Том 2 : Рассказы и повести [Вера Михайловна Инбер] (pdf) читать постранично

Beba
еов|»ание сочинений
в ч е ты р е х
то м а х
*

И з д а ve л ь е т в о
«Художественная литература»
Москва

1965

Ве|эа
со высшие сочинений
т о м вто|эоа*
*
|эо|сско1зы и п о в е сти

Издательство
«Художественная литература»
Москва

1965

f>oicckoi3bi

КВАРТИРА

№3 2

I
Квартира № 32 уплотнена до чрезвычайности, и это
обнаруживается уже в передней. Там перед входной
дверью устроен шатер из бязевых простынь на вере­
вочных основаниях. В нем скрывается кушетка, на
которой помещается Татьяна Попова, домашняя ра­
ботница. Дальше по коридору живет велосипед, очень
старый и очень злой. Он толкается острым локтем в бок
и педалью улавливает юбки. В квартире № 32 обитает
множество различных людей. Между прочим — я.
Я поселилась позже всех, когда население уже сфор­
мировалось. Меня приняли холодно, очень холодно.
Женщины меня невзлюбили за поздний обед. Они
долго терпели, но наконец прислали ко мне делегацию:
Эсфирь Абрамовну и татарку Дину. В хвосте шла
Татьяна, девушка из бязевого шатра.
— Мы к вам.
— Пожалуйста. В чем дело?
Выступает Эсфирь Абрамовна не без язвительности:
— Хотя вы редко бываете на кухне, но вам, конечно,
известно, что мы топим плиту по очереди.
— Да, конечно.
— Конечно-то конечно, но вы обедаете очень поздно.
7

— Чисто не как люди,— вздыхает Татьяна.
— Видите ли,— говорю я виновато,— мой муж,
он, знаете, поздно освобождается. Он в таком научном
одном учреждении... Так там, знаете, поздно... Но
чем же это вам...
— Мешает, очень даже мешает,— говорят все трое.
Из дальнейшего хода беседы выясняется, что плита
наша не просто плита, а с причудами, и топить ее умеет
одна моя домашняя работница. И что все ждут именно
ее. А так как мы обедаем поздно, то это не выходит.
— Не плита, а Содом и Гоморра,— замечает Тать­
яна,— ты в ее кладешь щепку, хорошую, сухую, а она
фукнет, мигнет и потухла.
— И потом, обратите внимание,— говорит Эсфирь
Абрамовна,— если вы начинаете топить в четыре — нам
поздно. Если же первыми топим мы, сажа, дым, неорга­
низованная заслонка, то ваша Даша приходит уже на
готовое.
— Д а,— говорю я, подумав,— не знаю, как быть,
придется нам готовить на примусе. Иначе я не вижу...
— На примусе вы не имеете права. Вы должны то­
пить пятую часть... Тогда и мы, может быть, захотим
на примусе.
— Может быть,— подтверждаю я.
— Хорошее дело, а где же ножку запекать телячью?
— Опять же, валенки должны сохнуть в духовом
шкафу.
— Прошу вас,— сказала я ,— решите, как хотите.
Все, что вы решите, я исполню...
Поздно ночью я прихожу домой. Квартира спит.
Распугивая тараканьи митинги, слышится негодующий
голос Эсфирь Абрамовны:
— На примусе... а где же ножку запекать?
2

Утром... утром разносится по квартире № 32 ужа­
сающий смрад. Это горит в духовом шкафу валенок
Татьяны Поповой, девушки из бязевого шатра. В этот
же роковой час перегорает лампочка в ванной комнате,
8

лишенной жестоким архитектором света божьего.
И покуда вопит в этой ванной ослепленный мылом че­
ловек, товарищ Гурвиц из Наркомфина, и тщетно ищет
полотенца и крючка, и покуда все склоняются над
полуобгоревшим валенком и несут его на подносе
к воде,— в дверь, из которой только что вышла молоч­
ница, проникает неизвестный злоумышленник и ута­
скивает два примуса и свиную корейку четырех фунтов
весу. Тут же, почти на глазах у всех. И тогда появляется
товарищ Бережков.
С товарищем Бережковым у меня давно уже устано­
вились натянутые отношения, отношения отвратитель­
ные. И это рана моего сердца.
Товарищ Бережков молод, сероглаз, суров и печа­
лен. У него таинственно пропала жена, оставив ему
ребятенка, тоже сероглазого, трех с половиной лет,
по имени Спартак, которого все, кроме отца, зовут
Сеней. Из-за Спартака все и случилось.
Переехав в квартиру № 32, я полюбила Спартака,
хотя у него был большой недостаток: он любил откры­
вать парадную дверь. Утром, вечером, днем, на все
звонки, на один, на два, на три, на два коротких и один
долгий и, наоборот, на стук кулаком — Спартак с гро­
хотом проносился по коридору, опрокидывая велосипед,
добегал до двери и кричал:
— Кто ета-а?
Потом начинал возиться с замком и, не одолев его,
с таким же грохотом бежал обратно за своей теткой
Пелагеей Михайловной. И так как моя комната нахо­
дилась рядом с парадной, то я все это слышала.
Однажды утром я имела со Спартаком разговор:
— Ты хороший парень, садись. Кому ты сегодня
утром дверь открывал?
— Почтальонщику.
— Молодец, вот тебе конфета за это.
— Я усигда буду открывать.
— А я каждый раз буду давать тебе за это конфету,
но слушай хорошенько, Спартак: если ты не будешь
открывать дверей, то за каждый раз я буду давать тебе
по две конфеты. Понял? Понял, товарищ Бережковмладший?
9

И, погладив его бело-розовую головенку, я сказала
ему самое любимое и ласкательное слово. Я сказала:
—