О вреде курения, или Путешествие на Тот Свет и обратно [Антон Ерёмин] (fb2) читать онлайн

Ночь. Вернее не ночь, а темнота. Всепоглощающая и пленяющая. Непонятно где верх, где низ. Все крутится и не крутится одновременно. Я не пойму где я и что происходит. Полная невесомость и необъяснимая тяжесть. Меня куда-то несет, причем несет с огромной скоростью. Но куда? Не пойму. Вперед? Назад? Вверх? Вниз? Не понимаю. Голова болит. Легкие сдавлены. Не вдохнуть, не выдохнуть. И вдруг, где-то очень далеко впереди, появилась светящаяся точка. Что это за точка? Меня несет прямо к ней. Я чувствую страх. Нет. Не страх. Ужас. Я пытаюсь как-то изменить свое движение, но чем больше я сопротивляюсь, тем быстрее лечу к ней. Меня накрывает паника. Я не хочу к ней. Я пытаюсь сопротивляться, но барахтаюсь как котенок, брошенный в бурный речной поток. Я кричу. Нет, кричать не получается. Я просто открываю рот. Точка все ближе. Она неизбежна. Я махаю руками и судорожно пытаюсь ухватиться за пустоту. Все бесполезно. Я выдыхаюсь и отпускаю ситуацию. Я успокаиваюсь и смиряюсь с неизбежным. Полет замедляется. И вот точка уже совсем близко. Это свет в конце тоннеля. Не может быть? Неужели все это правда? Я подлетаю к свету и вдруг резкий поворот. Снова ночь. Нет не ночь, а темнота…

– Привет.

– Привет.

– Ты кто?

– Не знаю. А ты кто?

– Миша. А откуда ты?

– Не знаю. А ты?

– Я из Ростова.

– А это где?

– В России.

– А Россия где?

– Там.

– Где там?

– В старом мире.

– А мы где? В новом?

– Нет. Я бы сказал, что в ином. Да и судя по тому, кто здесь живет, этот мир гораздо старше нашего.

Только теперь я немного пришел в себя. Я нашел себя лежащим на сыром каменном полу, скрючившись в позе эмбриона. Передо мной на корточках сидел человек, назвавший себя Мишей. Он был полностью голым, и хоть в комнате, как я заметил краем глаза, были и женщины, он никак не стеснялся своей наготы. Его тело источало пар, как будто он только что вышел из бани, на лице виднелась легкая испарина, а волосы были влажными и прилипали ко лбу. Запястья рук были окровавлены, и из них постоянно сочилась кровь.

– Не переживай ты так. Первые полгода я тоже не мог вспомнить кто я и откуда.

– Полгода? А сколько ты здесь всего?

– Почти десять лет.

– Боже мой…

– Тише. Тише. Здесь это имя произносить не стоит. Потом поймешь почему.

Я привстал, и опершись на каменную скамейку, поднялся. Окинув взглядом комнату, я попытался понять, куда попал. Каменные стены возносились высоко вверх. Свод комнаты черным саванном давил на глаза. Понять высоту потолков не получилось. Стены были сырыми и поросшими мхом. По ним ползали тараканы и всяческие жучки да паучки. Окон не было, вернее, было несколько крошечных зарешеченных дыр высоко под потолком. Через них в комнату просачивался тусклый свет. На дальней стене была одна огромная железная дверь. В полумраке мой взгляд выхватил силуэты нескольких людей. Вернее даже не людей. Это были покойники. Все. Здесь была женщина с синюшней кожей, мужчина, держащий свою отрубленную голову в руках, и так далее и тому подобное.

– Так я…

Не договорил я не, потому что меня кто-то остановил, а потому что заметил, как из моего рта выходит дым.

– Что за…

То же самое. Как только я открывал рот, из него тут же начинал валить густой табачный дым.

– Не удивляйся ты так. – Ухмыльнулся Миша. – Тебе еще повезло. Вот тут одна утопленница есть, так та вообще говорить не может. Откроет рот, а из него вода льется. Она здесь уже лет пять, а вода все не заканчивается. Так вот она и булькает. Буль, да Буль и больше ничего.

– Да. Что-что, а успокаивать ты не умеешь.

– Ничего привыкнешь. У меня вот, например кровь из вен тоже льется без остановок. И откуда она только берется? Я здесь уже всех ею забрызгал, за это меня и не любят.

– Ты что себе вены вскрыл?

– Ага. Жить стало как-то тошно, вот и решился. Если бы знал, что сюда попаду, то не в жизнь не решился, но теперь-то уж поздно о чем-то жалеть. – Пожав плечами и присев ко мне на скамейку, прошептал Миша. – У меня и на Земле друзей-то не было, вот поэтому вены и вскрыл, а здесь от меня тоже все отвернулись. Уходи, говорят, и без тебя тошно. Хоть ты меня не гони, а? Я тебе пригожусь. Ну, хотя бы пока ты все не вспомнишь?

– Ладно, договорились. Так мы значит, в аду и ждем суда?

– Нет. Конечно, нет. Во-первых, суд уже прошел, а во-вторых, мы еще не в аду.

– А где тогда?

– Где-то между. Я за эти десять лет, что провел здесь, так и не понял, где нахожусь, но точно знаю, что здесь мы ждем нашего наказания.

– Наказания? А за что? Я ведь вроде особо не грешил, а может и грешил, не помню.

– То-то же.

– Но даже если так, то почему нас здесь так долго держат?

– Не знаю. У них тут такая бюрократия, что нашим и не снилось. Я считаю, что вообще наши бюрократы, здесь должности по блату получают и из-за этого мы простые смертные вынуждены сидеть здесь годами и томиться в ожидании толи чуда, толи нет.

Наш разговор прервал скрип большой железной двери. Она громко щелкнула и начала медленно, с ужасным и непереносимым скрипом, открываться.

– С ума сойти. – Завороженно прошептал Миша. – Неужели о нас вспомнили? Впервые за десять лет, я вижу, как она открывается.

Дверь открывалась долго. Все обитатели комнаты начали скапливаться в самом дальнем углу, прячась, друг за друга. Страх того, что откроется за дверью, перебарывал страх остаться здесь еще на несколько лет. Открывшись, дверь, наполнила комнату тусклым кроваво-красным светом и какофонией стонов извне. «Наверное, это грешники стонут» – подумалось мне, но я ошибался. В проеме двери появился небольшого роста черт. Его копыта пританцовывали в такт стону. Бородка развивалась на сквозняке, а на рогах были повязаны алые ленты. На плече черт держал огромный магнитофон, из которого и доносился стон грешников.

– Ха-ха. – Рассмеялся черт. – Один ноль в мою пользу. Вот умора. Видели бы вы свои лица. Хе-хе. Ну ладно хватит развлекухи. Значит, все становимся в одну колонну и медленно выходим в дверь. Не толпимся, не толкаемся. В аду места всем хватит. Хе-хе.

«Ну и весельчак» – подумал я.

– Это ты весельчак, Дымок. Да. Да. Я буду звать тебя Дымок. – Обратился черт ко мне. – А меня зовут Азазель, для друзей Азик, ну а для вас мистер Азазель.

– Извините меня мистер Азазель. – Обратился к черту безголовый. – А куда вы нас ведете?

– Куда и… – Черт повернулся к нему и, не увидев головы, невольно рассмеялся. – А тебе безголовый теперь какая разница куда. Ха-ха.

Черт взял его голову в руки и поднял к своему лицу.

– Бедный Ёрик, бедный Ёрик. Ха-ха. Вот умора. Давно мне подобные экземпляры не попадались. Ну-ка ты. Да. Да. Ты. Иди-ка сюда, фоткни нас для моего альбома.

Черт достал не менее древний, чем магнитофон фотоаппарат, и принимая самые причудливые позы и при этом громко хохоча, начал фото-сессию.

– Ну а вы что встали! – Рявкнул он. – Живо на улицу пока я добрый, а то сейчас позову бесов, они вам быстро все косточки пересчитают.

– Извините мистер…

– Да ладно тебе, Дымок, можешь звать меня Азик. – Улыбнулся черт. – Чего тебе.

– Я просто не понимаю, почему я здесь?

– И никто не понимает. Ха-ха. Вот ты голова понимаешь, почему ты здесь. – Обратился он к голове безголового. – Вот видишь, и она не понимает. Но я же не справка? Нет. Поэтому хоть ты мне и нравишься, Дымок, иди на улицу и не мешай мне развлекаться.

Я хотел, было спросить что-то еще, но Миша подхватил меня под руку и вытащил на улицу. Картина, которую я увидел за дверью хоть, и была тоскливой, но не была ужасной. Плавный пустынный рельеф долины освещало красное солнце. Невысокие холмы сменялись острыми скалами. Они торчали из земли как застывшие пальцы демонов. Сухие деревья и потрескавшаяся земля дополняли картину пустыни смерти. Повсюду были разбросаны высокие каменные столбы, из которых выходили грешники. Я посмотрел за спину и увидел, что тоже вышел из одного такого столба. Чуть по одаль от моего столба, впрочем как и возле остальных, находился перрон и поезд. С поникшими головами, грешники, под хохот чертей, гуськом следовали на перрон.

– Что застыл Дымок?

– Да так. Наслаждаюсь пейзажем.

– Да. Красиво у нас, не так ли?

– Извините, мистер Азазель. Не могли бы вы вернуть мне мою голову?

– Да. Да. Забирай, она мне уже надоела. – Черт швырнул голову безголовому, и обняв меня за плечи, повел на перрон.

– Азик, я все же…

– Да ладно тебе. Достал уже. Не понимаю, да не понимаю. Придет время, все поймешь. Наслаждайся лучше пейзажем. Красиво-то как. Ха-ха.

– Азик, а ты всегда такой веселый?

– Да. А что, не нравится? Хочешь, что бы я был как бесы всегда был угрюмым, и от нечего делать, хлестал мертвяков кнутом.

– Да нет, не хотелось бы.

– То-то же. Понимаешь, Дымок, все мои родственники обязаны служить проводниками. Таково наше призвание. И мой отец, и старший брат, и дед. Да в общем, все служили, или служат на этих вокзалах. Отец опочил уже давно. – Азик хмыкнул носом, но при этом продолжил улыбаться во весь рот. – Старший брат сбрендил и теперь бедолага мается в психушке на задворках ада, куда даже наше холодное солнце не всегда заходит. А все почему? Потому что серьезно к делу относились. Я же наоборот веселюсь и потому все еще в своем уме. Хе-хе.

– Понятно. И все же…

– Слушай, вот мертвяк наглый пошел. Я к нему со всей своей душонкой, а он на голову сел и ножки свесил. Раньше-то как было. В ножки падали, копыта лобызали. А теперь? Вот недавно одного олигарха к нам определили, так он ко мне подходит, сотню баксов сует и говорит. Так, мол, и так, обезъянчик, подгони-ка мне девку по симпатичней и номер отдельный. И где он только бабки здесь нашел, ума не приложу? Ну, я над ним сжалился. Он ведь в усмерть пьян был. Ха-ха. Понимаешь просто мертвецки. Ха-ха. Его к нам прямо с корпоративки доставили. Не понимал он, куда попал. Ишь ты девку и номер отдельный, да еще и меня потомственного черта, обезъянчиком назвал. Я его и проводил в отдельный номер. С бесихой. Ох, и покуражилась она над ним. Ха-ха. Смеху то было, умереть ни встать. А ты мне нравишься. Парень вроде не плохой. Ну да ладно расскажу, почему ты здесь, да и самому мне интересно.

Азик порылся в своей планшетке и вынул из нее замызганную папочку.

– Так. Дело номер три триллиона двести пятьдесят миллиардов восемь сот девяносто семь миллионов сто сорок пять тысяч девяносто один, то бишь твое. Так посмотрим, что у нас здесь. Так родился, вырос. Родители, братья, сестры. Это все не интересно. Учился, служил, работал, тоже не то. А! Вот! Заключение о смерти ангела-хранителя. Гляди-ка, у тебя даже ангел-хранитель был. – Удивился Азик. – Значит так. Умер на своем рабочем месте от очередного приступа глубокого кашля. Диагноз – смерть от рака легких вызванного курением. Заключение – самоубийца. Вердикт – исправительные работы в аду сроком на сто тысяч лет с последующей реабилитацией на Земле в виде горного козла. Ха-ха. Ну и юмористы эти ангелы. Тебя в козла превратить хотят. Вот умора. Теперь все понятно?

– Нет.

– Как нет? Здесь же все черным по белому написано. Самоубийца, а значит наш клиент.

– Нет, подожди. Я ведь вены не вскрывал как Миша, например, да и яду я не пил.

– Да не вскрывал и не пил, но курил. Курил ведь?

– Курил.

– Читал на пачке, что приведет к раку и так далее?

– Читал.

– Так что тебе не нравится? Не понимаю. Кстати, что курил-то хоть. – Азик принюхался к дыму из моего рта, и глубоко его вдохнув с особым удовольствием, произнес. – Мальборо. Мои любимые. Так бы и не отпускал тебя от себя. Наслаждался бы дымом. Но ничего не поделаешь, тебе на поезд, а мне за очередной партией грешников. Ха-ха.

– Но подожди, а обжаловать решение можно?

– Конечно, можно, но не советую.

– Почему?

– Ну, смотри сам. Поезд привезет тебя к месту твоего пребывания на последующие сто тысяч лет. Там бесы у тебя спросят, кто такой, за что сослан. Ну и ты им тут и выдашь. Не согласен мол! Требую справедливости! Бесы, конечно, посмеются, но справочку составят. Так, мол, и так, не согласен, требует пересмотра дела. Приложат ее к твоим документам и отправят наверх. Пока твое прошение проследует по всем нашим инстанциям, затем по смежным, потом по верхним, пройдет пару тысяч лет. Ангелы, кстати, очень не любят когда их решения оспаривают, тем более самоубийцы. Но долг, есть долг. Они отнесут твое прошение к Всевышнему. На это уйдет еще тысяч десять лет. Пока Всевышний соблаговолит рассмотреть его, пройдет еще энное количество лет. Допустим, он тебя простит. Повелеваю, мол, раба божьего такого отпустить наверх. И вновь обратный путь. Их инстанции, смежные, наши. Так оно дойдет до рогатого. А кому хочется рабов терять? Правильно. Никому. Рогатый напишет протест и опять все по новой. Затем Всевышний отклонит его. Опять новый круг. И если в череде всего этого круговорота твое прошение не потеряется, тебя отпустят. Но только вот когда? Пока прошение не будет отклонено, или удовлетворено, наказание не начнется. Ты будешь сидеть на карантине все эти годы, и будешь сидеть долго. Я бы сказал даже больше, чем тебе уготовано. А если твое прошение потеряется, тогда совсем труба. О тебе просто забудут и все. Тем более сейчас, когда у нас такой завал с работой. Поэтому не советую, но если конечно хочешь судьбу за хвост подергать, то вперед. Ха-ха.

– Да. Думаю, что после такого уже не хочу.

– Вот и молодец. Отсидишь свой срок и выйдешь. Превратят тебя в козла. По-мекаешь пару лет, пока какой-нибудь охотник не пристрелит, и все. Ты снова человек.

– Да. – Протянул я, и мой голос тут же заглушил гудок паровоза.

– А ну мертвяки быстро по вагонам. Поезд вас ждать не будет. Кто не успеет, тому не повезло. – Завопил глашатай. – А ну пошевеливайтесь. Убийцы, насильники, воры в первый вагон. Мошенники и бюрократы во второй, самоубийцы в третий, прочая дрянь в четвертый. Давай быстрей, а то сейчас кнутом подгонять начну.

– Ну, все давай Дымок. Может, еще и свидимся. – Протянув руку, попрощался Азик. – С бесами не шути, не любят они этого.

Я пожал руку черту, а тот обнял меня с такой силой, как будто прощался с каким-то близким другом навсегда. Азик заревел так, будто терял брата. Я оторопел от такого представления, и не нашел ничего лучше, как похлопать его по спине.

– А! Купился! – Расхохотавшись, прохрипел Азик. – Два ноль в мою пользу. Форвард чертей проходит по флангу, финт, еще финт, удар и гол.

Говоря это, Азик покрутился на месте и внезапно толкнул меня своим тазом, да так что я влетел в свой вагон, сбив при этом еще пару покойничков. Двери тут же захлопнулись, и мы погрузились в полумрак. В вагоне не было окон, и свет сочился только через щели в потолке и стенах. Поезд с грохотом тронулся и поехал. Вагон очень трясло и качало. Он ужасно скрипел, при чем так громко, что сидящему рядом со мной Мише, приходилось орать мне на ухо.

– А я грешным делом подумал, что больше тебя не увижу. О чем с Азазелем болтал?

– Да так ни о чем. Если не возражаешь, я хочу побыть один.

– Как скажешь. Если что, то я здесь. – Обиженным голосом прокричал Миша и немного отодвинулся от меня.

Под шум колес и треск вагона я попытался подумать и разобраться, что же произошло. Память потихоньку начала возвращаться. Я вспомнил, что был писателем. Вернее писакой. Да. Так будет правильно. Все, на что меня хватало, так это на глупые статьи в местной газете и коротенькие стишки. Хотя последним моим романом заинтересовалось одно издательство, но судя по всему, издаться мне так и не удалось. Я действительно много курил. Две, а то и три пачки в день. При чем сигареты я покупал крепкие. И хоть они и были дорогими, а от рака меня не спасли. Я недавно обследовался и рака у меня не нашли, но доктор тогда сказал, что если не брошу курить, то точно стану его постоянным клиентом. Воно как. Не успел я стать его клиентом, а сразу сюда. Эх, если бы можно было вернуть все назад. Внезапно шум и качка прекратились. Вагон наполнился тишиной, его перестало качать и дергать. Все притихли, а безголовый встал и попытался пройти к стене напротив. В эту же секунду вагон подпрыгнул на кочке и безголовый упал. Его голова куда-то укатилась, и он, стоя на карачках, на ощупь, попытался ее найти. Громкий смех нарушил тишину и отвлек меня от размышлений. В конце концов, ему помогли найти его голову и посадили на скамейку. Сколько мы ехали, я не знаю. Месяц, или больше? В вагоне ничего не менялось. У меня также шел дым изо рта, а у Миши сочилась кровь. Утопленница на потеху остальным пускала пузыри, безголовый постоянно терял свою голову.

Поезд остановился.

– Здорова мертвяки. – Прокричал Азик открывший дверь вагона. – Соскучились по мне?

– Ага. – Протянул я и вышел из вагона.

То, что я увидел, никак не отличалось от того, что я видел там, на вокзале. Все та же красная пустыня под красным солнцем. Все те же каменные столбы, но только вот теперь возле них стояли низенькие домики чертей и высокие палаты бесов.

– Это мы где?

– Это город Зловонск. Моя родина. Тебе дымок повезло, из-за дыма во рту ты не чувствуешь ничего, а вот посмотри на них.

Я оглянулся и увидел, как остальные попадали на песок. Их тошнило, от чего и у меня тоже подкатило к горлу. Я отвернулся.

– Не переживай за них. Поживут здесь и привыкнут к вони. – Ухмыльнулся Азик. – Ты ведь на меня не обижаешься? За то. На перроне. Не смог удержаться. Первый раз вижу такого наивного мертвяка. Ха-ха. Поверить черту. Вот это действительно глупо. Пойдем, я познакомлю тебя со своим кузеном. Он бес и самый старший здесь.

Азик подвел меня к самому высокому дому, и постучав в дверь, тут же убежал. Дверь резко открылась. Меня схватила какая-то волосатая рука и втащила в дом. Рука бросила меня на стул перед столом беса. В глаза тут же ударил яркий свет, и я представил себя сидящем на допросе в НКВД. Напротив, за столом сидел бес. Он был больше Азика раза в три, а то и в четыре. На ветвистых рогах красовались бусы вырезанные из кости. Чьи это были кости, я даже представлять не хотел. Свиное рыло вместо носа и волчья пасть под ним вселяли и страх и ужас одновременно. Из-за спины выглядывали перепончатые крылья как у летучих мышей. Его руки лежали на столе. На пальцах были длинные когти. С когтя на указательном пальце правой руки стекала кровь. Только потом я понял, что он использует его вместо ручки, или пера. Между рук беса лежал лист бумаги. Что на нем было написано, я не видел, но предположил, что это было мое досье.

– Как звать?

– Не помню.

– Давно здесь?

– Месяц. Может два.

– Понятно. Память еще не вернулась, а уже убежать хочешь?

– Да нет…

– Как это нет? Вот мне тут анонимно сообщили, что ты прошение писать хочешь. Что тебе тут не нравится.

– Да я так, просто…

– Просто здесь ничего не бывает. За это, я отправлю тебя чистить канализацию города. Пару тысяч лет поживешь в ней, по-другому заговоришь.

Я попытался возразить, но все та же рука, опять появившаяся из ниоткуда, схватила меня за грудки и вышвырнула на улицу. Там возле открытого люка стоял Азик.

– Ты меня подставил! – Завопил я. – А еще говорил, что я тебе нравлюсь.

– А ты мне действительно нравишься. Но я же все-таки черт как ни как. Ха-ха. А нашему брату нельзя верить. Ха-ха. Ну что? Сам полезешь, или помочь.

– Сам. – Рявкнул я и посмотрел вниз.

Не успел я заглянуть в яму, как Азик вновь толкнул меня своим тазом, и я полетел вниз.

– Три ноль, Дымок. – Донесся сверху голос Азика и люк закрылся.

Я встал и осмотрелся. Канализация напоминала нашу, только вонь была сильнее. Даже сквозь мой табачный дым, я чувствовал ее мерзкий, с позволения, аромат Такие же, как и я, грешники, бродили по ней с лопатами и чистили заторы. Сколько я провел в ней, я не знаю. Полгода. Год. Я потерял счет времени. Но вот однажды, когда я шел отдыхать после трудового дня, предо мной появился ангел. Он коснулся меня, и мы тут же перенеслись в абсолютно белую комнату. Она была настолько ослепительно белой, что понять, где пол, потолок, или стены было невозможно. За мной стояло около десяти белокрылых ангелов в небесно-голубых туниках, а впереди, за столом сидел, скорее всего, архангел, или старший ангел. Я так решил потому что он всем приказывал.

– Ну, вот он. А вы боялись. – Улыбнулся Азик, стоявший справа от меня.

– Мы тебе что говорили? – Грозно посмотрев на черта, сказал архангел. – Припугнуть! А не спрятать. А ты что?

– А что я? Я его так припугнул. Так припугнул.

– Как ты его припугнул, мы видим. Бедняга еле на ногах стоит.

– Ну, извините меня. – Азик неловко пожал плечами и лукаво улыбнулся. – Я же черт как ни как. А он такой наивный, что я и не сдержался.

– Ладно, на сей раз, прощаю я тебя. Пошел прочь.

Азик поклонился, и подмигнув мне, исчез.

– Значит так. Ты на самом деле не умер. Пока не умер. – Обратился ко мне архангел. – Но скоро умрешь и попадешь туда, откуда тебя только что вызволили. Благодари своего ангела-хранителя. Он попросил за тебя, и я согласился. Не многим дается второй шанс. Ты человек хороший, но если не бросишь курить, то попадешь в ад, и даже твой ангел тебе уже не поможет. Все понятно.

– Да. Но…

Ночь. Вернее не ночь, а темнота. Всепоглощающая и пленяющая. Непонятно где верх, где низ. Все крутится и не крутится одновременно. Я не пойму где я и что происходит. Полная невесомость и необъяснимая тяжесть. Меня куда-то несет, при чем несет с огромной скоростью. Но куда? Не пойму. Вперед? Назад? Вверх? Вниз? Не понимаю. Голова болит. Легкие сдавлены. Не вдохнуть, не выдохнуть. И вдруг, где-то очень далеко впереди, появилась светящаяся точка. Что это за точка? Меня несет прямо к ней. Я чувствую страх. Нет. Не страх. Ужас. Я пытаюсь как-то изменить свое движение, но чем больше я сопротивляюсь, тем быстрее лечу к ней. Меня накрывает паника. Я не хочу к ней. Я пытаюсь сопротивляться, но барахтаюсь как котенок, брошенный в бурный речной поток. Я кричу. Нет, кричать не получается. Я просто открываю рот. Точка все ближе. Она неизбежна. Я махаю руками и судорожно пытаюсь ухватиться за пустоту. Все бесполезно. Я выдыхаюсь и отпускаю ситуацию. Я успокаиваюсь и смиряюсь с неизбежным. Полет замедляется. И вот точка уже совсем близко. Это свет в конце тоннеля. Не может быть? Неужели все это правда? Я подлетаю к свету и вдруг резкий поворот. Снова ночь. Нет не ночь, а темнота…

– Есть пульс доктор. Мы спасли его.

– Слава богу. Как давление?

– Пока слабое, но нормализуется. Дыхание спокойное и ровное.

– Замечательно. Его в реанимацию, а я пойду, отдохну. А то устал что-то. Надо срочно покурить…