Каратист: путь воина. Том 3 [Алим Тыналин] (fb2) читать онлайн

Каратист: путь воина. Том 3

Глава 1 Белым-бело

Да, поле вокруг словно покрыто белым покрывалом. Банально, но это так.

Я остановился. Вытер мокрый лоб. И замер. Наслаждался красотой.

Леня Смелов сзади чуть не наехал на меня. Не заметил вовремя моей остановки. Легонько ткнулся мне в спину. И только потом опомнился.

— Ты чего? — спросил он. — Чего тормознул?

Я указал палкой вперед.

— Ты посмотри, какая красота вокруг. А вы под ноги уставились. Хотя бы оглядитесь. По сторонам.

Смелов и другие тоже остановились. Посмотрели по сторонам. Замерли в восхищении.

Мы вышли из леса на равнину. Ну как, равнину. Бугристое поле, покрытое белым полотном снега. Сам снег нетронутый. Девственно чистый.

Впереди вдали черная полоса другого леса. Над ним голубое небо. С клочьями белых облаков.

Яркое зимнее солнце заливало лучами все это великолепие. Щедро заливало. Аж глаза слепли.

— Да, красиво, — подтвердил Смелов.

Остальные тоже стояли неподвижно. Наслаждались видом. От разгоряченных лиц и волос шел пар. Как бы не простудились. Особенно Синегородцев.

Я оглянулся на спутников. Ну, как они? Не слишком устали? Нам еще идти столько же. А потом обратно на электричке.

Сейчас уже декабрь месяц. Уже с ноября ударили морозы.

Вся осень прошла для меня в трудах и заботах.

Конечно, я продолжал усиленно тренироваться. Пробежки делал на стадионе «Динамо». А тренировался в зале. Утром и вечером.

Преподавательская деятельность затянула с головой. Как и в прошлой жизни. Мне нравилось обучать людей.

Это всегда так. Если твои ученики одерживают блистательные победы, это твоя заслуга. Как будто ты сам разбил врага в пух и прах. Длиннющими руками. Через знания и умения, вложенные в ученика. Через обильный пот и черную кровь.

Впрочем, пока что мои питомцы в боях не участвовали. Турнир на носу. Начнется в конце декабря. Не считая международных соревнований в Париже. О которых у меня договоренность с Воловниковым.

И все это время я натаскивал учеников. Оттачивал клыки. И навыки. Как бойцовским псам.

Из полсотни желторотых новичков осталось тридцать. Уже много чего умеющих. Жестких и сильных.

Костяк составили пятеро отчаянных человек. Трое парней и две девушки.

Гончаров Петя, бывший боксер. Всего чуть-чуть не дотянул до кандидата. Я ему советовал продолжить занятия боксом. Не бросать. Но он чего-то загорелся карате. Прикипел. Да так, что вообще завязал с кулачным боем.

Спортивная закваска помогла ему с честью пройти сито моего жесткого отбора. Он быстро адаптировался. Он готов заниматься днями и ночами.

Куприянов Митя — низкорослый и плотный. Даже кругленький, можно сказать. Фигура как овал. Превосходно орудует ногами. Быстро сел на шпагат.

У него вообще фантастическая гибкость. И поразительная выносливость. Тоже готов вкалывать без перерыва.

Потом Кораблин Артем. Парень Оксаны. Да и сама Земляникина Оксана тоже. Оказались самыми дикими фанатиками.

Я и сам не ожидал, что они вдвоем станут такими энтузиастами. Думал, что вспыльчивый сокурсник и капризная красотка сольются уже после первой тренировки.

Но нет. Черт подери. Они пришли на второе занятие. Потом на третье. Четвертое, пятое. Так и остались.

Причем не просто остались. А занимались с лютой самоотдачей. Кораблин сначала не затем ходить. А потом втянулся. Причем так сильно, что показал отличные результаты.

Оксана, конечно, оказалась самородком. Талантлива во всем. Мало того, что красавица. Глаз не оторвать.

Великолепная фигура. Отличница, активистка курса. Староста своей группы. Так еще и прекрасная спортсменка. В двадцать первом веке она стала бы мегапопулярной блогершей.

И еще одна девушка. Покровская Нина. Полная противоположность Оксаны. Низенькая, пухленькая хохотушка. Ручки и ножки короткие. Волосы собраны сзади в тугой узелок.

В додзе она преображалась. Дралась отчаянно и безудержно. Маленькие кулачки мелькали с бешеной скоростью.

Эта пятерка оказалась самой дерзкой и усердной. Они с радостью осваивали новые приемы. На кумитэ сражались свирепо и безжалостно.

Вскоре они уже тащили за собой всю группу. Так всегда бывает. В любом коллективе вспыхивают яркие пассионарии. Их пылающий огонь служит остальным. Путеводной звездой.

Кроме того, ко мне перешли Смелов, Бурный, Крылов и Голенищев. Их я обучал бесплатно. Сразу стали узким кругом приближенных. Опытные помощники.

С Щепкиным насчет них я сразу договорился. Бывший учитель сердито ворчал. Но потом успокоился. Я обещал, что если поеду в Париж, то возьму его тренером.

Сам я тренировался еще упорнее, чем раньше. Во-первых, изумляли возможности моего нового тела. Отличная генетика.

Тот, кто засунул мою душу сюда, прекрасно знал, что делает. Я попал прямо по назначению. Тело превосходно подходило для карате.

Изумительная сила и мощь. Чувство дистанции и равновесия. Чрезвычайная гибкость и грация леопарда. Отличный баланс для ударов ногами и руками. И молниеносная реакция.

Кроме того, я открыл в себе невероятную выносливость. Понятно, что в молодости человек очень силен. Но это тело иногда было способно на невозможное.

В моих мышцах таилась фантастическая тяга к разрушению. Надо только высвободить эту силу. С помощью усердных тренировок.

Сегодня выходные. Мы выбрались в зимний лес. Накрытый белоснежным покрывалом. На беговых лыжах.

И шли уже с самого раннего утра. Кусая соленые от пота губы. С десяток усталых ребят. И двое девчат.

— Дойдем до леса, там привал, — я снова ткнул палкой вперед. — А потом уже обратно.

И тяжко вздохнул. Сам я страстно хотел остаться в лесу. Переночевать у уютного костра. Бродить между черных стволов. Топтать молочно-белый снег. Спать в наскоро сооруженной землянке.

Короче, на пару дней превратиться в дикаря.

Но нельзя. Я сейчас не принадлежу себе. Полностью во власти учеников. И обычных. И оперативников КГБ. Надо учить.

Интенсивные тренировки идут каждый день. Кроме воскресенья.

Но и тогда я работаю. Делаю что-нибудь для зала. Брезентовые «груши» и «лапы». Еще из кожзаменителя. Макивары из пихтовых досок.

Еще боксерские манекены. Из старых автомобильных покрышек, поролона, тента и песка. И, конечно же, незаменимый пиньинь. Деревянный манекен. С торчащими в разные стороны палками.

— Ну, тогда пошли быстрее! — нетерпеливо сказала Нина. — Чем раньше выйдем, тем раньше придем.

Никто не возражал. Мы тронулись дальше. Широкие лыжи заскрипели по снегу. Палки с хрустом впивались в твердый наст.

Мы управились минут за сорок. Группа хоть и устала, но уже вошла в ритм. Шли неторопливо. И ходко.

На половине пути вперед вышел Гончаров. Прокладывать путь через снега. Он неудержимо пер вперед. Как бульдозер. Только успевай за ним.

Вскоре белая равнина вокруг сменилась молчаливо застывшими под снегом деревьями. Звуки уже не разносились далеко вокруг. Слышно каждый вздох. И шепот.

Мы углубились в тихий лес. Еще с полкилометра. Вышли на большую поляну. Под сугробами угадывались пни. И низкие елочки.

Здесь мы устроили небольшой привал. Под раскидистой елью. Но обедать пока не стали. Перед трапезой я хотел сначала провести короткое кумитэ. На снегу.

— Поехали, — я хлопнул в ладоши. Когда все сняли увесистые рюкзаки. И беговые лыжи. — Маленькая разминка. Мы и так хорошо потрудились. Поэтому просто чуток разомнемся.

Мы так и сделали. Сначала разминка. А потом яростное кумитэ. На белоснежном снегу.

Все участники забега сняли мокрые куртки. Девушки переоделись. Парни остались в шерстяных кофтах. Чтобы не терять времени, я сказал, чтобы начали одновременно.

— А теперь кумитэ. Хаджиме! — крикнул я. — Полный контакт! Работаем!

У меня в зале полный контакт означал настоящий беспредел. Разрешено все. Даже реальные укусы и удары в пах.

Хватать за волосы. И чуть ли не отрывать их с корнями. Главное — это победа. Иногда любой ценой.

Техника — на втором плане. Там, где есть дух, остальное подтянется. Само собой.

Гончаров рубился со Смеловым.

Они уже спарринговали до этого. Я старался, чтобы ученики всегда сражались с разными партнерами. Обычно побеждал Смелов. У него больше опыта. Но иногда Гончаров выбивал из Лени всю дурь.

Вот и сейчас они устроили дикую заварушку. Работали ногами. Смелов поскользнулся. И получил мае гери в грудь. Тут же упал. Скорчился от боли на снегу.

Куприянов дрался с Бурным. Колобок с медведем. В сказке круглый пирожок успешно ушел от пасти топтыгина.

Вот и сейчас Митя ловко избегал ударов Вани. Крутился, как юла. Маневрировал. Атаковал сам. Уж на что Бурный опытный. Но никак не мог догнать Куприянова.

Потом — хоба! и саданул ногой в бок. Хитрым маваши гери. Куприянов отлетел в сторону. Свалился на снег.

А потом устроил сюрприз. Бурный расслабился. Отвернулся. Забыл, что у нас в клубе правило. Пока не добил врага, не заканчивай поединок.

Вот Куприянов и вскочил. И атаковал Бурного сзади. Медведь и получил по башке.

Сначала ногой под колено. Чтобы сбить с ног. Потому что Митя невысокий. И чтобы достать до головы Бурного, должен был подпрыгнуть.

От удара Бурный упал на колено. Тут же Куприянов ударил его в голову. И Ваня свалился лицом вперед.

Прямо в снег. Еще и пропахал его. А потом остался лежать. Без движения. Не шевелясь. Эй, с ним все в порядке?

Я не двигался. Бурный тоже лежал неподвижно. Куприянов встревожился.

Подскочил к товарищу. Схватил за плечо. Хотел перевернуть. Но тот перевернулся сам. И, смеясь, ударил Митю в лицо. Снизу вверх.

Ладно. Тут все в порядке. Я проследил за Егором. Голенищев бился с Кораблиным. Они стояли дальше всех. У края поляны.

И дрались ожесточенно. Снег летел во все стороны. Вскоре под их ногами показалась земля. Черная земля. Вперемешку с ветками, листвой и сухими стеблями трав.

Про ноги они забыли. Дело в том, что Артем несколько раз застал Голенищева. Когда тот болтал с Оксаной. И дико взревновал.

Они тогда чуть не подрались. Я запретил им биться. Считал, что время еще не пришло. А вот сейчас они встретились. И решили выяснить отношения.

Я подошел ближе. Парни дрались на кулаках. Почти забыли все навыки. Рычаги. И били друг друга руками. Сильно, не жалея сил. Интересно, чем это закончится?

У них происходил бешеный обмен ударами. Лица быстро опухли. И покрылись синяками. Но никто не хотел сдаваться.

Наконец, Кораблин вырубил Голенищева. Точным и злым ударом в челюсть. Боковым. Почти боксерским.

И Егор упал на спину. Пару секунд даже лежал в забытьи. Не понимал, что творится. Я кивнул Артему на поверженного соперника.

— А теперь помоги. Раз так сильно уложил спать.

Сначала Кораблин сомневался. Потом вытер опухшее лицо. Кивнул. Проверил нос. И подошел к Голенищеву. Тот как раз уже очнулся.

Артем протянул ему руку. Егор подумал. И ухватился за ладонь. Артем помог ему подняться.

— Да, знатно ты мне врезал, — похвалил Голенищев. — Я аж забыл, как меня зовут.

Ну и хорошо. Помирились. А я отошел к девушкам. Оксана сражалась с Ниной.

Девушки иногда тихонько ойкали. Били старательно. Как я и учил. Выдыхали воздух с каждым ударом. Но действовали осторожно. И аккуратно.

Впрочем, это неудивительно. На то они и девушки. Вообще-то.

— Так не пойдет, — сказал я. — Работайте активнее. У нас тут не школа танцев. Атакуйте друг друга. Бейте в лицо. Ногами. Ну-ка, Земляникина, покажи свой коронный маваши. А ты, Нина, отбивайся. И тут же контратака. Мае гери. В корпус. Вот так. Молодец. Верно.

Девушки сразу зашевелились. Начали атаковать. Без оглядки. Эмоции поперли через край.

Вскоре Оксана схватила Нину за хвостик. Прижала к земле. А сама начала осыпать ударами в лицо.

Нина поначалу терпела. А потом вывернулась. И атаковала сама. Еще и перехватила руку Оксаны. Приемом из джиу-джитсу.

Как я и учил. Специально для девушек. Чтобы они умели освобождаться от захвата за волосы.

Ну, и конечно, самые молодые ученики. Я оглянулся на край поляны.

Чуть в отдалении Синегородцев ожесточенно сражался с Муравьевым. Тоже школьником. На год старше. Забавно видеть на пухлом лице толстячка Вити свирепое выражение.

Выглядело смешно. Если не знать, каким стал Синегородцев. За эти три месяца.

Он не пропустил ни одной тренировки. Приходил самый первый. Уходил последний. Занимался самозабвенно.

И хотя в весе почти не сбавил, но быстро стал грозным бойцом. Кстати, в школе его больше не обижали. После того, как он избил обидчиков. Причем старшеклассников.

Одному вывихнул кисть. Другому сломал нос. Третьего приложил об забор. Так, что тот потерял сознание. С тех пор его не трогали.

Вот и сейчас мой тезка явно доминировал над Муравьевым. Хотя тот и выше, и старше, и крупнее. Но просто не мог достать Синегородцева.

Тот не только умело уклонялся. Но еще и быстро атаковал в ответ. Да так, что успел три раза уложить Муравьева на снег.

Я оглядел поле битвы. Ученики продолжали мутузить друг друга. Знали, что нельзя останавливаться. Пока не прозвучит команда. Или пока противник не свалится в нокаут.

— Ямэ! — крикнул я. — Хватит. Молодцы! Те, кто проиграл — чтобы в следующий раз такого не повторилось. Или будете отжиматься пятьсот раз. Те, кто выиграл — нечего гордиться. Готовьтесь к новым боям.

Я поклонился. Осу! Ученики поклонились в ответ. А затем я хлопнул в ладоши.

— А теперь перерыв. Готовим костер. И делаем шашлык. Парни, пошли за дровами!

Ребята радостно подняли руки и громко закричали «Ура!». Девчата завизжали от восторга.

Мы быстро устроили пикник. Очистили в центре поляны место для костра. Притащили дровишек. Вскоре тут весело запылал огонь.

Девушки приготовили закуски. Мы пожарили мясо. Заранее маринованное. И перекусили на лоне природы. От этого любая еда становится в разы вкуснее. И восхитительнее.

Особенно, когда ты перед этим прошел километров двадцать на лыжах. И дрался в кумитэ, как бойцовский пес.

После обеда я дал ученикам отдохнуть. Мы погрелись у костра.

— Эх, жаль, тут на ночь нельзя остаться, — сокрушался Голенищев. Его опухшее лицо светилось от счастья. — Я бы с удовольствием остался. А вы, девушки?

Кораблин недовольно заерзал на месте. Оксана обольстительно улыбнулась. У всех присутствующих парней сердце провалилось в желудок. Или еще куда пониже.

— Ну почему бы и нет? — ответила девушка. Приобняла Кораблина. Чтобы тот не злился. — Правду я говорю, Тема?

Кораблин радостно кивнул. Я мысленно усмехнулся, глядя на него.

Хорошо, что у нас с Валей не так. Она у меня вышколена, как солдат. Слушается любых команд.

Знает, что карате у меня на первом месте. А она на втором. И теперь уже не обижается. Сейчас, кстати, на соревнованиях. В Ереване.

Я бы должен ревновать. По идее. Но просто скучаю. Потому что доверяю ей.

Кроме того, у нас с ней все вроде серьезно. До свадьбы ни-ни. Никаких. Она хочет, чтобы первым у нее был только муж.

Я давно мог бы нарушить это правило. Скорее всего, Валя согласилась бы. Чтобы я был у нее первым. Но я сам уважал ее желание.

Но, также я не хотел сейчас жениться. Надо сначала достичь всех поставленных целей. И только потом создать семью.

Короче, вот так. И главная цель сейчас — это Париж. Вернее, чемпионат мира. Который пройдет в следующем году. В столице Франции. И о котором у меня договоренность с Воловниковым.

Пока мы возвращались на лыжах домой, я вспомнил про сделку. Иногда я прокручивал ее в голове. Вот также, как сейчас.

Он ведь зачем пришел тогда в мой спортзал? Впервые. Не только для того, чтобы посмотреть. Как я обустроился.

Но и для того, чтобы обсудить. Наше дальнейшее сотрудничество.

— Я хочу, чтобы ты попал на этот чемпионат, — сказал он тогда. — И произвел там настоящий фурор. Ты можешь, я знаю. Я уже говорил с компетентными людьми. Все говорят, что ты уникум. И вполне можешь забрать чемпионский титул. В Париже. Почему бы не совместить приятное с полезным?

Конечно, он бил наверняка. Прямо в мою ахиллесову пяту. Чтобы стать чемпионом мира, я готов душу продать. И знал, что не могу выбраться из СССР. Без согласия партии. И КГБ.

Правда, стать доносчиком я так и не хотел. О чем тут же заявил Воловникову.

Но Игорь Станиславович в ответ досадливо поморщился.

— Что за дурацкие понятия! При чем тут это. Мы бы тебя об этом не попросили. Речь о другом. Мне нужно твое согласие. На то, чтобы в Париж поехали наши люди. И ты подтвердил, что они тоже каратисты. Вот и все.

Ну что же. Я же говорю, что готов на все. Так я и сделал. Согласился тогда. И мы заключили сделку. Которую теперь надо выполнять.

Глава 2 Повседневность

После похода мы вернулись в Москву. На электричке. На вокзале разбежались по делам.

Я уехал в общагу. Ребята и девчата по домам. Время уже вечернее.

Обычно после интенсивной физической нагрузки я устраивал медитацию. Совмещал с отдыхом. Чтобы привести себя в тонус.

Сейчас пришел. Решил отдохнуть. Прикрыл на секунду глаза. А когда проснулся, уже темно.

Поглядел на часы. Два часа ночи. В комнате темно. Холодно.

От батарей отопления идет тепло. Но окна покрылись серебристой изморозью. Снаружи видны продукты. Всякие в авоськах.

На других кроватях лежали темные силуэты. Антон и Серега. Кровать Крылова пустовала. Олег блистательно отсутствовал.

Ладно. Так бывает. Я невероятно измотался за неделю и выходные. И теперь отрубился. Без задних ног. И не вижу смысла вставать.

Перевернулся. На другой бок. Железные пружины заскрипели. Закрыл глаза. И продолжил спать.

Зато проснулся рано утром. В четыре утра. И сразу почувствовал себя свежим. И выспавшимся. Готовым к труду и обороне.

Вскочил. Быстро оделся. И привычно отправился на пробежку. А там забежал в парк. Где провел тренировку силовых. И тамэсивари.

Вернулся в общагу усталый, но довольный. Около шести утра. Каменда, кстати, уже привыкла к моим утренним подъемам.

Сама спала в своей комнате. А дверь открыла. Надо только запереть за собой. Я зашел в общагу.

Только хотел закрыть дверь. И тут кто-то схватил ее снаружи. Не дал закрыть. Я отпустил дверь.

В общагу ввалился Крылов. От него несло перегаром. За километр. Усталый и помятый. Глаза ввалившиеся.

— А, это ты! — проворчал он. — Как хорошо. А то я думал, каменда не пустит. Ну все, я пошел.

Он хотел пройти мимо. Но я схватил товарища за руку.

— Олег, ты пьян. Опять гужбанил всю ночь. Как так?

Крылов удивленно посмотрел на меня. Двигался и говорил он медленно. И расслабленно. Как любой пьяный мужик с похмелья.

— Ты чего, сенсей? Какие вопросы? Что не так?

Я сжал зубы. В общем, Крылов отличный боец. С ходу схватывал любой прием. Понимал его суть.

И подавал большие надежды. Если бы только не вот эти его гулянки. Пару раз в месяц обязательно. И до поры до времени я спускал ему. Но теперь это уже выходит за рамки.

— Хватит, Олег, — сказал я. — Тебе не кажется, что ты слишком расслабился? Чересчур?

Крылов удивился еще больше.

— Ты чего, Витя? Да ну, брось. Я что хочу, то и делаю. Ты прям, как моя мамаша.

Я вздохнул. Сейчас не время. И не место. Не стал возражать. И спорить. Толку нет.

Но дал себе обещание. Твердое. Что обязательно переговорю с Крыловым. О недопустимости такого поведения.

Если хочет ходить в мой клуб, то должен прекратить. Особенно, если хочет участвовать в Ледяной неделе.

Шатаясь, Крылов поднялся по лестнице. Скрылся за поворотом.

Я закрыл дверь. И поднялся за другом. Привел себя в порядок. Позавтракал. И отправился на учебу.

В универе все прошло по плану. Лекции и семинары. С учебой я справлялся неплохо. Тащил основные предметы.

А по дополнительным преподаватели закрывали глаза. Потому что у меня репутация. Звезды спорта. Причем в такой модной дисциплине. Как карате.

Оксана и Артем Кораблин отсутствовали. Неужто не оправились после вчерашнего забега? И поединка? Ладно, на тренировке выясним.

После универа я привычно отправился в Малую арену. Казалось бы, прошло всего пару месяцев. Но рутина уже затянула.

Два раза в неделю занятия с оперативниками КГБ. Остальные дни — с другими учениками. Обычными.

Сам я потом оставался в зале до позднего вечера. Или ночевал там. И тренировался до упаду. Некоторые из неистовой десятки тоже оставались.

Повторяли за мной. Или устраивали кумитэ. Мы разговаривали о карате. Тоже до ночи. Иногда и больше. До утра.

Результаты тренировок уже впечатлили. На прошлой неделе к нам пожаловали из «Черного волка».

Во главе с их лидером. Андреем Тимаковым. Предложили поединок. Против нашего лучшего бойца. Трех бойцов. Если мы не боимся.

Я тогда усмехнулся. Предложил своим бойцам выйти самим. Вызвались Смелов, Куприянов и Гончаров.

Бурный, Крылов и Голенищев тоже хотели. Но я решил, пусть себя покажут новички. Ну, а Смелов пойдет тараном.

Вышло, как я рассчитывал. Первый противник не испугался Куприянова. Думал, он обычный коротышка. А когда Митя отметелил ногами соперника, «Черные волки» изумились.

Гончаров также успешно справился со своим противником. Уложил в нокаут. Хотя тот оказался сильным и резким. И сопротивлялся до последнего.

Смелову достался сам Тимаков. Здоровенный, жесткий. Приверженец агрессивного стиля. Техники ноль. Зато напора полные штаны.

Леня мудро ушел в глухую оборону. Отбивался изо всех сил. Хотя надо признать, это трудно далось. Тимаков пер буром. Неудержимо.

Когда противник выдохся, Леня быстро вырубил его. Тремя точными ударами. Ногами в корпус. И контрольным в голову.

После трех поражений подряд «Черные волки» сдулись. Чуток протестовали. Пытались доказать, что мы победили нечестно.

Я предложил разобраться на татами. Но они повозмущались еще. И ушли.

После этого случая я убедился, что ребята развиваются. Они как глина. Можно вылепить произведение искусства.

Главное не опускать руки. И работать. До седьмого пота. Тогда будет результат.

Поэтому я продолжал гонять учеников. Тяжело в учении, легко в бою.

Сегодня пришли тридцать два человека. Вся десятка тоже. Кроме Крылова. Я провел разминку. Потом кихон ката в парах.

На остаток тренировки передал руль управления Смелову. Он должен провести упражнения по тамэсивари и кумитэ.

Сам я принял душ в душевом на втором этаже. Синегородцев предоставил мне такую привилегию. Переоделся в костюм. Поехал по другому делу.

В четыре тридцать заседание ячейки комсомола. И молодежи производственного объединения гражданской авиации Советского района. Там у меня тоже есть продвижение.

Доехал быстро. От стадиона «Динамо» семь станций метро. Через двадцать минут я уже вошел в трехэтажное здание. В актовом зале сегодня собрание. Я выступаю с небольшим докладом.

«Развитие навыков самообороны для защиты трудового класса от физической агрессии буржуазных элементов». Название, конечно, полный абзац.

Сначала я хотел назвать просто: «Обучение молодежи навыкам самообороны». Про карате даже заикаться не стал. Знал, что не пройдет. По-любому.

Отдал на согласование в комитет. Но даже такое простенькое название не понравилось. После долгих проволочек мне вернули черновик доклада. Весь перечеркнутый и исправленный.

Правок так много, что не хватило полей. Дописали на отдельном листе. Из первоначального проекта осталось только процентов двадцать. Полная попа.

Я даже спорить не стал. Знал, что бесполезно. Решил, что донесу основные мысли устно. После доклада. Когда будут вопросы.

За осень я уже прочитал десятки докладов. Выступал на самых разных собраниях. Пытался пробить стену непонимания. Разъяснить, что карате — это не орудие капиталистических врагов. А просто философия. И боевое искусство.

Хотя быстро понял, что о философии тоже лучше молчать. Кроме марксизма-ленинизма, другая философия — зло.

Можно напрячь мозги. Придумать, что философия карате тоже соответствует идеалам диалектики. И исторического материализма. Но для этого требовался более изощренный ум. И эрудиция.

Поэтому я с самого начала ограничился докладом. И последующим разъяснением.

Вот и сейчас вошел в зал. Готовый к труду и обороне. Сначала, когда выступал, волновался. Горло пересыхало. А сейчас уже приноровился.

Люди воспринимали неплохо. Интересовались. Задавали грамотные вопросы. Вроде все шло неплохо.

Постепенно я продвигал в массы идею, что карате — это не враг. А просто спорт. И по нему надо принимать такие же решения. Создавать федерацию. Принимать правила. И проводить официальные соревнования.

Я взошел на трибуну. Рядом на сцене за столом, накрытым зеленым сукном, сидели члены актива ячейки.

Стаканы, графины с водой. Стопки бумаг. Остро наточенные карандаши. Авторучки. Ниже сбоку девушка с печатной машинкой. Будет стенографировать заседание. Как все серьезно.

Так-с. Еще войдя, я заметил, что зал полон. Участников всегда много. Кресла все заняты. В проходах и возле дверей всегда толпились люди. В основном, парни. Но девушек полно.

Каким-то образом, слухи о лекции по карате просачивались. Через фильтры сухих названий в списках и планах выступлений.

И на мои выступления всегда набегало много народу. Кроме того, я узнал, что моя фамилия уже довольна известна. Среди каратистов. Чемпионат в Ашхабаде не прошел даром.

Я положил бумаги с текстом на полочку. Перед собой. На трибуне. Оглядел собравшихся.

Обычные советские парни. Много длинноволосых. Такая уж сейчас мода. В клетчатых рубашках и длинных брюках. Десятки глаз выжидающе смотрели на меня.

— Ну что же, товарищи, — я начал быстро и напористо. Как и в кумитэ. Надо сразу показать энергию. И готовность к атаке. — Начнем. Тема выступления — развитие навыков обороны. Как известно, несмотря на успешную деятельность нашей партии и органов милиции, в Советском Союзе еще осталась преступность. Так вот…

И пошло. И поехало. Ближайшие полчаса я читал текст выступления. Потом закончил на бодрой нотке.

— Таким образом, развитие навыков самообороны — это долг каждого советского гражданина. Ну, а в ближайшем будущем… Возможно и создание отдельной дисциплины. Спортивной. В этом направлении.

Оглядел аудиторию. Парни все также смотрели на меня. Председатель собрания, Квасцов Игорь, одновременно и председатель райкома комсомола, постучал карандашом по столу. Кашлянул, посмотрел на меня.

— У кого есть вопросы? К товарищу Ермолову.

Вверх сразу потянулись с десяток рук. Квасцов указал на одного.

— Пожалуйста. Какой у вас вопрос?

Поднялся высокий парень. Костюм сидел на нем мешковато. В руках мял кепку.

— Я извиняюсь, а где, это, записаться на карате?

Во дает. Сразу, не в лоб, а в глаз. Так и ждал, когда спросить. Всю лекцию терпел.

Я не успел ответить. Квасцов неодобрительно хмыкнул. И опередил меня.

— Мы тут не о карате речь ведем. О навыках самообороны. О спорте. О трудовой дисциплине. Задавайте вопросы по существу.

Парень оказался упрямый. Нагнул голову. Набычился.

— А я по существу и задаю. Я хочу повысить навыки самообороны. А товарищ тут за карате хорошо знает. Так что, я и спрашиваю.

Квасцов вздохнул. Взглянул на меня. Надо ответить упрямому парню.

— Вы можете подойти после лекции, — ответить я. — Записаться у меня. Я назову тренеров.

Парень нахмурился. Кепку чуть ли не порвал.

— А у вас нельзя заниматься?

Я покачал головой.

— Нет, в настоящее время я прекратил набор учеников. Теперь только через в следующем году. Минимум, через полгода.

Лицо парня разочарованно вытянулось.

— Ясно, спасибо.

Он сел. За ним задавали вопросы еще двое. Уже по существу. Насчет самообороны. Явные комсомольские активисты.

Вопросы знакомые. Как помогает самооборона защититься от хулигана? И что делать, если он вооружен.

Такие задают на каждой лекции. Ответ уже у меня готов. Я быстро его оттарабанил. Думал, что уже все. И тут из задних рядов поднялся другой парень.

— А что вы скажете насчет того, что карате — это продукт буржуазной Японии? Это ведь инструмент средневековых феодалов. Чтобы угнетать крестьян.

Я на мгновение запнулся. Парень где-то нахватался информации. Тут и там. И пытается выглядеть экспертом.

— Давайте не будем отклоняться от темы доклада, — поморщился Квасцов. Рядом с ним сидели еще двое. Из актива комсомола. Два парня. Один из МГУ. Другой тоже спортсмен. Шахматист. Первый разряд. — У нас самооборона.

Но вопрошающий не угомонился.

— А как вы считаете, не воспитывает ли карате или самооборона, как вы называете, агрессию и безжалостность к обычным людям?

Вот ведь урод. Никак не успокоится. Это что такое? Но отвечать надо. Не оставлять же его без внимания.

Что-то актив комсомола превратился в пассив. И сидел с кислыми рожами. Молчал в тряпочку.

— Вы действительно слушали лекцию? — спросил я в ответ. — Нисколько не воспитывает. Само название самооборона подразумевает защиту. От любой агрессии. Так что, ваши опасения беспочвенны. Наоборот, мы учим гасить агрессию других людей.

Я указал на другого парня. Тот давно сидел с поднятой рукой.

— А вы что хотели узнать?

Но предыдущий оратор не хотел молчать.

— Позвольте, но разве карате не атакующий стиль боя? — назойливо спросил он. — Он специально создан для угнетения рабочего класса Японии. Разве не так?

Вот паскудство. Почему Квасцов молчит, как рыба? Словно воды в рот набрал.

— Нет, конечно, — мне опять пришлось повторить свои тезисы. Раз уж попался такой идиот. — Я еще раз говорю. Все наоборот. Карате создано для того, чтобы крестьяне могли защищаться от феодалов. Голыми руками. Против вооруженных противников. И…

Мой оппонент поднял руку.

— Ага. Значит, вы обучаете карате? Непонятно какому виду спорта? Нет, который даже не признан как спорт. Это просто какое-то новомодное течение. И вы ему обучаете? Еще и берете деньги за обучение? То есть, занимаетесь спекуляцией и торговлей. Так, получается?

Хм, это уже серьезно. Что за мудак такой? Откуда он вылез? Что это значит?

Я оглянулся на Квасцова. Снова отметил, что он сидит молча. Как и его соратники. Что тут вообще творится?

— Мне кажется, вы неверно толкуете мои слова, — я пристально поглядел на парня. А он непрост. Ох, как непрост. Высокий и в сером костюме с иголочки. Все пошито очень аккуратно. Как будто на заказ. Но разве такое возможно? Только, если этот парень принадлежит к элите. К мажорам. — Я разве говорил такое? Разве это прозвучало в лекции? Иди вы хотите меня в чем-то обвинить?

Он кивнул.

— Да. Я хочу обвинить вас в том, что вы вводите в заблуждение аудиторию. Всех членов комсомола. И социалистическую молодежь. А сами обучаете буржуазному новомодному течению. Еще и берете за это плату. А ваши ученики — это настоящие хищники. Агрессоры. Готовы убить голыми руками. Я предлагаю рассмотреть ваше поведение на товарищеском суде.

Вот ублюдок. Все вокруг зашевелились. И Квасцов, в том числе. Я думал, он будет возражать. Но Игорь сказал:

— Хорошо, почему нет? Сначала мы вынесем этот вопрос на рассмотрение комитета. А в дальнейшем, будем действовать по процедуре.

Вот это да. Я огляделся. Не нашел защиты. И поэтому решил пока промолчать. Посмотреть, что будет дальше.

— Я обязательно буду участвовать, — парень кивнул. Ишь ты, великий инквизитор.

Я указал на него.

— А вы кем являетесь, позвольте поинтересоваться? Можно уточнить вашу фамилию?

Парень тонко улыбнулся.

— Я Огородников. А с вами мы еще встретимся. И решим, можно ли пропагандировать вредную для населения науку.

Выступление на этом пришлось прервать. Собравшиеся зашумели. Мнения разделились. Квасцов еле успокоил зал. Я договорился зайти завтра. И узнать, что все это значит.

И ушел. Время уже вечернее. Меня ждет другая встреча. Более приятная.

Поужинал в столовой. И пошел встречать Валю. Возле ее дома.

Мы с ней уже парень и девушка. Жених и невеста. Тили-тили-тесто. Пока что, вроде все хорошо. Тьфу-тьфу.

— Ты как? — спросила девушка. — Что такой расстроенный?

Я махнул.

— Все хорошо. Небольшие вопросики возникли. А так, все хорошо.

Мы пошли прогуляться в ближайший парк. Хоть и прохладно.

Валя молчала. Знала, что ничего не скажу. Если будет расспрашивать. Лучше чуть подождать. И я сам все расскажу. Если сочту нужным.

— А мы опять уезжаем на соревнования, — сказала девушка. Она шла, засунув руки в карманы куртки. — В Ригу. Через неделю. Будем там до декабря. Ты будешь звонить?

Я кивнул. Ну конечно. Какие вопросы. Обязательно, буду.

— А ты знаешь, что…

Валя не успела закончить. По дорожке парка скользнули темные силуэты. Один, два, три.

— Слышь, огоньку не найдется? — спросил ближайший. — А если найду?

Надвинулся на меня. Слишком быстро.

Я чуть улыбнулся. Какой хороший способ сбросить стресс. Что может быть лучше драки?

Глава 3 Еще один учитель

С другой стороны, конечно, преувеличиваю. Опасно махать кулаками. Это может привести к последствиям. Очень плохим последствиям.

Снять стресс можно и другими способами. Например, с той же Валей. Имеется ввиду, просто прогуляться.

И помахать кулаками уже в спортзале. А не здесь. Потому что, говорю же, это опасно.

Любой каратист или боксер знает. В драке можно победить. И залететь при этом. Лет на пятнадцать. Строгача.

— Не курю, — я ответил миролюбиво. И повел Валю прочь. Ладно. Потом разберусь со стрессом. Обойдусь без драки. — И вам не советую.

Но парни уже заряженные. Не хотели останавливаться. Кроме того, от них несло перегаром. Убойный аромат. На пару километров вокруг.

Мда уж. Тогда отделаться не удастся. Даже не посмотрят, что я с девушкой.

Есть такое неписаное правило. Того, кто с девушкой, не трогают. Только потом. Когда проводил, можно бить. И по одному, а не всей толпой.

Но сейчас на правила плевать. Парни слишком навеселе.

— Э, ты куда лыжи навострил? — возмутился другой. — Я тебя отпускал, что ли?

Они придвинулись. Я пригляделся. Что за противники попались на этот раз? Двое высоких. Ого, настоящие громилы. Смуглые и небритые.

Одеты в синие штаны и куртки. На головах шапочки «петушки». Фигуры прямоугольные. Словно высечены из гранита. Я назвал их Бычара и Кабанчик. Интересно, у них есть заточки в карманах?

Третий пониже. Как обычно, самый маленький и самый вредный. Шпендик, вроде Нокина. Но гонору больше всех. Он стоял посередине.

Тоже подскочил.

— Если хочешь, сваливай, — визгливо сказал он. — А бабу свою оставь. Мы с ней сами развлечемся.

Да, обычный ход. Я размял кисти. Как бы сейчас не повредить их.

— Пойдем, Витя, — Валя крепко схватила меня за руку. И потащила прочь. — Не надо их слушать.

Ладно. Я сделал последнюю попытку. Избежать конфликта. Развернулся и пошел прочь. Вместе с девушкой.

Есть надежда, что парни отстанут. Что последние мозги еще не размякли в алкоголе.

— Э, ты че, оглох, что ли? — заорал Шпендик. — Я тебе говорю.

Я услышал сзади торопливые шаги. Вздохнул, оборачиваясь. Увидел, как рядом возникли двое. Шпендик и Бычара.

Причем низкий сначала бежал впереди. А потом замедлил шаг. И пропустил Бычару вперед. Незаметно так. Под первый удар.

— Осторожно, Витя! — вскрикнула Валя.

Я толкнул ее в сторону. Подальше от конфликта. И тут же, не разворачиваясь, пнул назад. Очень удобная стойка для удара.

Уширо гери. Удар ногой с разворота. Пяткой прямо в живот. Налетевшему на меня Бычаре.

Ох ты. Противники действительно сильные. Живот у Бычары, как каменная плита. Хорошо, что я привык ломать такие.

Правда, чтобы не нанести травму, я ударил вполсилы. Пятка погрузилась в живот врага.

Обычного парня такой удар остановил бы. А вот Бычара прорвался дальше. Охнул и поморщился. Но не остановился.

Навалился на меня. С кулаками. Вот ведь здоровенный бугай.

— Вали его! — науськивал сзади Шпендик. — Мочи!

А Бычара и рад стараться. Давай махать кулаками, как бешеный. А сбоку еще и Кабанчик нарисовался. Тоже наготове. Шпендик остался совсем позади.

— Помогите! — это подала голос Валя. — Милиция!

Лишь бы на помощь не бросилась. Я скользнул в сторону. Уходя сразу от обоих амбалов.

И напоследок добавил Бычаре в лицо кулаком. Прямой удар. Сэйкэн цуки. Как и полагается.

Тоже вполсилы. Чтобы успокоился. И не слишком лез.

— Тихо, Валя, — крикнул я, отходя дальше. — Успокойся, я сейчас.

Воспользовался замешательством Бычары. И воткнул в грудь напирающего Кабанчика йоко гери. Тоже, несильно. Чтобы поутих чуток.

Оба амбала на мгновение запнулись. Крякнули, остановились. Шпендик маячил за их спинами.

— Ну, что вы остановились? — заорал Шпендик. — Ломайте его.

Я уже развернулся к ним. Встал в левостороннюю стойку. Готовый к труду и обороне.

Парни снова ломанулись ко мне. Валя ахнула. Я ударил Бычару в грудь. Классическим мае гери. Он снова отвалился назад.

И в это время Кабанчик достал меня. Кулаком в лицо. Такое иногда бывает. Даже с профи.

В уличной драке случается разное. Нападающий машет кулаками во все стороны. И случайно может задеть даже профи. Что как раз и произошло.

Бамц! Я тоже на миг потерялся. Чуть не упал. Удар прилетел сильный. Разом задел скулу и в нос.

— Давай, давай, не останавливайся! — обрадованно завопил Шпендик.

Кабанчик ломанулся дальше. Еще и Бычара очухался. Мне пришлось бы плохо. Если бы я не сделал над собой усилие. И не сконцентрировался.

Пихнул Бычару рукой. Оттолкнул на среднюю дистанцию. И ушел от серии беспорядочных ударов. Подальше.

На мгновение драка замерла. Я быстро оценил обстановку.

Два бугая передо мной. Шпендик по-прежнему сзади. А Валя в стороне. Стоит молча. В ужасе прижала ладони ко рту.

Ладно, сволочи. Я тряхнул головой. Разогнал туман в голове. Не хотите по-хорошему? Будет по-плохому. Буду работать серьезно.

— Ну все, крышка тебе, придурок, — прошипел Шпендик. Его голос, честно говоря, меня уже бесил. — Давайте, пацаны! Валите его, сказал.

Животные опять бросились в бой. Только в этот раз я уже не церемонился.

Снова мае гери. Бычаре прямо в лицо. Со всего маху. Он уже доказал, что умеет держать удар. И у него крепкий череп. Не пробить, как ни старайся.

Бабах! Удар получился отличный. Бычара улетел назад. Да так, что шапка слетела с головы.

Мы дрались на тротуаре. Сзади железная изгородь. Высотой до колена. Бычара наткнулся на нее. Перелетел. И упал в кусты. Растянулся на земле.

Не теряя времени, я занялся Кабанчиком. Неутомимым искателем приключений.

Тот тоже пер буром. Размахивая кулаками. Только без шансов. Я уже играл без поддавок.

Я блокировал удар. Получилось нечто вроде сэйкэн дзедан укэ. Защита правым предплечьем.

И поскольку Кабанчик пер дальше, я воткнул ему локтем. Тоже в лицо. С разворота. Уже левой рукой.

Удары локтем тем и хороши. За счет малой длины размашистая амплитуда. И получается быстрый и сильный удар. Которым можно разбить каменную крепость.

А голова Кабанчика гораздо тоньше. Он откинул голову назад. Потом у него подогнулись ноги. И Кабанчик завалился лицом вперед. Хрюкнул пару раз. И утих.

Без громил вокруг сразу стало широко и свободно. Дорога опустела. Я поглядел на Шпендика.

Тот отступил на пару шагов. Поднял руки.

— Э, спокойно. Я, того, пошутил. Больше не лезу. Никакого курения!

Ладно, пусть идет. У него не такая комплекция. Если вломлю, то оторву голову. Я сделал финт рукой. Шпендик в ужасе прикрыл голову.

— Ну-ка, пошел отсюда, сопляк. Чтобы я тебя больше не видел.

Шпендик развернулся и побежал прочь. Только пятки мелькали. Валя подбежала ко мне. Обняла.

Я почувствовал, что девушка дрожит. Удивился.

А чего это она? Раньше вроде такого не наблюдалось. Не переживала так сильно. И на соревнованиях за городом не боялась за меня.

— Я так испугалась, — прошептала девушка. — Они такие здоровенные.

Да, что есть, то есть. Я поглядел на Кабанчика. Так и лежал лицом вбок. На животе. В глубокой отключке. Видно, что жив.

— Ладно, ничего, — я погладил девушку по спине. — Пошли отсюда.

И повел девушку прочь. Вот и вышли на прогулку, называется.

Мы ушли дальше. Хулиганов оставили на дороге. Приходить в себя.

Чтобы отвлечь девушку, я завел ее в закусочную. Мы выпили чай, чтобы согреться. Взяли беляши на перекус. Как студенты.

Хотя я мог позволить себе и ужин. Плата за обучение оперативников КГБ. И еще деньги моих полсотни обычных учеников. Плюс стипендия. Все это улучшило мои финансовые возможности.

Но Валя не захотела. Зато беляши очень даже ничего. В отличие от фастфуда полвека спустя. Полно хорошего фарша. Сразу видно, соблюдают стандарт.

Когда вышли, девушка успокоилась. Уже не дрожала.

— Я и не думала, что это так страшно, — сказала она.

Я усмехнулся.

— Да ладно. Трое хулиганов. Привыкли шугать школьников в подворотне.

Валя покачала головой.

— Да нет, я про твои умения. Я когда видела соревнования в Подмосковье, думала, что это просто спорт. А у тебя ведь убийственная вещь. Самая настоящая.

Ну, это она преувеличивает. Я повел девушку обратно. Хватит на сегодня прогулок.

— Но, все равно спасибо, — Валя благодарно взглянула на меня. — Ты так ловко их раскидал. Прямо, как в фильме. Раз, два, три! И готово.

Мы подошли к дому девушки.

— Ты зайдешь? — Валя призывно смотрела на меня. Глаза затуманились поволокой. Побочный эффект демонстрации силы. — Родителей нет дома. И Гришки тоже.

Гриша — это ее братишка. Еще школьник. Родители на работе. Хм, а может, действительно, заглянуть на огонек? Время есть.

— Хорошо, зайду, ненадолго, — я кивнул. Повел девушку к подъезду.

До этого я уже бывал у нее. Ничего нового. Уже все изучено. И с родителями знаком.

Двухкомнатная квартира на третьем этаже. Здание новое, построено лет пять назад.

Отец у Вали работает в Управлении внешних сношений Минтяжстроя СССР. Какой-то важный пост. Серьезный дядька. На меня смотрел оценивающе.

Первым разговором папаша остался не очень доволен. Будущий зять каратисти сирота — не слишком выгодный вариант. Ну, и ладно. Женитьба у меня сейчас тоже не на первом месте.

Мы вошли, сняли верхнюю одежду. У Вали отдельная комната. Внутри чистенько и опрятно. Девушка сразу потянула меня к кровати.

— Чай не предлагаю, — прошептала Валя. — Иди сюда. Мой герой.

Когда приглашает красивая девушка, трудно отказать. Я опрокинул Валю на кровать. Тут же очутился рядом.

И мы тут же страстно поцеловались. В течение получаса ничего не было слышно. Кроме горячих вздохов и поцелуев.

Лишнего я не позволял. Как и говорил, девушка просила подождать до свадьбы. Мы просто целовались. И ласкали друг друга.

Хотя, в конце Валя дышала слишком страстно. Не хотела отрываться. И плевать на запреты.

Но, тут уже я сам не стал наглеть. Даже сейчас думал о другом. Не все время, конечно. Но иногда.

— Что такое? — спросила Валя. Глаза у нее перестали лучиться нежностью. Настороженные. — Ты как будто где-то далеко. Мыслями. У тебя все в порядке?

Я кивнул. Конечно, в порядке. Просто, в конце недели предстоит важное мероприятие. И я хотел организовать его. На высшем уровне.

— Все хорошо. У меня дела. На следующей неделе. Я вместе с ребятами…

Из коридора послышался скрежет ключа в замке. И стук открываемой двери. Валя тут же вскочила. Лихорадочно натянула кофточку.

— Мама пришла. Давай, быстро одевайся.

А чего мне одеваться? Не в трусах же сидели. И не без трусов. Я просто застегнул рубашку. И надел пиджак.

— Валя, ты дома? — крикнула мать девушки из коридора.

Я вышел в коридор. Поздоровался. Мать у Вали хорошая. Спокойная и добрая. Отнеслась ко мне гораздо лучше, чем отец.

Хотя, иногда, в глазах проскальзывала жесть. Понятно, почему Валя боялась гнева матери. Как огня.

Мать пригласила меня ужинать. Но я отказался. Кушать не готово. Придется ждать. А у меня еще семинары завтра. Ничего не готово к универу.

Попрощался и поехал домой. В глазах Вали увидел сожаление. Что не остался.

После ужина готовился к занятиям. Как ни крути, надо учиться. Учиться хорошо. Без высшего образования никуда.

Усталый Крылов лежал на кровати. Листал журналы.

Утром я поехал в универ. Как всегда. После помчался на занятия. Сегодня у меня пополнение. Среди учеников госбезопасности.

Солнцев, один из офицеров, координатор, когда отсутствовал Воловников, накануне предупредил. Приезжает один из новых инструкторов. Необычный.

Я тогда нахмурился. Что это значит?

— Какой такой инструктор? — спросил я у Солнцева. Еще на прошлом занятии. — Он что, будет меня проверять?

Солнцев тогда по-бычьи наклонил голову. Пристально посмотрел на меня.

Он невероятно сильный человек. Выше двух метров ростом. Кулаки размером с мою голову. Еле влезал в дверной проем, когда входил в комнату.

Что удивительно, при этом еще и умный. Знал семь языков, цитировал на память изречения на латыни. Отличный технарь.

— Ну да, а что такого? — спросил он. — У него тоже свой зал. Для тренировок. Небольшой, всего на пять человек. Но обучает хорошо. Вот мы и хотим, чтобы ты с ним встретился. Кумитэ. Дружеское. Вы же устраиваете такие между клубами.

Вот сволочь. Значит, это очередная проверка. Не надоело им меня испытывать?

— Кумитэ не бывает дружеским, — ответил я тогда. Очень сухо. Не люблю я такое меряние причинадалами. — Поэтому сразу предупредите его. Миловаться не будем. Все будет серьезно.

Солнцев кивнул. Выглядел удовлетворенно. Будто поймал меня в ловушку.

— А он и не собирался. Он тоже предпочитает жесткий стиль. И мы с ним уже спарринговали. Как с тобой. И он тоже показал. Что очень достойный. Так что у вас будет интересная встреча.

Поэтому, сейчас я сгорал от любопытства. Ехал на метро и думал. Кто бы это мог быть? Неужели какой-то инструктор, которого я знаю?

Наверняка кто-то от Белоухова. Точно. Наверняка так и есть.

С этим решением я и пришел в зал. Старичок на входе приветливо кивнул. Он читал газету. Сбоку тихо бубнил радиоприемник.

Я открыл зал и переоделся. Ученики из КГБ уже на подходе. Сейчас заявятся. Никогда не опаздывают. Приходят вместе. За некоторыми исключениями.

Так и есть. Я размялся. Отработал ката санчин. Потом разогрел кулаки и ступни. Для ударов.

Затем перешел к манекену пиньинь. От моего блока в очередной раз сломалась торчащая деревяшка. Я поднял обломок.

В коридоре послышались голоса. Глянул на часы. О, так и есть. Ровно три часа. Явились мои подопечные.

Они быстро переоделись. Я тем временем перешел к груше. Быстро отработал связки ударов. Кулаками и локтями.

Ну, где там другой инструктор? Сейчас я надеру ему задницу.

Ученики вошли в зал. Не гурьбой, а стройными рядами. Подтянутые, крепкие, загорелые. С ослепительными улыбками. С правильной осанкой.

Сразу видно, что военные. Или спортсмены.

Все знакомые лица. Никаких сюрпризов. Солнцев шел впереди. Он сразу понял, кого я жду. Неужели у меня такое напряженное выражение лица?

— Добрый день, — тут же ответил он. — Инструктор придет позже. Пока что занятие в обычном режиме.

Ух ты, как он быстро сориентировался. И уже начал командовать. Такому только дай палец. Всю руку схватит.

Я кивнул.

— Тогда приступим, — хлопнул в ладоши. — Начинаем разминку.

И мы начали перемещаться по залу. В прыжках. Боком. Потом пробежались, поднимая колени.

В общем, разогрев на десять минут. Интенсивный. После которого — отработка приемов.

Ката оперативников почти не интересовала. Также, как и философия карате. Чисто практика. Как применять и в каких случаях.

Оно и правильно. У них другие задачи. Поэтому, у нас другая программа тренировок.

Сначала разминка. Потом прием. Или удар. И отработка его в парах. А затем в кумитэ.

Сегодня я показывал удар коленом. В карате у него восемь разновидностей. По меньшей мере. В тайском боксе пять. Мы разобрали прямой удар.

— Сила удара увеличится, — сказал я. Одновременно показал прием. — Если вы при этом будете контролировать противника. Вот так. Руками за корпус. За воротник. За одежду. Чтобы он не ушел. Для этого проведите перед этим финт. Или оглушающий удар в голову. Вот так.

Ребята сразу все поняли. Отработали в парах. Я ходил рядом. Показывал ошибки.

Потом мы отработали кумитэ. Чтобы сбить спесь с Солнцева, я предложил ему поработать вместе. Тот не слишком обрадовался.

Мы уже спарринговали. И каждый раз я одолевал Солнцева. Именно за счет работы коленом. Он жаловался, что никак не может меня завалить. Или увернуться.

Ну, еще бы. Сенсей должен быть недосягаем. Для своих учеников.

В этот раз получилось проще. Я видел, что Солнцев опять опасается удара коленом. И сработал просто кулаком.

А перед этим имитировал удары по нижним этажам. По коленям, паху, животу. Улучил момент, когда Солнцев контратаковал.

Он слишком увлекся. Думал, сейчас меня зацепит. Пришлось выдержать сильный джеб в живот. А потом я провел серию ударов ногами. Отвлекающих. По нижней зоне корпуса. Как и говорил.

И закончил ударом локтем. Солнцев упал на татами. Как подрубленный. А когда очухался, указал на дверь:

— О, а вот и другой инструктор явился.

Я оглянулся и увидел у входа незнакомого японца. В каратеги, подвязанном черным поясом.

Глава 4 Полная готовность

Гость получился необычный. Я и сам не ожидал. Встретить такого здесь. Это точно японец?

Пришелец подошел ближе. Скинул шлепанцы с ног. Поклонился, взошел на татами.

— Приветствую, уважаемый сенсей Ермолов. Очень рад прийти в ваш додзе.

Ростом невысокого. Полненький, как колобок. Черные волосы топорщатся ежиком. Глазки щелочки. Шея толстая, утопает в воротнике.

Говорит, кстати, с акцентом. Но очень даже неплохо.

— Приветствую, — я тоже поклонился. — К сожалению, не знаю, как зовут.

Японец подошел ближе. Снова поклонился.

— Меня зовут Икеда Накамура. Я сотрудник при «Мицуи буссан». Торговой компании Японии. В СССР. Одновременно интересуюсь карате. Изучаю. И участвую в различных соревнованиях.

Он похлопал себя по бедру.

— Первый дан сито-рю. Получил недавно. Но все равно. Мои умения еще далеки от идеала. Надо много трудиться.

Хм, занятный человечек. Лет тридцати. Старше меня лет на десять.

Помнится, я слышал из рассказов старожилов. О японцах-каратистах в СССР. Хоть и мало, но они были. Этот еще и с КГБ сотрудничает. Почему, спрашивается?

Накамура, между тем, вопросительно глядел на меня. Я спохватился. Он что, ждет ответного разъяснения?

— У меня девятый кю, — ответил я. — Тоже получил совсем недавно. Для первого дана еще готовлюсь.

Солнцев кашлянул. Все это время ученики стояли рядом.

— Обмен любезностями состоялся. Может, теперь товарищ Накамура покажет нам? Свои умения?

Японец с готовностью кивнул.

— Конечно. Почему бы и нет?

Он вышел вперед. Перед учениками. Показал удары руками.

Ой цуки — прямой удар кулаком. Гяку цуки — тоже прямые удары кулаком. Но со сменой рук. Хидзи атэ — удары локтем.

И уракен — быстрый удар кулаком. С замахом. По диагонали сверху или снизу.

Все это я уже показывал. Кроме, пожалуй, уракена. Ребята внимательно смотрели. Задавали вопросы. Потом пробовали отработать в парах.

Накамура ходил между ними. Показывал, как надо делать правильно. Ишь ты какой. Сэнсей, тоже мне.

Внезапно японец повернулся. Уставился на меня.

— Ну, а под конец занятия позвольте провести кумитэ. С многоуважаемым сенсеем Ермоловым. Чтобы оказать уважение. Его школе. О которой я так наслышан.

Ага, вот оно. Я так и знал. Очередная проверка. Этот мужичок тоже тренирует органы безопасности. И МВД наверняка.

Услышал про меня. И решил устранить конкурента. А мои оболтусы и рады. Для них это в диковинку. Посмотреть, как дерутся два инструктора. За хлебное место.

Осуждать тоже нельзя. Это закон жизни. Драка за кормушку.

Занятие действительно хорошее. Платят прилично. Ученики спортивные и подтянутые. Схватывают все на лету. Мечта, а не работа.

И поэтому лучше разобраться с соперником. С молодым и подающим надежды. Заранее.

— Я готов, — я указал на уголок у дальней стены. Там мы обычно всегда проводим спарринги. — Можно туда. Если не…

Бац! Я получил пяткой в грудь. И отлетел назад. Упал, пощупал ушибленное место. Больно, однако. Как будто дубинкой зарядил.

Накамура стоял и кланялся.

— Простите, сенсей Ермолов. Но я хотел проверить. Вашу восхитительную реакцию. Это все моя вина. Надеюсь, я не очень вас ушиб?

Вот урод. Я вскочил на ноги. Мои ученики прятали ухмылки. Если так будет дальше, я растеряю авторитет.

— Вы готовы дальше продолжать бой? — спросил Накамура.

Я кивнул. Указал ему за спину.

— Конечно, готов. Только, смотрите. Это разве не ваши друзья пришли?

Накамура обернулся. Я тоже ударил его. Ногой в грудь. Японец отлетел назад.

По ощущениям он похож на мячик. Бьешь его, а он отскакивает.

Тоже вскочил. Отряхнулся. Поправил ги и пояс.

Парни снова ухмылялись. Ну да, получили представление. Очень забавное. Кто, интересно, придумал?

— Ладно, я понял, — Накамура снова поклонился. На лице ни тени досады. За удар. Молодец, хорошо держится. — Это был отличный ответ. Давайте перейдем на татами.

Мы отошли подальше. В место, огороженное свернутыми матами. Мы тут устраивали кумитэ.

Только теперь я не спускал глаз с японца. Слишком уж коварен. Следующий вероломный удар может прилететь в голову. И там так просто не встанешь.

Мы поклонились друг другу. И встали в стойки. Я принял свою обычную.

Накамура встал в киба дачи. С глубоким приседом. Очень интересно. Как он будет уходить от атак ногами? Ну ладно, выясним.

Рефери нет. Оперативники госбезопасности не годятся. Поэтому мы начали бой. Без команды.

Накамура атаковал сам. Провел маваши гери. Правда, слишком поднял таз. Перед ударом. И я его сразу засек.

Поэтому я с легкостью ушел. Накамура не отстал. Продолжил атаку.

Теперь мае гери. Левой ногой. И почти сразу — опять маваши гери.

Я отступил по кругу. Смягчал удары. Хлопком ладони. Одновременно делал выводы.

Техника очень хорошая. Чувствуется немалый опыт. Быстрота на высоте.

Зато сила не так велика. Я легко отбивал удары. Мой Синегородцев-младший и то бьет лучше. Сильнее.

А что, если я поставлю жесткий блок? И перейду в контратаку? Долго он продержится? Лишь бы не нарваться на встречный.

Я так и сделал. А чего ждать? Накамура продолжал атаку. Я и не ожидал такой прыти. От тридцатилетнего толстячка.

И теперь сам рванул вперед. Новый маваши гери отбил предплечьем. И ворвался в ближнюю дистанцию. В суперближнюю.

Здесь уже действовал руками. Пока Накамура не опомнился. Старые добрые сэйкэн цуки.

Один за другим. Целая серия. От пяти до семи ударов. По разным уровням. От головы до живота.

Уже на четвертом ударе оборона Накамуры сломалась. Я ударил его кулаком в лицо. Накамура отшатнулся. Я продолжил атаку. И ударил его снова.

Теперь удары сыпались. Один за другим. И Накамура отступил. Вот его другая слабость. Теряется в ближнем бою. Надо же.

— Эй, брейк! — зычно закричал Солнцев. — Сенсей Ермолов, успокойся.

Я прекратил атаку. Мы разошлись в стороны. Накамура остался на ногах. Какой молодец.

Правда, я не бил в полную силу. Все-таки, соблюдал приличия. Негоже бить гостей.

Мы стояли друг против друга. Накамура тяжело дышал. На лице набухли ссадины. Я чувствовал себя неплохо. По сравнению с пришельцем.

— Ну, вы хорошо так выступили, — усмехнулся Солнцев. — Думаю, на этом можно…

Но Накамура не успокоился. Поднял кулаки.

— Нет! Я хочу продолжения.

Ого. Самурай не хочет признавать разгром. Похвально. Я кивнул.

— Еще минут пять можно развлечься.

Солнцев пожал плечами. Ну, как хотите.

Ученики уселись на маты. Подогнули ноги под себя. Разве что попкорна нет. И газировки.

— Ну, давай, хаджиме, — сказал я.

Накамура бросился в атаку. Очень даже шустро.

Я уже говорил. У него отличная техника. И в соединении с быстротой это дало результаты.

Ноги японца мелькали в воздухе. Я едва успел их отбить. Но не уклонялся.

Потому что это невозможно. Он слишком быстрый. Попробовал пару раз. Накамура тут же достал меня.

Теперь он работал мае и йоко гери. Тоже в связке. А руками бешено финтил. Так, что я поначалу не знал, откуда прилетит плюшка.

Бамц! Бамц! Я пропустил удар в грудь. Потом в голову. В челюсть. Два других отбил. И третий прилетел в живот.

Удары несильные. Даже пропущенные. Но риск проигрыша все равно есть. Если бы мы дрались по очкам, Накамура бы уже победил.

Я улучил момент. Тоже ударил противника. Пнул мае гери. В грудь. Но уже со всей силы.

И бедолага отлетел назад. И уже поднялся с трудом.

Солнцев похлопал. И поднял ладони.

— Ладно, сенсеи! Очень интересно. Но на сегодня хватит.

Накамура пытался подняться. Я подошел. Помог ему.

Японец потер грудь. Улыбнулся. Молодец. Вроде хороший малый.

— Это был очень сильный мае гери, — пожаловался Накамура. — Вы чуть мне кости не сломали. Сенсей Ермолов.

Я сдержал улыбку. Что поделать. Это карате. И мы дрались без защитных доспехов.

— Он дерется не совсем по правилам, — сказал Накамура. — У него грязная техника. Это не чистое карате. Это другое искусство.

Я перестал улыбаться. Но японец уже состряпал каменную рожу. Поклонился всем. Сказал, что это еще не окончательная наша встреча. И ушел.

— Интересно получилось, — заметил Солнцев. — Ну все, на сегодня? Теперь через день?

Я поглядел на него.

— Да, хороший спарринг. Да, до встречи в четверг. На следующей неделе, не забыли? Я буду в отъезде.

Солнцев поморщился.

— Как там у тебя? Морозный месяц? Отмороженные яйца?

Я покачал головой.

— Нет, я же сказал. Ледяная неделя. Я ухожу с учениками в лес. Для обучения.

Солнцев опять ухмыльнулся.

— Ты как монах, прям. Ушел в аскезу. Посмотрим, что у вас там получится. Может, мы потом как-нибудь и с твоими учениками поработаем? Легонько. Чтобы не навредить.

Сомневаюсь, что контора разрешит. Но я не против. Было бы интересно.

— На сегодня все, — ответил я. Хлопнул в ладоши. Собрал всех учеников в ряд. Поклонился: — Рэй! Спасибо за занятие.

Парни поклонились в ответ. Следование этикету. К этому я приучил их. В первый же день.

В тот день я так и остался в додзе. Тренировался до изнемозжения. До упаду.

Обычно я так и делал. Как раз по вторникам и четвергам. В эти дни другим ученикам запрещено приходить.

И я пользовался этим. Чтобы полностью сконцентрироваться. На себе.

Ужинать не выходил. Ел то, что принес с собой. Разогревал у Михалыча. Тот угощал меня чайком. Знал, что я остаюсь тренироваться. До глубокой ночи.

Поначалу сторожа злились. Пытались прогнать. Но потом привыкли. И уже не удивлялись.

Спал я в уголке. Укрывался старым одеялом. Отопление тут хорошее. Правда, сильно сквозило. Через щели в окнах. Все никак не доберусь. Чтобы залатать.

Утром отправился на учебу. И еще на занятиях стал свидетелем. Любопытная сцена.

В столовой к Оксане пытался подкатить старшекурсник. Недавно перевелся к нам. Откуда-то из Перми.

Учиться особенно не любил. Больше пропадал. Пропускал занятия. А вот красивых девушек не упускал.

Кораблин куда-то отошел. За книжками в библиотеку. Я тоже сидел, погруженный в книги. Потом услышал сердитый окрик. И звук пощечины.

Обернулся. Ого, рядом с Оксаной какой-то верзила. Большой и сильный. И еще толстый.

Бывают же такие. Высокие, внизу и сверху тонкие. А посередине округлые. И с закатанными рукавами.

И этими ручищами он лапал Оксану.

— Да ладно, тебе, красавица, — уговаривал он. — Просто пойдем, прогуляемся. Я тебя тортиком угощу.

Но Оксана не желала употреблять сладости. И влепила нахалу пощечину. Тогда новичок схватил девушку за руку.

— Ишь ты, цаца какая. А если я тебе отвечу? По харе?

Я хотел вмешаться. Но тут подоспел Кораблин.

Долго рассусоливать не стал. Напал сбоку. И сходу влепил нахалу мае гери. Все, как я и учил.

Удар получился сильный. Хулиган улетел назад. Опрокинул стол. И повалил парней. Которые там сидели.

— Ты чего? — закричал приятель нахала. Ростом, правда, поменьше. — Чего лезешь?

Кораблин и ему хотел врезать. Но Оксана его удержала. Тогда хулиган сказал, поднимаясь:

— А ну-ка, держите его. Щас я ему отсыплю.

Оказывается, у него тут еще двое приятелей ошивались. Они набросились на Артема. Но тут вмешалась староста курса. И еще методистка из деканата.

— Что это такое? Немедленно прекратите. Иначе всех отчислим.

Кораблин готов драться хоть со всем универом. Безбашенный влюбленный. Стоял с поднятыми кулаками.

Нахал угомонился. Поправил рубашку.

— Ладно, ладно. Все хорошо. Мы с ним еще разберемся.

И отошел в сторону. Инцидент исчерпан. Хотя хулиган еще посматривал угрожающе на Кораблина.

Зрители разошлись. Артем поднял столик. Поставил на место. Повариха поворчала на него. За разбитую чашку.

— А на словах нельзя было разобраться? — спросил я, подойдя ближе. — Что сразу бить?

Кораблин уже остыл. Не стал со мной препираться.

— А чего он к Оксанке полез? — пробурчал он. — Дебил недоделанный. Еще и замахнулся. Я думал, он сейчас ударит. Поэтому и вырубил его.

Я сменил тему.

— Ладно. Только в следующий раз попробуй решить на словах. И не ревновать. А так хороший мае гери. Сегодня будете на тренировке? Будем обсуждать поход в лес.

Оксана кивнула. Глядела счастливыми глазами.

— Конечно, будем. Я же сказала. Мы обязательно пойдем.

Ох, как же мне это не нравится. Поход по лесам — не увеселительная прогулка. Я опять задумал испытание для тела и души. Жесточайшее.

Девушкам там не место. Несмотря на все мое уважение к ним. Одно только закаливание в ледяном озере чего стоит.

Кораблин вообще-то, согласен со мной. Предпочел бы чисто мужской коллектив.

Но Оксана уперлась. Рогом в землю. Топнула ножкой. И категорически сказала, что тоже пойдет. А с ней и Покровская Нина. Тоже захотела.

Вот ведь упрямые девчата. Я пока не нашел причин. Чтобы снять их с маршрута.

— Тогда приходите, — тут прозвенел звонок на лекции. Я направился к выходу из столовой. — Сегодня обсудим все детали.

После занятий я отправился в зал. Сразу же. Сел в медитацию. И долго думал.

Вскоре появились первые ученики. Видели, что я сижу, уставившись в стену. Не мешали. Переоделись в ги. Начали потихоньку разминаться.

Когда шум в зале стал слишком сильным, я пошевелился. Встал, попрыгал на месте. Чтобы разогнать кровь в мускулах. И начал тренировку.

Сегодня занятия пожестче. Я задал хороший темп.

Сначала бег по залу, прыжки, поднимание ног и рук. Потом в ускоренном темпе. Затем отжимания, приседы и снова отжимания. Так, чтобы от пола не могли оторваться.

Я гонял учеников до упаду. Чтобы валились с ног. Сразу после физической подготовки — кумитэ.

Тоже жесткий вариант. Разрешен полный контакт. Без ограничений. Хватать за волосы, бить в пах, рубить локтями и коленями. И даже добивать лежачего.

Девушки могли сражаться с парнями. Оксану я специально поставил с другим парнем. С Крыловым.

А то Кораблин ее всегда жалел. И всегда уступал в поединке.

Нина такие кумитэ обожала. И всегда действовала жестко. Максимально.

Сейчас она атаковала Куприянова. С которым стояла в паре. Со всех сил. Так, что тот даже замешкался сначала. И только потом начала отвечать.

После тренировки я усадил учеников в круг. Все сорок человек. Они сидели, покрасневшие и запыхавшиеся.

— То, что сегодня было, это цветочки, — сказал я. Обвел всех взглядом. Внимательно. — А ягодки будут на следующей неделе. В субботу мы уходим в лес. На неделю. Это будут экстремальные условия. На выживание. Сразу предупреждаю. Там никто не будет цацкаться. Если не сможешь, сразу выбываешь. Маршрут очень сложный. Наши прогулки на лыжах — это детская забава. Никто не передумал?

Я снова оглядел притихших учеников. Поощрительно улыбнулся.

— Если вы сомневаетесь, лучше скажите сразу. Я не буду за это наказывать. Все строго добровольно. И исключать из школы тоже не буду. Вы ничего не потеряете в моих глазах. Если откажетесь. Может быть, поучаствуете в следующий раз.

Ученики молчали. Переглядывались. Но никто не отказался.

— Ладно, — сказал я. — Хорошо. Но помните, там, на тропе, вы тоже можете отказаться. В любой момент. И вам за это ничего не будет.

Так, теперь другие условия.

— И еще. Я не закончил. Хотел рассказать про другие нововведения, — я опять осмотрел ребят и девчат. — В конце каждого месяца я ввожу кумитэ с сотней противников. Что это такое? Это поединок одного человека. С сотней человек. Они будут атаковать его по очереди. По одному. Каждый по минуте. Участие в этом кумитэ также добровольное.

Ученики сидели с вытаращенными глазами. Ну да, откуда им слыхать про это испытание? Оно и в Японии, по-моему, только появилось.

— Начнем, разумеется, с меня, — сказал я. — А потом со старших учеников школы. Первое испытание проведем в конце этого месяца. А там, надеюсь, постепенно втянутся все. Это полезное упражнение. Вы все сможете его пройти.

Смелов поднял руку.

— Если ты первый, сенсей, то я буду второй.

Я улыбнулся.

— Договорились. Ну, а пока что готовимся. К Ледяной неделе.

Глава 5 Ледяная неделя

Электричка укатила вдаль. Шипя и грохоча по рельсам. Я проводил ее глазами. Посмотрел на учеников.

Те стояли с лыжами в руках. И беговыми палками. За плечами тяжелые мешки рюкзаков. На головах «петушки». Одеты в спортивные костюмы. На ногах зимние ботинки.

Со мной пошли двенадцать человек. Старая и молодая гвардия. И еще трое белых поясов.

Кстати, я еще не проводил у себя аттестацию. На другие кю. Займусь после возвращения.

— Ну, все, — сказал я ребятам. И девчатам. — Надевайте лыжи. И пошли.

Сразу за станцией белый лес. Покрытый снегом. Цивилизация исчезла.

Как раз накануне выпал снег. Резко похолодало. То, что надо.

Мы сошли со станции. Отправились сначала по утоптанной тропе. Хрустя по снегу. Потом свернули в лес.

Я шел первым. Прокладывал маршрут.

Воздух морозный. Вырывался паром изо рта. За плечами увесистый рюкзак. Со множеством лямок и замочков. В руках палки.

Так, где там наши землянки? Обитель бродячих самураев. Как мы назвали.

Я уже давно задумал Ледяную неделю. Ребята предлагали уйти в лес. Потренироваться. Даже зимой.

Но времени у всех мало. Могут вырваться только на выходные. Это меня не устроивало.

Потом мы договорились уйти на неделю. Даже зимой. Единственное затруднение — отсутствие жилья. Мы искали заброшенную избушку. Или домик егеря. Ничего не нашли.

Поэтому соорудили сами. Месяца два назад. Пока еще не грянули холода.

Место я выбрал на возвышенности. В лесу. На небольшом холмике. Чтобы не накапливались талые и грунтовые воды.

Проверил. Земля мягкая. Корней нет. Камней тоже. Вход задумали с подветренной стороны. Крыша односкатная. В сторону уклона холма.

При постройке ребята радовались, как дети.

— Тут прям укрытие для пиратов! — ликовал Крылов. — Можно играть в казаков-разбойников.

Но когда мы рыли котлован, он приумолк. Дело оказалось сложное. Все изрядно устали. Хотя справились быстро.

Для начала я отметил границы. Вбил колышки. И натянул бечевку. Потом мы аккуратно сняли дерн. Я объяснил, что он нужен для маскировки.

— А от кого прятаться? — спросил Смелов. — От лесников, что ли?

Я покачал головой.

— От любых незваных гостей. Тех, кто захочет завладеть нашим жилищем без разрешения.

При раскопки сразу отметили места для входа. Сформировали ступеньки из земли.

Выкопали яму глубиной в два с половиной метра. С одной стороны вставили столбы. На расстоянии полтора-два метра. Это для системы поддержки крыши.

К столбам провели жерди. И скрепили проволокой. Теперь на них можно настилать крышу.

Но сначала мы провели трубы для печки. Одну на коньке. Другую у основания земли. В противоположных местах.

Для крыши надо стелить рубероид. Мы заменили его ветками, листьями, травой, короче деревьев и лапником.

Уложили несколькими слоями. Еще и скрепили землей. И мягкой глиной. В самом верху — слой дерна.

Щели между жердями заткнули мхом. Чтобы не протекал дождь. Да еще и провели водоотводные каналы. По периметру. Одновременно поставили и дверь.

Ну как, дверь. Тоже закрылка. Сколоченная из веток и досок. Парни подпилили верхнюю часть. Чтобы подошла к потолку.

Приладили к стенке. Чтобы войти через нее в землянку, нужно пригнуться. Словно входишь в дом хоббита. Главное, что дверь села плотно. И не позволяла проникать дождю и снегу.

Стены и пол тоже обработали ветками и досками. Чтобы было тепло и уютно. Стены укрепили досками и проволокой. Чтобы не осыпались.

Вместо печки поставили железную бочку. Закопали наполовину в землю. Посередине землянки. Чтобы грела пол. И воздух одновременно.

Максимум могло поместиться пятеро человек. Тем более, что у нас есть девушки.

Пришлось строить еще. Благо, местность позволяла. Да и время тоже.

Выкопали еще две. Тут дело пошло быстрее. Мы даже успели обжить их. Переночевали на выходных.

Всем понравилось. Особенно Кораблину. Который полночи шушукался с Оксаной. В отдельной землянке. И не просто шушукался, вроде бы.

Сейчас мы двинули к землянкам. Я, честно говоря, забыл направление.

Прошел пару километров. Потом остановился. Повернулся к ученикам.

— Кто помнит дорогу? Зимой все по-другому. Лишь бы не заплутать.

Выяснилось, что никто не помнит. И не записал координаты. Хотя примерное расположение все знали.

— Ладно, вперед, — сказал я. — На месте разберемся.

Шли еще часа два. Надо же, как быстро исчезает цивилизация. Только отошли от дороги, как вокруг высился лес.

Дремучий и молчаливый. Деревья спали под толстым слоем снега. Тут можно совершить любое преступление. И никто не найдет следов.

Лыжи утопали в снегу. Вся спина мокрая. От нас валил пар. Бледный диск солнца скользил над голыми верхушками деревьев.

— Вот тут, — внезапно сказал Голенищев. Указал палкой на сдвоенный дуб. — Вот эту корягу помню. Точно. Такая же была. Недалеко от нашего лагеря.

Я такой дуб не помнил. Честно говоря. Но почему бы и нет? Надо проверить.

Мы пошли цепочкой. Нина провалилась в сугроб. Мы ее долго вытаскивали. Она чуть не сломала лыжу. И чуть не потеряла.

Оказалось, что нутро подвело Егора. Никаких землянок в округе. Мы долго и упорно искали их.

Уже прошел полдень. День стремительно близился к концу.

— Нет тут никаких землянок, — злобно ворчал Гончаров. — Показалось тебе, Егорушка. Только заставил нас таскаться зря.

Голенищев не признал вину.

— А может, мы мимо прошли! — закричал он. — Они знаешь, как хорошо спрятаны! Никто не заметит. Ты хоть рядом пройди. И не увидишь.

Своя правда тут есть. Все заметено снегом. Землянки сейчас просто большие сугробы. Их никак не обнаружишь. Если только не знать примет.

Деревья глядели, как мы устало препираемся. Я поднял руку.

— Нет, так не пойдет. Идем дальше. Все также цепочкой. Ищем. Глядите в оба. Кто-то должен найти знакомое место.

Мы пошли дальше. А чего еще делать? И через час Бурный нашел землянки.

Он узнал местность. Ткнул палкой в снег. Услышал глухой стук. Раскопал. И обнаружил дверь землянки.

Мы дико обрадовались. Я уже готов был ночевать в лесу.

Хотя палатки мы не взяли. Решили, зачем они. Мы ведь хотели ночевать в своем лагере. Зачем лишний груз?

Мы быстро откопали двери. Открыли. Осмотрели, как там внутри. И остались довольны.

Землянки хорошо показали себя. Чистые и сухие. Воды нет. Все три.

Тогда мы начали обустраиваться. Оксану и Нину поселили в отдельную землянку. А парням пришлось потесниться. В двух других.

Всех парней я отправил за дровами. Да и сам пошел тоже. Девушки остались кашеварить.

Далеко не отходили. Через сотню шагов Смелов нашел дорогу. Грунтовую.

Да, точно. Она там и была. Раньше. Мы чуть-чуть не дошли до нее. Когда искали землянки.

Пока мы натаскали дрова и приготовили ужин, настал вечер. В речке неподалеку набрали воды. Пришлось пробить лед.

Затем поужинали. Консервы и каши. Без излишеств.

Но еда все равно показалась божественно вкусной. Нет лучшей приправы, чем молодость и пробежка на лыжах. И еще свежий лесной воздух.

Как только наступила темнота, легли спать. Завтра предстоял тяжелый день. В железных бочках бушевал огонь. Я назначил дежурных. Те, кто следил за дровами.

Сам отсидел первую смену. Задумчиво глядел на огонь. Думал.

Лишь бы все хорошо обошлось. За грядущую неделю. С моими учениками. Лишь бы не пострадали.

Через час меня сменил Куприянов. Я залез в прохладный спальник. И сразу провалился в глубокий сон. В землянке было тепло.

Утром я поднялся самый первый. В пять часов утра. Поднял остальных. Все переоделись в каратеги.

Снаружи темно и морозно. Особенно как раз перед рассветом.

Мы вышли на снег. Босыми ногами. Ух, как холодно. Снег обжигал ступни.

Я еще и в одних штанах. С голым торсом.

Между землянками снег слишком утоптанный. Я отошел подальше.

— Приступаем к медитации, — я встал в стойку шико дачи. — Вставайте в стойку.

Это широкая квадратная боевая стойка. Напоминает киба дачи. Ноги вдвое длиннее ширины плеч. Колени согнуты. Руки я держал перед собой.

Одновременно начал дышать. Медленно и размеренно. Вдыхал морозный воздух носом. Выдыхал ртом.

Мы встали в круг. Парни и девушки повторяли за мной. Учить их не надо. Они уже знали, как медитировать.

Сейчас ученики настраивались на усиленную тренировку. На беспощадное испытание. Все молчали. И ждали.

Снег неимоверно жег ступни. Я пытался не обращать внимание. Хотя у меня и так дубовая подошва.

Но вскоре это стало невозможно. Я все равно стоял на месте. Я должен быть примером. Потом открыл глаза. Незаметно осмотрелся.

Ученики стояли с искаженными лицами. Все уже посинели от холода. Но по условиям никто не должен показывать. Как он замерз. Ни единым жестом. Или словом.

Я продолжал стоять. Громко вдыхал и выдыхал воздух. Ноги, казалось, сейчас отвалятся. Да и руки тоже. Кончики пальцев заледенели.

Все мое туловище тоже замерзло. Я чувствовал, будто оно покрылось коркой льда.

— Ямэ! — сказал, наконец, я. — Медитация закончена. Осу! Теперь легкий завтрак.

Ученики с радостью побежали к землянкам. Обуваться. И одеваться. Я пошел следом. Неспешно.

Заставил себя полюбить холод. Привыкнуть к нему. Сделать своим союзником. Своим соратником. Чтобы лютый мороз сделал меня еще сильнее.

Мы быстро перекусили. Готовить новое не стали. Подогрели вчерашние каши. С тушенкой. И рыбными консервами.

Горячий чай в лесу — это нечто. Особенно, когда ты сильно промерз. Чуть ли не до кончиков волос.

После завтрака я не дал ученикам расслабиться. Снова работа на снегу. Босиком.

Сначала отработка ударов. Мы хорошенько размялись. Руки и ноги — обязательно. И приступили к тамэсивари. Вроде бы привычное упражнение. Но это в теплом зале.

А здесь, на природе. На холоде. Все казалось по-другому. И все опасались сломать руку или ногу.

Боязнь справедливая. Я и сам подумывал об этом. Поэтому пока не рисковал.

— Просто отрабатывайте ударную поверхность, — я показал, что бить надо легкие удары. — Вот так.

По стволам деревьев. Сначала кулаками и локтями. Ребрами ладоней. Потом пятками. И коленями.

Полегоньку так. Без напряга. Мы сейчас еще только начинаем. Только входим во взаимодействие. С лесом.

Если бы я был шаман, то попросил бы у духов леса защиты. И благосклонности. Но я просто тренер карате.

После отработки ударов — уже приемы. И связки ударов. Различные комбинации. Я показывал, а ученики повторяли. Двигались быстро. Чтобы согреться.

Между прочим, все хорошо держались. Очень скоро ступни привыкли к холоду. И все уже не обращали внимания. На снег под ногами.

Ну, и под конец — кумитэ. Очень жесткий и беспощадный. Как обычно, без соблюдения правил. Здесь разрешается все.

А парни и рады стараться. И девушки тоже. Чтобы согреться, надо быстро двигаться.

Даже такие увальни, как Бурный и Гончаров, начали перемещаться. Стремительно и беспрерывно.

Ну да, холод не тетка. Все работали на максимуме. Моя задумка получилась. Чтобы не замерзнуть, люди вынуждены двигаться. На пределе возможностей.

Лица у всех красные. Руки и ноги синие. Изо рта вырывался густой белый пар.

Двое белых поясов, Костя и Вася, не выдержали. Уползли к землянкам. Другие держались.

Мы закончили в полдень. Время пролетело быстро. Все побежали обратно в землянки. Огонь в печках уже почти погас. Тепла внутри почти не осталось.

Вместе с Бурным я осмотрел новичков. Ваня знал основы мед помощи.

Мы растерли новичкам конечности. Отогрели. Обморожения нет. Я оставил их в землянках. После обеда они будут здесь.

Мы снова перекусили. Уже в землянках. Чуток отдохнули.

А потом я созвал всех на общий сбор. Все так и остались только в каратеги.

Только взяли с собой другую одежду. Сухую. И полотенца. Потому что они нам понадобятся.

Я встал во главе колонны. И мы побежали.

Сначала к дороге. Уже без лыж. Ножками. И почти сразу утонули в снегу.

Кое-как пробились к дороге. Хоть она и заметена снегом, но бежать гораздо легче. Отсюда я сразу взял курс на север.

Мы помчались по дороге. Легкой трусцой. Все одеты в легкую одежду. Девушки собрали волосы в узлы. Чтобы не мешались.

Деревья удивленно смотрели на нас. На безумцев.

Но мы не обращали внимания. Группа молодых людей. В ги и спортивках. С рюкзаками за спиной. Бежала по заснеженной дороге.

Снег нетронутый. Белый-белый. Экологически чистый. Как сказали бы полвека спустя. Тут давно уже не ездили машины.

Скоро холод пропал. Наоборот, очень жарко. Спина снова вспотела. Воздух с хрипом вырывался из носа.

Все уже подустали. Шутка ли. Весь день в усиленных занятиях. Если для меня это норма, то другие чуть приуныли. Как я погляжу.

Но ладно. Мы тут все молодые и тренированные. Иногда я сбавлял темп. Шел пешком. Чтобы все отдохнули.

Потом мы бежали дальше. И так часа два.

За это время мы дважды пересекли автомобильные трассы. Один раз обычная проселочная дорога. Узкая, но асфальтированная.

Второй раз — большая магистраль. К счастью, совсем без машин. Мы бегом пересекли ее. И помчались дальше.

Наконец, я увидел, что мы приблизились к месту. К нужному месту. Дорога, по которой мы бежали, вела дальше.

А мы свернули влево. На незаметную тропку. И побежали по ней. Гуськом. Один за другим.

Я думал, что девушки взмолятся о передышке. Но они молчали. Ладно, тогда вперед. Все равно, мы уже рядом.

Вокруг высились деревья. Дубы, ели и березы. Все покрытые снегом. Тут вообще не ступала нога человека. Очень давно.

На снегу я видел следы зверушек. Мелких. Вроде белок и ежей. Ну, и еще вроде лисьи лапки.

Озеро открылось внезапно. Вдруг вынырнуло из-за деревьев. По берегам покрытое снегом и льдом.

А у дальней стороны стояли скалы. С них в озеро стекал водопад. Совсем небольшой, метра четыре-пять, но все же. Настоящий водопад. Не тот, под которым я стоял летом. Другой.

Я его обнаружил еще осенью. Когда бродил иногда по лесам. По выходным. И уже тогда отметил, что к водопаду ведет тропа. Удобная тропа. И решил, что наведаюсь сюда зимой.

— Ну что, поехали, — я стащил с себя рюкзак и куртку ги. — Готовимся к погружению. Только парни. Девушки остаются здесь.

Подставил разгоряченное туловище морозу. Солнце сверкало над озером. Отражалось в темно-синей воде.

— А чего это? — тут же возмутилась Оксана. — А мы что же, не люди, что ли? Чего это девушки остаются тут?

Ну вот. Я же уже говорил им. Предупреждал заранее. Что под водопад идут только парни.

Оксана вроде согласилась. И вот на тебе. Строптивая натура взяла верх. Не стерпела.

— Потому что это сложное испытание, — ответил Крылов. — И девушкам тут не место.

Честно говоря, не очень аргумент. Я бы так не сказал. Девушки тут же возмутились. Даже Нина, молчавшая до этого.

— С чего ты взял? — закричала она. — Может, это для парней сложно. А не для девушек. Мы еще посмотрим, кто кого.

Кораблин подошел к Оксане. Взял за руку. Умоляюще.

— Знаешь, мне будет спокойнее, если ты останешься здесь. В тепле и безопасности. А вдруг в воде тебе станет плохо? Судорога схватит?

Но Оксана вырвала руку. Я же говорю, строптивая кобылка.

— Мало ли, что тебе в голову взбредет! — ответила она. И начала стаскивать рюкзак с плеч. — Я тоже хочу с вами.

Но я покачал головой. Нет, такой вариант не пойдет. Я хочу сначала посмотреть. Как пройдет у парней.

— Девчата, подождите! — я поднял руку. — Сегодня мы пойдем без вас. А завтра, если все хорошо, вы тоже можете участвовать. Договорились.

Девушки не решились спорить со мной. И замолчали. Угрюмо отступили.

Ну и отлично. Я кивнул парням.

— Давайте. Раздевайтесь. Приготовьте сухую одежду. И полотенца. Потом будет некогда.

Парни быстро разделись до штанов. Все тут же посинели. Оксана и Нина отошли назад.

Мы сделали несколько разогревающих упражнений. Каждый, кто как хочет. Удары руками или ногами. Комбинации ударов.

Когда все готовы, мы подошли к берегу.

— Ну все, вперед! — я отошел и вбежал в озеро.

Глава 6 Ледяной водопад

Ну как, в озеро. Я уже говорил, что берега подернутые льдом. И сверху снег.

Вот через это препятствие и пришлось пробиваться. Я выскочил на лед. Даже прокатился чуток. Как фигурист. Снег скользил под ногами.

Подпрыгнул на ходу. Пытался сломать. Лед не поддался. Твердый, зараза. Особенно у берега.

Тогда я прошел дальше. И подпрыгнул еще. Лед треснул.

Крак! Я провалился в воду. Думал, что нырну. Но нет. Воды по колено.

Лед вокруг раскололся на куски. Прозрачные осколки плавали в черной воде.

Вода холоднющая. Как будто кто-то схватил меня за ноги. Чтобы согреться, я пошел вперед. Быстрыми и сильными рывками.

Нащупал под ногами ил. Как бы не споткнуться. Я опустил в воду руки. До запястий. И помог себе. Загребая ледяную воду ладонями.

— Ого-го! Вот это холодрыга! — шум воды, брызги, плеск и голос Крылова. — Ничего себе!

Еще всплеск. Хлопки о воду. Крики. Я обернулся на ходу.

Хорошо. Парни последовали за мной.

Все, как один. Не стали ждать. Молодцы. И быстро пошли за мной. Каждый вскрикнул, когда ноги соприкоснулись с ледяной водой.

Вода у берега колыхалась. В ней плавал лед. Вместо темно-синей стала зеленой. Помутнела.

Девушки остались на берегу. Стояли, зябко сжав плечи руками. Глядели нам вслед. Уже не горели желанием идти в воду. Им было морозно при одном взгляде на нас.

Я пошел дальше. Дно пологое и ровное. Вроде никаких ям.

Постепенно глубина увеличивалась. Вода поднялась до колен. Потом выше. Каждую секунду я ожидал, что дно уйдет вниз. И я окунусь с головой.

Ноги чуть ли не закоченели. Но нет. Дно все еще ровное. И неглубоко.

Само озерцо не такое уж и большое. Я прошел уже половину.

И приблизился к водопаду. Навстречу проплыла огромная льдина. Прозрачная в воде. Я прошел мимо.

— Да это же жуть полная, — стуча зубами, заметил Голенищев. — Когда это закончится? Я так не могу…

Я поднял руку. Помахал ладонью.

— Не сметь говорить такие слова. Вперед. Холод ваш друг. Ваш союзник. Он вам помогает.

Сзади слышался плеск воды. Парни шли, как атомные ледоколы.

— Я чувствую, что ноги превратились в сосульки! — сообщил Гончаров. — Я иду на сосульках!

— А я свои вообще не чувствую! — добавил Смелов. — Я плыву, как в невесомости.

— А у меня ноги горят! — заорал Голенищев. — Хоть и холод жуткий. А ноги горят! Представляете?

Ну да, обмен впечатлениями. Весьма полезно. Но при этом нагнетается паника. И страх.

Лучше бы парни сосредоточились. На ощущениях. И чувствах. Чтобы лучше понять свое тело.

— Держитесь, уже все, — правая нога провалилась в яму. Я покачнулся. Чуть не упал. Сзади взвизгнула Нина. Но я удержался. Нащупал дно. И пошел дальше.Вода достигла бедер. — Мы уже подошли.

И в самом деле. Вот он, водопад. Вода льется в озеро. Непрерывной струей.

Вокруг лед. Но водопад пробил в нем дыру. Своей неустанной работой.

Я подошел вплотную. Ударил по льду руками. И ногами. Сломал на куски. Пробил дорогу.

И встал под струю водопада.

В первое мгновение у меня перехватило дыхание. Я не мог ни вздохнуть. Ни выдохнуть.

Словно тысячи иголок обрушились на меня. На макушку. Прямо настоящих, колючих иголок. Я едва удержался на ногах. И сам не думал, что это так больно.

Глаза закрыты. Сквозь шум воды я слышал реплики учеников:

— Смотри, он встал под водопад!

— Действительно, мы сделали это!

— Давай, пошли, тоже!

Снова всплеск воды. Шумное дыхание рядом. Отрывистые голоса.

Кто-то задел меня плечом. Я слегка отодвинулся. Так и стоял с закрытыми глазами.

— М-м-м! — застонал кто-то рядом. Вроде бы, это Гончаров по голосу. — Вот это да!

Все они встали под водопад. И тоже ощутили его мощь. Как бы не свалились под этой мощью.

Подумал. И тут же сосредоточился на ощущениях. Своих.

Я старался дышать размеренно. Спокойно и глубоко. Струи воды колотили по мне. Я держал голову прямо.

Старался понять свое тело. И окружающую меня действительность.

В какой-то момент, все изменилось. Я ощущал, что стою под водопадом. Зимой. Почти раздетый. Под ледяной водой.

Вокруг озеро. И мои ученики. Это лес в Подмосковье. И где-то там сама столица.

И вот летит синичка. А вот облака нависают над землей. И капли падают на белую землю. Превращаясь в снежинки.

А вот крутится планета земля. Где-то белая от снега. А где-то зеленая и черная.

Затем все это отдалилось. Словно завертелось в пространстве. Я ощущал, что все это происходит со мной.

И в то же время с другими. Как будто я в нескольких местах одновременно.

Но все это меня не трогало. Я чувствовал безмятежное спокойствие. Радость и легкость.

Меня охватило чувство сопричастности. Ко всему сущему. Словно я и есть неотъемлемая часть. Всего этого.

И еще я ощущал радость. Неподдельное счастье. Звуки стали невероятно четкими. Ясными.

Я слышал дыхание учеников. Разговоры девушек на берегу. Крик вороны на дереве. Шум воды.

Чувство симпатии ко всему миру. Оно охватило меня целиком. Впервые со мной такое.

И я открыл глаза. И вышел из-под водопада. Меня колошматило. Но не от холода, а от внутренней силы. От переполняющей энергии.

Шатаясь, я отправился к берегу. Взобрался на лед. Сделал несколько шагов. Лед сломался и провалился подо мной. Ноги опять упали в воду.

— Осторожно! — закричала Оксана. — Сейчас мы поможем!

Но я покачал головой. Выбрался сам. И вышел на берег. Весь мокрый.

Со счастливой улыбкой на лице. Все это время я улыбался. Всему миру. Потому что чувствовал блаженство и счастье. Все тело горело внутренним огнем.

— Ну, ты как, Витя? — тревожно спросила Оксана. — Все в порядке?

Я кивнул. Эйфория так и не прошла.

— Все отлично. Все прекрасно.

Взял полотенце из рук девушки. И полез обтираться. Но сначала разделся.

— Осторожно, милый! — снова закричала Оксана. — Тут лед. Будь аккуратен.

Из-под водопада вышли другие парни. Один за другим.

И Кораблин первый. Я увидел, что он трясется. От холода или шока, не знаю.

Сам я тем временем чувствовал себя прекрасно. Тоже не знаю, почему.

То ли вправду нирвана накатила. То ли просто реакция организма. Защитная.

Я быстро переоделся во все сухое. Еще раз вытер голову.

— Выходите скорее! — закричал я. — Только не упадите.

Крылов трясся, как в припадке. Но шел своим ходом. Девушки встречали парней. Давали полотенца.

И протирали. Тех, кто не мог и пошевелить рукой. Кораблин вышел на берег радостный. Как ребенок. И поцеловал Оксану в губы.

Вскоре все парни стояли на суше. Перестали трястись от холода. Одетые во все сухое. И теплое.

Только невероятно бледные. Губы красные, как у вампиров.

— Ну все, — сказал я и взмахнул рукой. Указал на тропу. — Пошли обратно. К землянкам. Все в порядке?

Парни ответили, что да. Нестройными и хриплыми голосами.

— Пойдем уже скорее, — подтвердила Нина. — Как же я рада. Что мы не полезли под водопад. Спасибо, сенсей.

Но Оксана упрямо покачала головой.

— А я все еще хочу попробовать. Завтра обязательно.

Тощий Голенищев судорожно дернулся.

— Мы еще и завтра сюда придем? — он в ужасе оглянулся на водопад.

Судя по всему, больше никто из учеников не почувствовал сатори. Или нирвану. То состояние, которое я чувствовал.

Я осмотрел каждого. Пощупал пульс. Заглянул в глаза. Вроде все уже очухались.

— Пошли, ребята, — сказал я. — Вернее, побежали. Быстрее согреетесь.

И мы отправились обратно. Сначала я задал легкий темп. Учитывал, что люди еле на ногах держатся. Хотя Смелов и Гончаров выглядели молодцами.

Потом побежал быстрее. Ученики топали сзади ногами. Мы вернулись по тропе к дороге. И свернули по ней. Обратно к землянкам.

Дорога назад выдалась тяжелая. Даже для меня. Парни и вовсе быстро отстали. Даже Оксана и Нина быстро перегнали их.

Путь до землянок занял три часа. Последний участок, от дороги до убежищ, самый трудный. Мы проваливались в снег. И едва дыша, вернулись домой.

Ввалились в холодные землянки. Уселись на кровати. Белые пояса лежали в спальниках. Дремали.

— Эй, ну-ка быстро вставайте! — закричал Крылов. — Почему огонь почти потух? Вы что, не следили за ним.

Как я не относился лояльно к младшим поясам, но тоже хотел наорать. Надо же. Даже огонь не поддержали, тупицы. Тем более, что дров полно.

Белые пояса выскочили из спальников. Покопались в бочке. И развели огонь.

Когда потянуло теплом, мы блаженно вытянули руки. И устало уселись вокруг огня. Прямо на доски пола.

В дверь постучали.

— Эй, мальчики, будете какао? — спросил голос Нины.

Это великолепное предложение. Я совсем забыл. Что девчата взяли и какао. За неимением кофе, это отличный вариант.

Вскоре каждый из нас получил дымящуюся кружку. Я сделал первый глоток. Какое райское наслаждение. Так бы и сидел, не шевелясь.

Впрочем, мы рано расслабились. По плану впереди еще одна тренировка. До отбоя. И только потом можно отдыхать.

Мы поужинали. Парни и девушки двигались, как зомби. Ходячие мертвецы.

После приема пищи они хотели только одного. Свалиться на землю. И лежать.

Я и сам почувствовал невероятную усталость. Не мог шевельнуть и пальцем. Мы без слов разлеглись в спальниках. И уснули.

Остальные дни прошли по этому же сценарию. Выездной тренировочный лагерь. Школа олимпийского резерва. Только с гораздо более изнуряющими занятиями.

Каждый день мы вставали засветло. Отрабатывали удары и кумитэ. Сражались в самых свирепых схватках, какие можно придумать.

Без ограничений по времени и приемам. Босиком на снегу. Зачастую с обнаженным торсом. Кроме девушек, разумеется.

После обеда обязательная пробежка к водопаду. Там стояли под ледяными струями.

Нина так и не решилась. А вот Оксана попробовала. Безбашенная девушка. Сказала, что эта процедура прочистила мозги.

Уже после третьего раза все участники привыкли. К ледяному душу. И уже не тряслись так от холода.

К концу недели все чувствовали себя прекрасно. Поразительно. Но никто не подхватил грипп. Или простуду. Или, упаси господи, пневмонию.

Только белые пояса и Голенищев получили обморожения пальцев ног. Легкие.

Два дня они посидели в землянках. И вскоре присоединились к остальным.

После пробежки к водопаду мы продолжили тренировки и по вечерам. Уже начиная со вторых суток.

Тоже кумитэ. И отработка ударов. Потом совместная медитация. И отбой.

В конце недели, перед отъездом, я устроил нечто вроде бани. Японской бани. Подогрел воду в бочках. На камнях. И каждый ученик искупался. В булькающей воде.

Смыли с себя грязь и пот. Хотя, после тренировок на снегу. И стояния под водопадом. Не сказать, что мы такие уж испачканные.

— Я чувствую себя заново родившейся! — сказала распаренная Оксана.

Она была чудо как хороша. В этот момент. Кораблин Артем краснел от досады и ревности. И еще от гордости за свою девушку.

Я со вздохом вспомнил Валю. И тоже захотел ее увидеть. Только придется ждать еще неделю. Она сейчас на соревнованиях. И вернется не скоро.

Когда настала пора уезжать, мы закрыли входы в землянки. Землей и снегом. Оставили зарубки на деревьях. Чтобы легко найти в следующий раз.

И отправились домой.

В этот раз пошли по другому пути. Вернулись на дорогу. А оттуда пошли на лыжах. До станции электрички. И уже оттуда поехали в Москву.

— Это была очень познавательная неделя, — сказал Смелов. За окном проплывали заснеженные леса. Иногда попадались и деревеньки. — Я и не знал, что такое возможно. Теперь я понял, секрет твоих побед, Витя. И как ты выковал из себя непобедимое оружие. За лето.

Ребята кивнули.

— Главное — верить в себя, — добавил Гончаров. — Я вот это понял. И не пасовать перед трудностями. Тренироваться. Наше тело очень гибкое. Может приспособиться к любым условиям. Надо просто не бояться.

Оксана тоже вмешалась в беседу. И перебила Петю:

— Да я вообще никогда не думала, что это возможно! — сказала она, блестя глазами. — Чтобы стоять под ледяным водопадом! Зимой. Да я бы ни за что не поверила. Если бы не видела своими глазами. И сама не поучаствовала.

Они посмотрели на меня. Ожидали ответа. А я молчал. Потому что хотел послушать их. Сначала. И собирался с мыслями.

— А я хочу сказать спасибо вам, — я обвел всех глазами. — За то, что смогли. Не отступили. Не испугались. А преодолели себя. Вы помогли мне стать лучше. И сильнее. Когда каждый из вас прошел испытание водопадом, я стал чуточку выше. Поднялся вверх. Потому что вы помогли мне сделать это.

Про сатори я говорить не стал. Это слишком личный опыт. Да и не поймут. Советские юноши и девушки плохо знают о нирване.

Приехали в Москву. Разъехались по домам. Мы с Крыловым — в общагу.

— Ты не хочешь поехать на дачу? — спросил Олег. Когда мы ехали в метро. — На Новый год, например?

Я покачал головой. Пока что таких мыслей нет. Слишком много всего завертелось. От людей уже не скроешься.

— У нас аттестация на носу, — ответил я. — Первая в моей школе. Надо достойно провести.

Крылов кивнул. Стукнул себя в грудь.

— После Ледяной недели я готов сразиться с кем угодно. Хоть со всем Белым лотосом. Кстати, скоро это удастся сделать.

Я насторожился. Посмотрел на Крылова.

— Это ты к чему?

Олег удивленно посмотрел на меня.

— А ты не знал? Соревнования же на носу. Городские. Тоже между клубами. Как обычно. Как раз перед Новым годом.

Вот дьявольщина. Да, Белоухов и Щепкин говорили что-то.

А я пропустил мимо ушей. Занят был. Обучением. И чуть не проморгал. Надо поговорить с ними. И записать моих ребят.

В этот раз я не буду участвовать. Хочу, чтобы дрались только мои ученики. Посмотрим, как они выступят. И что усвоил из моих уроков.

Я сам буду тренером. Для каждого. Отличная возможность. Чтобы проверить мои способности. И правильно ли я учу их.

— Надо срочно поговорить с организаторами, — пробормотал я. — Хорошо, что напомнил.

Мы приехали в общагу. Крылов сразу завалился спать. А я отправился в зал. У меня там назначена встреча.

За неделю вперед. И я знал, что мой оппонент не опоздает. Не такой это человек.

Время уже позднее. По дороге я успел заскочить в столовую. Поужинал от души.

Теперь можно не сдерживаться. На Ледяной неделе мы себя ограничили. Сознательно. Чтобы не нагружать желудки. А теперь можно почти все.

Воловников уже ждал меня в зале. Как всегда, в синем костюме с галстуком. Еще и пальто поверх. С каракулем. Аккуратно причесанный.

— Выглядишь неплохо, — одобрил он. — Хотя и похудел. Ну и как? Стоила она того? Эта твоя Ледяная неделя?

Я кивнул.

— Конечно.

Воловников улыбнулся. Прошелся туда-сюда.

— Да, я вижу по твоей довольной физиономии. Тебе нравится обучать людей. Надо же. Удивительно. Такой молодой, а столько талантов. Посмотрим, чему ты их там научил.

Я молчал. Ждал, что там дальше.

— Так, теперь что касается Парижа, — Воловников посерьезнел. — Вопрос согласовывается. На самом верху. Так что жди. Плохо то, что о нас никто не знает. За рубежом. У нас нет федерации и утвержденных правил. В мире карате СССР — никто. Кучка неизвестных бродяг. В грязных кимоно. Ой, вернее, в ги.

Я кивнул. Все верно.

— Впрочем, мы работаем над этим, — продолжил Воловников. — Вскоре от тебя потребуется кое-что сделать.

Я напрягся. Воловников усмехнулся.

— Ничего криминального. Ты должен сделать две вещи. В конце года или в начале следующего мы организуем товарищеские бои. С каратистами других стран. Ты должен показать себя. Чтобы за границей поняли. Что мы кое-что умеем. Понял?

Я кивнул.

— Это я с радостью. Отличная тренировка. Перед чемпионатом.

Воловников снова прошелся взад-вперед.

— Это первое. И второе. Тебе предстоит встретиться с руководством партии. Чтобы тебя оценили. Если пройдешь крещение — пустят за рубеж. Нет — тогда забудь про Париж.

Вот чертовщина. Не люблю смотрины. Но ничего не поделаешь. Придется.

— Хорошо, — я опустил голову. — Раз надо, значит надо.

Воловников улыбнулся. Потрепал меня по плечу.

— Ну, и отлично. Кстати, во время обеих встреч с тобой поедут наши люди. Кое-с-кем встретятся. Ты просто посидишь рядом. Хорошо?

Добавил незначительным тоном. Как будто так и полагается. Я снова напрягся.

— Но мы ведь договаривались. Никакой работы на вас. Только карате.

Воловников поднял руки ладонями вверх.

— Само собой. Это и есть карате. Все для тебя. Может, ты хоть как-то поможешь нам? Хотя бы чуточку благодарности? Просто закроешь глаза на пару минут. Хорошо?

Я вздохнул, стараясь сдержаться. Вот ведь госбезопасность. Не мытьем, так катанием.

Все-таки нашли лазейку. Как теперь откажешь? Нельзя быть беременным наполовину.

Я хмуро кивнул.

— Ну, и отлично, — Воловников просиял. — Я знал, что ты согласишься. А за это тебе сюрприз. Вот, смотри.

Он протянул приглашение. От Икеды Накамуры. На аттестацию на первый дан. Уже завтра. По адресу, где располагалась японская торговая компания.

Я посмотрел на Воловникова. Да, хороший подарок. Полезно дружить со спецслужбами.

— Хорошо, я буду.

Глава 7 Первый дан

Вечером в семь часов я пришел к гостинице «Берлин». Или «Савой».

Довольно старое здание. Еще дореволюционной постройки. И все еще отлично выглядит. Солидно и основательно. С роскошным пафосным рестораном внутри.

Но я пришел не кушать. А драться.

Швейцар увидел мою простенькую одежду. И то, что я пришел пешком. И презрительно ухмыльнулся.

На контрасте, ко входу как раз подъехала черная «Волга». Оттуда вышел мужчина в сером костюме. И сером пальто. Довольно пожилой. И лысеющий.

Помог выйти девушке. В облегающем красном платье. И бордовом пальто. Явно импортное. Из-за границы

Надо же. Все как полагается. Словно в кино прям.

— Ты куда? — спросил швейцар. — А ну-ка, давай, катись отсюда. Колбаской.

И заткнулся. Потому что я сунул ему. Пригласительный в морду.

— Ага, тогда пожалуйте, — он распахнул двери. — Милости просим.

Интересная идея. Провести аттестацию в гостинице. Хотя, где еще? Проводят ведь иностранцы. Которые здесь часто тусуются.

Время еще раннее. Детское. Поэтому в холле полно народа. Гости, интуристы. Наши граждане.

Сидят на диванчиках. Болтают. Чего-то обсуждают. Машут зажженными сигаретами.

К чему я так и не привык в этой эпохе. Так это к повсеместному курению. Вот прям везде. Кроме детсадов, наверное. Хотя и там не спасешься.

Мраморные колонны, пол, паркет, роскошные люстры. Зеркала. Услужливые портье. Это точно Советский союз?

— Товарищ Ермолов? — рядом бесшумно возник азиат. Маленькие глазки, бесстрастное лицо. Темно-синий костюм. — Прошу вас. Следуйте за мной.

Широкие коридоры. Уютные фонари на стенах. Двери номеров.

Встречные постояльцы. Мужчины тоже в костюмах. Женщины в длинных струящихся платьях.

Пара поворотов. Проходим через смежные помещения.

И оказываемся в большом и просторном. На полу паркет. Как в холле. Длинный стол отодвинут. К дальней стене. Стулья поставлены в ряд. У другой стены.

Окна большие, задрапированы черными шторами. Ну и пусть, на улице все равно темно. На потолке сияют люстры.

У стола, накрытого закусками и напитками, стоят люди. Полутора десятка. Некоторые в костюмах. Некоторые в каратеги. С черными поясами.

Большинство японцы. Но есть и европейцы.

Кстати, над столом флаги Японии и СССР. И плакаты на стене.

«Общество японо-советской дружбы». «Укрепим японо-советскую дружбу и взаимопонимание». «Расширим обмены в области науки, искусства, культуры, экономики».

И еще чего-то на японском. С иероглифами. Тоже самое, наверняка.

— Ермолов-сан, как вы поживаете? Готовы к экзамену? — ко мне подходят трое японцев. Сопровождающий испарился. — Вы уже знакомы? Вот господин Накамура.

А вот и мой соперник. Склонил голову. Выпрямил. Пристально взглянул на меня. Нет, я, конечно, не любимчик господина Накамура.

— Готов, — я тоже киваю. — Давайте начнем. Где я могу переодеться?

Один из японцев указал в сторону. На неприметную дверь.

— Вон там. Подсобная комната. Пожалуйста.

Ишь, как любезно. Я кивнул. И отправился переодеваться.

Отпер дверь, вошел. Действительно, подсобка. Тут хранятся стулья. И столы. И еще ковры. Скатанные в трубочку.

Я быстро переоделся. Постарался унять внутреннее напряжение.

Это просто люди. Хоть и настроенные недружелюбно. Но зато настоящие специалисты. Уж они оценят твои знания. В карате.

Надеюсь, поставят справедливые оценки. И не завалят.

Для меня главное — хорошо выступить. Показать, на что я способен. И неважно. Присвоят дан. Или нет.

Возле двери овальное зеркало. Я поглядел на себя. Перед тем, как выйти.

Глубоко вздохнул. Сказал себе: «Сосредоточься». И вышел наружу.

Все уже заняли места. Уселись на стульях.

Только трое мужчин в ги чуть впереди. За небольшим овальным столиком. Перед ними листы бумаги. И графины с водой. И стаканы.

В центре комнаты стоял другой мужчина. Бородатый азиат. Кругленький и шустрый. Он указал рукой рядом с собой.

— Прошу вас, Ермолов-сан.

Я встал рядом. Поклонился судьям. Потом мужчине рядом.

— Начали. — сказал судья в центре. — Прошу вас. Давайте кихон.

Ну хорошо. Вот, смотрите.

Я начал с ударов руками. Моротэ хайто учи дзедан. Двойной круговой удар. Внутренними ребрами ладоней. В голову, в шею противника.

Сначала выполнил спокойно. Как привык. Судьи поморщились. Я сразу заметил, что им не понравилось.

А ну-ка. Попробую делать так, как раньше. Когда только вышел из леса. Летом.

— Киай! — заорал я на весь зал. И сделал удар.

Судьи оживились. Сидели все также неподвижно. Но глаза заблестели.

Я начал делать удары мощно. И с полной отдачей. Уже не сдерживал громкость крика. Как получится.

Моротэ хайто учи чудан. Это такой же удар. Только по среднему этажу. В корпус. Я делал точно также. Мощно и на полную катушку.

Затем просто хайто учи. Круговой удар. Внутренним ребром ладони. Большой палец прижат к вытянутой ладони. И сложен под нее.

Также дзедан. Потом чудан. И гедан. В нижнюю часть тела.

Я бил так интенсивно, что куртка кимоно вылезла из-за пояса. Закончив, я поправил одежду.

Теперь блоки.

Сначала моротэ какэ укэ дзедан. Блок предплечьем. Рука движется изнутри наружу. Отбивающая.

И тут же рядом вторая рука. Усиливает блок. Прижата к блокирующей руке.

Надо резко напрячь мышцы плеч и рук. И шеи. Всего верха, короче говоря. Руки выходят резко. Мощно и неотразимо. Чтобы отбить любую атаку.

Я снова кричал:

— Киай.

Но закончить не успел. Судья в центре поднял руку.

Тут же Накамура вышел вперед. Встал передо мной. В атакующую позицию. Приготовился бить. Ногой.

— Мае гери! — крикнул рефери.

И Накамура ударил меня. В грудь ногой. Я успел сделать моротэ какэ укэ дзедан.

Очень вовремя. Так сильно, что Накамура чуть не упал. Его нога ушла в сторону.

— Продолжай! — закричал рефери.

И Накамура ударил другой ногой. Едва встал в стойку.

Так он бил по десять раз. Каждой ногой. Потом убежал назад. Все его удары я отбил. Вроде неплохо.

Теперь другой блок. Осаэ укэ. Для защиты солнечного сплетения. И груди. Ладонь накладывается на атакующую руку. Потом резко нажать всей рукой. Тоже сильно и жестко.

Эффективный давящий блок. Только нужен хороший тайминг. Можно делать ребром ладони. Как и я показал.

— Накамура-сан! — снова закричал экзаменатор. — Прошу вас!

Накамура снова выбежал передо мной. Поклонился. Атаковал. Только теперь уже йоко гери.

Бил мощно. С придыханием. Все правильно и сильно. Без поддавок. Если бы попал, я бы свалился с пробитым грудаком.

Но я отбился. Как раз так, как надо. Осаэ укэ. К чести Накамуры, он бил честно. Без грязных приемчиков. Ждал, пока я подготовлюсь.

Десять, двадцать, тридцать ударов. Потом убежал. Также по команде судьи.

Я приступил к ударам ногами. Все сложные. Не такие простые. К которым я привык.

Какэ гери какато дзедан. Круговой удар в голову противника. Пятка идет даже чуть сверху вниз. Мощный хлесткий удар.

Подъем ноги без сгиба колени. Выпрямление и оттяг пальцев на себя. Удар в голову. С громким «Киай!».

По разным уровням. Дзедан, потом чудан.

Потом какэ гери чусоку дзедан. И чудан. Это уже удар сбоку. Но техника такая же. Как в предыдущем.

Во время выполнения я старался забыть. Об экзаменаторах. И зрителях. Сосредоточился на себе.

Дальше. Уширо маваши гери. По всем этажам. Дзедан, чудан и гедан.

Та самая «вертушка». Круговой удар ногой назад.

Надо раскрутиться. Резко и быстро. Оттолкнуться задней ногой. Чем резче, тем лучше. Взгляд до последнего вперед. И прямо.

Раскрутка. Разворот. Взгляд молниеносно через другое плечо. Нога заряжена. Плечи пошли по кругу. По амплитуде.

Согнутая нога выносится вперед. Захлест. Нога достигает головы противника. Быстрота и сила. Если противник поднял руку для блока, стопа попадет за руку. В голову.

Главное — хороший разгон. Чувство ритма. Тайминг. И до последнего держать удар в секрете.

Раньше я допускал ошибки. Бедро смотрит вниз. Колено вверх. Из-за плохой растяжки. Но сейчас я регулярно сижу на шпагате.

Прицел — коленом. Нога идет сбоку. И захлест. Я нарабатывал удар на лапах. Постоянно. Поэтому не боялся за качество выполнения.

Тоже по всем этажам. Дзедан, чудан и гедан.

Зрителям понравилось. Как я делал. Я услышал аплодисменты. Экзаменаторы сидели с каменными лицами. Не шевелясь.

Ладно. Вроде все.

— Ката санчин! — объявил помощник. Отошел в сторону.

Так. Судя по всему, им нравится пожестче. Тогда я так и буду делать.

С громкими криками. С максимальным выбросом энергии. Как и привык выполнять. В лесу. Во время робинзонады.

Как и все ката, я начал со стойки фудо дачи. Естественная поза готовности.

Но сперва сосредоточение. Глаза закрыты. Полная концентрация. Полминуты.

Ноги прямые. Пятки вместе. Носки врозь. Выход в «ибуки». Силовое дыхание. И в стойку активной готовности.

Ката выполняется медленно. Максимум напряжения. Дыхание «ибуки». То есть спокойный выдох низом живота. Но очень мощный. И со звуком. Киай или осу.

Выдох «ибуки» делается на каждый блок. Или удар. Еще и подбивающий рывок тазом. В конце.

Темп определяется ритмом дыхания. Вдох секунда. Выдох три-пять секунд.

Только когда делал мае маваши укэ, двойной круговой блок, то обошелся без дыхания. Задержал на пару мгновений.

Руки отводил сразу. После перемещений. И синхронно с поворотами. Быстрыми и короткими.

В конце снова вышел в фудо дачи.

Потом ката тэншо. Перевод — вращающаяся кисть. Сущность ката — защита и удары открытой ладонью. Красиво и действенно.

Как и в санчин, надо много дышать. Сильно и резко. Технически все просто. Три шага вперед. Два шага назад.

Работа руками симметричная. Блок плюс атака. Правой рукой. Потом левой. И третий цикл — работа двумя руками одновременно.

Движения медленные и мягкие. Приемы плавно переходят друг в друга. По кругу. Блок и контратака. Сразу.

Вдох через нос. Незаметно. Протяжно. Диафрагма вниз. Живот круглый. Энергия в хара.

Выдох. Втягивание живота. Диафрагма вверх. Гортанное шипение «ибуки».

В начале стойка хейко дачи. В конце — поклон.

— Ката сайха, — объявил рефери.

Эту кату я изучил меньше всего. Означает «максимальное разрушение». Исходная стойка — мусуби дачи.

Снова закрытые глаза. Положение мокусо. Левая рука накрыла правую.

Тридцать секунд. Вокруг тихо. Только слышны поскрипывания стульев. Покашливания.

Потом работа. Я делаю резко и быстро. На каждом движении сильный выдох. Некоторые связки не помню. Но все равно делаю максимально сильно.

В завершение двойной блок шотей. И выдох «ибуки». Заканчиваю тоже в мусуби дачи.

Судьи все также сидят неподвижно.

— Кумитэ! — крикнул тот, что в центре. — Десять поединков.

Ну, неплохо. Для меня это норм. Рефери подошел. Указал мне назад. Освободить место. Для другого бойца.

Я думал, это будет Накамура. Но нет. Вместо него вышел другой японец.

Высокий и сильный. К тому же плотный. Надо же. Он сидел до этого в углу.

Я его давно заметил. Но не знал. Что он такой здоровенный. И волосатый.

— Хаджиме! — крикнул рефери. Когда мы поклонились друг другу. — Начали.

И рубанул воздух рукой.

Я не стал долго ждать. Кумитэ на аттестации требует зрелищ. Баллы играют мало роли. Главное продержаться. И желательно вырубить противника.

Рванул вперед. Быстро очутился на средней дистанции. Тут же выбросил ногу вперед. Мае гери. С выдохом.

Удар сильный. Заряженный. Должен свалить слона.

Пятка достигла противника. Я ударил его в живот. Какой твердый. Будто попал в стену гаража.

И пробил. К моему удивлению, противник не сдержался. Отошел назад. Опустил руки. Упал на одно колено. И опустил голову.

Зрители удивленно зашумели. Чего угодно ожидали. Но не такого начала. Слишком уж угрожающе выглядел великан.

Впрочем, через пару секунд он встал. Очухался.

— Хаджиме! — снова заорал рефери.

Ладно. Раз пошла такая жара. Я подскочил ближе. Снова пробил мае гери.

Великан не дремал. Поставил блок. Только я не ударил ногой.

Мгновенно опустил ногу. И ударил рукой. Провел боковой. Почти как в боксе. Для такого здоровяка в самый раз.

Сначала левой. Потом правой. И добивка коленом. Левой ноги. Снова в живот.

Хорошая комбинация. Все удары достигли цели. Здоровяк рычал с досады. Но пропустил все удары. И снова опустился на колено.

Я стоял. Терпеливо ждал. Уже понял. Соперник слишком сильный. И неторопливый. Как бык.

Снова пару секунд. И великан опять встал. Какой выносливый. Из любого другого такие удары вышибли бы дух. А этот держится.

Я снова метнулся к нему. И чуток поторопился. Противник просто поднял ногу. И выстрелил в меня. Тоже мае гери. В грудь.

Как будто взорвался снаряд. Я отскочил назад. Но удержался. На ногах. И тут же бросился. В новую атаку.

С ним надо финтовать. Обязательно. Я имитировал удар кулаком. А когда он поднял руки, опять ударил ногой.

Тоже мае гери. С максимально близкого расстояния. Опять в живот. В многострадальный живот.

Великан успел отбиться. Но атака в живот только прикрытие. Я снова провел связку.

Маваши цуки. Правый боковой. Потом сэйкэн цуки. Прямой левой. И снова маваши. Правой. Все в голову.

И на закуску. Опять коленом в живот. В незащищенный живот.

Последний удар получился отличный. Великан зарычал. И опять опустился на колено. Хотел встать через пару секунд. И не смог.

Рефери замахал руками. Все, никаких шансов.

Следующий соперник — уже наш. Советский парень. Европеец. Моего роста и телосложения. И с неплохой техникой. Ударов ногами.

Первое время мы работали на дальней дистанции. Он бил быстро и сильно.

Один раз засадил мне в голову. Маваши гери. Если бы ударил сильнее, я бы свалился в нокаут.

А так я быстро очухался. И даже не упал. А продолжил бой.

Он плохо работает руками. Очень. Я решил проверить это. Пошел вперед. Сблизился максимально возможно. И провел комбинацию ударов. С финтами.

Почти сразу соперник потерялся. Пропустил удар в голову. Потом еще два. Я отскочил назад.

Ага, теперь я понял. Ты у нас ногастенький. Не умеешь отбиваться. Ну, тогда держись.

Противник сам пошел в атаку. Атаковал маваши гери. Я отбил.

И тут же контратаковал. Подошел вплотную. Сначала просто комбинация прямых ударов. Сэйкен цуки. Правой, левой, снова правой.

Быстро. Неточно. Без разницы. Главное, прорвать оборону.

Противник пробовал отбиться. Но не успел. Я выбрал время. И ударил локтем. Левым. Прямо в лицо.

Первый же удар свалил противника. Он упал на спину. По лицу растеклась кровь.

Затем он лежал. Поднял голову. Очумело посмотрел по сторонам. Но не мог подняться.

Восемь других поединков прошли похуже. Для меня. Во всех я удержался. Ни разу не упал. Но под конец пришлось тяжко.

Уже никакой тактики. Просто рубилово. Руками и ногами. Тест на выносливость. И силу.

К счастью, я его прошел. Как раз за счет того, что недавно тренировался в лесу. Под ледяным водопадом. У меня просто был сильный дух.

Обычно на первый дан условия помягче. Мне специально сделали жесткие. Думали, не выстою. Ну что же, они просчитались. Я удержался.

После проверка на физику. Отжимания на кулаках. Приседания, в том числе на одной ноге.

Для подтягиваний нет перекладины. Зато помощники притащили штангу. Ну что же. Силовые для меня не проблема. Я спокойно поднял сотню.

Экзаменаторы переглянулись. Кажется, план завалить меня не сработал. Посовещались. Потом объявили.

— Ермолов-сан получил первый дан. Поздравляем вас.

Я поклонился. Главный экзаменатор выдал мне диплом. Пожал руку. Зрители снова аплодировали.

Накамура стоял бесстрастно. После церемонии награждения подошел, поклонился.

— Вы очень сильный молодой человек. И одаренный. Ваш стиль похож на кекусинкай. Откуда вы его знаете?

Хм, ответить правду я не мог. Поэтому смог только пожать плечами.

— Так уж получилось.

После него меня поздравили другие. Подошли по очереди. Все на одно лицо. Я слишком устал, чтобы запоминать всех.

Но один запомнился. Пожилой японец в черном костюме. Подошел, поздравил. Спросил:

— А что вы скажете на то, чтобы съездить в Японию? И провести товарищеский поединок. С нашими чемпионами?

Глава 8 Молодые волчата

Я посмотрел в глаза японца. Спрятанные за круглыми очками. Собеседник вежливо улыбался.

— Очень заманчивое предложение, — ответил я. — А с кем я разговариваю? Позвольте узнать?

Японец поклонился. Передал мне визитную карточку.

Плотный прямоугольник. На одной стороне японские иероглифы. На другой надпись — Дайго Горай, технический консультант. Номер телефона. Адрес. И логотип фирмы «Мицуи буссан». В которой работает Накамура.

— Ну что же, приятно познакомиться, Горай-сан, — я тоже поклонился в ответ. — А я Ермолов Виктор. А какие условия? Для такого предложения.

Японец молча смотрел на меня. Улыбка исчезла. Теперь серьезный. Как будто дело шло о миллиардной сделке.

— Вы продемонстрировали навыки киокушинкай, — он разговаривал со смешным акцентом. Но очень старался. Мне стоило больших трудов удержаться от смеха. — Очень грамотная техника исполнения. Мы впервые встречаем такое в СССР. И хотим, чтобы вы встретились в поединке с нашими мастерами. В полном контакте. Как я уже сказал. Назовите дату. Мы организуем поездку. Вот и все условия.

Я быстро прокрутил в голове его предложение. Меня заманивают бесплатным сыром в мышеловку. Стопудово.

— Я должен подумать, — ответил я. — Мне надо обсудить ваше предложение.

Горай кивнул. Еще раз поклонился. И отошел. Я задумчиво поглядел ему вслед.

— Ермолов-сан, не желаете ли выпить? — ко мне подошел официант в смокинге. И с подносом. Золотистое шампанское в бокалах. — В честь вашей победы.

Снова пришлось выдавливать любезную улыбку. Все, что мне сейчас хотелось, это переодеться. И принять душ.

— Спасибо, не пью.

Официант отвалил. Зато тут же подкатить другие гости. Мужчины в костюмах. Дамы в вечерних платьях.

Они поздравляли меня с победой. С получением первого дана. И разглядывали с любопытством. Как диковинную зверушку. Очень скоро я извинился. Подошел к Накамуре.

— Спасибо большое за аттестацию. За возможность получить первый дан, — сказал я. Пожал японцу руку. — Но я хочу отдохнуть чувствую себя после кумитэ. Поэтому я ухожу.

Накамура покачал головой.

— Нельзя так рано, Ермолов-сан. Эти люди хотят отпраздновать вашу победу. Кроме того, может прийти господин консул. Наш консул в СССР. Тоже, чтобы поздравить вас.

Вот зараза. Обижать японцев нельзя. Потеря лица, стыд и все такое. Я же знаю. Поэтому я согласился подождать еще час.

Так и ходил все это время среди гостей. Консул так и не явился. Я не терял время зря. Опустошил стол с закусками. И выпил лимонад.

Потом распрощался и ушел.

На улице уже сгустилась темнота. Тротуар покрыт пятнами лежалого снега. Желтые фонари освещали дороги.

Я посмотрел на время. Почти одиннадцать. Если сейчас поеду в общагу, то коменда будет ворчать. Опять заявился так поздно.

Или поехать в спортзал? Скорее всего, так и сделаю. Я двинулся к дороге. Поднял руку. Редкие машины равнодушно проехали мимо. Такси нет. Можно рассчитывать только на попутку.

Рядом тормознул старый «Москвич». Тормознул резко. Так что, корпус накренился вперед.

— Мне до «Динамо», — я открыл дверцу. Наклонился к водителю. — Подбросишь?

Водитель кивнул.

— Садись, Витя, — это сказал не шофер. А человек, сидевший на заднем сиденье. Я его сразу не заметил. — Мы как раз в ту сторону. Хотя, по дороге можно заехать перекусить. И поговорить обо всем.

Я узнал знакомый голос. Ну конечно. Это же Воловников.

Я сел на заднее сиденье. «Москвич» рванул с места.

— А где «Волга»? — спросил я, оглядываясь. — А, понимаю. Конспирация. Ну, честно говоря, не удивлен.

Я пожал руку Воловникову.

— Поздравляю, Витя, — сказал тот. Руки теплые. В машине дул горячий воздух. Обогрев из «печки». — Первый дан из рук японца. Немногие у нас могут этим похвастаться.

Я кивнул.

— Спасибо. Мне показалось, что они хотели меня завалить. Во время кумитэ. Но я выкарабкался.

Воловников усмехнулся.

— Ну конечно. Ты же не думал, что они подарят тебе первый дан. Но что ты скажешь насчет предложения Горая? Ты уже дал ответ?

Я посмотрел на комитетчика.

— Если вы знаете о его предложении, то знаете и мой ответ.

Машина резко свернула. Водитель гнал, как на пожар. Воловников кивнул.

— Да, ты парень смышленый. Ни да, ни нет. То, что надо. Я тебе так скажу.

Он кинул быстрый взгляд на водителя.

— Давай поговорим после ужина. Я ужасно проголодался.

Мы замолчали. «Москвич» сделал пару крутых поворотов.

И остановился у небольшого трехэтажного домика. Как будто жилое здание. Окна черные. Внутри ни души.

— Это что? — спросил я. — Разве здесь кафе? Скорее, похоронное бюро.

Но Воловников молча вышел из машины. Я последовал за ним. Мы подошли к подъезду.

Мой спутник открыл дверь. И мы очутились в коридоре. Скупо освещен лампочкой. Вниз вели маленькие ступеньки.

— Ресторан для посвященных, — скупо улыбнулся Воловников. — Пойдем.

Мы спустились вниз. Еще одна дверь. Тяжелая, резная, дубовая. Железное кольцо вместо ручки. Воловников взял ее. Постучал.

Дверь отворилась. Нас встретил швейцар. Только ливрея черная.

Поклонился, пригласил дальше. Снова небольшой коридорчик. И помещение ресторана.

Вполне себе респектабельное. Без излишеств. Квадратные столики. Белоснежные скатерти. Хрустальные графины. Столовые приборы. Железные стулья с затейливыми узорами на спинках.

Официант проводил нас за столик. Я огляделся. Окон нет. Это подвальное помещение. Стены выкрашены в темно-коричневый цвет.

Посетителей тоже немного. Человек десять. Почти все мужчины. Только пару дам.

Я заказал тоже самое, что и Воловников. Официант парень моего возраста. Быстро принес бифштекс и жареную картошку. С томатным соком.

Мы поужинали. Воловников молчал. Когда принесли кофе, он сказал:

— Дайго Горай состоит в японской разведке. И он хочет завербовать тебя. Что ты скажешь на это? Когда он сделает тебе предложение. Там, в Японии.

Я покачал головой.

— Конечно, откажусь. Вы знаете мои условия. Меня интересует только карате. И ничего больше. Я не играю в эти игры.

Против ожидания, Воловников не рассердился.

— Да, вот это правильный ответ. Я другого не ожидал. Ты будешь просто драться с их мастерами. И создавать дымовую завесу. А мои люди сделают всю работу. Ты только возьми их с собой. Двоих человек. Уедешь уже без них. Вот на каких условиях мы можем отпустить тебя в Японию. Ты понял?

Я помолчал. Подумал. Я же говорил. Воловников все равно затянул меня в свои игры.

Я еще могу сопротивляться. Но факт остается фактом. Я уже на крючке КГБ.

— Хорошо, — я вздохнул. — Вы же не ожидали другого ответа?

На этом и расстались. Воловников хотел еще посидеть. Пофилософствовать. Но у меня уже слипались глаза.

— Ладно, пошли, — он расплатился. — Я угощаю.

Мы вышли из странного ресторана. Сели в «Москвич». И он мгновенно домчал меня до «Динамо».

— Скоро ты все узнаешь, — сказал Воловников на прощание. — Я к тебе приеду.

И уехал. А я пошел в свой зал.

* * *

Когда каратист ушел, машина снова резко сорвалась с места. Водитель вывернул руль. И со скрежетом переключил передачу.

— Что такое, Сергей Константинович? — спросил Воловников. — Что-то я смотрю, эта лошадка вам сопротивляется.

Водитель кивнул.

— Норовистый попался «Москвич». Или я давно за рулем не сидел. Отвык уже. Вот что значит, все время с шофером ездить, Игорь.

— Может, мне сесть за руль? — предложил Воловников.

Но водитель покачал головой и оглянулся.

— Ладно уже. Наслаждайся. В кои-то веки начальник тебя везет. Ну, докладывай. Что там наш каратист? Согласился?

Воловников кивнул.

— А куда ему деваться, товарищ подполковник? Конечно.

Мнимый водитель тоже кивнул.

— Хорошо. Ты знаешь, кого отправить с ним. Засвеченных. Дымовая завеса. Пусть они везде лезут в глаза. И уедут за собой след. А наш человек в это время пройдет незаметно. Выяснили, когда отправят груз? И главное, что там?

Теперь Воловников покачал головой.

— Никак нет, товарищ подполковник. Так и неизвестно. Источник молчит. Есть подозрение, что его взяли. Наш человек поедет. И выяснит. Что почем.

Подполковник следил за дорогой. Его звали Красильников Сергей Константинович. Иногда он включал «дворники». Чтобы смахнуть снег. Щетки скрипуче терли лобовое стекло.

— С датой определился? Я тебе сказал. Не больше месяца. Самый край — начало января. Груз вот-вот уйдет в СССР. А мы даже не знаем, что там.

Воловников помолчал.

— Думаю, сразу после городских соревнований, товарищ подполковник. Через две недели.

* * *

В это же самое время Дайго Горай разговаривал с другим японцем. Оба одеты в костюмы. Оба в очках.

Оба бесстрастные. Только второй японец сидел за лакированным письменным столом. В удобном кресле.

А Горай стоял перед ним. И почтительно склонил туловище.

— Ну, и что ты скажешь про нашего друга? — спросил второй японец.

Они находились все в той же гостинице «Берлин». Только уже на третьем этаже. В одном из номеров. Снятых «Обществом японо-советской дружбы» для руководства компаний.

Это рабочий кабинет. Просторное помещение. Большой стол, стулья и кресла. У стен шкафы для книг и бумаг. Возле одного шкафа огромный глобус. В метр высотой.

На столе горел светильник с квадратным абажуром. Остальной свет потушен. От этого все помещение погружено в таинственный сумрак.

— Я скажу, что он непрост, Есида-сан. И я пока так и не выяснил, откуда он научился киокушинкай, — ответил Горай. — Мы навели справки. Еще весной он только поступил в секцию карате. Поначалу не показывал результатов. А потом вдруг начал расти. Победа на районном турнире. Потом на городском. Тоже шел хорошо. Но, правда, проиграл. Отсутствовал все лето. И когда появился, с легкостью выиграл чемпионат СССР. В Ашхабаде. С тех пор ни одного поражения. Отличная техника. Он выиграл соревнования между клубами. Кроме того, сумел открыть собственное додзе. Где преподает агрессивный и жесткий стиль карате. Очень похожий на киокушинкай. Его часто видят медитирующим. На занятиях иногда рассказывает про карате. И про историю самурайства в Японии. Хотя многие факты до сих пор неизвестны не только в СССР. Но и в мире. Вот такой вот феномен. Вы сами видели его сегодня. Он дерется безупречно.

Господин Есида задумчиво молчал. Затем распорядился.

— Ну нет, не совсем безупречно. Иногда его техника чересчур прямолинейная. Я думаю, его натаскали спецслужбы. Выясни, где он пропадал летом. Я уверен, что где-то в тренировочном лагере КГБ. На Дальнем востоке. Хотя, чтобы так драться, он должен был учиться у японского мастера. Неужели тут где-то затесался беглец из Окинавы? Который и научил его. Всему. Я хочу познакомиться с этим мастером. И склонить его на нашу сторону.

Горай склонил голову. В знак послушания. Ему не надо повторять дважды. Он уже доказал раньше. Что умеет добывать информацию.

— И что там по пересылке груза? — спросил Есида. — Есть новые сведения? Из центра?

Теперь Горай покачал головой.

— Пока что тишина, Есида-сан. Молчание. Отправят шифровку заранее. Как только будет готово.

Есида скривил тонкие губы. Довольно улыбнулся.

— Это будет просто бомба. Мы станем волшебниками. В добыче информации о советском ядерном оружии. Вот увидишь.

* * *

Тело болело. После вчерашнего экзамена.

Вроде особо не пострадал. Но все равно ноютребра. И голова. Я заставил себя встать в шесть утра.

Пробежался вокруг стадиона. Десять раз. Хотя иногда делал и тридцать кругов.

Потом разминка. И теперь ката. Санчин. Пять раз. Потом свободный стиль кумитэ. Бой с тенью.

Я работал агрессивно. Воображал перед собой противников. Очень сильных противников. Из тех, что попадались недавно. И дрался с ними.

Закончил тренировку в семь тридцать. Помылся в душевой. Попил чаю с Михалычем. Съел пару бутербродов.

Поехал в универ. Там на занятиях предупредил учеников. Чтобы явились всем составом. Без опозданий. Будем обсуждать важные вопросы.

Кстати, Оксана подошла одна. Артем держался в стороне. Печальный и мрачный.

Что такое? Поругались, что ли? Я не придал этому значения. Оксана и раньше гоняла Кораблина. Говорила, что он надоел.

Хотя потом они мирились. Очень страстно. Оксана все делала страстно. И эмоционально. Вкладывала душу. И дралась точно также. С полной отдачей. И самозабвенно.

— Хорошо, будем, — сказала девушка. Она тоже хмурая. И старалась не глядеть в сторону Артема. Добавила язвительно: — Сенсей Ермолов.

Я не ответил. Иногда для учеников полезно быть переполненными негативом. Потом выплескивать на поле боя.

Из деканата я обзвонил других участников Неистовой десятки. Почти до всех дозвонился. Попросил прийти сегодня. Обязательно.

Пообедал. И поехал обратно в спортзал. Провел тренировку. И медитацию. Встал свежий и отдохнувший.

Ученики как раз собрались. Начало занятия.

Я построил учеников в ряд. У окон.

— Обычной тренировки сегодня не будет. На следующем занятии аттестация. На пояса. То есть послезавтра. Я хочу провести с вами генеральную репетицию. Посмотреть, подтянули вы слабые места. Или нет. Ну-ка, начали.

И провел кихон, ката и кумитэ для сдачи разных кю. Указывал ученикам на слабые места. И тут же показывал, как надо.

Мы такие тренировки уже проводили. Раз в неделю. Готовились к экзаменам.

Вроде неплохо. Ученики подготовились. Вот только что это? Я разговаривал с Куприяновым.

И вдруг заметил, как Синегородцев Витя стукнул одного из новеньких. Своего ровесника. Только неделю ходит.

Синегородцев-младший ударил его слишком сильно. Йоко гери в живот. Новичок согнулся и упал на маты. Скрючился от боли. А Витя стоял рядом. И не помогал.

— Так, минутку, — сказал я. — Подожди. Дай я поговорю. С моим тезкой.

Подошел. Проверил новичка. Помог подняться.

— Ты как себя чувствуешь? Ничего не болит? Не сломано?

Парнишка помотал головой. Лицо красное от натуги.

— Витя, — я посмотрел на Синегородцева. — Что это значит? Почему ты напал на него?

Витя пожал широкими плечами.

— Да он должен был держать удар. Хоть и салага. Но уже неделю ходит. Я же показывал, как ставить блоки. А он не умеет. Вот и получил по башке.

Я внимательно посмотрел на Синегородцева-младшего.

— И ты устроил нечто вроде наказания? За то, что он плохо усвоил знания?

Витя простодушно кивнул.

— Ну да. Пусть учится реагировать. А то ему тут плохо придется. У нас тут не балетная школа.

Я указал на пол.

— Тысяча отжиманий. Быстро. Без перерыва.

Витя похлопал удивленными глазами. Но бросился выполнять приказ.

— У нас тут не наказывают новичков, — я стоял над ним. — Интересное дело, Витя. Давно ли ты сам был новичком. Или ты уже забыл? Как тебя гоняли в школе? Собрался стать таким же? Как те подонки?

Витя пыхтел и обливался потом. Молча отжимался. И внимал моим внушениям.

За время занятий у меня он сбросил пару десятков кило. Но все равно остался полным. Конституция такая. Генетика. Правда, если продолжит так же интенсивно заниматься, наверняка похудеет.

Наконец, Витя закончил. Встал, тяжело дыша. Тоже красный от натуги.

— Запомни, Витя, — я встал перед ним. Пристально посмотрел в глаза. — У нас уважительно общаются с новичками. Передают им знания. Ты меня понял? Еще раз увижу такое, ты вылетишь из секции.

Синегородцев-младший кивнул.

— Да, сенсей. Я понял. Больше не повторится.

Я снова поставил его в паре с новичком. И остаток тренировки наблюдал. Вроде теперь без терок и разборок.

Потом подошел к Гончарову. У того на скуле лиловел здоровенный синяк.

— Что случилось? Ты с кем-то подрался?

Петя сначала молчал. Потом буркнул:

— Это отчим, сенсей. Снова напился. И скандалил. Я его пытался успокоить. Вот он и въехал мне в рожу.

Я внимательно посмотрел на парня.

— Точно? Только это? Или что-то еще? Давай, рассказывай.

Гончаров почесал синяк.

— Ладно, расскажу. Я его уже утихомирил пару раз. После этого он, как овечка. Смирный. А тут пил вместе с друзьями. Из цеха. Пришел после смены уже пьяный. Мамку ударил. Я не выдержал. Сцепился с ним. Слово за слово, мы подрались. Я их раскидал. Его и еще двоих. Но один мне синяк и поставил. Вот так вот. Он обещал в следующий раз толпу привести. Бывших уголовников. Как бы до поножовщины не дошло.

Я подумал.

— Тогда зови меня. И других ребят. Мы уже разбирались с такими.

Гончаров кивнул. Я продолжил тренировку. Подошел к Оксане. Которую вместо Кораблева тут же окучивал Голенищев.

— Ну, как у вас тут дела?

Глава 9 Аттестация

Ученики стояли шеренгой. Ровно и спокойно. Глядели все на меня.

Сначала выстроились коричневые пояса Смелов и Бурный. Потом рангом ниже. И так вплоть до белых поясов. Почти полсотни человек.

Я смотрел на них.

— Ученики школы «Дом леса и водопада». Сегодня мы проводим первую аттестацию ваших знаний. В карате. Надеюсь, вы покажете себя на высоком уровне. Осу!

И поклонился. Руками сделал характерный жест. Опустил кулаки. И развел в стороны. Рицу рэй. Поклон стоя. Ученики поклонились в ответ.

— Те, кто участвует в аттестации, шаг вперед, — приказал я. — Остальные назад. Сэйдза. У стены.

Ученики послушно маневрировали. Те, кто сдавал экзамен, вышли вперед. Остальные разбежались к стенам.

В аттестации участвовала почти половина учеников. Неплохо так. Мы проводили экзамен у себя в зале. Я договорился с Белоуховым.

Вот и сейчас экзаменаторы сидели за столиком у дальней стены. Трое человек. Белоухов, Костин, глава школы «Рысь». И еще один, незнакомый.

Зал у меня большой. За окнами мороз. Стекла запотели. Покрылись узорами инея. Из щелей в окнах дул холодный воздух. Хотя, по возможности, я старался законопатить. Все щели.

Лампы светили ярко. Я заменил их. Чтобы в зале было светло.

У стены возле входа стояли зрители. Родители школьников, друзья, родственники. Стояли в пальто и шубах.

Некоторым уже жарко. Они сняли верхнюю одежду. Держали в руках. В гардероб предпочли не сдавать. Слишком далеко идти. Почти через весь стадион.

Я поглядел на экзаменаторов. Белоухов кивнул. Тогда я скомандовал:

— Десятый кю. Вперед.

Белых поясов больше всего. Пятнадцать человек. Они выбежали в центр татами. Встали в стойки.

— Начали! — сказал я.

Ученики встали в стойки. Базовые. Сразу в йой дачи. Стойка готовности. Продемонстрировали. Потом в фудо дачи. И дзенкуцу дачи.

Потом удары руками. Все прямые. Мороте цуки. Проникающий двойной удар кулаками.

Сэйкен цуки. На этот стандартный удар мои ребята хорошо натасканы.

Сэйкэн аго учи. Прямой стремительный удар секущим кулаком. Направлен в голову.

И блоки. Тоже сэйкэн джодан укэ. Верхний блок предплечьем. При этом кулак сжат.

Чудан сото укэ. Блок предплечьем левой руки. Снаружи вовнутрь.

И сэйкэн чудан учи укэ. Блок изнутри наружу. Наоборот.

Затем удары ногами. Хидза гери — удар коленом. Мои ученики делали его резко. И быстро.

Кин гери. Очень редкостный удар. Который запрещен во многих соревнованиях. Восходящий удар ногой в пах. Мы его тоже изучали. Я говорил ученикам:

— Если опасность большая, например, против вас, безоружного, работают ножом или палкой. Или сразу трое на одного. То почему бы тогда не использовать грязные приемы? Удар в пах. В глаза. В горло. Кусаться, бить по пальцам. Ломать пальцы. Все это можно делать.

Так что, мои волчата знали и этот удар. Больше того, учились и сами его получать.

Блокировать. Нейтрализовать последствия. Даже от удара в пах можно быстро оправиться. Если знать, как. Там весь секрет в правильном дыхании.

Потом мае гери. Этот удар ученики знали наизусть.

И кансэцу гери. Тоже интересный удар. Удар ребром ступни в колено противника. Если ударить сильно, можно сломать ногу.

Потом пошли перемещения. В связке с техниками. Стойка дзенкуцу дачи.

Движение вперед, назад. С различными техниками. Ударами руками и ногами. И блоками. Почти теми же, что и делали до этого.

Я глядел на учеников. Вроде работают неплохо. Сильно и уверенно. Как я и учил.

Впереди Синегородцев-младший. Тезка. Он работал жестко. Посмотрим, как выступит на кумитэ. На меня старался не глядеть. За ним другой белый пояс. Толя.

Я ведь опять поймал его на жесткости. Только уже не к новичку. А к другому ученику. Тоже опытному.

Это перебежчик из клуба «Черный волк». Коркин Анатолий. Так уж получилось.

В схватках против нас он не участвовал. Сам только осенью пришел в секцию. Новичок. Белый пояс. После того, как клуб «Черный волк» проиграл нам, перешел к нам.

Его привел отец. Сказал, что надо учиться у победителей.

Тренировался Толя тоже упорно. Но меньше Вити. И не так фанатично.

Во время недавнего кумитэ они серьезно схлестнулись. Толя тоже парнишка с характером. Хоть Витя и отправлял его в нокдаун, он все равно продолжал вставать.

Пока Витя не добил его ударом по спине. А Толя даже не успел встать. После падения. Я думал, что Витя сломал ему позвоночник.

Сам удар Синегородцев-младший выполнил безупречно. Я ему сам показывал. Как делать. Какато отоси гери. Рубящий удар пяткой. Сверху вниз.

Чтобы его сделать, надо уметь садиться на продольный шпагат. И бить быстро и сильно. Единым махом. По вертикали. Сверху вниз.

Толя упал на маты и отрубился. Я думал, что он теперь останется парализованным. Но когда очнулся, сказал, все в порядке.

— Ты с ума сошел? — спросил я у Вити. — Зачем было его добивать? Причем таким опасным ударом.

Синегородцев-младший невинно похлопал ресницами.

— Вы же сами сказали. Что надо сражаться, как в настоящем бою. И бить со всей силы.

Я задумался. Стоит ли дальше обучать этого фанатика? Пока он кого-нибудь здесь не прибил.

— Так, Витя, я тебя отстраняю от занятий, — сказал я. — Пока ты не поймешь, в чем ты не прав.

Витя ужасно расстроился. Убежал в слезах. Потом пришел его отец. Попросил меня изменить решение. Он не хочет заниматься у другого тренера. Только у меня.

Ладно. Я снова принял Витю. Но с условием, что он будет включать мозги. И драться в полную силу только иногда. В минуту реальной опасности.

И вот теперь оба сдают экзамен. Посмотрим, как поведут себя на кумитэ.

Я специально поставил обоих. Друг против друга. Чтобы проверить. Как поведут.

После перемещений пошли ката. Белые пояса делали только одно. Тайкеку соно ичи. Первая вариация ката тайкеку.

Потом проверка физической подготовки. Отжимания, приседания с выпрыгиванием, подъем корпуса лежа. Все по тридцать раз. И, наконец, кумитэ.

Белые пояса разделились на пары. После команды начали сражаться. Одна минута. С одним противником.

У меня кумитэ проводится жестко. Не как в других клубах. Техника вторична. Главное, чтобы дрались свирепо. И стремились к победе.

Ученики устроили настоящее побоище. Я следил за Витей и Толей. Сначала они бились спокойно. Длинные прямые удары ногами.

Но потом Толя сам полез на рожон. Пробил один удар. Потом второй. И третьим достал Витю в голову.

Тогда Синегородцев-младший осатанел. И пошел в контратаку. Удары так и посыпались на Толю. Но тот не уступал. Их схватка сразу превратилась в одну их самых ожесточенных.

Я с интересом наблюдал. Посмотрим, как получится. Умеет ли Витя контролировать себя.

За секунду до окончания Толя пробил Вите удачный мае гери. Но Толя слишком крупный по габаритам. Для него такой удар раз плюнуть. Поэтому он атаковал в ответ.

— Ямэ! — закричал я. — Закончили!

Витя пробил сэйкен цуки в Толю. Парнишка пошатнулся. Его можно было добить. Но схватка уже закончилась. Витя стоял с занесенным кулаком. Но дальше уже бить не стал. Опустил руки. И поклонился.

Я улыбнулся. Молодец, Синегородцев-младший. Показал, что умеет держать голову холодной. Я из него сделаю топового бойца.

После белых выступили другие пояса. Желтый, синий, зеленый и коричневый пояса.

Там есть еще и полоски. Как бы промежуточные кю. Например, желтый пояс с синей полоской. Но мы пока не заморачивались.

Здесь уже выступали по трое, четверо. На коричневый и вовсе только двое. Бурный и Крылов.

В том числе, конечно, и моя Неистовая десятка. Куприянов и Гончаров, Нина и Оксана. Гончаров, кстати, до сих пор с синяком на лице.

Все выступили отлично. Но когда дело дошло до кумитэ, Кораблин остался без пары. Подумал чуток и подошел к Голенищеву. Поклонился. И пригласил на кумитэ.

Я сразу напрягся. Вот уж чего не хватало. Так это разборок. Между влюбленными джигитами. Но это неизбежно. Как я понял.

В этом экзамене участвовали пятеро учеников. Голенищев должен был выступить позже. Но сейчас выступил против Кораблина.

Я подумал, стоит ли поменять партнера для Кораблина. Потом решил оставить. Участники поклонились друг другу.

— Хаджиме! — скомандовал я. — Начали!

Снова начались поединки. И сразу Кораблин рванул на Голенищева. Со всего маху.

Быстрый мае гери. Потом второй. И тут же ближний бой. А там он атаковал кулаками. В голову. Со всей силой, на которую способен.

Голенищев ответил. Тоже яростно и безудержно. Кулаки и ноги мелькали в воздухе. По накалу эмоций их поединок не уступал финальному бою за титул чемпиона.

Почти сразу видно. Артем атаковал сильнее. Потому что сходил с ума от ревности. Он действовал связками. Прямые и боковые удары.

Сейчас противники стояли вплотную. И работали руками. Лица напряженные. И яростные.

И быстро покрылись синяками. Потому что большую часть ударов парни пропустили. Вот чертовщина. Они даже не ставили блоки. И не уклонялись. Все забыли от ярости.

— Ямэ! — снова закричал я. — Смена противников!

По правилам аттестации на восьмой кю кандидат дерется с тремя противниками. По одной минуте.

Но Кораблин не остановился. Продолжил лупить Голенищева. Пришлось Гончарову и Куприянову вмешаться. И оттащить драчуна.

— Замечание участнику! — Белоухов указал на опухшего Кораблина. — Если такое повторится, снимем с аттестации. Тренер Ермолов, у вас хромает дисциплина.

Я кивнул. Поклонился. Кораблин вроде успокоился.

— Поменяли партнеров! — закричал я. — Стойки! Встали! Хаджиме!

Новые поединки. Теперь Кораблин действовал вяло. Против Гончарова. Тот ударил его мае гери. Простейшим. Попал в живот. Кораблин упал. И едва поднялся.

Я едва дождался, пока закончится минута.

— Ямэ! Подготовиться к третьему бою.

Сам выскочил на татами. Подлетел к Кораблину. Теперь ему предстояло драться против Бурного. Тот жалеть не будет. Завалит одним ударом.

Я взял Артема за ворот кимоно. Чуть встряхнул. Незаметно для окружающих.

— Возьми себя в руки, — сказал я тихо. Поглядел в заплывшее лицо парня. В усталые и измученные глаза. Вот что делает с человеком безответная любовь. — Ты забыл, чему я вас учил? Похер, что она тебя бросила. Собери гребаные яйца в кулак. Докажи, что ты мой ученик. Если ты будешь расплываться, как мокрое дерьмо, лучше сразу катись отсюда. Мне слабак в секции не нужен. Понял?

Кораблин сначала молчал. Покачивался. Как будто рухнет сейчас. Он и вправду, как амеба. Но потом в мутных глазах мелькнула искорка. Он кивнул.

— Хорошо, сенсей, — хрипло прошептал он. — Я постараюсь.

И поклонился.

— Вот это другое дело, — одобрительно сказал я. — Только не постараюсь, а сделаю.

Повернулся к Бурному.

— Не жалей его. Отделай по-полной. Выбей всю дурь из тупой башки.

А Кораблину добавил:

— Ты должен выстоять. Или я тебя выгоню.

И отошел.

Ну-ка, теперь посмотрим. Я встал в позу готовности. Резко опустил руку.

— Последний бой! Хаджиме! Начали! Работаем!

Ученики тут же устроили мясорубку. Все уже порядком устали. Но все равно от души били друг друга. Но я, само собой, наблюдал за Артемом.

Кажется, накачка сработала. Кораблин поднял руки. Пошел вперед. И первый напал на Бурного.

За время тренировок у меня Бурный заматерел. Как взрослый медведь. Он теперь и сам стал такой. Высоченный, громадный. Плечи — как корабельная мачта. Поставленная горизонтально. Волосы все также густые и буйные.

Корпус у него пуленепробиваемый. Только я и, пожалуй, Смелов, могли пробить его защиту.

Сам Бурный использовал простую тактику. Ждал, пока противник обрушит на него удары. Выдохнется. А потом контратаковал. И легко побеждал.

Сейчас Артем атаковал с отчаянием безумца. Он бил мае гери. В голову не достал. Поэтому метил в грудь. И в живот. И еще по голени.

Все это бесполезно. Против Бурного не поможет. Ваню может свалить удар лома. Очень хороший удар.

А у Кораблина лома не было. Он атаковал снова и снова. Бурный легко отбивался. А потом неожиданно перешел в атаку.

Сам пробил мае гери. Бил он не быстро. Артем успел подготовиться. Но все равно улетел назад. Свалился на татами. Среди других учеников. Они помогли ему подняться.

Шатаясь, Артем снова пошел в бой. Молодец. Мне нравится огонь, который зажегся у него в глазах. Давно я такой не видел.

— Ну, давай! — заорал Артем. — Бей!

И опустил руки. Приглашая Бурного ударить. Идиот, что он делает! Сейчас Бурный выбьет из него дух.

Ваня так и сделал. Снова пробил мае гери. Опять в грудь Артема.

Только того уже не оказалось на месте. Молодец. Кораблин легко ушел в сторону. И подловил Бурного.

Удар под колено. В опорную ногу. Отличное чувство ритма и времени. Как раз, когда Бурный нанес удар.

Короче говоря, у него получилось. Колено Вани подломилось. Он упал вперед. И свалился на маты.

Время как раз вышло.

— Ямэ! — закричал я. — Закончили! Всем построиться! Осу!

Кораблин помог Бурному подняться. Побежал в строй. На Оксану больше не смотрел. Также, как и на Голенищева.

Следом вышли другие ученики. Голенищев, Крылов. Еще двое. Эти сдавали на зеленый пояс.

Совсем немного осталось до коричневого. А там можно претендовать и на первый дан.

Зеленый цвет пояса не просто так. Символизирует распустившийся цветок. Знания начинают давать плоды.

Требует еще большей работы. Чем предыдущие пояса. Ученик должен постоянно работать над собой.

Искать идеальный баланс. Скорости, силы и техники. Должен уметь чувствовать противника. Пытаться угадать его действия. Делать обманки и финты. Разрабатывает тактику для каждого боя. Учитывает сильные и слабые стороны противника.

В плане психологии надо развивать смелость. И учиться отрешенности. Хладнокровию во время боя. Уметь скрывать свои эмоции. Боль и страх.

Короче говоря, зеленый пояс это не просто так.

Тоже удары руками, блоки и удары ногами. Передвижения в связке. С техниками карате. Все это надо показать опытным тренерам. Которые видят каждую ошибку. И чувствуют малейшую фальшь. И неуверенность.

Вот почему я всегда говорил ученикам:

— Даже если не знаете, делайте, как умеете. Главное, вкладывайте душу. В каждое движение. И эмоции. Любые ваши эмоции. Хоть позитивные, хоть негативные.

Ката — пинан соно ен. И ура. Мои ребята привыкли делать все резко и замашисто.

Тренера недовольно поморщились.

— Опять видна твоя школа, Ермолов. Они делают, также, как ты. Тебе же говорили про это. Еще на городских соревнованиях. Техника хромает. Из-за этой резкости. Так называемой свирепости. И крики слишком громкие.

Ладно. Это мой стиль. Пусть снижают оценки. Главное, что ребята от всей души делают ката.

Потом демонстрация физической готовности. Отжимания, приседы. С выпрыгиванием. Подъем корпуса в положении лежа. Все по семьдесят раз. Мои ученики могли и больше сотни.

Наконец, кумитэ. Семь противников по одной минуте. Когда я утверждал программу аттестации, Белоухов усомнился.

— Не слишком ли много? Семь поединков один за другим? Да они у тебя сдохнут же.

Эх, дядя Саша. Они у меня проводят бои с десятью противниками сразу. А еще я готовлю себя к хякунин кумитэ. И их тоже. Потихоньку набираю темп.

— Ничего, пусть работают, — безжалостно ответил я. — У нас тут не народные пляски. А карате.

Вот и сейчас ребята прекрасно показали себя. Все справились. Уложились во время. И устояли против семерых противников подряд.

Причем поединки не учебные. А настоящие. Мои противники могли ударить в пах. Или треснуть локтем навстречу. Или долбануть по затылку. Не запрещалось и бить лежачего.

Зрители в конце аплодировали. Им понравился высокий боевой дух моих людей.

Все, это последние. Экзаменаторы долго совещались. Спорили. Но в конце концов, вынесли вердикт.

— Все ученики сегодня прошли аттестацию.

После процедуры награждения и вручения поясов, Белоухов позвал меня в сторонку. В одном из соседних кабинетов для них накрыли стол. По традиции.

— Нужна твоя помощь, — сказал сенсей. — Надо притащить проект федерации в ЦК. Твои комсомольцы помогут?

Глава 10 Патруль

Да, комсомольцы вполне могут помочь. У них под рукой огромные ресурсы. Особенно, если выйти на комсомол не просто района. А всего города. Десятки, если не сотни тысяч подписей гарантированы.

— Да, могут, — ответил я Белоухову. — У меня как раз завтра отчетный доклад. По развитию спорта в подведомственных учреждениях. Как раз и поговорю. Насчет подписей.

На том и решили. Экзаменаторы перекусили, чем бог послал. Выпили. И уехали.

Мои ученики тоже отпраздновали получение степеней. Родители школьников радовались больше детей. Когда они ушли, осталась Неистовая десятка.

— Я хочу сразу вам сказать, — сообщил я. — Не надо слишком сильно радоваться. На носу городские соревнования. Я хочу, чтобы вы показали там лучший результат. Поэтому сейчас мы проведем полноценную тренировку. И только после этого пойдете домой. Впрочем, кто хочет, можете идти прямо сейчас.

Конечно же, никто не ушел. Все продолжили тренировку. Кроме того, осталось несколько белых поясов. И ребята рангом повыше. В том числе, Синегородцев-младший и Коркин.

Я провел жесткое занятие. С полной отдачей. Уставшие ученики снова вынуждены тренироваться.

Сначала физическая подготовка. На полную катушку. Ученики бегали, прыгали, отжимались, подтягивались. Вдвое больше, чем обычно. Под конец ходили, высунув языки.

Потом блоки и удары. Их я они отрабатывали в свободном полном контакте. Поединки, когда ученики стремятся ударить друг друга только одним разрешенным ударом.

Очень интересно получается. Глядеть, как ученики бьют только маваши гери. Или кага цуки — удар кулаком сбоку. Любые удары. Какие я только что назвал.

Потом тамэсивари. Удары по твердым поверхностям. В последнее время мы их меньше практиковали.

Неудивительно. Что лучшие результаты только у Бурного, Гончарова и Синегородцева-младшего. Остальные чуть не отбили ладони и кулаки.

— Нет, так не пойдет, — сказал я. — Вы издеваетесь, что ли? Почему не набиваете кулаки? Осторожно и аккуратно. Как я показывал. Теперь вы не успеете. А соревнования на носу.

Лучше всего тамэсивари получилось у Бурного. Он смог разбить кулаком четыре доски. Локтем семь досок. Ребром ладони — шесть. И ребром стопы — семь досок. Очень хороший результат.

Гончаров и Синегородцев-младший разбили по несколько досок. Весь пол усеян щепками и обломками.

Мы убрали мусор. Я показал, какие ошибки допустили ученики. Во время тамэсивари.

— Вот смотри, Гончаров, — сказал я. — Ты бьешь хорошо. Стараешься от души. Но я тебе повторю азбучные истины. Которые уже рассказывал. Первое. Сначала надо выбрать правильный материал. Дерево дереву рознь. Вот смотри, лучше всего брать доски из хвойных деревьев. У них не такая прочность. Как у дуба или березы. Потом, у тебя часто страдает техника. Ты слишком сгибаешь локоть. И самое главное, дыхание. Вот, смотрите. Вы все забываете о правильном дыхании. Между тем, это очень важно. И еще. Надо чтобы ударная поверхность была минимальная. Чем меньше точка соприкосновения, тем выше сила удара. Это ведь элементарно.

Я показал, как бить. Гончаров попробовал. И у него почти сразу получилось.

После мы приступили к кумитэ. Привычное занятие. Все делись против всех. Я тоже вступил в схватку.

В какой-то миг все сражались на татами. Друг против друга. Я прошел сквозь толпу. Насквозь. Щедро раздавал удары.

Кто-то падал. Кто-то устоял на ногах. Меня тоже пытались атаковать. Иногда сразу по двое-трое одновременно. Но я тоже удержался.

— Ладно, на этом все, — сказал я наконец. — На сегодня хватит. Новая тренировка после завтра. И сразу рассчитывайте, что участники турнира останутся еще на час. Как минимум. Чтобы снова тренироваться. Как и сегодня.

Ребята еле держались на ногах. Как и девушки. Кораблин тоже остался. С Оксаной он так и не разговаривал. Потом попрощался. И ушел. Одним из самых первых.

Голенищев ушел вместе с Оксаной. А я остался один. В зале.

Тоже провел тренировку. Уже самостоятельно. Для себя. Тоже пожестче. Отработал удары по бетону и деревьям. Бой с тенью. Против десяти противников.

Наконец, заснул, изможденный. У меня в уголке оборудована постелька. Есть покрывало. Подушка. И одеяло. Настолько устал, что даже не поужинал.

Утром снова учеба. Там, как обычно. Занятия, лекции и семинары. Сразу оттуда я заехал в общагу. Переоделся в костюм. Взял текст доклада. И отправился на заседание комитета ВЛКСМ.

Успел вовремя. За десять минут до совещания. Возглавлял его секретарь комитета Бородин Григорий. Мужчина лет тридцати. Выходец из рабочих автомобильного завода.

Среди участников совещания и Канарев. В том числе. Мой соперник и недруг. Вечно меня критиковал. Эх, если бы удалось как-нибудь вызвать его на татами. И порвать там на лоскуты.

Встреча отчетная. Участники совещания по очереди докладывали, что сделали для комсомола. И для дела партии.

Например, про деятельность народных дружин. Про студенческие отряды. Про школу юных космонавтов. Про клуб «Золотой мяч», «Быстрая шайба». Про организацию этим летом пионерской игры «Зарница».

Один из участников пожаловался на низкую активность и боевитость комсомольцев. Типа, пасуют часто перед хулиганами и тунеядцами. Не могут перевоспитать. Не только в универах. Но и даже среди старшеклассников.

Доклады особо никто не слушал. Кроме, разве что, самого Бородина. И нескольких других участников комитета. Вопросов почти не задавали. Ждали, когда закончится.

Я думал, что мой доклад пройдет также. Но Канарев, конечно же, не смолчал.

— А как вообще организованы ваши занятия по карате? — спросил он. — Вы привлекаете туда и школьников? Верно?

Я подтвердил.

— Тогда скажите, вами ведется подсчет травматизма среди учеников? — спросил Канарев.

— Случаев травматизма в моей группе не замечено, — ответил я. — Однако, к чему эти вопросы?

Канарев достал какую-то бумажку. Помахал в воздухе.

— А вот, глядите. Справка о состоянии дел. Примерный подсчет травм за этот год в спортивных секциях. От десяти до пятнадцати процентов. Обучение идет без учета физической подготовки школьников. Плохая материальная база в спортзалах. Формальный врачебный контроль. Плохая дисциплина. Плюс ко всему, школьники становятся опасными. Вера в мифы о неуязвимости делает их заносчивыми.

Интересно, однако. Опять он начал вываливать всякую дичь. Чтобы заработать очки активиста, что ли?

— А как вы посчитали процент? — спросил я. — Не помню, чтобы ко мне приходили с вопросами.

Но Канарев с подвешенным языком. Привык спорить на заседаниях. Он любой факт может повернуть в свою сторону.

— Так что же получается? — возмутился он. — К вам даже проверять условия не приходили? Соответствующие органы? Как же так получается? Разве так можно? Почему мы отправляем своих детей в непроверенные места? Нет, так нельзя. Надо срочно организовать у вас проверку.

Я улыбнулся.

— Спортзал находится в здании Малой арены стадиона «Динамо». Думаете, она неприспособлена для обучения?

Но разве его переспоришь? Канарев продолжил возмущаться:

— Товарищ Ермолов, дело не в том, где находится спортзал. А в том, соблюдены ли все положенные нормы? Вот в чем вопрос.

Бородин вмешался:

— Товарищи, давайте не будем отклоняться от повестки заседания. Сейчас мы выслушаем отчетность. А насчет соблюдения норм и усиления контроля сделаем отдельное замечание. В протоколе.

Больше вопросов не было. После меня выступали другие докладчики. Но особо ни к кому не приставали. Когда совещание закончилось, я остался.

Поговорить с Бородиным. Насчет подписей. Для легализации карате. То, о чем меня просил вчера Белоухов.

Бородин развел руками.

— Ну, ты же видишь, что творится! Ваше карате — неизвестная территория. Как мы можем сейчас дать добро? А если действительно, не дай бог, какой-нибудь каратист отметелит кучу народа? И сядет в тюрьму. В каком тогда положении мы окажемся?

Я покачал головой.

— Мы постоянно вдалбливаем всем ученикам. Карате — это искусство мира. Только для самообороны. Применять вне зала — запрещено. И потом, сколько боксеров и борцов бьют людей? Им, значит, можно?

Но Бородин уперся.

— Это пока преждевременно. Вот если бы вы показали пользу для общества. Для народа. Вашего карате. Тогда другое дело.

Я вспомнил про комсомольские дружины.

— А что, если мы поможем милиции с патрулированием? Справиться с хулиганами. Это будет хорошим показателем?

Бородин оживился. Энергично кивнул:

— Конечно. Отличная идея. Вы можете начинать прямо сегодня. Я сейчас позвоню в райотдел. Чтобы вас приняли. Сможете?

Я подумал. Что не поделаешь ради легализации? Кивнул.

— Хорошо. Сейчас у меня тренировка. Но вечером можно.

На том и решили. Сначала начнем с участка на окраине города. Рядом с рабочим поселком. Оттуда приходило больше всего сообщений. О распоясавшихся хулиганах.

Чтобы не быть голословным, я запросил решение собрания. Секретарь быстро набрал текст в приемной. Бородин подмахнул. Без бумажки ты какашка.

Прямо из приемной я позвонил Смелову.

— Собирай ребят. Вечером идем на патрулирование. Покажем свои навыки в деле.

— Заметано, — Леня рад. Он всегда за любой кипеш. — Сделаю.

Я назвал адрес, куда их собрать. И время. А сам поехал на тренировку. Для оперативников госбезопасности.

Сегодня народу пришло мало. Всего пятеро человек. Мы быстро отработали приемы.

Перед кумитэ устроили перекур. Ребята устало повалились на маты. Солнцев устоял на ногах. Кивнул.

— Поздравляю с аттестацией. Уже наслышан. Тяжко пришлось?

Я не стал жаловаться.

— Ничего. И не такое бывало. Спасибо.

В конце занятия я устроил с парнями вольную схватку. Кумитэ. Каждый нападал на меня по очереди. По минуте. И так все пятеро. Потом по второму кругу. И по третьему.

Схватка получилась тяжкая. Для меня. Первым я дрался как раз с Солнцевым. На полную катушку. Без поддавок.

Он сразу пошел в атаку. Сначала удары ногами. Потом руками. Я берег силы. Поэтому только отбивался. Мне и так надо прокачать навыки обороны.

Точно также со вторым и третьим противником. По комплекции они не такие здоровенные, как Солнцев. Поэтому от них отбиться легче.

Четвертый тоже сразу пошел в бешеную атаку. Проткнул мою защиту. Кулаком в лицо. И еще добавил в пах. У нас это разрешено.

Не стал дожидаться, пока я очухаюсь. Продолжил атаку. Опять норовил лягнуть в пах.

Тогда я поймал его на локоть. Он слишком увлекся. Я с удовольствием уложил его на маты. Он упал без сознания.

Не успел я опомниться, как напал пятый. Тоже сильный. И здоровенный. Правда, не такой кабан, как Солнцев.

Этот сумел повалить меня. И продолжил бороться в партере. Я еле выкрутился.

Потом перекур минута. И продолжили.

На втором круге я все также отбиваться. И еще сделал вид, что устал.

— Что такое, сенсей? — усмехнулся Солнцев. — Выдохся?

Я стоял на месте. Терпел атаки противников. Иногда огрызался. Но больше ставил блоки. Держал глухую оборону.

Руки защищают голову. Плечи — подбородок и туловище. Локти прикрывают живот. Пригнутая низкая стойка. Ноги полусогнутые. Почти как в боксе.

Удержался на ногах. Весь круг. Мысленно держал в голове образ скалы. Которую никто не может сдвинуть с места.

Поэтому устоял. Даже когда последний боец налетел. Пытался сбить с ног. Я толкнул его. Подставил подножку. Парень улетел вверх тормашками.

А вот на третьем круге я пошел в ответку. Почти сразу пробил Солнцеву солнечное сплетение. Командир завалился назад. Упал на попу. Захрипел.

С другими разобрался также решительно. Они привыкли, что я в обороне. И не ожидали атаки.

Тоже выдохлись. А у меня остались силы. Второго и третьего я выбил мае гери. Удары ломил со всей силы. Со злости.

С четвертым получилась серьезная заруба. Он не хотел уступать. И оказался техничный. Я поймал его на финт. И тоже добил локтем.

Ну, а пятый попался на удар коленом. Совсем банально.

Хотел опять опрокинуть меня. Сделал проход в ноги. Я предвидел этот маневр. Просто поднял колено.

И парень наткнулся на ногу. Сразу брякнулся без сознания. Очухался только через пять минут.

— Ну все, парни, — сказал я, когда отдышался. — Спасибо за тренировку. На сегодня все.

Выехал вместе с ними. На окраине города. К рабочему поселку. В Гольяново.

Пока ехал, поспал в автобусе. Приехал и сразу в райком. Мои ребята уже собрались у входа. Пришло семеро человек. Смелов, Бурный, Гончаров, Куприянов, Крылов. Я попросил их подождать.

А сам внутрь. Предъявил бумагу. Председатель — тетка лет сорока. Посмотрела решение, покивала.

— Да, товарищ Бородин звонил. Объяснил про вас. Ну что же, принимайте группу. Тут у нас нелегко. Сами увидите. Но, может, справитесь. Если вы те каратисты, о которых в народе говорят.

Мы прошли в участок милиции. Там уже ждали комсомольцы.

Трое ребят в костюмах. Хилые и тщедушные телосложением. Один в очках. Ну да, такие вряд ли смогут скрутить хулигана.

Начальник участка позвал молоденького лейтенанта. Для сопровождения. Нам выдали красные повязки. С надписью «Дружинник».

— А вы чем пользуетесь во время задержания? — спросил я. — Пистолет? Дубинки?

Милиционеры усмехнулись.

— Какой пистолет? Какие дубинки? Это же наши, советские граждане. Их нельзя бить. Только воспитывать. Поэтому ручками, ребята. Только ручками.

Мы вышли и отправились в патрулирование. По двое человек в каждую сторону. Лейтенант ушел вместе с Гончаровым, Бурным и Крыловым. Еще один патруль — со Смеловым и Куприяновым. Третий со мной. Тот самый очкарик.

— Что-то я сомневаюсь, что мне повезло, — вздохнул он. Поправил очки. — Вы так молоды. Наверное, даже моложе меня. Справимся ли?

Ребята улыбнулись на прощание.

— Ермолов хорошо бегает. Он убежит быстрее вас, — смеялся Крылов. — Так что, готовьтесь заранее.

Все это не прибавило очкарику настроения. Звали его, кстати, Петя.

Мы разошлись в разные стороны. Я с любопытством осматривал поселок.

Старые здания. Многие деревянные. Барачного типа. В центре стояла церковь. Сейчас закрытая. Здание отдано под макаронную фабрику. Колокольня превратилась в трубу.

Повсюду химические производства. Лаборатории и цеха. У меня иногда щипало глаза. Из-за чересчур большой концентрации вредных веществ в кислороде.

В целом, чистенько. Очень даже. Снег убран. Хотя многие лужи покрыты льдом.

Но все равно, многие люди недовольны. Лица усталые и хмурые.

— А вы давно занимаетесь карате? — подозрительно расспрашивал Петя. — Сможете помочь, если что? Не убежите?

Я кивнул.

— Занимаюсь достаточно давно. Ничего, как-нибудь справимся. В крайнем случае, надо свистеть. Вон, у вас же есть. Для подачи звукового сигнала.

Петю не успокоился.

— Это так, но тут ничего не слышно. Свисток не поможет. Мы тут как-то пытались одного задержать. Так он здоровый, как лось. Еще и за топор схватился. Пьяный был. По всему поселку за нами гонялся. Мы уже и забыли про свистки.

Я улыбнулся. Забавное, наверное, было зрелище.

— А вот еще, недавно, — жаловался Петя. — Подрались двое собутыльников. За ножи схватились. Один ударил другого. В грудь. По пьяне. Чуть не убил. Нам тоже не давался. Махал ножом. Еле как его скрутили. Но там было наших пятеро человек. А тут мы вдвоем. Что будем делать, ума не приложу.

Мы прошли церковь. Добрались до химической лаборатории. Внутри сидел сторож. Сказал, что все в порядке.

Мы отправились дальше. На дороге лед. Местами снег.

— И что, вот так ходить весь вечер? — спросил я. — Наяривать круги по району. Только так и спасаете людей от хулиганов? Так замерзнуть можно. Как собаки.

Петя пожал плечами.

— А что ты предлагаешь? Надо бы наших, комсомольцев, больше привлечь. Но мало кто хочет. Тут, вообще…

Он не успел закончить. Впереди послышались истошные крики.

Глава 11 Подготовка

К чести Пети, он ни секунды не сомневался. Снова поправил очки. И побежал на крики. Я двинул за ним.

Темно и морозно. Изо рта вырывается пар. А впереди кричит женщина.

— Помогите, люди добрые! Грабят!

Мы прибавили ходу. Как бы ее там ножом не пырнули. За слишком активное сопротивление.

— Ты осторожнее, — посоветовал Петя на ходу. — Если что, держись за мной.

Ох, добрая душа. Кажется, мы переборщили с шутками. Бедолага и вправду поверил в мою беспомощность.

Мы свернули за угол дома. А там небольшой проулок. Полный снега. Зажат между двумя желтыми кирпичными домами.

Внутри трое теней. В черных полушубках. Бегут как раз в нашу сторону. И одна лежит на земле. Ворочается. И издает истошные вопли.

— Стоять! — отважно гаркнул Петя. — Милиция. Руки вверх!

И опять бросился вперед. Я же говорю, отчаянный. Даром, что очкарик.

Столкнулся с тенями. Короткая схватка. Взмахи руками и столкновение тел. Хеканье и урчание. Глухие удары и толчки.

Бумц. Петя тоже свалился на землю. Вроде жив. И цел. А тени побежали дальше. На меня.

Я уже видел лица грабителей. Мужики лет тридцати. Небритые, грубые, с большими носами и губами. И пудовыми кулаками.

Переулок узкий. Поэтому они бежали почти один за другим. Впереди широкоплечий и высокий. Быдловатый тип. Он чуть наклонил голову и заорал:

— Уйди, убью нахер!

Его пособник сзади, пыхтя, добавил:

— С дороги, мразь!

А Петя, бедолага, предупредил с земли:

— Уходи, не надо рисковать! — вот какой заботливый. Чем заработал еще дополнительные очки. В моих глазах. — В сторону, как там тебя!

Я быстро прикинул обстановку. Хорошая позиция. Если ударить от души, то можно завалить грабителей. Одного за другим.

Вот только получится ли сбить первого? Одним ударом. Больно уж здоровенный. В пах ударить, что ли? Нет, слишком опасно. Можно травмировать.

Поэтому я пнул набежавшего бугая в живот. На нем как раз полушубок. Как раз смягчит удар. Можно не сдерживать себя.

Удар получился что надо. Здоровяк совсем не ожидал пинка. Он хотел сбить меня с ног. Массой тела. И удар в живот как раз лишил его опоры.

Мае гери. По корпусу. Грабитель улетел назад. В воздухе нелепо взмахнул руками. И зацепил бежавших за ним. Второго тоже сбил с ног. Толкнул третьего.

Просто отлично. Я и не думал, что они такие слабенькие. Второй пытался подняться, но я пнул его в бок.

Тоже мае гери. В этом узком пространстве прямые удары шли лучше всего. Просто на ура.

Второй только выпрямился наполовину. И от удара улетел назад. И в сторону. Ударился о забор. И уже не встал. Так и остался лежать, раскинув руки. Лицом зарылся в снег.

Первый, однако же, неугомонный. Все равно поднялся. Держась за живот. В руке тускло блеснуло лезвие ножа.

— Урою, сука, — прохрипел он. — Не уйдешь. Похер.

Третий в это мгновение побежал обратно. Решил не связываться со мной.

Но отважный Петя бросился ему под ноги. Схватил, связал, заставил упасть. Очень храбро. Только если бы у третьего тоже был нож, моему напарнику не поздоровилось бы.

Ладно, у меня сейчас другая проблема. Здоровяк, машущий ножом. Прямо перед лицом.

У меня правило. Если противник взял оружие, его можно гасить. Любыми приемами. Бех жалости и колебаний. Потому что, это уже не шутки.

Я отступил. Одновременно стянул с себя куртку. Сделал вид, что наматываю на руку. Но оставил свободной. Чтобы скинуть в одну секунду.

Петя боролся с третьим. Оба катались по снегу.

Мой противник нервно оглянулся на них. Это уже ошибка. Не надо так. Когда он глянул на меня, я хлобыстнул его курткой по лицу.

Огрел с размаху. Чтобы ослепить хлестким ударом. И тут же добавил боковым ударом ногой. В колено. Эдакий лоу кик.

Здоровяк вскрикнул. Сначала поднял руки к лицу. Рефлекторно. А затем упал на колено.

Я тут же врезал ему другой ногой. Маваши гери. В голову. Потому что руку с ножом он уже опустил.

Бил жестко и сильно. Чтобы вырубить наверняка. От удара шапка слетела с головы противника.

А сам он откинулся в сторону. И с криком повалился на снег. Выронил нож.

Я убрал нож подальше. Подскочил к Пете и третьему грабителю. Коротко ткнул в бок.

— А ну, тихо! Ты задержан!

Третий застонал от удара. И тихо вытянулся на снегу. Петя нашарил на земле очки. Поднялся и огляделся.

— Ого! Как ты это сделал?

Я указал на свисток.

— Неважно. Свисти, давай. Будем упаковывать голубчиков.

К нам подбежала женщина. Тетка лет пятидесяти. Пострадавшая. Бросилась искать сумку. Нашла с радостным воплем. Подняла с земли. Облепленную снегом и землей.

— Нашла! Нашла. Спасибо, мальчики. Прямо из рук выхватили! Налетели, опрокинули. Чуть не убили.

Петя засвистел. Прерывистые трели заполнили улицу. Вскоре из других улиц выскочили наши соратники.

Мои парни усмехнулись. А Крылов деланно удивился.

— Петя, это ты, наверное,всех уложил? Надо же, какой ты сильный.

Но мой напарник уже догадался. Поправил очки на переносице. Отряхнул одежду от снега.

— Ага, хватит меня уже разыгрывать. Ваш Ермолов в одиночку справился. Один с ножом полез. Он и его утихомирил. Я видел. Он бьет так быстро и сильно. У грабителей ни одного шанса не было.

Лейтенант подошел к моему первому противнику. Тому, что махал ножом. Тот до сих пор валялся без сознания. Осмотрел.

— Эге, да ведь это Мамонт. Мы его давно искали. На нем уже несколько разбоев и избиений. Сильный тип. Одного нашего при задержании покалечил. И убежал. Ты смотри-ка.

Он уважительно оглянулся на меня.

— Это ваше карате так работает? Мамонт до сих пор в отключке. Тогда я и сам бы походил к вам. Потренировался.

Подбежали еще дружинники. И другие милиционеры. Грабителей быстро утащили в отделение. Мы продолжили обход.

К счастью, больше ничего не стряслось. Только у Смелова и Куприянова случилась небольшая заварушка.

Какие-то пьяные парни устроили небольшую потасовку. Но при виде мундира милиции и красных повязок разбежались. В разные стороны.

Дружинники бросились за ними. Но не догнали. Те нырнули в «Москвич» неподалеку.

Тот как раз стоял с включенным двигателем. Водитель сразу рванул с места. Номеров нет. Короче говоря, буяны скрылись. Без следа.

— Ладно, хорошо. Главное, что вы их спугнули, — сказал лейтенант. — Теперь будут знать.

Ближе к полуночи мы закончили дежурство. Расписались в журналах. Милиционеры спросили адрес нашего клуба. И номер телефона.

— А как зовут вашего главного? — спросил лейтенант. — Сколько ему лет?

Смелов указал на меня.

— Так вот же он. Ермолов. Он наш тренер. Глава клуба.

— Ты смотри, он же совсем молодой, — лейтенант покачал головой. — Молоко на губах не обсохло. Надо же.

Они пообещали прийти. И отправить сослуживцев на тренировку.

— У нас есть борьба и оборона без оружия, — сказал лейтенант. — Я сам занимался боксом. Но это что-то новенькое. Так махать ногами. Научите, давайте.

На этом дежурство закончилось. Мы отправились домой. Я поехал в общагу. Вместе с Крыловым. Хватит уже, валяться в зале.

Время позднее. Дверь закрыта. Мы пробились сквозь сопротивление вахтерши. Помогла справка из милиции. Предъявили. Сказали, что помогали ловить бандитов.

— Ну хорошо, проходите уже. Помощнички, — проворчала тетка.

Мы сварганили яичницу. Поужинали и завалились спать.

Утром обычная рутина. Подъем, пробежка.

Погода испортилась. Пошел снег. Похолодало. Впрочем, для меня это не причина. Я бегал в любую погоду.

Но зато, когда я добежал до парка, сразу увидел знакомую фигурку. Стройную и грациозную. Девушка бежала впереди меня.

Я прибавил ходу. Догнал. Поравнялся. Стукнул локтем.

— Как дела? Ты уже приехала?

Валя, а это была она, холодно взглянула на меня.

— Да, уже приехала, — отвернулась. Уставилась вперед. — Уже два дня как. Но тебя это вообще не волнует. Как я смотрю. Ни разу не позвонил.

Она опустила голову. Побежала вперед. Я посмотрел на нее сзади.

Одета просто в тренировочный костюм. Синий и шерстяной. Волосы спрятаны под вязаной шапочкой. Снег уже скопился на плечиках и голове.

— У меня полно дел, — я снова догнал девушку. — Тренировки, занятия, аттестации. Мы к городскому турниру готовимся. Ты же сама знаешь, как это ответственно.

Валя продолжала бежать вперед. Вот ведь гордая какая. Тогда я схватил ее за руку. Остановил, развернул к себе и поцеловал. Сделал то, что давно хотел.

Сначала девушка сопротивлялась. Сильно обиделась. Но потом сама прижалась. Впилась в губы. Обняла меня за шею.

Губы у нее теплые. А руки холодные. Снег с ее перчаток попал мне за шиворот. Я поежился. Но девушку не отпустил.

Наконец, мы оторвались друг от друга. Валя тяжело дышала.

— Вот как надо было сразу меня встречать, — сказала она. — А то «Как дела, как дела…»! Нашел, что спрашивать. Конечно, без тебя дела плохи.

Вот теперь Валя выглядела совсем по-другому. Глазки засияли. На алых губках появилась улыбка. Я не удержался. Снова поцеловал.

Потом мы побежали дальше. Холодно стоять на месте. В одних спортивных костюмах.

— Ну, как прошли соревнования? — спросил я на ходу. — Какое место?

Валя просияла еще больше.

— Второе место в командном зачете. Тренер нас очень хвалил. Могли бы и первое взять. Но чуть-чуть не дожали.

Я улыбнулся.

— В следующий раз дожмете.

Мы помчались до стадиона. Сделали зарядку. Снова поцеловались.

— Когда ты придешь ко мне? — спросила Валя. Обиженно надула губки. — Я так соскучилась. Ждала, пока ты позвонишь. А ты так и не звонил. Ты меня совсем не любишь.

Да уж. Как объяснить девушке, что я тоже люблю ее? Но чуть меньше, чем карате. Сегодня придется сходить к девушке. Иначе она совсем обидится.

— Сегодня приду к тебе, — пообещал я. — После обеда. Ты будешь?

Валя кивнула.

— Конечно. Как раз. Сейчас пойду в институт. Потом дома, — она заговорщицки прошептала: — А вечером родители будут. Они нам помешают.

Что-то у нее подозрительно блестят глазки. Неужто так сильно соскучилась? Что готова на все?

Мы побежали назад. Я проводил Валю до подъезда. Перед тем, как уйти, она снова страстно поцеловала меня. Прошептала:

— Я буду ждать, — и убежала в подъезд.

Я помчался в общагу. Времени уже мало. Быстро помылся. Позавтракал.

Крылов поднялся только недавно. Он неодобрительно посмотрел на меня. Запыханного. И в снегу.

— Ну, и стоило оно того? — спросил он. — Бегать в такую холодрыгу?

Я вспомнил Валю и кивнул.

— Конечно, стоило.

Сразу отправился в универ. Крылов остался. Ему по расписанию можно позже. На вторую пару. Он обещал прийти на тренировку. Сейчас, перед соревнованиями, я требовал ходить чаще. Не пропускать занятия.

Лекции в универе быстро пролетели. Скоро уже сессия. Большую часть зачетов я уже получил автоматом. В универе отметили, что я взялся за ум. И поощряли спортивные достижения.

Сразу после универа — к Вале. Вечером у меня тренировка с учениками. Готовимся к турниру. Пропускать нельзя.

Надо часок посидеть с девушкой. А потом дальше.

Зашел в подъезд. Поднялся по лестнице. Позвонил. Валя открыла дверь.

Ого, а она опять в спортивных кофте и штанах. Очень выгодно облегающих ее фигурку. И подчеркивающих достоинства.

— Ты обедал? — спросила девушка. — Пошли, перекусим. Чаю попьешь.

К чаю прилагались пирожки с картошкой и котлеты. Валя сама приготовила. А на сладкое конфетки.

Девушка присела рядом. Ласкалась, как кошечка. Чуть ли не мурлыкала.

Я забыл про котлеты. И решил лучше заняться самой девушкой. Вместо конфеток.

Мы уединились в спальне. Дело получилось очень жаркое. В какой-то миг я себя не контролировал. Да и Валя тоже. Согласна на все.

Опомнился, когда девушка уже лежала в одних трусиках. А я обнаженный по пояс. Валя ничуть не возражала. Против продолжения.

Можно было не останавливаться. У Вали прекрасная фигура. С ума можно сойти. Но я отстранился. Не сейчас. И её здесь.

— Я хочу воды, — хрипло сказал я. — Или компота. У вас есть компот?

Валя моргнула. И тоже пришла в себя.

— Сейчас, минутку.

Оделась. Ушла на кухню. И как раз в это время в замке заскрежетал ключ. Мать пришла. Как вовремя.

Я похвалил себя за благоразумие. Вот бы идиот я был сейчас. Если бы не остановился.

— А это ты, Витя, — мать сняла пальто. Мокрые сапоги оставила на пороге. В руке авоська с продуктами. — Как дела? Что-то тебя давно не видно.

Я взял у нее авоську. Отнес на кухню. Тоже засобирался.

— А ты давно пришла? — мать глянула на Валю. Мигом определила, что дочь слишком возбуждена. — Чего это ты такая дикая? Все в порядке?

И подозрительно глянула на меня. Я стоял с безмятежным видом. Сегодня мамаша могла бы гордиться мной. И моим самоконтролем.

Мы поужинали. Я доел свою порцию. Валя больше помалкивала. Мать расспрашивала меня, как дела в спорте. Удивилась, когда узнала, сколько у меня учеников.

Я взглянул на часы и вскочил.

— Извините, но мне надо бежать. У меня скоро занятия начинаются. К соревнованиям готовлюсь. Спасибо за ужин.

И убежал. Валя вышла меня проводить. Мы целовались в подъезде. Девушка совсем растаяла от любви.

— Я позвоню, — пообещал я. — Или заеду. Не скучай.

Валя кивнула. И убежала домой. А я помчался на тренировку.

Еле успел к самому началу. Нет, все-таки девушки иногда могут чертовски мешать двигаться вперед. Хотя мы стараемся ради них. Чтобы впечатлить.

Зал уже полон. Все ученики щеголяли с новыми поясами. Те, что прошли аттестацию.

Я сразу хлопнул в ладоши. Привлекая внимание. И начал разминку. Сейчас холодно. Поэтому надо хорошенько размять мышцы. Чтобы избежать травм.

По ходу дела проверил, кто присутствует. Все на месте. Кроме Гончарова.

Где он пропадает, паршивец? Скоро уже турнир. Нельзя пропускать занятия. Будь моя воля, я бы каждый день проводил. Но пока не получается.

Оксана игнорировала Кораблина. Да и он тоже относился равнодушно. К девушке.

Работал яростно и с полной отдачей. Хотя у него зверски болели мышцы. Еще со времени аттестации.

Но молодец Артем. Пришел. Не ударился в депресняк из-за юбки.

Синегородцев-младший показывал приемы двум новичкам. Я приглядывал за ним. Потом увидел, как вежливо Витя общается с ребятами. И аккуратно проводит удары. Успокоился.

В середине занятия пришли еще двое новичков. Вернее, один не совсем новенький. Кое-что знал. Когда-то.

Лапшин Рома. Мой закадычный товарищ. И Петя. Вчерашний очкарик.

— Леня, замени меня, — попросил я Смелова. — Отрабатывайте сэйкэн цуки. Снова и снова.

А сам подошел к гостям. С Лапшиным обнялся. Давно его не видел. А с Петей поздоровался.

— А можно попробовать карате? — спросил Петя. — Я хочу понять, что это такое? Об этом спорте ходят самые разнообразные слухи. Откровенно негативные и слишком невероятные. Как будто речь не о людях идет. А о каких-то полубогах. Но я уже знаю. Пока не проверишь сам, эмпирическим путем, невозможно узнать правду. Вот я и пришел сюда. Узнать правду о карате.

Я усмехнулся. Провел ладонью. Назад, к залу. Где тренировались ученики.

— Пожалуйста. Здесь огромное поле для исследований. Я и сам еще не до конца разобрался. Что такое карате. Переодевайся. И приступай.

Лапшин тоже ухмылялся. Когда Петя ушел в раздевалку, кивнул на зал.

— А ты молодец. Сколько учеников. И все твои? Теперь я понимаю, почему ты пропал. На районе не появляешься. Дел полно?

Я кивнул.

— Да, времени не хватает. Столько планов! Жаль, что в сутках только двадцать четыре часа. Мне тридцать часов хотя бы. Да и то не хватило бы. А ты какими судьбами? На районе все в порядке? Нокин не лезет?

Рома покачал головой. На белой коже отчетливо выделялись веснушки.

— Нет, что ты. Все в норме. Нокин вообще исчез. Детдомовские к нам не суются. А я так зашел. Попрощаться. Я в Сибирь уезжаю. На стройку. Там дамбу огромную строить будут. Вот и я в составе студенческого отряда. Там тоже институт есть.

Я пожал ему руку.

— Рад за тебя. Звони, пиши. Не пропадай.

Рома хотел сказать что-то еще. Но тут подошел Куприянов. Поклонился. Я заметил, как он взволнован.

— Сенсей, срочное дело. Гончаров звонил на вахту. Его друзья отчима позвали на встречу. Через час. Хотят потолковать. Он просит помощи. Можно, я поеду?

Я покачал головой.

— Нет. Один ты не поедешь. Мы отправимся все вместе. Прямо сейчас.

Глава 12 Жесткий урок

Ехать недалеко. Мы добрались за полчаса. Со мной поехали четверо. Бурный, Крылов, Голенищев и Куприянов. Белые пояса остались в зале. Под командованием Смелова.

Все они тоже рвались в бой. Но я не взял. Они школьники. Так нельзя. Я за них головой отвечаю.

Синегородцев-младший и Коркин умоляли взять. Но я отказал. Делать нечего.

— Мы постараемся обойтись без драки, — сказал я. Хотя, на самом деле, не уверен в этом. — Карате нельзя применять вне зала. Так что оставайтесь здесь. Изучайте стойки. Учитесь защищать себя.

Новичков тоже не взял. Очкастый Петя комсомолец тоже хотел поехать. Но и его я оставил в зале. Он только пришел на тренировку. И к тому же, активист, заучка и отличник.

Кроме того, в зале остались девушки. Оксана и Нина, еще трое новеньких девушек. Девушкам на разборках тоже не место. Хотя боевая Нина тоже хотела поехать. С нами.

Поехали на метро. Группа получилась внушительная. Спокойные крепкие парни. В полушубках и спортивных костюмах. Постовые провожали нас взглядами. Но придраться не к чему.

Вышли в районе Выхино. Сейчас здесь все активно застраивалось. Сносили старые бараки. Возводили новые многоэтажки.

Всюду стояли строительные краны. Туда-сюда сновали грузовики. А еще новенькие камазы. Дороги покрыты грязным снегом. Строительные бригады таскали кирпичи и носилки с цементным раствором.

Потом мы свернули с главной дороги. Углубились в лабиринт двухэтажных бараков. Многие построены из дерева.

— Вот сюда! — Куприянов показывал дорогу. Он уже знал, где живет Гончаров. — Вон там! Между домами проход есть.

Мы спугнули стаю бродячих собак. Звери юркнули в узкий проход между заборами. Мы прошли дальше. Тоже свернули в проход. Миновали старенькие дома.

Выбрались на пустырь. По краям горы строительного мусора. Кусты и низкорослые деревья с голыми ветками. Земля покрыта лежалым снегом.

— Туда! — Куприянов тянул нас в центр пустыря. — Встреча там должна состояться.

— Надеюсь, мы не опоздали, — добавил Крылов. — А то придем, а Петю уже замесили. Вместе с землей. В этих местах человека кокнуть можно. Никто и не заметит.

Мы ускорили шаг. На пустыре полно горок из мокрого снега, желтого песка, обломков кирпичей и сухих веток. Когда мы зашли за них, обнаружили, что центр пустыря уходит вниз. В углубление.

А там, внизу мы увидели группу людей. Мужиков в пальто и ватниках. Некоторые без головных уборов. Некоторые в шапках-ушанках.

Шестеро человек. А перед ними Гончаров. В одиночку.

Один из мужиков стоял впереди. Напротив Пети. И орал на него. Раньше мы слышали только приглушенные крики. А теперь разобрали отдельные слова.

— Ты че, ублюдок, совсем берега попутал⁈ — орал мужик. — Ты на кого лезешь⁈ Думал, твое долбаное карате тебя спасет? Да тебе это нихера не поможет! Да я тебя прям сейчас заломаю! Прямо тут! Понял, ублюдок? Твою тупую башку прям здесь проломлю. А твой труп вон туда выброшу! Пусть собаки грызут.

Мы подошли ближе. Мужики заметили нас. Отчим Гончарова замолчал. Удивленно уставился на нас.

— Ты уверен, что карате не поможет? — с усмешкой спросил я. — А если я тебе докажу? Что это не так?

Отчим оглянулся на приятелей. Те сбились в кучу.

Руки держали в карманах. Это плохо. Непонятно, какие у них там сюрпризы. Скорее всего, заточки. Раз уж они у нас уголовные элементы.

— А ты у нас кто? — спросил мужик. Плотное лицо смуглое от загара. Щеки и подбородок небритые. — А, точно! Ты тот самый тренер. Каратист долбаный. Ну че, сявка. Иди сюда. Я тебя научу, что на улице все по-другому.

Он придвинулся ближе. Я ощутил вонь перегара. Мужик замахнулся. И полез на меня с кулаками.

Коротко, с ходу. Я молниеносно ударил его ногой в живот. Прямо в распахнутый полушубок.

Удар получился гибридный. Нечто среднее между мае гери и йоко гери. Из-за того, что времени мало. И расстояние небольшое.

— Кхгм! — отчим Гончарова захлебнулся кашлем. Согнулся от боли, держась за живот. — Ах ты, сука-а-а…

Не люблю, когда ругаются. Я добавил ногой с разворота. Боковой. Маваши гери. По голове. Нокаутирующий.

Мужика развернуло в сторону. Он замолчал и упал на землю. И уже не двигался.

Я посмотрел на остальных.

— Еще есть вопросы?

Мужики замялись. Но потом один, тощий и поседевшей щетиной на лице, вытащил руку из кармана. С тускло блеснувшей заточкой. Как я и предполагал.

— Завалю, гнида, — прохрипел он. — Кишки пущу. Мне похер.

Еще двое тоже достали лезвия. Обычные ножи с костяными рукоятками. Дополнительно обвязанными марлей. Или жгутами. Чтобы не скользили в ладони от крови.

А оставшиеся двое тоже не остались без оружия. Один хрустнул кастетами на кулаках. Другой поднял с земли толстую палку.

Я оглянулся на своих. Мда, заманил я их в заварушку. На свою голову.

Хватит ли умения? Справиться с вооруженными противниками? Хоть я и учил, но реальный бой — это другое.

— Справимся, сенсей, — кивнул Куприянов. — Пожалеют, что с нами связались.

Я снял куртку. Намотал на руку. Голенищев и Крылов сделали то же самое.

— Ты че там базаришь? — пронзительно заверещал тот, с заточкой. — Молись, гнида.

И двинулся на нас. Тут же к нему присоединились остальные. Рванули к нам.

Тот, с сединой, мгновенно очутился передо мной. Двигался быстро. Пожалуй, слишком. Опытный, сволочь.

Руку с ножом держал чуть сзади. Чтобы выпустить в последний момент. Другую руку выставил перед собой. Готов ужалить лезвием.

Сначала обманка. Я сделал финт правой рукой. Противник среагировал. Выкинул руку с ножом вперед. Быстро. Как бросок кобры. Промазал.

Я отшатнулся. И швырнул куртку ему в лицо. Потом тут же провел лоу кик. Боковой удар ногой. Подсекающий. Со всей силы.

Мужик не удержался на ногах. Свалился. Нелепо взмахнув руками. Я пнул по его руке с ножом.

Противник снова заверещал. Как бродячая собачонка. На этот раз от боли. Заточка улетела в сторону.

Он дернулся подняться. Но я снова пнул его. В лицо. Пожалуй, слишком сильно.

Мужик отключился. И откатился назад. И затих.

Я машинально поднял куртку. И огляделся. Ну-ка, как там мои ученики? Справляются?

Бурный бился с другим противником. Тоже с ножом. Ловко уходил назад.

Потом улучил момент. Быстро нагнулся. Схватил горсть земли. Вперемешку со снегом. И метнул в лицо противнику.

Тот на мгновение отвлекся. Прикрылся. И Бурный с размаху пробил ему в живот. Своей пудовой ножищей.

Чертовски сильный удар. Мужик от него упал назад. Причем нижняя часть туловища ушла первой. Он чуть не перевернулся в воздухе. Упал неподвижно. И уже не мог встать. О ноже забыл.

Так, за Ваню можно не беспокоиться. А вот у Крылова дела похуже.

Ему тоже достался противник с заточкой. Не такой опытный. Выставил клинок вперед. Махал все время. Не давал себя ударить.

Крылов пятился назад. Удары принимал на куртку. Которая уже начала рваться на куски.

Они дрались неподалеку. Я шагнул вперед. Сложил куртку вдвое. И снова метнул. В голову противника Игоря. Сзади.

В полете куртка раскрылась. Черная и мягкая. Накрыла противника. Так, что он на мгновение ослеп.

Крылов мгновенно этим воспользовался. Тоже удар по руке. Маваши гери. Резкий и быстрый. Заточка вылетела из руки противника.

Тут же еще один удар. Йоко гери в грудь. И на добивку — уширо ура маваши гери. Удар ногой с разворота. Получилось эффектно. Крылов у нас любит такие вещи.

Чтобы и красиво. И результативно.

Противник упал назад. Тоже не мог подняться. И лежал неподвижно. Без сознания.

Я сорвал куртку с его головы. Огляделся, что там дальше. Голенищев дрался с парнем, вооруженным кастетами. Уже почти заканчивал.

Поначалу Егор умело блокировал удары. Потом получил кастетом по руке. И уже отступил.

Противник напирал. Все больше. Пару раз Голенищев поймал его ударами ног. Но соперник отчаянно работал руками. Молотил, как ураган. Стоит только один раз зацепить Егору голову, как проломит череп.

Они находились далеко от меня. А другие как раз дрались. Поэтому я просто подбежал. И врезал отчаянному головорезу ногой в корпус.

Сзади. В печень. Пробил полушубок. Со всей силы. Не жалея.

Парень взвыл и согнулся от боли. Несмотря на толстый полушубок, я неплохо так ударил. Противник опустился на колено.

Пытался встать. И тут же получил от Голенищева. На добавку. Тоже пинок в лицо. От всей души.

Тут же кувыркнулся назад. На спину. И уже не мог подняться. Так и валялся. Стонал, валяясь на грязной земле.

Кто там последний? Все бои уже закончились. Куприянов и Гончаров атаковали последнего. Тот бешено отбивался дубаком.

Наконец, Гончаров достал его ударом ноги. Мае гери в лицо. Парень упал, выронил палку. И катался по земле. Стонал от боли.

Когда все закончилось, отчим Гончарова очухался. Поднялся. Ошалело огляделся.

— Э, а че это? — потерянно спросил он.

Гончаров подскочил к нему. Саданул в лицо. Кулаком. Схватил за шиворот, чтобы не упал.

— Еще раз мамку тронешь, урою, сука! — заорал он в лицо мужику. Тряс его со всей силы за грудки. — Ты понял? Понял теперь, на что способно мое карате?

Отчим мямлил в ответ нечто неразборчивое. Тогда Гончаров еще раз ударил его в лицо. Снова кулаком. Отчим свалился в снег. Опять в отключке.

— Ох ты ж, круто он, — поморщился Крылов. — Может, не надо было? Все-таки, родичей, какой-никакой.

Ага, как же. Эти твари полезли на нас с оружием. Чуть не прирезали. И голову не проломили. Сегодня их жалеть?

— Ничего, теперь присмиреет, — заметил Бурный. — Он по-другому не понимает. Видно же.

Мы осмотрелись. Поле битвы за нами. Противники валяются поверженные. Все отлично.

— Ну, ты как? — я подошел к Гончарову. — Готов к соревнованиям? Смотри у меня. Больше не пропускал тренировки. Это не оправдание.

Гончаров улыбнулся.

— Спасибо, сенсей. За поддержку. Без вас они бы меня размазали. Избили до полусмерти.

Я покачал головой.

— Да ну ты брось. Их же всего шестеро было. Мог бы и сам справиться. Зачем нас вызвал?

Гончаров продолжал улыбаться. Думал, я шучу. Но потом увидел, что нет. И тоже посерьезнел.

— Понял, сенсей. Понял.

Отсюда мы сразу поехали обратно на тренировку. Смелов уже отпустил новичков. И ждал нас в зале. Хотел узнать, чем все закончилось.

Я гонял парней и девушек до полусмерти. Еще два часа. Пока на улице не наступил вечер. И не подкралась темнота.

Вечером я опять поехал в общагу. Потому что дела в городе. И нужно приодеться. Выглядеть соответственно.

Занятия в универе пролетели быстро. После них я снова заехал в ЦК комсомола. Поговорить с Бородиным. Насчет поддержки.

— Да помню, я помню, — секретарь кивнул. — Отзывы о вашем патруле очень хорошие. Вы какого-то там хулигана сумели поймать? С темным прошлым? Я уже доложил наверх. Что каратисты отличились. Что мог, сделал. Но и ты тоже пойми. Там сейчас никак понять не могут. Что такое это ваше карате? Какой-то мистицизм с востока? Дань моде? Вот и не торопятся принимать решение.

Он подумал. Побарабанил пальцами по столу. Закурил сигарету.

Я молчал. Ждал, что будет.

— Есть только один способ, — сказал Бородин. Посмотрел на меня. — Если дадут указание сверху. Например, от секретаря горкома. Первого. Сможешь к нему пробиться? А мы снизу подтвердим. Так, мол и так. Есть такое. Карате полезный вид спорта. И от районной милиции справки приложим. Письма. Вы главное, в дружине продолжайте участвовать.

Я тоже подумал. Верно. Надо действовать сверху. Чтобы там разрешили карате. Кстати, насколько я помню, в моей реальности запрет карате тоже пошел от горкома. Столичного горкома.

— Не знаю, как, но попробую, — сказал я Бородину. Пожал ему руку. — Спасибо за совет, Василий Федорович.

И побежал из кабинета. У меня ведь сегодня тренировка с оперативниками. Из КГБ. Вот с кем можно посоветоваться.

Солнцев, командир группы, покачал головой. Я отозвал его в сторону после тренировки.

Рассказал ситуацию. Спросил, как быть. Как получить доступ. К небожителям.

— Не знаю, Витя, не знаю, — Солнцев потер толстыми, как сосиска, пальцами подбородок. — Это не мои компетенции. Ты бы лучше с Воловниковым поговорил. Вот кто там летает. А мы больше в поле работаем. На бреющем полете.

Ладно, так и быть. Когда ученики ушли, я отправился на вахту. Позвонил по номеру. Телефон, что дал Воловников. На всякий случай. Аварийный.

— Слушаю, — трубку взял другой человек. Парень. Лет двадцати, судя по голосу. — Что вы хотели?

Я не ожидал услышать другого. Чуток даже помедлил. Можно ли говорить о Воловникове?

— Мне нужен Игорь Станиславович, — сказал я наконец. Вряд ли куратор дал мне телефон левого человека. — Это Ермолов. Мне нужно поговорить с ним. Срочно.

Парень тоже помедлил. С ответом.

— Оставайтесь на месте, — велел он. — Вам позвонят.

Ожидание затянулось. На два часа. Воловников не торопился. Хотя, скорее всего, занят.

Я болтал с Михалычем. Вернее, слушал его бесконечные рассказы. Про строительство БАМа. Выдул с ним два ведра чая.

Досадовал, что пропустил тренировку. Пару раз на вахту звонили. Но это был не Воловников.

Наконец, я потерял надежду. Ладно, черт с ним. Потом позвонит. Когда надо.

Я поднялся. Хотел идти в уборную. Тут же телефон зазвонил. Протяжный дребезжащий звук.

Михалыч поднял трубку.

— Да, он здесь, — он позвал меня. — Иди. Тебя спрашивают.

Я подошел. Взял трубку.

— Что случилось, Витя? — как всегда, Воловников говорил тихо и спокойно. — Я из-за тебя пропустил важное мероприятие. Надеюсь, это стоит того.

Вот паскудство. Я всего-то хотел поговорить.

— Я насчет узаконения карате, — сказал я. — Есть ли возможность организовать встречу? На самом верху. Чтобы получить от них разрешение. И попробовать уговорить?

Воловников тоже помолчал.

— Ты что, хотел это узнать? Зачем тогда так торопиться? Такая встреча будет. Обязательно. Когда мы вернемся из Японии. Если все пройдет, как надо, ты сможешь просить о чем угодно. Тогда тебе во всем пойдут навстречу. Потому что будет наглядно видна польза карате. Понятно?

Ну что же, разумно.

— А до этого никак? — спросил я обреченно.

Воловников усмехнулся в трубку.

— Нет. Ты преувеличиваешь мои возможности. Даже я на такое не способен. Политика — это не наше дело. Мы карающий меч партии. Куда скажут, туда и рубим.

Я молчал. Все верно. Ничего не прибавить.

— Да, и потом, — продолжил Воловников. — Даже если сейчас такая встреча и состоится. Скорее всего, тебе откажут. Так что, пока не торопись. Работай с комсомольскими дружинами. Помогай МВД. Может, они тебе тоже зал откроют. И наращивай преимущества. Козыри, так сказать. Чтобы потом вывалить их все. В решающий момент. Понял?

Я кивнул. Невидимому собеседнику.

— Понял. Спасибо.

Думал, что разговор закончен. Но Воловников не отставал.

— Так, теперь насчет нашей поездки. Послезавтра встреча. С людьми. С которыми ты поедешь. Ты должен быть в зале. Вечером, после тренировки.

Теперь я покачал головой.

— У меня же соревнования начинаются. Мои ребята выступают. Я же говорил. Вы забыли?

Воловников помолчал.

— Придется пропустить, Витя. На пару часов. Мы не можем отставать от графика.

Я прикинул, как быть.

— Я могу вечером. После соревнований. Устраивает?

Воловников вздохнул.

— Хорошо. Договорились. Ты с ними познакомишься. Поговоришь. Расскажешь про карате. Кое-какие основы они уже изучили. Покажешь им пару приемов. Чтобы они могли убедительно изображать каратистов.

— Ладно, — я снова кивнул. — Пусть приходят. Если смогут, пусть посетят соревнования. Хотя бы на часик. Посмотрят, как это проходит. Тоже полезно. Вы же хотите хорошо их подготовить? Чтобы в Японии ничего не заподозрили?

Снова молчание. Я слышал, как скрипят шестеренки в мозгу у Воловникова.

— Попробуем. Выкроим время. Где будут проходить эти ваши соревнования?

Я чуточку улыбнулся.

— На стадионе «Динамо», конечно же. Тут, недалеко.

Глава 13 Стараться или делать

Соревнования начались ровно в десять утра. Мои ученики уже измаялись. В ожидании. Та еще мука.

День получился волнующий. Не спорю. Я накануне плохо спал. Несмотря на то, что весь вечер медитировал. Старался обрести душевное равновесие. Но не получилось.

Оказывается, за учеников переживаешь сильнее. Чем за себя.

Ночевал, само собой, в спортзале. Задремал только под утро. Видел какие-то дурацкие сны. Тоже про соревнования. Видимо, даже во сне думал.

Проснулся в шесть утра. Умылся, вышел на пробежку. Потом вернулся, переоделся в сухую одежду. Устроил тренировку.

В семь утра подошли Синегородцев-младший и Куприянов. Тоже разминались. Работали над ката. Которые плохо освоили. И над техниками. Которые надо подучить. Переживают, сразу видно.

А я при виде взволнованных учеников, наоборот, успокоился. Понял, что должен показать пример. Быть, как гранитная скала.

— Ну, как вы думаете, сенсей? — к примеру, спросил Витя. — Получится у меня победить? Хотя бы в четверть финала выйти?

Я взял его за плечи.

— Успокойся, Витя. Нельзя так думать. Ты не только в четверть финала. Ты в финал пройдешь. И победишь. Ты станешь городским чемпионом. Понял? Вот на чем сосредоточься. Вот о чем думай. Не о поражении. А о победе.

Куприянов молчал. Но во время отработки ударов двигался гораздо быстрее. Чем обычно. И еще постоянно облизывал нижнюю губу. Я уже знаю. Это у него признак волнения.

Я пока ничего не сказал. Ждал, пока подойдут другие.

Постепенно подтянулись другие ученики. Перво-наперво, моя Неистовая десятка. Смелов, Бурный, Крылов, Голенищев. Гончаров, Куприянов, Кораблин, Покровская и Земляникина.

В восемь тридцать все уже пришли. Дружно работали над техниками.

Потом подошли и другие. Новички. Коркин Толя. Мазуриков Петя. В девять собрались все ученики.

Я обрадовался. Молодцы. Собрались вовремя. Без опозданий. Это говорит о мотивации. О высокой мотивации.

Через десять минут мы гурьбой отправились на соревнования. Идти тут недалеко. От одного здания стадиона. К другому.

Когда вошли в зал, я поразился количеству участников. И зрителей.

Все помещение заполнено людьми. Многие в верхней одежде. В шубах и пальто. Некоторые накинули зимние ботинки поверх белоснежных штанов ги. А сверху полушубки и тулупы.

В зале тепло. В верхней части огромные окна. А оттого, что народу много, совсем жарко. И все галдят, болтают, кричат. Как на птичьем базаре. Ходят, ищут свои клубы.

Мы нашли свободное место. Неподалеку от татами. Я отправился регистрировать участников.

А ребята разминались. Готовились к выступлениям.

Среди жюри я встретил Белоухова. И Образцова, знакомый еще с Ашхабада.

— Ну, посмотрим, чему ты научил, — проворчал он. — Не успел еще титул защитить. Хотя бы пару лет. И туда же. Бросился в тренеры. Чему учить-то? Ты же сам еще сопляк. С горшка только слез. Опыта с гулькин хер.

Я молчал. Как говорится, пусть за меня говорят дела.

Уверен, ребята не подведут. Хотя бы пробьются сегодня в четверть финала. Хотя бы некоторые.

— Ладно, иди. — Образцов подписал бумаги. Что-то он слишком ворчливый сегодня. — Смотри у меня, Ермолов. Больно ты самонадеян.

А Белоухов спросил коротко:

— Ну, что там по комсомолу?

Я рассказал про боевые дружины. И про идею с горкомом. Белоухов почесал щеку.

— Хорошо. Работай дальше. Может, где-нибудь да выстрелит, — он имел ввиду не только меня. Видимо, работают и другие агенты влияния. Лоббисты карате. — Желаю удачи. Если твои усвоили хоть каплю твоих талантов, сегодня они покажут. Где рак на горе свистит.

Когда я возвращался к своим, наткнулся на Щепкина. Тот разговаривал с учеником.

— О, Витя, — он отослал ученика подальше. — Давно не виделись. Ну, что там? Когда едем в Париж?

Я кивнул.

— Скоро, сенсей. Скоро. Я уже указал в заявке вас, как тренера. Без вас никуда не поеду.

Щепкин улыбнулся. Мы с ним договорились. Если отпускает ко мне Смелова, Бурного и Крылова, то я беру его в Париж. В качестве тренера. Его кандидатуру должны утвердить.

До этого, надеюсь, мы утвердим свою федерацию карате. И наладим контакты с Японией.

О признании наших поясов и учителей. Хотя, зная японцев, сразу скажу. Еще долго дело будет стоять на месте. Ждать тщательных проверок.

— Ну, давай, тогда, — Щепкин хлопнул меня по плечу. — Ты своих привел? Как они там? Научились? Смотри, не дай бог, встретятся на татами. Мои же порвут твоих. На куски.

Ага, как же. Я покачал головой.

— А это еще увидим.

Щепкин коротко хохотнул. За его спиной я увидел Гусева и Мельникова. Моих старых знакомых.

Тоже боевые товарищи. Но предпочли остаться с Щепкиным. Они коротко кивнули мне. Ого, уже коричневые пояса оба.

— Давай, давай, — Щепкин не терял оптимизма. — Сам ты в этот раз выступать не будешь? Правильно я понял?

Я кивнул. Попрощался с бывшим учителем. Пожелал удачи. И пошел к своим ученикам.

Те уже закончили тренировку. Стояли, смотрели по сторонам.

Оно и неудивительно. Многие первый раз на турнире. Все в диковинку.

Время десять. Соревнования начались.

Как обычно, сначала соревнования по ката. Все делают обязательное отборочное ката. Гэкисай се. «Напасть и разбить вдребезги».

Мы его отрабатывали. На подготовке. У Куприянова техника страдала. Иногда забывал элементы.

Хотя, на самом деле, ката простое. Я предпочитаю, чтобы ученик лучше демонстрировал то ката, которое знает. Не высшее, но хорошо знакомое. Которое сдавал при аттестации.

Сейчас я с интересом смотрел на процедуру. Кажется, организаторы консультировались с японцами. Все гораздо достовернее. Чем обычно. И формализовано.

Рядом кто-то всхлипнул. Я обернулся. Заметил пацана лет двенадцати. Тощего и рыжего. Лопоухого. По щекам текли слезы.

— Э, ты чего? — спросил я. — Обидел кто-то?

Пацан кивнул. Вытер сопли. Рукавом длинной кофты.

— Не пустили на соревнования. Сказали, формы нет.

Я поглядел на его одежду. Да, действительно. Не по регламенту.

Синие треники. Потертые. Пузырящиеся на коленках. Шерстяная кофта. Темно-зеленая. Вся в катышках.

— А где твое ги? — спросил я. — Без него не пустят. Тренер не сказал, что ли?

Пацан замотал головой. Снова вытер слезы и сопли.

— Ничего не сказал. Он не всех взял. Только тех, кто сбор заплатил. А я все равно пошел. Думал, что пройду.

Я огляделся.

— А где твой тренер?

Пацан указал в сторону.

— Там стоят. Школа «Белый лотос».

Я усмехнулся.

— А, как же. Знаю я эту школу. Ладно. Не переживай. Вот тебе ги. Чуток великовато будет. Но ничего. Переодевайся скорее. И беги на татами.

И достал из рюкзака запасное ги. У меня всегда есть. Для моих учеников. И для себя. Несколько комплектов. На всякий случай.

Пацан засиял. Быстро переоделся. Свою одежду бросил на пол. Рванул было к татами.

— Тебя как зовут-то? — я схватил его за руку. — Мне же надо на тебя карточку сдать организаторам.

— Тимаков Миша, — выпалил пацан. — Ну все, я побежал.

Я кивнул.

— Скажи там информатору, что ты от Ермолова. «Дом леса и водопада». Ог пропустит.

Миша кивнул. И помчался на татами. Я проследил, пустят ли.

Информатор задал пацану пару вопросов. Посмотрел в мою сторону. Я кивнул. Тогда он указал Мише, куда идти. И пропустил. Шкет встал рядом с Коркиным Толей.

Я быстренько договорился с организаторами. О доступе. Соревнования еще не начались.

Представитель спорткомитета как раз толкал речь. Долгую. О том, что карате поможет будущим строителям коммунизма.

— Ладно, посмотрим, как выступит, — проворчал Образцов. — Ты не мог раньше представить документы, что ли? На этого Тимакова.

Поворчал, но согласился. И внес Мишку в список участников.

После речи участники крикнули «Осу!». Они стояли в позиции фудо дачи. Старший судья скомандовал: «Маватэ!». Судьи развернулись.

— Шомен-ни рей! — скомандовал старший судья.

Все поклонились. Разом сказали «Осу».

— Шушин-ни, рей! — сказал старший судья. Плотный высокий дядька с редкими русыми волосами.

Все судьи и участники поклонились ему. Снова сказали «Осу!».

Затем по команде ведущего все участники выстроились в колонны. Приветствие закончилось. Все готовы к выполнению ката. Снова встали в фудо дачи.

Судьи заняли места за столиком. Участники стояли перед ними. В белоснежных кимоно. С белыми и цветными поясами. Поклонились и сказали «Осу!».

Судья достал карточку. Объявил ката:

— Гэкисай се!

Ученики повторили название. Затем по команде судьи приняли позицию мусуби дачи. Закрыли глаза. И выполнили мокусо. Технику безмолвной медитации.

Я глядел на учеников. Давайте, сосредоточьтесь. Эта медитация должна помочь. Справиться с волнением.

Затем старший судья скомандовал:

— Гэкисай се могоре йой! — что означало Приготовиться к выполнению ката. Без счета.

Участники турнира открыли глаза и встали. Приняли стойки йой дачи. И выполнив активное дыхание ибуки.

— Хаджиме! — скомандовал старший судья.

И все начали выполнять ката. Гэкисай се иногда называют «штурм и крепость». Начинается с хидари учи укэ. То есть, рубящий блок изнутри наружу. С левой руки.

В комплексе двадцать элементов. Заканчивается боковым блоком мае маваши укэ.

Мои ребята вроде выполнили неплохо. Особенно Смелов, Бурный и Гончаров.

Ну, и Оксана тоже. В белом каратеги она смотрелась великолепно.

После выполнения все опять встали в мусуби дачи.

А затем судьи объявили оценки. Мои получили одни из самых низких. Пять, шесть, максимум семь баллов. При десяти. Вот дерьмо.

У моих ребят вытянулись лица. Ладно, у нас ката не самый главный элемент.

Процедура прощания. Подъем судей. Развороты кругом. Поклоны в разные стороны. Начиная с передней линии.

— Осу! Осу!

Поклоны старшему судье. Выход с татами. Колоннами.

Я встретил ребят. Лица хмурые. Потрепал Нину по плечу.

— Все в порядке. Разберемся.

Пошел к судьям. Там уже собрались другие сенсеи. Недовольные результатами.

Образцов сунул мне карточки. Куда они записывали результаты.

В глаза бросились пометки. «Удар выполнен в джодан вместо чудан», «Угол удара 900 от центр. линии, вместо 450», «Лишний вопль киай», «Слишком широкая стойка», «Отсутствие синхронности в криках и перемещениях».

Ладно. Тут не поспоришь. Видео нет. Как доказать? Я вернул карточки.

И тут же встретился взглядом с Лавровым. Старым недругом. Тренером «Белого лотоса».

Сильный и опытный мужик. Кулаки покрыты мозолями. Он мрачно вперил в меня пронзительный взор.

— Ну что, Ермолов? Допрыгались твои танцоры. Скоро вылетят.

Да, его ученики получили высшие баллы. Хорошо работали. Четко.

— Еще посмотрим, — я увидел Тимакова Мишку. Тот вообще выступал невпопад. Но сейчас все еще ходил с улыбкой до ушей. — А твоего пацана я себе забираю.

Лавров тоже увидел Мишку. Нахмурился еще больше.

— Не имеешь права. Он мой.

Я улыбнулся.

— Скоро он твоих ребят по татами гонять будет. Как щенят.

И отошел. Миша побежал за мной. После перерыва начались соревнования по тамэсивари.

В них мои выступили получше. Но все равно не пробились. Только Бурный и Гончаров отличились.

Заняли первые места. В каждой из техник. И кулаком, и ребром ноги, ладони, и локтем. Еще неплохо выступил Синегородцев-младший. Смог разбить пять досок.

Все они прошли на второй круг соревнований. Который состоится завтра.

И, наконец, настало время для кумитэ. Сначала соревновались белые и желтые пояса. Я выставил Синегородцева-младшего и Коркина.

Первым в поединке вышел Толя. Ему тоже попался желтый пояс. Крепкий и высокий подросток. Из неизвестного клуба. «Ураган».

— Ну, давай, Витя, — перед боем я поговорил с учеником. — Этот твой первый поединок. Помни, чему я тебя учил. Просто сосредоточься. И разорви его на куски. Понял? Ты сможешь. Ты сможешь это сделать. Я это знаю. И ты знаешь.

Витя кивнул. Несмотря на то, что похудел, он остался полным. И крупным. Во время совместного поклона противник усмехнулся. Издевательски.

— Эй, слизняк, а ты куда полез? — спросил он громко. — Ты себя в зеркало видел? Иди, пирожные жри.

Витя поежился. Постарался уменьшиться. Его внешка — слабое место. За которое он до сих пор переживал.

Эх, Витя. Чего ты страдаешь о пустяках? Но его противник, гнида, угодил в самый центр мишени. Теперь боевой дух моего парня подорван. Сможет ли справиться?

— Хаджиме! — закричал рефери. Сильный и кряжистый парень. — Начали бой!

Все поединки на площадке начались одновременно. По хронометражу.

Витя пошел в атаку. Действовал из стойки дзенкуцу дачи. Но с высоким центром тяжести. И с поднятыми руками. Это его любимая стойка.

— Ну, держись, слизняк, — его противник подскочил ближе. — Сейчас я из тебя все дерьмо выбью.

Он атаковал маваши гери. Боковой удар ногой. Пользовался ростом. Витя без труда отбил удар. Просто принял на предплечье.

Тут же противник атаковал другой ногой. Поменял стойку. И ударил левой. Сразу два раза.

Витя тоже принял удары. На блок. Он не уклонялся. У нас как бы это не особо принято. Просто отбился. Его крупное телосложение здесь хорошо помогло, кстати.

А потом он улучил момент. И выкинул вперед ногу. В живот противника. Мае гери. Очень быстро и неожиданно.

Бабах. Высокий противник согнулся от боли. Он даже не успел поставить блок. Витя бил очень сильно. И быстро.

И тут же он добавил левой ногой. Коленом. В лицо противника. Тот как раз наклонился. Вдвое.

От удара соперник откинулся назад. Упал. Все еще корчился от боли. Лежал на матах. Не мог подняться.

— Иппон! — объявил рефери. — Чистая победа!

Синегородцев-младший обернулся. Не веря своим глазам. Замахал мне.

— Сенсей, я сделал это!

Я улыбнулся.

— Молодец! Но держи себя в руках. Поединок не окончен.

Витя опомнился. Поклонился судьям, зрителям, рефери. Поверженному противнику. Когда его отпустили, ликуя, сошел с татами.

— Сенсей, я победил, — глаза горели сумасшедшим огнем. — Победа!

Я пожал ему руку.

— Ты молодец, Витя. Просто молодец. Я помню, как ты долго шел к этому. Видишь, это твои пот, кровь и слезы. Они привели тебя к победе. Но не расслабляйся. Скоро другой поединок. У тебя их сегодня будет много.

Витя кивнул. И побежал искать отца. Тот сидел на трибунах.

Мы подождали, пока завершатся все поединки. Затем на татами пошли другие ученики. Среди них Коркин.

Я за него опасался больше. Он не такой мотивированный, как Витя.

Тренировался, как обычно. Приходил и уходил на занятия. Ни раньше и ни позже. Делал только то, чтонужно. Особо не напрягался.

Хотя есть задатки хорошего бойца. И характер. Клуб «Черный волк» упустил перспективного каратиста.

Толя увидел соперника и вздрогнул.

— Сенсей, там же Поплавцов, — шепнул он. — Как я с ним справлюсь?

Я не понял.

— А кто такой Поплавцов?

Толя посмотрел на меня. В глазах паника.

— Это один из лучших бойцов «Черного волка». Он же из меня котлету сделает. У него удар, как молот.

Так не пойдет. Я отвел Толю в сторону.

— Послушай, Толя. На самом деле нет разницы. Какой боец стоит перед тобой. Он самый лучший только в твоих воспоминаниях. Понял? А ты сейчас уже другой. Ты тренировался у меня. Мы всех бойцов «Черного волка» спать уложили. Каждый раз, когда встречались. Причем, даже когда их было больше. Так что, ты теперь не испуганный мальчик из «Черного волка». Ты наш воин. Из «Дома леса и водопада». Иди и надери задницу этому придурку.

Пока я говорил, Толя успокаивался. Наконец, вроде перестал нервничать. Оглянулся. Кивнул.

— Я постараюсь, сенсей. Постараюсь его сделать.

Прозвучало это слабо. Что-то выглядел Толя не очень уверенно.

— Не надо мне тут стараться, — я тряхнул его за плечи. — Скажи просто, что сделаешь это. Без разницы, что там за противник. Хоть сам чемпион мира. Просто иди и набей ему морду.

Вроде подействовало. Толя приободрился. Кивнул.

— Ладно, сенсей. Я сделаю его. Сделаю.

Он коротко и резко выдохнул воздух. И направился к татами.

Глава 14 Киай, снова киай

Поплавцов нахально оскалил зубы. При виде Толи. Я не слышал, что он сказал. Но наверняка что-то издевательское.

Толя молчал. Сосредоточился. Да, так и надо. Мысленно напрягся.

Они поклонились. Как и положено. По три раза. Рефери поднял руки. Молчание. Подготовка. Сосредоточенность.

Остальные участники тоже замерли в ожидании сигнала. Как я говорил, все начинали в одно время. А заканчивали уже в разное. У кого как получится.

— Хаджиме! — крикнул старший судья.

Рефери взмахнули ладонями. И тут же все участники нового круга рванули друг к другу. Сцепились в диких схватках.

Поплавцов и Коркин тоже. Толя атаковал первым.

Мае гери. Три раза подряд. Одной и той же ногой. Правой.

Поплавцов защищался. Второй удар прошел через блок. Пятка Толи пробилась в ребра. Толя неплохо так разошелся.

— Один балл! — рефери поднял руку в сторону Толи.

Мой ученик радостно улыбнулся. Рано, слишком рано. Кажется, у его противника позднее зажигание. Сейчас разойдется.

Так и есть. Поплавцов разозлился. Тренер крикнул ему:

— Ну, чего ты, Леша? Давай, работай!

И Поплавцов сам пошел в атаку. Ноги у него длинные. Руки тоже.

Толя опрометчиво подошел ближе. Хотел снова пробить мае гери. Но Поплавцов быстро отбил удар. И атаковал сам. Тоже мае гери.

Бамц. Удар что надо. Он вонзил пятку в ребра Коркина. Со всей силы. Мой ученик слишком увлекся. И забыл о защите.

А теперь согнулся от боли. И тогда Поплавцов добавил ему. Снова ногой. Уже в голову. С размаху. Маваши гери.

Попал в челюсть. Коркин свалился на маты. Я думал, что это все. Нокаут.

Но нет. Толя почти сразу зашевелился. Встал на колени. Потряс головой. Посмотрел вперед. Сидя на коленях. Как будто готовился к медитации.

Рефери подошел. Потряс его за плечи.

— Эй, ты как? Живой? Можешь продолжать бой?

Толя кивнул. Потом открыл глаза. Стукнул себя по голове. Основанием ладони. Похлопал по щекам. И поднялся.

Ух ты, какой молодец. Поднялся после такого удара. Тут любой валялся бы в отключке. Минут пять. А с этого, как с гуся вода.

Толя встал в стойку. Поднял руки. Я видел, что его чуток пошатывает.

Сможет ли продолжать бой? Или прекратить схватку? Не простит ведь. Толя очень гордый. И обидчивый.

Поэтому я решил подождать. Поплавцов теперь пошел ва-банк. Думал добить Тольку. Парой ударов.

Опять атаковал с ноги. Опять мае гери. Но Толик внезапно очнулся.

Отскочил назад. Блокировал удар. Откинул ногу противника в сторону. И тут же коротко ударил сам. Но уже кулаками.

Боковой удар. Маваши цуки. Поплавцов как раз подошел вплотную. Толик чуть присел. Развернул бедра. И вломил кулаком. Прямо в солнечное сплетение противника.

Тут же добавил еще. Тоже маваши цуки. Тоже в корпус. Куда-то в ребра. Левой рукой. И опять же с разворотом бедер.

Поплавцов отошел назад. Безуспешно пытался прикрыться. Толя мог завершить бой нокаутом.

Достаточно только добить кулаками. В голову. Тем более, что противник как раз опустил защиту.

Но Толя решил сделать иначе. Почему-то. Чуток отошел. И пробил высокий маваши гери. Хотел ударить в голову. Ногой.

Если бы получилось, то Поплавцова унесли бы с ринга. Прямо на больничную койку. Но Толя потерял время. Драгоценные доли секунд. И Поплавцов успел очухаться.

Удар ногой прошел мимо. Поплавцов отдернул голову. И отскочил назад. Толю оттолкнул профилактическим ударом в грудь.

— Ваза ири, — рефери снова показал в сторону Толи. Ну хорошо. Противника не вырубил. Но хоть балл заработал.

Теперь бойцы снова встали друг против друга. Оба тяжело дышали. Такая интенсивная схватка. Не проходит даром.

— Зокко! — снова крикнул рефери. — Продолжайте бой! Не надо стоять. И любоваться друг другом.

Поплавцов и Коркин опять рванули друг на друга. Прямо как бойцовские псы.

Толя сделал ставку на скорость. Он быстрее. Сразу видно.

А Поплавцов работал ногами. Длинными конечностями. Ему достаточно просто удачно зацепить Тольку. В голову. Или в живот. И он выиграл.

Правда, Толя атаковал по-умному. Финт ногой. Типа, опять мае гери. А сам пригнулся. И атаковал рукой. В голову.

Поплавцов как раз сам провел удар. Тоже мае гери. Прямой удар ногой. Толя как раз ушел с линии атаки. И успел пробить кулаком в голову противника.

Поплавцов злобно зашипел. Поднял защиту. И в это время Толя провел подсечку.

Не знаю, спланировал он это. Или импровизировал. Но факт остается. Прием сработал. Причем очень хорошо.

Передней ногой Коркин подсек ногу противника. На себя. И в сторону. Поплавцов потерял равновесие. Пошатнулся.

И тогда Толя добил его. Дзедан маваши гери. То, что он хотел выполнить недавно. Но без подсечки.

Боковой удар в голову. Ногой. Получился чистый и сильный.

Поплавцов совсем не ожидал. Свалился назад. Пытался подняться. И не мог. Хотя, вскоре очнулся. И вскочил.

Но рефери уже махал руками.

— Иппон! Победа. Присуждается бойцу «Дом леса и водопада».

Толя поднял руки. Запрыгал по матам. Бешено помахал мне. Я улыбнулся. Указал на судей.

— Не забывай про этикет.

Толя опомнился. Торопливо поклонился. Всем. Поплавцов не ответил на поклон.

Но Толе уже все равно. Он соскочил с татами. Прибежал ко мне.

— Вы видели, сенсей? Видели? Я его сделал! Побил! Вы были правы, сенсей! Надо действовать!

Он поклонился мне. Глаза осоловелые и радостные. Потом бросился к другим ребятам. Те его хлопали и поздравляли.

— А я такой думаю, а почему бы не провести подсечку! — возбужденно рассказывал он. — У меня словно в голове вспыхнуло. Нам же тренер показывал.

Но я не слушал. Круг скоро заканчивался. Следующие, скорее всего, выйдут девушки.

— Нина, Оксана! — позвал я. — Готовьтесь. Ваш выход.

Девушки подошли ближе. Обе чуть порозовели от волнения. Такие симпатичные в каратеги.

Нина собрала волосы в узел на затылке. Оксана уложила в затейливую прическу.

— Ой, а у меня заколка, кажется, упала! — Нина схватилась за волосы.

— А как я выгляжу? — Оксана достала зеркальце. Любовалась на себя. — Ой, что это? Неужели прыщик вылазит? Почему никто не сказал? А, нет, это просто родинка.

У меня уои скрутились в трубочку.

— Нина, какая заколка? — рявкнул я. — Я же сказал, только резинки. А если тебе нога прилетит в затылок? Хочешь, чтобы заколка в череп вошла? Оксана, дай сюда зеркальце. Больше ничего нет запрещенного?

Очередной круг закончился. Вышло время. Пока судьи готовились к следующему кругу, поднялся шум. И на трибунах. И среди участников.

Девушки весело щебетали. Кроме моих, пришли и другие. Из чужих клубов.

— Участники, прошу на татами, — старший судья передал списки ведущему. Тот громогласно объявлял фамилии.

И вправду, теперь настала очередь девушек. Я с удивлением увидел, как их много. И некоторые даже с коричневыми поясами.

Вскоре прозвучала фамилия Нины:

— Покровская, из школы «Дом леса и водопада».

Девушка нервно поправила форму. Оглянулась:

— Ну, пожелайте мне удачи.

Оксана улыбнулась ей.

— Ни пуха, ни пера.

Нина выдохнула:

— К черту.

И пошла на площадку. Двигалась быстро и резко. Кажется, слишком волнуется.

Ей выпало сражаться с девушкой чуть меньше себя. Ниже ростом и вроде бы слабее.

Противница выглядела хрупкой и беззащитной. Я видел, как она сняла очки перед боем. Отдала тренеру.

Э, подождите. Я же его знаю. Это клуб «Изумрудный дракон». Вроде неплохое заведение.

И тренер адекватный. Как там его? Кормилов, что ли? Если так, то Нине предстоит сложный бой. Внешность часто обманчива.

Девушки поклонились. Судьям, зрителям, рефери. Друг другу.

Нина приободрилась. Посчитала, что легко справится с этой дюймовочкой. Я бы не торопился с выводами.

— А что это за пигалица? — насмешливо спросила Оксана. — Да Нинка ей сейчас отвесит подзатыльников.

Ох, не знаю. В глазах крошки горел опасный огонь.

— Нина, не расслабляться! — я сложил руки ковшиком. — Максимум собранности.

Нина не ответила. Рефери махнул рукой. Поединок начался.

Нина сразу пошла в атаку. Ее противница подняла тонкие ручонки. Такое впечатление, что Нина сейчас вобьет ее в пол. Вернее, в маты.

Быстрый удар ногой. В грудь. Йоко гери. Он у Нины получался лучше всего. Неудивительно, что она зашла с козыря.

Противница отступила. Также быстро парировала удар. Дквушки сблизились вплотную. Нина атаковала кулаками.

Соперница отбила и эти удары. А потом атаковала сама. Острый кулачок ловко прошел сквозь защиту Нины.

Она всегда опускала руки. Во время атаки. Сколько раз говорил, не опускай. Бесполезно. Как горох об стенку.

Бац! Соперница ударила Нину в лицо. Тут же добавила в живот. И еще раз. Тоже в живот. Вернее, под ребра.

Нина захлебнулась. Остановила атаку. Отскочила. Но рефери уже поднял руку.

— Один балл. В пользу бойца из «Изумрудного дракона».

Противница Нины довольно улыбнулась.

— Вот гадина, — Оксана рядом сходила с ума. — Как она это проделала?

Нина потерла живот. Теперь она поняла. Догадалась, что тут нечисто.

— Продолжаем бой, — рефери опять взмахнул рукой.

Теперь Нина стояла на месте. Как и ее противница. Выжидали.

— Работаем, девушки, работаем! — рефери махал руками. Сгонял их в центр татами. — Нельзя стоять на месте.

Тогда соперница Нины пошла вперед. А моя ученица так и осталась на месте.

Кулачки выставила перед собой. Лицо нахмурила. Сосредоточилась. Вот это другое дело.

Теперь она больше похожа на Нину. Яростную фурию. Которая в нашем зале даже парней гоняла своими бешеными атаками.

Противница подошла на расстояние удара. Выкинула ногу вперед. Легко провела маваши гери. Нина уклонилась.

Тогда ее противница продолжила атаку. Снова высокий длинный удар. Нечто среднее между боковым и прямым. Стопа мелькнула в воздухе.

Но Нина угадала удар. Подставила локоть. Отбила. Схватила соперницу за рукав. Подтянула к себе. И воткнула йоко гери в корпус.

Очень приемлемо. Соперница отошла, потирая бок.

— Юкко! — тут же заметил рефери. — Один балл.

Молодец, Нина. Только не расслабляйся. И давай, атакуй уже!

— Вперед, Нина! — Оксана подняла кулак.

Теперь моя ученица приободрилась. И сама пошла в атаку. Первым делом ударила мае гери.

Как я и учил. Жестко и сильно. Прямо сквозь защиту противницы. У нее тонкие ручки. Если хорошенько ударить, легко сломать. Даже пикнуть не сможет.

Хорошо. Удар прошел сквозь блок. Нина ударила снова. Сильнее. Тоже мае гери. От бедра. С замахом.

И тоже пробила. Несмотря на блок, выставленный противницей.

Так. Теперь финт. Быстрый. Кулаком в лицо. Чтобы заставить поднять руки. Для защиты.

А вот теперь снова удар. Мае гери в живот. От души. Со всей дури. Потому что соперница и вправду подняла руки. На мгновение ослабила защиту корпуса.

И как раз в этот миг Нина пробила ей в живот.

Получилось отлично. Бедолажка дюймовочка отлетела назад. Скорчилась. Захныкала от боли.

Так и лежала на матах. Скрючившись. После того, как сломалась, уже не могла подняться.

Рефери объявил Нину победительницей. Девушка прибежала к нам довольная.

— Ой, я сейчас с ума сойду. Осу, сенсей! Оксанка, ты видела? Я ей чудан мае гери выписала. Сама не ожидала, что так получится. Вон, только сейчас встала. Надо же!

Но Оксана молчала. Хмуро глядела на площадку. Ожидала свою соперницу.

Я посмотрел на девушку. Она крупнее и тяжелее Нины. Против нее могут выставить какую-нибудь кобылу.

— Значит так, — я подошел к Оксане. — Если будет сильнее тебя, заходи на ближнюю дистанцию. Работай локтями. И коленями. Как я учил. Поняла?

Оксана задумалась. Пришлось схватить ее за плечи. Встряхнуть.

— Ты меня слышишь? Поняла, что я сказал?

Девушка кивнула. Указала на татами.

— Ну да. Поняла, конечно. С такой бабищей только коленями и локтями можно справиться.

Я оглянулся. Ого. Это не кобыла. Это буйволиха.

Огромная девка. С широкими бедрами. Темноволосая. Тяжелая. Под два метра ростом. Грубая и неоттесанная. Руки, как у мужика. Ногти неухоженные. Не то, что у Оксаны.

— Послушай, это что за бой-баба? — я всерьез встревожился. — Хочешь, я попрошу замены? Она явно крупнее тебя. Я так просто не оставлю. Я…

Оксана похлопала меня по плечу.

— Я справлюсь, Витя. Справлюсь.

И спокойно пошла на татами. Глядя на нее, я тоже успокоился. Ладно.

Оксана во всем отличница. И даже в карате. Посмотрим, как пробьется.

Соперница Оксаны тоже не волновалась. Безразлично посмотрела на мою ученицу.

Лицо, как у коровы. Кулаки здоровенные. Как две колотушки. Понадобится, и с парнем справится. Без труда.

Соблюдение всех ритуалов. Поклоны и крики. Девушки встали друг против друга. Оксана приняла изящную стойку некоаши дачи.

Защитная позиция. Вес тела назад. Передняя нога согнута. Руки перед собой. Ладонями вперед. Похожа на крадущуюся кошку. Перемещение приставным шагом.

Для Оксаны стойка очень подходила. Подчеркивала ее грацию. И великолепную фигуру.

Хотя я всегда критиковал эту позу. Не нравится, что слишком неустойчивая. Из нее трудно атаковать. И защищаться тоже. Короче говоря, нерационально.

Вот сейчас посмотрим. Оксана поймет, что ее стойка не подходит.

Зато ее противница встала в обычную стойку. Высокую дзенкуцу дачи. Руки подняла вверх. Стояла, ждала сигнала к бою.

— Хаджиме! — крикнул рефери.

Оксана застыла на месте. Тогда соперница пошла к ней. И без затей ударила ногой.

Бах. Оксана пыталась отбиться. Но удар слишком сильный. С таким же успехом можно попробовать отбиться от БТР. Тут же моя ученица отлетела назад.

— Юкко! — тут же обозначил рефери. — Потеря балла.

Оксана вскочила. Снова встала в некоаши дачи. Вот дура. Проиграет же сейчас.

Противница снова пошла вперед. Оксана не стала ждать. Молниеносно ударила ногой. Еще и с громким криком.

— Киай!

Попала в грудь соперницы. Но та даже не шелохнулась. Наоборот, ответила новым ударом.

Бабах. Снова мае гери в корпус. Оксана опять отлетела назад. Чуть не укатилась с татами.

— Ваза ари! — тут же сказал рефери. — Два очка!

Да что же это такое! Моя ученица проиграет всухую? Вы издеваетесь, что ли?

— Давай, Оксана, работай! — закричал я. — Помни, что я тебе сказал.

Оксана встала на четвереньки. Гневно хлопнула ладонью по мату.

Вскочила на ноги. Снова выставила руки вперед. Опять встала в своей кошачьей стойке. До чего же упрямая.

Ее соперница снова пошла вперед. Вокруг шли поединки. Сражались другие девушки. И парни тоже.

Крики наполнили зал. Поднялись к потолку.

— Киай! — голос Оксаны зазвенел в воздухе.

Она снова ударила ногой. Йоко гери в голову противницы. У Оксаны отличная растяжка. И соперница не ожидала такого нападения.

Поэтому удар прошел через защиту. И остановил напор экскаваторши.

Оксана продолжила атаку. Чуточку присела. Ушла вбок. И ударила коленом. Другой ногой. В живот противницы. В выпирающий живот.

— Киай! — снова завизжала Оксана. Очень громко. Все зрители посмотрели в ее сторону.

Тоже хорошо. Та как раз подняла руки. Чтобы защитить голову. От хидза гери в живот опустила обратно. Но уже поздно.

Оксана снова развернулась. Пробила локтем в голову соперницы. И та пошатнулась. Хотя любая другая давно свалилась бы. Что за мощная девка.

— Юкко! — сказал рефери.

Оксана отошла. Ее противница быстро очухалась. Безразличное выражение лица сменилось гримасой ярости. Наконец-то. Разозлилась.

— Хаджиме! — скомандовал рефери.

И почти соперница пошла вперед. Тогда Оксана выбросила ногу вперед. И тут же нанесла удар другой ногой. Со всего маху.

— Киай! — снова крикнула девушка.

Противница отбила удар. Свирепо и сильно. Девушки очутились рядом. И тогда Оксана начала рубить локтями.

И боковые удары. И снизу вверх. Каждый раз истошно кричала:

— Киай! — причем очень быстро. Потому что, удары локтем чертовски молниеносные. — Киай, киай!

Почти каждый удар попал в цель. Противница пыталась задеть Оксану. Но та ловко уклонялась. Еще и защищалась.

Под конец ушла от очень сильного бокового удара. Схватила противницу за воротник каратеги. Придвинула к себе. И саданула коленом в живот.

— Бу-у-ух! — простонала соперница. Откатилась назад. И завалилась на маты. Боком.

Глава 15 Снова рубилово

Хм, а Оксана очень эмоциональная. После объявления победы она вскинула руки. Подпрыгнула вверх. Яростно и весело взмахнула кулаком.

— Киай!

Ох ты, как развезло девушку. Длинные волосы разметались в воздухе. Гибкая и стройная фигура изящно изогнулась. Приземлилась на маты.

— Пройдите с татами, — напомнил рефери.

Первым делом девушку встретил Голенищев. Обрадовался, поцеловал в губы. Приподнял.

— Молодец, милая! Я знал, что ты сможешь. Я верил в тебя.

Я видел, как Кораблин смотрит на них. Вроде спокойно. Но с напряжением во взгляде. Ладно, кажется держится. Тем более, что сейчас его время. Для выступления.

После Егора девушка подбежала ко мне. Тоже обняла. Расцеловала в щеки.

— Витенька, милый! Как же я рада. Наконец-то выиграла.

Я тоже рад. Оксана гламурная девчонка. Такие в двадцать первом веке ходят с длинными гелевыми ногтями и накладными ресницами. С телефоном последней модели. И постят фоточки в соцсети.

А эта девушка почему-то зацепилась за карате. Увлеклась не на шутку. И вот первые плоды. Ее тренировок у меня.

— Ты молодец, Оксана, — сказал я. — В первую очередь, это твоя заслуга.

Девушка отошла вместе с Егором и Ниной. Решили обсудить, как все прошло. А я подозвал Артема.

Он попрыгал на месте. Размялся. Я видел, как парень страдает.

Надеялся, что Оксана останется. Посмотрит на его бой. И пожелает ему удачи. Но девушка уже ушла. Вышла из зала. На перерыв. Наверное, в буфет.

— Ты как? — спросил я. — Готов?

Артем сердито глянул на меня. Кивнул.

— Готов. Хватит сомневаться, — буркнул он. — Когда объявят?

Хорошо. Очень хорошо. Лучше разозлиться. Чем плакать от того, что девушка оставила. И даже не посмотрела на его бой.

— Скоро, очень скоро, — я похлопал Кораблина по плечу. — Давай, удачи!

Он кивнул. Отошел к татами. Мы подождали, когда объявят победителей. И когда пройдет небольшая пауза. Перед новым кругом участников.

Все это время Антон прыгал на месте. Как боксер перед боем. Он выглядел иначе. Более уверенный в себе. И жесткий. Злой.

Неужели смог трансформировать грусть и боль? Превратить в спортивный азарт. Есть такое в боевых искусствах.

Можно давать выход гневу. И работать с еще большим азартом. Надо только уметь преображать эмоции.

— Кораблин Артем из «Дом леса и водопада»! — крикнул ведущий. — На татами. Выход!

Артем быстро выбежал на маты. Голова низко опущена. Даже не взглянул на протвиника. А надо бы.

Это был мой старый знакомый. Коля Черных. Великолепный каратека. Который смог меня побить. До того, как я начал тренироваться в лесу.

Эх, он сейчас уделает Артема. Мой ученик слишком слаб. Для него. Что делать? Бой уже не остановить.

Бойцы уже поклонились. Всем. В том числе, и друг другу. Артем ничего не подозревал.

А вот Черных уже улыбнулся. Увидел меня. И поглядел на Артема. Провел пальцем по горлу. Мол, убью твоего сосунка.

Вот дерьмо. Мне осталось молиться. Всем богам и духам карате. Великий Гитин Фунакоси. Основатель карате. Спаси моего ученика.

— Хаджиме! — рявкнул старший судья.

Все в зале начали поединки. Бросились друг на друга.

Черных не торопится. Лицо бесстрастное. Как у робота. Я помню. Что он умеет проникать в мозги противника. И взламывать их.

Зато Артем идет вперед. Руки подняты вверх. На уровень лица. Сжаты в кулаки. Ноги почти прямые. Как у аиста. Высокая стойка. Как у боксера.

Хлобысть! Артем наносит быстрый и хлесткий удар ногой. Маваши гери. По корпусу.

Черных спокойно отбивается. Предплечьем. Артем бьет другой ногой. С подшагом вперед. Опять маваши гери. Даже больше похоже на сайд кик. Из кикбоксинга.

Не мой стиль. Поднимает ногу. Сгибает в колене. Резко выталкивает голень прямо. Бедро защищает пах.

Удар идет строго по горизонтали. Прямо. Внешней стороной стопы.

Стопы у него перевязаны, кстати. Бинтами. Я только сейчас замечаю.

— Вусс! — выдыхает Артем с каждым ударом.

Черных легко отбивает и второй удар. И бьет уже сам.

Тоже маваши гери. Быстрый и сильный. Артем отбивает. И снова бьет сам. Мае гери. Тоже жесткий.

И чудо. Он пробивает защиту Черных. Потому что выходит неожиданно. Противник не готов. Он коричневый пояс. И не ожидает подвоха от оранжевого.

Но Артем работает очень прилично. На уровне мастера. Удары жесткие и сильные. Бескомпромиссные. Не боится проиграть.

— Вусс! — злобно шипит Кораблин.

И Черных летит назад. Лицо изумленное. Я и сам, наверное, удивлен не меньше.

— Юкко! — ревет рефери. Он мощный, здоровенный мужик. Шея толстая. Уши в трубочку. Наверное, выходец из борцов. — Балл у Кораблина.

Артем снова опускает голову. Прыгает на месте. Трясет кистями. Расслабляется.

Молоток. Какой молоток. Не впал в эйфорию. Держит контроль над собой. И двигается, как боксер. Как кикбоксер.

Неужели прочитал какую-то книгу? Или увидел фильм? Но это невозможно. Кикбоксинг появится только через десятилетие. И то сначала на Западе. И только потом в СССР.

— Щас тебе будет балл. Я тебя в рот #бал, — нецензурно ругается Черных. Но в рифму. Встает. И выставляет руки перед собой.

Кораблин смотрит на него. Лицо хмурое и мрачное.

Да, он сумел справиться с эмоциями. С негативом. И вылить их на противника. И еще продолжает прыгать на месте. Кулаки перед лицом.

— Хаджиме! — снова орет рефери. — Работайте!

Черных идет вперед. На Артема. Лицо злое. И теперь он атакует. Первым. Снова маваши гери.

Я рассчитывал, что Артем уйдет. Или блокнет удар. Но он просто прикрывается. Плечом. И чуток проходит вперед.

Черных лупит другой ногой. Тоже маваши гери. Артем снова прикрывается. И опять идет вперед. Что он задумал?

Только вот Черных не маленький мальчик. Он видит, что атаки не прокатывают. Наносит вроде третий удар. Снова маваши гери.

Кораблин опять прикрывается. Кажется, он хочет контратаковать коленом. И для этого подбирается вплотную. Опасная затея. В бою с Черных.

Потому что тот вовсе не бьет маваши. Он бьет йоко гери. Для этогт внезапно меняет направление.

И удар проходит. Потому что тоже внезапный. Прямо в грудь Кораблина. Вернее, в солнечное сплетение.

— Хех! — выдыхает мой ученик. И отлетает назад.

Корчится на матах. Сзади на стене огромные красные плакаты. Желтыми буквами. «Спорт у нас — достояние масс!» и «Динамовцы, боритесь за новые достижения в спорте!».

— Вставай, Тема! — я сам не заметил, что ору, как сумасшедший. — Вставай, не смей валяться!

Удар силен. По себе знаю. Черных мастер. Он только что доказал это.

Но Артем тоже не промах. Он встает с матов. Трет грудь. И поднимает кулаки.

— Юкко в пользу Черных! — объявляет рефери.

Вот дерьмо. Давай, Тема. Держись там.

Кораблин снова начинает прыгать. Взад-вперед. Где он этому научился? У боксеров, что ли?

Черных опять идет вперед. Хочет развить успех. И добить моего ученика. Осторожнее, Тема.

Кораблин продолжает прыгать. Лицо снова хмурое. Черных опять подходит. И атакует йоко гери.

На мгновение мне кажется, что Артем пропустил удар. Нога Черных погружается в живот Артема.

Но он уходит назад. Вернее, отпрыгивает. И Черных промахивается.

Впрочем, тут же идет дальше. Снова йоко гери. Опять в живот Артема. Мой ученик отбивает удар.

И вместо того, чтобы отпрыгнуть. Подходит ближе. И пробивает стремительный круговой удар ногой.

Опять же маваши гери. Но все равно слишком прямолинейный. Как у кикбоксеров.

Бьет не стопой. А голенью. Из-за того, что находится слишком близко.

И попадает в голову Черных. Вбок. Бабах! Как будто взрывается граната. Хай кик. Самый мощный из всех, что я видел.

Черных валится на маты. На лице уже нет изумления. Вообще ничего. Там сонное выражение. Глаза закрыты. Потому что Коля в отключке.

— Иппон! — орет рефери. Какой же он эмоциональный. Как будто комментирует матч ММА. — Победа Кораблина!

Я выдыхаю воздух. Ладони нестерпимо болят. Смотрю на руки. Оказывается, я сжал кулаки. Ногтями впился в ладони. Чуть ли не до крови. От напряжения.

На татами поклоны. Рефери, судьям и зрителям. Артем громко крикнул: «Осу!». Снова подпрыгнул.

Но не поклонился поверженному противнику. И сбежал с матов. Подошел ко мне.

— Дай я тебя обниму! — я раскрыл объятия. — Ты знаешь, с кем ты сейчас справился? Это чертовски опасный тип. В прошлый раз он…

Артем уклонился от объятий. Поклонился мне.

— Спасибо, сенсей, — и повернулся, чтобы уйти.

Я замолчал. Но ненадолго. Сказал ему в спину:

— Что у тебя со ступнями?

Артем повернулся. Посмотрел на ноги. Наклонился. Снял со стопы бинт.

Черт подери. Он показал ногу, покрытую черными синяками. Голень тоже не лучше.

— Последние три дня я спал по час-два в сутки, — глухо сказал Кораблин. — Все остальное время пробивал удары ногой. По бревну. В боксерском зале. Там меня все считали за идиота. Но потом один тренер показал, как двигаться. В боксе. И я соединил передвижения. Из бокса. С ударами ногами. Из карате.

И создал кикбоксинг. Но, надеюсь, не ожесточился сердцем. Окончательно.

— Я тебе так скажу, Тема, — сказал я искренне. — Ты гений. Когда-нибудь ты поблагодаришь судьбу. За то, что она так обошлась с тобой.

Артем презрительно усмехнулся. И пошел прочь. Я поглядел ему вслед.

— Мда, гений чуток зарвался, — заметил Смелов рядом. — Но Черных он вырубил потрясно. Согласен.

Бурный что-то проворчал под нос. А Гончаров добавил:

— Ничего, он очухается. Это проходит. Время лечит.

Я поглядел на Куприянова.

— Готовься. Ты следующий.

Тот кивнул. Пухлое лицо осветилось улыбкой.

— Я сделаю все, чтобы наша цепь побед не прервалась.

Молодец. Хвалю. Отличный энтузиазм.

— К черту победы, — ответил я. — Освободи себя. От стремления к победе. Просто дерись. И все. На пределе возможностей. Это все, что нужно. От тебя.

Куприянов кивнул. Пошел, сел в сторонку. Прямо на пол. Колени врозь. Пятки вместе. Глаза закрыл. И погрузился в мисоги.

Отлично. Мне и самому не мешает. После боя Кораблина. Я опять заметил это за собой.

То, что переживаю за учеников. Больше, чем за себя.

Вскоре пошел новый круг. Зрители кричали на трибунах. Их разговоры уже шли несмолкаемым шумом. На фоне турнира. Как птичий галдеж.

Каратисты встали на татами. Поклонились друг другу. Куприянов улыбался противнику. Оранжевому поясу.

Я вспомнил одного такого же пухляка. Моего противника. Он тоже сладко лыбился. А потом стремительно напал. У Куприянова такой же стиль. Надеюсь, он справится.

— Хаджиме! — негромко говорит рефери.

Он теперь другой. Интеллигентный. В очках. И бойцы у него другие. Противник Куприянова тоже улыбается.

Он высокий и стройный. Но не тощий. И не качок. Нормальный такой парень. Я его не знаю. Вроде адекватный.

Он идет навстречу моему ученику. Но Митя срывается вперед. Как и привык.

Работает очень быстро. Колобок с мелькающими руками и ногами.

Сначала финты. Длинные и высокие. Как будто прямые удары в голову. Сэйкэн цуки. Раз, два, три!

Противник пугается. Ставит блоки. И зря. Митя тут же пробивает по низу.

Не просто по первому этажу. А по подвалу. Он выстреливает лоу кик. По ведущей ноге противника. Цепляет своей.

Полуудар, полуподсечка.

Противник теряет равновесие. И открывает корпус. Бах, бах. Куприянов тут же пробивает двумя ударами.

Уже боковыми. Маваши цуки. В грудь. И в ребра. Под конец добавляет маваши гери. Чисто на закуску.

Противник отшатывается. На месте Куприянова я бы продолжил атаку. Но Митя отходит. Руки держит перед собой.

Впрочем, очко он зарабатывает.

— Балл в пользу желтого пояса! — провозглашает рефери.

Противник уже не лыбится. Ни к чему. Он уже понял, что Митя не так прост. И настороженно следит за каждым движением. Моего ученика.

— Продолжайте, — этот рефери говорит тихо. Но звучно. И отчетливо. Слышно каждое слово. Несмотря на крики с трибун. — Вперед!

Куприянов снова срывается с места. Как мячик. Подскакивает вперед. И опять работает руками.

Сначала финты. Типа стремится пробить маваши цуки. Потом разворачивается. И рубит маваши гери. Потом другой ногой.

Все делает чертовски быстро. Его противник растерян. Он не ожидает такого темпа. Молодец Куприянов.

Только не слишком ли он торопится? Надо сказать ему. Когда-нибудь ему попадется опытный и хладнокровный боец.

Он парирует все быстрые атаки. И пойдет в контрнаступление. Неожиданное для Мити. И разом сломает его.

Надо будет как-нибудь поговорить с Куприяновым об этом. Потом. После турнира.

Противник пятится назад. Куприянов обрабатывает его ударами ног. Маваши гери. Йоко гери. Теперь мае гери.

И еще по два быстрых прямых кулаками. В промежутках. Чтобы соперник не скучал.

Рефери хочет остановить бой. На секунду. Куприянов зарабатывает еще одно очко.

И тут противник Мити проводит удар в лицо. Длинной рукой. Почти с отчаяния. Чтобы отбиться от вихря ударов. Хоть как-то остановить.

И Куприянов натыкается на этот удар. Слишком он разогрелся. И забыл про защиту. Во время атаки.

Бабах! Куприянов валится назад. Вернее, отстаивает. Мячик получает по лбу.

— Балл у обеих сторон! — говорит рефери. — Я не успел объявить. Ваза ари у Куприянова. Юкко у Плетнева. Как там вы? Готовы продолжать?

Куприянов кивает. Он быстро восстанавливается. Вскакивает с места. Мячик опять в строю. Подпрыгивает к противнику.

Теперь работает ногами. Быстрые удары. По разным этажам. И в промежутках финты руками. Чтобы противник помнил. Что здесь не курорт.

Под конец ускоряется. Против такой тактики его соперник теряется. Плетнев ничего не может противопоставить.

А Куприянов уже обрабатывает его голову. Даже проводит удар ногой с разворота. Уширо ура маваши. Но, к счастью для Плетнева, промахивается.

— Ямэ! — приказывает рефери. — В центр!

Плетнев почти сошел с татами. Под напором Куприянова. Поэтому бойцов снова ставят в середину.

Ребята дожидаются нового сигнала. И после этого Куприянов снова прыгает. На соперника. Опять начинает с ударов ногами.

Хочет пробить маваши гери. Но слишком торопится. И попадает в ловушку.

Плетнев бьет йоко гери. Почти не прячет намерений. Но Куприянов чересчур разогнался. И не успевает притормозить.

Бамц! Пятка противника въезжает Мите в живот. Ох, какой болючий удар. Я как будто ощущаю его на себе.

— У-у-ух! — Куприянов выплевывает воздух.

Улетает назад. Откатывается на маты. Скользит по ним. Не может встать. Держится за живот.

Это что, нокаут? Да вы издеваетесь?

Рефери уже рядом. Проверяет, может ли Митя продолжить бой.

Я не слышу, что он говорит. Из-за шума с трибун. Но догадываюсь. По движению губ.

— Ты как? Встанешь?

Пухлое лицо Куприянова искажено от боли. Но он все равно давит лыбу. Даже через боль. Вот ведь потешный пухляш.

— Встану!

И поднимается. Через силу. Чисто на морально-волевых. Молодчина.

Плетнев растерян. Смотрит на Митю. Его тренер орет:

— Мочи его! Он уже все! Ты можешь взять его! Даже просто по очкам! Давай!

Ага, разбежался. Но Плетнев верит. Своему наставнику. Идет на Митю. Как только рефери говорит:

— Хаджиме!

Митя больше не улыбается. Еле стоит на ногах. Даже шатается. Вот паскудство. Он сейчас свалится. Даже от толчка пальцем.

Плетнев снова атакует. Йоко гери. Уже даже не прикрывается. Уверен, гад, в победе.

И Куприянов быстро уходит. В сторону. Я не ожидаю от него такой прыти. Он скачет, как кот. Большой ловкий кот. Круглый от обжорства. В сторону.

Еще и успевает хлопнуть ладонью. По ноге противника. Отбить удар.

А потом снова начинает бешеный танец. Только уже руками. Очень близко к врагу.

Только теперь я понимаю. Он притворялся. Что сбит с толку. И еле стоит.

Тактическая уловка. Я же говорю, молодчина. Даже меня обманул.

Бамц, бамц, бамц. Плетнев пропускает пару ударов. Но все еще стоит. Прикрывается руками.

Потом пробивает йоко гери. Почти наугад. Хочет снова повторить свой трюк.

Но куда там. Куприянов этого и ждет. Снова уходит в сторону.

И бьет ушира ура маваши. Удар ногой с разворота. Как и хотел до этого.

На этот раз получается. Теперь его пятка влетает Плетневу в грудь. И противник отлетает назад. А потом лежит на мате. И не может встать.

— Победа присуждается Куприянову! — говорит рефери. — Из школы «Дом леса и водопада».

Глава 16 Беспощадная схватка

После Куприянова настал черед Гончарова. Вообще-то, я не беспокоился за него. Посмотрим.

Петя сильный боец. Несмотря на малый опыт. У него чертовски сильные удары. По тяжести могут соревноваться с тумаками Бурного. Или моими.

Но их еще надо уметь применять. Если будет боец его уровня — ничего страшного. Петя его уделает. Влегкую.

А вот с опытным может сломать клыки. Потому что тот переиграет его. Тактически.

Потому что сила ударов не всегда равна победе.

— Еще один круг. И перерыв, — сообщил мне один из организаторов. — Людям надо отдохнуть. Судьям тоже. Уже обеденное время.

Я посмотрел на часы. Да, есть такое. Уже полдень. Последний круг. И потом отдых.

— Ну, давай, Петя, — я похлопал Гончарова по плечу. — Разделай неприятеля. На кусочки. А потом пойдем обедать. После обеда другие будут драться.

Гончаров кивнул.

— Сделаем, как надо, сенсей.

Мы подождали, пока закончатся, все бои этого круга. Гончаров разминался в сторонке. Бой с тенью. Отработка ударов. Руками и ногами. В воздух.

Тем более, что у Пети и так проблема с быстротой. Он бьет сильно, но медленно. Поэтому часто не успевал угнаться за Куприяновым. У того другая проблема. Противоположная.

Наконец, все бои прошли. Ведущий начал называть фамилии новых участников.

— Гончаров из «Дома леса и водопада». Против Заводчикова Аркадия из «Бушующего урагана».

О как. Даже ураган здесь. Ну, посмотрим, как его можно укротить. И сделать безвредным ветерком.

Гончаров резко выдохнул воздух. Кивнул мне. И отправился на татами.

Выглядел вроде спокойно. Только синяки на лице остались. После недавних стычек. С отчимом.

Надо узнать. Как он там, кстати? Перестал быковать?

Как обычно, стойки фудо дачи. Лицом к судьям. Рефери дожидается, когда все участники застынут в стойках. Всего круга.

Потом громкая команда:

— Поклоны! Шомэн!

Участники кланяются судьям. Выдыхают: «Осу!»

— Сушин!

Бойцы поворачиваются. Кланяются рефери. Снова «Осу!»

— Отогай!

Теперь участники разворачиваются друг к другу. Тоже кланяются.

Противник Гончарова не выглядит грозным. Чуть ниже. Более тощий. Руки и ноги такой же длины.

Выражение лица ничем не выдающееся. Простой парень. Волосы густые и беспорядочные.

Оранжевый пояс. Поклон делает усердно. Выглядит доброжелательно. Кажется, это будет увеселительный бой. Тренировочный.

Хотя, кто знает. Не надо расслабляться. Раньше времени.

Гончаров встает в обычную естественную стойку. Его противник в киба дачи. Рефери глядит. Готовы ли оба. Ждет команды от судьи.

Все участники застывают в боевых стойках. Ждут.

Даже зрители умолкают. Ждут. В зале на секунду воцаряется звенящая тишина.

— Хаджиме! — орет главный судья. Вообще-то, это должен командовать рефери. Но у нас свои правила. И старт в начале круга дает судья. — Начали!

Каратисты тут же бросаются в бой. Со стороны выглядит красиво.

Но я наблюдаю не за эстетикой. А за своим учеником.

Гончаров медленно идет вперед. Заводчиков движется гораздо быстрее.

Подлетает. И тут же бьет ногой. Начинает с маваши гери. Гончаров уклоняется. И принимает удар на плечо.

Заводчиков чуть отходит. И снова пробивает маваши гери. Той же ногой. Уже посильнее. Видит, что Гончаров стоит на месте.

И снова Петя принимает на плечо. Но когда Заводчиков отводит ногу, Гончаров тут же контратакует.

Бабах! Мощный мае гери. Заводчиков поднимает руки. Для защиты. Но пятка Пети проходит сквозь блок. Влегкую. И врезается в грудь противника.

Он тут же падает назад. Не выдерживает.

— Юкко, — рефери поднимает ладонь. Указывает на Петю. — В пользу Гончарова.

Так, если продолжить в том же духе, победа в кармане. Гончарову попался ягненок.

Он стоит, ждет, пока соперник поднимется. Тот встает. Поправляет ги. Завязывает пояс. И снова поднимает руки.

Гончаров замер на месте. Опять ждет. До контратаки. Но противник тоже осторожничает.

Подходит потихоньку. Понимает, что Петю голыми руками не взять. Только ломом.

— Зокко! — рычит рефери. — Вперед! Продолжайте бой!

Гончаров не реагирует. Все также стоит на месте. Его не сбить таким пустяком.

Зато его противник слушается. Он тоже впервые на соревнованиях. Но чувствует себя неуверенно.

Идет ближе. Сокращает дистанцию. И опять рубит маваши гери.

Да что же тебя замкнуло на этом ударе? Надо атаковать разными способами. Чтобы противник не знал. Что будет дальше.

Гончаров опять отбивает плечом. Уже привычно. Хочет ответить мае гери. Но Заводчиков внезапно продолжает атаку.

Уже по-другому. Он подходит вплотную. Атакует кулаками. Тоже боковые. Маваши цуки. В голову.

В отличие от ног, руками он работает лучше. Гончаров чуток в замешательстве.

Но моя выучка берет свое. Он отбивается. Уводит голову назад. И одновременно пробивает мае гери. Чтобы отпихнуть противника. Сбить его атаку.

Выходит неплохо. Заводчиков слишком увлекается. Атакой руками. И пропускает удар снизу.

Ну как же так? Кто там у тебя тренер в «Бушующем урагане»? Неужели не научил держать оборону.

— Ваза ари! — кричит рефери. — Второй балл в пользу Гончарова!

Он ждет, пока Заводчиков очухается. Тот не упал. Но удар в живот ощутимый.

Я-то знаю. Гончаров бьет мае гери, как носорог рогом. Может разбить все ребра.

Поэтому Заводчиков ходит по кругу. Успокаивается. Снова поправляет куртку каратеги. Наконец, поворачивается к Гончарову.

Я уже расслабляюсь. Этот парень явно не соперник Пете. Сейчас мой ученик добьет его. Контрольный в голову.

Гончаров оправдывает надежды. Как только рефери командует: «Хаджиме!», он идет вперед. На противника. Уже сам. Поскорее закончить поединок.

Заводчиков отчаянно атакует. Сразу руками. Больше не надеется на ноги. Гончаров готов. Отбивает удары. Имитирует удар ногой снизу. Ждет, когда Заводчиков отреагирует.

И тоже бьет кулаком. Сэйкэн цуки. Пробивает длинный тяжелый удар.

Руки у него тоже страшное оружие. Он ведь упорно тренируется на деревьях и камнях. На кирпичах. И я никому не советую попадать под его удар.

Заводчиков пытается отбиться. Но бесполезно. Гончаров атакует связкой. Правой, левой, снова правой. По разным этажам.

Последним ударом укладывает противника на маты.

— Иппон! — провозглашает рефери. — Победа Гончарова.

Петя спокойно кланяется. Все также, как и вначале. Судьям, рефери, противнику. Почему-то я не удивлен его победе. Нисколько.

Пока я ждал возвращения ученика с татами, кто-то хлопнул меня по плечу. Я обернулся.

Это Щепкин. Улыбка уже не такая широкая. Как в начале соревнований.

— Ты чего делаешь, Витя? — спросил он. — С ума сошел, что ли? Как так?

Я сначала не понял.

— Твои парни еще ни разу не проиграли, — продолжил Щепкин. — Что за дьявольщина? Ты какой-то заговор волшебный знаешь? Который делает их неуязвимыми. Поделись, а? По-дружески.

Ага, теперь понятно.

— Это колдовское зелье, — ответил я. — Старинный бабушкин рецепт. Я что, дурак, чтобы рассказывать?

Щепкин сокрушенно покачал головой. Посмотрел на Бурного и Смелова.

— Вот же какой. Обижаешь. Не ценишь старых друзей. Ты насчет чемпионата мира не забыл?

Я ткнул в него пальцем.

— Игорь Станиславович. Все договоренности в силе. Я же сказал.

Щепкин успокоился. Показал большим пальцем за спину.

— По жеребьевке Смелов с Мельниковым будет драться. Видел? Как там получится, а?

А что тут скажешь? Это карате. Тут нет места эмоциям. Без разницы, кто на татами. Друг, брат, сват. Главное, победа.

— Пусть победит сильнейший, — ответил я.

Щепкин закатил глаза. И ушел. Я посмотрел на Гончарова. Тот скромно стоял рядом.

— Поздравляю. Ты сделал его. Только не расслабляйся. Следующий может быть гораздо сильнее.

Поскольку Гончаров вырубил противника одним из первых, у нас больше времени. Чем у других команд.

Всей гурьбой мы отправились обедать. Все на месте. Кроме Кораблина.

— Ты не видел Артема? —спросил я у Крылова. Когда тот покачал головой, повысил голос: — Кто видел Артема? После обеда ему снова выступать. Он домой не ушел, надеюсь?

Мы вышли из зала. По широкому коридору ходили люди. В основном, зрители.

Все мы так и остались в ги. Поэтому люди с интересом осматривали нас.

— Где тут перекусить? — спросил я. — Вы пока что хорошо выступаете. Поэтому обед за мой счет.

Ребята обрадованно зашумели. Мы выбрались из коридора. Прошли мимо выхода. Увидели лестницу на второй этаж. И табличку с надписью «Буфет».

Всюду круглые столики. С единственной длинной ножкой. Под столешней крючки. Чтобы повесить сумку.

Зона самообслуживания. На каждом столике уксус, горчица, соль-перец.

Люди стояли вокруг столиков. Кушали и пили. Общались. Помимо наших соревнований, сейчас проходили и другие. Волейбол, бег с препятствиями. Тяжелая атлетика. Борьба. Стадион огромный.

Парни мигом набрали пельменей со сметаной. Чебуреков и лимонада.

Оксана и Нина вместе со всеми жевали советский фастфуд. Да и я не жаловался на аппетит.

— Сейчас за полчаса выступят оставшиеся, — сказал я. Проглотил свою порцию. — Потом все пойдет по новому кругу. А теперь смотрите, какие ошибки вы допустили.

В буфет зашли другие участники турнира. Тоже в каратеги. Другие спортсмены разглядывали каратистов.

Я объяснил, где видел проколы. Указал, как делать не надо. Ребята и девчата кивали. Слушали внимательно.

— Я каждый раз удивляюсь, — сказала Оксана. — Как ты ты, Витя, вдруг смог так разогнаться? Вроде обычный парень был. А тут на тебе.

Настоящую причину я объяснять не стал.

— Захотел, и все тут, — ответил я. — Главное — желание. Все остальное приложится.

После обеда мы вернулись в зал. В запасе еще полчаса.

— Готовьтесь, — сказал я Голенищеву и Крылову. — Скорее всего, будете выступать одновременно. А вы, найдите мне, наконец, Кораблина.

Голенищев и Крылов начали разминаться. Я остановил их. Только недавно обедали, зачем напрягаться? Усадил медитировать.

Остальные ушли искать Артема. Я и сам уселся в сэйдза. На колени, глаза закрыты, руки на бедрах. Дыхание ровное. И глубокое.

Старался отвлечься от окружающей действительности. Крики и разговоры отошли на давний план. Пару раз меня толкнули. Кто-то проходил мимо. Но я уже расслабился.

Сознание, как спокойный пруд. Никакие мысли не взбаламутят поверхность. Я наблюдаю за происходящим. Бесстрастно. Без эмоций.

— Эй, сенсей, вставай, — кто-то потряс меня за плечо. — Соревнования начинаются. Вернее, продолжаются.

Я открыл глаза. Передо мной стоял Артем. За ним Оксана. И Голенищев. И остальные ребята.

— Участники турнира, просим приготовиться, — объявил ведущий. — Выходят следующие бойцы: Сыроедов, Кузнецов, Борисов…

Он перечислял фамилии и названия школ. Я поднялся с колен. И услышал:

— Голенищев и Крылов из «Дома леса и водопада». Против Косарева и Буянова из «Черного волка».

Ого, вот это да. Наши старые знакомые. Правда, фамилии новые. Это что же, новенькие? Сейчас посмотрим. Кто у них там появился.

— Ты слышал, сенсей? — Куприянов подскочил ко мне. — Там парни из «Черного волка».

Я направился к татами. Поглядеть поближе.

— Ну и что? Мы их всегда били. И сейчас побьем.

Голенищев и Крылов шли за мной. Перед тем, как выйти на татами, Егор поцеловал Оксану. Кораблин молча наблюдал за этим. Спокойно.

— Я превращу его в котлету, — пообещал Голенищев девушке. — Ради тебя. Эту победу я…

Я схватил его за локоть. Дернул в сторону. Притянул к себе.

— Ты о чем таком болтаешь, придурок? Какую победу? Вообще размяк от любви, Ромео? Сначала сразиться, а потом похваляйся.

Егор угрюмо молчал. Взгляд опустил. Уставился в пол.

Но я должен привести его в чувство. Иначе проиграет.

— Смотри на меня, — я снова тряхнул его. — В глаза мне. Я тебе еще раз говорю. Забудь о бабах. Слишком много чувств превращают мужчину в слабака. Отбирают силы. Соберись. Возьми себя в кулак. И готовься к бою. А не к прогулке на яхте.

Голенищев молчал. Я отпустил его.

— Извини, Егор, но я должен был сказать тебе это. Ты мой ученик. И я хочу, чтобы ты выиграл. А не проиграл.

Голенищев кивнул. Поправил куртку ги. И отправился на татами. Крылов уже давно вышел. Встал на свое место.

Я встал и сложил руки на груди. Оксана стояла рядом.

— С чего это ты взял, что чувства ослабляют мужчину? — проворчала девушка.

Но я не стал отвечать. Потому что на татами готовились к поединкам. Кланялись. И ждали сигнала от судьи.

Вскоре судья скомандовал:

— Хаджиме!

И бойцы тут же нападают друг на друга. Перво-наперво я смотрю на Голенищева. Он внушает больше сомнений.

Ему достается примерно равный противник. Косарев Михаил. Зеленый пояс. Тоже высокий, как и Егор.

Сильный, атлетически сложенный. Голову держит высоко. Взгляд ясный и настороженный. И еще он громко кричит «Хэ!». После каждого удара.

Косарев нападает первым. Егор двигается медленнее. И небрежно.

А вот противник шагает энергично. Широко, быстро, хватко. И бьет йоко гери.

Боковой удар ногой. Пяткой. Из дзенкуцу дачи. Если долбанет Голенищева, будет больно. Очень больно.

Но Егор не первый день на татами. Он выступал со мной в Ашхабаде. Поэтому он просто уходит в сторону.

Бьет по ноге противника. Одновременно. Предплечьем. Несильно, но больно.

Хм, движется он отлично. Как заправский танцор. Изящно и грациозно. Молодец. Мастерство не пропьешь.

Косарев чуть морщится от боли. Уходит в сторону. Голенищев контратакует его. Кулаком в лицо.

Быстрый маваши цуки. На ходу. Чтобы жизнь не казалась медом.

Но Косарев тоже не новичок. Руки на месте. Защищают голову и шею. Он отбивается. И отходит в сторону.

Бойцы расходятся. С ничейным результатом. Прощупали друг друга. Поняли, что к чему.

Теперь они сверлят друг друга. Внимательными взглядами. Ждут атаки.

И снова Косарев срывается первым. Опять атакует ногой. На этот раз маваши гери.

Голенищев тоже меняет тактику. Не уходит. Блокирует удар. И бьет сам. Почти сразу. Мае гери. Все, как я учил.

Бьет хорошо. Так, что Косарев пропускает удар. И отлетает назад. Падает на маты. Лежит. Не может встать. Корчится.

— Юкко! — заявляет рефери.

Отлично. Егор поднимает руки. Думает, что это победа.

— Осторожно! — кричу я. Ладони складываю рупором. — Следи за противником.

Голенищев посылает Оксане воздушный поцелуй. Он больше не хмурится. Наоборот. Он улыбается. Счастливой улыбкой.

Сзади встает Косарев.

— Бойцы, приготовиться! — рявкает рефери. — Хаджиме!

Косарев стоит в уголочке. Голенищев идет к нему. Чтобы окончательно надрать задницу. Снова пробивает мае гери.

Все отлично. Этот удар должен добить Косарева. Но это не так.

Происходит наоборот. Михаил отбивает удар мощным отводящим движением. Рука идет по дуге. Сверху вниз.

Причем так сильно, что Голенищев разворачивается боком. По инерции. И тогда Косарев проводит контратаку. Бьет кулаком в лицо. Сэйкен цуки. Мощный и сильный.

И Голенищев тоже летит назад. Падает, как подрубленное дерево. Руки раскидывает в стороны. Рядом визжит Оксана.

— Держись! — ору я.

Сначала кажется, что Голенищев все. Сдулся. Песенка спета.

Рефери подходит. Чтобы проверить, как там боец. Но Голенищев еще не проиграл. Он переворачивается на бок. И встает.

Мы все радостно кричим. Даже Кораблин Артем. Рефери подходит к Егору. Спрашивает, как дела. Убеждается, что Голенищев может драться. И командует:

— Хаджиме!

Вокруг дерутся другие бойцы. Весь зал полон сражающихся парней. И зрители кричат, как сумасшедшие.

Косарев снова атакует. Он уверен, что теперь победит. И это действительно так. Голенищев явно с трудом стоит на ногах.

Но потом он замечает Оксану. Что-то шепчет. И когда Косарев сам атакует мае гери, находит силы отбиться.

Таз убирает назад. Выводит живот и пах из опасной зоны. Блокирует удар жесткой подставкой локтя.

Чуток приседает. Во время блока. И не только отбивается. Но и бьет локтем. По атакующей ноге соперника. Бьет мощно.

Получается отлично. Косарев отшатывается назад. Хромает. Не может наступить на ногу. Голенищев попал ему по голени.

Косарев валится на маты. И не может встать. Рефери ждет. Косарев пытается подняться. И не может.

— Иппон! — кричит рефери. — Победа Голенищева.

Оксана кричит так громко, что я чуть не оглох.

Глава 17 Яростные атаки

Праздновать победу Голенищева нет времени. В другом конце зала дрался Крылов. С опытным бойцом Буяновым.

Я отодвинул ликующую Оксану. Прошел мимо одного, второго, третьего татами. Где дрались другие участники турнира. Торопился. Чтобы успеть к развязке.

Вот и Крылов. Противник у него мощный, мускулистый, низкорослый. Голова большая. Похож на бойцовского пса. В двадцать первом веке наверняка выступал бы в смешанных единоборствах.

Когда я подошел, они уже вовсю рубились. Буянов атаковал мощно и яростно. Крылов отбивался.

У обоих куртки кимоно вылезли из-за пояса. От ударов. Татами плотно окружили ученики «Черного волка». Кричали во весь голос. Поддерживали своего бойца.

А наших нет. Бедняге Крылову приходится туго. Я подошел вплотную к татами. Отодвинул одного ученика из «Черного волка», второго.

Соперники не хотели тесниться. Оглянулись на меня. Узнали. Зашептались: «Это же Ермолов!». И только тогда отошли.

Я крикнул Крылову:

— Олег, работаем! Порви его на куски!

Ученики «Черного волка» разразились криками. Я увидел тренера. Он стоял и ухмылялся. Руки сложил на груди. Уверен, что Крылов проиграет.

Олег оглянулся. Увидел меня, приободрился. Вытер пот с лица. Повернулся к сопернику. Поднял ладони.

— Ну, давай, иди сюда! — закричал он. — Я тебе покажу! Что такое карате.

Буянова не надо упрашивать дважды. Черты лица у него тоже крупные.

Голову держал втянутой в плечи. Типа боксера. И атаковал тоже так. Подходил. Проводил связку.

Сначала удар правой ногой. Маваши. Потом рукой. Левый прямой. Сэйкэн цуки. Длинный удар через всю дистанцию. И тут же добивал правой рукой. Тоже боковой. Маваши цуки. И при этом оглушительно орал: «Киай!»

Тактика простая. Но эффективная. Особенно потому, что он хорошо держал оборону.

Вернее, не обращал внимания на удары Крылова. Которыми тот осыпал противника. Щедро. Но бесполезно.

Я помню эту технику. С прошлой жизни. А в этой почему-то совсем забыл.

Это наработка ударов по телу. Пробить себя наглухо. Приучить к боли. Чтобы не бояться атак противника. Вплоть до ударов в пах.

Я дал обещание заняться этими тренировками. Сразу после турнира.

Даже нет. Уже сегодня. После первого дня. Вспомню, как это делается. Одно дело — мощная атака.

Но и непробиваемая оборона тоже отличный козырь.

Вот и сейчас Крылов никак не мог пробить оборону противника. Хорошо, хоть блокировал его удары. Но одно очко наверняка уже потерял.

Отходил назад под напором противника. Плохо, очень плохо. Я сложил ладони ковшиком:

— Олег, работай быстро. Несильно, а быстро.

Крылов услышал. И тут же атаковал противника. Быстрыми короткими ударами. Ногами.

Это тоже его фишка. Мы с ним уже обсуждали. Крылов быстрый. Как и Куприянов. Удары слабые.

Поэтому я сразу сказал, уже давно:

— Олег, твоя тактика — это выиграть по очкам. Не нокаутом. Извини, но это так. На самом деле, это отличная стратегия. Ее придерживаются многие чемпионы по боксу. И что самое хорошее — то, что это безопасно. В нашем деле. Ты держишь противника на расстоянии. Бьешь его. Когда раскроется. Ищешь бреши в защите. Жалишь потихоньку. Как пчела. Не даешь атаковать. Понимаешь? Выигрываешь аккуратно. Холодной головой. И уменьшаешь риск травм. И у себя. И у противника.

Крылов тогда заартачился.

— Я не для того у тебя занимаюсь, — сказал он. — Чтобы выигрывать по очкам. Я хочу выбивать противника в аут. Укладывать спать. Видеть, как он валяется. На матах.

Какой кровожадный. Я ему тогда сказал:

— Попомни мои слова. Когда скажу, работай по очкам. Не гонись за нокаутом. А то сам его заработаешь.

И сейчас Крылов послушался. Моего совета. Отошел назад. Отдышался. И перестал лупить противника как попало. Без перерыва.

Усилил оборону. И атаковал реже. Но уже точно. Ловил противника на атаке. И делал контру.

На каждую атаку Буянова отвечал редко. Но метко. После удара правым боковым быстро раскрывался. И выстреливал прямым мае гери. Отталкивал противника назад. И снова закрывался.

— Юкко! — наконец, объявил рефери. Указал раскрытой ладонью в сторону Крылова. — Один балл в пользу бойца.

И так опять и опять. Буянов занервничал. Начал бить быстрее. Торопливее. Но это не помогло. Он попадал реже. А удары пропускал больше.

— Работай, Буянов, работай! — орал его тренер. — Что ты бьешь, как мешок? Сильнее! Бей сильнее.

Буянов послушался. Бил, скрипя зубами от злости. Но Крылов держал оборону. Видел, что с такой стратегией есть шанс. На выигрыш.

— Ваза ари! — вскоре объявил рефери. Указал на Крылова. — Еще балл. В пользу ученика Ермолова.

Буянов заработал еще сильнее. Он атаковал связками. Сначала ноги. Обязательно маваши. Иногда йоко гери. Пару раз даже с разворота.

Потом руки. Обязательно боковые. Только пару раз прямые. Откуда такая любовь к боковым? Крылов быстро заметил эту фишку противника.

Спокойно принимал маваши удары. На плечи. И пользовался тем, что Буянов открывается. Во время бокового. Пробивал прямые. В ответ. И так потихоньку зарабатывал очки.

— Дерись уже! — взвыл Буянов. — Что ты, как баба! Танцуешь на месте.

Ученики из «Черного волка» тоже заорали: «Давай, дерись! Что ты боишься⁈».

Я думал, сейчас Крылов поддастся. На провокацию. Но парень знал, чего хочет. И держался прежней тактики. Буянов снова бешено атаковал его.

Крылов дождался удобного момента. И пробил его оборону. Четким сэйкен цуки. Буянов не упал. Но получил ощутимый удар в лицо. Отшатнулся.

— Иппон, — провозгласил рефери. — Победа Крылова!

Олег радостно получил руки.

— Да как так? — яростно завопил Буянов. И залепил Крылову йоко гери в живот. — На, получи, сволочь!

Зрители возмущенно зашумели. Ученики «Черного волка», наоборот, одобрительно закричали. Захлопали и засвистели.

Крылов согнулся на месте от боли. Буянов хотел ударить его еще раз. Ногой по голове. Но рефери уже оттолкнул хулигана. Судьи покачали головами.

— Это дисквалификация. Грубое нарушение правил.

И отстранили Буянова. Помощники спустили Крылова с татами. Я подошел к нему. Отвел подальше.

— Как ты мог? Забыл, чему я учил? Надо всегда быть готовым. За пределами татами. И даже после окончания поединка. Вся наша жизнь — это кумитэ.

Крылов молчал. Я пощупал его живот. Вроде ребра целы. Пусть посидит. Очухается.

Отвел его к нашим. Отругал их:

— Почему оставили Олега одного? Его там «Черный волк» чуть не сожрал. Как Красную шапочку.

А сам подошел к Бурному.

— Ну как? Готов? Твой выход следующий.

Ваня меланхолично кивнул. Промолчал. Во рту что-то жевал. Всклокоченные волосы остро топорщились в разные стороны.

— Ты бы хоть причесался, что ли, — сказал я.

Бурный помотал головой. Я похлопал его по плечу.

— Ну давай. Сделай всех там. Только не покалечь, смотри, — посмотрел на противника Вани. И добавил: — Впрочем, по этому бугаю можешь бить в полную силу.

Бурный кивнул. Покрутил головой, помахал руками. И отправился на татами. Как раз объявили его выход.

Ему попался равный противник по весу. Более-менее. Даже выше чуток. И тяжелее.

Настоящий великан. Синий пояс. Голову он опускал вниз. Смотрел исподлобья. Весьма грозно. Его звали Локтев. Из клуба «Самурай».

Бой обещает быть интересным. Бурного учить особо нечему. Все что надо, знает. Удар сильный, поставленный. Посмотрим, как он заломает этого медведя.

Как обычно, участники нового круга стартовали одновременно. После соблюдения всех ритуалов приветствия.

Я поглядел на бойцов, замерших в стойках. Да, это серьезно. Уже выступают старшие пояса. Зеленые, синие, коричневые. Тоже сильные и здоровенные. Много новых лиц.

— Хаджиме! — крикнул судья.

Бурный и Локтев медленно направились друг к другу. Лениво так, вразвалочку.

А когда подошли, тут же начали размен ударами. Ногами. Оба атаковали с маваши. У Бурного получилось чуть лучше.

Его удар пробил оборону противника. Локтев отскочил назад. От удара.

Бурный чуток подождал. Снова подошел. Атаковал снова. Опять мае гери. И опять пробил оборону Локтева. Правда, тот не особо впечатлился.

Просто зарычал. Потому что удары у Бурного пушечные. По себе знаю. Он может выбить дух одним пинком. Как будто машина врезается в препятствие. На полной скорости.

Сразу после этого Локтев сам пошел в атаку. Но теперь решил действовать по-другому. Сначала опять мае гери. И потом удары руками.

Бурный отбил удар. Удачно. Но чуток опоздал. Когда Локтев пошел вперед. И пропустил удар в голову. Прямой, сэйкэн цуки.

— Юкко! — заметил рефери. — Один балл в пользу Локтева.

Бурный нахмурился. Почему-то рефери пропустил его удары ногами. И не засчитал баллы. А тут вдруг сразу отметил.

Локтев приободрился. Снова атаковал. Опять попробовал тот же прием. Сначала удар ногой. Мае гери. И потом добить руками.

Но Бурный уже ждал. Подловил во время атаки. Ушел в сторону, отбил мае гери. Одновременно подцепил ногу противника.

Двигался с неожиданной для такого большого тела грацией. И еще коротко ударил кулаком. В живот противника.

Затем придвинулся ближе. И добавил локтем. Уже по голове Локтева.

Противник свалился на маты. С оглушительным грохотом. Как будто быка завалили. Перевернулся на бок, попытался тут же встать.

— Юкко! — провозгласил рефери. Хотя, на мой взгляд, тут чистое ваза ари. Два попадания. — Балл в пользу Бурного.

Локтев проворчал:

— Сейчас я его уделаю, — и поднялся. От удара Бурного он не пострадал. Хотя любой другой уже валялся бы в отключке. — Ну, давай, иди сюда, мерзость.

Бурный ждал, подняв руки. Стоял на месте. Понял, что лучше контратаковать. Потому что Локтев слишком сильно открывает свои намерения.

Тогда Локтев опять сам пошел вперед. Хотел реабилитироваться. После потери балла.

Снова атаковал ногой. Мае гери. Потом другой ногой. Левой. Тоже мае гери. И опять правой ногой. Нечто среднее между мае гери и маваши. Удар подъемом стопы. По корпусу Бурного.

Все удары Ваня отбил. Контратаковать не стал. Так и не дождался удобного момента.

Локтев отошел. Атаковал снова. Со стороны они походили на двух медведей. Дерущихся за улей, полный меда.

Локтев опять зашел с ног. Опять мае гери. Но тут Бурный сразу начал действовать. Принял удар на плечо.

Рванул вперед. Очутился вплотную рядом с противником. Пытался зацепить ногу Локтева. Не успел.

Но зато тут же атаковал сам. Рукой. В лицо противника. С разворотом. Боковой удар. Маваши цуки. Бил сильно, с размахом. Попал, оглушил Локтева.

Пригнулся, ударил в корпус. Как я и учил. Работать по разным этажам. Почти как в боксе. Потом отошел. И ударил маваши гери.

Сильный удар. Высокий. Попал подъемом стопы по затылку Локтева. Козырной удар.

Никто не знал, что Бурный может так высоко задирать ноги. А у него отличная растяжка. Скажу по секрету. Он еще выше может.

Но выше не понадобилось. От удара ногой Локтев отрубился. Завалился вперед и немного в сторону. И уже в падении провалился в отключку.

Упал, как подкошенный. Лицом вниз. Руки раскинул в стороны. И уже не двигался.

— Иппон! — рефери замахал руками. — Победа Бурного.

Молодец, Ваня. Такого кабана завалил.

Зрители зааплодировали. Локтев так и лежал еще на матах лицом вниз. С ним все нормально?

Рефери нагнулся. Осмотрел павшего бойца. Перевернул. Пощупал пульс.

Что-то Локтев слишком бледный. Он там в порядке? Дуба не двинул? Рефери потряс Локтева за шиворот. Но тот не двигался. Голова беспомощно тряслась. Что там стряслось?

Бурный тоже подошел.

— Пропустите, — через толпу участников соревнований прорвался врач. Зашел на маты. Склонился над Локтевым. — Отойдите в сторону!

Он осмотрел Локтева, потом дал ему нюхнуть нашатыря. Великан тут же очнулся.

Бурный встал. Поклонился, вышел с татами. Подошел ко мне.

— Отличный удар, — я пожал ему руку. — Мастерство не пропьешь. Поздравляю.

Бурный кивнул. Почесал затылок. Распахнул куртку ги, вытер пот с груди. И отправился в глубину зала. Он хотел пить и кушать.

Я поглядел на Смелова. Тот уже давно ждал своей очереди.

— Ну, давай. Твой черед настал.

Леня кивнул. Что-то он тоже бледный. Волнуется, что ли? Уж кому-кому, а Смелову нечего бояться. Техника на высшем уровне. И удары сильные.

— Уже размялся? — спросил я. — Давай, покажи высший класс.

Вскоре все поединки закончились. Поединки этого круга. Побежденные бойцы уныло поплелись прочь. Победители улыбались. Ходили счастливые.

Ведущий начал объявлять фамилии новых участников. Смелову выпало сражаться против Аничкина.

Кто такой, не знаю. Из клуба «Боевые товарищи». Что за название, прости господи?

Поединок начался сразу после команды судьи. Бойцы мигом рванули в центр татами. И атаковали.

Аничкин оказался примерно такой же комплекции, что и Смелов. Тоже тренированный и сильный. Тощий, но руки и ноги у Смелова подлиннее. Блондинчик. Коротко стриженный. Глаза синие. На лице россыпь веснушек.

Зеленый пояс. Но двигался и действовал уверенно. Как будто черный пояс, как минимум.

Они начали бить друг друга ногами. Чисто ногами. Причем чисто стопами. Как в савате. Французском боксе. Там тоже бьют в основном боковые.

Техника у обоих быстрая и четкая. Отличное зрелище. Целили друг другу в голову. Если кто пропустит удар, сразу упадет в нокаут.

Но они не пропускали. Также искусно блокировали удары. Хотя они и сыпались один за другим. Атаковали и отбивались. Тут же. И какое-то время держались безупречно.

Так. Возможности и опыт почти одинаковые. Надо ждать, кто первый сделает ошибку. Пропустит удар.

К сожалению, первый оказался Смелов. Попался на финт. Не выдержал темпа. И бамц! Получил ногой в голову.

Поплыл. Укатился в сторону. Рефери задержал Аничкина. А то тот хотел добить Смелова.

Но Леня выдержал. Не упал. Очухался на ходу. Хоть и потерял балл по решению рефери.

Аничкин ухмыльнулся. И снова продолжил атаку. Как только рефери сказал:

— Хаджиме! Продолжаем бой.

Аничкин опять рванул в атаку. Пошел на сближение. Но Смелов уже не мог так быстро противостоять ему. Аничкин атаковал сериями. Причем опять только ногами. Голые пятки так и мелькали в воздухе.

Смелов попятился. Дошел почти до границ площадки. Аничкин лупил его ногами. Смелов почти не контратаковал.

Только отбивался. Что это с ним? Совсем робкий какой-то.

Аничкин совсем разошелся. Бил ногами по голове, по корпусу. Потом по коленям.

Даже пытался подбить под колено. Зацепить стопой. Вытащить Смелова назад. Или вытолкнуть за пределы площадки. Наконец, на секунду остановился.

Тогда Смелов, стоявший согнувшись, вдруг выпрямился. Атаковал сам. Быстро выбросил ногу вперед. Ударил мае гери. И тут же прошел вперед руками.

Бил быстро. Раз, два, три! Серия прямых ударов. Потом отошел назад. И воткнул маваши гери. Боковой ногой.

Левой. Потом опустил ногу. И ударил снова. Опять левой. И попал в голову противника.

Аничкин тоже поплыл. Совсем, как Смелов до этого.

Что за бои сегодня! Противники похожи друг на друга. Как близнецы.

— Балл в пользу бойца из «Дома леса и водопада», — сказал рефери. — Готовы? Продолжаем бой. Хаджиме!

Аничкин снова рванул вперед. Хотел отыграть балл. Но Смелов уже действовал по-другому.

Зажатость исчезла. Активно двигался корпусом. Отбивался. Огрызался короткими ударами. И если получалось, проводил контратаку сериями. Очень скоро рефери объявил:

— Ваза ари. В пользу бойца из «Дома леса и водопада».

Аничкин разозлился. Пошел в атаку. Еще не понял, что Смелов его переигрывает по технике. И по тактике.

А потом Леня сам пошел навстречу. Атаковал сразу руками. Бил прямые, прикрывая голову.

Потом отодвинулся и провел серию ударов ногами. Маваши гери. Сначала правая, потом левая. Снова левая. Аничкин упустил последний удар. Думал, теперь последует правая нога.

И тут же Смелов имитировал удар ногой по колену противника. Тот повелся. Поднял ногу. Прикрылся. И тут же получил кулаком в лицо. От Смелова.

Потому что тот провел отличную атаку в голову. Аничкин попятился и упал.

— Иппон, победа! — сказал рефери.

Глава 18 По второму кругу

После обеда начались другие поединки. Уже не отборочные.

А между опытными участниками. Победителями первого тура.

Мои снова приготовились сражаться. По восходящей. Сначала зеленые ребята. Синегородцев-младший и Коркин.

А еще меня поймал за рукав какой-то пацан. Я опустил взгляд на него.

— Сенсей, я тоже хочу драться, — лопоухий Тимаков Миша. Надо же, и этот туда же. — Поставьте меня против кого угодно. И я ему все кости сломаю.

Для убедительности парнишка поднял маленький колючий кулак.

— Рановато тебе еще драться, — я потрепал пацана по вихрастой голове. — Ты теперь ходишь в мой клуб. Сначала будешь тренироваться по моей методике. Когда освоить, будешь драться. И тогда уже снесешь всех противников. Но пока что без этого я тебя на татами не пущу. Понял?

Пацан мужественно принял отказ. Молча поклонился. Отбежал назад. А я отправился к татами вместе со своими новичками.

— Я должен выиграть, сенсей, — повторял Витя. И бил себя кулаком об ладонь. — Я должен, понимаете? Иначе я опозорю нашу школу. Слышишь, Толька? Ты тоже не должен проиграть.

Я остановился. Тряхнул толстячка.

— Эй, хватит. Витя, очнись! Победа или поражение — это ничто. Это иллюзии. Ты забыл, чему я учил? Просто делай свое дело!

Витя смотрел на меня круглыми глазами. Потом вроде опомнился.

— Хорошо, сенсей, я понял.

Но я видел, что он еще кипит, как котел на медленном огне.

— Ладно, Витя, делай, как знаешь. Ты молодой и горячий. Все равно не послушаешь меня, старого и мудрого.

Толстячок засмеялся.

— Сенсей, вы шутите. Вы всего на лет пять старше меня.

Я хмыкнул, потому что нисколько не шутил. Слегка подтолкнул ученика к татами.

— Ладно, давай, самурай, или вперед. И сделай то, что должен.

Витя радостно побежал сражаться. Этот недавно запуганный мальчик стал совсем другим.

Противник ему попался хороший. Высокий и сильный. На год старше. Как и все, он тоже усмехнулся, увидев Витю. Думал, этот пухляш не проблема.

Но очень удивился, когда Витя сразу пошел в атаку. Очень мощную и бескомпромиссную. Мае гери и маваши гери.

Причем так быстро, что противник не успевал отбиться. Сразу пропустил пару ударов. И потерял баллы. Разозлился. И сам пошел в атаку.

Тоже с мае гери. Витя блокировал удары. Быстро и ловко. И тут же огрызался короткими боковыми. Руками. Потому что противник лез вперед. И сам не заметил, как воткнул маваши цуки в голову соперника.

— Иппон! — объявил рефери. — Победа.

От радости Витя чуть не забыл поклониться судьям и рефери. Слетел с татами.

— Сенсей, я сделал все это! Я его сломал! Как щепку.

Я похлопал его по спине.

— Иди. В качестве презента тебе пятьсот отжиманий и полчаса медитации. Это тебя успокоит. И не надо так радоваться. Победа — это оборотная сторона поражения.

Сам я отправил Толю Коркина на следующий бой. Синегородцев-младший вздохнул и пошел отжиматься.

Толя не показывал чувств. Хотя я чувствовал, что он волнуется. Этого не надо сдерживать, как Витю. Наоборот, нужно чуток поощрить.

— Вспомни, чему учился, — сказал я парнишке. — Не думай о поражении. Даже если будешь сражаться с чемпионом мира. Просто делай то, что умеешь. Но на полную катушку.

Толя вяло кивнул. Смотрел на татами. Ждал противника. Я тоже встряхнул его.

— Эй. Я вас учу так, как никого в этом городе. Даже в этой стране. У вас нет достойных соперников. Поэтому просто дерись. И все. Больше ничего не требуется. Ты победишь.

Толя снова кивнул. Уже энергичнее. Как раз прозвучала его фамилия. И он побежал на татами.

Его соперник тоже не из слабаков. Зеленый пояс. Мускулистый, широкоплечий. Года на три старше Толи. Я видел, что мой ученик опять засомневался. В себе.

Сразу после начала боя он встал на месте. Как вкопанный. Хотя я всегда учил идти в атаку. А Толя стоял и смотрел. И отдал инициативу противнику.

Чем тот немедленно и воспользовался. Атаковал сам. Хорошо, хоть сейчас Коркин начал двигаться. Ушел с линии атаки в сторону.

Успешно отбил все нападения. И контратаковал. Сначала вроде бы ногами. Но это оказались финты. Не один, а сразу три.

После имитации атаки Толя напал руками. В голову противника. Сэйкэн цуки. Длинные и быстрые.

Он не надеялся уложить противника. Но хотя бы просто выбить очки. И ему это удалось. Потому что контратака руками оказалась полной неожиданностью.

Бац! Бац! Бац! Все три удара прошли в цель. Противник Толи удивился. Когда рефери отобрал у него баллы.

А сам Коркин удивился еще больше. Радостно посмотрел на меня.

Я развел руками. Типа, говорил же тебе. Теперь ты понял?

Коркин усиленно закивал. И теперь уже уверенно встал в стойку.

Поднял ладони на уровень лица. И поманил противника к себе. Я чуть с ума не сошел, когда увидел. Откуда он это взял? Неужели из какого-то фильма?

Но главное не это. А то, что зеленый пояс рассвирепел. И снова рванул на Толю. Хотел раздавить массой.

Но не тут-то было. Коркин встретил его сильным ударом мае гери. Мощным. Как я и учил. И тут же пробил ему в живот.

Вернее, соперник сам нарвался на удар. Слишком разозлился. И забыл о защите.

Ох, это было больно. Никакой обороны. Пятка Коркина погрузилась в противника. Как в кусок теста. Он согнулся на месте.

И упал назад. И уже не мог встать. Катался на матах от боли. Толя поднял руки.

Когда он спустился, то подошел и поклонился.

— Сенсей, спасибо вам. Я и не думал, что смогу.

Я потрепал его по плечу.

— Ты не реализовал и четверти своих возможностей. Просто тренируйся. И работай. Тебе тоже пятьсот отжиманий. И тоже сорок минут медитации. Подумай, почему ты победил. И как теперь побеждать дальше.

Сразу вслед за новичками настал черед учеников постарше. Сначала Куприянов, потом девочки.

Митя уже почуял запах победы. Рвался в драку. Как бойцовский пес. Его надо только предостеречь.

— У тебя простая тактика, — сказал я. — Твоя быстрота позволяет побеждать очками. Просто делай это. И все. Не надо стремиться уложить противника. В нокаут. Просто руби его по очкам. Так безопаснее. И увереннее.

Митя кивнул. Он подпрыгивал на месте. Заряженный на победу. Мне нравился его настрой.

И противник у него вроде не опасный. Такой, проходной. Можно быстро завершить бой. И идти отдыхать. Готовиться к завтрашним соревнованиям.

Митя так и сделал. Как только рефери сказал: «Хаджиме!», скакнул вперед.

Молниеносный удар ногой. Нечто вроде йоко гери. Так стремительно, что я даже не успел заметить. Куприянов с каждым разом становится все быстрее и быстрее.

Парень напротив, успел, однако, поставить блок. Он, прищурясь, смотрел на Куприянова.

Тоже зеленый пояс. Но мне не нравился этот взгляд. Слишком он цепкий. И этот блок… Соперник успел поставить его очень грамотно.

На месте Куприянова я бы скорректировал тактику. Не атаковал бы так опрометчиво. И прямолинейно. Применил больше ложных атак.

Но Митя продолжил атаку. Снова удар мае гери. Потом йоко. И маваши. И снова мае гери. Добивающий.

Все удары еле коснулись противника. Он как будто резиновый. Быстро уклонялся. И жестко отбивал.

А зато на последнем добавил локтем. По ноге Куприянова. Я же говорю. Он дьявольски проницателен. И предугадал удар моего ученика.

Куприянов свалился на мат от боли. Схватился за ногу. За голень. Кажется, противник пробил ему болевой. Вот дерьмо.

— Юкко! — провозгласил рефери. Потом наклонился, проверил, как там Куприянов. — Ты можешь продолжать бой?

Митя кивнул. Лицо исказила гримаса боли.

Как он там? Может ли ходить? Если удар слишком сильный, то лучше и отменить.

Куприянов поднялся. Встал, хромая. Двигался еле-еле. Рефери подождал, пока он очухается.

— Если ты не можешь ходить, я остановлю бой, — предупредил рефери.

Куприянов покачал головой. Сказал, что все в порядке. И выпрямился. Глубоко вздохнул. Выдохнул. Поднял кулаки.

— Хаджиме! — сказал рефери.

Вот теперь противник сам рванул вперед. Хотел добить Митю. И тогда мой ученик совершил отличную вещь.

Подпрыгнул, развернулся в воздухе. И ударил ногой в голову противника. С размаху. Очень быстро и хлестко.

Уширо ура маваши гери. Соперник даже не успел отреагировать. Чертовски зрелищно. В подбородок врага.

Теперь уже соперник отлетел назад. Упал на маты. И больше не шевелился.

Судьи захлопали. Удар и в самом деле получился красивый. Главное, эффективный.

Куприянов поклонился. Сошел с татами. Стараясь не хромать. Я подбежал к нему. Помог идти дальше.

Тут же рядом очутились все наши. Гончаров и Бурный взяли Митю под руки.

— Ну ты даешь! Идти можешь? — я бегло осмотрел ногу Мити. Вроде без переломов. Огромный синяк. — Где врач? Пусть посмотрит.

Вскоре подошел доктор. Пощупал ногу нашего героя. Покачал головой.

— Сильный ушиб. Но перелома не вижу. Задеты нервные окончания. Предлагаю оставаться в покое.

Я оставил Митю с младшим учениками. Чтобы принесли воды. Он сам сидел на скамеечке.

А я побежал к татами. Теперь настала очередь Нины.

Когда я подошел, девушка уже пошла к татами. Услышала свою фамилию. Сосредоточенная и хмурая. Это хорошо.

Соперница у нее высокая. С длинными руками и ногами. Ей достаточно лупить Нину. И держать на расстоянии. И побеждать по очкам.

— Хаджиме! — крикнул рефери.

Нина отважно бросилась вперед. Бах, бах, бах! Она атаковала ногами. Чисто мае гери.

Ее противница спокойно отбилась. Отступила на три шага. Добралась до края. Да, она длинная, как жираф.

Нине будет очень тяжко пробить ее оборону. Лучше атаковать снизу. Забить лоу киками.

Бабах! Противница Нины выбросила ногу вперед. Тоже мае гери.

И тут же пробила хилую защиту Нины. От удара моя ученица улетела назад. Вот дерьмо.

Нина тут же вскочила. Показала, что все в порядке. Но рефери неумолимо заметил:

— Потеря балла! — и поднял руку в сторону противницы.

Нина снова атаковала. Опять мае гери. И снова великанша отбилась.

Опять контратаковала. Тут же. Мае гери. Правда, Нина шустро отпрыгнула в сторону.

Тогда ее соперница застыла на месте. У нее такой стиль боя.

Стоять на месте. Отбиваться. И потом быстро контратаковать. Очень умно. И ненапряжно.

— Нина, лоу кик! — крикнул я, стараясь перекрыть шум поединков. — Делай!

Нина и ухом не повела. Как будто не слышала. Тут же опять пошла вперед. И атаковала опять мае гери.

Соперница поставила блок. Нечто вроде гедан бараи. Но Нина тут же переменила направление удара.

И хлестнула лоу кик. Другой ногой. Ловко перепрыгнула с ноги на ногу. Чтобы ударить.

Удар получился неожиданным. Но Нина не остановилась. Чтобы подружить такую великаншу, надо бить часто. И сильно.

Бумц, бумц, бумц! Она атаковала правой ногой. По левой ноге противницы.

В скорости почти не уступала Куприянову. И била жестко и хлестко. С разворотом бедер.

Теперь на каждый маневр противницы она отвечала лоу киком. По левой ноге врага. Так и надо. Долбить в одну точку. Рубить, как топором.

Очень скоро эта тактика принесла плоды. Против лоукика у противницы не было противоядия.

Большая часть бойцов даже не знала. Про такие удары. И тем более, как от них отбиваться.

Нина быстро отбила ногу сопернице. Та уже не могла ходить.

— Ямэ! — закричал рефери. Замахал руками. — Победа у Покровской!

Нина спустилась все такая же хмурая.

— Я не смогла ее вырубить, — сказала она, чуть не плача. — Пришлось действовать таким обманным приемом.

Я подавил смех.

— Нина, ты чего? Считаешь, что лоукик — это нечестно? Да ну ты брось.

Девушка кивнула.

— Ну конечно. Я не смогла пробить ее защиту. И мне пришлось прибегнуть к такому приему. Не очень честному.

Я посерьезнел.

— Нина, во-первых, это я тебе посоветовал. А во-вторых, если это разрешено правилами, значит, все нормально. Людей вообще нельзя бить. Ни в голову, ни в корпус. Но мы же это делаем. Ничего, скоро увидишь. Эти удары по ногам скоро станут обычным делом. А все научатся с ними справляться.

Нина вроде успокоилась. Вместо нее вышла Оксана. Тоже подтянутая и уверенная в себе.

Ей попалась примерно такая же соперница. Желтый пояс. Одинакового роста. И сложения.

Как только прозвучала команда, девушки тут же пошли в жесткую зарубу.

Начали с мае гери. Пытались пробить оборону друг друга. Цеплялись за ноги. Хотели опрокинуть соперницу.

Оксана при каждом ударе кричала «Киай».

— Ямэ! — закричал рефери. — Разойтись. Все, можете опять продолжить. Камаэтэ.

Девушки снова встали в стойки. И снова яростно атаковали.

Сейчас они напоминали фурий. С горящими глазами. Ох, как хороши и опасны!

Опять атаковали друг друга ногами. Оксана работала быстрее. И сильнее.

Наконец, она заехала противнице в голову. Маваши гери. Растяжка у нее всегда великолепная.

Противница упала на маты. Поднялась, похлопала себя по голове. Вроде очухалась. И потом опять завалилась назад. Все, готова!

Оксана подняла руки вверх. Победа. Поклонилась всем. Сошла с татами. Обнялась с Ниной и с Голенищевым Егором. Поклонилась мне.

— Сенсей!

Я поклонился в ответ.

— Отличный бой, Оксана. Растешь на глазах.

Следующий вышел Крылов. Этот тоже выглядел уверенным.

Хотя противник ему попался матерый. Синий пояс.

Сильный и мускулистый. Но низкорослый. Тоже из «Черного волка». Голова большая. Глаза маленькие, черные.

Он спокойно ходил по татами. Ждал, когда Крылов нападет.

А когда мой ученик пошел в атаку, напал сам. И сходу влепил кулаком в лицо. Почти боксерский удар. С поворотом корпуса. Как хук.

Крылов отлетел назад. Он совсем не был готов к такому повороту. Сходу нокдаун.

Ну как так? Когда я учу сразу бить мае гери, это ведь еще для профилактики. Чтобы не допустить таких встречных ударов.

К счастью, Крылов не вырубился полностью. Отряхнулся, как пес. Встал. Поднял руки. Хотя я заметил, как они трясутся. И приготовился к бою.

— Ты в порядке? — спросил рефери. — Сможешь драться?

Олег кивнул. Повел плечами. Набычился. И опять пошел на противника.

— Подожди, — рефери тормознул его за руку. — Я еще не дал сигнала.

Крылов отошел назад. Рефери проверил, готовы ли бойцы. Махнул рукой.

— Хаджиме.

На этот раз Крылов не полез на рожон. Опасался. Потихоньку пошел вперед. Настороженно.

Его противник ухмылялся.

— Ну, чего ты? — спросил он. — Иди сюда. Не обижу.

Крылов подошел ближе. И начал правильно. Пробил мае гери. Очень сильный. И застал противника врасплох.

Попал в живот. Противник как раз атаковал. Чуток запнулся. Но снова достал кулаком. Крылову в лицо.

— Ваза ари, — сказал рефери. — Два балла.

Вот ведь дерьмище. Еще пропуск удара. И проиграет. Хотя соперник попался тяжкий.

Крылов отошел. Тряхнул головой.

— Все в порядке? — спросил рефери.

Олег кивнул. Опять встал в стойку. Работай ногами. Что тут непонятно? У него соперник бывший боксер. Его можно запинать. И не давать подходить на близкое расстояние.

Крылов, кажется, наконец, догадался. И повел себя правильно.

Дождался, пока противник подойдет ближе. И опять атаковал с ног. Очень быстро и сильно. Но только на этот раз сериями.

Сначала мае гери. Корпус отклонил подальше. Назад. Чтобы опять не было прилета в голову. Еще и прикрывался рукой.

Потом тут же маваши гери. Потом опять мае гери. И напоследок — еще один удар. Только уже другой ногой.

Последний удар пробил оборону противника. Тот как раз все это время пытался дотянуться до головы Крылова. Рукой.

Но Олег грамотно уходил. И не подпускал противника к себе.

Последний мае гери получился сильный. И жесткий. Прямо в солнечное сплетение соперника.

Тот отлетел назад. Упал. И теперь уже не мог двигаться. Даже вздохнуть не мог.

Скрючился на матах. Хрипел. Выпучил глаза. Я реально испугался, что он сейчас окочурится.

Подбежал врач. Сделал несколько нажимов. Противник снова начал дышать. Я расслабился.

Рефери поднял руку.

— Победил Крылов Олег!

Глава 19 Второй день

Вслед за Крыловым выступил Бурный.

Я поглядел на здоровяка. Как всегда, уверенный и спокойный. Ничего не боится. Впрочем, так и есть. Мало кто сможет с ним справиться. В его весовой категории.

Но и на Бурного нашелся достойный соперник. Поскольку турнир клубный, то школа «Белый тигр» выставила самого сильного своего бойца. Заменила слабенького. В самый последний момент.

Ну как, сильного? Пояс коричневый. Габариты тоже внушительные.

Мощный здоровенный мужик. Стрижка короткая, «ежиком». Маленькие свирепые глазки. Огромные кулаки. Судя по сломанным кончикам ушей, в прошлом борец.

— Держи его на расстоянии, — тихо посоветовал я Бурному. — Бей по ногам. Потом по разным этажам.

Ваня кивнул. Взгляд не отрывал от противника. Тот уже успел выбежать на татами.

Рефери закричал:

— Бурный Иван! Где Бурный Иван?

Мой приятель неторопливо вышел на татами. Глядел на противника. Все также неотрывно.

Они поклонились по правилам. Сначала окружающим. Потом друг другу.

Рефери ждал команды старшего судьи. Из всех пар, сражающихся сейчас, Бурный и его противник самые большие.

— Хаджиме! — скомандовал старший судья. — Начали!

Бурный и его противник неторопливо пошли навстречу друг к другу. Руки подняты. Сжаты в кулаки.

Быстро обменялись ударами. Ногами. Противник чуть наклонился вниз. Действительно, бывший борец. Привычка смещать центр тяжести вперед.

И потом вдруг — раз! Соперник рванулся вперед. Резко сократил дистанцию. Хотел начать с кулаков.

Хорошо, что Бурныйстоял наготове. Встретил противника хорошим мае гери. Зарядил прямо в верх живота.

Остановил чуток. Правда, такого буйвола так просто не тормознешь. Только если поставить бетонную стену. По-другому никак.

Поэтому противник все равно ломанулся дальше. Подскочил к Бурному вплотную. И давай охаживать кулаками.

Любой другой от такой атаки уже превратился бы в кусок теста. Но Бурный спокойно отбивался. Потом выждал момент.

И перешел в контратаку. Очень четко. Хоба! Маваши цуки. И кулак сам впечатался в скулу противника.

Тот прекратил атаку. Бурный тоже подошел ближе. И провел серию из трех ударов. Тоже в голову противника. И все боковые.

Бил, между прочим, открыто. С замахом. В это время весь фронт оголен.

Но это компенсировалось растерянностью противника. Он чуток оглушен. После первого пропущенного удара.

А тут сразу все три. Причем из них два попали в защиту. А последний получился вырубающий.

Противник завалился назад. И уже не торопился встать. Наконец, понял, что проигрывает.

Вскочил. Поднял руки. Мол, я еще покажу. И после команды рефери опять набросился на Бурного.

Снова забыл о защите. И Бурный тут же наказал его за это. Ушел в сторону. И одновременно воткнул ногу в маваши гери.

Попал в голову. Очень необычно для боя таких великанов. Правда, противник этого тоже не ожидал. И свалился в нокаут. Почти сразу очнулся. Но время уже прошло. Рефери объявил победу Бурного.

Я похлопал парня по плечу. Тот спустился мокрый от пота. Все такой же сдержанный. И молчаливый.

— Молодцы, — сказал я. — Какие вы все молодцы. Ну, Леня, давай. Ты остался. Покажи класс.

Смелов кивнул. Он все время подпрыгивал. Разминался. Выглядел спокойным. Должен выиграть, черт подери.

Противник ему попался борзый. Тоже коричневый пояс. Из школы «Меч самурая». Тощий, шустрый и высокий.

Когда кланялись, едва согнул голову. Потом показал на Смелова.

— Я тебя сейчас порву. На лоскуты. Ты у меня вот здесь валяться будешь. И плакать от боли, — и указал на маты. Перед собой.

Рефери покачал головой.

— Эй, Кабаков, немедленно прекрати комедию. Иначе дисквалифицирую.

Я усмехнулся. Да, в эти времена никакой трешток не прокатит. Еще не в моде.

Зато Смелов разозлился. Я видел, как он потемнел. И как только судья крикнул: «Хаджиме!», Леня сразу пошел в атаку.

Пробил мае гери. Кабаков отбил. Ударил сам. В ответ. Йоко гери.

Смелов ушел от удара. Пнул сам. Опять мае гери.

Опустил ногу. И ударил снова. Мае гери. Все очень быстро. Невероятно быстро.

Противник увернулся. Причем шустро. Но недостаточно. А Смелов разошелся. Так и продолжал бить. Ногой. Быстро и точно. И не давал противнику возможности контратаковать.

— Ямэ! — крикнул рефери. — Юкко! Один балл в пользу Смелова.

Кабаков скорчил злую гримасу.

— Ты дерешься нечестно! — завизжал он. — Ударил в пах! Я прошу отметить.

О, ну это надолго. Хорошо, что рефери не повелся на истерику.

— Продолжаем бой! — загремел он. — Если есть жалобы, подайте после турнира! Готовы?

Противник Смелова едва дождался сигнала. Тут же бросился в бой. На Смелова.

Атаковал ногами. Потом тут же руками. Леня сохранял хладнокровие. Спокойно отбивался. Маневрировал. Двигал руками. Причем, действовал быстро.

Последний удар йоко гери отбил двумя руками. И тут же рванул ногой. Быстрый и жесткий удар. Прямой. В корпус противника.

Кабаков снова свалился назад.

— Ваза ари! Два очка, — заметил рефери. — Встали!

Противник поднялся. Что-то злобно бурчал под нос. Но не протестовал. Потом снова атаковал. Надеялся забить Леню быстрыми ударами. Но какой там.

Смелов применил ту же тактику. Спокойно блокировал удары. А потом неожиданно пробил страйк. И снова уронил противника. Кабаков уже понял, что проиграл.

Возражать уже не стал. Только стоял с кислым лицом. Когда рефери объявил победу Смелова, недовольно покачал головой.

Я обнял победителя. Конец — делу венец. В первый день соревнований победили все мои ученики.

Нехилое достижение. Главное, что это доказывает силу моей школы. Того, что я иду верным путем.

Ученики радостно заорали. Я рассмеялся. Но тут же погрозил им пальцем:

— Не расслабляться. Мы прошли только первый этап. Завтра второй. Поэтому не надо сильно радоваться. Чтобы завтра потом не горевать.

Ребята перестали улыбаться. Посерьезнели.

— Ну что ты, сенсей, — сказал Крылов чуть обиженно. — Не расслабимся. Мы не такие.

Мы дождались официального завершения. Первого дня турнира.

Впрочем, Кораблин ушел почти сразу. Чуток прихрамывал, кстати.

Ни с кем не попрощался. И со мной тоже. Не сказал, придет завтра. Или нет. Надо будет с ним поговорить.

У меня в клубе правила. Двигаемся вежливо и уважительно.

В конце выступил Образцов. Похвалил всех участников. И победителей. И проигравших. Сказал, что все молодцы.

— А где у вас зал находится? — Тимаков Миша пихнул меня в бок.

Я поглядел на сопливого шкета. Вот неугомонный.

— У тебя есть бумажка? Я напишу адрес на бумаге. И мой номер телефона. Пусть твои родители приведут тебя. Туда. Нужно принести медсправку. И я должен поговорить с твоими родителями. Ты понял?

Пацан кивнул. Вытер нос.

— Понял.

Я отправил его гулять. Сам пошел с учениками. Шествие получилось внушительное.

По дороге встретился Щепкин. Он указал на меня пальцем. И сделал типа выстрел.

Я видел. У него прошли Мельников и Кабан. Еще Гусев у Белоухова. Завтра им предстоит драться с моими ребятами.

Сразу после турнира мы отправились в спортзал. Как обычно.

По дороге набрали закусок. Поужинали там. И одновременно обсуждали ошибки. Сильные и слабые стороны. Друг друга. И противников.

— Завтра вам предстоит драться с сильными бойцами, — предупредил я. — Так что еще раз. Не расслабляться. Готовьтесь к соревнованиям. К лютой дичи.

После ребята и девчата разошлись. Я остался в зале со Смеловым и Бурным. Еще часика полтора мы спарринговали. Потом приятели тоже ушли.

Я устроил себе тренировку. Усиленно молотил деревянные манекены. Пока не разломил два из них. Потом устроил бой с тенью. Делал ката.

Опомнился, когда на часах уже полночь. И еще в коридоре послышались шаги.

Не такие, как у сторожа. Нет, другие. Легкие и осторожные. Наконец, в зал заглянул Воловников.

— Ну вот, я так и знал, — заметил он. На плечах пальто у него таяли снежинки. На шапке тоже. За окном шел снег. — Ты в зале. Избиваешь ни в чем неповинные куклы. Деревяшки. Стены решил не трогать? Правильно, молодец.

Я размотал бинты с кистей. Снял мокрую куртку. Вытерся сухим полотенцем.

— А что это вас тревожит состояние стен спортзала? — спросил я. — Все равно они уже давно нуждаются в ремонте.

Воловников прошелся туда-сюда. Все также грациозно. И невесомо. Далеко от входа не отходил. Не хотел пачкать пол.

— Меня волнуют не стены, — ответил он. — А твои руки. Будь любезен, побереги их. Они тебе скоро понадобятся.

Я остановился. Молча поглядел на комитетчика. Эге, как же так? Что, уже надо ехать?

— Да, точно, — кивнул Воловников. — Ты уже выезжаешь. Послезавтра. Быстро завершай свой турнир. И пакуй вещички. Ты летишь в Японию. Кстати, забыл поздравить. Я слышал, твои парни и девушки пробились на второй день турнира? Прямо все? Небывалый успех среди клубов. Ты молодец.

Я покачал головой.

— Елы-палы, но я же совсем не готов. Там будут лучшие мастера карате. И я вот так вот сразу и поеду? Нельзя было подготовиться побольше? Кроме того, я еще недостаточно обучил наших людей. Они не готовы. Никто не примет их за каратистов. И потом. Вы же говорили, что только через пару недель. После соревнований.

Воловников недовольно поморщился.

— В нашем деле бывает по-разному. Я тебе скажу только то, что ты можешь знать. Дело такое. Из Японии в Европу должен выехать груз. Мы еще не знаем, какой. И когда. Знаем только получателя. В Швейцарии. Вот только груз сверхсекретный. Это как-то связано с новыми технологиями. В сфере обнаружения и разведки ядерного оружия. То есть, это какое-то оборудование. Понимаешь? Мы предполагали, что груз отправится после Нового года. Но сегодня пришло сообщение. Он уже готов к отправке. И надо срочно выезжать в Японию. Чтобы выяснить, что это за груз. И сообщить сюда. Это все, что я могу тебе сказать.

Он опять прошелся туда-сюда.

— Значит так. Особо не заморачивайся. Это не твое дело. Ты — дымовая завеса. Всю работу сделают наши люди. Просто делай то, что они велят, — он остановился. Сунул руки в брюки. Вздохнул. — Можешь взять с собой еще двух людей. Помощников. Потому что наши и вправду совсем не готовы. Будут выделяться.

Я кивнул. Другое дело. Если я буду не один, это хорошо.

— А как я узнаю ваших людей? — спросил я. — Мы, кстати, должны были встретиться сегодня. И они так и не пришли на соревнования.

Воловников развел руками.

— Ты же видишь, что творится. Все планы коту под хвост. У нас там такой шухер стоит! Вообще не до соревнований. Срочно готовим поездку. Насчет того, как узнать, не беспокойся. Мы тебя познакомим. Это тоже интересные люди. Поездочка получится интересной.

И он улыбнулся своим мыслям. Потом указал на меня.

— Ну, давай. Иди, мойся. Ложись спать. Отдыхай. Готовься. У тебя наступает жаркая пора. А я побежал дальше. Самое главное, предупредил тебя.

Я кивнул. Мы попрощались. Воловников ушел.

Также быстро, как и появился. Я умылся. И лег спать. За окном падал снег. И завывал ветер. Стучался в окно.

Наутро я проснулся засветло. Быстро вскочил. Хотя тело и просило отдыха.

Сделал разминку. Похрустел мышцами и костями. Выглянул в окно.

За ночь намело прилично снега. Он все еще падал. Мягко отсвечивал в свете фонарей. На дорожках вокруг стадиона выросли сугробы.

Я снова устроил тренировку. Опять жесткие ката. Да так, что через полчаса пот ручьями струился с меня.

Потом я снова начал лупить деревяшки. Вспомнил про совет Воловникова. И улыбнулся.

— Тук-тук, можно? — спросил сзади знакомый голос.

Я обернулся. Улыбнулся. Да, я слышал, что кто-то подошел. Это мои ученики. Гончаров, Синегородцев-младший, Нина.

Самые ранние энтузиасты. Готовые прийти пораньше. За три часа до начала соревнований. Ну что же, молодцы.

— Раз подошли, давайте готовиться, — сказал я. — И лучше всего сделать это с помощью медитации. Мы будем представлять вашу победу. Во всех деталях. Вот чем мы займемся. Сначала победу одерживают в уме. А потом уже в реальности. Идите, переодевайтесь.

Мы так и сделали. Всех подошедших учеников я заставил медитировать. Почти до самого начала соревнований.

Получилось неплохо. Они уже у меня умели сосредоточиться. И знали ценность концентрации.

После медитации стали совсем невозмутимые. Как роботы.

Так мы и пришли на соревнования. Спокойные и хладнокровные. Словно змеи.

Только Кораблин подошел к самому началу. И уже не в мой зал. А сразу в стадион для соревнований.

Я решил не откладывать разговор. Подошел к Артему.

— Эй, ты как себя чувствуешь?

Кораблин равнодушно кивнул.

— Все в порядке.

Но я покачал головой.

— Нет, какой там нахер. Ничего не в порядке. Я же вижу. Ты еще не отошел. Чего ты себя мучаешь? Хочешь, я помогу тебе забыть ее? С помощью медитации?

Артем с любопытством глянул на меня.

— Нет, зачем? Если я выиграю, то забуду ее. Хотя, я уже и так забыл. Плевать. Просто, я сейчас потерял вкус к жизни. К победе и поражению. Это все иллюзии. Ты же, кажется, именно этому учил нас? — горестно добавил он.

Вот придурок. Совсем башка поехала. Хотя, вроде он потихоньку оттаял. Ладно, посмотрим. Должен справиться.

Раздался свисток. Начался второй день соревнований. Опять с приветственного слова главного судьи. Потом еще выступил представитель стадиона.

От спорткомитета никого нет. Потому что этот вид спорта еще не обрел официальный статус. В СССР.

Сразу после этого начались ката. Зрителей ничуть не меньше, чем вчера. Трибуны заполнены.

Люди сидели в проходах. И возле выходов. Смотрели, кричали, свистели. Как на шоу.

Бойцов гораздо меньше, чем вчера. Осталось совсем немного. Победители от каждого клуба.

Кстати, моих ребят больше всех. Я это сразу заметил. Еще немало у Щепкина, из «Белого лотоса» и от клуба «Киай».

Как обычно, в ката мои ребята заняли одни из самых последних мест. Кроме Оксаны, Нины и Смелова. Девушки двигались изящно и красиво. А Леня — технически грамотно. Лучше всех остальных.

На тамэсивари мои ребята выступили лучше. Гораздо лучше. Бурный выбил рекорд — двадцать две деревяшки. Больше никто не смог. Еще отличился Кораблин и Синегородцев-младший.

Кстати, Крылов тоже опоздал. Я это обнаружил перед самым началом соревнований.

Еле успел загнать негодяя на татами. Для выступления. Хотя тут же отметил красные глаза, помятый вид и синие губы.

Когда ката закончились, поймал приятеля. Зажал поодаль:

— Ты что, опять гулял вчера? Я же предупреждал! Ты что, совсем охерел? Как ты теперь будешь драться?

Крылов трепыхался в руке. Пытался вырваться.

— Ничего подобного. Хорошо выступлю. Вот увидишь. Я всегда дерусь хорошо с похмелья.

Вот урод. Если так будет продолжаться, больше не допущу до соревнований.

Зато когда начались поединки, я успокоился. Молодежь выступила хорошо. Сразу показала класс.

Синегородцев-младший младший тут же уложил противника в нокаут. Коркин тоже не растерялся. Победил по очкам.

Причем противники у них непростые. Тоже молоденькие. Но опытные. Синие пояса.

Куприянов и Гончаров не подкачали. Я тревожился за Куприярова. Но он двигался, как обычно. Даже нет, еще быстрее. И забил противника по очкам.

Нина и Оксана тоже выступили отлично. Дрались с девушками. Их, кстати, осталось не так уж и много. Женское карате в стране совсем не развито. Мои ученицы спокойно справились с соперницами.

Дальше дрались самые тревожные. Самые беспокойные. За которых я опасался больше всего. Кораблин, Крылов и Голенищев.

Кораблин работал чрезвычайно жестко. Я уже говорил, что из него получился кикбоксер. Он так и продолжал мочить соперников. Своего тоже уложил в нокаут.

Крылов, скотина, чуть не проиграл. Драться с бодуна — это хуже всего. Тело совсем не слушается. К счастью, ему попался легкий противник. Тоже неопытный.

И Гончаров тоже сумел добить соперника. По очкам.

Бурный и Смелов работали, как всегда. Отлично. Причем Бурный дрался с Гусевым. В финале. И с легкостью победил его. Даже не поморщился.

А Смелов сражался с Мельниковым. Тот сумел набраться опыта. Но все равно не справился с Леней. Получил два сильных мае гери. И уже не мог продолжать бой.

По итогам турнира мой клуб оказался самым первым. Взяли первые места. Вот только, я не очень радовался. Готовился к завтрашней поездке в Японию.

Глава 20 Полет нормальный

Двигатели Ту-154 мерно и протяжно ревели. Шумоизоляция не такая, как в двадцать первом веке. Уши нещадно заложило.

Я поежился в твердом сиденье. Хоть и не кожаные, но вполне удобные. Огляделся по сторонам.

Два ряда кресел. По три сиденья в каждом ряду. Сейчас все заполнены пассажирами. Большинство японцы.

По проходу прошла симпатичная стюардесса. Машинально улыбнулась мне. Я улыбнулся в ответ.

Поглядел в иллюминатор. Там ничего интересного. Внизу белый сплошной ковер облаков. Сверху невидимое солнце. Эту панораму я уже видел несколько часов.

Гораздо интереснее смотреть на людей. На других, проглоченных железной птицей. На долгие часы.

Рядом спал Бурный. Еще и храпел, негодяй. Счастливчик. Просыпался, только когда приносили еду. А потом ложился поудобнее. И опять засыпал.

Я так не могу. Максимум, могу задремать.

Дальше — Смелов. Этот тоже не спал. Сидел у прохода. Тоже глядел на стюардесс. Пытался с ними флиртовать.

Посмотрел на меня.

— А ты чего, сенсей? Усталый такой? Долго не тренировался? Смотри, не выбей иллюминатор. Локтем. А то с тебя станется.

Я покачал головой. Действительно, голова гудела.

— Если выбью, тебя туда первым выкину.

Поглядел дальше. Там тоже наши. «Каратисты», так сказать.

Первый — это Мигунов Гена. Возможно, на самом деле его зовут по-другому.

Главный группы. Все вопросы я должен согласовать с ним.

Это мужчина среднего роста. Спокойный, насмешливый. Зеленые глаза, нос картошкой. Волосы густые и кудрявые. Фигура подтянутая.

Кстати, под ухом небольшой шрам. От пореза. Давнишний. Видно, что человек бывалый.

Пару раз приходил ко мне на тренировки. Давно, месяца полтора назад. Потом пропал.

Двое других вообще незнакомые. Один высокий. Темноволосый. Похож на технаря. Сантехника. С узловатыми пальцами. И хищным крючковатым носом. Лет сорок, а то и больше. Молчаливый. Видно, что больше специалист по технике. Зовут Халдеев Михаил.

Второй ростом поменьше. Но плотненький, кругленький, розовощекий. Напоминает Куприянова. Правда, поменьше него ростом. И любит побалагурить. Осипов Толя.

Сейчас толстячок сразу заметил мой взгляд. Тут же улыбнулся.

— О, сенсей. Как полет? Нормальный? А я вообще извелся. Ходить хочу. Бегать. Прыгать.

Вот болтун. Сразу видно, наоборот, больше по людям. Умеет находить подход. Любого разболтает.

Японцы в переднем ряду оглянулись на нас. Хотели узнать, кого это тут сенсеем называют. Смерили меня удивленными взглядами. Не могли понять, какой сенсей из такого сопляка.

Ладно. Пусть пока веселятся. Мигунов делал вид, что дремлет. Посматривал иногда на меня. Как сытый кот.

Меня, по большому счету, не касается их миссия. Я к ней не готов. У меня другие планы.

Побывать в колыбели карате. Встретиться с легендарными людьми. Побывать с ними в одном додзе. Сразиться. Выиграть, если получится. Вот что самое главное.

С этими мыслями я и уснул. Все-таки. Проснулся от толчка в плечо. Бурный уже не спал. Внимательно смотрел в иллюминатор.

— Гляди, — сказал он. — Скоро уже.

Внизу простиралось море. Темно-зеленое. Бескрайнее. Хотя нет, впереди виднелась земля. Мы подлетали к стране Восходящего солнца.

Еще полчаса. И самолет начал снижаться у аэропорта Токио.

Я глядел сверху на коробки домов и ленточки дорог. На аккуратно расчерченные белые поля. Сейчас зима. Всюду лежит снег.

Пассажиры оживились. Тоже глядели в оконца. Радостно переговаривались. На японском.

Кстати, небоскребов еще мало. Не построили.

Зато рядом со столицей много деревушек. На дорогах много машин. Вдали я увидел силуэты невысоких гор.

Самолет резко пошел на снижение. Пилот попался лихой. Закладывал такие виражи, что сердце комом падало в желудок. Девушки пищали.

Вскоре мы благополучно сели. Международный аэропорт Ханэда. Долгий перелет с пересадкой наконец закончился.

— Уф, больше никогда не полечу на самолете, — пробурчал Смелов. Он так вцепился в ручку сиденья, что чуть не оторвал. — Каждый раз говорю. И каждый раз забываю.

Пихнул Бурного в бок.

— А ты, медведь, вообще ничего не боишься. Даже ухом не повел.

Мы вышли из самолета. Быстро прошли паспортный контроль.

Я чуток опасался за мнимых «каратистов». Но все прошло благополучно. Мои спутники не вызвали подозрений.

Хозяева организовали встречу. На выходе из зоны контроля нас встретил улыбчивый парень. В очках.

— Здравствуйте, меня зовут Кабуто Такахаси, — он поклонился. По-русски говорил со смешным шепелявым акцентом. — Вы господин Ермолов? Я ваш сопровождающий. Пройдемте сюда.

Вывел нас из аэропорта. Народу целая куча. Хотя давок и очередей почти нет. Все двигаются быстро и деловито.

Такахаси отвел нас на парковку. Небольшой синий микроавтобус «Мицубиси». Мы погрузились внутрь. Автобус быстро рванул с места. В гостиницу.

Ехали долго. Мешали пробки и водители-лихачи. Создавали массу аварийных ситуаций. Я глядел на высотные здания.

Ближе к центру все больше небоскребов. Яркие рекламные плакаты. Магазины, торговые центры. То, от чего я уже отвык в Советском Союзе.

И масса народу. Толпы людей на перекрестках. Мужчины в основном в костюмах и пальто. Женщины в длинных платьях. Одеты модно и современно.

Мы примчались в гостиницу. Три звезды. Называется «Цукамото». В коммерческом районе Икэбукуро.

Здание древнее. Вот реально. Построено полтораста лет назад. Стены уже обветшалые. Хотя, видно, что недавно сделан ремонт.

Здесь, в Токио такое на каждом шагу. Дом с тысячелетней историей. И новехонький небоскреб. Построенный месяц назад.

— Пожалуйста, прошу вас, — Такахаси постоянно кланялся. — Проходите. Сейчас вы отправитесь пообедать. Прямо здесь, рядом с гостиницей. Отличное заведение. Недорого и вкусно. А потом мы сможем съездить в полицию. Оформить бумаги. По вашему пребыванию в Токио.

Так и сделали. Пообедали. Ребята заказали европейские блюда. Бифштекс.

Я же угостился морепродуктами. И рисовыми колобками. Вспомнил, как питался в прошлой жизни. Во время поездок в Японию.

— Ты умеешь пользоваться палочками? — удивился Смелов. Когда увидел, как я ловко хватаю лапшу. — Но когда ты успел научиться?

Поначалу у меня получалось плохо. А потом я вспомнил. Как держать. И дело пошло. Такахаси одобрительно улыбнулся.

— Ну да, надо же готовиться, — ответил я. — Когда едешь в восточную страну. Тут все едят палочками.

После обеда мы поехали в местные госорганы. Я заметил, что Мигунов держится, как обычно. Хотя глаза у него не прищурены, как обычно. А широко раскрыты.

— Все в порядке? — спросил я. Дождался, пока мы остались одни. Шли по улице. Ребята и Такахаси ушли вперед. — Мы правильно действуем? За нами никто не следит?

Мигунов не смотрел на меня. Ответил одними только губами. Тихонько так. Но хорошо слышно.

— Не надо так спрашивать. Все нормально. Я сам тебе скажу. После полиции отправь нас за покупками. Всех троих. За шмотками.

Я ответил, что понял. Прохождение процедур заняло все время. До вечера.

Когда мы закончили, я отправил Мигунова за покупками. Дал список. Тот ушел. Вместе с Халдеевым и Осиповым.

А я поехал в додзе. Оно находилось здесь, недалеко. Тошима-ку, район Икэбукуро, номер 3–1360. За университетом Рикке. Старенькое и скромное тренировочное место.

Ну как, поехал. Мы пошли пешком. Такахаси внимательно выслушал меня. Удивленно посмотрел.

— Откуда вы знаете про это место? Это так называемое «Ояма доджо». Еще его называют Нихон Каратэ-до Киокушинкай. Там, где зародился стиль киокушинкай. Вы уверены, что хотите туда пойти? Там небезопасно.

Я кивнул. Наверное, у меня сверкали глаза.

Ну да, я хотел этого очень давно. Еще с того момента, как очутился в прошлом. Прикоснуться к легенде. Увидеть место, где появился стиль.

Тогда Такахаси сказал:

— Позвольте мне поговорить с организатором. Я отвечаю за вашу безопасность. А также за то, чтобы с вами ничего не случилось. Если мне дадут разрешение, я с удовольствием провожу вас.

Я снова кивнул. Плевать. Если этому мальчишке не разрешат сопровождать нас, пойдем сами. Без него. Я не нуждаюсь в гидах.

Вскоре Такахаси вернулся в номер.

— Все отлично. Я получил разрешение. Я просто обязан проводить вас туда. Пойдемте. Если вы готовы.

Бурный успел заснуть на хлипкой кровати. Смелов смотрел телевизор, то и дело переключая каналы. Все на японском.

— Ну что, пошли, — сказал я. — Вы увидите то, что еще никто в мире не видел.

Распихал Бурного и поднял Смелого. Они ворчали, что не успели отдохнуть. Но послушно пошли со мной.

Мы оделись и вышли на улицу. На Токио быстро спустился вечер.

Вокруг горели фонари, рекламные огни, светофоры, вывески. Иногда улицы полностью освещались в красный или зеленый свет.

Вокруг полно народу. Одни азиаты. На нас смотрели с любопытством. Как на диковинку. Машины с воем проезжали мимо. Или мотоциклисты с треском. Одетые в толстые кожаные куртки. С меховыми воротниками.

— А ты сам занимаешься карате? — спросил я у Такахаси. — Понимаешь вообще, кто мы такие?

Парень снова кивнул. И слегка поклонился. На ходу. Мы в очередной раз перебежали через улицу. Сзади, усиленно сигналя, промчался фургон.

— Я знаю, что вы приехали участвовать в полноконтактном турнире по киокушинкай. И еще хотите посетить Ояма доджо. Так называемую балетную школу. Я читал об этом в газетах. Сам я карате не занимаюсь. Но знаю дзюдо.

Я плохо расслышал его из-за шума улицы.

— Какой такой полноконтактный турнир? Разве он не прошел в прошлом году? Вернее, три года назад?

Такахаси покачал головой.

— Нет, конечно. Тогда мастер Ояма заболел и не смог его организовать. Поэтому устроил в этом году. Он разослал приглашения во все школы карате. А еще в дзюдо, айкидо, кемпо, явара и даже боксерам. Они обещали собрать десять тысяч человек, — он пренебрежительно покачал головой. — Впрочем, это ведь громилы Оямы. Что от них еще можно ожидать? Я не понимаю, зачем вы приехали издалека? Чтобы участвовать в этом цирке?

Мы поговорили еще. И я выяснил, что тут происходит. Оказывается, сейчас проходит дикий турнир Оямы.

Когда школа киокушинкай бросила вызов всем другим стилям. И бойцовским искусствам. В моей реальности он прошел в 1969 году. А в этой только сейчас. Причем только начался.

Сейчас киокушинкай еще не начал своего триумфального шествия по планете. Оглушительный успех впереди. Поэтому даже японцы относятся к стилю с таким пренебрежением. Для них он просто один из многих.

— Пожалуйста, когда придем в Ояма доджо, позвольте мне разговаривать самому, — попросил Такахаси. — Дело в том, что там еще есть балетная школа. И туда приходят якудза. Требуют деньги. За обучение. Это наша реальность. К сожалению, нам пока не удалось справиться со всеми преступными элементами. Но полиция усиленно работает. Чтобы защитить всех граждан. И вскоре…

Дальше я пропустил мимо ушей. Извинения парня. Мне плевать на их преступность. Я иду просто посмотреть на здание. А уже потом отправлюсь знакомиться с Оямой.

— Когда тут было додзе мастера Оямы, якудза не совались, — продолжал рассказывать Такахаси. Он поправил очки на переносице. — У него была договоренность с главарем. А потом, когда додзе переехало в здание Хонбу, якудза снова пришли. И уже не отстают. Правда, нынешний владелец додзе их тоже не приветствует. Говорят, у них несколько раз были стычки. Поэтому я утверждаю, что это неподходящее место. Для гостей. Из другой страны.

Мы пришли к высотному пятиэтажному зданию. Обошли. И очутились перед небольшим двухэтажным домиком.

Он уютно прятался между заснеженными деревьями. Вишней и вязом. Окна забиты ставнями.

Правда, дом не безжизненный. Хотя явно требовал ремонта. Внутри двигались люди. Мелькали тени. И горел свет.

— Вот то место, где зародилось киокушинкай, — сказал Такахаси.

Я не стал ждать. Поднялся по скрипучим ступенькам. На крыльцо. Вошел в подъезд.

Где-то в глубине дома я услышал голоса. Мощные крики: «Киай!»

Ага, значит это каратисты. Следом вошли Такахаси и мои ученики. Я поднялся по старой деревянной лестнице. Быстро вбежал в коридорчик на втором этаже.

Пробежал пару метров. И очутился в додзе.

Ага, точно. Деревянные полы. На стенах плакаты с иероглифами. Окна забиты ставнями. В стеклах отражается свет. От яркой электрической лампочки.

На потолке светильники. Все сильно горят. А еще четыре толстые балки. Они шли поперек всей комнаты. На каждой висели мешки с песком.

В дальнем конце раздевалка. Отгорожена ширмой. Сейчас распахнута. И на стене видны много свернутых ги. Они висели на крючках.

Вдоль стены у входа много ботинок. Пол черный и деревянный. Лакированный.

В другом конце комнаты — домашний алтарь. Рядом стулья. И в другом углу стол для тренера. Сейчас там сидел мужчина лет тридцати.

А еще у стены скамьи, макивары, шесты и перчатки.

И полно народу. Каратисты. Вся комната набита ими. Некоторые делали ката. Другие отжимались или качали пресс. Третьи спарринговали между собой.

Все тут же заметили наш приход. Замерли на месте. И замолчали. Вскоре наступила тишина.

Наконец, учитель тоже поднял голову. Он что-то быстро писал на бумаге. А тут остановился. И вгляделся в нас.

— Что это такое? — закричал он. — Кто вы? Откуда взялись иностранцы? Вы американские моряки?

Такахаси выступил вперед. Поклонился, быстро заговорил. Объяснил, что мы туристы из СССР. Они тут по приглашению из консульства. Пришли посмотреть Ояма доджо.

Но сенсей не был склонен к снисходительности. Я с трудом, но понимал его.

— Нечего здесь глазеть! — снова закричал он. — Вы отвлекаете учеников. Если хотите остаться, платите за обучение. И тогда можете бродить здесь. Сколько угодно.

Такахаси объяснил нам ситуацию. Я заплатил пятьдесят йен. За всех нас троих. За разовую тренировку. И получил разрешение остаться.

Мы переоделись в ги.

— Я и не думал, что так быстро попадем в додзе, — пробурчал Смелов. — А ничего, что у нас был многочасовой перелет? А, сенсей?

Я покачал головой.

— Нет, конечно. Разве ты не чувствуешь дух этого здания? Он напичкан боевой энергией. Я тут не могу находиться просто так. Как обычный турист. Я должен выступить на этом деревянном полу, — и стукнул голой пяткой.

Смелов усмехнулся.

— Ну конечно, чего еще можно было ожидать. От такого фанатика. Как ты.

Такахаси стоял рядом.

— Пожалуйста, не надо устраивать кумитэ, — попросил он. — Через два часа друг господина консула дает прием. В честь вашего прибытия. Под эгидой «Общества советско-японской дружбы». Нам нельзя опаздывать.

Я кивнул.

— Ничего, не опоздаем. Все будет хорошо. Мы просто разомнемся.

Мы вышли из-за ширмы. И пошли разминаться. Сперва упражнения на гибкость. Прыжки, приседы.

Некоторые ученики тут же начали тоже приседать. При этом они усаживали товарищей себе на плечи. И приседали вместе с ними.

Бурный хмыкнул. Подозвал двух японцев. Усадил на плечи. Присел вместе с ними. Раз пятнадцать. Спокойно, как у себя дома.

Ученики заулыбались. Захлопали. Сенсей подошел. Я думал, будет орать. Но он тоже одобрительно улыбался.

Его звали Асихара Хацуо. Тощий и мускулистый. Очень подвижный. Смуглый. Некоторые зубы отсутствовали.

— Вы тоже будете участвовать в турнире? — спросил он. Покачал головой. — Надеюсь, вам повезет. Но смотрите, не покалечьтесь. Сегодня там вырубили пятерых участников. Увезли с соревнований. Прямо в больницу.

И хитро посмотрел на нас. Я понял. Запугивает. Проверяет, есть ли у нас яйца.

— Эти люди просто туристы, — запротестовал Такахаси. Как и мы, он ходил по холодному полу босиком. Сейчас поджимал синюю пятку. — Они гости по линии консульства. Им нельзя участвовать в боях.

Но Хацуо продолжал хитро улыбаться.

— Я готов поспорить на триста йен, — сказал он. — Что вы не продержитесь и минуты. Против наших бойцов. Что скажете?

Такахаси снова начал возражать. Но я кивнул.

— Я готов поставить пятьсот йен. Что мы выиграем.

Хацуо радостно улыбнулся.

— Тогда добро пожаловать на кумитэ!

Глава 21 Прогулка по Токио

Ну что же, этого и следовало ожидать. Раз ты явился в логово тигра, будь готов к схватке. Просто так зверь тебя не отпустит.

Мы вышли в середину зала. Деревянный пол ледяной. Но, похоже, что никто из соперников не испытывал неудобств. Все жадно наблюдали за нами. Уселись в круг. На колени, в позицию сэйдза.

Сенсей Хацуо любезно указал на середину круга.

— Кто будет первым? Вы сами, сенсей? Или кто-то из ваших учеников?

Я подумал. Само собой. Лучше, конечно, если сначала выступит мой ученик. Если проиграет, не так страшно.

Могу выступить и сам. Уверен, что выиграю. Но у японцев учитель выступает только в крайнем случае. Победа ученика престижнее.

Поглядел на Смелова.

— Ну что, рискнешь первым?

Леня поглядел на соперников. Кто противник, пока неясно.

В зале самые разные бойцы. Маленькие и тощие. Здоровенные и толстые. Белые пояса, синие, зеленые, черные. Кого из них выставит Хацуо?

— Конечно, выйду, — кивнул он. — Против любого.

Ну ладно. Пусть рискнет. Я похлопал друга по плечу.

— Давай. Сделай их. Тут не в деньгах дело. А в том, чтобы доказать. Нашу силу. И подготовку.

Леня покрутил головой. Хрустнул косточками шейных позвонков. Вроде размялся.

— Да, само собой. Ясен пень.

Вышел в круг. Босые пятки стучали по полу. Я поглядел на Хацуо.

— Ну, кто ваш боец?

Тот хлопнул в ладоши. И крикнул:

— Кимура! Выходи!

Один из бойцов вскочил. И тоже выбежал в круг. Я легонько вздохнул.

Кажется, Леньке повезло. Против него вышел зеленый пояс. Высокий и тощий. Руки длинные.

Вроде бы не так уж и опасен. Хотя, не буду загадывать. Всякое бывает.

Кимура встал перед Смеловым. Вытянул руки. Далеко вперед. Как ветки дерева. Приготовился.

Так, а какие условия поединка? Я шепнул Такахаси. Тот как раз стоял рядом. Сокрушенно мотал головой. Приговаривал;

— Какое ужасное происшествие. Какое ужасное. Нельзя допустить такого.

Посмотрел на меня. Спросил:

— Уважаемый сенсей Хацуо, а какие условия победы? Я прошу, чтобы победа считалась по очкам. Как на традиционных соревнованиях.

Но Хацуо свирепо покачал головой.

— Какие очки? У нас дерутся только до нокаута. Пока не может продолжать бой.

Такахаси перевел. И беспомощно посмотрел на меня. Я пожал плечами. Ладно. Сами захотели.

Кивнул Леньке.

— Давай. Работай в полную силу.

Хацуо снова хлопнул в ладоши.

— Приготовились, — подождал, пока бойцы поклонятся. Потом крикнул: — Хаджиме!

Леня остался на месте. У него такая тактика. Сначала оценка противника. Разведка боем. Обязательно. И только потом настоящая схватка.

А вот Кимура сразу бросился в бой. Атаковал длинными ногами. Причем начал с боковых. Очень высоких. Прямо в голову.

Леня легко блокировал. Стоял почти в боксерской стойке. Голову опустил. Правой рукой прикрывал голову сбоку. Левой защищал корпус. Отбивался предплечьями.

После трех ударов маваши гери Кимура на секунду остановился. Чтобы перевести дух. Тогда Леня быстро выкинул правую ногу вперед. В наших традициях. Мае гери. Почти как в тайском боксе.

Пробил удар в верх живота. Кимура удержался. Но отскочил назад. Только поморщился.

Хм, интересно. Я видел. Удар Смелова получился сильный. Но у Кимуры, видимо, каменный пресс. Он тут же атаковал снова.

На месте Лени я бы перестал атаковать в корпус. Лучше по ногам. Или подойти ближе. И попробовать осыпать врага ударами в голову. Кулаками.

Но Смелов продолжал стоять на месте. Думал, тактика контратаки прокатит.

Кимура снова ударил боковыми. Сначала правой. Потом левой. Леня снова отбился. И опять выкинул ногу вперед.

Тогда Кимура убрал корпус. И молниеносно подбил опорную ногу Лени. Тоже боковым ударом. Правой ноги.

Очень далекий выпад. Ему помогли длинные конечности. Я бы так далеко ударить не смог. Кажется, у Кимура эта фишечка давно отработана.

Леня повалился на пол. Как подкошенный. С грохотом. Заворочался. Пытался подняться. И тогда Кимура заехал ему пяткой в голову. Лежащему.

Смелов откинулся назад. И потерял сознание.

— Э, вы че, охерели! — Бурный бросился вперед. — Что такое? Почему он ударил?

Я удержал его за плечо. Оттащил назад. Подбежал к Лене.

Потряс, похлопал по щекам. Пульс бешеный, но вроде не такой частый. И дышит ровно. Я возился с ним целую минуту. Наконец, Смелов открыл глаза.

— Ну, ты как? — спросил я. — В порядке? Очухался?

Леня кивнул. Поднялся, держась за голову. Отошел, пошатываясь. Бурный отвел его на скамеечку.

Я совсем забыл. В раннем киокушинкай правила вообще отсутствовали. Могли бить в пах, лежачего, давить в глаза. Кусаться и хватать за волосы.

Главное — победа. Максимальная приближенность к реальной схватке. Жестко. Очень жестко.

С точки зрения учеников Оямы, все в порядке. Он и сам так выиграл пару показательных боев в Америке против рестлеров. Просто выбил гениталии ударом ниже пояса.

— Ну, когда отдадите денежки? — рядом тут же появился Хацуо. Довольно улыбался.

Я посмотрел на него.

— Мы еще не закончили. Следующий бой я отработаю сам.

Хацуо пожал плечами.

— Пожалуйста. Но ставка увеличивается. Вдвое. Согласны?

Такахаси переводил. С надеждой посмотрел на меня.

— Может, передумаете? Вам завтра на прием к консулу. Неужели пойдете в синяках?

Я покачал головой.

— Все в порядке. Я согласен.

И вышел в круг. Стоял с опущенными руками. Ждал, кто выйдет против меня.

Хацуо опять хлопнул в ладоши.

— Тошиюки, выходи!

Из круга учеников поднялся другой боец. С коричневым поясом.

Среднего роста. Плотный, но подвижный. Большая голова. С ежиком торчащих волос. Маленькие прищуренные глазки.

Я внимательно посмотрел на противника. Огромные кулаки. Костяшки пальцев сплющены. Скулы в синяках. Над бровью шрам.

Лицо невозмутимое. Смотрит сквозь меня. Да он тот еще драчун. Выглядит устрашающе.

Я быстро прикинул. Корпус наверняка пробитый. Бить в голову. И для профилактики по ногам.

В пах, шею и глаза рубить не буду. У меня свои правила. Хотя, надо опасаться запрещенных ударов. Наверняка будут.

— Может, еще передумаете? — спросил Такахаси. — В этом нет ничего плохого. Вы гости. Вам можно. Никто не осудит.

Ага, как же. Потеря лица, как минимум. Скажут, обделались. При столкновении с настоящей школой карате.

Мы поклонились. Хацуо взмахнул руками.

— Хаджиме!

Тошиюки поднял руки. Пошел на меня. Спокойно так. Как на учебном поединке.

Но я не обманывался. Двигается легко. Даже грациозно. Несмотря на внушительный вес. Он ниже меня на полголовы. Но тяжелее килограмм на пятнадцать.

Я поднял руки. Обе высоко. На уровень головы. Подбородок спрятал на груди. Встал в левостороннюю стойку. Корпус повернул боком. К противнику.

Тошиюки подошел на расстояние удара. И молниеносно атаковал меня. Тоже маваши гери. Я принял на предплечье.

Тут же ответил сам. Как обычно, мае гери. В грудь противника. Со всей силы. Не обращая внимания на новую атаку.

Получилось неплохо. Тошиюки как раз атаковал другой ногой. Успел приподнять. И получил удар от меня. В этот момент.

Упал назад. На спину. Перекувыркнулся. Налетел на двоих учеников. В кругу вокруг нас.

Те как раз сидели на коленях. Тоже упали.

Но противник не угомонился. Сразу вскочил. Побил себя по голове. Основанием ладони. Типа, чтобы побыстрее очухаться.

Выставил ладони. Опять пошел на меня. Так, если он сейчас снова атакует с маваши гери, я так не играю. Слишком предсказуемо.

Тошиюки так и сделал. Опять маваши гери. Очень быстро. Я не ожидал, что он так умеет.

Отбил. Но контратаковать не стал. Остался на месте. А вот Тошиюки ждал. Думал, я опять повторюсь. И тоже влепил мне по ноге.

Присел для этого. Очень низко. Ударил с разворота. Если бы я в этот миг атаковал, то тоже упал бы. Прямо как Леня.

Но теперь я просто отбил этот удар. Голенью. И опять ударил сам.

Уже без разбору. Мае гери в корпус. Чтобы уронить противника.

Удар опять получился. В том смысле, что Тошиюки отлетел назад. Опять покатился по полу. Перевернулся на бок.

Сердито хлопнул по полу. Быстро вскочил. Опять побил себя по черепушке. Упрямо поднял руки. И пошел на меня.

Надо же. Какой упорный. Достойно похвалы. Пока не свалится спать, не отстанет. Сразу видно.

Ладно. Я уже придумал, как с ним разобраться. Дождался атаки.

Только на этот раз Тошиюки устроил сюрприз. Пробил традиционный маваши гери. А потом тут же йоко гери мне в пах.

Но я уже давно ожидал чего-то такого. И был готов.

Блок коленом. Хидза укэ. Тут же контра рукой. Задней правой. С небольшим размахом.

Длинный прямой удар в лицо противника. Очень сильно. Главное, оглушить его.

Тошиюки успел среагировать. Откинул голову. Я задел его по касательной. И тут же продолжил контру.

Навалился на противника. И саданул локтем. Левой рукой. Уже со всей силы. Тошиюки чуток потерялся.

Я не терял времени. Схватил его за воротник куртки. Притянул к себе.

И одновременно воткнул колено правой. В живот. Вперед и вверх. Поддых. Удар, ломающий ребра.

Бедолага противник чуть подлетел в воздух. Потом свалился на пол. С оглушительным грохотом. И так остался лежать. Корчился от боли.

Я остался стоять на месте. Потом поклонился. И отошел назад. За круг. К Хацуо.

— Ну как, когда отдадите денежки?

Сенсей хранил ледяное молчание. Вышел из комнаты. Потом вернулся обратно. С пачкой купюр. Вручил мне и поклонился.

— Это был отличный поединок. Вы вправе носить черный пояс.

Я отсчитал половину. Отдал Хацуо.

— Это за поражение моего ученика. А скажите, вы будете участвовать в турнире? Сейчас как раз проходит. По особенным правилам.

Хацуо покачал головой.

— О нет. Мы не прошли квалификацию. Там участвуют очень сильные бойцы. Не советую. Вы гости, можете просто смотреть.

Ого, даже он советует не участвовать. Это что же там за звери такие дерутся?

Я тоже поклонился.

— Спасибо большое за поединок. Мы пойдем, с вашего позволения.

Мы вернулись за ширму. Быстро переоделись. И вышли из зала. Только дошли до лестницы, как Хацуо начал кричать. Видимо, ругался на учеников.

— Ох, какие вы рисковые парни, — жаловался Такахаси, спускаясь по лестнице. — Как же так можно? У нас очень дорогое лечение. Это не Советский союз, где все бесплатно. Надеюсь, у вас все обойдется без последствий. Осторожно, вот здесь ступенька совсем расшаталась.

Лестница уже стала

Смелов уже шел самостоятельно. Я тронул его за локоть.

— Ну, как ты? Голова в порядке?

Смелов кивнул. Еще раз потрогал затылок.

— Да нормально. И похуже бывало.

Я пропустил его вперед. Мы вышли из здания. И направились к университету. Такахаси сиял от радости. Оттого, что мы ушли из этого опасного места.

* * *

Пока каратисты отправились искать легендарный зал, Мигунов поехал на рынок.

Оказалось, что он вполне сносно говорит по-японски. И может попросить таксиста отвезти их в супермаркет «Ито-Йокадо». Японец согласно закивал, заулыбался. Он ездил на серой «Тойоте королла» 1965 года выпуска. Мигунов сел рядом с ним на переднее сиденье.

Халдееви Осипов молча залезли сзади.

— Откуда вы приехали? — спросил водитель. Он продолжал улыбаться. Разговорчивый и приветливый коротышка. — Из Германии? Или Англия?

Очень удивился, когда услышал Советский союз.

— Ого, я первый раз вижу туристов из Советского союза, — он с интересом посмотрел на Мигунова. — Москва, Ленин, Кремль!

За пять минут, пока проехали пару кварталов, успел рассказать кучу всего.

И про то, как трудно стать таксистом. Как он долго получал права и разрешение. Как до этого пять лет ездил на древней машине P1. Производства фирмы «Nakajima».

Мигунов слушал вполуха. Думал о предстоящей встрече. Но машины узнал и уважал. В том числе, и заграничные.

— Это что за «Nakajima»? — спросил он. — Что-то я даже о такой не слышал.

Водитель долго пытался объяснить. Сказал, что «Nakajima» двадцать лет назад преобразовалась в «Fuji Heavy Industries (FHI)». А потом снова реорганизовалась.

Для Мигунова эти буквы ничего не значили. Тогда водитель указал на проезжавшую мимо машину.

— Субару. Сейчас компания называется Субару. Вон, видишь, «Subaru 360». P1 теперь называется «Subaru 1500».

А, это другое дело.

— Так бы сразу и сказал, — довольно вздохнул Мигунов.

Вскоре они подъехали к супермаркету. Ну как, супермаркет. Большой магазин в трехэтажном помещении. Вытянут в длину через весь квартал. Это один из первых магазинов смешанного типа.

— А вы не хотели купить вещи в комбини? — спросил таксист. — Это такие магазинчики возле отеля. Работают круглые сутки.

Мигунов покачал головой. Расплатился и вышел из машины.

— Нам надо много, — ответил он. — И подешевле.

И направился с коллегами к «Ито-Йокадо». Быстро прошли через стоянку. Такси тут же уехало.

Гости вошли через главный вход. Рядом с входом взяли тележки. Сразу попали в продуктовый отдел. Полно всяких баночек и консервов. А также фруктов и овощей, аккуратно завернутых в пакеты.

Посетители с интересом посмотрели на европейцев.

— Возле магазина одежды, — негромко сказал Мигунов. — Работаем по плану.

Они потихоньку разделились. Пошли через отделы по одному. Кидали пакеты и свертки в тележки.

Мигунов первым добрался до отдела с одеждой. Осмотрел джинсы и кеды. Взял пару штук джинс. Потом рубашку и футболку. Кепку. И три пары кед.

Со всем своим барахло пошел в примерочную. Ребята незаметно приблизились.

Делали вид, что выбирают одежду. Но на самом деле страховали подходы. Следили за местностью. Нет ли тут засады. Пока вроде все спокойно.

Мигунов зашел за ширму. Зашуршал одеждой. Машинально посмотрел время. Шестнадцать тридцать три. Самое время.

В это мгновение в соседнюю кабинку нырнул японец. Мужчина лет тридцати. Низкорослый, в очках, сутулый. В джинсах и сером свитере. В руках держал кофты и рубашки.

Мигунов услышал шум за ширмой. Сигнала тревоги от ребят нет.

Ширма внутри распахнулась. Рывком. За нею стоял давешний японец. На себя надел синюю рубашку.

— Вы не скажете, тридцать третий размер мне подходит? — спросил он, глядя на Мигунова.

Тот сначала помолчал. Контакт правильно назвал пароль. Как и должно быть.

— Нет, вам лучше тридцать четвертый, — наконец, ответил он.

Японец кивнул. Протянул Мигунову две кофты. Сложены друг на дружку в охапку.

— Вы не подержите? А то у меня много вещей.

Мигунов взял кофты. Быстро нащупал карман одной. Сунул руку. Достал клочок бумаги. И переложил в карман брюк.

Потом отдал кофты японцу. Тот кивнул.

— Спасибо, — опять рывком задернул шторку. И вышел из кабинки.

Мигунов примерил вещи. Выбрал пару образцов. И тоже вышел. Минут через пять.

Еще успел просмотреть записку. Там ряд цифр и букв. Шифр. Потом раскодируем.

— Ну что, будешь брать? — спросил Халдеев. На их языке это означало, все ли нормально?

Мигунов кивнул.

— Да, неплохие шмотки, — и тем самым подтвердил, что все идет по плану.

Они нашли еще вещей. По списку, который наспех дал Ермолов.

Все покупать не стали. Слишком дорого. Отправились на кассу. Там расплатились и с покупками вышли наружу.

— Удобно так, — сказал Осипов. Взвесил покупки в руке. — Все в одном месте. Купил и пошел.

Халдеев скривился.

— Да в ГУМе также. И выбор побольше.

Мигунов усмехнулся. Халдеев вечно такой. Ворчливый, как старик. А вот Осипов всему рад. Открыт всему новому.

— Главное, улов взяли, — Мигунов передал записку Осипову. — Пусть будет у тебя. Я запомнил.

Он направился к дороге. Увидел у обочины такси. Кстати, оно в Токио бело-синее. Подошел, открыл дверцу.

Попросил подбросить до «Цукамото». Им сейчас надо туда. А ночью встреча с другими людьми. Уже из советского посольства.

Таксист кивнул. Этот оказался молчун. Отделывался односложными фразами. Вез по узким переулкам.

А потом резко остановился перед тупиком. Из переулка справа бросились люди. Около десятка. И все к машине такси.

Глава 22 Хонбу додзе

Время уже вечернее. Даже позднее.

Машин на улице ничуть не убавилось. Даже наоборот. Стало больше. И людей тоже много. Понятное дело.

Все вышли с любимой работы. Торопливо бегут и едут домой.

Как я уже говорил, небоскребов в Токио еще не так много. Страна только начала экономический рывок.

Двигается потихоньку. И пока что в центре много старых зданий. Большинство двух и трехэтажные. Деревянные, кирпичные и сборные из легких блоков.

На улицу выходили магазинчики, питейные заведения, кафешки, ресторанчики. А дальше, во дворах, уже относительно новенькие панельные дома. Почти аналог наших хрущевок.

Такахаси сказал, что они называются «данчи». Типовое социальное жилье.

Улицы прямые и чистенькие. Много велосипедистов и мотоциклистов. Всюду вывески с иероглифами. Некоторые улицы мощены камнями. Фонари испускали сверху яркий желтый свет.

Иногда среди целого ряда типовых домов вдруг попадался необычный деревянный домик. С черепичной крышей, мхом на стенах и огромными окнами.

— У нас часто сносят дома, — объяснил Такахаси, поправив очки на переносице. — Считается, что не надо строить долгосрочное жилье. Каменные могут сломаться от землетрясения. А деревянные подточат муравьи.

Вскоре мы добрались до гостиницы. Я ожидал увидеть Мигунова. Но тот еще не пришел. Видимо, загулялся по магазинам.

Мы поужинали в ближайшем ресторанчике. Ого, я наконец-то дорвался до японской кухни. Заказал суши, рисовые шарики с соусом, жареный угорь унаги, суп рамен.

Бурный и Смелов удивленно смотрели на меня.

— Вы уже быри в Японии, Ерморов-сан? — учтиво спросил Такахаси. Наверняка сделал выводы про себя. — Я и не думар, что вы знаете наши традиционные брюда.

От усталости он начал больше запинаться. Акцент стал выделяться больше. Я и сам порядком вымотался. И тоже ослабил самоконтроль. Чуть не выдал себя.

— Просто изучал карате, — беззаботно ответил я. — И все связанное с Японией. Поэтому и знаю все. Так хорошо изучил, как будто уже здесь. До этого.

Мы поужинали. И отправились в отель. Бурный засыпал на ходу.

Мы устроились в одном номере. Четырехместном. Так что пространства на всех хватает. Тут же завалились спать.

Утром я проснулся пораньше. Здесь неподалеку приметил небольшой парчок. В стиле минимализма. Елочки, травка, камни. Все аккуратно огорожено.

Побежал туда. Потренироваться. По дороге заглянул в номер Мигунова. Постучался. Никто не ответил. Спят, наверное.

Ладно. Побежал дальше. В сквер. Время еще совсем раннее.

Солнце не взошло. Улицы окутал предрассветный холод. И стужа. Лужицы покрылись корочками льда.

Я прибежал в парк. Изо рта вырывался пар. Снега мало. Но очень холодно. Хотя для меня, как последователя Ледяной недели, терпимо.

Сначала просто удары по воздуху. Я постепенно разогревал все мышцы. Двигался медленно. Потом все быстрее.

Редкие прохожие с интересом смотрели на меня. Я не обращал на них внимания. Сделал ката санчин. Потом огляделся.

Сейчас у меня по плану удары по твердым поверхностям. По деревьям и камням. Можно ли лупить их елочки?

Сломаю что-нибудь, потом будет скандал. Оно мне надо? Надо бы лучше сходить в спортзал.

Поэтому вместо ударов я снова устроил бой с тенью. Отработал быстроту. А еще надо было поднять учеников. Чтобы отработать спарринг.

Лучше пойду обратно. Подниму этих лоботрясов.

Я побежал в гостиницу. Вскоре вернулся. Только сунулся в номер, как меня перехватил Свечников.

Сотрудник нашего посольства. Воловников и Мигунов ничего про него не говорили. Но я так понял, он по тоже из КГБ. Типа куратора.

Наблюдал за нами. Вчера просил сообщать о всех передвижениях. Настоятельно.

Сейчас его круглое лицо вытянулось от беспокойства. Под глазами мешки. Заметны даже в полумраке коридора. Плохо спал.

— Ты видел Мигунова? — Свечников оглянулся. Нет ли кого на этаже. Но мы были одни. — Что-то я его найти не могу. Ни его. Ни ребят.

Я остановился.

— Как так? Они вчера пришли? Или нет?

Свечников удрученно покачал головой.

— В том-то и дело. Нету их. Не приходили.

Это уже серьезно. Исчезнуть в первый же день. После отправки на важную встречу. Провал. Явный провал.

— Я уже доложил, куда следует, — Свечников осунулся от усталости и беспокойства. — И меня отнюдь не похвалили. Я уже обзвонил все полицейские участки. И больницы. Их нет. Как сквозь землю провалились. Если появятся, сразу дай мне знать. А пока что оставайтесь в гостинице. Никуда не уходите.

Ага, еще чего. Я сегодня к Ояме должен ехать.

— Ну уж нет, — я набычился. — У нас назначены важные встречи. На сегодня. И мы сюда не для того приехали, чтобы сидеть в четырех стенах. Нет, так не пойдет.

Свечников напрягся. Но понял, что я не послушаюсь. Все-таки попробовал надавить.

— Послушай, сынок, надо будет, я позвоню, куда следует, — сердито сказал он. — И вы вообще домой отправитесь. Первым же рейсом. Но я тебя пока по-хорошему прошу. Есть дела поважнее ваших танцев в халатах.

Вот тупоголовый. Я уперся рогом.

— Ну, так звони. Куда следует. А я свое сказал. Мы уходим по делам.

Благо, не стал со мной ругаться. Хотя и позеленел от злости.

— Ладно, мы с тобой потом поговорим, — Свечников погрозил мне пальцем. И пошел по коридору. На ходу обернулся. — Если увидишь их, сразу сообщи.

И исчез за лестничным пролетом. Я хмыкнул и вошел в номер.

Принял душ, переоделся. Вскоре проснулись Бурный и Смелов.

— Ты вообще спал или нет? — пробурчал Леня. И поплелся в ванную. Умываться.

Я уселся ждать. Пока придет Такахаси. И еще думать. Что делать?

По большому счету, меня это не касается. Я уже сказал Воловникову.

Это их дела. И если Мигунов провалился, то это его проблемы. Я и пальцем не пошевелю. Чтобы его вытаскивать.

Не то чтобы у меня нет желания. Но нет полномочий. И опыта.

Я просто каратист. А не разведчик. Вон, пусть Свечников бегает.

Но есть другая проблема. Если Мигунов попался, меня могут посчитать его сообщником. И тоже арестовать. Вот чего хотелось бы избежать. Только как это сделать?

Стук в дверь. Бурный открыл. На пороге сияющий Такахаси.

— Вы уже проснулись. Как хорошо. А у меня прекрасные новости. Руководство киокушинкай готово встретиться с вами. Прямо сейчас.

Я пытался понять, знает ли он про Мигунова. Но даже если и знал, Такахаси невозможно вскрыть. Слишком улыбчивый. Слишком доброжелательный.

— Тогда поехали, — кивнул я. Скорее, пока не примчались из посольства. И не заперли нас в четырех стенах. — Мы выйдем через минуту.

Такахаси вышел. Мы быстренько собрались. И тоже выскочили из отеля.

На этот раз нас ждала машина. «Mazda Familia» синего цвета. Неброская такая. Мы нырнули внутрь.

— Ох ты, смотри какая, — восхищенно осмотрелся Смелов. — Надо же.

Машина плавно тронулась с места. Двигатель шумный, но не сильно. Хорошая такая семейная машинка.

— А куда мы едем? — спросил я у Такахаси. — Далеко ли?

Из-за исчезновения Мигунова нам и самим стоит подстраховаться. Чтобы и нас не похитили.

— Как вы и сказали, — Такахаси обернулся с переднего сиденья. Широко улыбнулся. — В хонбу додзе киокушинкай. То есть, в штаб-квартиру Международной организации карате. Как его называет Ояма.

Я посмотрел на дорогу. Примерно этим путем мы и шли вчера. Ах да, точно.

Вспомнил. Уже в 1964 году Ояма построил хонбу додзе. Не так уж и далеко от своего первого зала «Ояма додзе». В котором мы вчера были.

В том же районе. Только на другой улице. Более респектабельное здание. Не на отшибе, как вчерашнее.

— Зачем же мы поехали на машине? — спросил я. — Можно было и пешком пройтись.

Такахаси покачал головой.

— Вы гости из Советского союза. Когда мы сказали сенсею Ояме, что в вашей стране очень почитают карате, он обрадовался. Мы не можем привести вас пешком. Это неуважение.

Вскоре мы доехали до улицы Ниши-Икебукуро. Большая и оживленная улица. Неподалеку заснеженный парк.

Такси остановилось возле четырехэтажного здания. Да, это и есть штаб-квартира. Кекусин кайкан — «Дворец общества абсолютной истины». Район Тосима.

— Выходим, — я выпрыгнул из машины. — Вот это место.

Нетерпеливо дождался, пока выберутся остальные. Потом побежал вперед.

Неужели я увижу сейчас легендарного основателя киокушинкай? В прошлой жизни не успел. Так хоть сейчас познакомлюсь. Когда Ояма в самом расцвете сил.

Мы вошли в здание. На первом этаже нечто вроде ресепшн.

Симпатичная девушка. В деловой юбке. И еще парень. В костюме.

Такахаси заговорил по-японски. Кланялся, объяснял. Девушка и парень вскочили. Тоже поклонились. Быстро указали в сторону широкой лестницы.

Мы поднялись на второй этаж. Народу немного. Вошли в один из залов.

И сразу увидели тренировочное посещение. А внутри группу людей в каратэги. Они сидели полукругом на матах. А в центре стоял Масутацу Ояма. Основатель киокушинкай

Я задохнулся от волнения. Вот уж действительно неожиданно. Сбылось то, о чем не мог мечтать.

Мы остановились на пороге. Ояма был точно такой же, как на фотографиях и в кино. Смуглый и белозубый. Чуть выше среднего роста. Сильный, грозный, плотный. Гора мышц и мускулов. Голова подвязана полотенцем.

Сенсей что-то громко объяснял ученикам. При этом махал руками. Оглянулся на шум, увидел нас. Пригласил ближе.

Мы сняли обувь и вошли в додзе. Поклонились на входе. Ояма и ученики с интересом наблюдали за нами.

Просторное помещение. Весь пол деревянный. В одном углу — фотография одного из основателей и табличка с иероглифами. Рядом алтарь.

Зеркала на одной из стен. В другом углу маты. А еще штанги, гантели и скамейки для тяжелой атлетики. Окна большие и широкие. На стене рядом со входом гвозди, на которых висела одежда учеников.

Мы подошли ближе. Я неотрывно смотрел на Ояму. Может, мне это снится.

Такахаси снова объяснил по-японски. Кто мы такие и зачем сюда явились. Ояма улыбнулся.

Приветливо так. Широко, искренне. Сразу видно, веселый человек. Что-то ответил, указал на зал. И так понятно. Без перевода. Приглашает в свое додзе.

Такахаси повернулся ко мне.

— Сэнсей Ояма говорит, что уже слышал про вас. Он очень рад, что в Советском Союзе развивается карате. И очень рад вашему визиту. Он приглашает вас в свой додзе. И просит быть почетным гостем.

Я обернулся на парней. Те тоже стояли и смотрели на японцев. Но без особой почтительности. Еще бы. Они вообще не слышали про Ояму. Откуда им знать?

— Передайте мастеру, что мы с удовольствием принимаем приглашение, — ответил я. — И пока что, если можно, посидим в сторонке. Понаблюдаем за тренировкой. Это для нас бесценный опыт.

Ояма снова улыбнулся. Указал на маты, мол, присаживайтесь, где угодно. Мы уселись на колени в сэйдза. Как и другие ученики.

Такахаси переводил. А Ояма продолжил тренировку. Вернее, небольшую лекцию.

Ояма подробно объяснял удар. Самый базовый, сэйкэн цуки. То, что является азбукой для любого каратиста. Я так понял, это его фишка. Каждый удар или прием обсасывает до косточек. Очень тщательно. И подробно.

Объясняя, Ояма несколько раз показал. Как делается удар. Потом попросил встать одного из учеников. Тот встал в стойку. Тогда Ояма попросил ударить себя в грудь.

Парень, высокий и худой, ударил совсем силы. Но Ояма только немного пошатнулся. Особых повреждений не получил.

Зато потом мастер сам нанес удар. Перед этим снова подробно объяснил, как бить. Ударил. И парень, кстати, с черным поясом, улетел назад. Перекувыркнулся на полу. И остался лежать. Корчась от боли.

Потом Ояма поднял руки. Такахаси перевел его:

— Ну-ка, отработайте удар. Сэйкэн цуки. Я погляжу, на что вы способны.

Еще и указал на нас.

— А вы что сидите? Давайте, тоже поработайте. Нечего сидеть.

Отлично. Мастер класс от самого основателя. Когда еще случится такой благоприятный случай?

Мы с готовностью вскочили. Показали технику удара сэйкэн цуки. Ояма наблюдал. Потом одобрительно кивнул. Но все равно подошел и показал пару нюансов.

Этот удар все отрабатывали по сотне раз. Примерно также, как делал и я на своих тренировках. Отлично. Значит, я иду по вечному пути.

Такахаси сказал, что во время тренировок число повторений часто зашкаливает за пять сотен. А иногда и за тысячу. Получается, они два-три часа подряд делают одно и то же движение.

— Все верно, — подтвердил один из помощников Оямы. Все тот же высокий и худой парень. — Я тренируюсь иногда весь день. До двух часов ночи. Потом иду спать. Здесь же. И рано утром снова начинаю тренировку.

Ага, все, как у меня. Я же говорю, что делаю все правильно. Вот только ученики мои тренируются гораздо меньше. Наверное, только немногие из них готовы работать с таким же фанатизмом.

Но все не так просто. Интенсивность тренировки возрастала. Ояма задал быстрый темп. Даже отработка обычного сэйкэн цуки это непросто.

Я привык к усиленным нагрузкам. Для меня нормально. Бурный и Смелов тоже справлялись.

А вот некоторые белые пояса в зале вскоре стали задыхаться. От нагрузки. Ояма исподлобья поглядывал на них. Ученики задыхались. Хрипели и шатались.

— Лучше иметь одного ученика, — свирепо сказал Ояма. — Сильного, как призрак. Чем тысячу, но слабых, как ребенок.

Само собой, это не прибавило энтузиазма. У новичков. Но Ояма не закончил.

— Ну вы! — крикнул он. Он вообще разговаривал очень громко. Его звонкий голос, наверное, слышали даже прохожие на улице. — Но это ничего не значит. Даже самый слабый человек может стать самым сильным! Ни у кого не бывает трех ног или четырех рук. Но с помощью тренировок можно достичь того, что у вас больше рук. Чем у многорукого бога. И вы можете одолеть любого демона. Вот что я пытаюсь волновать вам! Поймите уже!

Он ходил туда-сюда. Поднимал руки. Громогласно разговаривал. Таким голосом можно и в сами деле остановить быка.

— Понимаете? Главное тренировка. Вот что самое главное! Если враг атаковал вас сто раз, вы должны ответить двести. Триста, пятьсот! Тысяча! Пусть пожалеет, что напал на вас. Что вообще родился на этот свет!

Разговаривая, Ояма быстро жестикулировал, кричал. Странное дело. От этого казалось, будто он передает нам свою энергию. Свой энтузиазм. Свой дух, черт подери.

Тела учеников наполнялись силой. Я сам видел. Даже у новичков загорались глаза. И они снова начали отрабатывать прием. С удвоенной силой.

Бурный и Смелов работали так быстро и яростно, как никогда до этого. Что это такое? Магия места? Или электризующее воздействие Оямы?

Я и моргнул не успел, а уже прошло два часа. Это только в обработке сэйкэн цуки.

Ояма посмотрел на часы. Пробормотал, что скоро надо идти на турнир. Решать организационные моменты. А потом усадил всех у стены.

Я заметил, что белые пояса опять занервничали. Это видно сразу. Они судорожно сидели. Неестественно выпрямили спину. И смотрели на Ояму.

Тот указал на учеников. И поманил пальцем.

— Выходим на кумитэ. Быстро! — он тоже увидел, что ученики встревожены. — Я вам что говорю? Ваш соперник — это не призрак. Это живой человек. Которого можно победить. Каким бы непобедимым он не казался. Запомните это! Если вас ударят один раз, бейте два. Если пнут, бейте сами. Два раза. Ну, что здесь непонятно?

Он говорил, пока не убедился, что новички приободрились. Тогда все вышли. Разделились на пары. И начали кумитэ.

Мы тоже хотели выйти. Но Ояма покачал головой. Такахаси перевел его слова:

— Вы гости. Лучше позже на турнире покажете свое мастерство. А сейчас просто смотрите.

Смотреть было на что. Ученики устроили настоящее побоище. Они совершенно не соблюдали правил. Как и вчера.

Теперь понятно, почему новички так распереживались. Они дрались так, будто это последний день. В их жизни.

Или как будто от победы зависела их жизнь. Хотя это обычный спарринг. Они атаковали друг друга всеми способами. Били руками и ногами. Валили с ног. Пинали, даже упавших. Били в пах. Душили, тыкали в глаза. Атаковали по ушам. Чего только не делали. Один даже укусил другого.

Но при этом, как я заметил, все ученики контролировали себя. И не били совсем уж в полную силу.

Наконец, Ояма закричал:

— Довольно! На сегодня тренировка закончена. Давайте отведем наших гостей в якиникуя.

Ученики тут же прекратили кумитэ. И радостно закричали.

Глава 23 Дикий турнир

Якиникуя — это закусочная. Там подают жаркое из курицы или говядины. Порции не такие уж и большие. В этой части Азии мясо не настолько традиционное блюдо. Но все равно вкусно.

Мы отправились в заведение рядом с хонбу додзе. Всей гурьбой. Ояма закричал, что сначала надо подкрепиться. А потом уже и на турнир.

Заведение компактное и уютное. Народу не так много. С полтора десятка столиков. Ученики Оямы ворвались сюда и принялись сдвигать столики вместе.

Образовали один большой. Уселись за него. Хозяин тут же начал таскать закуски. В глубоких коричневых мисочках.

— Как обычно, Ояма-сан? — спросил он. — Сукияки с курицей?

Такахаси потихоньку переводил, о чем идет речь. Но Ояма указал на нас.

— Ты что, смеешься, Накасима? У нас гости. Поэтому давай жареную говядину. Как ты там умеешь, с красным перцем побольше, рисом и устричным соусом.

Хозяин пожал знак. Помощники сноровисто потащили блюда.

— Осмелюсь заметить, что вы еще не оплатили прошлое застолье. Я открыл вам кредит, но его надо погасить.

Ояма вытащил бумажник, отсчитал купюры.

— Держи, Накаяма, для тебя ничего не жалко.

Хозяин снова поклонился. А стол быстро заполнился закусками. И блюдами.

Ученики Оямы тут же накинулись на еду. Бурный и Смелов попробовали кусочек. Леня поморщился. А Ваня с удовольствием положил добавки.

Ояма успевал и кушать, и говорить одновременно. Его голос гремел повсюду. Говорил он, само собой, про карате.

— Победу одерживают не с помощью приемов! — говорил мастер. — Надо уметь контролировать ситуацию и между ними. Надо точно рассчитывать свои действия. Предусматривать ходы противника. Это как шахматы. Или го.

У Оямы эмоции часто сменяли друг друга. Он пытался контролировать все вокруг. Посмотрел на Смелова.

— Как тебя зовут, друг мой? Почему ты не ешь суп с говядиной?

Смелов помотал головой.

— Не очень люблю острую пищу. У меня желудок что-то ослаб.

Ояма покачал пальцем. Перед собой.

— Желудок мужчины должен переваривать даже железо.

А потом тут же перевел взгляд на одного из учеников.

— Эй, Савахара, какие у тебя есть мечты? Все уже рассказали. Один только ты остался. Все никак не определишься. Ну-ка, скажи нам. И гостям тоже. Вот, когда я был в твоем возрасте, я как раз отправился в горы. Я провел там тридцать два месяца. С перерывами, правда, потому что пришлось покидать убежище. Из-за финансовых проблем. Но при первой возможности я возвращался. И еще остался бы там. Но большой мир не отпустил меня. И позвал к себе. Чтобы я мог распространять киокушинкай. А на что надеешься ты, Савахара?

Молодой японец опустил голову. Думал, молчал. Ничего не ответил.

— Еще не решил, сенсей. Я хочу жениться. У меня есть девушка на примете. Только она еще не знает.

Остальные засмеялись. Но Ояма, хоть и широко улыбался, но замахал руками.

— Для Савахары это очень важно. Хватит насмехаться, негодники! Вы и сами еще не знаете, что такое женщины. Но, Савахара, я имел ввиду нечто другое. Помимо женитьбы, у тебя должна быть высокая мечта. Нужно быстрее определяться с ней. С тем, что ты будешь делать всю жизнь. И потом быть строгим к себе. Чтобы достичь этого. Ты должен верить, что станешь чемпионом, понял? Поняли вы все? Если уж занимаетесь чем-то, то стремитесь к высотам. Для этого вы тренируетесь, понятно?

Я смотрел на мастера. Хоть он и старше многих из учеников, но сейчас словно помолодел. Вспомнил молодость. И то, ради чего тренировался. Без устали и передышки.

А потом вдруг хлопнул ладонью по столу.

— Но хватит! Мы тут засиделись. Немедленно уходим дальше! На турнир киокушинкай! Прямо сейчас. Гости, пойдем с нами!

Мы поднялись и вышли из якиникуя. Хозяин кланялся вслед. Дальше поехали в муниципальную гимназию, где проходил турнир.

У нас имелась своя машина. Ояма с учениками поехали на трех других. В каждую набилось по человек семь. Оставшиеся поехали на метро и автобусах.

— Забавный дядька, — заметил Смелов. — Откуда ты его знаешь, Витя? Ты смотрел на него, как полубога. Он и в самом деле создатель карате?

Пришлось еще раз объяснить ребятам.

— Нет, он создатель жесткого стиля. Приближенного к реальности. Поэтому он хочет, чтобы на тренировках все было по-настоящему. Многие остальные стили направлены на спорт. На физическое развитие. Эстетика. А тут именно сражения. И победы.

Такахаси внимательно слушал.

— А он что-то рассказывал про горы, — вдруг сказал Бурный. — Ты знал про это. Поэтому отправился в лес?

Я кивнул.

— Ну да. Подготовка воина. Чтобы отрешиться от повседневных забот. Сосредоточиться на главном. Физическом развитии. И потом духовном.

Смелов смотрел на панельные дома японцев. Мы проезжали мимо них.

— Физическое развитие, — проворчал он. — Сейчас посмотрим, какое у них тут развитие. Что это за турнир?

Тогда вмешался Такахаси.

— Это очень интересные соревнования, — ответил он. — Я не интересуюсь особо боевыми искусствами. Но даже мне будет забавно посмотреть. Школа Мас Оямы недавно объявила о нем. В газетах. Он сделал все что можно, чтобы сделать турнир популярным. Чтобы участвовали как можно больше бойцов. Дал рекламу в семи газетах и журналах. Разослал три тысячи приглашений. Во все школы карате. И не только. В дзюдо, айкидо, кемпо и другие. Участникам, которые живут далеко, даже предложил оплатить проезд. В один конец. Журналы писали рекламные статьи. Про соревнования по убийственному карате. Про то, что здесь могут забить до смерти. Он хочет сделать все, чтобы пришло как можно больше зрителей.

Смелов снова усмехнулся.

— Ну да, чтобы заработать больше на билетах. Капитализм во всей красе. Все ради прибыли. И даже принципы карате.

Такахаси оглянулся на него.

— А что поделать? Здесь нет филантропов. Никто не финансирует школу киокушинкай из-за любви к искусству. Поэтому надо выживать. И крутиться, как можешь. Во всяком случае, Ояма обещает, что соберет десять тысяч зрителей.

Машина свернула и остановилась. Мы приехали. Смелов опять скептически хмыкнул.

— Это даже не стадион. Просто школа. Я правильно понял?

Да, это так. Правда, школа большая. Гимназия. На несколько тысяч учеников.

И сейчас тут полно народу. Водитель высадил нас. Поехал на стоянку.

— Нам туда, — Такахаси указал на главный вход. Куда уже устремились толпы народа. — Пойдемте, Ояма уже приехал. Он уже внутри.

Он пошел вперед. Ловко лавировал между людьми. Соревнования еще не начались.

Многие зрители стояли на улице. Болтали между собой. На нас сначала не обращали внимания. Потом заметили. Даже указали пальцами.

Мы вошли внутрь. Не скажу, чтобы эта гимназия сильно отличалась от наших школ.

Тоже большое просторное здание. Огромный спортзал. Уже полный народа. И внутри люди в белоснежных ги.

Такахаси провел нас внутрь. Усадил на места в первых рядах. Тут стояли кресла. С номерами. А дальше уже скамьи. И так до самых стен.

Ояма и другие организаторы сидели за длинным рядом столиков. Покрытых черной скатертью.

Я поглядел на Ояму. Мастер сидел и грозно хмурился. Ни разу не улыбнулся. Сохранял серьезный вид.

Время уже без четверти два. Видимо, турнир должен начаться ровно в четырнадцать часов. Ну что же, посмотрим.

— А мы что же, участвовать не будем? — спросил Смелов тихонько. Он сидел справа от меня. После Такахаси. А уже за ним Бурный. Тот вертел головой во все стороны. Осматривался. — Так даже не интересно.

Такахаси смотрел на татами. Я ухмыльнулся.

— Если хочешь, можешь поучаствовать. Хочешь, чтобы тебе пах пробили?

Смелов тут же замотал головой. А потом вытаращился мне за плечо. Что это? Кого увидел?

Сзади раздался нежный женский голосок. Я обернулся. Оказывается, ха мной стояла девушка. Она указывала на кресло рядом.

— Она спрашивает, свободно ли здесь? — перевел Такахаси. — Насколько я знаю, должны прийти еще ваши каратисты. Гости. Поэтому я скажу ей, что…

Я увидел, что девушка симпатичная. Очень даже. Причем, она не одна. За нею с ожиданием стояли и другие. Еще две.

Тут уж, я, конечно не растерялся. И кивнул девушке.

— Конечно, здесь свободно. Садитесь.

Девушки поблагодарили. И сели рядом. Я рассматривал их краем глаза. Одеты интересно.

Та, что села рядом со мной, самая простенькая. Длинная плиссированная юбка. Тельняшка и сверху пиджак. Все кремовое. Прическа высокая и аккуратно подколота черной брошью.

И сбоку и спереди девушка выглядела восхитительно. Черные миндалевидные глазки, алые губки и белая, как сахар, кожа.

Кстати, на тельняшке глубокий вырез. Слишком даже глубокий. Хотя, что поделать. Сексуальная революция.

Вырез позволял увидеть высокую грудь. Вернее, верх молочно-белых полушарий.

Другие две девушки выглядели не хуже. Одна повыше. В платье-свитере с широкими рукавами. И тоже длинный пиджачок.

Вторая в широких дутых брючках из синтетики. И в серебристой плиссированной тунике.

— Ну что, насмотрелся? — холодно спросила девушка по-английски. — И как, понравилось?

Я не стал поспешно отводить взгляд. Посмотрел девушке в черные глаза. Крики и шум в зале вдруг отошли на второй план. Приглушились.

— Ну, а зачем тогда такой вырез? — улыбнулся я. — Если не для того, чтобы мужчины любовались.

Девушка холодно отвернулась.

— Ну, по крайней мере, вы не притворяетесь.

Хм, кажется, что начало не очень. Но я уже видел. Если бы не хотела разговора, вообще не ответила бы.

— Вы пришли посмотреть на родственника? — спросил я. — Или друга? Он будет участвовать в кумитэ?

Девушка продолжала смотреть вперед. Ояма встал из-за столика. Вышел с микрофоном в руке. Но я глядел на девушку.

— Нет, мы просто пришли смотреть, — ответила девушка. — Как парни молотят друг друга. Это увлекательное зрелище.

Такахаси дернул меня за рукав. Но я не обратил внимания.

— Как вас зовут? — спросил я. — Любительница жестоких зрелищ.

Девушка молчала. Ояма заговорил о том, что начинается самый главный турнир по карате. Не только в стране. Но и во всем мире.

Я думал, что знакомство провалилось. Но девушка ответила:

— Я Айко Сирата. А ты кто? И откуда приехал?

Ага, вот оно. Она заинтересовалась, потому что я из другой страны. Поэтому решила познакомиться.

— Меня зовут Виктор Ермолов. Я из СССР.

Сирата посмотрела на меня. С любопытством.

— Вот как? И ты живешь в Москве?

Я кивнул. Девушка отвернулась к подруге. О чем-то зашепталась. Они тихонько засмеялись.

— Немедленно прекратите с ней общаться, — Такахаси зашипел на ухо. — Это очень опасно.

Я обернулся к нему.

— Это еще почему?

Такахаси поправил тугой воротник рубашки.

— Это девушки из цукибан. Уличные подростковые банды. Они связаны с якудза. Очень опасные люди. Преступники. Ее парень наверняка состоит в группировке. И я настоятельно вам не рекомендую…

Девушка коснулась меня. Я снова повернулся.

— А ты сам зачем здесь? — спросила Сирата. — Только не говори, что занимаешься карате.

Я кивнул.

— Конечно, занимаюсь. Или зачем бы я пришел?

Сирата оценивающе осмотрела меня.

— Ну, как сказать, — и слегка улыбнулась. — Да ладно, шучу. Видел бы ты свое лицо. О, смотри, соревнования начались.

И вправду. Ояма давно закончил выступление. За ним кратко высказались еще пару человек. А затем перешли к турниру. Причем, сразу к кумитэ.

Как я понял, фишкой турнира было дикое смешение. Не только стилей и разных видов боевых искусств. Но и весовых категорий. А также опыта и новизны.

Дрались все по очереди. Не так, как у нас. Каждый бой проходил в центре зала. За ним наблюдали все зрители. И смотреть действительно интересно.

Правилами допускается полный жесткий контакт. Разрешены удары руками в лицо. Локтем в голову. Захваты и броски. Удары ногами по голове и корпусу. Подсечки. Добивающий удар на упавшего противника.

Куда я попал? Да ведь это уже почти смешанные единоборства. Правда, запрещалось специально уходить с татами. Или три раза подряд нарушать правила.

Проигрыш, помимо поражения по очкам или нокаута, это три предупреждения. Или избежание боя.

Выиграть можно было броском. При этом бросок занимал меньше пяти секунд. Также за сильный удар начислялись дополнительные очки. Если боец не мог продолжать бой, это считалось нокаутом.

— Многие считают, что победят тайские боксеры, — заметил Такахаси. — Они бьют очень сильно. И жестко.

Публика здесь очень оживленная. Эмоциональная. Не то что наши сдержанные зрители.

— Ну, посмотрим, — Смелов предвкушал красивое зрелище.

Его ожидания почти оправдались. Тем более, что вначале и вправду выступил таец. Против каратиста.

Все прошло быстро. И молниеносно. Таец нанес удар ногой. Боковой. По корпусу. И тут же ударил сразу.

Каратист свалился на пол. Держался за бок. Кажется, у него сломаны ребра. Таец подскочил. И ударил кулаком. Цуки в голову. Добил. Все, победа.

Зрители зашумели и засвистели. Многие приветствовали легкую победу.

Дальше бои пошли один за другим. Со скоростью света. По две минуты максимум. Как горячие пирожки.

Снова вышел таец. Как сказал Такахаси, это бывший чемпион Японии по кикбоксингу.

У нас в СССР про этот вид спорта только начали узнавать. А здесь уже проводили бои.

Тайцу опять противостоял каратист. Он все также забил его ногами. Потом добавил коленом. И добил локтем. Опять убедительная победа.

Почти сразу же он выступил снова. Против каратиста из Осаки. Все думали, что он проиграет.

Но получилось наоборот. Каратист ловко повернулся. И провел маваши гери. Прямо тайцу в челюсть. Тот повалился на маты. Чистый нокаут.

— Вот это да! — Сирата рядом подскочила в воздух. Подняла руки. — Отличный удар! Какой молодец.

Дальше бои пошли еще жестче. Многие участники старались вытеснить противника за пределы татами.

Или намертво цеплялись друг в друга. Рефери пытался их разнять. Но они падали на маты. И уже боролись там.

Сражались отчаянно. Как будто от этого зависела их жизнь. Просто жесть какая-то. Зрители пришли в неистовство. У меня уши заложило от криков.

Каждый бой длился максимум полминуты. Если рефери засуживал, а такие моменты происходили часто, толпа вопила ругательства.

Самые гнусные, как объяснил Такахаси. Рядом Сирата ругалась хуже портового моряка.

После первых десятков боев объявили перерыв на тамэсивари. Вполне грамотно, надо заметить. Люди смогли отдохнуть от шума и криков.

Бойцы разбивали доски и черепицы. Чтобы победить, нужно было разбить три кедровые доски. Их ставили на двух цементных блоках. Каждый участник выступал по отдельности.

Как и у нас, можно было бить кулаком, локтем, ребром ладони или ногой. Кстати, для защиты рук можно было подкладывать полотенце.

На каждый удар давалось две минуты. Доски должны быть разбиты одним ударом. Давалось три попытки. В случае ничьи победа давалась участнику с меньшим весом.

Сам Ояма сбил ребром ладони горлышко бутылки. Причем ему удалось это не сразу.

Мастер вышел на татами. Засучил рукава и без того короткой куртки. Рука у него вся в мозолях. Я видел даже издалека.

Он постоял немного. Сконцентрировался. Лицо хмурое, сосредоточенное. Взгляд направлен на бутылку.

Вдруг лицо мгновенно исказилось. Ояма взревел: «Киай!». И ударил по горлышку. Когда развернулся, оказалось, что бутылка уцелела.

Ояма снова встал в стойку. Полянл руку. Опять долго стоял. Хмурил брови. Кстати, мне самому надо попробовать этот трюк. Как-то прошел мимо меня, честно говоря.

Медвежий рев: «Киай!». Бутылка опять устояла. Зрители молчали. Но в воздухе повисла недоверие.

Ояма должен справиться с бутылкой. Иначе потеряет лицо. В третий раз мастер сконцентрировался лучше. Ударил почти рутинно. И горлышко разлетелось на осколки.

Зрители зааплодировали. Ояма показал уцелевшую ладонь. Все в порядке. Ничуть не пострадал.

Потом бойцы снова били доски и черепицы. Один здоровенный швед получил перелом руки. Слишком понадеялся на силу. Хотел сломать пять досок сразу. Но не удалось.

Другие получили ушибы рук и ног. Или растяжения лодыжек и запястий.

После тамесивари объявили продолжение кумитэ.

Глава 24 Набережная

Дальше снова рубилово. Самое беспощадное. Какое только можно представить.

В турнире участвовали несколько американских моряков и пилотов. Один из них, Стив Джексон, двадцати лет.

Раньше занимался боксом, сразу видно. При этом тяжеловес. Уже обладатель коричневого пояса. По карате годзю. В бою так сильно ударил другого участника, дзюдоиста, что повредил себе пятку. О ребра противника. Но при этом пробился в финал.

Другой европеец, испанец Фернандес Пилар, работал очень быстро. Я бы так не смог. Да что там я.

Большинство каратистов японцев тоже не смогли бы. Только, пожалуй, Куприянов, да еще несколько парней здесь смогли бы с ним сравниться.

Но при этом Пилар оказался жутко импульсивный. Эмоционально реагировал и на победы, и на поражения. Хотя, сначала уверенно шел к финалу.

В первом бою очень быстро провел мае гери. Причем не в корпус, а в голову противника.

И тут же уронил его в нокаут. Сделал это сразу после начала поединка. Молниеносная победа.

Во втором поединке действовал еще быстрее. Атаковал противника быстрыми маваши. Пятка так и мелькала в воздухе. Тоже старался достать голову противника.

Но соперник попался опытный. Грамотно построил оборону. Перешел в ближний бой.

Правда, там Пилар работал руками. С еще большим ускорением. Схватил противника и добавил коленом. И зарядил в пах. Непонятно, случайно или нет. Но правилами это запрещено.

Соперник закрутился на месте. Волчком. А потом свалился. Пилара тут же дисквалифицировали.

Хотя публика возмутилась и освистала судей. Им понравился зрелищный и эффектный испанец.

Кстати, к этому моменту штанина Пилара порвалась. На левой ноге. Видно, что работал интенсивно. Сквозь прорехи виднелось бедро. Это забавляло зрителей.

Сирата посмотрела на меня. Толкнула локтем в бок.

— А ты бы смог победить его?

Я кивнул на Пилара.

— Гостя из Испании? Не буду ничего утверждать. В бою много случайностей.

Сирата усмехнулась.

— Я думала, ты каратист. А ты только языком болтать умеешь.

Ух ты, провоцирует. Если бы я был зеленым парнишкой, мог бы поддаться. На слабо.

— У меня есть ученик, — ответил я. — Он бы завалил Пилара. Это точно.

Сирата недоверчиво покачала головой. Видно, что провоцирует. Если пойти на поводу, не будет уважать. Поэтому я спокойно отнесся к ее детским выходкам.

Следующим выступал боец из Аргентины. Хосе Альварадо. До этого он провел пару боев. И легко выиграл их.

Рост почти под два метра. Вес свыше ста килограмм. Третий дан по дзюдо.

С первым своим противником справился быстро. Состроил ужасную гримасу. Заорал на всю округу. И кинулся на противника. Тот испугался и убежал за границы татами. Зрители хохотали.

Потом во время второго боя аргентинец действовал точно также. Противники ему попались малорослые. Тощие и пугливые. Убегали при первой возможности.

Впрочем, как я заметил, техника у Альварадо не на высоте. Он пытался догнать ударом ноги убегающего соперника. Но промазал.

Сейчас аргентинец дрался против Кеити Итидзе. По привычке бросился на японца. Тот отступил в сторону.

При этом успел ударить великана в корпус. Но тому удар, как комариный укус.

Аргентинец потерял противника из виду. Развернулся. Нашел юркого противника. Атаковал опять.

Так продолжалось всю первую часть боя. Наконец, Итидзе не выдержал. То ли случайно, то ли намеренно упал. И оказался за татами. Откатился туда.

Альварадо ждал его. Руки упер в бока. Итидзе едва вышел. Аргентинец напал на него с громким воплем. И с яростным выражением лица.

Итидзе пару раз увернулся. Даже перекатился по татами. Кувырком. Но потом опять улетел за границы ринга.

На этот раз видно точно. Намеренно. Не хотел драться с гигантом.

Я посмотрел на Бурного.

— Ну, Ваня, что скажешь? Справился бы с этим здоровяком?

Бурный исподлобья следил за аргентинцем.

— Почему бы и нет?

Сирата коснулась меня.

— О чем вы говорите? Твой друг сразился бы с этим великаном?

Я кивнул.

— Он бы разорвал его на куски.

Сирата оценивающе посмотрела на Бурного.

— Ну да, он у тебя здоровенный. Может, и смог бы. Хотя ты сам — вряд ли.

Я кивнул.

— Куда там. Я жалкий червяк.

Итидзе снова вышел на ринг. Я видел, как рефери спросил у него. Все ли нормально. Итидзе кивнул. Зрители неистовствовали. Требовали, чтобы он продолжил драться.

Но когда поединок продолжился, опять укатился за татами. Судьям это надоело. Рефери посовещался с ними. И объявил победу Альварадо.

Публика освистала Итидзе. Но со следующим боем прошла заминка. Мы все ждали пять минут, покаон начнется. Но нет.

Ведущий объявил, что Альварадо и Итидзе должны драться снова. Аргентинец уже вытирал голову полотенцем. Услышал свое имя. Удивленно поднял голову. Такахаси переводил нам слова ведущего.

Тот сказал, что Альварадо выиграл поединок. Но не показал какой-либо техники. А тут, как-никак, турнир карате.

Альварадо махнул рукой. Что-то прокричал на испанском. И снова вышел на татами. Уверенный, что опять выиграет противника.

В этот раз Итидзе никуда не убежал. Даже сам атаковал аргентинца. Успел ударить пару раз ногой. Слабые маваши гери. Неопасные для Альварадо.

Южноамериканский гость зарычал. И попытался достать Итидзе кулаком. Тот отскочил и схватился за шею. Рефери тут остановил бой. Подошел к судьям.

И те сразу же вынесли вердикт. Дисквалификация. Запрещенный удар в шею. Угроза перелома гортани.

Публика снова пришла в ярость. Поднялся невообразимый шум. В европейской стране или в Америке судей закидали бы пивными банками. Но тут люди просто кричали. И дико вопили.

Впрочем, судьи остались при своем решении. Альварадо плюнул и ушел. После этого сразу начался другой бой. А зрители вскоре успокоились.

Бои продолжались. С сумасшедшей скоростью. Одни бойцы сменяли других. Быстрая мясорубка. Уже скоро пошли финальные соревнования.

— Что-то они работают слишком быстро, — проворчал Бурный. — Слишком торопятся. Никакого разбора. И чересчур нервные.

Ну да. Ваня у нас основательный. Любит делать все по плану. Фундаментально и крепко. А тут поспешно.

Но Смелов возразил:

— А вот мне нравится. Надо у нас тоже так делать. Сразу все видно. Кто чего стоит. Двухминутные бои любой может выдержать. Отдохнул, потом снова в драку.

Вскоре остались только шесть участников. Пять японцев, один американец. Тот самый Джексон. Ходил, прихрамывал. Но держался молодцом.

Бои начались сразу после короткого слова от Оямы.

Один из японцев победил другого удачным броском. Это произошло очень быстро. На исходе первой минуты боя.

Получилось даже не карате. Это дзюдо. Противник не успел скоординироваться. И после этого корчился на матах. Не мог продолжать бой. Первая победа.

Второй бой шел долго. Противники оказались равны друг другу. Сначала били друг друга ногами. Потом быстрый обмен кулачными ударами. И безрезультатно.

Откатывались друг от друга. Зрители разделились на две стороны. Каждая громко кричала за своего бойца. Сирата болела за Токикаву.

А мне второй боец, Ямагучи, показался более перспективным. Наконец, он подтвердил мой прогноз. Сбил Токикаву ударом ноги. Йоко гери. Потом подскочил. И добил цуки в голову.

— Вот дерьмо! — громко заорала Сирата. — Это не справедливо! Он ударил в пах!

Болельщики Токикавы бурно протестовали. Но я покачал головой.

— Какой там. Ямагучи сильнее.

Сирата гневно посмотрела на меня. Она специально кричала на английском. Чтобы подразнить меня.

— Да ты перед ним и секунду не продержался бы. Молчал бы уже. Специалист херов. Если такой умный, иди и тоже выступи!

Я поежился на месте.

— Какой там. Ты же видела, как они бьют. Мне могут что-нибудь сломать. Нет, я лучше тут посижу.

Сирата издевательски улыбнулась.

— Ну вот видишь. Поэтому сиди тихо.

Следующими дрались Джексон и Хокугава. Получилось впечатляюще.

Бойцы сразу пошли в размен ударами. Сначала ногами. А потом руками. Кулаки и пятки мелькали в воздухе.

Я быстро насчитал несколько ударов. За которые можно было начислить очки. И Джексону, и Хокугаве. Но рефери словно ослеп.

А потом Хокугава быстрым и точным сэйкен цуки опрокинул противника на татами. Тот сразу вскочил. Продолжил бой. Через десять секунд свалился уже Хокугава.

Зрители вопили после каждого падения бойцов. Какие они все-таки несдержанные.

Поединок шел все отведенное время. В итоге ничья. Судьи назначили дополнительное время.

Бой длился еще одну минуту. Джексон зарядил японцу мае гери в солнечное сплетение. Удар очень точный и сильный. Я видел.

Не знаю, как, но Хокугава смог подняться. Чисто на морально-волевых. Хотя весь посинел от недостатка воздуха. Продолжил бой.

Через пять секунд уже сам пробил американцу в лицо. Снова сэйкен цуки. Джексон тоже упал. Хокугава подскочил. И добил его. Наконец-то выиграл.

После этого Джексон почти не отдохнул. Снова вышел на бой с тайцем Бокэ. Тут уже без вариантов.

Американец очень устал. И к тому же таец сильно пробовал боковые ногами. По корпусу и голове. Работал так сильно и самоотверженно, что однажды попал по рефери.

Тот неловко сунулся под удар. И получил пяткой от Бокэ. Брыкнулся на маты. Чистый нокаут.

Рефери унесли на носилках. Его срочно заменил помощник. А Бокэ точно также расправился с американцем. Тоже уложил на маты. Правда, без нокаута.

В следующем бою Ямагучи пробил Сэйко мае гери. И добил маваши гери. И уже в финале сражался с Хокугавой.

Я наклонился к девушке:

— Готов поспорить, что выиграет Ямагучи.

Сирата сверкнула глазами:

— Да на что угодно. Выиграет Хокугава.

Я улыбнулся.

— Если он проиграет, ты пойдешь со мной на свидание.

Мы пожали руки. И смотрели на бойцов.

Поединок выдался ожесточенный. Самый ожесточенный из всех. Бойцы сражались, будто проигравшего бросят на съедение акулам. Или отрежут яйца.

Молодцы. Видно отчаянное стремление к победе. И у того, и другого. Хотя, Хокугава после боя с Джексоном явно не на высоте.

Поэтому и проиграл. Как я и думал. Я с самого начала сделал ставку на Ямагучи.

Сирата сердито покосилась на меня.

— Это ничего не значит. Мой боец просто устал.

Я пожал плечами.

— Ну и что? Мы поспорили. Ты проиграла. Так что, сегодня после турнира идем гулять. Покажешь мне Токио.

На самом деле, я забавлялся. Никуда идти не собирался. У меня и так дел хватало.

Но проучить заносчивую девушку не помешает. Пусть помучается.

Сирата не успела ответить. Ведущий объявил мое имя. На японском.

Такахаси дернул меня за рукав.

— Он говорит про тебя. Говорит, что ты согласился выступить в показательном поединке. Против чемпиона прошлого турнира. Это так?

Глаза Сираты стали большими и круглыми.

— Ты что, тоже будешь драться?

Вот дерьмо. Разве мы договаривались о таком?

— Что такое? — спросил Смелов. — Ты будешь участвовать в этом представлении? Уверен? Мы даже не переоделись.

Ведущий снова объявил мое имя. Я поднялся. Взял сумку с каратеги. И отправился переодеваться. Тут неподалеку комната.

Быстро зашел. Переоделся. В раздевалке только Джексон. Он хмуро поглядел на меня.

— Ты что, тоже будешь драться? — спросил он. — Будь осторожен. Тут засуживают.

Я кивнул. Но промолчал. Сейчас главное — настроиться на бой.

Джексон пожелал удачи. Я поблагодарил. Вышел из раздевалки. И пошел в шумный зал.

Видимо, ведущий рассказал, что я чемпион СССР. Мое появление зрители встретили аплодисментами.

Я вглядывался в стоящих у татами бойцов. Кто мой противник?

Мы взошли на татами одновременно. Быстро поклонились. И встали в стойки.

Мне попался мощный соперник. Высокий азиат с черными волосами. Руки и ноги, как балки. Нет, он не японец.

Это же тайский боксер. До этого он не выступал. Как и я.

— Хаджиме! — объявил рефери.

Тут все проходит быстро. Гораздо быстрее, чем у нас.

Противник поднял руки в традиционной стойке тайских кикбоксеров. Ладони замотаны в бинты. Никаких перчаток. Глаза внимательно следили за мной.

Мы сразу начали рубить друг друга. Боковыми. Удары принимали на предплечья.

Я ударил один раз. Два, три. А потом пробил мае гери. Прямой удар вперед. И попал сопернику в живот.

Не знаю почему, но он пропустил его. Видимо, думал, что я не ударю сильно. Но я ударил в полную силу. Не собирался играть тут в поддавки.

Противник отлетел назад. Упал лицом вниз. Полежал чуток. И встал.

Снова поднял руки. Опять пошел на меня. Посмотрим, усвоил ли он урок.

Мы опять начали бить друг друга ногами. После третьего удара я сделал финт. Как будто опять атакую ногой. Соперник отреагировал.

Но я ударил рукой. Кулаком в лицо. Сэйкен цуки. От всей силы. Попал.

Противник откинулся назад. Но не отступил. Тут же пошел вперед. На ближний бой.

Выкинул в меня ногу. Тоже прямой удар. Попал в живот. И тут же продолжил атаку. Боковые удары руками. И под конец — локтем правой руки.

Последний удар оказался жестким. Я успел его отбить. Но локоть достал меня в скулу. Перед глазами потемнело.

Чисто интуитивно я рванул в сторону. Мимо головы мелькнул кулак противника. Я ударил в его корпус. И тоже добавил локтем.

Все вокруг мелькало, как в тумане. Мы осыпали друг друга ударами. Уже только руками.

Зрители орали, как сумасшедшие. Татами кружилось вокруг меня. Я и не считал, сколько ударов прилетело в меня. И сам не понял, сколько раз попал по противнику.

А потом развернулся. И ударил на излете. Попал тыльной частью кулака. Прямо в подбородок противника.

Удар неожиданный. Таец отлетел назад. Я успел заметить, что он отрубился. Еще в падении. Так и остался лежать.

Зрители захлопали. Рефери поднял мою руку. Я поклонился.

Сошел с татами. Опустился в свое кресло. Зрители поздравляли меня. Старались коснуться плеча, пожать руку. Я улыбался. Лицо горело после отчаянной рубки. Завтра все опухнет.

— Ты не хочешь переодеться? — спросил Смелов.

— Поздравляю! — Такахаси тоже пожал мне руку. — Последний удар отличный. Я просто в восхищении.

Сирата смотрела прямо. Ояма тоже вышел на татами. Чтобы поздравить чемпиона турнира. И как раз заключительную речь.

— Я хочу выйти с тобой, — сказала девушка. Все также смотрела вперед. Не глядя на меня. — Прямо сейчас. Давай прогуляемся. Я покажу тебе Токио.

В ее голосе я услышал обещание. Поглядел на бунтарку. Кивнул.

— Я только переоденусь.

Встал, похлопал Смелова по плечу.

— Я скоро вернусь.

Такахаси тоже вскочил. Отправился вместе со мной в раздевалку.

— Ермолов-сан, не вздумайте идти с цукибан на прогулку. Она заманит в ловушку. Вы пропадете. А отвечать мне! Это такой позор. Такой позор! Если с вами что-то случится.

Я с интересом поглядел на парнишку.

— В таком случае ты сделаешь сэппуку?

Такахаси растерялся. Захлопал глазами.

— Сейчас редко делают сэппуку. Но мне придется уволиться.

Я вошел в раздевалку.

— Тогда молись, чтобы я вернулся целым и невредимым.

Быстро переоделся. Вышел. Сирата уже ждала меня возле входа в зал. Такахаси беспомощно наблюдал у раздевалки. А еще подошел Смелов.

— Что значит, «скоро вернусь»? Ты с ума сошел? Гулять по незнакомому городу?А что наши кураторы скажут?

Я покачал головой.

— Я недолго. Я не просто иду гулять. Не просто с бабой. Так что, спокойно.

Леня постарался отдышаться. Снова посмотрел на Сирату. Девушка стояла с каменным лицом. Жевала резинку.

— Давай, только осторожно.

Я отвернулся. Подошел к Сирате. Она взяла меня под руку.

Мы прошли по коридору. Каблучки девушки громко стучали по деревянному полу.

Как только вышли на улицу, нас окатил порыв ледяного ветра. Площадка перед гимназией заполнена людьми. Они стояли и обсуждали турнир.

Сирата указала на стоянку.

— Пошли. Там моя машина.

Мы сели в машинку, небольшую серенькую «Хонду». Отьехали пару кварталов. Сирата сидела за рулем.

Через пару поворотов перед нами показалась набережная реки Сумида. Вокруг росли деревья. Глухой пятачок.

Сирата остановила машину. Повернулась ко мне. Наклонилась, поцеловала в губы.

Глава 25 Вроде бы один

Через два часа Сирата привезла меня к гимназии. Я потянулся к ней, чтобы поцеловать на прощание. Но девушка отстранилась.

— Не люблю долгие прощания, — сказала она. — Иди уже.

Хм, ладно. Все-таки, она странная. Я открыл дверцу машины.

— А где ты живешь? — спросил я. — Ну-ка, напомни.

Она говорила, что из какого-то района Токио. Но сейчас я уже забыл, хоть убей. Что-то вроде женской груди, что ли.

Сирата упрямо покачала головой.

— Не буду. Если захочешь, вспомнишь. Если нет, значит больше не встретимся.

И замолчала. Уставилась вперед. Лицо невозмутимое. Только на длинной сахарной шее бьется малюсенький пульсик. Как будто каких-то десять минут назад не стонала от страсти во весь голос, часто дыша и изгибаясь всем телом.

— Ладно, — сказал я. — Тогда прощай.

И закрыл дверцу. Машинка тут же завизжала шинами. Сорвалась с места. Быстро унеслась вперед.

При этом чуть не столкнулась с другой машиной. Та мирно ехала по дороге. Бедолага водитель отчаянно засигналил. Бесполезно. Сирата ездила очень опасно.

Я проводил машинку взглядом. Потом развернулся и отправился в гимназию. Сразу заметил, что людей на площадке гораздо меньше. Около десятка.

Это остатки зрителей. Заметили меня. Узнали. Тут же заулыбались, поклонились, потом захлопали. Какое, однако, внимание. Я поклонился в ответ.

Прошел в гимназию. Турнир уже закончился. Вот паскудство, мои ребята могли уже уехать. Придется своим ходом добираться до гостиницы.

Зря тревожился. Мои парни все еще здесь. Вместе с Такахаси.

Сидели на том же месте. На скамейках в первом ряду. Причем, Смелов непринужденно болтал с подругами Сираты. Такахаси переводил.

Зрителей в зале почти не осталось. Скамейки и кресла опустели. А судьи во главе с Оямой о чем-то ожесточенно спорили.

Я подошел к парням.

— О, вот и он, — улыбнулся Смелов. — А где подруга? Почему оставил? Мы тут с девушками вас ждем. Пошли гулять? Тут, говорят пельмени геза очень вкусные. За ними очереди стоят. Давай попробуем.

Я кивнул.

— Сирата поехала по делам. Подвезла меня сюда. Можно и перекусить. Только я сначала с Оямой попрощаюсь.

Вместе с Такахаси мы подошли к столикам судей. При виде нас они замолчали. Прервали спор. Такахаси объяснил, что нам надо уходить.

Ояма благожелательно улыбнулся. Поднялся, пожал руку. Я поклонился.

— Спасибо за встречу. И за участие в турнире. Сейчас нам надо идти. Надеюсь, еще увидимся.

Мастер громко заговорил. Такахаси перевел его слова.

— Рад познакомиться. Сейчас, к сожалению, мы заняты подведением итогов турнира. Приходите завтра еще. В любое время. Хотя, лучше после пресс-конференции. Я буду рад поговорить отдельно. Про карате в Советском Союзе. У вас было отличное выступление. Сразу скажу, что я не сомневался в вашей победе!

Я поклонился судьям. Когда вернулся к ученикам, оказалось, что девушки испарились. Пока я болтал с Оямой. Смелов сидел с кислой рожей.

— Оказывается, они ждали твою подругу. Такие милые девочки. Сразу убежали. Эх, где там пельмени? Пойдем заедать грусть.

Мы вышли из опустевшего зала. Я оглянулся назад. Ояма громогласно кричал на другого судью. Тыкал пальцем в бумагу перед собой.

Парни начали таскать и складывать в кучу скамейки в дальнем темном углу. Окончен бал, погасли свечи.

Мы поехали в свой район. Пообедали в ресторанчике рядом с гостиницей. Пельмени геза и лапша с соевым соусом.

Распрощались с Такахаси. Парень предупредил нас, что завтра будет торжественная встреча в «Обществе советско-японского сотрудничества». И ушел.

Мы вернулись в гостиницу. На пороге нас встретил Свечников. Он сидел в вестибюле. Ждал нас, получается. Лицо побагровело от ярости.

— Что это такое, Ермолов? Я тебе что сказал? Оставаться здесь. Ни шагу без моего согласия. Ты с дуба рухнул, что ли? Что за своеволие? Я вас первым же рейсом обратно отправлю. Сегодня же.

Я отправил Смелова и Бурного а номер. Сам остался с крикуном. Портье, молодой японец, на стойке регистрации невозмутимо заполнял журнал. Только иногда мельком поглядывал на нас.

— Мигунов появился? — спросил я. — Ага, можете не отвечать. Так и нет. Что, вообще пропал бесследно?

Свечников угрюмо молчал. Представляю, каково ему пришлось. И какая чехарда сейчас творится у моих кураторов. Там, в Москве.

Операция на грани провала. Если уже не провалилась. Скорее всего, Мигунова и его людей уже арестовали. И допрашивают сейчас в какой-нибудь секретной тюрьме.

Они наверняка уже сказали, что я и мои ученики не при делах. Именно поэтому к нам еще не пришли с расспросами.

— А может, они выкрутились? — спросил я. — Залегли на дно? И сейчас сидят, не высовываются? А вам не говорят, потому что опасаются утечки?

Свечников потер гладко выбритый подбородок. Несмотря на аврал, держит себя в форме.

— Ишь ты, умный какой, — пробормотал он. — Шпионских книжек начитался? Хотя, такая версия тоже рассматривается. В общем, Ермолов, я тебя по-хорошему прошу. По человечески. Посидите пока в гостинице. Не высовывайтесь.

Я кивнул.

— Так бы сразу и сказали. Не надо кричать. Мы будем здесь. Если что-то срочное, я сообщу.

Свечников тут же засобирался.

— Вот и хорошо. А я в посольство. Специально вас ждал. Думал, не дай бог, тоже пропали. Давай, Ермолов, больше не исчезай.

Он махнул рукой и убежал. Я поднялся в номер. Смелов смотрел телевизор. Бурный завалился спать.

Снаружи пошел легкий снег. Едва заметный. Улицы затянуло сизым туманом. Это что же теперь, весь день сидеть здесь? Я же с ума сойду от тоски.

Я встал на колени перед стеной. Настало время для медитации. Сконцентрировался.

Сначала глядел на стену. Потом, когда стена расплылась передо мной и пошла волнами, закрыл глаза. Сосредоточился на слове «искренность».

Когда открыл глаза, на улице уже вечер. Смелов и Бурный спали. Телевизор продолжал работать. Показывали черно-белый фильм «Семь самураев» Куросавы. Момент, когда Кикутие оставляет пост и идет тайком в лес. Чтобы раздобыть у бандитов ружье.

Так, настало время для тренировки. Надеюсь, Свечников не будет истерить, если я пробегусь в парк? Не буду сообщать о каждом своем чихе.

Я переоделся и вышел из номера. Тихонько затворил дверь. Мои парни крепко спали, укрывшись покрывалами. Даже похрапывали.

Спустился по лестнице. На входе толкнул старинную деревянную дверь. Звякнул колокольчик. Портье не обратил на меня внимания. Он смотрел аниме по телевизору.

Я прошелся метров двадцать. Размял плечи и шею. Побежал по улочке.

Снег прекратился. Но легкий туман еще окутывал крыши зданий. В такую погоду хочется лежать под одеялом. И спать, а не тренироваться в сыром парке.

Я добежал до парка. Пересек ограду по извилистой дорожке из темно-коричневых плиток. Углубился внутрь. Всюду кусты с опавшими листьями. И деревья гингко с заснеженными ветками.

Остановился под кленом. Снова огляделся. Вроде никого. Ага, нет. Вон, вдали возле скамейки маячила фигура прохожего.

Не буду лупить деревья. А то можно схлопотать штраф. Я начал бой с тенью. Потому что после бега быстро замерз.

Работал ногами и руками. Представил, что передо мной сильный противник. Чемпион мира по карате. И я его обрабатываю ударами.

Хотя, негодник не сдается. Все время пытается контратаковать.

— Витя, не оборачивайся. Просто тренируйся дальше.

Я увлекся и не заметил, как сзади кто-то подошел. Но и не обернулся.

Чуть повернул голову. Поглядел искоса. Это тот самый прохожий. Что маячил возле скамейки.

Голос знакомый. Но это не Мигунов. Кажется, Халдеев.

— Ты кто? Чего надо? — спросил я.

Прохожий стоял на месте. Делал вид, что чистит рукав пальто от грязи. Лицо скрыто под капюшоном. Хотя, вроде это не совсем Халдеев.

— Не оборачивайся, — снова предупредил прохожий. — Отойди дальше. За дерево. Я сейчас подойду.

Ладно. Я переместился дальше. За клен. Тут росли другие. Сейчас, зимой, не сильно закрывали от нескромных взглядов. Ну, хотя бы такая защита.

— Ты один? Где твои ученики? — голос раздался рядом.

Я обернулся. Действительно, Халдеев. Лицо хмурое и темное. Чем это он так обмазался? Волосы тоже выкрасил в черный цвет. Скрывается. Еще и воняет канализацией.

— Один. Ученики спят, — усмехнулся я. — А чего это с тобой? Попались?

Халдеев кивнул. Оглянулся, надвинул капюшон пониже. На щеке длинная царапина.

— Нас заманили в засаду. Кто-то нас сдал. Тот, кто знал, куда мы идем. Или в посольстве. Или в Центре. Гена и Толя влипли. А я сидел удачно. Быстро выскочил, когда на нас напали. Их арестовали. А я убежал. Ходил, прятался. Есть способы, чтобы это делать в чужом городе. Сунулся на запасную точку, там уже засада. Пришлось ночевать в ливневках.

Я наморщил нос. Еще та вонь.

— Короче, ты можешь помочь? — спросил Миша. — Мне нужно сходить по одному адресу.

Я подумал. Вот елы-палы.

— Мы же договаривались, — напомнил я. — Вы отдельно, мы отдельно. Делаете свои дела без нас. Мы не вмешиваемся.

Халдеев придвинулся ко мне еще ближе.

— Да я понимаю все! Но и ты пойми! Мне некуда обращаться. В посольство нельзя. Там меня могут сдать. А вы не при делах как бы. За вами никто особо не следит. Сходим туда, заберем документы. Очень важные.

Я стоял, смотрел на него. Думал. Хотя уже давно решил. Халдеев оглянулся. Снова приблизился.

— Слушай, Витя. Я не буду от тебя ничего скрывать. Если боишься, просто скажи. Вот расклад. Предварительно мы знаем, что японцы отправят в СССР секретный груз. Там новые технологии. Для обнаружения мест базирования ядерного оружия. И систем ПВО. В нашей стране. Лучшие западные умы разработали. Если попадет к нам, советские ядерные щит и меч окажутся под угрозой. Если тебе плевать, просто скажи «Нет». И уходи. Я тебя пойму. И ничего не скажу. Пойду в посольство. Хотя меня там могут сдать японцам.

Вот психолог. Ну как такому откажешь. Я улыбнулся.

— Ладно. Пошли, сходим. Вдвоем справимся? Я не хочу парней вовлекать.

Халдеев кивнул. Потащил меня по парку.

— Да я сам все сделаю. От тебя требуется только зайти и проверить, все ли в порядке. Нет ли там засады.

Я остановился.

— Какого хера? Зачем я тебе для этого? Можно же привлечь кого-нибудь другого. Курьера там, почтальона, уличного торговца. Любого другого.

Халдеев потащил меня дальше.

— Как ты думаешь, многие тут послушают иностранца? Желтую обезьяну гайдзина? Да если посланец увидит засаду, то сразу сообщит обо мне. А ты не при делах. Скажешь, что ошибся. Или можешь даже сообщить им, что я позвонил тебе и попросил приехать в это место. Тебя потом все равно отпустят. Но зато я уйду. Обратно в подполье. Постараюсь узнать, как еще можно получить эти сведения. Еще выясню, кто у нас «крот». Правда, на это время уйдет. Но ничего.

Хорошенькое дело. Я, значит, подставлю шею. А Халдеев будет из-за угла наблюдать?

Мы вышли из парка. Я тоже накрыл капюшоном голову. Остановился. Поглядел на Халдеева.

— Внутрь пойдем вместе. Я тебе помогу с засадой. Такие мои условия. Если не нравится, уходи. Я тебя пойму. И ничего не скажу.

Халдеев слабо улыбнулся.

— Вот как, значит? Умеешь возвращать удары, каратист хренов. Ладно, пошли. Зайдем вместе.

Мы поймали такси. Халдеев прикрывал лицо. Хотя, если уже объявили розыск, бесполезно прятаться. Моя еврейская внешность выдавала нас с головой.

Ехали долго. На другой конец города. Иногда такси застревал в пробке. Таксист беззлобно ворчал. Поглядывал по сторонам.

Наконец, остановился на небольшой улочке. В хитросплетении двух и трехэтажных домов. Это какой-то старый квартал Токио. Многоэтажки здесь совсем редкость.

Халдеев передал мне деньги. Чтобы я расплатился. Мы вышли. Хлопнули дверцами. Такси быстро умчалось.

— Ну, который из них? — спросил я, снова натянув капюшон. — Который дом?

Халдеев пошел во двор по дорожке между домами.

— Я же не идиот, чтобы притащить нас прямиком к точке. Тут еще идти пять кварталов. Надо удостовериться, что за нами нет хвоста.

А, вот оно как. Ну ладно.

Мы вошли во дворик. Пересекли его через садик в центре. Вышли с другой стороны. Следующие несколько минут петляли по городу.

Халдеев шел спокойно. Ни разу не оглянулся. Поправил капюшон и пробормотал:

— Вроде все в порядке. Заходим.

Интересно, как узнал? Глаза на затылке, что ли?

Халдеев резко свернул в очередной двор. Подошел к трехэтажному деревянному дому. Открыл дверь подъезда и первым вошел внутрь. Уверенно, как к себе домой.

Мы поднялись по скрипучей лестнице. Номерков на дверях нет. Халдеев едва заметно колебался. Видимо, вспоминал ориентиры. Наконец, встал перед дверью.

— Вроде бы, никого нет, — тихо сказал он. — Обычно, если засада, кто-то контролирует перед подъездом. Или на крыше. Но я ничего не слышу.

А вот я слышал. Где-то кричала женщина. Ругалась на японском. В другой квартире плакал ребенок. Обычная жизнь со всеми обыденными переживаниями.

Халдеев взялся за ручку. Дверь запрета. Достал отмычки. Быстро и аккуратно вскрыл замок. Открыл дверь. Пригласил меня первым.

Ладно. Если засада, хоть задержу врагов. Хотя, они наверняка бросятся со всех сторон.

Темный коридорчик. Я включил свет. Минимализм во всей красе. У стены подставка для обуви. И вешалка. Картина с иероглифами. Черно-белая фотография горного пейзажа.

Я пошел по коридору. За поворотом небольшая кухня. Дверь в комнату. Открыл ее. Это гостиная, совмещенная со спальней. Шкаф с книгами, стол со стульями, кровать. Еще фотографии. Внутри никого нет.

— Фух, значит, зря я тебя сюда притащил, — сказал сзади Халдеев. Он выключил свет в коридоре, зажженный мной. Чтобы не обнаружить нас. — Сейчас, дай посмотрю.

Он осторожно прошел в комнату. Я остался на пороге. На улице уже стемнело. В комнате полумрак.

Халдеев ходил по комнате. Все осматривал, обнюхивал, словно пес. Бормотал под нос. Подошел к столу. Осмотрел. Полистал бумаги.

Затем подошел к шкафу. Открыл дверцы, начал осматривать книги. Вытаскивал одну за другой, перетряхивал. Методично и быстро.

Наконец, из одной книги выпал белый прямоугольник. Халдеев подхватил конверт с пола. Сунул в карман.

Осмотрел книгу дальше. Потом другую. И так до конца. Пока не проверил все.

— Ну все, — сказал он. — Это то, что нужно. Мы сделали это. Теперь пошли отсюда.

Во дворе затарахтел мотор. Мелькнули фары. Хлопнули дверцы, послышались голоса. Очень много.

Халдеев метнулся к окну. Быстро глянул.

— Полиция, — прохрипел он. — Уходим. Это за нами.

Мы выскочили из квартиры. Вниз уже нельзя. Там слышались голоса. И топот ботинок по ступенькам. Дом наполнился шумом и криками.

Надо вверх. Может, через чердак? Халдеев аккуратно закрыл дверь квартиры, которую мы обчистили. Запереть не успел. И рванул вверх. Только быстро и осторожно. Почти бесшумно.

Я побежал следом. Старался тише, но проклятые ступеньки все равно скрипели. Мы взбежали наверх. Чердака не оказалось. Ловушка. Тупик.

— Взломаем дверь? — спросил я, тяжело дыша. — Пробьемся силой?

Халдеев посмотрел вниз. Застонал от разочарования. Повернулся ко мне. Снова подскочил. Сунул руку в карман, достал конверт, отдал мне.

— Срочно уезжаете из страны, — прошептал он. — Доставь этот пакет нашим в Москве. В посольство нельзя. Его могут слить. Сваливайте быстро. Только придумай, как уйти незаметно. Как спрятать этот пакет. Я отвлеку их. Они ведь ищут только меня. О том, что ты здесь, не знают. Надеюсь. Видимо, это место Мигунов сдал. Они из него вытащили сведения. Гена ведь запомнил содержание записки от нашего контакта.

Я ничего не понял из его сумбурного шепота. Хотел остановить, но Халдеев хлопнул меня по плечу.

— Спрячься здесь, — сказал он. — Вывези конверт. Там очень важные сведения. Давай, не подведи!

Потом повернулся, быстро побежал на нижнюю площадку. Заорал во весь голос:

— Ну что, гниды, нашли все-таки? Попробуйте теперь взять!

Я слышал, как он заскочил в квартиру. В ту самую, которую мы вскрыли. Хлопнула дверь. Внизу закричали японцы. Судя по звукам, человек пять.

Потом шум и возня. Треск двери. Крики Халдеева. Судя по всему, его скрутили и поволокли вниз. Вскоре я услышал его крики внизу. Во дворе.

Хлопнули дверцы машин. Заревели моторы. Мелькнул свет фар и вскоре машины уехали. Во дворе наступила тишина.

Я остался один. Вроде бы.

Глава 26 Домой

На всякий случай я выждал время. Убедиться, что меня не подстерегают внизу ребята из полиции. И правильно сделал.

На площадке снизу послышался шум. В конспиративной квартире остались несколько полицейских. Наверняка осматривали жилье. Проверяли, не забрал ли Халдеев чего ценного.

Я стоял и ждал. Когда же они уйдут? Одновременно прислушивался к тому, что происходит в доме.

Дом жил своей жизнью. Фасад снаружи темно-коричневый. Из панельных плит, досок и жести. Он уже совсем старый. Наверное, послевоенной постройки. Соорудили из доступных материалов.

На пару мгновений обитатели притихли. Когда приехала полиция.

Но сейчас дом снова ожил. Где-то снова кричали люди. Опять заплакал ребенок. Кто-то засмеялся.

Еще я услышал кашель и хрип. И звуки музыки, скрипка и гитара. Скорее всего, по радио.

Я продолжал стоять. Надеялся, что никто сейчас не выйдет. Из квартир на этом этаже. Что я тогда скажу?

Как раз в это мгновение дверь открылась. Из квартиры напротив вышла пожилая японка.

Седая, низенькая, стройная. В светло-коричневом плаще, под которым виднелись камзол с пуговицами до подбородка и в черных штанишках. В руках сумка.

Не сразу заметила меня. Закрыла дверь, обернулась, только потом увидела. Удивилась, но ничего не сказала.

Я улыбнулся во весь рот. Чтобы показать, что я не преступник. Показал жестами, типа, я жду кого-то из соседней квартиры. Тетка ничего не сказала, пошла вниз по лестнице.

Внизу как раз послышались звуки на площадке снизу. Полицейские вышли из квартиры.

Вот дерьмо. Сейчас она меня сдаст. Я приготовился драться. Если полицейские без пистолетов, то пробьюсь через них.

Нельзя отдавать бумаги. За которые Халдеев добровольно отдал себя в руки полиции.

Японка скрылась внизу. Я ждал, что она заговорит с полицией. Но промолчала.

Громко болтая между собой, полицейские спустились вниз. На первый этаж. И не поднялись ко мне.

Что же получается, тетка не сообщала про меня? Какая молодец.

На улице заурчал мотор машины. Фары, шорох шин. И все стихло.

Я подождал еще минут пять. Все тихо. Только опять беззаботные голоса в квартирах.

Ну все. Хватит. Я запарился ждать. Натянул капюшон на голову.

Постарался скрыть лицо. Свои светлые волосы. И лавиной скатился по лестнице.

Выскочил на улицу. Быстро огляделся. Полиции нет. Холодно. Изо рта пар. Никого нет.

Что теперь делать? Возвращаться в гостиницу? Или сразу в посольство? Но билеты у нас только на послезавтра. Правда, можно поменять. Короче, куда бежать?

Я быстро пошел из дворика. Выбрался на улицу. Пошел по обочине. Взглядом искал такси. Что-то никого не видно.

Одновременно лихорадочно думал. Как быть дальше? Можно ли идти в гостиницу? Что, если меня тоже будут искать? Что, если Халдеев расколется?

Так, наверное здесь ловить такси не стоит. Лучше подальше. Или вообще добраться на метро.

Правда, как только это сделать? Я совсем не разбираюсь в иероглифах. Но лучше действительно двигаться на метро. Или на автобусе.

Я прошел еще вперед. Примерно направление я запомнил. Надо ехать в ту сторону. Впереди я увидел остановку. Сейчас уже темно. Но не так поздно. Может, автобусы еще ездят?

Тут как раз подъехал автобус. Небольшой такой. Компактный. Я залез внутрь. Уселся сзади.

Народу немного. Сидят впереди. Человек трое. Смотрят в заиндевевшие окна.

Я включил дыхание мисоги. Чтобы успокоиться. Выпрямил спину. Поднял голову. Взгляд вперед. Зрение расфокусировал. Дышал медленно. Сначала грудью.

Потом закрыл глаза. Постарался почувствовать окружающее пространство. Сразу одновременно. Через минуту перешел на дыхание низом живота. Тело неподвижное. Словно застывшее.

Отстранился от всех проблем. Существует только настоящий миг. Ни прошлого, ни будущего. Только здесь и сейчас.

Забыл про заботы. Про страхи и тревоги.

Автобус ощутимо качнулся. Подъехал к остановке. Я открыл глаза.

Огляделся. Окружающее пространство как будто изменилось. Еле уловимо.

Самое главное, я взял себя в руки. Наклонился к стеклу. Протер. Поглядел на улицы. Освещенные и незнакомые.

Я находился один в центре огромного чужого города. Возможно, меня уже объявили в розыск. Но чувствовал я себя превосходно.

Сидел, смотрел, как за окном мелькают улицы. Пассажиры выходили и заходили в автобус.

Наконец, здание сбоку показалось знакомым. Я тут же вылез на остановке. Осмотрелся. Совершенно незнакомый район.

Перешел на другую улицу. Дождался автобуса. И поехал по улице вправо. Совсем наугад.

Так я мотался еще полтора часа. Пока, наконец, не узнал район Икэбукуро. В котором находилось додзе Оямы.

Оттуда быстро добежал до гостиницы. Потом тут же обратно в сквер. Вытащил конверт из куртки.

Подошел к клену. Завернул в цветной пакет. Спрятал в небольшой расселине в стволе. Похожей на дупло. Потом бегом вернулся в гостиницу.

Парни сидели в номере. Никакого Свечникова. Ярко горел свет. Тепло и уютно. Тихо трещал телевизор. Опять японские фильмы.

— Ты куда подевался? — спросил Смелов. Вышел ко мне в коридор. — Мы тебя потеряли. В парке тренировался, что ли?

Бурный все также лежал на кровати. Если надо, он мог валяться так целый день. Сейчас он повернул голову. Посмотрел на меня.

Я кивнул.

— Ага. Тренировался. Медитировал. Очень полезно провел время. Информативно.

Смелов похлопал себя по животу.

— Пошли поужинаем. Потом что делать будем? Завтра какая программа? Здесь сидеть? Или пойдем дальше гулять?

Я пожал плечами.

— Посмотрим. Война план покажет.

Мы сходили поужинать. Потом улеглись спать. Я чертовски устал за сегодняшний день. Бурный день. Заснул мгновенно.

Наутро сбегал в парк на тренировку. Проверил конверт. Все на месте.

Свечников так и не появился. Мы съездили в общество «Советско-японской дружбы». Поучаствовали в банкете.

Кстати, на входе нас обыскали. Сказали, что требования безопасности. В здание нельзя входить с оружием.

Когда вернулись, я заметил, что мой саквояж чуть отодвинут от стены. Больше, чем раньше.

Ну, понятно. Обыскали. Хорошо, что я спрятал конверт.

Остаток дня опять провели в номере. Я сбегал на тренировку. В парк. Проверил, все в порядке.

А еще ломал голову. Как бы пронести его в самолет?

Ничего не придумал. Хотел съездить к Ояме. Попрощаться. Но Такахаси сообщил, что мастер уехал в Осаку по делам.

Не знаю, насколько это правда. Проверить нельзя. Я даже номера телефона не знал.

Проклятый Такахаси не отходил от нас ни не шаг. На просьбы оставить только улыбался. И кланялся.

Все время торчал под дверью. Портье тоже приглядывался. И даже горничные. Когда я пошел на тренировку, Такахаси отправился следом. Вот настырный.

Я провел длительную тренировку. Чтобы показать, что я вчера тоже занимался карате. И еще, чтобы Такахаси замерз. И чтобы стемнело.

Только после этого проверил конверт. Все в порядке. На месте.

Всю ночь я не спал. Думал, как лучше сделать. Перебрал сотни вариантов. Наконец, придумал.

Рейс рано утром. Мы поднялись пораньше. Я снова побежал в парк. Еще затемно.

— Ермолов-сан, вы так усердно тренируетесь, — улыбнулся Такахаси. Он так всю ночь и провел на этаже. Стоял неподалеку, возле лестницы. Дремал стоя. Как лошадь. Когда я вылез из номера, тут же вскинул голову. Подошел. — Теперь понятно, почему вы уже черный пояс. В таком юном возрасте.

Я неприветливо буркнул в ответ. Этот парнишка уже намозолил глаза.

— Да. Я научился этому у О-сэнсея.

Сбегал в парк. Такахаси помчался за мной.

Старался бежать незаметно. Но я спиной чувствовал. Его сверлящий взгляд.

В сквере я опять тренировался подольше. Вышел целый час.

Потом принялся колотить ствол дерева. И незаметно взял конверт. Спрятал во внутреннем кармане. Быстренько вжикнул «молнией».

Вернулся обратно в гостиницу. Сопровождаемый Такахаси по пятам. Неотступно.

Возле киоска остановился. Купил газеты и журналы.

Парни уже собрали вещи. Я свои еще нет. Отправил их завтракать. Сам остался в номере.

Упаковал сумку. У нас, у мужчин, минимум багажа. Только самое необходимое. Быстро управился.

Сам завтракать не пошел. Вскоре вернулись Смелов и Бурный. Мигунов и другие так и не появились.

Приехала машина от «Общества советско-японской дружбы». Такахаси повез нас сначала в посольство. Оформить документы. Потом в аэропорт.

В посольстве я встретил Свечникова. Тот официально поздоровался со мной. За ручку.

Разговаривал также. Холодно и деловито. Посетовал, что мы уезжаем так быстро. Про Мигунова ни слова.

Там еще был помощник посла. Тот вообще молчал. Быстро подписал наши бумаги.

— Всю корреспонденцию берем с собой, — сказал он, просмотрев мои бумаги. — Ничего запрещенного с собой нет?

Я покачал головой.

— Какой там. Откуда?

Из посольства мы поехали в аэропорт.

Такахаси болтал всю дорогу. Как ему было хорошо. В нашем обществе. Какие мы замечательные. И все такое. Мы по большей части помалкивали.

В аэропорту уже началась регистрация. Я надеялся, что Такахаси отстанет, но он прилип, как банный лист. Довел нас до проверки багажа.

Меня сразу же отвели в сторону. В отдельную комнату.

— У нас есть предположения, что у вас запрещенные товары, — сказал пограничник. — Давайте. Осмотрите багаж. И обыщите этого господина.

Я непроизвольно отошел назад. Поднял руку с билетом, паспортом, картой и письмами в руках. Сумку убрал за спину.

— А с чего бы это? Какие такие предположения? Вы с ума сошли, что ли? Я не отдам сумку.

В комнату сразу вошли еще люди. Полицейские. Человек пять. Вдобавок, тут еще двое пограничников. И Такахаси. Тот качал головой:

— Какой ужас, какой ужас. Я даже подумать не мог. Ермолов-сан, лучше выполните сведения.

Я держал сумку. Но у меня почти силой отняли. Только бумаги остались в руках.

Пограничники быстро обыскали меня. Зато сумку распотрошили. В днище один из полицейских обнаружил потайной карман. Чем-то набитый.

— Ну вот, что и требовалось доказать, — торжествующе сказал он. — Что же вы так сопротивлялись? Надо было сразу сказать.

Достал ворох бумаг. В цветном пакетике. Развернул и увидел журналы. Улыбнулся.

Переворошил журналы. Перелистал. Ничего не обнаружил. Осмотрел. Улыбка медленно сползла с лица.

— Что это? «Сладкие крошки»? Эротические комиксы? А где другие документы? Что это значит? Или тут шифр?

Такахаси и еще двое полицейских бросились к журналам. Тщательно осмотрели. Прощупали каждый лист. Ничего не нашли.

Один из полицейских начал кричать на Такахаси. Тот оправдывался. Потом спросил меня:

— Что это такое? Откуда эти журналы?

Я состряпал виноватую физиономию.

— Ну, мне понравились. Я хотел посмотреть. Взять домой. У нас таких нет. А что такого? Разве это запрещено?

Такахаси внимательно изучил мою физиономию.

— И что? Ты спрятал это в потайной карман сумки? Но почему?

Я пожал плечами.

— Ну как. У нас такое нельзя возить. Могут придраться. Поэтому я спрятал.

Полицейские выдохнули. Такахаси разочарованно вытянул лицо.

Самый главный полицейский что-то сказал. Швырнул мои журналы на сумку. И вышел. За ним потянулись другие. По-моему, он вовсе не полицейский. Переодетый контрразведчик.

Остались только Такахаси и еще один пограничник.

— Все, я могу идти? — спросил я. — Надеюсь, у вас не запрещено возить такие журналы?

Такахаси снова вздохнул. Улыбаться он перестал. Уже давно.

— Да, можете идти. Некоторые комиксы для взрослых возить нельзя. Но у вас тут легкий стиль. Так сказать. Так что, ничего страшного.

Я собрал комиксы. Положил вещи в сумку. Вышел, все также держа билеты в руках.

У стены в коридоре стояли Смелов и Бурный. Тоже с развороченными сумками. Взъерошенные. Видимо, Бурный пытался сопротивляться. Когда их обыскивали.

— Ну что, тебя отпустили? — спросил Леня. — Можем идти?

Я кивнул. Мы быстро прошли паспортный контроль. Вышли к самолету. Багажа с собой не было. Поэтому сумки мы тащили с собой.

Уже в самолете Леня снова спросил меня:

— Что за конверт ты все время таскаешь в руке? От родителей, что ли? Когда успел получить?

Но я уже спрятал конверт в карман штанов. Туда же сунул билеты, карты, паспорт. Застегнул на пуговицу.

— Да так, какое-то письмецо. Не знаю даже, о чем оно. Еще не вскрывал.

Леня безразлично кивнул.

— А, ну понятно. Ладно.

Вскоре двигатель заревел. Самолет помчался вперед. Оторвался от полосы. И поднялся в небо. Только теперь я позволил себе чуть расслабиться. Откинулся на спинку кресла. И закрыл глаза.

Перелет прошел спокойно. Когда проходили пограничный контроль, я думал, надо ли вызвать ответственного товарища. Но передумал.

Зато в аэропорту у выхода сразу набрал Воловникова.

Тот мгновенно взял трубку. Как будто ждал.

— У меня для вас есть кое-что, — сказал я. — Послание. Сейчас привезу.

Воловников помолчал.

— Нет. Не надо. Не дергайся. Оставайся в аэропорту. И жди. Отправь парней по домам.

И положил трубку.

Ладно. Я подошел к приятелям.

— Значит так, парни. У меня срочное дело нарисовалось. Придется ехать одному. Езжайте домой.

Бурный кивнул, а Смелов спросил, все ли в порядке. Я сказал, что это связано с отчетом. По поездке.

— Это не тот отчет, что связан с Мигуновым? — прищурился Леня. — И не с тем конвертом, который ты получил непонятно откуда?

Я погрозил ему пальцем.

— Меньше знаешь, крепче спишь. Вообще не заикайся об этом. Это не твой секрет. И не мой, — посмотрел на Бурного. — Ну, Ваня и так у нас молчун. А вот ты, давай, тоже не болтай. Понял?

Смелов кивнул. Я посадил их на такси. Потом ждал у телефона.

Через пять минут ко мне подошел плечистый парень в сером костюме. И в черном пальто.

— Ермолов Виктор? Пойдемте со мной.

Усадил в «Жигули». На заднее сиденье. Сам уселся зв руль.

Машина рванула с места. Судя по реву движка и резвости хода, мотор форсированный. Хотя сама машинка как будто неказистая.

Я думал, мы едем в Лубянку. Но мы доехали до Горького. И свернули во двор. Остановились у неприметного здания.

— Второй этаж, — сказал водитель. — Пятаяквартира.

Я поднялся наверх. Дверь открыл Воловников.

— Ну, с приездом, — мы поздоровались.

Прошли на кухню. Я отдал конверт. Воловников вскрыл его. Бегло просмотрел бумаги.

Вышел в другую комнату, вернулся с томиком Малой Советской энциклопедии. Взял бумажку, сверился с шифром. Что-то выписал.

Мне надоело смотреть. Я отвернулся к окну. Смотрел на деревья во дворе. Покрытые снегом. А еще на детей, играющих в снежки.

— Это то, что нужно, — сказал сзади Воловников. — Ты даже не представляешь, как помог нам, Витя. Как ты пронес через границу?

Я продолжал смотреть в окно.

— Старый принцип. Хочешь спрятать, покажи всем. Я все время держал в руках. У всех на виду. Они ничего не заподозрили.

Воловников подошел ко мне.

— Ну что же. Это важные сведения. Очень. Спасут наш ядерный щит. Вот тебе вкратце. Если интересно. Тут данные грузоотправителя. Компании из Японии. Транзитом через нашу страну. На грузовике. А внутри находится секретная установка. И попутно, по мере прохождения через территорию нашей страны, она сканирует наши системы. И собирает данные. Благодаря тебе, мы знаем точное название груза. Откуда и когда выйдет из Японии. И когда прибудет к нам. Это позволит нейтрализовать вред.

Я вздохнул. И повернулся к разведчику.

— Все-таки вы втянули меня в свои игры. Хотя я был против. До самого конца.

Воловников поднял ладони. Словно сдавался.

— Витя, мальчик мой. Ты даже понять не можешь, какую услугу оказал нам. Проси теперь, что хочешь. Получишь, что угодно. Хотя, есть одно предложение, которое тебя заинтересует.

Я покачал головой.

— Вряд ли у вас есть что-то интересное. То, что как раз подойдет для меня.

Воловников улыбнулся.

— Нет, я уверена в этом на сто процентов. Даже на двести.

Против воли, я пристально посмотрел на чекиста.

— И что же это? Ну-ка, говорите.

Воловников продолжал сиять, как медный таз.

— Командировка на Кубу. Там срочно требуются инструкторы по карате.

Наградите автора лайком и донатом: https://author.today/work/287022

Оглавление

Глава 1 Белым-бело

Глава 2 Повседневность

Глава 3 Еще один учитель

Глава 4 Полная готовность

Глава 5 Ледяная неделя

Глава 6 Ледяной водопад

Глава 7 Первый дан

Глава 8 Молодые волчата

Глава 9 Аттестация

Глава 10 Патруль

Глава 11 Подготовка

Глава 12 Жесткий урок

Глава 13 Стараться или делать

Глава 14 Киай, снова киай

Глава 15 Снова рубилово

Глава 16 Беспощадная схватка

Глава 17 Яростные атаки

Глава 18 По второму кругу

Глава 19 Второй день

Глава 20 Полет нормальный

Глава 21 Прогулка по Токио

Глава 22 Хонбу додзе

Глава 23 Дикий турнир

Глава 24 Набережная

Глава 25 Вроде бы один

Глава 26 Домой