Наконец-то, ГОСПОДИ!!! Проснулся.
В русских братьях «Возрожденный дух»
Все терпел, скорбел, сжимался, гнулся…
И воспрял, уже доносит слух.
Славная Россия! Да доколе ты терпишь лишения должное.
Что же ты сама себя изводишь?
Ты ли, великая страна?
Все спасала и освобождала. Сколько Мир!
Полководцев сколько возрождала.
Утверждала праведный вердикт.
За тебя молились и боялись.
Русских в трепет приводил медведь.
Восхищалиcь? Плакали, смеялись.
Звук твоих побед, услышав смех.
Ну и что Америка Европа?..
Были и у них дни, кто нацизм прихлопнуть смог.
Твой народ Россия, не они
Кто пресек триумф Буонапарде, маниакальные мечты,
от османов спас славянских братьев.
Твой народ, Россия, только ты.
Ты же не кричишь, и не кичишься.
Зло же, ошибки, иль твоя вина.
Пусть ты как «Империя», мельчишься
Все равно ты мощная страна.
Все равно, великая держава,
И могуч, и славен твой народ
Расправляя плечи моложаво
Вновь встает, с Христом идти вперед
Не твои ли гении в искусстве
И литературы сыновья
Обличали козни, блуд, распутство.
Невидаль корыстная возня?!
Предисловие
Погода разыгралась не на шутку. Грохотал гром, сверкали молнии, завывал ветер. Деревья под силой ветра раскачивались из стороны в сторону, словно корабль, причаливая, издавая при этом скрипы, хрусты, треск, которые были слышны в полумраке спальни. Напротив окна стояла тяжелая, деревянная, резная кровать под балдахином, на которой возлежал немолодой мужчина. Седые космы волос ниспадали на вспотевший лоб, который время от времени вытирала сухощавая старушка в черном одеянии.
Мужчина метался в бреду. Его еще не старое лицо, время от времени корежила гримаса страха, боли, отчаяния. С губ его срывались обрывки каких то фраз, приглушаемые грохотом разыгравшейся погоды.
Свечи в канделябрах, расставленные по комнате, с трудом разгоняли темноту. Старушка, сидевшая возле больного, в страхе осеняла себя знамением, успевая тут же промокать лоб лежащего. С другой стороны кровати, у свечи, стоявшей на будуаре, сидел поп в рясе, с огромным крестом во всю грудь, сверкающий вкраплениями драгоценных каменьев. Он быстро-быстро читал что-то из Библии, не обращая внимания на метания больного и расшалившуюся погоду.
– Не-ет…, оставь, оставь меня.....– вдруг прохрипел больной.
Старушка в страхе вжалась в стул, прижав руку к груди, а другой быстро-быстро осенив знамением.
-Свят-свят…– бормотала она.
Священник забормотал громче. Уже можно было отчетливо услышать слова святого писания.
– Господи-и-и…не оставь, не отрекись....Господи-и-и, прошу-у у....– хрипел больной.
Больной раскинул руки по кровати, заметался, разрывая белые одежды на себе. Старушка в страхе отскочила от кровати. Священник склонился над больным и выставив крест перед больным, срывающимся голосом верещал:
– Изыди, Сатана, из тела слуги Божьего… Господи! Услышь молитву мою, внемли молению моему по истине твоей....– бормотал в голос священник, глядя вытаращенными глазами на лежащего и корчившегося мужчину. – Простираю к тебе руки мои… избавь раба твоего Андрея от дьявола, он сильнее меня, ибо я изнемог…– священника затрясло мелкой дрожью.– На тебя Господи уповаю, яви светлое лицо Твое, рабу твоему…Господи помилуй.....
Вдруг сверкнула сильная молния, на миг, осветив пространство комнаты синевато-матовым светом. Следом пронесся оглушающий раскат грома. Тело больного дернулось и застыло вытянувшись. Глаза были прикрыты, грудь учащенно вздымалась. Ночная рубашка чуть задралась, оголив суховатую, костлявую, волосатую ногу.
Старушка сидела в углу, сжавшись в ужасе, глядя то на больного, то на священника, боясь пошевелиться. Священник уселся на свое место и вновь забормотал молитвы.
В соседней комнате было тихо. Помещение спальни, немного мебели, в которой потчевала служанка. На стульях, диване, деревянном сундуке, в напряжении сидели кто где, три миловидные женщины и пятеро детей разного возраста. Женщина постарше в напряжении вслушивалась в проникающие сквозь закрытую дверь, звуки, пытаясь определить, что там происходит. Другая, уставившись в одну точку в полу, о чем то думала. Казалось ее совсем не заботит происходящее. Дети, один пацаненок лет двенадцати, второй лет десяти, усевшись подле матери, судорожно вздрагивали, когда из спальни доносились громкие непонятные звуки.
Третья, красивая, статная с аристократическим лицом, слегка вьющимися каштановыми волосами, казалось радоваться происходящему. Ее глаза по крайней мере излучали ту радость, которая и наводила на эти мысли. Двое ее детей, девочка и мальчик восьми и пяти лет, сидели тут же, подле, на диване. На их лицах застыла гримаса страха.
Пятый парнишка, самый старший, пятнадцати лет, был серьезен. Он стоял у двери, ведущей в спальню, прислонившись к ней спиной и по очереди оглядывал находившихся в комнате.
Вдруг дверь в спальню открылась, на пороге возникла старушка-сиделка.
– Барин зовет…– тихо, но слышно позвала она ожидающих, посторонившись.
Женщины встали, окинув друг друга медлительными взглядами, и взяв своих детей за руки, вошли в полумрак спальни, старший пацаненок замыкал шествие. Они приблизились к кровати, встав у края. Священник встал, посторонился.
– Он звал, пришел в себя…– пролепетал вспотевший поп. Его руки слегка подрагивали и нервно теребили пояс рясы.
– Андрей Родионович…-позвала старшая.– Мы пришли, Вы звали…
Веки барина дрогнули, приоткрылись. Он обвел туманным взором присутствующих, не узнавая.
– Андрей Родионович, мы это, дети Ваши, жены…– при слове жены, голос женщины дрогнул. Она мельком кинула взор на стоящих соперниц. Те не сводили глаз с умирающего.
– Дааа ....– прохрипел барин.
– Наталья Андреевна…– узнал барин жену.
– Ухожу я…– он вновь окинул взором окружающих. Его взгляд прояснялся.
– Все пришли…– тихо прохрипел больной.
– Думал не придет ни кто. Хотя… верно благословения ждете…– он остановил взгляд на младшеньком сыне.
– Сынок…не отрекайся никогда от Бога. Есть он, поверь мне… Не верил я всю жизнь, а зря. Есть он. Знаю теперь…А имущество мое.....– Андрей Родионович закашлялся.
– Тому завещаю.....кто.....к-хе....– сильный кашель прервал слова. -…кто....– дыхание стало прерывистым. Наталья Андреевна наклонилась ближе.
Умирающий уже не говорил, он хрипел бессвязным шепотом.
– Кто…одолеет…– тело умирающего сотрясла судорога. Он дернулся, выгнулся, замер. И испустил последний вздох. Тело опустилось на кровать, руки безвольно откинулись. Наталья Андреевна положила руку мужа на кровать и закрыла умершему глаза. Потом встала, перекрестилась. Остальные последовали ее примеру. Священник подошел к покойнику, пощупал пульс.
– Господь наш забрал его. – он сложил руки покойника как положено на животе и уселся читать заупокойную.
Женщины и дети гуськом вышли. Старушка-сиделка вышла следом. Ее обязанности закончились. Теперь нужны поминальные бабки и прочее, что делается в этих случаях.
– Пройдемте все в залу.– обратилась Наталья Андреевна к бывшим женам Андрея Родионовича.
– Спасибо Зоя Алексеевна, всем остальным займутся другие. Вы идите отдыхать. Вы уже двое суток не спите.
Старушка поклонилась и скрылась за дверью. Процессия прошла в обеденный зал, где сидела в ожидании прислуга. При появлении в дверях Натальи Андреевны, они вскочили, поклонились.
– Барин умер. Пока я буду управлять имением. А вы займетесь подготовкой к похоронам. Прислуга враз скрылась за дверями. Женщины сели за стол, дети остались стоять около своих матерей.
– Мы все законные жены Андрея Родионовича. Так уж получилось. И вы все слышали последние слова усопшего. Каждая из нас имеет равное право на наследство. У каждой из нас есть дети от нашего общего мужа. Вопрос в том, как мы все будем делить?
Молодая дама с аристократическим лицом ответила за всех:
– Поровну…
Глава 1
Андрей Родионович Баташов, сын владельца нескольких сталелитейных заводов, возвращался из Питера санным путем по вызову отца. В последнем письме, полученным Андреем, отец жаловался на недомогание и невозможность ведения дел во владениях. Младший сын был в опале отцовом, за свой нрав и отрицание отцовой власти над собой.
Стояли последние дни февраля. Солнце уже ощутимо грело. Кое-где снег прогрелся настолько, что образовывал лужи. Зима заканчивалась. Как то слабо, вяло, будто смирившись или получив взятку от весны.
Кони весело мчали вперед, звеня колокольчиками. В санях, укутавшись овчинным тулупом, сидел Андрей Баташов. Возница то и дело погонял коней. Баташов задумчиво смотрел на убегающие назад поля, леса, обеленные серым, уже грязнеющим снежком. Солнце радовало глаз и пьянило сердце.
Андрей уже мог узнать родные места. Лес постепенно, все чаще и чаще усеивался группами домов-поселениями крестьян, которые принадлежали семье Баташовых. Вот мост через речку Гусь. Дорога пошла на подъем, показались трубы сталелитейного завода. Возле завода всегда было какое-то движение. Вот и сейчас подводы с рудой, пустые уже разгруженные, грузчики, праздно-шатающиеся – все вперемешку создавало иллюзию бесцельного движения.
Дорога проходила мимо завода, люди завидев сани, пристально всматривались в пассажира и, наконец рассмотрев, быстро кланялись.
Андрей Баташов последние три года жил в Питере, развлекаясь на деньги, которые отец высылал ему, как содержание.
Живя в столице, Андрей вошел в свет, как молодой, достаточно обеспеченный будущим, являясь наследником многомиллионного состояния. От чего пользовался неизменным спросом у девушек, желающих непременно женить на себе не самую худшую кандидатуру Петербурга середины 18 века.
Андрей по себе являлся личностью неординарной, авантюрной. Общаясь в высшем свете, имеющиеся всегда наличные позволяли ему это, он то и дело принимал политическую точку зрения то одной оппозиции императрицы, то другой.
Каждый прожитый год в Питере прибавляло ему славы авантюриста, заядлого картежника, сердцееда и дуэлянта. Он был дерзок по натуре, коварен в мыслях, но воспитан в манерах.
Вдали показалось родовое имение Баташовых. Стало заметно оживление при появлении саней. Возница вывел сани на финишную прямую улицу, упиравшую одним концом в отчий дом. Ворота распахнулись, и сани влетели во двор двухэтажного особняка из белого известнякового камня. Дворовые деревянные постройки занимали значимую часть двора. Баня, дом для прислуги, хоз. постройки, конюшня.
Возница резко осадил лошадей, подрулив к крыльцу.
– Тпру-у-у…-натянул вожжи возница. – Приехали барин!
Андрей взглянул на выстроившуюся толпу. Кухарки, служанки, а вон позади всех его няня. Он потянулся, откинул тулуп и вылез из саней.
– Здравствуй, барин.– хором поприветствовали гостя челядь.
– Здорово, здорово.– он хмуро оглядел прислугу и улыбнулся. Высокий ростом, широкий в плечах, далеко не урод на лицо – девичья мечта.
– Сынок! – с лестницы сбежала женщина в шушуне.
Немолодая, но все еще сохранившая свежесть лица, достаточно красивая Наталья Николаевна, обезумела от счастья, увидев старшего сына.
Когда первая жена Родиона Баташова умерла от чумы, Родион Иванович остался один. Не успели они завести детей. Погоревав пол года, со сватался к соседнему помещику и женился на Наталье Николаевне, в то время первой красавице в округе. Ее отец, Николай Апранин, был в долгах перед Баташовым и отказом мог просто-напросто настроить против себя богатого соседа. Отдав же замуж единственную дочь, он аннулировал тем самым долг и воспрянул духом.
Баташов же приобрел не только молодую хозяйку в свой осиротевший дом, но и мать будущих наследников. Андрей, энергичный статный красавец, умом в отца, был его гордостью. Иван рос замкнутым. Крутой нрав отца не способствовал правильному, с точки зрения психологии воспитанию.
Так и не удалось сломить замкнутость Ивана отцу, а вскоре они выросли и разъехались, один в Москву, второй в Петербург.
– Сынок.– Наталья Николаевна кинулась на шею сыну и разрыдалась у него на груди. – Вот ты и приехал!
Андрей прижал к себе мать и вдохнул знакомый с детства запах. Сердце его защемило.
– Ну что ты, мама, что ты.
– Это я от счастья. – сквозь слезы проговорила Наталья Николаевна.– Пойдем в дом.
Они обнялись и поднялись по крутому крыльцу в дом. Прислуга в почтении низко поклонилась.
– Здравствуйте, барин.– поприветствовала домашняя прислуга гостя.
– Здорово.– он снял огромную лисью шапку и прошел вслед за матерью. Они поднялись на второй этаж.
– Отец прежде видеть тебя хотел.– сказала мать, будто извиняясь за что-то.
Андрей кивнул и толкнул дверь спальни. Мать следом не вошла. В спальне стоял полумрак, плотные шторы едва пропускали полоску света. Андрей постоял чуть, привыкая к полумраку. Наконец его глаза различили кровать, он направился в ее сторону. Рядом стоял стул. Андрей придвинул его, сел.
– Отец, я приехал. – позвал Баташов-старший отца.
Что-то зашевелилось под горой одеял.
– Кто здесь? – раздалось пискляво из-под одеял.
– Это я, отец, Андрей. Я приехал.
– Приехал. Я уж думал не дождусь. Так понравилось в Питере, что забыл про отца. Молчи. Я скажу. Мне…тяжело говорить. Видно все, сын, отжил отмеренное Богом. Пора и на покой. Лекари только руками разводят, старость говорят.
– Да что ты, отец. Поживешь еще.
– Молчи глупец и слушай. Дело рода нашего не на кого оставить. Младший-то вишь не хочет знаться, ну и Бог ему судья. Одна надежда на тебя. Постиг то хоть наук, каких в столице? Ну да ладно, не важно. Оставляю все имение, заводы, крепостных. Вам двоим,.. не обдели брата. Пусть возьмет Выксу и что рядом. Там Имение наше. Ты тут останься, Гусь, и Муром. Обещай одно только.
– Что?
– Приумножать, а не растрачивать. Для потомков, чтоб жили, как должны жить Баташовы, а не нищенствовали из-за глупости предков. Обещай. Любыми способами, молю тебя.
– Обещаю, отец.
– Верю. Верю, сын. Теперь и уйти могу спокойно. А теперь иди к матушке и позови ее.
Андрей взял сухощавую руку отца и поцеловал ее. Отец взглянул на сына. Чем-то он был похож на него самого в молодости. Только мощнее, статнее.
– Иди.
Андрей вышел из спальни, прикрыл тихо дверь и подошел к матери, сидевшей на стуле, сложив руки на коленях. Она встрепенулась при его появлении, встала.
– Иди мама, зовет тебя. – тихо сказал Андрей.
Наталья Николаевна шмыгнула носом и тихо, без шума, поспешила к умирающему мужу. Войдя, она села на стул, на котором пару минут назад сидел наследник, и замерла в ожидании. В тишине показалось, прошла вечность, прежде чем стальной магнат прохрипел:
– Наташенька. Свет мой. Прощения просить хочу у тебя за все. И что женился на тебе против воли твоей, воспользовавшись обстоятельством. И что груб временами был. За все плохое прости. – Баташов умолк, переводя дух.
– Дай мне руку.– попросил он. Она протянула ему руку и взяла его горячую ладонь в свою.
– Как бы то ни было, я любил тебя, моя отрада. Если я испортил тебе жизнь своей наглостью или чем, не обессудь. Ухожу я, солнце мое. Зовут меня уже. Оставляю все нашим детям. И тебе. Присмотри за детьми, пусть в мире живут. Будь счастлива. Но обещай мне… – он опять выдержал паузу. – Помру, не спеши замуж, пока 90 дней не пройдет.
– Что ты, Родионушка. Да и не собиралась я, пожила свое. Но раз ты просишь – обещаю. Не так уж и несчастна была я с тобой, родимый. Не бери грузом это в голову.
– Спасибо тебе, Наташенька. Святая ты у меня. Зови сына.
– Сейчас.– она быстро подошла к двери и позвала сына. Они вдвоем подошли к изголовью.
– Слушайте волю мою, последнюю. Похороните меня на взгорке, возле бора, откуда видно имение наше, что над рекой. Все имущество оставляю вам, тебе Андрей, заводы в Гусе и Муроме, Ивану в Выксе, и что есть в округе. При жизни не мог дать ему, как отец, ласки, так хоть что-то останется ему. Хоть и не приехал он. Обиделся видно. Дайте. Дайте руки свои. – они протянули ему свои руки он крепко схватился за них и накрыл второй своей рукой.
– Не поминайте плохим словом…– по телу старика прошла легкая дрожь. Оно слегка напряглось и с последним вздохом, расслабилось. Душа его покинула бренный мир.
Наталья Николаевна тихо зарыдала. Андрей ошарашено уселся на стул и склонил голову на руки. Только сейчас осознание утраты, наконец, пробилось сквозь зачерствевшие врата души и душевной болью отозвалось в его существе. Теперь у него нет отца. С каждой минутой его мозг ощущал чувство потери и одиночества. Хоть и была еще мать жива, но отец, есть отец. Тем более и мать то уже в возрасте. Он отогнал мрачные мысли о ее потере, мельком пронесшиеся в его голове.
Наталья Николаевна тихо рыдала над умершим мужем. Андрей встал и тихо вышел в гостиную, наполненную людом. Они, было начали его приветствовать, но замолчали, увидев его скорбное выражение лица. Люди привстали со своих мест.
– Отец умер. Где Захар?– спросил он управляющего.
– Я здесь. – раздалось из толпы. Коренастый мужчина, высокого роста с густой бородой в ферязи и черных хромовых сапогах, протолкнулся сквозь толпу. Верхнюю одежду люди покидали внизу, в сенях.
– Я здесь барин.
Андрей посмотрел на Захара. Когда-то в детстве Захар качал его люльку. Что-то нежное к этому человеку в груди шевельнулось, но боль утраты вновь заполнила все.
– Захар, займись подготовкой к похоронам. И попа позови, не успел отец исповедаться.
– Успел барин, еще вчера.
– Это хорошо. Ну, что застыли…– люди зашевелились, будто отрепетировано занявшись каждый своим делом.
Андрей прошел в свою комнату и затворил дверь. Прошел к кровати и плюхнулся лицом в подушку. Слез не было. Но сосредоточиться мозг был не в силах. Он перестал бороться с собой и провалился в забытье.
В это время Наталью Николаевну, прислуга увела в ее комнату, оставив личную служанку для присмотра, а сами занялись кто чем. Обмыли тело, надели свежее бельё. Поп уже пришел и сидя у покойника, заунывно бормотал заупокойную.
Так не стало Родиона Баташова. Одного из самых богатых людей России, времени Екатерины. Родовое имение, которого находилось в Рязанской губернии, близ Касимова.
Глава 2
Прошел месяц со дня смерти Родиона Баташова. Отсидели панихиду, снят траур, потекли будни. За это время Андрей Баташов успел вникнуть в суть дел, оставленных отцом наследнику. Мать Андрея, Наталья Николаевна, все чаще и чаще стала хворать, из-за чего все чаще и чаще сидела сиднем в родовом поместье, окружив себя верной прислугой и постепенно уходя в старость. Смерть мужа выбила ее из колеи. Хоть и не любила она его по-настоящему. Но за тридцать лет совместной жизни смирилась, свыклась и теперь, оставшись одна к старости, была словно сомнамбула.
Андрей днями и ночами пропадал на заводе. Часто разъезжал по поместьям с ревизией и наезжая на другие заводы, что принадлежали семье.
В один из дней Наталья Николаевна пригласила к себе сына, который как раз ввернулся с очередной поездки из Мурома
– Сынок.– начала Наталья Николаевна, оставшись с ним один на один в своей опочивальне.– Тебе уже скоро тридцать лет. Молодой, красивый, богатый. Женись. Али не приглянулся твоему сердцу ни кто. Кто бы это ни был, дворянского ли роду, али купеческого, или простого люду. Мила сердцу – приму, как родную. Пора и тебе уже подумать о будущем. Хочу еще внуков повидать. Отец то не дождался. Хоть мне выпадет это счастье.
– Маменька, даже не знаю, что и сказать. Конечно, я думаю об этом. Да вот все время не могу найти. Пока в суть входил, пока то, пока се. Придет время, мама.
– Дай-то Бог.
На том они и расстались. Разговор с матерью запал в душу молодому магнату. И он все чаще стал возвращаться к нему. Тем более в родовой империи все наладилось, его участие в делах требовалось все меньше и меньше. Управляющие, подобранные с умом, справлялись со всем сами.
В один из тихих, теплых вечеров апреля, он, сидя у себя в кабинете, оставшегося ему после отца, решил-таки волю матери исполнить.
– Лукьян.– позвал он личного помощника. Захар по старости отказался быть рядом с молодым хозяином, аргументируя своей старческой медлительностью, и взамен себя предложил Лукьяна, своего помощника. А сам ушел на чугунно-литейный завод управляющим.
В дверях появился чернявый, лет двадцати девяти, мужик. Широкоплечий, хмурый, с недобрым взглядом, от которого у каждого мурашки бегали по телу, словно током шибало.
– Звал, барин?– спросил Лукьян, подобострастно кланяясь.
– Поди сюда.– поманил пальцем помощника Баташов.– Дело есть. Скажи, у соседа нашего, помещика Михалкова, хороша дочь?
Бровь Лукьяна в изумлении приподнялась, но он тут же справился с эмоциями и поспешил ответить.
– Хороша, да глуха только.
– Так. А у купца Старикова?
– Хороша. Да только шашни у нее с Муромским купцом.
– Ну и.....
– Дак отец пока против. Говорит, пусть по более деньжат подкопит, коли свататься хочет. Мол, нищеват, купец то Муромский.
– Ну а мы, я, сгожусь в женихи то?
Лукьян окинул фигуру хозяина придирчивым взглядом.
– Дак барин, негоже тебе на купчихе жениться. Да и сердце ее другому принадлежит.
– Не учи, пес! Слушай волю мою. Прознай мне все про Старикова.
– А что интересно барину?
– Все. Каково состояние, сколько должен, кому, сколько ему, словом все!
– Это я барин и так знаю.
– Ну поведай.
Лукьян рассказал все, что знал хозяину. Баташов сидел насупившись, и жадно впитывал рассказ Лукьяна.
– Так, добре, Лукашка. Говоришь, у соседа закладные его есть, вексельные? Хорошо. Хорошо. Вот что. Поезжай по соседям, скажи, я оплачу векселя Старикова, выкуплю закладные, только без шума чтоб.
– Как велишь барин.– низко кланяясь, Лукьян вышел из кабинета.
На следующий день Андрей Родионович выкупил закладные и векселя Старикова у всех, у кого вокруг занимал купец.
– Ну что, Лукьян, подожди чуть, самое интересное впереди.– потирая руки, порадовался магнат перед помощником.– Вели завтра лучшую пару запрячь, да карету по нарядней. Поедем план, в жизнь претворять.
Купец Стариков был не знатного роду. Когда-то давно, его предок был кем-то более или менее нужным при дворе Ивана Грозного, от которого и обломилось тому слегка от общего пирога, что раздавал царь, отбирая у бояр. К земле душа у него не лежала, к торговле тоже. Доставшееся по наследству купеческое дело, он вел кое-как, больше неся убытки, чем обогащение. К своим пятидесяти годам, он во многом разочаровался в жизни. Жена рано ушла из жизни, еще при родах. Единственная радость в его жизни – это красавица дочь, на которую он все не мог нарадоваться. Звали ее Наталья, как и мать Андрея Баташова.
Черные, как смоль, волосы, каскадом падающие вниз ниже плеч. Карие глаза, восточный разрез глаз, статный, тонкий стан, высокая, одним словом писаная красавица. Восточные черты лица ей достались от прабабушки, которая согрешила с последним из рода монгол, тогда еще кочевавших по просторам стонущей под игом Руси. Наталья же не страдала от этого, наоборот, ее индивидуальная красота придавала ей то ощущение собственной значимости, которое позволяло ей чувствовать себя, как в обществе себе подобных, так и барышень более высокого сословия.
Год назад, находясь в поездке с отцом в Москве, она познакомилась с сыном соседа по лавке, на рынке, где торговал ее отец. Постепенно их дружба перешла в крепкую и взаимную любовь. Но отец Натальи, Андрей Стариков, желал лучшую партию своей дочери, а потому старался оттянуть свадьбу до последнего.
Брак с купцом из Мурома был не из лучших, по его мнению, еще и потому, что из- за невезучести в торговле, он влез в такие долги, которые во много раз превышали все мыслимые возможности выплатить их. Поэтому он искал более подходящую кандидатуру, стараясь при этом решить и свои проблемы. Приглашая то одного, то другого к себе под видом деловых собеседований, он тем самым знакомил свою дочь с претендентами на ее руку и сердце, заодно проверяя ее реакцию. Но все было тщетно. Сердце Натальи было навсегда отдано молодому Муромчанину. В конец уже отчаявшись, он уже был готов дать разрешение на брак дочери с купцом из Мурома, да и выплатить наконец хоть часть долгов. Но…
Шел десятый день апреля. Земля быстро подсыхала. Снег грязной массой был уже так, кое-где, в лощинах, лесу, теневых сторонах оврага. Поля уже оголились. Прилетевшие грачи бродили по вспаханной с осени земле, выискивая червячков и жучков, проснувшихся от спячки. Небо наполнялось веселым щебетанием птиц, которых с каждым теплым днем становилось все больше.
По деревенской избитой дороге, мчалась открытая карета. Покрашенные красной краской колеса, черный короб кареты, привлекали взор. Белая, спорая пара лошадей стремительно несла ее вперед. Кучеру даже не надо было лишний раз окрикивать коней, они шли сами, словно одержимые, играя друг с другом.
В повозке сидели Андрей Баташов, принарядившийся в нарядный кафтан и Лукьян, его правая рука. Карета направлялась к купцу Старикову. Баташов был весел в предвкушении предстоящего спектакля.
Из- за поворота показался небольшой, но красивый дом из белого известняка, с прудом. Андрей набросил на себя маску суровости.
Карета подъехала к крыльцу. На крыльце появился слуга и поспешил к бричке.
– Андрей Родионович.– низко кланяясь пролепетал лакей, увидев важного гостя.– В гости, али как?
– Не твоего ума дело.– пробасил Андрей.– Поди, доложи хозяину, что я приехал.
Лакей изогнулся в поклоне и поспешил в дом.
– Не дрейфишь, Лукьяшка?
– Нет, барин. С тобой хоть в огонь.
– Молодец! Будь всегда таким – останешься при деле.
На крыльце появился сияющий хозяин, Андрей Стариков.
– Какие гости пожаловали. Милости просим, милости просим. – пригласил в дом гостей купец.
Они прошли в гостиную, где уже суетилась челядь, накрывая на стол.
– Вот не ожидал. Кого-кого, а Вас Андрей Родионович. Но все равно, спасибо за оказанную честь.– хозяин широким жестом пригласил к столу гостей.
Гости прошли. Лукьян придвинул стул за своим барином, а сам уселся чуть в стороне, сзади, соблюдая субординацию.
– Уф. Дорога жуткая. Еще не укатали, кочка на кочке. До чего не люблю весеннюю дорогу. Вот в городе мостовая, эх, как свистнешь коням, как дашь скорости, только ветер в грудь. А тут. Все растрясешь, пока доберешься куда.
– Да. В городе хорошо. Ну да ладно. Отведай сосед меду. Свой мед то, с пасеки. Правда ,прошлогодний. Но не беда, приедешь к осени, угощу свежим.– Стариков налил чаю в чашки, придвинул одну гостю, одну себе.
Во время чаепития открылась дверь и на пороге появилась красивая девушка. Купец обернулся на скрип двери.
– А вот и дочь моя. Наташенька, поди к нам. Гости у нас. Андрей Родионович Баташов, слышала верно. Сосед наш.– представил гостя дочери Стариков.
Наталья подошла ближе, в смущении разглядывая гостя. Он поднялся из- за стола. Красив, статен, но, что-то отталкивало в нем. Что, она не могла понять. Взгляд? Может. Что-то еще. Что?
– Папенька, простите меня, и вы Андрей Родионович, но верно у вас мужской разговор. Пойду я в сад, погуляю.
– Иди дочь, иди. Прасковью с собой возьми.– согласился с дочерью отец, поглядывая на гостя.
Андрей стоял, ошарашено разглядывая Наталью. Она действительно была хороша. Даже больше, очень хороша. Он почувствовал внезапное волнение и желание, которые вмиг иссушили его горло, лоб покрылся испариной.
Лукьян посторонился, давая проход Наталье, краснея при ее приближении.
Наталья птахой выпорхнула из гостиной, оставив ошеломленных гостей и отца наедине. Стариков ухмыльнулся себе в бороду.
– Продолжим Андрей Родионович.– усаживаясь предложил хозяин.
Баташов последовал примеру и уселся на свой стул. С трудом собирая разбежавшиеся мысли, он все же сказал:
– От чего прячешь такую неземную красоту?
– Почему прячу. Девица домашняя просто. Да и торговля не дело для барышень.
– У такой красавицы верно и жених есть?
– Есть.
– Что ж тянешь, ждешь когда цветок завянет?
– Есть на то причины.– не стал отвечать на вопрос купец.– Андрей Родионович, не томи. Ты ж не просто в гости приехал. Что за важность такая, простого купца посещать? – в лоб поинтересовался Стариков.
Баташов откинулся на спинку стула и изучающее посмотрел на собеседника, о чем-то размышляя. Затем полез внутрь кафтана и достал из-за пазухи кипу документов. Небрежно протянул их купцу и продолжил чаепитие.
Стариков дрожащей рукой взял протянутые бумаги. Он еще издали узнал свои закладные и векселя, но все же стал разглядывать. Общая сумма долгов была в 2 раза выше его возможности выплатить. Он побледнел, представив, что мог сделать с ним Баташев, используй он бумаги по назначению.
– Чего хочешь ты, Андрей Родионович.– враз охрипшим голосом спросил купец. Перед глазами Старикова уже вставали сцены одна мрачнее другой, как они с дочкой ходят нищенствуя по Руси или… не о чем более он и думать не хотел, боясь даже мысленного образа.
– Послушай тезка.– серьезно глядя в глаза молвил Баташов.– Положение твое серьезно. Эти бумаги…– он протянул руку, забирая расписки обратно.– Пустят тебя по миру. Так?
Стариков лишь кивнул.
– Все твои долги я выкупил. Теперь все это – мое. Если быть точным, почти мое. Не в том суть. Я приехал тебя не по миру пускать, а с деловым предложением. От твоего решения будет зависеть, какое решение приму и я.
Мысли купца бесцельно, в хаос разбегались. Волна то жара, то холода пробегала по телу, бросая его то в холод, то в жар.
– Я слушаю тебя внимательно.
– Ты всю свою никчемную жизнь занимаешься ерундой. Согласен?
Стариков промолчал.
– Когда другие за тот же срок, что и ты, умножают свое состояние вдвое, ты уменьшаешь его во столько же. Самая главная проблема, твое неумение торговать. Не рожден ты купцом. Но…человек ты хороший. Не будь так, с тебя давно все долги стрясли бы. Так вот. Мне нужен человек, который будет контролировать поставку руды моим заводам, с Урала. На завод, что здесь, в Гусе, да в Муроме. Здесь я один не управляюсь. А верных людей очень трудно найти. Все так и норовят облапошить. Деньги на подъем я дам. Отработаешь, и долги выплатишь, и подъемные вернешь. Что скажешь?
Стариков задумчиво посмотрел на Баташова. Думал он не долго, выбора не было. Но что еще было за этим?
– Вы, Баташовы, известны крутым нравом и в благотворительности замечены не были. Никогда не поверю, что тебя интересует мое благосостояние. Что ты хочешь взамен, кроме верности партнерской. Ведь у меня нет ничего. А что есть и так твое, по закладным.
– Ох, Андрюша. Видно сговоримся. Сразу просек, что мне взамен нужно, окромя верности. Жениться хочу, Андрюша. Возраст уже, наследника хочу.
Стариков понял намек магната. Речь шла о его дочери.
– Андрей Родионович, как же…она ж помолвлена пол года как.
Баташов строго посмотрел в глаза купцу. Тот съежился под взглядом.
– Ну ладно, засиделся я.– Андрей Баташов встал.
– Прими совет мой, Андрюша. Кто со мной пойдет, всегда на коне будет, супротив, всегда в проигрыше. Месяца тебе хватит утрясти все формальности?
Стариков промолчал, опустив взгляд на полупустую чашку с остывшим чаем.
– Первого июня пришлю сватов. Пошли Лукьян.– широким, стремительным шагом, Баташов вышел в сопровождении помощника из дому. Купец провожать не вышел, так и оставшись сидеть, понурив голову.
Возница уже успел развернуть карету и подать к крыльцу. Баташов остановился на верхней ступеньке и огляделся. Наташенька бродила по берегу пруда, местами покрытого льдом. В руках у нее был маленький букетик желтых одуванчиков. Андрей полюбовался ею, как она грациозно ходит, задумчиво смотрит на пруд, на поля, лес невдалеке, уносясь в мыслях далеко.
Андрей вскочил в карету.
– Домой.
Возница взмахнул кнутом. Кони резво взялись в галоп и карета с шумом укатила. Наташенька встрепенулась лишь при шуме отъезжающей кареты. Глядя в след удаляющемуся экипажу, сердце ее заныло, и она поспешила в дом. В гостиной она застала отца, сидевшего понуро склонив голову, о чем-то думая.
– Папенька, что случилось?
Стариков встрепенулся, поднял голову и взглянул на дочь. Сердце его защемило от тоски. Отдать такое нежное создание в руки акулы? Он представил ее – хрупкую, нежную, рядом с огромным, грубым Баташовым. И сердце его облилось кровью.
– Доченька.– он протянул к ней руку Наталья обняла отца и спросила:
– Что случилось, папенька?
– Баташов выкупил все наши закладные…
Наталья отвела голову отца, взяв обеими руками, и взглянула в глаза.
– Мы нищие?
– Пока нет. Он предложил мне союз и партнерство.
Сердце Натальи в плохом предчувствии заколотилось.
– И…твою руку и сердце.– он посмотрел ей в глаза и увидел бурю чувств: смятение, страх, удивление и отчаяние.
– Отец....А как же Никита? Я люблю его, и мы помолвлены. Отец!.– воскликнула Наталья.
Отец опустил взгляд. Его плечи содрогнулись, не в силах сдержать эмоции. Боль за дочь, острым кинжалом ударила в сердце.
– Наташенька, я ничего ему не сказал. Но сказал он. Первого июня приедут сваты.– наконец нашел силы закончить Стариков.
Наталья оттолкнула отца, отшатнулась от него. Ее глаза, полные боли были, в слезах. Она всхлипнула и убежала из гостиной.
Сердце Старикова обливалось болью. Он в бессилии упал на стул и заплакал, склонив голову на ладонях.
Вечером, совершенно разбитый он осторожно постучал в дверь дочери.
– Войдите.– глухо ответили из-за двери.
Стариков неловко перешагнул порог спальни, замер в нерешительности. Наташа сидела на кровати, отвернувшись к окну.
– Ты в порядке, доченька?
Наташа повернула лицо к отцу. Она плакала. Глаза вспухли. Сердце Старикова сжалось от жалости и он бросился к дочери.
– Милая моя, радость. Да что ж мы. Не позволю супостату…– шептал он на ухо дочери, прижав ее к груди.
– У нас нет выхода, папенька. Он все равно добьется своего. И тебя по миру пустит.– трезво рассудила Наташа.– У нас только один выход, отец.
Стариков до боли прижал ее к себе, боясь услышать ее решение.
– Я должна выйти за него замуж. И сохранить родовое имение и нашу честь.– тихо прошептала Наташа и зарыдала. Стариков гладил ее по голове, плечам, что-то шепча успокаивающее и плача сам.
Андрей Баташов сидел тем временем в своем доме и обдумывал дальнейшие шаги купца. Какой путь он выберет, разорение и бесчестие, или сытую, мирную жизнь, но поступиться с чувством дочери. На его месте он выбрал бы второе. Чувства девушки его интересовали в последнюю очередь. Сын богатого магната, избалованный богатством и не знавший отказа ни в чем, он меньше всего задумывался о личных чувствах кого-то. Его еще бы заинтересовало настроение масс. Отец всегда учил его предугадывать настроение масс, принадлежащих семье, регулировать их. Но привыкший крутить личностями, тем более женскими, считал, что все это слабости людские, и им нет места для переживания.
– Лукьян!– крикнул Андрей помощника. Дверь мигом приоткрылась и в проеме появилась голова Лукьяна.
– Поди сюда.– Лукьян прошел в кабинет и с поклоном остановился у хозяина.
– Садись.– предложил Баташов.
Лукьян подвинул стул и сел напротив магната, преданно глядя на хозяина. Баташов с минуту изучал своего близкого помощника, словно взвешивая что-то и начал:
– Сегодня был хороший день. Тебе не кажется?– начал он с вопроса. Лукьян согласно кивнул.– Задумал я.– продолжил Баташов.– Построить себе свой дом, что бы ввести в него новую хозяйку. Да такой. Чтоб округа ахнула. Чтоб зависть людская была такой сильной, как их желание обогащения. Скажи Лукьян, люди любят меня?
– Да, барин!
– А за что?
– За все, барин. В обиду не даешь, платишь хорошо, крышу над головой даешь, поборами не мучаешь. Голытьба молится на тебя.
– ну а коли скажу в огонь. Пойдут люди?
– Пойдут, барин.
– А боятся меня?
– Боятся. Ты суров, но справедлив. А что толпе надо? Хорошая плетка и сладкий пряник, чтоб знала, что тот кто кормит, тот и ударить может.
– Ну ладно. Дом хочу. Да ни дом – крепость. Скоро река пойдет. Недели через три баржи с рудой пойдут. Сколько первыми караваны придут?
– Три.
– Сколько на них людей?
– Человек сто двадцать. Бурлаки и грузчики.
– На наших условиях они там наняты?
– Да кто как, кто крепостную служит, а кто и вольный.
– Та-ак. Вольных перетяни. Сколько это будет человек, не знаю. Найми человек двести, по округе прокатись. И брось их всех на строительство.
– Зачем так много?
– А задумал я, Лукьян, под землей дом строить.– прошептал барин.– Поставь забор высокий, где стройка. И чтоб ни одна мышь лишняя не прознала. При найме людей, скажи про молчание. А кто проговорится…не пугай пока.– хищно ухмыльнулся барин.
– Тяжело будет, барин. Толпе пастух всегда нужен. У стада, окромя пастуха, еще волкодавы бегают, стадом помогают управлять.
– А-а, вон ты о чем. Верно говоришь. Разделяй и властвуй. Тогда так. Человек пятьдесят дюжих мужиков найми для соблюдения порядку, обдели их властью карать. Да только не на смерть. Плеткой махать, да зубы выбивать, страх и отпугнет, любознательных. Решено. Пойдет Ока, придут баржи и начнем. А теперь иди, оставь меня одного.
Баташов оставшись один, ушел в мысли. Он строил планы будущего. Почувствовав власть и могущество, ему захотелось большего. И это большее скоро он добьется. Не спеша, постепенно.
По-весеннему быстро стемнело. Обслуга затопила печь, от трубы которой веяло благодатным теплом. На небе зажглись яркие звездочки. Казалось природа уснула. Лишь в домах копошились люди. Кто умывался, придя с работы, кто ужинал, кто делил время перед сном со своими женами и детьми. В каждом доме шла своя размеренная жизнь. А природа потихоньку готовилась ко сну. Дневные звери и птицы уже попрятались по своим норам, гнездам, а ночные еще не вышли на свою ежедневную, вернее ночную прогулку – охоту.
В конце апреля Ока вскрылась. Бурный ледоход обрадовал многих, и рыбаков, и местных жителей, и рабочих заводов. Открывшаяся река ознаменовывала начало новой навигации. Торговые пути оживятся, по рекам потянутся караваны барж с рудой, углем и другим необходимым. Что зимой обычно бывает в недостатке, из – за замирания основного пути доставки.
Лед с треском, хрустом, тихо чалил по течению. Над рекой стоял глухой рокот, будто неведомый зверь проснувшись с голода урчал. С реки веяло холодом, от чего крестьяне, проживающие близ рек, кутались в теплые одежды. Солнце грея своими лучами, прогревало землю, но воздух, движимый с реки, прогревать не успевало.
Андрея Баташова разбудил гам, раздававшийся с нижних этажей. Он открыл глаза и с трудом отряхнулся ото сна. Полежал, по нежась, потянулся.
В дверь тихонько постучались.
– Да.– разрешил войти Баташов.
Дверь тихо приоткрылась. В проеме показалась симпатичная мордашка Глафиры, горничной. Он улыбнулся ей. Андрей давно хотел ее завлечь, да все подходящего случая не было. Он поманил ее пальцем. Глафира с опаской вступила в покои хозяина. Он сидел на кровати, прикрыв куском одеяла промежность, почесывая широкую, волосатую грудь и жадно оглядывая горничную с ног до головы.
– Поди.
Глафира прошла еще пару метров, боясь приблизиться.
– Поди, сказал.– грозно приказал Баташов.
Глафира покраснела под откровенным взглядом барина, но сделала еще пару шагов. Андрей отбросил одеяло, оголив свое достоинство, и потянул Глафиру к себе.
– Не боись, не обижу.– от волнения его голос перешел на хрип.
– Ой, барин. Хозяйка зовет, там…там.– Глафира попыталась сопротивляться. Ее пробил озноб. Она вся задрожала. Андрей, будто чувствуя ее напряжение, улыбнулся и привлек ее губы к своим. Голова Глафиры закружилась. Она затрепетала, словно мотылек на свету, но собравшись с силами, оттолкнула барина и отскочила. Глаза барина засверкали бешенством.
– Там,–Глаша показала рукой на дверь. От ужаса забывая слова.– Там…люди…забастовка.
Баташов застыл, приподнимаясь. Наконец смысл слов дошел до его сознания, заслоненного злобой.
– Чего лопочешь, дура?
– На заводе люди собрались. За дверью Лукьян ждет. Меня будить послал.
Баташов строго посмотрел на горничную. Желание тут же пропало. Он чертыхнулся.
– Одежду мне.
Глафира мышью кинулась исполнять приказ хозяина, в сердцах благодаря бога за отведенную беду от нее.
Андрей быстро оделся и вышел из покоев. На стуле сидел грустный Лукьян. При виде стремительно появившегося хозяина, он быстро вскочил со стула и поклонился в приветствии.
– Ну?– спросил Андрей помощника.
– Рабочие бучу затеяли, требуют хозяина. Работу остановили.
– Чего хотят?
– Зарплату повысить
– И все?
– Не говорят более. Говорят, с тобой будут разговаривать.
– Ладно. Зачинщиков выявил?
– Говорят Прошка Потапов, Еремея сын.
– Кто таков?
– Сын мастера.
– Изловить надо обоих и изолировать. Поехали на завод.
Они скоро спустились к поджидающей карете, вскочили в нее. Кони тут же взяли в галоп. Минут через пятнадцать они подъезжали к заводу. Трубы не дымились. Обычное оживление, отсутствовало. Люди побросали подводы и куда-то ушли. Возле проходной стояло несколько десятков человек с личной гвардии Баташова. Вооруженные, готовые стрелять.
К хозяину подбежал сотник.
– Забастовка, барин. Прикажите разогнать?
– Погодь. Всегда успеется. Надо и причину узнать. Лукьян, делай что сказал.– помощник кивнул головой и поманив за собой трех солдат, скрылся на территории завода.
– Пошли.– обратился он к сотнику.
Они прошли через проходную, и зашли в цеха. На полу, кто, где, сидели несколько сот рабочих. Кто разговаривал друг с другом, кто просто молчал, слушая других, кто вообще старался не реагировать на происходящее, присутствуя, чисто подчинившись эффекту толпы.
При появлении барина, люди по вскакивали со своих мест и застыли в поклоне.
Баташов грозно обвел собравшихся взглядом.
– Ну-у, звали, я пришел.
Из толпы отделился молодой, широкий в плечах, ну сухощав, с белым чубом, рабочий.
– Кто таков? – спросил Баташов рабочего.
– Прохор я, Потапов.
– А-а. Ну – ну.
– Позволь барин слово молвить. И не серчай раньше времени. Ты выслушай сначала. Отец твой. Царствие ему небесное, всегда понимал нас рабочих, всегда спрашивал и беспокоился о нашем житье – бытье. Не гневись, барин, да только вот рабочие недовольны, просят заработок поднять. То что платишь нам, не мало. Но его едва хватает свести концы с концами. А у некоторых не пять. Шесть. А то и более ртов малых. А чем их кормить. А одевать?– во время речи он внимательно разглядывал хозяина, пытаясь предположить, как поступит он.
Что говорить, забастовка вышла стихийная, к ней вообще не готовились. Он просто ляпнул, что надо высказать претензии хозяину. Но кто-то из толпы высказался, что так он слушать не будет, а посему надо остановить литье. Тогда хозяин их точно выслушает. Молодой Прохор пошел на поводу, и вот он как основной организатор забастовки стоял перед хозяином, боясь произнести лишнего. Баташов же в свою очередь, обдумывал требование рабочих, думал заодно, как поступить с зачинщиком.
– И что, кроме повышения зарплаты, вас больше ничего не беспокоит?– вдруг спросил Баташов.
– Да все барин нормально.– не дружно загомонила толпа.
Сзади Баташова появились солдаты, выстраиваясь в цепь. Толпа боязливо отшатнулась. Андрей почувствовал движение за спиной и обернулся. Он поднял в предостережении руку. Солдаты замерли в нерешительности. Повернувшись к народу. Он продолжил:
– Кто еще с Прохором пойдет со мной, для обсуждения условий ваших требований?
Из толпы вышла еще тройка мужиков в грязных спецовках. Он махнул рукой солдатам и повернулся к выходу из цехов. Солдаты окружили плотной стеной стачкомитет и повели, подталкивая в спину в след за хозяином.
Лукьян материализовался из неоткуда
– Этих в подпол. Захара ко мне.– бросил Баташов и направился в сторону административного здания.
Не успел он расположиться в кабинете управляющего, как в дверь тут же постучались.
– Открыто!
Дверь открылась и пред очи Баташова предстал бледный Захар.
– Зайди, садись.– предложил магнат.– Почему это произошло?
– Не гневайся, барин. Выслушай. Зарплату они действительно недополучают. Но это ты решай, я просто говорю, как есть.
– Почему произошла стачка?
Захар понурил голову. Баташов с минуту сверлил взглядом Захара, но вдруг сменил гнев на милость.
– Впредь, настроение масс отслеживай особо. Любые недовольства должны пресекаться в корне. А условия, создающие недовольства, устраняться. Меня всегда держи в курсе, как и что. Понял? Вот и добре. Повысь жалование в половину. Какие нужны бумаги, на подпись. Людям объясни, зачинщики, будут наказаны. И наказаны не за то, что просили, а за то, что смуту сеяли. Есть какие недовольства, мы решим все, но шатать дисциплину я не позволю. Сам то понял? Вот и доведи до людей.– Баташов встал, вышел из – за стола.
– Ладно. Где Лукьян?– они вышли из кабинета. За дверью, с собачей покорностью, ждал Лукьян.
– Лукьяшка. Смутьянов выпороть на площади. Каждому по двадцать палок. Что объяснить народу. Захар знает, а я домой поехал.
Он оставил их и вышел на крыльцо. Экипаж стоял в ожидании. Он вскочил в карету, отобрал вожжи у возницы.
– Дай, я сам. Но – о – о, залетные! – он взмахнул кнутом и стоя, во весь опор помчался к дому. Возница еле успел усесться сзади, чуть не слетев на скорости на дорогу.
Дома Баташов еще раз проанализировал свои действия и убедился в их правильности. К вечеру в центре площади села, были вкопаны столбы и к ним привязаны зачинщики. По окончании рабочего дня, когда люди возвращались с работы, была проведена экзекуция с разъяснениями барского решения.
Люди в страхе разошлись по домам. Но одна приятная мысль, все же согревала, зарплату повысили в половину. Для рабочих это была существенная прибавка.
Через неделю, после стачки на заводе, к родовому имению Баташовых, подкатила пара гнедых с тарантасом. Из него вылез угрюмый Стариков и направился к дому.
Его провели к хозяину. Баташов был в своем кабинете.
– А-а. Андрей Михайлович, проходи, милости просим.– поприветствовал купца магнат. Они присели, помолчали.
– Может чаю?– предложил Баташов.
– Нет, спасибо. Я вот тут…В общем, первого, как и договаривались, ждем сватов.– пряча глаза, сказал Стариков.– Все препятствия улажены.
– Хорошую новость привез. Тезка. Хорошую. А Наталья Андреевна, как отнеслась? – проверяя спросил Баташов.
– Как, как. Сам наверно догадался. Помолвку разорвали, так что ты теперь, смотри. Обратного ходу у тебя нет.
– Не боись, Андрей Михайлович. Я ж все это прекрасно понимаю. Ладно, когда смогу увидеть невесту?
Андрей Михайлович в беспокойстве посмотрел на магната.
– Пришлешь сватов, увидишь. А раньше то зачем. – Баташов фыркнул.
– Постой. Я ж должен хоть познакомиться с ней. Видел-то лишь мгновенье. Давай завтра?
Стариков с мгновение подумал.
– Давай.– нехотя ответил купец.– Только в первой половине дня. Я завтра еду в Касимов по делам, можем разъехаться.
– Добре. Давай о делах. Я тебе составлю рекомендательное письмо в Петербург, моему другу. В ассигнационный банк, графу Шувалову Андрею Петровичу. Будешь моим торговым представителем, как договаривались. Он тебе выдаст ссуду на закупку руды на Урале. На этот сезон мне еще хватит, а вот будущий еще не оплачен. Вся цепочка налажена. Оплатишь все, да бумаги подпишешь. Ну как, потянешь? – Баташов взглянул на сомневающегося Старикова. Тот подумал немного и согласился.
– Ну вот и хорошо. Завтра жди в гости.– они попрощались.
Стариков сел в свой тарантас и отбыл к себе в имение. Баташов еще долго стоял у окна, глядя в след удаляющееся бричке, о чем то размышлял. Затем прошел в покои матери, тихонько постучал.
– Кто там?– ответили из – за двери.
– Я мама.
– Зайди сын.
Баташов вошел, прикрыв за собой дверь. Наталья Николаевна оторвалась от рукоделия, глядя мудрым, но грустным взглядом на сына. Андрей подошел к матери, пал перед ней, уткнувшись в ее колени.
– Мама! Ты просила меня поспешить с внуками.
– Да.
– Я нашел суженую свою.– он отнял свое лицо от колен.
– Господи, неужели! И так быстро. И кто она?
– Дочь соседа, Стариковых.
– Купца Старикова? Она уже подросла… вот уж не думала я, что когда-то, в прошлом пигалица, станет мне невесткою. А ты уверен в выборе своем? Ведь брак, это не на месяц. На всю жизнь. А она что?
– На первое июня зовут сватов, мама.
– Уже? Господи…– заволновалась Наталья Николаевна.– А свадьбу что-ж…
– На осень мама, на сентябрь. Поедут сватья, обговорят все.
– Ну и ладно, ну и хорошо. А то уж я переживала…
Они еще немного поговорили, и он оставил счастливую мать одну.
На следующий день Баташов проснулся веселый. Дела шли, ни что его, не беспокоило. Он крикнул Лукьяна.
– Принеси мне чертежи дома. Посмотрим их. Чего там немцы построить мне хотят.
Лукьян быстро исполнил приказание. Посмотрев чертежи, будущей своей крепости и оставшись довольным, он сел в ожидающий его экипаж и поехал к стройке своего нового дома. Высокий забор вокруг строительства, укрывал ход работ от любопытствующих. Он слез у будущего главного входа, закрытого временными воротами. Дружинники нанятые Лукьяном и охранявшие вход, вытянулись. Один из них услужливо открыл дверь, пропуская за забор хозяина. Работа шла скоро. Внутренний котлован уже был обнесен кирпичной кладкой. Устанавливали первое перекрытие. Подвальные помещения уходили вниз на два этажа. Работой управляли два немецких специалиста, заказанных и купленных для стройки из самой Москвы. Еще два, специалисты специальных устройств, с помощью двух проверенных рабочих из местных, устанавливали потайные устройства, которые приводили в движение ловушки, двери. Тайная работа проводилась уже в готовых помещениях, в дали от любопытных глаз.
Баташов удовлетворенно обошел стройку и вышел к экипажу. Он окинул вид, открывающийся отсюда, с места возведения крепости, с возвышения. Вид был прекрасен. Пологий склон, переходил в небольшую долину, которая, в свою очередь, упиралась в речку Гусь. Отсюда же были видны и заводские трубы, село поселение, старый родовой дом, праздно шатающиеся люди. Все как на ладони. Он удовлетворенно хмыкнул, сунул руку за пояс и вытащил часы с крышкой на цепочке. Время было уже больше двух часов дня, он сел в бричку.
– Поехали в имение купца Старикова.– возница тронул вожжи. Лошади резво понесли вперед.
С вечера между отцом и дочерью произошел разговор.
– Доченька, поди сюда.– Позвал купец дочь.
Она села напротив него и в ожидании взглянула на отца. Она уже знала о поездке отца к Баташову и теперь нетерпеливо ждала, глядя своими чуть раскосыми доверчивыми глазами, на отца.
– Ты верно весть день ждала этого разговора. Я был сегодня у Баташова. Он подписал мне поручительство, теперь я его поверенный в делах торговли.– купец замолчал, не зная, как начать о главном.
– Я смогу расплатиться с долгами, и… – он замолчал и взглянул в глаза дочери. – Он завтра приедет с тобой знакомиться.
Сердце девушки бешено заколотилось. Когда-нибудь это должно было произойти, но она мысленно молила бога, чтобы это произошло как можно позже. Она представила картину их знакомства и вздрогнула. Шальная слеза набежала на глаз, она незаметно смахнула ее.
– Мы договорились до обеда. – продолжил Стариков- Я подожду его, чтоб ваша встреча прошла при мне, а потом съезжу в Касимов, мне нужно по делу, доченька, – добавил он.
– Хорошо папенька, я сделаю, как вы велите, хоть сердце мое и разрывается от боли.
На том они и расстались. На следующий день, встав пораньше, они в нетерпении прождали гостя. Однако уже был полдень, а Баташова все еще не было. Наташа вздохнула с облегчением.
«Пронесло!»– подумала девушка. Отец не стал более тратить время, по-скорому простился с дочерью и уехал в Касимов.
Наташа вернулась в дом, чувство беспокойства не отпускало. Она попробовала рукодельничать. Все валилось с рук. Побродила по дому. Прислуга знала о печали девушки и старалась хоть как то ей помочь, кто чаю предложит, кто по другому заботу проявит.
Время близилось к трем часам дня, когда с околицы послышался стук копыт. Наташа подбежала к окну и с нетерпением выглянула. Выглянула и отшатнулась. На бричке, запряженной молодой парой жеребцов, ехал Баташов. Сердце ее гулко стукнуло, кровь прилилась к голове, перехватило дыхание. Она с трудом справилась с собой, подошла к зеркалу, оглядела себя придирчиво. Выглядела она не плохо, лишь бледность лица выдавало ее волнение.
– Тпру-у.– послышалось за окном, цокот прекратился.
– Где хозяин?– раздался зычный голос Баташова.
– Он уехал в город, по делам.
– А хозяйка?
– Хозяйка в доме.
– Ну веди, что стоишь.– на крыльце раздались шаги, а затем, через мгновенье, в гостиной. Через минуту в дверь постучались.
– Да, войдите. – с заметной хрипотцой, из-за волнения, отозвалась Наталья.
– Наталья Андреевна, к вам гость.– сообщила Прасковья хозяйке.
Наташа вздохнула полной грудью, собралась с духом и вышла к гостю.
– Добрый день, Андрей Родионович.– Наташа скромно потупила глаза, боясь поднять взгляд на Баташова.
От него исходило обаяние и какая-та животная сила, которая завораживала, парализуя волю.
– Здравствуйте, Наталья Андреевна.– магнат почтительно встал, поклонился.– Прошу извинить меня за опоздание. Дела на заводе задержали. Ваш отец верно уже уехал. Очень жаль, что мне не удалось его застать.– он во все глаза разглядывал красавицу, не в силах оторвать взгляда, и в который раз почувствовал сильное влечение к девушке.
– Выпьете чего?– из вежливости спросила Наташа, имея противоположное пожелание гостю.
– С удовольствием.
Наташе ничего не оставалось делать, как отдать распоряжение Прасковье, чтоб накрыла стол. Воспитанность не позволяла грубо обойтись с гостем. А она так этого хотела. Они уселись за стол, друг против друга. Баташов с минуту разглядывал ее, потом спросил:
– Не надоело вам в этом гнездышке? С вашей внешностью на королевских балах танцевать, а вы здесь прозябаете.
– Нет! У каждого свой путь в жизни. Мой меня устраивал. – она подняла взгляд и взглянула в глаза Баташову, и будто утонула в них. Какая-то неясная сила коснулась ее, проникла в сознание, поковырялась в нем и исчезла. Ужас, пробежавший по ней, исчез так же внезапно, как и появился.
Баташов инстинктивно почувствовал настроение девушки и решил не форсировать события.
– Вы огорчены?
– Чем?
– Что наши судьбы могут переплестись.
– У меня была своя дорога в жизни, я уже сказала, и она меня устраивала. Новая же радости не прибавила.– грубо ответила она.
Гнев охватил Баташова. Глупая девчонка! Он спасал ее род от разорения, обеспечивал ее и ее детей обеспеченным будущим. Она что, все это хотела поменять на серость. Убогость купеческой жизни? Променять миллионы на чувства? Она глупее, чем он думал. Андрей о всех женщинах так думал. Они, женщины, глупы как пробка, и на большее чем дарить радость в постели, не были способны. Он медленно поднялся и оглядел ее с высоты своего высокого роста. Она сидела, не шелохнувшись, боясь даже вздохнуть.
Он быстро вышел из гостиной, что-то сказал прислуге, и вернулся обратно, плотно затворив дверь. Медленно подошел к девушке. Наталье показалось, что на нее надвигается гора. Она съежилась на стуле, стараясь слиться с ним.
Она не сразу поняла, что он делает. Андрей выдернул ее со стула, подхватил на руки и перенес в спальню.
– Надеюсь, моя будущая жена целомудренна?
Девушку охватил ужас. От страха силы покинули ее, и все, что она могла выдавить из себя, это:
– Прошу Вас, не надо.– прерывисто прошептала она и заплакала.
Вид плачущей девушки не остановил Баташова. Он небрежно кинул ее на девичью кровать. Она прикрыла лицо руками. Андрей схватил за вырез платья и с силой рванул его на себя. Платье с треском разорвалось. Наташа прикрыла тело руками и с мольбой взглянула на Баташова. При виде молодого женского тела магнат обезумел. Он отвел руки девушки за голову, сцепил своей огромной ладонью и припал к соскам губами. Насладившись, он сорвал платье, раздвинул ноги рыдающей Наташе и с силой вошел в нее. Дикая боль разорвала ее плоть, она вскрикнула и потеряла сознание.
Очнулась она от приложенной мокрой тряпки ко лбу. Наташа медленно приходила в себя. Туман застилал глаза, мысли хаотично неслись в ее прелестной голове. Низ живота горел безумной болью, будто туда вылили расплавленного свинца. Она попробовала открыть глаза. Комната постепенно остановила свой бег, принимая свои нормальные очертания. Она с трудом вспомнила последние минуты, судорожно вздохнула и повела глазами в бок. Ей бросились в глаза надорванные края платья, оголенные груди, пушистый уголок меж ног. Глядя в бок, она увидела сосредоточенное лицо своего насильника. Брезгливость и отвращение перемешалось в ней. Она не сдержалась, отбросила его руку и поджав под себя ноги, съежилась в изголовье, стараясь собрать вместе куски платья, прикрывая наготу.
Баташов усмехнулся.
– Никогда не перечь мне и не груби. Никогда не обижу. Я зверею, когда мне перечат.
Наталья с ненавистью посмотрела на насильника.
– Уходите! Вы получили, что хотели, теперь уходите.
Он удивленно взглянул на нее.
– Хорошо, готовься, через двадцать дней приедут сватья, и вскоре мы поженимся. Я научу тебя испытывать радость от нашей близости, а не брезгливость и страх.
– Лучше бы этого не было.
Он рассмеялся.
– Ты глупая, молодая, взбалмошная девчонка. Ты сама не знаешь, что хочешь от жизни. Я могу дать тебе все. Ты слышишь – все. Со временем узнаешь. А потом я спрошу, стоило ли…
– Уходите.– перебила она его.– Уходите, я не могу вас видеть, и слышать тоже. Я ненавижу вас и никогда не полюблю. Вы мне противны.
Он с интересом смотрел на разволновавшуюся девушку. Протянул руку, схватил ее за подбородок, посмотрел в глаза. В гневе она была прекрасна. Он наклонился к ней и поцеловал в губы. Наталья попробовала было отшатнуться, но вес тела и держащая лицо рука, не дали ей вырваться. Андрей поднялся, встал над ней.
– До встречи, ангелочек. Береги себя.– повернулся и вышел из покоев девушки.
Прислуга куда-то попряталась. Поэтому его никто не провожал. Он в одиночестве покинул двор, сел в бричку.
– Поехали!
Солнце уже давно село. Темнота быстро окутывала землю. Андрей ехал и вспоминал встречу с Натальей. Он ее представлял другой. Но он на всю жизнь преподал урок будущей жене, что перечить и злить его – себе же хуже. Незаметно он уснул.
Наталья тем временем зарылась в подушки и проплакала всю ночь. Прислуга боясь гнева хозяйки не беспокоила ее. Лишь к рассвету, чуть успокоившись, Наталья пригласила Прасковью к себе. Вместе они уничтожили следы насилия, сожгли порванное платье. Прасковья поняла все без слов, помогла Наталье подмыться, переодеться.
К приезду отца Наталья взяла себя в руки. Строго-настрого приказала слугам не говорить отцу о приезде Баташова и сама с беспокойством встретила его. Он обратил внимание на ее бледность и заплаканные глаза, но не придал особого значения, полностью погруженный в свои мысли. Пообедав вместе, он вновь куда-то уехал, оставив Наталью одну дома с прислугами.
Глава 3
За оставшееся время, что осталось до первого июня, Наташа заметно осунулась. Будущее замужество пугало ее. Представляя себе Никиту – милого, обаятельного и нежного, ее сердце разрывалось от горя. Будущая семейная жизнь, в объятиях грубого Баташова, была не сказкой.
Никита, получив обратно колечко, подаренное им Наталье в день помолвки, сначала был в недоумении. Собрался было ехать в Касимов к суженой, выяснить причины разрыва, но отец, вовремя узнав об этом, остановил его. В долгой беседе с отцом, купец объяснил ему все, с точки зрения зрелого мужчины. Никита опустил руки. Отчаяние, боль, обида заполнили его душу, ломая силу воли. Он стал мотаться по кабакам и девкам, пытаясь забыться. Мысль о полноправном соперничестве с магнатом, приводила его в уныние, от чего он еще сильнее напивался и уходил в разгул.
Первое время Наталья надеялась, что ее возлюбленный придумает что-нибудь и как то исправит положение. Но каждый день, приближающий к помолвке с Баташовым, все меньше и меньше оставлял надежды на хоть какое-то изменение в жизни. За неделю до первого июня, до нее дошли слухи, что Никита ушел в запой и беспробудный загул, от которых отчаяние достигло своего пика. Мысль о суициде все чаще и чаще приходила ей в голову, но представив, каким горем и ударом это будет для ее отца, она каждый раз отказывалась от этой мысли.
Так ничего и не предприняв, наступило первое июня. Сваты приехали шумной толпой. Спектакль сватовства разыграли в строгих рамках русских обычаев, от чего отец Натальи был обрадован. Может и не все так плохо. Если б дочь уходила в обыкновенное рабство, как это часто происходило, когда богатые женились на более бедных, то семья магната обошлась бы тихой помолвкой.
Порешили свадьбу сыграть после уборки хлебов, первого сентября. Наташа осталась в доме отца, чему необъятно обрадовалась. Сваты уехали, шум-гам кончился. Постепенно, размеренная жизнь Стариковых вошла в новое русло. Отец поехал в Петербург исполнять обязанности своего нового дела – торгового представителя Баташовых.
А Наталья осталась в доме, готовиться к свадьбе. Тот ужасный день, когда Баташов грубо лишил ее невинности, постепенно стал гаснуть в сознании Наташи, она все чаще и чаще стала улыбаться, радуя преображением свою няню и старшую среди обслуги в доме Стариковых, Прасковью.
В один из таких ласковых вечеров июня, Наталья сидя на веранде с книгой, вдруг услышала одинокий цокот копыт. Прислушавшись, она поняла, что кто-то ехал по направлению к их имению. Она в беспокойстве привстала с кресла и вгляделась в даль. Вдруг цокот прекратился. Кто-то не видимый, не доезжая до поворота дороги, с которого виден дом, решил остаться незамеченным. Все еще находясь в сомнении, звать прислугу, что бы посмотреть кто это прячется в кустах или нет, она вдруг увидела осторожно прячущегося человека. Что-то знакомое было в его силуэте. Сердце ее гулко забилось. Незнакомец остановился, огляделся. И вдруг он увидел ее. Глаза их встретились. Наталья вскрикнула, и потеряв сознание, упала в кресло, книжка упала рядом на пол.
Наташа очнулась от ласкового поглаживания ее лба. Она открыла глаза и увидела перед собой перепуганное лицо любимого человека.
– Никита!– чуть не крикнула девушка, но Никита успел шикнуть Наталье.
– Любовь моя! Если меня увидят, у тебя будут неприятности. Я приехал к тебе, моя ненаглядная.
– Что ж так поздно, Никитушка?– заплакала Наталья.
Он прижал ее к себе и промолчал.
– Давай уйдем от сюда куда-нибудь?
– Куда?
– Хоть куда. Если среди твоей прислуги есть Баташовские шпионы, тебе будет плохо. А я не хочу из-за своего безрассудства подвергать тебя хоть каким то неприятностям.
– Хорошо. Иди на наше место, я скоро приду.– прошептала Наташа, крепко обнимая любимого.
– Я буду с нетерпением ждать.– он нежно поцеловал ее в губы, погладил по волосам и со вздохом скрылся в кустах.
Наташа посидела немного, приходя в себя, затем взяв себя в руки, зашла в дом.
– Прасковья!– позвала девушка няню.
– Что доченька?– Прасковья позволяла себе называть Наташу дочерью. У девушки не было матери, она погибла, когда девочка была еще в пеленках и она с тех пор во многом заменяла девочке мать.
– Я пойду погуляю. Что-то грусть меня гложет.
– Если не долго, возьми с собой шушун. Хоть и лето, все же вечера прохладные. А может из девчат кого возьмешь?
– Нет, одна хочу побыть. С мыслями собраться.
– Иди, вечереет уже. Не задерживайся долго.
– Что может случиться со мной худшее, что уже случилось. Тем более я будущая жена Баташова. Одна фамилия мне лучший телохранитель. Не каждый найдется в губернии, захотевший нажить себе врага в лице Баташова.
– Все одно, я буду переживать.
Наталья улыбнулась Прасковье, чмокнула ее в щеку и упорхнула к себе в комнату за шушуном. Никита в ожидании весь измаялся. Прослушал все уши, вскакивал при каждом шорохе, проглядел все глаза. Ему уже казалось, что окружающие кусты, специально его дразнят – то веткой пошевелят, то хрустнут чем.
Наконец послышались легкие шаги, который ни с чем другим перепутать было нельзя. Он стремительно вскочил на ноги. Из – за кустов, откуда обычно, вышла его возлюбленная. Он бросился к ней, и припав на колени, обнял ее за ноги, уткнувшись в упругий живот.
– Наташенька. Прости меня родная, прости.
– Что ты Никита. За что простить тебя, ты же ни в чем не виноват.– плача пробормотала девушка.
Боль в груди заставила ее заплакать.
– Встань любимый, дай посмотрю на тебя. Я так по тебе соскучилась.
Никита поднялся с земли. Она обхватила его лицо ладонями и пристально вгляделась в него.
– Милый. Это судьба злодейка. Не вини себя.
Он крепко прижал ее к себе и впился долгим поцелуем. Она ответила ему с той же страстью.
Потом они сидели на земле, спина к спине, постелив теплый, вязанный шушун. Болтали обо всем, о чем обычно болтают влюбленные, как в старые добрые времена, когда они еще были помолвлены. По привычке он вот так же, как сегодня, тайно наезжал к ней из Мурома, изведясь от тоски.
– Как же жить дальше, Наташа? Я не могу без тебя.
– И я не могу без тебя. Но я не могу предать отца, не поступи я так, Баташов уничтожит его. У него все наши закладные, векселя. Практически мы ему принадлежим, как вещи. За мое согласие на брак, он не только дал возможность продолжить наш род, как фамилию, но и взял в долю отца.
Никита повернулся к ней, сжал плечи в своих руках. Слов не было, была лишь тоска, отчаяние от невозможности, как – либо исправить положение.
– Наташа! Знай всегда, я люблю тебя, любил и буду любить всю жизнь. Помни это. Сколько бы лет не прошло, я все равно буду любить тебя.
Наташа смотрела во все глаза на Никиту и плакала.
– Господи, прости меня, Господи!
– Что ты солнышко, успокойся. Не плачь моя родная…
– Есть еще одна причина, по которой я плачу, и которую я скрыть от тебя не могу, мой милый…– она замолчала, медля, не зная как сказать.
– Что, моя золотая, ну же, говори, не тяни.
– Баташов…он…он…изнасиловал меня.
– Что…,о Господи… – он обнял ее и прижал к груди.
– Я убью его, клянусь, я убью его. Не должна такого носить земля, не должна.
– Что ты милый, что ты. Грех непростительный…не будет тебе покоя, ни здесь. Ни там… обещай мне…– сбивчиво зашептала Наталья.– Обещай мне, что не убьешь его, но…Ты не забудешь меня?– перевела она разговор чуть в сторону.
– Как я могу обещать тебе не убить человека, опозорившего честь моей возлюбленной. Как я могу не убить его, когда он все отнимает у меня.
– Обещай мне, слышишь. Делай что хочешь, только не убивай его, я не могу позволить тебе совершить такой грех.
– Хорошо, моя милая, я не убью его. Даст бог сил и возможности, я сделаю что-нибудь другое, и я верну тебя.
Наташа горестно поцеловала его.
– Иди ко мне, мой любимый. Обними меня, крепко поцелуй.– они слились в поцелуе.– Я хочу тебя, Никита, слышишь. Хоть раз в жизни, но я хочу тебя. Пусть хоть последняя наша встреча будет мне подарком судьбы.
Никита бережно опустил любимую на землю. Наташа откинулась на земле и с бешеной страстью отдалась ему.
Длинный, летний вечер угасал. Небо постепенно темнело, первая звездочка появилась на небе. А влюбленные все лежали рядом друг с другом, держась за руки, ловя последние моменты близости. Наташа тихо плакала, глядя в бездонное небо, обращаясь к Богу: «зачем все так, Господи, несправедливо на свете. Полюбила я человека любовью безграничной. Не успела нарадоваться, и ты отнимаешь у меня это. Это и есть твоя воля, быть таким несправедливым и злым.»
Никита, почувствовав, что Наташа плачет, приподнялся на локте. Красивое лицо девушки было мокрым от слез. В распущенных волосах застряли соринки. Волнующий бугорок грудей вздрагивал от всхлипов. Сердце наполнилась жалостью к девушке и себе. Он приподнял любимую и прижал к груди.
Наташа вернулась домой далеко за полночь. Обеспокоенная Прасковья, взглянув на убитое горем лицо девушки, поймала чуть не вырвавшуюся наружу нотацию. Она проводила девушку в покои, помогла раздеться, уложила спать.
На следующий день Наташа была тиха. Глаза, полные печали были жалки, что казалось весь мир исчез в хаосе, от чего девушка и переживала.
Они завтракали на веранде, когда из-за поворота вылетела бричка Андрея Баташова. Узнав ее, Наташа вздрогнула. Она уже успела забыть последнюю их встречу, но увидев карету, сердце больно кольнуло. Карета подкатила к крыльцу, остановилась.
– Мир дому Вашему!– приветствовал Баташов Прасковью с Наташей, чаевничающих вдвоем.
– Здравствуйте, Андрей Родионович.– ответила Прасковья вставая.
Наталья не ответила ни как, лишь печально посмотрела на гостя.
– Что печальна, красавица?– спросил Андрей, войдя на веранду.
– Есть повод для радости?– спросила она магната.
Глаза Баташова заволокло злобой. Он сделал строгое лицо.
– Мне бы хотелось поговорить с Вами, Наталья Андреевна. Наедине.– добавил он.
Прасковья встала, намереваясь уйти.
– Нет – нет.– остановил ее Баташов. – Наталья Андреевна, пройдемте в дом.
Плохое предчувствие шевельнулось в груди, но Наташа отогнала его проч. Что он может с ней сделать ужасное? Она без пяти минут ему жена. Разве только еще раз изнасиловать. Она встала из-за стола.
– Прасковья, не ждите меня, завтракайте. Тем более, что я все равно есть больше не хочу.– попросила Наташа, вставшую Прасковью.
Они зашли в дом. Наташа остановилась посреди гостиной, обернулась к Баташову. От волнения грудь Баташова перехватило, едва он взглянул в ее очаровательное личико. Наташа посмотрела в глаза Баташову и опустила взгляд. Этот большой, чужой человек был ей неприятен.
– Я приехал сообщить Вам, Наталья Андреевна, что сегодня уезжаю в Петербург. Я заехал попрощаться. Следующая наша встреча будет уже свадебной.
Наташа облегченно вздохнула.
– Что ж, желаю хорошей дороги.– холодно пожелала девушка.
Баташова покоробила откровенная холодность. Он взял ее за подбородок, чуть приподнял.
– И все?
– А что мне выразить, радость или огорчение?– дерзко ответила она и тут же пожалела об этом.
Глаза Баташова сузились в узкие щели.
– Я просил ведь не будить во мне зверя.– зло проговорил он.
– Простите мою несдержанность.– попыталась она исправить положение.
– Простить? Что ж, я прощаю. – он выдержал паузу.– Я знаешь, о чем подумал, Наташа?– перешел он на «ты».
– О чем?– сердечно гулко заколотилось в груди Наташи.
– Меня долго не будет. Я буду скучать. Подари мне поцелуй.
Наташа посмотрела на магната. У нее не было выбора. Сделав шажок, она неловко чмокнула его в щеку.
– И все?– ожидая большего. Удивился Баташов, кровь прилила к голове.
– Простите меня. Я не могу большего. Пока. Мне надо привыкнуть.
– Привыкнуть? Что за блажь. Пошли. – он грубо взял ее за руку и поволок в спальню, кинул на кровать.
Наташа сильно плюхнулась на перину. Она с ужасом посмотрела на него. Он стал снимать одежду.
– Я покажу вам, как надо ласкать. – он приблизился к сидящей Наташе, толкнул ее, она упала на спину.
Андрей сел на нее сверху. Те же чувства, что и в прошлый раз, прокатились по девушке. Отчаяние сменялось болью, ненавистью. Баташов нагнулся к ней и грубо поцеловал. Она не ответила. Андрей приподнялся, посмотрел на Наташу. Она плакала. Он закинул ей подол. Грубо раздвинул ноги, стянув с себя штаны, и с силой вошел в нее. Наташа вскрикнула, дернулась.
Мучения закончились быстро. Перевозбудившись, Баташов сделал свое дело в пару секунд. Он встал, оделся. Наташа лежала и плакала, в безразличии, даже не поправив одежду.
– Научитесь воспринимать меня как мужа, а не насильника. И вам, и мне – это будет более приятнее, чем, если я вас буду добиваться силой, а вы от этого только страдать. Мне вас насиловать удовольствия не доставляет.
Наташа оправила подол платья, приподнялась на постели, взглянула на ненавистного ей мужчину.
– Если бы я могла, я бы вас убила.
Андрей серьезно посмотрел в ее злое личико, расхохотался.
– Вот это да. Райская птичка, нежный цветочек и палач в одном лице. Вы мне нравитесь. Ей-богу, нравитесь еще больше.– он подошел к ней и погладил ее. Она сбросила его руку.
– Что ж, неволить не буду. У вас уйма времени до свадьбы. Научитесь хотя бы обходительности. Ваш отец видимо этому не научил. Тем более с будущим мужем.
Он повернулся и вышел. Вскоре цокот копыт известил, что гость уехал. Она поправилась у зеркала и спустилась на веранду. Прасковья одним взглядом все поняла. Слезы обиды хлынули из ее глаз, и она зарыдала. Наташа обняла няню, успокаивая.
Баташов уезжал в столицу хмурый. Поведение будущей жены не радовало. Видимо это была его ошибка, жениться на любой, более-менее достойной, невзирая на препятствия. Но назад уже не воротишь ничего.
С этими невеселыми мыслями он и покинул родные края.
Столица встретила Баташова безумным ритмом жизни. Носящиеся туда – сюда фаэтоны, праздно шатающаяся, пестро одетая толпа.
Баташов, сидя в своей карете, с приятным чувством ностальгии, наблюдал за столичной жизнью. Он вспомнил свое недавнее бытие в период проживания в столице. Как мало времени прошло с тех пор и как много воды утекло. В его личной жизни произошли большие изменения. Он стал полновластным хозяином многомиллионного состояния, владеющий тысячами крестьянских и рабочих душ, несколько имений в России, домами в столице – городе Петербурге, в Москве.
Петербург был прекрасен. Река Нева со своими тихими водами, ажурные мосты, красивые дома – произведения архитектуры, все вселяла окрыленный, возвышенный покой.
Возница Баташова остановил около огромного двух этажного особняка с колоннами, окруженного высоким чугунным, резным забором. Охрана дома, оставшаяся после отъезда хозяина, открыла ворота, пропуская карету во двор.
– Здравствуй хозяин.– в изящном полупоклоне поприветствовал Баташова мажордом, старший смотритель в доме.
– Здорово Селиван! Как дела, не скучали?– поинтересовался Андрей, проходя в дом.
– Все хорошо, Андрей Родионович. Мы каждый день ждали вашего возвращения, поэтому ничего расконсервировать не придется.
– Добре.
– Здравствуй барин.– в огромном холле выстроилась полукольцом прислуга, лакеи, повара.
Замыкала цыпочку, огромная по своим габаритам, но добродушная по натуре, экономка Мария. Жена Селивана. В доме она заведовала прислугой женского пола и все, что должна делать прислуга: уборка, стирка, глаженье.
Они поклонились низко и изобразили радостные улыбки на лицах. Баташов оглядел прислугу и остался доволен, – чистые и опрятные. Прислуга в доме – лицо хозяина. Кому будет приятно, если тебя будет обслуживать грязнуля.
– Ну, здравствуйте. Соскучились? Вот я и вернулся. Ужинать буду дома. Селиван.– обратился он к дворецкому.– Распорядись о горячей воде. Ванну принять с дороги.
– Будет сделано, господин.– полупоклоном ответил Селиван.
Баташов прошел на второй этаж, в свои покои. Все осталось таким же, будто и не уезжал никуда. Пара бронзовых канделябров с обеих сторон у изголовья, тяжелая, широкая, деревянная кровать, застеленная свежими, хрустящими простынями. Картина в раме – портрет отца еще в молодости, сильно напоминающий его самого. Комоды, все чистое, ни пылинки.
Он сбросил дорожный сюртук и в блаженстве растянулся на кровати. И не заметил, как уснул. Дорога вымотала его.
Проснулся он от того, что кто-то легонько тряс его за плечо. Он открыл глаза и увидел виноватую физиономию Селивана.
– Вода стынет, Андрей Родионович.
– А, благодарю. Устал что-то. Дорога то не близкая.
Они прошли в ванную комнату, посередине которой, стояла большая вместительная деревянная бочка с парящейся водой. Дно бочки было чугунным, что позволяло нагревать воду и в процессе мытья. Андрей скинул остатки нижнего белья и с блаженством откинулся в бочку.
Через час, чисто выбритый, розовенький, вкусно пахнущий банными пряностями, он спустился вниз в столовую, где стоял огромный стол, накрытый на одну персону. Отобедав, он направился к себе в покои, намереваясь, как следует выспаться.
– Будить только в случае пожара.– на всякий случай бросил он Селивану и захлопнул дверь перед самым носом мажордома.
До утра Баташов проспал крепким, беспробудным сном праведника. Яркие лучи летнего солнца пробивались сквозь тяжелые портьеры, слабо освещая комнату. Лучик упал на лицо Андрея, от чего он проснулся.
За окном беспрерывно цокали фаэтоны, унося своих пассажиров по их делам. Какая-то наглая птичка, усевшись на карнизе, усиленно насвистывала одну ей известную мелодию. Он окинул взглядом спальню. Сердце сладко защемило ностальгией.
Баташов отогнал остатки сна и встал. Он потянулся к стоящему у изголовья колокольчику и пару раз тряхнул его. Слуга не заставил себя ждать, будто ждал под дверью. Он помог барину одеться.
– Завтрак готов. Велите подать?
– Велю.
Они вместе спустились вниз, лакей на кухню, Андрей уселся во главе стола. Тут же перед ним выстроилась гора тарелок, которую способна была съесть толпа народу. Подкрепившись, он вызвал Селивана.
– Экипаж мне. Буду вечером.
Селиван поклонился и пошел отдавать приказания конюху. В ожидании экипажа, Андрей по слонялся по дому, придирчиво оглядывая помещения. Прислуга от безделья не маялась. Везде чисто. Он с удовлетворением спустился вниз, где его поджидал Селиван.
– Карета подана, барин.
– Ладно, до вечера. На ужин хочу птицы.– заказал он на прощанье, вышел во двор и сел в экипаж.
– Поехали в Ассигнационный банк.– приказал Баташов вознице.
Возница работал на магната не один год, возя его по городам и губерниям. Все то время, что Баташов проживал в столице, он был всегда с ним, поэтому знал где и что находится. Он тронул вожжи и вывел экипаж на улицу.
Ассигнационный банк Петербурга, принадлежащий его другу и наставнику в свете, графу Шувалову Андрею Петровичу, находился в трех этажном особняке из белого камня. За хорошую репутацию, огромную финансовую возможность и большие связи, как в Европе так и в России, ему поручала вести свои дела даже императрица. Деловые люди того времени, глядя на свою императрицу, тоже спешили открывать вклады в банке Шувалова, от чего еще больше пополняли его банк свободными деньгами.
Банк прочно стоял на ногах. Беря во внимание все положительные качества этого предприятия, Баташов тоже в свое время убедил отца открыть счет в этом банке, ни разу не пожалев о своем выборе. В последствии знакомство Баташова и Шувалова переросло в дружбу, а затем, уверившись в благонадежности младшего друга, Шувалов вывел в свет и познакомил с нужными людьми Баташова.
Экипаж подкатил к парадному банка, из которого то и дело входили – выходили люди. Экипажи один за другим подъезжали к подъезду, забирали хозяев или высаживали.
Баташов вошел в услужливо открытую швейцаром дверь, одетого в красивую, яркую ливрею, прошел к стойке главного клерка.
– Здравствуйте, – поздоровался Андрей с клерком.
В банке стояла обычная рабочая атмосфера. Клерки, распределив клиентов, вели с ними деловую беседу. Огромный зал поглощал лишние шумы, от чего казалось, будто все находящиеся разговаривали шепотом. Богатая отделка офиса внушала уважение. Картины раннего ренессанса дополняли и без этого вычурную обстановку.
Клерк поднял глаза отбумаг.
– Андрей Родионович! – выразил радость клерк.
Как и все умные служащие, главный клерк знал в лицо всех друзей хозяина банка. Баташов же был не только другом хозяина, но и одним из богатых вкладчиков.
– С какой проблемой к нам?
– Андрей Петровича хотелось бы увидеть.
Клерк изобразил радость на лице, услышав исполнимую просьбу. Хозяин как раз недавно приехал в банк.
– Пойдемте, я провожу.– клерк вышел из-за стойки и повел за собой Баташова внутрь здания. Они прошли пустыми коридорами административного корпуса, поднялись по лестнице и остановились у двери.
– Я доложу.– клерк скрылся за дверью. Не прошла и секунда, как он появился сияющий вновь.
– Андрей Петрович ждет вас.– клерк посторонился, пропуская в кабинет важного гостя и бесшумно закрыл за ним дверь.
– Андрей Родионович! – тучный мужчина, опрятно одетый щеголь, вышел из-за огромного стола, протягивая руку.– Добро пожаловать. Давненько вас не было. Как дела на исторической родине? – поинтересовался Шувалов. Он провел его к креслу, усадил, уселся рядом в другое.
– Спасибо, Андрей Петрович, все нормально.
– Слышал о болезни батюшки вашего, как здоровье его?
– Батюшка умер, я едва успел приехать.
– Господи! – перекрестился банкир.– Земля ему пухом. Примите мои соболезнования.
Баташов из приличия кивнул.
– Что-нибудь выпить, за упокой?– предложил Шувалов.
– Водочки, если можно.
– Можно.– Шувалов подошел к бару, достал графин водки.
– Может икорки, рыбки, к водочке?
– Смотрите сами.
Шувалов дернул шнур колокольчика. В дверях застыл секретарь.
– Распорядитесь на счет закуски.– приказал банкир секретарю.
Через пять минут стол был уставлен всевозможными яствами: икрой красной, черной, балык из осетрины, зелень, экзотические фрукты: ананасы, апельсины.
– О-о.– издал Баташов.– А это что?– показал на фрукты магнат.
– Это?…Это привозят из Африки морским путем. Удивительная вещь, сейчас опробуете. Кстати, водочка тоже не простая. Ее готовит мой старинный друг по собственным рецептам. Смирнов. Запомните эту фамилию, мой юный друг. Скоро о нем будут говорить везде. И в Европе тоже. Не голова, а дума боярская.
Он разлил в хрустальные стопочки огненной водицы. По обычаю выпил за упокой не чокаясь.
– Батюшка ваш славный был человек, скажу я вам. Знавал я его с детских лет. Один из первых, кто начал поднимать сталелитейное дело в России. Гордитесь им. Будь у меня такой отец – гордился бы. А кто наследовал империю. Вас, на сколько я знаю, у Родиона Семеновича, двое было?
– Батюшка оставил все нам с братом, поделив все пополам.
– Поздравляю вас. Если не секрет, каково же наследие?
– Два чугунно-литейных завода, две ткане-прядильных фабрики, несколько десятков поселений с крепостными.
– Ого, да вы обеспеченный человек, Андрей Родионович. Давайте же выпьем еще по одной.
Они выпили еще по одной, пожелав друг другу благополучия и процветания.
– И что за проблемы вас привели в столицу, дорогой мой. Может я смогу помочь их решить как то?
– Да нет проблем. По осени свадьба у меня. Решился вот, да и матушка погоняет. Возраст уже. Боится внуков не застать.
– Вы взрослеете, молодой человек. Рад этим переменам в вас. И кто же суженая?
– Вы не знаете их. Это дочь купца Старикова.
– Купца? Вы сказали купца? Но постойте, вы же… Хотя, простите, это не мое дело. Стариков. Что-то знакомая фамилия. Где-то я ее уже слышал.
– Как же, Андрей Петрович, намедни он должен был быть у вас с письмом к вам от меня. Он теперь мой торговый представитель.
– А – а. Вспомнил. Да-да. Я выдал ему кредит. Так это и есть ваш будущий тесть? Хм – м. Ну что ж, каждый строит свою жизнь сам.
– Насколько я понял, сегодняшний вечер не занят у вас?
– Пока нет. Есть что предложить?– Баташов взглянул на хитрый прищур банкира.
– Сегодня вечером, князь Голицин, делает званый ужин, без жен. – чему-то улыбаясь, начал из далека Шувалов.
– Будет много известных личностей. В том числе посол Англии. Не хотите присоединиться?
– От чего же. С удовольствием. Только вот…удобно ли будет без приглашения…
– Не стоит беспокоиться. Уверяю вас. Вы не только будете к месту, но и желанным гостем на приеме.
– Значит договорились. Во сколько?
– Подъезжайте к особняку Голицына, что на Фонтанке, скажем часиков в семь вечера. Удобно?
– До встречи.– Баташов поднялся, протянул руку на прощанье. Шувалов крепко пожал и проводил молодого магната до двери.
К вечеру, помотавшись еще по городу, навестив пару приятелей, Баташов заехал домой переодеться. Отказавшись от ужина, он сел в экипаж и поехал в особняк князя Голицына.
Во дворе двухэтажного особняка уже стояли пустые экипажи с кучерами. Возница подъехал, остановил у широкой лестницы из белого мрамора, полого спускающейся от парадного.
Ярко разодетый швейцар встретил его у кареты. Услужливо проводил его до двери, пропустил внутрь. В прихожей около него вырос лакей, приняв трость. Легким движением руки с полупоклоном он указал направление, не задав ни единого вопроса. Чужие в это время здесь не могли появиться.
Он прошел в залу, в которой, разбившись группами, сидело несколько мужчин, разговаривая кто о чем. Окинул зал взглядом. Высокие арочные окна с цветным стеклом, тяжелые портьеры, тяжелые рамы с картинами в рост человека. Хорошо отделанный камин с весело поблескивающим огоньком внутри. Хорошая, дорогая мебель. На столах, там-тут, горели свечи в позолоченных шандалах.
Некоторых он знал в лицо: князь Александр Михайлович Голицин, граф Андрей Петрович Шувалов и, Григорий Александрович Потемкин, собственной персоной. Высокий, подтянутый, с волевым взглядом, мирно беседующий с незнакомым Баташову, мужчиной. Остальные были незнакомы.
– Господа,– вдруг он услышал голос Шувалова.
– А вот и тот, о ком я говорил, которого не хватало нашему обществу. – сообщил Шувалов, подходя к Баташову.
– Знакомьтесь, Андрей Родионович Баташов, владелец нескольких заводов и фабрик. Один из немногих производителей лучшего чугуна России.
Мужчины встали, кивком головы поприветствовали магната.
– Я думаю никто не против его общества?– не дождавшись отрицательно ответа, он подвел к близ стоящему и представил его Баташову.
– Кабинет – секретарь Императрицы, князь Елагин.– они кивнули друг другу.
– Князь Потемкин.
– А это хозяин сегодняшнего вечера, губернатор Петропавловской крепости, князь Голицын. Мой вам совет молодой друг, держать его светлость в друзьях. От имени Императрицы он осуществляет инквизицию.– пошутил Шувалов.
Следом он представил остальных. Потом предложил всем сесть. Первым сел Потемкин, на что сразу обратил внимание Баташов. Князь Потемкин был особо приближенной личностью Императрицы. Это был серьезный партнер, не менее серьезный, в случае опалы враг.
Остальные присели следом, уставившись на гостя. Григорий Александрович Потемкин серьезно посмотрел на магната.
– Мы раньше нигде не виделись?– обратился он с вопросом к Баташову.
– Помнится на одном вечере, мы как то сыграли с вами партию в покер. Если не изменяет память, это было зимой, в январе, у графини Де Витт.– с улыбкой напомнил магнат фавориту.
– А – а. Припоминаю. Вы тогда унесли с собой всю мою наличность.
– Точно так.
– Отлично. Я давно хотел вас найти, отыграть свой проигрыш. Надеюсь вы не откажете мне в удовольствии сыграть с вами?
– Сочту за честь.
– Тогда не будем тянуть. В процессе игры продолжим разговор. Кто с нами в игру?– спросил он присутствующих. Двое отказались. Остальные решили рискнуть.
Хоть Потемкин и считался лучшим игроком в компании, но присутствовал еще новенький, испытать мастерство которого, было бы лучшим продолжением вечера.
Они сели за круглый стол, из мореного дуба. Голицын принес колоду карт. Раздали. Играли часа два. Банк кочевал из одной стороны в другую, пока фортуна окончательно не осталась на стороне Баташова.
– Силен.– Потемкин изучающе посмотрел на Баташова.
Он не впервые сталкивался с более сильным игроком.
– Спасибо за игру.– первым поднялся фаворит, пожимая руку магната. Остальные не весело последовали примеру лидера.
– Может, попьем чаю?– вставил Голицын.
– А может сразу и отужинаем?– шутливо спросил Потемкин. – Признаюсь, карты сильнее меня. Прошу простить меня, если отступил от этикета, потянув вас за собой.
– Не стоит князь. Ведь все согласились играть.
– Или почти все. Ужин давно ждет. Пройдемте господа.– они прошли в столовую, уселись за стол.
Баташова Потемкин посадил рядом с собой. За столом шла не принужденная беседа. Потемкин ни с того, ни с сего вдруг обратился к Баташову:
– А скажите, любезный. Вытянет Россия войну?
Баташов изумленно посмотрел на фаворита.
– Признаться, я далек от политики.– начал он.– дела веду самостоятельно с недавних пор, и ответить вот так сразу, боюсь ошибиться. Но смею вас заверить, с точки зрения гражданина Российской Губернии, любой русский человек посчитает за честь отдать жизнь за ее величество, за Россию. И пусть покажут мне того человека, который в час испытаний захочет остаться в стороне, я сам плюну ему в морду.
– Похвальные речи не ребенка, но мужа. Ваше настроение и отношение к судьбе отечества мне нравятся. Насколько я теперь знаю, вы владелец нескольких чугунно – литейных заводов?
– Да.
– И как обстоят дела в этой сфере производства?
– Потребность в стали растет год от года. Всего десять лет назад мы производили в разы меньше чугуна и стали. Чем сейчас.
– Понятно. А много у вас иностранных купцов закупает сталь?
– Половину, из произведенной.
Потемкин замолчал, что-то обдумывая. Вдруг дверь в столовую открылась. На пороге стоял камердинер.
– Его честь, посол Англии.
– Проси, чего же он ждет в дверях.
В проеме появился статный мужчина, одетый со вкусом в полу с модой того времени. Эфес шпаги был обделан драгоценными камнями.
– Добрый вечер, господа.– с легким акцентом поздоровался посол.– Прошу простить за опоздание. Вынужденные обстоятельства.
– Ничего – ничего. Вы опоздали лишь на ужин.– Голицын провел гостя к столу, усадил. Лакеи тут же поставили перед ним тарелки с трапезой.
– Вернемся к нашему разговору завтра, друг мой.– шепотом сообщил Потемкин Баташову.– Приезжайте ко мне во дворец, к обеду. Отобедаем вместе.
– Хорошо, Григорий Александрович.
Вечер прошел в приятной, но ни к чему не обязывающей беседе. Баташов так и не понял, для чего собирались первые люди страны вместе – только лишь поужинать? Или преследуя иную, ему невиданную цель.
Оставив уважаемое общество уже далеко за полночь, магнат вернулся домой. Упал в кровать и тут же отключился. Голова слегка кружилась от выпитого.
К обеду он уже входил во дворец. Назвавшись мажордому и назвав причины посещения дворца, он был препровожден в столовую, где уже сидел Потемкин.
Вдали послышался грохот выстрела пушки Петропавловской крепости, извещавший о наступлении полудня.
– По вам часы можно сверять, мой друг. Присаживайтесь.– с улыбкой встретил Баташова Потемкин.
– Сегодня у императорского повара день рождения. Он потчует нас своими фирменными блюдами. Смею вас заверить, такого вы не испробуете ни где.
Баташов сел напротив фаворита. Лакей быстро обслужил магната.
– Выпьем?– предложил Потемкин. Баташов кивнул. Светлейший взял темную бутыль, открыл пробку.
– Это вино из Бургундии, что на юге Франции. Присланное в подарок Императрице. Как особа приближенная, я иногда пользуюсь кладовой Екатерины.– он разлил в хрустальные фужеры красного вина.– Отличный букет. Закроешь глаза и тут же переносишься во Францию.– Потемкин пригубил, посмаковал, перекатывая жидкость во рту, поставил фужер на стол.
– Вернемся к нашему разговору. Да вы ешьте.– он сам придвинул к себе тарелку и подал пример гостю. Баташов последовал совету.
– Ну так вот. Во вчерашнем разговоре, меня обеспокоил один факт.
Баташов вздрогнул, быстро прогнал тему вчерашнего разговора, пытаясь найти то, что обеспокоило фаворита. Заиметь врага в лице князя Потемкина, было не лучшим в жизни.
– Вы сказали, что почти половину произведенной стали выкупают иностранцы.
– Да, так оно и есть.
– А наши, что же, не испытывают нужду?
– Не в этом дело. Объемы, которые закупают наши, не всегда во время оплачиваются. А уж говорить о большем вообще не имеет смысла.
– И так везде и у всех?
– На сколько я знаю, да.
– Вы знаете политическую обстановку вокруг нашего государства?– сменил тему фаворит.
– Постольку – поскольку.
– Я скажу вам вкратце. Но это государственная тайна. Пока. Может через месяц – два об этом все узнают, но пока еще рано. Так вот. Последнее время Россия живет в ожидании войны. Да – да, войны. Внешне может и покажется все спокойным, но поверьте мне, это только внешне. На юге, на черном море наглеют турки. На западе – немцы. Мощь России велика, но…вернемся к металлургии. Слушая вас вчера, я подумал, если начнется война, то наши солдаты будут гибнуть от пуль и пушек, сделанных из нашего, Российского железа. Запретить экспорт производителям будет не очень умным со стороны Императрицы, верно? Тогда что остается? Остается одно – государству выкупать излишки и самому решать, кому продавать, кому нет. Как вы смотрите на это?
Баташов с минуту думал, ошеломленный.
– Если производитель от этого ничего не потеряет, ему в большей степени, все равно кому продавать.
– Вот и я так же подумал вчера после нашего с вами разговора. Я рад, что наше мнение совпало. Давайте выпьем за это.– они чокнулись, выпили.
– Сколько вам лет?– вдруг спросил Потемкин, ковыряя вилкой в блюде.
– Двадцать восьмой год скоро.
– Вы не плохо строите карьеру, молодой человек. Не ошибитесь, когда будете делать ставку на кого – ни будь из политического бомонда. Мир политики изменчив. Сегодня кто-то на коне, а завтра…завтра он в Сибири, в ссылке.– улыбнувшись пошутил Потемкин.
Они доели стынувший обед. Выпили еще вина.
– Не составите мне компанию в прогулке. Люблю в это время пройтись немного. Благо день солнечный.
– С удовольствием.– промокая губы салфеткой согласился магнат.
Они спустились в холл, прошли длинными коридорами и вышли в оранжерею-зимний сад. Огромные пальмы, кусты цитрусовых, красивые цветы, будто в один миг они перенеслись в тропики. Где-то высоко, в кронах деревьев, щебетали не известные птахи. Узкая тропинка, извиваясь петляла по саду. Они медленно побрели бок о бок.
– Люблю это место. Ей-богу, будь у меня другая судьба, стал бы морским путешественником.– размечтался Потемкин.– Скажите, Андрей Родионович, а что вы знаете о масонах?
– О масонах? Мне известно лишь, что это тайный союз для избранных, а вот больше – больше наверно ни кто не знает.
– А вы хотели бы узнать?
– Чужие тайные иногда подобны смерти.
– Разумный довод.– Потемкин помолчал.– Давайте присядем.– он показал на стоящую скамейку.
Они присели.
– Масоны – древний рыцарский орден. Стать членом масонского братства, привилегия не многих. Всю свою деятельность они ведут тайно, исподволь. Знание – сила, а не знание – тьма. В этом случае масоны опираются на второе правило. Смею вас заверить, суеверные слухи вокруг союза, лишь продукт людского мышления, далекий от реальной действительности. В задачу братства входит завоевание мирового господства. Но мирного. От чего наша цивилизация будет только в выигрыше. Представьте себе, единое государство с одним правительством, без интриг и попыток начать военные действия друг с другом. Вся энергия, которая сейчас уходит на развязывание захватнических воин, их ведение, а потом и энергия на восстановление нарушенного хозяйства, будет направлена на создание мира, рост благосостояния населения и соответственно- государства. Ведь по сути, чем выше благосостояние нации, тем выше мощь государства. Вот вам и вся арифметика.– Потемкин замолчал.
Баташов с интересом слушал.
– Вам интересно?
– Очень. Я приоткрываю для себя страничку неизвестного.– ответил магнат.
Потемкин кивнул и продолжил:
– Членами братства, как я уже говорил, могут стать только избранные. Поэтому…– сделал паузу фаворит, – в братство входят все высшие сановники как нашего государства, так и стран в Европе… Вы удивлены? Поначалу я тоже удивлялся. Однако всему есть объяснение. Например: в обществе людей всегда была одна проблема – проблема лидерства. Абсолютного лидера не существовало никогда. И никогда не будет. Люди, найдя задачи воплощения, не могут найти решения одной из этих задач, причем решения главного. Во – вторых, лидеры не всех стран входят в братство. Есть представители одного государства, скажем так, одна половина политического бомонда без королевы, короля, принца и т.д. с нами. Другая же, занимает противоположную сторону, считая первую тайными предателями интересов родины. Совсем не задумываясь об истинных причинах, побуждающих толкать свою страну в сторону, с точки зрения непросвещенного, ведущего к неправильным действиям…Вы успеваете следовать за ходом моих мыслей.
– Да. С ваших слов я понимаю так, это братство создано политиками, для самих же себя?
– Нет. Вы не правы.– в запале сказал светлейший.– В братстве есть такие же, как и вы, молодые, энергичные, элита общества, с помощью которой и можно достичь решения поставленных задач. Без поддержки таких как вы, невозможно главное – создание гармоничного общества. Политики лишь осуществляют общее руководство. А лидером может стать каждый, даже человек далекий от политики, человек, способный устроить всех как лидер.
Потемкин замолчал. Птицы, словно испугавшись чего-то, прекратили пересвист. Стояла тишина, которая казалось такой плотной, осязаемой. Протяни руки и ты сможешь ощутить ее вязкое присутствие.
– Вы уже в том возрасте, Андрей Родионович, когда человек, наконец то определяется в жизненных ценностях для себя. Позвольте узнать, вы уже определили для себя критерии ценностей?
Баташов задумался. Направляясь на обед к Потемкину, он никак не предполагал, что обыденный разговор может превратиться во что-то более осмысленное.
– Да.
– И каковы же они?
– В первую очередь меня интересует существование и развитие моей маленькой империи, это досталось мне от отца. Чем больше рост благосостояния моих владений, тем больше я спокоен. Во – вторую очередь, об этом наверно каждый, когда-нибудь начинает думать – продолжение рода. Ну а в – третью, а что я, как страничка истории?
– Вы хороший собеседник, Андрей Родионович. Человек, в первую очередь думающий о приумножении своего благосостояния. А скажите. Вы какие методы используете при достижении первой жизненной задачи – приумножая, не задумываясь об окружающих или как то еще?
– Что вы, светлейший князь. Отец учил меня: «Если ты хочешь, чтоб твои холопы были верны тебе, служили верой и правдой, помни, что они тоже живые, хотят кушать и кормить своих детей. Чем меньше ты будешь их обделять, тем больше будет отдача. Ты можешь быть строгим, но радивым. Партнеры деловые, живут по тому же принципу. Они ведут дело с тобой не для того, чтобы ты обогатился, а что бы и самим по иметь. Поэтому и предлагай им так, чтобы и ты не терял, и их все устраивало».
– Ваш отец был мудрым человеком. Стоит это признать. Многие вельможи нашего государства живут по другим законам, все мне и никому больше. Что ж Андрей Родионович, спасибо за составленную компанию, было очень приятно с вами побеседовать. В вашем лице, я нашел не только достойного игрока, но и хорошего компаньона для бесед. Пойдемте, дела государства зовут.
– Конечно, конечно.– они встали и направились обратно по дорожке.
– Завтра, Андрей Родионович, я пришлю нарочным документ, подписанный Императрицей, о целевой закупке вами производимого металла. Отныне, иностранцы будут покупать железо у государства. В соответствии с политической обстановкой, Императрица сама будет решать кому продать, а кому отказать.
– Хорошо.
– И, большая просьба, Андрей Родионович.
– Да.
– Немедля навестите своего друга, графа Шувалова.
– Что-нибудь случилось?
Потемкин остановился, и хитро прищурившись, посмотрел на магната.
– Наш разговор будет иметь продолжение с вашим другом.
Баташов изумленно взглянул на фаворита.
– Я последую вашему совету.
Они покинули сад и вышли в холл.
– Надеюсь скоро свидимся.– молвил князь и коротко кивнув удалился.
Баташов проводил взглядом фаворита Императрицы и вышел к своему экипажу.
– В банк, к Шувалову.
Кучер ловко вырулил на площадь дворца. Кони резво взяли в галоп. Шувалов встретил друга в своем кабинете.
– Здравствуй, Андрей Родионович.– улыбаясь поприветствовал Баташова банкир.
– Здравствуй, здравствуй Андрей Петрович.– магнат присел на предложенный стул.– Отобедал с Григорием Александровичем, решил навестить тебя.
– Очень признателен. Как себя чувствует его светлейшее превосходительство? Вчера после вашего отъезда, мы немного перебрали. Английский посол, вы бы видели, не смог угнаться за нами, отключился на пятой рюмке водки. Европейцы, слабаки. Даже пить не умеют.
– По виду князя, я бы не сказал, что ночь он провел на ногах.
– Вернее на стуле. Князь так набрался, что единственное, на что хватило сил, это сидеть на стуле.
– Я видно многое упустил.
– Самое главное произошло при вас.
Баташов посмотрел на банкира, не понимая. Насколько он помнил, они только играли партию в покер, да ужинали. Ну и легкая попойка. Что же произошло такого важного, чего он не заметил.
– Не утруждайте свою память, мой друг. Сейчас я все объясню. Светлейший имел разговор с вами сегодня, предмет которого мне известен. Не удивляйтесь. Вчера вы вошли в общество, которое… Лучше все по порядку. Что вы для себя важного подчеркнули о масонах?
– О масонах? Честно говоря, если все есть так, как мне описал князь, то их союз не бессмыслен. Большой положительный фактор для себя я узрел, это возможность влиять на историю. И пользоваться той системой взаимоотношений, в которую входят аристократы нескольких стран.
– Аристократы и люди, держащие экономику государств, в своих руках. И власть.– добавил банкир.– Фактически, союз масонов – это государство в государстве. Строители светлого будущего!
– Андрей Петрович, я знаю о тайном обществе, столько, сколько нежелательно знать стороннему человеку. Для чего вы это делаете? Вы, князь светлейший?
Шувалов понизил голос до шепота и приблизившись прошептал:
– Потому что мы хотим видеть вас в наших рядах.
Баташов догадывался об этом, но что и его друг будет одним из масонов? Он с интересом осмотрел масона. Живой. Живая легенда.
– Вы тоже?
– И я, и многие другие вам известные.
– Вас тоже интересует мировое государство?
– Я деловой человек, Андрей Родионович. Состоя в братстве, я уверен не только в завтрашнем дне, я уверен за все – завтра, послезавтра, за детей и внуков. Я уверен за то, что мое имя войдет в историю не как имя не последнего человека. Что может быть лучше памятника? Памятник могут снести потомки. Кто знает, какая история будет потом. Историю своего народа не исправишь. Она будет с народом всегда, до скончания веков.
– Вы хотите, что бы я стал членом братства?
– Я вам это советую. За все время нашей дружбы, я не желал вам зла. В этот раз я поступаю так же, только благие побуждения и ничего более.
– И я тоже войду в историю?
– Не только. Ваши возможности, как делового человека возрастут во много раз. Вы будете одним из нас. Дороги везде будут открыты, как в государственные структуры, так и частные. Вы сможете творить дела, строить историю, зарабатывать, иметь железную поддержку братства. От членства братства вы будете только выигрывать. И ни в одном случае проигрыша.
– Признаться, я в растерянности. Вы обрисовали мне столь прекрасную картину, от вступления в братство, что не видеть пользы, я не могу. Одно меня смущает…
– Что же?
– Что будет иметь от этого братство?
– Что будет иметь? – переспросил Шувалов. Он откинулся на спинку стула.– Мы расширим не только свое влияние в среде промышленников. Но и свои финансовые возможности. Пользуясь возможностями братства, от вас будут ждать того же. В случае надобности, пользоваться вашими возможностями. Вот и все.
– У меня есть время подумать?
– Конечно, сколько угодно. Единственное. Вас посвятили в тайну, которую оберегают так, как не оберегают жизнь. Сделайте из этого выводы. И прежде чем делится с кем-то этой тайной, подумайте о последствиях. Андрей Родионович. Ваша мудрость мне известна. Потерять вас навсегда, было бы для меня невосполнимой потерей.
Баташов кивнул и встал. Поднялся и Шувалов.
– Что вы делаете сегодня вечером?– напоследок спросил банкир магната.
– Пока не думал об этом.
– Сегодня я хочу провести вечер в одном замечательном месте. Не составите мне компанию?
– Мы там будем одни?
– Не совсем. Но вы не пожалеете.
– Я вам верю. Во сколько и где?
– Будьте дома. Скажем часиков в восемь вечера.
– Договорились.
Они попрощались. Шувалов остался в банке, Баташов вышел на крыльцо, сел в свой подъехавший экипаж.
– Трогай.
– Куда барин?– спросил кучер.
– Куда – ни будь на природу.
– И-но!.– тронул лошадей возница и помчал карету к выезду из города.
Баташов шел по загородному парку и думал о состоявшемся разговоре между ним и Потемкиным, Шуваловым. Теперь становилась понятна вчерашняя встреча у князя Голицына. К нему присматривались. Все-таки новая деловая звезда на промышленном небосклоне государства. Его ловко прощупали и сделали вывод – он необходим братству. И присутствие посла Англии было теперь объяснимым. Поистине, картина обрисованная фаворитом Императрицы, не умещалась в фантазиях магната. Необъятные возможности. Какое дело о конечных целях братства. Главное – вступив в братство, он сможет добиться того, чего никогда не добился бы, не состоя в членстве. Конечно, будут просьбы, а может и приказы, от которых он что-то потеряет. Но он тут же восполнит потери в другом. Что еще тут думать, на лицо одни плюсы. Он вернулся к экипажу.
– Домой.– чувство облегчения принесло радость.
Для себя он уже все решил. Потянет время для приличия, и станет масоном. Он вернулся домой, переоделся, поужинал.
В ожидании прошел в библиотеку, откопал старинный Фолиант эзотерической философии. В свободное время, еще в бытность жития в столице, он часто посещал спиритические салоны, расплодившиеся в столице, как грибы после дождя. Многие салоны являли собой образец шарлатанства. Но в одном – двух, которые часто посещали более смелые и богатые, все же творилось что-то необъяснимое. Было страшно, но интересно.
Около восьми дверь в библиотеку отворилась, и Селиван с порога объявил, что Баташова ожидает фаэтон. Он кивнул, захлопнул фолиант и спустился во двор.
Во дворе стоял черный фаэтон. Черные лошади нетерпеливо топтали копытами мостовую двора. Сзади на козлах примостился гайдук. При виде Баташова, он ловко соскочил со своего места и изящным жестом, открыв дверь кареты, предложил сесть в нее магната. Баташов последовал приглашению.
Плотные шторы кареты не позволяли разглядеть пассажиров. Пассажир, откинув угол занавески, мог разглядеть пробегающую мимо окна улицу.
В салоне Баташов был один. Он вольготно разместился на обитой бархатом скамейке. Через полчаса фаэтон за рулил во двор какого то особняка. Лошади остановились, открылись двери кареты. Баташов вылез на свет божий.
Уже смеркалось. Небо заволакивало тучами. Видимо ночью будет дождь. Он огляделся. Особняк, во дворе которого он очутился, был не знаком. Цветущий сад с разновидными кустами и деревьями обрамлял здание. Само здание из белого камня было красиво. Бросалась в глаза излишняя помпезность. Статуи героев древних легенд, стояли в ряд по бокам широкой мраморной лестницы.
– Вас ждут.– пробасил гайдук, открывший дверь фаэтона.
Баташов вздохнул полной грудью и двинулся вверх по лестнице. В вестибюле его встретил услужливый лакей. Без вопросов он проводил его в огромный, красиво, со вкусом обставленный холл. На широком диване, закинув нога на ногу восседал Шувалов, о чем то шепчась с красивой дамой. При его появлении, оба повернули головы в сторону пришельца.
– Андрей Родионович!– поприветствовал гостя, вставая банкир. – Проходите, будьте как дома.– он взял под локоть Баташова и повел к даме. Она поднялась. Красивая, молодая, с глубоким декольте. Она благоухала каким то экзотическим запахом.
– Хозяйка дома, графиня Марсо.– представил даму Шувалов.
Легкая, изящная, словно вырезанная из слоновой кости рука, предстала перед взором. Баташов поцеловал протянутую руку.
– Баташов, Андрей Родионович.
– Очень приятно.– бархатный голосок обвораживал.
– Присаживайтесь, будьте как дома.– она указала гостям на мебель.– Я отлучусь ненадолго. Не скучайте.– Легкой покачивающейся походкой, она удалилась.
– Где мы? –спросил Баташов.
– Это дом терпимости. Не удивляйтесь. Здесь посетители только из высшей элиты. Профессиональные куртизанки подобраны не из низких слоев общества. В основном это незаконнорожденные графини и баронессы. Вы удивлены? По-началу, я тоже был шокирован. Всем этим могут пользоваться только члены братства.
– Но я не член братства.
– Андрей Родионович, я не сомневаюсь в вашей зрелой мудрости. Я не вижу причин для отказа от нашего предложения, а потому и взял на себя смелость, по крайней мере, если не приобщить, то дать возможность воспользоваться хоть частью того, чем пользуются и обладают наши братья.
Баташов посмотрел на Шувалова и улыбнулся.
– И мы будем предаваться разврату?
– Не только.– хитро прищурившись ответил Шувалов.– Можете пользоваться в этом доме всем, чем пожелаете. Даже хозяйкой.– приятно удивил банкир магната.
– А вот и я.– в сопровождении не менее ослепительных двух куртизанок появилась Марсо.– Не успели соскучиться? Надеюсь наши дамы смогут развеять вашу скуку.– они подошли к сидящим мужчинам.
Баташов во все глаза разглядывал куртизанок, любуясь произведением природы. Обе стройные, без париков, со своими длинными волосами, красиво уложенными на голове, длинные тонкие шеи, на которых поблескивали на нитке жемчуга. У одной грудь сильно приподнята снизу корсетом на шнурках, так и просилась через декольте, у второй в меру. Стройные талии. Широкие юбки платья скрывали видимо столь же прекрасные ножки.
– Девочки, препроводите господ в нумера.– попросила Марсо куртизанок.
Баташову досталась девица с большими округлостями. Она подошла к нему и изящно протянула руку. Андрей поспешил подняться.
– Проводите меня на верх.– томно прошептала девушка магнату на ухо.
Подчиняясь очарованию феи в юбке, он бережно подхватил ее под руку и они пошли к лестнице, ведущей на верх. Шувалов со своей дамой потащились следом. Марсо улыбаясь скрылась где-то в комнатах первого этажа.
Вчетвером они ввалились в просторную комнату, в которой горело несколько свечей в подсвечниках. Широкая кровать в одном углу под балдахином, толстые мягкие ковры под ногами. В стене выделялась дверь в другую комнату.
– Андрюша, отдайся полностью в руки своей королеве. Она знает как лучше отдохнуть мужчине. Когда познаешь все возможности этого рая, тогда и будешь придумывать сам новые. Это тебе мой совет.– Шувалов с дамой прошли за дверь, в другую комнату, оставив магната один на один с куртизанкой.
Он огляделся. Андрей часто бывал в борделях, но такого полета, впервые. Поначалу он растерялся. Девушка, чувствуя его растерянность, потянула его в сторону кровати.
– Пошли милый. Ты отдыхаешь и ни о чем не думаешь. Остальное моя забота.– прошептала она, бережно усаживая магната на кровать.
Баташов уселся, чувствуя неловкость. Девушка присела на корточки. Глазам Баташова предстала чудная картина, открывшаяся из ворота платья. Она осторожно сняла с него сюртук. Рубашку, небрежно кидая на пол, затем гетры с ног, туфли. Он остался голый. Его достоинство сначала вялое, от нежного прикосновения девушки, тут же приняло вертикальное положение. Она ласково прошлась руками по его бедрам. Дрожь охватила его тело. Куртизанка наклонилась и ласково облизала член. Нежно взяла его в рот, поиграла им. Баташов прикрыл глаза, наслаждаясь.
Она оторвалась от своего занятия, улыбнулась. Андрей открыл глаза, посмотрел на куртизанку:
– Ну же.– прошептал он.
Она с улыбкой покачала головой и встала. Баташов в недоумении посмотрел на нее. Она отошла чуть и стала медленно раздеваться.
Баташов залюбовался ею. Тонкая шея плавно, красиво переходила в хрупкие плечи. Она развязала шнурки платья, скинула бретельки с плеч и плавно, не спеша оголила свои сокровища. Платье скользнуло к ногам, она предстала перед ним, во всей своей очаровательной красе. Красивый живот оканчивался курчавым треугольником, стройные ноги обвораживали.
Она повернулась вокруг своей оси, продлевая удовольствие Баташова осмотром женских прелестей. Затем грациозно подошла к нему и толкнула его легонько в грудь. Он откинулся на спину, через силу сдерживая чувства. Она забралась на него верхом и приблизила свое лицо к его. Они слились в долгом поцелуе.
– Ничего не делай. Дай я тобой наслажусь.– прошептала девушка и стала неистово покрывать его тело поцелуями.
Баташов извивался под ней словно змея, но не смея нарушить просьбу куртизанки. Она спустилась к нему между ног и взяла его член в рот. Баташов гулко хрипнул, словно тигр в клетке. Поиграв чуть ртом, она уселась на него верхом, ввела его в себя и плавно, медленно раскачиваясь стала его ублажать. Оргазм наступил быстро. Измученный ласками, Баташов не смог удержаться и, не дождавшись, кончил. Куртизанка улыбнулась и прильнула к нему. Он обнял ее и прижал к себе.
– Как зовут тебя. Волшебница?– спустя минуту спросил Андрей куртизанку.
– Ольга.– кротко проворковала девушка.
– Сколько существую на свете, но с тобой я первый раз ощутил себя на небе.
– У меня была хорошая школа.
– Откуда ты?
– Нам нельзя рассказывать о себе.
– Прости.
– Ничего. Наш вечер только начался. Дальше будет больше.– она выскользнула из его объятий, поцеловала его в щеку.– Я сейчас.
Она прошла к комоду, что-то достала из верхнего ящика. Чем-то пошуршала, взяла какой-то прибор из глины, по колдовала над ним, поднесла свечу к отверстию, затянулась и выпустила густую струю дыма. По комнате распространился приятный аромат дыма какой-то травы. Она вернулась в постель, неся с собой дымящийся прибор с длинной трубкой.
– Что это?
– Это? Это привозят из Индии, англичане для узкого круга. Ее курят индусы, чтобы пообщаться с Богом.– она уселась у него в ногах.
– Курят? Петр 1 привез табак. Англичане еще что-то. Если табак, по моему не лучшее средство для оргазма, то это, по-видимому, тоже.
– Расслабься.– она протянула ему мундштук. Он нехотя затянулся. Сладковатый дым заполнил легкие. С непривычки Баташов закашлялся.
– Фу черт.
– Поменьше затягивай. С непривычки пробивает на кашель.
Андрей в меру затянулся. В голове слегка зашумело. Стало легко, непривычно. Редкие звуки казались смазанными. Он повел глазами из стороны в сторону. Комната медленно плыла.
– Как от водки, только легким себя чувствуешь.
Ольга захихикала.
– Дай мне.
Он протянул ей кальян. Она бережно взяла его в руки поднесла мундштук к красивым, чувственным губам, затянулась.
Баташову стало легко и весело. Ольга казалась богиней, нимфой спустившейся с небес. Красивое лицо тянуло к себе, как магнит. Его взор что-то закрыло. Он сосредоточился. Ольга протягивала мундштук.
– Еще разок.
Он затянулся, волна кайфа обрушилась на него. Он не удержался и упал спиной на кровать. Ольга расхохоталась. Она отставила кальян, удобней уложила его и принялась гладить его руками, языком. И без того кружившиеся голова, закружилась сильнее. Все смешалось в хороводе. Ольга облизала его с головы до ног, не переставая ласкать руками. Перевернула на живот, прошлась по телу вновь. Андрей то поднимался на вершину блаженства, то опускался. Затем она вновь перевернула его на спину. Его достоинство с нетерпением трепетало. Нежно, словно с чем-то хрупким, Ольга обхватила руками его член, поиграла с ним. Затем взяла его в рот и стала неимоверно его сосать.
От блаженства Баташов потерял сознание. Очнулся он от того, что кто-то легонько его гладил.
– Тебе понравилось?– прошептала Ольга ему на ухо.
– Да. Мне бы хотелось встречаться с тобой чаще.
– Нет ничего проще. Приезжай и заказывай.– так же шепотом произнесла она.
– А ты можешь поехать со мной?
– Куда?
– Я живу не в столице, в Касимове, это под Рязанью.
– Не знаю. Это решает Марсо. Поговори с ней, может она это устроит.
– Ладно. Что у нас дальше?
– А чего бы ты хотел?
Он внимательно посмотрел на нее.
– Принеси мне какой-нибудь ремешок.
– Пояс пойдет?
– Пойдет.
Она принесла ему пояс от халата. Он взял ее за руку, уложил в центре и привязал ей руки к изголовью кровати.
– Ты мне не сделаешь больно?
– Чуть –чуть.– он склонился над ней, поцеловал.
Наркотическое опьянение еще не прошло. Все происходящее казалось для Баташова каким то волшебным, загадочным, красивым. Он гладил ее тело, ласкал языком, целовал живот, бедра. Она раскинула свои красивые ноги, согнув в коленях, открыв взору свою пещеру. Он издал рык и сжав ее в объятиях, сделав слегка больно, с силой вошел в нее. Она изогнулась под ним и застонала. Нестерпимая боль пронзила ее тело. Но постепенно, сквозь эту боль, пробилась приятная волна, которая постепенно накрыла неприятные ощущения, растворив их в себе. Андрей бешено вгонял в нее свой молот, рыча при этом, как медведь. Ольга уже успела взлететь на вершину два раза, а Андрей все не останавливался. Наконец, ускорив движение, он остановился. Судорога оргазма прокатилась по его телу. Она обвила его руками и ногами, растворяясь в нем. Она успела в третий раз вместе с ним.
Андрей скатился с нее и упал в изнеможении на спину.
– Эй, развяжи меня.– раздалось с боку.
Он приоткрыл глаза. Возле глаза колыхалась чуть вспотевшая грудь девушки. Он приподнялся на локтях, поцеловал ее. Она ответила ему. Развязал ей руки.
– Ты, не дрессированный зверь. Разве можно делать так больно девушке?
– Но тебе ведь понравилось?
– Дурачок.– она обняла его и уткнулась ему в плечо.
Они полежали еще немного.
– Ну вот, сказка кончилась.– с грустью прошептала Ольга, глядя на портьеры, из-за которых пробивался предутренний свет.
– В каком смысле?– он посмотрел туда, куда смотрела девушка.– Уже утро, вот это да!
– Ты приедешь еще?
– Конечно.
– Обещаешь?
– Обещаю.– он поцеловал ее и поднялся. Она помогла ему одеться, оделась сама.
– Пойдем вниз. Твой друг спустился сам.– они взялись за руки и спустились вниз. Их встретила веселая Марсо.
– О – о.– издала она.– Я вижу вы нашли общий язык.
– Даже больше.
Она понимающе кивнула.
– Может кофе?
– Не откажусь. …
продолжение следует…
Последние комментарии
18 часов 5 минут назад
23 часов 8 минут назад
1 день 6 часов назад
1 день 9 часов назад
1 день 9 часов назад
2 дней 20 часов назад