Ритуал на любовь [Виктория Колобова] (fb2) читать онлайн

Виктория Колобова Ритуал на любовь

Среда, 19 апреля 2023 года.

Вячеслав был очень воспитанным человеком, его язык не допускал нецензурных выражений. В гостиной очень тихо, только слышно тяжелое дыхание Анны Григорьевны. Но обычно внимательная к своей пациентке Репухова сейчас смотрела на Вячеслава и его восьмилетнюю дочь. Мать девочки стояла рядом, вытирала носовым платком слезы. У девочки тоже было заплаканное лицо. Она смотрела на папу затравленным взглядом.

Он нагнулся к ней и влепил ей пощечину.

— Юная леди не должна общаться на улице с цыганками, тем более выносить им все ценности из дома. Ты должна была находиться в школе и ждать мать.

Он сел в кресло рядом с Анной Григорьевной и ее врачом, закинул ногу на ногу, обратил строгий взор на жену.

— Так что ты говорила насчет урока физкультуры?

Катя с ужасом смотрела на дочь. Оля уже не плакала, но вся дрожала. Катя кинулась к ней, хотела взять на руки, прижать к себе, но Оля отскочила к двери. В дверях обернулась, сказала: «Простите меня». В полной тишине вышла из комнаты. Катя не пошла за ней. Она подбежала к мужу:

— Она же еще ребенок! Ты же оскорбил ее, унизил! При всех! Она же хотела, чтобы мы помирились. Она любит нас обоих, не хочет развода. Она хотела, как лучше! Лучше бы по попе отшлепать, чем так!

— Хватит! — остановил жену Вячеслав, — ты слишком мягкая для воспитания ребенка. Из-за тебя она распустилась! Ты и сама безалаберная. Ты плохая мать! Ты должна была забрать ее из школы, почему не забрала?

— Потому что у них неожиданно отменили последний урок! Отменили физкультуру.

— У тебя на все есть объяснения!

— Мы прожили десять лет, но только сейчас я по-настоящему поняла тебя! Твои изысканные манеры, улыбки всего лишь маска. А под маской эгоизм, переходящий в садизм!

— Не забывайся! Ты все еще моя жена! И тебе не удастся так просто взять и уйти от меня! По крайне мере, дочь останется со мной! Ты плохо влияешь на нее!

Выражение его лица и взгляд вызвали страх у Кати, она побледнела. Буквально через мгновение Вячеслав резко встал и улыбнулся, подошел к жене:

— Прости, ты плохо себя чувствуешь! Иди к себе отдохни, поспи. Доверься мне, ведь я твой муж. Я знаю, как надо воспитывать ребенка. Пошли, я провожу тебя.

Катя пятилась к двери, комкала в кулаке мокрый носовой платок:

— Не надо, я сама!

Она ушла. Медленно поднялась на второй этаж, сразу же зашла в комнату дочери, но ее не было. Катя пробежала по всем комнатам, они были заперты. Заглянула в ванную, в туалет. Оли нигде не было. Она долго искала ее. Нашла в прачечной между стеной и стиральной машиной. Оля молча пришла в свою комнату, легла спать. Но ей не спалось. Она почти всю ночь смотрела широко открытыми глазами в одну точку на потолке.

Гадала мне цыганка…

В пятницу 28 апреля к частному детективному агентству на Кировском проспекте города Ростова-на-Дону подъехала машина. Вышли высокий импозантный мужчина и молодая женщина, которая отчаянно грубо хлопнула дверцей машины. Не глядя на мужчину поднялась по ступенькам в детективное агентство. Он пошел за ней. Секретарь Лена Шамарина спрятала дежурную улыбку, увидев заплаканное лицо женщины и нервозность мужчины. Предложила им два бланка анкеты, но мужчина нетерпеливо дал визитку. Объяснил, что дело очень срочное, он просит принять их.

Лена оглянулась на него, стоя у двери в кабинет Трубникова, спросила, сколько лет его дочери?

— Восемь, — ответили оба, мужчина строго посмотрел на женщину и повторил, — нашей Оле восемь лет.

Лена вошла в кабинет, положила на стол перед шефом визитку:

— В приемной чета Ламейкиных. Я приняла его жену за дочь. Она в слезах, он напряжен, как натянутая струна. Просят принять их срочно.

Трубников перевел взгляд с экрана монитора на визитку, прочитал: “Ламейкин Вячеслав Иванович, генеральный директор ООО «Крепеж»”.

—

Пусть войдут.

Они не вошли, а вбежали. Женщина громко запричитала:

— Оля пропала! Исчезла наша дочь! Нужна ваша помощь!

— Присаживайтесь, — ответил Трубников, — в полицию обращались?

— Да, — сказал Ламейкин, — вчера вечером. Я был на работе. Звонит Катя: Оли нет дома до сих пор! Я сразу приехал. Вчера Оля не вернулась из школы.

— Обычно я отвожу дочь в школу и забираю, — торопливо запричитала мать, — но вчера не было последнего урока, снова отменили физкультуру. Оля позвонила мне в 11 часов сорок минут. Сказала, что уже сама едет домой на автобусе. — Недавно купили дом, — продолжала Катя, — но школу Оля пока не поменяла, чтобы завершить учебный год.

Катя отвернулась, заплакала. Ламейкин продолжил:

— Над входной дверью нашего дома установлена камера. Я просмотрел вчерашний день. Оля не вернулась из школы. Дети сказали, что она стояла на автобусной остановке, больше ее никто не видел. В школе она вела себя спокойно. Хотя последнюю неделю Оля ходила как в воду опущенная. Я отчитал ее неделю назад. Раньше никогда не наказывал, даже голос не повышал. Виноват, что накричал. Сам был в шоке. Оля на улице встретила цыганку. Та сразу сказала, что видит порчу, что над домом беда. Она может беду отвести. Мы с Катей собираемся развестись после десяти лет брака. А Оля болезненно переживает предстоящий развод. Цыганка пообещала совершить ритуал на любовь, чтобы мы не разводились. Оля вынесла цыганке ювелирных изделий и денег на полтора миллиона рублей!

— Она же хотела, как лучше! — вскрикнула Катя, — ей всего лишь восемь лет!

— И вынесла цыганке всего лишь полтора миллиона! — передразнил ее муж. — Но я виноват, что накричал на нее! Надо было погладить ее за это по головке! Я сам в шоке был! Мы недавно дом двухэтажный купили, отремонтировали, обставили! Живи и радуйся! Нет, развод! Катя требует развода!

— Я требую развода? — закричала Катя, — это ты его требуешь! Мне 30 лет! Я для тебя уже старая! Наверное, нашел себе восемнадцатилетнюю красотку!

— Успокойся, пожалуйста, не передергивай факты. Ты первая начала изменять мне!

— Я никогда тебе не изменяла! Никогда! Это твоя мамочка оговор пустила! И сама же в него поверила! Она всегда была против нашего брака!

— Катя! Мы пришли сюда ради Оли, а не для того, чтобы выяснять отношения. Мы были в полиции вчера вечером. Заявление оставили. Обратились к волонтерам. Катя, дай фотографии Оли Николаю Федоровичу. Пожалуйста, помогите нам. Найдите Олю! Я боюсь, что она отправилась на поиски цыганки, которая якобы совершила ритуал на любовь, а на самом деле обокрала нас! Ребенок, наверное, надеется уговорить цыганку вернуть все, что было в свертке.

Кстати, чтобы вы знали масштаб этого колдовского бедствия! В Ростовской области по официальным источникам, открыто практикуют «магию» порядка пяти тысяч человек! Есть магические салоны, есть бабки-знахарки, есть и цыганки. К сожалению, нет только апостола Павла на всех этих язычников.

Схема одинакова для всех возрастов. К жертве на улице подходит цыганка, говорит, что видит порчу, что может ее снять. Для этого жертва должна принести из дома в свертке самую ценную вещь. Оля собрала в газетный сверток все деньги, все ювелирные украшения, что я дарил жене, абсолютно все!

— Ты мне дарил? Это мои и только мои! Мне их родители в наследство оставили! Твои там только деньги! И то не твои, а наши общие! Наши! — Катя подошла вплотную к столу детектива и, глядя ему в глаза, продолжала, — мы десять лет прожили вместе! Я из обеспеченной семьи! Мои родители погибли в автокатастрофе. Мы продали их дом и нашу квартиру. Деньги вложили в этот двухэтажный особняк! А записал он его на мать, хотя у нее есть свой дом на Каменке. При разводе я не получу ничего! Ни я, ни Оля там не зарегистрированы! Из старого дома он нас выписал, а в новом прописать не успел! Затеял развод! Якобы я ему изменяю! Он хочет выгнать меня и дочь на улицу! И выгонит! выгонит! Но алименты на дочь ты платить должен! Ты сам похитил и спрятал где-то Олю! Ты не хочешь платить алименты!

— Дура! — в сердцах ответил Ламейкин и спохватился, посмотрел на Трубникова, тихо добавил, — извините.

— Может быть, — наконец-то вставил слово в их перепалку детектив, — девочка сбежала из дома, потому что вы постоянно выясняете отношения? У бабушки, у дедушки искали? Другие родственники есть?

— Мои родители погибли, — сказала Катя, — а его мать всегда относилась к Оле плохо. Она не любит меня, не любит Олю. Постоянно говорит, что у него еще десять таких будет! Анна Григорьевна живет теперь с нами со своей врачихой, а то у нее на Каменке ремонт: крышу меняют. Оли нигде нет. Оля побежала искать цыганку. Она осознала, что натворила, долго плакала. А я ее вместо того, чтобы утешить, тоже укорила. Ведь это были мои драгоценности! Мы бы могли на них какое-то время жить! А что теперь?

На Левенцовку в студию? Он хочет купить нам с Олей студию на окраине Ростова! Благодетель! Если бы Оля не вынесла все мои ювелирные украшения, то мы смогли бы с доплатой приобрести что-нибудь поближе к центру! Новую квартиру мы с дочерью теперь никогда купить не сможем! Хотя бы просто выжить! На алименты я в суд подам, но он найдет лазейку, отмажется законно или полузаконно! Оля любит его! Он будет похищать ее, доказывать всем, что ребенок живет у него, а потом футболить ко мне! Подумать только! Я прожила с этим вампиром десять лет!

— Выбирай выражения, Катя, — брезгливо поморщился Вячеслав, — помогите найти Олю! Я люблю дочь, волнуюсь за нее. Готов оплатить вашу помощь!

— Вы заявили в полицию о цыганке? — спросил Трубников.

— Нет, — пожал плечами Вячеслав, — у меня сейчас камералка! Впарили незаконное дробление! Налоговики совсем с ума сошли! Начали контролировать цены! Они не вправе контролировать цены по сделке реализации товара! Цена рыночная! Простите! Я не о том говорю. Я не могу отбиться от налоговой! Просто не успел до участкового дойти по поводу цыганки. А сейчас, конечно, мы все рассказали, но уже неделя прошла, цыганки давно след простыл!

— Когда в последний раз вы видели дочь? — спросил детектив.

— Вчера, то есть 27 апреля в четверг утром, — ответил Вячеслав, — мы вместе завтракали. Я поехал на работу, а Катя повезла Олю в школу. Если бы она забрала ее из школы, то ничего бы не случилось!

— Я собиралась поехать за ней, но у них отменили последний урок. Оля позвонила мне в 12 часов сорок минут, сказала, что уже в автобусе едет домой. Домой она не приехала. Кстати, когда она встретила цыганку, тоже отменили физкультуру. Учитель болен, его то замещают, то нет.

— Цыганка на камеры не попала?

— Сразу все посмотрел! — сказал Вячеслав, — нет, не попала! Наверное, она встретила Олю возле автобусной остановки.

— Мне можно посмотреть ваш дом, комнату Оли?

— Если вам это поможет, пожалуйста, хоть сейчас.

— Вы живете втроем?

— Так планировали, но, как говорится, хочешь рассмешить Господа, поделись своими планами! С нами почти все время живет теперь моя мама. Она в преклонных летах, поэтому при ней постоянно врач. Врач не живет у нас, но приходит часто.

— Мы разводимся из-за свекрови, — сказала Катя, — у него мать психопатка! Постоянно вмешивается в нашу семейную жизнь!

— Тем не менее, — строго оборвал ее Вячеслав, — мы прожили вместе десять лет!

— Потому что мои родители были живы, а ты и твоя мать побаивались их! Ты бы ничего не добился, если бы не папины связи!

— Ты забываешься, дорогая! Я всего добился сам!

Катя ответила истеричным смехом, быстро перешла на плачь. Трубников вызвал Лену, она принесла стакан воды. Пока Катя пила воду, а Вячеслав нервно пытался закурить, щелкая зажигалкой, Трубников рассматривал фотографии девочки.

— Какого цвета волосы у вашей Оли?

— Каштановые, — ответил Вячеслав.

— Темно-каштановые, — поправила его Катя, — короткая стрижка, карие глаза. Она очень ласковая и добрая, любит животных, но болезненно самолюбива. Учится хорошо, без троек. Читает сказки, приключения, любит Виталия Бианки, Сетона-Томпсона, Джеральда Даррелла. А друзей у нее почему-то нет. Мы не стали переводить ее в новую школу среди учебного года. Хотели с первого сентября. Она трудно сходится с людьми, скорее замкнутая, чем общительная. Интроверт. Я боюсь, что она увязалась за цыганами! Всех ее одноклассников обошла лично, никто ничего не знает.

— Расскажите еще раз о цыганке. Неужели ее больше никто не видел?

— Никто, — ответил Вячеслав, — Оле попалась цыганка-невидимка. Кроме Оли ее никто не видел. Я же сказал, что предполагаю, что Оля встретила ее на остановке.

— А сама Оля, что говорила?

— Ничего, — ответила Катя, — он так унизил дочь, запугал, она только плакала. Я ее расспрашивала, и на следующий день, но Оля все время путалась, сразу начинала плакать. Я тоже полагаю, что на остановке, на нашу улицу не всякий пройдет, тем более цыганка. Там только очень красивые коттеджи. Почти везде видеонаблюдение.

— Вы оба были на работе? Дома никого не было?

— Я был на работе, уже ведь сказал, что у меня налоговая! И сейчас тоже! Бухгалтера прессуют, а я здесь. Как-то все сошлось некстати, в гордиев узел завязалось!

— А я искала работу, — сказала Катя, — раньше не работала, сейчас подыскиваю. Я по специальности библиотекарь. Пока не нашла. Дома была Марина, она помогает по хозяйству, но она все время на кухне. Марина ничего не слышала и не видела. Анна Григорьевна говорит, что была вместе с врачом на процедурах. Она ставит пиявок! Мерзость такая! Я потребовала, чтобы она со своими пиявками шла к врачу на ее территорию. Они по дому ползают! Я в ванной одну нашла! У меня истерика была!

— У тебя слишком часто истерики! Ты забыла, что мы приехали сюда ради дочери? Снова скандалишь! Да, Оле надоели наши ссоры! Могла сбежать от них, но куда? Где ее искать?

— Твоя мать должна была дождаться внучку, а потом заниматься своими пиявками! Она бы не дала Оле забрать из дома все! Деньги, мои украшения! Мне их родители дарили на дни рождений, на свадьбу, оставили в наследство! А ты мне почти ничего не дарил! Так, по мелочи! Ты был нищим, а теперь стал жадным!

— Ты больше огорчена потерей ювелирки, чем исчезновением дочери! Ты плохая мать, поэтому Оля сбежала!

Трубников сосредоточенно смотрел на фотографии девочки, что лежали у него на столе. Перевел взгляд на Вячеслава, спросил:

— В какой день Оля встретила цыганку? Что вы делали в тот день?

— Она вынесла все из дома в среду, — начал Вячеслав, — да, в среду, 19 апреля. Мы вместе позавтракали. Мы всегда вместе завтракаем: я, Оля, Катя, иногда мама, если она рано встанет. Я уехал на работу первым.

— Я убрала со стола, все помыла, — мы с Олей сели в машину, поехали в школу. Я постоянно отвожу ее, потому что теперь школа далеко, но пока решили не менять. Я уже говорила. Анна Григорьевна собиралась уехать следом за нами. Вызвала такси, ждала. Мы попрощались с ней. Все было нормально, без скандалов. Свекровь запирала дверь сама. У нее свои ключи.

Я не могла подвезти ее, мы бы опоздали в школу. А потом я собиралась на собеседование по поводу работы. Обыкновенное утро. Ничего особенного. Я в тот день задержалась в связи с поисками работы. Не поехала за дочерью. Каюсь! Не смогла, надеялась, что в этот раз точно устроюсь библиотекарем хотя бы в школу. Не получилось. Я же не работала десять лет, они боятся меня брать. Вернулась днем, в третьем часу. Оля плачет навзрыд. Я тоже расплакалась, не сдержалась, укорила ее. После развода мы с ней должны уйти из этого дома. Я всегда жила в очень обеспеченной семье! А сейчас с дочерью должна уйти в студию на Левенцовку! Простите, но я до сих пор не поняла, вы согласны помочь нам?

— Да, поехали. Я должен посмотреть ваш дом, пообщаться с Анной Григорьевной и ее врачом, с Мариной.

Чем питаются желтые медведи?

Грузное тело Анны Григорьевны расплывается по большому креслу. Она высокомерно-презрительно смотрит на Трубникова, громким низким голосом обращается к сыну:

— Славик, с каких пор ты начал обращаться за помощью к сыщикам? Разве полиции мало? Ты думаешь, будет толк?

Миниатюрная еще не лишенная возможности пленять воображение мужчин женщина торжественно восседает на стуле рядом с Анной Григорьевной. Она поджимает губы, изображая презрение.

— Надеюсь, ты еще не заплатил сыщику?

— Мама! — извиняющимся тоном говорит Вячеслав, — нам надо поскорее разыскать Олю. Обратиться к частному детективу решили я и Катя.

— Катя? И долго ты будешь под каблуком у жены? Оля и без того нанесла огромный ущерб, вынесла все, что нашла! Как только она про столовое серебро не вспомнила! Надо найти ее и вздрючить по первое число! Но хватит об этом. Где там наша Матильда? Во всем Ростове невозможно найти нормальную повариху! Почему обед не готов до сих пор?

Вошла высокая молодая женщина в фартуке и косынке на белокурых локонах, доложила Анне Григорьевне, что обед готов, стол накрыт. Подошла к креслу и хотела помочь Анне Григорьевне подняться, но получила звонкую пощечину. Отшатнулась, быстро ушла. Миниатюрная женщина неопределенного возраста помогла Анне Григорьевне встать, торжественно повела ее под руку в столовую.

Вячеслав, пропустив вперед Трубникова и Катю, уныло шел в соловую, словно не на обед, а на казнь. Трубников спросил у него, кто сопровождает Анну Григорьевну?

— Это ее лечащий врач Софья Тихоновна Репухова. У мамы высокое давление, ей нужен врач. Репухова уже как член семьи, только не ночует.

— Она затравила Олю! — громким шепотом прокричала Катя прямо в ухо детективу, — не бегай, не шуми, не дыши! Их высочеству нужна тишина! Это не врач, а узурпатор!

«Узурпатор» обернулась, через плечо, бросила на Катю презрительный взгляд. Катя поперхнулась, больше ничего не говорила.

Все сели за стол. Прислуживала высокая молодая женщина, которую Анна Григорьевна называла то Матильда, то Марина. Обед был очень вкусным, но Анна Григорьевна постоянно строго отчитывала Марину, с брезгливостью всматриваясь в тарелку с борщом и спрашивая: «Что это? Кажется, лук подгорел?» К завершению обеда у Марины заметно дрожали руки. Она принесла десерт, подала кофе. Трубников рискнул спросить у Анны Григорьевны, где, по ее мнению, может находиться Оля?

— Она мать, — ткнула чайной ложкой в Катю свекровь, — она должна знать! Вчера утром ребенок был дома. Мать и дочь уехали в школу. Мать вернулась, дочь нет.

— А вы, — обратился Трубников к Софье Тихоновне, — когда видели Олю в последний раз?

— В среду, 26 апреля мы обедали все вместе, не было только Вячеслава Ивановича, он на работе был.

— Слава работает, — прервала ее Анна Григорьевна, — а Катя тратит!

Репухова презрительно посмотрела на Катю и отправила в рот целиком все пирожное

— Вчера вы тоже обедали все вместе?

— Нет, — ответила Репухова, — вчера мы с Анной Григорьевной были на процедуре в клинике. Я работаю в частной клинике.

— Разве трудно догадаться, — сказала громким низким голосом Анна Григорьевна, — что если бы я была дома, то Оля бы не вынесла цыганке ценностей на полтора миллиона рублей!

При этих словах тень пробежала по лицу Репуховой, что удивило детектива. Неужели врач настолько вошла в семью, что так болезненно переживает за семейный бюджет? Впрочем, Репухова быстро вернула лицу торжественное выражение, которое не помешало ей прикончить десяток пирожных. Трубников тоже с удовольствием ел трубочки с кремом. Марина хорошо готовит.

После обеда Анна Григорьевна в сопровождении Репуховой ушла в свою комнату. Вячеслав Иванович извинился и умчался на работу сражаться с налоговыми инспекторами. Катя повела Трубникова по дому.

— Мы продали, — объясняла она, — дом моих родителей, свою квартиру и купили этот дом, но жизнь в этом доме похожа на кошмарный сон из-за постоянных придирок свекрови. Она теперь живет на два дома. В старом ее доме на Каменке сейчас делают ремонт. Она нападает не только на прислугу, но и на меня, на Олю. На Славу не нападает. Он рядом с ней превращается в робота, я так не умею. Это комната Оли.

Трубников с удивлением смотрел на белые стены. Комната была похожа на больничную палату.

— Свекровь велела в белый цвет, — сказала Катя, ее не переспоришь. Оля смогла отстоять только своего медведя, остальные игрушки на свалке. Оля любит медведей. Я подарила ей недавно маленького серебряного медвежонка, она решила, что это будет ее талисман, но и его тоже отдала цыганке. А это — любимая игрушка Оли — большой желтый медведь. Она спит с ним. Господи! Где она провела ночь? По ночам очень холодно! Только бы не заболела! Телефон не отвечает. В полиции пообещали найти ее по телефону: биллинг. Даже если телефон молчит, то все равно можно определить, где он. Но Оля часто теряет телефон.

— Ваши мама и папа погибли, а другие родственники есть?

— Нет, то есть я не знаю, — Катя смутилась и покраснела, — мои родители добились всего сами. Они были очень сильными и влиятельными людьми. Славка только благодаря связям папы стал менеджером в «Крепеже», дорос до директора, а ума не нажил! Налоговой боится так, что даже во сне стонет! Трус!

— Простите, но я не понял, разве нет родственников? А как же семейный альбом? — улыбнулся Трубников, — рассказы бабушки? Давайте родственников найдем.

— Зря тратите время. Я ничего не знаю о родственниках. Вам нравится мишка? Оля любит его. Мы со Славой подарили. Извините, я сейчас вернусь.

Она выбежала из комнаты, чтобы умыться, слезы душили ее. Трубников все это время нежно прижимал к груди мишку. Оставшись один, он положил его на подоконник и начал прощупывать живот. Потом ввернул его на диван. И задумчиво сказал сам себе:

— Хотелось бы мне знать, чем питаются желтые медведи? Почему в животе камни?

Позвонил Лене, попросил ее срочно приехать, привезти желтые нитки, иголку и ножницы. Вернулась Катя с покрасневшими глазами.

— Комната Оли не запирается? — спросил он.

— Из-за этого был большой скандал! Все комнаты запираются, а эта нет. Однажды Оля поссорилась со свекровью, заперлась в комнате, не отвечала ей. Свекровь вызвала мастера, он вырезал замок и забрал его. Оле уже восемь лет! Она имеет право на личное пространство! Зачем нужен большой дом, если в нем ребенок пятый угол ищет?

— Можно поговорить с вашей прислугой?

— С Мариной? Конечно! Она еще здесь. Марина пятая по счету. Анна Григорьевна всех гонит. Я бы и сама с удовольствием готовила обед, убирала, как раньше. Разве что раз в неделю приглашала помощницу, но не каждый день. Свекровь забраковала мой борщ. Марина приходит к девяти, уходит в три. У нее есть муж и двое детей, живет неподалеку. Она нравится мне, но не свекрови. Свекрови никто не нравится кроме сына и врача с ее пиявками!

— Давно рядом с ней врач?

— Не знаю. Раньше мы жили порознь. Она въехала сюда в сопровождении. Репуховой, которая ест за троих, командует здесь, требует тишины. Это кухня, проходите.

Марина мыла посуду, когда они вошли. Она улыбнулась затравленной улыбкой и продолжала драить сковородку.

— Марина, — обратилась к ней Катя, — это частный детектив, он разыскивает Олю. Ответь на его вопросы, пожалуйста.

— Я видела Олю, — не дожидаясь вопроса начала Марина, — в среду. В четверг я пришла в девять. Дома никого не было, я открыла своим ключом. Екатерина Дмитриевна повезла Олю в школу, Вячеслав Иванович на работе, а Анна Григорьевна с Репуховой на пиявках. Сразу пошла на кухню, чтобы успеть приготовить обед. Я не слышала, входила Оля в дом или нет. Здесь шкворчит сковородка, булькает борщ, постоянно что-то мою, включаю воду, она шумит… Здесь достаточно шума, чтобы не услышать, если кто-либо войдет в дом.

— Мы просмотрели видеонаблюдение, — вмешалась Катя, — Оля в четверг, то есть вчера не возвращалась домой.

— Простите, я не рассказала про среду, — смутилась Марина, — про день ограбления. Я не видела цыганку. Не слушала, как Оля вернулась из школы. В тот день я приготовила обед. Поднялась к Оле, постучала. Она сказала, что не хочет есть. Я вернулась в кухню. Позвонила Анне Григорьевне, она отругала меня, что я отвлекаю ее от процедуры, бросила трубку. Она приехала на такси то ли в два часа, то ли раньше, не помню. Но обедать не стала. Репуховой не было с ней. В 15 часов я ушла. К Оле больше не поднималась, плача не слышала. Когда шла мимо остановки, то цыганок не видела. Оля умная и добрая девочка, очень ласковая, только улыбается редко.

Потом Трубников в сопровождении Кати долго осматривал маленький дворик, гараж под домом. На такси приехала Лена. Предложила Марине, которая вышла из дома, подвезти ее, если по пути.

— Зачем тогда приезжали, если сразу обратно? — удивилась Катя.

— Позвонили из банка, потребовали срочно представить некоторые документы. На сопроводительном письме должна быть подпись Николая Федоровича.

Она дала шефу файл с бумагами. Они отошли в сторону, Трубников начал просматривать чистые листы. Катя и Марина остались возле такси.

— Я все привезла, — сказала Лена и передала ему маленький пакетик, — даже нитку в иголку вдела. А зачем вам желтые нитки? Целую катушку купила! Ножницы маникюрные. Подойдут?

— Подойдут, спасибо. Лена, забери с собой не только Марину, но и Катю, хотя бы на десять — пятнадцать минут!

Лена наморщила лоб и заложила руки за спину. Трубников подписал чистый лист, сложил бумаги в файл, вернул Лене. Они подошли к машине, таксист терпеливо ждал.

— А знаете, — громко сказала Лена, — нет, мне показалось!

— Что показалось? — встревожилась Катя.

— Я видела цыганку, когда мы проезжали поворот. Яркий цветастый платок, длинная юбка. Если сейчас поехать, можно догнать, это рядом.

Три женщины моментально прыгнули в машину, забыв про Трубникова, уехали. Он вернулся в дом, тихо поднялся на второй этаж, вошел в комнату Оли. Безжалостно вспорол живот медведя, потряс им над диваном. Посыпались золотые кольца, подвески несколько цепочек застряло в мохнатом животе. Они качались подобно маятнику над сверкающим великолепием. Трубников засунул в брюхо руку, вынул перехваченные резинкой ассигнации, пересчитывать некогда. Тысяч на пятьсот или больше. Засунул все обратно. Начал зашивать живот. Получилось почти незаметно. Посадил золотого медведя на диван, вытер рукавом пот со лба. Тихо пошел на первый этаж. Сел в большое кресло, в котором недавно восседала Анна Григорьевна. Что она делает сейчас с врачом? Зачем ей пиявки? Надо подождать Катю.

Странный рецепт врача

Послышался шум. Со второго этажа торжественно спускались Анна Григорьевна и Софья Тихоновна. Трубников привык к ростовским женщинам больших размеров, но Анна Григорьевна превосходила его воображение. Он пытался угадать, какой же размер одежды она носит? Смотрел на нее, когда она спускалась по лестнице. Пришел к выводу, что таких размеров в магазинах одежды нет, разве что в автосалонах, где продают чехлы для автомобилей. Голос у нее низкий и очень сильный. Ей бы на сцене петь!

Дамы с трудом спустились и торжественно прошествовали мимо него к выходу.

— Анне Григорьевне нужен свежий воздух, — бросила через плечо Софья Тихоновна, — попросите Матильду принести кофе!

Трубников впервые в жизни растерялся от такой дерзости. Он все же детектив, а не дворецкий. Он не успел ответить, когда Анна Григорьевна крикнула на весь дом:

— Матильда! Кофе!

— Марина давно ушла, — раздался голос Кати с улицы.

Катя вошла в дом и встретилась лицом к лицу со свекровью. Трубников с любопытством наблюдал игру чувств на лицах трех женщин в полной тишине. Побоялся, что они вцепятся друг другу в волосы, но все обошлось. Анна Григорьевна, словно большой круизный лайнер проплыла к выходу. Софья Тихоновна, к удивлению детектива, не последовала за ней, ушла в кухню. Трубников проводил ее взглядом, потом перевел взгляд на Катю.

— Мы не нашли цыганку. Ей показалось. Мне тоже теперь повсюду мерещатся цыганки! Вас удивляет Софья? Она влюблена в Славу, глупая! Она для него босота! Анне Григорьевне нравится, что Софочка целует песок, по которому ходит ее сын. А мне уже все безразлично! Оля пропала! Где она? Найти ее и бежать с ней из этого дома!

— А почему Софья Тихоновна оставила свою подопечную? Она пошла в кухню? Зачем?

— Откуда мне знать? Наверное, опять забыла свой блок. Она всегда его повсюду бросает, забывает. Блок мелких листочков, на которых она пишет рецепты для свекрови. Листочки с ее личным штампом. Она же врач первой категории! Я несколько раз покупала лекарства по ее рецептам. Олю тоже посылали! Могла бы и сама купить. Что-то я не того. Голова кружится. Пойду приму аспирин. Я сейчас вернусь, не уходите, пожалуйста!

Она ушла на второй этаж. Вернулась Софья Тихоновна с подносом в руках. На подносе две чашки кофе и сахарница. Трубников вежливо прошел вперед и раскрыл перед ней входную дверь. Она не удостоила его даже взглядом, ушла во двор, где на скамейке под высоким орехом поджидала ее Анна Григорьевна. Детектив не захотел общаться с дамами, но удивился, с каких пор высокое давление лечат с помощью черного кофе? Услышал шаги за спиной. Обернулся. Катя растерянно смотрела на него, кусала губы.

— Что случилось? — участливо спросил он, подойдя к ней.

— У меня закончился мой аспирин, закончился анальгин, болит и кружится голова. Если я пойду к свекрови с просьбой поделиться лекарством, я боюсь, что не смогу сдержать себя. Нечаянно ее пришибу. Или она меня.

— К сожалению, у меня нет лекарства, — развел руками детектив, — я сейчас попрошу у Анны Григорьевны.

— Умоляю! Не надо! Не буди лихо пока оно тихо. У нее рядом с кроватью тумбочка до отказа набита лекарствами, но я боюсь войти туда. Пожалуйста, пройдите со мной. Только одну таблетку аспирина!

Они вместе пошли на второй этаж. Комната свекрови была намного больше комнаты внучки. На стенах обои песочного цвета с мелкими цветами. Две картины (донские пейзажи). Рядом с кроватью тумбочка. Поодаль кресло и журнальный столик. У окна еще один стол с зеркалом. Здесь было очень уютно, но плохой запах, несмотря на приоткрытое окно. Запах лекарств, запах старости и болезни.

Катя сразу подбежала к тумбочке, начала искать аспирин, ударила руку. Трубников увидел на подоконнике небольшой блок склеенных листов бумаги. Еще один порыв ветра и он окажется во дворе. Он подошел, взял его. Это были те самые листочки, о которых только что говорила Катя. На каждом штамп врача первой категории С.Т. Репуховой.

Светило яркое солнце. Трубников внимательно рассматривал чистый лист. Потом посмотрел на солнце. Листок с записью давно был вырван, но на этом остался четкий рисунок. Писали ручкой с большим нажимом. Несколько цифр и три буквы. Какой странный рецепт! Он вырвал листок и спрятал в карман. Катя снова нечаянно сама ударила себя по руке, взвыла от боли. Она не могла найти аспирин. Он подошел к ней. И сразу увидел аспирин. Подал ей. Она схватила его и выбежала из комнаты. Трубников поспешил за ней.

— А почему же дверь не закрыта? — спросил он.

— Забыли. Они часто забывают. Раньше мы жили втроем: Слава, я и Оля. А сейчас вчетвером. Эта Софочка сама, как пиявка. Присосалась!

— Вы приняли аспирин без воды? — удивился детектив.

— Он не горький. Хочется присесть. Пойдемте в гостиную, поговорим, пока их нет. Они во дворе под орехом кофе пьют.

— Тонкокорый орех? — со знанием дела спросил Трубников.

— Не знаю. Оля так радовалась этому дереву. Думала, что теперь будет орехи кушать досыта! Пролетели как фанера над Парижем! Не видать нам с ней орехов! Студия на Левенцовке! Присаживайтесь в это кресло, а в то не надо, зайдет свекровь, поднимет скандал, что ее место заняли.

Трубников осторожно присел в указанное кресло. Катя опустилась на стул. У нее был уставший вид.

— Вы уже смотрели студию?

— Смотрела. Слава возил меня. Не ожидала такого конца! У родителей был шикарный дом на Нахичевани. Продали, деньги вложили в этот дом, а мне что? Я думала, что будем жить все вместе, развода не ждала. Идеи о разводе пришли в нашу семью вместе со свекровью. Слава превратился в послушного робота, свекровь в деспота-психопата. Оля превратилась в затравленного зверька. Сбежала. Почему мне не сказала, что ей плохо? Я знала, что ей плохо, но не настолько, чтобы бежать! Где она? Не дай Бог увязалась за цыганами! Ребенка легко обмануть.

— Расскажите мне о вашем посещении студии? Вы были вдвоем с мужем?

— Какое это имеет значение? Если вам интересно, то там был какой-то Марат. Он был готов выполнить те работы по ремонту, которые я прикажу. Но я ничего не приказала. Я разочаровалась. Все время кричала на Славку. Требовала нормальной квартиры, ведь у меня есть ювелирные украшения на большую сумму. Продать их, доплатить. Купить квартиру!

— Как выглядел Марат?

— Коренастый с треугольным лицом: маленький лобик, но большая челюсть, такого трудно не запомнить. Но при чем здесь он? Хозяин, продающий студию, пользуется его помощью для ремонта, предложил и нам воспользоваться. Мы не стали. Мы как всегда ругались со Славкой, не обращая на него внимания.

— И вы называли сумму своих ювелирных изделий?

— Не помню. Какая разница? Все равно уже ничего нет! Все унесла цыганка. Бедная Оля! Она хотела сохранить семью! Ритуал на любовь, по ее мнению, должен был сохранить семью. Славка дал ей пощечину. У них с матерью это коронный номер. Я тоже высказала Оле свою обиду. Не смогла сдержаться. Оля неделю ходила сама не своя. И сбежала! Я во всем виновата! Надо было утешить ее, успокоить.

Катя потерла лоб ладонями, устало опустила руки.

— Вы бы прилегли, отдохнули. И еще я забыл спросить. У вас одна машина?

— Две. У Славы, у меня. Свекровь пользуется такси, когда Слава занят. А со мной она не любит, говорит, что я плохо вожу. Плохо варю борщ, плохо вожу машину! Почему я не уехала раньше? Довела дочь до того, что она сбежала! Давно бы переселилась в студию. Надеялась, что Славка купит нам квартиру.

Трубников еще раз попрощался стоя у двери. Он не мог остановить поток болезненных воспоминаний несчастной, не мог утешить ее. И его очень заинтересовал чистый листочек, который он вырвал из блока. Он попрощался с Анной Григорьевной и ее врачом, когда шел к калитке. Они не удосужились ответить ему.

Попробуем, на авось!

В этот же вечер в кабинете Трубникова собрались его помощники: студент Александр Шаповалов и пенсионер, бывший оперуполномоченный Владимир Леонтьевич Лукашов. Они рассматривали увеличенное с помощью фотошопа изображение листочка, вырванного Трубниковым из блока бумаги врача Репуховой. Отчетливо просматривались буквы и цифры. Все сошлись на том, что это номер машины, но марка? Какая машина? Выяснить это по номеру можно, если только ты не частный детектив. Увы, доступа к этой прекрасной возможности у детектива нет.

Однако если врач записала номер машины, а потом вырвала лист, то это что-то значит. Странная цыганка. Никто кроме Оли ее не видел. Обычно цыгане ходят стаями.

— Если только цыганка, — думал вслух Саша, — вышла к Оле из машины, а потом вернулась в машину с этим номером. Тогда эту цыганку никто кроме Оли не видел. В доме есть прислуга. Она могла воспользоваться раздорами в семье, чтобы выманить деньги у ребенка, подослав лжецыганку.

— Вряд ли, — ответил Трубников, — я видел ее, она производит впечатление порядочной женщины, но слишком затравлена придирками Анны Григорьевны. Похоже, что Анна Григорьевна и ее сын знают тайну цыганки. Не случайно они не заявили об этом в полицию. Даже для очень обеспеченных людей сумма в полтора миллиона слишком большая, чтобы игнорировать! В полицию не заявили, а ребенка наказали. Ценности, якобы похищенные Олей, спрятали опять же в комнате ребенка. Зашили в живот медведя. Предусмотрительные! Если вдруг обнаружатся, то всегда можно снова свалить на ребенка! Дескать, Оля сама спрятала и зашила!

— Может быть, они сами подослали цыганку? — высказал предположение Лукашов, — я могу проследить за домом, за ними.

— Репухова искренне влюблена в Вячеслава. Она бы не стала записывать номер машины, если бы цыганка была от него и его матери, — возразил Трубников, — как жаль, что она не записала марку машины! Если Анна Григорьевна и Репухова были дома, когда Оля прибежала и лихорадочно начала собирать все деньги и ценности в газетный сверток, то Репухова вполне могла проследить за ней. Саша, проверь завтра, были ли процедуры у Анны Григорьевны в течение двух недель, в какое время. Володя, мне нужна помощь твоих друзей, чтобы помогли найти машину с таким номером. Как поживает твой Булавинов?

— Пригласить его сюда?

— Пригласи, но не сейчас. Сначала надо выяснить марку и цвет машины.

— Но как ценности вернулись домой к медведю? — удивился Саша, когда Лукашов ушел в приемную звонить Булавинову, — я ничего не понимаю. Надо найти машину с этим номером. Только не знаю, как?

— Дать объявление в интернете, — ответил Трубников. — Саша, займись этим сейчас же. Но не давай координаты детективного агентства, чтобы не отпугнуть «цыганку» и ее сообщников.

— Дать номер своего мобильного? — удивился Саша.

— Нет, я сниму офис на несколько дней. Ты, Саша в офисе будешь представлять страхового агента. Дай объявление о том, что разыскивается машина с таким номером в связи с материальным поощрением, дескать, лотерея! Попробуем, на авось! Если бы была указана марка машины, было бы легче. Шансы малы, но ничего другого пока придумать не могу. Саша, составь текст объявления, а я подыщу офис.

Вернулся Лукашов, отрапортовал, что Булавинов, как пионер, всегда готов!

А ты, Володя, — сказал Трубников, — завтра поезжай на автобусную остановку, что возле дома Ламейкиных, опроси людей, вдруг, кто-нибудь видел машину с таким номером. Кстати, там небольшой магазинчик стройматериалов. Всегда двое или трое работников грузят стройматериалы в машины. Вдруг, кто-то из них вспомнит такой номер? Но к дому Ламейкиных близко не подходи. Они должны быть уверены, что медведь хранит их тайну.

Надо же! Так придумали спрятать якобы похищенное, чтобы можно было свалить на ребенка. Якобы Оля зашила в живот мишки ценности. Меня удивляет цинизм членов семьи, ведь ребенок пропал!

Лукашов уехал. Саша сосредоточился на составлении объявления, чтобы как можно деликатнее заманить владельца машины в свои сети. Трубников позвонил своему бывшему клиенту, которому неоднократно помогал в борьбе с конкурентами по бизнесу. Тот сразу согласился помочь. И уже через пару часов в распоряжении детектива был маленький, но очень респектабельный офис на 15 этаже высотки в центре Ростова-на-Дону, на Соборном переулке 94/139. В офисе телефон, стол и компьютер. Даже кулер с водой! В объявлении указали координаты офиса. На следующее утро туда отправился Саша, надев свой самый лучший костюм с галстуком.

Студент пятого курса юрфака Саша Шаповалов преобразился в главу страховой компании. Расправил плечи, напустил на себя важности и высоко задрал тощий подбородок.

Скумбрия под кустом

В субботу утром Трубникову позвонил Шаповалов. Он проверил. Анна Григорьевна была в частной клинике на процедуре в среду 19 апреля с девяти до одиннадцати, в четверг 27 апреля с одиннадцати до тринадцати часов. Приезжала и уезжала на такси. Всегда пользуется услугами оного таксопарка. Таксисты уже знают ее.

— Пообщайся с таксистами, — сказал Трубников, — спроси, не останавливались ли по дороге? Поговори с таксистами.

Потом позвонил Лукашов. Он радостно сообщил, что кое-что нашел в санатории. Трубников удивился, при чем здесь санаторий? Быстро допил кофе, проглотил бутерброд, и поехал к Лукашову в санаторий «Ростовский». Лукашов поджидал его на мосту через Темерник, что неподалеку от входа всанаторий. Подсел к нему в машину:

— Тут на территории санатория нельзя на машине, — сказал Лукашов, — только пешком. Но пока они все завтракают, мы сможем проехать, а то пешком далеко. Территория санатория очень большая. Это в противоположном конце. А домик-то Ламейкины купили с душком! Вернее, с запахом смерти. Этот дом с подземным гаражом, бассейном, бильярдом и прочей роскошью построили в начале девяностых. Какой-то бонза хотел подарить его сыну. Сына убили.

Он долго не мог продать дом из-за скандала в прессе. Дело в том, что здесь нельзя строить дом. Бонза получил разрешение на шесть соток под огород. А захватил 18 соток, построил особняк. Это же на самой границе с территорией санатория! Рядом источник целебной воды. Тут нельзя жилье строить по санитарно-гигиеническим нормам. Был суд. Приняли решение дом снести. Приехал бульдозер. Бульдозериста запугали так, что он сбежал. Уж, не знаю, чем его запугали, но он выполнять решение суда не стал, ему своя жизнь дороже. Все возмущались. Руководство санатория обращалось в суд, а дом и поныне стоит! И рядом новые такие же появились. Теперь никаким бульдозером не снесешь! Я бы тоже здесь с удовольствием пожил. Тихо, воздух чистый, центр рядом. Я к дому не подходил с парадного входа, чтобы не тревожить хозяев.

— Там все нормально. Улица, шикарные дома, шикарные машины, повсюду видеонаблюдение, — успокоил его шеф, — как ты в санатории оказался?

— Нашел след. Кружил по огородам, по задворкам. Они выходят к санаторию. Увидел след машины, удивился. Она долго стояла, а зачем? Зачем здесь стоять машине? По территории вообще нельзя на машине, только если сам директор, то есть главный врач. Сюда и отдыхающие очень редко заходят, далеко от корпусов. Зато близко к незаконно построенным домам. Вот это место. След от машины четкий. Дожди дня три назад были. Машина долго стояла.

Они вдвоем смотрели на следы, оставленные машиной.

— Я бы предположил, что машина здесь не один день стояла. В любом случае что-то не то. Здесь машине стоять не надо. Даже запрещено, — размышлял Лукашов.

Трубников начал планомерно осматривать местность, кланяться каждому кустику, уходить все дальше от стоянки машины. Лукашов удивленно последовал за ним.

— Если он стоял здесь хотя бы просто несколько часов, — пояснил Трубников, — то он должен был что-нибудь кушать. Я ищу остатки еды, мусор, консервные банки, если только водитель их не закопал.

— Закопать мог только интеллигентный человек, то есть культурный. Вряд ли культурный будет зависать на задворках богатеньких домов. И владельцы домов тоже странные. На улице камеры видеонаблюдения, а на задворках свободно! Как будто со стороны санатория к ним подойти нельзя. Нашлось что-то?

— Скумбрия нашлась, — присел на корточки перед кустом Трубников, — вытащил палочкой консервную банку из-под скумбрии.

Присоединился и Лукашов, начал ползать под кустом. Вытащил промасленную бумагу, о которую очевидно вытирали руки. Объедки колбасы. Скомканный чек.

Трубников взял чек,встал. Обрадовался.

— Хорошая находка! Только порван, не что-то можно прочитать. Он купил скумбрию в «Метро», но в Ростове два супермаркета Метро на Александровке и на Западном. Прошло четыре дня. На камерах еще должно остаться, если они позволят нам воспользоваться записями видеонаблюдения. Спасибо, Володя!

— Да чего там! Я сначала в магазинчик стройматериалов. Там всех опросил. Никто ни сном ни духом. Тогда сюда пошел. Надышался кислородом! Хорошо здесь! Душа радуется!

— Если б ты знал, как у меня душа радуется! — ответил Трубников, — но это всего лишь версия. Машина могла стоять здесь не ради Ламейкиных, а ради их соседей. Отсюда можно уехать другой дорогой? Обратно к главному корпусу не хочу, скандал не нужен. Пешком часа два идти!

— Можно, если большой круг сделать. Я покажу. Не выспался, с четырех утра по санаторию гуляю. Надеюсь, что не напрасно.

Звезда мирового масштаба

В ночь с пятницы на субботу на кухне в доме Ламейкиных сидели Вячеслав и Катя. Первым пришел в кухню Вячеслав. Принес с собой «Беленькую» и соленые огурцы. У Кати не проходила головная боль, хотя она выпила весь аспирин, что взяла из тумбочки свекрови. Она, завернувшись в байковое одеяло, спустилась в кухню, чтобы выпить горячего чаю. Очень удивилась, увидев там мужа, хотела уйти, но он увидел ее. Вячеслав хотел спрятать почти пустую бутылку, не успел. Она увидела водку. Вячеслав, в ответ на ее удивленный взгляд, хрустнул соленым огурцом и с вызовом посмотрел на жену. Она чуть не упала от такой картины. Впервые видела мужа с натюрмортом из водки и огурцов. Села на стул рядом. Молча смотрела на него. Он налил ей в кружку водки, подал. Она отрицательно покачала головой. Он выпил сам, снова хрустнул огурцом.

— Где Оля? Что с ней? Словно я сам заблудился. Выть хочется. И ты туда же! Во всем винишь меня! Я уже привык. Во всем виноват только я, за что отдельное спасибо! Катюха, ты помнишь, как мы с тобой познакомились?

— Помню. Тогда ты был совсем другим. Я из Ростова, ты из Ростова, а встретились на Волге — на Грушинском фестивале в Самарской области. Ты пел под гитару, я пела под гитару. Сами песни сочиняли, сами исполняли. Мечтали, верили.

— Любили! Я тебя первый раз увидел, когда ты задом выползала из соседней палатки. Сразу влюбился! А ты тоже сразу?

— После песни про Дон. Ты пел лучше всех. Где твоя гитара?

— Не знаю, а твоя?

— Не знаю. Уже не найти. Все прошло.

— Ничего не прошло. Лукавишь, Катюха! Ты помнишь, как ты уху пересолила?

— Помню, что это тебя потянуло на воспоминания? Ни разу не видела, чтобы ты пил!

— Уже все выпил. А ты одного не знаешь. Я же приехал на фестиваль с палаткой и с шикарным костюмом. Но постеснялся одеться в костюм. Все были просто одеты. Я постеснялся, хотя очень хотел для тебя вырядиться! Ты не знала.

— Не знала. Ты и в поношенных джинсах был для меня звездой мирового масштаба. Ты сказал потом: «Поехали домой». И я пошла за тобой.

— Жалеешь? Молчишь! Хорошее было время. Как будто другая жизнь, настолько все изменилось.

— Оно не само изменилось, это ты мне изменил, мечтаешь о разводе.

— Не то. Ты говоришь не то. Я не изменял. Ты ничего не знаешь! Давай споем! Жаль, нет гитары!

«Тих и печален янтарный ручей у сосны…»

— Подпевай, Катюха, иди за мной!

«Где, в каких краях встречусь я с тобою?»

Они допели песню, наступила тишина. Катя встала, включила чайник.

— Болит голова, хочу выпить чаю. Сладкого и горячего.

— Я тоже хочу горячего, — сказал Вячеслав, — и мне дай. Я не знаю, где искать Олю! Не надо было пощечину! А я вмазал! Мне мама всегда в детстве так. Я сегодня по центральному рынку пробежался, не нашел цыган. Нигде нет цыган. А почему мы решили, что она ушла за цыганами? Что ей в голову взбрело? Если б я знал!

— Ей не к кому бежать. Твоя мама здесь. Мои родители умерли. На старой квартире я была, ее там не появлялось. Соседи бы сказали. Пропади они пропадом эти полтора миллиона! А вдруг ее похитили ради выкупа? Кто-то же считает нас богатыми.

— Уже больше суток прошло. Давно бы предъявили требования, это не ради выкупа. Нет. Какие мы богатые? Держу хвост пистолетом! А мой инвестиционный портфель переживает клиническую смерть. Мой «Крепеж», в котором я рассчитывал благополучно проработать всю жизнь, стремительно идет к банкротству. А мне выпадает роль стрелочника. Во всем виноват стрелочник! Это я. Я предчувствовал. Ты думаешь, я тебе на зло дом на маму оформил? Эх! Катя! Если бы ты знала, каково это — быть генеральным директором! Загляни в будущее и увидишь там банкротство не только фирмы, но и мое! Все отнимут, даже портки! И твои тоже, так что беги скорее на Левенцовку.

— Не понимаю. Ты пьян. Бредишь.

— Нет, Катя, это не бред, это правда. Три ложки сахара, пока мама не видит. С детства запрещает мне сладкое, а я сладкое люблю. Шарлотку твою люблю. Испеки мне шарлотку.

— Сейчас! Размечтался. Почему же ты без портков останешься? Это же фирма банкротится, а не ты.

— Много ты понимаешь! Отвечать за все будем я и бухгалтер. По суду имеют право забрать и мое имущество в погашение долга фирмы.

— Но не единственное жилье!

— Опять мимо! Отбирают и единственное жилье, если оно большое. Взамен дают по нормам. Мне положено по закону 18 квадратных метров. Это если повезет, а то и вовсе вразнос. Катя, милая, не обижайся, что я развожусь. Я же тону, а ты не видишь. Одному тонуть легче. А мамин дом не отберут. Все документы в порядке. Купил на деньги, полученные от продажи твоего, нашего жилья. Маме 72 года. Дай Бог, чтобы пожила подольше. Все же наследство получит наша Оля! Все же не пропадет!

Ты пойми, Катя! Это не моя вина! Сейчас взрывной рост банкротств! Налоговый гнет растет, а источники доходов уже истощены. И сама собственность не такая уж надежная защита. Суд может обязать кредиторов «Крепежа», купить мне жилье по социальным нормам взамен этого дома, поэтому на маму! А тебя и Олю на Левенцовку в студию, чтобы не отобрали. Были уже судебные процессы, когда развод признавали недействительным, когда кредиторы отбирали все, оставляя по социальным нормам! Да я-то что! Мне плевать! Я же за вас беспокоюсь! Хочу, чтобы Оля жила в хорошем доме, училась в хорошей школе, в институте! Катя, ты не понимаешь меня! Перестала понимать. Я сам перестал себя понимать. Я только сейчас понял, как дорога мне наша дочь. Я люблю тебя!

— Я тоже люблю тебя! Неужели твои дела на работе так плохи? Найди хорошего юриста.

— Я и сам с усам. Спасибо за чай. Сладенький и горячий. Вкусно.

— Если бы не твоя мама, мы бы не разводились, — с гневом сказала Катя.

— Стоп! Без мамы нельзя! Мама — это святое! Она меня родила и вырастила. Одна вырастила. Никто не помогал! Отец не помогал никогда! Бабушка — мамина мама не помогала никогда! Мама в больницу ложилась на операцию, умоляла свою мать приехать и пожить со мной! Не приехала! Отчитала только в письме со всей строгостью, что старуху напрягает своими проблемами. Мама в больницу, я в приют. Никому не нужны чужие дети!

Маме было очень трудно одной растить меня. Ни кола, ни двора! Ушла от отца со мной, когда мне три года было. Ничего не взяла, только, что в чемодан поместилось. Работала, жилье в аренду снимала. Постоянно переезжали. Хозяева все время цену поднимали. Одному Богу известно, как ей было трудно. Сейчас она располнела, но это от болезни. От болезни и характер испортился. Раньше она была добрее, чем нынче. У нее же сахарный диабет, а эта дура ее пиявками лечит.

— Прогони врачиху! Она командует тут как хозяйка! Прогони ее!

— Не буду. Она нравится маме. Пусть будет, как есть. Дай хотя бы хлеба, а то огурцы я уже скушал.

— Где ты их взял?

— Купил. Кушать захотел, аппетит проснулся.

— Странно. Ничего кроме хлеба. Кушай хлеб, еще чаю?

— Да. Еще. Грустно мне, Катюха!

— Ничего, Бог милостив. Решишь ты проблемы со своей фирмой. Деньги — дело наживное. Главное Олю найти. И не пей больше, а то сопьешься.

— Завидую алкашам. Им море по колено. И никаких проблем! Проговорили мы с тобой до самого утра. Мне надо на работу, а я никакой. Пойду приму холодный душ. Спасибо за чай.

Труп не сбежит

Днем в субботу на пятнадцатый этаж в офис Александра Шаповалова, олицетворявшего главу страховой компании, пришла высокая и весьма привлекательная девушка лет двадцати. Черные густые волосы были аккуратно причесаны, завязаны в хвост. Черные глаза, маленький рот и слегка вздернутый носик, а главное лучезарная улыбка произвели на бедного студента огромное впечатление. Он выпрямился, расправил плечи, попросил ее представиться.

— Я по объявлению. Меня зовут Настя. Вы давали объявление, про машину с этим номером? Что натворил Марат на этот раз?

— Это ваша машина, Настя? А ваша фамилия?

— Царькова Анастасия Вениаминовна. Нет, это машина моего бывшего — Марата. Он сбежал, нечаянно прихватив мои вещи. Мы прожили в гражданском браке около года! Я живу с мамой. Он жил у нас. Недавно мы поссорились. Он ушел. А потом я обнаружила, что пропали некоторые ценные вещи, семейные реликвии. Что именно он забрал, я говорить не хочу. Для вас это не имеет никакого значения. Но я хочу найти его и заставить вернуть все, что он у меня украл! Вы уже нашли его?

— Нет, его машина выиграла кругленькую сумму. Наша страховая компания проводит лотерею. Ему повезло. Но, минутку, я забыл марку машины, сейчас посмотрю в своих записях.

— Рено-Логан синего цвета, давайте договоримся с вами о сотрудничестве.

— Простите, не понял, — ответил Саша.

— Я оставлю вам телефон, если вы первыми найдете его, то позвоните мне. Если я первой найду, то сообщу вам. Идет?

— Идет, — Когда вы видели его в последний раз?

— Месяц назад? Три недели? Я не помню точно.

— Где вы живете? Мы можем помочь вам, у нас есть юристы. Если мы объединим усилия и будем искать его вместе, то заключим с вами договор, будем представлять ваши интересы.

— Спасибо, не хочу. Но буду рада, если вы позвоните мне, когда найдете его.

— Телефон можно потерять, его могут украсть. Дайте ваш адрес. Я обязательно сообщу вам сразу же, как только мы найдем Марата?

— Марата Ровенкова, — Настя решительно тряхнула головой, рассмеялась звонким смехом. Не спрашивая взяла со стола Саши ручку и лист бумаги для записи. Написала свой адрес и номер телефона. Осчастливив Сашу ослепительной улыбкой, она выпорхнула из кабинета.

— Саша сразу позвонил шефу.

— Машина Рено-Логан синего цвета. Принадлежит Марату Ровенкову.

— Похоже, что этот Марат почувствовал, слежку. Прислал ее на разведку. Он не дурак. Попытается скрыться. Надо спешить, если он еще не уехал за пределы Ростовской области.

У Трубникова и его друга Лукашова всегда есть несколько человек, готовых помочь в критических ситуациях. Все профессиональные детективы или бывшие полицейские. Пятеро следопытов отправились на поиски Рено-Логана синего цвета. Искали машину, искали цыганку, но поможет ли это найти Олю? У восьмилетнего ребенка своеобразная логика.

В это время волонтеры расклеивали повсюду объявления с фотографией Оли «Кто видел? Кто знает?» Полиция искала ее, не могла найти.

С помощью чека, найденного под кустом в санатории, Трубников выяснил, что скумбрию, колбасу, доширак и минералку с хлебом покупал коренастый мужчина средних лет с плешивой головой и толстыми щеками. Он потому и запомнился кассирше, что у него лицо треугольником, но острый угол вверху. Не совсем обычно. Карты у него не было. Раньше в Метро покупали только по карте, только предприниматели.

— Сейчас, — сокрушалась кассирша, — покупателей мало. Пускаем всех. Он пришел рано утром, никого еще не было. Работала только моя касса. Смешной такой мужчина, суетливый. То хлеб на пол уронит, то консервы.

— Нервничал?

— Может быть.

— Он показался вам богатым или бедным человеком?

— Нищим! Помятый и замызганный, но самоуверенный. Раньше в Метро таких покупателей не было.

Весь оставшийся день и в воскресенье Трубников с помощниками разыскивали машину. В воскресенье позвонил Вячеслав. Он был в панике:

— Пропала Катя! Вчера мы с ней так хорошо поговорили, в ночь с пятницы на субботу, помирились, а вечером в воскресенье она уехала из дома в своей машине без пальто, без плаща, что это? Я вернулся, домой, а ее уже нет! Я в воскресенье на работе был. У меня налоговая.

Налоговики явились в сопровождении законников. Сами вскрыли замок, чтобы войти в бухгалтерию. Как будто я их днем туда не пускал! Меня охранник предупредил, а то бы проспал выемку. Забрали жесткий диск. Как мы теперь будем работать? Оказывается, они имеют право! А мое право? Тонуть и не дергаться!

А тут еще дома кошмар! Оля и Катя исчезли, мама все время кричит, что я во всем виноват! Удивляюсь, что еще с ума не сошел! Кати нет. Телефон она оставила дома. Я в полиции был, они пока ничего не предпринимают. Ждут, что сама вернется. Я нервничаю. Где она? Почему не звонит домой? Она не собиралась никуда уезжать! Мы ночью так хорошо поговорили! Мы же помирились! И она сразу исчезла! Найдите Катю, найдите Олю. Я не понимаю, что происходит?

— Она уехала на машине, — уточнил Трубников, — в какое время?

— Не знаю. Я срочно на работу. Мы с Катей всю ночь в кухне провели, говорили. В субботу я весь день на работе. Вернулся за полночь, сразу спать. В воскресенье утром долго спал. Мама ко мне зашла, думала, что заболел. Я с мамой радостью поделился, мы с Катей разводиться не будем, помирились! А тут охранник позвонил, сказал, что в офисе полно полицейских и они дверь вскрывают в бухгалтерию. Я сразу помчался туда. Вернулся, а Кати нет. Мама и Репухова видели ее. Марина видела. Катя обедала дома.

Мне уже не по себе. Сначала дочь пропала, теперь жена! Я не знаю, когда уехала Катя, в какое время. Но время-то я уточнить могу. Могу просмотреть камеру видеонаблюдения, но это долго. Я посмотрю.

— Посмотрите. Она взяла с собой дорожную сумку? Какие-то вещи?

— Нет, ничего не взяла. В ее комнате стерильная чистота, все вещи на месте.

— У нее были деньги?

— Не знаю! Я уже давно не давал. Раньше каждый месяц на хозяйство, а как сюда переехали, перестал. Вряд ли. И у нее нет своей карты.

— Куда она могла поехать? У нее есть подруги?

— Вроде бы нет. Не знаю. Я же сутками на работе! Нет у нее подруг. Домохозяйка! Я не знаю, куда она уехала? Почему? Ведь мы же помирились! Пожалуйста, найдите их! Олю и Катю!

Трубников ничего не ответил. Отключил телефон. Подъехал к заправке. Подскочил юнец, начал мыть окна. Детектив молча сунул ему деньги, тот радостно убежал. Отъехал от заправки и остановился. Вышел, стоял, прислонившись к машине, смотрел на ласточек в небе. Тщетно пытался систематизировать полученную информацию.

С каждым днем вопросов становилось все больше. Он уже надеялся найти машину Марата. Найти самого Марата, выяснить у него, что он делал на задворках богатого квартала? Все силы бросил на поиски машины, а надо ли? Поможет ли это найти девочку, а теперь еще и мать пропала! Где она? Куда поехала? В каждом доме есть скелеты в шкафу. Но в доме Ламейкиных слишком много скелетов. Недоговаривают. Говорят правду, но не всю. И в то же время отчаянно просят помочь!

Через два часа снова позвонил Вячеслав, сказал, что машина Кати выехала из гаража сегодня в воскресенье в 16 часов двадцать минут. За рулем Катя. Больше в машине никого не было. На ней было синее платье в мелкий белый горошек. Почему-то она без плаща и без пальто. Еще же холодно. Поехала налегке.

Трубников отправил к Ламейкиным Сашу Шаповалова, чтобы он очень внимательно ознакомился уж, если не с рассказами Вячеслава и его мамы о Кате, то хотя бы с ее семейным альбомом. Должны же быть у нее родственники! Продолжил поиски машины Марата. Сообщил своим друзьям-помощникам номер машины Кати. Теперь по всему Ростову и Ростовской области искали уже две машины.

Вечером в офис на Кировском приехал Саша. Доложил шефу о семье Стожаровых. Отец Кати — Стожаров Андрей Викторович работал в Ростовэнергонадзоре на руководящей должности. Его жена Лариса Васильевна Непушкина была на двенадцать лет младше его. Отличалась отчаянной красотой. В браке у них родилась дочь — Катя. Других детей не было. О родственниках Стожарова ничего узнать не удалось. А у его жены Ларисы была родная сестра Вера. Она была младше Ларисы лет на пять. Сейчас ей примерно сорок пять или сорок шесть лет.

— Все дело в том, — говорил Саша, — что Ларисе крупно повезло, что она вышла замуж за Стожарова. Выгодный и почетный брак с одной стороны дал и ей почет и достаток. Но с другой стороны, она стала чураться своих родственников, проживающих в деревне в Верховьях Дона. То ли в деревне, то ли на хуторе? Адрес-то я нашел в старых записных книжках Ларисы. Слава Богу, что не выбросили. Но где это поконкретнее?

Нужны ли сейчас ее родственники? Ведь они после замужества Ларисы не поддерживали связь. Лариса оборвала их. Они сразу превратились в дальних дикорастущих и нищих родственников культурных людей. Кстати, в феврале Ларисе бы исполнилось пятьдесят лет, но Ламейкины совершенно забыли об этом, даже на кладбище не поехали. Что вы на меня так смотрите? Не понимаю. Мне надо съездить на кладбище? Вячеслав Иванович сказал, что не был на кладбище ни в этом году, ни в прошлом. Насчет жены ничего не сказал. Вроде бы и она не была. В этом и в прошлом…

— Садись, Саша на электричку, на автобус, быстро в гости к Вере Васильевне, как ее фамилия девичья? Непушкина? К ней в гости. Отзванивайся почаще, не потеряйся в Верховьях Дона. Люблю я эти места! Отдохнуть бы там!

— Когда ехать?

— Вчера. Не верю, что можно однажды и навсегда оборвать родственные связи. Пообщайся с Верой Непушкиной, поживи там пару дней. Больше, пожалуй, не потребуется. Смотри по обстоятельствам. Ты нашел таксиста, который возил Анну Григорьевну на процедуры в среду и в четверг?

— Нашел. Один и тот же таксист возил — Толик. Он эту пассажирку любит за щедрые чаевые, но я тоже щедрый. Пятихатку дал! Толик сказал, что в среду 19 апреля Анна Григорьевна велела ему остановиться неподалеку от автобусной остановки, что возле их квартала. Они стояли долго. Репухова сразу вышла, а Анну Григорьевну он до дома довез. За то, что стоял, ему заплатили. А почему стояли, не понял.

Трубников достал из сейфа деньги на транспортные расходы, отдал Саше. Позвонил Лукашов, закричал так в трубку, что услышал и Саша, нашли сразу две машины на стоянке «Мега» между Аксаем и Ростовом.

— Теперь не надо ехать? — растерялся Саша, но тут же осекся, встретив строгий взгляд шефа. Ушел, забрав деньги.

Трубников приехал на стоянку в десятом часу, уже стемнело. Народу почти не было, но машин на стоянке был много. Синий Рено-Логан и машина Кати стояли рядом. Обе пустые. Трубников осторожно открыл багажник машины Кати, пусто и чисто. Открыл багажник синей машины, отшатнулся. Лукашов сказал:

— Николай Федорович, давайте поступим хоть раз правильно. Нашли в багажнике труп неизвестного мужчины, сообщим в органы правопорядка.

Трубников нагнулся, прикоснулся к руке, покачал ее из стороны в сторону.

— Мертв. И уже давно.

— Надо позвонить в полицию! Следы твоих пальцев на багажнике.

— Давай сначала пообщаемся с трупом. Он говорит, что его ударили тупым предметом по темечку. Густотой волос он похвастаться не может. Чистотой и опрятностью тоже. Ну, здравствуй, Марат! В багажник тебя спрятали уже после убийства, крови почти нет, хотя удар… Тебя били в исступлении несколько раз в одно и то же место. Похоже на женщину. Катя? Что связывало тебя с Катей? Или ты довел до аффекта Настю? Если она тебя убила, то зачем разыскивает? Что здесь делает машина Кати? Где сама Катя? Здесь несколько торговых центров, сто лет искать будем!

Он закрыл багажник, протер его носовым платком.

— Ты уничтожаешь улики! — отступил от него на шаг Лукашов, — давай позвоним в полицию! Нас могут здесь увидеть.

— Я еще не осмотрел кабину. У тебя есть ключ? Твой универсальный?

— Но ты толкаешь меня на преступление! Нельзя вскрывать машину с трупом в багажнике!

— А я не спрашиваю. Давай ключ, сам открою.

Лукашов подал ему ключи, отошел к машине Кати. Трубников осторожно заглянул в кабину, включил фонарик смартфона. С помощью носового платка открыл бардачок, увидел маленького серебряного медведя: талисман Оли. Закрыл дверцу. Вернулся к Лукашову. Теперь можешь вызывать, кого хочешь, но все же давай сначала поищем Катю. Пройдемся по торговым залам «Леруа Мерлен», «Ашан» и другим. Булавинов где?

— В торговом центре. Это он нашел обе машины.

— Попроси его вернуться и побыть здесь. Вдруг Катя вернется. Оля была здесь. Ее серебряный медвежонок в бардачке. В машине была Оля или цыганка, обокравшая ее. Кто же пригнал и поставил сюда машину Марата? Сейчас апрель, холодно, поэтому труп сохранился. Если я не ошибаюсь, его убили несколько дней назад, не здесь.

Подошел Булавинов:

— Машины нашли, работа завершена?

— Нет, — ответил Трубников, — теперь надо найти не машину, а женщину, приехавшую в этой машине. Вот ее снимок. Зовут Екатерина Дмитриевна Ламейкина. Тридцать лет, но выглядит моложе своих лет. Одета в синее платье в мелкий белый горошек. Сейчас, когда все ходят в плащах и куртках, ее легко можно заметить в торговых центрах. Собери снова всех, займитесь этим. Если найдете, сразу звоните мне. Ночью, когда все позакрываются, ее будет легче обнаружить. Если она еще здесь.

— Ты уезжаешь? — спросил Лукашов, — а позвонить насчет трупа?

— Не бойся, труп не сбежит, а у меня будет фора перед законниками. Мне надо кое с кем встретиться. Найди Катю. Она так легко одета, что вряд ли уйдет далеко.

Я люблю его!

С помощью навигатора Трубников быстро нашел маленькую улочку на Каменке, где проживала с мамой Анастасия, очаровавшая Сашу лучезарной улыбкой. Их дом состоял из двух комнат и маленькой кухни. Мама шила на машинке какую-то тряпку. Настя уткнулась в интернет, с головой ушла в виртуальность. Трубников вернул ее к реальной жизни, только после того, как познакомился с ее мамой. Посмотрел на снимки Насти с будущим зятем, труп которого только что видел в багажнике машины. Он попросил у мамы Насти воды. Пока она возилась в кухне, открыл шкаф. Все это время Катя, поглощенная интернетом, не видела и не слышала его. Она очнулась только, когда он потряс перед ее носом большим цыганским платком и длинной цветастой юбкой.

— Кто вы? — подпрыгнула Настя от неожиданности, — что вам надо?

В комнату из кухни вернулась ее мама с кружкой воды, подала Трубникову. Он передал ее Насте. Она выпила разом и повторила вопрос:

— Кто вы такой? Что надо?

— Правду надо знать. Зачем ребенка обманула? Обещала ритуал на любовь, а сама обокрала! В тюрьму захотела?

— Да кто вы такой? Почему я должна вам что-то объяснять! Мама, кто это?

— Он сказал, что друг Марата, — удивилась мама, — разве вы не знакомы? Я сейчас в полицию позвоню! Убирайтесь!

— Не надо в полицию, мама, — сбавила тон Настя, — мы сами разберемся.

— А, так вы знакомы. А где же зять? Несколько дней его уже нет. Обещал дрова сложить. Уже сама сложила! Ну, все! Все! Мне наволочку пошить надо! Не мешайте мне, а я вам не мешаю. Домик у нас маленький. Разойтись негде. В тесноте живем.

Она вернулась к швейной машинке. Настя с вызовом и дерзко смотрела на Трубникова, подперев бока руками. Сдаваться она не собиралась.

— Либо вы сейчас же едете со мной, либо я вызываю полицию. Там вы расскажете все! Как встретили девочку на автобусной остановке, как пообещали ей совершить ритуал на любовь. Как она вынесла вам в газетном свертке ценностей на полтора миллиона.

— Не было там на полтора миллиона! Там даже на полторы тысячи не было! Серебряные побрякушки и бижутерия из детского гардероба. Я это же и Марату сказала, он не поверил. Он слышал, что у них на полтора миллиона, ждал такую сумму, а я принесла ему пшик! Он не поверил мне. Решил, что я по дороге от остановки к машине ценности припрятала. Начал бить меня, требовать, чтобы все ему отдала! А что отдавать-то? Я все, что мне девчонка принесла, ему отдала! Подрались мы. Я убежала. Он остался. И все.

На следующий день я вернулась на то место за домами в санатории. А его нет. Уже несколько дней нет. Объявление прочла, что ему положено вознаграждение. Думала, мне отдадут. Нет, не отдали. А где Марат, я не знаю. Уехал куда-то. Он ремонтом квартир зарабатывает хорошо. А тут соблазнился. Полтора миллиона ему в душу запали! Меня совратил! Кто вы такой? Что вам надо от меня?

— Чем вы били его по голове?

— Я его била? Это он меня бил! А я защищалась! Он словно рехнулся. Требовал, чтобы я ему все отдала! А я ему и отдала все! Только он не поверил.

— Если хотите посмотреть, где он, можете поехать со мной.

— Зачем поехать, разве позвонить нельзя? Его телефон не отвечает.

Настя обиженно надула губы, отвернулась, собралась заплакать.

— Вы дрались в машине? Чем вы били его по голове?

— У него спросите. Он у меня почти год живет! За мой счет! Хлеба ни разу не купил! Я его кормила, а он смылся. Жениться обещал! Придет, выгоню!

— Но вы же хотели разыскать его. Зачем?

— Волновалась за него! Чего тут объяснять? Вы, что? Сами не понимаете? Я люблю его! Что тут еще объяснять! И вообще! Кто вы такой?

— Так любите, что убили. Его труп в багажнике машины. Вы его туда положили?

— Дядя, ты что? Рехнулся? Какой еще труп? В каком багажнике? Я его не убивала! Мы просто подрались! Это он меня чуть не убил! Вранье! Не верю!

— Поехали, покажу.

Настя решительно сняла с вешалки пальто, вешалка сразу оборвалась и рухнула на пол, с ней все одежки: пальто мамы и шапки. Она не обратила на это внимание. Быстро пошла к выходу. Трубников за ней. Всю дорогу они ехали молча. Настя курила, Трубников иногда говорил по телефону с Лукашовым. Кати нигде не было.

Позвонил Саша, доложил, что уже едет в Верховья Дона, разыскивать Веру Васильевну. Потом замялся. Трубников нетерпеливо переспросил его, в чем дело?

— Мне показалось, — нерешительно начал Саша, — что Вячеслав Иванович что-то знает, но умалчивает.

— Мне давно это показалось. Что еще? С Анной Григорьевной пообщался?

— Да, но лучше бы я этого не делал. Она была не в настроении.

Трубников выслушал Сашу, отключил телефон. Настя обиженно смотрела на него, курила. Он, словно ходил по кругу, все время возвращаясь к одному и тому же месту, а где ребенок? Прошло уже несколько дней! Единственная ниточка в виде маленького серебряного медвежонка.

— В бардачке машины маленький серебряный медвежонок, — сказал Трубников, — это талисман Оли. Как он там оказался? Вы принесли?

— Это мне девочка в свертке передала, — я его запомнила. Она очень мало из дома в свертке вынесла! Детские побрякушки! Почему все говорят о каких-то полутора миллионах? Я же сама сверток развернула, я хорошо помню, что там были детские бусы — обыкновенная бижутерия, всякая ерунда. Только этот медвежонок что-то стоит, потому что серебряный. Марат подумал, что я спрятала драгоценности пока шла к нему от автобусной остановки. А я ничего не прятала! Там прятать нечего было! Кто вы? Куда меня везете? Вы хотите меня убить?

— Нет, я не буду вас убивать. Везу вас к вашему другу Марату, если вы его еще любите. Что он говорил вам о девочке? Почему вы пошли на встречу с ней, нарядившись цыганкой? Вы же понимали, что обманываете ребенка!

— Да, обманываю. А разве родители девочки не обманывали, чтобы разбогатеть? Покажите мне хотя бы одного в нашей стране человека, разбогатевшего честно? Либо сами воры и грабители, либо их родители постарались. Нет, мне не стыдно обманывать их ребенка. Потому что им не стыдно богатеть, когда вокруг столько нищеты! Маленькая горстка людишек богатеет, а огромная масса людей нищает! Нет, мне не стыдно.

— По-вашему, Ламейкины богатые люди?

— А как же! Такой шикарный дом! Две машины! Прислуга! Они очень богаты!

Трубников не нашел, что ей возразить. Она бы не приняла никаких возражений! В глазах вместо слез появилась злоба. Он больше не разговаривал с ней. Приехали на стоянку торгового центра. Две машины по-прежнему на том же месте. Лукашов подошел к ним, поздоровался с Настей. Трубников указал ей на машину Марата, спросил:

— Узнаете?

— Да, это его машина! — обрадовалась Настя, — а где же Марат?

Трубников показал ей труп в багажнике. Она впала в состояние ступора. Пришлось ждать.

— Теперь расскажите мне все в подробностях, начиная с того момента, когда Марат велел вам нарядиться цыганкой и встретиться с девочкой.

— Я его не убивала! — тихо ответила Настя, мы сильно подрались там в роще. Но я его не убивала. Я защищалась, а он нападал, кричал, где деньги? А я ему все отдала! Я била его каким-то камнем. Подобрала с земли. Потом вырвалась и убежала. Нет, я его не могла убить, я же его люблю!

— Если любите, то помогите нам найти его убийцу.

— Он подрабатывал ремонтом квартир и частных домов. Мог отопление провести, всю сантехнику. Он хорошо делал ремонт, но ему хозяин мало платил. Он не был оформлен, работал за честное слово. А тут продают студию на Левенцовке. Богатый прыщ разводится с женой. Она кричит на него, ногами топает, требует, чтобы он купил ей нормальную квартиру. Кричит про ювелирку на полтора миллиона!

Он запомнил. За ними на машине проехал, узнал, где живут. Они так страшно ругались, когда студию смотрели, когда ехали домой в машине продолжали ругаться. Они не заметили его. За ними легко было следить. Он потом несколько дней следил за их домом со стороны огорода. На территории санатория стоял. Я с ним была, помогала. Девочку заприметили. Он сперва хотел просто ограбить. Я отговорила, это очень опасно! Это я предложила притвориться цыганкой и выманить все у девчонки. И мой план сработал бы, но почему-то девчонка вынесла банальную бижутерию. А дальше вы все знаете. Я убежала от него после драки.

Это было днем в среду 19 апреля. В четверг вернулась туда. Его телефон не отвечал. Я разволновалась. Уже простила его за все, пришла туда. Машины нет, его нет. Ну, я и начала его разыскивать. А тут объявление в интернете с номером его машины. Вы через это объявление на меня вышли? Обманули? Хотите меня в убийстве обвинить? Я бы его в багажник не запихала! Он слишком тяжелый для меня! Это он меня чуть не убил. Когда я убегала, вцепился в волосы, чуть с кожей не выдрал!

— Он левша? — спросил Трубников.

— Да, левша, откуда знаете? Вы с ним знакомы? Кто вы?

— Я с ним не знаком. Кулак левой руки у него сжат, в кулаке волосы. Он все же их вырвал. И это было последним, что он сделал в своей жизни.

— Я не убивала! Я сама жертва! Вы что? С ума сошли?

Подошел Булавинов:

— Водитель автобуса, что ходит от торгового центра «Мега» до Новочеркасска, говорит, что сегодня вечером в автобусе ехала странная женщина, вроде не в себе была. Одета в одно платье — синее в белый горошек. Без пальто! Вышла в Новочеркасске на Космосе. Это было в пятом часу вечера. Сейчас одиннадцать тридцать.

— Вызывай полицию, — сказал Булавинову Трубников, — покажешь им труп в машине и передашь эту девушку. Она его гражданская жена. Это она его нашла. А ты просто помог девушке багажник открыть. Ты меня понял?

— Понял. Я вообще, ни при чем. В «Леруа Мерлен» унитаз для себя присмотрел, купить хочу.

— Какой унитаз? — удивился Лукашов.

— Хороший и недорогой. А девушку Настю случайно встретил.

— Володя, — обратился Трубников к Лукашову, — где твоя машина.

— На этой же стоянке, только в противоположном конце, от греха подальше.

— Пусть стоит. Садись в машину Кати. И следом за мной в Новочеркасск. Там возле «Космоса» гостиница?

— «Космоса» уже давно нет, — ответил Лукашов, — а гостиница есть. Думаете, она там?

— Не знаю. Не понимаю, зачем Кате понадобилось поехать в Новочеркасск? Почему на автобусе, когда у нее машина? Поехали, проверим гостиницу, вдруг она там.

Они уехали. Булвинов набрал номер телефона полиции. Настя рванула от него вдоль большой стоянки. Он побежал за ней. Догнал. Вернул к машине Марата. Набрал 02.

В платье и туфельках по ледяным колдобинам!

В гостинице «Космос» Трубников снял номер на сутки. Прошел в свой номер. Лукашов прогуливался рядом с гостиницей, расспрашивал людей о девушке в синем платье. Дело в том, что в 20 часов администратор гостиницы ушел, поменялась смена. Никто ничего не знал о Кате. Зато ее запомнила женщина из аптечного киоска, расположенного рядом с гостиницей. Она удивилась, что из автобуса вышла девушка в летнем платье и туфельках на каблуках! На улице холод, снег с дождем, а под ногами ледяные колдобины. А она так легко одета! Она купила снотворное по рецепту врача Репуховой.

Трубникову пришлось расщедриться и помочь администратору материально, чтобы тот посмотрел в записях регистрации. Он сказал номер, который сняла женщина. В эту пору не так уж много посетителей. Лукашов присоединился к нему на третьем этаже возле номера, снятого Катей. На стук никто не ответил. Пришлось прибегнуть к помощи того же администратора. Он сам первым вошел в ее номер.

— Она спит! — возмутился администратор, — вы не имеете права!

— Она спит, — сказал Трубников, подходя к столу, — потому что приняла снотворное. Это сильное снотворное. И почти все приняла? Если вы не хотите, чтобы в вашей гостинице появился труп, срочно в аптеку за рвотным!

— Я вызову «скорую»! — отрезал администратор.

— Вызывайте, но пока приедет «скорая», она умрет. Принесите рвотное, скорее!

Администратор убежал. Трубников взял Катю на руки, понес в ванную. Холодный душ привел ее в чувство, но взгляд был еще бессмысленным, говорила с трудом, очень медленно.

— По-моему, — сказал Лукашов, — у нее поехала крыша. Я бы даже сказал, что не сейчас, а раньше. Не мудрено, дочь пропала!

— Здесь что-то не так. Она очень переживала из-за Оли, но не теряла самоконтроль. Произошло что-то, что она перестала адекватно оценивать ситуацию.

— То есть, — завершил Лукашов, — ее кто-то напугал? У меня есть один надежный способ, который даже покойника приведет в чувство, но, если больное сердце или давление, то нельзя.

— Можно. Что у тебя?

— Холодная минералка и кофе в пакетике. Для себя берег, чтобы не уснуть. Думал, что придется разыскивать ее всю ночь. Почему она приехала сюда?

Он нашел стакан на этаже, а бутылка минеральной воды и пакет кофе у него были с собой. Катя выпила гремучую смесь, пришла в себя. Удивилась, почему она в ванной, почему мокрая? Пожаловалась на головную боль, на боль в животе.

Прибежал администратор, принес лекарства. Она приняла. Вызвали «скорую». Ей немного полегчало, но она говорила с трудом.

— Я хочу помочь вам, — сказал Трубников.

Катя откинулась на его плечо и закрыла глаза. Он взял мокрое полотенце, отхлестал ее по щекам. Она открыла глаза.

— Сегодня утром вы проснулись у себя дома, все было нормально, вы пообедали. Что произошло потом? Почему вы сели в машину и поехали? Куда вы поехали?

— За Олей. Я во всем виновата! Свекровь права! Его убили и Олю убили. Она все знала. Свекровь знала, но молчала. Я одна виновата! Свекровь сказала, что машина похитителя стоит на стоянке Мега, которая возле Аксая. Я не поверила, поехала. Похититель мертв. Значит и Оля мертва. Зачем мне жить?

— Как вы узнали машину похитителя?

— По номеру. Свекровь сказала номер. Синий цвет.

Такого же цвета были ее губы. Лукашов испуганно сунул ей в рот таблетки валидола и нитроглицерина. Она послушно проглотила их. Застывший взгляд, бледное лицо. Она снова уронила голову на плечо детектива.

Лукашов намочил полотенце, протянул его Трубникову.

— Не надо, — сказал Трубников, — она уже достаточно сказала. Останься здесь, дождись врача. Проследи, чтобы ей оказали помощь. Если не примут в больницу, отвези домой. Вот адрес. Отвези на ее машине.

Он уложил Катю обратно на кровать, ушел, оставив Лукашова и администратора хлопотать над ней.

Переполох в доме Ламейкиных

Трубников приехал к Ламейкиным во втором часу ночи. Вячеслав не удивился. Он не спал. Его мама в сопровождении врача поспешила спуститься в гостиную.

Вячеслав был на взводе. Начал орать на Трубникова за то, что он только деньги берет, а результата от его работы нет, только беспокойство. Его маме давно пора спать! Она стара и больна! Где Оля? Где Катя?

— Что ты пытаешься ему объяснить? — низким громким голосом осадила его Анна Григорьевна, — это же полицейский! Разве он может что-нибудь понимать, кому-нибудь сострадать? У нас ребенок пропал! А он только наживается на нашем горе!

— Я могу уйти хоть сию секунду, — ответил детектив, — но с минуты на минуту к вам приедет полиция. Их вы прогнать не сможете.

— О чем это он? — сбавила презрительный тон Анна Григорьевна, — какая полиция? Софочка, принеси аспирин!

— Стоять, — скомандовал Трубников.

Софья Тихоновна нерешительно остановилась.

— Это ваш листочек?

— Мой. Там же штамп есть, откуда он у вас?

— И что? Удивилась Анна Григорьевна, — маленький белый листочек! Полиция при чем?

— На этом листочке остался след. На предыдущем, листке, который вы вырвали, был написан номер машины Марата. Когда Оля общалась с цыганкой, вы и Анна Григорьевна видели это из окна такси. Вы возвращались домой после процедуры. И вы не вышли к ней, не остановили ее. Вы просто наблюдали. А потом вы, Софья Тихоновна, проследили за цыганкой. Записали номер машины. Вырвали листок, но на следующем листке остался след. Это ваш почерк. Записан номер машины Марата, к которому спешила лжецыганка.

Оля вернулась домой, чтобы развернуть уже пустой газетный сверток, а вместе с ним и ящик Пандоры для себя и мамы. Вы же вдвоем позвонили Вячеславу. Сообщили ему о произошедшем.

— Нет! Они мне не звонили! У меня налоговая!

— Я удивляюсь, — сказал Трубников, — как слаженно вы врете! Вы можете обмануть несчастного ребенка, его мать, но не меня и не полицию, хотя и относитесь к ней с таким презрением. Вас, Вячеслав Иванович, видели на стоянке торгового центра «Мега». Ведь именно там вы оставили машину с трупом в багажнике. В машине повсюду ваши пальцы! Полиция уже работает. Скоро будет здесь. Вы просите меня о помощи, негодуете, что я медлю, но сами говорите полуправду. Вы не лжете, но надеетесь сохранить в тайне некоторые подробности. Подробности, связанные с убийством Марата. Вы забрали все ценности, вынесенные Олей, но зачем вы его убили?

— Я его не убивал! — Вячеслав нервно начал ходить по гостиной, — я его не убивал! Когда я пришел, то он уже был мертв. Да, я забрал несколько колечек и цепочек, вынесенных Олей, но то была малая часть от похищенного. Потом отогнал машину на «Мегу». Но я не убивал его! Я даже не знаком с ним. Только перенес его в багажник. Я принес колечки и цепочки домой, отдал их маме. И какое же преступление совершили мама и Софи, если они всего лишь записали номер машины?

— Все видели, но не остановили ребенка. А почему? Не потому ли, что вам, Анна Григорьевна, было выгодно свалить исчезновение ценностей на внучку? А вы, Вячеслав, все отдали маме, а дочь отругали так, что она сбежала из дома! Жену изводили! Глумились над ней и над Олей! Единственный ради кого я еще продолжаю вам помогать — это ваш ребенок!

— Да, на машине нет видеокамеры, но есть видеорегистратор. На записи и лжецыганка, и Вячеслав Иванович, только нет Софьи Тихоновны, она держалась на большом расстоянии, соблюдала осторожность.

Собранность и дисциплинированность, — прогремел низкий голос Анны Григорьевны, — чужды были тебе с детства! Ты, Славка, всегда был разгильдяем! Надо было машину утопить! Взорвать! Уничтожить! Надо было избавиться от трупа! От машины! А ты что сделал? Из-за твоей нерешительности и несобранности мы теперь можем попасть в беду!

— Я сразу хотел вызвать полицию! Только к машине подошел, сразу понял, что он уже мертв. Вернулся. Ты же сама велела пойти обратно, собрать все колечки. Если бы не ты, я бы вызвал полицию! И я тоже думал, что там на полтора миллиона! Я до сих пор не понимаю, где остальное? Исчезло!

— Исчезло, но когда? — вмешался Трубников, — не вы ли сами припрятали ювелирные изделия, принадлежащие Кате? Будет развод, раздел имущества. Но дом этот записан на вас, Анна Григорьевна. А вот ювелирные изделия Катя забрала бы с собой, если бы вы не спрятали их заблаговременно. И вас, и вашего сына интересуют только деньги! Вам безразлична судьба дочери, а ее мать вы специально раздразнили, довели до того, что она в одном платье и туфельках побежала по снегу искать указанную вами машину! Запугали! Она и без того на взводе! Солгали, что Олю похитили, сообщили номер и марку машины Марата, объяснили, где стоит. Зачем? Чтобы довести ее до белого каления? Почему не сказали полиции про машину? Мне почему не сказали? Вы же все знали! Может быть, вы знаете, где Оля? Скрываете ее сами?

— Как вы смеете так говорить! Это моя мать! Я не позволю вам пачкать маму грязными домыслами, которые вы не можете доказать! — возмутился Вячеслав — мы искренне переживаем за Олю! Мы не знаем, где она! Если бы она не сбежала, то ничего бы не было!

— Вы бы планомерно и методично изводили Катю, но Оля сбежала, спутала планы!

— Слава! Что он говорит? Как он смеет так говорить! Останови его!

— Он правду говорит, — ответил Вячеслав, — я жалею, что вовремя не остановил тебя! Мама, мама!

Разбирайтесь со своей мамой сами, — устало отошел от них Трубников, — вы все так увлечены страстью к деньгам, что забыли про ребенка.

Раздался звонок и стук в дверь.

— Полиция! — испуганно вскрикнула Анна Григорьевна, — Слава, полиция!

Софья Тихоновна медленно подошла к открытому окну, очевидно, желая выпрыгнуть или улететь. Вошел следователь Лагутин с ним несколько человек в форме и Лукашов с Настей.

— Роскошный дом! — ахнула Настя, — внутри красивше, чем снаружи! Мне так не жить!

— По какому праву? — возмутился Вячеслав, — у меня пропали дочь и жена!

— Жену уже нашли, — спокойно ответил Лагутин, — найдем и дочь, а вам не мешало бы найти свою совесть, если она у вас когда-либо была! Труп в багажник машины вы спрятали? Вы оставили много следов в машине. Если бы вы сразу сообщили в полицию о трупе в машине, когда обнаружили ее в санатории, то ваши дочь и жена сейчас бы находились дома! Жена в больнице, дочь в бегах!

— Мама, — обернулся к маме Вячеслав, — ступай к себе, уже поздно, тебе пора спать.

Восемьдесят пять миллионов с хвостиком

В понедельник Трубников сидел на диване в просторном доме Гуцровых. Тамара Ивановна угощала нежданного гостя кофе и печеньем. Два ее внука сидели рядом, с любопытством смотрели на детектива, младший внук лет четырех, прижался к бабушке. Она гладила его по курчавым черным волосам иговорила:

— Да, я цыганка, мой муж цыган, дети наши цыгане и внуки тоже. И что? Мы ваших законов не нарушаем, у нас свой дом, работа.

— Но у вашего мужа две жены, — возразил Трубников, — у нас так нельзя!

— По закону я одна его жена. Она живет отдельно, живет обеспеченно. Я не виновата, что у нас с Андреем одни девчонки! А эта ему сына родила. Сын уже в колледже учится. Переехал жить к нам. А она у себя живет. Мы им общаться не мешаем! Я с ней дружу. Она моих внуков на машине катает, я ее сына кормлю, обслуживаю. Можно подумать, что у вас любовниц с детьми не бывает! По-вашему, любовница, по-нашему, вторая жена. Если бы за любовниц в тюрьму сажали, то мужиков бы не осталось! Вы к нам из-за этого пришли?

— Нет, я дождусь вашего мужа.

— Откуда мне знать, когда он вернется: сегодня или завтра. У нас с ним секретов друг от друга нет. Можешь мне говорить. А то можешь дочь подождать. Она бухгалтером работает, задерживается часто. Давно бы пора ей домой прийти. Да, бухгалтером. У нее высшее образование. А эти мелкие в музыкальной школе учатся. На скрипке. Ты думаешь, если цыгане, то только гадалки и воровки? В любой семье не без урода! Мы здесь у себя дома живем. В Ростове всем жить можно! Здесь каждой твари по паре.

— Трубников рассказал ей о злоключениях Оли, попросил совета, где ее искать? Предположил, что она могла сама увязаться за цыганами. Тамара Ивановна задумалась. Велела старшему внуку принести карты. Он убежал и вернулся с колодой карт. Трубников с трудом спрятал усмешку. Он ожидал другого. Она раскинула карты на Олю, но ничего не говорила. Он дал ей фотографии девочки. Она долго внимательно смотрела на них.

— Жива твоя девчонка, — сказала она уставшим голосом, — не бойся.

— Я не знаю, где ее искать. Мои помощники ходят по всем вокзалам, по рынкам в поисках Оли, в поисках цыган. Ее нигде нет.

— Не там ищешь. Когда я смотрю на ее снимок, то слышу стук колес поезда.

— Какого поезда? Направление?

— Извини, дорогой, но карты не могут сказать номер поезда и номер места. Карты никогда не врут. Она в дороге. Но ее никто не похищал. Она здорова. А в каком поезде, я не знаю. Будешь мужа ждать?

— Нет, спасибо. Если, что узнаете, то позвоните мне, пожалуйста. Вот визитка.

— Пошли сама провожу, а то уже стемнело. Мы спускаем собак во двор по ночам.

Внук побежал за плащом для бабушки, они стояли на пороге.

— Как тебе наш дом?

— Красивый, давно построили?

— Давно. На свои заработанные. Всем колхозом строили, всем колхозом живем. Все пятеро дочек и сын под одной крышей. У двух дочек уже мужья, они тоже с нами.

— Не ссоритесь?

— Нам нельзя ссориться, иначе не выжить.

Внук принес плащ. Тамара Ивановна оделась, проводила Трубникова до калитки. Попрощалась, пообещала сообщить, если что услышит про девочку.

Когда он выехал на проспект Стачки, пошел сильный дождь. Восьмой час вечера. Вернуться домой или заехать в офис. К дому ближе. Он хотел доехать до развязки и повернуть обратно, но позвонила Лена. Она еще не ушла домой.

— Николай Федорович, — вас в приемной ждет Ларкин, он говорит, что вы знакомы.

— Сейчас приеду.

Он не понял при чем здесь Ларкин? Это главный врач психиатрической больницы. Однажды один человек пытался покончить жизнь самоубийством и попал к нему, в то время когда Трубников разыскивал его. Тогда он и познакомился с Ларкиным. Что у него случилось? Совсем некстати начинать новое дело, ведь еще не нашли Олю. А отказывать ему неловко.

Дождь лил сплошной стеной, дворники не помогали, видимость отсутствовала. Ехал медленно, долго стоял в пробке на мосту. В офис приехал в десятом часу вечера. Но Ларкин терпеливо ждал его.

— Я слышал, что ты разыскиваешь девочку? — сразу приступил к делу Ларкин.

— Да, — насторожился Трубников, — ты знаешь, где она?

— Понятия не имею. Не из-за нее я жду тебя уже почти два часа. А из-за ее мамы.

— Катя? Она твоя пациентка?

— Пока нет. Ко мне в первых числах апреля приходила одна знакомая. Я учился в институте с ее тетей. Немного знаком с ее папой. Он преподает в медицинском. Да, я совсем забыл предупредить о строжайшей конфиденциальности!

— Если твоя знакомая и ее папа никого не убили и не ограбили, то конфиденциальность я гарантирую.

— Они очень хорошие люди! Они лечат людей, а не убивают и не грабят! Моя знакомая неравнодушна к одному мужчине. Он предприниматель, отнюдь не бедный, у него семейные проблемы. Проблемы с женой. Он считает, что ей нужна помощь психиатра. Меня попросили посмотреть ее. Не успел. Сегодня узнал, что она совершила попытку самоубийства и сейчас в больнице. А почему ее повезли в обычную больницу, я не знаю. Должны были привезти в мою! Суицид — это ко мне. Но я не об этом. Я считал себя виноватым, что не посмотрел ее сразу, не было времени. А то бы не было и попытки суицида. Но только что узнал, что ты разыскиваешь ее дочь. Приехал к тебе. Мне самому нужна консультация. Что происходит?

— Назови хотя бы одно имя, чтобы я смог ответить тебе, — сказал Трубников, — одна знакомая, знакомых много. Фамилия, имя врача и ее папы, а также несчастной с попыткой суицида.

— Фамилия моей несостоявшейся пациентки Ламейкина, а врача Репухова. Софья Тихоновна Репухова просила меня помочь жене ее друга, но я был очень занят, назначил на пятое мая, надо было сразу.

— Не надо. Это мой помощник Лукашов по моей просьбе постарался, чтобы Катя Ламейкина попала в обычную больницу, а не в твою психиатрию, прости. Я с уважением отношусь к тебе, ты хороший врач, но не тот случай. Появление дочери вылечит ее без твоих лекарств, от которых она потом не скоро придет в себя. Значит, Софья Тихоновна давно договаривалась с тобой о Кате? Ну и ну! Я их недооценил! Намекни ей, что ее друг стремительно идет к банкротству и полному разорению. А то будет мечтать о сытой жизни напрасно. Надеюсь, что он потом поднимется, но это будет потом.

Я немного ознакомился с его «Крепежом». Все началось с пандемии. Формально его фирма соответствовала по ОКВЭД критериям применения моратория, но фактически стала неплатежеспособной только из-за неудачных управленческих решений еще задолго до пандемии. Не знаю, как Ламейкин дослужился от менеджера до генерального директора. Судя по всему, он плохой менеджер. Он вывел активы, чтобы оставить кредиторов ни с чем. Отчаянно пытался попасть под действие моратория. Не смог.

По-моему, он озабочен не столько делами фирмы, сколько личным обогащением за счет умирающей фирмы. Еще задолго до пандемии у него был шанс заручиться согласием основных кредиторов на мировое соглашение, тогда бы не было и банкротства. Мог бы взять в штат инхаус-юриста, хотя бы поучиться, ведь есть много профильных специалистов по банкротству, есть бесплатные вебинары. У него нет и не было никакого чек-листа по его деятельности. Он даже не знает, что это? Чек-лист? Зачем он нужен?

У «Крепежа» был один акционер. Ламейкин подружился с ним. Вошел в доверие. Они несколько лет работали вместе. Но акционер умер два года назад. Наследство досталось племяннику. Племянник увидел, что некоторые сделки, которые совершал дядя и генеральный директор не совсем однозначны. Он обратился в суд с требованием о взыскании убытков с Ламейкина.

Уже прошло несколько судебных заседаний. Вмешалась налоговая. Нашла нарушения. По мнению Ламейкина, ИФНС не вправе была контролировать цену по сделке реализации товара. Ценя реализации товара всегда рыночная! И доначисление налогов необоснованно! Снова был суд. Проверили, установили взаимозависимость налогоплательщика и его контрагента, применяющего специальный налоговый режим. Товар был продан контрагенту по невыгодной для налогоплательщика цене и сразу был перепродан другим покупателям на иных условиях. Отклонение цены реализации от рыночной подтверждает применение схемы неправомерной минимизации налогов. ИФНС не превысила свои полномочия и доначисления обоснованы. Кроме того, незаконное дробление. Только штрафы и пени платить нечем!

Все вместе: претензии племянника, штрафы и доначисления налоговой привело к банкротству. А далее — привлечение солидарно Ламейкина Вячеслава Ивановича и главного бухгалтера Михайловой Ангелины Сергеевны к субсидиарной ответственности по обязательствам должника в размере 85 миллионов рублей с хвостиком.

Ламейкин подал в Верховный суд с просьбой передать кассационную жалобу для рассмотрения в судебном заседании коллегии по экономическим спорам Верховного Суда РФ. Суд должен состояться в июле. Ждем. Скорее всего, откажет. И ваша знакомая Софья Тихоновна окажется не у разбитого корыта, а у должника с суммой долга, превышающей его возможности. Разве Вячеслав ее об этом не предупредил?

— Не знаю, — прошептал Ларкин, — что-то у меня голова заболела. Поздно уже, пожалуй, пора домой. А что? Разве такое возможно, чтобы долг восемьдесят миллионов с человека взыскивать? Ему жизни не хватит? Он же не отдаст!

— Долг передается по наследству. Я ему не могу в этом помочь, дай Бог его дочь разыскать! А уж со своей фирмой пускай сам разбирается, кому и сколько он задолжал. Наверное, Софья Тихоновна не из бедных?

— Папа в медицинском преподает, у мамы свой зубопротезный, Софи сама врач первой категории. Они честно работают, они не бедные.

— Они станут бедными, когда она свяжет свою судьбу с Ламейкиным. Если болит голова, могу предложить анальгин.

— Анальгин? Я бы после всего услышанного выпил бы чего-нибудь покрепче!

Ларкин ушел, Лены уже давно не было. Трубников курил, смотрел в темное окно, слушал, монотонную песню дождя. Сквозь эту песню, где-то в глубине души раздавался стук колес поезда. Оля в дороге. Номер поезда, номер места карты не скажут! Волонтеры прочесывали местность в нескольких гектарах вокруг дома Ламейкиных. Повсюду объявления с фотографией Оли. Полиция ищет ее в Ростове, а она в поезде куда-то едет под монотонный стук колес.

Где Лагутин? У Ламейкиных? Дома? Уже поздно. Позвонить завтра утром? Сейчас? А что сказать: цыганка нагадала! Он меня не поймет. Трубников набрал номер Саши. Тот сообщил, что уже находится в доме Веры Васильевны. Она пришла в шок, узнав о трагедии Оли, о разводе Ламейкиных. Они не поддерживали связь давно, но она помнит племянницу Катю. Приглашает ее и ее дочь к себе в гости, если захочет, то и навсегда. Маленький хутор на берегу Дона. Мне завтра возвращаться?

— Отдохни день. Вера Васильевна тебя не гонит?

— Она очень гостеприимна! Блинами со сметаной накормила. У нее три коровы, своя сметана. Вкусная! Такой еще не ел! Тогда я денек отдохну. Схожу завтра на рыбалку, если позволите.

— Позволяю.

После этого Трубников позвонил следователю Лагутину, высказал ему версию о том, что Оля может сейчас в поезде направляться к родственникам, которые живут неподалеку от Шолоховской. Но ей только восемь лет, как бы не перепутала поезд, не уехала в другом направлении.

Лагутин внимательно выслушал его, поблагодарил.

Внученька, отдай медведя!

В этот же час ориентировки Оли были переданы транспортной полиции. Ночью ее сняли с поезда, направлявшегося в Адлер. Поместили в больницу города Адлера. Только приехать за ней было некому: мама сама в больнице, Вячеслав отбивался поочередно то от налоговой, то от Лагутина. Когда ему сказали, что дочь нашлась, успокоился и ответил, что теперь пусть она его подождет: из больницы не сбежит! Он приедет, когда сможет. Анна Григорьевна поехать за внучкой не могла по состоянию здоровья. А Репухова исчезла из их дома, даже не попрощавшись.

Трубников, заручившись необходимыми документами, поехал за Олей сам. Ее направили в больницу не потому, что она была больна. Просто так всегда поступают со всеми потеряшками. Он привез ее в Ростов, сразу к маме в больницу. Они обнялись и никак не могли оторваться друг от друга. Долго плакали вместе. Трубников уговорил врача выписать Катю. Привез Катю и Олю домой. Они забрали медведя, не подозревая о сокровищах в его животе. Оля скучала по своей любимой игрушке. Катя быстро собрала в один чемодан свои и дочкины вещи, собралась уходить из этого дома навсегда.

Оля ждала ее в гостиной, Трубников сидел рядом. Со второго этажа спустилась Анна Григорьевна. Увидела Катю с чемоданом, Олю с медведем, ахнула и схватилась за сердце. Трубников побежал в ее комнату за валидолом и нитроглицерином, неосмотрительно оставил в гостиной двух враждующих женщин и ребенка. Когда вернулся, то испугался. Толстая и грузная Анна Григорьевна с одной стороны, Оля и Катя с другой тянули желтого медведя, словно играли в игру: кто перетянет? Тянули молча. Трубников вмешался вовремя, иначе бы они разорвали медведя пополам или оторвали ему голову. Он забрал его, пошел к выходу. Катя, подхватила на руки дочь, каким-то чудом ухватила чемодан и побежала за детективом. Он остановился. Забрал у Кати тяжелый чемодан, отдал игрушку Оле. Девочка прижала к себе медведя, с обидой посмотрела на бабушку. Анна Григорьевна простонала:

— Внученька, отдай мне мишку! Пожалуйста!

Катя обернулась, с состраданием посмотрела на свекровь, на дочь. Видимо, хотела и впрямь подарить ей игрушку дочери. Трубников решительно забрал у Оли медведя и вышел из дома. Катя и Оля семенили за ним. Вслед неслось протяжное: «Отдайте мне медведя!»

Подошли к машине Кати, но не знали, куда ехать? Вячеслав показывал ей студию на Левенцовке, но он не купил ее. Оставаться в его доме она больше не хотела. Трубников рассказал ей о Непушкиной и ее приглашении. Она обрадовалась. Только, где это? Не заблудиться бы. Трубников подавил тихий вздох и поехал впереди, они за ним. Так они ехали до самой Вешенской, а там спрашивали у людей, потому что навигатор не ловил. По дороге Трубников открыл Кате тайну медведя, показал шов на животе, в котором прощупывались камни.

Непушкина приняла Катю и Олю радушно. Саша с сожалением покинул ее гостеприимный дом. Вернулся в Ростов вместе с шефом.

— Как же Оля оказалась в поезде? — удивлялся Саша, — за цыганами увязалась?

— Нет, за азербайджанцами. Она по ошибке приняла их за цыган. Многодетная семья с дедушкой и бабушкой, котом и собакой возвращалась из Москвы в Адлер. В Ростове дети вышли, подышать воздухом пока поезд стоял. Оля присоединилась к ним. Дети не возражали. Родители всю дорогу кормили чужого ребенка, решили, что из соседнего купе. В полицию не сообщали. Слав Богу, что нашли. Я уже не надеялся.

— А кто убил Марата? Неужели Настя?

— Настя. Самооборона. Багдасаров будет защищать ее.

— Все завершено, а у меня, — задумчиво чесал затылок Саша, — осталось чувство неудовлетворенности, недосказанности. Неужели Вячеслав сам не мог привезти сюда жену и дочь?

— Он не знает, что они здесь. Не хочет знать. По принципу баба с возу, кобыле легче. Не надо будет студию покупать, если он вообще собирался ее покупать, а не блефовал. Впрочем, меня все это уже не интересует. С меня достаточно. Давай, Саша, остановимся в Шолоховской на денек, порыбачим?

— С удовольствием! Рыбалка здесь замечательная! Настоящей донской ухи сварим. Я умею! Только удочек нет.

— Найдем! Найдем удочки, наловим рыбы, наварим ухи! Мы заслужили!

Оглавление

Гадала мне цыганка…

Чем питаются желтые медведи?

Странный рецепт врача

Попробуем, на авось!

Скумбрия под кустом

Звезда мирового масштаба

Труп не сбежит

Я люблю его!

В платье и туфельках по ледяным колдобинам!

Переполох в доме Ламейкиных

Внученька, отдай медведя!