Per Tempus [Guzel Muslim] (fb2) читать онлайн

Guzel Muslim Per Tempus

1.

— Мисс Джонс, напоминаю вам в последний раз. Если до конца месяца вы не оплатите учебу, мы будем вынуждены отчислить вас из колледжа.

В голосе сухопарой женщины в очках на цепочке, декана факультета психологии, слышались нотки непреклонности. На снисхождение надеяться не приходилось, я, итак, слишком долго тянула с оплатой. Я сжала губы и поправила рюкзак.

— Хорошо, миссис Хьюз, я постараюсь успеть.

— Уж постарайтесь, мы больше не можем идти вам на уступки.

— Всего доброго.

Я вышла из кабинета преподавателя, занятия закончились, и я направилась к выходу из здания. Погода была мрачной и унылой, совсем как моё настроение в данный момент. Хотя и припомнить трудно, когда оно было прямо противоположным. Зябкий мартовский ветер проникал под куртку, проникал под кожу. Я накинула капюшон и поторопилась на остановку, куда как раз подъехал мой автобус. До начала рабочей смены оставалось тридцать минут, которые я потратила на мысленную жалость к себе и злость на свои жизненные обстоятельства. Благо необходимость выйти на нужной остановке вскоре избавила меня от полного погружения в меланхолию.

Кафе «Амбар» одарило меня работой официантом и приемлемой зарплатой вот уже почти два года назад. Контингент посетителей тут был разным и не всегда удавалось заполучить приличные чаевые. Но моя экономность позволяла мне копить нужную сумму на учебу и, если сейчас поднапрячься недели две и выйти на подработку, то денег должно было хватить на оплату, с учетом отложенных купюр, спрятанных дома. Как назло, народа сегодня было мало, отчего чаевые были очень скудными. В двенадцатом часу ночи я вышла из кафе уставшей, с головой, отяжелевшей от боли. По давней договоренности, чтобы не добираться до дома пешком, коллега довезла меня до моей улицы. Мы распрощались, я спешно пошла по узкому мокрому тротуару, освещенному тусклыми фонарями.

В этом районе города жили люди с классом дохода ниже среднего. Обычные труженики, не боящиеся тяжелой работы: водители фур, грузчики, цеховики, продавцы и так далее. Дома были одинаковые — серый кирпич, шиферная крыша, узкие дворики, окруженные сетчатым забором. Ничего примечательного. С тяжелым сердцем я дошла до своего дома под номером 15. От темных окон веяло угнетенной обреченностью. Каждый день, возвращаясь сюда, я молилась, чтобы моё прибывание тут прошло благополучно. Каждый раз я ожидала худшего. Я глубоко вздохнула и открыла входную дверь.

Меня встретили звук работающего телевизора и пьяный храп. В маленькой гостиной, на старом диване в неприглядном виде лежал отец, под ногами его валялись пустые бутылки пива. Я облегченно выдохнула. Джим крепко спал, а это значит, что я избегу его пьяного бреда и выяснений отношений. Главное нужно с утра успеть покинуть дом до его пробуждения. Я тихо прошла к себе, закрыла дверь на защелку, разделась и сразу легла спать. Уставший мозг отключился моментально.

Проснулась от резкого звонка будильника на телефоне. Неужели уже шесть утра? Я машинально села в кровати и зевнула. Надо быстрей собираться, пока отец не проснулся. Я натянула джинсы, достала из рюкзака вчерашнюю выручку и подошла к шкафу. Вынула из его глубин свой бывший школьный пиджак и положила деньги в его внутренний карман, в котором лежала отложенная на учебу сумма. Так себе заначка, конечно, надо бы завтра положить их в банк. Собравшись, я бесшумно вышла из комнаты и на цыпочках направилась по коридору к выходу. Бросила взгляд на гостиную и замерла. Диван был пуст.

— Куда ты? — услышала я злой и прокуренный бас отца. Он стоял так близко, что я ощутила мерзкий запах перегара. Сердце сжал уже привычный страх.

— На учёбу. — негромко ответила я. Я сделала шаг вперёд, но отец схватил меня за рюкзак и резко дёрнул назад. Он был не крупным мужчиной, скорее даже тощим, но сил у него всё равно было больше, плюс употреблённый алкоголь придавал свирепости.

— Стоять.

Дергаться смысла не было. Я внутренне сжалась в ожидании толчка или удара.

— Дай мне деньги. — потребовал Джим.

— У меня нет.

— Не ври! — он грубо встряхнул меня. — Ты вчера работала. Быстро давай!

Я вытащила из кармана купюры, которые планировала потратить на обед и отдала отцу. Он пересчитал и недовольно нахмурился.

— Здесь мало.

— Больше нет.

— За дурака меня держишь? — Джим приблизил своё лицо ко мне. Его воспалённые красные глаза были полны злости. Мне хотелось убежать, спрятаться, стать невидимкой, но я стояла, боясь шелохнуться. Отец поднял руку и замахнулся. Я быстро прикрыла лицо, думая лишь бы не было видимого синяка. Но удара не последовало.

— Вали давай. Никакого толка от тебя всё равно нет. — толкнул он меня в спину.

Я быстро побежала прочь и остановилась только тогда, когда очутилась далеко от дома. Сердце быстро колотилось, я несколько раз глубоко вдохнула и выдохнула, успокаивая его ритм.

В это пасмурное раннее утро улица была безлюдна. Сегодня было немного теплее, деревья не колыхались от ветра. До начала занятий было еще много времени, и я решила отсидеться в крытой беседке на детской площадке. Я села на узкую скамейку, прислонила голову к стенке и прикрыла веки. Думать ни о чем не хотелось, но мысли не оставляли меня и в тысячный раз крутились вокруг одного и того же. С какого момента моя жизнь превратилась в блёклое, безрадостное существование?

Матери не стало, когда мне было одиннадцать лет. Отец тяжело переживал утрату, заглушая боль в спиртном и поэтому бабушка забрала меня к себе. Но вскоре у неё начала прогрессировать деменция и её поместили в дом престарелых. Так в шестнадцать лет я снова стала жить с отцом. Его уволили с работы, отчего ему пришлось продать наш большой дом в хорошем районе и переехать жить на окраину города. Тогда он ещё держался и мог контролировать свою тягу к алкоголю. У него даже имелся более-менее стабильный заработок. Правда каждые выходные он проводил в баре и возвращался домой в стельку пьяный. В таком состоянии он становился весьма агрессивным. Я тихо сидела в своей комнате, боясь дышать, пока Джим орал всякую брань и бил мебель в гостиной. Тогда он ещё не отрывался на мне, тогда я ещё была в безопасности.

Первый раз он ударил меня примерно полтора года назад. Попало за то, что я не успела приготовить ему кофе. Второй раз попало за то, что я слишком долго несла ему таблетку от головной боли. Поначалу он просил прощения за свою несдержанность, но потом зелёный змий полностью овладел им и больше не отпускал. Я превратилась для отца в грушу для битья. Пинки, толчки, пощёчины — так он срывал на мне свою злость. Чтобы не попадаться ему на глаза, я стала приходить домой поздно ночью и уходить рано утром. Иногда мне удавалось целыми неделями избегать его гнева. Тогда я расслаблялась, теряла бдительность и попадалась под его тяжёлую руку. В редкие дни трезвости он искал подработки, чтобы потратить заработанные деньги на новую дозу хмельного зелья. Временами, на несколько коротких минут, я замечала в Джиме отголоски прежнего отца, каким он был до смерти мамы. В такие моменты я пыталась поговорить с ним, достучаться до него. Казалось, он слышит меня, понимает, но стоило его губам прикоснуться к горлышку бутылки и все мои старания рушились, как карточный домик.

Много раз я думала уйти из дома и снимать квартиру, но все средства, что достались мне после продажи скромного жилья бабушки, ушли на оплату двух курсов обучения в колледже. На первый семестр последнего курса я едва наскребла из зарплаты. Надеюсь, до конца установленного деканом срока я успею скопить нужную сумму. Осталось потерпеть всего четыре месяца, я получу диплом и уеду из этого ненавистного места. Может даже переберусь в столицу, где у меня начнётся новая благополучная жизнь. Только мысли об этом заставляли меня не опускать руки и стараться идти вперёд к своей цели.

— Анита!

Из задумчивости меня вывел звонкий мальчишеский голос. Я открыла глаза и повернула голову. Через всю площадку ко мне шёл Макс, мой сосед и, пожалуй, единственный мой друг в этом недружелюбном мире. Улыбчивый двенадцатилетний мальчик всегда вызывал во мне только приятные эмоции. Наверное, во всём городе не нашлось бы более добродушного ребёнка, чем он.

— Привет, Макс. — улыбнулась я.

— Привет. Знал, что найду тебя здесь. — парнишка сел рядом.

— Ты чего так рано? Тебе до школы ещё целый час.

— Я видел, как ты выбежала из дома. Подумал, может тебе нужна пом… компания. И вот ещё, захватил кое-что вкусненькое.

Макс достал из кармана шоколадный батончик и протянул мне. Моё сердце защемило от благодарности к этому зеленоглазому мальчишке, чья доброта не раз спасала меня от отчаяния.

— Спасибо. Ты мой спаситель. — проговорила я, вспомнив, что не ела почти целые сутки. Макс смущенно улыбнулся. Я раскрыла батончик и с удовольствием откусила шоколадку.

— Ну как ты? — прокашлялся парнишка. — В смысле… Он тебя не тронул?

В его взгляде промелькнули злоба и недовольство. Макс знал каков мой папаша и поэтому беспокоился обо мне. Он не раз был свидетелем агрессивного поведения Джима и часто слышал доносящиеся из нашего дома крики.

— Всё нормально, не волнуйся. — соврала я. Мне не хотелось, чтобы мальчик лишний раз переживал за меня: его жизнь и без того была нелёгкой.

Вместе с родителями и младшей сестрой, Макс переехал в наш район около двух лет назад. В его семье тоже были свои проблемы. Нехватка денег, частые ссоры матери и отца, их безответственное отношение к собственным детям, которые часто были предоставлены самим себе, отчего Максу пришлось взять заботу над сестрой в свои собственные руки. Он готовил ей завтраки, провожал в школу, помогал делать уроки и отвлекал играми, пока родители орали друг на друга в соседней комнате. Даже раздавал листовки, чтобы заработать себе на карманные деньги и побаловать сестрёнку разными сладостями. Мальчику пришлось повзрослеть раньше времени, и я удивлялась всякий раз тому, каким не по-детски серьёзным он иногда может быть.

Наши дома отделял лишь сетчатый забор и в один августовский день вскоре после переезда Макса с семьёй, мы встретились с ним во дворе и разговорились. Сначала мальчик показался мне немного стеснительным, но по мере общения он раскрылся как дружелюбный и любознательный ребёнок с нестандартным мышлением. Мы стали видеться чаще, быстро подружились и привязались друг к другу. Нам обоим нужен был кто-то, с кем было легко и просто. Мне нравились его чувство юмора и искренность, а ему — мои простота и естественность.

Изредка по вечерам, когда у меня был выходной, а Макс не опасался оставлять младшую сестру наедине с родителями, мы с ним забирались на крышу заброшенного строения и болтали обо всём на свете, кроме своих проблем. Макс показывал мне свои замечательные рисунки, мечтая стать художником и иллюстрировать книги или комиксы. Он так воодушевлённо рассказывал о своём воображаемом будущем, что у меня не было сомнений — он добьётся желаемого, благодаря своему упорству и трудолюбию. Я тоже делилась с ним своими мечтами, не страшась высмеивания и осуждения, ведь с Максом я была сама собой.

В отличие от меня когда-то, в школе у мальчика было много друзей, пусть периодически он приходил домой с синяком под глазом. В характере Макса было достаточно лидерских качеств, которые разбавлялись тягой к заступничеству, по причине чего он представлялся мне добрым и храбрым одновременно. Однажды он даже осмелился поставить на место моего отца.

В тот день Джим был непривычно буен, причиной чего явилось отсутствие выпивки в холодильнике. Я выбежала во двор, спасаясь от его гнева. Отец последовал за мной и больно схватил за плечо. Его рука уже занеслась для удара, когда мы услышали непривычно жёсткий голос Макса:

— Немедленно отпустите её, иначе я вызову полицию.

Джим замер и мутным взглядом посмотрел на мальчика, стоявшего за ограждением со сжатыми в кулаки руками.

— Пшёл прочь, сосунок! — рявкнул мой папаша.

— Макс, уходи! — воскликнула я.

— Отпустите, Аниту, если не хотите в тюрьму. — твёрдо повторил Макс.

Видимо Джим опешил от наглости мальчишки, так как его ладонь соскользнула с моего плеча.

— Как ты смеешь… — начал отец, подходя ближе, но споткнулся и упал на землю.

Я взволнованно посмотрела на Макса, радуясь, что между ним и моим отцом находится решётка забора.

— Тоже мне, защитник нашёлся. Чёрт с вами. — выругался Джим, медленно вставая, затем нетрезвой походкой побрёл в дом.

— Спасибо, Макс. Но не стоило. — произнесла я.

— Ты не должна такое терпеть. — глаза друга были полны печали.

С этого дня я полюбила этого не по годам серьёзного и смелого мальчика, как младшего брата. А прошлой осенью, на мой двадцать первый день рождения, Макс подарил мне самодельный кулон в виде металлического сердца, позади которого было аккуратно выведено моё имя. Теперь этот подарок всегда висел на моей шее. Он был бесценен, равно как была бесценна дружба Макса.

— Как дела в школе? — спросила я друга, доев батончик.

— Неважно, словил пару неудов по математике и истории. А у тебя как в колледже?

— Нормально, если не считать того, что мне грозит отчисление.

— Они не могут тебя отчислить, не должны. Ты ведь умная и способная.

— Какой в этом толк, когда ты бедная? — грустно вздохнула я.

— Хочешь я пойду к директору твоего колледжа и уговорю его оставить тебя? — с энтузиазмом предложил Макс.

— И что же ты ему скажешь? — улыбнулась я.

— Ну придумаю что-нибудь. Или скажу, как есть, что если они отчислят тебя, то страна потеряет лучшего специалиста.

— Вряд ли директор прислушается к ребёнку, но спасибо за добрые слова, Максик. — потрепала я парнишку по макушке.

— Не называй меня так. И вообще я уже не ребёнок. — проворчал Макс.

— Хорошо, хорошо, крутой пацан. — усмехнулась я. — Но лучше бы тебе подтянуть свои оценки, а не думать о моих проблемах. Это моя забота.

— Мне не всё равно, ты ведь моя подруга. А настоящие друзья всегда заботятся друг о друге, разве нет? — с вразумительной серьёзностью спросил мальчик.

— Да, так и есть. — ответила я, с мягкой улыбкой посмотрев на Макса.

Мы ещё немного поболтали о всяких пустяках, пока моему маленькому другу не пришло время идти за сестрой, а потом в школу.

— Удачи, Анита. У тебя всё получится. Ты классная. — Сказал Макс на прощание.

— Правда? — шутливо спросила я.

Мальчишка покраснел до кончиков ушей, пробурчал что-то себе под нос и быстро поспешил прочь.

Сегодня занятия закончились ещё до обеда. Моя смена в кафе начиналась только через три часа, и я решила провести оставшееся время в библиотеке, чтобы подтянуть свои знания по отстающим предметам. С библиотекарем, пожилой и приятной женщиной, я была в хороших отношениях. Миссис Андерсон даже угостила меня чаем и печеньем (видимо мои тёмные круги под глазами и голодный взгляд вызвали в ней жалость). Она спросила почему я всегда хожу одна и где мои друзья, при этом тактично умолчав о моём потрёпанном внешнем виде. Я ответила, что предпочитаю одиночество. Это в принципе было истиной, но в редких случаях так хотелось иногда оказаться среди шумной и весёлой компании и почувствовать себя живым, счастливым человеком. Да и некогда мне заводить дружбу со сверстниками, свободного времени как кот наплакал: днём учёба, вечером работа.

Я устало плелась домой в первом часу ночи. Рабочая смена в пятничный вечер была ужасно долгой и утомительной. Хорошо хотя бы чаевые сегодня были щедрыми. Едва войдя в дом, я сразу почувствовала нечто неправильно странное: полная тишина, запах гари и давящая атмосфера опасности. Липкий страх пробежал по спине. Я оставила входную дверь приоткрытой и осторожными шагами пошла по коридору. В гостиной было темно. За дверью моей спальни горел слабый свет. Я открыла её и оцепенела.

Отец сидел на моей кровати, вокруг валялись мои обгоревшие книги, тетради и порванная в клочья одежда. Джим смотрел на меня красными от ярости глазами, а в руке у него был сжат мой старый школьный пиджак.

Ужас наполнил моё тело. Пропала моя учёба. Пропала я.

2.

Всем известно книжное выражение «земля уходит из-под ног», описывающее ощущение падения в пропасть обречённости, беспомощности и непоправимости. Это ощущение сейчас наотмашь врезалось во все моё существо.

— Что ты наделал!? — воскликнула я. Паническая мысль о том, что отец обнаружил мои спрятанные деньги была сильнее страха перед ним. Я необдуманно кинулась вперёд и вырвала пиджак из его рук. Потайной карман был пуст.

Нет, нет, нет, только не это. Живот скрутил тугой узел отчаяния. Ну почему я была такой безответственной и не положила их на счёт в банке!?

— Где они? — прошептала я.

Джим медленно встал и в следующую секунду мою щёку пронзила жгучая боль. Пощёчина была такой силы, что я шатнулась в сторону, едва удержавшись на ногах. Глаза защипало от слёз.

— Маленькая дрянь. — выплюнул оскорбление отец. — И давно ты прячешь от меня деньги?

— Они на оплату учёбы. Пожалуйста верни их. — попросила я, понимая, что эта просьба лишь пустой звук, что всё пропало безвозвратно.

Щека горела огнём. Я попятилась назад, зная, что новый удар не заставит себя долго ждать.

— Конечно, верну. — зло усмехнулся Джим и этот смех не предвещал ничего хорошего. — Сначала только преподам небольшой урок о том, как плохо прятать деньги от родного отца.

Он стремительно приблизился ко мне, я кинулась в коридор, но не успела убежать. Моя голова взорвалась от боли, когда отец нещадно схватил меня за волосы и потянул их на себя. Мой крик пронзил ночную тишину дома. Я попыталась вырваться, чувствуя, как волосяные луковицы клочками отделяются от кожи. Тогда Джим со всей силы ударил меня об стену. Правую часть тела прожгла новая мучительная боль.

— Не надо… Хватит… — задыхаясь, умоляла я.

Только бы не упасть, только бы удержаться на ногах.

— Я выбью из тебя всю дурь. Вздумала обхитрить меня? Возомнила себя самой умной? Сейчас посмотрим, кто тут самый башковитый. — некогда родной голос превратился в голос безумного изверга.

Отец обхватил меня за шею и вытолкнул в прихожую. Я брыкалась как могла, не намереваясь так просто сдаваться. Умудрилась схватить какой-то предмет и треснула им по руке Джима.

— Сука! — мощный удар в живот выбил из меня весь дух.

Нестерпимая боль парализовала всё тело. Я судорожно хватала воздух ртом, оседая на пол. Не успела я прийти в себя, как отец взял меня за ворот куртки и поволок по ковру. Ноги слабо сопротивлялись.

— Опусти меня, пожалуйста. — еле слышно проговорила я.

Джим прислонил меня к стене и навис надо мной. Сквозь пелену боли я видела его налитые ненавистью глаза и лицо монстра. Сердце сковал безотчётный ужас, почти животный страх. Но я должна бороться. Должна.

— Где ещё ты прячешь бабки? Отвечай! — он грубо встряхнул меня. Затылок жёстко коснулся твёрдой поверхности.

— Нигде больше нет! — вскрикнула я, превозмогая болезненные ощущения в голове.

— Не ври!

— Клянусь!

Кулак полетел к моему лицу, я едва успела поднять руку. Удар пришёлся в ухо, которое зазвенело невыносимой болью. Крик вырвался из моего горла и в тот же миг всё моё существо охватили злость на безысходность и отчаянная решимость. Адреналин побежал по венам. Я стала яростно пинаться и извиваться, махая руками, будто мелкая пташка против хищного зверя. Каким-то образом мне удалость отползти подальше и практически встать, но ладонь отца обхватила мою щиколотку и резко потянула обратно. Я упала, нос разбился в кровь от столкновения с полом. Я попыталась ползти, понимая, что борьба закончена. Отец развернул меня к себе и надавил коленом прямо в солнечное сплетение.

— Я прибью тебя, дрянная девчонка! — слюни брызгали изо рта Джима.

Расплывчатым, помутневшим взором я увидела, как его рука стремительно приближается в, возможно, самом последнем для меня акте насилия. Я хрипло дышала, не в состоянии пошевелиться. Сил больше нет. Сознание ускользает.

Господи, помоги.

Какой-то посторонний глухой звук, словно треск сломанной ветки дерева, достигнул моего уцелевшего уха, затем послышался тихий вскрик и тело отца тяжёлым мешком повалилось на пол рядом со мной. Что произошло? Меня не ударили?

Я повернула голову и увидела чей-то невысокий силуэт. Невероятным усилием воли, игнорируя боль, я немного приподнялась и сфокусировала взгляд. С мертвенно-бледным лицом на фоне темноты, с битой в руке, в метре от меня стоял Макс. Мальчик тяжело дышал, глаза блестели огнём бесстрашия.

— Как ты? — взволнованно спросил он.

Морщась от неприятных ощущений из-за травм, я поднялась и прислонилась к стене. Голова кружилась, на губах был металлический привкус крови. Я посмотрела на обездвиженного Джима. Горькая тошнота подступила к горлу при виде человека, который всего минуту назад мог убить меня

— Ты ударил его по голове? — мой голос дрожал.

— Да.

— Спасибо.

— Нужно уходить, пока он не очнулся. — было до крайней степени странно слышать в тоне Макса нотки хладнокровной решительности.

Удушливый страх окатил новой волной. Надо бежать. Уносить ноги. Скорей.

Я сделала шаг терпеливо сжав губы, ведь малейшее движение вызывало во всём теле резкие болезненные ощущения. Друг положил мою руку к себе на плечо и помог доковылять до двери. Из-за сильного удара головой перед глазами расплывались тёмные пятна. Живот горел огнём, и я надеялась, что внутренние органы не повреждены. Мне казалось, что на мне нет живого места, хотя краем сознания я понимала, что еще легко отделалась, как бы ужасно это ни звучало в данной ситуации.

Макс отвёл меня на задний двор своего дома, где моим убежищем стал деревянный покосившийся сарай. С тихим стоном я плюхнулась на кривую табуретку, и парнишка придержал меня, пока я не удержала равновесие. По периферии рассудка промелькнула мысль — неужели бывают такие сильные двенадцатилетние мальчики?

— Сбегаю за аптечкой. Я быстро. — произнёс Макс, убедившись, что я не упаду.

Я согнулась пополам и стиснула зубы. Боль не ушла, из острой превратившись в тупую. Голова раскалывалась со всех сторон, повреждённое ухо больше не звенело, но слышало приглушённо. Носовое кровотечение прекратилось, и я боялась представить на что теперь похоже моё лицо. Я обхватила голову руками, глаза наполнились слезами.

Макс примчался через минуту и пока я беззвучно рыдала обработал мои раны и дал выпить обезболивающее. Его ярко-зелёные глаза тревожно смотрели на меня. Между бровями пролегла хмурая полоса. Мне понадобилось несколько минут, чтобы успокоиться. Всё это время мой друг молча и неподвижно сидел рядом, лишь рука его нервно теребила молнию на куртке. Наконец я глубоко вздохнула и вытерла слёзы салфеткой.

— Где ты научился так хорошо оказывать первую помощь? — спросила я.

— В школьном медицинском кабинете. Я там частый пациент. — криво усмехнулся Макс.

— Спасибо тебе. — этот мальчик был моим ангелом-хранителем.

— Не за что. Плохо, что это пригодилось.

Парнишка резко встал и беспокойно прошёлся из стороны в сторону. Казалось, он весь дрожит от бессильной ярости. Было горько осознавать, что он стал свидетелем пережитого мной ужаса, пусть даже меня переполняла огромная благодарность за его самоотверженный поступок. Дети не должны видеть такое. Никогда.

— Макс, мне так жаль… — начала говорить я.

— Что? Тебе жаль? Ты что такое говоришь? — вспылил мальчик. — Это он должен жалеть, он, а не ты!

— Я не хотела, чтобы ты видел. — тихо проговорила я.

Макс пнул носком кроссовки ящик с инструментами. Впервые я видела его таким угрюмым и злым. Он выглядел как маленький мужчина, который пытается решить взрослые проблемы.

— Ты больше не можешь так жить. Слишком опасно. Тебе надо уехать отсюда. — в голосе друга сквозила стальная уверенность.

— Давно надо было. Как глупо было здесь оставаться. — вздохнула я, ругая себя за слабохарактерность.

Я вспомнила что все мои сбережения, на протяжении года собираемые по крупицам, наверняка канули в омут под названием Выпивка. Даже если осталась хотя бы часть суммы, этого не может хватить на оплату колледжа. Все мои старания были зря. Всё пошло по одному месту. Слава моим тупости и небрежности!

— Этого козла надо засадить в тюрьму! — запальчиво воскликнул Макс. — Как он смеет бить женщину, тем более родную дочь?! Даже мой папаша так не поступает. Эх, было бы мне хотя бы лет шестнадцать, я бы отмутозил его как следует, чтобы он даже смотреть в твою сторону не смел.

— И сам бы угодил в тюрьму за нанесение побоев. — попыталась охладить я пыл парнишки.

— В целях защиты не страшно. — махнул рукой он.

Мы замолчали, размышляя каждый о своём. От стресса мой мозг был словно окутан туманом, не позволявшим ясно думать. Мысли метались от одного к другому. Что теперь делать? Куда податься? На что жить?

— Давай, я разбужу родителей и объясню им, что случилось? Может они смогут помочь.

— Нет. Не надо их впутывать. Тем более тебе может попасть за то, что вмешался в чужие семейные проблемы. Не хочу рисковать тобой.

— И что ты будешь делать?

— Не знаю. — я устало прикрыла веки. — Но здесь мне оставаться нельзя. Надо уйти.

— Не бойся. — Макс сжал моё плечо в жесте поддержки. — Этот подонок сюда не придёт. И куда ты вообще пойдёшь на ночь, глядя? Не глупи, Анита.

Я пожала плечами. От навалившейся усталости, ломоты в теле и действия лекарства слипались глаза.

— Побудем тут до утра. Только сбегаю за пледом. — сказал мой маленький друг и быстро убежал.

Я сползла с табуретки на пол и прислонилась к дощатой стене. Какое жалкое зрелище я должно быть из себя представляла! Изо рта вырвался сдавленный смешок (странная реакция моей психики). Вскоре снова пришёл Макс, присел рядом и накинул на нас покрывало.

Последняя мысль перед отключкой вонзилась острой иглой, заставив вздрогнуть: а ведь Джим сегодня был абсолютно трезв.

***

На рассвете мы с Максом придумали более-менее подходящий план действий — я тихо выхожу наружу и иду через задний двор к дыре в заборе; прохожу сквозь неё и направляюсь на соседнюю улицу в противоположном направлении от жилья; где-нибудь неподалёку провожу время в ожидании звонка друга, который будет наблюдать за моим домом и сообщит мне, если отец куда-то уйдёт.

Около часа я торчала на стоянке небольшого торгового центра в квартале от моей улицы. В окнах машин я видела своё отражение и удивлялась насколько плохо может выглядеть молодая девушка, когда вся её жизнь катиться под откос. Тело в местах ударов болело, на коже появились синяки, а голова трещала от малейшего движения шеей. Я накинула капюшон, скрываясь от слабых порывов ветра, мысленно благодаря март за то, что в этом году он теплее обычного. Редкие прохожие появлялись на дороге, и я представляла как тепло и хорошо сейчас людям, которые в эту субботу сладко спят в своих постелях, зная, что им не надо ни на работу, ни на учёбу и не вздрагивая от малейшего шороха. Я же обычно в свой выходной целый день гуляла по городу то заходя выпить чаю в кафе, то сидя подолгу в публичной библиотеке. Дом, где обитал отец казался мне логовом зверя.

Наконец позвонил Макс. Я быстро примчалась к себе и, пока мальчик сторожил неожиданное возвращение Джима, без промедления собрала свои скудные пожитки в рюкзак. Я обыскала все ящики в поисках хотя бы одной денежной купюры и радостно подпрыгнула, обнаружив небольшую сумму в комоде. Уходить из дома с пустым карманом было бы плохой затеей. Без капли сожаления, но с тяжким сердцем я покинула стены этого дома, стараясь не думать, что прожитые здесь пять лет были полны боли и страха.

— Что теперь? — спросил Макс, когда мы зашли перекусить в бургерную.

— Сегодня переночую у коллеги. — ответила я.

— А потом? Что будешь делать с колледжем?

— Напишу заявление на академический отпуск. Может за год удастся накопить.

— А работа?

— Уволюсь.

— Что? Зачем? — удивлённо посмотрел парнишка.

Я не торопилась отвечать, в сотый раз взвешивая в уме непростое решение, для принятия которого нужна была или сила духа или трусость.

— Макс, я решила уехать из города. Не могу здесь жить. Слишком много негативных эмоций.

На лице мальчика отразились грусть, смятение и понимание. Мне не хотелось расстраивать его, но он был моим единственным другом, настоящим защитником и мне нужна была его поддержка.

— Ты уверена? Может просто снимешь квартиру здесь? — всё-таки уточнил Макс.

— Уверена. Хочу начать жизнь с чистого листа. Сегодня схожу на работу, получу расчёт, а в понедельник заберу документы из колледжа и куплю билет на автобус.

— Куда поедешь?

— Навещу бабушку сначала, а потом посмотрим. Может замахнусь на столицу. — пошутила я, заметив, что друг совсем скис.

— У тебя всё получиться. Ты смелая. — несмотря на своё поникшее настроение подбодрил парнишка.

— Пфф, смелая, как же. — усмехнулась я. — Смелая девушка уже бы давно сбежала от отца-тирана или дала бы ему отпор.

— Не говори так. Ты смелая, потому что не опускаешь руки. Ещё добрая, потому что не хотела оставлять этого козла одного. — произнёс Макс, а затем улыбнулся, поднял руку и сложил указательный и большой пальцы вместе, оставив между ними миллиметр расстояния. — Может только совсем капельку глупенькая, что столько терпела.

— Ну спасибо.

Доев завтрак, мы распрощались, договорившись встретиться вечером. Я пошла в «Амбар» и заявила администратору о намерении уволиться. К моему облегчению она почти сразу согласилась, не спросив причину такого намерения, но попросила отработать завтра последний день, так как директор всё равно выдаст мне расчёт только в понедельник. Я, естественно, согласилась — деньги то всегда нужны.

Около пяти часов вечера мы увиделись с Максом в парке у пруда. Мальчик приехал на велосипеде и привёз мне сок и два мандарина, которые мы разделили между собой и съели.

— Видел твоего отца. Шел по улице пьяный вдрызг. Придурок.

— Не выражайся, Макс, хоть он лишь этого и заслуживает. — мне не хотелось, чтобы друг уподоблялся неграмотным сквернословам. — Про меня не спрашивал?

— Нет, кажется, он забыл о твоём существовании под действием водки.

— Оно и к лучшему. — вздохнула я.

— Как прошёл день?

Мы поведали друг другу чем были заняты весь день, потом решили полакомиться мороженым, а после Макс попытался научить меня езде на велосипеде, но я была такой неуклюжей, что падала на ровном месте. Парнишка задорно смеялся над моими попытками и на один короткий час я ощутила себя почти беззаботной.

— Ты будешь звонить мне? — стеснительно спросил Макс, когда настало время прощаться.

— Ну конечно! Ты же мой самый лучший друг. — тепло улыбнулась я.

— А ты мой. — чуть неловко ответил мальчик, далее глубоко вздохнул, будто набираясь храбрости и выпалил:

— Анита, главное не забывай меня и дождись. Когда мне исполнится восемнадцать, я приеду к тебе и… и…

Макс стал красный как свекла. Он запнулся и замолчал. Я решила, что он хочет сказать что-то важное и ласково переспросила.

— И?

— И женюсь на тебе. — едва слышно завершил предложение парнишка.

От неожиданности я растерялась и не нашлась, что ответить. Такого я точно не ожидала. Я подумала, что ослышалась и неуместно рассмеялась, но тут же пожалела об этом. Макс поджал губы и обиженно посмотрел в мою сторону серьёзным взглядом.

— Что смешного?

— Прости, я просто растерялась. — виновато извинилась я. — Ты действительно хочешь жениться, когда тебе будет восемнадцать? На мне?

— Ну да.

— Но ведь я уже буду староватой для тебя. — я постаралась превратить всё в шутку. — Ты увидишь меня и подумаешь «зачем мне эта взрослая тётка?».

— Не подумаю. Тебе нужен защитник и я буду оберегать тебя, чтобы никто не посмел обидеть.

Нежное чувство умиления со смесью благодарности сжало моё горло в спазм и заставило увлажниться глаза. Чем я заслужила такого чуткого и доброго друга? Как быстро и незаметно этот храбрый светловолосый мальчик стал мне роднее всех. Сколько раз он спасал меня, сколько раз своим сильным характером давал мне стимул не ныть и идти вперёд. И вот я собралась его покинуть, начать новую жизнь вдали от него.

— Ох, Макс… — сдавленно произнесла я и крепко обняла его.

— И всё равно, через шесть лет ты забудешь меня. — сказала я позже.

Мы вышли из парка. Быстро стемнело, к ночи заметно похолодало. Макс катил свой велик рядом с нами, я же зябко ёжилась, мечтая о тепле.

— Ни за что! Я приеду к тебе после окончания школы, мы будем гулять, ты станешь моей девушкой…

Тут уж я не сдержалась и весело рассмеялась. Было странно слышать из уст ребёнка такие уверенные речи, касающиеся более взрослых отношений.

— Опять смеёшься! — укоризненно нахмурил брови Макс.

— Ну извини. Я подумала ты шутишь.

— Да ну тебя.

— Ну не обижайся, Максик. Вот увидишь, когда повзрослеешь, сам будешь смеяться над своими словами.

— Не буду. И не называй меня так, я не маленький.

На автобусной остановке мы окончательно распрощались, по привычке хлопнув друг друга по рукам. Глубокой ночью, лёжа на чужой раскладушке в доме коллеги, я думала о своей недолгой, но такой непростой жизни и гадала какие сюрпризы злой рок ещё подготовил мне. Затем я вспомнила слова Макса и улыбнулась. Возможно, его детская влюблённость в меня, о которой я, итак, подозревала, стала единственным светлым пятном за последние дни. Надо бы прикупить ему какой-нибудь подарок перед тем, как я уеду из этого города навсегда.

Воскресенье прошло в трудах. Наступил дождливый понедельник. Я стояла на вокзале среди других пассажиров в ожидании рейсового автобуса. В сотый раз я обдумывала своё решение уехать и сомневалась правильно ли поступаю, понимая, что назад дороги нет. Всё, казалось, складывается удачно, как по маслу, будто сама судьба благосклонно подталкивает в спину, помогая мне. Начальник выдал хороший расчёт, декан в колледже быстро и без вопросов приняла заявление, билет на автобус был куплен за полчаса до отправления. Утро началось почти успешно. Только вот свербящие сердце переживания неизбежно сворачивали живот в тугой узел волнения. Это было естественно, когда впереди маячила абсолютная неизвестность.

Вскоре подали автобус, и я достала из кармана билет, чтобы предъявить водителю. Внезапно кто-то позвал меня по имени. Я обернулась и увидела бежащего ко мне Макса, растрёпанного и запыхавшегося. Мои брови поползли вверх, ведь вчера мы с ним долго говорили по телефону, и я просила его не пропускать школу, чтобы прийти проводить меня.

— Уф, еле успел. — тяжело дыша, произнёс мальчик.

— Макс! Не надо было сбегать с уроков, тебе попадёт. — обеспокоенно сказала я.

— Пустяки! Я должен был увидеть тебя и попрощаться.

— Автобус отправляется через три минуты. — услышали мы голос водителя.

— Мне пора. — я с грустью посмотрела на друга, потом вспомнила про приготовленный для него подарок и открыла рюкзак. — Вот держи. На память.

Я протянула Максу коричневый кожаный браслет, сплетённый вручную на подобие косы. Простой, символический презент, конечно, но лучше, чем ничего.

— Спасибо.

Мы крепко обнялись. Оказывается, так тяжело расставаться с человеком, к которому ты привязалась всей душой. Будто с ним остаётся часть тебя.

— Я буду скучать. — в глазах парнишки стояли слёзы.

— Я тоже.

Я зашла в транспорт и двери тут же со скрипящим звуком закрылись за мной. Сев на кресло у окна, я помахала рукой Максу. Он провожал автобус неотрывным скорбным взглядом, будто чувствуя, что разлука будет непростительно долгой, что надежда на встречу погибнет ещё до того, как обретёт силу.

Никто из нас ещё не знал, что скоро наши жизни разрушаться в одночасье, резко и безвозвратно.

3.

Дорога до самого крупного города нашего графства заняла почти два часа. Было послеобеденное время, когда я шла от автобусной станции мимо промышленного района. Колючий ветер дул прямо в лицо, развевая по воздуху едкие запахи от заводских труб. Дождь мелко моросил и не думал прекращаться. Я быстро перебирала ногами, торопясь успеть на трамвай. Облегченно вздохнула, как только он сразу подъехал и мне не пришлось мёрзнуть на остановке.

Я ехала навестить бабушку, которая жила в доме престарелых. Мы не виделись два года, что тяжким грузом висело на моей совести. Приют для стариков был государственным и пребывание там оплачивалось за счёт пенсии. Здание было старым, не раз ремонтированным, хотя внутри всё было обустроено вполне уютно и комфортно. Персонал за пожилыми ухаживал добросовестно. Они вызывали у меня сильное уважение, ведь не каждый добровольно согласится на такую работу.

Бабушку звали Илона и когда меня проводили в её палату, она сидела в кровати, листая какой-то журнал. На ней был серый халат и тапочки, седые волосы лохмато свисали вдоль щёк, тусклые глаза смотрели в никуда. Моё сердце горестно сжалось — как непоправимо безжалостны болезнь и время, за столь короткий период превращающие деятельного человека в старую развалину.

— Привет, ба. — негромко произнесла я.

Бабушка повернула голову в мою сторону и лицо её прояснилось. Беззубый рот растянулся в улыбке.

— Линда! — радостно воскликнула она.

Так звали мою мать. Моё сходство с ней ограничивалось только цветом глаз и волос. В остальном мама была красивее, ну или я так помнила.

— Как твои дела? Прости, что долго не навещала.

Перед тем как зайти к бабушке, работник дома престарелых сообщила мне, что её деменция прогрессирует не так быстро, но в половине случаев ощутимо влияет на сознание и память.

— Девочка моя, иди же обниму! — Илона протянула ко мне свои руки.

Я очутилась в тёплых и родных объятиях. Дыхание старости не было неприятным. Наоборот, несмотря на запах лекарств, оно навевало воспоминания о далёком и беззаботном детстве. Домашние кексы с изюмом, вязанные с любовью варежки и носочки на Рождество, разговоры по душам — всё это казалось сном из другой жизни. Как же всего этого не хватало моей израненной душе!

Я села на стул и ласково сжала в руке морщинистую ладонь.

— Красавица. — сказала бабушка, поглаживая меня по волосам.

— Как ты тут? Расскажи мне всё. — попросила я.

Илона начала говорить вполне ясно, я слушала не перебивая, думая, что её болезнь не такая явная, как мне сообщили. Но вскоре рассказ бабушки стал сбивчивым и путаным. Она добавляла бессмысленные слова и фразы, закончив монолог растерянным вопросом.

— А где мои ключи от машины? Мне надо съездить в магазин.

Она встала с кровати, рассеянно озираясь по сторонам. Я приобняла её и усадила обратно.

— Ба, не надо в магазин. Я уже всё купила.

— Славно, славно. Скоро придёт дочка из школы, мне надо будет её накормить. Она любит тосты с джемом. — бормотала бабушка, пока я поправляла подушки.

— Я всё сделаю.

После моих слов Илона будто успокоилась и замолчала. Мы сидели в тишине несколько минут, когда она вдруг неожиданно произнесла серьёзным тоном:

— Линда, ты не должна выходить замуж за Джима. Он не тот, кто тебе нужен.

Я поначалу опешила от этих спонтанных слов, гадая почему бабушка их сказала. Но после сразу вспомнила, что у неё была одна странная особенность — некоторые её высказывания были настолько правдивы, что попахивали экстрасенсорными способностями. И грудь тут же сдавила душевная боль, что была намного сильнее боли физической, через которую мне пришлось пройти. Я вспомнила, что только при живой матери отец никогда на поднимал рук, а выпивал очень редко.

— Да, это правда. — наконец обдумала я свой ответ. — Но тогда бы не родилась Анита.

— Кто такая Анита? — удивлённо спросила бабушка.

Я промолчала. Действительно, кто такая эта Анита. Потерянная в себе девушка, сбежавшая из дома? Или круглая дура, позволившая издеваться над собой? А может просто никто, лишь микроскопическая серая молекула в этой бескрайней вселенной? Для чего вообще смысл моего существования?

— Это человек, который любит тебя. — прозвучал мой ответ, потом что-то щёлкнуло внутри меня, и я сумбурно заговорила со слезами на глазах:

— Ба, я не знаю, что мне делать. Как жить дальше? Мне очень страшно и одиноко. Почему вы все оставили меня? Я устала выживать, я больше не могу. Я стараюсь казаться сильной, уверенной, но не получается. Я слабая. Я не справляюсь. Зачем мне пытаться? Для чего? Я исчезну, и никто даже не вспомнит меня.

Я судорожно всхлипнула. Горло сдавили рыдания, жалость к себе затопила все остальные чувства. Я вытерла слёзы рукавом и прислонилась лбом к плечу бабушки.

— Что мне делать? Пожалуйста, скажи. — едва слышно прошептала я.

Это был вопрос без ответа, выскочивший из-за внезапного нервного переутомления. Я уже ненавидела себя за проявленную слабость, за столько лет во мне выработался иммунитет к ненужным эмоциональным всплескам. Я привыкла всё хранить в себе. Просто сейчас рядом со мной находился родной человек (пусть даже он не помнил порой своё имя) и мне хотелось ощутить настоящую поддержку.

Илона положила свою руку на мой затылок и чётко проговорила:

— Время благосклонно к тебе. Но тебя ждёт особенная и трудная участь. Ты должна бороться. Мне было видение. От тебя зависит будущее человечества.

Я подняла голову и недоуменно посмотрела на бабушку. Она опять несла полную бессмыслицу, только вот взгляд её был вполне уверенный и выразительный. Будто она сама твёрдо верила в сказанное. Я неоднозначно хмыкнула, вытерла мокрые от слёз щёки и встала.

Спустя час время приёма посетителей истекло, и я вышла из здания. На прощание бабушка обняла меня так крепко, что в душе у меня появилось тревожное предчувствие. Я пообещала прийти снова, но Илона лишь ласково сжала мою руку и покачала головой. Не хотелось думать о том, что мы могли попрощаться навсегда.

Недалеко от города жила лучшая подруга мамы Зара. Раньше она часто приезжала к нам в гости, а после трагедии стала мне огромной поддержкой. Мы не виделись пять лет, но я всё же позвонила ей и напросилась переночевать.

Зара жила одна в маленьком, уютном доме в посёлке, находившимся в десяти километрах от города. Я добралась на маршрутке до наступления сумерек. Добрая женщина тепло приняла у себя, с лёгким беспокойством оглядывая меня с головы до ног. Она сразу повела меня к столу, который был щедро уставлен разными блюдами. Мой голодный желудок радостно заурчал. Зара молча улыбалась, пока я поглощала еду, стараясь при этом не выглядеть как оголодавший зверёк.

После ужина мы сели в гостиной и мнепришлось поведать свою историю Заре. Я умолчала об избиениях отца, сказав лишь, что он одобрил моё решение уехать из родного города в поисках лучших перспектив. Женщина огорчилась из-за того, что мне пришлось бросить учёбу и, кажется, не очень поверила в то, что я уже нашла работу в столице, хотя я пыталась говорить так, чтобы моя ложь звучала убедительно. Мне просто не хотелось ни с кем делиться своими проблемами, не хотелось видеть жалость в глазах Зары.

Она сказала, что я могу оставаться у неё сколько пожелаю. Это было очень заманчиво — жить в тепле и сытости с человеком, который был очень добр к тебе. Но я не могла. Мне нужно двигаться дальше, иначе всё на что я решилась оказалось бы зря. Этой ночью я впервые за долгое время спала спокойно, без волнения и вздрагиваний.

На следующий день я собралась купить билет на поезд до столицы, но Зара каким-то магическим способом уговорила меня остаться ещё на день. И пока она готовила свои фирменные фаршированные блинчики, я решилась прогуляться по окрестностям, благо погода сегодня радовала.

День был по-весеннему чудесный. На деревьях медленно распускались почки, еле видная зелень пробивалось из-под земли, рискуя быть замороженной ночной прохладой. Безоблачное небо сияло голубизной и ярким солнечным светом. Я шла по склону холма на звук журчанья ручейка. Я дошла до неровной вершины и огляделась. Вода текла узким потоком по камням, расположенным между поляной и опушкой леса. Исток ручья находился в небольшом рельефном гроте, через широкий вход которого меня повлекло любопытство или что-то необъяснимое, словно чары, что манили пойти вперёд. Я, слегка пригнувшись, прошла каменистый проход, длиной примерно пару метров и оказалась в очень необычном, можно даже сказать чудном, месте.

Ярко-зелёный мох рос на больших камнях, стоявших полукругом у подножия высокой и раскидистой ивы, позади которой находился маленький пруд. На поверхности голубой, почти бирюзовой воды плавали огромные кувшинки. И всё это было тем страннее, что и они и трава и дерево неправдоподобно сияли летними красками. Я завороженно осмотрелась и присвистнула от удивления. Что за аномалия? Здесь даже температура была теплее градусов на пятнадцать.

Я сняла куртку и направилась к дереву. Изогнутый ствол плакучей ивы был шероховатым, ветви почти скрыты густой свисающей листвой. Меня окружил запах, наполненный зноем летнего дня и свежестью грозы. Я села на землю, закрыла глаза и умиротворенно вздохнула. Меня окутали непривычные безмятежность и покой. В голове вдруг стало пусто, все мысли куда-то испарились, а в груди образовалось счастливое блаженство. Мои губы расплылись в улыбке. Как же тут хорошо! Может это действительно какое-то волшебное место? Минуту спустя веки сонно отяжелели, на плечи будто навалился груз, голова устало прислонилась к стволу. Я задремала.

Тревога. Беда. Я бегу, спотыкаюсь. Повсюду взрывы, летят обломки. Крики людей звучат, как агония. Над городом воет оглушительная сирена. По небу летят вражеские истребители. Где мне укрыться, где спастись? Что-то тяжёлое ударяет меня в спину. Я падаю и теряю сознание. Но вот уже я снова стою на знакомой родной улице и безысходный ужас заползает мне под кожу при виде открывшегося вида. Нет ни моего дома, ни дома соседей. Нет вообще ничего. Лишь пылающие развалины и останки повсюду. Город стёрт с лица земли вместе со всеми его жителями.

Словно от удара я резко распахнула глаза и встревоженно огляделась. Солнце клонилось к горизонту, уже близился вечер. Я вскочила на ноги и накинула куртку. Перед тем как выйти из грота посмотрела назад в последний раз, думая, что в закатном свете это место кажется чрезмерно странным и даже пугающим.

Я шла в сторону посёлка, колючий холод пробирал до костей. Я мысленно ругала себя за задержку, надеясь, что Зара не очень волнуется. Почти целый день прошёл впустую, а могла бы заняться полезным делом, например, поискать в газете вакансии и объявления о сдаче комнат. Расслабляться сейчас ни к чему. Завтра же с утра еду на вокзал и покупаю билет, решила я.

Я быстро топала по тропинке, глубоко задумавшись, и не сразу заметила первую странность — настали сумерки, а на поселковой дороге не горели уличные фонари. Я споткнулась и замерла. Вечерняя темень скрыла все четкие контуры округи. До меня дошло какая неестественная тишина стояла вокруг. Не было ни звука, который исходил бы от присутствия людей, ни гула трансформаторов, вырабатывающих электричество. Лишь шум ветра в кустах и скрип. Скрип пустых окон.

Я перевела взгляд чуть правее. В нескольких метрах стоял дом, пустой, заброшенный. Оконная рама с кусками разбитого стекла слабо колыхалась на ветру. В стенах и крыше зияли дыры. Я посмотрела на следующий дом. Он был таким же. В животе зародился страх. Почти охваченная паникой я побежала к дому Зары. И поражённо вскрикнула, когда на его месте обнаружила одни развалины.

Что за галлюцинация? От шока я забыла, как дышать. Мозг лихорадочно искал ответы на увиденное. Что тут произошло пока меня не было? Может нападение террористов? Эвакуация? Только эта более-менее логичная мысль могла дать объяснение произошедшему. И всё же это какая-то бессмыслица, где тогда полиция, где люди? Я посмотрела на противоположный дом, его крыша выглядела обугленной, но не было ни сажи, ни дыма. Высокая сухая трава, что росла перед ним, выглядела так, словно никогда не знала газонокосилки. А ведь утром все лужайки были чисты и ухожены. Я схватилась за голову. Меня не было всего пару часов, а здесь всё выглядит таким… запущенным.

Надвигающаяся как лавина тревога, вот-вот была готова обрушится на меня в любую секунду. Я испуганно озиралась по сторонам, не зная, что мне делать и куда податься. Ночная мгла вступила в свои права, делая окружающее пространство чёрным и давящим своей жутью. Сердце, переполненное ужасом, забилось как бешеное. Цепкий, сжимающий горло страх сковал всё тело, пригвождая к одному месту. Истошный крик готов был сорваться из моего горла, но я до крови царапнула щёку, выводя себя из оцепенения.

Одеревенелой ногой я медленно сделала шаг вперёд, затем ещё один и ещё. Побежала. Через метров пятьдесят споткнулась и упала на холодную землю. Подняла глаза и заметила неподалёку светлый оттенок стены. Маленькое строение, похожее на гараж. Я поползла к нему на четвереньках, надеясь на укрытие. Я заползла внутрь и вжалась в угол. Меня потряхивал мандраж, каждый миллиметр кожи вибрировал от смятенного ужаса перед загадочными обстоятельствами увиденного. Я не знала, что мне думать и чего бояться.

Через небольшое оконце под потолком я видела на угольном небесном полотне россыпь бриллиантовых звёзд, что в естественной темноте мерцали ярче привычного. Не помню сколько времени я просидела в оцепенении, может минуту, может часы. Потом то ли быстро заснула, то ли резко потеряла сознание, но, когда очнулась на полу, свернувшись калачиком, снаружи уже занимался рассвет.

Боязливо и осторожно я вышла на улицу, отчаянно надеясь, что вчерашнее мне только привиделось. Невольный хриплый крик вышел из моего рта — в утреннем свете всё выглядело куда хуже. Посёлок был абсолютно точно заброшен, словно здесь не жили уже много лет. Я плелась по дороге и смотрела то налево, то направо. Выбитые двери, разбитые окна, проломанные или треснутые стены, обвалившиеся крыши. А главное растительность. Густо заросшая, дикая, неухоженная. И нет ни единого следа пребывания человека.

— Где же все, мать вашу! — только на фоне сильного стресса я могла выругаться, не подумав.

Местами на земле лежали старые покрышки или заржавевшие велосипеды. Автомобилей видно не было. Я порывалась зайти в какой-нибудь дом и осмотреть его для поиска ответов, но страх и ступор в теле не давали на это осмелиться. Сотни бредовых, нелогичных мыслей лезли в голову, самыми нормальными из которых были, что это всё дурацкий розыгрыш или что я просто сошла с ума. Может болезнь бабушки через гены передалась и мне, начав катастрофически быстро прогрессировать и поэтому сейчас я нахожусь в собственных галлюцинациях?

Что бы ни было, оставаться здесь было бессмысленно и неразумно. Я решила выйти на трассу в надежде поймать машину и добраться до города. Как жаль, что все мои вещи пропали безвозвратно. И удастся ли мне когда-то узнать что-либо о судьбе Зары?

Я шла долго, несколько часов, и за всё это время по дороге не проехала ни одна машина, не появился ни один человек. Низкие свинцовые тучи висели над головой, вызывая ощущение давления и угнетения. Оголенные ветви деревьев и кустов шевелились на редком ветру с тихим жалостливым звуком. Я пребывала в настолько потерянном состоянии, что не сразу сообразила, как ушла в совсем противоположную от города сторону. Ноги ныли от долгой ходьбы, ужасно хотелось есть и пить. От усталости мозг не мог трезво мыслить. Было уже без разницы куда я иду.

Наконец, ближе к вечеру вдалеке показалось какое-то здание. Я прибавила шаг и вскоре подошла к нему. Это оказалась автозаправка. В цветах прояснившегося закатного неба она выглядела почти такой же заброшенной, как дома в посёлке. А ещё рядом с ней стояли пару машин. Грязные, ржавые, старые. Я неспешно обошла территорию и рискнула пройти через выломанные двери внутрь здания. В полумраке были видны пустые прилавки, мусор и осколки стекла на полу, а с потолка свисали разбитые лампы. Подошвы моих ботинок шаркали по толстому слою пыли. Почему всё здесь выглядит словно декорация фильма ужаса или фильма про конец света? Что, черт возьми, произошло с этим миром?

Острая нужда в еде и воде заставили меня обыскать каждый уголок помещения. Осипший вскрик радости сорвался с моих губ, когда за поломанным автоматом я нашла закрытую банку газировки. Осушив её почти залпом, я ощутила себя более-менее живой. Больше не найдя ничего полезного, кроме карманного ножа, я вышла наружу.

Смеркалось. Я обхватила себя руками и поёжилась. Как же не хотелось верить в происходящее, верить в то, что я действительно оказалась в такой невиданной дикой ситуации. Сознание пока отвергало бредовые теории о зомби-апокалипсисе или внезапном исчезновении всего человечества или о прибытии инопланетян, но я уже была готова поверить во что угодно. Наверняка объяснение было очевидным, только не было никого, чтобы спросить об этом. Я почувствовала себя до одурения одинокой и несчастной. Слёзы застилали глаза, хотелось отчаянно выть и кричать.

Внезапно какой-то шорох справа заставил меня подпрыгнуть на месте от испуга. Сердце ушло в пятки, внутренности сковал страх. Я обернулась и уже было собралась бежать, но замерла, увидев в нескольких шагах от себя небольшую и лохматую собаку. Она сидела на задних лапах и с любопытством глядела на меня. Я медленно выдохнула, усмехнувшись про себя своей трусости. Обычно я была равнодушна к псам и другим представителям четвероногих, но сейчас почти возликовала от присутствия живого существа. Я не одна теперь.

— Хей. — произнесла я севшим голосом. — Откуда ты?

Собака не выглядела озверевшей или бешеной, правда не выглядела и домашней. Грязная шерсть торчала, бока были тощими. Она привстала и боязливо приблизилась на шаг.

— Не бойся. Я тебя не трону.

Я протянула руку вперёд, давая понять, что хочу её погладить. Животное неспешно засеменило лапками ко мне, понюхало руку и весело замахало хвостом. Я улыбнулась.

— Будем дружить?

***

Вскоре наступила непроглядная темень, температура воздуха упала на пару градусов. Надо было искать место для ночлега. Мой новый друг негромко тявкнул, будто что-то говоря и я шутливо поинтересовалась не знает ли он где поблизости есть тёплое место. К моему удивлению, собака направилась куда-то в южном направлении дороги, оглядываясь и проверяя иду ли я за ней, затем свернула в пролесок. Через десяток метров за высокими деревьями я увидела брошенную и застрявшую в земле автомобильную фуру. Ее кузов был сломан и опрокинут, хотя кабина выглядела вполне целой, а стекло было в трещинах, но не разбито.

Я и пёс забрались внутрь, где устроились на ещё крепких сиденьях из грубой ткани. Я закрыла дверь, нашла под ногами скомканную холщовую тряпку и укрыла ноги. Осмотрелась. Несмотря на грязь, старую листву и траву, занесённых сюда ветром, кабина была практически нетронута разрушением. Приборная панель, руль, рычаг, педали — всё было на месте. Я открыла бардачок в надежде найти что-то ценное, но оттуда выпал лишь клочок газеты. В темноте прочитать написанное было невозможно. Я устало откинула голову назад. Собака свернулась возле меня, будто понимая, что вместе теплее. Она смотрела на меня своими чёрными блестящими глазами, изредка двигала ушами, наверняка улавливая какие-то недоступные для моего слуха далёкие звуки. Я же смотрела прямо перед собой. Тишина и темнота окутали со всех сторон плотным коконом. Тело моё постепенно согрелось, веки отяжелели и слипались. Усталость и слабость овладели мной до такой степени, что казалось я больше никогда не смогу встать и куда-то пойти. Да и зачем? Какой смысл? Везде пустота и разруха. Я одна. Совершенно одна.

Краем глаза, сквозь мутное окно, я уловила слабое мерцание. Резко вскочила и присмотрелась. Показалось что ли? Зрачки максимально расширились, пытаясь уловить свет. И вот оно. Вдалеке, за много миль отсюда что-то тускло сверкало. Лампа, фонарь? Значит там люди! Я рванулась с места и выпрыгнула из кабины. Собака встрепенулась и выскочила следом. В ночной мгле свет был виден немного ярче, но всё равно был далёк. Безрассудная надежда увидеть другого человека овладела мной, и я бесстрашно полезла на стоящее возле фуры высокое дерево. Мне нужно было оценить расстояние и расположение источника свечения. Он находился за холмами, на северо-западной стороне, откуда я пришла. Должно быть это был тот город, в который я приехала навестить бабушку. От досады на себя и свою невезучесть я готова была кусать локти и рвать волосы на голове. Я потеряла целый день, а спасение было так близко!

— Какая же ты лохушка, Анита! — раздражённо поругала я саму себя. Слёзы обиды навернулись на глаза.

Я прикинула приблизительный маршрут и вернулась в кабину: идти ночью было глупо и небезопасно. Полночи я следила за светом, но потом сон сморил меня. Разбудило щекотно-мокрое ощущение на руке и лай. Я встрепенулась и открыла глаза. Собака облизала мою ладонь и снова тявкнула. Я погладила её за ушком, затем вышла наружу.

Под ноги упал газетный обрывок. Странное изображение привлекло мое внимание, и я подняла листок. На фото были запечатлены случайные прохожие… в противогазах, а под картинкой шла фраза: «… уцелевших соблюдать комендантский час и не покидать бункера без крайней необходимости. Напоминаем, что продуктовые карточки выдаются с…». На этом информация обрывалась. Господи, пусть хоть это окажется чьей-то фантазийной выдумкой или злым розыгрышем! Я слишком измотана, чтобы думать ещё о людях в противогазах и о бункерах. Я выбросила листок, притаптывая ботинком в землю.

И снова унылый пасмурный день, и снова прохлада ранней весны. И почему всё это не случилось со мной в летнюю пору? Я тяжко вздохнула и, не теряя ни минуты, отправилась в путь. Перспектива встретить людей и провести следующую ночь в тепле и сытости, давала немного сил истощённому организму и подстёгивала торопливо идти вперёд, несмотря на слабость в каждой мышце тела. Мой мохнатый друг бежал следом.

Стремясь сократить дорогу, я решила пойти через поля и просёлочные дороги. В одном месте мне попались два длинных разбитых сооружения, видимо бывшие в прошлом складом зерна. Около них я увидела старую почерневшую конструкцию с рычагом и подсознание подсказало мне, что это похоже на ручной насос для прокачки воды из-под земли. Ржавый механизм поддался мне не сразу, но после упорных усилий и лопнувшей кожи на ладони, я с облегчением увидела, как из крана потекла долгожданная жидкость. Собака тут же принялась жадно лакать воду, я же подождала пока она станет почище. После набрала её в ладонь и выпила. На вкус не обратила внимание, лишь помолилась, чтобы меня минуло кишечное отравление. Вымыла лицо, не обращая внимание на то, что вода весьма холодная. Свежесть на коже немного взбодрила. Мысленно пожалев, что с собой не было бутылки, я пошла дальше.

Во второй половине дня заморосил несильный дождь. Куртка скоро промокла насквозь, ноги были по колено в грязи. Я боролась со своим изнеможением, пересиливая желание лечь и больше не вставать. Мои жизненные ресурсы почти полностью исчерпали себя. Сколько человек может прожить без пищи? Неделю? Я не ела трое суток. И если бы я встретила зомби, он бы выглядел симпатичнее меня. Казалось, я иду не часы, а годы.

Я вышла на трассу, мозг плавился стоило мне попытаться рассчитать расстояние до пункта назначения. Близились сумерки. В страхе не дойти до места с наступлением темноты, я опять забралась на высокое дерево, но на это ушло слишком много сил. В паре-тройке километров отсюда, за широкой лесопосадкой, я увидела серое возвышение. Я облегчённо выдохнула. Я почти дошла.

Минуя деревья, вязнув в сырой земле, превозмогая усталость, примерно через полчаса, я наткнулась на бетонную стену. Высота её составляла не менее двадцати метров, длина тянулась по обе стороны, а наверху торчала колючая проволока. Мои глаза расширились от изумления. Откуда взялась эта стена? Неужели я ошибочно дошла до тюрьмы? Новые вопросы без ответа. В любом случае я должна попасть туда. Я повернула направо, обходя сооружение по периметру. Вскоре я увидела яркий свет фонаря и радостно вскрикнула. Наконец-то!

Я ускорила шаг. Громкий хруст веток за спиной, резкое движение справа и вот чья-то сильная хватка крепко удерживает меня. Я закричала, но мой рот тут же накрыла рука в перчатке. Меня поймали. Я в ловушке.