Голубь и морс [Анна Михайловна Пейчева] (fb2) читать онлайн

Анна Пейчева Голубь и морс

Глава 1

2 января, 06:15

Шесть часов! До полудня остается менее шести часов!

Лизу трясло.

Голубь улетел сразу, как только она освободила его от записки, но Лиза даже не заметила его исчезновения. Что ей какой-то голубь? У нее жених вот-вот упорхнет!

Игорь прав, абсолютно прав. Если она сейчас его упустит, останется до скончания веков старой девой во всех мирах. Кому она нужна в тридцать-то лет?

Может, тут, в Империи, и не принято заводить семью, пока не стукнет лет эдак сорок. С хвостиком. Тут считается, что сперва нужно состояться в жизни. Принести пользу обществу.

Но разве есть у нее что-либо общее со всеми этими людьми? Разве сможет она когда-нибудь привыкнуть к ним? К этому странному миру?

Да и плевать ей на это общество, честно говоря. Не собирается она самоотверженно строить карьеру. Никакая работа, никакие друзья не смогут заменить полноценную семейную жизнь.

К тому же иди, доверься этим друзьям. Вы посмотрите на Янку, пупырку папавериновую. Ну ничего, мы с ней ещё разберемся. Нет, доверять можно только животным. Люди не достойны доверия.

Все её бывшие одноклассницы лет через восемь-десять станут бабушками. А она что? Будет гоняться за нелепыми преступниками в компании еще более нелепых коллег?

Здесь у нее никакого романа не состоялось. Даже намека на роман. Надо это признать. Ни Макс, ни граф, ни Мяурисио, ни тем более Ангел предлагать ей руку и сердце не спешили. Альтернативы Игорю в этой альтернативной реальности нет.

Почему-то до сих пор Лиза не отдавала себе отчета в том, что не только она живет сейчас без Игоря, но и Игорь продолжает жить — без нее. Почему-то ей казалось, что в ее родном мире время остановилось. И когда она вернется, всё будет точно так же, как когда она ушла.

И вдруг — осознание: изменилась не только она сама. Изменился и ее родной дом. Еще чуть-чуть, и эти изменения будут необратимыми.

Так плохо ей не было с тех пор, как не стало дедушки.

Итак, до полудня оставалось менее шести часов.

Глава 2

До полудня: 4 часа 50 минут.

— Лиззи, что за дикий вид? У тебя глаза безумные. А кота зачем на работу притащила? Погоди, это что — пижамная кофта у тебя под жилеткой? И где твоя шляпа?

— Ох, Аврор, не до нарядов мне сейчас.

Лиза плюхнула сумку с Пусей на стол рядом со своим компьютером. Пуся тут же стал тыкаться мордой в сетку, поскольку очень заинтересовался золотой рыбкой на мониторе.

Графа в «светелке» не было. Аврора расположилась с лэптопом на своем диванчике и внимательно наблюдала за тем, как у Лизы дрожат руки.

Лиза хотела было снять жилетку, в кабинете было тепло, но никак не могла ухватить язычок молнии непослушными пальцами.

— Плевать, плевать… — пробормотала она горячечным шепотом и подсела к Авроре. — Послушай, дело серьезное. Отправить нас с Пусей домой нужно сегодня, до полудня. Без вариантов.

— С чего вдруг такая спешка? — поинтересовалась Аврора. Сегодня она выглядела почти не раздражающе, в стиле райской птицы, инвентаризованной Карлом Линнеем в 1758-м году. Зеленые перья, вплетенные в фиолетовые и розовые пряди, желтая футболка с длинными рукавами и скромненькой надписью «While(noSuccess) tryAgain()» — и роскошнейшая, многоярусная красная юбка в пол. Лизе пришло на ум словосочетание «баба на чайник», но вряд ли Аврора добивалась именно такого эффекта. В любом случае, современный ноутбук смотрелся на фоне кружевной бальной юбки до крайности странно.

Впрочем, все эти мысли пронеслись где-то на периферии сознания. Сейчас Лизу волновали совсем другие вещи.

— Почитай, что я получила час назад голубиной почтой. — Лиза протянула ей письмишко.

— Какой-какой почтой? — уточнила Аврора.

— А вот такой. Эта записка из моего мира. Похоже, голубь каким-то образом повторил наш с Пусей путь, — предположила Лиза. — Он был весь мокрый. Вода лилась с перьев. Хотя никаких осадков на улице нет и не было.

— Всё может быть, — не стала спорить Аврора. — Дверь, открытая однажды, будет открываться и впредь. Continue While и так далее. Ну, что там за роковое послание?

По мере прочтения письма ее лицо приобретало всё более презрительное выражение.

— Только не говори, что это писал твой жених.

— Пока еще — мой жених, — подтвердила Лиза. — И если мы резко не ускоримся, то я окажусь совсем одна во всех мирах.

— Лиззи, бейби. — Аврора посмотрела на нее в упор. — Да он же редкостный лузер. Просто коллекционный экземпляр. А ты — пожалуй, ты всё же не безнадежна, несмотря на всю твою отсталость. Оставайся с нами.

Это было немыслимое заявление. Просто невозможно было поверить, что Аврора сказала нечто подобное.

Однако Лизу несло, она проигнорировала бы и глас небесный, раздайся он сейчас откуда-нибудь сверху, например, из Разумной Люстры с хрустальными висюльками.

— Я боюсь, понимаешь, Аврора? Боюсь. Это не мой мир. Тут всё чужое. Мне тут не место. Моё место — на моей родной кухне в моей родной коммуналке. А не в этом розовом кабинете с рыбьими компьютерами и неизвестными мне битвами. — Она махнула рукой в сторону батальных картин. — Ваши Перстни слишком умны для меня. Они разумны настолько, что это пугает. Я не могу, мне не перестроиться, я уже совсем не молода, фактически я уже должна думать о внуках. Мне не улететь с вами на Марс. Даже на Луну, даже на халяву. Я просто не могу, у меня голова по-другому устроена, понимаешь?

— Ну как знаешь. — Аврора пожала плечами. Зеленые перья взметнулись и опали. — У меня всё готово для первой итерации. Взяла разработки у своих френдов, «Артуровичей». Парни бились над разгадкой механизма телепортации раненого короля Артура на остров Авалон, слышала про такой? В вашей реальности его ещё не нашли? Я так и думала. Мир лузеров. Короче, «Артуровичи» не учли всего один фактор, до которого домыслила я. Это же Британия, бейби! Там вечные осадки! Есессьно, в момент той самой смертельной битвы шёл дождь. Готова поспорить на свой лэптоп. Так что уверена — у нас с тобой перемещение пройдет не хуже, чем у Мерлина с Артуром. У меня к тебе, Лиззи, всего два вопроса. Номер один: сколько ты сейчас весишь? Номер два: мы так и не провели испытания.

— Так, по порядку: вешу пятьдесят шесть. Испытания проводить не на ком, рискну. Уж лучше мгновенно разорваться на гравитоны, чем на всю жизнь остаться старой девой… В худшем случае, стану легендой, как король Артур. Что еще?

— Самое главное. — Аврора тяжело вздохнула. — У нас по-прежнему нет доступа к климату. За взлом «Емели» даже браться не стану. Нереал. Я там работала, знаю. Остается легальный способ — возглавить Рейтинг Канцелярии и получить ключи от всех осадков. Сейчас мы в Большой Тройке — но не первые. Снобы из Трёшки всё еще держат лидерство. Чтоб их цунами, ими же вызванное, унесло!

Старинная дубовая дверь заскрипела — в розовую гостиную ворвался Платон. Агент кипел тяжелой яростью.

— Елизавета. Вот ты где. Я направил тебе четыре официальных письма. Первое — вчера днем. Прошли почти сутки. Ты скрываешься от правосудия? С Третьим отделением не шутят!

— Что? — промямлила Лиза. Всё это было совершенно некстати. — От какого еще правосудия, Платон Арнольдыч? Ничего я не скрываюсь, отсыпалась после Нового года, потом пришла на работу, как положено… Руссо туристо — облико морале… А зачем вы меня искали? Хотели спросить, как пройти в библиотеку в три часа ночи?

На этот раз цитаты из советских фильмов совсем не сработали.

— Я вызываю тебя на допрос, — отчеканил Платон. — Прямо сейчас. По делу об угрозе безопасности Империи.

— А я-то тут причем, папаверин побери? — жалко возмутилась Лиза, уже предчувствуя катастрофу. Угроза ее личной безопасности надвигалась неотвратимо, как цунами на жалкую рыбацкую деревушку. Похоже, у нее появилась проблема посерьезнее, чем остаться до конца жизни старой девой. Как бы не остаться до конца жизни за решеткой! Она уже знала, что угроза безопасности Империи — одно из самых серьезных обвинений в этом мире.

— Я проанализировал каждое слово, сказанное тобой в аэропорту. Отсмотрел все видеосъемки с твоим участием. Проконсультировался с лучшими учеными-этнографами, политологами, историками и физиками — специалистами по черным дырам.

— Неужто и с сэром Хокингом? — вставила Аврора со своего диванчика. — Если с кем и консультироваться по черным дырам, так с ним. Only.

— Сэр Хокинг отказался от сотрудничества, — неохотно признался Платон. — Когда узнал, для чего мне это нужно.

— А для чего вам это нужно? — тоненьким голосом спросила Лиза, страшась услышать ответ. Подтверждались худшие ее подозрения.

— Елизавета… Пока я называю тебя так. Но, клянусь, я узнаю твое настоящее имя… Елизавета, я пришел к выводу, что ты проникла в Империю незаконно. Ты не из Швейцарии. Более того — ты не принадлежишь нашему миру в целом. Каким-то образом — и я узнаю, каким именно — ты нелегально пересекла границу между мирами. Не испросив разрешения у соответствующих служб. Не оформив визу. Не сообщив Империи о цели своего визита. Из этого следует, что ты представляешь угрозу безопасности страны. Возможно, ты вступила в сговор с котом, известным как Великий Усус, также появившемся в Империи нелегально и выдававшем себя за крупного религиозного деятеля. Моя задача — выяснить ваши намерения. Очевидно, преступные. Определить способ, при помощи которого вы передвигаетесь между мирами. Доложить о моем расследовании — расследовании тысячелетия — господину Ренненкампфу и тем самым реабилитироваться за швейцарский провал. Прошу немедленно пройти в мой кабинет.

Лиза медленно встала с уютного диванчика.

«Вот и еще одна железная причина сбежать из этого дурацкого мира… Если только мне удастся вырваться из медвежьей хватки Платона», подумала она, «а это вряд ли возможно, разве только прилетит вдруг волшебник в голубом вертолете».

Платон сделал шаг ей навстречу.

Внезапно распахнулась дверь между Розовой гостиной и будуаром — и всё помещение заполнил знакомый глубокий голос:

— Голубушки мои, вы уже здесь? А я вас не ждал в Отделении раньше восьми часов. Вот это я понимаю — истинная любовь к работе! Горжусь вами, милые барышни!

Энергичная походка, знаменитые усы, белая шинель с зелеными погонами — из кабинета вышел Филипп Петрович, пышущий калифорнийским солнцем и неизменной благожелательностью.

— Филипп Петрович!

Лиза ринулась к шефу. Она была до папавериновых пупырышек счастлива его видеть. Еще лучше, чтобы это был ее дедушка… Но и Филипп Петрович наверняка ее спасет. Обнимать его она постеснялась, поэтому просто встала рядом, торжествующе поглядывая на Платона.

— Шеф, вы вернулись? — воскликнула Аврора. — Когда? И как вы проскочили мимо меня? Я здесь уже чуть ли не час.

Филипп Петрович добродушно усмехнулся в усы.

— Я вернулся прямым рейсом из Лос-Анджелеса три часа назад, переоделся — и сразу на службу, с половины пятого работаю с отчетами… И тут есть над чем потрудиться, милые мои барышни, благодаря вам! — Он шутливо погрозил им пальцем. — Это что же вы тут натворили, сколько громких дел раскрыли за время моего отсутствия! Я глазам своим не поверил, когда увидел Рейтинг. Третье место?! Браво, голубушки, браво! О таких высотах еще месяц назад мы и мечтать не могли… А больше всего меня поразила прозорливость нашей дорогой Елизаветы Андреевны. Какое чутье! Какая интуиция, разрази меня гром! Впрочем, и Аврора Валерьевна, и граф Александр отличились. Именно о таком Отделении я и мечтал когда-то. Слаженная команда, великолепные расследования. Если бы спасенные вами животные умели писать письма, сервер Личной Канцелярии уже обвалился бы к этому моменту под грузом электронных благодарностей!

Шеф залихватски подкрутил усы и перешел на серьезный тон:

— А теперь к делу, барышни. Сегодня мы должны продолжить череду успешно раскрытых дел. Нам поступил срочный вызов из Семьсот первой Санкт-Петербургской гимназии. В одиннадцать утра у них по плану — торжественная церемония открытия школьных соревнований на Кубок Императрицы. Её Величество пожалует, собственной персоной! Государыня сделает круг верхом на моем старинном знакомце, единороге Афоне. Афоне всю ночь не здоровилось. Просят нас приехать на всякий случай. Графу я уже сообщил, встретимся с ним там… Словом, выдвигаемся, во имя Перуна-громовержца! Переодевайтесь, голубушки, в форму — мероприятие официальное. Это не бал, локоны накручивать не надо, корсеты зашнуровывать тоже, так что, уверен, справитесь за пять минут — и сразу на вакуумку…

— Не так быстро, Филипп Петрович.

Шеф заметно удивился — только сейчас он обнаружил темную глыбу в дальнем углу гостиной. Платон совершенно потерялся на фоне архинесуразной картины, изображавшей фантастическую битву не пойми кого не пойми с кем.

— Ах, и вы тут, Платон Арнольдович? Светлого утра, сударь.

Платон не счел нужным поздороваться.

— Госпожа Ласточкина никуда не едет, — мрачно процедил он. — Я забираю ее на допрос.

— Простите за бестактность, дорогой мой коллега, — Филипп Петрович поднял густые брови, — но на каких основаниях?

— В рамках расследования дела об угрозе безопасности Империи.

— Молния мне в усы! А вы, мой друг, замахнулись на весьма крупную статью. И основания для допроса моих сотрудников должны быть у вас весьма крупными. Особенно в тот момент, когда они заняты исполнением своего долга перед Империей. У вас есть приказ за личной подписью господина Ренненкампфа о немедленном отстранении агента Ласточкиной Елизаветы Андреевны от текущего расследования?

— Нет, — отрывисто сказал Платон. — Но…

— Вот когда получите соответствующий документ, голубчик, обращайтесь. А сейчас — прошу нас извинить. Мы все, включая Елизавету Андреевну, отправляемся в Семьсот первую гимназию, выручать Государыню. Как говорят в Америке — гудбай, май френд, гудбай!

Глава 3

До полудня: 3 часа 35 минут.

Это всего лишь отсрочка.

Совершенно очевидно, что Платон раздобудет необходимый приказ. Стену кабинета Ренненкампфа проломит каменным лбом, но получит документ.

— Нам никак нельзя сплоховать, — нервно шептала Лиза, сидя с Авророй на заднем сиденье прелестного электромобильчика, который вёз Ищеек на школьный ипподром.

Это учебное заведение радикально отличалось от той тесной школы, в которой преподавал историю Лизин дедушка. С тем же успехом можно было бы сравнить футуристический Музей Гуггенхейма в Бильбао и рукописную стенгазету "Поэты нашего двора", вывешенную в районной библиотеке.

Гимназия была настолько шикарной, что сперва Лиза долго не могла поверить, что все школы в нынешней Российской империи выглядят примерно так же, а потом стала тихо радоваться, что приехала сюда в нарядной официальной форме. Мешковатый спортивный костюмчик, при всех своих преимуществах, был бы здесь слегка неуместен. Не говоря уже о пижаме, в которой она сегодня явилась на службу. Белый китель и брюки делали её похожей то ли на Шэрон Стоун в старом фильме «Вспомнить всё», то ли на капитана трансатлантического круизного лайнера. Белая же лохматая шапка неплохо оттеняла медные волосы и румяное от мороза лицо. Впервые за много лет Лиза почувствовала себя привлекательной. Скорее бы Игорь увидел её такой. Она произведёт воистину парацетомольный фурор в их семнадцатикомнатной коммунальной квартире.

Территория гимназии была сравнима с территорией не самого бедного гольф-клуба. Так что и без гольф-каров тут было не обойтись: от корпуса к корпусу курсировали беспилотные «бусики» — забавные транспортные средства с нарисованными на капоте глазками, напомнившими Лизе старый мультик «Паровозик из Ромашково». «Кстати, такие бусики и во многих наших тюрьмах есть», — усмехнулась Аврора. Вот тут-то Лиза и принялась причитать, что им любой ценой нужно сегодня подняться на первую строчку Рейтинга.

— Да ладно тебе. — Аврора шмыгнула покрасневшей на ветру картошкой, которая по каким-то неведомым причинам вообразила себя человеческим носом. — Ну провалим твою телепортацию, ну застрянешь ты в нашем мире. Ну отдаст тебя Платон под суд. Ну посидишь немного в заключении. Ну и что? Сериалы посмотришь, всякий масс-трешняк типа «Пляжных амазонок», это твой уровень. На бусиках от души накатаешься. Современную ветеринарию изучишь онлайн. Котяра рядом, кормят примерно как в «Омеле», это тоже твой уровень. Чего тебе еще надо? Круто время проведешь. А если верить Филиппу Петровичу, так до тюрьмы вообще дело не дойдет.

Шеф и правда, как только Ищейки вышли их здания Канцелярии, выспросил у Лизы все подробности ее общения с Платоном, а затем немного подумал и постановил: нужно сдаться на милость имперского суда. К перспективе возможного Лизиного заточения он отнесся на редкость легкомысленно — Филипп Петрович наивно верил, что справедливость восторжествует и судья сразу же поймет, что у Лизы не было ничего дурного на уме, очутилась она в этой реальности по ошибке, ничем кроме ветеринарии здесь заниматься не собирается и вообще в ее лице на Российскую империю и весь мир в целом свалился настоящий новогодний подарок.

Однако жизненный опыт и здравый смысл подсказывали Лизе, что в суд любого мира лучше не попадать в принципе. Даже в качестве свидетеля, и уж тем более — в качестве обвиняемого. Возьмем, допустим, моего дедушку, думала она в вагоне вакуумного трамвая, поглядывая на Филиппа Петровича, похожего на ее деда как две капли воды.

Однажды дедушка нежданно-негаданно оказался под следствием. На него подали в суд родители пятиклассника Димули Чайки, который «получил травму на уроке». Дело было так. Дурацкий мальчишка затеял классическую диверсию под названием «Кнопки на учительском стуле». Сперва всё шло по плану: Димуля подкрался к цели, пока дедушка писал на доске тему урока «Нападение вандалов на Западную Римскую Империю», и начал торопливо выкладывать кнопками на сиденье неприличное слово — для максимального эффекта. Однако поскольку юный затейник особой ловкостью не отличался, да к тому же сомневался, как правильно пишется то самое неприличное слово, то в процессе осуществления диверсии Димуля исколол себе кнопками все пальцы. В итоге вместо проведения урока дедушке пришлось проводить Димулю в медпункт. Родители пятиклассника были очень недовольны, когда сыночек заявился домой весь обмотанный пластырями, как жертва нападения древних вандалов. Папа «пострадавшего» работал в прокуратуре, так что суд за пару минут приговорил деда к штрафу в сто тысяч рублей за незаконное хранение холодного оружия в кабинете истории. Лизе пришлось взять кредит, чтобы помочь деду с выплатой штрафа.

Словом, Лиза была убеждена, что на скамье подсудимых ее наверняка ждут кнопки остриями вверх. И никакое красноречие Филиппа Петровича не могло поколебать эту уверенность.

Сейчас шеф сидел на переднем сиденье бусика вместе с богатырём Иваном — хозяином единорога. Ивану было не больше двадцати пяти, он говорил густым басом и сразу дал понять, что молодость ничуть не мешает ему смотреть на мир через черное стекло. Суровости Ивана хватило бы с лихвой на целый хирд, то есть отряд викингов, включавший в себя: младших сыновей правителей, беднейших норманнов, любителей приключений и воинов в поисках наживы. При этом любой викинг мог бы позавидовать всепоглощающему стремлению Ивана найти и наказать обидчика единорога. Впрочем, до конца оставалось неясным, действительно ли такой обидчик имеется в наличии, либо Афоня просто приболел.

— Не волнуйтесь, сударь, с нами высококлассный ветеринар, сейчас Елизавета Андреевна во всём разберется, — утешал мрачного генетика Филипп Петрович.

— Лучше бы вы с собой Карла привезли, — буркнул Иван. — В прошлый раз именно он спас Афоню.

Выяснилось, что Седьмое отделение не впервые расследует дело, связанное с этим единорогом. Пока бусик катился по расчищенной от снега дорожке, Филипп Петрович вкратце рассказал Лизе, как около года назад Ищеек вызвали на реалити-шоу «Воздушный замок» — Афоня, не успев родиться, тут же куда-то пропал. Версии происшествия выдвигались самые разные, вплоть до самых диких, с упоминанием гномов и огненных колесниц. Всё же единорог — существо мифическое, даже если он выведен в пробирке и родителями его являются обыкновенная белая лошадь и яванский носорог. В конце концов Карл, предшественник Лизы на посту ветеринара Семёрки, случайно нашел Афоню вовсе не у гномов, а в нижнем ящике комода Левинсона. Креативный директор самолично украл единорога, чтобы подогреть интерес к своему шоу, и всё это время поил чудо-животное отличным немецким латте.

— Представляете, сударыня, оказалось, что Афоня очень любит кофе с молоком! — восторженно завершил историю Филипп Петрович. — Ну разве это не чудо?

Лиза не успела ответить, поскольку они уже подъехали к школьному ипподрому, который представлял собой впечатляющий стеклянный параллелепипед, похожий одновременно на советский бассейн, футбольный стадион в Дюссельдорфе и хрустальную масленку гигантских размеров. Стены «маслёнки», подсвеченные диодами, переливались фирменными цветами гимназии — голубым и синим. Вокруг ипподрома суетились летающие телекамеры и дроны полицейского видеонаблюдения, а на самом краю стеклянной крыши сидел насмерть перепуганный голубь — вероятно, Лизин соотечественник, поскольку других птиц в альтернативном Петербурге вроде бы не водилось. Лиза помахала ему рукой, мельком подумав, что надо бы голубю тоже как-то помочь, только пока неясно, как.

Внутри параллелепипеда было шумно, тепло и пахло лошадьми. Первое, что услышали Ищейки, зайдя в здание — непринужденный трёп Ангела Головастикова:

— Добрый день-добрый день-добрый день, мои милые друзьяшки, мы ведем наш прямой эфир с ипподрома столичной школы номер, эээ, семьсот одиннадцать? Ах нет, пардон, мне подсказывают, семьсот один. Да, так вот, как я уже говорил, съемочная бригада «Всемогущего» во главе с вашим лучшим другом Ангелом Головастиковым находится на ипподроме семьсот одиннадцатой… тьфу, семьсот первой школы Санкт-Петербурга, где, как известно, учились многие знаменитости… Ни одного из них я прямо сейчас вспомнить не могу, но знаю, что они все жутко знаменитые… Да, так вот, через полтора часа на манеже появится она — наше любимое Величество Екатерина Николаевна, во всей своей красе, верхом на… нет, мои наивные друзьяшки, не на своём гнедом жеребце Кирине, которого я, честно говоря, немного побаиваюсь, ну до чего здоровенная лошадина, ух… Государыня сделает торжественный круг верхом на национальном достоянии империи — белом единороге Афоне! Почему не на Кирине? А он сейчас работает талисманом на ипподроме в Царском Селе, центральной арене Недели петербургских скачек-2020. Ну и слава богу, скажу я вам, чем дальше от этой коняшки, тем спокойнее. Афоня, по моему разумению, должен быть помельче Кирина. Почему императрица выбрала единорога? Еще один глупенький вопрос, мои милые друзья. Сами подумайте, ну на ком же еще ей гарцевать по манежу, как не на единственном в мире единороге, символизирующем победу науки над мифологией! А теперь перейдем к гораздо более волнительным и важным моментам сегодняшних школьных лошадиных бегов… пардон, скачек… Итак, что наденет Её Величество? Какой наряд выберет Екатерина Николаевна для проезда по этой миленькой площадке, усыпанной лепестками роз? Делайте ваши ставки, господа! Лично я, ваш лучший друг Ангел Головастиков, готов поставить свою резиновую курицу Камиллу на то, что Государыня, как всегда, предпочтет джинсы и свою неизменную серую толстовку, которая, откровенно говоря, уже изрядно навязла в зубах…

Голос Ангела доносился из экрана, установленного в холле крытого ипподрома. На монитор транслировалась картинка с манежа, занимавшего три четверти всего здания. От кадров захватывало дух: небольшая уютная арена действительно была усыпана лепестками голубых и синих роз (и где только такие взяли, завистливо подумала Лиза); трибуны для зрителей располагались в нескольких метрах над манежем, они выглядели как длинные многоярусные балкончики. Самих зрителей на них пока не было. По пустой арене бродил Ангел в пурпурных штанах и кофте лазурного оттенка, пинал лепестки и на всю страну рассуждал о том, что императрице не мешало бы выстричь челку, а то лоб у нее слишком высокий, как и у всех Романовых.

Лиза была бы совсем не прочь послушать венценосные сплетни, однако Иван увлёк Ищеек в конюшни, располагавшиеся под трибунами. В такой конюшне Лиза и сама не отказалась бы получить стойло для постоянного проживания — повсюду хрустальные люстры, изящные бамбуковые перегородки, чудный запах свежего сена и стерильная чистота. Очевидно, идеальное санитарное состояние поддерживалась силами гимназистов: возле каждой лошади возилось по несколько школьников разного возраста, вооруженных щетками, тряпками, ведрами — и атласными ленточками, синими и голубыми, которые вплетались в гриву подопечных коняшек.

К Ищейкам подошли директор школы Иннокентий Федорович Анненский, давний знакомый Филиппа Петровича, и старший учитель по конному спорту, оба на нервах из-за возможного срыва торжественного мероприятия высочайшего уровня. Агенты успокоили их как смогли, после чего учитель убежал обратно к гимназистам, а директор Анненский увязался за Филиппом Петровичем на правах старого друга и ответственного за происходящее на школьном манеже.

Единорога Лиза заметила не сразу — вокруг Афони столпились его «приемные родители», студенты факультета авангардной генетики Томского госуниверситета в белых халатах.

— Ра-а-азойдись! — зычно скомандовал Иван.

Халаты расступились, и перед Ищейками открылось без преувеличения прекрасное зрелище: молочно-белый жеребец с самым настоящим рогом на лбу. Не витым, как в сказках, а вполне массивным, слоистым, как у носорога. Гордая стать, сильный круп, поразительные небесно-голубые глаза. Его линии были совершенны. Единорог был похож на греческую скульптуру. У Лизы закружилась голова, как в первый день после прибытия в этот мир. Невозможно было привыкнуть к научным чудесам, которые поджидали здесь на каждом углу.

Лиза откашлялась, собираясь с мыслями.

— Он стоит, не лежит, — констатировала она. — Это уже неплохо.

И робко подошла поближе.

— Эээ, на что жалуемся? — на всякий случай спросила она у Афони, подозревая, что это чудо-животное вполне может быть еще и говорящим.

Афоня кротко взглянул на нее своими удивительными небесными глазами, шумно вздохнул и отвернулся.

— Хандрит, — сказал Иван обеспокоенно. — По-прежнему хандрит. С каждой минутой всё грустнее. По-моему, ему еще хуже, чем полчаса назад. Я сегодня, наверное, кого-нибудь прибью. Лакшман, анализы готовы?

— Вань, я же говорил, что ждать не меньше шести часов.

От группы студентов отделился молодой индиец в сандалиях на босу ногу, выглядывающих из-под брюк. Смело, подумала Лиза, глядя на сугробы за окнами конюшни. Это в Мумбаи в январе +32, а в Петербурге, даже с учетом тёплых мостовых, сегодня всего лишь +2.

— Мы взяли у Афони кровь три часа назад, — сказал индиец Ивану. — Осталось ждать еще столько же. Твоё волнение не изменит ситуацию, а потому успокойся и просто отпусти её. Злость — как раскаленный уголь в твоих ладонях. Прежде чем ты бросишь его в кого-то, уголь обожжет тебя.

— Слушай, Лакши, твоя буддийская мудрость сейчас не к месту, злит меня еще больше, — признался Иван. — Вот, я привел ветеринара-следователя, расскажи ей всё. Елизавета… как вас?

— Андреевна, — отозвалась Лиза. — Ласточкина Елизавета Андреевна, ветеринар Седьмого отделения Личной Канцелярии Её Величества, — представилась она по всей форме и подумала: надеюсь, в последний раз. — Так что у нас с симптомами?

— Вялость, апатия, усиливающаяся светобоязнь, — сообщил индиец. — Как видите, мы даже свет в стойле притушили. Нарушения сердечного ритма. Других данных пока нет, мобильная лаборатория у нас устаревшая, целых шесть часов крутит кровь. Я надеялся, вы привезете с собой «Веретено», я слышал, в Личной Канцелярии его уже используют. Мы могли бы тогда сразу прогнать Афоню по всем показателям, будет от чего оттолкнуться. Как бы ни прятали в комнате сандаловую щепку, воздух всё равно наполнится ароматом… Так как насчет анализатора, Елизавета Андреевна?

Лиза представила, как прямо сейчас опозорится на глазах у десятка томских умников, показав свою неспособность справиться с простейшим ветеринарным оборудованием, и похолодела. Стыдно было не столько за себя, сколько за Филиппа Петровича, назвавшего ее только что высококлассным специалистом. Разве можно теперь при всех просить шефа активировать дурацкое «Веретено»?

Она торопливо перевела разговор на другую тему:

— А чем ваш Афоня питался в последнее время?

— Рацион стандартный, бразильские кактусы, — пожал плечами Лакшман. — Он питается так с самого рождения. Желудок ему достался от папочки-носорога… Мы привезли нарезанные кактусы с собой, на всякий случай. — Он кивнул в сторону большого пластикового контейнера, заполненного вакуумными упаковками с колючими зелеными кубиками. — Ничего лишнего он не ел, мы дежурим возле Афони круглосуточно.

— Ясно, что ничего ясно, — мрачно резюмировала Лиза, чувствуя, как приближается ее персональный позор с «Веретеном».

Тем временем Филипп Петрович обратился к директору Анненскому с просьбой предоставить Авроре доступ к съемкам школьных камер видеонаблюдения. Директор без колебаний назвал Авроре пароль от сети. Всем хотелось узнать, кто виноват в ухудшающемся самочувствии редкого — нет, единственного в своем роде — животного. Вокруг розового лэптопа с цветочками, помимо его владелицы, собралась тесная компания: Филипп Петрович, директор Анненский, Иван с сокурсниками.

Лиза осталась один на один с пытливым индийцем, которому не терпелось приступить к активации анализатора.

Глава 4

Лиза вздохнула, потянулась к замку своего чемоданчика…

— Постойте! Погодите-ка секунду! — Лиза вдруг поняла, что владеет не всеми исходными данными. — Трициклик меня побери! А пьет-то он что? Ест — понятно, кактусы ваши. А пьет? Кофе?

— Нет-нет, кофе мы ему не даем, он от него дичает, — объяснил Лакшман. — С возрастом начал слишком бурно реагировать на кофеин. Поим обыкновенной водой. Поилка автоматическая, вода обновляется раз в день.

Он указал на чашу с небольшим фонтанчиком, установленную у входа в денник.

— Ладусики, водой так водой, — согласилась Лиза. — Но вы же понимаете, что кто угодно может в нее плеснуть что угодно? Посмотрите, как близко к ограждению она стоит!

— Ну что вы, Елизавета Андреевна, — мирно улыбнулся индиец. — Я согласен, что даже Будда, если он из глины, не уцелеет, переходя реку вброд… Но кто же станет желать зла такому чудесному существу? У Афони нет недоброжелателей! Лично я связываю его болезнь с внутренними, отнюдь не внешними причинами. Легенда хочет остаться легендой. Единорог не может жить среди людей, его призывают обратно, в тот зачарованный мир, откуда он пришел.

— Фух, ну вы и загнули, товарищ Лакшман — а это, кстати, ваша фамилия или имя?

— Моя фамилия Сингх, — с некоторой обидой сообщил коллега. — В переводе с хинди — «лев». Лакшман — моё имя.

— В общем, товарищ Сингх, вы тут, конечно, нагнали папавериновых пупырышек, а я вам отвечу так: у вашего голубоглазого непарнокопытного приятеля, может, и нет врагов. Но кто вам сказал, что их нет у императрицы?

— Так-так-так, — сказал сзади знакомый голос. — Эту фразу я тоже занесу в протокол.

— Платон Арнольдыч! — Лиза подпрыгнула и тут же расплылась в неискренней улыбке. — А вы что здесь делаете?

— Слежу за тобой, — просто ответил Платон и скрестил руки на груди. — Жду, пока ты закончишь расследование.

Филипп Петрович на секунду оторвался от просмотра видео:

— Сударь, вы и сюда пожаловали? Что ж, ценю ваше служебное рвение, но будьте любезны не мешать коллеге при исполнении. Прошу вас подождать в сторонке.

Платон свел брови в одну каменную гряду и сделал несколько шагов к дальнему деннику, где подпер плечом бамбуковый столб и принялся буравить Лизу темными глазами.

Лиза повернулась к нему спиной и попыталась собралась с мыслями. Полная концентрация! Если прямо сейчас она раскроет дело, Семёрка наверняка тут же взлетит на верхнюю строчку Рейтинга, автоматически получит доступ к климатическому оружию, Аврора запустит дождь и свою программу телепортации — Лизе останется только увернуться от Платона и прыгнуть в стену воды. А там пусть Арнольдыч хоть сотню протоколов на неё составляет. Она для него уже будет недоступна. Как Бубликов из «Служебного романа».

Так на чём она остановилась?

— Да, товарищ Сингх, я думаю, это вполне реальный вариант: кто-то идет мимо стойла — и раз — подливает некую отраву единорогу в поилку. Даже если вы неотрывно находились в деннике, вы могли просто этого не заметить. Надеюсь, камеры видеонаблюдения этот момент запечатлели. Вспомните, проходил ли мимо Афони кто-нибудь подозрительный?

Из экрана под потолком, настроенного на «Всемогущий», раздался радостный писк Ангела:

— Вы не поверите, друзьяшки, кого я видел сегодня на территории школьного ипподрома! Джима Смита, бывшего бойфренда императрицы! Мне неловко об этом вспоминать, ведь Её Величество давно и счастливо замужем, и я первый готов признаться в безумной любви к Его Величеству Генри, но — вы помните, каким страстным был этот роман, Кейт плюс Джимми? Екатерина Николаевна даже подумывала отречься от престола ради того, чтобы стать менеджером его модельной карьеры! И чем всё закончилось, милые мои? Вы не можете не помнить этот драматичный разрыв, Джим бросил нашу обожаемую Государыню ради простой кухарки… Отмирающая профессия!.. И вы будете безмерно удивлены, когда узнаете, что Джим растерял весь свой лоск, изрядно оброс, милые друзьяшки, увы! И самое главное, работает теперь установщиком солнечных батарей — сами понимаете, какое это падение после фотосессий! Я, конечно же, подошел к нему, спросил, как настроение, он ответил: «Нот соу гуд, май бест френд Энджел, нот соу гуд…»

— Филипп Петрович! Вы слышали? — Лиза взволнованно посмотрела на шефа. — Экс-парень императрицы находится на территории школы? Я думаю, он мог прокрасться сюда и плеснуть что-нибудь вредное Афоне в поилку.

Шеф еще раз окинул взглядом стойло, увидел незащищенную чашу с водой, нахмурился и обратился к директору:

— Иннокентий Фёдорович, дорогой мой, господин Головастиков ничего не путает? Где-то здесь разгуливает бывший жених нашей Государыни?

— Хм, на крыше соседнего корпуса, где бассейн, действительно уже второй день устанавливают солнечные батареи… — растерянно кивнул Аненнский. — Однако я и не подозревал, что среди служащих компании-подрядчика есть господин Смит… Разумеется, если бы я знал, я бы ни в коем случае не допустил его сюда…

Филипп Петрович отстучал на Перстне кодовую дробь, потом поднес его к губам:

— Вниманию всех полицейских, дежурящих сегодня в Семьсот первой гимназии Санкт-Петербурга. Говорит шеф Седьмого отделения Личной Канцелярии Её Величества, Шевченко Филипп Петрович. Где-то на территории школы находится Джеймс Смит, бывший жених Государыни. Прошу немедленно разыскать, задержать и привести сюда ко мне, в конюшню. Денник единорога Афони. Благодарю.

На протяжении нескольких минут все напряженно ждали, с надеждой глядя на двойные двери конюшни. Одна только Аврора продолжала упорно отсматривать съемки камер видеонаблюдения.

Наконец из холла послышались громкие возгласы на английском:

— Какого черта? Какого черта вы делаете? Какого черта я сделал?

На пороге конюшни возник потрепанный жизнью красавец — опухшее лицо, небритый, неряшливый, но всё еще типичный мачо, с квадратной челюстью и длинными ногами. На глаза падали светлые грязные волосы. Лиза сразу поняла, почему русская принцесса в него без памяти влюбилась. Сейчас Джим был облачен в мятый комбинезон с надписью «Солнце — наша работа». Красавец пытался вырваться из крепкой хватки Макса, но всё безрезультатно.

— Категорически всех приветствую! — заявил Макс, подводя светловолосого мачо к Филиппу Петровичу. — Вот вам подарок из Америки. А премия мне положена за турбодоставку подозреваемого?

— Всё может быть, — довольно отозвался Филипп Петрович. — Благодарю вас, сударь.

— Аспартам вселенский, Макс! — обрадовалась Лиза.

— Богиня, — Макс отвесил изящный полупоклон, продолжая удерживать подозреваемого за плечо. — Вот, кажется, расстались совсем недавно, а раз — и судьба снова сводит нас вместе. Я бы на твоем месте задумался, Лизавета. — Он игриво ей подмигнул.

— Мистер Смит, я Филипп Петрович Шевченко, начальник Седьмого отделения Личной Канцелярии Её Величества, — сказал шеф, легко перейдя на хороший английский. — Вы Джеймс Смит? Хорошо. Не желаете ли признаться в совершении противоправных действий прямо сейчас, до начала допроса, сэр?

Лиза понимала английский с пятого на десятого, поэтому из всех ругательств, выданных Джимом, распознала только два самых неприличных.

— А от него пахнет еловым пивом, между прочим, — заметила она. — Спросите его, не подливал ли он часом единорогу елового пива? Симптомы Афониной болезни уж очень похожи на похмелье. Сама пару дней назад от того же страдала.

Филипп Петрович спросил и получил в ответ еще одну коллекцию изысканных американских ругательств.

К содержательной беседе присоединился Лакшман:

— Мистер Смит, если позволите, я бы дал вам совет на все времена: победи себя, и выиграешь тысячи битв…

Джим высказал индийцу всё, что он думал о непрошеных советах и людях, которые с этими советами лезут к безвинным установщикам солнечных батарей.

— Не хочу вас расстраивать, шеф, — вступила в разговор Аврора. — Но Джима вы напрасно прихватили. Нашли тоже кого слушать. Технически отсталого лузера. Лиззи «Веретено» не умеет активировать, вот и выискивает любые способы этого не делать, неужели непонятно? Короче, я всё видео отсмотрела. И с ипподрома, и заодно съемки камер с соседнего корпуса. Джим ни при чем. Он в конюшне не появлялся. Два два честно колбасился на крыше бассейна со своими батареями. Ну пивка принял, ну и что, это не преступление… по крайней мере, не в нашей компетенции. Так что, Макс, гейм овер. Премии тебе не будет. Сорри, дьюд, — обратилась она к Джиму.

Филипп Петрович рассыпался перед «глубокоуважаемым мистером Смитом» в извинениях, достойных посла Российской империи, ненароком чихнувшего на платье датской королевы, подарил ему купон на бесплатный кофе в «Омеле» и отпустил несчастного работягу восвояси.

— Но хоть кто-нибудь заходил в стойло к Афоне, помимо его хозяев? — с надеждой спросил шеф у Авроры.

Та отрицательно помотала головой. Странно было видеть официальную фуражку на фиолетовых прядях, из которых к тому же во все стороны торчали зеленые перья.

— Позвольте, — Филипп Петрович что-то вспомнил, — позвольте, сударыня, вы сказали, что Елизавета Андреевна до сих пор не умеет активировать «Веретено»?

— Как это не умею, — необыкновенно довольным голосом сказала Лиза, — если я только что его включила и даже уже взяла у Афони кровь для анализа?

Да, и это было чудо похлеще рождения единорога. Как только Лиза осознала, что Джим невиновен, она достала дурацкий анализатор и принялась вертеть его в руках, лихорадочно пытаясь восстановить в памяти, чему там учил ее Филипп Петрович. Потом наткнулась на огненный взгляд Платона — и внезапно вспомнила, какие именно манипуляции тот проделывал с «Веретеном» в самолете, когда нужно было брать кровь у другого Джима, кабана-пилота.

— Ну? Что показал анализ? — встревоженно спросил Лакшман, словно это и не он мгновение назад излучал спокойствие спящего Далай-ламы. Вероятно, судьба Афони ему все-таки была небезразлична. — Какие цифры?

— Осталась пара секунд, сейчас всё узнаем, — небрежно отозвалась Лиза, всем своим видом показывая, что работа с мудреным ветеринарным гаджетом была для нее делом обыденным и привычным.

Как и в прошлый раз, «Веретено» заверещало на всю округу. Афоня, в отличие от невозмутимого хряка Джима, ужасно испугался истошного писка и отпрянул к дальней стене денника. Анализатор между тем выдал на бамбуковую перегородку яркий пучок света, немедленно превратившийся в таблицу с результатами анализа крови.

— Эээ… — протянула Лиза. — Всем видно? Что-то я не пойму. Цифры пляшут, словно наглотались стимуляторов. Сумасшествие какое-то. Бред папавериновый. Слушайте, товарищи, а бывает, что «Веретено» ошибается?

— Не бывает, — отрезала Аврора.

Лакшман прикоснулся темными пальцами к светящимся строчкам.

— Нет-нет, сударыня, всё в порядке, показатели в норме. У Афони состав крови с рождения уникальный. Его цифры никогда не соответствовали никаким нормам, ни лошадиным, ни носорожьим. Я вам потом предоставлю все исследования… Меня смущает здесь только одно — кальций. Сто двадцать семь миллиграммов на сто миллилитров! Трехкратное превышение его личной нормы!

— Гиперкальциемия? А знаете, товарищ Сингх, симптомы и правда один в один, — согласилась Лиза. — Кальций забивает Афоне сосуды, будто извести в вены насыпали. Конечно, ему даже дышать тяжело, удивительно, как он еще на ногах-то держится.

— Теперь мы знаем, что с ним, господа, — подвел итог Филипп Петрович. — Но по-прежнему не знаем, почему.

— И кто в этом виноват! — добавил Иван.

Глава 5

До полудня: 2 часа 10 минут.

— Что я пропустил, господа?

В конюшню влетел граф Александр: парадная форма придавала ему вид целеустремленный и строгий.

Единорог безразлично взглянул на новое действующее лицо и отвернулся к стене денника. Афоня уже начал примериваться, как бы ему поудобнее прилечь на усыпанный сеном пол, и это был плохой знак.

Зато Пуся громко поприветствовал гостя из своей сумки, напугав тем самым графа — фон Миних вздрогнул и вопросительно посмотрел на Лизу. Та махнула рукой: потом, потом. Всё внимание сейчас следовало уделить единорогу. Она предложила Афоне воды, но единорог, похоже, хотел только одного — чтобы его оставили в покое.

Тогда Лиза взяла себе в помощники Лакшмана, они открыли ее ветеринарный чемоданчик и начали громко спорить по поводу того, какие препараты пригодятся для выведениялишнего кальция из крови единорога. Очевидного ответа на этот вопрос не было, поскольку ни один известный науке медикамент не сочетался с индивидуальными особенностями Афониного организма. Оставалось только гадать, какой укол с наименьшей вероятностью отправит единорога в моментальную кому.

Тем временем шеф наскоро ввёл графа в курс дела и продолжил расследование:

— Голубчики, давайте рассуждать логически, — сказал Филипп Петрович. — Мы выяснили, что единорог не получал ничего лишнего, пил воду и ел привычные кактусы. Иннокентий Федорович, откуда берется вода в поилке?

— Из центрального водопровода, — сообщил директор. — Подается во все стойла одновременно. Видите — такие же чаши установлены в каждом деннике. Все лошади пьют эту воду.

— Значит, с водой всё в порядке. Всё чисто, если вы позволите мне такой простой каламбур. В центре нашего внимания, дорогие коллеги, оказывается кактус. Сперва самое элементарное: не вскрыты ли вакуумные упаковки?

Иван принялся рыться в контейнере:

— Все целы.

— Значит, придется копать глубже. Откуда кактусы?

— Прямая поставка из Рио-де-Жанейро… — Иван покрутил в руках упаковку с зелеными кубиками. — Ферма Imortal opuntia, адрес Estrada do Pontal 577, Rio de Janeiro Brasil.

— Так это же Роберта Вяземского ферма, — с удивлением сказал граф. — Мы с ним год назад встречалась за стопкой текилы в одном грязноватом баре Рио. Он тогда закатил приличный скандал из-за дольки лайма в своей текиле, кричал, что жизнь у него и так кислая, аж скулы сводит…

— А «Воздушный замок»? — спросила Аврора. — Помните, какую истерику он устроил на финале шоу? Блиин еловый! Вынос мозга.

Студенты и директор школы активно закивали, видно, забыть такое было невозможно. Даже Лиза с Лакшманом заключили временное перемирие, потому что вдруг стало интересно.

— Голубушка, а ведь вы правы, — сказал Филипп Петрович. — Граф Вяземский тогда предъявил права на секрет философского камня, найденного в ходе реалити-шоу. Даже мой друг Гавриил не смог эти права оспорить — исследование базировалось на уникальной коллекции алхимических книг, собранных лично Вяземским. Если мне не изменяет память, дамы и господа, граф Роберт надеялся, что философский камень станет его личным ключом к бессмертию.

— Ага, только у него ничего не вышло, — с сарказмом заключила Аврора. — Толку от этого философского камня. Разве что свинец в золото может превращать. А шуму-то, шуму! Сколько сил на него потратили алхимики, лузеры средневековые! Чуть ли не целое тысячелетие его формулу искали. И где, спрашивается, эта хваленая вечная молодость?

— Может, в роге единорога? — предположила Лиза из своего угла. У Игоря была одна противная книженция под названием «Бессмертная воительница», на обложке которой изображалась толстая тетка в доспехах, приготовившаяся вонзить копье в несуразного единорога, больше похожего на взбесившуюся корову. — Может, ваш Вяземский специально напичкал свои кактусы раствором кальция, чтобы Афоня их слопал и отрастил себе рог немыслимой длины? А потом Вяземский этот рог аккуратненько спилил бы. Натёр его себе на тёрочке в утреннюю кашу — и вуаля! Бессмертие на завтрак! Человек без медицинского образования вполне мог такое придумать. Откуда ему знать, что от переизбытка кальция кости, волосы и уж тем более рога становятся хрупкими, как стекло.

Все уставились на Лизу, будто она внезапно заговорила по-китайски.

— Голубушка, — торжественно сказал Филипп Петрович. — Вы совсем не похожи на нашего романтика Карла — но эта идея вполне в его духе. Как удачно я встретил вас тогда в «Омеле»!

— Да, в этом что-то есть, — согласился граф. — Роберт вполне мог решиться на подобное, я бы не удивился. Вопрос вечной молодости его беспокоит не меньше, чем господина Головастикова… Вот если бы только мы знали наверняка, что кактусы с его фермы перенасыщены кальцием…

— У нас есть мобильная лаборатория, мы можем сделать раскладку химического состава, — сказал Иван. — Ребята, сколько времени на это уйдет?

— Часа два, — пожал плечами один из студентов.

— А давайте воткнем в кактус «Веретено» и поглядим, что будет, — предложила Лиза, которой не терпелось вновь продемонстрировать свои благоприобретенные технические умения.

— Ты инструкции принципиально не читаешь? — поинтересовалась Аврора. — Анализатор для этого не годится. Сломаешь дорогую штуку. Сглючит его.

— Уверена? — переспросила Лиза.

— Эпик фейл обеспечен, — кивнула Аврора. — Отсталым лузерам со мной лучше не спорить.

— В таком случае — кто теперь из нас отсталый лузер? — торжествующе сказала Лиза, выводя на бамбуковую перегородку результаты анализа химического состава кактуса. Она успела потихоньку активировать «Веретено» и уколоть мясистый зеленый кубик, пока Аврора ее отговаривала от этого не предусмотренного инструкцией шага.

— Аминокислоты, бета-каротин, всевозможные витамины, алкалоиды, — принялся перечислять Лакшман, глядя на светящуюся таблицу. — Святая корова! Сколько же тут кальция! И — да, и витамина Д, конечно, чтобы кальций принудительно усваивался.

— Я прямо сейчас беру билеты на ближайший самолет в Бразилию и лично разберусь с этим негодяем, — убежденно сказал Иван.

— Не совершайте опрометчивых действий, сударь, суд Линча запрещен законом. — Граф попытался остудить разгневанного богатыря. — К тому же нам следует собрать полную доказательную базу — пока что у нас на руках одни догадки, кроме разве что химического состава кактуса… Впрочем, я полагаю, у нас появились веские основания для принудительного звонка моему бывшему однокурснику. Как считаете, шеф?

— Звоните, сударь, — решительно сказал Филипп Петрович, дергая себя за ус.

Спустя несколько минут выяснилось два любопытных момента:

1. Граф Роберт Вяземский совсем не умеет обманывать.

2. Прямо сейчас он находится не в Бразилии, а на зрительских трибунах в нескольких метрах от Ищеек. Не желал, видите ли, пропустить выход единорога. Хотел посмотреть, как у Афони вырос рог. Подумал, а не пора ли уже собирать урожай. Принёс с собой на всякий случай ручной напильник. Бессмертие — дело такое, лучше с ним не тянуть.

— Я схожу на манеж, прибью этого Вяземского? — с мольбой в голосе спросил Иван у графа Александра.

— Исключено, — твердо отозвался фон Миних.

— Голубчик… — повернулся Филипп Петрович к Максу.

— Понял! — с готовностью отозвался Макс и повернулся в сторону выхода — аристократа-злоумышленника следовало брать тепленьким. — Лизавета, встретимся вечером в «Омеле»? — бросил он напоследок.

— А? Чего? Ну ладусики, давай встретимся… — растерянно согласилась Лиза, понимая, что опять она врёт, никогда она с ним больше не встретится, ни сегодня вечером, ни завтра, ни через сто лет. И вообще «Омелу» вместе с «Ореховым взрывом» в жизни больше не увидит.

Макс исчез в холле.

Двойные двери не успели за ним закрыться. В конюшню ворвался бесцеремонный торнадо, состоящий из пяти-шести человек (определить наверняка было невозможно) в голубых жилетах, украшенных знакомой молнией, с камерами и микрофонами наперевес.

— Разрази меня гром, — пробормотал Филипп Петрович. — Телевизионщики.

Глава 6

До полудня: 1 час 30 минут.

— Ну что ж, милые мои друзьяшки, а сейчас настало время прогуляться по конюшне, полюбоваться на участников сегодняшних лошадиных гонок… пардон, скачек. И начнем мы, конечно же, с мировой суперзвезды — я имею в виду вовсе не себя, ха-ха-ха! Я говорю о белом единороге Афоне. Давайте-ка заглянем к нему в стойло и посмотрим, как наш Афанасий готовится к встрече с Екатериной Николаевной, которая состоится всего лишь через полчаса… Ой, что это с ним? И что тут делают Ищейки?

Возле денника стало очень людно и тесно. Телевизионщики снимали с двух камер всё подряд: потухшего Афоню, уже опустившегося на передние колени; озадаченных ветеринаров — Лизу и Лакшмана; расстроенного директора; злого, как берсерк, Ивана; встревоженного графа Александра; ироничную Аврору; и совершенно спокойного Филиппа Петровича. Платон, судя по всему, в кадр не попадал — его наблюдательный пост находился слишком далеко от эпицентра суеты.

Ангел сумел-таки сложить два и два и интригующим шепотом поведал зрителям, что если уж все Ищейки собрались в одном месте, значит, боженьки, случилось нечто обалденно серьезное! Чем это вы тут занимаетесь, друзьяшки, спросил он у шефа Семёрки.

Директор школы беспомощно смотрел на Филиппа Петровича.

Шеф подкрутил седые усы и добродушно сказал в камеру:

— Светлого дня, господин Головастиков и уважаемые зрители. Седьмое отделение Личной Канцелярии благодарит вас за интерес к его деятельности. Помните, дамы и господа, что мы всегда ждём вас в здании Офицерского собрания на Литейном проспекте. Мы расследуем любые преступления против животных. Защитим пернатых и пушистых, ушастых и хвостатых от любых бед. Они веками служили людям, теперь настал наш черед…

Лиза поняла, что шеф цитирует телевизионную рекламу собственного Отделения. Помнится, именно с этого ролика и началось ее знакомство с Филиппом Петровичем.

— Господин Шевченко, дружочек мой разлюбезный, — перебил его Ангел. — Все и так знают, чем вы занимаетесь в обычном режиме. Мы с друзьяшками интересуемся, что происходит здесь и сейчас! Зачем вы тут все столпились возле единорога?

Филипп Петрович понятливо покивал:

— Этот единорог, дамы и господа, как и любой другой питомец, имеет полное право не только на вкусняшку — но и на уважение к его жизни и здоровью. Мы, Ищейки, призваны охранять права Афанасия, мы стоим на страже его интересов, блюдем их денно и нощно…

— Черт побери, — сказал в сторону Ангел. — Милый мой дружочек! Вы меня что, не слышите, что ли? Я спрашиваю, что вы, Ищейки, делаете здесь, в стойле у единорога? Ищейки ведь не станут болтаться просто так в конюшне! Вы наверняка что-то разнюхиваете!

— Вы задаете очень правильные вопросы, господин Головастиков, — одобрительно сказал Филипп Петрович. — Итак, почему же нас называют Ищейками Российской империи? Потому что у нас есть нюх, — он принялся загибать пальцы на левой руке, поблескивая Перстнем, — у нас есть скорость… И у нас есть безжалостность к преступникам. Но при этом, голубчики зрители, мы любим котиков! Верно, господин Пусентий?

Он поднес к камере сумку с Пуськой. Котяра немедленно начал тыкаться носом в сетку и урчать низким голосом, желая поохотиться за пушистым микрофоном, похожим на очень сытого хомяка.

— Боженьки, — вздохнул Ангел. — С вами просто невозможно разговаривать. Да и некогда. — Он повернулся к камере. — Милые друзьяшки, мне только что сообщили, что Екатерина Николаевна уже въехала на территорию гимназии, так что мы побежали ее встречать! По моей информации, Её Величество изволили сами сесть за руль императорского Русско-Балта… — Ангел увлек операторов, звукорежиссеров и ассистентов к выходу из конюшни. Пестрая эскадра «Всемогущего» с грохотом выкатилась в холл.

— Как? — всплеснул руками директор. — Государыня уже здесь?

Анненский бросился вслед за телевизионщиками.

— Поистине виртуозно, шеф! — Граф изящно поаплодировал. — «Давай ронять слова, как сад — янтарь и цедру, рассеянно и щедро, едва, едва, едва…»

— Если не бить в барабан, он будет молчать, — глубокомысленно вставил Лакшман.

— Благодарю, голубчики. — Филипп Петрович слегка поклонился, как артист после удачного выступления. — Телевизионщиков отвадили. Однако мы до сих пор не помогли бедняжке Афоне, так что радоваться рано. Елизавета Андреевна, какие прогнозы?

Студенты во главе с Иваном смотрели на неё с тревогой и надежой.

— Мы с товарищем Сингхом зашли в тупик, — признала Лиза, поглаживая гриву, которая, по воспоминаниям Лакшмана, раньше была шелковистой, а сейчас буквально ломалась под пальцами, как соломка. — Похоже, что любой стандартный препарат попросту прикончит Афоню. Проверенных лекарств для единорогов ни в одном из миров пока не существует. Остается ждать несколько недель, пока кальций самостоятельно выведется из организма и Афоня постепенно придет в себя.

Перстень Филиппа Петровича засветился небывалым, пронзительно-белым светом.

Запели трубы… А может, то были голоса других планет… В общем, Перстень шефа начал издавать некие немыслимые звуки.

— Сообщение от Ренненкампфа. Ох, не к добру…

Шеф казался раздосадованным. Не похоже было, чтобы он обожал общаться с главой Личной Канцелярии.

Филипп Петрович запустил над Перстнем полупрозрачное виртуальное послание небольшого формата, пробежал строчки глазами и помрачнел окончательно.

— Шеф, не томите, — сказал граф. — Что там?

— Гейм совсем овер? — предположила Аврора.

Лиза ничего не сказала, она думала, как помочь Афоне.

— Господин Ренненкампф ставит нас в известность, что он доволен интервью, которое я только что дал «Всемогущему», — сухо ответил Филипп Петрович. — По его словам, он высоко ценит тот факт, что я сумел избежать всенародного обсуждения плохого самочувствия единорога. Расследования, касающиеся государственной безопасности, не следует выносить в прямой эфир, пишет он.

Лиза не сдержалась:

— Нестыковка какая-то получается, Филипп Петрович — раньше ваш Ренненкампф ужасно радовался, когда наши расследования шли в прямом эфире, прямо-таки выпрыгивал из штанишек от счастья и тут же поднимал нас вверх по Рейтингу. А сейчас он, оказывается, категорически против того же самого прямого эфира и теперь бурно радуется, что нашу героическую деятельность не показали по телику. Ничего не понимаю.

— Голубушка, ничего странного в этом нет, — не согласился шеф. — Предыдущие расследования Седьмого отделения носили общий характер, они не затрагивали вопросов личной безопасности первого лица государства. А сегодня у нас с вами особо ответственная миссия, связанная с жизнью и здоровьем Государыни. Господин Ренненкампф совершенно прав, говоря о том, что мы могли взбаламутить сегодня весь народ, выдав в эфир двойную сенсацию: во-первых, тяжело заболел единорог, символизирующий российский прогресс, и во-вторых, того и гляди, Афоня не только упадёт сам, но еще и уронит Императрицу во время торжественного марша на манеже. Разве можно дарить такие подарки оппозиции и самозваным претендентам на престол, которые только и ждут, чтобы Её Величество оступилась? Поэтому мне и пришлось перед камерой выкручиваться, как шкодливому мальчишке, спрятавшему под подушкой коробку «Райских яблочек от Абрикосова». По мнению господина Ренненкампфа, мне это вполне удалось.

— Так круто же, чего вы скисли-то, — с недоумением сказала Аврора.

Филипп Петрович посмотрел на поникшего Афоню, помолчал, потом ответил:

— Потому что в последней части сообщения господин Ренненкампф требует, чтобы мы любой ценой взбодрили единорога и выставили на манеж. Императрице ничего не говорили. Она должна сделать тот самый почётный круг. Даже если после торжественного марша Афоня свалится замертво.

Глава 7

До полудня: 1 час 14 минут.

Единорог лежал на полу денника, подогнув под себя длинные ноги. Он смотрел в пустоту и ни на что не реагировал.

Студенты и Ищейки, окружив Афоню со всех сторон, устроили мозговой штурм.

Иван предложил дать единорогу погрызть мухоморов. Викинги же черпали силы из ядовитых грибов, и ничего, никто не умер — ну, в смысле, своей смертью. Лоси опять же мухоморы уважают. Может, и единорогу мухоморный допинг подойдет? Идею отмели как несостоятельную — побоялись, что в разгар торжественного марша Афоня впадет в «боевой транс» и нападёт на кого-нибудь, может, даже и на саму императрицу.

После этих слов Платон придвинулся поближе к «заговорщикам».

Граф придумал одеть единорога в свой экзоскелет, десятикратно увеличивающий силу его обладателя. Фон Миних даже начал расстегивать парадную шинель, чтобы тут же претворить этот план в жизнь. Показались провода и мягкие манжеты, обхватившие худые плечи графа. Однако и эту затею пришлось отменить: нужен был экзоскелет раз в пять больше, чтобы хотя бы попробовать обхватить массивный корпус единорога.

Один из томских студентов, робко посмеиваясь, сказал: а почему бы нам не соорудить рог из подручных материалов? Привяжем его к морде любой другой белой лошади, их тут навалом, императрица проедет на поддельном единороге круг почёта, и все дела. Граждане довольные расходятся по домам. Юного инноватора тут же застыдили его же сокурсники. Причем, к удивлению Лизы, главным аргументом было «ты что, это же обман!». Никто не ссылался на очевидный факт, что фальшивый рог наверняка отвалится аккурат посреди мероприятия, опозорив императрицу, генетиков и всю российскую науку в целом.

Филипп Петрович слушал дискуссию молча, посматривая время от времени на открытый ветеринарный чемоданчик, в котором, как патроны, рядами лежали ампулы для внутривенных инъекций — каждая из них могла стать для Афони последней. Шеф перевел взгляд на Лизу и печально ей улыбнулся:

— Кофейку бы сейчас, правда, голубушка?

— О да, клянусь тофизопамом! Кстати, может ему тофизопам вколоть? Хотя, пожалуй, нет, только не с его холестерином… Эх, двойной эспрессо точно бы сейчас не помешал, мысли ворочаются еле-еле, совсем как Афоня…

— А знаете, Елизавета Андреевна, я иногда думаю, что буду делать, когда уйду в отставку, — сказал Филипп Петрович. — Вы знали, что я развожу в своем поместье кур? Да-да, развожу. Но, разумеется, не убиваю их, ни в коем случае. Я с детства не ем курицу. Понимаете, я вырос на куриной ферме и эти смешные пернатые создания были моими лучшими друзьями… Вот уйду в отставку, построю своим подопечным крепкий трехэтажный курятник, сяду на веранде с розовый коктейлем — обязательно с крошечным разноцветным зонтиком и долькой лимона, меня покойная супруга приучила, — и буду смотреть, как мои любимицы бродят по двору, клюют зернышки, растят цыплят… Хорошо!.. Что ж, голубушка… Пожалуй, пора звонить Ренненкампфу. Мы не будем делать смертельные уколы Афоне. Пока я звоню — не будете ли вы столь любезны, милая барышня, заказать нам с вами по чашечке кофе из «Омелы»?

— Ладусики, шеф, — вяло согласилась Лиза. Она чувствовала, что всё идёт не так, но что она могла поделать? Ничего! Разве что организовать доставку кофе в денник к единорогу.

Стоп.

Кофе. Единорог.

— Лакши, что ты там говорил по поводу кофе? Почему вы перестали давать его Афоне?

— Он от него дичает, поэтому и перестали. — Лакшман вдруг охнул и посмотрел на Лизу новыми глазами. — Не хочешь ли ты сказать, что… Хотя…

— Что значит — дичает? — нетерпеливо спросила Лиза.

— Начинает скакать до потолка, разносит стойло в щепки…

— Ага! — торжествующе воскликнула Лиза. — Именно это нам и нужно!

— А ведь и правда, — ошеломленно сказал Лакшман. — Кофеин, он…

— …вымывает кальций из организма, — подвела итог Лиза и принялась лихорадочно стучать по своему Перстню.

Код вызова службы доставки «Омелы» она выучила в первую же неделю пребывания в этом мире. Денег на счету у неё скопилось неприлично много — постоянно приходили какие-то премии, авансы, а тратить всё это было некогда, да и особо некуда.

На все свои сбережения она заказала крепчайший эспрессо, опустошив запасы половины ресторанов сети «Омела» в Санкт-Петербурге.

А зачем ей в этом мире деньги? Буквально через час её здесь не будет! Конечно, если с единорогом всё пройдет удачно.

Откуда-то из-под бамбуковых потолочных балок раздался звук многократно усиленный глас Ангела — старший учитель прибавил звук телевизора. До старта мероприятия оставались считанные минуты.

— Итак, милые друзьяшки, мы с вами видим, как Её Величество подъезжает к зданию школьного ипподрома. Ну вот чего лично я, ваш лучший друг, не понимаю, так это того, что Государыня продолжает ездить на старом автомобиле своего батюшки, экс-императора Николая Константиновича. Неужели ей не хочется купить себе что-нибудь модненькое, современненькое, скажем, ярко-красного цвета? Этот тёмно-серый динозавр, откровенно говоря, совсем ей не подходит. И уж чего я не пойму никогда — так это что за удовольствие самолично сидеть за рулём. Вся в своего отца-автомобилиста! Вот, помню, когда я был вашим императором… Ой, пардон-пардон-пардон, режиссеры мне делают замечание, я отклонился от темы. Продолжим. Императорский Русско-Балт запарковался, его встречает делегация от школы, и прямо сейчас, славные мои друзьяшки, мы наконец-то увидим наряд Екатерины Николаевны… А это что? Операторы, поднимите камеры вверх! Небо потемнело от необыкновенного количества квадриков… Боженьки, их тут целая стая, слетаются со всех сторон! Это фирменные дроны "Омелы", я их знаю — и каждый тащит упаковку с горячими напитками… Что происходит? Кому в здании ипподрома понадобились сотни, если не тысячи стаканов чая, морса или что там эти квадрики несут? Всё это чертовски странно… Но не особо интересно, потому что гораздо важнее другой вопрос — что же сегодня надела императрица? Итак, она выходит из машины… Внимание… Боженьки! Я приятно удивлен. Операторы, крупный план Государыни! Она… в платье?!

В предусмотрительно открытые окна конюшни, пугая лошадей, влетали скоростные кофейные посланцы. Среди них выписывал воздушные маневры полностью дезориентированный голубь. Стойла заполнились энергичным жужжанием и непередаваемым ароматом свежесваренного эспрессо.

Афоня вскинул голову. Голубые глаза единорога постепенно заблестели.

— Сногсшибательный запах, сударыня, — радостно сказал Филипп Петрович, перекрывая шум винтов.

— Нет, наоборот — поднимающий на ноги! — крикнула Лиза, поднося первый стаканчик к чутким ноздрям единорога. — Вы гляньте! Вы только посмотрите, шеф! Он пьет как лошадь!

Афоня втянул один глоток, второй… С наслаждением пошлепал губами… Не торопясь допил порцию эспрессо… И встал.

— Скорее, выливайте кофе в поилку, ему из стаканчиков неудобно!

Иван бросился к чаше, одним движением отсоединил ее от центральной трубы (остальным лошадям кофеин был ни к чему) и трясущимися руками принялся заливать в емкость эспрессо. Филипп Петрович, граф, однокурсники, даже Аврора — все кинулись к нему на помощь.

— Императрица заходит в холл ипподрома… Школьники подготовили ей небольшое выступление, маленькие неумёхи, я танцую в десятки раз лучше, особенно когда выпью…

Лиза осторожно надела на единорога золотую уздечку и легонько потянула его за собой:

— Ну что, дружок, пойдем к поилке? Смотри, там целое Чёрное море энергии и бодрости! А? Это по-настоящему классный эспрессо, клянусь пирожками с малиной из «Омелы»!

Афоня удовлетворился такими вескими гарантиями и медленно, с дрожью в тонких коленях, направился к кофейной чаше.

Пожалуй, никогда еще Лиза не видела, чтобы эспрессо пили с таким фантастическим удовольствием. Уровень чернущей «живой воды» убывал с поразительной скоростью.

— Это чудо, — убежденно сказал Лакшман. — Он меняется на глазах. Даже шерсть стала лосниться. Реакция на кофеин мгновенная, как у некоторых — аллергия на орехи. Теперь я понимаю, что имел в виду Будда под словом «счастье». Целый мир озарился для меня новым светом. Воистину: тысячи свечей можно зажечь от единственной свечи.

Спустя пару минут Афоня оторвался от пустой поилки, встряхнул роскошной, налитой блеском гривой, переступил копытами, показывая, что ему не терпится немного размяться, и тихонько заржал. Потом в знак благодарности лизнул Лизу в ухо.

— А теперь, друзьяшки, гвоздь программы! — объявил Ангел с экрана. — Императрица ступила на манеж, усыпанный лепестками роз… Трибуны забиты под завязку… Её Величество приветствуют громом аплодисментов… И прямо сейчас к Екатерине Николаевне подведут ооочень класненькое мифическое животное. Встречайте, милые мои — единорог Афоня!

Глава 8

До полудня: 55 минут.

— Неужели это и правда происходит, голубчики? Наш единорожка, живой и здоровый, гарцует по манежу, — умилялся Филипп Петрович, глядя в экран телевизора под потолком конюшни. — Государыня чудесно смотрится верхом… Вы знали, что она не раз выступала жокеем на скачках? Конечно, не в платье, как сегодня. Но этот наряд ей очень к лицу. Белый единорог, синие лепестки, красное платье… Вам ничего это сочетание не напоминает, дорогие коллеги?

— Оставьте ваши загадки на потом, шеф, — прервала его Аврора, щелкая клавишами лэптопа. — У нас сейчас есть дела поважнее.

Она подняла голову от монитора и внимательно посмотрела на Лизу.

— Реня только что поднял наше отделение на первое место Рейтинга.

Лиза вдруг осознала, что ей нечем дышать. Кто украл весь воздух? — хотела было возмутиться она, но не могла вымолвить ни слова.

— Ну что? — Аврора прищурилась. — Мы сделаем это?

Лиза кивнула, чувствуя, как перед глазами всё начинает плыть — совсем как тогда, в первый день.

К ним подошёл граф Александр.

— Сударыни, почему у вас такие напряженные лица? Всё закончилось просто превосходно.

— Ага, даже слишком превосходно, — с сарказмом сказала Аврора. — Настолько превосходно, что мы на первой строчке Рейтинга. У меня теперь полный доступ к климату.

Граф, конечно, сразу всё понял.

— Елизавета Андреевна, заклинаю вас не принимать поспешных решений… — В его голосе слышалась мольба.

— Я хочу домой, — сумела выговорить Лиза.

Она подняла сумку с Пусей — кот протестующе заорал — и повернулась к Авроре:

— Запускай.

Аврора пожала плечами и склонилась к компьютеру.

Филипп Петрович прикоснулся к Лизиному рукаву:

— Голубушка… Не оставляйте нас.

Лиза обхватила покрепче переноску и сделала шаг назад:

— Филипп Петрович, я не могу… Меня Игорь ждёт, понимаете?

— Внимание, включаю тропический ливень в радиусе пяти метров! — доложила Аврора. — Так, буквально пара секунд…

Слева возникло что-то огромное, заслоняющее свет. Платон. С нехорошей ухмылкой. Дождался своего.

— Елизавета. Дело официально закрыто. Ты больше не при исполнении. Я забираю тебя на допрос. Именем Императрицы и во имя Закона о государственной безопасности…

Граф прыгнул между ним и Лизой.

— Если бежать, то прямо сейчас! — воскликнул он, удерживая Платона борцовской хваткой, многократно усиленной экзоскелетом. — Его я беру на себя. Аврора?

— Готово! — завопила она. — Давай, Лиззи!

— Стоять! — хрипел Платон. — Именем Императрицы, стоять!

— Голубушка… — шелестел Филипп Петрович.

— Но куда?! — беспомощно крикнула Лиза, прижимая к себе Пусю. — Я не понимаю, куда мне бежать?!

И тут она увидела — куда.

В окна конюшни с улицы затекала тяжелая черная туча. Ползла мимо ошалевших лошадей, мимо растерянных людей. Поглотила хрустальные люстры — и разверзлась шумным водопадом у глухой стены в нескольких шагах от Лизы. Стойла немедленно заполнились стремительными ручьями, несущими клочья сена и кусочки кактуса. Лошади переступали в холодной воде копытами и жалобно ржали.

Из-за телевизора под потолком выпорхнул знакомый сизарь — и ринулся в водопад.

Стена воды поглотила голубя. Он бесследно растворился среди дождевых струй.

— Прыгай за ним! — Аврора размахивала руками, как семафор. — Видишь, его не разорвало на гравитоны! Блин еловый, я знала, что всё посчитала правильно! Прыгай, Лиззи!

Лиза, по щиколотку в ледяной воде, кинулась к водопаду. Её родной мир был совсем близко.

Так близко, что капли дождя стучали по носу.

Так близко, что сумка с Пусей мгновенно вымокла насквозь. Кот возмущенно заорал.

Так близко, что она еще успеет приготовить Игорю его любимые свиные пельмени, когда вернется. До полудня оставался почти час, а она уже — на границе двух реальностей.

Достаточно сделать всего один шаг, чтобы вернуться в уютное прошлое. На знакомую с детства кухню.

Лиза протянула вперед свободную руку — левую, с Перстнем. Ладонь сперва заполнилась водой, а потом вдруг растворилась в пустоте. Это было очень странное ощущение. Но совсем не неприятное. Вряд ли будет больно.

Ах да, Перстень ей теперь не нужен. У неё же есть обручальное кольцо на другой руке. А Перстень нужно вернуть Филиппу Петровичу. Халява — это прекрасно, но только если за государственный счет. А шеф покупал ей Разумник на свои деньги.

Она медленно вытащила руку из водопада — та ничуть не изменилась, — сняла Перстень и повернулась к Филиппу Петровичу.

Он смотрел на нее так, как смотрел на неё дедушка, когда провожал ее в летний лагерь. В точности так же. Но тогда она была маленькой, глупой и думала, что дедушка вечен. Поэтому делала ему на прощание ручкой и радостно укатывала навстречу комарам, строевым учениям и холодной манной каше с комками. Оставляя его совсем одного — сутулого, в этой старой вязаной кофте, с седыми обвисшими усами и тоской за стёклами потёртых роговых очков.

А теперь…

Ну уж нет, милые друзьяшки. Теперь она никуда не поедет.

Да, совсем недавно она поклялась сбежать отсюда и никогда не возвращаться… Но, в конце концов, слова — это всего лишь слова!

Лиза сдёрнула обручальное кольцо с правой руки и швырнула его в свой старый мир.

Глава 9

2 января, 11:11

Санкт-Петербург, Российская империя

Ветеринар Седьмого отделения Личной Канцелярии Её Величества Елизавета Андреевна Ласточкина решительно вернула Перстень на безымянный палец левой руки и подошла обратно к коллегам. Те наблюдали за ней в немом изумлении. Филипп Петрович при этом радостно улыбался.

— А знаете что, товарищи? — сказала Лиза. — Останусь я с вами, пожалуй. Пуся без ума от охотничьих колбасок из Самобранки, а я ради него готова на всё. Куплю ему в «Хохломе» клетчатое кресло… Ответьте мне лишь на два вопроса. Во-первых, в ваших тюрьмах дают по утрам кофе?

— Разумеется, голубушка, мы же не варвары! — с готовностью воскликнул Филипп Петрович.

— И во-вторых — почему у меня из-за ваших телепортаций постоянно ноги мокрые?

Ищейки дружно расхохотались. Потом все бросились обнимать Лизу и твердить, как же здорово, что она осталась.

Платон немедленно воспользовался тем, что граф, отвлекшись на Лизу, выпустил его из своих объятий. Спецагент Третьего отделения с достоинством поправил свою белую шинель и заявил:

— Вот и еще одна страница для твоего преступного досье, Елизавета. Только что, в присутствии многочисленных свидетелей, задержанная попыталась скрыться от представителя полиции, то есть меня. На чем мы остановились? Продолжим. Именем Императрицы…

— Кто здесь Елизавета Андреевна? — раздался властный женский голос.

— Эээ, я, — несмело отозвалась Лиза.

— Приятно познакомиться. Я Екатерина Николаевна, Императрица Всея Руси и так далее, вы и сами знаете. А что это тут у вас, трубу прорвало?

Подобрав подол строгого красного платья из твида, к Лизе приближалась стройная девушка примерно её возраста, с русыми волосами, забранными в высокий конский хвост, царственной осанкой и строгим взглядом зеленых глаз. Молодая государыня могла и не представляться — Лиза много раз видела ее по телевизору. Да что там, она каждый день пила кофе из чашки с ликом Екатерины.

Царские красные сапожки на плоской подошве, похоже, были водонепроницаемыми, чему Лиза, естественно, позавидовала. Шутки шутками, а ноги у нее и вправду жутко промокли.

За государыней следовал невзрачный пенсионер в старом сюртуке с медными пуговицами — наверное, местный сторож, подумала Лиза.

Аврора, собравшаяся было выключать тропический ливень, растеряла весь свой сарказм и буквально остолбенела при виде Екатерины Николаевны. Пухлые ручки замерли над клавиатурой лэптопа. Мужчины вежливо поклонились, но без явного подобострастия.

Дальше говорила государыня, а Лиза слушала и кивала.

Выяснилось, что барон Ренненкампф рассказал императрице драматичную историю единорога Афони, как только та благополучно завершила круг почёта. Да, императрица всегда подозревала, что граф Вяземский рано или поздно выкинет какой-то подобный фортель, он её буквально с ума сводил, когда участвовал в конкурсе женихов — чуть ли не рыдал, что хочет жить вечно, и вообще вёл себя отвратительно. Императрица восхищена Лизиной находчивостью, она давно следит за Лизиной потрясающей деятельностью на посту ветеринара Седьмого отделения своей Личной Канцелярии и хочет Лизу отблагодарить, пригласив её на приём в Зимний дворец.

Не успела Лиза согласиться, как в беседу довольно бесцеремонно вмешался Платон:

— Но, Ваше Величество, Елизавета обвиняется в подрыве государственной безопасности! В причинении вреда лично вам! Я не хотел этого говорить, но придется: у меня есть сведения, что Елизавета незаконно телепортировалась к нам из другого мира.

Императрица усмехнулась:

— Неужели вы полагаете, что я не в курсе слухов, которые сопровождают агента моей собственной Канцелярии со дня её зачисления в штат? Однако это обстоятельство требует аккуратного и бережного исследования. И уж совершенно точно — не в форме допроса. У меня нет никаких оснований подозревать Елизавету Андреевну в желании причинить вред ни моей стране, ни мне самой. В частности, у нее был шанс выпустить ко мне на манеж чуть живого единорога, который попросту свалился бы под моим весом и я свернула бы себе шею. Однако ваша так называемая "обвиняемая" приложила много сил, чтобы эту ситуацию предотвратить. О каком вреде вы говорите, сударь? — Она повернулась к пенсионеру в сюртуке: — Господин Ренненкампф, вам не кажется, что ваш подчинённый предъявляет Елизавете Андреевне по меньшей мере нелогичное, если не сказать — глупое обвинение?

Пенсионер степенно кивнул.

— Вот видите, сударь, — с укором сказала государыня Платону. — Не пора ли вам прекратить преследование человека, многократно доказавшего свою преданность интересам короны и страны в целом?

Она покрепче перехватила подол платья — мутная речка, бурлившая в конюшне, поднялась выше, потому что Аврора так и не выключила дождь, — и спросила:

— Нет, и всё же что у вас там за потоп, господа? Стену не видно из-за воды. И я уже молчу по поводу пола, который в данный момент напоминает Амазонку.

— Энтер забыла нажать, вот блин еловый! — воскликнула Аврора и тут же закрыла рот ладошкой. Императрица взглянула на неё с интересом — видно, не многие позволяли себе распускать язык в присутствии самой могущественной правительницы мира.

Потом все стали смотреть на стену дождя, ожидая её выключения.

Однако ливень припустил с ещё большей силой, словно ему предложили чашечку эспрессо.

Императрица нахмурилась.

Рененнкампф вышел из-за спины Екатерины Николаевны и приблизился к Авроре.

— Иии — есть! — выпалила Аврора, сыграв на клавишах компьютера финальный аккорд со страстью пианиста-виртуоза.

Из водопада выпал человек.

Ренненкампф расставил руки, закрывая собой императрицу.

Граф, Филипп Петрович и Платон бросились к незваному гостю и подняли его с колен.

Это был истощенный, небритый человек с чернильными пятнами на пальцах, татуировкой «425–001» на тыльной стороне правой ладони и испуганными глазами.

— Лустенбергер! — хором сказали граф Александр и Платон. — Как?.. Откуда?..

Потом они оба перешли на смесь немецкого с французским, и Лиза перестала понимать, о чем идет речь. В отличие от водопадного пришельца, который заметно оживился и начал им что-то отвечать на том же языке.

— Аврора, во имя вселенского амоксиклава, что происходит? — обратилась она к программистке. — Лустенбергер — почему-то мне знакома эта фамилия…

— Это известный швейцарский писатель-диссидент, — задумчиво сказала императрица. — Мы снаряжали за ним спасательный отряд, но агенты вернулись ни с чем. Как же он тут оказался?

— Да вот, знаете ли, я его сюда телепортировала из Швейцарии, делов-то, — небрежно отозвалась Аврора и нажала всего одну кнопку на клавиатуре лэптопа. Ливень немедленно прекратился. Остатки тучи унесло в открытое окно. — Говорить не о чем.

Лустенбергер уже оправился до такой степени, что мог самостоятельно держаться на ногах. К девушкам подошёл граф — невероятно счастливый. Казалось, он сейчас затянет песню.

Однако петь он не стал, а просто сказал:

— Аврора, мне кажется, я вас люблю.

— Ну надо же, как с вами интересно, господа! — сказала императрица. — А приходите-ка вы все ко мне на приём в Зимний. Всей своей теплой компанией. Господин Ренненкампф, будьте любезны внести агентов Седьмого отделения в список почётных гостей. Мне нужно о многом их спросить. Особенно Елизавету Андреевну. Вы не против встретиться с сэром Стивеном Хокингом, сударыня? Он будет на приёме и очень хотел с вами познакомиться.

Лиза кивнула, не зная, что сказать. Разве что…

— Спасибо, Ваше Величество, — в последний момент спохватилась она.

— Добро пожаловать в ряды Личной Канцелярии, сударыня, — скрипучим голосом произнёс Ренненкампф.

На месте водопада переливалась всеми оттенками волшебства едва различимая радуга.

Глава 10

Вечером в «Омеле» на Екатерининском канале Лиза пила горячий клюквенный морс с мёдом, потому что от запаха кофе она сегодня устала — впервые в жизни. Устала настолько, что даже курить не хотелось.

После утренней суматохи она успела съездить домой (да, отныне её Дом — мандариновая квартира на Чёрной речке) и освободить из мокросумочного заключения исстрадавшегося Пусю. Котик толстенький животик со всех лап кинулся к Самобранке, громко жалуясь Скатерти на злую и жестокую хозяйку Лизку. Самобранка, не без помощи злой и жестокой Лизки, которая понажимала нужные кнопки, выдала ему в утешение двойную порцию тёплых охотничьих колбасок собственного приготовления.

Сама же Лиза переоделась в уютный спортивный костюмчик, с наслаждением погрузила ноги в сухие кроссовки, нацепила красную шляпу — и отправилась в «Омелу» на посиделки с коллегами.

— Вы все меня сегодня угощаете! — заявила она с порога. — Я свои деньги на кофе для Афони спустила.

— Голубушка, разумеется, Канцелярия всё вам возместит завтра утром! — всплеснул руками шеф.

— Это не помешает мне сегодня заказать себе «Ореховый взрыв» за ваш счет, — нахально сказала Лиза, усаживаясь за привычный столик возле фонтанчика. На этот раз — лицом к окну. Теперь она могла спокойно смотреть на белых львов и остановку вакуумки на месте ее бывшего дома № 99 по Екатерининскому каналу.

Филипп Петрович с умилением глядел на своих «детишек» — Лизу, Аврору и графа Александра — и развлекал их сказочкой о том, что ждёт Ищеек на приёме в Зимнем дворце:

— Слуг там почти не водится, голубчики мои, так что вокруг вас никто с закусками и напитками бегать не будет, полное самообслуживание. Электричество Её Величество старается экономить, бережёт экологию, поэтому лампы горят не все, в больших залах темновато. При входе вам выдадут гироскутеры — просторы нешуточные, пешком целый день будете до нужного места добираться…

— Лиззи точно с гироскутера свалится, клянусь Господом Ботом, — вставила Аврора. — Опозорит нас всех.

— Я договорюсь, чтобы ей завтра выдали казенный гироскутер, — сказал граф. — Уверен, что если Елизавета Андреевна немного потренируется, сумеет со свистом промчаться по анфиладам царской резиденции.

— Со свистом не получится, — усмехнулся в усы Филипп Петрович. — Говорят, Государыня согласилась устроить в Зимнем выставку работ господина Головастикова, так что повсюду будут расставлены его бессмертные холсты.

— Пупырки папавериновые! — ужаснулась Лиза. — Зачем же она на такое согласилась?

— Мой друг Гавриил Левинсон ей посоветовал, — сказал шеф. — Он иногда консультирует Государыню по творческим вопросам. По его мнению, подобный шаг со стороны императрицы вдохновит всех начинающих художников страны. Семья Екатерины Николаевны сотни лет назад обязалась всеми силами поддерживать искусство. Даже если от этого искусства глаза слезятся. Но — слово Романовых крепче карбона, как любит повторять наш бывший император Николай Прогрессивный.

— Ладусики, космические картины Ангела я как-нибудь переживу. В конце концов, я же сумела выжить после просмотра фильма «Святой Валентин» с Киркоровым в центральной роли. Главное — чтобы кормили на приёме хорошо. Я без еды не могу. Царских блюд поем, — оживилась Лиза. — Может, осётра дадут длинноносого? Или бламанже какое-нибудь миндальное? — размечталась она.

— Вот только и думает, как бы живот свой набить, — неодобрительно покачала пестрой головой Аврора. — Бейби, с таким аппетитом ты скоро в парадную форму не влезешь. Раз худеть для телепортации не надо — всё, велкам калории?

— Вынужден вас разочаровать, милая барышня, — покачал головой Филипп Петрович. — Навряд ли вы попробуете на приёме что-нибудь принципиально новое. Екатерина Николаевна не держит повара, бюджет не позволяет. Поэтому для своих гостей императрица, как правило, заказывает еду из «Омелы». Боюсь, даже «Ореховый взрыв», к которому вы относитесь с такой нежностью, для Государыни — непозволительная роскошь.

— Ну и дела, — поразилась Лиза. — Ну хоть со Стивеном Хокингом увижусь, и то хлеб… Или я должна сказать в данном случае — «и то бламанже»?

— Кстати о хлебе — вы бы видели, Филипп Петрович, с каким аппетитом накинулся на еду Лустенбергер! — восторженно поведал граф. — В швейцарской тюрьме его почти не кормили. Мы с Платоном разместили его в отеле «Европа», в номере с видом на памятник Пушкину. Лустенбергер цитирует с любого места почти все стихи Александра Сергеевича, конечно же, в переводе на швейцарский… Да, словом, он заказал полный обед, но сумел осилить только куриный бульон и кусочек ржаного хлеба. Желудок сократился, ничего удивительного! Потом попросил пишущую машинку — современные компьютеры Лустенбергер не признает. Боится электронной слежки, очевидно. Оказывается, пишущие машинки до сих пор продаются в пассаже Второва, я и не подозревал! Получается, на них есть спрос… После обеда Лустенбергер захотел посетить Русский музей императора Александра Третьего, он же совсем рядом, прямо напротив отеля «Европа» — но меня вызвал к себе Ренненкампф, пришлось оставить писателя на попечение Платона. Могу себе вообразить, насколько содержательную экскурсию устроил этот служака нашему швейцарцу!

— Значит, не только Аврора, но и высегодня успели побывать в кабинете господина Ренненкампфа? — Филипп Петрович отставил в сторону капучино и с любопытством взглянул на графа.

— О, рассказывать особенно нечего, шеф, — пожал худыми плечами граф. Он тоже был одет неофициально — просторная льняная блуза с отложным воротником, шерстяные брюки. — Ренненкампф предложил мне занять место Платона в Третьем отделении. Шварц, по его мнению, в последнее время потерял нюх. Я отказался. Вот и всё.

Филипп Петрович вернул на тарелку воздушное миндальное печенье, которым он закусывал компот, отряхнул пальцы и через стол протянул ладонь графу. Они обменялись рукопожатием. «Благодарю, голубчик», — прочувствованно сказал шеф.

— Позвольте… Вы сказали, что Аврора Валерьевна была сегодня у Рененнкампфа? — вдруг обеспокоенно переспросил граф. — Надеюсь, сударыня, не в связи с многочисленными нарушениями вами закона об охране электронных данных?

— В связи, в связи, — невозмутимо кивнула Аврора, налегая на карельский пирог с морковью. — Все мои кейсы закоммитил. Все мои лаги вытряхнул. Я уж думала, из кабинетика не выйду. На грузовом квадрике прямиком за решетку отправит.

Граф в отчаянии уронил голову на скрещенные руки.

— Это моя, моя вина. Я должен был предотвратить взлом базы Девятьсот Девятого, я должен был остановить вас…

— Да не парьтесь, граф, — добродушно сказала Аврора. — Всё ок. Меня откатили к последнему безгрешному бэкапу.

— В каком смысле, сударыня? — Граф поднял голову.

— Императрица особым указом освободила меня от ответственности за предыдущие преступления. За мои крутые заслуги перед отечеством. Ну, как вам такой поворот, лузеры? А в конце разговора ваш грозный Реня ни с того ни с сего дал мне полный доступ к базе Великого и Могучего. Андестенд?

— Это превосходное известие, сударыня! — искренне обрадовался граф.

Филипп Петрович не поленился встать и обнять Аврору.

Лиза салютовала ей стаканом с морсом.

Сегодня был тот редкий вечер, когда в «Омеле» выключали все телеэкраны и ресторанчик заполняла негромкая приятная музыка.

— «Поменьше говори, побольше действуй!» — вдруг послышалось из колонок, спрятанных в зарослях плюща под потолком.

Этот голос Лиза узнала бы в любом из миров.

— Кто это поёт? — ахнула она.

— Что? Ах, да. Это Мистер Миссисипи, голубушка. — Филипп Петрович заинтересованно посмотрел на Лизу. — Забавно, что он вас так зацепил, милая барышня. Это же главная загадка двадцатого века, человек-легенда. Он прибыл в Империю одним дождливым вечером — в буквальном смысле из ниоткуда, совсем как вы… Только это было в конце семидесятых. Все его называли Мистер Миссисипи. Настоящее его имя так и осталось неизвестным… Мистер Миссисипи сразу стал у нас звездой. Пел сперва на английском, потом выучил русский… Если желаете, сударыня, мы с вами потом прокатимся до Финского залива, посмотрим его особняк. Весьма приятное поместье в колониальном стиле. Называется Грейсленд.

— Всё, — сказала Лиза, откинувшись на бархатную спинку дивана. — Лучше уже точно не может быть.

— Лизавета, категорически приветствую! Рад, что ты пришла… — К столику подлетел Макс, — …и все твои коллеги тоже, — растерянно закончил он, здороваясь с остальными Ищейками.

Унтер-офицер уселся со всеми за стол и начал мять рисовую салфетку.

Салфетка была тонкой, поэтому порвалась почти сразу.

Макс взял следующую.

Отчего-то он растерял всю свою куртуазную легкость.

— Что-то вы сегодня весь вечер молчите, Максим, — доброжелательно заметил Филипп Петрович. — А между тем, я знаю, что у вас есть отличные новости. Мой друг Гавриил рассказал мне про вашу новую работу, лисёнок вы эдакий!

— А? Ну да, новости в самом деле отличные, — включился Макс, бросая салфетку на стол. — Меня позвали на «Всемогущий», вести полицейское шоу для детей. Шесть дней в неделю буду служить в жандармерии, как и прежде, а по воскресеньям стану рассказывать несмышленышам про работу городовых. Эфир раз в неделю. Предполагаемая аудитория — пятнадцать миллионов человек. Левинсон сказал, у меня типаж подходящий.

Граф подмигнул ему и поднял тост «за лучшего Абрикосова из всех, кого он знает».

Макс сказал, что он хочет отметить это событие чем-нибудь запоминающимся.

— Лизавета, поможешь мне выбрать кофе? — обратился он к Лизе. — Ни разу в жизни его не пробовал. А ты у нас вроде эксперт в этом вопросе. Как я в кондитерских изделиях, в синематографе и в полицейской службе. Прогуляемся до стойки?

— Ладусики, — удивленно согласилась Лиза. И без колебаний отставила в сторону недоеденный «Ореховый взрыв». — Думаю, начать тебе надо с чего-то полегче, вроде латте со взбитыми сливками…

— Послушай, — сказал Макс, когда они стояли в очереди к босому друиду с бородой. — Глупо, конечно, получилось… Словом, я купил пару билетов на Луну — еще до того, как их сделали бесплатными. Кто же знал, что мой красивый жест будет несколько подпорчен на высшем государственном уровне… Эдакая монаршая диверсия… Это я так тебя приглашаю прогуляться до космоса и обратно, если ты не поняла.

— Оригинально, — признала Лиза, чувствуя, как на лицо неудержимо наползает улыбка. — Значит, путешествие на Луну. А что, я там еще не была! Можно слетать. В хорошей компании тем более.

— Конечно, ты же богиня, — подтвердил заметно повеселевший Макс. — Кому и летать к звездам, как не тебе.

— Ну если под словом «звезды» ты имеешь в виду таких сомнительных личностей, как мой сосед Ангел Головастиков…

— Вовсе нет, под словом «звезды» я имею в виду таких восхитительных личностей, как унтер-офицер Максим Абрикосов, — парировал Макс. — Так что, согласна?

— Между мирами я уже перемещалась, — сказала Лиза. — Можно теперь и на Луну махнуть. Если там подают эспрессо, конечно.

Оглавление

Глава 1

Глава 2

Глава 3

Глава 4

Глава 5

Глава 6

Глава 7

Глава 8

Глава 9

Глава 10