Перерождённые. Квадриптих 6. Потомки потерянного народа [Voka Rami] (fb2) читать онлайн

Voka Rami Перерождённые. Квадриптих 6. Потомки потерянного народа

Срез 1

— Осознание того, что ты относишься, возможно, к единственному разумному виду во Вселенной, во все времена не только приводит к снижению темпов развития, но, как это ни странно звучит, может стать причиной стагнации и в некоторых случаях даже деградации цивилизации любого типа. — Отчётливо и поучительным тоном произнёс сидящий за столом человек в строгом чёрном костюме.

— Чем же обосновано ваше утверждение? — казалось, с ухмылкой задал ему вопрос невидимый пока собеседник.

— Отсутствием стимулов и, конечно же, соревновательного эффекта.

— То есть вы хотите сказать, что в вашем понимании обязательным фактором для эффективного развития одной цивилизации, является наличие другой, простите за тавтологию, не менее развитой, чем первая, цивилизации? — снова и теперь с небольшим нажимом спросил вышедший из невидимой зоны голотора высокий интеллигентного вида худощавый мужчина.

— Именно так. Только с небольшой оговоркой. Другой разумный вид может находиться и на более низкой ступени развития. Одно его существование напрочь низвергает тезис об исключительности вашей собственной ранее замкнутой только на себе цивилизации. Ведь, теперь вы становитесь не единственными во Вселенной, а, всего лишь, одними из многих. А раз так, то не исключено, что кто-нибудь может, или уже смог, превзойти вас в развитии в разы и даже на порядки. Замечу так же, что другие расы совсем не обязательно будут к вам миролюбиво настроены. — Спокойно ответил первый мужчина и с вызовом посмотрел на своего собеседника, ожидая от того нового вопроса.

— Отключить вещание, — дал команду ИИ голотора Андрей и, нехотя встав с дивана, отправился в гардеробную, занимавшую площадь вдвое большую, чем его старая оставшаяся на родной планете квартира.

С момента его похищения прошёл уже почти месяц. Жалел ли он, что его выкрали? Нет, конечно! Более того, теперь он был даже рад этому. Что его ждало на родине? Жалкая беспросветная жизнь одинокого неженатого молодого преподавателя, к которому не только не проявляли интерес женщины, но в последнее время отказывались общаться по разным, для каждого особенным и часто непреодолимым, причинам его и так немногочисленные друзья. Ставшая ненавистной, не приносящая абсолютно никакого удовольствия, мало оплачиваемая работа и бесконечно серое, не предвещавшее ярких перемен, будущее. Надо сказать, не радужные перспективы.

Ещё года четыре назад, когда Андрей ещё на уровне подсознания почувствовал, что его жизнь начинает терять краски, он приложил все свои усилия, чтобы воспрепятствовать этому: ходил, как можно чаще в театр, музеи, и даже, правда всего два раза, не больше, в оперу; гулял в выходные по городу и паркам; ездил во всевозможные туристические поездки, которые, конечно, мог себе финансово позволить; читал всё, что попадалось под руки от детективов и фантастики до научной литературы и классики; пытался, целых полтора года заниматься спортом и даже несколько раз посетил ночные клубы. Ожидаемого эффекта от приложённых усилий Андрей так и не дождался, и его всё сильнее и сильнее засасывало в болото. Причём, чем сильнее он сопротивлялся, тем всё глубже уходил в трясину. В итоге его накрыла почти двухлетняя не прекращаемая ни на минуту депрессия, спасения от которой он не мог найти уже нигде. Казалось, что он оказался на лестнице, серпантином идущей куда-то вверх, замкнутой на себе и не имеющей ни входа, ни выхода: куда бы Андрей ни пошёл по ней, вверх или вниз, выбраться на другой этаж было уже невозможно.

Последней каплей стал инцидент, случившийся полгода назад на работе. Устав от нежелания студентов учить, как следует, его предмет, Андрей не выдержал и, не обращая внимания на настойчивые пожелания своего начальства, не допустил к итоговому экзамену сразу троих пятикурсников, у одного из которых родители занимали не малый пост в каком-то министерстве, а у другого — в их же университете. Спустя всего пару дней после этого Андрей возвращался с работы и прямо среди бела дня был сначала избит, а потом строго предупреждён о том, что он мало того, что обязан допустить всех, без исключения, двоечников к экзамену, так и должен зачесть им его, не зависимо от продемонстрированных результатов. Понятное дело — никого никуда он, конечно, не допустил, и, уж тем более, не поставил даже удовлетворительную оценку за абсолютное отсутствие знаний по своему предмету. Итог — сломанные рёбра, челюсть и нос.

Когда спустя две недели Андрей вышел из больницы, его без промедления уволили с работы, пусть и не любимой, но приносящей какой-никакой, но доход. Тут депрессия расправила крылья и с головой накрыла его. Он запил, и чем дольше пил, тем всё менее ярко горела лампочка в конце бесконечно длинного тоннеля, в который превратилась его жизнь.

— Упёртость свою и правдолюбие оставь для плаксивых классических романов! В наше время важна гибкость и исполнительность! Понял, идиот?! Ты же кондовый, как дубовое бревно! А самое главное — абсолютно неуправляемый! Ты что, самым умным себя возомнил?! Знаешь, где такие, как ты заканчивают? На! Подписывай! — до сих пор гремели в голове слова проректора, когда тот увольнял его по какой-то статье.

— Ну, и выпускайте дебилов! Раз вам гибкость важна, а не знания! — закипая, тихо огрызнулся тогда Андрей и подписал бумагу.

— Жалко мне тебя! Хороший ты специалист, но с таким отношением в ближайшее время подохнешь, как бездомная собака! Жить учись! А то никогда не превратишься в мужчину, способного выжить в нашем мире и прокормить семью. Хотя какая у тебя может быть семья! Ты для женщин — не вариант! Всё! Иди вон из моего кабинета! Ты и так проблем наделал столько, что мне отмываться ещё долго придётся! — сначала тихо и с сочувствием, а потом, практически закричав, разошёлся напоследок проректор.

Андрей глубоко вздохнул, смахнул с себя негативные воспоминания и облачился в первый, попавшийся под руку костюм тёмно-синего с отливом цвета. Оценив своё отражение в зеркале и оставшись им довольным, он смахнул с плеча невидимую пылинку и пошёл в направлении входной двери.

— О! Привет! Как спалось? — сразу за порогом встретил его Менуил.

— Тьфу! Напугал. — В испуге немного отшатнувшись назад, отозвался Андрей.

— Всё никак не привыкнешь к нашим размерам? — добродушно улыбаясь, спросил Авл.

— А ты быстро привык бы, если бы я был втрое больше тебя? — встречным вопросом ответил Андрей. — Ты что под дверью всю ночь меня караулил? — скорчив шутливую физиономию, продолжил он.

— Да не! — отмахнулся Менуил. — Просто так получилось. Я как раз к двери подошёл, а тут ты выходишь. Полетели, нас уже заждались.

— Ты меня на крыльях понесёшь? — округлив от удивления глаза, спросил Андрей.

— Обалдел совсем? — в ответ брякнул в негодовании Менуил. — Наш слайдер внизу стоит. На нём и полетим. К тому же мы в Республике, а тут самостоятельное перемещение Авлов запрещено каким-то там законом. — Пояснил он и спустя секунду уже спускался по лестнице.

Андрей, увидев, что высота каждой ступеньки составляла не меньше метра, в недоумении остановился и почувствовал себя мартышкой в мире людей.

— Давай быстрее! Ты чего там застыл? — прозвучал откуда-то снизу голос Менуила.

— Высоковато для меня! — прокричал, как можно громче, в ответ Андрей.

— Сам тебе про размер напомнил, и сам же забыл. — Извиняющимся тоном пробурчал Авл, быстро поднимаясь обратно. — Что ж вы так измельчали-то? — простодушно спросил он.

— Это не ко мне, — с улыбкой ответил Андрей и задумчиво продолжил. — Я полгода назад вообще думал, что мы венец эволюции и единственные разумные существа во всей Вселенной.

— Что за эволюция? — спросил Авл и, легко подхватив маленького человечка, стал быстро спускаться по лестнице.

— Теория у нас такая есть. Согласно этой теории: люди, то есть мы, не вы, конечно, произошли от обезьяны. Есть такое животное на нашей планете. — Пояснил Андрей, сидящий, как младенец, на согнутой в локте руке Менуила.

— И как это? — с интересом посмотрев, на потомка потерянного народа спросил Авл.

— Ну-у-у, — протянул Андрей и, понимая, что сейчас скажет нелепость, на выдохе выпалил. — Бегали-бегали обезьяны миллионы лет, потом случайно сообразили, что можно палкой кости убитых хищниками животных дробить и кушать обогащённый белками костный мозг, а не фрукты. Дальше — больше. Той же палкой стали корешки копать, затем догадались, что если палку заострить, то получиться оружие, которым можно не только травоядное животное убить, но при желании и хищника. Стали охотиться, в рационе появилось большое количество аминокислот. Мозг стал развиваться быстрее. Так, раз за разом и превратились в человека.

— И вы в это верите? — с улыбкой недоверчиво спросил Авл.

— Ага. Более того, эта теория относится к фундаментальной, и всё, что выходит за её рамки, опровергается наукой.

— Насколько я понимаю, эту вашу теорию можно приспособить и к созданию ДНК и клетки в целом. Да вообще, ко всему! Так?

— Ну, да, — подтвердил Андрей. — Все организмы на нашей планете согласно теории эволюции прошли путь от простого к сложному.

— И ДНК? — всё ещё думая, что над ним просто смеются, недоверчиво спросил Менуил.

— Согласно одной из гипотез дезоксирибонуклеиновая кислота образовалась самопроизвольно в жидкой воде из нуклеотидов. По другой версии живые бактерии попали на планету при астероидной или кометной бомбардировке. По третьей, наиболее фантастической с точки зрения науки, некая погибающая цивилизация отправила в космос капсулы или корабли с теми же бактериями или грибами в надежде сохранить или распространить белковую жизнь. Может быть, их цивилизация гибла, и они решились пойти на этот шаг.

— Последняя версия более правдоподобна, — многозначительно заметил Менуил.

— Наши учёные так не считают, — отозвался Андрей.

— Во-первых, если предположить, что цепь ДНК, даже очень короткая, образовалась самопроизвольно, в нормальных условиях она тут же рассыплется на составляющие её части. Хотя сама по себе ДНК и вовсе не сможет собраться. Вторая гипотеза — вообще полный бред. Любые организмы, попавшие на астероид или комету, просто сгорят в атмосфере, если до этого момента не погибнут от радиации ещё в космосе. Проще предположить, что какой-нибудь корабль потерпел крушение и был вынужден совершить аварийную посадку на вашу планету. Но даже если и так, то многообразия видов у вас не получилось бы: единожды созданный организм может адаптироваться, но никогда не превратится в нечто более сложное. — С умным видом разглагольствовал Менуил, уже сидя за рулём слайдера. Потом завёл двигатель и поднял машину в воздух. Сидящий на месте пассажира Андрей не выдержал и спросил.

— А как же мутации?

— Мутации неизбежно сопровождает гибель. Можешь поверить мне, как биологу, медику и генетику, наконец. — Ответил Менуил, одновременно заняв место в потоке летающих машин.

— А если они небольшие и некритичные для жизни организма. Накапливаются в поколениях и спустя миллионы лет уже адаптированные к малым мутациям организмы дают начало новому виду. — С завидной упёртостью отстаивал теорию своего народа Андрей.

— Допустим ты прав. Возьмём, к примеру, чертежи того же слайдера. И пририсуем или, наоборот, сотрём на них парочку линий. При сборке на заводе уже новая машина будет иметь что-то новенькое или же лишится пары-тройки своих деталей. В принципе, если наше вмешательство не задело никаких основных узлов, то слайдер будет работоспособен. Поиграем с линиями ещё немного: что-то добавим, что-то исключим из чертежей, внесём изменения в размеры и формы. Перед нами предстанет уже абсолютно новая модель. Заводим двигатель, взлетаем. Всё функционирует — прекрасно. Потеряли эффективность — плохо, но машина-то работает! Мы можем продолжать вносить изменения в чертежи очень долго, но настанет момент, когда слайдер превратится в никому не нужный хлам. Так и с мутациями. Сразу или, долгое время накапливаясь в поколениях, они дойдут до точки невозврата, и организм погибнет, или будет просто не функционален. А каком рождении нового вида здесь может идти речь? Можешь смело передать своим учёным, что они пошли по тупиковому пути.

— А адаптация? — всё никак не мог успокоиться Андрей.

— Применима только к конкретному, отдельно взятому организму. Каждый последующий будет проходить абсолютно такой же путь, что и его предыдущий предок. И, кстати, совсем не обязательно, что результаты у отца и отпрыска будут одинаковые. — Разделяя двухсекундными паузами предложения, ответил Авл.

— Может быть ты и прав, но я окончательно с тобой не согласен, — задумчиво сказал Андрей. — Ведь, мутации могут быть положительными для вида и, накапливаясь, создавать новые более приспособленные к окружающей среде организмы.

— Вероятность такого исхода настолько мала, что это больше похоже на сюжет фантастического рассказа, чем на научную теорию продвинутой цивилизации. — Отмахнулся от замечания Андрея Менуил. — Тебе ещё предстоит многое узнать. Особенно про Создателей.

Их слайдер обогнул медленно плывущего соседа, пилотируемого молодой девушкой, и вылетел на высокоскоростную трассу. Менуил быстро пощёлкал пальцами по дисплею и расслабленно откинулся на спинку кресла.

— ИИ ведёт? — предположил Андрей.

— Ага. Центральный, — подтвердил его догадку Авл. — Так безопаснее: слишком высокая скорость.

— А это что?! Пирамиды?! — повернув голову вправо и открыв от удивления рот, спросил Андрей.

— Ты о чем? О тех зданиях на окраине? — посмотрев в ту же сторону, постарался уточнить вопрос Менуил.

Километрах в двух от трассы уже за чертой города величественно возвышались две пирамиды, сияющие на свету своими гранями.

— Метров двести каждая, — ошарашено произнёс Андрей.

— Двести семьдесят, — уточнил Авл.

— Это гробницы вашим великим деятелям?

— Чего-чего? — не понял вопроса Менуил. — Тебе же открыли доступ в ГИС: глупые вопросы задаёшь. — Улыбнулся он и снисходительно посмотрел на Андрея.

— Там столько всего интересного, что мне жизни не хватит на то, чтобы всё изучить.

— У вас такие здания есть? — то ли спросил, то ли констатировал очевидное Авл.

— Очень древние. Чудо света. Предполагается, что пирамиды строили, чтобы увековечить память и величие умерших правителей. Зачем на самом деле? Никто не знает до сих пор. И кстати, понятия не имеют, как их возводили. Уровень технологий, применяемых при строительстве, просто зашкаливает. Мы даже сейчас и близко ничего подобного построить не сможем.

— Деграданты, — шутливо протянул Менуил.

— Скорее, очень маленькие и слабые по сравнению с вами, — парировал Андрей.

— А это тут причём? — приподняв бровь, спросил Авл.

— С вашим ростом и физической силой такие здания можно построить и вручную, наверное.

— Ты сдурел?! Там один гранитный блок тонн двести весит. А их знаешь сколько? Надорвёшься таскать. Я бы точно не стал.

— А как вы эти блоки из породы достаете? Лазером режете или у вас огромная циркулярная пила есть? А может это бетон?

— Закидал меня вопросами, — улыбнувшись, пожаловался Менуил. — Ладно, тебе простительно. Но сначала ответь мне ты. Что такое бетон?

— Материал, из которого на нашей планете строят практически все сооружения. Состоит. Э-э-э… — Андрей прервался, не зная, как объяснить состав бетонной смеси.

— Давай попроще, — предложил Авл. — Всё равно, у вас технические термины свои.

— Хорошо, — тут же согласился Андрей. — Есть у нас на планете залежи одного природного минерала. Его мелко дробят. Затем делается смесь, состоящая из порошка этого минерала, песка и воды.

— Которая заливается в заранее заготовленные формы и отверждается? — уточнил Менуил. — Это и есть бетон?

— Да. Назван так в честь своего создателя.

— Разочарую тебя, но мы не используем в строительстве смеси. Никакие.

— А почему?

— Зачем, когда можно использовать готовую породу? — удивлённо спросил Авл. — К тому же, я хоть и не строитель, но ваш бетон просто рассыплется через пару-тройку тысяч лет. А у нас есть здания, простоявшие сотни тысяч лет и даже больше.

— Тогда как вы строите? Только сначала — от добычи материала до возведения здания.

— Ты мне сейчас сына моего напоминаешь, когда тот совсем маленьким был. Такие же вопросы мне задавал. — Шутливо сморщив нос, заявил Менуил и поучительным тоном продолжил. — Под воздействием волны определённой частоты порода переходит в вязкотекучее состояние, извлекается из месторождения и формуется. Потом доставляется на строительную площадку, где и используется по назначению. Вот, пожалуй, и всё.

— Подожди. Вы заставляете породу течь, но не плавите её?

— Конечно. Сколько энергии нужно затратить, чтобы расплавить пласт? Дорого и невыгодно. Можно расплавить раздроблённую породу отдельно, но как с ней работать потом? Формы и инструмент из материала, способного выдержать высокие температуры, конечно, сделать не сложно, но при массовом строительстве, опять-таки, не выгодно. А при постоянном и частом использовании из-за перепада температур формы точно поплывут, и будешь ты получать кривые блоки. Да и вообще, с расплавом работать просто опасно. Вдруг что не так пойдёт, и разогретая на тысячи градусов порода выльется кому-нибудь на голову. — Авл хохотнул, видимо представив, как какому-то бедняге на голову с высоты полилась магма.

— Но как волной перевести камень в текучее состояние?

— Да очень просто! — воскликнул ухмыляющийся Авл.

— Ка-а-ак!? — выдохнув и разведя в недоумении руки в стороны, спросил Андрей.

— Внешнее воздействие заставляет атомы колебаться в области условных центров сильнее, связь между ними не разрывается, но изменяет своё положение. За счёт этого материал, как бы плывёт, напоминает по консистенцию глины и практически не разогревается.

— А как же физические связи?

— Рвутся. А потом также быстро восстанавливаются. Уже в объёме блока.

— Хорошо, — сдался Андрей. — Но, ведь, если прекратить воздействие, то материал практически мгновенно вернётся в исходное состояние.

— Так и происходит, — спокойно ответил Авл. — А ты молодец! Голова варит. — Похвалил он Андрея. — Минус технологии в том, что пока идёт добыча или формование, порода обязана находиться под внешним частотным воздействием. И чего тут сложного?

— У нас на одном из материков была найдена стена, якобы построенная примитивным народом. Так камни, из которых она сложена, все неправильной формы и настолько прилегают друг к другу, что лезвие между ними не вставишь. Если ты говоришь, что вы превращаете камень в глину, то становится ясно, как эту стену построили. И что-то мне говорит, что строили её отнюдь не примитивы.

— Лодыри твои строители! Даже не удосужились опалубки сделать! — в негодовании воскликнул Менуил. — Хотя, может быть, они и специально это сделали, чтобы вы поняли, что когда-то, много-много лет назад, ваши предки обладали технологиями покруче, чем те, которыми вы пользуетесь сейчас.

— Ладно. Проехали. — Махнул рукой Андрей. — С этим всем понятно. Потом уточню остальное самостоятельно. Два вопроса. Как вы поднимаете стотонные блоки? И зачем эти пирамиды вообще?

— Антигравитацией. И эти здания промышленного назначения. Тут тебе и наши станции по получению энергии и вещательные центры, и центры по управлению погодой. Здания поменьше возле пирамид служат для управления, координации и контроля за работой комплексов.

— Ха! Я так и знал! — победоносно воскликнул Андрей и даже чуть не подпрыгнул от нахлынувшего на него возбуждения. — А на каких волнах может идти вещание? — Немного наклонившись в сторону Авла, спросил он.

— Конкретно эти два комплекса могут поддерживать все виды связи вплоть до межсистемной. Климат контролируется на площади до тысячи квадратных километров. Всё остальное узнаешь из ГИСа. Прости, но мы почти приехали. — Предвосхитил очередной вопрос Андрея Менуил и извиняющимся взглядом посмотрел на него.

Тот понимающе кивнул головой и сразу замолчал, но стал с таким восхищением рассматривать мелькавшие мимо них пейзажи мегаполиса, что Менуил, честно говоря, немного позавидовал ему. Даже его сын в детстве не смотрел на этот мир так, как это делал сейчас этот маленький, но очень любопытный потомок потерянного народа.

Срез 2

Среди всех культурно-развлекательных сооружений планеты Силистия центральный городской парк Барны по праву занимал первое место. Первым, что бросалось в глаза, была живая изгородь, полностью окаймляющая площадь парка. Стараниями садовников она с обеих сторон ровно подстригалась до уровня третьего этажа зданий, стоящих буквально в двадцати метрах от границы парковой зоны, а дальше, ещё метров на семь, просто немного прореживалась, чтобы обеспечить формирование овальной вытянутой кроны.

Что в этом удивительного? Хотя бы то, что изгородь включала в себя сразу все известные в Галактике виды Сертайи — раскидистого куста с вытянутыми плотными большими листьями, которые были раскрашены природным художником ярким жёлтым цветом по центру и фиолетовым — по краям. Если поднести сорванный листок Сертайи поближе к глазам, то можно увидеть, что краски на нём потекли, а цвета причудливым образом переходят один в другой, составляя каждый раз новую картину, в которой иногда можно даже разглядеть вполне отчётливые фигуры. Именно поэтому жители Барны даже пытались гадать по этим листьям: вдруг, и увидишь там своё будущее.

Но на самом деле, удивительными у Сертайи были не листья, а её цветы: снизу — маленькие, молочно-белые, а сверху — огромные, почти до двух метров в диаметре, с мясистыми миндалевидными лепестками, имеющими в зависимости от вида растения ярко красную, матово зелёную, светло-фиолетовую, идеально белую и розовую окраски.

В самом парке, за единственной входной, покрытой резьбой с изображениями экзотических животных, аркой любого посетителя ждали удовольствия на любой вкус и цвет. Сразу слева располагалась зона, отведённая для аттракционов. Чего тут только не было! Кто хотел пощекотать себе нервы сразу мог смело отправляться туда и гарантированно не пожалел бы о своём выборе. Чуть поодаль стоял огромный цирковой шатёр, к которому практически примыкал занимающий почти пятую часть площади парка зоопарк.

А вот, в правую сторону обычно сворачивали люди, желающие обрести гармонию с природой, остаться наедине со своими мыслями и, не удивляйтесь, искупаться. Здесь посетителей ждал дендрарий, разбитый вокруг озера с кристально чистой голубой водой, лабиринты и беседки, увитые плетущимися растениями, клумбы с красивейшими разнообразных форм и размеров цветами, запах которых, окутывая вас, заставлял остановиться, присесть на скамеечку и остаться, как можно дольше, в мире непередаваемого словами наслаждения. Вдоль мощёных камнем пешеходных дорожек по всему пути следования встречались фонтаны: большие и маленькие, обычные и грандиозные, простые и являющиеся произведением искусства или творением гениев инженерной мысли.

Но больше всего парк славился своим собранием скульптур. Вот уже более двух тысяч лет подряд, по результатам ежегодного конкурса только лучшие три работы удостаивались того, чтобы занять место в парке Барны. Не думайте, что это обычное провинциальное состязание для скульпторов-замухрышек или недоучек-футуристов. Тот, кто занимает призовое место в конкурсе, обретает известность не только во всей Республике, но и в Империи Авлов! Если вы вдруг решите, что для того, чтобы ваше творение заняло место на одном из пьедесталов Барны, достаточно просто бездарно обтесать камень, оставив скульптуру не законченной, или сотворить несуразную форму, позволив зрителю самому догадываться, что имел в виду горе-мастер, творя свою нелепость, то вы жестоко ошибитесь.

В спрятанной от людских глаз и увитой плющом беседке на скамеечке с витиеватой по краям ковкой сидел старик с густой коротко стриженной абсолютно седой бородой. На его коленях лежал обычный холст, на котором старик что-то размашисто рисовал и периодически посматривал на стоящую в двух метрах от него статую. Скульптура, которую старик, видимо, пытался перенести на холст, заслуживала особого внимания. Она была создана девять веков назад мастером Грантом, который вложил в неё весь свой гений и три года жизни. Что двигало скульптором, когда он вытёсывал её из бесформенного холодного куска камня? Какие чувства обуревали его тогда? Что творилось в тот момент в душе у мастера? Никто не знает, но камень стараниями Гранта ожил. В руках гения глыба превратилась в молодую девушку, в порыве вытянувшую правую раскрытую в ладони руку куда-то вперёд. На её лице отражалась мгновенно захлестнувшее сердце боль, а по щеке, оставляя немного более тёмную, чем окружающий камень, дорожку, застыла, казалось, только что вытекшая из глаз слеза, а несуществующий ветер собрал в складки платье и запутался в прямых длинных, по пояс, волосах.

— Ну, и спрятался же ты! С трудом нашёл. — Недовольно пробурчал подошедший к старику мужчина и опустил своё грузное тело на лавочку рядом с ним.

Тот, не обращая на возмутителя своего спокойствия никакого внимания, продолжил рисовать творение Гранта, будто никого рядом кроме него нет. Толстяк бесцеремонно подсел поближе, заглянул в холст и, почмокав, безапелляционно произнёс.

— Живопись — не твоё. Ты уж извини, но получается мазня.

Старик спрятал карандаш в нагрудный карман, спокойно и демонстративно отложил холст и недовольно спросил.

— Чего тебе надо, Антонио Гроссионе?

— Как же я не люблю, когда ты меня так называешь. — Скорчив кислую гримасу на лице, ответил толстяк.

— Не нравится своё же собственное имя? — наигранно удивился старик и, погладив рукой свою седую бороду, через некоторое мгновение задумчиво произнёс. — А вот люди этим человеком восхищаются, а от его творений до сих пор приходят в восторг. Кстати, — кивнул он головой в сторону, — та скульптура не твоя?

Толстяк посмотрел в указанном стариком направлении и, прищурив глаза, разглядел метрах в пятидесяти от них скульптуру молодого воина с круглым щитом и небольшим мечом. Тот будто вступил с кем-то в неравный бой и всем своим видом показывал, что отступать точно не намерен.

— Вроде бы моя, — неуверенно ответил нежданный посетитель.

— Твоя-твоя. Можешь мне на слово поверить. — Немедленно отозвался старик.

— Давно всё это было, я уже и забыл, — небрежно бросил толстяк.

— Одна из первых скульптур, появившихся в этом парке, Антонио. И люди тебя помнят, а ты имени своего чураешься. Помнится мне, ты прославился под этим именем и как превосходный инженер, и как детский врач, и…

— И как много, кто ещё, — недовольно перебил его Гроссионе.

— А что же изменилось теперь?

— И человек, и имя, — теряя терпение, заявил толстяк и продолжил. — Я не затем к тебе заявился, чтобы выслушивать поучительные наставления в свой адрес и терять драгоценное время.

— А что случилось с твоим временем, Антонио? — шутливо поинтересовался старик. — Перестали работать сразу все центры перерождения?

— Семён, хватит! — жалобно воскликнул Гроссионе. — Как не встречу тебя, всегда ты изводишь меня своим поведением.

— Извини, но ты мой родственник, хоть и дальний, — будто вынося приговор, сказал старик и похлопал собеседника по плечу.

— Я моложе тебя на двести три тысячи лет! Моя мать приходится тебе «пра» в десятой степени племянницей! И фамилия твоя Сахаров, а не Гроссионе! — возмутился Антонио.

— Видишь, — с непробиваемым спокойствием произнёс Семён. — Сам сказал, что внук, хоть и в «пракакой-то там степени». А раз так — значит родственник. А раз родственник — то терпи.

— У-у-у-у-у, — тихо завыл Антонио. — Хорошо! Я твой внук! Я Гроссионе, а не Гросс! Теперь ты мне дашь сказать то, зачем я к тебе заявился?

— И оторвал меня от работы, — дополнил его с ехидцей в голосе Семён.

— И оторвал тебя от работы, — полностью сдавшись, повторил слово в слово Гросс.

— Говори, адмирал, — снисходительно позволил старик. — Что тебе от меня нужно?

— Мы нашли народ Сейя, и мне нужна твоя помощь! — будто бы потом не успеет, выпалил на одном дыхании Гросс.

Старик расслабленно откинулся на спинку скамейки и на выдохе произнёс.

— Наконец-то! А то я уже устал жить.

— Придётся тебе пожить ещё немного, — скептически заметил Гросс. — У нас вопросов теперь стало ещё больше, чем ответов. И мне позарез нужен твой опыт, чтобы во всём этом бардаке разобраться.

— Они были в соседней галактике? — перебив внучатого племянника, спросил Семён.

— У-у-у! — снова взвыл адмирал. — Сдаюсь! Да! Ты был прав, когда заявил, что на планете Мо обнаруженные тобой искусственные сооружения и предметы принадлежат к нашей цивилизации. Да! Судя по всему, около ста сорока-ста семидесяти тысяч лет назад народ Сейя покинул нашу галактику. Да! Возможно, они воспользовались технологиями Предтеч. И, наконец, ещё раз да! Мы рассекретим твои материалы. Доволен?

— Абсолютно, — тихо произнёс старик, как ни странно, не выражая никаких эмоций. — Так и в чём же причина твоих волнений, Антонио? — продолжил он, долгим взглядом посмотрев на адмирала. — Ты раскрыл загадку такой древности, что, пожалуй, только я и остался её ровесником.

— Сейчас увидишь, — предчувствуя свою маленькую, но победу, предупредил Семёна адмирал и крикнул в сторону густых зарослей цветущей дроклеции. — Менуил! Идите сюда!

Из-за густых кустов вышел Авл и медленно пошёл к скамейке, где сидел адмирал и его дед.

— Ты меня Авлом хочешь удивить? — снисходительно спросил Семён и в недоумении посмотрел на Гросса.

— Ещё пару секунд, и мы с тобой поговорим более детально, как и пристало это делать двум специалистам, — заявил Антонио и самодовольным взглядом посмотрел на Семёна.

Спустя мгновение из-за тех же кустов появился маленький человечек, рост которого от силы составлял метра два. Он чинно и также не спеша, пошёл вслед за Авлом в их направлении.

— А это ещё кто? — в недоумении спросил Семён. — Плод современной генной инженерии?

Адмирал сцепил руки за шеей, потянулся, хрустнул одним из плечевых суставов и удовлетворённый тем, что ему всё-таки удалось заинтересовать одного из создателей технологии перерождения, самодовольно произнёс.

— А это, Семён, предок исчезнувшего в привычном для нас облике представителя народа Сейя.

Срез 3

В большом круглом зале с высоким, покрытым мозаикой, потолком собралась группа из девяти существ, состоящая из четырёх Авлов, трёх человек, одного Бронн и какого-то коротышки, внешне практически ничем не отличавшегося от жителей Республики, за исключением, конечно, своих нестандартных размеров.

Авлы с людьми сбились в кучку и что-то с энтузиазмом обсуждали, периодически жестикулируя и широко размахивая руками. Большой медведь встал чуть поодаль от основной компании и всем своим видом демонстрировал, что тема собрания, ради которого он за трое суток пересёк два сектора галактики, его волнует мало. Маленький же человечек, видимо, чувствуя, что он здесь лишний, в коротком диспуте не участвовал и, задрав голову вверх, с интересом рассматривал мозаичную картину, изображавшую Великий Исход.

— Прошу всех садиться! — приглашающим жестом в сторону П-образного стола сопроводил своё обращение адмирал Гросс. — Вы сразу начнёте, или мне в общих чертах стоит обрисовать ситуацию? — негромко обратился он к стоящему рядом с ним Кенуилу.

— Сразу, — коротко, практически шёпотом, ответил ему Авл и, выждав пару минут, пока члены собрания не займут свои места, деловито осведомился. — Все готовы?

— Ардон, избавьте нас от риторики, — недовольно отозвался Семён, — поговорим потом. Адмирал сообщил мне, что у вас имеется некая информация о народе Сейя. Вот и продемонстрируйте её нам.

— Мы планировали сделать это во второй, закрытой, части совещания, — извиняющимся тоном, начал Кенуил.

— Гросс, — осуждающе посмотрев на адмирала, произнёс Семён. — Вы со своей секретностью палку не перегнули? Кого вы тут испугались?

— Тех, кто не имеет доступа к информации такого уровня, — спокойно ответил адмирал.

— Так присвойте им его! Прямо здесь и сейчас! — в негодовании воскликнул Семён. — А вы, ардон, включайте уже ваш пресловутый кристалл. — Пронизывающим взглядом, посмотрев на Кенуила, продолжил старейший житель Республики.

Адмирал поёрзал в своём кресле, всё никак не желающего принимать форму его крупного тела, и, быстро прокрутив в голове сложившуюся ситуацию и её возможные последствия, утвердительно кивнул головой в сторону Авла. Тот достал из лежащей на столе небольшой коробочки кристалл и, подойдя к стене, вставил его в разъём голотора, предназначенного для считывания информации с внешних носителей.

В пяти метрах от центра стола, где восседал адмирал Гросс, возникло существо гуманоидного типа с ярко выраженной головой ящера. Внимание всех присутствующих тут же обратилось в его сторону, и голограмма, будто бы почувствовав, кто здесь, на самом деле, главный, повернулась к Семёну и на чистом общем языке произнесла.

— Рад приветствовать вас, люди! Меня зовут Ткаасс. Я представитель великой цивилизации Ану. По сути, за то, что я сейчас собираюсь вам рассказать, меня могут отстранить от текущей должности, арестовать и отправить в наказание на захолустный мирок в одной из пяти галактик Конклава. Тем не менее, я и мои соратники решили рассказать вам то, чего вы никогда не узнаете от нашего правительства. «Почему мы это делаем?» — спросил ящер и, не спеша, повернул голову слева направо, казалось, будто бы рассматривая невидимых собеседников. — Потому что цивилизация Ану не хочет повторения войны с людьми. По крайней мере, большая её часть. — Тяжело выдохнув, неуверенно произнёс он и, снова обратив свой взгляд на Семёна, продолжил. — Ваш народ пришёл в нашу галактику восемьдесят тысяч лет назад. Первоначально люди заселили только одну — четвёртую от звезды — планету. Насколько я понимаю, адаптировать её под ваш вид практически не пришлось, и ваша раса, менее чем за пять тысяч лет, застроила городами всю свободную поверхность суши. На орбите появились отдельные небольшие станции, которые со временем слились и огромным кольцом, опоясали уже всю планету. Люди занялись разработкой месторождений природных ископаемых, и их комплексы по добыче и переработке минералов, воды, и углеводородного сырья, как грибы после летнего дождя, разрослись по системе. Надо сказать, что вашим древним сородичам, видимо, сильно повезло, раз им удалось с первого же раза оказаться у звезды, вокруг, которой подряд вращалось сразу три планеты, подвергшиеся инжинирингу Древних. Вы сразу спросите: «Почему же столь развитая раса, как Ану, не заселила ранее эти миры?» И, конечно же, усомнитесь в правдивости моих слов. Постараюсь вкратце всё объяснить: мне ещё многое нужно рассказать, а времени осталось не так уж и много. — Ткаас потупил взор вниз и с тяжёлой миной на лице тихо произнёс. — Несмотря на то, что Ану не стареют и не знают, что такое естественная смерть, мы относимся в вымирающей расе. Уже почти три миллиона лет население Конклава сокращается, а наша цивилизация медленно, но верно угасает. Сейчас Ану с большим трудом могут сохранить за собой миры даже в галактике, которая лежит ближе всех к нашей родине. За это меня расстреляют, а не сошлют. — Оглянувшись за спину, с опаской пробормотал Ткаасс.

— Если узнают, — вдруг сказала подошедшая к нему сзади женщина-ящер. — Продолжай, не бойся. — Произнесла она успокаивающим бархатным голосом.

Ткаас благодарно посмотрел на женщину и, набравшись смелости, снова заговорил:

— Более ста пятидесяти миллионов лет назад с целью сохранения за Конклавом свободных миров, Ану стали заселять планеты Древних, лишённых разумной жизни, своими, искусственно созданными, существами. За триста тысяч лет нам удалось не только занять пустые планеты, но и развить на них сотни цивилизаций, три из которых даже вошли в Конклав. Это было нашей первой ошибкой. Спустя всего пару десятков тысяч лет, объединённые силы этих, созданных и взращенных нами же цивилизаций-сателлитов, объявили Ану войну. Конечно, тягаться со своими создателями им было не под силу, и мы не просто уничтожили, а стёрли их с лица Вселенной. Более Ану таких ошибок не допускали: развитие каждого мира, не принадлежавшего коренной расе Конклава, строго контролировалось. Я ответил на скрытый и не заданный вами в последний ваш визит к нам вопрос, Кенуил? — вдруг, прервавшись, спросил Ткаас.

— Продолжай. Не отвлекайся. Скоро нас обнаружат. — Снова мягким, будто скользящим по воздуху, голосом произнесла женщина-ящер.

— Восемьдесят тысяч лет назад в системе, в которую пришли люди, городов Ану не было. Мы заселили пятнадцать планет, расположенных ближе к центру галактики. Внимание наше на тот момент, привлекала только третья от звезды планета. Вернее, даже не она, а действующая и по сей день станция Древних, которая находится на её орбите. Саму планету ещё триста миллионов лет назад мы заселили искусственно созданными организмами, которые, к нашему сожалению, всё время деградировали до примитивного уровня. Десятки раз мы начинали эксперимент сначала, и каждый раз получали один и тот же результат — разумные искусственные создания на основе нашего ДНК непостижимым для нас образом уже к третьему поколению превращались в животных. Более того, сами Ану, постоянно находясь на поверхности планеты, более двухсот лет, либо сходили с ума, либо опускались до такого уровня, что не могли даже разжечь огонь. Попав внутрь станции Древних, мы не смогли воспользоваться её технологиями. Надо сказать, что эта ситуация не изменилась и до сих пор. — Ткаас на выдохе протянул последнюю фразу и, снова набрав в лёгкие воздух, уже голосом полным печали и скорби, продолжил свой рассказ. — К моменту прихода людей, мы потеряли какой-либо интерес к этой системе, и там находилось всего двадцать Ану, составляющих персонал станции. Люди их обнаружили сразу, но на контакт вышли лишь спустя двенадцать тысяч лет, когда их цивилизация окрепла и уже заселила три планеты. Каким-то образом, ваши сородичи, практически сразу, смогли разобраться в устройстве станции. Мало того, они с успехом стали использовать корабли и устройства Древних. Сначала всё шло хорошо, и люди с Ану мирно сотрудничали. Эта гармония закончилась через три года, когда правительство Конклава ввело свой боевой флот в систему людей. Не подумайте, что мы собирались объявить войну. На фоне недопонимания, возникшего между нашими цивилизациями, Ану решили немного припугнуть зарвавшегося соседа, который не только пришёл на чужую территорию, но и решил воспользоваться технологиями Древних в одиночку. Мы тогда рискнули, даже, зная, что в руках людей находилось разрушительное оружие, принципы действия которого неизвестны ни им, ни нам. Кто мог подумать, что ваши сородичи отреагируют так агрессивно? Сначала они вырезали персонал станции и полностью уничтожили наш флот, который, как нам тогда казалось, контролировал их миры. Потом, менее чем через два месяца, вторглись в первую нашу систему и, не оставив ни одного живого жителя на двух полностью заселённых мирах, начали полномасштабную войну с цивилизацией Ану. Вот так, необдуманными действиями, наше правительство, больше из жадности, чем от здравого смысла, спровоцировало начало бойни, которая длилась более сорока тысяч лет. Именно бойни, вы не ослышались. Пленных в той войне не брали. Уничтожению подвергались все, без разбору. Я не буду сейчас обелять свою расу, но в той войне наибольшую жестокость проявили люди. Мы потеряли сотни миллиардов Ану. После войны нам пришлось оставить большую часть освоенных ранее планет просто потому, что жить на них было уже некому. Даже теперь в трёх из пяти наших галактик Ану заселены всего пятьдесят миров. Пять-де-сят! Из шестисот двадцати до начала той проклятой войны! — неожиданно воскликнул Ткаасс. — Не подумайте, — вдруг, успокоившись, предупредил он, — люди не вторглись в нашу базовую галактику. Несмотря на их зверство, надо отдать им должное: война велась только в той галактике, которую они занимали. Там, мы менее чем за сто лет потеряли все свои планеты. Но дальше люди не пошли, и просто уничтожали любой флот, который вторгался на их территорию. Они даже создали специальную зону, состоящую из пятнадцати планет, на которых можно было вести боевые действия. Когда же наше правительство решило ввести боевые корабли в другие миры, наш флот тут же был уничтожен, а люди в ответ атаковали миры Ану в соседней галактике, куда ранее не заходили. Это возымело действие, и война почти на тридцать тысяч лет сосредоточилась только в Поясе Смерти. Ваши сородичи за время конфликта даже создали, если можно так выразиться, специальный вид людей: с красной и чёрной кожей. Первые были настолько кровожадны, что отрезали нашим погибшим товарищам головы, бальзамировали их и развешивали в своих домах, как боевые трофеи. Вторые — бесстрашные воины. Кто имел несчастие встретиться с ними в бою, домой уже не возвращался: один чёрный человек голыми руками или вооружённый всего лишь обычным армейским ножом, в рукопашной без труда убивал от трёх до пяти Ану.

Мы стали бояться людей, даже без технологий Древних. Наши силы таяли: убыль населения в мирах Ану была настолько катастрофической, что мы стали бросать свои планеты, не в силах их защитить в случае, если люди решат, перенести войну из Пояса Смерти в наши галактики.

Но наши учёные создали целую серию штаммов бактерий и вирусов. Не спрашивайте как, но мы смогли единовременно атаковать практически все захваченные людьми планеты, кроме тех, которые были расположены, теперь уже, в их коренной системе. Менее чем за месяц, Ану практически полностью вернули себе все свои территории. Люди просто не успели отреагировать.

А затем произошло нечто невообразимое. Одна из их планет, находившаяся ближе всех к газовому гиганту, была в одночасье разорвана в клочья. В этот момент, четвёртая планета от центральной звезды, являвшаяся столицей Империи Людей, находилась на одной линии с соседкой-неудачницей и была подвергнута настолько плотной астероидной бомбардировке, что на ней не только творения наших врагов перестали существовать, но и жизнь, созданная Древними.

Люди эвакуировали выживших со всех своих миров на одну, последнюю оставшуюся уних планету. Ту, возле которой и находилась станция Древних, ставшая причиной той войны.

Надо сказать, что ваши сородичи быстро оправились от удара. К тому же, они всё ещё обладали технологиями Древних и их устройствами. И война могла снова разгореться с новой силой. Но люди запросили мира.

Наше правительство согласилось на переговоры. Главным условием мира со стороны Ану стала полная передача станции Древних под управление нашей цивилизации и отказ людей от всех ранее завоёванных ими территорий. За нашими бывшими врагами оставалась только одна планета, которая полностью контролировалась непосредственно со станции.

Люди согласились…

— Надеюсь, теперь вы понимаете, что, когда мы впервые поняли, что спустя десятки тысяч лет после бойни, которую наш народ помнит до сих пор, к нам снова вернулись бывшие враги…, — сделав шаг вперёд, заговорила женщина-ящер.

— Мы испугались. Особенно, осознав, что мы воевали с теми, кто являлся всего лишь маленьким осколком более великой цивилизации. — Закончил за неё Ткаас.

— Запомните! Ану не хотят повторения той войны! Но если вы вновь нападёте на нас, мы будем сопротивляться до последнего! — вдруг гордо выпрямившись, воскликнула женщина и пронизывающим, холодным взглядом, хлестнула по присутствующим.

Срез 4

Голограммы двух ящеров мигнули и растворились в воздухе. Кенуил встал из-за стола, молча подошёл к стене, извлёк из гнезда голотора информационный кристалл и, вернувшись на своё место, обратился к присутствующим:

— Пришло время обсудить историю, рассказанную Ану. Желает ли кто-нибудь высказать своё мнение?

— Я! Если позволите. — Неожиданно для всех отозвался Андрей.

Семён с неподдельным интересом посмотрел на маленького человечка и в знак согласия кивнул головой.

— Понимаете, — немного замявшись, начал он, — любую информацию, содержащую даже половину правды, можно так представить окружающим, что все сразу вам поверят. Мало того, никто не отменял личное мнение рассказчика и его заинтересованность в дальнейшем развитии событий.

— Ближе к делу, — немного подавшись вперёд, холодно бросил Гросс.

— Не знаю, как вы, но я увидел предвзятое отношение рассказчика-Ану. Сразу поясню почему. — Пресекая вопросы и выставив в останавливающем жесте вперёд руку, сказал Андрей. — Смотрите. Во-первых, Ткаас всё время говорил о зверстве вашей расы, но ни разу не осветил ответные действия со стороны Ану. Хотя, замечу, что перед этим он сообщил, что они под корень извели цивилизации своих созданий, осмелившихся заявить о себе. А это уже говорит о том, что ящеры, и не такие уж добрые и пушистые. Кстати, на самом деле, мы не знаем, кто первым объявил войну. Ану, или союз цивилизаций-сателлитов?

Гросс в удивлении округлил глаза и внимательно слушал маленького человечка. Кенуил, подперев подбородок сжатой в кулак рукой, задумчиво смотрел в какую-то точку на стене напротив него. Большой медведь пока никак не реагировал на речь коротышки и, как изваяние, застыл на своём месте. Семён же, скрестив на груди руки, мягко улыбнулся и добродушно осведомился:

— А что во-вторых, мой небольшой друг?

— Именно Ану первыми проявили агрессию, когда ввели свой боевой флот в систему людей, — не растерявшись, тут же уверенно продолжил Андрей. — Скорее всего, на тот момент, они не знали, что ваши сородичи, уже не только освоили, но и контролировали боевые аппараты Предтеч. Ану не собирались демонстрировать свою силу, а пришли забрать то, что, как они считали, принадлежит по праву только им. И были уверены в своих силах. Я в этом уверен. — Твёрдо заявил человечек.

— Принято, — подал голос Бронн. — Есть ли у вас третье замечание? — как к равному, обратился он к Андрею.

— Есть и не одно, — интуитивно почувствовав одобрение со стороны присутствующих и сразу напустив предельно важный вид, ответил потомок народа Сейя.

— Изложите их, будьте так добры, — вежливо обратился к Андрею, доктор Покровский.

— Почему Ану десятки тысяч лет не выходили на контакт с людьми? Или выходили, но не сообщили об этом нам сейчас. Я имею в виду сообщение Ткааса. — Прервавшись, пояснил Андрей. — Почему люди проявили такую жестокость, когда вторглись в миры Ану? Или это ложь? Почему война, длившаяся так долго, была сконцентрирована только в одной галактике? А потом вообще на отдельно выделенной территории! — медленно возбуждаясь, засыпал он аудиторию вопросами. — Почему люди не захватили миры в других галактиках Ану? Каким образом, ящеры одновременно смогли использовать бактериологическое оружие практически на всех захваченных людьми планетах? Ваши сородичи, что сразу все уснули и пропустили сотни кораблей противника на свою территорию? И в это же время взрывается целый мир? Что это? Везение или очередная ложь? И самый главный вопрос: сколько людей погибло в последние дни войны, если все выжившие поместились на одной планете? И почему, всё ещё обладая технологиями Предтеч, ваши сородичи не продолжили войну, а согласились на позорный для себя мир, оказавшись, по сути, в окружении и под контролем врага?

— И ты хотел выставить его за дверь? — самодовольно улыбаясь, спросил Гросса Семён.

— Не только его, — не обращая внимания на ехидный тон, ответил адмирал. — Все мы ошибаемся, — невозмутимо продолжил он и, посмотрев с неподдельным уважением на Андрея, поинтересовался у того. — А вы себя кем сейчас считаете? Людьми, или кем-то иным?

— Мне тоже было странно слышать, что вы, называя народ Сейя людьми, относите их к нашим сородичам, а не к своим предкам, — поддержал Гросса доктор Покровский.

— Я ещё не успел до конца освоиться. Простите. — Сконфузившись, отозвался Андрей.

— Всё нормально. Не переживайте. — Вклинился в разговор Семён и исключительно для Андрея пояснил. — Теперь, я надеюсь, вы понимаете, что вы являетесь нашими, так сказать, родственниками. А народ, с которым воевали ящеры, ваши непосредственные предки.

— Да, конечно, — всё ещё смущаясь, тихо произнёс Андрей.

— Скажите, а что известно маленьким людям об Ану? — спросил Бронн и зачем-то встал из-за стола во весь свой огромный рост.

— Я многого не знаю, — Андрей сразу постарался извиниться за скудную информацию, которую собирался озвучить, — но в легендах и мифах человечества упоминания о людях-змеях, ящерах и драконах есть.

— Драконах? — акцентировав внимание на непонятном ему термине, переспросил Кенуил.

— Летающие, плавающие и ползающие ящеры, наделённые сверхъестественными способностями, — коротко пояснил Андрей и быстро продолжил. — Одни из них были агрессивны, и наши герои убивали их, прославляя свой подвиг в веках. Другие, особенно люди-змеи, наоборот учили людей и способствовали их развитию. У некоторых народов, кстати, тех самых людей с красной кожей, которые якобы отрезали головы убитым врагам, верховный бог, кажется, был ящером. Известны также официальные письменные источники самой древней человеческой цивилизации, представители которой на заре человечества якобы были созданы из грязи богами, тоже имеющими облик людей-ящеров.

— Да, ну! Прямо-таки и из грязи! — брезгливо ухмыльнувшись, подал голос Гросс. — Очень интересно. А зачем эти пришедшие с неба товарищи, создали людей? С какой целью? Вам это известно?

— Более чем, — немедленно отозвался Андрей. — Люди были созданы для того, чтобы выполнять работу за богов. В основном, чтобы добывать золото и другие ресурсы.

— Ух, ты! — воскликнул, видимо, закипающий изнутри, адмирал. — Значит — золото! Грязь! И рабы! Мо-лод-цы! — Гросс покраснел от мгновенно нахлынувшей на него злости и, проскрежетав зубами, выплюнул в воздух последнее слово.

— Вы удивитесь, но в мифологии этого древнего народа Боги, создавшие человечество, именуются Ануннаками, что, вроде бы, означает «пришедшие с небес». Так что, адмирал, — Андрей, улыбнувшись, посмотрел на Гросса, — вы прямо в воду глядели, когда назвали богов древних людей их подлинным именем.

— В этом имени фигурирует слово «Ану». Странное, но вполне ожидаемое совпадение. — Погладив гладко выбритый подбородок, задумчиво заметил доктор Покровский.

— То есть ящеры на протяжении тысяч лет постоянно вмешивались в развитие вашей цивилизации. — Подытожил, как не требующую доказательств аксиому, Кенуил.

— Судя по нашим легендам не только они. — Сказал Андрей и, извиняющимся взглядом посмотрев на Авла, добавил. — И вы тоже.

— Это невозможно, — скептически заметил адмирал.

— Мы тоже сначала так думали, — протянул в задумчивости Кенуил, — но, скорее всего, он прав, адмирал. Потомки народа Сейя, видимо, в действительности встречались с Авлами.

— Это невозможно… — ещё раз повторил себе под нос Гросс.

— А сейчас Ану каким-либо образом влияют на развитие вашей цивилизации? — спросил Андрея доктор Покровский, быстро сообразив, что тему с Авлами сейчас развивать не стоит. — Вам известна какая-либо информация на сей счёт?

— Боюсь, что лишь из области домыслов или теории заговоров. Считается, что Ануннаки внедрились в правительства человеческих государств и управляют людьми уже напрямую изнутри. Кто-то практически уверен в том, что ящеры периодически похищают людей с целью вывести особую расу на основе своего и человеческого ДНК. — Ответил Андрей, приподняв губы в саркастической улыбке.

— А вы зря смеётесь, мой маленький друг, — растягивая слова, заметил доктор Покровский. — Всё это вполне возможно. Особенно стремление Ану создать организм на своей и нашей основе. Они же так и не смогли подчинить себе станцию Древних. А народ Сейя смог. И вы, друг мой, являетесь самым первым и близким ключом к этому пока закрытому для них замочку.

— И именно поэтому они сразу не уничтожили ваши корабли, Кенуил. — нахмурившись, холодно добавил Гросс. — Оказали такое гостеприимство, что позавидуешь. Закидали подарками, по секрету в кавычках, — адмирал подёргал указательными пальцами обеих рук, якобы рисуя в воздухе знак, — выдали информацию государственной важности и даже, подарили вам артефакт Предтеч, с помощью которого можно контролировать станцию, как минимум.

— А мы для них разгадали принцип его действия, — горестно вздохнув, произнёс Тоил. — Жаль, что теперь не сможем его использовать. — Окончательно расстроившись, понурил он свои белые крылья.

— Сможем. И даже в очень скором будущем. — Успокоил его Кенуил. — То, что Ану играют с нами в очень мудрую игру, я даже не сомневаюсь. Их цель — контроль над станцией и технологиями Древних. К сожалению, для них — это и наша цель тоже. Раз все пути упираются в эту пресловутую станцию, туда нам и следует направиться. Запустить её, не раскрывая принципов действия, и извлечь максимум информации. С вас, адмирал, боевое прикрытие.

— А если они перебьют вас там. Прямо внутри. Сразу после того, как вы запустите станцию. Никакое прикрытие тогда не поможет. А вот войну мы развяжем. И в этой войне технологии Предтеч будут вовсю использовать уже Ану. — Недовольным тоном зачастил Гросс.

— Адмирал, конечно, прав, что ящеры жаждут получить технологии Древних. — Будто бы рассуждая вслух, сказал Семён. — Но не прав в том, что станция позволит им управлять собой после гибели тех, кто её активирует. Мало того, контролировать её способны лишь те, — он кивнул головой в сторону мальчика, тихо сидевшего рядом с ещё молодым Авлом, видимо, совсем недавно получившего свои первые, белые крылья, — у кого содержание или комбинация генов Предтеч оптимальна. А таких, как я понимаю, очень и очень мало. Так что я, пожалуй, поддержу ардона: нам в ближайшем будущем необходимо не только посетить, но и запустить станцию Предтеч.

— Вы не заметили одного, — озабоченно нахмурившись, подал голос Мойн, не проронивший ни слова на протяжении всего совещания.

— И на что обратил, наконец, своё внимание наш кибернетический гений? — устало спросил Гросс.

— На желание Ану отомстить людям. Я предполагаю, с высокой долей достоверности, что, та часть информации, в которой Ткаас сообщил, что во время войны цивилизация ящеров понесла большие потери в населении, достоверна. — Спокойным тоном ответил Мойн. — И для этого не нужно быть гением, а достаточно просто включить логику.

— Он прав, — кивнув в сторону Мойна, сказал всё ещё стоявший Торан, — Ану хотят обрести технологии Древних лишь за тем, чтобы развязать с вами новую войну и отомстить за унижение, десятки тысяч лет назад ударившее по их самолюбию. Цивилизация ящеров миллионы лет доминировала в пяти галактиках. Уничтожала всех неугодных, контролировала, и продолжает это делать до сих пор, менее развитые расы. Не стоит забывать, что Ану являются, кроме того, создателями новых видов разумной жизни. А значит, вполне обоснованно считают себя богами. Они не хотят мира, они жаждут мщения. — Заключил он, повторив слова кибернетика.

— Да-а-а-а, — протянул адмирал и с горечью в голосе задумчиво добавил, — с одной стороны Кармы с Велами и Мокками, с другой — Ану, с третьей — пока непонятно кто, но не удивлюсь, что тоже найдётся какой-нибудь потенциальный «друг», желающий повоевать. Удачно мы начали изучать другие галактики, да господа? — обратился он к аудитории с вопросом.

— Бронн навсегда останутся для людей союзниками, — понимая к чему клонит адмирал, провозгласил Торан. — Совет Бронн принял решение поддержать вас, если вы вступитесь за Кармов. В случае же агрессивных действий со стороны Ану вы также можете рассчитывать на помощь с нашей стороны. — Торжественно заявил он и опустился на своё место.

— Когда мои соотечественники узнают правду, они тоже встанут на вашу сторону, — тихо произнёс Андрей и, видимо, в чём-то сомневаясь, добавил. — По крайней мере, часть из нас.

— Не спеши, мой маленький друг, — дружелюбно улыбнувшись, проговорил Семён. — Есть у меня одна задумка. Для меня и тебя в скором времени найдётся другая работа. — Он заговорщицки посмотрел на Гросса.

— А как вы называете свою звезду и планету? — вдруг, по-детски хлопая глазами, спросил у Андрея Коил и, невольно разрядив обстановку, обратил внимание всех взрослых на себя.

— Моя планета называется Земля, а свою звезду мы зовём Солнцем… — улыбнувшись, ответил маленький человечек.

Оглавление

Срез 1

Срез 2

Срез 3

Срез 4