Верховная: по тропе из еловых веток (СИ) [Лина Рейхарт] (fb2) читать онлайн

Annotation

«По тропе из еловых веток идут ведьмы к своему эгрегору» — гласили уничтоженные свитки. Но после разделения власти и передачи особых привилегий Церкви все изменилось. Ведьмы больше не могут жить спокойно: одни — рабы в жирных руках знати, другие — воительницы, присягнувшие на верность Святому. Меня зовут Регинлейв и, чтобы спастись, я стала бытовой ведьмой королевской семьи. Маленькой пешкой в битве не только людей, но и Богов. Моя миссия — шагнуть за грань своих возможностей, моя клятва королю — остановить Святого. Однако под силу ли это обычной изобретательнице медных чайников?..

Верховная: по тропе из еловых веток

Пролог

1. Беспризорная Каиса

2. Трактир «Рябой-Юродивый»

3. Противостояние

4. Поместье чудовища

5. Эгрегор

6. Лекарня у дороги

7. Тайные партнеры

8. Бандалор

9. Через лес

10. Чужие демоны

11. Реликвия

12. Жестокий король

13. По следу магических крошек

14. Кошмары «любящей» семьи

15. Во власти сомнений и зла

16. Проклятый король

17. Битва в Яжном лесу

18. Спящие силы

Эпилог

Верховная: по тропе из еловых веток

Пролог

'Истинный бог окутан тьмой,

Истинный бог справедлив,

Истинный бог не прощает предательства,

Истинный бог забыт,

Истинный бог отомстит…'.

— Руками своих меченых.

Скрипучий, угасающий голос завершил последнюю строчку старого свитка.

Я вздрогнула, оборачиваясь к двери, но у входа никого не было. Только сущности, снующие от плеча к плечу, едко хихикали и бранились. Они единственные нарушали покой поросшего паутиной склепа.

Одарив их холодным, как мрамор под руками, взглядом, я хотела вновь обратиться к священному тексту. Но мыслями была очень далека от этого места.

Меченые. Те, кому истинный бог даровал свою силу. Маленькие, угасающие искры, которых хватало разве что на пару-тройку контрактов с низшими сущностями.

Как он собирался мстить?.. Церковь меняет эгрегор каждой боевой ведьмы, а бытовые вроде меня способны делать разве что нагреватели для воды и свистящие медные чайники.

Глупый, очень глупый бог. Скоро не останется никого, кто бы знал истинного и верил в него. Темный эгрегор и без того считается клеймом позора, которое нужно искоренять долгими молитвами. И никого не волнует, что в королевстве иных и не рождается.

Порой коллективный разум поражает своей глупостью или, скорее, трусостью. В любом случае, не мне их винить за простецкое мирское желание прожить отведенный срок со всеми конечностями и в теплом доме.

Бесшумно чихнув от обилия пыли в изгиб локтя, я убрала свиток обратно в гроб. Уважаемый покойный жрец не оставил новому поколению ровным счётом ничего, кроме мрачной сказки. Что ж, сотню лет назад никому не пришло в голову, что какие-то сумасброды решат лезть в чужую религию.

— Хватит тратить мою энергию на шалости.

Я кивнула сущностям на мраморную крышку, и они, все еще смеясь, помогли её сдвинуть. Близился предрассветный час. Смотритель кладбища мог в любой момент начать обход, поэтому стоило убраться до того, как он успел бы обнаружить неуместного вторженца.

Попасться ему означало приобрести приглашение в один конец до темниц или, чего еще хуже, сразу на погост. Псам церкви несложно приписать невинным пару-тройку лишних преступлений.

Поднявшись на ноги, я отряхнула подол черного плаща от пыли, попутно осматриваясь, не оставила ли следов. Руки все время были защищены кружевной тканью, отпечатки обуви заметут фамильяры, ничего не украдено. Хотя, казалось, в этом месте вовсе нечего брать — разве что насовать по карманам комья мха и соскоблить прилипшую к постаменту грязь. Никто не рискнул бы тревожить вечный покой усопшего и, пожалуй, не допустил бы мысли, что у столетнего священнослужителя есть что-то ценное. Тогда Церковь хоронила своих детей без материальных благ, считая важным лишь духовное — молитвы.

При истинном боге все делали на совесть. По крайней мере, так гласили найденные мной записи.

Утренние сумерки пришли с туманом и крупной росой. Свежий воздух отрезвлял после затхлости склепа, позволяя вдохнуть полной грудью. Сырая земля под ногами замедляла шаг, прилипая к подошвам ботинок с сухими листьями. Бессонная ночь и призыв забрали много сил, поэтому, как только сущности задвинули крышку склепа, я отозвала их.

Живым последнее пристанище людей показалось бы страшным местом, но моя душа чувствовала себя здесь в спокойствии. Мертвые не вредили другим, это делали ныне живущие. Черкнув пометку в записной книжке зачарованным корневищем, я убрала ее в кожаную сумочку. Очередная вылазка не принесла результатов.

С губ сорвался вздох, рассеиваясь маленьким облачком пара. Пока я думала, что делать дальше и шла к черному ходу, сбоку раздалось хлопанье крыльев. На согнутую в локте руку приземлился крупный ворон. Темные глаза смотрели с интересом и, словно, издёвкой. Он в точности копировал характер своего хозяина. Я нахмурилась, когда птица раскрыла клюв:

— Он ожидает.

— Спасибо, Йон.

Ворон громко каркнул: кончики его перьев при взмахе крыльев неприятно мазнули по щеке. Все-таки, птица меня не любила. И это было взаимно, из-за чего я часто звала его по имени, которое ворону совершенно не нравилось. Йон означало «голубь», и ранимое воронье эго не признавало его.

— И о чем только думал Клемент?

Вопрос был риторический.

Руки коснулись пошарпанной старой калитки. Вдали показался город. С холма столица выглядела такой маленькой, что в голову и не приходило назвать ее сердцем королевства. Лишь чернеющие пики замка и белеющие купола Церкви выглядели устрашающе-величественно на фоне уютных маленьких домов. Два столпа власти, две противоположности с единой целью — иметь контроль над другими.

Я хмыкнула, поражаясь своим внезапным рассуждениям. Наверное, всему виной была наглядность — отсюда, сидя под кроном могучего дуба, можно рассуждать о многом, любуясь видами на ладони. Но у меня не было для этого времени. Вся моя жизнь напоминала бег в колесе — цикличный механизм. Грызуны-любимцы своих хозяев могли в любой момент сойти с дистанции, а я была маленькой мышкой в магической башне, где остановка означала смерть.

И сейчас эту мышку ожидал глава информационной гильдии — чопорный бытовой маг Клемент.

1. Беспризорная Каиса

Джерте, торговый квартал, раннее утро

«Сожаления не уходят даже после смерти».

Осень пришла так же незаметно, как местный лорд к своей любовнице-простолюдинке. Дух сменившегося времени года ощущался во всем: во влажном воздухе, в пожелтевшей листве, в лужах на выстланной грубым камнем площади, в повозках с урожаем и аромате горячих напитков из яблок и корицы. Мне нравилось начало увядания природы — в нем была своя частичка магии. В дни, когда псы Церкви не показывались на людях, казалось, что жизнь прекрасна в своем спокойствии. Размеренная, безопасная, самобытная.

Торговцы зазывали к себе покупателей, старый башмачник чинил обувь чумазому мальчонке, рыжая девочка загоняла сбежавших кур в курятник, пышногрудая помощница пекаря выставляла на прилавок хлеб. И даже я, выделяющаяся из толпы за счет своих седых волос девушка, ловила на себе гораздо меньше косых взглядов. Простой люд опасался бытовых ведьм, однако куда больше дрожал перед боевыми.

Они не показывались без сильной надобности, ведь каждое их появление было сродни нашествию чумы. Святой готовился к ежемесячному ритуалу, а сбор дани королем намечался на конец месяца, и на несколько дней в округе воцарилось спокойствие.

Или мне просто хотелось так думать.

— Отстаньте!

Девичий вскрик заставил меня замереть посреди улицы. Нерасторопная наседка от неожиданности даже умудрилась врезаться в мой сапог, разразившись возмущенным кудахтаньем. Это вынудило машинально накинуть на голову капюшон плаща, чтобы избежать лишнего внимания. Стоило ли проверить? В квартале детских приютов никогда не было тихо. Смотрители частенько пороли непослушных воспитанников, да и среди последних числилось немало балагуров, любивших устроить темную своим «друзьям».

— Черти поганые! Вы даже не представляете себе, с кем связались! Ух мой дя!.. То есть король вас казнит!

Я притаилась за углом подворотни, откуда доносились смелые речи. Ноги сами принесли меня к этому месту. Клемент предпочитал называть излишнее любопытство магической чуйкой, и сейчас это служило хорошим оправданием моих действий.

Двое взрослых мужчин загнали в угол маленькую девочку. На вид щуплую и болезненно-бледную то ли от природы, то ли от страха. Она, конечно же, храбрилась и даже огрызалась, но я отчетливо видела, как дрожали ее колени, а энергетика шла волнообразными зубцами.

— Ты из какого приюта, сиротка? Уж больно громко разговариваешь для беспризорницы.

Один из незнакомцев схватил девочку за шиворот. Из ее груди вырвался сдавленный писк, а глаза наполнились неподдельным ужасом. Рассуждать, почему двое взрослых загнали в угол ребенка не было ни желания, ни времени. Что бы она ни натворила, в данной ситуации не имело значения.

— Рунольв, — шепнула я, призывая одну из трех сущностей. — Подсоби магией.

Явившийся фамильяр уцепился за мое плечо, с интересом наблюдая, как я достаю из кожаной сумки свое последнее неодухотворенное изобретение. С виду это был обычный медный чайничек, но если присмотреться, можно было заметить то, чего никогда не бывало у обычных чайничков. У моего детища имелись лягушачьи лапки и увеличенные стрекозиные крылышки. Обычно мне хватало своей магии для запуска процесса, однако при сниженной энергии и наличии фамильяра передать ему частичку силы и позволить правильно зачаровать предмет в моей практике всегда являлось верным решением. Наделенный талантом таинства — Рунольв знал свое дело как никто другой.

От хлынувшего из сущности потока чайничек в моей руке завибрировал, расправил крылья и заболтал лапками. Я присела и позволила ему поковылять прямо в проулок. Мы с Рунольвом наблюдали за его неуклюжими передвижениями, молясь, чтобы одухотворенный предмет тотчас не развалился.

Страсти тем временем накалялись: двое мужчин начали обыскивать платье и плащик девочки. От их действий внутри меня вскипела ярость. Даже Рунольв захрюкал над ухом, разделяя мои чувства. Фамильяр принял более материальную форму, цепляясь за мои волосы когтистыми пальчиками. К щеке прижались его шелковистые волосы.

— Что за чертовщина?

Мужчина, держащий девочку, отвлекся на врезавшийся в его ботинок чайничек. Тот завалился на бочок, изо всех сил перебирая лапками и крылышками. И, пользуясь замешательством незнакомцев, набрал небольшую высоту.

— Рунольв, — шепнула я. — Давай.

Фамильяр звонко икнул над ухом, соображая. А когда понял, о чем я прошу, захихикал и покрутил пальчиком. В ту же секунду чайничек размахнулся лапкой и хлестко ударил ею по лицу мужчины. Усиленный магией шлепок оставил на щеке хулигана характерный алый след. Последний пошатнулся, от неожиданности выпуская девочку.

Она рухнула на грязную брусчатку подобно оставленной без управления мастера кукле. О ее присутствии, впрочем, тут же позабыли, и это позволило малышке отползти в сторону.

Чайничек парил меж двух врагов, юрко уклоняясь от их рук.

— Происки ведьм! — заверещал второй мужчина. — Тебя прокляли, прокляли!

Ладонь, предназначающаяся одухотворенному предмету, с силой прошлась по той же неприятной физиономии. Началось нешуточное разбирательство, приправленное криками и матерой бранью.

— Я покажу тебе происки ведьм и проклятья! — закричал обиженный двумя пощечинами незнакомец и схватил товарища за грудки. — Ирод!

Девочка тем временем уже поднялась на ноги и, подпрыгнув, ухватила своего летающего спасителя, бросаясь наутек.

Мы с Рунольвом удивленно переглянулись. Мешкать было нельзя. Фамильяр тотчас растворился в воздухе а я, выглянув из своего укрытия, подала беглянке сигнал. Но, как оказалось, она и без этого жеста бежала прямо ко мне. Приобняв малышку за плечи, я позволила чайничку залезть обратно в сумку и поспешила убраться прочь из злополучного квартала детских приютов, пока на крики двух здоровых лбов не собрались другие зеваки.

Кто-то уже начал выглядывать из окон.

Стоило затеряться в толпе, а потом вынырнуть где-нибудь в проулке.

— Давай вон туда!

В пылу побега девочка схватила меня за руку, цепко сплетая наши пальцы. После главной площади мы пробежали под деревянной вывеской какого-то ателье и оказались в небольшом палисаднике за низеньким желтым забором. Хотя назвать парочку кустов оранжевых бархатцев среди кучи сорняков палисадником казалось не совсем правильным. Но, тем не менее, сейчас это было не столь важным. Я огляделась, задерживая взгляд на входе в ателье. Заколоченные досками окна и ветхая дверь наводили на мысль, что оно уже давно не работало.

Отсутствие потенциальной угрозы позволило расслабить плечи и сфокусироваться на спасенной девочке.

— А куда делся тот летающий чайничек?

Вопрос малышки вынудил невольно вскинуть бровь.

— Он тебя не напугал?

— Нет, конечно, он же мне помог!

Девочка отряхнула свой плащ и юбки платья. Казалось, она чувствовала себя совершенно комфортно в компании незнакомого человека. Ее энергетика больше не посылала негативные вибрации. Голубые, наивные, но очень глубокие глаза уставились прямо на меня. В лицо дыхнуло ветром, и среди привычных запахов города появился еще один — мягкий цветочный аромат с нотками базилика. Я потянула носом, отмечая, что он исходил от маленькой незнакомки.

— Меня зовут Каиса, — представилась малышка, протягивая мне руку. — Спасибо тебе?..

— Регинлейв, — подсказала я, пожимая крохотную ладошку. — Но можно и Лея.

Последнее вырвалось сами по себе. Зачем какому-то ребенку вообще знать мое имя?

Хотелось дать себе оплеуху.

Каиса хмыкнула, склонив голову к плечу:

— Регинлейв звучит очень величественно, а Лея — довольно мило. Слушай!

Девочка потерла курносый нос и поджала губы, шаря по карманам плаща. Я молча наблюдала за ее действиями, не зная, как уйти. Миссия по спасению прошла успешно, и брать за абсолютно альтруистический порыв какую-то плату было не в моих правилах. Если можешь и хочешь помочь — помоги. Без корысти, от чистого сердца, не ожидая благодарности. Особенно, если ты ведьма.

— Ох уж и напасть, потеряла мешочек, — удрученно заявила Каиса. — Оставишь мне адрес, чтобы я отплатила тебе?

— Не нужно.

Я снова огляделась по сторонам, замечая пару косых взглядов от проходящих мимо женщин. Все же, сорная трава не могла скрыть двух фигур на чужом палисаднике. Даже во время передышки от патрулей местные полностью не ослабляли бдительности. А ведь всего несколько минут назад мне казалось, что даже седые волосы сейчас не привлекут внимания. Глупость. Клемент всегда говорил, как наивна я бываю временами.

— Почему?

Каиса перестала суетиться. Большие голубые глаза уставились на меня с искренним недоумением. Наверное, в ее восприятии мира совсем не вписывались мои жизненные устои. Я даже захотела ответить, объяснить, но из-под ее плаща показалась крупная золотистая прядь. Догадка кольнула где-то в районе ребер, хоть и показалась абсурдной. Эта девочка не могла быть той, о ком я тотчас подумала. Мало ли детей в королевстве имеют такой же цвет волос?

— Я помогла, потому что могла помочь, — повторила я вслух свои недавние мысли. — Я рада, что не напугала тебя и теперь ты в порядке. На этом наши пути расходятся. Будь осторожна, Каиса.

Сказав это, я поспешила покинуть девочку. Она не стала этому препятствовать, хоть и была сильно удивлена. Зато, как только моя нога оказалась за оградой, крикнула вдогонку:

— Прости, но мы еще встретимся, Лея! Я непременно отплачу за твою доброту!

Тогда я не восприняла ее слова всерьез. В тот солнечный осенний день я не ждала скорейшего пришествия бури, и уж точно никогда бы не подумала, что маленькая девочка по имени Каиса протянет мне руку, чтобы вытащить из самого эпицентра разгулявшейся стихии.

2. Трактир «Рябой-Юродивый»

Джерте, квартал питейных заведений, вечер

«Знаешь, чем опасно длительное влияние душевной боли? В отличие от физической, в какой-то момент ты перестаешь ей удивляться и принимаешь, как часть своей души».

Трактир «Рябой-Юродивый», несмотря на странное название, всегда пользовался популярностью как у простого люда, так и у бытовых ведьм. Здесь не было места дракам и прочим разбирательствам, посетители знали, куда шли и на что подписывались в случае разжигания межрасовой ненависти. А все потому, что в трактире делались самые что ни наесть вкусные алкогольные напитки.

После шести часов вечера здесь было не протолкнуться. Юная девушка-бард исполняла на лютне веселую композицию о графе и его сорока бастардах, подавальщицы носились с деревянными подносами, а маленький помощник повара раздувал огонь в камине, ругаясь на одухотворенный предмет для подачи дров. Воздух пропитался спиртным, потом и ароматом кушаний. Здесь было по-настоящему уютно. Особенно, когда наступали холода, «Рябой-Юродивый» становился тем самым теплым островком среди льдистого океана, где можно было передохнуть и набраться сил.

Я протиснулась между каким-то здоровяком и большой корзиной с тыквами, занимая крайний высокий стул. Он стоял подальше остальных, за углом пивной стойки, у мшистой деревянной стены. Столешница тут ломилась от обилия фруктов и всяких склянок горючего, поэтому никому не приходило в голову занять это место. В любом случае, трактирщик попросил бы его переместиться за стол или на скамью.

Я устало стянула с головы капюшон, щелкнув пальцем по брюшку железного паучка. От моего прикосновения он тут же начал перебирать лапками и двигать хелицерами. Обсидиановые глаза налились насыщенным желтым светом от попавшей в него энергии. Бытовым ведьмам привлечь внимание трактирщика было куда проще, чем простым обывателям без магии.

— Сорок вывел он детинок, ведь кончал в каждый ботинок, — затянула бард последнюю строку песни. — Вывел, бедный, цело племя, что ж за чудо гра’фско семя!

Толпа разразилась хохотом, и даже я, слышавшая эту небылицу сотни раз, прыснула в кулак.

— Мисс Хельга, пробил час.

Ко мне в руку сразу же после обращения перекочевала деревянная кружка пива. Паучок, исполнив свою роль, снова стал неподвижным. Пригубив напиток, я слизала с верхней губы пенку и кивнула:

—…пора и честь знать.

Усатый мужичок за прилавком добродушно улыбнулся и подал знак закончившему с камином мальчонке. Тайный код, придуманный Клементом, не менялся вот уже пару лет, и им пользовались только работники гильдии. Для потенциальных клиентов схема слегка усложнялась — лишь после шести выпитых кружек пива или вина они могли надеяться на встречу с руководством. Глава всегда был себе на уме, не даром родился рыжим и конопатым. Ходили поверья, что рыжие всегда рождались с деформированной головой, и от того частенько бывали дурными. Конечно, такие байки едва ли стоило принимать за чистую монету, однако в случае с незаурядными идеями Клемента я бы не удивилась, назови его кто-нибудь умалишенным.

Понять гения дано не каждому.

— Хельга!

Помяни черта, вылезет из табакерки.

За моей спиной выросла массивная мужская фигура. Из его уст мое фальшивое имя звучало с насмешкой, и причина тому была весьма прозрачной — уж очень друг любил сравнивать наши шифры с шифрами ночных бабочек из борделей. Раньше это забавляло, сейчас — вынуждало невольно закатить глаза. Я сделала еще глоток, смакуя во рту кедрово-лимонный вкус алкоголя. Не спешила оборачиваться, ждала, пока Клемент подтащит стул и усядется сбоку.

— Судя по твоей довольной мордашке, вылазка снова оказалась неудачной, — продолжил издеваться друг, подливая в небольшую рюмашку хвойной настойки.

При взгляде на насыщенную янтарную жидкость в горле встал ком. Как он мог пить такую горечь — оставалось загадкой. Однажды мужчина взял меня на слабо и вынудил выпить пол графина горючей гадости. С тех пор я воздерживалась от любых споров и игр с хрупким эго. Все-таки, извергать содержимое своего желудка в старое смердящее ведро уже через час попойки не самое приятное занятие.

— Как видите, сударь, — едко выплюнула я. — Чего звал? Я надеялась поспать часок-другой.

Клемент хмыкнул, выпивая стопку и закусывая лимоном. Его рыжие волосы в желтом тусклом свете зачарованных несгорающих свечей выглядели насыщенно-медными, переливаясь в темный каштан на волнистых завитках. Теплые, медовые глаза с морщинками в уголках сияли весельем. Зато тема, которую поднял друг, оказалась отнюдь не забавной:

— В доме маркизы Орнелл вчера убили бытовую ведьму.

Я с трудом проглотила пиво после этой фразы. Неприятный холод пробежался вдоль позвоночника. Смерти сестер всегда больно били по сердцу, даже если мы не были знакомы.

— И снова аристократы, не так ли?

Клемент стал задумчиво поглаживать волевой подбородок. Он делал так, когда обдумывал подачу отнюдь нелегкой информации. В его гильдии «Йон», названной в честь ворона-фамильяра, служили не только бытовые ведьмы-информаторы. Нередко нам приходилось ввязываться в расследования, связанные с убийствами нам подобных и иметь соответствующие навыки сыщиков. Однако чаще всего это была лишь наша инициатива докопаться до истины.

— К нам обратилась дочь маркиза Орнелла, — продолжил Клемент. — Она весьма сумбурно изложила суть проблемы помимо кровожадного преступления. Тем более, ублюдок и без того известен, и ты права в своем предположении.

— Хочешь сказать, в этот раз предстоит не расследование убийства?

Мужчина кивнул, уставившись мне прямо в лицо:

— Там очень интересный случай с самой маркизой. Поймешь, когда сама увидишь.

Он щелкнул пальцами, и трактирщик принес нам газету. Выпуск был свежий: от «Королевского вестника» пахло чернилами и пергаментом, словно его только-только достали из печати. Друг указал заостренным ногтем на небольшой заголовок в самом углу:

— Отбор бытовых ведьм для маркиза Орнелла. Просьба всем нетрудоустроенным совершеннолетним бытовым ведьмам явиться в особняк для официального найма, — прочла я.

Далее шел глупый текст про рекомендации и прочую документальную ересь. Стало смешно. Никто в здравом уме не пошел бы на это добровольно. Маркиз Орнелл отличался дурным нравом и жестокостью, а его дочь и вовсе прослыла аристократической подстилкой, что не чуралась разделить постель даже с низшими аристократами. Такая семья едва ли могла обеспечить бытовой ведьме защиту от Церкви, они сами являлись очень большой опасностью.

Я воочию лицезрела маркиза Орнелла, когда тот насмерть забил мальчишку-прислугу на одном из приемов моего отца. Бедняга случайно пролил на господина сок и поплатился за это жизнью. Я помнила ужас на лицах других слуг, собственные слезы и просьбы остановиться. Но никто не послушал неподобающе воспитанную дочь виконта.

— Значит, хочешь, чтобы я под предлогом отбора попала на их территорию и встретилась с заказчицей?

— Только ты достаточно опытна для этой работы.

Я прикусила нижнюю губу, сдирая с нее слой сухой кожи. Самые рискованные задания делили меж собой я и другая бытовая ведьма по имени Роза. Но недавно ее едва не сожгли на погосте, и теперь она лечила свое ментальное здоровье в маленьком коробке, который едва ли можно назвать комнатой.

Встречаться с маркизом было рискованно. Он не видел меня почти пять лет и наверняка даже не запомнил в тот вечер, и все же. Стоило тщательно обдумать, как лучше замаскировать свою внешность перед приездом в логово жестокого ублюдка.

— Детали?

— Как я и сказал, письмо было весьма сумбурным, я бы и не обратил на него внимания, — честно признался Клемент. — Но от него веяло шлейфом магии.

Я нахмурилась:

— В их поместье есть еще бытовые?

Мужчина печально усмехнулся:

— В том то и дело, ягненочек, официально там была зарегистрирована только одна бытовая ведьма.

Я отставила кружку пива и чиркнула спичкой. Меж пальцев была зажата самодельная сигаретка из сушеной гвоздики и чабреца. Первая затяжка принесла мнимое успокоение, вторая — дрожь. Первобытный страх перед опасностью неприятно вылизывал пятки.

— Думаешь, держат кого-то нелегально?

Я стряхнула пепел в заботливо подставленную Клементом деревянную плошку.

— Бог его знает, — передернул плечами мужчина. — Надеюсь, тебе удастся это выяснить. Обязательно переговори с заказчицей помимо прочего. Думаю, она напрямую в этом замешана, чуйка редко ошибается. Дам тебе Йона в помощники.

— Спасибо, обойдусь, — поморщилась я. — Мои фамильяры не привечают чужих. Да и сам знаешь, какие у нас отношения с твоим «голубем».

Я сделала еще пару затяжек и потушила сигарету. В голове, как тараканы, роились самые разные мысли. «Йон» был не только информационной гильдией, но и тайным помощником притесняемым ведьмам. Я работала здесь уже несколько лет. С тех самых пор, как ушла от семьи, которая хотела продать меня местному графу как ведьму или, чего хуже, в случае вскрытия правды, передать Святому.

И как однажды Клемент протянул мне руку помощи, сделал фальшивые документы и дал кров, я старалась сделать то же для других, таких же, как я. Конечно, он не стал бы настаивать в случае отказа, но сказать «нет» мне не позволяла как совесть, так и миссия узнать как можно больше о магии, которой обладали те, кому Церковь не изменила эгрегор.

Ну и поселить в доме маркиза какую-нибудь гадость тоже представлялось мне неплохой перспективой.

— Хорошо, тогда я пойду, нужно выспаться перед тем, как идти в разинутую пасть шакала.

Я слезла со стула, игнорируя попытку Клемента побыть джентльменом.

— Еще лишь восемь, не рановато?

— Я потратила пол дня, чтобы спуститься с горы, на которую ты сам меня загнал за реликвией, уволь.

— Ни за что! Только не такого ценного подопечного, Хельга!

Я фыркнула, набрасывая на голову капюшон. И нравилось же ему делать акцент на фальшивом имени.

— Подай повозку к пяти.

— Хорошо, увидимся, бусинка! В следующий раз налью сколько хочешь за счет заведения!

А еще на всяких дурацких прозвищах.

Но злиться на Клемента никогда не получалось. Небрежно махнув ему рукой, я поспешила к выходу. Несмотря на свои слова о сне я заранее знала — эта ночь будет бессонной.

3. Противостояние

Джерте, королевский дворец, утро

«Умение контролировать эмоции — залог выживания».

С самого утра в королевском дворце Этразии было неспокойно. Слуги носились туда-сюда с цветочными горшками, начищали канделябры, вытряхивали ковры и готовили роскошный обед. Всюду жужжали разные магические атрибуты: массивные утюги-сушилки, парящие увлажнители воздуха, одухотворенные лейки, ежедневно поливающие растения, и другие изобретения бытовых ведьм. Решение использовать во дворце практически все существующие магические предметы имело под собой множество мотивов. К примеру, слуги всегда были полны сил и энтузиазма благодаря своим маленьким помощникам. Просто лишний шум совершенно не нравился королю Этразии — Лойду Сигвальду Стейнвульву шестому.

И виной тому была не активная повседневная рутина — а ее причина в этот день. Казалось, каждый человек во дворце был воодушевлен пуще обычного, ведь ко двору приехал необычный экипаж. Лойд всей душою ненавидел правила приема, принятые еще столетие назад правящей семьей. Они гласили, что священнослужители и Святой самые желанные и почетные гости Его Величества. Возможно, раньше отношения правителей королевства с Церковью были иными, но сейчас все обязательства вызывали лишь головную боль. Потому король совсем не разделял радости простого люда.

— Приветствую Его Величество солнце Этразии.

После этих слов всегда начинался цирк, где нелепыми арлекинами выступали король и Святой. Красноречивые намеки Кристиана Фонберга, как правило, оставались неизменными и оттого раздражающими. Некоторые поговаривали, что Святой приходит брать короля измором, а другие утверждали — эти переговоры будут длиться вечно. Лойд никак не реагировал на эти слухи, хотя в глубине души понимал — в чем-то бескостные языки были правы. Кристиан действительно хотел утомить короля и наконец добиться желаемого. Но сам монарх был упрям и непоколебим, каждый раз стойко противостоя Святому.

— Ваше Величество, разрешите доложить! — сторонний шум и мерное тиканье настенных часов нарушил раскатистый мужской бас. — Вас ожидают в обеденном зале.

Лойд оторвался от документов. Тяжелый взгляд темных глаз устремился на рыжеволосого мужчину в доспехах королевской гвардии, принесшего по истине дурную весть. Он не отличался чувственностью, как и предстало воину, но раздувающиеся от тяжелого дыхания ноздри выдавали все его мысли.

Пожалуй, только личный рыцарь Его Величества не разделял всеобщей радости.

— Скажи мне, Эджилл, — мрачно улыбнулся король. — Не кажется ли тебе, что Святой стал путать дворец и храм? Может, стоит указать ему верную дорогу, как заблудшему путнику, или справиться о благополучии его ориентировочных навыков?

— Никак не могу знать, Ваше Величество, — ответил Эджилл. — Солнце Этразии волен поступать, как посчитает нужным.

Как жаль, что это не являлось истиной. Лойд едва удержался, чтобы не цокнуть языком. Все-таки, великому монарху не предстало вести себя подобно малому дитя. Порой ему хотелось отбросить все маски хотя бы перед теми, кому можно было доверять, но они так сильно приросли к лицу, что это не представлялось возможным. У стен были уши, у дверей глаза.

Позволить себе слабину означало проиграть, добровольно показав врагу все козыри. Наверняка сторонний наблюдатель, не осведомленный в тонкостях выживания королевских персон, назвал бы это мнительностью. Ведь невозможно жить, опасаясь теней, коих в мире при солнце было немереное количество. Не всякая тень несла опасность, зато каждая сеяла свою смуту.

Поднявшись из-за стола, король набросил на плечи тяжелую черную мантию и вышел из кабинета вместе с рыцарем. Обычно за его переодевания отвечал кто-то другой, но если представлялась возможность не подставлять спину и сделать все самостоятельно — Лойд так и поступал. Мысленно он уже готовился к утомительным дебатам. Иного от посещения дворца Святым ожидать не стоило.

Монарху хотелось, как озорному мальчишке, выпрыгнуть в окно и побежать по саду с палкой, чтобы хоть на миг ощутить вкус никогда неизвестной ему свободы. Но вместо этого он позволил себе лишь немного замедлить шаг. Начищенные туфли утопали в высоком ворсе ковра, будто поощряя его намерения. Взгляд темных глаз цеплялся за что угодно — начиная от пролетающих мимо увлажнителей с моторчиками и заканчивая узорами на голубых стенах.

Однако неспешность дала мужчине всего одну лишнюю минуту спокойствия. Кабинет был не так далеко от привычного «места битвы».

Правила приема обязывали накормить гостя или хотя бы напоить его чаем. А так как аппетиты Святого всегда отличались экзотичностью, размещать его где-либо помимо трапезной сулило лишние хлопоты. Лойд совсем не хотелось шевелить пальцем более одного раза и осквернять присутствием нежеланной персоны другие помещения дворца.

— Позвольте.

Ожидающий в коридоре дворецкий услужливо распахнул тяжелые двери.

В обеденном зале накрыли большой стол, словно дворец решил накормить целую ораву оголодавших крестьян, а не двух мужчин. Запах мяса, переплетающийся с ароматом розмариновой веточки и других всевозможных специй, можно было назвать соблазнительным, но не в присутствии человека, чьи светлые голубые глаза будто заговаривали собеседника поперхнуться.

Когда король вошел, слуги поспешили отодвинуть для него стул. Эджилл стал от монарха по правую сторону, образуя незримую прямую линию с личным охранником Святого. Меж ними также начался зрительный бой.

— Приветствую Его Величество…

«… солнце Этразии», — мысленно передразнил говорившего Лойд.

Особенностью Кристиана Фонберга было то, что он всюду ходил в непроницаемой маске из качественной слоновьей кости. Белые волосы в хвосте были аккуратно уложены, а церковное одеяние вышито золотыми узорами. Идеальный образ для того, кто не хотел бы обличить свое вовсе не святое нутро. Порой король ловил себя на мысли, что завидует Кристиану. Прятать эмоции за настоящей маской казалось ему гораздо удобнее, чем делать ее из своего лица. Все же, столь сложное искусство осваивалось годами.

— Приветствую главу Церкви.

На миг после обмена любезностями воцарилось молчание. Дегустаторы пробовали блюда, слуги разливали чай, а Лойд старался не смотреть на своего гостя. Но тот сам, как только посторонние вышли, завел разговор:

— Полагаю, вы слышали о недавнем чудовищном происшествии в поместье маркиза Орнелла.

От характерного прилагательного королю стало смешно. Но вместо смеха или язвительности он лишь мрачно кивнул, подтверждая:

— Слышал. Маркиз уже вызван для допроса через два дня, — темные глаза, как метко выпущенные стрелы, пронзили Святого тяжелым взглядом. — Так же мне известно, что Церковь устроила публичную казнь на площади минувшим утром.

Монарх вложил в свои слова так много, что только глухой бы не услышал сквозящих в них силы и власти. Святого, тем не менее, это совершенно не смутило. Он наколол на вилку кусочек мяса и приподнял маску. У мужчины уже был ответ на прозвучавшее обвинение, просто он хотел поиграть на нервах собеседника. Лойд знал это не понаслышке — каждую встречу абсурдные методы гостя оставались неизменны.

Еще пару лет назад король выходил из себя, но со временем научился хладнокровию. Напускному или настоящему — неважно. Главное, что его мимика не выдавала истинных эмоций. Только голос своей грубостью порой ломал этот непоколебимый образ. Когда человек ничего для него не значил, это давалось легче.

— Полагаю, вы осведомлены и в том, что я, как посланник Всевышнего, не мог оставить рабу божию. Та ведьма сбилась с пути и ступила босой на еловые ветви. Вам наверняка известно, какие это мучения.

— Полагаю, — не удержался от колкости Лойд. — У нас разные представления о спасении. Тем не менее, вы не имели за собой права судить кого-то без вмешательства дворца.

— Так ли важны земные права, когда речь идет о духовном? Побойтесь Бога, о каком суде вы толкуете?

Эджилл после сказанного задышал тяжелее. Король понял это по шевелению своих волос на затылке — рыцарь разделял чувства своего господина. Лойд сцепил перед собой пальцы и чуть подался вперед. Его длинные иссиня-черные локоны, не стесненные атласной лентой, покачнулись, падая на плечи и грудь. Монарха и Святого часто сравнивали. Один — подобно дню, светлый и чистый, второй — кромешная ночь, темный и опасный. Они были обратной стороной друг друга.

— Непременно прочтите молитву перед сном, не гневите Господа беспочвенными обвинениями избранного раба Его, — продолжил Кристиан. — И позвольте мне забрать под крыло Церкви всех избранных силой. Как видите, до сих пор у меня отлично получалось справляться с боевыми ведьмами, и указ для бытовых ведьм избавит вас от лишних хлопот и моего присутствия здесь каждую неделю. Я смогу оберегать их согласно земным правилам, которым вы столь скрупулезно следуете.

Король ощутил, как внутри него поднимается буря. Раньше Святой изъяснялся намеками, а теперь выдвигал свои требования прямо. Казалось, от его скромности, присущей служителям Бога, постепенно ничего не оставалось. И Лойд был уверен, сейчас за непроницаемой маской скрывалась наглая ухмылка.

Как же было удобно выдавать личные мотивы за волю Всевышнего. Впрочем, на короля эти речи никогда не оказывали нужного эффекта. Судьба и без того сурово наказала некогда маленького ребенка, вынудив его выживать в собственном доме. Повесила на него крест, лишив любви и доверия. Так мог ли кто-то свыше показать ему что-то пострашнее земного ада?

— Я не собираюсь передавать вам права на бытовых ведьм.

— Вы не имеете права проводить обыски у посягнувших на верность Церкви дворян без наличия доказательств, — миролюбиво произнес Кристиан. — Но они не смогут отказать несущему волю Всевышнего. Не кажется ли вам, что передача прав позволит нам обезопасить бытовых ведьм? Разве не это ваша главная цель?

Монарх едва удержался от того, чтобы на миг не сомкнуть веки. Он часто так делал, чтобы собраться с мыслями. В его голове крутились лишь хлесткие, неприемлемые фразы. Желание выставить вон и Кристиана, и его охранника на миг стало таким сильным, что Лойду пришлось сделать над собой усилие и сдержаться.

— Бытовые часто погибают от рук аристократии, а вы приезжаете для расследования лишь после допроса, когда вся кровь мучеников смыта проточной водой.

— Думаю, мне стоит пересмотреть нынешние законы, раз вы так настаиваете.

— Вы не сможете сделать этого без одобрения Церкви и представителей герцогства, — парировал Кристиан. — Ваша власть в данном вопросе ограничена.

Лойд скрипнул зубами. Испокон веков в Этразии власть монарха была абсолютной, но сто лет назад все изменилось, когда далекий предшественник нынешнего короля разделил власть между дворцом и Церковью. Это вызвало негодование со стороны дворян, и тогда они потребовали передачу некоторых прав им. С тех пор два великих герцогских рода встали во главе дворянского совета.

Вернуть былое означало устроить войну внутри королевства. Лойд этого не хотел.

— Независимо от того, что еще вы скажете, я не дам согласия, — холодно ответил король. — Так же вам не дадут согласия и дворяне, дома которых вы, действительно, можете и часто бесцеремонно посещаете.

Кристиан сдержанно рассмеялся:

— Ясно, значит, вы пока не готовы понять моих благих намерений. Я помолюсь, чтобы Господь послал вам озарение.

— О, вы уже продемонстрировали свое милосердие, заживо сжигая ведьму, которую рыцарям едва удалось спасти. Ее душа повредилась, и теперь она не может оправдаться. Прошу, не утруждайте себя беседой с Богом, ибо я глух к его просьбам.

«Как и он когда-то к моим».

— Я предоставил вам отчет по этому делу, так есть ли нужда тратить свое драгоценное время на бессмысленные допросы друга?

Монарх едва подавил тяжелый вздох. В который раз за неприятную беседу ему хотелось едко усмехнуться. Когда-то он услышал одну интересную фразу от своей племянницы, что передала ее из уст крестьянина в уста короля — держи врагов близко, а друзей еще ближе. Особенно тех, кто так дотошно и упрямо создавал иллюзию «дружбы».

— Напомню в последний раз, — твердо произнес Лойд. — Бытовые ведьмы и все, что с ними связано, не ваша забота, Святой.

Проглотив слюну, король поднялся из-за стола. Он так и не притронулся к еде. Белая тарелка с причудливыми узорами не испачкалась сочным соком мяса, а чай в кружке давно остыл за холодной беседой. Даже маленький огонек в плену сложной металлической конструкции, созданной бытовыми ведьмами для поддержания температуры жидкости, погас.

— На этом аудиенция окончена, можете насладиться едой и отправляться.

С этими словами Лойд незамедлительно покинул обеденный зал. Злость клокотала под его кожей, челюсть сводило от ненависти. Он ни раз представлял, как пронзает Кристиана мечом. Наверное, бог бы покарал егоза такие мысли, окажись его руки чуть тверже воздуха. Но, к сожалению, за него бы это сделали те, кто состоял не из эфемерного облака, а из плоти и крови — убийство Святого считалось самым тяжким преступлением, за которое могли казнить даже монарха. К тому же, многочисленные боевые ведьмы — защитники королевства наравне с рыцарями — никогда бы не позволили даже прикоснуться к главе Церкви. Чего только стоил угрожающий взгляд личного рыцаря-колдуна, присутствовавшего на обеде.

Впрочем, неважно. Лойд давно получил свое проклятье.

— Грязи прибавляется, — шепнул он себе под нос.

Его руки по-прежнему были связаны.

Стоило придумать хоть что-то, пока не стало слишком поздно. Но кто бы мог помочь ему противостоять Церкви? Король не знал. Вот только странное предчувствие подсказывало — скоро это изменится.

4. Поместье чудовища

Джерте, квартал питейных заведений, перед рассветом

«Любая сила требует расплаты, любая сила требует крови и жертвы».

Предрассветный час рассеивал силу. Я чувствовала себя немного разбитой после короткой ночи. Хотелось проваляться в кровати еще как минимум шесть часов, но важное задание не терпело отлагательств. Когда дело касалось благополучия сестер, жалость к себе становилась неуместной. Я сделала глоток из деревянной кружки, чувствуя, как насыщенный травяной отвар обжигает горло. Терпкий, с нотками хвои и бергамота. Особенно приятный, потому что заботливо собран, высушен да перемолот своими руками.

— Неспокойно.

В пальцах оказалась чуть мятая самокрутка. Я чиркнула спичкой, поджигая ее и делая первую затяжку. Горечь вперемешку с легкой кислинкой апельсиновой корки осели на языке. Взгляд упал на дрожащую ладонь и слетающий вниз пепел. Не дуй со стороны гор легкий ветерок, седые хлопья непременно осели бы на грязно-коричневые юбки или покоцаные носки сапожек. Я не выдерживала. Страх с каждой отсчитанной секундой овладевал мной все сильнее и сильнее, а когда со стороны города раздался шум колес и лошадиное ржание, сердце и вовсе ушло в пятки.

Старенький кучер приветливо улыбнулся, остановившись напротив закрытого трактира. Его повозка была начинена сеном и парой бочек. На первый взгляд никто бы и не подумал принять старика за колдуна. Неприметный простолюдин, только и всего.

— Доброго утра, мисс Хельга, — поздоровался он.

Я криво усмехнулась, закуривая в последний раз и притаптывая остатки тлеющего пергамента. Затем поднялась со скамьи на крыльце и резво спрыгнула вниз. Высота была небольшой — в три покосившиеся ступени. Упасть не страшно, отделаешься парой царапин, но треснувшее самолюбие придется подклеивать. Для меня такая шалость перед каждым заданием служила своего рода проверкой — устоят ли ноги, али дрожь в коленях не позволит. Благо, твердость моих убеждений еще ни разу не давала спуску страху.

— Здравствуй, Ханнес, — я обогнула повозку и села рядом со стариком.

— Вас не узнать.

С этими словами он шлепнул лошадь лозиной, и мы двинули прочь от «Рябого-Юродивого». Признаться, брошенная стариком фраза немного успокаивала. Значит, выкрашенные магией русые волосы, измененный цвет глаз и безобразный шрам на пол лица все-таки создавали дымку тайны. Я боялась, что маркиз даже со своим плохим зрением может признать во мне бывшую знатную леди.

Тем более ту, что оскорбила его честь, бросившись спасать слугу во время «справедливого» наказания. Я поежилась, кутаясь в накидку, которая едва-едва могла согреть. Для правдоподобности образа Клемент оставил мне кем-то потасканные вещи с кучей заплаток и мелких дырочек. Бытовые ведьмы вне дворянских семей, по мнению самих дворян, бедствовали, и мы решили поддержать это слепое убеждение. Впрочем, заносчивые ублюдки были не так уж далеки от истины.

Однако в моем случае хорошая одежда уже несколько лет не являлась чем-то, что я не могла себе позволить. Поэтому нынешнее облачение невольно отбрасывало меня в прошлое. В очень сложное время после побега. Некоторые пожелали бы стереть себе память, лишь бы не вспоминать травмирующие события — но не я. И знатные, и простолюдины нередко обращались к бытовым ведьмам с просьбой избавить их от призрачных фантомов. Слушая и наблюдая, как сестры принимали заказы, я всегда иронично посмеивалась. Пожалуй, чтобы не просыпаться по ночам от ужасных снов, мне стоило заново родиться. Ведь потеря памяти означала потерю личности — кошмары преследовали меня с самого первого вдоха в моей проклятой семье, больше половины жизни.

Я мотнула головой, отгоняя эти мысли. Ни к чему ворошить былое. Путь даже сегодня мне и, скорее всего, придется встретиться с кошмаром своей юности. Рука машинально легла на плетеную сумочку — для этого задания я взяла с собой более вместительную и менее заметную. Блеклый цвет травы по осени почти не выделялся на фоне подранных юбок. Потайной карманчик с кинжалом, свечой и книгой был надежно замаскирован под ручную вышивку, а основное пространство занимали всякие неодухотворенными предметы, которые бы не вызвали вопросов при досмотре. Все это являлось моим единственным шансом на спасение. Ведь никто не знал, что таило в себе будущее.

Погруженная в свои тяжелые думы, я и не заметила, как задремала. Спать в любых, даже самых неудобных, местах стало для меня привычным, если кругом не ощущалось опасности. Дорога была прямой, без ям и ухабин, а мерное постукивание колес сильно убаюкивало. Но мой короткий сон оборвался так же стремительно, как и начался. Мягкое прикосновение крыльев к носу вынудило поморщиться и чихнуть. Правое плечо сдавила тяжесть птичьего тела.

— Йон, — тихо позвала я, разлепляя тяжелые веки.

Ворон громко каркнул, клювом указывая вперед. Тотчас захотелось согнать вредного фамильяра Клемента, но я удержалась и послушно посмотрела куда он хотел, несмотря на боль от хватки острых когтей.

Мы уже ехали по выстланной темным кирпичом дороге. Начались владения маркиза Орнелла, а это означало, что скоро от меня потребуют вывернуть исподние. В груди замер испуганный вздох, но я постаралась сглотнуть гнилой привкус страха и выровнять дыхание. На тыльных сторонах ладоней и у кромки роста волос на лбу и висках выступили капли холодного пота. Темное поместье показалось из-за тяжелых дубовых ветвей. Величественное, мрачное, и почти не выделяющееся в ореоле свинцовых облаков. Казалось, в этом месте никогда не светило солнце. Все ведьмы привыкли к ночи и силе, которую она даровала, однако сейчас расстилающаяся повсюду тьма напротив безумно пугала.

Я не понимала, почему реагировала на все с такой горячностью. За годы выживания хладнокровие отпечаталось на всей моей сущности, и мне казалось, что все так и было. Но почему по мере приближения я все отчетливее слышала неразборчивый гул в ушах и эхо собственных криков?..

— Останови повозку!

Чей-то повелительный тон вернул меня в реальность. Я, как слабоумная, захлопала ресницами, глядя на возникшего с моей стороны рыцаря. Йона, на удивление, уже не было рядом. Он исчез очень быстро и незаметно. И вот зачем приходил, чего хотел…

— Предъявите документы и слезайте с повозки, дальше пойдете пешком.

Я послушалась. Уняв дрожь, достала из сумки документы и показала их хмурому молодому мужчине. Он грубо выхватил их из моих рук и принялся рассматривать. Даже осветил специальным прибором, чтобы исключить вероятность магического вмешательства. В том, что он ничего не найдет, я не сомневалась. Клемент хорошо постарался, чтобы сделать мне фальшивую личность. Правда, имя не стал менять, обозвав Хельгой Кристенсен, намекая на незнатное происхождение.

Тем временем к рыцарю добавилось еще несколько. Процедура досмотра заняла у них почти десять минут — сначала бумаги, карманы, полы юбки, а потом и содержимое сумки с разнообразными поварешками и, на первый взгляд, невинными механизмами. Один из стражей Орнелла даже потребовал показать работу муравьев, которые без предводительства Царицы могли разве что безобидно переносить небольшие предметы.

Пока все наблюдали за этим действом, Ханнеса отпустили с миром.

— Ладно, пойдем, образина, — сплюнул мне под ноги самый старший, усатый рыцарь.

Я на его колкость лишь мило улыбнулась. Но оскорбленный таким хамством Рунольв не удержался от пары подножек. Мужчина то и дело спотыкался, не брезгуя целой тирадой бранных слов на каждом шагу. Довольная сущность тихо хихикала мне в ухо. Благо, недалекий рыцарь предпочел не вступать в открытый конфликт — только посматривал косо и явно вздохнул с облегчением, когда довел меня до парадной и передал в руки дворецкому. Не менее отталкивающая личность в строгом костюме холодно приказала следовать за ним.

— Ожидайте.

Немного выдохнуть удалось лишь в приемной. Там, помимо меня, уже находились две бытовые ведьмы. Они скромно сидели, прижавшись друг к другу, на узком диванчике. Судя по нетронутым кружкам чая, девушки не осмелились испытывать судьбу. Не пить никаких жидкостей в чужих домах оставалось негласным правилом сестринства. Вздрогнув, когда я вошла, ведьмы метнули в меня недоверчивые взгляды. Это было гораздо лучше слепого радушия. К сожалению, даже среди сестер бывали предатели. По наполненными ужасом глазам девушек было несложно понять — обе здесь по принуждению, никак не по доброй воле.

Приветливо улыбнувшись, я села на соседний диван. Богато обставленная приемная пахла горьким парфюмом и дорогой кожей. Резная мебель, камин, массивная люстра… Все, как и у других аристократов. Или почти все. Наверное, обычный человек не придал бы этому особого значения, но ведьма отметила бы сразу — в помещении не наблюдалось ни одного растения и уж тем более изобретения.

Закинув ногу на ногу, я принялась ждать. Это было непросто — искусанные в кровь губы и отметины от ногтей на ладонях служили тому доказательством. Прежде чем вновь вернулся дворецкий, прошло около получаса. Больше на собеседование никто не явился.

— Мисс Бернли, — произнес слуга скрипучим голосом. — Прошу за мной.

Одна из ведьм покорно поднялась на трясущихся ногах. Робкая, миловидная, хрупкая… Ее ждало очень непростое испытание. Я ощутила боль в груди, когда за девушкой закрылась дверь. Страх снова лизнул меня по затылку, но мешкать было нельзя. Правда, прежде чем мне удалось начать побег из приемной, в нее вновь вошел незнакомый человек.

Это оказалась среднего роста дворянка в изумрудном платье с розовой накидкой и такого же цвета перчатками. Бегло оглядев наши лица, она остановила свой взор на мне. Яркие зеленые глаза смотрели слегка растерянно, словно их обладательница в чем-то сомневалась. Но для меня сомнений быть не могло.

— Приветствую, миледи. Ваша красота еще ослепительнее, чем о ней говорят.

Девушка чуть склонила голову к плечу, наблюдая мой нарочито неуклюжий реверанс. Создавалось впечатление, будто я временно обрела способность слышать, как шестеренки в ее голове складывали подсказки в единый пазл.

— Пойдемте со мной, мисс.

Развернувшись, маркиза Орнелл быстрым шагом направилась прочь из приемной. Я нагнала ее в коридоре.

— У нас мало времени.

Дрожащий голос леди выдавал ее нешуточное волнение. Впрочем, спешную походку и дрожь в плечах скорее можно было назвать страхом. Но чего боялась знатная особа в своем же доме?.. Подумав об этом, я дала себе мысленную оплеуху. Мало ли ужасов таилось в моем собственном поместье, когда я жила под крылом отца?

— Сюда.

Девушка открыла неприметную дверцу за гобеленом. Оттуда нам в лица ударил пронизывающий до костей холод, а короткий порыв ветра всколыхнул волнистые локоны маркизы. Сделав шаг, я увидела крутую лестницу. Она вела вниз, к подземельям. Рунольв, вновь тихонько возникший на моем плече и затерявшийся в волосах, недоверчиво принюхался. Даже отсюда он уловил зловонный запах крови. Сущность засуетилась, призывая вторую. На другом плече появился Рэндалфр. Быстро оценив обстановку, он предупредил о возможной опасности.

Но эта опасность исходила не от маркизы.

Мы молча спустились в подземелье, и дышать стало совсем трудно. Моему взору предстала ужасающая картина: длинное грязное помещение с узеньким проходом между темницами и пыточными, начиненными изощренными средствами для пыток: начиная от кресла для купания и заканчивая кошачьим когтем и колыбелью. Большая часть из них была пуста, но две камеры в самом конце занимали какие-то люди. Мы остановились, и узники безразлично повернули к нам головы: на бледных лицах не было никаких эмоций.

Я судорожно выдохнула, стараясь совладать с собой.

— Как вам известно, недавно в этом поместье погибла бытовая ведьма и вы, я полагаю, уже догадались, кто ей в этом помог.

Голос маркизы был тихим и сломленным. Она словно сдерживала рвущиеся наружу рыдания. По выбранной закрытой позе и опущенным в пол глазам было понятно, что она не желала тут находиться.

— Ингрид, наша бытовая ведьма, была мне самым близким другом, — девушка безжалостно сминала кружево собственного платья. — И когда ее убивали, я ничего не могла с этим поделать. Она испустила свой последний вздох у меня на руках.

К боли добавилась ненависть. Ноздри Орнелл раздувались от тяжелого дыхания, губы стянулись в тонкую линию. Рассматривая ее лицо, среди всей гаммы негативных чувств, я безошибочно уловила отпечаток вины. Это было очень знакомое чувство.

— Отец хотел, чтобы Ингрид легла под него, будто мало ей было страданий в этом проклятом месте, — зло выплюнула маркиза. — А когда она отказала, он привел ее сюда.

Девушка всхлипнула, бегло утирая слезы. От влаги на бледном лице стали блекнуть ярко-розовые румяна.

— Простите, вы приехали не ради моего утешения.

Я ничего не ответила. На миг прикрыла глаза, выдохнула и настроилась на мертвую энергию погибшей сестры. Из-за недавней смерти, след был свежим и сговорчивым — он привел меня к самой тесной одиночной камере. С маленьким откидным столиком, набитой соломой матрасом на проржавевшей кровати, и перегоревшей лампой в обляпанном грязью стекле. Из мебели здесь стоял лишь массивный старый сундук для хранения вещей.

На осыпавшейся со стен штукатурке виднелись пятна крови. Я опустилась на колени, поспешно отрывая вышивку и доставая из сумки черную свечу, ритуальный нож и книгу. Следующие мои действия не отличались излишней замысловатостью — зажечь фитиль, расправить чуть смявшуюся страницу и сделать порез вдоль линии жизни. Когда все приготовления завершились, Рунольв и Рэндалфр радостно завыли, призывая последнюю сущность.

— Зову тебя из-за поля, из-за гор, из трясины, из песков зыбучих, — зашептала я. — Ты чума, ты горе, ты боль, ты кошмар из лесов дремучих. Ты велик, ты ужасен, ты могуч и опасен. Всю цену отдам, когда буду в гробу, а сейчас помоги прокля’тому рабу. Помоги-помоги-помоги…

Пожелтевшие страницы книги окропила моя кровь, смешиваясь с подсохшей кровью одного из обломков. Пламя свечи всколыхнулось, и явилась последняя сущность — Льётольв. Самый могущественный среди сумрачных волков, подаривших мне благосклонность. Он любил благоговение, поэтому никогда не являлся без призыва и подношения. Холодный туман, исходящий от его незримого тела, проник в мои глазницы. Разряд тока прошелся от кончиков пальцев по всему телу. Я захрипела, выгибаясь назад до хруста в позвонках. Перед внутренним взором заплясали яркие образы. Чья-то морщинистая рука с кинжалом, распоротый им же корсет платья, алеющее на грубой ткани пятно, слипшиеся светлые волосы на покрытых испариной щеках, ритуал и кулон.

«Я не исчезну, я продолжу жить…» — лизнул раковину уха чей-то шепот.

Я закашлялась и сжалась. Кровь из раны на ладони испачкала шнуровку корсета, но не это было важным. В висках пульсировала ненасытная боль, мешая нормально видеть. Понадобилось около минуты, чтобы окончательно прийти в себя и удостовериться, что я не оставила свой биологический материал где-то, кроме книги. Не хотелось бы дать след чужим псам или, чего хуже, возможность извести со свету белого при должном старании.

В конечностях чувствовалась слабость, но я старалась ее игнорировать. Собрав магические предметы обратно в сумку, вышла из камеры и сфокусировала взгляд на маркизе. Та стояла притихшая и явно обескураженная. Словно видела больше, чем должна была.

— Дайте мне руку.

Девушка послушалась без лишних вопросов. Когда наша кожа и тепло соприкоснулись, меня овеяло слабой магической энергией. Рунольв тихо шепнул в затылок, что ошибки быть не может — от письма исходило тоже самое. Сущности уменьшились до размера ноготка на мизинчике, лишь изредка что-то приговаривая и шевеля волосы. Они не хотели уходить. Что-то здесь не давало им покоя. Даже Льётольв, черпая самый минимум моих сил, остался восседать на кончике уха и холодить кожу.

— Вам передали источник, — заключила я. — А это ведь не ваше?

— Вы правы, не мое…

Маркиза хотела снять с шеи кулон из застывших в смоле еловых игл, но я остановила ее.

— Вы оказались в весьма затруднительном положении, миледи. Вы теперь бытовая ведьма.

— Разве такое возможно?

— На моей практике такое впервые, — честно призналась я. — Однако это не означает, что подобное невозможно. Пока ваша энергия слаба. Это временно, разумеется. Ведь чем дальше, тем сложнее телу будет выдерживать инородную силу, данную не по праву рождения.

— Что же мне делать?..

Я прикусила щеку изнутри, попутно смазывая порез на ладони заживляющей мазью из маленькой баночки. Лекарство собственного приготовления отлично помогало обеззараживать и заживлять ранки. Нужная мысль пришла сразу после окончания мимолетной процедуры:

— Я должна переговорить с главой гильдии, моих полномочий недостаточно для принятия таких решений. Вы сможете без слежки выехать из поместья в ближайшее время? Миледи, это…

— Пожалуйста, зовите меня Кэролайн.

Нервы маркизы сдавали. Она боялась и одновременно нуждалась в новой информации. Поэтому неуместная просьба легко вписалась в мою картину мира. Девушка хотела почувствовать себя менее одинокой.

— Кэролайн, — позвала я. — Вы не одна, понимаете? Мы придумаем, как вам помочь с нежданно приобретенным наследием. Если вы сумели отправить письмо, то и сумеете выехать в город за, скажем, платьем.

Я пошарила в сумочке, доставая визитку из внутреннего кармашка:

— Вам необходимо явиться в это ателье через два дня в любое удобное время, мы будем ждать. Когда придете, скажите владелице, что желаете купить жемчужные бусы.

Она коротко кивнула, принимая матовую карточку и пряча ее в перчатку.

— Не думайте обо мне дурно, прошу вас. Ингрид была мне как сестра, — всхлипнула Кэролайн. — Но я была не в силах ей помочь, я не властна и не смею перечить отцу. Все, чем могу ему насолить, так это очернением собственной репутации.

Девушка печально улыбнулась, поджимая губы:

— Жалкая, ни на что не годная потаскуха Орнелл.

Я почувствовала жжение в глазах. Боль маркизы передавалась мне по незримому каналу связи. Хотелось кричать, хотелось подняться наверх и, истратив все свои силы, убить ублюдка Орнелла. Он, как и мой отец… Высокопоставленный и мелкий дворяне — оба неисправимые ублюдки. Избавить от таких мир не убийство — а благодать.

Ненависть раскаленным железом потекла по венам. Сущности в волосах начали нашептывать неверные решения, поощряя. Но спустя миг вдруг разом замолкли.

— Кто-то идет, — шепнула я, уловив шум на первом этаже. — Вы поможете мне выбраться?..

Кэролайн округлила глаза, замотав головой по сторонам.

— Здесь… — сказала она охрипшим голосом. — Должна быть маленькая дверь для прислуги, чтобы выносить т…

Шаги и чужие голоса становились все громче. Мы ринулись к концу темниц, и рабы в клетках как будто очнулись ото сна. Начали шуметь кандалами, тянуть к нам руки и что-то шептать. Среди них я ощутила слабую энергию еще одной бытовой ведьмы. Она будто почти иссякла, как износившееся сердце смертельно больного человека. Ведьма царапала ногтями каменные плиты на полу, выглядела иссохшей и измученной. Копна черных волос скрывала ее лицо, на теле были лохмотья.

Кэролайн, на миг прекратив суету с поиском двери, неожиданно обернулась, когда среди нечленораздельного бормотания узницы мы различили:

— Обсидиан-обсидиан, всех погубит он…

Маркиза после услышанного побелела, как полотно. Ее дрожащие губы произнесли:

— Ингрид говорила что-то подобное… Все твердила, что боится какого-то обсидиана, что он ее…

Дверь, ведущая в темницы, открылась. Мы с Кэролайн вздрогнули, ощущая себя загнанными в угол мышами. Я начала шарить рукой в сумке, чтобы найти хоть что-то, что могло бы помочь в сложившейся ситуации. Нащупав маленький гладкий шарик, я без раздумий бросила ко входу:

— Прытким ногам неприятность создам, — зашептала я. — И рой муравьев насылаю! Царицу молю, умоляю! Спаси, сохрани, и от зла огради. Я силу даю, а ты мне помоги!

Шарик раскрылся, и из него полезли полчища муравьев. Они ринулись к лестнице, издавая неприятный скрежет. Их вела большая, размером с годовалого ребенка, самка — Царица.

Я пошатнулась, опираясь рукой о стену: второй по счету призыв забрал у меня очень много сил. Все-таки, подобные артефакты не являлись личными изобретениями, они появлялись у ведьм только после заключения контракта. Как с сущностями. Но я понимала, что если попрошу вмешаться кого-то из «сумрачных волков», то не уйду отсюда на своих двоих.

— Что с дверью?

Кэролайн, впечатленная развернувшимся зрелищем и теперь наблюдавшая бойню рыцарей с муравьями, не сразу услышала мой вопрос. Помимо криков, лязга и шелеста муравьиных панцирей, в подземелье стоял жуткий вой выжившей из ума узницы:

— Обсидиан!

Я нахмурилась, утирая теплую струйку крови, вытекшую из моего носа. Маркиза уже было собиралась вернуться к поискам, как вдруг небольшая часть стены отъехала в сторону, и оттуда показался молодой мужчина. Первым, что бросилось в глаза, были его длинные белые волосы в тугом хвосте и потрепанная одежда прислуги. Я отпрянула назад, увлекая за собой Кэролайн, но незнакомец быстро-быстро закачал головой:

— Не бойтесь, я помогу, идемте.

Я прислушалась к сущностям, но они, на удивление, молчали и, казалось, вовсе испарились. И энергетика, как назло, практически не ощущалась.

В итоге выбор был невелик — либо попасться рыцарям, либо поверить незнакомцу. Все же, на воле гораздо больше возможностей дать отпор, чем взаперти. Протиснув в узкий проход Кэролайн, я поспешила за ней. Как только мы оказались на улице, слуга нажал на какой-то кирпич, и стена вернулась на прежнее место. В этом механизме было несложно различить долголетнее изобретение бытовых ведьм. Налаженная работа подчинялась отличной от магии науке, и не требовала подпитки. Меня всегда восхищали такие вещи, но сейчас было не до них.

— Вы его знаете?

Маркиза отрицательно качнула головой.

— Прислуга для темниц часто меняется, — призналась она. — Отец не любит болтливых, а они все… не умели держать язык за зубами.

— Не беспокойтесь, я не враг вам, — слуга развел руками. — Меня зовут Хельги, я…

Его имя резануло слух, однако расспросы пришлось оставить на потом. Нас вот-вот могли поймать.

— Раз ты слуга, приказываю, — засуетилась Кэролайн. — Отведи гостью к конюшням и выдай жеребца, помоги покинуть наши владения. Я запутаю след, уходите через северную часть леса.

Она быстро сжала мою руку:

— Простите, что заранее не продумала пути отступления!.. Я никому здесь не могу доверять, — она прижалась губами к моему уху. — Если слуга подослан отцом, вас приведут обратно. Не буду оставлять надежд, что вы благополучно выберетесь, но в случае западни вызволю вас любыми правдами и неправдами.

— И никому никогда не говорите, свидетелем чего стали. Одно неосторожное слово погубит нас обеих.

Зеленые глаза напротив сверкнули пониманием.

— Берегите себя.

Я кивнула. Дело принимало крутые обороты. Поведение маркиза было мне понятным — он опасался чужого вмешательства, и пропажа одной из кандидаток насторожила его. Орнелл наверняка рвал на себе последние волосы, придумывая, как быстро и незаметно убрать все следы. К сожалению, время играло на его стороне. Законы королевства развязывали дворянам руки — король имел право лишь вести допросы. До осмотров доходило очень и очень редко. Как правило, даже в громких делах преступники умело избавлялись от улик. Сжигали тела, развеивали прах, отмывали камеры и пыточные…

Мотнув головой, я решила поразмышлять об этом позже. Мы со слугой рысцой побежали к конюшням. Сначала — выбраться, остальное потом. И слезы, и душевная боль из-за печальной судьбы сестер, и обмороки от упадка сил. Мышка в колесе сегодня обязана выжить.

5. Эгрегор

Джерте, окрестности маркизата, после полудня

«Контракт заключают умные, на слово верят глупые. Но никто не дает гарантий, что это негласная истина».

Ветер с дождем свистели в ушах, приглушая шум погони. Я слышала их настойчивый шелест и ощущала тяжелую влагу на ресницах и в волосах, стараясь не думать, что смерть вновь дышит мне в затылок. Из-за потраченных на призыв Царицы и Льетольва сил, поддерживать маскировку было так трудно, что перед глазами плясали темные пятна. Казалось, даже ослабевшие руки едва не выпускали поводья из-за бьющей тело дрожи.

Всего в нескольких метрах держалось около десятка рыцарей. Над нашими с Хельги головами то и дело пролетали шальные стрелы. Сердце замирало каждый раз, когда я подмечала цепляющиеся за стволы близ лежащих деревьев наконечники. Мужчины наспех запрягли лошадей для охоты. Аристократы, как правило, учились фехтовать и стрелять, но их оружие отличалось от оружия рыцарей. Если это не рыцарский род, мечи им выдавались тупые, а луки меньше положенного размера — лишь бы будущие главы родов не поранили свои нежные руки. Наверное, именно поэтому преследователи до сих пор не попали нам в спины — попросту не могли справиться с тем, что изначально создавалось потехи ради.

Но их неудачи несильно мне помогали. Лошадь, которую дал слуга, из-за моего ужасного управления не вписалась в поворот. Дорогу сильно размыло, и бедное животное оступилось. Меня опасно накренило вбок. Шум непогоды разбавило отчаянное ржание. Нам обоим было не выбраться — этот факт распаленное сознание подкинуло мне за долю секунды. В груди замер испуганный крик, который так и не сорвался с губ вплоть до моего падения. Лихорадочная хватка, из-за которой грубая тесьма отпечаталась на коже багровыми линиями, ослабла, и я выпустила поводья.

Первый удар пришелся на правое бедро и часть спины, а потом все перемешалось, и было сложно сказать, где именно вспыхивала очередная вспышка боли. Все тело горело, словно меня подожгли на погосте. Склон здесь был довольно крутой, но не бесконечный. С хлюпающим звуком я приземлилась в огромную грязную лужу прямо под ним. Несколько секунд потребовалось, чтобы не позволить себе такую роскошь, как обморок. Желание распугать ворон с раскинувшихся над головой ветвей истошным криком на несколько секунд стало невыносимо навязчивым.

Я с трудом разлепила сомкнутые веки и до крови прикусила губу, сдерживая себя. Нельзя, иначе найдут, иначе убьют. Слезы потекли по щекам, смешиваясь с дождем. Вместе с болью я ощущала всплески энергии — Рунольв и Рэндалфр хотели помочь мне, но не решались явиться. Оба понимали, что этим опрометчивым действием могут лишь навредить. Хотелось позволить себе выплеснуть накопившуюся боль, и физическую, и душевную. Однако все, что мне оставалось — лежать и пытаться выровнять дыхание, чтобы предпринимать дальнейшие шаги.

Рыцари могли обогнуть холм, и тогда даже величественные кроны многовековых дубов не сумели бы скрыть меня от их разящих клинков.

— Мисс!

Мужской голос заставил мое сердце замереть в ужасе. Кто-то успел так быстро спуститься со склона⁈ Я постаралась пошевелить конечностями, с толикой облегчения замечая — сломана лишь правая рука, ноги целы. Прикладывая титанические усилия, принялась двигаться. Если буду лежать, не оставлю себе ни единого шанса. Правда, и сидячее положение особо не меняло ситуацию, но так хотя бы появлялась возможность посмотреть лицо смерти. Опираясь на здоровую руку и левый бок, я кое-как отползла к большому камню и оперлась на него спиной.

— Мисс!

Крик повторился, и слышался он гораздо отчетливее — кто-то приближался. Стоило догадаться, что, скорее всего, это был тот самый слуга, с которым мы бежали, но я не спешила выдавать себя. Кэролайн не выказала ему безоговорочного доверия. Да и этот альтруистический порыв помочь ведьме бежать из поместья, рискуя не только должностью, но и жизнью, вызывал много вопросов. Всю дорогу я держалась позади него, чтобы не получить стрелу или пулю. Хотела, как представится возможность, скрыться.

Что ж, скрылась.

— Мисс!

Он появился из-за деревьев, держась за раненое плечо. Судя по всему, одна из стрел прошлась по касательной, и этого хватило, чтобы пустить кровь. Однако ее уже не было видно — на ткани рубахи остались лишь едва заметные разводы. Слуга сильно не пострадал или вовсе специально показывал этот спектакль. Чтобы поверила и ослабила бдительность. Ведь общие невзгоды сближают.

Заметив меня, Хельги с облегчением улыбнулся и ускорил шаг.

— Стой.

Мой хриплый, севший голос вынудил его озадаченно вскинуть светлые брови. Однако просьбу мужчина не выполнил.

— У вас кровь не останавливается, — произнес он. — Я хочу помочь!

Звучало практически безобидно, но истинные мотивы не так сложно скрыть за добродетелью. На своем веку я повидала немало лицемерных ублюдков даже среди ведьм. Чего хотел этот слуга? В чем была его выгода? Сдать, убить? Мог бы сделать это все гораздо раньше, или?..

Хотелось прочувствовать его энергетику, чтобы иметь представление об общем фоне его настроения, вот только неимоверная боль не позволяла. Сейчас я могла сосредоточиться только на борьбе с ней.

— Понимаю, вы насторожены, — будто читая мои мысли, произнес Хельги. — Но я действительно хочу помочь. Только помочь и все.

— Зачем? Нужен ведьмин долг?

Мужчина странно посмотрел на меня. Было сложно понять, что именно он вкладывал в этот взгляд. Но по моей спине то ли от холода, то ли от плохого предчувствия пробежал холодок.

— Давайте поступим следующим образом, — миролюбиво предложил слуга. — Просто пообещаем друг другу не вредить.

Он сделал осторожный шаг навстречу. Светлые брови изогнулись, встречаясь кончиками у переносицы. Здоровая рука располагалась перед телом, плавными движениями прибивая воздух к земле. Мужчина выглядел так, будто пытался договориться с диким зверем.

— Я обещаю не причинять вам вреда.

Недоверие явно читалось на моем лице, однако выбора не оставалось. В таком состоянии невозможно благополучно выбраться из леса. Скорее всего, Хельги просто побаивался ведьм, и считал разумным себя обезопасить. Конечно, мне хотелось верить, что он искренний человек, который не станет делать что-то плохое. Но опыт прожитых лет скалил свои гнилые зубы где-то под веками, приговаривая: «дура». Не согласна. У дураков обычно есть выбор.

— Я клянусь не калечить и не посмею убить тебя.

Казалось, это просто слова. Для обычных обывателей так оно и было, но на мне они оставили магический след. Если ведьма в чем-то клянется, это нерушимо. Благо, еще сотню лет тому назад мои предки предусмотрели маленькую тонкость — тот, с кем ведьма заключала договор, обязался делать то же, что и она.

До Хельги я ставила незримую подпись лишь раз — с Клементом. Это было обязательным условием для всех, кого он брал под свое крыло.

— Крови мы и без того на двоих потеряли достаточно, — продолжила я, когда мужчина приблизился. — Дождь запечатает…

Я бормотала что-то еще про тонкости дополнительных гарантий по контракту, но почти не слышала собственного голоса. Словно мое тело и мой рот разделились, и последний упал куда-то в толщу воды. Даже в грязную неглубокую лужу рядом, неважно. Ведь подумать об этом дольше секунды не получилось — мой разум в один короткий прыжок провалился во тьму. Раз, и все, расшибся о бесконечность, даруя желаемое ничего. Глупая, глупая Регинлейв, как ты еще не умерла со своим везением?..

* * *

Неизвестное пространство

Беспросветная тьма. Казалось, вокруг почти ничего не было. Лишь пробирающий до костей холод напоминал — органы чувств способны считывать пространство, а значит, тело еще живо. Но живо не так, как обычно.

Я открыла глаза. Что-то пахнущее сырой землей капнуло мне на кончик носа и стекло по нему к верхней губе. Чувство отвращения ударило куда-то меж лопаток, вынуждая резко свести и развести их. Из-за непроглядного смога едва бы вышло рассмотреть даже собственные руки, поэтому я сосредоточилась на всем, кроме зрения. Не поддаваться панике, собрать как можно больше информации слухом, нюхом, осязанием и придумать план действий.

Во-первых, тело непривычно легкое. Во-вторых, все вокруг ощущалось эфемерным и плывущим, как в осознанном сне.

С губ с тихим свистом сорвался размеренный выдох. Спокойное подконтрольное дыхание всегда помогало настроиться на нужный лад. Этот случай не стал исключением — уже через пару секунд слух начал улавливать странный треск, словно кто-то дробил массивными ботинками сухие ветки.

Сразу после этого тьма вокруг начала немного рассеиваться, являя взору мрачный бесконечный лес с лоснящимся по нему тяжелым туманом. Стало ясно, что холод и крупные капли росы, одна из которых упала на мой нос, были здесь из-за него. Несмотря на спутанность и искусственность пространства, его создатель пытался имитировать реальный мир. Через ощущения, запахи, даже смолистый привкус еловых шишек на моих пересохших губах.

Выходило у него, надо признать, очень неплохо.

Рядом мелькнула чья-то тень. Я отшатнулась, цепляясь ногой за возникшее из ниоткуда огромное корневище. Быстрая смена положения на мгновенье выбила из колеи. Главное, что не получилось, как пару лет назад — тогда мне пришлось пожертвовать правой…

— Рукой.

Я не заметила, как закончила мысль вслух и озадаченно пошевелила конечностью. С ней все было в порядке. Более того, нигде в теле не ощущалось боли. Почему я должна была испытывать ее, сбитое с толку сознание не подсказывало, зато телесная память утверждала об обратном. Но сидеть на сырой, покрытой еловыми иголками земле и рассуждать об этом не было ни сил, ни времени. Что-то незримое звало меня подняться и последовать за бесплотной тенью.

Пройдя пару шагов после нашего практически столкновения, она замерла около дерева. Тень не имела четкой принадлежности к полу, характеризовалась высоким ростом и размытыми очертаниями. Почему она ждала меня — разумеется, не сказала бы.

Но что-то внутри твердило: будет верным решением позволить ей показать. Тени безмолвны, они могли только вести. К хозяину ли, к месту силы — эгрегору, или к опасности — неизвестно.

Выбор каждого, следовать или нет. Я без труда поднялась на ноги. Чуйка молчала, и это означало лишь одно — путь чист.

Не издавая ни звука, тень двинулась дальше. От одного дерева к другому, рисуя непонятные зигзаги. Мои ноги при каждом шаге на пол подошвы утопали в грязи. Облепляя ботинки, она усложняла передвижение — теперь проработанность пространства даже раздражала. Из-за этого в голову пришла одна ироничная мысль: если уж и иду к опасности, то пускай дорога будет покороче.

Но сколько прошло времени с тех пор, как мы начали идти, было неизвестно. Ведь в этом странном месте жизнь текла абсолютно по-другому. Жаль только, не представлялось возможным воспарить над землей или обратиться зверем. Поговаривали, будто в далеком прошлом ведьмы умели зачаровывать метлы и заключали контракты с животными, чтобы те обучали их мастерству преображения. Мне всегда хотелось уметь обращаться волком или совой. Хоть раз пробежаться лапами по укрытой снегом тропе, учуять кисловатый аромат рябины, облететь ночной лес, ощутить игру ветра в перьях. Каждое живое существо находилось в плену времени, обстоятельств и мирских законов. Однако тот же волк или сова все равно представлялись мной более свободными, нежели люди.

Зачастую мы не могли идти, куда хотим, делать, что хотим и даже думать, как хотим. Нам это навязывали. Общество ли, власть, устои предков… А может, и все вместе. Это напоминало воздушные атласные ленты на запястьях и щиколотках, которые со временем въедались в кожу и оставляли на ней следы. Как напоминание о неволе, клеймо. Даже если изначально были предназначены для эстетического наслаждения.

За своими мыслями я не сразу поняла, что тень остановилась. Мы вышли к небольшой поляне в окружении тонких елей. За их кронами виднелась тусклая, местами совершенно блеклая луна. Я глянула себе под ноги, отмечая, что они по щиколотку утонули в лоснящемся, как хитрые змеи, тумане. Тут было на несколько градусов холоднее. Наверное, позволь зрение увидеть чуть больше, и ему бы открылась скованная инеем земля.

— Узри, — коснулся ушей чей-то голос. — Узри, дитя, великую!

Было неясно, где находился говоривший. Казалось, звук раздавался отовсюду или вовсе звучал только в моей голове, не нарушая мертвой тишины леса. Здесь не было прочих звуков — ни стрекота сверчков, ни уханья филина, ни шелеста крыльев.

Мой проводник вскинул руку, задавая направление. Сухая, темная рука указывала на толстый ствол самой могучей ели.

— Эгрегор, — изумленно шепнула я.

Самая древняя, самая стойкая. Говорят, многие ведьмы идут к ней десятилетиями и достигают лишь на смертном одре. Источник силы, который раскрывает то, что за гранью. Но почему я вижу его?..

Как только в голове возник этот вопрос, очертания ели стали четче. Ее ствол покрывали алые пятна, а иглы на многих ветках отличались безжизненным серым цветом. Эгрегор болел. Именно поэтому я не ощущала его сносящей с ног ауры по мере приближения. Она просто ослабла и едва колебалась на расстоянии жалкого метра от самого дерева.

— Нечестивые посягнули на нашу святыню, — продолжил голос. — Нечестивые хотят уничтожить нас!

Эти высказывания должны были озадачить, но этого не произошло. Я знала, о ком идет речь.

— Церковь, — мой шепот, как легкий лепесток розы, подхватил и унес ветер. — Святой шагнул дальше и скоро он попробует нас…

— Ты этого не допустишь, дочь моя, — возразил голос. — «Истинный бог окутан тьмой, истинный бог справедлив…»

Вокруг нас разгулялась стихия. Ледяные порывы метали в меня тысячи иголок, а земля начала уходить из-под ног. Удивленный вскрик тяжелым комом застрял в горле. Пространство рушилось на глазах. Ель — источник силы, отдалялась, гонимая куда-то невидимыми руками. В глаза забивалась пыль, мелкие камни и все то, чем была богата мертвая земля.

— Истинный бог не прощает предательства, истинный бог забыт, — голос с каждым словом становился громче. — Истинный бог отомстит руками своих меченых!

«Меченых…» — болью отозвалось где-то в районе груди. Я впервые ощутила такой отклик внутри, хотя не раз слышала эту мантру. Неужели раньше в моей душе не было понимания, не было этого ощущения принадлежности к чему-то высшему?..

Но прежде чем я осмелилась задать хоть один вопрос, пространство полностью разверзлось. Оно раскрыло свою пасть, как безжалостный хищник, поглощая меня всю без остатка. Я ощутила свободное падение и замершее меж ребер чувство страха. Последним, что сумели разглядеть глаза, стала размытая фигура тени, которая медленно стягивала с себя капюшон.

6. Лекарня у дороги

Фертред, сельское поселение близ столицы, день

«Признак силы — сдержаться, когда все обстоятельства вынуждали бить».

— Нет для вас ничего святого, нет! Губитель!

Звонкий голос женщины раздавался как из-под толщи воды.Она заглатывала слова, говорила невнятно. Однако не услышать рвущее на куски все ее естество отчаяние было невозможно. Я не знаю, что именно пробудило меня — оно или игла, воткнутая в мою руку. Острая, неприятная боль кольнула чуть ниже локтя. Слегка затуманенный взгляд проследил путь капельной трубки, останавливаясь на бутыле с алой жидкостью. Она, несмотря на помутнение, сильно выделялась на фоне стен с белой штукатуркой.

Вокруг пахло медикаментами — дешевым спиртом и хлоркой. Эти запахи с непривычки вызывали приступы тошноты. Дышать было трудно: нос щипало, а легкие будто заполнила липкая инородная жидкость.

— Они же тут путников лечили, отрабатывали кров и хлеб! Зачем к маркизу⁈..

— Закрой рот, — раздался раздраженный мужской голос. — Твое дело обхаживать больных, пока они платят, и помалкивать!

Меня слегка тряхнуло. Кто-то с силой ударил по ножке моей койки и вдруг загородил собой свет. Перед носом дважды щелкнули чужие пальцы:

— Эй, ты заплатила, оборванка⁈ Ишь ты, разлеглась тут! — незнакомец повторил жест, водя рукой из стороны в сторону. — Доброго полудня, смерть — платное удовольствие! Если собралась бесплатно умирать, освобождай койку!

Он начал шарить ладонями по моему телу, ощупывать ткани юбки в поисках потайных карманов. Чувство омерзения заставило поежиться и попытаться прекратить ужасное действо. Но спутанное сознание очень усложняло задачу. Тело было ватным, неподъемным. Казалось, даже шевеление пальцем сейчас требовало недюжинных усилий.

— Прекратите!

Кто-то начал оттаскивать от меня наглого мужчину. Но тот лишь отмахивался, как будто не замечая другого человека.

— Пошла отсюда!..

— Эта пациентка в тяжелом состоянии, за нее оплачено!

Копошение на миг прекратилось.

— Давай сюда все, что за нее внесли! Поживее!

— Нет, — твердо отрезал женский голос. — Мы передаем вам плату дважды в месяц, срок еще не вышел!..

Тяжелые мужские руки окончательно исчезли с моего тела и схватили за шиворот несчастную женщину. Судя по очертаниям, она была гораздо меньше и ниже того, кто ее держал. С губ сорвался тихий стон протеста, но его, разумеется, никто не расслышал. Пересохшее горло не позволяло произнести ни слова — каждая попытка заканчивалась громким грудным кашлем.

— Я отправлю тебя в бордель, — выплюнул мужчина. — Передам прямо в руки мадам Лазетты! Ты не увидишь ни гроша вплоть до конца своей жалкой и очень укоротившейся жизни!

— Сукин сын!

Судя по звукам, незнакомка плюнула обидчику в лицо. Как только осознание настигло дурную голову, к спине прилипло чувство животного ужаса. Время остановилось, и каждая секунда в звенящей тишине играла на струнах нервов извращенный этюд.

— Стерва!

Оглушающий грохот заставил собраться слезы в уголках глаз. Следом раздалось несколько криков: крик боли, крик отчаяния и воинственный клич. Всего в метре от меня творилось что-то ужасное. Помутневшим взглядом я наблюдала отдаляющуюся от койки мужскую фигуру. Хотелось выть, драться, колдовать. Но звон в ушах красноречивее всего говорил о том, что даже при огромном желании у меня это не получится.

— Не трогайте маму!

— Пошла отсюда, пока я и тебя не сдал!..

— Не тронь мою дочь! Одну уже погубил, вторую тронуть не позволю!

— Мама!

Детский плач едва не вынул мое сердце прямо из груди и не швырнул его под ноги тому ублюдку. Звонкий шлепок пощечины и череда стуков, шлепков и ударов разрывали меня изнутри лютой ненавистью. Но сколько бы я ни пыталась сесть — все попытки проваливались одна за другой. Слезы душили невидимой удавкой, а боль от вонзающихся в ладони ногтей не помогала.

— Помогите маме!..

Чья-то теплая, маленькая ручка схватила меня за запястье. Губы с тихим вздохом разомкнулись для очередной попытки заговорить. Правда, в следующую секунду слова уже были не нужны. Я ощутила прилив чужой магической энергии в собственном теле. Темной, немного липкой и отдаленно родной. Взгляд начал проясняться. Каждое движение больше не требовало колоссальных усилий. Стало заметно легче.

Я повернула голову, замечая худую девочку лет десяти, что так отчаянно вливала в меня жизнь. Бледная, с порезами и синяками на тонких плечах, лице и ладошках, в поношенном не по размеру платье юная ведьма. Мне бы очень хотелось вылечить все ее раны, стереть дорожки слез с веснушчатых щек и успокоить, но…

— Этого достаточно.

Я отстранила от себя ее руку, прерывая контакт. Девочка могла умереть, если бы продолжила делиться своими силами. Тем более, из-за схожести наших энергий, она дала мне более, чем достаточно. Боль никуда не ушла, но я обрела возможность двигаться и колдовать.

Рядом с кушеткой валялась моя потрепанная сумка. Было удивительно, что она находилась здесь, однако кто, как и зачем сохранил ее, следовало выяснить позже. Огромный, толстый мужчина прямо сейчас забивал ногами сухую маленькую женщину, которая могла лишь прикрывать голову, сжимаясь в комочек, чтобы хоть как-то обезопасить ребра и внутренние органы. Эта картина привела меня в бешенство.

— Подай, — твердо сказала я, и девочка резво кинула сумку к моим ногам.

Рука тут же нырнула внутрь и замерла. Как замерло и время в крохотном помещении старой придорожной лекарни. В воцарившейся на мгновенье тишине громкое гортанное воронье «кар» прозвучало как раскат грома. Воздух наполнился дождевой влагой и свежим ароматом озона. На пороге появился еще один человек.

Он не спеша поднялся по ступеням крыльца и вошел в открытые двери. Мужчина, замерший над ведьмой-целительницей со вскинутой рукою, скосил на незнакомца глаза. По его побагровевшему лицу было ясно, что он понял, кто виноват в его неспособности двигаться. Наверное, случись иначе, прослыл бы совсем безнадежным кретином.

— Ох!..

Девочка, до этого яростно помогавшая мне держать сумку, обхватила руками мою талию и притихла. По бьющей ее тело дрожи стало понятно — ребенок ни на шутку испугался угрожающей энергии, стремительно разрастающейся по лекарне. Однако бояться было нечего.

— Клемент, — с облегчением выдохнула я.

Друг бросил на меня мимолетный взгляд. Хотел удостовериться — руки и ноги его лучшей и на данный момент единственной исполнительницы целы, и лично ее сейчас не избивает какой-то высокомерный ублюдок.

— Что это тут у нас, — произнес Клемент, хищно прищуривая глаза. — Виконт Дойчергер, превышаете свои полномочия?..

Несмотря на вопросительный характер выстроенного предложения, сам вопрос был риторическим. В голосе мужчины звучали холод и сталь. Стукнув тростью, он расположил ее прямо перед собой и чуть подался вперед.

— Мусор, — сплюнул Клемент.

Я на клеточном уровне чувствовала желание убивать. Энергетика мужчины больше не растекалась по всему пространству, а стала сосредотачиваться вокруг него. Казалось, еще миг, и она кинется на виконта. Но Клемент хорошо контролировал свою силу и прекрасно знал о последствиях. Церковные ищейки так просто не оставят убийство со следами магического вмешательства. Бытовой ведьмы — запросто, а вот кого-то из знати, даже самого мелкого и ничтожного, никогда.

— Мадам.

Друг подал ведьме-целительнице руку и лишь после того, как она оказалась на безопасном расстоянии от нападавшего, развеял свою магию. Клемент был очень выдающимся бытовым магом с темными корнями, которые позволяли ему на порядок больше, чем могли похвастаться другие. В некоторых письменах отмечалось, что таких, как мы с ним, еще сотню лет назад звали чернокнижниками. Но в современных реалиях ведьм делили лишь на бытовых и боевых. Даже целители, в чьи обязанности не входило создавать изобретения для повседневной жизни, по умолчанию считались бытовыми.

— Ты!

Виконт ткнул в Клемента толстым указательным пальцем.

— Как смеешь, колдун, препятствовать знатному члену аристократии!

— Еще одно слово, — выкрикнула в противовес пострадавшая мадам. — И клянусь, я убью тебя, терять мне уже нечего!

Девочка, поддерживающая маму за руку, вздрогнула после ее слов и опустила глаза. Это зрелище тяжестью осело на сердце. Эта стойкая малышка не заслуживала той жизни, которой жила.

— Есть, — возразила я. — Ваша дочь.

Расслышав это, женщина посмотрела на меня невидящим взглядом. Около двух секунд ей понадобилось, чтобы осознать услышанное и дать волю чувствам. Едва сдерживая громкие рыдания, ведьма-целительница прижала к себе девочку и произнесла дрожащим голосом:

— У меня была и старшая дочь! Он погубил ее! Отправил на отбор к маркизу, а тот!..

Я нахмурилась, примерно понимая, о чем она говорит. Мы с Клементом переглянулись, и он качнул головой с печальной улыбкой. Перед внутренним взором предстали смутно запечетлившиеся в памяти лица двух молодых девушек.

— Вы родственники мисс Бернли?..

Женщина на миг удивленно распахнула глаза и сжала младшую дочь в объятиях еще сильнее. Она хотела ответить, но Дойчергер не позволил этого сделать:

— Выметайтесь отсюда, пока я не вызвал инквизиторов!

Мужчину трясло от гнева. Разумеется, он бы не рискнул нападать на нас в одиночку. Мелкие глазки бегали от одного лица к другому, но более всех виконт остерегался именно Клемента. Я знала Дойчергера, как одного из партнеров моего отца, но сам он, видимо, не признал во мне бывшую дворянку. Грязная, побитая, с запекшейся кровью на лице, я вряд ли выглядела, как девушка знатного происхождения.

— Мадам, — Клемент подошел к моей кушетке и начал помогать со сборами.- Вы можете пойти со мной, я обещаю помочь вам.

Он говорил тихо, не сопровождая свою речь лишними движениями. Казалось, сейчас говорили лишь его глубокие глаза. Ведьма-целительница, мадам Бернли, испуганно втянула голову в плечи. Но по отчаянному выражению ее лица мы все заранее знали итог. Женщина дала себе несколько секунд, чтобы расправить плечи и уверенно кивнуть.

— Я отплачу вам за доброту, господин, — произнесла она и поспешила к небольшой тумбочке, что стояла в углу комнаты. — Дайте мне минуту.

— Какого дьявола ты творишь⁈

Виконт сделал к мадам Бернли и ее дочери шаг, но оступился под тяжелым взглядом Клемента.

— Это противозаконно! Она работает на меня!

— Только на словах, — едко подметил друг. — Поэтому не препятствуйте.

Сама фраза не несла в себе угрозы, зато тон, которым она была сказана, подчеркивал обратное. Моих губ коснулась довольная улыбка — в такие моменты я обожала Клемента больше всего. Властный глава гильдии, сильный колдун и надежный друг, вот, кем он являлся.

— Нужно будет подлатать мадам, — цокнул языком Клемент. — Сейчас она не понимает своего состояния, но как только ситуация перестанет быть угрожающей, будет сложно.

Мужчина подставил мне плечо, помогая подняться с кушетки. Отголоски боли все еще гуляли во всем теле, сосредотачиваясь в сломанной руке и боку. Это слегка усложняло передвижения, однако я точно знала, что после пары кружек моих личных сборов станет полегче. А вот будут ли это сборы для чая или самокруток — вопрос открытый.

— Беспредел!

Виконт явно не хотел мириться с тем, что кто-то прикрывал его бизнес. Конечно, он мог найти и запугать кого-то другого, но на это требовалось время. И данный факт огорчал больше всего. Мне хотелось стереть этот человека с лица земли, чтобы больше ни одна бытовая ведьма не пострадала от его рук. Однако как бы мы с Клементом ни были сильны, суровые реалии ограничивали нашу жажду правосудия.

— Нам с тобой предстоит очень долгий разговор, — между тем вставил друг, когда мы покидали лекарню.

Мадам Бернли и ее младшая дочь покорно шли следом. Девочка, как могла, поддерживала мать, хотя и сама была не в лучшем состоянии. Так мы и удалялись по направлению к повозке — побитым колдовским отрядом. Рядом вновь раздалось карканье. Йон с размаху опустился на мое плечо, тут же прижимаясь своей вороньей тушкой к моей щеке. Похоже, несмотря на наши неоднозначные отношения, пернатый был искренне рад, что я в порядке.

— Это ты привел Клемента, не так ли?

Ворон уткнулся клювом в мой нос. Черные глазки-бусинки смотрели на меня с полминуты, пока мы тихонько плелись по грязной дороге. Виконт Дойчергер беспомощно смотрел нам вслед, утирая лоб засаленным платком. Его тучное тело как будто стало еще больше от распиравшей мужчину злости. На самом деле, для нас случившееся можно было считать везением. Лекарня находилась относительно далеко от постов инквизиции. В любом случае, у виконта не хватило бы времени доложить о нас. Разумеется, он мог бы сделать это и позже, однако Клемент предусмотрел и такой поворот событий.

Когда мы все разместились в повозке, мужчина бросил в сторону виконта несколько бутонов дурман-травы. Обычно ее добавляли в чай, чтобы свести человека с ума, но колдуны и ведьмы могли использовать это растение, как основу для мелких заклинаний.

— Морок, — хмыкнула я. — Будет удивительно, если на следующее утро он вспомнит свое имя, не слишком ли сильно ты зачаровал дурман?

Не хотелось бы попасть на первую полосу «Королевского вестника».

— Вспомнит, — хмуро отметил друг. — Лучше расскажи мне, как ты оказалась в этой лекарне за десяток верст от поместья маркиза. Йон потерял твой след и не мог отыскать тебя двое суток.

Я нахмурилась. Признаться, мне бы тоже хотелось послушать эту занимательную историю. После поездки в поместье маркиза Орнелла произошло ни одно странное событие. Погоня, внезапная помощь, ведьмин долг, путешествие по искусственно созданному пространству… Все это не укладывалось в голове. Опираясь о Клемента, я вслух восстанавливала собственные воспоминания. Он слушал внимательно, не перебивал, по привычке поглаживая свой подбородок. В теплых руках колдуна все тревоги постепенно таяли. От его бардового пиджака пахло сушеными лекарскими травами, и этот запах успокаивал. Я чувствовала комфорт, защищенность и легкое покалывание грубоватой ткани под щекой.

После всего пережитого это было очень необходимо.

— Сейчас кое-что проясним, — вздохнул Клемент, когда мой рассказ подошел к концу. — Мадам!

Он обернулся назад, обращаясь к притихшей ведьме-целительнице. Та с готовностью вскинула голову, и мужчина не стал тянуть время:

— Вы помните, как эта девушка попала к вам? Может, ее кто-то привел?

Женщина озадаченно перевела на меня взгляд. По выражению ее лица стало ясно, что вопрос поставил мадам в тупик. Она нахмурилась, пожевала губами и неуверенно произнесла:

— Она лежала на крыльце. С сумкой и зажатыми в ладони монетами. Это все.

Ответ оказался исчерпывающим.

Мы с Клементом снова переглянулись — вопросов становилось все больше.

7. Тайные партнеры

Джерте, квартал питейных заведений, вечер

«При совершении сделок важно не забывать, что нечистая сила привыкла хитрить. Соглашаясь на одно, можно подписаться совсем под другим и даже не ведать об этом вплоть до расплаты».

Мы вернулись к трактиру поздним вечером. После бурных обсуждений я благополучно уснула у Клемента на плече, чтобы экономить силы. Регенерация шла чуть быстрее за счет энергии дочери мадам Бернли — Маи. Женщина, наверное, не догадывалась, что ее малышка на самом деле не целитель, а ведьма с темными корнями. И я не знала, что лучше — дальнейшее не видение или раскрытие истины. Разумеется, это не было моей заботой, но альтруистический порыв не позволял безразличию взять вверх над разумом. Таких, как мы, осталось слишком мало.

— Езжай аккуратно, Ханнес.

Мы спустились с повозки, и Клемент кинул извозчику медняк. В трактире с наступлением темноты было особенно людно, поэтому мы пошли к уличной лестнице, которая вела сразу на второй этаж — к спальням постоянных работников. После долгой дороги я чувствовала себя вымотанной. Сломанная рука ныла, а многочисленные раны неприятно тянули. Казалось, будто их порванные края обработали вовсе не лекарством для заживления. Плоть разъедало чем-то кислотным.

Хотелось принять душ, выпить отвар, побаловаться самокруткой и лечь спать. А еще никого не видеть: просто посидеть и подумать наедине с собой.

— Так, — Клемент хлопнул в ладоши, когда мы вошли в двери. — Мадам, знакомьтесь, это Фьорри, главный по бытовым вопросам.

Навстречу новоприбывшим важно вышагивал помощник повара. Тот самый мальчонка, которого чаще всего я заставала за борьбой с одухотворенным предметом по подаче дров. В целом, Фьорри действительно отвечал за многие домашние обязанности, но мы с Клементом понимали — представил он его так лишь для того, чтобы польстить. Дети очень любили похвалу и, получая ее, приумножали чувство собственного достоинства. Особенно мальчишки, которым хотелось выглядеть важными в глазах незнакомых девочек.

Выпятив грудь, Фьорри с гордостью распушившего хвост павлина посмотрел на семью Бернли. Мая от такого представления непонимающе округлила глаза, не ведая, как себя вести. Наверное, в прошлом девочка нечасто сталкивалась со сверстниками. Та как ее мама была занята обсуждением работы со своим новым нанимателем, мне захотелось немного посвоевольничать. Подмигнув девочке, я скривила губы в лукавой улыбке. Хватило пары секунд наших красноречивых переглядок, чтобы малышка все поняла. Отпустив мамину юбку, она встала в позу и скрестила руки на груди. Фьорри в ответ вскинул обе брови и несколько раз быстро моргнул. Хмыкнув, Мая оглядела мальчишку с головы до пят снисходительным взглядом, на что рыжий помощник повара обиженно шмыгнул большим веснушчатым носом.

С моих губ слетел смешок — если это не начало большой дружбы, то и я вовсе не ведьма.

— Я вызвал целителя для мадам и ее дочери, — обернулся ко мне Клемент после улаживания всех организационных вопросов, которые заняли не больше двух минут. — Давай и к тебе кого-нибудь направлю? Раны не смертельные, но неприятные.

— Не волнуйся, — отмахнулась я. — Пару дней на отварах, и я войду в строй, работника надолго не потеряешь.

— Ты же знаешь, меня не это волнует.

— Да брось, после случая с Розой это абсолютно нормально, расходный материал на то и…

Медные глаза напротив потемнели от обиды. В тусклом свете пары ночных свечей они выглядели как засахаренный каштановый мед. Зубы машинально прикусили язык. Я неловко пожевала губами, не зная, куда себя деть. В голове вертелись тысяча и одно извинение, но едва представился момент произнести их вслух, как Клемент коснулся ладонью моей оцарапанной щеки. Чуть шершавые, сухие пальцы погладили кожу так нежно и бережно, что у меня замерло сердце. Сладко, мучительно, до дрожи напоминая, что еще живое и способно чувствовать чужое тепло. В уголках глаз застыли слезы.

— Ты столько пережила, бусинка, — тихо сказал мужчина.

Он был на порядок выше меня, крупнее, и кому-то эта фигура могла показаться угрожающей, но я при виде нее всегда чувствовала защищенность. Однако ни один год выживания в собственной семье и долгие скитания по королевству все-таки необратимо что-то повредили в голове. Какую-то маленькую, однако очень важную шестеренку. В такие моменты я испытывала ненависть по отношению к себе, ведь на самом деле никогда не хотела обижать своего драгоценного друга. Он заботился обо мне, он ценил и любил меня, а я могла ранить неосторожным словом. Да, порой мы подшучивали друг над другом, любили поязвить и поумничать, однако сейчас этому было ни место и ни время.

— Да, — шепнула я. — Слишком многое для пары дней, я…

Я позволила Клементу уткнуться лбом в мой лоб, чтобы мы оба могли перевести дыхание. Пространство вокруг всколыхнулось, и нас накрыло большим куполом. Стало легче дышать: воздух наполнили влага и хвойный аромат. Пропали все звуки — тихие разговоры мадам Бернли и Фьорри, топот чьих-то ног, свистящий в комнате неподалеку чайник… Остались лишь я и он.

— Тсс, — перебил Клемент, тепло улыбаясь. — Я знаю, моя девочка, я знаю, все хорошо.

Я прикусила губу, чтобы не дать волю слезам. Однако несколько крупных капель, как бы я ни старалась, все-таки стекли вниз к подбородку, оставляя за собой влажные соленые дорожки. Мужчина бережно стер их большими пальцами. Теперь мое опухшее лицо с красным носом было полностью во власти его теплых ладоней.

— Ну как на такую бусинку можно злиться? — умиленно произнес Клемент и чмокнул меня в лоб. — Ну, все, теперь отдыхать. Помогу?..

Я отошла на пару шагов и качнула головой.

— Тогда оставляю тебя, — кивнул напоследок мужчина. — Меня не будет до утра, попробую раздобыть информацию о случае нашей новой подруги.

— Ого, глава информационной гильдии в действии, — хмыкнула я. — Тут даже карты не нужно раскидывать, когда за дело берется лучший. Будь осторожен, легкой дороги.

Мы разошлись. Я неспешно поднялась по крутой винтовой лестнице, ведущей на чердак. Здесь было всего две комнаты прямо под крышей, моя и Клемента. Вход запечатывался парой кодовых заклинаний, которые менялись примерно раз в месяц. Будь на то воля колдуна, он бы ставил новые пароли каждую неделю. Однажды так и произошло: друг задал другие слова, и я, ни сном, ни духом об этом не ведающая, получила пару магических пинков под зад.

— Кровь и честь, честь и кровь, — шепнула я своей двери и, придерживаясь за стену, вошла внутрь.

Первое, что насторожило, была тишина. Обычно по мере моего возвращения в комнате уже развлекались сущности: прыгая на кровати и устраивая бои подушками или покуривая мои самокрутки в приоткрытую форточку. Но сегодня не наблюдалось ни того, ни другого. Из-за полученных травм было сложно понять все сразу. Поэтому мне оставалось лишь горько усмехнуться, когда кто-то захлопнул дверь за моей спиной.

— Впечатляет, — хмыкнула я. — Такую наглость я вижу впервые.

Позади меня выросла темная фигура. Почти такая же высокая, как у Клемента, но менее массивная, гибкая. В первую секунду показалось, будто по мою душу пришел подосланный семьей убийца, но я быстро отмела эту мысль. У кого-то вроде них не вышло бы обмануть магическую защиту. И это интриговало еще сильнее. Во-первых, я была уверена, что незнакомец явился не ради убийства, во-вторых, судя по его колеблющейся энергетике, он и сам порядком нервничал.

— Регинлейв? — произнес низкий мужской голос. — Лея.

Я резко обернулась. Холодный пот выступил на спине и лбу, вынуждая опасливо попятиться к стене. В горле пересохло от накатившего на все мое существо ужаса.

— Кто?..

Я готовилась обороняться. Правда, сил бы едва хватило на призыв Рунольва или одухотворение старого-доброго медного чайника. Бессмысленно. Если этот человек пробрался сюда, силы ему было не занимать.

— Сядь.

Повелительный тон возмущал, но страх был сильнее. Я сделала несколько шагов назад и осела на кровать. Деревянные доски жалобно скрипнули подо мной, умоляя не делать лишних движений. Сломанная рука заныла пуще прежнего. Было бы весьма иронично принять смерть вот так, сидя на собственном ложе. Не самое приятное зрелище для Клемена — найти меня с перерезанным горлом в луже собственной крови.

— Не трону, расслабься, — небрежно бросил незнакомец. — Не враг.

— И как же твое имя, не враг?

Огрызаться, наверное, было не самым лучшим решением, но в стрессовой ситуации я порой не контролировала собственные эмоции. Они проявлялись по-разному: то в излишней осторожности, то в опрометчивой смелости.

Незнакомец кивнул на зачарованную свечу, возвышающуюся на столе среди остальной колдовской утвари. Позволил ее включить, чтобы помещение из кромешной тьмы превратилось в сумрачное.

Это позволило мне рассмотреть наполовину скрытое тканью лицо и выразительные, почти черные глаза. Взгляд был таким острым, что, казалось, мог по-настоящему уколоть даже на расстоянии.

— Лойд, — холодно бросил ночной гость.

— Как у короля, — бездумно отметила я.

Собеседник после такого заявления даже не шелохнулся, но огонь в его темной радужке было невозможно не заметить. Ситуация разворачивалась совершенно странная.

— Как ты обошел защиту?

— Располагаю одним способом, — уклончиво ответил Лойд. — Довольно пустого, перейдем к делу. Помнишь девочку, которую спасла несколько дней назад?

Я сначала не поверила собственным ушам. Та крошка говорила что-то про расплату, вот только в тот момент в моей голове не возникло и мысли, что итог может быть таким.

— Помню.

— Она сказала исполнить одно твое желание, исполнитель перед тобой, желай.

Собеседник говорил со мной надменно и быстро. Будто его насильно вынудили на такую абсурдную работу. Что ж, его можно было понять, но не списать со счетов этот безумно раздражающий снисходительный тон. Я нахмурилась, пытаясь свыкнуться с происходящим, хотя совсем не знала, что ему ответить. Какое желание может исполнить наемник?..

— Сними маску, — устало выдохнула я.

Чем быстрее этот цирк закончится, тем лучше.

— Что?..

Такая просьба поставила Лойда в тупик. Теперь я отчетливо читала замешательство по его глазам.

— Сними маску, это мое желание, — медленно и вкрадчиво повторила я, как для больного слабоумием.

Конечно, мы оба понимали, что до мужчины дошло с первого раза, но красноречивое молчание тоже не было выходом. Лойд моргнул, затем еще раз. Темные густые брови сошлись на тонкой переносице. Пока он размышлял, как поступить, я без утайки рассматривала его внешний вид. Весь в черном, чтобы скрываться в темноте, довольно стройный, гибкий, высокий. Единственная полоска кожи, которая виднелась из-под одежды, была в районе глаз и лба. Она отличалась утонченным оливковым цветом, на который зачарованная свеча отбрасывала теплые блики. А когда мужчина мотнул головой, я заметила вильнувший позади него кончик длинного хвоста иссиня-черных волос.

— Золото, серебро, медь? — угрюмо подсказал мужчина. — Статус? Неприкосновенность?

— Сними повязку.

Тех, кто мог обойти магическую защиту, стоило знать в лицо. Да и смешно это было: монеты ладно, но статус и неприкосновенность? Неужели этот Лойд из конторы фальшивомонетчиков и…

Мужчина выполнил просьбу.

— А!.. Что⁈..

Я разразилась целой тирадой бранных слов. Не узнать это лицо было невозможно, ведь им пестрили портреты почти во всех казенных домах. Страх снова сковал все мое существо. Великий темный бог, если ты слышишь меня прямо сейчас, помоги!.. Ну, или хотя бы встреть мою душу, когда она покинет это бренное тело!

— Ваше Велич…

— Тихо.

Лойд едва заметно скривил губы, демонстрируя свое недовольство. Правда, длилось это не дольше секунды. Стало неловко. Разумеется, в мои планы не входило демонстрировать таланты своего длинного языка, но кто бы мог подумать, что в моей комнате на чердаке может появиться правитель целой Этразии!..

— Это самое глупое желание из всех, что мне доводилось слышать, — честно признался король. — Я давал тебе шанс, глупая.

Спорить смысла не было. Да и не осмелилась бы я стоять перед великим монархом с протянутой рукой… Хотя… Меркантильная жилка твердила об обратном. Подписал бы документ о неприкосновенности моей буйной головушки, и можно отстегнуть от королевской казны пару мешочков на помощь притесняемым магическим меньшинствам.

— Вы разве только за этим пожаловали? — выгнула я вопросительно бровь. — Могли бы отправить кого-то другого, раз дело касалось лишь долга.

Мы почти одновременно передернули плечами. Он едва заметно, телом отвечая «мол, так решил», а я для пущей убедительности — а стоило ли так утруждаться? Этот нюанс не ускользнул от нас обоих, но мы промолчали.

— Как Каиса?..

— В полном порядке, — сухо обронил король. — Благодаря тебе.

— Я рада.

— Так значит, — пропустил он мои слова мимо ушей. — Ты бытовая ведьма-информатор.

От такой осведомленности брови невольно поползли вверх, хотя это было очень предсказуемо. Если Лойд смог обойти пароли, значит, заранее знал, куда и кому шел.

В голове невольно родился рискованный план. Мужчина верно подметил: перед ним, в первую очередь, сидела не просто ведьма, а информатор. И этому информатору было известно многое.

— Вы правы, — кивнула я. — Слушайте, раз желание уже выполнено, может, внемлите холопской просьбе? Это будет выгодно и мне, и вам.

Я сглотнула, умоляя высшие силы помиловать меня.

Энергетика короля всколыхнулась. Добрый это был знак, али дурной еще предстояло узнать.

— Дерзко, — признал Лойд и сел на стул напротив меня, вскинув подбородок. — Выкладывай.

Напряжение перестало искрить перед внутренним взором. Да уж, разговаривать с королем на «ты» и вообще демонстрировать хотя бы толику наглости очень опасное занятие. Правда, возникшее недопонимание от меня не зависело — все-таки, тут был не королевский дворец, а моя каморка. Да и какой король в здравом уме будет выряжаться в наемника, ходить в одиночку за пределами своих непосредственных владений и на худой конец выискивать какую-то жалкую ведьму?

— У меня, конечно, много вопросов, — честно призналась я. — Но раз уж мне представилась возможность вести беседу с правителем Этразии, простите, Великий, за грубость.

Признаться, коленки при виде Лойда подрагивали. Как я всегда любила говорить: дели слухи ровно на четыре части и, возможно, хотя бы одна из них на пару процентов окажется правдивой.

История становления бывшего бастарда была покрыта мраком. Поговаривали, что он убил прошлого короля и всех претендентов на престол, а так же не щадил тех, кто переходил ему дорогу. Если не получалось убить официально, мучительно и с позором через тупую гильотину, все подстраивалось под «несчастные случаи». Обвалы на дорогах, пропажи без вести после нападения разбойников, кораблекрушения и далее по списку инсценированных убийств.

— Я знаю, что Церковь уже давно хочет получить власть над бытовыми ведьмами, — я поерзала, опираясь на подушку. — Однако и вам, и нам это невыгодно.

Лойд не подтвердил, но и не опроверг мои слова, хотя их можно было считать провокационными. Лишь продолжил смотреть, как хищник перед броском.

— Недавно я посещала имение маркиза Орнелла, сторонника Церкви из высшей аристократии. Вы наверняка осведомлены о том, что там произошло, — я позволила себе мрачно отметить:

— Дважды.

Король молчал. Его энергетика стала спокойнее и не демонстрировала агрессии. Зато, в отместку, в нем начала зарождаться неподдельная заинтересованность.

— Мне так же известно, что вам нельзя проверять таких дворян без заблаговременного предупреждения, так как подобное является неуважением по отношению к Церкви и ее последователям. Удобные правила для преступников с праведными личинами, не находите?

Вопрос был риторическим и очень рискованным. Захотелось рассмеяться, хлопнуть себя по лбу и сию же секунду стереть Лойду память о нашей встрече. Бояться короля и прямым текстом говорить ему о том, что Церковь не считается с властью монарха… Это либо героизм, либо безрассудство.

— Я уже наговорила на пару лет заточения?

— На пять. Продолжай.

Я удивленно моргнула. Тонкий юмор мужчины в сочетании с его безразличным выражением лица позабавили. Таких, как он, было сложно раскусить. Превосходное владение своими эмоциями — грозное оружие в умелых руках.

— Но есть одна лазейка, которая помогла бы вам законно обыскать особняк маркиза и прилегающие к нему территории. Просто скажите, что разыскиваете бытовую ведьму королевской семьи, и что ее по ошибке направили на отбор. Кровавый след обрывается в поместье. Правда, я не знаю, где именно убили тех двух ведьм, однако Ингрид, официальная бытовая ведьма семьи, абсолютно точно умерла в темнице. Там же содержатся и другие узники, если они еще живы.

Лойд мрачно отметил:

— Считаешь такую причину достаточно веской?

— Надеюсь, вы хороший актер, ведь для успеха запланированной авантюры придется разыграть спектакль. Утверждайте, что она предала вас и украла из дворца важную реликвию. Возврат краденого у короля не может терпеть отлагательств. К тому же, поливая бытовую ведьму грязью, вы усыпите бдительность маркиза, умом он не блещет, только жестокостью.

Лойд вспомнил допрос, прошедший днем ранее, и едва заметно кивнул.

— Ты права, он идиот. Если ты поняла это всего за одну встречу, то могу похвалить твою проницательность.

Я невольно шмыгнула носом и тут же смутилась. Благо, сегодня на моем израненном лице едва ли читался даже намек на смущение:

— В общем, таким образом, у вас получится что-нибудь узнать. Быть может, маркиз даже начнет хвастать. Возьмите с собой кого-то не предвзятого, лучше из низшей аристократии, чтобы те свидетельствовали в Верховном Суде.

Я хлопнула в ладоши, выражая свое удовольствие. Мужчина, разумеется, никаких восторгов не демонстрировал, но и клинок не обнажал, что тоже о многом говорило.

— Благодаря этому получится ненадолго связать Святому руки. Церковь должна нести ответственность за своих последователей, а не только защищать, это наш счастливый билет.

Лойд чуть прищурился, задавая прямой вопрос:

— Чего ты хочешь?

И получил на него прямой ответ:

— Уничтожить Церковь.

Теперь ухмылка коснулась его губ более, чем на секунду:

— Очень громкое заявление. За это уже предусмотрена гильотина.

— Ваша энергетика говорит об обратном, — возразила я. — Вы рады, что я так сказала.

— У нас схожая цель, — честно признался король. — Что ж, для начала проверю твои слова. Если в поместье действительно будут темницы с уликами, мы продолжим наше сотрудничество на постоянной основе.

Я не стала спрашивать, что будет, окажись все иначе. Что-то подсказывало мне — это не та информация, которой хотелось бы владеть.

— Хотите сговориться с ведьмой-информатором только потому что она помогла?.. Погодите, Каиса ведь принцесса Этразии, не так ли?

Теперь стало ясно, откуда этому мужчине известно мое настоящее имя.

— Верно. Но ты помогла просто девочке, попавшей в беду, не ведая о ее статусе. Разумеется, я не стану доверять тебе только из-за этого.

— Это логично, иначе бы на троне сидели бы не вы, Ваше Величество.

— Первое правило, — строго сказал мужчина. — За стенами дворца я просто Лойд.

— Господин Лойд, — попыталась я.

— Господы не ходят в обличие наемников. Просто Лойд.

— Хорошо, Лойд. Могу я задать один вопрос?

— На сегодня ты свой лимит исчерпала, — произнес он и поднялся. — Задашь его позже. Завтра на рассвете пришлю за тобой…

Лойд присмотрелся, отмечая мое не самое лучшее состояние.

— Карету. Перед поместьем маркиза придется пересесть на лошадь, представлю тебя, как одного из рыцарей личного сопровождения. Но, как ты выразилась, — едва заметно усмехнулся уголком губ мужчина. — Надеюсь, ты хорошая актриса и найдешь способ сделать так, чтобы тебя не узнали.

— Я мастер преображения, не переживайте, Ваше… — я едва удержалась от язвительности. — Лойд.

То ли бессмертие на меня снизошло после пары дней в коме, то ли жизнь стала недорога, то ли у короля была комфортная энергетика — непонятно, однако характер пересилил страх. Правда, и заигрываться с этим тоже не стоило.

— Регинлейв, — произнес мужчина, открывая дверь.

Так он со мной прощался. Просто и в тоже время как-то по-особенному. Хотя бы потому что в магическом обществе никто не называл своих настоящих имен. Даже Клемент большую часть времени лукаво кликал меня Хельгой.

— Лойд.

Легкий щелчок замка, и я осталась одна в своей каморке под крышей. Напряжение окончательно отступило, позволяя упасть спиной на подушки. Ими у меня была усеяна вся кровать. Взгляд уперся в скучный темный потолок. Усталость смыкала веки, но мне нельзя было позволить ей взять над собой вверх. Раз завтра предстояла внеплановая поездка, стоило выпить лечебный отвар и воспользоваться мазью, чтобы не стать обузой королю. Руку, конечно, так быстро срастить не выйдет, но с поддерживающим корсетом появится возможность создавать видимость рабочей конечности.

— Ви-и-и!

Рунольв с возмущенным и даже слегка напуганным визгом врезался в мой лоб. Уменьшившись до размеров крысы, он начал тарабанить по мне своими маленькими ладошками. Он что-то недовольно бормотал, пыхтел и поскуливал. Наверное, ему очень не понравилось присутствие постороннего на нашей территории.

— Я знаю, — миролюбиво произнесла я. — Просто ужасные деньки выдались, да?

Рунольв закивал и, сжалившись надо мной, полетел ставить чайник. Губ коснулась умиротворенная улыбка: теперь свое лечение можно было доверить заботливому фамильяру. Рунольв был первым, с кем я заключила контракт. Мы сосуществовали вместе уже долгие, долгие годы и даже научились взаимопомощи. Какими бы сильными ни были сущности, даже у них случались нехорошие периоды.

Рунольв гремел металлической посудой, нарезал свежие коренья, доставал готовые сборы, кипятил воду… А я просто лежала, вслушиваясь в эту суету и думала о Лойде. Значит, сбегать из дворца у них с Каисой было семейным. Правда, я бы ни за что не догадалась, что та щуплая малышка может оказаться особой королевских кровей. Да уж, отплатила так отплатила — по-крупному. Если бы еще неделю назад кто-то сказал, что ко мне заявится король и согласится на сотрудничество, я бы покрутила пальцем у виска. Однако как же непредсказуема бывает жизнь. И пусть она такой и остается, если в один прекрасный день не приведет меня на гильотину.

8. Бандалор

Джерте, Церковь, день

«Лучшая защита — не попадать в рискованные ситуации».

Он ненавидел солнце. Каждый раз, когда жаркие лучи касались его кожи, это вызывало отвращение. Как опарыши, копошащиеся в утренней порции овсяной каши. Маска плотно прилегала к лицу, но не скрывала глаз. Кристиану приходилось прикрывать их рукой, пока монахи суетливо задергивали тяжелые шторы. Ему стоило наказать их за такую оплошность — все же, новость о прибытии Святого в главную молельню была передана во все уголки Церкви еще десять минут назад. А оправдания оставались прежними. Верующие полагали, что закрывать окна — недопустимо, ведь в них смотрел Всевышний.

Фонберга забавляло это суждение. Разве у Бога не было иных дел, кроме как внимать глупым просьбам смертных? Наивные глупцы.

— Передай Оливии — я жду ее, и проследи, чтобы ответственным за молельню монахам нанесли пять ударов плетью.

Мужчина коротко кивнул сопровождающей его боевой ведьме, дозволяя ей идти. Как только помещение опустело, Кристиан позволил себе расслабить затекшие плечи. В последнее время он чувствовал себя особенно уставшим: очень многие дела не требовали отлагательств. Святой медленно, но верно шел к своей цели, и чем ближе подбирался, тем труднее становился его путь. Разрастался колючими кустами, проваливался в трясину и выпускал навстречу путнику стаи голодных волков. Приходилось выгрызать свое, не щадя зубов, и со временем они наточились до состояния лезвий. Однако каждое лезвие нуждалось в должном уходе, чтобы оставаться таким же острым.

Фонберг убрал руки за спину и двинулся к стойке со священной книгой. На ее пожелтевших страницах еще много лет назад люди осмелились написать божественную историю его родной империи — Бейншира. Некогда действительно великой, стойкой, богатой державы. Казалось, ничто и ни при каких обстоятельствах не вынудит ее преклонить колени пред кем бы то ни было. Но однажды в Бейншир пришла неизведанная болезнь, убившая почти всех носителей священного дара. Долгие годы правитель и его семья не могли понять, почему это произошло и продолжало происходить, пока к его младшему сыну не снизошло озарение.

В соседнем королевстве за морем, Этразии, появился второй источниксилы — эгрегор могучей ели. Некогда пустые равнины заросли еловыми лесами, укрывая под их кронами кочующие колдовские народы. В Этразию пришли ведьмы. Империя Бейншир полагала, что король прогонит их, но он этого не сделал. Люди радушно признали тех, кто так сильно от них отличался. Нерелигиозное королевство приняло свою первую официальную религию — культ истинного темного Бога. Бейншир пытался образумить Нормана Сигвальда Стейнвульва первого — правителя Этразии, пока он не пригрозил войной в случае дальнейшего вмешательства во внутренние дела государства. Торговые отношения оказались под угрозой, как и шаткое мирское равновесие. Бейншир не рисковал нападать на Этразию, ведь тогда на ее защиту встали бы боевые ведьмы и колдуны. Нелюди, что могли своей магией стереть все живое с лица земли. Так империя прожила в страхе перед ними целые столетия, пока однажды императору не посчастливилось узнать — новый король Этразии презирал тех, кого так долго любили и почитали предыдущие правители. Это стало маленьким шансом на победу в большой войне.

— Ваше Святейшество.

Низкий осипший голос вынудил Кристиана оставить колыбель своих мыслей. Мужчина не спеша перевернул несколько страниц книги, прежде чем обернуться. За непроницаемой маской виднелись лишь его ледяные голубые глаза.

— Оливия, — произнес Святой. — Докладывай.

— Есть.

Склонившаяся в почтительном поклоне боевая ведьма сложила перед собой две ладони, прежде чем начать говорить. Она не смотрела вверх, не смела. Кристиана могла разгневать любая мелочь, и об этом знал каждый в его окружении. Никто не хотел необратимых последствий. Все же, никакой закон не смог бы уберечь их души. Боевые ведьмы и колдуны, их жизни и судьбы были полностью во власти Святого.

— Империя Фортланд отправила гонца сегодня утром, они готовы заключить мир на ваших условиях, признают вас истинным правителем и клянутся вам в верности в качестве новой колонии королевства.

За плотным слоем из слоновьей кости губы Святого растянулись в довольной улыбке. Он едва сдержал смешок, но по взгляду легко читалось его удовольствие. Эти вести, без сомнения, можно было назвать благими.

— Хорошая работа, — произнес Фонберг. — Как обстоят дела с почтой?

— Все письма перехвачены, Ваше Святейшество.

— Я должен знать о содержимом?

— В этом нет нужды, Ваше Святейшество.

Кристиан хотел задать еще один вопрос, но его перебил сотрясший стены молельни нечеловеческий вопль. Надрывной, уходящий в тонкий фальцет, оглушающий. Мужчина помрачнел, скосив взгляд на дверь. Один, два… Крик не прекращался, плавно перетекая в жалобный плач.

Святой ощутил знакомое колебание силы. Светлая аура покрыла его тело всего за секунду до того, как в помещение ворвался ветер. Словно кто-то открыл окно и впустил внутрь Церкви на удивление разрушительный сквозняк. Но это было не так. В воздухе искрились магические потоки.

Оливия тут же подскочила с колен и встала на защиту своего господина. Безусловно отработанные рефлексы заставляли тело двигаться само по себе. Сделав выпад, она вскинула руку и выставила барьер, чтобы разгулявшаяся стихия, врезаясь в него, обходила их стороной.

— Кто сегодня был ответственен за пытки?

Ведьма не успела ответить на поставленный вопрос.

В молельню, чуть пошатываясь, вошла на вид хрупкая, невысокая девушка. Ее спутавшиеся черные локоны подчеркивали бледное, худое лицо, а наготу скрывали серые лохмотья. На грубой ткани виднелись следы грязи и крови. Кристиан невольно склонил голову к плечу: он не ожидал увидеть то, что видел. Фонберг понимал, что сильно недооценил эту ведьму. Однако подумать об этом основательно ему мешал нескончаемый крик. Голубые глаза обратили свой взор на вторую фигуру развернувшегося пред ним представления. Именно она заставляла его ощущать раздражение, издавая отвратительные звуки.

— Летиция, — произнес Святой. — Решила сменить роли в нашей занимательной ролевой игре?

Он говорил это мягко, почти любовно, будто ворковал с предметом своего воздыхания. Однако ответ ему совсем не понравился: крик боевой ведьмы, которую Летиция тащила по волосы, слился с безумным смехом самой узницы. По мере их приближения по белоснежному кафелю тянулся алый след.

— Лайла… — обескураженно произнесла Оливия.

Боль за сестру обожгла ее сердце, но ведьма не сменила позиции.

— Довольно!

Смех Летиции, безусловно, действовал Кристиану на нервы, однако крик Лайлы куда сильнее бурлил кровь.

— Оливия, убей ее.

— Вы ведь запрещали…

— Убей Лайлу.

Оливия невольно дернулась. Первые мгновения ей казалось, что отданный приказ лишь извращенная шутка. Способ выбить ее из колеи, чтобы проверить на прочность, оценить самообладание, верно? Как она могла убить сестру?.. Как?..

— Оливия, — холодно повторил Фонберг. — Выполняй приказ.

Внутри ведьмы что-то оборвалось. Какой-то маленький канатик, держащий ее замершее от ужаса сердце. Потому что тот, у кого оно есть, не смог бы сотворить подобное злодеяние. Девушка до крови прикусила губу, пытаясь сдержать слезы. Она перестала слышать смех и крики, в ее голове зазвенела тишина. Оливия сделала шаг, затем еще один. Шаткая походка будто давала ведьме лишние доли секунды, чтобы передумать.

— Ха-а…

С ее губ сорвался горький смешок.

Нет, думать не входило в ее обязанности. Лишь исполнять.

Приблизившись к Летиции, Оливия присела рядом с Лайлой. Узница смерила обеих насмешливым взглядом и выпустила копну каштановых волос из рук. Пострадавшая ведьма тут же схватилась за голову и упала Святому в ноги. Ее тонкие локти разбились от жесткого соприкосновения с полом, но она этого не замечала. Взгляд загнанного в угол зверя бегал от одного носка начищенных мужских туфель к другому.

— П… — зашептала Лайла. — П-пощадите, В-ваше С-святейшество, я с-совершила с-с-с-с…

— Оливия, с каких пор мне нужно повторять больше одного раза?..

Обе ведьмы застыли. Оливия могла поклясться, что впервые за долгое время ее начала бить крупная дрожь. После становления Верховной боевых ведьм, девушка будто утратила способность чувствовать. Но прямо сейчас ее разрывало изнутри, и это чувство было невозможно спутать с чем-то другим.

Отчаяние.

— М-моя кровная сестра, — произнесла Оливия. — Прошу, только в этот раз…

Она не успела договорить. Легкий ветерок всколыхнул воздух, оставив на смуглой щеке окропленный чужой кровью поцелуй. Раздался шлепок. Такой, словно кто-то уронил на пол огромный помидор. Наверное, будь это действительно безобидный овощ, девичьи пальцы не сковало бы жутким холодом.

Верховная едва сдержала крик. Ее взгляд уперся в темнеющее сбоку пятно, в котором она отчетливо узнала голову Лайлы.

— Ты меня разочаровала, — подбородок Оливии обжег клинок, вынуждая ее вскинуть голову и посмотреть в лицо Святому. — Я бы оказал тебе милость и позволил отправиться вслед за сестрой, но тогда мне придется искать новую Верховную.

Кончик лезвия уперся девушке в глотку, и на ее коже выступили алые бусины. Ведьма не шелохнулась. Эта боль была ни что по сравнению с тем, что творилось в ее душе. Мир на мгновение перестал существовать, а потом начал вращаться с бешеной скоростью. Оливия, ненавидя себя, покорно опустила взгляд.

— Я искуплю свою вину, Ваше Святейшество.

— Он убил твою сестру, — подала голос до этого лишь хихикающая в стороне Летиция. — Смотри!

Узница схватила отрубленную голову и кинула ее в ноги Верховной. Остекленевшие глаза уставились прямо в лицо Оливии. В них читалось удивление, смешанное с печалью. Лайла не хотела умирать и до последнего не смогла поверить в произошедшее. Все же, ей было только семнадцать лет…

— Бандалор, — брезгливо утирая окровавленный клинок о хлопковый платок, участливо вставил Кристиан. — Смотрю, тебе весело.

Пара фиалковых глаз с легким прищуром уставилась на Святого. Летиция широко улыбнулась, тут же позабыв об Оливии и ее убитой сестре. Босые ноги направили ее к небольшому столику в углу молельни. Девичья шея неестественно вывернулась в сторону — ведьма не хотела прерывать зрительного контакта со своим мучителем. Грязные руки схватили с тарелки пирог. Узница поднесла его к носу и с наслаждением вдохнула запах теста и запеченной рыбы.

— Ммм, как хорошо, что я не тронула это место ветром, — протянула она. — Кушанья для молящихся… Помнится, ты поговаривал, что молитвы должны проходить в строгости, а как дворяне начали приносить золото, так сразу передумал. Продажный святоша!

Девушка с трудом широко раскрыла рот и вцепилась в пирог зубами. Кристиан молча наблюдал, как она поглощала кусок за куском, не удосуживаясь их даже переживать.

— Летиции будет плохо из-за твоей жадности.

— А то от пыток и похлебки из мышей ей хорошо!

Ведьма запила еду стаканом воды.

— Давай, наконец, разойдемся, Криси! — хмыкнула она. — Я не заключу с тобой контракт, как ни ухищряйся. Ты заведомо проиграл эту войну!

Узница нарочито кокетливо поправила волосы, изображая заигрывания.

— Четвертый кусочек ты никогда не получишь! Слабак!

Эмоции мужчины не остались для девушки загадкой. Вернее, они не остались загадкой для демона Бандалора, сидящего внутри телесной оболочки. Святого накрыло волной оглушающего бешенства.

— Я. Не. Проиграю!

Его сила вырвалась наружу, врезаясь в хрупкое девичье тело. Теперь молельню сотряс крик несчастной Летиции Палантино — одержимой боевой ведьмы. Она упала на кафель, от боли царапая его сломанными ногтями. Конечности девушки неестественно выгибались, делая ее похожей на паука. Из глаз по щекам потекли кровавые слезы. Кристиан понимал, что изводя носителя, он ничего не добьется, ведь сама Бандалор не ощущала этих страданий. Подобные мысли злили Фонберга еще сильнее.

— Я найду способ заставить тебя! — прорычал он. — Я нашел первый кусок, я нашел ее! И ты падешь к моим ногам вместе с ней!

Потому что он никогда не позволит себе поражение. Потому что он не может подвести два поколения своей семьи.

Потому что…

Он — это он, великий Святой Кристиан Фонберг.

9. Через лес

Джерте, квартал питейных заведений, перед рассветом

«Жизнь не всегда преподносит только плохое, иногда она умеет по-хорошему удивлять»

Я очнулась, когда еще не начало светать. Рунольв молотил меня по щекам и пищал, что мы опоздаем. Куда и зачем в первые секунды пробуждения мозг совсем не соображал.

Восход намечался через полчаса. Когда чуть подгибающиеся в коленях ноги принесли меня в ванный уголок, фамильяр уже подготовил большой таз с горячей водой и чуть перекошенный железный ковш. Рядом с ними на небольшой полочке лежал кусочек травяного мыла. Мне нравилась его свежая отдушка и уникальное свойство притуплять неприятные телесные запахи — пожалуй, это было одним из лучших примитивных изобретений бытовых ведьм.

Времени оставалось мало, а на мою долю выпали однорукие трюки с мочалкой под строгим наблюдением Рунольва, который, периодически, поливал меня из ковша. Синяки и ссадины за ночь стали светлее, и теперь желтели на моем теле десятками неровных крапинок. Я бросила взгляд на зеркало, отмечая отсутствие крови на свежей повязке. Фамильяр позаботился и об этом — успел очистить и обработать рану, пока я спала. Видимо, усталость была сильнее боли.

— Спасибо!

Рунольв довольно хмыкнул в ответ на похвалу. Мы собрались всего за двадцать минут, и у меня даже осталось немного времени на завтрак. Поэтому, когда я спускалась к крыльцу трактира, чувствовала себя гораздо лучше, чем вчера. Да, рука и побитый бок стесняли движения, но это было ничто по сравнению с первыми минутами после падения. Энергия Маи и отвары творили чудеса. Конечно, лишний выходной бы не помешал, но кто я такая, отказывать королю? Тем более, когда сама предложила этот план.

Хочешь получить отличный результат — сделай все сам. Если руководствоваться этим правилом, получишь меньше разочарований от пустых ожиданий.

— Нет, Руни, сегодня без нашего ритуала, — шепнула я, когда фамильяр активно заворошился в волосах, указывая на оставшиеся ступеньки.

Ноги хоть и были целы, но риск явно того не стоил.

Тем более, около тайного хода уже стоял королевский рыцарь. Самым первым, что бросилось в глаза, были рыжие волосы. Такого же оттенка, что и у Клемента. На вид густые, вьющиеся, как молодая трава в весеннем поле. Спина широкая, рост под два метра, угрожающий, сильный. Зато энергетика на удивление теплая, текучая, мягкая и какая-то знакомая. Хотя с виду молодой мужчина выглядел скорее сурово, чем безобидно. Это показалось забавным. У этого человека отлично получалось подавлять внешние проявления своей истиной сути.

— Мисс, — пробасил рыцарь при виде меня. — Эджилл Стенсен, прибыл сопроводить вас.

Проницательные зеленые глаза внимательно изучали мой облик. Интересно, что бы он делал, окажись тут случайная прохожая?

— Твой господин называл тебе мое имя?

— Никак нет, — твердо произнес Эджилл. — Не положено знать.

Его ответ немного успокоил.

— Но как вы убедитесь, что я та, кто вам нужен?

Энергетика мужчины всколыхнулась. Казалось, он начал нервничать, однако это ни коим образом не отразилось на его лице. Хотелось засмеяться. Наверняка прямо сейчас в этой большой рыжей голове бегали маленькие рыцари, которые в ужасе кричали «что делать?» и размахивали своими заточенными зубочистками.

— Не переживайте, сэр Стенсен, — улыбнулась я. — Идемте, не будет заставлять Его Величество ждать.

Эджилл ничего не ответил. Лишь сдержанно кивнул и, развернувшись, направился в сторону леса. Задняя часть шеи, что не была скрыта волосами, заметно покраснела, выдавая легкое смятение моего сопровождающего.

Сегодня было пасмурно — свинцовые облака вырвались из плена ночи и давили на королевство своей тяжестью. Это напоминало о моем прошлом визите во владения маркиза. Перевязанный бок и зафиксированная бинтом рука заставили ощутить череду неприятных импульсов, предупреждая — все снова может пойти совсем не по плану. Я печально улыбнулась самой себе. Что ж, назад дороги не было. Как и всегда.

Мы шли молча довольно долгий путь. Рунольв даже успел задремать у меня на плече, соорудив маленький гамак из волос на затылке. Сегодня они были насыщенного желтого цвета и доставали примерно до поясницы, как и мои родные. Из одежды выбор пал на простецкие штаны и кофту с поясом. Все равно для правдоподобности предстояло облачаться в рыцарское одеяние, так был ли смысл наряжаться?..

Так я думала до тех пор, пока не встретилась лицом к лицу с убийственными, как мертвая вода, черными глазами Лойда. Он встретил нас около небольшой кареты, вокруг которой разбился немногочисленный отряд — кто-то оттачивал удары на воображаемом противнике, кто-то устроил тренировочный поединок, а кто-то проверял лошадей.

Всего в сопровождении короля было двенадцать рыцарей с учетом Эйджилла. Я не была сильна в этикете и прочих правилах, но почему-то это количество казалось мне ничтожным. Скорее всего, Лойд сделал такой ход специально, для маскировки. Он явно не боялся никаких угроз, если вчера и вовсе пришел ко мне в одиночку.

— Равена.

Не сводя с меня взгляда, король взял у подошедшей женщины-рыцаря форму и протянул ее мне. Затем кивнул на карету и помог взобраться по ступеням внутрь.

— Не знаю, заметила ли ты, — не удержался от колкости мужчина. — Но уже наступил сезон сбора урожая. Или ведьмам не страшны ни ветры, ни морозы?

— Если хотите согреть меня парой золотых монет, я не откажусь.

Лойд удивился. Наверное, в его окружении редко отвечали в таком тоне самому королю. Однако извиняться и забирать свои слова назад я не собиралась — да и, судя по энергетике, голову с плеч мне сносить никто не собирался. Решив больше не испытывать удачу, я закрыла дверь в карету прямо перед носом правителя Этразии.

Следовало поскорее натянуть на себя рубаху и броню рынды, чтобы не задерживать ни себя, ни остальных. Правда, без помощи Рунольва я бы вряд ли смогла это сделать. Но и тут не обошлось без накладок — крепление портупеи закончилось самым что ни на есть неуклюжим и болезненным падением из-за тряски кареты.

— Ваше Величество!

Лойд ворвался через секунду после того, как я упала на потертый диванчик. От колебаний его энергетики меня обдало холодом. Снаружи происходило что-то нехорошее. Едва не шипя от боли, я осторожно села и запрокинула голову. Воздуха катастрофически не хватало. Хотелось выйти, вдохнуть полной грудью влажный лесной воздух, выпустить на волю всех своих демонов криком. Однако вместо этого получилось лишь поджать под себя ноги и молить истинного Бога, чтобы те, кто пришел в этот лес, ушли отсюда как можно скорее.

Эту чудовищную энергетику было невозможно спутать с чем-то другим. Удушающая, хлесткая, опасная.

Мы с Лойдом переглянулись. Король поднес к губам указательный палец, на что я иронично скривила губы.

— Чей экипаж? — раздался снаружи властный женский голос. — Кому служите?

— Королевский арьергард, — ответил Эджилл.

— И что же королевский арьергард делает посреди Яжного леса?

— Исполняет указ короля.

Диалог продолжался. Несмотря на спокойный тон обеих сторон, я едва не сходила с ума от того, как искрился воздух. Сдержанность была напускной — и сэр Стенсен, и Оливия, Верховная ведьма боевых, желали перегрызть друг другу глотки.

— С каких пор мы должны отчитываться перед Церковью?

Женщина-рыцарь, которая передавала мне одежду, выступила вперед. Кажется, ее звали Равена. И Равена злилась гораздо сильнее Эджилла. Я ощущала лютую ненависть, смешанную еще с чем-то болезненным, скорбным. Создавалось впечатление, что мне уже доводилось различать нечто подобное. Сейчас это чувство как деготь капало с потолка и обволакивало все пространство. Нахмурившись, я посмотрела на Лойда. Он сидел с неестественно ровной спиной и скрещенными на груди руками. По непроницаемому лицу было невозможно прочесть, о чем он думал. Энергетика читалась как закрытая, холодная. Скорее всего, он просто старался абстрагироваться от проявления любых эмоций и тщательно контролировал себя.

— Яжный лес — нейтральная территория, — вставил слово Эджилл. — Идите, куда шли.

— Как смеет жалкий смертный мне указывать⁈

— Мы ответили на ваш вопрос, уходите. Мы не нуждаемся в услугах инквизиции.

По моему виску сползла капелька пота. Я не знала, понимал ли Лойд, в какой ситуации мы оказались. Потому что начинало пахнуть жареным.

— Вы, видимо, не понимаете, с кем разговариваете!

— Очевидно, с церковной подстилкой! Все, на что ты годишься, это ублажать Святого своим грязным ртом!

Раздался лязг клинка — Равена достала меч из ножен. Ее энергетика окрасилась в алый, поглощая все вокруг, как пламя. Может, Лойд и не ощущал того, что ощущала я, но зато прекрасно все слышал. Спокойствие слезло с его лица — теперь я отчетливо видела то, что чувствовала. Нужно было вмешаться, как-то развернуть ситуацию в иное русло, пока наш план не превратился в руины на самом первом этапе его реализации. Но у Лойда были иные взгляд на этот счет.

— Зажми!

Он сунул мне в зубы кожаный ремешок, который я тут же сжала до хруста в челюстях. Сил и скорости хватило лишь на то, чтобы ухватить кожаную сумочку здоровой рукой, а потом позволить могучим рукам закинуть себя на широкое плечо.

Лойд с ноги выбил дверь кареты, устремляясь прочь от вооруженного конфликта собственных рыцарей с боевыми ведьмами. Короткий свист, обжигающий огонь, лизнувший мои волосы, чужие крики и всклоки магии — все эти смешалось в один сумасшедший калейдоскоп. Мыча, я кое-как потушила дымящиеся локоны и даже сумела выпустить в побежавшую за нами боевую ведьму ворох насекомых. Маленький одухотворенный предмет, крохотный металлический шарик, таился в моем браслете, и сейчас сыграл очень хорошую службу. На весь лес раздался девичий визг. Преследовательница упала в сухую осеннюю листву, пытаясь избавиться от жалящих ее лицо пчел.

Над ухом захихикал довольный Рунольв, болтающийся на передних прядках, как на канатиках.

— М!

Я едва не отпустила душу в объятия темного Бога, когда Лойд оступился. В той части леса, где мы оказались, почва была неровной. Король, возможно, этого не знал. За нами гнались еще двое, но мы быстро исчезли из их поля зрения, скатившись вниз по склону. Я мысленно подготовилась к новым травмам. Правда, ни их, ни сильной боли не последовало. Лойд укрыл меня своим тяжелым плащом, и мы оба оказались под его защитой. Да и падение нельзя было назвать таковым, скорее, крутым спуском, который помог нам значительно оторваться. Мужчина потихоньку выбивался из сил с дополнительной отнюдь нелегкой ношей. Он пробежал еще несколько метров, резко подавшись в сторону. В вырытую и укрытую листьями и палками землянку. Должно быть, ее сделал для себя какой-то зверь, однако сейчас она оказалась пуста. Юркнув туда, мы притаились.

Ремешок в моих зубах был едва ли не прокушен насквозь. Или мне просто так казалось.

Шум погони и крики стихли далеко не сразу. Боевые ведьмы сновали туда-сюда в тщетных поисках. Я молилась истинному, чтобы ни одна из них не дружила с землей и, на наше счастье, Бог меня услышал. Ведьмы старались раздобыть информацию через воздух, но ничего этим не добились. Напряженные плечи чуть расслабились, когда их шаги стали отдаляться, а энергетика выровнялась.

Тепло чужого тела и замкнутое пространство заставляли нервничать. Почему моя жизнь становилась настолько странной? Постоянные поручения Клемента и без того добавляли в нее пряностей, как в некогда пресный рис, а король, получается, и вовсе пришел с огромной перечницей.

—… Лея!

Я вздрогнула, расслышав свое имя. Землянка сменилась небольшим островком перед обрывом над рекой. Дышалось легче. Лойд вытащил нас обоих, но, судя по всему, пока он это делал, я потеряла сознание. Об этом свидетельствовали темными пятна перед глазами и невидимые затычки в ушах. Хотелось размять плечи, сесть удобнее, держать, в конце концов, налитую свинцом голову прямо.

— Наконец-то, — вздохнул король, присаживаясь рядом. — Очнись ты минутой позже, мои методы бы тебе не понравились.

Я нечленораздельно промычала «какое досадное упущение» и дернула рукой, натыкаясь на что-то мокрое. Оказалось, рядом со здоровой ладонью лежал покусанный слюнявый ремешок.

— Н-не… — «поездка» вызвала подкатывающую к горлу тошноту. — Не зовите меня этим именем.

— Полное имя разглашать опасно, сокращение нет, — возразил Лойд.

Что-то внутри меня взбунтовалось, однако с губ не слетело ни одного протеста. В целом, мужчина был прав, просто… Это казалось чем-то чересчур интимным — позволять ему звать меня так, как уже никто не звал. Даже Клемент. Тот скорее привечал прозвища, чем интерпретации имени.

— Почему вы прятались? — пытаясь отдышаться, поинтересовалась я. — Там наверняка весь ваш арьергард полег! Разве слово короля не могло бы их спасти?

Я с трудом могла рассмотреть его лицо. Точеный, сосредоточенный профиль был напряжен. Под кожей ходили желваки. Едва заметно, даже эстетично. А энергетика переливалась непонятными красками — то ли Лойд чувствовал вину, то ли сочувствие, то ли и вовсе раздражение. В моем текущем состоянии это было сложно понять.

— Ты ведь понимаешь, что не могло, — тихо сказал мужчина. — В любом случае, Святой не должен знать о моих передвижениях за пределами дворца.

— Он следит за вами?

Темные глаза вцепились в мои, как когти хищной птицы:

— Он следит за всеми, — Лойд позволил себе мимолетную усмешку краешком губ. — Я говорил об этом только с одним человеком, но, думаю, ты сможешь понять и не станешь распространяться. В любом случае, за такие слухи положена казнь.

Я невесело улыбнулась:

— От пяти лет заточения сразу к плахе? Прогрессивно, однако, проходит наша с вами вторая встреча.

Мужчина прикрыл глаза, на этот раз улыбаясь чуть искреннее и дольше. Это невольно заворожило: видеть такие эмоции у сурового правителя целого королевства оказалось приятно. Все-таки, он был красавцем, а я, как ворона, любила все блестящее и красивое.

— Мне интересно, что об этом скажет бытовая ведьма.

— Постараюсь вас удивить.

— Постарайся, Лея.

Меня снова прошибло, но я постаралась не придавать этому значения. Лойд говорил это специально, дразнился, как мальчишка, который не мог прямо сказать о своих чувствах или только осознавал их. Кто бы мог подумать, что даже монархи могли этим болеть.

Король начал рассказ. Зашел издалека, с истории про появление ведьм в Этразии и конфликт с империей Бейншир. Затем плавно повернул к разделению власти между монархом, дворянством и Церковью.

— Плетутся интриги, — хмуро подметил мужчина. — Церковь и дворянство душат власть короля, рано или поздно надеясь окончательно ее упразднить. Для этого Кристиан Фонберг так часто посещает дворец — взять меня измором и забрать права на бытовых ведьм, а еще… проверить, покидаю ли я свои владения.

Я подтянула к себе колени. Рука и бог почти успокоились после всего произошедшего, но общая усталость никуда не подевалась. Ласковое солнце гладило своими лучиками по голове, убаюкивая. Хотелось ему поддаться, закрыть глаза и забыть обо всем. Просто перестать бежать в этом огромном бесконечно вращающемся колесе, где прямо сейчас нас было уже двое.

— Он что-то скрывает, — прошептала я. — И боится, что вы можете узнать. Простите за сравнение, Лойд, просто… не кажется вам это абсурдным? Вы как узник в собственном дворце, куда периодически по своему желанию приезжает смотритель.

Верно говорили — птица в золотой клетке. Только сейчас казалось, будто клетка и вовсе была не золотой.

— Ты права, — на удивление мягко сказал мужчина. — Дерзко, но за правдивость простительно. Налаживая внутреннюю политику и воспитывая принцессу, я многое упустил.

— Не берите на себя слишком многое, думаю, все началось задолго до вас. По крайней мере, это не вы наделили Церковь властью.

Король поднялся, протягивая мне руку:

— Не я. Но я тот, кто должен возродить Этразию времен первых королей, когда ведьмы жили бок о бок с простыми людьми.

— Почему?..

— Я не обязан отчитываться.

С губ слетело недовольное фырчанье. Что ж, резонно, только все равно обидно.

Прикусив изнутри губу, я глянула на его руку с легким скепсисом. Было решено подчеркнуть, что я встану сама после пары глотков припасенного в сумочке отвара, но Лойд понял этот взгляд по-своему. Присел, протискивая одну руку под моими коленями, а вторую располагая на моей спине. А потом с легкостью поднялся под мой тихий писк. Надо же, до чего дошел прогресс… Познакомились накануне, а сегодня он уже на руках таскает.

— Что за глупое выражение лица, — тут же осадил Лойд. — Половину пути сама идти будешь, если Эджилл не нагонит нас к полудню.

Я прикрыла руками рот, чтобы не рассмеяться. Говорил строго, а энергетика виляла, как собачий хвост. Мужчина искренне, по-настоящему за меня переживал. С одной стороны, это было странно. Только вчера тоже самое испытывал по отношению ко мне старый лучший друг Клемент, а теперь почти незнакомый человек. Прославленный тиран, закованный в церковные кандалы подобно бытовым ведьмам. Да уж, жизнь становилась все интереснее.

10. Чужие демоны

Джерте, междулесье, вечер

«Влюбленности — это то, что не поддается контролю. Человеческие чувства не дрессированный зверь, чтобы им приказывать».

Мы шли целый день. Я слезла с рук короля, как только местность стала неровной. Он даже истинно по-джентльменски предлагал перебраться к нему на спину, но получил вполне логичный отказ. Думаю, и сам понимал — предложение звучало абсурдно. Однако отрицать, что его забота теплилась приятным следом на душе, не получалось. Наверное, всему виной был маленький диссонанс, вызванный столкновением нарисованной в воображении каждого жителя Этразии фигуры тирана с его реальным поведением. В дамских романах часто описывали настоящего зверя, который становился ласковым котом для той единственной. Меня всегда смешили подобные сюжеты. Тот, кто жесток к другим, вряд ли будет столь любезен с очередной кисейной барышней.

Особенно, если в ней нет ничего выдающегося. Имя хоть какую-то тайну в своей личности, можно надеяться разве что на временное снисхождение.

Я подняла взгляд на спину Лойда. Он шел чуть впереди, внимательно прислушиваясь к звукам леса и периодически оборачиваясь назад. Проверить, не сгинула ли его спутница без шороха и писка. Но, к счастью, относительно здоровые ноги несли только вперед.

Спустя несколько часов смешанный Яжный лес уступил место хвойному Чарому лесу. Стало холоднее. В воздух при каждом выдохе ртом вырывалось густое облачко пара. Ближе к вечеру исчезло и солнце.

Ходить пешком на дальние расстояния явно не входило в мои планы, вот только жаловаться на такое стечение обстоятельств было некому. Инквизиционные отряды бродили, где им заблагорассудится. Наделенные властью церкви, они ловили незарегистрированных ведьм. Предполагалось, что те прятались исключительно ближе к природе и никогда в городах. Это было одним из самых больших заблуждений Святого и его прислужников — гораздо проще спрятаться среди людей, прикинуться обычным. Может, даже перекрасить волосы в приглушенные оттенки. Все, что угодно, лишь бы не вздрагивать от каждого шороха и не падать в обморок при виде пламени.

— Придется устроить привал, ночью мы здесь пропадем.

Голос Лойда заставил вздрогнуть. Среди тишины вечернего леса он звучал как-то слишком неестественно.

Мы двинулись к одной из высоких елей. От нее до соседнего дерева разворачивался небольшой, ровный кусочек земли, сплошь укрытый хрустящими от инея иголками. Я опустилась на свою сумку, с удовольствием протягивая ноги. Король остановился в паре шагов от меня, держа в руках одухотворенный компас. В нем было задано направление до владений Орнелла, и пока он показывал не самые утешительные результаты. Без лошадей или повозки туда было очень сложно добраться. Подвластные маркизу территории начинались прямо за Чарым лесом, но он казался бесконечным.

Я хотела окликнуть Лойда и спросить о его состоянии, как вдруг слуха коснулся тихий хруст. Рунольв, периодически появляющийся для оценки обстановки, пискнул мне в ухо что-то нечленораздельное. Король тут же вынул стрелу из колчана и натянул тетиву боевого лука, принимая нужную позицию. Черные глаза цепко всматривались в окружение. Я же не нашла в себе сил даже для того, чтобы подняться. Лишь прислушивалась к звукам леса и пыталась уловить чужую энергетику. В напряжении мы провели около минуты, пока у меня не получилось ощутить мягкие вибрации.

— Это Эджилл, — произнесла я, жестом призывая Лойда опустить оружие.

Король посмотрел на меня с сомнением и не отступил. Видимо, решил, что лучше предельная осторожность, чем слепое доверие. Это было очень правильным для него. Несмотря на легкий укол раздражения, я наряду с ним ощутила и удовлетворение. На такого мужчину можно было положиться в самых кризисных ситуациях.

Но, как я и сказала, вскоре из-за дерева появилась рыжая копна волос. Эджилл осторожно выглянул из-за дерева, показав руку с белой тряпкой в знак доброй воли, однако даже это не помешало Лойду выпустить стрелу. Та, просвистев несколько верст, вонзилась наконечником в ствол соседней от рыцаря ели.

— Назовись!

— Эджилл Стенсен!

— Мое последнее ранение?

— Левое бедро.

Король цыкнул, будто раздосадованный ответом:

— Что я сказал в ночь, когда убил предыдущего монарха?

— «Ты мог истязать меня, ты мог уничтожить меня, но не ее…»

— Достаточно.

Мужчина опустил оружие и убрал стрелу обратно в колчан. Я невольно выгнула бровь, отмечая, как помрачнело его лицо. По мимике было особо незаметно, зато по глазам — безумно. Наверное, последний проверочный вопрос задел чувства Лойда.

— Откуда такая уверенность, — вдруг обернулся ко мне он. — Что это Эджилл? Разве ведьмы не умеют… — темные глаза вспыхнули огнем. — Менять облик?

Все случилось за секунду. Когда сэр Стенсен приблизился, весь запыхавшийся и грязный, король достал из ножен длинный кинжал и бросился на своего рыцаря. Две энергетики смешались между собой в смертоносном вихре. Лойд повалил Эджилла на спину, пытаясь нанести удар, но его противник лишь защищался. Я отчетливо ощущала странные нотки безумия, исходящие от короля, и отчаянный немой крик рыцаря.

Рунольв на моем плече удивленно охнул, сетуя, что не взял эля и закуску. Разделить его настроение совсем не получалось. Напротив, от развернувшейся сцены меня сковало ужасом. Сейчас я безумно жалела, что не владела магией стихии земли, как некоторые боевые ведьмы.

— Прекратите!

Но кровавая бойня не заканчивалась. Лойд, заломив руку Эджиллу, замахнулся кинжалом. Мое сердце замерло в груди, а из глаз потекли слезы. Дрожащие губы отдавали металлическим привкусом — из прокушенной слизистой текла кровь. Благо, в конечном счете король не совершил непоправимого. Его рука опустилась вдоль тела безвольной плетью, а сам мужчина вдруг резво слез с сэра Стенсена и отшатнулся от него. Молча убрав кинжал в ножны, он двинулся вниз по тропе. Что именно произошло — я не понимала.

— Лойд!

— Он вернется, — отряхиваясь от иголок, произнес Эджилл. — Не уйдет далеко, все понимает.

— Объясните хоть, что все это значит?..

Но сэр Стенсен лишь одарил меня хмурым взглядом, обронив:

— Я разведу костер и сделаю вам чаю.

Больше мы не разговаривали вплоть до прихода короля. Мужчина вернулся с темнотой, его энергетика не колебалась. Скорее, она стала какой-то пустой и безжизненной. Клемент рассказывал, что так бывало, когда человек изо всех сил старался заглушить терзающее его чувство вины. Однако почему оно взялось, и по какой причине случилась та вооруженная драка — я не понимала.

Опустившись неподалеку от меня, Лойд неожиданно поинтересовался:

— Ты в порядке?

Я моргнула, отставляя в сторону металлическую чашечку с маленьким зачарованным механизмом снизу для подогрева. Все-таки, в холодном лесу все очень быстро остывало.

— А вы?

Я обернулась к королю всем своим телом:

— Что на счет вас?

— Я должен объясняться?

Этот вопрос прозвучал иронично. Конечно, было рискованно говорить ему что бы то ни было. Даже малейшее слово поперек могло запустить необратимый процесс, и все же…

— Вы меня напугали.

— Только сейчас? — едва слышно хмыкнул Лойд. — А проникновение в твою комнату вчера вечером, скажешь, не напугало?

Я нахмурилась, опуская взгляд на свои руки. Что ж, в чем-то он был прав, тогда я тоже была напугана, просто сейчас дело обстояло иначе. Так уж повелось — чужая смерть казалась мне куда более устрашающей, чем моя собственная. Если, конечно, не брать в расчет разные мучительные исходы — этого бы мне ощутить совсем не хотелось.

— Удивило, — честно призналась я. — Взбудоражило, чуть-чуть и правда напугало, но не так сильно, как сейчас. Поймите, Лойд.

Я без стеснения заглянула в его глаза:

— Отнять жизнь гораздо проще, чем ее сберечь.

Мы замолчали. Энергетика мужчины снова начала колебаться. Он хотел поговорить, отчаянно в этом нуждался, однако что-то ему мешало. Возможно, королевская гордость, возможно, другие тайны, которые они с Эджиллом хранили на двоих. Ведь рыцарь пресек мою попытку добиться от него объяснений. И по моим ощущениям ничего бы не сказал, сколько ни спрашивай.

— Иногда, — вдруг тихо произнес Лойд. — Я теряю контроль. У тебя такое бывает?

Я невольно нахмурилась, пытаясь понять, что он имел в виду. Смотреть на мужчину в упор постоянно казалось не самым приличным и правильным занятием с точки зрения личных границ, поэтому я позволяла себе поглядывать на него лишь изредка. На оливковой коже играли золотисто-алые блики костра. Созданный им свет оттенял некоторые участки без сомнения красивого лица. На портретах изображения выходили совершенно другими, они делали правителя старше своих лет, добавляли величия. Несомненно, от Лойда чувствовалось что-то могущественное, холодившее кожу каплями выступающего пота, но не только это. Было сложно объяснить, как, просто среди бескрайних льдов где-то в самой глубине теплилось маленькое пламя. Оно очень хотело вырваться — умоляло показаться миру и каждый раз подавлялось. Возможно, ошибочно, однако именно так я видела этого неоднозначного человека.

— Бывает, — слетел с губ глухой шепот.

Мужчина перевел на меня взгляд, наблюдая, как я неспешно потягиваю чай. Мы помолчали. В этот раз тишина, прерываемая лишь стрекотом поленьев и криками ночной птицы, была комфортной. Эджилл стоял на дежурстве, полностью слившись с лесом. В какой-то момент я даже забыла о его присутствии здесь. Энергетика сэра Стенсена читалась как скорбная и тихая.

— Должно быть, ваш арьергард полностью уничтожен.

Лойд нехотя кивнул:

— Я предполагал такую вероятность, — честно признался король. — Хотя до последнего надеялся на обратное. Главнокомандующий арьергарда — Равена недавно потеряла возлюбленного. Он пал от рук Верховной боевой ведьмы Оливии.

Мужчина сделал глоток чая, едва заметно поморщив нос — то ли от его терпкости, то ли от поднятой темы.

— Рыцарям не пристало ставить свои чувства выше безопасности монарха, но, как видишь, все подвержены власти эмоций.

Я качнула головой, выражая согласие. Верно, даже сам монарх.

— Значит, у вас часто стычки с Церковью?

— В последнее время, когда я пытаюсь что-то узнать, они нас теснят, а в случае кровопролития либо выставляют меня злодеем, либо умалчивают об инциденте.

— Как же это в их духе, — хмыкнула я. — Черное выгодно подчеркивает белое, видимо, именно этой тактикой они и пользуются.

Лойд одобрительно фыркнул, допивая чай. Атмосфера между нами стала чуть менее принужденной, и я даже смогла расслабиться. Несильно, совсем немного, ведь быть настороже необходимо всегда. Просто теперь дышалось как-то легче.

— Можно еще один вопрос?

— Я обещал тебе еще в прошлый раз, — напомнил король. — Но имей в виду, есть лимит.

— Хотите ввести налог на слова?

— Не ерничай, говори, пока не передумал.

Я хмыкнула. Тема, признаться, снова стала щепетильной. Было волнительно ее поднимать, но иного не оставалось. Стоило знать, с кем планируешь иметь дела дальше.

— Моя цель — уничтожение Церкви, а ваша?..

Лойд ответил без раздумий:

— Защитить Каису и мой народ. Думаю, несмотря на интерпретацию, наши цели схожи.

Он был прав. Безопасность ведьм больше не будет лишь слепой мечтой, если Церковь с ее устоями перестанет существовать. Если мы вернем прежнюю веру, в Этразии воцарится мир. Ведь во времена первых ведьм никого не преследовали за иные вероисповедания, если они не вредили окружающим.

— Святой угрожает благополучию принцессы?

— Он угрожает благополучию всего магического народа.

— Каиса владеет магией? Но я не ощутила ничего подобного.

Губы короля тронула едва заметная, печальная улыбка:

— Когда Каиса родилась, моя сестра сделала ей мощный оберег. Он защищает ее.

Я едва не подпрыгнула, затараторив на одном дыхании:

— Оберег с осколком души созидателя?.. Серьезно? Они действительно существуют? Это большая редкость, такой можно сделать только из чистой и сильной…

—… Любви, — закончил за меня мужчина. —Это так. Сестра безумно любила свою дочь.

— Что с ней случилось?

Я прикусила язык, осознав, что затронула очень опасную тему. Энергетика Лойда изменилась, но, к счастью для моей буйной головушки, это была не злость, это была скорбь. Все в королевстве знали, как нынешний монарх пришел к власти. Вот только сейчас для меня приоткрылась одна маленькая деталь в его биографии — бастард не вырезал всю королевскую семью, он любил свою сестру, иначе не стал бы воспитывать племянницу. Значит, с мамой Каисы случилось что-то воистину ужасное.

— Простите, я не должна была…

— Все в порядке, — перебил Лойд. — Возможно, когда-нибудь ты услышишь эту историю.

Он поднялся, чтобы сменить Эджилла в карауле. После нашего диалога осталось какое-то странное послевкусие на языке. Этот человек производил неизгладимое впечатление. Мужчина пытался быть холоден, держаться особняком и доверять только себе, но он очень хотел кому-то открыться. Кому-то, кто бы его понял. Мы были разными. Однако сейчас, когда грань между нашими мирами стерлась, возник вполне резонный вопрос — а может, у нас гораздо больше общего, чем кажется?

Я качнула головой. Успокойся, Регинлейв, нельзя так легко впускать кого-то в свое сердце. Даже если по какой-то неведомой даже сущностям причине чувствуешь к этому мужчине сильную тягу.

— Ложитесь, мисс, путь предстоит неблизкий, выдвигаемся на рассвете.

Эджилл расстелил на земле походный плед, уступая его мне. Сам рыцарь сел под одну из елей и прикрыл глаза. Действительно ли он спит — оставалось загадкой. Мне доводилось коротать ночи в самых разных условиях, но я никогда не могла крепко уснуть там, где не чувствовала себя в безопасности. Устроившись на своей жесткой лежанке, я устремила взгляд в небо. Ночь сегодня была звездной. Казалось, протяни руку и сможешь поймать одно из далеких небесных тел пальцами. С губ сорвался усталый вздох. Не о том сейчас стоит думать.

Пошарив рукой в сумке, я достала оттуда маленькую грелку. Она представляла собой небольшой продолговатый предмет из искусственной кожи. Работала, как маленькое сердечко, качая и нагревая находящуюся внутри воду. Подложив ее себе под голову вместо подушки, я повернулась на бок и закрыла глаза. Сон подолгу не шел, было все равно слишком холодно. Но в какой-то момент сознание все-таки провалилось в долгожданную тьму — кто-то извне накрыл меня мундиром. Благодарность было последним чувством, которое я ощутила. Однако проспать до самого рассвета оказалось лишь несбыточной мечтой.

Меня разбудил зов.

11. Реликвия

Джерте, Чарый лес, ночь

«Я никогда ничего искренне не желал для себя, пока не встретил тебя».

Ноги холодила земля, словно я босая шла по покрытым изморозью еловым иглам. Кругом был туман. Он обволакивал полупрозрачной пеленой целый лес, рисуя из деревьев впереди лишь темные очертания. Показалось, что происходящее снова — то странное ведение, посетившее меня после падения с обрыва. Но в этот раз тело ощущалось привычно, тяжело. Поломанная рука ныла, а спина и ноги едва не отваливались после короткого сна на твердой земле. Однако, пожалуй, самым ужасным было не это. Я огляделась. Судя по всему, это был все тот же Чарый лес, вот только рядом никого не оказалось. Ни Лойда, ни Эджилла. Значит, все-таки что-то изменилось. Не стыковалось с реальностью. Куда и зачем шли мои собственные ноги?..

Едва получилось об этом подумать, как мою руку схватило что-то теплое. Чужое дыхание опалило щеку, а в нос забился едва слышный, приятный аромат. Смесь горького шоколада, мускуса и пота. Лица коснулась грубая ткань рубахи.

— Лея!..

Знакомый мужской голос позвал по имени. Он звучал немного раздраженно, но, если подумать, это было скорее беспокойство, чем раздражение. Просто очень агрессивно выражалось столь благое чувство.

— Да что ж такое, — выплюнул все тот же голос. — Очнись, Лея!

Я моргнула. Человек обхватил ладонями мое лицо и заставил запрокинуть голову. Пред взором предстали чуть размытые очертания чьей-то высокой фигуры. Я протянула вперед руку, пытаясь ухватиться за нее, и нащупала брови, нос, дрожащие ресницы. А потом мое тело само по себе сделало несколько уверенных шагов назад, увлекая и того, кто меня держал.

В миг, когда земля под нами разверзлась, я стала видеть, как видела всегда. Темные, как беззвездная ночь, глаза сжигали дотла. Не оставляя ни пепла, ни обегленных костей, ни зубов. Как будто их пламя исходило из самых недр царства мертвых, и ему не было равных в это мире — оно могло все.

Лойд не вскрикнул, не показал страха или смятения. Лишь обхватил меня руками и свалился под шапку из еловых игл, кореньев и землистых комьев. Падение выбило из легких весь воздух. Голова от столкновения с чем-то твердым загудела, как улей разъяренных пчел, взрываясь болью. Окружающая и без того покрытая мраком обстановка окропилась черными пятнами. Во рту ощущался привкус грязи, и хрустели ее песчинки. Хотелось вдохнуть, но этого толком не получалось.

— Ммм, — застонала я, пытаясь освободиться от давящей на грудь тяжести.

— Лея, — поднимаясь и помогая подняться следом, произнес Лойд. — Стоило предупредить о своей привычке ходить во сне.

Судя по голосу, король чувствовал себя гораздо лучше, чем я, либо искусно храбрился. Впрочем, раз вообще мог говорить, значит, сейчас следовало побеспокоиться о другом.

— Что произошло?..

— Ты проснулась и очень быстро куда-то пошла, — сказал мужчина. — Я звал, думал, тебе нужно было отойти по естественной нужде, но ты ни на что не реагировала. Эджилл остался у костра охранять вещи, я пошел следом. Доклад окончен.

Последняя фраза прозвучала иронично. Однако мы были не в том положении, чтобы тратить время на выяснение отношений. Вскинув подбородок, я заглянула Лойду в лицо, чтобы окончательно убедиться в реальности происходящего.

— Я не имею привычки ходить во сне, — слетело едкое с губ. — Эта привычка имеет меня. Дважды.

Король нахмурился. Темные глаза с вырисовавшимися под ними синяками чуть сузились. Это, как и холод вокруг, пробрало до костей.

— Почему вы не отослали за мной Эджилла?

Я попыталась осторожно высвободиться из его рук, но мужчина, на удивление, не позволил. Его ладонь легла на мой затылок, и все мое существо пронзило как ударом грозы. Разряд не оставил ни одного живого места, растекаясь импульсами от своего эпицентра.

— У тебя пробита голова, — констатировал Лойд, проигнорировав мой прямой вопрос. — Нужно возвращаться.

Он стал осматриваться, пытаясь прикинуть, как выбраться из разинутой пасти огромной ямы, в которую мы угодили. Я, превозмогая боль, последовала его примеру. Благо, сейчас по глазам не бил солнечный свет, иначе это сильно бы усугубило ситуацию. В темноте было комфортнее, даже если порой она становилась непроглядной.

Первым, что привлекло внимание после тщательного осмотра, стала наполовину погребенная в земле статуя. Это была высеченная из некогда белоснежного кварцита женщина, чей лик укрывала вуаль. Ее фигура уходила глубоко под землю, оставляя на поверхности лишь бюст со сломанными руками. Чернеющие глазницы и ярко выраженная линия рта заставили вздрогнуть. Было в этой увековеченной незнакомке что-то и притягательное, и зловещее. Или, как любил поправлять меня Клемент, величественное.

Помимо статуи кругом то тут, то там виднелись обломки каменных скамеек, каких-то арок и даже кафеля. Наверное, когда-то здесь было какое-то строение. Возможно, часовня или молельня. Хотя странное чувство подсказывало — нет, это что-то совершенно иное. Окончательно справившись с болью и найдя ориентацию в пространстве, я отошла от Лойда.

— Я не могла идти сквозь лес со спутанным сознанием просто так, — поделилась смелой мыслью. — Меня сюда привели.

— Привели?

Король следил за каждым моим шагом, будто опасаясь, что снова могу либо ринуться куда-то, либо свалиться в обморок.

— Да, — кивнула я. — Сложно объяснить, я должна здесь что-то найти. Что-то важное.

— У тебя пробита голова, Лея, — строго возразил мужчина. — Мы можем вернуться сюда утром, когда вылечим тебя.

— Нет, — я присела перед обломком арки и смахнула с него комья грязи, надеясь найти какую-нибудь надпись или узор. — Как только мы уйдем отсюда, больше так просто не найдем это место.

Раздосадованная тем, что ничего не обнаружила, я продолжила оглядываться. Разумеется, мне было не все равно на свое состояние, однако подобный шанс давался крайне редко. Его никак нельзя было упускать. Сколько порогов я истоптала в поисках хоть каких-то ответов? Сколько склепов вскрыла, сколько могил потревожила?.. Бесчисленное количество, и каждый раз ничего. Лишь кисловатый привкус разочарования на губах.

Выдохнув, я по своему обыкновению начала дыхательную практику. Это помогало не только успокоиться, но и сосредоточиться. Как тогда, в видении с эгрегором. Ощутить то, что невозможно увидеть глазами. Вдох, на пару секунд задержать дыхание, и протяжный выдох. Чтобы физическое не перекрывало духовное. Чтобы колдовская чуйка подсказала, где копать. Благо, Лойд, будто чувствуя меня на энергетическом уровне, больше не препятствовал. Он молча стоял неподалеку, готовый помочь и поддержать. Но пока этого не требовалось.

Повторяя свои дыхательные практики, я вскинула голову к небу. Сила потихоньку начинала питать телесную оболочку. Я вошла в состояние транса. На выдохе из горла стали вырываться хрипы. Ноги и руки стали двигаться будто сами по себе, рисуя в воздухе и на земле какие-то незамысловатые узоры. А потом меня накрыло оглушающей энергетической волной. Она смысла все — слабое колебание энергетики ночных птиц и зверя и четкую, как белый день, энергетику Лойда. Как я не ощутила этого с самого начала, без подготовки, было неясно.

— Неужто…

Сил говорить не осталось. Резво опустившись на колени, я махнула королю рукой, чтобы не приближался, и поползла вглубь, где земляной потолок становился все ниже и ниже. Там что-то было. Что-то очень важное, нужное, пугающе-могущественное. То, от чего мое тело била крупная дрожь. Каждое движение любой из конечностей — целое испытание, каждый вздох — благоговейный всхлип. И вот мои руки уже копали там, где почва будто горела в огне среди бескрайней изморози.

— Лея…

Я позабыла о боли в сломанной кости.

— Лея!..

Я позабыла о Лойде, отчаянно зовущем меня по имени.

— Лея!

Я нашла то, что искала.

Когда из земли показался чуть зазубренный кусок черного металла, я без раздумий ухватилась за него и… Нас с Лойдом отбросило на метр ударной волной. Столкновение с напичканной корневищами земляной стеной выбило из груди весь дух. Нас с королем припечатало так сильно, что перед падением мы будто прилипли к вертикальной поверхности на несколько секунд, прежде чем оказались на полу. Я стиснула зубы, пытаясь не закричать. Тело начало биться в конвульсиях, а изо рта, вопреки всему, вырвалась пена. Все симптомы указывали на отравление, но это было не оно. Я знала, что со мной происходит. Только вот Лойд, он… Он не знал.

— Лея!

Мужчина был растерян. Теперь на смутно видимом мне лице ожили эмоции. Казалось, темные брови сошлись на переносице, пока губы постоянно складывались широкой буквой «о», чтобы король мог позвать меня. Хотелось подать ему знак, объяснить, что все в порядке, но этого не получалось. Через мою телесную оболочку проходила невероятная сила, к встрече с которой никто из нас не был готов. Рунольв, попискивая, носился вокруг меня напуганной тенью. Даже Рэндалфр, чутко оценивающий и чувствующий любую силу, встревоженно дергал меня за волосы. Фамильяры явились, используя исключительно свои силы. В других ситуациях, какая опасность бы мне ни грозила, они этого почти не делали. Так почему сейчас, когда я сама не чувствую дыхание смерти, Рунольв и Рэндалфр так обеспокоены?

— Все…

Я зашлась сильным кашлем, отхаркивая кровь и пену. Недуг начал потихоньку отступать — огромная сила покидала тело, возвращаясь в землю. То, что я была так близка к ней, помогло быстрее пережить приступ. Однажды мне доводилось ощущать нечто подобное, в самом начале своих вылазок по склепам, когда наткнулась на защищающее один из таких проклятье. Тогда тоже пришлось очень нелегко, особенно после — в борьбе с последствиями. Однако тут явно было другое, меня никто не проклинал. Лишь предупредил, чтобы не совалась, раз не готова.

— В-в-се х-хор-рошо.

Я сплюнула, пытаясь сесть. Бледный как смерть, Лойд со странным выражением лица помог мне это сделать. Первым делом стоило выровнять дыхание и перестать лить слезы. Вторым — попытаться объяснить королю, что сейчас произошло.

— Я-я… — сглотнула обильно выделяющуюся кровавую слюну. — Дотронулась до очень сильной реликвии, и она, — голос дрожал. — Отозвалась. Я не справилась.

Мужчина придерживал меня за спину. Наверное, он о многом хотел спросить, и в тоже время не находил слов. Сейчас я вновь ощущала его энергетику, и та подрагивала. От беспокойства, незнания, совершенно смешанных чувств — от облегчения до злости.

— Ты всегда поступаешь так безрассудно? — прорычал Лойд. — Гонишься вперед, не замечая никого вокруг себя!

Я усмехнулась. И это мне говорил монарх, который в одиночку гуляет за пределами дворца, пока Святой точит на него вилы? И пока в лесах инквизиционные отряды вырезают королевский арьергард, не удосужившись решить все мирным путем?

— Потому что обычно рядом никого и нет, — слетело с губ вместо кучи разгоряченных фраз. — Я одна.

Рунольв и Рэндалфр громко фыркнули мне в уши и, обидевшись, растворились в воздухе. Сейчас я радовалась нечувствительности короля к магии. Лойд ощутил бы их присутствие лишь легким ледяным дыханием, что мазнуло по его щеке. Это избавляло от необходимости что-то объяснять.

— Сейчас ты не одна, — упрямо произнес мужчина.

Ответом ему послужил мой тихий смех:

— Это временно.

Поднявшись с его помощью, я решила перейти к делу:

— Мне нужна ваша рубаха, верну в лагере.

Король посмотрел на меня абсолютно невозмутимо. Наверное, пытался понять, шучу я или нет. Мы смотрели друг на друга с полминуты, глаза в глаза. Иронично, но первым не выдержал Лойд. Расстегнув ремни портупеи, он снял сначала ее, а затем и рубаху, оставаясь в тонкой белой майке, сквозь которую просвечивались ореолы его сосков. Сильные, жилистые руки демонстрировали перекатывающиеся под кожей мускулы. В одежде прекрасная физическая форма мужчины была не так заметна. Зато теперь она предстала предо мной во всей красе, ведь жалкая полупрозрачная ткань не скрывала ничего. Невольно засмотревшись, я не сразу поняла, что столь дерзко рассматривала тело правителя целой Этразии. Наверное, дважды прикладываться головой — не очень полезно для сознательности. Начинаешь помимо раскапывания могущественных реликвий позволять себе сальные взгляды на неприкосновенные телеса.

— Спасибо, — кашлянула я, принимая рубаху. — Я постараюсь скорее, чтобы мы могли вернуть к костру, и вы не замерзли.

Король тактично промолчал. Было видно, что ему холодно, но Лойд не собирался на это жаловаться. Лишь предложил свою помощь в раскопках, которую я тут же категорически отвергла.

— Вам и так досталось из-за меня, — буркнула я. — И для вас это будет опасно.

— Благодарю за заботу, — с ноткой недовольства фыркнул мужчина.

Я решила больше ничего не говорить. С опаской приблизившись к найденной реликвии, я нашла неподалеку сухую палку и начала раскопки. Из-за отнюдь не сносного состояния это далось очень непросто. Липкий пот холодил лоб, стекал с висков к подбородку и застревал в бровях. Перед глазами плясали черные пятна. Я пыталась стабилизировать свое состояние с помощью дыхания, но и его эффект был не чудодейственным. Все же, отрастить отсеченную руку еще никому не удавалось. Так же и здесь — временно остановить кровь возможно, а вот залечить голову и ноющую руку с пробитым боком — нет.

— Есть…

Я выдохнула. Реликвией оказалась шипастая диадема, напоминающая опасный терновый венок. Рядом с ней так же обнаружился старый дневник в кожаной обложке. От него, в отличие от диадемы, шла очень слабая энергетика. Обернув реликвию в рубаху, я стиснула зубы, ощущая, как сила даже при непрямом контакте проникает в тело.

— Рунольв.

Сущность явилась с тихим «ки-и», уже зная, о чем я хочу попросить. Руни, уплотнив свое тело, лег дополнительным мягким слоем между моей рукой и тканью. Так воздействие стало меньше, и мне удалось выдохнуть. Опустив реликвию в оболочке фамильяра, я решила быстро пробежаться глазами по страницам дневника. От них веяло магической пылью, которая слетела с первых открытых страниц мягким мерцанием. Это выглядело завораживающе. Но, к сожалению, любоваться на это не было ни сил, ни времени.

Содержимое дневника оказалось частично утерянным. Где-то бумага была залита настоями, где-то прогнила от долгого нахождения под землей. Стоило отложить его и позже заняться реставрацией, но прежде чем я успела сделать это, в глаза бросилась одна из записей:

«Сегодня настоятельница привела в наше святилище новую жрицу. Она очень добрая и помогает нам присматривать за ***, теперь *** выглядит белоснежной. Думаю, *** нам очень благодарна».

Я нахмурилась. О ком шла речь в записи было непонятно, зато кое-что все-таки можно было понять. Раньше существовали святилища с жрицами и настоятелем. Когда-то Клемент рассказывал о том, что у первых ведьм не было единого места для молитв, не существовало Церкви, были лишь отдельные единицы. И теперь я поняла, о чем он мог говорить. Было так волнительно осознавать прочитанное. Тем более, мой дорогой друг в итоге тоже оказался прав!

Осторожно закрыв дневник, я подхватила диадему и подошла к Лойду. Он стоял у края ямы, скрестив руки на груди, чтобы сохранить хоть немного тепла. По его энергетике чувствовалось — король безумно хотел оказаться у костра, просто никогда бы в этом не сознался. Подъем и дальнейшее возвращение в наш маленький лагерь мы провели в тишине. У догорающих поленьев нас встретил взволнованный Эджилл, по лицу которого, разумеется, было невозможно прочесть подобных эмоций. Только деланное спокойствие и невозмутимость.

— Приказ выполнен, — отчеканил сэр Стенсен, также ничуть не смутившись неприглядному виду правителя. — Заступаю на пост, можете отдыхать.

Лойд проводил рыцаря хмурым взглядом и перевел взгляд на меня:

— Садись, нужно перевязать тебе голову.

Я кивнула, предварительно убрав обе находки в свою сумку и заменив ткань рубахи мужчины плотным платком, в который обычно собирала травы. Но королю его вещь не отдала.

— Стоит подождать, пока чужое уйдет в землю, нельзя сразу к телу.

С этими словами я положила ее ближе к огню, чтобы ткань хоть чуть-чуть погрелась. Лойд моему решению противиться не стал и сел рядом с небольшим лекарским кульком. В моей сумке тоже имелись всякие полезные средства, однако что-то подсказывало — стоит просто принять помощь и не открывать рта почем зря. Тем более, когда повязку на голову делает такой горячий мужчина.

Отрицать его привлекательность, когда ложбинка крепкой груди находится в паре сантиметров от носа, суровое кощунство. Да еще и этот приятный аромат мускусного шоколада — нечестный прием. Наверное, Лойд делал это специально, чтобы уводить знатных дам в свои покои, когда заблагорассудится и делать с ними разные непристойные вещи.

Я прикусила нижнюю губу, пытаясь остановить поток глупых мыслей. Не стоило о таком думать, мало ли на свете сексуальных мужчин? Верно, немало, поэтому нужно перестать соблазняться на то, что никогда не будет моим.

— Спасибо, — поблагодарила я, когда с повязкой было покончено.

— В следующий раз, если снова захочешь прогуляться по лесу, а я буду спать, разбуди.

— Но как можно вас трев…

— Я сказал — разбуди, — сурово перебил Лойд. — Мы поняли друг друга?

Я кивнула. Было проще согласиться, чем спросить. Нам оставалось провести в компании друг друга не так много, поэтому столь невинное обещание ни за что не принесет каких-то неудобств. Благо, гуляла в трансе я совсем нечасто. Иначе в Этразии с таким успехом снова возникли святилища вместо громоздкого здания Церкви.

— На самом деле, я совсем вас не понимаю, — шепнула я себе под нос, а громче добавила:

— Может, вы тоже где поранились? Я бы могла помочь.

Но Лойд отрицательно мотнул головой, выглядя каким-то отстраненным. Судя по энергетике, о чем-то усиленно думал, не желая посвящать в это других. А я была не из тех людей, кто любил лезть без разрешения в чужие души.

— Спи, — бросил мужчина. — До рассвета еще есть примерно пару часов, тебе после всего произошедшего нужны силы, на руках больше катать не буду.

Я тихонько рассмеялась. Звучало до невозможности мило. Особенно в сочетании с правдой, сокрытой за этими словами. Если не смогу идти, он не оставит. И плевать, что будет им движить в этот момент. Главное, впервые в жизни кто-то кроме Клемента искренне желал мне чего-то хорошего. И плевать, что у этого могли быть скрытые мотивы, плевать хотя бы на минуточку. Ведь это все, что я могу себе позволить — пустые грезы.

— Спокойной ночи, Ваше Величество Лойд…

12. Жестокий король

Джерте, Чарый лес, рассвет

«Отправляясь в ад, убедитесь, что полностью обломали себе крылья».

С приходом рассвета мы продолжили пересекать Чарый лес. Было решено действовать по изначальному плану, но при необходимости подстраиваться под обстоятельства. Первым нюансом, который вызвал сложности, стал проходной пункт. Я пересекала его несколько дней назад, когда приезжала сюда под личиной кандидатки в бытовые ведьмы для знатной семьи. На посту стояли уже другие, гораздо более наглые рыцари. Казалось, хуже предыдущих просто невозможно себе вообразить, однако маркизат снова потрясал воображение. Приняв нас за бродяг, стражи обнажили свои мечи и натянули тетивы луков. На слова сэра Стенсена о том, что перед ними стоит монарх, не последовало никакой здравой реакции. Только насмешки, грубые выражения и обещания содрать с нас кожу.

Признаться, в тот момент мое сердце ушло в пятки, и я впервые задумалась о том, что могло бы случиться, убей кто ненароком короля. Восстание? Гражданская война? Или полное подчинение королевства святому?..

Накидывать новые варианты не хотелось. Вместо этого я с благодарностью посмотрела на сэра Стенсена, что оттеснил Лойда ближе ко мне, защищая. Это позволило ощутить облегчение и едко шепнуть мужчине:

— Не у одной меня интересные привычки, верно?

Энергетика короля всколыхнулась, дыхнув на меня смесью недовольства и азарта. Он явно хотел ответить, но ситуация совершенно к этому не располагала.

— Как смеете, — обратился мужчина к рыцарям Орнелла. — Направлять в мою сторону клинок? Не признали своего монарха?

Его голос был тверд и холоден. Суровое выражение лица не сулило этим людям ничего хорошего. Будь он колдуном, тотчас бы сжег столь дерзких негодяев одним взглядом своих темных глаз. Признаться, такой исход стал бы самым благоприятным.

Рыцари тем временем переглянулись, явно не понимая, что им делать. Судя по всему, некоторые из них признали короля. В рядах стражей начались шепотки и волнение. Пока самый старший из них не выкрикнул:

— Раз личиком вышел, так сразу король?

У меня похолодели пальцы. От прошлого настроения Лойда не осталось и следа — теперь он разозлился по-настоящему. У нас не выходило и часа без какого-либо происшествия. Даже по пути сюда нам пришлось пережить множество невзгод. И сейчас, в миг, когда Эджилл отразил первый удар врага, кровь забурлила в жилах. Рыцари маркиза посмели обнажить свой клинок против короля!..

Это не укладывалось в голове. Я понимала — легко не будет, но никак не ожидала того, что видела. Стража поместья превосходила нас по численности во много раз, один сэр Стенсен не сумел бы с ними справиться. Рунольв и Рэндалфр, учуяв начало занимательного зрелища, мгновенно очутились рядом и уселись на мои плечи. Их от любопытных чувствительных глаз скрывали длинные рыжие волосы. Сегодня, играя роль сопровождения короля, я позволила себе локоны непривычного для магического народа оттенка. Таким образом, не повторялись уже использованные образы, а россыпь веснушек, судя по размытому изображению в местной реке, выглядела очень красиво.

Достаточно красиво, чтобы упасть замертво на поле перед поместьем гадкого ублюдка Орнелла.

— Взять их! — отдал приказ командир стражи.

Эджилл сделал несколько шагов назад, чтобы мы с Лойдом оказались на чуть более безопасном расстоянии. Но враг начал окружать со всех сторон.

Я лихорадочно прикидывала в голове, какие одухотворенные предметы могу использовать, чтобы не упасть в обморок. Время будто остановилось. С неба упали первые капли дождя, и в воздухе запахло озоном. От собственного бессилия хотелось выть. Мое тело давно не было в таком плачевном состоянии, чтобы я не имела возможности обороняться.

Кто-то начал обходить нашу троицу в опасной близости. Следить за основной толпой и не упускать рыцаря на периферии было сложно. Эджилл отразил еще несколько мощных ударов, а я нащупала в сумке чайник. Глупо и жалко, однако отвлечь внимание он бы сумел.

Заметив, как моя рука за что-то ухватилась, командир громко крикнул рыцарю с периферии:

— Отруби ей руку!

Внутри меня все опустилось. Страх лизнул скулу, оставляя на ней неприятный липкий след. Не успею, не уклонюсь. В горле застрял крик, а глаза против воли зажмурились. Однако вместо моей руки вражеское лезвие столкнулось с кинжалом Лойда. Отразив атаку, он сделал выпад на стража, вынуждая того отступить. Мне не хотелось, чтобы король подвергал себя опасности, но была очень признательна за его помощь.

А ситуация с каждой секундой выглядела все более безнадежной. Истинный, помоги!

С этой мыслью я ударила следующего нападавшего чайником. Совсем еще юный мальчишка пошатнулся и упал с рассеченной бровью. Оглушенный, он оглядывался по сторонам, ползая в траве и грязи, пока его не подняли товарищи.

Пыл борьбы не утихал. Напротив, пожирающее пламя всеобщей ненависти раздувалось все сильнее. Я ловила на себе липкие взгляды командира, что раз за разом отдавал приказы навредить мне. Но под защитой Лойда и Эджилла ни у кого больше не получалось даже приблизиться. Надобность использовать магию и раскрывать себя временно отошла на задний план.

И, благо, прежде чем случилось непоправимое, со стороны поместья раздался крик:

— Пропустите, пропустите! Это его величество!

К нам бежал какой-то слуга, размахивая руками, чтобы привлечь внимание. За ним, не спеша, под зонтами шагали хозяева владений — маркиз Орнелл и Кэролайн. Первый выглядел так, будто искренне наслаждался развернувшимся представлением, а вторая с опаской оглядывала нашу компанию. По мере их приближения наши взгляды встретились. Маркиза вздрогнула и, судя по ее энергетике, догадалась, кто был перед ней. Коротко кивнув, девушка сделала вид, что тут же утратила ко мне всякий интерес. Стражи послушно отступили, складывая оружие.

— Маркиз, — холодно поприветствовал Лойд. — Вижу, вы в добром здравии и трезвой памяти.

Неприятный на вид пожилой мужчина ядовито улыбнулся, изображая радушие:

— Вашими молитвами, милостивый повелитель, — он, как грызун, потер друг о друга ладони. — Прошу вас простить мою стражу, признаться, в таком виде и я сам вас едва признал. Обычно ваши люди являются заблаговременно, разве ж сейчас время проверок? Меня не уведомляли.

От его слов захотелось тотчас оказаться в горячей ванной и смыть с себя всю грязь. Не ту, что слоилась на нас с момента попадания в лес, а эту — прикрытую мнимым уважением насмешку и демонстративное превосходство. Сейчас я отчетливо видела и понимала, в каком положении находился Лойд. Уверена, со Святым эта подхалимная крыса не посмела бы и рта раскрыть без разрешения. Власть монарха утекала по двум направлениям — к Церкви и знати. Они позабыли, кто на самом деле являлся солнцем этого государства.

Внезапно меня ослепило вспышкой злости. То же самое было с нами, ведьмами. Аристократия и Святой старательно стирали такое понятие, как «человек». Для них те, кто все еще следовал за великой елью по тропе из еловых веток, являлись лишь грязью под ногами. Об этом говорили на каждой проповеди, прививая людям чувство ненависти по отношению к нам. Святой превратил бытовых ведьм в игрушки для знати, а из боевых сделал личное оружие.

— Мой сегодняшний визит не требует уведомления.

Лойд угрожающе усмехнулся, отворачиваясь от маркиза, будто уже потерял к нему интерес. Одолжив у Эджилла меч, он громко приказал:

— Построиться!

Рыцари подчинились. Они больше не смели, в отличие от своего хозяина, смотреть на короля сверху вниз. Только главнокомандующий все еще стоял с очень уверенным выражением на лице. С усмешкой выполнив приказ, он одарил меня сальным взглядом. Влажные от слюней губы прошептали:

«Я тебя достану, шлюха».

По какой причине он целился именно в меня стало ясно, как только я ощутила его энергетику. Казалось, будто сотня жирных рук тотчас коснулась моего тела, раздевая. Это не укрылось и от внимания Лойда. Вдоль позвоночника пробежал озноб.

— Вытянуть руки!

Мое сердце пропустило удар от ужасающего осознания. Стало трудно дышать. Молодые люди снова подчинились, с опаской поглядывая в сторону маркиза. Старик пытался выглядеть невозмутимо, но по покрасневшим ушам и колкому взгляду было несложно понять его истинное настроение.

— Ваше!.. — попытался Орнелл.

— Ты! — перебил его Лойд, останавливаясь напротив командира. — Шаг вперед, руки не опускать!

Меня заблаговременно затошнило. Эджилл, увидев мое состояние, сделал несколько шагов в сторону. Оказавшись рядом, он прикрыл своей спиной короля и шеренгу стражей. В следующую секунду раздался лязг и громкий мужской крик. Что-то, хотя я прекрасно знала что, со шлепком упало на сырую землю.

— Ваше величество, это один из моих лучших рыцарей, зачем вы!..

Звуки повторились. Я стиснула зубы, на миг прикрывая глаза. А потом мягко подвинула сэра Стенсена в сторону, позволяя себе увидеть.

Не впервой, чтобы прикидываться кисейной барышней.

Придав лицу равнодушное выражение, я уставилась на две отрубленные кисти, мелькающие среди низкой травы. Потерявший их мужчина кричал, пока к нему не подоспели товарищи и не сунули в рот грязную тряпку. Оторвав от него взгляд, я встретилась глазами с Лойдом. Наш контакт продлился не дольше секунды, но сказал мне очень многое.

Как и я сказала очень многое в ответ.

— Негодный скот забивают, — улыбнулся уголком губ король. — Вы так не считаете?

Он с показательной брезгливостью вытер лезвие о поданный Эджиллом платок.

— Если собака кусает хозяина, нужно подрезать ей лапы.

Маркиз, падая в руки едва стоявшей на ногах дочери, произнес:

— Но тогда собака может умереть или будет уже не так ценна!..

Лойд улыбнулся — на этот раз не уголком губ, а всем ртом. Он ждал этой фразы.

— Так вы меня поняли, что и ожидалось от маркиза Орнелла.

Мужчина взглянул на стражу, которая, дрожа, вернулась в шеренгу. Изувеченный им командир с кляпом во рту и слезами на глазах смотрел прямо перед собой. От болевого шока он едва оставался в сознании.

— Прошу вас, они поняли свою ошибку, давайте не будем горячиться! Мисс ведь не пострадала, да? Мы окажем ей помощь! Всё, что угодно!

Орнелл изо всех сил старался держать лицо, но у него этого почти не выходило. Холодный пот капал с морщинистого лба прямо за шиворот фрака, а теперь уже бледное с оттенком зеленого лицо говорило о том, что он в шаге от испражнения собственного желудка.

Старел, не иначе.

Ведь несколько лет назад он без зазрения совести забил насмерть человека. Или разбитая голова не шла в сравнение с отрубленными кистями? Смешно.

Впрочем, истинный мотив был ясен — ублюдок не хотел терять элитное подразделение.

— Давайте спросим у мисс, — обернулся ко мне Лойд. — Вы готовы простить этому человеку его грех?

В глазах короля четко читался ответ — нет. Он желал, жаждал, чтобы я это произнесла. Раз не испугалась, не отвернулась от него, то готова пойти дальше. В голове зашуршал ворох мыслей. Как поступить? Не из соображений милосердия, а выживания. Стражи и без того источают ненависть, так есть ли смысл оставлять безумного ублюдка в живых? Он ведь изначально знал, кто перед ним, я это чувствовала.

— Этот человек оскорбил его величество, — холодным, как застывший на металле лед голосом, произнесла я. — Законы королевства гласят: всякий, кто покусился на жизнь монарха, должен понести высшую меру наказания. Другим это послужит хорошим уроком.

Энергетика Лойда передала мне его восхищение. Это было очень странно — ощущать смесь чужой гордости и собственного отвращения по отношению к себе. Нельзя жалеть врагов, нельзя оставлять крыс на целом, не пробитом корабле, иначе однажды они его потопят и сбегут.

— Не могу отказать леди в ее просьбе.

Сбоку всхлипнула Кэролайн. По ее бледному лицу текли слезы и, казалось, она могла вот-вот упасть в обморок. Ее мягкая энергетика дрожала — значит, излишняя чувствительность не являлась игрой на публику, чтобы казнь остановили. Впрочем, на маркизу никто не обращал внимания. Проси, умоляй, кричи — о ее желаниях никто не позаботится. Как и о моих до этой самой минуты, когда все обернулось иначе.

Раненый рыцарь вскинул голову. Сэр Стенсен снова попытался закрыть собой нелицеприятную картину, но я мягко его остановила. Остановила, чтобы видеть, как король выносит приговор. Несмотря на не читаемое выражение лица, я едва сдерживала рвоту.

Все свершилось за секунду — острое лезвие рассекло командиру глотку. Сразу после этого мужчина удивленно распахнул глаза, сплевывая кровью. Беспомощное выражение, исказившее его лицо, выглядело неестественно. Наверно, потому что до пыток и казни он смотрел на других сверху вниз. А сейчас умирал, лицезрея палача с высоты дождевого червя. Испустив свой последний вдох, вскоре рыцарь перестал жить.

На время воцарилась гробовая тишина, которую нарушил сам Лойд:

— Вольно! — гаркнул он.

Услышав это, я позволила себе расправить плечи. Но внутри все еще сидел страх, что мужчина вновь потеряет контроль, как это случилось в лесу. Тонкостей я не ведала, поэтому не могла считать ситуацию. Как и зачем король пресекал черту и почему Эджилл даже в таком случае оставался невозмутим — оставалось одной из тайн, что стоило разгадать.

— Как же вы оказались в этих краях, Ваше Величество?

Спустя с десяток минут мы вошли в поместье, миновав пред домовую территорию. За прошедшие дни здесь ничего не поменялось, и я искренне надеялась, что с темницами дела обстояли так же.

— Я разыскиваю диадему почившей королевы, — твердо заявил Лойд. — Бытовая ведьма королевской семьи украла ее и скрылась где-то между Яжным и Чарым лесом. Я лично осматривал территорию, когда на мой отряд напали ее сообщники.

После его слов брови сами полезли на лоб против моей воли. Да что же, истинный побери, творилось в этой буйной голове? Поймав мой осуждающий взгляд, мужчина позволил себе усмешку. Не мальчишескую, а взрослую, сознательно-самодовольную. Видимо, не хотелось королю замарачиваться с деталями, и он решил, что будет весьма забавно выдать правдивую ложь. Ведьма была, неизвестная диадема, что ночью припечатала нас в землю, тоже.

— Какой ужас! — охнул маркиз, позволяя служанкам снять и забрать его верхнюю одежду.

Мы с Кэролайн вновь встретились взглядами. Сейчас леди выглядела гораздо лучше, чем на улице. Зная о темницах, она, должно быть, успела повидать немало, однако все равно оставалась чувствительной к жестокости. Кто-то сказал бы, что это признак слабости, но для меня это означало наличие человечности.

— Вам стоит ужесточить меры наказания для бытовых ведьм за их проступки, — продолжил Орнелл, жестом приглашая нашу процессию пройти в обеденную залу.

Я сжала и разжала кулаки, умоляя себя сдерживаться. Этот глупый старик был способен на дерзкие речи гораздо изощреннее этой. Стоило на время отбросить свою личину и думать о себе, как о рыцаре Его Величества, иначе весь план мог пойти насмарку. Однако в памяти против воли всплывала недавнее происшествие в лекарне. Крик женщины и плач маленькой девочки, что потеряли члена своей семьи из-за игр знати, эхом стояли в ушах.

Мы сели за стол. Атмосфера кругом была гнетущей: в одном помещении смешалась огромное множество энергетик, служа для меня удушающим куполом. Сравнение с мышью в колесе, в чью клетку пустили смертельный газ, показалось как никогда верным. Страх служанок перед Лойдом и в тоже время сильный интерес к его персоне, ненависть маркиза, волнение Кэролайн, ледяная решимость Эджилла и… Непонятное настроение короля.

Иронично, но именно сейчас я задумалась над тем, как порой было сложно четко прочесть его энергетику. Этот мужчина отличался сдержанностью, умело контролировал эмоции, и все же где-то глубоко внутри как будто переживал целую бурю не самых приятных чувств.

Человек-противоречие.

— Как и меры наказания для прочих слоев населения, — поддержал разговор Лойд. — Включая дворянство.

Маркиз от такого заявления что-то невнятно крякнул, пытаясь справиться с потоком слов:

— Простите, милостивый, в чем же могут провиниться благородные господы?

— Статус не показатель безгрешности и уж тем более не привилегия творить все, что придет в голову, или вы не согласны?

Король атаковал. Не позволял Орнеллу расслабиться ни на секунду, водя того у края обрыва.

— Конечно-конечно, я лишь имел ввиду, что сумасбродство — удел низшего сорта людей, знатному господину или леди такое и во сне не привидится.

Я сжала губы в тонкую линию. Что ж, тут пахло учением Церкви. Одни — безупречные боги, другие — лишь ошибка мироздания, созданная в угоду избранным. Стоило отдать Святому должное, мозги он промывал превосходно. Однако те, кто только и ждал такого, как он, просто начинали с уверенностью нести свою ересь вслух.

— Сумасбродство характерно абсолютно любому человеку, маркиз.

Орнелл сглотнул, хмурясь, но возражать не стал. Может, он и ставил под сомнение власть монарха, вот только после казни своего командира не стремился к активным протестам.

Разговоры утомляли. Завуалированные угрозы, сдержанные эмоции, лукавство — все это липло к телу, как надоедливые насекомые к разлитому на столе меду. Когда я еще посещала светские приемы — держалась от остальных подальше. Негативная энергетика плохо сказывалась на коже.

Король и маркиз успели переброситься еще парой фраз, прежде чем слуги принялись подавать еду. Они подкатывали к нам подносы и расставляли блюда, пока увлажнители с моторчиками мерно летали из одного угла обеденной залы в другой. Благодаря им стало чуть легче дышать. Сухие губы покрылись невидимыми, но ощутимыми капельками, которые я с удовольствием незаметно слизала. Или же мне так только думалось — к сожалению, это невинное нарушение этикета не ускользнуло от глаз Лойда. Правда, его реакция так и осталась для меня очередной из множества загадок.

— Вижу, вы не в духе, — вдруг нервно улыбнулся маркиз, перенимая внимание короля. — Позвольте помочь вам расслабиться.

Скользкое и неприятное, как слизни, предчувствие кольнуло где-то в районе ребер. Я не сдержала усмешки. Нет, он не мог, нет… она ведь его дочь.

— Я прикажу стражам прочесать территорию в поисках беглянки, а вы пока можете утолить свой голод в комфортных покоях, — хитро улыбнулся Орнелл. — Моя дочь Кэролайн почтит за честь составить вам компанию. Поверьте, Ваше Величество, ей нет равных.

Притихшая Кэролайн вздрогнула, с ужасом глядя на отца. От неосторожного движенияее руки на мраморный пол с оглушающим звоном упали столовые приборы и не наполненный бокал.

Все взгляды устремились на маркизу.

— Клянусь Богом, — раздраженно выплюнул маркиз. — Не позорь меня, Кэролайн.

Леди ничего не ответила, лишь сильнее сжалась, глядя прямо в стол. Подоспевшие слуги начали убирать осколки и производить замену ножей, вилок и ложек. На несколько секунд в обеденной зале воцарилось молчание, которое прервал тихий вздох маркизы. Еще одно конвульсивное движение, и на пол приземлился ее веер.

На этот раз никто из стоящих за нашими спинами слуг даже не шелохнулся. Мне безумно хотелось помочь Кэролайн, но прежде, чем я успела привлечь к себе лишнее внимание, к ней направился Эджилл. Они с Лойдом обменялись парой красноречивых взглядов, и даже я в тот момент увидела в темных глазах монарха разрешение действовать.

Сэр Стенсен, галантно опустившись на одно колено, поднял веер. Раскрасневшаяся и сконфуженная Кэролайн удивленно распахнула свои глаза, будто не в силах поверить в реальность происходящего. Рыцарь протянул ей ее вещь, не смея заглянуть в лицо. Наверное, так он выказывал дань уважения и старался не добавлять неловкости. Леди приняла веер:

— Благодарю вас, сэр.

Эджилл поднялся и, поклонившись, вернулся на свою позицию прямо за королем. Я посмотрела на него и медленно моргнула, выражая свое удовольствие. Разумеется, мужчина никак мне не ответил, но его энергетика стала теплее.

— Мой голод, — продолжил диалог Лойд. — Утолит наша трапеза, не стоит волноваться. Вы, как подобает заботливому отцу, разве не должны проявлять больше уважения по отношению к дочери?

Я метнула в короля укоризненный взгляд. Было благоразумнее замять эту тему и не играть на нервах Кэролайн, однако для того, кому было безразлично ее моральное здоровье, не существовало преград. Конечно, Лойд не хотел унизить или задеть гордость леди, просто он так развлекался. Вбивая еще больше гвоздей в трухлявые коленные чашечки маркиза.

— Когда у вас появятся свои дети, вы меня поймете. Я делаю все во благо.

— Ох, несомненно, — холодно отметил лойд. — Вы, должно быть, знаете, что я воспитываю племянницу. Однако мне не приходило в голову предлагать ее в дар иноземным принцам. Не слишком полезно для ее блага.

Король хищно улыбнулся уголком губ:

— Или мне стоит поучиться у более опытного родителя вроде вас? Что скажете?

Я слышала, что монарх привык тщательно скрывать свои эмоции, и сейчас, судя по реакции окружающих, он намеренно показывал гораздо больше, чем о нем говорили. С чем это было связано оставалось гадать, но для меня причина вырисовывалась только одна: Лойд хотел поставить хоть кого-то из знати на место, запугать. Чтобы считались, чтобы не забывали, под кем они ходят.

Я уставилась на кусок мяса с кровью в своей тарелке. Словесный бой продолжался, и никто, казалось, не притронулся к еде. Мой голод был велик. Но негласное табу на прием пищи и жидкостей в чужих домах останавливал от опрометчивых поступков. Да и сам король лишь вертел меж пальцев бокал вина, так и не сделав глотка.

— Что ж, трапеза не ладится, — вдруг поднялся из-за стола Лойд. — И, если подумать, я никогда не был в вашем поместье, не соизволите ли провести ознакомительную экскурсию?

Орнелл, утирающий губы салфеткой, от неожиданности обронил ее.

— Полагаю, у вас это семейное, — не упустил возможности уколоть маркиза король.

— Давайте лучше я выделю вам покои? Уверен, мой скромный дом не идет ни в какое сравнение с вашим дворцом, не важнее ли отдохнуть с дороги? Леди наверняка устала.

Я тихо фыркнула. Вспомнил обо мне после того, как предлагал свою дочь в качестве куртизанки? Или считал, что правитель не станет делить ложе с обычным рыцарем? Ногти впились в ладони. Истинный побери, Регинлейв, что тебя так задело?

— Почему я должен повторять дважды?

Маркиз быстро-быстро замотал головой и нехотя согласился. Сглотнув слюну, я в последний раз с жалостью посмотрела на еду и вышла вслед за остальными. Сейчас нам предстояло заняться делом, которое бы точно отбило весь аппетит. Я помнила темницы так же отчетливо, как сейчас видела окружающих меня людей. Хорошего там не было.

— Я накормлю тебя, когда все закончится, — шепнул Лойд, отстав от Орнелла на несколько шагов. — Не делай такое разочарованное выражение лица.

Я выгнула бровь, лукаво посмотрев на короля снизу вверх. Прежде, чем он отошел, его ушей коснулось мое язвительное:

— Слово монарха закон, но лучше купите мне эля.

— Ну, так с чего вы бы хотели начать?

Маркиз, его дочь, несколько личных рыцарей и слуг остановились около парадной лестницы. Орнелл потирал руки, снова представая в моих глазах мерзким маленьким вредителем. Подавив тяжелый вздох, я, напротив, затаила дыхание. Лойд должен был запомнить мои утренние наставления.

— Однажды на приеме я услышал занимательную вещь, — протянул король. — Дамы перешептывались о вашей новой коллекции картин. Полагаю, нам нужно наверх?

Моих губ коснулась улыбка, вынуждающая опустить голову, чтобы прикрыть ее волосами. То, как испуганно смотрел на Лойда маркиз, говорило само за себя. Мы напали на след. Теперь дело оставалось за малым — цапнуть ублюдка за его старый зад.

13. По следу магических крошек

Джерте, маркизат, после полудня

«Проведи меня в последний путь, запомни меня на всю жизнь, прости, что не были знакомы».

Деревянные половицы скрипели под ногами, будто умоляя не идти по ним. Но мы шли. Шли уверенно. Лойд делал вид, что его действительно заинтересовали картины молодого художника, который сравнительно недавно стал весьма востребованным. Я слышала от других информаторов — знать боролась за эти предметы искусства, хвастая друг перед другом и тратя баснословные суммы.

Но нас, разумеется, совершенно не волновали красочные портреты и пейзажи. Петляя, я вела Лойда в заранее намеченном направлении. И чем ближе мы подходили к нужному месту, тем заметнее сипел маркиз, рассказывая об истории картин.

— Хельга.

Тихий шепот Кэролайн заставил меня замедлить шаг и потесниться к противоположной от остальной процессии стене. Подав ей знак быстрым взмахом ресниц, я дождалась, пока леди вполне естественно окажется рядом. О чем важном, по мнению чопорной аристократии, могли судачить девушки? О женихах да о детях, реже — о наваристом супе из свиной кости, моде на удушающие корсеты и заморском чае, который давно перестали поставлять. Несмотря на то, что я притворялась рыцарем, суждения подобных маркизу по этому поводу не менялись. Они полагали — рано или поздно любая женщина оставит свою работу и, несомненно, заведет мужа и семью. Я часто слышала об этом, когда собирала информацию или отправлялась на поиски реликвий. Разве что в склепах и на кладбищах мертвые не поднимали столь вздорных тем. Если подумать, они вообще никаких не поднимали.

— Узнала, — улыбнулась я уголком губ.

Кэролайн ответила мне тем же, но ее улыбка померкла так же быстро, как и появилась. Лицо маркизы сильно похудело с нашей последней встречи. Под глазами залегли темные круги, а кожа отслаивалась маленькими чешуйками со лба и носа. Скромное платье с высоким воротом скрывало ноги по самые пятки. Его грязно-бордовый цвет совсем не сочетался с нежной красотой леди. Сердце щемило от осознания плачевности состояния девушки. Она выглядела смертельно измученной. Как многократно использованная для отмывания грязи тряпка.

— Скорее, почувствовала.

Девичьи пальцы теребили потертую веревочку с кулоном из застывших в смоле еловых игл. Источник все еще был с ней, а это означало, что леди все-таки не отказалась от него даже после смутного раскрытия части правды.

— Меня пугают изменения, которые пришли в мою жизнь, — зашептала маркиза, делая вид, что показывает мне что-то на картине. — Я всеми силами пыталась выехать из поместья и рассказать вам обо всем, но отец не пустил.

— К сожалению, вы бы все равно не нашли меня в ателье.

Кэролайн недоуменно захлопала ресницами. Мы обе поймали на себе взгляд одного из слуг, и девушка раскрыла веер, чтобы за его взмахами было невозможно прочитать наш разговор по губам. Личный интерес или приказ — что движило этим зевакой не особо хотелось разбирать. Среди смешанной энергетики настройка на определенного человека отнимала слишком много сил, да и его чувства не отличались остротой. Грози кому-то опасность, ощутить ее было бы легче.

— Скажите, — я широко улыбнулась. — Слуга, который помог мне бежать, вернулся в поместье?

Кэролайн задумалась. Это стало прекрасной возможностью для небольшого спектакля. Спустя мгновенье коридор наполнил мой тихий смех. Наверное, прямо сейчас где-то в рядах бродячих труп, гастролирующих по королевству, грустил один руководитель. Грустил, ибо понятия не имел о существовании такой выдающейся актрисы, как я.

— Простите, ваш рассказ про эту собачку показался мне таким забавным, я не хотела вас обидеть!

Моя рука легла на плечо собеседницы:

— Вы очень верно подметили, такое крохотное животное без труда уместится на ладони!

Со стороны все выглядело естественно. Раньше выдавать себя за ту, кем не являлась, и играть определенные роли давалось мне с трудом, зато сейчас… При желании примерить на себя очередную маску не создавало много проблем. Все же, у меня был потрясающий учитель искусства миража и обмана. Но заигрываться с этим — означало раствориться в осколках других образов. Поэтому я старалась не использовать свои навыки слишком часто.

Наградой за представление стал проницательный взгляд Лойда. В темных глазах как будто плясали сущности. Ответив ему наигранным смущением, я в последний момент хитро улыбнулась уголком губ. Мужчины продолжили личную беседу.

— Я его не видела, — шепнула маркиза, краснея от того, что приняла мои недавние слова всерьез. — Возможно, от него избавились.

Я медленно кивнула. Почему-то предчувствие говорило иное, и от этого становилось тревожно. В памяти остались лишь отрывки того дня, а события после падения и вовсе почти стерлись. Это раздражало. Потеря контроля над ситуацией могла стоить мне жизни. Однако сейчас существовали вопросы поважнее:

— Что на счет темниц?

Леди отрицательно покачала головой. Ее глаза потемнели от одолевающих душу разочарования и вины, что тяжелым чугунным одеялом легли на тонкие девичьи плечи. Кэролайн могла больше ничего не говорить — ответ был очевиден.

— До вашего приезда меня держали взаперти и лишь сейчас отпустили, — призналась она. — Стыдно об этом говорить, но я ничем не могу вам помочь.

Девушка поникла, и даже ее волнистые локоны, казалось, задрожали в плаче. Мне захотелось ее обнять, ведь я знала, какого это — когда лишают свободы. В отчем доме мне часто приходилось сидеть запертой в чулане даже за самые маленькие проступки. Наверное, останься я в фамильном поместье после совершеннолетия, сценарий моей дальнейшей жизни бы несильно отличался от реалий Кэролайн. Мой отец всегда говорил, что мы бедны, и мой удел заработать как можно больше денег на благо семьи. А как — вопрос уже второстепенный. Скорее всего, он бы выставил меня на черном аукционе знати, где юные девы тайно продавались богатым толстосумам. Что происходило с несчастными аристократками дальше ведал только Истинный.

— Все хорошо, — твердо сказала я.

Стоило нагнать Лойда и придумать, как невзначай оступиться и упасть на гобелен, чтобы нащупать ту самую дверцу. Сделать, наконец, то, ради чего мы так долго сюда шли. Но прежде чем я успела сделать хоть шаг, меня остановила Кэролайн. От цепкой хватки пальцев ее энергетика разрядом тока проникла под кожу. Выкрашенные персиковым бальзамом губы раскрылись буквой «о», с тихим свистом выпуская воздух из легких. Леди на выдохе произнесла:

— Я убила человека, — надрывной вдох, чтобы иметь возможность говорить дальше. — Старшую горничную день назад… совершенно случайно.

— Что произошло?

Кэролайн застонала, едва сдерживая слезы:

— Та женщина назвала меня грязной девкой, утверждала, что меня скоро продадут в публичный дом мадам Лазетты, и я разозлилась.

Девушка с силой прикусила нижнюю губу, чтобы сосредоточиться на боли, а не на своих эмоциях.

— Я закричала на нее, и медный чайник с кипятком обрушился ей на голову… она умерла на месте из-за слабого сердца.

Маркиза быстро смахнула влагу с ресниц. Было видно, как тяжело ей давался этот рассказ. Кэролайн переживала очень темное время. Ее энергетика отличалась светом, добротой, ранимостью, и я чувствовала вину за то, что пока ей приходилось бороться в одиночку.

— Будь она здорова, ничего бы не случилось, да? — прошептала девушка, сглатывая ком в горле. — Я не убийца.

Кэролайн замотала головой, повторяя последнюю фразу снова и снова. Казалось, у нее все-таки начался истеричный приступ — эмоции хлынули через край.

Мой взгляд прошелся по фигуре Лойда, и на языке осел горький привкус беспомощности. Нутро разрывало от двух противоречивых чувств — жалости и раздражения.

Схватив маркизу за плечи, я сместила фокус ее внимания и быстро заговорила:

— Послушайте, — голос был тихим. — Послушайте меня! От такого никто из нас не застрахован. Вы отлично держались в мой прошлый визит сюда, пожалуйста, сделайте это снова. Мой друг уже начал сбор информации, чтобы помочь вам. Мы все решим, мы вам поможем. Как уже и было обещано. Вы не одна. Нужно лишь немного потерпеть.

Я смотрела прямо в ее зеленые глаза, делая небольшие паузы между предложениями, чтобы смысл каждого из них отложился в этой очаровательной светловолосой голове. Надежд не было, но Кэролайн, на удивление, бросилась в бой с эмоциями со всей отвагой и выдержкой, на которые была способна.

Мы вместе несколько раз глубоко вдохнули и выдохнули. Напряжение потихоньку отступало.

— Вы большая молодец, миледи.

Погладив девушку по рукавам платья, я отпустила ее и приступила к выполнению задуманного ранее. Для этого снова пришлось включить свои актерские навыки.

— Ваше Величество, вы забыли!..

Шаг превратился в бег по старому, пыльному ковру. Рыцари маркиза тут же напряглись, смещаясь ближе к своему хозяину и даже не допуская мысли встать на защиту короля. К счастью, этого мой план и не требовал. Напротив, отсутствие преград позволило использовать всю территорию «сцены».

— Мисс, что вы тут… — начал было Орнелл, но не успел договорить.

Не добегая до Лойда, я сделала вид, что споткнулась о невидимую складку и накренилась в бок. В следующую секунду легкая вспышка боли напомнила о текущем состоянии моего тела, которое благополучно вписалось в гобелен. Раздался негромкий, но очень характерный стук. Не выдержав вероломного нападения, произведение искусства обрушилось на мою голову.

В воздух поднялся целый столб пыли. Забившись в нос, она вынудила меня несколько раз громко чихнуть. Это послужило знаком к началу второго действия. Благо, Лойда можно было отнести к достаточно догадливым людям.

— Подними.

Холодный голос короля на контрасте с горячими руками Эджилла, что пришел на помощь неуклюжей девице, вызывали смешанные чувства. С одной стороны очередной прилив гордости за себя, с другой досада, ведь пришлось очень больно приложиться поломанной рукой и совсем не целым боком. Глупо улыбаясь, я поблагодарила сэра Стенсена и обернулась к маркизу:

— Прошу прощения, не рассчитала св…

— И это рыцарь в сопровождении короля⁈ — перебил меня разгневанный Орнелл. — Моему командиру вы отрубили руки и перерезали глотку за мелкую проделку, а ее вы, хотите сказать, никак не накажете⁈ Этот гобелен стоит как ее пожизненное жалованье!

Я едва не задохнулась от возмущения. Вот же ублюдок!.. Сравнивать нападение на короля с даже не испорченным гобеленом!

— А вам доводилось листать отчетные бумаги королевской стражи, маркиз? — лукаво отметил Лойд. — И, вижу, вы так и не поняли, почему тот человек был лишен жизни?

Орнелл хотел возразить, но наблюдая угрожающий взгляд короля не стал. Лишь что-то невнятно пробормотал себе под нос и постарался увести тему в другое русло. Наверное, до него, наконец, дошло, какую именно дверь я явила всей процессии.

— Давайте пройдём вниз, переговорим на счёт вашей просьбы и, быть может, отведаем чаю? Виконт Дойчергер прислал мне прекрасные зелёные листья, они отдают свежестью и…

— Просьбы?

Этого слова хватило, чтобы старик замялся ещё сильнее. Маленькие злые глазки бегали туда-сюда, как маятник часов, пока он с глупой улыбкой утирал пот со лба платком. Лойд обратился к сэру Стенсену:

— Эджилл, открой эту дверь.

Расслышав приказ, Орнелл едва не выпрыгнул из своих штанов. Хватаясь за сердце, он затараторил:

— Что⁈ Ваше Величество, это просто склад для метел и другой утвари, там не на что смотреть!

Я хмыкнула, делая шаг вперёд и хватаясь за круглую ручку под удивленные взгляды присутствующих рыцарей. Раздался неприятный скрип. Заперто.

— Я-я даже не знаю, где сейчас искать ключи… Ха-ха-х!.. — с надеждой произнес маркиз.

Но Лойд в ответ на его нервный смех с удовольствием протянул:

— Они не потребуются.

Стоило этой фразе слететь с его губ, как сэр Стенсен с ноги выбил сухие доски. Дверь с грохотом врезалась в стену, и нас обдало холодом. Спертый воздух разбавил запах сырости и плесени. Все уставились на уходящую вниз каменную лестницу.

— Знаете, за что я ценю своих рыцарей? — уверенно произнёс Лойд. — Они преданы, как хорошо выдрессированные собаки, и никогда не лгут своему хозяину.

Мы двинулись вперёд под выкрики Орнелла, который никак не мог придумать достойную причину этого не делать. Кэролайн, бросив отца, оказалась рядом с нами. Ухватив галантно подставленный Эджиллом локоть, она на негнущихся ногах поспешила скрыться из поля зрения маркиза. Наверное, случай в обеденной зале немного сблизил две одинокие души. Я чувствовала от них схожие вибрации, но не собиралась заострять на этом внимание.

Дела не терпели отлагательств.

Через каждые две ступени на стенах загорались зачарованные факелы. О том, что что-то не так, я догадалась еще в начале пути. Атмосфера места поменялась: она больше не была такой давящей, как в прошлый раз. И мы совсем не слышали ни звона кандалов, ни завываний заключенных. Сердце пропустило удар.

Миновав лестницу, я и остальные оказались в абсолютно пустом и чистом помещении, которое теперь больше походило на винный погреб. Штукатурка там, где раньше от неё ничего не осталось, блестела новизной. Решётки бывших камер испарились, как и узники. Ни тел, ни костей, ни крови…

Как будто здесь никогда никого не мучили, не убивали. Хотелось кричать, вцепиться в воротник фрака маркиза и трясти его со злостью до тех пор, пока этот ублюдок во всём не сознается.

Конечно, я чувствовала отголоски дыхания смерти, однако в это бы никто, кроме меня самой и других ведьм, не поверил. И никто бы не позволил об этом говорить.

Незримое — значит несуществующее. Парадокс, ведь Бога, которому поклонялись подобные Орнеллу, тоже никто не видел, однако то было иное. Как твердила Церковь, Всевышний жил в людских сердцах. Но были ли у них вообще эти сердца?

— Я же говорил вам!..

Старик, запыхавшись, нагнал нас уже внизу. По его энергетике стало ясно — он и сам не ожидал застать здесь такую картину. Маркиз был слишком глуп и высокомерен, чтобы предположить сегодняшнюю ситуацию и замести следы.

— Вы сказали, это склад для метел.

Ледяной тон Лойда пробрал каждый позвонок. Должно быть, он тоже ощущал разочарование. И, в первую очередь, разочарование во мне, но я не хотела этого выяснять.

— Слуги, вероятно, решили сделать перестановку.

Я поймала на себе сочувствующий взгляд Кэролайн. Девушка кусала нижнюю губу и не знала, куда себя деть. Будто чувствовала вину за то, что от неё не зависело. Примерно такое же чувство переживала и я.

Однако помимо этого, мне так же хотелось сравнять здесь все с землей. И, пожалуй, начать с Орнелла.

Отойдя от короля, я сделала еще несколько шагов вперёд. Просто не могла поверить собственным глазам. Не хотела верить. Потому что все здесь было ложью.

Маркиз уже начал саботировать короля покинуть промозглый погреб. Оставаться здесь и правда не имело смысла. Кто-то хорошо подчистил грязные дела своего господина, не оставив ни одной зримой зацепки. Единственное, что получилось найти перед самым уходом — чёрная атласная лента, валяющаяся в углу. Неприметная, тонкая, она практически полностью сливалась с темным камнем. Опустившись, я подняла её. Не могла здесь оставить, хоть и знала, что мне придется испытать. В уголках глаз застыли слезы, а барабанные перепонки едва не лопнули от проникшего в сознание крика. Крика уже ныне покойной мисс Бернли.

Меня затошнило. Предмет в моих руках запомнил последние минуты жизни этой бедной ведьмы, что, как и Ингрид, встретила здесь свой конец.

Обрывки энергетики показали, кто выступил её палачом. Наверное, хоть чуточку должно было стать легче, но не стало. И все же я была благодарна возмездию и острому клинку, ведь сегодня в промозглый полдень грешника казнил король.

— Лёгкой дороги по еловым веткам, сестра, — прошептала я и поспешила догнать Лойда, чтобы поскорее уйти из этого места боли и смерти. Ноги едва несли, а дрожащие руки суетливо запихивали в карман ленту. Неистово хотелось закурить. Может, даже выпить. Примерно пол бара трактира «Рябой-Юродивый», чтобы хоть несколько часов ни о чем не думать.

Через несколько минут мы вернулись в обеденную залу, но я вновь не притронулась ни к еде, ни к чаю. Никакие десерты не могли склеить мои душевные раны.

Это всегда было мучительно — не только знать, ещё и видеть, как ни за что умерла очередная из нас. Лойд тоже был разочарован и едва сдерживал раздражение, ведя светские беседы. Так прошёл почти весь день.

Только к вечеру в поместье прибыли рыцари Его Величества, для вида прочесав Чарый лес вместе со стражами маркизата. Орнелл предлагал переночевать в гостевых комнатах, но Лойд, на моё счастье, отказался. Ему не стоило надолго покидать принцессу и трон.

В карету я садилась почти бездумно. От пережитого сегодня и вчера навалилась неимоверная усталость. Мы столько всего пережили и не продвинулись ни на шаг, создав ещё больше проблем, ведь всё произошедшее непременно дойдёт до сведения Святого.

Единственное, что немного грело душу, была полученная возможность вывезти Кэролайн из поместья через несколько дней и вернуть безутешной матери ленту её дорогой старшей дочери.

Карета тронулась глубоким вечером, плавно переходящим в ночь. Теперь мы были не одни, нас сопровождал целый отряд рыцарей. Я впервые в жизни ехала в настолько роскошной обстановке и, тем не менее, не могла поднять глаз. Лойд сидел напротив и молчал.

Что теперь? Какое наказание он для меня придумал?

То же, что и для почившего командира стражи?..

— Такой исход, — произнёс мужчина, когда маркизат исчез за деревьями. — Стоило брать в расчёт.

Его слова меня удивили. Я ожидала услышать обвинения и упреки, а не это. Наверное, даже хотела, чтобы было легче злиться на кого-то, кроме себя.

Губ коснулась горькая усмешка:

— Но мы оба ожидали не этого.

— В жизни не всё так просто, Лея, — хмуро, однако беззлобно отметил Лойд. — Враг умён, хитёр, коварен, иначе мы бы уже давно не жили в таком паршивом мире.

Озвученные суждения натолкнули меня на мысль:

— Думаете, Святой успел всё подчистить? То есть, вы все-таки верите мне?

Король повернул голову, чуть подаваясь вперёд и заглядывая мне в глаза. Проницательно, серьезно, уверенно.

— Только идиот бы принял Орнелла за хорошего человека, даже встретив его впервые и не ведая ничего заранее.

Мужчина был прав. Маркиз вёл себя так, будто весь наш визит сидел на пороховой бочке и едва не взлетел, когда я сорвала гобелен. Вот только что это нам давало? Мне — крупицу доверия правителя государства, а ему самому?.. Ничего.

— Простите.

— За что ты извиняешься?

— Не знаю, я…

— Не нужно плакать, Лея, это на тебя совсем не похоже.

Я удивлённо моргнула, смахнув с ресниц непрошенную влагу. Даже не заметила, когда начала давать выход эмоциям. Теперь стало как-то смешно.

— Говорите так, будто давно меня знаете.

— Я просто чувствую сильных людей. Ты не слабая, ты воин. Одна в поле, несгибаемая.

Его фразы, как стрелы, попадали прямо в сердце. В них сквозило одобрением и, казалось, восхищением. Или на самом деле все это придумало мое больное воображение?

— Даже воинам положено плакать. Законы этого не запрещают.

— Слезы не повернут время вспять, не решат твои проблемы, так есть ли смысл их лить? Нужно строить новые планы и продолжать борьбу.

— Я вас раскусила, Ваше Величество, вы просто запрещаете себе быть слабым. Но слабость тоже часть личности, она есть у всех.

— Достаточно, Лея.

На этом наш странный разговор закончился, и я погрузилась в свои мысли. Мне было непривычно слышать слова поддержки от кого-то, кроме Клемента. Король, разумеется, поддерживал по-своему, с нотками строгости, но мне, почему-то, это помогло. Настолько, что я, почувствовав внезапно обрушившееся на голову чувство безопасности, уснула.

Хотелось проспать до самого утра, волшебным образом оказавшись в собственной кровати, предварительно отмытой от пота и грязи. Но, несмотря на существование магии, такие чудеса здесь были недоступны. Из удивительно глубокого сна меня вытащили чужие голоса. Кто-то достаточно громко переговаривался между собой, временами срываясь на крик. Будто торгаши не поделили кусок сала на рынке. Хотелось попросить незнакомцев заткнуться и продолжить спать, однако вместо этого я сделала над собой усилие и открыла глаза.

Лойд все еще сидел прямо передо мной, хмуро наблюдая за чем-то через окно кареты.

— Твой внешний вид, — первым делом указал король.

Поморщившись, я уставилась на свои плечи. По рукам струились мои родные пепельные волосы. Липкий язык страха прошелся по скуле, холодя внутренности. Какая же дура!.. Нельзя было засыпать, раз не сумела сохранить маскировку!

— Где мы? — я сунула руку в свою сумку, пытаясь найти там хоть что-то полезное, хотя заранее знала, что это лишь жест отчаяния.

— У трактира «Рябой-Юродивый».

Иголочка надежды кольнула меня под ребра:

— А, значит, там просто пьяный дебош?

— Ха, — выдохнул Лойд, не сдерживая усмешки. — Не угадала, Лея. Некто, зовущий себя отцом беглянки Эстеллы Регинлейв Дюррор, грозится поджечь заведение, если ему сейчас же не приведут его дочь.

14. Кошмары «любящей» семьи

Джерте, квартал питейных заведений, до полуночи

«Не каждое родство — бесценная благодать, порой лучше остаться одному, чем в окружении монстров».

Моя реальность частенько пошатывалась и даже раскалывалась надвое. Склеивать ее после такого из раза в раз становилось все сложнее, но привычнее. Это было нормально для таких, как я.

Все началось с метки истинного темного бога. Впрочем, это обстоятельство не стало чем-то неожиданным, ведь его можно было предсказать еще до моего рождения. Не с великой точностью, конечно, зато с огромной вероятностью. Над этим мы были не властны. Многие, конечно, все равно молились, чтобы «благословение» обошло их семью стороной. Преподносили темному Богу дорогие лекарственные растения, животных, собственную кровь. Шанс был мал, но кому-то улыбалась удача или же события попросту текли так, как и задумывал истинный.

У многих колдунов и ведьм рождались обычные или со слабыми способностями дети. Если союз подразумевал межрасовую связь, такой исход становился наиболее возможным.

Моя мать была бытовой ведьмой семьи виконта Дюррора. На тот момент этот неприятный мужчина дважды женился, но ни одна из его жен не выдерживала жизни рядом с чудовищем. Он не дотягивал до звания жуткого тирана, никогда не бил своих женщин и тратил на красивую внешнюю обертку баснословные суммы. Хотел, чтобы ему завидовали. Однако виконт не учитывал нанесенный своим избранницам моральный вред, и зажить «счастливо» смог только со своей нынешней третьей женой, ведь она походила на него как две капли воды. Ей он позволял любые «шалости», вплоть до забивания неугодных камнями или вспарывания глоток. К большому сожалению служанок, эта женщина была крайне ревнивой.

Связь с матушкой он имел в процессе развода со второй женой. И связь эта была, мягко говоря, не из ее большого желания. Так, помимо метки истинного бога, я обрела статус бастарда.

Жизнь в поместье протекала в унижениях и издевательствах. Дети мадам Ротти, третьей жены, от первого брака не гнушались самых мерзких способов «научить» сиротку при живом отце манерам и указать на ее место. С ранних лет я познала привкус гнили человеческих душ. Он вместе с кровью из разбитого носа затекал в глотку уже в мои шесть.

А в десять я стала свидетелем кончины матушки. Не выдержав издевательств мадам Ротти, она покончила с собой. Пожалуй, видеть болтающееся в петле тело своего единственного нормального родственника для маленького ребенка стало слишком жестоким испытанием. Однако меня никто не пожалел. Похороны прошли скромно и быстро — словно в последний путь провожали не человека, а собаку. Еще быстрее закончилась «милость» моей семьи. Теперь на один мешок для биться стало меньше. Так все побои, предназначавшиеся нам с матушкой, стала получать только я. Сломанные ребра, выдранные клоки волос, загноившиеся раны… На мне не оставляли живого места. Лишь к шестнадцати, когда в светских кругах начали спрашивать про среднюю дочь, гнет слегка поутих. Я стала посещать приемы. Побои сменились публичным позором. Благодаря старшему брату Ричарду, молодые люди из аристократического общества считали меня легкодоступной особой. Это привело к череде неудавшихся попыток лишить меня самого последнего — чести.

— Хватит.

Вонзая ногти в ладони, я пыталась собраться с духом. Призраки прошлого оживали вновь и, как надоедливые мухи, маячили перед глазами. Только несколько часов назад мысли об отношениях с отцом в нынешнее время казались мне такими далекими, что и не стоили внимания, а сейчас… Они подошли ближе, чем мне бы того хотелось.

Как и кто раскрыл виконту Дюррору местоположение моего пристанища? Ведь он тщетно вел поиски уже несколько лет.

Виконт Дойчергер? Вряд ли он признал меня тогда. Кто-то из прошлых клиентов?.. Неизвестно. Да и гадать об этом ни время и ни место.

— Пойдешь туда?

Лойд, наблюдавший за моей внутренней борьбой, был удивлен. Хотя на лице, как и во многие другие разы, не дрогнул ни один мускул. Но его энергетика раскрыла мне карты — мужчина ждал мольбы о помощи, а не слепой решимости биться насмерть против подлого врага. Слабо улыбнувшись, я отметила:

— Разве не очевидно?

— Ты можешь переждать, — предложил король. — Я прикажу рыцарям увести виконта.

— Он еще ничего не нарушил, — пальцы сомкнулись на переносице, будто меня одолевала сильная головная боль. — Да и потом, он теперь знает, где копать. Эта помойная крыса будет возвращаться сюда снова и снова, пока не получит желаемого.

Я улыбнулась шире, и эта улыбка была гораздо мрачнее сдержанного выражения на лице Лойда:

— Он желает заполучить меня.

Король задумался. Темные глаза неотрывно следили за моим лицом, пока за пределами кареты его сопровождение уже пыталось унять беспорядки. Хотя сейчас волноваться о материальном ущербе не стоило — виконт мастак на угрозы, но публично портить чужое имущество он бы не стал. Слишком труслив, чтобы так открыто наживать себе «доброжелателей».

— Не он один.

В первые секунды мне показалось, что я ослышалась. Просто на миг сошла с ума и позволила неведомым силам затуманить рассудок. Хотелось демонстративно прочистить уши и переспросить, но Лойд почти сразу пояснил:

— Ты думала, я отпущу тебя так просто? У нас была договоренность, Лея, и твой план провалился. Это не та ситуация, которую можно отпустить и забыть.

Я засопела, возражая:

— Во-первых, изначально это была просьба, а во-вторых, не вы ли говорили недавно, что такой исход стоило брать в расчет?

Энергетика мужчины стала холоднее. Видимо, его разозлили мои пререкания. Подавив тяжелый вздох, он проявил снисходительность. Скорее всего, списал мое неподобающее поведение на шок из-за развернувшейся у трактира ситуации. Что ж, в какой-то мере он был абсолютно прав.

— Верно, и от своих слов я не отказываюсь, но ты опустила вторую часть разговора. Нужно искать новые пути и двигаться дальше, Лея.

— Вы правы, пора уже закончить этот цирк.

Я поднялась с места и быстро выскочила из кареты. Голова слегка кружилась после сна, а тело изнывало от слабости. Сейчас я скорее походила на мертвого, чем на живого. Грязная одежда, спутанные волосы, блестящее от пота лицо, следы порезов на щеках и лбу, что не успели пройти после падения. Теперь магия не скрывала ничего из этого. Я была просто «я». Не такая сильная, как хотелось бы, но и не такая слабая, чтобы снова подставляться под пощечины. От одной мысли об этом становилось противно.

«Семья» заметила меня почти сразу. Наверное, сложно было проигнорировать вышедшую из королевской кареты девушку. Просто все собравшиеся явно не ожидали узнать в ней меня.

— Дорогой!

Мадам Ротти начала дергать плюющегося проклятиями мужа за рукав, указывая нужное направление. Помимо них здесь так же толпились и мои сводные брат с сестрой. Мерзкие крысеныши, как две капли воды похожие на свою мать. Ричард, старший сын и никудышный мечник, и Роан, безумная стерва под ликом нежной розы.

— Эстелла!

Слышать данное имя было непривычно. Официально, меня действительно звали Эстелла Дюррор, без приписок и прочих дополнений. Но ради привлечения внимания, отец не побрезговал назвать и второе имя, данное матерью. Регинлейв — означало «избранница богов», а Эстелла — «звезду». И мой отец вкладывал в это особое значение. Звезда, по поверьям звездочетов, живет недолго и гаснет в полном одиночестве, пока солнце и луна существуют веками в окружении других небесных тел. Они никогда не будут забыты в отличие от той, что после себя оставит лишь горстку пыли.

— Зачем вы здесь?

Мой тон был холоден. Внутри клокотала злость, разливаясь по венам раскалённым металлом. Хотелось призвать все три сущности разом, чтобы сумрачные волки стёрли этих ублюдков с лица земли. Льëтольву такое при должной жертве было по силам. Снести головы, вспороть брюхо, обглодать каждую косточку. Да я хоть сердце выжечь готова, лишь бы убить их!..

— Вот так ты встречаешь свою семью после долгой разлуки⁈

Утирая пот со лба пожелтевшим несуразным клочком хлопка, виконт держался за сердце, как и подобало сердобольному отцу. Роль он играл превосходно. Даже специально выбрал самый худший из имеющихся платков, чтобы показать, как много золотых истратил на поиски «любимой» дочери.

— Даниэль, — мадам Ротти схватила мужа за руку. — Не нужно, девочка, наверняка, просто напугана.

— Скорее раздражена, — прошипела я. — Что вновь увидела ваши проклятые рожи!

У развернувшегося выступления стало набираться всё больше зрителей. Из трактира высыпал уже не совсем трезвый народ, некоторые ведьмы-информаторы, работники. Рыцари сопровождения, до этого не задействованные в разрешении беспорядков, потихоньку подходили с другой стороны. Так я оказалась в полном оцеплении. Как загнанная в угол мышь, которой предстояло побороться за свою свободу. Союзников тут было немного, да и те вряд ли бы стали рисовать собственными жизнями.

Но я не была им судьей, я их понимала.

Кашлянув, Даниэль раскинул руки в стороны:

— Я так долго искал тебя, — запел отец тоненьким голоском, будто мгновенье назад вовсе не он срывался на крик. — Всё места себе не находил, лишился сна и аппетита! Твоя матушка, брат с сестрой! Мы не могли нормально жить все эти годы, за что ты так с нами?..

— Не стоит ворошить прошлое, дорогой! — поддержала пьесу абсурда мадам Ротти. — Иди сюда, Эстелла, обними своих папу и маму!

Хотелось исчезнуть. Представить, что это очередной из моих кошмаров, коих после побега было несчитанное количество. Во снах меня продавали в бордели, избивали до смерти, заставляли гнить в чулане без еды и воды. Каждая ночь приносила новые слезы. Не соверши я побег, это все стало бы моей реальностью. Но я не сдалась, я вырвала свою свободу — тому подтверждением стала ноющая боль в прокушенной щеке.

Пусть они вернулись, пусть хотели вновь надеть удавку на шею, у них этого не получится. Госпожа своей жизни только я одна.

— По вам не скажешь о потере аппетита, — издевательски улыбнулась я, заставив непослушные губы подчиняться. — Хватит лжи. Я не вернусь, чтобы терпеть издевательства и, в конечном итоге, быть проданной. Убирайтесь, пока еще можете!

— Что ты такое говоришь, моя девочка…

— Закройте пасть, виконтесса Дюррор, моя единственная мать, по вашей милости, давно на небесах!

— Наглая девка!

Мадам Ротти, кривя ярко выкрашенные губы, явила своё истинное лицо. Напудренная кожа пошла морщинами, делая женщину похожей на страшную старуху. Попытка скрыть несовершенства отнюдь не волшебная таблетка, способная вернуть молодость.

— Твой отец так сильно переживал, а ты позволяешь себе огрызаться, вместо того, чтобы упасть к нему в ноги и молить о прощении! Побойся Бога, неблагодарная!..

— Кажется, возраст берет свое, мадам, — презрительно протянула я. — Пора принимать капли от слабоумия, раз вы не помните, о чем я говорила секунду назад. Что ж, повторю еще раз — идите туда, откуда пришли, и больше никогда не ищите со мной встречи!

Виконтесса снова низвергла на меня целую тираду бранных слов. Бедняжка путалась, лавируя между образом обозленной дворовой собаки и любящей мачехи. Выглядело это действительно жалко. Пока Даниэль пытался успокоить жену, я перевела взгляд на двух других членов моей «семьи».

Брат с сестрой всё это время молчали. Роан смотрела на меня с брезгливостью, а Ричард снова смаковал мою фигуру мерзким, похотливым взглядом. Его не смущали ни грязь, ни забинтованная голова, ни мой испепеляющий взгляд. Неприятные воспоминания тут же вырвались наружу, и в ушах зазвенел мой громкий плач. Если Роан постоянно пыталась меня изувечить, у Ричарда был интерес иного рода. И однажды он почти в нём преуспел.

— Эстелла.

Брат сделал несколько шагов в мою сторону. Из его уст первое имя звучало ещё хуже — сально, липко, пошло. Каштановые волосы статного наследника были зализаны назад, фрак выглажен, туфли начищены. На первый взгляд Ричарда можно было принять за статного жениха, так идеально был собран его образ.

Серые глаза прожигали во мне дыру своей скрытой ненавистью. Позволив себе мимолетную слабость, я отступила на несколько шагов назад.

— Убирайтесь! Иначе я заставлю вас это сделать!

В толпе тихие шепотки переросли в громкое обсуждение. Кто-то порицал меня, кто-то высказывал сомнения, а кто-то и вовсе хотел помочь виконту вернуть неблагодарную дочь силой. Только ведьмы-информаторы и работники трактира шикали и ругались на посетителей. Рыцари, как им и подобало, выглядели бесстрастно. Они бы не стали вмешиваться без приказа своего господина.

— Эстелла, — повторил Ричард, разводя руки так, будто собирался обнять меня. — Ты столько всего пережила, сестренка, поэтому так себя ведешь. Никто не причинит тебе зла, ну же, иди сюда.

Он приближался. Тенью расползался по земле, намереваясь утащить меня в свое логово и завершить начатое много лет назад. Хотелось закрыть уши руками, лишь бы не слышать егосладкого голоса, повторяющегося «иди ко мне». Что-то внутри раскрывало во мне желание кричать, колдовать и, наконец, воплотить в жизнь все моим мечты о жестокой расправе над этой ужасной семьей. Даже Рунольв, явившийся на моем плече по собственной прихоти, оборонительно зашипел. Фамильяр источал так похожую на мои злобу и ненависть, что на мгновенье стало легче дышать. Коснись меня ублюдок-брат теперь, тотчас будет проклят. Время, когда я не могла себя защитить, закончилось.

— Как интересно.

Властный голос Лойда заставил всех замереть. Его тяжелая рука опустилась ко мне на плечо, чуть сжала его, повелевая не наделать глупостей. Скрипнув зубами, я опустила голову. Доверять кому-то контроль над ситуацией казалось глупо, но мужчина вежливо об этом попросил ласковыми волнами своей энергетики.

Ничего ведь не произойдет, если я разок попробую?.. Убить стольких людей и быть казненной за их смерти не самый надежный, пусть и самый предпочтительный план.

Взгляд прошелся по лицам мачехи и отца. Оба не выказали удивления, как и Ричард с Роан. Правда, последняя, являясь преданной воздыхательницей нынешнего правителя Этразии, бесстыдно выставила вперед свое декольте. Я язвительно усмехнулась, демонстрируя сводной сестренке неприличный жест, из-за которого она недовольно скривила губы. Печальное зрелище — выросла такой же глупой потаскухой, как и ее мать.

— Не хотите ли и меня посвятить в ваши семейные драмы? — чуть оттеснив меня назад, продолжил Лойд.

Разумеется, семья Дюррор понимала, что король был здесь с самого начала. Одна из причин их представления заключалась не только в том, чтобы пустить пыль в глаза окружающим, но и убедить монарха законно передать им дочь. Несмотря на мой совершеннолетний возраст, я по-прежнему оставалась обязанной своему кормильцу. Путь в данном случае оставался только один — законно выплатить компенсацию за свое многолетнее содержание. Но даже после этого на мне бы все еще оставалось клеймо бытовой ведьмы, что не в праве свободно распоряжаться своей жизнью.

Это служило основным объяснением того, почему все информаторы из гильдии сейчас тратили силы на изменение внешности и держались ближе к трактиру. В иное время я могла бы рассчитывать на их помощь и защиту. Однако безопасность самих сестер была важнее. Лучше пострадает одна, чем целый шабаш — вот, какого правила я придерживалась. Хотя на себя почти никогда его не примеряла, кидаясь в гущу событий. Наверное, не пострадай Роза от рук инквизиции, её бы, как и меня, не остановили никакие обстоятельства. Не зря же мы считались сильнейшими в «Йоне» и, пожалуй, самыми отчаянными.

— Ваше Величество!

Все склонились в почтительном поклоне. Меня пробрало до мурашек от ощущения его силы и власти. Несмотря ни на что, народ признавал своего короля, пусть даже это диктовал только их страх.

— Ваше Величество, — Даниэль вышел вперёд, не обращая внимание на недовольный окрик сына. — Молю, помогите вернуть мою дочь домой!..

Я гипнотизировала широкую спину Лойда. В моём взгляде не было отчаяния, не было мольбы, лишь решимость продолжать борьбу, даже если ради этого пришлось бы пойти против самого монарха.

— Эстелла принадлежит виконству, она обязана вернуться!

— Достаточно.

— Нет, — нагло перебил выживший из ума отец. — Послушайте, послушайте же меня!..

— Я сказал — достаточно! — уже куда свирепее рявкнул король.

Для Даниэля этого оказалось достаточно, зато его жена, почему-то, решила, что отныне она бессмертна:

— Ваше Величество!

Мадам Ротти, не желая коленей, бросилась Лойду в ноги. Недавние эмоции сменились наигранным раскаянием. Будто перед королем взмолилась воистину святая женщина.

— Прошу, выслушайте! — заскулила она. — Хоть я и мачеха, но всем сердцем люблю эту девочку! Мы ничего для неё не жалели, поймите, она просто оступилась, как это бывает со всеми юными леди, помогите нам…

Король не стал дослушивать. Опустившись, он схватил виконтессу за её намасленные каштановые волосы:

— Побойтесь Бога, — холодно произнес мужчина. — Лгать правителю всё равно что лгать Святому.

Мадам Ротти повисла на держащей ее руке, вскрикивая от боли. Из маленьких поросячьих глазок потекли первые слезы. Искреннее удивление застыло на ее безобразном, толстом лице. Женщина зашептала извинения, но Лойд на мгновение лишь сделал хватку ещё жёстче и швырнул виконтессу на дорогу. В этом жесте не было ни грамма жалости.

У края моих губ застыл восхищенный вздох — этот мужчина потрясал меня все больше. Кто-то из толпы начал бранить его за жестокое обращение с леди, однако злые языки быстро подрезало сопровождение. Я была не согласна с озвученным мнением. Это отродье едва ли можно было считать женщиной. Конечно, такое суждение противоречило заветам сестринства, но я ничего не могла с собой поделать.

— Эстелла Дюррор бытовая ведьма королевской семьи, — выпрямившись, громко провозгласил Лойд. — Любые оскорбления, попытки ограничить ее свободу или нанести вред здоровью впредь будут расцениваться как преступление против короля!

Все, в том числе и я, замерли.

Даже Рунольв удивлённо пискнул мне в ухо. Быть удостоенной такой чести от монарха казалось чем-то недосягаемым. Я бы никогда не подумала, что подобное может стать правдивой историей. Или таким способом Лойд просто желал избавиться от виконта? Можно ли было воспринимать его слова всерьез?

Наверное, если вспомнить наш разговор в карете, Лойд просто не хотел меня отпускать. У него наверняка были какие-то планы, о которых мне оставалось только гадать. Но факт оставался фактом — публично я теперь официально провозглашенная ведьма короля.

— Позвольте, а кому вы тогда выплатили за неё деньги?

Все взгляды обратились на сына виконта. Того, казалось, ничуть не смутило ни положение его матери, ни жалкий вид растерянного отца. Ричард самодовольно хмыкнул, деловито выгибая бровь:

— Мы не получали ни уведомления, ни компенсации.

Казалось, воздух похолодел настолько, что наступила зима. Наследник Дюррор, несмотря на знание истории становления нового короля, всегда относился к этому с пренебрежением. Он считал, что Церковь выше монарха, и тот связан по рукам и ногам. Знал ли брат, как сильно ошибался?

После сегодняшних событий я не сомневалась в способности Лойда собственноручно отобрать чью-то жизнь. Святой пустил свои корни по всей Этразии, но это не означало, что он занял и воздух. Над землёй всё ещё правил безжалостный монарх, который мог выжечь абсолютно всё, если бы захотел.

— Если не платили, то платите, иначе я имею право забрать сестру.

Он обошел Лойда и прильнул ко мне почти вплотную, попытавшись схватить за руку. Но я не позволила. Ублюдку стоило показать его место, как когда-то он показывал его мне. Отступив, я быстро развернулась и подставила свою ступню так, чтобы брат оступился. Едва не упав, он кое-как удержал равновесие. Нелепо размахивая руками в тесном, вельветовом фраке, бранясь, Ричард сломал каблук. Он был не очень высокого для мужчины роста, поэтому всегда носил туфли, что делали его выше под прикрытием длинных брюк. Сейчас это сыграло на руку. Временно враг был дезориентирован.

Готовясь к очередному выпаду, я не сразу услышала, как Лойд отдал приказ:

— Схватить их.

осознать, что именно сказал король, удалось лишь после того, как рыцари начали скручивать мою жалкую «семью». Мадам Ротти, которая всё ещё сидела на дороге, попала в руки сопровождения первой. Следом скрутили помогавшего ей встать Даниэля. Даже Роан, делающая вид, что не причастна к происходящему, оказалась в неловком положении. С ее маленькой головы при неудачном наклоне слетел пышный рыжий парик.

Последним взяли Ричарда. И все потому, что братец вновь решил устроить представление. Растеряв всю спесь, он пытался бежать. Метался из стороны в сторону, распугивая толпу и надеясь найти для себя лазейку. Но все его надежды быстро рухнули: одна из бытовых ведьм не позволила беглецу ступить и шага. В лоб наследника Дюррор со свистом прилетела медная кружка для заваривания чайных листьев. Оставив на широком лбу Ричарда багровый след, она лишила его ориентации в пространстве. Это помогло рыцарям ловко выкрутить ему руки и повязать на них жесткую веревку.

Я посмотрела на ту, что, не боясь себя обнаружить, совершила пусть и маленький, но героический поступок. Отряхивая платье, мадам Бернли заметила мой взгляд и улыбнулась уголком губ. Кажется, женщина очень собой гордилась, пока обнимающая её за ногу Мая тихо хихикала в подол ее темного платья.

На душе от их участливости стало теплее. Было приятно осознавать, что добро все-таки хоть иногда возвращается добром. Однако длилось это недолго. Пока виконта усаживали на лошадь, он не переставал кричать:

— За что, Ваше Величество⁈ Разве так должен поступать правитель с представителями аристократии⁈

Он плевался слюной в свою несуразную овальную бороду и тарабанил ногами, причиняя боль лошади. Не в силах терпеть ее жалобное ржание, я не пожалела своей магии на то, чтобы крепко оплести отцу ноги. Так он бы смог разве что подражать ползанию дождевого червя и, рано или поздно, свалиться на каменистую дорогу.

Кто-то из рыцарей приготовил крикливому аристократу кляп. Остальные члены семьи, за исключением находящегося без сознания Ричарда, молчали.

— Вы нарушаете закон! — не унимался отец.

— Я и есть закон, — холодно констатировал Лойд.

Энергетика короля стала колкой, опасной. Видимо, вся эта ситуация сильно его разозлила. Препятствовать ему в случае публичной казни я бы не стала, но ощутила бы сильное волнение. Все же, убивать аристократа без весомых доказательств могло оказаться слишком рискованным. Церковь только и ждала, когда же оступится монарх.

— Уведомляю вас, — прорычал Лойд. — Что через два дня мы проведём обыск в вашем поместье, а пока вы имеете право хранить молчание.

— На каком основании вы⁈.

Виконту заткнули рот чьим-то платком. Но король, чтобы внести ясность, подал сигнал Эджиллу. Сэр Стенсен вышел чуть вперёд, объявляя:

— Виконт Дюррор и его семья обвиняются в насильственных действиях, совершаемых неоднократно в сторону действующей виконтессы, Эстеллы Дюррор. Так как закон защищает бытовых ведьм, обвиняемые будут заключены под стражу до окончания расследования.

После объявления, рыцари начали поторапливать всех разойтись. Я же попросту смотрела прямо перед собой и не понимала, что должна была делать. Клемента до сих пор не вернулся в «Рябой-Юродивый», поэтому спросить у него совета не представлялось возможным. Стоило ли верить словам короля и откуда он вообще знал, как со мной обращалась семья? Правдивым лт было его заявление о моем новом статусе?

— Идём, — Лойд тронул меня за локоть и указал на карету. — Поговорим.

Через минуту мы оказались внутри, и процессия двинулась прочь от трактира. Не сказать, что это обстоятельство меня сильно удивило, однако я бы предпочла знать о подобном заранее. Вот только королю свое «фи» лучше не оглашать.

— Мои слова не были ложью, теперь ты служишь мне. Думаю, это лучший исход из всех возможных для тебя. Хоть и я собирался предложить должность в более спокойной обстановке.

Я скрестила руки на груди, не удержавшись от требовательного:

— Откуда вы узнали? Не могли же просто выдумать и попасть в цель.

— Наивная, — миролюбиво фыркнул Лойд. — Думаешь, после просьбы Каисы я узнал лишь твой адрес? Эджилл провёл расследование, у меня много сведений о тебе и твоей прошлой жизни.

Я прикусила губу, про себя отмечая, что такой подход вполне логичен. Пусть этот мужчина и поступил безрассудно, гуляя в ту ночь совершенно один, в остальном он не мог позволить себе послабление.

— Но кто рассказал?

— Твоя няня.

Перед внутренним взором невольно возникло улыбающееся морщинистое лицо.

— Магда, — тепло улыбнулась я. — Надеюсь, с ней всё хорошо.

— После мешка золотых, — едко подметил король. — Полагаю, вполне сносно.

Я ответила усмешкой. Хотя в душе искренне радовалась, что няню не пытали и никак ей не навредили. Судя по всему, в этом случае всем на руку сыграло ее благоразумие и жажда наживы. Эта женщина заслуживала ее хотя бы потому что никогда не издевалась над маленьким ребёнком и всегда приносила больше еды, чем было положено.

— Когда вы приказали их схватить, будто прочли мои мысли.

Эта фраза вырвалась из уст сама по себе. Наверное, так я выражала благодарность. Безусловно, мне хотелось справиться со всем самой, но вмешательство короля помогло решить конфликт без неудобств для работников трактира и моих сестёр. Перед глазами возникли улыбающиеся лица мадам Бернли и Маи. Даже с иным цветом волос и глаз я определила их безошибочно.

— Я не знаю, что нравится женщинам, но, думаю, я могу предположить, что может понравится тебе, — произнёс после недолгой паузы Лойд.

Я посмотрела на него с хитринкой, щурясь, как подлая заговорщица:

— Головы моих родственников на пиках возле дворца, — меня пробило на нервный смех. — Если что, это шутка, но я бы предпочла больше никогда не видеть этих людей. Особенно Ричарда.

Уточнение было лишним, но что-то внутри вынудило это сказать. Просто именно этот человек был моим самым страшным кошмаром. Пусть и не высокий, зато сильный и очень коварный. Не преуспев в обучении с мечом, он всячески пытался компенсировать это путем издевательств, пока однажды не перешел на новый уровень.

— Он что-то тебе сделал?

Лойд напал на верный след. Словно взаправду читал меня, как открытую книгу. Однако стоило ли подобному удивляться? Всё же, этот мужчина был очень проницательным.

— Они все что-то сделали, кто-то больше, кто-то меньше.

— Не юли, ты поняла вопрос.

Я опустила глаза и печально улыбнулась. Конечно, поняла. Просто не хотела говорить, как мерзко вёл себя Ричард по отношению к полукровной сестре.

— Пытался, не вышло.

Энергетика Лойда всколыхнулась, а сам он едва не вскочил с места. Мужчину захватил гнев. Из-за того, что мы находились близко друг к другу и эта эмоция была очень яркой, я прочла её без всякого труда. Король едва мог сохранять хотя бы внешнее проявление самообладания.

— Тебе помогли? — спросил он хриплым голосом.

Не поднимая взгляда, я покачала головой. Такая благодетель тогда могла мне только сниться.

— Несмотря на то, что моя няня хорошо ко мне относилась, она не лезла в семейные дела. У неё есть дочь, и я понимала ее выбор, всё же, отец мог как-то им навредить. Я помогла себе сама.

Лойд хмурился, пока в его жилах подобно раскаленной смеси металлов клокотали не самые приятные чувства. Признаться, я была благодарна ему за это. Он первый мужчина, кто узнал о столь личной и мерзкой истории моего прошлого. И он первый, кто так сильно из-за этого злился.

— Спи, я разбужу, когда приедем. Остальное обговорим завтра, — произнес Лойд спустя минуту молчания.

Я не удержалась от тихого фырканья. Мы снова заканчивали диалог на очень странной и неловкой ноте. Хотя я искренне обрадовалась поступившему предложению. Уснуть, возможно, и не получилось бы, зато погрузиться в свои думы — безусловно. Позволив себе долгий взгляд на короля, я медленно закрыла глаза. Буря в душе утихла, в нее пришел мир. Пусть ненадолго, сейчас это пустое. Главное, что после всего пережитого он до сих пор не утерял свою способность исцелять давние раны.

— Спасибо, Ваше Величество.

15. Во власти сомнений и зла

Джерте, Церковь, ночь

«Только отринув свою слабость, можно отыскать самый верный путь».

Во мраке его покоев было невозможно что-то рассмотреть — и этот мрак ощущался им как нечто совершенно приятное. Лишь одна зачарованная свеча горела где-то в самому углу письменного стола, почти не нарушая выстроенной интимной атмосферы. неподалеку играла пластинка с хоровым пением, которую воспроизводило старое изобретение бытовых ведьм. Пожалуй, это была одна из лучших вещей, которую они могли преподнести в дар кроме собственных голов. Так считал сидящий в глубоком кресле мужчина. Он сидел в расслабленной позе, бесстыдно откинувшись на мягкую спинку и широко раздвинув ноги. Тонкие, длинные пальцы правой руки вертели ножку винного бокала. Ему хотелось выпить что-нибудь покрепче, но Церкви подносили только хорошие вина. тем не менее, алой жидкости в плену стеклянных боков оставалось немного. Мужчина усмехнулся.

На его языке осел кисловатый привкус, который через мгновение сменился терпкостью мёда и сыра. Разные мысли посещали просветленную голову.

Близилось время ритуала. Он длился всего несколько часов, но подготовка и пред ритуальные обязанности отнимали очень много сил и времени. Кристиан понимал, как важно регулярно показываться в народе и достраивать свой образ. Так же регулярно, как заниматься сексом для хорошего самочувствия. Чтобы никому не пришло в голову усомниться. Не сейчас, когда, за исключением некоторых нюансов, всё шло достаточно гладко.

Фонберг научился терпению. Не сразу, но постепенно привыкая к возложенной на него роли. Сложно быть Святым, когда в душе ты тёмная, ядовитая гниль. Именно поэтому мужчина всегда носил маску. Гораздо легче сделать медовый голос, когда никто не видит правды. Однако сегодня Кристиан позволил себе снять эту маленькую тюрьму из слоновой кости. Дышать полной грудью, ощущая влагу и свежесть, а не спертый воздух собственного дыхания. Никто всё равно не смог бы рассмотреть его сейчас, а единственная собеседница и без того знала куда больше, чем он мог бы скрыть. Всё же, Бандалор была демоном.

Фонберг перевёл взгляд на противоположную стену, где без движения сидела маленькая девушка. Демонесса внутри нее смотрела прямо перед собой, пытаясь восстановить внутренности своего носителя. Сегодня Летицию пытали больше шести часов, нанеся её телу множество повреждений.

Чёрные волосы, одежда, открытые участки тела — всё пропитали кровь, пот и грязь. Под хрупким тельцем образовалась дурно пахнущая темная лужа. Но Святого, казалось, не смущал даже столь неприятный факт. Как и черные глаза, неотрывно следящие за каждым его движением.

— Твоё упрямство дорого обходится этой девочке, — нарушил он молчание ночи. — Тратишь силы на восстановление вместо того, чтобы просто подчиниться и стать частью великого события.

Демонесса в ответ обильно сплюнула на пол и приподняла голову. Широкая улыбка исказила нежное лицо, что наполовину скрывала тьма. Меж пожелтевших зубов сочилась кровь. Да и весь лик Летиции громко кричал о том, что с ней происходили странные вещи. Черные пальцы, ладони и кисти, красная кожа вокруг глаз, захватывающая переносицу и размывающаяся ближе ко лбу и щекам. А еще начертанные на коже никому неизвестные символы.

— Хвастливый петух, рано или поздно, окажется жертвенным петухом, — хрипло произнесла Бандалор, утирая кровавые слюни дрожащей рукой. — И тогда я отведаю суп из твоих потрохов.

Девушка хрипло рассмеялась, но её смех прервал тяжелый грудной кашель. Повторился очередной плевок.

— Зачем тебе я, если ты собрал так много союзников? Не глупо ли возиться с немощной девкой, которую я могу убить в любой момент и исчезнуть?

Кристиан сделал неторопливый глоток. В его голубых глазах, что так отчётливо виделись девушке, отразилось снисхождение. Бандалор усмехнулась про себя — вот, что его погубит. Ощущение собственного превосходства, слепое заблуждение. Будто он умнее и дальновиднее любого из своих врагов.

— Ты не понимаешь, Бандалор. Союзники непостоянны, они могут повернуться против меня, но против разрушительной силы в моих руках — никогда. Иначе последствия для них могут быть ужасными.

Демонесса усмехнулась. В этом он действительно был прав. Людям свойственно предавать друг друга, клясться в любви и держать руку на кинжале, насылать проклятья. Возможно, покорённые государства уже начали выстраивать тайный альянс, чтобы подавить гнёт Святого. Пусть в их рядах нет ведьм, численное превосходство вполне способно уничтожить маленькое королевство.

— Я займу престол, когда достигну своей цели. Король падёт. Вся власть и магия будут в моих руках.

Кристиан вскинул руки так, будто ждал оваций. И они прозвучали, но только в его сознании. Бандалор ничего не ответила. Диалоги с этим мужчиной утомляли её. Каждый раз он говорил одно и тоже, склоняя принять его предложение. Однако эти торги, хитрости и угрозы никогда ни к чему не приводили. Следовать за кем-то вроде него гораздо противнее заточения в хрупком изувеченном теле.

— Я стану самым великим человеком в истории! — не унимался Фонберг. — Мое имя станет молитвой на губах всех народов! Ха-ха-ха!

Бандалор не удержалась от заливистого, безудержного смеха, потакая Святому. На миг их голоса слились в убийственную какофонию, но Кристиан предпочитал делать это в одиночку. Замолчав, он одарил свою собеседницу недовольным взглядом, который, впрочем, ничуть ее ни смутил. Легкая вибрация сотрясла все тело Летиции, будто по нему пустили электрический ток из зачарованного обогревателя. Захлебываясь, она продолжала смеяться, пока устало не сплюнула:

— Воистину!

Фонберг разозлился. Он не собирался оставлять ее выходку без наказания, однако их единение совсем не вовремя нарушили:

— Ваше Преосвященство.

В распахнутую дверь вежливо постучала боевая ведьма. Оба в комнате знали, кто мог потревожить Святого в столь поздний час.

Оливия тихо вошла в покои, почтительно склонившись перед своим господином.

— Разрешите доложить.

— Разрешаю.

Верховная выпрямилась, но продолжила смотреть себе под ноги. Видимо, рана после недавних событий была еще слишком свежа. Бандалор не понимала, как при такой внутренней силе и ярости, эта блеющая овца еще не убила жестокого пастуха.

— Цель забрали во дворец, её семью арестовали. Король предъявил им обвинения за жестокое обращение с целью в прошлом. Поместье уже оцепили.

Девушка говорила твёрдо, хоть и понимала, что принесла отнюдь не благую весть.

— Так же нами был уничтожен арьергард короля в Яжном лесу. Сбежать удалось лишь двум рыцарям.

Кристиан сжал бокал с такой силой, что треснула ножка, и осколки разлетелись по полу. Бешенство заклокотало в его венах, как вода в кипящем чайнике. Почему в его планах постоянно были какие-то огрехи? Почему эти пустоголовые ведьмы не могли делать свою работу нормально⁈

Зажав пальцами переносицу, чтобы хоть как-то успокоить стрельнувшую в голову боль, он рявкнул:

— Взять в заложники вторую цель, привести ко мне! Будем давить на нее через близкого человека.

— Разрешите поинтересоваться?

Кристиан, не ожидавший такой самодеятельности, хищно улыбнулся. Смелость Верховной позабавила его. Святой полагал, что после потери Лайлы, она станет покладистее. Оливия всегда была верной, но эмоции делали ее слабой. На самом деле, в тот раз Фонберг мог бы и пощадить нерадивую родную кровь, если бы изначально не планировал от нее избавиться. Лайла была надоедливой болячкой Верховной, и Кристиан не хотел, чтобы когда-нибудь это сорвало его планы. С боевыми проще — они оставались его подневольными. Их жизни находились в его руках.

— Разрешаю.

— Почему вы не забрали ее, когда представился такой шанс?

Мужчина скрипнул зубами. Еще одна деталь, которую он не любил — отсутствие инстинкта самосохранения. Слабоумие и отвага. Ведьмы временами задавали и более глупые вопросы, отвечать на которые ему даже нравилось, но стоило кому-то копнуть глубже и добраться до зарытых скелетов, как Святой приходил в бешенство.

— Почему, спрашиваешь, — зло прошипел он. — Я должен был стать для нее спасителем, которому она бы безоговорочно доверила свою силу, жалкое ты создание! Пока вы, — он перешел в чистой воды рычание дикого зверя, а не человеческую речь. — Все не испортили! Неверно подгадали время!

Ведьма не стала возражать. Лишь пожалела, что задала этот вопрос. Что нового она ожидала услышать? Во всех бедах всегда был виноват кто угодно, но не сам Святой. Просто Оливии хотелось уловить хоть крупицу логики в его поступках. Ведь она сама поступала бы совершенно иначе.

Верховная вновь поклонилась, осмелившись продолжить:

— Что делать с возможной претензией короля касательно его войск?

— Он не посмеет, — прорычал Фонберг. — А если пришлёт официальную жалобу, я очерню его репутацию ещё сильнее во время ритуала. Мышь должна послушно сидеть в своей клетке, пока кот гуляет на свободе.

Оливия ничего не ответила. Лишь послушно кивнула и, получив разрешение идти, быстро покинула покои.

— Надо же, сегодня ты проявил милость, как истинный святоша, — хмыкнула Бандалор. — Я полагала, без крови не обойдётся.

Она и правда ждала очередной оторванной головы. Пусть Фонберг и распинался в прошлый раз, что не хочет марать руки из-за надуманной ценности Оливии, демонесса в это не верила. Этот мужчина был сумасшедшим, а сумасшедшие частенько повиновались одному лишь импульсу. Накрывшему с головой желанию. И противиться ему могли немногие. Опьяненный властью и влиянием, Святой был близок к тому, чтобы идти за гневом, а не за здравым рассудком.

— Не хочу надевать маску, — фыркнул Кристиан.

— Потому что на самом деле ты уродец?

— Очень остроумно, Бандалор, напомни мне поощрить Летицию за твое тонкое чувство юмора, уверен, она будет тебе благодарна.

— Лучше просто умри, обещаю, я организую тебе пышные похороны. Вся Этразия будет рыдать, а на твоем надгробии я самолично нарисую большую жирную зад!..

— Молчать!

— Зря отказываешься, я отличный художник, и твою сладкую мордашку нарисую в самом выгодном ракурсе!

Фонберг устало выдохнул:

— Никто не должен знать моего лица.

— Но я знаю, — едко подметила Бандалор.

Святой взял новый бокал, не обращая внимания на осколки под ногами. Не спеша налил вина, наколол кубик сыра и, обмакнув его в мёде, съел, запивая алкоголем. Искусно давал себе время остыть. Раньше Кристиан был гораздо спокойнее, но чем больше планов осуществлялось, тем больше он нервничал, боясь все потерять.

— Именно поэтому ты никогда отсюда не выйдешь без заключённого со мной контракта.

Демонесса опустила голову и бесшумно усмехнулась. Глупый смертный. Однако его самоуверенность была ей только на руку. Видимо, недавний урок Святого ничему не научил, ведь он продолжил присылать к ней неженок. Разумеется, для Летиции их издевательства были ужасающими, носитель едва оставалась в своём уме. А это означало, что пускать всё на самотёк было нельзя. Рано или поздно наступит предел. И ждать пресловутое «поздно» означало сгнить на столе для пыток.

— Возрадуйся, сиротка, — шепнула Бандалор спящему сознанию Летиции. — Завтра ночью мы обретем свободу.

Как только начнётся подготовка к ритуалу, Кристиан не досчитается одного ценного заключённого. А ещё не сразу заметит пропажу маленькой реликвии, найденной его ищейками. Грешно брать чужое. Грешно вершить самосуд.

И когда Кристиан всё это осознает, бедняжка Оливия столкнётся с непоправимыми последствиями. Как он накажет её?.. Лишит ноги, глаза? А может не сдержится и снесет голову?К сожалению, этого демонесса уже не сможет увидеть.

* * *

Джерте, маркизат, ночь

Это была очередная ночь, когда сон оставался для неё так же недосягаем, как яркие звезды на небосклоне. В зеркале отражалась исхудавшая, потерянная девушка. И, к сожалению, Кэролайн её узнавала. Казалось, этот лик всегда сидел где-то глубоко внутри, под многочисленными масками из лжи и притворства. Безумно родной и в тоже время невыносимо пустой. Как будто в этой оболочке никогда не жила душа. Тонкий указательный палец очертил линию скулы. Будь она не сокрыта кожей, на подушечке остался бы порез. В высшем обществе ценились как узкие талии, так и нежные, худые лица. Однако то, что видела Кэролайн, не походило под определение нежности.

Маленькие губы растянулись в печальной улыбке. Маркиза схватилась за кулон, глядя себе прямо в глаза, но обращаясь к совершенно другому человеку:

— Ингрид, — прошептала она. — Моя дорогая Ингрид, зачем?.. Ты, верно, полагала, что я смогу справиться с этой силой, но мне так страшно…

Леди вздохнула, смаргивая непрошенные слезы. Она сутками напролет думала о том, чем её наделила покойная подруга.

Многое с тех пор изменилось, хоть и прошло всего несколько дней. Кэролайн не понимала, как ей стоило жить в новой ипостаси. В этом доме никто, кроме Ингрид, не был ей другом. Поведать хоть одному живому существу её тайну — означало попасть либо в дом для душевно больных, либо быть скоропостижно проданной в публичное заведение мадам Лазетты.

Лишь Хельга, пришедшая к ней на помощь, знала правду. Однако сразу после первой встречи все их планы пошли крахом, поэтому Кэролайн боялась, что новый луч света, их вторая встреча и договорённость, могли обернуться тем же.

Почему сейчас?.. Когда все её маски пошли трещинами из-за Ингрид? Когда она почти нашла человека, который смог бы помочь подруге бежать?

Девушка знала, какая молва о ней ходила, какими ужасными словами клеймили ее злые языки.

Начало всему положил её отец.

Когда Кэролайн исполнилось шестнадцать, над ней надругался мужчина. Маркиз Орнелл, узнав обо всём, пришёл в ярость, но не из-за обиды на подлеца, что посмел совершить такое злодеяние. Просто теперь он лишился возможности выгодно продать дочь герцогу или даже королю. Но тогда нашёлся иной выход — сделать Кэролайн элитной светской куртизанкой, что смогла бы добывать ему сведения. И никто не захотел помешать ему воплотить задуманное. Ни уехавшая много лет назад в летнюю резиденцию маркизата мать, ни кто-либо еще.

Так леди дома Орнелл стала марионеткой в руках собственного отца.

Кэролайн помнила всю несправедливость, унижения и побои, которые пришлись на её долю. Запуганная, никому не нужная, девушка лишь пыталась угодить отцу, стать ценной в его глазах. Однако сколько бы они ни пыталась, холод по отношению к ней не сменялся теплом. И постепенно до маленькой маркизы дошло — она просто бездушная кукла для удовлетворения чужой похоти и поиска информации.

Со скрипящими зубами приняв реальность, леди создала свои маски и стала спать не только с теми, на кого указывал отец.

Заводила выгодные связи, игнорировала попытки других леди её задеть. Больнее клинка от собственного отца для неё не существовало. Будь то нарочно опрокинутая на платье чашка чая, нелестное обращение, даже пощёчина — всё это было мелочами. По крайней мере, со временем они ими стали.

— Ингрид, прошу, подай знак, что я смогу это вынести, — прошептала Кэролайн, глядя в зеркало. — Я потеряла себя. Снова, родная. Только пожалуйста, не злись…

Или она никогда себя не находила? Обретя подругу в этом ужасном месте, девушка впервые подумала, что сумела расправить крылья. Но маркиз обрезал их со всей жестокостью, на которую был способен. Рядом с Ингрид Кэролайн могла искренне улыбаться, могла забыть, что о ней говорят и не притворяться загадочной незнакомкой, чтобы привлечь нужное внимание.

А теперь всё это кануло в небытие.

Пусть даже тогда маркиза играла чью-то роль, подобная партия ей нравилась.

— Ингрид…

Стоило ещё раз повторить это имя, как в покои ворвался ветер. Он распахнул двери и взъерошил золотистые кудри Кэролайн, проникая под халат и кружевную сорочку. Холодя и без того ледяную кожу.

Обернувшись, девушка заметила промелькнувшую в комнате тень. Она будто звала её, и Кэролайн подчинилась. Босыми ногами прошла к распахнутому проходу на балкон. Замерла, но лишь на миг. А потом оказалась около перил, чуть царапая белое покрытие и забивая его под ногти.

Одна из звёзд на небосклоне подмигнула ей серебристым светом и стремительно упала. Маркиза вновь схватилась за кулон.

— Ингрид, ты говоришь мне бороться, — прошептала она. — Ты даровала мне силу. Пусть я и страшусь этого, но как я могла позабыть, что никогда не буду одна, даже если вокруг никого не станет. Ты всегда будешь в моём сердце.

Слезы сорвались с девичьих ресниц, как первые капли дождя. Чистые, невинные. Кэролайн не стала стыдливо утирать их рукой. Напротив, она вскинула подбородок, уверенно глядя в небо.

— Я не предам твоей любви и оказанного мне доверия хранить частичку тебя. Я стану сильнее, чем когда-либо. Больше никто не сможет помыкать мной.

Улыбнувшись небу, леди почувствовала, как ужас и боль понемногу её отпускают. Теперь всё будет иначе. И если Хельга не поможет ей выбраться, Кэролайн Орнелл сделает это сама.

16. Проклятый король

Джерте, королевский дворец, утро

«Не каждому проклятью под силу сломить человека, как и не каждому человеку под силу сломить проклятье».

Мы приехали во дворец под утро. В карете мне так и не удалось поспать из-за тряски и очень тревожных мыслей. Виконт и остальные члены семьи несколько раз испражняли содержимое своих желудков прямо на ходу, и мы останавливались, чтобы рыцари могли в спешке привести в порядок своих лошадей. Так же никто не мог игнорировать естественную нужду короля и леди, поэтому мне дважды позволяли под присмотром женщин из сопровождения отойти в ближайшие кусты.

По приезду Лойд доверил меня заботе нескольких служанок, которые уже подготовили и ванну, и роскошные покои. Несмотря на то, что я много лет жила в поместье виконта, мне впервые посчастливилось ощутить себя особой голубой крови.

Вежливые вопросы, нежные руки, чистая постель, свежий воздух из распахнутого окна…

Оставив Рунольва сторожить мой сон, я с наслаждением утонула в облаке одеял и подушек.

Проснуться удалось лишь около полудня, когда мои покои навестила старшая горничная. Попросив прощение за внезапный визит, она предложила принять ванну перед обедом и объявила, что меня ожидают король и принцесса. Лишь после этого сон окончательно ушёл в ночь. Усталость, конечно, как и боль в руке, никуда не делись, но надетые вчера повязки на боку и голове больше не кровоточили. Посему, я решила освободить свои волосы и помазала рану мазью из сумки.

Не хотелось лишний раз пугать принцессу своим внешним видом.

Облачившись в изумрудное платье, уходящее своим подолом в самый пол, я отправилась вслед за женщиной.

Дворец изнутри выглядел ещё более величественно, чем снаружи. И если фасад здания был в основном тёмным, то внутри отделка оказалась светлее. Здесь, во всяком случае, было гораздо приятнее, чем в моём прошлом доме или поместье маркиза Орнелла.

Но самой приятной деталью стало обилие магических бытовых предметов. Значит, хоть должность бытовой ведьмы королевской семьи и пустовала, в прислугу они нанимали не только людей или, по крайней мере, закупались в магических лавках и умели пользоваться нашими изобретениями.

По дороге до обеденной залы мне повстречались увлажнители воздуха, механизмы для полива цветов, летающие чугунные утюги для отглаживания штор, зачарованные веники и даже маленькие одухотворенные тряпочки, натирающие окна.

Значит, Лойд все-таки поддерживал нас, как мог. Это давало надежду после всех пережитых ужасов.

— Вам сюда, мисс.

Двое слуг распахнули передо мной двери, и меня едва не ослепил яркий свет. Помещение оказалось крытым садом с беседкой среди цветущих гипсофил. Внутри в клетках и за их пределами пели птицы, солнце освещало каждый зелёный уголок, а на столе в окружении лёгких кресел стояло множество вкусностей и дымящийся чайник. От аромата свежих булочек скрутило живот.

Хотелось, как дикарке, наброситься на угощения, но я лишь поджала губы.

— Лея!

Сорвавшись с места, ко мне в объятия прыгнула невысокая девчушка, в которой я тут же узнала Каису. Сжав меня до хруста в рёбрах, она пищала от восторга, как маленький птенчик. Жёлтое платье прекрасно подходило её светлым волосам и миловидному лицу. Уже знакомый цветочный аромат со свежими нотками базилика выгодно дополнял образ прекрасной принцессы. Опешив, я погладила её по голове. Энергетика девочки кричала, что она действительно искренне рада меня видеть.

— Каи, — строго позвал её мужской голос.

Но на него отреагировала только я, встречаясь взглядом с карими глазами Лойда.

Он был облачён в чёрную рубаху и узкие штаны, а волосы повязал лентой. Отдохнувшим мужчина совсем не выглядел, но его энергетика шептала об умеренности. Сейчас король чувствовал себя куда лучше, чем во время наших приключений.

— Ваше Величество.

— Да брось, Лея, — тут же вставила свой медняк Каиса, отрываясь от меня. — Когда никого нет рядом, зови его по имени.

Я выгнула бровь, с удивлением глядя на принцессу. Но она не нашла в своих речах ничего пред рассудительного, поэтому просто широко мне улыбнулась.

— Дерзко, — отметил король. — Однако по имени будет привычнее, просто не забывай верно оценивать ситуацию.

Я едва не уронила челюсть на пол. Дядя и племянница были как два сапога, один поменьше и с тонким каблучком, а другой побольше с массивной подошвой. Вот только сути это не меняло. Оба причудковатые, со своими насекомыми в головах.

Я хмыкнула, позволяя принцессе увести себя к столу.

Лойд шёл следом, внимательно изучая мой облик. Видимо, оценивал, подошло ли подобранное платье, хотя эти вещи едва ли должны были его волновать.

— Твоя семья ещё несколько дней будет под арестом, а потом я отправлюсь в имение виконта для расследования.

— Что вы хотите там найти?

Мы сели. Зачарованные чайнички с заварками тут же взмыли в воздух, кружась, чтобы все присутствующие могли выбрать один из них. На стеклянных боках пестрели этикетки, но я, к сожалению, до сих пор не ведала таких сортов чая.

— Попробуй этот.

Каиса коснулась деревянной крышечки образца с жидкостью насыщенного зелёного цвета. Подмигнув ей, я пододвинула к себе тарелку с жареными ножками.

— По моим наводкам, Дюррор некоторое время торгует бытовыми ведьмами с другими государствами, — хмуро пояснил Лойд. — И с отправкой писем с недавних пор начались подозрительные странности, а ваше имение как раз находится в Слутте, это только на руку. Но нам пока не удалось узнать что-то конкретное, боюсь, масштаб проблемы может быть огромен.

Я бесстыдно впилась зубами в мясо и задумалась. Роза говорила что-то подобное перед тем, как её едва не сожгли на погосте. Вроде как каналы связи, по её мнению, были нарушены. Многие письма из разных уголков Этразии стали приходить либо вскрытыми, либо иными. Почерк, манера речи оставались неизменны, но события, описанные в них, не вязались с реальностью. Так одной из работниц трактира Клемента её сестра стала писать, что их смертельно больной отец стал идти на поправку. Занятая кучей дел, я тогда слушала об этом в пол уха, а сейчас понимала — очень зря.

— Вы правы, среди информаторов были такие слухи, — прожевав, кивнула я.

— Нужно заняться этим делом более тщательно, — отметил Лойд.

— Ой, так вы что, теперь вместе будете избавлять королевство от юродивого⁈

Мы с мужчиной перевели на принцессу недоуменные взгляды. И стоило смыслу сказанной ею фразы дойти до моих спекшихся мозгов, как я подавилась чаем. Действительно, почему мы так естественно трапезничаем и обсуждаем столь масштабные проблемы? И почему я нарушила правило сестринства не есть у чужих людей в доме⁈ Плевать, что это дворец! Хотя давать заднюю после двух приговорённых к каянию в небытие моего желудка куриных ножек казалось очень глупо. Именно поэтому я заела всё это добро большой ложкой мороженого из миски с функцией охлаждения.

— Как оказалось, наши цели схожи, однако, — произнёс Лойд, явно впечатлённый моей способностью уплетать всё за обе щеки. — Перед этим ты должна дать ведьминобет.

Я нахмурилась. Чувство дежавю на мгновение ударило по затылку, но быстро исчезло, будто его и не было.

— Вы хотите мою клятву в верности? Раз дали место бытовой ведьмы королевской семьи, то, должно быть, хотите перестраховаться.

— Не совсем, — качнул головой мужчина. — Я хочу, чтобы ты дала обет никогда не вредить и при необходимости помогать принцессе, остальное меня не волнует.

Я замерла. Впервые кто-то просил не за себя и не для себя, хоть из всех возможных обетов я дала лишь один. Один ведь?..

От этой мысли по позвоночнику пробежал ворох неприятных мурашек. Странное, липкое чувство будто измазало чем-то губы. Машинально облизнув их, я произнесла:

— Хорошо, но что взамен?

Лойда этот вопрос ничуть не смутил. Напротив, мужчина довольно подчеркнул:

— Мне нравится, когда люди не притворяются, будто им ничего не нужно. Говори.

Я хмыкнула, не удержавшись от:

— Напоминает нашу первую встречу.

Король едва заметно улыбнулся уголком губ и тут же скрыл эту улыбку за кружкой чая. Хоть наше первое взаимодействие почти не принесло плодов, оно показало нам, что мы способны работать сообща и хотим прийти к одному финалу.

Я вспомнила, ради чего король всё это затеял. Однако даже сейчас почти не ощущала от Каисы магических задатков. Оберег не скрывал её энергетику, зато прекрасно скрывал возможности. Это потрясало воображение.

— А что было в вашу первую встречу? — хитро улыбнулась принцесса.

— Лойд заявился ко мне в комнату и сказал, что выполнит любое моё желание, — бездумно ляпнула я, о чем быстро пожалела.

Глаза девочки засверкали, как два ярких бриллианта. Подаваясь чуть ближе, она невинно протянула:

— И что же ты пожелала?..

— Э-э, — стало как-то неловко. — Чтобы он снял маску?..

— Чего⁈

Каиса не сдержала смеха, хватаясь за живот:

— Ты могла пожелать всё, что угодно! Да хоть пару мешков золота на худой конец!

— Я сказал ей тоже самое, — поддержал племянницу король.

Вскинув брови, я состроила рожицу и обиженно воскликнула:

— Да откуда же я знала, что он король!

— Ну ты и дурочка, Лея, — продолжила смеяться принцесса.

— Спасибо, — мрачно буркнула я и заела свою досаду очередной порцией мяса. — Просто хотя бы с сегодняшнего дня исправно платите положенное жалованье, и мы в расчете.

Каиса продолжила смеяться и, казалось, даже Лойд едва сдерживался, чтобы не составить ей компанию. Тайком наблюдая за ним, я вдруг вспомнила, что так и не узнала ответ на давно мучивший меня вопрос:

— Но как вам удалось пробраться через защиту? До сих пор ума не приложу.

Мужчина перевел на меня взгляд и сдержанно повел плечом. А когда уже было хотел ответить, в саду появился Эджилл. Как всегда сдержанный, бесстрастный и немножко хмурый. Поздоровавшись с нами, он наклонился к своему господину, что-то шепча на ухо. Мы с Каисой переглянулись. Девочка заметно напряглась, отложив в сторону тарталетку, которую хотела съесть.

Энергетика Лойда переменилась. Она не стала колючей, скорее туманной, и это хоть немного, но радовало. Не хотелось бы получить очередную плохую новость.

Каиса, видя моё смятение, ободряюще сжала мою руку под столом. Это показалось мне таким трогательным, что на мгновение все невзгоды как будто исчезли из этого мира.

— Маркиза Орнелл просит твоей аудиенции, — наконец произнёс король. — Что ей от тебя нужно?

С губ сорвался тяжёлый вздох. Но деваться было некуда. Собравшись с мыслями, я поведала ему историю Кэролайн Орнелл. Мужчина слушал внимательно, не перебивал и не сомневался в моих словах. Всё же, их в любом случае представлялось возможным проверить. Да и кто бы в моём положении посмел лгать тому, кто ещё вчера спас твою шкуру от растерзания гиенами?

— Не знал, что такое возможно, — заключил Лойд.

— Поверьте, я тоже, именно поэтому мой друг сейчас пытается всё выяснить.

Король коротко кивнул, хотя мыслями уже был далёк от этой маленькой беседки среди цветущего сада. Пожелав нам приятного продолжения трапезы, он ещё раз уточнил про ведьмин обет и удалился вслед за Эджиллом.

Мы с Каисой остались одни. Чтобы не тянуть со столь важной деталью, я поклялась ей в верности и пообещала свою защиту. Помогать ребёнку не столь обременительно, чем следовать за взрослым правителем, чьи взгляды могут поменяться в любой момент. А находясь рядом с принцессой, я могла бы стать для неё магическим наставником. Хоть мои силы и были ограничены, знаний за долгие годы накопилось достаточно.

— Ты заметно выдохнула, когда дядя сказал, что обет нужен мне, а не ему, — вдруг заговорила Каиса и совсем по-детски добавила:

— Почему?

Я прикусила краешек губы, не зная, что ответить. Но ответ нашёл меня сам. Лгать этой малышке не хотелось, даже если тема была отнюдь не из простых:

— Твой дядя порой ведёт себя очень странно.

Я описала ей случившееся в лесу и в маркизате, опустив жестокие подробности. Больше меня волновал его поступок по отношению к Эджиллу, поэтому я сделала акцент именно на нем.

— Дядя проклят.

Всего два слова, а во мне поднялся целый шквал эмоций. Новая информация не хотела укладываться в голове. Проклятья были очень сильной магией, и далеко не каждый мог ею воспользоваться. Проклиная кого-то, ты загоняешь в могилу и себя. Но что самое интересное — если король в самом деле находится под воздействием, то его почти невозможно было ощутить.

— Это сделала моя мама, когда умирала, — продолжила Каиса. — По ошибке.

Каиса сделала глоток чая. Наверняка эта тема была для неё травмирующей. Хоть я пока и не понимала, как такое могло произойти.

— Уверена, что хочешь мне рассказать?

Разумеется, я хотела знать правду, но не слишком дорогой ценой. Причинять боль ребёнку своим излишним любопытством было неправильно.

— Я была совсем маленькой, когда это произошло, маму почти не помню, — честно призналась принцесса. — Я иногда скучаю по ней, но дядя для меня дороже. Он очень много для меня сделал, а у меня так и не вышло ему помочь.

Наступила неловкая пауза. Я прикусила изнутри щеку, размышляя, что могла бы сказать или сделать в такой ситуации. Обнять Каису, несмотря на её открытость, виделось мне грубым нарушением её личного пространства, а говорить слова поддержки бесполезной тратой времени.

— В чем заключается суть проклятья?

Девочка ответила, не раздумывая:

— Оно сложное, с кучей всяких дурацких ответвлений, — фыркнула она. — Для начала ты должна знать о последствиях его воздействия именно на дядю. Как правитель, он должен быть сдержан и не показывать свои эмоции другим, с чем он блестяще справляется, вот только цена у этого очень большая!

Каиса важно вскинула подбородок и выставила перед моим носом указательный палец:

— Все его плохие эмоции обостряются! Особенно, если они связаны с дорогими ему людьми.

Я нахмурилась, пытаясь уложить услышанное в голове. Наверное, в этом, и правда, был смысл. Ведь тогда, в лесу, король напал на Эджилла даже когда понял, что это был не враг. Излишнее беспокойство могло перерасти в неконтролируемый гнев. И от сэра Стенсена тогда ничего не зависело.

Повезло, что мое хождение по лесу во сне не отразилось на Лойде плачевным для нас всех образом. Я его будоражила, интриговала, интересовала. Проклятый король испытывал по отношению ко мне большой спектр чувств и эмоций. И пока ни одна из них не превращалась во что-то плохое. Впрочем, была ли я настолько самонадеянна, чтобы считать себя ценным для этого мужчины человеком?

— По сравнению с самым главным, эта деталь звучит очень смешно! Если дядя кого-то полюбит и когда-нибудь услышит слова взаимности, его любимая умрет.

— Значит, он может быть с кем-то без громких признаний, разве нет? А если его избранница будет немая?

— Пха-х, я тоже об этом подумала, — хмыкнув, призналась Каиса. — В таком случае, проклятье заставит эту бедняжку написать любовное письмо или что-то в этом роде. Но, по правде, я не думаю, что слова так сильно важны — искренность, вот он ключ!

В этом суждении крылось зерно правды. Принцесса точно была права.

— У каждого проклятья есть условие, исполнив которое, проклятье возможно снять, — сказала я, зачем-то машинально щёлкнув пальцами. — Ты говорила, что пыталась ему помочь, значит, оно тебе известно? И что значит твоя мать прокляла короля по ошибке?

Каиса кивнула, но по её лицу было видно, что это знание практически ничего не решало. Однако мне думалось по-другому. Разница в нашем опыте явно была велика. Она — принцесса в заточении, несмотря на возможные шалости в виде вылазок, я — ведьма-информатор, повидавшая за годы скитаний больше, чем мне бы того порой хотелось.

— Это воистину глупая и оттого очень грустная оплошность женщины на смертном одре, — девочка обернулась ко мне всем корпусом и посмотрела прямо в глаза. — Маму, как я знаю, отравили. Когда она умирала, то почти ничего не видела и не понимала. Дядя узнал о её отравлении слишком поздно, и пришёл в последние минуты жизни. Мама не признала его и прокляла, полагая, что это была её мать, по вине которой она умирала.

Каиса рассказывала обо всём спокойно и непринуждённо, будто это была лишь печальная сказка, а не настоящая трагедия. Жизнь во дворце вынуждала её не показывать слабости. Они оба, и Лойд, и Каиса, носили маски. Правда, принцесса только училась это делать — стоило лишь припомнить ее радость при виде меня, как все её попытки быть хладнокровной рухнули. Но я была этому рада. Сегодня у нас получился чудесный ужин, где никто никем не притворялся. Даже Лойд приоткрыл для меня маленькую дверцу своей искренности. Он очень сильно любил племянницу.

— Мама сказала, что вместо любви он получит хладное тело. И все его эмоции будут вести себя непредсказуемо и сводить с ума. Вплоть до причинения реального вреда здоровью.

Каиса пожевала губами, добавляя:

— Обычно, если он длительное время чувствует хорошее, ему это откатывается неконтролируемыми вспышками гнева, бессонницей и физической болью. Еще одно ответвление. Исходя из того, что я узнала о ваших приключениях, сегодня его ждёт тяжёлая ночь.

— Потому что по отношению ко мне он испытывал хорошие чувства?

Принцесса склонила голову к плечу, загадочно улыбаясь. Она хотела сохранить интригу, но не выдержала и минуты:

— Я впервые вижу его таким, как сегодня. Думаю, он в замешательстве. С тобой проклятье пока не сработало, но мы должны внимательно за всем наблюдать. Может, узнаем чего новенького!

Я лукаво выгнула бровь, накалывая на вилку сочную клубнику из фруктовой тарелки. Кисловато-сладкий сок смешался со слюной, делая каждую секунду смакования ягодки во рту незабываемой. Вот он, один из плюсов жизни аристократов.

Однако важно сейчас было другое — собрать как можно больше сведений. Пока стало известно лишь три, как их называла Каиса, ответвления. Любовь к королю пророчила смерть его избраннице, хорошие эмоции возвращались плохим бумерангом, а гнев, злость, ненависть и далее по списку по отношению к близким людям приумножались во сто крат. К кому-то попроще — крат в пятьдесят. Что ж, вроде ничего не забыла, но лучше записать.

— А условия я, к сожалению, правда не знаю.

— Это плохо, на поиск метода исцеления могут потребоваться годы, — призналась я. — К тому же, проклятья работают по определенному алгоритму. Если твоя мама не закладывала времени, это дает надежду, однако в противном случае все может закончится очень… Ты понимаешь.

— Да, я читала о таком, хотя, думаю, бывают исключения, — кивнула Каиса. — Может, мама осознала свою ошибку перед тем, как перестать дышать?

Я пожала плечами. Если сестра Лойда любила его, этот факт мог придать проклятью некоторые особенности. Но об этом стоило разговаривать с королем лично, хотя я понятия не имела, как можно начать этот разговор. Реакция мужчины могла быть непредсказуемой.

— В любом случае, пожалуйста, веди себя поосторожнее с дядей.

Забота Каисы показалась мне трогательной. Хотя, должно быть, принцессе не нравилось говорить о Лойде в таком амплуа.

— Можно ещё вопрос?

— Конечно.

— Почему ты так легко приняла меня и мой обет?

— Я ведь тоже ведьма, и в нашу первую встречу ты провела на меня неизгладимое впечатление. Считай это сестринской любовью с первого взгляда.

— Мне казалось, ты влюбилась только в мой чайник.

— Ой, ну не без этого, лукавить не стану! И ты уже располагаешь прекрасным подарком на мой день рождения, одни плюсы!

Мы рассмеялись. Остаток дня прошёл очень тепло и уютно. Мы разговаривали о магии, о знаниях Каисы и её целях на будущее.

Теперь я потихоньку начинала понимать, для чего меня нанял Лойд. Его племяннице требовался наставник. Потенциал этой девочки пока был неизвестен, и нам ещё предстояло его разузнать. И, по возможности, избавить короля от проклятья. Жить так, как сейчас жил он, было ужасно. Многие королевские браки, разумеется, заключались скорее из политической выгоды, нежели высоких чувств, однако страдания из-за радости — самое сердце кошмара.

Что ж, эту тему стоило досконально изучить.

Чувствуя приятную умеренность в душе несмотря на тяжелый разговор с принцессой, я покинула сад уже поздно вечером. Довольные, мы разошлись по своим комнатам — она в сопровождении двух служанок и личного рыцаря, я в полном одиночестве. Проблем с поиском нужного направления у меня не было, поэтому тащить за собой целый ворох людей казалось мне не самой лучшей идеей.

И это суждение подтвердилось, когда я вошла в гостевые покои. Там, отчаянно стуча по стеклу с улицы, явился потрёпанный Йон. Ворон широко раскрывал клюв, но не мог вскрикнуть и, к моему ужасу, не мог вздохнуть. Кинувшись к окну, я распахнула его. Паника накрыла мою голову удушающим куполом, ведь я не знала, как помочь фамильяру Клемента. Целительной магией обладали немногие из нас. А мази и отвары вряд ли бы помогли птице. Тем более, счет шел на секунды. Йон распростерся по подоконнику, пока его тушку била мелкая дрожь. Ворон вот-вот мог навеки закрыть свои глаза.

Я отчаянно вскрикнула:

— Нет!

Пусть наши отношения с этой своенравной птицей никогда не были слишком хорошими, потерять его означало лишиться частички Клемента.

— Кто это сделал⁈ — я беспомощно метнулась к сумке, но вспотевшие руки не могли найти ничего путного.

Ни одно изобретение не могло вернуть способность дышать.

— Отойди.

Твёрдый голос Каисы поначалу показался мне наваждением. Но когда девочка уверенно потеснила меня в сторону, я поняла, что она действительно оказалась рядом.

Вскинув ладони над Йоном, принцесса приступила к лечению. Её кожа никак не мерцала или светилась, вопреки всем поверьям о целителях. Просто ворон с каждой секундой будто заново учился дышать. Пробитая грудь и крыло с хрустом стали нарастать новыми хрящами и тканями, кровь втягивалась с оперения обратно в тело.

— Так ты целитель, — пробормотала я, когда фамильяру больше ничто не угрожало.

Зато принцесса, тяжело дыша, осела на пол:

— Сейчас важно не это, он пытается тебе что-то сказать.

Я присела, поддерживая Каису, и мы обе уставились на ворона. Тот, как только когти смерти перестали сдавливать горло, истошно завопил. Оба крыла указывали на раскинувшийся вдали Яжный лес.

— Что это значит?

Вопрос Каисы оставил на губах солоноватый привкус крови. Я слишком сильно укусила себя за губу. Страх липкими ладонями обхватил лицо. К сожалению, посыл Йона был ясен, как летний солнечный день.

— Мой друг, Клемент, в смертельной опасности.

17. Битва в Яжном лесу

Джерте, Яжный лес, ночь

«Отправляясь в бой, необходимо здраво оценивать свои силы».

Бегать на дальние расстояния, пожалуй, было не самым приятным для него занятием. Особенно, когда вокруг взрывались комья земли и стволы деревьев. Некоторые из вековых дубов и елей падали, лишившись половины своего древесного тела. Их кроны укрывали дорогу, будто нарочно стремясь придавить двух беглецов. Похоронить среди сухих веток и пожелтевших листьев. Клемент едва мог видеть дорогу из-за режущего глаза ветра, но мелькающую сбоку фигуру разбирал отчетливо. Безумно смеясь, она то и дело насылала проклятья на преследующих их боевых ведьм. Черные тени, скользя по земле, хватали за ноги и утаскивали за собой нерасторопных новобранцев инквизиции. Но более опытные и матерые ведьмы отряда продолжали наступать беглецам на пятки.

Клемент тоже старался не отставать от своей случайной напарницы. Отбивая от себя летящие в спину заклятья, мужчина возвращал их обратно. Оглушающий свист вынуждал до боли сжимать челюсти, чтобы не закричать. Но в какой-то момент он стих, и колдун ощутил хлынувшую из ушей кровь. Безумная улыбка исказила его лицо. Вместе с отражением, в боевую ведьму, что так настойчиво хотела его поймать скорее остальных, врезалось черное облако. Оно обволокло ее голову и сжимало до тех пор, пока та не лопнула. Благодаря наполняющей Клемента ярости это заняло не больше трех секунд.

— Ва-а-а-ау! — завизжала вторая узница. — Ты кру-у-у-ут, мужик!

Девушка явилась из-за дерева, приближаясь к мужчине. Пожалуй, в этой жизни его могло удивить немногое, но она прекрасно вписалась в эту категорию. Взлохмаченная, израненная, худая, как сама смерть, и по-настоящему бесстрашная. Стоило повернуть в ее сторону голову, как на него, несмотря на бег, уставились два черных глаза. Они следили непрерывно, пристально, с интересом. Как будто впервые увидели что-то занимательное. Колдун хмыкнул. Правду говорили старые колдуны и ведьмы — демон голову не опускает, он всегда смотрит прямо.

— Держись, мужик!

Отбившись еще от двух членов отряда инквизиции, Клемент и одержимая оказались на небольшой поляне. Позади кто-то закричал, требуя немедленно схватить их. Это было разумно, ведь вдали уже виднелся дворец. По большому счету, погоня заканчивалась здесь. Мужчина больше не чувствовал в себе сил бежать, иначе бы упал замертво от нехватки воздуха. Вторая беглянка думала так же. Она, пытаясь отдышаться, с усмешкой следила за перемещениями врага среди деревьев, чтобы отразить атаку или ударить самой.

— Пов-в-ыполз-з-з-зали! — прошипела одержимая, сплевывая кровью.

Вскоре, из чащи вышли восемь выживших. Они были измотаны, но точно бы выстояли против двоих. Самодовольные лица говорили сами за себя — живыми беглецы не уйдут. Хотя Клемент мог поклясться, что одержимую они хотели лишь вырубить. Слишком осторожными и выверенными были их удары в ее сторону.

— Восемь против двух, нечестно, — нервно усмехнулся колдун. — Вам не кажется?

— Не бойся, половину беру на себя! — бодро заявила его напарница. — Они только с виду грозные! Я таких ем на ужин и даже костей не оставляю!

— Вы уж с нами полегче, дамы!

Вместо ответа в мужчину полетело стихийное заклинание. Боевая ведьма, черпающая силу из воздуха, пыталась поймать его в ловушку. Сбоку к ней присоединилась вторая, нанося удары землей. Только их водные и огненные соратницы едва могли применить хоть какую-то магию и пытались вступить в ближний бой.

Чувствуя, что выдыхается, Клемент пытался рисковать и насылал невпопад смертоносные черные облака. Однако ни одно из них не достигло своей цели. Но ведьм, благодаря одержимой, стало шесть. Отвлекшись на два бездыханных тела, колдун не заметил, как в него полетело сменившее привычный вектор заклинание. Зажмурившись, он готовился к удару, но его не последовало. По щеке мазнуло холодом, а удушающий воздушный купол был отражен.

Когда Клемент открыл глаза, рядом в своем зримом теле взревел Льетольв.

* * *

Джерте, королевский дворец, ночь

Часом ранее.

Боль распоротой ладони была ничем по сравнению с ужасом, что сковывал внутренности. Хотелось отключить эмоции, думать холодной головой, но этого не получалось. Судьба в очередной раз оставляла меня без козырей и кидала по лицу пустышками.

Почему?.. Почему так сразу⁈ За что⁈

Неужто сильно нагрешила на своем веку?

Никто не смог бы ответить на этот вопрос.

— Зову тебя из-за поля, из-за гор, из трясины, из песков зыбучих, — шептала я, склонившись над своей книгой. — Ты чума, ты горе, ты боль, ты кошмар из лесов дремучих. Ты велик, ты ужасен, ты могуч и опасен. Всю цену отдам, когда буду в гробу, а сейчас помоги прокля’тому рабу. Помоги-помоги-помоги…

Льетольв, ощутив мое отчаяние, беспрекословно явился на зов. В этот раз, в отличие от случая в поместье маркиза Орнелла, я вызвала зримое тело своего третьего фамильяра. Не впустила его в свое тело, создала оболочку. Незримым Льетольв помогал увидеть сокрытое, восстановить события прошлого, а сейчас мне была нужна его боевая мощь. Чуть недовольный, он боднул носом мое лицо. Коснувшись щек, я поняла, что от напряжения по ним потекли кровавые слезы. Глаза обожгло, как от ослепляющей вспышки света. Пришлось стиснуть зубы, чтобы с губ не слетело и стона. Фамильяр такого не привечал.

Один из парящих рядом увлажнителей подлетел ближе, оставляя холодную влагу на моих волосах и коже. Благодаря этому стало проще дышать. Дав себе пару секунд, чтобы справиться с болью, я обратилась к сущности:

— Прости, что без должного подношения, возьми мою жизненную энергию, остальное уплачу позже.

Пересохшее горло сдавило спазмом, и я согнулась пополам от кашля, сплевывая на пол. Смотреть на цвет своей слюны совсем не хотелось. Вместо этого стоило сосредоточиться на другом.

— Ты уверена, что не нанесешь себе непоправимый вред? — тихо спросила сидящая в самом углу комнаты Каиса.

Девочка попросила не выгонять ее во время ритуала, поэтому забралась подальше, чтобы не мешать и не попасть под воздействие. Я бы хотела ей улыбнуться, да только ужасный вид моего рта и зубов сделал бы только хуже. Времени на лишние телодвижения не оставалось. Йон продолжал сходить с ума и раздражать нас своим вороньим «кх-ка-р-р-р»! Кое-как поднявшись, я подняла свою книгу и уложила ее на стол у окна. Так, чтобы лунный свет падал на желтые страницы.

— У меня тот же вопрос, — хмуро отметил король.

Принцесса, сколько бы я ее не упрашивала сохранить все в секрете, заявила, что Лойд должен быть в курсе происходящего. Признаться честно, мне и самой так было бы лучше, но я не хотела, чтобы эта ситуация усугубила его проклятье. После наших приключений, как и сказала Каиса, у него явно осталась масса разных впечатлений. И если мужчина был как замедленное взрывное заклинание боевой ведьмы, то после такого его точно придется собирать по кусочкам.

Да и брать его с собой, если вдруг увяжется, казалось непоправимой ошибкой. Впрочем, судя по энергетике, Лойд и сам это понимал. Почему-то рвался, злился и, возможно, переживал. Король выглядел очень бледным и болезненным, вероятно, уже вступив в борьбу со своими недугами, но все равно оказался здесь. Совсем как неисправимый мальчишка.

— Он мой лучший друг, понимаете? Я не могу иначе, — я подозвала к себе Льетольва, чтобы он выяснил конкретный маршрут у стушевавшегося от страха Йона.

Благо, сущности могли общаться на своем языке. Пернатый, конечно, являлся сущностью более низшего уровня, чем один из сумрачных волков, однако говорить и понимать других должен был уметь.

— Никто не говорит бросать его, — хмуро отметил Лойд. — Возьми с собой моих рыцарей, так ты приумножишь ваши шансы.

— Если кто-то из врагов сбежит с поля боя, доложат Святому, что вы вступили в прямой конфликт с Церковью. На Клемента в любом случае повесят какой-нибудь грех, а вас обзовут покровителем негодяев!

Я закрепила сумку на бедре, укорачивая ее ремень. Помимо Льетольва и Рунольва с Рэндалфром, мне могли понадобиться изобретения. Кокон Царицы или, на худой конец, крылатый чайник. А еще пара настоек и мазей, если кому останется оказывать помощь. После этой ночи могло случиться непоправимое. Мне очень сильно хотелось согласиться на предложение Лойда и взять с собой несколько рыцарей, но я понимала, что эта идея заранее провальная. Что могли обычные люди против стихийной магии?

— Я иду с вами, мисс.

В комнату вошел Эджилл. Судя по всему, он заранее знал о произошедшем и, вместо того, чтобы с королем явиться в мои покои, готовился к выезду. Обмундирование сэра Стенсена выглядело новым и менее громоздким, однако более уязвленным. Оно оставляло несколько слабых мест, куда мог ударить враг, зато позволяло своему носителю быть более изворотливым.

— Вы личный рыцарь короля, с ума сошли?

Мужчина проигнорировал мой неуместный тон. Вместо ответной колкости он уверенно произнес:

— Его Величество дал свое разрешение отправиться с вами на спасение моего брата.

— Что?

Я на мгновенье замерла, позабыв, что хотела перетянуть слишком широкий пояс выданных мне мужских штанов. Они едва не упали на пол, явив всем присутствующим все прелести моего нижнего белья. Благо, реакция позволила вовремя их подхватить.

— Клемент Кроу мой сводный брат, — повторил сэр Стенсен.

— Вот и разгадка моего успешного проникновения в твою комнату, — как бы невзначай отметил король.

Да уж, новых фактов становилось все больше. Закончив с поясом, я промокнула глаза платочком и кивнула Эджиллу:

— Тогда идемте.

— Будьте осторожны, — напоследок выкрикнула Каиса. — Чтобы вернулись живыми, это приказ!

Я усмехнулась, но эту усмешку очень быстро стерли с лица боль и переживания. Только бы Клемент не сдавался до тех пор, пока мы не прибудем ему на выручку. Путь до конюшен был недолгим. Мы срезали какими-то коридорами, потайными путями и лестницами для прислуги. А когда оказались внутри, сэр Стенсен даже не удосужился включить свет. Просто нырнул во тьму и через минуту вывел двух лошадей. Оседлав их, мы двинулись прочь из дворца. На выходе Эджиллу понадобилось лишь показать свой пропуск, как нам без лишних вопросов опустили дверь.

Яжный лес был в десяти минутах быстрой езды. По мере приближения мы уже начинали слышать раздающиеся эхом взрывы. Йон, служа нам проводником, сидел на голове Льетольва и вместе с ним несся впереди. Было удивительно, что мой своенравный фамильяр позволил пернатой заднице осквернить его зримое тело своим присутствием. Впрочем, такое поворот событий был на руку. Это существенно сократило время поездки и, возможно, могло спасти чью-то жизнь. Когда мы оказались на небольшой поляне в окружении деревьев, я сумела рассмотреть вдали фигуру Клемента. Но, прежде чем успела слезть с лошади, заметила летящее в него заклинание, от которого он не успевал увернуться.

— Льетольв!

Сущность поняла меня без слов. Скинув Йона, Льетольв за секунду до удара блокировал выброс чужой магии. А потом взревел, показывая свой гнев и возможности. Рунольв и Рэндалфр, вторя его зову, ринулись следом. Врагов было шестеро, нас… четверо?

Я с удивлением отметила хрупкую девичью фигуру в окружении четырех тел. Она шаталась из стороны в сторону, будто каждый раз оступаясь, и громко смеялась. Странная энергетика в разы темнее моей собственной, будто за секунду стала осязаемой и рванула в мою сторону. Перед глазами показалось чье-то лицо, окаймленное дымкой. Смерив меня быстрым взглядом, оно улыбнулось и, шепнув «бу», тут же растворилось. Ощущение, будто из меня вынули душу и поместили ее обратно, оказалось очень неприятным.

Я снова посмотрела в сторону незнакомки, и до моего распаленного сознания дошло — она одержима. Сведений об одержимых ведьмах было немного, как правило, добровольное или принудительное подселение на сегодняшний день всегда заканчивалось смертью носителя. Однако то, что я могла видеть воочию, говорило об обратном.

— Грязные шавки! — прошипела демонесса.

Переключив свое внимание с нее на битву, я слезла с лошади и ринулась вперед, к Клементу. На полпути у меня ужасно закружилась голова, ведь сущности без стеснения тратили мою энергию. Но этот приступ был мгновенно подавлен силой воли.

Первый опыт вызова всех троих фамильяров мог и правда привести к трагедии. Но я всегда думала в весьма эгоистичном направлении — пусть лучше спасенный друг будет оплакивать мой хладный труп, чем это буду делать для него я.

— Лея, истинный тебя выдери, ты что творишь⁈ — закричал Клемент, когда я оказалась рядом. — Ты можешь погибнуть!

— Мою смерть твой пернатый переживет, а вот твою нет, — ответила я и вступила в бой с одной из теснящих нас ведьм.

Друг промолчал. Безусловно, ему было что на это ответить, но сейчас мы оказались слишком заняты для словесных перепалок. Достав из сумки зеркало, мое последнее изобретение для самообороны, я начала отражать летящие в нас заклинания. Неодухотворенный предмет не требовал вливания в него силы, и сейчас это стало наилучшим из всех возможных вариантов. Ведь перед глазами периодически темнело. Каждый удар сотрясал все тело, вынуждая стискивать зубы и отправлять атаку обратно врагу.

— Ты что, еще и моего брата сюда притащила⁈

Очередной выкрик Клемента придал сил. Я усмехнулась — в этом был весь он. Эджилл, к слову очень неплохо справлялся против коренастой ведьмы с магией воды. В Яжном лесу было сухо, а ближайшие водоемы находились далеко, поэтому ей неоткуда было черпать свою силу.

Порадовавшись за сэра Стенсена, я пропустила очередной удар воздуха, но его с ревом перехватил Льетольв. Разгневанный, что кто-то посмел напасть на его хозяйку, фамильяр вместе с двумя другими разом набросились на обидчицу. Не ожидавшая этого ведьма с криком упала, не в силах сбросить с себя три сущности. Так спустя мгновенье их острые зубы перегрызли ей глотку.

— Сестра! — завизжал кто-то из-за деревьев.

Следом в меня полетело проклятье. Боевые ведьмы не могли использовать такую магию после измененного Церковью эгрегора. Если кто-то из них и решался, это означало скоропостижную смерть. Так незнакомка ценой своей жизни хотела за кого-то отомстить.

Черный сгусток, врезавшись в мое зеркало, сломил его осколки. Но, прежде чем коснулся тела, был поглощен тростью Клемента. Жертва боевой ведьмы оказалась напрасной. Так нас осталось счетное количество, но враг не спешил сдаваться. Напротив, он стал куда яростнее. Лишенная своего единственного оружия, я стала отступать под защитой своих фамильяров. Вместе со мной отступал и Клемент. Несмотря на маленькую победу, сейчас все оборачивалось не в нашу пользу. Сэра Стенсена ранили, одержимая лежала без сознания на земле, а мы на последнем издыхании держали себя в сознании. Клемент потерял много крови и, морщась, держался за живот.

Сосредоточив последние силы, я уже было собиралась направить их в поддержку фамильяров, как на одну из атакующих нас ведьм напала женщина с мечом. Она спрыгнула откуда-то с дерева, и сделала это так внезапно, что застала нас всех врасплох. Меньше всего повезло высокой девушке из инквизиции, которой за секунду раскроили мечом голову.

— Это Равена! — крикнул нам Эджилл.

Ее имя и лик тут же всплыли в памяти, ведь это именно она давала мне одеяние перед поездкой в дом маркиза. Правда, я была уверена, что весь арьергард перебили. Как бы то ни было, ее появление оказало нам большую помощь. Прыткая, незаметная, Равена так хорошо пряталась все это время, что даже ее энергетика, казалась, была взята под жесткий контроль. Это восхищало. Подмигнув Клементу, женщина ринулась на помощь сэру Стенсену.

А мы с колдуном остались один на один с двумя ведьмами. Одна повелевала землей, другая воздухом. У них было явное преимущество против двух побитых темных. Льетольв зарычал и сделал выпад в сторону одной из них, но та сумела увернуться. Атакуя нас с двух рук и не жалея сил, ведьма начала теснить меня в сторону. Используя Рунольва как защиту, а Льетольва как возможность отбиться, я едва перебирала ногами. Рэндалфр испарился. На третью сущность больше не хватало энергии.

— Прекрати! — вырвался из моего горла отчаянный крик.

Мне еще не успели нанести новые ранения, однако кровь все равно застилала взор. Она текла из глаз, ушей, носа. Пожалуй, мне всегда казалось, что я не боялась собственной смерти, хотя отчаянно хваталась за жизнь. Но сейчас редкий, сотрясающий все тело стук сердца заглушил все остальные звуки и вынудил в ужасе отступать все дальше и дальше. Дышать стало совсем трудно. Вливая последние силы в сущностей, я не заметила, как споткнулась о чье-то тело. Падение на земь выбило из легких последний воздух. грудная клетка тяжело, хаотично вздымалась, но легкие больше не наполнялись. Рунольв метался около меня, не зная, что делать, пока ослабевший Льетольв старался держать оборону.

— Пи-и!

Фамильяр уронил мне на живот какой-то предмет. Кожу даже сквозь ткань рубахи прошибло холодом. Дрожащая рука ухватила то, чего я даже не могла увидеть. И стоило мне это сделать, как все тело будто встряхнули огромные руки. По венам пустили ледяную воду. Кто-то кричал, звал меня, но через странную пелену было невозможно разобрать слов. Я не понимала, что именно происходит. Как будто шквалы энергии проходят прямо через телесные ткани, впитываясь в них, леча старые раны. Вернув себе способность ориентироваться в пространстве, я вскинула руку и пропустила через нее дарованную силу. Влила как можно больше в зримое тело Льетольва. Приняв ее, фамильяр заметно прибавил в размерах. Его тень упала на меня, полностью скрывая от врага. Мгновенье, и острые зубы сущности разом впились в спину и грудь боевой ведьмы. Она даже не успела закричать, как верхняя часть ее тела была оторвана от нижней.

Смаргивая кровавые слезы, я приподнялась и села. В моей руке был зажат незнакомый кинжал, а рядом лежала одержимая. Судя по всему, это была ее реликвия. Правда, теперь этот предмет как будто утратил свою силу. Видимо эта девушка очень долго его использовала для поддержания своих сил. Именно поэтому разрушительная сила реликвии не сделала со мной то же, что и диадема несколько дней назад. Хотя по возможностям они были чем-то схожи. Откуда у одержимой могла оказаться такая вещь, оставалось загадкой.

— Лея!

Клемент, которому на помощь пришел Льетольв и загрыз последнюю из оставшихся ведьм, упал передо мной на колени. Сущности тут же испарились. Улыбнувшись, я согнулась пополам от кашля и сплюнула кровью. Наверное, вид у меня был еще тот, ведь друг редко делал такое потерянное лицо.

— Что с ней?

Эджилл и Равена, оба раненые, подошли к нам. При виде меня оба ужаснулись. Даже обычно сдержанный сэр Стенсен не скрывал своего, мягко говоря, замешательства. А женщина, судя по всему, никогда не отличалась аристократичным нравом:

— Да уж, подруга, тобой теперь только детишек пугать.

Рыцарь ткнула носом ботинка в лежащую рядом одержимую:

— Эта кем будет?

Клемент хмуро ответил:

— Если не хочешь умереть, сейчас же убери.

Равена со снисходительным выражением лица поставила ногу на землю. Ответив ей раздраженным вздохом, друг начал рыться в моей сумочке.

— Окажем друг другу первую помощь и поедем лечиться в трактир, я недавно нанял способного целителя.

— Нет, — слетел с губ тихий шепот. — Нельзя в трактир, опасно. Вас могло преследовать гораздо более внушительное количество боевых, они доложат, и нас накроют.

— Тогда что ты предлагаешь?

— Во дворец, — ответила за меня Равена.

Она была очень громкой и, будто, совсем не раненной. Держалась бодро, игнорируя боль и вдребезги расколотое лезвие меча. Судя по ее хлещущей через край энергетике, напади кто со спины, начала бы разрывать его голыми руками.

Скрипнув зубами, Эджилл неожиданно зло процедил:

— Скажи это еще громче, чтобы обязательно услышала вся округа и затаившийся во тьме враг.

— Пф, — фыркнула женщина. — Пусть выходят, добьем.

— Ты неисправима. В прошлый раз твой буйный нрав погубил наших товарищей.

Равена схватила сэра Стенсена за грудки. Ее энергетика переменилась, и такой конфликт мог вполне закончиться дракой. Вскинув руку, я хотела переключить их внимание на себя, но не успела. Перед глазами заплясали темные пятна. Повалившись назад, я упала в руки вовремя среагировавшего Клемента. Он стал звать меня по имени, но его голос становился все тише, а очертания лица мутнели.

Мой предел. Из тела вышла вся энергия — и моя, и чужая. Больше нечему было поддерживать мою жизнеспособность. Предприняв провальную попытку что-то сказать, я погрузилась в плотную, желанную тьму.

18. Спящие силы

Джерте, королевский дворец, день

«Чтобы достичь солнца, для начала нужно сгореть».

— Она приходит в сознание.

Мягкий, тихий голос коснулся моих ушей, но смысл сказанного все еще ускользал от спутанного сознания. Что-то теплое тронуло щеку, плавно переместилось ко лбу. Приятно. Ощущалось, как лучи осеннего солнца. Не палящего, не выжигающего — напротив, очень ласкового. Которое способно отогреть любую замерзшую душу.

К первому голосу добавился второй:

— Откуда такая уверенность, мисс Орнелл?

— Я это чувствую, Ваше Величество.

Их фразы были четкими, понятными. Они не звучали через глухую пелену или нечто подобное. И я даже понимала, кто вел данный диалог. При наличии ума и способности к анализу такое мог абсолютно каждый. Однако все попытки открыть глаза проваливались одна за другой. Что-то мешало. Что-то незримое, сковывающее, острое. Как шипы надоедливого плюща, оплетающие нужный путь.

— Она борется, — продолжила Кэролайн. — Думаю, после столь долгого сна прийти в себя очень тяжело.

— Ей можно как-то помочь?

— Вам бы лучше о себе позаботиться, Ваше Величество, выглядите неважно.

— Я не спрашивал твоего мнения о своем внешнем виде, — холодно отметил Лойд. — Отвечай на заданный вопрос.

— Помилуйте, Ваше Величество, я знаю не больше вашего, — не смотря на контекст, на удивление твердо произнесла Кэролайн. — Я ведь не урожденная ведьма.

— Хватит доставать Кэри!

— Когда это ты успела с ней подружиться?

— Мы сестры по магии, нам так положено, не ворчи, дядь, морщины преждевременно повылезают!

В нос забился цветочный аромат с ноткой базилика — я узнала его с первого вдоха. Каиса. Маленькая солнечная девочка. Губы невольно дрогнули в улыбке от явившегося под веками образа. Был ли всему виною ведьмин обет, вызвавший такую реакцию, но это помогло продолжать бороться с незримыми оковами.

— Смотрите, Лея!

Что-то тяжестью легло на грудь, а потом мое тело наполнилось исцеляющей силой. Я заворочалась, чувствуя, как тепло постепенно перерастает в обжигающий поток. Моя собственная магия вытесняла чужую. Такое часто происходило от переизбытка лечения: целителю стоило открывать небольшой канал передачи, чтобы не навредить, однако многие новички не знали, как правильно это сделать. Хотя тут скорее была иная причина — личная заинтересованность в результате. Застонав, я вынудила остановить данный процесс и, наконец, открыла глаза.

Поначалу все было как в тумане — блеклое и черно-белое. Но спустя несколько взмахов ресниц слегка мутные очертания постепенно становились четче, а приглушенный шторами дневной свет не ослеплял. Кто-то заранее об этом побеспокоился.

Зато во рту и глотке будто расположилась огромная пустыня, каких было немало в заморских государствах. Кашлянув несколько раз, я не глядя слабо задергала рукой.

— Воды! — в один голос воскликнули Каиса и Кэролайн.

Кто-то тут же помог мне сесть и подставил ко рту фужер. Я была слишком слаба, чтобы четко ощущать энергетику. Но запах горького шоколада и мускуса не требовал применения магии. Его просто невозможно было не узнать. Как и прикосновение сильной руки к моей спине.

— Лойд… — шепнула я, когдасухость смочили несколько осторожных глотков.

— Я здесь, Лея, — мягко ответил король.

Этой фразы хватило, чтобы сердце застучало быстрее. Хотелось списать такое поведение собственного организма на его плачевное, нестабильное состояние, но у меня с детства было одно нерушимое правило — не лгать себе. Ведь на самом деле всему виной была осветившая душу радость. Он переживал, он не оставил меня.

— Благодарю вас.

Теплое дыхание пощекотало нос. По почти беззвучной усмешке стало ясно — он понял, за что именно я его благодарила.

— Осторожнее.

Лойд уложил меня обратно на подушки. Сосредоточившись на ощущениях в теле, я поняла, что самостоятельно вряд ли смогу пошевелиться в ближайшее время. Радовало одно — глаза все-таки смогли рассмотреть окружающее меня пространство. Совершенно четко, без погрешностей. Комнатой, где мне посчастливилось очнуться, были те самые покои, которые выделил еще несколько дней назад Его Величество. Рядом у кровати в глубоком кресле сидела Кэролайн, на самом краешке матраса притаилась Каиса. Обе смотрели на меня с беспокойством и нежностью.

Будто мы были настоящими единокровными сестрами. Хотя истинным крепким связям никогда не требовалось родство.

— Вы пришли в себя, какое счастье, — сказала маркиза и улыбнулась.

Первая мысль, которая пришла на ум при виде нее, удивила. Если бы кто-то сказал узнать Кэролайн по энергетике вслепую, эта проверка обернулась бы для меня грубой ошибкой. Ведь слабой и дрожащей леди Орнелл больше не существовало. Предо мной сидела сильная и уверенная в себе девушка. Она не горбилась, не опускала плечи, смотрела прямо. Заставляла чувство гордости распирать все внутри.

— Простите, что доставила неудобств.

— Что вы, — улыбнулась Кэролайн. — Лишь благодаря вам я сейчас здесь.

— Лея, ты спала четыре дня! — почти перебила ее возмущенная Каиса. — Я в тебя столько сил влила, до конца жизни не расплатишься!

— Кстати об этом, ты немного перестаралась, впредь будь осторожнее, если надумаешь кого-то лечить.

— А я предлагал позвать целителя королевской семьи, — как бы между прочим вставил Лойд. — Но кое-кто упрямился.

Судя по недовольному тону, мужчине такая самодеятельность совсем не нравилась. Что ж, его можно было понять. Однако принцесса, похоже, не понимала. Смерив короля испепеляющим взглядом и показательно скрестив руки на груди, она заявила:

— Не говори ерунды, дядя! Самую лучшую помощь могу оказать только я!

— Как обычно слышишь только то, что хочешь. Наверное, мне стоит пересмотреть методы твоего воспитания.

— Ты ведь не станешь!

— Разговор окончен.

Мы с Кэролайн переглянулись и синхронно рассмеялись. Было забавно наблюдать, как король сдерживает себя, чтобы не вступить в спор с вредной племянницей. По лицу, как обычно, этого было не понять, зато по ударившему шквалу энергетики — запросто. Он был таким сильным, что мог поднять даже мертвого. Просто в сторону этой девочки мужчина старался не выпускать свои плохие эмоции. Из-за проклятья ли, или потому что сильно дорожил, а может и все вместе. Ведь Каиса, несмотря на все, оставалась ребенком. Более смышленым, чем сверстники, самостоятельным, но ребенком.

Который предупреждая меня по поводу короля, сам не следовал собственным заветам.

Я хотела как-то развеять возникшую неловкость, что-то сказать, спросить, однако ударившее в грудь чувство сменило вектор приоритетов. Горло сжало спазмом, на миг стало труднее дышать.

— А…

В голову вдруг ударили воспоминания. Картинками замелькали где-то в подсознании. Яжный лес, битва с боевыми ведьмами, Клемент, одержимая демоном, реликвия…

— Где сейчас мой друг? — взволнованно спросила я. — Что с ним?..

Стало так стыдно от того, что этот вопрос не стал самым первым после пробуждения. От этой мысли спазм в горле стал сильнее. Дрожащие пальцы смяли одеяло, и меня согнуло пополам от сильного кашля. Кэролайн заботливо помогла сделать еще несколько глотков воды из фужера.

— Он еще не пришел в себя, за ним присматривают, — ответил Лойд. — Твое тело было больше истощено, а его и истощено, и сильно изранено. Он потерял много крови.

Я ощутила холод в кончиках пальцев. Стыд и вина заставили сердце отчаянно пуститься вскачь. Клемент был сильным, но даже у него существовал предел. И никто из нас не знал, как долго он сражался до прихода подмоги, как много сил истратил.

— За ним присматривают? Лечат?

Я беспомощно посмотрела на короля. Наверное, мольба в моих глазах смотрелась очень жалко, но я не могла поступить иначе, когда дело касалось друга. Он единственный оставался моей настоящей семьей. Тем, за кого пошла бы и в огонь, и в Церковь — без сомнений. И если бы Лойд приказал, ради Клемента я бы ползала за ним на коленях, наплевав на собственную гордость. Уверена, друг поступил бы точно так же.

— И за ним, и за балластом из леса все это время следили целители, — сказал король. — В свете последних событий, мне начинает казаться, что ты собираешь во дворце шабаш.

Я моргнула. Затем еще раз. В голове укладывалось медленно, но верно. Лойд пытался пошутить? Действительно?.. Хотел таким образом сбросить напряжение? Однако прежде чем я успела хоть что-то произнести, мужчина продолжил обыденным, серьезным тоном:

— Мы проверили личность той девушки. Летиция Палантино. Проживала до четырнадцати лет вместе с матерью в Слутте, потом двенадцать лет считалась пропавшей.

И все мысли о шутке вдруг показались очень глупыми.

— Ее мама продолжала поиски пять лет, пока не умерла, — продолжила Каиса. — Эджилл принес так много вырезок из старых газет! В одной из них даже говорилось, что Летиция первый удачный опыт подселения. Поэтому спустя год поисков даже наемники прекратили ее искать, полагали, что она мертва, ведь…

— Такие ведьмы быстро умирают, — закончила я.

Наступила неловкая пауза. В голове заскрипели шестеренки, собирая все фрагменты в единый пазл. Хотя они и без того были собраны почти с самого начала. Просто я, нервно жуя нижнюю губу, не знала, как сообщить всем правду. И Лойд, и остальные в любом случае бы обо всем узнали. Облик Летиции, если верить свиткам, которые я находила, должен был меняться при передаче тела демону — что-то такое мне и превиделось в том черном облаке. Да и характер был, клянусь пятью медняками, соответствующий. Те существа покладистостью и здравомыслием не отличались. Хотя реальность могла сильно расходиться с написанным.

— Но она действительно одержима.

После моей фразы все изумленно вскинули брови. Только Лойд, напротив, стал куда более хмурым. Взглянув на него тайком, я отметила, что он все еще выглядел очень болезненно. Бледная кожа, темные круги под глазами, выпирающие пуще прежнего ключицы, будто король скинул несколько килограмм, осунувшееся лицо. Наверное, пока я лежала без сознания, ему тоже приходилось нелегко по вине проклятья.

— А это не опасно?

Кэролайн посмотрела на меня с сомнением. Будто вовсе не Летиция носила в своем теле демона, а я.

— Во-первых, на нее тоже охотились инквизиторы, и она помогала Клементу от них отбиваться, — уверенно заявила я. — А во-вторых, зависит от того, кого именно в нее подселили. Мы с Клементом ведем свой демонический бестиарий, но знаем очень немного. Если кто-то примерно сто лет назад и проводил такие практики, сведений о них почти не осталось.

— Раз она представляет угрозу, я отдам приказ поставить к ней в покои рыцарей, — сказал Лойд и уже было двинулся к двери, когда его на полпути остановил мой голос:

— Нет! Если она почует неладное или просто не обрадуется такому соседству, убьет их! К тому же, после пробуждения тело будет очень истощено и, скорее всего, вместо демона очнется носитель.

Король остановился. Несколько секунд стоял к нам спиной, раздумывал. Прошло всего ничего, но для меня эти мгновенья показались вечностью. Лойд медленно обернулся, и наши глаза встретились. Я не знала, как передать ему свои мысли, убедить. Но этого не потребовалось. Мужчина вернулся на прежнее место.

— Хорошо, — согласился он. — Ты знаешь такие вещи лучше нас.

Я почувствовала облегчение.

Хотя вместе с ним и вес ответственности. Впрочем, если вместо девушки в не самом радушном расположении духа очнется именно демон, нам всем будет несдобровать. И никакие рыцари не смогут помешать ей оторвать наши головы.

— Так, — следовало выстроить план действий. — Просто сообщите мне, когда Летиция очнется и помогите до нее добраться. А пока…

Меня прервал деликатный стук в дверь. Все вместе со мной машинально посмотрели в сторону выхода. Хотя тронуло ли кого-то помимо меня нехорошее предчувствие так и осталось загадкой.

— Войди.

На пороге сразу после озвученного разрешения появился Эджилл. Такой же измученный, бледный и уставший, как и его господин. Наверное, бедняге даже не дали толком отлежаться. Сложно, когда ты незаменим.

Поклонившись, рыцарь сделал несколько шагов вглубь покоев. Его взгляд скользнул по Кэролайн, переместился на Каису и остановился на мне:

— Рад, что вы пришли в себя, леди, — сказал он.

По теплой энергетике, обволакивающей, как пушистый котенок, я поняла, что сэр Стенсен был искренен. Губы дрогнули в улыбке:

— Спасибо.

Однако дальнейшие его слова мигом стерли с лица довольное выражение.

— Летиция Палантино так же пришла в себя. Она плачет и никого к себе не подпускает, несколько служанок получили увечья, им оказана первая помощь. Что прикажете?

Рядом удивленно ахнула Каиса и зажала рот ладошкой. По ее лицу стало понятно, что девочка сильно испугалась. Это не совсем вязалось с ее бодрым рассказом об одержимых ведьмах, но я могла понять ее страх. Магические корни целителя отличались светом и были очень восприимчивы к негативным воздействиям. Нельзя было сказать, что такие ведьмы слабы, но… Они могли позаботиться о других больше, чем о самих себе.

— Ваше Величество!

В покои ворвалась Равена. Без стука, без дозволения. Впрочем, это без сомнений подходило ее образу. Однако как Лойд еще не убил ее за такой нрав — оставалось загадкой.

— Рыжий очнулся и в одиночку направился к психованной! Он еле тростью перебирает, она ж его прихлопнет! Что прикажете?

Я едва не свалилась с кровати. Тело начало двигаться само по себе — как зачарованный механизм. Даже по сбитому докладу Равены было несложно догадаться, что именно произошло. И это пугало. Никому из нас не было известно, какой информацией располагал Клемент, и что тянуло его ступить на столь опасную дорогу. Исследовательский интерес, желание помочь?.. Зная его, и то, и другое. Стиснув челюсти, я поморщилась от стрельнувшей по каждой телесной клеточке боли.

Пришлось сосредоточиться на дыхании, чтобы минимизировать ее проявление и сказать:

— Сейчас же отведите меня к Летиции Палантино.

Эпилог

— Как вы могли ее упустить⁈ Как⁈

Нечеловеческий вопль сотрясал мраморные стены Церкви. Он эхом разносился по коридорам, достигая даже дальних комнат и темниц. В центре главной молельни в окружении тел стоял Святой. Сжимая в ладони длинную косу отсеченной головы, свободной рукой он держал клинок.

Белый пол был залит лужами крови. В ней плавали ошметки кожи, клочки волос, части чьих-то лиц. Один лишь взгляд на эту картину мог лишить кого-то чувств.

— И почему никто опять не задернул шторы⁈ — закричал Святой мертвому лицу, поднимая его на уровень глаз. — Я должен повторять дважды⁈ Трижды⁈ Может, раз десять, чтобы вы, наконец, поняли⁈ Бесполезный скот, грешницы!

Жавшиеся по углам боевые ведьмы с ужасом наблюдали за своим господином. Кто-то зажимал уши руками, только бы не слышать его оглушающий рев, кто-то беззвучно плакал, а кто-то смиренно, без эмоций, ждал своей участи.

Оливия сидела в рядах последних. Ей было все равно, выживет она сегодня или нет. Несколько часов назад стало известно, что Летиция Палантино исчезла из своей камеры в темнице. Как ей это удалось — оставалось загадкой для каждого в Церкви, ведь отсюда невозможно было сбежать.

Вокруг узницы всегда находилось достаточно стражей, чтобы предотвратить непоправимое. Лишь в случае с Лайлой произошло исключение. Оливия узнала, что все в тот роковой для нее день было подстроено Святым. Он изначально планировал избавиться от ее сестры. Чтобы не оставить Верховной слабостей, чтобы сделать ее непоколебимой. Но Святой просчитался. Девушка обозлилась не на весь мир и его несправедливость, а на того, кто был ее олицетворением.

Того, кто не держал слова.

— П-прошу, не!

Предсмертный девичий крик едва не разорвал барабанные перепонки. Погибла еще одна сестра. Мужчина проткнул лезвием ее голову так, что его кончик вышел из подбородка. Мучительно ли это было? Чувствовала ли эта несчастная нестерпимую агонию? Мертвые ответить не могли.

Упираясь ногой в грудь убитой, Святой вынул меч и отшвырнул очередное тело к остальным.

Его взгляд прошелся по еще живым ведьмам. Никто не смотрел ему в глаза. Все молились Богу, но тот был глух к их молитвах. Оливия помнила, как еще будучи маленькой девочкой перенесла пытку по смене источника силы и веры — эгрегора. Стерла свою метку.

Раньше она, как и все ныне живущие за пределами Церкви ведьмы, гордо шла по тропе из еловых веток. А теперь вскидывала руки к небу и ждала, пока солнце выжжет ей лицо и обглодает его до голого черепа.

Боевые стали искать подпитку во всем, что их окружало, ведь новый эгрегор не мог даровать силу. И это сделало их слабыми. Многие бытовые имели возможность запросто справиться со стихийной магией неопытных инквизиторов, ведь они не предавали Великую.

Они не обернулись против Истинного!..

Поэтому если Оливии суждено встретить здесь смерть, она ее примет. И до последнего вздоха будет молить своего настоящего Бога о прощении.

Но если ей позволят жить, кошмар продолжится — ведь никто из сестер не может противиться воле Святого. Ради родных, ради любимых. Иначе он заставит прикончить каждого из них собственными руками.

Ведьмин обет и пустой источник Всевышнего надевал на запястья каждой тяжелые незримые кандалы. Им можно было оказывать сопротивление, вот только итог был одним. Да и немногие желали проверять их потенциал на себе. В Церкви помимо насильственной смены источника искусно промывали мозги.

До недавних пор Оливия, как и все, не сомневалась в навязанных ей идеалах. Она считала бытовых грязными, недостойными и жалкими. Потому ни разу не выказывала сожаления, когда сворачивала им шеи или грубо тащила к погосту. Верховная была глуха к плачу, проклятьям и крикам.

Однако убийство Лайлы пробудило ее от долгого сна.

— Оливия!

Рев Святого и его бешено горящие глаза оказались в опасной от девушки близости. Но она лишь послушно подняла голову.

Чиркнув лезвием по полу, мужчина легким движением оставил на лице ведьмы огромную рану. Она протянулась рваными краями от правой щеки до левого виска, задевая уголок губы, горбинку носа. Надвое рассекла бровь. Крупные багровые капли упали на белый пол. Кончик клинка уперся в тонкую шею. Оливия не позволила себе ни писка, — только продолжила холодно смотреть в глаза своему господину.

Своему палачу.

— Это твоя вина! — прошипел он. — Все из-за тебя!

Девушка могла поклясться, что по ту сторону бездушной маски было такое же бездушное лицо. У такого человека просто не могло быть ни души, ни сердца. Горящие голубые глаза обливали ее кислотой. Они твердили: «Умри, умри же в муках! Ответь за все свои ошибки!»

Но единственной ошибкой Верховной за всю ее жизнь была лишь одна — позволить этому чудовищу убить Лайлу. Маленькую, боязливую малышку Лайлу, что, несмотря на постоянные призывы к «очищению грязи» оставалась очень доброй. Она даже не стала пытать Бандалор в тот ужасный день. Лишь приковала ее к столу и хотела переждать положенное время. А они оба поступили с ней как уб!..

— Молчишь, презренная⁈

Оливия почти не слышала его слов. Даже боль казалась легким покалыванием по коже, как от прилипшего к ней в зимнюю пору инея. Настоящая боль была внутри. Она разрывала сердце, пожирала его, как дикий хищник, заглатывала целыми кусками. Ее было невозможно вылечить.

— Мне нет прощения, — шепнула Верховная.

Все ее естество изнывало от желания отправиться на покой, даже если после смерти ее бы сочли недостойной забвения. Если продолжать мучиться, то где угодно, лишь бы не здесь.

Сглотнув, Оливия закрыла глаза.

— Ты права, тебе нет прощения!

В свете единственного луча солнца, что смог пробиться сквозь тяжелые шторы, блеснул забравший сотни человеческих жизней острый разящий клинок.