистическое. Товарищ Сталин весьма вами недоволен!

Вот ведь! - нехотя подумал Сергей Александрович, - а кто сообщает? Трусы и предатели, готовые бежать при первой же активизации немцев. А поскольку они же еще и мои враги, то язык у них просто волшебный, сказочный!

И первым, наверняка, будет В.Г. Деканозов, ответственный работник НКВД, до войны уполномоченный посол СССР в Германии. И.В. Сталин расставлял людей из этого наркомата всюду, считая их самыми верными ему. Они тогда встретились в Берлине и сразу же не понравились друг другу.

А потом, когда Деканозов вернулся, то его засунули только во фронтовой особый отдел Западного фронта. Ну и тогда еще полаялись, и что интересно, Хозяин в большинстве вставал на сторону генерала Романова.

В это наступление (светское, а не немецкое) в тылу, как всегда, началась неразбериха. Нач. особого отдела Западного фронта уехал одним из первых и, наверное, наболтал. Звание у него высокое (комиссар госбезопасности 2 ранга), должность, в общем-то, тоже, во многие кабинеты вхож, в том числе, видимо, Шапошникова. Интересно, он и к Сталину так попал и там метал языками напропалую?

С начальником Генштаба он спорить не стал, просто предложил, как и хотел, немецких генералов. Пусть разведотдел хорошенько поработает, всяко у них специалисты высочайшие, сумеют разговорить чванливых Гансов.

Шапошникова предложение Главкома привела в ступор. Лишь только через некоторое время он немного раздраженным голосом спросил:

- Так что же у вас происходит, в конце концов? Вы можете сказать кратко и понятно?

Наступаем, товарищ маршал, - невозмутимо сказал Сергей Александрович, - как я и писал Вам в сегодняшнем дневном донесении. Сообщаю дополнительно лично – окружили, теперь дробим и уничтожаем. Штаб группы армии «Центр» вот разнесли, фельдмаршала фон Бока со товарищами пленили. Так не хотите?

- Это же… - растерялся Шапошников, - вы понимаете, что это происходит?

- Продолжающийся разгром группы армий «Центр», который из-за численности никак не закончится, по крайней мере, сегодня, означает перелом в войне, - доложил главком генерал-полковник Романов, - хватит отступать, теперь мы будем наступать!

- Хорошо, - решился Маршал Советского Союза Шапошников, - я сейчас доложу товарищу Сталину по «ВЧ», а ближе к полуночи, после прихода вечерней сводки вашего штаба, лично. Ждите звонка от Верховного Главнокомандующего. За пленных генералов спасибо, за Федора фон Бока отдельно.

Шапошников, наконец, положил трубку, оставив озабоченного Сергея Александровича одного.

«Да, как-то я не подумал, - подумал попаданец, - Сталину надо было звонить в первую очередь. С другой стороны, сражение еще не закончилось. Я и Шапошникову-то ничего четко не сказал, просто предложил передать генералов. А начальник Генштаба что скажет? Мы, вроде бы, победили, хотя бои еще идут. К лешему такое донесение!

Тем не менее, и такое, необычно мытное и неопределенное, зажгло Хозяина. Он позвонил через несколько минут, видимо, сразу же после доклада начальника Генерального штаба. Начал с разгона:

- Как это понимать, товарищ Романов? Почему скрываете от меня важные сведения?

- Виноват, товарищ Сталин? - повинился Сергей Александрович, с вопросительной интонацией. Мол, вы, конечно, всегда правы, только скажите, в чем я виноват?

- Вы должны обязательно сообщать мне все новости вашего Западного направления! -надавил на свои слова И.В. Сталин, - сразу же, а не тянуть с сенсациями!

- Виноват, товарищ Сталин, - повторил попаданец, даже несказанно пригорюнился: - я думал, что четырех общих донесений в сутки будет достаточно.

- Четырех хватит, - явно смягчился Хозяин, - но экстремальные сведения надо все же передавать отдельно и сразу. Есть такие новости на сей час?

- Экстремальные, товарищ Сталин? «не понял» Сергей Александрович, - таковых нет, все идет строго по намеченному плану.

- Ну, хорошо, - сдался Хозяин некоторой тупости подчиненного, - можете сказать, какие наиболее важные события произошли в последние часы и еще не вошли в донесения штаба?

- Так точно, товарищ Сталин, могу, - даже радостно начал докладывать Главком (дошло!), - из последних наиболее важных событий произошло следующее: - особая конно-механизированная группа генерал-лейтенанта Шкуро при поддержке 1-го отдельного стрелкового корпуса интербригадовцев разделила кольцо окружения, создав, таким образом большой и малый котлы. При этом был разгромлен штаб группы армий «Центр», пленено большое количество генералов во главе с командующим группой фельдмаршалом Боком.

- Как «Форель»? - обеспокоился Главнокомандующий, сумели его немцы «спасти»?

- К сожалению, товарищ Сталин, этот вариант не прошел, - сказал почти печально попаданец, авиационный зонтик ПВО Московской зоны и авиации трех фронтов оказался столь сильным, что только единицы спаслись. Даже фон Бок предпочел сдаться, а не излишне рисковать. В такой ситуации спасение «Фореля» по воздуху показалось опасным.

Мы решили, что, поскольку он у нас эсесовец, а их Красная Армия в плен не берет, то с группой таких же членов СС, взяв с собой начальника оперотдела штаба группы армий «Центр» и еще около ста офицеров и солдат, «Форель» оторвется от светских войск и пройдет сквозь кольцо окружения.

Прорыв обеспечивали: сначала лично генерал-лейтенант Шкуро, потом фронтовая группа разведчиков Западного фронта, - Сергей Александрович помолчал и отвечая на настойчивый вопросительный взгляд И.В. Сталина, сдержанно добавил: - из разведчиков полную информацию имел лишь командир. К настоящему времени группа «Фореля» уже вышла из окружения.

- Все это хорошо, - сдержанно похвалил Хозяин и тут же указал: - а вот говорить про это по телефону нельзя, даже «ВЧ».

- Слушаюсь, товарищ Сталин, - вынужденно сказал Сергей Александрович.

- Но информации у вас много, - задумчиво сказал Вождь и вдруг предложил: - а приезжайте-ка сейчас в Кремль!

«Вот это у него любопытство! - иронично подумал попаданец, - тащить главнокомандующего во время напряженной фазы операции. А он почти без удержи! Ведь если что пойдет с провалом, то стране будет плохо!

- А что, - продолжал почти уговаривать И.В. Сталин своего главнокомандующего Западным направлением, - товарищ Романов, у вас есть три командующих фронта, не говоря уже о начальнике штаба Штеменко, различных генералов. За одну ночь не развалится направление и немцы не убегут из котлов!

«А в самом деле, что это я, - опомнился попаданец, - командующие фронтов имеют очень большую степень самостоятельности. Поеду, хоть жену увижу и сын Дмитрия!»

Глава 26

Конечно, перед тем, как выехать в Москву, он позвонил всем троим командующим фронтов, поинтересовался, какие проблемы есть на фронте и нуждается ли данный имярек помощью Главкома.

Г.К. Жуков (И.С. Конев, К.К. Рокоссовский) – поставлены так по времени звонка – ответил, что, разумеется, нет. В самом деле, если бы были трудности, которые требовали внимания главнокомандующего, они бы сам позвонили, в первую очередь, в надежде запастись резервами. А так, взрослые уже! Попрощался с начальником штаба генерал-майором Штеменко и в машину с охраняющими. В Москву!

В Кремле, в приемной у А.Н. Поскребышева, никто не ждал в очереди. В Вождю ведь, как у Господа Бога, какого бы чина – должности не был, а все равно надо в обще очереди, а то Хозяин обозлится, такого накостыляет, при чем на словах даже будет хуже, чем физически.

Хотел было посидеть с Александром Николаевичем, благо тот сам, чувствуется, не против, но зазвонил телефон внутренней связи.

Поскребышев поднял трубку, сказал лишь: «Да, товарищ Сталин, слушаюсь, сейчас пошлю» и молча мотнул рукой на двери Хозяина. Подслушивал он, что ли, только ведь пришел, и сразу к начальнику.

Поерничал, но к И.В. Сталину вошел серьезным, собранным, ко всему готовым. Ну его, эти шутки, дошутишься до ГУЛАГа. Хозяин тоже может пошутить до твоей икоты. Потом поседеешь!

Сдержанно поздоровался:

- Здравствуйте, товарищ Сталин!

Вождь, вопреки обычаю, стоял у окна и, одернув штору, смотрел на природу. Сказал задумчиво, один раз потянув из любимой трубки:

- Что-то нынче лютая зима пришла. Еще ноябрь, а уже и мороз, и снег повалило! Везет большевикам, пусть немцы мучаются!

Отвернулся от окна, посмотрел на попаданца:

- А вы сидите, товарищ Романов, в ногах правды нет!

Что тут скажешь, сел бы без приглашения, мог бы гаркнуть. А так, ноги молодые еще, постоит, если не приглашают. Но коли пригласили, чего уж там.

- Спасибо, товарищ Сталин, сяду, - сказал благодарно, сел на ближайший стул.

Хозяин испытывающе посмотрел на собеседника, решил, видимо, покурить, но потом передумал, вообще положил на стол

- Как вы считаете, товарищ Романов, когда мы разгромим немцев под Москвой?

Попаданец задумался. Вопрос ему не понравился его перспективой. Наверняка ведь Хозяин захочет убрать часть войск с Московского направления. Стратегических резервов у него к концу 1941 года не было. Правда, это было в прошлой реальности, а в нынешней, благодаря деятельности попаданца, кое что могло остаться. Тратили ведь меньше, а пополнений оставалось больше. И людей, и техники.

Но людская психология такая – ей всегда было больше, чем есть. При этом, чем больше приходит, чем больше хочется.

А территорий в 1941 году оставили много, у И.В. Сталина, как пить дать, в душе свербела мысль начать всеобщее наступление уже зимой этого года. Ведь это хлеб и людские пополнения, это международный авторитет СССР и его Вождя.

А это, значит, надо додавить Главкома Западного направления. Он может, он разгромил с меньшими силами группу армий «Центр» во главе с мастистым полководцем Боком. А теперь без Бока и в окружении группа армий еще ослабеет и его можно додавить меньшими силами.

Хозяин требовательно посмотрел на попаданца. Сергей Александрович его понял и отрицательно покачал головой:

- Товарищ Сталин, немцы сумели во время контрнаступления перебросить на Московское направление около 20 дивизий и почти 150 танков улучшенных модификаций, тогда как в наши фронты Западного направления не поступило совсем ничего.

В итоге, немцы потеряли изрядное количество сил, но и получили солидные резервы. А наши войска потеряли ничего, но и совсем не получили. И, я боюсь, соотношение вооруженных сил двух воюющих стран под Москвой еще более ухудшилось.

В таких условиях убирать войска из под Москвы чревато замедлением наступления. А, может быть, даже поражениям.

И.В. Сталин в раздражении взял трубку и сунул ее в рот. При этом он видел, что табак в ней точно не тлеет. Плохой признак, Хозяин очень сердит, но пока сдерживается. Надо уходить от этого разговора, но как?

В конце концов, это принципиально. Там тысячи людей, может даже десятки, сотни тысяч будут гибнуть, а ты теперь собираешься удрать в кусты? Как там в классике – тварь ты дрожащая или право на голос имеешь?

Сергей Александрович упрямо нагнул голову и твердо сказал:

- Товарищ Сталин, поймите, если бы только все зависело от меня. Но есть немцы, как объективная данность и одного желания будет мало!

Взгляды Хозяина и посетителя скрестились, что уж там увидел И.В. Сталин, но, видимо, не то, что ему хотелось. Он громко выругался по-грузински, прошелся по кабинету, сердито смотря на Сергея Александровича.

Попаданец, до этого смирно сидевший, встал. Хозяин сердился и надо было пережить эту страшную бурю. Впрочем, это не помогло. И.В. Сталин злился и даже больше не понятно на кого или чего – на упрямого генерала, всем ему обязанным и вот теперь, видимо, забывший об этом, на объективные условия, так нахально мешающие его желаниям.

Снова встал у окна, закурил, немного успокоился. Зря он так, впрочем, на молодого человека. Конечно, он его поднял, приблизил, почистил, так сказать, от грязи. Но и он, каков молодец!

Вначале Вождю он нравился за происхождение и манеры. Ему, сыну сапожника, приходилось по нраву видеть, как в руках трепыхался молодой великий князь. Затем, с годами, он все больше получал удовольствия от его деловой схватки, его умение проводить дела, как личные, так и государственные. А уже потом, в годы войны, он стал ему очень нужен. Талантливый оказался полководец. Главное, когда он сам объясняет военное положение сторон и его собственные действия, все вроде бы легко и понятно. А вот, когда сам смотришь на карту, уже ничего понятного не видится.

М-да, но в разговоре парень мог бы быть хотя бы чуть-чуть повежливей. Что-то ему стало душно и неловко, словно после волшебного грузинского коньяка, когда пьяный кураж уже проходит…

Хозяин неровно прошелся, вернулся на свое место, еще глуше, чем обычно, сердито заговорил:

- Идите, товарищ Романов, и подумайте, что вы можете выделить из войск Западного направления без особого вреда для страны. И не возвращайтесь без этого!

Сергей Александрович посмотрел на него, хотел было возразить или хотя бы частично согласится. Хотя, что уж тут соглашаться и так все находится на живой нитке и еле держится. Нет, все же вовремя он сумел пленить фельдмаршала фон Бока, централизация управления и без того ослабленная, без него и без его штаба группы армий «Центр» вообще исчезло.

Но все равно, окруженные немцы сейчас похожи на раненного дикого зверя, например, кабана или волка. Раны только усиливают ярость. Пока они прячутся в лесах, оглушенные советским наступлением, но со временем могут рвануться на Запад. Чем он их будет держаться? резервов у него лично нет, все части втянуты в бой.

Из-за этих тяжелых мыслей Сергей Александрович не стал задерживаться, негромко попрощался. В приемной его ожидал другой неприятный сюрприз – Деканозов собственной персоной! Вот ведь мразь, на фронте красноармейцы и командиры сражаются с врагами в тяжелых боях, отдавая жизнь, а он, удрав с передовой, да какая там передовая, из штаба Западного фронта сбежал и, как ничем не бывало, здесь трется.

Попаданец тяжело посмотрел на нквдешника, как аршинными гвоздями прибил. Деканозов съежился, глаза его испуганно забегали. Но когда Главком прошел, радостно-злобно осклабился. Понимал-таки, здесь не фронт, нет ни немцев, ни своих бойцов. А Вождь, похоже, разговаривал с ним строго, да что там, он, судя по звукам, он на него просто орал.

Товарищ Сталин после такой беседы никогда не прощает посетителей и если он подсуетится и арестует этого павлина, ведь у него есть с собой немного бойцов НКВД, то будет ему небольшой, но плюсик. Хозяин никак не решится с наркомом НКВД СССР, Ежов слишком замарался, да и в личном отношении нечистоплотен, Берия, летя из Тбилиси, умудрился разбиться. Нынешний нарком Чкалов оказался вроде бы преданным, но излишне честным и щепетильным. Может, он пригодится? Дать сигнал ребятам на Романова!

А Сергей Александрович, оказавшись на Красной площади и увидев приближающихся к нему нквдешников, почему-то ничуть не удивился. Лучшим аргументом диктаторов в свои времена были силовые структуры. От преторианской гвардии в древности до НКВД в современности. Не ошибся ведь, хотя сразу арестовывать на глазах у всей орденоносного прославленного полководца в годы войны… что тут происходит?

Он не сопротивлялся, когда эти псы НКВД (не стоит их называть бойцами), скручивали ему руки, надевая наручники, как между делом вынимали пистолет из кобуры. Все смотрел на окна сталинского кабинета. Не посмотрит? Нет, даже глазком не глянул!

Арест был мгновенным, его скрутили и затащили в легковой автомобиль. Только немногие следы, сразу же засыпаемые густым снегом и заносимые порывистым ветром, остались свидетельством недавней трагедии.

В автомобиле Главкома посадили на заднее сиденье и зажали между двумя псами. Но и это было не все. Нквдешник с переднего сидения в два счета надел ему плотный мешок.

- Зачем? - только успел спросить Сергей Александрович, как глаза обуяла мгла. Вешать будут? - иронично спросил он у себя, или пристрелят у обочины, невзначай высадив арестанта из машины?

Иронизировал, ведь даже при Сталине такого не происходило. Максимум, до чего додумались, так это до автомобильных аварий и прочих несуразиц. А убивали с соблюдением положенных процедур – сначала суд или «тройка», пусть пародия на юридическое мероприятие, но тем не менее. А уже потом собственно расстрел.

И тут не решились. После недолгой поездки – Москва маленькая! – автомашина остановилась. Мешок сдернули, а самого Сергея Александровича довольно грубо выдернули из кабины. Видимо, где-то на окраине. Ну как не окраине? В XXI веке это все равно историческая часть столицы, ну а пока деревянные предместья с отдельными кирпичными зданиями. Около одного из них, приземистого, хотя и двухэтажного, автомобиль и остановился.

«Тюрьма, - сразу предположил попаданец, - очень уж ведомственная принадлежность показана. Казенное учреждение»!

Действительно, нквдешники его поволокли по тюремному коридору, мимо камер, сильно заполненных, судя по гвалту, заключенными. Его специально не давали подняться и идти ногами. Уже на улице коротко, но сильно избили, повалили на снежную твердь и так потащили за ноги.

Избили, в общем-то не очень больно, хотя и чувствительно. И ведь, вот опытные, без следов. Лицо не трогали, а тело избивали так, чтобы ни кровоподтеков, ни синяков. И волокли так, чтобы тело касалось поверхности спиной, а голова, ни-ни, не стукалось. А до вдруг допрос, - додумал уже попаданец, - а он недееспособный. Вот там и изобьют, а то, что за советский допрос без избиения?

Хотя тюрьма была переполненной, но это для обычных страдальцев. Для таких вот особенных, некогда генерал-полковника, а теперь просто зека С.А. Романова выделили отдельную камеру в отдельном коридору. Правда, очень уж маленькая, ни встать, ни сесть, только сидеть, кое-как сжавшись. Из-за этого уже через сутки тело начало неметь.

«Вот и не знаешь, что лучше, - кряхтел Сергей Александрович, разминая по очереди части организма, - или большая камера с массой заключенных, в то числе уголовников, или отдельная камера, но очень маленькая, просто не разогнешься».

Хотя, о нем заботились. Раз в сутки приносили питание – кусок дрянного хлеба и небольшую миску теплой воды с техническим оттенком.

«Из батарей ее что ли сливают, - предположил попаданец, - или снег растаивают для арестантов?»

Впрочем, хлеб он съедал до крошки, а воды до капли. В таких тяжелых условиях кочевряжится не приходилось, его ведь для чего-то готовят. При чем, не убивают и не бьют, явно не для могилы. Дай бог не для судебного процесса, ха-ха!

Поскольку питаться в каменной камере с небольшой дверью было физически нельзя, то тюремная администрацию «беспокоилась» - узник под наблюдением двух надзирателей садился «за свои» каменные стол и стол в соседней нише, в реальности являвшие собой два куба – большой и маленький.

Именно по пище он угадал, что, скорее всего, ему «повезло» попасть в местный карцер. Не фига себе отдельная камера.

Пока он ел, специальный узник, видимо, с небольшим сроком, опорожнял маленькую жестяную парашу в ведро с крышкой. И опять тюремный срок.

В первый «выезд» он вышел сам, второй выполз. В остальные «прогулки» надзиратели просто сами таскали его за «стол» и за «стул». И даже помогали пить, держа миску у рта. Хлеб он мог поднять сам. Точнее, он прижимал кусок к столу и так ел, как собака ртом.

Надзиратели, кстати, не смеялись. Они уже были людьми пожилыми, возможно даже, с дореволюционным стажем. Видимо, многое уже видали в тюрьме, многое знали, и Сергей Александрович ничего им нового в этом отношении не открыл.

Он просидел в этой камере семь долгих и мучительных суток. Впервые сутки вспоминал фронт, гадал, что происходит на фронте. Вторые сутки вспоминал/проклинал И.В. Сталина, потом тупо сидел, выжидая. А в конце уже тупо сидел, просто живя.

Когда незнакомый надзиратель остановился около камеры, он не обратил внимания. Ходят и ходят тюремщики по своим служебным делам, то него, заключенного, забота. Однако надзиратель заговорил до одури знакомым голосом наркома В.П. Чкалова со знаменитым волжским выканьем:

- Зек Романов на выход с вещами!

«Ничего себе его понизили!» - с юмором удивился, несмотря ни на что, попаданец. Хотя вылезти саам из камеры он уже не смог. Тамошние надзиратели опять спокойные и меланхоличные вытянули из камеры. Они хотели посадить его за стол, но по просьбе Романова посадили его просто в коридоре у стены. Чкалов присел на карточки рядом, выглядевший, великий князь увидел, что и Чкалов был в мундире, только, разумеется, генерального комиссара госбезопасности (ему присвоили недавно) и со здоровенным кровоподтеком.

- Ну, ты досиделся! - почему-то с теплотой сказал нарком

- Ну, ты докарьерился! - в тон ему прохрипел Романов.

Парадный мундир, в котором Чкалов находился только в кабинете у Сталина и на торжественных мероприятиях, но только не при визите в тюрьме, показывали, что и его старый знакомый, с которым, правда, недавно черная кошка пробежала, тоже, скорее всего, сидел.

«Сам скажет, - подумал попаданец, - сейчас, главное, выбраться из тюрьмы. При чем в самом прямом отношении – ноги-то не носят».

- Подпорки-то носят? - спросил Чкалов, словно подслушав его мысли.

- Не-а, - широко улыбнулся попаданец, как приволокли сюда за ноги, так и отсюда, видимо, отволокут.

Хотя, так уже делать не стали. Два бойца НКВД (ох!) вытащили его на носилках к машине наркома. Они же помогали ему сесть в автомобиль.

- Ничего, - подбодрил нарком, - сейчас поедим в нашу ведомственную больницу, там быстро поднимем на ноги.

Он же, собственно и рассказал, что случилось. И.В. Сталин, после их ожесточенной ругани, оказывается, отправив Главкома, ничего иного, в общем, не имел. Это все стараньями Деканозова арестовали сначала Романова, а потом Чкалова.де5е

Однако гибельное положение со Сталиным оборвало всю его игру. У Сталина сразу после разговора произошел инсульт. Попаданец зря его ждал у окна, Вождь в это время лежал на полу без сознания, пока А.Н. Поскребышев не нашел его там. Трое суток его держали на кушетке в комнате отдыха рядом с кабинетом, а потом, когда врачи подкрепили его, увезли на ближнюю дачу.

Все это, с одной стороны, позволили провести Деканозову совершить антигосударственные мероприятия (термины Чкалова): арестовать Главкома Запанного направление и наркома НКВД СССР. Однако, с другой стороны, проведя свою операцию минимум, он дальше не знал, что делать без Сталина. А тот все был без сознания. Вот и посадив Романова в тюрьму, он про него «забыл».

Наконец, три дня назад Сталин пришел в себя. А еще через сутки он начал говорить. Деканозов был пристрелен сразу же, Хозяин сказал, что его не нужны такие активные дураки.

А тебя, - Чкалов посмотрел воодушевляюще, - Сталин приказал на время своей болезни, что означает, если не на всегда, то на очень долго, назначить в Верховные Главнокомандующие.

- И-ик! - икнул попаданец от неожиданности, - вот это да!

Оглавление

Глава 1

Глава 2

Глава 3

Глава 4

Глава 5

Глава 6

Глава 7

Глава 8

Глава 9

Глава 10

Глава 11

Глава 12

Глава 13

Глава 14

Глава 15

Глава 16

Глава 17

Глава 18

Глава 19

Глава 20

Глава 21

Глава 22

Глава 23

Глава 24

Глава 25

Глава 26