Холодно! Человек в экстремальных условиях [Александр Ефремов 2] (doc) читать постранично

АЛЕКСАНДР ЕФРЕМОВ

ЧЕЛОВЕК
В ЭКСТРЕМАЛЬНЫХ
УСЛОВИЯХ
ХОЛОДНО!
На исходе арктического зимнего дня наш самолёт приземлился на северо­западном берегу полуост­рова Ямал, на мысе Харасо-вей. Между сушей и Карским морем протянулась песчаная полоса километра два с по­ловиной длиной и шириной метров шестьдесят, так что в летние штормы её полностью захлёстывали волны. Эту по­лосу разровняли тракторны­ми волокушами и поставили балок — маленький бочкооб­разный домик на полозьях. Получился временный аэро­порт. Начальника его, дис­петчера, начальника отдела перевозок и остальных ра­ботников аэропорта пред­ставлял единственный чело­век, работавший в одну сме­ну. Вечером порт пустовал.
Это было время освоения богатейших газовых место­рождений Ямала, в котором участвовала авиация, осо­бенно зимой, когда корабли не могли подойти. Самолёты снабжали геологов и газови­ков оборудованием, прибо­рами и вообще всем необхо­димым для жизни на необи­таемом полярном полуостро­ве. До ближайших посёлков в Амдерме было 244 км, в Дик­соне — 530 км.
На этот раз мы привезли газовикам срочный груз для простаивавшей буровой ус­тановки. Мы собирались ос­тавить груз и сразу улететь.
Такую команду мы получили перед вылетом, о чём извес­тили газовиков.
Зарулили в конец полосы, выключили двигатели. Вы­шли из самолёта. Только ра­дист Алексей остался, чтобы заполнить журнал. Николай — бортмеханик и Володя — второй пилот занялись вы­грузкой привезённого обору­дования. Я пошёл осмотреть состояние полосы для взлё­та. Одинокий фонарь у за­крытого балка освещал во­круг себя маленькое прост­ранство, мешая свету мно­жества крупных звёзд, висящих над самой полосой. Тихо, темно и очень холодно — пятьдесят пять градусов. Зимняя одежда наша состоя­ла из меховых курток и ун­тов. Тяжёлые меховые брюки из-за краткого пребывания здесь мы с собой не взяли. Я дошёл до конца полосы, по­смотрел, нет ли ям, препят­ствий для взлёта, проверил плотность снега и вернулся. Ребята за это время успели закончить выгрузку. Для это­го открывается задняя гру­зовая дверь, выдвигается электрическая лебёдка, груз крепится и вместе с лебёд­кой едет по направляющей балке к хвосту. Затем опус­кается на землю. За счёт большой, длины троса груз ставят на безопасное рас­стояние далеко от самолёта. Вся стоянка заняла сорок минут, и самолёт был готов к вылету. Экипаж занял свои места. Начали запуск двига­телей. Левый запустился, вышел на обороты — всё в норме. Начали запускать правый — двигатель не запу­скается. Повторили — ре­зультат тот же. После неко­торого интервала пробуем ещё. Запуска нет. Николай с тревогой анализирует пока­зания приборов. Наконец со­общает: двигатель неиспра­вен. Выключаем левый и вместе пробуем понять при­чину отказа правого двига­теля. Вывод неутешитель­ный: отказал электронный блок. Надо его менять. Заме­на блока — дело недолгое. За полчаса можно открыть капот, снять неисправный блок и установить новый. Но у нас его нет — хранится он в инженерной службе на базе и там же заменяется в случае его редкой неисправности.
Вот ситуация: самолёт не­исправен; балок со связной радиостанцией закрыт до ут­ра; сообщить на базу мы не можем; наступает ночь, за бортом минус 55° и темпера­тура понижается.
Пока думали, что пред­принять, пытались связаться по рации с ближайшим пор­том, самолёт стал остывать. Сначала из самолёта уходит тепло, и температура в каби­не сравнивается с окружаю­щей. Поролоновые подушки сидений превращаются в ле­дышки, а потом металлическая кабина, приборы и обо­рудование начинают излу­чать холод еще бблыиий, чем за бортом. Находиться в самолёте уже невозможно. Выходим. Разминаемся, что­бы согреться, и думаем, что делать дальше. Помочь себе можем только одним. Из-за недостаточной мощности бортовой радиостанции ре­шили связаться с пролетаю­щим бортом. Он как ретранс­лятор сообщит на базу или в ближайший порт о нас и запросит помощь. Алексей возвращается в холодный самолёт, садится в ледяное кресло, включает станцию и долго пытается услы­шать какой-нибудь самолёт. В эфире тихо, никого нет. В высоких широтах самолёты летают редко. Прошу радис­та несколько раз подряд пе­редать на базу радиограмму в надежде, что кто-нибудь услышит или поможет ионо­сфера. Он выполняет мою просьбу и стремглав покида­ет самолёт, начинает пры­гать, пытаясь согреться. Эта задача для всех нас главная, жизненная. Сожалеем, что не взяли меховые брюки, но ведь мы не готовились к но­чёвке.
Перебираю варианты, как можно согреться. Надо разжечь костёр на краю аэродрома. Я прошу ребят собрать на полосе всё, что может пригодиться для кост­ра, но они ничего не находят. Это же не тайга и не город­ской аэропорт. Можно было бы сжечь чехлы, какую-ни­будь ветошь, снятую с борта самолёта, которые всегда скапливаются в запасе у бортмеханика. Но наш само­лёт летит в первый раз после заводского ремонта. В нём всё чисто, блестит и никаких залежей нет. Сам осматри­ваю всё вокруг в попытке