Пап… [Геннадий Головко] (fb2) читать постранично, страница - 2

Я, конечно, засомневался, но вида не подал. Однако, и почерк и размеры оценил по достоинству. Да и хранить столько лет! Это действительно, вызывает уважение!

*Так вот, экзамены для меня были делом плевым. Да и не помогал никто в те времена. Попробуй не сдать! Запорет отец. Может, и не до смерти, но сесть сможешь не скоро. Рука у него тяжелая была. Да вон, глянь на фотографию. (Да, серьезный у меня был дед. Взгляд пронизывающий, тяжелый, абсолютно уверенный в себе. Как говорится, вижу цель, не вижу препятствий. С таким совсем не хочется спорить). Вот и думай, сдавать или не сдавать. Так вот, сдал я экзамены, стал учиться. Мне нравилось. Что нравилось? Да и учиться, и то, что ребят много. Весело. Опять же, начал уже более серьезно играть в футбол и волейбол. Играл сначала за роту, потом уже и в сборную училища входил. И все бы хорошо, если бы не война. Фашист, собака, подбирался все ближе и ближе и нас перевели на ускоренные курсы учебы. А тут еще и «Катюша» появилась. Совершенно секретное оружие. И мы его как говорится, ускоренно осваивали. До самого 41-го года. Видишь мою фотографию? Да, молодой совсем, 19 лет. Это нас привезли на один день в Москву для соблюдения формальностей после окончания училища, вот мы и отпросились сфотографироваться в «Метрополе», т.к. в город нас не пускали. Боялись, чтобы не проболтались про «Катюшу». Это самая первая моя фотография в форме. Что потом? Потом – спать! Позже доскажу. Когда? Когда время будет.

– Пап, ну ты же обещал! Ну, когда потом? Потом мне будет некогда. Давай, давай, не отлынивай, а то мы тебя всем семейством заставим мемуары писать. Ну вот, другое дело. Так что было потом? Ты остановился на том, что война началась.

* Ну, так вот. Война началась. Война… Да. Так вот, перебросили нас на 1-й Белорусский фронт. И начали мы воевать. Ну что рассказывать? Всяко было. И страшно, и весело, и вообще не в моготу. Не знаю я, что тебе рассказывать. Ну не тактико-технические характеристики же «Катюши»? Что, хочешь, чтоб я рассказал?

И отец, как на экзаменах, начинает бойко и абсолютно не сбиваясь рассказывать технические возможности «Катюши», которые уже никогда не смогут стереться из памяти. Да, глубоко в сознание запаяла их война!

– А предатели у вас были? – вдруг выпалил я и сам удивился своему вопросу.

Отца аж передернуло от воспоминаний.

*Ну, может и не предатели, но сволочей хватало. Вот как-то раз такое было. Был я начштабом дивизиона. После марша останавливаемся мы на привал. Отступали мы, если честно. 42-й год. Не пришел еще день нашего наступления. Так вот. А что такое остановиться на временный привал? Никто же не знает, надолго это или нет. Значит что? Надо кухню развернуть, палатки поставить, машины замаскировать. Ну и, туалет, конечно, тоже нужен. А как без него? Народу-то много, отдельное сооружение не состряпаешь, да и ни к чему. Девчонок у нас не было, стесняться некого. Поэтому, вырывался длинный ров, все дружно садились, ну и … опрастывались. А когда сворачивались и покидали позицию, это дело надо было закопать. Ну не оставлять же в таком виде. Своя земля же. Советская. Ну, обычно это дело «доверяли» молодым призывникам. Ну а как еще? Вызываю я троих бойцов и даю команду: закопать. Двое ничего, честь отдали и пошли выполнять, а третий заартачился – не буду и все! Хоть ты его убей! А по законам военного времени за невыполнение приказа – расстрел на месте, без суда и следствия! Ну, все это, конечно, знали, но как-то применять такую меру не приходилось. А тут, кажется, как раз тот самый случай. Напомнил я ему этот закон, а ему хоть бы хны! Как и не испугался! Расстроился я вконец, вытаскиваю трофейный «Вальтер» (мне его мой дружок, Виктор Шилов подарил) и говорю: «Ну что ж, тогда пошли на расстрел за невыполнение приказа». Он выходит. Идет. Харахорится, вроде как бы не боится. Не могут же человека расстрелять за г…но! Смех, да и только! Отвожу, значит, я его подальше, на опушку леса. Говорю: «Поворачивайся лицом к лесу!». Он отвернулся, стоит, но, вроде, как бы начинает понимать по моему лицу, что я не шучу. А я уже взбесился, говорю типа что-то «За невыполнение приказа командования…. В военное время…» ну, и все такое. Да, а стрелял я очень хорошо, с детства натренировался. И стреляю я в веточку, что над его ухом. Веточка чик! и отлетела, парень бух на колени слезы в три ручья, ползет ко мне, умоляет… Короче, отпустил я этого вонючего интеллигента, отправил зарывать траншею. Куда он денется, конечно, зарыл. Только в скором времени мне этот случай ох, как подпортил жизнь! Потом как-нибудь расскажу. Уж лучше б я его пристрелил тогда! Ну да, что сделаешь, того уж не исправишь. Это, конечно, не предательство в чистом виде, но, все же, если каждый будет отказываться от выполнения приказа? Что тогда будет? И смогли бы мы войну выиграть? Вот я и говорю, что когда тебе мать говорит: пропылесось полы, так кочевряжишься с Женькой, все делите. Кому что полегче сделать, все на бабушку свалили,