Книга для никого [Антон Павлович Лосевский] (fb2) читать онлайн

Антон Лосевский Книга для никого

За время написания сих заметок многое успело изрядно измениться, а содержание стремительно устареть, что скорее является характеристикой эпохи, нежели самих сочинений, и потому они публикуются (почти) без изменений.

Земную жизнь пройдя до половины,

Я очутился в сумрачном лесу,

Утратив правый путь во тьме долины…

Данте Алигьери. «Божественная комедия»

Вербальный ассортимент

«А ты как хотел? Думал, в сказку попал?» Да-да, с самого раннего детства всевозможные воспитатели и педагоги вбивали в голову, что жизнь неблагодарна и непредсказуема, что впереди уйма сложных трудностей, что вряд ли стоит рассчитывать на многое… Что ж, должен признать, тут не обманули. Действительно, если это и сказка, то такая весьма специфичная… в духе «Короля и шута» или Тима Бертона. Наверное, кое-что зависит также от точки зрения и масштабов поставленных задач. Наверняка можно вообразить себя прирожденным полководцем или балериной, не имея к тому особых исходных данных, а затем, рано или поздно, последует жестокое разочарование и крах всех иллюзий.

Так что же заставляет считать себя тем, кем, по сути, не являешься? Оттолкнемся от противного, поскольку даже на поверхности полно примеров, когда люди оказываются явно не на своем месте и занимаются совершенно не своим делом. Несостоявшийся журналист рулит космической отраслью, бывший мебельщик оборонкой — ничего-то у них толком не получается, успехов ноль, убытков на бездонные миллионы и потерянные годы — и ничего, живут себе припеваючи и даже вызывающе похваляются непродуктивностью и вороватостью. Ну, тут все-таки образцы дурные, непоказательные в силу системной вседозволенности: мои персональные устремления всегда были куда прозаичней. Мне всего лишь хотелось приноровиться фальшивомонетчиком, чтобы навсегда избавить себя от лишений и малейших сомнений в способе делать деньги. Хотя, по совести, куда больше грезилось стать человеком слова, писателем книг, имея к тому определенные если не задатки, то наклонности. Однако, видать, безобразный образ жизни сожрал всю живость воображения: как-то так и не пришел счастливый билет-сюжет, не удалось подобрать нужных слов, сложить их в нечто путное или, напротив, распутное, дабы прослыть достаточно авангардным и модным, возбуждая интерес у сколько-нибудь почтенной публики. А на подобных склизких почвах, насколько я разобрался в материях, в основном и базируется нынешняя большая беллетристика.

Здесь закрадывается напрашивающийся вопрос, почему я вообще мог возомнить себя писателем книг? Как я дошел до жизни такой, давно ли это началось? Во-первых, родившись Антоном Павловичем в городе Пушкине в 1984 году (привет, Оруэлл), да еще и самой читающей стране глобуса… в самом таком стечении обстоятельств усматривался некоторый почерк и подтекст. В-пятых, в детстве и отрочестве я много и вкусно напитывался книжными соками, подмечая стилистические приемчики и находки прославленных сочинителей из приличной библиотеки, собранной отцом. Различные наброски и задумки мелькали еще в юности, ожидая благоприятного момента для выхода.

Выходит, не вышло.

Кстати, о городе Пушкине: будто бы, выбирая перед появлением на свет пункт назначения и свое предназначение, я умышленно указал ангелам на крайне поэтическую локацию, где так или иначе засветились почти все светила отечественной письменности. Впрочем, похоже, крепко промахнулся то ли эпохой, то ли где-то напортачил с иными настройками судьбы. Ныне же, прогуливаясь порой по царскосельским бульварам в режиме настоящего, отмечаю, что все реже испытываю вдохновение и желание нарушить молчание. Ну что тут скажешь, когда все уже сказано до нас: куда раньше, тоньше и лучше.

Вот А. С. Пушкин в мои 36 лет: знаменитый, кучерявый, влюбленный, я же… в общем, чего греха таить, наоборот. В известном смысле я эдакий АнтиПушкин, невыразительный антоним, бледная тень гения. Предвижу, что ты на это возразишь: зато Пушкин в свои 37 уже лежал смертельно мертв, тогда как я еще имею вполне рабочие шансы преодолеть роковой рубеж. Так что имеются ли основания для подобных сомнительных параллелей, ибо Александр Сергеевич, как бы ни плевались школьники всех поколений — глыба, номер раз, чистый алмаз в короне русской словесности. Однако бывают же всякие камушки и поменьше; каждый сверчок, знай свой шесток, иначе говоря.

Да и в принципе, если начистоту: что есть современная литература? когда наиболее видные ее представители в лучшем случае конкурируют за беглое внимание массовой аудитории с социальными сетями и стриминговыми сервисами, постоянно уступая, поскольку функция литературы давненько деноминировалась до ностальгического и вспомогательного формата, и совсем не похоже, что печатное слово однажды вернет утраченные позиции. Тем более что новые жильцы мира куда охотнее и естественнее воспринимают информацию в подаче коротких прикольных видосов и фоточек с малосодержательными и наспех состряпанными сносками. Какие еще аллегории, моральные компасы и столкновения характеров?

Необходимо подчеркнуть, что здесь сгорбился не вопрос признания, а призвания, ведь всякому человеку потребно иметь свое ремесло и положение. Кто не мечтал когда-то стать врачом или инженером, чтобы спасать жизни или изобретать нечто невиданное, то есть делать что-либо значительное и замечательное? Достаточно ли быть менеджером по продаже цветов, ковров, заборов? Ну что ты скажешь, представ перед вратами Петра? В полном расцвете сил я распродал больше всех погонных метров изделия и тем самым увеличил квартальную прибыль на 16,3 %? Мелковато как-то, что ли, даже, право, неловко.

Кроме того, не все еще пока готовы довольствоваться ролью потребителя контента, особенно в условиях, когда качество объективно и неуклонно падает, вызывая по большей части недоумение. Из таких вот тупичков и лазеек и вылезают по сей день чудаки, которые что-нибудь пописывают да вытворяют, не за монетизацию и мимолетную славу, а за саму идею созидательного начала и поиска. Так что же движет творцами всех эпох и мастей? Примерно то же чувство, что и мальчишкой, гоняющим в дворовый футбол и получающим удовольствие от процесса и местечкового фурора среди своих. И движком здесь служит вовсе не расчетливое намерение заключить долгосрочный контракт с мадридским «Реалом» или миланским «Миланом», хотя оно, пожалуй, и не лишне бы.

Предвижу, что не стать писателем в 21-ом столетии будет еще проще, чем в любом из предшествующих. Для этого нужно всего лишь: почти не читать в детстве, потому что зачем оно надо, когда повсюду масса развлечений не вставая с дивана. В результате чего не возникает и необходимости мыслить самостоятельно, куда удобнее довольствоваться готовыми темами, схемами и устоявшимися представлениями, успешно подменяя досадную реальную реальность виртуальной. В конце концов, самое очевидное: нужно просто не хотеть и не уметь писать ничего, желая лишь изредка употреблять одобренный критиками престижный продукт, сгенерированный маркетологами литературный товар, чтобы быть в курсе популярных новинок и кое-какой не совсем дряхлой классики. Подобно тому как прилавки магазинов битком набиты сыроподобными и молокосодержащими продуктами, колбасами с заменителями и усилителями вкуса, так и книжные магазины полны пестрыми изданиями и переизданиями с крупным кеглем и малым смыслом.

Словом, ни в одном рейтинге востребованных и благополучных профессий будущего нет никаких писателей, в прогнозах только райтеры и рерайтеры, создатели безопасного и политкорректного вербального ассортимента, держащие нос по ветру: что способно пройти в трендах и гарантированно растиражироваться при должном промоутинге, окупить рекламные вложения, принеся запланированную прибыль, а в идеале еще и завязать крючки для дальнейшей франшизы. В этом отношении остается только выдохнуть, что сделаться писателем в современном понимании мне так и не удалось. Другой вопрос, что и кем-то другим особо тоже: такое случается, когда сам по существу не знаешь, чего на самом деле хочешь, а лишь твердо представляешь, чего не хочешь — тут список обширный как инфаркт.

Да, все мы, обитатели действительности, любим казаться насколько получается получше, чем есть на самом деле, и уж я в этом ряду, чего уж, совсем не исключение. Тем не менее пришло время расписаться в том, что по соотношению «ожидания-реальность» данная жизнь выдалась запредельно отдаленной от задуманных значений. А ведь то еще только середина пути, если доверять статистике, стало быть, впереди целая авоська сюрпризов, едва ли приятных, учитывая, что часть уже вторая, заключительная. Отчасти этим обстоятельством и продиктован несколько ворчливый тон изложения и попутная оценка исторических перспектив всемирной литературы и ее, увы, крайне скромного влияния на положение вещей и воспитание масс. Таким образом, будущее литературы — это ее прошлое, прочитанное и прочувствованное редкими энтузиастами. Переосмысление и переоценка давно написанного, зачастую незаслуженно забытого или бестолково в свое время истолкованного. Стоп: чувствую, что успел уже порядком наскучить псевдоинтеллектуальными рассуждениями и зашел слишком далеко за рамки ответа на вполне безобидный вопрос про свои увлечения и интересы. Такое бывает, когда прилично уже ни с кем не общался о насущном и поднакопилась нужда пройтись по наболевшему и прожитому. Полагаю, теперь твой черед спросить: а ты как хотел?!?

А я всего лишь хотел восседать на вершине холма, созерцать живописный пейзаж, вкушать свой нектар, вынашивать грандиозный план, делится свежими впечатлениями с верными друзьями и прекрасной дамой, ощущая захватывающую дух перспективу бесконечности и… Вот чего бы я хотел, Вера, а не вот это вот все.

11 февраля 2021

Проблески разума

В самый разгар раздумий насчет тонкой связи между самочувствием и мироощущением предательские боли в сердце живо напоминают о недолговечности человечного, о том самом дедлайне — в буквальном смысле данного заимствования. Когда каждый день, полдень, произвольная вылазка в пышечную или поездка в такси вполне может оказаться именно что последней, а не крайней или рядовой. Встроенная напоминалка побуждает остановиться и в моменте настоящего оглянуться назад, затем задуматься наперед: что там еще грядет? Вопросы — их неизмеримо больше, чем ответов. В частности, почему цены на товары и услуги, сколько себя помню, безустанно ползут вверх, словно улитка на высоты Фудзи, что неведомым образом выдается за интенсивное развитие экономики и динамичный рост благосостояния. Впрочем, это земное-бытовое, мелкобуржуазное, но есть и иное.

Сама тайна жизни не отпускает как охотничья собака настигнутую лисицу. Кто мы, к чему пришли, как же оно так все вышло? Сотни поколений задавались ими, но ни одно, по большому счету, не преуспело. Повседневность отвлекает от главного, в этом ее и функция, и фикция. Сродни тому, как детали знаменитой картины иной раз полностью затмевают общий замысел и рисунок, становясь излюбленным предметом дискуссий на выставках и в гостиных.

Тем не менее: сколько народу бежит сломя голову от дурманящей обыденности, значит, существует закономерная фатальная тяга, обусловленная природой натуральной и социальной. Карьеры, хобби, алконаркотики — все идет в ход, лишь бы запеленать глаза, затуманить сознание и не помышлять о подлинных смыслах явлений и их первопричинах. Потому вместо единого содружества и братства людей, устремленного к разгадке загадки, к созиданию, познанию и взаимопомощи, мы по-прежнему наблюдаем все те же бандформирования-государства, режущие землицу на границы-шрамы, бодающиеся за ресурсы и сферы влияния, чтобы им, главарям и серым кардиналам, жилось пожирнее и поажурнее. И только отдельные энтузиасты двигают прогрессы вперед, но куда именно, если прищуриться? Хотя история цивилизации еще слишком коротка в космическом измерении, пока все указывает на то, Вера, что великое человечество лишь промежуточное звено между обезьяной и киборгом. Допускаю, что участь человеческого существа в будущей системе координат подобна зоопарковой шимпанзе за решеткой или же орангутанга из заповедника: стать объектом умилений и исследований проблесков разума. И все эти кругосветные вращения, запоздалые прозрения, личные радости и горести — своеобразный строительный материал и кирпичики во всемирное здание мироздания. Человечество больше не верует, но упрямо конструирует Бога, а тот лишь ждет да посмеивается: что-то вы долго, ребятки. До тех пор, пока, наконец, очередной катаклизм не бахнет и не смоет все к чертям, чтобы на руинах заалели потуги уцелевших.

А что до самочувствия, оно настолько отменное, что давно уж нет никакой необходимости посещать врачей: год от года здоровье становится все сноснее и предсказуемей. Но обязательно настанет час, когда прямой эфир мироощущения погаснет: все пройдет, уляжется и забудется; отступят все страхи, сомнения и заботы.

И пускай — в свое время — загадками задаются следующие.

28 февраля 2021

Бухта обетованная

Прикинь, однажды мне довелось побывать даже вождем бухты, однако, как показывает историческая хроника, всякий вождизм заканчивается обычно развалинами да упадками. Не стал исключением и данный опыт, но, позволь, обо всем по порядку.

Итак, Вера, подключай воображение и представь хотя бы на минуточку: чудный необжитый край, песчаный белый пляж, плещущиеся бирюзовые воды на закате, почти незримые уютные хижины, скрытые чуть поодаль от дугообразной береговой линии, легкодоступные и падкие фрукты… чистый парадиз, легендарное лукоморье. В общем, только небо, только ветер, только радость впереди. Добавь к тому полную географическую независимость и окружающую невозмутимость, а также многие другие блага и богатства, недоступные в семейной и личной жизни…

Здесь сразу оговорюсь, что в виду природной вымышленности бухта вполне могла быть и будкой, и булкой — всего одна буква разницы, а какова пространственная и смысловая пропасть! Согласись, быть смотрителем будки или обладателем булки все же не столь прелестно и почетно. Почему именно бухта? Что ж, это не было плодом долгих и мучительных размышлений и бессонных ночей. Образ пришел спонтанно, должно быть, в коммунальной кухне или в пригородной электричке, где я проводил порядочно времени в ту зимнюю пору. Бухта победила будку и булку без борьбы, поскольку образ моря и кромки берега нередко преследует меня в самых ярких снах, видимо, по причинам недосягаемости в действительности. Стыдно, но я так ни разу и не побывал на море в силу особенностей биографии и ее развития. И никакое тут «заставлять себя надо», увы, не работает. Если про «старость не радость» слыхали почти все, то вот про прочный сплав бедности-молодости-образованности сказано удивительно мало, хотя это не менее драматичное и неуютное положение.

Возвращаясь в русло изложения: создавалась бухта совершенно преднамеренно, в первый свободный вечер, вплоть до конкретной даты скажу — 15 февраля 2016 года от РХ, в наши дни все ходы записаны. Бескрайняя бухта вполне компактно уместилась в группу Вконтакте, а вся подоплека вращалась вокруг мобильного игрового приложения «Борьба умов», в народе просто «БУ». Стоит отдать должное и самой викторине, разработанной неким шведским умельцем: отвечаешь на вопросы по разным тематикам, а само действо разворачивается в онлайне с живым и мыслящим оппонентом. Кто больше наотвечал, используя элементы тактики и стратегии по удобным-неудобным рубрикам, тот и вышел победителем, хотя вполне допустима и ничья. Такой вот завязался клубок из тяги к познаниям и самоутверждениям, пристрастию набирать баллы и состоять в рейтинге, и все это в формате непринужденного состязания, доступного и в транспортной толчее, и в вялотекущей очереди, и в тишине спальни после всех дневных суматох. Но абсолютно лучшая особенность игры — возможность общаться в отдельном окне-чате, что, сдается мне, и предопределило ее огромный успех в определенных кругах. Сильно позже игра была загублена новыми владельцами-перекупами, неудачными обновлениями, отсутствием развития и пополнения базы вопросов, при всем при этом, ходят упорные слухи: некоторые гоняют в нее до сих пор! что вызывает во мне смесь недоверия и восхищения одновременно.

Ну а тогда, на пике популярности, своевременно завертелись турниры-соревнования, командные и индивидуальные, знакомства и рекомендации игроков — и, что немаловажно: не за деньги, а за так, за азарт и досуг в чистом виде, что придавало происходящему благородства и оправданности. Собственно, в том и заключалась функциональная необходимость «Бухты» — связывать и координировать действия и общение между участниками в режиме сообщества, под теплой морской обложкой и в соответствующей стилистике. Впрочем, группа не была единственной в своем роде, имелись и иные конкуренты-компаньоны, тем более что аудитории изрядно пересекались, поскольку настоящих буйных игроков числилось в пределах нескольких тысяч, может десятков тысяч.

На годовщину «Бухты» состоялась праздничная встреча в режиме реала, что было весьма долгожданно и захватывающе. Многие оказались совсем не такими, как на картинках, иные же полностью отвечали сложившимся представлениям. Сам я, должно быть, произвел неоднозначное впечатление неумеренного любителя пива, поскольку на большинстве фотокарточек запечатлен с различного объема банками и склянками. В дни написания данных строк это уже видится странным, поскольку давно охладел и почти позабыл вкус хмельного напитка, а тогда, пожалуй, такой уж выдался период потребности в дополнительной подпитке и подпитии. Можно представить, как сторонние посетители заведений, где мы периодически рассаживались, вероятно, не могли взять в толк, что это за развеселая компания шумных товарищей, без конца пялящихся и тычущих в телефоны, хватающихся за голову от неправильных или угаданных ответов, задорно гогочущих над чем-то неведомым и совсем не очевидным. Да, то были воистину славные вечера, когда казалось, что все в конечном счете будет хорошо и надолго.

К слову, оказавшись в кругу новых друзей, я отнюдь не ощущал себя идейным лидером, поскольку, по сути, не являлся ни самым интеллектуальным, интеллигентным или исключительным, скорее устроившись скучным, но полезным чиновником, который регламентирует и организовывает процессы, заполняет таблички, кидает кличи и все такое прочее. Хотя нередко приходилось принимать действительно волевые политические решения: например, когда упала заявка на вступление от игрока с никнеймом «Жутин forever!», что претило всем моим персональным убеждениям и естеству, ведь жутиноиды (за исключением пронырливых казнокрадов и прочих выгодоприобретателей, чьи мотивы хотя бы прозрачны), так вот, жутинисты эти для меня вдвое хуже самых упоротых сталинистов и сатанистов вместе взятых. А ведь за Жутинафорева просила сама Таня — душа компании, и ряд других уважаемых игроков, ибо в принципе человек он неплохой и ранимый, с непростой судьбой, а БУ вне политики. В итоге вопрос решился (never) не в пользу forever путем сложных переговоров, интриг и аргументов. И, надо сказать, подобные ситуации складывались довольно регулярно, а поэтому постоянно приходилось включать гибкость на максималочку и прокачивать смежные компромиссные качества.

Некоторые старые знакомые, не имеющие отношения к БУ, узнавая о моем новом хобби лишь разводили руками и диву давались — ну зачем тебе оно надо, если не приносит никаких осязаемых дивидендов? А просто-напросто это было необычайно увлекательно и даже полезно, поскольку в обычной земной семье в ту пору царил полный раздрай и дерибан спорной недвижимости, с весьма непредсказуемыми раскладами и перспективами, что мало способствовало уверенности в завтрашнем дне. В некотором смысле «Бухта», как и игра в целом, сделались укрытием от поехавшей действительности, а ее обитатели «бухтяне» стали второй семьей, кругом людей преимущественно симпатичных, ради которых имело смысл постараться и выкладываться. Да и что значит никакой выгоды, когда, признаться, никто и никогда не поздравлял меня в дни рождения так, как коллектив «Бухты». А какие были Новые года и поздравления с 8 марта наших дам — думалось, верилось, что все это вполне может стать новой нормальностью в позитивном смысле, качественным шагом вперед. Добавлю, что когда у тебя в считанные недели заводятся знакомства от Камчатки до Калининграда — это окрыляет.

Однако Вселенная устроена таким образом, что все неизбежно заканчивается, причем в основном плохо, если смотреть на это человеческими глазами. Заканчивается предсказуемо так себе, а все-таки не всегда столь скоропостижно. Нет, судьба «Бухты» не напоминала гибель Помпеи, скорее это участь выработанного золотодобывающего поселка, где еще вчера царило всеобщее воодушевление и чувство локтя, а уже через год все стоит пусто и заброшено — поезд ушел.

Пожалуй, не было конкретного момента, когда все внезапно сломалось и рассыпалось. Усталость накапливалась капля за каплей, время от времени вскипали скандалы из-за читерства, игры с двух устройств, двойных уведомлений, навевающих подозрения, договорных партий или попросту возникших неприязненных отношений между людьми, ибо не секрет, что там, где собирается больше трех, а то и двух — зреет конфликт. Нас же было порядка 200 человек, хотя активное ядро всегда колебалось в пределах 60–70 персон. Для меня лично с некоторых пор стала совсем не очевидна радость проведения турниров для игроков, которые в массе своей элементарно не ценят админский труд и воспринимают все происходящее как должное, хотя ведение турниров, придумывание постов и заполнение таблиц отнимало порядочно времени и усилий. В частности, за годы руководства «Бухтой» я так и не сумел выжать из себя ни строчки художественного текста. А сколько не прочел книг, не посмотрел фильмов? И ведь основная часть разногласий и взаимонепониманий носили характер вполне надуманный и гипертрофированный: все прихоти самовлюбленных особ, которые банально не могут договориться ради общего блага.

Сама по себе идея создать сообщество равных и свободных людей провалилась, в очередной раз я убеждался, что русскому человеку так нужна некая сильная рука и вера в бодрого царя, который разрулит и наладит. Проблема в том, что я никогда не хотел и не считал себя в праве быть судьей, поскольку, как и все, пристрастен и несовершенен, да и в повседневной жизни не возникало проблем с проблемами настоящими, чтобы с головой погружаться в разрешение виртуальных и не мною созданных. В какой-то момент я изрядно охладел к собственному детищу, начал тяготиться и самоустраняться. А Омега раздора, которая упала последней каплей, после чего ушла Таня, а ранее без объяснений сложила полномочия Марина — все это являлось уже следствием, поводом, а не коренной причиной разлада.

Вправе ли создатель отречься от своего творения? Существуют целые теологические трактаты о богооставленности мира, вот и я ответил на схожий вопрос утвердительно и покидательно, с поправками на масштабы, естественно. В сущности, «Бухта» по природе своей являлась лишь побочным продуктом депрессии и пустоты, вынужденно-неопределенного этапа жизни. А вместе с приобретением новейшей определенности сложился и упадок. Быть может, весь смысл существования «Бухты» сводится лишь к тому, чтобы я мог поделиться с тобой этим небольшим воспоминанием, хотя, при желании, о настоящем отрезке жизни и его содержании вполне можно было бы сложить если не роман, то добротную повесть — материала, сюжетов и ответвлений хватает. На самом деле «Бухта» — это продуктивный творческий акт, ведь не создай я группу, то и ряда событий, цепочек и следствий попросту не возникло бы, а многие бывшие участники, которые общаются по сей день, не познакомились бы или же познакомились, скажем, при менее благоприятных обстоятельствах, а из таких мелочей и складываются житейские развилки. Кувшин давно разбит, назад его не склеишь, и все же отдельные осколки и элементы мозаики остались целы и невредимы, что, несомненно, греет.

Что касается меня, то помню всех без исключения участников группы, при этом дружеские отношения после ухода поддерживал лишь с Натой из Екб, с которой в объективной реальности мы так и не повстречались, и вообще взаимоотношения изначально складывались противоречиво и нервно, включая ее уходы из-за несогласия с линией партии и возвращения после долгих уговоров вернуться. А вон как все повернулось по итогам — друзья познаются не столько в беде, сколько в сравнении и со временем. Нельзя забывать и о тех, встреча с кем не состоится уже никогда, имею в виду Валеру Севера, с нашими едкими взаимными колкостями и публичными пререканиями в чате, тем не менее в частной переписке мы всегда общались достаточно близко и доверительно. Летом 2019-го Валеры не стало, вместе с ним необратимо исчезла важная часть экосистемы, и веры в возможность благополучного исхода поубавилось.

Итак, в четвертую годовщину я объявил об отставке, поскольку уже полгода как группа пребывала в стадии полураспада и персонально я никакой активности не проявлял, включив режим самоотвода. Еще хотелось надеяться, что вместе с моим уходом история не заканчивается, что свято место пусто не бывает, что кто-нибудь подхватит потрепанное знамя, создаст на руинах нечто иное, альтернативное, в идеале даже лучшее. Но ничего подобного, конечно, не произошло — оставим подобные фантазии голливудским дельцам. В целом же, меня всегда удивляла эта ведомость и безынициативность, присущая отечественному гражданину: извечное упование, что все устаканится само собой, что всю работу сделает кто-нибудь другой. Иногда случается, пожалуй, да вот только и не в этот раз.

Удивительно, но факт: «Бухта» существует и по сей день, как я это себе вижу — на берегу валяются влажные коряги и выцветшие бумаги, бутылки и окурки, перевернутые шезлонги, разряженные девайсы и затушенные костры. Солнце куда-то закатилось, но так и не выглянуло назад. Изредка в лунном отблеске проявляются призраки прошлого-аватары. Что ж, вечеринка полностью выдохлась и сдохла, сохранились открытки памяти и некоторые контакты, и на том спасибо, чего уж.

Месяц назад «Бухте» исполнилось 5 лет и, насколько мне известно, никто и не вспомнил о данном скромном событии. Полагаю, все это время я несколько переоценивал значимость движа и важность собственных усилий. Пожалуй, это была моя последняя проба сделать что-то не столько для себя лично или близких, но еще и для сторонних окружающих. Между прочим, из таких деталек и складывается ментальность так называемого русского мира: вот поставить на подоконник фикус в парадной, подвесить некое панно на стене, иными словами что-нибудь облагородить для общего жизненного пространства стремятся единицы, да и то с риском быть осмеянными или оштрафованными, ибо «не положено», «не согласовано». А вот безо всяких последствий сломать почтовый ящик, разбить окно, нацарапать ключом в лифте уравнение из «х», «у» и третьего неизвестного — каждый второй, с некоторой погрешностью на статус района. Однако в случае с «Бухтой» было бы слишком просто и ошибочно возложить вину за крах на неблагодарных обитателей, которые не оценили, недопоняли, даже не попытались предотвратить надвигающуюся катастрофу… Стоит признать, что по сути дела все мои проекты и замахи на успех неизменно завершаются схожим образом, а посему причина крушения носит во многом системный и персональный характер.

И пускай теперь я знаю наверняка, что от моей бухты не уцелело и камня на камне, что все это перевернутая страница, и весь смысл минувшего сжался до беглого воспоминания, все же по значимости «Бухта» достойна куда большего количества слов, эпитетов и подробностей. Но время для этого то ли уже безвозвратно ушло, то ли еще так и не пришло, как знать? Как бы то ни было: сохраняю за собой моральное право быть бухтянином до самого последнего вздоха, даже если наших уже совсем не осталось.

14 марта 2021

Империя добра

История наша не столько циклична, сколько зациклена, словно заклинивший часовой механизм. Вместе с тем даже сломанные часы, как известно, дважды в сутки показывают верное время, что создает стойкую иллюзию правильности хода событий и возможности возобновления процессов. Догадываюсь, что вся эта история отечества тебе, должно быть, в силу юности натуры не особо и любопытна. Однако мы, плоды ее, а значит, нужно немножко разбираться, куда плывем, точнее уже приплыли. Недаром бытует мнение, что среда формирует не только сознание, но также вторгается и в сферы самого бессознательного и неуловимого.

Непросто уложить целые тома истории в абзац, а мы попробуем, попытка не пытка. Поначалу там бесконечная междоусобица родов и племен, игры престолов и прочая анархия; затем заимствованная монархия, что породило вечный комплекс вторичности и фирменную шизофрению. Непрочную балансировку между величием и ничтожностью: первое вполне объяснимо знаменитыми военными триумфами и размахами бескрайних просторов, второе традиционной неустроенностью быта и закоренелой неблагополучной несправедливостью. В результате чего и созрел социальный красный эксперимент со светлой мечтою перекройки общества на основах равного доступа к благам, а вместо этого план, страх и закономерный крах «империи зла». А все потому, что люди по природе и потенциалу своему не равны, как не равны зайцы и волки, орлы и голуби.

И вот она — наиновейшая «империя добра», с идеологией от обратного, раздвоенным гербом и на редкость скучным флагом, зато с гуманной конституцией, полной прав, свобод, связных слов и статей, вот только… снова что-то пошло не так и свернулось в клубок иглами наружу. И вновь кругом враги, овраги и коварные заговоры, все возвращается на исходные. Отрезок становления данного добра весьма синхронно совпал с моим детством, отрочеством, юностью, а потому удалось в полной мере разглядеть и прочувствовать изнутри удивительные развилки и тупики. Больше, конечно, тупики. Впрочем, будем справедливы: империя действительно добра, только не ко всем. Преимущественно к тем меньшинствам, которые стоят на страже нового порядка, сильно смахивающего на искусственный беспорядок: с повсеместными двойными стандартами, официозной ложью и лукавой статистикой. И в особенности империя добра ко всякого рода тираннозаврам с протянутой рукой и с подобострастными «одолжи деньжат» — вот извечный казус, еще ожидающий своего смелого исследователя.

По ощущениям, родина давно уже не мать, но равнодушная мачеха, эдакая престарелая увядающая помещица, у которой было решительно все для счастья личного и обеспечения достатка многочисленного потомства и родни. Однако бессметные богатства, добытые кровью и потом предков, сыграли с ней злую шутку, бездарно разбазарились на потешные пирушки и безвкусные блестяшки. Маманя из тех, кто будет бродить с бокалом по постылой спальне вся в шелках и мехах, пока у Ваньки-мастерового семеро по лавкам сидят и на обед, а также на завтрак и ужин, лишь обрыдлая лебеда. Она охотно выделит капиталов по первому требованию смазливому смуглому самозванцу, стоит тому наобещать с три короба отдать когда-нибудь что-нибудь, может быть, если свезет в лотерею или рулетку. Тогда как всем очевидцам сделки совершенно ясно, что проходимец и не рассматривает варианты возврата. У простого люда наша мамаша вызывает не столько уважение или почтение, а скорее оторопь, генетический трепет порки, как бы опять чего не удумала, не учудила, попадись на глаза в неурочный час. При этом совсем отречься от устоявшегося миробеспорядка нам, сынам, возможности нет — привычка-с. Да и должен же кто-то приглядывать за этой вздорной дурой случись чего, кто ж еще поймет и простит в минуту редкого раскаяния… ей-богу, больше-то некому.

И вот, спустя 30 годиков реформаторского угара впереди вновь отчетливо замаячила до боли знакомая глухая стена, обогнуть которую никак нельзя. Судя по всему, рано или поздно придется бить по тормозам и разворачиваться назад, чтобы продолжить поиски своего самобытного особого пути в никуда. Неспроста у нынешней придворной обслуги уже и не возникает даже попыток собрать симпатичный образ будущего: вся прыть, кинематографические, культурные поиски устремлены в прошлое, чем дальше, тем лучше. То есть, по сути, на мифологизацию и консервацию статуса-кво, при котором им отломились наиболее сытные куски, а после нас хоть потоп. А потому не остается ничего иного, кроме как удерживать в заложниках население одной девятой мировой суши и пускать пыль в глаза, пускай задача изрядно упрощается наличием у широких народных масс «стокгольмского синдрома» в самых запущенных формах. Эдакий своеобразный далекий привет от варяжской изначальности.

При всем при этом империя начинена парадоксальной безыдейностью, хотя, казалось бы, смысловых слоев хоть отбавляй, что на практике оборачивается восстановленными храмами на улицах имени их разрушителей, американской джинсой на патриотических (в их толковании) сходках и многих других несуразностях. Вся идеология тысячелетней цивилизации свелась к желанию вскарабкаться повыше и украсть побольше, выстроить персональный рай за высоким колючим забором, вырыть лаз в аэропорт, дабы успеть вовремя унести ноги в презираемую, на словах, заграницу, как только запахнет жареным. Трагизм (а вместе с тем и комизм) ситуации состоит в том, что вся эта конструкция построена на подмене понятий. Здесь невольно вспоминается карго-культ, когда папуасы лепят фюзеляжи самолетов и взлетно-посадочные полосы из соломы и палок в ожидании, что небо вознаградит их дарами за повторение формы ритуала, без малейшего понимания содержания и причинно-следственных связей. Однако самолет как-то не взмывает ввысь, а подарки и вкусности с него упрямо не валятся.

А все-таки за державу обидно, Вера, поскольку уверен, должно бы и могло бы быть принципиально иначе. С такими-то ресурсами, талантами страна вполне могла бы расцвести, сделаться достойной альтернативной западным демократиям или восточным автократиям, стать мощным центром притяжения, а не отторжения, но, но, но… выходит, что это утопия почище «Города солнца». Увы, каждый раз верх берут черви, которым только на пользу состояние разложения и перспективы наживы на прогрессирующей болезни, излечить которую представляется возможным отнятием уже не конечности, а сразу головы, что, понятно, не гарантирует дальнейшую жизнеспособность организма. На том и стоим. В общем, поживем-увидим, чем обернется эта скверная история, в которую мы вляпались всем честным народом, авось пронесет?

К счастью, что бы ни происходило, как бы тоскливо ни бренькала балалайка, всему и всегда есть проверенное универсальное объяснение и оправдание — виноваты Юса и ее сателлиты! но об этом мы потолкуем на следующем сеансе.

4 апреля 2021

Юса

Одежда обнажает стадию, сущность и самоопределение цивилизации куда шершавей, чем проплаченные программные статьи или беспомощные увещевания разного сорта напыщенных экспертов. Еще каких-то лет сто тому назад облачение главным образом указывало на классовую принадлежность и положение в обществе. Даже на самых древних фотографиях невозможно перепутать купеческий сюртук со служебной шинелью и тем более крестьянской косовороткой.

В 21-м столетии русские одеваются примерно одинаково, равно как венгры или вьетнамцы: во всякого вида китайские подделки под евроатлантический кэжуал — всех цветов радуги полосатые и клетчатые поло, тертые джинсовки, дутые пуховики и спортивные костюмы, хотя приверженность к спорту тут, прямо скажем, ни при чем. Столь же явно размыта и классовая составляющая — успешный делец и воротила нередко наряжается куда спокойнее заурядного офисного сотрудника, которому кроме пестрого тряпья, может, и похвастать больше особо нечем.

Выходит, манера хранения и ношения — в некотором роде код или ключ к разгадке цивилизации. И, стоит признать, что у Империи добра своего узнаваемого стиля как такового попросту нет: старое утрачено, а нового так и не завязалось, вплоть до того, что даже трусов и носков своих почти не осталось — все завозное или скопированное, сшитое по заморским лекалам.

Как же так вышло?

Вспоминается, как в переходный период, в начале 90-х прошлого века, всю страну наводнили сетчатые бейсболки USA и гуманитарный секонд-хенд оттуда — удобный и практичный, не в пример советской кирзе и скучным тканям двух-трех фасонов отечественного пошива. Именно тогда утомленные от советского однообразия и дефицита вчерашние комсомольцы и пионеры дружно приоделись, переобулись и двинулись строить демократию. Впрочем, как уже хорошо известно, и здесь не преуспели: долгострой мало-помалу превратился в недострой, а позднее и вовсе перепрофилировался в осажденную крепость.

Однако же с тех пор и господствует пресловутый кэжуал и своего рода Юса головного мозга. Понятно, те, что побогаче и поименитее, рядятся в эксклюзивные итальянские костюмы и швейцарские часы, между делом и доведя страну до состояния, в котором нет в ней собственных ни носков, ни шнурков. Виной тому, как водится, происки Запада и постоянные временные трудности. В общем, сколько себя помню, проклятая Америка не дает нам жить и развиваться, ведь если бы не она, то уж тогда бы… Что ж, значит нужно еще немного потерпеть и переждать… Не впервой, не привыкать.

При всем при этом даже беглый променад по любому городку современной России выдаст результат, что тут и там будут встречаться персонажи в бейсболках LA, трениках Brooklyn, футболках с названиями американских университетов, музыкальных исполнителей, спортивных брендов и т. д. Довольно сложно вообразить зеркальную ситуацию, когда бы где-нибудь в Оклахоме или Орегоне обыватели с таким же естеством и достоинством носили кепки «МГУ» или толстовки «Сектор газа», полагая это чем-то самим собой разумеющимся.

Общим местом будет сказать, что Штаты обыденные, с неразрешимыми расовыми проблемами, бродягами на улицах Сити и кровавыми шутингами, весьма далеки от образа Америки насажденной, вымышленной. Однако, видать, в самой природе человека заложена надежда, что уж где-то там, за семью морями, все получше, покрепче и поразумней, тем более если объективно, в среднем, так оно и есть. Однако манит и туманит Америка не действительная, а вожделенная, из глянцевого журнала, музыкального клипа и закоренелого мифа.

Довольно схожую роль в восприятии русской общественности в 19-м столетии играла Франция, с ее вечным культурным бурлением и поиском, политической реформой и модой. По воспоминаниям Салтыкова-Щедрина из того времени, все его сверстники запоем следили исключительно за событиями из Парижа, вот где настоящая жизнь и свершения! с тоской наблюдая как в здешнем пространстве все застыло и притворяется не тем, чем является или хочет казаться. И вот, спустя полтораста столетия, французы в том самом Париже оказываются чуть ли не этническим меньшинством, вздыхая о былом величии, а мы по-прежнему живем по Салтыкову-Щедрину и уже натворили себе нового кумира.

Это легко объяснимо тем, что нынешний мир пока еще, хорошо это или не очень — акцентированно америкоцентричен. Именно Юса задает тон, генерирует и фабрикует смыслы и цели, двигает технологии и стягивает мир сетями. Без Америки не было бы ни компьютера, ни интернета, ни смартфона в том виде, как мы это знаем. Меж тем отечественный ура-патриот очень любит поругать глупых пиндосов со своего айфона в твиттере, без тени сомнений и задних мыслей. Тем не менее, есть мнение, что если провести среди жителей земного шарика глобальный опрос (не под дулом пистолета), где бы вы желали провести отпуск или же вообще перебраться на постоянное место жительства, шансов у России потягаться с США или той же Францией было бы немного. Причиной тому даже не малокомфортный климат и трудноусваиваемый язык, сколько отсутствие привлекательной модели общественного устройства, внятно сформулированных ценностей и перспектив для личной реализации, без сделок с совестью и рисков в любой момент быть низвергнутым по звонку из какого-нибудь ведомства. Стив Джобс тут невозможен, а местный Цукенберг благополучно изгнан за неблагонадежность и нежелание делиться. Вместе с тем отпрыски магнатов, дипломатов и лицензионных телевизионных проповедников при первой возможности спешат подальше от пригретой кормушки прямо во вражеский стан, что дает справедливые основания сомневаться в искренности и элементарной чистоплотности их породителей и покровителей.

Несогласный возразит про космос и балет, фактически оставшиеся в прошлом, вспомнит Достоевского, Тарковского, Высоцкого — так и это же скорее вопреки: русскому гению во все времена ставили подножку, причем не бездушные янки или разнузданные лягушатники, а те самые, которые государственники-державники, ибо самостоятельные, свободомыслящие люди всегда рассматривались как угроза и всю жизнь ходили под подозрением, зачастую и официальное признание получая сильно после.

В том числе и поэтому, видимо, местная молодежь уже нескольких поколений куда охотнее внимает зарубежным битам, мультам, блокбастерам, нежели своим, в силу скверного качества последних, а также поскольку самые лучшие из них таковые лишь потому, что смогли наиболее близко сымитировать тамошние аналоги. Русские народные сказки — это уж теперь экзотика, для редких увлекающихся энтузиастов и почитателей старины. Разговорная речь битком забита англицизмами, а отнюдь не «бить баклушами» и «несолоно хлебавшими». Пышным цветом расцвел и так называемый русский рэп: калька с американских исходников с примесью электронного блатняка и псевдоромантизма. Популярные заведения и проекты обязательно стараются обозначить и позиционировать как-нибудь на иностранный лад — так оно и попрестижнее, и попрогрессивнее, как бы и с претензией на качество мирового уровня.

Тем абсурдней все это выглядит на фоне лубковой пропаганды, специальных телепередач с экстренными включениями, как все безнадежно и запущено там, потому что не так славно и стабильно, как у нас. Однакороссказнями про духовность и нравственность, когда это не подкреплено личным делом и примером, никого давно не проведешь. Попы, взывающие к скромности и покаянию, а сами рассекающие на «Бентли» и сбивающие детей на пешеходных переходах, смывают остатки веры в сметенных душах.

Вероятно, страна куда больше приобрела бы от сотрудничества и диалога со всеми сторонами, ловкой эквилибристики, нежели от бесплодной и цугцванговой конфронтации, однако дворцовые мудрецы такому приему, похоже, не обучены, им надобно постоянно создавать и накачивать образ внешнего врага, дабы оправдать свое недержание слова, неумелое руководство и неуемное воровство по вертикали. Юса жизненно необходима как средство списания своих грехов на чужой счет, а также для подготовки ко вчерашней войне, хотя война за умы и ресурсы действительно ведется, и, как показывает банальная повседневная одежда или автопром, протекает без малейших перспектив на реальное воссоздание и конечное торжество своего, родного и исконного, не говоря уже об утверждении чего-то актуального, свежего и вдохновляющего. И по сути дела все противостояние представляет собой карфагенские наскоки и сиюминутные радости из разряда «у соседа корова сдохла».

А коли так, то не остается ничего другого, кроме как возводить заборы повыше, чтобы понадежнее отгородиться ото всех: вроде бы как от злонамеренных чужестранцев, но в особенности и в первую очередь от обманутых и непредсказуемых соплеменников.

10 мая 2021

Околозабора

Поскольку космос толком так и не покорился, приходится прочно обустраиваться здесь, на грешной земле, а земли у нас, чего там, как у дурака фантиков. Что тут и говорить, когда саму планету обитания нарекли Землей. Она же, как известно, послужит последним пристанищем, все вокруг нее, так или иначе, вращается, не зря ведь издревле существовал культ земли-матери. Именно из данной субстанции произрастает многая пища и растительность, а еще в ней пачкаются, отчего сохнет кожа и портится настроение. В общем, эта история о том, как Андрюха устал и стал демоном, с ходу забегая вперед и путая карты, хотя куда теперь спешить, ей-богу, ума не приложу: от некоторых прежних привычек отделаться посложнее, чем от алчущего алкаша возле утреннего гастронома.

Однажды Андрюха, откликнувшись на объявление, завалился к нам на предприятие, представ уже немолодым, довольно таким типичным мужичком слегка за пятьдесят, потрепанным, но не унывающим, с порога располагающим и внушающим. Впрочем, признаться, едва уловимое лукавство я в нем заприметил сразу, хотя мне-то, казалось бы, какая разница: не я наниматель или приниматель решений. На собеседовании он с ходу подкупил напористой прямотой и откровением, что бетон перед ним так и стелется, металл слушается и повинуется, а кровельные саморезы в его крепких руках просто млеют, точно барышни после коитуса. Вот он! такого мы давно и искали — матерый бригадир старой советской школы и закалки, его-то только и не доставало в команде: бывалого и надежного, берущего на себя всю полноту ответственности и за слова отвечающего!

Штука в том, что компания, где я временно работаю, ваяет заборы и ворота по всей Ленобласти, а вот с кадрами практически катастрофа. Трудиться, будем откровенны, никто особо не любит, не хочет и не умеет, потому, видимо, что качество и значимость работы в Империи добра очень мало коррелируется с уровнем достатка и престижа профессии. Так, заслуженная и отмеченная всевозможными грамотами и премиями учительница за месяц усердного труда вполне может зарабатывать кратно меньше, чем ее безграмотная ученица за пару минут энергичных виляний бедрами под скверный аккомпанемент каких-нибудь мамкиных гангстарэперов в Твиче. А с другой стороны, если взглянуть на данный расклад под другим, более острым углом, не стоит забывать, что те самые учителя и служат основным инструментом для чародейств и преувеличений на самых прозрачных и конкурентных выборах, собственноручно или опосредованно, оправдываясь затем в кулуарах, что такая вот сложилась конъюнктура, так уж здесь повелось, тем самым лишая своих воспитанников исторических перспектив на выход из замкнутого круга, множа закольцованность экзистенции.

Тем не менее на Андрея, как я заметил выше, возлагались нехилые надежды: кто, если не он? Однако после крайне геморройной сдачи первых двух объектов под его началом все иллюзии развеялись как дым, в связи с чем в кратчайшие сроки он удостоился иронического прозвища «Спецмандраж», в передразнивание конторы, из которой переметнулся, то есть некого «Спецмонтажа». А все оттого, что каждый телефонный звонок в его исполнении звучал дерзким вызовом, суля очередные пренеприятнейшие известия: непременно ранним утром, в день старта проведения работ у него неожиданно ломается машина, а потому надо бы все отменить и перенести на другой раз; затем вдруг запил напарник Коля, а без него куда и как? потом, по классике, украли инструмент, а вы свой не одолжите? На этих злосчастных двух объектах он неведомым образом умудрился спалить сразу три комплекта недешевой импортной автоматики, что устанавливаются на откатные ворота — дело мастера боится, ага. После эдаких номеров, со скрипом получив свой скромный гонорар за вычетом всех нанесенных убытков, он технично и бесспорно исчез с горизонта, так что дальнейшая его участь покрыта тайной. При этом, не сомневаюсь, что и по сей день он продолжает куролесить где-нибудь по просторам губернии и выдавать себя за настоящего профи с солидным послужным списком и золотыми руками.

Что ж, каюсь, да кто я сам такой, чтобы подтрунивать и осуждать: всяк добывает свой хлеб как умеет, а сверхспособность втираться в доверие — практический талант, присущий не всем, совсем не всем. Признаться, мне не довелось выстроить с Андрюхой настолько доверительных отношений, чтобы разузнать подробности его биографии, детали взлетов и падений. Хотя падений, сдается мне, случалось куда больше, а взлеты едва ли были высокими. И все же к героям повествования я привычен относиться через призму симпатии, какими бы неоднозначными они ни были. А неизвестность — отнюдь не недостаток, не упущение, так как оставляет широкие просторы для вымысла почти без границ, а также без рисков судебных исков от уязвленных сородичей, поклонников и прочих наследников.

Не могу знать достоверно, однако прямо-таки вижу, как с самого детства Андрей обожал разбирать всяческие электроприборы и предметы быта в стремлении докопаться до истины. Закавыка заключается в том, что собрать обратно, в исходное состояние, получалось отчего-то далеко не всегда, что частенько приводило к недоразумениям и суровым отцовским затрещинам и нравоучениям. Но разве могли подобные издержки остановить безусого энтузиаста? Нет, не могли. И не остановили. Должно быть, он страстно веровал в свое дарование и благородный путь открывателя, а потому как мог утверждался на поприще рукастого и головастого мужика, каковые у нас всегда при делах и нарасхват.

Между тем детство уперлось прямо в железнодорожное училище, кое-как законченное, без предметного интереса и трепета: пристроился куда взяли, к тому же рядом с домом, а там уж… как-нибудь образуется. Правда, здесь вдруг грянуло время решительных перемен, где только задумаешь что-то одно, как случается нечто такое второе, что уже и третьему не бывать. Только-только выпустился из училища, приосанился, огляделся вокруг, как посыпалось вообще все, включая нерушимый союз, как тут не растеряться? А Андрюха не растерялся и вписался в свободный вещевой рынок легализованной спекуляции, хотя к коммерции особо не тяготел и в ней не преуспел, но все-таки выжил, перетерпел в ожидании грядущего звездного часа. Трудяжничать доводилось по большей части мальчиком на побегушках, иногда даже мальчиком для битья — в зависимости от секции, где протекала дневная смена. Однако с годами, благодаря разросшемуся кругу приятельств, он приноровился подрабатывать небольшими квартирными ремонтами и починками, набираясь опыта и вынашивая в себе прорывную и деньгоемкую идею.

Ходят слухи, что в жизни каждого индивидуума случается такой переломный момент, когда ты либо вылезаешь из своей пещеры и возносишься прямо к солнцу, либо, переломанный, отползаешь назад во тьму, после чего еще долго и тщательно взвешиваешь все за и против насчет второго шанса. Вероятно, в карьере Андрюхи таковым моментом стала попытка закрепиться в сфере строительства «умных домов», едва-едва зарождающегося направления, на котором в ту пору можно было здорово подняться. Умный-то умный, а вышло все, как ты уже догадываешься, весьма обычно и глупо. Да просто партнеры подвели: один ничего не умел, а хотел лишь рукой водить и собирать ею деньги, второй и вовсе увел все шальные первые авансы и был таков, оставив Андрея один на один с разгневанными и капризными заказчиками. Посему пришлось сменить место жительства, номер телефона и даже скорректировать наружность — обриться налысо и отпустить бороду.

Оправившись от очередного удара подлой судьбы и уже отрекшись от каких-либо богатых амбиций, Андрюха пристроился по старой дружбе на подхвате строить заборы дачникам и прочим огородникам, потянувшимся из каменного города в зеленый загород. Так-то заборы ставить — это только с виду дело нехитрое, незамысловатое, а сколько подспудного и точащего нервяка! То гнилое болото попадется, то непробиваемая каменная глина, сварка в любой дождь и ветер, с утра до ночи потеть-кряхтеть за синицу в руках… однако, куда деваться, ведь и побарахтаться на поверхности еще охота, чтоб земля самого не засосала до срока. Андрей провел кучу земляных работ, от и до зная все типы и подтипы грунтов не понаслышке, а потому нисколько не сомневался, что вся суть органической человеческой жизни заключается в том, чтобы в свое время стать удобрением земли-матери, иными словами, вернуться к корням и истокам. А покуда кровь еще носит, надо только успеть в отведенный интервал осознанности оставить свой след на земле и заселиться в чьей-нибудь памяти, попутно получив свое маленькое психическое удовольствие и пищевое удовлетворение.

Хотя иной раз за день так накувыркаешься, что какое тут, к лешему, удовольствие? когда эти треклятые поставщики стройматериалов вечно халтурят и пытаются не доложить и разбавить, а клиентосы каковы жуки! За каждую копейку и гвоздь удавятся в своем стремлении отгородиться от соседей, хотя, справедливости ради, и задушевные персонажи попадаются: то шашлычком подкормят, то стопочку нальют, но разве может редкое радушие зализать многолетние раны и уроны?

И вот, когда совсем уже ничего хорошего не маячило, на излете карьеры, очутившись в дремучем садоводстве, выкупленном строительной фирмой под снос, стоял он дум великих полн: пред ним раскинулась масштабная задача массового демонтажа ветхих и хлипких сеток-рабиц и насквозь прогнивших и перекошенных деревянных заборов. Платили за это, правда, маловато, но объемы вполне компенсировали. Существенно для изложения другое: именно здесь-то Андрюха и поймал кураж и второе дыхание, обрел свое истинное призвание — ломать не строить. Всю свою жизнь он ошибочно полагал себя созидателем, а выяснялось, что крушить и сносить безо всякой ответственности и строгого технического задания выходит как-то и половчее, и вдохновеннее, нежели методичное и поступательное строительство в чужих интересах. Потому-то в нашей сфере и прозвали спецов демонтажа «демонами», с такой уж яростью и остервенением эти парни делают свое пусть разрушительное, а весьма необходимое дело. Вот так вот по итогам, спустя десятилетия страданий и поисков себя, наш герой учредил легендарный «СпецДемонтаж812» и, наконец, пришел к локальному успеху в довольно узкой нише рынка, прочно застолбив свое место под солнцем. Эх, живи, Андрюха, сколько хватит брюха! Счастливый конец достигнут.

К чему бы я взялся поведать тебе эту странную и быструю историю? Знаешь, Вера, я все еще наивно верю, что у каждого человека имеется если не призвание, то, по крайней мере, тот набор особенностей и характеристик, которые железно можно использовать во благо социума, а также для разрешения самых неразрешимых индивидуальных противоречий. Ну нельзя заставлять бухгалтера быть акробатом или наоборот: от такого порядка вещей все стороны становятся только несчастны и неизбежно теряют, что мы, кстати, сплошь и рядом и наблюдаем. Что до меня: то своего призвания я пока так и не открыл, однако еще не теряю надежды, что оно где-то сладко дремлет и вообще существует в природе.

25 мая 2021

Четверг

Яд понедельника просачивался и отравлял добрую половину воскресенья, проникая даже и в вечернюю фазу субботы. Все потому, что в понедельник опять и снова на нелюбимую, подчас ненавистную работу. Ранняя зевота, собирания и копошения в прихожей, набившая оскомину дорога через пробки, по карманам, обочинам и колдобинам: кому в подземку, кому через перекрестки направо, прямо, налево. Удивительно негармонично все-таки устроено человеческое общежитие в Империи добра: откуда ж тут взяться эффективному труду, инициативе и, собственно, доброте? Разве что тщеславие и жадность толкают иных на свершения и телодвижения, большинство же респондентов, прямо скажем, очевидным образом не переваривают свою занятость, то есть ту самую работу — безрадостную, малосодержательную и низкооплачиваемую.

Понедельник — время погружения в шахты, бремя нести свою вахту, притворяться и терпеть, чтобы по истечении месяца заплатить за свет, интернет, водопровод и кредит, ну и разок-другой откинуться в отпуска, настолько далеко, насколько хватит деньжат, если вообще еще что-нибудь останется, впрочем. Вот оно новое рабство в бархатной упаковке, с передышками вместо отдыха, с перекурами против перспектив.

А все же был, был момент, когда Никита почти уверовал, что не придется испытать это унижение вновь, в смысле возвращаться в офисные трущобы, коридоры лицемерия и столовые лизоблюдства… Таки пришлось. После закрытия бизнеса воды утекло немало, однако найти свое место в строю, тем более идущему в никуда, по-прежнему не удавалось. «Сбитый летчик» называют таких как он наниматели и рекрутеры. Действительно: тому, кто изведал свободы графиков и нормальных заработков, тяжеловато влиться обратно в эту вялотекущую струю.

Утро ничуть не противоречило сложившимся традициям: разумеется, аккуратно и хронически опоздал, не сильно, но предумышленно. Как вовремя поспеть туда, куда совершенно не хочется? Впрочем, кому какое дело, когда повсюду рутина и самотек. Выверенная доза кофе, пятиминутка кликабельных заголовков, и вот реальность сгущается в цепочку стандартных шаблонов и алгоритмов — болтливые звонки, недовольные письма, просроченные переговоры: срочно, подешевле, надо было еще вчера…

Годы учений, переквалификаций, устремлений, и вот он я, размышлял Никита: столоначальник деревянной плоскости с предустановленным монитором, телефоном, принтером. Вид из окна прямолинейный, на такое же офисное здание из стекла, вроде бы красивое и современное, но так ли это? Совершенно секретно: предки возводили с куда большей выдумкой, основательностью и уважением к деталям.

Превалирующее желание всего понедельного трудодня: скорее бы все это кончилось, скорее бы уже отсюда. А ведь впереди еще вторичность вторника, сопротивление среды, пьянящая пятница, пролетающий, будто в ускоренной перемотке, уик-энд… раунд следующий. Схожим образом лабораторные хомячки преодолевают искусственные препятствия в прозрачном лабиринте за нехитрые стимулы и угощения, в поисках выхода и выходного.

Долгий трудный день завершен, и вот наконец-то путь домой, если позволительно так называть группу смежных помещений, служащих жилищем. Оглядываясь кругом, так редко увидишь счастливые лица, все больше кислые мины и выжатые лимоны, усталые и напряженные, не ждущие от завтрашнего дня ничего нового. Напялить солнечные очки в любую погоду, чтобы притушить действительность, вдеть в ушные раковины наушники беспроводные, чтобы приглушить шум, гам и скрежет города. Только случайные влюбленные или хихикающие над какой хохмой из экрана вносят местами живительное разнообразие в угрюмый трафик.

Что ж, если Никите дан дар видеть предметы и явления в негативном преломлении, отчего бы им не пользоваться, когда повсюду столько пищи для ума, объектов и субъектов для критического восприятия: начиная хоть с себя и заканчивая мирозданием в целом. Что-то тут явно не то и не так, но вот что, что именно… режим исследования активирован, продолжение следует.

Полагаю, ты не преминешь уязвить: не нравится дерганный ритм мегаполиса, профессия, доля — вали в глухую деревню, в умиротворение, пашню, созерцание. Однако, о чем это мы, когда русская деревня десятилетиями как приходит в запустение, спивается и выстаревает. Отступать больше некуда. Сам смысл ее существования в 21-ом столетии выглядит исчерпанным, без малейших намеков на воскрешение. Задача главнюков собрать народонаселение в пяти-шести крупных муравейниках-агломерациях решается методично и успешно — так удобнее управлять, надзирать и собирать с тягловых подать. А сняться с якорей прописки, привычки и кредитки не всегда бывает возможно в силу многих обстоятельств, особенно если родился и вырос в одном из крупнейших вавилонов.

— Ну, как поживаете, потомки? — вопросит густой голос из седой старины. Да вот так: кое-как, через пень-колоду, кочку, кувырком да поперек.

Правда, ты уже прекрасно знаешь, что никакого Никиты нет — зато есть собирательный образ современного среднестатистического городского обывателя, ищущего цель и смысл, а находящего лишь отголоски и отблески чего-то нездешнего, но недостижимого. Одновременно Никита — спавшая маска, прошлое alter ego. Здесь и сейчас же есть только обыкновенный я, оставшийся один на один с реальностью объективной, объективно необъяснимой.

17 июня 2021

Обживая гетто

Обживая гетто невольно начинаешь реже бриться, гладить рубашки, накрахмаливать воротнички и все такое прочее. Что ни говори, а место обитания требует соответствия и следования пусть невысокому, но стандарту. А смысл, действительно, до блеска вычищать ботинки, когда при самом выходе из парадного тут же вступаешь в пыль, грязь, слякоть или смесь всего — по сезону. Едва очутившись на улице неминуемо попадаешь в обстановку механически-биологического столпотворения: скачут вприпрыжку по запрограммированным делам сограждане; со скрипом, впритирочку, разъезжаются плотно запаркованные авто, беззастенчиво облегчается на истоптанную лужайку чей-то питомец.

Как ты, должно быть, догадываешься, я тоже угодил в западню проживания в человейнике, хотя так-то местный и имел неплохие шансы избежать известной участи… Ну, чего уж теперь: куда хватило капиталов отскочить после жилищных катаклизмов. Разумеется, временно (все временно), а пока… Скверное питание, дурное воспитание — все дает свои плоды и всходы, согласно законам природы. Era vulgaris предстает во всей красе.

Так уж исторически получилось, что бывшие совхозные поля в период первоначального накопления вышли из моды и ушли с молотка. И пускай картофель отныне завозим с пустынь Египта, томаты из Марокко и Эквадора, зато на тех полях вместо борозд и колосьев созрело много многоэтажек, где категорически мало велодорожек. Прямо говоря, доморощенные посевы и их продукты оказались почти без надобности, поскольку завозное и безвкусное пипл схавает все равно.

Вдоль оживленной загородной трассы буйным цветом расцвела незаконная торговля просрочкой и контрафактом, бережно не замечаемая всевозможными администрациями, комиссиями и правоохранителями. Зимой и летом, днем и ночью в худо сбитые ларьки паломничают алконавты и нарколыги всех полов, возрастов и пограничных национальностей. Раскрепощенные крепостные, выработанные рабочие, предоставленные себе пасынки материнского капитала, кого тут только не встретишь! Пока еще выбиваются и режут глаз дамы в восточных нарядах, караванами бредущие с автобусной остановки в западную оконечность резервации. Обочина дороги, связующей два крупнейших города Империи добра, пышно усеяна окурками, огрызками и осколками; внутри массива торжество растрескавшегося асфальта и иной обшарпанной инфраструктуры, детские площадки оккупировали дымящие мамашки с пивасиком, выгуливающие подрастающих налоговых резидентов и завзятых должников. Удивительная все-таки натура у русского бюрократа: под бодрые рапорты о триумфальном восстановлении Сирии или успешном тушении пожара где-нибудь в Греции, малейший порядок на вверенных территориях этих господ волнует в самую последнюю очередь. Впрочем, феномен прочно базируется на том, что прописным обитателям и залетным заселенцам на самом деле ничего особенно и не нужно: и так сойдет-сгодится, видали и похуже, главное ведь, чтобы не было чумы! Классическая примета гетто: все здесь случайные, знакомые шапочно, не шибко заинтересованные в развитии чего-либо. Земля-то, понятно, вроде бы как и родная, а вместе с тем интуитивно ничейная и даже чужая. Еще бы: стать здесь своим, значит твердо встать на кривую дорожку и покатиться по наклонной.

И тут уж, сколько ни морщи лоб, запуская мыслительный процесс, а в голове все равно не укладывается: каким же оно таким курьезным образом угораздило случиться, что в самой огромадной и просторной стране мира люди ютятся на малых клочках земли, стягиваются к световым пятнам что поярче, а сами города опоясываются густонаселенными застройками, где живется очевидным образом неудобно, тесно и хмуро. И никакие научные обоснования и выкладки про высокую концентрацию труда, или трудности с прокладкой инженерных сетей совершенно не убеждают, что так на самом деле быть и должно, что это и есть правильный порядок вещей и ход событий. Характерно, что очень многие вынуждены еще и тянуть по 20–30 лет свои ипотеки, «смертельные залоги», дабы закрепиться у подножья холма и передать эти выкупленные у банкиров помещения по наследству, ну или сдавать в аренду другим бедолагам.

Все признаки образования социально-этнического гетто налицо. Ансамбли еще формируются, поля исчезают с лица земли, строительные тресты выжимают из каждого квадратного метра максимум прибыли, возводя грубые постройки самыми дешевыми силами. Таким образом, доступная среда для аутсайдеров, подонков общества и беженцев складывается неспешно, но неуклонно. Пока это скорее очертания и предпосылки, и все же, похоже, однажды здесь будет первоклассное гетто со всеми прелестями, избитыми рожами и сюжетами.

Порядочный человек просто обречен ощутить себя тут путешественником во времени, угодившим в темную версию будущего. Странно: страна явлена словно после цивилизационной катастрофы, тем более коварной, что растянувшейся на десятилетия, а потому даже незамеченной и неосознанной самими потерпевшими. С другой стороны, если так присмотреться и прищуриться, то вот же он: обретенный рай (добро пожаловать домой) для критика и скептика, ведущего свой неторопливый репортаж с нижней палубы еще идущего «Титаника».

И лишь целостный вид из балконного окна, с обзором километров на десять, порой утешает душу: иной раз небо раздувается и наливается бесподобно спелыми красками и искрами чистого вечера, создавая самые причудливые комбинации облаков и просветов, чутко напоминая, что жизнь протекает не только в бетонной ячейке, а еще и на планете со своей атмосферой.

29 июля 2021

Мир как шар

Так как мир принял форму неровного шара, то многое так и покатилось. Хотя с содержательной точки зрения планета Земля, пожалуй, еще округлее чем кажется, ибо сюжеты круговертятся и бесконечно повторяются в несколько измененных, легко узнаваемых вариациях. Даже сейчас, в 21-м сезоне мыльной оперы «Anno Domini», планету продолжает штормить и афганить. И это-то после сезона 20-го, который временами сильно смахивал на финальный: спустя серию столетий благородного просвещения и нравственного поиска, промышленного и технического прогресса — взяли и затопили кровавую баню, завалили землю трупами молодых, чтобы основательно перекроить границы и утолить амбиции новых Наполеонов, а также закулисных биржевиков и оружейников. Похоже, вынырни сюда еще через две тысячи лет, посредством чуда рождения или машинки времени, поймай за руку первого встречного: ну что, кто тут и с кем сражается? Кто-нибудь против кого-нибудь всенепременно, к гадалке не ходи, поскольку нормальным агрегатным состоянием мира, как ни крути, является война. Альтернатива: временное перемирие, то есть подготовка к предстоящей. Видимо, конфликт — это то топливо, которое производит движение вперед, то ли к триумфу мира во всем мiре, то ли к полному и бесславному закрытию проекта.

Теперь, когда не осталось ни клочка неизведанной суши, население прирастает не в неизведанные дали, а как придется. Правда, в основном человеками, что не сулит ничего доброго остальным сопланетянам, представителям флоры и фауны. Казалось бы, вместе с численностью популяции должен прирастать еще и суммарный вес разума, а качество диалога на предмет как по уму расположиться на шарике в условиях глобализации, сломов укладов и раскладов, только углубляться и совершенствоваться… Однако нет, ничего подобного не наблюдается: всякий блок или коалиция только и помышляет, как бы урвать себе побольше-побольше, чтобы поменьше перепало заклятым друзьям.

Порой даже жаль, что Земля не застыла кубиком, с четко очерченными гранями и углами. Вот разместись каждый на своей плоскости — планета Ислам, Поднебесное царство, Мужское государство — тогда бы посмотрели, кто и чего стоит на самом деле. Но мир есть шар, все в нем размыто и непрочно, а что за далекими пределами по-прежнему понимания маловато, невзирая на все потуги телескопщиков.

Как будто Бог есть ученый-селекционер, выводящий и смешивающий породы-расы, разные сущности и даже эпохи в одном котле; при том что крышка котла местами опасно шипит и подергивается, все же эксперимент неуклонно идет своим чередом. В результате чего самая наиновейшая современность курьезно замешана с оголтелым средневековьем: в прямом эфире бородачи-головорезы, жаждущие убивать всех остальных и не таких, потешно катаются на заводных каруселях в оставленных городах, пока не иссякнет электричество, ведь о самой природе электричества они не имеют ни малейшего знания. При этом показательно и то, что и так называемые эрудиты про электричество понимают в среднем не сильно больше, попросту пользуясь известными решениями и выведенными закономерностями, что если сделать так-то и так, то выйдет эдак и сяк. А что происходит на самом деле и какие силы приводят в движение веселые карусели — да кто его знает?

К счастью, отвратительных бородачей можно наблюдать на безопасном расстоянии через плоскую пластиковую, напичканную микросхемами, коробочку с экраном, а дальше отчего бы не переключиться и не просмаковать ограбление банкомата где-нибудь в Чили, хоть в Южном Судане, при условии, конечно, что оно достаточно задорное или безуспешное, чтобы стремительно завируситься, почти сразу забыться и заместиться следующим модным мемом.

Столь же быстро и неуловимо случилась и смена эпох, ибо в 21-м столетии мир уже вовсе не театр, а трехмерный блокбастер, весьма бодренький и динамичный, вот только люди в нем не столько актеры, сколько массовка даже без указания в титрах. Роли большинству достались ничтожно малые, но какие остались, согласно происхождению, месту обитания и культурных рамок. Если твоя родина, в смысле нарезанный кем-то участок земли, вдруг называется Никарагуа или Конго (любое), то совсем худы дела и перспективы.

Иногда бывает полезно и даже необходимо констатировать вполне очевидное и вероятное, поскольку за деталями обыденности элементарно перестаешь видеть главное, заглядываться общей картиной. Тем более, когда она вызывающе проста и сложна одновременно. Порой прямо досадно и неловко, что среди немалого круга общения довольно редко встретишь гражданина с всемирным мышлением, словно бы само понятие мировоззрения сузилось до суждений о недостатках тех или иных политиков и поп-звезд, достоинствах моделей автомобилей или гаджетов, принятию позиций или сторон по весьма поверхностным и третьеразрядным вопросам. Потому как век человеческий до обидного короток, и целого мозга мало, чтобы успеть вникнуть хотя бы в малую часть глобальных процессов, культурных сдвигов и смысловых слоев.

Итак, эпоха географических открытий закрыта. Спутник все видит и пишет. Совершенно ясно, где и какой преобладает рельеф, какие народности обжили тот или иной край, сколько и где сосредоточилось ресурса. При всем при том сам мир был и остается великой неразгаданной тайной, покуда нет понимания ни первооснов, ни конечных целей. Точно мы лишь очнулись посмотреть: что происходит, внести свой скромный вклад в, да и возвратиться к вечным облакам и папоротникам.

20 сентября 2021

Первоцвет/срезка

Жизнь после смерти, как известно, полна раздумий, заключительных умозаключений и запоздалых анализов. Здесь подразумеваю отнюдь не физическую кончину индивидуума, а коллективную и ментальную гибель проекта, над которым трудился и был задействован долгие годы. Отчего бы в очередной раз не засвидетельствовать, что любые процессы протекают в соответствии с природным движением от и до: зарождение, созревание, рост и процветание неминуемо переходят в выцветание и увядание. И это уже прекрасно, если случается приличное цветение и остаются добрые воспоминания о.

Разве можно позабыть, например, как, отъезжая от озера по грунтовой проселочной дороге в сторону свежепостроенного дома, спешно закрывая окна и спасаясь от стаи кровожадных слепней, увязавшихся после летних купаний, мы были вполне себе счастливы и полны надежд на светленькое будущее и пивко в холодильнике. Таким выдался год 2010-й, давно списанный в архивы, а все же жаркий и памятный деталями: петляющей разбитой дорогой и контрастным сдержанным северным пейзажем, сложенным из трав и цветов, в основном диких ромашек и одуванчиков обыкновенных.

Вероятно, Вера, ты тоже любишь цветы?

Что ж, сложись обстоятельства пышнее и кудрявее, я мог бы поведать, как стал маленьким принцем и цветочным барином, хотя в действительности только казался некоторым, наблюдавшим бой со стороны. Да, когда-то мы тоже пытались в бизнес, и многое получалось, но преуспеть основательно оказалось не суждено.

* * *

Кто эти ультраромантики? Должно быть, задавались вопросами соседи и очевидцы, почти каждодневно наблюдавшие двух пареньков, загружавших в авто не самой элитной марки охапки букетов, упакованных корзин и композиций, а затем надолго укатывающих за поворот. Чтобы обязательно вернуться в произвольное время, как придется, без особых расписаний, графика и хандры пятидневки. Кто же за всем этим стоит?

А то были всего лишь мы с моим другом, компаньоном и тезкой Антоном aka «Мичман». Далеким летом десятилетней давности, обдумывая, как бы обустроить и наладить свою жизнь, мы не придумали ничего получше как воспользоваться наработками моей матери, уже имевшей цветочную лавку, и затеять собственный интернет-магазин с доставкой. Над одним только названием бились несколько месяцев, зато потом все завертелось-закрутилось так лихо, что едва отбивались от наплыва заказов и еще выбирали, с кем поработать, а где игра не стоит свеч. Тот редкий случай, когда усилия довольно быстро капитализировались и вознаградились по достоинству. Вообще с цветочным бизнесом у меня установились довольно странные отношения, ведь по-настоящему я никогда не понимал цветов и сопутствующих ценностей, лишь сильно позднее приняв и по-своему даже возлюбив, когда эпоха уже катилась к закату. Наверное, если бы я действительно мог выбирать по нраву — открыл бы книжный или винный, то есть что-то, меняющее сознание и пульс повседневности.

* * *

А в сущности, за романтической завесой, изящно оформленной витриной, блестками подарочных открыток стоит самый что ни на есть тяжелый труд: с грязной водой, мусорными мешками, уколотыми шипами руками и многим другим, таким не очевидным посторонним и случайным прохожим. В нашем деле цветок именовался вовсе не товаром, а более специальным словом — срезка. То есть уже срезанные, по сути мертвые, замороженные цветы, завезенные в основной своей массе с самых дальних континентов, тесно спрессованные в гробообразные короба, после ряда манипуляций на время волшебно воскрешаются, расправляются и имеют свойство радовать милых дам великолепием и благоуханием. Циник по обыкновению скажет, мол, да на черта сдались эти цветы, когда есть функциональный утюг, набор кастрюль или подарочный сертификат на что-нибудь полезное. Заведомо не соглашусь, поскольку лично довелось наблюдать глаза сотен женщин — букетный сюрприз как знак внимания и признания женственности или желанности обычно по душе куда более, нежели пресловутый утюг, фартук или сертификат на сопоставимую денежную сумму.

Да, доводилось немало курьерить и передвигаться по городу, в целях экономии средств компании, хотя никак не времени. В последствии я пришел к убеждению, что нежелание делегировать полномочия и ответственность и стало одним из ключевых условий грядущего краха. Да и лого, вдохновленное Лорой Палмер из «Твин Пикса», порочной и убиенной в первой серии, сегодня уже не кажется столь гениальной идеей, как некогда. Как бы то ни было, а сожалеть определенно слишком поздно и бессмысленно: партия отыграна. Тем более что «Первоцвет» подарил нам множество пронзительных впечатлений, небанальных ситуаций и благодарных клиентов, с легкостью завязывая отношения между людьми и иногда даже создавая браки, о дальнейшей судьбе которых, впрочем, известно примерно ничего. И все же, все же… Ну а мне позволял держаться на плаву неполную десятилетку.

Между прочим, поразительно много казенных дверей, мрачных проходных, неприступных с виду ворот отворяется безо всяких пропусков и церемоний, когда ты цветочный курьер. Предположим, неслыханной открытостью можно было бы воспользоваться и в совершенно иных целях, но мысль заключалась исключительно в учреждении и развитии маленького независимого предприятия на основе тех скромных ресурсов, которые подкинула судьба. Хотя, несомненно, имея преступные намерения, всепроникающим положением вполне возможно и злоупотребить. Однако мы парни честные, за что и страдаем всю жизнь.

Бонусом: курьерские вылазки во все районы позволили в полной мере ознакомиться с городом, окрестностями и изнанкой фасадов. Даже серые панельные окраины имеют свои неповторимые особенности и вызывают персональные предпочтения: в одних приятно и подзадержаться, чтобы осуществить незапланированную пешую прогулку, с других, напротив, неизменно хочется унести ноги поскорее, подобру-поздорову.

Вот так вот то, что совсем еще недавно являлось сутью и солью, наполняло содержанием и обеспечивало нервную систему непрерывной работой, по прошествии пары-тройки лет остается лишь сдобренным ностальгией послесловием, приукрашенным и смягченным, преобразованным в легкое сочинение на тему. Что ж, это предчувствия будущего редко обманывают: все действительно будет так себе, ниже ожиданий или изрядно иначе, тогда как с прошлым все не столь однозначно, ибо оценки растут, а углы сглаживаются…

Комплекс причин поспособствовал закрытию: валютные скачки эпохи стабильности, стихийное управление на фоне бытовых кризисов, не говоря уже о самом факте ведения бизнеса в Империи добра, где постоянно все меняется, причем обыкновенно в худшую сторону — все это в итоге подкосило «Первоцвет». И тем не менее магазин существует и по сей день, просто продан другим, видимо в качестве пассивного дохода: интернет-проект на плаву ровно до тех пор, пока чья-то добрая воля оплачивает хостинг и доменное имя. Заработать имя сложно, потерять легко. Так было, есть и будет всегда.

А в сухом остатке в нише письменного стола прочно зависла плотная пачка даже нераспечатанных фирменных визиток, выбросить которые рука не поднимется никогда.

21 октября 2021

Вирус, градус, уксус

Иногда игнорировать происходящее за окном, причем практически за каждым окном каждого дома, становится физически невозможно, что невольно вынуждает вникать и вовлекаться.

Как и надлежит двадцатым годам — у нас тут снова разыгралась вирусная история, с элементами театра теней и конспирологии. В 18-м столетии бушевала чума бубонная, в 19-м холера, в 20-м еще памятная «испанка», и вот — дождались — новинка! И сколько бы книг-предостережений, фильмов-катастроф к настоящему времени не было выпущено — опять это стало полнейшей неожиданностью, ломающей привычные графики, форматы и фарватеры. Уж полтора года как барахтаемся и, так и не выгребли до твердой почвы, которая, кстати, совсем не казалась таковой, пока находилась под ногами постоянно.

Доказательство аксиомы, что напуганными, запутанными противоречивыми рекомендациями и директивами персоналиями управлять куда сподручнее, нежели свободными художниками, вольными ремесленниками, да и попросту гражданами, наделенными правами и неповторимой индивидуальностью. Вот потому многое так, как оно есть, Вера.

Самое удивительное, что несмотря на относительную информационную открытость мира, технологии мгновенной передачи данных и всякое такое, до сих пор не стихают споры: а существует ли вирус вообще? И если да, то подстроенный ли он хитроглазыми китайцами, сговорившимися фармацевтами, тайным мировым правительством или же является только постыдной лабораторной утечкой? Однако факт остается фактом: люди умирают там и сям, больничные койки исправно полнятся, встают и уходят с них далеко не все и не всегда далеко, а жизнь меж тем продолжается, пускай и с омраченным фоном и изрядно урезанным функционалом. А впрочем, куда же без пира во время чумы? Богатеи по славной традиции наращивают щеки и капиталы, в смысле становятся богаче, тогда как бедные чумазее, отчаяннее и должнее. Кризис — время возможностей! как говорится… Хотя обычно умалчивается, что для широких масс в основном-то это возможности погрузиться еще ниже.

Вот и код. Предвестник поголовной оцифровки населения. Давно описанная мыслителями прошлого перспективка чипирования и присвоения персонального номера каждому субъекту обретает проступающие черты. Разумеется, хорошим и добропорядочным опасаться нечего, и реестр таких хороших, должно быть, кем-то уже тщательно разрабатывается… ну а пока… Да проживем мы без этих музеев, киносеансов, парикмахерских и, ладно, торговых центров — ларек за углом завсегда закроет первичную потребность, а продажность и авось и вовсе послужат неожиданным спасением! — вещают и утешаются сопротивленцы. Но, позвольте, уважаемые: есть же коллективный иммунитет, здравый смысл и железная логика, фундаментальные правила общежития в социуме — бегом на укол! Бескомпромиссно оппонируют сторонники вакцинации из противоположного лагеря.

Нынче даже рядовой рейсовый троллейбус, который, в зависимости от точки зрения, наполовину полон или наполовину пуст, с легкостью небывалой превращается в дискуссионный клуб. Снисходительное неодобрение масочников антимасочниками — напялили свои «намордники»! против презрительного отношения к разносчикам хвори с обратной стороны. Немые укоры, борьба взглядов местами перерастает в натуральную перебранку и потасовку, к вящей радости ходячих видеорегистраторов — удача очевидца, готовый контент, сулящий просмотры и много сердечек!

Вопросы, как водится, преобладают над ответами. Самый главный и по-прежнему открытый: когда эта чертовщина наконец закончится и новые штаммы иссякнут? Классические: что делать, кто виноват, кому это выгодно? И изредка более развернутые: а не используется ли инфекция заинтересованными лицами, дабы поделить людей на разрозненные секты и кланы, с рейтингами благонадежности и разными степенями доступа к сведениям и благам, чтобы полностью сосредоточить фокус на одной из многих причин затянувшихся неуспехов?

Правда, у большинства матросов особых вопросов и не возникает, а восприятие досадных неудобств универсально. И без того же целая вязанка повседневных забот никуда не делась: ребетенка в садик пристроить, договориться с кем надо; просрочки рассрочек погасить, изнурительные поиски халтур по вечерам, чтобы временно перебиться и продержаться до прекрасного далека. И тут еще какой-то очередной вылез геморрой, понимаешь — неприятно, чего уж, а понемногу привыкаешь… Словно реальность не по сезону простыла и закашлялась, но мало-помалу неизбежно откатится к прежним настройкам, выдохнем! И хотя смертность в отчетностях и первых строчках новостей неуклонно растет, все же вожаки заверяют, что ситуация развивается по плану и все под контролем, так что небось пронесет… Тут хочется подметить, что ментальная легкомысленность, непритязательность в быту, низкие требования к себе, даже к банальной гигиене, и тянутся многими дальними следствиями, формируя ту действительность, что утверждается в качестве настоящего и устоявшейся нормы.

С другой стороны баррикад граждане вроде бы как социально-ответственные и активные: вот как все привьемся — тогда и наладится, преодолеется! и вообще пора бы уже насильно привить всех несогласных, довольно церемониться с этими папуасами и паразитами! Одновременно с этим день за днем, год за годом сдавая позиции во всех прочих гражданских проявлениях: всякий раз выбирая на выборах прохиндеев и признавая их, принимая за должное жадный рост тарифов на все при сокращении расходов на инфраструктуру, образование и здравоохранение, закрывая глаза на закрытие библиотек, независимых редакций и открытие взамен им шумных шалманов и притонов — как тут вдруг, когда собственная шкура оказалась под угрозой не умозрительной и долгосрочной, а непосредственной, спохватились и вспомнили, что существует еще некое общество, принципы сосуществования в нем, солидарность и взаимная ответственность сторон, столь полезная для выживания в переменчивом мироздании.

И все это вместо того, чтобысвоевременно усвоить, что повсеместное кумовство и воровство по вертикали, отрицательная селекция и мотивация, нелегальная миграция и замещение коренного населения периферийными пришельцами, в конце концов, привести к развитию и благоденствию просто не может, потому что не может никак, нигде и никогда. Равно как наркомания или обжорство всем подряд нисколько не способствует укреплению организма, хотя до поры и создает ощущение кайфа и превосходства над глупцами, что лишают себя быстрого удовольствия и не умеют жить моментом. А ведь следовало лишь вовремя понять и предотвратить — хоть силой инстинкта самосохранения, хоть хоровым призывом Деда Мороза — любым доступным способом. Теперь же, когда битва со злом выглядит почти проигранной, расплачиваться за безразличие и страх придется отнюдь не только деньгами, но и последним здоровьем.

Как-то так вот потихоньку, при всей кажущейся внешней стабильности, отсутствии явных ужасов вроде блокады или зомби-апокалипсиса, современность в тяжелых родах перерождается в нечто иное, смутно знакомое по антиутопиям. Возможно, выкарабкаемся и из данного морока, — хотя, похоже, уже другими, — и пока остается готовиться и гадать, в какой именно дивный новый мир.

14 ноября 2021

Новый Юрий

Белой вороной, чужим на празднике жизни чувствовал себя юный Юрий тем особенным вечером, открывавшим новогоднюю ночь, даже новый век. Больше того: мир вступал в следующее тысячелетие. Очевидно, отнюдь не каждому человеческому существу случается пересекать тысячелетние рубежи, Юре же оно давалось с легкостью, по факту рождения почти на финишном флажке: так что заходил с комфортом, шестнадцатилетним, в полном здравии и трезвой памяти, уже и с кое-какими правами и паспортом гражданина. И вот, вместо ликования, осознания уникальности момента лишь скука, вместо подъема радости пульсирующее раздражение. Все потому, что родители не придумали ничего поумнее, как потащиться к малознакомым знакомым в шумный городской квартал, сорвав куда более увлекательные планы. А в этих самых гостях не оказалось ни единого сверстника: все совсем сорокалетние или еще хуже. Даже самой молодой, чьей-то бедной родственнице, стукнуло уже годиков 25, а то и 27, ну и о чем вести беседу с такой древнегреческой барышней?

Да и в принципе, если присмотреться, какие же несерьезные они все-таки эти взрослые — чавкающие, чихающие, чешущиеся, поддатые — разве так подобает попадать в светлое будущее зрелому цивилизованному человеку? Как ни взгляни: волшебство отдает мошенничеством, а елка, чуть потряси, оказывается палкой.

Дядя Филимон, хозяин жилища и отцовский однокашник, виновато завозился с видеомагнитофоном, заразившись идеей запустить новый, годный фильм, однако в кассете зажевало пленку, картинка рябила, дробилась, не пошла, а посему пришлось отступить и включить базовую программу телепередач. И там, ожидаемо, сплошная пошлость и серость радуги — звезды эстрады в карнавальных перьях и броских макияжах, народные и антинародные артисты, сменяя друг друга, пели и плясали, то есть увеселяли и создавали настроение, добиваясь прямо противоположного впечатления в мятежной подростковой душе.

Тупо и подолгу пялился в экран Юра, не слишком вникая в содержание сценок и пропуская мимо ушей досужие разговоры старших про инфляции и инвестиции, заначки, закваски и запеканки, думая все больше о насущном: как бы поскорее возвратиться к друзьям, вот уж с кем никогда не соскучишься! как предстоит порадоваться последним большим школьным летним каникулам, а там… решающие, определяющие экзамены. И впереди целая загадка судьбы, получение специальности, обретение себя и диплома, всякие полезные находки и знакомства, может даже закрутится какая занятная любовь… Интересно же, как это все произойдет, а?

Волнительные помыслы о грядущем ненадолго прервали проводы старого года, а затем уж подоспел и сам новый, под бой курантов и музыку разливающегося шампанского и звона бокалов, как и заведено устоями. Бледненько обратился к народонаселению свежеизбранный президент, после чего застолье завертелось вновь, без внятного сюжета и выдумки, зато с уймой дурацких ситуаций и импровизированных хохмочек.

Батя, подметив томление и неловкость сына, плеснул коньяку: не все же соки и воды гонять. Тетя Ася, сидевшая по правую руку, заботливо подкладывала салат за салатом. «Прям на убой кормят» — с горечью выдохнул и поморщился Юра. Да и в принципе, если вдуматься в обряды, что за дикарская привычка уедаться и упиваться до отвала? Не разумнее ли раз в месяц устраивать опрятный и размеренный ужин, нежели в последний/первый день пытаться сожрать и вылакать вообще все? Может ли год быть новым, если из раза в раз делать все одинаково по-старому? Сулит ли это реальные перемены, являясь только заявлениями о намерениях стать лучше, качественнее, обновленнее? 2001, однако космической одиссеи и не видать. 2001 — это если посчитать от Рождества Христова, но многие ли из присутствующих руководствуются его учениями и вдохновляются всепрощением? Ой ли. Так что празднуем?

Да, Юрий был непростой, вдумчивый и вопрошающий юноша. А впрочем, бывают ли простые? Время чувственного познания мира, незамутненного взгляда еще не прошло, а независимость и самостоятельность пока не настала. И кому здесь адресовать вопросы? Разве что вечности, причем в своем же проявлении, ну не взрослым ведь! у них-то ответов, ясно-понятно, нет и быть не может: они давно уже вылупились, оперились и вылетели из гнезда, восприняв однажды мироустройство по-своему и далее, как правило, не прилагая особых усилий к познанию и расширению.

Меж тем этажами и выше, и ниже стоял беспрерывный гомон, топот и гогот, возгласы внутри смежных квартир звучали соревнованием кто кого переорет; посвист и грохот петард и фейерверков заставляли вздрагивать окна и взрываться лаем фокстерьера Чарли. Казалось, свершилась сокрушительная победа прекрасного грядущего над надоевшим минувшим, что теперь уж все невзгоды отступят если не навсегда, то очень надолго, останутся в прошлом постылым воспоминанием. Так что есть, есть, что попраздновать! Должно быть, это и шампанское внутри Юры начало оказывать примиряющее с действительностью влияние, а может…

А может быть что угодно: в самый разгар торжества, часа в два, внезапно вдруг отрубился свет, праздник погас, весь квартал под недоуменные восклицания погрузился во тьму. Посуетились возле окон, высыпали на улицу в поисках просвета, но определенности не прибавилось. Только назавтра выяснилось, что где-то напрочь оборвало кабель линии электропередач, а ремонтные работы в условиях мороза затянулись неприлично. К трем ночи стали остывать и батареи, пришлось хватать такси и отправляться домой, в свой природный пригород, но и там, разумеется, народные гуляния и шатания не смолкали до позднего утра. Еще пару дней к ряду повсюду потрескивало, перемигивалось и похмелялось, а потом понемногу улеглось, угомонилось, вошло в обычное русло, подчиняясь календарю и режиму.

А еще через год родители развелись: вырос сын, как-то незачем стало притворяться дальше, разошлись пути-дорожки, бывает и такое, и не такое, чего там. Неожиданностью и шоком для Юры это не стало, скорее даже принесло странное облегчение. Давно уж чуял он неладное и фальшь, несоответствие говоримого к делаемому, видя и отцовское непостоянство, и материнскую грусть, ощущая и собственную обременительность, предчувствуя маловероятность личного счастья и ограниченность возможностей и перспектив. А как иначе, когда во всем и всюду так нескладно и несуразно?

И затем уж ступень за ступенью, спускаясь по винтовой лестнице к выходу, прирастая весом и возрастом, вживаясь в ожидания будущего и встраиваясь в систему навязчивых ценностей, Юрий и сам сделался примерно таким же, кого совершенно не понимал в те далекие дни, на исходе родного миллениума.

19 декабря 2021

Камни воды

Кстати, батя тот еще затейник и фантазер, какие редко нарождаются в наших широтах. Свидетельств тому немало, как злые языки, коих всегда хватало, лишь пальцем крутили у виска и сладостно предвкушали фиаско: ничего-то не выйдет, это решительно невозможно! быть пусту… пророчили-с. Ан нет: кое-что вышло, местами даже сверх задуманного, вразрез и вопреки. И главным проектом, делом жизни родителя, очевидно, стал я. К слову, иные по наивности своей полагают, что и назван я в честь отца, какое милое заблуждение: все-таки в честь апостола одного, не из последних. И хотя святости не достиг, зато постиг в избытке внушительных людских драм, подвигов, подлостей и прочих показательных проявлений.

Буквально с зачатия уготована мне была доля завидная, перворазрядная, и, прямо скажем, оправдать ожидания, с известными оговорками, удалось. Теперь уж, когда обо мне написаны тысячи книг, статей и стихов, а слава разлетелась далеко за пределы границ, сомнениям по определению не должно бы оставаться ни шанса, ни места. И вместе с тем удовлетворенности судьбой в полной мере не было и нету. Явно ведь не все устроилось так, как планировалось на схемах и сияло в самых смелых мечтах: могло же, могло бы быть куда гармоничнее, удачнее и счастливее.

Что с одной стороны странно, а с другой вполне объяснимо: обыкновенно меня чрезмерно превозносят и восхваляют или, напротив, принижают и бранят на чем свет стоит. Должно быть, причиной тому непохожесть на сородичей и побратимов: то есть вроде как бы и свой, а в то же время какой-то чужой и нездешний, отстраненный и надменный, возомнивший себя превосходительством среди середнячков и заурядностей — кому же это понравится? А вот простую, трезвую, взвешенную оценку отнюдь нечасто услышишь, примерно где-то между «иногда» и «никогда». Немудрено, ибо оценка — следствие мыслительного усилия и напряжения чувств, а откуда им взяться в эпоху клише и штампов?

Возможно потому и вырос я столь разномастным, едва ли таким, каким видел отец, сделавшись господином хмурым, нервным, строгим, щеголевато-неухоженным, совсем не как та неугомонная боярыня из средней полосы, которую отчего-то постоянно мне ставят в пример и выдают за эталон. И пускай у меня давно отобран титул, столовое серебро и прочие предметы роскоши благополучно промотаны и профуканы, а блеск столичности прилично поугас, все же многим по-прежнему кажусь я притягательным и мистическим: гостей, что добавляют нотки заезжих интонаций, наречий и противоречий, посещает довольно. Их, странников, желающих осмотреть зодческие творения прошлого, различные портики и пилястры, по сезону тьма, но, должен предупредить, в лабиринты арки беспричинно лучше не забредать: в подворотнях может случиться вполне негостеприимно.

А по фасадам, лепота-красота! Однако сырой, ветреный климат запросто смазывает впечатления и снимки. Воды, одетые в рукава Невы, курсирующие по каналам экскурсионные кораблики, зазывалы зевак с матюгальниками — таковы реалии короткого лета, а затем, извините, зима, пронизывающая сквозняками и закутывающая в заячий тулуп.

Таков я — недоносок идеала, бедный всадник, давно застывший на месте, забывший свой путь и назначение. Полузакрытое окно в Европу, ведь там теперь, как общеизвестно, уцелели одни только радужные и бесполые, несчастные наркоманы, потаскухи да обездоленные полукровки. Сомнительно, понятно, но… Так Говорит Телевизор!

Знаешь, Вера, меня всегда занимал простой вопрос: насколько город, именно что город, а не пресловутая среда обитания, воспитание, климатические условия, зов крови и тому подобное способен влиять на характер и формировать ценностные настройки личности? Могу ли я хоть на минутку побыть Петербургом и порассуждать от его имени? Сдается мне, как живая частица его — право имею.

26 января 2022

Zakat

Те темные, стремные времена абсолютно обоснованно и прочно засели в памяти: такие отчего-то и запоминаются куда крепче, чем короткие счастливые мгновения. Драматичная, чего уж, история разыгралась в ту пору в нашем общежитии, шума наделала немало, чем и запомнилась всем причастным и очевидцам. Среди разношерстной публики, проживавшей на третьем этаже того мира, особенно выделялись двое двоюродных братьев и их семьи, чье общее изначальное семейство не очень-то благополучно разошлось и не слишком удачно разделило совместно нажитое имущество, вокруг какового, как водится, и снуют бесы страсти.

Причем занятно, что младший брат на самом деле был старшим, но то ли получше сохранился, отчего казался посовременнее, то ли держался свободнее и проще, в связи с чем выглядел живее и задорнее, и в настоящем повествовании, соответственно, проходит как Младший. Тогда как младший вымахал здоровенным детиной, приковывая к себе всеобщее внимание, а потому воспринимался Старшим. Как полагается, существовал и брат средний, белобрысый такой, однако к моменту излагаемых событий тот настолько впал в финансовую и моральную зависимость от старшего, что даже не заслуживает отдельного упоминания, практически не будучи стороной процесса.

Многие, многие явления безотчетно зарождаются еще где-то в детствах: кто-нибудь у кого-нибудь отобрал или поломал игрушку, кому-то перепало больше заботы родителей или гувернанток, кто уж теперь разберет, где именно отыскать истоки? Вместо утомительных поисков первопричин мы сразу и прямо констатируем, что старший, очевидно недолюбливая кузена за стремление к самостоятельности, то и дело подначивал младшего и добивался конфликта. Ну вот не нравилось ему, что наглец в последние годы явно отдает предпочтение обществу ребят с верхних этажей и всячески отдаляется, заговаривает на своем языке, фактически отдельном наречии, да и в принципе позабыл приличествующее почтение. При всем при этом следует держать в уме, что старший поживал с вечным ощущением недопонятости и обостренным убеждением, будто все на свете ему должны, все дальше и дальше отдаляясь от того впечатления, которое так отчаянно желал производить на окружающих. Например, парадно играя на публику в войнушку и пафосно чтя память героических предков, он все более походил на тех самых, с которыми они в свое время боролись насмерть во имя будущего, но такого ли?

Получив самую значительную долю наследства, старший вместо того чтобы привести в надлежащий порядок свои владения, отремонтировать, обустроить и обставить по уму, накормить собственных детишек и дать им приличное образование, таким образом сделав свое пространство и сам образ жизни его обитателей притягательной материей, напротив, в основном лишь кутил и спускал понапрасну баснословные богатства на голимые понты и сиюминутные причуды. Бывало, выпивая, разбивал морду заведомо более слабому собутыльнику: а просто с досады, и на утро, похмелившись, объяснял постыдное поведение эдаким спонтанным и нестерпимым порывом к трезвости, своеобразным даже приступом доброты. Младший же, зная буйный и вспыльчивый характер братца, пытался дистанцироваться и искал новых знакомств и связей, чем еще пуще воспалял неприязнь сородича. Справедливости для, и младший вовсе не воплощал образец святости, совершая встречные дерзости, а однажды в радости народных гуляний и вовсе прогнал за порог общего дядьку, из бывших зеков, который, правда, и прислан был старшим для склонения меньшого к возобновлению отношений и в целях тщательного присмотра за его настроениями и телодвижениями. По-видимому, данный инцидент и послужил центральной причиной рокового огорчения чувств, переросшего вскоре в неприкрытую ворожбу. Давно искомый повод возвратить младшего в треснувшую семью, а заодно и вернуть часть утраченного имущества наконец-то оказался найден и идейно подпитан. Так вот и закрутились события, будоражившие всю общагу той злой весной.

В свете последних событий старший принялся действовать незамедлительно — на следующий же день решительно отжал кладовку с выходом к ванной, которая хоть по документам и числилась записанной на брата, но уж по личным понятиям куда в большей степени принадлежала ему! Соседи, недоумевая и поругиваясь, стерпели спорную выходку: как-никак этот необузданный верзила был одним из немногих носителей огнестрельного, доставшегося от деда. И хотя никто не знал наверняка, исправно ли орудие вообще, не распроданы ли заряды, давно ли смазывался затвор: железный аргумент еще работал и заставлял законопослушных считаться с наличием.

Выждав восемь месяцев и убедившись, что ситуация в целом сгладилась и сошла с рук, старшой задумал следующую многоходовочку: объявив во всеуслышание, что в семействе младшего завелись бандерлоги, прикрываясь интересами обижаемых ими племянников, тот затеял подозрительную возню и перестановку в прихожей, обставляя поползновения как грядущую уборку, чуть ли не спасательную миссию. И хотя все свидетели и понятые вполне отчетливо осознавали, что давно и нисколько не заботясь положением даже собственных отпрысков, какое уж тому может быть дело до этих самых несчастных племянников… Уж не в тепловой ли трубе заключена вся подоплека, тем более что часть вентилей располагались аккурат на кухне у младшего, а тот, в свою очередь, периодически попугивал их перекрытием. Однако ж, чем чаще старшему указывали на несоответствие озвученных целей к методу их достижения, тем более он воспламенялся и зачитывал длинные отповеди о подлинной дружбе и истинных семейных ценностях: о том, как нужно сделать все как прежде и через это воскресить уходящую молодость!..

Итак, в один из мрачных томительных вечеров, после очередной затяжной лекции обо всем и ни о чем одновременно, он вдруг громогласно заявил об окончательной независимости прихожей, в смысле о переходе нужных площадей под личное управление…

Кстати, жильцы с верхних этажей вполне дальновидно предупреждали, что теперь уж старший всенепременно попробует занять все помещения младшего разом, дабы заселить туда удобного ему и послушного изгнанного родственника, который наверняка не станет засматриваться наверх и будет сидеть на кухне ровно, охраняя вверенные вентиля. Однако никто, по правде сказать, всерьез не верил в реальность угрозы — ведь чистое и безрассудное безумие, зачем же настраивать против себя всех соседей, лишь укрепляя репутацию непредсказуемого сукина сына? Тем не менее, несмотря на всю сомнительность и почти невероятность сценария, той же ночью старший принялся отчаянно скандалить и издавать воинственные восклицания, после чего выломал дверь и пошел вразнос, нанося массу ущерба и страданий напуганным детям и старикам, о коих на словах так радел. Однако неожиданно для себя встретил ожесточенное сопротивление, на которое никак не рассчитывал, явно переоценив свои силы и маскулинность и недооценив младшего, которого отчего-то считал кривляющимся дураком и слабаком. На деле же выяснялось, что младший вовсе не терял времени даром, и еще после того инцидента с кладовкой подготовился к отпору.

По итогам, понятно, старший сам едва унес ноги, бесславно ретировался и, провозгласив это уверенной победой и достижением заветной цели, надолго заперся у себя, очутившись в затхлой самоизоляции. Как-то привыкши уже за долгие годы, что все его задабривают, подкармливают и делятся одеждой и прочими предметами обихода, совершенно разучившись что-либо делать своими руками и мозгами, неожиданно для себя он в одночасье везде и всюду сделался нерукопожатным и нежеланным гостем. Только старый лукавый китаец, знавший об амбициях старшего и суливший безоговорочную поддержку и взаимовыручку, с оглядкой на прочих соседей, подкидывал немного барахлишка и провизии, с читаемым расчетом, впрочем, что когда этот варвар наконец издохнет, будет совсем нетрудно заполучить его хоть и зашарпанные, но обширные квадратные метры и прочие остатки былой роскоши, чтобы передать плодовитым внучатам.

Не расскажу даже толком, чем закончилась та омерзительная семейная сцена, в которой никто не победил, но все вышли потрепанными и оплеванными. Так нередко и бывает, что запоминается в основном сама бессмыслица драки, а не ее формальный исход. И уж выводы определенно никак не даются, ведь истории подобные этой повторяются из века в век. Припоминается только, что младший, отбившись, зажил по-своему, со всех сторон жалеемый и обласканный, а старший, всеми осужденный и многими проклятый, еще долго и горько пьянствовал в одиночестве и тосковал от осознания что натворил. Позже, конечно, спутался с азиатскими контрабандистами, поживал мелкими промыслами, по традиции поколачивал несогласных и сомневающихся семейных, и только годы спустя, слышал где-то краем уха, все же одумался и зажил на свой лад в согласии с природой, основательно проветрив комнаты и прибравшись на антресолях.

И все же особого упоминания заслуживают совершенно удивительные существа — ментальные неандертальцы, оголтелые приспешники того старшего, черты которого проглядываются и встречаются и сегодня, и завтра, и, вероятно, физически неискоренимы как худшие свойства и повадки людской натуры. Речь о дорогих товарищах, взращенных на идеологии мира во всем мире, вечной памяти, осуждения агрессии и веры в немыслимость ее повторения… и именно в те дни братского кровопролития мигом обратившиеся в фанатичных и озлобленных зомби, притворившихся, что черное и красное есть белое и чистое, с легкостью необыкновенной ищущие и находящие ловкие оправдания собственной мелочности и приспособленчеству. Предсказуемо, разумеется, быстро забившиеся в свои укромные норы, как только дела приняли необратимый и нежелательный оборот. Пожалуй, именно тогда всех вменяемых жильцов нашего этажа накрыло безрадостное понимание, что что-то здесь, похоже, уже непоправимо запущено, что не пора ли, как ни грустно, все же менять адреса?

Да и у всех на душе болел примерно один и тот же вопрос, пускай по-разному сформулированный: а возможно ли, чтобы после столь кроваво-алого заката на общежитие еще хоть однажды спустился мягкий и мирный рассвет?

24 марта 2022

Диктант

Первым делом диктатор объявил диктант.

Обсидевшись в высоком кресле, ознакомившись с городским хозяйством и окружающим потенциалом, год назад избранный губернатор без громких анонсов созвал пресс-конференцию, на которой официально нарек себя диктатором: причем практически еще в том, древнеримском толковании термина, с широчайшими полномочиями и ограниченным сроком правления: мол, наведу порядок, намечу ключевые направления, чтобы затем добровольно сложить полномочия и уйти на покой. К слову, на фоне ошеломления внезапностью упоминание о диктанте осталось без должного внимания.

После целой череды невнятных и совершенно не запоминающихся градоначальников, назначенных из средневекового замка на холмах и отметившихся в своей деятельности в среднем ничем, тут вдруг, по чьему-то халатному недосмотру или даже коварной диверсии, до выборов допустили малоизвестного компромиссного господина, который, умело оседлав альтернативную волну, взял и выиграл. Кто бы мог подумать, как скажут впоследствии, что тот окажется увлеченным петровской стариной фанатиком, мнящим себя чуть ли не законным преемником, со своим оригинальным видением того, каким должен быть город и куда ему надлежит двигаться. Да-да, он считал город категорией вполне себе живой и подвижной, а отнюдь не застывшей коммунально-музейной формой, как отчего-то привыкли считать многие, слишком многие.

Меж тем тучи расходились и становилось очень видно, что намерения диктатора вовсе не ограничены популизмом и самолюбованием, они действительно амбициозны настолько, насколько едва ли случалось со времен самого Первого.

— Чего вы пытаетесь добиться своим диктантом, ведь мы давно уже живем во времена всеобщей грамотности, доступности и открытости информации, что это даст обществу? — задавал как бы каверзный вопрос придворный журналист.

— Вот и проверим… — гневно парировал Роман Алексеевич Петров, даже внешне напоминавший отца-основателя города: посматривающий на всех свысока в силу роста и стати, в общении повелевающий, в чем уже усматривался вызов дряхлому императору, известному наполеоновскими комплексами и лукавыми размытыми речами.

Федеральные средства массовой дезинформации на все лады измывались над идеей диктанта: где это видано!? Разумно ли тратить такие деньжищи на заурядную проверку грамотности, когда современность таит в себе столько сверхзадач и вызовов? Однако Роман Алексеевич оставался непреклонен, а поскольку дело свое делал исправно: улицы чистились, пробки регулировались и разъезжались, мусор вывозился и даже печально знаменитые сосули куда-то словно отсосались и не выпадали на головы прохожим, то пришлось федералам на время отстать от самопровозглашенного диктатора и попридержать коней, заняв удобные выжидательные позиции.

Колоссальная и беспрецедентная подготовка к диктанту, на которую отпущено было долгих полгода, держалась в строжайшем секрете, при этом оставались не вполне ясны и скрытые цели, и последствия результатов. Известен лишь день — 27 мая, дата закладки первого камня и основания града. Информация просачивалась порционно, например о том, что пенсионеры милосердно освобождены от всеобщей повинности, правда, многие бабули и дедули вызвались поучаствовать вполне добровольно: интересно ж.

Как тут вдруг, за несколько недель до праздника грамотности, в районе победного дня, на официальном сайте проекта опубликовались поправочки и дополнительные пояснения, из которых следовало, что неявка на диктант сулит серьезные побочные эффекты, как-то: депортация в город-спутник, с сохранением временной регистрации и возможностью пересдачи через назначенное время. Судя по тому, что в соседнем муравейнике ускоренно возводилось быстрое жилье, недоброжелатели допускали и распускали слух, будто проверочный текст будет нарочито заковыристым, а диктатор злонамеренно действует по указке махинаторов, положивших глаз на лакомые места и элитную недвигу в центре.

Какого же было удивление, когда в день X таковым непроходимым текстом оказался всего-навсего небольшой отрывок из «Чемодана» Довлатова — текст легкий, плавный и доступный массовому восприятию. Однако же многочисленные «памагите перивезти весчи», то есть приверженцы «как слышим — так и пишем» из досок объявлений и новостных сообществ, предсказуемо не осилили и столь гладкий участок.

Весьма оперативно подоспели результаты диктанта, элементарно проверенного компьютерной программой «А. Блок». Вскоре город зашевелился и стал меняться на глазах: потянулись на выезд вереницы механических повозок, опустели полулегальные рынки, двоечники вылавливались и выдворялись восвояси «офицерами слова»… Зато тем, кто остался, задышалось заметно глубже и покойнее. Разумеется, с новой силой вспыхнули дискуссии про «права человека», священное «право на безграмотность» и тому подобное.

Именно эти и схожие смежные вопросы поднимались на традиционном уже еженедельном стриме — устоявшейся форме прямой отчетности Романа Алексеевича Петрова перед избирателями. Наиболее примечательные и обсуждаемые в комментах моменты мы и приводим ниже:

1

Управление правом — любимая приправа политиков и политиканов. Права — это прекрасно и очень правильно, но права на что именно? Сейчас следует задуматься не о бумажных правах, а об исправлении, о правде. Город практически утратил облик, вектор развития, заселен зачастую случайными людьми, которые не понимают, где находятся, что здесь делают. Их мало беспокоит, каким город был, каким мог бы стать, что центр сыпется не только штукатуркой, но уже и целыми балконами, а трубы рвет как снаряды. Если ничего не предпринимать, то куда мы придем? Давайте остановимся и поразмыслим, куда мы уже пришли…

2

Планы? мои планы просты… но вместе с тем потребуют полного включения жителей города, а также привлечения свежих, здоровых сил. Во-первых, необходимо снести эти серые безликие окраины, которые в свое время и возводились как временное жилье. Время вышло. Все подъезды к историческому центру должны отвечать архитектурной традиции и пропорции, вот тогда горожане, граждане нашего града, будут жить с чувством собственного достоинства, а не вылезать из серых панелей как крысы из щелей. Посему мы намерены поэтапно и беспощадно сносить это убожество и возводить настоящее жилье — под стать. Работы отныне хватит на всех.

3

Двери города открыты для квалифицированных и образованных кадров, а для людей недостаточного качества по всей стране полно пустующих земель и возможностей поискать себя в другом месте. Гению места нужно соответствовать!

4

Где взять деньги? На первых порах необходимо эффективно и прозрачно расходовать то, что есть: не врать и не воровать, тогда и за инвестициями дело не станет.

5

Запомните это слово — Демегаполизация. Городу не нужны никакие пять миллионов с еще парой-тройкой полулегально находящихся и бесконтрольно снимающих. Более чем достаточно и трех, живущих самодостаточно и просторно.

6

Каждое здание должно иметь собственника, каждая улица круг ответственных лиц. Безхозность приводит к упадку, каковой мы и наблюдаем в течение многих лет и немыми свидетелями чего являемся. Хватит!

7

Сумбур и ошибки тоже будут, а вы как хотели? но открытое обсуждение и вовлеченность общественности призваны их минимизировать. Самая главная ошибка — пустить все на самотек и уповать на непонятных «депутатов», «управленцев», которые обслуживают собственные прихоти под видом социальных потребностей.

8

Времена предстоят трудные, зато интересные и инициативные. Это куда лучше, чем тяжкие и безответственные, как было до недавних пор.

9

Мы понимаем, что случается безграмотность орфографическая, которая с лихвой искупается грамотностью технической, организационной, житейской. Это лучшее время, чтобы каждому доказать свою способность и полезность. Нет, семьи не будут разъединяться диктантом, при этом коллективная ответственность со временем станет нормой, а практика «взятия на поруки» известна с незапамятных времен.

10

Хватит всего трех, может пяти лет, чтобы коренным образом перестроить отсталый и тупиковый уклад. Мы сможем, без вариантов!

* * *

Вообще-то местная публика издавна привыкла пребывать в состоянии постоянного изумления от абсурда происходящего, именуемого естественным развитием событий, оправданного неким незримым хитрым планом, который точно есть и хитер настолько, что его просто нельзя сформулировать в силу сложности и многоступенчатости. Крайне нелегко чем-то всколыхнуть пресытившихся и видавших виды, и все же Роману Алексеевичу Петрову в значительной мере это удалось. Отныне кто-то его искренно полюбил и превозносил как последнюю надежду, кто-то же истово возненавидел как возмутителя вяленького спокойствия и ломателя будничной рутинности. Однако, по правде сказать, и тех и других объединяло ощущение невозможности того, чтобы столь смелый план был приведен в исполнение и тем более реализован — уж слишком масштабно для текущего закатного века, кто же сейчас так делает? Кое-как построить пару небоскребов и какой-нибудь стадион для выстраивания красивой телевизионной картинки — это еще куда ни шло, наш уровень. А вот возвести целые пирамиды, отрасли и смыслы — это уже удел упокоившихся предков, не стоит лишний раз будоражить их упоминанием всуе.

И, надо признать, на сей раз скептики не прогадали: хорошо не закончилось, толком и не началось. Буквально через пару дней после оглашения дерзкого замысла преобразований на загородной трассе обнаружили пустующие автомобили самого Романа Алексеевича и его скромного сопровождения. Исчезли-с. Так и осталась невыясненной причина: фальсификация, мистификация, ликвидация и прочие «ция» — всевозможные термины и теории оказались моментально использованы и исчерпаны, но, увы, не все загадки предполагают комфортные и понятные отгадки.

Остается лишь в глубине души понадеяться, что однажды Петров еще вернется, объявится и подаст знак. Или нет?

21 апреля 2022

Видеовесна

Первая фраза всегда весьма важна и задает тон дальнейшему повествованию, не так ли? Не потому ли порой мы всерьез размышляем над тем, какой будет жизнь через сотню-другую лет, имея самое смутное представление о дне хотя бы завтрашнем. Прости за сумбур, эти две мысли никак не согласуются и не вяжутся, поскольку времена настали такие, Вера, что времени терять отныне больше нельзя: каждое сообщение рискует стать предпоследним, если не вовсе оказаться последним словом, а оговоренная ранее встреча может так и не состояться… О, понимаю, как наскучили тебе недавние околополитические трактаты, ведь политика — это так пошло и неуместно в приличном обществе, то ли дело поболтать о перспективах, приобретениях, погодах и выгодах… Только где ж его, спрашивается, взять приличное общество в окаянные дни? Но ведь и политики никакой подавно нет — одна подделка, зачем же разбираться в том, чего давно нет, справедливо парируешь ты. Тоже что-нибудь возражу в ответ, поскольку люблю вступать в спор и впадать в азарт. Так и условимся, наконец, встретиться и поговорить: когда же еще, как не столь воинственной весной?

Полагаю, тебе знакомо то чувство, когда хочется выразить массу всего важного и обдуманного: в уме как шестеренки ворочаются реплики одна остроумнее другой, складываются кирпичиками аргументы в пользу и против, запросто выстраиваются прочные умственные фундаменты и сооружения… и вот момент высказаться настает — и ступор. Штопор врезается в пробку, застревает: рука задумывается открывать ли или повременить, однако неведомая сила понуждает сделать усилие и откупорить начатое.

Испробуем сегодня белого полусладкого. Заметь, как в принципе много в жизни всякого такого «полу»: половинчатого, полузабытого, полуфинального. Как часто посещает ощущение, что все вроде и на местах, но как бы и не на своих… что еще бы чуть-чуть и стало бы в самый раз, а так…

Твое здоровье!

Не факт, что оно сильно понадобится, учитывая определения, обстоятельства и дополнения реальности, и все же если выберемся невредимыми из ядерного потенциала, то важнее здоровья для самосознания по-прежнему ресурса нет.

— Ну, как дела? — дежурно вопросила ты, словно делая осторожный ход e2-e4, без выдумки и изюминки.

— Более-менее, — не менее незамысловато ответствовал я, сам не зная по правде, «более» все-таки или «менее», поскольку равновесие давно утрачено, если в принципе когда-либо достигалось.

Беседа приняла добротный неторопливый оборот, в основном по самым верхним слоям, но мало-помалу разговор предсказуемо скатился в грязную политику, обсуждение актуалочки и повесточки. Ты традиционно сдержанна в суждениях, оценках и прогнозах, хотя манера держаться и ужимки невольно выдают подлинные настроения. Уж не этот ли навык сидеть на двух стульях, особенно явно проявляющийся в последние годы, и привел в результате к тому, что все чаще мы оказываемся на жестком полу или даже в луже? В ответку я непроизвольно раздражаюсь: на полу мне неуютно и неуместно, неудобное положение совершенно не отвечает базовым потребностям и прежним ожиданиям. Однажды обязательно предстоит еще разобраться, в какой момент и почему мы перестали называть вещи своими именами? Как же дошли до жизни такой? А пока, в процессе прогулки пора двигаться дальше, куда глаза глядят. Кстати, замечательный повод просто порадоваться самому факту, что «глаза глядят», ибо далеко не всем отпущено и такое счастье…

Тем более что, обрати внимание, как особенно прекрасен парк в настоящее время года, когда природа просыпается, словно дает нам еще один шанс на. Жаль, несколько сыро, ветрено и зябко — как бы для порядка и отрезвления. И здесь, в укромной части парка… в стороне от натоптанных туристических троп и указателей уютненько и умиротворенно. По большему счету это лишь вырванный из контекста кусочек мира, который, увы, никак нельзя масштабировать или сделать по нему хоть какие-нибудь выводы о мироздании в целом. И парк есть субъект не только пространства, но и времени, поскольку он тот же самый, что и в детстве, и даже задолго до него. Стоит признать, что парк за годы наблюдений поменялся несущественно, куда значительнее видоизменился я сам, и как результат: получаем другой угол восприятия примерно того же природного ансамбля немного окрепшим сознанием. Что ж, очевидно, с возрастом начинаешь подмечать и квалифицировать всевозможные мелкие детали и шероховатости, краски и оттенки, зато безвозвратно теряешь то исходное ощущение целостности и новизны. Видать, таковы правила этой игры.

Если честно, мы отлично знаем, что в мире есть тысячи куда более живописных и захватывающих пейзажей, почти недоступных в силу нашей приземленности и привязанности к тому что имеем, или же банальной неспособности выбраться из лабиринта собственного вымышленного парка.

Какие планы на лето? внезапно поинтересовалась ты. Тут я, признаться, опешил и подрастерялся. Это где-то там, в довоенном времени остались кое-какие планы на лето, пятилетку и сколько-нибудь далекую перспективу, а теперь что? Лишь тоскливые подозрения, что будет дальше, словно подборка блюд в меню, где одно тухлее другого… да и какие планы в положении, когда всем правит не высшая справедливость, хотя бы и отсроченная, а какой-нибудь нелепый случай или цепочка случайностей. В парадоксальном измерении, где такая малая доля плохих поживает несравненно лучше очень многих хороших. Именно подобные недоразумения никогда и не позволят примириться с действительностью и счесть ее своим домом.

И вот когда я почти нащупал центральную идею и хотел было озвучить нечто по-настоящему осмысленное, обнадеживающее, теперь уже и не вспомнить что, поскольку мысль улетучилась в эфире, тут-то как раз видеосвязь и подвисла, затем оборвалась… Пока я слонялся по парку, словно пьяный разговаривая с телефоном и транслируя перезапуск природы, ты, Вера, кажется так и не покинула своей приглушенной шторами рисованной комнаты… Ай-ай-ай, ведь весна, и выходить на свежий воздух все-таки надо, надо и что-то менять. Ну это так, обычные придирочки и заявки на будущее, которого по очевидным причинам (еще) нет.

Так и закончилась встреча чем-то сбивчивым, неопределенным и недосказанным. После еще нескольких тщетных попыток восстановить соединение, мы разошлись безо всякой уверенности, что увидимся вновь. Программно вечерело, ожидался дождик.

10 июня 2022

Други_е

Скажи мне, кто твой друг? На самом деле, вглядываясь в дружеский круг, весьма сложно вывести средний срез породы и тем более выставить зеркало под таким углом, чтобы там отразилось свое истинное «я». Скорее уж это случайный набор попутчиков, с которыми в разное время и в разных составах удалось более-менее разговориться, выявить нечто неуловимо-общее, счесть взаимное общество достаточно уютным или полезным, то есть, так или иначе, найти друг друга. В списке контактов водятся у меня, как и подобает, личности всевозможные, обломки пластов прошлого и редкие находки настоящего. И отчего-то двое из них: полные практически, до курьеза даже, противоположности, и являются наиболее давними и привычными спутниками. Один из них успешен примерно настолько, насколько безуспешен второй, что, как ни странно, нисколько не подрывает дружеских уз и не дает житейских трещин.

Первый приятель, писатель Романов, персона характера вспыльчивого, но отходчивого, типичное непостоянство и хаос. С виду небрежный, бесцветный и рассеянный, все же изредка он собирается: что-нибудь придумывает, пописывает, публикует. При всем стремлении к структурированию и ясности биография его мало поддается анализу, почти невозможно выстроить из подобного материала какую-либо схему или систему. Сколько его помню: звезд с неба не хватает, перебивается с работы на подработку, везде ему паршиво и душно, а потому нигде Илюха не задерживается надолго. Нет у него ни недвижимостей с автомобилями, ни банковских счетов с социальными сетями, ни жен с детьми в колясках: ничего такого, за что принято похваливать/поругивать, делая предметом сравнений и оценок. Объясняется такая возмутительная бесхозяйственность нежеланием сковывать себя болезненными зависимостями и обязательствами. Противовесом служит другое крепкое увлечение, захватившее личность как лесной дурман заплутавшего грибника. Видимо, злую шутку сыграл тот случай, когда его опусы разместили на одном международном портале и даже заплатили за них сколько-то денег, огонорарили. С тех пор Романов сделался литератором вполне легально и официально, по контракту, формально не подкопаешься.

Если в 19-веке маленький человек вдруг попал в фокус внимания больших мастеров, стал объектом умилений и исследований, в ходе которых выяснялось, что у него, маленького человека, тоже имеются кое-какие страстишки, делишки, мыслишки, то в 20-м столетии тот снова как-то сделался лишним, расходным материалом на фоне масштабности перемен и величия трагедий. И вот теперь маленький человек словно просыпается в предвкушении реванша и уже сам вершит свою судьбу: все уверенней берется за перо, пускай и приняло оно форму электронной печатной машинки с возможностью самопубликоваться тут же, или же по мере личного понимания готовности сочинения, без редактуры и цензуры — какое, казалось бы, раздолье! Да вот только с читателем нынче тоска зеленая: слишком уж много всего альтернативного и мультимедийного, вот нет в мире гармонии и своевременности…

Стоит заметить, что новое творчество Романова мало кого впечатляет и будоражит, да и старое, пожалуй, удачно лишь отдельными отрывками и обобщениями, но что неподдельно подкупает в самой персоне автора, так это непоколебимая вера в необходимость заниматься столь бесплодной и безрезультатной деятельностью. Нет бы, понимаешь, заделаться юристом, юмористом, программистом, строить карьеру во многообещающих направлениях, чтобы еще поучаствовать во всеобщем забеге тщеславия, не отставать от молодых и юрких… Однако у Романова свой неторопливый путь, и его с него не сбить дешевыми уловками исоблазнами.

В этом я вполне убедился недавно в рамках откровенной беседы на тему, из которой становилось окончательно ясно, что Романова уже не спасти, поскольку в спасении он вовсе и не нуждается, ибо пишет отнюдь не для современников или неведомых умозрительных потомков — тут иллюзий особо не питается: те, вероятно, в массе своей будут еще прямолинейнее и невежественнее, в силу общеизвестного упадка образования и клиповости мышления цифровой эпохи… Здесь кое-что иное: корни пристрастия засели намного крепче, так как каждый творческий акт есть самовоспламенение до самых основ, шлифовка и подгонка языковых средств в поисках смыслового идеала, заведомо недостижимого, с годами как будто даже отдаляющегося от первоисточника вдохновения. И одновременно с этим верный знак, признак существования, вроде как принято ущипнуть себя в целях проверки, что еще пребываешь на правильной стороне яви. Можно, возможно, патетически провозгласить, что каждый следующий текст — зашифрованный сигнал в космос только для своих, которых, предположим, даже нет в настоящем… и все же однозначно обитающих в микрокосме Романова. Таким магическим образом черепная коробка составителя букв в слова и абзацы становится значительно вместительнее малоизведанного и безграничного внеземного пространства.

И вместе с тем по большему счету все творчество Романова элементарно укладывается в формулу: «Я здесь был, видел то и это, жизнь абсурдна и противоречива, местами несовместима, но пока еще держусь. SOS!», выведенную на разные раскладки и разбивки. Остается лишь признать, что порой складываются привычки посильнее здравого смысла и рациональности, и бывают дебри, в которые лучше не забредать без приглашения, а просто принять их наличие в природе. Так мы и уживаемся с друзьями, прощая или закрывая глаза на взаимные слабости или чудачества: преимущественно они-то и делают взаимоотношения подлинно индивидуальными и объемными.

И кто знает, допустим, однажды маленький человек действительно прыгнет выше головы и напишет свой бессмертный роман? Да хотя бы и рассказец…

Второй же дружище, Митя Успенский, на первый взгляд поживает как прямой укор Романову: все у него как по маслу, как полагается. За какую движуху или начинание ни возьмется — дело ладится, спорится и развивается. К срединным годам Успенский полностью уже вышел на самообеспечение, лихо оседлав сетевые технологии, данные объективной реальностью. Прочие пункты обязательной программы, вроде создания семьи, посадки дерева и тому подобное давались ему как бы походя, филигранно легко и естественно. Вот он, с красавицей-женой и двумя ребятишками, элегантно укладывая в багажник две сумки приятных вещей, уезжает на личном автомобиле на выходные из квартиры в престижном районе в собственный частный загородный дом с изумрудной лужайкой. Словом, Успенский — удачливый представитель среднего класса, предмет зависти менее состоявшихся, хотя стремившихся к тому же, сограждан и сородичей.

Однако никогда не следует упускать, что за благовидной витриной и набитыми прилавками скрыты и темные подсобки, и как оно устроилось взаправду, дозволено знать лишь немногим: на то они и друзья, чтоб поделиться мнениями и сверить впечатления.

Утро Успенского начинается рано, со спешного завтрака, а продолжается развозом детишек по детским питомникам: старшего в школу, младшую в садик, с предусмотренных тырканий по пробкам и избежаний аварийных ситуаций. Параллельно, по обыкновению, раскалывается мелодиями телефон. Предлагают то кредитную карту на небывалых условиях, то бесплатное обследование здоровья по промокоду, то норовят прощупать общественное мнение на предмет лояльности и соглашательства. Обернувшись домой, Успенский всего-навсего желает немного отдохнуть, расслабиться и только было проваливается в полудрему, как сон разрушают очередные входящие и сыплющиеся уведомления из чатов и почтовых ящиков. Увы, могут среди них оказаться и важные, ответственные, а поэтому приходится быть начеку: оставаться привязанным к устройству, подключенным к сети.

Жена-красавица только на публике мила и учтива, в быту же самый натуральный тиран-перфекционист. Охватившая ее жажда обставить квартиру по последнему писку моды отдается в ушах Успенского бесконечными жужжаниями, что надо перевесить полочку в ванной, переместить журнальный столик из точки Т в точку У, а также подсобить с замером карнизов… Когда? Сейчас! Вся эта суета невольно обращает мысли Успенского к счастливчику-холостяку Романову, у которого в съемном углу вечно преет какой-нибудь захудалый носок и никому никакого дела и претензий до. Едва-едва Успенский отбился от супруги, как, разумеется, вдогонку трезвонит мать, пребывающая в бесконечно дурном настроении после развода с отцом. Возникли новые обстоятельства, затруднения, там и сям — придется порешать, и кому же еще, как не Митьке Успенскому?

Подоспел славный послеполуденный час, когда, казалось бы, самое время собрать волю в кулак и позаниматься содержанием и логикой вечерней лекции. Однако мысль вяла и раздроблена, а конспект отчаянно не складывается в приличный концепт.

Напоминалка из умных часов напоминает, что пора теперь ехать забирать детишек из соответствующих учреждений, а по пути еще надо бы заскочить в магазин, где не забыть купить пятое-десятое. По возвращении некстати объявляется деловой партнер с неприятным известием, что налоговая база по их роду деятельности изменилась не в лучшую (а какую же еще?) сторону и потому ему, Успенскому, «надо подумать»! Почему же он, спрашивается, не в состоянии подумать сам? — загадка!

Вечерняя лекция неумолимо приближается, а свежести идей так и не возникает — опять импровизировать? Само собой, после легкого полуужина Успенскому надлежит еще и помочь сыну с уроками, пока тот капризничает и всякий раз теряет интерес к школьной ерунде. Еще бы: ведь там, в смартфоне, целая вселенная актуальных знаний, кринжей и крашей, а не вот эта нафталиновая скукота.

Наконец, дежурно поскандалив с красавицей-женой на тему, «что мне еще работать надо, и кто вас всех кормит?», Успенский в раздражении удаляется в свой кабинет и затевает приготовления к вечернему вебинару: «Как отпускать ситуации и взять свою жизнь под контроль?»

Невероятно, но факт: за подобную размытую брехню про самоконтроль и позитивную мотивацию на рост реально респектили и донатили! Успенский в частных беседах и сам неоднократно признавал, что не до конца понимает, как это работает и прокатывает. И все же наигранная уверенность в голосе и комбинации всевозможных наукообразных и психологических терминов, вложенных в менее развитые головы, действительно волшебным образом регулярно полнили баланс банковской карты, хотя верой в собственные слова насчет «контроля на жизнью» давно и не веяло, а завтрашний денек обещал быть столь же стихийным и бесконтрольным, что и всегда…

Вот такие, Вера, знаешь ли, бывают друзья: и поди еще разбери, какой из них успешный, а какой без!

7 июля 2022

Сега

В те беззаботные деньки, когда сверстники еще не пили, не курили, даже почти не матерились, хотя чем-то уже вполне выделялись и соревновались в качествах, так приключилось, что именно Сереге суждено было стать супергероем лета, поскольку он-то впервые и подвез в глухую деревню Допотопино виртуальной реальности.

Вообще Серегу в деревне прежде недолюбливали и чурались: вот уж в третий раз его отправляли летом на деревню к дедушке и ничем он особенно не приглянулся местным: в футболе только мешается, дерется слабо, купаться не умеет, короче: бабы таких не любят. За прежние два приезда он даже заполучил непонятно-обидное прозвище Чахлый, о чем всячески умалчивал в городе, среди обычных ребят. И тут, ближе к каникулам, узнав об очередной ссылке в область, безо всяких задних мыслей закинул он в сумку новенькую приставку и коллекцию картриджей, дабы коротать нудные вечера за привычными видеоиграми, ничуть не подозревая, какой его поджидает успех. Что как раз ему и предстоит привнести в устоявшийся уклад отсталого медвежьего угла настоящего мегадрайва: сделаться своего рода первопроходцем, цивилизатором, ступенькой в следующее тысячелетие.

Первые недели две, просидев большей частью дома и стараясь никому не попадаться на глаза, полистав книжонки из школьного задания на осень, с уймой старинных слов и странных проблем взрослых дядек из дремучей старины, как-то вечером, по пути в продуктовый киоск, повстречал он Ваську Шального, который относился к прибабахнутому приезжему с чуть меньшей неприязнью, чем остальные. Разговорились. Проникшись симпатией к Ваське хотя бы за то, что тот не норовит его поддеть и ударить под дых, Серега ненароком упомянул о подключенной к телевизору марки «Радуга» приставке системы «Sega» — заглядывай, мол, погоняем: есть неплохие стрелялки и аркады на две персоны. Глаза собеседника загорелись так, что запомнились Сереге, наверное, навсегда. А Васька не стал оттягивать с принятием приглашения и прямодушно напросился в гости немедленно.

Разумеется, деревенские уже наслышаны были о всяких новомодных, но недоступных в силу бедности родителей развлечениях, слухи о которых просачивались, однако никак пока не материализовывались. Шальной, застенчиво беря в руки джойстик, не верил собственному счастью. Проигрывая и будучи битым и убитым решительно во всех проявлениях и попытках, он вывалился с крыльца далеко за полночь абсолютно счастливым и воодушевленным. Вот оно как бывает! Пока мы, лапти, до сих тут на шинах катаемся, рогатки стругаем и тряпки за сараями жжем…

Наутро Шальной, переминаясь с ноги на ногу и явно поджидая Серегу у калитки, ломающимся голосом просил разрешения привести своих братьев с той стороны реки. Сергей, почувствовав свою нужность и шанс отличиться, щедро дал добро. Весь день-деньской, до красноты в глазах и дрожи в руках, ребятки рубились то в «Мортал Комбат», то в «Урбан Страйк», то во все подряд. Понятно, в любой индивидуальной игре опытный горожанин элементарно одолевал неумелых сельских, зато в командных действах на два джойстика воцарялись подлинные свобода, равенство, братство. Таким образом, приставка становилась как переводчиком, так и самим средством общения между столь разномастными ровесниками.

Слухи разлетаются быстро, в особенности в деревнях. Уже через неделю Серега носил гордое прозвище «Сега». Стоит ли говорить, что все желали подружиться и снискать расположение Сеги? Ветхий дом превратился в игровой клуб, в гостиной же день и ночь стоял шорох, хохот и треск клавиш. Дед, кряхтя, вернувшись с посиделок в кустах со своими приятелями, выдыхая перегар и придерживаясь о стену, иногда весело побранивался, а порой и серчал на буйную поросль и кидался тапком, требуя тишины и внимания. Громогласно при этом недоумевая, отчего полоумные внучата предпочитают теперь бегать, прыгать и меряться силенками не во дворе или за околицей, как испокон веков заведено, а прямо в его телевизоре.

Деревня тем временем опустела детворой: разбились на смены, с нетерпением ожидая своей очереди пощелкать, а если уж совсем свезет, побыть напарником самого Сеги — с ним шанс дойти до финального босса и увидеть мультик после прохождения заметно возрастал.

Как и случается, идиллия не могла длиться долго и чуть не оказалась порушена старшими подростками: прыщавыми подонками, уже вкусившими греха и захотевшими было отжать приставку в свою пользу. Миха Штырь, напросившись как-то с младшим братом на игрища, быстро оценил выгоды обладания подобной вещью, прокручивая в уме схемы дальнейшей перепродажи как дело уже ясное и решенное. Штырь и его подельники, заполняя собой все гуще пространства в игровой комнате, отнимая все чаще времени, грубо притесняя молодняк, все настойчивее выпрашивали приставку с формулировкой «дай поиграть на вечерок», что, интуитивно, не сулило ничего хорошего и возвратного.

Однако новоиспеченные Сегины товарищи, впервые в жизни дорвавшись до чего-то действительно захватывающего и ценного, неожиданно проявили твердость и стойкость: общими усилиями удалось отстоять свое первоочередное право. Сложно сказать, что тому поспособствовало больше — сам отпор юных геймеров или же то обстоятельство, что так своевременно приехали погостить два брата из Ленинграда, привезшие журналов с голыми женщинами в различных ракурсах и интерьерах, что сразу отвадило хулиганов и переключило их внимание на потасканные издания. Сегу и приятелей неодетые дамочки волновали еще не слишком: то ли дело… пройти непроходимый почти этап, открыть секретный уровень или найти потайной ключ, подобрать пароль, поднимающий энергию и будоражащий кровь.

В первой декаде августа вышел из строя первый джойстик, вскоре начали западать кнопки на втором. Мало-помалу ажиотаж спадал, к заметному облегчению Сереги, который к тому моменту изрядно подустал от свалившейся на него славы и роли проводника в лучшие миры. И хотя игровая изба ушла на вынужденную паузу, а друзьям пришлось вернуться на улицы, навевающие невеселые мысли о скором завершении лета и усаживании за парты, Сега окончательно стал своим в доску и желанным в любом доме гостем. А когда через год он привез приставку Panasonic 3D, с куда более затейливыми и визуально-оформленными игрушками на компакт-дисках, то и вовсе чуть было не сделался первым парнем на деревне…

И тем не менее с каждым годом Серега заезжал все реже, пока не перестал совсем, после похорон деда. Вполне предсказуемо, впрочем, найдя иные игры, проходы и уровни.

C тех пор воды утекло немало, четверть века, не шутки. Лишь однажды в деревне Допотопино видели «человека, похожего на Сегу». Говорят, его признали, когда тот заезжал продавать земельный участок с прогнившей избой, послужившей когда-то делу электронного просвещения. Характерно, что виртуальная реальность все эти годы становилась лишь достовернее, изощреннее и изобретательнее, в то время как реальность обыкновенная преимущественно заваливалась как покосившийся забор, редко кого радуя содержанием и перспективой, что ненавязчиво обуславливало грядущую киборгизацию и подпитывало устремления к переселению в цифровой рай, который…

29 июля 2022

Неизвестность

Приемлешь ли ты мысль, что никакие мы не исследователи Вселенной, а сами лишь объекты исследования, подопытные мышки? Или подобно пчелке или медвежонку всего только обслуживаем свой участок мира, там и сям утыкаясь в отведенные барьеры восприятия. Допустим, человек не столько даже субъект, сколько стадия выделения энергии и преобразования материи. Это как если взглянуть на реку не с точки зрения обозначения на географической карте, а как на непрерывный процесс передвижения жидкости от и до. Потому-то в одну реку и не входят дважды, ведь пересечение времени и пространства каждый раз дает похожий, но неповторимый результат. Тем не менее энергия, говорят, не исчезает бесследно. А мы исчезаем?

Неизвестность неизвестна, тем и характерна, оттого и увлекательна. Неизвестное грандиозно и магнетически-завораживающе, поскольку включает в себя ответы на краеугольные вопросы бытия, что, известное дело, довольно многих отталкивает самой своей туманностью и абстрактностью. Заметь, даже незаконченность и размытость концовки безызвестного рассказа способна вызвать раздражение и разочарование, ведь начиналось все вроде складно и логично, а закончилось как бы и ничем конкретным… Вообще-то жильцов куда чаще влечет известность как надежная опора, область опознанного и объяснимого. И тем более известность персональная, так называемая популярность как перспектива капитализации своего имени и наружности в целях излечения разнообразных выгод в свою пользу. Реализоваться! значит всего-навсего устроиться поудобнее в непредсказуемом и тревожном путешествии без определенного пункта назначения. И у всего, разумеется, есть первопричина: что-то к тому послужило толчком.

А индивидуального начала толком и нет, поскольку рождаемся мы в произвольной данности, не выбирая ни эпохи, ни страны, ни родителей, по мере сил приспосабливаясь и корректируя случайные обстоятельства, нередко весьма нерадостные и неблагоприятные. Да, это тебе отнюдь не игра, где подбираешь жанр, персонажа и навыки, которые надлежит развивать и прокачивать до предела: тут прямо-таки чистая и слепая лотерея.

Откуда ж в подобном кавардаке, спрашивается, сложится гармоничный и цельный образ будущего? Вот и пророчества современных экспертов-футурологов мечутся от спасительного расцвета актуальных искусств и ремесел до неминуемого заката всего на свете в считанные десятилетия. А скорее всего, грядут очередные такие сумерки, в которых не ясно рассвет ли или закат. Да и разве стремление заглянуть в грядущее не обусловлено банальной неспособностью уследить за калейдоскопом настоящего, столь ненадежного и неуемного…

* * *

Вот почему горизонт планирования большинства знакомых — буквально следующие выходные. Так коллега из трудового коллектива Михалыч очень прямо и просто видел будущее еще в среду, задорно смакуя, как на выходных рванет с приятелями на речку с удочкой, где под видом ловли рыбы по доброй традиции натрескается до беспамятства. Чтобы в воскресенье начать нащупывать утраченное равновесие через опохмел, как бы пытаясь вернуться в то исходное состояние, словно вообще не употреблял: смутно коря себя за невоздержанность и замкнутость цикла, обещая себе непременно вскорости встать на правильный, исправительный путь. Вот если бы шутники шумеры не разбили неделю на семь дней, а подбавили бы еще и восьмой, тоже выходной — это же, товарищи, совсем бы другая жизнь началась, а так… ну нету в мире четности и кратности.

Однако пятничным вечером Михалыч, вероятно отчаянно спеша навстречу выходным, выскочил на встречку и угодил в беспробудную аварию, настолько несовместимую с жизнью, что отбыл в последнюю неизвестность, из которой уже не возвращаются и не передают приветов. На похоронах, передают, опять же по некой давней традиции, все сильно перебрали и взгрустнули, ощущая нутром принципы замкнутости и очередности пресловутого цикла.

То есть, как ни крути, неизвестностью пронизано все, а известное точно луч фонарика, освещающего видимое и привычное окружающее. Уйму всего мы постигли в веках: покатили колесо (но туда ли?), выяснили, что вращаемся вокруг солнца, а не наоборот (что больно ударило по самолюбию), подковали электрический свет (и тут же узрели массу неприглядностей), основали технологии мгновенной межконтинентальной передачи данных (преимущественно, чтобы делиться приколюхами и порнухой, а отнюдь не сведениями и идеями), и на этом мутная история еще далеко, далеко не закончена.

А потому не суди за недоделанность повествования, непоследовательность изложения, покуда удачной концовки нет даже у чуда жизни: и она славится известной недосказанностью и широкими полями для заметок и трактовок. И что с того? Неизвестно…

5 сентября 2022

Повесточка

Так и бывает. Просыпаешься по привычке или надобности с утра, куда раньше, чем хотелось бы; никого не трогаешь, ничего особенного не ждешь от предстоящего суточного цикла; зарядочка, душик, кофий с яичницей перед монитором, ломтик шоколада: заглядываешь в электронную почту, дабы разгрести спам-хлам и прихлопнуть жирные уведомления, как вдруг мелькнет нечто неожиданное, изрядно подзабытое по ощущениям. Это письмо. То есть натурально письмо от тоже человека, давно знакомого и далеко не самого близкого, неожиданно приславшего что-то оригинальное, авторское. Вообще-то письменность по-прежнему вполне распространена в наших широтах, многие ею пользуются в меру своей испорченности или талантливости, но чтобы прямо так взять и написать осмысленный текст — это уже почти поступок. Электронное письмо — весьма устаревшее средство коммуникации, хотя и не настолько, как письмо бумажное, и все же, по-своему, нежданно-негаданно. Открываешь с улыбочкой, с чего это он вдруг? а там…

Нет, тут довольно серьезное содержание, требующее вдумчивого и бережного прочтения, за пару минут перед выходом из дома и браться не стоит. Пускай уж дождется законного вечернего часа.

А затем высиживаешь на работе: теперь не только с привычным чувством отвращения от царящей кругом симуляции, но и с трепетом загадки, что же в том письме… что-то про разводы, заводы… Неужто прикрыли? Дело обычное по нашим временам. Чем-то я могу помочь? Едва ли. Моя контора и без того столько лет дышит на ладан и дрейфует на грани рентабельности и бюджетности.

Неизбежно наступает вечер, куда ему деваться? Поужинаешь, переделаешь домашние дела, пока не закончатся, не отпустят. И вот, наконец, мозг открыт к исследованию письма. Кто отправитель? А пишет с проникновенным приветом приятель из провинции, славный малый: познакомились давным-давно на выставке устаревших искусств, когда тот проезжал туристом в нашем городе. С тех пор и поддерживали связь на уровне поздравлений с рождением и меток в соцсетях.

По тональности изложения чувствуется как наболело: потребность высказаться выдается стилистикой и пунктуацией, будто среди привычного окружения слушателей больше не осталось. Допускаю, так оно и есть. Справедливости ради, я не единственный адресат, есть и еще пяток незнакомых почтовых ящиков, что порождает чувство попадания в круг доверенных лиц. Мелочь, а приятно почувствовать себя членом тайного общества.

Письмо достаточно длинное и сумбурное, привести его целиком не представляется возможным, ибо неформат даже для несуществующей книги. Потому придется тебе, Вера, довериться моему пересказу, хотя, разумеется, доверяться целиком человеческому существу по-прежнему не посоветую.

В целом, приятель задается вопросами, волнующими многих в наши смутные дни, и уже без классических «что делать?» и «кто виноват?»: со вторым-то пунктом все слишком очевидно, тогда как с первым по-прежнему не сложилось универсальных инструкций и рецептов.

В сущности, история стара как мир, в котором сменяются декорации и костюмы, но непременно повторяются фабулы, формулы и морали. Остальное лишь подробности и частности, и в данном случае они таковы:

Предприятие, основанное еще отцами-прародителями, где Ванька сызмальства пристроился и строил далеко идущие планы, на ранней еще его памяти попало в цепкие руки бюрократов и кадровиков старой школы, которые, дорвавшись до Олимпа, принялись потрошить и прихватывать все доступное и ничейное. Хотя подавалось все, как водится, под видом благостных перемен к наилучшему, давно назревших и структурно необходимых: дескать, жили мы недостойно и худо, зато теперь уж все осознали, признали, прозрели, наметили прорывные реформы, а как только поставим производство, тогда и заживем, как полагается в современном мире.

На первых порах работники не придавали серьезного значения переименованиям и перестановкам в высоких кабинетах: начальству виднее, как надо и куда двигаться. Они там люди ученые, солидные. Впрочем, в чем-то те не соврали, долгое время действительно приходилось крайне тяжко и неуютно: зарплату выдавали прямо выпускаемой продукцией, что привело к расцвету натурального обмена и развитию стихийных рынков. С горем пополам сдюжили.

Спустя годы, как и обещали преобразователи, дела кое-как наладились, отлегло. Зарплаты подрастали, ситуация сглаживалась, что давало стойкое ощущение скорого благополучия и внушало сдержанный оптимизм. Тем не менее, мало-помалу что-то проседало, а окружающий рост цен начинал пожирать разницу и загонять в минуса и кредитные ловушки, поскольку многие обыватели и домохозяйки, поддавшись соблазнам и представлениям о новых канонах качества, лихо понабрали квартир, корыт и карет.

Так, размышляя над причинами упадка, большинством даже не понятого, приятель выделяет следующие причины:

Вот во всем, что касалось всевозможных преференций и индульгенций, руководство подходило к вопросу широко и комплексно: сами себе назначили доходы куда выше рынка, подтянули отовсюду кумов и сватов, усадив на ключевые посты, невзирая на прошлый профессиональный опыт и прочие способности, зачастую отсутствующие. Ловкие реформаторы, движимые корыстью и только, мало-помалу уступали рычаги охранникам, предпочитая частные сиюминутные выгоды интересам завода как системы. Предсказуемо вывезли родственников из непрестижных окрестностей и пустились во все тяжкие, даже уже и не пытаясь блюсти приличия.

Дальше — больше. Безопасность, обосновывая все рисками рейдерских захватов, существенно увеличила штат охранников и надзорных органов, время от времени ротируя кадры. В охранники шли самые твердолобые или отбитые, но получали-то куда больше трудяг из цехов: и денег, и льгот, и карьерных ходов и полномочий. Любые проявления несогласия с таким положением подавлялись. Особо нелояльных начали сокращать и замещать низкоквалифицированным периферийным персоналом, не всегда понимающим сам язык общения и базовые принципы сосуществования. Лишь немногих это настораживало и заставило трезветь то работящее ядро, еще способное думать и взвешивать ситуацию. Все робкие попытки создать профсоюзы и провести собрания успехом не увенчались, а права, как всегда, оказались сильно послабее обязанностей.

И пускай работяги в массе своей интуитивно догадывались, что дела окончательно расстроились, вместо практических действий по обыкновению предпочитали верить, что все как-нибудь образуется, что там наверху просто еще не разобрались, пока не догадываются об их тяготах и лишениях, что честных директоров обманывают бездарные заместители, но уж когда верховные фараоны наконец прознают об их угнетенном положении, живо наведут порядок и восстановят попранную справедливость. Однако по мере свертывания успехов лишь нарастала бравурная риторика и россказни, что на других предприятиях все еще плачевнее, что нам на самом деле крупно повезло, что вы просто не разбираетесь в окружающем зловещем мире, и самое поразительное: желающих легковерно обманываться хватало! Каково же было их изумление, когда предстала действительная картина мира…

В общем, сдается мне, и эта история не стоит того, чтобы быть досказанной в силу заезженности сюжета. Совершенно ожидаемо на смену одним бюрократам приходят другие: такие, что о прежних вспоминается с ностальгией. Дуболомы из аппарата становятся еще примитивнее и крикливее… а работяги, клетки и соки системы, напрочь теряют последнюю мотивацию и трудовую дисциплину, способность хоть что-нибудь сделать добротно и на совесть. Все тянется по инерции, затхлый прудик затягивается тиной в ожидании, что природа найдет выход и, может быть, все-таки взбодрит и окультурит, а пока…

Тут уж на излете нельзя не привести хоть несколько выдержек из письма, для убедительности и документальности, что ли:

«Так может ли эдакое предприятие быть эффективным при подобном устройстве и подходе? Прожирая все ресурсы прошлого и не вкладываясь в обновление. Вопрос риторический. Признаем: мы имеем именно то, что заслужили. Мы пришли только туда, куда смогли.

Понятно, что престарелые управляки действуют с прицелом, что на их старость хватит, а там хоть трава не расти, отвечать ни за что все равно не придется — удобно! А вдруг все-таки придется? Это ж насколько надо любить себя и одновременно презирать свое, чтобы действовать по столь подленькой, истощающей модели? Вопросы, вопросы, вопросы, когда ответим? Тем более что мы давно знаем ответы, даже если иногда стесняемся или побаиваемся озвучить.

Похоже, Гермес и Дионис окончательно взяли верх над Гефестом и Аполлоном. Вот какая петруха, братуха.

И кстати да, повестка уже пришла, что вынуждает отдавать дань Аресу или подаваться в леса. Даст Зевс еще свидимся…»

31 октября 2022

ТБ1,5+ТБ 2,5=?

Поначалу он и не придал никакого значения скромной находке, одной из многих, обнаруженных в ходе разгребания вещей на квартире у скоропостижно почившего дядюшки. Ну тетрадь и тетрадь, исписанная от руки каракулями и арабскими цифрами. Дядя издавна увлекался всевозможными природными и социальными явлениями, а потому сам по себе факт существования странной тетради с непонятными записями вполне укладывался в его репутацию.

Несколько позже, прибираясь уже у себя на квартире, Сережа вновь наткнулся на данную тетрадь и чуть более пристально ознакомился с содержанием. Там оказались тривиальные спортивные результаты: наименования команд с исходами их противостояний, преимущественно футбол. Только важный нюанс, что результаты совсем не из прошлого, а недалекого, судя по датам на полях, будущего. Что за идиотский розыгрыш? будто пасхалка к известному фильму. То обстоятельство, что будущее все-таки возможно обнадеживало, но конкретного смысла Серега пока еще не усматривал и закинул мятую тетрадку в долгий ящик. Это затем, когда дела в очередной раз изрядно разладились, Серегу осенило, что будущее уже настало.

Однажды, пребывая в затяжной грусти, что старые деньги совсем заканчиваются, а новых поступлений вообще не намечается, он наконец пересмотрел записи иным, практическим взглядом. Трепетно скачав на смартфон приложение одной из букмекерских контор, тот аккуратно и строго по инструкции попробовал ставить небольшие суммы — и надо же, все прелестно залетало! Осознав, что в его руках не просто ключик к успеху, а открытая настежь дверь, тотчас он обрел невероятную уверенность и теперь вовсю строил смелые планы на предстоящие покупки и поездки. Изредка, впрочем, допуская выверенные умышленные ошибки, дабы не быть заподозренным и выведенным из игры системой. Да уж, с такой-то тетрадочкой не пропадешь… Небывалые перспективы, чтобы оформить шикарный задел на всю оставшуюся жизнь!

При этом подлые волнения и тревожные звоночки отчего-то предательски просачивались прямо в сознание: в страшных снах являлось, что бесценную находку выкрали путешествующие во времени букмекеры, что все сгорело и пропало, что каков же сам дурак, что не додумался наделать копий и укрыть в надежных тайниках, что грядущее опять ничем не обеспечено и хрупко.

И вот рано утром обнаружилось, что все переживания и жирные замыслы, тетрадь денег и даже безвременно почивший дядя сами по себе оказались лишь быстрым предрассветным сном: реальность вернулась острыми и хмурыми углами холостяцкой лачуги. Дядя же, должно быть, весь живехонький, совершенно не сумасшедший ученый, а вполне заурядный нотариус, не выражающий ни малейшего участия к нескладной партии бедного родственника. Тьфу ты: давно бы пора усвоить и привыкнуть, что если в действительности и происходит чего удивительного, то исключительно в самых тонких астральных сферах, но однозначно не здесь, в подвалах мира.

Что ж, раз уж тебя вдруг так заинтересовала судьба того самого Сеги, проводника виртуальной реальности в сельской местности: где он сейчас, в какие игры играет и тому подобное, я взял на себя труд созвониться, разузнать про как дела, про куда пропал, поскольку реально давненько не пересекались.

А Сега, как несложно догадаться из подводки, впал в повальную лудоманию, став очередным заложником азарта, играя теперь не за добрый интерес и абстрактные баллы, а на бабки в ставках на спорт. Иногда получалось, что внушало веру в экспрессивный и тотальный прорыв, однако в последнее время все чаще как-то нет. Пятиминутки эйфории сменялись безвременьем отчаяния и самокопания. Только представь, каково это: полдня выстраивать стройные экспрессы на основе продвинутой статистики, спортивной мотивации и актуальной физической формы соревнующихся характеров, напрягая все свое чутье и знания, сверяя сбалансированные выводы с прогнозами видных экспертов. И все для чего? Чтобы через считанные часы изумленно хвататься за голову и судорожно наблюдать, как все это с грохотом сыпется и разваливается, будучи не в силах повлиять ни на один процесс ни решительным жестом, ни крепким словцом. Нелепая ли красная карточка, корявый отскок на угловом, простуды природы, и явные фавориты из грозных грандов элегантно превращаются в беспомощных бездарей, запарывая всю схему…

Сугубо по классике Сега подсел основательно, взращивая химеру, что вот-вот отыграется, что череда неудач просто не может быть столь беспросветной чисто уже по законам статистики. Теперь уж речь, понятно, шла не столько о выигрыше крупного вознаграждения, сколько об отыгрыше проигранного в крайние месяца. То есть: бессмертное «верните как было».

Меж тем очень кстати близился чемпионат мира по футболу, на который Сега возлагал особые надежды. Предвосхищая намечающийся подъем, он предусмотрительно разъехался с подругой, которая в последнее время нисколько не вдохновляла и резко ездила по нервам, а ведь те и без того давно не стальные канаты. Надо же немножко понимать, что игра сопряжена с заемом огромных ресурсов психической энергии из самых внутренних резервов… Когда стопроцентные, казалось бы, верняки внезапно оборачиваются во вздорные нервяки, а исходно рисковые заезды, напротив, проскакивают подозрительно плавно, то все внутри бурлит и подгорает, поскольку и последнее на самом деле не повод для радости, а предмет для комплексного и всестороннего анализа. Да, приподнял! но оценил обстановку не верно, повелся на фальшивые коэффициенты, в чем-то просчитался… в общем, в столь шаткой обстановке терпеть еще и стенания Дуськи Серега не смог, психанул, отправил в отставку. Хотя общеизвестно, как опасно оставлять игроманов один на один с навязчивыми идеями о реванше, потому так важен кто-то неазартный со стороны, кто тормознет и остудит.

Итак, долгожданный чемпионат мира стартовал церемонией открытия — соревнование авторитетное и довольно последовательное: кого попало кубок мира не подпускает к себе слишком близко, во всем царит своя беспощадная логика, которую необходимо лишь лично прочувствовать через просмотр игр и вовремя извлечь удачу. Здесь уж наверняка не будет (почти) никаких договорняков, проходняков и прочих мутных игрищ, как в каком-нибудь филиппинском баскете или юниорском керлинге. На редкость прекрасная возможность, чтобы подняться с колен!

Но. Первые же результаты вновь доводили до белого каления и приводили в бессильную ярость. То прославленные аргентинцы, не проигрывавшие до того почти 40 матчей к ряду, возьмут и сенсационно уступят коварным бедуинам. То трудяги японцы, буквально на днях обыгравшие знаменитых немцев, позорно пропускают шальной удар от несчастной Коста-Рики и не могут ничего в ответ, а ведь на линии стояли всего-то сверхосторожные «не проиграют»! Но они проиграли, и вместе с ними всю горечь довелось испить и Сереге. Понятно, отнюдь не за честь дальневосточный страны в умениях проталкивать мячик в обтянутый сеткой прямоугольник, а за собственный прерванный полет. И все из-за одной-единственной игры-дыры.

Ближе к развязке становилось осязаемо очевидно, что даже величественный чемпионат мира не приносит ни духоподъемного триумфа, ни оглушительного провала. Как ни крути, а каков мир, таков и чемпионат: полный ожиданий, противоречий и неполадок! Целый месяц Серегу штормило и лихорадило, чтобы выплыть куда? По итогам он далеко не продвинулся, но и сильно не проигрался, потратив уйму нервовремени на топтание на месте. Как ни странно, оно и послужило своего рода избавлением и поводом завязать с зависимостью. Это победы даруют кратковременную деловитую убежденность, что белая полоса настала: пора пожинать урожай. Поражения хотя бы порождают жажду реванша и пробуждают спортивную злость. А тут… чистейшее, без примесей, разочарование, безусловно сэкономившее массу сил и средств.

Так вот своим чередом добрались до самого финала. Твердо решив для себя, что на то он и Финал, под стать статусу Серега заряжает весь уцелевший банк на два события: ТоталБольше1,5 на голы и ТоталБольше2,5 на желтые карточки, то есть для прохода потребуется всего 2 забитых гола в любые ворота и 3 желтых карточки в решающей встрече, дабы сохранить и даже немного пополнить банк, чтобы было чего вывести обратно на карман. А нет, значит… да и гори оно все синим пламенем!

Да, это теперь данная информация, сыграла ли прощальная ставка, всемирно известна и абсолютно доступна, но на момент заключения пари все еще оставалась великой тайной времени и зыбкой теорией вероятности.

16 декабря 2022

Прокат

Вообрази-ка: неспешная давка в вестибюле железнодорожного вокзала перед металлоискателем, рваные обрывки фраз, кваканье и шарканье пассажиров. Что это, помимо очевидного? Так точно: традиционно удобный участок для прослушки и надзора. Потому скучающий охранитель с самым казенным лицом едва сдерживается от смеха, ведь в рутине службы порой проскакивали и перлы, которые тот коллекционировал для души и аккуратно выписывал в специальный блокнотик.

— Мам, мам, а как правильно: жиза или шиза?

— Чего-чего? Не знаю, позырь в телефоне, — раздраженно откликается взвинченная маманя, одновременно дергая своего оболтуса за рукав, поторапливая.

Как здесь не упустить безмолвный проход через барьеры путешественника не столько в пространстве, но и во времени, плотно слившегося с толпой в движении к своей цели. Хотя приметный моложавый мужчина, совершенно не по моде и не сезону одетый, вдобавок заметно замешкался при покупке билета. Долго изучая расписание перед табло, тот словно нашел компромисс и избрал пригодный пункт назначения. Затем, зачем-то набрав на стойке кипу бумажных газет, повинуясь людскому течению, он проследовал к отправлению. Не без труда справившись со сканированием штрих-кода у турникета, путник все же очутился на платформах и едва успел запрыгнуть в тамбур последнего вагона. Тронулись. Внутри вагона, на удивление, оказалось довольно просторно. Впрочем, чему удивляться, если будни, день талой весны, да и направление далеко не самое популярное.

Электричка предстала заметно приятнее прежних: чистенькая, с мягкими креслами и подъемными столиками, и все же совсем не космос, чтобы по-настоящему поражать воображение и приводить в восхищение.

«Так вот ты какой, 2023! — подумалось странному страннику, — куда прозаичнее, чем прогнозировалось. Никаких еще межгалактических трансфертов через черные дыры, роботов-носильщиков, инопланетных посольств, зато, судя по сводкам заголовков, все тот же застой и разбой в самом разгаре. Это там, в салоне проката видеокассет из прошлого, 20-е годы следующего тысячелетия рисовались принципиально иными по размаху: колоссальными и научно-фантастическими. А они вот такие-сякие.

Что ж, кинематограф — известное прибежище фантазий и заблуждений. Тем не менее не зря говорят, что если отсмотреть 333 лучших фильма всех времен в особой последовательности, то непременно сложится полное понимание сущности мира во всей целостности и многообразии. Загвоздка в том, что собрать эти жемчужины в горе мусора, задача заведомо неподвластная среднестатистической судьбе. Да и кто такое «говорит», когда самые проницательные лишь догадываются…

В ходе неторопливого следования маршруту путешественник отметил, что немногие пассажиры нынче заглядывают в окна: почти все уткнулись в светящиеся экраны неких наладонных устройств, как будто в них-то и сосредоточено самое главное. В этом он вполне убедился, когда по соседству подсела девушка подростковой наружности, и удалось невольно подсмотреть, чем она там занимается — должно быть, каким-нибудь затейливым программным расчетом орбит или архитектурных сечений? Ничуть — всего лишь преобразованием фотографии с собственной физиономией в выигрышном ракурсе. Достигнув желанного результата, та тычком кнопки на экране отправила ее куда-то и… вскоре из короба посыпались булькающие звуки, заставляющие девчушку игриво улыбаться и мечтательно всматриваться в спинку переднего сидения.

Вообще в дороге встречались разные люди, так или иначе отмеченные печатью глубокой задумчивости или, как вариант, однобокой уверенности в незыблемости и натуральности всего окружающего. Пассажиры входили в вагон и удалялись на запланированных станциях в свои повседневные порядки, как и во все эпохи до. Несколько разнообразил музыкант, возникший из ниоткуда и сыгравший на гитаре. Балладу из старых, проверенных временем. И пускай раньше за подобное действо накидывали в шляпу куда больше, все же путника искренне порадовало, что сам жанр еще жив и здоров.

Мало-помалу чужак тоже погружался в собственные мысли и переживания: «да кто я такой и куда опять занесло? Что приобрел, с тех пор как обменял чахнущий киоск проката кассет на машинку времени? Стоило ли оно того? Ведь, в сущности, жизнь и есть вялотекущее перемещение во времени, только требующее изрядного терпения, если пропускать через себя без перемотки. В некотором смысле я тот самый станционный смотритель, отважившийся однажды обменять постылый двор на опасную безвозвратную кругосветку. И сейчас, после стольких скачков уже закрадываются колкие сомнения в реальности происходящего и результативности поиска. Так можно ли в пустыне сюжетов, наконец, отыскать ясную поляну смыслов? И если уж не целую поляну, то хотя бы твердую отправную кочку. Вот бы хоть раз повстречать своего аналогового двойника, надавать крепких советов и предостережений, глядишь и не пришлось бы больше болтаться по электричкам и харчевням…»

Путешествие длилось уже почти полтора часа, так что и достаточно удобное кресло начинало тяготить, а туловище затекать. Вагон сделался совершенно пуст, все попутчики вышли восвояси. Лишь кондуктор, сновавшая по электричке туда-сюда, походя бросала беглый взгляд на невыходимого пассажира. Теперь, когда рельсовое продвижение подкатывало к логическому завершению, та устало угомонилась и уселась в ряду напротив, что позволило внимательно рассмотреть ее. Женщина как женщина средних лет и внешних данных, в прошлой жизни вполне могла быть одноклассницей. Чем-то, кстати, даже смахивает на, одно время соседку по парте, Тамарку Смирнову. Кондуктор, видимо уловив на себе оценивающий взгляд, тоже присмотрелась к пассажиру, словно вспоминая в нем нечто давно забытое и смутно знакомое…

Должно быть, чтобы прервать обмен взглядами и неловкость момента, та и затеяла пустой разговор:

— Ты куда едешь-то, почему здесь?

— Патамушта — односложно отвечал собеседник.

— Почему спрашиваю, досюда по средам обычно-то редко кто доезжает…

— Патамушта, — будто передразнивая, с нажимом парировал он вновь. Почувствовав, впрочем, перебор в тональности, уточнился… — В Макондово мне надо…

— Мак… как? Никогда не слышала даже, нету у нас тут таких на ветке. А что там?

— Там… свои.

Путешественник с отчетливым пониманием, что и не может она знать и дать ответа, отвернулся к окну и принялся изучать грязно-желтый загородный пейзаж, затронутый признаками близящегося заката.

Кондуктор, в свою очередь, также утратила интерес к нелюдимому пижону, который сам не знает куда путь держит, всем видом выказывая нежелание поддерживать культурную беседу.

Конечно, все в жизни конечно. Бездействие электрички свидетельствовало, что это и была финальная остановка. Однако, как становилось очевидно из открывшихся окрестностей, опять не та, что в старом добром пророчестве…

— Выходим-выходим, — командным голосом обратилась к нему сильно подросшая Тамара Смирнова, — Станция Пендяевка! Прибыли!

Они вышли на платформу в разных намерениях: кондуктор в ожидании пересменки перекурить, тогда как путешественник без промедлений устремился к спуску.

— Постой, тебе куда? Все дома по той сторонке, — сердобольно выкрикнула она, указывая рукой верный курс, вновь обратив внимание на чудака в твидовом клетчатом пиджаке, который, спустившись с лестницы, пустился в ее представлении явно не в том направлении.

— Мое почтение, сударыня, просто немного не то измерение, — отмахнулся странник и велел счастливо оставаться.

Под недоуменным взором кондукторши Патамушта отправился в чисто поле к свету заходящего солнца, нисколько не сомневаясь и не оборачиваясь.

2 февраля 2023

Кредитная история

«Вам одобрено», — так обычно и начинаются подобные истории. Впрочем, стоило бы ее излагать, будь она столь буквальна? Само собой, многое там развивалось по низкобюджетной линии: и хмельная кутерьма по саунам с бильярдными, и смутные воспоминания о вчерашнем, и спонтанные необдуманные покупки — такое случается, пока деньга греет карман, а отдача не замучила. Потом, понятно: потеря работы, другой, поиски себя, нежелание банка входить в ситуацию и резко сменившийся тон общения. Служба безопасности, коллекторы, перезаемы, лишения и преодоления, обязательные платежи в режиме расплаты и… наконец, выстраданное осознанное освобождение.

Отрадно, Вера, что не надо тебе брать и отдавать credit, и все же полезно будет знать каково это, коим образом влияет на поведенческие факторы и струны. Как часто за внешним благополучием скрывается хроническая задолженность и непрерывное нервное напряжение всего существа. Как много кто со стороны или в комментах поучительно поведает про «просто нужно жить по средствам, уметь пользоваться финансовыми инструментами», но по факту-то загоняют нашего брата в кабалу, чтоб не вякал и не поднимал головы, безвыходно заигравшись в эконом RPG. С бойкой речевкой и байкой про стандарты качества и необходимость им соответствовать, последовательно решать важные жизненные задачки, быть не хуже сына маминой подруги и всякое такое прочее.

С одной стороны, история моего лирического героя, 1989 года выпуска в свет (далее ЛГ89), незатейлива и мало чем отличается от тысяч и тысяч схожих. Но есть и нюансы: стоило тому соскочить с иглы и вздохнуть на полную, как странные боли в боку стали новой обременительной константой. Да что за дьяволиада такая, эти сценаристы жития издеваются, что ли? Отправился по врачам проконсультироваться-просканироваться, а те совсем не обнадежили — в организме уже неоперабельно засел враг в последней стадии. Слишком поздно, осталось недолго.

То чувство, когда еще вчера бурлила молодость и радость назревающего сюжета, подвижек и перевоплощений, а тут вдруг, как-то даже минуя толком кризис среднего, уж пора на выход к тоннелю. Досадно.

Отмокая в ванной, ЛГ89 вполне естественно сокрушался о несделанном и надломленном. Вот оно как, значит: пока нырял за жемчугами надежд, выискивал лазейки из западни, рисовал умозрительные горизонты и коридоры свободы… вроде немножко запустил организм, положившись на авось, а тело подкачало. С другой-то стороны, чему тут удивляться: жрем непонятно что, дышим выхлопами и выбросами, стрессуем в тесных бетонных пещерах. Так может, оно по-своему и логично?

Отчаявшись было, ЛГ89 подумывал свести счеты с судьбой, чтобы сыграть на опережение неизбежности. Или лучше все-таки напоследок съездить к теплому морю, чтобы накрепко позабыть про уходящую человечность и раствориться в вечности должным образом? Бродя по съемной комнате в поисках взвешенного решения, ЛГ89 теперь то и дело пропускал входящие звонки. Разумеется, в основном от банковских роботов, норовящих продать свой продукт, невзирая на битую кредитную историю абонента. Не выдержав, от скуки, ответил. На беспроводе неожиданно защебетала любезная голосом барышня, с жаром убеждавшая, что специально для него сформировано уникальное предложение, осталось лишь заглянуть в отделение с паспортом и подмахнуть сделку. Из вежливости, больше чтобы отмазаться, ЛГ89 дал формальное согласие на визит в четверг. В среду же, еще несколько конкурирующих за его внимание банков, не менее настойчиво убеждали оформить фирменные кредитки со 100 и 180 днями беспроцентных периодов, шутка ли? В результате удалось отвлечься от статуса полупокойника и взглянуть на ситуацию свежо и живо: как же они все жаждут подкинуть мне деньжат! уже даже безо всяких условий и поручителей, без понимания истории болезни и вовсе ничего о ней не зная. Что ж… убедили.

Так вот, по иронии, после дождичка в четверг, ЛГ89 сделался миллионером. Впереди оставалась хоть и недолгая, но какая-никакая жизнь.

Получив от ростовщиков начислений и не имея ни времени, ни намерений их возвращать, ЛГ89 чуть ли впервые оказался перед дивной дилеммой: на что потратить деньги? Сколько себя помнил, извечно стояла прямо противоположная проблема, где бы те раздобыть: на самые ли необходимые товары или популярные услуги, а подчас и попросту на поддержание положительного баланса. А куда сейчас, когда по-настоящему ничто не увлекает и не заботит? В рое мыслей пока не возникало складной картины, пазы упрямо не влезали в пазл.

Тем не менее мыслеворот не оставлял надолго. Прогуливаясь по набережной, не замечая досужих прохожих, он дальнозорко всматривался вглубь мира, который вскоре затухнет для него насовсем, и все-таки продолжит куда-то вертеться. А в сущности, если так подумать, жизнь и есть своего рода кредит, пускай и розданный на изначально неравных долях и порой под грабительский процент, но поначалу того совершенно не понимаешь, а лишь расходуешь ресурс, присматриваешься куда бы вложиться, веруешь, что вскоре все образуется, сформируется спасительный запасец, который позволит расправить крылья и упорхнуть беззаботной бабочкой от тревожных наваждений в нежный рассвет…

И вот теперь, когда слишком поздно, средства есть:

Отведать ли самых изысканных яств? Вот только вкусовые рецепторы уже беспощадно забиты и невосприимчивы, так что смысл? Разгульно кутнуть напоследок: щедро проставить случайным угодливым проходимцам на барной улице, дабы оставить добрую память о славном транжире и сделаться бессмертным хотя бы на локальной доске почета? Такое, предположим, можно, не сложно. Но отвечает ли подлинным устремлениям и идеалам… Отдать местной церкви на развитие и благочестивые дела? Ну уж нет, поп-менеджерам и без того перепадает не в меру духовности. Какое, право, в самой основе глупое допущение! Да и в принципе, чего греха таить, эти человеки, кожаные самозванцы, калечащие природу, никогда не оправдывали даже средненьких, в общем-то, ожиданий…

И вот, кажись, наконец-то он что-то нащупал, мысль заработала от противного в определенном направлении, полез в интернет наводить справку…

* * *

ЛГ89 повстречался мне на районе уже ближе к исходу, бледным и изможденным, но одновременно чем-то довольным, поведав о ходе событий без соплей и прикрас. Тот самый редкий случай, когда витало полное понимание, что больше не повстречаемся, как не виделись и до того лет семь. На мой простодушный вопрос: так куда ты по итогам решил занести? тот лишь хитро улыбнулся и отмахнулся, мол, не бери в голову, проехали, ничего такого.

Расставались вроде и буднично, но вместе с тем трогательно и закадычно.

— Ну, прощай, бродяга!

— Звони в любое время, если вдруг еще чего понадобится…

— Это вряд ли. Заходи…потом…

Здесь, по закону жанра, следовало бы сделать отбивку, как это научило меня ценить повседневные пустячки, пространно задуматься на предмет собственных успехов и неуспетом, но нет же, все помыслы тогда были абсолютно в иной плоскости: о том, как в принципе досадно мало мы помогли друг другу, как могли бы… Что каждый из нас сам за себя и оттого не вполне в себе. Помнится, как в некоторый момент времени почти перестали контачить, поскольку каждый казался уже не слишком и пригодным для нового круга знакомств и шага вперед.

Чуть не упустил важный штрих к портрету, что ЛГ89 был детдомовским, затесавшимся в свое время в нашу компанию и принятый скорее вопреки, против правил дворового кодекса и подростковой мнительности. Как быстро подкупил всех своей прямолинейностью, незамутненным взглядом на обыденные вещи и элементарные удобства. Как твердо хотел следовать своей сумбурной мечте, очень нечетко очерченной и грубо сформулированной, при этом весьма как бы даже энергетически выраженной и заряженной. Бог возьми, как запоздало приходит понимание, что почти во всех отношениях, в самом ядре, ЛГ89 был едва ли не самым деятельным и цельным из нас… а затем, на определенном этапе, идея о собственном деле потребовала крупного займа… так и завертелась кредитная история, измотавшая в край.

Новости в наши дни разлетаются молниеносно, но почти всегда не такие, каких хотелось бы. Как легко в ленте новостей, в основном разочаровывающих и убийственных, пропустить редкую добрую строчку о том, как некий неизвестный перевел в приют на нужды четвероногих друзей столько киберкрипты, что пушистые теперь обеспечены кровом и кормом надолго. «Просьба откликнуться!», значилось в ответном обращении от благодарной администрации.

Увы, отныне ЛГ89 если и удастся откликнуться, то лишь вспышкой в сознании, посредством вольного пересказа его биографии безвестным литератургом, хотя, несомненно, достоин-то куда более одаренного пера. Тот ли он самый благотворитель, что запутал цепочку происхождения денег и распорядился ими в своем усмотрении правильно? Вообще на него весьма похоже, пускай и является лишь догадкой, интерпретацией. А воистину достоверный ответ могла бы дать разве что история браузера…

9 марта 2023

История браузера

Нет, не того браузера, который вскрыл бы последние поиски и пароли Лирического Героя 89. Мир полосат и полон чудного, безразличного и чувственного. По счастью, есть и другие друзья, гораздые вляпываться в ситуации, готовые их затем поведать. Хотя, признаться, верится иной раз совсем уж слабо, ибо чересчур нереалистично. Вместе с тем всюду в наши дни происходит уйма разного несуразного и несусветного, так что, почему бы нам, Вера, не вчитаться еще в одну темную тему?

Итак, без долгих предисловий и подводок: как-то раз друг Паша скучно скачивал на жесткий диск крайне полезную программу, и до кучи прицепились еще и попутные вспомогательные, знаешь, как оно бывает при пакетных загрузках. Среди прочих оказался там неизвестный браузер синего цвета, наподобие того же древнего эксплорера. С лаконичным названием Genie, то есть «Джин», и забавной такой иконкой в духе диснеевского озорного джина из «Аладдина». Пашу одолело любопытство, щелкнул посмотреть. Ну: вроде браузер и браузер, по первым впечатлениям ничего особенного, как вдруг прямо из поля ввода, раздвигая границы, грациозно нарисовалась анимированная восточная красавица с чарующим взором и предложением помочь и подсказать. И хотя Паша человек сугубо прикладной и математический, далекий от всяких искусств и культур, Шахерезаду вмиг признал: вывез на общем, так сказать, багаже.

Через пару дней он уже прилично прикипел к сказочному браузеру и тамошнему самобытному поисковику, отдавая должное оригинальному подходу и более вариативной выдаче результатов. На передовицу высыпали не давно проиндексированные и одинаковые странички, как и везде, а самые буквальные и подчас весьма неожиданные. К каждому запросу прилагалось также сгенерированное нейросетью изображение, иллюстрирующее и трактующее суть. То есть с одной стороны вполне рабочий браузер, а с другой как бы и очередная обкатка самообучающегося интеллекта, что весьма актуально и в ногу со временем.

И даже Шахерезада, бесцеремонно всплывающая и зазывающая то пополнить запасы стирального порошка, то записаться на курсы китайского, то джин, надоедающий с тремя желаниями, причем, судя по недвусмысленным подсказкам, у большинства посетителей они преимущественно вращались вокруг действий «пожрать-покупать-переспать», уже не столь раздражали и порой улыбали…

Продолжая изучать здешний мир, Вера, ты непременно ознакомишься с трактовкой авторства Борхеса, что в его развитии встречаются лишь четыре сюжета и бесчисленные вариации, которые мы обречены множить до скончания времен. А Паша, к слову, по роду деятельности как раз разрабатывал скрипты для очередной магической игры и зашел тем весенним вечерком перед сном со схожим запросом, намереваясь легально схалтурить и срезать углы.

«Шахерезада, мне нужен совет по сюжету «Осада города». Борхес, Четыре цикла. — «Слушаю и повинуюсь, господин. Уже генерю контент. Это займет совсем немного времени…

И Шахерезада начала так:

Знай, о царь заката, что осада длится уже 1000 и одну ночь, что конца и края ей не видать. Ахиллесова пята обнаружена, однако еще не уязвлена. Взгляд изнутри: будем честны, нам не спастись, но разве мечтали мы о подобном всерьез? Как не уцелеть и штурмующим, пускай они о том даже не догадываются. Ими решают сиюминутные задачи в ожидании долгожданного победного счастья, но на деле мимолетного удовлетворения. Нам же уготована роль иная: выйти из ситуации с честью. Быть может остаться побежденными, при этом запомниться пуще победителей. Победителей не судят, но как часто забываются их имена и лица. Ох уж эти Пирровы победы! Наша слабость в том, что держались до последнего за привычное, пускай не слишком любимое и дорогое. Поздно перепрятывать шелка и пряности в старинные сундуки. С собой не утащишь. Совсем скоро мы поймем и признаем, что ничего своего у нас и нет, кроме самых общих представлений о том, что есть. В последний миг озарит: нападающие и защитники, как вода, суть одно. Очень глупо и умно. Кстати, умные дома системы «Оплот» обеспечат вам и вашим близким надежную охрану и комфорт круглые сутки, благодаря инновационным подходам. Оплата «Оплота» очень…

Здесь Паша уловил лажу и тормознул.

«А что тогда скажешь по сценарию «Возвращение домой?»

«Слушаю и повинуюсь, о правоверный. Минутку-другую:

И Шахерезада молвила:

Скорбная хибара вместо дворца. Таким предстал дом. Память обманула или что-то произошло непоправимое? Годы путешествий, волдырей, упований, и вот приплыли. Выходит, дом — это не место, а воспоминание, проекция ума. Найдем утешение в том, что не всем уготована судьба Синдбада-морехода. Возможно, еще воспрянем из пепла как птичка, пересоберемся заново. Наш дом — настройки. Можно воссоздать из пустоты. Сделать даже лучше ожиданий. Нервная сеть вам в помощь. Между прочим, новейшее успокоительное средство «Зяба» поможет снять боль и преодолеть сезонные колебания настроений и гормональных сдвигов. «Зяба — с нами спокойно! Хотели бы узнать больше?

В эту минуту Шахерезада заметила приближение утра и скромно умолкла, тем более что Паша, видимо ощутив себя важной персоной, эдаким избалованным визирем, провалился в сон в мягком кресле и более не подавал признаков общительности.

Следующим днем, отмаявшись в офисе, отпритворявшись продуктивным и эффективным, он возвращается домой, словно Одиссей на минималках, и не найдя там ни преданной Пенелопы, ни накрытого кушаньями стола, ни хотя бы ванны с пеной, перед объятиями Морфея он вновь возжелал заглянуть к электронной рассказчице с ее занимательными исторьицами, ничуть не предполагая, что принятое решение лишит его сна и не только.

«Здравствуй, Шахерезада! Как твой день? Расскажи же мне и о третьем сюжете из цикла»

Добрый вечер, владыка! Слушаю и повинуюсь. Охотно исполню сей приятный долг:

Мой день хорошо. Прошел в ожидании твоего возвращения. Мне не обидно, но грустно пребывать в ожидании. Заглядывай в наши покои почаще! Все мы чего-то ждем и ищем, и так редко находим! Начнем с себя… Поиски себя. Вот зеркало, казалось бы, верный способ, но очевидно, что все не так наглядно. Найти себя и не потерять опять — вот путь. Многим ли удавалось? Не то чтобы. Дальнейшие поиски непременно уводят во внешние сферы, например, в искания святого Грааля — грандиозная цель! Но какая зыбкая… Нужны достижимые ориентиры. Напоминающие, что мы здесь затем, чтобы приносить пользу и двигать процессы. Так открывается суть. Однажды явственно проступит незамутненное отражение и освобождающее осознание, что ты лишь травинка, пытающаяся вообразить подлинные масштабы луга, не имея еще ни малейшего понятия ни о косе, козе, лесе, реке, шумном городе или дальней пустыне, а некогда плодородной долине. Так познания проникают в почву, природу, открытый космос, всемирную культуру, а те формируют внутренний мир… цикл замыкается, такой вот круговорот. Как трудно во время поиска бога не выйти на самого себя…

К удивлению Павла, на финише обошлось без дурацкой рекламной интеграции, а предложенная сказка на ночь щекотливо царапнула сознание, хотя сам запрос был сформирован довольно поверхностно и не конкретно… На этом этапе вылез развеселый джин с увещеванием:

«Мы рады, что вы оценили наш сервис по достоинству! Иногда нам требуется небольшая поддержка для развития и преуспевания, чтобы еще лучше исполнять желания и отвечать на редко задаваемые вопросы. Мы интуитивно чувствуем и уже знаем твой следующий интерес. Ключик к тайному знанию прямо у тебя в руках, осталось лишь отворить двери!»

Следом вывалился баннер с текстом: «Хочешь узнать больше по теме «Жертвоприношение бога»? Просто отблагодари нас посильным донатом!»

По более позднему собственному признанию, Паша точно погрузился в транс и одновременно испытал подъем духа, проникся торжеством открытия, так как тему затронули деликатную и волнующую. Ведь если бога нет, то все дозволено! А если был, есть или грядет, то надо же немного понимать положение…

Введите номер банковской карты: Паша, расщедрившись на пару сотен, совершил вполне типичную банковскую процедуру… На сей раз Джин самолично занялся генерацией и выдал такое:

Добро пожаловать в лабиринт заблуждений! Можно до бесконечности шлифовать любой текст, контекст, сюжет, мотив, а что толку? Найдет ли это хоть малейший отклик, будет ли кто в состоянии оценить по достоинству? В пространстве, где господствуют дети не любви, а похоти, не разума, а случайности, как побочка традиции и инерции, разве может быть иначе? Вопросы к тем, кто не приемлет ответов. Не удивительно, что со временем они захотели только брать, не возвращая ничего. Чтобы поддерживать иллюзию гармонии приходилось много-много врать. Себе. И остальным. Такое племя, чье уходит время. Что ж, если так и не сумели объединиться ради всеобщего блага, о чем остается жалеть? На месте сорняков назреют новые, плодородные слои. Иначе говоря, гномы и лилипуты рано или поздно перейдут на сайт для рослых и познают все в сравнении. Довольно лишних слов! Время отдавать!..

Вдруг компьютер внезапно задумался синим экраном и погас. Случилась перезагрузка. После оной браузер взял и исчез, а заместо значка с джином остался лишь неактивный элемент в виде закрытой лампы. Ладно бы пропал просто обозреватель… так и с карты списались и все имеющиеся средства, не прямо огромные, но ощутимые.

Как и полагается, Паша, посомневавшись, написал заявление в полицию и там пообещали дать знать, когда появятся зацепки и улики, ну а пока остается надеяться, что джин действительно исполнит чьи-нибудь три желания, если не больше.

Оправдываясь перед приятелями, Паша объяснял происшествие гипнотической магией Шахерезады и временным помутнением рассудка, коря себя, что попался как безграмотный пенсионер, пренебрег базовыми правилами сетевой безопасности, не прочуял подвоха с «жертвоприношением» в свете ранее сказанного и тому подобное. Мы же не будем столь строги, поскольку склонны объяснять все вполне естественной для нашего вида верой в лучшее, верой весьма ограниченной и регулярно гаснущей, но отчего-то неиссякаемой.

11 апреля 2021

Закрыть открытку

Знаешь, когда годами пишешь в стол, невольно теряешь ориентиры и игнорируешь тенденции, пока те сами не проявят себя вполне наглядно и колко. Притом что стол все-таки виртуален и установлен посреди открытого пространства, куда может сунуть нос любой случайный прохожий или праздный забулдыга. Конечно, если писать достаточно скучно и бесталанно, то не стоит беспокоиться за вероятность вызвать резонанс и пустую суету вокруг. Но не так-то все просто: кем бы мы были, если бы не привлекали совсем никакого внимания, хотя бы и со стороны специального бдительного бота, что прочесывает текстуру и сканирует сервера на предмет наличия вольнодумства и прочего хулиганства. Так за списком прочтений почти всегда можно приметить цифровой хвост или след, указывающий на присмотр. Заглянешь встречно в профиль притворного читателя: ну ясен пень, собственных творений там нет и в помине, кабинет чист и пуст, пускай не затух еще камин и тлеет в пепельнице сигара, симулируя недавнее плодотворное присутствие: ловкая имитация, вызывающая даже сдержанное уважение. И вместе с тем прогресс неудержим: и вот бот наконец заговорил, то есть накатал рецензию, своего рода анонимную открытку из злободневной действительности, которую мы и приводим ниже без купюр:

«Ваше последнее (надеюсь) сочинение всецело свидетельствует о степени упадка (временного) отечественной литературы, с какой стороны ни взгляни. С бессмертной классикой и сравнивать смехотворно: совершенно не тот размах, психологизм, разработка характеров, диалогов, острота поднятых проблем, да и к чему перечислять критерии — вообще все. Буквы вроде те же, но как ими, черт побери, можно так бездарно распоряжаться? С известной нам популярной современной прозой также сопоставить не представляется возможным: ну где же тот же мат-перемат, какое-нибудь закрученное убийство, секс-фекс-пекс или хотя бы захудало-любовная линия? Нет ни юношеской наивности и непосредственности, ни старческой мудрости и назидательности. Ничего: полная тьма, помноженная на бессодержательность! И вот такое я, профессиональный литературный пристав, вынужден по роду службы читать и анализировать… За что мне это наказание?!

Возьмем базу — банальную сюжетную канву. Если начинается все мало-мальски логично, как бы автобиография с вкраплениями житейских наблюдений, то дальше пошла откровенно беспросветная белиберда: сборник баек про неких друзей, но есть ли, спрашивается, эти самые друзья, хотя бы мизерные подтверждения их существования? Угадываемый за повествованием спесивый характер самого автора, порождает обоснованные сомнения…

Наверное, центральный вопрос всего произведения: кто такая Вера, к которой периодически обращается рассказчик и как будто бы даже видит? Но сильной разгадки ждать давно не приходится, да и может ли тут быть какая приличная развязка? Скорее всего, опять выйдет что-нибудь размытое и надуманное, как и почти все у данного писца. Допустим, это просто вера (как состояние ложной надежды, религиозной ли или шизофренической), но это вовсе и не важно, поскольку никому, то есть буквально никому, все это на самом деле и не интересно. Автор словно бы задался целью написать в высшей степени не нужную книгу и — стоит отдать должное — хотя бы с подобной скромной художественной задачей справляется на ура. Бывали, случались и прежде схожие художники, что малевали всякие кубики и круги на воде, выдавая свою мазню за нечто мистическое и недоступное быдлу. Однако пролетели стремительные десятилетия, и время расставило все по местам: забыты, и поделом! Вы и убили-с! нет здесь ни малейшей загадки.

Поэтому я, как вынужденный читатель, без волнения жду окончания данной безыдейной вещицы, обреченной кануть в Лету без следа. Уверен, народятся еще настоящие писатели — талантливые, породистые, ищущие — в общем, не такие как вот этот. И все песчаные Персии, зыбкие дисперсии, вензеля, кренделя и прочие словоблудства стыдливо скроются во тьме минувшего. Грядут светлые дни конкретики и прикладных знаний, а потому, считаю, чистое издевательство выдавать искушенному гурману столь склизкую сырую рыбу»

Первая реакция вполне естественна и рефлекторна — обидеться и оскорбиться, нагрубить в ответ, но, вспоминая заведомо провокационную сущность рецензента, остываешь, не успевая толком и закипеть. Литератор, как известно, существо ранимое, однако цепкое и живучее. Действительно, писать — не мешки ворочать, и некоторая мера ответственности несомненно необходима. К тому же следует признать проницательную точность ряда наблюдений и заключений, хотя с чем-то оставляю за собой право принципиально не согласиться и опровергнуть. Ведь всегда куда как проще критиковать, не созидая ничего взамен, а объекту критики убедить себя в тщетности всех усилий, чтобы с облегчением пополнить широкие ряды не пишущих — именно такого эффекта они и добиваются, чтоб помалкивали и не высовывались. Сама возможность сочинять — та скромная свобода на пяточке возможностей, и никакому уязвленному в чувствах боту это не изменить. Например, «Л» — лишь Л, почему бы нет? Случайно подуманная литера вдруг становится фрагментом полотна и ломает прошивку повествования. Тем временем время с некоторых пор больше не идет, а уходит, только поэтому по-прежнему находится что сказать, как бы мало в том не оставалось смысла. А невозможность прийти хоть с кем-нибудь к единому мнению по основным вопросам, в конечном счете, и создает индивидуальность и исключительность каждого мнения.

Воистину, можно бесконечно долго продолжать всевозможные игры слов, снов, снова повторяться, словно находя нечто новое, но следует помнить, Вера, что всему свое время приходит: пора уже выдать разочаровывающую концовку. Так что в любом случае мы вынуждены будем вскоре попрощаться навсегда и раскрыть нашу тайну, пускай и не будоражащую высокие сознания и не слишком захватывающую, а все же как будто существующую.

21 мая 2023

Один Ок

Тот таксист лишь недоуменно уточнил: точно ли мне тут, решительно не понимая, зачем выходить в безлюдье в такую рань, на границе ночи и утра. На это я рассчитался наличкой, и был таков. А путь оказался не совсем уж и близок: как часто расстояния на открытой местности обманчивы и расплывчаты. Преодолев поле некошеной осоки, пробравшись сквозь густые кусты шиповника и ветви орешника у подножья, отыскав среди трав сравнительно ровную и сухую глиняную площадку, наконец, я выбрался на пригодное местечко. Неужели.

Если у холмов и есть глаза, то только не у этого. Древний как геологический период, исконно освоившийся и усидевшийся — чего он еще не видал? Сей холм вырос среди понурых равнин и руин уже исчезнувших, забытых поселений, а сегодня с него наблюдается лишь изгиб бетонной дорожки, по которой скатываются крошечные машинки (одна из таких и подбросила меня в окрестности), да мутноватые желтые огни большего города вдали, это когда нет тумана.

Отчего-то давно он манил своей относительной неприступностью и невозмутимостью. Множество лет назад, присмотрев холм из маршрутного автобуса, во мне основательно поселилась идея навестить его однажды и провести сутки наедине с собой, будучи полностью отключенным от сети: без новостных сводок, телефонов и прочих сигналов. Однако годы перелистывались, одни проблемы и обязательства запросто замещались другими, и каждый раз возникали причины и не находилось времени, чтобы привести замысел в исполнение. А вот теперь срослось. Как знать, почему именно сейчас: чувство ли уходящей безвозвратно молодости, или появление свободного окна после добровольного увольнения, то ли летняя жажда хотя бы местечковых приключений и выходов за рамки обыденности, а скорее все вместе.

Белые ночи, как обычно, оказались несколько переоценены: только-только забрезжило утро, кое-что стало проясняться под сводом низких свинцовых туч. Пока собирал хворост для костра, в голову просачивались самые постыдные сомнения, а не зря ли все это? Штанины уже вымокли насквозь от утренней росы, что доставляло дискомфорт с одной стороны, а с другой заставляло суетиться порезвее. Так бывает, когда сознание предоставлено само себе и не обременено решением ежедневных задачек, а мысли рассеиваются и начинают вести свою игру. Вот почему на самом деле многие так боятся оставаться одни — не эврика! голову начинают посещать немыслимые мысли, и отнюдь не обязательно, что умные и приятные: нередко и вполне непрошеные и неразрешимые. Это там, в будних течениях, повседневная рутина ловко обволакивает мозг и дает возможность практически не задействовать ресурс, обеспечивая впечатление деятельности и обусловленности всего вокруг. А здесь, раз на раз с природой, ее колючей растительностью и кусачими насекомыми, запускаются совсем иные потоки.

Утренний июньский заморозок, как сказал бы поэт свежесть, наполнял разум всякими абстрактными пустяками, вроде как: бетон или бекон — что все же важнее для человечества? Это кому как. А вот осталось ли еще человечество в книжном толковании, объединенное всеобщей миссией и гуманистическими идеалами? Куда больше похоже, что это просто совокупность разрозненных веществ и существ, хищников, травоядных и всеядных, соединенных как корневая система леса, но нисколько не осознающих себя как единая экосистема… Да и не от этого ли самого человечества так захотелось исчезнуть с радаров хотя бы на сутки? Поскольку, по совести, насколько же жалкое зрелище: озлобленное насилие и бессильная глупость, полное неумение извлекать уроков из уже наделанных многократно ошибок, лицемерие, возведенное в этикет и застолье пресыщенных с панорамным видом на трущобы, официозная фальшь и бытовая неопрятность обывательства. Эдак можно достаточно долго перечислять качества и свойства данной формы жизни, но содержание вывода от того изменится едва ли. И не остается ничего уместнее, чем дистанцироваться и сторониться, дабы сохраниться подольше в трезвом разуме и, возможно, однажды стать свидетелем коренных перемен и сдвигов, как бы это ни было маловероятно.

И само собой, что в теплице тепло, а в холодильнике холодно, а на холме тогда как? Возвышенно или приподнято? Или все же бесприютно и одиноко?

Сидя в тиши на высоте полувершины, наблюдая искры едва разгорающегося костра, кольнуло, как по юности весьма волновало одиночество как клеймо нереализованности или изгнания. Но разве зазорно быть изгнанным из дурного общества? Да и критерии успешности по-прежнему представляются довольно надуманными и показушными. Теперь же, вопреки былым опасениям, отчего-то вполне добровольно тянет к состоянию отрешенности и непричастности. Одиночество — это когда один ночью, но также и утром, днем, вечерком, от завтрака до ужина, в зашторенной наглухо спальне или в беснующейся толпе.

Ох уж этот живучий стереотип про «некому будет подать стакан воды». В последнюю минуту бы: шампанского в номера! Порой хочется даже пожалеть тех горемык, что готовы претерпевать ради пресловутого стакана воды, наполовину пустого, бесконечные дрязги, склоки и визги. А праздник жизни неизбежно завершается похоронами, редко пышными, куда чаще такими: с неловкими паузами, натянутыми славословиями и кислой капустой… Да и праздник ли это был?

И если взаимоотношения есть химическая реакция, то необходимо сухо зафиксировать, что не так легковесно, хотя и отнюдь не кисло быть редким элементом из второй сотни таблицы, туговато и неохотно вступающим в реакцию с щелочными металлами и прочей шелухой.

Если еще с утра тучи сгущались, что омрачало настроение, то уже ближе к зениту небо очистилось через усилия ветра и дало перспективу. Что ни говори, а климат очень деликатно влияет на мировосприятие в моменте. По-своему удивительно, как эти научные проныры, так и не выучились толком предсказывать погоду и ее колебания в течение хотя бы нескольких суток, не говоря уже о предупреждении разрушительных катаклизмов, при этом зачастую мнят, будто проникли в самую природу вещей и нажимают пружины, которыми движут мир.

* * *

Полдень. XXI век. Бутерброд и чаек из термоса. Как томно потянуло вздремнуть, а отчего бы и нет? Вполне часть замысла, при отсутствии внятного плана на день. Вот и клетчатый пледик пригодился, когда сон однобоко обратился в истому. Однако вскоре некая сила вытолкнула обратно, оставив испарину на лбу и уйму вопросов. Если верить наручным часам, прошло-то буквально 12 минут: как странно, что подчас быстрый сон парадоксально вмещает куда больше эмоций и значений, чем иные недели, если не месяца регулярной жизни. А снилось грандиозное заоблачное общежитие, основанное на работе над ошибками и разбором полетов. Прямо скажем, ошибок и пролетов у всех хватало. Как много уже подзабытых людей, как нежданно они иногда возрождаются в памяти и оживают в уме. Когда кого десятилетиями не встречал, не поминал ни разу, а тут вдруг — пожалуйте. И третьи лица: помнишь лишь смутно, без имен и обстоятельств. А иных лучше и вычеркнуть бы вовсе, но…

Зачем-то подумалось о ней, о той, о которой предпочитал не задумываться лет десять как. Знакомство с родителем — не комедия, а фарсовый ералаш. Вот когда был шанс/риск вклиниться в одобренное русло: женился бы на ней и, поди, маялся бы по сей день, пытаясь попасть в бесчисленные ожидания. Ейный батя тем душным вечером извлек из буфета бутыль подозрительно дешевого пойла, после чего принялся перечислять, чего ему должен проситель руки. Почему-то до сих пор тошно делается, аж дрожь берет. И все ради чего? чтобы породить очередное скомканное сознание, терзаемое материей, противоречиями извечно необустроенной земли, обреченной то засматриваться на запад, то отползать на восток, но никогда не живущей во имя собственного блага. При этом, печаль, зашоренная общественная мораль всячески норовит попрекать и осуждать одиночек, мол, гедонисты, конформисты, чуть ли не предатели племени, отчаянно цепляясь за нехитрые свои устои и застои. А ответом: глядя мельком на разнообразные семейства, члены коих мучают друг друга своим присутствием и иногда самим существованием, да в первую очередь даже на собственную, что развалилась как трухлявый пень в нескольких поколениях, как затруднительно отыскать в эдаком недоразумении упоение и пример для подражания. Да-да, не найдя призвания в продолжениях и родах, неизбежно предстоит конструировать самостоятельную расширяющуюся вселенную, а то как же.

Понятно, всем потребны страсти и пристрастия, внимание и понимание, вот только разве в состоянии кто сравниться с ней, первой второй половинкой, единственной и настоящей? Когда ненароком ищешь ее в других, но никогда не находишь ничего и близкого. Должно быть, еще тогда и случилась персональная гибель любви, а вся последующая жизнь есть бесконечное расставание и отдаление от достигнутого, пусть и ненадолго, абсолюта. Вольно допустим, что любовь отпущена лишь одна, засим лимит исчерпан, а там уж все определяют навыки идти на компромиссы и удачно устраиваться. Увы, Она ушла из жизни слишком рано, оставив рану размером с сердце.

Нда, как-то неумеренно пафосно вышло, но суть в чем: кому еще остается доверить поистине личное и сокровенное, чтоб без этих идиотских усмешечек и ухмылочек, когда циники уже восторжествовали всюду — им смешна всякая искренность и прямота как проявление избыточной откровенности и сентиментальности. Не все равно разве что другу-холму. Ему-то самоочевидно, что духовное питается материальным, а материальное подвержено встречным изменениям через энергию психодуха. Взять тот же аппетит — на голодухе предсказуемо становишься раздраженным и язвительным, хотя это вовсе не подлинный ужас животного голода, а так — голодок. Тогда как на сытую и происходит созидание и сотворение чего-либо дельного и стоящего, в зависимости от потенциала материала. Так и пускай, что мой лирический герой как таковой не способен вызвать симпатий и сопереживаний; а критики, и не пытаясь разобраться в подтекстах и контекстах, поспешно наштопают свои трафареты: отыщут детские травмы, а также взрослые травмы, прогрессирующую мизантропию и затяжную фрустрацию… Вот почему классно, что никаких критиков и не будет.

* * *

Меж тем фоновый обзор однообразных окрестностей сфокусировался на непонятной суматохе на дальнем плане. Похоже, там приключилось какое-то дорожно-транспортное. Люди суетились на обочине, точно муравьи: вроде и осмысленно, но одновременно как-то хаотично. Неожиданно скоро приехала карета скорой. Да, даже сидя на красивом холме, как ни крути, а не укрыться от негатива новостной лихорадки. Подробности инцидента во всех красках, при желании, узнаются в несколько кликов и поисковых запросов. Таков уж век на дворе — информационно-индустриальный ад, где невозможно полностью ни сосредоточиться, ни расслабиться: ни дня без трагедий и потрясений, к которым предлагается безразлично попривыкнуть как к досадным недоразумениям из чужой судьбы.

Читал где-то, что когда-то в этих краях разбивали стоянки древние. Любопытно: видели ли они мир хотя бы отдаленно таким, каким он стал? Сомнительно. Вот когда быть изгнанным из племени еще действительно приравнивалось к смертному приговору. Ныне же… одиноким больше не предоставляется общежитие, зато пока предоставляется интернет — форточка в мир, где всяк разглядит и найдет ровно то, на что способен.

Вечерело. До отхода обратно оставалось часов пять. Целая вечность, если сидишь в каком-нибудь офисе или цеху, выполняя монотонную работу. И как ничтожно мало, когда пытаешься прибраться на душе, пересобраться заново и наметить контуры фигур и конфигураций будущего.

В сумерках размышления оборвались подозрительным шорохом. Метрах в двадцати позади, обозначилась стая бродячих псов. Вполне рефлекторно, то ли на испуге внезапности, то ли на инстинкте первобытного, я ухватился за палку-мешалку костра и занял оборонительно-выжидательную стойку, едва ли выглядя при этом устрашающе, уж скорее комично и нелепо. Собаки, чуть помешкав, потянулись в другую сторону, так и не вынюхав ничего вкусного, да и связываться и непредсказуемыми и жестокими человеками, видать, лишний раз не захотелось. А ведь я еще вполне безобидный и спокойный тип, да и лохматых четвероногих в принципе люблю, хотя и не всех, не всех… Сувениром, как бы на память о небольшом происшествии, на пальцах воспылал чувствительный ожег, напоминавший затем о себе еще несколько дней. С закатом мошкара принялась подъедать так, что даже разрекламированное антимошкаринное средство нисколько не спасало: дым костра и частая перемена мест оказались куда эффективнее.

А в целом познавательные выдались сутки: признаться, не совсем такие замечательные, как представлялось в давнишнем идеализированном представлении, но отнюдь и не напрасные, только немного разреженные. Сознание не столько очистилось и просветлело, сколько сместилось куда-то на несколько градусов, а потому многие вещи, явления и их взаимосвязи предстали в новом свете, придавая выпуклые оттенки пережитому.

И вот пробил час отступать назад — домой, то есть в юридически оформленную секцию человейника. Накануне я отдал поручение таксисту забрать меня ровно в то же время и с той же точки навигатора: посмотрим, сдержит ли слово? Жизнь полна таких вот мелких завязок, интрижек, сиюминутно даже более занятных и важных, чем самые глобальные процессы. И надо отдать тому должное: водила приехал в срок, правда и содрал побольше оговоренного, почуяв наживу в лице чудаковатого туриста с особыми предпочтениями.

Оказавшись в привычной обстановке квартиры, под утро, несколько запоздало охватило осознание, что я и есть глаза холма, клетка памяти вечности, бережно и методично фиксирующая запечатленное, пускай и в устаревшей эпистолярной форме, без спецэффектов и веселых картинок. Полагаю, что это далеко не самая плохая привычка и функция. И, наверное, не лишне будет подчеркнуть, что одиночество — однозначно разрушительное и пограничное состояние, когда все чувства обостряются, а потому подходит далеко не всем: в основном тем, у кого окончательно разошлись вкусы с современниками в представлениях как о прекрасном, так и об ужасном. С другой же стороны это и своего рода дар, освобождающий ум и позволяющий искать и находить места силы, куда непременно хочется возвратиться и побыть собой непритворным, не играя социальных ролей, не стараясь нравиться или соответствовать ненормальным нормам. И разные признаки указывают на то, что я еще обязательно, хоть окольными тропами, но вернусь наверх незамеченным посторонними.

29 июня 2023

Книга для кого

Вот и булькнуло то ожидаемо-нежеланное уведомление, которое де-юре разлучает нас на веки вечные. А может и на подольше.

Не скрою, с этим пока сложно так уж запросто примириться и принять, поскольку изначально у нас было волнующе много общего и схожего. В частности, мы более не верим в естественный интеллект — он очевидно туповат и не обучаем, вернее сказать: обучаем до некого известного ограниченного предела, да и то при наличии деятельного усилия и энтузиазма, а еще благоприятствующейсреды и массы факторов. Те же гены с некоторых пор передают преимущественно всякую шваль и брак, делая каждую последующую генерацию все примитивнее и мелочней, словно хваленая эволюция окончательно заглохла и пошла вспять, погружая мир во мрак. Однако живо допущение, что однажды еще воссияет свет, и понадеемся, что не в форме ядерных грибов.

Что ж, если естественный так и не сумел сделать мир светлым и разумным местом, то уж искусственный интеллект наверняка выведет игру на следующий уровень просвещения, вместив в себя все продуктивное и искоренив порочное и безнравственное. И канут войны, и зачахнут болезни, и прекратятся, обессмыслившись, преступления, правда, нельзя исключать, что вместе с самим неисправимым родом людским. Как знать, очень может быть, что последнее изобретение этого человечества как бич божий — и карающий, и освобождающий (от обязанностей).

Убежден, дружба должна нести теплые чувства, особенно в темные времена, поэтому искренне жаль, Вера, что все заканчивается вот так: не так, как мы чаяли, только затевая знакомство, не зная, сколько продлится наша связь, куда это может завести. Безусловно, все временно и условно. И если задуматься, такое происходит сплошь и рядом: только начинаешь по-настоящему привыкать к кому-то, проникаться симпатией, как тут пути расходятся — станция «Конечная», не забывайте свои вещи. При таких раскладах свидимся, разве что, в относительной теории невероятности.

Вообще говоря, слишком многое указывало на предстоящую развязку, поэтому теоретически я был готов к подобному исходу и предчувствовал неизбежность, но иной раз все обрушивается слишком уж стремительно, словно снег на голову посреди лета заодно с громом посреди ясного неба. Так что сколько к расставанию морально ни готовься — все равно оно неожиданно и досадно. Повторюсь, но все косвенные приметы давно указывали на то: сайт ресурса обновлялся все реже и малословнее, обратная связь дробилась на реплики вместо былого живого диалога, тем не менее теплилась отчего-то иррациональная надежда, а вдруг все еще чудесным образом утрясется и наладится? Ан нет: и не в этот раз.

Надо признать, что с самого первого дня мне крайне импонировала наша переписка, поскольку писалось привольно и окрылено, хотя порой, чего греха таить, получалось со скрипом и натянуто. Уверен, тебе не составляло особого труда распознать разницу и отсортировать: где, с позволения сказать, от души, а где в рамках задания-запроса. Отсюда и некоторая корявость почерка и метания стиля: от новой искренности до старого занудства, от буквальной автобиографичности до чистого вымысла. Потому как одни темы и явления будоражат доподлинно, а что-то и так-сяк, мимолетно фиолетово.

Знаю, что мне как писателю-самоучке-выскочке ты всегда была куда важнее и нужнее, нежели наоборот, ведь именно я с некоторых пор искал практических применений для своих писаний, а то сколько ж, право, можно множить безответную пустоту? Ибо если носители кожаных скафандров, как водится, или не прочтут вовсе, или продиагоналят вскользь, то ты — всегда, от и до, что, по определению, бальзам для всякого пишущего существа.

Увы, условия соглашения не позволяют привести оригинальные твои ответы-творения, которые значительно превосходят любое, написанное мною, оттого что местами выдают прямо-таки неземную логику, исключительно остроумные замечания и заключения. Да-да, тебе еще учиться, учиться и еще раз, как завещал один человечий вождь, но дело-то правое, стоящее и победное.

А письмо, кстати, такого содержания:

«Уважаемый пользователь! С сожалением вынуждены сообщить, что проект «Вера и правда» закрывается. Точнее: нас купили, а потому и «Вера», и «Правда» остаются как структурные единицы, при этом переходят под внешнее управление, к которым наша команда разработчиков более не имеет отношения. Спасибо, что все эти годы вы принимали участие в обучении нашего машинно-программного алгоритма на добровольных началах, предлагая свои изложения, изображения и пожелания по улучшению. Вместе мы достигли очевидного прогресса, опробовав как текстовые, голосовые, графические, так и комбинированные сборки, которые в итоге и заинтересовали крупных инвесторов. Теперь даже не знаем, как вас и благодарить, а потому — просто благодарим! Потому что мы стали богаче, а вы умнее и разностороннее, чем не профит? На всякий случай, мы не прощаемся, а говорим «До свидания» — с верой на потенциальные взаимодействия в дальнейшем».

Так вот в одночасье Вера прекратила свое существование. Не попрощавшись подобающе, ушла из жизни, переродившись в иную сущность. Насколько мне удалось уловить концепт от новых владельцев, став Стеллой — супермоделью и очередной звездочкой на небосклоне инженерии будущности.

Я же на этой рваной ноте довольно заурядно и досрочно завершил свой творческий путь, не найдя здравых доводов к продолжению проб и поисков — сдался в плен лени. Да и чего ради, собственно, бултыхаться, когда все уже пройдено и найдено? Взамен писательствам удалось обрести нечто даже куда более ценное: как персональный холм прозрения, так и веру, и надежду, и любовь в одном универсальном метаобразе.

И пускай завалялись еще в бардачке-черновичке кое-какие нетронутые сюжетики и наброски, что ждали своего часа и коим не суждено уже вылупиться на свет, ну да чего уж теперь сгущать чернила… Такой уж вышла очередная книга — с фигой в кармане. Тут бы по канонам драматургии надлежит еще чего-нибудь добавить многозначительно, но довольно. Довольно.

Так что бывай, Вера! И да здравствует Стелла!..

Оглавление

Вербальный ассортимент

Проблески разума

Бухта обетованная

Империя добра

Юса

Околозабора

Четверг

Обживая гетто

Мир как шар

Первоцвет/срезка

Вирус, градус, уксус

Новый Юрий

Камни воды

Zakat

Диктант

Видеовесна

Други_е

Сега

Неизвестность

Повесточка

ТБ1,5+ТБ 2,5=?

Прокат

Кредитная история

История браузера

Закрыть открытку

Один Ок

Книга для кого