Как мы росли [Роман Горбунов] (fb2) читать онлайн

Роман Горбунов Как мы росли

«Мне кажется, я узнаю себя,

В том мальчике читающем стихи, —

Он стрелки сжал рукой, чтоб ни кончалась эта ночь, —

И кровь течет с руки…».

Б.Гребенщиков «С той стороны зеркального стекла»

Детский сад

О детском саде помню немного. Помню его двухэтажное кирпичное здание, которое мы обходили за время утренних прогулок по нескольку раз; помню, ограждающий его из металлической сетки забор, защищавший нас от незнакомых взрослых; помню запах столовой, на первом этаже, из которой доносились запахи то супа, то пригоревшей запеканки. Больше всего мне нравился компот из сухофруктов, я мог его выпить по несколько стаканов сразу. После мне запретили так делать, так как я потом будил всех во время послеобеденного сна. Нас заводили всех в огромную комнату с полусотней маленьких кроватей, и под либо чтение наставницы, либо под музыкальную сказку, и заставляли спать и видеть сладкие сны. И казалось, что все так делали, и когда наставница выходила за дверь, тут же поднимался гул и все вокруг начинали перешептываться. Как это обычно бывало, через какое-то время голоса детей становились громче, и некоторые из них уже начинали без стеснения кричать, тут забегала наставница и наказывала их, за то что они мол разбудили всех остальных. Что из-за них одних никто якобы не спит, и несколько раз попадала за это и мне, при том, что я никогда не кричал громче остальных, — просто кровать моя была ближе всех к входной двери, и я часто просто не успевал спрятаться под одеяло перед входом наставницы. После этого коллективного сна, нас всех выводили в другую комнату, набитую изрядно потертыми и пыльными игрушечками, в которой мы дожидались своих родителей. Интересно было наблюдать, как комната постепенно мельчала, после того, как приходили то за одними, то за другими. А наставница считала своим долгом перекинуться словечком с каждым родителем о дневном поведении их чада. В основном это были разумеется жалобы, а не похвалы. Хвалили всегда только девочек с большими бантами, впрочем всю оставшуюся жизнь на моих глазах так продолжали хвалить девченок за просто так. Об утренних прогулках помню не много: собирали всякие осколки от бутылок, и играли ими в щелбаны. С воспитателями гуляли в основном девченки, а мальчишки просто бродили по двору, разбившись на кучки, собирая под ногами всякий мусор, или наоборот отшвыривая его от себя ногами. Если девченки были не против играли в «картошку» с ними, когда бросаешь мяч и говоришь что-то пока он летит, а если тот, кто его ловит не согласен со сказанным, то должен его отбросить, а если согласен — поймать, и потом бросать другим. Как правило, говорили друг другу гадости, да так длинно, что игрок не успевал уже среагировать. В то время только прошел по телевизору фильм «Супермэн», где тот летал за зелеными кристаллами на другую планету. Мы тогда тоже считали себя не меньше, чем суперменами, и потому втроем решили порезать себе пальцы грязным стеклом, и соединить их вместе, чтобы наша кровь смешалась и мы стали навсегда неразлучными друзьями. «Кровные братья» — так мы себя называли, кажется. Тогда мы не знали, что артериальная кровь вытекает из тела и не может смешиваться, но это была дикая романтика. Потом когда мы ссорились, показывали друг другу порезы на пальцах, напоминая о том, что мы когда-то обещали, и тут же успокаивались. Игр было не много в детском саду, в основном те что навязывали нам воспитатели, а они как правило были из прошлого века. Поэтому мы постоянно выкручивали свои тела на металлических турниках, повисая на них то на одной руке, то на одной ноге. Падали чаще, чем звезды с неба, и вкус ржавого металла во рту был тогда весьма привычным. В соседнем дворе был полностью деревянный городок, по которому мы любили лазить, и однажды оступившись я упал с него, но упал почему-то вниз головой на землю, но хорошо, что мой вес тогда был маленьких и я не сломал себе шею под тяжестью тела. Я спокойно после этого встал и пошел, а в голове гудело, кружилось, как в поезде и слегка подташнивало, — позже оказалось, что это было сотрясение. Лучше бы я сидел и играл в компьютерные игры, но они появились значительно позже. У меня до сих пор хранится фотография, где я стою с букварем, прижав его к груди, на фоне полуденного солнца за спиной в детсаду. Больше всего меня удивляло в ней то, что волосы у меня были желтые-желтые, как солома, как дыня, как лимон, а сейчас черные как ночь. Гены — вещь суровая, они нещадно борются внутри нас, пока мы бестолковые бегаем по двору в детском саду. В итоге победили черные, хотя первыми ходили белые.

В тот период я очень часто болел, и цвет больниц стал для меня родным, даже плохо засыпал без запаха медикаментов тогда. Помню длинный коридор поликлиники, с огромным количеством кабинетов по бокам, в каждом из которых я побыл точно и не раз. Помню, возили меня даже к одной знахарке, которая чего-то там промычала с закрытыми глазами под свет свечи и сказала родителям то, что они и так знали, содрав с них кучу денег. С тех пор я стал бояться всяких знахарей, больше чем свои собственные недуги. Ходили мы и на концерты экстрасенсов, которые на расстоянии лечили словом зрителей, и люди тогда почему-то в это верили, один я их только боялся. С детства не люблю так же клоунов, так как к нам, прямо напротив двора часто приезжал бродячий цирк, и мы семьями ходили на их представления. Больше всего мне нравились дикие, правда несколько измученные звери, а вот клоуны с нарисованными улыбками меня пугали до дрожжи. До сих пор их боюсь, больше чем цыган, которые тоже любят показывать фокусы и наряжаться, но вот улыбку из них не вытянешь. Тогда родители постоянно нам говорили: «не говорите на улице с незнакомыми людьми», «не принимайте от чужих людей подарки», вот я и обходил всех стороной, даже тех, кого знали мои родители, ведь они так же натянуто улыбались, как и клоуны в цирке. Все равно эти знакомые потом приходили к нам в гости на праздники, а перед их приходом мы с мамой делали генеральную уборку, обычно в субботу с самого утра и до вечера, чтобы потом повеселиться всего пару часов с гостями, которые не выходили даже из-за стола. У нас была красная большая звезда, что горела как факел, которую мы надевали сверху на елку, которая стояла покачиваясь в ведре с песком. Весь зал пах лесом первые два дня, а потом снова дешевым пластиком от игрушек и конфетти, которые мы развешивали на елке. Помню я всегда засыпал до полуночи и меня потом будили и сонного ввели под елку, чтобы показать что мне передал Дед Мороз, не дождавшись меня. Больше всего я радовался игровой приставке, в которую играл ночи напролет, забыв о еде и о сне, пока не сломался джойстик от моих многократных нажатий. Ходили зимой на каток, только не на коньках кататься, а с ледяной горки на картонке. Отбивали зад знатно, потом не то что сидеть не могли, ходили потом с трудом. Немного позже мне купили снегоход, с которого я съезжал с высокой горы прямо на проезжую дорогу; просто тогда все горки вели на проезжую часть, и другого выбора покататься не было. Старшие во дворе выходили с самодельными клюшками и играли в хоккей, а я доставал c балкона отцовскую клюшку и выходил с чувством настоящего профессионала, у которого одного есть настоящая клюшка. Конечно, это обижало остальных, и они меня пускали в свою игру, но только для того, чтобы затем проучить. Не забуду до сих пор, когда меня толкнули, и я упал прямо на ледяной бордюр зубами, — этот вязкий вкус грязного снега с кровью и болезненную свежесть от отколотого зуба. Они же продолжали играть, как ни в чем не бывало, даже не обращая внимания на мое лежачее состояние. Я постоянно терял шапки, варежки и шарфы в угаре зимних игр, и после этого продолжая играть, замерзал до окоченения. Гулял так долго, что приходил домой до такой степень с отмороженным конечностями, что меня сразу относили в горячую ванну, наполненную горчицей, от которой щипало и жгло в глазах. Мы мелкие, всегда хотели быть поближе к взрослым пацанам, а те только издевались над нами. Они говорили, что покажут нам новые игры, а сами душили и обшаривали карманы, или мазали сажей лицо пока мы ждали чего-то с закрытыми глазами. Дети по своей сути почему-то жестоки, и я не мог понять почему, — чего им не хватало, чтобы расслабиться в их возрасте. А не хватало им только одного — самоутверждения. Родители их не воспринимали всерьез, вот на более младших детях, они и срывались, которые сами к ним лезли, ведя себя как добровольные жертвы.

Деревня

Моя мама была родом из казацкой деревни на берегу Дона, и каждое лето на три месяца меня туда отвозили, пока в школе были каникулы. Мой беспокойный характер отнимал слишком много времени и сил у родителей, а в деревне моей дурости всегда находилось применение. В то время я привозил с собой кучу книг в надежде на то, что за три месяца все их прочту, но по итогу ни одну из них так не открывал. Сама деревня у меня в памяти отпечаталась двумя контрастными запахами: горьких лопухов и освежающих сосен. Там где не пахло соснами, всегда пахло лопухами, они росли повсюду, и своим горьким запахом напоминали, где ты находишься. Они росли везде: во дворах, на улицах, вдоль дорог, у магазинов, на озерах, вдоль рек, в общем везде, где не росли сосны. Лес был царством легенд, заходя в него, сразу же слышались голоса всех, кто в нем когда-то бывал. По верхам его крон гудел далекий ветер, внизу повсюду был расстелен ковер из опавших и уже засохших иголок в пересмешку с шишками. Мы ходили по этому мягкому покрывалу, вдыхая хвойные ароматы испаряющихся смол, и голову кружило от непривычного количества чистого воздуха. Мы искали красные ягоды, размером с ноготь, из которых бабушка потом делала очень вкусное варенье, которое я потом забирал домой, чтобы угостить родителей. Но эти ягоды любили не только мы, следы кабанов, которые разрывали своим хряком ямы, были повсюду. Честно говоря, за все время пребывания в лесу, я ни разу не видел ни одного кабана. Дед рассказывал, что зимой в поисках пищи, они постоянно приходили прямо к дому, их следы ног и хряков оставались на снегу. Несколько раз мне удавалось видеть лис, но они были такими ободранными, что больше походили на больших кошек, чем на диких опасных зверей. Ходя по лесным тропкам, мы забредали в детские лагеря, куда привозили детей на лето, у кого не было родственников в деревни. Однако редко встречали кого-то еще бродящего с нами по лесу, видимо он был таким огромным, либо уже всем надоел местным. По лесу мы часто ездили на дедовском мотоцикле, который гудел своим мотором на дальние километры, распугивая птиц. Ну как ездили, за рулем всегда ехал дядька, которому доверял транспорт дед, а я сидел в люльке довольный, что хвойный ветер хлестал меня по лицу. Однажды мы попытались вычислить с какой скоростью я могу бежать, для чего я должен был бежать державшись за резиновый поручень мотоцикла, и как только мои ноги переставали передвигаться и я падал, дядька засекал на спидометре скорость. Уже не помню какую скорость в итоге я развил, но точно помню что свел себе все коленки. Было у нас большое озеро с утками возле единственного магазина, куда мы ходили просто посидеть, как аристократы в чеховскую эпоху. Днем нужно было собирать либо огурцы, либо клубнику, на которые я до сих пор смотреть не могу. Просто когда вы смотрите на них в магазине по высокой цене, они кажутся дефицитными, а когда их плоды простираются на сотни метров вдаль к лесу, то ничего кроме отвращения к ним уже не испытываешь. В это самое время на улице размещались образцы продуктов, которые были в продаже, и большие грузовые машины сигналили, чтобы узнать цену и объем товара, который они скупали у нашего деда по дешевке, и с наценкой продавали у себя в больших городах на больших рынках. Я любил дожди тогда, потому что во время дождей нельзя было работать, и все сидели дома, играя в карты. А дожди там бывали такие сильные и долгие, что шли по нескольку дней, так что мы успевали создавать там целые карточные турниры. Однако нас детей все реже и реже привлекали к сбору урожая, так как мы слишком много топтали здоровых кустов, да еще к тому же пропускали за собой много ягод, прятавшимися за густыми листьями. В итоге за нами нужно было еще раз проходить по тем же местам. Пока взрослые работали в огороде, мы игрались в дедовские инструменты в мастерской, либо прятались в курятнике, пугая кур, которые переставали от этого потом нестись, а нам за все это влетало от деда. Однажды на большом дубе напротив нашего дома поселились белки, и мы их с любопытством подкармливали орехами, пока однажды наш кот не пронюхал о них, и не задрал всех, раскидав пушистые рыжие тушки на дороге. Для детской психики это было жестоко, помню я плакал, хотя кота тоже любил. Вечером мы собирались на длинной скамейке возле дома, лузгая семечки до глубокой темноты, здороваясь и обмениваясь слухами с прохожими. Небо в деревне особенное, на нем раза в три больше звезд чем на городском, и потому кажется, что сквозь эти белые дырочки к нам проникает больше солнца ночью, как сквозь решето. Наверное, поэтому деревенские ночи такие теплые как в воздухе, так и в душе. Еще лучше наблюдать за звездами, лежа на сеновале, — огромной горе скошенной травы, приготовленной для зимнего прокорма скота. Однако дед все время ругался и гонял нас от туда, а позже я узнал, что трава должна сначала высохнуть, прежде чем ее можно было придавливать, иначе она слипалась и загнивала. Несколько раз мне даже удалось поработать косой, длинной шваброй с острым закругленным металлическим концом. Одной рукой нужно было направлять само основание, а другой плавно подсекать острым концом траву. Сила там не нужна была, скорее больше изящества, поэтому в старину косили в основном женщины, а мужчины работали на сохе. Вот и мне удалось распахать сахой пару старых балаганов, — приятно было смотреть, как земля поднимается вверх под острым металлическим якорем, который тащили две мои хилые мальчишеские рученки. Вспоминались картины Льва Толстого в Ясной Поляне. Дед смотрел на меня и смеялся, позже он сказал, что соху в ручную редко таскали, а чаще запрягали в лошадь. Но мое самомнение, что я настоящий деревенский мужик после этого он уже унять не мог. Приезжих в деревню из города, местные всегда укоряли в чистоплотности и лености, и каждый из приезжих пытался доказать обратное, что он не хуже их, и тоже может сгодиться, работая на пределе своих возможностей.

Сам я хоть и вырос на берегу Волги, но когда впервые увидел Дон, был заворожен им. Волга как царица, капризная, задирающая нос, кокетничающая, а Дон всегда молчалив, суров и сдержан. Он навсегда меняет каждого, кто следил за его течением, оно как бы шепчет: «Делай как я! Будь спокоен и решителен!». Дон в тех местах был особенно близок, он огибал своими мокрыми объятиями полностью всю деревню, то есть она в трех сторон омывалась его тяжелыми струями. После того, как мы выполняли оговоренную норму прополки травы в огороде, ближе к вечеру приходили на берег реки купаться. Берег представлял собой белую полосу песка, покрытую как прыщами кое-где все теми же лопухами и коровьим пометом. Чуть выше пляж окаймлял широкий сосновый лес высотою с десяти этажный дом точно, поэтому по пути нам удавалось еще побродить по нему, и надо признаться бывать в лесу мне нравилось больше, чем купаться. Даже лежа на песке я постоянно огладывался на лес за спиной, чем смотрел в прохладные воды реки. Меня пьянил запах любого дерева, а запах свежих опилок вообще приводил в неописуемый экстаз. Как-то раз сидя на берегу дядька спросил меня: «Как ты думаешь, кто такой человек?». Я был ошарашен, мне тогда было всего 7 лет, не больше точно, что я мог об этом знать. Однако сразу понял, что вопрос был с философским подвохом. Я запомнил этот эпизод наверное потому, что я в том возрасте так усиленно больше никогда не напрягался, ответив ему достойно: «Люди не знают и никогда не узнают друг друга. Они знают все о технологиях, космических кораблях, а то, что у них под носом, они никогда не смогут разгадать». Теперь была моя очередь удивлять, дядька не ожидал такого ответа, посмотрев на меня так, как будто пытаясь понять, на каком заборе я это мог прочитать, ведь сам я в таком возрасте не мог такое придумать. Больше он меня в тот день ни о чем не спрашивал, а я ходил довольный тем, что смог ответить ему достойно. Вообще с ним всегда было весело, он знал наверное наизусть всего Достоевского и Ильфа и Петрова, цитаты из их книг сыпались на нас по поводу и без. Он умел искусно рассказывать истории из своей жизни, называя людей уменьшительно-ласкательными именами, например маму называл на старый манер маменькой, Лену Леночкой, а мужчину мужичком. От такой манеры речи невольно переносишься на сто лет назад, когда вместо машин по дорогам ездили повозки, а борода постоянно залезала в тарелку. Он был очень верующим, и несколько раз возил нас в известный монастырь со святым природным источником, расположенным недалеко от нашей деревни. Будил он нас в 5 утра, до сбора урожая, и прибыв туда, мы отстояв длинную очередь, окунались в ледяную воду три раза, перекрестившись, растирались на сухо. Ощущения были незабываемые, до сих пор помню все эти ощущения, и запахи деревянных келий, и серебряной воды. Другим летом с дядькой решили сплавать к роднику, который по слухам бил ключом на том берегу Дона, прямо напротив нашего пляжа. Ему эту историю рассказывали старшие, которые плавали туда по молодости, и вот он решил проверить: правда это, — существует ли там загадочный родник или нет. Не столько для пополнения своих питьевых запасов, сколько для безопасности, взяли с собой по две пустые пятилитровые бутылки, которые не тонули и оставались для нас как спасательные круги. Чем уже Дон и чем он извилистее, тем сильнее у него течение, и как раз оба эти условия были прямо перед нами. Даже никуда не плавая, можно просто нырнуть на месте и всплыть метрах в десяти от прежнего места, — течение нежно брало тебя на руки как младенца и переносило к себе на дно, где оно еще сильнее, а местами еще и закручивалось в водовороты. Сначала мы плыли с ним вровень, бросая вперед свои руки-бутылки, отталкиваясь от них, а затем я стал отставать, так как мои ноги начало закручивать холодным течением. Вскоре мне далось их выровнять с поверхностью, и скорость моя увеличилась. Отдалившись метров на сто от прямой линии противоположного берега, я подплыл к густым зарослям камыша, так как тот берег был совсем диким. Опустив ноги, я оказался стоящим по шею в воде, почувствовав наконец дно, я начал успокаиваться, восстанавливая прежнее дыхание. Камыши были настолько плотными, что пришлось идти не между ними, а ползти по ним, навалившись всем телом, порезавшись весь об острые их края. Докатившись до твердого берега, мне уже оттуда кричал дядька, которые к этому моменту нашел родник, и надо сказать это было не трудно сделать, так как его течение за долгие годы подмыло берег, образовав длинный овраг, спускающийся со склона, на котором журчал тоненький, как голос канарейки, ручеек. Вода оказалась очень насыщенной и прозрачной как стекло, мы набрали по полбутылки ее, так чтобы остаток воздуха все еще поднимал ее вверх, так как не хотелось лишаться такого вспомогательного средства на обратном пути, который надо сказать прошел гораздо быстрее и спокойнее. Дорога назад, как говаривали древние, всегда легче, потому что кажется уже привычнее. Дон облизал наши тела с ног до головы, и мы изрядно подмерзнув от холодного течения в центре, поплелись в гору через лес домой довольные.

Питомцы

Самыми первыми питомцами в нашем доме были рыбки, маленькие и разноцветные. На металлической трехногой подставке стоял небольшой литров на 20 круглый аквариум. Это было детское увлечение моего брата, помню как мы с ним ездили на птичий рынок, кстати очень популярный в то время, за новыми экземплярами, которые везли в прозрачных одноразовых пакетах в автобусе, и все пассажиры смотрели на нас с удивлением. Они были с мизинец не больше, были неоновые, которые светились в темноте, а был типа сома, который присасывался к стеклянной стенке и как улитка по ней ползал. Корм они ели препротивный, на вид смесь червей и опарышей, мы его как положено хранили в холодильнике, а когда доставали он так вонял, что потом самим есть с час не хотелось. Хотя они зачуяв первые запахи уже подплывали и поверхности воды, и готовились уже отбирать его друг у друга. Были и бойцовские рыбки, которые постоянно дрались друг с другом, но нужно было для этого покупать однополых особей этого вида. Немного позже не помню как, но у нас уже появился большой прямоугольный аквариум на литров 60, с искусственной подсветкой и ионизацией воды, которая постоянно гудела и пускала пузыри, но к тому периоду интерес к рыбкам уже под угас. Маме на работе кто-то подарил уже взрослого кота, убедив что он уже приучен к лотку, но как оказалась потом, приучен был к тому лотку, который нам не передали. Короче он гадил везде: в тапки, на одежды, в кресло, и все это обнаруживалось, только когда в это вляпывался. Поначалу мы не сомневались, что приучим его к своему лотку, но со временем стали признавать, что это невозможно. Пришлось его отдать в дом престарелых, который стоял у нас на горе над школой. Однако я успел привязаться к нему, к его пушистой рыжей мягкой шерсти, к его урчанию и вальяжной походке. Поэтому в скором времени нам снова кто-то подарил белого воздушного котенка, тот исправно стал ходить в горшок, и мы все были так рады этому, что не обращали внимание на его чересчур активное поведение. Позже он начал бросаться на ноги, и с силой их сдирать когтями задних лап, или просто кусал до боли руки. И все это он делал как-то неожиданно из подтяжка, и по мере того как он рос, удары его и укусы становились все больнее. Как то вечером он от нас убежал на улицу и не вернулся, по крайне мере так мне сказали. С кошками нам постоянно не везло в семье, но любовь к ним у нас осталась до сих пор, например одна из них сейчас сидит на моем письменном столе, и смотрит как я перебираю пальцами клавиши. Будучи в деревне я кормил даже коз, помню нарезал кругляшкам ровными им огурцы, а бабушка когда увидела как закричала на меня. И только потом объяснила, что колечками они давятся и задыхаются, нужно было резать треугольниками, чтобы те сами проскальзывали через горло. Кормил кур, принося им молотую скорлупу от их же яиц, которую они с удовольствием клевали. Собака, которая жила на привези в конуре, была очень злая, но на то она и была сторожевая, чтобы все ее боялись. Когда узнал, что дед ее кормит только сухарями, разбавленными водой, то не удивился почему она такая злая. У другого деда, по отцовской линии, жили кролики, я их тоже частенько кормил, ходил и собирал зеленую травку им, а потом клочками просовывал в клетку, и любовался их дергающимися носами и двумя острыми передними зубами. Поскольку они ходили под себя шариками и довольно часто, от клеток исходил сильный и резкий запах еще за несколько метров до приближения к ним. Кролики размножались быстро, где-то раз в месяц появлялся новый, а старый уходил под нож, но я об этом не знал, когда давал им имена, путая одного с другим. Они были милыми и шустрыми, как зайчики с серыми шубками и длинными висячими ушами.

Уже в городе на улице мы встречали необычайных насекомых, которых я больше никогда не видел — это жук-олень и жук-носорог. Размером они были со спичечную коробку, но красивые, будто маленький олень или носорог с рогами. Кто-то из мальчуганов забавы ради их убивал и засушивал, используя их панцири как трофеи. Видимо таким образом они и исчезли. Несколько раз видел орла размером с легковой автомобиль, и коршуна размером с мотоцикл, это было далеко в степи, куда мы раньше ездили за десятки километров от города, ежегодно собирать дикий шиповник и черную смородину, которые мы потом высушивали и заваривали в зимние холодные дни. Позже я узнал, что крупные орлы залетают в наши степи даже из Аравии и Синайского полуострова, это был их привычный маршрут охоты и миграции. Что тут скажешь, когда видишь одно крыло размером с человеческий рост и когти на лапах как ковши у погрузчика, — от такого быстрого и зоркого охотника наверное мало кто ускользал. Чем крупнее птица, тем она почему-то меньше машет крыльями, вот и орлы летали словно в неподвижном состоянии. Казалось что они не летали по небу, а властно восседали на нем, не торопясь оглядываясь по сторонам. Раньше на даче было огромное множество змей, разных цветов и раскрасок. Попадались толстые желтые, красные шахматные гадюки, черные, серые и были даже зеленоватые. Мы всегда с осторожностью ходили по тропкам вдоль берега, так как знали, что они любят вылезать на берег погреться на солнце, и то что сами они никогда не нападут, если ты случайно на нее не наступишь и не потревожишь. Надо сказать, они тогда были очень смелые и заползали очень далеко от берега, и часто попадались на дачном участке во время прополки сорняков, спрятавшись в траве или сухих ветках. Однажды несколько из них даже поселились у нас в подвале дома, откуда мы их вытравливали химикатами. Но потом все змеи резко куда то исчезли, ходили слухи, что открывшееся восточные рестораны платили за мясо змей приличную сумму, а потом вроде как их поели бродячие рабочие, которые подрабатывали в полях поблизости. Однажды к нам на дачу залез вор, это был кстати единственный раз, когда к нам на дачу кто-то проник. Так вот он аккуратно снял штапели на окнах, вытащил стекло, залез внутрь, сварил себе макарон, открыл тушенку, попил чая, помыл за собой посуду, затем так же аккуратно вылез в окно и аккуратно вставил стекло обратно. Видимо человек испытывал трудности, и не был склонен к грабежу, жаль только что записку не оставил с благодарностью за вкусный обед, эдакий благородный взломщик. Родители были рады, что ничего существенного не пропало, особенно что не замерзли после зимы абрикосы и яблони. Больше всего маму тревожили мыши, которые ели корни винограда и прочих декоративных растений, поэтому наши кошки все лето проводили на даче, охотясь за мышами и попутно за ящерицами, которым они отгрызали хвосты и отпускали. Мышей они тоже не ели, просто их толи надкусывали, толи оглушали и приносили к порогу дома, давая понять хозяину, что вот раньше ты меня кормил, а теперь пришла моя очередь тебя угощать. Бывало находили трупики мышей и под кроватью и на кровати, настолько сильна была их благодарность за прошлые трапезы, а самое главное за раз могли ловить до пяти мышей, за зиму их расплодилось племя.

Улица

Как говорится, и не зря, улица это второй дом, а не которые прям так и говорят «меня воспитала улица». На ней встречаются люди из разных семей, разных культур, разных возрастов, и с разными интересами, и это все перемешивается, и становится единой ценностью эпохи, в которой мы вырастаем в личности. Друзья, которые делают нас, и не зря родители, всегда спрашивали, с кем ты провел сегодня день. Они считали, если родители воспитанные, то и дети будут приличными, это конечно было не всегда так. Помниться мы любили раскаленными летними днями играть в мяч, который сам пылал от жара. Мы играли в «квадрат», когда у каждого из четверых своя равная зона, и если мяч удариться о нее и после этого выходит за пределы квадрата, то значит ему минус очко. Расстояния были близкие, и нужно было успевать отбивать, это как контактный теннис ногами вместо ракеток, и мяч чуть побольше. В эту игру мы могли играть целый день с самого утра и до темноты, потом приходили домой, и заваливались спать все грязные и голодные. Иногда любили по шкодить, но мы это называли «пойдем зехерить», ну то есть наводить «зехер», видимо от слово «шухер», но точно сам не знаю, откуда это пошло. «Коржили» грузовики, автобусы, трамваи, троллейбусы, это когда перед тем, как он тронется с места, ты запрыгиваешь на него сзади, и бесплатно едешь, стоя на каком-нибудь фаркопе или другом металлическом выступе. Приходилось умещаться на нем и двоим и троим, ведь одному ехать куда-то далеко не хотелось. Проходя мимо подвала сантехников, толкали к ним огромную металлическую трубу, которая с огромным грохотом и звоном летела вниз, а потом выбегали оттуда ошарашенные сантехники, и бежали за нами до самой горы. Стучали просто в двери или окна и убегали. Другие кидали наполненные водой шары в прохожих с балкона, либо помидоры или яйца, пока их не сдавали соседи и они не получали люлей. Глупо ведь шкодить, когда тебя так легко вычислить, да еще и бежать тебе некуда. Ходили на гору часто, там был природный родник и небольшое озерцо от этого родника, дальше за ним были глубокие песчаные карьеры, с которых мы скатывали на картонках, и электростанция, а за ней гаражи и полузаброшенные дачи. В детстве облазили все и вся, были под каждым кустом, и не боялись ничего, хотя это были девяностые с разгулом маньяков и прочих извращенцев. Раз на заброшенной стройке, на которой сам бывал не раз, прыгая по этажам, на одного мальчика упала плита и задавила его. После этого мы туда не ходили, вообще смерть в детстве наступала нам на пятки часто. Помню случайно толкнул друга в ссоре, и он упал, отойдя от места по которому через секунду пронеслась машина, тогда он сказал что я спас ему жизнь, и он будет помнить это всегда, но не прошло и недели как он об этом забыл. Играли в «куча-мала» или «царь-горы», из которых никто без травм не уходил, с колен и локтей не сходили ссадины никогда. Тогда телефонов еще не было, и мы выходили на улицы одни и просто бродили по дворам, ища себе компанию, в виде тех, кто в это время так же бродил по улицам. Знакомились легко и без формальностей, потом знакомили с новыми друзьями своих старых. Дети все одинаковые, они все хотят играть. Помню в школе раздали всем бесплатные проездные на трамвай и троллейбус, и наш ореол обитания сразу расширился до их маршрутов. Ездили просто так до центра и обратно. Однажды помню во время одной из таких поездок, я увидел в окне девченку в желтой куртке, и сразу влюбился, и говорю другу давай выйдем, он мне говорит «еще десять таких сегодня встретишь в центре», я ему поверил, но так и не встретил. А девченку эту запомнил, потому что понравилась очень, такое со мной бывало, но редко. Во дворе девченок нашем не было симпатичных совсем, да что там, во всем квартале не было. Было ощущение, что вокруг жили только взрослые мужики-алкоголики, да старые бабульки, и нас трое друзей. Наверное мы тогда никого и не замечали, весь наш мир был по большей части вымышленный. Помню зимой пошли на родник, и стали долбить от нечего делать лед на нем, сидя посередине озера, естественно все провалились и обмерзли. Надо было идти домой сразу греться, а мы как пингвины стояли у подъездной батареи, держась руками и повесив свою одежду на нее, потому что больше всего боялись, что нам за это влетит от родителей. И правильно боялись, потому большинство того, что мы творили, мы не могли разумно объяснить, чтобы оправдать себя. Мы творили полную бессмыслицу, и самое странное, что мы сами это понимали, но не загонялись по этому поводу совсем.

В старших классах стали меньше бродить вдали от дома, а просто собирались в соседних подъездах зимой и пели под гитару песни, в основном шансон, но иногда был и В.Цой. Летом просто сидели на лавках, грызли семечки и обсуждали то одного, то другого. Обсуждали, кто круче, и у кого родственники на какой машине ездят. Девченок даже не обсуждали, считая их всех бабочками, так как все симпатичные сверстницы встречались со старшеклассниками, или уже со студентами, а нам приходилось только локти кусать. Ходили в бесплатную качалку, но больше для самолюбования, чем напрягать свое тело. Тогда в среду школьной культуры просачивались мафиозные понятия из фильмов. Я с самого начала не разделял эти интересы. Очень часто можно было слышать такие разговоры: — Ты че? — А ты че? — Ты че по моему району ходишь? — А ты че купил этот район? — Я смотрящий за ним! — Ну и смотри мимо! которые обычно заканчивались таким фразами: — Ну и че? — Ну и все! — Ну и пошел ты? — Сам пошел! и после этого как два быка с красными глазами расходились в стороны. Обычно те, кто заводили такие разговоры, боялись сами друг друга больше всего. А были такие ребята, которые просто и без лишних слов начинали бить, если ты им не нравился, или если ты был с другого района, ведь со своего они всех знали. Однажды в кафе на границе двух микрорайонов, по пьянке была драка на бытовой почве, в результате которой был слегка покалечен один из головорезов соседнего района. Через день банда из дюжины спортивного вида парней избила случайных ребят с нашего микрорайона в отместку. Наши всполошились не на шутку, ведь избили первых попавших под руку парней, на месте которых мог быть любой из нас. Все дрязги между местным в раз закончились, начались сборы на ответную месть. Со всех отдаленных дворов на школьный стадион стали стягиваться к назначенному времени молодые ребята, кто с чем в руках, кто-то тогда насчитал около 200 человек. Выкрикивались из толпы разные предложения, но в итоге решили по старинке идти стенка на стенку. В итоге мы сошлись как две древние дружины на пустыре уже на их территории в темное время суток. Было немного тревожно находиться хоть и толпой в чужом незнакомом районе, где противники могли подготовить нам множество сюрпризов в виде ловушек. Мы долго стояли друг против друга на достаточном расстоянии, выкрикивая ругательства в адрес друг в друга. Было предложено выйти по одному представителю с предложениями, говорю все как в учебниках истории. От нашей стороны пошел мой одноклассник, который уже совершил больше сотни прыжков с парашютом, поэтому не боялся еще одного. Они что-то долго разговаривали, после чего неприятель ударил нашего парламентера, и мы резко побежали толпой на них. Чего мы не ожидали точно, так это то, что они стали разбегаться по дворам и подвалам, от куда их невозможно было достать. Кто-то из наших догнал кого-то из них и попросил передать, что те повели себя не красиво по отношению к нам, и мы такое терпеть не намерены. Конечно, я приукрашиваю, опуская великий русский мат, которого в тот день произнеслось больше, чем было звезд на небе. Короче вернулись все мы живые обратно, за исключением нескольких парней, которые как оказалось просто слиняли под шумок, а не потерялись в драке. После этого инцидента больше конфликтов между нашими микрорайонами не было, что доказывает то, что все боятся больше чем, показывают это. Вообще все это кончалось не очень хорошо. Помню уже на выпускной поехали в центр города отмечать, и там моего друга, который кстати имел черный пояс по карате, избили одного толпой до реанимации, из-за чего ему вставили какую-то пластину в череп, которую он носит по сей день. Романтика фильмов не имела ничего общего с реальностью, но понимали мы в детстве это не сразу и не все. Я рад, что все это уличное насилие становится уже не модным и диким пережитком, пусть лучше дети в телефоне в игры играют.

Дома

Я до сих пор помню запах пригоревшей на солнце пыли в своей маленькой комнате в родительской квартире. Она выходила во двор соседнего дома, заросшего высокими деревьями, которые когда-то были меньше меня ростом. В моем альбоме до сих пор лежит черно-белая фотография, где я стою в этом дворе рядом с кустами, приходящимися мне по пояс. Слева у меня в комнате стояли шкафы с разноцветными корешками книг, а справа шкафы с серой одеждой. Красиво одеваться я никогда не любил, поэтому предпочитал всегда блеклые или постельные тона. В детстве, когда родители мне затыкали рот, или кричали за непослушание, я прятался в шкаф с верхней одеждой и сидел там до тех пор, пока они не признают мою правоту и не придут просить меня вылезти. Но никто за мной не приходил, до меня лишь доносился их смех. Я мог просидеть так в шкафу по несколько часов, прежде чем сам от туда не вылазил. Так постепенно приходило понимание, что я не один в этом мире, и земля крутится вокруг своей оси, а не моей. У меня одного из первых во дворе появилась игровая приставка, и ко мне часто приходил друг со своим джойстиком, чтобы мы могли играть друг против друга. Потом родители начали прятать приставку, чтобы я занимался учебой, когда они были на работе, но я все равно ее находил и продолжал напролет играть. Эти незатейливые персонажи вроде Чипа и Дейла или Червяка Джима с простыми мелодиями не забуду никогда, хотя прошло уже больше 25 лет с тех пор. Перед сном мы на какое-то время взяли за привычку играть со страшим братом партию в шахматы. Честно говоря, победы у нас всегда чередовались, что можно было трактовать как то, что в любом противостоянии, вне зависимости от умственных или иных ресурсов, фактор удачи и усталости, имел ключевое значение. Вечерами мы собирались всей семьей за просмотром вечерних фильмов, таких как «Пуаро Агаты Кристи», это финальная музыка до сих пор звучит в моей голове, когда моя жизнь превращается в сплошную загадку. Помню смотрели все части «Джеймса Бонда» с Шоном Коннери в главные роли, это были одни из самых увлекательных и динамичных фильмов в то время. Обычно мы перед просмотром жарили огромную сковородку семечек, и весь фильм их лузгали. Родители сидели на диване вытянув ноги, брат отдельно в кресле спиной на том месте, куда надо садится, я же как самый мелкий член семьи всегда располагался внизу на ковре, и мне нравилось это место. Мама постоянно спрашивала, не дует ли мне там, а я постоянно отвечал, что мне там нормально, почихивая молча закрыв нос руками. Когда появлялись сцены с обнаженкой, родители тут же кричали: «Закрой глаза!» или «Отвернись!». Такие запреты еще больше пробуждали во мне любопытство, как говорится запретный плод всегда слаще легко-доступного. Летом после школы я зависал на балконе, на который притащил старое широкое раскладное кресло, и пытался сначала там читать что-то, но каждый раз меня там размаривало солнцем, что я сладко вырубался. Просыпался уже только к вечеру когда приходили с работы родители. Это было самое беззаботное время, когда всю тяжесть повседневных забот несли на своих плечах родители, но тогда я не понимая этого, и еще возмущался на странный вкус еды или не уважение к себе с их стороны. Все дети такие неблагодарные, они считают, что им все всё должны.

Второй моей берлогой был второй этаж родительской дачи, на который кроме меня с братом никто не поднимался. Он был просторный с большой широкой кроватью от края до края, представляющий из себя просто сложенные друг на друге деревянные плиты. Там были прочитаны многие из моих любимых книг впервые, а так же просмотрены многократно самые лучшие сны. Кстати, вы замечали, что сны имеют свойство продолжаться или повторять в одних и тех же местах несколькими ночами подряд. Стены были заклеены постерами героев популярных тогда фильмов, типа Сталлоне со спичкой в зубах из фильма «Кобра» или знаменитая стойка Брюс Ли из фильма «Путь дракона». Стена, примыкающая к чердаку была выложена из деревянных квадратиков размером с локоть, и у меня был раньше там свой тайник, я аккуратно нажимал на одну из досок и она падала, там внутри я хранил всякие журналы для взрослых. Меня всегда завораживала сама возможность манипулировать привычными вещами, делая их вроде как непривычными. Это самодельная таинственность напоминала мне приключения графа Монте-Кристо или тайники средневековых замков. У каждого должен быть такой чуланчик, где бы он хранил свои секреты, даже от самых близких, и где он мог бы почувствовать самим собой. И мне повело, в детстве помимо шкафа в своей комнате, у меня был лаз на дачный чердак. С другой стороны, кровать упиралась в балкон, который был достаточно просторный, размером с пол самой комнаты, там стояли две кровати, на которых мама сушила ягоды и полезную траву. И не зря, более раскаленного места не было во всем доме, там при желании в полдень можно было яичницу жарить на стекле. Однако я всегда засыпал не обращая внимания на этот зной, под запахи испаряющихся ягод и трав, а так же дерева, которым был обшит весь второй этаж. Ночи, проведенные там, подарили мне самые сладкие и необычные сны в моей жизни. Не знаю почему, но там мое воображение и днем и ночью работало с неимоверной скоростью: я не успевал записывать стихи, как они рождались новые, или не успевал переворачивать листы, как уже прочитывал новый роман. Мне казалось, что комната была наполнена не зноем, а самим солнцем, которое меня питало яркостью. С третьей стороны стоял письменный стол, который был моим первым творческим кабинетом, а над ним книжная полка, которая ломилась под другой книжной полкой, и так до самого потолка. Книги были все исписаны ручками по краям или подчеркнуты карандашом, почти в каждой были мои пометки на полях.

В то время я так отчаянно хотел съехать от родителей, чтобы быть подальше от их криков и выяснения отношений, к которым я не имел никакого отношения. По крайне мере я так думал тогда, а по факту все разногласия касались того, на что жить и чем кормить детей. В любом случае я не ценил ни отношения, ни те места, и понял как они мне дороги, только когда первый раз переехал жить в другой район к девушке, с которой начал встречаться. Она жила вдвоем с матерью, я стал третьим, и по внутренним ощущениям лишним. Мне никто не говорил этого вслух, но я чувствовал это требование: «ты обязан купить отдельную квартиру и переехать туда». Пускай говорила это мне моя совесть, но ощущения были все равно не комфортные, ведь достать несколько миллионов молодому парню было нелегко всегда. Родители конечно настаивали на ипотеке, и обещали помогать, но я не до конца был уверен в том, что мы подходим с этой девушкой друг другу. Слишком часто были конфликты. Если отношения начинаются, а не заканчиваются с конфликтов, то не жди от них ничего хорошего. Это были одни из самых некомфортный дней, я имею ввиду конечно, психологический дискомфорт. Ощущение не твоего и непривычного было повсюду в их квартире. Квартира была без ремонт лет так двадцать, наверное с момента ее строительства еще в затертые годы. И я решил пока не покупать новую квартиру, а сделать небольшой ремонт в одной комнате, заодно проверить наши отношения так сказать на прочность. Скандалов стало больше, чем раньше, ее не устраивало буквально все, материалы, мои работы, как вожу мастерком по стене, как я вообще дышу. Однажды, помню я шпатлевал целый день весь потолок, устал дико, а она приходит и говорит, что ей не нравятся невидимые разводы в углах, а я сказал, что их не будет видно когда она будет спать, она взбесилась и полезла «доделывать». В итоге наследующий день заявила, что весь потолок сделала сама, нет мне не обидно, мне просто стало ясно, что так и дальше она будет присваивать мои результатытруда. И даже это мне было не обидно, все же не чужим должен был стать этот человек, а вот то, что она не уважала мой труд и мои старания, меня окончательно подкосило. Она так и будет мне всю жизнь, как моя мама моему отцу, намекать что я ничего не делаю, не замечая то, что я делаю достаточно, просто не бью при этом себя в грудь, хвастаясь сделанным. Нет, так не пойдет, нельзя принимать скромность за слабость. Не буду рассказывать почему, но вскоре после этого ремонта мы расстались, и я не жалел об этом совсем.

Дача

Самые первые воспоминания о даче мои связаны с проживанием на ней вдвоем с дедом. Он мало говорил, в основном молчал и что-то делал. Он прошел войну, и это было видно по его глазам. Как правило те, кому есть что рассказать всегда больше всех молчат, а те кому сказать нечего, болтают без умолку. Мы ходили с ним каждый день на берег рыбу ловить, ставили телевизоры, и чтобы далеко от них не отходить ловили рыбу рядом. Тогда могли просто проверить твои приспособления и забрать твой улов, если тебя не было радом, поэтому приходилось сторожить. Попадались линьки и окуня, из которых мы варили вкуснейшую уху. А верхоплавок, которые попадались на удочку, обжаривали на масле в муке на второе, и на вкус были они не хуже морской мойвы. Так мы с дедом питались одной рыбой, жили так сказать на подножном корме, но честно говоря, это была одна их самых лучших моих диет. С друзьями мы ходили подальше на пантон, такой металлический поплавок уходящий в глубину на десятки метров, там садились на его конце и сидели весь день, глядя на неподвижные поплавки. Тогда мы еще не умели насаживать наживку, которая у нас тут же сползала в воду, а мы часами ждали, когда ее кто-нибудь заглотит. Моими соседями по даче были два сверстника, с которыми мы собирались после обеда, когда наступала жара, а наши родители скрывались в тени домиков. Только в этот период мы наконец-то были свободны от нудной огородной работы. Бегали по раскаленным до бела улицам на берег, там срезали прутья и делали самодельные луки, и стреляли по птицам сидящим на проводах. Дурачились как могли, катались на одном велосипеде втроем, купались, лазили по оврагам, больше напоминающим болота, хвастались. Не знаю почему, но детей всегда тянет на какие-то заброшенные безлюдные места, так мы нашли однажды в поле сгоревший большой автобус, расселись в нем раскинув ноги на ржавые сидения, и представляли себя важными персонами. Нам казалось, что это был подбитый пришельцами космический корабль, но нам якобы удалось его восстановить, и вот мы снова уходим от погони. В тот самый момент, когда один из нас, самый можно сказать толстый, заканчивая свою патетическую речь, обращенную к невидимым водителям, его за зад укусила пчела, которая свила под его креслом целый улей. Он как заорет, и выбежит из автобуса, а за ним полетели с десяток пчел. Как долго мы смеялись, и больше не ходили в заброшенные места. Помню однажды, кто-то из нас спросил: «а вы знаете кто придумал градусник?», и кто-то умный ответил, что Цельсий. И тут началась полемика, что, мол не всегда как предмет называется, так и зовут его автора. «Тогда по этой версии ведро придумал Джон Ведро, а лопату — Сандра Лопата?». Мы долго смеялись над таким открытием, это значительно облегчало наши школьные мучения с обилием трудно произносимых фамилий. В основном в то время мы чаще хвастались друг перед другом, какую вели жизнь в городе, но на самом деле каждый из нас приукрашивал, потому что жили мы в разных районах, и проверить нас было сложно. Ходили на дальний пляж, который мы называли «золотые пески», это была длинная белая полоса со взрослой зоной и более мелкой для детей, с полностью песочным дном и плавным спуском вниз. Там всегда было много народу и шумно, в выходные там некуда было лечь, так что приходилось окунаться и сразу уходить. Был еще совсем близко с нашей улицей другой пляж «глубокий», на который мы ходили значительно чаще. На нем был более резкий спуск, не такое мягкое и приятное дно, и встречались водоросли. Чуть сбоку от него кто-то привязал к высокому дереву тарзанку, раньше с нее можно было прыгать смело, но с годами вода обмелела и теперь с нее можно было только сломать себе шею. В то время на берег подмывало много рыбьих зубов, каким образом это происходило было непонятно, а потом эти находки резко прекратились. Среди них были разноцветные хищные клыки размером от сантиметра до мизинца, мы их собирали в спичечную коробку, а те что не влезали в нее, считались особо ценными. Сидели в вроде, собирая их по всей длине берега до посинения губ, вымывая песок из рук, ища резцы покрупнее да по извилистее. Помню за несколько лет я насобирал две или три спичечные коробки набитые разными острыми рыбьими клыками, а куда дел потом не помню, не могу никак их найти до сих пор.

В старших классах меня стали насильно возить на дачу, чтобы я там полол траву, и поливал из шланга деревья. Так мне тому, кого весь двор знал как крутого пацана, приходилось гремя ведрами и тяпками на весь двор, попутно ругаясь, что сильно кто громче хлопнул дверью, ехать полтора часа в машине, которую шатало от порывов ветра, слушая пенсионерское радио. Это были выходные позора до выезда и нудятины после приезда. Позже в университете я стал приезжать сюда уже с друзьями повеселиться, когда родители былиы на работе. Набирали с собой еды и выпивки, и сидели на балконе, рассуждая о бренности мира, звенели стаканами. Хмельные потом писали на кирпичных стенах карандашом разные картинки, которые до сих пор висят там как память о тех днях. Тогда каждый мог поупражнять в художественной живописи на стене. Брали с собой гитару, и брынчали ночи напролет любимые песни рок-музыкантов у костра, который мы разводили прямо посреди дороги. И здорово было то, что на сотни метров никого не было, поэтому мы могли орать так громко, как только могли. Нет ничего лучше для ностальгии, чем пропахнувшая костром одежда и волосы, они погружали нас в сказочную страну. Когда голоса охрипевали, откладывали гитару и включали на всю магнитофон, и уже почти шепотом подпевали, смачивая свои осевшие глотки выпивкой. После каждого такого застолья что-нибудь да ломалось, то кружка разбивалась, то стул, то стол, стенка падала, но самой обидной потерей было для меня, когда сломали гриф от гитары, я был расстроен. В конце застолья нам надоедала уже и музыка, и мы выходили на улицу освежиться. Главным ритуалом нашим было ходить пьяными ночью абсолютно голыми до пляжа, чтобы ополоснуться перед сном. И вот три белых зада чешут босиком к берегу, спотыкаясь об острые камни и собственные колени, вдруг слышат девичий смех, — это как красная тряпка для быка. На этот раз мы возвращаемся, быстро одеваемся во что попало, рваное дачное, а я напяливаю старую футболку с эмблемой своей школы. Теперь мы, не торопясь уже ровной походкой идем мимо этой шумной дачи, вглядываясь в окна и вслушиваясь в женские голоса. На наше счастье прямо перед нами на балкон выходит девица и прикуривает сигарету. Мы делаем такой невинный вид, будто каждую ночь здесь прогуливаемся. И тут она кричит нам: «вы из 33?», когда мы уже почти проходили. «ну да, а вы?» «мы тоже!». Так благодаря старой моей футболке у нас завязался разговор, они пригласили нас к себе, но только в беседку на улицу, там мы долго болтали о всякой ерунде, что никто потом и не вспомнил, почему мы проснулись уже в своем доме. Больше мы этих девченок ни разу не видели, ни на дачах, ни в школе, да и не особо искали. На утро болела голова, как арбуз упавший на асфальт. Все просыпались с таким видом, будто не знали кто те парни, которые здесь вчера зажигали. Мы смотрели друг на друга будто впервые видели. Потом шутка за шуткой, и мы просыпались, и обнаруживали, что за один вечер выпили и съели всю провизию, которую привезли на несколько дней пребывания здесь. Выхода у нас другого не оставалось, как идти на старую рыбалку, и заниматься собирательством тех плодов, которые торчали за забором, бродя по длинным пустым улицам. Надо сказать, мы так объедали вишни, абрикосов, и прочих фруктов, что реально наедались. С рыбалкой у нас каждый раз не задавалось, то леску запуталась, то просто лень сидеть весь день не двигаясь. Вот так приезжали не несколько дней, а уже летом на школьные каникулы приезжали на целые месяца. Ездили на разные дачи по очереди, а потом когда нечего было есть, ездили на великах на другие за консервами. На день рожденья собирались огромными компаниями, жарили шашлык и весь день просиживали на пляжи, от чего все сгорали до красной корочки, с сыплющейся кожей. Дачи были нашей заграницей, и надо сказать отдых на них ничуть не хуже иностранных отелей, где больше искусственного и мало настоящего.

Запахи

У каждого периода жизни был свой запах, видимо это связано с количеством нейронных связей, которые с возрастом уменьшаются. Детский сад пах запеканкой и свежевыстиранным постельным бельем, запах улицы почему-то почти не помню в то время. Младшие классы пахли духами нашей классной учительницы, напоминающие бананы с кокосом. Она никогда за несколько лет их не меняла, пользовалась только ими. Тогда стал проявляться запах улицы, это был запах грязной земли, наполненной лужами. Средние школьные годы пахли нагретым пластиком от игровой приставки, компьютером и пыльными дедовскими книгами. Запах улицы наполнился в этот период чувством утренней свежести от которой глаза слезились, и запахом зимних морозов, щекочущих нос. Старшие годы пахли сигаретами, перегаром и тестостероном, вокруг которых вертелась тогда вся жизнь. Запах улицы сменился запахом вечерней тишины и долгой приторной ночи. Не забуду эти прохладные и чуть влажные ночи после дневного зноя, которые пахли сначала вишней, потом речной тиной, и уже ближе к осени опавшей листвой. Университетские годы пахли унылыми конспектами, которые приходилось постоянно переписывать, потому что сам почти никогда не ходил на читки. Так же они пахли дешевым мыльным раствором, которым натирали парты уборщицы, на которых я спал в редкие дни, когда посещал лекции. Улица отчетливо тогда стала пахнуть сухой пылью, запах объемного воздуха был больше не заметен сознанием с тех пор. Работа пахла сначала саляркой, от которой меня тошнило, а потом цементом, от которого я задыхался. Рабочие дни пахли потом который прилипал к телу от суеты, горячей ванной, в которой приходилось откисать по вечерам, как засохший фрукт. Подушка уже давно перестала пахнуть снами, иногда она пахла девчачьими волосами. Девчонки все пахли шампунем, потому что постоянно нечаянно щекотали своими волосами мне нос, либо так резко поворачивались, что хлестали меня ими по лицу. Не люблю искусственные запахи, в каком бы футляре они не продавались и сколько бы не стоили. Меня всегда тянуло ко всему природному натуральному, оно меня успокаивало. Обожаю запах ландышей, они напоминают мне о том, что жизнь легче, чем нам кажется иногда. При этом сам дарить цветы девченкам не очень люблю, но не потому что я жадный, а просто потому что практичный парень, ведь они через пару дней уже завянут, и в нашем городе они растут почти в каждой клумбе летом. В то время я часто гулял по паркам, в которых высаживали декоративные деревья, и самое большое впечатление на меня производила липа и можжевельник. Липа стелила свой аромат словно заправляла постель пока ты в ней спал, и несмотря на уличную атмосферу казалось что попал в домашнюю, где тебя долго ждали и сейчас радуются. Невольно шаг замедлялся когда я проходил мимо липы, иногда доставал телефон, якобы читая важное сообщение, лишь бы задержать у липы по дольше. Можжевельник имел запах какого-то экзотического фрукта, похожего на апельсин с лаймом, и если бы кто-то додумался делать из него соки, то я бы стал их первым покупателем. Говорят, что из него гонят джин. Запах можжевельника меня бодрил и успокаивал одновременно, он вселял надежду и уверенность. Возле него я стоял всегда дольше, потому что он рос вдали от прохожих, с краю парка, где почти никто не ходил. Меня можно назвать странным, но однажды готовя второе блюдо еще у родителей, я нечаянно вдохнул черный перец, а потом так расчихался, будто поддался аллергии. После этого я почувствовал такое облегчение в голове, и во всем теле, что стал вдыхать его регулярно. С тех пор я увлекся различными специями, и до сих пор не могу без них обходиться. Чай с щепоткой мускатного ореха и кардамона мой самый любимый, но вспоминаю о них когда уже допиваю чашку. Про запах березового дегтя отдельная тема, уже не помню, как я с ним познакомился, но точно помню, что это была любовь с первого взгляда. Это черная жижа крайне едкая, и если ее сразу не смыть, может разъедать пальцы; пахнет она не знаю почему, какой-то нефте-химией, из-за чего многие люди сторонятся этого запаха, как от гаражного. Главное свойство его в том, что это аналог мыла, которое использовали раньше; доказано что он убивает все известные бактерии. Издревле им мазались, а потом быстро смывали водой, чтобы не сжечь кожу, либо сразу разбавляли водой для оптимальной концентрации. В общем, он тоже стал моим спутником по жизни. Деготь у меня ассоциировался с летом и банями на сухом пару, которые мы посещали раньше у друга на даче, изрядно нахлеставшись вениками до красноты, потом в коридоре обливались ледяной водой. Эти незабываемые ощущения миллиона иголок вонзающихся в кожу, и ощущения заново рожденного котенка. Зима запоминали мне особенно, в детстве снега выпадали по колено, и по пояс бывало, а после школы, никогда не выпадало больше щиколотки. Ученые мне скажут, что снег ни чем не пахнет, а отвечу, что могу отличить ка минимум два десятка разных запахов снега и льда. Помню, идем однажды зимним утром с отцом в гараж, а снег лежит такой на солнце еще ни кем не притоптанный, такой невинный, что хочется его съесть. Не так уж и много запахов сопровождает нашу жизнь, а любимых как и людей не больше двух-трех.

Родители

Мои родители познакомились в тысяче километрах от того места, где я родился. Им было чуть больше 20, разница в возрасте составляла всего год. Раньше после учебы выпускников направляли в разные концы страны для прохождения практики и назначения на работу. Отец приехал проверять работу мамы из областного центра, и через год у них родился мой старший брат. Были семидесятые, самое счастливое советское время, так мне говорили бывалые там люди. Война уже была далеко, хозяйство и города отстроены, впереди только светлое будущее. В восьмидесятые начался постепенный застой и разруха, с последующим развалом союза в конце девяностых. Наступили очень тяжелые времена в стране, и в этот период я помню, как родители очень много ругались, пытаясь выжить в эти нелегкие времена. В то время у меня было полно претензий к родителям, и я четко тогда чувствовал, что никогда на них не буду похожим, мне даже казалось, что я не их сын. Больше всего меня тогда раздражало, что мы жили бедно, а у бедных пацанов никогда не было девушек, в то время как богатые меняли их как перчатки и женились рано благодаря финансовой поддержке родителей. Позже я понял, что мне такие девченки не нужны были, а с годами, я за собой стал замечать черты характера то одного, то другого родителя. И стал понимать, что вероятно они в моем возрасте были такими же веселыми, задорными и играющими, как и я, но под тяжестью лет и проблем, стали такими строгими, угрюмыми и неинтересными. Позже по рассказам их друзей, и близких родственников точно убедился в том, что они в детстве были гораздо озорливее меня и более амбициознее. Скоро и я превращусь в такого же скучного старика, которого будут сторониться другие дети, и издеваться над его неповоротливостью и занудством. Наверное обидно родить ребенка, вкладывать в него свою душу, а в ответ получать одни неблагодарности, но к сожалению это типичное поведение почти в каждой семье, вечная проблема как бы сказал И.Тургенев «отцов и детей». Ценить, сделанное для нас родителями, мы начинаем только тогда, когда начинаем стариться сами. Они меня так берегли, что всегда отговаривали заниматься собственным бизнесом, или брать на себя иные риски, советуя не высовываться и устроиться на какой-нибудь завод, и тихо проработать там до пенсии, как это сделали они сами. Совет был актуальным, если учитывать, что за окном были 90-е, и людей убивали за копейки. Однако, тем не менее, они помогли мне поступить в университет, оплачивая занятия с дорогими репетиторами. Мама всегда поддерживала мои даже самые бредовые идеи, она одна меня выслушивала, а однажды сказала: «ты такой фантазер, а может тебе писателем стать». Отцу по-мужски было без разницы кем я стану, лишь бы не сильно надоедал ему своей болтовней. Он вообще у меня был большой и строгий молчун, и любил тишину и покой больше, чем маму, которая то же это замечала, и лишала его и того и другого. Но на все мои многочисленные попытки покорить этот мир своим гением, мама только вздыхала и говорила: «не торопись, все еще успеешь», однако сейчас я понимаю, что меня будто сбрасывали в сталкивали на самом бегу. Тогда, может быть, у меня было меньше возможностей, но уж точно больше способностей. И всем молодым советую начинать воплощать свои мечты как можно раньше, и желательно до 25 лет уже закончить. Это самый золотой период в жизни каждого человека, когда у него в руках ключи от всех дверей. Надо сказать, грандиозные идеи меня посещали тогда очень часто, они и сейчас меня посещают, только теперь уже в силу возраста я сам меньше на них обращаю внимания. Самой большой ошибкой считаю то, что я всегда искал единомышленника и партнера в каждом новом проекте, но большинство слушающих не были столь амбициозными как я. Однажды все-таки мы с отцом решили открыть мини-пекарню по производству хлеба, предположив что хлеб будут есть всегда, но не уточнив, что норма прибыли на него нормировалась законом. Про родителей неэтично писать ничего плохого, поэтому ограничимся тем, что они старались быть для меня хорошими. Конечно, как и многие взрослые пары часто ссорились и огрызались как кошка с собакой, но по их же словам их все устраивало и менять они ничего не хотели. Якобы жить тихо и спокойно как все им не интересно, это было для них слишком скучно. Ну а что до меня, то мне приходилось выслушивать все их скандалы, накрыв голову подушкой, потому что я был ребенком, для которого любой конфликт близких был как землетрясение. И к их ссорам я не привыкну до сих пор, наверное потому, что это мои родители, и мне больно смотреть как ругаются близкие мне люди. Когда жил с родителями помню сидим с мамой на кухне и обсуждаем все на свете, от проблемы замены лампочки в подъезде, до внешнего долга стран Африки. В основном, конечно говорю я, а она слушает, но надо сказать слушать то же нужно уметь, кивнуть во время, или не промолчать во время, это тоже талант. Отец к этому моменту наших философских разговоров уже спит в дальней комнате, он рано ложится по старой привычке, когда пешком ходил издалека на работу. Заводы раньше работали все с 7 часов, а не как сейчас в офис можно приползать к 9, да и офисы все в центре, пешком от остановки никуда идти не нужно. Мама вечерами постоянно, что-то готовила, в основном что-то сдобное, по каким-то бабушкиным рецептам. Нет серьезно, я видел эти вырезки из газет, которые мне кажется из огня вытаскивали, или из кухонной печи. У нас в доме в каждой комнате было огромное количество цветов, благодаря маме, она их мыла тряпкой, пересаживала из одного горшка в другой, и выкидывала, просто потому что надоедали. Так мою комнату покинула огромная до потолка сансеверия, с которой я прожил не меньше 7 лет, лучших в своей жизни. Я реально тосковал, и чувствовал ее отсутствие, я престал писать стихи, стал хуже спать, и в обще с тех пор началась полоса неудач. Лишь потом я узнал, что это растение дает огромное количество чистейшего кислорода и забирает вредные химические соединения, вот так мы замечаем что-то, когда оно уже исчезает. С мамой спорить бесполезно, она не командный игрок, если что-то решит, молча сделает и ни с кем не посоветуется. Отец ее полная противоположность, ему требуется коллективное собрание и решение. Когда делаем какие-нибудь ремонты, я обязательно стою и держу гвоздь, а он его прибивает. Когда занимаемся отделкой комнат, а такой бывало не редко, происходит Армагеддон эмоций, слов и мнений. Споры все начинаются с маминого вопроса: кто виноват? а заканчиваются отцовским: да сама все делай! Я один оставался в комнате, когда они разбегались по разным углам и неделями не говорили друг с другом, и думал, что в моей семье все будет по-другому. Но нельзя судить о человеке со стороны, «пока не пройдешь хотя бы пару шагов в его ботинках». Еще Сократ задавался вопросом, почему все люди точно знают как жить дружно и мирно, тем не менее постоянно ссорятся и враждуют. Парадокс! Наблюдая за остальными, я смог упростить этот вопрос: один хочет чтобы ему помогал другой, а другой хочет, чтобы его не беспокоили и оставили в покое; одному скучно, а другому весело в один и тот же самый момент.

Учителя

Говорят, что школа помогает нам адаптироваться в общество, что она показывает нам наше место среди других сверстников. На мой взгляд, в школе преобладает диктат физической силы, в университете диктат интеллекта, а в жизни… …а в жизни происходит диктат женского, хитрого, скользкого. Жизнь не собирается играть ни по чьим правилам, особенно мужским, она ловко лавирует между ними, оставаясь в выигрыше. Школа отвратительна однообразием уроков, пейзажей, лиц, и идей, особенно идей. Там учат подчиняться, не объясняя зачем и почему, ты просто должен делать так и все, точка. Учителей конечно тоже можно понять, никаких сил не хватит объяснять каждому заблудшему ученику, что такое мораль, добро и порядок. Родители мои тоже были вечно на работе, так что я всегда возвращался со школы в пустой раскаленный полуденным солнцем дом, где от душной тоски даже кот зевал, и отказывался бегать за мухами. Уроков задавали конечно много, но проверяли их так же как и учили, через одного, а может быть и через сотню. Можно было написать в конце решения либо 0 либо 1 и ты был бы прав, потому что математики, составители учебников и задач, любили красивые ответы. Даже если бы ты ошибся, четверку тебе бы поставили только за одни старания, ведь 0 и 1 всегда где-то рядом, и можно было по пути сложных преобразований просто где-то ошибиться. Уроки литературы проходили еще смешнее, у нас была молодая студентка практикантка, которая была невиннее букета цветов, который всегда стоял в учительской и питался наверное не водой, а их матом. Практикантка в силу своего юного возраста не могла знать все стихи всех известных поэтов наизусть, поэтому один мой друг М забыв однажды выучить стих, решил рассказать вместо него другой того же поэта, но из неизданного тома. Учительница охотно согласилась, не подозревая, что вместо классика услышит текст песни современного рок-музыканта. Когда он рассказывал, класс с трудом сдерживал растянутые улыбки на лицах, потому что кроме учительницы все знали эту песню. Все завершилось пятеркой за выразительное исполнение и поиск редкого произведения. После этого началась череда озвучивания целых альбомов рок, рэп, поп музыки. Получается это не она нас учила поэзии, а мы ее, ведь при каждой новой песне она восхищенно умилялась и рисовала старательно пятерки в журнал. Однажды на уроке немецкого языка мы взорвали новогоднюю петарду, и не просто взорвали, а подгадали так, чтобы она взорвалась в тот, момент когда учительница входила в дверь. Вышло не очень смешно, когда с потолка прямо на нее посыпалась штукатурка, она долго стояла молча, потом закрыла дверь и ушла куда-то до конца урока. Сейчас я понимаю, что эти детские забавы ничуть не лучше тех, что устроили мне старшеклассники на спортивной площадке. Учителя самые выносливые и терпеливые люди, многие их работу считают простой, но это далеко не так. Учитель это массовый психолог, как политик, только профессиональнее, потому что дети гораздо непредсказуемое взрослых. Да и самое главное дети впитывают каждое слово взрослых, поэтому от них учителей зависит будущее всего нашего общества.

В школе был очень открытым и жизнерадостным человеком, общительным и неконфликтным. Со временем черствость и агрессия стали доминировать в моем характере. Меня легко было чем-то увлечь, увлекался всем, наукой, искусством, культурой, спортом, уличными разборками и т. п. Учился неплохо, в среднем по предметам на твердую «четверку». Любимыми были конечно литература, физика и немецкий язык, возможно это было связано с харизматичными преподавателями. Всегда тянулся к необычным людям, и сам старался быть оригинальным. С шестого класса начал писать стихи, произведения были очень мрачноватые, о смысле жизни и смерти. Несмотря на внутреннюю мрачность внешне был достаточно ярким. Больше всего бесило тогда, что каждый новый учебный год нас переводили в новый класс, и заставляли оттирать парты за предыдущими учениками. Там были различные неприличные надписи и сцены из комиксов, которые буквально были выскребание стержнями ручек на грубой синей краске, как острыми ножами. Это словно наскальная живопись, доставшаяся нам от предков, но только не тех которые жили поколение назад, а всего один год. Вообще в школе разница в один год ощущалась как пропасть, в сравнение со взрослой жизнью, где люди с разницей в целое десятилетие уже мало чем отличались. Так у нас был учитель математики В, с которым я общался как со своим если не другом, то приятелем точно. Мне это ужасно льстило, потому что он по характеру был молодой и дерзкий, а меня уважал. Я всегда сидел на первой парте на его уроках, и он часто меня спрашивал, кого нужно вызвать к доске, или какую оценку поставить кому-то за ответ. Честно говоря, и в школе и потом в университете, я заметил, что результаты оценок зависели не столько от личных стараний, сколько от личных пристрастий к вам со стороны преподавателя. В прочем так было и дальше по жизни. Я тогда носил очки на тонкой оправе, и учитель В говорил, что я был похож на интеллигента из фильма о «Неуловимых мстителях», видимо очень популярным во времена его детства. Вот ведь, мы можем нравиться людям только из-за того, что напоминаем кого-то, даже нереального человека, а просто чей-то художественный вымысел. И эта закономерность тоже продолжалась потом всю мою жизнь, только с тем условием, что мне часто отказывали девушки, ссылаясь на то, что я был похож то на ее бывшего, то на бывшего ее подруги, то на соседа, который ни за что ее оскорбил и т. д. В общем, я был похож на кого угодно, только не на ее парня. Интересно, а можно ли было сразу спрашивать у них: «скажи, а на кого я похож?», так бы я сэкономил кучу времени, нервов и денег. Был у нас еще учитель физики М, это такой невероятно энергичный старичок, который имел нестандартный педагогический подход. К примеру, он мог подойти к тебе и тихо спросить «чему равна сила тока?», и если ты отвечал неправильно, а так было чаще всего, то после ответа, он очень резко чертил цифру «2» прямо перед твоим носом на парте и дополнительно еще кричал на весь класс «ДВА!», если вдруг кто не умеет читать, написанное мелом вверх ногами. Он мог внезапно объявить экзамен, раздать задачи, а сам включить на весь класс свой патефон с грампластинками в исполнении его любимого В.Высоцкого. Конечно он делал это специально, но не ради того, чтобы нас позлить, а для того чтобы мы учились концентрироваться, не смотря на громкие отвлекающие факторы, которые в жизни нас еще будут отвлекать не раз. Он видел, как мы заползали на его уроки, словно сонные мухи, хотя уже была вторая половина дня, и это его жутко бесило до суеты, потому что на его уроках физики нужно быть собранными. Фразы типа: «Проснись!» или «Включи мозги!» мы слушали от него с десяток раз за урок, при чем за каждый его урок. Сложно судить была ли его методика эффективна, но кое чему он меня научил точно. Помню он как-то сказал: «Если вы будете запоминать, то скоро забудете, а если будете понимать или воображать, то навсегда запомните». В любом случае за его неподъемный и самоотверженный труд пробудить в нас ум ему большое спасибо, он буквально выкладывался эмоционально на каждом уроке, как артист после спектакля. Мысленно я до сих пор аплодирую его стараниям. Он высаживал прямо в классе физики на подоконниках рассаду, так как жил один на даче, куда ездил на своем очень старом велосипеде.

В восьмом классе нашим новым учителем по литературе стала Г, которая так же заняла должность нашего классного руководителя. Вот этот человек оказал однозначно одно из самых сильных влияний на мою формирующуюся личность. У нее был легкий характер, они всегда улыбалась, и всегда осторожно спрашивала: «А вы как думаете?». У нее был несколько иной подход, она не заставляла нас думать, а просто спрашивала наше мнение. И самое, что интересное, какой бы ответ не прозвучал, она всегда показывала на тебя пальцем с восторгом и улыбаясь шептала: «Умничка». Таким незатейливым образом она заставляла нас делать хоть что-то, и всегда хвалила за это что-то, и безусловно это многих ободряло. Однажды я обмолвился ей, что пишу стихи, и она с неподдельный интересом сказала: «принеси почитать, обещаю я никому не покажу, только для себя». Ну о чем я мог писать в то время: смерть, загробная жизнь, вампиры. Когда она возвращала мою тетрадь через неделю, то сдержано сказала: «Неплохо, в этом что-то есть, продолжай писать, только не останавливайся», — вот она снова меня ободрила. Надо сказать, я читал все что мы проходили по школьной программе, и почти на каждом уроке выражал свое мнение о том или ином персонаже, образе эпохи или задумки автора. Она учила делить нас произведение на составные части, из которого слагался успех книги, и обращать особое внимание на биографию автора, а так же в какой именно период жизни он его написал. Я никогда не встречал человека, более влюбленного в литературу и буквально в каждое произведение каждого автора. По ее мнению они были все гениальны. Но среди ее любимчиков были помню поэт В.Хлебников, прозаик К.Паустовский, и драматург А.Вампилов. Однажды она сказала: «Литература вам пригодится в жизни всегда, потому что это психология людей». Она привила нам всем любовь к литературе, к большой и классической, так как до этого я читал разве что комиксы. Вообще удивляет тот факт, что с нами, еще шести-двенадцати летними, так уважительно общались взрослые, обращаясь к нам не как к детям, а как к равным себе сверстникам. Школьные учителя почему-то произвели на меня большее влияние, чем университетские, наверное потому что они были более непосредственными и не кичились своими научными достижениями, а работали просто искренне и от души, не за чины, а по велению сердца. А учить детей, которые ничего не хотят знать, очень и очень сложно, это как заставить бродячих собак петь серенаду. Еще раз каждому из них большое спасибо.

Девушки

Первый раз я влюбился в классе шестом, в девушку из класса коррекции, то есть отстающих. Ну как влюбился, просто ее фигура волновала мои чресла и кровь, то есть как только появились гормоны, появилось и что-то похожее на любовь, но скорее всего это было примитивное желание. Я конечно тогда был не в лучшем своем виде, носил очки, и был жутко застенчивым, но все это не мешало любоваться ей издалека. Видимо не я один любовался ее фигурой, потому что еще до окончания школы она успела забеременеть. Вторая моя любовь как странно началась, так странно и закончилась. Дело в том, что мне и моему другу одновременно понравилась одна девчонка, поначалу мы чуть не подрались за нее, выясняя отношения, но потом решили, что пусть выберет она сама. Договорились в один из вечеров подойти к ней по очереди с признанием. Право подойти первым много означало, потому если она даст согласие ему, то второму уже подходить без надобности. Мы три раза сканались в «камень-ножницы-бумага», и в итоге я проиграл. Я наблюдал за его не смелой походкой из-за кустов, видел их силуэты вместе, и волновался. Затем он стал возвращаться ко мне в укрытие, оказалось, что она ему отказала, но он сделал вид, что ничего страшного. Настала моя очередь, и я задыхаясь от волнения петляя стал приближаться к ней, она с большим удивлением поглядела на меня, явно обдумывая только что произошедшее, как я тут же вывалил перед ней свое признание: «Давай встречаться?». Она посмотрела на меня недоверчивым взглядом, не шутка ли это, не сговорились ли мы оба над ней так подшутить. Но увидев мое стеснение, быстро поняла что я был искренен. «Хорошо. Давай» — резко улыбнувшись сказала она. Я сначала улыбнулся, а потом не знал куда себя деть, что делать дальше я как-то не планировал, в моем воображении все заканчивалось на согласии. Я аккуратно, боясь сломать ее «давай», обошел уличный столик и сел на лавочку возле нее, да так близко, что почувствовал запах ее молодых волос, впервые почувствовал этот запах, и утонул в нем с головой. Она все это время смотрела куда-то вдаль, так же не решаясь посмотреть на меня. «И что будем делать?» — внезапно спросила она, глядя все в ту же даль. В ответ я только пожал плечами. Через минуту молчания она встала и разочарованная пошла от меня. С одной стороны, я начал испытывать облегчение от напряжения, которое я не знал как снять, потому что никогда не говорил с девушками так близко, да еще и на такие серьезные темы. С другой стороны, что-то внутри меня начало скулить, будто растягивали мою руку, унося с собой. Сначала я хотел ее догнать, но понял, что догнав, мне опять нечего будет ей сказать. В итоге через неделю таких молчаливых и натянутых встреч, она престала реагировать на меня, дав понять что этим едва начавшимся отношениям пришел конец. Самое печальное я тогда даже не понял почему. Отказы, отказы, отказы будут потом сопровождать меня всю оставшуюся жизнь, как первое проклятие.

Позже с 7 класса к нам перешла одна девочка, которая перевернула мой мир и мое восприятие жизни, нет это была не любовь несмотря на то, что она была безумно красива, наверное искреннее восхищение. Столько энтузиазма я больше не встречал никогда и ни у кого, достаточно было пообщаться с ней минуту или просто ее увидеть, как я заряжался бешеным оптимизмом на весь день. Она была гиперактивной и умела себя поддать, прекрасно владела своей речью и манерами поведения. Все пророчили ей большое будущее. Все любили ее: доверяли учителя, обожали мальчишки, завидовали девочки, она организовывала праздники, всякие мероприятия, дни рождения, всех всегда мирила и создавала пары, постоянно что-то делала, и постоянно очаровательно улыбалась и бурно жестикулировала. Создавалось впечатление, что она никогда не спит и все время чем-то занимается. Постепенно мы начали сближаться с ней, и вскоре я стал одним из ее многочисленных друзей. Я молча учился у нее радоваться жизни, и видимо мое молчание ее подкупало. Она доверяла мне свои тайны, и я все больше удивлялся, откуда у нее столько оптимизма. Вот несколько из тайн: мать она видела редко, а отец повесился под окном, когда ей было девять, жила она с бабушкой, с очень доброй бабушкой. Я все больше понимал, что этого редкого склада ума человек, и старательно дорожил ее дружбой. На втором курсе университета при неясных обстоятельствах она погибла в автокатастрофе, когда ехала из ночного клуба с подружками на такси (по слухам на угнанном автомобиле в нетрезвом виде с какими-то незнакомыми пацанами). Что ей не хватало, для счастья, что она искала в этих ночных клубах, для меня осталось загадкой. С тех пор, я не люблю праздную жизнь и все эти ночные увеселительные заведения, которые забирают молодые души. Для меня это была тяжелая потеря, я очень сильно тогда переживал. Много обдумывал и понял, что лучшие уходят первыми, просто они там нужнее. Ее феномен навсегда отразился в моем характере: никогда не унывай, всегда что-то делай, если даже не знаешь что делать. И радуйся за других так же, как за себя. Через несколько дней мы с одноклассником, с которым все трое учились вместе, стали ее вспоминать, и так сильно напились, что нас по дороге забрали в вытрезвитель, где мы оба просидели до утра. И всю эту ночь мы продолжали говорить о ней, вспоминая ее отзывчивый характер, доброту и влияние на каждого из нас.

Позже университетские годы закрутили меня в другой водоворот, там появились новые лица и новые мысли. В моей группе была одна смуглая девченка, приехавшая с юга, и она мне сразу понравилась. Мы улыбались, и часто разговаривали друг с другом по учебе, но ее подружка, почему-то всегда смотрела на меня с опаской, и постоянно ее отговаривала общаться со мной. Меня это дико тогда удивляло, какое ей дело до наших отношений, но та якобы чувствовала за нее ответственность, мол я был похож на того, кто причинит ей боль. В общем у нас так ничего не получилось, через полгода она перевелась в филиал нашего университета на юге, который только что там открылся и больше я ее не видел. А когда я спросил ее подругу, как там она поживает, получил резкий ответ: «не твое дело!». Может это и к лучшему, ведь говорят, что не следует заводить романы на работе или в одной группе, ведь любовь может разладиться через несколько месяцев, а вам потом придется ходить и обиженными смотреть друг на друга годами. Не знаю насколько это истинно, мне так и не довелось опровергнуть этот тезис на собственном опыте. В университете все грезили клубами, в которых собирались шумными компаниями, но толку от них было мало, не помню, чтобы кто-то в них находил свою половинку, все так и разъезжались обратно домой одинокими. Тогда говорилось: если встретишь кого-нибудь на дискотеке, то вся жизнь будет как на дискотеке. Поэтому я решил посвятить то время библиотекам, в которых надеялся найти симпатичную читательницу, с которой мы бы листали одну книгу вдвоем, лежа на одной кровати перед сном. Проблема не в том, что мы никому не нравимся, а в том, что мы нравимся тем, кто не нравится нам. Вот блин в чем проблема. Очень редко бывает так, чтобы оба нравились друг другу с одинаковой силой. Были совершенно неожиданные отказы, когда вроде весь вечер ходишь с ней по кафе, смеешься, шутишь, рассказываешь тайны, и потом в конце спрашиваешь ее номер, а она говорит: «Я? Я тебе ничего не обещала оставить!». Затем резко, как будто этого вечера не было, перечеркивает одним движением все впечатления и ожидания одновременно. Бывало, когда встречал ту, самую похожую на идеал, обидно было от нее слышать такое грубое «отвянь!» или вульгарное «че смотришь?». Было и наоборот, ходим с ней по городу, гуляем по набережной, а я все смотрю на нее и не могу понять: та ли она единственная и неповторимая, с которой я готов связать свою жизнь навсегда, или мне просто так кажется. Вроде и симпатичная, но не в том вкусе, который мне до безумия нравится; вроде и фигура стройная, но не в той комплекции, которая мне нравится; вроде и юмор смешной, а над моими шутками смеется не сразу. Короче думаю, если я не готов за нее умереть прямо сейчас, то она уже не единственная для меня, и я смогу ее заменить, а значит я обманываю и себя и ее. Вот приблизительно так отказывали мы им, и приблизительно так отказывали нам.

Уже в университетские годы у меня появился друг, с которым мы нашли общий язык на тему общих взглядов на женский пол. Он недавно расстался со своей женой, которая ему изменила с начальником на работе. Мне никто не изменял, по крайне мере я об этом не знал, но выводы у нас были одинаковыми. Мы взяли за правило ездить с ним каждую пятницу на набережную и там знакомиться с новыми девушками. Подходили ко всем подряд, кто сидел на лавочках, некоторые отворачивались, делая вид что мы лишние, а некоторые улыбались, и мы продолжали разговор. Опять же в результате большинства таких разговоров, либо мы, либо они понимали, что не хотели бы еще раз встречаться. Телефоны свои девченки всем подряд не раздавали, они искали тех, кто отвезет их домой на дорогой иномарке, а иначе зачем они несколько часов наносили столько макияжа. Как я заметил тогда смелых и бабников любили не все, так как не хотели быть сотыми в их списке за месяц. Все девченки хотели быть единственными и неповторимыми. Однажды мы познакомились с двумя симпатичными медичками, которых стали провожать с работы ночами до дома, который находился так далеко, что обратно самим приходилось уже ехать на такси. Но и с ними после нескольких недель, так ничего путного и не вышло, так как они не разглядели в нас тех самых. Стоим как-то на набережной с ними, и вдруг мой друг внезапно говорит: «ну все, уже полночь — пора целоваться», и мы все как засмеемся, ведь это был не какой-нибудь новый год, а обычный четверг. Девченки всегда долго выбирают себе парней, разглядывая не ошиблись ли они, и чем старше они становятся тем больше свидания походили на собеседования. Целоваться хотели только те, кто этого еще не делал никогда, а остальных этим уже не заинтересуешь. Множество было знакомств и разговоров, которые оставались только разговорами, но я не жалею ни об одной минуте. Мы гуляли ночами напролет, ходили по пустому городу в компании все новых и незнакомых подруг, разговаривали на разные темы, я узнавал миры других людей, моим конечно никто не интересовался, но мне было все равно. Мы катались на пустых аттракционах, качелях, сидели на любых лавочках, потому что ночью они все были свободные, ходили прямо по центру автомобильных дорог, так как ни одной машины поблизости не было. Казалось, весь город принадлежал тогда нам, и кроме наших голосов была абсолютная тишина вокруг. Запах этих ночей я не забуду никогда, в пересмешку со скромным хихиканьем или вульгарным смехом девченок. Проблема всех нас тогда была в том, что мы до конца не знали, чего же мы по-настоящему хотим. Мы все выбирали и все сомневались. Мы все хотели самого лучшего, топча все самое хорошее, что с нами было.

Порно

Однажды, помню ко мне в дверь настойчиво звонят, не отпуская кнопку вызова ни на секунду, открываю дверь, а там стоит мой верный друг с копьем радости и с голосом полным восторга заявляет: «Я знаю, что там за черным треугольником у женщин — там какая-то улыбка!». Оказывается он нашел у родителей какую-то видеокассету с эротическим содержанием и только просмотрел все до конца смог прийти к этому. Мне самому захотелось это увидеть и сделать собственный вывод по этому волнующему вопросу. «Дай посмотреть кассету!», — заявил я, будто это было и мое законное право, как исследователя. «Ты что сдурел? Она у меня не на виду стоит! Они ее прячут, я случайно ее нашел! Если предки узнают, что я ее смотрел, мне здорово влетит! Можешь мне верить на слово, там все так, как я говорю! Я своими глазами это видел!». Пришлось поверить, но больше всего хотелось узнать подробности об этой загадочной улыбке. Позже каждый из нас из-заэтой улыбки наломает много дров и изменит свою жизнь кардинально. А пока для нас это был «всего лишь черный треугольник», наше время было самым лучшим на свете. Были надо признаться дела и поинтересней, вроде игр на приставке, когда удавалось достать второй джойстик. До появления видеокассет, информацию об обнаженных девушках можно было получить только из журналов, которые продавались всем подряд в газетных киосках. Именно из них мы узнали о существовании черного треугольника. Затем появился первый модемный интернет, от звука загрузки которого разбегались даже тараканы в доме. До сих пор ничего противнее я в жизни не слышал, после комариного писка ночью над самым ухом. В интернете стали доступными фотографии зарубежных актрис, а позже и полнометражные фильмы венгерских и немецких киностудий. Так в детстве мы учили эти языки, в надежде на то, что когда-нибудь мы все-таки поедем туда и знакомимся со всеми этими «прелестными» и раскрепощенными дамами. Про локальные сети и широкополосный беззвучный интернет говорить не стоит, из него на нас хлынула уже водопадом порнография самого высокого качества. После этого мы дети стали знать об этом больше своих родителей. Черный треугольник стал для нас бермудским треугольником, где терялись мы постоянно. Правда, к этому времени мы уже официально детьми не были, и далеко перешагнули за возраст несовершеннолетних. С одной стороны, нам повезло, что в наше время появилось такое обилие бесплатного порно, какого не было со времен Калигулы и Нерона, а с другой стороны, все это значительно снижало мотивацию к труду и успеху, ведь со времен римских императоров все что ни делали мужчины, это все было ради женщин. Однажды один мой друг сказал, если ты знаешь наизусть имена трех своих любимых актрис, то у тебя порно-зависимость. Я в тот момент знал не меньше двадцати таких имен, с полной фильмографией каждой. Мне кажется жесткие диски для того и придумали, чтобы хранить на них порно, ведь никто не будет записывать на них книги или фильмы, которые никто не будет перечитывать или пересматривать. Только с появление девушки я поборол эту пагубную зависимость, которая удалила все мои многолетние накопления: диски, флэшки, карты, и многое другое полетело в мусорку. Но ее ревность на этом не закончилась, она удалила абсолютно всех женщин из моих аккаунтов в соцсетях. А сама тем временем шантажировала меня своим черным треугольником, не разрешая улыбнуться в ответ.

Курение

Когда я чувствовал запах сигарет от отца, то каждый раз был уверен, что никогда в жизни не буду курить, потому что запах был отвратительным, и не имел ничего общего со сладостями, от которых я тогда зависел. Помню, как я слышал грохот открывающегося балкона, когда отец выходил покурить, я тут же бежал закрывать свое окно, чтобы сквозняком мне не принесло эту вонь, поскольку наши комнаты выходили на одной сторону здания. Первый раз я попробовал сигареты, когда один из ребят из чего двора принес пачку, и предложил нам пойти на гору, чтобы попробовать их. До этого мы даже не интересовались этой пакостью. Забравшись на самое высокое и видное место на горе, мы подожги их и вставили в рот, но ничего не почувствовав стали переглядываться. Тогда самый старший из нас засмеялся и сказал: их надо вдыхать. Едва вдохнув, едкий дым заколол мне нос и запершил горло. Я тут же выкинул ее вдаль, за не надобностью, за что услышал гневное порицание со стороны того, кто нас ими угощал. Через буквально минуту меня начало тошнить, а еще через минуту закружилась голова, и от бессилия я покатился кубарем с горы, обратив внимание, что остальные либо тоже уже склонялись, либо уже катились вниз. Прошло достаточно времени от этих неприятных ощущений, прежде чем мы решили попробовать еще раз, и чтобы нас не заметили родители или знакомые родителей, мы залезли на световые вышки, которые стоят на футбольном поле, чтобы освещать матчи в вечернее время. Честно говоря, глупее ничего нельзя было придумать, — залезть на самое видное со всех сторон место, чтобы скрыться от посторонних глаз. Но самое страшное было в том, что покурив у нас начала опять кружиться голова, а нам нужно было слазить с этих башен. Кое-как держась двумя руками, и обхватывая еще коленом металлическую лестницу, я все таки слез, но больше поклялся себе, туда не полезу. Какое-то время курение было своего рода визитной карточкой при входе в серьезные компании или при знакомстве с развязными девчонками, поэтому отказаться от него было не так-то просто тогда, как во взрослой жизни. Всегда был повод либо попросить прикурить, либо угостить ею нужного человека. Но надо сказать, я никогда не курил каждый день, как некоторые, которые могли и по пачке выкуривать до захода солнца. Их пальцы и лица быстро приобретали земляной оттенок, а кожа покрывалась морщинами как почва при обезвоживании, от сухого дыма. Я легко мог курить и по одной сигарете в неделю, в качестве так сказать десерта к алкоголю, а потом даже не вспоминать их запах. Скорее всего, все эти зависимости, о которой говорят до сих пор заядлые курильщики, от пустоты в голове, которую они стараются заполнить хоть дымом, лишь бы не слышать эхо. Те, кто часто курил, отличались маленьким ростом, и желтыми пальцами и морщинистым лицом. Тем, кто еще не начинал, советую и не начинать, все равно потом придется бросать.

Алкоголь

С алкоголем были особые отношения, учитывая то, что люди им злоупотребляли еще задолго до табака, а некоторые древние народы и цивилизации считали даже напитком богов. Первое знакомство с ним было более увлекательным, чем с курением. Мой друг Л приехал в конце лета из деревни и гордо заявил, что там он с местными парнями попробовал самогон на горохе, и ему вроде бы даже понравилось. Но самое главное он попытался снять наши прежние страхи, что его употребление слишком таинственно. «Ерунда» — заявил он, будто сам факт его употребления однажды, сделал его сразу на несколько лет старше. Меня, он кстати считал всегда сопляком, хотя разница в возрасте у нас была всего один месяц. Поскольку карманных денег у нас не было, мы спланировали отлить себе немного из огромных бутылей, в которых мои родители забраживали вино, из собственных плодов на даче. Мы решили снять незаметно клапан и отлить всего на один стаканчик, кто там увидит изменение на 3 миллиметра ниже в бутыли. Отпив глоток, я почувствовал кислый или даже прелый вкус винограда, такой который обычно лежит раздавленный на рынках или вдоль заброшенных дач. Удовольствие мне показалось сомнительное, все равно что есть пропавшие ягоды и фрукты. «Да мы просто мало попробовали», — оправдывался мой друг, который до этого уверял меня, что это незабываемые ощущения, — «Надо просто еще отлить». Мы аккуратно отлили еще, но наше злодейство уже стало заметно, так как на стекле разница в высоте отмечалась полоской налета изнутри. Пришлось добавить обычной воды в бутыль, чтобы выровнять уровень вина с прежней высотой. Через некоторое время нас потянуло в туалет, точно так же как если бы объелись прелых яблок или зеленых абрикосов. Некоторые употребляют алкоголь, чтобы расслабиться, другие чтобы наоборот взбодриться; некоторые пьют с горя, а другие от счастья. Очень похоже на то, что он к месту везде, по факту не к месту нигде. Я надолго бросил употреблять алкоголь после случая в родительском коттедже моего друга М, который был больше похож на средневековый замок. Это был день города, — год точно не помню, но были еще молоды, поэтому считали для себя важным отметить это мероприятие в центре. Весело погуляв по шумной набережной, мы стали подниматься на остановку, чтобы продолжить веселье уже у себя в районе, не дожидаясь салюта. И тут наш третий друг, а было нас всего трое, стал переходить перекресток в неположенном месте, да еще и пошатываясь. Мы естественно это даже не сразу заметили, поскольку сами пошатывались, обсуждая коварных девченок. Но оглянувшись, мы увидели уже как его усаживают в полицейский бобик двое стражей порядка. Сделать мы ничего не могли, потому что сами были такие же. В итоге мы продолжали праздник уже вдвоем у второго друга на коттедже, беседуя о философии и психологии окружающих нас людей. Дальше помню, просыпаюсь я в каком-то темном подвале, вдалеке горит огонь, все мне незнакомо и жутко страшно. С похмелья еще под градусом от выпитого я прихожу к выводу, что меня похитили и заперли. Меня накрывает отчаяние и паника, но сидеть сложа руки я не собираюсь, поэтому выбиваю ближайшее окно зачем-то голыми руками, изрезав все запястья в кровь. Как только мне удается вылезти наружу, я тут же начинаю бежать куда глаза глядят, и меня не смущает, что дорога, по которой я бегу мне уже знакома. Удалившись под лай соседских собак от коттеджа на несколько километров, по среди черной ночи натыкаюсь на костер, с подозрительными парнями вокруг огня. Увидев мой нездоровый взгляд и кровь присохшую на руках до самых плеч, они уставившись на меня молчат. Я спрашиваю, как мне найти улицу, на которой живет мой друг, — похоже я уже начинаю понимать, где я нахожусь, и уже медленно плетясь, возвращаюсь к коттеджу с разбитым окном. Теперь он мне кажется до боли знакомым, а себя я после этого долго не мог узнать. Алкоголь это не только веселье, но и печаль. На следующий день мой друг повел себя благородно: мало того, что он сам поменял стекло, пока я досыпал в гостиной, так еще и поехал со мной в травмпункт, узнать на сколько серьезные раны, я сам себе нанес. Там мне сказали, что ничего страшного, но дали направление к психологу, приняв мои порезы за попытки к самоубийству. Хотя кто знает, ведь любое употребление алкоголя это и есть маленькое самоубийство. Третий наш друг как потом оказалось провел всю ночь в камере с бомжами, писая с ними в одно ведро. Вот так мы отметили очередной праздник, после которого каждый из нас зарекся больше не пить. Сейчас я не пью совсем, от слова вообще, и не потому что не могу или не хочу больше, а потому что быть трезвым гораздо интереснее и веселее. Вообще я придерживаюсь мнения, что все вредные привычки от слабого воображения, которое скукой давит на них, заполняя пустые места искусственными фантазиями.

Перелом

Я рос больным и немощным, помню постоянно меня таскали по поликлиникам. Зрение было слабое, очки в роговой оправе снял только в 10 классе, причем снял без каких-либо врачебных предписаний, просто было стремно, до сих пор хожу и щурюсь. При этом мы делали такие вещи, которые могли оборвать нашу жизнь в одночасье: плавили ртуть, топили карбид в бутылках, бросали шифер в костер. Однажды, я помню мне в лоб прилетел кусок шифера, размером с ладошку, — от оглушительного хлопка, мне показалось, что я уже оказался на том свете. Какова была вероятность того, что из простора в 180 градусов, раскаленный шифер из костра, отлетит именно в мою крохотную голову. Хорошо еще то, что он ударился об меня плашмя, а не острым концом, иначе вы никогда не узнали бы об этом случае. Кстати бился я головой уже не раз, как-то я бежал от радости из аэропорта на улицу, что не заметил тщательно отмытое толстенное входное стекло, — от этого перезвона у меня даже заложило тогда уши. Звенело с минуту в голове точно, стекло я конечно не разбил, мне тогда всего было 5–6 лет, но фурор произвел во всем аэропорту. Однажды, в очередной раз, бежав от радости у деда по огороду, я споткнулся и упал, как вы думаете куда, да на изящно торчавший металлический штырь, прочертив на бестолковом лбу рубец, о чем напоминает мне до сих пор шрам над правой бровью. Упал бы я двумя сантиметрами ниже и потерял бы глаз, просто в очередной раз повезло. Дед тогда сказал, что рана не глубокая, и ничего зашивать не надо, и просто заклеил ее изолентой. Он понятное дело прошел войну с немцами и не такое видал, но если меня тогда бы отдали медикам, то шрама удалось бы избежать. Говорят, что шрамы украшают мужчин, но что-то я в своей жизни не наблюдал за собой очередь из прекрасных дам, желающих поглядеть на этот криво сросшийся рубец. Там же у деда меня однажды покусали бродячие собаки, как раз в тот период, когда я был меньше их в раза два. В очередной раз убеждаюсь, что нападают только на слабых, даже собаки. Ободрали до крови все ноги и задницу, но на этот раз я все-таки попал в больницу, там мне сделали прививку от столбняка, и стянули нитками кожу, поэтому сзади у меня сейчас все ровно. Второй раз в травмпункт я попал, когда в школе отменили все занятия, из-за сильного снегопада, чтобы мы все остались дома и прождали его. А мы со школьными друзьями решили попрыгать в сугробы, которые намело с человеческий рост. Для остроты ощущений, мы стали прыгать с гаражей, так как тогда мы полностью погружались в снег с головой, что по тем временам это казалось неописуемым удовольствие. И вот я с третьего захода прыгаю просто в белое покрывало, которое рвется подо мной, и я чувствую какой-то сдвиг внутри. Первое ощущение, что я сразу уснул, все вокруг снизило свою контрастность вдвое. Я огляделся на ребят, они так же не обращая внимания прыгали веселясь, я попытался встать, но почувствовал беспомощность, полную. Я стал тихо кричать ребятам: «Я кажется ногу сломал…». Пришлось это крикнуть с дюжину раз своим потерянным голосом прежде чем меня кто-то услышал. «Пацаны он кажется говорит, что ногу сломал!», — кто-то обратил внимание, а кто-то другой в азарте веселья бросил в меня снежок с криком: «Да врет он все! Я его знаю — он прикалывается!». И в мой удивленный нос тут же как круглые белые стрелы полетели снежки друг за другом. Пришлось пустить пару слезинок, чтобы мне поверили и начали вытаскивать. Когда они начали меня тянуть, возникла нестерпимая боль и я начинал орать. В итоге, они не знали что делать и побежали ко мне домой за помощью. Поскольку это был рабочий день, родители были на работе, пришел мой брат. Он откапал сугроб в котором я лежал, и оказалось, что моя ступня болталась на голени, правда перелом был закрытый. Я до сих пор не забуду эту непереносимую боль, как сказали потом медики: порвались все нервные окончания у щиколотки. Это было еще полбеды: когда вызвали скорую помощь, то она не смогла заехать к нам во дворы из-за того же сильного снегопада, который замел все дороги. Пришлось моему брату туго перевязать мне ногу, чтобы она не болталось и не ныла от боли, и нести меня на спине до главной автомобильной магистрали около 500 метров. Дальше помню как уже лежал на операционном столе, и безразличные разговоры медиков надо мной, кажется они обсуждали очередную серию какого-то сериала. Затем я почувствовал гаснувшее сознание, как будто-то кто-то медленно убавлял громкость на телевизоре, это действовал наркоз. После операции около месяца ходил с костылями, и только на второй месяц разрешили снять гипс. Никогда больше в жизни я не испытывал такого блаженства, когда в горячей ванне, я разматывал медленно бинт, и расчесывал места, к которым не прикасался больше двух месяцев. Это было как тысячи оргазмов в разных местах, о существовании которых я тогда еще даже не подозревал.

Авария

Второй раз я попал в травмпункт, когда я ехал из деревни домой ночным автобусом, мне было лет 11–12. Вообще с тех пор не люблю автобусы, а еще больше поездки ночью. Когда заходили и рассаживались на местах моя соседка заметила легкий запах перегара в салоне, обернувшись мы заметили, как на заднем сиденье уже начали распивать молодые люди. Напротив меня через проход сидела уже взрослая симпатичная девченка в наушниках и с закатанными глазами от музыкального удовольствия. Я все время следил за ее спящим лицом, а что вы хотите я был молод и холост, и так близко симпатичную девушку видел не часто. Автобус не поезд, и его тряска никогда не вызывала сон, ведь как только начинаешь проваливаться в царства морфия, он то упадет в ямку, то резко вильнет объезжая ее. Но не смотря на это я завалившись лбом на стекло все таки начал уходить в сон, и даже оттуда изо сна уже начал слышать тихие подпрыгивания автобуса и свист от проезжающих в противоположную сторону редких машин. Вообще не знаю почему, но с самого начала эта поездка вызывала во мне тревогу. Сначала мне казалось это из-за того, что я первый раз ехал один из одного города в другой, но позже оказалось — была еще одна причина. И вот как только моя голова дребезжала вместе с боковым стеклом, издалека навстречу стал приближаться визг тормозов, затем автобус резко вильнул в сторону, и тут же раздался сильный металлический удар. Автобус слегка дернулся на месте и куда-то закружился, куда понятно не было, потому что за окном была тьма. Внезапно я почувствовал как стекло подомной разбилось в дребезги, и мою руку стала обволакивать липкая жидкость, — кровь сразу подумал я, и ее было так много, что мне показалось, что я помер. В тот же самый момент на меня сверху посыпались спящие тела, не знаю как но на меня упала какая-то бабка, а не та симпатичная девушка в наушниках. После этого внешние движения остановились, и начался внутренние — визг в салоне, крики, плач, причитания. Через некоторое время все стали помогать друг другу выбраться в суматохе, и немного успокаиваться отряхиваясь и отходя от сна. Но кто-то особо умный, насмотревшийся боевиков заорал: «Автобус сейчас взорвется!», и тут снов началась паника и давка. Мужики выбили огнетушителем лобовое стекло, и стали спешно выводить женщин и детей из салона автобуса. Так вышел на грязную поляну на которую упал автобус и я. И только сейчас я осмотрел себя, — вместо крови, вся рубашка была испачкана грязью, видимо разбитое стекло собрало грязь пока катилось. Все выходящие стали рассаживаться в кучки вдали от автобуса, некоторые безумно бежали от него. «Не бойтесь! Не взорвется! Автобус на дизеле! Даже если спичку кинешь — не загорится!», — кричал кто-то со знанием дела. Люди осторожно стали возвращаться к автобусу за помощью и питанием. Кто, что успел вынести из автобуса, стал этим угощать других. Некоторые действительно получили травмы, ушибы, ссадины, и даже переломы. И один из тех кто выпивал на заденем сиденье, стал вдруг обходить всех с серьезным видом, делая перевязки и смазывая какой-то мазью. Когда он подошел к нам, то произнес: «Я врач, то есть будущий врач, учусь на медицинском. Могу оказать вам первую помощь. Покажите что у вас?». И стал перевязывать локоть той симпатичной девченке, которая была примерно его возраста, а та не отрываясь смотрела ему в глаза, и когда он закончил, она резко поцеловала его в губы, и так же не отрывая глаз от него прошептала: «Спасибо!». Женщины, сидевшие рядом зашептались, и парень засмущавшись, поспешил удалиться к другим пациентам. После увиденного, я захотел стать тоже медиком, и спасать за поцелуи симпатичных девченок, но этому было не суждено случиться, потому что на медицинский у нас в городе был сумасшедший конкурс. Через пару часов прибыла полиция, скорая, пожарные и еще какие-то службы. Стало известно, что из ближайшей деревни навстречу автобусу выехал пьяный в стельку водитель, который выехал на встречную полосу; и чтобы избежать удара, которого избежать не удалось, водитель нашего автобуса резко свернул в сторону, и на скорости автобус повалился на бок в придорожный кювет. Еще через час пришел другой автобус и отвез всех потерпевших не на вокзал, а в травмпункт, где всем сделали какие-то прививки и подписав бумажку, что чувствуем себя нормально, отпустили по домам.

Фильмы

Есть фильмы, которые хочется просто смотреть не задумываясь, и они тебя расслабляют. Для меня это всегда почему-то старые фильмы до начала 90-х годов, в них был особый шарм. Черно-белые ленты Хичкока еще походили на продолжение книг, поскольку кинематограф только появился, и видел свою задачу в том, чтобы передать то, чего не могут книги. Затем появились цветные фильмы и стали впихивать картины с красивыми пейзажами и завораживающими ракурсами про ковбоев и индейцев. В 60-е и 70-е стали экспериментировать с передачей удовольствий на экраны, но когда это тема была так же исчерпана, появление качественного кино немного забуксовало. 80-е можно с полным правом назвать эрой боевиков, какой мальчишка тогда не знал Шварценеггера, Ван-Дамма или Сталлоне. Это были кумиры миллионов, их кассеты засматривались до дыр, все записывались в качалки или секции карате, стремясь быть хоть чуть-чуть похожими на них. Вполне возможно что интерес к боевиками, подхлестнул нашу страну в то время к повальному увлечению криминальной культурой, которая прочно сидела в кинематографе в плоть до конца 00-х. Затем пошли золотые для кинематографа 90-е, когда уже ни пейзажами, ни выстрелами никого не заинтересуешь, режиссеры стали обращаться к психологическим триллерам, при чем в тот период было снято множество шедевров, которые до сих пор считаются классикой. Сейчас настала эра компьютерных спецэффектов и высококачественного порно, интересно чем это заменят в будущем. Я если честно меня всегда больше тянуло к старому французскому кино с Аленом Делоном, Жаном Море, Де фю Несом, Пьером Ришаром, и конечно же Жаном Полем Бельмондо, — моим кумиром, на которого я мечтал походить походкой, жестами, улыбкой, да чем угодно, лишь бы хоть на каплю быть похожим на него. Без разницы в каком фильме он играл, было здорово просто за ним наблюдать, за его здоровым оптимизмом и легким романтизмом. Когда я учился в средних классах школы, по телевизору стали показывать сериал «Друзья», и мы с другом постоянно забирались у него в комнате и смотрели каждую серию, смеясь и плача вместе с актерами. Потом ходили пародируя главных героев и шутя в их стиле и с их интонацией. Это самый человечный и запоминающийся сериал, который я когда-либо видел, энциклопедия молодой жизни и гимн оптимизму. Он стал глотком свежего воздуха посреди бразильских мыльных опер и отечественной чернухи, которые лились на наши юные головы со всех телевизионных каналов и днем и ночью.

В детстве я завел тетрадку, куда записывал все фильмы и свое мнение о них, которые мне понравились, или произвели на меня впечатление. Позже уже будучи по старше, а зачем то перепечатал этот список не по тому порядку, по которому я их смотрел, а по годам их производства, поленившись переписывать свои отзывы о них. Тетрадь ту я конечно выкинул, не понятно зачем, неужели она так много места занимала, всего 12 листов в клеточку. Ну сделанного не воротишь. Если кто найдет ее в большой куче, на которую свозят весь городской мусор, просьба вернуть мне. А пока если кому интересно, вот тот усеченный список:

Римские каникулы (1953)

Бен-Гур (1959)

Девчата (1961)

Алые паруса (1961)

Человек-амфибия (1961)

А я шагаю по Москве (1963)

Голдфингер (1964)

Анжелика (1964)

Война и мир (1965)

Большая прогулка (1966)

Кавказская пленница (1966)

Берегись автомобиля (1966)

Неуловимые мстители (1966)

Плохой, хороший, злой (1966)

Три тополя на Плющихе (1968)

Новые неуловимые (1968)

Белое солнце пустыни (1970)

Двенадцать стульев (1971)

А зори здесь тихие… (1972)

Над гнездом кукушки (1975)

Обыкновенное чудо (1978)

Сказка странствий (1982)

Однажды в Америке (1984)

Поменяться местами (1983)

Назад в будущее (1985)

Курьер (1986)

Смертельное оружие (1987)

Назад в будущее 2 (1989)

Красотка (1990)

Молчание ягнят (1990)

Оскар (1991)

На гребне волны (1991)

Основной инстинкт (1992)

Окончательный анализ (1992)

Список Шиндлера (1993)

Ночь на Земле (1993)

Форест Гамп (1994)

Леон (1994)

Наемные убийцы (1995)

Перед рассветом (1995)

Водный мир (1995)

Семь (1995)

Достучаться до небес (1997)

Семь лет в Тибете (1997)

Жизнь прекрасна (1997)

Титаник (1997)

Игра (1997)

Брат (1997)

Анастасия (1997)

Отверженные (1998)

Карты, деньги, два ствола (1998)

Знакомьтесь, Джо Блэк (1998)

Талантливый мистер Рипли (1999)

Бойцовский клуб (1999)

Сонная лощина (1999)

Девятые врата (1999)

Гладиатор (2000)

Эксперимент (2000)

Большой куш (2000)

Чего хотят женщины (2000)

Заплати другому (2000)

Багровые реки (2000)

Кейт и Лео (2001)

Пароль Рыба-меч (2001)

Сладкий ноябрь (2001)

Братство волка (2001)

Враг у ворот (2001)

Интуиция (2001)

Кокаин (2001)

Пианист (2002)

Город Бога (2002)

Эквилибриум (2002)

Невыносимая жестокость (2003)

Голова в облаках (2003)

Точки над И (2003)

Дневник памяти (2004)

Одержимость (2004)

За облаками (2004)

Близость (2004)

Счастливое число Слэвина (2005)

Царство небесное (2005)

V значит вендетта (2006)

Не пойман — не вор (2006)

Призраки Гойи (2006)

Апокалипсис (2006)

Парфюмер (2006)

Престиж (2006)

Заложница (2007)

Порок на экспорт (2007)

Темный рыцарь (2008)

Хранители (2009)

Любовь и другие лекарства (2010)

Три метра над уровнем неба (2010)

Шерлок Холмс (2011)

Области тьмы (2011)

Криминальная фишка Генри (2011)

Тинэйджер на миллиард (2011)

Джанго освобожденный (2012)

Лучшее предложение (2012)

Порочная страсть (2012)

Жизнь Пи (2012)

12 лет рабства (2013)

Империя соблазна (2013)

Одержимость (2014)

Исход: цари и боги (2014)

Отель Гранд Будапешт (2014)

Шпионский мост (2015)

Безумный Макс (2015)

Выживший (2015)

Основатель (2016)

Невидимый гость (2016)

Клянусь тобой, любимая (2016)

Баллада Бакстера Скрагса (2018)

Достать ножи (2019)

Аэлита (2019)

Музыка

Был у нас такой друг «кислый», ну он сам себя так называл, потому что предпочитал кислотные цвета в одежде, которую откапывал в иностранных секонд-хендах, так как у нас в стране шили тогда исключительно все черного цвета. Ну правильно, зачем подбирать цвета, которые понравятся потребителю, просто все шьем один и тот же. Вспоминается фраза Генри Форда о том, что цвет автомобиля может быть любой при условии, что он будет черным. Хотя не исключаю, именно его и хотели, так как все хотели быть крутыми и походить на гангстеров. Вот этот кислый так же любил зависать в различных клубах и дергать головой под разные биты заморских композиторов. Одно время я тоже пытался что-то уловить в этих средиземноморских ритмах без слов, что-то родное, но после бросил, так как на горизонте замаячили Продиджи, и вот тут меня понесло, я сразу же стал одеваться более вычурно и кричаще. Ругался с мамой о том, что хочу серьгу в ухе как у солиста, и татуировку на всю спину, хорошо, что она меня отговорила. Я стал ярым их фанатом, скупал все альбомы, пока они не стали повторяться, а я разочаровываться. Поскольку я такая увлеченная личность, уже через пару лет, увлекся с головой другими жанрами и исполнителями. Татуировка это навсегда, а с возрастом ценности меняются, но этого не понимаем когда появляются они друг за другом. Каждая любимая группа кажется нам такой, что будет нравится нам всегда. После наступили средние классы школы, где среди одноклассников стали распространяться кассеты, видимо из родительских коллекций, старых рок-музыкантов. Так я стал вечным поклонником Виктора Цоя и Бориса Гребенщикова, а позже к ним присоединились Мумий тролль, Король и шут и Ария, но это уже были песни из нашей эпохи. Первый раз я услышал Цоя у соседей во дворе у деда, там жили молодые по тем временам ребята и часто включали громко магнитофон, вынося его на улицу, где сами лежали на шезлонгах. Позже как это обычно случается с лентяями, любящими выпить до обеда, они спалили этот дом. Тогда играла «Звезда по имени Солнце», и я был настоль мелкий, что не разбирал еще слова, но почувствовал эту магию ритма и интонации. Далекий голос Виктора будто говорил с нами о чем-то вечном, предупреждая или призывая оставаться всех нас людьми. Мне кажется, его паузы в словах совпадали с ритмами наших сердец, именно поэтому он имел такой оглушительный успех и незабываемый стиль. Философские тексты простые как старые былины и сказки, но в то же время с двойным смыслом, в которых каждый находил что-то свое. Только ради него я уговорил родителей купить мне гитару, на которой я первое время бренчал днями напролет все его песни, изучая иероглифы аккордов. До сих пор не забуду эту острую боль от стертых при смене аккордов пальцев. Музыка занимала в нашей жизни тогда больше времени, чем все игры, фильмы и книги вместе взятые. Неплохая идея кстати наложить всю школьную учебную программу на музыку и перевести в рифму, тогда дети бы летали на уроки, и все были бы отличниками. Через музыку мы познавали взрослый мир, который в свою очередь менял незаметно нас. И можно было легко по поведению ребят понять, кто из них какую музыку слушал, а все что-нибудь да слушали. Тех, кто слушали попсу, которую крутили часто по радио, все называли «сладкими», или «плаксами», потому что все темы их песен были про сказочную или несчастную любовь. Потом мне стала нравилась разная музыка, из разных жанров, главное, чтобы она была качественна сделана и спета. Это говорит о том, что я повзрослел, и стал смотреть на жизнь трезво без предубеждений.

Книги

Иногда после уроков мы играли в баскетбол, пока мяч который улетал за сетку не приземлялся перед носом у бабушек, которые сидели спокойно на скамейке под нашей спорт-площадкой. Иногда была такая жара, что прикасаться даже к мячу было липко, в такие дни мы ходили на пляж через пустыри, чтобы остудить свои тощие тельца в прохладной грязной воде у промзоны. Некоторые умудрялись прыгать со старых верфей прямо в воду, однажды кто-то раз напоролся так на металлическую балку при погружении, правда это было не при мне, но мне как полагается среди детей экспертно рассказывали об этом во всех подробностях. Часто к нам в тихий двор захаживали старшеклассники с других дворов, которые уже умели курить, пробовали алкоголь, и даже знали что скрывается за черным треугольником у девченок между ног. Они потихоньку научили нас ругаться матом, который мы и до них знали, но не решались употреблять так уверенно и без стеснения как это делали они через каждое слово. С собой они приносили карты, и мы играли в странные игры, правил которых не знали, и потому вероятно всегда в них проигрывали. Играли на все, на деньги, на поджопники, на желания, на фантики, на крышки, на все что можно было отобрать. В наше время не знаю почему была в моде тюремная культура, все от мала до велика старались подражать заключенным и жестами и словами, используя характерный для мест пребывания жаргон. Странно, но многим моим сверстникам это казалось романтичным, то есть совершить преступление и отсидеть треть жизни в изоляции, меня даже тогда это дико удивляло. Мечты некоторых из них позже сбылись, они отсидели, но восторга в их глазах я после этого не увидел. Времена идут, меняются и ценности, хотя может быть они и не меняются, ведь все зависит от воспитания и среды в которой ты растешь. У детей из неблагополучных семей нет шансов увлекаться наукой, их просто засмеют во дворе. Но как я уже говорил, школьные годы каждый заполнял скуку как мог. Я в то время увлекся книгами, но то же не из любви к науке, а из уважения к одному крутому пацану с соседнего микрорайона. Он всегда был модно одет, джинсовые шорты, накачанный бюст, наушники в ушах, гладко бритая правильной формы голова и всегда холодный взгляд. Его и боялись и уважали одновременно, он был высок и широк, но не сказать, что был толстый, короче он был суперзвездой для своего возраста и сильно выделялся среди остальных. На него хотели быть похожими многие дети, в том числе конечно и я, только потому что он менял девченок раз в неделю. Я тогда еще не знал, что с ними делать, но то что они являлись чем-то ценным для каждого мужчины понимал еще тогда, особенно такие фигуристые красотки. Но однажды проходя мимо остановки я заметил его читающим книгу, да-да книгу, за чтение которой можно было отхватить по затылку в любом дворе, ведь чтение считалось самым позорным занятием среди детей. Однако он сидел уверенно, положив ногу на ногу, а сам сполз на полспины, положив книгу на колени прямо перед глазами. Но больше всего меня удивило то, что я никогда не видел его смеющимся, а тут он прям громко время от времени разражался искренним и здоровым смехом. И тут я понял, чем можно заполнить душное время детской скуки, позже я узнал, что это была за книга, и что самое интересное, я перечитал их тысячи а ту самую, которую читал он тогда так до сих пор даже и не открывал. Так началось мое первое знакомство с миром книг, поначалу, я рассматривал картинки, их корешки и переплет, мне нравилось как они выглядели, мне казалось что за каждой из них скрываются тонны секретов и тайн. Позже оказалось, что среди множества книг найдется всего три-пять авторов, которые ты будешь перечитывать несколько раз, позабыв о существовании всех остальных, но найти их не просто. Бывало даже так, что книга с желтыми выцветшими страницами поначалу не производила впечатление, но позже попавшись мне в руки уже с белоснежными страницами, оказывала уже неизгладимое впечатление. Вот так фон влияет на наше восприятие содержания. Не любить книги, означает для меня не любить людей. В любом случае могу сказать, читать надо все подряд и как можно больше, потому что люди, не читающие книг отличаются от тех кто их читает, как папуасы от английских мореплавателей, которые вышли к ним на берег. В школьные годы я в запой зачитывался мистическими рассказами Леонида Андреева, босяцкими легендами Максима Горького и элегантной сатирой Антона Чехова. Помню у меня даже был значок с изображением последнего и я его с гордостью носил на груди. Однажды разрисовал зеленым маркером старую выгоревшую рубашку цитатами известных писателей в столбик и поперек, и вдохнул в нее новую жизнь. В университетские годы меня захватили утопическая безысходность Андрея Платонова, восточная эпичность Чингиза Айтматова и морская ирония Виктора Конецкого. Этих шестерых гигантов мысли можно назвать моими духовными отцами, были и другие, но те оказали меньшее влияние на мое восприятие. Среди иностранных авторов могу выделить только Раймонда Чандлера, Рюноскэ Акутагаву и Альберта Камю. Каждый из них стал моим другом, который не только расскажет свою историю, но и всегда выслушает мою. Благодаря книгам, можно прожить не одну жизнь, а тысячи разных, и общаться с самыми умными людьми прошлого и будущего.

Друг Л

С Л меня свела дружба наших родителей, которые учились в другом городе в одном вузе, потом работали в этом городе на одном заводе, и соответственно получили квартиры в одном подъезде: они жили на четвертом, а мы на втором. Он был смелее меня, более задиристый, более жизнерадостный и пытался брать от жизни все, несмотря на то, что она только началась. Мне даже тогда, еще из его уст пятиклассника, странным казалась фраза, которую он часто повторял: «живем всего раз!». Этой фразой он начинал какое-либо безумство, либо его заканчивал, успокаивая себя тем, что даже отрицательный опыт все равно опыт. Он никогда не загонялся сложными проблемами бытия, ему претило чтение, но и тюремная романтика тоже. Он искал драйва, рок-музыки, танцев, секса, и конечно дорого алкоголя, хотя не гнушался и дешевым. Дружить с ним, означало быть всегда пьяным, потому что он другого состояния не знал, чтобы прожить жизнь на полную катушку. Девченки его любили, а меня на его фоне нет, поэтому я был молчаливым свидетелем того, как он пьяный их развлекал, а потом они его. Не то чтобы я ему завидовал, я даже был за него рад и горд, но я не понимал, почему на меня так не обращали внимания девченки. У него была харизма, это я могу вам сказать однозначно, то как он двигался, и смотрел на всех, он был крайне обаятельным, перед его улыбкой не могли устоять даже задиры, которые ему все прощали. Неоднократно мы попадали в передряги из-за его импульсивного поведения, которое он выдавал за свой героизм. Но это был не тот героизм, где пожарный спасает девочку из горящего дома, а тот где пожарный сам его сначала поджигает. Он мог нарваться на компанию гораздо большую по количеству и по возрасту, потом путем не сложных дерзких переговоров выйти на перемирие, выдав за свою заслугу то, что он нас всех только что спас. Однажды на свадьбе общего нашего друга, он куда-то исчез, и появился только через пару часов весь в крови и рваной одежде, попросил еще рюмку и продолжил танцевать как ни в чем не бывало. Наверное избыточный оптимизм привлекал к нему девченок, он всегда верил в лучшее, и в его голубых глазах это всегда отражалось. С ним было всегда весело, но от этого веселья быстро перегреваешься, тяжело было поддерживать тот же уровень жара долгое время. Другой случай был не столь оптимистичен, одна из его подружек захотела его эффектно бросить, и устроила все так, что заставила разбираться нового парня с Л, естественно он послал обоих куда подальше. Девчонки любят когда за них дерутся парни, а парни любят больше девченок, чем драться за них. На следующий вечер к нашему общему подъезду подъехало дюжина автомобилей с крепкими ребятами, и начали кричать, чтобы Л срочно выходил на улицу разбираться. В числе собравшихся была и его бывшая пассия, с ярко накрашенными губами, и залитыми возмездием глазами. Прикольно было за этим наблюдать с лавочки у соседнего дома, который плохо освещался. Сначала мы решили обождать, надеясь что они покричат и уедут, но вскоре зачем-то вышел его старший брат, и они все разом набросились на него, не успев он спросить что случилось. Это было не очень честно, дюжина против одного, но вот такие правила в реальной жизни. После этого Л решил выйти из укромного места и пойти к ним на растерзание, потому что понимал придется получить либо ему, либо его брату за него. Разговор у них не клеился, толпа жаждала крови, и постоянно провоцировала двух беззащитных людей. Через пару минут к ним вышел их отец с охотничьим ружьем в руках, после чего все неприятели разбежались по машинам и спешно уехали. Позже в полиции, которую вызвали взволнованные соседи дома, они заявили, что это он первый на них напал, угрожал ружьем, а они мол просто стояли во дворе и никого не трогали. Да эта мало привлекательная история, но на мой взгляд она показывает как устроены люди, чего они добиваются, и что получают в итоге. Мы с Л часто ходили вечером на прогулки, особенно тогда когда воздух проникал в наши душные комнаты и шептал нам пройтись по алее и поискать новых подружек. Однако наш райончик, состоял по-моему из одних пацанов, и походу очень агрессивных. Хотя вероятно гулять в то время после захода солнца девченкам запрещали родители, и их можно было понять. Часто происходили мордобои, просто словестные конфликты или недопонимания. Молодым всегда кажется то, что весь мир принадлежит им, стоит только руку протянуть. Да школьные годы почему-то ассоциируются у меня с дикими городскими джунглями: дерзкие повадки, тюремные выражения, плохо освещаемые дворы, зимняя скука и летняя духота. Времени свободного было полно, а идей и денег чем бы его с пользой заполнить ноль. Мир казался ярким и разноцветным, но в то же время казалось, что мы находимся в малой его части, где-то в тени. Все казалось происходило грандиозно, но четко казалось что все это проходило мимо нас. Если я это компенсировал фантазиями из книг, то остальные увеличивали рисковое поведение в реальной жизни. Некоторые разбивались на своих первых мотоциклах, первых автомобилях, резали вены от первой любви, погибали в первых уличных драках, не понимая что нужно себя беречь. Так большинство из нас проводили свои школьные годы, пока не появилась первая постыдная работа и первая серьезная любовь. Сначала я разносил газеты по почтовым ящикам, а затем сторожил продуктовый магазин, в который ко мне частенько приходил Л, распивать просроченное пиво, которое владельцы выставляли со скидкой. Л не приходилось подрабатывать, потому что его отец был довольно обеспеченным по тем нашим меркам, позже он на него и стал работать, продолжая семейное дело. В основном, немного выпив мы общались с Л, либо о нем, либо о его девках, обо мне говорить было действительно не интересно. Мне казалось тогда, что я не живу, а наблюдаю как живут другие, но самое интересное меня это вполне тогда устраивало, впрочем как и сейчас. Я всегда был любопытным наблюдателем, мне интереснее было следить за жизнью других, чем строить ее самому. Выпив уже помногу, мы часто ходили на поиски девчонок, не понимая что в таком виде мы не привлекательны, да и то, что к моменту когда мы набирались все девченки уже давно спали, мечтая о принцах из мультиков. Л рано женился, переехал в другой район, и перестал отвечать на мои звонки, ссылаясь на то, что семейная жизнь отвлекает много времени. Скоро мы вовсе перестали общаться, несмотря на то, что до сих живем в одном городе. Вот так лучшие друзья в миг могут стать чужими и охладеть к обществу друг друга без скандала и выяснения отношений.

Друг М

Второй мой друг М, был другого сорта, потому что был более сдержан, и был больше интеллектуал. Мне было сразу интересно с ним общаться, он мог удивить интересными мыслями, не гнушался читать Ницше, Достоевского, или Вайненгера. Но вообще у него был математический склад ума, и весьма неплохой, он увлекался программированием и писал достаточно сносные компьютерные программы. Мы с ним строили грандиозные планы по захвату, мирному захвату власти и денег, мы оба верили что без знаний и книг невозможно ничего достичь, в этом мы с ним сходились полностью. Он жил один, его мать жила в другом месте, а отца он с детства не видел, но его это не очень смущало, он ни разу о нем не говорил. Я часто ходил к нему в гости, мы часто зависали у него ночами, но это были спокойные посиделки, с алкоголем конечно, но с умеренным его количеством, мы обсуждали разные философские концепции, спорили, ругались, но никогда не доходило до драк, всегда либо он либо я соглашались. Он был несколько замкнут, любил работать за компьютером ночами, а днем спать как вампир, на которого он кстати был похож. Помню он однажды заклеил плотным материалом все окна в квартире, чтобы свет его не тревожил. Я до сих пор помню планировку и запах обоев его двушки, в которой он позже затеял ремонт, который так и не закончил. Еще ему от родителей досталась дача, на которую мы ездили летом на целые недели, набрав впрок консервов и макарон, там мы так же много обсуждали философию, смешивая эти разговоры походами на рыбалку и поездками на велосипеде. Интересно, что в юности мы совсем не следили за новостями в мире, для нас это было несерьезно, нас больше почему-то заботили вечные проблемы бытия. М был не религиозен, но имел крайне выраженный моральный кодекс, и четко следил за справедливостью в обществе. Он много говорил о чести, он часто признавался мне, что просто не может паталогически говорить ложь, его организм этому всячески сопротивлялся. Когда он лгал, его глаза всегда расплывались в озорной улыбке, или он начинал краснеть так сильно как разрезанный надвое арбуз. С другой стороны, когда его кто-то обманывал,например на подработках, он придумывал коварные планы по отмщению, не злобные конечно, но соразмерные с причиненным ему моральным ущербом. Он пытался жить в идеальном обществе, и с помощью программирования строить свой справедливый мир. Девченок М любил, но ставил их даже не на второе место, а скорее на пятое или шестое, ведь в этом порочном мире были дела и поважнее их. Он был не столько обаятелен как Л, сколько красив, имея то ли арабскую, то ли цыганскую смуглую внешность с правильными и крупными чертами лица. Все девченки которые его любили, признавались мне, что никогда даже на минуту не могли понять его. Да он был загадка и для меня, что у него было на уме неизвестно, а он всегда о чем-то усиленно размышлял. Алкоголем он не брезговал, но имел своеобразную способность пить больше всех и меньше всех пьянеть. Видимо его постоянно что-то гложило, видимо что-то не давало ему до конца расслабиться. Позже он резко порвал со всеми вредными привычками, стал активно пропагандировать здоровый образ жизни, и уехал в Тибет, от куда его депортировали в Москву. Изначально в Тибет он не собирался, а в Китай поехал искать прямых поставщиков электроники. Рассказывал мне, что его удивили пустые улицы китайских промышленных городов, видимо все они работали, собирая товары для всего обленившегося мира, который в тоже время гулял по паркам и пляжам. Обойдя несколько безлюдных городов, и не сумев найти нужного поставщика, он решил съездить в загадочный Тибет, но не знал, что для его посещения необходимо заранее оформить какой-то пропуск. В итоге его высадили прямо из автобуса на въезде в город, и принудительно депортировали из страны. Такова была его история, в подтверждении он показал мне несколько видео снятых на телефон. До того как отправиться в Китай, он открыл в нашем городе точку по ремонту цифровой техники, которую он называл городской сетью. Для этого он создал соответствующий сайт, и раскрутил его до первых строчек в выдаче поисковика. Принимая заказы, он сам ничего не чинил, отдавая на аутсорсинг частным лицам, которые сидели дома, и которым он привозил работу на дом, накручивал свой небольшой процент и отдавал починенную вещь обратно клиенту. У него в планах было открыть несколько таких точек приема, ведь сайт работал на весь город, а позже продавать через эти точки китайские товары, но закупать их в нашем городе было дорого, поэтому он и решился на поездку в Китай. Вышло все не совсем так, как он планировал, в итоге он зацепился в Москве, и остался там, позже он продал единственную квартиру и дачу в нашем городе, и я его с тех пор больше не видел. Сайт он продал нашему общему другу Ю, хотя сначала предлагал мне, но так как я в ремонте техники ничего не понимал, отказался не думая. Позже я по его примеру открыл свой популярный в городе сайт, но об этом я расскажу позже. М умел влиять на людей, даже не подозревая этого. Надеюсь все его планы сбылись, и он больше не ходит таким задумчивым.

Велики

Каждые выходные мы собирались с друзьями на вело-походы. Тогда еще они только становились популярным у нас в городе, и мало кто ездил организованным группами на горных велосипедах. Сначала у меня был простенький, взял со скидкой на пробу так сказать, но затем понравилось и решил приобрести другой с дисковыми тормозами как на автомобилях. Признаюсь, на резиновых колодках мне нравилось больше, потому что они хоть и протирались, но за счет этого тормозили плавно, а дисковые — резко. Пока привыкал, несколько раз через себя перевернулся на полном ходу, один раз прямо в лужу, по которой только что прошлись коровы. Ездили везде, объехали весь город точно. Сначала колесили по грунтовкам, где меньше машин и людей, по проселочными дорогами вдоль железно дорожных путей. Доезжали до обоих концов города, а он у нас немаленький, чуть меньше сто километров. Я раньше никогда не видел таким свой родной город, с этой стороны он был больше похож на деревню. Редкие и неторопливые прохожие, одинокие дачные массивы, и злые собаки, которые бегали за нами стаями, когда слышали как переключаются скорости на велосипеде, — видимо им это напоминало шум от затвора оружия. Что касается скоростей, то сначала их обилие забавляет, а потом просто ездишь на одной и той же и привыкаешь. Катались по промзоне в ливень, не забуду эти страшные сцены, но больше всего я боялся замерзнуть, но как ни странно после этого даже ни разу не чихнул. Заброшенные заводы сочетались с работающими, но атмосфера вдоль них была пост-апокалиптическая. Небо словно лужа отражало мрачность этих мест, каждый раз когда мы проезжали мимо них. Особенно мне запомнился островок отходящий от берега и соединяющийся с ним металлическим понтоном, на котором жили грустные дачники, и огромного размера комары. Наверное и дачники были грустные, потому имели такое соседство. Помнится мне, как нас они загрызли буквально до крови, они были размером с ноготь, и кусали очень больно, чесался потом еще неделю. Но самое удивительное, их было такое количество, что невозможно даже было проехать, поскольку они загораживали видимый обзор. На острове росли очень высокие и старые деревья, которые никто не подрезал, и вот в тени этих гигантов они жили, и плодились возле воды. Когда уставали, грузили велики в ближайший автобус; помню я так уставал, что не чувствовал свои колен, и когда поднимался с трудом на свой этаж домой и засыпал прямо у порога на полу. Несколько раз ездили на тот берег по длинному мосту через реку, вдоль которой расположен наш город. Правда мне хватило всего пары раз такой езды, чтобы я потом настаивал либо переправляться теплоходом, либо если никто не соглашался, просто разворачивался обратно и ехал домой. Дело в том, что сначала мы ездили по самой трассе, и приходилось слышать за своей спиной вихри пролетающих по скоростному мосту автомобилей. Затем решили попробовать проехать по узкой пешеходной дорожке, расположенной по краям моста, но от этого мне стало еще хуже, так как я с детства боюсь высоты. И вот я еду по сквозной дорожке, на которой не разойдутся даже трое, а на расстоянии моей вытянутой ноги, внизу бушует с ревом огромная водяная пропасть, от чего моя голова кружилась как листок, летящий с дерева. Справа пролетающие автомобили, слева пустота с видом на реку, а подо мной водяная пропасть, было такое ощущение, что нахожусь я в ловушке. Раз я так переволновался, что въехал колесом в ограждающий парапет, подлетел над рулем, и упал на верхнюю периллу прямо своим подбородком, свезя кожу до самого уха. И не знал чему мне радоваться: что рана оказалась не смертельная, или то, что я чуть не перелетел за ограждение в пучину водной пропасти, которая своим шумом и завываниями звала меня, как сирены моряков. На том берегу было тихо, просторные поля, ерики, хвойные леса, турбазы, деревни и свежий воздух. Мы там брали либо домашнюю сметану, либо молоко и пили усевшись как князья и ханы на берегу, поставив своих металлических коней у деревьев. Собирали сухие ветки по берегу, разводили костерок на песке, и сидели довольные собой вокруг него. Иногда покупали сосиски и жарили их, но поскольку либо огонь был не такой, либо сосиски не такие, но в итоге они в большинстве своем сгорали. Приходилось с голоду обгрызть черные угли с кривых прутьев, на которые мы их насаживали, и с которых они соскальзывали. Рвались велосипедные цепи, прокалывались колеса, спускались шины, но мы были ко всему готовы. Затем собирались все в меньшем количестве, потом все реже стали выезжать на прогулки, а позже забросили это дело с концами. С тех пор мой велик стоит на балконе, и ждет пока его покрышки не сгорят на солнце.

Машины

Машины честно говоря никогда не любил. В детстве когда все собирали картинки с гоночными болидами, а собирал портреты известных писателей. Ну не привлекает меня кусок металла, особенно не могу заставить себя за него трястись, и мыть его чаще себя самого. Помню отцовскую тройку, зеленого цвета, но больше всего помню запах салона в этом автомобиле. Дешевый пластик и резина, когда нагревались на солнце, производили такой тошнотворный запах, что укачивала уже не от езды, а от этой вони. Никогда не любил ни запаха бензина, ни этих масел, вообще ничего с чем, связаны автомобиле. Зато обожал запах пыльных книг, и старых газет, от этого я приходил в неописуемы й восторг. Что тут скажешь, каждому свое. А если бы всем нравилось одно и тоже, то невозможно было бы жить. Впервые за рулем я ездил в деревне по лесу за рулем старого мотоцикла с люлькой, там на всю деревню ни одного светофора, не говоря про инспекторов. Надо сказать прибавлять газ и снижать его на ручке было не сложно, а вот поворачивать руль было тяжеловато, особенно на скорость, словно переворачиваешь канализационный люк на обратную сторону. Я не успевал сворачивать, когда дорога виляла и заезжал на пригорок между колеями, и чуть пару раз не перевернулся. Ездить на таком тяжелом и неповоротливом мотоцикле было атмосферно, особенно по пустому лесу, звук мотора эхом будто опережал тебя. В городе весь университет проходил пешком, но все же мне пришлось купить автомобиль по настоянию брата, потому что без него девчонку не склеить. Купил самый дешевый иностранный, поскольку салон у него был значительно лучше отечественного. Проблема моя была в том, что я плохо чувствовал всегда габариты, и в первые же дни разбил заднюю фару, выезжая из собственного гаража, через день свез боковую краску о те же ворота. Плохо до сих пор паркуюсь, и мне легче остановится за несколько кварталов в пустом месте, чем втискиваться в игольное ушко. Я больше пешеход, чем водитель. Свежий воздух, успеваешь все разглядеть, и рассмотреть, а не проносившись мимо под сигналы торопящих тебя сзади машин. Позже научился уже ездить достаточно сносно, но все равно не получал за рулем никакого удовольствия. Поэтому когда переехал в район с развитой общественной инфраструктурой, забросил машину. Хулиганы, видя что она стоит давно, стали спускать шины, и откручивать, все что откручивалось. Пришлось отогнать ее в гараж, где она стоит по сей день вся в слезах, ведь не для такой жизни ее на заводе собирали. Самолеты боюсь несмотря на то, что они реже падают чем весь прочий транспорт. Просто не привык доверять свою жизнь одному человеку, которого я совсем не знаю, — пилоту, как он себя чувствует, выспался ли. Стюардессы всегда с улыбкой рассказывают, что все прекрасно, но от них тоже ничего не зависит, пригласите пилота, пусть он это скажет. Каждый раз во время полета раздирает желание заглянуть к нему и удостовериться, что он в прекрасном расположении духа, чтобы самому успокоиться. Про зоны турбулентности нужно предупреждать заранее, а не ждать когда соседи объяснят всем новичкам, что мы еще не падаем. Люблю при этом с детства ездить в поездах, в них можно пропадать днями и неделями, там все создано для того чтобы вести изолированную жизнь. Даже магазинчики на каждом перроне, постель, всегда кипяток под рукой, и дружная компания, которая меняется, чтоб не надоедала. Поезда это последние стихийные человеческие образования, в самолетах так с соседями не разговоришься как в поезде, стук колес располагает к доверию и дружбе. Сейчас поставил себе в привычку ходить пешком по 7 километров минимум пешком, бывает и больше, если погода и силы позволяют. Меня никогда это не утомляет, даже на знакомых маршрутах каждый день нахожу что-то новое. Пусть меня сейчас обгоняют машины, на долгой дистанции, я знаю точно, что их перегоню.

Бизнес

Я очень долго искал прибыльную нишу и остановился на формовом хлебе. Его будут есть все и всегда. Поэтому я решил, что на этом прогореть невозможно. Подсчитав себестоимость одной сайки в районе 8 рублей, при рыночной стоимости в 17 рублей, понял что сложность может возникнуть только в реализации. Так и оказалось! Оказалось, что все местные магазины работают с одним предприятием — Хлебзаводом. Качество его продукции было неоднократно удостоено на различных отечественных и иностранных ярмарках. К тому же у них было самое современное технологическое оборудование и разветвленная сеть доставки своей продукции. Не то что бы я испугался, просто осознал что борьба с таким монстром будет мне стоить очень больших денег в течении длительного времени. Я сразу переключился на печенье. Быстро нашел кондитерский цех с оборудованием в соседнем городе, и приступил к экспериментам по рецептам домохозяек из интернета. Печи были старые и многие печенья, которые по вкусу получались очень профессионально, пригорали снизу оставаясь сырыми сверху. Как только я с ними не колдовал — все равно пригорали. Все дело было в не герметичности самих печей и неправильной вентиляции горячего воздуха. Так получилось, что в момент моего душевного кризиса приехал старый арендатор помещения забрать свой оставшийся инвентарь. Разговорившись с ним, я узнал что сбыт печенья, по старым рецептам обречен на провал, он рассказал мне о своих неудачах, и посоветовал печь что-то кардинально новое. Даже уточнил — сдобные пироги из песочного теста. Оценить рыночную стоимость абсолютно нового товара практически невозможно, позже мои накрутки легко доходили до 300 %. Порывшись в интернете я нашел дюжину рецептов, буквально после второй попытки получилось очень удачно. К тому же поджарка из-за дефекта печей оказалась на пользу данному виду изделий. Первые партий удалось сбыть только под реализацию. Один крупный розничный продавец печенья, дерзко и нагло заявил мне что не работает с поставщиками на прямую, не объяснив почему. Я это себе растолковал как плата посреднику за качество товара и отсутствия лишней документации при работе с каждым поставщиком отдельно. На оптово-продовольственной базе у меня попросили упаковать свой товар определенным образом (коробка «телевизор») и предъявить паспорт качества на изделия. Купив на картонажной фабрике соответствующие упаковки, сертификат качества я сделал сам на компьютере. Сообразив, что предъявив им паспорт они успокоятся, отдав его при продаже розничным продавцам, а те в свою очередь, продав товар конечному потребителю просто выкинут его. Как только мне удалось сбыть большую партию, мне позвонили через пару часов, с просьбой подвести еще столько же. Качество товара было достигнуто. Я сразу начал считать время технологического процесса, высчитывая максимально возможную производительность в смену. Время на подготовку сырья, замес, раскатывание теста, формование, внешний дизайн, выпекание и многое другое. Как ни крути максимальная производительность в смену составляла не более 85 кг. При пересчете в денежный эквивалент оказалось, что за вычетом арендной платы, электроэнергии, транспортных расходов, стоимости сырья и заработной платы я оставался ни с чем, нет не в минусе, просто ни с чем. То есть в этом процессе все бы были довольны кроме меня, который бы работал бесплатно. Все упиралось в недостаток оборудования и персонала, а расширяться при условии нестабильного спроса казалось не благоразумно. Арендодатель, видя огромные стопки наполненных коробков, стал намекать на увеличение арендной платы. Помимо этого он стал совать свой нос в мои дела, спрашивал кому сбывал и почем? Говорят в крупных городах так делают постоянно, дают место на раскрутку, как только арендатор раскрутил его, выгоняют его и занимаются тем же самым только сами. Все эти и прочие факторы накрыли мою психику. Я отчаялся и понял, что производство — благородное, но не благодарное дело. Даже на самых крупных заводах нашего города 70 % продукции имеет норму прибыли ниже 0 %, и всего лишь 30 % изделий окупают убыток большинства. А в целом и общем заводы работают в нулевом бухгалтерском балансе, живя за счет только кредитных денег с бесконечными задержками по выплатам и начисляемым пеням. Мой юношеский стереотип, о том что производить всегда выгодно, с треском рухнул. Как-то по телевизору услышал фразу: предприниматель не должен работать, он должен — предпринимать! Минимум затрат при максимуме прибыли могла обеспечить только банальная спекуляция. Вечная формула: подешевле купил — подороже продал. Оборудование не требуется, активные продажи не нужны. Снял пару квадратов в людном месте, повесил вывеску, нанял сотрудника, и ждешь течение прибыли. Открыв с пяток таких точек и можно получать вполне ощутимый пассивный доход. И никакой ответственности, никаких разрешений и лицензий, за все отвечает производитель. Все зависит от цены и оборота товара. Например, торгуя хлебом с сайки можно получить всего 3 рубля прибыли, почти каждая семья покупает вечером хлеб, оборот будет высокий, но суммарная месячная прибыль может оставлять желать лучшего. Процесс реализации буханки составляет 1 минута: получение денег, их пересчет, выдача сдачи, выбивание чека, упаковывание и передача товара. При идеальных условиях (при постоянной очереди!?!) за 1 час можно продать 60 буханок, за день 480 буханок, дневная прибыль составит 1440 рублей, вычти арендную плату и зарплату продавца, сколько останется…? Титанический труд за копейки. И это еще идеальная ситуация, которая никогда не случиться. Другое дело торговать чем-то более дорогостоящим и долгохранящимся, например постельное белье, прибыль с одного комплекта около 1000 рублей, спрос хоть и не постоянный, но всего с десяток таких продаж в месяц и наступает процесс окупаемости. Чем дороже товар, тем большая возможна накрутка, это объясняется тем, что человек бережлив в мелочах и расточителен в крупных покупках. Вот она суть мелких торгашей. Каждый выбирает то, что ему интересно. Первые пару месяцев может быть тихо, люди будут присматриваться, прицениваться, привыкать. И только где-то с 3 месяца может потечь звенящий ручей. В общем, с бизнесом у меня долгие и переменчивые отношения до сих пор. Это уже взрослые игры, в которые играем не мы, а нами. И при каждом таком проигрыше, я постоянно жалею, что мы так рано повзрослели, ведь тогда проигрывая всегда можно было начинать с начала, и сохраняться в любом месте.

Контакты

За свою жизнь я сменил три номера телефона, так что если кто-то узнал себя и хочет со мной связаться, и обсудить былое, то в данный момент я откликаюсь на эмайл: kvantum34@yandex.ru

Оглавление

Детский сад

Деревня

Питомцы

Улица

Дома

Дача

Запахи

Родители

Учителя

Девушки

Порно

Курение

Алкоголь

Перелом

Авария

Фильмы

Музыка

Книги

Друг Л

Друг М

Велики

Машины

Бизнес

Контакты