Четверги мистера Дройда [Николай Андреевич Борисов] (fb2) читать постранично

POLARIS

Николай Андреевич Борисов ЧЕТВЕРГИ МИСТЕРА ДРОЙДА Советская авантюрно-фантастическая проза 1920-х гг. Том XXXIV

Николай Андреевич Борисов ЧЕТВЕРГИ МИСТЕРА ДРОЙДА Кино-роман

Посвящается С. Е. Марголиной-Карельштейн

ЧАСТЬ ПЕРВАЯ ФАБРИКАНТЫ ИНВАЛИДОВ

Глава I КАПСОСТАР

Капсостар^[1], столичный город одной из республик, возникших в эпоху грандиозных социальных потрясений, переживал большой индустриальный подъем.

Все, за исключением рабочих, видели в этом росте промышленности и торговли золотую эру капитализма. Пресса, захлебываясь, пела дифирамбы правительству.

— Золотой век, — кричали газеты.

— Золотой век, — шептали разодетые женщины, покупая все новые и новые наряды.

— Золотой век, — пели со всех эстрад раздетые певицы.

— Золотой век, — повторяли обыватели и насмешливо улыбались, проходя мимо особняка полпредства СССР.

Красный флаг, развевавшийся над куполом здания, их уже не волновал и не злил: они терпели его, уверенные, что скорое настанет час, и он упадет, уступив место старому — трехцветному. Да как же ему не упасть, когда там, в стране социализма, по словам газет, задыхались от безработицы, бестоварья и голода?

— Они падут, — надрываясь, кричали передовицы.

— Они падут.

Столица была охвачена строительством. Всюду вздымались вновь выстроенные дома. Мостовые заливались асфальтом, на крышах высоких домов устраивались площадки для аэропланов. Город рос со сказочной быстротой, выбрасывая вверх колоссальные утюги железобетонных фабрик и дворцов.

Старый город с кривыми, наивными улицами отступал, один за другим теряя свои дряхлые особняки. На месте старых, уютных, изукрашенных лепными украшениями, нелепыми кариатидами, домов город воздвигал суровые прямоугольные кубы из холодного железобетона.

Золотая горячка вызывала горячку любви и наслаждения. Спешно открывались новые кабаре, рестораны с отдельными кабинетами, всюду можно было потребовать на десерт женское тело.

Из рабочих кварталов доносился глухой рокот недовольства, изредка прорываясь вспышками забастовок и открытых выступлений.

Трусливые действия вождей Амстердаминтерна (Амстердамского интернационала профсоюзов), соглашательские речи и призывы к спокойствию все более и более отталкивали рабочую массу, которая шла и сплачивалась в железные ряды вокруг единственной рабочей партии, входящей в Коминтерн.

Несмотря на «свободу» печати, собраний и тому подобные фальшивые выдумки демократизма, партия ушла в подполье, организуя рабочих, подготовляя их к решительному выступлению.

Полиция через своих бесчисленных «крикунов» — агентов охранки — провоцировала выступления неорганизованных рабочих, еще не вошедших в партию, и жестоко подавляла их.

Слава Капсостара разнеслась по всему миру, как пример страны «классической» борьбы с коммунизмом и рабочим классом.

Газеты отвлекали внимание публики, изощряясь в изобретении все новых и новых сенсаций.

Очередной сенсацией, долго заполнявшей страницы газет, было известие, что приехавший миллиардер, мистер Флаугольд, скупил почти все свободные земли города, на которых неизвестно для какой цели строятся странные здания. Особенно поражало одно, которое воздвигалось около Зеркального озера. Оно было без окон наружу.

Никто ничего не знал. Инженеры знали не больше других, так как здания строились по планам, на которых не было никаких надписей.

Известно было только, что Флаугольда поддерживали власти, что он держит в своих руках всю промышленность страны, что через своих агентов он скупил акции всех наиболее крупных предприятий, что он купил все газеты, от демократических до официальных, и стал единственным распорядителем общественного мнения страны.

Но он этим пользовался чрезвычайно тонко, создавая иллюзию существования общественной мысли, свободы печати. Ведь этой стране необходим был декорум, необходима иллюзия свободы, а до реальности жизни им не было никакого дела. За них думали, за них делали, предоставляя им только жизнь веселья и наслаждений.

Некоторые лидеры рабочей партии втихомолку отстраивали себе роскошные виллы, покупали поместья.

Наиболее прозорливые понимали, в чем дело, но предпочитали молчать и только иногда многозначительно бросали фразы о том, что постройка загадочного здания — часть обширного гениального плана.

Известия об этом стали проникать в иностранную прессу.