Эланус [Урсула Познански] (fb2) читать онлайн

Урсула Познански Эланус

© 2016 Loewe Verlag GmbH, Bindlach

© Надежда Черепанова, перевод на русский язык, 2018

© Издание на русском языке, перевод на русский язык, оформление. ООО Группа Компаний «РИПОЛ классик», 2018

* * *

1

Сделав рывок, поезд остановился. Складывалось впечатление, что машинист с бóльшим удовольствием проскочил бы станцию Ротенхайм, но в последний момент все же поборол свое желание и нажал на тормоза.

Понимаю, подумал Йона, хотя этот маневр чуть не сбил его с ног. Он крепко сжал ручку своего алюминиевого чемодана и выглянул в окно.

Серость. Абсолютная серость. Серые улицы, серые дома, серая погода. Фотографии в глянцевом буклете, присланном ему вместе с приглашением из частного университета им. Виктора Франца, выглядели более многообещающими.

Йона накинул на плечи свой рюкзак и покинул поезд. Прямиком под моросящий дождь.

Семью Хельмрайх он нигде не увидел. Ну что ж, понятно. Если поезд пришел вовремя, то отсутствие семьи, которая должна была приютить его на некоторое время, можно было объяснить только их опозданием. Все остальное не вписывалось в общую картину и уж точно не в жизнь Йоны.

Вздохнув, он направился к зданию вокзала, выискивая глазами лица обоих Хельмрайхов, профили которых он просматривал на Фейсбуке перед поездкой. Сильвия и Мартин. Вполне вероятно, что сегодня, выглянув утром из окна и увидев мир в серых красках, в приступе депрессии они решили раньше времени покинуть этот мир.

– Разумное решение, – пробормотал Йона, пытаясь укрыться под козырьком вокзальной крыши от дождя, усиливающегося с каждой секундой. Прошло пять минут. Затем десять. Йона был в негодовании. Наконец он вытащил из кармана брюк свой телефон.

Сильвия Хельмрайх. Он набрал сохраненный перед поездкой номер и прислушался к гудкам. Три, четыре… Затем включился автоответчик.

«Добрый день! В настоящий момент я, к сожалению, не могу ответить на ваш звонок. Пожалуйста, оставьте ваше сообщение после сигнала».

Высокий голос прозвучал так навязчиво радостно, что Йона, пожелавший вначале оставить о себе хорошее впечатление, немедленно выкинул все свои намерения за борт.

«Привет. Это Йона Вольфрам. Помните такого? Нет? Так вот, я тот, кого вы вообще-то должны были встретить сегодня в 16.25 на вокзале. По крайней мере, вы обсуждали это с моими родителями, лично с вами мы еще не имели удовольствия общаться. Ну да ладно, не забивайте себе голову! Закончите сначала свой шопинг или доделайте свой педикюр. А я просто подожду здесь еще немного. Тем более что рядом сидит приятный бородач, который предлагает поделиться со мной двумя литрами красного вина. В общем, не торопитесь!»

Еще до того, как отключиться, Йона знал, что сделал глупость. Особенно глупо прозвучало про шопинг и педикюр – на это можно и обидеться. А что, если ее сбил автомобиль…

Он покачал головой, как бы упрекая сам себя. В который раз он не мог понять, как его разум, благодаря которому он в 17 лет получил полную стипендию в элитном университете, постоянно подводит его в простых жизненных ситуациях.

Он продолжал держать телефон, придумывая пару убедительно звучащих извинений и ожидая сердитого звонка Сильвии Хельмрайх.

Хотя… особого желания разговаривать с ней у него не было. Вот ответная реакция другого рода пришлась бы ему больше по душе. Йона вздохнул. Почему он сразу не подумал о том, чтобы включить Сильвию в свою коллекцию?

Он снова набрал ее номер, теперь уже в специальном приложении, и написал ей сообщение:

«Я на вокзале. К сожалению, нигде Вас не вижу. У Вас все в порядке? С наилучшими пожеланиями, Йона Вольфрам».

Не прошло и двух минут, как его смартфон просигналил ему о том, что поступило новое эсэмэс:

«Мне очень жаль, я скоро подойду. Минут пять, максимум десять. Буду рада познакомиться с тобой! Сильвия».

Она ответила. Йона довольно усмехнулся про себя. Теперь она принадлежала ему. Конечно, она была бы рада с ним познакомиться. Но уж он-то сделал бы это гораздо лучше.

Он подумал о том, не позвонить ли ему сразу в университет и не договориться ли о первой личной встрече с ректором, д-ром Карлом Шраттером. На своей фотографии в Интернете на домашней странице университета он представал в качестве дружелюбного мужчины с зачесанными назад седыми волосами и довольно большим носом. Пару дней назад Йона получил от него письмо по электронной почте с опережающим приветствием и уверениями – уже в четвертый или пятый раз – в том, что он очень-очень рад приветствовать такой исключительный талант, как Йона, у себя в университете.

Слова этого Карла Шраттера льстили. Он умел ценить таких, как Йона.

Как раз в тот момент, когда он уже набирал номер бюро ректора, из-за угла появилась взволнованная Сильвия Хельмрайх:

– Мне так жаль! Ты Йона, не таки ли? Мне так жаль, Йона!

Она попыталась взять его чемодан, и ему пришлось собраться с силами, чтобы в грубой манере не выхватить его из ее руки обратно.

– Это возьму я, – сказал он. – Вам не обязательно что-либо нести для меня. Правда, не нужно.

Она суетливо оглянулась, затем улыбнулась так, как будто только сейчас вспомнила, как это делается.

– Как хочешь. Бóльшая часть твоих вещей уже давно у нас. Три чемодана и две сумки. Верно?

– Верно.

Он оглядел женщину с головы до ног. Она выглядела такой измотанной, словно проделала путь до вокзала бегом. Что же задержало ее так надолго?

Йоне показалось, что Сильвия Хельмрайх думала над ответом больше чем нужно.

– Были проблемы с машиной. Мой муж уже несколько месяцев твердит, что нужно отдать ее в ремонт, а я все отодвигала до последнего. Он будет мной недоволен, но так мне и надо, сама виновата.

Не будем забывать, что я вообще-то тоже недоволен, с досадой подумал Йона.

– Было бы мило с вашей стороны, если бы вы позвонили мне и предупредили.

Она прищурилась, как будто такая мысль была ей в новинку:

– Да. Да, ты прав. Мне действительно очень жаль. Мне кажется, мы начали как-то нехорошо.

Он не ответил, направляясь к машине молча, размеренным шагом рядом с ней. Йона настоял на том, чтобы самому уложить свой чемодан в багажник. Когда они отъехали со стоянки, он снова заговорил:

– Скажите, а вы в последние полчаса прослушивали голосовую почту на своем телефоне?

Она взглянула на него и покачала головой.

– Хорошо. Будет лучше, если вы этого не будете делать.

Дом был выдержан в двух различных оттенках синего и окружен очень ухоженным садом. Йона мысленно отметил галочкой все явные признаки мещанства и приспособляемости: скворечник – «галочка»; зеленая изгородь из туи – «галочка»; кирпичный гриль из магазина стройматериалов – «галочка»; бассейн размером с пепельницу – конечно же «галочка». Странно, но традиционных гномиков не было видно нигде. Йона взял себе на заметку подарить Хельмрайхам пару-тройку садовых фигурок. Для полноты картины.

– Подожди минутку. – Сильвия Хельмрайх замешкалась, открывая дверной замок, который явно заклинило. – Я только гляну быстро, все ли в порядке. – Она улыбнулась Йоне. – Ты же понимаешь, первое впечатление.

Он прикусил губы, чтобы громко не рассмеяться. Как будто еще можно было спасти первое впечатление. Как будто его после почти часового ожидания на вокзале могут смутить грязные носки на полу.

Но сейчас ему не пришлось ждать даже минуты. Сильвия помахала рукой, приглашая войти:

– Так. Добро пожаловать. Я надеюсь, тебе у нас понравится, Йона. Давай на ты, хорошо? Называй меня Сильвия. – Она протянула ему руку, и он, немного помедлив, пожал ее. – Твоя комната на втором этаже. Стены ты можешь украсить так, как тебе нравится. Без проблем. Интернет наверху ловит хорошо.

Стены Йону не волновали, а вот Интернет был практически жизненно важен.

– Спасибо… ээ… Сильвия. Тогда я распакую вещи, хорошо?

Она кивнула, прошла вперед него по лестнице вверх и открыла первую дверь слева:

– Вот твоя комната. Ванная и туалет прямо напротив. Ты будешь делить их только с Керстин; у нас с Мартином своя ванная комната.

Ах да. Он почти забыл о существовании Керстин, хотя родители рассказали ему, что у Хельмрайхов есть двадцатидвухлетняя дочь. Несложно представить себе, как часто будет занята ванная комната…

Комната была небольшая, но места достаточно. Сквозь прищуренные глаза он заметил плюшевого медвежонка, сидящего на подушке, и убрал его в шкаф.

Чемоданы, высланные его родителями еще неделю назад, были уже здесь. Он вставил наушники себе в уши, включил музыку на полную громкость и начал распаковывать чемоданы.

– Они разорвут тебя на куски, – с наслаждением объяснила Керстин, прежде чем отправить в рот очередную вилку спагетти.

– Керстин! – Сильвия с шумом уронила свой столовый прибор на тарелку. – Возьми себя в руки, ладно? Йона прекрасно со всеми поладит, почему нет? Вы учитесь в одном из лучших университетов в стране, элитном университете. Надеюсь, там знают, как обращаться друг с другом.

– Да это аквариум с акулами, – невозмутимо констатировала Керстин. – А этот – ты слушала его последние пятнадцать минут? – да он просто умник чертов. Маленький чертов умник. Для них он будет конкурентом, и они сделают его жизнь невыносимой, эти могут. Плюс ко всему он начинает учебу спустя четыре недели после начала семестра. Особое отношение с самого начала.

Йона пожал плечами:

– Я просто ответил на ваши вопросы. Полными, грамматически правильно выстроенными предложениями, это так, и уж если это делает меня в ваших глазах умником, то интересно, что же является элитой именно в этом университете.

Сильвия вздохнула, а Керстин громко засмеялась:

– Круто, что ты здесь. С тобой не соскучишься.

Послышалось покашливание со стороны торца стола. Мартин Хельмрайх, который за все время не проронил ни слова, оторвал взгляд от своей тарелки. Он выглядел бледным и усталым.

– Очень приятно слышать, что ты такого высокого мнения о своем университете, Керстин. Вообще-то, мы с мамой столько взвалили на себя, чтобы ты могла там учиться.

О боже, номер с жертвой. Впервые Йона почувствовал что-то вроде симпатии к Керстин. Достались же ей родители! Он бросил взгляд на скорбное выражение лица Сильвии и тотчас же отвернулся. Мы столько взвалили на себя.

И они еще принимают у себя Йону. И все по доброй воле и за достаточно приличные деньги, о чем он непременно напомнит им, если что.

Но не сегодня.

– Тогда я надеюсь, что не буду для вас дополнительной обузой, – слащаво произнес он, заметив, что при этом Хельмрайх-старший удивленно поднял брови.

– Ну конечно же нет. – Он взглянул в сторону, какое-то время посмотрел в окно, в котором отражалась столовая. По-видимому, в своих мыслях он снова был где-то далеко. – Спасибо за угощение, Сильвия. Было очень вкусно. Я думаю, я уже пойду к себе в комнату.

Йона подождал, пока шаги Мартина не затихли на лестнице.

– Пожалуй, я присоединюсь. Я устал как собака. День был долгим, и, по моим расчетам, завтра он будет таким же долгим.

Не дожидаясь ответа и не убрав за собой посуду, он отправился на второй этаж. Взбежав по лестнице через две ступеньки, он закрыл за собой дверь. Очень тихо.

Наконец-то один. Наконец-то тишина.

Йона встал на колени перед своей кроватью и осторожно вытащил из-под нее свой алюминиевый чемодан. Он был закрыт, а ключ надежно спрятан. Пусть пока так и останется. Еще слишком рано открывать чемодан. Да и зачем? До сих пор никто еще не стоил того, чтобы натравить на него Элануса.

2

– Ректор занят.

Красные пятна на лице секретаря вызвали у Йоны улыбку сочувствия. Еще десять минут назад, когда он постучал в дверь, кожа женщины была сплошь бледная. Ну да, ему было жаль, что он стал причиной ее стресса, но он ждал уже полчаса перед ректоратом и не планировал сидеть забытым и дальше.

– Мы договорились с д-ром Шраттером на десять часов.

Нервным движением женщина заправила свои средней длины волосы за ухо и собралась что-то ответить. Но прежде чем она что-либо произнесла, раздался какой-то шум. Как будто кто-то уронил стул в бюро ректора. Или ударил им о стену.

«– Вы идиот! – Громкий мужской голос. – Вам вообще понятно, что вы натворили?»

Йона прикусил губу. А казался таким симпатичным мужчиной, этот Шраттер. По тону его писем Йона представлял себе совсем другого человека. Не совсем хорошая идея встречаться с ректором, когда у него такое настроение.

– Быть может, мы перенесем встречу, – пробормотала секретарша, чувствуя себя неловко, и вытащила ежедневник. – Правда, я сейчас не могу сказать точно, какой день подойдет ректору. Но… может быть, пятница?

В бюро кто-то что-то произнес виноватым тоном, но так тихо, что Йона, к его большому сожалению, не смог разобрать ни слова.

– Да, пятница подойдет.

– Я посмотрю, что могу сделать для вас. – Секретарша сделала запись в календаре. – Позвоните мне еще раз, на всякий случай. Мне очень жаль, но у д-ра Шраттера сейчас так много дел. Обычно он не так занят, не волнуйтесь.

– Да, конечно. – Йона покосился на дверь, но за ней сейчас никого не было. – Все в порядке. Тогда до скорого.

Он почти закрыл дверь, как женщина окрикнула его. В руках у нее была тонкая серая папка.

– Вот. Ваши материалы, здесь вся информация: лекции, задания, контакты профессоров. – Она быстро взглянула на него. – Говорят, вы талант, так что разберетесь.

О, как знакомо было ему это предложение. И как же оно ему нравилось. Тот, кто считает себя умнее других, с удовольствием может позволить себе немного больше трудностей в жизни, чем остальные.

Не прощаясь, он повернулся и пошел, углубляясь в папку, переданную ему только что. Боже милостивый!

Основные понятия математики. Математический анализ 1. Линейная алгебра 1. Введение в информатику. Введение в структурированное программирование.

Они действительно назначили ему курсы первого семестра. Такой договоренности не было, это будет просто потеря времени. Это же просто детский лепет какой-то. Да он последние два года в школе перелопатил горы специальной литературы по этим темам.

Йона листал дальше. Он знал, самое интересное будет позже, когда начнется изучение углубленных предметов: составление и анализ алгоритмов, математические основы криптографии.

Слишком глупо, что д-р Шраттер тогда пытался перекричать своих подчиненных. Иначе Йона смог бы напомнить ему об их договоренностях. Они договаривались в свое время, что он может пропустить вводные занятия и начнет сразу же с курсов третьего семестра.

Он вздохнул. Лекция по математическому моделированию начиналась через двадцать минут. Она была предназначена для пятого семестра, но не выставят же они его из аудитории. Этот предмет очень интересовал его, и если он не сможет поспевать за преподавателем, то это будет, по крайней мере, новый интересный опыт.

Согласно схеме, которую он также нашел в папке, до института было максимум двести метров.

Ну тогда… Он здесь, чтобы учиться, вот именно сейчас он этим и займется. Если станет совсем скучно, то он может в любую минуту подумать о том, как улучшить устойчивость Элануса. Она была хороша, но не совершенна.

Совершенным было то малейшее, что он был готов принимать во внимание.

Конечно же все рассматривали его, когда он вошел. Удивленно, растерянно или слегка улыбаясь. Как будто перед ними был мальчик на побегушках.

Им всем было около двадцати одного, двадцати двух лет. Йона понимал, что четыре года, отделявшие его от этих шестнадцати студентов, не были какой-то мелочью. Даже если не брать во внимание разницу в возрасте, так как большинство из них были из семей, которые могли позволить себе платить за учебу суммы с пятизначными числами, и притом каждый год. Сыновья и дочери русских олигархов, крупных американских промышленников или арабских нефтяных магнатов. На запястьях некоторых из них Йона увидел часы, стоящие явно больше авто его родителей.

Да, легко не будет. Плюс ко всему, он не принадлежал к числу тех семнадцатилетних, которые спокойно могут выглядеть на девятнадцать.

– Извини, я думаю, ты ошибся дверью. – И студент, который только что стоял, небрежно облокотившись на край стола, подошел к нему.

Йона расправил плечи.

– Занятие по математическому моделированию будет здесь? Или? – Он слегка похлопал парня по плечу. – Тогда все правильно.

Он нашел свободное место во втором ряду и поставил свою сумку на пол. Позади себя он услышал сдержанный смех и тихое перешептывание. Похлопывание было лишним, – этого парень явно не потерпит.

– Привет, малой.

Ну, конечно. Он уже рядом с Йоной: рост под метр девяносто, кривая ухмылка, окруженная трехдневной щетиной, на которую обычно ведутся девчонки. Дорогих часов у него, однако, не было.

Малой. Ну, конечно. Как оригинально.

– Меня зовут Йона.

– Ага. О’кей, Йона, послушай: ты ошибся. Сегодня не день открытых дверей, и у нас не принято приводить с собой на занятия младших братьев и сестер. В общем, не знаю, кто тебя сюда притащил, но он должен тебя забрать.

Йона улыбнулся так искренне, как только мог:

– Извини, пожалуйста, я не понял, как тебя зовут?

Он уловил, как дернулись уголки губ парня – сейчас он либо рассмеется, либо сильно рассердится. Но Йону ждало сильное разочарование. Его оппонент оставался совершенно серьезен:

– Арон. Меня зовут Арон.

Просто протянуть руку, искренне улыбнуться и скромно и вежливо объяснить, в чем дело. Это было вполне возможно, другие же так могли.

Но как только Йона открыл рот, он уже знал, что его разум сегодня потерпит очередное поражение.

– Я очень рад, Арон. К твоему сведению, я здесь абсолютно по адресу. Забегая вперед, сразу скажу, что я, собственно говоря, первокурсник. Но учебный план первых двух лет это для меня ерунда, здесь, вероятно, ты со мной согласишься. В общем, я подумал, что лучше послушаю лекцию, на которой я, может быть, узнаю что-то новое. – Он убрал волосы со лба. – А если тебя беспокоит мой возраст, то мне всего семнадцать, это правда. Но я ужасно ловкий, и мне даже навязали стипендию в этом так называемом элитном университете. – Он знал, что сейчас гораздо умнее было бы притормозить, засмеяться и сделать вид, что все это шутка. Но он не смог, просто не смог. – Посмотрим, что вы здесь умеете. Кстати, я могу помочь с предметами, если у тебя возникнут трудности. Мои расценки исключительно честные, так что об этом не беспокойся.

Арон скрестил руки на груди и сделал шаг назад:

– Ты что, совсем свихнулся?

– Не более, чем все остальные.

Краем глаза Йона заметил, как в аудиторию вошел кто-то, кто был явно старше всех остальных, собравшихся здесь. Вероятно, это и был преподаватель.

Арон тоже заметил его:

– Ну хорошо, тогда тебя вышвырнет д-р Лихтенбергер. Если тебе так больше нравится…

Он забавно пожал плечами и пошел на свое место.

Йона расслабился. Со взрослыми он, как правило, намного лучше находил общий язык, чем со сверстниками. Этот Лихтенбергер производил на первый взгляд неплохое впечатление.

Прилично выглядящий человек высокого роста, в джинсах и свитере, с темными волосами и широкими плечами. Вот только его движения не совсем подходили к его внешности, они были немного суетливыми. Каждые две секунды он поправлял свои очки. Оправа была сделана из синего сверкающего пластика. Йона взглянул еще раз на преподавателя и удивленно заметил, что в одном месте оправа была сломана и перевязана прозрачным скотчем, но если внимательно приглядеться…

– Доброе утро! – Лихтенбергер поставил свой коричневый портфель на стол и оглядел аудиторию. – Не могли бы вы быть столь любезны и напомнить мне, на чем мы остановились в прошлый раз – я сегодня не совсем… – Его взгляд остановился на Йоне: – О, а с вами мы еще не знакомы. Вы уверены, что приземлились в правильной аудитории?

Прозвучал тихий смех. Громче всех смеялся Арон, сидевший наискосок позади Йоны.

– Я тоже уже пытался объяснить ему.

Нарочито медленно Йона встал, наслаждаясь ситуацией. Ему нравились такие моменты, как этот, и он просто не мог им противостоять. В зале сидели около двадцати человек, в основном молодые мужчины, и никто из них не был настроен по отношению к нему дружелюбно. Но уж точно никто из них его не забудет, включая профессора.

– Меня зовут Йона Вольфрам, и я здесь не случайно. Я интересуюсь математическим моделированием, и в последние годы я интенсивно этим занимался.

Лихтенберг вытянул листок бумаги из своих документов:

– Йона Вольфрам? Но вас нет в списке заявленных студентов.

– Дело в том, что у меня еще не было возможности поговорить с ректором. Я хотел его попросить пропустить вступительную фазу обучения, но у него сегодня, к сожалению, не было времени для меня.

Нерешительным жестом Лихтенбергер потер свой лоб. Он посмотрел на список студентов, затем снова взглянул на Йону.

Его неуверенность была неожиданной. Йона рассчитывал на то, что преподаватель вежливо, но все же попросит его выйти, и даже уже представлял себе, что он тогда будет делать.

– Итак… – Лихтенбергер медлил с ответом. – А могу я узнать, сколько вам лет?

– Мне семнадцать, и я так талантлив, что против этого трудно устоять. Стопроцентная стипендия, персональное приглашение ректора и попечительского совета, который, вероятно, надеется, что заполучит себе среди будущих выпускников нобелевского лауреата.

И снова предложение, которого он мог бы избежать. Черт, никак он не научится. Лучше, если он прямо сейчас представит доказательства тому, что он умеет не только хвастать.

Не ожидая реакции преподавателя, он прошел к его столу, бросил взгляд на лежащие там бумаги и тотчас же нашел то, что искал:

– Скажите, этот материал вы хотели взять сегодня? Да? Тогда давайте-ка его посмотрим.

Под молчание сидящих в оцепенении присутствующих в аудитории он подошел с листом бумаги к белой доске в начале аудитории и взял в руки маркер:

– Итак. На одной загруженной автомобилями улице должны установить светофор. Какими должны быть фазы светофора, чтобы за то время, пока горит зеленый свет, пробка исчезла полностью?

Лихтенбергер все-таки подошел к нему:

– Господин… эээ… господин Вольфрам, не могли бы вы…

Йона не обратил на преподавателя никакого внимания:

– Мы должны создать здесь модель потока. Для этого необходимы допущения. Итак, мы возьмем однополосную улицу и проигнорируем процессы обгона. Кроме того, мы смоделируем машины не как индивидуальные средства передвижения, а возьмем количество автомобилей Ро, приходящихся на километр квадратный, которое между пунктами А и В в точке Х к определенному времени t больше или равно нулю.

Сейчас он полностью находился в своей стихии. Мысли, логические умозаключения появлялись словно сами собой, без его участия, так быстро, что он едва успевал все это произносить. А уж записывать на доске и подавно.

– V обозначает скорость автомобилей, въезжающих в интервал А-В. Количество автомобилей, проезжающих пункт Х к временному значению t, легко рассчитывается, как только мы узнаем значение Ро, то есть плотность автомобилей. Для этого необходимо составить уравнение движения.

Он записал уравнение на доске, стерев дважды знаки и записав их снова, и не потому, что ошибся, а потому что он писал так быстро, что просто невозможно было разобрать его почерк.

– Господин Вольфрам, – снова попытался перебить его Лихтенбергер. – Неважно, наш вы студент или нет. Вы не можете просто так вмешиваться в лекционный процесс…

Йона не обращал на него никакого внимания. Он изо всех сил старался дать необходимые объяснения вслед своим ускакавшим далеко вперед мыслям.

– Нам необходимо уравнение для скорости V, и мы предполагаем, что она зависит от плотности автомобилей и от следующих условий: V является монотонно убывающей функцией Ро – логично, так как в плотном потоке автомобили двигаются медленнее. Кроме того, допустим, что автомобили двигаются по пустой улице с максимально разрешенной скоростью и что колонна автомобилей находится на определенной минимальной дистанции. Наипростейшая модель, выполняющая все эти условия, это линейное отношение между Ро и V…

Йона остановился. Лихтенбергер молча взял у него из руки маркер. Его рука при этом слегка дрожала, но не со злости – Йона понял это по выражению его лица. Скорее, на нем читалось напряжение. Или страх? Да нет, с чего бы.

– Большое спасибо, господин Вольфрам. Мы все убедились в том, насколько вы ловки. Что же касается зрелости вашего характера, то здесь вам необходимо ликвидировать отставание. Я хотел бы, чтобы вы сейчас покинули мою лекцию и присоединились к учебному плану обучающихся вводного курса, как и все остальные.

Йона молча поклонился, сначала Лихтенбергу, затем всем остальным студентам в аудитории, прежде чем пойти за своей сумкой. Эйфория, которая охватывала его всякий раз, когда он решал сложные математические задачи, все еще наполняла и согревала его. Словно он звучал в унисон со всей вселенной.

Вполне возможно, что это выступление когда-нибудь ему еще аукнется, причем в самый неподходящий момент. До сих пор почти всегда было так.

Но на сегодня именно он станет темой номер один всех разговоров в институте.

3

На улице было тепло. Стоял один из таких осенних деньков, когда сложно поверить в то, что каникулы уже закончились. Йона прогуливался по студенческому городку и постепенно замечал, как чувство триумфа в нем уступало место беспокойному разочарованию. Стоило начать по-другому. Быть более дружелюбным. Изобразить скромность вместо того, чтобы тыкать всем под нос своим превосходством.

Он даже не был еще до конца уверен в том, что лучше их всех. Задание не было таким уж сложным, вполне вероятно, что в аудитории были двое или трое студентов, кто так же быстро и правильно справился бы с задачей, однако воздержались от этого.

Невероятно, но возможно.

Он пнул камешек с дороги. Наверное, было бы разумнее всего пойти сейчас на свою лекцию. На ту, которая стоит в его учебном плане. Вот только там он будет вызывать раздражение, это он точно знал – в конце концов, он знал сам себя уже достаточно долго. Скука делала его агрессивным, а самообладание никогда не было его сильной стороной. И только что он в очередной раз это доказал.

Впервые с тех пор, как он вышел из института, он осмотрелся вокруг. В студгородке, на достаточном удалении справа он него, находилась стройка с экскаваторами и краном. На огороженной территории. Выглядело все так, как будто университет строил новое здание. Шума техники почти не было слышно, разве только когда находишься на улице.

По левую сторону вид был более дружелюбный, там много чего происходило. Сидели группы студентов, смеялись или учили что-то либо делали и то и другое одновременно. Ему показалось, что говорили по-русски – трое студентов, которые сидели на траве под деревом. Да, публика была из разных стран. Дочки и сыночки неприлично богатых родителей или такие же гении, как он. Чуть дальше он увидел двух парней, похожих на арабов. Вероятно, молодые шейхи. А пару метров левее он них…

Йона остановился. С ума сойти… Не важно, что произойдет дальше, но одно это зрелище стоило того, чтобы приехать в Ротенхайм.

Девушка была почти одного с ним роста, и в первое мгновение ему не бросились в глаза ни ее фигура, ни ее лицо, ни цвет ее волос, а только то, как она двигалась. Так гармонично и плавно, как будто жизнь – это танец.

При этом ничего особенного она не сделала, просто сняла сумку с плеча, поставила ее на скамейку и перемахнула через спинку этой скамейки. Подставила свое лицо солнцу. Закрыла глаза, так что Йона мог незаметно наблюдать за ней.

Блондинка с волосами цвета светлого янтаря, который на солнце отливал рыжеватым цветом. Ее выцветшие джинсы были заправлены в растоптанные полусапожки из грубой кожи, черная рубашка почти сползла с ее левого плеча. И она улыбалась так, словно думала о ком-то.

Йона резко отвернулся. Он точно знал, что будет делать, но это было неправильно, неправильно, неправильно. Он не заговорит с ней вот так, без подготовки.

Она его еще не знала. У него был шанс произвести хорошее первое впечатление, но он бы все испортил, если бы хоть на секунду почувствовал себя неуверенно. А под ее взглядом он точно бы растерялся, если бы не продумал заранее, что сказать.

Йона свернул вправо. Если верить указателю, дорога вела к институту экономических наук. Две американские студентки прошли навстречу, не удостоив его даже взгляда.

Девушка на скамейке отреагировала бы точно так же, а точнее, никак. Он не смог бы завоевать ее каким-то быстрым действием или парой метких фраз – для этого он недостаточно круто выглядел.

Не то чтобы он был некрасивым, нет, он просто был очень юным. Даже когда он не брился четыре дня, на его подбородке пробивались лишь пара волосков. Он, конечно, был относительно высокого роста, но только это не спасло бы общего впечатления.

Ему следовало действовать по-другому. Нужно было познакомиться с девушкой, понравиться ей, а потом постепенно показать ей, какой он исключительный парень. Умный, само собой, но еще и смешной, преданный и хороший слушатель, когда захочет. Она постепенно влюбилась бы в него – здесь нужно будет потерпеть, но это того стоило. Не вопрос.

Йона обошел здание, в котором находился факультет медиа-ведения. Ему нужен был повод. Повод, чтобы начать разговор, а не просто обменяться парой фраз. Просто спросить о том, как пройти куда-то, или узнать время – этого было слишком мало и, кроме того, это было бы банально.

Снова навстречу ему прошла группа студентов, которые на этот раз его не проигнорировали, а удивленно смотрели на него. Смотрели так, словно спрашивали себя, не потерялся ли этот мальчик и не искал ли он своих родителей.

Третий ход вокруг здания принес Йоне желаемое озарение. Он знал, как начнет разговор с девушкой и как сделать так, чтобы она его слушала. Это была во всех отношениях отличная идея. Ошибка, которую он совершил до этого, станет его козырем.

Оставалось только надеяться, что она все еще сидит на скамейке, наслаждаясь солнцем, а не исчезла за это время в какой-нибудь аудитории.

Как только показалась скамейка, он с облегчением увидел, что девушка никуда не ушла. Но сейчас на ней были наушники, она играла на своем смартфоне.

Он медленно подходил к ней. Он не будет заговаривать с ней. Он сделает так, чтобы она первой обратила на него внимание и начала разговор.

Она коротко взглянула на него, когда он сел рядом. Немного нервно, как часто реагируют люди, которые напрасно надеялись побыть хоть немного в тишине, чтобы никто им не мешал. Она сдвинула свою сумку в сторону. Кожаная сумка светло-зеленого цвета с бронзовыми заклепками и пряжками была так набита книгами, что замок не закрывался до конца.

Йона кивнул девушке, сделал вид, что улыбка, которую он изобразил при этом, далась ему с большим трудом. Затем он просто уставился вперед. Сглотнул. В конце концов он уперся локтями в колени и закрыл свое лицо руками.

Не прошло и десяти секунд, как он почувствовал руку на своем плече.

– С вами все в порядке?

Она вынула наушники из ушей, и они висели у нее на шее. До Йоны донеслись звуки Paradise Circus группы Massive Attack. Песня была старой, но они оба ее знали. Любили ее. И если это не знак…

– Сегодня… мой первый день в университете. – Он с удовольствием отметил, что ему удалось придать своему голосу приглушенное звучание. – Я первый день здесь, а уже все испортил.

Она серьезно взглянула на него. У нее были карие глаза с янтарными пятнышками, повторяющими цвет ее волос.

– Трудно себе представить.

– И все же. Я идиот.

Произнесенное, на удивление, далось ему нелегко. Вот уж глупым он точно не был, но девушка не должна была узнать об этом раньше срока.

Она сузила глаза, внимательно рассматривая его:

– Ты здесь учишься? Я правильно тебя поняла?

– Да.

– Извини, но… сколько тебе лет?

Он вздохнул, как будто вопрос мог еще больше усугубить ситуацию:

– Семнадцать.

– Не может быть.

– Да. Я молодой, но выгляжу младше своих лет. Но я… я в некоторых вещах очень хорош, поэтому мне дали стипендию в университет им. Виктора Франца Хесса. Ты не представляешь себе, как я обрадовался. – Это, по крайней мере, соответствовало действительности. – А я пошел сегодня на первую лекцию и все испортил, повздорил с профессором…

Ее улыбка стала еще больше.

– Да ладно. Ничего страшного. И что же это был за профессор?

– Один из математиков. Лихтенбергер.

Улыбка исчезла с ее лица, и, хотя она не даже не пошевелилась, Йона почувствовал, как будто она немного отшатнулась от него:

– Лихтенбергер? Ну, ты знаешь, он, в общем-то, очень милый. Только немного странный в последнее время. Если он накричал на тебя, то дело, наверное, совсем не в тебе.

Это было удивительно. Преподаватель не производил впечатления человека с дурным характером до того, как Йона помешал ему читать лекцию.

– И все же я боюсь, что из-за меня, – тихо сказал он.

Она пропустила это мимо ушей. Вместо этого она уставилась на березу, стоявшую в паре метров от них, листья которой слегка покачивались на ветру.

– Как тебя зовут? – спросила она наконец.

– Йона Вольфрам. – Она спросила первой, это было хорошо. – А тебя?

– Линда. Линда Корен. Я изучаю здесь маркетинг.

Он кивнул. Откуда тогда она знает Лихтенбергера? Он что, преподавал еще и на другом факультете? Высшая математика вроде не для изучающих маркетинг.

Но это было в настоящий момент делом второстепенным.

– Ты первый человек в этом университете, кто так добр ко мне, Линда. – О’кей, это прозвучало преувеличенно, но она это проглотила. Или она просто витала где-то в своих мыслях. И это тоже можно было использовать.

– Ты думаешь… – Он потер лицо, как будто боролся сам с собой, прежде чем задать вопрос, который вертелся у него на языке. – А ты не дашь мне свой номер телефона? Не бойся, я не буду бомбардировать тебя звонками, просто приятно знать, что есть кто-то, кому я, в случае чего, могу задать пару вопросов.

Прошло несколько секунд, прежде чем она ответила:

– Ну конечно.

Она продиктовала ему свой номер, и он сохранил его сразу же в своем смартфоне.

И снова это ощущение триумфа, еще большее, чем до этого в аудитории. Он получил все, что ему было необходимо, и это было невообразимо легко.

Причины оставаться здесь больше не было. Намного разумнее было бы больше не действовать Линде на нервы. По его оценкам, существовало немного мужчин, которые по своей инициативе заканчивали бы с ней разговор. Хороший шанс выделиться из массы.

– Я не хочу тебе больше мешать, – начал он. – Я желаю тебе…

Он замолчал, так как она его больше не слушала. Ее взгляд скользнул мимо него, она глубоко вздохнула и повернула голову в сторону.

Йона повернулся и сразу же обнаружил то, что привлекло внимание Линды. Вернее сказать кто.

Парень, который широкими шагами направлялся к ним через дорогу, был тем самым парнем, с которым у Йоны чуть более часа назад была перепалка, менее всего похожая на дружественный разговор. Арон. Вот это действительно была неудача.

– Привет, Линда! – Он нерешительно обнял ее, поцеловал в щеку и сразу же протянул руку, чтобы поприветствовать Йону, но затем он узнал его: – О, нет. Чертов маленький умник.

Йона демонстративно съежился. Безмолвно. Краем глаза он увидел, как Линда повернула голову:

– Что с тобой, Арон? Тебе обязательно нужно доставать того, кто младше тебя?

Арон равнодушно пожал плечами:

– Если этот кто-то ведет себя так, как он… Тебе следовало бы видеть представление, которое он устроил у Лихтенбергера. Только вот ни у кого, к сожалению, не возникло желания похлопать ему за это.

Йона снова почувствовал, как рука Линды мягко легла ему на плечо.

– Это его первый день, – сказала она настойчиво. – Он нервничал, а в таком состоянии можно и глупостей наделать.

Арон сделал шаг назад:

– О, да он уже завоевал твое сердце? Как мило. Но поверь мне, это всего лишь маленькая крыса. Представляешь, он предложил мне помощь, а затем испортил лекцию Лихтенбергеру, перетянув все внимание на себя. И еще. Я такого еще никогда не видел.

Йона поднял голову. Его взгляд выражал осознание всей своей вины, которое он только смог сымитировать.

– Ну я-то знаю, что это была чепуха. Но все так, как говорит Линда. Я нервничал, вот со мной такое и случилось.

Он скрестил руки на груди и робко улыбнулся Арону, на что тот разразился смехом:

– Ты же не думаешь, что я поведусь на твое шоу? Побереги свои силы, чертов умник. Этим ты можешь разжалобить Линду, но уж меня-то точно нет. – Он сделал шаг вперед. – Все, что ты хотел от нас сегодня утром, так это чтобы мы сидели с открытым ртом и не могли понять, что же ты за гений такой. Вот только это, как назло, обернулось против тебя самого.

Да, каждое слово Арона попадало в цель, как бы ни хотел Йона себе в этом признаваться. Он продолжал стоять, изображая подавленное состояние.

– Мне самому очень жаль, – пробормотал он. – Я хотел бы, чтобы этого не было.

Линда снова заговорила:

– Дай ему еще один шанс! Он нуждается в ком-то, кто подсказал бы ему в самом начале как и что.

Арон снова засмеялся, но на этот раз не весело, а горько:

– Как и что? Ты думаешь, что это ему действительно нужно? – Он слегка отодвинул Йону локтем и взял руку Линды. – Я всегда с тобой, ты же знаешь, правда? – произнес он тихо. – Всегда. Все зависит только от тебя. Ты разве не помнишь, как…

Она отстранилась от него:

– Хватит об этом. Мы все уже выяснили, и с тех пор ничего не изменилось.

Йона прикусил губы, чтобы не рассмеяться. Чтобы стать сегодня еще и свидетелем того, как Арон получит от ворот поворот, – это было бы слишком хорошо, чтобы быть правдой. И он представил себе лицо Арона, когда он впервые увидит его и Линду держащимися за руки и гуляющими по городку.

То, что все будет именно так, было только вопросом времени. Йона сделает все, чтобы завоевать Линду.

Ведь только что он создал для этого все предпосылки.

4

Часы пробили восемь. Сильвия накрыла на стол разваренную вермишель в бесцветном соусе, но сама к еде не прикоснулась. Впрочем, как и Мартин, который опять витал где-то в своих мыслях, но вскоре встрепенулся, вспомнив, что он договаривался с двумя друзьями пойти выпить пива.

Тем больше еды оставалось для Йона и Керстин, но у обоих не было никакого желания набивать себе живот. Йона все время просидел как на иголках. Он хотел сегодня еще сделать кое-что, нетерпение сковало его горло, но, казалось, что Керстин была единственной, кто это замечал.

– Что-то интересное по телику? Ты чего такой дерганый?

– Я… договорился с одним приятелем из моего города пообщаться в чате. – И он – слава богу! – убежал к себе наверх, как только появилась возможность, и запер за собой замок на два оборота.

Он вытащил свой телефон, который все еще был в кармане брюк. Первым делом он написал сообщение, которое должен был отправить через разработанное им самим приложение. Он нажал на иконку – крылатое существо, бросающее тень на землю. Затем стал набирать сообщение:

«Дорогая Линда! Я хотел еще раз поблагодарить тебя, что ты сегодня была так добра ко мне. Это и вправду не всегда легко, тут Арон прав. Иногда я могу быть довольно противным. Поэтому я вдвойне тебе благодарен.

Приятного вечера тебе! Всего хорошего!

Йона».

Он нажал кнопку «Отправить» и сел за небольшой письменный стол. Он открыл ноутбук и начал просматривать свои электронные письма. На большее его концентрации не хватило, он ждал сигнала, сообщающего о том, что пришел ответ Линды.

Прошло пять минут. Затем десять.

А что, если она была в кино? Или в кафе с друзьями, где громко звучит музыка? В таком случае она вообще неизвестно когда посмотрит на свой телефон и ему придется отменить свои планы на сегодня.

Через двадцать две минуты после того, как Йона отправил свое сообщение, наконец пришел ответ:

«Не стóит меня благодарить, это нормально. А то, что ты противный человек, я не могу себе представить:-). Тебе тоже приятного вечера. Линда».

Йона вскочил, вскинул победно кулак в воздух и бросил свой смартфон на кровать. Она ответила ему, тем самым включив шпионское оборудование. Можно было начинать.

Он вытащил свой алюминиевый чемодан, разместил его посередине комнаты, набрал на замке цифровой код и открыл крышку.

Эланус лежал, отливая металлическим блеском, в своей упаковке, похожий на крохотный НЛО величиной с ладонь. На четырех «руках», каждая из которых была по пятнадцать сантиметров, были закреплены несущие винты. Йона вынул осторожно аппарат из чемодана и воткнул в розетку зарядный кабель, хотя аккумулятор был почти полный. Максимальное время полета составляло сорок три минуты, что по состоянию на сегодня было просто великолепно. Но как раз сейчас Йона не хотел терять ни секунды.

Он вытащил камеру HD и контроллер из чемодана, хотя последний ему, вероятно, не понадобится. Эланус сам может взять след, привлекаемый целью как пчела медом.

Прошло всего минут десять, прежде чем загорелась зеленая лампочка зарядки. Йона вынул Элануса из станции, включил его и подбросил почти до потолка.

Все несущие винты зажужжали. Корпус дрона, похожий на диск, тотчас стабилизировался, и аппарат спокойно висел в воздухе. Никаких колебаний в воздухе, никакого дрейфа в сторону. Эланус был быстрым и легкоуправляемым. Проблемы возникали только тогда, когда ветер дул слишком сильно.

С помощью контроллера Йона плавно опустил дрон на кровать, прикрепил камеру и затем открыл на своем ноутбуке программу, которую написал специально для своего аппарата.

Номер Линды был уже сохранен в программе, и компьютер автоматически синхронизировался с телефоном девушки. Йона выбрал номер из списка. Эланус последует за телефоном, как только установит соединение с ним. Он выбрал в настройках опцию автопилота и задал максимально возможное приближение к объекту в три метра. Неважно, была ли Линда дома или где-то еще, на таком удалении она не смогла бы ни увидеть, ни услышать своего преследователя.

Он убедился, что основанный на радиолокации распознаватель препятствий был активен – если бы он забыл его включить, то Эланус сразу же врезался бы в какое-нибудь дерево или стену дома. А этого не должно было произойти.

Еще раз проверив работу всех систем, Йона открыл окно. Он выбросил Элануса в окно, как будто бы это была игрушка фрисби, по возможности высоко и далеко. Взглянул напоследок, как включились винты и диск стабилизировался в воздухе, прежде чем он устремился вперед, в том направлении, где, по оценке Йоны, находился университет.

Он закрыл окно и уселся за ноутбук. Камера уже посылала изображения в прямом эфире, и они были хорошего качества. Йона мчался по ночному городу вместе с Эланусом, над этими мигающими светофорами, ярко освещенными улицами и темными парками. Он любил эти«вылазки» и этот вид с высоты птичьего полета.

Звук тоже был хорошего качества. В настоящий момент Йона слышал в основном только шум, но это было вполне логично, так как дул встречный ветер. Как только Эланус достигнет своей цели и займет наблюдательную позицию, шум исчезнет.

Он увидел перекресток, на котором стояли машины. Женщину, выгуливающую свою собаку. Парочку, целующуюся на остановке. Небольшую группу курящих перед рестораном людей.

Йона еще не так хорошо знал город, чтобы сориентироваться. Летел ли Эланус в студгородок? Или он мог остановиться пред каким-нибудь студенческим кафе, которых здесь было, по предварительной информации, очень много?

Прошло всего шесть минут. В лучшем случае оставалось еще тридцать семь, включая обратный полет. Йона установил защитную программу, которая самостоятельно заставила бы дрон вернуться к месту старта, как только заряд будет подходить к концу. В конце концов, он не сможет просто так рухнуть где-нибудь только потому, что Йона не вернул его обратно сам. Следовательно, сработает принцип бумеранга.

Восемь минут. Он наконец узнал местность: это действительно был университетский кампус. По крайней мере, место, где Йона еще не был. Во многих окнах горел свет, а значит, Эланус летел по направлению к одному из общежитий.

Он замедлил свой полет, опустился с пятнадцати до десяти метров, затем девяти, опускаясь все ниже, пока не замер перед одним из освещенных окон.

Интересно, туда он попал или нет? Йона сфокусировал камеру. Небольшая комната с заправленной кроватью светло-зеленого цвета. Шкаф, на котором было приклеено бесчисленное множество фотографий. Письменный стол, заваленный книгами и бумагами вперемешку с кофейными чашками.

Линды в комнате не было. Йона предположил, в чем была причина. К сожалению, у дрона был небольшой дефект в системе: Эланус находил телефон человека, но не самого человека. А если телефон не при ней…

Йона еще немного приблизил изображение. Ну да, вот он лежит, ее белый смартфон, прямо посередине зеленой подушки. Черт, вот уж действительно не повезло. Большинство людей носят свой телефон близко к телу, «срастаясь» с ним. Но именно Линда оставила его просто лежать дома.

Йона отклонился на спинку стула. Он подождет еще немного – может быть, она ненадолго вышла и сейчас вернется обратно. Если нет, то он переведет дрон на ручное управление и посмотрит, что происходит за окнами соседних комнат и общей кухни.

Небольшой сдвиг вправо. Дверь шкафа Линды была открыта, за ней были видны сложенные стопкой футболки, свитера, пиджаки. С полки торчали наполовину вытянутые джинсы.

Еще одно движение вправо, и появился вид узкой книжной полки, на которой стояли пособия и книги по маркетингу, хотя встречались и детективные романы, в основном скандинавские. Пара томиков стихов, что было очень мило. Экономические словари по английскому, французскому и испанскому языкам. А в нижнем отделении стояли…

Дверь распахнулась. Йона чуть было не пропустил этот момент, так как слишком приблизился к полке. Он вернул фокус в прежнее положение, так быстро, как только смог, и увидел влетевшую в комнату Линду. Она с шумом захлопнула за собой дверь и опустилась на кровать.

Что же там случилось? Он запустил режим записи, перенес изображение глаз Линды, ее растрепанные волосы, всю ее комнату на жесткий диск. Потом он сможет просматривать это столько, сколько хочет.

Она потерла лицо обеими руками, затем схватила телефон, скользнула рукой по дисплею и прижала аппарат к уху.

Открой окно, мысленно произнес Йона. Ну давай же, пожалуйста, открой окно.

Но Линда явно не собиралась этого делать. Сначала она разговаривала спокойно, затем ее движения стали более нервными. Она все время качала головой, раздражаясь с каждой секундой. По крайней мере, дрон показывал именно так. Йона снова увеличил изображение. В объективе было ее прекрасное лицо, которое он надеялся скоро поцеловать.

В какой-то момент ему показалось, что Линда находилась в нерешительности, не зная, заплакать ей или рассердиться. Ах, если бы он умел читать по губам…

Вот она замолчала на некоторое время, слушая своего собеседника. Ее губы были сжаты. Йона увидел, как по ее щеке пробежала одинокая слеза. Затем разговор закончился. Она бросила телефон снова на подушку и нагнулась вперед, пряча лицо в своих руках.

Она плакала, и в этом не было никакого сомнения.

Йона представил, как он подсел бы к ней сейчас и положил бы руку на ее плечо. Он почти почувствовал, как она прижалась бы к нему, спрятав свою голову у него на груди. Он погладил бы ее по волосам, вытер бы слезы с ее лица, а потом поцеловал бы ее, очень осторожно и нежно.

Хорошо было знать, как она на самом деле себя чувствовала. Он мог бы приспособиться к ней. Быть всегда с ней. Вероятно, Арон, этот подлец, был виноват, что она так плохо себя чувствовала.

Как будто мысли об Ароне материализовались, открылась дверь в комнату Линды и показалась голова Арона. Он увидел сидящую Линду, проскользнул в комнату и быстро закрыл за собой дверь.

Линда подняла голову и взглянула на Арона. Они обменялись парой фраз, затем он присел рядом с ней, отчего она моментально вскочила с кровати.

Так, хорошо, довольно подумал Йона. Выкинь его из комнаты, Линда.

Она подошла к окну, выглянула в темноту, что заставило Йону немного понервничать. Конечно, она ничего не увидела бы, кроме своего отражения. Но если бы Линда вгляделась повнимательней, то не исключено, что она увидела бы Элануса.

А что, если она собралась открыть окно? Неужели и для микрофона Элануса наконец будет работа?

Но нет. Линда просто прислонилась лбом к стеклу, словно желая немного охладиться. Арон жестикулировал за ее спиной, говоря что-то безостановочно, пока она не повернулась к нему снова.

Йона мог видеть Линду только со спины, но, судя по ее позе, ему показалось, что она кричала на Арона. Тот сначала усмехнулся, но затем лицо его стало серьезным. Потом злым. В конце концов он рассвирепел.

Он медленно встал и угрожающим жестом направил свой палец в сторону Линды. Произнеся две-три короткие фразы, Арон вышел из комнаты.

Подобный скандал Йона уже наблюдал много раз у своих родителей. Затем, как правило, следовало примирение, но прежде, как минимум целый день, царило молчание. Скорее всего, здесь будет все так же. Йона не намеревался в таком случае сидеть и бесполезно тратить время.

Кстати, о времени. Он посмотрел на счетчик. Эланус был в пути тридцать две минуты, оставалось всего одиннадцать. А это означало, что через одну-две минуты он самостоятельно отправится в исходный пункт. Дело дрянь. Йона рассматривал Линду, которая снова опустилась на кровать и прижала руку ко рту.

Он не хотел оставлять ее одну. Не так. Не сейчас. Даже если она не подозревала о его присутствии, он охотно остался бы с ней, пока не убедится в том, что она чувствует себя лучше.

Он непроизвольно усмехнулся. Он не ожидал от себя такого проявления заботы, но Линда была такой… другой. А если быть честным с самим собой, то забота была лишь частью того, что он ощущал. Он хотел, чтобы Линда полюбила его по-настоящему, а для этого ему нужно было собрать всю информацию о ней, какую только можно было найти.

Он снова взял телефон. Набрал ее номер и подождал. Но ответа не последовало, она бросила телефон обратно на кровать, встала…

В это мгновение Эланус начал движение. Защитная программа включила обратный полет, что конечно же было правильно, но сейчас так не вовремя…

Йона поставил локти на письменный стол и удрученно наблюдал, как уменьшался светлый прямоугольник, бывший окном Линды. Запись можно было останавливать.

Эланус возвращался домой тем же путем. Йона уже узнавал некоторые улицы. Вот, сейчас впереди появится супермаркет. Точно. Бинго!

Как только он увидел, что камера показывает дом Хельмсрайхов, он открыл окно. С легким жужжанием дрон влетел и завит в воздухе посреди комнаты.

Привычным движением Йона взял его за корпус снизу, после чего пропеллеры постепенно остановились.

– Хороший мальчик, – пробормотал он и поставил аппарат на подзарядку.

Потом он сел за свой ноутбук и еще раз просмотрел запись с самого начала. Сначала Линда одна, затем с Ароном, затем снова одна.

Как бы он хотел знать, о чем же они все-таки спорили.

5

На следующий день было запланировано четыре лекции. Йона попытался еще раз попасть на прием к ректору Шраттеру, но от него снова отмахнулись, так что ему волей-неволей пришлось заниматься по своему учебному плану.

Своему до ужаса скучному учебному плану.

Студенты, с которыми он находился в аудитории, были на год или два старше его. Но Йона все равно выглядел как чертополох среди маргариток.

В то время как остальные склонились над своими конспектами и большинство при этом прилагали все усилия, чтобы не отставать от преподавателя, Йоне этот материал казался ненамного сложнее, чем таблица умножения.

Он тихо сидел и пытался сделать все, чтобы его скука не была так заметна. Не фыркал презрительно, когда кто-то задавал вопрос. И все же он привлекал к себе взгляды, потому что ничего не записывал вообще.

Рядом с ним сидел студент по имени Сергей, который – судя по часам и ботинкам, – вероятно, был сыном русского нефтяного миллиардера. Он поприветствовал Йону на ломаном немецком языке, но с дружелюбной улыбкой на лице, и явно пытался успеть за объяснениями преподавателя.

При этом никакие объяснения и не были нужны. Все, что нужно было знать и понимать, было написано на доске абсолютно понятными числами.

Но Йона все же вздохнул. Вместо того чтобы сидеть бессмысленно здесь и тратить зря свое время, он охотнее всего отправился бы на поиски Линды. После лекции у него был час свободного времени, который он собирался использовать.

Но ее нигде не было. Йона прочесал всю территорию кампуса, столовую, здание факультета экономических наук. В какой-то момент он обнаружил Арона, который спешил к выходу из кампуса. Ну его-то он точно не будет спрашивать.

Может быть, Линда сидела на какой-то лекции. Впрочем, ему тоже через десять минут нужно было быть на лекции.

Ну ничего. У него еще было время. Семестр начался всего несколько недель назад.

Если бы не это метание внутри него. Это непреодолимое желание находиться рядом с Линдой. Ловить ее улыбку. Снова чувствовать ее руку на своем плече.

У Йоны уже были подруги, а именно две, если уж быть точным. Обе стали действовать ему на нервы уже после четырех месяцев общения. В конце пятого месяца он, как правило, заканчивал отношения.

Но даже при всем своем желании он не мог бы себе представить, что с Линдой будет так же. Хотя бы уже только потому, что по отношению к нему она проявляла сочувствие, а не интерес. Тем важнее было не сделать ничего непродуманного. Не влюбиться в нее очертя голову.

Так поступают только идиоты.

На сто процентов впустую проведенный день, абсолютно бессмысленный, скучный и удручающий. Единственной добычей можно было считать номер телефона Сергея – ему было крайне интересно, какой вид открывается из окна его сокурсника. Интересно, а есть в кампусе общежитие специально для богатых?

В то время когда Йона ехал на автобусе домой, он написал Сергею эсэмэс через шпионскую программу:

«Был очень рад познакомиться с тобой. До завтра!»

Если он отреагирует на это, то хорошо, а если нет – тоже не катастрофа.

Но Сергей прислал ответ в течение двух минут:

«!Я тоже очень рад. 23-го у нас вечеринка, ты придешь?»

Озадаченно Йона смотрел на эти два предложения на сером текстовом поле. Вечеринки, на которые его до сих пор приглашали, можно было посчитать по пальцам одной руки. Он снова прочитал сообщение и обрадовался. И не только потому, что Сергей теперь тоже был в его коллекции.

Может быть, действительно стоило пойти. Может быть, он возьмет Линду с собой.

Остановка находилась метрах в двухстах от дома Хельмрайхов, и Йона пошел, окрыленный, обратно. Сейчас он подумает, что ответить Сергею, а потом, как только стемнеет, снова выпустит Элануса. И тогда он увидит Линду. И тогда день закончится прекрасно.

Йона нашел ключ от дома в кармане брюк, вставил его в замок, но ключ не поворачивался. Он попробовал еще несколько раз, и в ту, и в другую сторону, но все безрезультатно.

Может, это не тот ключ? Он вытащил его из замка. Да нет же, ключ тот.

Еще одна попытка, такая же неудачная, как все предыдущие.

Йона огляделся. Машина Сильвии стояла перед входной дверью. А может, она оставила свой ключ в замке изнутри? Он нажал кнопку звонка, сначала коротко, а потом – когда ничего не изменилось – нажимал много раз и подолгу.

Никто не открывал.

Йона молча направился к дверям террасы. Занавески были задернуты наполовину, так что он мог заглянуть в гостиную, но там никого не было.

– Эй!

Он развернулся. Небрежно облокотившись на забор, стоял высокий, темноволосый парень, примерно такого же возраста, как Йона. Симпатичный тип спортсмена.

– Если ты хочешь взломать дверь, то я могу показать тебе парочку других домов, где можно будет действительно поживиться.

– Я не вор. Я здесь живу, просто не могу никак открыть дверь, а дома, видимо, никого нет.

– А, это ты! Точно, Керстин мне рассказывала, что у них живет студент-вундеркинд. – Он перемахнул через невысокий забор и протянул Йоне ладонь. – Дай-ка мне ключ!

Йона подумал немного и пришел к выводу, что этот тип не выглядит как человек, который собирается удрать. Он вручил ему связку ключей, но и у того ничего не получилось. Он сдался после третьей попытки.

– Знаешь что? Пойдем ко мне. Мы живем наискосок, в доме цвета поноса. Мы могли бы сыграть разок в Call of Duty. Ты как?

Первым желанием Йоны было отказаться. Ему не хотелось играть в видеоигры для консоли, он хотел подготовить Эланус к следующему полету. Вот только комната, чемодан и ноутбук в настоящий момент были недоступны. Да и его собеседник, казалось, был остроумным парнем.

– Кстати, меня зовут Паскаль, – сказал он. – На тот случай, если тебе нельзя идти с незнакомцами.

– Йона. – Он закинул сумку на плечо. – О’кей, может, на часок или чуть больше, но потом мне еще нужно немного поработать.

Паскаль удивленно посмотрел на него:

– Поработать?

– Да. Для университета.

Паскаль в задумчивости взглянул на него со стороны:

– Тебе и правда семнадцать?

– Да, черт возьми, уже два месяца как.

Чересчур театральным жестом Паскаль поднял руки вверх:

– Извини! Я не хотел тебя как-то задеть. Просто я любопытен от природы.

Йона подумал про Элануса и папку с видеофайлами на жестком диске своего ноутбука.

– Да я понимаю. Тогда нас таких уже двое.

У Паскаля никого не было дома. Они устроились на диване в гостиной с пачкой чипсов и начали играть.

– А как же ты попал именно к Хельмрайхам? – спросил Паскаль между делом.

– Мои родители искали семью, которая могла бы меня принять, а Хельмрайхи были первыми, кто откликнулся. Но они делают это не из чувства дружелюбия, им все это оплачивается.

О том, что родители просто-напросто побоялись, что в общежитии Йона слишком быстро окажется окунутым головой в унитаз, он умолчал. Социальная несовместимость. Да уж. Скорее всего, Паскаль и сам это скоро обнаружит. Не стоило его тыкать в это носом.

– Да я бы порос там мхом, – сказал Паскаль, пока он уводил своих солдат под прикрытием за стену. – Керстин еще ничего, но родители – ненормальные мещане. Сильвия – одна из тех, кто готовит целую кастрюлю еды, а затем устраивает полномасштабную заморозку. Керстин говорит, что у них в подвале шкаф-морозильник, из которого можно питаться два дня подряд.

– Ага. – Йона пожал плечами. На мещанство ему было наплевать, как, собственно, и на самих Хельмрайхов, пока они его не трогают.

– А что ты изучаешь, я забыл? – Паскаль поставил игру на паузу и открыл вторую пачку чипсов.

– Техноматематика.

– Ого! Серьезно? И ты сам это выбрал?

Йона наклонился вперед и взял столько чипсов, сколько смогла схватить его рука за один раз. Он захрустел.

– Я что, выгляжу как человек, которого можно заставить сделать что-то подобное?

Он с удовольствием отметил, что Паскаль был впечатлен.

– Если ты так хорош в математике, то, может быть, ты иногда сможешь мне помогать, а то я в этом деле совершенный болван. А через два года я бы тоже пошел в университет им. Виктора Франца Хесса, вот мне и пригодились бы оценки, за которые не было бы стыдно.

Быть социально совместимым, предупредил сам себя Йона и подавил смех.

– Эээ, ты думаешь, у тебя есть шансы? Насколько я знаю, нужно либо иметь очень много бабок, либо быть безгранично талантливым, чтобы тебя приняли в этот университет.

Паскаль нисколько не обиделся.

– Точно, а я далек и от того, и от другого. Но кроме этого, есть еще места для тех, кто живет в городе. Это традиция существует со времен основания университета. – Он с удовольствием потянулся. – Ну, не хочешь просветить меня немного, что же такое дифференциальные функции?

Материал школы. Скукота, от которой Йона наконец освободился. С другой стороны, ему это не будет стоить никаких усилий. Да и Паскаль ему понравился.

– О’кей, допустим, я тебе помогу. А что ты можешь предложить мне взамен?

Паскаль наклонил голову, усмехнувшись:

– Ну, конечно, охотно. Ты вбиваешь мне в голову математику, а я показываю тебе, как клеить девчонок.

Только когда Йона через полчаса отправился к себе домой – в гостиной уже горел свет, – информация, полученная им от Паскаля, сложилась в целую картинку.

Квота для городских… Вот почему Керстин училась в этом университете.

На этот раз ключ беспрепятственно открыл замок. Из кухни доносился какой-то шум, Йона заглянул на кухню и обнаружил там Керстин, которая возилась с чайником:

– Я готовлю чай для мамы, она неважно себя чувствует. Говорит, что голова болит ужасно.

– Понятно.

Вот и объяснение сегодняшнему недоразумению с ключом. Сильвия забыла вытащить его из замка и легла, больная, в кровать. Он хотел спросить о том, как же попала в дом Керстин, но он все же не задал его. Вероятно, она позвонила маме по телефону. Он сделал бы так же, если бы не появился Паскаль.

– Сегодня я позабочусь об ужине. Как насчет сосисок и жареного картофеля?

Учитывая, что в его желудке находилась куча чипсов, за которыми туда же последовали два шоколадки Snickers, Йона вынужден был отказаться:

– Спасибо, я, пожалуй, не буду сегодня ужинать.

Не дожидаясь ответа, он взбежал по лестнице в свою комнату. Постепенно темнело, и Йона вынужден был признаться, что Сильвия, пожалуй, оказала ему огромную услугу, забыв вытащить ключ из замка. Ведь запускать Эланус при дневном свете было бы слишком легкомысленно.

Он снова запер дверь в комнату, прежде чем вытащить чемодан из-под кровати.

Дрон легко поместился в его руке. Он был полностью заряжен и готов к полету. Йоне не нужно было даже менять настройки, так как цель его наблюдений оставалась прежней. Он надеялся, что сегодня эти наблюдения будут более информативными – вечер был теплый, многие окна по соседству были приоткрыты.

Йона открыл окно своей комнаты и уже хотел запустить Элануса, но в последний момент остановился, заметив, как въехала машина Мартина Хельмрайха. Через некоторое время дверь авто открылась, и вышел Хельмрайх. Он обстоятельно достал свою папку с заднего сиденья, выпрямился и… остановился.

Он сделал это словно специально, подумал Йона сердито, но тут же обрадовался, что не стал спешить с запуском – в этот момент Хельмрайх посмотрел наверх. Нет, не на окна комнаты Йона, а скорее в небо. Так обычно бывает, когда подставляешь свое лицо, чтобы ощутить на нем первые теплые лучи солнца в какой-нибудь весенний денек.

Он производил впечатление человека, который не хочет идти домой, – это Йона мог вполне понять. Но все же он уже готов был придушить этого Хельмрайха.

Как только Мартин сдвинулся с места и исчез из поля зрения, Йона подождал еще пять минут для уверенности и только тогда запустил Элануса.

Он бросил дрон из окна, пропеллеры закружились, аппарат моментально стабилизировался и полетел.

Однако теперь дрон полетел совсем в другую сторону.

Йона стремительно закрыл окно и уселся за ноутбук. Он попытался понять по картинкам, посылаемым ему Эланусом, где тот находился.

Дрон летит не в сторону кампуса, это было понятно сразу. Но Йона еще недостаточно хорошо знал Ротенхайм, чтобы сделать вывод о маршруте Элануса. А что, если Линда была в гостях у своей подруги за городом? О’кей, ничего страшного не случится, он сможет вернуть дрон с полпути. Но тогда сильное желание увидеть лицо Линды – хотя бы издалека – не было бы удовлетворено.

Он сжал руки в кулаки. Эланус летел над улицами, которых Йона еще не видел. Над оживленными и пустынными. Дрон долетел до небольшой площади с фонтаном… и замедлил движение. Затем опустился ровно на метр пятьдесят и направился к зданию с ярко освещенными окнами.

Ресторан ai Due Torri, прочитал Йона. Великолепно. Линда ужинала в итальянском ресторане. Картинки, которые посылал ему Эланус, действительно показывали стол, за которым сидели два человека – оба мужчины около пятидесяти.

Вероятность, что Линда была с ними, была практически равна нулю. Она находилась в ресторане – по крайней мере, ее телефон точно, – но скорее всего, за следующим от мужчин столом, которого не было видно со стороны окна.

Всеми силами Йона боролся с разочарованием. Он не мог ждать, пока Линда выйдет из ресторана. А до тех пор может включиться программа защиты. И к тому же было слишком рискованно оставлять Элануса на такой низкой высоте.

Йона выключил автопилот и перевел аппарат на ручное управление. Он направил дрон вверх и оставил его кружиться над крышей. Йона находился в растерянности.

Этот итальянский ресторан выглядел очень дорого и не был похож на заведение, в которое мог бы пригласить свою девушку кто-то типа Арона. Скорее уж кто-нибудь типа… Сергея. Какой-нибудь богатый русский, американец или араб.

Или, что вполне возможно, это были… ее родители!

Эта мысль утешала. Вероятно, родители Линды приехали к ней в гости и не пожалели денег, чтобы провести всем вместе прекрасный вечер.

Так все и было, убеждал себя Йона, настраивая Эланус на обратный полет, подключая его позже к зарядному устройству, проводя поневоле еще целых полчаса в кругу семьи Хельмрайхов, а затем занимаясь поиском более мощного аккумулятора через Интернет.

Как назло, он никак не верил своим же убеждениям.

6

Первый выходной у Хельмрайхов преподнес все то, что Йона всем сердцем ненавидел. Совместное приготовление еды, совместный просмотр телевизора и даже совместная игра в карты, где он намеренно дважды проиграл, чтобы уж совсем не было скучно. Сильвия постоянно уходила в свою комнату, так как головная боль давала о себе знать, но Мартин изо всех сил создавал для Йоны «семейную атмосферу».

Отделяться от всех в первый же выходной было бы против всех правил вежливости, так что Йона сжал зубы и попытался не думать об Эланусе и о вещах, которые тот мог бы ему сейчас показать. Но он был очень рад, что в понедельник снова нужно было идти в университет.

Сегодняшняя встреча с Линдой не была простой случайностью – она была результатом огромного терпения, изнуряющего до невозможности. Йона слишком рано вышел из дома в университет и ему пришлось полтора часа проторчать перед зданием экономического факультета. В здании было два входа, за которыми можно было наблюдать с одной-единственной скамейки.

Линда была одна, она медленно приближалась к зданию. Отличные условия. Не раздумывая, Йона побежал к ней. У него было достаточно времени, чтобы подумать о том, что ей сказать.

Она вздрогнула, когда он заговорил с ней.

– Привет! Вот так случайность, – крикнул он преувеличенно радостно. – Я тут думал написать тебе сообщение. Я хотел у тебя кое-что спросить.

Она сначала без интереса, а потом немного растерянно посмотрела на него. Как будто она вообще не понимала, кто стоял перед ней.

Но этого не может быть, или? Не могла же она забыть его в течение четырех дней!

Он смотрел на нее сияющими глазами, излучая нежность, на которую только был способен, несмотря на болезненное чувство внутри:

– Ты дала мне свой номер, помнишь?

Она растерянно кивнула головой. Только сейчас Йона заметил, что она была бледнее, чем в прошлый раз. Да еще эти темные круги под глазами, которых раньше тоже не было.

– У меня нет времени, – произнесла она тихо.

Он наклонил голову, надеясь изобразить сострадание:

– У тебя все в порядке?

– Да, конечно. – Она отвернулась. Было сразу понятно, что она хотела бы, чтобы ее оставили в покое. И хотя Йона это понимал, он просто не смог заставить себя быстро закончить разговор.

– Я выслушаю тебя, если хочешь. Правда. Просто ты так подавленно выглядишь. – Так обычно говорила его мама, подумал он и внутренне содрогнулся. Но остановиться он, к сожалению, не мог. – Я бы охотно помог тебе. И я обещаю, что все останется между нами.

– Ты не можешь просто закрыть рот? – наехала на него Линда. – Что тебе от меня нужно? Мы друг друга не знаем, а если мне и нужна помощь, то уж точно не от ребенка. Так что оставь меня по возможности в покое.

– Я не…

– Нет, ты ребенок, да к тому же избалованный. Тебя мама не научила, что нельзя вмешиваться в дела взрослых? – Она сделала шаг назад и сузила глаза. – А ты что… запал на меня? – Она злорадно усмехнулась, затем нарочито громко рассмеялась. – Если это так, то советую прекратить как можно скорее, малой. Я не связываюсь с малышами. Будь добр, иди обратно в свою ясельную группу и забудь, что встретил меня.

Йона стоял как вкопанный. Он знал, что слова Линды не должны были сделать ему больно, ведь с ним в свое время обращались еще хуже, даже люди, которых он знал лучше Линды. Было очень неразумно так реагировать на нее, но он ничего не мог с собой поделать.

Каждое слово, которое он сейчас произнесет, сделает все еще хуже. Поэтому он развернулся и пошел прочь. Он ускорял свой шаг, он чувствовал, как горит его лицо. Он стал посмешищем. Линда раскусила его за какие-то пару минут. А сейчас… Он так редко ошибался, если дело касалось математики и техники, однако, когда дело касалось отношений с людьми… Он был уверен, что сможет завоевать Линду, если соберет про нее как можно больше информации. А он взял и своим нетерпением все разрушил. Идиот.

Йона зашел в административное здание университета, находившееся прямо перед ним, и заперся там в одном из туалетов на первом этаже. Он не хотел, чтобы кто-нибудь увидел его в таком виде или даже заговорил с ним. Ему нужно было несколько минут, чтобы снова прийти в себя.

Иди обратно в свою ясельную группу. Почему ему так больно? Почему он просто не мог себе сказать, что Линда – это глупая корова, которая уже через пару месяцев стала бы действовать ему на нервы?

Он опустил крышку унитаза и уселся на нее, закрыв лицо обеими руками. Когда-нибудь наступит момент, и он сам воспримет Линду именно так. Вопрос был только в том когда. А до тех пор он будет чувствовать себя ужасно, он знал себя слишком хорошо, чтобы понимать это…

Йона услышал звук открываемой двери. Затем послышались шаги и голоса двух мужчин. Последовал приглушенный разговор на повышенных тонах.

«– …это же безумие! Сколько, вы думаете, это будет продолжаться, пока не обрушится эта гора лжи? Это закончится плохо.

– У тебя есть идея получше? – Это был тот самый голос, который Йона слышал в последний раз в бюро ректора. Голос Шраттера.

– Но почему я? Как это меня касается? Вся эта катастрофа – это же ваше…

– А, конечно, вот ты уже и не имеешь к этому никакого отношения, да?

– Да, не имею.

– Но ты же знаешь, что от тебя ожидают, или нет?»

Йона в своей кабине невольно вздохнул, но совсем тихо. Ему казалось, что будет небезопасно, если его обнаружат эти мужчины, прежде всего потому, что один из них был ректором. Хотя Йона ни в чем не считал себя виновным. Но если они поймут, что он был свидетелем их разговора, то для всех это будет более чем неприятно, и, возможно, в глазах Шраттера он потеряет свое преимущество.

«– Лучше бы ты ничего мне не рассказывал. Если все откроется, то я ничего не знал, понятно?

– Что? Так просто ты от этого не отвяжешься…

– Еще как отвяжусь. Для меня разговор на этом окончен».

Снова шаги и звук открывающейся двери.

Йона не знал, оба они вышли или нет. Он не решался пошевелиться. И, как выяснилось позже, сделал правильно.

«– Черт. – Он услышал, как кто-то вздохнул. – Черт побери!»

Наконец дверь открылась еще раз, и второй мужчина тоже вышел из туалета. Йона снова был один, по крайней мере, он на это надеялся. Он подождал еще две-три минуты, прежде чем открыл дверь кабины и вышел.

Разговор двух мужчин отпечатался в его памяти слово в слово. К сожалению, он не понял ничего из того, что услышал, – он понятия не имел, о какой катастрофе шла речь. И о какой лжи тоже.

Йона поднес свои руки под горячую воду, а затем провел мокрыми руками по волосам.

Получалось, что не нужен был никакой дрон, чтобы наткнуться на секреты других людей.

Через пятнадцать минут он уже был у своей аудитории, где остальные студенты стояли в ожидании начала лекции. Он до сих пор не знал по имени никого из своих сокурсников, и у него не было сейчас никакого настроения, чтобы заводить новые знакомства. Он снова вспомнил отказ Линды, о котором почти забыл, подслушивая разговор. Осознавать это было больно. Он прислонился к стене и закрыл глаза. Голоса в его голове перемешались.

Если это так, то советую прекратить как можно скорее, малой.

Если все откроется, то я ничего не знал, понятно?

– Эй, смотрите, а вот и чертов умник.

Последняя фраза была не воспоминанием, а реальностью. Йона открыл глаза – перед ним стоял Арон.

– Ну? На этот раз ты не ошибся аудиторией? – Он огляделся, смеясь, пока не привлек внимание группы из четырех человек, стоявших слева чуть дальше от них. Он приветливо кивнул им. – Вы не могли бы быть так добры, чтобы немного приглядеть за Йоной? Говорят, что он очень умный, хотя до сих пор не понял, как нужно себя вести в университете, и поэтому ведет себя иногда как профессор. Стремится вести занятия и все в таком же духе. Вы уж остановите его, если что, пока он снова не нарвался на неприятности. – Арон потрепал Йону по волосам. – Иногда он даже пытается приставать к девушкам, которые на четыре-пять размеров больше него. Здесь тоже было бы неплохо, если бы вы его остановили, а то его побьют еще нечаянно. Было бы очень жаль, ведь парень маленький гений, не так ли? – При этом Арон повернулся и пошел.

Йона посмотрел ему вслед, разрываемый между бессилием и злостью. Потом он услышал смех за своей спиной и выбрал злость. Но так, чтобы по нему этого не было видно.

– Это был твой старший брат? – спросил один из студентов.

– Нет, просто большой идиот. – Йона повернулся к группе. – Я тут опозорил его, и он захотел мне отомстить.

Он вошел в зал и почувствовал, как большинство из сидящих наблюдали за ним. Небольшую стычку в коридоре, которую инсценировал Арон, видели не только те четверо, с кем он разговаривал.

Йона подумал о том, каким образом проще всего будет достать номер его телефона.

– Все, что нужно по математике, со мной. – Паскаль прислонился к забору Хельмрайхов и посмотрел с надеждой на Йону, который шел от остановки к дому. – Книги, тетради и примерно пять тысяч рабочих карточек. Давай, просвети меня.

– Ты выбрал неподходящее время. – Йона прошел мимо Паскаля, даже не взглянув на него. Его настроение не улучшили даже сегодняшние лекции. После выходки Арона он был совсем не в духе. Два студента, которые собирались поговорить с ним, получили от него такой злой ответ, что больше никто с ним не разговаривал. И снова появилась привычная дистанция по отношению к другим.

Да еще плюс ко всему три язвительно-ироничных замечания, от которых во время лекции не смог удержаться Йона. И все. И его репутация укрепилась еще больше – чертов умник!

Замечательное начало.

Паскаль обогнал его на садовой дорожке и попятился задом: – Что, скверный денек?

– Хуже некуда.

– О’кей, новый сосед, открой же мне свое сердце. А потом ты все-таки попытаешься впихнуть в мой бедный, неимущий мозг немного математики, хорошо?

И снова Йона хотел сказать что-то едкое, но на этот раз справился с собой. Паскаль ему нравился, и, возможно, не было ничего страшного в том, если бы он этого и не скрывал.

– Все в порядке. Если тебя не смутит, что у меня действительно ужасное настроение и я, вероятно, могу сказать тебе пару на самом деле подлых вещей.

– Без проблем, – радостно сказал Паскаль, пока Йона открывал дверь. В этот раз она открылась без проблем.

Дома никого не было. Ни Сильвии, ни Керстин. Хельмрайх, которого Йона до сих пор не решался называть по имени даже в мыслях, вернется с работы только с наступлением темноты.

Они уютно устроились в комнате Йоны. Паскаль развалился на кровати, не снимая обуви. Но по этому поводу Йона уж точно не собирался сегодня переживать.

– Итак… – Паскаль теребил в руках подушку. – Я слушаю, рассказывай.

Сначала Йона хотел обойтись кратким объяснением, затронув пару моментов. Но Паскаль так заинтересованно слушал, и это так понравилось Йоне, что он просто доверился ему. Он рассказал ему каждую деталь, которую вспомнил.

– Итак, – заключил Паскаль в конце рассказа и с удовольствием потянулся. – Этот Арон просто-напросто подонок. У Линды же произошло что-то серьезное, если все было так, как ты говоришь. Кто-то причинил ей боль, и она сорвалась на тебе.

– Ты думаешь?

– Да. У нее не было другой причины так тебя опустить. Ты же сам сказал, что она показалась тебе подавленной.

Йона попытался вспомнить ту встречу:

– Подавленной, нервной, злой – всего понемногу.

– Вот видишь. – Тут Паскаль обнаружил на прикроватном столике у Йоны пачку мармеладных мишек и сразу же взял ее себе. – Ты просто стал для нее краном, – произнес он, разжевывая мишек. – И в этой роли ты был великолепен, так как она почувствовала, что она тебе нравится и что тебя можно обидеть. После этого ей стало намного лучше.

Йона кивнул. Да, Линда добилась того, что обидела его, так же, как Арон добился того, чтобы опозорить его.

– Всегда одно и то же, – констатировал он. – Я в какой-то момент подхожу к этому, и меня не принимают во внимание.

– В общем, я считаю, что ты в порядке, – сказал Паскаль, пожимая плечами. – Может быть, ты слишком сильно пытаешься удивить всех вокруг тебя, но раз уж ты такой умный… – Он усмехнулся. – Я бы тоже, наверное, не смог устоять, но мне в связи с этим ничего не грозит.

Йона считал по-другому. Хорошо, пусть Паскаль профан в математике, но если речь шла о том, чтобы понять поведение других людей, он действительно казался подходящим человеком, оставившим Йону далеко позади себя.

– А что бы ты сделал на моем месте?

Паскаль скрестил руки за головой и посмотрел в потолок:

– Я бы придумал для них другое занятие. Ты же такой умный. Дай им такой орешек, о который они сломают свои зубы.

Следующие полтора часа были посвящены дифференциальным уравнениям, но у Йоны ни на минуту не выходил из головы разговор с Паскалем.

Твердый орешек… Точно, но не такой, который можно расколоть умом. Он мысленно представил себе нечто другое. Что-то типа игры. Что-то, что заставит танцевать Линду и Арона под дудку Йоны. А он благодаря удаче и помощи Элануса будет за ними наблюдать.

7

В этот вечер он отправил Элануса снова по следам Линды, но чуть позже обычного. Паскаль ушел, ужин с Хельрайхами закончился, а Керстин встречалась сегодня с друзьями, пока ее родители сидели в гостиной перед своим сверх меры громко звучащим телевизором.

В окно снаружи устремился поток прохладного ночного воздуха. Поверхность Элануса мерцала матовым светом. Йона запустил его высоко вверх, как всегда наслаждаясь моментом, когда дрон «оживал», начинал работать и затем на мгновение замирал, прежде чем целеустремленно направлялся в путь.

В этот раз снова в другом направлении. Йона быстро закрыл окно и уселся за свой ноутбук. Эланус посылал картинки припаркованных авто, садиков, в которых еще сидели люди, наслаждаясь теплым вечером, кошки, которая серой тенью пересекала улицу, перекрестка, детской игровой площадки, супермаркета в ночном освещении, частных домов.

Эланус замедлил свой темп раньше, чем этого ожидал Йона, и начал снижение.

Йона посмотрел на часы – со времени старта прошло всего три с половиной минуты. Здорово, значит на этот раз времени для наблюдения будет больше получаса.

Линда, вероятно, находилась на первом этаже появившегося здания, отделанного темно-желтой штукатуркой. Окно, напротив которого завис Эланус, было ярко освещено. Однако Йона не смог сдержаться, чтобы не ругнуться.

Шторы на окнах дома были задернуты. Красные шторы, которые, кроме света, не пропускали ничего. Только узкая полоска между шторами позволяла увидеть часть комнаты, находящейся за ними. Йона увеличил изображение.

Скорее всего, это была спальня. То, что стояло у стены напротив окна, было, вероятно, маленькой частью какого-то предмета мебели, но он готов был поспорить, что это была кровать, а не диван.

Вид на кровать на полсекунды был закрыт чем-то темным, затем снова появилась кровать. Кто-то энергичным шагом прошел мимо окна.

Линда? Йона не был в этом уверен. Но так как Эланус с завидным упорством качался перед этим окном, Линда точно находилась в этой комнате, и, скорее всего, не одна.

Кто же жил в этом доме? Арон? Он тоже один из тех студентов, которые живут в городе у своих родителей?

В зазоре между шторами снова появился силуэт человека. На этот раз большего размера. Йона потер лицо обеими руками. Если он правильно понимает все увиденное, то Линда была сейчас в гостях у какого-то мужчины. Точнее, в его спальне.

Это было даже больнее, чем то, как она обошлась с ним сегодня утром. И как бы ему ни было стыдно, но в нем росло желание отплатить ей, хотя бы немного сделать больно. Хоть как-нибудь.

И снова движение за шторами. Сначала появилась Линда. Да, это несомненно была она – эту светло-синюю рубашку она носила почти каждый день. Практически сразу ее силуэт перекрыла другая фигура. Это был мужчина, вот только его невозможно было узнать. Он стоял спиной к окну, Йона видел только полоску его джинсов, белого джемпера или рубашки и часть его затылка. Предположительно темные волосы. Действительно, не исключено, что это был Арон.

Хоть бы кто-то из двоих немного отодвинул шторы в сторону, подумал Йона. Или открыл бы окно, что было бы еще лучше. Тогда он смог бы услышать, о чем они разговаривали, и, вероятно, узнал бы голос мужчины.

Но не случилось ни того, ни другого. Йоне пришлось сосредоточиться и включить всю свою фантазию, чтобы представить, что же происходило там в комнате. Оба стояли близко друг к другу. Интересно, они целовались? Выглядело все, по крайней мере, так. Постепенно они стали медленно передвигаться к тому, что Йона принял за кровать…

С одной стороны, он хотел это увидеть. С другой стороны, он лучше бы покинул комнату. Если бы хотя бы было понятно, что там происходит, но эти проклятые шторы позволяли видеть ровно столько, сколько могла придумать себе больная фантазия Йоны.

– Нет. – Он произнес слово вслух, сам того не желая, и это вернуло его в реальность. В его комнату, в этот дом, в котором все еще громко звучал телевизор Хельмрайхов.

Несколькими решительными кликами Йона направил Элануса обратно домой. На сегодня никакой программы безопасности, дрон возвращался раньше обычного. Того, что он увидел, было достаточно. Не в его правилах было мучить себя.

И все же половину ночи он провел в раздумьях и никак не мог уснуть. Почему Линда не отпускала его, ведь он так мало ее знал? Неужели он был всего лишь глупым, влюбленным подростком, ставшим заложником своих гормонов?

Вероятно, так оно и было. Каким бы высоким ни был IQ, он не мог защитить от того, чтобы не влюбиться не в ту.

Но все же от этого существовало одно средство, которое Йона использовал бы без промедления. Подсвеченные цифры его будильника показывали 3:14, когда он снова встал с кровати и уселся за стол. Он открыл текстовый редактор своего ноутбука, немного подумал и начал печатать.

Завтра он распечатает то, что написал, – сегодня он не хотел, чтобы мини-принтер, который он привез с собой, разбудил Керстин, спавшую в соседней комнате.

В половине четвертого он снова выключил свет над своим ночным столиком и наконец уснул.

Он нес напечатанное в трех экземплярах в своей сумке формата А5. Йона еще не знал, как передать Линде свое послание, но он был оптимистом. Как-нибудь наверняка получится, а так как внести небольшую сумятицу может быть очень веселым занятием, то он удивит своим посланием и Арона. Если вчера в спальне был он, то напечатанный Йоной текст по меньшей мере вселит в него неуверенность. А это, по мнению Йоны, было даже лучше.

На сегодня в учебном плане первой была запланирована лекция Лихтенбергера, и при других условиях Йоне было бы интересно, как профессор отреагировал бы на него в этот раз. Как же он обидел его своим вторжением на старший курс, практически «отодвинув» его от ведения лекции, заняв место у доски.

Но больше всего он был занят тем, что обдумывал свои планы. Лучше, если они будут разными и их будет много. Хотя если Линда сегодня, например, лежит с насморком в постели, то все будет напрасно.

Ты ребенок, да к тому же избалованный.

Йоне до сих пор было больно, когда он вспоминал эти слова. Ну хорошо, тогда он и вправду ребенок. А дети могут играть, не так ли? Именно этим он и займется. Интересно, как….

– Йона Вольфрам? Я правильно запомнил ваше имя?

Только благодаря сдержанному шепоту вокруг Йона понял, что Лихтенбергер обращается к нему не в первый раз. Черт, не следовало бы так глубоко погружаться в свои мысли, а то всегда выходило так, как будто кто-то выключал мир вокруг него.

– Да, все верно, – сказал он. Это прозвучало очень высокомерно. – Мне очень жаль, что я не сразу ответил. Это было невежливо с моей стороны.

Профессор явно был удивлен признанием Йоны, но быстро взял себя в руки:

– Как вы думаете, на этот раз вы справитесь с тем, что занятие буду вести все-таки я?

Йона кивнул, улыбаясь. Так дружелюбно, что даже свело уголки рта.

– Конечно. Извините меня за прошлый раз.

На этом Йона выключил свое внимание. Он настолько владел материалом, что мог рассказать его даже во сне. Вместо этого он стал думать о том, как бы выяснить, где будет обедать Линда.

Лихтенбергер писал на доске одну формулу за другой; в это время Йона подумал, что можно пойти после лекции в столовую и оставаться там до тех пор, пока не встретит Линду.

Но когда он пришел в столовую, Линда уже была там. Она стояла в очереди на раздаче вместе с двумя другими девушками и взволнованно о чем-то говорила. Его она невидела. Йона не был готов к такой ситуации – в его представлении Линда должна быть всегда одна, что, конечно, было бы глупо.

И тут ему открылась еще одна возможность, так как здесь, на одном из стульев, стояла ее сумка. Зеленая, с бронзовыми заклепками, доверху набитая книжками. Она поставила ее, чтобы занять место, – неплохая идея, так как столовая была полна народу.

Йона принял решение в течение одной секунды. Он вынул один из напечатанных им листков и быстрым шагом направился к стоящей на стуле сумке. Для надежности быстро бросив взгляд в сторону Линды, которая смотрела совсем в другую сторону, он сунул записку между двух книг.

Ну вот и все. Он повернулся и пошел к выходу, затем на лестницу и вышел из здания. В нем крепко боролись чувства триумфа и стыда. Но продолжалось это совсем недолго.

Конечно, было не очень-то здорово лишать кого-либо чувства равновесия только из-за своей болезненной гордости, но как раз для этого и была предназначена записка. Линда не сможет просто пожать плечами, приняв к сведению содержание записки, так как оно было немного… угрожающим, что ли. По крайней мере, для того, кому было что скрывать.

А если нет, то оно будет просто безобидным. Но что касается Линды, то Йона чувствовал, что его расчет будет верным.

У него оставались еще две записки. Арона он сегодня еще не видел, но того, без сомнения, проинформирует Линда.

Ну тогда… да, почему бы и нет? Почему бы ему просто не взять кого-нибудь еще?

Эта мысль окрылила его. Это было как игра в лото. А может быть, все совпадет просто так, случайно. Хотя в действительности, вероятнее всего, кто-то лишь нахмурится, скомкает бумагу и выбросит ее.

Но он не хотел просто представлять это себе, он хотел это видеть. К тому же настало время, когда следовало бы расширить коллекцию телефонных номеров.

На семинаре во второй половине дня Йона был на удивление общительным. Он шутил с другими студентами, которые удивленно улыбались ему, а после семинара помогал тем, кто не понял материал. При этом он старался не замечать язвительные замечания, хотя от этого он ощущал почти физическую боль.

Когда он покинул здание института, четверо его сокурсников практически навязали ему свои номера телефонов, попросив взамен его номер и спросив разрешения позвонить ему, если будут вопросы по материалу.

Йона милостиво кивнул головой и позабавился внутренне этой ситуацией. Одному из студентов, Хендрику, он, улучив удобный момент, засунул записку в книгу. А некоей Марлен – пухленькой, с сияющими зелеными глазами – он засунул свернутый листок в дамскую сумочку. В том хаосе, который царил у нее в сумке, она сможет найти записку только через полгода, но это не страшно.

В самом наилучшем настроении Йона около половины пяти направился домой. Паскаля не было возле двери дома, и ему, в общем-то, было даже жаль. Йона охотно рассказал бы ему о том, что он наблюдал вчера ночью и что сделал сегодня днем.

И это все же лучше, чем когда Керстин ловит тебя прямо у порога…

– Мама послала меня за покупками. Ты не мог бы помочь мне донести сумки?

О нет.

– Мне нужно кое-что сделать для универа. И вообще – зачем носить? Почему ты не возьмешь машину своей мамы?

Он уже знал, что ответит Керстин, прежде чем она открыла рот: перед домом не стояло ни одной из двух машин.

– Потому что… – начала она, но он перебил ее движением руки.

– Я уже понял. Но тогда твои родители могли бы съездить в магазин… или?

– Обычно они так и делают, но сегодня они попросили меня позаботиться об этом. И они подумали, что ты мог бы мне помочь. Это что, так сложно, по-твоему?

Нет, конечно. Просто Йона не мог дождаться, когда запустит Элануса. Он мог бы сделать это даже два раза: запустить дрон сначала днем, а потом зарядить и отправить во второй раз.

Ну, хорошо. Ему еще долго жить под этой крышей, и поэтому будет умней показать себя с хорошей стороны.

– Все в порядке. Только давай пойдем прямо сейчас.

Он бросил сумку у лестницы, схватил две хозяйственные сумки, которые уже лежали около двери, и пошел на улицу. Подождал три секунды, потом пять.

– Ну что там? – крикнул он через плечо и сам услышал, как нервно это прозвучало.

Наконец пришла Керстин:

– Эй, не нужно так злиться. Мне нужно посмотреть, взяла ли я портмоне…

Она покопалась в своей сумке.

– О’кей, вот оно. Пойдем!

Они немного прошли пешком и остановились перед большим супермаркетом; Йона был почти уверен, что это был тот самый супермаркет, над которым вчера пролетал Эланус по пути к дому с красными шторами.

Интересно, смог бы Йона найти туда дорогу? Табличка на двери могла бы, наверное, о многом рассказать. Если он немного пройдет по улице, а потом повернет направо …

– О, черт! – Керстин остановилась перед входом, роясь в своей сумке одной рукой. – Черт, черт!

– Что случилось?

– Я забыла свой телефон. А там сообщение со списком покупок, которое выслала мама. – Она в гневе сверкнула глазами, взглянув на него, но удержалась от того, чтобы не высказать то, что вертелось у нее на языке: Твоя вина. Все потому, что ты торопил меня.

– О’кей, тогда давай пойдем обратно, – сказал Йона и точно так же проглотил слова, которыми мог бы упрекнуть Керстин. В вашей семье, вероятно, никто не дружит с головой, или как?

Нет, с Хельмрайхами нужно дружить. Конечно, существовала альтернатива в виде студенческого общежития, и она становилась привлекательней день ото дня, но все же там было бы намного тяжелее прятать Элануса.

Когда они вернулись домой, то неожиданно увидели сразу две машины, стоявшие перед дверью. Должно быть, и Мартин, и Сильвия приехали домой в течение шести или семи минут. Йона увидел, что они кого-то привезли с собой. Это был широкоплечий, слегка полноватый мужчина, который стоял на входе и смотрел на него и на Керстин.

– Ну что? – прогремел его голос. Он прижал Керстин к себе, прежде чем обнаружил ее пустые сумки. – Немного же вы купили – видимо, нас ожидает малокалорийный ужин.

Он рассмеялся очень-очень громко своей шутке, а затем повернулся к Йоне:

– Так ты и есть тот самый маленький гений, не так ли? Я слышал, Шраттер очень хотел бы познакомиться с тобой.

– Неужели? – возразил Йона. – Ну, в таком случае, он не слишком торопится. – При этом он подумал, что сам сегодня вообще не подумал ни разу, чтобы заглянуть в бюро ректора. Он слишком был занят тем, что раздавал свои маленькие напечатанные «капельки яда».

Мужчина снова рассмеялся и протянул Йоне руку:

– Меня зовут Петер Рогински. Если тебе захочется вкусно поесть, то милости прошу – мне принадлежат три из самых лучших ресторанов Ротенхайма.

Тут за ним возникли Сильвия и Мартин. Оба выглядели так, как будто их не очень обрадовал визит Рогински.

– Что-то вы быстро сходили за покупками, – сказал Мартин, но тут же заметил пустые сумки. – О, что-то случилось? Вы забыли деньги?

– Нет, телефон, – кратко объяснила Керстин. – А вместе с ним и лист покупок. Мы сейчас сразу же уйдем.

Но Йона уже всунул ей в руки обе хозяйственные сумки:

– ТЫ сразу же уйдешь. Ты же можешь сейчас взять одну из машин, не так ли? В таком случае, я тебе не нужен.

Он дружелюбно кивнул обоим Хельмрайхам, а также этому Рогински, схватил свою сумку и побежал вверх по лестнице в свою комнату.

И сразу же запер дверь на замок.

Вот только он не мог сразу же пустить Элануса в полет – придется ждать, когда уйдет Рогински, а Керстин наконец-то отправится в супермаркет. И все же он вытащил чемодан и открыл его.

Марлен будет его первой целью. Просто потому, что он ожидал от последующего полета к Линде более захватывающих результатов. Кроме того, он хотел снова увидеть Марлен – она была одной из тех, кто от чистого сердца поблагодарил его за объяснения. Плюс ко всему, она явно поняла то, что Йона объяснял ей по математике.

Не хватало только эсэмэс:

«Привет! Я надеюсь, что смог тебе сегодня помочь. Если у тебя еще будут вопросы – я охотно отвечу! Пока, Йона».

Не прошло и трех минут, как пришел ответ.

«Это было мило с твоей стороны! Спасибо! Я поняла абсолютно все, что ты сегодня объяснил. Вообще то я довольно умна, чтобы ты знал;-) Хорошего вечера, Марлен».

Значит, он был прав насчет ее ума. Довольный, Йона достал Элануса из чемодана, открыл окно и выглянул из него, чтобы оценить ситуацию.

Послышался шум моторов. Внизу проехал белый фургон службы доставки, на котором большими белыми буквами было написано «Рогински. Организация питания». Итак, гость уехал, а Хельмрайхи, должно быть, уже зашли в дом, так как их нигде не было видно.

Через ноутбук Йона запрограммировал номер телефона Марлен на Элануса, затем выбросил дрон из окна. Было облачно. Такая погода подходила для полета очень хорошо. При солнечном свете металлическая поверхность отражала лучи, что могло привлечь внимание, но при сегодняшней погоде он был почти что невидим.

Эланус улетел. Наверное, к университету. Вероятно, Марлена была одной из тех, кто жил в студенческом общежитии.

Днем картинки, которые передавала камера, были очень отчетливыми. Йона приблизил изображение ближе к улице и понял, что может даже распознавать лица, несмотря на то что Эланус двигался достаточно быстро.

Примерно через пару минут он уже будет в кампусе. Йона в напряжении ждал, что же…

В дверь неожиданно постучали. Йона вздрогнул. Не может быть, только не сейчас. Плевать, он сделает вид, что не слышал, а потом скажет, если что, что он спал. Прикорнул ненадолго.

В дверь снова постучали.

– Йона?

О, черт, это был Мартин Хельмрайх. Молчаливый папа.

– Это важно? – Йона попытался придать своему голосу оттенок усталости. – Я тут прилег ненадолго.

За дверью на секунды три воцарилось молчание.

– Это не займет много времени. Я хотел бы только обсудить с тобой кое-что незначительное. Можно войти?

Сдерживая ругательства, Йона закрыл свой ноутбук, быстрыми движениями придал кровати смятый вид и только тогда открыл дверь.

– Конечно, – пробормотал он и демонстративно зевнул. – О чем речь?

Мартин Хельмрайх вошел в комнату. Йона завалился на кровать, а Мартин тем временем сел на стул возле письменного стола. Ну просто великолепно! Это означало, что разговор затянется надолго. Йона снова зевнул, чтобы дать понять, что может с минуты на минуту уснуть. Не очень вежливо, да, но это было лучше, чем наблюдать за Эланусом только на обратном пути. Или чтобы он зависал перед окном в то время, когда Мартин будет все еще сидеть и теребить свой куцый седой подбородок.

– Вчера звонили твои родители, – начал он, – и хотели знать, как у тебя дела. Я сказал, что хорошо.

Он посмотрел на Йону, так как тот не ответил на вопрос.

– Спасибо, я очень рад, – поторопился сказать Йона. – Я уверен, что ваш ответ успокоил моих родителей.

– Да, наверное. – Мартин тоже казался очень усталым, хотя он прилагал все усилия, чтобы это скрыть. – Они считают, что ты мог бы и позвонить им хотя бы раз. И еще они спрашивали, участвуешь ли ты в нашей семейной жизни. – Он потер глаза. – Ты не так давно здесь, но у меня уже складывается впечатление, что тебе больше нравится быть в одиночестве, это так?

Да, особенно сейчас это бы не помешало, подумал Йона с нарастающим чувством гнева. Неужели Мартин пришел, чтобы поговорить с ним о его социальном поведении?

– Иногда да, – сказал он. – Но я же практически все выходные провел с вами, не правда ли? И я точно вольюсь в вашу жизнь еще лучше и постараюсь принимать участие во всем, что вы делаете.

Он молился, чтобы его не поняли буквально.

– Это хорошо. – Мартин откинулся на спинку стула. Черт, он сделал это вместо того, чтобы встать. – И эта ситуация сегодня, с покупками я имею в виду. Я думаю, Керстин очень расстроилась, что ты вот так оставил ее одну. Было бы неплохо, если бы ты проявил больше участия, понимаешь?

– Да, конечно.

Йона постарался незаметно посмотреть на часы – снова невежливо, но необходимо. Семь минут с начала полета. Эланус уже прибыл на место, это точно. О, Мартин, пожалуйста, иди, иди, иди…

Включил ли он функцию записи? Да или нет? Обычно он всегда делал это в первую очередь, когда Эланус фиксировал какой-то объект в качестве цели. Ну здорово. Сейчас не хватало только, чтобы этот старый скучный тип открыл крышку его ноутбука. Йона понятия не имел, насколько умным был Мартин, но если приложить усилия, то можно сделать соответствующие выводы.

– Я мог бы помочь Сильвии в приготовлении ужина, – предпринял Йона сомнительную попытку успокоить наконец Мартина. – Мой чили – это настоящая сенсация.

Мужчина кивнул, но выглядел при этом каким-то рассеянным.

– Очень хорошее предложение, – сказал он. – Будем с радостью этого ожидать.

Да уж, именно так ты и выглядишь. Йона еще раз зевнул и изобразил дружелюбную улыбку, на какую только был способен:

– Мне очень жаль, но я действительно устал. Ничего, если мы продолжим наш разговор чуть позже?

Казалось, Мартина всерьез задело поведение Йоны. В итоге он снова кивнул и начал медленно подниматься со стула:

– Ты прав. Мы поговорим еще в другой раз. Но, скажи, тебе нравится у нас?

– Да! Очень! – Йона сейчас на все ответил бы согласием, даже если бы ему предложили в этот же вечер сделать Керстин предложение руки и сердца…

Только бы ее отец наконец-то исчез из комнаты. Он никогда не выпускал Элануса из вида даже на пару минут, не говоря уже о десяти. За это время могло случиться все что угодно, любая катастрофа.

– О’кей, тогда отдыхай. Увидимся за ужином.

– Да, спасибо.

Едва Мартин вышел из комнаты, Йона вскочил с кровати, быстро закрыл дверь и снова открыл ноутбук.

Эланус продолжал транслировать, слава богу. Камера была направлена на участок луга с каменными скамейками. Ничего, что было бы знакомо Йоне. На одной из этих скамеек сидела Марлен. Ее внимание было сконцентрировано на мобильном телефоне, а потом она подняла голову и… посмотрела Йоне прямо в лицо. Она наклонила голову в сторону, сверкнув глазами.

Без сомнения, она обнаружила Элануса, вероятно, уже несколько минут назад. Она уже не выглядела сильно удивленной и держала свой смартфон прямо перед собой, держа Йону в поле зрения и… черт, она фотографировала. Она определенно уже сделала до этого несколько фотографий, отправив их кому-нибудь или выложив в Инстаграмм.

Йона переключил дрон на ручное управление и в три раза увеличил высоту, прежде чем направил его домой.

Он проклинал Мартина, но еще больше он проклинал себя за свою глупость. Это была типичная ошибка новичка – понадеяться на автопилот. Ведь это могло стоить ему дрона. Легко.

Эланус спокойно висел в воздухе, и его можно было легко сбить камнем, стоило только захотеть.

Вопрос, обнаружила ли Марлен его записку в сумке, интересовал его сейчас постольку-поскольку.

Кому в кампусе она могла бы рассказать о дроне? Если новость о нем распространится дальше, то Йоне придется быть более осторожным, так как внимание людей будет чаще направлено вверх, на небо.

И это все за один полет, который не принес даже самых незначительных известий. Чертова нетерпеливость.

Йона открыл окно, чтобы впустить Элануса. Его первым порывом было сразу же спрятать дрон в чемодан и на сегодня больше не вынимать. Но он понимал, что через пару часов, скорее всего, он будет думать иначе.

В итоге он поставил Элануса на подзарядку, спрятал его под кровать и пошел вниз. В гостиную к Хельмрайхам, чтобы поддерживать социальные отношения.

8

Одиннадцать часов вечера. Он совершенно серьезно смотрел вместе с этими обывателями какое-то песенное шоу, играя роль банального потребителя подаваемой информации, и два с половиной часа «наслаждался» менее разумными людьми, пытающимися быть лучше других в своем неумении петь.

Керстин ускользнула к себе во время второго блока рекламы, утверждая, что ей необходимо выполнять задания, но он услышал приглушенный голос из-за ее двери. Она разговаривала по скайпу. Интересно, кто это был?

Может, ее друг, если таковой имелся?

Йона открыл и закрыл свою дверь так тихо, как только смог. Эланус давно уже был полностью заряжен. Ну что, еще один полет? К кому? К Хендрику или, возможно, на этот раз к Сергею?

По правде говоря, Йона прекрасно знал, что для него существует только одна причина, чтобы сегодня запустить дрон еще раз. И этой причиной была Линда.

Шансы получить более-менее стоящие картинки были не очень велики. Возможно, она уже спала, или сидела так же, как он несколько минут назад перед телевизором, или лежала в кровати и читала книгу.

С другой стороны… вчера в это время она еще определенно не была в студенческом общежитии. А если она прочитала записку…

О’кей. Ну и ладно. Йона открыл окно и запустил Элануса. Он разочарованно вздохнул, когда увидел, что дрон направился в сторону университета.

И снова полет над ночным городом. Те же улицы, те же препятствия, которые Эланус обходил очень ловко. Но в этот раз он не остановился перед окном, в котором находилась комната Линды, а завис на высоте 4,5 метра возле дерева с густой листвой.

Он увидел Линду. Она стояла с сигаретой в одной руке и своим смартфоном – в другой, наклонившись на стену студенческого общежития.

Не очень хорошо, подумал Йона. Даже при условии, что Эланус будет работать тихо, то ночью, когда практически не слышно никаких шорохов, можно будет спокойно услышать шум его моторов. Тогда Линда может стать вторым человеком за сегодняшний день, кто обнаружит дрон. Совсем нехорошо.

Он переключил аппарат на ручное управление и изменил высоту на шесть метров. Так, чтобы легкий шум ветра в листьях мог перекрыть все звуки, производимые Эланусом.

Но все выглядело так, что Линда в любом случае не обращала внимания на то, что происходило вокруг. Рука, в которой она держала сигарету, дрожала. Большим пальцем другой руки она набирала что-то на дисплее своего телефона. Затем поднесла его к уху.

Йона непроизвольно улыбнулся. Раз она сейчас говорит по телефону, то он сможет услышать каждое ее слово. Сидя перед ноутбуком, он мог управлять направлением и чувствительностью микрофона, он даже мог удалить посторонние шумы. Он мог бы…

«– Привет. Да, это я. Почему ты не отвечал?»

Замечательно. Чистый звук. Йона уже две минуты как начал запись и мог спокойно откинуться на спинку стула. Наслаждаться этой сценой он мог сколько угодно. И слушать разговор по телефону тоже.

«– Я очень боюсь. – Она стала говорить тише, но все еще очень отчетливо.

– Нет, я не знаю, кто это был. Но кое-что он знает».

Ее собеседник что-то ответил, она прислушалась, периодически качая головой:

«– Нет. Нет, не все, иначе начался бы настоящий ад. Но кое-что он знает».

Внезапно она разревелась. Попыталась несколько раз заговорить снова, но у нее не получалось.

Батюшки мои! Неужели речь шла о записке Йоны? Об этом маленьком тексте, который по сути был безобиден?

Он не мог себе этого представить. Однако но кое-что он знает звучало так, как будто Линда действительно имела в виду его послание.

Она бросила докуренную почти до конца сигарету на землю и раздавила ее. И сделала это одним из тех ловких, танцующих движений, которыми Йона так любовался.

«– Ты думаешь, это шантаж? – В ее голосе до сих пор слышались всхлипывания. – Но это же сумасшествие! Здесь так много чертовски богатых людей».

Она замолчала, снова прислушиваясь к своему собеседнику и качая головой – на этот раз резкими, нервными движениями.

«– О, боже, нет! Не говори так. Пожалуйста. Мы справимся с этим».

Йона увеличил изображение лица Линды. Фонари освещали дорогу так хорошо, что он даже смог увидеть темные следы, которые слезы и потекшая тушь оставили на ее щеках.

«– Ну, может, я и ошибаюсь. Но даже если и нет, мы можем…»

Видимо, собеседник прервал ее, она сжала губы и с силой покачала головой:

«– Мы выдержим это, вместе выдержим. Скажи, где ты, и я приду к тебе… Нет! Давай обсудим все спокойно, может, речь идет совершенно о другом».

Она провела рукой по лицу, сползла по стене на землю и сидела на корточках съежившись, так, как будто хотела сделаться невидимкой.

Йона обозначил неприятное чувство, охватывающее его все больше и больше, как угрызения совести. Неужели его новость стала причиной такой реакции Линды? Если да, то он должен поговорить с ней начистоту и объяснить ей, что своей писаниной он просто ткнул пальцем в небо. Что это была шутка, розыгрыш. Что не было повода поднимать по такому случаю панику.

Но, может быть, речь шла вовсе не о его глупой записке, и тогда своим признанием он просто стал бы посмешищем на долгое время. Телефонный разговор был явно окончен. Линда все еще сидела на корточках у стены и потерянно смотрела на свой телефон.

Ну давай, сказал сам себе Йона. У тебя есть ее номер, ты можешь позвонить ей, сейчас, немедленно. Ты даже можешь наблюдать за ней во время разговора, снимать на камеру то, как ты с ней разговариваешь. Ты, может быть, сможешь уберечь ее от бессонницы сегодня ночью. И возможно, она объяснит тебе, что плохого было в этих твоих парах строк.

А может, и нет.

Его признание своей вины сделало бы очередной круг, и он снова стал бы подонком. Линда вчера уже унизила его, и у него действительно не было никакого желания переживать это во второй раз.

Нет, он просто подождет до завтра. Вероятно, тогда все уляжется. А если нет, то у него все еще была возможность внести ясность во все происходящее. Может быть, обстоятельства сложатся так, что Йона сможет сохранить свое лицо.

Он снова переключил дрон на автопилот и направил его домой. Подумал о том, что нужно еще раз просмотреть запись, но все-таки передумал.

Не хотелось снова и снова испытывать угрызения совести. Плюс ко всему завтра, спустя какое-то количество времени, он смог бы разобраться в том, что было сказано сегодня.

Эланус оставил кампус позади себя и летел над едва освещаемыми домами и почти безлюдными улицами.

Йона открыл ему окно, как если бы открыл дверь вернувшейся домой собаке.

На короткий, безумный момент он позавидовал Линде. Он хотел бы, чтобы в его жизни был кто-нибудь, кому он мог позвонить и открыть свое сердце.

Ну хорошо, у него есть родители. Но не стоило даже заикаться о том, чтобы они узнали, что их сын шпионит за людьми с помощью дрона. Они были очень любезны и милы, и это всегда было большой проблемой. Они имели полное право на такого же милого ребенка, но он как-то рано понял, что это не для него.

В задумчивости Йона погладил ровную поверхность Элануса. Может быть, настало время приобрести пару новых навыков. Не касающихся области познаний и техники.

Йона сразу же почувствовал, что что-то изменилось, когда на следующий день вошел в здание института. Его первая лекция начиналась сегодня в десять часов, но в коридорах царила непривычная для этого времени тишина. Не видно было ни студентов, обычно сидящих и работающих за столами в перерывах между занятиями, ни маленьких групп перед лекционными аудиториями, ожидающих начала следующей лекции. Вместо этого в воздухе висело сдержанное напряжение. Но не полное какого-то ожидания, а скорее угнетенное, подавленное.

Все переговаривались так тихо, как обычно разговаривают, когда в соседней комнате находится тяжело больной человек, которого ни в коем случае не следует будить.

На втором этаже Йона увидел плачущую девушку возле вымытого до блеска окна. Она тихо всхлипывала, прижавшись к своей подруге, которая, утешая, гладила ее по спине, хотя сама выглядела как-то потерянно.

Йона не знал ни ту, ни другую. Он помедлил несколько секунд, а затем подошел к ним. Он повернулся к той, что играла роль утешительницы:

– Могу я вам чем-то помочь?

Девушка покачала головой.

– Нет. Просто Марлиз только что обо всем узнала. Разве это не ужасно?

Йону охватило ощущение, словно тяжелый камень опускается в его желудок. Ужасно.

– Да что случилось-то? – В действительности он не был уверен, что хочет услышать ответ. Йона вспомнил Линду и ее дрожащие руки. Ее слезы. А что, если…

Стоп! Ты не в том направлении думаешь. Линда училась не в этом институте, так что маловероятно, чтобы девушки ее знали.

– Ты еще ничего не знаешь? – Студентка, которая до этого плакала, наконец вытерла слезы. – Профессор Лихтенбергер мертв. Он умер этой ночью.

Йоне даже не пришлось сыграть свое удивление. Это было действительно плохо, и ему было очень жаль. Одновременно – и это чувство показалось ему странно неподходящим в данный момент – он ощутил облегчение. Это несчастье не имеет ничего общего ни с ним, ни с его анонимными посланиями.

А что же случилось с профессором? Инфаркт? Вчера во время лекции он показался Йоне совершенно здоровым, хотя, конечно, такие вещи иногда случаются как гром среди ясного неба…

– А от чего он умер, вы не знаете? Несчастный случай?

Девушки так синхронно покачали головами, словно это было заученное движение.

– Нет, – произнесла на этот раз другая девушка. – Сегодня утром его нашла уборщица в лекционном зале 2б.

– Это случилось здесь, в здании? – Эта новость действительно удивила Йону. В лекционном зале, явно поздно вечером или ночью, иначе профессора нашли бы раньше.

Ответ девушки снова подтвердил его предположение:

– Я была здесь сегодня уже в половину восьмого, так как хотела сходить в библиотеку, и здесь везде уже была полиция. Затем они вынесли кого-то на носилках из бокового входа. Человек был накрыт с головой. Я сначала не знала, кто это был, пока мне… не рассказал… привратник. – Ее последние слова чуть не утонули в потоке новых слез.

У Йоны сразу же возникла сотня вопросов, но ни на один из них девушки не смогли бы ответить. Полицию всегда звали в случае смерти при невыясненных обстоятельствах. То, что она была сегодня здесь, еще не означало, что профессор стал жертвой какого-то преступления.

Но это было вполне возможно. Вполне возможно.

Он быстро попрощался и побежал к своей аудитории, в надежде, что встретит там кого-нибудь, кто сможет рассказать ему больше. Но единственное, что он нашел, была записка на дверях с информацией о том, что лекция сегодня отменяется. Без указания причины, но ее Йона мог теперь указать и сам. Скорее всего, в этот день отменят большинство занятий, потому что полиция станет опрашивать коллег Лихтенбергера, или потому, что эта смерть так сильно тронула их, что сконцентрироваться на занятии будет просто невозможно.

И хотя для себя он решил не связывать смерть профессора и вчерашнее состояние Линды, в его голове снова и снова всплывала одна картина: Линда, сползающая по стене студенческого общежития и с лицом, полным отчаяния, прижимающая к уху свой телефон.

Я очень боюсь, сказала она тогда. И еще: Ты думаешь, это шантаж?

Шантаж чем? Этот вопрос только вчера промелькнул в его голове, а уже сегодня ответ на него вырисовывался все более отчетливо.

Он вышел из здания института и медленно побрел по территории кампуса. Линды нигде не было видно.

Вокруг других институтов царило привычное оживление. Слышался смех, звучали разговоры. Некоторые студенты сидели, склонившись над своими ноутбуками. Видимо, новость еще не распространилась на весь университет. Или эти студенты просто не знали Лихтенбергера.

А вот Линда знала. В тот день, когда Йона с ней познакомился, имя профессора фигурировало в их разговоре. Она тогда предположила, что в последнее время он вел себя как-то странно.

Ну хорошо. Кое-что Йона мог бы выяснить довольно просто, тем более что времени у него сейчас было достаточно.

Он отправился домой на автобусе, но проехал на одну остановку дальше чем обычно. Там находился супермаркет, над которым два дня назад пролетал Эланус. Цель Йоны была недалеко от него. Он сразу нашел искомую улицу. Не прошло и пяти минут, как Йона стоял перед домом с красными шторами.

На въезде стоял припаркованный серебристый «гольф», которого он не видел среди снимков, присланных ранее Эланусом, но по ноутбуку это легко можно будет проверить. Рядом стояла еще одна машина, белый «фольксваген-пассат». Его Йона тоже не припоминал, но он и не смотрел в тот вечер на автомобили – он страстно желал увидеть Линду.

Шторы на первом этаже были задернуты, как и в прошлый раз. Жаль, с одной стороны, но, с другой стороны, это было счастливым стечением обстоятельств. Если ему нельзя было заглянуть внутрь, то и его изнутри никто не мог увидеть.

Он пошел вдоль забора, поискал табличку с именем проживающих возле входа в дом, но ничего не нашел.

Недалеко от входа висел почтовый ящик. На нем тоже не оказалось имени. Это было как-то необычно, но все же не послужило для Йоны поводом прекратить поиски. Он быстро оглянулся по сторонам, затем открыл крышку ящика и опустил указательный и средний пальцы так глубоко, как только смог.

Йона нащупал бумагу и попытался зажать ее между двумя пальцами. Затем он вытащил пальцы из ящика, а вместе с ними и свою добычу, которую быстро засунул в карман куртки. Потом он повернулся и прошел несколько шагов назад по той же дороге, по которой пришел сюда. Он постарался уйти на такое расстояние, с которого его не было бы видно из дома.

Грубое обхождение не пошло на пользу конверту: он был измят и в одном месте надорван. Но надпись с указанием адресата можно было прочитать без труда. Йона сглотнул. Иногда оказываться правым было действительно скверно.

Письмо было предназначено Беате Лихтенбергер. Вероятно, ей же принадлежал и серебристый «гольф». Еще более вероятным было то, что она в этот самый момент сидела в доме за закрытыми занавесками и скорбела о своем муже.

История сама собой прорисовывалась в голове Йоны, хотя он всеми силами старался не обращать на нее внимания.

Линда приходила к Лихтенбергеру. Мужская фигура, промелькнувшая в тот вечер среди занавесок, принадлежала вовсе не Арону, а преподавателю. Чья жена, в свою очередь, находилась не дома, поэтому и никакого «гольфа» перед дверью не было.

Лихтенбергер и Линда целовались и, что вполне возможно, вместе легли спать.

А вечером предыдущего дня… да, дорогой ресторан тоже идеально вписывался в эту картинку. Но только в том случае, если профессор не боялся, что кто-то увидит, как нежно он держит в своей руке руку одной из своих студенток.

Хотя держит нежно в своей руке руку было фактом не доказанным, так как Эланус не передал, к сожалению, ни одной фотографии, которую можно было бы позже использовать.

Йона не заметил, как дошел до дома Хельмрайхов. В нерешительности он остановился перед входом. Дома, кажется, никого не было, и искушение просто спрятаться в своей комнате и натянуть одеяло до ушей было очень велико. Хотя он точно знал, что мысли в голове не оставят его в покое – они будут скакать и кружиться по кругу. Может быть, было бы лучше, если…

– Йона!

Он вздрогнул и увидел Паскаля в потрепанной футболке и брюках-легинсах, бегущего через улицу.

– Эй, здорово, что ты уже дома. Я прогулял сегодня школу. У меня тест по физике, а я ни строчки не выучил. – Он широко улыбнулся. – Можно к тебе?

Сначала Йона хотел ответить отрицательно, не ходить вокруг да около, даже если это и прозвучало бы обидно для Паскаля. Его сдержал тот самый трепет где-то в районе желудка, грозящий перерасти в паническую атаку. Если бы он продумал свою историю до конца…

Он должен знать, как умер Лихтенбергер, но, вероятно, результаты расследования не сделают достоянием общественности. Так даже лучше, наверное. Тогда ему не нужно будет задавать себе вопрос, был ли он сам так или иначе к этому причастен и…

– Ну ты чего? Мы войдем или тебя хватил удар? – Паскаль перепрыгивал с ноги на ногу, как будто делал разминку. – У тебя такой странный застывший взгляд.

Не проронив ни слова, Йона достал из кармана брюк ключ и открыл дверь. Он направился в свою комнату, ничуть не беспокоясь о том, следует за ним Паскаль или нет, затем упал на кровать и закрыл глаза.

Судя по скрипу, Паскаль сел на крутящийся стул. Он тихо напевал песню, которую Йона с трудом идентифицировал как песню под названием Locked out of Heaven. Она очень даже подходила к ситуации.

– Ты сказал, что им нужно задать трудную задачку, – с упреком пробормотал он. – Что-то, что заняло бы их ум.

– Точно, – радостно подтвердил Паскаль. – Ну и? Ты придумал?

Йона выдохнул и глубоко вдохнул:

– Я им уже… что-то дал. Не совсем загадку. Но, кажется, это заняло их умы. И не только их, но и, возможно, других людей тоже. Лживых, двуличных людей. – Ему стоило некоторых усилий, чтобы в его словах не прозвучал упрек. Да, это была идея Паскаля, но исполнение и текст были его. Впрочем, как и ответственность.

– Выглядит так, как будто ты получил от всего этого большое наслаждение, – сухо констатировал Паскаль.

Йона наполовину приподнялся:

– Сегодня ночью умер один из моих преподавателей. И вполне возможно… – Он сглотнул, боясь произнести это вслух. Как будто, прозвучав, это могло бы стать реальной возможностью.

– Что вполне возможно? – донимал его Паскаль.

– Что между всем этим существует взаимосвязь. – Он собрался внутренне с силами, а затем описал Паскалю, как он вчера подсунул трем студентам записочки в их книги и сумки. С намеком на то, что он наблюдал. На то, что это касалось Линды.

– А что это было? – Паскаль взял со стола карандаш и начал его грызть.

– Она с кем-то была. Я не знаю с кем, мне была видна только узкая полоска между шторами.

– Ты следил за ней? – По тону Паскаля было непонятно, был ли он впечатлен этим фактом или сказал это с пренебрежением. В любом случае, он был ошарашен.

– Я бы выразился иначе.

– Хорошо, ты сидел где-то в кустах перед домом и заглядывал в окно.

Йона пожал плечами:

– Так… тоже нельзя сказать, вообще-то.

– О’кей. – Паскаль странным образом не выглядел нервным. – Ну тогда сформулируй так, как будет правильно по-твоему.

Йона собрался с духом. До сих пор ни один человек не знал, что было спрятано в его алюминиевом чемодане, даже его родители. Но после всего, что случилось, у Йоны появилось чувство, что нужно кому-то довериться, хотя бы уже потому, что он хотел избавиться от этого давления внутри. Паскаль вполне подходил для этого, и, кроме того, он был здесь.

– Я пустил за Линдой дрон и заснял ее с каким-то типом. Я подумал сначала, что это был Арон. Я был там сегодня. По всей вероятности, это дом преподавателя.

– Ты пустил дрон?

– Да.

– А дом принадлежит умершему преподавателю?

– Точно, ему.

Паскаль выдвинул вперед нижнюю губу – Йона уже заметил за ним эту его привычку, когда они вместе занимались математикой. Вероятно, это было признаком того, что тот напряженно о чем-то думает.

Следуя внезапному порыву, Йона присел на корточки перед кроватью и вытащил алюминиевый чемоданчик. Он открыл его:

– Это Эланус.

Выражение лица Паскаля изменилось с задумчивого на восхищенное:

– Боже мой, вот это крутая штука. Откуда она у тебя?

– Сам сделал.

– Ты серьезно? С ума сойти. А… почему ты назвал его Эланус? Йона снова закрыл крышку чемодана.

– Это название одного очень редкого вида ястребов. Мне показалось, что оно подходит – он обладает острым зрением, быстро летает и преследует свою жертву до конца. – Он пожал плечами. – Или, по крайней мере, пока не сядет аккумулятор.

В глазах Паскаля появилось удивление иного рода.

– Я думал, ты умеешь только решать задачи.

– Сейчас я очень хотел бы, чтобы это было именно так. Тогда я не послал бы Эланус вслед за Линдой. И скорее всего, не стал бы писать эти глупые письма.

Паскаль наклонился вперед:

– Да что, черт возьми, в этом такого плохого?

Йона точно знал ответ на этот вопрос, но не хотел произносить ни слова. Даже если бы он не написал эти сообщения, то Лихтенбергер все равно мог бы умереть. Но тогда ему не пришлось бы ломать себе голову, есть ли во всем этом часть его вины.

Он пошел к письменному столу и поднял крышку ноутбука, спрашивая одновременно у самого себя, как получилось, что он все это просто доверил кому-то, кого вообще не знал. Вероятно, потому, что Паскаль ко всему, что он делал и говорил, относился непредвзято.

Йона одним кликом открыл документ и прочитал, что он написал. Вид напечатанных черным по белому букв наполнял письмо ужасным смыслом. В нем чувствовалась гораздо большая угроза, чем он предполагал, когда писал его.

– Ты думаешь, никто не знает, что ты делаешь? Но ты ошибаешься. Никакие шторы не защитят тебя, и не стоит так краснеть. Я знаю твой секрет. Но, возможно, тебе повезет, и я сохраню его.

– Круто. – В голосе Паскаля звучало уважение. – Да, у меня на твоем месте тоже заболел бы живот.

С одной стороны, Йона надеялся, что Паскаль не придаст значения тому, о чем узнал, и уверит его, что никто не воспримет это серьезно. С другой стороны, он был рад, что смог поделиться своей проблемой.

– Ты сказал, что у тебя было три таких записки. Одну ты всунул Линде, а кому остальные?

Только услышав вопрос Паскаля, Йона осознал, что обе эти записки, спрятанные у первых попавшихся студентов, вполне могут иметь последствия.

– Двум студентам, которые были со мной на вчерашней лекции. Марлен и Хендрику. Да я их, собственно, и не знаю толком.

– Несмотря на это, ты утверждаешь, что знаешь их секрет? Но ты же не можешь этого знать.

– Я об этом даже не подумал.

Йона понимал, куда он сам себя загоняет, но он должен был это сделать. То, что с ним случилось, случилось по праву.

– У каждого есть секреты. Это так. Какие – мне совершенно все равно. Я просто хотел внести немного беспокойства в это стадо баранов, понимаешь? Я хотел посмотреть, как они будут нервничать и чувствовать себя неловко. Как будут теряться в догадках, знает ли кто-то что-то на самом деле. А если знает, то что именно.

Он рассматривал текст на экране компьютера. И снова это была только половина правды – он просто захотел взять реванш у Линды за те унижения, которым она его подвергла.

Он даже не увидел, а почувствовал, как Паскаль покачал головой.:

– Наверное, ты ненормальный. Если я найду после всего мертвую жабу в почтовом ящике, то буду по крайней мере знать, кому бросить кусок собачьего дерьма в окно.

Йона подавил в себе желание рассмеяться, зато Паксаль радостно тихонько хихикал:

– Но все же я бы так сильно не волновался. Предположим, что у мертвого профессора действительно что-то было с Линдой, и после твоего письма они оба испугались, что это обнаружится. Что было бы дальше? Ты думаешь, что у профессора от этого мог случиться инфаркт? Или он попытался бы расстаться с Линдой, а она убила бы его за это?

Йона в нерешительности пожал плечами:

– Нет, но…

Паскаль прервал его:

– А этот тип был женат?

Йона вспомнил о конверте в его кармане. Беата Лихтенбергер.

– Да, он был женат. А вот были ли у него дети, я не знаю.

Оставаясь равнодушным, Паскаль поднял с ковра зеленого мармеладного мишку и сунул его в рот.

– Ну, тогда его, наверное, замочила его старуха. Но ей же ты не передавал письмецо? Или передавал?

Йона рассмеялся, впервые с тех пор, как узнал о смерти Лихтенбергера. Все, что говорил Паскаль, было логичным. Это было простым совпадением. Любовная связь между преподавателями и студентами только тогда становилась проблемой, когда одна из сторон начинала этим злоупотреблять. Но это был совсем другой случай, так как Линда не была студенткой Лихтенбергера.

Часть тяжести, которая уже несколько часов давила на душу Йоны, ушла. То, что он связал раздачу своих писем со смертью профессора, было в принципе нормально. Просто дело было в том, что оба этих события по времени произошли практически одно за другим.

Оставалось непонятным, что же стало причиной вчерашнего состояния Линды, которое запечатлел Эланус. Чуть позже Йона снова посмотрит эту запись. Скорее всего, тому, что происходило на экране, найдется свое объяснение, которое не будет иметь ничего общего с тем, что стояло в его записке: Я знаю твой секрет.

Внизу открылась и с шумом закрылась дверь. По-видимому, это была Керстин, голова которой действительно через полминуты появилась в дверях комнаты Йоны.

– Кто-то тоже уже дома? Тебя тоже пригнал домой переполох в кампусе? А, привет, Паскаль.

– Переполох? – Йона равнодушно пожал плечами. Сегодня утром еще не было никакого переполоха. – А что случилось?

– Только не говори, что ты не знаешь. Один из твоих преподавателей, этот симпатичный учитель математики, Лихтенбергер, ты правда не слышал?

– Нет, слышал. Он умер, я знаю. Поэтому и не состоялись лекции.

Керстин прислонилась к дверному проему:

– Точно. А ты знаешь, каким образом он умер?

Йона не был уверен, что хотел это услышать. Взгляд Керстин сверкал от предвкушения сенсации. Это было не в пользу версии о сердечном приступе.

Керстин не стала ожидать его ответа:

– Он повесился в одной из аудиторий. На буксировочном тросе своей машины.

Йона почувствовал, как горит его лицо. Повесился. Внезапно случайное совпадение перестало быть той возможностью, в которую он мог поверить.

Керстин явно неправильно поняла выражение лица Йоны.

– Мне очень жаль, – казала она, и это прозвучало честно. – Тебе он, наверное, нравился? Ну конечно, он был любим многими студентами. Но, видимо, не всеми. – Она сделала паузу, желая заинтриговать парней, что ей почти удалось. Она посмотрела сначала в глаза Паскаля, а потом Йоны: – Ходят слухи, что кто-то пытался его шантажировать.

9

После своего сообщения Керстин ушла, явно довольная эффектом, произведенным ее словами. Йона не мог видеть, стало ли его лицо бледным, но ему пришлось крепко сжать обе руки, чтобы не было заметно, как они дрожат.

Через пару минут Паскаль попрощался с ним.

– Ты выглядишь так, как будто мое общество тебе больше не интересно, – сказал он, уходя. – Я могу тебя понять, но ты тоже не сходи с ума. Никто из тех, у кого осталось хотя бы три целых клетки головного мозга, не стал бы вешаться из-за твоего письмеца. Вот честно.

Йона попробовал было ему поверить, но у него ничего не получилось. А может, его текст стал последней каплей, переполнившей сосуд. Однако это не делало все произошедшее менее ужасным.

Он почти представил себе такую картину: растерянную Линду, пришедшую к профессору, чтобы показать ему записку. Затем Лихтенбергера, прогнавшего ее – может быть, в приступе гнева, а может быть, особенно нежно. Так, чтобы она поняла, что они расстаются навсегда.

Йона запер дверь комнаты, потому что не мог рисковать, не мог допустить, чтобы кто-нибудь ворвался в самый неподходящий момент. Потом он открыл вчерашний видеофайл. А вот и Линда с сигаретой и телефоном перед студенческим общежитием.

Он надел наушники, чтобы наверняка расслышать и понять каждое слово.

«– Привет. Да, это я. Почему ты не отвечал?» – Это первое, что сказала Линда.

С кем она разговаривала? С Лихтенбергером? В таком случае, он к тому моменту был еще жив. 22 часа 43 минуты, согласно показаниям часов, которые Эланус передавал вместе с изображением.

«– Я так боюсь».

Йона остановил запись и отмотал на пять секунд назад. Прослушалснова.

«– Я так боюсь».

Да, она сказала именно это, без сомнения.

«– Нет, я не знаю, кто это был. Но кое-что он знает».

Вчера он еще сомневался, но сейчас он был совершенно уверен: Линда говорила о нем. О том, кто написал записку.

К сожалению, она ошибалась – на тот момент он еще ничего не знал. Точнее говоря, еще ничего не сделал. Да, вероятно у Линды и Лихтенбергера была связь, но Йона не мог быть уверен в этом на все сто процентов.

«– Нет. Нет, не все, – звучал в наушниках голос Линды. – Иначе начался бы настоящий ад. Но кое-что он знает».

Вот, подумал Йона, вот это ключевое место во всем разговоре. То, чего боялась Линда, должно быть намного страшнее, чем предположение, что об их связи могли узнать.

Он не отрывал взгляд от экрана компьютера. Вот Линда бросила на землю сигарету и раздавила ее ногой.

«– Ты думаешь, это шантаж? Но это же сумасшествие!»

Лучше всего было бы сейчас остановить запись, так как с каждой минутой Йона чувствовал себя все хуже и хуже. Если у него есть хотя бы немного чувства приличия, то он должен пойти завтра к Линде и рассказать ей всю правду. Сказать ей, что это он написал записку и подсунул ее ей. И что это не шантаж, а просто плохая шутка – небольшой реванш за то, что она ему наговорила.

Но ему стало не по себе от того, что могло бы случиться потом. А что, если письмо действительно стало причиной самоубийства Лихтенбергера? Тогда Линда не стала бы скрывать ни от кого эту правду, и Йона не представлял, как бы он смог жить дальше, зная, что виновен в смерти человека….

«– О, боже, нет! Не говори так, – всхлипывала Линда на экране, разговаривая по телефону. – Пожалуйста. Мы справимся с этим. Может, я и ошибаюсь. А даже если нет, мы можем…»

Кого пыталась успокоить Линда? Лихтенбергера? Был ли это их последний разговор?

«– Мы выдержим это, вместе выдержим. Скажи, где ты, и я приду к тебе… Нет! Давай обсудим все спокойно, может, речь идет совершенно о другом».

Запись закончилась, Йона опустил крышку ноутбука. Он чувствовал себя ужасно. Сегодня он не будет, пожалуй, запускать Элануса. И уж тем более за Линдой – он слишком боялся того, что мог бы увидеть или услышать.

Зато ему пришла в голову другая мысль. Жена. Беата Лихтенбергер. В кармане у Йоны до сих пор находился конверт, который он забрал с собой.

Будет лучше, если завтра он вернет его на место, пока кто-нибудь случайно не обнаружил конверт у него.

Он поднял куртку, брошенную им по возвращении домой, и руками нащупал конверт. Затем вытащил его.

Адрес был написан от руки очень ровным почерком. Отправитель указан не был. Конверт был толстым.

Йона попытался на ощупь определить, что было внутри. Это было точно не письмо. Ну, разве что кто-то захотел очень много всего рассказать.

Может быть… фотографии? Фотографии, которые могли бы показать Линду и Лихтенбергера в недвусмысленных ситуациях? В таком случае было бы лучше не возвращать конверт, а уничтожить вместе с содержимым, чтобы никто больше его не увидел.

Но не мог же он решить, что делать с этим конвертом дальше, не посмотрев, что же действительности лежало там внутри?

Йона боролся сам с собой. Он сказал себе, что собирается нарушить тайну переписки только потому, что не хочет причинять еще больше боли Беате Лихтенбергер. Но понимал при этом, что обманывает сам себя.

И все же Йона достал ножницы из письменного стола и резким движением открыл конверт, надрезав его ножницами вдоль края. Увидев содержимое, он не мог поверить своим глазам.

Это были деньги. Сплошные пятисотенные купюры в евро, целая стопка.

Йона сел на свою кровать и уставился на банкноты лилового цвета в своей руке. Затем он начал потихоньку отсчитывать. Потом посчитал для точности еще раз.

Всего было двадцать купюр.

Кто-то отправил Беате Лихтенбергер десять тысяч евро.

10

Этой ночью Йона не спал вообще. Он чувствовал себя так, как будто ему на грудь повесили несколько килограммов свинца, который не давал ему спокойно дышать. Как будто все, что было до этого, было недостаточно ужасным. Теперь у него были еще и деньги, с которыми он не знал, что ему делать.

Первое, что пришло ему в голову, было отнести деньги обратно. Хотя он уже открыл конверт – не мог же он его просто снова заклеить. Можно было взять новый конверт, но тогда нужно было указать на нем адрес. Отправитель написал адрес от руки, может быть, он часто так делал. Или всегда. Могло быть и так, что это было не первое денежное отправление подобного рода.

То, что в этот раз на конверте будет напечатанный адрес, приклеенный на отдельной бумажке, может смутить Беату Лихтенбергер. Если она увидит совершенно другой почерк, то это может насторожить ее. О том, чтобы оставить деньги у себя, не могло быть и речи. И не только потому, что это могло быть расценено как кража, а потому что Йона очень боялся, что их у него кто-нибудь обнаружит.

Может быть, выбросить?

Йона перевернулся на живот. Это была бы самая глупая идея из всех: выбросить в мусор десять тысяч евро, зная, что их рано или поздно будут искать. Нет, их нужно было вернуть обратно Беате Лихтенбергер.

В конце концов он принял решение в пользу неподписанного конверта. Хотя в таком случае, конечно, была опасность того, что она примет содержимое конверта за какие-нибудь рекламные материалы и выбросит его, не открывая.

Но тогда это сделает она, а не он.

Или…

Может быть, существовала возможность разом расставить все точки над i. Если бы он сделал то, что хотел сделать с самого начала, – поговорить с ректором, с Карлом Шраттером. Они обменялись парой электронных писем еще до того, как он приехал, и Шраттер показался ему человеком, открытым миру. Йона верил, что тот не будет сразу выходить из себя, если узнает об Эланусе. С записками дело обстояло бы иначе. Вдобавок он украл почту из чужого ящика, который принадлежал домам, за которыми он до этого шпионил…

Нет. Это тоже была плохая идея.

Йона перевернулся на другой бок. Все-таки он остановился на неподписанном конверте. Из всех плохих идей эта оставалась самой лучшей.

Ощущения от прогулки по городу с десятью тысячами евро в карманах были для Йоны в новинку. Он был, конечно, всегда осторожен, когда носил с собой Элануса в алюминиевом чемоданчике, но вероятность потерять простой конверт была намного больше.

Весь день до обеда он искал ответ на вопрос, как наиболее незаметно засунуть конверт в почтовый ящик Беаты Лихтенбергер. Он был занят этим настолько, что прослушал вопрос, который задала ему преподаватель статистики, и незамедлительно получил замечание.

Марлен, сидевшая перед Йоной, обернулась и посмотрела на него изучающим взглядом. Он с трудом выдержал ее взгляд. Догадывалась ли она, что дрон, который она обнаружила, принадлежит ему?

Да нет, ерунда. Она же не ясновидящая. А по его лицу нельзя было прочитать то, что он ощущал, как бы он ни был занят своими мыслями.

Он склонил голову и сделал вид, как будто напряженно читает что-то в своем учебнике по статистике. Больше всего он хотел бы сейчас, чтобы лекция закончилась.

Как только преподаватель собрала свои вещи и направилась к двери, он вскочил и выбежал из аудитории. Через час начинался семинар по информатике, и, если получится, он успеет сбегать до дома Лихтенбергера и обратно.

Как бы он ни хотел, чтобы эта история с конвертом закончилась, торопиться было бы очень неразумно. Самым важным здесь было статься незамеченным. Нужно было время, чтобы выждать подходящий момент.

Он сел на одну из свободных скамеек на территории кампуса, но долго там не задержался, а принялся бродить бесцельно вокруг, опустив взгляд на землю, чтобы никто не заговорил с ним.

В какой-то момент он обнаружил Линду, которая под ручку с подругой направлялась в столовую. Она небрежно связала свои волосы на затылке в хвост, от плавности в ее движениях не осталось и следа. Недалеко от здания, к которому они шли, она остановилась, попрощалась с подругой и отошла на пару шагов в сторону. Она прислонилась к дереву, обхватив себя руками. Йоне показалось, что она плакала.

Он прислушался к себе. Может, подойти к ней? Поговорить и утешить?

Нет. Он понятия не имел, что она может сказать. А его ночные мысли о признании в том, что записка в ее сумке – это его рук дело, становились вообще невыполнимым делом после того, как он увидел ее прямо перед собой сегодня. У него не хватило бы смелости. Это было и просто, и стыдно одновременно.

Йона пожал плечами и пошел обратно той же дорогой, которой пришел сюда. Перед административным зданием он остановился. Может быть, сейчас как раз подходящий момент для того, чтобы поговорить со Шраттером. Как-никак, ректор всячески воодушевлял Йону на то, чтобы тот приехал в университет, так что был хотя бы один человек, которому было дело до Йоны. Хотя он, конечно, даже не подозревал, какие проблемы заработал себе тем, что пригласил его.

Йона открыл большую стеклянную дверь, вдохнул искусственный апельсиновый запах моющих средств и поднялся по лестнице на второй этаж. Может, хоть в этот раз повезет и Шраттер будет на месте. В прямом разговоре будет проще понять, насколько честным можно быть с человеком.

Дверь в секретариат была прикрыта, но он все равно постучал, прежде чем открыть ее полностью.

Секретарь отвернулась от экрана своего компьютера и серьезно посмотрела на Йону.

– Здравствуйте. Что я могу для вас сделать?

– Я, как и прежде, очень хотел бы поговорить с д-ром Шраттером. Я уже был здесь, вероятно, вы помните меня. Я Йона Вольфрам, я получил стипендию по инженерной математике для одаренных людей.

Уголки ее рта и брови поднялись одновременно.

– Да, верно, мы говорили с вами о пятнице, но д-р Шраттер только недавно просил меня назначить новое время для встречи, ведь он, в конце концов, хотел бы с вами познакомиться. Вот только сейчас его, к сожалению, снова нет на месте. У него много дел, после того, как… – Она запнулась на полуслове. – Ну, вы, наверное, и сами уже знаете.

Йона кивнул головой:

– Конечно, д-р Лихтенбергер был одним из моих преподавателей. Кто бы мог подумать, что случится такое.

– Для всех нас это было просто шоком. – Женщина сняла очки и осторожно потерла глаза так, чтобы не стереть косметику с глаз.

Как же ее зовут? Йона встречался с ней уже в третий раз, но ни разу не обратил внимание на табличку рядом с дверью. Он подошел ближе к письменному столу и попытался взглянуть на письма, лежащие на нем.

Адреса на конвертах, подумал он, ощущая чувство неловкости в желудке. Вчера это мне очень даже помогло.

Но уже с первого взгляда на письма он понял, что все они были адресованы д-ру Карлу Шраттеру. Однако на светло-синей пластиковой карточке, прислоненной к монитору компьютера и бывшей, вероятно, пропуском на въезд, стояло другое имя: Андреа Гиллес, ассистент ректора.

– Это же такой шок для уборщиц, которые его обнаружили, – задумчиво произнес Йона, ввернувшись к теме разговора. Это прозвучало так, как будто он обращался сам к себе.

– Да. – Андреа Гиллес – если ее действительно так звали – снова надела очки. – Одна из них сказалась больной и даже провела ночь в больнице.

Замечательно. Еще и это будет давить на его совесть. Он вжал ногти в ладони.

– А уже известно… в общем, есть ли уже факты, почему д-р Лихтенбергер… то есть почему он…

– Вам интересно, правда? – Гиллес прервала его заикание, поднявшись с места и положив ему ладонь на руку. – Это коснулось многих наших студентов, но даже если бы мы знали, нам нельзя было бы говорить.

– Да, конечно.

– Мне очень жаль, что все так случилось, едва вы приехали. Было бы лучше, если бы ваше пребывание здесь началось с более позитивных моментов.

Может случиться, что все произошло так именно потому, что я приехал, подумал Йона и, к своему ужасу, заметил, что слезы вот-вот покатятся из его глаз.

Кажется, Гиллес тоже это заметила.

– Ах ты, боже мой, – сказала она с сочувствием. – Извините, мне стоило подумать, прежде чем говорить… Вам ведь всего шестнадцать, не так ли?

– Семнадцать. – Как будто плюс минус два или три года играли какую-то роль. Но, возможно, Андреа Гиллес была достаточно наивна, чтобы не принимать его всерьез из-за какого-то простого числа.

– Не беспокойтесь, я как-нибудь с этим справлюсь, – пробормотал он. – Просто это в первый раз, когда подобное происходит с человеком, которого я знал. – Так, сейчас поднять глаза и мужественно улыбнуться. – Пусть даже и не особенно хорошо.

Просто это еще и в первый раз, когда я не могу спать из-за страха, что все это из-за меня, – мысленно добавил Йона. – И еще потому, что у меня в кармане десять тысяч евро, которые я непреднамеренно украл и ношу теперь везде с собой. Не хотите ли посмотреть?

Он чуть не рассмеялся, когда в полной мере осознал весь абсурд сложившейся ситуации. Но смех был бы сейчас крайне неуместен. Он ни в коем случае не хотел «стереть» с лица ассистентки ректора задумчивое выражение сочувствия.

– Лучше я пойду сейчас, наверное, – тихо произнес он. – Если вам будет удобно, то я подойду завтра еще раз… или… – Он сделал вид, как будто ему только что в голову пришла идея. – Или вы дадите мне телефон д-ра Шраттера. Возможно ли это? Тогда мы могли бы напрямую договориться о встрече и, что вполне вероятно, обговорить какие-то вещи уже по телефону.

Гиллес решительно покачала головой:

– Мне очень жаль, но я не могу этого сделать. По этому поводу я получила от ректора совершенно четкие указания. Однако вы могли бы отправить ему письмо по электронной почте. – Она взяла бумажку, на которой и написала адрес почты. – Вот, возьмите. Вы сможете лично общаться с г-ном Шраттером. Так делают многие студенты, да и г-ну Шраттеру так больше нравится.

carl.schratter@hessuniversity.com

Йона взял бумажку с адресом и кивнул головой, внешне изображая благодарность. Изнутри его переполняла досада. Да, конечно, он мог бы написать Шраттеру электронное письмо, это было бы уже хоть что-нибудь.

Но послать Элануса в поисках ректора он все же не мог.

Он отсидел семинар, с самого начала даже не попытавшись понять, о чем говорил преподаватель. Он был слишком занят планированием своих последующих действий.

Во-первых, нужно было вернуть конверт с деньгами. Почтовый ящик висел так, что можно было бросить в него конверт, просто проходя мимо – нужно только действовать более или менее ловко.

Тогда ему не нужно будет убеждаться в том, что за ним никто не следит из дома. Через просвет в шторах. Красных шторах.

Тогда он сможет вздохнуть и попытаться больше узнать о Лихтенбергере. Узнать истинную причину его самоубийства, настоящую, вескую причину…

Или у профессора просто была депрессия? Мама Йоны потеряла свою подругу лет шесть или семь назад. У нее была страшная депрессия, а потом она переборщила с какими-то таблетками.

Если выяснится, что Лихтенбергер был болен…

Тогда еще более вероятным будет тот факт, что новость об этой чертовой записке стала последней каплей.

Йона закрыл лицо руками. Ему не выбраться из этого дела невиновным. Никак.

Но если уж дело обстояло так, то он хотел хотя бы понять, что же натворил именно он. И он соберет столько информации, сколько сможет.

На улице почти никого не было, только одна седовласая дама, выгуливавшая своего терьера. Йона приблизился к дому Лихтенбергеров так осторожно, словно тот мог в любую секунду взлететь в воздух. Руку с конвертом он засунул глубоко в карман куртки.

Впереди висел почтовый ящик. Матовая алюминиевая поверхность, крышка отверстия закрыта. Еще примерно двадцать шагов. Йона быстро оглянулся – позади никого не было.

Десять шагов. Он достал конверт из кармана, в лучшем случае ему удастся бросить конверт обратно одним быстрым движением. Достать руку, поднять крышку, засунуть деньги, закрыть крышку и ни в коем случае не останавливаться.

Вот, сейчас. Тыльной стороной кисти руки он поднял крышку ящика и опустил через отверстие письмо.

К сожалению, немного криво. Конверт зацепился за край щели, нагнулся вперед и упал на землю.

В своем порыве сделать все быстро Йона отдалился шага на три от почтового ящика, поэтому ему пришлось быстро вернуться. Он наклонился, поднял конверт и наконец засунул его в щель ящика.

Идиот. Криворукий идиот.

Однако можно было ругать себя сколько угодно, это все равно не помогло бы сейчас. Йона посмотрел наверх – в окнах никого не было видно. Как говорится, нет худа без до…

– Ты что здесь делаешь?

Он мгновенно обернулся, вскрикнув, словно получил удар током. Прямо перед ним, нахмурив брови, стояла Марлен. В руке у нее был букет цветов, завернутый в бумагу.

– Я? Я… я…

Она пробежала взглядом по нему вниз и снова вверх.

– Ты ведь только что что-то бросил в почтовый ящик, так? Сердце Йоны все еще билось как бешеное, но его мозг уже начал работать со свойственной ему скоростью. Если бы он стал отрицать явные вещи, то это показалось бы подозрительным.

– Да, – признался он. – Но об этом никто не должен знать. Она наклонила голову набок – Йона до сих пор наблюдал такое только у кошек:

– Почему нет?

Он вздохнул:

– Чтобы объяснить это, мне потребуется какое-то время, и, кроме того, я больше не хотел бы стоять здесь. Ты понимаешь?

У него действительно уже созрело объяснение, которое было бы довольно убедительным до тех пор, пока Марлен не узнала бы от вдовы Лихтенбергера о реальном содержимом конверта.

– А ты? – Он кивнул в сторону букета. – Для кого эти цветы? Она взглянула вверх на окна, точно так же, как сделал Йона до этого:

– Они для госпожи Лихтенбергер от студенческого актива. Я недавно здесь в университете, но больше никто не захотел пойти. Они хотели, чтобы посыльный принес эти цветы и открытку, но мне показалось, что это как-то безлично…

Правда ли то, что она говорила? Йона искал смущение в ее удивительно зеленых глазах, но ничего похожего не нашел.

Марлен все еще внимательно наблюдала за ним.

– Хочешь пойти со мной? Или предпочитаешь тайно выражать свое сочувствие через почту?

Она подумала, что он бросил в почтовый ящик открытку с выражением сочувствия. Это было хорошо, даже очень хорошо, потому что было близко к той лжи, которую он придумал, чтобы рассказать ей в случае необходимости.

– Ну, пойдем уже. – Она не отставала. – Мне тоже все это не нравится. Когда я соглашалась, то представляла это себе совсем по-другому. – Она перевела взгляд на входную дверь и вздохнула: – Больше всего я хотела бы сейчас развернуться и уйти, но это стало бы невыполненным пунктом в моем списке.

Он совершенно растерянно смотрел на нее, так как она в умиротворении качала головой.

– Ты конечно же не понимаешь, что я имею в виду, да это и не имеет значения. Ты пойдешь со мной? Вдвоем это не так неловко.

Йона не понимал до конца, почему он согласился, и в тот момент, когда он кивал головой, он уже сожалел об этом. Было ли это из-за того, что его совесть была нечиста? Из-за чувства хотя бы взглянуть на ту боль, причиной которой был, вероятно, он сам?

Или это была своего рода форма извращенного любопытства?

Марлен вытащила ручку из своей сумочки и протянула ее Йоне:

– Подпиши открытку.

На ней уже было нацарапано по меньшей мере пятьдесят или шестьдесят подписей; Йона отыскал одно из немногих свободных местечек и неуклюже вписал свои инициалы.

В это время Марлен уже нажимала на кнопку звонка. Прошло много времени. Так много, что в Йоне уже зародилась надежда на то, что можно снова уйти ни с чем, но Марлен не сдвинулась с места.

Прошла вечность, вполне ощущаемая вечность до момента, когда дверь слегка приоткрылась.

– Да? – Женщина, которая появилась в дверном проеме, казалась скорее усталой, чем находящейся в трауре. Свою серую футболку она небрежно наполовину заправила за пояс джинсов, темные волосы были собраны на затылке в пучок.

– Вы госпожа Лихтенбергер?

Ее взгляд стал более внимательным. Настороженным.

– Да. А вы кто?

– Меня зовут Марлен Дорник, я была студенткой вашего мужа. – Она обстоятельно свернула бумагу от цветов, пока поднималась по лестнице к двери: темно-фиолетовые лилии, между ними пара белых цветов и очень много зеленого.

– Нам всем очень жаль. Ваш муж был прекрасным преподавателем, он… нам действительно будет его не хватать. – Голос Марлен стал заметно тише. Она протянула женщине сначала руку, а потом подала ей букет цветов.

Настороженность Беате Лихтенбергер не исчезла, скорее наоборот.

– Спасибо, – сказала она сдержанно. – Скажите, а есть особая причина, по которой сюда пришли именно вы?

Вопрос не касался Йоны, который уже преодолел на пути к двери две из трех ступеней лестницы. Если он правильно истолковал взгляд госпожи Лихтенбергер, то понял почему. Он не был студенткой. Не был девушкой, которой мог бы интересоваться преподаватель.

– Почему именно я? – Вопрос явно застал Марлен врасплох. – Ээ… нет. Никакой особой причины нет.

– В любом случае, спасибо. – Женщина посмотрела на улицу, как будто хотела проверить, не наблюдал ли кто-нибудь эту сцену, затем одобрительно посмотрела на цветы: – Они очень красивые. Я бы пригласила вас войти, но…

Марлен быстро покачала головой; Йона присоединился к ней, сам того не замечая.

– Мы ни в коем случае не хотели вас потревожить. Примите еще раз наши соболезнования.

Они ушли. Йона ощущал, что их уход был похож скорее на бегство. Беата Лихтенбергер не смотрела им вслед, она уже закрыла дверь своего дома.

11

До следующего перекрестка они не сказали друг другу ни слова. Удивление и беспокойство ожесточенно боролись внутри Йоны. Вдова Лихтенбергера не показалась ему женщиной, убитой горем. Но это, конечно, могло только показаться. Есть люди, которые страдают глубоко внутри. Эта боль может разрывать их изнутри, но по ним ничего не будет видно.

Самым странным Йоне показался испытующий взгляд, которым женщина разглядывала Марлен. Она смотрела так, словно спрашивала: И ты тоже с ним?..

Если Йона все правильно понял, то тот факт, что причиной самоубийства преподавателя стало его письмо, становился все менее правдоподобным, если уж все равно его жена все знала о легкомысленных выходках мужа.

И все же ощущение, что его совесть была нечиста, не отпускало Йону. Сначала он наблюдал за домом Лихтенбергера ночью, а на следующую ночь преподаватель покончил жизнь самоубийством. А между этими событиями была его выходка с письмецом. Я знаю твой секрет.

Йона непроизвольно посмотрел на Марлен, которая шла впереди него. У нее он спрятал такую же записку. А она вообще нашла ее или нет? И прочитала ли? Если да, то как она ее истолковала?

– Пойдем что-нибудь выпьем. – Марлен повернулась к нему и улыбнулась. – Через пару улиц есть симпатичное кафе. Мне кажется, я твоя должница – ты проводил меня только что, а пару дней назад ты помог мне с заданиями. – Ее лицо вдруг сразу стало серьезным. – Это случилось после последней лекции Лихтенбергера, ты хоть это понимаешь?

Она не ждала ни его ответа, ни его одобрения, а просто шла дальше. Он же удрученно следовал за ней.

Кафе, в которое она его привела, выглядело действительно очень даже мило. Обстановка была похожа на атмосферу блошиного рынка – здесь были кресла и диваны, стоявшие в беспорядке в зале, стулья, которые не подходили друг другу, на стенах картины разных размеров и стилей. Марлен целенаправленно направилась к серо-голубому дивану в полоску, который вместе с двумя светло-зелеными, обтянутыми тканью деревянными стульями стоял возле круглого столика.

– Двойной эспрессо и кусок малинового торта, – крикнула она официанту, проходя мимо него. – А ты что будешь?

Вопрос предназначался Йоне, у которого при мысли о кофе и торте переворачивало желудок.

– Пожалуйста, большой стакан воды.

Марлен бросила куртку на диван, затем уселась сама:

– А тебя очень выгодно угощать. Воды!

Йона выдвинул один из зеленых обтянутых стульев и тоже сел. Как только он увидел, как Марлен поставила свою сумку на колени и стала копаться в ней, он прикусил губу. Если она сейчас вытащит его записку и сунет ее ему под нос, он просто во всем признается. Даже если ему будет непонятно, откуда она могла узнать о том, что это он подсунул ей записку. Йона точно помнил, что она в тот момент отвлеклась.

Но, может, кто-нибудь другой застукал его за этим занятием и затем предупредил Марлен?

Через некоторое время она достала из глубин своей сумки не сложенный лист бумаги, а маленькую черную записную книжку.

– Так, – сказала она довольно. – На сегодня выполнено три из четырех заданий.

Красной ручкой она нарисовала в книжке жирную точку, а рядом примечание: покинута зона комфорта.

– Что ты делаешь? – Йона наклонил голову, пытаясь заглянуть в книжку Марлен и прочитать ее записи.

– Я отмечаю то, что я уже выполнила. Это самое лучшее в списках, ты так не считаешь? Когда видишь, что тобой уже что-то выполнено.

Йона понял:

– Ты добровольно подписалась на это дело с цветами, чтобы отметить один пункт в списке как выполненный? Покинуть зону комфорта?

Она покачала головой туда-сюда:

– В какой-то степени. Кроме того, я посчитала это правильным. В общем, убила двух зайцев одним выстрелом.

До сих пор Йона не встречал ни одного человека с подобным списком дел.

– Ты придумываешь на каждый день что-то новое?

Она не ответила, так как к их столику подошел официант. Кусочек малинового торта был внушительных размеров.

– Нет, – произнесла она после первого глотка кофе. – В списке вещи, которые я должна тренировать, а тренировка всегда предполагает повторение.

Настала очередь торта.

– Я уверена, что ты это знаешь, даже если ты, будучи гением, можешь ничего не тренировать, – добавила она с набитым ртом.

Йона сделал небольшой глоток воды. Концепция была действительно оригинальной, если применять ее не к учебному материалу, а к повседневным вещам.

– Так ты тренируешься выходить из своей зоны комфорта?

– Точно. Чтобы она становилась все больше и больше.

– А… что еще?

Она отрезала еще один кусочек торта.

– В ежедневном списке стоит, например: быть любезным с тем, кто тебе не нравится. Удержаться от язвительного замечания. Сделать так, чтобы обида отскакивала от меня. – Она допила остатки кофе одним большим глотком.

Идея показалась Йоне очень любопытной.

– Но что ты делаешь, например, в день, когда никто тебя не обижает?

Она пожала плечами:

– Такое случается со мной, но не часто. Если не выглядеть совсем обтекаемо, то многие люди считают, что ты таким образом больше не относишься к людям, которые подчиняются правилам вежливости.

Она посмотрела на него и заметила, что он не понял, что она имела в виду.

– Обиды – это не всегда оскорбления. Достаточно необдуманного замечания. Толстяк. Бегемот. Или просто: не удивительно, что ты так выглядишь, если ты ЭТО жрешь. – Она подняла вилку, на которую был нанизан предпоследний кусочек торта.

Йона до этого не придавал значения внешности Марлен. Она не бросалась в глаза так, как Линда, но и бегемотом она тоже не была.

– Я много думала, какая стратегия подходит мне больше всего, – объяснила она, жуя торт. – Соответствовать ожиданиям мира или просто сделать так, чтобы они отскакивали от меня. Я думаю, второе доставляет больше удовольствия.

Это не так, хотел возразить Йона. Я не соответствую ожиданиям с тех пор, как стал думать, и удовольствие еще ожидает меня впереди.

Правда, трюк с отскоком от себя он пока не пробовал. Бить в ответ, да. Делать людей безмолвными, лишать их ветра в парусах, оскорблять. В этом он был силен. Но чтобы неприятности отскакивали от тебя?

Он не мог себе представить, что когда-нибудь осуществит это. Он все время думал только о том, насколько сильно его задел отказ Линды.

– Довольно напряженный план у тебя, – сказал он. – И довольно тяжелый.

– Да. Я люблю, когда тяжело. – Она нацелилась вилкой на него, как будто хотела нанизывать его на нее. – А каков твой план?

Внушить себе, что смерть Лихтенбергера не имеет со мной ничего общего, думал он подавленно. Или… сделать так, чтобы она отскочила от него. Только я боюсь, что у меня это не получится.

– Никакого плана, – сказал он правду. – К сожалению.

Марлен посмотрела на него изучающим взглядом:

– Но что-то лишает тебя покоя, не так ли? Что-то, что заставило тебя подписать открытку со словами сочувствия, хотя ты едва знал этого преподавателя. И самому бросить эту открытку в почтовый ящик перед его домом. – Она рассмеялась, в ее взгляде было что-то вызывающее. – Или это была не открытка? Мм? Что же это тогда было?

Было заманчиво посвятить Марлен в свою тайну, но это было бы одновременно и неразумно. Он еще вообще не мог ее оценить. Может быть, сегодня он был одним из тех, с кем она была мила, хотя он ей и не нравился. Не более чем пункт в ее списке.

Кроме того, она охотно болтала. Вполне возможно, что она расскажет дальше то, что он может ей доверить.

– Это была открытка, – сказал он. – Ты права, я не особо знал Лихтенбергера, но наша первая встреча с ним была, я думаю, довольно… неприятной для него. Из-за меня. Поэтому открытка была мне необходима.

Это было ужасно преувеличенно, но Марлен понимающе кивала головой:

– Хорошая идея. Для него это не играет больше никакой роли, но тебе это поможет.

Она помахала официанту и попросила счет. То, что она оплачивала его воду, усугубило неприятные ощущения. Он не только обманул ее. Он, кроме того, следил за ней и подбросил ей записку с угрозами.

Люди правы. Он – подонок.

У Хельмрайхов никого не было дома. В то же время ему показалось, что Сильвия очень быстро собиралась. Наискосок от входной двери стояла тачка из сада, пара ботинок Мартина выпали из полки, и их никто не поставил на место, на кухонном столе все еще стояла неубранная после завтрака посуда.

Йона улыбнулся про себя. Предположительно, Сильвия пыталась до сих пор играть перед ним роль отличной домохозяйки и постепенно устала от этого. Как будто он когда-нибудь придавал этому значение…

Йона боролся с искушением броситься на кровать и притвориться мертвым. Это помогло бы ему на какое-то время, но тогда он стал бы ненавидеть себя еще больше.

Снаружи начал капать дождь. Это стало ответом на вопрос: не запустить ли Элануса на короткое время к… Линде?

Он «переворачивал» из стороны в сторону размышления в своей голове как тяжело пережевываемый кусок пищи. К своему собственному удивлению, он установил, что его больше почти не беспокоило то, что она делала. Или с кем она это делала. Он не хотел больше ни завоевывать ее, ни отомстить ей – драма вокруг Лихтенбергера осветила все иным светом. Если раньше у Йоны не хватало смелости, чтобы начать разговор с Линдой, то сейчас у него не было к этому никакого интереса. Он сел за свой ноутбук и открыл почтовую программу. Напечатал carl.schratter@hessuniversity.com в адресную строку и откинулся на спинку стула. Его первый импульс – поделиться тайной с ректором и рассказать ему хотя бы в легкой форме часть событий – оказалось не так легко реализовать на практике.

«Уважаемый господин Шраттер!

Мы уже общались с Вами в письменной форме, но, к сожалению, нам до сих пор не представилось возможности лично встретиться с Вами, хотя я много раз пытался это сделать».

Не звучало ли это как упрек? Нет, все по делу.

«Я хотел поговорить с Вами о своей программе обучения – я думаю, что я мог бы пропустить некоторые вводные занятия, экзамены по которым я мог бы сдать при первой возможности. Но это подождет, так как я могу себе представить, что у Вас сейчас есть более важные дела».

Это снова прозвучало как-то по-приятельски, если учесть то, что Йона и Шраттер еще ни разу не встречались. Ну и ладно.

«Как раз эти дела занимают в настоящий момент и меня тоже. Мысли о смерти доктора Лихтенбергера не отпускают меня. Не только потому, что она произошла при таких трагических обстоятельствах, но и потому, что я накануне видел кое-что, что, по моим представлениям, могло быть связано с поступком Лихтенбергера».

Без сомнения, он слишком далеко «высунулся из окна». По меньшей мере Шраттер будет возражать против его вмешательства, примет его за человека, который шпионит за другими, чтобы благодаря своим открытиям казаться более значимым, чем он есть на самом деле…

Хорошо, допустим, первая часть соответствовала истине. Но чтобы выйти на первый план, Йоне совсем не нужны были наблюдения Элануса. Он сделал это сам.

Он обдумал, как лучше сформулировать свои мысли, чтобы не выглядеть каким-нибудь вуайеристом.

«Я совершенно случайно наблюдал за очень тесным контактом доцента Лихтенбергера с одной из студенток за день до самоубийства. Вероятно, я бы давно забыл об этом, если бы не случилось это трагическое происшествие…»

Так глупо он никогда еще не изъяснялся, в этом Йона был уверен.

«С тех пор я постоянно размышляю о том, стоит ли кому-нибудь об этом рассказать или не стоит, но это так тяготит меня, что я не могу больше удерживать это в себе. И я подумал, что так как Вы являетесь ректором этого университета, то Вы должны знать об этом. Вероятно, все довольно безобидно и не имеет ничего общего со смертью доцента Лихтенбергера, в любом случае, я хотел бы на это надеяться. Я был бы очень рад, если бы Вы смогли назвать мне время, в которое я мог бы прийти в бюро для личного разговора с Вами. Еще раз благодарю Вас за то, что Вы пригласили меня учиться в

Вашем университете и за одобрение моей стипендии.

С сердечным приветом!

Йона Вольфрам»

В общем письмо воспринималось мило и безобидно. Если что, то для Шраттера у него имелась отговорка, что ему всего лишь семнадцать лет. Если ректор отреагирует на наблюдения Йоны резко, то предстанет как простая ошибка. Недоразумение.

Он нажал на «отправить». Чувство сомнения в его животе исчезло – дело было сделано. Отправленные письма не возвращались.

После этого Йона все-таки прилег на кровать – может быть, ему удастся немного поспать. Он отдохнул, а позже все-таки решил отправить Элануса на охоту за новыми снимками. В любом случае он подождет окончания ужина, поскольку в этот раз он был интересным: Керстин не могла остановиться, рассказывая слухи, которые роились вокруг смерти Лихтенбергера.

– Кто-то сказал, что у него были долги, да еще и очень крупные, – сказала она и нанизала кусочек жаркого на свою вилку. – Скорее всего, банк хотел наложить арест на его дом, но сейчас не будут выплачены даже деньги по страхованию жизни, так как это было самоубийство. – Она в наигранном раздумье посмотрела на свою тарелку. – Его жена сейчас, должно быть, в отчаянии.

Такой она точно не выглядела, подумал Йона. Немного затравленно, это да. Но людей, находящихся в отчаянии, Йона представлял себе как-то по-другому.

– Что еще говорят? – поинтересовался Мартин.

– Все остальное выглядит сплошной фантазией. – Керстин пожала плечами. – Что он не сам себя убил, а кто-то другой. Но он же повесился, а это известный классический метод самоубийства, не так ли?

Йона согласно кивнул, хотя не имел на самом деле никакого понятия. В новостях это чаще всего комментировалось так: Никаких следов внешнего воздействия. Тело Лихтенбергера однозначно будет подвергнуто исследованию, и тогда станет все ясно.

– Сегодня рыдали все на каждом углу, – продолжила Керстин. – Даже девочки, у которых он не преподавал. Но он был так мил. – Она закатила глаза: – Н-да, но не мой тип. – Она посмотрела вопросительным взглядом на Йону.

– А ты думаешь, что мой? – Он покачал в ответ головой. Керстин все больше и больше действовала ему на нервы, как, впрочем, и вся семья. Этот Мартин с его призывами к родственным чувствам, Сильвия со своей рассеянностью, Керстин с ее склонностью к болтовне.

Быть любезным с тем, кто тебе не нравится, промелькнуло у него в голове, и он заметил, что улыбнулся.

– Еда была великолепна, – обратился он к Сильвии. Пункт один. – И интересная беседа, я считаю. – Пункт два. – Могу я помочь убрать посуду?

Когда он спустя пятнадцать минут поднялся к себе в комнату, он чувствовал себя действительно воодушевленным. Может, помогли упражнения Марлен? Или ему нравилось иметь с ней что-то общее?

Интересно, что она сейчас делает? Что-нибудь учит? Или проводит уютный вечер в кругу друзей? А где она, собственно говоря, живет? И есть ли у нее парень?

Йона вынул чемоданчик из-под кровати. Эланус, скорее всего, может дать ответы на некоторые из этих вопросов, если повезет. Но… Внутренне он противился тому, чтобы тайно наблюдать за Марлен, хотя он вообще не понимал почему. Дело было, в любом случае, не в том, что он боялся, что она во второй раз обнаружит Элануса – на этот раз он не покинет свой пост возле ноутбука ни на секунду.

Но он хотел, чтобы она сама рассказала ему то, что была готова рассказать. Он охотно завоевывал внимание Линды нечестным путем, но в случае с Марлен это казалось ему неправильным.

В любом случае, были и другие потенциальные объекты для наблюдения. Этот Хендрик, например. И… как звали этого студента из России? Да, Сергей.

Йона открыл свою базу данных и сразу же нашел номер телефона, но одновременно ему бросилось в глаза кое-что еще. У него было два новых письма. Оба заставили его сердце биться чаще, каждое по-своему. Первое было от Марлен. Второе пришло от ректора Шраттера.

Не было даже вопроса, какое из них казалось ему важнее. Он открыл письмо Марлен, не раздумывая ни секунды:

«Привет, Высокоодаренный!

Если у тебя все еще нет плана, то лови пару предложений от меня. Для списка, ты знаешь уже. Дать возможность кому-нибудь раз в день почувствовать себя умнее, чем ты сам. Раз в день поддержать кого-нибудь, кто не в состоянии это оценить. Раз в день произнести правду, хотя солгать кажется намного проще. Что ты думаешь насчет этого? Ах да, и следующий поход в кафе за твой счет. Ну и торт, конечно.

Пока, Марлен».

Он хотел ей ответить сразу же. Но не знал что. Понравилось ли ему ее предложение? Хм, в этом он еще не был уверен.

Он немного подумал, затем начал печатать:

«Привет, Марлен!

Я сохраню список в голове, но то, что я буду это исполнять, я не могу тебе обещать. (Из раздела: раз в день произнести правду, хотя солгать кажется намного проще.) Конечно, следующий кофе за мой счет, да и последующий тоже с удовольствием. И торт, само собой.

Хорошего вечера, до встречи, Йона».

Он отправил письмо, прежде чем пришел к выводу, что оно было глупым и нелепым. Может, Марлен сегодня еще раз напишет ему. Если она сейчас работает за компьютером, конечно. Тогда они смогли бы договориться о чем-нибудь на завтра.

Это казалось ему странным. Еще недавно образ Линды постоянно стоял у него перед глазами, а с сегодняшнего дня у него из головы не выходила Марлен. Может быть, с ним что-то не так? Или это было нормально? А еще через пару дней это будет кто-нибудь другой?

Трудно представить. Так как ситуация с Марлен была для него совершенно новой. Он хотел прежде всего получше узнать ее, проводить с ней время, с ней вместе смеяться и знать, что она понимает, что с ним происходит.

– Да ты влюбился, старик, – пробормотал он и открыл письмо ректора. У Шраттера было, видимо, действительно много дел, и он допоздна сидел в бюро; он отправил свое сообщение около половины десятого вечера.

«Дорогой Йона!

Спасибо за Ваше письмо. Мне тоже очень жаль, что мы до сих пор не смогли поприветствовать друг друга лично, но я уверен, что мы восполним этот пробел. Мне крайне интересно узнать Вас. То, что вы интересный молодой человек, я узнал из Вашей биографии; Ваше сегодняшнее сообщение подтвердило это. Конечно, я очень сожалею, что ваши первые дни в нашем учреждении были омрачены таким печальным событием. Я ценил д-ра Лихтенбергера как отличного коллегу и прекрасного человека. Его смерть затронула меня лично. Тем более я благодарен Вам, что Вы настолько доверяете мне и рассказываете мне о ваших наблюдениях. А не могли бы Вы быть при этом более конкретным? Кто была эта студентка, с которой Вы видели д-ра Лихтенбергера? И где состоялась их встреча? Я, конечно, постараюсь обойтись с Вашей информацией очень тактично и конфиденциально, но мне необходимо понять, почему мой коллега совершил этот ужасный поступок. А для этого, может быть, придется поговорить с этой студенткой. Что касается нашей беседы, то я, к сожалению, вынужден просить Вас еще немного потерпеть. Как только снова улягутся волны от этой истории, я буду рад увидеть Вас в своем бюро. До этого времени обращайтесь, пожалуйста, со всеми своими пожеланиями к моей помощнице Андреа Гиллес. Я попросил ее в случае необходимости помочь Вам.

С сердечным приветом, Карл Шраттер».

Каким бы дружеским ни было сообщение, оно оставило в Йоне неприятный осадок. Он сознательно умолчал имя Линды и не выдал бы его ни за что. Он мог бы сказать, что не знал эту девушку, и это было бы более чем заслуживающим доверия, ведь он едва ли мог знать кого-нибудь в университете. Он мог бы описать ее и немного исказить факты.

На этот раз никакой правды. Хотя сказать ее сейчас было бы проще, чем сочинить любую ложь.

12

Был уже двенадцатый час, когда он послал Элануса, чтобы найти Сергея. Ожидания Йоны от этого полета были невысоки – в лучшем случае он заглянет в комнаты богатых студентов. Не более. На самом деле он снова рассчитывал на закрытые занавески, но на этот раз это были бы более дорогие занавески.

Эланус направился привычным путем в кампус, перелетел его на этот раз почти полностью и завис у трехэтажного здания, которое находилось за небольшим лесом. Голубоватый свет разливался от крыши в разные стороны.

Это была не обычная крыша, как установил Йона, приблизив дрон. Это был освещенный бассейн. На крыше. Две плавающие женские фигуры двигались по дорожкам, восприимчивый микрофон передавал всплески воды и смех одновременно.

Затем Эланус снизился и завис перед большим освещенным окном на втором этаже.

Это было что-то типа комнаты отдыха. Вид этой комнаты напомнил Йоне изысканные английские мужские клубы. Объемные вместительные кожаные кресла, текстильные обои, а в центре огромный бильярдный стол, за которым Йона и обнаружил Сергея. В правой руке он держал кий, а левой рукой он обнимал за плечи симпатичную девушку с темно-красными волосами. Оба наблюдали за рослым темноволосым студентом, который уверенным ударом загнал красный шар в одну из луз.

Йона приблизил картинку и нажал на запись. Он, конечно, рассчитывал на то, что сокурсники из богатых семей живут шикарнее других, но контраст был намного больше, чем он предполагал.

Здание было огромным роскошным особняком, расположенным на территории собственного парка. Йонапереключил дрон на ручное управление и начал исследовать окрестности. За домом находились теннисные площадки, вытянутое пространство для купания в бассейне в теплые месяцы, дальше была стоянка. На низкой высоте можно было разглядеть марки автомобилей: «бентли», «ягуар», «мазератти». Две «феррари». Старый «астон-мартин».

Йона снова поднял Элануса и еще раз проплыл с ним на безопасном расстоянии над крышей бассейна, где как раз одна из девушек выходила из воды и укутывалась в полотенце.

На более низкую высоту он опустил дрон только тогда, когда тот улетел от дома на расстояние более чем триста метров. Но затем дрон снова полетел, сделав большой крюк, обратно. Он обнаружил что-то еще на узкой стороне здания, что он хотел бы рассмотреть поближе.

Однако это оказались две ничем не примечательные машины для доставки товаров с надписью Доставка еды Рогински.

Рогински. Друг Хельмрайхов, которого Йона встретил возле двери их дома, когда они с Керстин возвращались с пустыми руками из супермаркета. Посмотрите-ка, владелец ресторана открыто обеспечивает питанием зажиточных студентов. Вероятно, существовала и ежедневно обновляемая карта с различными видами меню на выбор. Вегетарианская, веганская, малокалорийная и низкоуглеводная пища…

Студенты, живущие в более скромных условиях, готовили себе сами. Йона спросил себя, какое место проживания выбрал бы он, будь у него выбор. Однозначность своего ответа поразила его: там, где живет Марлен.

Следующим утром он не услышал звонок будильника и проснулся поздно, что было для него несвойственно. Тем самым его план – успеть ответить на письмо ректора еще до завтрака – был обречен на провал с самого начала. Он быстро принял душ, оделся и бегом добежал до автобусной остановки.

За пять минут до начала лекции он уже был в лекционной аудитории. Марлен сидела прямо у окна. Она помахала ему рукой – место рядом с ней было еще свободно. Ощущая необычайную легкость, он за несколько метров достиг Марлен:

– Можно?

– Конечно, присаживайся! – Перед ней параллельно друг другу лежали две ручки и три карандаша. – Я вчера до поздней ночи еще поработала над двумя примерами, которые мы должны были сделать на сегодня. Давай сравним результаты?

Йона, как обычно, ничего не подготовил, но сегодня он в первый раз пожалел об этом.

– Я забыл дома задание, – признался он. – Но я охотно посмотрю, как сделала ты.

Она некоторое время в раздумье посмотрела на него, затем вытянула из сумки три листочка, исписанные разными вычислениями, и протянула их Йоне.

Он пробежался глазами по первому примеру, установив, что путь, который Марлен выбрала для его решения, был слишком длинный, но решение при этом было правильным.

– Здесь все правильно, – сказал он и отдал ей листочек.

Второе задание было более сложным, а где-то в середине решения Марлен допустила логическую ошибку.

Йона уставился на то место, где обнаружил ошибку. До сих пор в его критике звучали нотки превосходства, а иногда и издевательства. В этот раз он не хотел допустить такого ни в коем случае, но при этом не знал, как можно было бы поступить иначе.

– Ну? – Марлен изучала его со стороны.

– В общем, вот одна ошибка. – Он указал пальцем на соответствующую строчку. – А именно…

– Подожди, подожди, я сама догадаюсь. – Она подперла подбородок обеими руками и наморщила лоб, концентрируясь на задании.

Он дал ей немного времени. Потом в какой-то момент подумал, что было бы низко не протянуть ей руку помощи.

– Это…

– Шш…

Следующие минуты были жестким испытанием для его терпения. В глубине души он надеялся, что преподаватель сейчас войдет в аудиторию, но казалось, что сегодня пунктуальность ее подвела.

– Я нашла! – Марлен потянулась к ручке, вычеркнула часть строчки и написала что-то сверху. – То, что нужно.

– Супер.

Она усмехнулась, глядя на него:

– Мне кажется, ты немного удивлен.

Прежде чем он смог что-то ей возразить, в аудиторию вошла преподаватель.

– Продолжим с того места, на котором остановились в прошлый раз, – объяснила она и встала у доски. – Остались ли у вас еще открытые вопросы?

Оставшиеся девяносто минут Марлен провела, прилежно делая записи в тетради, а Йона – задумчиво глядя перед собой. Материал он усвоил бы даже во сне, но вот другие проблемы, которые его занимали, решить было гораздо сложнее.

Нужно ли было начинать разговор с Марлен о своей записке? Когда-нибудь она найдет ее в своей сумке. А может, она ее уже давно нашла. В любом случае было понятно, что тогда она смотрела бы на Йону совершенно другими глазами. Как на человека, который обманул и угрожал людям, которых даже не знал. Сколько еще осталось до того момента, когда он вынужден будет признаться ей, что Линда тоже получила это письмо и, как следствие, Лихтенбергер? Вероятно. И это за день до его смерти?..

Нет, так не должно было быть. Он не решился бы на это, и уж тем более по отношению к Марлен, которая так ценила честность.

А может, стоило признаться и тем самым повысить себя в глазах Марлен?

– Йона Вольфрам?

Он почувствовал, что все взгляды были направлены на него, и ощутил небольшой толчок от Марлен. Скорее всего, преподаватель уже не в первый раз называла его имя.

– Да?

– Я не хотела бы вас тревожить, но вы выглядите так растерянно. Вы ничего не пропустили? Может быть, мне стоит немного вернуться и повторить сказанное?

В другой ситуации он позволил бы себе высокомерно усмехнуться, но в этот раз ему было абсолютно не до этого.

– Нет… все в порядке. Я разберусь.

– Вы уверены?

– Да, спасибо.

Она еще пару секунд посмотрела на него, затем бросила свой взгляд на аудиторию:

– Есть здесь кто-нибудь, кому необходимо повторение? Если нет, то я продолжу.

Поднялось несколько рук. Четыре или пять. В школе никто не поднял бы руку, подумал Йона, но это было уже немного другое.

– Она знает твое имя, – прошептала ему Марлен, пока Штабер отвечала на вопросы. – Ты, вероятно, один такой в этой аудитории.

Йона не знал, было ли это действительно хорошим знаком. О нем говорили, и к этому он уже привык, но впервые ему не хочется наслаждаться вниманием окружающих.

И еще это письмо ректору. Нужно было сегодня же написать ответ, иначе это будет невежливо с его стороны. Ведь даже ректор нашел время, чтобы ответить на письмо Йоны, хотя после смерти Лихтенбергера царил полный хаос.

Но сначала все-таки немного о приятном. О том, что могло бы его порадовать.

– Ты помнишь, да? Кофе сегодня за мой счет, – сказал он, едва лекция закончилась.

Марлен смотрела на него сияющими глазами:

– И торт тоже.

Она настояла на том, чтобы показать Йоне свое любимое кафе в кампусе. Со столиками как в бистро, деревянными стульями и приятной тихой музыкой.

На этот раз он также заказал кофе с большой пенкой взбитого молока и помешал высокой ложкой в высоком стакане, пока наблюдал как Марлен уплетала свой шоколадно-банановый торт.

– Кстати, а не было ли в последнее время других странных случаев? – спросил он как бы между прочим и при этом выглянул из окна.

– Какого рода случаи ты имеешь в виду?

Он пожал плечами:

– Не знаю. Ну что-нибудь. Люди, которые вели себя странно. Или что-то, чего обычно не происходит.

Она взглянула на него, остановив вилку с нанизанным на нее куском шоколадного торта на полпути ко рту:

– Ты думаешь сейчас о чем-то конкретном.

– Нет, меня интересует только, не было ли перед смертью Лихтенбергера…

– Ты тоже это видел, – перебила его Марлен и опустила вилку на тарелку. – Я ведь права, не так ли?

Черт, простучало в голове у Йоны. Черт, черт, черт.

– Что? Что это?.. Что, по-твоему, я должен был видеть?

Она просверлила его взглядом своих удивительно зеленых глаз:

– Ты знаешь, что я имею в виду.

В какое-то мгновение он уже был готов кивнуть головой. Сказать да. Но тогда ему пришлось бы лгать дальше и делать вид, как будто он не знает, кто запустил Элануса.

– Нет. Правда не знаю…

Марлен немного наклонилась вперед:

– Ты заметил, что за тобой следят. Ну, давай же, признайся. Чувство облегчения разлилось по телу Йоны. Это он мог хотя бы без всяких проблем оспорить так, чтобы не исказить правды.

– Следят? Нет. Я ни секунды не верю, что за мной следят. Да и зачем?

В задумчивости она поднесла очередной кусочек торта ко рту и посмотрела в окно. Ее взгляд был явно устремлен в небо.

– Ну, потому что ты престижный объект. Я ведь ничего нового тебе тем самым не говорю, не так ли? Они специально пригласили тебя сюда на обучение, чтобы ты защитил здесь свою кандидатскую и прославил имя университета во всем мире.

Она отодвинула тарелку в сторону, сделала глоток эспрессо и достала свой телефон. Пара движений пальцами по экрану и она повернула телефон так, чтобы Йона мог видеть дисплей.

Фото Элануса удалось на славу. Идеальное изображение поднимающегося в небо аппарата.

– Дрон, – глухо сказал он.

– Точно. Я думаю, что университет таким образом наблюдает за студентами из богатого дома, и уверена, что и за тобой тоже.

– За мной?

– Конечно. Это же понятно, что им хочется знать, что ты делаешь. С кем ты водишься. Ну и вообще, все такое. Это, конечно, совсем ненормально, но объяснимо.

Йона тоже посмотрел на небо через окно, хотя точно знал, что Эланус сейчас там не появится.

– Наблюдать за мной было бы невероятно скучно, – сказал он. – Все, чем я могу быть интересен, находится у меня в голове, а туда никому не дано заглянуть.

Марлен скрестила руки под подбородком.

– Жалко, однако, – сделала она сухое заключение. – Но, знаешь что? А я попробую все-таки. Я думаю, что ты довольно любопытный, и все же до сих пор ни разу не спросил меня, почему я думаю, что за нами наблюдают. Или как я пришла к такому выводу. Поэтому я думаю, что ты уже все знаешь, просто не хочешь мне признаться. – Она наклонила голову. – И я спрашиваю себя почему.

С этого момента оставался совсем крохотный шаг до правды. И ей не стоило его делать ни в коем случае.

– Просто потому что я думаю, что ты ошибаешься. Или ты путаешь охрану и слежку. Во многих очень богатых семьях вполне логично, что службы охраны патрулируют округу. Специально вблизи их роскошного жилья. А ты, кстати, знаешь, как там живут девушки и юноши? С бильярдной комнатой, бассейном с подсветкой на крыше. Джакузи перед дверью – невероятно.

Улыбка Марлен стала еще больше.

– Звучит неплохо, правда? И все же обычному человеку просто так туда не войти, так как нужна либо специальная карточка с кодом, либо специальное разрешение. Поэтому я и спрашиваю: откуда ты все это знаешь?

Черт! На это Йона не рассчитывал. Ему немного не повезло, и он выдал себя. Вот если ему сейчас мгновенно придет в голову какое-либо подходящее объяснение… Неожиданно его осенило.

– От Сергея, – выпалил он. – Он там живет. Он пригласил меня на вечеринку и рассказал, как он и другие там живут.

– А, тогда понятно, конечно. – Судя по всему, его слова не убедили Марлен. – Ну, хорошо. В любом случае спасибо за приглашение, но мне нужно идти дальше. В библиотеку, писать курсовую.

Ее голос стал заметно холоднее, чем до этого. Ясно, что она ему не поверила.

– Я охотно провожу тебя, – быстро предложил он.

– Я думаю, что найду дорогу. – Она сделала последний глоток кофе из своей чашки. – Ну хорошо, пойдем.

После того как Йона оплатил счет, они побрели в сторону библиотеки. Марлен время от времени поднимала голову и смотрела вверх, на кроны деревьев и в небо, но там ничего не было. И не могло быть, конечно.

Она остановилась перед комплексом зданий, в которых находилась библиотека:

– Ну, тогда до скорого.

Он бы не стал навязываться дальше, как бы тяжело ему это ни давалось.

– Конечно. Пока.

Он взял ее руку – быстро и довольно неловко, – а затем повернулся, чтобы пойти. Когда шагов через пять он снова обернулся, она уже исчезла.

13

До следующей лекции оставалось еще немного времени. Хорошая возможность ответить на письмо Шраттера. С другой стороны, если уж Йона был здесь, в кампусе, он мог бы и сам заглянуть в ректорат. Может быть, сегодня тот исключительный день, когда ему повезет.

Андреа Гиллес встретила его улыбкой и приветственным кивком головы, но без единого слова, так как была занята телефонным разговором.

«– Конечно, я передам ему это. А вы передавайте привет вашей жене. Мы благодарны вам обоим. Конечно, лаборатория обязательно будет искать такого же, как он… да. Еще раз спасибо. До свидания».

Она положила трубку, напечатала что-то на своем компьютере и наконец повернулась к Йоне:

– Привет! Вы наверняка по поводу своего учебного плана, правильно? Д-р Шраттер уже проинформировал меня о том, что вы хотели бы экстерном сдать пару экзаменов и перепрыгнуть один или два семестра. Мы можем прямо сейчас это обсудить, если вы хотите. Д-р Шраттер сказал, что я должна об этом позаботиться.

Взгляд Йоны был прикован к закрытой двери комнаты ректора.

– А его самого нет?

– Нет, к сожалению. Полчаса назад он должен был уехать. Но это не проблема: мы сейчас посмотрим, как вам будет удобнее, я это запишу, а ректор подпишет все, когда вернется.

Йона надеялся дать Шраттеру размытое описание несуществующего персонажа. Девушки, с которой он видел Лихтенбергера. Задача перепрыгнуть семестр вообще перестала быть важной для него в последнее время. Ведь тогда он совсем не смог бы видеться с Марлен.

– С этим можно не торопиться, – сказал он быстро. – Действительно, это может подождать. Чтобы уж быть совсем честным, то я сейчас с удовольствием использую возможность снова окунуться в основы предмета. – Он заставил себя изобразить улыбку на своем лице.

Гиллес удивленно подняла брови:

– Действительно? Но ректор сказал, что вы достаточно ясно выразили свое пожелание.

– Да. Но я также писал, что это может и подождать. – Он в смущении рассматривал носки своих ботинок. – И я еще раз хорошо подумал и решил, что мы могли бы сейчас оставить все так, как есть.

Ассистентка ректора сейчас, должно быть, думает, что перед ней стоит тип, у которого все зависит исключительно от настроения. Надеюсь, она спишет это на его надуманную гениальность.

– Как хотите. Я так и передам д-ру Шраттеру.

– Спасибо.

Йона подошел ближе на пару шагов так, чтобы можно было пожать Гиллес руку. Он надеялся, что сможет где-нибудь увидеть номер телефона ректора. Но на столе ничего не было, и если он и дальше будет так стоять, то постепенно станет понятно, что он необычно долго рассматривает письменный стол.

Когда он вышел на улицу, то до следующей лекции оставалось еще полчаса. До лекции, на которую, к несчастью, Марлен не ходила.

Зато перед аудиторией ему встретился Сергей. Без симпатичной рыжеволосой девчонки.

– Ты придешь на вечеринку? – поинтересовался он.

– Да, охотно. – Йона ответил интуитивно, ощутив внутри себя неприятное чувство.

Он уже сейчас понимал, что будет чувствовать себя в таком окружении не очень хорошо. Он не сможет поддержать разговор в любом случае, так как речь наверняка будет идти о машинах, яхтах или домиках в Тоскане. Ничто из перечисленного не было ценно для него, но чувство, что ты не такой, как все, было очень хорошо ему знакомо, и он всем сердцем ненавидел его. Во время лекции он размышлял о том, за кем бы ему сегодня понаблюдать. В любом случае, перед очередным полетом ему предстояло выполнить еще одну неприятную обязанность – пора было отреагировать на письмо Шраттера.

Вернувшись в комнату, Йона посмотрел из окна и стал искать подходящие слова для первого предложения.

«Уважаемый г-н д-р Шраттер!

Я очень хорошо понимаю, что Вы хотели бы узнать имя студентки, про которую я Вам писал, но я, к сожалению, его не знаю. Ведь я здесь совсем недавно и знаком только с некоторыми ребятами. Кроме того, я почти не видел лица этой женщины, так что я не смогу ее узнать, если встречу в кампусе. Мне очень жаль, что я не могу помочь Вам. Я надеюсь, что обстоятельства смерти профессора Лихтенбергера все же в ближайшем будущем прояснятся.

С дружеским приветом, Йона Вольфрам».

Он нашел свое письмо убедительным. Кроме того, он действительно не узнал бы Линду через эту узкую щель между шторами, если бы Эланус не следовал за ней целенаправленно.

Шраттер должен поверить ему, и на этом можно было бы закончить это дело.

Йона только-только отправил свое сообщение, как в дверь комнаты постучали. Его хорошее настроение сразу же сошло на нет. Ему было абсолютно без разницы, кто из Хельмрайхов стоял за дверью: он не хотел видеть ни одного из них.

В дверь снова постучали, на этот раз чуть громче.

– Эй, гений. Это я, Паскаль. Пусти, а то я запою.

Йона быстро осмотрел свою комнату чтобы убрать то, что могло бы его выдать, пока ему не пришло в голову, что Паскаль единственный из всех, кто посвящен в его дела. Он открыл дверь, Паскаль проскользнул мимо него и сразу же улегся на кровать:

– Слишком насыщенный день сегодня. Мне кажется, я завалил свою работу по английскому. Хотя я вообще-то неплох в английском. – Он театрально вздохнул, выражая драматизм ситуации. – Я качусь по наклонной.

Он не стал ждать реакции Йоны на свои слова, а тут же указал на него пальцем:

– А что у тебя? Есть новости со шпионского фронта?

Йона безмолвно покачал головой. Да и зачем сейчас рассказывать Паскалю о шикарном общежитии богатых студентов? Он успеет еще это сделать, после того, как побывает там. После вечеринки.

– Ну тогда как дела на любовном фронте? Давай же расскажи.

Уже полчаса как Йона ощущал легкую пульсацию в висках, но тут это ощущение усилилось и стало болезненным.

– Я ничего не могу предложить тебе, кроме совместного кофе. С хорошей подругой.

Паскаль приподнялся на локтях:

– С Линдой?

– Что? Почему с Линдой? С Марлен.

Удивленно сморщенный лоб.

– Кто такая Марлен?

Йона стремительно соображал, насколько был информирован Паскаль. Рассказал ли он ему о деньгах? Нет. Ну тогда он не имеет никакого понятия о встрече перед домом Лихтенбергера.

– А… – выпалил Паскаль, – я же ее знаю! Это та девушка, которой ты тоже сунул в сумку одно из твоих писем-угроз. И в качестве награды она ходила пить с тобой кофе? Или ты заставил ее это сделать?

Йона потер рукой лоб:

– Нет. Мы друг друга хорошо понимаем, она… она действительно необычная. И она понятия не имеет о том, что эта дурацкая записка от меня. Возможно, она ее еще и не обнаружила.

– А… все понятно. – Выражение лица Паскаля приняло выражение наслаждения. – Ложь и секреты с самого начала – это многообещающе!

Йона не смог сдержать усмешки:

– Закрой рот.

– О’кей. Тогда я закрою рот и не расскажу тебе о том, что сегодня перед вашим домом стояла парочка людей, которые с очень большим интересом его осматривали. Ты не знаешь почему? Не хотят ли случайно Хельмрайхи продавать свой дом?

Даже если так, то они ничего не говорили об этом Йоне. Ему было все равно. А может быть, он этого даже и заслужил. Тогда он смог бы все же переехать в общежитие в кампусе.

– Ты говорил с ними? – поинтересовался Йона.

– Нет, я видел их только из окна. Сначала я подумал, что они что-то привезли. Там стоял большой автофургон. Из него вышли двое мужчин, которые и осматривали дом. Очень внимательно. Через пять или десять минут подъехал еще один мужчина на темном BMW. Он стал что-то говорить тем двум – как мне показалось, очень раздраженно, а затем они все уехали.

Йона попробовал представить себе эту сцену:

– Звучит так, как если бы они хотели что-то доставить, но ошиблись адресом.

– Да, может, и так. – Судя по всему, его слова не очень-то убедили Паскаля. – Но для этого они слишком обстоятельно все обсуждали, стоя перед домом. Им достаточно было бы просто позвонить в дверь, не так ли?

В принципе, Йоне все это было без разницы. Вот только в его сознании сразу возникла картина другой машины доставки.

– Скажи-ка, а была ли на машине какая-нибудь надпись? Например, «Доставка еды. Рогински» или что-то похожее.

– Доставка еды? – Паскаль рассмеялся. – Без понятия. Мне не бросилась в глаза никакая надпись, иначе я вышел бы и попросил о дегустации.

В этот же вечер, уже после того, как ушел Паскаль, а Сильвия скормила семье свой слишком жирный гуляш, Йона решил отправить Элануса в полет. Без определенной цели, никого не преследуя. На ручном управлении.

Он бросил Элануса в окно и направил его к кампусу, в призрачной и довольно нереалистичной надежде совершенно случайно увидеть там Марлен. В последний раз она примерно в то же время сидела на скамейке в парке.

На этот раз, однако, Марлен не было видно нигде. Парк вообще казался безлюдным. Только одна парочка сидела на лугу и целовалась. Но Йоне они были незнакомы.

Он отправил Элануса вдоль окон общежития, в котором жила Линда. Он заглянул на кухню, где группа из трех студентов была занята мытьем посуды, и, судя по всему, им было определенно весело. Среди них не было ни одного знакомого лица.

За домом он направил Элануса в длинный поворот в сторону зданий института. Почти все они были без света. Только некоторые окна были освещены, как, например, окна библиотеки. И если Йона не ошибался, в здании администрации тоже горел свет. Если его не подвело его пространственное воображение, которое вообще-то практически никогда его не подводило, то в ректорате определенно кто-то был.

Он посмотрел на часы на экране ноутбука: 22 часа 48 минут. Довольно поздно для работы в бюро, но если Шраттер в течение дня был занят другими делами, то…

Йона направил Элануса в сторону света на первом этаже, но уже при приближении заметил, что из-за штор увидеть что-либо в комнате будет невозможно.

Не трагедия, конечно, но все равно очень жаль. Йона хотел получить хотя бы поверхностное впечатление от Шраттера, прежде чем увидится с ним в первый раз. Он всего один раз слышал его голос, в тот день, когда пришел сюда впервые. Тогда Шраттер кричал на кого-то из своих сотрудников. И это удивительным образом противоречило тем дружелюбным письмам, которые он посылал Йоне.

Хотя ничего сложного в том, чтобы придерживаться вежливого тона при написании письма, не было. Даже холерикам чаще всего это удавалось. Был ли Шраттер из их числа? Имел ли он склонность к приступам ярости?

Все указывало на то, что это так и было, так как, несмотря на закрытые окна, Эланус распознал голоса. Точнее, один голос.

Правда, голос звучал очень приглушенно, так, что едва возможно было понять отдельные слова. Зато тон, с которым они произносились, был узнаваем. Ярость. Кто-то на кого-то кричал. На него или на нее? Может быть, на линии огня была Андреа Гиллес? Йоне она показалась умной и компетентной, но, видимо, это не имело никакого значения, когда у Шраттера срывало крышу.

Он направил Элануса еще ближе к окну. Это было уже небезопасно – расстояние в пределах нескольких сантиметров очень сложно было оценить через камеру. Если один из винтов коснется диска, то это приведет не только к ужасному грохоту, но и к падению Элануса.

Звуки, улавливаемые микрофоном, продолжали звучать приглушенно, но он смог их записать. Возможно, у него получится что-нибудь расшифровать с помощью одной из своих звуковых программ. Он и вправду хотел знать, из-за чего так бесился Шраттер. Он не хотел бы ни в коем случае встречаться с ним, не подготовившись к разговору.

Примерно через пару минут в бюро погас свет. Больше не было слышно ни звука, и у Элануса скоро заканчивалась зарядка. Несмотря на это, Йона направил Элануса в сторону библиотеки, и там действительно обнаружил Марлен. Положив голову на обе руки, она внимательно смотрела в книгу, лежащую перед ней.

Этот вид показался Йоне прекрасным и трогательным одновременно. Она действительно прилагала все усилия к учебе. Только сейчас он понял, что не имел понятия, к каким студентам университета им. Виктора Франца Хесса можно было отнести Марлен – к одаренным или к состоятельным. Но не к городским точно, иначе сейчас она уже была бы не в кампусе.

Еще восемь минут – самое время отправить Элануса домой. Йона переключился для надежности на автопилот, так как программа могла найти самый короткий путь намного быстрее, чем он.

Немного позже он открыл окно, чтобы впустить дрон. Ветер становился холоднее, чувствовалось, что наступила осень.

Совершенно случайно Йона посмотрел вниз и насторожился. Ему показалось, или там что-то пошевелилось? Или кто-то? Он заметил тень в тени дерева. Вероятно, всего лишь показалось. А что, если нет….

Ничего не поделать, нужно запустить дрон, если он не хочет его потерять. Йона быстро выключил свет в комнате. Сейчас тот, кто наблюдает внизу – если таковой вообще имелся, – не сможет точно увидеть, что происходит у окна Йоны. Эланус летел достаточно высоко, чтобы свет от уличных фонарей не отражался на его поверхности.

В темноте было непросто ориентироваться. Йона сам должен был наблюдать за монитором, чтобы не пропустить прилет дрона. Еще двести метров. Теперь сто. Эланус прожужжал через окно и уверенно приземлился на его руке. Все прошло замечательно.

Как только Йона закрыл окно, недалеко от дома начала движение какая-то машина.

Йона не придал этому никакого значения.

14

По многим причинам выходные дни были для Йоны сплошной мукой. Во-первых, он ужасно хотел бы провести эти дни с Марлен, но боялся, что она ему откажет. Во-вторых, потому что все Хельмрайхи были дома, и неожиданно создавалось ощущение, что места для четверых не хватает. Сильвия выглядела нервной и дерганой, Мартин казался то уставшим, то раздраженным, а Керстин явно нервировали ее родители.

Йона предполагал, что ему не удастся просто так ускользнуть к себе в комнату, поэтому он пробормотал что-то насчет библиотеки и забытых документах и отправился в кампус.

Сегодня там было очень спокойно. Только в кафе царила более оживленная атмосфера чем обычно.

Йона решил попробовать найти Марлен и смешался с другими студентами. Возможно, он обнаружит Марлен в одном из кафе. А если нет, то он может познакомиться с кем-нибудь еще.

В первом кафе было так многолюдно, что он едва протиснулся к двери. Он осмотрелся так основательно, как только возможно было осмотреться в такой толпе, и пошел дальше.

Но уже в следующем кафе он увидел Марлен. Она сидела за одним из столиков возле окна, помешивала свой кофе и увлеченно читала книгу, название которой Йона не смог распознать.

Он присел к ней за столик, не спросив разрешения. Она мимолетно улыбнулась ему и снова углубилась в свое чтение: «Введение в теорию информации и кодирования».

– Привет. – Его голос звучал приглушенно – Я не хочу тебе мешать. Я всего лишь хотел спросить, не обиделась ли ты на меня?

Она опустила книгу, но не взглянула на него:

– Нет. Но и не заинтересована в том, чтобы дальше проводить с тобой время.

Она сказала это очень дружелюбно, но тем больнее это было услышать Йоне.

– Почему?

Тут она наконец посмотрела ему в глаза:

– Потому что это того не стоит. По-моему, из нас двоих гений это ты, но ты не очень хороший актер. По тебе сразу видно, когда ты обманываешь. – Она захлопнула книгу. – Я не верю, что ты бросил в почтовый ящик Лихтенбергера открытку со словами соболезнования. Это было что-то другое. И ты точно знал, что я имела в виду, когда говорила, что за нами, возможно, наблюдают.

Он не мог сейчас сказать Марлен ту же ложь, что и тогда. В таком случае она по праву будет презирать его, да и он сам себя тоже.

– Это правда. В обоих случаях. Но сказать всю правду я тебе, к сожалению, все-таки не могу. Пока не могу.

Пятьдесят на пятьдесят, что она его прогонит, думал Йона. Но она не сделала этого.

– Вот видишь, в этот раз я тебе верю. – Она улыбнулась ему. – А сейчас дай мне дочитать.

То, что она вообще не захотела его выспрашивать дальше, чуть не сподвигнуло его к тому, чтобы рассказать все. Включая его вчерашние наблюдения. Он сделал пару шагов по направлению к двери, но еще раз вернулся:

– Ты когда-нибудь имела дело лично со Шраттером?

Ему показалось, что она заставила себя оторвать свое внимание от строчек своей книги.

– Да, дважды. Но это были короткие беседы.

– И – как он тебе? Обаятельный? Нетерпеливый?

Она вздохнула:

– Тебе не стоит нервничать, он действительно приятный человек. И конечно, высокообразованный и очень корректный, но также дружелюбный и интересующийся студентами своего университета. Он тебе понравится.

В этом Йона не был бы так уверен.

По дороге к выходу из кампуса он повстречался с Сергеем, который восторженно приветствовал его, покопался в своей сумке и вытащил конверт.

– Через четыре дня, – объяснил он, глядя на Йону сияющими глазами. – Там внутри приглашение и входной билет. Он действителен только в день вечеринки, между половиной восьмого и половиной девятого вечера, так что не опаздывай. – Он похлопал Йону по плечу: – Буду рад представить тебя своим друзьям. Юный гений! Как это будет по-немецки? Вундеркинд?

– Да, вундеркинд, – подтвердил Йона, устало улыбнувшись, и уже наполовину повернулся, чтобы уйти.

Но Сергей схватил его за руку и потянул обратно к себе:

– А ты умеешь показывать фокусы? Ну… ты знаешь. Например, перемножать десятизначные числа в голове или извлекать корни быстрее чем калькулятор?

А, так вот откуда ветер дует. Сергей предполагал использовать его на вечеринке в качестве клоуна. В качестве того, кто в полночь заберется на стол и будет показывать интеллектуальные фокусы, развлекая других.

В принципе, в этом не было ничего такого. Йона делал это уже много раз, в большинстве случаев по просьбе родителей, которые охотно демонстрировали друзьям и знакомым, каким гением был их сыночек.

– Конечно, я это умею, – произнес он.

– Супер! – Сергей поднял вверх оба больших пальца. – Я очень рад!

Йона незаметно усмехнулся. Пару раз он уже спрашивал сам себя, какому обстоятельству он должен быть благодарен за это приглашение. Уж точно не тому, что он стал так симпатичен Сергею, ведь они за все время едва обменялись друг с другом парой фраз.

Но сейчас он знал, что его ожидало и что он получит от всего большое удовольствие. Кроме того, эта вечеринка была хорошей возможностью завязать новые знакомства. Рука руку моет.

И может быть, богатым были известны некоторые вещи, скрытые от обычных студентов. Эти вещи он мог бы исследовать уже сегодня после обеда, если Хельмрайхи оставят его в покое. Тогда он мог бы попытаться получить более или менее понятные аудиозаписи.

Шум. «…ции». Затем снова шум.

Йона поправил соотношение высоких частот и басов. Затем проиграл это место еще раз, но уже медленнее.

«…нескоординированные акции…»

Так вот как это звучит. Он записал оба слова в блокнот и продолжал слушать запись. Двенадцать секунд сплошного шума, из которого он выловил один раз слово бессмыслица. Затем последовала почти понятная фраза.

«… Конечно… тит, … только вопрос …»

Новые правки. Повтор.

«Конечно, кто-то это заметит, это только вопрос времени».

Йона нажал на паузу и записал эту фразу. Только вопрос времени, пока кто-то это заметит. Он почувствовал, как напряжение внутри него стало нарастать. Может быть, Шраттер выдаст себя в следующей фразе. Или дальше.

Но далее был слышен один шум.

«…больше нельзя сохранять» – это была следующая понятная фраза, а вернее, только ее часть. – «Из-за вашей глупости!»

Здесь ректор действительно говорил очень громко. Последнее слово он буквально прорычал.

Его поведение никак не подходило к тому описанию Шраттера, которое Йона услышал сегодня от Марлен. Приятный, дружелюбный человек. Ничего подобного.

Хотя даже в своей собственной семье у Йоны был человек, в котором нельзя было с первого взгляда распознать подлеца. Дядя Бернд. Врач, довольно успешный и любимый людьми, которые знали его лишь поверхностно. Те же, кто уже имел счастье с ним познакомиться близко, старались обойти его за километр, если им доводилось повстречать его на своем пути.

Несдержанный, несправедливый и не терпящий возражения. Он охотно мог бросить стул через всю комнату, если у него было такое желание. Йона сам это видел. Ему тогда было семь лет, и он проплакал в машине всю обратную дорогу домой. Долгие годы после этого случая он успешно избегал дальнейших встреч с рычащим братом своего отца.

Вероятно, Шраттер был из этого же числа. Дружелюбным до тех пор, пока все происходило так, как он себе представлял. И ужасно безумным, как только все было по-другому.

…больше нельзя сохранять, из-за вашей глупости…

Постепенно в голове Йоны зарождалось подозрение. Что-то нужно было сохранить. Что именно? Возможно, речь шла о репутации университета, доверии студентов и их родителей. Хм. Вполне возможно, что гнев Шраттера был связан с событиями последних дней. Была ли сама мысль о том, что Лихтенбергер совершил самоубийство, тем, что необходимо было сохранить?

Если преподаватель действительно убил себя не сам, то тогда Йона слишком хорошо осознавал, почему Шраттер так реагировал. Убийство в стенах учебного заведения сразу же уничтожило бы хорошую репутацию университета им. Виктора Франца Хесса.

Тогда хватило бы даже непредумышленного убийства.

Совершенного тем, кто был склонен к приступам ярости?

Стоп, сказал он себе, стоп. Это все слишком поспешные выводы. Как-никак полиция расследовала смерть Лихтенбергера, и до сих пор еще никто не появился в университете, чтобы сообщить об убийстве. Если бы это было так, Керстин стопроцентно уже узнала бы и часами говорила бы только об этом.

В университете собралось много умных людей, но скрыть убийство под самоубийством так, что ни полиция, ни судебная медицина не смогли бы это раскрыть, было довольно сложным делом. Да еще если это было самоубийство через повешение.

Йона включил запись дальше. Полминуты не было слышно ничего, кроме шума. Вероятно, в это время говорил кто-то другой, кто, к сожалению, не был склонен рычать так громко, как ректор. Но затем снова послышался голос ректора, уже не так громко, как раньше, но достаточно для того, чтобы Йона смог с трудом распознать некоторые слова.

«…что она больше знает, чем необходимо…»

Она. Женщина, которая знала о том, что же произошло на самом деле. Йоне сразу же пришла в голову вдова Лихтенбергера. Десять тысяч евро – это была плата за молчание? Если да, то они были довольно скупы. Стала бы женщина покрывать смерть мужа за такую сумму? Йона попытался представить себе это.

Если у нее была нужда в деньгах, то да, наверное.

И еще, если она и без этого не особенно его любила.

Оба этих варианта Йона не мог оценить. Он знал только, что не хотел быть втянутым во все эти дела. Об этом стоило подумать, прежде чем он начал шпионить за другими людьми с помощью дрона.

Так, дальше. Шум. Шум. А потом:

«…никогда не могла держать рот на замке. Мы это знаем…»

И снова непонятно, о ком шла речь. Может быть, о Беате Лихтенбергер, а может быть, об Андреа Гиллес или о совершенно другом человеке.

Йона знал только одно: он был ужасно рад, что не выдал Шраттеру имя Линды.

15

Йона надеялся, что ему удастся скрыться в своей комнате, но Мартин привлек его к небольшим работам по дому. Держать лестницу во время смены лампочки. Заделать штукатуркой дыру в перегородке. Сгрести в кучи листву в саду.

Йона горько сожалел, что в один из дней объяснил всем, что ему вообще не нужно ничего учить, потому что материал для него был слишком легким. И поэтому он не мог сейчас использовать эту отговорку.

Он уже убрал половину сада, когда ко всему прочему еще и начался дождь. На этом можно было забыть о запуске дрона сегодня вечером. Прежде чем Мартин мог придумать для него какое-нибудь новое занятие, Йона сообщил, что у него заболела голова. Да, очень сильно заболела. Нужна ли ему таблетка? Нет, у него часто бывают странные побочные реакции на медикаменты. Он просто хотел бы подняться к себе в комнату. Да, прямо сейчас. Нет, ему не нужен чай. Снова закрыть за собой дверь – это порождало большее чувство свободы, чем он мог бы себе представить. Как если бы ему удалось сбежать из тюрьмы. Он закрылся в комнате и немного постоял, прислушиваясь к разным звукам, доносившимся до него снизу: телевизор, стиральная машина, Сильвия. Он был благодарен, что все это его не касалось. Он не собирался ни в коем случае проводить все время своей учебы у Хельмрайхов. Он вынул из кармана свой телефон и набрал номер:

– Привет, пап.

– Йона! Привет! – Типичный звук разговора по громкой связи, сопровождаемый шумом моторов. – Как твои дела?

– Пока хорошо. Куда вы направляетесь?

– Нас пригласили Рита и Тобиас. Последняя возможность приготовить что-нибудь на гриле в этом году.

– Ну да. А здесь идет дождь. – Банальней некуда. – Послушайте, я знаю, что идея с Хельмрайхами было хорошей идеей, но я думаю, что я лучше пожил бы в кампусе.

Пауза. Затем ответила мама:

– А почему, дорогой? Разве у них не мило?

– Мы друг другу просто не подходим. – Он вздохнул, уже зная, что последует дальше.

– Но ведь проблема не нова, Йона. Тебе сложно угодить, ты сам об этом говоришь. А в кругу семьи определенно легче, чем в общежитии, где тебе придется считаться с гораздо большим количеством людей. – Она ждала, вероятно, его возражений. Но не услышав их, продолжила: – Мы так часто это уже обсуждали, ты же знаешь.

– Конечно. Но я не думаю, что в этот раз дело во мне. Здесь много людей, с которыми я очень хорошо общаюсь. – Он закрыл глаза. Ну да, конечно много. Двое? Паскаль и Марлен, которую он обманул и которая теперь избегала его. – Меня даже пригласили на вечеринку.

Супер, теперь он чувствовал себя как замученный двенадцатилетний мальчик, которому впервые разрешили поиграть с другими.

– Это прекрасно, дорогой, – сказала мягко мама. – Но справиться со всем одному в общежитии – это совсем другое дело. Давай обсудим это, когда тебе исполнится восемнадцать, хорошо? До тех пор Хельмрайхи – это самое лучшее для тебя.

– Я тоже так считаю, – вставил свое слово отец.

Йона достаточно хорошо знал обоих, чтобы понять, что все его дальнейшие аргументы будут просто-напросто бесполезны сегодня. У них не было желания еще раз обсуждать эту тему.

Он рассказал им пару неважных событий последних дней, пожелал хорошего вечера и отключил трубку.

На улице все еще шел дождь.

На следующий день потребность Йоны поделиться с кем-нибудь наблюдениями за Шраттером была так велика, что он решил навестить Паскаля. Просто так.

Он позвонил в дверь Паскаля в половине десятого. Ему открыла женщина около сорока. С волосами, собранными в конский хвост, в одежде для бега. Она как раз была занята тем, что закрепляла наручный чехол для телефона на своей руке.

– А ты?.. – Она смотрела на него своими большими зелеными глазами.

– Йона.

– И тебе нужен?..

– Паскаль.

– Так я и подумала. – Она помахала ему рукой, приглашая войти в дом. – Он еще спит, но ты можешь спокойно его разбудить. Завтрак на столе.

Так как Паскаль никогда не смущался, приглашая сам себя в гости к Йоне, то и Йона решил, что не должен обращать на это особого внимания. Он побежал вверх по лестнице, несколько раз громко постучал в дверь комнаты Паскаля и наконец открыл ее.

Его стук не разбудил Паскаля. Он спал на спине, с открытым ртом, и проснулся только тогда, когда Йона щелкнул пальцами около его уха.

После этого в течение пяти секунд он полностью проснулся. – Привет, – просиял он. – Классная идея, прийти ко мне.

Дай мне пару минут, а потом я сделаю для нас кофе.

Завтрак в семье Биттнеров был гораздо интереснее, чем вариации из хлеба, масла и мармелада, которыми их ежедневно снабжала Сильвия. Йона обнаружил на столе салат из селедки, а также половину ананаса и мисочку с маршмеллоу.

– Сбалансированно, – заключил он.

– О, да. Мама придает этому большое значение, – усмехнулся Паскаль, на удивление ловко взбивая молоко. – Где-то наверняка есть еще и свежевыжатый сок. Если тебе повезет, то это будет апельсиновый сок, а если нет, то тебе придется пить сок квашеной капусты.

Йона взял яблочные кольца, вареное яйцо и розовый марш-меллоу. Интересно, а можно ли остановиться у них? Есть ли у них комната для гостей?

– Мы могли бы сегодня пойти покататься на скейтбордах. Парочка моих друзей встречаются сегодня в скейтпарке. Пойдешь?

– Нет, не хочу абсолютно, – сказал Йона и сунул в рот кусочек яблока.

– О’кей. – Паскаль выглядел немного обиженным. – Тогда что будем делать?

– Математику? – Йона невозмутимо наблюдал, как Паскаль, сваливаясь со стула, довольно правдиво изобразил приступ удушения. – А за это ты мне объяснишь, как мне помириться с девушкой, которая принимает меня за лживого труса.

Паскаль снова взобрался на стул:

– Поверь, такую информацию ты можешь получить и безвозмездно, без математики. – Он взял кусочек хлеба. – Серьезно, сейчас выходные. А речь идет об этой Марлен?

– Да.

– Ты и вправду ее обманул?

Йона засмеялся:

– Еще как. Я своровал письмо из ящика Лихтенбергеров. А когда она меня застукала за тем, как я пытался засунуть его обратно, то я утверждал, что это открытка с соболезнованиями. Пару дней назад я отправил за ней Элануса, а она его увидела. А я не только утаил то, что это мой дрон, но и совершенно не поверил ей, когда она сказала, что за ней наблюдают. – Он немного подумал. – Да, и кроме того, она получила один из моих замечательных текстов, но о нем мы еще не говорили. Вероятно, он лежит непрочитанный и потрепаный на дне ее сумки.

Чем дольше говорил Йона, тем больше становилась ухмылка на лице Паскаля.

– Мои комплименты. Это заслуживает уважения. Я думаю, что будет нелегко переубедить ее, что ты не лживый. Не говоря уже о том, что ты скрытный.

Очень вдохновляюще.

– Ну и? Твои советы?

Паскаль неторопливо намазывал масло на хлеб:

– Только шарм и какие-нибудь оригинальные трюки здесь не помогут. Я боюсь, что остается только одна возможность.

– Ну здорово. И какая же?

Паскаль словно шпагу направил свой нож для масла в сторону Йоны:

– Абсолютная открытость. Ты должен сказать ей правду, даже если при этом ты будешь выглядеть полным идиотом.

Это было совсем не то, что Йона ожидал услышать. Хотя это, без сомнения, было так. Раз в день говорить правду, хотя солгать было бы намного проще…

Если он последует совету Паскаля, то будет в руках у Марлен. И ей останется только сдать его ректору…

Кстати, о ректоре.

– Скажи-ка, а ты когда-нибудь встречался с д-ром Шраттером? Ты же уже давно здесь живешь.

– Но я не учусь в университете, – ответил Паскаль с полным ртом. – Я только слышал кое-что о нем.

– Что, например?

– Что он довольно расчетливый и добросовестный. Здесь есть люди, которые его не любят и хотели бы, чтобы кто-нибудь другой занял его место.

– Они его не любят?

Паскаль пожал плечами:

– Никто не знает его достаточно хорошо, ведь он не так давно здесь. Но ходят странные слухи. Мой отец говорит, что ему показалось,что некоторые люди Шраттера попросту боятся. – Паскаль изобразил важную мину на своем лице. – А папа видит такие вещи хорошо. Он – психолог.

Страх. Все-таки страх. Это очень подходило к тем приступам ярости, которые происходили за закрытыми дверями и окнами его бюро.

Йона больше не донимал Паскаля. Они провели следующие два часа перед компьютером, рассматривая видео с канала Youtube, но Йона был немного рассеянным. Он представлял себе, что необходимо рассказать Марлен всю правду, и это внушало ему страх. Тогда уж лучше было прекратить все отношения.

От одной только мысли становилось больно. Он никогда еще не знал кого-либо, кто был бы похож на Марлен, даже если не был влюблен при этом. Нет, он не был в нее влюблен, он просто не хотел отказываться от ее общества. От ее мнения. Ее видения вещей.

Сразу после обеда он попрощался с Паскалем, но пошел не домой, а захотел немного прогуляться. Он хотел поразмышлять в тишине и заметил, что выбрал дорогу к дому Лихтенбергеров уже тогда, когда был почти рядом с ним.

Он тотчас повернул обратно. Беате Лихтенбергер знала его и справедливо могла бы поинтересоваться о том, что ему здесь снова нужно.

Он почти перешел на бег. Он очень спешил снова уйти отсюда, хотя одновременно ему было интересно, что же происходило за красными шторами.

Предположим, что он получит доступ к телефону Беате Лихтенбергер. Будет ли он запускать Элануса по ее следу?

Ни в коем случае, сказал он сам себе, одновременно со спокойствием констатируя, что ему совсем не нужен был номер. Он мог направлять дрон через ручное управление, что не представляло совсем никакой проблемы.

Интересно, состоялись ли похороны?

Перед дверью Хельмрайхов Йона снова замешкался. Он охотнее всего вошел бы сейчас в дом, скрылся в своей комнате и спокойно обдумал бы свои дальнейшие шаги. Но что, если Мартин его поймает и снова поручит ему какую-нибудь работу для дураков? Вторая половина сада еще не была освобождена от листвы…

Решение за Йону было принято в тот момент, когда дверь открылась и вышла Керстин.

– О, привет, – сказала она и снова повернулась. – Он уже здесь, мама, так что не беспокойся. Зато я ухожу и буду, скорее всего, поздно!

Он с радостью задушил бы сейчас Керстин… Вот тебе и незаметное возвращение домой. Но он ведь мог сказать, что головная боль снова вернулась, если Сильвия захочет вместе с ним постряпать пирог.

И действительно, она ждала его у двери:

– Я пробовала пару раз позвонить тебе. Почему ты не отвечаешь на звонки?

– А я ничего не слышал. – Он вытащил телефон и увидел, что поставил телефон на беззвучный режим работы, когда был у Паскаля. – Очень жаль. Вы хотели сказать мне что-то важное?

– Я просто… да ладно, ничего. – Она казалась нерешительной. – Просто я же должна знать, где ты и что ты делаешь. Я ведь несу ответственность за тебя по отношению к твоим родителям.

А вот это было уже глупо.

– Мне семнадцать лет. Я уже не маленький ребенок.

– Я знаю, но все же.

Она выглядела уставшей, но причиной этому было нечто другое, в этом Йона был уверен. Никому из семьи Хельмрайхов он не полюбился настолько, чтобы пара часов отсутствия дома, да еще в такое светлое время суток, стали причиной для беспокойства.

– Мне жаль, но я не хочу отчитываться о своих приходах и уходах. Мы так не договаривались, и мои родители такого никогда бы не потребовали.

Сильвия вытерла рукой лоб:

– Я… могу тебя понять. Но нам, по крайней мере, вначале, это очень помогло бы. Хотя бы на протяжении одной или двух недель. Как ты считаешь?

Йона решительно покачал головой:

– Нет. Мне очень жаль, но из этого ничего не выйдет. Я не шляюсь по ночам – это я вам могу пообещать, но все остальное… – Он не закончил фразу и пошел к лестнице.

– Знаешь что, Йона… – начала было Сильвия снова, но он перебил ее: – Мне нужно подготовиться к паре важных вещей на завтра. У меня встречи.

Он поднялся по первым двум ступенькам, но потом повернулся, следуя внезапно возникшей мысли:

– А скажи-ка, ты встречалась когда-нибудь с ректором Шраттером?

Сильвия прямо-таки отпрянула назад и непроизвольно прикрыла рот рукой. Интересно почему? Она что, неправильно его поняла?

– Д-р Карл Шраттер. – На этот раз Йона особенно четко произнес это имя. – Ректор. Я просто хотел знать, знакома ли ты с ним.

– Нет. – Сильвия явно побледнела. И еще она врала. – Я… видела его издалека всего пару раз, но никогда… не говорила с ним. А почему ты спрашиваешь?

Я бы спросил по-другому: почему мой вопрос беспокоит вас так сильно? – думал Йона. Но вслух он, конечно, ничего не сказал.

– Только потому, что у меня запланирована встреча с ним, и я хотел бы знать, что это за человек. Но нет проблем. Я и так это узнаю.

Он воспользовался явным замешательством Сильвии для того, чтобы преодолеть остаток лестницы, перепрыгивая через две ступеньки. О боже, сейчас ее хватит удар.

Или, думал он, закрывая дверь, она знает что-то такое про Шраттера, что заставляет ее нервничать, как только она слышит его имя.

Существовало ли что-нибудь связывающее их? Почему Сильвия боялась того, что кто-то мог подумать, что они знакомы?

О’кей, конечно, существовало какое-то простое объяснение. Но Йона просто не мог себе представить, что Шраттер придавал бы большое значение афере с кем-то типа Сильвии Хельмрайх. Она была необщительна и не особо умна. В среднем ничего себе, милая для своего возраста, да. Но разве этого было достаточно?

Йона встал у окна и выглянул наружу. Ему должно быть, в общем-то, все равно, было ли что-то общее между Сильвией и Шраттером.

Может быть, она относилась только к тем людям, которые боялись его. Хотя Йона действительно не мог понять, по какой причине. И он не будет, пожалуй, дальше ломать себе голову над этим – перед ним стояла куда более сложная задача. Марлен. Если бы это была одна единственная ложь, в которой ему нужно было признаться.

Он уставился на улицу, на деревья, ветки которых шевелились из-за усиливающегося ветра.

Через полчаса он все-таки принял решение. Мысль об этом чуть не вывернула наизнанку его желудок, но он решил, что расскажет Марлен всю правду.

Нет, даже больше. Он ей ее покажет.

16

На следующее утро он вышел из дома, упакованный гораздо основательнее, чем на прошлой неделе. Ноутбук он засунул в свой рюкзак. Однако Элануса можно было переносить только в чемодане. Честное слово, лучше бы он приковал его к себе наручниками… Но ни в автобусе, ни в кампусе никто не обратил на него особого внимания. Вокруг было достаточно много студентов, которые носили с собой подобные чемоданчики.

И все же в аудитории Йона выбрал место с краю и поставил чемоданчик между своим стулом и стеной. Он пришел довольно рано. Кроме него в аудитории находились еще восемь студентов. Они кивнули ему в знак приветствия, но в дальнешем не обращали на него никакого внимания.

Марлен тоже посещала этот курс, и Йона надеялся, что она простила его настолько, что даже сможет сесть с ним рядом.

Но она не появлялась. Зал наполнялся студентами, и уже через пять минут после официального начала лекции он был полон. Марлен до сих пор не было. И Йоне пришлось уступить место, которое он занял для нее.

По возможности незаметно он проверил свой телефон, который ожидаемо не показывал никаких новых сообщений. Логично. Как будто Марлен должна была сообщить ему, что она пропускает лекцию.

Может, он запишет на свой счет пару очков, если напишет ей? И при первой же возможности предоставит ей в распоряжение хороший материал?

Йона достал из рюкзака ноутбук и открыл его. Дома он предусмотрительно свернул все программы, чтобы не было ни малейшей опасности, что кто-нибудь увидит программу Элануса. Йона открыл текстовый редактор и начал печатать то, о чем рассказывал преподаватель. Он сконцентрировался только на самом существенном: не нужно было нагружать Марлен лишней болтовней, которую этот тип включил в свой доклад, чтобы ввести всех в заблуждение.

До конца лекции Марлен не появилась. Йона начал сомневаться, что она просто проспала. Скорее всего, она заболела. Или, может, с ней случилось что-нибудь на выходных?

Я точно сошел с ума, думал он, собирая после лекции свои вещи. Я же ее практически не знаю. Почему же, черт побери, она никак не выходит у меня из головы?

Ответ, который он дал сам себе на этот вопрос, был коротким и грустным одновременно: потому, что она была особенная, да, но еще и потому, что здесь больше не было никого, с кем он мог хотя бы приблизительно быть на одной волне. Исключая Паскаля, но тот жил в совершенно другом мире.

Здорово, вот он уже и жалеет себя.

Йона энергично застегнул рюкзак у себя на поясе и взял алюминиевый чемоданчик. Еще час до следующей лекции. Пожалуй, он пойдет в кафе. Немного посидит в Интернете. Может, познакомится с другими людьми.

Стол, за которым они в последний раз сидели вместе с Марлен, был свободен, и Йона автоматически сел туда снова. Он сделал заказ и достал ноутбук.

Восемь новых писем. Четыре из них были рекламой, два – от членов технического форума, в который он записался при случае. Одно – от его матери. Одно – от Карла Шраттера.

Йона нажал на письмо ректора, отчасти в ожидании позитивного ответа, отчасти находясь в угнетенном состоянии.

«Дорогой Йона!

Если Вы сможете найти время, то я был бы рад встретиться с Вами сегодня в 17.30 в небольшой переговорной комнате ректората. Тогда я охотно отвечу на все вопросы о Вашем учебном плане и, возможно, о переносе сроков экзаменов и обо всем, что Вас волнует.

Переговорная под номером 2.14 находится там же, где мое бюро. Я прошу Вас подтвердить свое согласие или отказ от встречи.

С дружеским приветом, Д-р Карл Шраттер».

Йона только сейчас почувствовал, что слишком сильно прикусил нижнюю губу. Итак, он наконец познакомится со Шраттером. И сможет сам составить свое представление об этом человеке и, возможно, даже выяснить, почему Сильвия так расстроилась от одного только упоминания его имени.

Он ответил, что будет рад увидеться, и подтвердил встречу. И, только отправив письмо, Йона столкнулся с дилеммой. Его вечерний семинар заканчивался в пять часов – ему не хватит времени, чтобы принести Элануса домой и вовремя вернуться обратно.

Это означало, что ему придется пойти на встречу со Шраттером вместе с дроном. Интересно, попросит ли ректор посмотреть, что у Йоны в чемоданчике?

Трудно себе представить. Но возможно.

Речи о том, чтобы транспортировать чемодан каким-то другим способом, не могло быть. Пропускать семинар он тоже не хотел. Да ерунда, о чем он только думает? Он пожмет руку Шраттеру, поболтает с ним пару минут и оставит о себе хорошее впечатление.

Более ничего.

Он пришел слишком рано. Было всего 17.20. Йона стоял перед дверью переговорной комнаты, не решаясь постучать. Внутри не было слышно ни единого звука или голоса – вероятно, комната была еще пуста. Коридор был также пуст, а в секретариате никого не было уже с пяти часов.

Затем он услышал приближающиеся шаги. Это был не ректор. Йона понял это, бросив взгляд в другой конец коридора – там был Арон. И как назло, именно сейчас.

Арон шел с другой стороны коридора и, казалось, еще не увидел Йону. Тот быстро принял решение, открыл дверь и проскользнул внутрь комнаты. Встретить сейчас Арона было не самой лучшей идеей. Не хотелось бы, чтобы Шраттер застал их за ожесточенной дракой. Йона знал себя достаточно хорошо, чтобы понимать, что все его благоразумие будет просто выброшено за борт, если его сильно разозлить.

Комната действительно была пуста. Йона услышал шаги Арона, которые замедлились прямо перед дверью. Собирался ли он войти внутрь? Нет, шаги, быстро удалились.

В общем, неплохо, что он появился первым. Йона успел спрятать чемодан под столом, чтобы Шраттер не смог его увидеть и задать лишние вопросы.

Семь минут до половины. Достаточно времени, чтобы разложить пару пасьянсов в телефоне, тем более что зарядки было еще достаточно. Йона поиграл, при этом два раза победив и один раз проиграв.

Между тем было уже три минуты после получаса. Ты смотри, а Шраттер-то опаздывал… Правда, ненамного. Между тем шаги снова приближались. Йона отложил свой телефон и встал, но дверь не открылась. Послышался короткий металлический звук, затем он снова услышал шаги, которые на этот раз удалялись.

Йона в нерешительности остался стоять. Этот звук – это кто-то запер дверь? Он подошел к ней, положил руку на дверную ручку, нажал на нее и чуть не рассмеялся. Точно. Закрыто. Смех смехом, но это была плохая шутка.

Вздохнув, он вернулся к своему стулу и снова уселся. Через пару минут Шраттер будет здесь, у него определенно есть ключ от переговорной.

Он разложил еще пару пасьянсов, но ректора не было и в помине. Йона перестал играть – зарядка ему еще пригодится, если Шраттер вдруг забыл о встрече.

И вот что странно, ведь это он сам предложил Йоне встретиться, и причем только сегодня. Не может же память так его подвести.

Но больше всего Йона сожалел, что ему так и не дали номер телефона Шраттера. На этот раз он использовал бы его прямо по назначению. Для звонка.

В шесть часов ректор так и не пришел, а заряд аккумулятора составлял всего пять процентов. Если Йона сейчас не начнет действовать, то позже у него просто не будет шансов.

Он позвонил Керстин, у которой после четвертого гудка включился автоответчик. Черт! Звонок Сильвии прошел с таким же успехом. Это все действительно казалось какой-то плохой шуткой.

Зарядки оставалось четыре процента. Йона взвесил свои возможности и решил сделать то, что хотел сделать сегодня с самого утра. Под страхом того, что Марлен будет злиться или примет все это за какой-то неудачный трюк.

Тем не менее она ответила на его звонок, слава богу.

– О, привет. – Ее голос звучал отнюдь не восторженно.

– Мне очень жаль, что я тебе помешал, но я хотел попросить тебя о помощи. Меня заперли.

– Тебя что? – Ее голос и вправду звучал странно. Как будто она плакала. Или…

– Ты простыла?

– Да еще как. Нос заложен, носовые пазухи тоже – все по полной программе.

– Ого! Тогда не знаю, сможешь ли ты мне помочь… Я сижу в переговорной комнате недалеко от бюро Шраттера, комната номер 2.14. Шраттер должен был прийти сюда на встречу со мной полчаса назад, но я боюсь, что он уже не придет. – Йона говорил все быстрее. – Кто-то запер меня снаружи, а мой телефон уже почти разрядился. Мне не хотелось бы здесь ночевать.

Марлен кашлянула в телефон.

– Слушай-ка, – сказала она хриплым голосом, – если это шутка, то у тебя будут проблемы.

– Это не шутка. Я клянусь.

– О’кей. Я позабочусь об этом.

Она отключилась. Йона посмотрел на свой телефон. Оставалось два процента. Почему он не подумал о том, чтобы захватить с собой зарядку?

Зато у него был с собой ноутбук. Если у Марлен ничего не получится, то он может попытаться попросить помощи через Фейсбук. Должен же кто-нибудь, кого он знает, быть онлайн.

Какой-то звук заставил Йону вскочить с места. Звук, похожий на скрип открывающейся двери. Затем тихие шаги по коридору.

Йона вскочил и подбежал к двери:

– Эй, кто там? Вы меня слышите? Меня, вероятно, заперли здесь по ошибке.

Шаги приближались. Остановились перед дверью.

– Я Йона Вольфрам. У меня была назначена встреча с ректором. Эй! Вы не могли бы найти кого-нибудь, кто может открыть эту дверь?

Никакой реакции. Но Йона был почти уверен, что за дверями кто-то дышал. Нет, это какой-то страшный сон. Он снова забарабанил по двери со всей силой:

– Позовите, пожалуйста, кого-нибудь на помощь.

И снова никакого звука с другой стороны. Ничего, что указывало бы на то, что там кто-то есть. И все же Йона был уверен, что там кто-то стоял. Не только потому, что не слышал, как тот уходил, но и потому, что он почти физически ощущал чье-то присутствие.

Это что, шутка? Или это был…

– Д-р Шраттер? – спросил он неуверенно. – Это вы?

На этот раз он услышал приглушенный смех. Больше ничего. Тишина.

Неожиданно ситуация перестала быть приятной, а стала просто жуткой.

– Кто бы там ни был, – сказал Йона, пытаясь придать своему голосу уверенности, – я не думаю, что это смешно. Пожалуйста, позовите кого-нибудь, кто может открыть дверь, если сами этого не можете сделать.

Снова ничего. Потом он услышал, как будто кто-то что-то… царапал. Как будто кто-то проводил ногтями по поверхности двери.

Йона отпрянул назад. Что-то здесь было не так. Он охотно поверил бы в то, что его однокурсники решили сыграть с ним злую шутку – в конце концов, он видел здесь Арона незадолго до этого. Но то, что такое мог допустить Шраттер, было абсолютно немыслимо. Он встал у окна и посмотрел вниз. Там был внутренний двор, не кампус, так что он не смог бы никого позвать на помощь.

Все, что он мог сейчас сделать, так это запустить Элануса. Поднять его в этом дворе и потом отправить через крышу. Затем опустить по другую сторону здания. Нет, не получится. В таком случае он сможет заглянуть в окна некоторых бюро, но не сможет увидеть, кто стоит сейчас в коридоре перед дверью переговорной и пытается запугать его. То, что его пытались запугать, не вызывало никакого сомнения.

Прошло десять минут с тех пор, как он позвонил Марлен. Сколько времени ей понадобится? Вероятно, ей нужно будет сначала встать и одеться, а сделать быстро у нее это не получится, да особо стараться она тоже не будет. Зачем ей это?

Йона прокрался к двери. Он осторожно прижал ухо к двери так, чтобы с другой стороны это не было заметно. Задержав дыхание, Йона прислушивался к каждому шороху, но, кроме шума своей собственной крови и стука своего сердца, он ничего не слышал.

Чувство, что в непосредственной близости кто-то есть, исчезло. Дыхания за дверью не было слышно. И смеха тоже. Но он точно не придумал это, ни в коем случае, конечно же нет. За дверью кто-то скребся…

Удар. Грохот из ничего. Дверь содрогнулась, как будто кто-то ударил по ней тяжелым твердым предметом. Йона вскрикнул. Он не мог это остановить, как не мог остановить бешеное биение своего сердца.

Он отбежал к противоположной от двери стене. Сейчас дверь будет разбита. И кем бы ни был тот, кто сюда войдет, он будет настроен явно недружелюбно по отношению к Йоне. Он в спешке оглянулся – может, здесь было что-то, чем он мог бы защититься?

Алюминиевый чемодан. Йона мог бы дать по ушам нападавшему этим чемоданом, в котором находился Эланус, в надежде, что с дроном ничего не случится.

Но дело ограничилось одним ударом в дверь. Если Йона не ошибался, он слышал шаги. Удаляющиеся шаги.

И все-таки он не подходил к двери. Еще рано. Шок от того, что только что случилось, проник в него до костей.

С другой стороны, а если удар был всего лишь отвлекающим маневром для того, чтобы открыть дверь? Медленно и максимально бесшумно он вернулся к двери. Схватил дверную ручку и нажал на нее.

Закрыто, как и прежде.

Да кто, черт возьми, все это творил? И почему?

Может быть, сейчас кто-нибудь придет. Этот грохот был слышен, скорее всего, во всем здании. Должен же хоть кто-нибудь посмотреть, что случилось.

Но за дверью царила мертвая тишина.

Телефон Йоны между тем выключился, а Марлен все еще не было. Если ничего не изменится в течение последующих десяти минут, то он попытается сообщить кому-нибудь о своем положении через Фейсбук или Твиттер.

Но до этого дело не дошло. Через три минуты кто-то постучал в дверь. Сильно, но не так, словно хотели эту дверь сломать.

– Йона? Ты там? – Это была Марлен. Наконец-то. Она много раз подергала ручку двери. – Здесь действительно заперто.

– Да. Спасибо, что ты пришла. Но будь, пожалуйста, осторожней. Там есть кто-то еще, и он может прятаться.

– Что? – Ее голос звучал удивленно, но спокойно. – О чем ты говоришь, Йона?

– Да ладно. Достань меня отсюда, пожалуйста. Здесь что-то нечисто.

– Хорошо. Я вернусь через пару минут.

Йона глубоко вздохнул. На этот раз он немного отвлечется. Он достал ноутбук из своего рюкзака и подключился к беспроводной сети. Проверил свою почту.

Нет, отказа от Шраттера в почте не было. Что за ужасный тип. Сначала предложить встречу в короткие сроки, а потом самому же не прийти – это было плохо. Каким-нибудь образом Йона обязательно даст ему это понять. И неважно, ректор он или нет.

Марлен вернулась в течение пяти минут. Ключ повернулся в замке, и пожилой мужчина в джинсах и кедах помахал Йоне, призывая его выйти из комнаты.

– Это господин Марковски, наш комендант, – объяснила Марлен. – К счастью, я сразу же нашла его.

– В следующий раз дай знать, что ты в комнате, если тебя будут закрывать, – пробурчал Марковски. – Вам нужно еще что-нибудь?

– Нет. Спасибо большое. – Марлен пожала мужчине руку.

Йона сделал то же самое.

– У меня все-таки есть один вопрос, – сказал он. – Ведь это были не вы, кто запер эту дверь?

– Нет. Я закрываю только там, где можно что-нибудь украсть. Но здесь…. – Он обвел взглядом переговорную комнату. – Нет.

– Кто бы это мог быть? У кого еще есть ключ?

Комендант подумал какое-то время.

– Ну, кроме меня еще у д-ра Шраттера, у обоих вице-ректоров, а еще один висит в секретариате. Этот ключ может взять любой и закрыть дверь изнутри, если не хочет, чтобы ему мешали во время переговоров.

Ну здорово. Таким образом, становилось практически невозможным очертить круг тех, кого можно было бы заподозрить в этом поступке.

– Спасибо. Мне очень жаль, что я доставил вам неудобства. Марковски помахал рукой и ушел.

– А как насчет того, чтобы поблагодарить меня? Где твое: «Спасибо, Марлен?». – Она наклонилась на стену и скрестила на груди руки.

Только сейчас Йона заметил, что она выглядела очень уставшей. Опухший нос, красные глаза.

– Это было бы следующим, что я хотел сказать.

Предложить ей проводить до дома? Или она все еще обижалась на него?

– Что ты там таскаешь с собой? – Она показала на чемоданчик. – Я его у тебя до сих пор еще ни разу не видела.

Йона взглянул на чемоданчик, как будто сам впервые его увидел, чтобы выиграть пару секунд. Он взял его, чтобы показать Марлен Элануса, но на данный момент это было невозможно. Он не чувствовал себя в безопасности, особенно после того, что случилось сегодня вечером.

– Я покажу тебе, – сказал он. – Обещаю. Но не сейчас, о’кей?

Она кивнула, как будто не ожидала ничего другого.

– Выглядит так, как будто я выполнила один из пунктов в твоем списке, – сказала она. – Один раз в день помочь тому, кто этого не оценит.

Она повернулась и пошла.

– Эй, – крикнул Йона ей вслед. – Пожалуйста. Я имею в виду ровно то, что говорю. Я взял Эл… в общем, я взял это специально для тебя, но… – Он немного пробежал за ней. – Можно я провожу тебя? До твоего общежития?

Марлен остановилась:

– Нет, не можешь. Я пойду сейчас туда, где хотела бы остаться. В свою постель. И если ты не хочешь, чтобы я действительно на тебя обиделась, то на сегодня ты оставишь меня в покое, понятно?

На сегодня. Хотя бы не навсегда.

– О’кей. Но я предложил это из лучших побуждений, поверь мне.

Она внимательно посмотрела на него:

– Я тебе поверю. Пока поверю.

Йона посмотрел ей вслед. Он даже не подумал, чтобы тайно проследить за ней, как бы ни хотел он знать, в каком из зданий она жила. Он опасался, что Марлен по каким-то непонятным ему причинам сразу поймет, что он следует за ней.

17

Он сел в автобус и был дома вскоре после половины шестого. Ему сразу бросилось в глаза, что ни одной из двух машин не было перед входной дверью, а в доме не горел свет.

В принципе, Иона был очень рад этому обстоятельству. Выдержать Сильвию или Керстина было бы сейчас выше его сил. Он понятия не имел, было ли нормально, что в это время они все еще не были дома. И если через час никого еще не будет дома, то он начнет им звонить.

Однако что-то было не так. Он сразу понял это, когда вошел в свою комнату. На первый взгляд все выглядело нормально, без изменений. Но здесь однозначно кто-то был, и этот кто-то оставил следы. Занавески были задернуты немного сильней, чем сегодня утром. Карандаши на столе лежали совсем по-другому, а кровать была немного отодвинута от стены и не поставлена на место обратно так, как она стояла, это было видно по отпечаткам на ковре.

Йона повернулся один раз вокруг себя и отметил еще несколько деталей. Книги на полке были сдвинуты вперед, но некоторые из них были не до конца придвинуты обратно к стене. Его незваный гость, видимо, очень спешил, и он что-то определенно искал.

Испытывая неприятные ощущения в желудке, Йона открыл шкаф – его одежду этот кто-то тоже исследовал. Стопка свитеров была сложена значительно аккуратней, чем раньше, а рубашки висели слишком близко друг к другу, плюс ко всему они все были сдвинуты немного влево.

Был ли это кто-то из Хельмрайхов? Или кто-то чужой? Но это явно был тот, кто знал, что его нет дома. Кто для пущей уверенности запер его в переговорной комнате.

Вероятно, их было даже двое. Один следил за тем, чтобы Йона неожиданно не появился дома, а второй обыскивал комнату.

И стало сразу понятно, что они искали. Пальцы Йоны сильнее сжали ручку чемоданчика. Значит, фигура, которую он заметил тогда в тени дерева на противоположной стороне улицы, отнюдь не была безобидным прохожим. Кто-то наблюдал за тем, как Эланус прилетел домой. И он не смог найти его сегодня только потому, что Йона взял чемоданчик, чтобы показать его Марлен.

Он медленно сел на кровать. Ну и что ему сейчас делать? Можно ли было теперь вообще запускать Элануса отсюда? В любом случае, было понятно, что с этого момента его нельзя вот так просто спрятать под кроватью на то время, пока Йона был в университете. Его нужно было либо брать с собой, либо придумать более удачное место для схрона.

Для начала он поставил Элануса в шкаф и решил сразу же воспользоваться возможностью, пока никого не было дома. Вполне вероятно, что в доме найдется хорошее место, куда можно спрятать дрон. Уголок, в который никто никогда не заглядывает, может быть, на чердаке или в подвале…

Он побежал вниз. Дверь, ведущая в подвал, находилась непосредственно около обувной полки, но она была закрыта. Ключа в замке не было – он висел, скорее всего, вместе с другими тридцатью ключами на доске возле двери. Ни один из них не был подписан.

Йона и не думал о том, чтобы попробовать открыть каждым из них эту дверь, – не хватало еще, чтобы Керстин застукала его за этим занятием. Или Сильвия, которая может предположить, что он покушается на продукты глубокой заморозки, хранившиеся в подвале.

Тогда лучше на чердак. Лестница, ведущая наверх, была более похожа на приставную лестницу, и, чтобы подняться по ней, нужно было освободить задвижку и поднять ее высоко вверх.

По крайней мере, здесь были выключатель и электрическая лампочка, свисавшая с потолка на кабеле. Слабый свет этой лампы освещал все вокруг. В основном это была старая мебель. Диван в цветочек, шатающийся столик, три страшные напольные лампы, детская кровать. Справа от Йоны стояла картина, написанная маслом, на которой была изображена едва одетая женщина, набиравшая кувшином воду из источника. Китч. Чистой воды китч. Такую картину Йона тоже мог бы спрятать у себя на чердаке, вот только он повернул бы ее лицом к стене.

Он провел указательным пальцем по поверхности журнального столика из дерева, на котором были свалены старые книги. Да, пыльно. Давненько здесь не убирались. Сильвия и Мартин поднимались сюда, скорее всего, только тогда, когда нужно было убрать что-то ненужное снизу.

Слева от Йоны стояло нечто ужасное из розового пластика: детская кухня, на удивление большая, с плитой, духовкой и посудомоечной машиной. А за ней – пеленальный столик. На его пыльной поверхности были изображены лиловые мишки на розовом фоне, державшие голубые шарики. Йоне нечасто доводилось видеть что-то тошнотворно ужасное типа этого, но сейчас это не играло никакой роли, так как у этого столика был небольшой встроенный шкафчик. Шкафчик для хранения пеленок и подгузников, подумал Йона. Он открыл его и засунул внутрь алюминиевый чемоданчик. Тот вошел превосходно. Все-таки это была неплохая возможность спрятать дрон, пусть и не очень удобная. Он будет использовать ее только тогда, когда ему нужно будет спрятать Элануса надолго, так как каждый день опускать и поднимать эту лестницу было бы уже чересчур. И, ко всему прочему, слишком заметно.

Хруст шин по гравию подъездной дороги выхватил его из потока мыслей. По крайней мере, хоть кто-то из Хельмрайхов собрался приехать домой. Йона быстро выключил свет и опустил лестницу. Держа чемодан в одной руке, а другой закрывая задвижку и стараясь при всем этом не упасть, Йона ощущал себя акробатом. Но ему удалось оказаться в своей комнате до того, как он услышал ключ, открывающий замок. Чемодан с Эланусом исчез под кроватью, а Йона спустился вниз на первый этаж, где Мартин как раз собирался повесить на крючок свою куртку.

– Добрый вечер. – Йона улыбнулся подчеркнуто дружелюбно. – Я уже подумал, что никто не приедет и у меня будет отдельная квартира.

Мартин выглядел уставшим, впрочем, как всегда. Но сегодня это особенно сильно бросалось в глаза.

– Мне очень жаль, – пробормотал он. – У Керстин и Сильвии встреча, но я думаю, что они скоро будут здесь. Наверное, мы сегодня обойдемся холодным ужином.

Он осмотрел прихожую до двери, ведущей в гостиную. Ему тоже что-то показалось странным? Что здесь побывал кто-то чужой?

Если и так, то он ничего не сказал. Они оба молчали, пока Мартин нарезал хлеб, а Йона накрывал на стол.

Его мысли были о Шраттере, об этой странной встрече, которая не состоялась, поэтому он и не заметил бы ничего, если бы не возникла кошка. Но она неожиданно стояла перед ним, белая с черными пятнами, и в ожидании смотрела на него снизу вверх.

Но у Хельмрайхов нет кошки, так откуда…

Он почувствовал сквозняк и обернулся. Дверь на террасу была немного приоткрыта. Мартин не открывал ее, иначе Йона заметил бы, значит – до этого она была просто прикрыта. Теперь было понятно, как вошел или вошли – незваные гости.

– У нас гости, – сказал Йона охрипшим голосом.

Мартин повернулся, явно испугавшись. Слишком испугавшись для такого случая.

– Что?

Йона показал на кошку:

– Она только что вошла сюда. Дверь на террасу была открыта.

Он внимательно следил за Мартином и сразу увидел облегчение на его лице после слов про кошку.

– А, это Приско, кот госпожи Шахнер. Он иногда приходит сюда, тем более что Сильвия часто забывает закрыть дверь в сад. Убери его, хорошо?

Йона поднял кота, который и не думал сопротивляться, и выставил его за дверь. Немного почесал у него за ушками и задумался над тем, почему сообщение о госте так сильно напугало Мартина.

Они приступили к ужину, когда позвонила Сильвия и объяснила, что они с Керстин заедут за какой-то мелочью.

Насколько Йоне действовали на нервы болтовня Керстин и суета Сильвии, настолько сильно он хотел бы, чтобы они сейчас были здесь. Все лучше, чем беспомощные попытки Мартина поддержать разговор. Сразу бросалось в глаза, что в своих мыслях он был очень далеко отсюда.

– Небезопасно оставлять двери открытыми, когда никого нет дома, – сказал Йона во время одной из продолжительных пауз. – Такая местность, как эта, отлично подходит для взломщиков. А у вас есть система аварийной сигнализации?

– Мы… нет. – Тема явно была не очень удобной для Мартина. – Таких случаев не наблюдалось здесь довольно давно.

– Хм… – Йона свернул кусочек ветчины в трубочку. – А может быть так, что сегодня кто-то проник в дом? Я не уверен, но у меня такое чувство, что некоторые вещи в моей комнате стояли или лежали… по-другому.

– Ерунда. – Мартин ответил слишком быстро. – А если и так, то это, вероятно, Сильвия прибиралась в твоей комнате.

– Но она никогда этого не делает. Мы договорились, что я сам забочусь о своей комнате, сам вытираю пыль, чищу пол пылесосом и все такое.

На лбу у Мартина появилась глубокая складка.

– Может, ты недостаточно заботишься и она немного помогла тебе? Возможно такое?

Йона ощутил внутри знакомое чувство – смесь гнева и неудержимого желания дать этому гневу волю. Будет лучше, если он сейчас встанет и просто уйдет, иначе он может наговорить такого, о чем потом будет жалеть.

– Если все так, как ты говоришь, – начал он, – то она явно не справилась со своей задачей. В моей комнате нет и следа от уборки, а вот несколько вещей явно находятся не на своем месте. И кроме того, кровать, под которой никто и не думал пылесосить.

Он знал, что сейчас последует, прежде чем Мартин открыл свой рот.

– Ты все выдумываешь. – Резким движением он стал наливать себе в стакан воды, которая тут же перелилась через край. – Подумаешь, сдвинута пара вещей. Я знаю, ты мальчик умный, но даже ты не можешь запомнить точное расположение каждого карандаша на твоем столе.

А вот и нет. Это Йона как раз запоминал очень хорошо. Он замечал, как изменялась комбинация, но дискутировать об этом он определенно не собирался.

– Ну как хочешь, – сказал он отчужденно. – Но ты понимаешь, что я не могу осознать в полной мере отсутствие у тебя интереса к возможному проникновению в твой дом?

Мартин ударил рукой по столу:

– Это не было проникновением! Да что с тобой? Почему так много паники из-за одной плохо закрытой двери?

На этот раз Йона с трудом удержался, чтобы не высказать то, что вертелось у него на языке. А почему ты становишься таким агрессивным из-за нескольких безобидных вопросов?

– Я думаю, что мы оба сегодня немного устали, – сказал он вместо этого и встал с места. – Мне очень жаль, если я перегнул палку. – Он убрал за собой посуду в посудомоечную машину и улыбнулся Мартину, прежде чем подняться к себе наверх.

Было бы неплохо узнать, догадывался ли кто-нибудь из семьи, что у него был Эланус. А вдруг кто-то из них искал его? Возможно, даже сам Мартин?

То, что Йону заперли сегодня в университете, точно не было случайностью и уж тем более не попыткой просто помучить или напугать его. Нет, кто-то хотел быть уверен в том, что он не вернется неожиданно домой. Интересно, было ли связано с этим долгое отсутствие Сильвии и Керстин?

Обе приехали незадолго до десяти часов. Йона услышал приглушенный разговор на первом этаже, а затем быстрые шаги Керстин по лестнице. Он подождал немного, не заглянет ли она к нему в комнату, и вздохнул с облегчением, когда она прошла мимо его двери.

Он жил у них всего две недели, но они уже так надоели ему, что это невозможно было описать никакими словами.

Прежде чем лечь спать, он еще немного порылся в своем ноутбуке, бесцельно и без единой мысли в голове. Интересно, как там Марлен? Он с удовольствием принес бы ей чего-нибудь завтра – медовые леденцы или чай… К сожалению, у него в любом случае это не получилось бы, так как он не знал, где она живет. Он не мог отделаться от чувства, что для Марлен было лучше, если бы он этого и не узнал.

Время от времени он подходил к окну, но так и не обнаружил внизу ночных наблюдателей.

18

Следующий день начался так же странно, как закончился вчерашний вечер. «Доброе утро» Йоны осталось без ответа. Сильвия промолчала. Она резкими движениями чистила кухню и даже не взглянула на него.

Она что, плакала? Йона присмотрелся. Ее спина слегка вздрагивала, вот она быстро провела тыльной стороной ладони по глазам.

– Все в порядке? – спросил он осторожно.

– Да. Конечно. Почему должно быть иначе? – Наконец она подняла глаза, но смотрела все еще не на Йону, а куда-то в сторону. – У меня просто небольшой насморк. Сейчас столько заболевших, наверное, я от кого-то заразилась. – Как бы в подтверждение своих слов она достала носовой платочек из коробочки и тщательно высморкалась.

Йона совсем не был гением, что касалось умения разбираться в людях. Но то, что Сильвия лгала, увидел бы даже четырехлетка. На какое-то мгновение у него возникло искушение не уступать Сильвии. Чувствовалось, что нервы у нее были на пределе. Если он сейчас будет более настойчивым и продолжит задавать ей вопросы, то, может быть, она даст слабину и скажет, что же все-таки произошло.

Но в нем победило чувство сопереживания. И мысль, что будет не очень хорошо, если сейчас появится Мартин и застанет свою жену в таком взволнованном состоянии. Поэтому он оставил все так как есть, съел свои мюсли и сделал вид, что проверяет сообщения в своем телефоне. На самом деле он не выпускал Сильвию из поля зрения.

Дрожь немного отпустила ее. Она выпила мелкими глотками свой кофе, наклонилась на спинку стула и уставилась в стену.

Может быть, Сильвия вчера поссорилась со своим мужем? Если она плакала из-за этого, то их ссора была действительно серьезной.

Но Йона был вынужден отвергнуть это предположение, когда вошел Мартин, обнял свою жену и поцеловал ее в голову. Нежности такого рода между этими двумя он еще ни разу не наблюдал. Йона быстро доел свой завтрак, попрощался и направился в холл. Если повезет, то они сейчас начнут разговаривать друг с другом. Он нарочито громко стал подниматься вверх по лестнице, но только чтобы затем тут же по-тихому вернуться обратно. На полпути он остановился. Из кухни действительно доносились голоса. Они звучали тихо, но понятно.

«– Я не знаю, как долго я смогу это выдержать. – Это был голос Сильвии.

– Еще одну неделю. Ты выдержишь, я уверен.

– Каждая минута кажется мне вечностью. Я думала, что мы уже все выдержали, и вот…»

Мартин что-то пробормотал, это прозвучало нежно и успокаивающе, но Сильвия все равно продолжала всхлипывать.

«– Больше всего на свете я хотела бы уехать отсюда. Я так боюсь. Если бы ты знал, что мне приснилось сегодня ночью…

– Я понимаю, – прервал ее Мартин. – Но нам нужно еще немного потерпеть. И пожалуйста, постарайся держаться так, чтобы не выдавать свое состояние. Осталось совсем недолго».

Кажется, разговор подошел к концу. Йона на цыпочках прошел вверх по лестнице.

Он не понял ничего из того, что услышал. Что случится через неделю? Что нужно было преодолеть?

Ему даже показалось, что Сильвия могла быть больна и ждала какого-то результата, который решал бы вопрос жизни и смерти.

И все же незакрытая дверь террасы не выходила у Йоны из головы. А еще то, что страхи Сильвии были, скорее всего, напрямую связаны с этой дверью.

– Я действительно хотел бы поговорить с ректором Шраттером.

Йона стоял, скрестив руки, перед Андреа Гиллес. Его рюкзак висел на спине, а чемоданчик стоял на полу между ног. Он не смог незаметно спрятать его на чердаке, но все же не рискнул оставить Элануса в доме. Только не после случая со сдвинутой кроватью и незапертой дверью на террасу. Йона старался сдерживать себя, чтобы в его словах не звучало слишком много упрека.

Гиллес закончила разговор и что-то записала на бумажку:

– Вы только что, к сожалению, снова с ним разминулись. Еще десять минут назад он был здесь…

– Вчера он предложил мне встретиться. – Быстрым движением Йона положил ноутбук на стол и открыл крышку. – Вы видите это письмо? «Если Вы сможете найти время, то я был бы рад встретиться с Вами сегодня в 17.30 в небольшой переговорной комнате ректората». Я нашел время, я подтвердил встречу, но д-р Шраттер, во-первых, так и не появился в переговорной, а во-вторых, не отменил встречу.

Гиллес нахмурила лоб и подвинула компьютер к себе поближе:

– Он ничего не сказал мне об этом. – Она быстро и внимательно прочитала письмо и покачала головой. – Возможно, у него что-то случилось, и он даже не вспомнил о вашей договоренности. – Она вырвала листочек из своей записной книжки и что-то написала на нем. – Знаете, что? Я дам вам свой номер телефона. Если в следующий раз д-р Шраттер захочет договориться о встрече с вами, то позвоните мне. Тогда я смогу напомнить ему о договоренности. Или дам вам знать, если что-нибудь не получится.

Она сунула кусок бумаги ему в руку. Йона бросил взгляд на номер телефона и сразу же понял, что это не тот номер, который ему удалось подсмотреть в последний раз на столе ассистентки Шраттера. Логично, однако. Она не обязана приклеивать на монитор именно свой номер телефона.

– Спасибо. Наверное, так будет лучше. – Он сунул записку к себе в карман, хотя в этом уже не было особой необходимости – он прекрасно запомнил все цифры номера телефона.

– Мне действительно очень жаль, что все так получилось. Я уверена, что д-ру Шраттеру тоже. – Она улыбнулась Йоне и пожала ему руку. – Хорошего дня вам.

Шансов на хороший день, по мнению Йоны, было немного. Марлен, скорее всего, еще болела – вчера она выглядела очень устало. А тут еще Линда, которая встретилась ему на пути.

Они столкнулись перед зданием его института. К ней вернулась прежняя гибкость движений, но все равно казалось, что она только наполовину была здесь. Он впервые увидел ее одну с тех пор, как умер Лихтенбергер.

– Привет, Линда.

Она испугалась и резко остановилась. Уставилась на него так, словно видела в первый раз, Или в последний.

– Привет, Йона.

– Ты выглядишь немного бледной. Как твои дела?

Ему показалось, что она долго и серьезно раздумывала над ответом.

– Не очень хорошо. Очень много… стресса.

В этом Йона верил ей на слово.

– Но ты не сможешь мне ничем помочь, – поторопилась сказать Линда. – Мне всего лишь нужно немного покоя, я думаю. Но мне нужно идти дальше. У меня сейчас…

Она заменила последнее слово неопределенным жестом и пошла.

Затем еще раз остановилась и обернулась:

– Послушай-ка, будь осторожен с тем, что ты делаешь. Я не знаю точно почему, но есть пара людей, которым ты не нравишься.

– Я? Что ты имеешь в виду? Что за люди?

Она быстро покачала головой:

– Не спрашивай меня. Я услышала кое-что, но, возможно, я не так поняла. Просто я подумала, что лучше сказать тебе об этом. Насколько я знаю, тебе нравится наступать другим на пятки.

Она снова повернулась, чтобы уйти, но Йона опередил ее и преградил ей дорогу:

– Арон – один их них? Ну же, ты ведь знаешь больше, чем говоришь!

Она попыталась пройти мимо него:

– Нет. Но если ты суешь нос не в свои дела, то лучше остановись. Просто поверь мне, что так будет лучше. Безопасней для здоровья.

Так как Йона не уступил ей дорогу, она оттолкнула его в сторону рукой и убежала, ни разу не оглянувшись.

Все было ясно как дважды два: Линда явно играла на стороне Лихтенбергера. Очевидно, что она знала о его смерти больше, чем большинство других – в конце концов, у них была любовная связь. Только вот Лихтенбергер покончил жизнь самоубийством. Или все-таки нет? Может быть, под самоубийство было замаскировано самое настоящее убийство?

Обычно полиция раскрывала такие дела. Но… это университет, и умные головы были здесь скорее правилом, чем исключением. И когда они объединялись, то…

Лекцию Йона практически не слушал. Он снова и снова прокручивал в голове слова Линды. Будь осторожен с тем, что ты делаешь.

Знал ли кто-нибудь на самом деле про Элануса? Был ли дрон причиной странного визита в комнате Йоны и его заточения впереговорной?

Если все было действительно так, то ректор Шраттер тоже относился к тем людям, о которых говорила Линда. И это было просто немыслимо.

Как только Йона вышел на территорию кампуса, он вытащил свой телефон и набрал номер Андреа Гиллес, чтобы написать сообщение.

«Спасибо заранее за возможность нового разговора, – написал он. – Я рад, что у меня есть надежный координатор моих вопросов. С дружеским приветом, Йона Вольфрам».

Прошло больше времени, чем он рассчитывал. Но ничего, Гиллес была занята работой и не обязана была проверять свой телефон на наличие новых сообщений каждые две минуты. Через полчаса Йона услышал заветный сигнал, оповещающий о новой эсэмэске.

«Рада помочь. Хорошего дня! АГ».

Таким образом, шпионское оборудование на ее телефоне было установлено. Теперь у Йоны была хоть какая-то зацепка в бюро ректора. Он, конечно, мог направить туда Элануса через ручное управление, но так было намного практичней.

Намного лучше было бы, конечно, получить номер самого Шраттера, но в этом случае оставалось надеяться только на терпение.

Смартфон все еще был в руке у Йоны. Он подумал немного и, к своему удивлению, понял, что нервничал. Но, несмотря на это, начал набирать сообщение:

«Привет, Марлен, я надеюсь, что тебе сегодня уже лучше. Спасибо еще раз за твою помощь вчера. Когда тебе снова станет лучше, я хотел бы поговорить с тобой. Вокруг меня происходят странные вещи. Я не могу в них разобраться, а это нехарактерно для меня.

Кроме того, я хотел тебе кое-что показать. Ты помнишь?

Желаю по возможности хорошего дня. А я пойду помогать кому-нибудь, кто этого не оценит:-)»

Он быстро нажал на «отправить», чтобы не передумать. Весь последний семинар он держал телефон в поле зрения в надежде, что Марлен откликнется. Но она молчала.

И только вечером за ужином у Хельмрайхов Йона услышал заветный сигнал телефона. Он был у него в кармане брюк, и Йоне пришлось сдержаться, чтобы не посмотреть тут же, что это была за эсэмэска. Настроение за столом было напряженным и без того, и он не хотел давать Мартину повода для дискуссий о хороших и плохих манерах. И Мартин, и Сильвия выглядели так, словно им это было крайне необходимо.

Даже Керстин заметила, что атмосфера была накаленной.

– Вы поссорились или что-то случилось? – поинтересовалась она без всякого интереса.

– Нет. – Мартин отодвинул в сторону наполовину полную тарелку. – Что касается меня, то я просто устал. Сегодня в бюро был довольно напряженный день.

Йона попытался вспомнить, в чем заключалась работа Мартина – это было что-то безумно скучное. Отопительная техника? Да, возможно.

Сильвия между тем нацепила на лицо дежурную улыбку и попыталась выстроить разговор, спрашивая попеременно Керстин и Йону о том, как прошел день в университете. Но к их ответам она явно не прислушивалась, рассеянно кивая головой.

Как только ужин закончился, Йона устремился к себе наверх, но, к своему разочарованию, вместо эсэмэски от Марлен увидел лишь рекламное сообщение. Он не стал включать свет в своей комнате, встал около окна и посмотрел вниз. Слова Линды не выходили у него из головы. Если ты суешь нос не в свои дела, то лучше остановись.

Совсем наоборот, думал он. Я даже еще не начинал по-настоящему. Его идея – послать Эланус вслед за Гиллес сегодня – уже не казалась ему такой умной. Часто хорошее находится намного ближе, чем думаешь.

Он подождал. Через десять минут он услышал на лестнице шаги Керстин. Вот открылась и закрылась дверь в ее комнату.

Телевизора внизу он не услышал. Это давало надежду. Настроение, в котором пребывали сегодня Мартин и Сильвия, явно не способствовало просмотру каких-либо фильмов. Но, вероятно, они просто хотели спокойно поговорить, и тогда…

Йона услышал, как кто-то поднимается по лестнице. Судя по звукам медленных шаркающих ног, это был Мартин. Он направился в ванную комнату, откуда вышел через какое-то время. Йона услышал, как где-то дальше по коридору захлопнулась дверь. Это была дверь спальни.

Минут десять спустя появилась Сильвия. Она также зашла ненадолго в ванную комнату. Йона глубоко вздохнул. Он набрал номер телефона Сильвии в программе Элануса, достал его из чемоданчика и еще раз выглянул из окна. Никого.

О полете в этот раз не могло быть и речи. Шесть метров вдоль стены: Сильвия всегда брала телефон с собой в кровать.

За бело-зелеными шторами с рисунком горел свет. Заглянуть внутрь было невозможно, но Йону это не огорчило – у него не было необходимости наблюдать за своими хозяевами в пижаме и ночной рубашке. И уж тем более без них.

Но окно было приоткрыто. На это то Йона и надеялся. Он переключился на ручное управление и приблизил Элануса как можно ближе к стеклу.

Голоса слышны, да. Но только очень приглушенно, как будто оба лежали в постели и тихо переговаривались. Скорее всего, так и было. Йона надел наушники и попробовал передвинуть регуляторы микрофона. Он попытался увеличить чувствительность, но уже понимал, что, несмотря на всю дальнейшую обработку звуковой дорожки, он сможет выделить из всего шума лишь отдельные слова.

«– … это длиться дальше? – Сильвия выкрикнула эти слова неожиданно громко, так что в ушах у Йоны все задребезжало. Он быстро убавил чувствительность микрофона. – А как ты себе это представлял, Мартин? Как мог ты согласиться на эту сделку, к тому же не спросив меня?»

Что-то упало. Как-будто Сильвия смахнула со столика книгу. «– У меня не было никакого выхода, – возразил Мартин.

Не так громко, как его жена, но слова можно было разобрать. – В общем, во всем этом виноват только Шраттер. И ты прекрасно знаешь, что поставлено на кон. Мы тоже должны внести свой вклад, но мы же не одни в этом деле».

Сильвия засмеялась:

«– Да, вчера мы это уже увидели. Вчера не справились все и всюду!

– Просто не повезло.

– Не повезло? Скажи просто – не сумели! – Голос Сильвии достиг нового уровня резкости. – В любом случае, я больше не играю. Его нужно убрать отсюда. И неважно как.

– Конечно. – В голосе Мартина звучали одновременно раздражение и усталость. – Ты думаешь, что я не знаю? Эрих сказал мне уже, что он позаботится об этом. А Эрих знает, что делает. Еще пару дней, и мы избавимся от него. Эрих – профи. Он не оставит никаких следов».

Йона не мог поверить тому, что услышал. Одновременно краем глаза он увидел приближение света фар, осветивших деревья перед его окном. Недолго думая, он поднял Элануса выше – на десять метров, на четырнадцать…

Действительно, остановилась машина. Кто-то открыл дверь, затем снова закрыл. Машина осталась стоять с включенным двигателем.

Йоне стоило больших усилий, чтобы не подойти к окну и не посмотреть, не наблюдает ли кто-то за домом. Или за ним. А может, этот кто-то ждал, как что-нибудь вылетит из окна или, наоборот, залетит в него…

Йона взглянут на компьютер. Времени было еще достаточно – целых тридцать семь минут. Эланус мог все это время висеть высоко в воздухе над домом. Даже если кто-нибудь будет специально его высматривать, то ему нужно будет напрячься, чтобы обнаружить дрон.

Вот только Йона не сможет дальше подслушать разговор о том, каким образом они собираются устранить его…

Десять минут, прошедшие до того момента, пока снова не заработал двигатель машины, показались Йоне вечностью. Затем он снова услышал, как открылась и закрылась дверь и машина уехала.

Йона рискнул выглянуть из окна. Все спокойно. Но его сердце, тем не менее, все время стучало как сумасшедшее. Он направил Элануса к окну Хельмрайхов как можно скорее, надеясь услышать и понять немного больше. Что же все-таки происходит? Почему они так быстро хотят избавиться от него?

Но в спальне уже было все тихо, хотя свет еще горел. Приблизив Элануса, Йона понял почему – окно было закрыто. Вероятно, им помешал звук включенного двигателя.

Вот не везет, так не везет.

Его нужно убрать отсюда. И неважно как.

Кого они имели в виду? Неужели действительно его? Что такого он сделал, сам того не осознавая? Может, он увидел то, что не должен был видеть? Все выглядело не так, как если бы он им просто надоел. Скорее так, словно Сильвия боялась его. Но почему? И почему они тогда не нашли какой-нибудь предлог, чтобы выкинуть его? Это ведь просто было сделать. Стоило только позвонить его родителям и сообщить, что он не смог вжиться в семью, что он мешал их жизни, и вопрос был бы решен. Мама и папа не сомневались бы ни секунды, что именно так все и было. Опять проблемы с социальным поведением.

Но то, как сказала об этом Сильвия и как отреагировал на ее слова Мартин… Не похоже, что после этого ему удастся просто съехать от них. Вместо этого о нем должен позаботиться какой-то Эрих. Который был профи и не оставлял никаких следов.

Йона проверил, закрыл ли он дверь, а затем свернулся калачиком на кровати.

Это связано с Эланусом, другого объяснения он не мог найти. Они знали, что у него есть дрон и что он запускал его, чтобы следить за другими людьми. Они догадывались, что он мог узнать информацию, которая была бы тем или иным образом опасной для них.

Ты прекрасно знаешь, что поставлено на кон.

Но не только для них, так как не они одни были задействованы в деле – так подчеркнул Мартин.

То, что услышал Йона, было подтверждением слов, сказанных ему сегодня Линдой. Он явно наступил кому-то на мозоль, сам того не заметив.

Это каким-то образом должно быть связано со смертью Лихтенбергера. Это было то единственное, что показалось Йоне вполне логичным, по крайней мере, вначале. Может быть, кто-то видел, как Эланус летает возле дома Лихтенбергера, а до этого видели Йону, вытаскивающего почту из почтового ящика. И этот кто-то мог подумать, что Йона сделал из всего этого соответствующие выводы, ведь он же был гением. Черта с два!

Он сжал веки. Гений. Гении, как известно, отличаются изменчивостью, иногда депрессией. Часто эксцентричностью. И может быть, даже… склонностью к суициду?

Вероятно, Мартин и Сильвия, говоря о нем, имели в виду самоубийство а-ля Лихтенбергер? Может, этот Эрих, не оставляющий никаких следов, слегка помог преподавателю?

Йона сжал одеяло своими пальцами. Он позвонит своим родителям. Завтра же. И разъяснит им, что ему необходима комната в общежитии. И неважно, что они при этом будут говорить. Как же жаль, что ему еще нет восемнадцати и что он не может позаботиться о себе сам…

Но даже если у него получится переехать, он навряд ли останется в безопасности. Разве существовала гарантия, что этот Эрих не найдет его и в общежитии?

Полночи Йона не мог уснуть, ворочаясь в кровати. Если он здесь нигде не будет чувствовать себя в безопасности, то ему придется прервать свою учебу в этом университете. Есть много других учебных заведений, в которых спят и видят, как бы им заполучить Йону.

Но… сбегать? Внутри Йоны вели ожесточенную схватку гордость и страх. Он был умным, умнее, чем кто-либо из всех, кого он встречал на своем пути. С точки зрения логики и математики – точно. Но ведь принцип логики можно было применить и по отношению к тем странным событиям, которые происходили здесь.

И у Йоны было большое преимущество. Оно заключалось в том, что его соперники считали его несведущим. По крайней мере в том, что его хотели… убрать с дороги.

Он выяснит, кто такой Эрих. И попытается выяснить причины смерти Лихтенбергера. И еще, например, что кроется за этим конвертом с десятью тысячами евро?

На улице уже почти взошло солнце, когда Йона наконец заснул. Но уже через два часа он моментально проснулся, как только зазвонил его будильник. У него впереди было много дел.

19

– Привет, пап! Что у вас новенького? – Беззаботный тон, намного дружелюбней того, к которому привыкли его родители.

– Йона! Как хорошо, что ты позвонил. Нет, у нас все по-прежнему. Правда, бабушка два дня назад была в клинике из-за почечной колики, но сейчас ей уже лучше.

– А, понятно. Передавай ей привет от меня, хорошо?

– Конечно. А как у тебя дела?

Так, сейчас главное – не быть слишком навязчивым.

– У меня все отлично. Намного лучше, чем я себе представлял раньше. Мне правда здесь очень нравится. У меня уже даже есть друзья среди студентов. – Так, добавить чуть-суть смеха, чтобы не выглядеть слишком серьезно. – Это очень неплохо при моих обстоятельствах. – Нельзя было перегибать палку ни в коем случае.

Его отец тоже облегченно засмеялся:

– Правда? Ну это же прекрасно, Йона. Я всегда знал, что все выправится, если ты будешь больше общаться с людьми, более или менее равными тебе по талантам.

– Ты абсолютно прав. – Папа был в хорошем настроении. По опыту Йона знал, что это может значительно повысить шансы на успех. – Поэтому я бы с удовольствием поселился вместе с ними, это было бы прикольно. Ну правда, папа, я думаю, что я к этому уже готов.

Молчание на другом конце провода. Затем:

– Мы же это уже обсуждали. Пока тебе не исполнится восемнадцать, мы с мамой уверены, что для тебя будет лучше жить в какой-нибудь семье. У кого-то, кто позаботится о тебе.

Йона чуть не рассмеялся. О да, думал он, эти обо мне позаботятся. Еще как! Они и Эрих.

– Но этого вообще больше не нужно. Кроме того, они мало чего делают, только кормят меня два раза в день. А это я и сам могу делать в общежитии. Там есть кухня, и все готовят вместе – мне кажется, что это намного лучше. – Он надеялся, что у него получится придать своему тону легкость.

– Ага. – Неожиданно та теплота, с которой звучал голос на другом конце провода, исчезла. – Ну тогда мне стоит, наверное, поговорить с Мартином Хельмрайхом. Он меня уверил в свое время, что они примут тебя в свой семейный круг и что они будут планировать какие-то совместные мероприятия. Но если он не придерживается данных обещаний…

– Нет, не звони ему, – перебил Йона своего отца. – Он, возможно, хотел сделать это чуть позже – я ведь совсем недавно здесь. Вопрос, скорее всего, в том, хочу ли я сам.

– Ага, – повторил его отец. – Да, так я и думал. Знаешь что, Йона, тогда это будет вызовом для тебя, но только иного рода. Не математическая проблема, а межличностная. Вот и попробуй решить ее. – Теперь его голос снова звучал теплее. – Я и мама будем спокойнее спать, если будем знать, что есть кто-то, кто заботится о тебе.

Да уж, это была удачная шутка. Йона быстро оценил свои возможности. Если он будет настаивать на своем, то папа действительно может позвонить Хельмрайху и намекнуть на то, что его сложный сын требует большей заботы. Что он не очень комфортно себя чувствует, что он хочет уехать от них.

А Сильвия и Мартин, будучи сейчас в таком положении, заподозрили бы, что он о чем-то догадывается, и заподозрили бы по-настоящему. А это было последнее, что нужно было сейчас Йоне. Ведь он мог лишиться своего преимущества.

А еще родители могли решить, что ему еще слишком рано покидать родное гнездо, и забрали бы его обратно. Тогда он был бы в безопасности, конечно, но…

А что «но», на самом-то деле? Почему эта мысль так не нравилась ему?

Да потому, что это означало бы сделать шаг назад. Сдаться. И кроме того, не разгадать загадку. Всю жизнь прожить с вопросом, что же все-таки произошло в Ротенхайме.

– Ты еще там? – Папа казался затравленным, озабоченным и нервным одновременно. – Ну же, упрямство сейчас неуместно.

– Точно. Ну ладно, давай остановимся на этом. Пока мне не исполнится восемнадцать.

Если мне исполнится восемнадцать, услышал он тихий злорадный голос в своей голове.

– Спасибо, что ты понимаешь. – Отец не мог скрыть свое удивление. – Вот увидишь, ты скоро вольешься в жизнь этой семьи.

– Да, наверное. – Йона вспомнил каменное лицо Сильвии за завтраком и прикусил губу. – Пока.

Он снова взял с собой Элануса и ноутбук в университет. Уже сидя в автобусе, он вспомнил, что сегодня было тридцать первое. День вечеринки.

Конечно же он опоздал. После последней лекции он быстро примчался домой, спрятал Элануса в пеленальном столике на чердаке и очень надеялся, что музыка, которая гремела из комнаты Керстин, была достаточно громкой, чтобы заглушить его действия.

Сильвия сидела в гостиной комнате перед телевизором и смотрела какое-то кулинарное шоу. При этом она выглядела так, словно ее сейчас стошнит от того, что происходило на экране.

– Я ушел. Меня пригласили на вечернику. Вернусь поздно, наверное.

Она рассеянно кивнула.

– Может быть, я даже переночую там. Если не успею на последний автобус.

Она все-таки взглянула на него:

– Ты сказал, что не придешь домой. – В ее голосе явно звучала надежда.

– Ну да, при определенных обстоятельствах. Я сказал уже.

– А когда ты узнаешь, придешь ты домой или нет?

Он помедлил. Спорим, они снова хотели обследовать комнату Йоны. Сильвия, Мартин… или этот Эрих.

– Я не могу пока сказать. Я напишу тебе сообщение, как только буду знать. О’кей?

Она снова замкнулась в себе:

– О’кей.

Йона мчался к остановке на всех парах, но все равно опоздал на автобус. Пришлось ждать пятнадцать минут. Он еще раз проверил, взял ли с собой приглашение и входной билет в апартаменты богачей, прежде чем сел на скамейку.

Он посмотрел сверху вниз на свои ботинки. Кеды no name. Несмотря на спешку, Йона попытался найти в своем шкафу все самое лучшее. Но он знал, что все равно будет выглядеть среди других белой вороной.

Плевать.

Хуже всего была мысль, что Хельмрайхи сейчас уже, скорее всего, приступили к обыску его комнаты в поисках Элануса. Или устанавливали жучок в его комнате. Или…

Он почти был готов прогулять вечеринку и вернуться домой, но тут из-за угла показался автобус. Йона воспринял это как знак и сел в него.

Со стороны кампуса общежития не было видно. Он нашел дорогу туда только по тем картинкам, которые присылал ему Эланус во время своего полета.

Ворота на парковку были закрыты. Но как только Йона подошел к ним, они открылись вовнутрь. Двое рослых мужчин в форме охраны вышли к нему.

– Имя?

– Йона Вольфрам.

Тот, что был пошире, проверил его имя по своему планшету:

– Да, в списке есть. И все же дай мне посмотреть твое приглашение. И пропуск тоже.

Йона достал все, что от него потребовали, и протянул мужчине:

– Может, вам еще и паспорт показать?

Другой засмеялся.

– Почему бы и нет, раз уж ты об этом заговорил?

Наконец они его отпустили. Он быстро пошел, одновременно доставая телефон из кармана. Вечеринка началась двадцать минут назад, и он понятия не имел, как богатые относились к пунктуальности. Может быть, опаздывать было круто? Или это было признаком плохого поведения?

Он тихо засмеялся. Как будто поведение было сейчас тем, о чем стоило бы беспокоиться. Что с ним было не так? Неважно, сколько денег было на счетах этих сыночков и дочек – интеллигентность не измерялась деньгами, в этом ему не было равных.

Еще один секьюрити стоял на входе. Он быстро проверил приглашение Йоны и поприветствовал его широкой улыбкой и крепким рукопожатием:

– Добро пожаловать, господин Вольфрам. Вас уже ожидают. Вестибюль чем-то напоминал шикарный отель. Светло-серый мрамор, темно-серые ковры. На одной из стен висела огромная абстрактная картина в красно-серых тонах.

Гостей здесь, как и в отеле, встречал администратор. Правда, мужчина, стоявший за стойкой, был не в ливрее, но тем не менее носил костюм темного цвета.

– Господин Вольфрам, да? Пожалуйста, вверх по лестнице на второй этаж. Вы гость господина Бессонова?

– Да, Сергея Бессонова.

– Вы, возможно, найдете его в зале. Первая комната справа, когда подниметесь наверх.

Йона кивнул и начал подниматься по лестнице. Откуда-то гремела музыка. По пути ему встретилась девушка – короткая юбка, длинные ноги и волосы. Последние были настолько ровными, словно их погладили утюгом. Взгляд, который она бросила на него, был коротким и не выражал никакого интереса.

Все, с кем он столкнулся по пути наверх и возле дверей салона, реагировали точно таким же образом, если реагировали вообще. Как-будто он был пустым местом, воздухом.

Проходя мимо них, Йона отмечал запах дорогих духов, наличие часов, усыпанных бриллиантами, джинсы, которые стоили больше того, что некоторые люди зарабатывают в месяц. Он внимательно посмотрел на обувь парня, мимо которого как раз протискивался, и не почувствовал никакой зависти. По крайней мере, не по поводу вещей. Скорее по поводу их статуса и того почтения, с которым мир относился к людям с деньгами.

Он охотно стал бы частью такого сообщества, но не…

– Йона! – Чья-то рука легла ему на плечо. – Ты правда пришел. Я очень рад!

Это был Сергей. В белом свитере и голубых брюках, он будто только что сошел со своей яхты на берег. Он приобнял Йону и повел его в зал. И вот уже все отступали в сторону, пропуская их.

– Я представлю тебе моих друзей, хорошо? Это Зое Бурлингтон, его отцу принадлежат два замка в Англии. Зое, это Йона. А это… – он продвинул Йону перед собой к студенту с азиатскими чертами лица, которому на вид было максимум тринадцать лет, – это Хан Джин-Су, его отцу принадлежит очень известное южнокорейское предприятие электроники. А это…

Улыбка Йоны словно застыла на его лице. Он пожимал руки, пока ему представляли друг за другом всех наследников. По их лицам он отчетливо читал, что через пять секунд они уже забудут о нем. Сергей представлял его каждый раз с явным русским акцентом и словами: «Это Йона Вольфрам, о котором ты еще много услышишь». Никто не спрашивал почему. Только один американский студент поинтересовался, не играет ли Йона в поло, а то им не хватает человека в команду. Получив отрицательный ответ, он продолжил целовать свою подругу, крашеную блондинку.

Сергей потянул Йону дальше:

– Пьер, я хотел бы представить тебе моего нового друга, это….

– Как дела у Коли? – перебил его Пьер. – Я его нигде не вижу. Он все еще в…

Лицо Сергея помрачнело.

– Да, он все еще в больнице и все еще не пришел в себя. Врачи говорят, нужно набраться терпения. Они отговорили родителей от его транспортировки в Москву самолетом. – Он посмотрел в сторону. – Они считают, что это слишком опасно.

Они продолжили разговаривать о Коле, которого Йона не знал, но который, судя по всему, получил травмы на строительном котловане. Затем Пьер удалился, не обменявшись с Йоной даже парой слов. А Сергей уже тянул его дальше за собой, прямо через толпу.

Всего полчаса, сказал себе Йона. Потом я просто уйду. Может, мне станет плохо? Здесь я это вполне могу себе представить. Или лучше я внимательней рассмотрю, что дают в баре…

– А это, – объяснил Сергей, прервав размышления Йоны, – Марлен Дорник. Ее папа – всемирно известный ученый, который заработал свое состояние на химических патентах…

Йона понял, что речь идет о его Марлен только тогда, когда она протянула ему руку, глядя на него своими сияющими зелеными глазами и явно забавляясь сложившейся ситуацией.

– Рада познакомиться с тобой, ээ…

– Йона, это Йона Вольфрам, – поспешил сказать Сергей. – Ты скоро о нем многое узнаешь.

Правая бровь Марлен слегка приподнялась.

– О, я в этом уверена.

Мозг Йоны обычно работал молниеносно, но в этом случае он просто застыл на месте. Марлен никогда не выглядела одной из… этих. Их ведь можно было узнать за пятьдесят метров.

С другой стороны, она превосходно вписывалась в это окружение, по крайней мере сегодня вечером. Ее волосы были убраны наверх, и на ней было длинное темно-синее платье с подходящими к нему туфлями на высоком каблуке.

– Я не ожидал тебя здесь увидеть, – наконец выдавил он.

– Я тоже. – Она постучала пальцем по своему носу. – Моя простуда так и не отпустила меня, просто я контролирую ее сегодня с помощью фармацевтического коктейля.

– Ты живешь здесь? – Он все еще не мог до конца осознать это.

– Нет. В восточном крыле, третий этаж.

…сделал состояние на химических патентах, пронеслось в голове у Йоны. Значит, Марлен была тоже одной из дочек. Одной из тех, кто был здесь только потому, что ее родители могли позволить себе заплатить баснословные деньги за обучение.

Он ничего не мог поделать с собой, но он был разочарован. Он причислил ее, сам того не осознавая, к одаренным, к тем, кто получил стипендию за свой талант, кто боролся за свое место в университете.

Марлен заметила его замешательство.

– Не делай поспешных выводов, – сказала она прохладно. – Ты не единственный умник среди всех богачей. Сергей, а ты уже познакомил Йону с Хитер? – Она наклонилась к нему. – Хитер говорит бегло на одиннадцати языках и играет на восьми инструментах, на трех из них на уровне солиста. Может, вам будет интересно вместе.

Сергей не слушал, он уже подзывал к ним кого-то еще.

– Я не знаю, почему ты на меня обиделась. – Йона вынужден был говорить громче, это было не совсем комфортно, но кто-то слишком громко включил музыку. – Почему ты не сказала, что живешь здесь?

Она склонила голову набок.

– Именно поэтому. Чтобы не думали, что у меня больше денег, чем мозгов. – Ее взгляд стал жестче. – Но ты же слышал, что сказал Сергей. Мой папа – ученый. Разве не может быть так, что я унаследовала от него хоть немного ума, а?

– Я не хотел тебя…

Она прервала его движением руки:

– Нет, ты, конечно, не хотел меня обидеть. Да ты и не обидел. Ты просто продемонстрировал, что, как и большинство, предрасположен к поверхностным суждениям. Ты, гений. – Она мимолетно – с сочувствием, как ему показалось, – провела рукой по его щеке, повернулась и пошла.

Йона стоял как вкопанный. Это что сейчас было? Он же ничего не сказал. Но, вероятно, по его лицу можно было прочитать все, о чем он думал.

Он побежал за Марлен, что было непросто в большой толпе. Но он обогнал ее и остановился прямо перед ней:

– Я не считаю, что ты глупая, ты должна это наконец понять. Я…

Слова Йоны прервал Сергей, схватив его за руку. В этот момент кто-то выключил музыку, а кто-то начать аплодировать – это была подруга Сергея с длинными темно-рыжими волосами, Йона узнал ее. Когда и это не помогло, она забралась на стол и подняла руки вверх. Вокруг действительно стало тише.

– Снимай, снимай! – крикнул кто-то с английским акцентом и заслужил тем самым неодобрительный взгляд рыжеволосой.

– У нас сегодня специальный гость. – Она тоже говорила с акцентом, но что это был за акцент, Йона не мог распознать. – Он исключительно талантлив, ему семнадцать лет, но его уже пригласили на учебу в этот университет.

Она явно с трудом пыталась подобрать слова, но восполнила этот недостаток своей сияющей улыбкой. Может, она была из Скандинавии? Да, возможно.

– Я не полезу к ней на стол, – тихо сказал Йона, повернувшись к Сергею.

– Тебе и не нужно. – Он направил Йону в сторону большого кожаного кресла, стоявшего на возвышении в зале.

– Его имя… – продолжила рыжеволосая между тем, – Йона Вольфрам. Хэй, Йона!

Да, из Скандинавии. А теперь будет, возможно, немного неприятно, по крайней мере тогда, когда последуют первые глупые замечания от кого-нибудь из стоявших вокруг.

– Йона – гений математики и техники. Он считает быстрее, чем если бы вы считали на калькуляторе, и запросто решает любое уравнение в голове.

Так, как объявила она, это выглядело ужасно скучно, но, возможно, это было неплохо. Если интерес держать в рамках, то в скором будущем он вырвется наружу. А после посещения буфета это в любом случае будет казаться фантастическим действом.

И тогда он запустит Элануса и посмотрит на это со стороны. Через ручное управление он может подняться на верхние этажи и, возможно, найдет комнату Марлен…

Но он устыдился своих мыслей, еще когда только думал об этом. Наблюдения за Марлен казались ему чем-то ничтожным, даже если он просто представлял себе это. Никто прежде не вызывал у него таких чувств.

Кто-то теребил его за рукав. Вероятно, он пропустил то, что Сергей только что сказал.

– Ну, давай садись. – Он направил Йону к кожаному креслу. Между тем бóльшая часть гостей подошла ближе к ним. Они не выглядели слишком заинтересованными. Они выпивали, разговаривали и иногда бросали взгляды в его сторону. Некоторые кивнули ему по крайней мере дружелюбно, прежде чем снова углубились в разговор.

Эта вечеринка была не самой лучшей идеей. Йона ощущал, что был близок к тому, чтобы вывернуть себя наизнанку и вести себя так, как на лекции Лихтенбергера. Язвительно, высокомерно, хвастливо. Он впился ногтями в ладони.

– Итак, – Сергей повысил свой голос, – давайте Йоне задания! Он молниеносно решит любую математическую проблему в голове, неважно какой сложности.

Йона спросил себя, откуда Сергей мог это знать. Они не обсуждали с ним все так детально, и уж точно он не испытывал его. Вероятно, это была уверенность парня, у которого до сих пор все шло как по маслу.

Сначала студенты лишь пожали плечами и застенчиво улыбнулись.

– Сколько будет два плюс два? – крикнул один и рассмеялся над своей шуткой. – Эй, да он даже этого не знает! – добавил он, когда Йона проигнорировал его: он максимально сконцентрировался, чтобы не ошибиться…

– Семнадцать тысяч пятьсот восемьдесят один умножить на тридцать три тысячи девятьсот двенадцать.

Это была Марлен. Она стояла со скрещенными руками у стены и серьезно смотрела на Йону.

– Пятьсот девяносто шесть миллионов двести шесть тысяч восемьсот семьдесят два.

Прошло около четырех секунд, даже меньше, чтобы некоторые достали свои телефоны и открыли калькуляторы.

– Точно, – сказал чей-то голос из толпы. Женский и крайне удивленный.

Еще двое, трое посчитали и кивнули головой. Они смотрели на Йону с уже заметным интересом.

– Двадцать девять возвести в восьмую степень, – крикнул один, набирая число на своем телефоне.

– Пятьсот миллиардов двести сорок шесть миллионов четыреста двенадцать тысяч девятьсот шестьдесят один.

Для этого ему понадобилось чуть больше времени, и у многих студентов решение уже высветилось на экранах. Снова все закивали головой и одобряюще зашептали. Постепенно Йона расслабился. Кроме Сергея и Марлен, здесь явно не было больше математиков – серьезных заданий не намечалось.

– Корень третьей степени из семисот тридцати трех!

– На сколько знаков после запятой?

– Мм… на десять.

– Девять целых ноль один шесть четыре три ноль восемь восемь девять девять шесть.

Одобрительный шепот.

– Но ты назвал одиннадцать знаков, – заметила девушка с высоко зачесанными волосами.

– О, – усмехнулся Йона, – сорри.

Прошло три четверти часа, под конец помещение было просто переполнено людьми. Ни один не хотел пропустить представление, которое давал Йона.

– Корень квадратный тангенса в пятьдесят четвертой степени! – Девушка, которая озвучила ему это задание, была уже явно навеселе. Она что-то набирала в своем телефоне, пытаясь одновременно удержать бокал с шампанским. – Нааааа шесть знаков!

– Одна целая, один семь три один девять три, – ответил Йона, немного заскучав.

Звук разбившегося стекла и крик заглушили произнесение последних трех цифр. Девушка сначала выронила бокал, затем смартфон и пыталась теперь кончиками пальцев выловить последний из лужи шампанского и кучи осколков.

– Все в порядке, Бьянка, – сказал Сергей. – Осторожней, не порежь руку. – Он обернулся: – Эрих? Где Эрих? Пусть придет и уберет здесь!

Йоне понадобилось мгновение, чтобы понять, почему он вздрогнул так, словно ему нанесли удар.

Эрих сказал, что он позаботится об этом. А Эрих знает, что делает. Еще пару дней, и мы избавимся от него. Эрих – профи. Он не оставит никаких следов.

Йона подпрыгнул в своем кресле.

– Я думаю, что мы можем закончить, о’кей? – Он нервно засмеялся. – Если уже даже бьются бокалы.

Он смешался с толпой в самом труднопроходимом месте, где стояло больше всего студентов. Кто-то хлопал его по плечу, кто-то поздравлял его на английском, а он улыбался, не воспринимая ничего всерьез. Он ждал и был благодарен тому, что может затеряться в толпе.

От двери справа пробирался высокий лысый мужчина с ведром в руке.

– Где? – только и спросил он.

Одна из студенток указала на место, где лежали осколки.

– О’кей. Отойдите, пожалуйста, в сторону.

Привычным движением он смел осколки и жидкость в ведро и затер пол тряпкой.

– Спасибо, Эрих. – Сергей подошел к нему, сунул в руку купюру и помахал в противоположную сторону зала: – Включайте снова музыку!

Эрих ушел прочь, не сказав больше ни слова. И Йона был единственным, как ему показалось, кто смотрел ему вслед.

Может быть, он и ошибался. Имя Эрих было, конечно, не таким распространенным, но в Ротенхайме наверняка жили еще люди с таким именем. Кроме того, откуда могли Сильвия и Мартин знать коменданта этого роскошного общежития?

Легкое касание плеча заставило Йону дернуться вперед.

– Эй. Да что случилось-то? – Марлен удивленно смотрела на него. – Это всего лишь я.

– Да. Извини, пожалуйста.

– Что, все еще под напряжением от своего представления? Мне кажется, было круто.

Йона изобразил улыбку.

– Ты так думаешь? Ну да, только не было ни одного задания, где я мог бы действительно подумать. Всего лишь техника.

– Тем не менее никто не сможет так же быстро сделать это. – Марлен протянула ему маленькую шпажку с креветкой в небольшом стакане. – Вот, держи. Из буфета. Вот куда нам необходимо сейчас пойти, ты действительно заслуживаешь поощрения.

Он взял стакан:

– Ты хотела бы, чтобы я выглядел довольно глупо, когда задавала свой вопрос. Это я точно знаю.

– Ну…. Я не была бы так уверена. Да и… зачем мне это?

Йона постепенно расслабился. Глупо было бы так волноваться из-за какого-то имени. По пути в буфет Йона постарался незаметно увести Марлен в сторону от того места, где разбился бокал шампанского.

Все было сухо, ничего не прилипало. Эрих не оставил никаких следов.

20

– Ты уже пару минут ведешь себя странно. – Марлен протянула ему тарелку с легкими закусками, которые сама выбрала для него.

Он пожал плечами. Больше всего на свете он хотел бы сейчас рассказать Марлен все, что его мучило, и с каждым часом это желание только усиливалось. Но рядом с людьми это было невозможно. Они его больше не игнорировали, как в самом начале. Они улыбались ему, похлопывали по плечу.

– Эй, хорошая работа! – крикнул высокий темноволосый студент, которого Сергей представил ему. Из Нью-Джерси.

Кто-то пригласил его в следующие выходные на морскую прогулку под парусом, а пухлый студент из Японии поинтересовался, нет ли у него желания сыграть партию в шахматы.

Но никто из них не получил четкого ответа, только ни к чему не обязывающую улыбку. Все внимание Йоны было сконцентрировано на обеих дверях, ведущих в зал. На тот случай, если Эрих еще раз появится здесь.

– Знаешь, что? – предложила Марлен. – Давай пойдем куда-нибудь в другое место, здесь слишком много людей.

Йона согласился, и они начали пробираться через толпу к одной из дверей.

Эриха нигде не было видно.

– Может, туда? – Йона показал на последнюю верь в коридоре. – В бильярдную?

Марлен остановилась и внимательно посмотрела на него:

– А откуда ты знаешь, что там бильярдная комната?

Черт!

– Я…

– Только не говори, что это Сергей показал тебе ее – он этого точно не делал. После того, как стол два раза довольно сильно испортили, во время вечеринок эта комната закрывается. – Она наклонилась на стену и приподняла подбородок: – Итак?

Раз в день сказать правду, хотя…

– Я видел снаружи.

Она рассмеялась:

– Очень смешно, господин Вольфрам. Ты был на ходулях? Или ты забрался по лестнице? В таком случае, тебе повезло, что никто из охранников тебя не поймал.

Йона боролся сам с собой. Он хотел рассказать Марлен, нет, даже показать.

– Дай мне времени до завтра, о’кей? Тогда я тебе все объясню. Это и еще пару вещей.

Она помедлила несколько секунд, затем кивнула:

– До завтра. Договорились.

Мимо них прошла парочка; рука парня лежала на талии девушки, они целовались на ходу. Йона не думал, что они замечали что-нибудь вокруг, но все же подождал, пока они пройдут дальше на пару метров.

– А как зовут вашего коменданта, который собирал осколки? Впервые Марлен действительно удивилась тому, что сказал Йона:

– Эрих. А что?

– Эрих, а дальше?

Она подумала немного.

– Кемпер. Его зовут Эрих Кемпер. А почему ты спрашиваешь? Просто так, хотелось ему сказать, но завтра выяснится, что это была ложь.

– Это все одна история. Дай мне еще пару часов, хорошо?

Она кивнула и указала на открытую дверь, из которой как раз выходили три смеющиеся девушки.

– Может, пойдем туда? Это тоже зал для вечеринок – на самом деле это зал для йоги. Но я думаю, что ты это уже знаешь.

– Нет, – сказал он устало. – Этого я не знал. Честно говоря, я бы сейчас пошел лучше домой. Я ужасно устал.

– Тогда тебе лучше пойти, – сказала Марлен без промедления. – До завтра. Мне очень любопытно.

Он определенно был первым, кто покинул вечеринку. Швейцар дружелюбно поприветствовал его и пожелал ему хорошего вечера. Это побудило Йону впервые за вечер посмотреть на часы. Чуть больше чем половина десятого. Да, Сильвия будет разочарована – еще бы, она так надеялась, что он переночует где-то вне дома.

Дорога через темный парк, которая огибала общежитие, была едва освещена, и сердцебиение Йоны ускорилось. Если Эрих был приставлен к Йоне, то он знал, как тот выглядел. Вероятно, он еще не распознал его в толпе. А вдруг нет? Тогда не исключено, что он мог ждать его здесь, где-нибудь в темном уголке. А таких на пути к автобусной остановке было много.

Он заметил, что непроизвольно ускорил свой шаг, передвигаясь от одного островка света к другому. До забора, отделявшего парк богатых от кампуса, где жили менее богатые студенты, было уже недалеко.

Он отошел максимум на тридцать метров, и тут из тени появилась чья-то фигура. Светящаяся точка в области головы говорила о том, что фигура курила.

Йона остановился как вкопанный. Если он сейчас повернется и побежит, побежит, побежит… будет у него тогда шанс спастись?

К первой присоединилась вторая фигура, и только сейчас Йона узнал по силуэтам, что это были те два охранника, которые встретили его у входа. Он совсем про них забыл.

Один из них осветил Йону фонариком:

– Привет! А вы уже уходите? Не понравилось на вечеринке?

Йоне стало так легко, что он громко рассмеялся:

– Да нет. Но у меня немного заболела голова, а завтра очень напряженный день. – По крайней мере, второе было правдой.

Оба мужчины покачали головой и сказали, что раньше из-за этого их невозможно было оторвать от тусовок. Вероятно, поэтому из них и не вышло ничего разумного…

Больше всего Йоне хотелось бы остаться рядом с этими охранниками. Но дальнейшая дорога выглядела значительно оживленнее. Там и тут гуляли пары или небольшие группки, наслаждаясь осенним вечером. Скоро придется надевать курточки потеплее.

Йона дошел до автобуса, не встретив Эриха на своем пути. Спустя какое-то время это показалось ему просто смешным – испугался какого-то коменданта… Глупо.

Но теперь в его голове появилась новая мысль. Что, если Хельмрайхи основательно обыскали свой дом, пока его не было? Включая чердак? Он торопился спрятать чемодан, и, возможно, кто-то из семьи мог это заметить, хотя он приложил все усилия к тому, чтобы не шуметь.

Ему показалось, что автобус сразу стал ехать намного медленней. Когда он наконец остановился на его остановке, Йона выбежал и две улицы до дома бежал так быстро, как будто за ним гнался Эрих.

Возле дома стояла третья машина. Стояла так, что перегородила машины Сильвии и Мартина. Йоне она была незнакома, но его осенило тут же, как только он увидел надпись: Доставка еды. Рогински. Как можно тише он открыл дверь и беззвучно закрыл ее снова. В гостиной комнате работал телевизор. В общем, все спокойно.

Йона облегченно вздохнул и стал подглядывать через наполовину открытую дверь, но увидел только, что перед телевизором никого не было. Чувство облегчения сменилось мрачными подозрениями.

Он бесшумно поднялся по лестнице и услышал голоса.

– Дай я встану на стул. – Это был Рогински, если Йона правильно запомнил его голос – громкий и энергичный.

– Там ничего нет. – Голос Сильвии. – Ты думаешь, мы об этом не подумали?

– А ты уверен, что письмо было от него?

– Мы не уверены, – перебил их Мартин, – а вот он – да.

Он? Кто – он? Шраттер?

Йона застыл на лестнице и задумался. Все трое были в его комнате, это понятно. Они рылись в его вещах, а это означало, что они еще не нашли то, что искали.

И не найдут.

Момент удивления сыграл бы ему на руку. Нужно было это использовать. Он сделает ситуацию для людей в его комнате настолько неловкой, насколько только можно. Вероятно, тогда будет шанс, что кто-нибудь проболтается в попытке найти объяснение этому странному сценарию.

«– Через пару дней это вообще не будет темой для разговоров, – сказал Рогински. – А до тех пор…»

– Добрый вечер. – Йона прислонился со скрещенными на груди руками к дверному проему. – Я не помешаю?

Головы всех трех одновременно повернулись к нему. Сильвия негромко вскрикнула.

– Почему… ты уже вернулся? – Взгляд Мартина метался туда-сюда между Йоной и Рогински, который стоял на стуле возле шкафа.

– Скучная вечеринка, – сказал Йона сухо. – Как и предполагал. А что здесь происходит? Тоже вечеринка?

Он ступил на тонкий лед, он это прекрасно знал. Их было трое, Керстин явно не было дома. И если бы они сейчас захотели его убрать, то более удобного момента нельзя было придумать.

Рогински опомнился первым:

– Действительно? Разве вечеринки могут быть скучными? Тогда это, я думаю, первый случай в истории Замка Deluxe… – Он рассмеялся, глядя на Йону. – Мы в городе так называем общежитие для богатых. Но только не говори им это.

Йона не собирался вестись на этот отвлекающий маневр:

– Объясните мне, что вы делаете в моей комнате? На стуле? Вы ищете место, чтобы лучше обозреть письменный стол?

Мартин молча покачал головой, до сих пор не произнеся ни слова. Зато Рогински засмеялся громче обычного.

– Ах, ерунда. Мы хотели поменять энергосберегающую лампочку в люстре на более экологичную. Молодые люди постоянно забывают выключать свет. Но нам всем нужно экономить электричество, не так ли?

Если Йона чего-то и не переносил в этой жизни, так это попытки глупых людей принимать его за глупого человека.

– Да, действительно. И… где же эта лампа?

– Я принесу ее завтра. Для начала я хотел посмотреть размер цоколя лампы.

– Ну да. Насколько я знаю, резьба цоколя нормирована, не так ли? Они все одного размера?

– Обычно да. Но всегда есть исключения. Редкие продукты. Вот я и подумал, что нужно сначала посмотреть.

Нехотя Йона с уважением признал находчивость мужчины. Он был единственным, кто с ходу придумал оправдание этой гротескной ситуации. При всей ее невероятности.

Настал момент, когда Йона должен был решить. Он мог сказать «Ага» и оставить все так, как есть. Разрядить обстановку. А мог еще немного покопаться в этом деле,рискуя, что все может сложиться для него совсем не благополучно.

– Почему бы нам не поговорить друг с другом в открытую? – О’кей, все выглядело так, что гнев был сильнее его осторожности. – Вы заняты тем, что обыскиваете мою комнату. Что же вы хотите найти?

– Мы… – Сильвия нервно засмеялась. – Мы не обыскиваем твою комнату. Петер же тебе сказал. Лампочку необходимо поменять, плюс ко всему мы хотели еще кое-что поправить. Например, прикрепить шкаф к стене, чтобы он не упал когда-нибудь.

– В смысле работы руками я довольно хорош. – Рогински заставил себя говорить дружелюбно. – И я охотно помогаю друзьям.

– Ну да. Ваши друзья зовут вас, чтобы поменять лампочку? Йона заметил, что ему начинала нравиться эта ситуация – прямо как тогда, на лекции у Лихтенбергера. Не очень-то это хорошо, говорил ему внутренний голос. Но ему уже было ясно, что он не будет к нему прислушиваться.

– Я заглянул на бокал вина, – спокойно возразил ему Рогински. – И Мартин попросил меня посмотреть шкаф, а попутно мы подумали, что нужно поменять лампочку.

Неужели они не замечали, что все глубже впутывались в историю, которая казалась просто смешной?

– Ах, Мартин, – сказал Йона сердечно. – Ну почему же ты мне не сказал, что тебе нужна помощь? Я могу свободно управляться с дрелью, честно. И вкрутить лампу у меня тоже получится, я уверен. – Он посмотрел на каждого из них. Его голос зазвучал резче. – Я могу быть каким угодно, но только не глупым. Вам необходимо помнить об этом.

– Конечно, ты не глупый! – Сильвия направилась к нему. Ее улыбка так застыла на ее лице, словно ее прикрепили к нему прищепками. Она положила руку ему на плечо – ее рука ощутимо дрожала. – Очень жаль, что вечеринка не оправдала твоих ожиданий. Но я уверена, что в следующий раз она тебе понравится намного больше. – Она потянула его за собой из комнаты на лестницу. – Как ты отнесешься к тому, если я приготовлю тебе чай? А может, ты выпьешь бокал вина с нами, а?

Йона сопротивлялся искушению освободиться от ее хватки.

– Спасибо, но я думаю, что я лучше помогу здесь. В таких серьезных технических проблемах определенно не помешают лишние руки.

– Мы закончили уже, – объявил Мартин. – Послушай, Йона, я понимаю, что все это кажется странным. Но мы действительно случайно заговорили о шкафе, и Петер сразу осмотрел его. Никто не рыскал в твоей комнате, я уверяю тебя.

Его слова звучали все более и более разумно. Йона, возможно, принял бы во внимание, что они говорят правду, если бы не разговор, который он услышал до того, как зайти в комнату:

«– Там ничего нет. Ты думаешь, мы об этом не подумали?

– А ты уверен, что письмо было от него?

Письмо. Это было большой ошибкой».

Йона спустился с тремя взрослыми вниз. Он отказался и от чая, и от вина, но выпил большой стакан воды. Следующие полчаса он делал вид, как будто со временем находил все произошедшее забавным.

Он продолжал подтрунивать над Мартином, но больше ни единым словом не вспоминал тот факт, что было нарушено его личное пространство. Он был слишком импульсивным вначале, теперь они будут всегда настороже и не станут больше доверять ему.

Около одиннадцати он отправился к себе в комнату, зевая, но все еще пребывая в отличном настроении.

– Было здорово пообщаться с тобой чуть подольше, – засмеялся Рогински и пожал крепко руку Йоны. – А ты ловкий малый, с этим не поспоришь.

– Я тоже очень рад. – Он помахал Мартину и Сильвии: – До завтра.

Он медленно поднимался вверх по лестнице, внимательно прислушиваясь к разговорам взрослых. Говорили ли они сейчас о нем? И о том, что случилось? Скорее всего, нет. А может, и говорили, так как включили громко музыку. Играла какая-то группа пятидесятых годов – как звуковая дорожка, которая вплеталась в их разговор.

Они совсем не знали, какую услугу тем самым они оказали Йоне. Он не остановился возле своей комнаты, а поднялся выше, на чердак. Открыл дверь, затем открыл шкафчик у пеленального столика и вздохнул с облегчением. Чемоданчик был на месте. Но Йона не мог ни в коем случае оставить его здесь.

В эту ночь Йона спрятал чемоданчик еще раз под кроватью. Он дважды проверил, закрыл ли дверь в комнату, выключил свет и встал у окна.

Машина Рогински стояла на месте. Йона много отдал бы за то, чтобы узнать, о чем они говорили сейчас в гостиной. Хотя конечно же о нем, а еще о том, почему Сильвия так хотела, чтобы он исчез из дома. А может, даже о том, когда и как Эрих позаботится о нем.

На улице остановился старый Golf, пару минут постоял с включенным двигателем. Затем из машины вышла Керстин и направилась к дому. Помахала еще раз кому-то, прежде чем машина уехала.

С кем бы она ни проводила вечер, он определенно был не из Замка Deluxe. Как Марлен. Интересно, знала ли она об этом названии их общежития?

Но еще важнее было другое: наткнулась ли она уже на письмо, которое он подсунул ей в сумку? И вообще, письма. Кто-то из тех трех, кто получил от него письмо, показал его еще кому-то и тем самым вызвал панику.

И одному из этих людей Йона хотел завтра раскрыть свой самый большой секрет.

Он улегся в постель и закрыл глаза. Возможно, это было глупо. И уж точно это было рискованно. Но все равно он это сделает.

Уже засыпая, Йона услышал, как Керстин поднялась по лестнице, напевая что-то, а затем от дома отъехала машина.

Завтра. Все завтра.

21

Им потребовался почти час, чтобы найти идеальное место для разговора, и все благодаря Марлен – она вспомнила про раздевалки на старой спортивной площадке. Там с прошлого года ничего не проводилось, с тех пор как появилась новая спортплощадка с осветительными прожекторами и плавательным бассейном.

– Здесь можно было бы устроить чемпионат Европы по легкой атлетике, – смеясь сказала она.

Это была, очевидно, очередная попытка поднять настроение Йоны. За все время он почти не произнес ни слова – его парализовала сама мысль о том, что сейчас должно было произойти. Как только Марлен узнает правду, она не захочет иметь с ним ничего общего. Он слишком хорошо узнал ее за это время, чтобы так думать.

– Ты выглядишь как-то слишком мрачно, – сказала она, глядя на него сбоку и открывая металлическую дверь заброшенного здания.

Йона мысленно отметил скрип петель двери. Это могло стать предупреждающим сигналом в случае, если войдет кто-то еще. Это хорошо.

Здесь было два этажа: внизу находились в основном душевые кабины, а наверху – раздевалки с поцарапанными, частично сломанными шкафчиками, скамейками и несколькими зеркалами. Одно из них было с трещиной. И хотя никто давно не использовал это место, в воздухе до сих пор слегка пахло старыми носками и выдохшимся дезодорантом.

Но здесь было несколько окон, и их можно было открыть. Это стало решающим фактом.

Йона сел на одну из скамеек и поставил рядом с собой чемоданчик.

– О’кей, – сказал он. – Момент истины.

– Звучит неплохо.

Он посмотрел на нее снизу вверх:

– Подожди. – Его пальцы постучали по ручке чемодана. – Ты помнишь, как рассказывала мне о своем подозрении? Ты говорила, будто за нами наблюдает администрация университета.

– Да.

– Но это не так. Ты помнишь фотографию, которую сделала? – Йона положил чемодан, сделал глубокий вдох и открыл замки. – Я уверен, что этого персонажа ты уже видела. Разреши представить – это Эланус.

Марлен сделала шаг вперед. Она протянула руку и коснулась мерцающей поверхности дрона.

– Точно, – сказала она. – Я его знаю. Может, ты объяснишь мне, почему он завис надо мной тогда на несколько минут? Сначала я попробовала оторваться от него, но он следовал за мной.

Йона даже не пытался скрыть свое удивление. Марлен не выглядела раздраженной, скорее наоборот. Как будто она познакомилась с каким-нибудь домашним животным и нашла его очень милым.

– Ты не злишься?

Она улыбнулась, не глядя на него:

– Мне очень любопытно.

Любопытно. Йона замешкался. Где-то внутри он хотел, чтобы она поняла, какое доказательство доверия он ей сейчас продемонстрировал.

– Мои родители ничего не знают об Эланусе. А Хельмрайхи тем более. В общем-то, никто не знает, кроме одного моего друга.

А мог ли он называть Паскаля другом? В голове у него возникло возможное уравнение:

потребность Паскаля в общении + неправильный собеседник = наблюдатель перед домом = Рогински во время смены лампочки.

– А откуда ты его тогда отправил?

По Марлен было видно, что она с удовольствием вынула бы сейчас Элануса из чемодана, чтобы осмотреть его со всех сторон. Но она ждала, пока Йона сам не предложит ей это.

– Из моей комнаты у Хельмрайхов.

Она снова обратила все свое внимание на него:

– А как это действует? Откуда ты знал, где меня найти? Или это было простым совпадением?

Он вздохнул. Вот наконец наступил момент, когда ему придется или солгать, или раскрыть всю свою систему. Он догадывался, как это будет звучать со стороны: тебя преследовал дрон.

– Ты дала мне свой номер телефона после того, как мы поговорили в первый раз. Помнишь, после семинара Гебауэра?

Немного подумав, она кивнула головой.

– Потом я отправил тебе сообщение, и ты мне ответила. Таким образом, в твоем телефоне автоматически установилось программное обеспечение. С его помощью Эланус нашел тебя.

Глаза Марлен сузились.

– Шпионская программа?

– Да, извини. Это невидимое приложение, его еще называют Voice over IP-Client. Оно непрерывно работает в фоновом режиме, и как только я запускаю Элануса и ввожу в программу твой номер телефона, он тебя находит. При условии, что твой телефон включен.

Он знал, что теперь Марлен точно уйдет. Бросит свой «зараженный» телефон ему в голову и через полчаса купит себе новый. И он никогда не узнает его номер.

– За кем ты еще следил? – Ее голос звучал сдержанно, но совсем не так гневно, как он ожидал.

– Еще за несколькими. За теми, чей номер у меня был. Линда. Сергей.

– Сергей? – Ее смех застрял где-то между удивлением и испугом. – Ты что, с ума сошел?

– Почему это?

– Потому что Сергей должен быть последним из тех, с кем ты можешь связываться. Если его люди узнают, что ты шпионишь за ним, то ты попал. Его семья… ну, я не знаю, на самом деле это мафиозный клан или нет, но точно что-то похожее.

Этого он не знал. Боже мой, ну не должен же каждый состоятельный гражданин России обязательно иметь что-то общее с мафией?

– В общем, в любом случае кто-то все-таки узнал про Элануса, – пробормотал Йона. – И я не знаю, каким образом.

Она снова засмеялась:

– В таком случае, я охотно дам тебе совет. Когда ты запускаешь Элануса средь бела дня и заставляешь висеть его долго на одной и той же высоте, то кто-то наверняка может его увидеть. Например, я. А я не единственная, у кого есть глаза.

– Это произошло только потому, что Мартин внезапно появился в моей комнате. – Йона до сих пор помнил это чувство. Нервозность вкупе с беспомощностью. Чувство, когда знаешь, что Эланус остался один, без управления. – Мартин Хельмрейх, глава семьи, в которой я живу. Так сказать, мой папа на время учебы. Он вошел, и мне пришлось закрыть ноутбук. Я несколько минут не мог контролировать Элануса. Иначе я с помощью ручного управления увел бы его от тебя.

– Это случилось с тобой впервые? – Она подошла к окну и выглянула на улицу. – Ты сказал, что кто-то все-таки узнал об Эланусе.

– Да. Вообще-то я никогда ни на секунду не выпускаю его из поля зрения. Но сейчас они все ищут мой дрон. В общем, есть люди, которые знают, что он существует.

Йона внимательно следил за реакцией Марлен, но у нее не дрогнула ни одна ресничка.

– Если они знают, то не от меня, если ты вдруг так подумаешь.

– Нет, я так, конечно, не думаю. – Он почувствовал явное облегчение. Марлен не обманывала, он знал это. По крайней мере, он так надеялся. – Но я был слишком неосторожен. И не только в том, что касается полетов Элануса. – И раз уж Йона был настроен на признание, то было бы лучше сразу рассказать и про письма. Но внимание Марлен было полностью сосредоточено на Эланусе. – Ты покажешь мне, что он может?

Вообще-то, сейчас лучше отказаться от этой идеи. Несмотря на то что время было послеобеденное, на улице было еще светло. Правда, пасмурно, но тем не менее все равно рискованно.

– За кем ты хотела бы подсмотреть?

Она усмехнулась:

– А кого ты можешь мне предложить? Исключая меня, конечно?

Если он ответит ей на этот вопрос, что он полностью выдаст себя, это было понятно. Но так приятно было кому-то довериться. И вдвойне приятно, что этим человеком была Марлен.

– Сергей, как я уже сказал, Линда Корен и Андреа Гиллес. Ассистент ректора.

– Я знаю Гиллес. А за каким занятием ты ее наблюдал? Когда она печатала на компьютере?

– Пока я вообще за ней не наблюдал.

Марлен задумчиво постучала ногтями по пыльному подоконнику:

– Ну тогда это будет премьера. Почему бы и нет? Что ты думаешь? Кроме того, по времени это недолгий полет.

Йона помог ей вытащить Элануса из чемодана и показал, как его включить. Он подготовил все необходимое на ноутбуке, затем открыл окно:

– Бросай его.

Марлен с недоверием посмотрела на Йону:

– Как так, бросай его? Просто так?

– Да. Просто так.

– А что, если…

– Нет, он не упадет на асфальт. Давай, бросай.

Она с сомнением посмотрела на Элануса, затем пожала плечами и выбросила его из окна. Выбросила с силой так, как обычно запускают фрисби.

Йона наслаждался тем, как любопытство на ее лице превращалось в неприкрытое изумление, когда Эланус завис в воздухе, выровнялся, поднялся выше и улетел.

– С ума сойти… И ты сделал все сам?

– Да. А еще я сам запрограммировал что-то типа приложения, управляющего дроном… – Это определенно звучало как хвастовство. – Но это заняло много времени, – быстро добавил он. – И еще пару раз мне не везло, прежде чем окончательно получилось сделать его.

Марлен стояла у окна. Она немного наклонилась вперед:

– Как сейчас, например? Он летит не к ректорату.

Йона сел на скамью и поставил ноутбук на колени. Судя по тому, что было видно на экране, Марлен была права. Эланус устремился к восточной части кампуса, затем вылетел за его пределы…

– Дело в том, что Гиллес сейчас не в офисе. Или, может быть, она там, а ее телефон – нет.

Марлен села рядом с Йоной и тоже сконцентрировала свое внимание на полете Элануса.

– Сейчас он будет на церковной площади, – сказала она, – потом будет гимназия. Как ты думаешь, куда он направляется?

– Он просто следует за сигналом телефона.

Йона посмотрел на время – прошло уже десять минут. Осталось еще около тридцати. Чисто гипотетически, у Гиллес сегодня мог быть выходной день, в который она решила направиться в соседний город. Тогда Эланус вернется обратно, как только включится программа безопасного возвращения, и представление для Марлен станет полным провалом…

Но спустя всего полминуты Эланус уменьшил скорость и поплыл к трехэтажному зданию. Машины, припаркованные перед ним, были…

– Это полицейский участок, – вскрикнула Марлен. – Наверное, не очень разумно оставлять там твой дрон?

Да уж, совсем неразумно. Разрываясь между любопытством и разумом, Йона подождал, пока Эланус расположится перед одним из окон. Итак, Гиллес была в полиции. В рабочее время. Похоже, что-то случилось.

– Если я не ошибаюсь, то нужно иметь разрешение, чтобы управлять дроном?

– Да.

– И? У тебя оно есть?

– А я выгляжу так, как будто оно у меня есть?

Йона переключился на ручное управление и быстро поднял Элануса. Он вывел его из поля зрения, а затем направил на два километра на запад, прежде чем активировал функцию возврата.

– Что произойдет, если они тебя поймают? – поинтересовалась Марлен, в то время как Йона уже стоял у окна, ожидая Элануса.

– Это будет очень и очень дорого, если запускать дрон без разрешения на полет. А если они выяснят, что еще может сделать мое программное обеспечение… Но это не самая главная моя забота.

Он заметил в небе знакомое серебристое пятно, которое приближалось с каждой секундой. Йона почувствовал, как Марлен подошла сзади:

– А что же является твоей самой главной заботой?

Точка опустилась, стала узнаваемой, они увидели Элануса. Йона вытянул руку и поймал его до того, как дрон залетел в окно:

– Это я расскажу тебе позже. А теперь давай сбегаем в ректорат.

– У нее прием у стоматолога. – Студентка, замещающая Гиллес, казалась слишком загруженной, но при этом старалась выглядеть соответствующей своему занятию. – Я могу отправить ей сообщение, если что.

– Спасибо, это совсем не обязательно. – Йона быстро обменялся взглядом с Марлен. – А она сказала, когда собирается вернуться?

Девушка покачала головой:

– На приеме у врача никогда не знаешь, сколько это продлится. В последний раз мне пришлось ждать больше часа…

Небрежным движением руки Йона указал на дверь ректора:

– Д-р Шраттер, случайно, не у себя? Я уже несколько дней пытаюсь встретиться с ним и хотя бы пожать ему руку.

Студентка снова покачала головой, выражая сожаление:

– Нет, ректор вернется только завтра. – Она высоко подняла лист бумаги. – У меня здесь уже целый список из десяти человек, которым он должен перезвонить. После случая с доктором Лихтенбергером здесь все не так, как было раньше.

– О’кей. В любом случае спасибо.

Йона поднял руку, прощаясь, и повернулся, чтобы уйти. В дверном проеме он снова обернулся. Идея, которая только что пришла ему в голову, определенно стоила того, чтобы хотя бы попробовать ее осуществить.

– Может быть, ты можешь дать мне номер мобильного телефона ректора? Мы уже несколько дней пытаемся договориться о встрече, но все никак не получается…

Он не закончил свою фразу.

Студентка посмотрела на него, наклонив голову:

– Ты Йона Вольфрам, так? Чудо-ребенок.

Это определение не нравилось ему уже лет с семи, но в данный момент он не стал бы возражать против него. Слово «ребенок» звучало безобидно. А казаться безобидным было ему сейчас на руку.

– Да, это я.

– Я слышала о твоем выступлении на вечеринке Сергея. Наверное, это было здорово. – Она порылась на письменном столе, достала какой-то список и написала номер на листке бумаги, который затем свернула. – Вот, возьми, пожалуйста. Я думаю, что примерно через два часа Андреа уже будет здесь.

Йона кивнул головой и спокойно взял листочек. Это далось ему нелегко, ведь больше всего он хотел бы сейчас поднять руку в знак победы и громко закричать. Он не мог поверить, что можно было так легко получить личный номер мобильного телефона Шраттера!

Выйдя из приемной, он схватил Марлен за руку и потянул к выходу:

– Больше удачи, чем разума. Короткий полет Элануса принес нам гораздо больше, чем я надеялся.

– Чему ты так радуешься?

Как только они вышли на улицу, Марлен вытащила свою руку из руки Йоны.

– У меня есть номер мобильного Шраттера. Это значит, что мои шансы вывести его на чистую воду увеличились примерно в пятьдесят раз.

Марлен остановилась:

– Вывести на чистую воду? О чем ты, собственно, говоришь?

Йона направился в сторону одной из скамеек, стоявших под старым каштаном. Вокруг были видны редкие студенты. Постепенно становилось холодно для того, чтобы долго сидеть на улице.

– Возможно, это звучит невероятно, но он может быть одним из тех людей, кто хочет убрать меня с дороги.

22

После такого заявления Йоне пришлось минут десять уговаривать Марлен, чтобы та осталась.

– К сожалению, ты сошел с ума, – констатировала она. – К сожалению, ты кажешься себе таким ужасно важным, что мне тебя даже жаль. Но поверь мне, никто не хочет убрать тебя с дороги. Уйти с твоего пути – это да, наверное, но чтобы убить… Для этого ты пока недостаточно важен.

Он мягко кивал, реагируя на каждое ее слово, и ждал, когда она закончит, прежде чем снова сказать ей что-нибудь. Хотя это давалось ему очень нелегко.

– Дело не во мне, а в том, что я, вероятно, видел. Они считают, что я что-то знаю.

Она испытующе посмотрела на него:

– Кто-то узнал о твоем дроне?

– Да, я боюсь, что так. И… я, к сожалению, натворил нечто ужасное. – Вот сейчас он скажет ей, сейчас. – Я подсунул нескольким людям записки… незаметно. Я, честно говоря, хотел только пошутить, но все это стало выглядеть как шантаж.

Если бы Йона не боялся, что Марлен сейчас влепит ему пощечину и уйдет, то ее мимика позабавила бы его сейчас. Через три секунды полное непонимание превратилось в уверенность чистой воды.

– Ты думаешь, никто не знает, что ты делаешь? – процитировала Марлен. – Но ты ошибаешься. Никакие шторы не защитят тебя, даже красные.

Йона вздохнул.

– Я знаю твой секрет, – продолжил он по тексту. – Да, я сделал это по глупости, и мне ужасно жаль, что я подсунул тебе в сумку одну из этих записок. Но тогда я тебя еще не знал.

Она молча рассматривала его несколько секунд. Он не опускал взгляд, хотя больше всего ему сейчас хотелось бы провалиться сквозь землю. Кроме того, он все еще ожидал от Марлен пощечину или жуткого скандала.

Но она оставалась спокойной.

– А чего ты хотел этим достичь? – спросила она наконец. – Посеять беспокойство?

– Не только. Это была также… попытка дешевого реванша, потому что Линда за день до этого подло обошлась со мной. У меня был номер ее телефона, и вечером я послал за ней Элануса. А он полетел в одно очень интересное место.

– А именно?

– Дом Лихтенбергера.

– Что?

Ему показалось, что голубые глаза Марлен увеличились раза в два.

– Да. Я ничего не слышал, но она была там с каким-то мужчиной. Я полагаю, что это был наш преподаватель. Вот про это и была моя записка. Я незаметно подсунул ее Линде. А следующей ночью Лихтенбергер повесился.

О боже, если кратко резюмировать, то можно было подумать, что именно письмо и стало катализатором для этого.

Кажется, Марлен сделала такой же вывод. Она закрыла глаза и потерла лоб рукой.

– Но никто не мог даже подумать о таком! – сказала она Йоне, все больше сомневаясь. – Даже если Линда показала записку Лихтенбергеру. Неужели из-за этого нужно вешаться?

– Вот тут ты права.

Она дрожала так, как будто замерзла.

– Но все-таки он это сделал.

– А может, и нет.

Было ли сочувствие в ее глазах?

– Я охотно сейчас облегчила бы твою совесть, но самоубийство Лихтенбергера – это факт.

– Только если это не обман. Его могли убить и представить это все как самоубийство, ты понимаешь?

Он засчитал Марлен, что она хотя бы кратко упомянула эту теорию, прежде чем покачать головой:

– Нет, Йона, извини. Зачем это кому-нибудь делать? А тыне думаешь, что полиция как раз это и установила? У них есть специальные люди для этого.

– Но есть очень ловкие преступники.

Эрих не оставляет следов.

– Ну хорошо, может быть. Но мне до сих пор не хватает мотива. К чему все это? Кто хотел бы видеть Лихтенбергера мертвым? – И снова ее глаза стали большими. – И ты тогда подумал про его жену? Поэтому ты пришел к ней домой?

– Я был там, потому что хотел знать, действительно ли это его дом. Вначале это было лишь предположение. Я нигде не нашел таблички с именами жильцов, поэтому решил достать письмо из почтового ящика. Так я мог бы узнать имя по адресу на конверте.

И снова лицо Марлен отразило озарение.

– Да, точно. И тогда ты самым милым образом решил вернуть письмо обратно.

– Верно. – Внутренне Йона подготовился к преодолению очередного барьера. – Но сначала я его открыл.

Марлен опустила голову и стала рассматривать носки своих туфель. Может, она сейчас скажет, что на сегодня ей уже достаточно его признаний. И он конечно же понял бы это. Но прежде чем она уйдет, он хотел рассказать ей абсолютно все.

– Конверт был адресован не доктору Лихтенбергеру, а его жене Беате. И внутри лежали десять тысяч евро.

Одной фразой он тут же вернул себе все внимание Марлен.

– Что ты сказал?

– Десять тысяч евро. И на конверте не был указан отправитель.

– И ты вернул их. – Это было не утверждение, но и не вопрос.

– Да. В новом конверте.

Она прошла пару шагов и помахала ему рукой, позвав за собой:

– Это вообще не имеет никакого смысла… – Она пристально посмотрела на него со стороны: – Или? Ведь ты же гений. Ты понимаешь, как это связано?

– Нет. Не имею ни малейшего понятия.

Она довольно кивнула:

– Что-то такое должно еще быть в этой игре, чего мы не знаем. Пока не знаем.

– Я думаю, это связано со Шраттером. Насколько я знаю, он странный человек. Кричит на каждом шагу, не придерживается договоренностей…

Марлен задумалась.

– Я с ним близко не знакома. Мы пару раз беседовали, и он показался мне очень дружелюбным, корректным и компетентным. Если он ведет себя по-другому, то, возможно, он находится под огромным давлением.

Ставлю на кон свою стипендию, подумал Йона. Если Шраттер как-то связан со смертью Лихтенбергера, то пострадает не только он сам, будет разрушена репутация университета. Русские мафиози, корейские техномагнаты и американские промышленники отправят своих дорогих детей куда-нибудь в другой университет.

Итог пока был такой. Не ясно только до сих пор, что же стало причиной сложившейся ситуации. И причиной того, что они хотели убрать Йону со своего пути.

Собственно говоря, это было самое главное, что он хотел понять, из чисто эгоистичных побуждений.

– Я сейчас пошлю Шраттеру сообщение, – сказал Йона. – Если он ответит, то я больше не выпущу его из своего поля зрения.

Марлен медлила, но все же кивнула:

– О’кей. Я все же не могу представить себе, что он виноват, но что-то здесь не так.

– Это заметили уже и в замке Deluxe? – Йона достал из кармана брюк свой телефон.

– Где-где?

– Так называют в городе ваше общежитие. А ты не знала?

– Нет. Но и вправду подходит.

Когда Йона начал набирать сообщение, она встала к нему так близко, что он чувствовал ее дыхание на своей щеке.

«Уважаемый г-н д-р Шраттер!

Жаль, что наша последняя встреча не состоялась. Я понимаю, что Вы очень заняты и, вероятно, просто забыли. А может, за это время что-то случилось? Но, надеюсь, в ближайшие дни Вы все-таки уделите мне минут десять Вашего времени. Есть некоторые вещи, которые я хотел бы с Вами обсудить.

С сердечным приветом, Йона Вольфрам».

– Ловко, – констатировала Марлен. – Он должен ответить на это, я думаю. Хотя бы для того, чтобы извиниться, что заставил себя ждать.

Йона думал точно так же. Он нажал на «отправить». Возможно, лучше всего было бы тотчас же отправиться домой, чтобы Эланус был полностью заряжен, как только ответит ректор. Если Йона будет регулярно наблюдать за ним, то он поймет его жизненный и рабочий ритм и будет знать, когда можно будет застать его в бюро.

– Ты хочешь пойти домой, – утвердительно сказала Марлен.

Неужели по нему было так легко понять это?

– Да.

– О’кей. Я тоже. Я пойду обратно в… – как ты это назвал? – замок Deluxe и немного подумаю. Например, о тебе и о твоих странных увлечениях.

– А также о том, захочешь ли ты дальше иметь со мной дело? Он надеялся, что она улыбнется, когда спрашивал это, но ее лицо оставалось серьезным.

– Да, об этом тоже.

Паскаль, должно быть, караулил его у окна. Иначе нельзя объяснить то, что он уже бежал через улицу, пока Йона копался в кармане куртки в поисках ключей.

– Привет, гений. Время для математики?

– Нет.

Йона отыскал ключ и открыл дверь. Его телефон пока еще не вибрировал в кармане брюк, но это могло случиться в любую секунду.

– В понедельник у меня контрольная. Если ты мне сейчас не поможешь хоть немного, я все завалю. Это точно. – Он жалобно вздохнул. – Пожалуйста.

Йона нервно закрыл глаза. О’кей. От Паскаля ему не нужно было прятать Элануса, и, пока он заряжался, можно было помочь своему товарищу восполнить пробелы в математике.

– Я даю тебе ровно час. Если не успеешь понять что-то за это время – твои проблемы. Понятно?

– Абсолютно.

Паскаль обогнал Йону еще в дверном проеме:

– О, привет, Сильвия, привет, Мартин! Все в порядке? Йона помогает мне по математике, а мама просила поблагодарить за курицу карри. И между нами… – Паскаль зашептал как заговорщик, – ты готовишь намного лучше мамы. Только не говори ей, что я так сказал, а то она выкинет меня из дома. Она так гордится своими странными супами.

Он взбежал вверх по лестнице, прежде чем Сильвия хоть что-нибудь смогла возразить ему. Она все еще выглядела бледной. Ее взгляд был прикован к чемоданчику в руках у Йоны, который он вынужден был пока поставить на пол, чтобы разуться.

– Мне нужно еще выйти за покупками. Тебе купить что-нибудь? – спросила она рассеянно.

– Да, пожалуйста. Три банана, шоколадку с фундуком и гранатомет, – сказал Йона.

– О’кей.

В других условиях он посмеялся бы над ее невнимательностью. Но от того, что она до сих пор смотрела на чемодан, он почувствовал небольшой дискомфорт.

– Ну тогда… До скорого.

Он также быстро взобрался по лестнице и услышал за спиной, как Сильвия открыла и снова закрыла дверь.

Паскаль уже растянулся на его кровати и углубился в одну из книжек, наполовину открыв рот и наморщив лоб.

– Ты правда понимаешь хоть что-нибудь из того, что здесь написано? – спросил он охрипшим от благоговения голосом.

– Да. Это материал первых двух семестров, я могу рассказать его даже во сне. Самое интересное начнется гораздо позже. – Он вздохнул – не стоило сейчас хвастаться. – Но успокойся, есть много вещей, которые делают меня абсолютно беспомощным.

Паскаль приподнялся немного:

– Женщины. Верно? Ты говоришь о женщинах.

– И о них тоже.

Йона вытащил из брюк телефон и посмотрел на экран, проверяя сообщения. Ничего. Ни одной эсэмэски.

– Извини, мне нужно закрыть дверь, – сказал он и повернул замок на два оборота, прежде чем достал Элануса из чемоданчика и подсоединил к кабелю для подзарядки.

– Сильвия какая-то странная, – констатировал Паскаль, закрыл книгу и положил ее на столик. – Я имею в виду, что она всегда была скучной… Но сейчас она выглядит так, словно принимает наркотики.

Интересно, это заметил даже Паскаль.

– Есть идея, с чего бы это? – спросил Йона как можно более безобидно.

– Нет. Мама думает, что она ужасно нервная. Она готовит как сумасшедшая, всегда что-то нам приносит. Она говорит, перебор. Говорят, всегда было так. Если у Сильвии проблемы, то она готовит, пока не выбьется из сил, а потом замораживает все или одаривает соседей. А сейчас, вероятно, и то и другое.

Йона побарабанил пальцами по столу. Сильвия, которая постоянно готовила, затем визит Рогински, у которого было два ресторана и еще сервис по доставке еды… Было ли это как-то взаимосвязано? Может быть, он поставлял ее закуски для вечеринок в замок Deluxe? А в качестве компенсации Рогински вкручивал Хельмрайхам новые лампочки?

Йона вздохнул, смирившись с тем, что сейчас придется потратить целый час на математику, и взял учебник Паскаля. Он очень хотел бы, чтобы все было таким же легким и понятным, как функции косинуса.

Через полчаса Паскаль уже более-менее что-то понимал. Шраттер до сих пор молчал. Йона поймал себя на мысли, что он каждую минуту проверял свой телефон.

Когда наконец прозвучал сигнал о том, что пришла эсэмэска, он чуть не подпрыгнул на своем стуле, но это было всего лишь сообщение от Сергея. Тот спрашивал, не желает ли Йона пойти завтра на какой-то концерт. У Коли был билет, но он все еще находился в коме.

Йона чуть не закричал от разочарования. Под внимательным взглядом Паскаля, который не спускал с него глаз, он коротко написал отказ.

– И какая же девушка портит тебе жизнь в настоящий момент?

Вместо ответа Йона покачал головой и положил телефон обратно на письменный стол:

– Ну, так ты понял то, что я тебе объяснил?

Паскалю удалось бросить взгляд на экран телефона, пока тот не погас:

– Ты смотри, точно, не девчонка. Ты приобретаешь русских друзей – ты знаешь, где деньги лежат. Очень умно. – Он положил оба локтя на стол. – Этот Коля, о котором написал Сергей, – это тот тип, который попал в аварию?

– Да, он.

– Это был уникальный случай.

Йона взял смартфон со стола и отклонился на спинку стула:

– Сергей сказал, что он упал в строительный котлован. Наверное, выпил много?

В глазах Паскаля что-то вспыхнуло.

– Ты тоже относишься к тем, кто думает, что русские пьют водку уже с утра, да? Нет, насколько я знаю, этот Коля был трезв как стекло. И, кроме того, он не так уж сильно пострадал, как говорит папа. И все же он лежит в коме. Я не единственный, кто находит это странным.

– Да уж. – Йона выглянул в окно – скоро стемнеет. – Может быть, осложнения. А откуда твой отец знает так много о его состоянии?

– Он психолог. И часто бывает по делам в больнице.

Огонек на зарядке Элануса поменялся с красного на зеленый. А от Шраттера до сих пор не было ответа.

– А может быть так, – спросил Йона, следуя неожиданному озарению, – что котлован, в который упал Коля, находится на территории кампуса? Котлован под здание технологического центра?

Паскаль указал пальцем на Йону, как будто целился в него из пистолета:

– Ты что-то уловил.

Йона представил себе, как Коля, который в его представлении был похож на Сергея, стоит на краю котлована, а кто-то сзади с силой толкает его в спину. Этот кто-то был с лицом Шраттера, которое Йона видел на сайте университета в Интернете. Вот только его волосы выглядели беспорядочно, спадая на лоб потными прядями.

Йона снова взглянул на телефон, хотя точно знал, что ответ до сих пор не пришел.

– А точно установлено, что это был несчастный случай? Что, если кто-то ему помог?

Казалось, что вопрос такого рода Паскаль себе еще никогда на задавал.

– Ты думаешь, что кто-то его толкнул? Но зачем? И кроме того, никто не захочет связываться с его родителями, у которых, вероятно, есть связи в секретных службах.

Появлялись совершенно новые аспекты. Йона рассматривал Паскаля со все возрастающим интересом.

– А что еще ты знаешь об этом?

– Да ничего особенного, так, обычные деревенские сплетни.

– А есть что-то, что касается университета или ректора?

Паскаль продемонстрировал глубокое раздумье.

– Всеобщее мнение говорит о том, что нам крайне повезло с ним. Очень прилежный, очень корректный и точный. Почти что карьерист.

– Недавно ты сказал, что люди боятся его, – вспомнил Йона.

– Ну да. Как строгого учителя, понимаешь?

Руки Йоны так и чесались снова включить и прослушать аудиозаписи, сделанные им возле окна бюро Шраттера. Послушать рев этой «удачи» в человеческом обличье. Конечно, это кто-нибудь заметит, это только вопрос времени. А затем речь шла о глупости других и о том, что есть то, что больше нельзя было скрывать.

Что-то было не так с этим ах каким приличным ректором – в этом Йона был уверен больше прежнего.

Тем хуже, что он все еще ему не ответил.

Вечер обещал быть тяжелым. Йона метался между ожиданием сообщения и возможностью послать Элануса просто так, на удачу. Но что, если эсэмэска от Шраттера придет как раз в это время? Тогда придется снова сначала заряжать аккумулятор. Йона слишком хорошо себя знал, представляя, как он в эти минуты будет от нетерпения бросаться на стены.

Поэтому он ждал. С полуночи стало ясно, что до следующего утра ничего не произойдет. И все же Йона не стал ложиться спать до двух часов, прослушивая снова и снова записи из бюро ректора.

Может быть, речь вовсе и не шла о самоубийстве Лихтенбергера. Может быть, речь шла о падении Коли в котлован.

23

На следующее утро Йона первым делом просмотрел новые сообщения на своем телефоне. От Шраттера ничего не было. Он с трудом выбрался из кровати и заставил себя пойти в ванную. Оставил дверь открытой, чтобы быть уверенным, что никто за это время не пройдет в его комнату.

Так не должно продолжаться дальше. Йона не сомневался, что Мартин и Сильвия при первой же возможности сломают или украдут Элануса – последнее было наиболее вероятным, – и сделают они это, скорее всего, по чьему-то указанию. От кого исходило это указание, не вызывало у него никаких сомнений.

Перед завтраком он еще раз проверил свою почту и с трудом сдержался, чтобы не чертыхнуться.

«Дорогой Йона!

Мне очень жаль, что у нас не получилось тогда встретиться. Меня задержали, и я действительно забыл предупредить Вас. Вообще-то, это не в моих правилах, и я хотел бы извиниться перед Вами. И все же я надеюсь, что Вы чувствуете себя хорошо в нашем университете и у Вас здесь уже появились друзья. Вчера я случайно встретил Мартина Хельмрайха, который подтвердил, что Вы хорошо освоились здесь. Я хотел бы предложить Вам новое время для встречи, но на этот раз так, чтобы нам ничего не помешало. Что, если нам запланировать понедельник на следующей неделе? Точное время Вам сообщит г-жа Гиллес.

Желаю успехов!

С дружеским приветом, Карл Шраттер».

Йона закрыл письмо, рассерженный и озадаченный одновременно. Возможность выследить Шраттера через эсэмэску можно было теперь выбросить из головы.

Плюс ко всему было в этом тексте что-то такое, что его беспокоило. Что-то противоречивое. Он снова открыл письмо и еще раз внимательно прочитал его. Через пару секунд он понял: Шраттер писал так, как будто он не читал сообщение, посланное ему Йоной. Он предложил новую встречу, хотя Йона пару часов назад уже сделал это.

Он нервно сверил номер, записанный ему девушкой, замещавшей помощницу Шраттера, с тем номером, на который он отправил эсэмсэку. Да нет, все совпадало. Но, может, девушка ошиблась? Ошиблась цифрой или дала не тот номер? Тогда его эсэмэска попадет к кому-то другому.

Или Шраттер сознательно выбрал другой способ для ответа? Потому что он знал про Элануса и догадывался, как работает эта система?

Йона боролся сам с собой. А что, если набрать его номер, скрыв при этом свой, и удивиться, услышав, кто ответит на звонок?

Он не стал делать этого только потому, что в соседней комнате проснулась Керстин и включила свой музыкальный центр. Диджей Змея грохотал сквозь стену.

Прежде чем спуститься к завтраку, он достал чемоданчик из-под кровати. Он не рискнул бы снова потащить Элануса в университет. Марлен увидела все, что было нужно, и узнала, вероятно, даже больше, чем следовало.

Но оставлять его просто так здесь было бы безответственно. Даже если Йона закроет замок на два оборота, у Хельмрайхов наверняка есть запасной ключ.

Йона немного подумал, затем вынул из чемоданчика Элануса и все, что к нему прилагалось. На его место он положил часть своих книг и снова засунул чемодан под кровать.

Затем он завернул дрон в полотенце и проскользнул с ним на чердак, убедившись, что Мартин и Сильвия разговаривали на кухне, а Керстин находилась в душе.

Пеленальный столик был действительно хорошим местом для того, чтобы спрятать Элануса. Он так стоял между другими вещами, что его почти не было видно. Еще сложнее было до него добраться.

За завтраком Сильвия как бы невзначай спросила Йону про его планы на день, но от этого ему стало совсем тревожно.

– Я еще точно не знаю, когда вернусь домой. Самое позднее в пять. А что?

– Да так. – Она изобразила улыбку. – Просто мне хотелось бы знать, когда вся семья снова будет дома.

От того, что она вдруг обозначила Йону как члена семьи, он чуть было не рассмеялся. А как быть с тем, что Нужно от него избавиться, неважно как?

Прежде чем уйти, он еще раз сел за свой ноутбук.

«Многоуважаемый г-н д-р Шраттер!

Спасибо за Ваше сообщение. Следующий понедельник мне подходит, и я заблаговременно свяжусь с г-жой Гиллес.

С дружеским приветом, Йона Вольфрам».

Он немного подумал и решил все же дописать еще одно предложение.

«P.S. Я отправил Вам вчера эсэмэску. Вы получили ее?»

Ну хоть по этому вопросу скоро что-нибудь прояснится.

Перед посещением первого на сегодня семинара он направился к стройке технологического здания. Он еще ни разу не рассматривал эту местность вблизи. Она удобно расположилась в стороне от остальных зданий кампуса, и работы, проводимые на стройке, совсем не мешали жизни университета.

Забор ограждал стройку, через каждые пару метров на нем были закреплены предупреждающие знаки желтого цвета Вход на стройку воспрещен.

Но между элементами забора были видны дыры. Йона поверх контейнеров и машин наблюдал за тем, что происходило на стройке. Работы велись только на другой стороне стройки, на расстоянии примерно метров двухсот от него. Можно было и рискнуть.

Он оставил свой рюкзак снаружи – сегодня в нем не было ничего такого, что нужно было бы прятать или можно было бы украсть. Йона втянул живот и задержал дыхание, пролезая через узкую щель между частями забора, и направился к котловану.

Он был невероятных размеров. Ничего удивительного, ведь там должно было расположиться огромное здание. Йона подошел к краю котлована и заглянул вглубь. Стены котлована были не вертикальными, они скорее были похожи на склон. Внизу, метра через три, находилась большая ступень, а затем спуск продолжался. Если кто-то оступится или станет падать вниз, то эта ступень его остановит. В таком случае, конечно, можно пораниться, но, скорее всего, незначительно. Никто не может быть уверен в том, что кто-то, кого столкнули в котлован, затем умрет.

Или будет лежать в коме.

Йона прошел немного по краю котлована, стараясь при этом выглядеть так, как будто он работает здесь, на стройке. Кое-где края ямы осыпались. Да, можно себе представить, что здесь нетрудно оступиться, если быть неосторожным. Но это грозило бы всего лишь парой ссадин или ушибов.

Он нашел место, с которого были хорошо видны два экскаватора, работавшие на другом краю стройки, и остановился. Немного в стороне лежали готовые к использованию огромные стальные балки. Йона ничего не понимал в строительстве, но предположил, что следующим шагом будет заливка фундамента. Пока все будет построено, пройдет год, не меньше, а может, даже и больше.

В общем, для того чтобы получить первое впечатление, этого визита на стройку было достаточно. Он повернулся и тут же непроизвольно пригнулся.

Там, где он пролез через забор, сидели на корточках две фигуры. Он был на приличном расстоянии он них, чтобы быть уверенным, но все выглядело так, как будто бы они рылись в его рюкзаке. У Йоны был выбор между чумой и холерой. Он мог сделать вид, что ничего не заметил, подождать, пока эти двое закончат свое дело, и только тогда идти обратно. Но в этом случае существовала опасность, что он лишится своего рюкзака.

Или он мог взять курс на конфронтацию. Знакомое чувство гнева, охватывающее его, сделало простой выбор. Он побежал. Но при этом следил за тем, чтобы не подходить слишком близко к котловану.

Был ли один из двоих Арон? Да, было похоже на это. Он взглянул вверх и поднялся, когда увидел бегущего к нему Йону.

– Что, черт побери, вы делаете с моими вещами? – крикнул им Йона.

Да, это был действительно Арон. Другого парня Йона никогда не видел, но тот отреагировал первым.

– Встречный вопрос: а что ты, черт возьми,делаешь на этой стройке?

Йона уже был возле них. Он выхватил свой рюкзак из рук Арона:

– Я гений. Разве твой дружок не сказал тебе об этом? А гении очень любопытны. Это естественно. – Он встал, немного склонившись над парнем, который был ниже его ростом: – А ты кто такой вообще?

Парень немного помедлил, но затем встряхнулся:

– Тим Земан. Мой отец работает здесь мастером и не любит людей, которые без разрешения проникают на стройку. – Он с вызовом посмотрел на Йону. – Здесь и так уже кое-что случилось.

Йона быстро проверил содержимое своего рюкзака и выяснил, что ничего не пропало, по крайней мере ничего важного.

– Я думаю, нам придется сообщить о твоем поступке, – сказал Арон. – Ты еще несовершеннолетний. И видимо, не совсем в своем уме.

Йона повернулся к нему:

– О да, пожалуйста. Сообщите. Прямо ректору, если возможно. Я придаю большое значение тому, что он лично меня уничтожит.

Наслаждаясь видом удивленного выражения лица Арона, он ушел.

До первой лекции оставалось еще пятнадцать минут, и по дороге к аудитории он прошел мимо здания администрации. Хорошая возможность прямо сейчас договориться о времени встречи в понедельник, на этот раз непосредственно в ректорате.

Дверь в бюро Гиллес была прикрыта не полностью, однако, Йона все же поднял руку, чтобы постучать. Но на полпути он остановился.

– А как он себя чувствует сейчас? – услышал он голос Гиллес.

– Без изменений.

Отвечала женщина. Ее голос показался Йоне знакомым.

– Могу я что-то сделать?

– Нет. Я думаю, пока мы будем делать то, что делали раньше. Беате Лихтенбергер. Йона был почти уверен. Он сделал шаг назад, чтобы она не ударила его дверью по голове, когда будет выходить.

– Есть еще две или три небольшие проблемы, которые нужно обязательно решить. И одна большая. – Гиллес понизила голос.

– Я знаю. Но я и так делаю больше, чем все остальные.

Гиллес вздохнула:

– Скажи это Сильвии. У нее совсем плохо с нервами, и я могу это понять. Я имею в виду, что он все время у нее дома, и если она сделает хоть малейшую ошибку…

Сердце Йоны начало биться сильнее. Значит, Гиллес тоже думала, что он был опасен. Было ощущение, что он был окружен стенами, расстояние между которыми неумолимо сокращалось.

– И все же Сильвия не потеряла своего мужа, – сказала Лихтенбергер дрожащим голосом. – О боже, Андреа, у нас время на исходе…

Издалека послышались приближающиеся шаги, и Йона быстро отошел от двери. Через несколько секунд две студентки вышли из-за угла, обе держали в руках листочки, которые были похожи на формуляры.

Одна их них улыбнулась Йоне:

– А доктор Шраттер у себя?

– Без понятия. – Его голос звучал не так, как обычно. Он был более хриплым.

Девушка быстро посмотрела на него, затем пожала плечами и постучала в дверь. Не дожидаясь обычного «Войдите», она открыла дверь:

– Мы хотели бы поговорить с ректором по поводу этих документов.

Разговор в приемной резко прекратился. Несколько сердцебиений в бюро царила тишина, затем Йона услышал голос Гиллес:

– Доктор Шраттер в настоящий момент, к сожалению, не в бюро, но к обеду он должен вернуться. Вы можете подойти еще раз или просто оставить документы здесь, а я передам их ректору.

Пока студентки обсуждали, какую из возможностей выбрать, открылась дверь и вышла Беате Лихтенбергер. Она выглядела усталой, ее взгляд скользнул по Йоне, не выражая никакого интереса, но через несколько секунд снова вернулся к нему. Она молча уставилась на него.

Он не знал, что делать, и просто поднял в приветствии руку. Беата заправила прядь волос за ухо, явно раздумывая над тем, стоит ли ей заговорить с ним или нет.

И только сейчас он заметил конверт в ее руке. Тот выглядел точно так же, как конверт, который он достал из почтового ящика Лихтенбергеров.

Он быстро опустил взгляд, надеясь, что его удивление не было замечено. Женщина заставила себя улыбнуться.

– Спасибо еще раз за цветы и открытку, – сказала она.

Через несколько секунд она поспешила по коридору к лестнице.

Йона побежал в противоположном направлении, без цели, просто чтобы его не было видно из ректората. Постепенно до него стали доходить возможные последствия встречи с Лихтенбергер.

Она и Гиллес говорили о нем и теперь могли предположить, что он все слышал. Что, кстати, соответствовало действительности. Если сейчас они будут опасаться, что он сорвет их планы, то, вероятно, захотят еще быстрее избавиться от него.

В аудитории Йона сидел рядом с Марлен и ощущал, как ей передается его нервозность.

– Да что случилось-то? – прошептала она ему.

– Позже. Пожалуйста, позже.

Как только закончилась лекция, он потянул Марлен за собой, они выбежали из здания и стали искать место поспокойней, но ничего не могли найти. Везде кто-нибудь мог неожиданно появиться из-за угла.

Наконец Йона прислонился к дереву, которое росло рядом со стеной, ограждавшей кампус. Здесь никто не мог приблизиться сзади, а другие стороны хорошо просматривались.

– Теперь я это точно знаю, – сказал он. – Они хотят убрать меня с дороги.

– Они? – Дыхание Марлен было все еще прерывистым от бега.

– Да. Хельмрайхи, Шраттер и Гиллес. Я подслушал сегодня разговор в ректорате. Гиллес назвала меня «большой проблемой». Она считает, что Сильвия на грани нервного срыва, потому что я живу вместе с ними под одной крышей. Потому что ей нельзя совершить ошибку. – Он сполз вниз по дереву, сел на корточки и закрыл лицо руками. – Да если бы я знал то, что они думают, что я знаю. Я понятия не имею, какой правды они боятся, но они убеждены в том, что я могу стать их злым роком.

– Скорее всего, это связано с письмами. – Марлен полезла в сумочку и вынула оттуда маленькую, сложенную в несколько раз записку. – Я не заметила, как ты подсунул ее мне в сумку, но, может, кто-нибудь другой увидел это? Может, Линда?

– Маловероятно, – пробормотал Йона.

– Но может, кто-то, кто ее знает? А потом он передал ей.

Конечно, это было возможно. Он неопределенно пожал плечами.

– Тогда номер три, – констатировала Марлен. – Кто там был, напомни.

– Какой-то Хендрик.

Йона уже почти забыл про него.

– Хендрик Ахнер?

– Не знаю. Блондин, он тоже учится с нами. Ходит на лекции Вольмана и Шустера.

Она кивнула:

– Значит, точно Хендрик Ахнер. Младший сын бургомистра.

Ну вот, прямое попадание. Этот Хендрик точно знал весь город. Если он рассказывал направо и налево о том, что он тогда получил и от кого, то это с легкостью могло дойти до этих людей.

Вот только… какой вывод они из этого сделали? Неважно, в каком направлении думал Йона – ничего не имело смысла.

– Они сказали, что у них время на исходе. – Он снова встал и пнул раздраженно небольшой камень, который на удивление улетел далеко. – У тебя есть идея, что они имели в виду?

Марлен покачала головой:

– Тут я тебе, к сожалению, не могу помочь.

– Ничего. – Йона медлил. – Но есть… возможно, что-то другое, что ты могла бы для меня сделать.

Ему не нужно было слишком долго ее уговаривать. Через минуту у него был уже номер телефона Коли, так как Марлен иногда занималась с ним немецким языком.

– Но о том, чтобы послать к нему Элануса, ты можешь забыть, – сказала она. – Он лежит в отделении интенсивной терапии. Уже четвертую неделю. Во-первых, там внутри нет никаких сотовых телефонов, а во-вторых, он в коме. Он не сможет ответить на твое сообщение.

Йоне в тот момент тоже пришла в голову такая мысль. Он попытался скрыть свое разочарование.

– А ты знаешь, что там случилось на самом деле?

– Нет. Но у него серьезная травма головы. – Она прикусила губы. – Полиция все расследовала как следует. Никакого постороннего воздействия. Несчастный случай.

Но Йона почему-то в это не верил.

– А что изучает Коля?

– Экономику. Его отец – один из крупнейших строительных магнатов Москвы. Отсюда, наверное, интерес к стройке. Коля был там несколько раз, не только той ночью, когда случился несчастный случай.

Что-то в голове у Йоны началось складываться. Это было что-то еще совсем неуловимое.

Значит, все случилось ночью. А через двенадцать часов снова наступит ночь.

И Йона точно знал, куда на этот раз полетит Эланус.

24

Его тайник на чердаке остался нетронутым, зато в комнате Йоны все было словно вывернуто наизнанку.

Может быть, неопытный глаз ничего бы и не заметил – Сильвия, или кто там еще мог быть, сделала все для того, чтобы добросовестно положить все вещи на место. Вот только результат был недостаточно идеальным для человека с феноменальной памятью – такого, как Йона. Чемоданчик лежал снова под кроватью, но перед этим его явно открывали – одна из книг внутри него лежала лицевой стороной вниз. Содержимое его шкафа было сложено даже аккуратней, чем прежде. Хаос в ящиках письменного стола никуда не исчез, но это был какой-то другой хаос.

Кто-то явно пытался проникнуть в его ноутбук, но это оказалось ему или ей не по зубам. Вероятно, понадобилась помощь опытного хакера, чтобы получить доступ к информации. Но, как показала программа защиты, для этого потребовалось целых четырнадцать попыток.

Как, должно быть, они были разочарованы. Так много усилий и никакого успеха. Он улыбнулся.

Однако улыбка тут же исчезла с его лица, как только он подошел к окну и отодвинул в сторону шторы. Немного дальше по дороге, недалеко от дома Паскаля, стояли двое мужчин. Их лиц Йона не видел, так как оба были в мотоциклетных шлемах, хотя никакого мотоцикла поблизости не наблюдалось. Они разговаривали друг с другом и в то же время периодически посматривали на дом Хельмрайхов.

Куртка одного из них показалась Йоне знакомой. Не на Ароне ли он как-то уже ее видел? Не сегодня на стройке, а во время одной из предыдущих встреч. Рост и телосложение совпадали. Да, скорее всего, на той стороне улицы стоял Арон, но с ним был явно не Тим Земан.

Йона отпустил шторы. Пока те двое стояли там, он не мог запустить Элануса, что было, мягко говоря, не очень хорошо. И если он продолжит наблюдать за Ароном и его дружком, то тогда они обнаружат его, а это еще одна проблема.

Но все-таки существовала возможность, которой он мог воспользоваться. Йона схватил свой телефон и нашел в списке контактов номер Паскаля.

Тот ответил после второго гудка:

– Привет, Йона! Что нового? Ты хотел узнать, как все прошло на математике?

Но Йона об этом даже и не вспоминал больше.

– Да, но чуть позже, – сказал он. – Сейчас я, скорее всего, хотел бы узнать, кто те два типа, которые болтаются перед вашим домом.

В трубке телефона он услышал приглушенный звук шагов.

Затем снова отозвался Паскаль:

– А… ты имеешь в виду этих двух шлемоносцев? Это мы сейчас выясним. Если хочешь слышать, о чем мы будем говорить, не отключайся.

Громкое шуршание, затем звук открывающейся двери.

– Привет! – Голос Паскаля звучал в трубке громко и отчетливо. Возможно, он говорил так специально для Йоны. – Могу я вам чем-нибудь помочь? Вы выглядите так, словно заблудились.

Голоса двух его собеседников звучали в трубке телефона не так отчетливо.

– Нет. Все в порядке.

– Мы просто разговариваем.

– Ага. Это был снова Паскаль. – А вы для этого всегда надеваете шлемы?

Один пробормотал что-то похожее на «тебя не касается», на что Паскаль отреагировал еще веселее:

– Ты абсолютно прав, это меня точно не касается. Но мне кажется, что вы очень круто выглядите, так что я решил вас быстро сфотографировать. На случай, если вдруг у кого-то в округе случится кража со взломом.

Йона услышал два последовавших друг за другом звука щелчка и одновременно с этим возмущенный крик:

– Ты спятил, что ли? Ты что там себе думаешь? Ну-ка дай сюда.

Послышался звук убегающих шагов. Уверенный в том, что в данный момент на его окна никто не обращает внимания, Йона снова подошел к стеклу и увидел бегущего к двери своего дома Паскаля. Тот, выходя из дома, оставил входную дверь немного приоткрытой и поэтому сейчас имел преимущество перед Ароном и его дружком, отстававшими от него на четыре или пять шагов. Шансов у них не было никаких. Одним прыжком Паскаль преодолел расстояние до двери, заскочил в дом и захлопнул дверь.

– Черт!

Арон выругался так громко, что Йона услышал его даже через закрытое окно. Через мгновение Паскаль снова говорил в трубку, но уже тяжело дыша:

– Слушай, это было весело. При случае стоит повторить.

– Ты что, действительно их сфотографировал? А лица там хорошо видно?

Чтобы те двое на улице не видели его в окне, Йона уселся на пол.

Паскаль хихикал в трубку:

– Конечно. У них козырьки шлемов были подняты.

– Ты пришлешь мне фотографию?

Он продиктовал Паскалю адрес своей электронной почты. WhatsApp он не устанавливал у себя на телефоне сознательно, так как знал точно, что с помощью этой программы можно спокойно проникнуть к его файлам.

Через десять секунд обе фотографии были у Йоны на дисплее ноутбука. Арон получился не очень отчетливо, с правой стороны половину лица, не прикрытого шлемом, закрывала тень. А вот лицо его друга, за исключением рта, было видно очень хорошо. Короткий, широкий нос, зеленые глаза под густыми бровями и красно-белая прядь волос, которая завивалась над левым виском.

Йона еще никогда не видел этого лица. Но это еще ни о чем не говорило, так как количество студентов в университете было необозримо больше, а он сам находился здесь всего несколько дней.

Минут через десять он снова подошел к окну. Там уже никого не было. Через полчаса воздух был все еще чистым, и Йона начал готовить Элануса к полету. Постепенно темнело. Наступило время для первого полета этим вечером.

Он был вынужден надеяться на удачу. И еще на свое умение ориентироваться, потому что на этот раз он использовал ручное управление. Для большей уверенности он посмотрел маршрут и внешний вид здания в Интернете и запомнил все, прежде чем запустить дрон.

Он поднял Элануса на высоту 40 метров и направил на запад, отслеживая по пути ориентиры, которые показывали ему, что он находится на верном пути. Церковь Лукаса, большой магазин электроники, здание центрального отделения банка со стеклянным фасадом.

Он взглянул на часы – по времени он успевал. Еще три минуты, оценил Йона, и Эланус будет у цели.

Вытянутое по длине, шестиэтажное здание больницы Ротенхаймера возникло на экране гораздо быстрее, чем ожидал Йона.

Он начал снижать дрон. Большинство окон были еще освещены, и чем ближе приближался Эланус, тем больше деталей можно было различить. Врачи, склоненные над кроватями, медсестры, приносящие пациентам ужин, пациенты, выходящие шаркающей походкой из ванных комнат и катящие рядом с собой штанги для капельниц.

Йона не стал останавливать Элануса ни перед одним из этих окон, чтобы сделать фотографии. Он искал определенную часть здания. Согласно плану больницы, который он нашел до этого в Интернете, Коля должен был находиться на втором этаже в западном крыле здания.

До конца полета было еще тридцать две минуты, из них одиннадцать уйдет на обратный полет. В итоге в распоряжении Йоны оставалась двадцать одна минута. Он опустил дрон ниже. Прямо перед ним находился ярко освещенный коридор с небольшим количеством людей. В конце коридора виднелась металлическая дверь голубого цвета. На ней белыми буквами было что-то написано, но издалека можно было разобрать только часть надписи:

…вной терапии

Это Йона прочитал точно. Он направил Элануса немного влево и вперед и включил режим записи. Первое окно отделения интенсивной терапии было из матового стекла, а вот второе было абсолютно прозрачным. Он осторожно приблизил дрон.

Сначала ему показалось, что ничего невозможно было разобрать. Большие кровати, какие-то огромные предметы рядом с ними, мониторы. Очень много кабелей и каких-то трубок, которые исчезали под светло-голубыми одеялами.

Лицо каждого пациента было скрыто под маской для искусственной вентиляции легких. Об этом Йона совсем не подумал и очень разозлился на себя за свою глупость. Получается, что он не сможет выяснить, кто из пяти пациентов, которых он мог сейчас видеть, был Коля.

Вообще-то, он планировал, что в ближайшие несколько дней будет направлять Элануса к больнице во время, разрешенное для посещений. Он хотел проследить, кто будет навещать Колю и не будет ли там кто-то из университета. Совсем спонтанно ему в голову пришел Арон… Он перевел свое внимание на медсестер и санитаров, которые быстрыми, рутинными движениями выполняли свою работу. На них были надеты медицинские маски и шапочки, как в операционной. Понятно, что это было необходимым условием для любого посетителя. Если здесь вообще были разрешены какие-либо посещения.

Йона ненавидел, когда такое случалось. Когда его идеи рушились об элементарные и вполне логичные вещи, которые бросились бы в глаза любому «обычному» таланту.

Он еще раз повернул Элануса справа налево, затем направил его обратно к коридору, затем мимо… Тут Йона резко остановил дрон.

Ему показалось или он не ошибся? Он вернул Элануса немного назад и приблизил изображение окна в коридоре.

Точно, это была она, без сомнения. Сквозь стекло он увидел Беату Лихтенбергер, в белых брюках и белом свитере поло, ее волосы были закреплены на затылке. Она бежала по коридору, одновременно изучая записи в своем планшете.

Вероятно, стоило бы спросить знающих людей, что жена доцента тоже может иметь академическое звание. Д-р Беате Лихтенбергер.

Она подбежала к отделению интенсивной терапии, открыла дверь и исчезла за голубой металлической дверью.

Йона посмотрел, сколько времени у него еще осталось. Для наблюдения у него было десять минут. Он остановил Элануса. Но Лихтенбергер заставляла себя ждать. Прошло две минуты, четыре. Что же она делала так долго? Может, она все еще разговаривала с коллегами?

Через минуту Беате наконец появилась, в маске и шапочке. Она обратилась к одной из санитарок, которая провела ее к кровати, стоявшей ближе всего к окну. Но на этой кровати явно лежала женщина.

Черт, оставалось всего пять минут. Лихтенбергер проверила приборы, к которым была присоединена пациентка, что-то записала себе в планшет, повернула регулятор капельницы…

Йона поймал себя на том, что барабанит пальцами по столу. Так, вот она наконец-то подошла к другой кровати, которую Йоне, к сожалению, было не очень хорошо видно.

Те же манипуляции руками, те же записи. Но сейчас ему показалось, что она погладила пациента рукой по лбу. Она повернулась к медсестре, стоявшей рядом с ней. Та кивнула головой и ушла, исчезнув из поля зрения Йоны.

Неожиданно движения рук Лихтенбергер стали намного быстрее. Йона точно не видел, что она делала, но она явно производила какие-то манипуляции с капельницей пациента. К сожалению, из-за ее спины ничего не было видно… черт! Но Йона все записал и сможет просматривать эту запись снова и снова, через лупу.

Ноутбук издал предупреждающий сигнал, протяжный писк, и перевел дрон в автоматический режим управления. Запустилась защитная программа, и Эланус отправился в обратный путь. Сейчас он посылал только картинки с парковки вокруг больницы.

С пересохшим горлом и учащенным сердцебиением Йона отклонился на спинку стула. Он ни секунды не сомневался, что капельница, над которой «колдовала» Лихтенбергер, была капельницей Коли.

Он вспомнил про конверт с десятью тысячами. Были ли это деньги от семьи Коли, чтобы она особенно тщательно заботилась о нем? Чтобы давала ему дорогие медикаменты, которые сложно было купить?

А может, она получила деньги за то, чтобы сделать все наоборот? И если так, то от кого были эти деньги?

Йона всем сердцем хотел, чтобы это была всего лишь математическая проблема. Тогда он давно бы нашел возможность, чтобы решить ее. Он поймал Элануса, как только дрон залетел в окно, и тут же поставил его на зарядку. Затем он положил ноги на стол и закрыл глаза. Сейчас самым верным было бы полагаться не столько на свой разум, сколько на удачу.

25

На часах было почти одиннадцать. По ночам стройка освещалась. Правда, очень экономно, но так, чтобы можно было хотя бы различить материалы и машины. Котлован, напротив, выглядел как бездонная пропасть.

Йона направлял Элануса вручную, не отрывая глаз от экрана ноутбука. Его целью на этот раз было бюро ректора – он был убежден в том, что Шраттер решал свои дела преимущественно по ночам, чтобы иметь основания не появляться в университете днем.

Спрашивается только, как долго он это выдержит.

Йоне нужно было застать его, снять на видео и, если возможно, получить понятную запись его голоса. Он вынужден был признать, что все это превратилось в навязчивую идею. Так как здесь было понятно только одно – с этим мужчиной было явно что-то не так.

Эланус почти перелетел стройку, как Йона заметил экране два огонька, неожиданно возникшие в темноте шахты. И эти огоньки двигались.

Йона включил режим записи, направил дрон на разворот и вернулся снова на это место – да, в котловане что-то было. Вернее, кто-то. Люди с ручными или налобными фонариками.

Йона осторожно снизил Элануса так, чтобы это было не слишком низко. Существовала опасность, что в тишине ночи шум дрона будет слышен больше, чем днем.

«– …правда, не уверен», – услышал он мужской голос. Он прозвучал тихо, но отчетливо. – «Ты думаешь, это хорошая идея?»

«– Это лучшее, что у нас есть на данный момент», – ответил второй голос. – «Здесь? Ты думаешь, здесь?»

Лучи карманных фонариков мелькали по стенам котлована. К сожалению, ни один из них не осветил лица мужчин.

«– Хм…» – начал другой, но остановился на полуслове. – «Скажи-ка… ты тоже это слышишь?»

О, черт… Йона поднял Элануса выше, направил немного в сторону и сделал это очень вовремя. Один из мужчин направил луч света в небо, поворачивая его то влево, то вправо. В пустоту.

«– Там какой-то звук, ты не слышишь? Что-то типа жужжания. Погоди-ка. А вот сейчас уже не слышно».

Пару секунд стояла полная тишина. В голове Йоны стучал пульс – может, стоило поднять дрон выше? Но тогда он не услышит разговор этих мужчин.

Луч света еще раз осветил ночь в поисках источника жужжания.

«– Нет, ничего нет. Ты ошибся. И кроме того, где – в воздухе?»

Мужчина рассмеялся, в то время как другой что-то неразборчиво бормотал себе под нос. О том, чтобы снова подлететь ближе, не было и речи. Вместо этого – отступление.

Йона до боли прикусил нижнюю губу. Он неохотно направил Элануса дальше, в сторону административного здания. Некоторые окна были все еще освещены. Например, окна бюро ректора.

Еще четырнадцать минут. Эланус находился в полумере от окна. На таком расстоянии нельзя было допускать ни малейшей ошибки в управлении дроном, иначе винты поцарапали бы стекло.

Ничего не было слышно, да и увидеть что-то можно было с трудом. За закрытыми шторами двигались чьи-то силуэты. Если Йона правильно увидел, то там было три человека. Но вот кто там находился, установить было невозможно. То, что там точно был Шраттер, Йона принял как данность – никто не стал бы сидеть добровольно в бюро в это время, если бы ему такое распоряжение не дал сам руководитель.

Он вздохнул. Снимки, которые он сделал, были абсолютно бесполезными. Вместо этого он мог бы использовать последние пару минут для чего-то более полезного. Например, для вылазки в замок Deluxe.

Это было глупо, но он вот уже несколько дней очень хотел увидеть комнату Марлен. Она не носила дизайнерских вещей, но, возможно, она жила в окружении дизайнерской мебели?

Несмотря на поздний час, во многих окнах горел свет. Само собой, в бильярдной еще царило оживление. Но не только там – в жилой части здания народ тоже еще не спал.

Марлен когда-то упомянула, что она живет на третьем этаже в западном крыле здания. Но даже одно это крыло было таким огромным, что он не смог бы облететь каждое окно.

В какой-то степени он рассчитывал на то, что интуиция станет его проводником. Но сейчас, когда Эланус завис перед длинным рядом окон, они все выглядели одинаково не теми окнами, которые он искал.

Отчаявшись, он направил Элануса немного назад… и зафиксировал камерой какое-то движение. На значительном удалении от дома, в парковой зоне между кустами и деревьями. Может, это было животное?

Если да, то это было крупное животное. И оно убежало бы, если бы услышало Элануса. Так и случилось бы вскоре, Йона в этом не сомневался, так как слух у многих животных был более чутким, чем у людей.

Приблизившись, Йона понял, что ошибался, так как среди кустов промелькнул луч света. Это было что-то типа сигнального фонаря. Он приблизил изображение.

Это был не зверь, а человек. Лысый мужчина. Он поднял лопату и осмотрел землю, на которой стоял. Он немного разрыхлил землю и воткнул в нее лопату. Начал копать.

Йона наблюдал за ним одновременно заинтересованно и обеспокоенно. Он понял почему, когда мужчина впервые распрямился и слабый свет упал на его лицо.

Это был Эрих.

И этот Эрих копал какую-то яму посреди ночи в отдаленном участке парка. Йона ощутил, что ему стало не хватать воздуха.

Эрих был комендантом, а не садовником. Но даже если бы он им и был, никто не сажает цветочные луковицы около половины двенадцатого.

Осознавая риск, на который он шел, Йона направил Элануса ближе к тому месту, где стоял Эрих.

Точно, не было никакого сомнения. Мужчина выкапывал в земле длинную яму. Место, которое он для этого выискал, было достаточным для… могилы. Ну да.

Эрих. Профессионал, который не оставлял никаких следов.

Раздался пронзительный свист. Эланусом начала управлять программа безопасности, совершенно не обращавшая внимание на проклятия Йоны. Сегодня он, пожалуй, не будет больше возвращаться – слишком поздно для того, чтобы снова заряжать дрон и запускать его по второму кругу.

Он открыл окно и взглянул в небо. Луна на три четверти была полной, небо было звездным, погода – прохладной. Где-то недалеко залаяла собака.

Если бы Йона не облокотился на подоконник и не наклонился вперед, то он не увидел бы его. Мужчину, который наблюдал за небом так же, как Йона.

Мозг его лихорадочно заработал в поисках решения, в поисках возможности избавиться от мужчины, прежде чем Эланус приблизится и найдет дорогу в комнату Йоны.

Но шансы были равны нулю. Примерно через четыре минуты дрон прилетит сюда, и он никуда больше не сможет направить его. Равно как и приземлить его где-нибудь раньше времени. Он мог только стоять здесь и наблюдать, как дрон приближается и как его наконец обнаружат. Обнаружит мужчина, стоявший, скрестив руки и облокотившись на забор дома. Он коротко взглянул на то, как подлетал Эланус, а затем медленно отправился вдоль по улице до ближайшего поворота.

Йона почти не спал ночью. Часть его была в ожидании того, как Хельмрайх и незнакомый наблюдатель взломают дверь его комнаты и отберут у него Элануса.

Теперь кто-то точно знал, что у него был дрон, который он использовал. Какие это могло иметь последствия, зависело от того, кем был этот «кто-то».

Тогда Йоне не останется ничего другого, кроме как снова идти в университет с алюминиевым чемоданчиком с дроном. Иначе он будет переживать каждую минуту.

За завтраком Сильвия казалась более оживленной, чем обычно, даже радостной. Но все это она делала преувеличенно, так, как будто она приняла слишком много наркотика счастья.

– Ну, что у тебя запланировано на сегодня? Напряженный день? Или встречи с друзьями? – Она подмигнула ему.

Такого Йона никогда еще не видел и очень не хотел бы увидеть снова.

– Совершенно обычный день, – сказал он подчеркнуто спокойно и подумал о могиле, вырытой в парке роскошного общежития.

Он пока не хотел представлять себе, как его день пройдет в действительности, но только нормальным он точно не будет.

Его обогнала машина «скорой помощи», как раз когда он входил на территорию кампуса. С такого расстояния звук сирены звучал ужасно громко, голубой мигающий свет отражался в окнах институтских зданий.

Йона автоматически ускорил шаг. Он рассчитывал на то, что машина свернет в сторону замка Deluxe, где, вероятно, нашли кого-то, закопанного в землю. Но она повернула направо. И ехала все дальше и дальше. Наконец Йона понял, что целью машины была стройка.

И он побежал. Неужели случилось что-то с одним из мужчин, которых он видел вчера в котловане? Смог бы он это увидеть, если бы был более терпеливым, да и осторожным тоже?

У котлована уже образовалась толпа людей. Кто-то лежал на земле, двое стояли рядом с ним на коленях. Когда санитары выпрыгнули из машины, толпа образовала проход, чтобы пропустить их.

Йона бросил взгляд на фигуру, лежавшую возле края ямы, на волосы янтарного цвета и кожу цвета слоновой кости. Это была Линда.

Он побежал дальше, пробиваясь через толпу зевак.

– Мы увидели ее лежащей там внизу и сразу подняли наверх, – как раз говорил один строитель. Он держал свой желтый шлем под рукой, как будто снял его из вежливости. – Я ничего не хочу сказать, но мне кажется, что она была пьяна. Смотрите, она едва одета.

– Сильное переохлаждение, – крикнул один из санитаров. Другой принес спасательное одеяло из сияющей фольги, в которое они натренированными движениями завернули Линду, прежде чем положили ее на носилки.

Они пронесли ее мимо Йоны, который просто стоял и знал, что должен что-то сказать. Сказать о мужчинах, за которыми наблюдал вчера. О том, что они, скорее всего, имеют отношение к тому, что случилось с Линдой.

Но все это он мог объяснить, если бы смог сразу признаться, что у него есть Эланус, которого он запускал без всякого разрешения. Что он установил шпионское оборудование на чужие телефоны, чтобы шпионить за ничего не подозревающими людьми.

Тогда у него заберут дрон, в этом он точно не сомневался, а заодно и ноутбук. Ему предъявят обвинение в совершении правонарушения, он потеряет свое место в университете, его осудят.

И это все за оказание помощи следствию, которой, собственно говоря, не будет. На видеозаписи невозможно было узнать лица обоих мужчин, находившихся в котловане. Голоса, конечно, были слышны, и, возможно, можно было бы даже распознать их, но это не было доказательством. К тому же оба не делали ничего запрещенного. Они только освещали своими карманными фонариками все вокруг и… что-то искали.

Или нет?

Машина «скорой помощи» уехала. Пока толпа на удивление быстро расходилась, Йона продолжал стоять на месте.

Один из рабочих все еще находился неподалеку и даже не противился, когда Йона подергал его за рукав:

– Извините, пожалуйста. – Йоне не пришлось прилагать больших усилий, чтобы его голос дрожал. – Линда – моя хорошая подруга… Вы не могли бы рассказать, что произошло на самом деле? Это вы ее нашли?

Мужчина сначала рассматривал его неохотно, но потом взглянул на него даже с сожалением:

– Да, я и Ахим. Мы сегодня утром пришли сюда первыми. Ну, в общем, что сказать…. – Он почесал в задумчивости свою руку. – Мы очень испугались. Она просто лежала там, в штанишках и футболке. Мы тут же спустились вниз. Я боялся, что она мертва, но она дышала. К сожалению, она не говорила.

– Были ли у нее какие-нибудь повреждения? Следы удушения? Рана на голове?..

Мужчина посмотрел на Иону удивленными глазами:

– В смысле? Нет, такого я не видел. Ты думаешь, что… – Он не закончил свою фразу, посмотрел в котлован, затем снова на Йону. – Да это был просто несчастный случай. Может быть, она лунатик. Моя дочь одета примерно так же, когда спит. Возможно ведь, что она немного перепила, чего-то покурила… – Он пожал плечами.

– О’кей, – пробормотал Йона. – Спасибо. И за то, что вы ее вытащили на поверхность, тоже.

Рабочий выглядел почти возмущенным.

– Ну это-то было как раз вполне нормальным. – Он похлопал Йону по плечу. – Не переживай, все наладится. Они о ней хорошо позаботятся.

Ну да, а именно в больнице. Мысль как-то сама собой сформировалась в его голове. Он снова увидел перед собой Беате Лихтенбергер, ее быстрые, ловкие движения рук, в то время как она манипулировала с капельницей Коли.

Йоне необходимо было что-то делать. Но ничего, что приходило в голову в первую очередь, не обещало даже малейшего успеха.

Ему нужна будет помощь. Недолго думая, он вытащил из кармана телефон и позвонил Марлен.

26

– Там нет никакой могилы. – Его сообщение явно позабавило Марлен. – Просто немного разрыхленная земля. Я там порылась немного и ничего не нашла. Через десять сантиметров ты просто натыкаешься на твердую как камень почву.

Они разговаривали по телефону уже почти полчаса. Йона открыл Марлен все, что у него лежало на сердце, а в конце рассказал о том, что он наблюдал прошлой ночью. Об Эрихе. Лопате. Могиле. Которой, судя по всему, не было.

– Он приготовил клумбу, – объяснила Марлен. – Ты, вероятно, не очень разбираешься в делах садоводства. Но чтобы вырастить, скажем, гиацинты весной, нужно их луковицы посадить в почву еще осенью.

– Ага, – сказал Йона. – И делать это нужно обязательно ночью? И еще, скорее всего, при полной луне, но вчера ее, вообще-то, совсем не было.

– Мда. – Казалось, Марлен задумалась. – Вполне возможно, что Эрих днем просто забыл об этом, поэтому и сделал все ночью.

Это было слишком уж наивно, такого он от Марлен не ожидал.

– А есть там цветочные луковицы? Ты нашла какие-нибудь?

Она медлила с ответом.

– Нет. Но, может, их посадят сегодня, а вчера он просто подготовил почву.

Йона вздохнул:

– Ну хорошо, тогда…

– Подожди, – прервала Марлен его. – Тут есть что-то еще.

– Да? И что же?

На том конце провода воцарилось молчание, которое, казалось, грозило затянуться.

– Я возьму это с собой, – сказала Марлен наконец. – Я покажу тебе.

Они встретились за пределами кампуса, направившись на парковку близлежащего супермаркета. Йона поприветствовал Марлен поцелуем в щеку, на который она отреагировала ухмылкой, прежде чем достала из кармана небольшую коробочку:

– Вот, держи.

Она завернула свою находку в его письмо-угрозу и слишком сладко улыбнулась, когда Йона это заметил.

– Я люблю черный юмор, – сказал он и вернул ей бумагу.

В его руке остался плоский предмет, примерно четыре на шесть сантиметров. Судя по всему, зарядка для какого-то смартфона.

– Может быть, сам Эрих его потерял? – предположил Йона.

– Конечно, может быть. Но возможно, и нет. В любом случае, он недолго пролежал на улице. Он был довольно чистым, так как земля легко с него смывалась. И нигде не видно ржавчины.

Йона немного приоткрыл алюминиевый чемоданчик и положил туда аккумулятор. Было очень интересно узнать, чьи отпечатки пальцев находились на нем. Но даже если бы он передал его в полицию, то не был бы уверен в том, что они стали бы его изучать.

– Вот только если это был именно Эрих, – пробормотал Йона.

– И что? Что за проблема у тебя с Эрихом?

Он еще хорошо помнил реакцию Марлен, когда рассказал ей в прошлый раз о том, что его хотят убрать. На этот раз он не станет облегчать ей задачу, лишая игры воображения.

– Я охотно покажу тебе это.

Они встретились ранним вечером у Паскаля – ничего более безопасного, чем его дом, Йоне вот так спонтанно не пришло в голову. Пару часов они спокойно смогут побыть там, и никто им не помешает.

Сам Паскаль был более чем воодушевлен от перспективы того, что сможет увидеть снимки, сделанные Эланусом; он распахнул дверь, даже не дождавшись, пока Йона нажмет на кнопку звонка.

– Эй, привет! – Он протянул Марлен руку и одарил ее своей сияющей улыбкой. – Проходи, я как раз разморозил огромную порцию яблочного пирога Сильвии.

Марлен вопросительно подняла брови.

– Сильвия – это хозяйка семьи, принимающей Йону, разве он тебе не рассказывал о ней? Ее яблочный пирог – это легенда, но она принесла его так много две недели тому назад, что он занял половину ящика в холодильнике. – Элегантным движением руки Паскаль указал на лестницу, ведущую наверх. – И если уж нас посетили высокие гости…

Было бы очаровательной ложью описывать комнату Паскаля как хаос. Там практически невозможно было сделать даже шаг – повсюду лежали журналы о компьютерах и музыке, пустые упаковки от печенья, школьные учебники и разные предметы одежды. Из баночек напитка Red Bull Паскаль построил пирамиду, а свернутые носки он явно использовал вместо мячей, чтобы бросать их в эту пирамиду.

– Это видение будет преследовать меня даже во сне, – резюмировала увиденное Марлен и направилась по направлению к письменному столу, который был завален так же, как комната. – Куда можно присесть? На переполненную корзину для белья или лучше на коробку из-под пиццы вон там впереди?

Одним размашистым жестом Паскаль схватил три или четыре пары джинсов, висевших на спинке стула, бросил их в угол и повернул стул в сторону Марлен:

– Пожалуйста, присаживайтесь. А ты, Йона, возьми фортепианную банкетку.

Сам Паскаль остался стоять, облокотившись локтями на поверхность стола.

– Итак. Сейчас. Внимание, мотор!

Йона уже открыл папку с видеофайлом, заснятым Эланусом. Файл, который он хотел им продемонстрировать, был сохранен под именем «Спальня М+С Хельмрайх», что показалось Паскалю в высшей степени забавным.

– Одна из спален, которые интересуют меня меньше всего, – захихикал он.

Йона пропустил это мимо ушей.

– Марлен, ты спрашивала меня, почему я не доверяю Эриху и почему я думаю, что кто-то хотел бы убрать меня с дороги. Ты же помнишь, как меня кто-то запер в переговорной комнате, так? Между тем у нас уже есть одна смерть и два странных несчастных случая.

Он запустил видео. Практически ничего не было видно – угадывались зеленые занавески с белым лиственным узором. А вот голос Сильвии был, напротив, очень четким.

«– … это длиться дальше? Как ты себе это представлял, Мартин? Как мог ты согласиться на эту сделку, к тому же не спросив меня?»

Йона остановил запись.

– Мартин был тем, кто откликнулся на запрос моих родителей. Они хотели, чтобы я жил в семье, а не в общежитии. Мартин Хельмрайх отреагировал очень быстро и был без ума от того, что папа согласился. Он думал, что было бы неплохо для Керстин, если бы она видела, каково это не быть единственным ребенком в семье.

Паскаль иронично рассмеялся:

– Керстин двадцать два года. Это, кажется, немного поздно для воспитательных мер, не так ли?

Марлен потерла свой нос задумчивым жестом:

– Но… почему же они так должны были захотеть взять тебя?

– Ну, они получают за это деньги.

– Много?

– Нет. Если вычесть то, во сколько я обхожусь им в месяц, то получится около ста евро выгоды. Самое большее – сто пятьдесят.

– В общем, причины нет. – Марлен подняла подбородок, призывая продолжить. – Что там дальше?

Йона нажал на Play. Послышался шум, затем голос Мартина: «– У меня не было никакого выхода. В общем, во всем этом виноват только Шраттер. И ты прекрасно знаешь, что поставлено на кон. Мы тоже должны внести свой вклад, но мы же не одни в этом деле».

Йона снова остановил запись:

– Звучит так, как будто Шраттер настоял на том, чтобы Хельмрайхи меня взяли, или нет?

На этот раз никто сразу не отреагировал на его слова.

– Ну да. – Когда Марлен все же заговорила, ее голос звучал как-то неуверенно. – Ты говорил, что приехал сюда по приглашению Шраттера. Может быть, что они об этом и говорят. То есть его вина в том, что ты вообще направился сюда в Ротенхайм.

И несмотря на это, он до сих пор не хочет меня видеть, – подумал Йона. – Что-то здесь все же не так.

– Ты специально сделал что-то плохое, что они на тебя так реагируют? – поинтересовался Паскаль.

– Только то, что запускал дрона.

Да, это было незаконно, но, по сути, это не должно касаться Хельмрайхов.

– А еще ты распространил эти записочки, вот только никому из них ты их не подбросил.

Марлен решительно замотала головой:

– Ничего из этого не могло бы стать причиной для отчаяния Сильвии. А в ее голосе слышится… отчаяние. Я так считаю.

Йона снова нажал на Play. Снова послышался голос Сильвии:

«– Да, вчера мы это уже увидели. Вчера не справились все и всюду!

– Просто не повезло.

– Не повезло? Скажи просто – не сумели!» – прозвучал крик Сильвии, прежде чем Йона остановил запись.

– За день до этого кто-то побывал в моей комнате, – объяснил Йона. – Тогда они обыскали комнату впервые. Кроме того, дверь на террасу была открыта, как будто кто-то проник в дом. Вполне возможно, дверь оставили открытой преднамеренно.

– Но кто бы это ни был, он не сделал того, на что рассчитывала Сильвия, – закончила Марлен. – Вместо этого провалились все и всюду, как она сказала.

Йона кивнул:

– Так. А вот теперь становится все интересней, я думаю.

Он снова включил запись. Все еще был слышен голос Сильвии:

– В любом случае, я больше не играю. Его нужно убрать отсюда. И неважно как.

– Конечно, – ответил Мартин. Он произнес фразу так, как будто они обсуждали это уже по меньшей мере раз двадцать. – Ты думаешь, что я не знаю? Эрих уже сказал мне, что он позаботится об этом. А Эрих знает, что делает. Еще пару дней, и мы избавимся от него. Эрих – профи. Он не оставит никаких следов.

Запись закончилась. После этого предложения Йона должен был поднять Элануса, чтобы быть уверенным, что его не обнаружат.

– О’кей.

Йона закрыл видео и повернулся к Паскалю и Марлен. Он понял, что их лица не подействуют на него успокаивающе.

– Они не могут серьезно планировать убрать тебя со своего пути, – сказал Паскаль после кажущегося бесконечным молчания. – Да у них вообще нет никакой причины. Может быть, они хотели, чтобы ты съехал от них, но чтобы убивать…

– Они – нет, – перебила его Марлен. – Об этом и речи не было никогда. – Она взяла руку Йоны. – Мне очень жаль, что я не восприняла тебя серьезно с самого начала. Я понимаю, что ты не хотел бы попасться Эриху на глаза.

В глубине души Йона надеялся, что Марлен или Паскаль найдут какое-нибудь безобидное объяснение этому диалогу. Но оба выглядели растерянными. И озабоченными.

– Я знаю Эриха совсем немного, – сказала Марлен задумчиво. – И до сих пор он казался мне вполне симпатичным. Но, может быть, он действительно был нужен для выполнения грубой работы. И не только тогда, когда речь шла о его работе комендантом. – Она отодвинула стул назад и встала. – Но я никогда не поверю, что он получает поручения от таких людей, как Сильвия и Мартин.

В этом Йона был с ней полностью согласен.

– Я думаю, что это Шраттер. Даже если я понятия не имею почему. Ты его знаешь. Ты доверяешь ему?

Сначала он не получил никакого ответа. Затем заговорила Марлен, очень медленно, как будто она тщательно подбирала слова:

– Мне совсем другое приходит в голову. У некоторых наших однокурсников очень богатые и очень влиятельные и восприимчивые родители. Если ты наступил на пятки кому-то из них…

Йона почувствовал, как у него внутри все сжалось. Он подумал про записки. Если Марлен была права, то было еще что-то, от чего веяло опасностью и что он должен был держать в поле зрения.

«Я знаю твой секрет», – написал Йона. Тогда все это задумывалось как шутка, а теперь у негоскладывалось впечатление, что он знал гораздо больше секретов, чем положено.

Только вот нужного секрета он так и не узнал.

Чуть позже они спустились в кухню. Паскаль до этого хотел угостить всех яблочным пирогом наверху, но Марлен отказалась есть что-либо в его комнате:

– Я видела, как шевелилась одна из пустых пачек из-под чипсов под твоей кроватью. Мне кажется, там кто-то живет. А вдруг он нападет на нас, если почувствует запах еды.

На лестнице Паскаль, смеясь, повернулся к Йоне:

– Я понимаю, почему она тебе нравится.

Они ели, каждый сконцентрировался демонстративно на своем куске пирога. Но вот Йоне, по крайней мере, едва нравилось то, что он жевал.

– Тут вот еще что, – сказал он между откусыванием пирога, – я не рассказал вам кое-что.

Марлен недоверчиво взглянула на него:

– Что-то еще?

Йона отодвинул свою тарелку в сторону:

– Я вчера вечером запускал Элануса в сторону университета. В котловане возле кампуса после одиннадцати часов двое мужчин что-то искали. Я не знаю, когда Линда упала в яму и имеют ли эти двое какое-то отношение к этому, но в любом случае… они там были.

Паскаль открыл рот, чтобы прокомментировать слова Йоны, но Йона не дал сказать ему ни слова.

– И еще кто-то был здесь. Прямо возле дома Хельмрайхов. Он стоял у самой стены и ждал. Он наблюдал за Эланусом, когда тот прилетел обратно. Он знает, что дрон существует, и знает, через какое окно он влетает и вылетает.

– И ты не мог этого предотвратить? – спросила Марлен растерянно.

– Нет. Зарядка была почти на нуле, а в этом случае включается программа защиты, которая вовремя возвращает Элануса в исходную точку.

Паскаль в задумчивости кусал нижнюю губу.

– Если бы я это знал… Я не спал до полпервого. Я пришел бы к вам, прогнал бы этого типа или, по крайней мере, сфотографировал бы его, чтобы ты знал, кто это…

– Так, хватит, – сказала энергично Марлен. – То, что ты тут говоришь, это, пардон, полная ерунда. Они уже и так охотятся за Йоной. Ты что, тоже хочешь подвергнуть себя опасности? Пока что они не обращают на тебя внимания, и в таком качестве ты гораздо более полезен, чем если бы они узнали, что вы заодно. – Она положила свои руки на стол и стала рассматривать их. – Лучше всего было бы пойти с этими снимками в полицию. Да, да, Йона, не нужно сразу же психовать.

Я знаю, ты боишься за дрон. Но может, стоит позаботиться для разнообразия и о себе тоже?

Он так и делал. Но он не думал о том, чтобы признаваться в этом Марлен.

– Ты знаешь, на твоем месте я бы подумала о том, чтобы поехать домой. К родителям. Тогда от тебя отстали бы все эти Хельмрайхи и все ночные посетители этого мира.

К этому он не был готов, и ему стало неожиданно обидно. Что она вот так посылает его, даже если бы это было ему во благо. Что она спокойно относилась к мысли вычеркнуть его из своей жизни.

Он предпочел бы, чтобы она была эгоистичной. Чтобы она сказала что-то типа: «Мы справимся. Главное, чтобы ты остался здесь».

К его ранимости присоединилось чувство смущения. Они не были парой. В лучшем случае они остались бы друзьями. Он не был даже… влюблен. Никакого учащенного сердцебиения, заикания, влажных рук при виде Марлен. И все же он чувствовал, что привязан к ней больше, чем к кому-либо на этом свете.

Йона попытался сделать так, чтобы его чувства не были заметны остальным.

– Эта возможность есть у меня в любом случае, – сказал он. – Но я все-таки не хотел бы бросать все это дело.

Возможно, Марлен поняла, что действительно он имел в виду, сказав это.

Но больше всего этому обрадовался, кажется, Паскаль.

– Вот это правильный настрой, – констатировал довольный Паскаль. – Да, и если в следующий раз кто-то будет бродить возле вашего дома, позвони мне, и неважно, в какое время. У меня есть камера с телеобъективом, я сделаю тебе такое фото этого типа, на котором ты сможешь разглядеть даже его щетину.

27

Йона подождал до половины седьмого, прежде чем пойти через дорогу в дом Хельмрайхов. Он отказался от предложения Паскаля оставить чемоданчик с дроном у него. Не из-за недоверия, а потому что он сегодня вечером еще раз хотел запустить Элануса.

Вместе они составили список людей, за которыми стоило понаблюдать. Добравшись до своей комнаты, Йона достал список из кармана брюк, развернул его и разгладил рукой.

«1. Карл Шраттер (еще раз попробовать связаться через смс);

2. Тим Земан (понаблюдать за ним, а значит, автоматически, и за его отцом);

3. то же самое с Хендриком Ахнером;

4. Линда (поговорить с ней, когда ей станет лучше);

5. Андреа Гиллес (она точно знает, что случилось в ректорате ночью)».

Йона провел рукой по строчкам, которые написала Марлен внизу листа.

«И НИ В КОЕМ СЛУЧАЕ не наблюдать за мной, понятно? Если ты еще раз это сделаешь, я приду к тебе и вырву у твоего воздушного шпиона все винты!!!»

Нет, он больше не будет посылать Элануса за Марлен. Даже тогда, когда захочет просто посмотреть на Марлен. Так, как сейчас.

Через полчаса Сильвия позвала на ужин. Йона сунул телефон себе в карман и спустился вниз. Он помог накрыть на стол и отказался от предложенного Мартином пива.

Сегодня на ужин были котлеты из индейки с рисом. По краям мясо было немного пережарено. Несмотря на это, Йона много раз похвалил его. Если Сильвия так охотно готовила и гордилась своим мастерством, как утверждал Паскаль, то она могла бы порадоваться этому.

Она действительно улыбнулась.

– Ты знаешь, я больше люблю поперчить мясо птицы…

Неожиданно все вокруг потемнело. И лампа над обеденным столом, и лампа в углу возле диванчика погасли.

– Ах, черт! – Йона услышал шипение Мартина. – Снова вылетел предохранитель.

– Ты позаботишься об этом? – Голос Сильвии звучал действительно испуганно. – Пожалуйста, Мартин, ты знаешь…

– Да, я помню. Ты не очень уверенно чувствуешь себя в темноте. – Мартин, судя по его голосу, собирался куда-то пойти. – Но мне нужен карманный фонарик из прихожей.

Что-то прогрохотало. Мартин на своем пути явно натолкнулся на какую-то мебель. Он вскрикнул от боли, затем последовало проклятие, послышались шаги по кафельному полу и какой-то шум.

Йона взглянул в темноту, которая была действительно непроглядной. Неужели выбило пробки? Он осторожно поднялся, вытащил телефон из своего кармана и включил функцию фонарика. Подошел к окну. Снаружи тоже не было света. Дом Биттнеров, улица. Ни один из фонарей не светил.

– Можешь перестать искать пробки, – крикнул он в сторону Мартина. – Это электричество. Его нет по всей улице.

Если это затянется надолго, то он запустит сегодня Элануса всего один раз, так как без электричества не сможет зарядить его еще раз. И еще нужно быть аккуратнее с телефоном, чтобы аккумулятор не сел именно тогда, когда, возможно, придет какое-нибудь сообщение. Вздохнув, он уселся на диван и выключил функцию фонарика.

– Мартин! – Голос Сильвии звучал резче обычного. – Давай позвони на электростанцию! Не могут же они нам просто так отключить электричество, это…

– Успокойся. – Но это прозвучало скорее не как успокоение, а как приказ.

– Но… я это не вынесу. А что, если электричество сегодня вообще не включат?

– Тогда мы зажжем свечи. – В голосе Мартина было что-то, чего Йона не мог определить. Угроза?

Сильвия восприняла это явно так же, потому что послышались ее всхлипы:

– Пожалуйста, Мартин. Я боюсь. Ты должен что-нибудь сделать…

– Да успокойся же, мама. – Впервые послышался голос Керстин. – Сейчас я принесу подсвечник и спички. Вот увидишь, свет снова включится, так что долго это не продлится.

На этот раз уже она включила свой фонарик в телефоне.

Подошла к комоду и вернулась с короткими свечами и свечами-таблетками:

– Сейчас будет очень уютно, подожди!

Забота была чем-то новым в поведении Керстин. Он вынужден был признаться, что это качество в ней очень ему понравилось.

Когда зажгли свечи, Сильвия немного успокоилась.

– А на улице тоже все темно? – прошептала она.

– Да. Уличное освещение, дома соседей… все. – Йона не видел смысла в том, чтобы лгать ей.

То, что такая взрослая женщина может испугаться темноты, удивило его. Но, как известно, нет ничего невозможного.

– Пять минут, мама. Самое большее десять. Смотри, вот так достаточно светло, правда?

– Да, – прошептала Сильвия. Ее руки разрывали бумажную салфетку на мелкие кусочки; Йоне показалось, что она совсем не замечала, что делала. – Давайте есть дальше, а то все остынет, – сказала она, не взяв, однако, в руки свои приборы.

Йона покорно вернулся к столу и взял нож и вилку – он не хотел давать Сильвии повод для нового волнения.

– Очень вкусно, просто замечательно, – констатировал он еще раз и изобразил на лице благодарную улыбку.

Тремя минутами позже включили свет.

– Вот видишь. – Мартин задул свечи и тоже продолжил есть. – Зря волновалась.

Он посмотрел на Сильвию, явно в ожидании ответа, но она молчала. Она больше не ела, только ковыряла вилкой в рисе.

Йона, напротив, не оставил ни крошки в своей тарелке, просто из принципа. Когда позже он поднялся в свою комнату, у него было необычное чувство некоторого единения с Сильвией. Но вот причины этого он понять не мог.

Он запер свою дверь – эта привычка стала со временем его второй натурой. Наконец-то наступило время и можно было спокойно почитать пункты его списка. Он все еще лежал на письменном столе. Йона схватил его и улегся вместе с ним на кровать.

Так, сначала что-нибудь легкое. Тим Земан. Его номер они на самом деле разыскали в Интернете, в списке контактов союза волейболистов. Йона надеялся, что тот все еще был актуальным. Он впечатал его в приложение и немного задумался. Ему нужно было составить сообщение так, чтобы Тим точно на него ответил. Через пару секунд все было готово.

«Привет, Тим! Я думала, что отважусь и просто напишу тебе сегодня. Ты не выходишь у меня из головы, и я с удовольствием познакомилась бы с тобой немного поближе – может, нам что-нибудь предпринять вместе?

Мне кажется, это было бы здорово:-)

Ты догадался, кто я?»

Йона отправил эсэмэску и откинулся назад. Ответ явно не заставит себя ждать.

Точно, Тим ответил спустя пару минут.

«Привет, незнакомка! Хм, я мог бы отгадать, кто ты такая, но тогда не сердись, если я ошибусь, о’кей?

Карина? Или Мишель?

Я весь в ожидании разгадки! Не заставляй меня долго нервничать:-)»

Ну вот. У Йоны было все, что он хотел получить. Этот трюк нужно взять себе на заметку и применить его по отношению к Хендрику. Что Йона и сделал.

На этот раз ответ пришел также в течение небольшого времени. Хендрик написал какой-то Юлианне, возможно, Валентине, а может, и Ребекке.

«Неважно, кто ты. Мне кажется, что это в любом случае здорово, что ты отважилась написать мне», – добавил он в конце. Это сразу понравилось Йоне, хотя он не был уверен, что Хендрик обрадовался бы реальному отправителю этого сообщения.

Йона не ответил ни первому, ни второму. Да и зачем? Все, что он смог бы написать, было бы О, ты меня еще не знаешь, или отреагировать так, как будто бы он обиделся, и оставить обоих с чувством вины.

Они просто сломают себе головы, гадая, кто это написал, но хотя бы осознавая, что есть кто-то, кому они кажутся классными.

Йона на момент задумался. Мысли такого рода были для него нетипичны. Когда же это изменилось?

Сначала он внес номер Тима в программу управления и еще раз на всякий случай проверил окно. Сегодня на улице никого не было, – ни на противоположной стороне улицы, ни у стены дома.

Эланус стартовал и поднялся вверх, направляясь на запад. Йона внимательно наблюдал за его полетом. Тим вообще-то не особенно интересовал Йону, по сравнению с его отцом-строителем.

Через девять минут Эланус опустился на высоту пять метров и завис перед окном ярко освещенной комнаты. Дом, в котором находилась эта комната, был большим, очень современным строением с прилегающим к нему садом в виде террасы.

Йона сохранил координаты дома и включил функцию записи, хотя ничего интересного там не происходило. В комнате был только Тим, который сидел за компьютером, но на самом деле не выпускал из виду свой телефон. Время от времени он поворачивался к двери комнаты, как будто его смущало то, что происходило в другой части дома.

Йона почувствовал угрызения совести – было очевидно, что Тим все еще ожидал ответа, неважно от кого, от Карины или от Мишель. Но это был как раз тот случай, когда цель оправдывала средства.

Йона переключил дрон на ручное управление и немного опустил его. В одном из помещений на первом этаже также горел свет. Это была кухня, обстановка которой свидетельствовала о бесконечном количестве дорогих дизайнерских вещей. Однако на кухне никого не было – вероятно, просто забыли выключить свет.

Так, теперь нужно обогнуть следующий угол дома. Здесь везде было темно, но зато со стороны сада на верхнем этаже сразу же за тремя находящимися друг за другом окнами горел свет.

Йона стал искать лучшую позицию для дрона. Все эти окна относились к одному большому помещению, в котором главенствовали огромный, похожий на монстра письменный стол и еще более могущественный рабочий стол, на котором лежали рулоны бумаги. Рядом находилась пара расправленных листов. Йона приблизился. Это были, без сомнения, конструкторские чертежи.

Отец Тима тоже находился в бюро. Он сидел в темном кожаном кресле и разговаривал по телефону, причем явно очень возбужденно.

Окна были закрыты. Йона проклинал ставшую прохладной погоду, но еще больше он проклинал ветер, поднявшийся на улице. Было все труднее удерживать Элануса в ровном положении и практически невозможно записать ни малейшего звука из того, что сказал мужчина. А затем крикнул. Звуки ветра заглушали все.

Зато картинка была в принципе хорошей. Йона видел пунцовое лицо отца Тима и белые костяшки его пальцев, сжимавших телефон. Но как только подул ветер, картинка исчезла.

Нужно читать по губам, подумал Йона. Мне необходимо наконец научиться читать по губам. Может быть, в университете есть глухие студенты, которым можно было бы показать видео?

В принципе это была неплохая идея, но на практике слишком рискованная.

Мощный поток ветра чуть не уронил Элануса на землю. Один из двигателей задел своим винтом оконное стекло.

Йона тут же направил его в сторону от окна, но отец Тима уже явно услышал звук удара по стеклу. В два шага он достиг окна и выглянул на улицу.

И там он кое-что увидел. Он смотрел прямо в глазок камеры, провожая полет Элануса глазами. Может быть, он и не понял, в чем здесь было дело, но он увидел, что снаружи что-то летало.

Йона быстро понял Элануса, но ветер значительно затруднял управление – вполне возможно, что после соприкосновения со стеклом что-то в винте деформировалось и сломалось. В любом случае дрон реагировал на команды медленно и не так точно, как обычно.

Йона сразу же представил себе самое страшное: Эланус падает на землю или застревает в кроне какого-нибудь дерева. Он активировал программу защиты и стал надеяться на то, что она будет управлять дроном более надежно и безошибочно, чем он.

С замиранием сердца он наблюдал обратный полет дрона на экране своего ноутбука. Эланус летел, но время от времени терял баланс, ушел на пару градусов в сторону и с трудом вернулся в исходное положение.

Йона бросил быстрый взгляд на часы. Да, заряда аккумулятора вполне хватит для обратного полета, хотя Эланус явно летел медленнее обычного, так как сейчас дул встречный ветер.

Йона распахнул окно и вгляделся в даль. Ветки деревьев гнулись под порывами ветра, который, как казалось, с каждой минутой становился все сильнее.

Ну, давай же, ты справишься. Йона прищурил глаза, но Элануса еще не было видно. Он снова взглянул на монитор и увидел, что дрон все больше и больше качался из стороны в сторону. До дома оставалось еще три улицы.

Потом Йона наконец увидел его, неровно висящего в воздухе и более шумного, чем обычно.

Он поймал Элануса обеими руками и подождал, пока винты не остановятся полностью. Затем он осмотрел повреждения.

Одна из лопастей немного надломилась посередине – не сильно, но этого было достаточно для того, чтобы сделать невозможным стабильный полет. Еще на пару градусов больше, и Эланус не смог бы надежно удержаться в воздухе.

Его можно было бы отремонтировать без проблем. У Йоны было достаточно запасных частей, но сегодня для этого уже не было времени. А уж о том, чтобы совершать второй полет при таких погодных условиях, не могло быть и речи. Он немного подумал и принял решение. Скорее всего, Сильвия и Мартин еще не спали. Он спрятал Элануса под кроватью и закрыл дверь. Дверь в спальню Хельмрайхов была открыта, что обычно означало, что они до сих пор находились внизу. Да и времени было еще не так много – всего половина одиннадцатого.

Йона тихо спустился по лестнице на первый этаж. Из гостиной послышался голос Мартина:

«– Все в порядке, ты можешь успокоиться. Я же все проверил.

– И все же, – возразила Сильвия. По ее голосу казалось, что она сейчас заплачет. – Сколько еще это будет продолжаться? Он у нас, значит, мы тоже будем замешаны, если что-то случится. Я постепенно начинаю сходить с ума, дорогой. Сделай что-нибудь, пожалуйста! Сделай так, чтобы это все прекратилось».

Теперь она действительно плакала. Йона подумал, что стоило бы вернуться обратно к себе, но его упрямство победило. На цыпочках он поднялся на пару ступенек выше и начал, громко ступая ногами по лестнице, спускаться вниз. Так они не подумают, что он слышал, о чем они говорили.

И все-таки оба быстро и испуганно повернули головы в сторону двери, когда он вошел в комнату.

– Йона! – Голос Мартина прозвучал неожиданно резко. Точно так же, как за ужином, когда он упрекал Сильвию за ее страх. – Что ты здесь делаешь? Мы думали, что ты уже давно спишь.

С наигранным недоумением Йона пожал плечами:

– Да я бы с удовольствием, но у меня не очень получается. Наверное, я простыл, чувствую себя не очень.

Не говоря ни слова, Сильвия подошла к одному из шкафчиков на кухне, порылась в нем и пришла с пакетиком гранул от простуды.

– Раствори в воде, – произнесла она, скривив губы в улыбке. – Завтра тебе будет уже лучше.

Да уж, конечно, он и не подумает ничего пить. Кто знает, что она ему там подсунет.

– Спасибо. – Он демонстративно покашлял. – Я думаю, что завтра останусь дома. Отлежусь денек, чтобы снова прийти в норму.

Сильвия в недоумении посмотрела на него:

– Но… я не смогу позаботиться о тебе. Мне нужно работать, и Мартину тоже…

– Ну, ничего страшного. – Йона махнул рукой. – Я же не тяжело болен, просто немного простужен. Но если я сейчас это не остановлю, то это может продлиться недели полторы. Я знаю. Со мной всегда так. – Он еще раз покашлял. – Вы будете так добры, что дадите мне выспаться завтра? О завтраке я сам позабочусь. Не проблема.

Сильвия медленно кивнула. Йона развернулся и пошел снова в свою комнату. Завтра у него будет время, и он спокойно поменяет винт и устроит Эланусу летные испытания.

И если все будет хорошо, то пару раз запустит его в полет.

28

Уважаемый г-н д-р Шраттер!

Мне очень жаль, что я до сих пор не связался с г-жой Гиллес по поводу новой встречи, но у меня было много дел. Кроме того, я сейчас болею. Может быть, Вы сами могли бы что-нибудь предложить?

С приветом, Иона Вольфрам

Новое сообщение, ещё одна попытка. Всю свою надежду Йона вложил в упоминание о своей болезни – может быть, Шраттер в ответ пришлёт хотя бы пожелание скорейшего выздоровления, пусть и из чистой вежливости.

Он положил свой мобильник рядом с собой, пока отвинчивал у Элануса неисправный винт и монтировал новый.

Эта работа требовала точности, и он сосредоточил на ней всё своё внимание. Полчаса спустя он закончил – по крайней мере, он сделал всё для пробного полёта. Его мобильник до сих пор молчал.

Но Эланус всё равно не был готов – Йона подбросил его, дрон выровнялся в воздухе, но всё же не так быстро и не так безошибочно, как обычно. С помощью полётного контроллера Йона запускал его в комнате на подъём и спуск, заставил сделать небольшой круг, а потом еще раз занялся тонкой юстировкой.

Следующая попытка прошла великолепно. Эланус снова был готов к работе. А вот ответа от Шраттера, как назло, всё ещё не было. Йона подождал еще десять минут, а потом решил пока что отложить посещение ректора.

Он уже привык перед запуском Элануса проверять, не наблюдает ли кто-нибудь за этим процессом на улице. Он выглянул в окно. К его радости, снаружи никого не было видно. Лишь женщина с полными хозяйственными сумками и посыльный, звонивший в дверь дома в сотне метров дальше по улице.

На часах уже было начало одиннадцатого. Йона думал, куда направить Элануса: за Сильвией, чтобы посмотреть, что она там делает, работая маклером по недвижимости, или…

Второй вариант был значительно интересней, но он мог с таким же успехом провалиться уже в самом начале. И всё же Йона ввёл в управляющую программу номер Линды.

Она лежала в больнице, возможно, на соседней койке прямо рядом с Колей. В таком случае мобильника при ней точно не могло быть, или он просто не был заряжен. Или он сломался во время её падения.

Впрочем, он мог бы достаточно быстро это выяснить. Если Эланус не сможет локализовать мобильник, то это значит, что он просто не вылетит.

Но, к удивлению Йоны, дрон сразу же стартовал. И стартовал он, действительно, в направлении больницы.

Йона тут же приник к своему ноутбуку. Сегодня был ясный день, в небе не было ни облачка. Это повышало опасность того, что дрон, летящий не слишком высоко, будет обнаружен. Но если возникнут незапланированные ситуации, то Йона сразу же может переключить на ручное управление.

Вокруг больницы царило оживление, что неудивительно, так как в это время в больницах был самый большой приток посетителей.

Эланус направился на другой этаж, но не на тот, что в прошлый раз, а, к счастью, этажом выше. Палата, перед окном которой он завис, была двухместной. Йона включил режим записи. Ни жалюзи, ни шторы не загораживали внутренний обзор. Но при этом и сам дрон был прекрасно виден, достаточно было бы лишь повернуть голову в нужном направлении.

Йона вновь взял управление на себя и отвел Элануса на некоторое расстояние. Но это точно было намного рискованней, ведь тогда он висел не перед одним окном, а уже перед несколькими рядами окон. Чем дальше Йона уводил Элануса от окон, тем больше палат он держал в фокусе. И, разумеется, наоборот.

Как ни жаль, но он не мог оставаться здесь надолго. Быстрый наезд камеры показал ему, что Линда не спала. Подголовник ее койки был поднят. Лицо её было серьезным и бледным, в руке она держала свой смартфон и что-то печатала.

Собственно, больше Йоне ничего и не нужно было знать. Он уже собирался отправить дрон в обратный полёт, когда дверь в палату открылась. Вошли два санитара и вывезли из палаты соседнюю с Линдой койку вместе с пациенткой; почти одновременно с ними в палату вошел мужчина, а сразу за ним ещё один.

Первый был среднего роста, полноватый, в светло-коричневой куртке и шапке, под которой, когда он её снял, обнаружилась лысина.

Второй был полицейский в форме. Он остался стоять у двери, когда лысый придвинул к койке Линды стул.

И хотя Йона многое отдал бы, чтобы услышать последующий за этим разговор, но это было абсолютно невозможно. Понятно, что полиция расспрашивала Линду о несчастном случае, который произошёл с ней. И если бы полицейский именно сейчас выглянул в окно, то это было бы самое неудачное из того, что могло бы случиться сегодня.

Так что пришлось отступить, переместившись на пятьдесят метров выше. На этот раз у Элануса после возвращения домой осталась бы ещё почти половина зарядки, так что у Йоны было достаточно времени, чтобы подождать удобного для посадки момента.

Он как раз открыл окно, когда внизу раздался звонок в дверь. Йона замер. Высоко в небе, не очень далеко от дома, он уже заметил серебристую точку.

Он быстро остановил Элануса, зависшего на одной высоте. В запасе у него оставалось ещё тринадцать минут.

Через открытое окно доносились голоса, которые мгновенно свели на нет надежду Йоны на то, что это, возможно, был почтальон или разносчик журналов.

«– Мартин сказал ведь, что не сегодня.

– Да, но время постепенно приближается. Мы же просто хотим прощупать обстановку.

– А если он откроет?

– Ну тогда мы скажем, что пришли снять показания электросчётчика. – Мужчина негромко засмеялся. – Не дрейфь. Это самая лёгкая часть дела».

Наступила короткая пауза.

«– Будто я не знаю, – сказал затем второй. – Ты себе не представляешь, насколько я боюсь остального.

– Представляю. Но это нужно сделать».

Вновь раздался звонок, на этот раз длиннее предыдущего.

«– Нет, – сказал вдруг более боязливый. – Давай лучше уйдём. Честно говоря, я вообще не хочу иметь с этим делом ничего общего, а теперь наверняка трое или четверо видели нас стоящими здесь».

«– Не будь идиотом», – прошипел второй, но Йона уже слышал звук удаляющихся шагов.

Короткое «Чёрт побери!», затем наступила тишина.

Неужели второй тоже ушёл? Или он в одиночку делал то, зачем пришёл? Прощупать обстановку.

Неподалеку заработал двигатель машины. Это не обязательно означало отбой, и всё же Йона рискнул медленно, согнувшись, подойти к окну. Он осторожно выглянул вниз. Никого.

Он быстро сел за ноутбук и вернул Элануса назад, одновременно лихорадочно соображая, кто были эти двое. Может быть, одним из них был Эрих? Вполне возможно. Причём он был как раз тем, кто вёл себя более уверенно. Тем, кого не пугало «остальное».

Эланус влетел внутрь. Йона поймал его и поставил на зарядку. Он впервые серьезно задумался о том, чтобы последовать совету Марлен. Свалить отсюда, вернуться к родителям.

Эта мысль всё ещё звучала в нём, когда пропищал сигнал его мобильника о поступившем смс. Шраттер, подумал Иона. Наконец-то.

Но это была Марлен. Она словно почувствовала, что он только что думал о ней.

Куда ты пропал? Бездельничаешь? Болеешь? Или ты всё-таки попался в руки русской мафии? Серьезно, дай хотя бы коротко знать о себе.

На душе у него потеплело. Это было самое прекрасное ощущение за последние недели. Марлен о нём волнуется.

В ответ он коротко описал ей то, что делал со вчерашнего вечера. Свой полёт к дому Тима Земана, аварию, которая чуть не случилась из-за ветра, посещение Линды…

Не упомянул он только тех, кто только что звонил в дверь к Хельмрайхам. Возможно, он действительно хотел домой, да, но он ни в коем случае не хотел бы, чтобы Марлен ещё раз предложила ему это.

Итак, сначала они хотели бы прозондировать обстановку, и лишь потом нанести удар. Это давало ему немного времени. Или он ошибался?

Йона сел на пол, обнял одной рукой Элануса, который на ощупь был гладким и тёплым, и постарался разложить по полочкам всё, что ему было известно на данный момент.

В этот раз уже Йона стоял у окна и ждал, когда Паскаль вернётся домой. Когда он увидел, как тот сворачивает за угол, и убедился, что опасности нет, он выбежал на улицу.

– Паскаль!

– Эй! – Тот уже дошёл до садовых ворот сада и теперь повернулся к Ионе. – Что случилось? У тебя что, нет сегодня занятий в университете?

– Не у меня. Могу тебя кое о чём попросить?

– Ну конечно!

Йона слегка приподнял алюминиевый чемоданчик.

– Присмотришь за ним? Мне стало неспокойно оставлять его дома, когда я ухожу.

Он увидел короткое замешательство Паскаля.

– Могу! Правда, по-моему, это очень большая ответственность, больше чем обычно, но если ты считаешь, что я справлюсь…

– Несомненно. – В голосе Йоны звучало больше уверенности, чем он ощущал внутри. – Спрячь под кроватью или где-нибудь ещё и, пожалуйста, не рассказывай об этом ни своим приятелям, ни родителям.

– Понятно. – Паскаль протянул руку за чемоданчиком. – Я и до сих пор никому не сказал ни слова. Хотя, если честно, это совсем не относится к моим достоинствам. – Он вставил ключ в замок входной двери. – Ты вернёшься за ним сегодня?

– Да. Но я не знаю точно, когда это будет.

– Да, в общем-то, без разницы. Я до конца дня буду дома, на этот раз займусь химией. – Он немного встряхнулся. – Будет непросто удержаться от соблазна и вместо химии запустить этого малыша.

Очевидно, весь ужас Йоны от одной мысли об этом отразился у него на лице, потому что Паскаль со смехом отмахнулся.

– Да я пошутил! Я бы никогда не решился на это. Хотя я внимательно наблюдал за тем, как ты это делаешь. – Он помахал чемоданчиком. – Так что я знаю, как это делается.

Йона достаточно хорошо изучил своего соседа, чтобы знать, что тому доставляло огромное удовольствие подшучивать над ним.

– Тогда ты знаешь и о том, что без полётного контроллера или ноутбука ты точно не сможешь абсолютно ничего сделать с Эланусом, кроме как заставить его висеть в воздухе.

– Да знаю, – весело ответил Паскаль. – Кстати, что ты делаешь сегодня после обеда?

– Ничего весёлого, – хотелось ответить Йоне. Но вместо этого он произнёс: – Сегодня я собираюсь кое-кого навестить.

29

Следовавший до больницы автобус был почти пуст. Йона сидел в предпоследнем ряду, прижавшись лбом к прохладному стеклу, и мучительно ощущал, как медленно он продвигается вперёд. Через каждые пятьсот метров остановки, а ещё светофоры, другие автомобили, пешеходы на переходах. С Эланусом всё было бы значительно быстрее, элегантнее и проще.

Но в то же время поездка на автобусе дала Йоне время продумать до мелочей предстоящий разговор с Линдой. Их общение в прошлый раз каким угодно, но только не дружелюбным. Если сегодня всё сложится иначе, то Йоне придётся пойти на уступки и сделать шаг навстречу Линде – только не слишком большой шаг.

В итоге он настолько погрузился в свои мысли, что чуть не проехал нужную остановку.

Снизу больница выглядела значительно более впечатляюще, чем с воздуха. Более обширной и необозримой. Несмотря на это Йона уверенно направился к входу. Он точно знал, куда ему необходимо было идти: он дважды просмотрел сегодняшнюю утреннюю видеосъёмку и точно запомнил, где находится палата Линды. И даже находясь в здании, он мог легко вызвать в памяти местоположение палаты – словно яркая алая точка вела его к ней по коридорам больницы.

Он поднялся на лифте на четвертый этаж. Как раз настало время для посещений. Рядом с ним стояла пожилая женщина с небольшим букетиком цветов в руке. Он подумал, что, наверное, и ему следовало что-нибудь принести Линде.

Сомнения возникли у него лишь тогда, когда он оказался перед дверью палаты. А что, если её сейчас навещают родители? Он не знал, где они живут, но скорее всего они сразу направились к своей дочери, с которой произошел несчастный случай.

Или ещё хуже: что делать, если у её постели собрались многочисленные друзья? Может быть, даже Арон и Тим? Им он никогда не смог бы вразумительно объяснить, что «зашёл просто так».

И всё же не могло быть и речи о том, чтобы повернуться и уйти. Йона поднял руку и тихо постучал в дверь.

Ответа не последовало, лишь внезапный визг двух человек, очень высокий и радостный. Не раздумывая долго, Йона открыл дверь.

Линда неподвижно лежала в своей постели, лицо её было обращено к окну. На соседней койке, стоявшей ближе к Йоне, лежала женщина старше тридцати лет. На стуле рядом с ней сидел мужчина – скорее всего, муж, а на койке бодро скакали двое детей. Наверняка, именно их визг и слышал Йона.

Он улыбнулся, приветливо поздоровался и подошел к койке Линды. «Привет», сказал он «Как дела?»

Сначала она перевела на него вгляд, затем резко подняла голову. «Ты?» Она хотела приподняться, но её лицо исказила гримаса боли, и она осталась лежать. «Что ты здесь делаешь?»

Она вскрикнула так громко, что семья у другой койки услышала бы её, если бы не крики детей.

– Пришёл тебя навестить. – Йона взял стул, поставил его рядом с койкой и сел. – Ты ещё не сказала мне, как себя чувствуешь.

– Лучше бы я не знала, почему тебя это так интересует.

Йона заранее знал, что она не встретит его с распростёртыми объятиями. Он внимательно посмотрел на неё. Длинный шрам тянулся от её левого виска до скулы, на правой руке была повязка, указательный и средний пальцы левой руки были в гипсе.

Несмотря на это, она была, несомненно, одной из самых красивых девушек, которых когда-либо встречал Йона. Но его уже совершенно не волновала её внешность.

– Расскажи, что произошло!

Она отвернулась.

– Я знаю, что сегодня у тебя была полиция. – Он слегка наклонился вперёд, чтобы говорить тише. – Они подозревают, что ты упала в котлован не случайно, верно?

И тут она всё-таки снова взглянула на него.

– Откуда ты знаешь?

– Неважно. Но люди, которые взяли тебя в оборот, охотятся и на меня. Поэтому мне так важно, чтобы ты рассказала мне всё, что знаешь. Чтобы я мог помочь нам обоим.

Она засмеялась.

– Помнишь, что я тебе сказала тогда? Насчёт «ясельной группы»? Здесь ничего не изменилось, как раз наоборот. – Она осторожно повернулась. – Ты не сможешь мне помочь. А теперь, пожалуйста, уходи.

Он не сдвинулся с места.

– А ты знаешь, – сказал он после короткого размышления, – что Беата Лихтенбергер работает здесь врачом?

Глаза Линды сверкнули.

– И что?

– На твоём месте, – медленно произнёс он, – меня бы это беспокоило.

Он ожидал резкого ответа, но вместо этого в её глазах появились слёзы. Она плакала молча, и из-за этого он действительно чуть не выбежал из палаты, просто чтобы только избавиться от чувства собственного бессилия.

Собрав всё своё мужество, он осторожно взял её за руку. Детский визг у соседней койки перекрыл по громкости все мыслимые рекорды.

– Скажи, что произошло. Тебя кто-то толкнул?

Ему показалось, что она кивнула, настолько слабо, что это вполне могло ему показаться.

– Кто?

Ответа не последовало. Но теперь её беззвучный плач перешел в рыдания.

– Скажи мне, Линда. Пожалуйста.

Никакой реакции. Йона чувствовал нарастающее нетерпение. Это плохо, потому что в таком состоянии он был склонен к необдуманным поступкам. Так что следовало перевести дух.

– Но ты хотя бы рассказала об этом полиции? Всё, что знаешь?

Она закрыла глаза. Из под век покатилось ещё больше слёз. Её губы дрожали, но она всё же что-то говорила, наконец-то она что-то сказала.

– Всего этого не случилось бы, …если бы Шраттер так не взбесился. Если бы он на него так не давил.

– Не давил на кого? На Лихтенбергера?

Она кивнула.

– Да, Давид был такой классный. Внимательный, с юмором, нежный… а потом… – Она не смогла говорить дальше и рыдала, уткнувшись лицом в подушку.

Йона смотрел на её содрогающуюся от рыданий спину. Он немного погладил её, словно хотел успокоить испуганного зверька.

– Думаешь, Шраттер довел его до самоубийства?

Она заплакала ещё громче. Словно до сих пор она не позволяла себе оплакивать человека, в которого была влюблена. Теперь на них обратил внимание отец семейства у соседней койки.

– Вашей подруге очень больно? Может быть, вызвать медсестру?

Вмешательство постороннего человека заставило Линду мгновенно взять себя в руки.

– Очень мило с Вашей стороны, но не нужно. Мне уже лучше, – прошептала она.

– Вы уверены? – озабоченно спросил мужчина.

– Абсолютно.

Она вымученно улыбнулась.

Йона протянул ей бумажную салфетку и подождал, пока она снова возьмёт себя в руки.

– Ну тогда я пойду, – пробормотал он. – Если ты не хочешь сказать мне, как попала в котлован – окей. Я ничего не могу с этим поделать. Но скажи мне хотя бы, что такого натворил Шраттер. Люди, с которыми я разговаривал, все как один считают, что он приятный малый.

Реакция Линды была ему непонятна. Это была то ли усмешка, то ли рыдание.

– Приятный малый? Скорее, дьявол. – И снова потекли слёзы. Она сжала мокрую салфетку в бледном кулачке. – Он всё разрушил. Абсолютно всё.

Йона кивнул, подождал в надежде, что она скажет что-то ещё. Но она лишь пощупала рукой глубокую царапину на лице и отвернулась к окну.

Она снова повернула голову лишь тогда, когда открылась дверь в палату. Выражение её лица заставило Йону тоже посмотреть через плечо. В палату вошла Беата Лихтенбергер. В халате, с планшетом в руке. Она небрежно листала прикреплённые к нему бумаги и, подняв глаза, улыбнулась, подходя ближе.

– Привет, Йона. Снова случайная встреча. Как часто мы в последнее время сталкиваемся.

– Да, Вы правы.

Он видел настороженность в глазах Лихтенбергер и страх в глазах Линды. Почувствовал, как его сердце стало биться быстрее.

Врач облокотилась на спинку в ногах койки.

– Ну, Линда? Как ты сегодня?

– Очень хорошо, спасибо.

– Вижу, у тебя новый друг. – То, как она выделила интонацией последние два слова, ясно давало понять, какого рода друга она имела в виду. Словно Йона был непосредственным преемником её мужа.

– Это всего лишь однокурсник, – быстро сказала Линда. – Мы едва с ним знакомы.

Лихтенбергер одарила Йону улыбкой.

– Тогда тем более мило, что ты навещаешь больную. Ты любишь навещать людей, с которыми что-то случилось, даже если не очень близко их знаешь, да?

Йона пытался найти ответ, ощущая, что попал в ловушку немыслимых размеров.

– Хоть мы с Линдой и недавно знакомы, но она была одной из первых, с кем я познакомился в Ротенхайме. – Он как можно сердечнее улыбнулся Лихтенбергер в ответ. – И она была очень добра ко мне.

Врач переводила взгляд с Линды на него и обратно.

– Ну да, тогда это всё объясняет, – сказала она через несколько секунд. – Но тебе не следует слишком напрягать её. Такой процесс выздоровления очень утомителен, а у Линды сегодня уже были посетители, верно?

За приветливой заботой, которую демонстрировала Лихтенбергер, проглядывало нечто угрожающее. Йона инстинктивно чувствовал, что это было связано скорее с упомянутым ею визитом, чем со связью, которая была у Линды с её мужем.

И, хотя Йона не понимал, почему, лицо Линды явно выражало страх.

– Я тоже думаю, что тебе сейчас лучше уйти, – прошептала она. – Спасибо, что зашёл, хотя мы и не поговорили совсем. Но я устала. Очень.

Йона пожал Линде руку и поднялся. Он шёл к двери, сопровождаемый внимательным взглядом Лихтенбергер. Дети у соседней койки уже несколько минут вели себя значительно тише, им дали планшет, на котором они смотрели какой-то диснеевский фильм.

По пути домой в автобусе Йона ещё раз подробно, шаг за шагом, вспоминал разговор с Линдой. Она считала, что ответственность за самоубийство Лихтенбергера лежит на Шраттере, и сказала, что это он всё разрушил. И что он дьявол.

Йона невольно вспомнил тот вечер, когда оказался взаперти в переговорной комнате. Вспомнил внезапный громкий стук в дверь, направленный лишь на то, чтобы как можно сильнее испугать его. Дьявол.

30

Йона шел от остановки домой, полностью погрузившись в свои мысли. Садовые ворота были чуть-чуть приоткрыты, наверняка это он сам в спешке забыл их закрыть.

Они схватили его, когда он еще не успел вставить ключ в замок. Кто-то резко заломил ему руки за спину, потащил за дом; в поле его зрения появился второй, его лицо было скрыто за лыжной маской.

Они бросили его на лужайку возле сарая с инвентарем – сад оттуда не просматривался. Йона попытался подняться на ноги и в тот же момент получил первый удар ногой по ребрам.

У него перехватило дыхание, он скрючился. Следующий удар пришелся в бедро, а затем удары посыпались так часто, что он потерял им счет. Он лишь старался защитить руками голову и сгруппироваться так, чтобы подставлять под удары как можно меньше поверхности тела.

Он сам удивился, что не стал кричать. Правда, для этого ему не хватало воздуха в легких, и, кроме того, он изо всех сил старался не потерять сознание.

В какой-то момент нападавшие перестали его бить.

– Где он?

– Кто? – выдохнул Йона. Он едва слышал сам себя.

– Дрон. На котором ты тут шпионишь за людьми. Некоторым это совсем не нравится. Ну, где он?

И вновь удар ногой, теперь в плечо.

– Разбился, – простонал Иона.

Один из нападавших приподнял его так, чтобы он сел:

– Не болтай ерунду.

– Это не ерунда. Прошлой ночью был ветер, дрон ударился об оконное стекло. После этого он потерял устойчивость и на обратном пути упал. – Он закашлял, и кашель отдавался болью по всему телу. – Я искал и не нашел. Наверное, кто-то уже прибрал его.

Оба нападавших обменялись взглядами сквозь щели своих масок.

– Вот что, парень. Во-первых, если ты нас обманул, то по-настоящему пожалеешь об этом. Во-вторых, прекращай совать свой нос в чужие дела. И в-третьих, шантаж – дело нехорошее. Ты понял?

Еще один, последний удар ногой, уже вполсилы по сравнению с предыдущими, и они ушли. Йона упал на траву, отдышался, а потом попытался прояснить свое положение.

Сильнее всего болели руки, спина и ноги, но, по крайней мере, он мог ими двигать. Похоже, обошлось без переломов. Даже ребра были не сломаны.

Голова осталась цела. Нападавшие ни разу не ударили по ней ни руками, ни ногами, что, если вдуматься, было очень странно.

Примерно через четверть часа Йона мог уже хотя бы сидеть. Еще через десять минут он ухватился за ствол росшей около него яблони и, цепляясь за него, поднялся с земли.

У него получилось встать. Было жутко больно, но кости, жилы и мышцы выдержали.

Собрав всю свою волю и остаток сил, Йона доковылял до парадной двери дома. Ключ лежал там, где он его уронил перед нападением. Когда он наклонился, слезы выступили у него из глаз. Он услышал свои стоны, но зажал ключ в руке и с первой попытки попал в замок.

Ему нельзя отступать, пока нельзя. Если кто-то из Хельмрайхов прибыл домой раньше… Ему не верилось, что они могли послать этих двоих избить его. Да, Сильвия и Мартин хотели от него избавиться, но не избить. Хотя до этого они хотели найти Элануса, вполне возможно, что по поручению Шраттера. Интересно, мог Эрих быть одним из нападавших? Этого тоже нельзя было исключать.

Лестница, ведущая наверх, оказалась настоящим испытанием. С каждой ступенькой Йона чувствовал, как слезы бегут по его лицу. Он уже боялся того, в каком состоянии он может увидеть свое тело, когда разденется.

Прежде чем направиться в ванную, он взял из комнаты белье, свитер и спортивные штаны, потом открыл воду в душе и запер дверь в ванную.

Так, сначала снять джинсы. Затем стянуть через голову пуловер. И на то, и на другое потребовалось в десять раз больше времени, чем обычно. Даже без зеркала Йона два или три раза испуганно застонал, увидев свою грудь, руки и ноги.

Красные пятна, быстро меняющие цвет на синий и черный. На правой руке он обнаружил рвано-ушибленную рану. Она была неглубокой, но все еще кровоточила.

Он еще раз ощупал ребра. Нападавшие сработали профессионально. Они знали, как далеко можно зайти, чтобы не довести его до больницы.

За это он был им почти благодарен. От этой мысли он вновь засмеялся, чтовызвало ужасную боль. И все же он ни за что на свете не согласился бы лечь в стационар. Уж если можно оказаться в коме, поскользнувшись и упав в котлован, то такое определенно могло случиться и после избиения в саду у Хельмрайхов.

Его пугала даже сама мысль, что можно оказаться во власти Беаты Лихтенбергер. Он не забыл, как Линда смотрела сегодня на нее. Запуганно и умоляюще.

Душ вызвал одновременно боль и облегчение. Вода вдвое сильнее жгла в ободранных и лопнувших местах, но она же вернула Йоне ясность мысли.

Он осторожно промокнул тело полотенцем, оделся – все снова словно при замедленной съемке – и отнес свои грязные, изодранные джинсы вместе с пуловером в свою комнату, где спрятал их в шкафу.

К его удивлению, мобильник пережил экзекуцию. Похоже, все удары пришлись мимо. Он лег в постель, натянул одеяло до плеч и позвонил Паскалю:

– Слушай меня внимательно, это важно.

– Йона? – Голос Паскаля звучал удивленно. – У тебя какой-то странный голос. Все в порядке?

– Нет, не в порядке. Мне тяжело дышать, поэтому я говорю тихо. Меня только что избили двое. Они хотели знать, где Эланус.

– И что? Теперь они придут ко мне? – В его голосе не было ни капли страха.

– Нет, разумеется, нет. Я сказал им, что он упал и разбился. Похоже, они поверили. Но сегодня я уже не смогу забрать дрон – я едва могу добраться от постели до туалета.

– Ну и ну. А у врача ты был?

– Нет. И не собираюсь. Я лишь хочу, чтобы ты знал, что нужно быть очень осторожным.

– Хорошо.

– И если ты случайно увидишь что-нибудь странное перед домом Хельмрайхов или кого-то, кто покажется тебе странным, позвони мне, хорошо?

– Сделаю.

В голосе Паскаля звучала скорее радость, чем озабоченность. Словно перспектива новых нападений с избиениями казалась ему приятным разнообразием в его скучной жизни.

Йона лег и устало закрыл глаза. Когда он услышал, как внизу громко хлопнула дверь, то не мог понять, спит он или нет. Похоже, что да, потому что на улице стало темнее, чем раньше.

Они начнут беспокоиться, что с ним, только когда он не появится к ужину. Во всяком случае, должны будут. Все равно сегодня утром он уже заявил, что заболел. Теперь в определенном смысле так и было. Нападавшие избавили его от необходимости врать Сильвии. Ох, смеяться было больно.

Через пару часов он проснулся, как только Керстин постучала в его дверь и спросила, где он пропадает.

– Болею, – простонал он.

– Слушай, ты плохо выглядишь. Принести тебе поесть?

– Нет, спасибо, я не голоден.

Похоже, ответ ее устроил, но спустя четверть часа она все же появилась с чашкой чая в одной руке и ушным термометром – в другой:

– Мама сказала, ты должен измерить температуру. Она говорит, что как раз ходит ужасная инфекция.

– Тогда я прямо сейчас это и сделаю.

Остаток вечера они его не беспокоили. Он тихо дремал. Думал и постоянно приходил к одному и тому же выводу. Наверное, этих двоих на него натравил именно архитектор, отец Тима. Они довольно легко, с готовностью отвязались от него, когда он рассказал им историю о разбившемся дроне, который сначала ударился об окно. Вероятно, это совпадало с тем, что сказал им сам архитектор Земан.

А что было бы, если бы версия о разбившемся дроне его не устроила? Неужели они пришли бы к нему снова?

Йона со стоном перевернулся на другой бок. Завтра начинались выходные дни. Он сможет просто провести их, лежа в постели, и надеяться, что до понедельника ему станет лучше настолько, что он сможет пойти в университет.

Он провел в постели всю субботу, вставая лишь в туалет и к холодильнику. В обед Сильвия принесла ему кусок жаркого из говядины с картошкой и овощами и посетовала, что он не может обедать вместе со всеми. Звучало это не очень убедительно.

Он лишь коротко спросил себя, можно ли доверять этой еде. Ответ был положительным. Если бы Сильвия захотела его отравить, то у нее для этого существовала масса возможностей.

К тому же Хельмрайхи не стали бы сами марать руки. Они предоставили бы это Эриху.

В воскресенье, ближе к обеду, Йона услышал звонок в дверь. Вставать ему было уже значительно легче, чем накануне. Но он все еще передвигался медленно. Так что, когда Йона смог наконец выглянуть в окно, то посетитель был уже в доме.

На улице стоял темный автомобиль BMW, с виду очень дорогой. Он невольно подумал об архитекторе, это авто явно было бы ему по рангу.

Он подошел к двери и осторожно открыл ее. Внизу слышался разговор, но он был настолько тихим, что Йона не смог разобрать ни слова.

Со вчерашнего дня он не просто страдал от боли – у него было ощущение, словно у него отняли один из органов чувств. Его практически сводило с ума ощущение, что снаружи бог весть что происходит, а он не может за этим наблюдать.

Полчаса спустя посетитель все еще находился в доме, и тогда Йона принял решение. Он спустится вниз и скажет, что проголодался.

На лестнице он стиснул зубы от боли. Согласно озвученной версии у него сильная простуда, а хромота – это не тот симптом, который показался бы убедительным в данном случае. За последние два дня ему удалось сделать так, что Хельмрайхи не видели ни разу, как он передвигается.

«Не волнуйтесь», – услышал он низкий мужской голос, входя в комнату.

Четыре головы повернулись в его сторону. Это были, разумеется, Сильвия и Мартин, а еще тот тип из ресторана, Рогинский. Кроме них в комнате находился еще один человек, которого Йона никогда до сих пор не видел… или все же видел? Точно, он его видел. Совсем недолго. В день, когда умер Лихтенбергер.

– О, я не знал, что у нас гости, – пробормотал Йона и постарался изобразить смущение. – Иначе я не спустился бы вниз в спортивных штанах. – Он показал на дверь кухни: – Хотел лишь быстро сделать себе бутерброд.

Человек, имени которого он еще не знал, с улыбкой подошел к нему:

– Ты Йона, верно? Приятно познакомиться. Меня зовут Ганс Аккерман, я начальник полиции Ротенхайма.

Они пожали друг другу руки. В это время мысли у Йоны в голове обгоняли одна другую. Что здесь делает начальник полиции?

– Очень приятно, – неуверенно проговорил он.

Рогинский тоже схватил его за руку и, приветствуя, так сильно хлопнул Йону по плечу, что ему с большим трудом удалось не закричать от боли. Мерзавец. Он сделал это нарочно? Он знал, что ударил точно по одному из самых черных кровоподтеков на теле Ионы?

– Мы ведь уже знакомы с вами, – прогрохотал он.

– Разумеется, – ледяным тоном ответил Иона. – И что привело вас сюда сегодня? Что, опять где-то нужно ввернуть лампочку?

Ну вот, опять его язык опередил голову. Это было просто уму непостижимо.

Но Рогински лишь засмеялся:

– Нет, сегодня нет. Я просто хотел пригласить Сильвию и Мартина пообедать и у дверей случайно столкнулся с Гансом.

– Именно так, – подтвердил начальник полиции. – Скажи-ка, Йона, а тебе в последнее время не встречались какие-нибудь подозрительные личности? Может быть, кто-то слонялся вокруг домов и наблюдал за жильцами?

Йона сразу подумал о тех двоих, с кем столкнулся позавчера. И об Ароне и его приятеле с их мотоциклетными шлемами.

– Нет, – заявил он уверенно. – Я живу здесь недавно, но до сих пор все было так же, как всегда.

– Правда? – Аккерман наморщил лоб. – Мне тут вот еще что рассказали. Несколько раз здесь поблизости наблюдали летающий объект – скорее всего, дрон. Говорят, он будто бы летал прежде всего по ночам. Ты об этом что-нибудь знаешь?

Горячая волна бросилась Йоне в лицо, и он понадеялся, что не покраснел.

– Нет, не имею ни малейшего представления.

– Хм, жаль. Мы бы очень хотели выяснить, кому принадлежит этот дрон. Ведь полеты происходят без разрешения, и тут может много чего произойти. При падении дрон может травмировать людей. Если они летают слишком высоко, то создают опасность для авиасообщения… Ты действительно ничего не знаешь о дроне, который тут летает?

Йона пожал плечами:

– Я не видел, чтобы здесь что-то летало.

Он лгал – и знал, что Аккерману это известно. Но его никто не сможет ни в чем обвинить: Эланус был у Паскаля, в надежном месте. Хотелось бы на это надеяться. Интересно, был ли начальник полиции у Биттнеров?

Вежливо улыбнувшись напоследок, Йона повернулся и направился к холодильнику. При этом он ясно ощущал боль в каждой клеточке своего тела. Он достал сыр и масло, отрезал кусок хлеба и при этом постарался не пропустить ни слова из беседы, которая продолжалась в гостиной.

– Мы, разумеется, следим за местностью, – говорил как раз Аккерман. – Так что вам не стоит волноваться. Особенно тебе, Сильвия. Мартин сказал, что ты в последнее время стала очень боязлива.

– Ну, я всего лишь… – Она замолчала.

– Повторю, для страха нет причины. – Аккерман пожал ей руку. – Мне пора прощаться. Жена как раз готовит, а мне поручено накрывать на стол.

Все засмеялись. Йона уложил внахлест ломтики сыра на хлеб.

Может, ему догнать Аккермана? Ну нет, побежать вряд ли получится.

А вот пойти за ним он мог бы. И хотя бы коротко переговорить с ним незаметно для Рогински и Хельмрайхов. Об Эланусе он ему конечно же ничего не расскажет, но, возможно, он мог бы рассказать о тех двоих, которые его избили? Чтобы ему поверили, было бы достаточно чуть-чуть приподнять футболку и показать посиневшую от кровоподтеков кожу на ребрах.

Но инстинкт остановил его, а разум через доли секунды выдал этому обоснование. Было не принято, чтобы начальник полиции обходил дома и узнавал, не встречались ли кому в округе странные люди. При таком автомобиле, на котором ездил Аккерман, он, наверное, был хорошо оплачиваемым чиновником, то есть действительно большой шишкой. Почему тогда он сам выполнял задания, которые легко мог бы поручить своим подчиненным? Причем в воскресенье? Может быть, он дружил с Хельмрайхами? Тогда Йона ни за что бы ему не поверил. А еще он не хотел допустить, чтобы разговор вновь зашел о дроне.

Взяв с собой бутерброд, Йона вернулся к себе в комнату. Проверил мобильник, сегодня наверняка уже в двадцатый раз.

Ответа от Шраттера по-прежнему не было.

31

И хотя в понедельник утром он чувствовал себя не намного лучше, а каждое движение причиняло боль, Йона все же решил пойти в университет. Еще один день в постели он бы не выдержал точно, тем более что он не мог запускать Элануса. После того как полиция, что называется, объявила его в розыск.

Но основная причина состояла в том, что Йона решил положить конец тактике Шраттера уходить от ответа. Гиллес молчала, ни разу не спросив его о встрече, так что Йона решил, что дождется появления Шраттера у ректората, сколько бы ему на это ни потребовалось времени, и не даст себя прогнать. Это было нелогично, однако Йону не покидало ощущение, что после разговора с ректором он наконец-то все поймет.

«Ты выздоровел?»

Сообщение от Марлен поступило тогда, когда он уже сидел в автобусе.

«Как сказать», – написал он в ответ. За все выходные он так и не смог заставить себя рассказать ей о нападении. – «Сегодня буду ждать у ректората, пока не появится Шраттер. Возможно, увидимся позже».

Лишь войдя в здание, он осознал, насколько нервничает. Именно Шраттеру он был обязан своим местом в университете и своей стипендией. И в то же время, по словам Линды, именно он был виноват в том, что случилось. Если верить ей, то это из-за него Лихтенбергер покончил с собой. В ту ночь, когда Йона прослушивал его и Сильвию, Мартин сказал то же самое: по сути, Шраттер – это единственный человек, виновный во всем.

Пора было составить собственное представление о происходящем, даже если у Йоны все больше складывалось впечатление, что ректор этого не хотел. Что ему, возможно, было бы проще отодвинуть в сторону какого-то там Йону Вольфрама, которого он не знал лично.

На стульях перед ректоратом уже сидела девушка лет восемнадцати и играла в какую-то игру на своем смартфоне.

Когда Йона подошел ближе, она подняла глаза:

– Привет.

Он поприветствовал ее в ответ.

– Ты тоже ждешь Шраттера?

– Нет, мне нужен бланк, но похоже, что г-жа Гиллес на совещании. И уже довольно давно.

Это звучало многообещающе. Возможно, на этот раз он пришел достаточно рано – еще до того, как ректор покинет кампус и вернется обратно лишь поздно вечером. Йона откинулся на спинку стула. Его взгляд остановился на одной из установленных в коридоре стеклянных витрин. В ней находился макет здания, и он догадался, что это было.

Он встал и поковылял к ней, ощущая себя при этом как минимум девяностолетним стариком.

Да, он угадал. Надпись на прикрепленной к витрине латунной табличке гласила: «Технологический центр университета им. Виктора Франца Гесса».

Здание получится впечатляющим, когда его достроят. Предусматривались три части: одна в центре и две по бокам, они в виде двух дуг будут отходить от главной части здания. Левая часть называлась «Секция Владимира Треплова», а правая – «Секция Сэмуэля Беркшо». Центральная часть, похоже, оставалась безымянной, по крайней мере, Йона не обнаружил никакой надписи.

В его голове внезапно что-то щелкнуло. Стройка, несчастные случаи, имена. Между всем этим существовала какая-то связь. Возникло ощущение, будто не имеющее решения уравнение вдруг стало немного понятнее, хотя для его решения все еще не хватало важнейшего элемента.

«– Теперь дело наконец-то сдвинется! – послышался низкий, возмущенный голос».

Йона узнал его, это был тот же голос, который доносился в его первый день из офиса. Тот самый, который Эланус записал перед окном ректората. Шраттер действительно был здесь.

«– Я жду здесь уже несколько недель. С меня довольно», – добавил он немного громче. – «Послезавтра мы займемся этой… проблемой окончательно и устраним ее раз и навсегда».

Похоже, что кто-то возражал. Йона слышал значительно более тихий, женский голос. Но женщине не дали договорить.

«– Все это стоит денег, неужели не ясно? Я достаточно долго терпел. Необходимо продолжать, что бы вы ни говорили».

Дверь резко распахнулась, и Йона приготовился к разговору. Неважно, насколько ректор не в духе, ему придется уделить Йоне хотя бы пару минут.

Но из ректората выскочил не Шраттер, а отец Тима. Архитектор Земан. Он проскочил мимо Йоны, но сделал всего несколько шагов, затем замедлил ход и обернулся.

Он явно узнал Йону. Хотя они никогда до этого не встречались.

– Ждешь ректора, верно?

Йона кивнул и не понял, почему его собеседник вдруг рассмеялся.

– Я бы на твоем месте не стал этого делать. – Он подошел на шаг ближе к Йоне, словно хотел сказать ему что-то по секрету. – Встреча пройдет совсем не так, как ты себе представляешь. Поверь мне.

С этими словами он ушел, оставив Йону стоять. Так, все это ему порядком надоело. Хватит церемониться, теперь он не будет ни ждать, ни стучаться, ни извиняться, а просто войдет в кабинет прямо посреди этого совещания.

Так быстро, как только позволяло ему его избитое тело, он прошел через бюро г-жи Гиллес и на мгновение остановился перед дверью в кабинет Шраттера. Затем он резко распахнул ее.

За столом сидели четверо, перед ними стояли чашечки с кофе и лежали письменные принадлежности. Две женщины, двое мужчин.

Больше всего Йону поразило то, что одним из них был Мартин. Вторым был Аккерманн, а женщины – Андреа Гиллес и Беата Лихтенбергер.

И никакого Шраттера.

Мартин вскочил, заметно побледнев:

– Что ты здесь делаешь, Йона?

Тот улыбнулся человеку, в доме у которого проживал:

– То же самое я мог бы спросить у тебя.

– Я здесь по делу. – Мартин нервным движением пригладил волосы. – Моя фирма займется установкой отопления и водоснабжения в новом технологическом центре. Тут много чего нужно обсудить.

Все понятно. С архитектором, который только что с шумом умчался, кипя от ярости.

– О’кей, тогда д-р Лихтенбергер и г-н Аккерманн находятся здесь, разумеется, для того, чтобы выдать свежую сводку о несчастных случаях. Коля и Линда. Мне все понятно. И то, что г-жа Гиллес ведет протокол в качестве секретаря. – Он обвел взглядом сидящих перед ним людей. – Единственное, что мне не ясно, так это почему на этом совещании не присутствует сам д-р Шраттер.

К Мартину вернулось самообладание, он скрестил руки на груди:

– Йона, я не твой отец, но в некоторой степени я за тебя отвечаю, а то, что ты здесь творишь, никуда не годится. Ты не можешь вот так просто врываться в чужой офис и требовать у людей отчета. Что ты себе позволяешь?

Гиллес примирительно протянула руки:

– Оставьте, Йона действительно уже давно ожидает приема у ректора, я понимаю, что у него накопились всевозможные вопросы и он постепенно теряет терпение… – Она с сожалением посмотрела на него: – Только это ничего не даст, Йона. Его здесь нет.

– Его никогда нет. – Покровительственный тон Мартина не улучшил настроение Йоны.

– Почти никогда, – вздохнула Гиллес. – Поверьте, вы не единственный, кому поведение д-ра Шраттера кажется странным. Но как можно меньше людей за пределами этого бюро должны знать об этом. Родители многих здешних студентов очень впечатлительны.

– И очень богаты, – добавил Йона. – Было бы жаль, если бы они забрали своих детей из университета, верно?

Аккерманн кивнул и вздохнул:

– Да, конечно, университет важен для города. А то, как ведет себя г-н Шраттер… Он всего полгода является ректором, но боюсь, что скоро придется его заменить.

Йона взглянул на сидящих. Он чувствовал, что эти четверо были связаны между собой какой-то молчаливой договоренностью. По ним было видно, что они знали, что именно было не так со Шраттером. Но Йоне они точно не сказали бы. В особенности если это действительно он столкнул Колю и Линду в котлован.

Но зачем он это сделал?

– Лучше всего, если ты продолжишь учиться по-прежнему, – предложил Мартин. – Посмотри-ка, ведь для успешной учебы ректор тебе не нужен. Другие студенты, наверное, еще и не заметили, что в последнее время он редко появляется.

В этом Мартин наверняка был прав. Но других студентов никто и не избивал. Они не знали, что есть люди, которые считали Шраттера виновником смерти Лихтенбергера. И комендант замка Deluxe не должен был убрать их с дороги.

Эрих не оставляет следов.

Они знают, но не скажут. Эта мысль пульсировала в нем, когда он спускался по лестнице. Небольшому кругу людей, собравшихся в ректорате, было совершенно ясно, что Шраттер натворил Бог знает что, но они покрывали его, чтобы не скомпрометировать университет.

Йона был так погружен в свои размышления, что чуть не пропустил звонок своего мобильника. Он поспешно вытащил его из кармана брюк. Высветившийся на экране номер был ему знаком. Только он не смог сразу сообразить, кому он принадлежит. Может быть, это был номер Шраттера и тот наконец-то вышел на связь.

– Йона Вольфрам, слушаю.

Короткое молчание.

– Как Йона Вольфрам? – сказал в ответ возмущенный голос, определенно не принадлежавший ректору. – Так это ты прислал мне эту эсэмэску?

Наконец-то до Йоны дошло, кто звонил, но с опозданием в несколько секунд. Это был Тим Земан. Проклятие.

– Невероятно. – С каждым словом Тим говорил все громче. – Почему ты пишешь, что больше не можешь меня забыть? Ты что, с ума сошел? Или ты гомик?

– Не то и не другое. – Йона попытался говорить спокойно. – Это была просто шутка. Согласен, не слишком удачная, но…

Тим прервал его, презрительно фыркнув:

– Ничего себе шутка. Ты хотел выяснить, кто мне нравится, верно? Или… – Было слышно, так тяжело он дышит. – Нет, все гораздо хитрее, верно? Ведь эсэмэска поступила в тот же вечер, когда мой отец видел дрон перед окном! За полчаса до этого, не больше! Ни на секунду не поверю, что это было совпадение!

Йону бросило в жар. Этот Тим мыслил значительно логичнее, чем ему хотелось бы.

– Я хотел при первой же возможности немного тебя разыграть, вот и все. С Кариной или Мишель.

– Нет, сволочь. Расскажи это кому-нибудь другому. Ты разработал какую-то систему, примерно как службы доставки, которые скоро собираются доставлять посылки по локализации мобильного. А теперь ты за нами шпионишь! Сначала прямо у стройплощадки, а потом еще и через окна!

Йона очень сожалел, что вообще ответил на этот звонок. Тим настолько попал в точку, что стало просто жутко.

– Это полная чепуха, – слишком поспешно возразил он. – Зачем бы мне за тобой шпионить? Я тебя практически не знаю!

– Да уж. – Голос Тима звучал с нескрываемым торжеством. – И при этом у тебя есть номер моего мобильного. Интересно. Вообще-то я не сказал, что ты шпионил за мной, скорее за моим отцом. – Он отключился.

Йона прислонился к стене коридора, на душе было скверно. При всем своем уме он не сообразил, что не следует запускать Элануса при слишком сильном ветре – это и стало главной ошибкой. Существование дрона уже давно перестало быть тайной – он получил весьма болезненное подтверждение этому, когда его избили те двое. Где дрон, с помощью которого ты шпионишь за людьми?

Они это знали, и наверняка не только они.

Но сейчас впервые кто-то понял взаимосвязь между всем этим. Сообщение со скрытым прикрепленным файлом проанализируют, Земан заявит на него. Это была катастрофа. Но пока они хотя бы не обнаружили Элануса. Не было никаких доказательств, кроме видеосъемки, которую он сохранил в ноутбуке. Ее необходимо было стереть, причем так, чтобы было невозможно ее восстановить.

Шраттер сразу отошел на второй план. Для Йоны стало намного важнее успеть уничтожить все следы.

Или сразу позаботиться о возвращении домой. Вернуться к родителям, считая университетскую эпопею завершенной.

Но это не помогло бы, если на него заявят. А что, если у кого-нибудь есть доказательства? Начальник полиции Аккерманн тоже спрашивал Йону о дроне. Это означает, что ему сообщили. Вопрос только кто именно. – Сами Хельмрайхи?

Йона вышел из административного здания с ощущением, словно на ногах у него висят свинцовые гири. Он был слишком неосторожен, рассчитывая на глупость и невнимательность других. Потому что в его родном городе все прошло бы без проблем.

Как только он оказался на улице, вновь зазвонил мобильник. Йона видел, как он вибрировал у него в руке, предполагая, что это еще один звонок от Тима или уже даже из полиции. Но это была Марлен. Он с облегчением нажал кнопку ответа.

– Мы можем увидеться? – спросила она вместо приветствия. – Хочу тебе кое-что показать.

Они встретились в дальнем уголке кампуса недалеко от парка, в котором располагался замок Deluxe. Марлен держалась напряженно, постоянно оглядываясь. Лишь когда они дошли до скамейки, расположенной в нише высокой самшитовой изгороди, она остановилась и села.

– У тебя странная походка, – констатировала она. – Мышцы болят?

– Типа того. – Он одернул рукава куртки вниз, чтобы скрыть кровоподтек на локте. – Так что ты хотела показать?

Марлен посмотрела на сумочку, которую поставила между собой и Йоной:

– Ты помнишь, я нашла аккумулятор от мобильника в грядке, которую сделал Эрих?

– Да, конечно.

– Мне не давало покоя, что он копал той ночью. Так вот, я была там еще раз и немного повозилась в земле. – Она достала из сумки небольшой непрозрачный пластиковый пакет.

Сначала Йона увидел только лежащую в нем цветочную луковицу:

– Ага, так он просто занимался садоводством?

Она склонила голову набок:

– Не только. Совсем рядом с этой луковицей я нашла кое-что еще. Разве не видишь?

Он взял пакет у нее из рук. Теперь он увидел кусочек узкого изогнутого пластика, который переливался синим цветом. В голове у Йоны всплыло воспоминание.

– Похоже на осколок от очков.

– Точно, – подтвердила Марлен. – И знаешь, кому они принадлежали?

Йона отчетливо представил себе эту картину. Его первый день в университете, его совершенно эксцентричная выходка и доцент, растерянно поправляющий очки со следами починки.

– Это когда-то были очки Лихтенбергера, верно?

– Именно так я и подумала. – Марлен взяла пакет и посмотрела сквозь него на неяркий солнечный свет. – Очевидно, они сломались. Интересно, почему Эрих их закопал. Лихтенбергер покончил с собой. Зачем прятать вещи, которые ему когда-то принадлежали? Для чего?

У Йоны усилились недобрые предчувствия, ведь Марлен была совершенно права. Ни один человек, если у него есть хоть немного мозгов, не стал бы закапывать сломанные очки, принадлежавшие покойнику.

Разве только в том случае, когда самоубийство не было самоубийством. Йона закрыл глаза и попытался представить себе, что именно произошло. Кто-то схватил Лихтенбергера, поволок его в аудиторию, где уже была приготовлена петля. Как-то заставил его залезть на стул, накинул ему петлю на шею и потом оттолкнул стул.

Это по-прежнему казалось ему бессмыслицей. Ну хорошо, Лихтенбергер мог потерять очки, сопротивляясь. А потом… убийца на них наступил. Так, все постепенно начало проясняться. Раздавленные очки были веским доказательством того, что в помещении был еще один человек, или даже несколько. И это было не в интересах убийцы.

Но Эрих спрятал очки совершенно необычным образом. Почему бы просто не выбросить их в большой мусорный контейнер в городе? Их никто не искал бы, не было бы никакого риска.

Ответ был очевиден. Потому что он не сам убил Лихтенбергера, а «прибрал» за кем-то и хотел оставить у себя в руках средство давления. В грядке он мог бы найти кусочки от очков в любой момент, если бы они ему понадобились.

– Эрих все-таки оставляет следы, – пробормотал Йона.

Марлен крутила пакет в руках.

– Может, стоит пойти в полицию?

– Нет.

Он ответил ей, а в это время у него в голове сложились и другие части головоломки. Аккерманн сидел вместе с Гиллес, Беатой Лихтенбергер и Мартином, а до этого, конечно, и с Земаном. А что, если полиция тоже была в числе тех, кто прикрывал Шраттера? Если подумать, то автомобиль, на котором ездил Аккерманн, был действительно несколько дороговат для полицейского, даже если он работает на руководящей должности. А что, если весь Ротенхайм был заодно и старался замять все, что необходимо, чтобы не лишить репутации университет и, соответственно, не потерять богатых студентов?

А еще эта фраза, которую прокричал архитектор, прежде чем выскочить из комнаты: Послезавтра позаботимся об этой проблеме окончательно и устраним ее раз и навсегда.

Так что начальник полиции знал о том, что Йону необходимо устранить с дороги, и согласился на это. Нет, ни в коем случае нельзя идти в полицию, надо просто сбежать. У него был еще один день, чтобы все подготовить, а потом уехать домой. Удалиться на пятьсот километров от этого безумия.

Вот только прощаться с Марлен будет тяжело. Уже сейчас ему было больно от одной лишь мысли об этом.

– Послушай. – Он взял ее за руку, внутренне готовый к тому, что она отнимет ее. Но Марлен лишь вздрогнула от неожиданности, и только. – Я последую твоему совету и исчезну отсюда. Три дня назад меня избили в саду у Хельмрайхов, а сегодня я слышал, как отец Тима сказал, что эта проблема послезавтра будет устранена. Навсегда. – Он чувствовал, как глаза наполнились слезами, отчасти от страха, отчасти потому, что ему было невыносимо представлять, что придется бежать.

Марлен нежно погладила его по лицу:

– Обычно я сказала бы, что ты зря беспокоишься, но после того, как я недавно сама слышала слова тех, у кого в доме ты живешь… – Она замолчала, не закончив фразу. – Ты здорово влип со своими посланиями.

Он безвольно кивнул:

– С моей стороны было невероятно глупо так поступать. Но хоть перед тобой я могу за это извиниться. Мне действительно очень жаль.

– Для меня это не важно. У меня нет красных занавесок. – Ей почти удалось заставить его улыбнуться в ответ.

– Я буду скучать по тебе, – мрачно сказал он.

– Будем на связи. И может быть, ты вернешься, когда все закончится?

Он поднял глаза:

– А как же я узнаю, что оно закончилось? Я еще даже не знаю, что именно должно закончиться.

Наконец-то он смог осознать то ноющее чувство, которое не покидало его с тех пор, как он принял решение бежать. Он не узнал бы, что, собственно, произошло.

32

Ходить на лекции больше не имело никакого смысла. Йона отправился домой и не мог избавиться от ощущения, что за ним следят. Один раз какой-то автомобиль медленно ехал рядом с ним, а затем снова ускорил ход, но сидящая за рулем женщина была ему незнакома.

Может быть, все это плод его воображения и те двое мужчин в черных кожаных куртках, стоявшие на углу, совсем за ним не следили.

Дома у Хельмрайхов никого не было, и Йона подумал, не стоит ли и ему, в свою очередь, порыться в чужих вещах. Только зачем? Лучше упаковать чемодан и завтра же уехать. Во всяком случае, деньги на такси и билет на поезд у Йоны еще были.

Он открыл ноутбук, чтобы посмотреть расписание поездов, и обнаружил восемь новых сообщений, пришедших на электронную почту. Одно из них было от Шраттера. Сердце Йоны бешено заколотилось. Он кликнул на тему. Наша встреча.

«Дорогой Йона!

Хочу еще раз извиниться за то, что в прошлый раз напрасно заставил себя ждать. Обещаю, что это больше не повторится. Предлагаю встретиться послезавтра в семь вечера у меня в офисе. К тому времени Андреа Гиллес уже уйдет, и мы сможем спокойно поговорить. И я наконец смогу ответить на все возможные вопросы, тревожащие Вас. Прошу коротко ответить, устраивает ли Вас время встречи.

С приветом, Карл Шраттер».

Значит, послезавтра. Йона прикусил губу. Ясное дело, что это ловушка. В офисе у Шраттера его будет поджидать Эрих и сделает свое дело. Или, может быть, он схватит его еще до этого, где-нибудь в темном углу здания. Ведь это легко, если точно знаешь, когда появится нужный человек.

Пальцы Йоны зависли над клавиатурой. В нем яростно боролись осторожность и любопытство. А что, если все-таки согласиться?

Он сам понимал, что это было бы чистым безумием, но, может быть, у него появится возможность получить ясное видение того, что происходит.

Или получить камнем по голове.

Он еще раз перечитал сообщение. Что-то в нем его смущало, но он не мог точно понять, что именно. Оно ему что-то напоминало, но вот что именно?

Еще важнее был вопрос, что ответить. Отказаться? Но под каким предлогом? Кроме того, Шраттер тогда будет предупрежден и может как-нибудь помешать Йоне уехать. Согласиться и пойти? Согласиться и не пойти?

Йона бросился на кровать и зарылся головой в подушку. Взвесил и сравнил все свои возможности. Разумнее всего было бы подтвердить встречу, а уже потом подумать, стоит ли пойти. И если он пойдет, то необходимо создать своего рода защитную сеть.

Он еще раз продумал, потом написал Шраттеру короткий ответ. Что будет рад встретиться и придет вовремя.

Когда Паскаль несколько минут спустя сворачивал за угол, Йона перехватил его еще у дверей дома:

– Мне нужно с тобой поговорить, мне очень нужна твоя помощь!

Ноутбук был у него с собой в рюкзаке, и, войдя в комнату Паскаля, Йона достал его и открыл программу управления Эланусом:

– Мне нужно, чтобы ты завтра вечером за мной проследил. Паскаль посмотрел на Йону так, словно тот попросил дать ему поцеловать руку:

– Тебе нужно – что?

– У меня снова назначена встреча со Шраттером. И поскольку все указывает на то, что со мной там может что-нибудь случиться, то было бы хорошо, если бы ты отправил за мной Элануса.

Теперь удивление Паскаля возросло еще больше, насколько это вообще было возможно.

– Ты не просто гений, ты полный идиот. Я же ничего не смогу сделать, если кто-то даст тебе по башке. Я лишь смогу через твой дрон сделать миленькие фотки со всех ракурсов.

– Зато потом это будет прекрасное доказательство того, что случилось. – Йона и сам понимал, насколько безумно это звучит. – А еще я постараюсь, чтобы Марлен оказалась поблизости. Если она с мобильного позвонит в охрану замка Deluxe и скажет, что на нее напали, то они через пару минут будут на месте.

Паскаль лишь покачал головой:

– Немыслимо глупый план. До тех пор тебя уже убьют.

– Этого не случится.

В ответе Йоны было столько уверенности, что ему почти удалось убедить в этом даже самого себя. А на всякий случай он может взять с собой что-нибудь, что может использовать в качестве оружия.

– А сейчас мы сделаем вот что. – Йона за рукав притянул Паскаля ближе к ноутбуку и показал на управляющую программу. – Здесь я указал мой собственный номер. Это означает, что Эланус будет следовать за мной, как только ты его запустишь. Вот здесь, – он подвел стрелку мыши к голубой клавише на экране, – ты переключишься на ручное управление. Потом быстро возьмешь полетный контроллер и будешь управлять дроном с помощью этих двух джойстиков. В центре экрана высвечиваются важнейшие данные: высота, скорость, зарядка аккумулятора и т. д.

Он увидел, как у Паскаля заблестели глаза. Он тут же забыл о своих сомнениях при мысли, что ему позволят запустить дрон.

– На экране ты будешь видеть окружающую обстановку, по ней сориентируешься. Ты активируешь функцию съемки, как только начнется что-то интересное.

Он показал, как поворачивать камеру, выполнять наезд, объяснил, как действует программа защиты. Паскаль схватывал информацию необычайно быстро, в любом случае, значительно быстрее, чем свои задания по математике.

– А теперь проведем пробный запуск. – Йона проверил зарядку Элануса. – Так, девяносто восемь процентов – превосходно. Я просто пройду по округе, о’кей? Ты запустишь Элануса из окна, как только я выйду на улицу. Пусть он пока автоматически летит за мной. А ты немного поупражняйся с камерой, потом переходи на ручное управление и посмотри, сможешь ли ты с ним справиться. Если нет, то сразу активируй автопилот, хорошо?

– Хорошо-о-о. – Паскаль любовно погладил гладкую поверхность дрона. – Не волнуйся, я свою часть работы выполню как надо.

Верится с трудом, подумал Йона. Он бегом спустился по лестнице и сначала осторожно выглянул наружу. Ничего примечательного. Прекрасно. Он быстрыми шагами направился вправо, в направлении к стройплощадке. Он услышал, как над ним раздался возглас Паскаля «Вау!». Вероятно, это Эланус начал свое движение.

Йона посмотрел наверх. Да, это был он. Примерно в двенадцати метрах над ним и несколько позади. Его можно было увидеть, только если знать, что́ искать.

Йона быстро зашагал по улице, затем свернул налево, при первой же возможности направо, прошел через небольшой парк, где играли дети, а затем снова вышел на улицу.

Примерно двадцать минут он зигзагообразно перемещался по окрестностям, а затем вернулся к дому Паскаля. Он всячески старался не смотреть наверх, хотя немного беспокоился за Элануса. Во всяком случае, за все это время он не услышал звуков падения или аварии, и теперь, находясь недалеко от дверей дома, он быстро взглянул вверх – дрон висел прямо над ним. Паскаль сработал хорошо.

И соответственно, он был в полном восторге.

– Это было потрясающе, – выкрикнул он. Эланус приземлился ему на руку, и Паскаль уставился на него так, словно это был хрустальный шар, который предсказывал будущее. – О’кей, послезавтра так и сделаем. А если что-то пойдет не так, то я сразу позвоню в полицию. Марлен вызовет охрану, и мы тебя мгновенно вытащим. А теперь посмотри на эти снимки!

Паскаль заснял весь его путь, и это заняло определенное количество места. Однако, это было не важно, ведь файл можно было удалить в любой момент.

Было странно видеть со стороны самого себя, идущего по улицам. Йона так завороженно рассматривал себя, что лишь пять минут спустя заметил: за ним шел человек. Примерно в десяти – пятнадцати шагах. Коричневая кожаная куртка, волосы песочного цвета. Эланус летел непосредственно над ним, так что лица было не разобрать. Но этот человек следовал за Йоной вдоль каждой улицы, по парку, а потом почти до самого дома Биттнеров. Время от времени он прикладывал к уху мобильник. Они не могли разобрать то, что он говорил, поскольку микрофоны не были на это настроены. Незадолго до того, как Йона дошел до конечного пункта своего пути, человек свернул вправо в переулок.

– Я увидел его только сейчас, честно, – ошеломленно сказал Паскаль. – Я так сосредоточился на полете и на тебе, что просто не заметил его.

– Бывает, – успокоил его Йона. – По крайней мере, этот тип не заметил Элануса. Он ни разу не посмотрел наверх.

– А что, если послезавтра он снова будет следить за тобой? Йона поразмыслил секунду.

– Тогда мы этого не узнаем, потому что ты запустишь Элануса только тогда, когда я буду в кампусе. – Он поставил дрон на зарядку. – Иначе аккумулятор разрядится слишком рано.

Марлен, которой Йона позвонил через полчаса, чтобы рассказать ей о своем плане, была настроена более скептически, чем Паскаль.

– Либо ты совершенно нормально поговоришь со Шраттером и твои предположения рассеются, либо он действительно хочет с тобой расправиться и будет не один. А может быть, его там вообще не будет, а тебя будут поджидать его быки. И Эрих, которому, похоже, велели с тобой разобраться. Ни в одном из этих случаев Эланус тебе никак не поможет.

– Но ведь ты сможешь мне помочь! – прервал ее Йона, когда Марлен на секунду замолчала, чтобы перевести дух. – Ты будешь ждать недалеко от административного здания и, как только я тебе позвоню, сообщишь охранникам, что на тебя напали. В ректорате.

– План для детсадовских детективов, – рассудительно сказала она. – Ты действительно думаешь, что у тебя будет время позвонить, если на тебя кто-то набросится из темноты и начнет избивать? Честно говоря, Йона, идея уехать домой была намного удачнее.

Естественно, ее слова его смутили. Но они никак не изменили его решения.

– Я должен это сделать, Марлен, помоги мне, пожалуйста.

Он услышал, как она вздохнула.

– Каждый день помогать идиоту, которому надоело жить, – наконец сказала она. – Это будет еще одним пунктом в моем списке дел.

33

Весь следующий день Йона использовал для подготовки. Он бегал по кампусу, запоминал окрестности вокруг административного здания, определяя для себя оптимальные пути отхода.

Он также прошел мимо стройки и пригнулся, обнаружив недалеко от одного из экскаваторов Земана. Архитектор указывал вниз, объясняя что-то стоявшему рядом рабочему.

Йона спрятался за какой-то контейнер, чтобы Земан не увидел его, и тоже посмотрел вниз.

Первый слой бетона в котловане уже залили. Действительно, все шло сейчас так, как объявил архитектор. Фундамент был заложен. И если бы сейчас туда кто-нибудь упал, то…

Возможно, идея появиться завтра одному в кампусе все же была не такой уж хорошей, как Йона представлял себе сначала. Он осторожно отошел назад так, чтобы никто его не заметил.

Технологический центр получит флигель имени Беркшау и Треплова. Он спросил себя, не является ли Треплов фамилией Коли.

– Да, точно, так и есть, – подтвердила Марлен двадцатью минутами позже. – Его зовут Коля Александрович Треплов. Его отец спонсирует на строительство такую сумму, на которую можно содержать небольшое государство.

– И это несмотря на то, что его сын лежит в коме после несчастного случая именно на этой, финансируемой им стройке? – Йона пожал плечами. – Понять этого я точно не смогу.

Они вместе обошли окрестность. Иногда Марлен брала его руку, сцепляя свои и его пальцы. Казалось, что она не замечала его удивленного взгляда.

– Давай пойдем в кафе. Ты мог бы угостить меня еще одним кусочком пирога, прежде чем тебя устранят. – Она произнесла это с шуточной интонацией, но Йона ощутил заботу в ее голосе и почувствовал, как ему от этого хорошо.

– Когда я тебя завтра проинформирую, то позвони охране, а не полиции, хорошо? – Он говорил ей это уже в третий раз, пока она маленькими глотками пила свой Latte macchiato.

– Конечно. Потому что Аккерманн заодно с ними и скорее замнет это дело, чем поможет тебе. Я это уже поняла, Йона, хотя, если честно, я до сих пор в это не верю.

– Если я ошибаюсь, то это даже лучше. – Он перемещал туда-сюда остатки своего шоколадного маффина на тарелке. – Тогда завтра у меня просто состоится разговор со Шраттером, а с послезавтра все пойдет своим упорядоченным путем. И никто не будет поджидать меня, чтобы избить.

Марлен задумчиво посмотрела на него.

– Часть меня действительно боится за тебя, – сказала она тихо, так, чтобы не было слышно за соседними столиками. – А другая часть отказывается верить в то, что кто-то типа Шраттера станет убивать студента только из-за того, что он подсунул людям несколько записочек, в которых написано: «Я знаю твой секрет».

– Да я бы и сам не поверил, – пробормотал Йона, – если бы все не указывало на это.

После того как они расплатились, Йона проводил Марлен на следующую лекцию, а сам уселся на одну из скамеек в парке и стал наблюдать суету вокруг себя. Смеющиеся студенты, пробегающие мимо. Другие студенты, настолько углубленные во время ходьбы в свои книги, что еще чуть-чуть, и они сойдут с дороги. И еще студенты, целующиеся под деревом.

Йона больше к ним не принадлежит и, может быть, никогда не принадлежал. Он встал и направился к выходу, ощущая себя так, словно прощался с этим периодом своей жизни.

– И что же у тебя запланировано на сегодня? – Щеки Сильвии пылали, когда она в среду утром ставила перед Йоной на стол его завтрак. Она смотрела на него с таким ожиданием, что он точно рассмеялся бы, если бы ему от всей этой нервозной ситуации не было бы так тошно.

– Я буду работать над курсовой, – объяснил он. – А вечером у меня встреча в университете. С ректором.

Она старательно кивнула головой:

– С доктором Шраттером, да? Пожалуйста, передавай ему привет от меня. И от Мартина.

Даже если бы до сих пор Йона оставался простодушным простачком, то уж сейчас-то все возможные тревожные звоночки вовсю звенели бы у него в голове. Еще недавно Сильвия утверждала, что едва знакома со Шраттером. А сейчас в ее ненатуральной радости сосредоточилось столько напряжения, что у него создавалось впечатление, что она начнет сейчас метать искры.

Керстин тоже это заметила. Ее ложка, которую она только что опустила в тарелку с мюсли, остановилась в воздухе на полпути ко рту.

– У тебя все в порядке, мама?

– Да. Конечно. А что может быть не так?

Улыбка, которую Сильвия с трудом изобразила на своем лице, действительно напугала Йону. Нет, это точно не будет обычная встреча со Шраттером, и она это точно знала. «Его нужно убрать, и неважно каким образом», – сказала она тогда. И вот этот час наступил.

– И все же, ты выглядишь не так, как всегда, – настаивала Керстин.

– Действительно? – Сильвия начала убирать приборы из посудомоечной машины. – Ну, вероятно, дело в том, что у меня сегодня очень важная встреча. Мы смотрим виллу недалеко за городом. Если я ее продам, то получу неплохие комиссионные…

Керстин наморщила лоб, но в итоге осталась довольной ее объяснением.

– Ну, тогда желаю удачи.

Это мне пригодится сегодня удача, печально подумал Йона. Он оставил половину своего завтрака на столе и снова поднялся в свою комнату. Услышал, как Хельмрайхи одинза другим покинули дом, и попытался привести в порядок свои мысли.

Он еще мог от всего отказаться. Просто остаться дома, или пойти в кино, или залечь на дно у Паскаля. Это немного успокоило его. Сегодня был обычный день, и только от него зависело, останется ли все так и дальше.

И только после обеда Йона снова почувствовал нервную дрожь в животе. Еще немного, и ему необходимо будет принять решение. Ему вдруг стало невыносимо продолжать сидеть в комнате. Он набросил куртку на плечи и пошел на улицу.

Йона пробежал сначала вверх, а затем снова вниз по улице. Паскаль, к сожалению, еще не вернулся из школы. Йона с удовольствием сейчас поговорил бы с ним.

Когда начался легкий дождь, Йона вернулся домой. На какой-то момент он насторожился – что-то было не так. Он попытался уловить, какая обстановка сложилась в доме после его прихода, и сравнить со своими воспоминаниями, но не пришел ни к какому результату. И все же. Что-то изменилось, и если бы он не отвлекся на свой страх, то распознал бы это – он знал точно.

В половине пятого Паскаль наконец пришел домой. К этому времени Йона представлял из себя пучок нервов. Он побежал через улицу и настиг Паскаля, прежде чем за тем захлопнулась дверь.

– Эй! – Паскаль постучал ему по плечу. – Сегодня большой день! Мне так интересно, как все пройдет, что просто не могу описать тебе.

– Я еще не знаю, пойду ли я туда.

Если Паскаль и был расстроен, то не показывал этого.

– Это, конечно, только твое решение. И я пойму тебя, если ты оставишь все так, как есть.

– Я думаю, что точно пойму, что делать, только тогда, когда буду стоять перед входом в кампус, – рассуждал Йона. – Послушай, давай сделаем так: если я действительно пойду туда, то я тебе позвоню. Тебе не обязательно отвечать, просто это будет знак, что тебе нужно запускать Элануса. Если я не позвоню, то это будет означать отбой.

– Так точно. – Паскаль изобразил военного, отдающего честь. – А можно мне в таком случае запустить его как-нибудь в другой раз?

– Конечно. – Йона открыл дверь и снова вышел на улицу.

Следующие часы тянулись так медленно, как никогда в его жизни. Каждая минута давалась ему с трудом. Он не мог ни на что отвлечься и уж тем более расслабиться. Йона бродил по комнате, снова и снова проигрывая в голове все возможные сценарии. Что его уже на входе в административное здание схватит Эрих и утащит куда-нибудь. Что перед ректоратом его нейтрализуют ударом со спины, прежде чем он свяжется с Марлен.

Когда наконец наступило полседьмого, он в последний раз проверил зарядку своего телефона и отправился в дорогу. Минуту он постоял перед подставкой для ножей на кухне Хельмрайхов, но все же решил не брать ничего из оружия. Он не очень-то был ловок в этом деле. Его самой сильной стороной был его ум, и именно на него ему стоило положиться. А еще надеяться на то, что у него будет достаточно времени, чтобы применить его в полной мере.

Он закрыл за собой дверь и отправился к остановке. Хотя пройти он смог всего каких-то двадцать метров – на следующем перекрестке он обнаружил нечто, что остановило его.

Машина доставки, на этот раз небольшая, припаркованная на обочине дороги. На ней стояло: Рогински. Доставка еды. Йона настороженно оглянулся. Неужели Рогински был снова здесь? Ждал ли он, когда Мартин и Сильвия вернутся домой?

В любом случае, в машине его не было, как не было и другого водителя. Может быть, это было совпадение и фирма обслуживала какую-нибудь вечеринку недалеко отсюда?

Затем его взгляд упал на одно-единственное слово, стоявшее под названием фирмы, и он непроизвольно стал нащупывать что-нибудь, за что мог бы ухватиться. Он нашел дерево и наклонился на него, пока его мозг с фантастической скоростью устанавливал связи, выстраивал логические цепочки, расставлял все по местам.

Как он мог все это упустить?

Он установил новые значения для переменных, которыех он знал, как если бы он решал какое-нибудь уравнение, и почти забыл, что нужно дышать.

Все получало свой смысл. Все время получался один и тот же результат. И он перепроверит это, причем сразу. Как только он снова сможет спокойно дышать, чтобы продолжить путь. И все из-за одного-единственного слова, написанного синим цветом под красным логотипом фирмы.

Сильвия говорила о чертовой сделке той ночью, когда он послал Элануса к ней и Мартину под окна спальни. Да, по-другому это нельзя было назвать. Спрашивается, что они за это получили.

И потом еще эта реакция Сильвии, когда неожиданно погас свет. Сбой питания. На ее месте Йона, наверное, отреагировал бы еще резче.

И наконец, слова, которые так долго преследовали Йону. Его нужно убрать отсюда. И неважно как.

Но он все еще был здесь. Йона оперся руками на колени, глубоко вздохнул и выдохнул, чтобы избавиться от черных точек, танцующих у него перед глазами.

Сколько людей знали об этом? На первый взгляд восемь, если включать Линду. Не боялись ли они, что один из них потеряет душевное равновесие?

Он постепенно выпрямился. Подумал о своих сообщениях, которые ректор оставил без ответа. О двух мужчинах, разговор которых он подслушал в университетском туалете: Как вы думаете, сколько еще пройдет времени, прежде чем развалится это здание лжи?

Это действительно было достижение, достойное внимания, и Йоне было чрезвычайно любопытно, как все могло бы развиваться дальше. Интересно, каким был бы следующий ход?

Но до этого дело не дойдет.

Он развернулся и пошел назад по улице, очень осторожно. Йона был бдительным настолько, насколько мог. Как только покажется кто-то, кто будет выглядеть как один из них, Йона побежит, неважно куда. Главное, быстро.

Но ему навстречу попалась только одна пожилая женщина с пыхтящим пекинесом – их обоих он уже встречал на улице. Она поздоровалась с ним, он приветливо кивнул в ответ, продолжая двигаться. У него было ощущение, словно он шел под водой.

Наконец он снова стоял перед домом Хельмрайхов. Теперь, когда он знал, в чем дело, он сразу увидел, что изменилось. Впечатления, которые были у него сегодня утром, не обманули, и он спросил сам себя, не начал ли его ум постепенно терять остроту. Почему же он сразу этого не заметил? Понял бы он тогда, в чем было дело?

Может быть.

Но сейчас нельзя было терять ни минуты. Он увидел, что машина мамы Паскаля уже стояла перед домом. Не могло быть и речи, чтобы посвятить его в это дело.

Йона видел, как дрожала его рука, когда он открывал садовую калитку. Быстрыми шагами, с твердой уверенностью, Йона пошел к боковой стороне дома, к широкой металлической двери, закрывающей внешний вход в подвал. Обычно дверь была заперта, но сейчас в замке торчал ключ, на котором висела тонкая желтая ленточка. Подсознательно Йона воспринял это утром как ошибку в примере, вот только не мог определить, где она была.

Он еще раз внимательно осмотрелся вокруг. На жилой улице царило спокойствие, на некотором удалении от дома кто-то припарковался. Единичные машины, проезжающие мимо, не снижали своей скорости перед домом Хельмрайхов, прохожих поблизости не было. Йона повернул ключ.

34

Дверь тихонько отворилась, не издав ни единого скрипа, словно ее недавно смазали. Йона нашел выключатель, и на стене постепенно зажглась неоновая лампа. Он осторожно вытащил ключ из замка, вставил его изнутри и запер дверь. Так никто не сможет застать его врасплох.

Йона спустился вниз по лестнице и очутился в комнате размером четыре на четыре метра. Под потолком на голом проводе висела лампа, на полках вдоль стен громоздились банки с консервами и большими упаковками с макаронами, рисом, сахаром и другими похожими продуктами. Он быстро осмотрел комнату и пошел дальше, тревожное чувство у него в животе растеклось до самого горла. Он знал, что ему нужно будет вернуться туда.

Помещение с оборудованием для отопления находилось прямо напротив, большой красный котел источал тепло. Рядом стояли неработающие стиральная машинка и сушилка, обе явно устаревших моделей.

Третье, меньшее по размеру помещение служило в какой-то степени складом для всевозможных старых вещей. Детский велосипед Керстин, различные лыжи, ящики с поделками, чемоданы, наполненные, вероятно, старой одеждой. У одной стены стоял черный гоночный велосипед, принадлежавший, скорее всего, Мартину. Рядом зеркало с небольшой трещиной.

Йона подошел ближе и рассмотрел свое бледное лицо. Должен я это делать? – спросил он свое отражение. – Или не должен? Отражение ответило ему молчаливым взглядом, полным страха. Он посмотрел и сразу почувствовал, как задрожала его нижняя губа.

Так, заканчивай, приказал он сам себе. Он уже дошел до этого, значит, он сделает и последний шаг тоже. Медленно и нехотя он вернулся в первое помещение, где складировались съедобные запасы. Облокотился на стену и глубоко задышал. Сейчас, когда он практически смотрел правде в лицо, его голова неожиданно начала искать новые объяснения для всего, что произошло. Может быть, он ошибался со всеми своими предчувствиями. Может быть, все окажется самым большим неправильным выводом из тех, которые он когда-либо делал.

Но несмотря на всевозможные маневры к отступлению, мелькавшие в его голове, он прекрасно знал: ему предстояло столкнуться с ужасным моментом.

Йона внутренне вооружался. Он подумал о Марлен, которой мог позвонить в любой момент. О доме Биттнеров, стоявшем напротив, где его приняли бы и помогли.

Он вжал ногти в ладони и сделал первый шаг к противоположной стене. Затем еще один, и еще, пока не очутился перед холодильником для глубокой заморозки продуктов.

Он был просто огромный, в точности такой, каким его описал Паскаль, и он тихонько жужжал. Йона схватился правой рукой за рукоятку. Не имело смысла оттягивать это дело дальше. Итак, он потянул за ручку, быстро и сильно, и открыл крышку.

Он был здесь.

Шраттер. В точности такой, каким видел его Йона на фотографиях в Интернете и в брошюре университета. Вот только он не смеялся больше так же дружелюбно. Его глаза были наполовину прикрыты, в ресницах образовались кристаллики льда.

На его лбу была засохшая кровь, а на его подбородке что-то похожее на… царапины. Казалось, что в них также образовались кристаллы льда.

Только когда Йона склонился над трупом, чтобы отыскать следы ран, от которых умер Шраттер, он обнаружил, что в царапинах был не лед. Это были осколки битого стекла. А на воротнике рубашки застыл короткий, согнутый кусочек пластика. Голубого цвета. Почему, стучало в голове Йоны, почему на Шраттере застыли осколки от очков Лихтенбергера? Почему?

Они были повреждены, но доцент их, тем не менее, носил. После его смерти Эрих закопал их в свежей клумбе вместе с аккумулятором от телефона, принадлежавшего предположительно Шраттеру или Лихтенбергеру, – чтобы давить на кого-то? Вполне возможно, что на них можно было найти интересные отпечатки пальцев.

Кожа на лицe и руках Шраттера была серой, он лежал, согнувшись, на боку – большой мужчина, чьи руки и ноги даже в согнутом состоянии едва помещались в холодильник.

Йона услышал шорох, что-то похожее на всхлипывания и стоны, и только спустя пару секунд понял, что он сам издает эти звуки.

Непроизвольно он вытянул руку и потрогал скрюченные пальцы Шраттера. Ледяные. Твердые как камень. Замороженные.

Он убрал свою руку обратно медленнее, чем хотел. Только не делать сейчас никаких ошибок. Закрыть крышку. Выйти к задней двери и бежать к дому Биттнеров.

Но мертвый взгляд Шраттера не отпускал Йону, и в голове у него множились вопросы. Почему должен был умереть Шраттер? То, что кто-то умер, Йона понял, взглянув на машину Рогински. Авторефрижератор. К этому присоединились истории, рассказанные Паскалем, о том, что Сильвия в спешке раздавала всем соседям приготовленную ею еду. И то, что в подвале стоял такой огромный холодильник.

В котором необходимо было освободить место. Для трупа ректора университета им. Виктора Франца Хесса.

И снова перед глазами Йоны возникло полное ужаса лицо Сильвии, когда у них вырубилось электричество. Какой там страх темноты. Весь ее страх был направлен на то, чтобы не начал таять труп и не стал бы распространяться запах по дому. Как будто это случилось бы так быстро.

Сильвия не была ни умной, ни смелой. Скорее всего, Шраттер был не на ее совести. Она только согласилась спрятать его. Это был, вероятнее всего, Мартин. Как ты мог согласиться на эту чертову сделку? – спросила его тогда Сильвия.

А сделка состояла в том, чтобы спрятать труп Шраттера в ее холодильник. И что же они получили взамен? Пару тысяч евро в конверте, так же как Беате Лихтенбергер?

А все письма, которыми он обменивался с ректором, были, скорее всего, все не от него. На короткое время он закрыл глаза. Что сказала ему Гиллес пару дней назад? «Я понимаю, что его тревожат все возможные вопросы». А сразу после этого, в письме, посланном через аккаунт Шраттера: «Я смогу наконец ответить на все возможные вопросы, тревожащие вас».

Одна и та же формулировка. Он уже при первом прочтении письма почувствовал, что что-то было не так, просто он не мог никак обозначить это. А сейчас смог.

Гиллес сидела с Лихтенбергер, Мартином Хельмрайхом и… Аккерманом. Шефом полиции. Тот, кто в свой недавний визит уверял Сильвию, что ей не следует беспокоиться – уж он-то присмотрит за округой. Затем, во время разговора в ректорате, он возмущался, что Шраттера нужно давно сместить с этой должности.

И снова Йона едва сдержал нервный смешок. Да уж, тут не нужно быть особым прорицателем, когда точно знаешь, где на самом деле сейчас находится Шраттер.

В действительности Йона не мог обратиться за помощью к полиции. Ему нужно было решать проблему каким-нибудь другим способом.

Его первой мыслью было: нужно собрать доказательства. Он открыл фотоприложение на своем телефоне и сделал пару снимков мертвого ректора со всех сторон. Издалека, вблизи. Так, чтобы на фотографии можно было распознать подвал дома Хельмрайхов.

Шум снаружи испугал Йону. Звонок. Кто-то звонил в дверь. Йона снова закрыл крышку холодильника и побежал вверх по лестнице, ведущей из подвала в прихожую. К двери, которая все еще была заперта. Теперь он знал почему.

Он спрятался за дверь и прислушался. Звонок прозвенел еще раз. Затем наступила тишина.

Он догадывался, что за этим стояло. Кто-то хотел знать, дома ли Йона или он уже на пути к так называемой встрече со Шраттером.

Хотя эта встреча уже состоялась только что…

Йоне стало вдруг очень весело – вероятно, все дело было в адреналине. Он зажал обеими руками рот, чтобы подавить смех, и в то же время лихорадочно соображал, на чем ему сейчас лучше всего сосредоточиться. Рогински и его один или два помощника попытаются сейчас открыть внешнюю дверь подвала, чтобы забрать тело Шраттера. Но ключа не было на месте, так что…

Йона побежал обратно к другой двери. Да, снаружи послышались приглушенные голоса. Голоса.

«– … должен был торчать в замке, как договаривались.

– Может, он лежит на полу?»

Кто-то несколько раз нажал кнопку звонка в подвал, затем постучал по металлу. Это прозвучало как выстрел.

«– Позвони Мартину, быстро!»

Из дальнейшего разговора Йона ничего не понял, так как мужчины, вероятно, отошли на какое-то расстояние в сторону.

Он спросил себя, догадывалась ли Керстин обо всем происходящем, и пришел к выводу, что это было невозможно. Она все это время была в полном неведении. Говорливая, падкая на сенсации, да и вообще не его тип, но она точно не знала, что кто-то лежал у них в холодильнике в глубокой заморозке. Йоне было жаль ее, ведь ей придется нелегко, когда она узнает, во что ввязались ее родители.

Но он не мог ничего изменить.

Пока он ждал, когда вернутся мужчины, он спросил сам себя, кто же действительно мог убить Шраттера. Был ли это Мартин? Йона, зная его, подумал, что, скорее всего, нет. Рогински? Этот мог. Но самым подозрительным казался архитектор Земан. Его вспышки злости были известны всему городу, пару из них даже Йона успел увидеть.

Или… это был Аккерманн? Тогда было понятно, что он покрывал всех, кто ему помогал скрыть это.

«– Он говорит, что лично оставил ключ в замке. На нем должна быть желтая ленточка», – услышал Йона снаружи приглушенный голос.

«– Но там ничего нет».

«– Может быть, его кто-нибудь увел?»

Снова кто-то сотрясал дверь. Затем послышались удары.

«– Эй! Есть там кто-нибудь?»

Йона, спустившийся вниз по лестнице на пару ступеней после первого удара в дверь, задержал дыхание. Если они его услышат, если они поймут, что он здесь, то ему придется играть. Если они поймут, что он что-то знает, то они его просто так не отпустят.

«Нужно убрать его, неважно как», – сказала Сильвия, и Йона все время исходил из того, что она имела в виду именно его. Это было бы ошибкой, но только до сегодняшнего вечера. Сейчас они точно убьют его не моргнув глазом. Им действительно было что терять. И не только Хельмрайхам.

Которые однажды вернутся домой. С ключом для внутренней двери от подвала. Йона свернулся в клубок на лестнице. Он оставил себе слишком много времени. Ему нужно было просто бежать, как только он обнаружил тело Шраттера. Ему нужно было спрятаться в надежном месте и спокойно все обдумать.

Сейчас было уже слишком поздно для этого, но он мог еще позаботиться о том, чтобы те снаружи не смогли ничего открыть.

Он выискал среди сделанных фотографий одну, на которой можно было распознать ректора и комнату, открыл текстовый редактор и отправил ее Паскалю.

«Не пугайся, – написал он до этого. – У Хельмрайхов в подвале труп, самый настоящий труп. Я тоже здесь внизу и не могу выйти, потому что дом окружен. НЕ ЗВОНИ В ПОЛИЦИЮ!!! Они замешаны в этом!»

Сообщения ушли, и Йона сразу почувствовал себя лучше. Он переключил свой телефон на беззвучный режим, чтобы его не выдали звуки звонков или сигналы сообщений. И сделал он это как раз вовремя, так как ответ Паскаля пришел через полминуты:

«Черт!!! Этого не может быть. Что ты сейчас делаешь? Тебе помочь?»

Сначала Йона хотел ответить отрицательно, но потом передумал.

«Позвони Марлен. Пусть она придет к тебе, вместе вы будете непобедимы. Скажи ей, в чем дело, но не посылай ей фото».

Он подождал положительного ответа от Паскаля, затем засунул телефон себе в карман брюк. Вопрос был в том, что он будет делать дальше. Будут ли те, кто стоит снаружи, ломать дверь? Ведь тем самым они создадут очень много шума и им придется считаться с вниманием всей округи. А этого им совсем не было нужно.

Однако была еще и дверь изнутри. Та, которая в прихожей. Она была закрыта, но за пару минут все может измениться, как только Хельмрайх придет домой.

Заблокировать? Йона осмотрелся. Да, но чем? Если он возьмет один из старых стульев, стоявших здесь, и подставит его под дверную ручку так, чтобы она не двигалась, то они смогут снять дверь с петель.

О’кей. Может быть, существовала еще какая-нибудь возможность. Нетрадиционно, но действенно.

Йона пожелал сам себе удачи, когда начал перебирать чемоданы и детские велосипеды; здесь было много ящиков с поделками. В первых двух он ничего не нашел, но третий был просто подарком судьбы.

Там находился суперклей в оригинальной упаковке.

Йона разорвал упаковку и побежал вверх по лестнице к внутренней двери. С помощью острой верхушки он проткнул отверстие тюбика и выдавил значительную массу клея в замочную скважину до тех пор, пока она не стала выходить наружу. Следующую порцию он выдавил в дверные шарниры. С помощью небольшой, сложенной в несколько раз бумажки он позаботился о том, чтобы клей попал действительно глубоко в пазы.

35

Грохот в саду на мгновение прекратился. Они ждали Мартина, чтобы войти в дом. Оставят ли они когда-нибудь заднюю дверь без присмотра? Если да, то Йоне нужно будет использовать эту возможность, чтобы сбежать отсюда.

Но, к сожалению, он не мог выглянуть на улицу. У двери в подвал не было ни глазка, ни даже щели внизу, чтобы подсмотреть, что творится снаружи.

Йона вернулся к холодильнику. Он не мог сопротивляться, его тянуло туда как магнитом. С чувством любопытства, сочувствия и отвращения он снова открыл крышку.

Смертельной была, скорее всего, рана над левым ухом. Конечно, она тоже замерзла, но тем не менее выглядела глубокой и до этого сильно кровоточащей. Йона не отважился потрогать труп, да он и не смог бы установить, был ли у него поврежден череп. Но почему-то он был в этом уверен.

Чем же его ударил преступник? Камнем? В любом случае, это было что-то тяжелое, твердое и, может быть, с острыми краями.

Глубоко в холодильнике, рядом с бедром Шраттера, Йона обнаружил еще нечто. Телефон. Очень потрепанный. Он замерз, конечно, но лежал так близко к телу, что было ясно видно: дисплей был разбит, а аккумулятора в нем не было. Йона был готов поспорить на стипендию, что находка Марлен в так называемой клумбе имела отношение именно к этому телефону.

Это дало повод вспомнить об Эрихе. О коменданте из замка Deluxe. Интересно, что получил он, чтобы замести следы и чтобы в итоге ничего не указывало на присутствие в этом холодильнике трупа Шраттера?

Он услышал тихий шорох, который привел его в состояние боевой готовности. Он быстро закрыл крышку холодильника и побежал вверх по лестнице, ведущей к внутренней двери.

Кто-то вернулся домой. Он уже узнавал звук открывающейся и закрывающейся двери дома Хельмрайхов. Итак, Мартин был дома.

«– …конечно, я его оставил в замке! – В его голосе явно слышалась злоба. – Я не могу поверить, что вы его потеряли!»

«– Мы не теряли, – ответил кто-то спокойно. – Когда мы пришли, никакого ключа уже не было».

«– Да все равно уже. У меня в сейфе есть запасной ключ. Или вы хотите выносить тело через парадный вход?»

Йона услышал, как тот взбегает вверх по лестнице, и попытался утихомирить трепет в своем желудке. Сейчас начнется, причем по-настоящему.

Он поменял свое местоположение. Ушел к другой двери. Менее чем через пару минут он услышал скрежет в замке.

«– Это… – Слова Мартина звучали беспомощно. – У меня не получается вставить ключ. Ничего не могу понять. Попробуй ты».

Снова шорох.

«– Нет, без вариантов. Кажется, что ключ вставлен изнутри. – Но такого вообще не может быть».

Был ли Рогински вторым мужчиной? Они разговаривали негромко, но все говорило о том, что это был именно владелец ресторана.

«– Может быть, Сильвия возвращалась домой? Спустилась в подвал, закрыла дверь изнутри и вышла через другую дверь?»

Мартин фыркнул:

«– Нет. Сильвия и Керстин уехали в Мюнхен. Их обеих не должно быть здесь, если только… – Он замолчал. – Скажи, а Андреа уже звонила?

– Нет, пока нет.

– Вот черт».

Не прошло и полсекунды, пока до Йоны дошло, о чем шла речь. Он похолодел от страха. Андреа Гиллес. Вероятно, она дежурила в ректорате, чтобы задержать Йону там и тут же позвонить, когда он появится в бюро.

Сейчас не потребуется много времени на то, чтобы эти типы снаружи догадались обо всем.

Некоторое время за дверями царила тишина, затем снова послышался голос Мартина, такой же тихий, чтобы по возможности не услышали соседи.

«– Андреа? В чем дело? Почему ты не звонишь? – Затем небольшая пауза, и снова Мартин. – Что? И ты ни о чем нам не сообщаешь? Мы надеемся на то, что все идет по плану, а ты… – Он еще раз прислушался к Андреа, потом перебил ее: – Стоп, стоп. Прекрати оправдываться. Тебе же понятно, что стоит на кону? Оставайся там, где ты сейчас находишься, и позвони нам сразу же, как только он появится там».

Таким энергичным Йона Мартина еще никогда не видел. Он явно паниковал.

«– Сейчас мы пойдем в дом и попробуем зайти через внутреннюю дверь в подвал».

Шаги отдалились. Йона тоже пошел к другой двери и призвал все добрые силы на помощь, чтобы его суперклей-конструкция выдержала любой натиск.

Так и произошло.

Отчаянные попытки мужчин – да сколько же их там было всего? – втиснуть ключ хотя бы на сантиметр в замок, проваливались каждый раз.

«– Ты уверен, что это тот ключ?» – спросил мужчина, голос которого был похож на голос Рогински.

«– Конечно! Я знаю, что это он, но… он просто не подходит».

Они чертыхнулись. Ударили по двери. Затем он услышал небольшой щелчок и сразу же триумфальный возглас Мартина:

«– Вот, видите? Когда я выключаю здесь свет, то сразу же через щель видно, что внутри светло. Он точно внутри. Маленький дрянной крот в подвале».

Йона прислонил свою голову к холодной стене. Как глупо! Он должен был подумать об этом. С другой стороны, без света он не смог бы передвигаться в темноте, реагировать на то, что происходило вокруг. И у них все еще не было доказательств того, что Йона действительно был внутри. С таким же успехом он давно мог бы убежать отсюда.

Послышался сильный стук в дверь.

– Йона? – Было слышно, что Мартину сложно сдерживать свой гнев. – Ты внутри? Что означает вся эта ерунда?

Йона не пошевелился. Он едва дышал.

– Если ты внутри, то выходи. Что ты вообще ищешь там внизу?

Ты сам прекрасно это знаешь, подумал Йона. И я это уже нашел.

– Давай прекращай свои игры. Выходи и мы сможем спокойно поговорить друг с другом обо всем.

Йона чуть не рассмеялся. То, что Мартин думал поймать его такими дешевыми трюками, было даже обидно.

Он продолжал хранить молчание и услышал по звукам из прихожей, что они ушли совещаться. В гостиную.

Так, сейчас быстро к задней двери и вон из подвала. Если бы Йона точно знал, что снаружи за домом никого нет, то это была бы великолепная возможность для побега. Но он должен быть уверен…

Мысль, пришедшая ему в голову, была настолько неожиданной и ясной, что Йона спросил сам себя, почему он не понял этого сразу. Ну конечно. Он мог заглянуть за дом.

Йона схватил телефон и написал Паскалю сообщение:

«Закрылся в подвале. Мартин здесь, вместе с ним Рогински и еще пара человек, я так думаю.

Вышли Элануса. Установи автопилот с моими данными. Высота полета – восемь метров. Камеру на высокую чувствительность и…»

В этот момент в подвале погас свет. Жужжание холодильника остановилось.

Они выключили электричество в надежде, что он сам выйдет из подвала. Йона ругнулся про себя. Было очень темно, и экран его мобильника был единственным источником света. С этого момента он будет передвигаться очень осторожно и медленно, ощупывая стены руками.

«…и включи микрофон, печатал он дальше. Они только что выключили мне свет. Сижу в темноте. А Марлен уже пришла?»

Он нажал на «отправить» и сразу почувствовал себя не таким одиноким. По крайней мере, в этом чертовом подвале хорошо ловила сеть. И у него была связь с внешним миром.

«Будет сделано, – написал Паскаль. – Марлен только что пришла и… мне очень жаль, но она очень хотела посмотреть фото. Я не смог ее отговорить».

Ему стало вдвойне спокойнее. Они были здесь, всего в нескольких метрах от него, и они не оставят его в беде.

До этого он сидел прямо возле внутренней двери, но тут он спустился на несколько ступенек вниз. Только когда он завернул за угол, он смог включить функцию фонарика на своем телефоне. Но с этим нужно быть очень осторожным, потому что зарядка на телефоне была не бесконечна, а фонарик потреблял очень много энергии.

Он отыскал место в каморке с хламом и сел, прислонившись к стене. Приложение, через которое он наблюдал за Эланусом во время полета, он инсталлировал в свой телефон уже давно, вот только почти никогда им не пользовался.

На данный момент дисплей телефона не показывал ничего, кроме черноты. Оно и понятно – Паскаль был не очень хорошо знаком с процессом управления дроном, так что все немного затягивалось.

Затем постепенно начала прорисовываться картинка. Вот дом Биттнеров сверху. Эланус отправился в путь, полетел через улицу прямо к саду семьи Хельмрайхов, над которым он и занял свою позицию.

На сердце у Йоны полегчало. Все работало как надо, несмотря на темноту. Если бы он сейчас сам управлял дроном, то он немного опустил бы Элануса, а камеру направил бы прицельно на две фигуры, стоявшие возле двери в подвал.

Паскаль словно услышал его, потому что именно в этот момент Эланус приблизил картинку. Был ли среди них Арон? Теоретически да. Рост и телосложение совпадали, а вот лицо он, к сожалению, повернул к двери. Другой был, возможно, Тим Земан. На нем были куртка и худи, и поэтому идентифицировать его было сложней.

Собственно, это было не так важно. Они стояли здесь и уходить просто так не собирались. Как только Йона откроет дверь, они тут же схватят его – в этом можно было не сомневаться.

Он оставил Элануса наблюдать за задней дверью и позвонил Марлен. Она тут же ответила:

– Как у тебя дела? У тебя все в порядке? Что нам сделать? Мы могли бы пойти к тебе под каким-нибудь предлогом.

– Нет! – Йоне нужно было следить за тем, чтобы не говорить слишком громко. – Ни в коем случае. Я не знаю, что они могут вам причинить. Они еще не до конца уверены, что я действительно в подвале, и пока не заходят. Они сомневаются.

– Могу себе представить. – Голос Марлен звучал воинственно. – Короче, говори. Что нам делать?

– Наблюдайте за домом, попытайтесь сделать четкие снимки машин, припаркованных недалеко отсюда. И дайте мне знать, если что-нибудь изменится. Я не могу все время использовать программу управления дроном, а то через полчаса сядет аккумулятор.

– О’кей. Ты сделал потише телефон?

– Конечно. – Он непроизвольно усмехнулся. – Ты же знаешь, что я все-таки не глупый человек.

Она рассмеялась, и он был благодарен ей за это. Если она смеется, то все будет хорошо.

– Хорошо, умный Йона в ловушке. Мы свяжемся с тобой.

– Подожди, – быстро сказал он, прежде чем она отключилась. – Только не информируйте полицию, хорошо? Аккерманн заодно с ними.

Ему показалось, что она помедлила чуть дольше обычного, прежде чем согласилась:

– Хорошо. Никакой полиции.

Затем она отключилась. Йона выключил приложение, управляющее дроном, дисплей погас, и темнота поглотила его. Но он не остался сидеть на лестнице, а вместо этого, ступенька за ступенькой, стал спускаться вниз. Он запомнил обстановку, так что ни стена, ни какое-нибудь препятствие не смогли бы ему помешать.

Вот здесь нужно идти налево в кладовую, где стоял холодильник. На один короткий, сумасшедший момент Йону охватил ужас при мысли о том, что было бы, если бы сейчас он услышал звук открывающейся крышки холодильника, а затем глухой звук, железное дребезжание – и сразу за этим на его плечо легла бы замерзшая рука.

Он нервно вытер пот с лица. Что за чепуха. Этого конечно же не случится – страх, который у него возник при мысли об этом, страх находиться с трупом в одном помещении без света, был полностью нерационален.

Больше всего ему стоит сейчас опасаться самых что ни на есть живых людей, которые в этот момент возобновили свои попытки открыть дверь.

«– Поставь домкрат немного по-другому!

– Отстань от меня – это не так уж и тяжело».

Они явно еще не заметили слой суперклея. Это было очень даже неплохо, так как чем дольше они будут предпринимать свои бессмысленные попытки, тем больше времени останется Йоне поразмышлять о том, как ему отсюда убежать.

Хорошо еще, что Хельмрайхи не поскупились в свое время и потратились на дорогую массивную дверь. Просто так преодолеть это препятствие у них явно не получится. Здесь уже необходимы более жесткие методы.

Через минут десять они снова сдались.

– Йона! – С новыми силами Мартин начал стучать по двери. – Открывай! Я обещаю тебе, что у тебя не будет никаких сложностей. Я даже не сообщу твоим родителям, но, пожалуйста, выйди из подвала!

И снова Йона молчал. Услышал, как в тишине зашипел чей-то голос:

«– Черт возьми, у нас время уходит. Я только что звонил Герберту – он просто негодует! Он говорит, что не может больше ждать. Он уже все запустил, а теперь ему снова пришлось все остановить, а он застывает. – Мужчина громко выдохнул воздух. – Если не получится сегодня, то нам придется ждать еще одну неделю, говорит Герберт».

Йоне не составило труда понять, о чем они говорят. Герберт – это, скорее всего, был Земан, а то, что застывает, бетон. Они задумали замуровать тело Шраттера в фундамент технологического центра. В таком случае шансы найти ректора равнялись нулю. Может быть, его унюхали бы поисковые собаки, но для этого должны быть подозрения, что в стенах замурован мертвец.

Йона заметил, что глотать ему с каждым разом становилось все трудней. Они никак не могли оставить его в живых. Если у них было хотя бы грамма три мозгов, то они никогда не пошли бы на этот риск.

Он подумал о Коле, лежащем в палате интенсивной терапии. Тот слишком близко подошел к краю котлована, и это кому-то не понравилось. Он, вероятно, потому и лежал в коме, потому что знал что-то, чего не должен был знать… Постепенно Йона начал понимать, за что Беате Лихтенбергер получила так много денег. Она была ответственной за то, чтобы Коля не приходил в себя. Интересно, а за то, чтобы течение его болезни в нужный момент приняло трагический оборот, тоже отвечала она?

А ее муж – и это была новая мысль – совершил самоубийство, потому что не мог вынести, когда узнал, что сделала его жена?

Не очень правдоподобно. Но и не исключено.

Линда, напротив, была в сознании, хотя и напугана до смерти. В случае с ней они должны быть уверены, что она будет держать рот на замке.

Снова послышались шорохи за внутренней дверью. Йона услышал скрип, как будто проводили металлом по металлу. Неужели они пытались сделать что-то с шарнирами с помощью плоскогубцев?

Он на пару шагов вышел из кладовой и активировал фонарик.

Йона опоздал всего на секунду. Он наткнулся бедром на что-то твердое, что тут же с грохотом упало на пол. В следующий момент Йона с помощью фонарика увидел, что это была коробка с цветными красками, отчасти уже использованными. Одна из крышек открылась, и синий лак вытек наружу.

– Я же говорил! – Мартин зарычал так, словно хотел полностью освободиться от своей злости, и с новыми силами принялся колотить в дверь кулаком: – Ты, там внизу! Давай открывай же, тогда мы все останемся друзьями, о’кей? А если не откроешь, то очень пожалеешь об этом. Звучит банально, но я говорю вполне серьезно!

Йона чувствовал, как внутри у него повернулся знакомый переключатель. И причиной этому была не угроза Мартина, а прежде всего разочарование от собственной неумелости. Один невнимательный момент в темноте, и все его меры предосторожности коту под хвост.

– Мы останемся друзьями? – выкрикнул он наверх. – А кто это – мы? Ты, я и мужчина изо льда?

Ну вот, сейчас он точно сам себе вырыл могилу. Ну что же, тем меньше работы для Эриха, хотя, возможно, тому совсем не пришлось бы пачкать руки. В фундаменте большого здания явно нашлось бы место для надоедливого трупа.

– Давай поговорим разумно, когда ты откроешь дверь, – снова попытался уговорить его Мартин, на этот раз мягче. – Я думаю, что ты сейчас очень напуган, не так ли? Но я все тебе объясню. Это просто был несчастный случай.

Ну да, конечно. Йона засмеялся, и его страх как рукой сняло. Такое тоже водилось за ним, и он это прекрасно знал – в таком состоянии он обычно делал все только еще хуже. Так что сейчас самым правильным было бы закрыть свой рот. Но он, как всегда, этого не сделал.

– Ах, несчастный случай. Это, конечно, неприятно. А что, ректор упал в котлован в поисках томатного соуса от Сильвии и тем самым разбил себе череп? Ну точно, так все и было. Да так практически все время и происходит. – За дверью молчали, так что Йона продолжил: – Такое ощущение, что несчастные случаи здесь не редкость. Коля Треплов падает в котлован в кампусе, а через некоторое время то же самое происходит с Линдой Корен. Возможно, и смерть д-ра Лихтенбергера тоже была несчастным случаем? Он, наверное, нечаянно полез в петлю, и – цак! – с ним уже покончено.

За дверью все еще стояла тишина. Затем раздался другой голос. Это точно был Рогински, Йона был в этом уверен.

– Давай просто выходи, парень. Ты же не думаешь, что сможешь засесть там навечно? Открывай дверь, и мы поговорим как разумные люди. Мы найдем какое-нибудь решение, с которым все будем жить.

– Действительно? – Йона до сих пор не вышел из режима провокаций. – Решение, с которым я смогу жить? А как долго я смогу жить с ним, как вы считаете? Час или даже полчаса?

Никакого ответа. Йона подождал минуту, две. Вытащил свой телефон и открыл приложение для дрона. Да, Эланус был все еще в воздухе. У него оставалось всего семь процентов зарядки – скоро его нужно будет заряжать. Но сейчас он посылал очень четкие фотографии авторефрижератора Рогински, который все еще стоял припаркованный на достаточном удалении от дома, а также двух мужчин, которые сидели в машине и курили. Один из них был Эрих.

Паскаль между тем довольно хорошо разобрался в тонкостях управления дроном с помощью летного контроллера, так как сейчас он совершил элегантный разворот и снова завис над садом Хельмрайхов. На том месте, где оба наблюдателя караулили внешний вход в подвал. И это уже просто выводило из себя.

В остальном с последнего раза ничего не изменилось. Никто больше не пытался попасть в подвал снаружи – это и понятно, потому что это было бы слишком шумно и соседи сразу заметили бы это.

Йона уже собирался выключать свой телефон, как ему в голову пришла идея. Она была настолько простой, что точно должна была сработать. Только нужно было немного подготовиться, но потом…

Работа с приложением по управлению дроном и использование фонарика не пошли на пользу зарядке его телефона. Оставалось всего пятнадцать процентов, но ничего. С этого момента он будет экономней.

Но для того, чтобы его план сработал, нужно было позвонить Марлен. И снова она тут же ответила на его звонок:

– Йона? Как у тебя дела?

– Хорошо, все в порядке. К сожалению, они сейчас знают, что я здесь внизу, но это ничего. Зато я знаю, что они хотели замуровать Шраттера в фундамент технологического центра.

– Что?

– Да. В принципе неплохая идея. Но у меня тоже есть хорошая идея, и мне для этого нужна твоя помощь. Программа безопасности дрона уже включилась?

– Секунд десять назад. Паскаль как раз стоит у окна, чтобы поймать Элануса.

– Хорошо. Пусть сразу же поставит его на зарядку. А затем дай ему трубку.

Примерно с минуту Йона не слышал ничего, кроме шороха и приглушенных голосов, потом трубку взял Паскаль.

– Эта штука – нереальная бомба, – сказал он, запыхавшись. – Я тоже хочу такую.

– Если получится то, о чем я как раз хочу попросить тебя сейчас, то я сделаю тебе твой собственный дрон, – пообещал Йона. – Не такой же хороший, не такой же дорогой, но твой.

– Договорились, – сказал Паскаль. – А теперь давай выкладывай. Что я должен сделать?

36

Он следил за приложением. Проверял каждые пару минут зарядку на телефоне. Оставалось пять процентов, этого было слишком мало. Им необходимо было хотя бы десять, а еще лучше двадцать. Но Йона не знал, останется ли у них так много времени.

Мартин и его дружки возобновили свои попытки открыть внутреннюю дверь в подвал. На этот раз ему показалось, что они взяли пилу.

– Это твой последний шанс открыть нам дверь, чтобы не получить в итоге разбитый нос. – Рогински тоже отодвинул в сторону свое притворное дружелюбие. – Через пару минут мы уже будем внутри. Скажи-ка, Мартин, а у тебя есть топор? С ним дело пошло бы быстрее.

Топор. Одно представление об этом напугало Йону больше, чем он думал. Пара злых мужчин, рубящих с помощью топора дверь, чтобы открыть ее… в этом случае хватит одного удара, чтобы Йона стал историей.

– Вы знаете, что вы уже проиграли, или нет? – крикнул он наверх.

Они ненадолго остановили свою работу.

– Оставь это, парень, – тявкнул Рогински. – Открывай или замолчи.

– Ну хорошо. Просто я могу отсюда внимательно наблюдать за тем, что вы делаете. А вы знали, кстати, что Эрих курит в вашем авторефрижераторе? А вы разрешили ему это?

Он явно ощутил ту секунду ужаса, которую испытали мужчины.

– Черт! – услышал он рычание Рогински. – Я же говорил, что нам нужно было избавиться от этого чертового дрона, прежде чем мы приступим к работе. Но ты не смог, Мартин.

Отлично.

– Мне уже интересно, как вы будете доставать труп из дома без пары по-настоящему красивых фотографий.

Все еще не десять процентов. Йона прикусил губы. Было слишком рискованно выходить прямо сейчас. Нужно было потянуть как-нибудь еще пару минут.

– У нас есть Аккерманн, – услышал он тихий голос Мартина. – Он что-нибудь сделает для нас. Он должен.

– А как он это будет делать, если дрон в итоге найдет кто-то другой? Если он снимает видео и эти видео попадут не в те руки…

– Что-то в этом есть, – вмешался в разговор Йона, исключительно вежливо общаясь с мужчинами. – Вот, например, сейчас дрон делает прекрасные фотографии двух печальных фигур возле задней двери. Ой, один из них Арон, не так ли?

И снова проклятия со стороны Рогински. Но с места он не сдвинулся, к сожалению Йоны. О’кей, тогда он пойдет к другой двери.

Йона встал на самую высокую ступеньку и постучал по металлу:

– Эй, Арон. Ты снова здесь у нас, да? Рад встрече с тобой!

Не прошло и пяти секунд, как кто-то стал стучать с обратной стороны:

– Эй, ублюдок. Я уже очень рад тому, что ты попадешь ко мне в руки.

– Могу себе представить. У тебя на лице снова это глупое выражение бьющего.

– Ты не видишь, какое у меня выражение лица.

А вот тут он его поймал.

– Конечно же могу. А почему ты не надеваешь кепку как твой товарищ?

В точку.

– Где-то здесь летает его чертов дрон. Ты видишь его?

Быстрый взгляд в телефон. Тринадцать процентов. Нужно рисковать.

Йона отошел немного от двери и позвонил Паскалю:

– Давай запускай. И делай в точности так, как мы с тобой договаривались. Включи ручное управление, а автопилот отключи. И следи там хорошенько за малым.

– А ты за собой.

– В чем ты можешь не сомневаться.

Он закончил разговор и досчитал до двадцати, затем включил приложение по управлению дроном.

Отличный расчет времени. Эланус вылетел наружу, стабилизировался и полетел к дому Хельмрайхов. Паскаль контролировал высоту и вел дрон прямо к саду. Замер над Ароном и Тимом, если это был он. Затем он начал медленно снижаться.

– Я вас вижу, – крикнул Йона через дверь. – Очень четко, каждый ваш прыщ. Получатся прекрасные фото для розыска полицией. Хотя… им не нужно будет слишком долго разыскивать вас, правда?

Только сейчас оба посмотрели вверх, прямо в камеру Элануса. Он парил на высоте примерно три метра – близко для того, чтобы схватить его.

– Вот он!

Парень рядом с Ароном был действительно Тим Земан.

Он поднял с земли камень, обрамляющий клумбу с розами Сильвии, и бросил.

Паскаль элегантно увел Элануса из-под удара и вернул его в начальное положение. Камера передавала только снимки Арона, как он взял прислоненную к забору доску и попытался ударить ею Элануса, но тот отлетел немного назад, на пару метров.

– Попробуй еще раз камнем! –приглушенно крикнул Арон, пока Паскаль уводил дрон за угол по направлению к улице.

Тим и Арон последовали за ним, даже когда Эланус ускорил свой темп, и, пока оба пересекали улицу, Йона повернул ключ в замке.

Взглянул на телефон – они бежали сейчас к парку. Это продлится недолго. Примерно через минуту Арон увидит всю бесполезность затраченных им усилий, вернется обратно и займет свой пост охраны – до того времени Йона должен убежать.

Он вынул ключ, захлопнул дверь и запер ее снаружи. Затем он побежал. Перемахнул через забор соседского участка и еще через один забор на одну из соседних улиц. И там он помчался так, как никогда еще не бегал. Он не должен искать защиты у Паскаля – ни в коем случае; последнее, что он хотел бы сейчас, это втягивать Паскаля и Марлен в поле зрения своих преследователей.

Еще немного, и он настиг ряд домов, за которым начиналась дорога для прогулок. И кусочек леса. Он забежал в лес, опустился на землю и попытался привести в порядок дыхание.

«Я сделал это». Он послал эсэмэску Марлен. «Поздравляю, – написала она в ответ. – Целую».

Возможно, именно это целую заставили его сделать то, что он наконец сделал.

Йона объяснил, в чем заключалась его задача.

Оставался всего один путь, по которому можно было попасть в подвал. И соответственно, из подвала.

Хельмрайхов, прохожих поблизости не было. Йона повернул ключ.

37

У него были фотографии тела Шраттера. Были снимки, показывающие Арона и Тима. Однако доказательств причастности Мартина, Рогински, Земана и Аккерманна к смерти ректора не было.

Необходимо было это изменить.

Йона взглянул на свои часы: было почти одиннадцать. Он не знал, до которого часа ходят автобусы, но оттуда, где он сейчас находился, он мог бы добраться до кампуса за двадцать минут. Если он поспешит, конечно.

И Йона побежал.

На желтой ленточке, которую он повесил себе на шею, болтался ключ от внешней двери подвала. Поэтому Мартину, Рогински и всем остальным нелегко будет добраться до Шраттера. Предположительно, они тоже исходили из того, что Йона все еще находится в подвале. Картина того, как они стоят перед дверью, разговаривают, кричат, угрожают, заставила его засмеяться. Все прошло даже лучше, чем он смел мечтать. Теперь нужно красиво завершить это дело.

Несмотря на свою эйфорию, Йона оставался очень осторожным. Он обходил на своем пути слишком освещенные дороги. Внезапно быть ослепленным фарами авторефрижератора Рогински, и все из-за своей небрежности, было бы сейчас действительно глупо.

Когда Йона был на полпути, его телефон завибрировал. Пришло сообщение от Марлен:

«Ты где? Ты приедешь к нам? Может, тебе нужна помощь?»

Он написал ответ, не снижая темпа:

«Все в порядке, просто я хочу сделать еще несколько вещей. Чтобы завершить дело».

Прошло всего несколько секунд, и Йона получил ответ:

«Я надеюсь, ты сейчас направляешься не в университетский городок? Если так, то остановись! Не нужно слишком напрягать свою удачу».

Осознание того, что она о нем беспокоилась, окрылило Йону. «Я не рискую. До скорого!»

На этот раз Марлен потребовалось больше времени, чтобы ответить на сообщение.

Раз в день дать кому-то быть мудрее, чем ты. Причем именно сейчас. Пожалуйста.

Йона положил телефон обратно в карман. Его вдохновение дало трещину. Ему не очень понравилось, что пришлось отказать Марлен в ее просьбе, но он просто не мог отменить свой план. Они слишком долго его обманывали, эти Гиллес, Мартин, Рогински… или как их там зовут. А теперь настала его очередь.

В кампусе все было совершенно спокойно, когда он вошел на территорию через боковой вход. Его беспокоило немного, что ворота ночью могут быть закрыты, но так конечно же просто не могло быть. Не станут же студенты стоять перед закрытыми дверями, если они провели вечер вне кампуса и поздно возвращаются домой.

Он пытался бежать только по траве и избегать гравийных дорожек. И хотя из окон общежитий то там, то тут были слышны музыка и смех, они не смогли бы заглушить хруст гравия от его шагов.

Строительная площадка находилась еще довольно далеко, в стороне от всех остальных зданий. Йона со своей позиции ее не видел. А вот здание администрации было как на ладони. Он точно знал, где находились окна ректората. В них горел свет. Странно, ведь Гиллес должна была знать, что Йона больше не придет.

Почему она все еще была здесь?

Соблазн ворваться к ней в бюро и выкрикнуть что-то типа: «Извините за опоздание, но у меня встреча с вашим шефом. Довольно крутой тип, не так ли?» – был велик.

Но, конечно, он этого не сделает. Он еще нанесет удар, но спокойно и незаметно. Это не в его правилах, но иногда нужно пойти и против себя.

Йона все еще ощущал что-то типа чувства неуязвимости, которое наполнило его сразу после успешного побега, и он ясно понимал, что ему не нужно полагаться только на него.

Не нужно лишнего риска. Никаких крутых действий только ради эффекта. Слишком серьезным было дело, которое он задумал.

Уровень заряда его мобильного телефона по-прежнему составлял чуть менее тридцати процентов. Новых сообщений больше не поступало.

Йона крался вперед, избегая фонарей, которые освещали его путь. Постепенно становились видны контуры строительной площадки, огромные очертания крана нечетко вырисовывались на фоне ночного неба. Йоне показалось, что со стороны стройки доносятся… звуки скрежета. Не очень громкие, но систематичные.

Освещения на площадке не было. И только из-за одного из контейнеров был виден небольшой свет, едва различимый на расстоянии.

Йона решил отправиться в обход и пройти за Институтом теоретической физики. Оттуда было всего сто метров до первого забора. Если он будет идти тихо, то никто не заметит его присутствия, потому что там было темно так, что хоть глаз выколи.

Он крепко сжал в руках свой мобильный телефон, как будто он был его счастливым талисманом, и отправился в дорогу.

Йона достиг забора быстро и без проблем – он даже сам не ожидал этого. Однако в темноте трудно было найти в заборе щель, чтобы проскользнуть на стройку. Он на ощупь продвигался по проволочной сетке забора, пробираясь к контейнеру, в котором горел свет.

Оттуда доносился голос. Он звучал немного приглушеннее, чем обычно, но то, что человек был расстроен, было заметно сразу. И этим человеком был Земан.

«– … этим идиотам так много времени. Это должно было пройти намного быстрей – хоп-хоп! Без многочасового ожидания, а то мы привлечем внимание подвыпивших, которые скоро пойдут со своих вечеринок».

Йона подкрался на два шага ближе. Да, теперь он мог видеть Земана таким, каким его помнил. Злобным архитектором, которого он снял на видео через окно.

Камера телефона, к сожалению, была несопоставима с камерой Элануса. Все, что Йона мог захватить объективом, было размытым пятном света в темноте. Рядом с этим пятном находилось что-то, что в лучшем случае выглядело как нечеткая тень человека. Он приблизил камеру к лицу Земана, которое отсвечивало слабым светом. Но на дисплее телефона было видно лишь какое-то непонятное серо-розовое пятно.

Так, нужно приблизиться. Йона продвигался вперед сантиметр за сантиметром, затаив дыхание. Внезапно он нащупал щель – две части забора разошлись друг от друга, образуя пространство между ними, похожее на большое X. Через нижнее отверстие этого Х Йона может проползти на стройку.

Если отважится.

Пока он находился на некотором расстоянии от Земана, но как только он попадет по ту сторону забора, то убежать станет почти нереальной задачей. Потому что тогда ему придется снова проползать сквозь это отверстие, и тогда они неизбежно поймают его. И потянут его за ноги обратно в закрытую зону.

Йона колебался, но на самом деле он уже знал, какое решение примет, когда встал на колени, чтобы проверить размеры отверстия.

Да, оно было достаточно большим. Он не должен задеть забор, чтобы не было шума.

Йона положил телефон в задний карман джинсов, а затем встал на четвереньки. Он пополз по мягкой земле к стопке поддонов, за которыми можно было великолепно спрятаться.

Еще на какое-то расстояние он стал ближе к архитектору. Тот как раз подошел к яме и посмотрел вниз. Покачал головой.

Звук скрежета, который Йона слышал чуть раньше и который в какой-то момент затих, раздался по новой. Йона понял, что это был за звук: заработал маленький грузовик с такой же небольшой бетономешалкой на платформе. Неудивительно, что Земан начинал терять терпение – несколько часов он удерживал бетон в жидком состоянии, опасаясь, что это кому-нибудь бросится в глаза. Тут у любого случится стресс.

Так, Йона продвинулся еще ближе. Он убедился в том, что отключил все звуки на своем телефоне, и сделал снимок бетономешалки. Затем он сфотографировал Земана, пусть и со спины. Снимок снова получился расплывчатым.

Пока он смотрел на дисплей и в то же время пытался прикрыть рукой свет, исходящий от телефона, он услышал новый шум, который заставил его испугаться. Это был шум дизельного двигателя, который с каждой минутой становился все громче и громче. Абсолютно ясно, что это значит.

Сейчас Йона отдал бы все возможное, чтобы с ним был Эланус, готовый к запуску. Тогда он мог бы ожидать на безопасном расстоянии и направлять дрон с помощью летного контроллера в любом направлении, туда, где могло произойти что-нибудь интересное.

Например, к задней двери авторефрижератора, где сейчас возятся двое мужчин. Но для его телефона это было слишком далеко. Йона попытался увеличить их лица, но уже знал, что у него нет никаких шансов получить четкую картинку. Все, что получилось в итоге, были различные оттенки темноты.

Но, кажется, он узнал голос Мартина:

«– Маленький мерзавец ускользнул от нас».

«– Что?» – Земан вспылил, как никогда».

Йона решил отказаться от фотографий и вместо этого начать запись звука.

«– Вы что, с ума сошли? Как это могло случиться, вы, идиоты!»

Йона не услышал, что ответил ему Мартин. Что-то, связанное с полицией, так как Земан объяснил ему громко и ясно, что Аккерманн, конечно, покрывает их действия, но он все-таки не волшебник.

«– Он, безусловно, поможет нам, но если маленькая крыса будет везде ходить и говорить, что он видел мертвого и замороженного Шраттера в вашем погребе, то все догадаются. И тогда даже Аккерманн ничего не сможет сделать!»

Бинго. Это была такая хорошая цитата, которая позже понравилась бы любому судье.

«– Для зачем вообще нужен авторефрижератор? – продолжал громыхать Земан. – Вы что, думаете, что за несколько километров между домом и кампусом Шраттер оттает и сразу же начнет разлагаться? Вы хоть когда-нибудь используете свои мозги для того, чтобы думать?»

Тот факт, что архитектор говорил так открыто, заставило Йону остолбенеть. Ну хорошо, на расстоянии до жилых домов никто его не услышит, но если кто-то случайно будет гулять поблизости и без злого умысла приблизится к строительной площадке…

Хотя, вероятно, кто-то охранял стройку. И следил за тем, чтобы никто не приблизился незамеченным. Если бы Йона не пошел в обход через «теоретическую физику», то его наверняка обнаружили бы. Фактически многие люди знали о заговоре вокруг ректора, и пока все они держали язык за зубами. Предположительно потому, что все они только выигрывали от смерти Шраттера. Йона вспомнил о конверте с деньгами в почтовом ящике Лихтенбергер.

Погрузочная рампа авторефрижератора медленно опускалась, и внимание всех стоящих переключилось на содержимое машины. Никто не смотрел в сторону Йоны, значит, можно было рискнуть, покинуть на пару секунд свое укрытие за поддонами и пробежать вперед. К экскаватору, который находился всего в тридцати метрах от интересующего его места.

Йона присел на корточки и смотрел на происходящее сквозь гусеничные цепи и ковш экскаватора, поднятый наполовину.

Они обернули Шраттера во что-то типа брезента. Это было, вероятно, нелегко, так как его тело все еще было заморожено и находилось в той же позе, что и в холодильнике. Через темно-зеленый пластик можно было различить голову, локти и колени Шраттера.

«– Это было так ужасно – вытаскивать его из холодильника, – простонал Рогински, поворачиваясь к Земану. – Он совсем замерз. Если бы Хельмрайх был чуть умней, то начал бы размораживать холодильник за пару часов до этого».

Мартин обернулся. До этого он стоял с искривленным от отвращения лицом рядом с трупом Шраттера на погрузочной платформе, но после этих слов от спрыгнул с нее и ударил Рогински в грудь.

«– Послушай, ты, – прошипел он. – Да ты хоть представляешь себе, что мои нервы уже просто на пределе? Я существую только за счет успокоительных таблеток, так что закрой свой рот, ты… повар. Три с половиной недели я храню у себя в доме мертвеца, в то время как ты все время трепался и провалил дело, когда труп нужно было забирать в первый раз».

Три с половиной недели! Йоне даже не нужно было пересчитывать. Получается, что он заселился к Хельмрайхам почти одновременно со Шраттером. Может быть, именно поэтому Сильвия тогда опоздала на вокзал и не встретила его вовремя? Потому что она была занята тем, чтобы «обеспечить» всем необходимым другого, первого гостя?

Рогински, однако, не относился к числу тех, кто позволяет кому-то бросаться на себя просто так, он обязательно должен был взять реванш. Он схватил Мартина за плечи и толкнул его обратно к авторефрижератору, где тот натолкнулся на погрузочную платформу и упал навзничь рядом с мертвым Шраттером.

Тихо все это не закончилось. Йона даже начал надеяться на то, что кто-нибудь, кто не был связан с ними, обратит на эту стычку внимание. Но даже если бы это и произошло, то в лучшем случае этот кто-то просто вызвал бы полицию. А та по приказу Аккерманна просто проигнорировала бы это.

Но Земан уже позаботился о тишине – он схватил Рогински за воротник. Что он там сказал ему, Йона не понял, так как архитектор на этот раз приглушил свой голос, хотя это было не похоже на него. Но это было предупреждение, в этом Йона был уверен.

Они все сгруппировались вокруг тела. Эрих тоже спустился из кабины водителя и схватил голову мертвеца. Рогински подхватил согнутые ноги, а Мартин поддержал труп посередине. Объединенными усилиями в несколько шагов они достигли края котлована.

Йона подполз сзади к экскаватору – оттуда он тоже мог заглянуть в котлован. Обзор был не очень хороший, пока Земан не достал карманный фонарик и не осветил ту часть ямы, которая находилась перед ним.

Земля там была выкопана несколько глубже – это был квадрат размером примерно два на два метра. Йона увидел, что в этом месте земля была влажной – это блестел первый слой бетона, предположил он. Именно туда они должны были положить Шраттера и залить его вторым слоем бетона.

«– Уберите брезент, – приказал Земан, – нужно, чтобы туда попало как можно меньше воздуха».

Мартин и Рогински не тронулись с места. Эрих вышел вперед и парой энергичных движений содрал упаковку с мертвого тела.

Йону чуть не стошнило, когда он увидел Шраттера, лежащего в такой ненатуральной скрюченной позе, он только-только начал таять. Йона отвел взгляд и посмотрел на свой смартфон. Оставалось еще двенадцать процентов, и это было очень и очень мало.

Земан посветил своим фонариком прямо на тело – Йона не мог не воспользоваться этой возможностью. Он сделал три фотографии, более или менее хорошие по качеству. На них можно было различить лица. На одном из контейнеров был виден логотип фирмы Земана. Ну и, конечно, мертвец, который…

Его телефон вдруг завибрировал, и Йона едва удержался, чтобы не вскрикнуть от испуга. Но вот удержаться, чтобы не вздрогнуть, ему, к сожалению, не удалось – телефон при этом выскользнул из рук. Его попытка снова поймать его, прежде чем тот упадет на пол, успехом не увенчалась, как раз наоборот. Суетливым движением левой руки он задел телефон, пока он был еще в воздухе. Тем самым он отшвырнул его в сторону котлована, где тот и исчез в темноте.

Никто из мужчин этого не заметил, так как Йона стоял в темноте и на достаточном расстоянии от них. Зато все услышали, как с громким, металлическим звуком телефон ударился о землю.

Все обернулись, и Йоне стало понятно, что нужно использовать эту секунду испуга. Ведь они все равно пойдут посмотреть, что же стало источником шума. Или кто.

С тяжелым сердцем он предоставил телефон своей судьбе и побежал, согнувшись, к дыре в заборе так быстро, как только мог.

Да, сейчас они услышат его шаги, и у них не останется сомнений по поводу того, что там кто-то был. Он, скорее всего, не успеет до забора… а потом?

Йона не хотел об этом думать. Он сконцентрировался на том, чтобы в темноте отыскать правильное место, упал на землю и пополз под забором. Наконец он выполз наружу.

Он услышал, как позади него кто-то выкрикивал указания, но не мог разобрать слова. Йона никак не мог поверить, что выбрался наружу, что ему это действительно удалось.

Он быстро выпрямился и помчался. Лучше всего было бы сейчас побежать влево. Через четыреста или, может быть, даже пятьсот метров находился выход – самый ближний к нему. Все остальные находились…

Кто-то сзади со всей силой набросился на него. Йона споткнулся и упал. Непонятно, было ли это сделано специально или это был импульсивный порыв. Нападавший упал на Йону и придавил его всем весом своего тела к земле.

Йона напрасно пытался вдохнуть хоть немного воздуха. Он слышал свои стоны, чувствовал, как отчаянно растягивается его грудная клетка, хотя ему никак не удавалось вдохнуть хоть немного кислорода в легкие.

Когда мужчина наконец скатился с него, у Йоны не было шанса, чтобы вскочить и убежать. Все, что он мог делать, это дышать, дышать жадно, как тонущий человек, которому все-таки удалось пробить головой поверхность воды. Словно сквозь дымку он увидел, что нападавшим был Эрих.

Он даже не мог как следует сопротивляться, когда комендант завел ему руку за спину и повел в сторону авторефрижератора. Они конечно же не стали проползать под забором, а прошли через обычный вход на стройку.

Земан стоял, скрестив руки на груди. Рядом с ним стоял Рогински. Мартин отвернулся от них.

– Мне действительно очень неприятно, – сказал архитектор, как будто ему нужно было сообщить плохие новости своему деловому партнеру. – Но ты же понимаешь, что ты стал проблемой, от которой нам необходимо избавиться?

Йона повернулся, пытаясь освободиться от хватки Эриха.

– Слишком поздно. Поверьте мне. Проблема останется, убьете вы меня сейчас или нет. Но тогда на вас будет на одного убитого больше. – Он хотел сказать, на вашей совести, но это, скорее, развеселило бы Земана, чем впечатлило.

– Объясни. Я даю тебе пять минут.

Йона молниеносно думал. Вместо того чтобы что-то говорить, он поднял голову и взглянул в небо, как будто надеялся что-нибудь там увидеть.

Земан тут же все понял. Он подошел к Йоне и схватил его за подбородок:

– Твой дрон здесь? Тогда посади его. Быстро.

– Он запрограммирован на управление автопилотом.

Пальцы Земана крепче вцепились в лицо Йоны.

– Но ты же сможешь это изменить, не так ли? Или это сможет кто-то другой, кто как раз сейчас следит за дроном?

Йона снова попытался освободиться из «объятий» Эриха, но это была пустая трата сил. Комендант держал его так непринужденно крепко, как будто тот был маленьким котенком.

– Я еще не получил ответа. – Земан кивнул Эриху, на что тот еще сильнее, чем в прошлый раз, завел руку Йоны за спину.

– Если я начну кричать, то кто-нибудь это услышит, – выдавил он сквозь сжатые зубы.

– Очень мило с твоей стороны, что ты думаешь так же. – Архитектор повернулся к Мартину, наблюдавшему всю эту сцену, которая явно мучила его.

– Неважно, что сейчас произойдет – в конце концов, нам нужен этот дрон. Лично я думаю, что он блефует, но мы должны быть уверены.

Мартин кивнул и задрожал:

– Послушай, но мы же не можем Йону вот так просто… я имею в виду, он же еще ребенок. Я никогда не смогу снова смотреть в зеркало, если…

Земан прервал его нервным жестом:

– В конце концов, ты получишь этот дрон. И вообще все, что у него есть из техники. Когда это будет нашим, мы будем в безопасности. – Земан дал сигнал рукой водителю бетономешалки. – Хорошо, – продолжил он, – что Йона пару раз засветился своим поведением и отсутствием дисциплины. А молодые люди иногда исчезают бесследно. В любом случае, его никто не найдет.

Осознание того, что сейчас может сделать Земан, разбудило в Йоне новые силы. Он упал на землю, ударил Эриха ногой, крикнул, прося помощи, но звук мотора машины заглушил его голос.

Да, возможно скоро появятся люди, у которых возникнут вопросы, почему на стройке в ночное время велись работы.

Или не появятся. Такое случалось время от времени, и студентов, которые жили здесь, не смутил бы небольшой шум на таком далеком расстоянии.

В то время пока Йона со все ослабевающими силами пытался бороться с Эрихом, остальные трое подняли тело ректора и поднесли его к краю котлована.

– Просто бросить? – спросил Мартин глухим голосом.

– Для начала – да, – ответил Земан. – Это не играет никакой роли, ему больно точно не будет. Если мы не попадем в цель, то кто-нибудь спустится и поправит это.

Но они попали. Йона был убежден в этом, эту картину он никогда не забудет. Изогнутый труп, застывший, как будто он был из камня, падающий на глубину в три-четыре метра на постепенно застывающий бетон. Он постепенно утонул в нем, не до конца, а только наполовину.

Этот вид будет преследовать его всю оставшуюся жизнь. Даже если все обстоятельства указывали на то, что через пару минут все закончится. Нужно было что-то делать, что-то говорить…

– Я сделал фото Шраттера, – выпалил Йона, когда Эрих поднял его на ноги, несмотря на все его сопротивление. – На нем видны холодильник, немного обстановки подвала Мартина, лицо Шраттера и, кроме того, ясно видна рана на голове ректора.

Земан кивнул Эриху:

– Поищи его телефон.

– Он не у меня. – Йона собрал все силы, чтобы не было заметно его паники.

Триумф, надменность – это было единственное, что могло бы в достаточной степени смутить его противника, чтобы еще раз подумать о том, насколько умным было то, что в суде нужно отвечать еще и за второго мертвеца.

Эрих обшарил Йону, поискал в карманах брюк и куртки.

– Я же говорю, что телефон не со мной, – объяснил Йона. – Но фото я действительно сделал. И опубликовал его.

– В смысле опубликовал? – Глаза Земана превратились в узкие щелочки.

– На Фэйсбуке. – Нужно было самому себе дать пощечину за то, что он в действительности не подумал об этом, пока еще было время. – Я выставил фото онлайн и написал пару поясняющих слов. Неважно, что вы сделаете. За последний час ее посмотрело уже, наверное, около пятисот человек или даже больше.

Взгляды Йоны и Земана пересеклись. Он знал, что ему не следовало показывать сейчас свой страх и свою неуверенность, иначе архитектор увидит, что он лжет. На заднем плане Мартин уже почти согнулся от свалившейся на него информации, но Земан был сделан совсем из другого теста.

Один его кивок, и руки Йоны были освобождены. Но они так онемели, что Йона едва мог шевелить ими.

В следующий момент Земан с силой ударил его в лицо кулаком так, что Йона упал на землю.

– Ты глупый, маленький мерзавец. – Его голос стал тихим, почти спокойным. – Если ты думаешь, что тебя это спасет, то ты жестоко ошибаешься. – Он снова поднял Йону на ноги. – Ты хочешь, чтобы мы попались? Вполне возможно, что ты это сделал. Но я клянусь тебе: ты не сможешь насладиться этим спектаклем, так как тебя здесь больше не будет.

Земан схватил Йону и в гневе швырнул его к краю котлована с такой силой, какую тот от него никак не ожидал. Йона полетел спиной вниз, пытаясь в полете повернуться и защитить свою голову. Столкновение с землей было неожиданным. Оно выдавило весь воздух из легких Йоны. Оглушенный ударом, он обнаружил, что приземлился в липкой, вязкой массе, которая начала постепенно застывать вокруг него. Она прилипала к нему, как зыбучий песок.

Йона при падении не пострадал, по крайней мере, он не чувствовал боли – только всеобъемлющий страх. Попытка поднять голову не удалась, правая половина тела накрепко прилипла к бетону, и он не мог опереться на руку, так как сразу же проваливался еще глубже.

Прямо перед его глазами в воздухе парила левая рука Шраттера и источала холод. Этот вид только удвоил панику Йоны. Он боролся всеми силами, чтобы освободить хотя бы части тела, и ему наконец удалось пошевелить ногой. Поднять ее хотя бы немного.

В следующий момент что-то тяжелое и теплое упало на него сверху. Оно покрыло ноги, живот, правую руку, поползло через его грудь к шее.

Отверстие постепенно заливали бетоном.

Йона прекратил сопротивляться. Он был слишком умным, чтобы не понимать, что все закончилось. Его глаза устремились к небу, где голубым цветом мерцала темнота. Он чувствовал, как бетон достиг его подбородка. Еще чуть-чуть, и он накроет его лицо. Оставшееся – дело нескольких минут…

И его якобы гениальный ум угаснет. И все остальное тоже. Его мечты, его желания, все его чувства. К родителям, к друзьям. К Марлен.

Вот сейчас. Он крепко сжал губы и веки. Будет ужасно, но закончится все быстро.

Йона непроизвольно задержал дыхание, хотя уже обещал себе не делать этого: не стоило ничего откладывать без лишней необходимости.

Густая масса накрыла наконец все. Йона слышал, как бешено бьется его сердце. Он задержал воздух и все же попробовал еще раз освободиться, как только воздуха стало не хватать.

Затем что-то дернуло его – с гораздо большей силой, чем он смог бы это сделать сам. Кто-то потянул его за плечи, что-то надавило на спину и привело его в вертикальное положение.

Кто-то стирал бетон с его лица и рта, который он наконец открыл, чтобы вдохнуть воздух, и это получилось. Воздух, это был воздух.

Снова кто-то провел рукой по его лицу, на этот раз бетон убирали с глаз.

Все происходило в полной тишине. Он не слышал ни голосов вокруг себя, ни шума двигателя машины – ничего, кроме своего бьющегося сердца, которое доказывало, что он жив, все еще жив.

Неужели мужчины передумали? Неужели Земан опомнился или победила совесть Мартина?

Йоне не удавалось открыть глаза, и где-то в голове всплыло воспоминание о том, что цементные смеси не должны попадать в глаза, даже небольшие брызги…

Он еще крепче сжал веки, с благодарностью думая о том, что масса была слишком густая для того, чтобы попасть в глаза.

Затем ему под мышки просунули ремень. Кто-то подтолкнул его вперед, стал производить вокруг него какие-то действия. Затем Йона почувствовал, как почва уходит у него из-под ног. Его поднимали вверх. Наверху Йону подхватили руки, помогли встать ему на землю, сняли с него ремень. Поддержали его.

Тело Йоны как будто только этого и ждало, так как его колени тут же подкосились. Он стал падать в этом беззвучном и темном мире. Он почувствовал, как его поймали и уложили на землю.

Йона думал про Элануса.

Он так долго работал над прибором, который мог бы видеть и слышать за него в тех местах, куда Йона не мог попасть сам.

А сейчас он сам очень хотел бы ничего не видеть и не слышать.

38

Йона проснулся, не понимая, сколько сейчас времени. Он не знал, как долго был без сознания – пару часов или пару дней, – и смутно ощущал, что случилось что-то плохое.

Капля за каплей воспоминания возвращались к Йоне. Подвал. Экскаватор. Его телефон, который, вибрируя, выпал у него из рук и… о боже, замороженное тело Шраттера, холодильник…

Капли воспоминаний превращались в стремительный поток, приносящий с собой картины котлована и ощущения того, как его тело обволакивал жидкий бетон.

Руки Йоны непроизвольно потянулись к глазам. Все в порядке, ничего не склеилось. В общем, можно рискнуть открыть глаза. Или нет?

Он осторожно начал вращать глазами, не открывая их. Боли не было. А что, если он откроет их сейчас, а все вокруг останется черным? Если все же что-то попало в глаза, что отняло у него зрение?

Но далее оттягивать этот момент тоже было нельзя. Йона сделал глубокий вдох и выдох, затем приоткрыл глаза и посмотрел сквозь ресницы.

Свет. Свет – это хорошо. Свет – это очень даже замечательно. Это означало, что серьезно он не пострадал.

Когда Йона впервые по-настоящему открыл глаза, то понял, что находился в больнице. Он ухватился за трапецию, которая висела над его кроватью, подтянулся вверх и сел.

Он почувствовал боль в руках, в бедрах, в голове. Голова слегка кружилась. Но это все же было терпимо. Как и катетер, который ему поставили в вену правой руки. Мешочек для капельницы с бледно-желтой жидкостью, висевший рядом с ним на алюминиевой стойке, был наполовину полон.

Йона находился один в комнате. В помещении стояла еще одна кровать, но она была свободна.

Йона попытался понять, что с ним. Он немного пошевелился и почувствовал, что руки болели вплоть до лопаток. Левая часть его лица отекла и болела. И как только Йона поворачивал голову или даже просто опускал глаза, у него начинала кружиться голова и мир расплывался перед его глазами.

Так что не все было в порядке.

Звонок, по которому он мог вызвать обслуживающий медперсонал, находился прямо перед ним, но Йона решил еще подождать.

Он просто не знал, как в данный момент обстояли дела. Было ли уже известно, что Беата Лихтенбергер вела двойную игру? Или она все еще ходила по клинике и ждала указания, чтобы ввести Йоне что-нибудь, что заставило бы его замолчать навсегда.

Навряд ли… Ведь кто-то в конце концов спас его, даже, вероятно, не имея представления о том, кого спасает. Он опустился на подушку и снова закрыл глаза. Он еще узнает, что случилось. Сейчас еще рано.

Когда Йона в следующий раз открыл глаза, дверь в его комнату распахнулась, и в помещение устремилась группа врачей. Во главе процессии шел высокий лысый мужчина, которому кто-то протянул планшет.

– Йона Вольфрам, семнадцать лет. Так, что у нас тут? Растяжение связок правого плеча, ушибленная рана скуловой кости, легкое Commotio cerebri. – Он с улыбкой посмотрел на Йону. – Это означает сотрясение мозга.

– Я знаю. – Ага, значит, не все так плохо, если снова включается его «режим умника».

– Как ты себя чувствуешь? – спросил главврач, пока молодая врач надевала Йоне на руку манжетку тонометра и выкачивала из нее воздух.

– Вполне хорошо. Немного кружится голова. И еще усталость.

– Это нормально. Как ты считаешь, ты сможешь поговорить с господами из полиции?

Йона чувствовал, как внутри у него все замерло и заняло оборонительную позицию.

– С кем? С главой полиции Аккерманном?

Врач покачал головой:

– Нет. Двое сотрудников Федерального управления уголовной полиции. У них несколько вопросов к тебе, но я могу им сказать, чтобы они приходили завтра.

Йона немного подумал. Он, конечно, ответит на вопросы, но с гораздо бóльшим желанием он задал бы пару своих.

– Я думаю, я справлюсь. Пропустите их ко мне.

Уже через десять минут оба полицейских стучали в дверь. Оба были не в форме. Старший, которого звали Брандт, носил джинсы и свитер; на младшем была старая коричневая кожаная куртка.

То, что он через несколько минут забыл имя второго полицейского, встревожило Йону, так как обычно такого с ним не случалось. Первой была буква Т, а дальше Йона не мог ничего вспомнить.

Сотрясение мозга. Оставалось надеяться на то, что это были побочные действия, которые обязательно пройдут.

Брандт пожал Йоне руку:

– Для начала разреши пожелать тебе скорейшего выздоровления. Я рад, что с тобой не случилось чего-нибудь более непоправимого, ведь все могло быть гораздо хуже.

Йона сдержал кивок – не хотел, чтобы лишний раз болела голова.

– О’кей. Ты расскажешь нам свою версию того, что произошло вчера вечером?

Значит, это было вчера. Значит, прошло меньше времени, чем он предполагал.

Йона начал рассказывать о том, как часто он пытался встретиться с ректором Шраттером и как ни разу не встретился. Он сообщил о закрытом подвале и о том, что с самого начала некоторые вещи показались ему странными. Начиная с самоубийства преподавателя Лихтенбергера. Он постарался рассказать все правдиво, не говоря, однако, ни слова про Элануса.

– А что-же тебя побудило в итоге спуститься в подвал? – вставила Кожаная Куртка.

– Рассказы соседа, Паскаля Биттнера. Он пару раз описывал, как Сильвия Хельмрайх раздавала всем в округе приготовленную ею еду. Что у нее в подвале стоит огромный холодильник-прилавок, из которого она месяцами брала еду для семьи. И когда однажды выключили электричество, Сильвия стала какой-то особенно нервной. Почти истеричной.

Брандт скептически посмотрел на Йону:

– Но ведь одно это не может навести на такую мысль, не так ли?

Только бы не сказать сейчас ничего лишнего.

– Нет. Мартин и она и до этого вели себя довольно странно. Однажды я подслушал их разговор, они говорили о том, что нужно кого-то устранить, и причем очень быстро. Я сначала думал, что они имеют в виду меня. Но оказалось, что это не так.

Взгляд Брандта был обращен в записную книжку. Он пролистал пару страниц назад, прежде чем снова взглянул на Йону:

– Ты достаточно умный, говорят. Что-то типа вундеркинда. Он что, ожидал, что Йона это подтвердит? Он пожал плечами:

– В определенном смысле да. Но что касается некоторых сфер жизни, то я уже не уверен. Особенно со вчерашней ночи.

Его посетители рассмеялись, но быстро снова стали серьезными.

– Да, кстати, нам очень интересно, что же там все-таки произошло. Что случилось в подвале? Как ты вышел оттуда? И почему ты побежал к стройке?

Йоне было очень тяжело привести мысли в логический порядок. И когда он застрял посередине рассказа, ему стало ясно, что он не сможет умолчать о существовании Элануса. Арон и Тим видели дрон, Земан тоже. Хельмрайхи вместе с Рогински искали его. Йона схватился обеими руками за голову.

– Тебе нехорошо? Может, сделаем перерыв?

– Нет. – Он взял стакан с водой, который стоял на столе рядом с ним. – Мне нужно начать сначала, до сих пор я сказал вам только половину правды.

Так было проще, ему не нужно было больше подвергать самого себя цензуре. Но во время рассказа его не отпускал страх потерять Элануса.

В этом дроне было заложено так много его времени, работы и страсти. Он стал для него шестым органом чувств, без него Йона ощущал себя неполноценным человеком.

Оба полицейских его почти не прерывали, задали ему два или три уточняющих вопроса, а вообще ограничились тем, что просто кивали и делали какие-то записи.

Когда Йона закончил, они обменялись взглядом, который Йона никак не смог истолковать.

Нет, он не будет спрашивать, каким образом он будет наказан, он и так узнает это позже. Его сейчас занимало совсем другое.

– А вы уже выяснили, почему умер Шраттер? И кто его убил?

Брандт закрыл свой блокнот и убрал его во внутренний карман своей куртки:

– Идет следствие. Мы не можем сейчас ничего сказать, ты же понимаешь.

– Конечно.

Йона рассмотрел свои руки. Под ногтями все еще были видны следы бетонной смеси.

– А кто же меня вытащил вчера? Я знаю, что здешняя полиция помогла замести следы в случае смерти Шраттера, значит, это были не они.

На лице Брандта появилась улыбка – вероятно, он был рад тому, что мог ответить по крайней мере на этот вопрос.

– У тебя довольно умные друзья. Они оповестили Федеральное управление уголовной полиции и выслали фотографию, которая рассказала нам о происходящем лучше всяких слов.

Ректор в холодильнике. Идея Йоны опубликовать фото на Фэйсбуке, с которой он немного припозднился, была неплоха, но Марлен действовала намного эффективнее.

Он вообще не знал, сможет ли отблагодарить ее за это.

– А как же стройка?

– Госпожа Дорник довольно убедительно объяснила нам, что там мы найдем как преступников, так и жертву.

Госпожа Дорник.

Йона непроизвольно улыбнулся:

– Тогда я должен поблагодарить от чистого сердца госпожу Дорник.

– Ты обязан это сделать.

Они ушли, но предупредили, что придут снова. В дверях Кожаная Куртка обернулся еще раз:

– А этот дрон… где он находится сейчас?

Я тоже хотел бы это знать, – подумал Йона и решил, что может позволить себе хотя бы одну маленькую ложь:

– Я думаю, что он сломался. Он упал прошлой ночью, когда закончилась зарядка аккумулятора.

Он снова уснул и проснулся от того, что кто-то касался его лица. Не нежно, а скорее так, как будто сдерживается, чтобы не дать ему пощечину.

Йона открыл один глаз. Ну, конечно, это была Марлен. А чуть дальше, у двери, стоял Паскаль.

Йона приподнялся на локтях, несмотря на тянущую боль в плечах:

– Привет, а вот и вы.

– Да какой там привет. – На лице Марлен не было даже намека на улыбку или радости от встречи – только сплошной гнев. – Когда тебе в последний раз кто-нибудь говорил, насколько ты глуп? Что ты, черт побери, искал на этой стройке? – Она скрестила руки на груди. – «Мне нужно решить еще пару вопросов, ради полноты картины. Я не буду рисковать», – процитировала она его последнее сообщение. – В этом ты чрезвычайно преуспел.

– Да, это было тупо, – признался он.

– Хорошо. – Она подошла к окну и выглянула на улицу, где ветер гнул ветки деревьев. – И не говори мне: Без тебя я был бы сейчас совсем в другом месте. Ты спасла меня, и я буду вечно благодарен тебе за это. Все, что ты говоришь, верно, но я не хочу ничего слушать.

– Тогда я ничего не скажу.

Она повернулась к нему и пару секунд молча смотрела на него.

– Было очень тяжело?

– Чертовски.

Она прикусила нижнюю губу.

– Я принесу нам кофе. Сейчас вернусь.

Она вышла из комнаты.

Паскаль, стоявший до сих пор чуть поодаль, придвинул один из стульев к кровати Йоны:

– Слушай, ты себе не представляешь, как она злилась. Сейчас ты видел жалкое подобие того, что было вчера. Я думал, что она перевернет мне с ног на голову весь дом.

Дом хаоса? Хотел было спросить Йона, но сейчас было не время для шуточек.

– Послушай, спасибо тебе, – сказал он вместо этого. – Марлен не хочет слушать, так что ты будешь слушать за двоих. Без вас все прошло бы совсем по-другому.

Паскаль беззаботно пожал плечами:

– Я тоже рад, что ты еще побудешь с нами, старик. Черт, интересно, сколько же всего сейчас вылезет на свет. Мартина схватили еще вчера на стройке, а сегодня после обеда приезжала полицейская машина и забрала Сильвию.

И хотя, с одной стороны, это успокаивало, с другой стороны, это в некоторой степени уязвило Йону. Сильвия была вместе с Керстин в Мюнхене, вероятно, обе как раз вернулись домой… как себя сейчас чувствует Керстин?

Что за вопрос. Конечно, ей сейчас очень плохо.

Йона подавил в себе угрызения совести. Он столько натворил за последние недели, но в этом действительно был виноват не он.

До того как вернулась Марлен, Йона хотел прояснить еще один момент:

– Скажи, а где Эланус? Он потерялся?

Паскаль посмотрел на Йону, как будто тот только что смертельно его обидел:

– Как такое могло прийти тебе в голову? Как только оба комика прекратили свое преследование, я направил его в надежное место и приземлил его там. Я тут же отправился за ним и забрал его в самом лучшем состоянии. Ни один из винтов даже не поцарапался.

Йона взял его руку и пожал ее:

– Спасибо и за это тоже.

– Да-а-а-а, ты должен мне много всего, – радостно сказал Паскаль. – Не переживай, я с тебя еще спрошу свое.

Дверь распахнулась, и Марлен вошла с подносом, на котором балансировали три пластиковых стаканчика.

– Коля очнулся, – объявила она. – Четыре часа назад. Я только что встретила Сергея в коридоре, он прыгает от радости.

Это была хорошая новость.

– А что с Беатой Лихтенбергер?

– Взяли под стражу. Это было предсказуемо. Я не думаю, что Земан, Рогински и остальные стали покрывать своих сообщников, после того как их самих схватила полиция. Кажется, Сергей уже многое знал. Но до сих пор неясно, на чьей же совести Шраттер. Может, они все замешаны в этом.

Йона в задумчивости перебирал в руках покрывало. Он размышлял: не предоставить ли полиции снимки, которые он сделал с помощью Элануса? И не доставит ли это ему самому большие неприятности? И не будет ли ему в итоге все равно?

Он предположил, что вскоре обязательно появятся родители, тем более что Кожаная Куртка обмолвился, что их уже проинформировали. Эта мысль утешала Йону, но тем не менее навевала грусть. Он не будет рассказывать им всей правды.

39

После того как Марлен и Паскаль ушли, предупредив, что завтра придут снова, Йона выбрался из кровати, преодолевая боль. Кто-то принес ему его тапочки и банный халат, пока он лежал без сознания.

Он надел и то и другое, ухватился за стойку с капельницей и отправился в путь.

Комната, где лежала Линда, выглядела без изменений, только женщина, делившая с ней палату, вероятно, уже выписалась. Они были одни, и это была удача, на которую Йона даже не надеялся.

Она сразу же отвернулась, как только увидела, кто пришел навестить ее, но это совсем не смутило Йону. Он присел к ней на кровать и подождал. Наконец она вздохнула и все же посмотрела на него.

– Я рада, что ты еще жив, – тихо сказала она.

– Я тоже. – Йона попытался улыбнуться, но Линда не отреагировала на это. – Полиция уже была у тебя?

Она покачала головой:

– Я целый день жду, когда они придут ко мне, а их все нет. Похоже, что на допросах никто не назвал моего имени.

Йона внимательно смотрел на нее:

– А есть что-то, почему они должны это сделать?

Сначала она кивнула, потом пожала плечами:

– В общем, это не я убила Шраттера. Но я могла бы сказать, кто это сделал. И почему.

Йона почувствовал легкое покалывание под кожей головы. Он не был номером один в списке доверенных людей Линды, они даже не были друзьями. Неужели она все же расскажет ему то, что знала?

– И тело Шраттера ты тоже не прятала. – Может, если он расскажет ей что-то новое, то и она отблагодарит его. – Это сделали Хельмрайхи. Я почти три недели провел с мертвецом под одной крышей, не зная этого.

Он видел по выражению лица Линды, что она владела этой информацией уже давно.

– Я знаю. Сначала это планировалось только на одну ночь или на две, но… – Линда замолчала. – Но все пошло не так, – прошептала она.

Йона видел, как дрожали руки Линды на одеяле, и сопротивлялся желанию прикоснуться к ним. Без особого умысла, по-дружески, чтобы успокоить ее.

– Ты сказала в прошлый раз, что Шраттер виновен во всем. Это как раз понятно.

Может быть, дело было в том, что она уже настроилась на то, что вынуждена будет рассказать все полиции. А может быть, ей просто хотелось высказаться и Йона показался ей достаточно безобидным человеком для этого.

– Он действительно был виноват, – прошептала Линда. – Все было прекрасно, а он взял и разрушил это своим преувеличенным чувством долга и своей слишком правильной натурой. Он же не так давно находился здесь, всего полгода. И за это время он везде копался, перепроверял все документы и вмешивался в дела,которые его совершенно не касались.

Йона догадывался, что имела в виду Линда.

– Технологический центр, да?

Она кивнула:

– Послушай, спонсоры, которые все финансировали, купаются в деньгах. Ты себе не представляешь, сколько миллиардов евро лежат на счетах отца Коли по всему миру. Для него пара миллионов пустяк. Это как кому-то сходить хорошо поесть в ресторан.

Ага. В голове Йоны начала вырисовываться история.

– В общем, университет просит у Треплова финансовую помощь, гораздо бóльшую, чем нужно в действительности. А Земан и его сообщники делят между собой по-братски все, что остается свыше.

– Правильно. – Она всхлипнула. – Ты знал, что фирма Мартина Хельмрайха должна была выполнять все монтажные работы для технологического центра? Одна только предоплата, которую он запросил, была в три раза больше той, которая предполагалась изначально.

Значит, Шраттер представлял реальную опасность для всех, кто имел неплохую прибыль от строительства центра. Правильный, сознательный Шраттер.

И не только потому, что он вскоре мог бы натравить на них экономическую полицию, но еще и потому, что семья Коли – вероятно, так же как и семья Сергея, – была похожа на… – как это назвала Марлен? – на мафиозный клан. По крайней мере, это были очень влиятельные люди, которые не позволили бы обвести себя вокруг пальца.

– Ротенхайм – это маленький город, – пробормотала Линда. – Не бедный, конечно, но и не с нефтяной скважиной под боком. Прежнему ректору было ясно, что можно доить университет, и прежде всего богатых родителей иностранных студентов, как стадо дойных коров, и все ему помогали в этом.

Йона пару секунд обдумывал то, что он только что услышал.

– Я предполагаю, Коля каким-то образом выяснил, что его отца обманули?

– Ну да. – Линда посмотрела в сторону окна. – Он сын строительного магната, и он имеет представление о строительстве. Кроме того, Коля изучает экономику, так что считать он умеет. После того как он пару раз взглянул на стройку, он должен был понимать, что они использовали не самый дорогой материал. Тогда откуда такие большие счета, выставляемые его отцу?

– В общем, с Колей произошел несчастный случай.

– Точно.

– И с тобой тоже.

Она убрала прядку волос со лба:

– Они назвали это предупредительным выстрелом. Когда я снова очнулась, около моей кровати стояла Беате Лихтенбергер. Она сказала, что это был выстрел перед носом. И чтобы я молчала, иначе тут же получу проблемы с наркотиками, а вслед за этим передозировку. – Она сглотнула. – Поэтому меня тоже еще не отпустили. Я уже здорова, но они хотели оставить меня пока здесь. Чтобы контролировать.

Йона увидел, как побледнела Линда.

– А что ты не должна была никому говорить?

– Что Шраттер давно мертв. Из студентов навряд ли кто-то знал об этом. Арон и Тим, а больше… Они думали, что я проговорюсь после всего, что случилось.

У Йоны было чувство, что сейчас они подошли к самой сути. Он наблюдал за Линдой, как она сжимала обеими руками свое одеяло. Она хотела поделиться тем, что знала, но боялась.

– Ты говоришь «После того, что случилось»… – ты имеешь в виду самоубийство Лихтенбергера?

Она помедлила и кивнула:

– Он покончил с собой, потому что тоже брал деньги? Он боялся, что проболтается?

Сначала ему показалось, что Линда не поняла его вопроса, потому что она сидела, глядя словно в пустоту.

– Он не брал денег, – сказала она наконец очень тихо. – Давид покончил с собой, потому что именно он убил Шраттера.

Вообще-то, подобная мысль уже приходила Йоне в голову. Осколки от очков, примерзшие к трупу, голубая оправа. Тем не менее он никогда не считал всерьез, что может произойти именно так.

Линда плакала, но Йона не мог пока уйти. Пока не поймет, как все между собой взаимосвязано.

– Лихтенбергер не взял денег, значит, он вообще не был под подозрением у Шраттера, разве не так? Почему же он тогда его убил?

Она взглянула на Йону заплаканными глазами:

– Я думала, ты умный. Из-за меня, конечно! Давид и я были вместе уже почти год. Чаще всего мы встречались у него, когда Беате была на ночном дежурстве. Или в отеле в городе, над одним из итальянских ресторанов, принадлежавших Рогински. – Она поискала платочек на столике, нашла его и высморкалась. – Кто-то доложил Шраттеру. Я подозреваю, что это был Арон, он не мог смириться с нашим расставанием. А Шраттер был не только педант, но и святоша. Преподаватель и студентка? Ни в коем случае. Он угрожал Давиду не только тем, что вышвырнет его, но и тем, что расскажет все Беате, если тот не прекратит наши отношения.

– Но Давид этого не хотел?

– Нет. – Линда говорила очень тихо. – Мы правда любили друг друга. Он собирался разводиться, как только я закончу учебу. А потом наступил этот вечер.

Йона дал Линде немного времени, посмотрел в окно, пока она еще раз высмаркивалась. Ветер за окном усиливался.

– Шраттер пришел вместе с Рогински к Хельмрайхам. Это было за день или за два до твоего приезда. В понедельник. Он рассказал им обо всем, что обнаружил, и распорядился собрать что-то типа кризисного заседания в ректорате. «Но сначала мы поедем к Лихтенбергеру, с ним мне тоже нужно поговорить», – сказал он.

Йона не был уверен, хочет ли он услышать, что произошло потом. Тело мертвого ректора стояло у него перед глазами – то, как оно лежало рядом с ним, наполовину утонувшее в бетоне.

– Я в этот вечер была у Давида, мы были в гостевой комнате. Я так и не смогла лечь с ним в их супружескую постель. Сразу после десяти внизу позвонили. Я запаниковала, а Давид быстро оделся, побежал вниз и открыл дверь.

Йона ясно представил себе эту сцену. Разгневанный ректор, который допрашивал Лихтенбергера, хотя это дело его вообще не касалось.

– Шраттер требовал от Давида, чтобы тот принял решение, причем немедленно. Он видел его расстегнутую рубашку и сделал правильные выводы. Хотел тут же побежать наверх, чтобы доказать, что я здесь, но Давид не позволил ему. Он преградил ему дорогу. – Она сжала веки, как будто не хотела видеть картину произошедшего. – Я слышала, как рычал Шраттер: «Этот университет – это настоящий свинарник, но я приведу его в порядок!» Затем послышались грохот, лязг, в какой-то момент крик и громкий шум. – Уголки рта у Линды дрогнули, она была близка к тому, чтобы заплакать. – Следующее, что я услышала, был голос Давида. «Линда, оставайся наверху! – крикнул он. – И ни в коем случае не спускайся вниз, пожалуйста». Я сделала то, что он просил, но сквозь окно я видела, как Рогински на своей машине заехал в гараж. Они погрузили там тело Шраттера и поехали к Хельмрайхам. Те живут недалеко, и Мартин сказал, что у них есть этот огромный холодильник-прилавок в подвале. – Теперь у нее дрожали не только руки, но и все тело. – Я все-таки спустилась тогда вниз. Отмывала кровь. С помощью рулона бумажных полотенец. Бумагу я смыла в унитаз. Мне пришлось несколько часов успокаивать Давида – с ним невозможно было разговаривать. Я сказала ему, что вместе мы все выдержим, что никто ничего не узнает, что мы будем держаться все вместе. – Голос Линды становился тише. – И дальше все было вроде хорошо. На следующий день Андреа Гиллес тоже знала обо всем. Она сказала, что спокойно может сделать так, чтобы все думали, как будто ректор находится здесь. Она отвечала за него на электронные письма, просила подождать звонящих, давала справки от его имени. Ее жизнь он тоже превратил в ад, а тут она получила большой кусок пирога. Давид тоже успокоился. Ты видел его, перед тем, как он…

Она замолчала. Вытерла слезы.

– Прошло несколько дней и никто ни о чем не догадывался. Полиция была на нашей стороне: Аккерманн получал хорошее денежное вознаграждение, чтобы влиять на ситуацию в университете. Все было бы хорошо, но затем выяснилось, что кто-то видел то, что сделал Давид. Может быть, сосед, я не знаю. В всяком случае, мне кто-то подсунул записку, которую мне не следовало показывать Давиду.

Она закрыла лицо руками. Йона, знавший прекрасно, что было дальше, чувствовал, как у него перехватило горло. Как по всему телу начала распространяться паника.

– Кто-то написал: «Ты думаешь, никто не знает, что ты делаешь? Но ты ошибаешься. Никакие шторы не защитят тебя, даже если они…»

Дальше он просто не мог больше слушать. Не раздумывая, он вырвал катетер из руки, вскочил и выбежал из комнаты.

Вдоль по коридору до стеклянной двери, о которую он ударился. Из его руки тонкой струйкой текла кровь.

Это была его вина. Глупая шутка со смертельным концом. Его вина.

Он стоял, не зная, что делать дальше. Он казался себе таким всезнающим. Таким остроумным.

Наверное, лучше всего было бы сейчас пойти к себе в комнату, лечь в постель, свернуться калачиком. Попросить у медсестры снотворного. Он ясно представил себе это. Но это его не успокаивало.

Йона потом не мог точно сказать, как долго простоял там. Пару раз с ним заговаривали врачи, от которых он просто отмахивался. В конце концов, он пошел обратно в комнату Линды.

Раз в день произнести правду, хотя солгать кажется намного проще.

Он сел не около, а на ее кровать. Как можно ближе. Посмотрел ей в глаза. Это было самое тяжелое из того, что он когда-нибудь делал.

– Никакие шторы не защитят тебя, даже если они красные. Я знаю твой секрет. Но, возможно, тебе повезет, и я сохраню его.

Сначала она ничего не поняла. Потом она открыла рот, но не произнесла ни звука.

– Эту записку написал я, – сказал Йона. Ему казалось, что каждое слово весит целую тонну. – Все случилось по моей вине. Это задумывалось как шутка, и я не знал, какое осиное гнездо я разворошил, но это не играет никакой роли. Это моя вина, и мне бесконечно жаль.

Она выпрямилась, но Йона не отодвинулся. Если Линда захочет его ударить, он не будет сопротивляться. Не будет пригибаться и защищаться руками.

Но она только смотрела на него, растерянно, молча, не говоря ни слова. И в какой-то момент, словно ее покинули последние силы, она наклонилась и заплакала.

40

Визит родителей на следующий день был настоящим кошмаром. Лучше бы Йона лежал в кровати, уставившись в потолок, но его мама привезла пирог, а его отец – неестественно хорошее настроение.

Они знали, что случилось, конечно, но никто не решился спросить у него о случившемся напрямую. Он был жив, и это было самым главным. Скоро он будет снова дома.

Что касается последнего, то Йона еще не был до конца уверен в этом.

– Нам не следовало размещать тебя в семье, которую мы не знали лично, – сказал ему отец после обеда. – Но такого никто не ожидал. Так ведь? Так ведь, Йона?

Йона отвечал на все Да или не отвечал совсем ничего. Мысленно он был рядом с Линдой, которую сегодня выписали.

Она не сказала ему ни слова упрека, ни единого слова. Зато он почувствовал ее боль, а это было в тысячу раз хуже.

Около четырех часов Йона сказал, что он очень устал.

– Вы можете снова спокойно ехать домой, у меня все хорошо. Я скоро позвоню, договорились?

Они были удивлены, хотя и восприняли это с некоторым облегчением. Да, общение сегодня было не из простых.

Через два дня главврач объявил Йоне, что он достаточно окреп и что его можно выписывать домой. Биттнеры забрали его к себе – главу семьи хорошо знали в клинике, и он уверил всех, что его семья позаботится о Йоне.

Паскаль ждал Йону в машине и похлопал по плечу, приветствуя его, отчего Йона тут же застонал.

– О, извини. Это всего лишь безудержная радость от встречи с тобой.

Йона не думал, что на него так подействует то, что он возвращался на ту улицу, где жил вместе с Хельмрайхами, проезжал мимо их дома… Картины его бегства неожиданно снова так ясно предстали перед его глазами. Вот там, в нескольких метрах, был подвал, в котором стоял холодильник.

Йона отвернулся. Он сконцентрировался и позволил Паскалю втолкнуть себя в его комнату.

На удивление, она была необычайно чистой.

– Мои родители сказали, что должно быть так. Хотя я объяснил им, что беспорядок – это последнее, что ты заметишь, но они настояли на нем. Вот твоя раскладушка. Ты разберешься с ней?

– Самым наилучшим образом, – смеясь ответил Йона.

Кто-то принес из дома Хельмрайхов все его вещи и аккуратно сложил их в чемоданы и сумки.

– По мне, так ты можешь оставаться здесь столько, сколько хочешь. – Паскаль развалился на стуле возле письменного стола. – Хотя я почему-то думаю, что ты захочешь в общежитие. – Он широко улыбнулся. – Ну, так мне кажется.

После обеда зашла Марлен и настояла на том, чтобы они вышли прогуляться. «Свежий воздух – ясная голова», – сказала она.

Она первой взяла руку Йоны в свою и крепко держала ее, пока они поднимались вверх по холму. Паскаль взял с собой алюминиевый чемоданчик – он жаждал показать Йоне, что у Элануса не было ни единого повреждения.

По сравнению с предыдущими днями сегодня стояла безветренная погода. По небу плыли облачка, которые скорее подчеркивали его синеву, чем скрывали ее.

– А что ты думаешь по поводу того, что мы посетим сейчас Хендрика? – предложил Паскаль. – От него мы взяли все, что нам было необходимо, а ты даже еще не использовал это.

Йона махнул рукой:

– Да и не нужно. Давай оставим его в покое.

– О’кей. – Паскаль задумался. – Знаешь что, а я не так уж неплохо управляюсь с полетным контроллером, – сказал он гордо, пока доставал Элануса из чемоданчика. – Смотри, я поведу его над лесом до спортивного центра, сниму тренировку парней по футболу и приведу его обратно. Так будет хорошо?

– Ну, конечно. Просто супер.

Паскаль подбросил Элануса вверх и сразу же стал поднимать его. Десять метров, пятнадцать. Затем Эланус ненадолго завис и полетел стремительно в западном направлении.

Йона открыл приложение на своем телефоне и наблюдал вместе с Марлен, как под дроном мелькал мир. Деревья, речушка с отражающимся в ней солнцем, улицы, дома. Наконец Эланус достиг спортплощадки, где действительно проходил футбольный матч.

– Картинка очень четкая, подожди, я приближусь так, что ты сможешь сосчитать капельки пота на лбу у нападающего, – крикнул Паскаль.

Через пять минут он вернул Элануса обратно.

Это был прекрасный полет, замечательные картинки леса и осенней листвы и солнечного света на лугах, которые еще пару дней будут радовать всех своей зеленью. Йона наслаждался каждой минутой.

Он поймал Элануса на лету, подержал его на ладошке, пока не остановились винты. Погладил другой рукой гладкую, слегка выпуклую поверхность.

– Разве это было не великолепно? – Паскаль подошел к нему, его лицо сияло. – Каждый раз такое ощущение, как будто я лечу вместе с ним. Фантастическая вещь!

Йона вздохнул и вручил Элануса Паскалю.

– Теперь он твой, – сказал он.

Затем Йона положил свою руку на плечо Марлен, и вдвоем они стали спускаться вниз по склону.

Оглавление

1

2

3

4

5

6

7

8

9

10

11

12

13

14

15

16

17

18

19

20

21

22

23

24

25

26

27

28

29

30

31

32

33

34

35

36

37

38

39

40