Безудержный ураган [Данта Игнис] (fb2) читать онлайн

Данта Игнис Безудержный ураган

Пролог

Она была как живая. Будто огромный черный монстр зависла посреди лаборатории и трепетала. Прощупывала этот мир, стучалась в тонкий прозрачный барьер — единственное, что не давало ей прорваться и сожрать весь Адалор. Ученые прозвали ее Брешью и заключили внутри защитной сферы. В этой тюрьме она провела долгие годы и накопила достаточно сил, чтобы вырваться.

Худой и угловатый практикант склонился над пробирками. Близоруко щурясь, он выбирал нужные и ставил на поднос. Эта нудная работа — носить колбы из одной лаборатории в другую — практиканта порядком достала, но выбирать не приходилось. Он не подозревал, что последний день его жизни подходит к концу. Иначе решил бы прожить его по-другому.

Парень вышел в коридор, когда раздался жуткий грохот, какого ему не доводилось слышать даже в самую сильную грозу. Он вздрогнул. Одна из пробирок полетела вниз, украсив деревянный пол синими разводами.

Шум повторился. В оглушительные раскаты словно вплетался рев неведомого чудовища. Все вокруг тряслось и вибрировало. Толчки усиливались. Парнишка бросил пробирки. Держась за стены и шатаясь, поспешил к своему профессору. Вбежал в главную лабораторию — самое сердце Привола, мирового центра науки и просвещения. Именно здесь изучали Брешь — неведомую пробоину в пространстве, которая излучала чужеродную силу.

В просторной комнате с множеством столов, заставленных приборами и ретортами, собралось около десятка профессоров. Они окружили большую сферу в воздухе. За тонкой прозрачной перегородкой бушевали иссиня-фиолетовые вихри. Сверкали молнии. Брешь тряслась все сильнее и грозила взорваться. Ученые махали руками, что-то кричали друг другу и выглядели напуганными.

Растрепанный седовласый мужчина ворвался в комнату и оттолкнул парня, замершего в дверях. Он принес прозрачные шарики размером с ладонь. Пошатнулся от очередного толчка и уронил их все, кроме одного. Шары не разбились и, подпрыгивая, закатились под столы вокруг.

Седой ученый покрутил оставшуюся сферу в руках, ощупал со всех сторон. Она засветилась ярко и резко выросла. Профессор бросил ее вперед и отбежал подальше, размахивая руками и призывая остальных отойти. Сфера подплыла к цели, еще выросла и заключила Брешь внутри. Мгновенно стало тихо, тряска ослабла.

Практикант шумно выдохнул и позволил себе расслабиться. Профессора переговаривались, смеялись и похлопывали друг друга по плечам. Однако они рано праздновали победу. Брешь, заключенная внутри уже двух сфер, с режущим уши звуком, взорвала первую из преград, установленную давным-давно. И, почти сразу же, вторую — свежую.

Парень увидел белую ослепительную вспышку. Почувствовал удар в грудь и потерял сознание. Очнулся, с трудом открыл глаза и тут же зажмурил. В груди торчал большой кусок прозрачного барьера, что сдерживал Брешь. Он пришпиливал практиканта к стене. Все тело раздулось и почернело, покрылось волдырями.

Мелко трясясь от судорожных всхлипываний, парень открыл глаза. Поднял отяжелевшую голову и осмотрелся в надежде получить от кого-нибудь помощь. Но то, что увидел, заставило его закричать. Вопль быстро иссяк. Практикант захрипел и отключился.

На полу разрушенной лаборатории лежали профессора, покрытые белым налетом и в несколько раз увеличившиеся в размерах. Руки-ноги вытянулись, пальцы удлинились и скрючились. Лица размылись, оставив вместо ртов и носов ровную поверхность. И лишь на месте глазниц просматривались небольшие углубления. Трансформация продолжалась. Тела судорожно сокращались, хрустели суставы, лопались жилы. Их подергивания напоминали жуткий танец кишащих в банке червей. А в центре комнаты кромешно-черным провалом зависла Брешь. Она пульсировала и искрилась по краям фиолетово-синими всполохами.

Глава 1. Жажда мести

Ранее…

По темным улицам Диллайна бесшумно шагал мужчина. Мягкие движения хищника таили скрытую силу, выдавая в нем воина. Был он высок и широк в плечах. Тренированные мускулы перекатывались под черной, как смоль, рубашкой, в тон прямым волосам, спускавшимся ниже подбородка. В свете редких фонарей случайный путник мог бы рассмотреть и лицо: высокий лоб, волевой подбородок и тяжелый взгляд темных карих глаз. Но путников не встречалось. Огромный, суетливый и многолюдный город спал.

Брусниру недавно исполнилось двадцать семь. Но последние семь лет легко сошли бы за двадцать, и слились для него в сплошную кровавую дымку. Все началось с войны. Человекоподобная раса фаурренов напала на родной Шантах, и воин оказался в рядах защитников. За пять лет кровавой распри счеты с врагами стали настолько личными, что победы оказалось недостаточно. И потому сейчас, находясь на огромном расстоянии от родины, Бруснир выслеживал фаурренов. Выслеживал, чтобы истреблять. Впрочем, дома у него не осталось. Ничего не осталось, кроме боли внутри, снова и снова вынуждавшей искать мести.

Вот уже две седмицы Бруснир выслеживал врагов. И каждый раз опаздывал совсем чуть-чуть. Заставал только молчаливое и кровавое побоище — свидетельство их пребывания в городе.

Группа, которую на этот раз преследовал воин, довольно многочисленная — около десятка. Молодые фауррены, скорее всего, выпускники одной из школ наемных убийц. Они промышляли здесь, на территории соседнего и вражеского государства с целью сдать экзамен. Так уж повелось, что выпускным заданием у них всегда становилось убийство. Фауррены совмещали долг с пользой. Устраняли влиятельных людей, ослабляя чужую страну и тренируя навыки. После войны их государство оказалось в печальном положении и наставники не гнушались рисковать молодежью, чтобы хоть как-то усилить позиции.

Фауррены в жестокости превосходили даже людей. Внешне они отличались серым оттенком кожи, необычным цветом волос, от синего до иссиня-черного, и извечно-черными радужками глаз. Необычная кожа даровала им иммунитет к магии и способность «растворяться в тенях», проще говоря, становиться почти невидимыми. Именно последняя особенность делала их крайне опасными противниками. Но Бруснир тоже не был обычным человеком. Волею судьбы война превратила его в чудовище, созданное с одной целью — истреблять фаурренов.

Воин остановился возле богатого дома и легко перемахнул через высокий забор. Нырнул под сень деревьев в саду и почти сразу понял — фауррены здесь. Или были здесь совсем недавно. Зашли нагло, с парадного входа. Об этом красноречиво поведали трупы охранников и сторожевых собак.

Бруснир подкрался к дому и заглянул в окно. Фауррены находились в комнате, ему повезло. Чего нельзя сказать о хозяевах дома. Изуродованные тела мужчины, нескольких женщин и детей лежали в гостиной, которую покидали убийцы. Молоденькие выпускники и один наставник, что стоил их всех вместе взятых. Бруснир узнал это по движениям, по тяжелому цепкому взгляду, выдающему опытного и опасного воина.

Опередив фаурренов, Бруснир подошел к калитке и бросил на землю горсть бесцветного порошка. Отступил назад и затаился в саду. Фауррены быстро прошли по двору и растворились, едва шагнув за ворота.

Подождав немного, Бруснир вышел за ними. Шепнул заклинание и порошок, в который фауррены ступили, засветился фиолетовыми пятнами на мостовой. Воин купил его у магов. Он недешево обошелся, но того стоил. Ближе к окраине города следы разделились. Один из фаурренов свернул в грязный узкий переулок, но Бруснир не пошел за ним. Решил выслеживать основную группу.

Воин приблизился к неприметному дому, с заросшим сорняками двором и потрескавшейся каменной кладкой. Прислонился спиной к стене. Отсчитал пятьдесят ударов сердца, настраиваясь на бой. Накрыл ладонью замочную скважину. Послышался тихий щелчок, и дверь приоткрылась. Бруснир почти ласково придержал, не позволяя скрипнуть и испортить неожиданность его прихода.

Фаурренов с малолетнего возраста учат убивать. До конца обучения доживают далеко не все и даже не половина. Только самые сильные, выносливые и живучие. Но Бруснир не только нес смерть, где-то в глубине души он желал ее. Месть может вести, толкать на безумные поступки, но мотиватор к жизни из нее плохой.

В небольшой прихожей сидели два фауррена. Они успели вскочить и схватиться за рукояти кинжалов. И тут же умерли. Одному Бруснир мечом разрубил горло, а другому вонзил острие в живот. И тут же свернул шею, чтобы противник не успел закричать.

Пройдя вперед, Бруснир прислушался. Снизу из подвала доносились голоса, смех и музыка. Воин прошел по этажу, заглядывая в каждую комнату. В одной из них, на брошенных прямо на пол лежаках, спали двое. Бруснир достал нож и скользнул внутрь, ступая почти бесшумно. Плохо, что их двое, думал он, подкрадываясь, второй может успеть всполошить остальных. Половица скрипнула под ногой, и воин замер. Фауррен слева пробормотал что-то во сне и перевернулся на спину.

Черной тенью Бруснир обрушился на противника. Одной рукой зажал рот, другой перерезал горло. Развернулся в сторону второго фауррена. Тот приподнялся, их глаза на мгновение встретились. Бруснир одним прыжком преодолел разделявшее их расстояние и по самую рукоять воткнул нож ему в горло.

Убедившись, что наверху никого не осталось, спустился вниз и ворвался в ярко освещенную просторную комнату. Трое слева за круглым столом на диванах. Один справа, возле бочек с вином. И последний, напротив, рядом с музыкантом и девушкой-певичкой, которых нужно постараться не задеть.

Два кинжала свистнули в воздухе. Один попал в цель — в шею фауррена на диване. Бруснир усмехнулся, не зря прихватил оружие мертвецов сверху, пригодилось. И обнажил меч.

Не сговариваясь, все фауррены скользнули в тень и выпали из поля видимости. Это нехорошо. Опасно. И Бруснир вкруговую с обеих рук полил комнату магией огня, старательно избегая кусочек с небольшой импровизированной сценой, на которой замерли музыканты.

Магия не действовала на фаурренов напрямую. Но жар от загоревшихся вещей — обычный огонь. Он причинял им такой же вред, как и людям. Бруснир давно понял, что во всполохах огня невидимость почти теряет силу. Немного наблюдательности и врагов легко отследить по теням. Бруснир заметил троих. Один прятался, но времени искать его не оставалось.

Фауррены, вооруженные большими парными кинжалами, напали одновременно. Воин отступал и уворачивался, используя диваны и бочки. Старался хоть ненадолго разделить врагов, освободить пространство для атакующего выпада.

Разгорающееся в подвале пламя грозило уничтожить всех, кто здесь находился. Фауррены загнали Бруснира в угол, и улыбки на их лицах стали плотоядно-довольными. Бруснир задержал дыхание и резко потушил огонь. Комнату заволокло черной едкой гарью. Воин присел, оттолкнулся от стены и скользнул вдоль пола, снизу разрубая ослепленных дымом противников. Ему удалось убить двоих. Бруснир сражался с третьим, когда дал о себе знать тот, что отсиживался в тенях.

Фауррен ударил из-за спин музыкантов, где и прятался с самого начала. Бруснир заметил сверкнувший в воздухе кинжал. Успел увернуться и подумал, что нужно выводить из строя этого тихушника, пока он не додумался взять в заложники певчих птичек. Вломился на сцену и, рубя мечом с плеча, вторым ударом достал врага. Он проявился, и Бруснир добил его ударом в грудь. Обернулся, отталкивая труп, и весьма вовремя: клинок последнего противника летел в спину, но воткнулся в мертвого товарища.

Оставшись в одиночестве фауррен сбежал. Бруснир проклял все его племя. Тяжело взглянул на музыкантов, сейчас его зрачки были почти черными, и кивнул на дверь:

— Уходите.

Уговаривать не пришлось. Кашляя и спотыкаясь, они быстро ушли.

Бруснир замер и прислушался. Все его нутро вопило о том, что в комнате он не один. Только это чутье, да едва заметное колебание воздуха спасли ему жизнь. Он отшатнулся назад и вместо выпущенных кишок получил лишь царапину на животе.

— Ты за это ответишь, — зло прищурившись, прошипел наставник фаурренов. Показался на мгновение и снова исчез.

— Посмотрим, — усмехнулся Бруснир.

Фауррен не спешил выдавать себя. Бруснир поднял оружие последнего убитого и ждал, весь превратившись в слух. Легкий свист рассекаемого воздуха предупредил о летящем ноже. Воин отклонился. Клинок впился в плечо. Ранил, но не глубоко. Бруснир послал кинжал в ту сторону, откуда прилетел нож. И попал. Лезвие вонзилось фауррену в бедро, ненадолго выдернув из невидимости. Этого хватило, воин оказался рядом. Втянул врага в ближний бой.

Фауррен скрылся в тенях, но на таком расстоянии Бруснир видел его размытую тень. И мог уловить движения. Противники сцепились в быстрой и яростной схватке. Оружие звенело, озвучивая их молчание. Бруснир наступал, заставляя врага пятиться.

Фауррен быстро понял, что противник превосходит его в силе и ловкости. Отскочил и проявился возле выхода.

— Так просто ты меня не убьешь, — бросил он и выскочил на лестницу.

Бруснир выругался на ходу — нельзя позволить ему уйти. Если бы не ранение фауррена, человек потерял его, но кровь вела по следу. Враг выскользнул на улицу и свернул в первый попавшийся дом. Вышиб калитку и ворвался внутрь. Вбежав следом, Бруснир увидел мертвую старуху на кухне. Она лежала возле стола с перерезанным горлом. Фауррен играл с ним. И ставкой в этой игре были человеческие жизни. Снова. Желваки заиграли на скулах воина. Не задерживаясь, он бросился дальше. Фауррена застал в дальней комнате. Но не успел спасти старика, которого негодяй зарезал в кровати, скорее всего, спящего. Фауррен обернулся, рассмеялся и выскочил в окно.

Бруснир прыгнул за ним, рискуя напороться на кинжал. Только бы не дать врагу добраться до следующего дома. Едва успел перевернуться на спину и отбить летящий в лицо клинок. В бок уже метил второй кривой кинжал. Бруснир ушел перекатом и вскочил на ноги. Фауррен бросился прочь. Одним прыжком воин догнал его и вынудил обернуться, продолжить бой.

Мечникам тяжело сражаться против парных клинков, нечем парировать второе оружие. Для этого Бруснир давно носил кинжал. Небольшой, сильно изогнутый на конце. Приловчился им пользоваться и вести бой с двух рук. Хоть меч оставался основным оружием, кинжал отлично блокировал атаки. Но не всегда.

Фауррен сделал обманный выпад одним клинком, намереваясь проткнуть противника вторым, сбоку. Бруснир разгадал его план. Рискнул, открываясь и отражая удар мечом. Кинжалом резанул по горлу врага. Занесенный клинок фауррена замер в воздухе. Бруснир ушел в сторону, не позволяя умирающему противнику достать себя.

Фауррен схватился за горло, пытаясь пальцами стянуть края раны и унять хлыщущую кровь. Бруснир смотрел как он умирает. Постоял над мертвым телом и медленно пошел прочь.

Воин вернулся в таверну, где снимал маленькую комнату, на рассвете. Злой и уставший, одежда порвана и залита кровью. Хозяин заведения наблюдал, выглядывая в щелку приоткрытой двери, и цокал языком:

— Этот вальдар всех нас погубит.

Однако разбудил служанок и приказал нагреть гостю воды.

Вальдарами люди прозвали воинов, владеющих наряду с боевым искусством магией. И считалось это огромной редкостью в мире Адалора.

Полчаса спустя Бруснир отпустил служанок, сбросил окровавленную одежду и с наслаждением погрузился в горячую воду просторной бадьи. Одна из девушек бесшумной тенью скользнула в комнату. Игриво улыбаясь и сжимая в руках большую губку, она обняла вальдара сзади за шею и нежно провела по мускулистой груди. Воин ласки не оценил, схватил девушку за запястье, отобрал губку. И, обернувшись, запустил ею в служанку. Приказал:

— Уходи.

Девчонка подхватила юбку и, испуганно моргая, выбежала из комнаты.

Бруснир погрузился в воду с головой. В памяти навязчиво всплыла картинка любимой девушки. А точнее того, что осталось, когда до нее добрались фауррены. Отрезанная голова с первыми признаками разложения и со спутавшимися, залитыми черной кровью волосами. Желание убивать, едва притихшее, всколыхнулось с новой силой.

***

Утром в таверну явился гость. Высокий воин богатырского телосложения, с виду сильный, как медведь. Оглядевшись и потрепав себя по светлым волосам, он подошел к стойке.

— Утро доброе, — широко улыбаясь, обратился к хозяину заведения. — Тут такое дело, я ищу одного человека. Вальдара. Уверен, ты не откажешься мне помочь…

Трактирщик отвел взгляд, подумал, что безопаснее будет соврать. Парню немногим больше двадцати пяти — есть вероятность, что поверит. Замялся на мгновение и ответил:

— Понятия не имею о ком идет речь. У нас такие не останавливались.

Богатырь хитро прищурился.

— Уверен, хозяин? Насколько мне известно, если он, вдруг, все же остановился тут, то тебе грозят неприятности. Знаешь сколько у него врагов? Примерно одна не самая маленькая и не самая доброжелательная раса. Впрочем, если мне удастся его найти, то постараюсь увезти отсюда и избавить тебя от проблем. И все это совершенно бескорыстно и исключительно по доброте душевной, — к концу речи воин снова широко и искренне улыбался.

Трактирщик щелкнул костяшками пальцев. Взглядом мыкнулся во все углы таверны и, наконец, выдохнул шепотом:

— Есть у нас такой. Живет тут две недели, платит исправно, но мы места себе не находим. Возвращается чуть ли не каждый день весь в крови и… Ходят слухи, что он истребляет фаурренов… А мы что? Мы люди простые. Что мы станем делать, когда эти исчадия придут ему мстить? Они же никого не пощадят!

Спустя десять минут пришлый воин постучал в дверь Бруснира. Вальдар открыл с мечом в руках. Увидев гостя, нахмурился:

— Шаймор, что ты здесь делаешь?

— Так-то ты встречаешь старого друга и боевого товарища? — отпихивая его и протискиваясь в комнату, заявил Шаймор.

Бруснир вздохнул, отодвигаясь:

— Ну, заходи. Какими судьбами?

— Я приехал за тобой. Думается мне, что с тебя достаточно мести и ненависти, и пора бы уже вернуться…

— Исключено, — перебил Бруснир и отвернулся к единственному окну в тесной комнатенке. — Я даже обсуждать это не буду.

— Я и не думал, что будет легко, — засмеялся Шаймор и уселся на единственный стул, который жалобно заскрипел под ним, грозя развалиться. — Знаешь ли ты, что фауррены отрядили лучших убийц и все для тебя любимого? И речь идет о десятках их лучших воинов, если не о сотнях. Ты изрядно им досадил.

— Это мне только на руку. Если сами придут, — устраиваясь на кровати, с довольным видом заявил Бруснир.

— Вижу, ты совсем спятил… Давай, возвращайся, ты нам нужен. Война закончилась, друг.

— Ваша война закончилась, моя — нет. И у меня нет друзей, так что оставь меня, наконец, в покое.

— То есть то, что пять лет мы воевали спина к спине; ты вытаскивал меня полуживого из забавных передряг; спасал мне жизнь и я тебе, кстати, тоже, — все это не считается за дружбу?

— Это долг, навязчивый ты засранец.

— Ну да, ну да, — усмехнулся Шаймор. — А если я скажу тебе, что мне нужна твоя помощь, тоже откажешь?

— Откажу. Во-первых, потому что помощь не нужна — хитрость тебе никогда не давалась. Во-вторых, потому что я занят. Очень занят своими делами.

— Знаю я эти твои дела… Но мне действительно нужна твоя помощь. Очень.

— Хорошо, выкладывай, — кивнул Бруснир.

— Есть одна чародейка, — начал Шаймор. — Мне нужно доставить ее на Шантах. Живой.

— Не хватало еще чародеек. И в чем здесь проблема? — взглянул на него Бруснир. — Зачем тебе моя помощь? Боишься заблудиться что ли?

— Остряк. Дело в том, что на нее охотятся едва ли не больше фаурренов, чем на тебя. И я боюсь, что могут быть проблемы с тем, чтобы доставить ее именно живой. Если на нас нападут… Сам знаешь насколько маги уязвимы перед фаурренами.

— Какой дурак послал тебя на такое задание одного?

— Предполагалось никто не знает, что Дара здесь, в Диллайне. Фауррены искали ее на родине — Хистрии. Но… Нас заметили. Теперь я ее прячу и ищу возможность вывести с материка. Фауррены следят за всеми кораблями, отплывающими на Шантах. С каждым днем оставаться здесь все опаснее.

— Хорошо.

— Что хорошо?

— Я помогу тебе, балбес. У меня есть знакомый капитан и идея.

Бруснир договорился с приятелем и тот, отчалив из порта Диллайна, поплыл не на Хистрию, как собирался, а сначала бросил якорь близ деревеньки неподалеку. Ночью к зарослям камыша возле берега подошли двое мужчин и женщина. На всех темные плащи, капюшоны скрывали лица. Один из мужчин вошел в воду и спустя пару минут вытолкал спрятанную в камышах лодку. Помог сесть женщине, забрался сам и взялся за весла. Последним запрыгнул его огромный спутник и чуть не перевернул лодку. В ночи раздался приглушенный смех.

Путешественники доплыли до корабля и взошли на борт. Суденышко взяло курс на Шантах. К утру догнало один из крупных торговых кораблей и пересадило на него троих путников.

***

Морское путешествие до Шантаха прошло без приключений. Ступив на родную землю, вальдары и вовсе почувствовали себя в безопасности. Переночевали в портовой таверне и, купив тройку лошадей, двинулись в путь верхом. Они направлялись в столицу Шантаха — город Азирон. Родной материк встретил теплой, но дождливой весной. Что, впрочем, хорошо для многочисленных засеянных полей, встречавшихся на пути. Такая весна обещала богатый урожай.

Всю дорогу Бруснир хмурился, даже больше, чем обычно. Его раздражало, что кругом нет ни одного фауррена и не на ком сорвать злость. Его бесила Дара. Эта ярко-рыжая бестия оказалась жутко капризной. Чародейка относилась к тому типу женщин, которым просто необходимо, чтобы любой встретившийся на пути мужчина, смотрел на них, приоткрыв рот от восхищения. Каждый должен был уделять магичке все внимание и вообще крутиться вокруг, не уставая восхищаться, и слушать всю ту чушь, что выльется из ее коралловых губок. Причем, чем больше мужчин Даре удавалось собрать вокруг, тем счастливее она становилась. Бруснир однажды насчитал полтора десятка обожателей, когда они остановились отдохнуть в одном из городов по пути. Сам он старался просто держаться от нее подальше и большей частью молчал, но Дара не оставляла бесконечных попыток его очаровать. Иногда Брусниру хотелось рычать, но он только пришпоривал коня и вырывался вперед. Чародейка тогда, скорчив несчастную гримаску, переключалась на Шаймора. Последний, впрочем, с удовольствием коротал долгие дни в болтовне с Дарой, а ночами наслаждался ее ветреной нецеломудренностью.

До Азирона оставалась пара дней пути. Вальдары решили заночевать в деревеньке под названием Нерра. Утоптанные улочки были безлюдны, и только на главной площади собралась внушительная толпа народу. Бруснир придержал коня, издалека рассматривая столпотворение, но туда не поехал, направился сразу к таверне. Никто не вышел встретить гостей. Шаймор поймал чумазого мальчонку возле конюшни. Тот сообщил, что все на собрании. И убежал туда, боясь пропустить что-нибудь интересное. Вальдары переглянулись и, оставив лошадей в конюшне, решили прогуляться до площади. Дара не пошла. Сказала, что устала и подождет в общем зале таверны.

Воины пробрались сквозь толпу к самому центру событий. Высокий худощавый старик, судя по длинной мантии — жрец, бранил и обзывал ведьмой пожилую женщину. Она держалась неестественно ровно, отвечала довольно ядовито и одаривала жреца презрительным взглядом. Перепалка разгоралась все сильнее. Сквозь толпу, чуть не задавив деревенских, проскакала Дара и недовольно спросила у вальдаров:

— Сколько можно вас ждать? Я голодна и хочу принять ванну. Вы нашли хозяина этой проклятой забегаловки?

Бруснир одарил ее сердитым взглядом и молча отвернулся. Шаймор что-то негромко ответил. Тем временем жрец все яростнее наступал на старуху. Бруснир догадался, что это деревенская травница, а священнослужитель упрекает ее в колдовстве. Одними обвинениями он ограничиваться явно не собирался, за его спиной собрались приспешники. Между ними и старухой вдруг появилась девушка. Молодая, хрупкая, но обладающая яркой красотой. Необычную бледность кожи оттеняла черная копна волос, струящихся вниз до поясницы. Они скручивались в блестящие локоны, к которым хотелось прикоснуться. Смелости ей было не занимать. Она стала на пути агрессивно настроенной толпы и не собиралась давать травницу в обиду. Хотя у приспешников жреца появились в руках вилы, и они нахально пытались оттеснить девушку. Жрец угрожал:

— Если ты сейчас же не уберешься отсюда, Элерия, я буду считать, что ты пособница этой черной ведьмы. И мы устроим расправу и над тобой!

— Все, что ты умеешь это устраивать расправы. Вы к ней не притронетесь!

— Интересно, как ты нас остановишь? — рассмеялся жрец, давая знак прислужникам.

Бруснир вышел вперед и оттеснил девушку за спину. Все присмирели, и в тишине отчетливо прозвучала реплика Дары:

— Ну, нет. Только не говорите мне, что будете вмешиваться в разборки этой черни. Бруснир, пойдем отсюда.

Вальдар не повел и ухом. Жрец рассматривал его некоторое время, потом спросил:

— Ты еще кто такой?

— Это неважно. Важно то, что ты сейчас оставишь в покое этих женщин.

Жрец зло прищурился.

— Сегодня мы будем судить ведьму. И все, кто встают на ее защиту, нам враги. Схватите их, — крикнул он помощникам. И те бросились на Бруснира с вилами.

Шаймор даже не двинулся на помощь. Сложил руки на груди и расхохотался. Бруснир усмехнулся и слегка толкнул нападавших воздушной стеной, чтобы не повредить. Но им хватило, и они вместе со жрецом отлетели назад, повалившись в пыль. А кто-то даже умудрился пораниться собственными вилами. По толпе прошел шепот:

— Вальдары. Вальдары…

Жрец поднялся. Бруснир приказал ему:

— Убирайтесь. Пока я добрый.

И никто не посмел ослушаться. Вальдар повернулся к темноволосой девушке и спросил:

— Элерия, не так ли? Не подскажешь, где уставшие путники могут найти хозяина таверны?

Сзади театрально громко вздохнула Дара. Рыжеволосая чародейка высоко подняла подбородок и с максимально возможным презрением оглядела девушку с ног до головы.

— Я и есть хозяйка таверны. Простите, что вам пришлось ждать, — ответила Элерия.

— Как удачно, — улыбнулся Бруснир.

Дара загарцевала на коне и ускакала, обдав их обоих пылью. Бруснир стиснул зубы.

Вечер плавно перетекал в ночь. Бруснир с Шаймором укладывались спать, в снятой на двоих комнате на втором этаже просторной таверны. Спальня Дары располагалась по соседству. Вдруг Бруснир замер. Весь подобрался и, схватив оружие, ураганом бросился к открытому окну. Высунулся наружу, рубанул мечом что-то невидимое. Снаружи донесся сдавленный вскрик, и нечто тяжелое рухнуло вниз.

— Они здесь, — выдохнул вальдар, выпрямляясь и захлопывая окно.

В следующее мгновение дверь вышибли, и внутрь скользнули фауррены. Вальдары стали спина к спине. Клинки воинов мелькали так быстро, что за ними почти невозможно было уследить. Звон от столкновения мечей с кинжалами стоял оглушительный. И то и дело, вываливаясь из невидимости, на пол замертво падали фауррены. Их оказалось не так много, вальдары убили шестерых.

— Молодняк, — брезгливо сморщился Бруснир, пиная тело одного из них. — Только они могли быть настолько глупы, чтобы отправиться за нами в самое сердце Шантаха. Я думал, что перебил их всех.

— Дара! — воскликнул Шаймор и бросился в соседнюю комнату.

Бруснир последовал за ним. Чародейки там не оказалось. Зато на Шаймора одновременно набросились два фауррена. Ему пришлось отскочить назад, чтобы не быть пронзенным четырьмя кинжалами кряду. Бруснир ушел в сторону и мягко скользнул вперед, сняв одного из нападавших изящным колющим ударом под ребра. Фауррен захлебнулся кровью и упал под ноги Шаймору, который отбивался от второго противника. Бруснир прыгнул и воткнул кинжал в спину фауррена.

В коридоре появилась Дара.

— Где ты была? — спросил Шаймор, хватая ее за руку и притягивая ближе.

Девушка взглянула на него округлившимися глазами, потом на трупы, и ответила:

— Я… Ходила… Умыться перед сном.

— Побудь с ней. Я проверю здесь все, — сказал Бруснир Шаймору.

Тот кивнул и втолкнул чародейку внутрь ее комнаты.

Бруснир спустился вниз. В общем зале, злобно ухмыляясь, фауррен крепко прижимал к себе Элерию. Возле ее горла он держал огромный кинжал. Вальдар тихо выругался и медленно вошел в комнату.

— Так и знал, что эти придурки не смогут с вами справиться, — протянул фауррен, наслаждаясь ситуацией, в которой он оказался самым умным по его мнению. — А ну-ка, красавчик, брось меч и кинжальчик. И пару ножей из-за голенища достань.

Бруснир бросил оружие на один из столов. Наклонился, вытащил из невысоких сапогов два ножа и отправил туда же.

— Значит ты реально, как последний тупица, будешь геройствовать из-за какой-то незнакомой девки? — захохотал фауррен. — Я предполагал, но не смел надеяться, что ты такой идиот. Милая, ты просто мой счастливый случай сегодня! Медленно подойди ко мне. И не делай резких движений, а не то я выпотрошу ее, как свинью. Симпатичную, недокормленную свинку.

Вальдар приблизился. Фауррен сунул Элерии в руки веревку.

— Вытяни руки, — бросил он Брусниру. — А ты вяжи его. И покрепче.

Зеленые глаза девушки встретились с потемневшими карими глазами вальдара. Элерия выразительно на него посмотрела и скосила взгляд вправо и вниз. Бруснир не посмотрел туда, куда она указывала, а перевел взгляд на фауррена и вытянул вперед руки. Девушка медленно набросила веревку на запястья. Вальдар взглянул вниз. На Элерии просторная юбка, в складках которой что-то спрятано.

Бруснир сбросил веревки. Одной рукой зарылся в складки одежды девушки, другой перехватил запястье фауррена, не давая перерезать ей горло. Противник успел дернуть рукой, а в следующее мгновение у него в горле торчал кинжал Элерии. Бруснир подхватил девушку, отодвигая от умирающего фауррена, и улыбнулся. Теперь его настроение значительно улучшилось.

Вальдар крикнул Шаймору, что опасность миновала и внизу чисто. Элерия налила два полных бокала эля. Молча подвинула один к Брусниру и одним махом осушила почти половину своего, брезгливо посматривая в сторону трупа.

Шаймор спустился вместе с Дарой.

— Все, закончились противнички? — спросил Шаймор, осматриваясь. Улыбнулся Элерии и, указав пальцем на ее бокал, спросил. — Можно и мне того же?

— Какого ты себе позволяешь? — зашипела Дара на Бруснира. — Ты должен охранять меня, а не эту…

Она скривилась, подбирая слова.

— Эту пустышку! Эту никчемную простолюдинку!

Одна бровь Бруснира взлетела вверх. Он нахмурился и, игнорируя чародейку, обратился к Шаймору:

— Уведи ее отсюда от греха. А то, боюсь, целой мы ее точно не довезем.

Дара задохнулась от возмущения. А Шаймор усмехнулся и, подхватив магичку под локоть, почти потащил за собой. Не забыв прихватить и эль, который налила ему хозяйка таверны.

Элерия смотрела им вслед, покусывая губу.

— Извини за эту выходку, она немного ненормальная, — сказал Бруснир.

— Все маги немного ненормальные, — со злостью в голосе ответила Элерия. — Но я думала что, по крайней мере, здесь буду от этого избавлена.

— От чего? — допив эль и ненавязчиво пододвигая бокал для добавки, спросил вальдар.

— От презрения избранных высочеств Магов по отношению к немагам.

— У тебя хистринский акцент. Ты родом оттуда? Из царства чародеев?

— Так и есть, но там невозможно дышать из-за разделения общества на первосортных и второсортных. Я сбежала оттуда, чтобы не видеть всего этого раздутого пафоса. Так нет, они находят меня и здесь.

— Самовлюбленных придурков хватает везде. Им в принципе даже не нужна причина, чтобы быть таковыми, хватит любого надуманного повода. Не обращай внимания, — улыбнулся Бруснир.

— Если бы я могла. Мне довелось обучаться в чародейской школе, в специальном классе для не наделенных магией. И это худшие годы в моей жизни. Все морщат нос при виде тебя и при этом норовят пнуть посильнее. Конечно, нас таких был целый класс, но большинство стремилось подлизаться к чародеям. И, если те бросили им хоть словечко…

— Сложнее всего научиться не бояться быть глупыми, неумелыми, обычными. Не магия делает человека человеком, — отмахнулся вальдар. — Ты вот сегодня не побоялась выйти одна против толпы мужиков.

— Не побоялась? — рассмеялась Элерия. — Еще как боялась! Но что делать…

— Большинство предпочло ничего не делать.

— Как и всегда. Но ведь и я вела себя глупо, не имея сил что-либо противопоставить.

— То, что ты назвала глупостью, я называю силой духа. Сам мир откликнулся и послал тебе помощь.

— В виде тебя? — улыбнулась Элерия.

— За храбрость, — подмигнул ей Бруснир, поднимая бокал. — А что, кстати, завтра? Мы уедем, а жрец снова придет к вам?

— Очень даже может быть.

— Мы можем задержаться на пару дней, но ситуацию надо как-то решить.

Утром травница попрощалась с Элерией и ушла из деревни. А вальдары смогли продолжить путь, что избавило Бруснира от жуткой истерики Дары по поводу задержки в «этом захолустье».

Глава 2. Волна хаоса

Вальдары довезли чародейку в целости, и в итоге оказалось, что она родная сестра нынешнего короля Хистрии. Вот откуда повышенный интерес фаурренов к ее особе. Королевское как-никак величество. Шаймор сдал ее куда надо. И больше Бруснир ничего о ней не слышал, да и не интересовался. Он вернулся на службу, но влиться в мирную жизнь не удавалось. Она протекала мимо, нисколько не задевая его. И потому, как это не редко случалось, Бруснир проводил вечер в таверне. В одиночестве, если, конечно, не считать бокал эля хорошей компанией. Но в этот вечер настроение было даже хуже обычного. Будто черная туча нависла над миром, грозя вот-вот обвалиться и погрести всех под обломками. Бруснир не верил в предчувствия. Но ощущал, как крохи той темной силы, что превратили его в вальдара, тянутся навстречу… Целой волне чего-то жуткого. Чего-то, что бьется взаперти, но, кажется, вот-вот вырвется на свободу…

В эту ночь Брусниру снился Шантах в огне. Но во всполохах пламени мелькали вовсе не тени фаурренов, как обычно. Совсем другие, более страшные чудовища рвали мир на части. Утром сон сбылся.

***

Анели чмокнула деда в щеку и, не обращая внимания на недовольное бормотание, выскочила за калитку. Она привыкла, по утрам дедушка всегда такой, и знала — к вечеру подобреет. Девочка быстро зашагала по улице. Скользящей походкой, словно сейчас взлетит. Такая поступь бывает только в юности. С годами забывается ощущение парящей легкости во всем теле и его с трудом можно припомнить, даже глядя на молодых.

Анели улыбалась мыслям. Спешила, но успевала смотреть по сторонам. Азирон чудесен в весенней свежести. Девчонка родилась здесь и не представляла, что где-то может быть место лучше родного города. Да и не могло быть ничего лучше процветающей столицы Шантаха — самого сильного и просвещенного государства мира. Ухоженные улочки, вымощенные камнем; клумбы с цветами; парки и щебечущие в них пташки — все это наполняло душу радостью. Той самой радостью, какая бывает только весной — дерзкой и пронзительной, заставляющей торопиться жить.

Большая оранжевая звезда в небе щедро делилась по-весеннему теплыми лучами. Жители этого мира — Адалора, испокон веков называли светило Таносом. Некоторые даже считали его проявлением божественной силы и поклонялись одноименному богу. Правда, культ Таноса в последние десятилетия потерял былой размах, вытесненный новыми религиозными придумками. Дедушка Анели всегда высмеивал эту мысль, что Танос — бог. Вот Вея-мать, по его словам, заслуживала уважения. Она добрая и справедливая богиня. Благодаря ей родится все живое, но главное — только она умеет взмахом полупрозрачной руки зажечь в сердцах людей любовь.

Воздушная и худенькая, с длинными соломенными волосами и совсем светлыми голубыми глазами, Анели казалась видением. Это имя очень ей подходило, такое же ласковое, как и она сама. Мать девочки — Лорити, часто звала ее котенком именно за милую внешность и нежный нрав. Четырнадцатилетняя девочка только начинала превращаться в молодую кошечку, но превращение это обещало быть впечатляющим. Хрупкое телосложение и изящную грацию она унаследовала от матери, впрочем, как и все остальное, включая характер. Об отце у нее остались только воспоминания, наполненные скорее не образами, а глубокой грустью. Его не стало, когда девочка была совсем малышкой. Иногда, по ночам Анели пыталась вспомнить его, как выглядел, что говорил. Получалось плохо, и она не знала, что из воспоминаний правда, а что игра воображения.

Анели хотелось бежать вприпрыжку и смеяться в голос, настолько радостно на душе: ведь сегодня вечером она увидит брата. Он военный. И только вчера вернулся в город после долгого отсутствия. А сейчас девочка торопилась к матери на рынок.

Азирон начинал оживать. Люди спешили по делам, открывались лавки. Свернув на узкую улицу, ведущую к рыночной площади, Анели почуяла запах свежевыпеченной сдобы. Она, как всегда, заскочила в лавку к пекарю и купила несколько булочек. Сглотнув слюну, так вкусно пахла выпечка, и бережно сжимая ее в руках, заторопилась дальше. Сейчас Анели придет к маме, и они вместе позавтракают, пока покупателей не так много. Жизнь текла своим чередом, и никто в городе не ожидал беды. А она приближалась стремительной волной, круша по пути человеческие судьбы.

Анели не почувствовала приближения Волны, но услышала отдаленный грохот и крики людей. Остановилась, замерла посреди дороги, испуганно всматриваясь вдаль. Зрачки ее расширились, а голубые глаза потемнели. С другого конца улицы на нее неслось что-то непонятное. Взбесившаяся сила вырывала деревья, разрушала дома, швыряла людей и животных. Анели спряталась за ближайший дом. Прижалась к холодной стене, все еще сжимая в руках выпечку. Зажмурилась, ожидая удара. Прозрачная Волна неизвестной магии пронеслась мимо, разрушив половину улицы, но не причинила ей вреда.

Анели открыла глаза, медленно обернулась. Случившееся не укладывалось в голове. Только что все было хорошо, а теперь повсюду смерть и разрушения. От ухоженного благополучия города не осталось и следа. Всюду остовы разрушенных зданий и вывернутые с корнем деревья. Немногочисленные выжившие ошалело бродили посреди хаоса. Анели встала и медленно побрела в сторону рынка, шарахаясь от мертвых людей и животных. Она всхлипывала от ужаса, и обеими руками прижимала к груди раздавленные булочки. Крупная дрожь пробегала по телу, а ноги норовили подогнуться. Мысли бились в голове глупыми птицами. Путались, сбивая друг друга, пока одна из них не заставила захлебнуться от ужаса.

— Мама! — крикнула Анели и бросилась бежать. Булочки упали на вывернутые камни мостовой.

Анели стрелой влетела на рынок и замерла. Ее взгляд заметался среди прилавков и товаров, бесформенными грудами усеявшими площадь. В воздухе витали не осевшие клубы пыли. Они забивались в нос, мешали дышать. И всюду, среди мусора, Анели замечала изломанные трупы торговцев и ранних покупателей. Она сжала руку в кулак и прижала ко рту, подавляя рвущийся крик. Тихонько застонала и решительно направилась туда, где находился прилавок матери. Слезы застилали глаза. Она вытирала их тыльной стороной ладони и все быстрее перешагивала через мертвецов и завалы. Пока не перешла на бег. Дыхание сбивалось. Анели вскидывала голову и отрывисто втягивала воздух, стараясь успокоиться и унять отнимающую силы дрожь во всем теле. Отгоняла страшную мысль, что мама могла погибнуть.

Кругом царила тишина. Ни единого живого человека на рыночной площади Анели не встретила. Наконец, нашла прилавок Лорити. Точнее то, что от него осталось. Он перевернут и изломан. Товар — кухонная утварь, вперемешку с яркими тканями с соседнего торгового места, валялся беспорядочными кучами. Анели отчаянно хотела, чтобы мама появилась сейчас перед ней, испуганная и живая. Но ее не было. Девочке казалось, что она совсем одна посреди мертвого царства и обречена вечно блуждать среди призраков. Она стала разгребать нагромождение товара, лелея отчаянную надежду найти мать слегка оглушенной.

— Мама, мамочка, — бормотала Анели и голос ее прерывался всхлипываниями. — Пожалуйста, мамочка.

Девочка нашла мать, откинув полог, когда-то служивший крышей прилавка. Лорити мертва. Это понятно с первого взгляда. Жизнь навсегда покинула неестественно вывернутое тело. В лице ни кровинки, а кожа стального оттенка. Анели больше не сдерживалась — завыла в голос. Страшно, совсем по животному. Бессильно рухнула рядом. Схватила мать за плечи, встряхнула. «Почему, почему ты не просыпаешься? Очнись! Мамочка! Только открой глаза и все снова станет хорошо», — в исступлении думала Анели. Слезы хлынули такой рекой, что она перестала что-либо видеть.

Долго девочка трогала трясущимися пальцами бездыханное тело. Такое родное и еще теплое. Вытащила соринки и пригладила растрепавшиеся волосы. Легла рядом с матерью, обняла и прижалась. Не осталось ничего, кроме горя, безысходности и шальной вредной надежды, что мама придет в себя — нужно только подождать. Случится чудо, обязательно случится! Потому что по-другому не может быть! Она откроет глаза, улыбнется, погладит по голове и успокоит. Потому что невозможен мир без нее. Пусть катится такой мир в Гэрт, бездонную беспросветную пропасть, где боги держат чудовищ и куда отправляют всех грешников. А Анели жить в таком мире отказывалась.

Анели оцепенела. Реальность превратилась в душное тягучее болото, которое обхватило со всех сторон. И никакой возможности выбраться, вздохнуть полной грудью. Не было воли для подобного рывка. Девочку вернули к жизни странные звуки. Они не вписывались даже в этот новый мир, в котором мама мертва. Доносившийся отовсюду грудной свист и булькающее утробное рычание заставили приподняться и оглядеться. По развалинам рынка бродили неведомые существа. От людей их отличала темно-серая кожа, хищные гримасы и отрывистые резкие движения. Хуже всего глаза — крупные, слегка выпученные, затянутые бельмами. Они ходили кругом, озирались, выискивая что-то или кого-то. И издавали жуткие звуки, что привлекли внимание Анели. Она затаила дыхание, втянула голову в плечи, стараясь стать незаметной. Страх парализовал, все тело налилось иссушающей убийственной слабостью. Она вспомнила о брате. Только Левир мог спасти ее в мире, где по развалинам родного города бродят чудовища. Но где же он? Как отыскать его и остаться в живых?

Сзади дернулось тело матери. Анели вскрикнула, зажаларот рукой и обернулась. Лорити открыла глаза. Они были затянуты бельмами. Ничего в этом существе не осталось от мамы. Зато накатила такая жуть, что, откуда только силы взялись, Анели взвилась в воздух и побежала. Спотыкалась о наваленный в беспорядке товар. Каким-то чудом удерживала равновесие и неслась вперед. Домой. Там она надеялась спрятаться в ласковых объятиях деда и забыть обо всем. Боковым зрением увидела, что монстры заметили ее и бросились в погоню. Они двигались очень проворно, но подгоняемая ужасом девочка бежала быстрее. Слышала тяжелые шаги преследователей, но обернуться боялась. Боялась увидеть мать, несущуюся следом, с искаженным от ярости лицом. Эта картинка так и маячила в воображении, заставляя задыхаться от страха.

Анели выскочила с рыночной площади и рванула в жилой переулок. Монстры догоняли. Их рычание раздавалось почти из-за спины. Хотелось кричать и звать на помощь, но на это не хватало сил. Да и некого звать, кругом никого. Анели почувствовала грубый толчок и резкую боль. Одна из тварей пыталась схватить ее, но лишь расцарапала спину. Девочка прибавила ходу и закрутила головой, оглядываясь по сторонам. Она понимала — долго такую гонку ей не выдержать.

Круто свернула вправо, присмотрев двор с уцелевшим небольшим домиком. Чудовища не растерялись, один из них схватил Анели за руку, другой вцепился в плечо. Сила бурным потоком стала покидать девочку. Она судорожно извернулась и вырвалась, оставив в загребущих лапах рукав светло-голубого платья. Боли не почувствовала. Только жар в плече и такую слабость, что казалось ноги вот-вот подогнутся. Преодолев себя, Анели добежала до невысокого забора в палисаднике и прыгнула. Уже в полете ощутила железную хватку на щиколотке, и энергия потекла ручьем к схватившему ее монстру. Девочка упала, больно ударившись лицом о землю. В глазах потемнело. Оттолкнулась, рванулась встать, но тварь перевалилась вслед за ней в огород и держала за ногу. Анели чувствовала — еще немного и чудовище высосет из нее все силы. Она вяло брыкнулась. Ударила свободной ногой по лапе и хватка ослабла.

Анели рванулась, оставляя на длинных когтях существа узкие полоски кожи. Вскочила, пошатываясь. Серые твари толпой лезли через забор, грозя его завалить. Анели отвернулась и побежала через дворы. Домики здесь ютились очень близко друг к другу. Найдя проход между ними, девочка лаской юркнула в него.

Задыхаясь, Анели выскочила на другую улицу. Ноги почти не касались земли. Немного осмелев, оглянулась: чудовища отстали. Появилась надежда, что удастся сбежать, но кто-то схватил сбоку и увлек в один из дворов. Словно ладонь сомкнулась и прервала полет мотылька.

***

— Бруснира и Левира ко мне! Быстро! — приказал Вильгет — главнокомандующий вальдаров. Мужчина средних лет с проседью в густых серых волосах и мощной фигурой воина. Но сейчас от него веяло не силой, а растерянностью, которая сквозила во взгляде и движениях. Вильгет вошел в кабинет и замер, полностью погрузившись в мысли.

Комната обставлена просто. Все здесь служило делу, но не комфорту. Огромный стол у окна, с множеством пустых стульев вокруг, занимал добрую половину помещения. Стены сплошь увешаны подробными картами Шантаха и всего Адалора. У противоположной от окна стены стоял стол поменьше, на нем лежала карта Азирона. К ней и направился Вильгет, когда очнулся от задумчивости. Он оперся на стол руками и долго внимательно смотрел на карту столицы.

Вальдары — элитные воины, но не это делает их самой грозной силой в мире, а владение магией. Отличный боец, способный потягаться с настоящим магом в искусстве чародейства — редкость и нечто выбивающееся из правил мира. До появления вальдаров воины Адалора всегда были полностью лишены магических сил. А чародеи не могли освоить бойцовскую науку. Таков незыблемый закон реальности. Ученые объясняли это несовместимостью тех энергий, которые требовались для развития магических и воинских умений. А появление вальдаров это история, покрытая плотным флером тайны. Но то, что произошло сегодня, никому не под силу исправить…

Вильгет отошел от стола, тяжело вздохнул и зашагал по кабинету. Волна застала его врасплох. Казармы вальдаров большей частью разрушены. Прямо сейчас воины боролись с пожаром, очаги которого вспыхнули по всему лагерю, расположенному на окраине столицы. И устраняли совсем уж неприятные последствия в виде ворлоков.

В серых чудовищ превращались люди под влиянием той силы, что прокатилась по материку. Вальдарам приходилось с ней сталкиваться, и о ворлоках они знали не понаслышке. Даже это словечко «ворлоки» придумали сами вальдары. Мерзкое утробное клокотание, издаваемое монстрами, походило на слово — ворлок. Отсюда и название. Все человеческое в них исчезало. Гады эти сильны и проворны, но самое опасное, что через прикосновение они вытягивают из человека жизненную силу. И очень быстро. Совсем немного времени нужно, чтобы от жертвы остался иссушенный, туго обтянутый кожей скелет. Вальдары могли с этим справиться, используя магию и не пуская противника в ближний бой. Но сердце главнокомандующего сжималось при мысли о том, насколько беспомощными окажутся перед этими тварями обычные люди. И ведь это не единственная опасность…

Вильгету хотелось ударить себя, чтобы проснуться. Он только что получил приказы от короля. Несколько людей вернулись после вылазки в город — донесения не радовали. Все очень плохо. Мир стремительно и безвозвратно менялся. И, кажется, человеку больше не было здесь места. Судьба всего государства в один миг рухнула на плечи Вильгета. Формально власть все еще принадлежала королю, но фактически что-то изменить теперь могли только вальдары.

В дверь негромко постучали.

— Войдите! — главнокомандующий обернулся.

На пороге появился молодой мужчина внушительного роста, с высоким лбом и проницательным взглядом карих глаз. Он вошел в комнату и остановился в нескольких шагах от двери. Темные волосы покрылись пеплом, а на черной одежде подсыхали разводы серой крови ворлоков. Он выглядел спокойным. Вильгет пошутил:

— Знаешь, если бы твоя вечная невозмутимость сопровождалась скучающим видом, я мог бы невзлюбить тебя, Бруснир.

— Скучать не приходится. Пожар потушили, ворлоков перебили. Впрочем, их было немного, — ответил Бруснир, оставив шутку командира без внимания.

— Это среди нас их немного. Мы, так сказать, подготовлены. Представь, что творится в городе. Где Левир? — спросил Вильгет.

— Думаю, на конюшнях. Там тоже пожар.

— Начнем без него. Король Гридон погрузил драгоценную задницу на корабль и плывет прочь отсюда, но приказы он успел мне прислать. Нужно выводить людей из города, — Вильгет вернулся к столу, жестом подозвал Бруснира и стал показывать на карте. — Твоя задача добраться до Звездного района и спасти выживших. Не иди через весь Азирон, это может быть слишком опасно. Неизвестно, что за твари там завелись… Обойди вокруг города и зайди с южных ворот. Там пробивайтесь к цели и возвращайтесь тем же путем. Приведи спасенных во временный лагерь. Армия короля разбила его недалеко от Азирона возле озера Канс.

— Звездный район… Богачи? Остальные не стоят нашего внимания? — спросил Бруснир.

Вильгет вздохнул и укоризненно взглянул на воина.

— Король забрал у меня две трети бойцов для охраны лагеря. Они, конечно, будут там полезны — туда стекаются все, кому удалось выбраться из города. Я получил приказ вывести из Азирона длиннющий список людей. Да, в основном здесь знать и богачи. Но не думаешь ли ты, что сейчас самое время для открытого неповиновения?

— Я думаю, что все люди одинаково достойны получить нашу помощь, — ответил Бруснир и в его голосе зазвучали стальные нотки.

— И ты сомневаешься в моих решениях? — усмехнулся Вильгет. — Я посылаю тебя в богатый район, но там множество прислуги и все они обычные люди. Сам пойду спасать знать, а это в самом центре столицы и рядом рыночная площадь, где много простого люда. У Левира семья в городе, и он с отрядом отправится на помощь всем остальным.

— Я не сомневаюсь в тебе. Просто выясняю обстоятельства, — отмахнулся Бруснир.

— И вот еще что… — помедлил Вильгет. — Ты сейчас же примешь командование сотней Астрида. Его убило Волной.

— Да конечно! Разбежался, — возмутился Бруснир. — Я тысячу раз говорил тебе, что не собираюсь никем командовать, и все эти должности можешь…

— Знаю, знаю, куда ты посоветуешь мне их засунуть, — перебил его Вильгет. — Но ты не понимаешь насколько все плохо. Нам повезет, если хоть кто-то выживет. Волна принесла не только разрушения. По донесениям в городе творится полный кошмар. Люди обратились в ворлоков, но могут быть и другие сюрпризы. Там ведь были не только люди… Все сошло с ума. При таких обстоятельствах тебе не удастся отсидеться среди одиночек, хочешь ты того или нет.

— Назначишь сотником кого-нибудь другого. Я не единственный человек, подходящий на эту должность, — стоял на своем Бруснир. — Что вообще произошло? Известно хоть что-нибудь?

— Ты не последний — ты лучший. Слишком мало, но достаточно, чтобы понять, что все очень плохо. Бруснир, король сбежал на побережье. Предположительно, в бухту Нежную, что близ Фаренхада. Говорят, он ведет переговоры с королем Мирании о предоставлении ему временного убежища на Левии. Понимаешь масштабы? Король собирается драпать на другой материк! Нас передали в подчинение генералу Станлону. Как будто вальдары когда-либо подчинялись этим надутым армейским индюкам! Ну, а единственный вразумительный приказ: спасти определенных людей. Вот, даже список притащили, — Вильгет в сердцах бросил на стол длинный список имен. — Королек желает спасти элиту общества! Еще знаю, что Волна пришла со стороны Привола, этого города сумасшедших ученых, провались он в бездну! А что там случилось… Появление ворлоков может означать только одно. И мы оба очень хорошо знаем что именно…

Вильгет многозначительно замолчал и посмотрел Брусниру в глаза.

— Что это Брешь… И в этот раз это не просто опыты на отдельных людях, — закончил за него Бруснир.

Мужчины замолчали. Вильгет рассматривал деревянный пол, а Бруснир отвернулся к окну.

— Что-то они там сотворили. Что-то очень нехорошее, — задумчиво протянул Вильгет. — Думаю, к вечеру будет известно больше. А тебя я назначаю сотником, это приказ, и это больше не обсуждается. Я сообщу парням. Отправляйся, Бруснир, надо торопиться. И… Удачи, она тебе понадобится.

Бруснир усилием воли сдержал недовольство, понимая, что сейчас не время спорить — время действовать. И решив оставить этот вопрос до лучших времен, попрощался.

— И ты будь осторожен, Вильгет. До встречи.

Во время недавней войны с фаурренами вальдаров насчитывалось несколько тысяч, но до ее конца дожили только триста воинов. Бруснир теперь стал командиром одной из сотен. Второй сотней командовал Левир, а третья находилась в подчинении самого Вильгета. Все вальдары подчинялись королю, но только до той поры, пока их собственные намерения совпадали с его приказами. История их независимости уходит корнями в военное время и мало кому известна. В народе ходит много слухов. Кто-то считает, что право поступать по чести им даровал монарх за победу в войне, а кто-то поговаривает, что они взяли его сами — силой.

Глава 3. Новый мир

Анели извивалась, как кошка. Хотела закричать, но сильные пальцы зажимали рот.

— Тише, тише, девочка. Я не причиню тебе вреда, — прошептал мужчина, державший ее. — Они услышат нас, если закричишь. Ты должна вести себя тихо. Понимаешь?

Анели кивнула и перестала дергаться. Незнакомец отпустил ее. Он втащил ее в какой-то двор, и теперь они стояли в саду в тени яблоневых деревьев. Анели присмотрелась к мужчине. Внешностью неприметный: среднего роста, жилистый, с темными волнистыми волосами. На вид можно дать лет сорок. Глаза у него добрые, подумала девочка и вдруг почувствовала необъяснимый прилив нежности к этому незнакомцу. Захотелось прижаться к нему и разреветься в голос, но она сдержалась. Судорожно сглотнула и переступила с ноги на ногу, вперив взгляд в землю.

— Меня зовут Дарен, — представился мужчина и несмело улыбнулся. — Куда ты так мчалась?

— За мной гнались эти твари… Серые.

— В которых превратились люди? — перейдя на шепот, спросил Дарен и прикрыл рот рукой. Крадучись сделал несколько шагов, выглянул на улицу. Вернулся и прошептал:

— Вроде никого нет. Пойдем, мы тут с соседями спрятались в сарае, после того как все случилось. На улице творилось невесть что. Эти чудовища повставали и стали убивать людей. Мы хотели спрятаться в доме, но там внутри… Семья, что там жила, тоже превратилась в монстров, — скороговоркой выпалил Дарен и спросил. — Как звать-то тебя?

— Анели.

Они прошли вглубь палисадника. Там стоял крепкий большой сарай из бревен с одним окном. Мужчина тихонько постучал в дверь и негромко отозвался:

— Это Дарен, впустите меня.

Дверь открылась, и на них уставился здоровенный мужик с маленькими глазками и бычьей шеей. Причем здоровый он больше вширь, чем в рост.

Внутри прятались несколько мужчин и женщин. Анели медленно обвела их взглядом. Мир кругом расплывался и отказывался казаться реальным. Мужик, что впустил их в сарай вовсю орал на Дарена за то, что тот притащил девчонку. По его мнению, это подвергало опасности всю группу и Дарена посылали на разведку, а не спасать страждущих.

Дарен теребил полу куртки и пытался оправдывался. Из его слов Анели поняла, что злобного мужика зовут Фран. Его активно поддерживал почти один в один похожий на него Роган, только постарше и почти лысый. Видимо, братья, устало подумала Анели и отвела от них взгляд. Она откинулась на стену и сползла по ней вниз, плюхнувшись на землю. Девочка и не замечала до этого насколько устала.

Чуть склонив голову огляделась. На табурете возле старого стола, заваленного хламом, сидела толстая женщина с густо усыпанным веснушками лицом. Она внимательно слушала перепалку, и на лице ее застыло злое любопытство. У противоположной стены, в самом углу, скрывалась женщина со светлыми, почти как у Анели волосами. Лица не видно, она спрятала его в ладонях и, кажется, беззвучно плакала. Еще одна девушка стояла, прислонив голову к бревенчатой стене сарая. Ее личико настолько худое, что казалось острым. А взгляд отрешен и направлен куда-то вдаль. Последний — паренек с серыми волосами, совсем молодой, всего-то на несколько лет старше самой Анели. Он робко пытался защищать Дарена, дергая Рогана за рукав и приговаривая:

— Папа, дядя Фран, оставьте его. Ну, не мог же он бросить девочку там одну.

Роган оттолкнул его руку и приблизил лицо к лицу мальчишки:

— Отвали от меня, сосунок! Забейся вот там, в углу с бабами, и не гавкай, пока не спрашивают!

Мальчик густо покраснел, отступил на шаг и уставился в пол. Но в угол не пошел.

Анели запрокинула голову. В затылок больно впился сучок на бревенчатой стене сарая. Ей было все равно. Девочка закрыла глаза, голоса доносились приглушенно, будто она под водой. Но это не успокаивало, наоборот, оставляло наедине с огромной болью, поселившейся в груди. Анели знала где находится душа со времен смерти отца. Обнаружить душу легче легкого: когда она болит, то становится почти осязаемой чуть правее и чуть ниже сердца.

Девочка уронила голову на руки. Сидеть без движения невозможно, боль тогда становилась невыносимой. Можно гнать мысли, но эту боль не прогонишь. Анели открыла глаза и вдруг удивилась. Что она делает в этом сарае? С этими людьми? Совсем не здесь она должна быть! Дома же дедушка! Совсем один! Он, наверное, заперся в доме и страшно переживает за них. А ему нельзя переживать. Он совсем старенький и может заболеть от этого. Девочка встала, и все сразу же уставились на нее.

Анели спрятала прядь спутанных волос за ухо и сказала:

— Я должна идти. У меня дома дедушка. Мне нужно к нему.

— Ты не можешь уйти. Там слишком опасно, — возразил Дарен, растерянно махнув рукой в сторону улицы.

— Ага, конечно, героиня нашлась. Она пойдет и спасет деда. Да он мертв уже давно. И хорошо, если его жрут червяки, но, скорее всего, он превратился в серого монстра. И при встрече сожрет глупую девочку, — засмеялась полноватая женщина с веснушчатым лицом.

Анели насупилась, сжала кулаки и направилась к выходу. Дарен поймал ее за руку.

— Постой, не торопись.

— Да отпусти ее, Дарен. Пусть валит, без нее проблем хватает. Пусть пойдет, покормит тварей. Может, они станут подобрее, когда перекусят, — сплюнул лысеющий крепкий Роган и подмигнул толстухе.

— Может, вам тоже стоит чего-нибудь сожрать? А то больно злобные, — огрызнулся Дарен и обратился к Анели. — Ты не выживешь там в одиночку. Давай, мы найдем сначала помощь, а потом подумаем, как спасти твоего деда.

Девочка мотнула головой, бросив на ходу:

— Я ухожу.

Фран опередил ее. Припер дверь рукой:

— Вали, только имей в виду, назад не возвращайся. Приведешь этих тварей за собой, и я лично сверну тебе шею.

— Оставь ее, Фран, — вмешался Дарен и попытался убрать руку мужика с двери. Тот набычился:

— Не нарывайся, хлюпик. Героя из себя тут не строй, а то повыбиваю из тебя эту дурь, — сказал Фран, но руку с двери убрал.

Анели выскользнула наружу. Дарен стоял на пороге, смотрел в пол.

— Закрой дверь, тупица. Или гостей ждешь? — прошипела тетка с веснушками.

Дарен помедлил. Потом решительно шагнул за дверь и закрыл с другой стороны. Шепнул не успевшей скрыться из виду девочке:

— Погоди. Подожди меня.

Пригибаясь и прячась за деревьями, Дарен в несколько шагов настиг Анели.

— Да стой ты. Я хочу помочь тебе, но и ты должна помочь мне, — он взял ее руками за плечи и заглянул в глаза. — Давай действовать вместе. Так у нас больше шансов. Где живет твой дед?

Девочка подняла руку и показала:

— Тут недалеко. Прямо по переулку.

— Хорошо. Пойдем дворами и ты должна вести себя очень тихо. Поняла?

— Поняла, — Анели подняла на него удивительные голубые глаза и кивнула.

— Ну, вот и отлично, мы с тобой сдружимся. Вот увидишь, — улыбнулся Дарен и похлопал ее по плечу. — Идем.

Они двинулись сквозь палисадник. Шли медленно, перебегая от укрытия к укрытию и беспрестанно оглядываясь. Кругом царила мертвая тишина: ни щебетания птиц, ни стрекота насекомых. От этого у Дарена мурашки бегали по коже, и он то и дело нервно сглатывал и морщил нос. Очень боялся и не понимал зачем пошел с этой девочкой. Он не герой, он простой плотник. У него даже оружия нет. Какой из него защитник? Все, что он мог — только убегать и красться. Но что-то в этой девчонке заставило пойти с ней. Она была еще слабее… Слабее, чем он сам. О ней нужно позаботиться.

Анели молчала всю дорогу и только тихонько шмыгала носом. Вдруг тронула Дарена за рукав и прошептала:

— Вот мой дом, — указала рукой на развалины.

У дома снесло одну стену. Крыша обвалилась, и он каким-то чудом не обрушился полностью.

Анели словно парализовало. Она не могла сдвинуться с места. Все это время ей казалось, что стоит добраться сюда и кошмар развеется. Все станет как раньше, и мама будет жива. Но разрушенное жилище стало приговором: ничто не будет по-прежнему. Крепкий каменный дом всегда казался ей самым надежным пристанищем. Самым родным и самым безопасным местом на земле. Теперь его не стало.

— Вроде бы там никого нет, — сказал Дарен и тронул за плечо, вырывая из оцепенения. — Давай подойдем и осмотримся.

Но Анели не шевельнулась. Ей хотелось сбросить эту надоедливую ладонь с плеча и перестать что-либо чувствовать. Упасть на развороченные камни улицы, прижаться к ним лицом и стать ими. Исчезнуть. Переродиться. Что угодно, лишь бы сбежать из кошмара, в который превратилась ее жизнь.

Дарен уловил настроение и молча пошел к развалинам. Девчонка со спутанными пыльными волосами медленно подняла ногу и уверенно шагнула за ним следом. В ней отыскались силы сделать шаг. А за ним и следующие.

Они бродили по развалинам и ничего не находили, никаких следов дедушки. Анели копалась в руинах и судорожно сглатывала при виде знакомых вещей, стараясь не разреветься и не потерять остатки самообладания. Дарен помогал ей убирать крупные камни. Постоянно чихал и озирался по сторонам. Анели старалась ни о чем не думать и сосредоточилась на простых действиях: искать, наклониться, отодвинуть…

Дарен отошел выглянуть на улицу, но слабый вскрик девочки заставил его вернуться. Плотник подошел ближе. Анели стояла ровная и напряженная, прижимая руку ко рту. Она нашла дедушку, точнее то, что от него осталось. Из-под завала виднелась рука и часть окровавленного лица.

Дарен молчал несколько минут, переминаясь с ноги на ногу, наконец осторожно взял девочку за руку:

— Пойдем, нам нельзя здесь оставаться.

Анели неожиданно резко вырвалась и закричала:

— Оставь меня в покое!

Все моральные силы покинули ее, и Анели упала на землю рядом с дедом. Схватила его мертвую руку и, поглаживая, залилась слезами. Она больше не собиралась никуда идти.

Дарен растерянно смотрел на нее и не мог придумать что предпринять. Решил, нужно дать время и отошел в сторонку. Улица хорошо просматривалась в обе стороны. Плотник увидел два целых дома, от остальных остались только остовы и кое-где сохранившиеся стены. Из-за угла соседнего неразрушенного дома вышли бывшие дети. На детей они походили только размером. Тела их раздулись и посинели, а черты лица больше не имели ничего общего с человеческими. Большие, выпучившиеся из орбит глаза, и массивные челюсти с крупными зубами, лязгающие на ходу. Они передвигались неуклюже, маленькими шажочками, и свистели при ходьбе. Это могло быть забавным, если бы не было таким жутким.

Дарен сорвался с места, крича на ходу:

— Беги! Скорее, Анели!

Анели вскинула голову, а Дарен дернул ее за руку, поднимая на ноги. И потащил в сторону улицы, с которой они пришли. Девочка чуть не переломала ноги, перескакивая, почти перелетая, через нагромождения разбитой каменной кладки и остатки мебели. На улице обернулась: жуткие дети преследовали их. И оказалось, что они вовсе не неуклюжи. Сколько их? Раз, два, три… Анели насчитала шестерых. Самый проворный и крупный остановился и завопил, так громко, что уцелевшие дома задрожали, грозя обрушиться. Звуковая волна настигла мужчину с девочкой. Ударила в спину и отбросила на десяток шагов вперед.

Анели грохнулась на землю. Тут же поднялась на четвереньки, морщась от боли и отфыркиваясь от пыли, забившей нос и рот. Она вскочила, взглянула на синих монстров: те неслись к ним во всю прыть. И только тот, который кричал, стоял и тяжело раздувался и сдувался. Дарен тоже поднялся, и они, схватившись за руки, побежали вверх по улице.

Анели сразу заметила — что-то не так. Дарен сильно прихрамывал — повредил ногу при падении. Плотник перехватил этот взгляд, отпустил ее руку и крикнул:

— Беги вперед, возвращайся назад в сарай. Я догоню!

Анели закусила губу и покачала головой. Схватила его за руку и потянула вглубь дворов.

— Уйдем дворами! Я сбежала так от Серых!

Синие уродцы настигали. Один из них снова остановился, готовясь завопить. Беглецы прыгнули через забор и, подгоняемые ударной волной, кубарем вкатились в огород. Девочку, как более легкую, отбросило дальше. Она докатилась до стоявшего в углублении двора дома и больно ударилась о стену. Застонала, тяжело поднимаясь и ища глазами Дарена. Он уже возле нее. Вспухшие дети вбежали следом. От забора после их воплей не осталось и следа.

Не разбирая дороги, мужчина с девочкой бросились вокруг здания. Завернули за угол и оказались в тупике. Слева стоял соседский дом. Впереди дорогу перегораживал высокий сарай. А сзади путь к отступлению отрезали синюшные вопилки.

Дарен несколько раз, со всего маху, толкнулся в дверь сарая, запертую массивным висячим замком. Она не поддалась и даже не скрипнула. Синие дети вывернули из-за жилища. Тогда плотник схватил девочку и одним ловким движением забросил на крышу сарая. Анели ухватилась за край и быстро взобралась наверх. Обернулась, желая помочь Дарену. Он подпрыгнул, зацепился, но сил подтянуться не хватило. Мужчина спрыгнул. Встретился с почти синими, потемневшими от страха глазами Анели и приказал:

— Уходи! Сейчас же!

Анели замотала головой. По щекам потекли слезы.

— Пробуй еще! Я помогу тебе! Ну, давай же, — просила она, протягивая к нему одну руку, а другой крепко вцепившись в крышу.

Дарен покачал головой и развернулся лицом к вспухшим монстрам. Они остановились поодаль и завопили разом.

Анели сдуло с крыши. Она упала, ударилась спиной о забор с другой стороны, и, отбив копчик, приземлилась на мягкое место. Боль была такая, что потемнело в глазах. Анели перекатилась на другой бок, постанывая, а потом обратно. Опираясь на землю, поднялась и с шальной надеждой посмотрела на крышу сарая. Там пусто. Что-то защекотало шею. Анели потрогала пальцами — из ушей текла кровь. Слышала она очень плохо, будто находилась глубоко под водой. Но даже сквозь глухоту донеслась новая волна воплей синих детей. Анели отвернулась и побежала прочь, изо всех сил стараясь не рыдать. Слез у нее не осталось, но рыдания сотрясали тело.

Глава 4. Все меняется

Вальдары вошли в город через южные ворота. Их встретили разрушенные дома, пустынная улица и полнейшая тишина. Бруснир остановился в паре шагов от входа, потянул носом воздух — пахло сладким виноградным соком. Приторно-едкий аппетитный аромат показался вальдару подозрительным. Очень уж не вязался с окружающей обстановкой. Воин обернулся — высокая арка распахнутых ворот позади сплошь увита виноградной лозой, но ни одной грозди не видно. Зато откуда-то взялся плотный белый туман. Он встал стеной, отрезая выход из Азирона. Морок молниеносно расползся и окружил отряд тонкими, но плотными стенами. Воины замерли в центре ровного небольшого прямоугольника.

Бруснир осторожно протянул руку к туманной завесе и тут же отдернул. Дымка разъела кончики пальцев.

— Только вошли и сразу такая гостеприимность, — сказал Шаймор, выхватил нож и ткнул им в туман. Вытащил назад и уставился на рукоять. Лезвие полностью растворилось.

— Дела… — констатировал он растерянно.

Бруснир пожал плечами и метнул в белесый морок слабое заклинание. Оно прошло насквозь. Стена не шелохнулась, не изменила цвет. Не появилось даже прорехи. Послышался тихий шорох и вальдары увидели как из земли, прямо в тумане, пробиваются ростки. Шурша и извиваясь, они поднимались вверх. Заросли быстро достигли высоты в несколько человеческих ростов и плотно переплелись, закрыв небо. Туман рассеялся. Воины оказались в растительной коробке.

— Не предвещает это нам ничего хорошего, — проговорил Бруснир и прикоснулся к лиане. На ощупь она ничем не напоминала растение, холодная и твердая, как металл. Вальдар надавил сильнее. — Словно камень.

— Ковырнем ножом? — предложил Шаймор.

Бруснир достал нож и резанул растение. Оно поддалось и брызнуло соком. Острие ножа задымилось. В местах, куда попала влага, расползлись дыры.

— Что-то мне подсказывает, что эта дрянь имеет нехорошие намерения, — протянул Шаймор.

— Да, ладно? А я думал оно подружиться хочет, — ответил Бруснир.

— Смотрите! — крикнул бородатый воин.

У самой земли из растения обильно выделялся сок. Лужица становилась все больше и медленно растекалась.

— Оно растворит нас всех и сожрет! — заявил бородач. — Нет, не выйдет! Я не собираюсь подыхать вот так, без борьбы! Он размахнулся и ударил в стену зеленых зарослей сильнейшим огненным заклинанием с обеих рук. Бруснир вскинул ладонь, крикнул:

— Стой!

Но не успел. Струи огня ударили лозу, растеклись по ней, обжигая. В нос ударил кислый запах пропавшего вина. Толстые стебли вспыхнули и облили, напавшего на них воина, струями смертоносного сока. Он не успел даже вскрикнуть. Осел на землю, как пустой мешок. На глазах растворилось тело, одежда, даже костей не осталось. Все обратилось в жидкое кровавое пятно на земле.

Бруснир, разглядывая скудные останки, сказал тихо, но жестко:

— Впредь никто ничего не делает без моего приказа. И… Отставить панику.

— Паникеры мрут первыми, — прибавил Шаймор, сморщив нос.

Вальдары сомкнули ряды и прижали правую руку к левому плечу в знак того, что поняли своего командира.

Лиана впитала растворенное тело без остатка. Стебли, что втянули его, вздулись и покраснели. Кожица на них потрескалась, выпуская новые ростки. Они превратились в почки, быстро набухли и налились крупными гроздьями. Удушающе сладкий приторный запах перемешался с кислым, вызывая дурноту.

— Виноград? — поразился Шаймор. И отступил от подступающей к ногам лужи. — Нас пытается сожрать виноград! Не, ну это ни в какие ворота…

Сухой поверхности оставалось все меньше и вальдары сходились плотнее. Одна из виноградин задрожала, треснула, и из нее пробились маленькие крылья. Оторвалась от грозди и взлетела. Приблизилась вплотную к стеблям наверху, покружила там, и они расступились, пропуская ее. Затем снова плотно сомкнулись.

Бруснир внимательно наблюдал за этим действом, достал поврежденный нож и проколол одну из виноградин. Сок не причинил вреда оружию. Тогда он сорвал ее и бросил в лужу на земле. Ягода прокатилась по маслянистой жидкости и осталась лежать целой и невредимой. Бруснир сорвал еще и раздавил в руках, кожа на руке не пострадала. Вытер руку о стебли винограда и они расступились, образуя просвет. Тогда вальдар сорвал целую кисть и стал давить ягоды, размазывая их по стене из лиан. Они расступались, как только на них попадал виноградный сок.

— Помогите мне.

Воины подключились, и вскоре просвет стал настолько большим, что в него можно было пролезть человеку.

— Выбираемся отсюда, пока не поздно, — скомандовал Бруснир.

По очереди бойцы протиснулись в щель, продолжая смазывать ее виноградным соком, так как она норовила затянуться. И поспешили убраться подальше от взбесившегося растения, свернув в переулок.

— Выбираться из города придется другим путем. Если мы доживем до этого. После винограда я боюсь повстречать какую-нибудь сойку, например, — сказал Шаймор, посмеиваясь. Глаза его светились шальным азартом.

Бруснир промолчал. Его взгляд скользил по развалинам домов, цепко охватывал уцелевшие строения. Было не до шуток. Весь этот город превратился во враждебное и чужеродное чудовище. И воин мог думать только о том, как сохранить жизни идущих рядом людей и спасти горожан, если здесь кто-то сумел выжить.

***

Ноги сами принесли Анели в единственное более-менее безопасное место — старый сарай, откуда они с Дареном совсем недавно ушли. Фран захлопнул за ней дверь и приник к щелям между досками.

— Где Дарен? — спросил он, убедившись, что за ней нет погони.

— Он… На нас напали, — пролепетала Анели, задыхаясь от чувства вины. — Он отстал.

Эта последняя ложь вырвалась сама собой, и девочка не понимала зачем так сказала. Она прекрасно осознавала, что Дарен погиб. Из-за нее. От этого плохо на душе и страшно.

— Надо выгнать ее! — заявил брат Франа Роган.

Анели хотелось разбить голову о стену сарая, вместо этого она взглянула на лысого Рогана. В голубых глазах девчонки блеснул вызов. Он адресован скорее не Рогану, а самой жизни, но здоровяк заметил его и распалился вовсю.

— Угробила мужика, дрянь! И нашей смерти хочешь! Они гнались за тобой. Ты могла привести их. Они могут быть где-то поблизости, — орал Роган страшным полушепотом, срывая голос.

Анели не смогла выдержать его взгляд. Молча отошла и села на пол в углу сарая. Роган шагнул к ней, размахивая руками от возмущения. Девочка вздрогнула и покраснела, стыдясь своего страха.

— Папа, папа, успокойся. Оставь ее, — дернул его за рукав юноша с серыми волосами.

— Отвали от меня, — оттолкнул его лысый. — Не лезь, когда не спрашивают!

И переключился на Анели:

— И все ради чего? Ради чего ты, дура, хочешь нас угробить? — его лицо стало багровым. Изо рта брызгала слюна, мышцы на руках вздулись.

— Папа, прекрати! Она еще ребенок, — снова вмешался его сын.

— Отвяжись от меня! Из-за нее мы все здесь сдохнем, — голос здоровяка стал утробным, страшным, изо рта пошла пена. Все тело покрылось буграми. Они наливались кровью и грозили вот-вот прорваться. — Вы хотите здесь сдохнуть?!

В нем что-то сломалось. Он замер, дернулся всем телом и повалился на пол. Сын наклонился над ним. Роган, всего несколько мгновений пролежавший неподвижно, схватил парня за голову и крутанул.

Раздался противный хруст, от которого у Анели дрожь пробежала по всему телу. Роган не остановился, продолжал вертеть голову сына из стороны в сторону, отдирая от туловища. От женского крика стало больно ушам. Анели не могла понять кто кричит. Гримасы на лицах всех женщин в сарае примерно одинаковые. Девочке казалось — все происходит во сне. Страшном, дурацком и совсем неправдоподобном сне.

В суматохе никто не заметил, что дверь в сарай отворилась. На пороге стоял Дарен. На его лице читались ужас и отвращение. Плотник сообразил быстро:

— Анели, скорее! Бежим! Все бегом отсюда!

Анели увидела Дарена и сразу же вернулось ощущение реальности. Вскочила, бросилась к выходу, кто-то толкнул ее, и она врезалась в стену. Последнее, что девочка услышала, выбегая, как что-то стукнулось о пол и покатилось. Анели гнала вспыхнувшую в воображении картинку покатившейся по полу головы бедного парня.

***

Вальдары постарались быстрее убраться от плотоядного виноградника, но на душе у всех было неспокойно. Если на входе в город встретилось такое, то чего ожидать дальше? Воины шли по пустынному Азирону в гулкой тишине. Странно видеть эти улочки, всегда оживленные, пустыми и полуразрушенными, а главное безлюдными.

Несмотря на полное отсутствие вечно суетливых жителей город не казался мертвым. Он представал чужим и опасным, затаившимся монстром, суть которого далека от человеческого понимания. Нечто чужеродное поселилось здесь и пропитало все, даже воздух.

Бруснир приказал людям внимательнее смотреть по сторонам. Не только из-за опасностей — здесь могли остаться выжившие. Но у вальдаров не хватило бы времени обыскивать каждый дом. Оставалось идти мимо и присматриваться, не мелькнет ли где живой человек, не раздастся ли тихий стон или плач. Воины никого не встретили. Бруснир надеялся, что люди в этой части Азирона успели выбраться через южные ворота, а не погибли какой-нибудь мучительной смертью.

Отряд благополучно добрался до Звездного района. Здесь предстояло обыскать каждый дом, чем вальдары и занялись, разделившись на группы. Бруснир понимал, что разделять воинов рискованно, но выбора не оставалось. Нужно спешить, если они хотели выбраться из города до темноты.

Как назло, даже вечный шутник Шаймор почти все время молчал, и тягостная атмосфера сгущалась. Когда Бруснир с несколькими вальдарами подошли к богатому двухэтажному особняку, Шаймор стал совсем уж мрачнее тучи. Бруснир даже подумал, что друг заметил какую-то опасность, которую пропустил сам. Бросил на Шаймора вопросительный взгляд, но тот лишь пожал плечами и отмахнулся. Ничего, мол, не произошло.

Вальдары вошли в дом. Внутри царила безвкусная атмосфера вычурной роскоши. Комнаты обставлены массивной мебелью, явно дорогой, но плохо сочетающейся между собой. Особенно бросалась в глаза матерчатая обивка стен с аляповатыми цветочными узорами и золотой окантовкой. Бруснир поморщился, осматриваясь в столовой — она скорее походила на гнездо сороки, загроможденное разным блестящим хламом. Все более подозрительным казалось ему гробовое молчание Шаймора, который должен сыпать шутками направо и налево, издеваясь над глупыми хозяевами дома.

На первом этаже никого не обнаружилось, и Бруснир поднялся на второй. Дверь в одну из спален не поддалась. Вальдар толкнул ее плечом. Что-то тяжелое внутри чуть сдвинулось, и створка приоткрылась. Толкнул еще раз и боком вошел в комнату. Шаймор догнал его и протиснулся следом. Дверь придавлена комодом, это могло означать одно — в комнате кто-то был.

Бруснир услышал шорох за массивной резной кроватью, достал меч и зашел сбоку. Увидел там молодого, ярко одетого щеголя. Он сидел и судорожно сжимал в руках увесистый том какой-то книги, выставляя его перед собой словно щит.

Шаймор зашел с другой стороны кровати и не удержался от комментария:

— Грозное оружие, теперь-то мы не пропадем.

Худой, узкоплечий мужчина бросил книгу на пол и поспешно поднялся, поправляя волосы.

— Почему вас пришлось ждать так долго? — заявил он неожиданно и с раздражением в голосе. Укоризненно взглянул сначала на Шаймора, затем на Бруснира.

Бруснир промолчал, только одна бровь едва заметно приподнялась.

— Ну? — незнакомец требовательно развел руками.

Бруснир косо улыбнулся и ответил.

— Собирайся, мы поможем выбраться из города…

Мужчина поправил многочисленные оборки, нашитые на ядовито-голубую рубашку. Перебил, недовольно сморщившись.

— Я догадываюсь. Я спрашиваю, почему так долго?!

— У нас что назначена встреча и мы опоздали? — низким от злости голосом спросил Шаймор.

Пестрый незнакомец повернулся к нему.

— О… Так вот в чем все дело. В твоем отряде все такие же непутевые, как ты?

Бруснир вопросительно посмотрел на друга. Шаймор отвел взгляд и ответил на немой вопрос.

— Эта наглая задница мой брат, Тидорок. И, если он продолжит хамить, я не против бросить его здесь.

Тидорок начал возмущаться, но Бруснир перебил его.

— Кончай строить из себя невесть что. Есть еще кто в доме?

Тидорок покраснел от злости, помолчал и выплюнул:

— Никого нет.

Что-то насторожило Бруснира.

— Где слуги?

— Я всех отпустил. Нет здесь никого кроме меня! С первого раза не доходит что ли? Берите мои вещи в соседней комнате и идемте, — заявил Тидорок и направился к выходу, смешно задрав голову.

Шаймор закрыл лицо рукой. Бруснир рассмеялся. И сказал:

— Нужно повнимательнее обыскать дом.

Тидорок взвился на полпути и заорал, срываясь на фальцет:

— Да как ты смеешь? Знаешь, кто мой отец? Знаешь, что с тобой будет, недоносок?

Шаймор побагровел и пошел на него. Бруснир опередил его и встал между ними.

— Будешь визжать и привлечешь сюда ворлоков или кого похуже. Подвергнешь опасности моих людей, — тихо, почти ласково, заговорил Бруснир. — Сам посуди, а мне это зачем? Мне это незачем. Мне проще бросить тебя здесь.

Тидорок встрепенулся и открыл рот. Бруснир сделал упреждающий жест рукой и продолжил:

— Тихо. Иначе придется тебя вырубить. А таскаться с твоей тушкой нам не с руки. Разве что брат сжалится.

— Еще чего, — недовольно пробурчал Шаймор и отвернулся.

Глава 5. Монстры? Люди…

Дарен и Анели бежали вниз по улице. Другие обитатели сарая не отставали. Дарен понимал, что нельзя вот так бездумно нестись куда придется, это делает их легкой мишенью. Как только удалились на безопасное расстояние, плотник потянул девочку за руку, уводя с улицы. Они оказались в саду, раскинувшемся вокруг небольшого покосившегося домика. Несмотря на ветхость, ему удалось уцелеть после Волны.

Дарен осмотрелся. Во дворе никого, ветвистые деревья служили более-менее надежным убежищем. Подоспели остальные. Плотник вздохнул. Отчасти он жалел, что эти люди заметили куда они с Анели свернули. Все они были соседями Дарена, но он их почти не знал и сейчас видел в них лишний источник неприятностей. Особое беспокойство вызывал Фран — злобный и непредсказуемый, как и его братец Роган, превратившийся в неведомого монстра или просто взбесившийся от избытка собственного яда.

В саду Дарен нашел колодец. Они с Анели уселись под деревом, напились обжигающе холодной воды и девочка спросила:

— Как ты выжил?

— Случайно, — заулыбался Дарен. — Когда эти уродцы начали орать, меня подбросило и придавило к стене того сарая. И там, под крышей, оказалось маленькое оконце. Я протиснулся в него, все бока ободрал, правда.

— Так это же ерунда, — засмеялась Анели. — Главное, что ты живой. Я так переживала…

Девочка замешкалась, но все-таки обняла Дарена. Он посмотрел на нее, прижавшуюся к груди, и, неловко, едва прикасаясь, погладил соломенные волосы.

— А дальше? Как ты выбрался из сарая? Они ушли? — Анели буквально засыпала его вопросами.

— Ушли, гляди-ка. Уйдут они, ага. Стояли и орали, не затыкаясь, — продолжил Дарен рассказ. — Сарай хоть и смягчал их вопли, но все-таки не слишком. Я разобрал часть крыши, с трудом, до сих пор голова кружится, как вспомню. Вылез наверх, спрыгнул с другой стороны и дал деру. К вам прибежал… А у вас… Ну, ты знаешь.

Они помолчали. И Дарен спросил:

— Расскажешь, что с тобой случилось?

Анели тут же насупилась и скрестила руки на груди, но ответила.

— Я шла к матери на рынок, когда это случилось. Что это было, Дарен?

— Я не знаю…

— Я нашла маму мертвой… А потом… Там бродили эти твари и я убежала. Они гнались за мной, но я сбежала, а потом ты меня схватил.

— У тебя остался кто-нибудь из родственников?

— Да, у меня брат — Левир. Он вальдар. Он обязательно найдет меня. Он, наверное, уже ищет. Но город такой большой…

— Как-нибудь найдет. Вальдары умные и могут многое. Не переживай. А твой отец?

— Он давно умер. Так давно, что я даже не помню его… А где твоя семья? — спросила Анели.

— У меня никого нет.

— Совсем никого? А родители? Ты помнишь своих родителей?

— Помню… А стоило бы забыть, — отмахнулся плотник.

— Как это, Дарен?

— Это долгая история, — невольно поеживаясь, ответил Дарен.

— Эй, пташки, может, хватит щебетать? Может, подумаем, что нам делать дальше? — перебил их Фран.

Дарен, не к месту, подумал, что этот здоровяк с бычьими глазками, хоть и жил в доме напротив — никогда не здоровался с ним.

— А что нам делать? — пожал плечами Дарен. — Я знаю только, что бродить по улицам опасно.

— А сидеть здесь безопасно? — с ходу разозлился Фран.

— Чего ты на меня огрызаешься? Хочешь идти — иди, я тебя не держу, — удивился Дарен.

— Слышь ты, урод, не беси меня, понял? — Фран подошел вплотную и уставился Дарену в глаза. Дыхание у него смрадное.

— Может быть, кто-нибудь найдет нас и поможет? — задумчиво протянула толстуха с веснушками и ткнула пальцем в большое дерево. — Есть же военные, вальдары, в конце концов. Смотрите, какое странное дерево. Его кора, словно кишки, липкие и горячие.

Заинтересовавшись, она стала скрести кору ногтями.

— Мой брат вальдар, они обязательно придут спасать людей, — тихо, но уверенно сказалаАнели.

— Ага, держи карман шире, — возразил Фран. — Они нашего придурочного королька охранять будут и его богатеньких жополизов.

— Левир не такой! — огрызнулась Анели.

— Наивная пигалица, — рассмеялся Фран.

Зашелестела листва, как при сильном ветре, и тут же закричала веснушчатая женщина. Странное красноватое дерево держало ее массивными ветвями, будто лапами. В коре появилась огромная продольная трещина. Ствол распахнулся, и дерево запихало женщину внутрь, как в гигантскую пасть. В воздух ворвался запах чего-то гниющего. Толстуха отчаянно визжала на болезненной высокой ноте, но древесные уста захлопнулись и крик стал приглушенным, едва слышным. Что-то чавкнуло, послышался влажный хруст и вопль оборвался.

***

— Ты не говорил, что у тебя есть брат, — сказал Бруснир, спускаясь на первый этаж по широкой лестнице с резными перилами.

— Знаешь, ты мне тоже по вечерам душу наизнанку не выворачиваешь, — парировал Шаймор.

— Возможно, но это же все-таки семья.

— У меня уже много лет нет семьи. И не я в этом виноват.

— Это не мое дело, но зачем было так тщательно их скрывать и строить из себя сироту?

— Отстань, Бруснир, у нас хватает забот помимо этого… — отмахнулся Шаймор и, помолчав, добавил. — Я оказался не таким, каким они хотели меня видеть.

— Рубашечку с оборочками не пожелал носить? — улыбнулся Бруснир. — Внизу подвал, пойдем, посмотрим что там.

Дверь в подвал оказалась заперта. Бруснир собрался выбить ее заклинанием, но Шаймор остановил его:

— Погоди, я принесу ключи. Что ты, как дикарь?

Бруснир пожал плечами и остановился.

Шаймор вернулся спустя несколько минут со связкой ключей:

— Отнял у братца. Раз он держал их при себе, значит, в подвале что-то есть. Что-то не для наших глаз.

Тяжелая дверь оказалась заперта на два замка и засов. Внутри воины увидели длинный пустой коридор с многочисленными дверьми по обеим сторонам. Вальдары медленно и тихо проверяли комнату за комнатой, держа мечи наготове. Ничего особенного им не попадалось: бочки с вином, вяленая рыба, окорока. Несколько комнат сплошь заставлены мешками с мукой и крупами.

Бруснир приоткрыл очередную дверь и замер — внутри стояли ворлоки. Они словно спали, не шевелились, не издавали клокочущих звуков. Просто стояли, повесив морды к полу. Бруснир насчитал пятерых и жестом показал Шаймору сколько их. Шаймор спросил беззвучно, одними губами:

— Ворлоки?

Бруснир кивнул. Дождался пока друг подойдет ближе и показал на тех, что стояли у стены возле бочек с вином и на себя. Ткнул пальцем в Шаймора и в двоих у противоположной стены. Шаймор дал знак, что понял и готов.

Бруснир ударил в дверь ногой, распахивая ее, и тут же ворвался внутрь. Три коротких шага и голова первого ворлока упала на деревянный пол. Остальные монстры проснулись. Бруснир отступил, перегруппировался и, взмахнув мечом над головой, снес череп второму. Третий ворлок бросился на него. Вальдар увернулся. Ударил сзади, но тварь отпрыгнула. Захлебывающийся сочный вопль резанул слух. Ворлок бросился снова. Упал плашмя, уходя от меча. Бруснир оказался слишком близко к упавшей навзничь твари. Ворлок схватил его за сапог. Подоспел Шаймор и отрубил монстру руку. Бруснир довершил дело — отсек взвизгнувшей твари голову.

— Они были слугами, — сказал Шаймор, пнув дохлого ворлока в залитом серой кровью переднике. — Этот урод запер слуг в подвале.

— Нужно проверить остальные комнаты, — только и ответил Бруснир.

В других помещениях они нашли несколько трупов слуг. Их тела разодраны и иссушены. Ворлоки убили тех, кто не обратился.

В маленькой коморке в конце коридора вальдары нашли двоих выживших — мужчину и женщину. Они забаррикадировались, но, услышав голоса людей, открыли дверь.

Едва Бруснир успел объяснить спасенным кто они такие и зачем здесь, Шаймор набросился на них с расспросами.

— Как вы оказались в подвале? Почему заперты?

Женщина только плакала, а мужчина рассказал.

— Тидорок запер здесь, когда одному из нас стало плохо. Боялся, что мы заразу какую в себе несем. Мы это… Сидели, ждали, когда нас выпустят. Шутили, что еды и вина нам хватит на несколько лет. Но, вы не подумайте чего, мы вина не трогали, нет. Мы люди честные, — заглянув в глаза сначала Брусниру, затем Шаймору, и, убедившись, что никто претензий по поводу вина не имеет, мужчина продолжил. — А потом садовник превратился в жуткую серую тварь и стал убивать остальных. Мы выскочили и прибежали сюда. Загородили дверь и сидели тут. Думали, что все, конец нам. А потом вас услыхали.

На скулах Шаймора играли желваки. Он развернулся и быстро вышел.

Во дворе Тидорок выговаривал другим воинам, что они не забрали его вещи. Шаймор с ходу врезал ему по морде и молча отвернулся.

— Здесь мы закончили. Двигаемся дальше, — сказал подошедший следом Бруснир.

Тидорок упал на землю и довольно громко поскуливал, хватаясь за лицо. Никто не обращал на него внимания.

К вечеру вальдары прочесали весь район и нашли около пятидесяти человек. Бруснир торопился выбраться из города до темноты. Он послал нескольких бойцов разведать дорогу к восточным воротам, и группа двинулась в путь.

***

Какое-то время все ошарашенно слушали, как дерево пережевывает добычу. «Сегодняшний день перевернул мир вверх дном, но это уже слишком» — примерно такие мысли крутились в головах. Дарен очнулся первым.

— Уходим отсюда! — позвал он.

Люди выскочили из сада и бросились вниз по улице. На бегу Дарен крикнул:

— Попробуем добраться до восточных ворот?

Все закивали. Никому не хотелось больше оставаться в этом городе. Но везение было не на их стороне.

Едва пересекли перекресток и свернули в нужном направлении, как натолкнулись на улицу, кишащую серыми тварями. Плотник резко остановился, а Анели со всего маху врезалась в него. Монстры заметили их. Обернулись, вскинули лапки, будто какие-то милые зверьки. В мгновение ока на мордах нарисовались хищные гримасы, и они бросились в погоню.

Снова пришлось уносить ноги. Твари за спинами топотали, как стадо парнокопытных, и гортанно булькали, что отдаленно напоминало рычание. Женщина со светлыми, как у Анели, волосами, споткнулась и упала, но никто не остановился, чтобы ей помочь. Вскоре ее догнали. Она кричала не громко. Жалобно.

Впереди показалась школа. Некогда красивейшее здание, гордость Азирона. Теперь от нее остались лишь руины. И по этим развалинам бродило множество синих раздувшихся детей. Деваться некуда. За спиной одни монстры, впереди другие.

— Сюда! Быстро! — Дарен свернул в первый попавшийся дом. Толкнул дверь плечом, она распахнулась. Подождал пока все вбегут внутрь, и захлопнул. Молодая женщина с острым личиком тяжело опустилась на пол и разрыдалась.

— Заткнись, — прошипел Фран.

— Да катись ты в гэрт, жирдяй, — закричала она на него.

Он развернулся, быстро подошел к ней и ударил по лицу наотмашь. Девушка упала. Фран наклонился. Схватил ее за волосы на затылке, повернул к себе. Вены на его толстой шее посинели и вздулись.

— Меня зовут Фран, и теперь я здесь главный. И каждая сучка здесь будет слушаться меня. Иначе… — он сжал массивный кулак и поднес к лицу женщины. — Поняла?

Девушка кивнула. В глазах ее мелькнул новый страх.

— Не смей ее трогать! — вскинулась Анели.

Дарен схватил девочку.

— Тише, тише. Не лезь.

Фран зыркнул на них исподлобья, но промолчал. Подошел к окну, осторожно выглянул.

— Нам повезло, что та бабенка споткнулась. Пока твари жрали ее, мы сумели драпануть, — усмехнулся Фран. — Они не видели куда мы запрятались. Бродят теперь по улице, как бараны. Злобные, но тупые.

— Кого-то напоминают, — чуть слышно пробормотала Анели.

— Что ты сказала, маленькая дрянь?! — взвился здоровяк. — А ну-ка повтори, я не расслышал.

Дарен беспомощно всплеснул руками. Ничего не сказал, но шагнул чуть вперед, заслоняя девочку собой.

— Это ворлоки, — громко заявила Анели.

Фран остановился и уставился на нее непонимающе.

— Серые твари на улице это ворлоки, — поучительным тоном продолжила девочка и подергала себя за белокурый локон. — Левир рассказывал мне о них страшные сказки. Я думала это выдумки, а оказалось, правда.

— Ворлоки, жорлоки… Не все ли равно? — отрезал Фран.

— Нужно осмотреть дом. Мы можем быть здесь не одни, — поспешил сменить тему Дарен.

Фран вытаращился на него, о чем-то раздумывая.

— Вот и займись этим, долговязый, — умыл он руки от опасного занятия. — Чего встал? Быстро!

Дарен отвернулся и пошел вглубь дома. Анели поспешила за ним:

— Я с тобой.

— Нет, останься здесь. Я скоро вернусь. И не подходи к окнам. Все не подходите к окнам, — обернулся плотник. — Если они увидят нас, то стены нам вряд ли помогут.

Дарена долго не было. Анели ерзала на месте и прислушивалась. Наконец, он появился.

— Дом пуст, — сообщил плотник и присел рядом с девочкой.

— Что нам теперь делать? — спросила Анели и слегка скосила голубые глаза на Франа и обратно.

— Не знаю. Мы в ловушке. Ждать помощи… Вот возьми, я нашел на кухне, — Дарен протянул Анели ломоть хлеба.

Фран резко подошел и выхватил сдобу из его рук:

— Я не разрешал тебе распоряжаться едой!

Дарен поднялся:

— Слушай, веди себя по-человечески, без тебя тошно.

Фран коротко, без размаха, ударил его в лицо.

— Я здесь главный! И я буду решать, что вы будете делать! Когда вы будете жрать, а когда срать, — Фран пнул съехавшего по стене Дарена. — Теперь до тебя дошло?

— Дошло, — сказал плотник, сплевывая кровь и придерживая рукой Анели, готовую кинуться на Франа.

— То-то же, — довольно хмыкнул здоровяк и ушел в другую комнату, на ходу жадно пожирая хлеб.

Дарен достал из-за пазухи еще кусок и протянул девочке.

— У меня есть еще, — улыбнулся мужчина.

Анели стиснула зубы.

Глава 6. Сегодня можно все. Сегодня мир сошел с ума

Дело близилось к вечеру. Дарен слонялся по дому и рылся в шкафах и комодах, надеясь найти что-нибудь, что чудесным образом их спасет. Фран сидел на кровати возле окна и следил за улицей. Осторожно выглядывал из-за грубой темно-синей занавески, напрочь покрывшейся пылью. Из-за чего здоровяк иногда отшатывался и смачно, но беззвучно чихал, зажимая нос и рот руками.

Анели доставала угольки из печки и рисовала прямо на стенах. Рисовала Волну и разрушенный город. Получалось, по ее мнению, не очень хорошо. Штрихи отрывистые и резкие, словно выплеснувшаяся на необычный холст боль.

— Я нашел свечи, хочу зажечь их и поставить на окнах. Если кто-то будет искать выживших, то они смогут заметить свет, — сказал Дарен, с довольной улыбкой входя в комнату.

В руках он держал с десяток длинных свечей.

Фран помолчал — обдумывал предложение, морща лоб.

— Нет, — отрезал он, наконец, и отвернулся к окну.

— Но это наш единственный шанс, — удивленно возразил Дарен.

— Нет, я сказал. Монстры на улице тоже увидят твои дурацкие свечи. Отвали со своими идиотскими предложениями! — мгновенно взбесившись, заорал Фран.

— Если даже нас будут искать, никто не сможет обшарить каждый дом. Город огромен, — попытался разъяснить свою позицию плотник. — Если ночью поблизости будут проходить отряды военных или вальдаров…

— Я не говорил тебе что будет с тем, кто будет мне надоедать? — перебил Фран, вскакивая. — Я тебе покажу!

Фран набросился на Дарена и стал избивать. Подскочившую Анели он ударил с размаху. Девочка отлетела, ударилась о стену и отключилась. Дарен, до этого лишь неумело закрывавшийся руками, подался вперед и со всей силы двинул соседа в лицо. Но тут же получил кулак в нос, и еще один в грудь. Боль от сломанного носа не успела вспыхнуть, как тут же сменилась более насущной проблемой — невозможностью вдохнуть. Комната закружилась и поехала куда-то вверх. Хотя точно сказать, где именно находится этот верх, Дарен сейчас бы не смог. Он хотел что-то сделать, удержаться на ногах и дать отпор этому наглому здоровяку, но пол врезался в него. А нога Франа со всего маху влетела в лицо. Мир потемнел и исчез.

Фран долго пинал его, а когда успокоился, некоторое время ходил рядом и похлопывал себя по животу. Затем схватил худенькую молодуху, беззвучно сидевшую на стуле в углу, и потащил в другую комнату. Она упиралась и тихо плакала.

Анели с трудом открыла глаза, возвращаться в этот мир не хотелось.

— Пропади пропадом этот не заканчивающийся кошмар, — пробурчала девчонка себе под нос, переворачиваясь на спину и открывая глаза. Кругом темно и в слабом свете луны, едва различим потолок. И тут она вспомнила от чего отключилась. Взвилась на ноги и подбежала к Дарену.

Он весь в крови и без сознания. Анели сбегала на кухню, намочила полотенце и стала протирать залитое кровью лицо мужчины. Долго прислушивалась, но так и не смогла понять дышит ли он. Распутала темные, слипшиеся от крови волосы. Положила влажную тряпицу на лоб Дарена, а сама села, опустив руки, и уставилась в темноту. «Может, хватит?» — крутился в голове навязчивый вопрос — «Сколько можно? И для чего?»

Анели встала и медленно, словно во сне, сходила и нашла нож. Вернулась, села и посмотрела на лезвие. Оно прохладное и приятное на ощупь. Пальцы скользили по металлу и слышали его шепот, обещающий вечный покой.

***

Дарен пришел в себя, закашлялся, хрипя и отплевываясь. Анели выпрямилась, повернулась к нему и отложила нож.

— Ты живой? Я думала этот гад убил тебя! — всхлипнула девочка и уткнулась лбом в грудь мужчины.

Плотник вымученно улыбнулся. Привстал и болезненно морщась, ощупал тело.

— Живой и вроде ничего не сломано, ну, разве что нос, — он приподнял руку, и Анели юркнула к нему поближе. Какое-то время они просто сидели молча, обнявшись, потом он спросил. — А где этот?

— Думаю, закрылся в той комнате, — показала пальчиком Анели. — Но я не проверяла. Просто там закрыто и в остальном доме их нет, поэтому я подумала…

Дарен смотрел на нож.

— Посиди-ка здесь, — сказал плотник и протянул руку за ножом. — Слышишь меня? Сидишь здесь тихо и молчишь, что бы ты ни услышала.

Анели прижала ладонь к губам, судорожно сглотнула и кивнула.

Дарен поднялся и вышел в узкий темный коридор, в конце которого маячила закрытая комната. Плотник не сводил с двери глаз, а она все не хотела оставаться на месте, двоилась и шаталась из стороны в сторону. И горела огнем. Казалось это пламя перекинулось на него и сейчас пожрет, не оставив ничего кроме горстки серого пепла.

Дарен ступал медленно, но половицы страшно скрипели. С головы до ног его била дрожь. Руки дрожали и потели. Нужно просто сделать шаг, и еще, и еще один, мысленно говорил он себе. И делал. Но каждый новый шаг был все более маленьким, пока плотник не застыл в темноте. Он всерьез боялся разбудить всех неведомых тварей в городе шумом дыхания. Время исчезло. Осталась только страшная тьма и необходимость решиться на что-то ужасное, да гулкий стук сердца в ушах, как набат, призывающий в бой. Или отбивающий заупокойную песнь по его провалившейся в гэрт душе.

Мир кружился и растворялся, перетекая в причудливые формы. Они смешивались и взрывались яркими красками, окончательно лишая возможности ясно мыслить. Дарен судорожно сжимал рукоять ножа, цепляясь за этот островок цели и намерения. Глубоко вдохнул и приоткрыл дверь. Один быстрый шаг внутрь и тело обрело странную легкость — отступать некуда. Внутри увидел развалившегося на кровати Франа. Остроносая девушка сидела на полу в углу и смотрела прямо на него. Ее глаза влажно блестели. Не отводя взгляда, Дарен приподнял руку с ножом. Она молча кивнула и сжалась в комочек, спрятав голову в коленях. Ее худенькие плечи потянулись к подбородку.

Еще пара шагов к кровати. Скрип ненавистных половиц и мгновения, убегающие вдаль быстрее мысли. Дарен, как утопающий, схватил ртом побольше воздуха и кинулся на мирно спящего Франа.

Плотник успел сильно ударить дважды, прежде чем Фран сбросил его на пол. Дарен не понял куда ударил, и удалось ли нанести серьезные раны. Его придавило тяжелое тело противника. С трудом удалось повернуть кисть и запихнуть нож под бедро, чтобы не отнял враг. Фран, рыча и ругаясь, навис над ним. С размаха ударил в лицо и торопливо облапил. Не найдя в руках ножа, стал душить.

Дарен отбивался, как мог. Несколько раз ткнул Франа в лицо, пытался расцепить его руки. Здоровяк не поддавался. Плотник выхватил нож и вогнал по самую рукоять в бок противника. Достал и вогнал снова, снова, и снова. Фран заревел, перехватил руку и выбил оружие. У Дарена хрустнули пальцы, но боли он почти не почувствовал.

Фран схватился за бок и повалился на плотника, всхлипывая и подвывая в голос. Дарену почудилось, что он тонет в потоках чужой обжигающей крови. Фран сразу обмяк и затих. Дарен торопливо откинул его, отполз подальше и привалился к стене. Его колотило.

***

Никогда раньше Дарен не то что не убивал человека, но даже и не помышлял об этом. Скорее, наоборот, это он всегда бывал жертвой. И никогда не находил в себе сил дать отпор. «Сегодня все по-другому, сегодня весь мир провалился в гэрт, — сказал он сам себе. — И то, что я сделал не самое страшное из того, что сегодня случилось».

Дарен встал и, хоть ноги и руки тряслись, вышел из комнаты. Хотелось искупаться в реке, а лучше — долго стоять под водопадом. Ничего не видя вокруг, он добрел до соседней комнаты и без сил повалился на кровать. Анели нашла его, тронула за руку и спросила:

— Ты убил его?

— Да, — не сразу ответил Дарен.

— Ты сделал правильно, — твердо сказала девочка. И мужчина понял, что ее детство закончилось.

Немного успокоившись, Дарен взял свечи, зажег и расставил на окнах. Движение давалось с трудом, болело все тело. Кажется, несколько пальцев сломано и нос. Глаза начали заплывать, а несколько зубов шатались. Голова раскалывалась до рези в глазных яблоках.

Анели ходила за ним хвостом и обеспокоенно разглядывала со всех сторон.

— Почему тебя не любили родители? — неожиданно спросила девочка.

Дарен молча сел на кровать. Анели примостилась рядом, тихо, не торопила. Сначала он не хотел отвечать. Не понимал зачем этой жуткой ночью вспоминать то, что было таким далеким и казалось неправдоподобным. Словно другая жизнь, не его, не с ним… А потом понял, что вспоминая ту прошлую жизнь, становится легче. Рассеивается мрак сегодняшнего дня и дышится свободнее.

— Мой отец был злобным ублюдком, таким, как Фран. Он бил и унижал меня и мать. Он не пил и не был больно религиозным, просто ему доставляла удовольствие власть над другими людьми. Я так думаю, — выпалил Дарен и прилег на кровать. — Я боялся его до ужаса и никогда не перечил, но это не помогало. Я делал только то, что приказывал он. А мать… Недалекая женщина… На меня ей было плевать, а вот его она боготворила. Считала он всегда прав и позволяла творить что угодно с собой и со мной. Из-за этих двоих я всю жизнь боюсь…

Дарен надолго замолчал.

— Боишься чего? — выдержав паузу, спросила Анели.

— Боюсь людей, — ответил Дарен.

— А я вот до сегодняшнего дня людей не боялась… — задумалась девочка. — А где сейчас твои родители? Умерли?

Дарен вздохнул и продолжил:

— Когда я был юнцом, отец стал изменять матери и та вдруг явила норов. Ревновала, устраивала скандалы, после которых он бил ее и… И насиловал, а ей это, кажется, нравилось.

— Как такое может понравиться? — удивилась Анели.

— Не знаю. Я вообще плохо понимаю других людей, — отмахнулся Дарен. — В один из таких скандалов он убил ее. И сбежал. Больше его в деревне никто и никогда не видел. А я надеюсь, что он сдох где-нибудь в подворотне.

— Это очень и очень печальненько, — посочувствовала белокурая девчушка. — Но кто-то же у тебя есть, кого ты любишь? Нельзя же вот так, совсем никого не иметь?

— Можно, почему же нельзя? — улыбнулся Дарен. — У меня была… Слушай, я очень бы хотел вздремнуть. Давай немного поспим?

— Давай, — согласилась Анели и улеглась рядом.

Дарен закрыл глаза и подумал, что может преспокойно вспоминать этой ночью все беды жизни, и они видятся совсем не такими большими и непоправимыми, какими казались раньше. Все беды, кроме одной. Той самой, которая была прежде самым большим счастьем. Которая была всем, пока не стала бедой, незаживающей раной в самом центре груди.

Во дворе что-то громыхнуло. Дарен и Анели насторожились, прислушиваясь. Дарен собрался встать, но девочка тронула его рукой и сказала шепотом:

— Я посмотрю.

— Осторожно.

Анели подошла к окну и всмотрелась в темноту. Ничего не видно, только мутные звезды и тоскливый спутник — Байнок. От него часто мало света, но обычно он все же освещает светло-фиолетовой дымкой округу по ночам. Сегодня его огромный диск налился темно-фиолетовым цветом и света не давал. Напротив, погружал мир в более плотный мрак. Впрочем, весной это было обычным явлением. То ли дело начало осени! Когда в небе восходит ярко-алая Ария. Она делает ночи светлыми, хоть и топит их в кроваво-красных оттенках.

Анели на цыпочках перебежала к другому окну и бесшумно вернулась к Дарену, прошептала:

— Во дворе ворлок.

— Один? — спросил Дарен.

— Пока да.

— Может быть, он случайно забрел сюда и если будем сидеть тихо… Надо предупредить ту девушку, которая… Чтобы вела себя тихо.

— Я позову ее, — кивнула Анели и вышла.

— Я не знаю, как ее зовут… — пробормотал себе под нос Дарен.

В дверь что-то стукнулось. А потом еще раз…

Глава 7. Свеча в окне

Приходилось постоянно останавливаться и ждать пока разведчики проторят путь. По многим улицам города бродили ворлоки, иногда, довольно многочисленными группами. Кое-где буйным цветом расцвела подозрительная растительность. Вальдары долго петляли по Азирону.

Когда начало темнеть, Бруснир решил — нужно искать место для ночлега. Ночевка казалась ему ужасной потерей времени, но блуждать в темноте глупо и крайне опасно. Но где разместить столько людей? Такую толпу не втиснуть в обычный дом. Разделяться тоже нельзя. Ближайшим большим зданием, способным вместить всех оказалась городская библиотека. Там и решили остановиться.

В библиотеке не оказалось монстров, зато там прятались несколько работников. Они едва ли не прыгали от радости при виде вальдаров. Бруснир отдал необходимые распоряжения, назначил дозорных.

Переулок располагался на высоком холме и с высоты хорошо просматривался соседний. Там сновало множество ворлоков, а чуть левее, по развалинам школы, разгуливали маленькие раздувшиеся уродцы. Ярко-синий цвет их кожи бросался в глаза и казался неестественным даже после всего произошедшего. Такие вальдарам еще не попадались. Соседство с новыми монстрами, от которых неизвестно что ожидать, Бруснира не радовало, но выбора не было.

Удалось разместить людей достаточно удобно. По крайней мере, под крышей места всем хватило. Один только Тидорок не разделял общего мнения и бесконечно жаловался, что не может спать на полу, как какая-нибудь жалкая дворняга. Шаймор держался от братца подальше и первым вызвался идти в дозор.

В полночь Бруснир заступил на дежурство. Он бесшумно прогуливался вокруг библиотеки и всматривался в ночь. В одном из домов в переулке под холмом вальдар заметил горящую свечу на окне. Позвал Шаймора, показал на огонек:

— Видишь тот дом внизу? Там выжившие.

Шаймор присмотрелся, потрепал себя по светлым волосам:

— Там, где свечка горит? Умно и безрассудно. Там улица кишит монстрами. И не только мы могли увидеть свет.

— Они в западне. Им нужна помощь, — пожал плечами Бруснир.

— Чтобы пробиться к ним понадобятся все бойцы. Пришлось бы бросить без защиты этих из Звездного… И… Там слишком много ворлоков, мы можем проиграть эту схватку, — рассудил Шаймор. — Может, стоит вернуться за ними позже, когда отведем этих в лагерь?

— Может и стоит, но они вряд ли переживут эту ночь, — сказал Бруснир, потирая переносицу.

— План есть? — смирился Шаймор.

— Есть… Нужно отвлечь ворлоков…

— Какой такой уродский план вы тут задумали? — визгливо возмутился Тидорок у них за спинами.

Он безуспешно пытался отдохнуть на том жалком коврике, что вытащил из под какой-то уснувшей старухи, но ничего не вышло. От твердого пола болели кости, а мысли все время возвращались к ценным вещям, которые эти проклятые вальдары так и не забрали из его дома. Но больше всего беспокоился Тидорок о судьбе отцовского богатства. Что станет с ним в этом новом мире? Он даже пытался молиться Мадеусу — золотому богу, богу богатства и роскоши. Покровителю толстосумов и успешной торговли, а так же, как ни странно, покровителю воровства. Но ничего не помогало, и тогда он решил подышать свежим воздухом. Выбрался из душных залов библиотеки и под прекрасным звездным небом увидел этих двоих, которые планировали кого-то спасать и рисковать его жизнью. Бруснир и Шаймор успели только обернуться, а он продолжил:

— Я решительно против того, чтобы вы кого-то там спасали, пока не выведете меня из Азирона и не доставите в безопасное место. Мне надоело ваше самоуправство и возмутительное неуважение. Я требую первоочередной заботы о моей безопасности и обеспечение мне комфортного места для ночлега, в котором бы я мог спокойно отдохнуть, дабы продолжать завтрашним днем обычную жизнедеятельность.

Тидорок продолжал разглагольствовать. Бруснир взглянул на Шаймора, покачал головой и спросил:

— Как можно выносить это недоразумение?

— Никак, — сквозь зубы прошипел Шаймор. — Скройся отсюда подобру-поздорову, твоего мнения никто не спрашивал.

Последнюю фразу Шаймор адресовал брату. Тидорок пришел в еще большее возмущение и повысил громкость требовательной речи.

— Эдак он всех монстров разбудит… — заметил Бруснир, усмехаясь.

— Я решу эту проблему, — отрезал Шаймор и направился к братцу.

Спустя несколько минут, он бросил Тидорока, связанного и с кляпом во рту, на пол маленькой коморки в библиотеке.

— Надеюсь, Вам тут будет удобно переночевать, Ваше Величество, — смеясь, заявил Шаймор и захлопнул за собой дверь.

***

В тишине ночи звуки разносились далеко. Несколько воинов подожгли дом. С грохотом выбили заклинаниями двери в соседних уцелевших жилищах. Покричали и скрылись в темноте. Бруснир, Шаймор и три бойца спустились по веревке с холма и дворами пробирались к нужному дому. Они рассчитывали на быструю вылазку. Забрать людей и вернуться назад тем же путем.

— Надеюсь, твой план сработает, — прошептал Шаймор, обращаясь к другу.

— Когда это ты стал такой трусихой? — поинтересовался Бруснир.

Шаймор приглушенно засмеялся:

— С тех пор, как мир съехал с катушек.

Вальдары подошли к дому сзади и бесшумно двинулись в обход. Спереди, во входную дверь билось несколько ворлоков. Еще парочка бродила вдоль окон.

Вальдары напали, и большая часть серых тварей погибла до того, как успела их увидеть. Но лязг мечей и мерзкое клокотание все же наделали шуму. Это беспокоило Бруснира. Он оглянулся по сторонам и быстро постучал в дверь, надеясь, что им откроют, и не придется ее выламывать.

Им открыли сразу же. На пороге стоял Дарен. Из-за его спины выглядывала Анели. Они наблюдали в окно за боем и поняли, что это вальдары.

Бруснир перешел к делу:

— Сколько вас?

— Трое, — ответил Дарен.

— Все на выход. Мы вальдары и поможем вам выбраться из города, — сообщил Бруснир, пропуская их мимо, и коротко бросил воинам. — Уходим. Быстро.

Бруснир спустился с крыльца, сзади истошно завизжали синюшные уродцы. Шум все-таки привлек их. Всех вздернуло в воздух и болезненно приложило о стену дома. Спустя мгновение Бруснир, приземлившись на ноги, скомандовал:

— Уводите людей.

— Быстро, быстро, — поторопил Шаймор, проводил всех до поворота и бегом вернулся назад.

Синие монстры удивительно организованно, друг за другом, вошли в калитку.

Бруснир раскидал уродцев заклинанием воздушного кулака.

— Ты тоже уходи! — крикнул он Шаймору.

— Ага, щаз, — пробормотал воин и добавил громче. — Здесь я буду полезнее.

Мелкие пучеглазики проворно повставали и плеснули в них струями какой-то жидкости. Вальдары очень подозревали, что если не увернуться вовремя, то тут-то и придет их бесславный конец. Шаймор попробовал закончить бой быстро — сжечь тварей магией, но они не загорались. Пламя тухло, едва касаясь их кожи. Воины не позволяли синюшным подойти близко, отбрасывая заклинаниями. Но на вопли сбежались ворлоки. Бруснир понимал, что против тех и других одновременно не выстоять. Ворлоки втянут в ближний бой, а вздувшиеся твари обольют ядом или чем они там плескаются.

— Бруснир, надо уходить. Наши должны были уже подняться, — крикнул Шаймор, отпрыгивая от очередной струи.

Ворлоки лезли через забор. Первый грохнулся в свежую лужицу синюшных. Его серая плоть растаяла, словно лед на печке.

— Уходим, — согласился Бруснир. — Я разве против? Но они не дадут нам подняться.

— Какой план? — спросил Шаймор, пятясь и на ходу выбрасывая морозные стрелы с левой руки.

— А почему за план всегда отвечаю я? Бежать! — крикнул Бруснир. — Желательно прямо сейчас.

Ворлоки завалили забор и толпой хлынули в сторону воинов.

— Отличное предложение, — одобрил Шаймор и сиганул через забор в соседний двор. Бруснир последовал за ним. Эта преграда не задержала монстров. Слишком слабенькая, из прутьев. Бруснир обернулся, с его ладоней сорвалось яркое оранжевое пламя. Попал в нескольких ворлоков. Эти горели преотлично. В свежий ночной воздух ворвался навязчивый запах паленой тухлятины.

Вальдары бежали быстро, но гады не отставали.

Синюшная мелочь тоже не потерялась и ударила в спину новой звуковой волной. Бруснир успел прикрыть себя и Шаймора щитом. А Шаймор, явно разозлившись, нашпиговал ближайших ворлоков целым градом острых сосулек.

— Шаймор, сюда! На крышу! — указал другу путь для отхода Бруснир. И прыгнул следом на невысокий угольник, с которого легко забрался на крышу низкого домика.

Край ветхой кровли не выдержал его веса, рассыпавшись в прах. Бруснир провалился вниз, но успел ухватиться за кромку. Самый резвый ворлок внизу вцепился в ногу. Жизненные силы воина бурным потоком хлынули в довольно заурчавшую тварь. А синий уродец с самыми здоровыми зубами быстро-быстро задышал, готовясь в очередной раз завопить.

— Не спрыгивай! — заорал Шаймор. Выхватил из-за пояса острый кривой кинжал и плашмя упал на край крыши. Лезвие сверкнуло в фиолетовом лунном свете и глубоко засело в лапе ворлока. Тварь взвизгнула и отцепилась. Шаймор невероятным рывком втянул Бруснира на крышу. Синюшный завопил.

Вальдары покатились кубарем, срывая прогнившую кровлю. Когда все стихло, Шаймор приподнялся, взглянул на друга и спросил:

— Ну, что позагораем или по крышам скакать сможешь?

Бруснир, цветом походивший на ворлока, засмеялся:

— Сваливаем.

Дома стояли близко и вальдары, перепрыгивая с крыши на крышу, смогли оторваться от погони. В конце улицы они спустились и затаились в узком закутке между зданиями, прислушиваясь, нет ли хвоста. Не хватало еще привести тварей к библиотеке.

Утро наступило, не принеся никому долгожданного отдыха. Люди почти не спали ночью и теперь, с непонятно откуда взявшейся бодростью, собирались в путь. Всем хотелось поскорее выбраться из ставшего чужим города. Уйти подальше и никогда больше не видеть печального и опасного кладбища их прошлых жизней. Вот только они не знали, что вся страна превратилась в такой могильник.

Шаймор стоял возле связанного братца, уперев руки в бока, и озабоченно покачивал кудрявой головой.

— Ну, что прикажешь с ним делать? — крикнул он Брусниру, готовившему отряд в путь неподалеку. — Развяжу ведь — он орать опять будет.

— Развяжи, — отмахнулся Бруснир. — Будет голосить, свяжи снова.

Тидорок, опасаясь, что его свяжут, голосить не стал. Всем видом демонстрируя негодование и презрение, он прошествовал мимо Шаймора молча.

— Ты смотри, носом потолок не зацепи, — пробурчал ему вслед воин.

Дарен и Анели держались вместе. Они, пожалуй, единственные кому удалось нормально поспать. Только оказались в безопасности, среди вальдаров, оба выключились и проспали, как убитые, до самого утра. И твердый пол библиотеки показался им весьма удобной постелью. Их разбудили голоса людей.

Дарен чувствовал себя уставшим и разбитым. Тело в местах побоев распухло и саднило. Каждое движение отзывалось противной болью, тошнило. Но сегодня не так страшно, как вчера, и плотник благодарил за это богов.

Анели немного повеселела, в глазах даже появился блеск. Никого из этих вальдаров она не знала, но безгранично доверяла каждому, так как ее брат один из них. Для девочки это герои во плоти. Сказочные, но настоящие, к которым можно прикоснуться рукой. Они спасли эту страну в недавней войне с фаурренами, спасут и теперь. Тогда ведь тоже казалось, что все кончено, но ничего, разрешилось каким-то образом.

Анели заприметила Шаймора, ничем не занятого, провожающего взглядом Тидорока, и подошла к нему.

— Доброе утро. Мне бы найти Левира. Не подскажешь где он? — смущаясь, пролепетала девочка.

Шаймор опустил взгляд на нее.

— Левир… Здесь же, в городе. Или в лагере за городом, куда и мы сейчас отправимся, — воин присел и заглянул Анели в глаза. — А зачем он тебе? Уж не родственник ли?

Анели кивнула:

— Он мой брат.

Нотки гордости скользнули в голосе.

— Ясно, блошка, — сказал Шаймор и ласково потрепал ее по волосам, вставая. — Держись поближе. Думаю, скоро мы встретим твоего брата.

Вскоре отправились. Сегодня им повезло без приключений выбраться на восточный проспект, а по нему и до восточных ворот. Наверное, здесь проходила группа Вильгета или Левира и они очистили местность.

По приходе в лагерь Бруснир увидел идущего к ним Левира. Это был молодой высокий мужчина с русыми волосами и крепким тренированным телом. Анели тоже его заприметила и с криком радости бросилась навстречу. Вальдар, как пушинку, подхватил ее на руки и крепко прижал к груди.

Опытный воин и почти прозрачная девочка-подросток, но все же они похожи. Сходство скользило в одинаково голубых глазах, в почти неуловимых движениях мимики.

— Анели, ты жива! Я искал вас, но не мог найти. Где ты была? Где мать?

Анели мгновенно помрачнела, несколько секунд боролась с собой, пытаясь не заплакать, но не удалось. Уткнулась лбом в плечо брата и сквозь рыдания с трудом выдавила:

— Она умерла. Умерла, Левир. И дедушка…

— Я знаю. Я был дома. Видел…

Левир, не отпуская сестру и поглаживая ее по волосам, подошел к Брусниру и протянул ему руку:

— Спасибо. Спасибо, что спас ее. Я твой должник.

Бруснир отмахнулся:

— Какой долг? Я даже не знал, что она твоя сестра.

— А это и неважно, — возразил Левир.

— Важно то, что только урод потребует взыскания долга за такую услугу, — улыбнулся Бруснир.

Левир опустил Анели на землю и взял за руку.

— Пойдем, тебе нужно отдохнуть, — на ходу обернулся и сказал Брусниру. — Вильгет погиб.

Анели защебетала, что-то рассказывая брату про Дарена. Потянула Левира за руку, желая познакомить их.

Бруснир продолжал идти, но ему казалось, что он остановился — там, где услышал известие о смерти Вильгета, главнокомандующего вальдаров и друга. Хотелось ненадолго остаться одному. Но такую роскошь он позволить себе не мог. Слишком многое предстояло сделать. Хотя, после вылазки в Азирон, вальдар плохо представлял, что можно поделать с творящимся кругом кошмаром.

Глава 8. Новый главнокомандующий

Лагерь, раскинувшийся возле Азирона, поражал размерами. Народу сюда набилось, как в муравейник. Множество палаток раскинулось вдоль озера. Они убегали вдаль насколько видел глаз, почти до самого леса на горизонте.

Бруснир увидел в этом пристанище не безопасное место, а, напротив, совершенно беззащитный кусок пирога. Сразу же принял командование сотней, организовал патрулирование и выставил дозорных по периметру. Только после этого вновь пришедшие вальдары начали обустраиваться.

Около часа спустя Шаймор пришел к Брусниру. Он хмурил лоб и шагал туда сюда, то и дело задевая головой крышу палатки:

— Ты знаешь последние новости? — наконец выдал он, отвечая на красноречивый взгляд друга.

— Что именно? — спросил Бруснир, продолжая сидеть у входа и чистить меч.

— Что Волна прокатилась по всему Шантаху? Что весь наш материк заражен и нигде теперь не безопасно? А король собирается сбежать за океан в Миранию?

— Может быть, это только слухи… — пожал плечами Бруснир.

— Король сбежал на побережье. Что по-твоему он будет там делать? Купаться в океане?

— Я не знаю, Шаймор. Не может же он бросить страну и просто сбежать? Надо что-то делать, как-то исправлять ситуацию.

— Болтают, что единственный способ выжить: уплыть в Левию. А король Мирании согласен принять беженцев.

— Думаешь, это правда? Плевать на Миранию! Думаешь, здесь уже ничего не поправить? — вдруг спросил Бруснир, взглянув на друга.

Шаймор поежился, помедлил и все же ответил:

— Похоже на то…

Безысходность, повисшая в воздухе, не понравилась обоим мужчинам.

— Если даже и так, то нам есть чем заняться — нужно спасти людей, — отрезал Бруснир, отгоняя неприятные мысли намерением действовать. — Как можно больше людей.

В палатку вошел молодой солдат, застыл в напряженной позе и отчеканил:

— Всем вальдарам приказано собраться для оглашения королевского приказа.

К построившимся стройными рядами вальдарам вышли несколько мужчин. По выправке и темно-синей одежде можно понять, что это военные из армии короля. Молоденький глашатай просеменил рядом с ними, развернул свиток и прочитал:

— В связи со смертью главнокомандующего вальдаров Вильгета, волей короля, все вальдары переходят в подчинение королевской армии. Непосредственное командование вальдарами поручается генералу Станлону, — мальчишка свернул свиток и отступил за спины военных.

Вперед шагнул мужчина невысокого роста с сурово сдвинутыми бровями. Он держался неестественно ровно, и некоторое время молча смотрел на людей перед ним.

— Я генерал Станлон, — заявил он и сделал паузу, чуть вскинув подбородок и обводя взглядом вальдаров. — С этого момента вы подчиняетесь непосредственно мне. Завтра с утра все, кто находится в этом лагере, отправятся в бухту Нежную, что близ Фаренхада. Все должны подготовиться к дальнему переходу. Для дальнейших указаний приказываю сотникам явиться ко мне в палатку через десять минут.

Станлон развернулся уходить. По рядам вальдаров прокатился ропот, перерастающий во все более громкий гул. Бруснир вышел вперед, и шум стих. Около трех сотен пар глаз обратились на него:

— Генерал Станлон, вальдары никогда не подчинялись военным. Что изменилось теперь?

Станлон обернулся. Лицо его исказила гримаса недовольства:

— Приказы короля не обсуждаются.

Вальдары заволновались, послышались недовольные выкрики. С военными короля у них вышла скверная история во время войны с фаурренами. Магические способности вальдары обрели вовсе не как дар божий, а в результате довольно бесчеловечных экспериментов над ними. Многие тогда погибли, а выжившие отказались быть мышами для опытов. Именно тогда вояки короля попытались принудить их к подчинению силой и битву эту проиграли. А вальдары получили независимость и возможность решать свою судьбу самостоятельно. С тех пор они беспрекословно подчинялись только приказам своего главнокомандующего.

— Но короля здесь даже нет. Насколько мне известно, со вчерашнего дня, тогда как Вильгет погиб сегодня… — возразил Бруснир.

— Приказ подписан мною лично! В сложившихся обстоятельствах я уполномочен действовать от имени его Величества, — зло выплюнул Станлон. — Разговор окончен.

— А что с людьми, которые остались в Азироне? Кто-то останется помочь им? — задал вопрос Бруснир, игнорируя последнюю реплику генерала.

— Все военные силы будут брошены на то, чтобы довести тех, кто находится в этом лагере до побережья. Там будут даны дальнейшие приказы, — отчеканил генерал металлическим голосом и спросил раздраженно. — Да кто ты такой, чтобы допрашивать меня?

— Бруснир, к вашим услугам, — иронично улыбаясь и чуть склонив голову, произнес вальдар. — И, мне почему-то думается, вальдары не станут выполнять чьи-либо приказы до тех пор, пока не изберут нового главнокомандующего.

Его поддержали громкими выкриками.

К генералу подошел человек, что-то прошептал и протянул свиток. Станлон развернул его, быстро пробежал глазами и зачитал:

— Командующий сотник вальдаров — Бруснир, обвиняется в неподчинении приказам погибшего главнокомандующего Вильгета.

В воздухе повисла осязаемая тишина. А на лице Бруснира едва заметно дернулись желваки.

К группе военных, развязно ступая, подошел Тидорок. Он гаденько улыбался. А Станлон продолжал:

— Обвинение против Бруснира выдвинуто гражданином Тидороком. Он утверждает, что вышеуказанный воин не выполнял прямого приказа Вильгета по спасению жителей Звездного района, а занимался спасением простолюдинов, ставя под угрозу жизни уважаемых граждан, — генерал свернул свиток и добавил. — До выяснения обстоятельств жалобы приказываю арестовать сотника Бруснира.

Несколько военных направились к Брусниру. Вальдар усмехнулся.

— Я убью, убью его вот этими руками, — прошипел Шаймор, обнажил меч и вышел вперед. — Ну, идите сюда, арестовывальщики.

Вся сотня воинов, командование которой едва успел принять Бруснир, почти одновременно с Шаймором сделала тоже самое. А затем Левир и его сотня. И воины, подчинявшиеся погибшему Вильгету, хоть их ряды и значительно поредели. Бруснир смотрел в глаза Станлону.

Военные застыли в нерешительности.

Двое, что собирались арестовать Бруснира, замерли на полпути и с молчаливым вопросом в глазах уставились на генерала. Станлон пошептался со своими людьми, махнул рукой, отменяя приказ, и все они молча и быстро удалились.

В шатре Станлон дал волю эмоциям. Он кричал и размахивал руками:

— Да как они смеют? Невыполнение приказов короля это бунт! Что они о себе возомнили? Я прикажу перебить их всех!

— При всем уважении, — вкрадчиво вмешался его помощник. — Это вальдары и они все как один будут защищать этого Бруснира.

— Да плевал я на них! Сколько их? Каких-то жалких три сотни! Меньше! Теперь и двести пятьдесят едва ли наберется. Их нужно было придушить еще тогда, во время войны, когда эти мерзавцывышли из-под контроля! У меня здесь три тысячи вооруженных солдат! Арестуйте зачинщиков, остальным придется смириться!

— Но генерал, чтобы победить эти три сотни нужно, по меньшей мере, пять тысяч солдат и человек пятьдесят сильнейших магов, которых у нас нет… Кругом полно чудовищ, мы не можем себе позволить…

— Все, я понял, убирайтесь! Все, убирайтесь!

— Как быть с вальдарами? — пятясь к выходу, спросил помощник.

— Пусть остаются здесь и пусть все здесь сдохнут. Я не возьму их в Миранию, — засмеялся Станлон. — Считай, что я казнил их всех.

***

Левир нашел Бруснира в рощице возле лагеря. Простая прогулка, как могло показаться, была на деле изучением местности. Впрочем, Бруснир все же пришел к выводу, что место для беженцев выбрано удачно. До леса на востоке далеко, как и до Азирона на западе. Плюс отличная видимость во все стороны.

— Тебе опасно разгуливать одному. Кое-кто захочет твоей смерти после сегодняшнего.

— Хотеть — не значит получить, — улыбнулся Бруснир, но тут же посерьезнел и спросил. — Как он погиб?

— Мы столкнулись с чудовищем, которое владело таким уровнем магии… Мне прежде не доводилось такого видеть, — вздохнул Левир. — Вильгет приказал мне с моими людьми отступать. Я отправил их, а сам задержался… Мы ничего не могли поделать, наша магия не действовала, а раны от мечей затягивались на этом существе почти мгновенно. Я единственный выжил. И то случайно. Меня привалило обломками дома, и эта тварь меня не заметила.

Мужчины помолчали, думая каждый о своем.

— Почти все готово к голосованию… — сказал Левир. — Что думаешь делать дальше?

— Выберем главнокомандующего — тогда будет ясно.

— Я хотел поговорить с тобой… Хочу отправить Анели с ними… Она самое дорогое, что у меня осталось. Но я нужен здесь. А ей здесь оставаться нельзя…

— Ты хочешь, чтобы я помог тебе решить? — спросил Бруснир и его бровь изогнулась. — Я не могу этого сделать. Такие решения ты должен принимать сам.

— Я знаю, — вздохнул Левир. — Знаю. Думаешь, с ними она будет в безопасности?

— Трудно сказать. У них три тысячи солдат и несколько тысяч присоединятся по пути. Но станут ли они заботиться о людях, если станет жарко? Думаю, нет, — ответил Бруснир.

— Возможно, но эвакуация, кажется, единственный способ выжить и я хочу, чтобы она уплыла в безопасное место. Как можно скорее…

— Может, ты и прав, — согласился Бруснир. — Пойдем выбирать командира. Пора.

Голосование вальдаров не было замысловатым, каждый написал имя на листочке и бросил в общую чашу. Голоса подсчитали. Набравший наибольшее количество и объявлялся главнокомандующим. Честь назвать заветное имя досталась Левиру. Он вышел, ему подали листок с именем победителя.

— Главнокомандующим вальдаров избран Бруснир, — прочитал он и улыбнулся. — Поздравляю.

Такой исход никого не удивил. Подавляющее большинство воинов проголосовали за Бруснира, ему доверяли. Во времена войны он заслужил уважение этих людей, многие обязаны ему жизнью.

Бруснир замер на месте, это слишком. Он едва смирился с тем, что придется быть сотником. Этого не хватало! Он бывал командиром, сотни людей погибли из-за его решений в войне с фаурренами. И пусть все это помогло победить, но цена оказалась слишком высока. Все кругом почему-то забыли об этой цене мгновенно, и только Бруснир до сих пор не мог спокойно спать по ночам. Ни за что на свете он не хотел снова оказаться тем, кто будет посылать людей на смерть.

К нему подошел Шаймор, сжал его плечо и, наклонившись, негромко прошептал:

— Друг, тебе бы надо что-то сказать…

— К ворлоку все! Пусть выберут кого-нибудь другого, — сбросил его руку, Бруснир. Развернулся и ушел прочь.

Конечно же, вальдары никого другого избирать не стали. И к вечеру Шаймор сумел убедить друга — нет иного выбора, кроме как принять управление вальдарами. Потому что иначе, они будут сидеть и ждать, когда он решится, а сейчас нельзя терять времени. Пора действовать.

Еще до заката, хмурый и раздражительный, Бруснир обратился к воинам.

— Я знаю, что у некоторых из вас здесь семьи и вы, возможно, не захотите расставаться с ними в это трудное время. Поэтому, если кто-то желает отправиться завтра с королевским караваном, то освобождаю вас от службы. Есть такие?

Вперед вышли человек двадцать. Бруснир кивнул:

— Что касается остальных… Завтра разделимся на отряды и отправимся в Азирон. Нужно вывести из города оставшихся там людей. Мы потеряли целые сутки, и, боюсь, многие уже не дождались помощи.

Этой ночью Брусниру так и не удалось уснуть. Перед глазами вереницей всплывали лица людей, жизнь которых оборвалась в результате принятых им решений.

***

После собрания Левир сделал выбор отослать сестру с караваном. Он бы не решился отправить ее с чужими людьми, но Бруснир отпустил часть вальдаров и все изменилось. Этих воинов Левир хорошо знал, не раз доверял им собственную жизнь. И мог надеяться, что с ними Анели будет в большей безопасности, чем здесь. Вальдар вернулся в палатку, сел рядом с сестрой и долго молча смотрел на нее.

— Что случилось? — забеспокоилась девочка.

— Завтра ты отправишься с беженцами к океану, а там сядешь на корабль и поплывешь в Миранию.

— Я отправлюсь? Ты не поедешь со мной? — тут же взвилась Анели.

— Нет, я с тобой не поеду.

— Это какой-то бред. Я каким-то чудом выжила и нашла тебя, а ты хочешь отправить меня непонятно куда? Я никуда без тебя не поеду! — заявила Анели и уперла руки в бока. Ее лицо раскраснелось, а глаза метали молнии. — Кроме тебя у меня больше никого нет на этом свете. Ты не можешь отправить меня неизвестно куда одну.

— Я не могу сейчас поехать с тобой, но я обязательно найду тебя, позже, — попытался оправдаться брат. — Я должен остаться и постараться спасти как можно больше людей. Это мой долг. Кроме нас им некому больше помочь.

— Хорошо. Я понимаю, — успокоилась Анели и присела рядом. — Я останусь с тобой.

— Ты не понимаешь, — покачал головой Левир. — Я не смогу защитить тебя. Завтра мы отправляемся в Азирон.

— Не надо в Азирон! Левир, прошу тебя, не надо туда. Ты там погибнешь, и я больше никогда тебя не увижу. Не бросай меня, — зачастила Анели и обняла брата. — Не поступай так со мной. Мне страшно.

— Всем страшно, но ты будешь в безопасности. Караван будут охранять несколько тысяч военных. С вами отправится и часть вальдаров. Я попросил их присмотреть за тобой.

— Нет, нет, я не поеду с ними, — упрямо замотала головой Анели и заплакала. — Ты меня не заставишь.

Левир погладил ее по волосам:

— Когда ты была в городе, Бруснир спас вас. Если бы не он — вы бы погибли. Ты должна понять, там, в Азироне есть еще люди. И я могу помочь им. Они ждут моей помощи, так же, как вы той ночью ждали помощи вальдаров. Ждут, окруженные полчищами монстров, без единого шанса выбраться. Только на нас они могут надеяться. Ни ты, ни я, не вправе лишать их этой надежды.

Анели вытерла слезы тыльной стороной ладони и взглянула на брата:

— Обещай, что выживешь. И что найдешь меня. И надо найти Дарена, я хочу поехать с ним.

Глава 9. Тени в ночи

Дарен и Анели оказались в хвосте каравана. Все потому, что девочка никак не могла распрощаться с братом. Теперь она ехала на лошади с угрюмым видом. Дарен ее не беспокоил, понимал — слова сейчас не помогут.

Лошадей для них достал Левир. Дарен радовался, что не пришлось плестись пешком, путь предстоял неблизкий. Но к вечеру у него болело все. Болело вдвойне: из-за незаживших еще побоев и от непривычной нагрузки — верховой езды.

Когда остановились на ночлег, плотник распластался в траве и чуть ли не постанывал от удовольствия просто лежать. Казалось, он весь провонял лошадьми. В ссадины на теле буквально въелась дорожная пыль, что не прибавляло приятных ощущений. Однако поблизости ни реки, ни озера, чтобы освежиться.

Вальдары, покинувшие своих, держались рядом. Видно Левир попросил их присмотреть за сестрой, подумал Дарен. От этого на душе у него становилось спокойнее. Зато военные игнорировали хвост каравана, не простили неповиновения.

Ночью Дарена разбудили испуганные выкрики и говор множества людей. Весь караван всполошился, люди проснулись и суетились. Но никто ничего не мог понять и, тем более, объяснить. Плотник пошел к другому концу лагеря, желая выяснить что происходит. Он шел и все спрашивал людей по дороге не знают ли они в чем дело, пока наконец не получил ответ.

Мужчина с пивным брюшком с удовольствием рассказывал о произошедшем, явно наслаждаясь минутой славы. Вокруг него собралась внушительная толпа любопытствующих.

Дарен остановился за спинами людей и прислушался. Из незамысловатого рассказа он понял, кто-то превратился в ворлока и успел убить троих, пока его не уничтожили солдаты.

По дороге назад плотник с опаской поглядывал на встречавшихся людей, по спине пробегали мурашки. За всей этой суетой он совсем забыл — бояться надо всех и каждого. Мужчина прибавил шагу, вспомнив, что оставил Анели одну.

После этого происшествия Дарен долго крутился, но так и не смог уснуть. Через несколько часов отчаялся и присел к догорающему костру. Поглядывая на тлеющие угли, задумался о том, как сможет выдержать такой путь без сна. К нему подошла Анели и уселась рядом.

— Тебе тоже не спится? — спросил Дарен.

— Мне страшно, — тихо проговорила девочка. — А еще я боюсь за Левира.

— Все будет хорошо. И не переживай за брата, он сильный, закончит дела и обязательно отыщет тебя, — сказал Дарен. — Нужно только немного подождать и все у тебя наладится.

— Вы, взрослые, всегда говорите, что все будет хорошо. И никогда не бывает хорошо, — спокойно заметила Анели и подбросила в костер мелкие прутики, которые собирала с земли. Они вспыхнули и заиграли в ночи россыпью маленьких миров. — Ты замечал, что в костре можно увидеть ночное небо? То же множество звезд, только на огненном фоне?

Дарен удивился и посмотрел на танцующее пламя. Анели совершенно права. Почему он раньше этого не замечал? Мужчина промолчал и лишь пожал плечами.

— Расскажи мне что-нибудь о себе… Почему ты один? Есть же на целом свете тот, кого ты любишь? — спросила Анели и замялась. — Или был?

Дарен вздохнул, потер виски и скрестил руки на груди. Чуть подался вперед, словно ему больно.

— У меня была жена… — ответил плотник.

— Знаешь, мне не нравилось помогать матери на рынке. Мне было скучно. А сейчас… Сейчас я бы все отдала за один такой день.

Оба задумались и долго молчали. Анели поднялась, собрала немного веток неподалеку. Лагерь разбили возле леса и этого добра здесь хватало. Вернулась и подкинула дров в костер.

— Расскажи, как ты встретил свою жену? Как ее звали? Какой она была? — попросила девочка.

— Это долгая история, — отмахнулся Дарен.

— А мы никуда и не спешим, — возразила Анели. — Что было с тобой после того, как твой отец сбежал?

— После того, как мой отец сбежал, жизнь начала потихоньку налаживаться. Местный плотник взял меня подмастерьем и потихоньку обучал всему что знает. Жил я один в родительском доме и самостоятельно зарабатывал себе на кусок хлеба. Тогда я впервые почувствовал себя свободным… И мне это понравилось. Я мог делать что хотел. Постепенно обзавелся хозяйством, отремонтировал дом. Хорошее было время. Вот только людей я побаивался и сторонился, поэтому несколько лет жил один. И общался только с плотником, нанявшим меня. А потом на меня обратила внимание одна местная девушка, — Дарен вдруг замолчал.

Анели, увлекшаяся рассказом, поторопила:

— Это и была твоя жена?

Дарен отрицательно качнул головой:

— Нет. Я был глупым тогда и совсем не знал жизни. Она оказалась… Как бы это сказать… Легкого поведения. Жила со мной, но погуливала на стороне. Забирала все, что я зарабатывал, пила. Я думал, что люблю ее и ничего не мог с ней поделать. Пару раз пытался расстаться, но она вертела мной как хотела. Стоило ей прижалиться, подластиться, и я таял. Не знаю сколько бы это продолжалось, но однажды она просто ушла и не вернулась. Соседи говорили, будто она втюрилась в заезжего парня, и они вместе укатили искать счастья в каком-то крупном городе.

— Пожалуй, тебе немножко повезло? — осторожно улыбнулась Анели.

— Без сомнения, — засмеялся Дарен. — Но тогда я этого не понимал. Долго скучал по ней. Несколько лет. Все не мог ее забыть и на других женщин не смотрел. А потом решил: все, хватит. Захотел семью, детей. И стал искать себе жену. Ярких, взбалмошных, своенравных я попросту боялся. Искал себе милую скромницу. И я ее нашел. Оказалось, она все эти годы была прямо у меня под носом, а я и не замечал. Я влюбился в дочь плотника. И даже имя у нее было нежное и теплое, как журчание ручейка в летний полдень — Темия. Люди не считали ее красавицей, но для меня не было никого прекрасней в целом свете. А еще она была добрейшей душой и на мою несмелую ласку откликнулась. Мы полюбили друг друга и вскоре поженились. То были самые счастливые годы в моей жизни. Вот только детьми нас боги не наградили. Но при нынешних делах, может, оно и к лучшему… Я до сих пор не понимаю, что Темия нашла во мне, непутевом, мягкотелом…

— Мне ты тоже нравишься, — заявила Анели. — Ты хороший. И храбрый.

Девочка улыбнулась и обняла Дарена.

— Ага, храбрый, конечно! — усмехнулся плотник. — Я всю жизнь всего боялся. Раньше думал, случись какие страшные обстоятельства, хоть ложись и помирай. Но случилось. И не лег, и не помер. А раз не помер, пришлось выкручиваться…

— Твою жену убила Волна, как маму и дедушку?

— Нет. Она умерла раньше. Два года назад, — голос Дарена стал глухим. — Заболела, лекари сказали водянка. Умирала долго… С тех пор я не знаю для чего живу. Хожу, ем, говорю, но все не так, словно неживой. Часть меня умерла тогда, вместе с Темией.

Тишину ночи нарушило хлопанье множества крыльев. Огромные тени замелькали в фиолетовом небе. В темноте заметались чудовища с клыкастыми клювами, выпученными, красными глазами и уродливыми наростами на телах. Только неестественно торчащие перья могли навести на мысль, что когда-то эти существа были птицами. Твари с гигантским размахом перепончатых крыльев размером с человека.

Дозорный вальдар сразу заметил опасность, успел разбудить остальных. Воины среагировали быстро, а обычные люди не столь проворны. Птицы хватали их спящих и уносили во тьму. Вальдары почти сразу перешли в атаку, стараясь оградить людей. Ночь разрезали причудливые всполохи их красноватых и голубых заклинаний, но чудовищ слишком много. Птицы плевались магией, похожей на зеленоватые вспышки молний и наносившей глубокие раны.

Дарен и Анели спрятались за телегой. Хлопанье крыльев, мельтешение когтей, звон мечей — сбивали плотника с толку. Он растерянно озирался по сторонам. Пахло горелой плотью, кровью и чем-то кислым. От резких воплей пернатых звенело в ушах. Птица, размером с молодого теленка, вылетела из-за телеги и плюнула в Дарена и Анели зеленой молнией. Они отпрыгнули, чудом успев уклониться. Чудовище метнулось к ним, щелкая множеством острых зубов.

— Анели, в лес! Скорее! — крикнул Дарен. Вскочил и побежал к лесу, надеясь скрыться под деревьями.

Анели бросилась с ним. Не добежала пары шагов — птица сомкнула зубы на ее плече, дернула, взмывая с добычей повыше. Дарен успел схватить девочку за ноги. Рванул на себя, что было силы. Тварь, не ожидавшая такого напора, выронила добычу. Плотник поймал Анели на лету, не позволил упасть. И с девочкой на руках скрылся под деревьями.

Монстр-переродок не собирался сдаваться так просто. Деревья росли редко и не мешали его полету. Дарен оглядывался и петлял между стволами, мешая твари нацелиться. Деревья росли все гуще и, наконец, чудовище отстало. Но плотник не был в этом уверен. Он еще долго продолжал бежать.

Анели застонала и Дарена это отрезвило, паника отступила. Он опустил девочку на землю.

— Ты ранена?

— Кажется, не очень сильно, но кровь идет, не переставая. Уже все платье мокрое, — прошептала Анели.

— Значит сильно, — сказал Дарен и наклонился осмотреть рану. — Жить будешь, но надо чем-то перевязать.

Он оглянулся по сторонам, снял рубашку и оторвал рукава. Затем перевязал рану и присел рядом:

— Не жизнь у нас с тобой, а сплошные приключения.

Анели тихонько засмеялась и вдруг резко осеклась:

— Думаешь, они сумели отбиться?

— Конечно, королевские вояки должны были прийти на помощь… — ответил Дарен. — Надо возвращаться.

Они встали и побрели назад к лагерю, вглядываясь в темноту впереди. Один страх прошел и тут же сменился другим. Даже в обычном лесу ночью опасно. Жутко подумать, что могло таиться в изменившейся после Волны чаще. Мужчина и девочка молчали. Старались ступать бесшумно и вздрагивали от множества звуков, которыми наполнился лес.

Сквозь листву показалось посеревшее на рассвете небо. Анели спросила:

— Долго нам еще идти?

Дарен молчал.

— Дарен, что с тобой?

— Кажется, мы давно должны прийти… Мы заблудились.

***

Измученные и голодные они брели по лесу. Дарен пытался найти дорогу, но не знал как. Он понятия не имел как ориентироваться в лесу. Рана Анели перестала кровоточить, но нещадно болела. Оттого на лице девочки застыла совершенно несчастная гримаса. Дарен поглядывал на нее и кусал губы, чувствуя вину. Мысленно клял себя за трусость, за то, что бездумно убежал так далеко в чащу. Миновал полдень, а они все шли и шли, и деревьям не было конца. Анели начала спотыкаться и попросила устроить привал. Дарен понимал — после отдыха идти будет тяжелее. И если они не выберутся из леса до сумерек, то еще одну ночь могут не пережить.

К вечеру деревья поредели и плотник прибавил шагу. И вскоре показалась опушка. Дарен облегченно вздохнул и порадовался:

— Вот мы и выбрались.

— Отлично, — сказала Анели. — А что будем делать дальше? Как мы найдем караван?

Веселость Дарена, как ветром сдуло. Он не знал, что делать дальше.

— Мы его не найдем. Даже если бы мы знали, где он, то не смогли бы догнать. Поищем жилье…

Почти стемнело, когда путники вышли к реке. Анели бросилась к воде и долго жадно пила. Дарен последовал ее примеру. Потом присмотрели место для ночлега в небольшом овраге на берегу. Перед сном искупались, с удовольствием смыв грязь и кровь. Рана на плече Анели выглядела скверно. Чистую повязку сделать не из чего, поэтому постирали старую, из рукавов рубашки.

К ночи похолодало. Дарен пытался высечь огонь с помощью двух камней и сухих листьев камыша, но у него так ничего и не вышло. Пока плотник разбивал себе пальцы в кровь, Анели натаскала сухой травы и камышей, выстлала ими дно овражка. Сверху набросала в три раза больше, соорудив необычное одеяло. Пришло время спать и мужчина с девочкой забрались внутрь этого гнезда.

— А ничего так получилось. Мягко, как в кровати, и, кажется, тепло, — порадовалась Анели.

— Да, ты молодец, в отличие от меня, — посетовал Дарен.

— Ой, да ладно тебе. Без тебя я бы даже из леса не выбралась. Нет, меня сожрала бы та зубастая птица, — Анели положила руки под голову и уставилась в небо. — А знаешь, я всегда боялась ночного неба.

— Что? — улыбнулся во весь рот Дарен. Он приподнялся на локте, взглянул в затянутое фиолетовой дымкой ночное небо и повернулся к девочке. — Как можно бояться неба? Вот уж никогда не слышал такого?

— Я знаю, что это глупо, — засмеялась Анели. — Ляг на спину, я попытаюсь объяснить. Вот так, да, запрокинь голову. Отлично. Теперь внимательно всматривайся в звезды и в темноту между ними. У меня возникает чувство… Я проваливаюсь туда. Нет, не так… Словно меня туда затягивает. Вот! И сейчас! Начинает слегка кружиться голова и, кажется, я отрываюсь от земли, и меня тянет в эту бесконечную бездну.

— Нда… Ну и воображение у тебя.

— Сейчас это кажется смешным. А раньше я знаешь, как этого боялась. В детстве могла даже от этого расплакаться и плохо спать всю ночь. И кошмары мне такие снятся. До сих пор. Хотя сейчас реже.

Что-то громко плеснулось в реке. Дарен приложил палец к губам, дав девочке знак замолчать. Всплески повторялись снова и снова. Плотник бывал на рыбалке и подозревал — рыбы так себя не ведут. Вскоре раздались громкие шлепки и режущий уши вой. Дарен понял каким идиотом был, когда решил искупаться в реке, и пустил туда Анели. Оставалось надеяться, что твари, затеявшие бой в воде, не выберутся на сушу. Мужчина и девочка обнялись и долго прислушивались, готовые в любой момент сорваться с места. Они больше не разговаривали и старались дышать тише. Страх и голод долго не давали уснуть, даже когда все стихло. Только перед рассветом они забылись тревожным сном.

К вечеру следующего дня путники набрели на большую деревню. Дарен всматривался в нее издалека, пытаясь понять, станет она их спасением или нужно обходить ее стороной. Подошли ближе и плотник сказал:

— Подожди меня здесь. Я пойду, разведаю, что там к чему.

— Нет! — сказала Анели, и голос ее стал слишком высоким. — Я пойду с тобой. Даже не думай, я не останусь тут одна. И тебя одного не отпущу. Можешь оставить при себе весь этот ваш взрослый бред про то, что так надо, — выставив пятерню перед собой, заявила девочка. — Я послушала Левира и что из этого вышло? Я иду с тобой.

Видя ее возбуждение, Дарен не стал спорить.

— Ладно, — пожал он плечами. — Держись рядом и будь наготове.

— Наготове для чего? — спросила Анели и на всякий случай завязала узлом волосы на затылке.

— Для всего. Возможно, придется уносить ноги.

— Только не это, только не бегать, — проворчала Анели.

— Ты можешь подождать меня здесь.

— Нет.

— Тогда идем.

В деревне царил тот же погром, что и в Азироне. Половина домов в развалинах, кругом разруха и запустение. Они медленно шли мимо пустых жилищ, беспрестанно оглядываясь. Опасаясь, не выскочит ли из них какой-нибудь монстр.

На пути встретилась двухэтажная таверна с заколоченными досками окнами. Это могло говорить о присутствии людей, понадеялся Дарен. Или они раньше там были. Подошли поближе. Массивная дверь таверны почти бесшумно отворилась. Мужчина с девочкой шарахнулись в сторону. К ним вышла стройная темноволосая девушка, одетая на походный манер, в черные брюки и высокие сапоги. Она подняла руки ладонями вперед, давая понять — им ничто не угрожает. Спросила:

— Вам нужна помощь? — голос звучал с незнакомым мелодичным акцентом.

Дарен кивнул и ответил:

— Мы попали в беду, не ели два дня и ночевать нам негде.

— Заходите внутрь, на улице опасно, — пригласила девушка. — Меня зовут Элерия.

Дарен и Анели переглянулись и шагнули внутрь. В таверне просторно и очень светло. Множество удобных деревянных столов и лавок занимали добрую половину зала. Широкая лестница в дальнем конце уводила на второй этаж.

— Присаживайтесь, — указала рукой на ближайший стол Элерия, а сама зашла за барную стойку. Перетянув ленточкой невероятно длинные волнистые волосы, она принялась что-то готовить и улыбнулась. — Сейчас я вас чем-нибудь угощу.

Дарен присел. Анели придвинулась поближе к нему и прошептала на ухо:

— Что-то все это подозрительно. Слишком красивая, слишком милая и пустынно тут как-то. Знаешь, в страшных сказках…

Элерия будто услышала их и сказала:

— Я здесь не одна. Просто все уже спят.

Девушка накормила их и рассказала — после Волны от деревни мало что осталось. Многие обратились в серых тварей, и большинство погибло от их рук в первый же день. Остальные спрятались и, когда монстры разбрелись, подались в бега. Кто-то отправился в Азирон, кто-то решил, что надо бежать в сторону противоположную той, откуда пришла Волна.

— А почему же ты не ушла? — поинтересовался Дарен.

Элерия печально улыбнулась.

— Там, в комнатах наверху, полно раненых. Многие не смогут дойти даже до выхода из таверны. Нам не до путешествий, по крайней мере, пока. Мы забили окна, запираем дверь и у нас есть надежный подвал, на крайний случай. Я проверяла тут все перед сном и заметила вас во дворе.

— И больше в деревне никого нет? — спросил Дарен.

— Есть еще верующие, паства Трехликого бога.

— А они почему здесь?

— Не знаю, может, ждут какого великого знамения, — немного раздраженно ответила Элерия, махнув рукой.

— Что, чем-то они тебе не по нраву? — улыбнулся плотник.

— Не то чтобы… — замялась девушка. — У них есть повозки, они бы могли нам помочь вывезти раненых. Я просила… Их жрец, Деян, наотрез отказался. Сказал, Трехликий помогает только тем, кто служит ему. На деле просто этот мерзкий старикашка не хочет нам помогать. Телеги он загружает своим добром, у него там полно всякой всячины: утварь золотая, посуда серебряная, подсвечники с драгоценными камнями. Богу это ж все необходимо.

— Понятно. А что за говор у тебя такой интересный? Мне не доводилось такого слышать.

Элерия улыбнулась:

— Что, до сих пор заметно? Живу здесь два года, а все еще не переняла вашу манеру речи. Я родом из Хистрии, а выговор талийский.

— Хистрия? — переспросила Анели и вопросительно вглянула на Дарена.

Он посмотрел на девочку и пояснил:

— Хистрия — это континент, что к востоку от нашего. Государство магов… Слышала? А Талия одна из провинций, славится, если я не ошибаюсь, — сморщил лоб Дарен, — самыми сильными магами.

— Все, я вспомнила, — кивнула Анели.

— Так значит ты чародейка? — с восхищением спросил Дарен и даже чуть подался вперед.

— О, нет, природа меня такими талантами не наградила, — ответила девушка и резко встала. — Если закончили, я провожу вас отдыхать.

Дарен легко коснулся ее руки:

— Спасибо, но нам бы… Анели ранена.

Элерия кивнула и деловито осмотрела рану, отодвинув повязку:

— Ничего страшного, сейчас промоем и дезинфицируем… Идемте наверх.

Глава 10. Плата за добро

Утром в селение со стороны леса пришла пожилая женщина. Прожитые годы иссушили ее тело, но поступь осталась легкой. Лицо покрывала причудливая сеть морщин, не сумевшая отнять присущего ему благородства. Путешественница окинула внимательным взором большую, некогда оживленную, деревню Нерра. Дома смотрели на мир слепыми глазницами заколоченных досками окон. Изрядно истощившийся ручеек жизни все еще бурлил возле церкви, где прихожане что-то грузили на повозки, и в таверне, вывеска над коей гласила: «Мурчащий костер».

Путница, лишь мельком, с прищуром, взглянула в сторону прихожан и, вздернув подбородок, направилась в таверну. Подошла к барной стойке и молча уставилась на хозяйку — Элерию. От глаз старушки не укрылось, что молодая девушка выглядит утомленной. В темно-зеленых выразительных глазах затаилась накопившаяся усталость. А каштановые волосы, обычно идеальными локонами ниспадающие до поясницы, небрежно отброшены на спину и перехвачены шнурком — только бы не мешали.

Элерия спросила с легким оттенком удивления в голосе:

— Где же ты была, Криза? Я уж думала с тобой случилась беда.

Криза, травница и чародейка, жила одна в лесу. Отшельническую жизнь вела вынужденно. Десять лет назад в деревне обосновался жрец Трехликого бога — Деян. С тех пор, покоя старухе не было. Служитель считал ее ведьмой, обвинял в любом несчастье, случившемся в округе, и грозился сжечь на костре. Год назад она переселилась подальше и жрец угомонился.

— Где была? — проворчала старуха. — В лесу, в своей избушке. Почуяла я, неладное в мире творится. Сны черные видятся. Пришла узнать что к чему. Давай присядем, деточка, и ты мне все расскажешь.

Бровь Элерии изогнулась.

— Хочешь сказать, что не знаешь? От всего Шантаха камня на камне не осталось, а ты умудрилась все пропустить?

Криза отвела глаза, смахнула несуществующие пылинки с подола длинного синего платья.

— Не знаю. Откуда мне знать? Отшельница я.

Элерия налила Кризе пахучего травяного чаю.

— Люди всякое болтают. Поди разберись где тут правда, а где выдумка, — вздохнула талийка, ставя перед старушкой угощение. — Говорят, в Приволе стряслось что-то вроде магической катастрофы. Множество людей погибло. Целые города и деревни опустели. Выжившие, в основном, бегут к океану в надежде спастись на других материках. Говорят, можно сесть на корабль и добраться до Левии.

— Часть со спасением понятна, опустим ее. Что за магическая катастрофа? — перебила Криза.

— Да я не знаю почти ничего. Прозрачная Волна пронеслась и все изменилось. Люди, животные стали превращаться в монстров. Вот, Дарен, вчера рассказывал, что даже растения стали опасны. Погоди, я сейчас его позову. Он с девочкой пришел из Азирона, они там больше видели, — Элерия обернулась, позвала черноглазого плотника. — Дарен, подойди к нам, сделай милость. Расскажи Кризе что в мире творится.

Прошло несколько дней. Анели скучала. Ее рана затянулась и почти не беспокоила. Дарен тоже слонялся без дела. И тоже успел поправить здоровье и даже немного отъелся. Нашел у Элерии шкафчик с книгами и целыми днями читал. В детстве ему нравилось читать, но в доме почти не было книг — несколько потрепанных валялись на чердаке. Однажды отец увидел Дарена с книжкой — побил сына и книгу порвал. С тех пор Дарен читал только изредка и украдкой. Позже он ходил в библиотеку, ничего не говоря родителям. Книги, впрочем, только убеждали в собственной никчемности. Ведь персонажи в них выдающиеся, сильные, храбрые, а он… Сравнение с ними, по мнению плотника, лишь подчеркивало его ничтожность. Когда женился, откладывал деньги и потихоньку собирал коллекцию. Поход на рынок к книготорговцу становился праздником. Дарен долго выбирал, при этом светился от счастья и предвкушения. Приносил покупку домой. Бережно, как ребенка, ставил на заготовленное заранее место. Снова брал оттуда, листал, гладил, ставил обратно… Книги стоили дорого, но ему удалось собрать полных шесть полок. Дарен очень любил тот маленький книжный шкаф. А потом катастрофа… Вспоминая свою библиотеку, плотник чуть не плакал.

Анели подошла почти бесшумно, присела рядом:

— Что читаешь?

Дарен развернул книгу, показал обложку:

— «Война с фаурренами. Победа, которая казалась невозможной».

— Интересно?

— Не очень. Я большей частью не понимаю…

— Зачем тогда читаешь?

— Я заметил, что чем больше читаешь, тем больше начинаешь понимать.

— Думаешь, Левир найдет меня здесь? — спросила Анели.

Дарен заглянул в ее голубые глаза и не смог соврать:

— Не знаю… Он думает, что ты совсем в другом месте. Но шанс есть. Нерра по пути, вальдары могут заглянуть сюда, чтобы проверить есть ли здесь выжившие.

— Только бы заглянул… Я так скучаю по дому. По ночам мне снится, что я снова там. И так счастлива… Пока не превращаюсь в чудовище и не убиваю маму, дедушку и даже брата. Дарен, а что если я превращусь в чудовище и убью тебя? Или Элерию? Она такая добрая и очень мне нравится. Я не хочу вас убить.

— Ну что ты, маленькая, — Дарен погладил девочку по плечу. — Это просто кошмары. Ты столько пережила, это нормально, что тебе снятся плохие сны. После смерти Темии я возненавидел дом. Все там напоминало о ней и без нее казалось таким пустым, мертвым. Но сейчас… Сейчас я тоже скучаю. По своим книгам, по огороду… А ты не раскисай, все будет хорошо и новый дом у тебя появится, и ты полюбишь его.

— А у тебя появится новый дом? — спросила Анели.

— И у меня появится, — как-то механически ответил Дарен. Он таких планов не строил. Просто хотел подбодрить девочку.

***

В таверну с шумом ввалились пятеро мужчин. Несколько дней назад они прибыли в Нерру больные и голодные. Элерия приютила и вылечила их, после чего они нанялись к жрецу Деяну в охрану. Один из них, Нихрай, крупный низкорослый мужчина, подошел к хозяйке таверны:

— Мы завтра едем к океану. Деян приказал у тебя припасов взять в дорогу.

Элерия изумленно взглянула на него, нахмурилась:

— Возьмите нас с собой. И мы поделимся всем что есть.

— Хм… Нет, Деян не возьмет вас. Ваши раненые — обуза. И телеги все заняты, для твоих убогих места нет, — морща лоб, старательно объяснил Нихрай.

— Добром одного жадного жреца телеги заняты? А люди обуза? Совсем недавно вы сами были в том же положении. И я вас приняла, и в помощи не отказала.

Нихрай скривился:

— Ну и дура! Мы и без твоей помощи обошлись бы!

— С какой радости мы должны сдохнуть вместе с вами? — вмешался в разговор рябой дружок Нихрая.

Еще один, мускулистый и белобрысый, медленно, развязно приблизился к Элерии.

— Ты, красотка, можешь пойти со мной, не пропадешь, — окидывая сальным взглядом гибкий девичий стан, процедил он. — Всех все равно не спасти.

Широкая улыбка обнажила его желтые неровные зубы. Двое из шайки, совсем молодые ребята, не вмешивались. Один, приоткрыв рот, наблюдал, как приятели выполняют поручение жреца; другой присел на краешек скамьи и сосредоточенно рассматривал несуществующие узоры на деревянном полу.

Элерия, пожав плечами, сказала спокойно, но с пренебрежением в голосе:

— Идите, спасайте свои жизни. Еды не дам. Она нам самим пригодится.

Нихрай побагровел. Его дыхание стало частым и шумным, сжатые кулаки взлетели в воздух.

— Тогда мы сами возьмем! — прорычал он, приближаясь к талийке.

Элерия сверкнула на него зелеными глазами, положила ладонь на рукоять изогнутого клинка на поясе.

— Не возьмете. Уходи, Нихрай. Пока жив и здоров. Пока можешь уйти.

К Элерии подошел Дарен. Его обычная доброжелательность сменилась угрюмым взглядом исподлобья. Из-за столика в дальнем конце таверны тяжело поднялся раненый мужчина и, прихрамывая, встал между враждующими сторонами. Несколько долгих мгновений Нихрай смотрел в глаза хозяйки таверны, затем, гаденько улыбаясь, достал длинный боевой нож:

— Маловато у тебя защитников, девка. Сейчас поучим тебя уму-разуму.

Сзади заржали его дружки, весело переглянулись:

— Поучим! А то! Лишняя наука еще никому поперек горла не встала.

Элерия выхватила кинжал, несколько раз провернула его вокруг кисти.

— Ты смотри-ка, девица фокусы умеет показывать! — захохотал Нихрай.

Талийка побледнела, вымученная злая полуулыбка скользнула по лицу:

— Иди поближе, покажу фокусы.

Дарен достал нож и оттолкнул Анели. Девчонка тоже собиралась ввязаться в драку. Плотник зашипел на нее:

— Уходи, сейчас же.

Анели обиженно зыркнула на него, но скрылась за барной стойкой.

Нихрай, только что стоявший в расслабленной позе и поигрывавший оружием, сорвался с места. В два шага подлетел к Дарену и с размаха ударил в грудь. Плотник отлетел через стол и свалился позади него. Рябой и белобрысый наступали на раненого мужчину. Он защищался мечом, и нападавшие не могли пока приблизиться. Главарь пошел на Элерию, ударил ножом. Девушка увернулась, сразу атаковала, целясь в грудь. Нихрай успел отшатнуться. Сквозь порез на рубашке выступила кровь.

— Ах ты, сучка! — прорычал Нихрай и двинулся к ней, но уже осторожнее.

Дарен выбрался из-за стола, запрыгнул на Нихрая со спины. Двое молодых оттащили его, свалили с ног и принялись избивать. Анели закричала за стойкой и начала швырять в бандитов все, что под руку попадется. Двое других из шайки обезоружили раненого воина и теснили к стене. Нихрай напал на Элерию. Она ускользнула и воткнула кинжал ему в плечо. Главарь взвыл и ударил ее в грудь. Талийка отшатнулась и согнулась, задыхаясь. Нихрай двинулся к ней, зло скалясь и матерясь.

Вдруг воздух в таверне загудел от напряжения, взвихрился потоками ветра. Криза стояла у лестницы, подняв руки вверх и злобно сверкая глазами. Воздух собрался в пять плотных сгустков, каждый из которых метнулся к одному из нападавших. Сгустки быстро нашли Нихрая и его дружков. Били их, как огромные кулаки, отлетали и снова врезались в мягкие тела. Спотыкаясь и постанывая, вся компания поспешила унести ноги из таверны.

Дарен тяжело поднялся, вытирая кровь с лица. Анели подбежала к нему. Элерия опустилась на лавку, руки у нее дрожали.

— Ты волшебница? — спросил раненый воин у травницы.

Она сморщилась и отмахнулась.

— Правильно говорить чародейка. Нет, я не владею магией.

— А что же это тогда было?

— Просто… Один фокус, — ответила Криза и подошла к Элерии. — Что с тобой? Чего ты дрожишь? Все позади.

— Ничего. Все в порядке. Мне нужно побыть одной, — талийка поднялась и быстро ушла.

Глава 11. Ночные визитеры

Элерия юркнула под лестницу и толкнула тяжелую дверь подвала, проскользнула в едва приоткрывшуюся щелочку. Привалилась спиной к двери и в полной темноте на ощупь задвинула засов. Талийка медленно сползла вниз и запрокинула голову. Кругом так темно, что она не могла с точностью сказать, открыты у нее глаза или нет.

Мрак безжалостно разрывали яркие картинки воспоминаний. Вот перед ней просторный зал таверны, мать в белоснежном переднике за стойкой. На лице женщины страх. Отец стоит посреди зала и пытается успокоить разбушевавшихся гостей. На дворе ночь и эти гости вовсе не гости, а опасный пьяный сброд. Они кричат и машут руками. А спустя мгновение бьют отца. Перепуганная мама вдруг оказывается рядом, трясет ее и кричит, чтобы убегала. Толкает. Маленькая девчушка с двумя косичками бежит к черному выходу. У двери оборачивается: отец лежит на полу, его избивают ногами четверо. Двое прижали мать к стене. Девочка выскакивает на улицу — на дворе зима. Маленькие ножки бегут по снегу. Долго. Слишком медленно.

Она, конечно, добежала и позвала на помощь соседей. Но когда мужчины примчались в таверну, то нашли только мертвые тела ее родителей. Эта сцена намертво впечаталась в память. Болезненно яркая, четкая: изломанное тело отца и алая кровь на материнском переднике.

Элерия глубоко вздохнула. В дверь постучали. Талийка сделала вид, что не слышит. Стук повторился, более настойчиво, и она услышала голос Кризы.

— Открывай, я знаю ты там. И не уйду, пока не удостоверюсь, что ты в порядке.

Элерия сморщила нос и нехотя открыла дверь. Криза вошла и зажгла светильник.

— Сидишь здесь в темноте?

— Просто хотела побыть одна.

— Не просто. Что случилось? — бесцеремонно потребовала ответа травница.

— Тогда сначала расскажи, как получилось, что ты применила магию?

— Я уже говорила — это не магия, обычный фокус.

— Криза, я тебя умоляю, я родилась и выросла в Талии. Неужели ты думаешь, я не могу отличить мощную магию от дешевых фокусов.

— Это не магия, — упорно повторила старуха.

— Вот и у меня все в порядке, — сказала Элерия и выскользнула из подвала.

Криза не пошла за ней. Вышла во двор, осмотрелась. Кругом тихо и пустынно. Травница достала из складок платья склянку с прозрачной жидкостью, повертела в руках. В памяти мелькнула мутная картинка воспоминаний. Перед ней на постели лежит умирающий мужчина. Он весь покрыт безобразными язвами и наростами, лицо вытянулось, кожа плотно обтянула череп. Он держит Кризу за руку и его ладони дрожат.

— Прости меня, прости меня, если сможешь, — бормочет он. — Я сотворил такую ошибку, я такое сотворил.

Криза вымученно улыбается и гладит его по редким, почти полностью выпавшим, волосам, успокаивает.

— Я не смог исправить, я хотел, я пытался…

— Тише, папа, успокойся. Ты должен беречь силы.

— Дочка, ты должна… Ты должна все исправить. Крозалия, обещай мне, что исправишь мою ошибку…

Элерия вернулась в общий зал. Анели крутилась возле Дарена. Он смеялся и отшучивался в ответ на беспокойство окружающих.

— В этом новом мире побои стали для меня чем-то совершенно обычным, как стакан молока перед сном. Так что не стоит беспокоиться, правда, со мной все в порядке.

Элерия все же осмотрела его и отправила в постель, отдохнуть и отлежаться.

Лежать в мягкой и чистой кровати приятно, но скучно, и Дарен попросил Анели:

— Принеси мне, пожалуйста, ту книжку про фаурренов и еще там есть такая, здоровая, энциклопедия про чудовищ.

Анели кивнула и убежала. Через несколько минут вернулась с нужными книгами. Сгрузила Дарену на грудь огроменную книгу про чудовищ. И забралась к нему в постель со второй книжкой в руках.

— А ты видел когда-нибудь живого фауррена? — спросила Анели, листая книгу и ища картинки.

— Не то, чтобы видел. Точнее видел, но издалека. После войны нескольких проводили по улицам Азирона и я видел, — ответил плотник.

— И как они выглядели? Мальчишки в школе рассказывали, что они похожи на больших ящериц с глазами, как у пауков и…

— Стой, стой, — перебил ее Дарен. — Все это сказки. Фауррены похожи на людей, те же две руки, две ноги, два глаза. Только кожа у них серая, бывает посветлей, бывает потемнее. И это из-за нее они могут становиться почти невидимыми и магия их не берет.

Анели откинулась на подушку и надолго задумалась. Девочка смутно припоминала, что война началась вскоре после смерти отца. Но не была уверена. Ощущение времени в детстве такое зыбкое. Брат ушел на войну сразу же после ее начала. Анели помнила, как мать плакала, провожая его, и все держала за руку, гладя и судорожно сжимая. Будто хотела вцепиться и не отпустить. Анели тогда смутно понимала, что значит война, но, по поведению Лорити, догадывалась — брату грозит нечто очень плохое. Потом долгие военные годы, которые их семье дались нелегко. В военное время жизнь в тылу не только тяжела, но и ужасно скучна. Все замедляется, замирает, и остается только тяжелый труд и постоянный страх. А единственным развлечением становятся разговоры о войне.

В те времена Анели часто подслушивала взрослых, а по вечерам все выспрашивала у деда. Ее живо волновала каждая новость с фронта, ведь где-то там воевал любимый брат. Агрессоры фауррены представлялись ее детскому воображению мифическими чудовищами, вознамерившимися захватить власть над всем миром. В планы фаурренов, и правда, входил захват всего мира, но чудовищами они, конечно же, не были. Таковыми их делала человеческая фантазия, буйно расцветшая на том, что противники не люди.

Фауррены действовали планомерно и сначала захватили всю Левию. Очень быстро, за несколько недель, подчинили Хистрию — государство магов, на юго-восточном материке. Могучие волшебники оказались беззащитны перед фаурренами, как дети. Ни одно, даже самое изощренное заклинание, не причиняло им прямого вреда, а невидимость позволяла без труда приблизиться к чародею. Тут дело решали острые кинжалы, которыми неизменно пользовались фауррены.

После Хистрии завоеватели явились на Шантах — последний оплот человечества. Сами по себе опаснейшие воины, они явились не одни. Быстро капитулировавшие маги примкнули к их рядам, впрочем, не по своей воле. Шантахцы оказались в тяжеломположении. Они терпели поражение за поражением и враги быстро приближались к столице. Пока не появились вальдары.

Люди не знали как обычные, пусть и умелые воины смогли пробудить в себе магические силы и поэтому придумывали множество сказок, объясняющих данный факт. Люди говорили, что на пороге поражения любовь к родине сотворила чудо и даровала самым отважным новые силы. Анели тоже хотелось так думать, но, много позже, Левир обмолвился, что вовсе не чудесное провидение сделало их такими, а намного более неприятные обстоятельства. Сколько бы сестра не расспрашивала — в подробности он не вдавался. Вальдары смогли противостоять объединенным силам фаурренов и магов, и войско Шантаха стало побеждать в битвах, постепенно выдворяя противника со своих земель.

Анели вспоминала мать, в те годы она похудела, осунулась, а по ночам часто плакала. Однако, тогда мама была живой… Как странно устроена жизнь, подумала Анели, может обернуться таким боком, что захочешь вернуться даже в такие страшные времена.

— Что это ты притихла? — отвлек ее Дарен.

— Знаешь, я думаю, что нам надо вернуться в Азирон и найти Левира, — вдруг выдала Анели.

— Да ты никак с ума сошла?! — уставился на нее плотник.

— А как по-другому? Посмотри, что кругом творится! Вдруг эти гэртовы выродки, что тебя побили, вернутся?

— Нда… Ты девонька, кажись, стареешь, и характер у тебя портится, — засмеялся Дарен. — И ругательств откуда-то понабралась.

— Понаберешься тут…

— Нет, — твердо отрезал Дарен. — В Азирон мы с тобой не пойдем. Пока ты этот дурацкий план придумывала, я тут книжку почитал и мне подумалось… Ведь если люди, животные, растения — все изменились после Волны, то во что же превратились чудовища, которые в нашем мире и до того водились? А их у нас, вон, на целую энциклопедию набралось. Нам не знаю как повезло не наткнуться на них, когда мы по лесу с тобой шастали. Вот, смотри, видала когда-нибудь хокса?

Дарен развернул к ней массивную книгу с иллюстрацией на всю страницу. На картинке изображено пренеприятное существо с маленькой головкой, тщедушными плечиками и огромным каплеобразным пузом. Кроме того, хокс запоминался ярко-зеленым цветом.

— Нет, не видала, — заинтересовалась Анели. — А ты видал?

— Если бы видал, то с тобой бы уже не разговаривал. Эта тварь, как тут пишут, управляет нежитью. Так-то до Волны было, а что сейчас, даже страшно представить.

— А про кого там еще пишут, давай почитаем? — прильнула поближе Анели.

А Дарен подумал, что ее детство еще не закончилось.

***

Вечером все собрались в таверне на ужин. Со двора послышался шум. Дарен рванулся к окну, осторожно выглянул в щель.

— Это же! Не может быть! — плотник подошел к двери и отодвинул засов.

В проеме возник темный силуэт мужчины. Он сделал шаг внутрь и черты прояснились: высокий лоб, черные прямые волосы до плеча, цепкий взгляд карих глаз из-под грозно сдвинутых бровей. В движениях плечистого воина сквозила мягкая грация хищника. За ним вошел светловолосый богатырь. Несмотря на высокий дверной проем, ему пришлось пригнуть голову, чтобы не удариться.

— Бруснир! Шаймор! — воскликнул Дарен.

— Левиирр! — завопила Анели и бросилась на грудь к вошедшему третьим мужчине.

— Как ты здесь оказалась? — ошарашенно спросил Левир, обнимая сестру.

Девочка взахлеб стала пересказывать свою историю.

— Почему вы не уходите отсюда? — спросил Левир, обращаясь к Дарену. — Находиться здесь с каждым днем все опаснее.

— Так тут все больные да раненые, ехать не на чем, пешком никак, — пожал плечами Дарен.

— Сколько у вас раненых? — спросил Бруснир, ни к кому конкретно не обращаясь.

— Двадцать два человека. Из них двенадцать лежачие, — быстро ответила Элерия.

Вальдар внимательно посмотрел на нее, кивнул:

— Не думал, что доведется снова встретится, еще и при таких обстоятельствах. Мы заберем вас. Завтра утром отправимся. Где можно разместить людей на ночь?

— У меня есть несколько комнат. Остальные могут переночевать в пустующих домах рядом. Я покажу, — Элерия вышла на улицу, взглядом пригласив Бруснира следовать за ней. — В некоторых домах мы заколотили серых людей, заходить туда опасно.

— Серых людей? — удивился Бруснир. — Ворлоков что ли?

— Ворлоков? Тех тварей, в которых превращаются люди после Волны, — махнула рукой Элерия.

Во дворе множество людей, груженые обозы. На телегах привезли раненых.

— Да сколько же вас? — спросила Элерия.

— Много, — ответил вальдар. — Это те, кого нам удалось спасти в Азироне.

Элерия провела командира вальдаров по деревне, показала пустые дома, где людей разместили на ночлег.

— Куда же вы направляетесь? — спросила талийка у Бруснира.

— На побережье. Боюсь, что здесь людям не выжить долго, даже под нашей защитой.

Стемнело. Элерия вышла во двор, чтобы спуститься в погреб. Она готовилась к завтрашнему отъезду. В воздухе витал легкий ненавязчивый аромат ночной фиалки. В мутном свете Байнока Элерия все же узнала фигуры жреца Деяна и Нихрая с братией, которые направлялись в сторону конюшен. Талийку это насторожило. Она перестраховалась и позвала вальдаров, отдыхавших в таверне, очень уж не доверяла этой компании.

Возле конюшни высокий худощавый жрец возмущался и яро жестикулировал, утверждая, что все лошади принадлежат ему, и он имеет право забрать их, когда пожелает. Бруснир вопросительно взглянул на Элерию. Она покачала головой:

— Нет. Ему принадлежит серая в яблоках и светло-мышастая. Остальные мои.

Спору их не суждено было разрешиться. Запыхавшийся дозорный подбежал к ним и доложил командиру:

— В четырехстах шагах от деревни толпа ворлоков. Они идут сюда.

— Сколько? — спросил Бруснир.

— В темноте не видно, — смутился дозорный.

Деян визгливо охнул и бросился бежать к церкви. Его телохранители рванули за ним.

— Смотрите-ка, а как же лошади? — засмеялся Шаймор и вытащил меч.

— Зовите остальных, — Бруснир кивнул на дом, стоящий на отшибе — Заманим ворлоков туда. Нужно, чтобы их набилось как можно больше. Пробьем заднюю стену и выйдем через пролом. Потом дом сожжем.

Воины согласно кивнули.

— Шаймор, возьми нескольких ребят, подготовьте жилище. Мы приведем тварей. Элерия, иди в таверну. Запритесь и сидите там тихо. Идемте, — обернулся Бруснир к остальным и первым зашагал навстречу порченым неведомой силой тварям.

Шаймор вошел в дом, мельком отметил обветшалую обстановку, в беспорядке разбросанные вещи, возможно, забытые хозяевами второпях. Этому жилищу, повидавшему, наверное, тихие спокойные вечера, детский смех, вальяжную поступь кота, предстояло сгореть в огне. Шаймора, казалось, забавляло все происходящее или же он обладал редкой способностью воспринимать жизнь такой, какая она есть. Задорно стрельнул заклинанием — дверь обиженно хлопнулась на пол. Воины расчистили комнаты от мешающей мебели, в противоположной от входа стене пробили дыру.

Ждать пришлось недолго. Отступая с боем, в дом вошли вальдары. Бруснир шел последним, а за ним неслась огромная толпа серых монстров. Битва продолжилась внутри дома. Вальдары пытались заманить туда побольше ворлоков. Дольше всего задержались у выхода. Бруснир и Шаймор перегородили проход и бились с тварями, выигрывая время. Один из ворлоков, растолкав собратьев, дотянулся до Шаймора. Жизнь вальдара быстро потекла в монстра, наполняя его силой. Меч Бруснира свистнул, разрубая воздух и чудовище. Половинки уродливого тела упали к ногам воина, они извивались и пульсировали. Внутри что-то противно булькало, а когти все еще царапали пол. Бруснир отшвырнул тварь ногой, подхватил ослабевшего Шаймора и выскочил из дома. Приказал:

— Жгите!

Вальдары соединили усилия в мощном заклинании. Жилище вспыхнуло, словно стог сена. Пламя утробно загудело и рвануло жадные лапы высоко в небеса. Мириады искр осветили ночь. Дом, верой и правдой служивший людям, отдал свою жизнь.

— Ты в порядке? — спросил Бруснир друга.

— Нормально, — отмахнулся Шаймор и попытался стоять самостоятельно. Его слегка пошатывало.

В доме погибла едва ли четверть ворлоков. Остальные обошли вокруг и напали. Вальдаров постепенно теснили к таверне.

Глава 12. Что угодно, лишь бы спастись

Жрец заперся в церкви Трехликого с последователями и наблюдал за происходящим сквозь щели в забитом окне. И он, и его паства запаниковали, увидев ворлоков. Деян перепугался, как никогда в жизни. Его вера не помогала успокоиться. Она трещала по швам перед лицом мучительной и неминуемой гибели. Разве Трехликий являл ему доказательства своего существования? Нет. Но и он не делал для бога что-нибудь значительное. Злокозненный ум услужливо подсказал что может понравиться божеству.

Деян встал посреди церкви, воздел руки к небу, и речь его зазвучала набатом.

— Настал час покаяния! Час расплаты за грехи человеческие! Трехликий Бог не желает простить вас. Молитесь, несчастные! Ибо настал ваш смертный час! — жрец сделал многозначительную паузу, наслаждаясь эффектом, произведенным на слушателей. Лицо его светилось мрачным торжеством. — Люди посмели вмешаться в то, что им неподвластно. Бог карает вас за это. Мир утонет в крови!

Голос его эхом гулял под сводами церкви, причудливо отражаясь от них и проникая липким страхом в души собравшихся.

— Лишь у самых верных последователей Трехликого есть шанс спастись… — бросил Деян надежду пастве.

Люди зашептались. Всем хотелось спастись. Никто не желал умирать и, вот прямо здесь и сейчас, расплачиваться за грехи. Послышались вопросы:

— Как нам спастись? Деян, скажи, что нам делать! Мы готовы на все!

Жрец обвел всех горящим взглядом полубезумных глаз. На его морщинистом лице плясала кривая усмешка. Он и сам поверил в то, что говорил:

— Нужно принести жертву. Трехликий пощадит нас, узрев раскаяние и дарованное подношение.

— Какую жертву? Давайте принесем жертву! Мы готовы. Не желаем умирать! — оживилась паства.

— Человеческую жертву! — громогласно проскрежетал Деян.

Люди замолчали. По выражениям лиц жрец понял — многие согласились с ним. Тишину прервал робкий голос женщины, прижимавшей к груди перепуганного мальчонку лет шести от роду:

— Нельзя приносить в жертву человека. Это жестоко. Ни один бог этого не одобрит.

Деян тут же пресек инакомыслие. Наставил на нее указующий перст:

— Вот! Такие как она и навлекли на нас все эти беды! Сомневающиеся, гордые! Она думает, что смеет перечить воле Божьей!

Маленькая худощавая женщина была молода, но проседь в темных волосах свидетельствовала о нелегкой жизни. Она поняла, что навлекла беду, сжалась и покрепче привлекла к себе сына. Люди в церкви смотрели на нее осуждающе.

— Ее и ее сына мы принесем в жертву! И великодушный Трехликий пощадит нас! Мы спасемся! Схватите мальчика! Принесите его ко мне! Схватите женщину! — кричал жрец, брызжа слюной.

Паства зашевелилась. Послышались одобрительные возгласы. Нихрай с друзьями схватили мать, ребенка бесцеремонно вырвали из ее трясущихся рук. Она отбивалась и умоляла людей остановиться. Толпу это только заводило. Девочка, лет четырнадцати с вьющимися волосами и светлыми глазами, тянула к ним руки и просила:

— Отпустите их!

Никто не обращал на нее внимания.

Деян схватил мальчика и выставил за дверь церкви, туда же вытолкнули и несчастную мать. Почти сразу все смолкли. С улицы доносился громкий рев перепуганного мальчугана. Некоторые ужаснулись содеянному, но промолчали. Кому-то стало интересно, что будет дальше, как будет принята жертва. Многие жадно приникли к забитым окнам, чтобы, выглядывая из щелей, не пропустить самого главного. Всех объединяло в этот миг любопытство. Страшное человеческое любопытство, которое так особенно жутко проявляет себя в толпе. И, конечно, все надеялись, что спасутся. Ведь жрец обещал. И только светлоглазая девчонка сидела в углу церкви, закрыв лицо руками и беззвучно плакала.

Вальдары сражались возле таверны. Дарен и несколько легко раненых мужчин вышли на помощь. Элерия собиралась закрыть за ними дверь, когда увидела серую тварь, схватившую Левира за горло. Бросилась на помощь, но двигалась, словно в кошмарном сне — слишком медленно. Жизнь быстро утекала из воина. Его лицо посерело. А чудовище темнело и увеличивалось в размерах, морда его вытягивалась. Из разверзшейся пасти торчали далеко не человеческие клыки. В рубящий удар сверху вниз талийка вложила все силы, что были, и даже немного больше.

Рука монстра, отсеченная кинжалом, упала на землю. Разъяренная тварь, вращая бельмами и клацая челюстью, кинулась на Элерию. Страх захватил и обездвижил девушку. Этот миг мог стоить ей жизни. Но к счастью вмешался Шаймор и снес чудовищу голову.

— Рад помочь. Зовите еще, — с полностью серьезным видом сообщил Шаймор и вновь ринулся в гущу боя.

Элерия подхватила Левира. Он ослабел и едва держался на ногах.

Даже сквозь звуки боя все услышали пронзительный крик мальчика. Он стоял возле церкви — маленький, беззащитный. Мать, то безуспешно пыталась успокоить его, то бросалась стучать в дверь прихода.

Услышав крики ребенка, часть ворлоков развернулась и побежала к нему. Элерии показалось сердце перестало биться. Она нашла глазами Бруснира. Его тяжелый взгляд был устремлен на мальчишку и мать, а высокий лоб омрачился морщинкой. Он думал недолго, приказал:

— Всем защищать таверну.

А сам пошел в самую гущу чудовищ. На ходу поднял руку с раскрытой ладонью, совершил несколько вращательных движений, собирая и замешивая пространство. Воздух вокруг почернел, заклубился и, набирая силу, превратился в вихрь. Мощные потоки заискрились синими молниями. Сквозь буйную круговерть иногда был виден меч вальдара, сверкавший холодным пламенем. Штормовой волной Бруснир врезался в толпу ворлоков. Пошел сквозь них, не сбавляя темпа. Они отлетали, сбитые смерчем, покалеченные молниями, рассеченные мечом.

Элерия, изумленная неукротимой мощью этого человека, прошептала:

— Безудержный ураган…

Он почти успел. Несколько шагов оставалось пройти, когда из толпы вырвалась напившаяся жизненной силы тварь. Огромным скачком преодолела расстояние и вцепилась в мать мальчика, закрывшую его своим телом. Бруснир рванулся вперед. Острием меча достал чудовище со спины. Тварь взвыла, кинулась на вальдара. Легкое ранение только разъярило ее. Он отскочил, но существо достало его. Острая боль обожгла плечо, располосованное когтями. Воин не сбился с ритма, сумел уклониться. Промахнувшись, чудовище подалось вперед, обдало его смрадным дыханием. Ударом сбоку вальдар разрубил шейные позвонки.

Ворлоки подступали. Бруснир подхватил ребенка на руки и помог подняться женщине. Тонкие детские ручки крепко обхватили воина, и мальчик затих, прижавшись к его груди. Сил на обратный путь, сквозь пусть и поредевшую толпу чудовищ, у вальдара не осталось. Все запасы магии он вычерпал досуха. Оставалось одно — укрыться в церкви.

Под ударом ноги Бруснира дверь затрещала, жалобно ухнула и подалась. Распахнулась, пропуская по праву сильного, но с петель не слетела, удержалась, протяжно заскрипев.

Бруснир вошел внутрь церкви. Множество удивленных глаз смотрели на него. И только самые деятельные бросились прилаживать дверь на место. Жрец злобно сощурился и приказал сподвижникам:

— Чего вы ждете? Убейте его! Жертва должна быть принесена, иначе всех нас ждет смерть!

Люди боялись вальдара. Никто не спешил напасть на него.

— В нем нет больше магии! Он все израсходовал! Неужели не видите? Даже дверь выбивал ногой! Он измотан физически после боя. Его голыми руками можно брать. В конце концов, он один, — прокричал Деян и добавил коронный аргумент спокойнее. — Я озолочу любого, кто убьет его.

Нихрай с дружками переглянулись и взялись за ножи. К ним присоединились два мужика из паствы жреца. Бруснир усмехнулся. Спустил мальчика на пол и отодвинул за спину. Там его подхватила перепуганная мать.

Трое напали сразу. Действовали слаженно. Вальдар сместился с линии удара. Схватил одного из нападавших и, воспользовавшись его собственной инерцией, направил в то место, где за миг до этого стоял сам. Нихрай не успел прервать выпад. Его нож глубоко вонзился в живот соратника. Изумление отразилось на лицах обоих.

Еще трое обходили Бруснира по дуге. Окружали, намереваясь, напасть сзади. Вальдар завертелся, вышел за пределы круга. Нанес несколько быстрых ударов. Один противник упал, рассеченный почти надвое от плеча. Другой — взглянул на живот, хотел закричать, но забулькал, захлебываясь кровью. Мужик-прихожанин передумал нападать. Испугался настолько, что завопил и бросился к двери. Нож Бруснира, как приговор, сверкнул в полете и впился в спину труса.

Белобрысый охранник жреца сжал зубы, напал, преодолевая страх. Вальдар уклонился, ушел вправо и в страшном замахе с полуоборота отрубил ему голову. Она покатилась по полу и замерла у стены, зловеще оскалившись. Паства Трехликого забилась по углам церкви, женщины плакали. Бруснир занес меч над Нихраем. Тот закрылся руками и запросил пощады.

Заслуживает ли пощады человек, только что принесший в жертву мать с ребенком и пытавшийся убить тебя самого? Вальдар задумался лишь на секунду. Негодяй рванулся и схватил девочку-подростка. Приставил нож к ее горлу. Гаденько ухмыльнулся:

— Отпусти меня. Или я убью ее!

Бруснир устало вздохнул, ответ пришел сам собой — не заслуживает. Собрал крупицы магических сил, поднял руку и с силой сжал кулак. Нихрай поперхнулся. Его нож звякнул, упав на пол. Неудачливый убийца схватился за горло и тяжело повалился на пол. Из груди вырывались свистящие хрипы. Тело его забилось в предсмертных конвульсиях и вскоре затихло.

Бруснир, склонив голову, смотрел на мертвеца. Черные волосы скрывали выражение лица. В полумраке церкви угрожающе прозвучал его вопрос:

— Кто выгнал женщину с ребенком за дверь?

Тишина стала ему ответом. Вальдар окинул присутствующих буравящим взглядом. Светлоглазая девочка молча подняла руку и указала на жреца. Женщина с дряблым лицом шикнула на нее. Бруснир повернулся к жрецу и медленно пошел на него. Деяном завладела паника, глаза выпучились от ужаса. Он бросился на улицу. За дверью стояли вальдары. Они разделались с оставшимися монстрами.

— Добрый вечер, — расплылся в улыбке Шаймор. — Желаете прогуляться?

Лицо жреца вытянулось, рот приоткрылся, а руки плетьми повисли вдоль тела. Он обернулся к Брусниру, протяжно завыл, закрываясь ладонями. Неумолимый меч опустился сверху, отсек пальцы и глубоко вонзился в тело. Бруснир покинул церковь, переступив через труп Деяна. За ним вышла женщина с мальчиком на руках — несостоявшиеся жертвы. Следом выскочила девочка-подросток.

***

Элерия не могла уснуть. Мир, который она знала, перестал существовать. Сегодня ей пришлось воочию в этом убедиться. Возможно ли хоть что-то теперь исправить? Или остается только смириться с неизбежностью? Шантаху конец? А за ним и всему остальному миру? Бесконечные вопросы, роившиеся в голове, не давали расслабиться. Отчаявшись, талийка встала и спустилась в гостевой зал таверны. Там в полном одиночестве сидел Шаймор.

— Что, тоже не спится? — улыбнулся вальдар. — Присоединяйся, я угощу тебя твоим же вкусным элем.

Элерия и правда налила себе полбокала напитка и присела рядом.

— Я не знала, что вальдары владеют такой сложной магией, какую продемонстрировал Бруснир сегодня…

— Вообще-то мы и не владеем, — перебил ее Шаймор. — Все что мы умеем это простые ударные заклинания и, чуть более мощные, щитовые.

— Тогда, что же это было? — спросила талийка.

— А кто его знает. У Бруснира спроси, — улыбнулся воин. — Он тот еще фрукт, умеет удивить даже меня, хотя я знаю его много лет.

— Но ты-то верно уже спросил?

— Спросил… Говорит после Волны его магия усилилась. Знаешь, он умеет перекраивать реальность под себя в безвыходных ситуациях. Помню битву за Азирон, во время войны с фаурренами, мы тоже почти проиграли… Наши войска пошли в наступление, а маги в тылу противника начали уничтожать бойцов издалека. Магия вальдаров может какое-то время противостоять чародеям, но она не так дальнобойна. Ситуация сложилась хуже некуда. И тогда Бруснир решился на вылазку в тыл. Нам не только удалось зайти за спину врага незамеченными, мы вырезали большую часть чародеев до того, как противник опомнился. Фауррены были вынуждены отвлечься и заняться защитой собственных тылов. Атака магов была остановлена, а наше войско смогло перегруппироваться и атаковать. Конечно пришлось нелегко… Когда союзники пробились к нам, в живых остались только я и Бруснир.

Шаймор замолчал и Элерия спросила:

— Что было дальше?

— А что было дальше? Тут самое место для конца истории. Дальше ничего интересного. Победа далась нам тяжело. Потеря друзей, с которыми сражались бок о бок много месяцев, ставила под сомнение саму победу. Бруснир закрылся в себе. Все время молчал. Это ведь была его идея совершить эту вылазку. Он буквально ощущал кровь парней на руках. А все вокруг считали его героем. Да он и был героем. Выиграв ту битву, мы фактически выиграли войну. Вот только героем быть тяжело. Но это была война и события развивались стремительно. Бруснира приставили к награде, повысили и мы затеяли унылое празднование. Унылое, в основном, из-за Бруснира, — улыбнулся Шаймор. — Он предпочитал не праздновать, а оплакивать погибших. Впрочем, тот день лучше и вовсе не вспоминать, так страшно он закончился…

Сзади незаметно подошел Бруснир, положил руку на плечо Шаймора и перебил его повествование:

— Когда-нибудь, когда мне понадобится летописец, я обязательно обращусь к тебе. Но не сегодня.

— Ну, прости, чудесный эль Элерии развязал мне язык.

— Да тебе его и развязывать не нужно, вечное помело, — улыбнулся Бруснир.

Выспаться в эту ночь не удалось никому. Едва рассвело, а все уже готовы к отбытию. С угрюмыми лицами из убежища в церкви вышла вся паства Трехликого. Они подошли к вальдарам. Держались вместе и некоторое время молчали, переминаясь с ноги на ногу. Бруснир хмуро смотрел на них и тоже молчал. Наконец, мужчина средних лет сделал шаг вперед и сказал:

— Мы хотим пойти с вами. Возьмете нас?

Бруснир внимательно рассматривал его, словно неведомую зверушку:

— Ваши женщины и дети могут пойти. Ни один из мужчин, участвовавших в ночном жертвоприношении, нашей помощи не получит.

Его слова повисли в воздухе. В толпе верующих раздался ропот. Элерия, стоявшая к ним достаточно близко, расслышала слова неряшливо одетой женщины:

— Вот же негодяй. Пришел, поубивал всех. Жреца нашего погубил. А теперь еще и помогать не хочет.

У талийки дыхание перехватило от возмущения, но в споры вступать она не стала.

Бруснир махнул рукой, давая знак двигаться в путь, и караван тронулся. Протяжно заскрипели обозы, заржали лошади. От группы верующих отделилась светловолосая женщина в простом поношенном платье. Она вела за руку девочку лет семи и явно намеревалась пойти с вальдарами. За ней выскочил муж. Выкрикивая оскорбления, он толкнул женщину в спину. Схватил за волосы и потащил назад. Бруснир спрыгнул с лошади и, как-то сразу, оказался рядом с ним. Могучий кулак превратил лицо незадачливого мужа в кровавое месиво, сбил с ног. Копошась в пыли, он жалобно поскуливал и не делал попыток подняться. Жена взглянула на него последний раз и навсегда покинула паству Трехликого.

Бруснир сурово осмотрел оставшихся. В голосе сквозила плохо сдерживаемая злость:

— Женщины и дети могут пойти с нами.

На предложение отозвались несколько женщин с детьми. Никто больше не пытался им помешать.

Караван отправился в путь. Горстка верующих провожала его взглядами полными ненависти. Они не знали, что всем им не суждено прожить и трех дней.

Глава 13. Мы такие, какие есть

Группа двигалась медленно, хотя многим хотелось бежать без оглядки. Только раненых везли на повозках, остальные шли пешком, даже дети. Проходили мимо безжизненных покинутых деревень. Страшное и печальное это было зрелище. Месяц назад страна кипела жизнью, теперь кругом царили безлюдность и запустение. И все это на фоне теплой и жизнерадостной весны.

Анели ехала верхом вместе с Левиром. Лошадей на всех не хватило, и Дарен шел пешком. Впрочем, ему так больше нравилось, только не хватало щебетания Анели. Плотник поравнялся с Элерией и спросил:

— Где ты так ловко научилась обращаться с кинжалом?

— Мне рано пришлось столкнуться с негодяями, — Элерия замолчала и погрузилась в воспоминания. Казалось, что больше ничего не прибавит, но девушка продолжила. — Я знала, что это повторится, и не хотела оказаться совершенно беззащитной при следующей подобной встрече. В детстве я экономила скудную денежку, что выдавалась мне на самое необходимое и откладывала. Но этого все равно не хватало. Поэтому я мастерила тряпичных куколок, которых сдавала одной торговке на рынке. А заработанные монетки несла соседу — бывшему вояке — чтобы он поучил меня обращаться с оружием. Он хоть и был пьяницей, все же кой-какие навыки не растерял.

— В детстве… — поразился Дарен. — Ты очень храбрая. Я бы так не смог.

— О, это совсем не от храбрости. Напротив, я очень боялась оставаться беззащитной. Но особого толку эти занятия так и не дали. А ты себя недооцениваешь, — улыбнулась талийка и положила руку плотнику на плечо. — Ты уже смог, тогда в таверне ты не остался в стороне.

— Толку-то от меня не много. Еще меньше, чем с тебя, — отмахнулся Дарен.

— Иногда важен не толк, а поступок. Знаешь, сколько людей в таких ситуациях предпочитают не вмешиваться в неприятности? — спросила Элерия и сама же ответила. — Много. Слишком много.

К вечеру разбили лагерь. Развели костры, в воздухе вкусно запахло ужином. Элерия сидела у теплого огня. Тело приятно ныло, отдыхая после долгого пути. Напротив Дарен беседовал с Брусниром.

— Что же все-таки стряслось? Уж вам-то должно быть известно? — спросил плотник.

Бруснир помолчал, наблюдая за потрескивающим костром.

— Этого теперь никто, наверное, никогда не узнает. Но началась эта паскудная история много лет назад. Мы тогда были совсем мальчишками и совершенно обычнейшими воинами. Владение магией? Да нам такое даже не снилось. Все знали, что воин чародеем быть не может. И точка. Непреложное правило. Что-то в наших воинских тренировках навсегда лишало возможности использовать потоки магии. А потом началась война, которую мы безнадежно проигрывали. Изменить ситуацию могло только чудо. И чудо было найдено. Вот только оборотная сторона у него оказалась слишком темной. По приказу короля отобрали тысячи лучших воинов. Всех отвезли в Привол. Слышали ли вы что-нибудь о Бреши? — спросил Бруснир и обвел присутствующих взглядом.

Дарен отрицательно помотал головой. Элерия ответила за всех:

— Почти ничего, разве что отголоски каких-то невнятных легенд.

— Нам и самим о ней мало что известно, — продолжил вальдар. — Все держалось в строжайшей секретности. Но мы поняли — эту энергию, что меняет самую суть нашего мира, ученые берут из какой-то Бреши. Как она выглядит и где находится мы точно не знаем. Знаем только что где-то в Приволе. Страшно подумать куда они пробили брешь, если делать выводы из названия. Нас подвергали воздействию этой силы, ставили опыты, словно на мышах. И далеко не все эти опыты пережили.

Бруснир замолчал, а всем вокруг не терпелось услышать продолжение. В его темно-карих глазах плясали отблески пламени.

— Что же было дальше? — зачем-то понизив голос, поинтересовался Дарен.

— Выжившие стали вальдарами. Да, мы умеем колдовать, вот только не магия это вовсе. По крайней мере, не такая, как у чародеев. Это чуждая нашему миру сила. Хаотичная. И намного более древняя, если можно так выразиться. Впрочем, это лишь мои домыслы. Изучение этой силы видно продолжалось все эти годы и, в конце концов, что-то пошло не так. Все эти появившиеся после катастрофы твари изменились именно под ее влиянием. И только мы можем им противостоять, потому что сами носим ее в себе. Только в нас ее мало. Это как яд. Если принимать понемногу — привыкнешь. А сила эта хлещет в наш мир буйным потоком. Мы это чувствуем. Спросите у любого вальдара, — Бруснир встретился взглядом с сидевшим у дерева Левиром.

Левир кивнул:

— Если этот поток не остановить, наш мир, каким мы его знаем, перестанет существовать. Только мы очень сомневаемся, что процесс обратим.

— А что же маги? — поинтересовалась Элерия. — Они могли бы помочь.

— Выжившие после Волны маги сбежали первыми, — усмехнулся Бруснир. — Впрочем, правильно сделали. Они особенно уязвимы. Чужеродная энергия сводит их с ума и из них выходят самые опасные чудовища.

К костру, с большой охапкой сухих веток, подошел Шаймор. За ним Анели с кучей веток поменьше. Гулять по лесу Левир ей запрещал, но с Шаймором отпустил. У девочки была острая потребность попрощаться с каждым деревом в округе, ведь неизвестно доведется ли когда-нибудь сюда вернуться.

— Но вы-то не сбежали, — заметил Дарен, — хотя могли. Почему вы спасаете нас?

Бруснир пожал плечами:

— Здесь все просто. Это даже не вопрос выбора. Мы такие, какие есть. Это жизнь и в ней нужно участвовать, а не плыть бревном по течению. Плыть по течению не интересно, в итоге застрянешь в каком-нибудь тухлом болоте.

— Зато, какое множество болот можно повидать, если плыть против течения! — захохотал Шаймор. — Так веселее!

— Веселее, — улыбнулся Дарен. — А расскажите, как так вышло, что вальдары получили право не подчиняться приказам кого бы то ни было, кроме главнокомандующего?

Шаймор с Брусниром переглянулись.

— Думаю, теперь это не имеет смысла скрывать, — сказал Бруснир. — Нас забрали прямо с фронта и отвезли в Привол. Поселили рядом с лабораториями, держали взаперти, охраняли, словно преступников. Мы ничего не понимали, а нам ничего не говорили, только что таков приказ. Некоторые заболели. Нам стали сниться кошмары и, в конце концов, воины начали превращаться в ворлоков.

— Тогда и слова этого не было, — встрял Шаймор. — Мы их так прозвали из-за грудного клекота, что звучит как «ворлок».

— Мы все тогда были не на шутку напуганы, — продолжил Бруснир. — А больше всего пугала неизвестность. Военные стали забирать тех, кто плохо себя чувствовал. И они не возвращались. Нам это, само собой, не понравилось. До нас дошло, что над нами ставят опыты, а тех, кто заболел, просто убивают.

— И мы устроили хорошенький такой бунт, — вмешался Шаймор. — Захватили там половину лабораторий, и они ничего не смогли с нами поделать. Пытались даже нас перебить, но не тут-то было. Мы до этого пару лет отвоевали, опыта поднабрались, а теперь постепенно освоились с новой силой, которой они нас накачали. Ну и подпалили им задницы.

— Эх, веселая у вас была жизнь, — с горящими глазами заметил Дарен.

— Это из уст Шаймора все весело, — возразил Бруснир. — А нам тогда было не до веселья. Эта сила Бреши… Она норовит поглотить самую твою суть. Дашь слабину и все — ты чудовище. Плюс кругом война и те, что должны быть союзниками, пытаются нас убить.

— Да, они нападали пару раз, — согласился Шаймор. — Но ничего у них не вышло. Не будь тогда войны, они бы привели подкрепление, и для нас все могло закончиться печально. Но людей-то им и не хватало.

— И они попытались с нами договориться, — добавил Бруснир. — Мы выдвинули требования, и им пришлось их принять. Одно из требований, что отныне подчиняемся только приказам собственного главнокомандующего и являемся независимым воинским подразделением.

— А потом мы выиграли войну, и с нами пришлось считаться, — подвел итог Левир.

Криза наблюдала за всеми в сторонке и перекатывала в руке маленькую прозрачную колбочку с зельем. Разговоры слились для нее в монотонный гул, и перед внутренним взором постепенно возникла картина. Она, совсем еще молодая, проснулась утром, протянула ладонь и нащупала только пустую постель. Сладко потянулась, выбралась из кровати, укутавшись в простыню, и вдруг замерла. В груди кольнуло — что-то не так, что-то неуловимым образом изменилось. Криза обвела взглядом маленькую комнату в придорожной таверне, которую снимала несколько дней: облупившаяся штукатурка на стенах; старая, не раз чиненая, мебель и едва пробивающиеся сквозь густую крону дерева за окном лучи Таноса. Тревога на красивом лице усилилась. Тонкая рука взметнулась вверх, собрала рыжие волосы со лба и, отодвинув на затылок, замерла там. На низком шатающемся столике в углу возле двери лежала записка. Простыня упала на пол, а Криза бросилась к столу. Пальцы дрожали, когда она читала письмо. Если эти пару строк можно назвать письмом.

«Я хочу все забыть и жить дальше, — говорилось в записке. — Я больше не хочу бороться и пытаться что-то менять. Хочу прожить обычную человеческую жизнь и… Гори оно все в бездонной пропасти Гэрта. А ты… Я любил тебя… Но ты напоминаешь мне о самых страшных страницах моей жизни. Прости меня, если сможешь. С любовью, Стайн».

Пожилая травница мотнула головой, отгоняя тяжелые воспоминания.

Дарена разбудил шум проснувшегося лагеря. Он вздохнул, выбрался из-под одеяла. Холодный рассвет едва развеял сумерки. Сырой ветерок вызывал легкую дрожь. Воздух прорезали холодные ослепительно-яркие лучи. Безоблачное небо наполнялось синевой.

Тихое утро почти мгновенно унес вдруг взвихрившийся порывистый ветер. Он нагнал черные тучи, завыл, набирая силу. Деревья гнулись к земле, теряя листья. Тьма сгустилась, словно вернулась ночь. Яростные раскаты грома заглушили все другие звуки. Крупные капли дождя, пока еще редкие, гулко застучали по земле.

Люди суетились и что-то кричали, указывая на холм. Там, в полуметре над землей, парило существо в развевающихся одеждах. Темно-коричневая полусгнившая кожа частично сползла с черепа, обнажив челюсть. Черные немигающие глаза, величиной с куриное яйцо, уставились на человечков внизу.

Дарен видел, как Левир бросился к командиру. Плотник быстро подошел к ним поближе и услышал.

— Такая тварь положила весь отряд Вильгета в Азироне, — говорил Левир. — Это маги после катастрофы превратились в этих уродов. Он перебьет нас всех.

Бруснир не был склонен опускать руки раньше времени:

— Собери воинов. Лечь и помереть всегда успеешь.

Неведомо откуда вынырнувшая Анели взяла Дарена за руку. Дождь лил вовсю.

— Кажется, опять ерунда какая-то начинается, — спокойно протянула девочка.

— Вижу мы с тобой начинаем к этому привыкать, — ответил Дарен.

Однако за видимым спокойствием обоих крылся все тот же иссушающий душу страх, что преследовал с первого дня Волны. Страх, который объединил их и сделал почти родными.

Зашипела змеистая молния и глубоко рассекла землю неподалеку. Трещину тут же заполнили потоки мутной дождевой воды. Кроваво-красные всполохи обрушились на лагерь один за другим. Поднялась суматоха. Сквозь грохот и шум послышался отчаянный вскрик. Кому-то отрезало руку магической молнией. Люди пытались сбежать от смертоносной грозы. Но она, то и дело, настигала кого-нибудь. Молнии рассекали людей и их тела осыпались на землю изуродованными кусками.

Дарен нырнул под стоявшую рядом телегу, Анели примостилась рядом.

— Когда же этот кошмар закончится? — пробурчал плотник себе под нос и прополз чуть вперед, чтобы выглянуть и осмотреться. Анели сунулась за ним, но Дарен остановил ее жестом руки. — Сиди где сидишь!

Бруснир, вскинув руки, творил щит над лагерем.

— Помогите мне! — прокричал он вальдарам.

Воины присоединились к создаваемому заклинанию. Прозрачная магия медленно набирала силу. Алая вспышка обрушилась с неба и пробила грудь одного из них. Вальдары вздрогнули, ощутив смерть собрата, потеряли концентрацию, и их щит почти распался. Пришлось начать заново. В этот раз купол в небе быстрее набрал силу и защищал вальдаров от молний. Но чудовище не давало им закончить, било по слабым местам, разрушая плетение. Заклинание грозило вот-вот развалиться полностью.

— Они не справятся, — прошептал Дарен. — Оно перебьет нас всех.

Время для него остановилось. Звуки притупились. Вся жизнь мелькнула перед глазами и выстроилась в невероятно сложную, но предельно ясную и четкую цепочку. Цепочку, которая привела его сюда.

Дарен знал, что должен делать. Он взглянул в бездонные голубые глаза Анели. В них плескался страх, делая их почти бесцветными. Плотник потер ладонью лицо. Вскинул голову, будто на что-то решился. Схватил Анели и выскочил из укрытия, увлекая за собой.

Несколько десятков шагов по размытой дождем грязище, и вот он толкнул девочку в объятия Элерии. Здесь, под кронами низких деревьев, пока безопасно, но ненадолго. Только пока держатся вальдары, а их щит уже имел несколько прорех.

— Удержи ее! — крикнул Дарен, хватая талийку за плечи. — Не дай броситься за мной!

В ярко-зеленых глазах Элерии отразилась растерянность и непонимание. Плотник разжал маленькие пальчики Анели и опустился перед ней на колено. Девочка бросилась ему на шею.

— Что за ерунду ты задумал?! — заплакала она.

— С тобой все будет хорошо! Я люблю тебя, — Дарен отстранил ее, поднялся и сказал Элерии. — Удержи ее!

Талийка почему-то почувствовала острую потребность удержать его самого, и даже протянула к нему руку, но плотник сделал несколько шагов назад. Анели бросилась за ним, и Элерии пришлось схватить ее.

Дарен развернулся и быстро пошел прочь. Набрав воздуха в легкие, он отбежал подальше от вальдаров. Бросился на холм к монстру с другой стороны, крича и размахивая руками, отвлекая внимание. Переродившаяся тварь и правда отвлеклась на него, медленно повернула голову, чуть шевельнула лапой и на плотника обрушилась молния.

Дарен едва успел отпрыгнуть в сторону. Почти упал, поскользнувшись в луже. Одна рука увязла в грязи, но он сумел выпрямиться, развернулся и побежал назад. В спину ему ударила вторая молния — разрубила от плеча до живота. Дарен остановился. Попытался вдохнуть, изо рта полилась кровь. Глаза плотника мгновенно потеряли блеск. Жизнь покинула его до того, как он упал на колени, а затем в грязь лицом.

Анели кричала и рвалась к Дарену. Элерия перехватила ее за талию. Ей с трудом удавалось удерживать скользкую от дождя девочку, неистово рвущуюся на помощь другу. Для талийки было очевидно, что помогать там уже некому, но Дарен этой вылазкой дал вальдарам время закончить заклинание. Их щит на какое-то время спас людей от убийственных молний.

Бруснир приказал Левиру:

— Уводи людей. Быстро. Защита долго не продержится.

Левир бросился исполнять. Замешкался:

— А ты?

— Бегите и не оглядывайтесь. Немедленно, — отрезал Бруснир и пошел в сторону холма.

Взобравшись на возвышенность, он увидел тварь. Сосредоточенно перебирая хищными лапами в воздухе, она старалась пробить защиту. Вальдар размахнулся, с его ладони сорвался огненный сгусток. Заклинание достигло цели и прожгло огромную дыру в спине монстра. Рана, которая должна быть смертельной, затянулась в мгновение ока.

Существо медленно повернулось. Кромешно-черные глаза без зрачков вперились в воина. Дернулось и злобно зашипело. С обеих лап сорвались мощные потоки пламени. Вальдар прыгнул в сторону, откатился. На месте, где он только что стоял, сгорело все до последней травинки, а земля оплавилась.

Бруснир быстро вскочил и подался навстречу монстру. Ударил снопом искрящихся стрел. Тварь даже не пыталась защититься, позволила магии вонзиться в плоть. Прогнулась назад, довольно заурчала, и стрелы втянулись, растворились в ней. Тихо утробно зарычав, она скакнула вперед. С размаха метнула в вальдара несколько десятков крупных фиолетовых стрел.

Бруснир смекнул быстро — ни один щит от такого заклинания не спасет. Упал, вжался в мокрую землю. Стрелы просвистели над ним, обдали жаром спину, но не зацепили. Одним движением вальдар оказался на ногах. Он понимал, что дела плохи: существо поглощало магию, питалось ею и многократно усиленную обращало против него же. Достав старый добрый меч, Бруснир пошел по кругу, навязывая противнику ритм. Тварь не намеревалась подпускать его близко, метнула огромную оранжевую молнию. Бруснир ушел перекатом, мгновенно поднялся и, прыгнув вперед, приблизился на расстояние удара. Меч вонзился в бедро твари, рассек гниющую плоть. Глухо хрустнула, ломаясь, кость. Чудовище заверещало и согнулось пополам. Судорога прокатилась по его телу снизу вверх. Тварь вскинула голову и плюнула в вальдара, исторгшейся из пасти, темной жижей. Тягучая смесь попала на грудь и плечо Бруснира, обожгла огнем. Рана на ноге монстра запульсировала и затянулась.

Глава 14. Каждый должен сражаться, пока жив

Люди, тем временем, покинули лагерь. Левир забрал у Элерии упирающуюся и нежелающую уходить Анели.

Элерия все оглядывалась, волнуясь за Бруснира. Ноги не несли ее. Нужно что-то делать, как-то спасать его. Талийка до крови закусила губу и, в который раз, пожалела, что она не чародейка. Вот так и бывает: в самый страшный и решающий миг оказываешься бессилен что-нибудь изменить. Элерия догнала Левира:

— Он же погибнет там один!

Вальдар промолчал, лишь желваки заходили на скулах. Что он мог поделать? Только увести людей. Если Бруснир не продержится достаточно долго — тварь догонит их и не оставит в живых никого. Он видел на что такие способны.

Элерия остановилась. Больше не осталось сил повиноваться разуму, который подсказывал: уходи, ты все равно ничего не можешь поделать. «Если даже и так, — подумала она, — то я, хотя бы, не буду винить себя всю оставшуюся жизнь за то, что не попыталась. Так цинично бросить один на один со страшным врагом того, кто спас нас всех». Другой голос в ее голове говорил: «Вернешься и умрешь, бессмысленная жертва. Зачем человек отдает за тебя жизнь, если ты так бездарно потратишь свою?» Девушка тряхнула головой, прогоняя эту мысль, — «Зачем тогда такая жизнь? Бежать, мотивируя тем, что не мог ничего поделать. Если не пытался, то и не мог».

Элерия развернулась и зашагала назад, еще не понимая, что собирается сделать. Дорогу ей преградила Криза. Старушка пронзила талийку внимательным взглядом. От нее не укрылись ни злая решительность, ни растерянность, ни страх. Взяла за руку и вложила в ладонь флакон с прозрачной жидкостью:

— Ты, конечно, ненормальная, но за это мне и нравишься. Желание это множество возможностей. Пока мы живы нужно пытаться. А смерть не страшна. Она ничто. Когда она приходит — нас уженет.

Элерия пропустила мимо ушей набор житейских мудростей, взглянула на пузырек в руке и спросила:

— Что это?

— Зелье. Необычное зелье. Само по себе оно не имеет силы, но если вложить в него намерение, эмоции и не побояться действовать… — заговорила загадками Криза и отошла в сторону, пропуская Элерию. — Иди и помоги ему, если решишься.

Талийка не поняла что нужно делать с зельем, да и что в него нужно вкладывать. Криза раздражала ее тем, что морочила голову в такой момент.

— Его нужно выпить?

Травница кивнула и пожала плечами. Уходя, бросила через плечо:

— Оно поможет тебе. Остальное неважно. Прочее решай сама.

Элерия сжала в руке склянку и поспешила к холму, судорожно пытаясь понять, что имела в виду Криза.

***

Шаймор нашел Левира. Некоторое время молча шагал с ним рядом. Потом сказал:

— Я вернусь.

— И нарушишь его приказ.

— Мне плевать на его приказы! Дурацкий приказ! — в сердцах сплюнул через плечо Шаймор и добавил спокойнее. — Если бы он сам подчинялся приказам — нас бы здесь не было. Сидели бы сейчас где-нибудь в безопасном месте и сторожили толстые зады богачей. Я пойду.

— Я бы тоже хотел, — вздохнул Левир.

Шаймор резко развернулся и направился к месту стоянки. Шаг его все ускорялся, пока не перешел в бег.

***

Бруснир, кружа вокруг твари, пытался понять, где у нее уязвимое место. Магия ее не берет, раны от меча затягиваются. Чудовище атаковало его снова и снова, но Бруснир уворачивался или прикрывался щитом. Монстр еще раз удивил его — проявил способности к телепатии, принуждая посмотреть в глаза. Немигающий взгляд черных омутов парализовал вальдара. Он не мог пошевелить ни ногой, ни рукой. Все тело окаменело и никакие усилия воли не помогали сдвинуть его с места. Бруснир успел подумать, что тут-то и наступит его бесславный конец, но тварь замерла и не нападала. Впала в такое же оцепенение, какое напустила на воина, проникла в его мысли и слилась с ним. Волна безбрежного хаоса захлестнула Бруснира, поглощая человеческую суть без остатка. Безумие, боль, смерть заполнили вальдара. Заставили душу сжаться в маленький скулящий комок. Живая липкая тьма окружила и давила, не позволяя даже вдохнуть полной грудью. Окружающий реальный мир пропал из поля зрения и казался какой-то далекой сказкой, возможно, всего лишь сном или грезой.

Бруснир упал на колено, прижал руку к груди, но не заметил и не почувствовал этого. Он опустился на дно глубочайшей бездны. В душе мрачными обрывками заплясала какая-то муть. Переродок торжествовал. Щедро делился энергией, превращая их в одно целое — мгновение и человек исчезнет навеки, превратится в такое же порождение хаоса.

Вальдар не был готов исчезнуть. Он пытался сопротивляться, хотя с каждой секундой делать это становилось все сложнее и сложнее. Он терял память, стремительно и болезненно, будто от него отрывали куски плоти, оставляя ноющие зияющие дыры. Забывал свою жизнь, забывал себя. Брусниру почему-то вспомнились строчки стихотворения, которое в детстве читала мать. Раньше ему не удавалось вспомнить их полностью, а тут они всплыли, точно огнем начертанные в душе:

«Ступая по каменным скрижалям своей души,

Тьмы не убоюсь я.

Когда протянет жадные лапы,

Обступит со всех сторон,

Тоскливо так станет вдруг.

Будто питаясь моей печалью,

Набросится и задавит.

Ни света не видно, ни зги.

И трудно так, почти невозможно дышать.

Когда весь мир кругом черная бездна лжи,

Липкий и бесконечный мрак,

Бездонная пропасть ночи,

В которую летишь,

В паденьи застыв на века.

Как не сломаться тут,

Когда только ты и мгла?

Зачем продолжать светить,

Если тут никого и нет?

Здесь никого не спасти.

Некого здесь любить.

Нет!

Свет мой не погасить.

Пусть некого здесь любить,

Я то и есть любовь».

Среди заполонившего его сумрака Бруснир с трудом отыскал нерушимое зерно сути. Ухватился, словно глотку воздуха радуясь временной передышке, и мало-помалу нашел новые силы бороться. Муть медленно отступала, и вальдару удалось вздохнуть свободнее. Тварь обиженно всхлипнула и тихо заскулила — обожглась.

***

Шаймор догнал Элерию на полпути к лагерю. Легонько хлопнул сзади по плечу:

— Возвращайся. Я не смогу защитить тебя там.

— Ну, уж нет, — покачала головой талийка. — Такие решения на полпути не меняют.

— Если Бруснир жив — убьет нас обоих за эту выходку, — сказал вальдар. — Возвращайся.

— С этим мы как-нибудь разберемся, — натянуто улыбнулась Элерия, упрямо продолжая идти вперед.

У места ночной стоянки все еще шел ливень. Они взобрались на холм и с облегчением увидели, что Бруснир жив. Маг-переродок со злостью метал в него заклинания, вальдар же проявлял чудеса ловкости, умудряясь оставаться в живых. Шаймор схватил Элерию за руку, потащил к редким деревьям, растущим на склоне.

— Будь здесь. И не высовывайся! — рванул меч из ножен и бросился в бой.

Элерия оперлась рукой на мокрый от дождя ствол березы, глубоко вздохнула, глядя вслед воину. Шаймор добрался до твари незамеченным, воспользовался эффектом неожиданности и рубанул мечом по спине. Чудовище отвлеклось, обернулось к новому противнику и зарычало, отверзнув зловонную пасть на невообразимую ширину. Этот эффект устрашения не возымел эффекта на Шаймора и он замахнулся снова, а Бруснир напал сзади. Ударил, стараясь перерубить позвоночник и глубоко вонзая меч в плоть. Существо заверещало, отлетело подальше, где тут же начало регенерировать. Шаймор вскинул руку.

— Не магией! — крикнул Бруснир, но поздно.

Сил Шаймор не пожалел. Тварь содрогнулась от удовольствия, поймав мощное заклинание. Низкие утробные звуки, вырвавшиеся из его перекошенной пасти, отдаленно напоминали смех. Серая дымка закружилась вокруг переродка и полностью окутала его, скрыла от глаз. В воздухе запахло серой. От кокона отделились многочисленные сгустки магии и разлетелись во все стороны.

Элерия спряталась за деревом, вжалась спиной в шершавый ствол. Вальдары отступали, с трудом уклоняясь от стремительной магии.

Шаймор увернулся от сгустка, летящего в голову. Но другой, несущийся понизу, попал в ногу чуть ниже колена. Конечность одеревенела и сразу же потеряла подвижность. Бруснир оказался рядом и вовремя подставил другу плечо. Тучи кругом сгустились, опустились совсем низко, создавая почти ночную темноту. Бруснир отступал подальше от монстра и тянул на себе Шаймора, каким-то чудом умудряясь уклоняться от летающих вокруг серых клякс.

Поток магии резко иссяк. Чудовище выпустило длинные когти и напало, живо преодолев, разделяющее их расстояние. Подвижная тварь легко уходила от ударов. Льнула к земле и коварно била снизу. Взвивалась в воздух, обрушиваясь на вальдаров сверху. Шаймор то и дело терял равновесие, негнущаяся нога не слушалась.

Элерия, наблюдая из укрытия, видела — силы воинов на исходе. Закусив губу, она вскрыла зелье травницы и выпила одним глотком.

— На вкус и правда, как вода. Неужели не сработает? — прошептала Элерия и очень не вовремя выскочила из укрытия. Переродок сразу заметил талийку. С кончиков крючковатых пальцев сорвалось целое облако клубящейся тьмы. Элерия, памятуя наставления Кризы, попыталась сотворить какое-нибудь колдовство. Но ничего не вышло — зелье не работало.

Черное заклинание с противным писклявым свистом пронеслось и ударило талийку в грудь. Ее выгнуло дугой и приподняло в воздух. По телу пробежали судороги, и девушка упала на размытую дождем землю.

— Ворлока тебе в жены! Что она здесь делает?! — крикнул Бруснир.

— Проклятая тварь, — прошипел Шаймор и, прихрамывая, пошел прямо на мага-переродка.

Чудовище, довольное тем, что хоть кого-то удалось убить, заурчало и бросилось на вальдара. Бруснир ругнулся, зашел сбоку, пытаясь отвлечь тварь. Ударил слабым заклинанием огня. Не сработало. Переродок вознамерился разделаться с Шаймором во что бы то ни стало, приблизился вплотную и размашисто атаковал, целясь когтями в лицо и шею. Шаймор парировал удары мечом, пока не пропустил один из них. Вальдар далеко отлетел, прокатился по грязи, и его тело обмякло.

Бруснир с отчаянием безнадежности этой затеи воткнул меч в спину чудовища. Оно дернулось, развернулось и со всего маху двинуло вальдара лапой в грудь, отбросив на десяток шагов и оглушив. Переродившийся маг дотянулся до рукояти меча, оставшегося торчать в спине, и выдернул его. Замер, заживляя рану. Повертел головой из стороны в сторону, решая кого добить первым, и скользнул к поднимающемуся на ноги Брусниру.

Медленно встала Элерия, запрокинула голову и развела в стороны руки. Из ее груди выплыл и завис в воздухе большой мерцающий шар, внутри которого размазались остатки черной магии переродка. Талийка сделала легкое движение кистями, подталкивая заклинание, и оно, стремительно набирая скорость, ударило в монстра сзади. От хлопка заложило уши, пронзительно завоняло гниющим мясом. Тварь завертелась, взмыла вверх и рухнула с высоты бездыханной тушей, распластавшись на земле.

***

— Цела? — спросил Бруснир.

— Кажется, — с трудом обретая дар речи, ответила Элерия. Заклинание, ударившее ее, не причинило ощутимого вреда, но что-то было не так. Прижимая руку к груди, талийка пыталась понять что именно, но не удавалось. Какое-то неуловимое изменение то ли в ней самой, то ли в мире…

Бруснир наклонился, поднял меч и отрубил голову мертвого переродка. Хотел сжечь, но побоялся применять магию к этой твари, мало ли, вдруг опять исцелится. Пнул голову ногой, так, что она покатилась со склона холма, и поспешил к Шаймору. Присел рядом на корточки и осмотрел раны — тварь располосовала грудь и лицо друга. Бруснир разорвал рубашку Шаймора и перевязал его.

— Он выживет? — тихо спросила талийка.

— Выживет, — ответил Бруснир. — Обязательно выживет.

Элерия увидела на склоне холма тело Дарена и подошла к нему. Наклонилась, перевернула тело плотника, бережно стерла грязь с его лица. Дарена разрубило почти надвое, в открытых глазах застыл страх. В ногах вдруг не осталось силы и талийка тяжело опустилась на землю. По лицу ее бесшумно струились слезы.

Лучи Таноса раздвинули тучи, залили все вокруг ослепительным волшебным блеском, возвещая: «Радуйтесь жизни. Мир прекрасен!» Птицы щебетали в ветвях, тихо журчал ручей. Покой и умиротворение. Конец борьбы. Жить страшнее. Кто-то умирает, но мир не задержится на мгновение, не проводит опечаленным взглядом. Бешеная, неумолимая пляска жизни продолжается, ей нет дела до тех, кто ритма не выдержал.

Бруснир бесшумно подошел к Элерии, положил руку на плечо.

— Тело надо бы сжечь, — сказал вальдар.

Элерия кивнула. Бруснир быстро соорудил костер и положил на него тело Дарена. Поднимая, почувствовал хруст бумаги в нагрудном кармане плотника. Там оказалось письмо, на котором мелкими круглыми буквами написано: «для Элерии». Бруснир протянул его талийке.

Элерия взглянула на него непонимающе, увидела надпись и развернула вчетверо сложенный мятый листок.

«Если ты читаешь это, то, как говорит Анели, со мной случилась какая-то ерунда. Проще говоря, я, наверное, умер. Это ничего страшного. Я бы не хотел, чтобы вы расстраивались из-за этого. Я умер давно, и только тело мое бродило по земле. Но речь не обо мне. Я хочу попросить тебя: позаботься об Анели, пожалуйста. Она будет очень расстраиваться из-за меня, а Левир очень занят своими вальдарскими делами и некому будет ее поддержать. У тебя же хватит на это тепла души, я знаю.

Бывают такие дети, удивительно добрые, но мало кому удается взять эту чистоту во взрослую жизнь. Ей удалось. Она потеряла отца слишком рано, будь она постарше это могло озлобить ее. А смерть матери… Анели не приняла этого. Отмахнулась, словно того не может быть, мне это знакомо. Моя Темия умерла два года назад, а я еще не поверил в это. Я не умею верить в смерть.

Я не смогу защитить ее в этом сбесившемся мире. Я слишком слаб для этого. Поэтому я пишу это письмо. Мне нужна твоя помощь. Я потерялся, а она, как маленький мотылек, впорхнула в мою жизнь, и вдруг стало важно ее оберегать.

Какую же ерунду я тут написал, завтра перепишу заново, благо у тебя в таверне есть запасы чернил и бумаги».

Последнее предложение перечеркнуто несколько раз. Видно переписать так и не довелось. Элерия опустила голову на руки и несколько раз глубоко вздохнула, чтобы не разреветься. Встала и в последний раз сжала руку Дарена, прошептав одними губами:

— Я обязательно позабочусь о ней. Спи спокойно.

Огонь не хотел разгораться, дождь намочил ветки и Бруснир добавил магии. Они постояли возле костра. Вальдар соорудил носилки из веток для Шаймора, который еще не очнулся. Позвал:

— Пора, нужно догнать наших.

Элерия молча кивнула. Они тронулись. Бруснир держал носилки с одной стороны, а другой конец волочил по земле. Это сильно замедляло их продвижение.

— Как ты убила мага? — спросил вальдар, когда проклятый холм скрылся из виду.

— Не знаю… Криза дала мне какое-то зелье. Сказала, оно поможет.

— Криза… Надо будет расспросить ее об этом, — задумчиво протянул Бруснир. — Но это не отменяет того, что ты не должна была возвращаться и так глупо рисковать жизнью. Ты могла погибнуть. Зачем ты вернулась? Травница послала тебя?

— Нет, я сама хотела.

— Зачем? Без помощи старухи ты была бы мертва.

— Однажды я убежала… И мои родители умерли, — взмахнула рукой Элерия и горько усмехнулась. — Есть вещи пострашнее смерти, одна из них — жизнь.

Бруснир внимательно посмотрел на нее:

— Сколько тебе было лет?

— Восемь… Какая разница?

— Тебе было восемь лет. Ты сделала единственное, что могло помочь — убежала и позвала помощь. Так ведь?

— Так. Но это не сработало. И мне пришлось с этим жить.

— Серьезно? Ты не можешь винить себя за это. Ты была ребенком.

Элерия печально улыбнулась и перехватила рукой ветку, норовившую ударить ее по лицу:

— Я знаю, что не могу. Но виню. Это невозможно контролировать. Вдруг они не убили хотя бы маму, останься я с ней? Или я могла бы как-нибудь вмешаться и все изменить…

— Скорее всего, останься ты там и мы бы с тобой сейчас не разговаривали. И сегодня тебе крупно повезло. Нельзя поступать так и дальше. Так ты убьешь себя, рано или поздно, — не согласился с ней вальдар.

— Это меня не пугает. Мне страшно жить, зная, что могла что-то изменить, а вместо этого сбежала.

Бруснир покачал головой.

— Ты не воин. Не каждый должен сражаться.

Элерия взглянула на него насмешливо:

— Ты сам-то веришь в то, что сказал? Каждый должен сражаться, пока жив.

Вальдар промолчал. В этой гэртовой жизни каждое существо от рождения вплеталось в бесконечную жестокую битву со всем вокруг, включая самого себя. С этим он спорить не мог.

Через пару часов Шаймор очнулся. Все порывался идти сам, и Брусниру стоило немалых усилий заставить его лежать спокойно. Почти сутки ушли на то, чтобы догнать своих. Люди встретили их радостными возгласами. К Элерии с несмелой улыбкой на губах подбежала Анели.

— Где Дарен? — жалобно спросила девочка, словно если она хорошо попросит, то ответ может измениться.

Элерия открыла рот, но слова застряли и не желали выползать наружу, как она не старалась. Бруснир взглянул на талийку, потом на девочку и ответил:

— Он умер. Мы похоронили его.

Анели отшатнулась от него, покачала головой и побрела прочь. Элерия вздохнула и пошла за ней.

Бруснир и несколько воинов взгромоздили совсем не легкого Шаймора на телегу. Командир поручил промыть и перевязать его раны, а сам отправился искать Кризу. Старуха крутилась возле раненых, помощь травницы там незаменима. Вальдар спросил прямо и без прелюдий:

— Что ты дала Элерии?

Криза лукаво улыбнулась:

— Это была вода, милый. Простая вода.

Бровь Бруснира взметнулась вверх.

— Не может быть. Девушка не чародейка. После твоей воды она пережила смертельную атаку и сотворила мощнейшее заклинание.

— Это всего лишь усилитель намерений! Смешай несколько редких трав в одном флаконе и получишь множество возможностей для исполнения желаний. Зелье удачи, если хочешь. Все, не отвлекай меня больше, мне нужно заняться ранеными, — недовольно пробурчала травница и пошла прочь.

Бруснир поймал ее за руку, остановил:

— Не держи меня за дурака. Кто знает какие твари нам могут встретиться? Мне нужно знать, что за силы ты ввела в игру.

Криза отдернула руку, сказала, словно выплюнула:

— Нет больше таких сил. Мне нечего тебе сказать.

Травница быстро ушла, и Бруснир не стал ее задерживать. Ну что с ней поделаешь, не пытать же.

Потянулись долгие дни пути. Монстры встречались, но редко. Они бродили по одному или небольшими группами и быстро ретировались, попробовав силу вальдаров на вкус. И выглядели совершенно по-разному, как различные переродившиеся животные. Временами попадались странные места с растительностью, изменившей цвет и форму. Группа обходила такие стороной. Вальдары делали вылазки в близлежащие деревни, часто приводили оттуда выживших. Иногда, в сохранившихся там амбарах пополняли зерновые запасы и почти всегда сталкивались там с ворлоками. Но за время путешествия никто больше не погиб. Просто не совались в деревни, где скопления монстров слишком велики.

Шаймор почти полностью поправился. А вот Анели все время молчала с тех пор, как узнала о смерти Дарена. Без особой надобности не разговаривала даже с братом. Девочка мало ела, совсем осунулась, а по ночам плохо спала из-за кошмаров. Элерия и Левир беспокоились и много времени проводили с ней, пытаясь разговорить, да и просто поддержать, помочь пережить очередное свалившееся на нее горе.

Многие недели в пути и вот с возвышенности открылся потрясающий вид: бурлящие волны океана, с тихим рокотом накатывающие на берег. Ни с чем несравнимый свежий соленый ветер ласково толкал в грудь. Играючи, встречая людей, словно старых закадычных друзей.

Впечатление от морского простора вскоре испортил многолюдный человеческий лагерь, раскинувшийся на побережье. Бесчисленные рваные палатки, сшитые из чего придется, и наспех поставленные шалаши жались друг к другу. Кругом, как и везде, где поселяются люди, смердели наваленные кучи мусора. Ни одно живое существо не производит столько мусора, как человек, будто это немаленькая и совершенно неотъемлемая его часть. А в отдалении выгребные ямы давали о себе знать еще худшим запахом, едва переменчивый ветер менял направление.

Людской муравейник жил по своим законам. Каждый из пришедших смотрел на него с высоты прибрежной скалы и думал о своем. Бруснир окинул цепким взглядом и нахмурился: людей слишком много, значит, эвакуация шла плохо. Причины этого вальдара настораживали. Анели смотрела вдаль и, как всегда в последнее время, молчала. Ее ничто больше не трогало в окружающем мире. Элерия немного растерялась. Люди вокруг нее двигались, говорили, радовались спасению, что-то спрашивали у нее, она им что-то отвечала. И не знала, что делать дальше. Ей нравился дивный мир Шантаха, и уплыть сейчас означало признать, что ему пришел конец. Цель путешествия достигнута, но душу стальными тисками сдавила печаль.

Глава 15. Какое «но»?! Это приказ короля!

Вальдары и все, кто пришел с ними, расположились на окраине огромного стана, раскинувшегося на берегу бухты Нежной. Всего в одном дне пути на запад возвышался портовый Фаренхад. Там можно с большим удобством разместить народ, но город захвачен переродившимися после Волны тварями и королевские военные не стали пытаться отвоевать его.

В общем лагере люди болели и голодали, а главное боялись друг друга и вояк. Солдаты посылали многочисленные патрули, искали заразившихся, чтобы предотвратить нападение ворлоков. Чудовищем мог стать кто угодно, и это сеяло панику не только среди беженцев, но и среди тех, кто должен их защищать. Люди озлобились и часто вели себя агрессивно. Только в небольшом закутке вальдаров поселилась атмосфера спокойствия и безопасности.

Утром следующего дня Бруснира вызвали на встречу к генералу королевской армии. Шаймор сразу заподозрил неладное и, выяснив, что Бруснир собрался идти туда один, окончательно перестал сдерживать возмущение:

— Если им чего нужно, то пусть приходят сами. Я этим хоксовым выродкам не доверяю, совершенно. Вот ни капельки! Одному тебе ходить нельзя!

— Да что они могут мне сделать? Арестуют? — улыбался Бруснир и не принимал опасения друга серьезно.

— Да что угодно! Отравят, убьют. Я не знаю! У меня нет такой злобной извращенной фантазии. Я иду с тобой, это не обсуждается. И хотя бы пару парней возьмем.

— Хорошо, — легко согласился командир, радуясь, что не пришлось отговаривать Шаймора от отряда в пару десятков воинов.

Бруснир вошел в большой, воистину генеральский шатер. Пустили только его, Шаймору с охраной пришлось остаться у входа. Негодующего по этому поводу богатыря остановил только жесткий взгляд командира. Обстановка внутри оказалась походная, но размеры жилища соответствовали титулу. Знакомый вальдару крепкий и приземистый Станлон стоял к нему спиной. Бруснир остановился и молча ждал, понимая, что генерал прекрасно слышал как он вошел.

— Намерены ли вальдары подчиняться королевским приказам? Или ваш бунт продолжается? — спросил Станлон и медленно обернулся. На лице его застыла маска насупленной мрачности и недовольства.

— Никакого бунта не было, вальдары получили право подчиняться только главнокомандующему со времен… — начал Бруснир, но генерал перебил его.

— Не получили, а вытребовали в результате… Бунта. Вы с самого начала были не управляемыми.

— Я не собираюсь спорить, — махнул рукой вальдар. — Готов выслушать ваш приказ.

— Чтобы отказаться его выполнять? — понизив голос, зло прошипел Станлон.

— Возможно, — смотря ему прямо в глаза, ответил Бруснир.

Повисло молчание. Немного придя в себя от такого нахальства, генерал тяжело вздохнул и все же продолжил.

— Все что произошло… Волна пришла из Привола, сила Бреши прорвалась и захлестнула наш мир. И это продолжается. Король хочет, чтобы вальдары с группой ученых отправились в Привол и устранили последствия. Если этого не сделать всему нашему миру придет конец. И очень скоро. Через полгода по самым приблизительным прогнозам.

Бруснир молчал некоторое время и сосредоточенно рассматривал пол. Станлон ждал, раздражаясь все сильнее. Он привык, чтобы его приказы выполнялись немедленно, а этот выскочка имел наглость раздумывать над приказами короля. Но еще этого выскочку он боялся, а потому терпел, скрежеща зубами.

— Вальдары стали неугодными, и нас отправляют в самое пекло в надежде, что мы не только выполним задание, но и окажем всем услугу и не вернемся, — наконец сказал Бруснир. И в этом выводе не прозвучало вопросительных интонаций.

— Это не так! — повысил голос генерал и запнулся. Продолжил намного тише. Судя по сдвинутым бровям и чуть сморщенному носу, признание далось ему нелегко. — Просто никто кроме вас не справится.

— С этим трудно не согласиться, — кивнул Бруснир. — Я согласен, но…

— Какое «но»?! Это приказ короля! — почти заорал Станлон, вмиг растеряв остатки выдержки и самообладания. Размашистым шагом он подошел почти вплотную к вальдару.

— Но я не возьму всех воинов, только человек тридцать, — не дрогнув, не отступив и даже не отведя взгляда, спокойно продолжил Бруснир. — Этого будет достаточно, чтобы пробиться к цели. Всеми бойцами я рисковать не буду. Кроме того, их помощь пригодится здесь. Я заметил, что ситуация в лагере грозит выйти из-под контроля.

Бруснир готов поклясться, что слышал как скрипнули до боли сжатые челюсти Станлона. Вальдар же тщательно следил за своим лицом, чтобы на нем, не дай Танос, не промелькнула усмешка. Уж больно мало добрых человеческих чувств он испытывал к генералу, большей частью одно только безграничное презрение. А вопрос о том, как подобная личность могла дослужиться до столь высокого звания, Бруснир и вовсе старался гнать из мыслей, варианты выстраивались совсем нелицеприятные.

— Хорошо. Я сообщу королю. Надеюсь больше никогда тебя не увидеть, — сказал генерал и указал рукой на выход.

Бруснир невольно улыбнулся и покинул шатер. Он тоже не горел предвкушением новой встречи.

Наступила полночь, а Элерия все никак не могла уснуть. Она жила в одной палатке с Анели и Кризой. Устав без толку ворочаться, встала. Талийка, ступая осторожно, чтобы никого не разбудить, подошла к лежанке Анели. Едва прикоснулась к девочке, та спала беспокойно, лоб был горячим. Жар продолжался несколько ночей и не желал спадать, несмотря на травяные настои Кризы.

Элерия взяла теплую шаль и, накинув на плечи, вышла в темноту. Звездное небо раскинулось над ней во всей красоте. Таким, потрясающе объемным, оно бывает лишь возле океана. Вдалеке лаяли собаки. Видно кто-то не смог бросить питомцев и привел с собой. Или умные животинки сами догадались следовать за людьми. Элерия прошла через весь лагерь. Не все люди спали, некоторые сидели у костров и разговаривали. Девушка обошла их стороной и вышла к кромке океана. Глубоко вдыхая прохладный воздух, пошла вдоль моря, подальше от лагеря. Впереди на берегу сидел мужчина. Талийка машинально коснулась кинжала на поясе и тут же убрала руку. Решила просто пройти мимо и взяла чуть левее. Ей не хотелось прерывать прогулку из-за глупых опасений.

Подойдя ближе, Элерия узнала Шаймора. Он услышал шаги давно и теперь смотрел, ожидая, когда она приблизится.

— Тебе не стоит бродить по лагерю в одиночку. Люди превращаются в ворлоков. Здесь опасно, — сказал вальдар.

Элерия подошла и присела рядом.

— Но ты же бродишь, — ответила Элерия.

Шаймор только хмыкнул в ответ. Они сидели и молча смотрели на темную спокойную воду.

— Ты сегодня на редкость не разговорчив. Случилось что? — спросила Элерия.

Вальдар вздохнул.

— Не то что бы… — тихо ответил он и замолчал.

— Расскажешь?

— Сегодня вечером отплыл корабль. На нем были мои родители и брат…

— Не знала, что твоя семья была здесь, — удивилась Элерия.

— Потому что они давно не моя семья.

— И однако же ты расстроен.

— Просто устал, — отмахнулся воин.

Элерия не стала приставать с расспросами, зачерпнула в ладонь песка и медленно выпускала его на волю.

— Мой отец торговец и очень успешный, — вдруг заговорил Шаймор. — Но им с матерью всегда было мало просто быть богатыми, они желали быть знатными, попасть в круг свиты короля. Когда мне стукнуло двадцать, они сговорились женить меня на дочке какого-то вельможи. Я был их шансом попасть в ту жизнь, о которой они мечтали. А я всю эту чушь не признаю. Я был простым парнем, но хотел жить своей жизнью, а не по указке родителей. И тогда сбежал от них на войну. Даже радовался тогда, что война с фаурренами так удачно случилась. Думал, побесятся и успокоятся, но они отказались от меня. С тех пор считают меня врагом семьи. Честно говоря, я давно свыкся с мыслью, что они честолюбивые дураки, но сегодня… Они знали, что я здесь и перед отплытием даже не захотели попрощаться. Знали, что мы возможно больше никогда не встретимся и даже это не шевельнуло в них ничего человеческого. Я не расстроен, просто противно на душе.

Элерия взяла его за руку и улыбнулась:

— Я бы захотела с тобой попрощаться. И ты не виноват. Ты имеешь право выбирать как жить.

— Спасибо, — ответил Шаймор и слегка сжал ее ладонь.

Утром Бруснир получил послание от Станлона: король согласился с предложением вальдара и отряду приказано отправляться в путь как можно скорее. Началась подготовка к путешествию. Вальдарам выделили корабль, чтобы они могли доплыть по реке Скадинке почти до самого Привола. Бруснир отдавал распоряжения, когда к нему в шатер пришла Криза. Травница ждала, скрестив руки на груди, пока другие воины оставят их наедине. Как только все вышли, она приблизилась к Брусниру и сказала:

— Ты не должен уезжать. Ты нужен здесь. Останься ненадолго, поедешь в Привол позже. Кто будет защищать людей, если вы уедете?

Бруснир немного опешил, никак не ожидал такого напора от деревенской ведьмы.

— Ждать нельзя. Но ты права, кто-то должен защищать всех этих людей. Поэтому вальдары останутся здесь. Со мной отправится только небольшой отряд.

— Ты не понимаешь… Ты ничего не сможешь там сделать. Тебе не закрыть Брешь, — заявила Криза.

Не нравилась Брусниру эта старуха. Она вела себя так, словно ей известно что-то важное, но она никогда это никому не расскажет.

— Что тебе известно, Криза? — прямо спросил вальдар.

— Ничего… Ничего, — пробормотала травница, мотая головой.

— Тогда не морочь мне голову. Я должен попытаться, — Бруснир встал и направился к выходу.

— Постой. Послушай… Другой человек должен сделать это, но он еще не готов… — бросилась следом Криза.

— И кто же это? — остановился Бруснир и посмотрел Кризе в глаза.

Травница взгляд отвела, нехотя ответила:

— Элерия, — и поторопилась добавить. — Ты же видел как она убила того переродка? Это ее судьба.

— Я не потащу девушку в самое пекло из-за твоих бредней о судьбе, Криза, — сказал Бруснир и вышел.

— Меня зовут Крозалия… — пробурчала ему вслед старуха.

Вскоре все приготовления к отъезду были окончены. У Бруснира остался свободный вечер, и он не знал чем заняться. Побродил по лагерю, понаблюдал за вялотекущей эвакуацией. На корабли допускали пока только избранных: знатных и богатых. Да и то после недельного наблюдения — боялись привезти на Левию зараженных. Оставалось надеяться, что и до остальных дойдет очередь. В стан вальдаров Бруснир вернулся затемно. Кругом горели костры, люди провожали тех, кому завтра предстояло отправиться в опасный поход. Командир не присоединился к ним, он искал Элерию. Талийка сидела возле палатки вместе с Анели.

— Нужно поговорить, — обратился к ней вальдар. — Прогуляемся?

Элерия встала и пошла с ним. Они удалились подальше от людей и Бруснир сказал:

— Утром ко мне приходила Криза. Несла какую-то чушь про то, что ты должна закрыть Брешь. Ты знаешь, что она имела в виду?

Элерия остановилась, растерянно посмотрела на вальдара:

— Первый раз об этом слышу. Что за ерунда? Как я могу, если… Ничего не понимаю.

— Так я и думал, — кивнул Бруснир. — Кажется, наша травница выживает из ума. Просто хотел убедиться.

Повисло неловкое молчание.

— Вы ведь можете и не вернуться из этого похода… — сказала Элерия.

— Всякое может случиться. Люди постоянно умирают, даже в спокойные времена. Так что упаднические настроения нам ни к чему.

— Я так и не поблагодарила тебя. Без вас мы бы не выбрались из Нерры.

— Нам все равно было по пути, — улыбнулся Бруснир и его взгляд потеплел.

Они вышли к реке и шли по берегу. Бруснир присел на поваленное дерево и рассматривал корабль, стоявший неподалеку на якоре. Завтра они поплывут на нем в Привол.

Талийка села рядом.

— Ты спас стольких людей, но всегда держишься отстраненно. Только Шаймор имеет к тебе подход.

— Шаймор слишком много болтает и к каждому находит подход, — рассмеялся Бруснир, поднял камешек с земли и запустил в воду.

— С семьей у него не ладится, — возразила Элерия.

— Да… Я сам только недавно узнал, что у него есть брат. А ведь мы знакомы много лет. Даже самые открытые люди что-то да тщательно скрывают. Что скрываешь ты?

— Осталась только одна мелочь. Как ты знаешь, я родилась на Хистрии, отец — трактирщик, а мать повариха. Родители магическими способностями не обладали, а вот бабка со стороны матери была чародейкой и довольно сильной. Она недолюбливала дочь из-за того, что та не унаследовала магического дара. Это сказалось на характере моей мамы, думаю, она считала себя неполноценной и отчаянно надеялась, что я стану чародейкой. Будучи малышкой, я очень хотела порадовать маму и открыть в себе магию, но, сколько не старалась, ничего не выходило. Когда стало точно известно, что я совершенно обычная, мать разочаровалась и даже как-то отстранилась от меня. Я ни в чем ее не виню, но это разочарование несу в себе всю жизнь. Оно стало моим. Виню себя за то, что не владею магией. Такая глупость, но что с ней не делай, она неистребима. Впрочем, на Хистрии у каждого второго такая проблема, не зря я оттуда сбежала. Твоя очередь. Помнишь, когда мы были в деревне, Шаймор рассказывал о войне, и ты прервал его? Расскажешь, что тогда случилось? — улыбнулась Элерия.

Бруснир нахмурился и вмиг стал холодным и отстраненным.

— Это очень неприятная для меня история. Я не люблю об этом говорить. В тот день я понял, что за правильные решения, иногда, приходится платить слишком дорого. И они перестают казаться такими правильными, — сказал он, поднимаясь.

— Ладно-ладно, можешь не рассказывать ничего, только не злись, — поспешила произнести талийка и коснулась его руки.

От этого прикосновения Элерию вырвало из реальности и забросило куда-то в другое место. Она очутилась в большом зале с множеством накрытых для пиршества столов. За ними сидели люди, в основном мужчины. Они разговаривали и смеялись, громко играла музыка. Талийка бестелесным призраком скользила по комнате и могла только наблюдать. За главным столом она увидела Бруснира, и ее рывком притянуло ближе. Если бы в этот миг у нее была голова, то она, наверное, закружилась.

Бруснир не весел. Шаймор, что-то увлеченно рассказывал ему и толкал в бок. Совсем молодой, с изрядной сединой в волосах, вальдар встал и поднял кубок с вином. Не сразу, но постепенно разговоры в зале стихли, и все замерли в ожидании тоста.

— Все мы сегодня собрались отпраздновать нашу первую победу над фаурренами, — заговорил седовласый. — И хоть нашу радость и омрачает дорогая цена, которую мы за нее заплатили, но это не помешает нам насладиться моментом. Не помешает вспомнить, что мы живы и надерем задницы этим жалким уродам еще не раз. И, конечно же, давайте выпьем за героя этого вечера, Бруснира…

Шаймор тяжело вздохнул и, не дослушав речь, повернулся к Брусниру.

— Ну почему тосты всегда говорят те, кто не умеет нормально и двух слов связать? — вопросил он вполголоса и закатил глаза.

— Да это нормальный тост. Смотри, он почти закончился, — возразил Бруснир, осушая кубок.

— Что ж, за тебя, герой, — подмигнул ему Шаймор.

— Сомневаюсь, что ваши восхваления разделили бы те, кто не дожил до сегодняшнего вечера благодаря моему геройству, — почти прорычал Бруснир и наполнил кубок доверху.

— Битва за Азирон стоила этой жертвы. Точнее Азирон стоил. Кроме того, теперь у нас есть шансы выиграть эту гэртову войну, — парировал Шаймор. — Расслабься, давай напьемся и попробуем получить удовольствие от жизни. Ты заметил какие симпатичные девушки разносят еду и вино? Едва ли. А я заметил.

Бруснир не успел их оценить. Открылась дверь и в таверну вошли двое мужчин. Они внесли большой сундук. Голоса стихли. Все с любопытством оглянулись на пришедших. Один из них громко спросил:

— Есть ли здесь Бруснир?

— Есть, — чуть поднял руку вальдар.

— Нам велено доставить посылку, — сообщили парни, поднося сундук ближе. Бруснир нахмурился и вышел из-за стола:

— От кого?

— Это нам неизвестно.

Вальдар недоверчиво взглянул на посыльных, подошел и откинул крышку сундука. Он полон отрубленных человеческих голов. Все эти люди оказались хорошо знакомы Брусниру. Он прожил с ними бок о бок большую часть жизни от самого рождения и до того самого момента, когда ушел на войну. Соседи, друзья из родной деревни. Но хуже всего то, что в самом верху, со слипшимися от крови волосами и следами побоев на лице, лежала голова матери. А рядом молоденькой девчонки, с которой он встречался до войны.

Бруснир не дрогнул, даже не пошевелился, лишь несколько раз дернулись скулы.

К нему быстро подошел Шаймор, захлопнул крышку сундука и схватил за грудки одного из посыльных.

Талийка потеряла сознание, едва настигло видение. Бруснир подхватил ее, и она очнулась в его объятиях. Встретилась с бездонными карими глазами, в которых легко читалось беспокойство за нее, и выдохнула:

— Я видела.

— Что ты видела? — мягким баритоном спросил вальдар.

Элерия сообразила, что если ответить правду — он снова замкнется в себе. Станет таким далеким и отстраненным. И промолчала. Только нежно коснулась его виска и провела пальцами к уху, убирая прядь, упавшую на лицо. В это мгновение она поняла его боль, его сомнения и его злость.

Увидела его глазами, как фауррены вырезали целую деревню с одной только целью — наказать за победу в битве за Азирон. За его дерзкую и невозможную победу, которая изменила все. Всего один отряд, крадущийся в тенях. Бесшумно и быстро они проскользнули в тыл и убили всех, кого застали в деревне. А кто там был? Старики, женщины и дети, ведь все мужчины ушли на войну. Это была бойня. Никто не смог оказать фаурренам сопротивления.

Увидела, что он винит за это себя. Мимолетной тенью скользнуло воспоминание, как мать умоляет его не ходить на войну. Говорит, что этого не переживет. Что ей хватает волнений за отца, а теперь и сын собирается пойти по его стопам. Он все же поступил тогда по-своему.

Увидела… Месяцы? Годы? Заполненные одной только ненавистью и жаждой мести, и бесконечную череду трупов фаурренов. Он отплатил им сполна и сам чуть не захлебнулся этой ненавистью. О, в те времена в нем, казалось, не осталось ничего человеческого. Бездушная и безжалостная рука смерти… На Элерию повеяло таким могильным холодом, что она убрала руку.

— Да что с тобой? — спросил Бруснир и слегка встряхнул ее.

— Все в порядке, — слабо улыбнулась талийка. — Просто видения…

— И наверняка кровавые и кошмарные?

— Удивительно, но в этот раз не совсем…

— Это плохо. Ты можешь переродиться, если не справишься, — предупредил Бруснир. — Давай-ка я научу тебя с этим бороться…

***

Едва рассвело, а вальдары уже снялись с якоря. К Брусниру подошел Шаймор, который, конечно же, вызвался плыть с ним. Левира Бруснир оставил за главного. На берегу собралось много людей, пришли проводить их. Шаймор помахал рукой Элерии, лучезарно улыбнулся и, не оборачиваясь, спросил у командира:

— А ты опять корчишь из себя одинокого волка?

— К чему это ты? — опешил Бруснир.

— К тому, что мне она тоже нравится, — хлопнув друга по плечу и нахально улыбаясь, Шаймор предусмотрительно отошел на безопасное расстояние.

Бруснир пожал плечами, и невольно оглянулся, ища глазами хрупкую фигурку с развевающимися на ветру длинными волосами. Корабль быстро удалялся от берега и люди на нем становились все меньше.

К Брусниру осторожно подошел один из ученых.

— Разрешите познакомиться? Ты, как мне известно, командир нашей миссии, — заговорил низенький, но коренастый мужчина. — Меня зовут Бойтин, я возглавляю нашу научную часть группы. Приятно познакомиться.

— Взаимно, — ответил Бруснир. Перейдем сразу к делу. Расскажи, что тебе известно и что мы должны предпринять.

— Сначала неплохо бы добраться до лабораторий в центре города. Именно там расположена Брешь. Это может оказаться само по себе затруднительным, так как Привол пострадал больше всего. И все там, скорее всего, хм… Преобразилось. И захочет нас убить.

— Эту проблему я возьму на себя, — кивнул вальдар.

— Хорошо, — продолжил Бойтин. — Тебе известно что такое Брешь?

— Непонятная хрень пагубным образом влияющая на наш мир? — усмехнулся Бруснир.

Ученый посмотрел на него, как на умалишенного.

— Доподлинно нам, конечно, неизвестно. Но большинство ученых пришло к согласию, что Брешь это портал в некую реальность. Пока портал открыт, энергия чуждая нашему миру течет из Бреши, словно кровь. Влияние этой силы на окружающую действительность до конца не изучено, но путем наблюдений выявлено, что на одинаковые объекты она может оказывать разнообразное воздействие.

— Ну, как я и сказал, хрень про которую вам ничего непонятно, но много путанных фраз придает уверенности.

Бойтин покашлял и продолжил, переминаясь с ноги на ногу:

— Не совсем так, у нас есть теория хаоса, согласно которой все сущее есть море хаоса. А такие мирки, как наш, лишь пузырьки, случайно в нем образовавшиеся. Только тонкая пленка на поверхности защищает наш мир от хаоса. И он пытается ее порвать, а мы сами проделали брешь. Хаотичная сила, льющаяся из портала, обладает созидающей, преобразующей, разрушающей составляющей, но она слишком могущественна и неуправляема. Может это и не плохо, если хаос настанет. Возможно, это великое благо слиться вновь с его морем.

— Вот только все, что мы знали и любили, перестанет существовать, — возразил Бруснир. — Скажи-ка мне вот что: откуда эта Брешь взялась?

— Она образовалась случайно, во время проведения опыта по синхронизации разноосновных заклинаний выдающимся ученым Ежинисом. Это означает сведение заклинаний разных стихий в одну точку в одно время. Ему удалось задействовать все четыре стихии, что было своего рода прорывом, ведь никому до этого не удавалось свести больше двух.

— Да уж, спасибо Ежинису, удружил.

— Он этого не планировал, что-то пошло не так… В результате дальнейшего изучения Бреши достопочтимый Ежинис получил передозировку хаотической энергией и скончался.

— Ясно, но мы отклонились от темы. Брешь образовалась лет сорок назад, если я не ошибаюсь? Почему только сейчас она стала хлестать в наш мир?

— Сорок пять лет назад в результате неудачного опыта по… — Бойтин осекся под суровым взглядом вальдара и сократил фразу, — образовалась Брешь. Почему она вышла из-под контроля нам неизвестно. Никто из ученых, работающих с ней в Приволе, не выжил. Мы думаем, что в Приволе вообще никто не выжил. Требуется прибыть на место, изучить ситуацию и тогда решить какие действия стоит предпринять.

— Час от часу не легче, — быстро сказал Бруснир, опасаясь, что ученый начнет какую-нибудь бесконечно длинную фразу. — Кто-нибудь из вашей команды работал раньше с Брешью?

— Только я, — ответил Бойтин.

— Долго?

— Двадцать три дня три часа…

— Ворлок меня раздери! Иди, займись изучением… Чего-нибудь, — отправил Бруснир ученого. — У меня много… Каких-нибудь важных дел.

Бойтин похлопал глазами и ушел к соратникам по науке.

Глава 16. Зачем рисковать?

Левир провожал командира с тяжелым сердцем, слишком много ответственности в одночасье рухнуло на его плечи. Пожалуй, он предпочел бы поплыть в Привол, но не мог бросить сестру. Первым делом вальдар назначилотряды для патрулирования лагеря беженцев и сам отправился с одним из них. Происходящее вокруг очень не нравилось Левиру: эвакуация шла слишком медленно и очень уж выборочно. На корабли попадали только избранные. Те, у кого есть деньги или влияние и положение в обществе.

Кораблей из Левии приплывало мало. Хорошо, что они привозили запасы провизии, иначе начался бы голод. Еды все равно не хватало, люди начали драться за нее и воровать. Бедняки волками смотрели на богачей, участились грабежи. Каждый хотел любым способом добыть себе место на спасительных кораблях. Случаи превращения в ворлоков не прекращались, что при таком скоплении народа, иногда, приводило к многочисленным жертвам. Все боялись друг друга и видели серых тварей во всех. Даже слегка приболевшие люди подвергались нападкам и даже насилию.

Вальдары заканчивали обход, когда услышали крики. Левир первым выскочил на открытое место между палатками. Внутри одной из них рычал и бесновался человек или уже ворлок, отсюда не разобрать. Королевские военные окружили его, запутавшегося в ткани, и пытались достать мечами. У Левира мелькнула мысль, что человеку можно помочь, но солдаты рубили с плеча и быстро довершили начатое. Вальдар подошел, наклонился и разорвал поврежденную ткань шатра — перед ним лежал труп ворлока.

Рядом появилась и тихонько заскулила женщина. Маленькая, чумазая и растрепанная, она протянула руки к телу, бывшему ее мужчиной. Упала на него, трогая пальцами, тормоша и что-то неразборчиво причитая. Левир отошел к своим воинам. Они собрались уйти, но женщина поднялась и вся одеревенела, даже взгляд ее замер, устремившись в одну точку. Оцепенение сменилось припадком. Она низко наклонилась вперед, как будто сломалась, тусклые серые волосы закрыли лицо. Пугающе резко выпрямилась, прогнулась в спине и, пуская пену изо рта, забилась в конвульсиях. Вояки короля бросились к ней. Левир среагировал быстро — одним прыжком оказался возле женщины и успел отбить удар первого нападавшего мечом. Остальные остановились, не рискуя нападать на вальдара.

— Возможно, ей еще можно помочь, — сказал им Левир. — Хороший уход, покой, и она может справиться.

— Зачем рисковать? Она заражена, превратится и перебьет кучу народа, — возразил один из военных — молодой и худощавый, но, судя по тому как держался, видимо, главный в отряде.

— Затем, что она человек, — ответил вальдар. — Смотрите, приступ прекратился. Она оклемается. Это горе ее подкосило.

— Ладно, — легко согласился солдат. — Но мы должны забрать ее в карантин, она пока опасна.

Развязной походкой он подошел к женщине и толкнул в плечо:

— Давай, пойдем-ка.

Они отошли на пару десятков шагов. Вояка обернулся. Нагло ухмыльнулся, глядя на Левира, выхватил нож и перерезал женщине горло. Бросил ее к трупу ворлока и приказал бойцам.

— Сожгите эту падаль!

Левир пошел на солдата. Молча. Его напряженные мышцы угрожающе перекатывались при ходьбе, а взгляд не обещал ничего хорошего. Вальдары позади приготовились к бою. Военный попятился. Его соратники не спешили на помощь, растерянно поглядывали то на него, то на вальдаров.

— Убьешь меня из-за этой зараженной твари и никому из твоих людей не выбраться отсюда! — визгливо крикнул солдат, убивший женщину.

Левир подошел вплотную. Ударил один раз кулаком и военный повалился в пыль, хватаясь за лицо руками.

— Долбаный козел, ты мне нос сломал, — отплевываясь от крови, плаксиво пожаловался парень.

Вальдар отвернулся и пошел прочь.

На стоянку Левир вернулся злой и раздраженный. Сразу направился в палатку к сестре и Элерии.

— Ни при каких обстоятельствах не покидайте лагерь вальдаров, — заявил он с ходу. — За его пределами творится невесть что. Анели, ты меня поняла? Тебе особенно нельзя выходить!

Анели кивнула.

— А что случилось-то?

Элерия подошла ближе и обеспокоенно посмотрела на вальдара.

— Они убивают всех, у кого есть признаки заражения.

— А ты останешься с нами? — спросила сестра. — Тоже не будешь больше выходить?

— Я буду. Должен.

— Никому ты ничего не должен. Мне должен. А что если они убьют тебя? Ты единственный, кто у меня остался! — Анели обняла брата за шею и крепко прижалась к нему.

— Меня они не убьют — не смогут, — ответил Левир, поглаживая ее по спине. — Как ты себя чувствуешь?

— Сегодня мне лучше, — сообщила девочка. — Теперь Элерия заболела.

Вальдар перевел взгляд на талийку.

— Ничего серьезного, — отмахнулась она. — Я просто не высыпаюсь.

— Кошмары? — спросил Левир.

Элерия кивнула.

— Это плохой признак. Давай-ка сегодня я позанимаюсь с вами обеими, поучу контролировать эту гадость внутри, — предложил Левир. — Начнем прямо сейчас. У нас весь вечер впереди.

Когда-то давно он проходил через все это. Тогда они стали вальдарами и тогда же его товарищи начали превращаться в ворлоков. Этот кошмар продолжался и продолжался, королевские прихвостни точно также забирали заболевших и, ясное дело, убивали. А те, кого забрать не успевали, превращались в чудовищ и убивали друзей. Тогда Вильгет и Бруснир предотвратили превращение вальдаров в ворлоков. Научили их брать под контроль страшную силу внутри и использовать не так как диктует хаос, но по своему усмотрению. Теперь этому же Левир хотел научить Анели и Элерию.

Спустя час в палатку заглянула Криза и застала их за медитацией. Она замешкалась в проходе и наблюдала за ними с изрядной долей любопытства. Левир отвлекся и довольно грубо спросил:

— Ты что-то хотела или просто поглазеть пришла?

Травница фыркнула:

— Я тут живу, между прочим, — и вышла.

— Зачем ты так с ней? — спросила Элерия.

— Не отвлекайся, — отрезал вальдар. — От этих навыков зависит твоя жизнь. Успеешь поболтать со своей любопытной подружкой позже.

Талийка улыбнулась, но промолчала.

После медитации Элерия спросила у Левира:

— Как думаешь, они вернутся?

Вальдар сразу понял о ком она.

— Вернутся. Может не все, но вернутся.

Талийка едва слышно вздохнула и, тряхнув изящной головкой, кивнула:

— Спокойной ночи.

— И вам без кошмаров, — Левир поцеловал сонную Анели в щеку и покинул шатер.

Только он вышел, в палатку тут же юркнула Криза. Внимательно осмотрела обеих.

— Ты что-то хотела, Криза? — спросила Элерия.

— Нет, просто я за вас беспокоюсь. Вы обе больны, а ну как помрете. А я к вам привязалась…

— Мы тоже тебя любим, — серьезно сказала Анели и улеглась поудобнее, зарываясь щекой в подушку и натягивая одеяло до подбородка.

— Хоть ты и бываешь жуткой врединой, — улыбаясь, добавила Элерия.

— Чему вас тут учил Левир? Это помогает? — спросила травница, присаживаясь на постель.

— Ночью узнаем, — ответила Элерия и посмотрела на Анели. — Кстати, тебе же не лучше. Зачем ты соврала брату?

Анели опустила взгляд:

— Не хочу, чтобы он волновался.

— Зря ты, — Элерия осеклась, согнулась и закашлялась, низкие хрипы вырвались из ее груди.

Криза вскочила, обняла девушку за плечи:

— Дыши, старайся дышать, глубоко и спокойно. Слушай мой голос, все в порядке. Ты сильнее. Ты справишься. Элерия, слышишь меня? Все будет хорошо. Твое время не пришло.

— Слышу, все в порядке, — ответила талийка, разгибаясь и стирая пот со лба.

— Левир прав, вам нельзя шастать по лагерю. Один такой приступ на людях и добром это не закончится… — заметила Криза.

— Откуда ты? Тебя же не было, когда Левир это нам говорил, — сказала Элерия, прищурившись.

— Мимо проходила и слышала. Что уже передвигаться по лагерю нельзя? Здесь так-то нет стен, все отлично слышно, — огрызнулась старуха.

— Ладно, ладно… — отступилась талийка.

Ночью Элерия проснулась от того, что ей трудно дышать. Она села на кровати, пытаясь окончательно прогнать сон, но удушье не отпускало. Во сне всхлипнула Анели. Талийка встала. Идти тяжело — в теле поселилась чудовищная слабость. Подошла к девочке, погладила по голове, стараясь не разбудить. Анели вся горела, но, хоть и беспокойно, все же спала.

С улицы донесся тихий жалобный стон. Элерия замерла, прислушалась — вдалеке плакал ребенок. Выглянула из палатки и медленно пошла на звук. Несколько рядов шатров остались позади, но плач еще слышался издалека. «Ночью звуки разносятся иначе, чем днем», — подумала талийка, борясь с желанием вернуться. Вот и лагерь вальдаров закончился, впереди небольшой лесок и всхлипывания четко доносятся оттуда.

Элерии стало совсем страшно. Ночь, вязкая, почти осязаемая темнота, и она одна собралась в густой мрак под деревьями. Рыдания продолжались и стали жалобнее. Ноги талийки, помимо ее воли, шагнули под сень деревьев. В кромешной темени она замерла, парализованная ужасом, стараясь хоть что-нибудь разглядеть. Минут через пять глаза привыкли. Элерия стала различать смутные очертания деревьев и мечущихся между ними теней. Последнее, конечно же, было игрой воображения, успокаивала себя девушка.

Плач раздался совсем рядом, стал громким, почти оглушающим. Элерия вздрогнула и обхватила руками плечи, но никого не видела. Она оглядывалась по сторонам и подумывала рвануть отсюда прочь. Только страшно побежать, сделай первый шаг и паника захлестнет с головой. От страха не убежать. Он все равно догонит, проберется в самую душу, и тогда ты окажешься в полной его власти.

Из-за дерева вышла девочка с белоснежной светящейся в темноте кожей и сверкающими изумрудной зеленью глазами. Элерия шагнула назад и уперлась спиной в шершавый ствол дерева. Сердце стучало в груди так, что казалось заглушало все остальные звуки ночного леса. Девочка смотрела на нее, чуть склонив голову набок. От этого молчаливого и какого-то неживого взгляда по телу бежали мурашки.

— Тут ты должна спросить почему я плачу? — сказала девочка вкрадчивым голосом с металлическими нотками.

Элерия промолчала, продумывая пути побега.

— Я плачу потому, что убежала, — сказала зеленоглазая и сделала маленький шажок к Элерии. — Убежала. И мои родители погибли. Они погибли, а я убежала. Спаслась, ценой их жизней.

Еще шаг, не отрывая пристального завораживающего взгляда.

— Слышишь? Я трусиха, жалкая беглянка, ни на что неспособная. Зачем мне жить? Знаешь ведь — незачем, — девочка приблизилась. — Не успокоишь меня? Не пожалеешь? Нет, ведь ты и сама такая!

Последнюю фразу существо выкрикнуло с такой силой, что талийка ощутила ветер на лице.

Элерия извернулась, обогнула дерево и побежала. Сзади раздался жуткий хохот, звонкий, противный и оглушительный.

— Тебе не убежать от меня! Тебе не убежать от СЕБЯ!

Ноги Элерии увязли по щиколотку, в чем-то мягком, похожем на мох. Она попыталась поднять ступню, но погрузилась глубже. Нет, мох таким слоем не растет.

— Не убежать… — раздалось прямо за спиной. И Элерии показалось, что она почувствовала горячее дыхание, коснувшееся лопаток. Талийка резко обернулась и провалилась глубже. Прямо перед ней, на расстоянии вытянутой руки, стояла девочка. Взгляд ее стал злым, а глаза горели красным огнем.

— Ты моя, — сказала нечисть и широко улыбнулась, вытянув лицо вперед. Ее рот полон мелких острых зубов. Элерия закричала и провалилась в бездонную черноту. Падала неизвестно куда и ничего не видела вокруг, словно ей выкололи глаза.

Падение все продолжалось и продолжалось. Сердце долго заходилось от ужаса, но для паники нужно много сил и вскоре наступило некое безразличие. «Лишь бы закончилось это падение», — устало думала талийка. Когда внизу она разглядела ярко освещенное плато, заполненное ворлоками, упасть перехотелось. Монстры тянули к ней лапы, хрипели и клокотали. И она упала. В толпу кровожадных тварей. Они поймали Элерию, и падение оказалось почти мягким. Пронзила боль — монстры набросились на нее, рвали на части зубами и когтями. Свет вокруг медленно затухал, пока не погас полностью, снова оставив в темноте. С пожирающими ее плоть ворлоками.

— Проснись! Проснись немедленно! Элерия, ты слышишь меня? Просыпайся! — Криза сидела возле лежака Элерии и трясла ее, пытаясь разбудить.

Рядом перепуганная со слезами на глазах стояла Анели:

— Что будет, если она не проснется?

— Она умрет, точнее, превратится в какую-нибудь пакость. Беги, скорее, зови вальдаров. Брата зови! Если она превратится, то во что-то очень сильное… — скороговоркой ответила Криза и залепила Элерии звонкую пощечину. — Просыпайся, кому говорят!

— Просыпайся, пожалуйста, — попросила Анели и погладила покрывшийся испариной лоб талийки.

— Ты еще здесь? Немедленно приведи помощь! — заорала на девочку Криза.

— Но…

— Быстро! — скомандовала травница и указала рукой на выход из палатки. Тут же забыла про девочку и с новой силой стала тормошить Элерию, бормоча себе под нос. — Неужели я ошиблась? Что же я натворила…

Анели попятилась к выходу, не отрывая взгляда от Элерии. Ресницы талийки дрогнули, и она открыла глаза. Анели вскрикнула от радости и тут же бросилась к ней. Криза перехватила девочку и оттолкнула.

— Стой, дурочка! — травница пятилась к выходу, оттесняя и прикрывая телом Анели.

Элерия тяжело приподнялась на кровати.

— Криза, это все еще я.

Старуха шумно выдохнула, тяжело грохнулась на пол и беззвучно разревелась, закрыв лицо руками. Анели повалила Элерию обратно на кровать, грозя задушить в объятиях.

— Криза… — позвала Элерия слабым голосом.

Травница поднялась, подошла, как-то сгорбившись, лицо ее будто постарело на десяток лет.

— Спасибо, что разбудила, — продолжила талийка. — Со мной что-то не так…

— Знаю, знаю, девочка, — прошептала Криза, погладив ее по длинным спутавшимся волосам. — Не засыпай, я скоро вернусь.

Старуха вышла из палатки, но скоро вернулась, неся в руках большую чашу с дымящейся жидкостью. Криза пошарила по бесчисленным баночкам с травами, разложила что-то в чашки и залила кипятком. Немного подождала и принесла Элерии горячий напиток.

— Вот, выпей, станет полегче.

— Что это? — спросила талийка, делая маленький глоток.

— Чай с мятой, чтобы успокоиться, и липой, чтобы снять жар, — ответила травница и подала вторую чашку Анели. — И ты выпей. Тоже вся горишь.

Ночь у Левира выдалась тяжелой. Сразу несколько человек в разных концах огромного лагеря превратились в ворлоков и поубивали кучу народа. Люди поддались панике, озверели, собрались группами и устраивали расправу над всеми, кто проявлял хоть малейшие признаки заражения. Не совались только на стоянку вальдаров. Хотя бы за сестру Левир спокоен. Не совсем конечно, она больна и ей не лучше, но, по крайней мере, ее не убьют разъяренные мужики.

Левир приказал вальдарам защищать больных людей. Они разделились на небольшие отряды и патрулировали лагерь. Беспорядки не удавалось прекратить. Люди собрались в толпу и требовали эвакуации. Королевские военные бросили всех на произвол судьбы: отступили к кораблям и заявили, что эвакуация приостановлена. Люди попытались прорваться на корабли, но солдаты легко отразили неорганизованное нападение. Вальдары сохраняли нейтралитет.

Левир отправился на переговоры с военными, но с ним даже не стали разговаривать. Приказали не вмешиваться и отправили куда подальше. Вальдар пригрозил поддержать народ в их стремлении попасть на корабли. Тогда один из вояк подошел к нему и сказал:

— Слушай, не лезь на рожон. Мы тут ничего не решаем. Левийцы отказались принимать беженцев, у них там случились превращения в ворлоков и они перепугались… Не хотят пускать к себе… монстров.

— А что король? — спросил Левир.

— Король с охраной отплыл вчера вечером, — вздохнул военный. — Мы тут никому не нужны.

Вальдары с трудом уговорили народ успокоиться и разойтись. Левир вернулся к себе утром. Он не знал, что делать дальше. Сейчас очень не хватало совета Бруснира. Казалось, командир в любой ситуации знает как поступить.

Глава 17. Давай попробуем спасти мир

Бруснир с отрядом вальдаров благополучно путешествовали по реке. Совсем без происшествий, и это настораживало командира. Сколько он помнил, в его жизни никогда не было долгих затиший, разве что в детстве. Но с тех пор много воды утекло. Изменился не только он сам — весь мир сошел с ума. И непосильная задача образумить его теперь лежала на плечах молодого главнокомандующего. Плечах, хоть и сильных, но исправлять непоправимое не в его власти. Бруснир оценивал возможности трезво и, несмотря на это, не собирался возвращаться из Привола с поражением. Потому что тогда некуда будет возвращаться. Интересное ощущение: когда нет выбора — нет и сомнений. Как ни странно, это вальдара успокаивало.

До Привола оставалось несколько дней пути. Местность вдоль берегов начала меняться позавчера. Обычный лес все чаще и чаще сменялся участками, поросшими большими фиолетово-красными деревьями с синей листвой. Вместо травы под такими деревьями рос ярко-голубой мох. Зрелище — красивое, но не предвещавшее ничего хорошего. Вальдары уже сталкивались с изменившимся виноградником и эта встреча им не понравилась. С деревьями воевать пока не приходилось, но Бруснир вспоминал рассказ Дарена, как такое вот дерево сожрало человека и даже не поперхнулось. «Как прикажете сражаться с деревьями?» — думал вальдар, задумчиво разглядывая речной берег.

Бруснир услышал едва различимый стук. Рядом появился Шаймор.

— Слышишь? — хмурясь, спросил он. — Не к добру это.

— Нынче все не к добру. Тихо, — подняв руку, попросил Бруснир.

Глухие звуки становились громче. Командиру почудились легкие вибрации корабля. Он перегнулся за борт и внимательно уставился на воду. Что-то с размаху врезалось в днище.

— Какие-то твари в воде, — констатировал Бруснир.

Удары становились чаще.

— Они повредят корабль, — мрачно заметил Шаймор.

— Поворачивай корабль, идем к берегу! — крикнул Бруснир рулевому.

К ним подбежал один из воинов:

— Течь в трюме, командир.

— Иду, — Бруснир спустился в трюм и увидел несколько пробоин в днище. Вальдары пытались заделывать их, но новые повреждения появлялись быстрее. Кто-то в воде явно задумал превратить эту посудину в решето и полакомиться ее живым содержимым. В последнем можно не сомневаться.

— Будьте готовы покинуть корабль по моему приказу, — скомандовал Бруснир и поднялся на палубу. — Приготовить лодки!

Ученые жались друг к другу, как напуганные дети. Корабль замер посреди реки и начал медленно погружаться в воду.

— Действуем быстро! Спускаем лодки, резво садимся и плывем к берегу. Ученых защищать ценой жизни, — отдал последние указания Бруснир.

Командир схватил Бойтина и еще одного ученого, запихнул в лодку и прыгнул следом. Последним присоединился Шаймор. Остальных ученых забрали другие вальдары. Твари под водой почти сразу переключились на лодки, сначала последовали осторожные удары. Бруснир перегнулся через край и наугад ударил по воде магией. Толчки ненадолго прекратились. Но вскоре сильнейшая атака пробила дно, и лодка стала наполняться водой. Бруснир отстегнул меч, бросил под ноги Шаймору.

— Постарайся сохранить, — сказал он и прыгнул в воду.

— Пропади оно все пропадом, — простонал Шаймор, продолжая грести изо всех сил, и приказал трясущимся от страха ученым. — Вычерпывайте воду.

Бруснир нырнул, под водой плавало множество огромных головастых рыбин. Они его тоже увидели и ринулись стаей, отворив зубастые пасти. «Все кому не лень отрастили себе огромные зубищи», — подумал вальдар и от души долбанул по ним магией. К его счастью агрессивные рыбешки отлично дохли от заклинаний и всплывали брюхами к верху. Воин плыл рядом с лодкой и защищал ее от нападений, пока у него не закончился воздух. Пришлось вынырнуть.

— Живой! — не удержался от возгласа Шаймор, взмокший от гребли.

До берега осталось совсем немного. Бруснир глубоко вдохнул и нырнул. В мутноватой воде его окружила дюжина головастых, но нападать они пока не решались. Испробовали вкус ударной магии и она им не понравилась. Время работало на вальдара. Но его, как всегда, оказалось слишком мало. Большущая рыбина неожиданно вывернула с другой стороны лодки и кинулась на Бруснира, явно желая что-нибудь откусить. Вальдар еле успел увернуться, и рыба почти промахнулась. Все же прошла острыми зубищами по телу, хоть и оскользью. В воде боль не ощущалась, и Бруснир не мог оценить серьезность раны. Да ему и не до этого. Он крутился из стороны в сторону, отбивая многочисленные нападения осмелевших подводных тварей. Снова кончался воздух. Вальдар вынырнул — началось мелководье. Одна из рыб с размаха врезалась ему в грудь, вышибив дух, и воин ушел под воду.

Лодка заскребла днищем по берегу. Шаймор спрыгнул в воду, помог выбраться ученым и, вручив им меч Бруснира и свой, подтолкнул к суше.

— Шевелитесь, шевелитесь. На берег, живо! — скомандовал вальдар, а сам развернулся и нырнул на помощь другу.

Шаймор всматривался в мутную воду, но Бруснира нигде не видел. Только редкие рыбины подплывали к вальдару, и он отправлял их прямиком в гэрт. Мелководье пугало их и вся стая сюда не заплывала, только отдельные, самые наглые особи. Вальдар всплыл ненадолго, быстро и глубоко вдохнул, собираясь вновь нырнуть.

— Шаймор! Потом искупаешься! — крикнул Бруснир с берега, где помогал выбраться из воды остальным.

Лишившись корабля, Бруснир с отрядом продолжили путь пешком. Из воды удалось выбраться всем. Несколько воинов оказались покусаны кровожадными рыбинами, однако ранения хоть и неприятные, но не смертельные. В дороге старались держаться прогалин с нормальными зелеными растениями, которых становилось все меньше. Вальдары всерьез опасались, что весь Шантах порастет вскоре странной растительностью, а приятной глазу и такой родной зелени больше не останется. Путешествующие с ними ученые тоже склонялись к такому выводу.

На подступах к городу раскинулись плодовые сады. Выглядели они нормально и вальдары пошли через них. Бойтин постоянно отходил и крутился возле деревьев, трогал их, срывал веточки. Брусниру приходилось несколько раз останавливать отряд, чтобы дождаться любопытного ученого. Наконец, вальдару это надоело. Он подошел к Бойтину.

— Ты задерживаешь весь отряд. Не мог бы ты перестать отвлекаться на лицезрение окружающей природы? — обратился к ученому Бруснир.

— Видишь ли, какое дело, я не из праздного любопытства… — не оглядываясь и продолжая изучение веточки черешни, ответил Бойтин. — Мы проходили апельсиновые плантации и они в это время года должны обильно плодоносить, но я не нашел ни одного апельсина. Теперь передо мной сады черешни, и здесь тоже нет ягод. Более того, ни на одном дереве я не нашел следов даже почкования. Это любопытное наблюдение…

— Любопытное. Безусловно. Но мы здесь, к моему глубокому сожалению, не для научных изысканий, — заметил Бруснир. — У нас вполне четкая и конкретная цель. И нам нельзя терять время. Поэтому — идем.

— Хорошо, хорошо, — поспешил за воином ученый. — Но ты понимаешь, что деревья потеряли способность плодоносить? Возможно, навсегда… Нужно изучить другие виды растений. Хм… с момента катастрофы я не видел ни одного новорожденного младенца, зато у многих беременных женщин случились выкидыши. Ты видел рождение хоть одного ребенка после Волны? — схватил Бруснира за руку Бойтин.

Вальдар остановился, задумчиво посмотрел на него и покачал головой:

— Ни одного.

— Понимаешь, что это может значить? Если это не временный эффект, мы все обречены на вымирание… — и Бойтин надолго замолчал, погрузившись в мысли.

Бруснир же отмахнулся от этой его идеи, выкинул из головы, по крайней мере на время. Ему хватало проблем и без того, чтобы беспокоиться о будущем — сохранить бы хрупкое настоящее.

Сады закончились, и перед путешественниками раскинулся легендарный Привол. Точнее то, что от него осталось. Совсем недавно он был процветающим и многолюдным, по праву считался сердцем мировой науки. Сейчас же от города остались жалкие руины, сплошь поросшие диким и непривычно-ярким лесом. В синей листве не пели птицы. Из леса не доносилось никаких звуков, только мерный шелест ветра одиноко бродил по кронам. И везде, куда ни брось взгляд, фиолетово-красные стволы деревьев. Участков с привычной растительностью просто не осталось. А это означало, что вальдарам придется войти в этот чуждый мир и попытаться там выжить.

Бруснир долго стоял и смотрел на лес. Затем приказал разбить лагерь вблизи деревьев. На удивленный взгляд Шаймора ответил:

— Нужно проверить как он себя поведет до того, как мы войдем туда и окажемся полностью в его власти.

Ученых устроили на ночевку в самом безопасном месте — подальше от леса. Выставили усиленный дозор, наскоро поужинали и улеглись спать. Завтрашний день не предвещал ничего хорошего, и всем нужно было хорошенько отдохнуть.

Очередь Шаймора стоять в дозоре пришлась на утро. В самый темный час перед рассветом, когда не видно не зги. Воин прохаживался вокруг стоянки с факелом и вглядывался в темноту. Тишина стояла гробовая, от нее становилось не по себе. Ни тебе стрекотания сверчка, ни уханья филина. Вальдар думал о том, что насекомые совсем пропали со времен Волны. Их будто смыло и они единственные не отрастили себе зубищи и не набрасываются на все, что движется. «Может, это и хорошо, что они погибли. Страшно себе представить во что они могли превратиться, — думал Шаймор. — Но, с другой стороны, без них как-то пусто, чего-то не хватает».

Едва различимый звук нарушил мертвое безмолвие. Шаймор навострил уши и двинулся в ту сторону. Сделал с десяток шагов и понял — это просто дыхание одного из спящих воинов. Собрался идти обратно, но что-то насторожило. Дыхание звучало неестественно — слишком шипящее, слишком натужное.

Шаймор, подсвечивая себе факелом, искал среди спящих источник звука. Он старался не разбудить собратьев по оружию и осторожно освещал их лица факелом издалека. Странность вскоре обнаружилась. Воин, спящий ближе всего к лесу, лежал на спине с открытым ртом, из которого со свистом вырывался воздух. Широко открытые глаза его бешено вращались, а все тело покрывали желтые слизняки, размером с кошку. Шаймор охнул и заорал:

— Подъем! Тревога!

Шаймор бросился к бедняге. Протянул руку, намереваясь сбросить слизняков, и в него тут же впился десяток острых шипов. Рука отнялась, и паралич волной прокатился по телу. Шаймор упал, не в силах пошевелить даже пальцем. Все что он мог это двигать глазами.

К счастью возглас вальдара успел разбудил остальных. Они довольно быстро поняли в чем дело. Шаймора оттащили подальше, к ученым, и оставили отлеживаться. Оставалось надеяться, что парализация единственный эффект острых шипов, которыми стреляют слизняки, что они ко всему прочему не ядовиты. Чтобы освободить второго воина пришлось поплясать. В прямом смысле слова. Как только кто-нибудь приближался к нему, слизни атаковали и целились они метко. Но у всех есть слабые места — шипы у слизняков закончились. И вальдары сбросили их с несчастного. Когда скользких тварей отдирали, выяснилось, что они пили кровь из жертвы. Пострадавший почти полностью обескровлен. Ему влили немного вина, в которое ученые добавили наспех приготовленный отвар из трав. Но никто не поручился бы, что он выживет. Оставалось только ждать.

Шаймор очухался через пару часов. Всеобщее облегчение по поводу этого события длилось недолго. Вскоре умер обескровленный вальдар.

— Вот так, еще не вошли в этот проклятый лес, а уже потери, — сказал Шаймор, печально глядя на погребальный костер, который вальдары соорудили собрату.

— Это только начало, — мрачно сказал Бруснир.

— Знаешь, это слишком. Мы с тобой бывали в разных передрягах, но это… Спасать мир это слишком, — говорил Шаймор, подбрасывая ветки в костер. — Это давит на меня. Все настолько плохо, что даже чересчур. И что? Мы единственная надежда всех этих людей? Что если мы не справимся?

— Не надо думать, что мы спасаем мир, — отмахнулся Бруснир, — если так думать, то с ума сойти можно. Мы просто делаем свое дело, как и всегда. Не наша вина, если не справимся, ведь мы сделаем все, что в наших силах. Просто есть вещи, которые выше наших возможностей. Они случаются независимо от того хотим мы этого или нет. А мы просто делаем то, что должны, другого выбора у нас нет.

— Почему же нет? Можно было украсть корабль и уплыть на нем в голубые цветущие дали, — пробурчал Шаймор.

— Потому что нет. Будь ты таким человеком — плыл бы на том корабле, — отрезал Бруснир. — Но раз ты здесь, со мной, то и выбора у тебя такого не было.

— Это все из-за тебя. Просто я неумело выбираю друзей, они вечно по уши в дерьме. В следующий раз подружусь с каким-нибудь негодяйским пиратом.

Бруснир рассмеялся и хлопнул друга по плечу.

— Но, пока ты мой друг, заканчивай ныть. И ради всего святого, не возлагай на себя роль избранного спасителя.

— Не завидуй. Ты то, всего лишь, мой напарник, — парировал Шаймор.

Спустя некоторое время, Бруснир вдруг сказал:

— А знаешь, живем последний раз. Почему бы и не попробовать?

— Попробовать что?

— Спасти мир.

Вальдары стояли перед лесом, готовые войти в него, но Бруснир все не отдавал приказа двинуться в путь. Он внимательно рассматривал деревья. Подошел ближе, провел рукой по стволу — на ощупь влажный и горячий, как человеческая плоть, если содрать с нее кожу. Вальдар сотворил маленькую струйку огня. Она заструилась между сильными пальцами и почти ласково заскользила по коре. Заклинание не причинило вреда растению.

— Зажгите кто-нибудь факел, — попросил командир.

Ему подали факел. Бруснир осторожно поднес его к дереву. На поверхности ствола выступили крупные капли влаги, раздалось шипение и что-то загудело внутри. Соседние деревья подхватили эту гулкую песню. Звук становился все выше и пронзительнее, пока не перерос в причиняющий боль визг. Люди схватились за уши, а Бруснир выронил факел. Он упал на землю и вскоре потух, погрузившись в глубокий голубой мох. Спустя минуту все затихло.

— Чудится мне, что идти в этот лес форменное самоубийство, — пробурчал Бруснир.

— Конечно, а ты поливаешь его огнем. Теперь он еще злее. Это все он, а я пришел с миром и любовью в душе, — сказал Шаймор, обращаясь к лесу и показывая пальцем на Бруснира.

— Попробуем держаться подальше от крупных деревьев, — сказал Бруснир. — Думается мне, что чем дерево меньше, тем сложнее ему будет нас сожрать. В путь.

Весь день вальдары медленно пробирались по лесу и, вопреки их ожиданиям, ни одно дерево не превратилось в монстра и не напало на них. Никакой иной живности тоже не встретили, кроме слизняков. Во время привала Шаймор нашел целый рассадник скользких гадов и устроил на них охоту. Пока Бруснир не приказал двигаться дальше, Шаймор убил немало слизней, а из трупиков осторожно выковырял шипы с парализующим ядом.

— Что ты ерундой маешься… — сказал Бруснир, когда увидел его странную добычу.

— И вовсе не ерундой, может быть пригодятся, — обиделся Шаймор.

Запасы еды канули в лету вместе с утонувшим кораблем. На подходе к Приволу вальдары охотились на кроликов, один раз даже удалось убить кабана. Но здесь, в бывшем городе, им до сих пор не повстречалось никакой живности. Это начинало беспокоить Бруснира. Ну не слизняков же, в конце концов, есть?

Вечером набрели на небольшое озеро. Хотя озеро это громко сказано, скорее болотце, по берегам заросшее камышом и затянутое ряской. Но вода в нем оказалась чистая и пригодная для питья. Решили остановиться возле него и попробовать порыбачить. Рыба здесь и правда водилась, не в меру зубастая, но очень вкусная. Ловилась она легко, будто не подозревала, что тоже может превратиться из хищника в жертву.

Вальдары развели костры. В воздухе закружились сладковатые запахи ухи и свежей жареной рыбы. Настроение у всех поднялось — на сытый желудок жизнь кажется намного терпимее. После ужина только начало темнеть. Большинство просто отдыхали, болтали, кто-то устроил себе тренировку. Часть вальдаров продолжили рыбачить, чтобы сделать запасы на будущее.

— Пойдем тоже порыбачим, — предложил Бруснир Шаймору.

— Э, нет, терпеть не могу это занудное дело, — с притворным ужасом отшатнулся Шаймор и добавил серьезно. — К тому же, мне нужно сделать дротики с парализующими наконечниками. Из наших милых скользких друзей.

— Только зануда может считать рыбалку занудным делом, — усмехнулся Бруснир и ушел к озеру.

Командир стоял на берегу в компании нескольких воинов. Впервые за долгое время он почувствовал некое подобие умиротворения. Но его душевному спокойствию не суждено было продлиться долго. Рыбачивший рядом вальдар истошно закричал и упал, схватившись за ногу. Бруснир увидел — из его стопы торчит хвост и половина туловища небольшой змейки. Она вгрызлась в ногу прямо сквозь обувь с пугающей быстротой. Бруснир отбросил удочку и ухватил змейку за хвост, но она выскользнула и полностью скрылась в ноге воина, охрипшего от крика.

— Вытащите, вытащите ее! Она жрет меня изнутри! — кричал несчастный, страшно дергаясь и хватаясь за ногу. — Она в бедре!

— Держите его! Быстро! — заорал Бруснир и выхватил меч. — Крепче держите!

Подоспевшие на помощь вальдары навалились со всех сторон. Бруснир размахнулся и изо всех сил рубанул по ноге пострадавшего воина намного выше колена. Тот захлебнулся собственным криком и потерял сознание. Бруснир ударил во второй раз.

— Скорее! Уберите ногу подальше! — скомандовал он.

Вальдары схватили конечность и оттащили прочь, но юркая змейка выскочила из обрубка. Открыла зубастую пасть и молниеносно вцепилась в открытую рану на бедре. Бруснир схватил ее за хвост, дернул на себя изо всех сил. Ладонь соскочила с невероятного скользкого тела. Даже рыбу удержать легче. Бруснир попытался схватить ее снова, но змея зарылась в рану. Несчастный вальдар очнулся. Он уже не кричал, только страшно хрипел и кашлял кровью. Да хватался рукой за те места, где прогрызала путь мерзкая тварь. Бруснир крепко держал его за руку и плечо, до тех пор, пока бедняга не затих, испустив дух.

— Отойдите все подальше, — приказал Бруснир. — А ну ка, поддайте огня.

Командир первым выпустил огненную струю магии. Другие вальдары сделали тоже самое, чтобы у гадины не было не единого шанса вылезти и напасть на кого-нибудь.

— Кто-нибудь видел откуда она взялась? — спросил Бруснир.

— Я видел. Она выскочила из тех камышей, — указал рукой на заросли Бойтин, который сам не рыбачил, но крутился рядом, пытаясь изучить пруд.

— Здесь оставаться нельзя, — сказал Бруснир. — И остается молиться, чтобы такие твари водились только возле воды, а не по всему этому тронутому лесу.

Быстро темнело. Идти ночью, почти наугад, слишком опасно. Но и оставаться где-то вблизи места обитания опасных змей нельзя. Бруснир спешил увести людей. Он приказал всем зажечь факелы и внимательно смотреть по сторонам. Ученых вальдары взяли в кольцо. Причудливые тени от факелов скользили по деревьям, делая их похожими на окровавленных чудовищ.

Наконец, отошли достаточно далеко и Бруснир выбрал место для новой стоянки. Лагерь разбили в полном молчании. Тем оглушительнее прозвучал в ночи резкий вскрик Бойтина. В темноте никто не заметил, что за группой тонких деревьев прячется огромное, со вспухшими фиолетовыми жилами и разлапистыми мощными ветвями. Оно то и схватило ученого, намертво сжало большой веткой и оплело множеством гибких маленьких. Потащило к стволу, который угодливо треснул по всей длине, открываясь наподобие пасти и готовясь проглотить добычу.

Вальдары быстро окружили хищника, вот только их мечи оказались бессильны. Они увязали в плоти-коре, не причиняя особого вреда. Заклинания тоже не действовали. Бруснир пытался перерубить ветвь, что тащила Бойтина в пасть, но и это не выходило. Будто какая магия защищала дерево, обволакивала меч и втягивала в себя. Надоедливых воинов растение с размаху хлестнуло свободными ветвями. Несколько вальдаров отлетели далеко назад. Ученый оказался на входе в древо-пасть, и его сил хватало лишь на то, чтобы испуганно скулить. Пошевелиться, придушенный смертельной хваткой, он не мог.

Бруснир достал нож, прыгнул к открывшейся для трапезы пасти и воткнул лезвие в нежное нутро. Дерево схватило вальдара свободной веткой и отшвырнуло. Бойтин, отчаянно извиваясь, погружался в утробу.

На помощь пришел Шаймор. Он вогнал дротик с парализующим ядом слизняков в ветку, крепко державшую ученого. Ловко извернулся и засунул пару дротиков в пасть растения. Оно задрожало, упустило Бойтина и застыло, как и подобает дереву. Ученый грохнулся вниз, ударившись о массивные корни.

— Я же говорил, пригодятся, — довольно осклабился Шаймор, оттаскивая ученого подальше.

— Яд слизняков сработал? — подошел к ним Бруснир.

— А как же! Я гений! — погладил себя по голове Шаймор, бросив Бойтина.

Бруснир обернулся к остальным:

— Держитесь подальше от этой древесины, неизвестно когда она очухается. И нам нужны еще слизняки.

Бойтин долго сидел у костра, укутавшись одеялом. Его била дрожь. Шаймор подошел подбодрить его:

— Ну, не расстраивайся, светоч. Все будет хорошо, — не выдержал и, ухмыльнувшись, добавил. — Это только начало. Все самое интересное наверняка впереди.

— Я хотел выразить благодарность за спасение. Страшно подумать, что могло бы произойти, окажись я в утробе этого растения, — тихо ответил ученый и плотнее закутался в плед.

— Не стоит благодарности. Обращайся, — вальдар хлопнул его по плечу и отправился спать.

Наконец перед вальдарами раскинулись развалины самого сердца Привола. Разрушенные здания густо поросли яркой растительностью. Воины двинулись вперед по одной из улиц, которая не до конца заросла деревьями и была мало-мальски проходимой.

Причудливый лес на руинах — печальное и в тоже время завораживающе-прекрасное зрелище предстало перед ними. Печальное — потому что хранило запах витавшей здесь смерти множества людей. Их растерзанные дома представали молчаливыми памятниками. Буйство красок чужеродной растительности придавало неповторимую прелесть этому месту. Ярко-голубой мох забрался высоко на уцелевшие остовы стен, наложив на них отпечаток нового, навсегда изменившегося мира. Фиолетово-красные деревья привносили нотки торжественности, а насыщенная синяя листва мерным шелестом будто напевала погребальную песню.

Бруснир послал вперед несколько групп разведчиков. Он вполне резонно опасался что где-то в городе бродят толпы ворлоков. И не ошибся. Разведчики вернулись и доложили — несколько улиц сплошь забиты серыми тварями. Сунуться туда равноценно самоубийству. Пришлось искать обходные пути по немногочисленным относительно безопасным улицам. Медленно, со всеми возможными предосторожностями группа продвигалась вперед, пока не уперлась в странное здание. Черные, сделанные из самой тьмы, стены терялись высоко в облаках. Оно не походило на творение рук человеческих и напрочь перегородило дальнейший путь. Бойтин подошел к Брусниру и негромко сказал:

— Мне доводилось бывать в Приволе, и я не видел такого здания. Насколько мне известно, такое вовсе невозможно построить.

— Подождем, пока вернется из разведки Шаймор, может быть, сможем обойти с востока, — согласно кивнул Бруснир.

Шаймор вернулся и доложил, что восточный путь густо порос огромными деревьями-людоедами. Вскоре возвратилась еще одна группа разведчиков. Воины сообщили, что улицы к западу кишат ворлоками. Большая часть серых тварей, хоть и медленно, но движется сюда. Перед вальдарами встал не самый приятный выбор: пройти через подозрительное здание или рискнуть быть съеденными прожорливыми растениями. С сотнями ворлоков встречаться нельзя.

Бруснир взглянул на строение перед ними. Крепкие, похожие на гранитные, стены; полное отсутствие кладки, словно такая махина могла быть монолитной; и ни одного окна, ни одной щели или просвета. Высокая узкая арка двухстворчатой двери легко распахнулась от толчка. Вальдар заглянул внутрь и осмотрелся. Длинный полутемный холл с зеркальными стенами и потолком плавно перетекал в коридор напротив. На первый взгляд никакой опасности, но Бруснир все равно не хотел вести туда людей. Нет никакой гарантии, что там есть выход или что его удастся пробить. Командир решил устроить привал и все хорошенько обдумать. Может стоит пробиваться сквозь деревья на востоке… Но Шаймор яро отговаривал:

— Там сотни огромных стволов, мы не справимся с таким количеством. Да у нас попросту не хватит шипов слизняков! Это верная смерть! Лучше уж тогда на ворлоков…

— Там слишком много серых, — перебил его другой разведчик. — Несколько сотен. И совсем скоро они будут здесь.

Единственный безопасный выход — отступить назад, но это не входило в планы вальдаров. И как потом пробиваться через сотни ворлоков, которые неизвестно куда мигрируют? Размышления Бруснира прервали выскочившие из-за угла серые твари. Слишком рано они оказались здесь, видно что-то спровоцировало их ускориться. Возможно, заметили кого-то из разведчиков. Вальдары забросали их заклинаниями издалека, но улицу заполонила плотная толпа ворлоков. Бежать в плотоядный лес, имея на хвосте такую компанию, не хотелось. И Бруснир отдал приказ войти внутрь черного здания.

Вальдары подтолкнули вперед ученых и едва успели закрыть за собой тяжелую дверь. Она захлопнулась с громким хлопком и слилась со стеной. Слилась полностью, превратившись в один гладкий холодный камень. И больше не открывалась ни изнутри, ни снаружи. У бьющихся с той стороны ворлоков не получилось.

Пустынные широкие коридоры раскинулись перед путниками за пределами холла. Зеркальные стены уходили далеко ввысь и терялись в кромешной тьме. Всем было не по себе в этом жутком месте. Бесчисленные отражения, казалось, жили своей жизнью, пугая людей.

Нехорошее предчувствие подсказывало Брусниру, что он зря повел сюда людей. Никто не мог сохранить душевное спокойствие в этом гибельном месте. Тревога поселилась в душе путников, с каждым шагом вгрызаясь все глубже.

Вальдары шли много часов, но ничего вокруг не менялось. Они безнадежно заблудились в зеркальном лабиринте. Остановились на ночлег, после снова шли весь день. Воины держались, нервы же ученых начинали сдавать. Все потеряли счет времени. Останавливались поспать, когда выбивались из сил. Определить ночь на улице или день невозможно. Одинаковое, мутно-желтое, тусклое освещение стало вечным навязчивым спутником. Оно невероятно раздражало и утомляло, но Шаймор шутил, что без него было бы хуже. Ивсех передергивало от самой мысли блуждать здесь в полной темноте. Запасы еды и воды подходили к концу.

Перед очередной ночевкой ученые впали в панику. Они говорили, что видят в отражениях черных тварей, похожих на собак-переростков. Некоторые вальдары неуверенно подтверждали их слова. Возможно давящая атмосфера играла злую шутку с людским воображением.

Бруснир пока не видел ничего подозрительного, но верил людям и перестраховался — выставил двойной дозор на ночь. После пробуждения недосчитались одного ученого и вальдара. Дозорные клялись, что ночь прошла тихо, и они ничего не видели. Теперь все боялись спать. Еда закончилась, а запасов воды осталось на пару дней при жесткой экономии.

ГЛАВА 18. Во имя безопасности

Теплый почти безветренный вечер опускался на побережье. Молодая девушка с длинной и толстой косой золотистых волос накрывала на стол, прямо на берегу океана. Она торопливо, стараясь не поднимать глаз, расставила приборы перед двоими мужчинами и поспешила уйти. Генерал Станлон сидел, откинувшись на спинку стула, и грыз соломинку.

— Принеси свечи, вот-вот стемнеет! Я не собираюсь есть в темноте, — крикнул он вдогонку светловолосой девушке. И продолжил, обращаясь к худощавому помощнику Гиброну, который расположился напротив. — Из Мирании нет никаких вестей. Знаешь, я начинаю переживать, что они и нас решили здесь бросить. Все это мне совершенно не нравится. Совершенно. И эти рыскающие всюду вальдары! Какого ворлока они все не отправились в проклятый Привол и не сгинули там бесследно? Для всех так было бы лучше!

Чернобровый помощник наморщил лоб — ему казалось, что вальдары могли бы быть полезны, если обращаться с ними на равных — но промолчал и пожал плечами. Он давно понял — со Станлоном спорить нельзя. Намного выгоднее помалкивать и во всем соглашаться. Благодаря этой стратегии молодой и ничем, в общем-то, не выдающийся Гиброн и получил столь высокий пост при генерале.

— Ты слышал последний доклад разведчиков? — спросил Станлон, не заметивший, что ведет скорее монолог, чем диалог. — На востоке видели несколько кораблей фаурренов. Из какого Гэрта они вынырнули? Только их тут и не хватало!

— Слышал, — кивнул Гиброн и перевел взгляд с неспокойного океана на генерала — эта тема живо его интересовала. — Меня это очень беспокоит. Они могут устроить нам много проблем. Может быть, стоит послать туда вальдаров? Пусть разберутся, что к чему. В конце концов, может, поубивают там друг друга?

— Нет, пока фауррены не проявляют себя, я не буду обращаться к этим заносчивым выродкам. Они же преступники и не выполняют приказов. А просить я их не намерен! — раздраженно постукивая пальцами по столу, ответил Станлон.

— Я мог бы сам поговорить с ними…

— Нет, я сказал! Фауррены не единственная наша проблема! Они никакая не проблема. Скорее всего, просто разнюхивают, что у нас тут творится. Раз уж мы застряли тут неизвестно насколько, меня беспокоят все эти зараженные. Любой из них опасен. Я не хочу, чтобы меня до моего отъезда сожрали монстры. Поэтому удвой, нет, утрой патрули, собирающие больных в лагере, — распорядился генерал. — И ради Трехликого, пусть они не убивают этих несчастных на глазах у всех! Зачем нам лишние проблемы? Не хватает нам народного бунта.

Вернулась девушка, со свечами. Мужчины молчали, пока она расставляла их на столе. Станлон не спускал с нее глаз и, когда она развернулась уходить, звонко шлепнул по округлому бедру.

— Зайди ко мне в шатер после ужина, Свэла, нужно поговорить, — улыбнулся генерал.

Блондинка только кивнула и быстро ушла.

В глазах Гиброна мелькнула тревога. Он заерзал на стуле, сжимая и разжимая кулаки под столом, но не посмел даже взглянуть ей вслед.

Станлон потер руки и с удовольствием втянул ноздрями запах свежезажаренного кролика, начиненного листьями базилика и мельпасана — чудной остро-пряной травки, растущей только в этих краях.

— И все же жизнь временами прекрасна, — неразборчиво проговорил генерал, набивая рот мясом.

Гиброн скривился и попытался изобразить некое подобие улыбки. Он быстро заработал вилкой и, спустя четверть часа, поднялся из-за стола:

— Прошу меня простить, но я вынужден вас покинуть, у меня есть дела.

— Но ты же почти ничего не съел, — Станлон взглянул на него слегка удивленно.

— По правде сказать, я не очень хорошо себя чувствую, поэтому и хочу поскорее закончить дела и пораньше лечь спать, — отвел глаза помощник.

Генерал махнул на него рукой и потянулся к кувшину:

— Иди, зато все это чудесное вино достанется мне.

Гиброн торопился, почти бежал. Возле палатки Свэлы остановился, зорко осмотрелся по сторонам и юркнул внутрь. Девушки там не оказалось, и помощник генерала в сердцах стукнул кулаком о деревянный сундук. Сундук оказался сильнее, и Гиброн, постанывая, подул на костяшки пальцев.

Свэла вернулась в шатер довольно скоро, но Гиброн весь извелся и раз сто прошагал из одного конца в другой. Завидев девушку, он рванулся к ней и схватил за плечи.

— Ты должна уходить отсюда немедленно. Не бери ничего, просто беги! Беги к вальдарам — они защитят тебя!

Свэла положила ладони на руки, которыми он больно сжимал ее плечи, и заглянула парню в глаза:

— Но как же? Как же я уйду? У него моя мать! Он сказал, что только от меня зависит выживет она или нет!

— Ты не понимаешь, — почти закричал помощник генерала, и, спохватившись, перешел на громкий шепот. — Если ты останешься здесь — я не смогу тебе помочь!

— Но как же так, Гиброн? — расплакалась девушка. Она положила одну руку ему на шею, а другой поглаживала по плечу. — Ты же обещал. Обещал, что если буду с тобой, то ты спасешь мою маму.

Гиброн отстранился и отвел взгляд.

— Ты ничем не сможешь ей помочь, если останешься. Немедленно! Слышишь, немедленно уходи отсюда! Я задержу его после ужина, — сказал помощник генерала и выскочил из палатки.

Свэла закрыла рот рукой, пытаясь унять сотрясающие ее рыдания. Тяжело опустилась на лежак и зарылась лицом в подушку, которая приглушила плач и стон:

— Боги, я не могу, не могу уйти!

Левиру давно не давали покоя патрули военных, которые забирали всех людей, проявляющих любые признаки болезни. Вояки организовали на отшибе отдельную стоянку и отгородили ее высоким деревянным забором. Туда они уводили больных, но никто ни разу оттуда не вернулся. «Ведь если там опасная зона и люди, хотя бы иногда, обращаются в ворлоков, то им должна понадобиться наша помощь. Но нет, за помощью никто не обращался», — бродили в голове вальдара самые нехорошие мысли, хоть он и старался отгонять их.

После полудня, когда жара вынудила всех побросать дела и спрятаться в теньке, Левир решил сходить и лично проверить что там к чему. Вальдар отправился один, чтобы не привлекать лишнего внимания. Духота стояла такая, будто и не конец весны, а середина лета настала. Ни дуновения ветерка. Полный штиль. Безоблачное ослепительное небо и жгучий Танос над головой. Весь огромный лагерь замер, погрузился в расплавленную выматывающую тишину. Изредка какой-нибудь звонкий детский голосок пронзал это наваждение, напоминая — мир не умер, лишь задремал. Только детям нипочем никакая жара. Их неуемная жажда жизни отгоняет все неудобства, как надоедливых мух. Ни зной, ни холод не способны вырвать их из удивительного состояния — наслаждения жизнью.

Левир вытер пот со лба и дал себе слово — на обратном пути обязательно окунется в океан. Воин шел неторопливой походкой, делая вид, что прогуливается. Но стоило ему приблизиться к забору, как его тут же остановили солдаты короля. Они выскочили из ворот и окружили вальдара.

— Какого ворлока тебе здесь надо? Здесь опасная зона и здесь нельзя разгуливать! — заявил один из них.

— А я похож на того, кто боится опасных зон? — перешел в наступление Левир. — Я хочу осмотреть этот ваш лагерь для больных. Как у вас там все организовано и нет ли опасности, что вы не справитесь, и моим людям придется все расхлебывать.

Солдаты рассмеялись и переглянулись. Самый невысокий из них зло прищурился и подошел ближе к вальдару:

— Слушай, шел бы ты отсюда подобру-поздорову. Ничего ты тут проверять не будешь, потому как это запрещено. Запрещено! Смекаешь?

Другой воин придержал мелкого за плечо и сказал примирительно:

— Мы не можем тебя даже близко подпустить к воротам. У нас приказ.

— Какой приказ? — спросил Левир.

— Никого не пускать! Тупой что ли? — начал нарываться коротышка.

— Да заткнись ты! — рявкнул на него солдат постарше и спокойно добавил, глядя на вальдара. — Если хочешь войти, то сначала нужно получить личное разрешение у генерала Станлона.

— Ладно, — только и сказал Левир. Не стал устраивать скандал и зашагал в сторону моря.

— Вечно вы вальдары во все лезете! — крикнул маленький солдат вдогонку. — Носы свои длинные суете. Без вас и посрать спокойно нельзя!

Левир не обернулся. Его подозрения только усилились. Он все же пришел к океану, отстегнул меч, достал кинжал и бросил их на песок. Не раздеваясь, побежал в воду и сразу нырнул. Прохладная влага приятно остудила разгоряченную кожу, и наслаждение отодвинуло мысли на задний план, даруя долгожданный покой. Но спустя несколько мгновений воин вынырнул и думы вернулись. «Что предпринять? Как бы поступил Бруснир? — думал вальдар. — Наверняка у него, как всегда, нашелся бы идеальный выход». Левиру же в голову не приходило ничего, кроме идеи развязать междоусобицу.

Он выбрался на берег, забрал оружие и пошел назад в лагерь вальдаров. Мокрая рубашка какое-то время приятно холодила кожу, но на полпути высохла, и тело вновь раскалилось и заныло, страдая от жары.

В лагере вальдаров к Левиру подошел молодой воин и сообщил вполголоса:

— Командир, в твоем шатре ждет девушка. Она чем-то сильно расстроена, но нам ничего не сказала. Желает говорить с тобой.

— Хорошо, уже иду.

— Она молодая и очень красивая, — улыбнулся вальдар вдогонку. — Мы с ребятами думаем, что ты должен ее утешить.

— Поговори мне еще, — обернулся к нему Левир и погрозил кулаком. — И зубоскалить будет нечем.

Однако угроза не вышла внушительной, ведь в голубых глазах командира отчетливо плясали веселые искорки.

Отбросив полог палатки, Левир вошел внутрь. На стуле сидела светловолосая девушка. Голова опущена, а пальцы судорожно сцеплены. Как только она увидела вальдара, тут же вскочила, сделала шаг к нему навстречу и замерла, приоткрыв рот. Губы ее дрожали.

Левир понял, что она пытается не разрыдаться, и постарался разрядить обстановку:

— Что же ты сидишь тут в темноте? Вовсе не стоило дожидаться меня в одиночестве.

Свэла, а это была именно она, взяла себя в руки и ответила:

— Обязательно. Никто не должен узнать, что я здесь была.

— Садись, — кивнул Левир и подвинул к Свэле один из стульев, а сам сел на другой. — Я слушаю.

— Я больше не знаю к кому обратиться, — не сводя с него глаз, продолжила девушка. — Я попала в какую-то странную, безвыходную ситуацию… Моя мать заболела… И военные забрали ее в этот лагерь. А когда пришла повидаться с ней, меня не пустили. Тогда я пошла к генералу, но меня не пустили, а пустили только к его помощнику — Гиброну. Он обещал помочь, но все не помогал, и мне все-таки удалось поговорить с генералом, он проходил мимо и я… Подбежала к нему. Он сказал, что поможет моей матери, но его помощь будет зависеть от моего поведения. Потом я готовила для него, убирала, но с мамой мне так и не давали повидаться. А теперь…

Девушка всхлипнула и прижала руку ко рту.

— Что теперь? — спросил Левир, угрюмо смотря в пол.

— Теперь Станлон требует от меня… Слишком многого. И я… Я по-прежнему не знаю, что с моей матерью и мне начинает казаться… — Свэла все же расплакалась. — Помогите мне! Пожалуйста, кроме вас мне больше не на кого надеяться.

Левир взглянул в ее красивые большие глаза, и что-то внутри сжалось от жалости. Он подошел, нежно взял девушку за запястья и пообещал:

— Я обязательно помогу тебе. Дай только немного времени.

Вальдар опустил взгляд и увидел, что запястья Свэлы покрыты синяками. Он стиснул зубы, но ничего не спросил.

— Спасибо вам, огромное человеческое спасибо.

Левир прервал ее жестом руки.

— Не за что благодарить, — и тепло улыбнулся. — Ты должна остаться здесь. Здесь никто не посмеет тебя обидеть.

Свэла поднялась, опустила голову и отрицательно закивала.

— Я не могу. Простите, я не могу. Если моя мать жива, а он заметит, что меня нет или узнает, что я была здесь, — зачастила девушка и торопливо выскользнула из палатки.

Левир выскочил следом и крикнул вдогонку:

— Приходи завтра!

Вальдар решил, что проберется в «опасную зону» и выяснит все на месте.

Как только стемнело, Левир взял двух воинов и отправился на разведку. Вальдары умели быть бесшумными, когда хотели. Война с фаурренами не прошла даром, хороший воин знает, что у врага можно многому научиться.

Вальдары зашли со стороны леса. Незаметными тенями скользнули вдоль высокого забора, а спустя пару минут бесшумно перемахнули через него.

Левир не знал, что и где здесь расположено, двигаются ли патрули по внутренней территории. Он дал знак ребятам разделиться, чтобы быстрее все осмотреть, а сам пошел к строениям в дальнем конце лагеря, похожим на загоны для скота. Оттуда доносился шум, поэтому Левир и выбрал это направление. Ему показалось, что он слышит крики людей, но, когда добрался до места, все стихло. Вальдар прокрался за стенами хлипкого сарая и осторожно выглянул. То, что увидел, совсем ему не понравилось. На земле лежали тела десятков людей, зарубленных мечами, а возле прохаживался генерал Станлон и вопрошал:

— Почему сегодня так мало больных? Вы что хотите, чтобы весь этот гэртов лагерь превратился в ворлоков и пришел по ваши души? Я хочу, чтобы ни одна больная тварь не выжила! Не ходила и не чихала там своей заразой!

Вот это да, — подумал вальдар, больно упираясь затылком в шершавое дерево строения, за которым прятался. Ему пришлось стиснуть зубы и несколько раз глубоко вдохнуть, чтобы подавить гнев.

Левир не уходил, ждал пока люди Станлона разойдутся. Генерал быстро покинул место преступления, а его вояки еще перетаскивали трупы, переругиваясь в темноте. Вальдар наблюдал мельтешение факелов в ночи, и ему казалось, что воздух насквозь пропах кровью.

Увлеченный желанием подкрасться и убить всех Левир не заметил патруль.

— Какого хокса ты тут трешься? — окликнул его один из двоих, подошедших со спины солдат.

Левир медленно обернулся, лихорадочно соображая что делать.

— Мы перетаскивали трупы и мне показалось, что тут кто-то есть. Вот я и решил проверить, — ответил вальдар, стараясь придать голосу непринужденность.

Патрульные засмеялись.

— Проверить он хотел? Да так и скажи — не хотел таскать мертвяков и сныкался.

— Вали работай!

Левир пожал плечами и пошел к месту расправы. Ему повезло, солдаты забрали последние трупы и успели отойти на приличное расстояние.

— Слушай, а кто это такой? Ты узнал его? — спросил один патрульный у другого.

— Неа, да в такой темноте я б и тебя не узнал, — заржал второй.

Но первый насторожился и крикнул Левиру:

— Эй ты, а ну-ка постой!

Вальдар обернулся.

— Ну что еще? — крикнул он недовольно.

— Кто ты такой?

— Совсем больной, своих не признаешь? — махнул на него рукой Левир и продолжил путь.

Не сработало.

— А ну-ка стой и назови свое имя, ворлок тебя раздери! — заорал солдат и пошел за ним.

Вальдар сорвался с места и бросился в темноту. Патрульные побежали следом. Они кричали, ругались, и, казалось, перебудят весь лагерь.

***

После смерти Дарена Анели боялась ночей. Ей не нравились и дни: бесконечные, тягучие и однообразные. Но ночи всего хуже. По ночам она совсем не спала. Очень хотела уснуть, но вместо этого впадала в какое-то полубредовое состояние. Оно длилось и длилось, бросая ее из жутких видений в безрадостные воспоминания.

Девочка ждала, пока заснут Элерия и Криза, а потом схватила подушку и одеяло и выскочила из палатки. Ей нельзя бродить по лагерю, и она послушно не пошла далеко. Просто обогнула шатер и постелила одеяло на землю, возле невысоких деревьев. Сверху бросила подушку и легла на спину. Стояла хорошая ночь, не жаркая. С моря дул прохладный ветер и приятно остужал разгоряченную кожу.

Анели больше не боялась упасть в небо. Она хотела раствориться в этой огромной невозмутимой пустоте. Хотела хотя бы одну ночь покоя, но чувствовала — начинается. Левир много раз рассказывал, как справиться с мутью в голове, но у нее никогда не получалось. Все, что она смогла — затормозить силу, пожирающую изнутри. Для этого каждую ночь держала глаза открытыми и старалась не заснуть. Можно спать по полчаса днем, урывками, но каждый сон ночью все больше превращал Анели в кого-то другого.

За такое сопротивление приходилось платить. Вот и началось. Перед открытыми глазами девочки пропало звездное небо, и появились пауки. Огромные и мохнатые, безостановочно щелкающие жвалами, они сгрудились вокруг трапезы. Анели не видела, что они там глодали, и не хотела видеть, но картинка приближалась.

Пауки расступились, разглядывая ее многочисленными глазами, и девочка увидела кого они ели. Это Дарен. Измученный и окровавленный, с огромными ранами на теле и отъеденными конечностями. В его глазах застыла такая мука, что Анели содрогнулась и вскочила.

Не помогло. Она видела, как пауки вернулись к трапезе. Слышала даже, как лопнули глазные яблоки в пасти чудовищ.

Наконец, картинка сменилась, но Анели знала — облегчение ненадолго. Как только действо развернется, станет так же плохо, страшно и неприятно. Она тяжело опустилась на покрывало и свернулась клубочком.

Девочка оказалась в своей спальне в родительском доме. Она подглядывала сквозь приоткрытую дверь в соседнюю ярко освещенную комнату. Там сидела мама. Она закрыла лицо руками и плакала. Посреди комнаты стоял Левир, совсем подросток. Он размахивал руками и кричал:

— Они убили его! Забили, как собаку! И выставили все так, будто он сам умер. Сам! Сам истыкал себя ножом до смерти!

— Пожалуйста, не кричи. Ты напугаешь Анели, — тихо попросила мать.

— Ей впору напугаться. Знает ли она в каком жутком мире оказалась? Я не могу с этим жить! Я не могу просто так жить, зная, что произошло, и молчать. Делать вид, что ничего не произошло!

— Но ты должен молчать! — мать встала и подошла к Левиру. Схватила за плечи, обняла, поглаживая по светлым волосам. — Ты должен молчать. Иначе они убьют и тебя.

Потом они оба плакали. И Анели тоже. Она знала — воспоминание реально. Ощутила все, что чувствовала тогда четырехлетняя девочка, подслушавшая разговор: страх, растерянность, боль.

Память Анели стерла тот день, и сейчас он воспринимался, как сегодняшний. Вспомнилось даже лицо отца, вся его внешность до малейших морщинок. Вот он улыбается и зовет ее. Вот подхватывает на руки. О, как приятно он пахнет и какие огромные и ласковые у него ладони. Как тепло и уютно в его объятиях.

А вот снова ночь, отец подстригает цветы в чужом дворе. Из дома доносится громкий смех и музыка. Анели стоит рядом с ним, чувствует свежий ночной воздух и аромат бархатистых роз. Ей кажется, что она даже может коснуться его. Робко протягивает руку — и правда получается. Нехорошее предчувствие терзает душу, и она пытается увести отца из этого двора, но он не слышит и не ощущает ее прикосновений. Торопливо собирает инструменты и относит в сарай. Анели идет за ним. Музыка в доме стихла, раздался грохот и все смолкло.

— Папа, ну давай же, уходи отсюда быстрее, — в отчаянии заламывая руки, просит Анели.

Отец и правда торопится. Закрывает сарай и идет по тропинке прочь от дома. Его окликает хозяйский сын.

— Куда это ты собрался?! Я не отпускал тебя! — парень оборачивается к дружкам, что стоят в дверях, и вопрошает с притворным удивлением. — Вы слышали, чтобы я его отпускал?

Они смеются и подтверждают, что такого не было. Вся компания сильно пьяна. Отец Анели делает несколько неуверенных шагов к ним навстречу и отвечает:

— Но я закончил работу. Я всегда ухожу после того, как закончу работу.

— Да что ты говоришь? — ржет молодой хозяин и вальяжной походкой подходит ближе. — Так вот, с сегодняшнего дня я приказываю тебе спрашивать разрешения.

— Хорошо, — говорит отец и отворачивается, чтобы уйти.

Молодчик вдруг срывается с места, догоняет отца и с разбега бьет ногой в спину. Мужчина падает на тропинку. С криками восторга подбегают остальные и избивают его ногами. Сын хозяина кричит при этом:

— Нет, кажется, ты не понял, шваль никчемная! Ничего-то ты не понял. Но это ничего! Ничего! Сейчас поймешь! Может быть, уже понимаешь? — он хватает садовника за волосы и поднимает его окровавленную голову. — Что? Не слышу? Не дошло до тебя? Ребята, тащите его в гостиную, я придумал нам игру на вечер!

Анели не выдержала. Она поняла, что так умер отец. Мать всегда говорила будто он тяжело заболел и умер, но очевидно врала. У девочки не было сил смотреть на это и дальше. Она закрыла глаза и прошептала:

— Хорошо, хорошо. Я буду спать. Я сплю.

Видение тут же пропало. Во снах тоже мучили кошмары, но там все не так реально и без любимых людей. И не важно, что утром ей станет хуже, лишь бы не видеть этих ужасных вещей.

Глава 19. Я заведу тебе мышь

Левир обернулся через плечо — солдаты не отставали. Вальдар ругнулся себе под нос — так бездумно носиться по вражеской территории не входило в его планы. Он всерьез начал подумывать, что стоит остановиться и просто прикончить этих двоих. Учитывая, в чем все они здесь замешаны, это казалось ему не такой уж плохой идеей.

— Даю вам последний шанс, — вполголоса проговорил Левир и рухнул плашмя на землю, а затем быстро покатился вбок, в траву. Врезался в небольшой пригорок и, перевалившись через него, затаился.

— Гэртов выродок! Куда он делся? Я только что видел его здесь! — тяжело дыша, прокричал подоспевший патрульный. — Не мог же он в воздухе раствориться?

— Может и не мог, да растворился, — улыбаясь, подошел его напарник. — Растворился и растворился. И проблемы нет, пошли отсюдова.

— Как это пошли? Как это пошли? — всплеснул руками более ответственный солдат, зорко осматривая окрестности. — Ты представляешь что будет, если генерал узнает, что тут кто-то чужой шастал? Да я даже представить себе не могу, что он тогда с нами сделает.

Левир положил руку на рукоять меча и приготовился вскочить.

— А откуда ему узнать, если никто из нас ему этого не скажет? — сказал дозорный, которому надоело гоняться за призраками. — Слышишь? Никто из нас не скажет — никто и не узнает. Так что оставь этого бедолагу в покое и пойдем лучше в карты резанемся.

Его напарник пожал плечами, немного поозирался и нехотя согласился.

Левир подождал пока они уйдут и поспешил убраться из этого лагеря. За забором ждали другие вальдары.

На ходу выдирая репьи колючек с одежды, Левир хмуро спросил:

— Что вы нашли?

— Я нашел только пустые бараки, — ответил один.

— А я кое-что поинтереснее, — вмешался второй воин. — С западной стороны несколько массовых захоронений, свежих, судя по всему. И несколько вырытых пустых ям, одну из которых они сегодня заполнили…

— Знаю, видел, — кивнул Левир. — По крайней мере, мы знаем, что живых людей у них больше нет. Пока нет. Завтра же отправим наших собирать больных по лагерю. Чтобы ни один человек не попал в лапы к этим извергам. А что делать с ними я подумаю.

***

Анели проснулась, едва начало светать. Проснулась оттого, что замерзла. Она чувствовала себя слабой и больной. Девочка с трудом села и запустила руки в спутавшиеся волосы. Вздохнула. С каждым днем она все больше ненавидела этот мир. Сначала пыталась ненавидеть странную Брешь и Волну, которые натворили столько бед, но поняла, что все уже было ужасно. Папу убили до Волны…

Она не видела смысла в том, чтобы бороться за жизнь. «Зачем нужна жизнь в таком жестоком мире и почему все так цепляются за нее?» — думала Анели. Она встала, подняла подушку и одеяло, и медленно побрела в палатку.

Элерия и Криза еще спали. Травница негромко храпела и временами что-то бормотала. Анели легла в постель и свернулась клубочком.

Элерия проснулась чуть позже. Сегодня ей, впервые за долгое время, удалось выспаться. Ночью не снились кошмары, или она их не запомнила, но ни разу не просыпалась. Талийка посчитала это хорошим знаком и встала, навстречу новому дню, в приподнятом настроении, которому суждено было почти сразу испортиться.

Подойдя к постели Анели, Элерия ахнула и прикрыла рот рукой. Кожа Анели приобрела явный сероватый оттенок. Ладонь Элерии коснулась лба, скользнула по щекам и опустилась на грудь — на ощупь девочка казалась холодной, почти ледяной. Талийка потрясла Анели за плечо и несколько раз окликнула по имени, но разбудить ее не удалось. К ним медленно, чуть слышно покрякивая, подошла растрепанная со сна Криза:

— Что у вас тут происходит?

— Посмотри на нее! Это же все очень и очень плохо. И я не могу разбудить ее!

— Да что вам от меня нужно? — проснулась, наконец, Анели и прикрикнула раздраженно. — Прекрати трусить меня!

— Как ты себя чувствуешь? — с тревогой спросила Элерия.

А Криза только внимательно с прищуром смотрела на девочку.

— Отлично, — пробурчала Анели и отвернулась. — Дайте поспать.

Талийка покачала головой и повернулась к Кризе:

— Присмотри за ней, я схожу за Левиром.

Левира Элерия позвать не смогла. Он устроил совещание, и ее к нему не пустили. Впрочем, она попросила передать ему послание, когда освободится.

Больше нигде не задерживаясь, талийка вернулась в палатку. Анели не спала, но лежала на спине и, не мигая, смотрела в потолок.

— Она минут десять так лежит, — покачала головой Криза.

— Анели? — позвала Элерия.

— Да отстаньте от меня! Вам заняться нечем сегодня? — возмутилась девочка и привстала, а потом рухнула на лежак и снова уставилась в потолок.

Криза выразительно взглянула на Элерию и вышла из палатки. Талийка последовала за ней и сказала:

— Она никогда раньше себя так не вела. Думаю, это плохой признак.

— Ты приготовь-ка ей завтрак, а я добавлю в него кой-каких травок, — тихонько сказала Криза. — Полечим бедняжку.

Спустя полчаса Элерия подошла к Анели с пиалой в руках. Она не спала. Сидела на постели, подложив подушку под спину.

— Родная, я принесла тебе завтрак.

— Я не хочу, — отвернулась девочка.

— Прошу тебя, Анели. Ты так слаба, тебе нужно поесть, — уговаривала Элерия.

Анели вдруг разозлилась и обеими руками толкнула чашку в руках талийки. Горячее содержимое выплеснулось, и Элерия едва успела увернуться, почти отпрыгнув назад.

В этот момент в шатер вошел Левир. Он нахмурился, подошел к сестре, и долго молча смотрел на нее. Тяжело вздохнул и присел рядом, дав знак Элерии оставить их одних. Анели не смотрела на него. Ее рассеянный взгляд блуждал по комнате. Элерия тихо вышла из палатки.

Вальдар долго просидел у постели сестры, уговаривая бороться. И объясняя, как взять под контроль страшную силу внутри. Как ему сейчас не хватало Бруснира. Или Вильгета. Это они были непревзойденными мастерами в нелегком деле — обуздании сил хаоса. Когда-то он и сам чуть не погиб, отравленный силой Бреши. Его кожа тогда посерела, и он знал — Анели сейчас на краю бездны. Левир сам бы тогда не выбрался, ему протянул руку помощи Вильгет… Но теперь никого из них нет рядом, а он не знал что делать. Точнее знал, но у него плохо получалось. Вальдар взывал к внутренним силам Анели и уповал, что она сумеет справиться.

— Ну что же ты, мышка? Не сдавайся. Не бросай меня одного, — тихо сказал Левир.

Взгляд Анели потеплел. Она повернулась и взяла его за руку.

— Мышка… — задумчиво протянула девочка. — А ты помнишь, в детстве я прикормила мышку в сарае? И она стала почти совсем ручной. А помнишь, как мама ругалась, когда застукала меня с ней?

Левир кивнул, радуясь теплому блеску в ее глазах и слабой, но все же улыбке.

— А папа тогда заступился за нас и не разрешил маме стукнуть мышку метлой… — продолжала Анели.

— Я помню, какую трагедию ты устроила, когда мыша перестала выходить. И как я с друзьями неделю охотился на мышей по всему городу и подкидывал в наш сарай, пока ты не нашла нового друга. А потом эти друзья сожрали все мамины запасы, — засмеялся Левир. И посерьезнел. — Мы обязательно заведем тебе мышь, когда выберемся из этой задницы. Ты только держись, ладно?

— Ладно, — кивнула Анели и обняла брата за шею. — Ради тебя я буду держаться.

В палатку заглянул один из вальдаров. Он махнул Левиру рукой и добавил нетерпеливо:

— Скорее.

Левир торопливо поцеловал Анели в щеку.

— Будь здесь. Отдыхай и набирайся сил.

Со стороны лагеря доносились крики и шум. Вальдары доложили Левиру, что народ решил не дожидаться пока корабли уплывут. Толпа вооружилась чем придется и собирается напасть на военных.

Во всей этой суматохе к Левиру с трудом протиснулась перепуганная Свэла. «Только этого сейчас не хватало», — подумал вальдар, но все же отошел чуть в сторону и быстро сообщил девушке.

— Боюсь твоей матери нет в живых. Они убивали всех, кого забирали в тот лагерь. Останься здесь. Дождись меня! — крикнул Левир, уходя. Нужно спешить, он мог только надеяться, что девушка достойно перенесет страшную новость.

Свэла пошатнулась и села в траву на обочине. Ее взгляд потух и устремился в никуда.

Левир быстро собрал вальдаров, и они ушли.

— Ребята, без моего приказа ни во что не вмешиваемся. До поры до времени сохраняем нейтралитет, — на ходу раздавал он наставления. — А там посмотрим. Наша задача проследить, чтобы они не поубивали друг друга.

Анели не сводила глаз с полога шатра, за которым скрылся брат, и пыталась побороть плохое предчувствие, которое волной дурноты подступило к горлу, сдавило его и мешало дышать. Девочка прислушивалась к далеким шумам, и паника все больше захлестывала ее. Плохо соображая и превратившись в сгусток мрачной интуиции, она поднялась и медленно пошла к выходу. Элерия встала на ее пути:

— Куда это ты собралась?

— Я должна идти, — механически ответила Анели и попыталась обойти талийку.

— Куда? — искренне удивилась Элерия. — Левир же сказал, побыть здесь, пока все не уладится.

— Да отвяжись ты от меня! — взорвалась Анели. — Ты мне не мать! И даже не сестра! Вообще никто, дай мне жить спокойно.

Анели оттолкнула Элерию и рванулась к выходу, но там попала в цепкие руки Кризы. Не обращая внимания на крики, женщины попытались уложить ее в постель. Но Анели не успокаивалась. Она то злобно ругалась, то жалобно просила отпустить.

— Вы не понимаете, я чувствую, что с ним случится сегодня что-то страшное. Я должна спасти его. Отпустите меня. Мне незачем жить, если Левир погибнет. Да что ж вы за люди такие?! — кричала Анели и рвалась из рук, словно дикая кошка.

Ни Элерию, ни Кризу ее истерика не проняла.

— Он взрослый мальчик, как-нибудь без тебя справится. Помощница нашлась, — усмехнулась Криза.

— Ненавижу вас, — прошипела Анели и отвернулась.

Какое-то время она лежала неподвижно.

— Заснула, наверное, — прислушиваясь к ее дыханию, сказала Криза и отошла в другой конец палатки, где достала баночки с травами и занялась ими. Приятные мятно-пряные запахи тут же поплыли по воздуху.

Элерия продолжала сидеть на краю постели Анели, боясь, что она сбежит и попадет в неприятности. Талийка понимала — все эти приступы агрессии вовсе не в характере девочки — это последствия Волны, но не знала как помочь. Она и сама не могла найти сил, чтобы побороть темную муть, прочно поселившуюся в душе. Иногда Элерии казалось, что их борьба бесполезна, и все они погибнут, просто кто-то чуть раньше, кто-то чуть позже.

Задумавшись, Элерия не заметила, как резко взвилась Анели, бросилась и опрокинула ее назад. Талийка упала на спину, ударилась головой и потеряла сознание.

Вихрем, не оборачиваясь, Анели выскочила на улицу.

Криза, охая и ахая, подбежала к Элерии, похлопала по щекам, но девушка не отреагировала. По ее телу пробежала волна судорог и травница запаниковала. Она гладила Элерию по голове, брызгала водой и снова гладила. Наконец, талийка открыла глаза.

— Слава Трехликому, ты очнулась, — прошептала Криза.

— Трехликому? — усмехнулась Элерия.

— Чего не сболтнешь с перепугу.

Талийка поискала глазами Анели и, не найдя, схватила травницу за плечи:

— Где она? Криза, где Анели?!

— Убежала, когда ты упала в обморок, — договаривала старушка вслед Элерии. — Да куда ж ты? Тебе нельзя так носиться!

Элерия бежала по лагерю, ориентируясь на доносящиеся издалека шум и крики. По пути ей встречались только женщины и дети, и это не предвещало ничего хорошего. Значит мужчины затеяли что-то неладное.

Глава 20. В плену зеркал

От тускло освещенных коридоров мутило всех без исключения. Люди готовились ко сну, но спать никому не хотелось. Поспишь тут, когда из бесчисленных зеркал за тобой наблюдают монстры. И если вальдары, закаленные в боях недавней войны, готовы ко всякому, то ученые выглядели совершенно измотанными, и физически, и морально.

Усталость взяла свое, и мертвая тишина, царящая под высокими сводами, осязаемой тревожной дымкой опустилась на спящих людей. Бруснир сидел почти в центре группы и смотрел по сторонам. По людям лишь скользил взглядом, не задерживаясь, зато глубоко погружался в черноту зазеркалья. Иногда казалось, что туда можно провалиться безвозвратно, и тогда вальдар несколько раз моргал, возвращая остроту зрения и хлипкую уверенность в реальности этого мира. Сделать это с каждым разом становилось все труднее.

— Тебе тоже нужно, хотя бы иногда, спать, — тронул Шаймор командира за плечо. — Ты посмотри на себя, вылитый ворлок. Будто нам ужасов не хватает.

— Отвяжись, Шаймор, — дернул плечом Бруснир. — Я посплю, позже. Сначала нужно понять, что за твари убили моих людей.

— Эх, — покачал головой Шаймор и растянулся на твердом полу, подтянув под голову рюкзак с вещами. — Дело твое. Все равно переубедить тебя невозможно.

Он зевнул, молча понаблюдал за другом и закрыл глаза.

— Хотя бы разбуди меня через несколько часов, я сменю тебя, — не поднимая век, пробормотал Шаймор.

— Спи уже, — отозвался Бруснир.

Который час Бруснир вглядывался в мутные зеркальные стены. То там, то тут ему чудилось едва заметное движение теней. Сидя, он не мог бороться со сном и бесшумно ступал между спящими вповалку людьми, все ждал откуда придет опасность. Если та самая опасность желала притупить бдительность, то не на того напала — упрямства ему не занимать. Хотя упрямство не подходящее слово, просто Бруснир считал, что на его совести достаточно смертей. А всех этих людей привел сюда он. Снова. Иногда вальдар думал, что лучше ему погибнуть в бою, где-то в самом начале войны. И сколько людей тогда остались бы живы… Мать была бы жива, и вся его родная деревня, а, может быть, и отец. Который и умер-то, наверное, из-за того, что не смог пережить смерти жены. И бесчисленное множество молодых ребят, которым не повезло оказаться с ним рядом. Как и этим сейчас…

Как не странно, эти злые мысли придавали силы. Глаза вальдара покраснели и болели. Грязно-желтое мерцающее освещение разжигало игру воображения. Вот, Брусниру показалось, что он видит большую черную лапу, выставленную из зеркала. Или это просто тень? Воин замер и метнул взгляд на других дозорных. Не спугнут ли? Но они сидели далеко и тихо.

Вслед за лапой показалась оскаленная морда, чем-то смахивающая на шакалью, но намного крупнее и страшнее. Бруснир мягко приближался к монстру в зеркале, без резких движений, на ходу медленно вытаскивая меч. Существо обернулось, зыркнуло на него красными глазами и скрылось в глубине отражения. Бруснир поспешил к тому месту, где оно только что стояло, и коснулся ладонью гладкой стены. Она была твердой и непроницаемой.

Вальдар долго вглядывался в зазеркалье, но так ничего и не увидел. Вздохнул, потер переносицу большим и указательным пальцем. Страшно хотелось пить, а еще больше умыться. Бруснир прислонился лбом к едва прохладному мутному зеркалу и на минуту прикрыл глаза. От голода в теле поселилась мерзкая раздражающая слабость, но он не дал себе поблажку и продолжил дозор.

Второй раз Бруснир заметил подобную первой тварь спустя полчаса. На этот раз он замер, стараясь не шевелиться и не спугнуть существо. Оно двигалось осторожно, надолго замирая на одном месте, становилось почти невидимым и сливалось с мерцающими в зеркалах тенями. Наконец, медленно выбралось из зеркала, беззвучно скалясь и роняя слюну на пол. Огромная чудовищная собака, вот что стояло перед Брусниром. Слегка размытая, состоящая из огромного сгустка черной мути. Больше медлить нельзя — спящие люди легкая добыча для такой крупной твари. Она подошла слишком близко. Вальдар полагал, что теперь она рывком схватит жертву и… Он перевел взгляд в глубину зеркал и заметил там множество светящихся красным глаз.

Бруснир сорвался с места. Быстро. Бесшумно. В несколько прыжков преодолел разделявшее их расстояние, но собака-переросток услышала его, едва он начал движение. Ощерилась, вся превратилась в ходячий оскал и рванула в зеркало. Вальдар оттолкнулся, что было сил, и прыгнул за ней. Меч засвистел, разрезая воздух, и вгрызся в хребет переродившейся твари, когда она наполовину скрылась в призрачном мире.

В Бруснира полетели клочья шерсти и капли крови. Он ухватился за массивный зад чудовища и выдернул тушу из зеркала. Она завизжала, извернулась и вцепилась вальдару в бедро.

— Ах ты ж, живучая тварь! — ругнулся Бруснир, пытаясь выдернуть меч из спины псины. Оружие застряло и не поддавалось, а переродок прекратил терзать ногу воина и клацнул зловонными зубищами возле шеи. Бруснир выпустил эфес из рук и схватил тварь за глотку. Она рвалась и плевалась слюной, пытаясь перегрызть ему горло.

Вальдар со всей силы ударил чудовище в висок и, продолжая удерживать ее одной рукой, второй — выдернул меч. Повалил псину набок и рукоятью размозжил ей голову. Туша упала на пол и забилась в предсмертных конвульсиях.

Дозорные вальдары подоспели к Брусниру, но их помощь уже не требовалась. Другие переродки не спешили выходить из застенного мира. Бруснир пару раз пнул поверженную тварь ногой, проверяя, издохла ли окончательно. Взглянул на рану на ноге. Проклял монстра из зазеркалья и все его последующие поколения, и, прихрамывая, вернулся к своим вещам. Рану следовало промыть и перевязать. Но промыть нечем — последние капли воды закончились сегодня.

Заспанный Шаймор подошел к командиру и присел рядом на корточки.

— Говорил же, разбуди меня, — проворчал он недовольно. И добавил, покачав головой. — Плохая рана. Давай помогу.

Бруснир бросил ему нож. Шаймор поймал и раскалил лезвие докрасна, выпустив струю пламени из руки, а затем прижег рану. Бруснир поморщился от запаха паленой плоти.

Шум короткой схватки разбудил всех. Люди вяло реагировали на произошедшее из-за недоедания и обезвоживания. Но всех порадовало, что теперь у них появился ужин. Бойтин, заплетаясь, долго распинался, дескать, нельзя есть порченую Волной плоть, но никто не собирался умереть с голоду и все готовы были рискнуть.

Вальдары развели костер и пожарили пойманную тварь. На вкус она оказалась очень даже ничего, правда слишком мягкая и немного ватная. Хотя, чего только с голодухи не назовешь вкусным.

— Знаете, я вот все думаю… Ну откуда в Приволе взяться такому? Кто бы стал строить здесь лабиринт и ради чего? — доедая кусок шейной вырезки, сказал Бруснир.

— Мало ли что за хрень они здесь изучали? От них чего угодно можно ожидать. Они весь Шантах угробили! — распалился Шаймор и даже перестал жевать.

— Со всем уважением, — вступил в разговор Бойтин. — Исходя из моих знаний о мире и современных возможностях строительства, да даже и магии, я прихожу к выводам, что такое построить никто не мог. В обоснование этого могу привести…

— Я думаю такое построить невозможно, — перебил его Шаймор. — Понимаешь? Так надо говорить! Одна короткая фраза и всем все сразу ясно и понятно.

Вальдары рассмеялись, а Бойтин недоуменно переглянулся с другими учеными и пожал плечами.

— Я думаю такое построить невозможно, — послушно повторил он. — Но все же такое утверждение нельзя оставлять голословным и оно требует тщательного научного обоснования…

— Все, все, умоляю, хватит, — прервал его Шаймор, картинно закатывая глаза. — Мы все поняли.

Бойтин открыл рот, но упреждающий жест рукой и злой взгляд Шаймора заставили замолчать.

Бруснир посмеивался, глядя на них, но не преминул воспользоваться короткой паузой в разговоре и продолжил мысль.

— Стеклянный лабиринт со стенами, теряющимися в клубящейся тьме?.. Я думаю, это иллюзия, — он встал, глубоко вздохнул и пошел прямо в стену напротив… И стукнулся лбом.

— Отличная была теория, — усмехнулся Шаймор.

На ушибленном лбу Бруснира появилась морщинка:

— Просто от иллюзий не так легко избавиться. Смотрите что мы сделаем: обмотаем мне руки и ноги тряпками, что бы я не чувствовал зеркальных поверхностей, завяжем глаза и заткнем уши. Так я лягу спать, а через несколько часов вы сожжете что-нибудь деревянное, чтобы сбить с толку мое обоняние и разбудите меня. Поможете подняться и направите в какую-нибудь сторону, а потом… Посмотрим, что из этого получится.

— Хорошее предположение, но если тебе удастся, то ты окажешься в этом гэртовом зазеркалье один с кучей псиноподобных тварей, — забеспокоился Шаймор.

Бруснир приподнял бровь и ответил:

— Будем решать проблемы по мере их поступления.

— Договорились, но я иду с тобой, — мимоходом бросил Шаймор.

— Исключено. Я иду один, — отрезал командир и остановил дальнейшие возражения жестом руки. — Это приказ.

— Как пожелаешь. Хотя бы поспишь, наконец… — с недовольством в голосе протянул Шаймор и растрепал светлые волосы на затылке.

Вальдары сделали все, как задумали. Спустя несколько часов, Шаймор осторожно растолкал командира и направил его в одну из зеркальных стен. Бруснир сделал несколько неуверенных шагов, изо всех сил представляя себя на лесной лужайке и стараясь выбросить из памяти последние дни. Зашагал увереннее и быстрее. Насчитал десять, двадцать, тридцать шагов и остановился. Если только его не послали прямо по коридору, то он уже долженоказаться за зеркалами.

Шаймор ошалело смотрел на стену, в которой только что скрылся его друг. Он несколько раз стукнул по поверхности, но она не пропускала его. И вдруг услышал голос Бруснира:

— Давай руку.

В десяти шагах от него из стены показалась ладонь. Шаймор схватился за нее, а Бруснир дернул его к себе. Вальдар вывалился на большую площадь и присвистнул, тряхнув светловолосой гривой. Он огляделся — кругом пустынно. Ни домов, ни строений, а прямо перед ним весь остальной отряд. Вот только люди по-прежнему находились внутри лабиринта и ни Шаймора ни Бруснира не видели. По краям площади бродили черные твари, похожие на борзых.

— Надо вытаскивать ребят, у нас гости, — сказал Шаймор.

— Думаю, они не угроза, не нападут в открытую. Им нужна измученная потерявшаяся жертва, а не та, что смотрит прямо в глаза, — успокоил Бруснир.

Вальдары вытащили остальных из зеркальной ловушки. Люди с удовольствием вдыхали свежий вечерний воздух, наслаждаясь им после затхлого лабиринта. И хотя, на самом деле, это один и тот же воздух, потрясающая иллюзия долго внушала всем обратное.

Бруснир посмотрел на Танос, быстро клонящийся к закату — скоро стемнеет окончательно и нужно успеть найти, хотя бы относительно безопасное, место для ночлега. Бойтин внимательно наблюдал за командиром, почесал висок и подошел к нему.

— Позвольте сообщить важные, на мой взгляд, сведения. В данной ситуации, мне думается, что вы озадачены проблемой ночевки…

— Какие у тебя сведения? — улыбнулся уголком рта Бруснир.

— До академии совсем недалеко, около часа пути. Если мы поторопимся, то успеем до наступления темного времени суток, — сообщил ученый и вздохнул. — Раньше там можно было с комфортом устроиться на ночлег в гостевых покоях. Когда я прошлый раз бывал в городе, мне оказали незабываемый прием.

— Да, теперь незабываемый прием нам могут оказать какие-нибудь монстры, — спустил его с небес на землю Бруснир. — Но все же, идем. Ночевать рядом со здешними тварями я не собираюсь. Не хочу снова проснуться в этом хрустальном замке.

Вальдары и ученые, все без исключения, радовались прогулке. После многодневных блужданий в проклятом лабиринте приятно вдыхать полной грудью по-летнему сладковатый воздух, сдобренный толикой вечерней прохлады. По пути им встретился родник. Ледяная вода с привкусом железа окончательно подняла всем настроение. Она пьянила, словно вино.

Конец дня оказался немного испорчен — путь отряду преградила сплошная стена леса. Широкие стволы деревьев уносились за облака, а их толстые ветви образовывали причудливые переплетения. За этими невиданными зарослями расположились нужные путешественникам лаборатории. Внизу деревья росли так часто, что пройти между ними невозможно. Единственный шанс Бруснир видел в том, чтобы подняться наверх. И попробовать найти путь сквозь ветви огромного красно-фиолетового чудовища, в синей листве которого только что скрылся Танос.

Сегодня Бруснир не собирался никуда пробираться. Он скомандовал разбить лагерь для ночлега, чуть поодаль от непроходимого леса, границу которого ярким пятном обозначал голубой мох. Учитывая, что они подобрались почти вплотную к эпицентру последних событий, ничего хорошего от этой ночевки Бруснир не ожидал. Но ничего страшного за ночь не произошло. Дозорные отразили несколько поползновений слизняков, да пару раз нападали какие-то зверьки, чуть крупнее кошки. Однако, встретив сопротивление, тут же скрывались в ветвях деревьев.

Люди прекрасно выспались и отдохнули. А Бруснир угрюмо подумал, — «Уж не затишье ли это перед бурей?»

После завтрака, из тех самых ночных зверьков, Бруснир решил подняться вверх, на разведку. Чтобы лишний раз не рисковать людьми, он взял только двух человек. Шаймора и Тайра. Тайр — опытный разведчик, умел быть бесшумным и ловким, как ласка. Бруснир хмуро проводил взглядом легко взобравшихся на деревья воинов. Вздохнул и полез следом, стараясь не обращать внимания на боль в покусанной ноге. Впрочем, все уговаривали его не ходить и оставить разведывательную вылазку другим вальдарам, от чего он наотрез отказался. Слишком близко подобрались к цели путешествия, и Бруснир не мог позволить себе отдыхать.

Подниматься по широченным стволам и удобным раскидистым веткам было легко. Только рана командира открылась и кровоточила. Когда забрались выше, то смогли идти почти горизонтально, пробираясь сквозь хитросплетения ветвей. Бруснир подумал, что здесь даже ученых провести будет не сложно.

Тайр чувствовал себя в своей стихии и явно наслаждался прогулкой. Шаймор посмеивался над ним:

— Знаешь, ты вылитая белка. Хвоста только не хватает.

— Я практически родился на дереве, но хвост мне это не помогло отрастить, — не обижался Тайр и отшучивался. — А жаль, с ним было бы куда удобнее.

— И кто тебя на дереве родил? Понятно, что кто-то без хвоста… Но хотелось бы знать точно с кем имею дело, — хохотнул Шаймор, тоже довольно умело перепрыгивая с ветки на ветку, несмотря на свой внушительный рост.

— Ну, это я пошутил. Просто у меня отец торговцем был, а я ловил ему певчих птичек. Они хорошо продавались. Сколько себя помню, столько этим и занимался. Хорошие были времена. Никаких тебе красных деревьев, — сказал Тайр и пнул выпуклый с уродливыми наростами ствол.

— Не могли бы вы заткнуться и внимательнее смотреть по сторонам? — спросил Бруснир, догоняя их.

Тайр засмеялся в голос:

— Я то могу, но Шаймор не выдержит и минуты. Это для него невозможно.

Шаймор сделал круглые глаза и многозначительно промолчал.

Бруснир покачал головой и улыбнулся:

— Давай пари.

— Не, вы не наглейте, рожи нахальные, — возмутился Шаймор.

— Ха-ха-ха. Да мы не успеем это пари заключить, — веселился Тайр.

Кора под его ногами с треском расступилась. Бруснир развернулся и успел схватить вальдара за руку, но Тайр по пояс провалился в образовавшееся в стволе отверстие. Разверзшаяся дыра выпустила зубы и клацнула ими, перерубая тело Тайра напополам. Бруснир ударил со второй руки заклинанием воздуха, вышибая один зуб за другим, но поздно. Глаза Тайра остекленели, а ниже пояса все оказалось откушено. Оставшаяся часть вальдара провалилась в беззубую теперь дыру, увлекая за собой и Бруснира.

Спешивший на помощь Шаймор наклонился над захлопнувшейся древесной пастью. Он разбил руки в кровь, пытаясь вновь отворить ее. И долго кружил вокруг, надеясь на чудо. Ковырял дерево ножом, пытался рубить мечом, но все бесполезно. Наконец, он громко и неприлично проклял эту жизнь и сел, уронив голову на руки.

Глава 21. Живой цветок на могиле

Пасмурное утро без единого луча Таноса вполне соответствовало разворачивающимся событиям. Безысходность, сквозившая в каждом порыве шквалистого ветра, не оставляла сомнений — сегодня прольется кровь.

Анели неслась по опустевшему лагерю, ловко перепрыгивая через разбросанную возле палаток утварь. Сил у нее предостаточно, вот только взгляд светился безумным огнем. Девочка плохо соображала, волны гнева подгоняли ее, и временами казалось, что она захлебнется в них. Ей хотелось рвать и крушить, защитить брата от неведомой, но почти осязаемой опасности. Она представлялась черной тучей, нависшей над ним. Анели не могла его потерять. Только не его. Злость на весь мир была для Анели опасной эмоцией, но такой приятной, дарила столько энергии и, казалось, делала всесильной.

Вдалеке Анели заприметила спины мужчин и поняла — она почти у цели. Но, подбежав поближе, заподозрила, что ошиблась. Здесь столпилось лишь около сотни мужчин, тогда как всего недовольных, судя по безлюдью кругом, должно быть в десятки раз больше. Где-то впереди что-то громко обсуждали, но отсюда не слышно что. Анели остановилась. Люди сгрудились возле устья реки Скадинки. Перегородили дорогу к подвесному мосту, ведущему на другой берег и к лагерю королевских военных.

Мужики стояли плотными рядами — не пройти. Из разговоров позади стоявших, стало понятно, что они окружили отбившуюся от своих группу солдат короля. Анели склонила голову, наблюдая, но нетерпение торопило ее — где-то там ее брат и они все хотят причинить ему вред. Она не отдавала себе отчета, откуда эта мысль взялась в голове, но не ставила ее под сомнение. Словно пылинку ее подхватила темная сила и увлекала в неведомый водоворот, глубины которого не рассмотреть до тех пор, пока не окажется слишком поздно.

Потерев виски, Анели стала протискиваться сквозь толпу, помогая себе локтями. Поначалу у нее ловко получалось пробираться, но постепенно стало трудно дышать. Мужики совсем не сдвигались, в глазах потемнело, а в ногах появилась противная дрожь. Девочке стало страшно. Ей казалось, что она тонет в море потных людских тел и не может вынырнуть, дотянуться до света.

— Куда ты прешь? — обернулся к ней крепкий мужчина лет пятидесяти с полностью седыми волосами. Одетый в просторную серую рубаху, подвязанную широким кожаным поясом. На ногах красовались высокие сапоги тоже из дорогой мягкой кожи. Он выделялся на фоне хоть и разношерстной, но все же намного хуже одетой толпы.

— Мне… Мне надо пройти, — ответила Анели.

— Тебе надо вернуться в палатку, пока тебя здесь не затоптали! А ну кыш отсюда, — попытался отмахнуться от нее мужчина.

— Мне надо пройти, — зло выплевывая слова, выкрикнула Анели и стала молотить кулачками по окружающим ее телам.

— Тихо, тихо, — сказал мужчина, прижал ее к серой рубахе и погладил по золотым волосам широкой шершавой ладонью. — Я помогу тебе выбраться.

Анели не стала сопротивляться, закрыла глаза и позволила вести себя. Мужчина легко протолкался в первые ряды, увлекая ее за собой. Анели открыла глаза и осмотрелась. Дышать стало намного легче, но злость пропала и вместе с ней ушли все силы. От слабости хотелось прилечь на землю, свернуться клубочком и поспать.

Анели держалась, с трудом понимая как здесь оказалась, и что вообще делает. Ищет Левира? Зачем? События всего это дня припоминались с трудом. Кажется, она поругалась с Элерией…

Оглядевшись, Анели увидела перед собой нескольких солдат. Это их-то и окружила толпа. Простой люд настроен агрессивно. Терпению наставал конец, и они подходили к той грани, после которой начнут убивать. Королевские бойцы это тоже понимали и держались поближе друг к другу. Их руки невольно тянулись к эфесам мечей, а в глазах мелькал страх. Ведь что они могут втроем против толпы?

Неожиданно Анели вспомнила — она ищет Левира, потому что ему грозит опасность. «Конечно, грозит. Вон, они все с ума посходили, кричат и вот-вот перебьют друг друга» — подумала девочка и, поправив растрепавшиеся волосы, пошла прямо к военным. Как только Анели приблизилась самый молодой из них — светловолосый, с покрытым веснушками лицом — грубо оттолкнул ее. Так, что она отлетела назад и чуть не упала.

— Я просто хочу пройти! — разозлилась Анели и, наклонившись вперед, пошла на солдат.

Тот же белобрысый парень выхватил меч и слегка ткнул ее в плечо. Острое лезвие огнем обожгло кожу, легко погрузившись глубже. Анели отшатнулась — лицо парня вдруг показалось знакомым. Она узнала в нем того самого ублюдка, который убил отца.

— Вали отсюда, малявка! — высоким голосом прокричал парень.

У Анели потемнело в глазах, голова закружилась и противная дрожь заколотилась в груди. Она упала на одно колено, рукой опираясь на ставшую ненадежной землю. Мир вокруг зашатался и окончательно потерял реальность, превратившись в зыбкое месиво страхов и боли. Горячая кровь тонкой струйкой текла по плечу, и, казалось, вместе с ней из Анели вытекает все человеческое. Ненависть, жгучая ненависть наполняла без остатка, разрывала легкие, лишала разума.

Анели в отчаянии подняла голову к небу, жадно вдохнула, пытаясь вынырнуть к свету, но лишь острая боль пронзила сердце. Настолько сильная и всепоглощающая, какой ей не приходилось испытывать никогда. Боль волнами распространилась по телу, заполнила каждую клеточку. Анели закричала, но не услышала этого. Зато окружающие услышали вовсе не пронзительный женский крик, но низкий страшный и оглушающе громкий вопль. Будто голос прошел сквозь огромную трубу и многократно усилился, изменился, потеряв по пути все человеческое.

Толпа вокруг мгновенно расступилась, образовав большой круг свободного пространства вокруг Анели.

Элерия, отправившаяся вдогонку за Анели, тоже услышала странный крик и поспешила в ту сторону, откуда он доносился. О, конечно, она думала, что это глупейшая из затей. Но кровь стыла в жилах от этого жуткого вопля и если эта мелкая негодяйка там, то ей может грозить опасность. Элерия злилась на Анели — сегодня все утро она только и делала, что бесила ее. Однако нельзя же позволить ей попасть в беду. Но, как минимум, весь оставшийся день и вечер талийка планировала с девчонкой не разговаривать.

Вскоре Элерия увидела перед собой большую группу людей. Из-за гвалта ничего не смогла разобрать. Может быть, вальдарам удастся всех успокоить, мелькнула мысль у талийки. Она оглядывалась в поисках девочки, но в такой ватаге трудно кого-либо отыскать.

Элерия коснулась рукояти кинжала на поясе и, почувствовав себя увереннее, стала протискиваться сквозь толпу в сторону неприятного звука, который все не прекращался. Мужчины стояли плотно и притом, хоть и медленно, но пятились назад. Приходилось нещадно пихаться, чтобы прокладывать себе путь. Наконец, Элерия отодвинула последних двоих и вывалилась на свободное пространство. Трое королевских военных стояли вокруг Анели, а все остальные держались подальше и продолжали отступать.

Девочку скрючило, пригнуло к земле. Руки неестественно вывернулись. Но больше всего всех пугал этот нечеловеческий крик. Элерия не сразу догадалась, что этот рев издает Анели. Талийка бросилась к ней, крича на бегу солдатам, чтобы не смели трогать девочку. Их обнаженные мечи и растерянные лица не внушали доверия.

По коже Анели пробежала серая рябь. Каких-то двадцать шагов отделяли Элерию от нее, но этого оказалось слишком много. Перепуганные насмерть солдаты немного пожестикулировали и одновременно напали на Анели с трех сторон. Девочка не сопротивлялась.

Как только их мечи опустились на плечи и спину Анели, крик прекратился. В воздухе повисла зыбкая тишина.

Что-то оборвалось в душе Элерии. Она не смогла даже закричать, захлебнулась ужасом произошедшего и рухнула на колени, спрятав лицо в ладонях. Сознание отказывалось верить в случившееся. Реальность размылась, и Элерии мерещилось — все лишь игра воображения, сон, от которого она сейчас проснется.

Седой мужчина, что помогал Анели выбраться из толпы, находился ближе всех и успел подбежать, желая остановить убийц. Один из вояк развернулся и рубанул его мечом по шее. Обильно брызнула кровь, и мужчина упал, окрашивая алым песчаный берег и свою серую дорогую рубаху.

Элерия встала, пошатываясь. Подошла ближе, зло посмотрела на солдат и на окровавленные мечи в их руках. Решилась перевести взгляд. Исхудавшее тельце Анели лежало в пыли, изуродованное их оружием. Элерия, спотыкаясь, подошла и присела возле девочки, погладила окровавленные растрепанные волосы.

Кто-то грубо схватил ее за плечо, попытался оттолкнуть. Талийка напряглась всем телом, извернулась и ударила мужчину по руке. Глаза ее закатились. Она встала, раскинула руки в стороны, и приподнялась над землей. Военные бросились на нее, намереваясь убить. Элерия открыла ярко-зеленые глаза, шевельнула только кистями рук, и их отбросило чудовищной силы воздушной волной. Талийка взглянула на одного из вояк, сжала кулак, и его кости влажно захрустели, ломаясь. Перевела взгляд на второго и, прищурившись, проделала тоже самое. Ее жертвы падали замертво. Все внутри них оказывалось смятым и изломанным.

Последний, тот самый белобрысый, попытался сбежать. Элерия сгребла воздух вокруг ладонями, и убегающего мужчину притянуло к ней. Завершающим жестом, она прихлопнула его, и расплющенное тело растянулись в пыли. Парень был мертв.

Мужчины, учинившие бунт, почти все разбежались. Из-за их спин последних убегающих показалась Криза. Она огляделась и медленно, выставив вперед руки, пошла к Элерии.

— Спокойно, девочка. Это я, Криза, — приговаривала она.

Элерия взглянула на нее, пошевелила в воздухе пальцами, как бы раздумывая, сжать ли кулак.

— Тихо, тихо, милая. Все закончилось. Никто не причинит тебе вреда, — продолжала успокаивать травница и неторопливо приближаться.

Элерия потеряла сознание и упала на землю.

Криза хлопотала возле талийки, пока не привела в чувство. Они долго сидели обнявшись, и ждали, когда появится кто-нибудь из вальдаров, чтобы забрать тело Анели. Криза помогла Элерии дойти до палатки. Всю дорогу девушка молчала. Травница пыталась говорить с ней, но она не отвечала. Звуки слышались Элерии приглушенными, все вокруг потеряло четкость, а краски поблекли.

Талийка вошла в шатер, опустилась на лежанку и просидела так несколько часов, ни на что не реагируя. Кризе все это очень не нравилось. Она ни на минуту не оставляла Элерию. Иногда садилась рядом, брала ее за руку и поглаживала.

Вечером талийка спросила:

— Левир уже знает?

Криза вздрогнула от неожиданности. Подошла ближе и, теребя в руках баночку с травами, ответила:

— Он вернулся несколько часов назад и ему сообщили. И… Он видел тело…

— Где он теперь?

— Не знаю. Он долго сидел возле… Девочки. А потом куда-то ушел. Один.

— Я должна найти его, — Элерия решительно поднялась и направилась к выходу.

Криза поспешила за ней.

— Стой. Куда ты пойдешь? Он может быть где угодно, а там уже стемнело.

— Я поищу.

— Тебе нельзя бродить по лагерю в одиночку! — Криза догнала и схватила талийку за руку.

— Мне все можно, — вырвалась Элерия. — Криза, оставь меня в покое. Я не ребенок.

За порогом шатра ее встретила буйная ночь. Ветер так и не успокоился, стал холодным. Затянутое тучами небо прятало звезды. Вдалеке слышались раскаты грома, а в воздухе пахло дождем. Элерия невольно вспоминала Бруснира, как хорошо бы сейчас опереться на его сильную руку. Да и произошло бы такое, будь он рядом? Жив ли он еще?

Талийка нашла Левира возле океана. Все идут к морю, когда хотят залечить раны. Вот только его беде не способно помочь даже море. Он сидел на берегу и смотрел вдаль. Элерия подошла сбоку и остановилась рядом. Левир не повернул головы. Тогда талийка положила руку ему на плечо и легонько сжала. Присела рядом и молча смотрела на воду. Океан был неспокойным. Невысокие волны с шумом накатывали на берег, брызги летели на людей. И невозможно было понять, что за соленая влага на их лицах: морская вода или слезы.

— Я не знаю, зачем мне теперь жить, — после долгого молчания сказал Левир. — Пытаюсь придумать и не могу.

Элерия ничего не сказала, подумала: «Когда человека больше нет, а другой еще живой и теплый, но бесконечно израненный, говорит с тобой… Никогда не знаю, что сказать в таких случаях. Слова бесполезны. Неловкое и неуклюжее молчание кажется все же уместнее череды традиционных звуков. Сейчас меня нет и я весь мир. Все понимаю, все чувствую, но неизбежность настала. Я живой цветок на могиле».

— Мне было шестнадцать, когда убили отца, — заговорил Левир, смотря прямо перед собой. — Убил сынок богача, у которого отец работал садовником. Этот урод напивался вместе с дружками, и им стало скучно. Под руку попался отец. Они издевались над ним, избивали, привязали в гостиной и метали ножи. Развлекались… Я видел его тело, на нем живого места не было от ножевых ранений. Но это не посчитали доказательством их вины. Конечно же, ведь такие как они правят миром. А кто мы такие?

— Мы такие же люди, как и они… — едва слышно отозвалась Элерия, просто потому что надо что-то сказать, поддержать разговор. Левиру нужно выговориться.

— Мы никто. Я хорошо это усвоил, — возразил вальдар и горько усмехнулся.

Элерия хорошо его понимала. Она фактически сбежала из Хистрии из-за этого, ей надоело быть никем. Там, если ты не маг, то и не человек вовсе, так, мусор, валяющийся под ногами.

— Анели тогда было всего четыре годика. Совсем крошка, маленькая и беззащитная… — вспоминал вальдар. — Еще мать и старенький дед, вот моя оставшаяся семья. Что они могли противопоставить этому миру? Оставался я, но тоже ничего не мог. Я не хотел быть никем. Не ради себя — ради них. Два года я упражнялся сам, как мог. Потом началась война с фаурренами, и я пошел на нее. Не хотел там умереть, не хотел бросать семью, но знал, что если выживу — стану сильнее. Мать плакала и просила остаться, но я не мог упустить такую возможность. У меня не было денег, чтобы нанять себе тренера, а война должна была стать наилучшим учителем. И она стала. Война дала мне намного больше, чем я рассчитывал. Через пять лет я вернулся вальдаром. Это мы выиграли войну. Люди уважали нас и боялись. И не без причин. Кто бы теперь посмел тронуть мою семью? И я успокоился. О, какой я был дурак!

— Левир, ты ни в чем не виноват. Ты не мог предвидеть прорыв Бреши и, тем более, предотвратить его, — вставила Элерия.

— А кто в этом виноват? В этом виноваты такие же богатенькие власть имущие негодяи, как те, что убили моего отца. Таких везде полно, повсюду. А я дурак подумал, что раз подкачался, то они мне теперь не страшны. Они убили мою мать и деда, а теперь и мою сестру. И сейчас продолжают решать, кому жить, а кому умирать. Как она там оказалась, Элерия? — неожиданно спросил Левир и впервые за весь разговор посмотрел на талийку.

— Прости, я не смогла ее удержать… — пролепетала Элерия и отвела глаза. Ей хотелось провалиться под землю, только бы не видеть запредельную боль в светло-голубых глазах. Таких же, как у Анели.

— Зачем она пошла в общий лагерь? — спросил вальдар. И, видя, что девушка молчит, коснулся ее руки и потребовал. — Ответь мне.

— Искала тебя… — едва слышно прошептала талийка.

— Вот! — не дал договорить Левир и уставился на океан. — Я должен был защищать только ее, а я занимался ерундой.

— Левир, просто терпи, — повернулась к нему Элерия и погладила по плечу. — Дыши, ешь, спи, занимайся обычными делами. Постепенно ты найдешь ради чего жить. И попробуй не винить себя. Знаю, это почти невозможно. Но ты не виноват. Ты ни в чем не виноват. Слышишь меня?

Вальдар кивнул.

Элерия вернулась в палатку далеко за полночь. Криза сидела на лежаке и смотрела в пол. Талийка подошла к ней, погладила по седым волосам:

— Ну как ты?

— Ничего, справлюсь. Нашла его?

— Нашла, — вздохнула Элерия и прилегла на спальное место.

— Как он?

— Плохо.

— Этого следовало ожидать, — кивнула старуха. — Что происходит с тобой? Что это было сегодня?

— Со мной что-то не так, Криза. Но сегодня я не хочу об этом говорить. Сегодня я ни о чем не хочу говорить.

— Если ты впадешь в отчаяние, уныние, апатию и тому подобное, то обратишься в какого-нибудь монстра. Ты это понимаешь? Ты должна найти силы бороться! Я знаю, ты сильно привязалась к этой девочке, но это не значит, что из-за горя по ней ты и сама должна погибнуть. Ты очень слаба, а горе выпивает все силы из человека. Я боюсь, что ты не справишься. Ты должна справиться. Пообещай мне, что справишься! — жарко проговорила Криза, проследовав за Элерией и в конце взяв ее за руку.

— Хорошо, Криза, обещаю, если взамен ты дашь мне немного поспать, — устало ответила талийка.

— Конечно, конечно, спи, милая. Только держись. Ты не представляешь как ты важна… Для меня.

— Я тоже тебя люблю.

— И еще…, — немного помолчав, добавила травница. — Мне нужно кое-что тебе рассказать… Мне нужно многое тебе рассказать.

— Не сегодня, Криза, не сегодня. Сегодня я хочу исчезнуть, — пробормотала Элерия и отвернулась, укрываясь с головой одеялом.

Криза тихо постояла рядом. Смахнула слезинку со щеки, тяжело протопала к лежаку и погасила светильник.

Глава 22. Вальдар на ужин

Бруснир падал в кромешной темноте, скользя спиной по изгибам древесной утробы. Она оказалась полой внутри, сплошь покрытой мерзкой воняющей тухлыми яйцами слизью. Прямо под вальдаром что-то тоже неслось вниз, негромко постукивало и перекатывалось. Бруснир старался не думать о том, что это половина Тайра. Пытался ухватиться за что-нибудь и остановить падение, но ничего не выходило. Его руки скользили по абсолютно гладким поверхностям.

Наконец, Бруснир грохнулся во что-то мягкое, и какое-то время медленно опускался ниже и ниже, на самое дно. Приземлившись, вальдар шумно выдохнул и порадовался тому, что не разбился. Кожу на лице, руках, да, пожалуй, везде — щипало. Но больше всего болела и пульсировала рана на ноге.

Бруснир тяжело поднялся и сел. Сотворил маленький шарик света в воздухе и огляделся. Со всех сторон его окружали заросли. Они состояли из отдельных мягких кругляшков, покрытых волосками, и свободно расступались, когда вальдар отодвигал их рукой. Все кругом заполнено этими губчатыми подушечками, непонятно как левитирующими в воздухе. Как и все здесь, они тоже оказались покрыты слизью. Бруснир и сам насквозь пропитался ею. Пахло тут отвратительно — полупереваренной несвежей пищей.

Подвесив заклинание света чуть впереди, воин встал и прошелся в одну, потом в другую сторону — ничего не менялось. Пейзаж оставался все тем же. Кожу щипало все сильнее, и Бруснир заметил, что она покраснела, как при сильном раздражении. Присмотрелся внимательнее — кое-где даже образовались кровоподтеки.

— Проклятье, ну этого не хватало! Меня пытается переварить дерево! — вальдар сел и сосредоточился. Он пытался сотворить некий магический барьер на всей поверхности тела. И, кажется, удалось — неприятное пощипывание прекратилось, а рана на бедре перестала гореть огнем и дергать.

«Если сегодня меня не растворят — уже хорошо», — подумал вальдар и откинулся на спину. Закрыл глаза и постарался расслабиться, насколько это вообще возможно, находясь в желудке гигантского дерева. Надо как-то выбираться, но Бруснир понятия не имел как именно. Все, что ему удалось придумать, это встать и бродить по утробе, ища выход или хотя бы стены.

Подсвечивая дорогу заклинанием, Бруснир пошел в какую-то из сторон наугад. Руками раздвигая плюшевые шарики перед собой, старался не касаться их лицом и шеей. Его коробило от гадкой слизи, которой они покрыты. Невыносимая вонь окончательно портила настроение вальдара. А еще он представлял, что где-то в темноте лежат обе половины Тайра, и гнусное дерево начало процесс пищеварения. Бруснира мутило. Весь этот странный лес сросся между собой и здесь, на нижнем уровне, утроба деревьев стала единой. В ней-то и бродил воин. Пройдя около сотни шагов, он уперся в твердую стену. Не стену, конечно, кору. Вальдар постучал по ней кулаком, как и следовало ожидать, тверже твердого.

Вздохнув, Бруснир попробовал магию, меч, нож — ничего не помогало и не оставляло даже царапин на проклятой коре. Таким путем ему не выбраться.

— Гэртова бездна! А каким же путем отсюда выбираться? — ругнулся вальдар и отправился дальше бродить внутри дерева. Он шел вдоль коры, прощупывая, проверяя. Надеялся найти просвет или трещину. Все бесполезно. Выхода из ловушки не находилось. Спустя бесконечное число часов, измученный и обессиленный, Бруснир постарался уснуть. В голове мелькнула последняя мысль: «Хорошо бы во сне не стать обедом». Сложно удерживать магическую защиту на коже, когда спишь. Оставалось надеяться, что в случае пробоины, неприятные ощущения разбудят вальдара до того, как станет поздно.

Вскоре так и случилось — Бруснир проснулся оттого, что все тело нещадно саднило. Он резко сел и восстановил защиту. Только после этого зажег свет и осмотрел себя. Кожа приобрела неприятный красный оттенок, кое-где появились небольшие ранки. Вальдару хотелось спать, голова болела, а в желудке урчало от голода. При этом слегка подташнивало, скорее всего, из-за дурнотного запаха, что витал вокруг.

Бруснир всерьез подумал, что это зловоние его и добьет. Кажется оно потихоньку отравляло его, так как самочувствие стремительно ухудшалось. Вальдар встал, повесил светящийся шарик над левым плечом и пошел вперед. Пытался найти место, где можно забраться наверх. Никаких уступов, только гладкая поверхность коры и губчатые заросли, которые не давали опоры.

Бруснир потерял счет времени и начал терять надежду. Сил совсем не осталось, он повалился на дно и забылся тяжелым сном. Но поспать не удалось. Несколько минут спустя он проснулся от ноющей боли во всем теле — дерево снова ело его. Вальдар восстановил защитное заклинание, зарылся руками в волосы, клейкие и слипшиеся. Но не обратил на это внимания, он давно весь покрыт этой гадостью. Поначалу думал, что умрет здесь от голода, теперь понимал, что умрет от того, что не сможет спать. Сколько блуждал без сна? Около двух суток… Точно Бруснир сказать не мог — ощущение времени пропало, растворилось в гигантской утробе, как и все, что сюда попадало.

***

Шаймор просидел возле захлопнувшейся древесной пасти до ночи. Иногда вставал и ходил кругами. Что делать дальше? Как помочь Брусниру? Или он погиб и помогать некому? В сумерках Шаймор вернулся к лагерю вальдаров и долго не решался приблизиться. Не знал, как прийти и заявить, что вернулся один, а остальные погибли.

Совершенно всерьез Шаймор жалел, что не он провалился в проклятое дерево. Всем было бы лучше, если выжил Бруснир. Что теперь делать с этой гэртовой экспедицией? Мрачнее тучи Шаймор вошел, наконец, в лагерь и никто долго не решался у него ничего спросить. Он просто шел, а все смотрели на него и понимали по лицу и по тому, что он вернулся один — случилось страшное.

Шаймор присел у костра и уставился в землю. Кто-то из вальдаров решился спросить, что случилось. Заплетающимся языком, с прорывающейся дрожью в голосе, Шаймор рассказал. После шокирующей новости все почувствовали себя потерянными, никто не знал, что делать дальше.

Люди просто замерли на одном месте, остались в лагере, не в силах сдвинуться. Вальдары все ждали командира, вдруг выберется и вернется. Шаймор каждое утро вставал затемно и поднимался на высокие кроны, бесконечно бродил там, рискуя разделить судьбу Тайра и Бруснира. Спустя двое суток надежда что Бруснир вернется угасла у всех, кроме него.

Вальдары начали порываться продолжить путь. Пусть и без командира, они должны завершить начатое. Ученые тоже их подгоняли, напоминая о цели путешествия.

Несколько воинов подошли вечером к Шаймору, решившись на разговор.

— Мы хотим завтра с утра отправиться дальше, — нерешительно сказал один из них.

Шаймор вскинул голову, в его глазах плескалась ярость. Он вскочил и почти закричал:

— Еще не время!

— Но, Шаймор, нет смысла больше сидеть здесь и неведомо чего ждать!

— Нет, я сказал! — отрезал Шаймор и просто ушел, не желая продолжать этот дурацкий, по его мнению, разговор.

Вальдары посовещались между собой и решили дать ему несколько дней, а потом отправляться в путь.

Рано утром Шаймор поднялся на деревья один. Он блуждал там почти до полудня, рассматривая каждую ветку, каждую черточку на коре, пытаясь понять, как устроен этот древесный мир и найти его слабые места. Но казалось все без толку.

Танос стоял в зените, когда одновременно со всех сторон донесся низкий гул, похожий на стон гигантского кита. Шаймор огляделся и увидел в нескольких десятках шагов распахнутую древесную пасть. Подбежал почти вплотную, наклонился, рискуя лишиться головы, если дерево выпустит зубы. Заглянул внутрь, но ничего, кроме темноты так и не смог разглядеть. Пасть захлопнулась, и Шаймор, окончательно упав духом, тяжело поднялся и отошел от нее. Обернулся и выпустил из ладони небольшой яркосветящийся шарик. Заклинание подлетело к пасти и зависло над ней, подсвечивая опасное место.

Спустя пару минут гул повторился и Шаймор бросился вперед, ища новые рты. За несколько часов он обнаружил их множество и все пометил заклинаниями. По крайней мере, теперь отряд мог относительно безопасно перебраться на другую сторону к лабораториям. Это мало успокаивало вальдара и не могло вернуть лучшего друга, но все же лучше, чем ничего.

***

Бруснир очнулся от боли и жара. Почудилось, что он наполовину переварен, и вот-вот эта смердящая скользкая тьма поглотит его окончательно. Вальдар зажег свет, посмотрел на руки — кожа в язвочках и кровоподтеках. Скоро они превратятся в раны.

С трудом Бруснир поднялся и размял мышцы. От слабости пошатывало, и он разозлился. Дикая ярость всколыхнулась внутри, закружила, поднялась волной, ища выхода. Вальдар взял меч и, откуда только силы взялись, начал от души рубить пористые мягкие подушечки, которые парили кругом.

Дерево жалобно застонало, и воин усмехнулся:

— Больно тебе? Получи еще. Я стану самым кошмарным твоим обедом.

Бруснир замер и втянул носом воздух: откуда-то отчетливо повеяло свежестью. Вальдар сдвинулся в сторону — сквозняк дул сразу с нескольких направлений. Пошел туда, откуда тянуло понизу, но дуновение быстро иссякло. Бруснир остановился и чуть не пал духом, когда его осенило. Несколько раз ударил мечом утробу древесного желудка. Донесся низкий стон, и тут же подул легкий ветерок.

Так, причиняя вред сожравшему его монстру, Бруснир добрался до одной из пастей. Он отчетливо видел ее. Она открывалась и стонала от боли, да вот беда, достать до нее воин не мог. Этот заветный выход находился низко по сравнению с другими, но все же недостаточно, чтобы до него дотянуться или допрыгнуть. Вальдар исследовал все вокруг в поисках за что уцепиться, но гладкая кора не давала шанса.

Перепробовав все, Бруснир отчаялся и присел, опершись спиной на ствол изнутри. Он старался не уснуть, но сознание то и дело отключалось. Предчувствие подсказывало вальдару, что он не проснется. Раз уж ему осталось совсем недолго, Бруснир поднялся, приняв решение. Он намеревался сжечь здесь все дотла. Сначала вальдар выпустил маленькую струю пламени из ладони. Пористые подушечки древесного желудка тут же загорелись, ярко вспыхнули и обожгли рядом стоявшего воина. Он приготовился, собрал все силы, чтобы выпустить в утробу мощнейший поток пламени, который выжжет здесь все, включая и самого Бруснира.

Сверху пахнуло свежим воздухом, и вальдар в последний раз обернулся взглянуть на такой желанный и недоступный выход. Он всей душой потянулся к нему, желая вырваться отсюда, исчезнуть тут и появиться там, снаружи, под вечерним или утренним небом. Да под любым, лишь бы небом. Задумался, вспоминая картины прошлого. Почти все они так или иначе связаны со свежим воздухом, дождем, ветром и простором. И вдруг Бруснир заметил, что прямо перед ним пространство подернулось дымкой и тускло засветилось.

Бруснир протянул руку к непонятному свечению. Его дернуло и засосало, протянуло кубарем и выбросило снаружи. Вальдар упал с приличной высоты. Прокатился по земле, но успел сгруппироваться и ничего не сломать. Встал, оглянулся — позади в воздухе медленно таял портал.

Бруснир присвистнул и, так как в чудеса он не верил, то предположил, что ему удалось сотворить портал. А значит, нужно будет позже это умение в себе потренировать. Но не сегодня. Сейчас хорошо бы найти воды и хорошенько выспаться. Бруснир буквально валился с ног, а меч не казался ему таким тяжелым, пожалуй, с самого детства.

Оглядевшись, Бруснир понял, что оказался в развалинах старых лабораторий. Где-то здесь должна быть и Брешь. Помещения вокруг сильно разрушены. Стены и крыши мало где сохранились, в основном, они валялись кучей хлама перегораживающего путь. У вальдара то и дело темнело в глазах, но он боялся, что если не найдет воду и уснет, то может и не проснуться. Голова раскалывалась, но он упрямо шел вперед. Погибать теперь, когда удалось выбраться из плотоядной ловушки, не входило в планы. Услышав голоса, Бруснир поначалу принял их за галлюцинации. Однако, вывернув из-за угла, увидел своих.

***

Вальдары и ученые благополучно преодолели лесную преграду. Спустились и разбили лагерь для ночевки на развалинах старой библиотеки. В одном большом зале даже сохранилась крыша, так что можно переночевать с комфортом и не опасаться ночного дождя. Ученые временно выпали из мира и увлеченно ковырялись в разбросанных кругом свитках и книгах. Многие безнадежно испорчены, но кое-что осталось вполне читаемым.

Вальдары же занимались более насущными проблемами: обеспечивали безопасность ночлега, готовили ужин. Именно в этот момент из развалин вдруг появился Бруснир. Все замерли, точно увидели призрака.

Шаймор опомнился первым. Как гигантский медведь, набросился на Бруснира и сгреб в охапку.

— Не хватало, чтобы именно ты добил меня, — слабым голосом запротестовал против удушающих объятий Бруснир. — Дайте воды.

— Не очень-то и хотелось душить тебя, ты скользкий и воняешь, — хохотнул Шаймор, до конца не веря в то, что друг стоит перед ним, немного потрепанный, но все же живой.

— Не напоминай, — пробурчал Бруснир, с трудом отрываясь от фляги с водой.

— Расскажешь, как тебе удалось выбраться?

— Потом. Не раньше, чем хорошенько высплюсь, — отмахнулся командир, укладываясь и накрываясь чьим-то позаимствованным одеялом. — Вы-то сами как здесь оказались? Не потеряли больше никого?

— Все живы, нам повезло. Это дерево гудело несколько часов к ряду, и я пометил все его пасти. Так что мы прошли совершенно без приключений.

— Гудело говоришь? — усмехнулся Бруснир, не открывая глаз, и отключился.

***

Бруснир с трудом разлепил глаза, Танос светил вовсю.

— Сколько же я проспал? — пробурчал вальдар под нос, поднимаясь. Голова болела, но это цветочки по сравнению со вчерашним днем.

— О, проснулся! — приветствовал Шаймор громогласным криком на весь лагерь. — Ну и дрыхнешь ты, я тебе скажу. Вчера весь день проспал, всю ночь и сегодня дело к полудню.

— Надо было разбудить меня. Мы же тут не на отдыхе, в конце концов. Опасно долго оставаться на одном месте.

— Да ладно, ты себя-то видел? На тебя смотреть страшно. Мы тебя пожалели, — подходя ближе, и уже тише сообщил Шаймор.

— Спасибо, — поблагодарил Бруснир, с отвращением прикасаясь к пропитанной гадкой слизью одежде.

— Эй, ребята, тащите сюда! — заорал Шаймор, махая руками. — Смотри, мы тебе сюрприз приготовили. Нашли тут колодец неподалеку…

Несколько вальдаров принесли бочку с водой и тяжело опустили рядом. Заманчивые всплески донеслись до уха Бруснира. Он подошел к воде, едва не мурлыкая от удовольствия:

— За это вам огромное спасибо.

Набрал в ладони холодную прозрачную влагу и с наслаждением плеснул на лицо, окунул в бочку голову целиком. Вынырнул, задумался на мгновение и, сбросив одежду, запрыгнул в емкость.

Шаймор рассмеялся и бросил полотенце на край бочки.

Бруснир выбрался из воды и почувствовал себя прекрасно. Головная боль прошла, только зверски хотелось есть. Вальдар повязал полотенце вокруг бедер, забросил в бочку штаны и рубаху. Одевать на чистое тело эту липкую дрянь он не собирался. По лагерю разносился аппетитный запах жареного мяса. Закончив стирку, Бруснир повесил вещи сушиться и пошел к костру. На вертеле жарился здоровенный окорок.

— Кого вы умудрились поймать? — спросил Бруснир.

— Нам повезло, — ответил кучерявый рыжий воин, который сегодня был за повара. — Оленя. Он, конечно, не совсем олень. Очень даже опасный олень, но вкусный. Второй день его едим, не нарадуемся.

Командир доедал обед, когда из-за развалин высокого здания на востоке появилось нечто.

— К бою! — закричал Бруснир, мгновенно впрыгивая в еще мокрые штаны и хватая меч.

К ним приближалось мутно-белое чудище высотой в три человеческих роста. Больше всего оно напоминало гигантского богомола, движениями и тем как держало лапы с невероятно длинными пальцами, похожими на лезвия. На здоровенной морде ни носа, ни ушей, только глаза на костяных наростах по бокам. Человеческие глаза. А снизу разъезжающиеся в обе стороны жвалы и некое подобие клюва.

Глава 23. Корабли уплывают вдаль

Левир смотрел, как горит погребальный костер сестры. Он сам уложил ее невесомое тельце на эту гэртову кучу дров. И оставил одну. Снова. Вальдар стоял ровно, даже слишком. На лице не отражалось никаких эмоций, только в глазах пылали искры, и это не отблески похоронного пламени. Как только церемония подошла к концу, Левир собрал всех воинов и пожелал выступить с речью.

Элерия, едва переставшая рыдать, наблюдала за собранием со стороны. Она не собиралась ни во что вмешиваться, но чувствовала — что-то зреет. И это ощущение перерастало в зудящее беспокойство, разгоняя даже тупое безразличие горя. Левир некоторое время стоял перед вальдарами, склонив голову. Воины молчали и ждали его приказов. Наконец, он заговорил:

— Друзья, эвакуация остановлена, и я очень сомневаюсь, что она продолжится. Нам приказано ждать. Молчать и ждать у моря погоды. Корабли отплывают пустыми, и могут уже не вернуться. Я думаю, нас попросту бросят здесь умирать. Нашего главнокомандующего отправили невесть куда с самоубийственной миссией… Это сделано с целью обезглавить нас и помешать решительным действиям. Вы можете подумать я зол из-за того, что военные короля убили мою сестру… — вальдар замолчал, желваки шевельнулись на скулах. Дернул головой и заговорил громче. — И будете правы! Да, я очень зол! Вместо помощи мы получаем бездумные убийства со стороны насмерть перепуганных слабаков. Думаю, пришло время действовать нам!

Вальдары поддержали его возгласами одобрения. Левир замолчал. Со стороны основного лагеря к ним приближался отряд военных. Один из них подошел к Левиру и передал свиток с приказом. А вслух сказал:

— В вашем лагере находится некая Элерия. В результате вчерашнего инцидента решено, что она крайне опасна. Мы пришли арестовать ее, а вы должны выдать девушку и не препятствовать нам.

Элерия ожидала нечто подобного, но все же ей страшно. Что если вальдары выдадут ее? Арест это только предлог увести, а дальше безусловно ее ждет смерть. Если конечно она сама не сможет защитить себя. Талийка вскинула голову и прикрыла глаза, проверяя, сможет ли повторить вчерашний трюк. Сводящей с ума силы она не обнаружила, но магия прилила к кистям рук, кончики пальцев ощутимо покалывало. Элерия пошевелила слегка онемевшими пальцами, пробуя силу на вкус. «Что ж, мы еще поборемся», — подумала она и открыла глаза. Однако талийка не хотела никого убивать. Вчерашнее смертоубийство ей совсем не понравилось. Более того, она рада, что помнит все весьма смутно. Ей слихвой хватало и тех жалких крох воспоминаний, чтобы впасть в ужас. Это ощущение когда в человеке все ломается, лопаются жилы, дробятся кости… Элерия потерла виски и отогнала кошмарные воспоминания. Она не готова сейчас их принять и сомневалась, что когда-нибудь будет готова. Оставалось гнать их подальше.

Левир молча в упор смотрел на солдата, изучая его, как какое-то диковинное насекомое. Не читая, смял свиток в руке и спросил:

— А кого арестовать нам за смерть моей сестры?

Глаза вальдара пылали такой яростью, что некоторые военные отступили на шаг. Их главный, запинаясь, произнес:

— Все виновные в этом погибли. Если бы… Если бы не это… Они бы понесли наказание.

— Я думаю, вы врете, — вкрадчиво сказал Левир, обнажая меч. — Вальдары! Давайте убьем этих негодяев и отправимся за остальными?

Один быстрый выпад вперед и отрубленная голова незадачливого воина, который просил выдать талийку, покатилась по земле. Другие солдаты даже не достали оружие, просто пятились и выглядели жалко. Вальдары немного растерялись и не спешили убивать военных, впрочем, их помощи и не требовалось.

Элерия выскочила вперед и крикнула:

— Левир, остановись! Тебе не обязательно убивать их, они итак не окажут никакого сопротивления!

— Да что ты говоришь? — скорее прошипел, чем спросил вальдар. — Может быть, мне отдать им тебя?

Талийка подошла к нему вплотную, схватила за плечи, заговорила тихо и быстро.

— Ты ослеплен жаждой мести. Остановись. Они будут тебе подчиняться, достаточно этого потребовать.

— Они мне не нужны, — покачал головой Левир и мягко, но сильно оттолкнул девушку. — Не стой у меня на пути.

Вихрем он крутанулся среди перепуганных королевских военных. Одно, два, три отточенных, быстрых движения и изрубленные кусочки тел попадали в траву.

Лежа в кустах неподалеку, за этой сценой наблюдал неприметный мужичонка в грязной одежде. Когда вальдар применил оружие, он тихонько поднялся и ломанулся что есть силы в штаб военных Шантаха. Вихрем пронесся через весь лагерь и подбежал к первому встреченному солдату. Торопясь и сбиваясь, заговорил:

— У меня жизненно важные сведения! Ведите меня к главному. Быстро!

Воин рассмеялся ему в лицо:

— Ступай прочь, оборванец, пока цел.

— Вы не понимаете! Вам грозит опасность! И у вас мало времени!

— Говори, что тебе известно, — напрягся солдат.

— Только в обмен на обещание забрать меня в Левию!

— Говори! Если твоя информация окажется ценной, то тебя обязательно заберут, — заверил военный.

— Хорошо. Вальдары взбунтовались и убивают ваш отряд. Уже убили, скорее всего. И теперь придут за вами, — зачастил не отдышавшийся торопыга.

— Идем со мной, — приказал солдат и повел мужика к генералу.

Станлон выслушал подчиненного с выражением крайней озабоченности на лице. Доносчик встрял с требованием забрать его в Левию. Генерал отмахнулся от него, как от назойливой мухи, и вышел из палатки. Мужичок бросился за ним.

— Э, нет, так не пойдет! Стойте! Скажите, что заберете меня с собой! — кричал он вдогонку и хватал Станлона за рубашку.

Генерал ударил его по руке и бросил на ходу солдатам:

— Убейте его! И готовьтесь немедленно отплывать! Нам здесь больше делать нечего.

— Не надо! Не трожьте меня! Я же спас вас! — пятясь, вопил мужичонка. В страхе он бросился бежать, но несколько военных натянули луки и почти одновременно выстрелили. Сразу три стрелы вонзились убегающему в спину. Он упал и долго стонал. Вокруг давно не осталось никого, и начало вечереть, когда он, наконец, затих.

***

Левиру подвели коня. Вскочив в седло, он отдал приказ:

— Пленных не брать! Главное, захватить корабли!

Вальдары унеслись черной тучей, оставив лишь клубы пыли, которая долго еще не могла улечься.

Элерия смотрела им вслед и покусывала палец на сжатом кулачке. Вальдары поехали убивать. То, чего она больше всего боялась, произошло.

Неподалеку стояла Свэла. Девушка тоже смотрела вдаль, в сторону ускакавших воинов, теребила косу и улыбалась.

Левир резко остановил коня и тот затанцевал на месте, поворачиваясь то в одну, то в другую сторону. Неприличные проклятия посыпались из уст молодого командира, когда он увидел, что почти все корабли успели отплыть. У берега оставалось всего раз, два, три… пять… Всего пять кораблей. Береговую линию защищало около полсотни солдат. И Левир скомандовал «атаку». Если он хотел взять, хотя бы эти корабли, нужно спешить.

***

Генерал до конца не верил в то, что вальдары решатся на открытое нападение и поэтому не слишком торопился отплыть, однако, все меры предосторожности принял. Его помощник Гиброн указал куда-то вдаль и рука его задрожала:

— Генерал, смотрите, вальдары! Они скачут сюда!

Станлон даже приоткрыл рот, уставившись в ту сторону, куда показывал Гиброн. Вальдары приближались очень быстро. Слишком быстро. И, понимая, что немногочисленные солдаты на берегу не смогут их задержать более чем на несколько минут, генерал все же отдал им последний приказ.

— Защищать берег! Любой ценой! — повернулся к помощнику, добавил. — Ты остаешься с ними и командуешь обороной. Все корабли должны успеть отплыть!

Более не раздумывая и не теряя времени, Станлон запрыгнул в лодку и прикрикнул на солдат, чтобы гребли быстрее.

Гиброн опешил и растерялся, понимая, что его бросают на верную смерть. Он переминался с ноги на ногу и испуганно озирался, пятясь к кромке воды. Его глаза вдруг заблестели надеждой и он закричал:

— Сомкнуть ряды! Держать строй! Не отступать! К кораблям никого не пропускать! Не бойтесь, они не посмеют напасть!

Все это время он отступал к пустой лодке на берегу. Закончив речь, запрыгнул в нее, и более ничего не добавив, изо всех сил погреб к кораблям.

Оставшиеся на берегу солдаты озирались и пожимали плечами, переглядываясь. Им всем без исключения было страшно.

***

Левир придержал коня лишь на мгновение, приблизившись к перепуганным королевским военным. Один из них открыл рот, чтобы что-то сказать, но не успел. Охнул, прогнулся дугой, а из его рта полилась кровь. Левир пробил беднягу насквозь небольшой, но острой и крепкой, как сталь, сосулькой. Ему всегда отлично удавались заклинания водной стихии. Не давая никому опомниться, Левир наклонился в седле и выбросил с обеих рук десятки сосулек поменьше. Они мгновенно поубивали и ранили немало народу. Несколько военных натянули луки и выпустили в вальдаров нестройный ряд стрел. Ответ оказался быстрым, безжалостным и смертельным для всех солдат, которых бросили на берегу.

***

Гиброн все-таки успел догнать корабль генерала и теперь, игнорируя суровый взгляд Станлона, с ужасом смотрел на берег.

— Ты ослушался моего приказа, — раздраженно бросил генерал.

— Да, и только потому жив, — впервые огрызнулся Гиброн.

Станлон промолчал, до боли сжимая ладонями борт корабля, он наблюдал, как вальдары захватили два, не успевших отчалить судна, и пытаются догнать третье.

— Скорее! Скорее! Почему мы плетемся так медленно? — закричал генерал и с трудом узнал свой голос, настолько высоким он стал.

***

Левир был в ярости. Всего два корабля удалось захватить, тогда как нужно не меньше десятка. И даже этого сына ворлока и краги Станлона не удалось догнать. В своей трусливости генерал оказался предусмотрителен и выбрал не тяжелый боевой корабль, а легкий и быстроходный.

Левир жаждал мести и, если бы задуманное ему удалось, то тотчас взял всех вальдаров и отправился в Миранию. А там с боем, если понадобится, отвоевал себе право на жизнь вне погибающего Шантаха. Теперь задача существенно осложнялась.

Молодой командир вернулся к шатру и приказал не беспокоить до утра. В бочке, что стояла рядом со входом, смыл кровь и пыль, и вошел в палатку. Сразу почувствовал — внутри кто-то есть, дернул меч из ножен, но тут же бросил обратно. Из полумрака к нему вышла белокурая красавица Свэла. Она молча приблизилась и нежно провела рукой по его щеке.

— Я не убил твоего генерала, — усмехнулся Левир.

— Мне все равно, — не раздумывая ответила Свэла и обиженно вздернула нос.

Левир рывком прижал ее к себе и долго целовал, нагло блуждая руками по телу. Затем толкнул девушку на постель и, отстегнув меч, прыгнул следом. Зарывшись лицом в пышную грудь, он с удовольствием вдыхал ее сандаловый запах. Это то, что ему сейчас нужно. Свэле же казалось, что вальдар пахнет океаном.

***

Вечерело. Элерия не могла успокоиться. С самого утра ее грызло мерзкое беспокойство, болезненно ноющее в солнечном сплетении. Смутное, но от этого не менее назойливое. Вальдары вернулись — смертей больше не предвиделось, но легче не становилось.

Талийка бродила по лагерю, словно призрак, и не могла найти себе места. Теперь она понимала за кого беспокоится. Его образ виделся в сумерках. Вон там — у леса. Стоит, опершись широким плечом о дерево и едва улыбается. Так сразу и не признаешь, если не заглянуть в глаза. Глубокие темные омуты, которые прожигают насквозь, до дрожи в теле. Такая энергия от него исходит, что раз почувствовав уже не забудешь. Бруснир…

Он понравился Элерии с первого взгляда, но она не признавалась в этом даже самой себе. Мир рушился на глазах, и некогда было слушать сердце. Но с тех пор, как он отправился в Привол, боль поселилась в душе, и все давалось намного тяжелее, чем когда он рядом.

Но сегодня все изменилось. Элерия не просто скучала. Она слышала его баритон сквозь расстояние, но он не успокаивал, как бывало раньше. Волны страха прокатывались по ее телу.

— Только не он, — простонала талийка и присела на ствол поваленного дерева у границы леса. — Только не он. Да сколько же можно?

«Лагерь как будто вымер, да еще Элерия куда-то запропастилась», — думала Криза, блуждая в потемках.

— Не нравится мне это, — бормотала травница недовольно и ускоряла шаг, разыскивая девушку.

Наконец, Криза увидела хрупкую фигурку, укутанную темным покрывалом длинных волос. Сомнений быть не могло, это Элерия.

— Вот ты где. Я тебя обыскалась, — сказала травница, подходя к талийке и усаживаясь рядом. — Чего ты здесь сидишь в темноте? Ты должна беречь себя.

— Все в порядке, Криза, просто плохие предчувствия, — успокоила Элерия и положила руку на ее ладонь, слегка сжимая.

— Ты с ума сошла? Просто плохие предчувствия? Ты забыла, что у Анели бедняжки тоже были просто плохие предчувствия? Насколько плохие? — травница с беспокойством заглянула ей в глаза и вскрикнула. — Вея-мать! Да что же с тобой такое, девочка?

Криза вскочила и запрокинула голову Элерии. Ловко щелкнула пальцами, создавая заклинанием шарик света. Внимательно вгляделась в лицо талийки: белки глаз красные, а зрачки багровые. Со лба травница смахнула кровавую испарину.

— Пойдем, милая, тебе срочно нужно прилечь и успокоиться. Обопрись на меня, вставай, пойдем.

— Криза со мной все в порядке, я могу идти и сама, — улыбнулась Элерия, но позволила себя увлечь.

— В порядке… В порядке, — бормотала старуха. — Ничего с тобой не в порядке.

Криза привела Элерию в шатер, уложила в постель и напоила успокаивающим отваром из трав. Девушка давно уснула, а травница все сидела рядом, гладила ее по шелковистым волосам и приговаривала:

— Что же я натворила… Что же я натворила…

Утром, как не пыталась, Криза не смогла ее разбудить. Время приближалось к полудню, а Элерия спала беспробудным сном. Кожа ее сильно побледнела, губы стали почти черными.

Глава 24. Выбор есть всегда

Белесая тварь подступала, покачиваясь на длинных ногах и временами замирая. Вальдары построились, спрятав ученых за спинами.

Чудовище спокойно подошло ближе и остановилось, рассматривая воинов.

— Может, обойдется? Может, травоядное? — едва слышно прошептал Шаймор, крепко держа меч перед собой и готовясь ко всему чему угодно, несмотря на оптимистичное предположение.

— Это вряд ли, но дадим ему шанс, — так же тихо ответил Бруснир, ладонью показывая вальдарам, чтобы пока не нападали.

Тварь медленно склонила голову набок и выпучила и без того огромные глаза. Пошевелила ими в костяных глазницах и что-то тихонько прострекотала. Но не спешила нападать.

Это ожидание изводило, играло на нервах. Даже воинам не по себе, что уж говорить об ученых, у которых от страха зуб на зуб не попадал.

Переродок пригнулся к земле и, резко отклонившись, дернулся вперед. Плюнул чем-то тягучим и белым. Одному вальдару эта смесь облепила голову, шею и частично плечи. Он задергался, упал на землю и почти сразу затих. Вальдары, что стояли рядом, содрали с него быстро застывшую гадость и отбросили в сторону. У пострадавшего воина не осталось кожи. Везде, где касалась странная субстанция, торчали оголенные кости, едва прикрытые растворенной плотью. Парень умер.

Чудовище плюнуло. Шаймор едва успел уклониться. Плевок пролетел, чуть не задев его руку, и остался валяться на земле. Бруснир скомандовал атаку и первым ударил по твари заклинанием огня. Слава Таносу, магия на нее действовала. Тварь пронзительно завизжала на болезненно высокой ноте. Ее белая кожа плавилась и стекала тягучими каплями.

Переродок закрутился волчком и наотмашь ударил лапой по рядам приблизившихся воинов. Пальцы-лезвия прошли сквозь тела вальдаров, не встретив сопротивления. Сразу несколько бойцов упали, разрезанные на кусочки. Головы, плечи, руки — осыпались на землю жутким фаршем. Кто-то из ученых сзади истошно завопил, кого-то вывернуло наизнанку.

Бруснир обошел монстра сзади и, ударив заклинанием воздушного кулака, сбил с ног. Лапы чудовища подогнулись. Оно наклонилось, и Бруснир, подпрыгнув, отрубил ему голову. Туша упала, испуская из обрубка шеи струю мутно-белой жидкости. Командир оглянулся. Из-за тех же развалин, откуда пришла первая тварь, выходили четыре таких же.

Эти были проворнее, возможно, почуяли смерть сородича и это их обозлило. Напали одновременно, разорвав линию обороны вальдаров. Брусниру пришлось пробиваться в тыл — одна из тварей оказалась в опасной близости к ученым. Ситуация казалась патовой. Плевки переродков растворяли плоть, мгновенно убивая или калеча так, что воин не мог сражаться. Одним ударом лапы твари могли уничтожить нескольких бойцов. Они резво крутились и хорошо сражались в окружении. Заклинания причиняли им боль, но не убивали. Их мышцы и кости оказались чрезвычайно устойчивы к магическим повреждениям. Вальдары старались окружать существо и нападать одновременно с разных сторон.

Бруснир проскочил под лапой одной из тварей и пробился к ученым. Среди них свирепствовал переродок и уже убил двоих. Командир, едва успел прыгнуть и оттолкнуть растерявшегося Бойтина — в него несся смертоносный плевок. Ученый отлетел и упал на землю. А белая слизь попала в вальдара, облепив его плечо, шею и нижнюю часть лица.

Бруснира пронзила такая боль, что потемнело в глазах. Он выронил меч и упал. Другой рукой содрал эту мерзость и отбросил подальше. Плевок не успел выжечь всю плоть, но раны нанес серьезные. Кожа вальдара вздулась пузырями, а местами и вовсе отсутствовала, оголяя мышцы и сухожилия.

Несмотря на это Бруснир встал, поднял меч и продолжил бой. Тварь, которая ранила, кажется, списала его со счетов и полностью увлеклась сражением с другими вальдарами. Бруснир двигался медленнее, чем ему хотелось, но подошел к переродку сзади и всадил меч куда-то в область поясницы. У человека там почки. Что там у этой твари никто понятия не имел. Для верности командир рубанул снова, по хребту. Чудовище упало и задергалось. Другие вальдары отрубили ему голову — на всякий случай.

Бруснир обернулся. Шаймор сидел верхом на туше второй твари, его меч торчал аккурат из ее глаза. Третье чудовище тоже убили. Четвертое сражалось чуть поодаль. Командир поспешил туда. Каждый шаг отзывался невыносимой болью, его сильно шатало. Тошнота подкатывала к горлу, а в глазах темнело. Дойти Бруснир не успел — вальдары добили переродка сами. Когда командир увидел это, силы покинули, и он отключился.

Шаймору пришлось взять управление группой. Он разместил выживших в укрытиях среди развалин. Еще одно такое столкновение с местными обитателями и им не удастся выйти победителями. Разумнее прятаться.

Этот бой дорого дался группе. Погибло двенадцать вальдаров и трое ученых. Выжившие перенесли их тела подальше и сожгли. Трое вальдаров, включая Бруснира, тяжело ранены. Командир несколько часов не приходил в себя.

— Прости, Шаймор, насколько мне известно, с такими ранами нет никакой вероятности выжить, — заключил Бойтин, разглядывая жуткие кровоточащие раны на лице и груди Бруснира. — Вот и наш Стин подтверждает тоже самое, а он лучше всех нас разбирается в медицине. В конце концов, он даже закончил курс лекарства в экстремальных условиях и писал монографию…

— Плевал я на ваши монографии, — перебил Шаймор. — Как это нельзя выжить? Вы что уже похоронили его? Он же жив еще! Где этот ваш Стин? А ну-ка быстро зови его сюда!

— Но…

— Никаких «но»! Немедленно!

Бойтин быстро привел Стина. Тот немного испуганно уставился на Шаймора и держался от вальдара на безопасном расстоянии.

— Я тебя слушаю, — глядя ему прямо в глаза сказал вальдар.

— Но… Что я могу поделать? — замялся ученый. — Тут ничем помочь нельзя. Это смертельное ранение.

— Смертельное говоришь? — угрожающе спросил Шаймор, подходя ближе, и нависая над собеседником. Он был выше ученого на две головы и в два раза шире в плечах, выглядело это даже со стороны устрашающе. — Значит, ничего делать мы не будем? Может, просто бросим его здесь и пойдем дальше?

— Эээ… — испуганно промямлил Стин и попятился. — Можно сделать мазь от ожогов… По дороге сюда я видел травку, ожевик называется, нужно ее собрать. И… Можно попытаться сбить жар…

— Так лучше, — одобрил Шаймор. И его огромная фигура отступила от тщедушного ученого, позволяя тому вздохнуть свободнее. — Пойдем искать этот твой Ожевик.

— Только это все не принесет никакого положительного результата, — засеменил следом за вальдаром Стин.

— Заткнись, — недовольно буркнул Шаймор и зло зыркнул на ученого. — И забудь об этом. Ради твоей же безопасности. Лечи его так, как будто в этом есть смысл.

Несмотря на все усилия и заботу Шаймора Бруснир так и не очнулся. Его раны выглядели ужасно, а сам он больше походил на труп. Командира то лихорадило, то он был холоден, как лед. Но ни разу за прошедшие три дня не открыл глаза.

Вальдары нашли Брешь. Она оказалась совсем неподалеку. И ученые несколько дней возились возле нее, но ничего вразумительного сказать пока не могли. Бойтин заявлял, что им нужно время, чтобы разобраться. Шаймор им это время давал, все равно они никуда не могли двинуться, пока командир в таком состоянии.

К исходу третьих суток Бруснир пошевелился и тут же зажмурился от захлестнувшей боли. Сознание начало меркнуть и только нечеловеческим усилием воли вальдар заставил себя не отключаться. Его раны покрылись хрупкой корочкой, которая лопалась от каждого движения, из разломов сочилась сукровица. Жуткая боль сопровождала каждое движение, но это не остановило Бруснира. И он, хоть и с трудом, поднялся.

Шаймор радовался, как ребенок, его возвращению в мир живых. Друг эту радость не особо разделял, настолько паршиво себя чувствовал. Выслушав новости последних дней, Бруснир пожелал посмотреть на Брешь.

— С ума сошел что ли? Ты едва выжил. Тебе нельзя сейчас ходить! Да ты сидишь то еле-еле, — возмущался Шаймор, но все бесполезно. Упрямства у командира хватило бы и на троих.

— Не нуди, Шаймор. Лучше дай мне опереться о твою руку, — спокойно заявил Бруснир и поднялся, пошатываясь и кривясь от боли. — Веди.

Брешь оказалась всего в сотне шагов от места стоянки. Бруснир не показывал виду, но еще столько же он бы не прошел. Среди развалин большой лаборатории невысоко над землей зависла непроницаемо черная сфера, края которой слегка шевелились. По ним пробегали искры и маленькие сине-фиолетовые молнии. Она чуть уменьшалась и увеличивалась в размерах, дышала. Неподалеку возился Бойтин и другие ученые, а несколько воинов их охраняли.

— И что вы выяснили? Как мы будем закрывать эту гадость? — спросил Бруснир, приближаясь.

— Весьма рад видеть в добром здравии, хоть это и выходит за рамки моих вероятностных заключений, — своеобразно поприветствовал его Бойтин и виновато пожал плечами. — К сожалению, не могу сообщить ничего утешительного. Мы пока не знаем, как можно устранить Брешь.

— Что ж это получается, мы зря сюда перлись что ли? — раздраженно вопросил Шаймор.

— Дайте нам несколько дней, мы проверим кое-какие теории, — вмешался другой ученый. — А если ничего не выйдет, то у нас есть запасной вариант. Мы изолируем Брешь. Сорок последних лет она и была надежно изолирована, но почему-то разрушила барьер. Мы нашли заслонки, поставим новую. Это не решит проблему, но даст миру отсрочку. Если повезет, то лет на сорок.

— Брешь увеличилась в размерах, очень сомневаюсь, что новый барьер продержит ее так долго, — тихо возразил Бойтин.

Прошло несколько дней. Слава богам, на путешественников никто больше не нападал. Возможно, в том их заслуга. Они вели себя тихо и осмотрительно, старались не высовываться и не привлекать внимания.

Бруснир уже мог передвигаться самостоятельно, но все равно с трудом. Раны не заживали, мокли и кровоточили, едва подсыхающие корочки лопались при малейшем движении. Не прекращающаяся слабость и боль вымотали командира, но больше всего его злила собственная беспомощность. Случись что и он окажется только обузой для команды. Кроме него, конечно, больше никто так не думал.

Вальдары беспокоились и торопили ученых. Нужно что-то решать с Брешью, пока не случилось чего-нибудь непредвиденного, но очень даже ожидаемого. А здесь, в сердце этого нового жуткого мира, сама реальность подергивалась и сбоила. На развалинах мертвого города царила безжизненная тишина, лишь изредка прерывающаяся тягучими скрежещущими звуками. Откуда они доносятся вальдары так и не смогли понять. Иногда казалось, что из-под земли. Иногда, будто они идут сразу отовсюду, окружают со всех сторон, то приближаясь, то удаляясь. Но всегда проникали в самую душу, селили там едкое чувство страха и желание поскорее убраться куда угодно, лишь бы как можно дальше.

Утром третьего дня Бруснир поставил вопрос ребром, заставил ученых принять решение относительно Бреши. Они пошептались некоторое время, и Бойтин сделал шаг вперед.

— Когда это путешествие только планировалось, мы с высочайшей долей вероятности знали, что не сможем закрыть Брешь, — начал он. Некоторые вальдары переглянулись и тяжело вздохнули, понимая, что речь будет витиеватой и долгой.

Бруснир усмехнулся, глядя на несчастные лица соратников, вскинул руку, перебив ученого:

— Короче. Пожалуйста.

Бойтин запнулся, сглотнул и продолжил:

— У нас только один вариант, который, скорее всего, не принесет никакого результата… И все равно придется пробовать ставить барьер, в надежде что он не взорвется.

— Какой вариант? — спросил Шаймор нетерпеливо.

— Попробуйте закрыть ее, используя ту силу, которой она наделила вас. Только делайте это одновременно.

Вальдары переглянулись. Что ж, попробовать стоило. Они сосредоточились и поначалу тонкие струйки серой магии потянулись к Бреши от каждого воина. Эта не яркая магия стихий, присущая этому миру. Это темная магия Бреши. Постепенно слабые ручейки силы утолщались, самый мощный поток выдал Бруснир. Он, хоть и раненый, лучше всех научился обращаться с чужеродной энергией.

Брешь завибрировала и тихонько загудела. Пульсация черной материи усиливалась, чем больше силы в нее вливалось. И вот, наконец, ее края медленно-медленно стали стягиваться к центру. Она уменьшалась, но настолько неторопливо и с таким трудом, что становилось очевидным — у вальдаров не достанет сил закрыть ее.

У одного воина закончились силы, и его поток истончился, иссяк. За ним то же самое произошло и с остальными. Бруснир сдался последним. Брешь уменьшилась совсем чуть — чуть.

— Этого следовало ожидать, — протянул Бойтин и достал из кармана прозрачный шарик, который едва умещался в ладони. — Будем ставить барьер. Мне понадобится помощь. Бруснир и Шаймор, помогите мне, а остальные отходите подальше. Еще дальше, на всякий случай.

Бойтин выгнал всех за пределы бывшей лаборатории. Границы правда были весьма условными, потому что из всех стен сохранилась только одна. Непонятно каким чудом она держалась и не падала. На устоявшей этой стене висел скелет, пригвожденный к ней острым осколком чего-то прозрачного. Все эти дни ученые косились на него, но снять никто так и не решился. Просили вальдаров, но те посмеялись и сказали, что нельзя портить такую чудесную достопримечательность. Атмосферы он и верно добавлял. Жуткий провал Бреши, разруха и запустение кругом, и скелет на стене — идеально.

Ученый подошел к Брусниру и вложил в его ладонь магический шар.

— Нужно быть очень внимательным, — заговорил Бойтин. — Подойти к Бреши и, по моему сигналу нажать на вот эту, едва заметную, штуковину на барьере и, сразу же, отойти сюда, к скелету. Понятно?

Бруснир кивнул. И приблизился к Бреши. Бойтин подтолкнул Шаймора ближе к стене, а сам отошел дальше.

— Жми, — махнул рукой ученый и затаил дыхание.

Бруснир нажал на еле различимую зазубрину на шаре, выпустил его из рук и быстро отступил к Шаймору. Барьер не упал, ненадолго завис в воздухе, переливаясь красивым серебристым сиянием, а затем с ослепительной вспышкой резко увеличился в размерах. И застыл, превратившись в нерушимую, но почти полностью прозрачную и тонкую преграду.

Когда к ослепленным вспышкой людям вернулось зрение, они увидели, что вся лаборатория оказалась внутри барьера. Там же остались и Бруснир с Шаймором.

Лицо Бойтина вытянулось. Он подбежал к прозрачной перегородке и положил на нее руки, смотря на вальдаров внутри.

— Гэрт тебя побери, — заорал Шаймор и подлетел к барьеру. Стукнул по нему несколько раз. — Ты что не мог расстояние рассчитать, дурак безмозглый?

Бойтин весь сжался и только открывал и закрывал рот, чуть не плача.

— Снимай эту хрень, выпускай нас отсюда! — потребовал Шаймор.

Бруснир молча подошел ближе, провел ладонью по прохладной сфере.

— Я… Я не могу, — наконец выдавил Бойтин. — Никто на свете не может разрушать эти барьеры. Они… Нерушимые. Я не знал, не знал, что он такой большой. Он должен быть в два раза меньше. Простите меня. Простите.

— Это что же ты хочешь сказать? — прищурился Шаймор. — Что мы застряли здесь навсегда?

— Да, — едва слышно ответил ученый.

Вальдары, что остались снаружи, бросились на него чуть ли не с кулаками.

— Оставьте его в покое! — вмешался Бруснир. И воины отступились, хоть и продолжали бросать на Бойтина злые взгляды.

Прошло два дня. Ученые и вальдары облазили снаружи весь защитный купол в поисках хоть какой-то лазейки, но все без толку. Шаймор с Брусниром проверили все изнутри и тоже безрезультатно. Бруснир убедился, что им не выбраться и велел остальным возвращаться в лагерь на побережье. Вальдары пытались с ним спорить, но он приказал жестче. Не видел необходимости погибать здесь всем вместе. Им итак повезло, что столько дней к ряду на них никто не нападал. Пора перестать злоупотреблять удачей, как известно, она дама капризная. С тяжелым сердцем группа покидала Привол. Многие часто оглядывались.

Для Шаймора и Бруснира наступили тяжелые времена. Первые несколько часов после ухода отряда даже Шаймор молчал. Бруснир стал посматривать на него то ли с беспокойством, то ли с удивлением. А в карих глазах сквозил немой вопрос: «Уж не заболел ли?» Еды у них не было почти совсем. Кое-какие крохи, которые ученые принесли сюда, чтобы пообедать, не отрываясь от изучения Бреши. С водой дело обстояло немного лучше. Вальдары притащили сюда бочку, чтобы ученые могли напиться, не бегая в основной лагерь. Она осталась почти полная.

Первым делом, Бруснир плотно закрыл бочку с водой, чтобы драгоценная влага не испарялась. Хотя он и сам не понимал зачем это делает. Скорее по привычке, ведь в их ситуации не имело смысла растягивать агонию и умирать долгой и мучительной смертью от голода.

Вечером Шаймор, наконец, заговорил:

— Знаешь, я не хочу ночевать тут с тобой в полном одиночестве. Ты себя-то видел? С этими ранами на поллица и шею… Любой ворлок симпатичнее тебя выглядит.

Бруснир тихо рассмеялся. Он сидел, откинувшись на прозрачный барьер, и наблюдал за тем, как Танос скрывается за горизонтом. Лаборатория с Брешью находилась на небольшой возвышенности, и отсюда открывался потрясающий вид на разрушенный и поросший диким лесом город. В лучах заходящего светила картина представала пронзительно прекрасной, хоть и трагичной.

— Скажи спасибо, что здесь есть я, а то сидел бы наедине со скелетом на стене.

— Скелет намного красивее тебя сейчас, между прочим, — возразил Шаймор. — Если во всем искать хорошее, то тебе не придется прожить долгую жизнь, изуродованным этими кошмарными шрамами. Тебя это радует?

— Я просто в восторге, — усмехнулся Бруснир.

Через четыре дня вальдары разделили последние крохи еды.

***

Остальному отряду удалось благополучно выбраться из Привола. Пришлось правда побегать, чтобы избежать встреч с огромными толпами ворлоков, которыми буквально кишел город ближе к окраинам. Но вальдары сумели виртуозно провести группу и не привлечь внимание крупных скоплений серых тварей.

Стемнело, но они продолжали идти — всем казалось опасным разбивать лагерь вблизи Привола. Далеко за полночь остановились на ночлег. На Бойтина страшно было смотреть. Он молчал всю дорогу, осунулся и почти ничего не ел. Все давно уснули, а он все сидел и, не мигая, смотрел в костер. К нему подошел его собрат по науке, тронул за плечо:

— Да что с тобой происходит? Ты сам не свой. Заболел что ли?

— Заболел? — бросил на него полный возмущения взгляд Бойтин. — Заболел?! Нет, я не заболел! Я предал своих друзей! Предал тех, кто спасал меня не раз. Оставил их умирать в ловушке.

— Тихо, тихо, — зашипел собеседник, озираясь. — Ты чего орешь? Хочешь, чтобы нас всех поубивали? Что ты несешь? Что мы могли сделать? Мы выполнили приказ. У нас не было выбора.

— Выбор есть всегда, — отвернулся от него Бойтин. — Я выбрал быть подлой предательской тварью.

— Генерал дал нам четкие указания на этот счет. И как думаешь, что бы он с нами сделал, если бы Бруснир вернулся обратно живой и здоровенький? Станлон мужик крутой и на расправу скорый. Так что заканчивай тут плакать над своей совестью. Ты все правильно сделал и спас нам всем жизни.

— Иди ка ты спать, — печально отмахнулся от него Бойтин. — Противно видеть в тебе себя.

***

Вальдары лежали на деревянном полу, еще сохранившемся в разрушенной лаборатории. Бруснир смотрел вверх. С утра стояла пасмурная погода, и к полудню небо прорвалось буйными потоками дождя. Вода причудливыми струями стекала по прозрачному куполу, которому суждено стать их гробницей.

Шаймор же смотрел на скелет на стене, а в голове его сквозили на редкость гадкие и траурные мысли. Несмотря на то, что он не первый год вел полную опасностей жизнь, к смерти оказался не готов. Ему хотелось ныть и жаловаться вслух. Но сдержанность Бруснира, который привык скрывать эмоции, останавливала.

— Уж лучше бы меня сожрали те белобрысые богомолы, — все-таки не сдержался и заговорил Шаймор. — Это же невозможно подыхать вот так, бездарно, бесполезно, занудно.

— Как по мне, так нет особой разницы, как помирать, — отозвался Бруснир.

— Не знаю, мне все это кажется скучным. И главное, Брешь цела. Целехонька, вон, потрескивает себе и когда-нибудь освободится от этого барьера. Так что мы еще и не можем подохнуть с чувством выполненного долга.

Бруснир поморщился, но промолчал.

— И собеседник мне достался, едва ли лучше того пришпиленного бедняги, — возмутился Шаймор, слегка приподнялся и одарил Бруснира гневным взглядом.

— Не знал, что бонусом к нашей незавидной участи мне досталась обязанность развлекать тебя, — рассмеялся Бруснир.

— Поговори со мной, — попросил Шаймор. — А то я всерьез подумываю о том, чтобы сигануть в Брешь.

— Сомневаюсь, что это поможет тебе выжить.

— Я тоже, но это интереснее, чем просто напороться на меч. А расшибить себе голову об этот купол… Боюсь, сил не хватит.

— Если ты хочешь говорить о способах самоубийства, то я предпочитаю помолчать, — сказал Бруснир.

— Смотри-ка, льет, как из ведра, а у нас осталось меньше трети в бочке… — сменил тему Шаймор. — Скажи, о чем ты больше всего жалеешь?

Бруснир так долго молчал, что Шаймор уж подумал, что не дождется ответа и тяжело вздохнул.

— О том, что не поговорил с отцом перед его смертью, — неожиданно заговорил Бруснир. — О том, что оказался таким трусом и побоялся взглянуть ему в глаза. Уж лучше бы он обругал меня, обвинил в смерти матери. Все что угодно лучше, чем это незнание и тяжесть на душе от того, что отец умер в горе и одиночестве.

— Не думаю, что он в чем-либо винил тебя. У твоего отца был сын, которым можно только гордиться.

— У твоего отца тоже такой сын, но это не мешает ему ненавидеть тебя, — возразил Бруснир и усмехнулся.

Шаймор даже зарычал при мысли о батюшке.

— А я жалею, что не плюнул в лицо папашке, а только растерянно молчал, когда он отказывался от меня и изгонял из семьи.

— Это не то, о чем стоит жалеть.

— Ладно, тогда я жалею, что перед смертью не повидаю ту девицу в Диллайне.

— Какую девицу?

— Блондиночку из таверны Белый кит. Конечно, куда тебе помнить! В те времена ты носился по Левии, как умалишенный садист, истребляя род несчастных фаурренов, — всплеснул руками Шаймор.

— Я бы не прочь продолжить. Напрасно ты остановил меня тогда, — с неожиданной злостью в голосе сказал Бруснир. — Была в моей жизни еще одна ошибка. Нужно было убить Кейлу, сразу, как только увидел ее.

— Э… да, Кейлу надо было убить, — согласился Шаймор.

***

Война с фаурренами в самом разгаре. Противники наступали, но войскам Шантаха уже имелось что им противопоставить — вальдаров. Они захватили Кейлу в плен, редкая удача и шанс вызнать планы врагов. Бруснир допрашивал ее несколько раз. Фаурренка так ничего и не сказала, а все потому, что он жалел ее. Вальдар входил в комнату и видел перед собой только девушку, но не врага. Удивительно стройную, даже хрупкую, с большими темными глазами и светло-синими растрепанными волосами, едва достающими до плечей. Она казалась такой беззащитной, что Брусниру хотелось ее спасти, а не пытать. В глубине души, он желал, чтобы она сбежала. И, хоть и не делал этого намеренно, но в побеге фаурренки был отчасти виноват.

— Эй, красавчик, — томным голоском проворковала Кейла. — Оставь все эти вопросы. Подойди поближе, поцелуй меня, приласкай. Давай забудем об этой войне хоть ненадолго.

Кейла надула губки и потянула их к Брусниру. Он улыбнулся, подошел к ней и погладил по гладкой, как шелк щеке.

— Милая, если ты сдашь своих, я развяжу тебя и, может быть, даже поцелую.

— Я очень хочу угодить тебе, — проворковала в ответ Кейла, но хитрость и насмешка блестели в уголках ее прекрасных глаз. — Но мне неизвестно ничего о том, что ты хочешь знать.

Он так и не смог мучить ее. И с ужасом думал о том, что если ничего не добьется, то девушку заберут туда, где она все расскажет помимо воли.

Кейла чувствовала его жалость. Во время следующего допроса по ее щеке скатилась слезинка. Она протянула к нему связанные в запястьях руки.

— Бруснир, умоляю тебя, посмотри, что эти негодяи сделали со мной.

Вальдар взглянул, запястья фаурренки растерты до мяса. Он нахмурился, внимательно посмотрел на нее и чуть-чуть ослабил веревки.

Этой же ночью она сбежала. Тогда Бруснир даже был этому рад.

В ту ночь Кейла сумела как-то задурить охранника и заманить к себе в камеру. Убила его и сбежала. Выбраться из лагеря и пробраться к своим не составила для нее труда. Положение у фаурренов складывалось сложное — после битвы под Азироном они проигрывали сражение за сражением. Вскоре после побега фаурренка присутствовала на военном совете, и когда командир спросил, есть ли предложения — ни у кого их не было. Кейла молча и медленно прошагала через всю палатку походкой от бедра, поигрывая пуговкой в районе глубокого декольте. Остановилась возле командира и обвела игривым взглядом всех присутствующих:

— Что же мальчики, ни у кого нет предложений? Тогда послушайте мое.

Кейла чарующе улыбнулась и продолжила нежным ангельским голоском:

— Есть у них такой воин — Бруснир, слишком уж он талантлив, и этих талантов надо бы поубавить.

— Как убийство одного вальдара поможет нам победить? — перебил ее командир и хотел отмахнуться от девушки.

Кейла вскинула руку, продемонстрировав всем хрупкое запястье и тонкие пальцы.

— Это тот самый вальдар, благодаря которому мы проиграли битву под Азироном, — резко возразила фаурренка и в голосе ее зазвучала сталь. — И это полбеды. Но вы ведь, мои дорогие, продолжаете терпеть одно поражение за другим. А его повысили, считают национальным героем. Боевой дух их армии зашкаливает и все, абсолютно все, желают равняться на прекрасного Бруснира. Он и правда хорош, даже слишком, — погрузилась в мечтательные воспоминания Кейла и провела указательным пальчиком по нижней губе. — Мы не будем его убивать! Я кое-что о нем выяснила… Знаю где он родился и вырос, где живет его мать, его девушка, его друзья, соседи. Мы проберемся в тыл и вырежем всю его родную деревню, начиная с его пригожей матушки, которая вырастила такого расчудесного сына.

Смех Кейлы словно звон колокольчиков скользнул по комнате.

— Мы пришлем ему головы всех кого он любил. Скажите, захочет ли после такого кто-нибудь из них геройствовать? — вопросила Кейла, наматывая синий локон на пальчик. — Захочет ли кто-то выделиться в бою и попасть под наш прицел? Мы уничтожим их дух одним ударом.

Когда Бруснир получил сундук с головами в нем была записка: «За то, что так и не поцеловал меня, красавчик. Твоя Кейла».

После войны Бруснир долго искал фаурренку по всей Левии. По пути он нашел и перебил много фаурренов и даже мужа Кейлы. Но так и не нашел ее.

Глава 25. История чародейки

Только после полудня Кризе удалось разбудить Элерию. Ее состояние старухе совсем не нравилось. Девушка реагировала на все вяло, отвечала односложно и, казалось, ничто не способно пробудить в ней эмоций. Остаток дня талийка так и провалялась в постели, ни разу не встав с нее.

— Хоть бы расчесалась, — укоризненно покачала головой Криза, садясь рядом с ней.

Танос закатился, и на улице быстро темнело. В воздухе пахло дождем, а издалека доносились раскатистые звуки грома. Ветер быстро усиливался и зло трепал полог палатки. Ночь предвещала бурю.

— Только посмотри на себя, — бурчала травница, пальцами перебирая спутанные темные пряди волос Элерии. — Их же потом совсем не расчешешь. Видел бы тебя кто, это же стыда не оберешься.

«Это не тот случай, когда человека волновать нельзя, — думала Криза. — Ее как раз нужно поволновать, вытащить из этого отупения, в которое она впала».

Травница глубоко вздохнула и начала:

— Элерия, я давно хотела поговорить с тобой. Мне многое нужно тебе рассказать и тянуть больше нельзя. Посмотри на меня! — заговорила Криза и голос ее чуть подрагивал. Она потрясла талийку за плечо, чтобы привлечь ее внимание. — Ты должна меня выслушать. Ты выслушаешь меня?

Элерия медленно перевернулась на спину, и молча посмотрела на травницу. Кивнула.

— Тогда слушай. Мне придется начать с самого начала, — выдохнула Криза, решаясь. — Я хочу, чтобы ты поняла меня. Потому что, если начну с конца… Ты возненавидишь меня.

На улице зашумел ливень. Запах сырой свежести тут же пробрался в шатер.

— Говори, — сказала Элерия и устроилась поудобнее.

— Моя жизнь не удалась, — начала старуха длинный рассказ. — Но я еще помню те счастливые времена, когда надеялась совсем на иную судьбу. И ведь все карты были в руках и все могло сложиться по-другому… А вместо этого одно горькое разочарование. Я единственный ребенок в семье, родители очень любили меня. Мой отец был чародеем и его дар передался и мне.

— Так ты все-таки чародейка? — оживилась Элерия и даже привстала. — Зачем было это скрывать?

— Слушай и не перебивай. Когда закончу все станет понятным, — отмахнулась Криза. — В те времена меня звали не иначе, как Крозалией, это позже я искорежила собственное имя, скрываясь… Впрочем, не буду забегать вперед. Родители пожелали дать мне лучшее образование и отправили обучаться в Хистрию. То были счастливые времена молодости. Вся жизнь лежала передо мной и представлялась прекрасной сказкой, в которой мне суждено быть принцессой. Я была молодой, заносчивой, умной и талантливой. Мой отец был не только магом, но и ученым, а я собиралась пойти по его стопам…

Молодая стройная девушка оттолкнула носком ноги большую сумку, что стояла у двери, и выскочила из квартиры. Отбросив за спину темно-рыжие, почти каштановые, косы, Крозалия легко сбежала вниз по извилистой узкой лестнице. В ее внешности можно найти только два недостатка: излишне прямую осанку и чересчур тяжелый взгляд. Но, с тем же успехом, эти несовершенства могли показаться и изюминкой. Сегодня великий день, сегодня она закончила десятилетнее обучение в Хистринской академии магии, и, видят боги, это стоило отметить.

В маленьком, но уютном баре за углом ждали друзья. И вечер утонул в звуках громкой музыки, крепких напитках и терпкой печали по пройденному этапу жизни.

Проснулась Крозалия от того, что назойливый луч Таноса светил в глаза. Головка девушки покоилась на огромной мускулистой руке. Она усмехнулась, оглядываясь на ее обладателя. Вечер вчера закончился также бурно, как и начинался. Этот моряк красив, как бог. Его корабль частенько швартовался в порту, и чародейка не впервые оказывалась с ним в постели. Она положила руку на широкую мужскую грудь, медленно провела вниз, наслаждаясь ощущениями, и легко выпорхнула из кровати.

— Крозалия, дорогая, уходишь? — потянулся за ней любовник, проснувшись.

— Прости, но у меня сегодня много дел, — ответила чародейка и наклонилась поцеловать парня перед уходом. Две огромныеруки схватили ее и увлекли в глубины постели, погребя под своим телом.

— Пойдешь, чуть позже, — хрипло прошептал мужчина, находя ее губы.

Вырваться не было никакой возможности. Никакого желания.

Спустя час Крозалия стояла у выхода.

— Увидимся вечером? — спросил моряк, потягиваясь и игриво поглядывая на нее из постели.

— Боюсь, на этой неделе не выйдет. Я слишком занята, — ответила девушка и отвела взгляд.

— Но как же? Мы отплываем через три дня! — вскинулся парень.

— Значит, увидимся в следующий раз, — быстро сказала Крозалия и выскочила за дверь. Там она на минуту замерла, схватилась за прохладные перила и несколько раз глубоко вдохнула. Вечером ей предстояло ступить на борт корабля, плывущего в Шантах. И больше никогда в жизни не увидеть своего моряка. Но чародейка не любила прощаний. Не выносила. С тех самых пор, когда отец буквально силой оторвал ее десятилетнюю от матери и отправил учиться в Хистрию. Потом она видела мать раз в год. Та приезжала на неделю. И злиться на отца чародейка давно перестала. Он прав, ее ждала другая судьба — полная магии и потрясающих открытий. А для этого нужно постараться и чем-то жертвовать.

Возвращение в Шантах не похоже на возвращение домой. За десять лет учебы ее домом давно стала Хистрия, и теперь здесь все казалось чужим и незнакомым. Шумный и многолюдный Привол по крайней мере напоминал атмосферу к которой Крозалия привыкла. По просторным мощеным улицам люди передвигались пешком или в ярких резных экипажах. Чародейка некоторое время просто стояла сбоку улицы и наблюдала за городом. Ей показалось забавным, что каждый раз, когда лошадь облегчит желудок, возница останавливает экипаж и вскакивает, чтобы убрать навоз. Причем оповещает его об этом простенькое зачарованное устройство, встроенное в браслет на руке. Магичка усмехнулась, в душе понадеявшись, что в лабораториях Привола, куда ее пристроил отец, будет заниматься совсем не такими исследованиями.

Отец Крозалии, Ежинис, дал ей отдохнуть всего пару дней и отвел на работу. Работать чародейке предстояло не с ним, а в отделе по изучению магии телепортов. С одной стороны это казалось интересным, а с другой — это такая область — на грани с фантастикой. Телепорты возможны только в теории, создать их на практике никому не удавалось. Поэтому совершить здесь прорыв означало заслужить вечную славу, но намного более вероятной была перспектива провести множество времени за бесполезными попытками чего-либо добиться.

Главу отдела и ее непосредственного начальника звали Стайн. Он понравился чародейке с первого взгляда. Она и сама бы не смогла сказать почему, на уровне ощущений. Просто ее тело начинало волноваться при виде мага и никакие доводы разума тут не помогали. Он был высоким, стройным и молодым. Поразительно молодым для такой должности, а значит очень умным. Но двадцатилетней Крозалии он казался весьма зрелым в свои тридцать. Что только придавало ему очарования и даже отгоняло прочь слишком свежие воспоминания об объятиях горячего морячка.

А вот Стайн воспринял Крозалию, как обузу, бесполезную и глупую протеже известного ученого. Он не верил, что ум передается по наследству так уж часто, как хотелось бы.

— Похоже, что в лучших лабораториях мира не хватает желторотых птенцов, поэтому ты решила залететь к нам? — совсем не приветливо поздоровался Стайн, насмешливо поглядывая на Крозалию сверху вниз.

Брови чародейки взметнулись, впрочем, удивление быстро прошло, и она ответила, обворожительно улыбаясь:

— Не знала, что тут работают такие самовлюбленные нахалы, хотя, это не помешало бы мне сюда залететь в надежде, что они столь же умны, как и напыщенны.

Стайн посмотрел на нее, прищурившись.

— Сегодня будешь мыть мензурки, — коротко отрезал он и отправил к лаборантам.

Вот тут Крозалия чуть не взорвалась. Мыть мензурки! С ее-то образованием и подготовкой! Однако устраивать скандал в первый же день не вариант, пришлось укротить гнев.

Спустя два месяца чародейку уважали все, включая начальника. Да и работали они вместе над проектом Крозалии, который, правда, существенно дополнил сам Стайн. Их совместная работа давала надежду на долгожданный прорыв в сфере создания телепортов. Они трудились день и ночь, иногда забывая делать перерывы на обед или сон.

Несколько сотен опытов остались позади, но никаких подвижек так и не удалось добиться. Ученые как раз завершили очередной опыт, закончившийся неудачей. Крозалия была разочарована. Стайн злился. Он ходил по лаборатории, едва сдерживая желание что-нибудь разрушить, а чародейка сидела и наблюдала за ним, опершись головой о ладонь. Закатанные рукава тонкой белой рубашки открывали удивительно сильные для ученого руки, а расстегнутые верхние пуговки чуть обнажали широкую грудь. Крозалии вдруг захотелось прикоснуться к нему, успокоить, провести рукой по этим растрепанным светлым волосам. Она подошла к нему совсем близко, положила ладонь на шею, а другой провела по виску и прикоснулась к губам.

— Может быть, нам стоит сделать перерыв? И позже окинуть проблему свежим взглядом? — тихо спросила чародейка и потянулась к губам мужчины. Его руки вдруг обхватили девушку за талию и крепко прижали к себе. Голова закружилась от пьянящего-страстного поцелуя, который, казалось, сбил их обоих с ног, заставляя сделать долгий перерыв прямо тут, на полу лаборатории. А потом еще один.

Их передышка продлилась неделю, после чего они решили возобновить работу и для начала повторить несколько старых опытов.

— Мы вернулись к исследованиям. Опыты, которые проводили сотни раз до этого, неожиданно стали давать совсем иные результаты, — полностью погрузившись в воспоминания, неторопливо рассказывала Криза. — Мы радовались, как дети, хотя ощущение неестественности происходящего не оставляло нас и настораживало. Как ученые, мы не могли не задаваться вопросом: что изменилось? Но не находили на него ответа… Нам удалось создать устойчивый телепорт, который исправно работал на небольших расстояниях. Пока совсем небольших, буквально из одной лаборатории в соседнюю, но и это было потрясающим прорывом. Все шло отлично, пока я не встретилась с отцом, которого не видела около двух месяцев. Он работал над каким-то секретным проектом в центральных лабораториях, куда вход разрешен только избранным…

— Любимый, не задерживайся, — проворковала Крозалия, страстно целуя Стайна в губы. — Сегодня Марайн и, если мы с тобой не хотим попасть в Гэрт, то стоит умилостивить богов.

Стайн рассмеялся.

— Я люблю тебя, но если ты веришь в богов, то пересмотрю это.

— Это чудесный повод побыть вместе, побродить по городу, насладиться праздником. Я почти забыла какие масштабные здесь бывают гуляния. Конечно, я не верю в богов! Не опаздывай! — Крозалия махнула рукой и вышла из лаборатории.

Не успела чародейка сделать и нескольких шагов по коридору, как дверь слева отворилась, и кто-то с силой дернул ее внутрь.

— Тихо! — приказал Ежинис, закрывая дверь изнутри.

Крозалия огляделась. Они находились в небольшом подсобном помещении со стеллажами вдоль стен.

— Что происходит? — спросила чародейка.

— Ты должна меня выслушать, — быстро заговорил ее отец. — У нас мало времени. Если они заметят, что меня нет… Я сотворил нечто ужасное… Я не хотел. Даже не планировал, оно вышло само…

— Отец, да что с тобой? О чем ты говоришь? Ты плохо выглядишь. Ты болен? — засыпала его вопросами девушка.

— Все это сейчас неважно. Девочка моя, ты должна сейчас же уйти отсюда и никогда не возвращаться. Забери мать, и бегите, спрячьтесь в какой-нибудь деревне, а после постарайтесь выбраться с материка. Уезжайте в Хистрию или еще куда, главное, подальше от Шантаха.

— Да что ты такое говоришь? Что случилось, отец?

— Я проводил опыты, и что-то произошло, что-то ненормальное. Кажется, сама ткань нашего мира порвалась и открылась Брешь… Не знаю куда, не знаю откуда. Знаю только — злая сила, что хлещет оттуда, уничтожит все здесь, если мне не удастся ее остановить. Я постараюсь исправить ошибку, но ты должна бежать отсюда. Немедленно!

— Отец, я не брошу тебя в таком состоянии! Мы исправим это вместе. Все будет хорошо.

— Ты не понимаешь! — повысил голос Ежинис, отталкивая дочь. — Ничего не будет хорошо! Беги отсюда, дуреха! Сейчас же! И уводи мать!

Ученый выглядел больным и истощенным, но с неожиданной силой вытолкнул Крозалию в коридор. Сам повернулся и пошел вглубь лабораторий. Чародейка попыталась последовать за ним. Ежинис резко остановился, вскинул ладонь, и невидимый барьер встал между ними, медленно отодвигая чародейку к выходу.

— Убирайся отсюда немедленно! — зло выплюнул ученый и ушел.

Крозалии показалось, что его глаза абсолютно черные. Она шла к выходу, ощущая дрожь и слабость во всем теле, и никак не могла собраться с мыслями. Не понимала, что ей теперь делать.

На выходе охранники перегородили путь чародейке:

— Извините, но всем запрещено покидать территорию Академии. Вам стоит вернуться на место работы и ждать дальнейших указаний.

Крозалия ошарашенно взглянула на них и поняла, что оказалась в центре какого-то чудовищного водоворота, который влечет ее с огромной скоростью непонятно куда и зачем.

Глава 26. Время пришло

С тех пор Академия превратилась в огромную тюрьму, а все кто работал там в заключенных. Все они, так или иначе, изучали Брешь. Вынуждены были изучать, так им приказали. И довольно быстро поняли — ослушаться приказа равносильно смерти.

Крозалию и весь ее отдел близко к Бреши не подпускали. Но чародейка иногда виделась с отцом, который находился, так сказать, в центре событий. С каждым разом Ежинис выглядел все хуже и хуже. Его кожа серела, на ней появлялись странные наросты. Он рассказывал дочери неутешительные новости:

— Брешь сводит людей с ума, превращает в монстров, не только внутренне, но и внешне. Люди, что работали со мной обратились в жутких кровожадных тварей… Прежде чем военные смогли с ними справится полегло несколько десятков крепких мужчин.

Крозалия слушала молча и нервно теребила подол платья, стараясь не расплакаться.

— Она сводит с ума и меня, — продолжал отец. — Я чувствую, что скоро не выдержу, исчезну, а мое тело обратится во что-то жуткое…

— Нет, папа, ты должен выдержать. Ты должен постараться, ради меня, ради мамы, — Крозалия сжала его руку и несколько слезинок все-таки скатились по ее щекам.

— Они не позволяют даже пытаться закрыть ее, хотят изучать, воспользоваться ее силой. Слабоумные дураки! Не понимают, что она уничтожит все вокруг. Уничтожит весь мир. Послушай меня, дочка! Мы с моей командой все равно пытаемся уничтожить Брешь. Пока не особо успешно, но некоторые подвижки есть. Я передам тебе копии всех наших исследований. Ты должна пообещать, что исправишь мою ошибку, если это не удастся мне.

— Конечно, отец, обещаю, — кивнула Крозалия и сжала руку Ежиниса.

— Хорошо. У нас есть немного времени, я должен научить тебя всему, что знаю о ней. После недавних перерождений, мне удалось убедить наших надзирателей, что некоторые меры защиты не помешают. Я сказал, что в создании барьера мне можешь помочь только ты. Это будет наш запасной план, если не удастся уничтожить Брешь — у меня есть идея, как ее изолировать.

Тогда Крозалия узнала как появилась Брешь. Ежинис проводил довольно серьезные опыты по синхронизации разноосновных заклинаний, но никто даже подумать не мог, что они окажутся настолько опасными. Маги сотворили четыре мощнейших заклинания разных стихий в одной точке пространства одновременно. Нечто подобное использовалось ранее в артефактной магии, но никогда не смешивалось более двух стихий и, особенно, противоположных. Да и заклинания такой силы не применялись. В результате реальность задрожала. Воздух поплыл, закружился, сдвигаясь слоями и закручиваясь в спирали, а в центре с оглушительным металлическим гулом взорвалась, тогда еще маленькая, Брешь. Вначале она была не больше грецкого ореха и висела прямо в воздухе посреди лаборатории.

Через несколько недель Ежиниса не стало. Он попытался закрыть Брешь, используя ее же силу, которой пропитался за время работы с ней. И ему частично это удалось, он уменьшил разрыв примерно в два раза. Но на большее сил не осталось. Более того, ученый понял, что перерождается и вот-вот обратится в монстра. Он предполагал такое развитие событий и, без раздумий, выпил сильнодействующий яд. Тот давно лежал в кармане, заготовленный именно для такого случая.

Чуть позже Криза сидела у постели умирающего отца и сжимала его дрожащую ладонь. Он совсем не похож на себя прежнего, сильного, уверенного и немного высокомерного мужчину. Перед ней лежал дряхлый серый старик, худой и обезображенный язвами.

— Прости меня, прости меня, если сможешь, — пробормотал он. — Я сотворил такую ошибку, я такое сотворил.

Криза вымученно улыбнулась и погладила его по редким, почти полностью выпавшим, волосам, успокаивая.

— Я не смог исправить, я хотел, я пытался…

— Тише, папа, успокойся, ты должен беречь силы.

— Дочка, ты должна… Ты должна все исправить. Крозалия, обещай мне, что исправишь мою ошибку…

И чародейка пыталась…

Все ученые, что оказались в ловушке в Академии понимали — если их не добьет Брешь, то убьют власти, как только они перестанут быть полезными. Поэтому Крозалия возглавила заговор целью которого стало уничтожение Бреши. Во многом они пользовались наработками Ежиниса. Возле провала бедные лаборанты-смертники оставляли мензурки из денирийского стекла с водой. Вода впитывала силу хаоса, колбы закрывали и с этой субстанцией проводили опыты. Чем дольше вода находилась возле Бреши, тем сильнее в ней порция хаоса.

Денирийский песок добывают на берегу подземного моря, что находится в скалах на востоке Шантаха. Его удивительные свойства позволяют многократно усиливать магию. Всех, кто работал непосредственно с Брешью, убивали при первых признаках болезни, но ученых берегли и держали подальше.

Магам приходилось вести двойную игру. Делая вид, что работают на власти, они были вынуждены проводить опыты на невинных людях, которых к ним приводили в кандалах. Но во имя общей цели многие ученые пожертвовали и жизнями. Они бросали жребий и выбирали подопытного из своих рядов. Избранный выпивал зелье, чтобы измениться и попытаться закрыть Брешь, пусть и перед смертью. Но каждый раз что-то шло не так, и избранный погибал. Если чародеи уменьшали концентрацию, то у их собрата не хватало сил, чтобы закрыть Брешь, если увеличивали, то случалось перерождение или смерть. Путем проб и ошибок ученые пытались рассчитать нужную дозу. Также они поняли, что нужно ждать около месяца пока эффект зелья станет максимальным, энергетические каналы человека перестроятся и будут готовы зачерпнуть огромное количество силы Бреши. Только тогда можно пытаться ее закрыть.

Из всех подопытных выжил только Гойд, молодой веселый парень с волнистой гривой пепельных волос. Ему досталось зелье малой концентрации, и он не смог закрыть или хотя бы уменьшить Брешь, но остался жив и развил в себе огромную силу.

Наконец, идеальное зелье было готово. По крайней мере, все надеялись, что оно идеальное. Жребий выпить его выпал Стайну.

Крозалия лежала, уткнувшись носом в мокрое от слез плечо любимого.

— Почему ты? Почему это не мог быть кто-нибудь другой?

— Чтобы тот другой не задавал подобных же глупых вопросов, — усмехнулся Стайн, обнимая и поглаживая чародейку по голове.

— Если это не может быть кто-то другой, пусть буду я, — сказала Крозалия, приподнимаясь. — В конце концов, это моя ноша. Это я должна выполнить просьбу отца и исправить его ошибку. Это я должна рисковать жизнью, а не ты.

— Прости, но я не могу тебе этого позволить. Давай спать, завтра трудный день, — Стайн щелкнул пальцами, гася свет и отвернулся.

Крозалия прижалась к его спине, но заснуть в эту ночь так и не смогла.

Утром заговорщики собрались вместе. Стайну передали зелье и он крутил мензурку в руках, собираясь с духом. Крозалия кусала губы и едва сдерживалась, чтобы не закричать и не начать крушить все вокруг. Самый дорогой для нее человек открыл гэртову колбу и медленно поднес ко рту.

В этот самый момент в комнату ворвались военные. Они не стали разговаривать и сразу атаковали. Видно планы заговорщиков оказались раскрыты. Маги сильны, но им не удалось бы победить без Гойда. Сила Бреши давала ему такое преимущество, что он, казалось, легко справился бы и один. Парень уничтожил всех нападавших, устроив кровавую мясорубку. Однако к этому времени из заговорщиков в живых остались только Крозалия и Стайн. Все трое переглянулись.

— Надо бежать. Они пришлют еще людей, — сказал Стайн.

Они выскочили в коридор и поспешили к выходу, на пути встречая все новые группы военных. Крозалия вдруг остановилась:

— Мы должны вернуться! Гойд, ты должен помочь нам пробиться к Бреши!

— Ты с ума сошла! — закричал на нее Стайн. — Мы все погибнем.

— Ты не понимаешь! Если мы сбежим, то не сможем ее закрыть! — жарко возразила чародейка.

Стайн встряхнул ее.

— Мы и сейчас не сможем ее закрыть! Я не выпил зелье, а если бы даже и выпил, нужно ждать месяц. Ты рехнулась?

— Вовсе нет, — нетерпеливо оттолкнула его девушка и повернулась к Гойду. — Я смогу ее изолировать! Я поставлю барьер! Это даст нам время. Это даст время всему миру! Гойд, пожалуйста, проведи меня туда.

— Хорошо, — кивнул парень. — Идемте!

Путь к Бреши пришлось выстилать трупами, чем ближе к ней, тем больше охраны. В самой лаборатории оказалось пусто. Крозалия вихрем ворвалась туда и осмотрелась, ища глазами синий шкаф о котором говорил отец. Именно там, в тайнике, Ежинис спрятал, придуманный им совместно с дочерью магический барьер из денирийского песка. Их сделано много, но все остались в лаборатории Крозалии. Возвращаться сейчас туда было бы самоубийством, и девушка благодарила богов за предусмотрительность Ежиниса. Чародейка быстро нашла здоровенный том-энциклопедию стихийных заклинаний и распахнула. Внутри в выемке лежал неактивный барьер — небольшой прозрачный шар.

Крозалия достала его, покрутила в руках, нащупывая нужную зарубку.

— Выйдите отсюда! И подождите меня снаружи! — крикнула чародейка спутникам. А сама подошла вплотную к Бреши и активировала барьер, после чего побежала к выходу из лаборатории. В дверях обернулась. Шар ослепительно вспыхнул и, увеличившись в размерах, отрезал Брешь от мира. Крозалия кивнула и выскочила в коридор.

Стайн и Гойд сражались с подоспевшим подкреплением. Крозалия на ходу наколдовала полсотни маленьких огненных шариков и запустила в противников. Они залетали в глаза, носы, уши, обжигая и дезориентируя врагов. После чего Гойд легко добил их серией воздушных кулаков, расплющивающих не хуже наковальни.

Магам удалось выбраться из Академии. Но еще один бой ждал их на выходе из города. Там они потеряли Гойда, который пожертвовал собой, прикрывая их отступление.

— Нас окружили стражники. Мы не думали, что их лучники станут стрелять по своим. Но видно к тому времени весь город стоял на ушах и был приказ уничтожить нас любой ценой. Гойда ранили, и он остался, задержал погоню. Дал нам время и шанс спастись, — у Кризы выступили слезы. Она потерла уголки глаз и, вздохнув, продолжила. — Пожалуй, Гойд был моим лучшим другом за всю жизнь. Если бы он тогда не умер…

Элерия молчала, уставившись в потолок. В голове вертелось столько вопросов, что она окончательно запуталась в них и просто ждала окончания истории.

— Мы со Стайном сбежали, скрывались. Весь Шантах был увешан нашими плакатами. Нас искали, как настоящих головорезов. Отчасти это так и было. Отчаявшиеся, загнанные в угол, мы были опасны. А однажды утром я проснулась и вместо любимого нашла только записку на столе. Дескать, не обессудь, я тебя любил, но хочу прожить жизнь нормально, и гори пропадом эта Брешь, и ты вместе с ней, — Криза горько усмехнулась. — Сейчас, оглядываясь назад, я не могу его за это винить. Возможно, ему и удалось прожить нормальную жизнь, не то, что мне. Последнее зелье, которое Стайн не успел выпить, он оставил. Оно лежало на столе рядом с запиской и красноречиво говорило — разбирайся со всем этим сама. Мое бремя, мое проклятие. Я сменила имя, стала скрывать, что чародейка, и путешествовала по деревням, зарабатывая на жизнь травничеством. Благо во время обучения в Хистрии прошла отличный спецкурс на эту тему… А ведь записалась на него чисто из любопытства. Вернуться к Бреши я не могла, оставалось только выжидать. Еще одной трагедией в моей жизни была тоска по матери. Она ведь так и осталась в Приволе, ничего не зная ни о судьбе отца, ни обо мне. Я пыталась встретиться с ней, но первые годы за ней тщательно следили. Только через десять лет мне удалось буквально похитить ее. Однако старушка от боли и страданий сошла с ума. Она не узнавала меня, но постоянно бормотала, что скоро муж придет ужинать и Крозалия прибежит с речки… Я увезла маму в уединенную избушку в лесу и ухаживала за ней пять лет, пока она не умерла.

— Криза, это ужасно, — тихо сказала Элерия и погладила ее по руке.

— Тише девочка, видно ты не поняла, что я сотворила с тобой, — перебила Криза и продолжила. — Я следила за новостями, и долгие годы ничто не настораживало, никаких монстров, никаких странных всплесков магии. Пока не началась война с фаурренами, и не появились вальдары. Я тогда испугалась, думала Брешь открыли. Но теперь понятно, что вальдаров делали из запасов тех мензурок, которые заготовили при нас. А после Волны поняла, что это Брешь вырвалась на свободу. У меня только один шанс… И я подсунула это зелье тебе… Не могла выпить сама, слишком стара, уже не выдержу.

— Криза, я не понимаю… Почему я? Кругом столько воинов…

— Зелье рассчитано на обычного человека или мага. Я не знала, как оно повлияет на вальдара, так бы выбрала Бруснира. Лишние риски нужно было исключить. А из обычных людей… В тебя я верила. И до сих пор верю. Элерия, мне очень, очень жаль, но поступить по-другому я не могла. Ты должна справиться и спасти мир. Я знаю, ты готова сражаться и идти до конца.

— И что я должна делать? — слегка ошалело спросила Элерия.

— Суть зелья такова: оно накачивает носителя мощным зарядом хаоса, настолько мощным, что он перестраивает энергетические каналы. Спустя некоторое время можно зачерпнуть из Бреши много силы и использовать для ее закрытия. Время пришло, ты готова. И нам нужно срочно отправляться в Привол.

— Ух… — выдохнула Элерия.

— Но хуже всего то, что даже если тебе удастся закрыть Брешь, то потом ты умрешь. Я подписала тебе смертный приговор, когда дала это зелье. Никто, кроме Гойда не выживал после его принятия. Но у него была очень маленькая доза, скорее всего, немногим больше, чем давали вальдарам. В твоем же зелье хаоса достаточно… — плечи травницы затряслись, и она беззвучно зарыдала, пряча глаза. — Прости меня! Прости, если сможешь.

Элерия не могла уложить в голове эту дикую историю. Груз ответственности и последствий еще не свалился на нее, настолько нереальным все казалось. Она, простая девчонка, не наделенная даже и крупицей магии, вдруг должна закрыть Брешь? Нет, все это слишком. Талийка спокойно приобняла старушку и, поглаживая по плечу, сказала:

— Ну все, успокойся. Я прощаю тебя. Прощаю.

Глава 27. Древняя тьма

Ночью Элерия не могла сомкнуть глаз. Сложившаяся ситуация казалась ей более чем ироничной. Всю жизнь она страдала от того, что в ней нет ни капли магии, а теперь предстояло погибнуть от ее избытка. От этой мысли почему-то хотелось хохотать в голос, но девушка сдерживалась.

Магия догнала ее, словно недостижимая мечта сбылась. Талийке нравилось ощущение внутренней силы и возможность что-то противопоставить миру и обстоятельствам. Вот только, судя по всему, далось ей это очень ненадолго. Когда мечты сбываются, всегда есть «но». Ложка дегтя, с легкостью способная испортить всю бочку меда.

Однако унывать Элерия не собиралась, равно как и прятать голову в песок. Утром, несмотря на бессонную ночь, выглядела свежей и отдохнувшей. Ее внешность пришла в норму, осталась разве что излишняя бледность. Талийка сразу после рассвета отправилась к Левиру и вытащила того буквально из постели, а затем рассказала ему всю историю.

— И чего ты хочешь? — спросил Левир, едва она закончила.

— Мне нужен корабль. Я должна попасть в Привол, как можно быстрее, — слегка смущаясь, ответила Элерия. Девушка всерьез опасалась, что вальдар не даст ей корабль, но он неожиданно легко согласился.

— Хорошо. Будет тебе корабль. И небольшой отряд вальдаров. Не могу же я отпустить тебя одну, итак задачка не из легких.

Левир был всерьез одержим идеей поплыть на Левию, но так как кораблей у него все равно не хватало, то он спокойно отдал один Элерии. А флот он собирался построить и искал среди выживших корабельщиков.

***

Бруснир и Шаймор временами полагали, будто попали в гэрт. К мукам голода и жажды добавлялись «издевательства» Бреши. Она травила их, и опасность перерождения, пожалуй, стала основной проблемой. Изможденные физически они должны противостоять бесконечным видениям, которые отнимали последние силы.

Бруснир пытался повторить тот трюк с порталом, какой удался ему в утробе гигантского дерева, но ничего не выходило. Точнее пару раз получилось, но портал выбрасывал вальдара аккурат носом в прозрачную стенку защитного купола. Вероятнее всего, портал сквозь барьер сделать невозможно. А после у Бруснира просто закончились силы, и он перестал пытаться.

Несколько дней подряд не прекращались дожди. Низкое серое небо нависло над сферой. Сверкающие капли бесконечным потоком стекали по прозрачным стенкам ловушки, заставляя воинов внутри еще больше страдать от жажды. У них оставалось немного воды, но ее приходилось экономить.

Оба вальдара спали, несмотря на то, что день только клонился к вечеру. Шаймор вдруг встал и словно сомнамбула, медленно подошел к Бреши. Его взгляд, всегда живой и искрящийся весельем, стал мутным и пустым. Протянул ладонь к кромешно-черному провалу перед собой. Пальцы, а затем и вся кисть скрылись внутри. Когда рука погрузилась по локоть, Шаймор очнулся, закричал и отскочил прочь. Он без сил рухнул на пол, держа на весу обожженную, изуродованную руку.

— Да что же ты делаешь? — подошел, разбуженный его криком, Бруснир. — У меня же нет ничего, чтобы оказать тебе помощь.

— Я не могу. Она зовет меня. Она сводит меня с ума. Я так больше не могу, Бруснир.

Бруснир тоже не мог. Его раны так и не зажили, воспалились и загноились. Он с трудом смог встать и дойти до друга. А в голове почти не наступало просветлений, бесчисленные кровавые видения не прекращались ни днем не ночью. Он видел, как сотни раз, самыми жестокими способами, умирали все, кого он когда-либо любил. Он видел, как убивает сам. Всех без разбору, будто безжалостный демон, проливая реки крови. И казалось, что длится все это тысячи лет.

— Я убиваю мать, отца, брата. Они пытают и убивают меня. И нет этому ни конца, ни края. А теперь она зовет меня внутрь. Я засыпаю и не могу сопротивляться, — сказал Шаймор.

Бруснир принес воды:

— Попробуй поспать, я послежу за тобой.

Лежа рядом с забывшимся тяжелым сном другом, Бруснир размышлял как долго сможет не спать. Заснет — провалится в глубокое забытье, и ни за что не услышит, если Шаймор снова сунется в Брешь. Бруснир ремнем примотал ногу Шаймора к своей, на всякий случай. Укладываясь на рваные тряпки, из которых вальдары соорудили постель, совершенно спокойно подумал, что не стоит сопротивляться — сегодня они выпили последнюю воду.

***

Элерия стояла на носу корабля и глубоко вдыхала влажный воздух, стараясь успокоиться. Чем ближе приближалась к Приволу, тем страшнее ей становилось. А что, если она не справится? И что тогда, миру конец? Талийка целыми днями боролась с подступающими к горлу приступами паники, но внешне держалась уверенно.

Криза поплыла с ней, но с того вечера, когда травница поведала свою историю, они почти не разговаривали. Элерия не злилась на нее. Считала, что особого выбора у чародейки не было, но и доверять человеку, который все решил за тебя и фактически обрек на смерть, тяжело.

Крозалия, впервые за дни пути, тихо подошла и стала рядом, пряча виноватый взгляд. Элерия ждала, что она заговорит, но чародейка молчала. Тогда талийка, много дней терзаемая странными видениями и давно желавшая с кем-нибудь поделиться, не выдержала и заговорила первая.

— Я вижу ее, Криза. Скорее даже не вижу, а чувствую.

— Кого? — удивилась старая травница.

— Анели. Она плывет в черном липком ужасе, который разрывает ее на миллионы маленьких кусочков ежесекундно. Ослепляющая, отнимающая разум боль и ужас, вот все что чувствует девочка. Но каким-то образом она не поддается, не позволяет растерзать и уничтожить себя окончательно.

— Этого не может быть, — вздохнула Крозалия. — Девочка умерла. Это Брешь играет с тобой. Будь осторожна. Не поддавайся.

— Хорошо, если так, — качнула головой Элерия. — То, что с ней происходит в моих видениях — хуже смерти. Смотри-ка, что это там на берегу?

— Вернее спросить кто? — поправила Криза, прикладывая ладонь ко лбу козырьком и всматриваясь вдаль. Выжившие после похода в Привол вальдары и ученые возвращались пешком вдоль реки и, заметив корабль, разожгли сигнальный костер.

— Поворачивай к берегу! — крикнула Элерия рулевому.

Встреча недолго была радостной. Слишком многие погибли, а судьба Бруснира и Шаймора и вовсе ужасала всех новоприбывших. Две седмицы прошло с тех пор, как их оставили в ловушке-барьере. Столько же уйдет, чтобы туда добраться… И сферу невозможно разрушить.

— Как же я смогу закрыть Брешь, если там защитный купол, который нельзя снять? — спросила Элерия у Кризы.

— Не знаю, девочка. Давай сначала доберемся, там видно будет. Судя по рассказам вальдаров, не так-то просто будет туда пробиться, — ответила травница.

Чтобы корабль не постигла судьба первого, потопленного сумасшедшими рыбинами, его решили оставить здесь. Ученых под охраной нескольких вальдаров оставили на судне, а остальные отправились с Элерией пешком, вверх по течению реки Скадинки.

Чтобы дойти до Бреши вальдары на этот раз избрали печальную, но эффективную стратегию. Во-первых, они передвигались максимально скрытно, делая упор на разведку. Во-вторых, в случае стычек лишь несколько воинов оставались сражаться, остальные же уводили отряд дальше. Так случалось несколько раз и не всегда отважные ребята догоняли своих.

И вот, наконец, группа достигла цели путешествия. Элерия подбежала к прозрачному куполу, прикоснулась ладонями, вглядываясь внутрь. Вон они! Мимолетная радость тут же сменилась едким страхом. Они или их тела? Вальдары лежали и не шевелились. Отсюда невозможно разобрать спят они или давно мертвы.

Оглавление

Пролог

Глава 1. Жажда мести

Глава 2. Волна хаоса

Глава 3. Новый мир

Глава 4. Все меняется

Глава 5. Монстры? Люди…

Глава 6. Сегодня можно все. Сегодня мир сошел с ума

Глава 7. Свеча в окне

Глава 9. Тени в ночи

Глава 10. Плата за добро

Глава 11. Ночные визитеры

Глава 12. Что угодно, лишь бы спастись

Глава 13. Мы такие, какие есть

Глава 14. Каждый должен сражаться, пока жив

Глава 15. Какое «но»?! Это приказ короля!

Глава 16. Зачем рисковать?

Глава 17. Давай попробуем спасти мир

ГЛАВА 18. Во имя безопасности

Глава 19. Я заведу тебе мышь

Глава 20. В плену зеркал

Глава 21. Живой цветок на могиле

Глава 22. Вальдар на ужин

Глава 23. Корабли уплывают вдаль

Глава 24. Выбор есть всегда

Глава 25. История чародейки

Глава 26. Время пришло

Глава 27. Древняя тьма