За панорамными окнами папиного кабинета Цитадели взрывы вспышками озаряли небо и всё вокруг. Был день, даже утро ещё, а на улице и так светло. Но от этих взрывов становилось ещё светлее. Он будет ненавидеть с тех пор светлое время дня. Канонада взрывов и пулеметных очередей давила.
Ребёнок стоял и смотрел как его самые близкие люди пытаются хоть как-то защитить его и сестрёнку.
В оглушающей тишине он смотрел как они кричат и что-то ему втолковывают, мама показывает пальцем на дальнюю дверь, подталкивает его от балконной балюстрады внутрь, от пуль и лазеров с осколками. А папа что-то на столе с бумажками делает. Зачем ему эти письма, когда тут такое?!
Мокрые полосы от слез на мамином лице приковали его сознание, и он не чувствовал, как отец схватил его в охапку и волоком дотащил до тайного хода рядом с камином.
Звуки ворвались в него как только он понял, что сейчас будет отрезан от родителей и сестры.
— Нет! — закричал он, вырываясь и не давая себя запихнуть внутрь. — Я с вами! Папа, стой!
Мужчина силой запихнул пацана в наконец открывшийся проход за камином, посмотрел на него так, как почти никогда раньше, и мальчик понял, что отец прощается с ним глазами, не в силах сказать ничего. Папа обнял мальчика, крепко-крепко, и оттолкнул от себя, будто боясь не отпустить. И тут же замкнул поворотный механизм.
Мальчика поглотила тьма и тишина. Реальная тишина, не та, что оглушила от взрывов…
Женщина, мужчина и маленькая девочка остались в палате дворца. Мальчик — в убежище, что медленно и тихо опускало его вниз, к безопасности.
И он не видел, как в кабинетной дворцовой палате появились военные, сразу взяли в кольцо под автоматные прицелы его родных, и стали обыскивать помещение. Мальчик колотил по бетону, царапая ладони, пытаясь вернуться, но тщетно.
А военные ничего не нашли, но это их не расстроило — бросив женщину с ребёнком здесь, они увели главу правящего клана Дэгара, Рустима дэгаран Мит, в соответствии с приказом командора имперской флотилии Борадо, на допросы и получение от правителя планеты всех доступов к управлению всеми уровнями, от военки с инфраструктурой до планетарной базы нейромодов её жителей.
А потом в пролёт балкона, через то самое панорамное застекление с красивым видом из окна, каким он когда-то был, до вторжения, влетела небольшая такая, почти миниатюрная осколочная бомба. Которой не хватило разрушить перекрытия и стены, но по силе — самое то, чтобы разрушить две жизни, которые оставались в незащищенном пространстве дворца…
Мальчик за стенами укрытия не слышал взрывов, его окружала искусственная тишина. А когда «лифт-убежище» вместе со всем дворцом содрогнулся от разрушения и остановился, он так и сидел возле внутренней стены камина, не в силах её открыть (да и не зная как).
Он так никуда и не ушёл, вопреки наставлению отца. В голове пустота. Руки саднили и болели от ударов по закрывшейся плите. Он перестал колотить в неё, когда понял, что его не услышат. А если и услышат, то не откроют.
Хорошо, что бесконечный источник Луча в его наруче давал неяркий свет. Нет, он не боится темноты. Просто с освещением он может видеть всё вокруг и дать отпор любой дряни, что подкрадётся из темноты. А так-то мальчик очень храбрый. Он даже не боится летать на флаерах. Не то что некоторые. И Дрейк много раз с папой летал, даже ночью, когда не видно ни зги, как папа говорил и в это время ругался, потому что он стремился ввести освещение улиц не только в самом центре Цитадели, но и в других городах. Дрейк ан Мит не понимал, почему папа этого хочет, ведь люди и так хорошо жили, и много раз говорили ему, что это не нужно и сейчас у них другие, более важные задачи. Но раз папа считал, что свет на улицах нужен. значит, это правильно. И Дрейк с ним согласен. Потому что когда на улице светло, то никакое чудовище не подкрадётся незамеченным в темноте, и его можно убить. И он, когда станет правителем, во всех уголках дворцового комплекса поставит фонари и фонарики, и много всяких ламп. Потому что вот как сейчас — есть свет и нет чудовищ…
Время здесь тянулось странно. Мальчик в какой-то момент вырубился, и не понял, сколько прошло с момента его изоляции. Он не знал, сколько прошло времени, когда стихли все звуки. Хотелось есть. И пить. И ссадины на руках нещадно ныли.
— Кушать охота… Может, у меня в карманах хоть конфета завалялась? — пацан стал рыться по карманам и обнаружил в куртке сверток.
Развернул и там обнаружил пакетик с конфетами и письмо:
«Дорогой сын мой, Дрейк! Раз ты это читаешь, — у мальчика засосало под ложечкой от таких слов, — значит, нас уже нет и мы не смогли спастись.»
Листок выпал у него из рук и на тишину каземата наложилась глухота, что была с ним во время обстрела. Перед глазами встали родители там, за стеной, на фоне лиловых сполохов окна. Мама, прижимающая малышку, и хмурый сосредоточенный отец, лихорадочно быстро
Последние комментарии
10 часов 58 минут назад
11 часов 12 минут назад
12 часов 20 минут назад
23 часов 38 минут назад
23 часов 56 минут назад
1 день 20 минут назад