Чувства мыслей. Книга первая [Георгий Константинович Левченко] (fb2) читать онлайн

Чувства мыслей. Книга первая

автор Левченко Георгий Константинович

Объяснение

Поэзия похожа на рожденье,

И смысл её понятен лишь тогда,

Когда внезапно удовлетворенье,

В него проникнув, ощутит душа

И облечёт в слова.

Сам строишь ты себя, материал

Берёшь извне, понятный только миру,

Что до тебя незыблемо стоял,

Но не тебе, ведь этому кумиру

Противоречить, не найдёшь ты силу.

Когда вдали начнут виднеться силуэты

Построек, духом можно их назвать твоим,

Тогда начнёшь давать себе ответы

Познаньем истины, однако же не им

В понятности вдруг увлечёшься, а иным.

Себя испоместишь ты в данном мире

Как сгусток смысла существа его,

Но также осознаешь – много шире

Значенье это даст для твоего

Пути, в котором нет намёка на него.

Что хочешь ты сказать? Лишь что начало

И что конец поэзии есть там,

Когда целебный города ты шум устало

Вдруг ощутишь в себе подвластным лишь словам,

И ты поймёшь, что в них ты сам.

«И ограниченность суждений, и недостаток ощущений»

Немного о жизни

На волнах колышется малое что-то,

Отчайно пытаясь взлететь,

Но делает это безумно неловко,

Совсем неуместно, и месть

Как будто задумавши, волны, бурляще,

Громадой своею его

Легко накрывают. Глазами, просяще,

С мольбами, лишь шепчет оно.

Не ропот, отчаянно изобличая

Поток, в тишине раздаётся,

Отнюдь не проклятья судьбе расточая,

В волнах существо изовьётся.

То слышится просьба его, непонятная,

И только ему одному

Известно, к кому же она обращённая,

Найти вне потока свою

Смерть в эфемерности духа спокойствием,

Вечным, иссохшим забвенья безмолвием.

Абсолютная свобода

Глаза испуганно взирают

На пройденный тобою путь,

И лёгкая невольно грусть

Их зеркала вдруг овевает.

В душе уродство, темнота

Как знаки тщетности былого,

И тяжелей из прожитого

Опустошает суета.

И ты задумаешься вдруг,

Невыносимо горько станет,

Что только более теряет,

Чем обретает жизни дух.

Взгрустнётся, и польются скупо слёзы

По высохшим задумчивым щекам,

И сокровенные предстанут грёзы

Пред алтарём на растерзание страстям.

Но вдумчивость к тому ж приготовляет

Ответ на вызов твоего пути,

Что дух ничто на нём не потеряет

Ведь ничего нельзя и обрести.

И как прекрасно это, дерзновенно,

И ты свободен, всё в твоих руках,

И сколь бессмысленно-проникновенно

Ты одинок с сим знанием в мозгах.

* * *

В струящемся огне мечтаний

Откинешь ты главу назад

И ощутишь жар воздыханий,

А пред глазами – тихий ад.

Вот летопись безумий

Верстается в душе,

Жестокий жар раздумий

Поднявши в тишине.

Но странная поэтика в ней жжёт,

Терзает бессловесно чувства,

Безмолвно в темноте встаёт

Лишь тяжкое желание безумства.

В мозгах стенают всё

Виденья дня былого,

Они ведут своё

Счисленье забытого.

В безвестности, пороке и сомненье

Слова ты посылаешь в пустоту

И пишешь в летопись своё прозренье,

А видишь лишь убитую мечту.

Всё в себе, во тьме ночи,

Всё внутри, в успокоенье,

Всё прошло, как боль любви,

И дарит одно томленье.

Глубины чувств – мозаика души

И распростёртые объятия улыбки,

Безумье это, из её тиши

Идёт лишь криком опустевшей жизни.

Без веры

Блужданье впотьмах

Исканья себя

И горесть в словах,

И скрежет в мозгах

Тотальной безвыходности бытия.

Дико терзается,

Вкруг озирается

В поисках правды

Скованный разум,

Коего думы

Только оковы

Тем порождают

И усмиряют

Жажду свободы

Под небосводом.

Но тело пылает

Безмолвием духа,

До коего слуха,

Опять вопрошая,

Доходит звук слова,

Что молвила злоба.

Так где я и что?

Стою ли бесплодный,

Немой, несвободный

Затерян в ничто?

Коли нет веры,

Снизу струится,

Бьётся о вежды

Истина, мчится

Без правил, законов

Она, без оков,

Без знаний и слов,

Набор полутонов

Мыслей невидных,

Рождаемых мной,

Странно-понятных,

И в том есть закон.

* * *

Вся жизнь во мне,

Весь свет, вся тьма

Лежат на дне

Как часть меня.

Весь мир в мозгах,

И на устах

Прекрасное –

Всё есть во мне.

И низость, и разврат,

Желанья тихий ад,

Беспечность, красота,

Надежды суета.

И человек, и вечность,

Позорнейшая бренность,

Слеза, пучины страха,

Страданье после краха.

И ограниченность суждений,

И недостаток ощущений,

И высший мысленный полёт,

И чувств, глубоких, тяжкий гнёт.

Томленье низкого желанья

И грёзы праведной любви –

Течёт всё это как познанье

Границы жизни во крови.

* * *

Есть время для радости,

Есть время для исканья,

Есть время для слабости,

Есть время для страданья,

Есть время для грусти,

Есть время для прозренья.

Затронет же пусть и

Меня всё это время.

* * *

Никчёмность – наш тяжкий крест,

Суеверием рушится жизнь,

И в мире не сыщется мест,

Где не выли бы ветры пустынь.

* * *

Нестройные мысли

В голове пронесутся

И прохладой прольются

В истерзанной жизни.

Но тихие чувства

В сердце трепещут,

Грёзы же блещут

В мозгу до безумства.

Запредельные силы

Разрывают на части,

Вплоть до могилы

Собственной властью

Они безрассудно

Уводят подспудно

Дух, мягкотелый,

В тьму безвремений.

Но вот ведь картина –

Он счастлив в пучине

Сил кровожадных,

Что в помраченье

Дарят прозренье

Смыслов нежданных,

Пришедших толпой

Лишь к мысли одной.

Нет запредельных

Даже в помине

Сил в этом мире,

Значит удел их

Продуктом являться

Его же мозгов,

И с ними расстаться

Возможно без слов.

Бесполезен для мыслей

Их размеренный шёпот,

Оглушительный топот,

Ведь в исканиях жизни

Спокойствия больше,

Чем в их цепененье,

И, однако, в них столь же

Не найти разночтений.

Но предательски быстро

В сей гармонии смысла

Вдруг одна возникает

Из отброшенных сил,

Что, быть может, заманит

В беспросветность могил,

Но при этом оставит

Ощущенье, что жил,

И жгучее ложе

Для сердца живого,

Правда, о власти

Собственной страсти

В той силе ни слова.

* * *

В небе безмозгло

Улыбается Солнце,

Очень привычно

Освещая оконце.

И не понятно,

Чего мне смешно,

Ведь необъятно

Сковала давно

Свету чужая

Тоска, гробовая,

Так же смешна,

Как эта весна.

Запредельность сладкого обмана

Взоры обращаешь

Ясные ты глаз

К небу, ожидаешь

Проповедь сейчас

Ты его такую,

Правды что в тебе

Поиски впустую

Измельчают все.

И душа, немая,

Внемлет сим словам,

Не желая рая,

Обреклась быть там.

Вечность, насмехаясь,

Стала вдруг добра,

В дали того края

Улетит она.

Зря она просилась

Вглубь тех берегов,

Покаянье влилось

Там в неё без слов.

Мой дух,

Покидай, покидай

Это бренное тело,

Его ниц низлагай,

Ведь оно надоело,

Ведь оно истерзалось,

Ведь оно уж давно

Бесполезным осталось,

И ему всё равно.

Улетай, улетай,

Там пылает звезда,

Там доступен всегда

К обретению рай,

Всё туда, всё туда

Ты полёт направляй,

Где найдёшь для себя

Свой спокойствия край.

Погибай, погибай.

* * *

Пустые слова

Льются в мозгах,

И нет уж за ними

Жизни совсем.

Объята глава

Страхом, впотьмах

Истины жизни

Стяжает в своем

Духе, но тщетно

Черпать из него

Что-то для смысла,

Ведь в разуме есть

Разлито безбрежно

Познанье его

Только лишь мира,

Где жизнь просто спесь.

И форма её

В одном существе,

Цельном, едином

И одиноком,

Которое всё

Своё бытие

В этом могильном,

Может, и вздорном

Духе имеет,

Разлитом внутри,

Где истина мёртва,

Необходима

В нём только реет

Свобода творить,

В словах распростёрта

Правде лишь мира.

* * *

Сладкая горечь,

Упоительный крик,

Спящая совесть

И бессмысленный стих,

Пережитые мысли,

Пройденный путь.

Ну и где же во смысле

Успокоенный дух?

Как будто бы снова,

Будто опять

Ищется слово

О чувствах сказать,

Но не находится

Формы их вновь,

Лишь верховодится

Жизнью любовь.

Сила в слабости

Весьма укоризненно смотрит

Немая душа на меня.

Дерзающий дух не применет

Постигнуть глубин бытия.

И два у него есть пути,

Две цели, что хочет достичь,

Два счастия надо найти,

И два откровенья постичь.

На первой дороге он ищет

Лишь истину жизни своей,

Но только прерывисто дышит

На этом, втором, из путей.

И каждый из них всё сулит

Спокойствия духу в себе,

Тот первый – что вечность дарит,

Второй – в мимолётной красе.

Что хочет душа, почему

Она укоризненно смотрит?

Идти по пути своему

И жизни теченье заполнить.

Влекомый призывами двух

Путей, их завета ища,

Силён обретённый мой дух,

Его опекает душа.

Думать над собой

1

Странные мечтанья,

Чудный, дивный сон,

Но растаял он,

И их одеянья

Растворились в тьме

Как и жизнь в конце.

2

Мыслью о свободе

Грезит дерзкий ум,

Но её лишь шум

В светлом небосводе

Только как услышит,

Спесью сразу пышет.

3

Не нужны мечтанья,

Жизнь и красота,

Ведь лишь суета

Для него в них, знанья,

Смерти их он хочет

И её пророчит.

4

Но двуличье сразу

Очевидно здесь,

И понятна глазу

Та смешная спесь,

У него ведь тоже

Есть одна мечта,

И её он всё же

Признаёт всегда.

5

И мечтанье это

Наивнее всего –

Искренне, без смеха,

Всесилья своего.

* * *

Бесконечное время течёт,

В дух мой спокойствием вея,

Он безмолвно с ним в сердце идёт,

В мыслях его лишь идея.

Жизнь же струится безбрежными,

Но порой скоротечными чувствами

Столь неуместными, нежными,

Упоительнейшими безумствами.

В каждой чёрточке становление

Бытия всего, странно-вечного,

Где в полуденном зное времени

Пребывание духа смертного

Не скуют вдруг оковы слабости,

Не покинет воля к познанию,

Воспарит он свободно в радости,

Покорившись жизни стяжанию.

Смысл зари

Леденея от жары

Рождавшегося дня

И глаз не отводя

От занявшейся зари,

Угадывал я в ней

Значение вещей.

Небо обнажилось,

Сладострастно манит

И мечтаний дарит,

Но лишь разозлилось

От гостеприимности

Сердце без взаимности.

Мне отнюдь не надо

Ни его блаженства,

Звёзд, их совершенства,

А довольно знака,

Что внутри меня

Жизнь дала моя.

Таинство

Жизнь проходит в мечтаниях,

В лоне сладкого сна,

И как будто в исканиях

Уж не бьётся душа,

Но сие только видимость,

Ведь, проснувшись, она

Ощущает ту искренность,

Чей слепит свет луча,

Не мечтаний, но истины

Что алкает себе

Со всей скорбью по жизни и

Растворит в глубине

Лишь одним пониманием

Появленье своё

В духе сим отрицанием

Наваждений его.

Сути мира раскрытие

Только в той глубине,

Где не видно соитие

Чистых мыслей извне,

Потому получается,

Сущность жизни в себе,

И она заключается

В познаванье, в мечте.

«Я стою, одинок, на пороге Вселенной»

Слово воздавшего

Это погибель,

Это зов смысла,

Это обитель,

Из коей вдруг вышло

Шальное желанье,

Алканье конца,

Как яростное выжиганье

Глади лица.

Зачем за пределом,

Когда вдруг схватился

Истерзанным телом

За суть, обратился

К своим ты основам,

Тебя тут же снова

Влечёт ощущенье конца

Минувшего всуе пути

Туда, где ты сможешь найти

Одну пустоту для себя?

Нет скорби, нет радости,

Опьяняющих чувств,

Одно только бренности

Средь орущих безумств.

Ведь вот оно,

Лишь руку протяни.

Но оно уж забыто давно,

Смысл не в найденном, только в пути.

Смотри, определил,

Смотри, всё рассказал.

Теперь же глаза отведи

И закуй их в холодную сталь.

* * *

Гремит разъярённое небо

Над духом, стремящимся вдаль,

Оттого, что разверзнуло чрево

Пред его иссушившим Грааль.

Надломленным голосом воли,

Кричит он желанием той,

От которой ничто кроме боли

Не получит своей высотой.

Но вдруг в сладострастии этом,

Гонимый десницей небес,

Как тьма, опалённая светом,

Восстанет безвременье чрез

Своею измученной волей

То ль к жизни, то ль холоду вечности,

Но весь опалённый свободой,

Желанием необходимости.

И боль, ощутимая всуе,

Утихнет на стали души,

Померкнут вдруг тени внутри,

Омоются кровью мечты,

Растаяв в полуденном зное.

* * *

Звёзды, дурные, надменные, смотрят в меня.

Зря вы глядите, ведь вам не понять никогда

Смысла того, что в моей голове пронесётся,

Тихо скользя, бесконечным движеньем упьётся.

Вниз почему-то вглядевшись, никак не поймёте,

Что за мечты в для вас низком томятся полёте,

Вы же привыкли к бессмертным далёким просторам,

Что недоступны мечтаниям, только лишь взором

Я в состоянье окинуть их, но не познать,

Так же как вы не способны меня понимать.

И каждый останется с тем, что есть он.

Со звёздными далями рядом смешон

Я пребываю с моими мечтами,

Звёздам и вовсе не виден огонь,

Что загорелся под их же лучами.

* * *

Безмолвный сон?

Как сладок он!

Жестокий мир –

Слепой кумир.

Бессмыслен слог,

Мой дух иссох,

Бессилен гнев,

Мысли ушли, умереть не успев.

Итак,

Кто здесь дурак?

Нечеловек

Я – скользская и юркая змея,

Что вьётся меж камней и трав,

Я брюхом знаю, какова Земля,

И сколь удушлив оной нрав,

Ведь, заползая в норы глубже,

Меня гнетут её громады,

Я знаю, что светлей снаружи,

Но нужно мне бездонной правды,

Ведь змеи любят их как мать,

Познать готовы все глубины

И там лишь мыслью выживать,

Неся в себе земные силы.

Я – свободно парящий орёл

В беспредельном, немом возвышенье,

В нём простор несказанный обрёл,

Чем и радуюсь сам в восхищенье,

Мне знаком и эфир облаков,

Я изведал красоты небес,

И бодрящий мороз от снегов,

Я – сын неба, одно из чудес,

Там застыл в возвышенье, свободе,

Овеваем его чистотой,

Жизнь моя не изгажена вроде

Человеческой лишь суетой.

Ода чистой материи

Бездонный мир, вокруг лежащий,

Внутри парящий и дрожащий

От мановения ничтожного без прока,

Всегда подвержен своеволью рока,

Страдает от случайности земного,

Да и небесного, что для него глухого

Отчаяния дарит неотступно,

За коим брезжится всё смутно.

Есть лишь случайность, хаос и не-жизнь,

В них нет и не было намёка на порядок,

Есть лишь холодность каменных пустынь,

Чьи дикие нагроможденья складок

Дерут глаза до крови острием

Своих ненужно-ломаных изгибов,

Есть лишь в бессмыслии довольствие ничем,

Отчаянье ничтожностью мотивов.

Иль вдруг дерзнёшь спокойно ты смотреть,

Чем дух довольствоваться может сметь,

Когда он тонет в мире, бултыхаясь

И над собой бездумно расправляясь

В том смрадном задыхании познаньем,

Что не похожи с ясным пониманьем?

Уж лучше покориться тем мотивам

И быть с собой заслуженно правдивым.

Ведь нет ни хаоса, случайности, не-жизни,

Есть только мысль, что не объемлет их,

И разлетающиеся в захлёбыванье брызги

Отнюдь ведь не содержат слов живых.

Всё стройно, и бездонность мира

Как познанный предел вмещается в себя,

И всё, что есть, необходимость породила,

Лишь разум слаб бывает иногда.

Жизни

Восклицанье, великое Да!

Но к чему, для чего и зачем

Его хочется мне иногда

Поприветствовать в духе своем?

Не противна ли истина вся

Всем желаньям, стремленьям его,

Всем его уголкам бытия,

Где он ложью доволен давно?

Но, однако, сомнения здесь

Неуместные, чуждые гости,

Ведь весь пафос и жизни вся спесь

Воспаряют в божественной злости,

Что содержит одно восклицанье,

Выжигавшее кривду дотла,

Отдававшее всю на закланье

Суету – то великое Да!

И вопросам о верности вдруг

Предпочтенной дороги своей

Не смутить обездоленный дух,

Не бывать кроме жизни путей!

Диалектическое суждение

Я стою, одинок,

На пороге Вселенной,

Ледяной как порок

Истерически-тленной,

Преходящей души,

Как безумнейший дух

В безнадёжной тиши

Я кричу, и мой слух

Раздирают слова,

Их бессмыслица вся.

Она же смеялась

Над тем, что порок,

Который, казалось,

Довольно глубок

Бывал для познанья,

Стал слишком далёк

Нутра мирозданья.

Жестокий сей рок

Настигнет всегда

Бездарность ума.

Но она ведь мертва,

Я всегда одинок,

И смеюсь теперь я,

Я и есть тот пророк

С выжженным в сердце пороком,

Перед Вселенной лицом

С безвестным концом

Явившийся роком.

Колесо

Борьба, похожая на жизнь,

От хлада мертвенных святынь

Бежит в безродных мыслей сон,

Беспечный чей, бесстрашный сонм

Её ведёт до исступленья,

Рассудком умопомраченья.

Легко и нещадно несётся,

Свирепствуя смыслом в мечтах,

Под видом судьбы отдаётся

В жестоких, но нужных словах

С борьбою лишь сходная жизнь,

Повергнувши разум во злобу,

Который средь правды твердынь

Спокойствия хочет основу.

Внутри – лишь борение жизни,

Снаружи – лишь жизнь для борьбы,

Однако сказать надо трижды

Слова, кои смыслом полны.

Вовне обретается правда,

А грёзы взращает душа,

Меж ними идёт беспощадно

Война – вот стихия моя.

До или после, но не сейчас

Нет в мире ничего, нигде и никогда,

Лишь человек, его страдания и боль,

Короткие мгновенья счастья и любовь

И ускользающая всуе красота.

Лишь обжиганье откровеньем есть,

Внезапное, исполнено страданьем,

Которое он и мгновенье снесть

Не может в упоении познаньем.

Нет жизни, души и свободы,

Лишь слабые отблески их,

Как будто бы чучел немых

Содеял венец небосвода.

Есть что-то в себе, но раскрыто,

И значит весьма одиноко,

Теряется всё, что добыто,

И радость не тронет глубоко.

Да нет и меня ведь на самом-то деле,

Есть мимо летящая вечность, немая,

И что б не сказал на её я пределе,

Она не замедлиться, мне лишь внимая.

* * *

Сном оледенелые стоят

Мысли мои в ряд,

Призраками заворожены,

Хладом сожжены.

Но опомниться хочется мне

В выжигающем, жарком огне

И броситься мыслями враз

В огня познаванья экстаз.

Надлом

Заворожённый, опустошённый,

Чуть обезумевший, малость безбожный,

Сладким дурманом порабощённый,

В странствии пасторском стал невозможный;

В начале его – бессловесная слабость,

Идущая розно, пока не осталось

Лишь стержня, на коем всё тело держалось.

Сам в себе и для себя он открывался,

Сам в себе и для себя он оставался,

Но, дошедши до предела, оборвался;

И вот стоит в недоумении безмолвно,

Всесовершеннейшею истиной обладая,

И вот стоит оцепенел заворожённо,

Ничто иное в бытии не понимая.

* * *

Нет ничего в этих дивных просторах

Дерзостных чувств трепетавших огней,

Нет ничего в этих сладостных взорах,

Чтобы продолжиться жизни моей.

Смело шагаю я в завтрашний день,

Хоть мне и жизнь продолжать просто лень,

Знаю, теперь никуда ей не деться,

Коя бы мысль не затронула сердца.

Полу-ночь

Проникнут одухотворением,

Растерзан праведным забвением,

Но несгибаемо стоящий,

Пред ликом вечности горящий.

Когда доходит до предела

Сознанье жизни по душе,

Когда как будто бы узрела

Она исход свой в вышине,

Рождение иль смерть теперь,

Иль сразу вместе всё нести

Приходится ей средь потерь

На сером жизненном пути.

Неясные прозрения горят,

Что жизнь лишь с вечностью смирят,

И, далеко за горизонтом растворясь,

Когда придёт мгновенье смерти,

Уж новый день, с чужбиной распростясь,

Опять неслышно захлебнётся в смехе.

Памятник

Я истину люблю,

Она порукой будет

В неравном с вечностью бою,

Покуда правда не погубит

Жизнь, жалкую, мою.

Но за меня она вступится,

Когда вдруг оборвутся дни мои,

Чтоб вдруг не канул в Лету ниц я,

А встал, с достоинством воздев глаза свои

С неколебимой сталью сердца

Ко мной постигнутым вершинам

Бессмысленного бытия,

И, дерзко ей в глаза смотря,

Я так остался б мёртво-недвижимым.

* * *

Вовнутрь извне,

Срывая ткани плоти,

В бездумном, жаждущем огне,

На нестерпимо низкой ноте,

Сбивая мысли в клок томленья,

С безмолвным помрачением в мозгах,

Сорвавшись снова и без промедленья

Так, что прожитое вдруг превратилось в прах,

Нисходит молот откровенья вновь и вновь,

И разум упадает жертвой жизни,

Из оснований духа хлещет кровь,

Опять влечёт на поиски отчизны

Его бой молота, утратив

Всё, чем владел, всё, что хотел,

Наедине с собой оставив

Средь мёртвых тел.

Средь мёртвых чувств,

Бесчисленнейших смыслов,

Средь зажигающихся, гаснущих безумств

Без мыслей, разрешенья, компромиссов.

Моралисты

Как слепо вдаль смешно смотреть,

Смешно безмолвствовать внутри,

Порывы чистые иметь,

Однако путь свой не идти.

Когда молчит всегда в себе

Глас жизни на пределе,

Когда боишься в пустоте

В своём забыться теле,

Смешно смотреть тебе вокруг,

Наивно что-то ждать

И разрывать мечтами дух,

Дав мыслям увядать.

Столь глупо разуметь,

Внимать пустым словам,

Жизнь чувствовать не сметь,

Лишь прибегать к мольбам,

И этим душу разрывать,

С ней безотчётно порывать

Для восхищенья пустотой

И смерти хладной красотой.

Скрытость движения для себя

На дно, пока не разорвёт на части,

Больнее, слаще и страшнее!

Но там по капле познаванья страсти

Поток становится пустее.

Наедине с её стремленьем

Встаёшь пред ней не одиноким,

Но с странным, жгучим ощущеньем,

Не тешащим и не жестоким,

В кулак что взяло, сжатый, тело,

И вдруг спокойствием объятый,

Как будто смело иль несмело

Свой дух, мятежный, непонятный,

Стал сам излечиваться от

Страданий страсти познаванья,

В нём одиночества невзгод

И безразличия закланья

Себя на горнем алтаре.

Но иллюзорно это было,

Когда подумалось в себе,

Что новые пути раскрыло

Для власти жизни в глубине

Сие спокойствие предела,

Мысль, беспокойная, влетела –

Оно уж тает как во сне.

Нет первых, а равно последних вещей,

Есть истины плотская жажда,

Она образует сумбур из страстей,

И входишь в одну реку дважды,

Когда горизонт за пределом другой

Ты видишь бесчувственным взглядом,

Смыкающим небо со сферой земной,

Отравленной мелочным ядом,

И вдруг понимаешь, любой человек

Страстей не отыщет причины вовек,

Блуждает он в необретённом

Спокойствии, вечно безмолвном.

«Отдать и взять, быть просто частью»

Что такое поэзия

Это грация и глубина

Зазнавшегося дня,

Что Солнцем надменно смеётся,

Во тьме озарением льётся.

Это грация и глубина,

Безумства тишина,

Восторг в одичалых глазах,

Не слепнуть им больше в мечтах.

Это грация и глубина,

Безродность бытия,

Судьбе лишь безмолвно покорной,

В ней нет уж надежды, позорной.

Это грация и глубина

Вселенского огня,

В котором презренные боли

Условий, мечтаний и воли

Сгорят в неуступчивом слове.

* * *

В чём смысл моих стихов?

Ужель они – излитие страданий,

А, может, бегство от исканий,

От будущих больших грехов?

Возможно, просто голос мысли,

Иль отрешение от жизни?

Лишь зоркий взгляд мой вникуда?

Одни слова, слова, слова?

И почему об этом я спросил?

И почему пишу об этом,

Отнюдь не мня себя поэтом?

Вопрос сей что-то прояснил?

Что, может, всё же я поэт

И что в мгновенье это свет

Сошёлся клином там, где я?

Одни слова, слова, слова.

И я люблю сии слова,

Но более всего люблю

Мысль, беспокойную, свою,

Где, восхитительно свежа,

Взрослеет истина моя,

Раскрывшись в образе стиха.

Так смысл их в чём? –

А что мне в нём?

Стихи мои

Стихи мои – страданья крики,

Стихи мои – души вериги,

Сковавшие её стремленье

В всепоглощающем сомненье.

Стихи мои – лишь шёпот страсти,

Стихи мои – лишь сладострастье

Фальшивого пророчества

Свободы одиночества.

Стихи мои – лишь зов безумья,

Стихи мои – тупик раздумья,

Где нет ни жизни, ни судьбы

И ни желания любви,

И ни порывов запределья,

Ни жуткой тишины моленья,

Они – распятые мечты мои,

Вне одиночества, свободы и души.

А, может, и нет

Холодом объяты

Деревца стоят,

И шуршит невнятно

Павшая листва,

Звёзды всё мерцают

В лютой тишине,

Может, вопрошает

Даль их обо мне?

* * *

Как будто не о чем сказать,

Как будто некуда идти,

Но всё же хочется слагать

Простые, ясные стихи

И о влечении безмолвном,

И о познанье роковом,

И о его исходе скорбном,

И о его пути пустом.

Как будто не для чего быть,

И, вроде, пустота внутри,

Но, если сущность уловить,

От ней услышишь: «Посмотри,

Как полнятся глаза Луною,

Как мрак над разумом стоит,

А ты мятежною душою

Никак не видишь жизни лик».

И в тишине мне скажет что-то,

Как путь свой надобно пройти,

И что для этого всего-то

Убить поэзию внутри.

Все желания

Не хочу я рифмы, не хочу я слов,

А хочу безмолвье глубины миров,

Не хочу я плакать, не хочу стенать,

А хочу я радость смехом опалять,

И чтоб в смехе этом танцевала глубь,

Всех миров беспечный, дионисский дух.

И томленья тоже не приемлю я,

И любовной скорби сладкого нытья,

Я ей пожелаю деятельной быть

И огню рожденья не давать остыть,

Чтобы не ждала грядущего в себе,

Кровью обведя свой круг в моей душе.

Злая шутка

Улыбка дотронулась глаз,

И страх пред загадкой угас,

Ты понял, что стало с тобой

И что верховодит судьбой.

Свободою разум влечётся,

Лишь чем-то, что им познаётся,

Но именно то, что он знает,

В сей мир он и испомещает.

И люди бывают, что знают себя,

Что, жизнь свою только одну лишь любя,

Её без остатка и смысла приемлют

И мирно мечтами наивно объемлют.

Достаточно счастья в таком бытии,

Когда принимаешь желанья свои,

Не в тягость когда, но в усладу мечтанья,

Когда их ни к месту не делает знанье,

Когда понимаешь, что манит тебя,

Куда направляет дорога твоя

Твои устремленья, которые знаешь

И твёрдой рукой их всегда исполняешь.

Но вдруг неуверенность, ужас в глазах,

Улыбка померкла на сжатых устах,

Внезапно ты понял простейшую вещь:

Ты в самом-то деле не есть, что ты есть.

Внутри на себя самого озираешься

И видишь лишь то, чем отнюдь не являешься,

А то, что, подвластный спесивой судьбе,

Ты сам узнавал впопыхах о себе.

Никто не познает желаний своих,

Для взгляда доступна лишь видимость их,

Сим странникам душ не найти исполненья,

Нам всем суждено жить без успокоенья.

* * *

А мне не жалко ничего,

Слова пусты, дела ничтожны,

Нет цели, почему и для чего

Они бы стали вдруг небезнадёжны,

Как нет в них смысла, и едва ль

Всё прошлое, что есть, что будет,

Бездонную смирит печаль

И дух прощенья в ней разбудит.

Нет, мне не жалко ничего,

Вселенной неизменно естество,

Возись в своей канаве, человек,

Свой счастливо короткий век,

Не знай её бездонную громаду,

Не обозримую слепому взгляду,

И звёздного не ведай зноя,

Не знай отсутствия покоя.

И мне не жалко ничего,

Ни слепоты, бессмыслия, ни цели,

И даже ни того, что не сумели

Понять мы рабства своего.

* * *

Всем миром правит скука,

И сотворён он был из-за неё.

Хоть это слово я без звука

Сказал, оно тотчас её

Собьёт в его размере быстром,

Что сам наполнен смыслом,

И в рифме, что ведёт своё

Затейливое дело, вторя мыслям.

А тот, кто над стихом корпит,

Кряхтит, пыхтит и весь потеет,

Тот совершенно не постиг,

Что мир сей словом пламенеет,

Тот не творец, подёнщик, жалкий,

Отброс на человечьей свалке,

Из-за таких весь мир дряхлеет,

Востребован как чрево у весталки.

Хоть первого и нет

На свете сём творца,

Но ты, второй, поэт,

Все думы и сердца

Всем сирым и убогим

Своим твореньям многим

Предашь, и до конца

Своих ты дней мир словом,

Творя его всё снова,

От гибели спасаешь,

Тоску превозмогаешь.

* * *

Всё течёт, всё меняется,

Превозмогши себя, лишь в себя возвращается,

Одиноко проходит без слов, без следа,

Но ткётся по кругу и нить бытия.

Раскрывши все таинства,

Всё течёт, всё меняется,

Возможно, пророчеством

Обособленной мысли

Иль одиночеством,

Музыкой жизни.

Когда нет уж дороги

Больше у знанья,

И стоишь на пороге

Для покаянья,

Всё пройдёт и изменится,

Свой круг завершив,

Всё собой опять сменится,

Себя предрешив.

А. Шопенгауэру

Ты видел всё,

Страданьем полнятся глаза,

Исход в безвестное ничто,

Тебя влечёт его стезя,

Ведь отрешение от мира

Единое спасение тогда,

Когда осколки падшего кумира –

Осколки жизни для тебя.

Ты понимал,

Когда, наивно следуя позыву,

Ты именно её так создавал

По творчески бесплодному призыву.

Ты поместил всё так, а не иначе

Во смысл пустого бытия,

Ты сам сказал себе, что значит,

Куда ведёт её дороги колея.

И что теперь?

Ты видел, что стоит в конце,

Куда откроется последняя та дверь,

Когда не виден смысл в Земле.

Ты видел всё, страдание и боль,

Но ты хотел господствованья, счастья,

Избрав одну из скорбнейших юдоль

В постыднейшем экстазе сладострастья.

И жизни ты ответил: «Да!» –

Потворствуя ничтожному желанью,

И не смутила мысли духа нищета,

Ты жадно припадал к её лобзанью.

И я скажу теперь, что прав

Ты был, но только лишь отчасти,

И, смысл в погибели избрав,

Ты не учёл, что он в погибели и власти.

* * *

Там вдали бывает месяц

В лёгкой дымке облаков,

Солнца девственный багрянец,

Злая белизна снегов.

Там вдали бывает буря,

Что развитие несёт,

Жизнь, идущая не всуе,

Не пустой мечты полёт.

Там вдали надрывных криков

И бессмысленных исканий

Нет средь найденных мотивов

Истых к совершенству знаний.

Там вдали родятся мысли

Без границы бытия,

Хоть они не блещут смыслом,

Но живут совсем не зря.

Там вдали бываю я,

Мельком, неуместно, иногда:

И холод жжёт, и месяц грусть наводит,

И мысль жестокою судьбою верховодит,

И Солнце глаз слепит, и буря с ног сбивает,

Но там бываю я из-за того, чего там не бывает.

Дерзать познавать

Тишина ночи,

Мысли жаркий лепет,

Мозг, кровоточи

И ввергай дух в трепет.

Плотским вожделением душа

Полнится от мановенья бездны,

Метеор летит через просторы звездны,

В клочья разнести её спеша.

Дикий гул в ночи,

Кровью налитый взгляд,

Хватит, не ищи,

Вот он, рай твой и ад.

Ты заставил плоть свою желать

Высшего, немого откровенья,

С праздности небес идущего прозренья,

Не на что тебе теперь пенять.

Тишина в ночи,

Всё кругом сокрылось,

И средь мира ты

С ужасом стоишь,

Понимая – сбылось!

Верить

Я забыл свою отчизну,

Потерял свои брега,

Мысль струится где-то снизу,

В духе сплошь лишь суета.

Я потерян, я раздавлен,

Тяжко каждое словцо,

В пустоту мой взгляд направлен,

Изолгалось всё лицо.

Страх – не страх, боязнь потери,

Молчаливый жалкий трепет,

Нет пути, закрыты двери,

В темноте лишь тихий лепет.

И она мне не простила,

Что её я потерял,

Мукой, болью возвратила,

Я познанием ей внял.

В лоне истины я вере

Не оставлю луч надежды,

Ведь она открыла двери,

Для изгнания невежды.

Моя грусть

Дальние равнины

Грезятся во сне,

Что свои глубины

Терпко дарят мне.

Но мечта об этом

Сгинула вдруг с глаз,

Прерванным полётом

Кончился экстаз

Тем, что есть конечный,

Подлиннейший смысл,

А не скоротечный,

Преходящий, мысль

Коего не вьётся

Лишь из глуби себя,

Но просто отдаётся

Как данность бытия.

* * *

Не надо жалости к моменту

Испытывать, как он уйдёт,

Да, он прекрасен и приятен,

Но не трагедия, что он умрёт.

Бывает, что откроется однажды

Вся истина в одном ничтожнейшем мгновенье,

И нет границ меж человеком и Вселенной,

И поражает разум откровенье.

Но вдруг – потеря нити бытия,

Всё начинается сначала,

Ничто не остаётся навсегда,

Под властью времени и правда будто пала.

Не стоит лишь момент жалеть,

Ведь мелочится духу не пристало,

И если за мгновение способен он прозреть,

То для познания и жизни мало.

Образ жизни

Короткий вздох,

Одно лишь чувство,

Короткий слог,

Столь сладкое безумство.

Упоительна грусть,

Тотально одиночество,

И останется пусть

Мгновенное это пророчество,

Снедающее сердце,

Бессловесное и бестелесное,

В ощущении смерти,

Сохраняющей тем бесполезное

Существование.

Онотянется зря

С обрубленной им пуповиной,

И дневная заря

Вселенной, что нас породила,

Никогда не коснётся

Безродного сердца,

Только мраком прольётся,

Холодна и терпка,

Нескончаемой ночи,

Бесконечного хаоса,

И нет больше мочи

Под звучанье их голоса

Рассудком не трогаться.

Сказать, не сказав,

И чувствовать, не ощущая,

Понять, не поняв,

И жить, не оживая

Каждую секунду

К мыслям обновлённым,

Стерегя бездушну,

Сам на всё готовым,

Истину познанья,

Сущность бытия,

Сдерживая содроганья

Образа внутри себя,

Погибели образа.

День и ночь

Я представляю безоблачный день,

Разлившийся светом в зелёных деревьях,

И чувствую, как бессловесная лень

Распространяется в томных членах.

Спокойствие странно гнездится в душе,

Мне хорошо и бездумно свободно,

Слабый я шёпот ловлю в тишине,

Но это мечтание тоже бесплодно.

Лёгкие мысли кружатся в мозгах

Светло улыбаются яркому дню,

Ведь им не знаком одиночества страх,

Жизнь они ведают только свою.

А Солнце смеётся и брызгает светом,

Будто даря меня мудрым советом,

Что путь свой сначала мне нужно пройти,

Что потерял, то должно найти.

Но я ведь лишился своих дерзновений,

Нет, не в полудне, лучами горевшего,

Я потерялся во мраке сомнений

Холодной ночи вожделенья истлевшего.

* * *

Душа устала, и устали мысли,

Смотрю и не пойму, зачем

Необходимо в этой жизни

Искать и находить, затем

Внезапно разочароваться

И одному без ничего остаться.

Нет, лучше уж безмозглою скотиной

Свою бессмысленную жизнь прожить,

Потом без мыслей, чувств, с серьёзной миной

В могиле, червями съедаем, гнить,

Уйти бесследно с небосклона

Без плача и молебенного стона.

Где смысл заоблачной той выси,

Из-за которой счастьем пренебречь

Возможно человеку в здравой мысли?

Где может он нас подстеречь,

Когда нить жизни потерял

И как слепой во мраке встал?

Занятный получается стишок,

И под конец всё интересней в нём

Выуживать промеж сих скользких строк

Ответы на вопрос о том,

Не лучше ль из грязи хрипеть всё: «Счастье», –

Иль без него страдать познанья страстью?

Равенство

Когда ласкает час рассвета

Лучом своим простор небес,

Когда в безропотности неба

След ночи уж совсем исчез,

И день, свои расправив крылья,

Алкает света изобилья,

Жестокий страх в душе растёт,

Безвольный и порочный гнёт.

Всё ярко Солнце озарило,

Что светит и не светит в тьме,

Оно всё светом одарило,

Без разницы, что вещь в себе,

Чьё сердце, разум полыхают,

А чьи, сгнивая, лишь воняют, –

В пустой восторженности дня

Поверхность всякая светла.

Но лишь придёт тьма из иных миров,

Далёких, странных и холодных,

Тотчас её удушливый покров

Из нас всех сделает безродных,

Когда не единят лучи рассвета,

Поверхностности нет, душа раздета,

Тогда в ней появляется надежда,

Проста, тепла и обо многом свежда.

Нет света – нет отчизны, произвола,

Во тьме ночи лишь виден он,

Без ропота, без крика, звуков стона

Познания негаснущий огонь.

Танцующая звезда

Вот мечта улетает

В необъятную даль,

Так она закаляет

Боль души моей в сталь,

И тяжёлые веки

Закрывают глаза,

За которыми в неге

Загорится звезда.

И танцуя во мраке

Почерневшей души,

Столь уместно в сём знаке

Омертвевшей тиши

Та звезда не напомнит

О бесплодных годах,

Лишь рассудок мой вздрогнет,

Потерявшись в мечтах.

* * *

Уйти и не вернуться,

Не возвращаться никогда,

Заснуть и не проснуться,

Не просыпаться на века.

И пусть умрут мои друзья, родные,

И годы пусть пройдут, бессмысленные, злые,

И люди пусть рождаются, которым я не нужен,

И пусть я навсегда останусь не разбужен.

Наследие дня

Уже закат. Уже заходит Солнце,

Даря предсмертный луч Земле,

И ночь струится в мире ровно,

Топя живое в хладной мгле.

И пережиты все желания, пути,

Что жизнь мою значеньем наполняют,

Растаяли, как жаркие лучи,

Я их прошёл, как должен был пройти,

Теперь они меня безмолвно оставляют.

Но что должно в душе восстать,

Покинутой и смыслом, и мечтами?

Что может в ней извечно вопрошать,

С отверстыми отчаяньем глазами?

Увиденное днём вдруг растворилось

В ночи, оставив ни малейшего следа,

Всё в суть иную стройно обратилось,

Как будто бы со тьмой смертельно слилось

И без надежды слабого луча.

Я понял, почему всё было живо

При свете дня и почему пришла

Одна лишь смерть, как Солнце обратило

Свой лик в другую половину мира,

Но здесь не важно это. Лишь одна

Осталась скука погибающего дня.

Вечность и любовь

Улыбнуться закату,

Глаза опустить,

Ощущая громаду,

Гнетущую ниц, –

Вот предчувствие жизни,

Ощущенье венца

Средь безмолвной пустыни

Яркой вспышкой конца.

Кто не понял, уж знает,

Что же властвует здесь,

Что к нам всем вопрошает,

Угасающим днесь.

Но всё ж скажем, что вновь

Возродит жизнь любовь.

* * *

Бывают слова,

Что их друг от друга

Нельзя отделить,

Как «истину» с «вечностью»,

«Любовь» же от «жизни».

Но если вглядеться,

То видеть возможно,

Понятия связаны

Не так, как казалось.

И истина будет

Любви абсолютом,

А вечность – для жизни,

И наоборот.

Человеческое

С небесною твердью, с зарёй

Я связан однажды навечно

Пустой и бездумной мольбой,

Излитою жизни беспечно.

Солнце, однако, взывает

Верным остаться себе.

Знаю, сие означает

Верным остаться Земле.

Ну а когда угасает

Эта звезда на закате,

Свет мне иные бросают

Острыми иглами в мраке.

Но то, о чём Солнце вещало,

Останется мне и тогда,

Ведь к жизни мольба полагала,

Что космоса часть есть Земля.

* * *

Невысказуемо словами,

Неотражаемо понятием,

Лишь осыпаемо дарами

Бесплотным познаванием,

Оно везде, оно во мне,

Как жаркий холод в глубине

Струится вечностью немой.

О, мир, ты – мой! И я лишь твой.

* * *

Почувствовать вдруг собственное тело,

Что немо, безрассудно и несмело

Колышется на жизненных волнах,

Которое, по сути, жалкий прах,

Лепечущий о личном совершенстве

В бесчувственной и сумрачной тиши,

Закутанный в наивнейшем блаженстве,

Не сомневаясь в бытии души.

Но также я знаю, что главное здесь

И что породило притворство сие,

Причину того, что во прахе сём спесь

Явилась тогда, как его бытие

Намеренно приняло, смертного столь,

В громады безмолвных и мёртвых пучин,

И я благодарен тебе, я смогу сколь,

О, вечная, вечная, вечная жизнь.

Неуловимость

Молчи и слушай тишину,

Она столь много говорит,

Что достигает вышину

Самопознанья дух, горит

В его развёрстом внутрь слове

Испомещенье истины в себе,

Когда в полуденном он зное

Безмолвно воздыхает в пустоте.

Сиди и внемли сим словам,

Что правдой девственной горят

И столь приятное мозгам

Свободы чувство вновь дарят,

Которое безлико, но парит

Всей отдалённостью обмана

И безучастно в тишине летит,

Поскольку истина безмолвна.

* * *

Я люблю тишину,

Её томную скорбь,

И сию глубину,

От которой озноб

Вдруг скуёт мои мысли

И поток их лучей

Средь несчётных ночей

Нахождения смысла.

Я люблю тишину,

В бесконечность призыв,

Где, скользнув в вышину,

Летит эхом порыв

Оказаться свободным

От возможных терзаний

И ненужных исканий,

Оказаться бесплодным.

Я люблю тишину,

Ей бессмысленно лгать,

В ней я вижу одну

Только истины гладь,

Воспарив над которой,

Неуместная мысль,

Чтоб продолжил я жизнь,

Мне явится опорой.

* * *

Ты посмотри, как небо манит,

Ты посмотри, как Солнце плачет.

Вначале было ощущенье,

Вначале было лишь знаменье.

Внутри тебя горит огонь,

Рассудком ты его не тронь,

А лучше духом вознеси

И между звёзд его неси.

В весёлой форме глубина,

Но в ней быть может лишь одна

Для человека только грусть,

И всё останется так пусть.

Не надо быстрые решенья,

Наивные поползновенья,

Раздумием пересекать,

Ведь им дозволено летать.

И ты тогда похож на тот

Необозримый небосвод,

Когда как равный зришь в него,

И ликом духа твоего,

Коль только чувство вдруг осталось,

Сиянье Солнца оказалось.

Не потуши огонь в себе,

Никто не счастлив в темноте.

* * *

Давно не опаляло вдохновенье

Моих измученных мозгов,

Давно не ворожило изумленье

Их безотчётных, диких снов,

Давно не восхищался в страхе

Мой дух своим же бытием,

Ведь он лежит, обсыпан в прахе,

Измучен становлением.

Опыт

Хочу свой путь, где кончил он

Начать я, силой исполнён,

Но не могу. Ужель пройти

Необходимо все те дни,

Что он прошёл, чтоб старость вдруг

Дала мне вожделенное начало?

Но ведь тогда его уже не надо.

Возник вопрос: а есть ли этот путь?

Ещё вопрос: так нет развитья?

И, наконец: его могу раскрыть я?

* * *

Что мешает быть собой?

Обрекает что на ложь?

Отчего немая дрожь

Вдруг скуёт познанья строй?

Что убийственно сшибает

С ног добротный, полный сил

Разум и его бросает

В тьму от благости светил?

Грустно это всё, однако

Наивысшего лишь знака

Зримы верные черты

В сём стяжанье суеты.

* * *

Ночь тиха, смазлива,

Манит всё в себя,

И не торопливо

Обнажается.

Я смотрю, и дума

Золотит чело.

Мыслит очень мудро?

Иль в поту оно?

Поэзия – это скромность и дисциплина, но иногда можно позволить себе

Уподобление величейственнейшему духу,

Любующемуся сверканию своих же слёз

На девственном весеннем Солнце,

Похожем на неопытную девушку

С едва оформившейся, чуть курносой грудью,

С небесно-чистыми, открытыми глазами,

Чей обнажённый образ в праведных мечтах

Очеловечивает вожделениями душу.

* * *

Страсть и одиночество –

Верные друзья,

Та – лишь то, что хочется,

То – лишь для себя,

Но они рождаются

Вместе, почему

Смерти подвергаются

Не по одному.

* * *

Была свобода, был покой

И солнечный целящий зной,

Всё это было и прошло,

Иное место для себя нашло.

Воленья угли занялись,

Над ними жарко разошлись

Ярящиеся искры пламя,

И вознеслось огня нещадно знамя.

Куда раскаянье ушло,

Ведь сим огнём нещадно жгло

Банальных чувств спокойный мир?

Теперь же здесь страданья жадный пир.

Был смысл жизни, было счастье,

Чело не трогало ненастье

Раздумий, размышлений горьких,

И был всегда доволен взгляд глаз зорких.

Шальные пламя языки,

Где были некогда зрачки,

Взмывают в воздух до небес,

Смеясь над прошлым словно злобный бес.

Всё – хаос, смерть и разложенье,

Всё – истина и возрожденье,

Но человек умрёт скорей,

Чем разберёт круговорот своих страстей.

* * *

Вполне естественные мысли,

Понятны некие сомненья,

Былые недоразуменья,

Не ищется в их скрытом смысле

Какого-то глубокого значенья.

Обыденно и вместе с тем просторно,

Вокруг всё видишь так, как есть,

И одному нет страха несть

Свой крест иль понятым быть вздорно,

Иль безнаказанно сказать благую весть.

Бессмысленно, а, может быть, со смыслом

Прожить сей день и ночь, ещё раз день

И ощущать не немощную лень,

Отсутствие забот о собственном и пришлом,

Различия вещей всего лишь тень.

Отдать и взять, быть просто частью,

Понять и поделиться этим,

Хоть мы и в гении все метим,

Реальность подменяя страстью,

Лишь первой скромностью засветим.

Подытожив сказанное

И как понять, не повторяя,

Что хочешь ты сказать,

И вторить как, не понимая,

О чём желаешь знать?

Из пёстрых лоскутов картину

Ты дельную соткёшь

И кислую состроишь мину –

Ни чёрта не поймёшь.

А радость штука неплохая,

Особо хороша

Она, когда ещё слепая –

Не видно ни шиша.