Одна на берегу [Никки Штерн] (fb2) читать онлайн

Никки Штерн Одна на берегу

Нина познакомилась с Димой по интернету. Он не особо зацепил, переписка была скучнее обычного. Но не прерывалась. Обменялись фотографиями. Он оценил ее как симпатичную девушку и сказал, что попробовал бы; она получила снимок некрасивого увальня с желчным изгибом рта и в инфантильной футболке. Он, конечно, не понравился, но его рот чем-то заинтересовал.

Перед знакомством в реале прошло немало времени. До этого Нина с мужем съездили на отдых в Андорру, а Дима сплавал на туристическом пароме в Финляндию. Наконец они встретились в уютном кафе, куда Нина опоздала, задержавшись у зубного врача. Был теплый вечер, давно стемнело, Дима сидел за столиком и терпеливо ждал. Нина села напротив и взглянула на Диму. Его глаза на минуту показались ей своими, будто ее собственными. Диме так не показалось. У него была куча материальных проблем, но ему уже пришлось заплатить за кофе и сендвич, пока он ждал появления женщины. Он не мог терпеть голод и ненавидел себя за это. И за свой вечный лишний вес. Но, плюнув на досаду, Дима предложил Нине что-нибудь заказать, и общение началось.

— Раньше я жил в Калининграде. Очень любил этот город. Сейчас работаю в турагентстве с клиентами. — рассказывал он, то и дело отвечая на беспокойный мобильный. — Босс не доплачивает. Завтра предстоит большооой скандал. А вообще скоро свалю оттуда. Чем буду заниматься? Есть разные планы.

Нина просто его слушала. Перепитии жизни нового знакомца почему-то зазвучали захватывающей историей. Дима был творчески одаренным парнем и нуждался в зрителях. Но Нина еще этого не знала.

— Так когда ты можешь встречаться? У тебя будет время? — деловито спросил он.

— Ну найдется, — мило и неопределенно отвечала Нина, смущаясь и наслаждаясь новым знакомством. Словно все это с ней происходило впервые.

Он проводил ее до автобусной остановки, и они присели на скамейку. Дима был огромный и на редкость нескладный. Нина старалась смотреть только на его лицо, которое словно не имело отношения к этому нелепому телу.

В один из выходных Нина села на поезд и отправилась к Диме. Он предупредил, что его жилье не для эстетов, но предложить большего не смог — все же ушел со своей работы. В квартире Нину встретили три кота. Рыжий ласковый Горошек, депрессивная Алиса и красивый, но странный Старшой. Звери и их хозяин придавали помещению своеобразный уют, хотя зрелище было не слишком приглядным: крошечная кухня заставлена склянками, пол в туалете усеян шариками кошачьего корма, жилая комната обставлена мебелью, которую отдали добрые люди. Дима был разведен и снимал эту площадь недалеко от бывшей супруги и сына.

Нина задумчиво курсировала между комнатой и кухней. Она уже немного жалела, что тратит выходной день на эту встречу, а ведь могла бы заниматься домом и детьми. И дело было не в квартире, а в самом Диме. Он почти не замечал ее, ссорился с котами, о них же рассказывал. Кофе был только натуральный, сахара не было, молока и хлеба тоже. После подъема в шесть утра, вранья домашним и долгой поездки Нина почувствовала себя обманутой дурой, которой и поделом.

— Приготовить тебе омлет? — вдруг спросил Дима. Он посмотрел на Нину нервно, серьезно и беззащитно. Капризные губы сложились в привычную горькую складку. Нина задумалась, она никак не могла нащупать собственные ощущения.

— Ну прими уже какое-нибудь решение — сказал он и после ее кивка начал сосредоточенно готовить.

Зашкварчала яичница, за ней Дима принялся нарезать салат. Коты стали тереться о Нинины ноги и мяукать. Потом они завтракали и говорили. О его старенькой маме, о школе, о растраченных зря талантах и несложившейся карьере. Наконец Дима подошел к кровати и заговорщески поманил Нину рукой. Она подошла, и они неловко обнялись, а потом переместились на постель. Дима уложил Нину на живот и принялся шлепать, а потом достал ремень и стал бить по заду, как попало. Он делал это несколько раз в жизни, и лупить всегда было неинтересно и утомительно. Нина сильно вскрикивала, и было неясно, чего она хочет дальше. "Аморфная дама", — подумал он, отбросил ремень и прижал побитую гостью к себе. Та не сопротивлялась и свернулась калачиком между его животом и подушкой. Дима должен был что-то предпринять, чтобы не потерять новую знакомую. Внешне она была в его вкусе, да и общаться было нормально. Он растянул ее обнаженное тело на простыне и стал капать воск от горящей свечи. Такого прежде с Ниной не бывало, и она закричала от испуга и обжигающей боли. "Как же никто из твоих господинов не догадался до такого простого средства?" — усмехнулся Дима. "И дешевого" — подковырнула в ответ Нина, которая уже поняла, что бояться нечего. После процедуры он с удовольствием отскреб каждую капельку воска с ее тела. "Красивая. Умная. Странная. И ведь приехала", — у Димы промелькнуло недоумение. Они улеглись под одеяло. "Приедешь еще?" — спросил он. "Не знаю" — честно ответила Нина. "Надо купить для тебя плетку" — предложил Дима. "Это не главное" — сказала она. "А что главное?" "Главное — это атмосфера" — сказала Нина и обреченно добавила: "Понимаешь, я люблю негодяев. К сожалению, хорошее отношение не вызывает у меня интереса". "Любишь, когда тебя принуждают и не спрашивают?" — уточнил Дима. "В том числе" — равнодушно буркнула она и подумала, что пора собираться домой. Они еще немного полежали, потом не спеша поднялись и стали одеваться. Вдруг ей захотелось снова его обнять. Страстно и одновременно робко Дима обнял ее в ответ, а потом влепил пощечину и поставил на колени. И вдруг обоим стало хорошо. Дима даже пришел к логическому завершению, что бывало с ним редко. Из квартиры они выходили нехотя, и затем еще долго не могли расстаться на станции, пока ждали ее поезда.

Так они начали встречаться. Что-то юношеское ожило между ними. Несколько раз им даже удалось увидеться "просто так" между поездками по своим делам. Их переписка продолжилась и стала оживленной. Дима присылал аудиозаписи стихотворений в своем исполнении. Сам он поэтом не был, но начитывал известных авторов. Мое "постыдное хобби", объяснял он Нине. Но та была очарована. Дима звучал талантливо, необычно, глубоко.

Но периоды нежности у Димы часто сменялись другими — отчуждения и плохого настроения. "Раньше я был хоть веселый, а теперь стал унылым говном", — писал он ей. "А чего бы ты хотел?" — спрашивала Нина. "Мне бы гнездоваться. Я ведь хочу тоже любви, заботы…Но я устал бороться". "Тебе нужна семья. Или любимая девушка" — реагировала Нина, надеясь услышать что-нибудь про себя. "Без меня им лучше. Всем лучше… Спокойной ночи, малыш" — подводил итог Дима и оставался в сети. Быстро просматривал новостную ленту, звонил за границу какой-то бывшей; затем утешал друга из-за свежего развода с женой, пил вино, включал "Порнхаб". На минуту он вспоминал о Нине. Ее советы вызывали в нем скуку и отвращение.

Между тем Дима и его знакомый вложились в свой бизнес, открыли маленькое агентство по продаже турпакетов. Появились первые клиенты, потом еще. Забрезживший успех придал Диме настроения, и он решил провести время с Ниной по-человечески — без котов, в приличной квартире. Подходящее место нашлось недалеко от Нины. Она приехала туда с вынужденным опозданием и успела подумать о том, что это может быть поводом для наказания… А Дима привез вино, мясо, сыры, и все для салата с авокадо. Они встали на кухне и начали готовить обед. Нина долго ковырялась с яйцами, а уставший после дороги Дима вдруг снова поймал себя на раздражении. Ее медлительность и робость в движениях почему-то вызвали легкое отвращение, но ему быстро удалось потушить его. "Сделать что-нибудь еще?" — отмучавшись, спросила Нина. Дима отрицательно покачал головой. Он казался ей суровым и отстраненным.

После ужина и разговоров (так уж у них повелось — сначала еда и беседы) он перегнул ее через колено, стянул штаны и стал звонко шлепать по заднице — как на фотографиях, которые она как-то присылала ему для примера. Мимоходом Дима неуклюже задел и без того хлипкий стол — с него упала чашка с вином. По счастью она не разбилась, но пол был забрызган. "Надо бы убрать" — непритворное раздражение подступило к виновнику происшествия, и он с удовольствием схватил Нину за волосы. "Пошли искать тряпку" — приказал он. Протащив Нину по всей съемной двушке, Дима обнаружил желаемое, и вот Нина уже на коленях и с обнажённой задницей подтирает винную лужицу. Возбуждение и эмоции нарастали в ней с несвойственной силой, так что даже ее партнер, наконец, ощутил душевный подъем. Тем более, что подкреплял он его рюмками горячительного. Дима наполнялся радостью, щемящая пустота отступала и, бросив Нину на кровать, он продолжал игру уже с воодушевлением. "Ты забыла правила?", спрашивал он, мгновенно находя поводы для неудовольствия и бил ремнем. Одновременно они целовались, Нина обвивала собой любимую тушу и упрашивала переключить футбольный матч на что-нибудь другое — видимо, Дима решил поэкперементировать с психологическом садизмом и включил телевизор на спортивном канале. А, может быть, боялся криков. Нина всегда так звонко кричала… он бы сказал, как плохая актриса. И все же сейчас все было хорошо. И позже, когда они отдыхали, лёжа в обнимку, Нина впервые наслаждалась настоящим Димой — легким, открытым, весёлым. С тысячей разных историй из прошлого.

Потом он провожал ее до маршрутки. Они шли по празднично-освещенным улицам, вдоль торговых прилавков с блестящей бижутерией и приветливых кафе. Жизнь показалась обоим чистым листом. Дима займётся спортом, выучит новый язык, раскрутит бизнес. Нина, наконец, обретет радость и покой со своим человеком — видите: в жизни все возможно, просто надо верить. "Увидимся в новом году", сказал Дима (потому что это было декабрьским вечером) и с чувством поцеловал Нину в губы на прощание.

Наутро Дима проснулся с ощущением легкого похмелья и усталости. Предстояла долгая дорога назад, а перед этим завтрак из остатков вчерашнего ужина. Нина уже прислала несколько смс, полных эйфории. «Ей-богу, как школьница» — благодушно усмехнулся он. Дима стал лениво печатать ей ответ про то, что на ночь надо было привязать ее к батарее и не отпускать домой, но тут на экране вспыхнуло новое сообщение. «Возвращайся» — прочитал он. Это была Катерина, его бывшая. Впрочем, не такая уж и бывшая. Супруги разведены не были, просто проживали раздельно. Дима отшвырнул телефон на кровать и сосредоточился на быстром сборе пожитков. Потом отправил Нине смайлик и перезвонил жене.

Вечером супруги решили съехаться вновь. "Когда два взрослых человека любят друг друга, все можно преодолеть", сказала Катерина с предновогодним оптимизмом. Она была молодой, сильной и импульсивной. На завтра Дима сварил холодец, и они понесли его в компанию к друзьям. Там, немного разомлев от водки и предчувствия светлой полосы, начали планировать переезд в Польшу, где когда-то у Димы был рекламный бизнес. Дима даже набрал нескольким старым контактам в Варшаве, и те обещали поддержать ребят по прибытию.

Потом все было скомкано и привычно: Дима напился, друзья помогли им с Катериной дойти до дома. Он рухнул на кровать и заснул мертвецким сном. С трудом разомкнув глаза на следующий день, Дима наорал на сына, потому что тот душно требовал внимания — и жену накрыло тошнотворной волной безысходности. Он перехватил ее взгляд и сбежал обратно к котам; на душе щемило, одиночество и страх угнетали с новой силой — и ноги опять возвратили его к Катерине и ребенку. Все трое обнялись на пороге, шутя и всхлипывая, а потом Дима снова долго пил и, наконец, заснул до утра. Дальше они решили, что очередная попытка сойтись была ошибкой, и одновременно с черной тоской Дима испытал явное облегчение.

— Смотрите, Нина, как картина получается. Маленькая девочка сидит на берегу и наблюдает, как молодой человек плавает там, в море, под парусами. Он то направляется к берегу, то скрывается за горизонтом. А девочка, как прикованная, остается ждать, бездействуя. Почему она ничего не делает?

— Потому что ей страшно.

— Подойдите к девочке, объясните, что вы никогда ее не покинете, и уведите с берега.

— Я пыталась уводить ее, но все бесполезно. А если и уйдет, то все равно возвращается.

— Я знаю, это непросто. Но мы на правильном пути! А сейчас, моя дорогая, нам пора завершать сегодняшнюю встречу.

Психолог широко улыбнулась и традиционно обняла Нину на прощание. Извлечь своего внутреннего ребенка и полюбить оказалось делом непростым, но Нину подкупала теплота и мягкость специалиста. За последние три месяца, когда встречи с Димой практически сошли на нет, она успела побывать у нескольких врачевателей душ. Первым в этом списке был врач-психотерапевт преклонного возраста.

— Предлагаю вам обратиться к психотерапии в письмах, — сказал он и объяснил, что хочет очень подробных описаний романов и встреч.

И Нина написала свое первое письмо:

«Однажды я была влюблена. Звали его Валерий. Влюбилась я самым бесславным и современным образом — виртуально, по интернет-переписке. Валерий был моряк, списавшийся на берег. Море ему надоело, но лучшие годы жизни уже уплыли по волнам. Валерий не слишком унывал, со вкусом вспоминал былое и исправно ходил на работу, диспетчером в порту. Да и кто знает, что ждет нас впереди — говорят, что у некоторых после сорока жизнь только начинается. Вот и Валерий надеялся на чудо — он мечтал разбогатеть. В этом мы были с ним похожи… Нет, не в желании разбогатеть, а в стремлении к малодостижимому.

Итак, мы начали приятное, ни к чему не обязывающее общение. Высиживая долгие скучные смены за мониторами, Валерий искал новых эмоций на физически безопасном расстоянии… То ли сказывалась привычка уплывать от всех проблем, то ли не давала покоя общая тревожность, но переписка с женщинами из далеких далей Валерию нравилась.

А я вечно искала любви. Но совсем не поэтому, а по необъяснимой причине стала испытывать к Валерию сильное чувство. Многие другие мои "заэкранные" собеседники безусловно превосходили Валерия и умом, и остроумием, и географической доступностью. Но в Валерии для меня сошлось все: ощущение душевной близости, физическое притяжение и сильная радость от общения. Валерий принимал мой интерес в основном благодушно, позволял с собой флиртовать, но уставал от регулярности общения, а еще почти никогда не писал первым. Испытывая эмоциональную зависимость от предмета страсти, люди часто переиначивают очевидное — потому я надеялась, что Валерий просто стесняется и сдерживает чувства.

И только оказавшись на месте Валерия, я поняла, кем была для него на самом деле. Ну, конечно же: никем! Итак, в шкуре Валерия я оказалась, познакомившись с Романом. Роман был вполне реален, он жил в 10 километрах от меня и очень хотел «со мной попробовать». Но я не спешила встречаться, не возникало интереса. Он активно писал, а я отвечала по инерции, из-за потребности графоманить и «закомплексованного» желания нравиться всем подряд.

Однажды мы все-таки познакомились, и… ничего не изменилось. Он продолжал писать, я отвечать, встреч не назначали. Он вцепился в меня душевным клещом, кровососом. Со временем наши разговоры стали почти безумными — о сексе с бывшими, настоящими, параллельными, способах и видах — а в антракте Роман выступал в роли психолога. По его словам, у меня все было плохо, а у него отлично. Вот такое общение, включая разрывы и скандалы без повода, длилось целый год.

Роману нравился грубый секс с элементами насилия. Наши интересы сильно расходились — но это с моей точки зрения, а вот Роман был оптимистичен. И однажды он предложил мне деньги взамен на секс по его сценарию. Идея «за деньги» мне неожиданно понравилась, и я согласилась встретиться. Я действовала словно назло самой себе, споря с интуицией, будто забыла, сколько мне лет. Роман долдонил, что только попробовав можно выяснить, есть ли между людьми притяжение и т. п. Я в это не верила, но мне требовалась анестезия, надо было бежать от тоски. Да и, сказать по правде, совпадала я тут с Валерием — любила "звонкую монету".

Мы ехали в машине по колдобинам в небольшом зеленом леске, Роман искал место. От него пахло вином. Мне было неуютно и неприятно. Он был чужой, несмотря на бесконечную переписку и откровенные разговоры. В свои 37, женатый и многодетный, он оставался шпаной и мелким правонарушителем. И в этой машинной тряске я наконец осознала, что возрастной хулиган выглядит так же нелепо, как взрослый дядя в детских шортиках.»

На этом Нина внезапно остановилась и дописала:

«Замуж я вышла без чувств, потому что с юности боялась остаться одной. Супруг мне как брат, но у нас нет ничего общего. Живем мы дружно, особенно если не нужно решать сложные задачи».

«Чем же закончились истории с Валерием и Романом?» — прислал в ответ врач и добавил: «По поводу семейной жизни, если Вас устраивает, то это тоже образ жизни».

«С Романом мы расстались, так толком ничего и не начав. К Валерию я решилась отправиться в Питер. Он заверил, что хочет этого не меньше моего, и я купила билет. Но услышав про конкретные даты прилета он со смятением сказал: «Сумашедшая!» Дней за десять до назначенного срока он просто пропал с радаров, и я сдала билет».

«А как бы вы хотели, чтобы ваши отношения с Валерием развивались?» — спросил Нину старичок в качестве очередного ответа.

Вопрос немного обескуражил Нину, но она увлеклась собственными воспоминаниями и продолжила:

«Однажды я познакомилась с Садистом. Это был грузный, малопривлекательный мужчина лет 50 на вид, с тяжелой золотой цепью и кулоном в форме зодиакальных Весов. В его машине перед лобовым стеклом провисал православный крест на бусах. Все в этом дядьке напоминало 90-е годы, о которых я лично, если честно, больше знаю из кино. Разговаривал он соответственно. Матом, конечно, и еще было много экзотических для меня выражений. И даже когда говорил нормативно, казалось, что он продолжает материться. Такое вот было мое первое впечатление.

Скажите, вы верите в правдивость первого впечатления? Люди всегда спорят на эту тему. Я считаю, что оно не обманывает. Просто после знакомства с человеком наслаивается много всего, и интуиция забивается в угол, в недоступные уголки нашей памяти.

… Но он жил в мире темы. Понимаете, он там жил (и живет), и это настолько сильно от него исходило, что… Ну не может железная булавка не прилипнуть к магниту.

И я решилась приехать домой к Садисту. Он пообещал со мной «поиграться» — на его языке это означало ознакомить с девайсами, элементами доминирования и т. п. Жил он с женой, собакой и кошкой. Жена на это время ушла, чтобы не мешать, а вот животные остались. Меня это напрягало, и я невольно цеплялась за Садюгу, и мы стали смеяться, что экшен уже прошел успешно. Мы сидели рядом, и он все пытался расспрашивать о чем-то сексуальном и тематическом, а мне было тяжело и смешно отвечать. Во время таких первых встреч я растерянно и часто улыбаюсь и стесняюсь говорить… И вдруг он схватил меня за волосы и опустил перед собой на пол. Раньше меня не хватали за волосы… Это оказалось потрясающе. Неотвратимо. Совершенно опьяняющее чувство, что я во власти этих железных рук. Пощечины были тяжелые… зато он не промахивался. Кажется, на этой же встрече он связал мне руки над головой и завязал глаза. Потом почувствовала очень сильную боль в сосках от металлического сжатия. Было страшно и больно и честно — неприятно, я клялась себе, что больше в жизни сюда не вернусь, главное уйти отсюда живой.

Когда меня наконец отпустили, то перешли к моему любимому блюду, и я расслабилась… Порол он долго, профессионально, не очень сильно какой-то «нежестокой» плетью из его коллекции (чертовы названия и даже вид орудий стерлись из памяти. А какая была коллекция!). По-всякому порол. Как в цирке, когда показывают, на что способны. Секса в тот раз не было — это было заранее оговорено. Мне не хватало психологической игры, но тут был реальный страх перед реальным садистом и властным по природе человеком.

Вообще это раздвоение личности мне порядком надоело. Словно внутри сидит настоящий дьявол, над которым я не властна, и он делает со мной все, что вздумается. Еще забавно то, насколько «дьявол» не увязывается с моей внешностью. Я смотрю на себя в зеркало и до сих пор не верю собственным глазам.

Но все же продолжу… у садиста были кольца на потолке. В его гостиной было такое лобное место, где под потолком размещались всякие железные приспособления, куда можно было накручивать веревки. Вообще вся их с женой небольшая квартира представляла собой… ну такую гавань (не буду говорить притон) садомазохиста: на всех видных местах развешаны тематические картины, плети, была даже кажется дыба.

Итак, он был бондажных дел мастером, и встречи любил начинать с «вязания». Вторая встреча с ним была мучительной. Он зафиксировал меня довольно причудливым образом, и я стала немного напоминать куклу, которую дергают за нитки. Точнее, за веревки. Некоторые из которых оказались протянутыми между ног, врезаясь ТУДА и спереди, и сзади. Но главной задумкой было, видимо, натягивание этих веревок с помощью потолочного механизма. Он натягивал, веревки врезались еще сильнее. И я орала от жуткой боли. Он повторял так несколько раз, я просила перестать и была уверена, что пойдет кровь. Он спокойно сказал, что ничего не случится…Потом меня отвязал, но оставил со связанными за спиной руками. Он поднял меня как бандероль и кинул на диван. Ему явно и сильно хотелось секса, но мы же договорились, что его не будет, и, наверно, поэтому он оставался агрессивным и продолжал причинять разную боль. В какой-то момент он стал отпускать рукой тяжелые шлепки мне между ног и по внутренней стороне бедер, и это тоже было так больно. И я вдруг заплакала. Но тут он вдруг меня обнял и стал жалеть, и гладить по голове. И сказал: Ниииииночка, ты прелесть.

Но порка была. Он оставлял ее на закуску. Наверно понимал, что это единственное, что меня действительно интересует. Если вы недоумеваете, зачем я это терпела, зачем продолжала общение, то — долго размышляя — могу объяснить так: с первого же момента знакомства он использовал ведь не только кнут, но и пряник. Я чувствовала себя желанной и интересной… Он мечтал о настоящей застенчивой маленькой девочке — а это редкость. В других — по его же циничным объяснениям — не было этой изюминки… Ну и вообще, была какая-то психологическая совместимость между нами.

На следующих встречах был долгий секс, мы даже много целовались. Жуткие издевательства прекратились, за исключением эпизода про бондаж с подвесом вниз головой. Меня тошнило и вообще это было ужасно.

По правде сказать, он хотел найти преданную рабыню, лижущую сапоги хозяина. Хотел, чтоб я звала его Хозяин. И еще на расстоянии мы постоянно ссорились. Его бесило, что я не звоню и не пишу первая. Или он притворялся, что его это бесит. Все говорил, что Нижняя пишет первой.

Расставание

Мы относительно долго не виделись и, наконец, встретились. Он вроде очень ждал встречу и соскучился, даже начал сразу с секса, чего обычно мы не делали. Потом я стала изучать его татуировки и обратила внимание на имя Виктор. Спросила, кто это. Он сказал, что сын. Потом стал рассказывать, какой он был здоровый парень. Я спросила, почему был. Он ответил ровным голосом: потому что его убили. Почему-то это выбило меня из колеи. Точнее, я с утра уже и так была нервная по разным причинам, и это как-то меня совсем добило: я стала плакать… Потом мы еще поговорили за жизнь, пороться я не захотела, не было настроения, и он повез меня домой. Знаете, и уже по дороге я поняла, что это конец и мы наверно не увидимся. Что-то изменилось… Но почему? Не знаю! Просто как в сказках, когда на глазах происходит злое волшебство. Мы вдруг оказались уставшими и опустошенными по отношению друг к другу. Прошло несколько дней, и я все же вновь захотела его видеть, но он не писал и не звонил, как раньше. Я тоже решила не писать первой. И так прошло три недели. Я потеряла аппетит, стала весить 49 с половиной кг. И вдруг на местный один праздник я получила от него эротическую открытку…

Я обрадовалась ужасно, решила, что он ждет, когда я напишу. И я написала… Это было большой ошибкой. Я помню эту переписку почти наизусть. Он сказал, что ему больше нечего мне сказать, после того, как я не отписалась ему после встречи. Что я веду себя как овца и мое место в стаде. Что я его незаслуженно обидела, и он мне не мальчик для развлечений… Что у меня нет отношения нижней женщины. Мы все крепки задним умом, но тогда… тогда я стала извиняться и оправдываться. Но, правда, настояла, чтоб он сказал, хочет он продолжения или нет… И тогда он сказал, что не хочет рубить с плеча и чтоб я позвонила через два дня.

И я позвонила через два дня… Как вы думаете, что он сделал? Он просто не ответил. Ни на звонок, ни на сообщение.

А открытки с новыми праздниками от него продолжали поступать мне на телефон. И тут я поняла, что это всего-навсего общая рассылка… Месяца через полтора после этого он объявился в мессенджере. Спросил, как я и нашла ли я ему замену, типа он проявляет заботу… В общем, я собралась с духом и написала ему: «Разошлись, так разошлись». Какое-то время подумав, он ответил: «Я тебя учил отвечать на поставленный вопрос». Тогда я написала, что не могу разговаривать.

На этом конец истории… Такой вот банальный конец)).

Подумав, Нина добавила: «А не монолог ли у меня, доктор?»

«Это и есть диалог — мы беседуем в письменном виде,» — пришел ей ответ, — «письмо требует концентрации, формулировки того, что Вы хотите рассказать — мысли, фантазии, сны, воспоминания. Терапевт может работать только с тем, что Вы приносите в терапию. Только Вы можете знать, что Вам важно, и все подробности Вашей жизни. Только Вы можете выстраивать ход беседы, чтобы она была нацелена на результат. Расскажите, каких результатов Вы хотели бы добиться? Открытость, готовность в письменном виде изложить самое главное, о чем даже самому с собой, человеку нелегко говорить, решают, насколько терапия будет эффективной».

На завтра Нина сообщила врачу, что должна внезапно уехать и возобновила поиски психолога.

Итак, Нина ехала домой, размышляя о внутреннем ребенке.

«Хай, че, как?» — появилось вдруг сообщение от Димы после полуторамесячного молчания. Сердце мгновенно забилось где-то в горле, огромным усилием воли Нина отложила ответ на следующий день. Она не была наивной, но все же видела в этом маленькую месть и надеялась, что демонстрация равнодушия заденет адресат за живое. На самом же деле, Нина промучила ожиданием исключительно себя — она все еще не до конца понимала, что в подобных войнах нелюбящий человек попросту неуязвим. Итак, изведя себя до крайности, Нина написала Диме замысловатое послание:

«Переписка с Ниной была очень сытной, как советский торт с жирным кремом. Дима долго переваривал вязкую массу и лишь приличное время спустя решался на новый кусок».

«Записи в дневнике? Прям прет из этой женщины сарказм. Как яд» — Дима отреагировал немедленно, в душе согласившись с каждым словом.

Нина испугалась, она надеялась на оправдания, но получалось, что оправдываться придется ей.

«Почему нельзя общаться как нормальным людям?" — написала она обезоружено — "Говорить привет, чем-то делиться»

«Так и говори. Ты ж вместо этого придумываешь что-то про липкий торт» — написал Дима, вспомнив как вечно давит и ноет эта женщина. Но та не унималась:

«Так ответь, почему»

«Мы и общаемся. Вполне. У тебя просто есть некий график, по которому надо общаться. А если график не соблюден, то что? Правильно: я какая-то не такая, он мудак. Боль, тлен, страдания.» — Дима уходил от ответа хоть и без удовольствия, но мастерски.

«Какой график, Дим?» — Нина не могла прекратить этот разговор, хотя тут же поняла, что летит куда-то в пропасть.

«Ты мне скажи» — автоматом написал Дима.

«Но ты-то сам пропадаешь. Дим, мне тебя не переспорить» — Нина все еще надеялась на внятный ответ, продолжая долгое падение вниз.

«Да тут я. Привет-то чего не пишешь? Девочки первые не здороваются?»

«Дима. Я просто не хочу навязываться»

«Привет — это навязываться? Надо запомнить»

«А у меня именно такое чувство. Мне с тобой интересно и прочее» — Нина снова была не по возрасту наивной.

«Ты зануда» — Диме не было жаль Нину. Ни капли. Он даже на мгновенье испытал мрачное удовольствие от того, что хоть для кого-то важен. И все же чужие страдания не вызывали в нем интереса.

«То есть, тебе со мной нет?» — настаивала Нина.

«Просто привет и поболтали. Нет же. Нужны страдания. М-да. Клиника»

«Да почему клиника. И да, иногда даже привет это навязывание»

«Уф, **ля. В аналитики тебе дорога» — устало отбился Дима в последний раз.

"Ты ведь вроде умный и незлой парень" — проглотив хамство, она ждала чуда. Но его не случилось. Дима больше не ответил, а маленькая девочка по-прежнему сидела на берегу.