Маки [Алиса Вишня] (fb2) читать онлайн

Алиса Вишня Маки

Человек в темно-синем камзоле, указывающем, что его обладатель моряк, сидел в паланкине, и смотрел на мускулистые грязные ноги, мелькающие перед ним.

Рикша, молодой жилистый парень, мчался очень быстро, ловко лавируя среди спешащего, или просто толпящегося на широких улицах Ланимы разномастного народа, товаров, телег, и других паланкинов. Парень спешил не зря — пассажир обещал накинуть за скорость. А что у этого высокого, загорелого до черноты человека лет сорока деньги были, рикша понимал. Без сомнения, его пассажир был моряком, и не простым — судя по одежде. Ибо одет мужчина был богато, и с некоторой претензией на щегольство.

Ланима — город-порт, и его жители или работают в порту, или продают морякам и заезжим купцам свои услуги и товары, и умеют определять достаток и положение гостей. Молодой рикша не ошибся — его пассажир был капитаном торгового судна.

Капитан Ним Бредли только час назад ступил на грязную мостовую Ланимы, и сразу отправился по известному ему адресу, наняв самого шустрого и выносливого, на его взгляд, рикшу. Да, он спешил, спешил кое-кого увидеть, так сильно, что от нетерпения сводило скулы, и тянуло в паху. Капитан был не только высок, но могуч телосложением, и едва помещался в носилках. При этом, в паланкин еще были загружены свертки, которые Бредли старался не помять. Однако, темная грубая бумага, в которую был завернут один из свертков, порвалась, и стало видно его содержимое — шелковая ткань с алыми цветами, которые на родине моряка, в далекой горной стране звались маками.

Небо над городом заволокли тучи, и Ним нахмурился — если пойдет дождь, то свертки намокнут, чего допустить было никак нельзя.

Капитан был тяжел, поэтому рикша быстро устал, и замедлился, к неудовольствию Бредли. Однако, менять транспорт Ним не стал, а предался воспоминаниям.

Каким пьяным ветром его занесло в ту захудалую дешевую таверну Бредли уже не помнил. В других злачных местах Ланимы его хорошо знали, и слышали о крутом буйном нраве капитана "Мариетты" — так называлась шхуна Нима. Скандальный характер Бредли усугублялся его необычайной силой — капитан мог без труда согнуть пальцами подкову, что он иногда, в минуты благодушия, и демонстрировал всем желающим. Кроме того, Ним имел за поясом мушкетон, носил за голенищем дорогих яловых сапог(капитал любил красивую удобную обувь) кинжал, умел бить ножом точно в цель, и стрелять с обеих рук. Поэтому, с ним предпочитали не связываться.

В этом же заведении на окраине города Бредли еще не знали, не отнеслись с должным уважением, и капитан медленно и верно наливался ромом и яростью.

Но отвлекся, обратив внимания на узкий грубый помост, служащий в этой таверне сценой — там танцевала девушка. Она была маленькая, хрупкая, и походила на пеструю птичку. Что привлекло в ней Нима — он не знал, но танец девушки показался ему волнующим и магическим. Видимо, ему одному, потому что больше никто на танцовщицу внимания не обращал. Музыка смолкла, девушка соскользнула с помоста на грязный пол таверны, Бредли подозвал ее к своему столу, она подошла и села. Ним почувствовал разочарование — танцовщица была некрасивой, слишком худой, и очень юной. Единственное, что цепляло взгляд — ее пухлый яркий рот. Ним налил в кружку рома, и придвинул девушке, но она отказалась, покачав головой.

— Не любишь ром? — спросил Бредли.

— Не пью спиртное! — улыбнулась танцовщица.

Ним удивился — женщины из таверн по части выпивки зачастую не уступают мужчинам.

— Почему? — опять спросил он.

— Пьющие женщины долго не живут! — ответила девушка.

Бредли посмотрел на танцовщицу более внимательно. Смугло-золотистая кожа, раскосые глаза, длинные, густые, и на вид тяжелые, черные волосы. И очень тонкие руки, с маленькими ладошками. Руки, покрытые тонкой вязью татуировок.

— Ты из Каринфы? — произнес он. Такой разрез глаз и цвет кожи Ним видел только у жителей этого островного государства.

— Да, — кивнула танцовщица, и поинтересовалась — Ты там бывал?

Ним тоже кивнул.

— Как тебя зовут? — спросил он — И сколько тебе лет?

— Маки! И мне семнадцать! — улыбнулась девушка, и, извинившись, пошла на сцену — ей нужно было выступать.

Когда танец закончился, Ним опять подозвал Маки, и она опять присела рядом.

— Расскажи про Каринфу! — попросила девушка.

— Ну… — произнес Бредли и замялся — он мало знал об этой стране, потому что бывал в ней не часто, и посещал на острове только кабаки.

— Я там родилась, но меня увезли из Каринфы совсем маленькой, и я ничего о родине не знаю! — призналась Маки.

— Вот как! — произнес Ним, и принялся врать — это он умел. В своем рассказе Бредли нафантазировал, и намешал все, что ему доводилось видеть в других местах.

Девушка верила, слушала распахнув глаза, и приоткрыв рот.

— У тебя есть отдельная комната? — спросил Ним, прервав рассказ.

— Я не принимаю мужчин! — ответила девушка.

— Хм… — нахмурился Бредли, и спросил — А если они настойчивы?

— Я могу постоять за себя! — ответила Маки, и, слегка сдвинув декольте, показала капитану спрятанный за корсажем кинжал. Ним на нож внимания не обратил — он смотрел только на мелькнувшие в вырезе груди, маленькие, крепкие и округлые, похожие на яблочки. Бредли даже успел заметить родинку над левым соском.

— Давай, я для тебя станцую! — предложила девушка, и упорхнула на сцену.

Часа через два все в таверне знали Бредли, хотя он и не буянил — просто много пил, шутил, щедро платил, и даже угостил всех присутствующих. Женщины, выискивающие клиентов, принялись было его соблазнять, но Ним не обратил на них особого внимания, увлеченный танцовщицей. Ее нежелание уединиться с ним удивило капитана — женщинам он всегда нравился, и отказов с их стороны Ним не помнил.

К статной фигуре Бредли прилагалось и не менее привлекательное лицо, с хищным носом, и серыми, как штормовое море глазами, кажущими очень светлыми на фоне загорелой кожи и темных волос. Бороду капитан не носил, в следствии чего дамы могли полюбоваться его твердым подбородком и чувственными губами, наводящими женщин на фривольные мысли.

Бредли любовался танцовщицей, и заметил, что ее ножки, мелькающие под подолом платья, красивые и стройные, а ступни очень маленькие. В перерывах между танцами Маки садилась за столик к капитану, и слушала его сказки и байки. Бредли было неловко, что она сидит просто так, и он спросил, что она желает съесть или выпить, если не хочет алкоголя. Девушка пожелала волшебного дыма. Ним нахмурился — он знал, что аромат тлеющей особой травы, если вдыхать его часто, разрушает человека хуже и быстрее, чем алкоголь. Маки с ним не согласилась, сказав, что дым безвреден, и Бредли сделал заказ. Курить кальян в общем зале было нельзя, и девушка привела мужчину в специальную комнату, предупредив, что если он будет приставать, она его зарежет. Они уселись на пол, Бредли пил, а Маки курила. Она будто отдалилась, ушла в другую реальность, блаженно улыбалась и даже смеялась чему-то Бредли неведомому — легким смехом, словно звеня серебряным колокольчиком.

— Ты жрица Богини Луны? — спросил Ним, смотря на ее татуировки. Ним знал, что жрицы не покидают храм, но только они имеют узоры на теле и руках.

— Я была в храме танцовщицей! — ответила девушка — И мне там очень нравилось. Тишина… Спокойствие… Нет мужчин…

— Почему ушла оттуда?

— Пришлось! Выздоровела — и прогнали. Они оставляют только лучших. А я плохо танцую.

— Ты болела?

Маки на вопрос не ответила, но рассказала, что курить она стала в храме — там вздыхают дым, что бы увидеть Лунную Богиню. А еще, Маки так лечили, дымом.

— И ты видела богиню? — заинтересовался Бредли — Видишь сейчас?

Что девушка не будет говорить о своей болезни, Ним понял.

— Богиню? — переспросила Маки — Когда вижу, когда нет. По разному.

Бредли пил почти до утра, пока ром его не свалил.

Проснувшись, Ним некоторое время не мог понять, где находится — капитану показалось, что его заперли в ореховой скорлупке, настолько маленьким и тесным было помещение. А как он смог поместится на узкой кровати, Бредли вообще не понимал.

Вчерашняя танцовщица чем-то шуршала у стола, столь же маленького, как и все в этой комнатенке.

— Ты все же привела меня к себе! — хрипло произнес Ним.

Маки обернулась и улыбнулась.

— Тебя бы выкинули на улицу, а там бы ограбили! — объяснила она, показала где можно умыться, и пошла завтраком и вином для гостя.

Девушка была одета по домашнему, более просто, а волосы ее были собраны в узел. Благодаря этому Ним заметил что спина Маки, вернее, обнаженный участок тела возле шеи, покрыта шрамами.

— Тебя били? — нахмурившись, спросил он, но девушка и на этот вопрос не ответила.

Ниму было неловко, что Маки уступила ему свою кровать, а сама вообще не ложилось. Но девушка сказала, что совершенно не устала, и не хочет спать, и Бредли вспомнил, что таково действие травы — после нее человек долгое время не чувствует усталости.

Ним задержался в таверне на несколько дней. В зал он выходил только когда Маки выступала, все остальное время проводил в комнате девушки. Но, добиться ее расположения так и не смог. Стоило капитану намекнуть на близкие отношения, или дотронутся до нее, как Маки шарахалась, и убегала. Ним понял, что девушка боится мужчин, и не выносит прикосновений.

Напрасно он пытался выведать у Маки причину такого поведения, и узнать, что с ней случилось, кто оставил шрамы на ее теле и душе — девушка ответила, что после пребывания в храме она не помнит прошлое. Единственное, чего капитан добился — Маки стала называть его по имени, Нимом. Однако, принимать подарки от него девушка отказывалась — не хотела быть обязанной. Только брала плату за проживание в своей комнате, за которую Бредли щедро приплачивал.

Теперь девушка спала в своей кровати, а для Нима был принесен и брошен на пол у стены тюфяк, набитый травой. Бредли не оставил идею завладеть сердцем и телом неприступной танцовщицы, но понимал, что это будет сложно. А хотел он ее сильно, до ломоты внизу живота.

Капитан продолжал рассказывать истории и сказки, а Маки слушала их с замиранием сердца. Рассказывал Ним и о своей стране, о горах и быстрых холодных реках, и о бескрайних степях, которые по весне покрываются прекрасными алыми цветами, носящими тоже же имя, что и девушка — маки.

— А море там есть? — спросила девушка, Бредли ответил, что нет, и Маки удивилась, почему Ним стал моряком.

— Хотел посмотреть мир, и не хотел пасти овец, и выращивать виноград! — ответил Бредли.

… Пришло время вернуться на "Мариетту", хоть Ним и не желал покидать девушку.

— Что тебе привезти? — спросил он танцовщицу, и она, ни на миг не задумываясь, ответила, что хочет посмотреть на цветы, которые носят ее имя. Чем Бредли озадачила — привезти маки невозможно, а в Ланиме они не растут.

В последнюю ночь пребывания в таверне некий выпивоха совершил действие, которое Бредли простить не мог — крикнул, что танцовщица отстой, и ее надо гнать со сцены. Для выпивохи ночь закончилась сломанными ребрами, для таверны в целом поломанными столами и стульями. У Нима уже не было денег, и заплатить за причиненный ущерб он не мог, поэтому написал долговую расписку, взял с хозяина обещание присматривать за Маки, и отбыл на корабль.

Прошло пол года, прежде чем Бредли вернулся в Ланиму. Все это время, где бы он не бывал, капитан искал вещи или картины, где были бы изображены маки, но такого не находилось. И во всех кабаках всех портов и городов он рассказывал, что в Ланиме его ждет любимая девушка по имени Маки.

Хоть желанных для танцовщицы цветов и не было, кучу других подарков для Маки он привез — все, что ему попадалось лучшего и дорого. Это были и ткани, и одежда, и украшения. И разные лакомства, которые он смог довести до Ланимы. Возвращаясь в таверну, Ним волновался — там ли девушка, ждет ли? И примет ли дары?

Маки была в таверне, и встретила Бредли, задыхаясь от счастья. Она призналась, что скучала и ждала его возвращения. Хозяин также не скрывал радости — не уверенный, что капитан вернется, он решил, что ущерб возмещать некому, кроме Маки, и стал высчитывать из ее зарплаты, за что и был чуть ни прибит Нимом.

В отношениях Бредли и танцовщицы ничего не изменилась — она капитана любила, но не позволяла себя трогать. Однажды утром Ним заметил, что Маки еще спит, и присев на кровать, положил руку на грудь девушки. Маки проснулась, оттолкнула руку, и забормотала:

— Нет! Нет! Пожалуйста, не надо!

И столько страха и мольбы было в ее взоре, что Ним отодвинулся, попытался Маки успокоить, и больше попыток близости не предпринимал.

Так продолжалось до тех пор, пока Маки опять не попросила заказать кальян.

В этот раз хозяин позволил ей курить в своей комнате, и девушка опустилась на пол — именно так полагалось вдыхать голубой дым. Бредли уселся рядом и пил, пока Маки курила. На этот раз ее погружение в другую реальность было более глубоким, чем раньше, и девушка почти не замечала Нима, смеясь и радуясь чему-то, чего он не видел.

— Она здесь! — вдруг воскликнула Маки, и вскочила, вглядываясь в дым — Лунная Богиня!

Бредли тоже таращился на дым, но богини не заметил, что его огорчило — увидеть ее Ним хотел. Но даже ради Богини Луны Ним не желал вдыхать ядовитый дым. Да и зачем ему чужое божество? Интересно конечно, посмотреть, но у капитаны были свои боги и богини.

Между тем, с Маки происходило нечто странное. Она задрожала, шумно вздохнула, и воскликнула:

— Ним! Богиня говорит, что бы я не боялась, и доверилась тебе. И ты подаришь блаженство!

Прежде чем Бредли осознал сказанное девушкой, Маки повернулась к нему, и сбросила одежду. Она стояла совершенно обнаженная, раздираемая противоречивыми мыслями и желаниями. Маки было стыдно и страшно, и руки тянулись прикрыться, но, словно подчиняясь неведомому приказу, опять бессильно падали вдоль тела, только пальцы сжимались в кулачки. А само тело трепетало в непонятной девушке жаркой истоме желания. Ним посмотрел на нее изумленным и жадным взглядом, и дернулся, как от удара — все тело Маки было покрыто шрамами. Однако, оно все равно было прекрасным и желанным, и Бредли почувствовал возбуждение — он хотел девушку так сильно, что едва мог сдерживаться.

Ним взял Маки за руку, и опустил на пол, рядом с собой. Он видел испуг в глазах девушки, и чувствовал страсть, бушующую в ее теле. Капитан понимал, что надо быть осторожным, и не испугать Маки, не потушить резкими действиями огонь ее желания. Он гладил девушку по волосам, и шептал:

— Милая! Не бойся! Я не трону тебя, если не захочешь.

Она хотела, и трепетала, как пламя свечи на ветру.

Капитан осторожно коснулся губ танцовщицы, таких нежных и манящих… Маки вздрогнула, и Ниму показалось, что она отстраниться, но нет — девушка замерла, словно в раздумье, потом стала отвечать на его поцелуи.

Бредли осторожно положил руку на грудь девушки, и его большая ладонь накрыла сразу оба холмика. Маки опять напряглась, но Ним слегка зажал между пальцами сосок, и девушка издала тихий стон наслаждения. Губы Бредли скользнули по тонкой шеи Маки, и покрыли поцелуями грудь. Девушка ахнула, и изогнулась, подставляясь под губы Нима. Продолжая ласкать ее груди, Бредли скользнул рукой по животу девушки, и положил ладонь на темный треугольник, маняще исчезающий между ее ног.

— Нет! — бормотала Маки — Не надо!

Но не отстранялась, и Бредли раздвинул ее бедра, скользнув ладонью между ними. Вот теперь Маки попыталась уйти, но Ним не отпустил, и задвигал пальцами по ее влажной и нежной плоти. Маки сдалась и перестала сопротивляться, полностью отдавшись наслаждению.

Бредли продолжил свое осторожное наступление, и проверил, девственница ли девушка. Оказалось, нет, и это обстоятельство капитана разозлило — значит тот, кто избивал Маки, еще и овладел ею. Ним вытащил руку, взял девушку за бедра, и посадил к себе на колени. Потом развел ее ноги пошире, и медленно вошел в горячее, влажное лоно. Маки, опять было напрягшаяся, застонала, но не от боли — от желания.

Эта ночь была слишком короткой, но такой жаркой! Мужчина и женщина, раз за разом, падали в объятия страсти, что бы вместе подняться на вершину наслаждения.

Когда действие дыма прошло, Маки несколько охладела, но позволяла Ниму делать все, что он хотел, и не сопротивлялось. А он так и не знал, с кем провел первую ночь — с Маки, или с Лунной Богиней, овладевшей, на тот момент, телом и душой девушки. Как и не знал, правда ли Маки не помнит, кто ее мучил, или просто не хочет говорить. Влюбленные были счастливы, но Нима огорчало пристрастие Маки к кальяну — за время его пребывания девушка несколько раз просила его купить дым. Отказать он ей не мог, хотя и ругался. И Маки вдыхала голубой туман, уходя от действительности, и от Бредли, в мир грез.

Дни и ночи, проводимые влюбленными вместе, были слишком коротки, время летело незаметно, и пришла пора расставания.

Бредли любил Маки, но ему и в голову не пришло женится на девушке. Правда, он предложил, в свой следующий приезд, купить для нее домик, чем девушку обрадовал. И она стала мечтать, что будет в этом доме, и как она все обустроит. Маки хотела сад, с цветами и персиковыми деревьями, и Ним обещал, что так все и будет.

Бредли не желал расставаться с любимой, но остаться с ней не мог, и взять ее с собой тоже. Он знал совершенно точно — женщина на корабле к несчастью. Все суда, на борт которых поднимались женщины, затонули, или пропали без вести. И Ним понимал, почему так происходит. Не даром шхуны носили женские имена — их души были женщинами. Да, у кораблей были души, и Ним это тоже знал. Другое дело паромы и небыстрые неповоротливые пассажирские корабли. Их имена были нейтральными, и им было все равно кого перевозить — мужчин, женщин, или скот.

"Мариетта", принадлежавшая Бредли, снисходительно прощала ему дам, с которыми Ним просаживал на берегу заработанные деньги. Но женщину на своем борту не потерпела бы. Свою шхуну Ним любил почти также, как Маки, и считал, что "Мариетта" отвечает ему взаимностью — она много раз спасала капитана и команду во время шторма, или нападения пиратов, так же как и Ним часто выручал удачными маневрами шхуну и команду.

Женится на Маки, и отправить ее к своему отцу, в долину у подножья гор, покрывающуюся по весне алыми цветами, Бредли не додумался. Хотела ли девушка за него замуж, ждала ли предложения — неизвестно. Возможно, она считала себя недостойной быть женой капитана. Ни единым словом, или намеком она такого желания не высказала.

Прощаясь, Маки расплакалась, попросила Бредли беречь себя, и побыстрее возвращаться. Ей казалось, что они больше не увидятся.

— Глупости! — произнес растроганный капитан — Что со мной может случиться? "Мариетта" самая быстрая шхуна на всем восточном побережье! А может и в мире! Все будет хорошо!

Ним же оставлял девушку со спокойным сердцем — он знал, что Маки никто не обидит, опасаясь его гнева.

Прошел год, прежде чем Бредли накопил нужную для покупки дома сумму, и вернулся в Ланиму. И вот уставший рикша несет его к любимой девушке, а сам Ним приготовил для нее множество подарков, в том числе и отрез шелка, на котором горели алым цветом маки.

Рикша остановился, Ним нахмурился, и даже осмотрелся — туда ли его привезли? Но, все вокруг были таким, как и должно. Все, кроме вывески на таверне — теперь она называлась по другому.

Озадаченный Бредли расплатился с носильщиком, забрал свои свертки, и открыл тяжелую дубовую дверь таверны. Оказавшись внутри, Ним успокоился — здесь все было по старому, так же темно и грязно. Посетителей не было, только толстая неряшливая женщина, протирала грязной тряпкой столы.

— Эй! — крикнул ей Ним — Где хозяин? И почему название другое?

Женщина прервала свое занятие и ответила:

— Вы, видать, прежнего хозяина ищите? Так его нет! Уехал. Продал таверну, и уехал. Куда — мне не ведомо!

— А танцовщица? — спросил Бредли, хмурясь от неприятного предчувствия — Здесь девушка танцевала, Маки! Она где?

— Маки… — повторила женщина, вздохнула, и произнесла — Нет той девушки. Умерла.

— Что ты несешь? Как умерла?

Бредли не хотел верить, и пытался думать, что неправильно понял толстуху.

— Джентльмен ее зарезал, полгода уже как! — печально сообщила женщина, и покачала головой — Такая молоденькая!

— Какой джентльмен? — зачем-то спросил Бредли.

— Да кто его знает! — махнула рукой женщина — Одет хорошо, богатый, на вид приличный. Заказал кальян, а Маки… Она пристрастившись к волшебному дыму была. Сама купить не могла — дорого. Вот и попрошайничала у клиентов. И у этого попросила поделится. Удалились они в комнату, а когда джентльмен ушел, Маки нашли там, зарезанной ее же кинжалом. Что между ними случилось — неизвестно. Кто-то слышал их разговор в той комнате, слышал, что Маки мужчину узнала — вроде как он раньше был ее хозяином. Ну, наверно попыталась его убить, дурочка. А может ей хозяин этот померещился, обозналась — от дыма же ум мутится, и видится всякое. Так что вот!

И женщина уставилась на Нима, ожидая дальнейших вопросов. Но он повернулся, и молча вышел.

Бредли не стал брать рикшу, пошел пешком. Свертки ему мешали, и он осмотрелся, куда бы их выкинуть. И увидел совсем юную женщину, с двумя маленькими детьми, сидящую на мостовой, прислонившись к стене дома. Заметив его взгляд, женщина вскочила, и обнажила грудь, приглашая богатого господина на утехи. Девочка совсем молоденькая, но ее груди уже были не привлекательны, и напоминали отвислые шкурки. Ним бросил к ее ногам свертки, и пошел дальше, провожаемый криками благодарности юной мамы — подаяние было необычайно щедрым.

…Как так получилось — неизвестно, но рассказ о погибшей девушке капитана Бредли разлетелся по свету, оброс подробностями, и превратился в легенду. Поговаривали, что Ним немного тронулся умом, и, наливаясь ромом в очередном кабаке, разговаривает с умершей возлюбленной, будто она сидит с ним рядом.

Подтвердить эти слухи могли бы моряки "Мариетты" — они часто слышали, как капитан, запершись в каюте, разговаривает с женщиной, называя ее то Маки, то Лунной Бргиней. Но матросы никому этого не говорили, так как любили своего капитана, а его помешательство на обязанностях кепа никак не отражалось.

Было и еще одно обстоятельство, о котором команда шхуны никому не рассказывала. Моряки знали, что на корабле нет женщин, однако часто слышали из каюты капитана серебристый женский смех, и спорили между собой — с кем же Бредли проводит там время? Одни утверждали, что к Бредли приходит призрак его возлюбленной, другие — что его навещает Лунная Богиня. Были и такие, кто уверял, что с капитаном разговаривает его любимая женщина, но не мертвая Маки, а "Мариетта".