Влад – картошка и Закон Эво [Марк Добрый] (fb2) читать онлайн

Марк Добрый Влад — картошка и Закон Эво

Итак, это произошло одной майской ночью 2020 — ого года. Влад как обычно лег спать, предварительно, по привычке, посмотрев пару — тройку десятков разносортных видео в интернете и прочитав два листа какой-то книги. Наверное, это был Достоевский, Влад любил читать Достоевского.

Сны ему в ту ночь снились крайне абстрактные, граничащие с кошмарными, чувство страха сменялось непониманием и растерянностью, его без конца болтало из стороны в сторону и переворачивало, как будто он катился внутри бочки под гору. Какие — то лица, обрывки фраз, короче обычный странный сон после которого просыпаешься абсолютно разбитым, как после кораблекрушения.

Так оно и вышло. Влад проснулся в позе крокодила, который решил вопрос с пропитанием (минус антилопа), и лежит на пузе на берегу водоема, греясь на солнце. Он не мог и не хотел двигаться, но вопреки обычаю не чувствовал боли в пояснице, которая появляется от того, что спишь на животе, на неудобном диване, и шея не затекла. Телу было легко, можно сказать он его вообще не чувствовал, как будто он не тело плюс голова, а одна большая голова. Тогда в полудрёме он наслаждался этим ощущением. Но чуть позже все изменилось до наоборот.

Прежде чем произошли перемены в восприятии героя, он отметил, что чувствует сильный и постоянный аромат свежего хлеба, и как-то жарковато в помещении, а спал он в ту пору с открытым балконом. Жил он один, да и ближайшая пекарня была через два дома. Эти несоответствия начали постепенно разгонять сонную дымку в сознании Влада, и он решил, что пора просыпаться. Гиперактивное мышление редко дает возможность расслабиться как следует.

Влад медленно открыл глаза, в комнате было очень светло от солнца, ярко светившего в окно, и свет отражавшийся отовсюду слепил сонные глаза. Он попытался повернуться на бок, и тут случилось ужасное — он не смог. Тело было словно полностью онемевшим, он просто-напросто не чувствовал его! Влад испугался не по-детски, и волна панических мыслей нахлынула в мозг. Его, что — парализовало? Он совершил еще несколько попыток повернуться то вправо, то влево, но безуспешно. В мозгу тотчас всплыла история парня делавшего самопальное тату, и заражение попало в кровь через иглу, в результате чего его тело было полностью парализовано. Там все дело было в генетической предрасположенности, которую спровоцировало заражение, но кто из нас уверен, что у нас нет ничего подобного? Влад прогнал эту мысль прочь, проклиная себя за то, что смотрит слишком много трагического и пугающего контента в инете, и за свою склонность к негативу. Благодаря присущему его натуре, пусть и мрачному, чувству юмора он смог немного успокоится, задав себе вопрос — а можно отлежать тело целиком? Он усмехнулся в мыслях, понимая, насколько глупым является данное предположение, но он иногда шутил так сам с собой, умышленно глупо, чтобы немного разбавить серьезность мыслей в его голове и из-за недостатка общения. Конечно же невозможно отлежать тело за одну ночь, это можно понять на примере людей, которые из-за болезни долго находятся в лежачем положении, и то после этого хоть немного, но могут двигаться.

Продолжая путь к успокоению в своих мыслях, Влад подумал, что это одна из стадий сна, другой уровень, и эта мысль его реально успокоила. Все дело в том, что он уже давно изучал информацию в инете об осознанных сновидениях (ОС), изучал методику вхождения, но все попытки были безуспешны, видимо потому, что "кто-то любитель пожрать перед сном" — критиковал он сам себя, а делать это рекомендовано на голодный желудок, но удержаться вот задача. Кстати, обжорство видимо и являлось причиной частых кошмаров, не зря же в детстве говорили не есть на ночь, а то "цыгане придут во сне. " Но мы — толерантное общество, заменим цыган на… на блогеров, дегустирующих пельмени или тушенку, и клянчащих донат.

Словом, Влад начал успокаиваться и сосредотачиваться на своих ощущениях, он знал, что в ОСах можно контролировать все, и первое, что он хотел всегда сделать- это конечно же полетать, перестать хоть во сне быть заложником своего жирного, склонного к порокам тела. Только вот почему он двигаться не может? Наверное потому, что он очень крут, и не пальцем делан, и ему предлагается более сложный уровень преодоления. Но кем предлагается, это же ведь все происходит в его сознании. Получается это он сам себе чинит препятствия? Да, да где-то это было, типа я — сам себе главный враг.

Он попытался сосредоточиться на своем теле, чтобы заставить его двигаться, как вдруг услышал, как слева открылась со скрипом дверь, и послышались шаркающие шаги, вроде по плитке, и звук такой с эхом, как в производственных помещениях или в столовых. И тут он впервые напряг свое зрительное внимание и понял, что лежит на краю какой-то доски, лицом к краю, за которым внизу, действительно виднеется кафельный, серый пол, только кажется, что плитка уж больно великовата. Да и звуки что-то какие-то эм …большие что- ли. Он покосился влево, откуда приближались шаги, и был ошарашен увиденным, в его сторону двигались огромные, толстые ноги в белых, отглаженных со стрелками штанах, торчащих из- под фартука, закрывающего колени, и обутые в зеленые сланцы и сине — белые полосатые носки. Ноги как- будто на мгновение приостановились, слегка прицелились, и точной наводкой, еще более стремительно, чем прежде, направились в сторону Влада. Сердце в его груди чуть не выскочило, так бешено оно забилось. Тут владелица ног громогласно на всю кухню закричала:

— Люда, я нашла ее! Переложить забыла, вот курица! — голос хихикнул.

Люда что-то пробубукала за дверью, невозможно было разобрать. Перепонки Влада звенели от грохота голоса, сердце колотилось, а тело все так и не реагировало на сигналы мозга. Перед глазами возникли две пухлые руки, и тотчас его новый мир пошатнулся и резко взмыл в воздух точнее, доска на которой он лежал, и полетела в сторону двери. От такой инерции, казалось его расплющит на этой доске. Доска в руках немного покачивалась, и Влад начал как — то уж сильно кататься из стороны в сторону, от чего его вестибулярный аппарат ужаснулся. Он чуть было не скатился с доски, но хозяйка рук ойкнула и остановила его, прижав пальцем к доске в моменте, когда он повернулся на спину, после чего понесла ровнее. Он наконец смог увидеть ее "верхнюю часть". Он видел продолжение белого фартука и пухлое лицо с розовыми щеками, приподнятые уголки губ указывали на хорошее настроение, белый колпак на голове. Это без сомнения была женщина, и происходило это на кухне, но почему все такое огромное? "Нашла ее"! Ее? Почему в женском роде? Женщина шла и мурлыкала что-то еле слышное под нос и сильно сопела при этом. Над колпаком проплывали потолок, побывавший на Луне и квадратные светильники. Влад вспомнил, что он во сне и постарался успокоиться. Потолок закончился дверным проемом и начался другой потолок, справа виднелся верх каких-то полок темно-коричневого цвета из дерева, слева падал дневной свет и слышался приглушенный шум улицы.

— Люда, слышишь че говорю!? Проворонила я одну, на доске оставила.

— А — а, а я думаю, как так? Вроде ингредиентов было как обычно, и все считала.

— Видно я сегодня особенно рассеянная, — сказала женщина, тем временем, подойдя к высокой стеклянной колбе, цилиндрической формы. Часть колбы оказалась дверью, женщина открыла ее, внутри было три яруса стеклянных полок, она осторожно взяла Влада и положила его на среднюю. — Аркадий сегодня обещался зайти, за булочкой Бородинского. — рука выскользнула из колбы, дверь закрылась. Голос женщины продолжал за стеклом, став приглушенным (слава Богу), — Усищи свои ходит наглаживает котяра. Люда ответила:

— Ты ж все Диму высматривала. Разлюбила что-ль? — было сказано игриво, с иронией.

— Да он че-то не больно решительный, — сказала женщина, прихорашиваясь, глядя в отражение в колбе.

Женщину, как потом оказалось из разговора, зовут Нина.48 лет, замужем, двойняшки девочка и мальчик, только перешли в среднюю школу. Муж Сергей, маленький, щуплый мужчина, попавший когда-то по неопытности в сети необъятной любви Нины, был эмоционально высосан ею до нуля, а его либидо растоптано ее непререкаемым авторитетом, и теперь он смиренно и молчаливо нес свой крест и сумки со списанным хлебом из пекарни. А Нина опять вышла на охоту.

Влад бы и дальше слушал их болтовню, но отведя глаза от Нины наверх, он увидел отражение себя в верхней полке…Он уже догадался, что находится в той самой пекарне, за два дома. Коричневые полки, стеклянная колба, позже Люда прошла мимо, и он узнал в ней продавщицу. Но то, что он увидел в отражении окончательно вынесло ему мозг:

— Картошка?! Я блин картошка!? Чего — о!?

В отражении лежало пирожное "Картошка", которое Влад так любил, даже слишком. Рядом, как лепестки, вокруг оси на которой крепились полки, лежали его “собратья”, вместе с Владом их было десять. Одно или один из них лежавший рядом, в ответ на крик Влада заворчал сонным скрипучим голосом, похожим на голос какого — нибудь ежа из советского мультика:

— Ну чего ты разорался то? Чего не лежится тебе спокойно, рано еще. Спать не мешай.

— Спать?! — воскликнул Влад, но уже чуть тише. В голове у него все смешалось, в том числе и вера в то, что это сон, и он хоть и был ошарашен, все же попытался успокоится, тем более не известно, на что способно говорящее пирожное. — Да я это — первый раз, испугался малость. Пардоньте.

— А- а, новорожденный. Ну ты не переживай так. Ждать не долго совсем, по моим подсчетам сегодня нас заберут.

— Заберут? В смысле купят? В смысле съедят?

— Ты посмотри какой догадливый. Слышал я как они говорили, что приходит раз в три дня некто — Парень, и скупает все картошки. По некоторым признакам я понял, что картошки это мы — ты и я. Ну и эти вон.

— Я бы попросил, — отозвалась картошка, где- то из-за оси, уж больно интеллигентным голосом для картошки. — Повежливее уважаемый.

"Парень", — подумал Влад, "Так это ж я. Точно сегодня аванс переведут. Вот проснусь и приду"

— А вы не вмешивайтесь Вашество, — продолжал Скрипучий, — видите я тут новобранцу объясняю обстановку.

— Ну ты то брехун старый может и не доживешь до того. У тебя последний день сегодня. Если Парень не придет — все тогда, на корм крысам пойдешь. Или толстуха тебя к себе заберет.

Голос доносился с верхней полки. В ответ на него, послышались смешки со всех сторон. Это было пирожное "Муравейник". Влад знал, что его хранят в заморозке, и после еще недели две продают. Влад всегда интересовался такими вещами, предпочитая все свежее. Муравейник, вместе с сухарями, был тут настоящим долгожителем. Влад хотел было сказать, что Парень- это он, и что он придет, как только проснется, но его опередил грустный, такой неспешный, низкий голос звучащий где-то за пределами колбы, с полки с хлебом, находящейся дальше по стене.

— Не думаю, что это так уж весело, учитывая Закон Эво.

Это был молочный батон.

— Закон Эво? — спросил Влад. Скрипучий полушепотом ответил.

— Не разговаривай с ними.

— Почему?

— Хлеб и Сдобные — они такие напыщенные, надутые. Вечно делают вид, что самые умные и все знают, даже если от роду один день.

— Ты старый, глупый хрыч — атеист, достал со своим неверием, — возмутился Муравейник, — Каждый приличный гражданин страны "Хлебушек" знает и верит в закон Эво!

— Начинается, — вздохнула булочка с творогом, — От вас закиснуть можно.

— Только ты один, — продолжал возмущаться Муравейник, — здесь такой твердолобый. Твое восприятие ограниченно стенами этого магазина.

— Что такое — магазин? — спросил писклявый желтый Чизкейк с нижней полки?

— Я же, видел большой мир вне этих стен, видел Страну Льдов, — не унимался Муравейник, — Я великий путешественник во времени, когда я родился все вокруг говорили, — "Март, март", потом после ссылки в Страну Льдов, все вокруг говорили, — " Май, май", и не понимали о каком Марте я говорю. Я знаю, что рассказывают там, в других мирах, я знаю, что Хлебу мудрость дается напрямую от Земли, они имеют право говорить мудрости от рождения. Говорить о Законе. Может твои предки и представляли из себя что-то натуральное, но ты абсолютная химоза! Ты ничего не смыслишь в Сроке! И еще новость для тебя — Парень никогда не берет прозрачные коробки, он все складывает в черный пакет, так что ты даже перед концом не увидишь мира, а потом ничего не вспомнишь, и после Эво останешься таким же дураком.

Скрипучий немного притих, но все же пробурчал:

— Ага, верьте в сказочки. Меня не проведешь.

Муравейник сказал:

— Батон, давай расскажи новенькому про Закон.

— Это самый древний закон Срока — Закон Эво, — неспешно и величественно начал Батон, — Суть сего Закона в том, что ты становишься тем, кто тебя съел. Этот закон истина и работает неумолимо. Повезло тому, кто достался хорошему человеку или сильному здоровому животному или свободной птице. Если тебя разорвали на части или раскрошили, и тебя съели многие, включая человека, то ты будешь человеком с качествами всех остальных сущностей. Если человек съест большую часть, то качества других сущностей только усилят человеческое в тебе, но если сущности съели больше, то ты, будучи человеком, пойдешь животным путем развития. Если человек ест, он может поделиться, но большую часть он должен оставить себе, ибо он главный и так далее.

— Так что твой престарелый родственник станет сегодня ночью крысой или толстухой, — с удовольствием сказал Муравейник, и вокруг опять захохотали, на этот раз сильнее, — Если Парень не придет.

Скрипучий нахмурено покосился наверх, так как лежал он на правом боку, головой к выходу, как и Влад.

Владу стало немного жалко Скрипучего. Ведь люд… все могут заблуждаться, иногда заблуждения навязываются нам средой, в которой мы воспитались, и тут главное вовремя это понять и исправить. Все можно изменить, Влад верил в это всей душой и не верил в слово — поздно. Он всегда хотел жить на полную, быть открытым и смелым, но для этого нужно выключить сериал, встать с дивана, перестать бояться жизни, а это ох как нелегко. И через 8 лет такой жизни он узнаёт, что пирожное из печенья и сгущенки, даже не выпеченное, даже не свежее — смелей его и даже жизнь видело побольше. Влад был близок к пониманию того, что с верой во что-то большее все встает на свои места, а когда ты понимаешь, что ты есть неотъемлемая часть этого большего, тебе становится легче верить и в себя, а еще понимая взаимосвязь всего вокруг, тебе просто по определению не может быть одиноко. Влад увидел в Скрипучем будущего себя, так и не решившегося, так и не поверившего и от этого озлобленного. Он ответил:

— Он придет.

Воцарилась тишина. Со стороны витрины, находящейся, напротив хлебной полки, раздался хрипловатый голос:

— Братишка ты это, коли знаешь че, так поделись с народом. А то мы тут мутных не любим. Я Крендель если че, со мной кент мой — он Рулет с маком, и это ключевой момент в нашей дружбе.

Влад повторил:

— Он придет. Потому, что Парень — это я, — все, кто мог видеть его нахмурено посмотрели в его сторону.

— Так вы с Рулетом навели уже мосты что — ли? — спросил Крендель.

— Действительно я тот парень. Меня зовут Влад, мне 33 года, и я сейчас сплю, я во сне. Я человек на самом деле. Я проснусь и пойду покупать картошку.

Чизкейк с облегчением пропищал:

— Ну вот, а вы меня желеголовым называли.

— Да я правда человек! Только я не знаю, как проснуться. Обычно у нас не так.

— Если ты правду говоришь, — сказал Батон, — то, возможно ты того, просрочился.

— Во сне что — ли? Да нет не может быть, я не болел ничем. Сроки годности смотрел на продуктах.

— Все может быть, — задумчиво сказал Батон.

— Это точно, — согласился Муравейник, — Два дня назад крысы залезли на витрину и Кекса покрошили. Прямо во сне. И еще бы много кого, если бы не под утро все произошло, люди вернулись и крысы убежали. Думаешь он предполагал, что не проснется?

— Жалко, веселый был парень, — сказала Булка с творогом.

— Кекс, брат, скорблю! — воскликнул Крендель

Влад замолчал и задумался, ему стало не по себе, по нему бы пробежал сейчас холодок, если бы он не был картошкой. А если он правда умер? Пожар, например случился, а он задохнулся во сне, так ведь бывает. Хотя нет, спал он чутко, датчик опасности номер пять срабатывал всегда безотказно. Однажды в доме загорелся мусоропровод, и он почувствовал и проснулся. И еще пару случаев было.

Его мысли и перешептывания остальных прервал колокольчик на входной двери. В магазин вошли мужчина лет сорока с маленьким сынишкой лет пяти, отец спросил его, что ему взять. Мальчик выглядел жизнерадостным, мужчина вел себя как добрый, заботливый отец, светило солнце, картина была прекрасная, Люда умиленно улыбалась. Малыш какое- то время смотрел на витрину, но явно ничего не находил привлекательного, тогда отец посадил его себе на плечи и показал то, что лежало за витриной. Внимание мальчика сразу привлекла колба с подсветкой и он сразу выбрал картошку. К тому моменту с кухни вышла Нина и открыла дверцу колбы, чтобы подать пирожное. Мужчина попросил дать самое свежее, Нина ответила — "Обязательно", но ее не надо было просить, она все контролировала в радиусе пекарни и дома. Все у чего заканчивался срок здесь, было обречено оказаться там. Так что Скрипучему в этот день ничего не светило.

Спустя пару секунд Влад был в руках у мальчика, и тот недолго думая откусил четвертую часть, Влад зажмурился и хотел закричать, но совсем не почувствовал боли. Пока мальчик ел его, он мог бы свободно читать стихи, петь песни, но он попрощался со всеми, надеясь, что вернется человеком. Ему не было страшно, он скорей хотел узнать, что дальше.

Когда они вышли на улицу, от Влада осталась треть. как раз та часть, которой он видел, слышал и говорил. Мальчик сказал:

— Папа, ты будешь? — и протянул отцу пирожное.

Отец наклонился и откусил немного, для приличия, чтобы не отказывать сыну.

— Спасибо сын.

— Пажалуста.

Он положил в рот остаток пирожного, немного пожевал и проглотил. Влад провалился как — будто в глубокий сон.

___________________________________________________________________________

Солнце ярко ударило в глаза, Влад зажмурился и начал протирать глаза рукой. Второй рукой оперся на локоть и слегка приподнялся. Стоп! Руки! Он пошевелил ногами. И ноги! Все на месте! Все работает. Он облегченно вздохнул и расслабленно опустился на кровать, тут же вскочил с мыслями о том, что уже вдоволь належался. Посмотрел на часы, уже полдень — ну и засоня! Разблокировал экран смартфона, сообщение висит, ага, аванс перевели. Быстро умыл лицо, накинул что-то попутно, хотел было выйти за дверь, но обернулся и посмотрел на квартиру. Первая мысль — ну и свинарник. Мусор всюду и вещи грязные валяются. Вздохнул, разулся и начал уборку.

Собрал мусор в пакеты, вещи в стиралку, пропылесосил, все около часа. Влажную уборку оставил на после "завтрака", за которым и отправился, прихватив пакеты с мусором.

Хотел по привычке в честь аванса взять пиццу и колу, постоял немного напротив пиццерии и пошел в супермаркет. Взял там овощей, курицу и молока с твердым намерением приготовит суп. После супермаркета пошел в пекарню.

Войдя внутрь, остановился у порога и вдохнул с наслаждением запах свежего хлеба. Улыбаясь, поздоровался с вынырнувшей откуда-то из-за прилавка Людой, она ответила тем же, его тут знали — постоянный клиент. Когда он подошел к кассе, как и в прошлый раз, тотчас появилась Нина, они поздоровались, и она спросила, " Как обычно"? и начала доставать черный пакет из — под прилавка. Но Влад попросил сложить все пирожные в контейнер, когда Нина открыла дверцу колбы, он отчетливо увидел, что в "ромашке" из пирожных не хватает одного, ближайшего к нему "лепестка". Он внимательно смотрел и запоминал порядок, в котором Нина укладывала картошку. Скрипучий был последним. Прежде чем положить его, Нина задержала руку в воздухе и сказала:

— Знаете, этот уже не очень свежий.

— Ничего страшного, у меня собака их тоже любит.

Она положила Скрипучего к остальным, и по лицу скользнула еле заметная гримаса раздражения. Влад посмотрел на хлеб, Батон лежал все в том же положении, он попросил подать и его.

Он вышел на улицу, в дверях столкнулся с женщиной лет сорока, во всем джинсовом с короткой стрижкой, придержал дверь. Потом положил батон в пакет, а контейнер взял в руку и не спеша пошел в сторону дома.

Если идти дворами, то путь пролегает вдоль гаражей, возле одного из них он остановился, еще издалека он увидел, что на крыше гаража, чуть поодаль от края сидят три или четыре голубя. Он открыл контейнер, достал Скрипучего и глядя в небо сказал:

— Рано брат тебе пока быть человеком, но зато теперь ты увидишь какой мир большой.

С этими словами он осторожно бросил пирожное на крышу, голуби не скромничали.

Только он тронулся с места, как его быстрым шагом обогнала та женщина из пекарни. На правой руке у нее висела сумка, в ней же она держала муравейник, в левой она держала телефон и торопливо, громко разговаривала:

— Я знаю, что поезд… Ну я уже рядом…10 минут… мне тебя целый месяц ждать, а ты десять минут не можешь, на такси успеешь.

Она свернула за гаражи и пошла вглубь дворов. Влад дошел до подъезда, из которого вышел его “заученный” до полусмерти сосед, носивший старый ноутбук, в потертой сумке. Он как студент из классических произведений, вечно учится и вечно голодный и тощий. Если не сбрендит от такой жизни, то когда — то его учеба принесет щедрые плоды. Они поздоровались и Влад непринужденно, что — бы не обидеть голодного и гордого человека, предложил ему угостится пирожными, типа премию получил и все такое. Студент сказал "ну раз такое дело", Влад вручил ему картошку — Интеллигента и еще одну. Потом добавил, что две нельзя и дал еще одну. Пожали руки разошлись.

По пути на свой шестой этаж, на четвертом постучал в двери к тете Саше(не в коем случае не Шуре, можно огрести), прекрасной, доброй женщине, пожилой, но огонь доброты и жизни в ее глазах не позволял называть ее бабушкой, она всегда была неподдельно приветлива и доброжелательна, при этом в ней ощущалась твердость характера, на такой доброте не поездишь. Он угостил ее, отдав все пирожные, они обменялись любезностями, и он пошел домой. Между пятым и шестым он встал у окна, и секунд двадцать смотрел в него, тяжело дыша. Только сейчас он ощутил, что с самого пробуждения его не оставляет чувство того, что что-то в мире изменилось, что-то было не так как обычно, но он не понял, что именно. Оставив вопрос без ответа, он повернулся и пошел варить свой суп.

P.S.

В предзакатный час одного ясного летнего дня, на краю крыши старого, кирпичного дома, удобно устроившись, беседовали два голубя:

— … птицы, живущие в горах? Больше ворон и коршунов? Да братец, мастак ты сочинять. И ты их видел?

— Нет, но однажды к нам прибился один странный голубь, такой худой и говорил с акцентом. — голос этого был бодрый, говор быстрый, он явно любил поболтать, — Рассказывал, что живет рядом с ними, и как раз от такого улепетывал и оказался в наших краях.

— А потом что?

— Да ничего, буйный он был больно, дикий какой то, выгнали мы его. Оставил нашу Белоспинку одну, с яйцами.

— То- то и оно, чудакам верить.

— Гостил у нас еще как-то гусь один, в прямом смысле слова. Говорил родом из Тибета. Говорил один чудик его еще в детстве купил и сюда привез, кормил его, мыл, прям райская жизнь. А потом как-то косо стал на него поглядывать, и книжки странные стал читать, где еда нарисована. И точно чудиком его назвал, чего на еду смотреть, ее есть надо! А потом ему Сорока через открытое окно рассказала, что люди в этих книжках пишут, как бы нашего брата повкусней съесть.

— Да ладно!?

— Ага. Мол не хватает им своей еды, добавляют нас в нее и едят.

— А эти, что нам желтое зерно сыплют, они чего?

— Прикармливают, как пить дать!

— Мда… Звучит страшно, но ничего не меняет, мы ж все равно не можем устоять, это в крови, только увидел зерно и как будто пелена на глазах, очнулся — уже взлететь не можешь, тяжко.

— Точно брат. Так вот про гуся, рассказывал он странные вещи, про некий Закон, и что мол в Тибете этот закон каждая птица и каждый зверь знает, что по закону этому каждый кого съели, становится тем, кто его съел. Сечешь? Мол там у них почетно, если тебя съел человек или птица-охотник. Прикинь, раз — и ты в штанах уже ходишь, плюешься там…

— А- ха- ха, ну и везет же вам на брехунов. Стать человеком? А я думаю, что он шкуру свою спасал, не хотел от рая своего отказываться, и вместо себя нашего брата голубя бы своему чудику приводил на обед? А где этот его Тибет?

— Далеко за горами, что в конце мира, за лесом.

— За горами?! Экий же враль! Сам же говоришь в конце мира. Нет там за горами ничего.

— Ну он так сказал.

— А потом?

— Потом осень пришла, он к нашим гусям в клин затесался, сказал до юга с ними, и прямиком до дому.

— Эй Болтун! Хватит рассиживать, темнеет уже, возвращайся. Ты же не хочешь стать ужином для Ууков?

Это был глава их чердака Белоголовый.

— Вообще — то для Ууков — это завтрак!

— Когда один из них поймает тебя, поумничай если сможешь. Можешь ему свои истории рассказать. Да заходи же, кот тебя раздери!

Болтун стал прощаться с другом потому, что тот был с соседнего дома:

— Ладно Ворчун, пойду. Увидимся завтра. Слетаем на садик, посмеемся над неуклюжими детенышами людей.

— Договорились брат, — ответил Ворчун своим скрипучим голосом, который был его визитной карточкой, но вкупе с его невыносимым характером, вызывал зачастую только раздражение, только Болтун его принимал как друга, — До завтра.

Болтун двинулся к чердаку, а Ворчун неспешно шел вдоль края, как будто собираясь с мыслями перед полетом. Уже почти стемнело. Болтун зашел в окно чердака, уже начал погружаться в атмосферу полусонного воркования, но не успел отойти от окна далеко, как услышал с улицы странный и резкий звук, похожий на удар мягким о мягкое. Он осторожно, с любопытством выглянул на улицу, затем оглянулся убедиться, что Белоголовый не видит его, и вышел наружу. Быстрым шагом, переваливаясь он дошел до края крыши, осмотрелся вокруг, затем вниз. Внизу, еле заметные в темноте, плавно спускались на землю пара светло — серых перьев.

— Ворчуун! Эй! — не дождавшись ответа, Болтун развернулся и медленно пошел назад, говоря уже сам себе под нос, — Говорил я тебе, не мойся в этой луже под старой машиной. Скоро весь облысеешь.

Представив себе эту картину, он усмехнулся, и уставший от долгого дня, пошел спать.