Старая Русса в истории России [Иван Николаевич Вязинин] (fb2) читать онлайн

Слово об энциклопедии Старой Руссы

Города — как люди. У одних громкая слава и завидная судьба, вызывающая восторги поэтов и художников, другие — обойдены и пером, и кистью. Одни напоминают седовласых и умных старцев, повидавших немало на своем веку, другие – совсем юные, только начинающие жить. В отношении же Руссы можно твердо сказать — она действительно Старая, по возрасту, но не по делам. В этом убеждают и перспективы ее возрождения.

Старая Русса — город областного подчинения на Северо-Западе России, площадь — 24 квадратных километра, 40,5 тысячи жителей. В сентябре 1988 г. объединен со Старорусским районом. Теперь это единый административный центр с населением в 60 тысяч человек и площадью свыше трех тысяч квадратных километров.

Вступающие на здешнюю землю чувствуют биение пульса современной жизни, ее стремительный темп. Здесь сосредоточен большой промышленный потенциал: заводы — приборостроительный, химического машиностроения, авиаремонтный, медико-инструментальный; комбинаты — по переработке мяса, молока, льна, производству пищевых продуктов, хлеба. Есть строительные мощности.

В районе 50 тысяч гектаров пашни. Есть возможность для создания крупных фермерских хозяйств в 100 — 300 и более гектаров. Пока же село представлено 20 коллективными и 60 фермерскими хозяйствами, которые занимаются животноводством, выращиванием льна (до сорока процентов областного объема), зерновых, овощей.

Особой ценностью Старой Руссы являются: бальнеологический курорт, один из лучших в России по лечебным свойствам, и дом-музей великого русского писателя Ф. М. Достоевского, читаемого во всем мире и, к сожалению, мало еще знаемого в России.

Город связан железнодорожными и автомобильными дорогами с Москвой и Санкт-Петербургом, Псковом и Таллинном... Имеется возможность использовать аэродром при заводе, ведущем ремонт самолетов АН-12 и ИЛ-76, для авиаперевозок, в том числе международных. А, заглянув в историю, обнаружим еще путь “из варяг в греки” по Ловати и Ильменю, да сухопутный из “Руси (Киевской) на Русу (Старую) в Новгород”.

Судьба города, ведущего происхождение от одного корня с Великим Новгородом, седая древность, овеянная легендами, не дают забывать, что стоишь на пороге тысячелетия. Десять веков! Но сколько раз за это время Старая Русса подвергалась вражескому разрушению?! Не ошибемся, если скажем — чаще других, самых многострадальных городов наших. А всего 50 лет назад в России, тогда Советском Союзе, захлестнутом войной, ей выпала особенно горькая доля.

Первоначальная территория поселения на реке Порусья была невелика. Посад омывали реки Перерытица и Полисть, ручьи Княжий, Войе, Холопий.

Последующее время отодвинуло городскую черту. Но и сейчас рядом с новым, за его парадным фасадом живут старинные улицы с домами, сохранившими, несмотря ни на что, дыхание истории. Не будучи в отдельности шедеврами архитектуры, вместе они составляют особый колорит, который называем лицом города. И оно неповторимо, в чем и заключается одна из самых привлекательных черт Старой Руссы.

Глубокая древность ее никогда не оспаривалась. В 1970 г. Старая Русса наравне с Новгородом в очередной раз, подчеркиваю — очередной, вошла в список исторических населенных мест России.

Однако в конце 80-х перед старорусцами во всей реальности встал вопрос: продолжать жить по разработанному Генеральному плану со строительством новых промышленных объектов, одноликих многоэтажных домов, сносом частного жилого сектора или избрать особый путь с учетом своей исторической, природной и духовной среды. После тщательного изучения положения, консультаций с краеведами и специалистами Москвы и Санкт-Петербурга было решено начать разработку новой комплексной программы.

Президиум Советского фонда культуры, возглавляемый известным академиком Д. С. Лихачевым, не только поддержал руководство города, но и выступил с предложением перед Верховным Советом России о предоставлении Старой Руссе статуса экспериментальной территории по отработке программы возрождения малых исторических городов.

К весне 1991 г. работа была завершена, одобрена и получила название “Концепция возрождения малых городов на примере Старой Руссы”.

Ее выполнила группа ученых из Всесоюзного научно-исследовательского института теории архитектуры и градостроительства (ВНИИТАГ) под руководством А. А. Высоковского. Большой вклад внесла сотрудник фонда культуры Н. И. Черкасова.

Основные положения концепции слагались из сохранения и реставрации памятников истории и архитектуры; дальнейшего развития города-курорта; превращения Старой Руссы в музей литературных героев романа “Братья Карамазовы” Ф. М. Достоевского.

11 января 1993 г. Президиум Верховного Совета Российской Федерации принял постановление о возрождении первых шести малых исторических городов, в том числе Старой Руссы, а 23 октября оно было продублировано Правительством.

И это справедливо. Отдавая должное всем малым и средним историческим городам, а их более 300, следует подчеркнуть, что в жизни Старой Руссы как в зеркале виден путь Российского государства. Были подъемы и спады, мирная жизнь и военные лихолетья, а во времена Ивана IV она платила податей в государственную казну больше Москвы и Новгорода. Благополучие Старой Руссы строилось на солеварении. Многие великие князья и цари Рюриковичи, а также династии Романовых посещали наш город. Екатерина II подарила герб, основной деталью которого была солеварня.

Потом наступили годы запустения, превращения в заштатный мещанский городишко, когда в России открыли новые места залежей поваренной соли. И только в начале XIX в. он вновь стал подниматься из забвенья благодаря открытию на базе минеральных вод курорта, предназначенного вначале для лечения участников войны 1812 г., а затем и петербургской знати. На рубеже XX в. здравница превратила город и в культурный центр. Еще в 1866 г. был открыт первый в губернии театр, где блистали талантом “комета русской сцены” В. Ф. Комиссаржевская, М. Г. Савина, М. Ф. Андреева.

1 марта 1917 г. его вторично посетил последний царь Николай II, когда ехал в Псков перед отречением от престола. И снова в судьбе города черная полоса — военная разруха... Особенно же он пострадал от варварского хозяйничанья фашистов. В феврале 1944 г., спасаясь бегством из Старой Руссы, они писали в своих газетах, что это мертвый город и его больше нет. Но величайшим трудом рушан он восстановлен. И сегодня переживает как бы второе рождение. Взяты на учет все архитектурные ценности, выделены заповедные и охранные зоны.

Археологические экспедиции, возглавляемые А. Ф. Медведевым и В. Г. Мироновой, нашли немало памятников древности, в том числе 28 берестяных грамот. Возникла необходимость создания музея археологии. Так что, несмотря на нынешний экономический хаос и разорванные хозяйственные связи, город живет и должен жить во имя будущего. История свидетельствует: ныне только в таких малых городах как Старая Русса и возможно сохранение культуры, духовности, традиций, приумножая которые возрождается Великая Россия.

Всего один из фактов. С 1984 г. в Воскресенском соборе размещался музей Северо-Западного фронта. И духовность, и память о погибших в Великой Отечественной войне. Тем не менее, ветераны, церковь, депутаты, руководство города приняли решение о возвращении собора к первоначальному назначению. 1 октября 1992 г. в объявленный выходным днем в честь иконы Старорусской Божией Матери, впервые за много лет зазвучали колокола на звоннице собора. И снова, как тысячу лет назад при крещении рушан, над Старой Руссой несется перезвон с этого святого места!

Под музей Северо-Западного фронта передано другое помещение. В рамках же всеохватывающей программы “Возрождение” предусматривается создать большой музей истории города, где страницы Великой Отечественной войны займут свое достойное место.

Залогом выполнения программы служат славные трудовые традиции рушан, так ярко освещенные нашим неутомимым летописцем Иваном Николаевичем Вязининым. И эта книга — менее всего результат кабинетного исследования. Автор черпал материал не только в архивах и книгохранилищах, но и в общении со старожилами, помнящими события еще начала нашего века в подробностях, не сохраненных официальными документами.

И. Н. Вязинин по крупицам собирал факты, связанные с далеким прошлым Руссы. И когда стало очевидным, что пробелы в исторических сведениях могут быть заполнены только находками археологических раскопок, он сумел привлечь более пристальное внимание к ним таких видных ученых как А. В. Арциховский и В. Л. Янин и сделал все возможное, чтобы они начались. Благодаря раскопкам Русса, отметившая в 1967 г. свое “800-летие”, вскоре постарела сразу на двести лет и сейчас с полным основанием может уже отметить 1000-летие.

Книга написана живым, красочным языком, многие страницы и целые главы читаются как художественная литература. Это незаменимое пособие для учителей и любителей родного края. Верю, что она с интересом будет прочитана каждым, посетившим древний русский город, кто пожелает заглянуть в глубь веков, воскресить в памяти живые страницы героической истории нашей Родины.

В. А. ОБЪЕДКОВ, глава Администрации города Старая Русса и Старорусского района. 

Глава I. СВИДЕТЕЛЬСТВА ГЛУБОКОЙ СТАРИНЫ

Там русский дух

Там Русью пахнет!

А. С. Пушкин.

В многовековой героической борьбе с природой, приспосабливаясь к ней и овладевая ею, зарождались древние формы жизни человека в бассейне озера Ильмень. Основной характер рельефа определен деятельностью ледника, неоднократно покрывавшего его территорию в начале четвертичного периода.

Непрерывная тысячелетняя зима застилала тогда весь север нашей Родины километровым слоем льда. Со страшной силой скользил он со Скандинавских гор, сметая все на своем пути. Словно гигантский бульдозер, лед ломал каменные скалы; подобно огромной мельнице перемалывал и растирал их, обращая в щебень и песок. Как огромный каток, сглаживал дно, шлифовал и полировал валунные глыбы. Этот тысячетонный самосвал отвозил груз на поля и где останавливался — наваливал гряды и цепи холмов измельченного и перетертого материала, заравнивая многие углубления, забрасывая котловину Ильменя и русла рек.

Мало-помалу климат становился теплее, громадные массы льда таяли и отступали. Мелело огромное море, на дне которого под исчезающим ледником оседали пласты наноса в виде валунного суглинка, покрытого песками и ленточными глинами. На постепенное падение уровня древнего моря указывают террасы, возвышающиеся по берегам Ильменя. Особенно живописны они вблизи населенных пунктов Коростынь, Ретле, Устрека, где выступают плиты красных и зеленых песчаников, глин, рухляков и известняка, относящихся к среднему и верхнему отделам девонской системы.

Подобное встречается по среднему течению рек: Псижа (с. Буреги), Ловать (Курске, Блазниха, Жидовичи, Кулики), Робья (Старые Дегтяри), Холынья, Полисть... В этих слоях обнаружены окаменевшие остатки раковин моллюсков и панцирных рыб того периода.

Новгородцы с давних пор используют известняк и песчаник для настилов дорог, о чем свидетельствует, например, Плитная улица на плане Старой Руссы до 1608 г. В стенах древних церквей города — Никольской, Мины, Георгиевской заложен красный ракушняк, белый известняковый камень и плита. Из этих материалов сооружены хозяйственные и жилые постройки во многих деревнях Приильменья.

Но Ильмень — своеобразный водоем. Из-за больших колебаний уровня воды его площадь непостоянна. Весной многочисленные притоки переполняют озеро, и оно широко разливается, образуя безбрежное раздолье, называемое нашими предками Словенским морем. В засушливые периоды уровень значительно понижается, площадь сильно сокращается, обнажаются обширные отмели. Все это не могло не сказаться на здешних погодных явлениях и нашло отражение в древнем наименовании “Ильмер”, в буквальном переводе с финского “Озеро погоды” (“ильма” — воздух, “ярви” — озеро).

Несмотря на некоторое повышение местности от впадины Ильменя во все стороны, особенно в юго-восточную и южную, куда заходят отроги Валдайской гряды, а также пересечение западной части края в меридианном направлении несколькими рядами невысоких продолговатых холмов, территория южного Приильменья, как следствие существования древнего моря, представляет плоскую низменную равнину. По границам ее разбросано свыше восьмидесяти озер (почти половина в дельте Ловати), и обширнейшие болота — “Невий мох”, “Полистовские” и “Рдейские мхи”.

Непросыхающая грязь уже в те далекие времена лезла на соседние участки, особенно с подъемом уровня вод Ильменя к началу XVII в. Сфагновые мхи глушили иную растительность, даже леса, создавая на водоразделах мощные залежи торфа (от 1 до 6 м). В засушливые годы он представлял огромную опасность. Древние летописи нередко сообщают о крупных пожарах, охватывавших леса, болота и “землю”. Академик Эдуард Иванович Эйхвальд, предприняв в 1856 г. поездку в Новгородскую губернию и исследуя, в частности, изменения, происходящие в бассейне Ильменя, отмечал, что на месте больших болот в районе Белебелки и Должино в прошлом были леса, о чем свидетельствуют найденные здесь “большие толстые корни сосен и других хвойных деревьев”.

На существование дубового леса в пойме Ловати и Полы указывают: река и деревня Подборовка, озерко Дубовое, пожня Дубровка... И сейчас среди ивовых и ольховых зарослей повсеместно встречаются остатки дуба в виде больших пней и корявой поросли. Заболачивание озер в дельте Ловати продолжается, они заносятся песком, илом и недалеко то время, когда совершенно исчезнут под покровом зеленой осоки.

Из озер и болот берут начало многочисленные ручьи и реки южного Приильменья. Общее число их свыше тысячи семисот. На квадратный километр суши приходится 0,38 кв. км воды. Относительная рыхлость почвы, равнинность и медленное течение рек давали возможность растекаться водам в разные стороны, принимать самые различные направления. Трудно встретить подобную картину взаимной близости бассейнов таких рек как Ловать, Волга, Днепр, Западная Двина. Такая особенность при нешироких и пологих водоразделах, волоках облегчала заселение этих мест. Не случайно именно реки больше всего воспевались в песнях, упоминались в легендах и преданиях.

Заселению края способствовали также благоприятные климатические и почвенные условия. Зима здесь не особенно суровая, хотя продолжается с ноября до середины апреля. Средняя температура января —9°. Весна поздняя, с частыми возвратами холодов, с умеренным половодьем, благоприятным для луговодства. Лето сравнительно теплое, с преобладанием ясных и погожих дней при средней температуре +17°. В течение года выпадает около 600 мм осадков. И, несмотря на то, что их количество преобладает над испарениями, густая речная сеть и хороший дренаж исключают заболачивание основных районов между Шелонью и Ловатью.

Большое количество валунов и известкового щебня не снижали высокой сельскохозяйственной ценности почв. Дерновые слабоподзолистые, суглинистые и легкосуглинистые, с благоприятным механическим составом и карбонатностью пород (образованием в них карбонатов кальция, магния, железа и др.), они создавали вполне достаточные условия для развития и роста трав, зерновых культур, льна, конопли.

Исключение составляли земли в районе Белебелки, Поддорья, Залучья, Молвотиц, где слабый дренаж, плотность материнских почвообразующих пород и ширина водоразделов обусловили сильную заболоченность. При большом скоплении валунов пахотные угодья представляют здесь узкие полосы вдоль речных путей.

Следы человека

Медленно отступал ледник на далекий север. Прошли тысячи лет, прежде чем исчезли его остатки. Наступило потепление, появилась растительность, реки и озера заполнились рыбой, в лесных зарослях расселились пресмыкающиеся, звери и птицы...

И, наконец, спустя еще довольно продолжительное время, с луками за спиной и каменными топорами в руках пробились в новые неосвоенные земли первые жители Приильменья. Произошло это в эпоху так называемого развитого неолита. Их поселения обнаружены у истоков Волхова (урочище Коломцы, Перынь, Городище), на восточном берегу Ильменя (д. Войцы), в устье Шелони (с. Подгощи, д. Мстонь), в долине Явони (р-н Демянска). Немало стоянок найдено в Боровичском крае (даже целая мастерская по изготовлению каменных орудий у с. Егла).

Каменными топорами и теслами люди того времени хорошо обрабатывали дерево, строили жилища на берегах или на сваях над озерами, выдалбливали челны, изготовляли деревянную посуду (впоследствии появилась и глиняная). Научились делать плетения из прутьев при постройке жилищ и рыбной ловле. Женщины, открыв свойства волокнистых растений, познали плетение сетей, ткачество. Началось приручение животных.

II-I тыс. до н. э. Еще в III тысячелетии в степных районах юга было освоено скотоводство, дававшее постоянные запасы мяса, кожи, шерсти. На грани второго тысячелетия до н. э. пастушеские племена проникли в южное Приильменье. Пришельцы вели дикий кочевой образ жизни и нередко вступали в борьбу с местными племенами, о чем напоминают многочисленные находки по побережьям Ильменя, Шелони, Ловати, Полы, Полисти, Порусьи так называемых “боевых топоров”, просверленных, поражающих совершенством изготовления (см. карту). Как правило, они полированные, разных типов, в основном “клиновидные” и “секирообразные”. Последние, например, найденные у дд. Чернышеве и Черенчиц, явно подражают бронзовым, воспроизводят литейный шов и весь их облик.

Долговременные оседлые поселения скотоводов были редкими: стада часто передвигались, каменными орудиями трудно было заготавливать корм. Но все же их поселение обнаружено южнее Новгорода, следы стоянки на берегу Мшаги и грунтовая могила с каменным ножом на скелете у д. Иваньково близ устья Шелони. Подобный нож найден и в Парфино. В Корпово, на берегу Ильменя, нашли не сверленый кремневый полированный топор, в селах Пола и Кузьминское — заготовки каменных орудий (тесел?), в Яблоново — грубые каменные фигурки...

Одна из стоянок была на месте Старой Руссы. Ее следы обнаружил в 1939 г. А. А. Строков, тогда директор Новгородского музея, на мысу близ Воскресенского собора. Это были кусочки кремня и осколки керамики с ямочным орнаментом. В 1956 г. на расстоянии каких-то двухсот метров от собора в огороде откопали каменный боевой топор. В 1972 г. в районе “старого города” близ ц. Никольской нашли скребок времен позднего неолита. Через двадцать лет боевой топор обнаружили в пригородной деревне Медниково.

XIV-XIII века до н. э. К этому времени, по-видимому, относятся и такие памятники как “знаки на камнях”. К сожалению, до сих пор никто из ученых ими не занимался. А некоторые из них настолько совершенны по изготовлению, даже отшлифованы, что вызывают невольное восхищение мастерством исполнителя. В новгородской печати послевоенной поры промелькнули сообщения о 24 камнях с рисунками, 7 из них находятся в южном Приильменье.

Особенно живописен валун в д. Новосел Демянского района, сохранивший следы ступни человека, копыта косули, кабана, правой лапы медведя. На вершине плоского камня близ д. Слепично Холмского района — след ступни человека в обуви, а рядом — углубление в форме левой ступни. Следы человека изображены на валунах в с. Дретено и д. Кобякино, причем, на камне в д. Кобякино есть еще и след ребенка, за д. Медниково у Старой Руссы, и меж Взвадом и Торопно — следы в форме лаптя.

Возможно, это и есть “межевые камни”, что ставились в ходе боевых столкновений. Но, когда на смену им пришли постоянные взаимоотношения, необходимость в них, естественно, отпала. Произошло смешение племен финно-угорской языковой группы, из которых формировались народности — карелы, вепсы, эсты (чудь), лопь (саами), ижора.

Первые века н. э. Ведущей отраслью хозяйства стало животноводство, хотя в условиях Приильменья оно не могло полностью вытеснить охоту и рыболовство, исключить примитивное земледелие. А недавние “боевые топоры” использовались для охраны скота от хищников и грабителей.

В это же время люди научились выплавлять и обрабатывать железо. Орудия из него были намного производительнее каменных и бронзовых. Теперь топором легко очищали большие площади от леса и кустарника, косой скашивали траву на корм скоту, железными инструментами быстро и качественно обрабатывали дерево. Распространению железных орудий в Приильменье способствовало освоение запасов руды в здешних болотах и озерах.

Резко изменилась хозяйственная деятельность: старые потребительские формы — рыболовство, собирательство, охота — стали вспомогательными, а земледелие и скотоводство — ведущими, как производящие. Возросла в связи с этим роль мужчин, на смену матриархату шел патриархат. Родовой строй распадался, но подготовка поля для земледелия в лесной зоне требовала коллективного труда. Поэтому по-прежнему жили и вели хозяйство большими группами родственников.

На рубеже нашей эры изменилась и топография поселений, — открытые сменялись укрепленными, так называемыми “городищами”, “городками”. Они располагались в тех же речных долинах на удобных для обработки плодородных плато (питьевая вода, рыба, пути сообщения). В то же время на местах, имевших естественную защиту: на островах или мысах, прикрываемых с двух-трех сторон водою (или болотом). Площадки выравнивали, ограждали тыном или рубленой из бревен стеной. Со стороны подъездов устраивали искусственные преграды из рвов и земляных валов.

Люди жили в шалашах конической формы с углубленной в материк центральной частью — типа землянок. В быту пользовались костяными, бронзовыми и железными предметами, свидетельствующими об известной преемственности их культуры с эпохой бронзы и позднего неолита. Таких городищ в Новгородской области обнаружено и изучено до 40, главным образом в районе Новгорода и Боровичей. И лишь одно на берегу Ловати в Сельцо.

Изменялся этнический состав. В южное Приильменье из восточной Прибалтики продвинулись латышско-литовские племена, возможно частично еще в эпоху неолита, что доказывают находки янтарных украшений и каменных орудий, характерных для их культуры.

В дальнейшем типы городков изменяются, увеличивается их мощность, усложняется оборонительная система, представляющая разнообразные сочетания валов и рвов. Постепенно появляются наземные прямоугольные в плане жилища столбовой конструкции размером 2,5 — 3,4 X 3 — 6 м. Внутри их — очаги овальной формы с глинобитным бортиком.

Появление славян

“Начальная история расселения славян в Восточной Европе была более сложной, нежели представлялось раньше, — говорит академик В. Л. Янин в предисловии к изданию Н. И. Костомарова, 1990 г., — Северо-Западная Русь, сохранившая древние вечевые порядки на многие столетия, вписала в себя не днепровский, а главным образом западнославянский контингент населения. Северу и Югу были присущи различающиеся традиции, а Древнерусское государство возникло в результате объединения в IX-Х вв. двух систем славянства”.

Разъясняя сказанное, Валентин Лаврентьевич напоминает, что до сих пор в исторической литературе исходным пунктом являлось то, что “Новгород и другие северно-русские центры были основаны “южно-руссами”... И все восточноевропейское славянство распространилось “из одного центра — Поднепровья”. Лозунгом такого представления служат летописные слова Олега о Киеве — “матери городов русских”, хотя эта фраза говорит лишь о выборе новой столицы, это греческое “метер-полис”, метрополия. В соответствии с этим и язык до XIII в. был единым. Между тем исследования языка берестяных грамот обнаружило существование древнейшего новгородско-псковского диалекта, который... существенно отличался от южнорусского, но был сходен многими элементами с языками балтийских славян, а также сербско-словенской группы южных славян. Эти наблюдения подкрепляются анализом именослова, микротопонимики и гидронимики”.

На это обращал внимание еще на рубеже XX столетия великий ученый Алексей Александрович Шахматов, редактор выпусков академического “Словаря русского языка”. Изучая летописи, исследуя историю русского языка и его диалекты, он пришел к выводу, что древние славяне зародились в верховьях Вислы, на берегах Тисы и на склонах Карпат (современная восточная Венгрия и южная Польша).

Во II в. нашей эры началось Великое переселение народов, когда от берегов южной Швеции — Готии отошли первые три эскадры храбрецов и высадились в устье Вислы, поднялись к ее верховьям, дошли до Припяти и вторглись в приднепровские степи, затем вышли к Черному морю. Они пересекли Дунай и ворвались на территорию Византии. К IV в. их царь Германарих подчинил почти всю Европу, включая Крым, Поднепровье и верховья Волги...

Но с востока уже надвигалось монгольское племя гуннов. Гибель державы готов, разбитых на южном Дунае и в Поволжье, обеспечила свободу действий славянам. Последние еще во II в. продвинулись до берегов Балтийского, Адриатического и Эгейского морей. Их соседями с запада были германские племена, на северо-востоке — так называемые балты: пруссы, литовцы, латыши, ятвяги, заселившие территорию после ухода ледника. Далее жили финские племена: эсты, суоми, “чудь белоглазая” и др.

VI — VIII вв. Славяне участвовали в готско-гунской войне и, участвовали на стороне гуннов. Народ сильный и энергичный, они продолжали продвигаться на север, где их звали венеды (слово, сохранившееся в эстонском языке); на юге — склавины и на востоке — анты (греч. “поляне”) дошли до рубежа Днепра и озера Ильмень.

Постепенно осваивая приозерные поймы и долины Меты, Шелони, Волхова, пришельцы достигли Ладоги. Древние летописи свидетельствуют, что здесь жили словене (ильменские), а южнее и юго-западнее их — кривичи. На путях освоения территории мужественными племенами осталось много следов поселений — селищ и городищ, погребальных сооружений — сопок и длинных курганов.

Сопки — конусообразные или полусферические насыпи высотою 2-3 м, в основании круглые диаметром 12-30 м. На территории современной Новгородской области к началу XX столетия одиночных и группами их еще сохранялось более 560... Трупы славяне сжигали на кострах, а прах переносили на избранное место и засыпали землей, вернее, желтым речным песком. Умирали другие члены семьи — их останки помешали туда же. Так постепенно вырастала сопка.

По тому же обряду кривичи хоронили в длинных курганах, но насыпи увеличивались не в высоту (не превышали 1,5 м), а в длину от 6 до 80 м. Иногда сожженный прах помещали в глиняные сосуды. Предметы быта и оружие тоже сгорали, и находят их редко. Длинные курганы можно увидеть в устье Меты у д. Рышево, на Явони у д. Пески, близ деревень Мануйлово и Дубки на Поле, у д. Свинорой на Лоринке...

Прежнее население тоже никуда не уходило. “Происходило заселение, а не завоевание края, не порабощение или вытеснение туземцев, — говорит замечательный историк В. О. Ключевский. — Чудь, постепенно всею своею массою с антропологическими и этнографическими особенностями, языком, обычаями и верованиями входила в состав русской народности”.

Процесс славянизации был длительным и неравномерным. Благодаря этому в наследие пришельцам достался значительный запас географических имен аборигенов. Выше уже говорилось о возникновении названия озера Ильмень. Река Мста (фин. “муста” — черная), “Невий мох” (фин. “нева” — болото). В Руссе — “Емецкий конец” и “Емецкое болото” в районе современных бань (др. фин. племя “Емь”). Предместье “Коломец” у Городка находит единственное объяснение — “чудское кладбище”.

Реки и озера были богаты рыбой, леса — зверьем и птицей. Поэтому большое значение в экономике и быте жителей Приильменья имели рыболовство и охота. Здесь водились ценные звери — источники питания и одежды, предметы торговли и обмена: лоси, кабаны, козы, бурые медведи, лисы, белки, куницы, бобры, рыси, волки, зайцы. Сколько же их было тогда, если за охотничий сезон 1926 — 27 гг. в Старорусском уезде подстрелили 20 тысяч зайцев и 10 тысяч белок. Последний кабан был убит в 1922 г., а коза — в конце 20-х.

Пернатое царство вообще поражало обилием — до ста пятидесяти видов, в их числе: тетерева, рябчики, глухари, куропатки, гуси, утки... Даже в Х в. “ловы” и “перевесища” составляли основу княжеского хозяйства, а позднее были неизменным пунктом договоров с Новгородом. Дичи водилось такое множество, что, сколько ни истребляли, она как будто не убывала. Серьезной отраслью являлось и пчеловодство. Своего рода натуральные пасеки — бортные деревья отмечались “знаменем”, знаком собственности. Лес служил и надежным убежищем во время вражеских нашествий.

Пришельцы к тому же не довольствовались землянками и полуземлянками. На плотных глинистых и каменистых почвах к середине VIII в., как утверждают археологи, им на смену окончательно пришли рубленые из бревен избы до 8-10 м в длину и 6-7 м в ширину. В центре — печка — каменка, топившаяся по-черному. Потолок отсутствовал, дым выходил в отверстия на крыше и фронтонах. Вдоль невысоких стен стояли нары, пол был земляной или деревянный. Кровля двухскатная из толстых плах, вплотную пригнанных, покрытая берестой и засыпанная землей. Со стороны входа — помещение типа сеней. В такой избе могли жить до тридцати человек, то есть большая патриархальная семья.

Отапливались березой и осиной, освещали избу лучиной, обзаводились деревянной утварью и посудой. Обувались в лыковые лапти, не могли обойтись без мочала.

Однако с приходом славян в хозяйстве господствующий характер последовательно приобретало подсечное земледелие, особенно в междуречье Шелони и Ловати. Об этом напоминают деревни Посечище, Пеньково, Корчище, Гарижа... Что, естественно, вело к уничтожению девственных лесов. А тут еще солеварение, пожирающее огромное количество деревьев всех пород и видов. Так что уже тогда вставал вопрос о бережном отношении к лесу.

Да и подсечное земледелие само по себе не могло решить проблему повышения плодородия используемых полей, которые составляли всего около трети территории Старорусского края. И в IX в. наравне с подсечной быстро развивалась обработка уже готовой пашни сохой с железным наконечником — лемехом. Увеличивался спрос на сельскохозяйственные орудия, средства транспортировки. Лошадь уже использовалась как тягловая сила.

Все сильнее проявлялось имущественное неравенство. Патриархальные семьи распадались на индивидуальные. Вместо обширных помещений строили сравнительно небольшие избы, в 20-30 кв. м. Росло число купцов, порвавших с сельской общиной, к ним примыкали ремесленники, работавшие не только на заказ, но и рынок. О сказанном можно судить по захоронениям того времени: в одних могилах никакого инвентаря, в других — вплоть до боевых железных топоров. А близ Устреки вместе с прахом обнаружили весы.

Порывающие с сельским хозяйством были первыми жителями торгово-ремесленных рядков, как Руса-Марево, Велилы... Формировались городки — Демон, Молвятичи (Молвотицы)... Из таких поселков, судя по названиям славянских концов — “Середка” и “Рогов”, финно-угорских “Емецкий” и “Коломец” — выросла Руса. Наряду с другими факторами важнейшее значение здесь, конечно, имела добыча соли — “золота раннего средневековья”.

Это было время, когда племенные вожди периода родового строя становились князьями. Они содержали отряды вооруженных наемников, захватывали чужие земли, собирали дань. Часть завоеванного отдавали во владение дружинникам и воеводам.

При раскопках Старой Руссы, как и в Новгороде, видно безраздельное господство огромных усадеб. И основу древнейших поселков на месте будущего города, несомненно, составляли они, из века в век сохраняя границы, обнесенные частоколом.

Солеварение — первопричина возникновения города

Значение соли было известно еще древним римлянам и грекам. Они добывали ее естественным испарением морской воды в искусственных прудах. Соль издавна служила приправой и средством консервирования. Некоторые народы верили, что она изгоняет злых духов. Тяга к этому минералу — инстинкт не менее мощный, чем жажда, хотя и порция ежедневная совсем незначительная. Организм человека автоматически снабжается солью только при употреблении мясной пищи.

В Центральной Европе, где солнце не столь жаркое, вынуждены были выпаривать ее над кострами в подвешенных глиняных горшках. Так кельты Люнебурга добывали соль уже свыше пятисот лет до нашей эры, пока не уничтожили окрестные леса.

Но более благоприятный путь к минералу открыли в древности жители альпийской деревушки Хальштатт, пробив глубокие штольни к “каменной соли” в горе. Эти первые в мире соляные копи разрабатывались несколько веков, а маленькая деревушка превратилась в зажиточный торговый центр, имевший деловые связи даже с Египтом. В обмен на “королеву пряностей” в далекую альпийскую долину поступали янтарь с берегов Балтийского моря, слоновая кость и золото из Африки.

Первая дорожная сеть в Европе сложилась из “соляных трактов”, по которым торговцы перевозили драгоценный товар. Такие же “солоние пути” шли из Киева к местам добычи соли в Галицко-Волынском княжестве и Северном Крыму.

Одним из путей в Приильменье была р. Шелонь (“Соленая” с древне-псковского). Не случайно и “прасолы” — торговцы солью; впервые упоминаются в древней Русе. Несомненно, того же происхождения и “рушане” — жители города.

Кривичи добывали соль в местных незначительных источниках, крайним северным угро-финским племенам доставляли морянку с побережья Белого моря. А тут — естественные “соляные ключи”. Просто немыслимо, чтобы до прихода славян на берега Порусьи соляными ключами, коих не было за сотни верст окрест, не пользовались аборигены. Ведь человек стал промышлять необходимый для него продукт, как только в его пище появилась рыба.

Совершенно очевидно, что многочисленные пришельцы, стоявшие уже на более высокой ступени развития, взяли в свои руки производство, сбыт и продажу соли. Этим могли заниматься только люди, оторванные от земли. И рядом с угро-финской Емцей (см. Концы др. Русы) стало формироваться поселение славян-солеваров. Как оно первоначально называлось, нам неведомо. Можно только предполагать, что это был будущий легендарный “Острогард” (см. ниже).

IX — Х вв. На Руси того времени историки насчитывали всего 25 городов. Некоторые начинались с оборонительных сооружений, приобретающих политическое значение. Многие возникли как центры земледельческих районов или торговые фактории. Руса же — как важнейший пункт развивающегося соляного промысла. При ее археологических раскопках встречаются: печи, установленные на материковой почве; рядом многочисленные обломки железных противней — цренов для выпаривания и огромное количество сидерита — отходов солеварения слоями до сорока сантиметров.

В Русе было много высококвалифицированных ремесленников, обслуживающих солепроизводство: трубники, рукавщики, бочары, ведерники, “инженеры” — специалисты по разведению воды от первоисточника к многочисленным солеварням. Не говоря уже о кузнецах, сапожниках, кожевниках, плотниках, гончарах, колниках (колесниках, повозочниках), швецах (портных) и мн. др., упоминаемых писцовыми книгами.

Археологические раскопки изобилуют предметами ремесла. Но особенно ценны среди керамики многочисленные обломки горшков, характерных только для Х века.

Город рос и развивался на скрещении важнейших водных путей, ведущих к Балтийскому, Черному и Каспийскому морям. Главными были — “из варяг в греки” и “Серегерский” или Волжский (см. карту).

О торговых связях с Византией, Крымом, Кавказом, нижней Волгой говорят многие предметы Х в., найденные в Руссе при раскопках. Оттуда привозили самшит для гребней и др. поделок, шелковые золотные ткани, грецкие орехи, стеклянные бусы (ребристые в виде крыжовника синие и желтые сдвоенные, расписные глазчатые), шиферные пряслица для веретен, красноглиняные амфоры, массивные стеклянные византийские браслеты полукруглого и треугольного сечения, окрашенные окисью кобальта в густо-синий цвет...

Путь “из варяг в греки” требовал особого внимания. С расширением внешних сношений (соль — один из предметов торговли с Ганзой), по нему передвигались, оседали и ассимилировались с местным населением иноземные — скандинавские купцы. И число последних среди прасолов было особенно значительным, иначе не смогло бы в сочетании “варяг-прасол” сохраниться до времен толкового словаря Владимира Даля.

Все историки согласны с тем, что варягов приглашали, особенно как опытных воинов для защиты рубежей. Не зря же Рюрик сел в Новгороде, а Трувора и Синеуса посадил в Изборске и Белоозере, то есть крайних пограничных пунктах. Приглашали и для охраны весьма дорогих соляных источников и транспортов соли, в том числе и от их же соплеменников, промышляющих разбоем. И все же число их было не столь значительным, судя по следам в топонимике — этом “языке земли”. Река Веряжа — хороший естественный рубеж защиты Новгорода с запада. На южном побережье Ильменя — дд. Веряжа и Русье (варили соль) только что не составляли единое целое. Верясско на Ловати — укрепленный городок (см. ниже). Никто не может отнять от них звания пионеров торговли по пути “из варяг в греки”. К сожалению, кроме пресловутого “призвания варягов” мы не имеем о том более-менее достоверных известий. И вынуждены по крупицам, включая и легенды, собирать историю.

Речушка Утополь и озерко того же наименования в устье Ловати связываются глухим преданием с битвой, в которой пало много воинов, но еще больше утонуло на месте побоища. Это могло произойти только в схватке с варягами. Местные любители старины — М. И. Полянский в 1884 г. и В. А. Пылаев в 1915 г. находили здесь остатки древних земляных сооружений. А Марк Иванович Полянский даже пытался связать это предание с сообщением датского историка Саксона Грамматика начала IX в. о нападении датского короля Регнора на Даксона, зятя русского короля. “Регнор с флотом отправился in Russion и схватил близ Утгардии Даксона...”.

Эпизод героической борьбы с варягами хранит и предание о реке Перерытице в центре Руссы. Ее искусственное происхождение почти не вызывает сомнений, о чем свидетельствует название, профиль и насыпной грунт на берегах. Легенда же повествует: войска скандинавского короля Премона длительное время осаждали Русу, неоднократно безуспешно пытаясь штурмовать ее. Потеряв немалое число воинов, Премон решил лишить осажденных пресной воды отводом Порусьи особым каналом. И лишь тогда по осушенному руслу ворвался в город.

Въезжающие в Ловать со стороны Ильменя с удивлением воспринимают небольшой островок “Железные ворота”, чем-то схожие с портом Византии. А они напоминают вполне реальное — цепи, коими перегораживали русло от проникновения вражеских судов. Ведь всего несколько верст оставалось до входа в Полисть, на которой стояла Руса.

В среднем течении Ловати, где она наиболее извилиста и порожиста, шла густая сеть поселений, в том числе укрепленных, контролировавших каждый дневной переход тех же варягов на судах, ведомых лоцманами Взвада. Об этом свидетельствуют городища: Городок, Шелгуново, Верясско, Лука, Курско, Жидовичи.

Если ехать в обратном направлении от Ловати через Ильмень, то дорога раздваивалась — на Волхов и на Шелонь. Во втором случае требовалось свернуть налево в р. Подборовку, затем в р. Быстренькую. Однако последняя делала крутое колено, значительно удлиняя путь. Для устранения этого, согласно преданию, была прорыта р. Копань (около 1,5 км). Если присмотреться к ее берегам, местами заметно прослеживается земляной вал... Возможно, что был и путь через озерко Чагодовское, до него по ручью Волок, из него через Вороток Лебединский.

Селигерским путем можно было выйти на притоки Полы, а там – в Ловать и Ильмень в трех пунктах — волоках сравнительно небольших. Предпочтение, по-видимому, отдавалось Залучскому. Он начинался сразу у Селигера болотистой долиной, идущей в северном направлении. Повышения рельефа волока длиною 2,5 км мало заметны и ощутимы лишь вблизи озерка Глубочек. Из него вытекает ручей, тут же впадающий в Щебериху, приток Полы. Здесь до сих пор сохранились следы переволакивания судов — кюветообразные углубления, тянувшиеся на десятки метров.

У основания волока находилось укрепление Березовское, высокий холм с обрывистыми склонами. Раскопки конца 30-х дали много предметов древнеславянского быта и вооружения. Вся примыкающая волость по писцовым книгам XV в. принадлежала Марфе Борецкой, а затем Ивану III. На Щеберихе стоял и “владычен городок Молвотицы” (новгородского епископа).

Полновский путь через оз. Велье — р. Явонь — р. Пола в два раза длиннее и шел по холмистой местности, через систему речек и мелких озер с волоками между ними, общей протяженностью до 6 км. Здесь укрепления близ д. Пески и городка Деман. И, наконец, “Стержский” путь на Руса-Марево был еще сложнее, волоки длиннее. Однако через озерко Охват легче попасть на Западную Двину и великий путь “из варяг в греки”.

В заключение же заметим, что зимой Селигерский путь к Новгороду значительно укорачивался и шел на озеро Белье — Яжелбицы — Крестцы. Подобное предположение высказывали географ П. П. Семенов-Тяншанский и историк С. М. Соловьев. На санях придерживаться изгибов фарватера и волоков не было необходимости.

Освоение водных путей в IX — Х вв. способствовало росту не только Русы, Новгорода, Ладоги, но и Демяна, Молвотиц, Морева.

“Русы живут на острове”

Примерно в это время в языке жителей Приильменья появился корень “рус”. Одни ученые, начиная с М. В. Ломоносова, выдвигают славянское происхождение корня, ссылаясь на его географическое распространение здесь и в “грецизированной” форме “рос” — в Приднепровье. Однако на севере в него буквально вцепились норманисты, хотя уже со времен А. А. Шахматова речь идет только о возникновении имени. Реальное влияние норманно-варяжского элемента на развитие древней Русской земли решительно отвергается.

“Ряд исследователей вообще видят в “руси” не этническое, а политическое понятие (русь — дружина), превратившееся в наименование государства. Такое толкование тоже идет от Ломоносова. При этом термин “Русь”, как обозначение земли, входит в употребление только в IX — Х вв. Как политическийтермин на рубеже XI в. получает быстрое распространение на всю территорию восточного славянства, сохраняясь и дальше в представлении о русском народе” (СССР, БСЭ, М. 1948, с. 303).

Свыше двухсот лет длится эта дискуссия, то затихая, то снова разгораясь. В ней участвуют историки, географы, экономисты, юристы. В своем капитальном труде “История народного хозяйства” (М. 1952) украинский академик П. И. Лященко немало страниц уделил этой проблеме и вывел заключение: 1) Вопреки нашим летописям — среди норманнских племен не было племени с названием “русь”. В Новгородской же земле много древних географических наименований с корнем “рус”. Немало чисто бытовых, возникших “из внутренней жизни самого славянского народа”. 2) “Русь” не варяжского происхождения. Название могло зародиться “одновременно и у северных, и у южных славян на Великом торговом пути от Приладожья до Приднепровья”.

“Соседство” с древними русами, — утверждал академик Лев Николаевич Гумилев в книге “От Руси к России”, 1992 , — было настоящим “бедствием для славян”. В свое время побежденные готами они бежали частично в низовья Дуная... “Ушедшие на восток, заняли три города: Куяба (Киев), Арзания (Белоозеро?) и Руса (Старая). Опираясь на них, русы грабили соседей, убивали мужчин, захватывали в плен детей и женщин, продавали их купцам-работорговцам. Добычей было все ценное: мех, мед, воск... Обороняться славянам было трудно. Неравная борьба длилась долго и закончилась в пользу русов, когда к власти у них пришел Рюрик”.

Гумилев подчеркивал, что биография Рюрика непроста. По “профессии” варяг, то есть наемный воин. По происхождению рус. Прослеживается связь с Прибалтикой. Якобы ездил в Данию, встречался с франкским королем Карлом Лысым. После 862 г. вернулся в Новгород, где захватил власть при помощи старейшины Гостомысла. Вскоре вспыхнуло восстание, возглавленное Вадимом Храбрым. Но безуспешно, Рюрик убил его и вновь подчинил Новгород и прилегающую область, включая Ладогу, Белоозеро, Изборск.

Очень ценные показания по этому вопросу встречаем в западных источниках.

839 г.18 мая к императору франков Людовику Благочестивому, сыну Карла Великого, явились послы византийского императора Феофила вместе с представителями “народа Рос”. Они были торжественно приняты в Ингельгейме. Феофил писал, что указанных представителей направил к нему их царь Хакан для заключения дружбы. Но путь, коим они прибыли, сейчас находится в руках варварских и весьма жестоких народов. И просил Людовика помочь им вернуться северной дорогой.

Итак, за 23 года до “призвания варягов” уже существовали две “Руси” — северная и южная. И представители последней желали вернуться путем “из варяг в греки”. А до XI в. он шел не Волховом — Ловатью, а главным образом по Западной Двине, то есть чуть ли не границей южного Приильменья.

Это подтверждает и “Хроника Ливонии” Генриха Латвийского. Не позднее 973 г. там говорится, что Одер — самая богатая из славянских рек. И где она соединяется с Балтийским морем, стоит город Юмна (Иомсбург) — любимое место пребывания варваров и греков (русских купцов из Киева). “Из Юмны, следуя далее, через четырнадцать дней высаживаются на берег в Острогарде в Руции, где главный город Киве (Киев), соперник константинопольского скипетра”.

По предположению академика А. А. Шахматова это Старая Русса (“Древнейшие судьбы русского племени” П. 1919, с. 58). Название города переносилось на страну и вызывало у иностранцев представление о том, что она вся составляет остров, вмещается на нем. В связи с этим ученый приводит свидетельство арабского писателя IX в. Ибн-Даста: “Что касается до Русии, то она находится на острове, окруженном озером. Остров занимает пространство трех дней пути, покрыт лесами и болотами...”. В Итиле, как видно из сообщения другого писателя Ал-Бекри, — продолжал Шахматов, — знали, что “Волга течет в страну хазар из страны русов”. И это служит лишним указанием “на то, где искать древнейшую Русь”.

К сожалению, ученый не смог достаточно убедительно доказать свои выводы. Не удалось это и другим, в частности С. Ф. Платонову (“Руса”. Журнал “Дела и Дни”, 1920). И как бы подводя итоги, академик Б. Д. Греков (“Киевская Русь”, 1949, с. 442) сказал: “Пока нет возможности точно определить местонахождение “Русии на острове”. Может быть эту загадку вообще не придется разрешить никогда”.

Занимаясь уже несколько десятилетий историей Старой Руссы, неоднократно сталкиваясь с понятиями “русь” и “остров”, позволю не согласиться сегодня с выводами выдающегося ученого. Исследователи пользовались в основном сведениями, почерпнутыми из печатных трудов и чрезвычайно скудных архивов. Они не имели перед собой подробной карты Приильменья и детального плана древней Русы, лично ее не наблюдали. У них совершенно не было данных археологических раскопок, начатых с немалым трудом лишь в 1966 г.

Теперь посмотрим на план самой Старой Руссы. Даже сейчас, когда нет Емецкого болота, ручьев Холопьего, Глубокого и других. Когда доживают свой век р. Княжий и Малашка (древняя Порусья), окончательно засыпаны старые руслища, кои наблюдал еще в прошлом веке упоминаемый Полянский, в городе сохранился большой “остров”, омываемый Порусьей, Полистью и соленым ручьем Войе.

“На острове в Русе” в 1192 г. (НПЛ)^[1] построили храм Спаса Преображения. Здесь же, как уже было сказано, славяне основали городок солеваров рядом с угро-финской “Емца” и чудским “Коломец”. С развитием торговых и иных связей с Волгой поселение “Остров” стали называть на волжский манер “Осередок”, что, в конце концов, возобладало и отразилось в последующем названии конца — “Середка”.

Так как же должны были воспринимать город приехавшие по Волге арабские писатели, ученые географы, когда самый центр именовался “Островом” и таковым являлся в действительности?! А по нему, естественно, называли и все южное Приильменье.

“Остров окружен озером”, — подчеркивал Ибн-Даста. Исследуя Ильмень и окрестности Старой Руссы, академик Э. И. Эйхвальд твердо заявил: “...в древности Тулебельский залив доходил до города”.

“Окружность “Острова” равна трем дням пути, он покрыт лесами и болотами, стоит наступить ногою, как земля трясется по причине обилия в ней воды”. Вышеупомянутый краевед Пылаев подсчитал, что пограничная линия Старорусского края составляет до 450 км. На 1 кв. км суши приходится 0,38 кв. км воды: свыше 1700 потоков, рек, ручьев, 81 озеро, половина из них в дельте Ловати. Край окружен озерами: Ильмень, Селигер, Стерж, Велье, Буйце, Полисто, двумя Русскими и более мелкими. На его территории огромные болота “Невий мох”, “Рдейские” и “Полистовские мхи”...

Что же было в древности? Не зря летописец утверждал: “Земля Новгородская озеры и болота велми наводнена, и того ради в летняя времена рать конная не бывала на них никогда же”. А с верховья Волги сравнительно сухие переходы были возможны лишь в районе рек Полы и Щеберихи. “Можно легко понять, — подчеркивал С. Ф. Платонов, — почему далекие арабские географы сочли это место “островом”.

Надеюсь, что открытая нами “Середка” в центре древней Русы поставит, наконец, точку в затянувшемся споре об “Острове”, что описал Ибн-Даста, и “Острогарде” — островном городе, упоминаемом в “Хронике Ливонии”.

А теперь вернемся к выводам академика Лященко. Действительно, где еще в России можно найти район столь богато насыщенный топонимами и гидронимами с корнем “рус”? Нигде! Здесь же, по крайней мере, 16. Из них 14 в Околорусье, так как д. Руско на р. Русской в устье Меты на левом берегу вписывается сюда же. И С. Ф. Платонов уверял, что нет никаких поводов сомневаться в древности этих названий, они “отмечают пути, которыми пользовалась русь”.

Лященко напоминает, что в Приильменье немало и чисто бытовых наименований того же корня, возникших “из внутренней жизни самого народа”. Назовем лишь близкие к нашей теме. В озерно-речном районе: русло, руслище, русалка, русыня, русленик (квасодел). В рыболовстве: одно из основных орудий лова — верши новгородцы называли “руси”. При богатейшей охоте, той же княжеской: русак и русачина (мясо), русачник (охотник), русло меха (чисто новг. — волнистая темная хребтина), русоватая куница и т. д. А внешний вид жителей, отмечаемый иностранцами: русые, русоволосые, русобровые, русокудрые...

Основание города теряется в глубине веков. В связи с этим родилось немало сочинений на грани сказок, в которых упоминается Руса. Но как говорят: “нет дыма без огня”. “Следует подумать, — говорил Б. Д. Греков, — что и в легендах могут быть зерна истинной правды”. По крайней мере, Н. И. Костомаров считал, что известное предание о Словене и Русе, как основателях Новгорода и Старой Руссы, “не лишено фактов народности и исторической действительности”.

На эту легенду ссылался Зигмунд фон Герберштейн, немецкий посол, посетивший Россию в 1517 г. Его земляк путешественник Адам Олеарий в 1634 г., перечисляя 18 знатнейших городов, назвал и Старую Руссу, от которой, как “некоторые думают, Россия получила свое название”.

Русский историк-публицист, автор учебников Д. И. Иловайский определенно говорит о происхождении слова “Русь” от города “Руса”. В. Н. Татищев, отвергая варяжское происхождение слова “руссы”, считал, что оно связано с насельниками южного Приильменья и г. Руса.

“В далекие незапамятные, по-видимому, долетописные времена, — заметил академик Б. А. Рыбаков, — русы проникли в бассейн Ильменя и основали Старую Руссу, которая в дворянско-буржуазной науке считалась местом образования Руси”. (Вопросы истории. 1952, № 9). “Центр приильменских славян был первоначально в Руссе, а затем в Новгороде”, — предполагал и член-корр. АН А. Д. Удальцов. (Вопросы истории. 1947. № 7). С этим соглашались П. Н. Третьяков, А. В. Арциховский.

Тому, что под северной (новгородской) Русью подразумевалось в первую очередь южное Приильменье, подтверждение находим в документах того времени. Так Иван III, отдавая приказ о походе на Новгород в 1471 г. “повеле им позавоевати пригороды новгородские в Русе за озером, за Ильменем, против города”. Под 1444 г. (НПЛ) упоминается о построении каменной церкви “на Кречеве в Русе”, то есть на расстоянии нескольких верст вниз по левому берегу Полисти, застроенному и в черте города значительно позднее... “Древняя старорусская территория распространялась по обеим сторонам Ловати, — утверждал доктор исторических наук А. Н. Насонов (“Русская земля” и образование территории древнерусского государства” М. 1951). Южнее к востоку от реки лежала княжеская волость Буйце, расположенная, как видно из летописных известий, на пути из “Руси на Русу в Новгород”. Шелонская пятина делилась на “Русскую” и “Зарусскую” половину или просто “Зарусье”.

Глава II. В ОСОБОМ ПОДЧИНЕНИИ КИЕВА, НО В НОВГОРОДСКОЙ РЕСПУБЛИКЕ

Если первые летописные свидетельства опутаны легендами и преданиями, то рассказ о занятии Киева Олегом и объединении в конце Х в. всех земель по Великому пути “из варяг в греки” говорит о действительном факте.

879 г. Согласно летописи, умер Рюрик, оставив малолетнего сына Игоря, по скандинавски Ингвар, то есть “младший”. Власть принял воевода Хельги — Олег.

882 г. Олег с воинами двинулся из Новгорода к югу, по Ловати и далее по Днепру, попутно заняв Смоленск и оставив там своего посадника. Подошли к Киеву, где жили славяне и стояла небольшая русская дружина Аскольда. Олег выманил его и вождя славян Дира на берег Днепра и предательски убил их. После этого киевляне без всякого сопротивления подчинились новым властителям.

Вот тогда-то Олег и произнес пресловутые слова о Киеве как “матери городов русских”. Выбирая новую столицу, он и помышлять не мог, какой шум разгорится впоследствии вокруг этой фразы. За нее из конъюнктурных соображений уцепилось немало историков, в первую очередь украинских, пытающихся доказать, что прародина восточных славян единственная — среднее Поднепровье.

Между тем, князья уже смотрели на Русскую землю как на собственность их рода, начиная с Рюрика. И, подчиняясь старшему, переходили из одного города в другой, особенно не привязываясь к какому-либо. Лишь все время стремились занять великокняжеский престол в Киеве.

Новгородская земля дольше других удерживалась самим киевским князем в силу ее значения на пути “из варяг в греки”. Отсюда — отсутствие сильного местного князя и усиление самостоятельности боярской знати. До 969 г. здесь управляли посадники, посылаемые Киевом.

Руса же была опорным пунктом великих князей на дороге по суше “из Руси на Русу в Новгород” помимо долгой водной “из варяг в греки”. Этот путь проходил в Приильменье вдоль Ловати от Холма на Курске, сворачивал к Русе, затем на Ужин, и побережьем Ильменя через Коростынь — Велёбицы — Шимск — Ракомо — Юрьево на Новгород. Зимой он значительно сокращался — ездили по льду Ильменя. Зимник был небезопасен. Дорогу заносило снегом, полыньи подстерегали путников в самых неожиданных местах.

Был и другой путь — через великокняжескую волость Буйце. Он также шел на Русу. Посещая Новгород, тот же Олег, да и Игорь с Ольгой, не могли миновать богатый город солеваров, тем более что он находился в их непосредственном подчинении. Главной военной силой здесь был постоянный отряд дружинников — гридей. Судебные дела решал князь или его наместник (посадник), двор которого находился “у Николы в городу”. Князья охотились в окрестностях, имели соляные варницы, упоминаемые “Русской Правдой” Ярослава. В Околорусье — на Ловати, Полисти, Редье, Поле — находились княжеские вотчины “с людьми, лесами, бортями, ловищами”.

947 г. Зима. Великая киевская княгиня Ольга устанавливала административные центры — погосты по Мсте и Луге. Значит, на Ловати такие центры уже были, а эти новые, возможно, только присоединили.

969 г. У новгородцев появился свой князь. Святослав по их просьбе направил младшего сына, 16-летнего Владимира с воеводою Добрыней. В 980 г. Владимир занял киевский престол, в 988 — 89 годах ввел христианство.

Языческая религия до сих пор держалась непоколебимо. Наши предки верили в Перуна — громовержца, в Даждь — бога солнца, в Сварога — бога огня, Велеса — покровителя скотоводов и других. Священным считался домашний очаг — печь, как символ семьи. Огню молились под овином, в котором сушилось зерно. Идолам, изображавшим божества, приносили жертвы.

Почитались священные рощи, реки, озера. Верили в ведьм, колдунов, русалок, леших, домовых. “На игрищах межю селы”, на религиозных праздниках “у воды” похищали невест. Отголоски языческой религии держались в названиях селений Приильменья: деревни Щур (пращур, прадед), Берегино (русалки), Божка, Божонка... Есть и археологические свидетельства. В прошлом столетии близ Воскресенского собора при рытье котлована были обнаружены дубовые колоды с перевернутыми скелетами, пронизанными осиновыми кольями. Несомненно это были захоронения “колдунов”. Пронизывая трупы “колдунов” осиною, люди надеялись, что те больше никогда не возвратятся.

989 г. О крещении Русы документальных данных не обнаружено. Приходится довольствоваться косвенными свидетельствами, будучи уверенными в том, что главное действо процесса и здесь было тем же, как в Киеве и в Новгороде. С одной лишь поправкою — в последнем это пришлось делать дважды. Второй раз через год при новом митрополите Леоне, прибывшем из Царьграда на смену скончавшемуся в 991 г. Михаилу. Назначенный в Новгород епископом грек Иоаким корсунянин, вместе с воеводами Добрыней (дядей Владимира) и Путятой, преодолев “злую сечу” и “разметание” ц. Преображения, поставленной в первый раз, “сокрушили все же язычество окончательно”.

В летописи читаем о направлении на север группы священников во главе с митрополитом... Итак, теплым летним днем в Русу прибыли “по великому пути — Днепру и Ловати — митрополит Михаил с епископами, присланными из Царьграда, Добрынею и Анастасом корсуняном...”. Далее берем извлечения из описания этого события в Киеве и Новгороде. “Митрополит и священники ходили по городу с проповедью”. С радостью крестились: боярские семьи, дружина (а в Русе к тому же находившаяся на службе киевского князя), купцы, наиболее видные ремесленники. Но “больше оставалось таких, которые не соглашались: одни по привязанности к древней религии, другие по новости и важности дела, третьи — просто колебались как когда-то сам Владимир”.

Немало людей плакали, видя как крещенные гриди ниспровергают идолов, избивая их палками, рассекая на части или сжигая. В ответ на слезы и мольбы о сохранении богов, Добрыня с насмешкою отвечал: “Нечего жалеть тех, которые себя оборонить не могут, какой пользы вам от них ждать?”. Видя это, княжеский наместник (или посадник), “употребил средство посильнее”, как сам Владимир в Киеве. Послал глашатаев повестить по всему городу, чтобы на другой день пополудни все некрещеные шли к реке Полисти за Ужинский перевоз. Это было самое удобное для подобных мероприятий место по левобережью: неглубокое, мало или вовсе незастроенное, с чисто песчаными отмелями.

К 12 часам сошлось множество народа. После вступительной проповеди митрополита, женщин с малыми детьми разместили отдельно. И всем предложили войти в воду, малолетние у берега, младенцы на руках. Взрослые стояли по грудь и по шею. Священники на берегу читали молитвы... Затем всем надели кресты на шею...

За короткое время для новых христиан на одном из островов срубили ц. Спаса Преображения, а через двести лет рушанин Мартирий здесь основал одноименный монастырь. Возможно, церкви предшествовало языческое капище Перуна, как во многих городах. Однако существует предание о расположении оного на правом берегу Полисти за соленым ручьем Войе, что сохранилось в наименовании выросшей здесь д. Перино (Перхино).

Не этим ли событием — крещением объясняется построение на мысу ц. Покрова Божией Матери. С возведением крепости в 1200 г. она стала еще более почитаемой, покровительницей города. Особенно же полюбили ее, когда после шведского разорения начала XVII в. она осталась почти одна и заменила уничтоженный соборный храм Бориса и Глеба, возведенный новгородскими купцами — прасолами... Но постепенно церковь обветшала и на ее месте рушане в 1696 г. построили Воскресенский собор. И наиболее чтимым в нем прихожанами был образ Покрова Божией Матери, вековая древность коего проглядывала в стиле письма.

И именно здесь “в память 900-летия крещения Руси” и Русы рушане поместили икону святого равноапостольного князя Владимира.

Вслед за городом крестилось Околорусье. Обошлось без каких-либо серьезных происшествий. Сельские жители с особым благоговением и почтительностью восприняли новую веру. И с первых дней следовали ее канонам, что подтверждается неопровержимыми свидетельствами, на которые обратил внимание около ста лет назад молодой тогда археолог Н. К. Рерих: “На северной возвышенности Старорусского уезда погребения типа сопок сразу сменились жальничными, без переходных невысоких насыпей... вследствие раннего распространения в этой местности христианства”.

Член-корреспондент АН А. А. Спицын, много внимания уделивший изучению ильменских сопок, также учел этот факт: “...наблюдается крутой и прямой переход от сопок к жальникам, когда в других местах Новгородской земли такие курганы есть и доходят до XII — XIV вв.”.

Это еще один сильнейший аргумент в подтверждение того, что Руса и южное Приильменье находились в особом подчинении у Киева и здесь сильно было великокняжеское влияние. Правда, это еще не значило, что все сразу крепко поверили в новую религию. Пережитки язычества еще долго сохранялись. Так при археологических раскопках на усадьбе феодала-ростовщика Демьяна (пер. Дубровина) выяснилось, что под каждым углом Дома были подложены черепа лошади или коровы. А по одному — двум черепам находят под многими домами.

1015 г.Умер Владимир Святославич, и начались княжеские усобицы, вызванные борьбой за киевский стол, за расширение вотчин. В их орбиту постепенно вовлекалась вся Русь — северная и южная.

Естественными границами Новгородской земли на востоке — с Ростовской или Суздальской землей — служил волок между системой Ильменя и Верхней Волгой, на юге — с Полоцким княжеством — волок с Ловати на Западную Двину. Однако новгородцы владели и частью территории Волжской системы (Торжок, Волок Ламский, Бежецк...). И эти места стали спорными. Одним из аргументов суздальцев было само название Торжок (Торг), говорящее о пограничье, куда издавна сходились для мены жители соседних областей...

Но наиболее тревожной уже в начале следующего столетия оказалась граница с Полоцким княжеством, которое отдал в удел старшему сыну Изяславу Владимир. Сын умер еще при жизни отца, не будучи великим князем. Следовательно, и потомство его должно было ограничиться одной Полоцкою волостью, с чем наследники Изяслава никак не хотели примириться.

1019 г. Зимою Брячислав Изяславич первый раз попытался воспользоваться смутою и отсутствием князя в Новгороде. Но поход не удался: “новгородцы не захотели его”.

1021 г. Полоцкий князь снова попытался овладеть городом на Волхове. Пробирался побережьем Ловати. Летописи молчат о действиях полочан в южном Приильменье, но красноречиво повествуют о их гневе за вторичное неприятие. Из Новгорода уходили отягощенные награбленным и пленными.

Великий князь Ярослав, предупрежденный о замыслах Брячислава, выступил поспешно из Киева. Однако опоздал. Как и первый раз, тот уходил рекой Шелоныо. И все же дядя настиг племянника на реке Судоме близ Порхова. Грабители бросили добычу и бежали.

Несмотря на победу, Ярослав видел, что надобно прибавить полоцкому князю к его волости, иначе Новгород никогда не будет в безопасности с этой стороны. Он дал ему города Витебск и Усвят. Но, как оказалось, этого было мало.

1030 г. Брячислав сделал третью попытку, вторгнувшись в южное Приильменье в “поисках Новгорода”. Но им опять пришлось довольствоваться только грабежом. Однако Брячислав должен был смириться: Ярослав сделался монархом. В Новгороде последовательно правили его сыновья: Илья, Владимир, Изяслав. Из прежних удельных князей остался лишь полоцкий.

1054 г. Умер Ярослав, и древняя Русь вместе с ним погребла свое благоденствие. Возвеличенная единовластием она вскоре утратила силу, блеск и гражданское счастье. И опять Околорусье служило ареной деятельности враждебных сил, “ищущих Новгорода”.

Исполняя завещание, дети Ярослава разделили государство. Старший Изяслав сверх Новгорода получил Киев и окончательно закрепил зависимость Северной Руси. Четверо остальных — другие земли — княжества. В удельном Полоцке оставался Всеслав, наследовав его после смерти Брячислава (1044).

1060 г. Лето на Руси холодное и засушливое.

1066 г. В течение десяти лет Ярославичи жили дружно, не нарушая наказа родительского. Но в 1064 г. сын Владимира, Ростислав, праздно живущий в Новгороде, подговорил сына посадника и немало молодых искателей приключений, с которыми (вернее всего по Волжскому пути) ушел в далекую Тмутаракань. Здесь удалось сравнительно легко “согнать со стола” Глеба Святославича. Однако за последнего вступился отец, князь черниговский...

Пользуясь тем, что внимание дядей отвлечено югом, начал враждебные действия и Всеслав Брячиславич. В 1065 г. он осадил Псков. Но ничего не смог добиться. Тогда неожиданно повернул на Новгород по дороге, проторенной отцом, вдоль Шелони. Пользуясь внезапностью, одолел дружину Мстислава, сына великого князя (последний по “русьскому пути” ушел к отцу). Всеслав пленил много жителей, не пощадил церквей. У Софии снял колокола и паникадила. Уходил той же шелонской дорогой, боясь встречи с Ярославом.

Оскорбленный такой наглостью, великий князь присоединил дружины двух братьев и, несмотря на жестокую зиму, осадил в княжестве Полоцком Минск и “взял его на щит”. В схватке 3 марта Всеслав был разбит. Множество россиян пало с обеих сторон. Бежавший было полоцкий князь в июне сдался близ Смоленска, был отвезен в Киев и заключен в темницу.

1067 г. Зима необычайно суровая и снежная.

1069 г. Бежавший из Киева Всеслав 23 октября явился перед Новгородом с толпами финского племени води или вожан, среди коих нашел убежище. Несмотря на то, что здесь в это время княжил юный Глеб, сын Святослава черниговского, Всеслав был разбит, пленен, но отпущен ради бога. Возвращался в Полоцк, естественно, Ловатью или Шелонью. Но и после этого не отказался от борьбы.

1074 — 77 гг. В культурном слое этих лет при раскопках в Новгороде найдена берестяная грамота, в которой дважды упоминается Руса (запись ростовщика): “У Бояна в Русе гривна, у Житобуда в Русе 13 кун и гривна”.

Раскопки же в Старой Руссе свидетельствуют: в первой половине XI в. это уже был развитый ремесленный центр и вполне благоустроенный город, занимающий значительную площадь со сложившейся планировкой, с плотной приусадебной застройкой, с улицами, замощенными деревянными мостовыми.

Культурный слой здесь доходит до 6,2 м, обнаружено 26 ярусов мостовых, то есть всего на два меньше, чем в Новгороде.

1076 г. Зимой, пользуясь смертью великого киевского князя Святослава Ярославича и предполагая новую усобицу, Всеслав полоцкий опять попытался ворваться в Новгород. Однако на помощь Глебу Святославичу поспешил “русьским путем” Владимир, сын Всеволода черниговского.

1083 г. “Мор” на людей по всей земле Русской.

1091 г. “Великое плодородие на Руси”.

1106 г. “Бездождие”.

1120 г. Глеб Всеславич минский, наследуя дух отца своего и деда, начал снова “воевать волости новгородские”. Великий князь Владимир Мономах послал на него сына Мстислава, который отнял у Глеба Минск, а самого привел в Киев, где он и умер.

1124 г. Все лето без дождя.

1125 г. Грамота новгородского князя Всеволода Мстиславича (естественно с ведома отца великого князя с 1125 г., сына Мономаха), о передаче погоста Ляховичи на Ловати Новгородскому Юрьеву монастырю, княжескому.

1127 г. Холодная затяжная весна. Снег лежал до 30 апреля. Сеяли поздно. Лето сухое, нашествие вредителей. Не успели окончить жатву, мороз убил все яровые и озимые хлеба. Голод. Ели березовую кору, мох, листья липы и клена.

1128 г. Большое наводнение. Во время цветения яровых и наливания озимых ударил мороз, погибли все хлеба. Великий голод.

1130 г. Грамота великого князя Мстислава к сыну Всеволоду с повелением отдать Юрьеву монастырю и волость Буйце, лежащую на “русьском пути”, “с данью, вирами и продажами”.

Вскоре в истории Руси произошли важнейшие события, которые резко отразились на жизни страны, в том числе Новгорода и Русы. И Новгород в них играл серьезную роль.

1132 г. Умер великий князь Мстислав. Киевляне призвали Ярополка Владимировича. Тот, во исполнение Мономахова завещания, уезжая из Переяславля, передал его Всеволоду Мстиславичу новгородскому. Но не успел последний прибыть сюда, как был изгнан Юрием Владимировичем суздальским (Долгоруким).

Снова усобицы — и на долгое время. Передвижение крупных по тому времени войск во всех направлениях, в том числе и через южное Приильменье, где сходились великие пути “из варяг в греки” и Волжский или Серегерский, не говоря о других, не менее значимых в ратных схватках.

Сообщения того времени почти не упоминают рушан, не играющих ключевой роли, но это не значит, что они были посторонними зрителями. Постоянная “засада” — великокняжеский отряд гридей, несомненно, участвовал в событиях. Другое дело — ополчение. Без крайней нужды солеваров (практически каждый посадский двор) от их жизненно необходимого труда не отрывали. Они добывали “элексир жизни и силы” тому же воину (вплоть до ратников Петра I). Отсутствие “королевы пряностей” в любом доме и в более позднее время считалось признаком крайней нищеты. Даже во времена Грозного несмываемой обидой было, когда уходили с пира “несолоно хлебавши”. Да и сейчас разве не встречают дорогих гостей “хлебом и солью”?

По возвращении в Новгород Всеволод Мстиславич вынужден был согласиться с продолжением княжения на договорных началах. Однако в 1136 г. ему все равно пришлось уехать. Руководство политической жизнью полностью перешло к посаднику, выбираемому отныне из среды боярства. Позднее добились и избрания епископа. Рождалась Новгородская Феодальная республика. При этом были умело использованы княжеские усобицы.

1143 г. С середины августа до середины декабря сильные ливни. Большое наводнение.

1145 г. Сначала жаркое лето, а перед жатвой непрерывные дожди. До марта следующего года ни одного ясного дня. Зима бесснежная, сырая.

1147 г. Новгородцы изгнали Ростислава, сына Юрия Долгорукого. Последний в ответ взял Торжок. Но к этому времени в Новгороде уже княжил Ярослав, сын великого князя киевского (с 1146 г.) Изяслава Мстиславича. На исходе 1148 г. Изяслав выехал в Смоленск к брату Ростиславу. Поручив ему продвигать объединенные силы в Суздальскую землю, обычным путем по Ловати направился в Новгород. Здесь собрал вече и объявил, что пришел защитить их.

1149 г. В феврале-марте объединенные силы Мстиславичей с псковичами и карелами ворвались в Суздальскую область, разоряя ее “до Углича и Мологи”. Только наступление весны, покрытие рек водою сдержало дальнейшее продвижение. Отпустив новгородцев, вел. кн. “весновал” в Смоленске.

... В августе Юрий Долгорукий осадил Переяславль и в битве 23-го одолел великого князя. Через несколько дней въехал в Киев, но вскоре был изгнан.

1154 г. Умер Изяслав Мстиславич, наследовал его брат Ростислав, князь новгородский. В Новгороде остался его сын Давид. И опять схватка с Юрием Долгоруким, в ходе которой последнему снова удалось войти в Киев и 20 марта 1155 г. принять сан великого князя. В Новгороде стал княжить его сын Мстислав, изгнав Давида. В Старой Руссе при раскопках найдена свинцовая печать Мстислава на усадьбе вышеупомянутого Демьяна (и. о. наместника).

1157 г. Недолго Русь наслаждалась тишиною. Свергнутый Ростислав Мстиславич имел преданных людей в Новгороде. Благодаря им там произошло “смятение”, сын Долгорукого бежал, Ростислав вернулся.

Союз против Юрия Владимировича рос и креп. Но судьба отвратила кровопролитие. 15 мая, на пятый день мучений после пира у своего боярина, вел. князь скончался. Киевляне, “изъявив ненависть” к умершему, объявили его врагу Изяславу Давидовичу черниговскому, чтобы шел мирно властвовать в столице Руси.

Но, увы, это был уже далеко не тот престол. Изяслав Давидович остался повелителем одной Киевской области и некоторых городов Черниговской. “Переяславль, Новгород, Смоленск, Туров, область Горынская и вся западная Россия имели государей особенных, независимых, — говорит Н. М. Карамзин. — Достоинство Великого князя, прежде соединенное с могуществом, сделалось пустым наименованием”.

Разумеется, менялось и положение Русы...

На первое место окончательно вышла Владимиро-Суздальская Русь. Сын Юрия Долгорукого Андрей еще при жизни отца на берегу Клязьмы заложил каменный град Боголюбов, а столицей Руси сделал Владимир. “В своем наследственном уделе основал, — по словам Карамзина, — новое Великое Княжение Суздальское или Владимирское, и приготовил Россию северо-восточную быть, так сказать, истинным сердцем Государства нашего, оставив полуденную в жертву бедствиям и раздорам кровопролитным”.

Но киевский престол еще долгое время оставался козырной картой.

1158 г. “Мор бысть в людях много и конь множество помре... также скот помре рогатый”. Голодный год.

1159 г. Между тем, со вступлением на киевский престол Изяслава Давидовича усобицы не кончились, и через каких-то 2,5 года 22 декабря он вынужден был бежать, покинутый своими союзниками, перед лицом огромной рати, подступающей к Киеву. Его место снова занял Ростислав Мстиславич. В Новгороде он оставил своего сына Святослава.

1161 г. “Сухмень через все лето”. Озера и реки высохли, леса и торфяники горели. Осенью сильные морозы. Зимой оттепели с грозами и дождями великими. Голод охватил всю Русь.

1165 г. Чрезвычайно холодная зима.

1166 г. Россияне, притупляя мечи в гибельном междоусобии, давно уже не имели внешней схватки. Но вот летом шведы, овладев Финляндией, на 55 судах пришли к устью Волхова и попытались овладеть Ладогой. Четыре дня храбро их сдерживали ладожане, на пятый подоспел Святослав с посадником и новгородцами. Взяли множество пленников, лишь на 12 судах удалось бежать неприятелю.

1167 г. Ростислав, уже престарелый, более всего заботился о судьбе детей своих. И несмотря на слабое здоровье, поехал поздней зимою в область Новгородскую, чтобы утвердить Святослава на ее престоле. В Смоленске его встретило ликование народа, сын Роман, внуки. Утомленный великий князь не смог ехать дальше Великих Лук. И призвав знатнейших новгородцев, взял с них клятву “забыть прежнее неудовольствие на сына и никогда не искать себе другого князя”.

14 марта Ростислав скончался. Выполняя волю умершего, сыновья и брат Владимир, народ киевский позвали на престол Мстислава волынского, сына великого князя Изяслава Мстиславича.

Новгородцы, думая, что “смерть отца Святославова разрушила их клятву, умыслили изгнать его”. И это после победы над шведами! Тот, “сведав заговор”, уехал в Великие Луки. Но новгородцы выгнали и оттуда. Святослав нашел пристанище у Андрея Боголюбского и, получив от него помощь, сжег Новый Торг, а его братья — Великие Луки. Вскоре к ним присоединились смоляне и полочане, вместе двинулись на Новгород. Навстречу Святославу к Русе поспешил с ратью старый посадник, опытный воевода Якун Мирославич. Не дойдя до Русы, неприятель повернул назад. Имея сильное союзное войско, Святослав не дерзнул вступить в битву, довольствуясь разорением селений по пути, то есть и по Ловати и к Новому Торгу.

Между тем новгородцы направили посольство к великому князю Мстиславу за его сыном на княжение. Занятый войной с половцами, тот, долго медлив, послал Романа. Юный князь решил по дороге отомстить полочанам и смолянам, разоряя их земли.

1169 г. Этим воспользовался Андрей Боголюбский, видя, по мысли Карамзина, “повод уничтожить первенство Киева и сделаться главой князей российских”. Оставив на время Новгород в покое, он собрал многочисленную рать союзников. Ополчение 11 князей (!) шло с разных сторон к Днепру. 8 марта Киев пал после двухдневного приступа.

Андрей отдал его своему брату Глебу. И город с тех пор навсегда утратил право называться столицей отечества. Глеб и его преемники уже зависали от владимирского князя, который “сделался истинным Великим князем России”. Он властвовал (позднее наименование губерний) в Ярославской, Костромской, Владимирской и Московской землях, отчасти в Тверской, Нижегородской, Тульской, Калужской; располагал областью Киевской; повелевал князьями рязанским, муромским, смоленским, кривским и даже волынским. Но черниговский и галицкий оставались независимыми, также и Новгород.

Могущественный Андрей, покорив древнюю южную столицу государства, решился смирить и гордыню новгородцев, ударить на них этими же силами. Князья — смоленский, рязанский, муромский и полоцкий, соединив свои дружины с суздальскими полками, под водительством того же Мстислава, сына Андрея, вдоль Ловати и по “русьскому пути” через Буйце (по-видимому, и другими дорогами — ведь стояла зима!) ворвались в южное Приильменье, опустошая все и вся.

Слух о грабежах и злодействах, вопль и отчаяние невинных воспламенили кровь новгородцев. Юный князь Роман Мстиславич и посадник Якун приняли все необходимые меры для защиты, укрепили город тыном, вооружили множество горожан.

Несколько раз с обеих сторон съезжались чиновники для переговоров. В четвертый день началась битва “кровопролитная и ужасная”. Новгородцы напоминали друг другу о судьбе опустошенного Киева, клялись умереть за вольность. Архиепископ Иоанн, в сопровождении всего клироса, вынес икону Богоматери и поставил на внешнем деревянном укреплении или остроге. Игумены, иереи пели святые песни, народ молился со слезами...

Во время очередного пятого приступа опять посыпались градом стрелы. Одна из них, по рассказам, ударилась в икону и икона в то же мгновение обратилась лицом к городу и слезы закапали на филон архиепископа. И гнев небесный навел внезапный ужас на осаждающих. Тем более что среди них уже начался “мор на людях и конях”. Враги кинулись от стен города. А отступать пришлось по уже разоренной земле. Многие погибли от голода, немало было взято в плен.

Казалось, что новгородцы столь озлобленные Боголюбским, должны были навеки остаться его врагами. Но, к удивлению современников, уже через несколько месяцев они изгнали своего спасителя — князя Романа, и предложили Андрею мир. Тот принял его с условием, что вместо умершего Святослава княжить у них будет его брат Рюрик Ростиславич. Новгородцы объясняли свое поведение тем, что терпели недостаток в хлебе, идущем с низовой земли.

1176 г. Двухлетняя междоусобица после убийства боярами Андрея Боголюбского закончилась вступлением на великокняжеский престол его брата Всеволода Юрьевича Большое Гнездо. Он княжил 37 лет, подчинил Киев, Чернигов, Новгород. “Строго наблюдал правосудие, — подчеркивает Карамзин, — от князей требовал покорности, но без вины не отнимал престолов. Повелевая новгородцами, льстил их любви к свободе”.

1187 г. “Зима зла вельми, таких морозов на Руси не бывало”. А тут еще какая-то общая болезнь — “ни один дом не избежал заразы, во многих некому было поднести воды”.

1190 г. С большим трудом переносил город княжеские усобицы. Проходящие войска и непротивной стороны не гнушались грабежами, а о враждебной и говорить нечего. А тут еще более страшное бедствие. Деревянный город, в котором и так-то часто бывали пожары, на этот раз почти весь “превратился в пепел”.

1192 г. Поднимались хоромы и избы. Вместо сгоревшей ц. Спаса Преображения, рушанин Мартирий основал монастырь.

1193 г. “Преставился Гавриил-архиепископ новгородский”. Князь Ярослав, свояк великого князя владимирского, с игуменом и попами стали рассуждать, кого бы поставить на его место: одни хотели Митрофана, другие — Мартирия, третьи — грека. Для прекращения спора положили на престоле Софии три жребия и послали с вече слепца вынуть их. Выпало Мартирию, за которым немедленно послали в Русу. В Киеве он был принят “с любовью князем Святославом и митрополитом и посвящен в епископы”.

1194 г. Бедствия не покидали город. Только что отстроившийся, он снова сгорел до основания.

1198 г. Великолепными мастерами-строителями были рушане. 21 мая заложили и, по-видимому, с помощью новгородских зодчих, за 70 дней (!) воздвигли каменный храм Спаса Преображения и за два года расписали фресками. Благословение и деньги на постройку дал Мартирий. Сам владыка прибыл освятить его и благословить близкую сердцу паству. (В 1865 г. храм реконструировали, автор проекта — К. А. Тон).

Глубокой печалью отозвалась в душах рушан преждевременная смерть архиепископа в следующем году. В лютые морозы занедуживший Мартирий вынужден был ехать на поклон к Всеволоду, чтобы убрал из Новгорода своего свояка и дал сына на княжение. За Переяславцем сдало сердце... И все же еще недовольный великий князь направил малолетнего Святослава и сам назначил нового владыку — Митрофана. То, чего напрасно желал Андрей Боголюбский, сделал хитрый Всеволод: на несколько лет подчинил мятежный Новгород без применения силы.

Литовцы с запада и юга, монголо-татары с востока

“В это время Россия западная узнала новых врагов, опасных и жестоких. Народ литовский в течение ста пятидесяти лет подвластный ее князьям, дикий, бедный, — подчеркивал Карамзин, — платил им дань шкурами, даже лыками и вениками... Непрестанные наши междоусобия, разделение земли кривичей и слабость каждого удела в особенности, дали способ литовцам не только освободиться от зависимости, но и тревожить набегами”. В 1184 г., несмотря на зимнюю стужу, они “ужасно опустошили Псковскую область”. Угроза нависла над южным Приильменьем, над городом солеваров, вотчинами великих князей и богатыми поместьями знатных бояр новгородских.

1199 г. Русу “обнесли” земляным валом.

1200 г. Отстроившийся после пожара город начал восстановление крепости, поскольку “прежних стен и стрельниц несколько сгорело, другие от древности развалились”. А зимою литва “взяла Ловать до Налючи, с Белей до Свинорда” (р. Пола). На помощь поспешили новгородцы, нагнали и разбили врага, отняли полон и награбленное. Враг потерял только убитыми 80 человек, победители — 15.

1201 г. “Руса срубила город”. Это не являлось признаком бедности. При отсутствии огнестрельного оружия и слабом применении осадных машин деревянные стены являлись достаточной защитой. Не считая естественных препятствий в виде окружающих рек, озер, болот и лесов.

1203 г. “Зима бысть люта”.

1204 г. “Изомроша кони в Новгороде и по селам”.

1210 г. Литовцы опустошили междуречье Ловати и Редьи до Ходыни, не дойдя всего тридцати верст до Русы.

1211 г. Сухое лето, частые пожары. Зимою “мороз побил хлеб”.

1214 г. Засуха, много умерло от голода.

1215 г. Ранние морозы погубили весь урожай в Новгородской волости. А в Торжке и далее на восток хлеб был. Но ушедший туда после ссоры Ярослав Всеволодович приказал не выпускать хлебные обозы. Новгородцы безуспешно посылали знатных людей на переговоры, звали обратно. Между тем бедные люди уже ели сосновую кору, мох...

1216 г. Узнав о тяжелом положении в своем недавнем уделе, 11 февраля в Новгород примчался Мстислав Мстиславич Удалой. 1 марта он двинулся с ратью на своего зятя Ярослава. Шел через Русу Серегерским путем… В конечном итоге 21-22 апреля произошла известная Липицкая битва (р. Липица) между владимиро-суздальской армией Ярослава и Юрия Всеволодовичей и новгородско-псковско-смоленско-ростовским войском Мстислава Удалого, Константина Всеволодовича и др. Битва окончилась поражением суздальцев и привела к усилению политической роли Новгорода.

1217 г. Литовцы пытались подойти к Русе с юго-запада, но после боев в верховьях Шелони убрались восвояси.

Конец весны, начало лета были сухими. Пожары.

1220 г. Основание пригородного монастыря в Косино — строительство храма Николая у впадения Снежи в Полисть. (Второй храм — ВарлаамаХутынского построен в 1878 г. на месте деревянной церкви).

1222 г. Засуха великая по всей Русской земле, горели леса и торфяники. “Воеваша литва около Торопця и гонися на них Ярослав с новгородцы до Усвята”.

1224 г. На Руси от Киева до Новгорода знойная, ведренная погода. “Бысть страх и ужас на всех от горящих лесов и торфяников”.

Пользуясь необыкновенной сушью, многочисленный отряд литовцев легко прошел междуречьем Полисти и Порусьи. Из города вышел конный отряд рушан под командованием посадника Федора Михалковича, родного брата новгородского Твердислава. Но слишком неравны были силы. Несмотря на отчаянную храбрость, много рушан пало в схватке. Руса была взята приступом и разграблена.

Где пали иноки монастырские — поставили деревянную церковь Сретения (в 1630 г. возвели каменный храм).

1225 г. “Той же зиме придоша литва... Много зла сотвориша около Новгорода, Торопча, Смоленска и до Пскова, бе бо рать велика” (по другим источникам до 7 тысяч). Летописцы подчеркивают, что никогда еще литовцы не причиняли столько зла. Ярослав Всеволодович, предводительствуя дружиной, соединился с Давидом Мстиславичем торопецким и его братом Владимиром псковским, они настигли неприятеля в верховье Ловати близ Усвята (уже в начале следующего года). Уложили на месте до 2 тысяч литовцев, взяли в плен их предводителей, освободили пленников. Но весьма чувствительны были и потери победителей. Погиб князь Давыд. Рядовые новгородцы в схватке не участвовали, так как от Русы их отправили назад: слишком далекий предстоял путь.

1227 г. С середины августа и до декабря лили непрерывные дожди, гнили хлеба и сено.

1228 г. В междуречье Полисти и Порусьи появились литовские отряды. Но, по-видимому, быстро ретировались, заслышав приближение Ярослава с дружиной.

С 6 августа в течение четырех месяцев, как и в предыдущем году, шли дожди. Поля остались не убраны и не засеяны. Сильное наводнение, голод.

1229 г. Январь. “Придоша литва и воеваша Любне, Мореву и Серегер”. Но литовцы были разбиты новгородцами, поспешившими через озеро Ильмень.

1230 г. “Ударил мороз на Воздвиженье” (14 сентября). Голод. И опять набег литовцев. Правда, им удалось лишь пограбить “окрестности Селигера”, как услышали о приближении Ярослава. Пришлось уходить.

1231 г. Весна. Страшный голод, ели кошек, собак, кору деревьев.

1234 г. Лето. Литовцы внезапно ворвались в Русу. Успели разграбить Спасопреображенский монастырь, добрались до Торговой площади. Но на защиту города встали: “рушане и засада, огнищане и гридьба, и кто купец и гости”. Врага изгнали из посада, продолжали биться в поле. Князь Ярослав, узнав об этом, поспешил с конницею и пехотою, которая ехала в насадах по Ильменю и Ловати. Литовцы бежали... У Маравьина (в 15 верстах от Холма) князь был вынужден отпустить пехоту назад, так как недостало хлеба, а сам продолжал путь с одною конницей. В Торопецкой волости нагнал их, разбил, отнял полон и награбленное. Потери новгородцев — 10 человек убитыми.

Процесс феодального раздробления быстро развивался и во Владимиро-Суздальской земле, готовя почву для катастрофы в период монголо-татарского завоевания.

1237 г. Вражеские полчища вторглись в Рязанское княжество. Рязанцы, предоставленные собственным силам, после геройского сопротивления были разбиты. Великий князь Юрий Всеволодович ждал Батыя за Волгой и пал вместе со своим войском в битве на реке Сити 4 марта 1238 г. Захватчики двинулись на Новгород, “посекая людей как траву”.

1238 г. После двухнедельного сопротивления пал Торжок. Селегерским путем полчища Батыя рвались вперед. Но неожиданно наступившая Распутица чрезвычайно напугала степных кочевников и принудила от Игнач-Креста (близ Яжелбиц) повернуть назад.

Еще не залечили раны Батыева нашествия, как землю Новгородскую потрясли три новых вторжения, следовавших одно за другим. Но, слава богу, был у нее в это время и славный защитник, полководец, князь с 1236 г.

1240 г. В устье Ижоры появились шведы с намерением идти на Ладогу. He дожидаясь полков отцовских, ни сбора сил всей волости, Александр Ярославич выступил против неприятеля и нанес ему 15 июля поражение… Невская победа имела огромное значение для Новгорода, да и всей Руси.

Однако на смену шведам пришел другой враг. Немецкие рыцари захватили Псков, грабили села по Луге, и в тридцати верстах от Новгорода “били купцов”. Только что поссорившиеся с Александром Невским новгородцы обратились к нему.

1242 г. Суббота 5 апреля. Знаменитое Ледовое побоище. “Прохвосты” были окончательно отброшены от русской границы. Среди княжеских дружинников и городского ополчения, несомненно, были рушане — опытные воины, не говоря уже о постоянной засаде (гарнизоне), отличившейся в защите Русы всего восемь лет назад.

А литва, как враг, еще оставалась. Она просто не могла не попытаться в очередной раз воспользоваться тяжелейшим положением Новгорода.

1245 г. Толпы литовцев явились около Торжка и Бежецка! В первой схватке с ними князь Ярослав Владимирович, сидящий в Торжке, потерпел поражение. Но когда на помощь прибыли тверичи, с ними догнал врагов у Торопца и разбил. Но литва еще имела достаточно сил и заперлась в крепости. Утром подоспел Александр Невский с новгородцами, идущими на перехват. Сопротивление было сломлено и пленники освобождены, предводители разбойных отрядов казнены... Но оказалось, что часть неприятеля все же успела бежать.

Отправив основные силы новгородцев домой, Александр с дружиной погнался за ушедшими и разбил окончательно у озера Жизця. После чего двинулся обратно вдоль Ловати на Русу — Новгород.

Так были отбиты со славою все три врага Северо-Западной Руси.

1251 г. Летом обильные дожди потопили хлеб и пожни. Осенью ранние морозы, голод.

1253 г. И снова литовские отряды появились на Новгородской земле. Шли излюбленным путем на Русу междуречьем Ловати и Полы. Однако услышав, что на помощь рушанам спешит новгородский князь Василий, сын Александра Невского (с 1252 г. — великий князь владимирский), побежали. Василий нагнал их уже у Торопца, разбил, вернул награбленное и полон.

1254 г. Весьма урожайный — “добро бяше христьянам”.

1256 г.Очень снежная и холодная зима.

1259 г. 2 мая возврат холодов — “мраз велик”. Ордынцы проводили перепись в земле Новгородской для обложения регулярной данью. Как и во многих местах Руси это вызвало гневные выступления, в том числе в Новгороде и Русе... О захватчиках напоминают “Волок Татарский” в бассейне Тулебли и деревни Татары, Малые Татары в районе Демянска.

1261 г. Сухая осень, в ноябре вспыхнули лесные пожары.

1264 г. 14 ноября 1263 г. умер Александр Невский. Великим князем стал Андрей, но и он ненамного пережил брата. Престол в 1264 году занял с решения татарского хана Ярослав Ярославич тверской. И поскольку новгородцы уже изгнали сына Невского Дмитрия, то позвали сами Ярослава и заключили с ним договор, в котором есть такие слова: “...а на Озвадо та, княже, ездити лете звери гонит. А в Русу не ехати, ехати та в Русу на третью зиму”.

Это первая, дошедшая до нас договорная грамота новгородцев с князьями. И неизменным пунктом в каждой была охота. Древний промысел в богатой кормом пойме Ильменя имел, как сказано выше, давнюю историю и, как увидим, долгое продолжение. Придворные егеря стреляли диких уток, куликов, туруханов, а весной хищнически ловили их сетями, растягивая последние сажен на двести длиною. В старорусских лесах водились кабаны, лоси, медведи, лисы, белки, куницы... Охота была обременительной и “опасной” в части укрепления нежелательных связей... Грамота заканчивалась словами: “На сем, княже, целуй крест к всему Новгороду, на цем то целовали деды и отци”.

1266 г. Новая договорная грамота с Ярославом, в которой в Русу разрешалось “ездить осень”, а лето по-прежнему на Взвад.

1267 г. Сухая весна.

1270 г. 25 марта, весьма обильный снег “засыпал дворы с людьми”.

Новгород изгнал Ярослава Ярославича, тот ушел в Русу, угрожая походом. И был в ней до тех пор, пока митрополит не поручился за него с целью избежания кровопролития. С ним был заключен опять новый договор, где еще раз подчеркнуто — “как пошло от отца твоего Ярослава и от дедов наших”.

1272 г. Ярослав Ярославич умер на возвратном пути из Орды. По старому порядку великое княжение переходило к брату Василию костромскому. Казалось бы, за ним должен остаться и Новгород. Но последний решил этот вопрос с племянником — Дмитрием Александровичем переяславским, который согласился княжить “на всей их воли”.

Возмущенный Василий и не подумал уступать своих прав. С татарами и своим племянником Святославом тверским повоевал волости новгородские, взял Торжок, перекрыл торговлю хлебом. Его воевода Семен Тониелевич разорил окрестности Русы. И Новгород покорился, Дмитрий уехал в свой Переяславль.

1273 г. Третье лето жито не родилось, голод.

1276 г. Умер Василий Ярославич. Дмитрий, сын Невского стал вел. князем владимирским. И начал с того, что и предшественники — со стремления усилиться за счет Новгорода. И тот поспешил признать его своим князем. Однако всего через четыре года город и князь поссорились, и Дмитрий ушел в отчину, по пути опустошив окрестности Русы. Его свинцовая печать найдена при раскопках Руссы на усадьбе того же Демьяна. По-видимому, и потомки последнего вели правеж воли княжеской.

1282 г. Засуха, большой недород хлеба.

1283 г. Зима. Пользуясь продолжающейся княжеской междоусобицей, литовцы разорили междуречье Ловати и Полисти. На помощь рушанам, как обычно, поспешили новгородцы, и враг бежал, побросав награбленное.

1284 г. Зима лютая и “студена зело”... “изомре кони, овцы”.

1285 г. Окрестности Русы разграбили татарские сборщики дани. Однако и рушане не оставались в долгу, вели партизанские действия, целыми отрядами скрываясь в лесах и болотах.

И без того тяжелым положением Околорусья вновь попытались воспользоваться литовцы, повторяя набег 1283 г. И опять им не удалось достичь Русы, однако они разграбили окрестности. После этого о литовских набегах нет известий около сорока лет.

1286 г. “Великий мор по всей земле Русской”.

1290 г. Большое весенне-летнее половодье, голод.

1291 г. Ранняя высокая вода. Возврат морозов: “поби мороз обилье по всей волости Новгородской”.

1298 г. Сухая весна.

1299 г. Митрополит Максим навсегда оставил Киев, чтобы не быть свидетелем тиранства захватчиков. Он переехал со всем клиросом во Владимир, чем значительно усилил его политическое значение как столицы. Схимничество же в связи с монголо-татарским нашествием давно уже продвинулось с юга в “свободную” Новгородскую землю. В XIII столетии в Русе к имеющимся монастырям Спасопреображенскому и Косинскому прибавились Успенский и Петропавловский в городе, Сергиевский близ Бряшной Горы и Спасский на Взваде. А на Русской земле по подсчетам было в то время их 70.

Арена борьбы Москвы с Новгородом

К концу XIII в. борьба за политическое преобладание в Русской земле фактически ограничилась княжествами Тверским и Московским. В 1304 г. умер великий князь владимирский Андрей Александрович, сын Невского. Как жизнь, так и кончина его были несчастьем для Руси. Два князя объявили себя наследниками: Михаил Ярославич тверской и Юрий Данилович московский. У первого — внука Ярослава Всеволодовича и дяди Юрия было больше прав. Новгородцы, как и владимирцы, признали его главою. Он обещал, подобно отцу, блюсти уставы и традиции.

1304 г. По возвращении из Орды, куда Михаил ездил за ярлыком, митрополит возвел его на великокняжеский престол. С Новгородом была заключена договорная грамота, в которой также говорилось: “... А в Русу ти, княже, ездити на третью зиму. А лете на Озвад звери гонит... А холоп или половник забежит в Тверскую волость, а тех, княже, выдавати”.

Перевес тверского князя в соперничестве с московским в значительной мере зиждился на материальных ресурсах Новгородской земли. Но это было ненадежной основой.

1307 г. Договорная грамота с тем же Михаилом гласила, что “в Русу ездити, княже, в осень, как пошло. А лете на Озвад”. Прошло шесть лет, умер хан Тохта и воцарился Узбек. Михаилу Ярославичу пришлось ехать в Орду за новым ярлыком. Там он пробыл два года. За это время новгородцы успели отвернуться от него и обратились к Юрию Даниловичу. Дело дошло до кровавых схваток в районе Торжка как только приехал Михаил. Новгородцы потерпели поражение и согласились на новый договор. Но он не был исполнен, и наместники Михайловы вынуждены были опять покинуть Новгород.

1316 г. Михаил со всею низовскою землею пошел на Новгород, на защиту которого встали псковичи, ладожане и рушане, корела, ижоре, вожане... Михаил остановился в Устьянах (при впадении Полы в Ловать). Однако собственная болезнь, мор на лошадей, весть о враждебных намерениях Юрия московского заставили повернуть назад. Но и отступление было гибельным: тверские ратники заблудились в озерах и болотах (по-видимому, пытались перейти почти непроходимый Невий Мох); умирая от голода, забивали коней, оружие жгли или бросали. Пешком добирались домой.

Между тем Юрий не зря в это время находился в Орде. Он сблизился с семейством хана и женился на сестре его. Ему удалось на четыре года получить великое княжение (1318 — 22 гг.).

Московское княжество поддержал и митрополит Петр, который, имея официальную резиденцию во Владимире, уже фактически перебрался в Москву.

Несчастья и горечи борьбы политической усиливались неблагоприятными природными явлениями.

1301 г. Сухая весна.

1303 г. Сырая, мягкая зима: “не бысть снега через всю зиму”.

1308 г. “Бысть глад и мор в Русской земле”.

1309 г. Засуха, нашествие грызунов. “Мор на люди, кони и на всякий скот. Глад крепок по всей земле Русской”.

1311 — 13 гг. Сухое лето.

1314 г. Сильное наводнение. Ранние морозы “изби всяко жито. Хлеб бяше дорог”.

1320 — 21 гг. “Немилостивое лето”. “Мор бысть на люди и кони”.

1323 г. Лето. Литовцы разграбили селенья на берегах Ловати. Но были прогнаны новгородцами (подробности не известны).

1325 г. Великое княжение обратно перешло к тверскому князю — Александру, сыну Михаила Ярославича. Вскоре был заключен договор с новгородцами, в котором опять звучала фраза: “А в Русу ездити на третью зиму по грамоте деда твоего Ярослава. А лето на Озвад зверей гонит”.

1328 г. Через неполных три года престол раздора окончательно перешел к Москве, при брате Юрия — Иване Даниловиче Калите. Он вернулся к политике Александра Невского, и Русь на целых сорок лет была избавлена от монголо-татарских набегов.

Но внутренние усобицы не стихали, доходя до кровавых схваток. И природа, казалось, высказывала недовольство.

1328 г. “Тряслася земля в Новгороде” (как сто лет назад).

1329 — 30 гг. “Сухмень бысть велика”. Голод.

1337 г. “Дожди летом все потопили”.

1338 г. Высокое половодье: “яко же не бысть бывала николи же”.

1341 г. “Сего же лета хлеб был дешев, а скот рогатый помре”.

1342 г. Сухое лето, пожары, голод.

Иван Калита умер в 1340 г. Великим князем владимирским был объявлен старший сын его Симеон. И все князья признали права московского, в том числе и Новгород.

В то время как на северо-востоке усилились московские князья и стали собирать Русскую землю, на юго-западе тоже самое совершали князья литовские. “Но как скоро эти половины Руси собрались в два сильные тела, — подчеркивал историк С. М. Соловьев, — то и вступили в борьбу между собою”.

1342 г. Гедимин был занят подчинением волостей юго-западной Руси, сын его Ольгерд, спокойный с этой стороны, обратил внимание на северо-восток. Умный и весьма осторожный, он как бы пустил пробный шар — опустошив селенья в верховьях Шелони. Увлеченные внутренними неурядицами, новгородцы, наверное, впервые, оставили это без ответа.

1346 г. Новое нападение литвы. Ольгерд стал на Шелони у впадения Мшаги, вызывая новгородцев: “Брани ваш посадник Дворянинец, называл псом”. Не дождавшись, неприятель разграбил селенья по Шелони, завернул на Лугу и ушел. Новгородцы, было, выступили, но вернулись с дороги, собрали вече и убили посадника: “Из-за тебя опустошили нашу волость”. Ольгерд угрожал и Русе, но она спаслась от разорения денежным выкупом.

С этого времени литовские набеги прекращаются. Литва превращается в союзника Великого Новгорода. Руса, периодически передаваемая на “кормление” литовским князьям, становится ареной борьбы между Новгородом и Москвой.

1352 г. “Был мор во Пскове, потом в Новгороде и по всей земле Новгородской вельми силен”.

1356 г. Необычайно дождливая осень, вода “весьма велика”.

1364 — 68 гг. Засухи. Сильные грозы, вихри, пожары... “Мор зело велик”.

1370 г. Первое упоминание о бурении артезианских колодцев в Русе (и на Руси) деревянными штангами с железным наконечником.

1350 — 60 гг. (Предположительно). Строительство каменной ц. Мины.

1371 г. Основание каменного храма св. Николая Чудотворца “в городу”. В нем находился и образ святителя Мирликийского Николая, покровителя торговли (современный храму, московского письма). Здание значительно изменено позднейшими перестройками. В настоящее время здесь располагается старообрядческий приход.

В этом году тверской князь Михаил, сын Александра Михайловича, продолжая борьбу с московским князем Дмитрием за великокняжеский престол, получил ханский ярлык и даже успел заключить договор с Великим Новгородом (в нем неизменное право: “А в Русу осень, как пошло, а летом Взвад звери гонит”). Однако и с ярлыком Михаил не смог победить.

1374 — 76 гг. Сухое лето.

1378 г. Зимою сильные морозы, мелкие реки и озера промерзли до дна. Знойное лето. Голод.

Накануне и после битвы на поле Куликовом

Литва со страшной силой продолжала давить на русские земли, подчинив огромную территорию: Киев, Чернигов, Курск, Смоленск, Вязьму, Брянск… Выше уже говорилось: 12 раз (!) в XIII столетии она врывалась в южное Приильменье, уводя в полон. Дважды захватывала Руссу, но не смогла удержать. На помощь своему главному форпосту с юга приходили новгородцы.

В первой половине XIV века литовские отряды трижды пытались идти проторенными путями, чтобы захватить город, но им это не удавалось. Несмотря на это, ослепленная борьбой с Москвой, новгородская боярская верхушка пошла на союз с весьма агрессивным соседом. Даже последующее поведение “союзника” не вразумило новгородских бояр.

1380 г. 8 сентября. Решающая схватка с монголо-татарами на поле Куликовом. Заигрывая с Новгородом, великий князь литовский Ягайло повел на помощь Мамаю 80-тысячное войско. К счастью для Руси он опоздал на целый дневной переход: то ли умышленно, то ли потому, что Олегу Рязанскому удалось искусным маневром задержать его. Когда же литовцы отогнали Олега, битва закончилась победой Дмитрия Донского.

Потери в битве были колоссальными: из 150 тысяч русских осталось в строю всего 30 тысяч. Дорога на Москву была запружена подводами со многими тысячами раненых... И воины Ягайлы по приказу князя кинулись на безоружных и беспомощных, и убивали их...

1383 г. Поздняя холодная весна. На санях — до 23 апреля. А лето засушливое.

1384 г. Еще в 1333 г. во время размолвки с Калитою, Новгород принял как воеводу Нариманта-Глеба, сына великого князя литовского Гедимина. Однако, несмотря на это, в 1335 г. литовцы “повоевали Новоторжскую волость”, а вскоре так называемый князь отказался возглавить ответный поход на шведов. И вот, ослепленный борьбой с Москвой, Новгород призывает его сына Патрикия и дает на “кормление” Русу и Ладогу.

1386 г. Декабрь. Перед самым Рождеством Христовым через Русу на Новгород прошел Дмитрий Донской с двоюродным братом Владимиром Андреевичем. Полюбился многострадальный городок благочестивому князю и заложил он здесь храм близ ручья Княжьего в честь Ангела своего — святого Дмитрия Солунского. Наградил землями и рыболовными тонями Успенский монастырь.

1387 г. 6 января Донской расположился станом в “Ямнех” (в 15 верстах от Новгорода). Здесь через несколько дней была подписана мирная грамота, по которой Новгород обязался повиноваться Донскому как государю верховному и ежегодно платить “черный бор” или дань. Донской приказал отобрать у Патрикия Наримантовича Русу и Ладогу.

В том же году сильное наводнение, дождливое лето. Ранние морозы осенью. Голодный год.

1388 г. И после похода Донского Новгород не оставил мысли о союзе с Литвой. Русу отдали на “кормление” другому литовскому князю — Лугвению-Симеону Ольгердовичу, брату великого князя Ягайло. Отдали, желая иметь полководца на случай войны со шведами и немцами, и чтобы жить с его братьями в союзе.

Весной высокое половодье. С начала сентября — дожди, а с 9-го — снег и сильные морозы. Эпидемия и “мор бысть силен”.

1401 г. Осень. Погорел “владычен городок Молвотицы” (новгородского архиепископа).

1402 г. Ранняя зима. Ездили на санях с 18 октября.

1403 г. Новгородские купцы — прасолы (торговцы солью) воздвигли в Русе близ Торговой площади каменный соборный храм Бориса и Глеба с приделами Флора и Лавра (в 1609 г. разорен литовцами до основания).

Год маловодный, сухой, реки обмелели.

1404 г. На рубеже XV в. развернулась борьба князей смоленских за освобождение от Литвы. Юрий Святославич поехал в Москву за помощью. И, пока он там был, Витовт захватил Смоленск. Не получив поддержки у зятя против тестя, Юрий уехал в Новгород. Здесь его хорошо приняли, дали города в “кормление” — Русу, Ладогу, Торжок (понятно — как ключевые в обороне на самых опасных направлениях, откуда угрожали — шведы, литовцы, Москва).

1407 г. Дождливое лето. Нашествие “крылатого белого червя”, от которого особенно пострадали еловые деревья.

1408 г. Основание Козьмодемьянского монастыря. (После шведского разорения “смутного времени” в XVII в. были построены два деревянных храма). Упразднен в 1764 г.

“Зима тяжка и студено зело, снежна преизлишне”. Весной большое наводнение, коего не было 20 лет.

1410 г. Построение на берегу Порусьи (Малашки) ц. Георгия с Благовещенским приделом.

1413 г. Многоснежная лютая зима, морозы длились 27 недель.

1414 г. Засуха, сильные грозы. “Болезнь тяжко зело, костолом по всей земле Русской”. Голод,

Еще в 1411 г. Лугвений-Симеон разорвал союз с новгородцами и уехал, мол, за то, что те бранили литовцев в бесчестии, да еще приняли их врага — смоленского князя Юрия. Но особых последствий это не имело, видно не до того было. Однако в 1414 г. новгородцы сами ездили в Литву, заключили с князем Витовтом мир “по старине”. Симеон-Лугвений вернулся и недолгое время снова управлял Русой.

1417 г. Студеная зима. Страшный мор по всей земле Русской, с кровохарканьем и железою, опустошил Русу, Новгород, Ладогу, Псков, Торжок...

1420 г. 15 сентября начался снегопад и за три дня покрыл землю в четыре пяди (около метра). Ударили морозы. Мало кто успел убрать урожай. “Мор силен по всей земле Русской”.

1421 г. Теплая зима, сильное наводнение весной.

1422 г. Зима студеная, холод необыкновенный. Летом засуха.

1423 — 24 гг. Сухомень, эпидемия, “скорбь великая по всей земле”.

1424 г. Начало казенного солеварения в Русе.

1425 г. Снова засуха, горели леса и хлеба, гибли птицы... Умер великий князь московский Василий Дмитриевич, ему наследовал по завещанию отца десятилетний Василий. И опять — длительная ожесточенная усобица с племянником дяди Юрия и сыновьями его Василием и Дмитрием (Шемякой).

Великий Новгород как будто придерживался нейтралитета, его войска не участвовали ни на той, ни на другой стороне. В то же время в городе находили приют двоюродные братья великого князя — его враги, а сам тоже не отвергался. А вскоре — новое столкновение с великим князем литовским.

1428 г. Витовт, объявив войну новгородцам за то, что его “назвали изменником и бражником”, подошел с пушками к Вышгороду, затем к Порхову. Последний не смог долго сопротивляться и заплатил 5000 рублей. Потом приехали из Новгорода владыка с боярами и заплатили еще 6000 рублей, в том числе за пленных. Дань собирали с десяти человек по рублю по всем волостям новгородским.

1435 г. Подписана договорная грамота Новгорода с великим князем и в ней известная фраза: “А в Русу ти, княже, ездити на третью зиму, а лете на Взвад зверь гонит ти”.

В этом же году рушане с новгородцами и порховичами ходили на Ржев, отказавшийся платить дань Новгороду. Рушанами предводительствовали новгородский боярин Федор Остафьев и воевода Михаил Буйносов.

В довершение военных бедствий не жаловала и природа.

1430 г. В конце лета и начале осени — ни капли дождя. Горели леса и торфяники.

1431 г. Опять великая засуха. Шесть недель стояла мгла от пожаров, люди не видели солнца. Голод по всей земле Русской.

1436 г. Мороз в жатву погубил весь урожай. Осенью большая вода, снесло много мостов.

1441 г. Зимой великий князь Василий Васильевич с помощью псковичей “повоевал” немало волостей новгородских, особенно в южном Приильменье. Новгород, когда послал архиепископа с боярами к Василию, то нашли его “в Деревах у Демяна и заключили мир по старине и дали 8 тысяч рублей”.

Особый интерес вызывает грамота, данная в то время московским князем “русьским тонникам”, имевшим неводные заведения на Ильмене. За ними утверждалась привилегия заниматься “русьским промыслом”, т. е. варить соль и заготовлять для этого дрова. Право пользоваться пахотными и сенокосными угодьями, принадлежавшими вел. князю по рекам Полисти, Редье, Соминке, ручью Войе. Судебные дела, их касающиеся, мог разбирать лишь сам князь или его наместник, двор коего находился, как и в киевские времена, в “городу” близ ц. Никольской.

1442 г. В Русе снова появился новгородский посадник Иван Васильевич, затем городом управляли свои посадники и подвойские, но, вероятно, тоже ставленники Новгорода. И так более десяти лет.

1444 г. Построение каменной ц. святителя Николая в Кречево близ Русы. После шведского разорения возведены приделы преподобного Сергия Радонежского и святителя Алексея, митрополита московского. В 1787 г. ветхая каменная церковь была разобрана. Деревянная сделана приходскою и в 1802 г. перестроена в память Сергия Радонежского.

1445 г. Построение каменной ц. Дмитрия на месте обветшавшей деревянной. Приделы в честь евангелиста Луки и митрополита Петра. После шведско-литовского разорения руины были разобраны. В 1693 г. немного южнее появился новый храм — деревянный с приделом Рождества Пресвятой Богородицы. Рядом еще деревянная церковка Вознесения Господня.

В 1875 г. стараниями почетного гражданина А. Г. Погребова и церковного старосты купца М. Е. Быкова на месте обветшавших церквей вырос пятиглавый храм Вознесения Господне с приделами Рождества Богородицы и святого великомученика Дмитрия Солунского.

А природа по-прежнему не миловала. Уже который год летописи отмечали лютые и снежные зимы, вызывающие гибель людей и большого количества скота. Уже десятый год (!) дороговизна, “иногда хлеба негде купить, и бысть скорбь, и туга христианам велми”. Многие новгородцы покидали города свои.

1446 г. Новгород, — когда Шемяка пленил Василия Васильевича, ослепил его и сослал в Углич, — заключил договор с тверским князем Борисом Александровичем (правда, уже в следующем году, как только великий князь был освобожден) и присоединился к нему. В договоре одним из основных пунктов было давнее стремление тверских купцов сохранить льготы для торговли: “А в Русе и в Торжку имати у тереричь гостиное по старине”.

1450 г. Шемяка потерпел страшное поражение под Галичем. Скрылся сначала в Новгороде, потом в Устюге. Ходил воевать к Вологде. Снова побитый и разгромленный в 1452 г. бежал в Новгород, где в следующем году был отравлен.

1455 г. Опасаясь мести Москвы и великого князя Новгород отдал Русу на “кормление” литовскому князю Александру Васильевичу Черторийскому, правнуку Ольгердову, князю псковскому с 1443 г.

1456 г. Январь. Василий Васильевич неожиданно двинул свои войска из Яжелбиц на Русу. 2 февраля город взяли “без кровопролития и столько богатства, что удивились”. Однако на этот раз москвичи повели себя как завоеватели. Обозы с добычей уже были в пути, когда на помощь рушанам подоспели 5 тысяч конных новгородцев в тяжелых доспехах, предводительствуемые суздальским князем Василием Гребенкой. И это при большом снеге. Сопровождающих обоз было всего 200 человек, но они одержали верх, применив татарскую тактику стрельбы по менее защищенным коням. Даже взяли в плен посадника Михаила Тучу.

Новгород вынужден был заключить мир в Яжелбицах, значительно ограничивающий его самостоятельность, и уплатить 8500 рублей серебром. Руса, несмотря на потери, уплатила 5000 рублей.

В договоре привычный пункт великокняжеских прав: “А в Русу ездити на третью зиму. А лете на Взвад зверя гонит”. Особую ценность для истории представляет приписка: “Как держал князь великий Андрей, Иван, Семен, и прадед твой князь великий Иван и дед великий князь Дмитрий и отец твой великий князь Василий”.

И природа беспокоила по-прежнему.

1458 г. Бесснежная зима, голая земля. Озимые не сеяли из-за дождей. В начале сентября морозы побили все, что выросло.

1460 г. 13 июля. Сильная необычайная буря, гром, молнии. Ломало леса и хоромы, тряслась земля.

1461 г. 7 мая выпал снег, ударил мороз.

1462 г. Недружная холодная весна с возвратами морозов и снега. Без травы до Троицына дня (6 июня). Голод.

1463 г. Бурная холодная осень. 7 сентября мороз, снег. На Ильмене шторм, “много людей истопло”. Эпидемия — “от коросты умерли”. “Черная смерть”.

1466 — 67 гг. “Мор железою” (чума) свирепствовал в Новгородской и Псковской земле, зимой захватил и Московскую.

1468 г. С июня по октябрь дожди, половодье как весной. Не могли посеять озимые. Сжатый хлеб погнил на полях. Траву не убрали.

1470 г. “Симеоновский мор”, смертоносная язва — желва в Русе и во всех погостах новгородских. В Русе преставилось 28 священников и 1300 монахов.

К этому времени относится легендарное предание о появлении в Русе иконы Божией Матери, доставленной из древнего греческого города Ольвиополя Понтийского для благословения набожных рушан и в связи с эпидемией, о чем говорится в Виленском месяцеслове 1609 г.

Именно тогда пала Византия после завоевания турецкими войсками Константинополя (1453), а устье Южного Буга, коему угрожали крымские татары, отошло к великому княжеству Литовскому. Такую большую икону (3 арш. 12 вершков на 2 арш. 15 верш. или 2,67 м на 2,09 м) могли доставить лишь путем “из варяг в греки”. Тем более, когда в 1455 г. Русой управлял Александр Васильевич Черторийский, правнук Ольгердов, а сорок лет до него — дважды Симеон (Лугвений) Ольгердович. Оба они, как и сам Ольгерд, православного вероисповедания.

Известную роль, конечно, сыграло и то, что во второй половине XV в. Руса стала ареной еще более крупных событий, в ней, можно сказать, была предрешена судьба Новгорода.

В 1470 г. бояре новгородские в очередной раз изменили Москве и отдались под власть великого князя литовского (он же польский король) Казимира. В ноябре по их просьбе приехал Михаил Олелькович, брат киевского князя — наместника Семена. Подобное было и раньше, и оно не вело к разрыву с Москвой, поскольку ее наместники здесь оставались. На этот раз слишком очевидно было, что литовского князя выпросили не для защиты от немцев или шведов.

К Казимиру было послано великое посольство, заключен договор, в котором упоминается Околорусье и перечисляются великокняжеские права в нем: “А в Русе ти имати за проежжеи суд, через год, сорок рублев, а держати ти десять варниц в Русе... А на Молвотицах взяти ти два рубля, а тиуну рубль за петровщину. А с Моревы сорок куниц, да восемьдесят бел, а петровщины рубль, а осенью пол рубля... С Демана, Полново — нет”.

Так что у литовского великого князя Казимира были все основания пойти навстречу грекам, спасающим святыню от крымских татар, захвативших греческие города — колонии. Не говоря уже о Семене Олельковиче — киевском князе-наместнике, брат которого приглашался Новгородом.

Можно с достаточной достоверностью предполагать, как греческие монахи с помощью литовских людей доставили икону, как торжественно снимали ее в Руссе на берег благодарные рушане и поместили в храм Спаса Преображения. Понятно, что далеко не сразу она стала столь почитаемой, когда покровительницей города считалась церковь Покрова Божией Матери.

1471 г. 15 марта. Михаил Олелькович, услышав о смерти брата, отправился в Киев и, якобы “в досаде” на бояр новгородских, по пути “в Русе, оброки взя силою и пограби. А от Русы к рубежу едя, взя поспу и живот и головы войною великою”.

Осведомленный о положении в Новгороде, где значительная часть граждан была против союза с Литвой, исчерпав мирные средства, Иван III решил выступать, не ожидая зимы, так как вследствие засухи того года (с начала мая ни капли дождя) многочисленные здешние болота пересохли. Главные силы были направлены к устью Шелони, чтобы преградить путь Казимиру и соединиться с псковичами. Могущественным нравственным союзником была православная церковь, обещавшая верную победу над отступниками.

23 июня, около полудня, князь Данила Дмитриевич Холмский, предводительствуя десятитысячным войском, ворвался в Русу. Начался грабеж, пожары. Гонимые страхом, рушане бежали впереди москвичей, сея неурядицу по пути к Новгороду. В ночь на 25-е без боя взяли Коростынь.

14 июля. Решительное сражение на левом берегу Шелони у села Велебицы. К Ивану III спешили с полками со всех сторон. Великий же Новгород, после ухода Олельковича и не получая ответа от “покровителя” Казимира, понял, что остался один.

25 июля князь московский в Русе вершил суд и расправу над пленными и, чего не дерзал никто из великих князей, — торжественно казнил первостепенных гордых бояр новгородских: четверым знатнейшим отрубили головы. Других, окованных цепями, отправил в темницы московские, прочих без наказания победитель отпустил в Новгород, отличая деятельных врагов от слабых, кои служили им только орудием.

В Русе было приказано срыть острог (на Полисти?). При подробнейшем описании суда и казни нет никаких данных, что это было в крепости или близ нее. Упоминаются торговая площадь, где все происходило, и соборный храм Бориса и Глеба. Новгород уплатил контрибуцию и обязался порвать союз с Литвой. Большую часть земель в южном Приильменье Иван III отобрал на себя, поскольку они “испокон” принадлежали великим князьям.

2 сентября. При возвращении рушан из Новгорода после ухода московских войск, на Ильмене разыгралась жестокая буря. Утонуло до девяти тысяч, в большинстве, естественно, женщины, дети, старики. Учитывая, что бежали в основном состоятельные, можно предполагать, — население Русы составляло не менее 20 тысяч. А ведь и в Новгороде было тогда немногим больше.

Осень 1471 г. Ограбление Молвотицкой волости младшими братьями великого князя Андреем и Борисом, поднявшимися против старшего из-за ущемления их прав. “Везде их ратники грабили, пленили, только что не убивали”. Казалось, что с отъездом великого князя и прибытием его наместников, в Новгороде наступит успокоение. Но не тут-то было. Сразу начали сводить счеты, мстить за обиды. Дошло до того, что сходились улица на улицу.

1475 г. 22 октября Иван выехал из Москвы и через Вышний Волочек направился в Новгород. На каждой станции его встречали чиновники и... жалобщики. Проведя в дороге месяц, великий князь въехал в Городище. Ранним утром уже прибыло множество жалобщиков — и новгородцев, и из уездов. Среди последних документы называют рушан, жалующихся “на свою же братью, новгородцев”. “Потому что, — подчеркивает летописец, — земля эта давно уже в своей воле жила, о великих князьях небрегла и не слушала их, и много зла было в ней: убийства, грабежи, домам разорение напрасное; кто мог кого, тот и обижал”.

26 ноября обидчики и обиженные стали перед великим князем на Городище в присутствии владыки и старых посадников. Начался суд, и было Решено, что жалобы справедливы. Четверо главных виновников с посадником закованы и отправлены в Москву, с остальных взысканы истцовые убытки и судебные пошлины. 26 января 1476 г. Иван покинул Новгород, и, не Сдерживаемый в пути, прибыл в Москву 8 февраля.

1477 г. Шли месяцы, но смуты в Новгороде не прекращались. Несмотря на жестокое поражение, противники Москвы не сложили оружия. Снова начались переговоры с Литвой и Казимиром.

Когда стал очевидным разгром сторонников Москвы и исчезла надежда на мирную ликвидацию республики, 9 октября Иван III выехал в направлении на Торжок — Вышний Волочек — Тухоля — Заячий Ям — Сытине на восточном берегу Ильменя. В то же время по разным дорогам двигались через новгородские волости полки московские, тверские, татарские. Псковичам было приказано продвинуться к устью Шелони и там остановиться. Южная армия была направлена на Демян и остановлена на Взваде и Ужине против возможного выступления Литвы.

23 ноября великий князь двинулся из Сытине по льду Ильменя к Юрьеву монастырю, где устроил Ставку.

Положение в осажденном городе все осложнялось, начался голод, массовые заболевания. А тут еще временами “пушки били град”. Новгородские послы становились все сговорчивее.

1478 г. 13 января Новгород принял все условия, и главное требование Ивана: “вечю колоколу не быти, посаднику не быти, а государство все нам держати”. Так закончилось существование Новгородской республики. Отныне здесь управляли наместники. Наиболее опасных врагов во главе с Марфой Борецкой арестовали и отправили в Москву.

1481 г. В ответ на притеснения псковичей, нападения на их земли, Иван III из района Яма Запольского (верховья Порусьи и Шелони) ходил в Прибалтику на города Феллин и Тарваст. Немцы снова были вынуждены заключить “мир по старине”.

Новгородские земли были заново описаны. В южном Приильменье посажено три наместника: в Русе, в Курске (на Ловати) и Демянске. Им подчинялись волостели, сидевшие в волостях или погостах. Так в Курский “присуд” входили Рамушевский, Петровский, Устьянский и Налючский погосты. По сообщению писцовой книги около 1495 г. волость великого князя Буец “оброчные деньги и хлеб отвозили в Русу, да отдавали Елке подьячему”. По-видимому, все великокняжеские волости Деревской пятины: Стерж, Лопастицы, Велиля, Морева, как и Буец, центром имели Русу, так как не упоминаются ни в каких “присудах”. А всего было отписано на великого князя две трети земель южного Приильменья как “испокон принадлежащих правящему дому”.

Сама история подводила итоги развития Русы и Околорусья на рубеже XVI столетия.

1498 г. Опись посада Русы полностью не сохранилась. Из пяти концов исчерпывающие данные лишь по двум — Рогову и Песьему. По Мининскому не полностью. По Середке — лишь десять дворов, а дальше обрыв. Ясно, что административный центр с торговой площадью и сердцем солеваренной промышленности вряд ли был меньше Песьего, да и Рогова. Совершенно нет описи Емецкого конца, лишь упоминается Кротов. Отсутствует “старый городок” района крепости...

Но даже по этим данным можно судить о характерных особенностях города в сравнении с другими городами Новгородской земли. Во-первых, большие размеры дворов, в которых насчитывалось как минимум 3 человека взрослых мужчин, свыше 20 процентов дворов — по пять и более, семь дворов даже по 10 человек. Так нередко объединялись группы родственников: отец, сыновья, зятья, шурья. Чаще же всего сотоварищи и среди них не менее трети “суседей”. “Двор Микулка Ефимов, да Харитонко, суседи их Полутка, да Иванко, да Дмитр”. В отдельных дворах число “суседей” доходило до 6-8 человек.

Это было зависимое население, пришедшее из других мест покормиться у чужих цренов. Соляной промысел привлек сюда большое число “чужаков”, среди которых встречаются новгородцы, рязанцы, ивангородцы, литвины, карелы и даже немчины. “Двор Гришка Корела, да Офанаско Литвин, да Ивашка, да Еремка”.

Своеобразным является и землевладение в Русе. Все хозяева дворов, даже своеземцы, платили позем, то есть оброк. “Двор Ивашко Земцов, да Смолка, да Остап, да Трошко, да Данилка — позема две гривны”. Не платило лишь духовенство. Посадское население не разбито на категории “лучших”, “средних” и “молодых”, но соотношение между низшим и высшим размерами позема в соляном исчислении как 10:1, а в денежном — как 20:1 и даже 30:1 (в Мининском конце позем опускался до 1/4 гривны и поднимался до полтины) говорит о многом.

Как же управлялась Руса? Несомненно, она имела вече, и распоряжалась своими делами в интересах местного общества. Так же как в Новгороде здесь были кончанские и уличанские старосты. Каждый конец являлся самоуправляющимся районом, разрешавшим вопросы строительства, сбора ратных людей и их снаряжения, дипломатические, судопроизводства на федеративных началах (все концы выделяли по одному боярину и по житьему). Каждый конец имел свою патрональную церковь. Рогов — ц. Спаса Преображения, Песий — Никольскую церковь, Середка — ц. Бориса и Глеба, а до ее постройки — Петропавловскую, Емецкий — Георгиевскую.

Руса имела свою казну, известная часть которой шла вначале, вероятно, Киеву, затем Новгороду... В 1346 году, спасаясь от разорения, дали выкуп литовцам, в 1456-м — уплатили Василию Васильевичу “полдесят тысяч серебра” (5 тысяч), разложив эту сумму меж горожанами. Судя по сообщениям летописей и писцовой книги XV в. в Русе правили княжеские наместники (посадники), посылаемые вначале Киевом, затем Великим Новгородом.

Как уже говорилось, город играл особую роль в политической жизни Киевской Руси, позднее Новгородской республики, да и Московского государства, если учесть сохранение великокняжеских прав и при московских государях.

Княжеское влияние сильнее всего чувствовалось в южном Приильменье, которое все составляло особую в податном отношении территорию. Во “Взваде князья гнали зверя”, в Русе — были княжеские соляные варницы, упоминаемые “Русской Правдой”; находилась “засада” — постоянная дружина, включая огнищан и гридей (сообщение летописи в 1234 г.); здесь брали за “проезжий суд”(согласно договорной грамоте с Казимиром). В писцовой книге Деревской пятины помечена “Волость великого князя Морева-Руса”, значит это продолжение “Русьской территории”. Сюда же тесно примыкают и княжее с. Ракомо и княжеский Юрьев монастырь. Да и Городище — постоянная княжеская резиденция со второй четверти XII в. Там по преданию похоронен Рюрик. А в низовье Меты речка Русская с деревней Руско?! В Русе того времени мы не видим новгородских посадников.

Княжий характер Околорусья подтверждается и археологическими данными: здесь прошла самая ранняя и быстрая христианизация края, что неопровержимо доказывается прямым переходом от языческих сопок к жальникам. В других местах Новгородской земли смешанные захоронения тянутся до XII и даже XIV столетий.

Итак, Руса была северным центром “русской” силы киевских князей на пути “из Руси (Киевской) на Русу (Старую) в Новгород”. Вот почему мы не видим рушан при изгнании Всеволода Мстиславича из Новгорода в 1136 году, когда там присутствовали псковичи и ладожане. Нет их и при удалении Ярослава Ярославича в 1270 г. Наоборот, угрожая походом Новгороду, князь уехал в Русу и был в ней до тех пор, пока митрополит не поручился за него с целью избежать кровопролития. Не случайно Новгород неоднократно пытался укрепить связи с Русой, и в 1193 г. рушанина Мартирия избрал своим владыкой. Но только в начале XIV в. Руса в полной мере перестала быть княжеской, и как особая часть войска вместе с Новгородом выступала против тверского князя Михаила.

Вся городская земля была собственностью феодалов светских и духовных. Среди первых преобладали местные землевладельцы, к фамилиям которых часто приписывалось наименование Рушанин или Рушанинов. Но встречались и имена видных новгородских бояр — Берденева, Тучина, Грузова, Растригина. Среди духовных феодалов были местные монастыри, такие как Спасо-Преображенский (свыше 50 дворов) и крупнейшие новгородские, особенно княжеский Юрьев (110 дворов). Духовенство составляло довольно значительную группу населения. Летопись под 1467 г. сообщает о гибели во время мора 28 священников и 1300 монахов.

Большое значение в жизни Русы и южного Приильменья имела торговля. Здесь сходились и пересекались старые водные пути, связывающие Балтийское, Черное и Каспийское моря. Уже на рубеже XIII в. сложился значительный посад и торг, выделились купцы и гости. Вместе с новгородскими “русьские” купцы на судах, нередко построенных в Русе, ходили торговать с Ганзой, Данией. Прибалтикой, Польшей, Востоком. Об этом свидетельствуют археологические находки арабских монет, восточных тканей, самшита, грецких орехов... Торговали солью, рыбой, воском, медом, салом, льном, пенькой, дегтем, мехами, шкурами медведя, кожами, изделиями ремесленного производства.

Тверские князья стремились приобрести льготы для своих купцов. С приезжих взималась определенная пошлина: “А в Русе имати у тереричь (тверичей) гостиное по старине”. Торговля времен феодальной раздробленности была опасной, и купцы показывали себя неплохими воинами. Благодаря лучшему вооружению им принадлежало важное место в городском ополчении. При защите Русы от литовцев в 1234 г. они упоминаются вслед за огнищанами и гридьбой.

Наибольший процент жителей города составляли ремесленники. По неполной описи 1498 г. на посаде можно предполагать до 1000 дворов, через пятьдесят лет видим их уже 1545, в том числе 1473 тяглых, в коих проживало до 800 ремесленников. Так что по количеству дворов Руса подходила к крупнейшим московским посадам.

При земляных работах и археологических раскопках в изобилии находят куски древней керамики и даже целые сосуды, причем немало характерной для Х столетия формы.

Со времени основания здесь строились деревянные дома, как более сухие и теплые. Деревянными были даже многие церкви. Плотничье ремесло квалифицировалось, выделялись токари, оконничники и наличники, занимавшиеся искусной фигурной резьбой на дереве и из дерева. Большинство зданий покрывались щепой и деревянными пластинами, что привело к выделению щепников (щепетильников).

В связи с солеварением, требовавшим широкого применения металла на црены (противни), шесты, буравы и трубы, в Русе было много кузниц, особенно близ Козьмодемьянского монастыря на одноименной улице (Кузьма и Демьян считались покровителями кузнечного ремесла). Во избежание пожаров значительную часть их перенесли в деревни Медниково и Кречево. В писцовых книгах Русы встречаются замочники, игольники и другие специалисты.

С развитием города появились городники (строители укреплений), древоделы, мостники, воротники, печники, каменщики и т. д. Так улица Плитная, идущая от Наталкина взвоза (натолока — вытоптанное место) была выстлана плитами известняка и песчаника, добытого в Коростыни или Бурегах.

В создании архитектурных памятников и их оформлении, несомненно, принимали участие местные мастера, иконописцы. Роспись “русских” храмов несколько отлична от новгородских, псковских и смоленских того времени.

На базе обработки продуктов сельского хозяйства выделились кожевенный и полотняный промыслы. Кожа нужна была для обуви, щитов, воинского снаряжения, сбруи. Растущей Русе требовались хлебники, калачники, пирожники, винокуры, серебряные мастера, ювелиры, косторезы, бондари, лекари, скоморохи и многие другие представителя различных ремесел и профессий.

Судя по писцовым книгам, имелись какие-то формы объединения ремесленного населения. Об этом же говорят и названия — села Медниково, Бряшная Гора (хлебная гора), улицы Калачницкая, Лаптева, Холоденка (холодни — летние лапти на босу ногу), Щепья (здесь жили щепенники — изготовители деревянной посуды на токарных станках, — они делали ставцы, мисы, чашки, ложки, игрушки). Воронья (по-видимому, от слова “воронь” — чернота, чернь, наводимая на железо). Возможно, и название слободы Морозовщина происходит от морозчатого железа (белое, луженое, слегка травленое).

Типичной была небольшая мастерская, обслуживаемая 1-3 ремесленниками. “Двор Федко колника, да сына его Мишко, да суседа его Бориско”. “Двор Ивашко холщевника, да суседа его Кузьмы”. Но были и крупные, где работало несколько квалифицированных специалистов. На территории Древней крепости еще в 1939 г. была открыта кузница Федора Быкова, упоминаемая в описи 1625 г. и построенная на рубеже XIV-XV столетий. В ней производились светцы (держалки для свечей и лучин), сковороды, топоры, долота, кинжалы, ножи, подковы, гвозди, крючки, петли, скобы.

К большому сожалению, до нас не дошли древние летописи Русы, а новгородские молчат о ее жизни до второй половины XII в. Но даже по их весьма скудным данным можно судить о величии города. В 1190 г. пожар обратил Русу в пепел. В 1192 г. рушанин Мартирий основал Спасо-Преображенский монастырь, а в следующем году его уже избрали владыкой Новгорода. 15 августа 1194 г. деревянный скученный город снова сгорел почти до основания. Через год на месте сгоревшего деревянного храма Спаса Преображения рушане с помощью Мартирия за 70 дней (!) воздвигли каменную церковь. В 1199 г. Русу охватили кольцом земляных укреплений (валов), в следующем “возобновили ее постройкою и срубиша город”. И это за каких-то 4 — 5 лет. Для этого нужны были тысячи людей и огромные средства. Город действительно уже был велик, о чем свидетельствуют его известные пять концов. Возможно, их было больше, так как при перечислении имеется пропуск.

Глава III. ПОД СКИПЕТРОМ МОСКВЫ

1505 г. 27 октября умер Иван III. Новгород и Руса, а также Деман, Куръгород на Ловати, Высокий в верховье Шелони по завещанию в числе 66 городов были переданы старшему сыну Василию. Он шел во всем по пути, указанном родителем, и доканчивал то, на чем тот остановился. Историки, Карамзин в особенности, обращали внимание на частые разорительные стихийные бедствия в 27 лет Василиева государствования. И многие из них захватывали Приильменье.

1507 — 09 гг. Все три года летом засуха великая. В Новгороде и волости свирепствовала “язва с железою”, осенью 1508 г. “помре 15396 человек”. По-видимому, к лету 1509 г. она прекратилась, так как в сентябре Василий III уже отправился в Новгород со значительным военным отрядом для разбора жалоб псковичей на притеснения посланного им наместника. Покойный родитель исподволь приучал Псков к повиновению, Василий же предложил “всем недовольным” прибыть в Новгород. Здесь задержал их, а туда послал требование снять вечевой колокол. Затем сам выехал во “второй Новгород на берегах Великой”.

1510 г. Летом Русь вернула Смоленск, который находился 110 лет во власти Литвы. Угроза вражеских набегов на южное Приильменье была устранена. Но ненадолго.

1512 г. Засуха по всей земле Русской. Неслыханная дороговизна, голод. А зимою во многих областях люди “умирали кашлем”.

1517 г. Посетивший в этом году Московию немецкий посол Зигмунд фон Герберштейн оставил о сем подробное описание. Главной чертой в поведении государя, по мнению посла, было то, что Василий не терпел ни малейшего противоречия. Своим служилым людям большей части не давал пособий. Каждый должен был исполнять поручения за собственный счет. Только дети боярские, люди бедные, получали жалованье или пожизненное поместье. Однако за упущения по службе оно могло быть отнято и отдано другому. Родовитые владели наследственными имениями, но произвол государя не знал различий между бедными и родовитыми.

От отца своего Василий наследовал страсть к постройкам. И когда в Новгороде в 1508 г., от “силы огня распадались каменные палаты и сгорело 5314 человек”, чиновники великокняжеские размерили улицы, площади, ряды на образец московских Улицы к вечеру перекрывались рогатками, охраняемыми специальной стражею, что свело кражи и злодейства к минимуму. Они же заменяли первых пожарных.

Герберштейн останавливается на характеристике Ильменя и Новгорода, подчеркивает важность солепроизводства в Русе, которая “имеет соленый источник — бассейн наподобие озера, откуда каждый для себя проводит воду в свой дом каналами и вываривает из нея соль”.

1518 г. Летом недель пять непрестанно шли сильные ливни, реки выступили из берегов, поля залились водою, прервалось сообщение между городами и селами. Дожди кончились лишь в начале июля.

1519 г. Руса выгорела. То, что проводилось в Новгороде после огневого опустошения, начали осуществлять и в Русе. Археологи раскрывают подобную планировку улиц.

1521 г. Ужасное поветрие во Пскове, в Новгороде умерло более “тысячи от прыщей”.

1523 г. 24 мая: “...пала туча снегу велика. Да лежал на земле четыре дни”. Эпизоотия, погибло много лошадей, коров, домашней птицы. Голод.

1524 г. “Того же лета было умножение дождем великое и в реках воды больше, чем весной”. “Много жита и обилия истопиша”. Голодный год.

1527 г. Осень дождливая. “Мор зело страшен”, особенно в Деревской пятине.

1525 г. Весна. “Прииде вода великая, понеже тогда и по удолиям воды течаху”.

1533 г. Летом “великое бездождие”. С 29 июня до 1 сентября не упало ни капли дождя. Иссякли источники, ручьи и болота. Множество скота погибло “от жажды водные”. Горели леса и торфяники, люди “солнечного сияния не видети от дымного помрачения”. Голод. Народ в ужасе вспоминал, что с 1531 года появились уже три “сквозящие звезды хвостатые” (кометы). А тут еще 24 августа среди ясного неба в первом часу дня, увидели круг солнца, будто срезанный сверху и мало-помалу темнеющий. Многие, по словам летописцев, ожидали великой государственной перемены.

И вот 25 сентября бодрый духом и телом государь выехал на охоту в Волок Ламский. Там неожиданно занемог и по возвращении в Москву скончался. Не только искренняя любовь к нему, но и страх, — что будет с государством? — волновали души. Никогда еще Россия не имела столь маленького властителя — сына государя. И за исключением почти баснословной Ольги — не видала у руководства страной юной жены. Опасались неопытности Елены, ее естественных слабостей.

1537 г. После смерти отца Ивану IV было три года, после смерти матери – семь лет. Характер его складывался в боярское правление, сопровождаемое засильем временщиков, борьбой за власть враждующих группировок. Был брошен в темницу и умер там от голода оклеветанный старший дядя великого князя Юрий Иванович. Это повергло в ужас второго дядю — Андрея, князя Старицкого.

До Елены дошли слухи, что он собирается бежать. Она послала вызов в Москву. Но тот, сославшись на нездоровье, не приехал. Правительница двинула многочисленную дружину. Бросив Старицу, Андрей с женою и сыном кинулся к Новгороду. По пути он получил сообщение, что впереди ждет засада. И тогда от Заячского Яма беглецы “своротили к Руссе Старой”, пытаясь уйти за литовский рубеж.

Однако всего в нескольких верстах, у деревни Тюхоли, Андрея настиг князь Иван Телепнев. Дело не дошло до кровопролития, воевода поклялся, что ни государь, ни Елена не собираются мстить. Когда же они прибыли в Москву, князя Старицкого заковали в кандалы и бросили в темницу. Через шесть месяцев он умер насильственной смертью. Примкнувшие к провинившемуся тридцать детей боярских были биты кнутом и повешены по дороге на Новгород.

С 1537 г. город в летописях именуется Старой Руссой, в отличие от Новых на Поле и Мшаге. Правда, некоторые пытаются объяснить двухсловное название внутренним происхождением. В доказательство приводят “Старый город”, отраженный в XVII в. описью А. И. Чог-локова. На это можно лишь заметить, что в России немало старых городов, но этой чести удостоен фактически один уже в первой половине XVI в.

1544 г. Высокое половодье залило многие пахотные земли. Голод.

1545 г. В Старой Руссе по описи — свыше 1500 дворов. (Таких размеров город не достигал ни в XV, ни в XVII вв.). В них жило до 800 ремесленников и 236 торговцев.

1547 г. 17-летний Иван венчался на царство. С сего времени Российские монархи не только в сношениях с иными державами, но и внутри государства стали именоваться царями. “Смирились, — говорят летописцы, — враги наши, цари неверные и короли нечестивые: Иван стал на первой степени державства между ними”.

Достойно примечания, что константинопольский патриарх Иоасаф в знак своего усердия к венценосцу России в 1561 г. соборною грамотою утвердил его в сане царском, говоря в ней: “Не только предание людей достоверных, но и самые летописи свидетельствуют, что нынешний властитель московский происходит от незабвенной царицы Анны, сестры императора Багрянородного, и что митрополит Ефесский, уполномоченный для этого собором духовенства византийского, венчал российского великого князя Владимира на царство”. Сия грамота была подписана 36 митрополитами и епископами греческими.

1549 г. Год ознаменовался созданием Избранной рады. С нее началось активное участие Ивана IV в государственной деятельности. Разнородное по составу правительство стремилось к укреплению самодержавия и усилению централизации власти. В этих целях провели реформы: управления — оформили важнейшие приказы и ликвидировали систему “кормлений”; составили общегосударственный “судебник”; ограничили местничества и создали основы стрелецкого войска...

1552 г. В ночь на 20 июня сильная грозовая буря “драла сады и хоромы, валила леса”. В июле началась эпидемия “смертности”. По свидетельству летописи в Новгородской земле погибло 279594 человека.

1554 г. Весной “прибыльной воды не было”. Неурожай: “... ничего в полях”. Голод.

1555 г. Конец июня, сильная гроза. 23 сентября и 20 октября полярное сияние с часу до пяти ночи “аки молния и жгло небо, а ходило полосами белыми и красными и синими”.

1558 г. Начало длительной борьбы с Ливонским орденом за выход к Балтийскому морю (до 1583 г.). Московские войска чаще всего шли через Приильменье, как северное, так и южное, то есть через Новгород, Старую Руссу, Холм. Здесь они и накапливались. По крайней мере, походы 1558 г. на Юрьев (Дерпт) и 1559 г. на Ригу совершались из верховьев Порусьи и Шелони (Ям Запольский).

1560 г. Бесснежная зима — снег лежал “всего семь недель”. Весной вода мала — “сухота по всем рекам”. Лед растаял на месте. В мае — июле сильные грозы. Лето без дождей. Яровой хлеб не родился. Голод.

Пала Избранная рада. Иван единолично проводил линию на укрепление самодержавия. Все более распространенными методами борьбы с политическими противниками становились опалы, ссылки, казни... Москва цепенела в страхе. Настоящее ужасало будущим! И все это на фоне тяжелейших стихийных бедствий.

1562 г. Снежная зима, очень сильное наводнение. Лето дождливое в сенокос и жатву. Рожь начали убирать лишь 14 августа. Голодный год.

1563 г. В начале сентября снег, а еще хлеб в поле “не пожат и не обряжен бысть”.

1564 г. Очень дождливая осень до 24 декабря! “Трижды (!) паводки были на реках как весной”. Первый снег выпал 9 января. Зима ж суровая. “Снега пришли паче меры, многи деревни занесло”. Много людей погибло от морозов. Голодный год.

1565 г. Ужас, наведенный жестокостями, привел к бегству многих в чужие земли. Особенно поразил всех князь Андрей Курбский, доселе не имевший ни малейшего пятна на славе патриота отечества, некогда любимец и друг царя.

3 января Иван IV выехал в слободу Александровскую, обвиняя бояр в измене... 2 февраля торжественно вернулся в столицу. На другой день объявил о создании опричнины, в которую в числе 19 городов вошла и Старая Русса. Это были наиболее богатые и важные в стратегическом плане города. Иван заявил о выборе 1000 телохранителей из князей, дворян и детей боярских, коим давал поместья в сих городах и волостях, а тамошних владельцев переводил в иные места.

4 февраля Москва уже увидела исполнение условий возвращения. Начались казни мнимых изменников, которые будто бы вместе с Курбским умышляли на жизнь Ивана. После казней царь занялся образованием новой дружины. В совете сидели Малюта Скуратов и другие любимцы. К ним приводили кандидатов, отличных не достоинствами, а удальством, распутством и готовностью на все. По предлагаемым Иваном вопросам требовалось, чтобы кандидаты не имели связи со знатными боярами, и сама низость происхождения вменялась в достоинство.

Вместо тысячи набрали шесть тысяч. Взяли с них присягу: служить царю верою и правдою, доносить на изменников, не дружиться с земскими (не записанными в опричнину), не знать ни отца, ни матери, а единственно государя. За то и давались земли и вся движимая собственность старых владельцев, высылаемых из пределов опричнины. Затейливый ум царя изобрел и достойный символ для ревностных слуг: они ездили всегда с собачьими головами и метлами, привязанными к седлам, в ознаменование того, что грызут лиходеев царских и метут Россию!

15 июня сильное градобитие, погибли посевы. Вспышка эпидемических заболеваний. Голод.

1567 г. “Глад был на Руси велик”.

1569 г. Дождливое холодное лето. “Недород великий хлебного плоду: рожь обратилась мятлицею и бысть глад великий по всей вселенной”.

Старая Русса в опричнине

Иван обрушил жестокий удар на Новгород и Псков, обвинив их в стремлении перейти в подданство “литовскому королю”. Он давно уже ненавидел Великий город. Эти “некогда свободные державы, лишенные древних прав и знатнейших граждан, населенные отчасти иными жителями, уже изменились в духе народном, — подчеркивает Н. М. Карамзин, — но сохраняли еще какую-то величавость, основанную на воспоминаниях старины и на некоторых остатках ее в их бытии гражданском... Забыли бедствия вольности, но не забыли ее выгод”. Это беспокоило, гневило царя так, что весною 1569 г. он вывел из Пскова 500 семейств, а из Новгорода 150 в Москву, следуя примеру отца и деда. Лишаемые отчизны плакали, оставленные в ней трепетали, чувствуя, что это всего лишь начало.

Декабрь. С царевичем Иваном и любимой дружиной царь двинулся к берегам Волхова, опустошая все на своем пути от первого города бывшего Тверского княжества — Клина до Ильменя. Смертоносный легион вел настоящую войну: убийства, грабеж и там, где никто и не мыслил о неприятеле, не знал вины за собою, где мирные подданные пытались встречать государя как отца и защитника.

Старая Русса, входившая в опричнину, избежала гнева Грозного.

1570 г. 2 января в Новгород вошли передовые части Иванова войска, окружив его со всех сторон заставами. Опечатали церкви и монастыри, дома богатых граждан. Многих похватали в ожидании приезда царя. Тот прибыл вечером 6-го на Городище, а 8 января вступил в Новгород. Начались грабежи, судилища, казни... По словам летописца, разрушение продолжалось в течение шести недель.

12 февраля утомленный царь призвал с каждой улицы по одному из оставшихся именитых граждан и тихо сказал: “Молите Господа о нашем благочестивом царском державстве, о христолюбивом воинстве, да побеждаем всех врагов, видимых и невидимых! …Да умолкнет плач и стенания! Живите и благоденствуйте в сем граде!”. Отправив несметную добычу святотатства и грабежа в столицу, Иван выехал во Псков...

Последствия царского погрома еще долго отзывались в Новгороде, долго свозили умерших и тела всплывающих утопленников к ц. Рождества в Поле”. Истребление хлебных запасов и домашнего скота вызвало страшный голод, и болезни. “Голод и мор, — подчеркивал Карамзин, — помогали тирану опустошать Россию”.

Моровое поветрие обрушилось и на Тихвин. Исстрадался город, казалось, не будет конца беде. И тут открылось горожанам, что их спасет, Богоматерь, лишь принесут они к себе Ее чудную икону из Старой Руссы. И двинулись тихвинцы с мольбою отпустить с ними святыню. Сердобольные рушане пошли навстречу. На своих плечах те унесли чудотворную икону, обнесли вокруг города, и мор совершенно прекратился.

Зато на Старую Руссу обрушились новые беды: то мор, то пожары, то войны. Рушане пытались вернуть икону, но тихвинцы воспротивились, считая ее уже своей святыней... И так продолжалось ровно три столетия.

1571 г. Сухое лето. “Ставили на избах бочки с водою у дымниц, да веники на шестах”. Было запрещено топить в помещениях. Жители сооружали печи для хлеба на огородах... Лишь 17 июня “во весь день было мрачно, да и дождь весь день шел, да и день студен был...”. А затем мороз побил яровые и озимые хлеба. На Руси вспыхнул “мор силен, якоже многие грады и села запустеша”. Летописи молчат о потерях в Старой Руссе, но можно судить по Новгороду, где погибло десять тысяч. И это после Иванова погрома!

1572 г. 9 января видели полярное сияние: “...ходили всякими цветы по всему небеси”. 18 января “был вихрь велик”, с утра буря, буран, сильнейшая снежная метель. “Весна стала рано...”. 3 июня и в течение еще двух дней сильная дождевая буря, вырывало с корнями деревья. На Ильмене утонуло государственных казаков 80 человек... А “лето ведрено добре, и тепло и знойно”. Эпизоотия — “пали лошади и рогатый скот”. 27 сентября “много по дорогам червей ползло”. 30 сентября опять полярное сияние: “...по всему небеси лучи были, аки вода на море ветром колебалась, да ти лучи по всем небеси ходили всякими цветы и до света”.

Бесчинства опричников и разорительная Ливонская война губительно отражались на хозяйстве и положении населения, в особенности крестьянства. Иван получил в народе прозвище “Грозного”, отразившее представление о нем, как о могущественном правителе, но и царе-тиране, деспоте. Беспримерными ужасами испытав неизменную верность россиян и не видя и тени сопротивления, истребив гордых сподвижников и заменив их безмолвными угодниками, Иван, к внезапной радости подданных, вдруг уничтожил опричнину, которая семь лет служила губителю и терзала государство.

Исчезло страшное имя с гнусным символом и безумное административное разделение. Опальная земщина опять называлась Россией, опричники пополнили ряды обыкновенных чиновников и воинов, имея уже не атамана, а царя единого для всех. Тиранство казалось утомленным, но, увы, только дремлющим, время от времени пробуждающимся.

И это все, естественно, сказывалось на внешней политике. Наиболее сильным ударом было избрание на польский престол воинственного, деятельного и умного Стефана Батория, который и корону получил, пообещав вернуть завоеванное Иваном в последнее время.

1579 г. Летом Россия вела только оборонительные бои. Царь с большой армией двигался в Новгород, когда услышал, что его войска в Ливонии разбиты на голову соединенными польскими и шведскими силами, и Баторий с опытной венгерской пехотой 29 августа подошел к Полоцку... Дойдя до Пскова Иван узнал о новом поражении: опустошении Смоленской области, захвате неприятелем Карелии и Ижорской земли. Все его высокомерие исчезло. Он пришел в ужас и направился в Москву.

Между тем отдельные польские отряды уже прорывались в южное Приильменье.

1580 г. В конце августа, сокрушив Полоцк, Баторий осадил Великие Луки и 6 сентября взял их. Затем пали один за другим еще несколько городов. Реальная угроза нависла над южным Приильменьем.

1581 г. Февральским воскресным днем в Старую Руссу ворвался литовский воевода Филон Кмита, который шел Ловатью от Великих Лук и Холма. Когда на помощь прибыли войска, они увидели лишь закопченные здания церквей, да кое-где уцелевшие от пожара посадские избы.

С трудом оправлялся от набега древний город. Выручало солепроизводство, к счастью, мало пострадавшее от непродолжительного пребывания ворогов. Но едва миновало лето, как к многострадальной Руссе подступили польско-литовские войска воеводы Михаила Гарабурды. Отважно бились русские люди даже после трусливо бежавших воевод Дмитрия Замыцкого, Ивана и Дмитрия Салтыковых. Остался с рушанами и храбро сражался князь Василий Муса-Туренин. Многие сложили свои головы, а раненого князя захватили в плен. То, что уцелело от недавнего нашествия, разграбили или уничтожили. С тех пор в городе и утвердилась поговорка: “точно Литва прошла” или “словно литовское разорение”.

В декабре в деревне Киверова Горка, в пятнадцати верстах от Запольского Яма (верховье Порусьи), с обеих сторон съехались уполномоченные. Им пришлось жить в крестьянских курных избах, терпеть зимний холод и недостаток, даже пить снежную воду. Кругом все было опустошено.

Посредник, назначенный папою, иезуит Антоний Поссевин, сначала побывал у Батория, дал ему, как католику, свое благословение на бранные подвиги. И на переговорах он явно мирволил польской стороне. После трех недель бесполезных споров, 6 января 1582 года, подписали Ям-Запольское перемирие на десять лет. Москва отказалась от Ливонии, уступила Полоцк и Велиж. Польша согласилась возвратить взятые Баторием псковские пригороды.

1584 г. 17 марта скончался Иван Грозный. Гнев и страх, угрызения совести без раскаяния, гнусные восторги мерзостного сластолюбия, муки стыда и бессильная злоба в неудачах оружия, наконец, убийство в порыве запальчивости старшего сына истощили силы царя.

На престол взошел Федор, роль которого как правителя была ничтожной, хотя Иван незадолго до смерти и создал в помощь “малоумному” сыну Регентский совет из пяти человек. Сразу же началась ожесточенная Дворцовая борьба. Полуторагодовалый брат царя Дмитрий был выслан в Углич, данный ему в удел. Совет вскоре распался и в 1587 г. единоличным правителем фактически стал Борис Годунов, шурин Федора. Хозяйственная жизнь страны постепенно налаживалась за счет резкого усиления крепостничества и повышения налогов на податное население городов.

Экономический кризис

Ужасное бедствие, вызванное непосильным гнетом и требованиями со стороны помещиков, тяжелыми налогами на ведение дорогостоящих войн (особенно Ливонской), набегами врагов, действиями опричников в борьбе с земщиной, разразилось над русскими землями. И снова пострадало Приильменье. Так, Шелонская пятина после действий опричников запустела на 56 процентов (данные 1571 г.), а по уходу польских войск — на 83,5 процентов (1582 г.). Тяглоспособность сохранилась всего на 8 процентов.

Немало населения умерло от голода, погибло в изнурительной борьбе с различными моровыми поветриями, в неравных схватках со своими и иноземными грабителями и насильниками. Многие снимались с насиженных мест и бежали, куда глаза глядят. Не только отдельные деревни и поместья, но даже целые погосты к середине 80-х оставались пустыми.

А тут еще на целых три года (1586 — 88 гг.) Новгородскую землю охватили студеные зимы, возвраты холодов весной, снегопады в мае. И как следствие — неурожаи и голод. Заброшенные земли зарастали бурьяном и мелколесьем. Хоромы, избы, хозяйственные постройки разваливались. В междуречье Шелони и Ловати не осталось и пятой части населения.

Правительство Годунова принимало энергичные меры: ввело для свободных земледельцев “десятинную пашню”, вспахиваемую “на государя”; провело опись земли, чтобы узнать истинное экономическое состояние; отменило так называемый “Юрьев день” ухода от помещиков, а позднее установило пятилетний срок сыска беглых крестьян. Хозяйственная жизнь страны постепенно налаживалась. Однако до гражданского спокойствия и хозяйственного подъема было еще далеко, когда событие в Угличе чрезвычайно накалило обстановку. В конечном итоге, вместе с другими факторами, это вылилось в кровавые потрясения начала XVII столетия, захватившие и Околорусье.

1591 г. 15 мая в Угличе трагически погиб восьмилетний Дмитрий Иванович. Сбежавшийся по набату народ, в приступе гнева убил людей, надзиравших над сосланными. “Следствие, — по словам Н. И. Костомарова, — было произведено бессовестным образом. Осмотра тела не делали, царицу-мать не спрашивали”. Более того: все Нагие вскоре были сосланы, а царица Мария насильно пострижена и увезена в монастырь в районе Череповца.

Народ не верил официальному докладу: одни говорили, что царевич убит по приказу Годунова с целью устранения претендента на престол, другие — что ему удалось спастись, а погиб совсем другой мальчик. Этим позднее воспользовалась Польша, выдвинув одного самозванца, а затем поддержав и второго.

Между тем феодальный гнет все усиливался, развивалась кабальная зависимость. Гонимые нуждой и голодом, сельские и городские жители в присутствии чиновников давали долговые обязательства, заносимые в специальные книги. Теперь они могли уйти с господского двора только после выплаты долга. Однако вскоре они были лишены и этого права, а на случай, если придется объявлять розыск, стали указывать и приметы людей: рост, сложение, форму носа, цвет глаз и волос.

Так, на одной из страниц губные старосты Шелонской пятины Головин и Якимов писали: “крестьянин Василий Андреев с женою Улитою и сыновьями — Демидком, Наумом и Гришкою”. Старший заявил, что “люди вольные, не служивали ни у кого и кабал на себя не давали никому”. Через несколько дней они же оформили сразу три, а затем четыре обязательства, в том числе на трех вдов.

В этих книгах нередко встречаются сироты. Так, перед губным старостой Нарбековым предстала шестнадцатилетняя русая девушка Мария. Родилась в Мореве-Русе, потеряла мать, затем отца. В полной растерянности одолжила у помещика Облезлова-Воронова 2 рубля, и “теперешний господин ее велел составить кабальную запись”.

Постепенно, гонимое ли нуждой или патриотическими чувствами, население возвращалось в родные места и с энергией, присущей русскому народу, бралось за восстановление пришедшего в упадок хозяйства. К концу столетия старорусская земля вместе со всей страной стала оправляться от разорения. В прежнее нормальное состояние возвращался и древний город, возрождался солеваренный промысел.

В Руссе уже снова насчитывалось свыше тысячи четырехсот жилых дворов, и она, входившая в 36 городов, “искони принадлежавших правящему дому”, — по словам английского посла Джайлса Флетчера, — платила самую значительную пошлину в царскую казну, в полтора раза больше Москвы! (см. гл. “Город соли”). И... снова лихолетье. “Смутное время” начала XVII в. нанесло старорусской земле еще больший урон, нежели пережитый.

1598 г. 7 января скончался Федор Иванович. Детей у него не было, династия Рюриковичей прерывалась. На престол был избран Борис Годунов, давно уже бывший фактическим правителем. И снова дворцовые усобицы. Русса, естественно, не находилась в вакууме и переживала то, что выпало на долю многострадального отечества.

Рассчитывая расположить к себе народ, новый царь освободил сельских жителей от податей на один год. Всем промышляющим куплей и продажей дал право двухлетней беспошлинной торговли, служивым выплатил одновременно годовое жалованье. Раскрыл ворота тюрем, простил опальных, дал вспоможение нуждающимся вдовам и сиротам. Однако поставленной цели так и не достиг. Только духовенство, чиновники и войско были за него.

А тут еще законы о прикреплении к земле! Закабаление холопов даже после “нескольких дней службы у господина”, стало источником смут и беспорядков. Не только из знатных родов, но и рядовые бояре и дворяне были недовольны невиданной доселе благосклонностью к иностранцам, коим предоставлялись право беспошлинной торговли, формирования особой части войска, льготы от податей и повинностей.

Воспитанный при дворе Грозного, сам будучи лживым и хитрым, Борис сбросил маску уже в конце 1600 г., когда дошли первые слухи, что Дмитрий Иванович жив. Но в эти тяжелые времена доносов и пыток Русь постиг страшный голод.

1601 — 02 гг. Зима 1601-го была исключительно мягкая, снег на полях “по грудь человеку”, под ним подопрели озимые. Летом с 29 июня “дожди беспрестанно”, а 31 августа “мразом поби рожь и ярь... и стали великие морозы”. Правда, с большой нуждою, но люди кое-как перебились старыми запасами. А в следующем году (1602) весь хлеб погиб — померзло “все цветущее и огородные овощи”. Страну постигла такая беда, говорят современники, какой не помнили ни деды, ни прадеды.

Бедные люди ели кошек, собак, мышей. Летом, подобно скоту, щипали траву, а зимой жевали сено и солому. Распадались семьи, случалось людоедство и продажа человеческого мяса, запеченного в пироги под видом говядины. Росло число разбойных шаек, особенно из холопов, выброшенных на улицу господами...

1603 — 1604 гг. “И преста всяко дело земли, и всяко семя сеянное сгнило от безмерных вод, лиемых от воздуха, и не обвея ветер травы земные за десять седмиц (недель), и прежде серпа поби мраз сильный всяк труд дел человеческих в полях... Году же сему прошедшему, ox, ox горе, и во вторый злейши бысть, такожде и в третье лета...”.

1604 год был урожайным. Однако на смену уходящему голоду надвигалось новое бедствие. В октябре в пределы России с отрядом в несколько тысяч воинов вступил Лжедмитрий. Несмотря на первые неудачи, отряд пополнялся за счет недовольного крестьянства. Продолжавшиеся боярские интриги, разлагающие правительственные силы, а затем и смерть Годунова ускорили ход событий.

1605 г. 20 апреля, ровно через неделю после кончины Бориса, самозванец вступил в Москву в качестве “законного” царя, сына Ивана IV. Не лишенный политических дарований, Лжедмитрий не мог, однако, долго удержаться на престоле в условиях сложной внутренней борьбы и своей внешней зависимости. Брак с Мариной Мнишек, широкий наплыв польской шляхты и купечества, появление католического духовенства и иезуитов породили серьезное недовольство в народе. Этим воспользовались боярские заговорщики. Вспыхнуло восстание, самозванца лишили жизни, на площади “выкрикнули” царем князя Василия Ивановича Шуйского.

1606 — 07 гг. “Моровое поветрие”. Вторая причина запустения Руссы (после голода), приводимая писцом Чоглоковым в 1625 г.

1608 г. Уже летом 1607 г. Польша выдвинула второго Лжедмитрия. На этот раз основную военную силу самозванца составляли отряды польско-литовской шляхты, с которыми он в июне 1608 г. подошел к Москве. Будучи отбит, расположился лагерем в Тушино, начав блокаду и последовательное окружение столицы.

Декабрь. Польско-литовские банды, с участием отряда запорожских казаков, под общим командованием полковника Кернозицкого (до 20 тысяч) двинулись по приказу “тушинского вора” на Тверь — Торжок — Новгород. В последнем в это время находился племянник царя — воевода Михаил Васильевич Скопин-Шуйский с поручением вести переговоры со шведам о военной помощи. Ему было всего 23 года, но он уже отличился в разгроме крестьянского восстания под руководством И. И. Болотникова.

Неприятель дошел до Хутынского монастыря, когда получил известие, что на выручку Новгороду идут свыше тысячи тихвинцев с воеводою Степаном Горихвостовым. Они уже в Грузине. А на подходе Евсевий Рязанов с людьми из заонежских погостов! Кернозицкий испугался и отступил. Однако, зная, что Псков, Холм, Великие Луки, Торопец уже признали самозванца, он не оставил мысли о покорении Великого города на Волхове? Обойдя Ильмень с востока, неожиданно повернул, ворвался в Старую Руссу и попытался здесь закрепиться.

Безудержный грабеж и насилие, глумление над русскими обычаям возмущали население, поднимали на борьбу с захватчиками. Вооружившие топорами и вилами, крестьяне, как во времена монголо-татарского нашествия, уходили в леса и вели партизанскую войну. Отряды Кернозицкого таяли на глазах. Посланные к “тушинскому вору” с донесениями редко добирались до места назначения, отправленные в деревни за провиантом возвращались с пустыми руками или трупами участников операции.

1609 г. Весною в Новгород прибыли 5 тысяч шведов под начальством 27-летнего Якоба Делагарди, сына выходца из Франции. Следом за ним шло еще до 10 тысяч “разноплеменных охочих людей”. Скопин начал наступательные действия. При движении на Москву выделили четырехтысячный отряд (в том числе русских – 3400 человек) под командованием воеводы Данилы Чукова и шведского генерала Эверта Горна для освобождения Старой Руссы.

Чувствуя близкое возмездие, захватчики выставили по дороге на Шимск заслон, разграбили город и подожгли его. Заслон в триста человек был смят сходу, но основные силы уходили на Холм, а оттуда повернули к Селигеру.

5 мая под селом Каменка, что в двадцати верстах от Холма, нагнали неприятеля. Кернозицкий был разбит на голову. Жестокий бой длился до поздней ночи. Свыше шестисот вражеских трупов покрыли место схватки, не меньше погибло в окружающих болотах. Победители освободили пленных, в том числе толпу женщин. Взяли 9 пушек, пороховое зелье, много лошадей. Эта весть произвела такое впечатление, что ближайшие города отступились от самозванца, а Порхов избавился от осаждавших его.

Польско-Шведская интервенция

1611 г. Под селом Клушино шведы открыли польским интервентам путь на Москву, а сами повернули в Приильменье, стремясь захватить северные русские города. После длительных переговоров и операций, воспользовавшись предательством, 16 июля они заняли Новгород, овладели Старой Руссой. Это было началом шведской интервенции. Однако дальнейшие попытки ее расширения в сторону Белого моря, а также Пскова, натолкнулись на решительное сопротивление местных народных сил.

Интервенты, с целью закрепления в южном Приильменье, старались сразу же создать надежные опорные пункты. В д. Устрека на берегу Ильменя построили “острожек”, в селе Рамушево на Ловати возвели “крепость”. В Старой Руссе на мысу, омываемом Полистью и Перерытицей, восстановили старое укрепление, разрушенное Иваном III, с шестью башнями и тремя быками острожными, очистили ров, надсыпали вал. Построить новую крепость, как считают некоторые историки, шведы просто были не в состоянии. Небольшие гарнизоны стояли в деревнях.

Иноземцы сгоняли крестьян на работы, взимали большие постойные деньги, отбирали продовольствие. Ослушников били, лишали имущества, нередко убивали, а их постройки сжигали. Репрессиям подвергались целые деревни и волости. Попрятав хлеб, рушане разбегались по окрестным лесам, пополняя отряды “шишей”, ведущих партизанскую войну, достигшую особенно большого размаха в 1614 г.

“Явилось новое несчастье, — писал в очередном донесении королю Делагарди, — немногие крестьяне, которые до сих пор еще оставались в Старорусском лене, все до одного убежали к русским”. Во вражеских гарнизонах начался голод. Отсутствовали самые необходимые продукты. “Ратным людям ныне с солью скудость учинилась великая, — писали из Устрекского острожка еще в 1612 г., — нигде добыть соли не можно”. И это в каких-то двадцати верстах от “города соли”.

1615 г. А Старая Русса представляла собой весьма тягостную картину. Со времени оккупации она перенесла несколько опустошительных пожаров. Жертвы разбоя и насилия валялись не убранными на когда-то многолюдных улицах. Разразились эпидемии. Шведы перебрались в крепость, но и туда проник мор. Пришлось перекочевать в окрестные деревни.

Положение противника еще более ухудшилось с восстановлением государственной власти в России. 21 февраля 1613 г. Земским собором, после изгнания из Москвы польских интервентов, был избран на престол Михаил Федорович Романов, дальний родственник царя Федора Ивановича. Интервенты все чаще были вынуждены отступать под натиском регулярных войск и ополчения. Под Старой Руссой активно действовал отряд Андрея Палицына в 2500 человек... Видя безуспешность покорения Новгородской земли, шведский король сам стал искать мира.

6 октября делегация, возглавляемая Якобом Делагарди, вместе с посредником — английским послом Джоном Мериком, — отправилась на судах из Новгорода к месту переговоров. Поздно вечером прибыли во Взвадский монастырь, а оттуда в Старую Руссу. 12 октября на лошадях двинулись дальше, через четыре дня были в Романовском монастыре в районе Полново. И только что не сразу написали королю: “Здесь с нами 200 солдат, которых мы с трудом кормим... Не имеется ничего другого, кроме подвоза из Новгорода, который однако так высосан и разорен, что невозможно долее терпеть. То, что было у Старой Руссы, все уже забрано”.

Уполномоченные Москвы — послы Данило Мезецкий и Алексей Зюзин выехали на Осташков и 23 октября прибыли в Полново. Вскоре еще появились посредники — из Голландии. Один из троих — Антон Гетеерис — оставил в истории описание их пути. Из Ревеля в Новгород проезжали через совершенно опустошенную местность. Почти всегда ночевали в лесу, иногда, по счастью, в полуразрушенных монастырях.

Посол сожалел, что с Порхова конвой был сокращен до полуроты рейтар, хотя с ними ехало около 150 человек дворян и свиты. “Дорога быланебезопасна для малочисленного войска и путешественников, нехорошо вооруженных”. Давая определение шишей, говорит: “суть крестьяне, пребывающие в лесах, грабившие и умерщвляющие проезжих”. И в подтверждение сам же приводит пример убийства перед их проездом четырех рейтар, посланных с донесением. То есть тех, кто с “огнем и мечом” пришел на эту землю.

Из Новгорода голландцы отправились в Старую Руссу, которую нашли в самом жалком положении: “куча развалин каменных церквей и монастырей”, и всего “не более ста человек, едва имевших насущный хлеб”. Еще более тяжелым был дальнейший путь. Дело было в ноябре, реки уже покрылись льдом, который нередко подламывался. Люди и вещи падали в воду. Чтобы обсушиться, вынуждены были зажигать на берегу брошенные избы. В опустошенных деревнях, прежде чем войти в помещение, вытаскивали трупы погибших жителей. Но отвратительный запах все равно выгонял на улицу, и ночевали на морозе.

1616 г. 4 января начались переговоры, вошедшие в историю как “Дидеринское сидение”. Сельцо Дидерино располагалось между Демяном (с пригородной деревней Селище, где остановились шведы — сейчас улица Черняховского) и деревней Пески, где разместились русские. Сначала заседали в шатре, на снегу, ибо не могли подобрать достаточно просторной избы. В горячке спора основные участники не чувствовали холода, но далеко неуютно было посредникам. Уже на другой день перешли в помещение. 22 февраля заключили перемирие до 31 мая.

По истечении срока в том же составе шведы прибыли в Ладогу, русские – в Тихвин. Посредники Джон Мерик и голландцы отказались участвовать в переговорах. И снова споры, споры... В конце декабря съехались в деревню Столбово, в 18 километрах от Ладоги.

1617 г. 27 февраля, наконец-то подошли к “вечному миру”. Шведы обязались очистить Новгород, Старую Руссу, Порхов с их уездами и Сумерскую волость. Последняя уже давно была приписана к Старой Руссе, в ней заготовляли дрова для варниц. Три недели спустя, после того как Договор “будет утвержден великими послами”, обещали шведы покинуть и Ладогу. За ними оставалась Корела, и они получали 20 тысяч рублей.

Уже через две недели в Старую Руссу прибыли назначенные царем воевода Яков Боборыкин и дьяк Дубровский. Жуткую картину представлял когда-то многолюдный город. До “смутного времени” в нем было не менее 8 тысяч жителей, а посланцы Москвы не насчитали и двух десятков. Причем “рушане Сенка Алексеев и Климка Брагиньской били челом Михаилу от имени оставшихся в живых с просьбой отписать обратно на государя земли, розданные Якубом Делагарди дворянам, служившим им, в Чертицком, Петровском и Славитинском погостах, так как “опричь этих погостов в городе и жильцов нет, и солеварением заниматься некому”.

Я. М. Боборыкину последовал царский указ с повелением отобрать поместья у семи дворян, служивших “свейскому королю”, и вновь отписать на государя, чтобы не прекратился соляной промысел. Восстанавливая прежнее положение, Михаил Федорович напоминал, что еще “при прежних государях и по нашим жалованным грамотам в Старорусском уезде и в Сумерском погосте, (где ведется заготовка дров), волостей, деревень и крестьян никому раздавать не велено!”.

1625 г. Александр Чоглоков составил подробное описание города, где, по словам другого неизвестного автора, “домы размешанные поросли крапивою, иные уже сравнял плуг земледельца, избегшего смерти или полона... Ветер завывал в высоких стенах церквей полусожженных, ворон гнездился в алтарях... Улицы поросли травою высокою, в которой кишели змеи...”.

Писец дает характеристику острога — крепости, представлявшей собою треугольник периметром в 296 сажен (630 м.). Затем — Торговой площади, где когда-то стояло до 600 лавок, да в мясных рядах — 20. Теперь же посадские люди пахали ее... Казне принадлежало 271 место, монастырям — 620, церквам — 282.

Через восемь лет после освобождения (!) Чоглоков насчитал всего 68 жилых черных тяглых дворов, да 43 стрелецких... О состоянии соляного промысла рассказывается в отдельной главе.

Государство усиленно укрепляло приграничные гарнизоны, поселяв военных на посадской земле и в то же время освобождая их от всяких повинностей и разрешая заниматься торговлей и промыслами.

1626 г. Новгородский воевода со времени Столбовского мира, князь Иван Андреевич Хованский, в очередной раз выполняя наказ государя, прибыл в Старую Руссу с целью “переписать дворян и детей боярских, которым ведено быть на службе, пересмотреть пушечные запасы, расписать всяких людей, где кому быть в осадное время”. Посадских и тяглых способных владеть оружием, набралось всего 70 человек, то есть менее всех городов, охваченных “смутой” и войнами.

Не лучше было положение в деревнях и селах, где при малом числе населения процент беспашенных и бобылей возрос до 50. Даже многие дворяне не имели крестьян. Спасо-Преображенский монастырь, получив от Михаила право по-прежнему ловить рыбу неводом по всему Ильменю, вынужден был для этой цели брать крестьян Симоновского монастыря из-под Осташкова. Нужны были еще немалые, продолжительные усилия, чтобы навести порядок и собрать уцелевших.

1627 г. Летом сильные дожди, бури. Неурожай.

1628 г. На смену Хованскому в Новгород прибыл воеводою князь Дмитрий Михайлович Пожарский и пробыл здесь до 1631 г. Ему, одному к главных героев освобождения Москвы от поляков, известному государственному и военному деятелю, управляющему до этого разбойным, судным и другими приказами, боярину с 1613 года, часто приглашаемому за царский стол, безусловно, легче было решать многие неотложные дела. Рушане всегда находили у него понимание и поддержку. Но видно слишком медленно росло население посада и возрождался солеваренный промысел, что потребовался специальный указ Михаила о заселении Старой Руссы жителями других городов.

1629 г. Большое и долгое весеннее половодье.

1630 г. Построена каменная ц. Сретенья Господня на месте древней. Одноглавая, кубической формы с одной апсидой, она подражает церквам XV в. На южной стене сохранился вмазанный в кладку каменный крест, характерной для XIV — XV вв. формы.

1634 г. Очень холодная зима, даже почва “потрескалась у Московского Кремля”, — писал немецкий ученый-путешественник Адам Олеарий. Среди восемнадцати “знатнейших” городов называет Старую Руссу, а от нее как “некоторые думают, Россия получила свое название”.

1636 г. Стрелецкая слобода росла быстрее посада и к середине 30-х оставила его позади. В то же время земский староста Степан Сляндухин от имени рушан бил челом государю о том, что богатые стрельцы не платят денег “в мостовую и городовую поделку и в ямское строенье”. Среди восьми человек называет Офоньку Небратикова, у коего “соляная варница и две лавки с мяхким товаром, куницами да лисицами... А им, посадским людям, чинят во всех торгах великое утеснение и обиду...”.

После расследования, из Москвы поступило распоряжение о приписке в посад тридцати старорусских стрельцов, как “лутчих торговых и промышленных людей”.

1643 г. По всей стране суровая продолжительная зима (с конца октября до начала мая). Лето засушливое “земля плода не подаде... занеже не бысть дождя”.

1649 г. Готовясь к возврату земель, потерянных в результате интервенции, государство создавало новые полки, в частности, рейтарские. На северо-западе формировало сторожевую пограничную службу из крестьян, кровно заинтересованных в охране родных мест. Это были военные поселения, не требовавшие особых материальных затрат. В той же Сумерской волости и Старопольской было записано до тысячи человек. Они продолжали пахать землю и владеть угодьями, но оброчных денег не платили. Зато сначала ежедневно, потом по велению царя один-два раза в неделю, чтобы “от пашни и промыслов не отбить”, занимались солдатским строем. Последующие войны со Швецией и Польшей потребовали и их участия, и они показали себя неплохими воинами.

Стрелецкое войско оставалось нетронутым. В Старой Руссе стрельцы по-прежнему составляли гарнизон, полицейскую и пожарную команды. Они жили в остроге и близлежащей слободе в своих домах. В военное время шли в поход. Имели постоянное жалованье, получали сукно на платье и столь необходимую соль. Последняя льгота в то время в силу дороговизны продукта была довольно привлекательной. Зазывая на военную службу детей и родственников дворян, им также обещали, кроме денежного довольствия, питания и платья, обязательное снабжение жен и матерей безденежно солью... И единственным источником таковой на северо-западе была Русса.

Между тем “схватка” с богатыми стрельцами не шла ни в какое сравнение с расхищением земель Старой Руссы беломестцами, кои наступали со всех сторон, врывались внутрь жилого массива, грозили полной гибелью черной посадской общине. На этой почве борьба, то затихая, то разгораясь, уже длилась десятилетия. И правительство время от времени принимало меры для защиты посадского населения вплоть до Соборного уложения 1649 г.

В Старой Руссе “Уложение” и соответствующий указ Алексея Михайловича проводил в жизнь воевода Афанасий Кузьмич Чоглоков. Были переписаны 1005 дворов шести новгородских и пяти старорусских монастырей, святой Софии и восьми местных церквей, сады, огороды посадских людей на землях духовных феодалов. Целый ремесленный город и значительная соляная промышленность перестали оплачивать церковную ренту и впредь платили налоги только в государеву казну.

Однако такой крупный и влиятельный монастырь, как Юрьев, хлопотал перед царем об оставлении за ним 33 варничных мест. Рушане противились и послали в Москву челобитчиков с протестом. Дошло до суда, который решил дело в пользу новгородских монахов. Правда, через тридцать лет за ним уже числился всего один двор “у соляных промыслов”. Одна варница к тому времени оставалась и у Хутынского монастыря. Более прочными оказались позиции старорусских монастырей. Но даже самому крупному из них, Спасскому, удалось сохранить за собой всего девять дворов.

1650 г. “Весной вода велика вельми”. Начало июня засушливое, потом сильный дождь “всякие сухие места исполнил”. А летом “бысть велия засуха и не бысть дождев”. Голодный год.

В городе стояли войска, державшие карантин в связи с чумой в торговавших с ним районах. Поэтому Руссу не затронули восстания во Пскове и Новгороде. Но западная половина уезда была охвачена крестьянским движением против усиливавшегося крепостничества. Отряды шишей в волостях имели постоянные базы, поддерживали связь с мятежными псковичами.

1652 г. Однако заставы карантинной линии не смогли остановить эпидемию: в городе и уезде погибло около 50 тысяч человек.

1654 г. Чума вновь опустошила Руссу, во многих дворах не осталось ни одного жителя. Но лишь ушла непрошеная гостья и “Русса поставляла, — писал в “Сказании о Московии” Яков Рейтенфельс, — в изобилии разного рода рыбу и поваренную соль”.

Борьба с Иверским монастырем

Город рос и развивался, несмотря на страшные бедствия, на домогательства внешних и внутренних ворогов, алчущих его богатств. Однако не успели рушане освободиться от многовековой эксплуатации местных духовных феодалов, как появился новый грозный враг — Иверский монастырь, основанный патриархом Никоном на одном из островов Валдайского озера в 1653 г.

Учитывая известную роль Никона в истории Старой Руссы, кратко охарактеризуем его. Родился он в семье мордовского крестьянина. В 19 лет стал священником в своем с. Вельдеманово. 30-ти лет постригся в монахи, через восемь — он уже игумен одного из монастырей. Своей энергией и смелостью обратил на себя внимание царя Алексея, был переведен в Москву, затем в 1648 г. — митрополитом в Новгород. В 1652 г. возведен в сан патриарха.

В Руссе и южном Приильменье с давних времен существовало церковное землевладение по жалованным грамотам еще киевских князей. Иван III Резко сократил его. Однако уже первый царь новой династии — Михаил Федорович — дал грамоту монастырю Спаса Преображения на владение подгородной слободой Выстрикиной.

Через патриарха Никона иверцы добились приписки к ним Спасо-Преображенского монастыря с его 160 деревнями, землями и угодьями. Аппетит разгорался, и они получили “во веки неподвижно” 11 погостов Старорусского уезда, то есть еще 270 деревень с крестьянами, “лесные угодья, рыбные и звериные ловли, бобровые гоны”.

И без того тяжелое положение крестьян еще более ухудшилось. Монастырь, помимо оброка, требовал плотников, каменщиков, косцов, рыбаков, бесчисленное количество подвод для перевозки соли, припасов дров. В Новгород за известью в 1665 г. были посланы чуть ли не поголовно все крестьяне Околорусья — 700 подвод. В Воскресенский монастырь под Москвой в каменщики были направлены каждый четвертый или пятый работник из одного многосемейного тягла. И если крестьяне были освобождены от “ямской гоньбы”, то по-прежнему несли солдатчину, починку дорог, мостов и другие государственные повинности.

Крестьяне посылали челобитчиков к Никону, но патриарх был глух к мольбам “своих сирот”. Хуже того, глава церкви христовой приказал за ослушание “бить их кнутом нещадно и скованными посылать в Воскресенский монастырь”. И все же, несмотря на наказания, крестьяне Околорусья отказывались сплавлять лес и возить дрова к солеварням. Для сбора оброка монастырским властям приходилось посылать не только своих приказчиков и рассыльщиков, но даже стрельцов.

Привилегированным положением Иверского монастыря были недовольны и посадские люди Старой Руссы. В одной из их челобитных царю говорилось: “... к варничному соляному промыслу дров сечь и припасать негде. В Старорусском уезде все их монастырские вотчины, а иных вотчин малое число и те в неугодных местах. И оттого нам великое разорение… Гоняем дрова из Новгородского и Торопецкого уездов”. Монахи, в свою очередь, жаловались Никону, что посадские солевары перехватывают их дрововозов и платят им дороже, что старорусский воевода и подьячие чинят “насилия над старцами и служащими вплоть до избиения их в съезжей избе”.

1655 г. Весна. Новый “мор” опустошил город. Пять месяцев смерть рыскала из дома в дом. Но как только кончилась эпидемия, рушане 6 декабря поставили резное распятие в ц. Ильи пророка в благодарность за спасение и память о пережитом. Распятие высотою 2,8 м шириною 1,7 м, толщиною 18 см, из сосны. Но церковь вскоре сгорела. Тогда для святыни построил часовню, вначале деревянную, а в 1816 г. каменную на углу Ильинской и Крестецкой улиц.

1660 г. Засуха, “бесхлебное время”.

1661 г. В районе Руссы появились новые шайки разбойников. 15 марта числилось 180 дворов беглых крестьян. Пойманных жестоко били, заковывали в железо и отправляли в Валдай или резиденцию самого патриарха. За укрывательство беглых, за приют их накладывали “пени 50 рублей и кнутом нещадно”.

Наконец, на очередное челобитье, в котором рушане жаловались о переборе всяких доходов с 1657 г., и просили “ради нынешнего (1661 г.) времени: водяного потопления и хлебного недороду, дать оброку льготы”, Никон вынужден был согласиться с жалобой. Было дано указание брать оброк “по старине — 3000 рублей со всех погостов Околорусья, 500 четей хлеба, да под соляную возку из Старой Руссы до Иверского монастыря по сту подвод, да к варницам, как понадобится — лес и бревна, а сверх ничего не накладывать и приказчиков не посылать... вместо этого сбирать на жалованье слугам рублевую пошлину со всяких товаров во всех погостах. Если брать плотников, каменщиков или подводы, зачислять в 3000 рублей”.

1662 г. Засушливая холодная весна. Дорог хлеб... Добившись в июне прошедшего года хотя и тяжелого мира со Швецией, Россия занялась вплотную польскими делами. Уже восемь лет, то затихая, то разгораясь, шли бои на отдельных участках огромного фронта. Противная сторона все время выставляла непомерные требования, неоднократно нарушала временные перемирия, в том числе близ южной границы Старорусского края.

Летом (1662 г.) начался размен пленными, а в октябре королевские ратные люди пришли под Витебск, разорили посад и окружающие деревни. Другой отряд выжег Великие Луки и ограбил близлежащие села. Третий напал на возвращающихся с хлебными запасами из Полоцка...

По указу Алексея в Новгородской губернии начался набор ратных людей со всех чинов взимали “пятую деньгу им на жалованье”.

1663 г. Декабрь. От Никона настоятелю Иверского монастыря пришла грамота о спешной отсылке “в Старую Руссу 100 человек с оружием (стрельцов) для охраны города от поляков”.

1664 г. Опять чрезвычайно холодная зима, а летом засуха. И снова угрозы со стороны Польши. Воевода Сапега с 14-тысячным войском захватил Порхов и похвалялся идти на Новгород и Старую Руссу. Опасаясь врага, крестьяне Околорусья бежали в город. Однако неудачи на других фронтах и особенно самого короля Яна Казимира заставили поляков ретироваться.

1666 г. “Мор” вновь опустошил Старую Руссу. В этот год произошло серьезнейшее событие, которое невольно отразилось на жизни Старой Руссы. Уже на второй год патриаршества Никон начал церковную реформу, что вызвало раскол не только среди духовенства, но и мирян. И в том, что старообрядчество, наверное, как нигде сохранилось в южном Приильменье, далеко не последнюю роль сыграли весьма непопулярные действия Иверского монастыря.

В дальнейшем Никон пытался противопоставить власть патриарха власти царя, что привело в 1658 г. к их полному разрыву и реформатор уехал в основанный им в Подмосковье Новоиерусалимский Воскресный монастырь. Не дождавшись в течение нескольких лет призыва к возвращению, он попытался самовольно приехать и занять прежнее место. Но был выслан обратно, а церковный собор 1666 г., подтвердив проведенные реформы, лишил его высокого сана.

С низвержением Никона влияние Иверского монастыря в Старой Руссе, естественно, резко ослабло. Пришлось менять тактику: частыми стали подкупы верхушки посада “в почесть солью и деньгами”. В праздники устраивались пиршества, особенно за городом в приписном Кречевском монастыре. У своих же крестьян закупали дрова в счет будущих поставок, наиболее опытных работников из кабальных и “купленых” уравнивали с вольнонаемными.

1667 г. Наконец-то Приильменье навсегда избавилось от непрошеных гостей. 30 января в д. Андрусове близ Смоленска было подписано перемирие на 13,5 лет, которое послужило основанием для дальнейших внешнеполитических успехов Русского государства. В Польше же, наоборот, начинался упадок, приведший в следующем столетии к поглощению ее соседними Державами.

Уклад городской жизни по-прежнему носил феодальный характер. Русса была богата не только солью, но и льном, пушниной, воском, рыбой, мясом и другими продуктами сельского хозяйства и промыслов. Посевы льна и конопли, их дальнейшая переработка сделались хозяйственной специальностью не только крестьянского, но и посадского населения. Широкое распространение получило домашнее производство холста.

Лен и пеньку везли в Псков, Тихвин, большие партии отправлялись за границу. В писцовых книгах встречаются “скупщики”, скупавшие продукцию у крестьян. Русса играла роль и перевалочного пункта транзитной торговли с Литвой и всей Прибалтикой, через нее проходил скотопрогонный тракт.

1668 г. Не миновала город и линия заграничной почты: Москва — Русса — Новгород — Рига — Берлин.

1670 г. “Бысть в Русской земли зябель по местам, и в тое время быс. хлеб добре дорог в Великом Новгороде”. Привозили “от немец из-за рубежа, иные изо Пскова, и с Москвы”. Голод.

1673 г. По переписи в городе 2 тысячи душ обоего пола на 1240 дворов.

1676 г. 29 января неожиданно умер Алексей Михайлович, на престол вступил его 14-летний сын Федор.

1677 г. “Погоре город весь” (Забелинская летопись). По другим источникам “более 40 домов, в том числе приказная изба и воеводский двор”.

1675 г. В Старой Руссе уже 528 жилых дворов.

1680 г. Радением купца Якова Тверева на месте древней церкви, сожженной шведами, начали возводить величественный каменный храм св. Троицы.

1684 г. 13 декабря — освящение Троицкой церкви. В 1865 г. была реконструирована архитектором К. А. Тоном с сохранением древних форм. В плане имеет вид квадрата с тремя полукружиями апсид с восточной стороны.

Петровские преобразования. Уездный центр

В 1682 г. умер Федор Алексеевич, на престол возвели его младшего сводного брата — десятилетнего Петра. Но вскоре он должен был по воле подученной стрелецкой толпы разделить венец с больным братом, и правление перешло в руки сестры Софьи Алексеевны, не терпевшей его матери. Правда, оно было недолгим.

Софья оттолкнула от себя церковные власти во главе с патриархом, сблизившись с представителями западнорусского духовенства. Не справилась она и с военными и внешнеполитическими задачами, диктовавшимися интересами феодалов.

1689 г. Петру уже было 17 лет. Он получил образование в новом духе в широком общении с иностранцами “Немецкой слободы”. Это подготовило его к будущим преобразованиям и военной деятельности. Уже тогда началось строительство флота, создавались “потешные” — будущие гвардейские полки. Одновременно Петр постепенно переходил к реальному осуществлению своих прав царя и в области управления. Число его сторонников быстро росло.

В ночь на 8 августа открытое столкновение закончилось полным поражением царевны Софьи и ее заточением в Новодевичий монастырь. Иван V оставался номинально соправителем Петра до своей смерти в 1696 г.

1692 г. В 1692 г. на Переяславском озере был спущен на воду первый русский военный корабль. Но озеро было слишком тесно, и в июле 93-го Петр отправился в Архангельск, чтобы видеть море и устройство купеческих кораблей, приходивших в единственный русский порт. По дороге любознательный царь пытливо осматривал проезжаемую местность, особенно интересную в промышленном развитии.

Остановившись в Старой Руссе, приказал местным властям принять все меры к улучшению солеварения (см. “Город соли”) и лишил Иверский монастырь всех привилегий в этом деле.

Увидев в окрестностях города богатый дубовый лес, годный для кораблестроения, царь запретил его бесполезное истребление под страхом смертной казни. За дубовые колоды (“гробы”) было приказано взимать огромные пошлины, вместо дерева на мостовые Петр велел использовать булыжник.

1696 г. Крепчала Русь, ни шведы, ни литовцы уже не могли угрожать Приильменью. В Старой Руссе остатки острога постепенно разобрали, но по-прежнему стояла на открытом мысу, старея и ветшая, древняя ц. Покрова Божией Матери, исполняя все еще роль соборной, когда уже появились приходские каменные храмы. Зазорно это стало знатным щедродавцам. Соборный староста Михаил Федорович Сомров с прихожанами решились на свое иждивение перестроить ее. И так в течение нескольких лет шло возведение обширного каменного собора с главным алтарем в честь Воскресения Христова; справа — алтарь в честь Иоанна Предтечи и слева — Покрова Богородицы.

В 1833 г. храм перестраивался по проекту В. П. Стасова.

Из деревянных церквей в городе оставалась лишь небольшая — Владимирской Божией Матери у основания Дмитриевской улицы. Она была срублена в угол из толстого могучего дуба. Снаружи обшита тесом. Погибла в годы Великой Отечественной войны.

1698 г. Лето сухое, “недород хлеба велик”

1702 г. Сильная оттепель в феврале. “Реки и болота распустилися. Лишь лед на Волхове не прошел, но и тот был худ”.

1704 г. 29 марта, сильнейший дождь. В апреле даже на Свири лед тронулся. А 20 мая большой мороз, побило хлеба до самой Москвы. “И глад бысть великий... Многие помещики людей своих и крестьян отпущали кормиться в Украинные города, а иные вовсе отпускали”.

Однако Русса не стояла в стороне от происходящих событий. Когда 19 августа Россия и Польша согласились вести совместные действия против Швеции, с целью помощи Августу II русские войска сосредотачивались у Полоцка. Значительные силы их были направлены из Новгорода через Старую Руссу на Холм и Великие Луки.

1705 г. Уже четвертый год шла Северная война (1700 — 21). Стремясь обеспечить солью действующую армию и строящуюся новую столицу, Петр приказал описать промыслы в Старой Руссе и соль продавать в казну по установленной цене. Несмотря на вводимую соляную монополию, посадское производство несколько оживилось. Но возросло и налоговое бремя.

1707 г. Город по окладу должен был уплатить “соляных прибыльных” денег 41356 рублей. В своем челобитье царю о снижении суммы рушане напомнили, что в недавнем прошлом казна получала ежегодно от здешних промыслов до 50 тысяч рублей дохода.

В конце августа шведская армия через территорию Польши направилась к границам России, ставя целью расчленить ее, причем, как сто лет назад, Псков, Новгород и весь русский Север должны были отойти к Швеции. Петр приказал в 200-верстной полосе вдоль границы продовольствие и фураж спрятать в лесах и ямах, а жителям быть готовыми к эвакуации вглубь страны.

1709 г. Необычайно холодная зима. Большое половодье, даже в конце июня стояла вода. Было повреждено немало варниц и унесено дров.

1710 г. “Моровая язва великая... С августа во всех уездах псковских и новгородских”. Местами “погребати не успеваху”. Урожай не смогли убрать...

1713 г. В Старую Руссу приехал царевич Алексей по возвращении из финляндского похода, где был вместе с отцом. Петр пытался приучить сына к делам управления, ко всему, что занимало его: военное искусство, кораблестроение, всякого рода ремесла и промыслы. Родитель записал его сержантом в гвардию, держал при себе, водил в сражения.

На этот раз он поручил сыну проследить за заготовкой древесины — основного сырья для кораблестроения, которое резко усилилось после выхода к Балтийскому морю. Уже на другой день из села Ужинский рядок Алексей писал:

“Милостивый государь батюшка... Где рублят дубовые на скамповеи (малые галеры военного значения) леса близко Старой Руссы, приехал я вчера и осмотрел. Лесов нарублено малое число, а мастер грек Юрья Русанов, который еще давно приехал, сказал, что работников немного было и затем рубленья лесу не было. А ныне почали збираться работники, только еще мало, и я послал, чтоб немедленно вели всех и как возможно, буду смотреть, чтоб скорее управить”.

4 августа в очередном письме царевич сообщал о подготовке на реках Поле и Переходе “6582 дерев дубового леса”. Отсюда его везли по Ильменю — Волхову в Ладогу, где Алексей тоже бывал, наблюдая за постройкой судов. Несомненно, он выполнял эту миссию и на местной верфи. Здесь “судовщики” упоминаются с далеких времен, а тогда их числилось уже 35 человек на 250 ремесленников. Правда, теперь царь требовал строить только по новому, “западному способу” (не “скобками”, а “конопачиванием доски с досками”). И сами суда делать иностранного пошиба, типа галиота (одно-двух мачтовые, острокильные) вместо кочи и ладьи. Последние в Руссе специально строились для перевозки соли.

Исполнение поручения в целом, по-видимому, не удовлетворило Петра, ибо оно считается последним подобным. Чем больше царь всматривался в поведение сына, тем больше приходил к выводу о его непригодности. Он повиновался только из-под палки. Родитель и бранил его, и действительно бивал. И все равно тот больше увлекался чтением благочестивых книг, рассказами о чудесах и видениях, которым Петр не верил. Хуже того, около него формировалась вся оппозиция. Немаловажную роль играло и то, что он был сыном ненавистной отвергнутой жены.

1718 г. 26 июня Алексей умер под пыткой...

1719 г. 29 мая. Важный сенатский указ об административном устройстве. Согласно ему Старая Русса утверждалась центром уезда Новгородской провинции Санкт-Петербургской губернии. Ее настоящими гражданами считались торговые люди и ремесленники, разделенные на две гильдии, как в городах Европы. Наиболее богатые и знатные составляли первую гильдию, мелкие лавочники и основная масса ремесленников — вторую. Каждое ремесло объединялось в цех.

1721 г. В Руссе по переписи — 2079 человек мужского населения.

1722 г. Летом большой недород, питались травой, мякиной. В разгар зимы, в середине февраля, последовал указ Петра: каждому помещику рассчитать, сколько хлеба нужно ему и его крестьянам до нового урожая и на семена. Остальной раздать неимущим под расписку о возвращении в урожайный год. То же самое в отношении купцов, скупивших хлеб.

До конца своего царствования Петр препятствовал сооружению судов древней русской постройки. В сентябре 1722-го года даже послал “на Ильмень и берега соединяющихся с ним рек” обученных специалистов для постройки судов новым способом, и на каждое, спущенное на воду, обязывал налагать клейма. Правда, для перевозки бревен и досок на строительство Ладожского канала разрешил использовать и староманерные суда... Вскоре сообщения о Старорусской верфи теряются, и она даже не упоминается во время последнего приезда императора.

1724 г. 23 октября, проездом с Олонецких железоделательных заводов Петр вновь побывал в древнем городе. Тщательно осмотрел солеварни и исправления, сделанные по его указанию. Заметив, как трудно подвозить топливо, приказал прорыть канал для облегчения доставки леса к солеваренному заводу. Строительство канала не было доведено до конца, но следы работ до сих пор можно видеть на левом берегу Полисти.

В конце октября царь водою выехал в Петербург, по дороге решил осмотреть Сестрорецкий литейный завод. Приближаясь к с. Лахте, недалеко от устья Невы, Петр увидел терпящее бедствие судно с солдатами. Не утерпел, бросился по пояс в воду и помогал стаскивать его с мели. Несколько человек, работавших с ним целую ночь, были унесены водою. Но утром император почувствовал лихорадку...

1725 г. 28 января Петра не стало. Он не успел назначить преемника.

Гвардейскими полками под руководством А. Д. Меншикова была возведена на престол Екатерина Алексеевна (до принятия православия — Марта, дочь литовского крестьянина Самуила Скавронского). Не стало великого преобразователя. Он любил Россию, русский народ и хотел воплотить в жизнь свой идеал, что заставляет прощать ему даже деспотизм.

Период от смерти Петра Великого до воцарения Екатерины Великой многие историки рассматривали как провал между двумя эпохами прогрессивного развития. Но, конечно, не смены царей его определяли. Движение только замедлилось, осваивалось сделанное, накапливались необходимые материальные ресурсы, формировались деятельные силы. Не прошло и четверти века, когда задолго до Екатерины II, четко обозначились те основные сдвиги в экономике и социальных отношениях, которые определили развитие России во второй половине XVIII в. И вместе со всей страной набирался новых сил древний русский город на берегах Порусьи и Полисти.

Екатерина I совершенно не годилась для государственной деятельности. С целью облегчения ее “бремени” образовали Верховный тайный совет из семи сановников, без которых не выходил ни один указ. Начался спад реформаторской деятельности.

1727 г. 6 мая Екатерина скончалась. Но намеченные верховниками мероприятия проводились в жизнь, тем более что они не вели активной внешней политики и совершенно не прибегали к оружию.

Согласно новой областной реформе, Новгородская провинция была преобразована в губернию. Старая Русса оставалась центром уезда. С отменой государственной монополии значительно оживилось посадское солеварение. Наряду с кустарными предприятиями и казенными солеварнями на “Белом берегу” Перерытицы вовсю продолжал работать канатный завод купца Хвостова, обрабатывавший пеньки на 50 тысяч рублей ежегодно. На ту же примерно сумму давал продукции винокуренный завод, значительно меньше — кирпичный, не говоря уже о кожевенном.

Если в 1714 г. переписчики, приезжавшие в Руссу для обложения населения десятой деньгой, учли 239 работных людей, которые кормятся “при усолье черной работой” и не платят податей “за скудостью”, то по переписи 1724 г. их уже насчитывалось 357 человек или 25 процентов взрослого самодеятельного мужского населения. В том числе: 110 — “зарубежные выходцы”, 196 — “посадские работные”, 30 — “ремесленные работные люди”, 21 — крепостные и “купленые”.

Со смертью Екатерины на престол вступил 12-летний Петр II, сын царевича Алексея. Полностью подчинив своему влиянию императора, Меншиков заставил вельмож присвоить самому себе звание генералиссимуса, вопреки воинскому уставу Петра I (это звание могло присваиваться лишь коронованным особам и принцам). Но стоило Меншикову заболеть, власть захватили Долгорукие. “Полудержавный властелин” был отправлен в отставку, затем в ссылку, где и умер в 1729 г., а колоссальные богатства его конфискованы.

1730 г. В ночь на 19 января Петр II умер от оспы. Снова встал вопрос о престолонаследии. Верховники, обойдя прямых потомков Петра Великого — Анну и Елизавету, остановились на племяннице его, уже девятнадцать лет проживавшей в Митаве в роли герцогини Курляндии. Сама Анна Иоанновна не готовилась к этой роли и больше всего была озабочена личными делами и развлечениями. Подле нее был фаворит Бирон, привезенный из Курляндии. Наиболее существенным во внутренней политике были отмена закона о единонаследии и ограничение дворянской службы.

1733 г. Необычайная засуха повсеместно в России. Голодали миллионы. Неурожай и вызванные им бедствия ускорили разорение мелких солеваров. Монополия, восстановленная в 1731 г. и низкие закупочные цены на соль при возраставшей дороговизне дров отражались на доходах и более крупных промышленников.

1740 г. 17 октября Анна Иоанновна скончалась, незадолго до смерти назначив преемника — сына племянницы Анны Леопольдовны. Ивану VI Антоновичу было всего три месяца. И снова началась закулисная борьба.

1741 г. Против России начала войну Швеция, за которой стояла Франция, встревоженная сближением России с Австрией. Спрос на соль резко возрос с размещением войск на северо-западной границе.

25 ноября. Гвардия возвела на престол дочь Петра I Елизавету. Ивана Антоновича заточили в Шлиссельбургскую крепость.

Как государственный деятель Елизавета была не менее бесцветна, чем ее предшественницы. Но “дщерь Петрова” как бы олицетворяла возрождение активной внешней и внутренней политики. Восстанавливалась прежняя роль Сената, значительно уменьшилось число иностранцев в государственном аппарате, особенно на высших должностях. Однако по-прежнему господствовали произвол и волокита, процветали казнокрадство и взяточничество, что особенно было заметно в провинции.

1753 г. Отменили внутренние таможенные пошлины. В связи с этим стала быстро развиваться, наряду с купеческой, крестьянская и дворянская торговля, сосредотачиваясь, главным образом, на ярмарках. В Старой Руссе с 6 по 20 января проходила “крещенская”, а с 20 по 27 мая в д. Сорокопенной на полпути к Демянску, сельская ярмарка. Продавался скот, продукты сельского хозяйства и изделия ремесленников.

Наибольшее развитие в этот период в южном Приильменье получили такие кустарные промыслы как дегтярный, смолокуренный, бондарный, корзиночный, скорняжный (овчинники), плетение лаптей, ткачество, красильный (“синильники”), ковка лопат и т. д., не говоря уже о таких давних как столярный и тележный, сапожный и портняжный.

С промышленной целью во многих деревнях расширялось садоводство. Распространенным местным сортом яблок была “чулановка”. Укреплялось огородничество, упоминаемое в городе писцовыми книгами XV в.

1759 г. 29 июня большой пожар заполыхал в Роговом конце... На месте сгоревшей малой ц. Иоанна Златоуста старанием богатого солевара Троицкого стали воздвигать каменный храм Знамения Божией Матери. Примерно через сто лет церковь была реставрирована купцом Яковом Булиным. В сентябре 1761 г. на восстановленную колокольню был поднят в “помин великого пожара” колокол в 170 пудов.

30 — 60-е годы были целой эпохой непрерывного роста привилегий дворянства и усиления крепостного права, не только фактически, но и юридически приравненного к рабству. Помещичьим крестьянам запрещалось по своей воле вступать в военную службу. А господа могли продавать крепостных для отдачи в рекруты, могли ссылать в Сибирь провинившихся с зачетом поставки новобранцев.

До какого самодурства доходили приказы помещиков, ярко повествует предание о происхождении “Бабьего покоса” в районе Рамушево. Неизвестно, за какую провинность барыня Аклечеева согнала крестьянок со всего огромного поместья и приказала создать покос на болоте. Не отставал от рамушевской “салтычихи” и ее супруг, повелевший мужикам насыпать курган, впоследствии названный “денежной сопкой” — из-за поверья, что крепостник под искусственным холмом спрятал деньги.

Бегство крепостных усилилось. Многие шли в разбойные шайки, выходили на большую дорогу. Летом 59-го старорусский воевода доносил Сенату об отсутствии достаточных сил, чтобы справиться с разбоем. 18 октября Сенат по велению Елизаветы приказал воеводе поднять на борьбу “всех воинских служителей и живших в уезде отставных офицеров”. Однако полностью покончить с этим бедствием так и не удалось.

1760 г. Уже четвертый год Россия участвовала в большой европейской войне в союзе с Австрией и Францией против Фридриха II. Успехи русских под командованием П. А. Румянцева и А. В. Суворова, вступление в Берлин, поставили Пруссию перед катастрофой.

1761 г. 24 декабря. Смерть Елизаветы и воцарение сына старшей дочери Петра — Анны, герцогини Голштинской — спасла Фридриха. Петр III не обладал ни знаниями, ни способностями для выполнения государственных функций, на русском престоле оставался голштинским принцем с кругозором фельдфебеля прусской армии. Горячий поклонник Фридриха, он поспешил заключить с ним мир, сведя на нет жертвы многолетних походов и побед.

Не любя, не понимая и презирая все русское, он ненавидел и все, что ассоциировалось с режимом Елизаветы. Также впоследствии действовал и его сын Павел, стремившийся истребить все напоминающее о предшествующем царствовании. Фактически это был типичный самодур, деспот, которому удалось просидеть на престоле всего 6 месяцев. Были, конечно, и другие причины, не лежащие на поверхности.

1762 г. 28 июня. В результате заговора к власти пришла Екатерина II (немецкая принцесса Софья Фредерика Августа Анхальт-Цербстская). Свергнув с помощью гвардии августейшего супруга, она пробыла на престоле свыше тридцати лет... Ровно через неделю после ее воцарения Петра III не стало.

Екатерина не только удержалась на престоле, на который не имела никаких прав, но и оставила по себе благодарную память. Елизавета рвалась к власти ради самой власти, особо не утруждая себя размышлениями о том, как управлять наследием великого отца. Петр же был политическим идеалом Екатерины. В ее понимании это значило: укрепление империи, сильная центральная власть, развитая экономика, обеспечивающая материальный достаток подданных, и активная внешняя политика.

Однако продолжать начатое — не то, что начинать сызнова. Она могла бы быть более гуманной и просвещенной. Будучи монархом и политиком Екатерина действовала энергично, много трудилась. Каждое утро, встав в 6 часов, когда еще все спали, брала в руки перо и работала до 11 часов над законопроектами, указами, переводами, письмами. Выслушивала доклады, принимала решения. Бразды правления всегда были у нее в руках.

Прошло всего десять месяцев, а Старой Руссе уже довелось испытать на себе внимание новой императрицы.

1763 г. 22 апреля. В течение суток пожар уничтожил все деревянные строения скученного города. В нем к этому времени уже насчитывалось 4188 жителей всех сословий. Побывав на пепелище, губернатор Яков Ефимович Сиверс писал в донесении Сенату: “Воеводская канцелярия помещается в таком маленьком и плохом доме, что можно сравнить с двойною крестьянскою избою... В нижнем этаже его посредине казна, по одну сторону которой колодники, по другую — архив... Частному солеварению нанесен непоправимый удар!”.

Правительство освободило погорельцев от подушной подати на три года, выделило 100 тысяч рублей ссуды на строительство. В то же время обязало рушан возводить в центре только каменные и полукаменные дома.

Русса была заново перемежевана. Регулярность планировки гибко сочеталась с особенностями природного ландшафта. Учитывались и исторические особенности. Центр окончательно перемещался с берегов Порусьи, где был стиснут до предела рекой и соляными озерами, на более свободный и просторный правый берег Полисти. Здесь поднимались каменные корпуса гостиного ряда и постоялых дворов.

1765 г. Ноябрь. В слободе Морозовщине построена и освящена небольшая ц. Тихвинской Божией Матери. До “смутного времени” здесь стоял храм Василия Парийского. Рядом же сразу стали возводить большую ц. Введения во храм Пресвятой Богородицы (достроена и освящена 18 января 1778 г.). Затем был пристроен придел в честь Тихона Амафунского.

Невдалеке, у самой дороги в Георгиевщину (“Егорьевщину”, расположенную на месте бывшей деревеньки Наталкин Взвоз) купец Птицын построил одноименную каменную часовню (Тихону Амафунскому) вместо обветшавшей деревянной, что стояла над колодцем с чудесной целительной водою (эта вода помогала при глазных болезнях). Часовня была поставлена, по-видимому, московскими купцами еще при Дмитрии Донском или Иване III, когда начала развиваться торговля рушан с москвичами. (Тихон Амафунский — один из святых, покровителей московской торговли). Над самим источником возвели крышу.

В этом же году по инициативе великого русского ученого М. В. Ломоносова, но уже после его смерти, в Приильменье появились экспедиции Российской АН по всестороннему изучению страны. Первым был академик И. Г. Леман, химик и геолог. Он с большой тщательностью описал все, что видел во время путешествия в Старую Руссу, проделанного по поручению Екатерины II.

“Старая Русса, — писал он, — окружена болотами, плодородными полями, очаровательными лугами и очень густыми лесами. Весь район города равнинный, и если бы не леса, глазам открылся бы широчайший вид”. В южной части озеро“достаточно широкое и глубокое, со дна с огромной силой бьют три ключа, каждый из которых выбрасывает столб воды на высоту тринадцати и более русских локтей (свыше 6 м). К северу от озера бьет другой источник такого же типа, вода через канал попадает в это же озеро”.

Леман записал весьма интересное предание со слов старожилов о сравнительно недавнем возникновении, в результате оседания почвы, озер Мокрицкое и Сереберское по левую и правую сторону Полисти при слиянии с Ловатью. Ученый приписал это размыванию подземными водами известняков, широко распространенных в здешних местах. И, наблюдая их с озера на протяжении от Устреки до Коростыни, записал: “Слои известняка выглядят очень красиво... лежат горизонтально относительно друг друга и похожи на сооруженную природой стену... Отложились в условиях моря, существовавшего в далекую геологическую эпоху”. Впрочем, заметим, что озеро Мокрицкое (Морицкое) упоминается еще в писцовых книгах XV в.

1766 г. 14 декабря обнародовали манифест о созыве “Комиссии об Уложении” и выборе в нее народных депутатов, которые должны прибыть в Москву на Всероссийское собрание. В специальном указании, поступившем в Старую Руссу, говорилось, что и она входит в число 208 городов, избиравших своего представителя. Вскоре из Новгорода доставили “Наказ” для “Комиссии”, составленный императрицей. На основании его рушане должны были составить свой и вручить депутату.

Читая “Наказ” и зная, что, несмотря на элементы вольтерьянства, он утверждал принципы абсолютной монархии, нельзя не поразиться современному звучанию многих строк.

“Равенство всех граждан состоит в том, чтобы все подвержены были тем же законам”. “Вольность есть право то делать, что законы дозволяют”.

“Приговоры судей должны быть народу ведомы, как и доказательства преступлений, чтобы всяк из граждан мог сказать, он живет под защитою закона”.

“Человека не можно почитать виноватым прежде приговора судейского”.

“Самое надлежащее обуздание от преступлений не строгость наказания, но когда люди подлинно знают, что преступающий законы непременно будет наказан”. “Гораздо лучше предупреждать преступления, нежели наказывать”... “Сделайте, чтоб люди боялись законов и никого бы, кроме их, не боялись. Сделайте, чтобы просвещение распространилось между людьми”.

1767 г. Январь. Рушане проявили большую активность во время выборов депутата, тем более, что он должен был занять вскоре новую должность — городского головы. Это было впервые, необычно, и даже по более поздним меркам вполне демократично. Выдвинули несколько уважаемых граждан, но всех удовлетворила кандидатура первостепенного купца Ивана Попова. С не меньшим энтузиазмом составляли ему “Малый наказ”, в отличие от “Большого” императорского.

30 июля. После торжественного молебна в Успенском соборе, в присутствии Екатерины и двора, 572 депутата подписали присягу, обещая добросовестно выполнять свои обязанности. Наибольший процент составляли представители городов — 208, на втором месте дворяне — 165 и тесно примыкающие к ним чиновники — 28. Далее шли однодворцы, казаки, государственные крестьяне — 116 и 54 посланца нерусских народов. Каждому при регистрации выдали специальный золотой знак, служивший гарантией депутатской неприкосновенности.

Заседания проходили в Грановитой палате Кремля. Повестка объявлялась заранее, и каждый мог записаться на выступление или подать письменное “мнение” по обсуждаемому вопросу. Руководством к выступлению служил наказ избирателей. Регламент — полчаса. Категорически запрещалось перебивать выступающего. Нарушителей правил или не присутствующих штрафовали в пользу сиротского дома. Сама императрица не присутствовала, чтобы не воздействовать на депутатов.

Для выработки законов было выделено 19 малых комиссий. Работа велась активно, особенно вокруг основных вопросов: крепостного права, прав купечества и дворянских привилегий. Развернулись бурные прения. Но… большая активность депутатов явно испугала правительство. В следующем году комиссию перевели в Петербург, а в декабре 1768-го под предлогом начавшейся войны с Турцией ее распустили. На самом деле не “на время”, а навсегда... Часть материалов была использована в последующем законодательстве.

По возвращении из “Комиссии Уложения” Иван Попов, выборный голова, еще немало времени не исполнял своих обязанностей. Всеми делами по-прежнему ведала воеводская канцелярия.

1768 г. Правительство приступило к Генеральному межеванию земель, поставленному на очередь еще указом Елизаветы более десяти лет назад.

Академик И. Б. Фальк, рассмотрев плоский равнинный рельеф и обилие болот, высказал предположение, что в прошлом здесь было морское дно. Дальнейшее изучение подтвердило: в послеледниковое время на всей территории Приильменской низменности находился огромный водоем (о чем уже говорилось в начале книги).

Академик И. С. Паллас подробно описал многие населенные пункты, охарактеризовал состояние сельскохозяйственных угодий. Академик С. Г. Гмелин сделал ряд интересных географических наблюдений, нашел признаки таких полезных ископаемых как бурый уголь, охра, серный колчедан. Особое внимание ученого привлекли не только известные минеральные воды Старой Руссы, но и обнаруженные им соляные источники в других местах.

1771 г. Пусть и с большим трудом, но восстанавливалась Старая Русса после грандиозного пожара, возрождался и ее древний промысел. Вместо сгоревших в Емецком конце на “Белом” берегу Перерытицы казенных солеварен было решено построить крупный солеваренный завод с применением всех новинок заграничной техники. Наряду с большой помощью городу это было крайне нужно для обеспечения необходимым продуктом Новгородской и Псковской губерний.

Осуществление проекта поручили генерал-квартирмейстеру Боуру. Назначение человека столь высокого ранга могло произойти только с ведома императрицы. Боур энергично взялся за дело. Место выбрали на юго-западной окраине города. Соляную воду решили подавать сюда с Верхнего озера по деревянным трубам... (О работе завода до 1896 г. см. в отдельной главе).

Осенью — вспышка холеры. К счастью ее удалось быстро локализовать.

1775 г. 7 ноября был обнародован один из значительнейших законодательных актов... Русско-турецкая война (1768 — 74 гг.) на несколько лет отвлекла правительство от вопросов внутренней политики. Разразившаяся крестьянская война под руководством Пугачева усилила ее реакционный характер. И вот первым крупным мероприятием, свидетельствующим об отказе от либеральных заигрываний, явились “Учреждения для управления губерний”, содержащие 28 глав и 412 статей, закрепляющих складывающиеся взаимоотношения центра страны и окраин.

Основным автором была императрица, главным советником – новгородский губернатор Яков Сиверс, лифляндский дворянин, хорошо знакомый со шведским и английским законодательством. Екатерина пользовалась и наказами, привезенными депутатами Уложенной комиссии. “Учреждения...” регламентировали всю систему местных органов управления и выгодно отличались от всех предшествующих, даже петровских. Не случайно они сохранились до 1864 г., а введенное административно-территориальное деление — вплоть до октября 1917 г.

При работе над проектом Яков Сиверс не упустил случая прямо сказать, что главным источником огромного мятежа Пугачева было крепостное право.

“Я знаю, — говорил он, — мнением своим затрагиваю почтенное сословие, которое утверждает, что крепостные должны быть у них в полном повиновении. Но нет права без границ, как скоро оно касается того, сколько человек должен работать и платить оброку. Если представить это на волю каждого помещика, то отсюда вытекают беспорядки, упадок сельского хозяйства и даже убийство тех господ, которые в своих требованиях переступают пределы. И земская полиция нисколько не ограничивает помещиков в поборах и наказаниях”.

И далее Сиверс подчеркивал: “С какими жестокими отношениями ни приходится мне бороться в неизмеримой Новгородской губернии. Я уже не хочу говорить о том, сколько помещиков убито, сколько преступников наказано и сколько сослано в Сибирь по простому прошению владельца!”.

В поисках выхода из создавшегося положения губернатор предлагал: “запретить продажу мужчин без земли; дозволить свободу крестьянских браков; назначить сумму, за которую всякий крепостной имел бы право откупиться на волю”.

Видя неприятие своих предложений, Сиверс не сразу отступил, а внес новые соображения — устроить в их пограничной губернии: “аренды на подобие существовавших в Лифляндии; упорядочить помещичий оброк, определив его размер; урегулировать рекрутскую повинность, лежавшую тяжелым бременем на бедных крестьянских семьях”, ибо дворянин мог не служить, купец имел право откупиться 500 рублями. Он же предлагал “облегчить земство от постоянной повинности, особенно натуральной (подводная, почтовая, починка дорог и др.), отрывающей крестьян по произволу чиновников от работы в любое время года...”.

Однако императрица благосклонно восприняла лишь предложения об улучшении местной администрации, полиции и крутые меры борьбы с раскольниками (последнее в условиях Старорусского края, как увидим ниже, так и не дало ожидаемых результатов). Даже в подполье Сретенской церкви со времен Алексея Михайловича до 30-х годов XIX в. была тюрьма, куда сажали за выступления “против царя и веры”...

А теперь по самому проекту “Учреждения...”. Когда-то киевский князь не сумел удержать русские земли под своей державой, и государство распалось на множество мелких. Спустя триста лет московские князья снова собрали их, но при этом все острее вставала проблема управления за сотни и даже тысячи верст. В столицу добирались месяцами!

Сперва справлялись с задачей управления с помощью так называемого “кормления”, отдавая фактически на откуп знатным боярам область или волость. Среди правителей Руссы мы даже встречали литовских князей. Иван Грозный ликвидировал эту систему и ввел элементы сословного управления, по которому к руководству той же Руссой пришла “земская изба”, формируемая на выборных началах. В свою очередь она подчинялась губному старосте, избираемому из местных бояр.

В XVII в. ввели воеводское правление в масштабе губернии и уезда и подчинили ему земские избы. Понятно, что и Петр I не мог пройти мимо местных органов: земскую избу преобразовали в магистрат, затем — в ратушу. Но попытка разделения властей не была успешной, и после смерти реформатора власть в уездах снова сосредоточили в руках воеводских канцелярий.

Согласно “Учреждению...” 1775 года Новгородская губерния оставалась во главе с губернатором и вице-губернатором, назначаемыми Сенатом. Старой Руссой, как центром уезда, должен был управлять капитан-исправник, избираемый дворянским собранием на три года. Во главе самого посада учреждалась городская управа — городничий и частные приставы с полицейскими функциями: контроль за торговлей, благоустройством дорог и мостов, борьба с пьянством и азартными играми...

Части, обслуживаемые приставами, мало совпадали с былыми концами Старой Руссы (Введенская, Соборная, Центральная (Рогова), Коломец, Спасская). Под командой частного пристава были квартальные надзиратели на 50-100 дворов. Причем, на участке каждого устанавливался столб для объявлений, по сути — информационный центр оповещения населения.

Судебная власть строилась по сословному признаку: для дворянства суды — верхний (Новгород) и земский (уездный); для купечества — соответственно магистраты, для государственных крестьян — верхняя и нижняя расправы.

1776 г. 8 октября. Освящена небольшая деревянная ц. Святого Духа у Симановского кладбища (на пепелище одноименной деревни). Место было сырое, церковка строилась наспех. И вскоре пришлось возводить каменную в честь евангелиста Иоанна Богослова. Одновременно стараниями богатого купца Епифания Бычатина на небольшой площади ул. Поперечной стали строить новую ц. Святого Духа. Насколько быстро она вступила в число действующих, говорит тот факт, что лишь в церковной записи четко значилось “1779 г.”. По другим, более поздним документам — 1783-й и даже 1793-й. Правда, одно неизменно в ее истории — с 1824 г. она стала штабной церковью Старорусского удела военных поселений.

1778 г. Развернулось по-настоящему Генеральное межевание в стране, поскольку им лично заинтересовалась императрица. На специальные карты наносились населенные пункты, реки, озера, леса, луга, пашни... В экономических примечаниях содержались статистические сведения, к характеристике местности прилагались описания ландшафта.

В этом же году утвержден Генеральный план Старой Руссы и уезда.

1779 г. Большую помощь в этой работе по поручению Академии Наук продолжали оказывать видные ученые. Путешествие по Ильменю и его бассейну совершил академик — естествоиспытатель Э. Г. Лаксманн. Он побывал в Новгороде и Старой Руссе, на Мсте и Селигере. Особенно привлекло его южное Приильменье: “Почва плодородна, значительные реки и ручьи, обширные поля, прекрасные леса со множеством дуба и миловидные луга чередуются постоянно. Поверх Сольцов ревущие водопады украшают вид. Подобно тому, как на юге виноградная лоза возвышает приятность тенистых рощей, здесь везде вьется хмель около дерев и кустарников”.

1780 г. Конец мая. Во время поездки по западным губерниям Екатерина II в Могилеве встретилась с императором Австрии Иосифом II, прибывшим в Россию под именем графа Фолькенштейна. К удовлетворению обоих монархов было достигнуто соглашение об антитурецком союзе, включая в общих чертах, так называемый и “греческий проект”. В письме к своей матери и соправительнице Марии-Терезии Иосиф сообщал: “...Она мне сказала положительно, что если бы даже завладела Константинополем, то не оставила бы его за собою и распорядилась иначе. Все это приводит к мысли, что она мечтает о разделе империи и хочет дать внуку Константину империю востока, разумеется, после ее завоевания”.

Позднее оба монарха даже обменялись письмами уже непосредственно по проекту восстановления Греческой империи. Но неблагоприятное стечение обстоятельств помешало осуществлению этого плана.

А тогда Екатерина и Иосиф вместе доехали до Смоленска. Гость отправился в Петербург через Москву, а довольная царица, продолжая “путешествие”, решила часть дороги посвятить когда-то великому пути “из варяг в греки” с остановкой в древней Руссе.

Ранним июньским днем перед Кречевским монастырем на Полисти судно государыни подхватили ловкие гребцы — рушане в красных рубахах на двенадцати лодках. Довели до Ужинского перевоза (“уж” — паромный канат). Отсюда, по обычаю, высокая гостья со свитою, окруженная многотысячной толпою горожан и окрестных жителей, направилась в Троицкую церковь. После молебна вернулась к перевозу в дом городского головы Ивана Попова, в то время лучший в Руссе, того самого Попова, который был депутатом Старой Руссы в “Комиссии об Уложении” (1767 г.).

Утром царица пожелала осмотреть город. Все интересовало ее: и ход строительства, и благоустройство, и управление. А главное — она подробно ознакомилась с солеваренным заводом. Генерал Боур давал исчерпывающую информацию. Екатерина пожелала подняться даже на верхнюю галерею одной из градирен и долго рассматривала панораму расстилавшегося под ногами города. Потом, утомленная ходьбою по крутым лестницам, расположилась отдохнуть в особом павильоне, устроенном для нее среди варниц. Беседовала с Боуром и именитыми горожанами.

Возвращаясь с завода, царица пригласила к обеденному столу членов Магистрата, расспрашивала о нуждах и скорбях. Обещала помочь в возведении моста через Полисть на месте паромной переправы, выделила 2 тысячи рублей бедным на строительство домов. Отдавая должное одному из самых крупных казенных предприятий губернии, выдала тысячу рублей мастеровым соляного дела. Триста рублей пожертвовала Спасо-Преображенскому монастырю.

На рубеже 80-х шла организация школьной системы, сиротских домов и богаделен. Находясь в Старой Руссе, Екатерина выделила по сто рублей на четыре богадельни и двести — на заведение школы... Гостеприимному хозяину Попову императрица пожаловала свой портрет с автографом, а жене его — бриллиантовое ожерелье.

С еще большим энтузиазмом провожали рушане государыню за окраину Спасской слободы. Те же гребцы в красных рубахах доставили судно до Кречевского монастыря. Далее оно следовало по Полисти, Ловати, вдоль южного побережья Ильменя на Коростынь. Высокая гостья восхищалась поистине морскими просторами древнего Славянского моря, его галечными пляжами. За селом Устрека не отрывала взгляда от разноцветных известняковых скал, похожих на развалины крепостной стены. Подлинный восторг вызвало само село Коростынь, утопающее в цветении вишневых и яблоневых садов, известных с конца XV в.

На берегу ее ожидали дворяне ближайших имений и их крестьяне, а также немало новгородцев, встречавших высокую гостью задолго до города. Здесь, как и в других местах, полился дождь стихотворных приветствий, в которых принял участие и новгородский генерал-губернатор Сиверс, вернее его младшая дочь. Но посреди декламации малютка вдруг запнулась и остановилась. Государыня тотчас подняла ее на руки, покрыла поцелуями...

В Новгороде Екатерина пробыла несколько часов. Далее следовала на лошадях. Судно — баржа, на которой она прибыла, как музейная редкость была продвинута на так называемую Екатерининскую горку и простояла здесь до Великой Отечественной войны 1941 — 45 гг.

Не забыла императрица Старую Руссу и в шумной столице. Дала указание послать на соляной завод для обучения градирному делу 50 мальчиков из Петербургской и Новгородской гарнизонных школ.

1780 — 81 гг. Повсеместная засуха, недород во многих губерниях. Голодные годы во всей России, хлеб пекли из толченого сена, мякины и лебеды.

16 августа 81-го — новый знак внимания. Старой Руссе пожаловали герб в виде осененного короною и разделенного пополам щита. В верхней части на серебряном поле повторялись элементы губернского герба: два медведя, меж ними золотое кресло с красной подушкою, на коей крестообразно поставлены скипетр и крест. Над спинкою кресла — подсвечник с тремя зажженными свечами. Снизу, на красном поле, кирпичная топящаяся печь со сковородой, на которую льется из трубы струя воды. Герб символизировал основное занятие рушан — солеварение.

Между тем строитель и управляющий солеваренного завода Боур скончался, и весьма обширное дело перешло в ведение губернатора Н. П. Архарова... Подал в отставку и неутомимый генерал-губернатор Новгородско-Псковский и Тверской, наместник Яков Ефимович Сиверс...

1784 г. Екатерина еще раз вспомнила о Старой Руссе, пожаловала 1500 рублей на дальнейшее улучшение заведенной в ней школы, одной из трехсот в России, и четырех богаделен.

1785 г. 21 апреля были опубликованы “Жалованная грамота дворянству” и “Городовое положение”, что было последней главой реформы 1775 г. Дворянство получило законченную сословие-политическую организацию в виде губернских и уездных собраний, проводимых раз в три года. На них избирали предводителей дворянства, судебных заседателей и капитан-исправников, возглавлявших уездную администрацию. Имеющие меньше десяти душ крепостных в выборах не участвовали.

Новое общественное устройство в Старой Руссе окончательно упраздняло воеводскую канцелярию, посадский сход и старостинскую избу. Горожане делились на разряды: владельцы недвижимости из дворян, чиновников и духовенства; купцы трех гильдий; ремесленники, записанные в цехи; “посадские” — все прочие, кормящиеся промыслом или рукоделием. Раз в три года собрание “градского общества”, куда входили лишь купцы двух первых гильдий, домовладельцы и лица свободных профессий, избирало Городскую Думу из городского головы и 6 гласных, а также членов магистрата — суда. У ремесленников — каждый цех выбирал старшину и двух его товарищей, составлявших управу. А последние совместно выбирали ремесленного голову, и он заседал в шестигласной Думе.

Это было крупным этапом в оформлении городского общества, в сплочении местной буржуазии. В повседневную жизнь Старой Руссы прочно входили понятия “завод” и “фабрика”. Правда, для некоторых фабрик, как например шести кожевенных, работавших в Старой Руссе, это было слишком громкое название: число рабочих там не превышало 3-5 человек. Но сравнительно быстро набирал темпы лесопильный завод, особенно после запрещения изготовления досок топором (с целью сбережения леса). К середине следующего столетия на нем уже было занято 146 рабочих.

В связи с развитием капитального строительства росли два кирпичных предприятия. С целью его поощрения новые каменные дома освобождались от податей на двадцать лет. На 50 тысяч рублей каждый продолжали давать ежегодной продукции канатный завод купца Хвостова и винокуренный.

Соляной завод ежегодно производил более 200 тысяч пудов соли, которая в основном расходилась по Новгородской и Псковской губерниям. Правда, в 1787 г. 30 тысяч пудов было отправлено в Лугу. Около 300 тысяч пудов льна последние годы отправляли за границу, не считая того, что купцы Сомров и Суханов поставляли его и на Александровскую мануфактуру.

Торговля продолжала играть весьма существенную роль в жизни города. В начале 90-х годов насчитывалось 242 купца, 39 из них занимались продажей льна, пеньки, рыбы, дубового и соснового леса, отправляемого в Петербург. Их общий годовой оборот составил 372 тысячи рублей. Оборот остальных — 81 тысяча.

В Гостином дворе было 172 лавки, в том числе в “шелковой” линии — 37, мучном ряду — 22, в “Рыбаках” — 11, мясных — 7, железо-скобяных — 8 и т. д. Ежегодно устраивались две ярмарки — “крещенская” в январе и “петровская” в июне.

1786 г. Проливные дожди во время уборки урожая. Голодный год по всей России.

1788 г. 4 мая староста Воскресенского собора Илья Петрович Красильников доставил в город копию иконы Старорусской Божией Матери. Она была снята в Тихвине с чудотворного образа, задерживаемого с 1570 г. Этот день с того времени стал праздником рушан.

1791 г. Засушливое лето по всей Европейской России.

1794 г. Пожар уничтожил почти всю Соборную сторону.

1796 г. 6 ноября умерла Екатерина II. “Конец ее царствования был отвратителен, — записывал А. С. Пушкин в дневнике 1834 г. — Константин уверял, что в Таврическом дворце застал однажды свою бабку с графом Зубовым. Все негодовали”.

Это был невзрачный, глупый, необразованный и к тому же трусливый человек. Но в 23 года сделался любовником императрицы, которой уже перевалило за 60. Жадный, спесивый, лишенный элементарного ума и такта, он пытался руководить государством, до предела усиливая реакцию. В ходу были преследования всякого проявления мысли, взятки и циническое нарушение всех законов фаворитом и его многочисленными клевретами, которые расхищали Россию, как завоеванную страну. К концу царствования уже было роздано около 800 тысяч государственных крестьян.

На престол взошел Павел I. Все ожидали, что он соединит положительные качества своих предшественников. Но сын взял от родителей только худшее. От отца прежде всего преклонение перед прусской военщиной, на почве чего самым близким к нему человеком стал Аракчеев. От матери — опору на крепостнические устои. И видя в помещиках “лучшую полицию государства” раздал им около 400 тысяч государственных крестьян.

От себя лично Павел прибавил каприз, возведенный в закон. Современники называли павловский режим “царством страха”.

Вскоре после похорон императрицы Екатерины в Старую Руссу приехал Константин Павлович осмотреть постройки, возведенные на первые городские деньги для квартировавшего здесь лейб-Кирасирского полка. Это были деревянные конюшни, манеж и слесарня в Коломце. В связи с этим Константин передал рушанам царскую благодарность “за патриотизм” от своего державного родителя.

Итак, шли последние годы XVIII столетия, в котором многие историки подчеркнули необычайную стойкость хронологии. В 1725 г. смерть Петра Великого. Следующие 15 лет — просто “эпоха дворцовых переворотов” — время Екатерины I, Петра II, Анны Иоанновны, младенца Ивана Антоновича. Затем — почти десять лет до 1750 г. и почти десять лет после — правление Елизаветы Петровны. Затем Петр III, и уже через шесть месяцев опять переворот. И, наконец, с 1762 г. по 1796 г. — вторая половина, 33 с лишним года царствования Екатерины II. Последующие пять лет Павла I — это уже самый настоящий “конец” XVIII века. В ночь на 12 марта 1801 г. Павла I убили.

За всю историю России от рук убийц погибли шесть царей. Дмитрий I (он же Лжедмитрий) — хоть и венчан на царство, но самозванец. Петр III — 6 июля 1762 г. забит кулаками до смерти. Иван VI — несчастный был убит стражей, имевшей на это строгие инструкции, весной 1764 г. при попытке его освобождения. Павел I — даже если принять во внимание, что его все ненавидели, убийцы не стали героями. В отношении еще двоих будет сказано в свое время. Здесь лишь заметим, что народовольцы, лишив жизни Александра II, на собственном опыте доказали правоту тех, кого сама мысль о цареубийстве приводила в ужас. И весьма показательно, что руководивший убийством последнего российского государя Николая II и его семьи Я. М. Юровский, хотя и гордился до конца своих дней содеянным, однако даже при Сталине не сделал карьеры.

Глава IV. ГОРОД СОЛИ

По вопросу возникновения старорусских минеральных вод еще не сказано последнее слово. Большие масштабы выварки соли и огромный дебит рассолов приводили исследователей к мысли, что где-то на глубине имеются залежи каменной соли. По мнению же профессора А. М. Овчинникова здешние источники представляют собой выходы древних седиментационных вод морского происхождения, возраст которых насчитывает более 200 миллионов лет.

Русы и “королева пряностей”

Работая над историей древнейшего города России, невольно обращаешь внимание на тесную взаимосвязь между понятиями “русь” и “соль”. Согласно преданию, русы построили город при соляных источниках. Продвигаясь вдоль Ильменя, они встретили новые родники, появилось с. Русье (позднее Ручьи), за ним Новая Соль или Новая Руса на р. Мшаге при впадении ее в Шелонь. Успешно закончились поиски и к юго-востоку в районе Марево, от чего последняя стала называться Руса-Марево, а на р. Поле возникла вторая Новая Руса.

В указанных населенных пунктах также велась добыча соли. Только в Новой Русе на Мшаге в конце XV в. на 25 дворов насчитывалось 22 солеварни! В Новой Русе на Поле соль извлекалась из двух источников неизвестной глубины, закрепленных трубами диаметром в 70 сантиметров. Эти не сверленые трубы были сделаны из досок, вплотную пригнанных деревянными связями — в виде сруба. Расположенные на небольшом расстоянии друг от друга, они соединялись на глубине полутора метров особым каналом — трубопроводом.

Если верить преданию, оба источника на Поле, как и в Марево-Русе, были засыпаны литвою в набеге 1229 г. Но до сего времени над одним из них сохранился водоразборный колодец (2х2 м и глубиною 2,5 м), на дне которого можно видеть просачивающуюся кристально чистую соленую воду.

Солеварение в далекие времена велось на базе естественного выхода минеральных вод. Промысел с глубоким бурением скважины развился в XIII — XIV вв.

Наиболее древним источником здесь считается Озерный или Старый — неизвестной глубины, расположенный на территории курорта в северо-восточной части Верхнего озера. На дне последнего имеются еще два, закрепленных деревянными трубами диаметром 50 см.

Добыча соли, варка ее в значительных размерах требовала особых приспособлений — варниц и больших затрат труда, что было доступно только князьям, боярам, монастырям, крупным купцам. Не случайно варницы киевского князя в Русе упоминаются в знаменитом своде древнерусского права — “Русской Правде” XI—XIII вв.

1269 г. В торговом договоре с Любеком и Готландом среди товаров, вывозимых из Новгорода на Запад, упоминается соль. Это могла быть только старорусская, как “самая лучшая”, — по словам Дж. Флетчера, и потому, что другая новгородская соль была у самого Белого моря.

1370 г. Первое упоминание о бурении артезианского колодца в Руссе с целью добычи соли. Исследователи водоснабжения в России — А. И. Штукенберг в 1878 г., Н. И. Фальковский в 1847 г. и другие подчеркивают, что здесь не только возникла, но и развилась русская самобытная буровая техника, отличная от китайской, египетской и западноевропейской. Бурение производилось деревянными штангами с железными наконечниками и креплением стенок скважин деревянными трубами.

“Русский промысел” способствовал развитию и совершенствованию не только техники бурения артезианских колодцев, но и всего водопроводного дела, созданию уникальных гидротехнических сооружений. Опыт, накопленный веками, служил примером для многих городов Руси.

1403 г. Новгородские купцы-прасолы воздвигли в Русе храм Бориса и Глеба. Они считали этих святых своими покровителями. Рушане имели свой соляной двор в Новгороде близ моста через Волхов.

1409 г. Псковская летопись сообщает о цене на соль Русы: “на полтину полпяти зобницы (лукошко), а ржи шесть зобниц”. Так что соль была значительно дороже хлеба.

Первые казенные варницы появились при Верхнем озере в 1424 г. Но трудились на них частные лица под присмотром приказчика. Производство росло и развивалось вплоть до царствования Федора Ивановича. Последний, как и его отец, пользовался здешними варницами и подтвердил старинное право иметь таковые новгородским монастырям: Юрьеву, Хутынскому, Николоостровскому, Михаилоклопскому, Духовскому, Деревяницкому и Спасопреображенскому. 15 государевых варничных мест упоминается еще в начале XVII в.

1446 г. В договоре с тверским князем Борисом Александровичем записано: “А в Русе имать у терерич гостиное по старине”. (Речь идет о сборе пошлин). Не что иное, как соль, привлекала сюда иногородних купцов. Их князья стремились добиться льгот... Где-то в эти годы княжеские тонники в Русе — Микита и Есип с братьями, Кузьма, Перфурий и Антон с братом — получили жалованную грамоту Василия II, в которой подтверждались льготы, данные им дедом — Дмитрием Донским и его отцом — “русьским промыслом промышляти, соль варити”, беспошлинно.

1470 г. В договоре Новгорода с польским королем Казимиром в одном из пунктов говорится: “...а держати ти десять варниц в Русе” (естественно, казенных).

1498 г. Опись посада Русы. Дошла до нас с серьезными дефектами. Но, как уже говорилось, по сравнению с другими городами здесь большие размеры дворов, насчитывающие от 3 до 10 взрослых мужчин! И подавляющее большинство хозяев платили позем или оброк солью. И не случайно самые богатые и влиятельные монастыри стремились приобрести земли и варницы в Русе, другие же добивались беспошлинной купли и продажи соли.

1513 г. Иосифо-Волоколамский монастырь получил грамоту, согласно которой имел право раз в год приезжать в Русу и закупать 150 возов (4500 пудов) соли беспошлинно.

1517 г. Немецкий дипломат Зигмунд Герберштейн в “Записках о Московии” подчеркивал, что в то время каждый (!) двор в Русе был варничным местом. Соляную воду подводили “каналами”. Источник находился среди застроенных кварталов, а расстояние до некоторых варниц, например в слободе Морозовщине на левом берегу Полисти, составляло до 1,5 км и более. В таких условиях некоторые каналы были открытыми. Но большинство, безусловно, закрытыми, так как с трудом добытые воды тщательно оберегались от загрязнения.

Многовековое существование “русьских” промыслов не могло не сказаться на занятиях и быте сельского населения южного Приильменья. Крестьяне Демянского и Коломенского погостов поставляли особо качественные бревна для изготовления рассольных труб; крестьяне Рамышевского и Чертицкого погостов — сливальные варничные ковши, телеги, колеса, дровни; жители Славитинского, Должинского, Онежского погостов — драницы, тес, скалы (береста под тес) для крыш, которые быстро портились от соленых паров.

В огромном количестве закупались рогожи и холст на “соляные меха” (мешки и кули). Главным источником денежных доходов подавляющего большинства жителей побережья сплавных рек были заготовка и поставка топлива для “русьских” варниц, которые насчитывались сотнями, и на каждую в среднем требовалось 1500 саженей дров. Значительный приработок давал и вывоз соли из Русы.

1540-е гг. Где-то в это время варницу в Русе приобрел даже Кирилло-Белозерский монастырь, хотя в несколько раз ближе были такие крупные центры соледобычи как Тотьма и Соль-Галицкая.

1554 г. Привилегию на ежегодную беспошлинную покупку 400 пудов соли получил северодальний Коневский монастырь Корельского уезда Новгородской губернии.

1588 г. Английский посол Джайлс Флетчер отмечал: “Соли в этой стране весьма много. Лучшая и в большом количестве добывается в Старой Руссе, где устроено много солеварен”. Да, в то время здесь было больше 500 варниц. Их обслуживали до двух десятков трубных соляных мастеров, рукавщиков, трубников, бочаров и ведерников. И, как говорилось, Руса платила самую значительную пошлину в государеву казну — 18 тысяч рублей “солью и другими произведениями”, то есть в полтора раза больше Москвы, в три раза больше Новгорода!

В XVI — XVII веках в связи с оживлением торговых связей между областями и формированием национального рынка сильно возрос интерес к добыче и торговле солью. В это время, — писал в 1882 г. исследователь Ф. Остроумов, — “соляных источников искали точно золотоносных россыпей, открывая все новые и новые соляные места”.

1607 г. В Старой Руссе насчитывалось 1482 двора и 509 варниц и варничных мест. Огромная цифра, в других районах в таком сосредоточении не встречаемая. Обилие соляного рассола и простота его добычи способствовали широкому распространению промысла. Пространство земли от одного места до другого измерялось расстоянием между солеварнями. Судя по позему соли и количеству занятых рабочих, варницы были различного размера, так как платили от 0,5 до 5 размеров соли или 1:10.

Однако, учитывая немалую стоимость постройки и оснащения варниц, невозможно принять на веру свидетельство 3. Герберштейна о их тождестве с дворами. Скорее всего, считают исследователи, во многих дворах были просто небольшие црены. Не случайно до второй половины XVII в., когда варили только в варницах — предметы именовали “цреннецкие”, будь то дрова или бревна, что складировали “цренники” в деревнях Перхино и Парфинский берег на Полисти, или пустые варничные места.

Каждая частная варница преимущественно имела по одному четырехугольному железному црену в два аршина длиною (1,42 м), один шириною и в три четверти аршина глубиною. Варили преимущественно зимой, когда рассол был крепче, а значит, требовалось меньше труда и дров, и жители были более свободны.

Разорение края и самого города отрядами Стефана Батория в 1581 г. в период Ливонской войны, голод 1603—1604 годов и моровое поветрие 1606—1607 годов подорвали экономику Старой Руссы. 335 варничных мест стояли заброшенными, из них 292 “старой пустоты”, то есть давней. Но в целом главный промысел уже в значительной мере оправился, действовали 174 варницы, из них 15 государевых, 9 монастырских и 150 посадских. Возрождались и ремесла, их обслуживающие.

Как и в каждом значительном городе средневековья здесь было немало ремесленников. Но лишь пищевики отличались многочисленностью и разнообразием специальностей: хлебники, калачники, пирожники, шпанники (пекли оладьи), молодожники (солодовые напитки), винокуры и другие — 109 (!) человек или около половины занятых рукодельным мастерством, что еще более подчеркивает промысловый характер Руссы. Приезжавшие за солью торговцы и крестьяне, а также стекавшиеся из дальних мест работные люди являлись основными потребителями их продукции.

У ц. Никольской в Городке размещался Большой торг, стояли лавки, “харчевные и шпанные избы”. Невдалеке, позади соляного озера, для приезжих содержали 10 (!) постоялых — “гостиных” дворов.

1608 — 09 гг. Захват Старой Руссы отрядом “тушинского вора”. Все хозяйство пришло в упадок.

1611 — 17 гг. Шведская оккупация. Город обезлюдел, солеварение прекратилось.

1625 г. Подробнейшая опись, составленная Александром Чоглоковым. Неоценимая характеристика соляного промысла того времени. “Город соли” отличался не только большим количеством варниц, но и широко разветвленной системой рассолоснабжения.

Здесь было четыре соленых озерка, соединенных между собою деревянными трубами, которые расходились по всему посаду. Основным источником служило “ключевое” озерко подле церквей великомученицы Анастасии и апостолов Петра и Павла. В длину 100 сажен (233 м), в ширину 32 сажени (74 м) в одном конце и 6 сажен (14 м) — в другом. Его соединяла с другим “копаным” озерком 23-метровая труба и “копаная речка” длиною 276 м и шириною 14.

Второе озерко находилось близ ц. Дмитрия Солунского. Из него труба шла на Городок, к десяти государевым варницам, и в Песий конец. Третье и четвертое озерки были ближе к реке и их трубы уходили за Порусью.

Помимо озерков резервуарами, где скапливалась соленая вода, служили большие рознимальники, от которых шли трубы во всех направлениях. Самый большой был Емецкий (10х10 сажен), от которого шло семь труб, причем одна через Перерытицу, другая через Полисть. Существовало еще 250 малых рознимальников. Непосредственно у каждой варницы, или двух близких, ставились ульи — деревянные круглые чаны. Из них бадьями при помощи журавля выкачивали рассол и наливали в желоб, который шел в варницу.

Эта сложная система, конечно, возникла не сразу. А какие искусные были мастера, ведь вода шла к варницам САМОТЕКОМ! К примеру, в том же Сольвычегодске, до времен Строганова, ее носили в варницы ушатами и ведрами. Трубы укладывались в ЗЕМЛЮ на глубину непромерзания. По “проходным” или “прогонным” шел рассол, по “спускным” удаляли с варниц отходы и пресную воду. И за всем следили трубные мастера — инженеры того времени. По сути, был настоящий промышленный городской водопровод.

Трубы высверливались из толстых бревен с помощью специальных инструментов (“напарьи, что трубы вертят”, долота, тесла, буравы). Скреплялись между собой канатами, щели конопатились пенькой и заливались смолой.

Медленно возрождался древний город и его соляной промысел. В момент переписи 1625 г. здесь насчитали всего 8 действующих варниц: одна государева, три монастырских и четыре посадских. Царю Михаилу пришлось издать указ о заселении Старой Руссы жителями других городов.

1631 г. Вышла в свет строгая царская грамота: “Кто учнет соль за рубеж продавать или кого с продажной солью поймают, быть казненным смертью без всякой пощады... в тех местах велим и повесить”. Для устрашения ее даже повторяли несколько раз.

Но варницы уже строились “по-пермски” и “по-балахонски” в противовес “старорусским”. Правда, небезынтересно заметить, что в Балахне в это время среди 19 варниц (каждая имела название) одна именовалась “Руса”. Не исключено, что солепроизводство здесь налаживали подлинные мастера этого древнего промысла — рушане. Зачинателями новых методов солеварения в Старой Руссе были братья Веневитины.

Еще в 1635 г. царь Михаил разрешил гостю Федору Веневитину и его тестю Савве Дубинскому восстановить в Руссе 6 заброшенных варниц.

1636 г. Декабрь. Льготную грамоту на устройство четырех солеварен близ соляного озерка и двора у ц. Параскевы Пятницы получил брат Федора, “московитин гостиной сотни” Парфений. Солеварение давало хороший доход, и недалеко от Княжьего ручья он поставил еще две варницы. И все они строились “по-пермски” и “по-балахонски”.

1643 г. Федору Веневитину отдали на откуп сбор соляной пошлины в Старой Руссе.

1646 г. Федор получил жалованную грамоту царя Алексея Михайловича, в которой ему ставилось в заслугу возрождение соляного промысла в Русе на новой основе, ибо “на его промыслы смотря, завели и другие”.

В этом году по смете с государевой варницы “старорусского строения” предполагалось получить, как и в прошедшем, 156 рублей, 18 алтын, 1 деньгу за сваренные 2458 пудов соли. С варницы же “что устроена по-пермски” — 215 руб. 23 алт. 3 ден. (давала до 5 тысяч пудов). Она занимала площадь до 450 кв. сажен или в 6,5 раз больше первой. Здесь применялся предварительный подогрев рассола, что сокращало длительность варки с 7—8 суток до 4, а затем и одних, а выход увеличивался вдвое. Вошло в практику тщательное разделение труда. Если старую варницу обслуживали лишь варец и кузнец, то новую — варец, подварец, два водолея и дрововоз — подносчик, то есть 5 человек.

1649 г. Сбор соляной пошлины отдан на откуп сыну Федора Веневитина — Василию...

1650 г. Царь, по-видимому, живо интересовался состоянием солепроизводства в Руссе, ибо в очередной отписке воевода Афанасий Чоглоков сообщал, что откупщик Василий Веневитин и братья его Никифор и Афанасий собирают пошлину с 24 новых варниц, а “прежнего старорусского строения их нет”.

1654 г. Май. Будучи старым и бездетным, Парфений Веневитин просил разрешения царя отдать свои шесть варниц и двор у ц. Параскевы Пятницы “по себе и по родителям в вечный помин” Иверскому монастырю, который незадолго до этого по повелению патриарха Никона восстановил ц. Мины и рядом поставил подворье с целью организации соляного промысла. Ходатайство было поддержано патриархом.

Вскоре к вкладным варницам монастырь построил еще пять и довел ежегодную добычу соли до 30 тысяч пудов. Солеварни были освобождены от пошлин и оброка. А когда иверцы вместо Холма и нескольких тверских сел, возвращенных государю, получили от Алексея Спасо-Преображенский монастырь, а затем одиннадцать погостов Старорусского уезда со всеми деревнями, крестьянами и угодьями, то есть 430 деревень, — у рушан-солеваров появился опаснейший конкурент, пользующийся недоступными им льготами.

1655 г. По повелению Алексея Михайловича старорусцы выехали в Псков с целью оказать помощь. Весьма довольные псковичи сообщали царю: “...соленова варенья мастер рушанин Анисимко Тарасьев показал нам, холопьямтвоим, добрый опыт”.

1662 г. Посадские люди платили оброк с 36 варниц “пермского строения”, а варницы “старорусского” уже не упоминаются. Наиболее серьезным вопросом солеварения становились дрова. До середины XVII в. их заготовляли преимущественно в Околорусье, уплачивая в казну небольшой оброк. Иверский монастырь, монополизировав ближайшие к городу лесные угодья, поставил рушан в очень невыгодное положение и вызвал постоянные протесты и жалобы царю. По словам челобитных, монастырское солеварение наносило “большой ущерб и казенному”. Однако Алексей Михайлович все оставил по-прежнему.

1664 г. Очередную челобитную царю с изложением жалоб на помехи, чинимые Иверским монастырем, вместе с Веневитиными от имени всех солепромышленников Руссы подписал и иногородний гость Иван Буйков, имевший шесть варниц...

1678 г. На очередное челобитье Федор Алексеевич, находясь уже третий год на троне, подтвердил права Иверского монастыря, и предложил старорусскому воеводе Семену Ивановичу Друцкому не вмешиваться в их дела.

По переписи этого года рабочее население Руссы, преимущественно занятое на соляных промыслах, составляло 533 человека или 58 процентов взрослого мужского населения (206 тяглецов, живущих “черной работой”;

262 работных, дворовых и “купленых”; 65 подсоседников). Это не считая крестьян окрестных деревень, прирабатывающих в городе.

В конце XVII в. под влиянием конкуренции более дешевой волжской и соликамской соли старорусские промыслы, особенно частные, переживают застой и постепенно приходят в упадок. Круг покупателей сильно сузился. Большая часть гостей покидает Руссу. И. Буйков разорился, московитин Ф. Смывайлов погорел. Веневитины, не оставляя промысла в Руссе, приобрели варницы в Соли-Камской и, получая там большую прибыль, перенесли туда центр своей деятельности... Господствующее положение переходит к местной посадской верхушке.

1686 г. В ревизской “сказке” встречается владелец двора на посаде Иуда Петрович Погребов, по происхождению из купцов. Но имел он в уезде “поместье и вотчину”. И. П. Погребов и его брат Никита совмещали службу с соляным промыслом и торговлей. Их сыновья Иван и Прокофий скупали посадскую землю и варницы. С этого времени фамилия Погребовых не сходила со страниц истории Руссы. Она и увековечена в названии улицы.

1687 г. По выбору посадских государевыми варницами стал управлять купец Федор Сомров. Сам он, вероятно, имел всего одну варницу, но широко занимался торговлей и ростовщичеством, сын его Елисей — мыльным промыслом. Эта фамилия также прочно закрепилась в истории города. Сомровы неоднократно избирались городскими головами, и до сих пор старожилы помнят прекрасный парк — Сомровую рощу, вырубленную фашистскими оккупантами.

В эти годы выделились рушане Бычатины. Старший, Мартин, родился в деревне, но жил в посаде с малых лет, женился на рушанке, владел двором, варницей, торговал. К середине следующего столетия трое Бычатиных уже держали пять варниц. После запрещения солеварения быстро переключились на торговлю льном и пенькой в Петербургском порту. Стали самыми богатыми купцами первой гильдии на то время в древнем городе.

Однако были еще и иногородние. Среди них выделялся новгородский гость Семен Гаврилов, ведший большую торговлю со Швецией. Ему принадлежало восемь варниц. И он постоянно поддерживал посадских в борьбе с Иверским монастырем.

1693 г. Как уже было сказано, по пути в Архангельск Петр I остановился в Старой Руссе. Найдя частное солеварение в большом упадке, он, к неописуемой радости рушан, запретил беспошлинный отпуск соли и вообще лишил всех привилегий Иверский монастырь. По его же указанию местные власти должны были принять срочные меры к улучшению работы казенных солеварен на Белом берегу Перерытицы.

1704 г. В связи с Северной войной, идущей уже три года, и постройкой Петербурга в западном крае сильно повысился спрос на соль, что привело к временному оживлению ее производства. Однако Петр сразу же прислал указ с повелением описать старорусские промыслы и сдавать всю вывариваемую продукцию в казну. Так что соляная монополия фактически была здесь установлена задолго до введения во всей стране.

Проведение в жизнь приказа поручалось бурмистру Семену Красильникову. Казна получала ежегодно свыше сорока тысяч рублей прибыли, покупая по 9 копеек за пуд и продавая в той же Руссе по 20.

1706 г. Рушане уже жаловались на задержку выплаты денег, отчего “чинятся убытки великие и в промысле остановка”.

1707 г. В очередной челобитной царю земский бурмистр и староста Руссы писали, что, обязуясь сдавать в казну соль по 9 копеек за пуд, посадские люди “уступили себе в наклад” и ныне питаются от промысла “с великою нуждою”. Жалуясь на постоянно растущие поборы и налоги, подчеркивали: цена “умалена немерно”, грозит “полное разорение”.

1709 г. Зимою было вывезено 97 тысяч пудов соли в Петербург, Тихвин, Ладогу, Новгород, Псков, Гдов, Нарву, Великие Луки, Торопец. Значительное количество продано в самой Руссе и уезде. Но весною город постигло стихийное бедствие: от большого разлива Ильменя потонули варницы, размыло печи, поломало црены, унесло много дров. Даже в июне в некоторых местах еще стояла вода.

И рушане снова били челом царю, указывая на основную причину своих бед: низкие цены на соль, множество налогов и повинностей. Особенно отягощены “ямской гоньбой” и другими службами, на которые в предыдущем году было послано 74 человека. В текущем же — только в Петербург 174, в рекруты 18, да в самом городе занято 83... Правительство пошло на некоторые уступки, однако вскоре нанесло, наверное, самый страшный удар.

1710 г. “Для сбережения лесов” солеварение запретили. И власти бдительно следили, грозя жестокими карами. Иверский монастырь некоторое время еще варил оставшимися дровами. Затем ему разрешили перерубить восемь варниц, а “вновь дров и ими соль варить не велено под жестоким страхом”. Посадские, переключившись на другие занятия, сохраняли варницы в ожидании лучших времен.

1719 г. 11 декабря на очередное ходатайство Петр дал разрешение, но, заботясь о лесе, добавил: “Варить соль позволяется, только не токмо что заповедные леса, как выше писано, не употреблять на дрова, но и никакого лесу со Мсты и тех рек, которые впали во Мсту, и заказные деревья...”. И все это под угрозой “разоренья и галерною работаю вечно”.

Даже с учетом грозного приказа промыслы быстро возрождались. Уже в следующем году действовало 16 варниц, в 21-м — 60, к середине тридцатых — до ста. Но вместе с тем снова начали поступать жалобы на низкие закупочные цены, установленные казной.

1723 г. От имени посадских Карп Коростынский писал Петру, что целовальники продают соль по 10 алтын (30 коп.) за пуд, а солевары получают всего 3 алтына 3 деньги (10,5 коп.) и оттого “пришли в оскудение и выварки умножать нечем”. Надо бы по 5 алтын за пуд. И в заключение:

“Вели, государь, выварочную нашу соль продавать нам самим и на товары менять свободно”.

1724 г. По указанию Камер-коллегии в Руссе провели обследование: “во сколько обходится пуд соли самим промышленникам?”. Установили, что с покупкой дров и наймом работных людей, с приложением таможенных и “трехденежных” пошлин, которые в казну берутся, пуд стоит 13,5 копеек. Однако прошло еще целых восемь лет, прежде чем была установлена эта закупочная цена!

1726 г. 24 декабря, учитывая упадок солеваренной промышленности, изыскивая меры пополнения оскудевшей казны, правительство решило апробировать в Руссе и отмену монополии. Кроме государевых и монастырских, варницы были отданы на оброк с выплатой в казну с каждой ежегодно 350 рублей. И продавать обязаны были в определенных Камер-коллегией городах.

Вслед за тем издали “Устав о соли”, по которому владельцы “запустелых варниц” должны были возобновить промысел или уступить их более состоятельным, в противном случае угрожали продажей с публичного торга... Однако надежды не оправдались, доходы все уменьшались...

1731 г. Соляная монополия была восстановлена. Возвращаясь к прежнему порядку, казна установила годовую норму промысла. Пермские должны были вываривать не менее 4 миллионов пудов в год, Балахнинский Солигалицкий и Северные промыслы — по 600 тысяч пудов, а древнейший Старорусский — 312360 пудов.

Определили и районы сбыта. Старорусцы должны были снабжать Петербург, Кронштадт, Шлиссельбург, Нарву, Гдов, Новгород, Ладогу, Великие Луки, Торопец, Тихвин, Псков, Порхов... По сравнению с XVII в. их рынок значительно сузился.

1741 — 43 гг. Спрос на соль резко возрос с размещением войск на западной границе в связи с русско-шведской войной. Уже через несколько месяцев из Ладоги просили прислать дополнительно три тысячи пудов из Кронштадта – увеличить завоз до пятнадцати тысяч... Старорусского комиссара Ивина просили принять все меры для увеличения выварки.

1744 — 45 гг. Спрос не падал. Щедро раздавались ссуды на возобновление и расширение варниц. Однако в целом положение на Старорусском промысле было далеко не блестящим.

1752 г. На 1 января, судя по сообщению в Соляную контору, действовало всего 39 варниц, 20 стояло “впусте”, разорились и прекратили производство “по скудности” 17 рушан-солеваров.

1763 г. 22 апреля, пожар уничтожил все деревянные строения города. “Частному солеварению, – докладывал губернатор Я. Сиверс, – нанесен непоправимый удар!”.

1765 г. Выше уже говорилось, что выходы соленой воды привлекли особое внимание ученых Петербургской АН. Старую Руссу посетил академик Леман. Через два года побывал натуралист Гмелин. Добавим, что при описании здешних минеральных вод он, на заре зарождения гидрогеологии сказал о возможной связи их с Валдайскими горами.

Самое крупное предприятие губернии

Восстановить полностью здешнее солеварение было невозможно, да такой цели и не ставилось при все увеличивающейся более дешевой продукции волжских и соликамских промыслов. Однако пока еще оно было крайне необходимо для обеспечения Новгородской и Псковской губерний, да и помощью самому “Городу соли” после всепожирающего пожара.

Посланный в Старую Руссу генерал-квартирмейстер Боур пришел к выводу, что воспроизведение казенных солеварен на Белом берегу Перерытицы — это не решение проблемы: участок весьма ограниченный, к тому же в самом центре города. И он выбрал юго-западную окраину города на правобережье Полисти.

1771 г. 15 февраля вышел указ, и под руководством Боура началось строительство в то время самого крупного предприятия в губернии — Солеваренного завода, — с применением в этой отрасли всех заграничных новинок, позволяющих давать продукцию круглый год. Соленая вода с Верхнего озера, бывшего “Государева”, созданного на месте естественных источников, подавалась самотеком (!) через реки Порусью и Перерытицу по деревянным трубам. Выходы последних можно еще встретить на левом берегу Перерытицы, да и сами они до сих пор обнаруживаются на всем протяжении более чем в 2,5 км (см. схему).

Проработав несколько лет, управляющий решил дать дополнительный приток в “Государево” озерко. Для этой цели всего в трех саженях к западу от насыпи, окаймляющей собирающий бассейн, пробурили скважину. Новый артезианский колодец или “Боуровскую шахту” обнесли деревянным срубом, из коего соленая вода по трубе поступала в озерко.

Однако для повышения производительности завода требовалось максимальное сгущение рассола, выпаривать прямо из воды источников — дорого из-за огромного расхода дров. Вымораживать — очень хлопотно. Академик же И. Г. Леман, выше упомянутый, еще пять лет назад разработал особый метод градирования (от нем. gradiren — сгущать). Его-то Боур и взял на вооружение.

Доставляемую воду поднимали насосами на четырехсаженную галерею очищенных древесных ветвей, где она равномерно распределялась по всей длине в 150—250 сажен. Оттуда медленно по прутьям стекала вниз и собиралась в приемник. Из него подавалась на вторую подобную. И так далее проходила через все 19 “градирен” общей протяженностью до восьми верст.

Сконцентрированный или “маточный” рассол, из которого одновременно с испарением воды оседали на ветках гидроксид железа (охра) и гипс, поступал в варочный цех. В нем находилось 18 больших железных цренов. Здесь соль выпаривалась и кристаллизовалась. Из одного кубометра воды получалось до 17 килограммов соли.

Для приведения в действие насосов на правом берегу Полисти возвели шлюз и “машинный дом” с шестью водовращающимися колесами. Выпуск продукции постепенно, но неизменно повышался.

1779 г. А южное Приильменье продолжало интересовать ученых. В июле путешествие из Петербурга через Сольцы — Мшагу — Коростынь — Старую Руссу — Валдай совершил академик К. Г. Лаксман, минеролог. Четыре дня были употреблены на рассмотрение местности около Руссы. Береговые отложения юго-западного побережья Ильменя, рек Псижа и Пола, а также местные соляные источники натолкнули ученого на вывод, что “здесь ранее было дно великого озера или морского залива”.

1780 г. Июнь. Выше уже рассказывалось, как Старую Руссу посетила Екатерина II, как знакомилась с солеваренным заводом. Не забыла высокая гостья древний город и в столице, пожаловав ему герб, символизирующий солеварение.

1781 г. К глубокому сожалению Екатерины, не говоря уже рушан, скончался строитель и первый управляющий солеваренного завода Боур. Обширное дело “временно” поручили губернатору Н. П. Архарову. Вместе с тем, по указанию императрицы, сюда для обучения новому “градирному делу” прислали пятьдесят мальчиков из Петербургской и Новгородской гарнизонных школ.

1782 г. Хорошо отлаженное производство продолжало приносить плоды. Старую Руссу по-прежнему величали “Городом соли”. Вышел указ о распространении опыта на все промыслы России. Пермский генерал-губернатор Кашкин сам ездил за ним, в результате чего и появилось определение казенной палаты: “варницы и амбары строением производить по старорусскому маниру”.

1785 г. Управляющим завода Сенат назначил члена Государственной Берг-коллегии Ф. Л. Канкрина. Немец по происхождению, он отличился не только в делах Старой Руссы, но уже был одним из творцов русской теоретической геологии. Именно в этом году АН начала издание его большого справочно-учебного труда. В десятом томе, названном “О науке солей...” ученый в предисловии писал с надеждой, что “каждый учитель, хотя бы он и не имел о соляном деле мастерского сведения, совершенно разуметь может”.

1786 г. Летом в течение десяти дней завод обследовал, а в следующем году опубликовал подробное его описание, ученый И. А. Гюльденштедт. Особое внимание обращалось на сложное градирное хозяйство и водоподъемные механизмы.

Екатерина II постоянно интересовалась предприятием и даже послала специальное распоряжение генералу Архарову: “...дабы мнения и представления Ф. Канкрина, как человека обширных по соляной части знаний, уважаемы были”.

1800 г. Франц Канкрин взял в помощники сына Егора 26 лет. Надежды на его высокие инженерные способности оправдались. Так, для поддержания постоянного уровня в Полисти и бесперебойной работы “машинного дома”, под его руководством в верховье реки у озера Полисто была сооружена плотина. Благодаря этому и другим усовершенствованиям, выварка соли удвоилась, завод достиг подлинного расцвета. Взошедший вскоре на престол Александр I не мог не отметить “заботы и хлопоты” администрации по повышению результативности “русского промысла”. Младшего Канкрина ждало большое будущее. Незадолго до Отечественной войны 1812 г. покровителю их семьи Аракчееву удалось выдвинуть его на должность интенданта армии, приблизить к царскому двору, а там уже недалеко было и до министра финансов. Особенно понравились царю его соображения по выходу из экономического кризиса после войны через организацию военных поселений.

1804 г. В трудах АН были опубликованы “Записки путешествия по западным провинциям” академика В. М. Севергина, выдающегося минеролога и химика. Целых десять страниц Василий Михайлович посвятил описанию юго-западного побережья Ильменя и солеваренному заводу. Снабдив сие чертежами, ученый подчеркивал: “Старорусское солеваренное заведение весьма полезно казне”.

1805 г. Путешествие в Приильменье совершил академик Н. Я. Озерецковский и опубликовал в трудах АН “Обозрение мест от Петербурга до Старой Руссы и на обратном пути”, где довольно подробно изложил историю солеварения второй половины XVIII и начала XIX века. Ученый сожалел, что с вываркой соли в Околорусье истреблено много лесов.

1814 г. Выварка соли достигла 166 тысяч пудов и цена каждого из них снизилась до 37 копеек. Но труд здесь поистине был каторжным. Рабочий день начинался ранним утром и кончался с наступлением темноты. В сырости и холоде, пронизывающем до костей, на наружных работах; в невыносимой жаре, окутанные плотным паром у железных цренов, работали солевары. Натруженные тяжким трудом руки, несмотря на плотные “вариги” — рукавицы, саднило от всепроникающих соляных паров.

Несмотря на приличную зарплату, охотников сюда не находилось. Поэтому кроме казенно-мастеровых было немало и пришлых людей, выполняющих самые тяжелые работы. Жили рабочие в заводской слободке, в специально построенных бараках. Постепенно некоторые осваивались, приобретали участки, строили дома. Но больше уходили...

1823 г. 9 июля Старую Руссу посетил Александр I. Он побывал на солеваренном заводе. Как и бабка Екатерина, поднимался на одну из градирен и обозревал лежащий перед ним город. Спокойно выслушал объяснения уже пожилого Франца фон Канкрина. Но царю было не до производства, все мысли были заняты введением военных поселений. Лишь не забыл поздравить отца с назначением его сына министром финансов.

1824 г. 13 марта по “Высочайшему указу” Аракчеев открыл в Старорусском уезде военное поселение двух гренадерских дивизий, о чем подробно рассказывается в следующей главе.

Летом, отыскивая следы каменной соли, здешними минеральными водами интересовался горный инженер И. П. Чайковский, отец гениального композитора. В статье, опубликованной в следующем году в Горном журнале, он дал довольно подробное “Описание Старорусского солеваренного завода”.

Ученый подчеркивал, что “происхождение соляного промысла и начало его теряется в глубокой древности”, а “солевары в прохождении и устроении рассолоподъемных труб весьма искусны”. Чайковский кроме 19 градирен, обращал внимание на 48 деревянных насосов, машинный дом с шестью водовращающимися колесами, которые приводили во вращательное движение “12 коммуникационных линий, идущих по разным направлениям”. Благодаря им, энергия текучей воды передавалась на расстояние от нескольких сот сажен до версты. “На сем пространстве вращающиеся коммуникации поддерживаются глаголями”, г-образными опорами. У насосов вращательное движение штанг системой рычагов превращалось в колебательное, приводящее в действие нагнетательные поршни.

Управляющего Чайковский в живых не застал и, отдавая ему должное, подчеркивал: “Сам Соляной завод усовершенствован и поставлен на степень отличного заведения в России с 1800 г. трудами и попечением покойного действительного статского советника Ф. Л. Канкрина”.

Поскольку Старая Русса стала центром удела военных поселений, новым управляющим был назначен подполковник Прянишников. Строжайшая дисциплина пришла и сюда. Для наказания применялись и розги, исполняемые воинской инвалидной командой, несущей охрану предприятия под руководством офицера. И все равно чернорабочие были в дефиците, хотя и присылали поселян “за большую провинность”.

1825 г. 4 февраля Городская дума получила право посылать сюда мещан за недоимки.

1833 г. 20 июня, на территории завода началось бурение в поисках исходного продукта на месте. Через три года на глубине свыше 115 сажен нашли рассол добротою в 2,25 лота (около 26 граммов). Им и стали пользоваться для солеварения.

Рядом с “Царицынским”, всего в 45 метрах был пробурен источник “Екатерининский”. Он закреплен такой же деревянной обсадной трубой диаметром 50 см. Но скважина доверху заполнена камнями. Глубина ее неизвестна, как и время бурения. Предполагают, что при отсутствии достаточной механизации работ параллельная скважина с непрерывной водооткачкой была одним из элементов самого бурового процесса.

Однако, несмотря на то, что соленую воду стали брать на месте, выпуск продукции вскоре начал падать. Ветхие старые градирни не давали должного уровня концентрации рассола. Да и люди, работавшие в каторжных условиях, не были заинтересованы ни в увеличении продукции, ни в сохранении заводского имущества.

1837 г. Количество вывариваемой соли упало до 154 тысяч пудов, а расходы возросли до 50 копеек серебром за пуд.

1845 г. Впервые встречается упоминание о перестройке двух градир и запасных шлюзов. Это несколько увеличило добычу.

1854 г. “Новгородские губернские ведомости” опубликовали заметки академика Э. И. Эйхвальда о первых биологических исследованиях Старорусских солевых водоемов. Через год в четырех номерах газеты подавались результаты его “Путешествия по Ильменю и окрестностям Старой Руссы”.

Местные жители, — подчеркивал ученый, — “еще в древние времена занимались добыванием соли из источников города и окрестностей”. Истребление же лесов вокруг Ильменя с одной стороны уменьшило опасность наводнений во время разлива рек, с другой — привело к заболоченности почв в Околорусье. Соответствующее место здешнему природному богатству Эйхвальд уделил и в статье “О минеральных водах России”, напечатанной в Военно-медицинском журнале № 6, I860 г.

1857 г. 16 марта вышел указ об упразднении предприятия и переводе казенно-мастеровых рабочих на Олонецкие горные заводы. Однако, при добыче около 100 тысяч пудов, оно еще функционировало некоторое время, арендованное Мокеевым за 15 тысяч рублей серебром, ежегодно вносимых в удельное ведомство.

1869 г. “Русский промысел” прекратил свое существование. Но энергия водного потока “Царицынской” скважины использовалась вплоть до июня 1941 г. Здесь работали три мельницы. Сейчас же дебит этого источника наибольший из всех действующих — около 74 литров в секунду — совершенно не используется.

Так закончилось МНОГОВЕКОВОЕ СОЛЕВАРЕНИЕ, оказавшее большое влияние на экономическую и социальную жизнь окрестного населения. Работа на промыслах, поставка для них дров, лесоматериалов, угля, холста и прочего, в значительной мере способствовали росту и развитию товарно-денежных отношений не только в Старорусском, но и Новгородском, Торопецком и других уездах.

Старорусские солевары делились многовековым опытом, помогали налаживать производство в других регионах, в частности, в Балахне. В то же время сами следили за новинками и своевременно внедряли их в жизнь с помощью тех же братьев Веневитиных. Этой же политики придерживался с самого начала своей деятельности в Руссе Иверский монастырь. Не случайно здесь построили и первый казенный солеваренный завод с использованием всех новинок заграничной техники, с которого брали пример другие. Даже специальный указ был издан с требованием строить “варницы и амбары по старорусскому маниру”.

На рубеже 70-х годов прошлого столетия с солеварением было покончено, на смену “Городу солеваров” уже шел “Город-курорт”. Но в годы тяжелых испытаний гражданской и Великой Отечественной войн старорусцы и окрестные жители вспоминали древний промысел и кустарным способом добывали “королеву пряностей”.

Глава V. “РАСПАЛАСЬ ЦЕПЬ ВЕЛИКАЯ”

1801 г. 12 марта. Новый век начался новым царствованием. Жители обеих столиц ликовали. В манифесте Александр I обещал править “по законам и по сердцу августейшей бабки... Екатерины II”. Ему едва исполнилось 23 года. Александр с детства был любимцем бабки, которая неприязненно относилась к сыну Павлу, желала сделать внука наследником.

Подобно отцу, Александр стремился к укреплению своей абсолютной власти, но в отличие от него умел выжидать, действовать в обход, прислушиваться к настроениям в обществе. Правление он начал с устранения крайностей павловского деспотизма и тем привлек к себе симпатии дворянства, пробудил неясные либеральные надежды.

Преобразование Сената и учреждение министерств были крупнейшей административной реформой. И если семь министерств лишь заменили устаревшие коллегии, то восьмое — народного просвещения (культуры) — было создано впервые. Высшим правительственным учреждением стал Комитет министров.

Идя навстречу нарождающейся буржуазии, через каких-то восемь месяцев издал указ, позволяющий и не дворянам покупать “ненаселенную” землю. В условиях густонаселенного Старорусского уезда оговорку, естественно, обходили. Иначе невозможно объяснить, каким образом уже во второй половине столетия здесь насчитывалось до двух десятков не дворян, владеющих немалыми имениями. Среди них купцы: Садовский, Стальнов, Захаров — по 2-3 тысячи десятин! “Крестьяне” Андрианов, Борисов, Федоров, Федотов — от 1 до 1,5 тыс.

Александр решился начать и обсуждение проблем крепостного права. Деятельность бабки Екатерины была целиком направлена на активное закрепление крестьян. Павел I сделал первую попытку регламентации, установив трехдневную барщину. Но указ был изложен неясно: то ли нельзя заставлять работать больше, то ли просто не рекомендовалось. Предметом обсуждения стали: запрещение торговли крепостными без земли, ограничение права отрыва крестьян от земли и превращение их в дворовых, регламентирование повинностей в пользу помещика, право последних при желании отпускать крестьян на свободу.

Однако законодательные итоги благих намерений нового царя ограничились прекращением раздачи государственных крестьян в собственность помещикам, запрещением продажи людей на ярмарках, отменой барского права самим ссылать на каторгу. Наиболее радикальной мерой был указ о “вольных хлебопашцах”.

1803 г. Февраль. По принятому указу помещик мог за плату или бесплатно отпустить на волю, но обязательно с землей: правительству нужны были исправные плательщики податей. Однако для большинства помещиков отказ не только от крестьян, но и земли означал разорение, и они требовали непосильную сумму платежей... В итоге в вольные хлебопашцы ушло всего 50 тысяч душ мужского пола.

И все же это был первый царский указ, предусматривающий не дальнейшее закрепощение, а частичное ослабление крепостного права. Казалось, возрождались надежды либералов. Бывший новгородский губернатор Яков Сиверс послал Александру свой проект по улучшению положения крестьянства, когда-то предложенный Екатерине. Но и на этот раз практически не получил ответа.

Участие России в антинаполеоновских коалициях отодвинуло внутренние вопросы. И далеко не случайно на первый план в окружении царя выплыл граф Аракчеев, вызванный в 1803 г. из Грузино, где жил после смерти Павла. Он стал самым близким царю человеком, и постепенно сосредоточил в своих руках руководство Государственным советом, Комитетом министров и Собственной императора канцелярией, был единственным докладчиком царю по большинству ведомств...

С 1817 года граф Аракчеев — главный начальник военных поселений. Это — одна из самых мрачных страниц в истории Старой Руссы и уезда.

1805 г. Построение каменного храма Петра и Павла на месте обветшавшей древней ц. Параскевы Пятницы близ старой Торговой площади. Приделы в честь Нила Столобенского и мученицы Параскевы.

Открытие духовного училища при Спасо-Преображенском монастыре.

В. Пылаев в книге “Старая Русса” пишет об училище: “...оно начало действовать в то время, когда особенно сильно сказывалось еще непонимание пользы систематического школьного обучения и пришлось выдержать вследствие этого трудную борьбу”.

1806 г. Весною, во время обычного разлива, вода поднялась так высоко, что затопила большую часть города. В течение трех дней (4 — 6 апреля), когда вода особенно бушевала, в Коломце снесло и казармы, и конюшни. И только 12-го она успокоилась.

На защиту Отечества

1807 г.Холодная зима, засушливое лето. Неурожай. 8 июля — заключение тяжелого Тильзитского мира и союза с Францией, вызванное поражениями русских войск при Аустерлице, а затем Фридланде. Александр вынужден был согласиться на создание Великого герцогства Варшавского, нужного Наполеону в качестве плацдарма против Пруссии, Австрии, и, многие понимали, — России.

1808 г. Февраль, начало русско-шведской войны. В древнем городе еще хранились воспоминания о давних оккупантах, и рушане, естественно, не остались безучастными. В течение нескольких дней было собрано и передано правительству 10 тысяч рублей, оказана значительная помощь в доукомплектовании Нежинского драгунского полка, квартировавшего в городе. Но война затянулась, и мещане направили в ополчение 89 ратников, а купцы дополнительно собрали 7530 рублей.

В Старой Руссе и уезде готовились армейские резервы, располагалось одно из шести рекрутских депо второй линии, призывалась молодежь из государственных крестьян. Дело было новое, достаточно неорганизованное. Так, местные новобранцы, оторванные от квартир на каждые шесть дней в неделю, питались принесенными с собой продуктами, то есть сухим хлебом и водой. А тут еще такие “держиморды” как командир 4-й роты подпоручик Засенко, отличавшийся мордобитием и рукоприкладством. С понедельника до субботы держал рекрутов на ротном дворе в Великом Селе и, отпустив вечером, воскресным утром вызывал для участия в “парадах”, держа целый день “во фрунте”...

Наступившая зима оказалась на редкость длинной и суровой, что было весьма благоприятно для русских войск, дав им возможность перейти в Швецию двумя путями по льду: по Кваркену (средней, более узкой части Ботнического залива) и через Аландские острова к Стокгольму.

1809 г. 3 мая. Командир Старорусского запасного депо майор Гормашевский доносил военному министру Аракчееву о побеге в течение апреля (!) 23 рекрутов Виленской и Тверской губерний и о задержании 19-ти, имевших намерение бежать.

По приказу графа посланный им полковник Козен и назначенный губернатором князем А. В. Васильчиковым судья, капитан Рудометов, произвели “строгое и аккуратное следствие”. Оно показало, что все недовольство 4-й роты объясняется “дурным поведением” Засенко. Последнего до приказа по делу Козен вынужден был посадить под арест.

5 сентября Швеция вынуждена была заключить мир. Финляндия на правах особого “великого княжества” вошла в состав Российской империи, что имело важное значение в обеспечении безопасности Петербурга и Прибалтики. Но надвигалось и более, тяжелое время — смертельной схватки с Наполеоном, возомнившем себя владыкою мира и готовившем огромную армию вторжения.

Осень. Обильный урожай по всей стране, “Даже в Петербургской губернии”.

1810 — 11 гг. Очень холодные зимы в северной части России. В городе на Неве морозы доходили до 38°. В Москве замерзала ртуть. Но все умы занимала подготовка к войне с французами. К концу 1811-го года уже почти вдвое увеличился контингент регулярной армии, шла передислокация войсковых соединений в приграничные области.

И все же сдержать натиск многотысячной, закаленной в боях наполеоновской рати на первом этапе войны не удалось.

1812 г. И снова снежная, морозная зима, в январе до 40°. Лето сухое.

12 июня (по старому стилю), форсировав Неман в окрестностях Ковно, “великая армия”, до шестисот тысяч солдат, вероломно ворвалась в Россию. Наполовину меньшие силы русских героически вели неравный поединок, срывая стратегические замыслы Наполеона. Последний их и не скрывал:

“Если я возьму Киев, я возьму Россию за ноги; если овладею Петербургом, я возьму ее за голову; заняв Москву, я поражу ее в сердце”.

С самого начала война приобрела для русских людей характер отечественной, народной.

6 июля Александр I, находясь в военном лагере близ Полоцка, подписал Манифест с призывом о создании ополчения: “...Народ русский! Храброе потомство храбрых славян! Ты неоднократно сокрушал зубы устремляющихся на тебя львов и тигров. Соединитесь все со крестом в сердце и с оружием в руках, никакие силы человеческие вас не одолеют!”.

Народные ополчения! Они собирались в помощь княжеским дружинникам еще в Древней Руси. Благодаря их отваге, осуществил свой дерзкий план разгрома немецких рыцарей Александр Невский на Чудском озере. Бесстрашно бились ополченцы с золотоордынскими захватчиками, громили польско-шведских интервентов в ополчении, собранном Скопиным-Шуйским в Новгороде. Но, конечно, самой яркой и героической формой борьбы народных масс против иноземных захватчиков было партизанское движение, о котором в районе Старой Руссы в XIII и ХVII вв. уже говорилось. Высокий патриотический подъем охватил новгородцев.

16 июля, через девять дней после обращения государя, принимавший живое участие в формировании новгородского ополчения поэт Г. Р. Державин писал члену Государственного совета В. С. Попову: “Мы в дворянском собрании, по случаю экстренного требования хлеба, муки, овса и круп, положили оных купить и доставить более 150 тысяч четвертей, да войска представить 10 тысяч человек, одетого и на нашем содержании... Только просим оружия...”. Последнее было прислано, но оно досталось лишь каждому третьему, остальные готовились разить врага не ружьем, а пиками и топорами.

Заявка по ополчению была значительно перекрыта: вступило до 11 тысяч человек, в том числе свыше тысячи рушан. С особым рвением стремились помещичьи крестьяне, надеявшиеся самоотверженной борьбой и победой над врагом добиться своего освобождения от крепостной неволи. Было сформировано 12 дружин, объединенных в 4 бригады. Рушане составили 4-ю дружину, немало их вместе с демянцами вошло в 10-ю и 12-ю. Комплектование проходило в Новгороде.

Офицерский состав, избранный уездным дворянским собранием, преимущественно состоял из мелкопоместного дворянства: лишь Бороздин имел 149 душ, Болтин — 47, Аничков — 30, а остальные — не более 10 душ. Крупные помещики предпочитали отсиживаться в своих имениях. Оставшиеся дома приносили то, что могло сгодиться в боях и походах, собирали деньги на содержание ратников. Купцы Старой Руссы пожертвовали от 3 до 7 тысяч рублей каждый, некоторые мещане отдавали последние фамильные драгоценности.

29 июля на пополнение петербургского гарнизона из Руссы было отправлено 8 эскадронов.

25 августа по приказу М. И. Кутузова, все резервные войска из Руссы выступили к Москве и в дальнейшем принимали активное участие в боевых операциях.

26 августа в окрестностях Можайска при с. Бородино русские войска дали генеральное сражение наполеоновской армии. Кровопролитное сражение длилось весь день. В 8-м часу утра во время третьей атаки Нея на Багратионовы флеши Новгородский кирасирский полк контратаковал французов и, опрокинув кавалерийскую бригаду Брюера, произвел в ней “великое поражение”. Затем полк принимал участие в отражении еще двух атак Нея на флеши...

Итак, в погоне за желанным генеральным сражением, Наполеон дошел до Подмосковья, но не смог разбить русской армии, нанесшей ему громадный и невосполнимый урон, от которого он уже не оправился. Однако некоторое время Бонапарт еще двигался как бы по инерции вперед, к заветной цели похода — к Москве.

2 сентября. Желая сохранить и усилить армию, готовя хорошо задуманное контрнаступление, Кутузов оставил столицу. Вместе с войсками уходило мирное население. Основными силами была закрыта Калужская дорога, прегражден путь врагу в южные губернии, имевшие продовольствие и фураж.

Расчеты гениального полководца оправдались. Со всех сторон к нему стекались резервы, в том числе и сугубо народные. В одном Новгороде за каких-то два месяца (!) сформировали уже более половины заявленного ополчения.

15 сентября после напутственного молебна на площади у Софийского собора выступили в далекий путь первые три дружины полковника И. С. Головина. Боевое крещение они получили при взятии Полоцка. Руководивший операцией генерал Витгенштейн писал в донесении: “Сбросив с себя армяки, ратники выбегали из цепи, устремлялись в рукопашный бой, дрались прикладами и топорами, как разъяренные львы”.

22 сентября на фронт выступила Вторая бригада отставного лейб-гусарского полковника Александра Андреевича Погребова (сына старорусского купца) в составе 4-й, 5-й и 6-й дружин. Через Порхов — Великие Луки 17 октября прибыли в Полоцк. В течение десяти дней завершили формирование, получили недостающее оружие. Оставив 5-ю дружину для восстановительных работ в городе и сопровождения пленных французов. Погребов двинулся на Чашники в ставку Витгенштейна.

7 октября. Наполеон осознал безвыходность своего положения и на 35 день пребывания в Москве медленно двинулся на юго-запад к Калуге. Но у Малоярославца русские войска преградили ему путь. В ожесточенном сражении они окончательно захватили у врага инициативу и заставили его повернуть на разоренную Смоленскую дорогу. Началось отступление неприятеля, окруженного всеобщей народной ненавистью, истребляемого партизанами и неумолимо преследуемого победоносной армией.

Зима и совершенное расстройство снабжения усилили бедствия французов. Переправа через полузамерзшую Березину под огнем русской артиллерии закончилась новым страшным поражением. Отступление превратилось в бегство жалких остатков “великой армии”, какой она считалась всего пять месяцев назад. Старорусцы принимали участие и в сражении при Березине.

15 ноября войска Витгенштейна атаковали противника у Старого Борисова. В сражении особо отличилась 4-я дружина Новгородского ополчения, находившаяся в авангарде. Семь пулевых и штыковых ран получил Александр Погребов, но не покинул поля боя, пока восьмая не оборвала его жизнь. Жестоко отомстили врагу земляки за смерть своего бесстрашного бригадного начальника. “С отменной храбростью и неустрашимостью командовал дружиной” зауряд-майор Николай Прокофьевич Фетцов. 11 человек было представлено к награде.

16 ноября с рассвета начался бой под д. Студенкой, где отступавший в панике Наполеон под прикрытием контратаки начал переправу через Березину. Убийственным огнем и штыками отбросили вражескую пехотную бригаду русские солдаты и ополченцы. Не имела успеха и атака полка гусар. Лишь ночью окончательно затих бой, в котором снова отличились новгородские ратники. 40 человек 4-я и 6-й дружин были награждены.

В первых числах декабря в город Сураж прибыла Четвертая бригада Новгородского ополчения под начальством полковника лейб-гвардии Семеновского полка старорусского помещика Николая Петровича Дирина. Таким образом, в армии Витгенштейна уже действовало Новгородское ополчение в полном составе.

1813 г. 1 января. Очистив страну от неприятеля, армия-победительница перешла границу, неся на своих знаменах освобождение от наполеоновской Франции соседним с Россией государствам.

8 февраля была взята крепость Пиллау. В боях принимали участие старорусские ратники.

12 марта Новгородское ополчение включилось в кровавое сражение за Данциг и в последующей блокаде его постоянно находилось “в передовой цепи на аванпостах в неоднократных перестрелках с неприятелем”. Было предпринято и несколько безуспешных штурмов. В этих боях погибло немало рядовых ратников и офицеров, в том числе полковник Дирин.

29 декабря Данциг сдался. Почетное право доставить ключи от крепости в Ставку русской армии предоставили командующему Новгородским ополчением генерал-майору А. А. Жеребцову.

Окончилась тяжелая кровопролитная война на территории России. По многим городам были разосланы изнуренные холодом, голодом, военными невзгодами французы. Присланы они были и в Старую Руссу. И именно в это время здесь вспыхнула холера. Она скосила немало пленных, а потом перебралась на рушан. К счастью, эпидемию удалось предотвратить.

1814 г. 22 января последовал указ о роспуске ополчения. 8 июня Старорусцы в числе немногим более трех тысяч ратников, вернувшихся с полей сражений, вступили в Новгород, торжественно встречающий их красным звоном колоколов. Хотя был понедельник, Псковскую слободу заполнило видимо-невидимо народу. Ратники сошли с подвод и следовали пешком под мелодию кремлевской звонницы, исполнявшей целый гимн “Коль славен”.

На площади отслужили молебен в память павших. Многочисленные приветственные речи выслушали, боевое знамя в Софийский собор передали. Затем — праздничные столы и опять речи... До восхода солнца всех отправили по уездам. И двинулись подводы по внутренним дорогам губернии, и больше всего на Старую Руссу. Около 1500 ратников ушло с берегов Ловати и Полисти, а возвращалось менее трети.

Русса тоже встречала их благозвучным красным перезвоном всех церквей. И снова речи — пышные, цветастые, и снова столы прямо на площади. Но даже здесь не разрешили отлучаться, к родным заглянуть до окончания. Однако и пир еще не закончился, как со всех дорог в город влились подводы, и офицеры втихомолку под расписку передали пьяненьких “боевых друзей” их помещикам или управляющим...

Наполеоновское нашествие нанесло сильнейший удар экономике. Огромная территория подверглась полному разорению. Рекрутские наборы и ополчения оторвали от дел мужчин самого работоспособного возраста. Но более всего пострадали крепостные крестьяне. Их маломощные хозяйства местами были разорены до предела. Идя на войну, они надеялись завоевать личную свободу, облегчение своей участи. Но не получили ни того, ни другого. Наоборот, вместо снижения стоимость барщины повысилась более чем в два раза, продолжалась целую неделю, а не три дня — как ранее было установлено. Однако бывшие ратники не желали продолжать безропотно нести ярмо крепостничества.

14 июля. К новгородскому губернатору Муравьеву явились три крестьянина старорусского помещика Аничкова и просили “себе пощады от господского принуждения”. На допросе крестьяне заявили, что им, 15 бывшим ратникам с. Кремно, помещик приказал сдать казенную одеждуи исполнять повинности наравне с прочими. За категорический отказ Аничков жестоко избил одного из них и тем же пригрозил другим.

И вот они от имени всех прибыли для выяснения — справедливо ли требование помещика?

Губернское правление передало дело в Старорусский земский суд. Здесь бывшим ратникам окончательно втолковали, что “наслаждение среди своих семейств спокойствием”, обещанное именным указом от 22 января, и есть ни что иное, как пребывание по-прежнему под гнетом неограниченного помещичьего произвола.

Оправившись от потрясений войны, крепостники стали требовать от правительства более решительного подавления нарастающего крестьянского движения. Преодолевая охватившие было его сомнения и колебания, Александр все чаще прибегал к преследованию непокорных, и либеральные жесты постепенно уступали место репрессиям.

Только что отгремели последние залпы войны, как был издан указ, перечеркивающий закон 1754 г., дающий право “отыскивать вольность”, если отцы или деды до него не попали крепостными в переписи (“ревизии”). Снова разрешили сдавать “смутьянов” в армию, ссылать в Сибирь без судебных расследований. Значительно возросло и количество пожалований дворянам казенных земель... Но хуже того, в Старорусском уезде крепостничество приняло наиболее дикую форму — здесь начали создавать военные поселения.

Удел военных поселений

Историю военных поселений обычно начинают с 1810 г., когда в деревни Климовичского уезда Могилевской губернии был водворен на жительство мушкетерский батальон. Однако они были созданы уже в 1649 г. в Сумерской волости, приписанной к Старорусскому уезду, о чем мы уже говорили. Но широкое распространение поселения получили лишь после Отечественной войны и развились в систему. Создавались они в целях увеличения военных сил без затраты снабжения в мирное время, избавления от тяжелых рекрутских наборов и зависимости от дворянства. Против выступали Барклай-де-Толли, Дибич, Сперанский и другие известные люди. Одни боялись усиления монархической власти, другие — новой пугачевщины. То же самое усматривали и иностранцы. Но Александр не желал считаться ни с какой оппозицией. Лишь Аракчеев одобрил его замыслы и принялся за их выполнение.

1816 г. В начале августа Высоцкая волость Новгородского уезда неожиданно, необъяснимо была передана из гражданского ведомства в военное. Приехал генерал-майор Бухмейер со штатом, переписал крестьян и их имущество. А через месяц из Петербурга прибыл батальон гренадеров Аракчеевского полка под командой майора фон Фрикена. 1043 нижних чина и 15 офицеров заняли под постой 19 деревень.

Не объявляя крестьянам истины, Аракчеев старался различными льготами подготовить их. Мирскими делами по-прежнему заведовали избранные жителями и утвержденные графом старшина в деревне, голова и земский в волости. Нуждающимся дали по лошади, всех освободили от подвод на казенные работы. Ввели бесплатное лечение. Обещали 25 рублей приданого при выходе замуж за солдата. Последние, кроме несения военной службы, стали употребляться на дорожные работы и строительство, и должны были помогать семье, где жили.

1817 г. Зима была очень теплая и весна ранняя. Но недолго радовались этому новгородцы.

18 апреля Высоцкая волость, фактически давно уже управляемая адъютантом Аракчеева штабс-капитаном Мартосом, была официально назначена в военное поселение. А что это такое, поняли уже по первым приказам. Крестьяне с 18 до 45 лет, как и солдаты, разбивались на роты, отделения, десятки, получали казенную одежду и, наряду с хозяйственными делами, должны были учиться военному строю. Дети их с 7-летнего возраста зачислялись в кантонисты, а с 18-ти переводились в воинские части. С 45 лет поселенцы уходили в отставку, но несли службу в госпиталях и по хозяйству.

Каждое поселение составлялось из 60 домов-связей, в которых располагалась рота — 228 человек. В доме — 4 хозяина с нераздельным хозяйством. Жизнь строго регламентировалась. Поселяне обязаны были совмещать постоянное пребывание на военной службе с выполнением обычных сельских земледельческих работ. В быт и занятия вводилась палочная дисциплина, за малейшую провинность — розги и шпицрутены. В угоду “железному графу” полковые и батальонные командиры старались превзойти друг друга в строгом (читай жестоком) обращении с подчиненными. Не отставали от них и многие средние офицеры, особенно иностранцы.

За Высоцкой волостью вскоре последовали другие.

1818 г. Зима была весьма холодной. Весной — большой подъем уровня рек и, в дополнение, — дождливое лето. Но к таким капризам погоды в Приильменье давно привыкли. А вот к военным поселениям, которые охватили уже значительную часть Новгородского уезда с водворением всей 1-й гренадерской дивизии, никак еще не могли согласиться.

1820 г. 5 марта в Старую Руссу приехали 8 штаб- и обер-офицеров во главе с полковником Паренсовым, чтобы на месте решить, как лучше сделать подобное в новом уезде. И как ни старались держать это в тайне, пошли слухи о введении поселений. Они росли, множились. Тем более что наглядная картина была в каких-то десятках верст от Старой Руссы — на Шелони...

1821 г. После суровой зимы, весной и летом посевы пострадали от дождей, ветров, холодов, градобитий. Урожай был очень плохой. А тут еще начальство 1-й поселенной дивизии поторопилось перейти на самоснабжение (в связи с чем оклады командиров полков и батальонов удваивались). Ни Аракчеева, ни даже самого царя не смутило утверждение этого проекта. Казалось, все забыли, что новгородцы полностью обеспечивались хлебом лишь в самые хорошие годы.

Естественно, страх перед поселениями уже по-настоящему охватил Старорусский уезд.

1822 г. “Весна небывало ранняя, но холодная по всей России, всходы хлебов неблагонадежные... Последняя надежда исчезла при наступлении летней неблагоприятной погоды”, — читаем в журнале Министерства внутренних дел. В Новгородской губернии особенно пострадали Старорусский, Валдайский и Боровичский уезды.

1823 г. Зима необычайно холодная, с начала лета шли беспрерывные дожди. Надежды на урожай, уже третий год подряд, постепенно убывали. И в эти дни пришло сообщение о приезде государя.

9 июля, понедельник. Около 7 часов вечера у Петербургской заставы рушане с головою Павлом Калиновичем Бычатиным встречали царский поезд. Ласково улыбаясь на приветствия, Александр без остановки проехал к Воскресенскому собору. Со всех колоколен несся торжественный звон. В храме отслужили молебен, духовенство поднесло высокому гостю икону Старорусской Божией Матери. Затем государь отправился отдыхать в дом купца первой гильдии Ивана Михайловича Сомрова на Красном берегу.

Родословная Сомровых терялась где-то в XV в. И царю было известно, что отец Ивана — Михаил Феоктистович — внес на ведение войны более чем вдвое любого купца новгородского — 7000 рублей.

На следующий день была принята городская депутация, состоялась беседа о нуждах и пожеланиях. После чего в сопровождении Аракчеева Александр побывал в воспитательном доме и остроге, на Солеваренном заводе поднимался на градирню, как его бабка Екатерина II... Затем состоялся непродолжительный прием в Городской Думе. И царь недвусмысленно заявил о желании ввести здесь военные поселения. Присутствующие “особой радости не высказали”. В 9 часов вечера высокий гость отправился в обратный путь.

С отъездом императора общественная жизнь как будто замерла. Люди ходили хмурые, даже в самых благополучных недавно семьях не видели впереди ничего отрадного. При одном имени Аракчеева замолкали или, наоборот, разражались бранью. Далеко не радовала и погода: крестьянские слезы смешивались с сочувствующими им небесами — все лето шли беспрерывные дожди. “Урожай был худой, в лучшем случае менее чем посредственный”. К бедствиям предшествовавших трех лет добавлялись новые.

1824 г. Зима была мягкой. Но не радовала она. В конце января с довольно солидным штатом в городе поселился генерал С. И. Маевский.

16 февраля царь подписал указ о введении здесь военных поселений. В Старой Руссе все перешло в руки военных. Думу распустили, земство ликвидировали. Правда, должность городничего граф приказал оставить: ему нужен был здесь свой человек, и Морковников, как агент его вполне устраивал… Из части Старорусского уезда, не включенной в округ поселений, а так же отдельных волостей Валдайского, Крестецкого и Холмского был образован новый Демянский уезд.

1825 г. Зима пришла необычайно поздно. А. С. Пушкин, живший в ссылке в Михайловском, весьма образно описал это природное явление на северо-западе пятой главе “Евгения Онегина”:

Однако весна не запоздала, и во второй половине апреля близ Живого моста военные строители уже возводили пристань.

Начало мая ознаменовалось приятным событием — в Старую Руссу прибыл пароход, доставивший груз и пассажиров из Новгорода. На низких бортах красовалась четкая надпись — “Военный поселянин”. С этих пор самоходное судно приходило еженедельно, а с увеличением числа пароходов и чаще. Когда русло Полисти мелело, они ходили до “кривого колена” (в нескольких верстах от города), а то и до Взвада или Устреки. Рушане с гордостью говорили, что всего через десять лет после Петербурга здесь появилось это чудо техники.

Между тем в Руссе хирели промышленность и торговля. Нарушились традиционные связи, не проводились ярмарки, опустели базары. Одна за другой закрывались купеческие лавки и заведения. Из восемнадцати первогильдийских капиталов держался на поверхности лишь один — Сомрова. В крамольных речах по доносу Морковникова уже были замечены и ремесленный староста Кузьма Солодожников и купеческий — Андрей Григорьев.

Под несмолкаемый треск барабанов жили теперь рушане. Силами подневольного дешевого труда поселян-рабочих по Ильинской и Александровской улицам строились двух и трехэтажные красные казармы для размещения войск по проектам русского архитектора В. П. Стасова и французского Л. А. Дюбо. Рядом возводилось громадное здание манежа, не имевшее внутри ни одного столба и покрытое толстым кованым железом, для парадов и учений в зимнее время.

Весной работы шли наиболее интенсивно, в июне ожидался приезд царя. Однако Александр посетил лишь Новгород, где в течение пяти дней знакомился со строительством в 1-й дивизии, затем выехал на юг.

27 ноября из Таганрога в Петербург фельдъегерь привез печальное известие о неожиданной кончине императора 19 ноября. В три часа пополудни гвардия уже присягала новому императору Константину I, который сидел наместником в Варшаве. На другой день вечером сообщение поступило в Руссу.

29 ноября печальная весть была доведена до рушан. В зале Думы собрались чиновники и именитые горожане. Со стены на них равнодушно взирал портрет царя, обитый черным крепом. По бокам горели пудовые свечи...

Вечером генерал Маевский записал в дневнике: “Присягали Константину войска и город. Солдаты — в восторге, поселяне — в восхищении. Первые обожали нового императора, не зная его, вторые — надеялись возвратить свободу”. Примерно тоже занес в дневник молодой офицер Гриббе: “Охотно и с ликованием приняли присягу Константину Павловичу, так как слышали, что он ненавидел Аракчеева и поселения”.

15 декабря. Маевский получил уведомление о восшествии на престол Николая. Через несколько часов “под видом парада” все, носящие воинский мундир, были собраны на городской площади. “Вопреки общих толков, — записал генерал в дневник, — присягнули тихо, без волнений. Но в соседних деревнях показывались беспорядки”. По иному описал тот день поручик Гриббе: “Собрали... Вынесли евангелие и крест... Но радостных криков уже не было. Полковой командир дважды прокричал “ура”, и лишь на третий раз отозвалось не более сотни, да и то вяло, сквозь зубы. Всем была странна двойная присяга...”.

А вскоре дошли сведения о событиях 14 декабря в столице. И указанный офицер, уже будучи отставным подполковником, писал в воспоминаниях: “О 14 декабря говорили тихо и то с людьми, в коих были уверены. Кто же был знаком с декабристами, притаился и ушел в исполнение служебных обязанностей”.

В своих планах декабристы отводили определенную роль поселянам, ибо “в случае неуспеха на Сенатской площади думали отступить в Новгородские военные поселения и поднять их”. Кондратий Рылеев даже предлагал Петру Каховскому поступить сюда на службу, чтобы “иметь надежных людей”. С этой целью в общество был принят и член совета по управлению поселений подполковник Г. С. Батеньков. При обсуждении плана восстания он заверял Рылеева: “Новгородские поселяне, особенно старорусские, сильно негодуют и готовы возмутиться при первом случае”.

В этом “не было ни малейшего сомнения, — писал в воспоминаниях Д. И. Завалишин, — Кроме положительного обещания выставить по первому призыву до 40 тысяч войска, последующая их готовность к возмущению показала расположение принять участие во всяком предприятии, которое могло бы избавить их от невыносимого положения...”

1826 г. Познакомившись досконально со следственными делами декабристов и убедившись в пристальном внимании последних к поселениям, Николай I послал генерала И. И. Дибича в Новгород и Руссу подготовить для него ответ на два вопроса: 1) Военные поселения в 1826 г. 2) Поселяне о своем положении. Прошел какой-то месяц и на столе нового царя лежала обстоятельная записка, составленная со знанием дела. Отдельные места ее Николай подчеркнул, перечитывал по-нескольку раз.

“... В политическом отношении военные поселения есть предприятие, по мнению моему, опасное. Ибо можно ли при настоящем брожении умов и при явно вероломных покушениях на ниспровержение престолов, равнодушно видеть целые селения вооруженные, состоянием своим недовольные... И не видели ли мы в прошедшем бунте намерение мятежников, в случае неудачи, отступить в поселения”.

“...Если необыкновенная строгость и даже жестокость удерживали по сие время порывы негодования, то можно ли сим единым средством удерживать оные навсегда?.. После восьмилетних усилий и несметных расходов поселения представляют самое несчастливейшее зрелище... Коренные жители из зажиточных крестьян сделались убогими. Действующие солдаты, из которых многие проливали кровь за отечество, суть работники-батраки хозяев, без жен, без собственности. Они несут все бремя строевой службы и сверх сего изнуряются без всякой платы различными работами.

Рабочие батальоны замучены, и начальники их не стыдятся удерживать у них часть заработанных кровавым потом денег. Где же обещанное благоденствие солдата, и на чем основана безопасность государства?!

...Тощие новгородские земли с трудом кормили и прежнее-то население, а тут нужно каждому хозяину кроме семьи кормить еще двух постояльцев...

Из всего вышеизложенного, всемилостивейший государь, усмотреть изволите, что при устроении поселений не достигнуто ни единой черты из благодетельных намерений в Бозе почивающего императора Александра. Осталось одно неоспоримое — предстоящая опасность!”

Последние сомнения царя в отношении угрозы бунта рассеялись при личном посещении Старорусского удела поселений.

В начале июня засушливая весна и почти полное отсутствие дождей сменилось ненастной погодой. На предложение отложить смотр Старорусского гарнизона император ответил отказом, придерживаясь принципа “солдат должен быть всегда солдатом”, то есть несмотря ни на какую погоду.

Николай прибыл в город в сопровождении графа Аракчеева и начальника штаба поселений Клейнмихеля. На другой день с раннего утра началась подготовка к смотру — параду, и она уже ознаменовалась непредвиденным эпизодом. Один из батальонов, располагавшийся на Коломце, отказался следовать к месту сбора близ солеваренного завода. Поселяне, сняв амуницию, надели ее на штыки и бросили перед командиром. Прискакавший с полуэскадроном гусар Клейнмихель хотел двинуть на усмирение действующий батальон, но Маевский уговорил не делать этого в присутствии государя и закрыть происшествие, “выписав шалунов” в армию.

Между тем император уже побывал на строительстве казарм по улице Александровской, ознакомился с солеваренным заводом, поднимался на градиры, как бабка Екатерина и брат Александр. Понаблюдал сверху и на готовившийся на огромном лугу по соседству парад гарнизона. Погода не благоприятствовала: всю ночь моросил дождь. Утром выглянуло солнце, но вскоре снова скрылось за тучами и опять заморосило.

Поселяне в потрепанном обмундировании, да еще под дождем выглядели, конечно, неприглядно. Даже действующие батальоны оставляли желать лучшего… А дальше императора ждало полное разочарование. Размокший суглинок мешал колоннам держать равнение, лужи были настоящей западней, особенно для старших возрастов. Страстный почитатель строя и шагистики — Николай не выдержал и приказал прекратить “издевательства над фрунтом”, построиться для изъявления нужд и жалоб. Нарушать когда-то установленный на инспекторских смотрах порядок не решился.

Разочарование сменилось раздражением, и было отчего: со всех сторон неслись жалобы, граничащие с угрозами:

— Без соли сидим по десяти дней каждый месяц, а провианту достает лишь по 25 число, а то и до 23-го.

— Летом трудимся до 11 вечера, а в 2 часа поутру снова на работу.

— В сапогах работать не дают, в любую погоду в лаптях.

— Кожа трескается от непогоды, руки и ноги приходится дегтем смазывать.

— Батальонный приказывает шинель чистить, мелом пуговицы натирать. А как ее очистишь после работы. Раньше хоть своя мужицкая одежа была на смену. А теперь казенная в праздник и в будень...

Царь не стал слушать дальше, поручив “разобраться” Аракчееву... Из Руссы поехал в Медведь. Но и здесь произошло то же самое... Итак, не какие-нибудь единицы, а сотни людей на двух смотрах просили уничтожить поселения, которые так расписывали придворные льстецы и Аракчеев. И Николай, несомненно, сопоставив увиденное и выводы Дибича, решился на значительную перестройку поселений, но отнюдь не на ликвидацию, о чем весьма сожалел впоследствии.

Уже по дороге в Петербург император сказал Аракчееву, что несмотря ни на что, доведет до конца предначертание брата и поселит в дополнение к двум дивизиям еще одну и весь корпус думает передать князю Шаховскому. Граф, естественно, не возражал, но понял намек на удаление от своего детища. На другой день уже подал просьбу об отставке “в связи с ухудшением здоровья и необходимостью лечения за границей”.

Начало июля. Прошел всего месяц с ухода Аракчеева и на смену Маевскому, подавшему “личную просьбу о возвращении в армию”, в Старую Руссу прибыл генерал Леонтьев. Последовали преобразования и в самих поселениях. Солдат не действующих батальонов, то есть старше 45 лет, лишили оружия и строевой одежды, нарядили в серые казакины с красными воротниками и желтыми погонами с номером округа. Штаны из серого сукна, фуражка серая с козырьком, на околыше номер волости или роты. Отменили строевые занятия, позволили носить бороды.

Что же касается улучшения продовольствия — официально объявили: “переводятся на свое довольствие, а не от казны”. Но на место двух постояльцев к каждому хозяину с внедрением еще одной дивизии поставили трех. Генерал Эйлер, командующий артиллерией поселенного корпуса, записал тогда в дневнике: “Но они (т. е. поселяне) не довольствовались данными милостями и хотели полного возвращения прежнего быта”.

1827 г. Холодная зима, весьма неблагоприятное лето с ливневыми дождями и градом. “Во многих местах юга и северо-запада год следует считать голодным”, — отмечено в журнале Министерства внутренних дел.

1828 г. С середины мая в городе начал работать по высочайшему повелению комитет по составлению проекта об устройстве ванн (курорта) для пользования больных минеральною водою (см. отдельную главу).

1829 г. Азиатская гостья — холера — перешла русскую границу и, несмотря на принимаемые меры, охватывала одну губернию за другой. Болезнь считалась столь заразной, что всю Россию перерезали карантины.

Письма и газеты получали проколотыми и окуренными. При въезде и выезде из деревень в угрожаемой зоне день и ночь курились костры, покрытые кучами навоза. Бывшие при них сторожа заставляли всякого проходить несколько раз под дымом.

1830 г. Холодная весна не радовала. Посевы озимых и яровых развивались неудовлетворительно. Но больше всего пугала надвигающаяся эпидемия, уже подходившая к Москве.

В июне Старую Руссу посетил император, на этот раз с великим князем Михаилом Павловичем. Пробыл недолго, окинул царственным оком сделанное за предыдущие три года. Проехал по только что законченному “Живому мосту” через Полисть. Это была уже не наплавная переправа — рояль, но название сохранилось до сих пор... Николай думал еще не раз посетить древний город. И на случай будущих приездов приказал купить на Красном берегу у коллежского советника Шмидта дом и переделать под Путевой дворец.

В это же время возводился Путевой дворец в Коростыни по проекту В. П. Стасова.

Октябрь. Холера ворвалась в Москву. Карантинные меры значительно усилились. Но в хаосе бесчисленного скопления людей, повозок, лошадей отсутствовало настоящее руководство. Не хватало помещений, чтобы выдержать установленные 14 дней. За деньги можно было сократить срок до нескольких часов. И холера почти беспрепятственно шагала через эти искусственные и ненадежные препятствия.

А тут еще 29 ноября вспыхнуло восстание в Варшаве. Константину пришлось бежать...

В пламени восстания

1831 г. Зима отличалась обильными северными сияниями. И без того напуганное население ожидало новых бедствий. В январе завернули небывалые холода. В садах и лесах чуть ли не от пятидесятиградусного мороза лопалась кора деревьев.

Восстание же в Польше разрасталось. Начались волнения в Литве. Николай двинул карательную армию под начальством фельдмаршала Иогана Дибича. На место ушедшего с действующими батальонами корпусного командира князя Шаховского был поставлен генерал-лейтенант Эйлер. Под его командой оказались резервные батальоны и прочие войска новгородских поселений, а также части, стоявшие на карантинных линиях от Ильменя до Псковского озера.

Судя по записям Эйлера в дневнике, в резервных батальонах после отбора в действующую армию “остались самые дурные солдаты по фронту и кантонисты даже 17-летнего возраста, да и тех всего по 400 — 500 человек в батальоне. Пополнение ожидалось лишь весной со всей России. Однако неспокойствие в Польше дошло до того, что в апреле добрую половину лучших из поступающих партий отправили на комплектование поредевших частей”.

Холодная зима сменилась редким по силе и подъему половодьем. Значительную часть города залило водой. По улицам Козьмодемьянской, Спасской, Ильинской неслись громадные льдины, разрушающие все, что встречалось на пути. Не выдержали страшного напора мосты, а у Коломца сбило даже ледорезы. О таком бедствии не слышали и самые пожилые люди.

Как и предвещали старики, наступило жаркое сухое лето. Но никто из них и думать не мог, что оно будет столь знойным. Весь июнь, который крестьяне благоговейно величают хлеборостом, только на короткое время ночных часов смягчалась тридцатиградусная жара. В десятках мест вспыхнули леса и торфяники. Густые облака дыма затмевали солнце, а по ночам землю покрывали непроницаемые туманы. Одна беда нагоняла другую.

В двадцатых числах июня появились первые больные холерой в Руссе. И без того суровые общие меры, принимаемые против эпидемии, соблюдались с особой строгостью в поселениях. Надзор за опрятностью в домах был усилен. В казармах и палатках за городом приказано было все время иметь легкие растворы хлорной извести, коей ополаскивали руки и протирали полы.

В это время пришел очередной “Вестник правительства”, в котором сообщалось о “кончине 15 июня цесаревича Константина. При чтении его “нижним чинам” слышались выкрики:

— Неправда, он жив!

Поиски виновных ни к чему не привели.

Между тем близ ц. Никольской и Дмитриевской открыли холерные бараки и здесь же, за ними, в особом рву хоронили умерших. Больничные кареты разъезжали по городу, забирали заболевших на улице и в домах. Врачей не хватало, фельдшеров и сестер также, помогали... цирюльники. С ростом эпидемии и летальных исходов растерявшееся начальство приказало заблаговременно рыть могилы и в каждой деревне (!), не говоря уже о городе, иметь известное количество готовых гробов. Слухи об умышленном отравлении людей резко усилились.

До Старой Руссы дошли известия о восстании военных рабочих и матросов в Севастополе, просочились вести о “холерном бунте” в Петербурге. Местные купцы подстрекали поселян к мятежу, мечтая о восстановлении гражданской власти... Другом и советчиком многих поселян был подпоручик рабочего батальона И. Г. Соколов, выходец из солдат.

... И поселяне восстали. И на Ловати, и на Волхове! “Холера и слухи об отраве послужили к тому лишь предлогом”, — писал в донесении царю шеф жандармов Бенкендорф. “Видимая цель поселян, — докладывал и посланный в Новгород генерал Строганов, — воспользоваться сим неожиданным случаем, чтобы потрясти на долгое время основания ненавидимого ими порядка”.

Инициатором и руководителем восстания стал 10-й рабочий батальон. Его командир майор Розенмейер за кражу солдатских денег был привлечен к ответственности еще самим Аракчеевым в 1825 г. (!), но “до суда” оставался на месте.

11 июля в окуренной уксусом и можжевельником бане отказалась мыться рота Соколова. А на вечерней поверке забунтовал весь батальон, заявив, что их “хотят извести”. Розенмейер скрылся... Две колонны военных рабочих направились в центр по улицам Крестецкой и Александровской, к ним примкнула часть мещан.

Поселяне разгромили полицейское управление, а полицмейстера Манжоса забросали камнями. Через несколько часов на помощь им прибыли поселяне из Дубовицкого и Коростынского округов. Восставшие захватили гауптвахты, присутственные места, выставили караулы, разослали пикеты. У городской казны, ротных денежных ящиков поставили охрану. В следствии позднее отмечалось, что “если били и ломали, то только в силу ненависти к владельцу вещей”. На городской площади был поставлен стол, накрытый красным сукном. За ним сидели судьи, избранные из грамотных людей, среди них фельдфебель Иван Авдеев и мастеровой Леонтий Ефимов из 10-го батальона.

Вместо ненавистных начальников восставшие выбирали старшин, тысяцких или комитеты из солдат и унтер-офицеров. Агитаторы рабочего батальона разошлись по всем округам поселения, поднимая их жителей на борьбу. Им активно помогали матросы речной флотилии из Взвада и Чертицко, выборные артиллеристы. Со всех сторон на суд в Старую Руссу потащили наиболее деспотичных офицеров — “холеру мертвую и живую”. Было подготовлено тридцать ямщицких троек, чтобы нанести “визит благодарности” Аракчееву. Но получили известие, что тот бежал в Тверскую губернию.

Между тем к городу приближались войска. В ночь на 13 июля вступил сводный батальон майора Ясинского и освободил арестованных, сидевших на гауптвахтах. Утром из села Медведь с тремя тысячами солдат и артиллерией прибыл командир дивизии генерал Леонтьев. Вечером с двумя батальонами карабинеров и восемью орудиями остановился под городом, в Дубовицах, командир корпуса генерал Эйлер. Имея 11 батальонов кадровых солдат и артиллерию, (последней у поселян не было), Эйлер приказал сняться с карантинной линии 8-й пехотной дивизии и спешно следовать к нему, да еще просил царя прислать два эскадрона гвардейцев.

Волнения в Старой Руссе на некоторое время утихли, но начались в районе. За два дня восстание охватило все восемь округов Старорусского удела и перекинулось на берега Волхова. Эйлер бежал в Новгород.

“Бунт в Новгороде страшнее, чем бунт в Литве, — писал царь генералу Толстому, командующему резервной армией в Прибалтике, — последствия могут быть страшные”. В мятежный округ с царским манифестом, обещающим прощение за “чистосердечное раскаяние” выехал граф Орлов. Но безуспешно.

21 июля восстание разгорелось с еще большей силой. К 7 часам утра в Дубовицах собрались поселяне Киевского полка и около полудня двинулись в центр города. К ним присоединились рабочие 10-го батальона и повели к переправам через Полисть, чтобы обойти орудия, наведенные на мост. Артиллеристы отказались стрелять, пехотинцы воткнули штыки в землю. Даже считавшиеся особенно надежными два батальона егерей не вступились за генерала Эмме, когда он попытался отбиваться от поселян Мекленбургского полка, которыми когда-то командовал и отличался особой жестокостью. Ему разбили голову об стену.

Находившийся рядом генерал Леонтьев не сопротивлялся и сам отстегнул шпагу. Но видя гибель Эмме, по-видимому, инстинктивно бросился через дорогу к квартире. Его схватили, посыпались удары. Когда старшие из мятежников пришли на помощь, было уже поздно. Доставленный домой, он скончался на глазах у врачей. Так на фоне злодеяний подлинного мерзавца померкли доброта и справедливость хорошего человека.

Всего было убито 20 офицеров поселенных войск и 30 — избиты. Вечером восставшие покинули город и разошлись по своим округам.

27 июля в Старую Руссу прибыл комендант главной квартиры генерал Микулин с эскадроном улан. Он собрал находившиеся здесь резервные батальоны и зачитал приказ о переходе в Гатчину на высочайший смотр, где “можно будет высказать жалобы”. Солдаты поверили. В течение двух дней их выпроваживали отдельными отрядами. Последним под командой самого Микулина вывели 10-й рабочий батальон. За городом его сразу же окружили уланы, а перед столицей под угрозой расстрела переправили в Кронштадт.

В городе волнения затихли, но в округах еще было неспокойно. Попытки удержать вооруженные резервные батальоны, уходившие “на смотр”, не увенчались успехом. Сюда же прибывали войска, не связанные с поселениями. Когда собралось более 30 батальонов, эскадроны гвардейской кавалерии и несколько сот казаков — всего 40 тысяч (!) солдат и офицеров, — в Старую Руссу прибыл генерал Орлов, отличившийся при подавлении восстания декабристов.

Ноябрь. Следствие только разворачивалось, но Николай I и без него уже признал, что поселения, созданные Александром I и Аракчеевым, не только не стали надежной опорой трона, но превратились в угрозу ему. Оставшиеся в селах поселяне были переименованы в пахотных солдат и должны были платить оброк... Управление в Старой Руссе постепенно возвращалось Городской думе.

1832 г. На смену холодной осени пришла сравнительно теплая зима. Но никого это не радовало.

15 января расследование было закончено по всем округам. Только в Старорусском уделе осудили 2667 участников восстания, в том числе 114 мещан и купцов. 146 поселян приговорили к наказанию кнутом от 10 до 50 ударов, 1599 — к шпицрутенам от 500 до 4 тысяч ударов, остальных — к розгам. Значительная часть без телесного наказания была приговорена к ссылке в исправительные роты Финляндии, Малороссии, Крыма и Прибалтики.

21 января. Утро выдалось на редкость чистое, ясное. Не по-крещенски легкий морозец щипал лица. Ночью выпал мягкий пушистый снег. Природа ласкала взор, шел третий день престольного праздника. Правда, было не до него. Даже Рождество, если кто и отметил — то тихо, смирно и без традиционной елки...

На плацу в боевой амуниции выстроился батальон гренадеров Астраханского полка, шеренгами лицом к лицу. Каждому из них вручили длинный, гибкий, но довольно толстый древесный прут — шпицрутен. Солдаты двух батальонов спешно в течение нескольких дней заготовляли их в лесу.

За пятьдесят шагов от астраханцев выстроили осужденных, приводимых партиями под конвоем драгун. Мужчины, как правило, были закованы, некоторые кантонисты — со связанными руками. Привели и жен поселян, участниц восстания. На правом и левом флангах поставили орудия, заряженные картечью. По окружности плаца гарцевали два эскадрона улан.

Прибыли граф Толстой, генералы Стессель, Скобелев (комендант Петропавловской крепости), Данилов (командир корпуса), Самсонов (командир дивизии Старорусского удела). Зачитали решение суда и конфирмацию приговора. Ударил барабанный, душу раздирающий бой. Вызвали первых осужденных, сняли шинели, спустили рубахи до пояса, несмотря на мороз. Поставили гуськом одного за другим. Руки привязали к примкнутому штыку так, что последний приходился против живота. Вперед бежать невозможно, попятиться тоже, так как за приклад тянули два унтер-офицера.

И началось... Каждый солдат, державший в левой руке ружье, а в правой шпицрутен, выступал из шеренги и наносил удар, затем становился на свое место. Наказываемые, шествуя по “зеленой улице”, получали удары с двух сторон... Начальство зорко следило за тем, чтобы кто-нибудь из солдат не сжалился на крики “помилосердствуйте!” и не ударил легче, чем следовало. Если кто-либо падал, подкатывали сани, клали обессиленного и снова везли вдоль шеренг до полного числа ударов.

“Сцена на плацу была ужасна, действовала на ум и воображение сильно, — рассказывал очевидец в журнале “Русская старина”. — Бичевания шпицрутенами с воплями и стонами бичуемых раздавались в течение нескольких часов... Но крики кантонистов и визг женщин под розгами заглушали и покрывали все”. И это происходило ежедневно, на открытом воздухе, на морозе, пусть и незначительном — от 8 до 10°. В первый день даже генералу Данилову стало дурно. Его сменил Стессель, затем Скобелев.

Наказание кнутом проводилось на другом участке плаца. Осужденных клали на специальную доску с вырезами — сверху для головы, с боков для рук, внизу для ног, и прикрепляли ремнями так, что спина невольно выгибалась. Палачей четверо — из Москвы и Твери. Двое, взяв в руки плети из сыромятной кожи, отходили на несколько шагов назад, затем приближались и с криком “берегись, ожгу!” наносили удары: крест на крест, вдоль и поперек спины. После каждого удара (от 9 до 50) палачи левой рукою смахивали с плетей кровь... Но этим не кончалось.

Избитого сажали на барабан, поддерживая с двух сторон. Один из палачей приставлял штемпель-рукоятку с вделанными буквами из стальных шпилек и сильно ударял. Другой затирал глубокие ранки порохом, после чего на лбу и обеих щеках появлялось ясное “Вор”.

Февраль. Экзекуция еще продолжалась... Все наказанные (около 5 тысяч, включая Новгородский удел) в общей сложности получили более трех миллионов ударов. Только в Старой Руссе был забит среди строя или скончался в первые дни в госпитале 131 человек.

Весна пришла холодная и дождливая, затем наступила продолжительная засуха, что далеко не благоприятствовало всходам и росту хлебов. Да и хлебопашцев весьма поубавилось: многие деревни обезлюдели, а некоторые и вовсе опустели...

Восстание военных поселян было самым крупным возмущением в русской армии первой половины XIX столетия. Но, несмотря на участие солдатских масс, городского мещанства и мастеровых 10-го рабочего батальона, это было типично крестьянское движение против крепостного права.

Хотя с военным бытом с ноября 31-го было покончено и поселяне не принадлежали отдельным полкам, пахотные солдаты резко отличались как от помещичьих, так и государственных, и удельных крестьян. Кафтан с поясом, фуражка и погоны с номерами округов, сапоги, стриженые головы и бритые бороды, по утрам стук десятского в окна с напоминанием о выходе на работу или в церковь — во всем соблюдалась строжайшая дисциплина. За преступления предавали военному суду, за малейшую провинность секли розгами.

Военно-рабочие батальоны по-прежнему мостили дорогу на Новгород, на главных улицах Руссы ставили керосиновые фонари, устраивали бульвары по берегам рек, по проекту В. П. Стасова перестраивали Воскресенский собор и рядом возводили корпуса больницы и богадельни. Снова закипела прерванная восстанием работа на землях бывшего Петропавловского девичьего монастыря близ соляных источников. Только в 1832 году было построено 17 каменных, 8 полукаменных, 38 деревянных домов и зданий, в том числе по бывшему Холопьему ручью и Крестецкой улице с захватом Соляных лужков, то есть засыпкой и выравниванием грунта!

1833 г. В начале весны необыкновенно холодная погода препятствовала произрастанию хлебов и трав. Стужа сменилась небывалой жарой с палящими ветрами. Затем наступила засуха... Цены на продовольствие страшно возросли. Каково было положение можно судить по тому, что правительство выделило на пособия 30 млн. рублей. А Министерство внутренних дел, с разрешения Медицинского совета, разослало “ко всем губернаторам наставление о приготовлении хлеба из винной бурды, соломы и других веществ”.

1834 — 39 гг. Погода не радовала хлебопашцев. Зимы, как правило, стояли суровые, морозные. Весны — с возвратами холодов. Летом или засуха (1834 — 35 — 39 гг.), или назойливые дожди (1837 — 38 г.). Поэтому озимые были плохими, а яровые только что совсем не пропадали.

1840 г. Зима малоснежная. Весна ранняя и сперва теплая, сухая, но потом переменилась в холодную. В мае температура повысилась, пошли дожди, но они мало поправили “редкие озимые”. Во время сенокоса начались продолжительные ливни. “Дождь из червей вишневого цвета в Тверской и Новгородской губерниях”. Сырость, холод с бурным ветром и даже град. “Цены на хлеб доходили до чрезмерности”. Тяжелый, голодный год.

6 июля. Рушане — ветераны ополчения 1812 г. — прибыли в Новгород на открытие памятника, изготовленного по проекту архитектора А. П. Брюллова (брата знаменитого художника). На четырех гранях десятиметрового обелиска были помещены изображения развернутого знамени ополчения, лаврового венка и дата “1812 г.”. На пьедестале перечислялись фамилии бригадных и дружинных командиров. В небольшом списке павших значились особо отличившиеся, в том числе полковники — рушане А. А. Погребов и Н. П. Дирин. Верх обелиска увенчивал позолоченный двуглавый орел.

К глубокому сожалению, в начале 30-х годов нашего столетия в Москве был разрушен храм. Христа-Спасителя, сооруженный на народные деньги в память героев 1812 г. За ним последовал и памятник в Новгороде.

1840 — 43 гг. Еще жили в памяти ужасы 1831 г., как в том же июле разразилась новая эпидемия, и, то затихая, то разгораясь, три года держала город в тяжелейшем напряжении. И снова разъезжали санитарные кареты, заполнялись больными холерные бараки. Заполнялся и... ров, выкопанный, близ Никольской церкви.

1844 г. Зима на северо-западе “прощалась весьма сурово, — отмечалось в журнале Министерства внутренних дел. — Февраль после постоянно умеренных морозов разразился сильными холодами и вьюгами”. Правда, в начале весны стояла уже необыкновенно теплая погода, которая в мае сменилась опять низкой температурой и дождями. Затем — ненастное лето. “Реки и озера выступили из берегов. По дорогам не было проезда. Хлеб прибило к земле... Огородные овощи от обильного потопления — почти уничтожены. Несчастный скот от ежедневной мокроты и холода колеет... Такого несчастья самые старые люди упомнить не могут”.

1845 г. Жестокая зима... В августе ранние морозы...

1846 г. В январе сильные морозы, а весна ранняя. Нева очистилась ото льда 30 марта (подобное было 103 года назад). Однако вскоре “тепло заменилось холодом с ветрами. Днем стояла пасмурная погода, в исходе ночи случались заморозки”. Тепло начало возвращаться в конце мая — начале июня.

1847 г. Холодный май — до выпадания снега... Необычайно теплый ноябрь, во второй раз начала цвести черемуха... На смену червю-капустнице, пришел червь, поедающий озимые....

Прошло 16 лет со дня восстания военных поселян и преобразования их в пахотных солдат. Но командование уже забыло, что послужило одной из основных причин возмущения. Возрождались лихоимство, дневной грабеж. Один из окружных начальников, имея в своем ведении до ста деревень, засевал для себя в каждой по десятине, используя зерно запасных магазинов. В наказании розгами пределов не было.

Апрель 1847-го. Запись штрафов капитана Бракгаузена: Григорий Васильев из д. Любыни получил 50 розог за то, что “самопроизвольно” накормил постояльца не в положенное время; Артамон Семенов из д. Васьково — 25 розог, так как “по недосмотру” у него сгорело гумно; Аграфена Иванова из д. Наволок — 50 розог “за неспокойный характер”; Лев Петров из д. Каменка — 50 розог за возражение, что у него “не велики волосы” и т. п.

1848 г. Малоснежная зима, затем ранняя весна, сменившаяся продолжительными холодами, сильно воздействовали на всходы озимых. Поля пришлось перепахивать и засевать яровыми, что естественно, сказалось “скудостью жатв”.

Ранним летом военно-рабочие приступили к строительству водопровода. Старая Русса издавна страдала от недостатка чистой питьевой воды. В Полисти она имела солоноватый привкус, а в Порусье и Перерытице слишком сказывалось болотистое начало рек.

Плохая вода считалась и одним из главных источников холеры, которая уже свирепствовала в ряде губерний на Дону и Волге... Вспышка ее в Старой Руссе, к счастью быстро локализованная, ускорила ход работ.

Поиски хорошей воды интенсивно велись в городе уже более двадцати лет. Но неожиданно нашли ее в Дубовицах, всего на глубине 15 м. А потомственным солеварам не занимать искусства переброски воды. В сравнительно короткое время проложили деревянные трубы, и в центр Руссы пошла хорошая артезианская вода... Окончательно сформировалась водопроводная сеть в начале XX столетия.

1849 г. “Жестокая зима” как будто давала рецидивы в течение всего года.

6 июня ознаменовалось страшною бурей, свирепствовавшей на огромном пространстве от Пскова до Владимира. Местами она достигала силы урагана, оставляя разрушения и поломанные леса. В Новгородской губернии к этому бедствию добавился еще и град. В следующем месяце бурь не было, но число градобитий для Приильменья было рекордным — 5, с охватом около тысячи десятин. Ущерб превысил 13 тыс. руб.

Август. От сильных дождей местами пророс уже сжатый хлеб, “овес позяб, полег и значительно осыпался”. А осенью — и снегопады, и заморозки...

1850 г. Зима была столь же “жестокой”, как ив ушедшем году. Зато лето жаркое, с грозами и “живительными” дождями от Петербурга до Херсона. Таков был рубеж пятидесятилетия или середина XIX века.

Возрастание природоведческой информации имело прямую связь с образованием министерств в 1802 г. Широкое развитие получила система регулярных донесений местного начальства о состоянии погоды и видах на урожай, о бедствиях и причиняемых ими убытках. Сведения не только собирались, но анализировались и публиковались с необычайной подробностью. Из них мы узнаем, что за первое полустолетие пятнадцать лет были с повсеместным голодом. Наиболее тяжелые последствия переживала экономика северо-запада и, в частности, Приильменья. А тут еще повальные болезни. Особенно страшной и частой грстьей была холера. Из шести посещений четыре пришлись на сороковые годы. Встречались и эпизоотии, и голодные падежи скота.

16 августа царь издал указ, согласно которому для участников восстания 1831 г. из числа нижних чинов, которые не подвергались тогда телесному наказанию и затем отличались хорошим поведением, “не считать оштрафование препятствием к получению наград и преимуществ, беспорочно служащим предоставленных. Наказанным же телесно разрешить право на увольнение и отставку... Однако для тех и других в срок службы не засчитывать время до 1831 г.”.

1852 г. Как и в предшествующем году, зима была неустойчивая, мягкая, с “пасмурными погодами и снегопадами”. Легкие морозы нередко сменялись оттепелями. Но на этот раз появилась “какая-то тягостная в воздухе сырость, развивающая простудные болезни”. В последний день марта снежная буря бушевала от Балтики до Черного моря.

Весна во всей России поздняя, холодная. Половодье невысокое. Реки вскрылись аж в конце апреля. Летом дожди перемежались с теплой сухой погодой. В июне было три градобития. “Хлеб рос весьма худо, заглушаясь сорными травами”. В сентябре ненастье продолжалось, в начале октября местами выпал снег.

1853 г. Весной стояла холодная и дождливая погода, которая “не давала роста озимому хлебу”. Наблюдался высокий разлив в Приильменье. Затем наступила засуха, оказавшая особенно неблагоприятное влияние на произрастание яровых хлебов. Травы были “малы ростом и редки”. В Новгородской губернии отмечались “утренние морозы, хлеба на возвышенных местах вызябли”. Уже в начале лета повсеместное повышение цен на хлеб.

В довершение атмосферных бед опять навалилась холера. Эпидемия быстро прогрессировала. Городская Дума вынуждена была срочно создать специальный холерный комитет, выделить необходимую сумму из весьма ограниченного бюджета. Просить помощи не решались: Россия втянулась в тяжелую Крымскую войну 1853 — 1856 годов.

1854 г. Зима морозная, но малоснежная. Весна запоздалая, и в мае снова холода с проливными дождями. Лишь 8 июня установилась теплая сухая погода. Однако с половины августа до середины сентября — опять ливни. И все же на этот раз рушан не особенно волновали привычные капризы природы. С прекращением эпидемии, унесшей три тысячи жизней и совершенно парализовавшей экономику города, стиснутого карантином, — они наконец-то воспряли духом.

Однако, когда узнали о высадке войск Великобритании, Франции и Турции в Крыму; о героической Севастопольской обороне, только что начавший оживать город собрал 22360 рублей в помощь правительству. Вскоре же дошли вести из родной 8-й пехотной дивизии, в которую готовил резервы 2-й батальон Рыльского полка, находившийся в поселенных войсках с 1824 г. Оказалось, что ее перебросили в Крым, прервав отдых в Одессе после турецкого фронта. Хотя Рыльский полк уже был слит с Черниговским после памятных событий 1831-го, традиции свято хранились.

Почти не надеясь, что ослабевший город способен на такую жертву, Дума объявила набор добровольцев. И они нашлись. Возможно, комиссия не столь тщательно проверяла их здоровье, но 60 мещан-патриотов были отобраны, экипированы за счет Руссы и отправлены в Крым под командой штабс-капитана А. Н. Симанского.

Нельзя забывать, что на плечах Руссы целых три десятилетия висели тяжелые вериги не заслуженной и фактически не нужной военной доли.

На бастионах Севастополя

1855 г. В самый разгар осады Севастополя после недолгой простудной болезни скончался император Николай Павлович. На престол вступил его старший сын Александр. Снова в повестку дня стал крестьянский вопрос. И никто так не питал надежды, как пахотные солдаты!

Симанский с добровольцами-рушанами, по-видимому, прибыл в Крым, когда 8-я пехотная дивизия еще была сосредоточена в районе Перекопа и готовилась к штурму Евпатории, захваченной турками. Однако оборона Севастополя потребовала усиления гарнизона.

... 24 августа началась шестая ужасающая бомбардировка. Из 807 орудий враг выпустил 150000 снарядов. Осажденные смогли ответить лишь пятьюдесятью тысячами. 27 августа укрепления, которые вместе со всей дивизией продолжал оборонять Черниговский полк, были сравнены с землей. Защитники выходили из строя один за другим. Был убит на переднем крае и командир — полковник Нейдгардт. Вечером, когда по соседству с черниговцами пал Малахов курган — ключевая позиция осажденных, поступил приказ об отходе. К этому времени в родном полку рушан выбыло уже около четверти состава. По наплавному мосту через бухту майор Гориянов вывел остальных на Северную сторону.

За 141 день Черниговский полк потерял, кроме командира, 4 штаб- и 38 обер-офицеров, 188 унтер-офицеров, 50 музыкантов и 1535 рядовых или 67 процентов состава. Все четыре батальона получили Георгиевские знамена. Отличившихся возглавил подполковник князь Д. И. Святополк-Мирский.

В сентябре следующего года черниговцы после трехлетнего похода вернулись на зимние квартиры в Калугу. В феврале 1863 г. были в Мстиславле и здесь на базе Черниговского полка был сформирован Старорусский пехотный полк, в первых двух батальонах которого по преемству хранились знамена “За Севастополь 1854 — 55 гг.”. Но об этом — в свое время. А теперь вернемся к самой Руссе 1855 года.

По Ильменю и ее окрестностям, помня призыв М. В. Ломоносова об изучении Отечества, совершил путешествие член-корреспондент АН Э. И. Эйхвальд. Он отметил разрушение берега под воздействием озера у Коростыни. Объяснил происхождение больших болот в районе Белебелки и Должино, где в прошлом были богатые леса, о чем свидетельствуют обнаруженные там “большие толстые корни сосен и елей”. Ученый обратил внимание на увеличение насыщенности соляной воды в Старой Руссе до 4 процентов при углублении скважины на 120 сажен.

1856 г. 18 марта. На исходе малоснежной зимы Россия подписала мирный договор в Париже. Обязательство не иметь флота в Черном море подрывало ее военную мощь. И многие огорчились этим, считая, что силы страны не истрачены, одушевление народа велико и можно бы было продолжать борьбу с надеждой на победу. Но новый император вполне обдуманно пошел на уступки. В опубликованном манифесте объявлялось, что потери будут компенсированы возможностью провести неотложные внутренние реформы.

Разъясняя их на встрече с представителями московского дворянства, Александр II открыто заговорил о необходимости отмены крепостного права. Но он хотел, чтобы инициатива шла от самих помещиков. А на этом пути было немало препятствий. Крепостничество складывалось на Руси веками, оно тесно увязалось со многими сторонами жизни. Среди помещиков было немало тех, кто думал, что без даровых рабочих рук не прожить и им грозит разорение. Другие боялись, что освобождение крепостных будет сопровождаться беспорядками. Кроме того, нужно было подумать и о будущем устройстве крестьян, о вознаграждении помещиков за земли, отводимые в наделы.

В Старорусском уезде помещичьи крестьяне составляли немногим более 21 процента. Но и здесь были серьезные происшествия. Так, в имении Небытино Мануйловской волости крепостные, доведенные до отчаяния зверским обращением со стороны помещицы Нелединской, убили мучительницу в ее собственной спальне. Помещик Подгощской волости Шульгин жаловался на крестьян деревень Шапково и Серина Гора, что они не исполняют своих обязанностей, не слушают ни его, ни старосту. Вмешательство пристава с несколькими жандармами не решило вопроса.

На место выехал земский суд, который также установил “неосновательность” жалоб на строгость и приговорил семерых возмутителей к наказанию розгами от 20 до 30 ударов. Решение тотчас было исполнено, а присутствующим при этом крестьянам судьи внушали, чтобы они в будущем “ни в коем случае не позволяли оказывать ослушание и неповиновение власти помещика”.

Одним из первых серьезных актов Царя-Освободителя была ликвидация военных поселений. Крымская война воочию показала несостоятельность крепостнической организации армии. Александр и его правительство окончательно убедились в бесполезности этого учреждения.

1857 г. Зима, как никогда, наверное, характеризовалась непостоянством погоды и резкими перепадами температуры воздуха на всем пространстве Европейской России. Необычайные оттепели (до +12°) сменялись сильными морозами (от — 25 до — 40°). Весна сначала была теплой, но в первую декаду мая ворвались холода, затем пошли дожди. И так почти весь июль-август.

Несмотря на неблагоприятную погоду, радости жителей Приильменья казалось, не будет конца! Воссоздан Старорусский уезд, а пахотные солдаты по Волхову и Ловати, приписанные к удельному ведомству, наконец-то сбросили ненавистные шинели. Положение удельных, как и государственных крестьян, было несравнимо с положением крепостных, а тем более, военных поселян. За закрепленные наделы они вносили оброк в пользу императорской фамилии. Ведала ими уездная удельная контора. На сельских сходках избирали старост, сотских.

С особым воодушевлением освобожденные провели весенние полевые работы, впервые за тридцать с лишним лет без стука десятского под окнами, без постоянного страха перед начальством. Из-за погодных условий урожай был весьма “скудный”, но не хуже, чем в соседних — Псковской и Тверской губерниях, не перенесших военного гнета аракчеевского режима.

Однако окончательное установление гражданской власти в городе затягивалось главным образом из-за финансирования возрождающихся учреждений и органов управления. Так, например, долго дебатировался вопрос о полиции. На семитысячное население здесь числились: полицмейстер, два частных пристава, четыре квартальных надзирателя и 183 нижних чина, что в два раза превосходило штаты Новгорода. Городская Дума ссылалась на разорванность участков реками, приезд иногородних на ярмарки, постоянную смену лечащихся минеральными водами. И все же пришлось согласиться на резкое сокращение числа полицейских...

1858 г. Былая слава старорусской торговли возрождалась еще медленнее. Во втором “свободном году” из города было отправлено всего 70 тысяч пудов льна вместо 250 тысяч, как вывозилось ранее. Овса было продано 100 тысяч четвертей (свыше 900 тысяч пудов) или менее половины прежнего количества. Но на Старорусском базаре уже снова встречались новгородские, холмские и порховские, осташковские и тверские купцы.

“Одним концом по барину, другим — по мужику...”

1859 г. После того, как с полей сошел снег, “установилась продолжительная засуха, сопровождаемая холодами, а потом сильными жарами”. Трава во многих местах выгорела. На северо-западе — был наихудший урожай за десятилетие.

Нечто похожее творилось и в Особом комитете из высших сановников, которому поручили составить проект освобождения крестьян. Ввиду его “медленной работы”, топтания на месте в течение почти двух лет, Александр повелел в помощь ему образовать “Редакционную комиссию” во главе с графом, генералом от инфантерии Я. И. Ростовцевым, проявившим себя в руководстве военным образованием. В нее, кроме чиновников, вошли наиболее даровитые деятели с мест, убежденные сторонники реформы.

Протоколы заседаний и труды комиссии печатались и рассылались министрам, губернаторам и предводителям дворянства. То есть, с этими материалами знакомились не менее ста тысяч читателей. Такого Россия еще не знала. Через председателя комиссия подчинялась лично Александру. К концу года были обобщены достижения губернских комитетов и составлен в главных чертах сам проект. Комиссия буквально “забила” все выпады против реформы, используя законы, историю России, опыт Европы, цифры и факты.

Крепостные Приильменья с надеждой вслушивались в предложения Комиссии о “личном освобождении без платы”, о сохранении наделов, хотя и с выкупом. Но надеялись на помощь государства, берущего роль посредника и обещающего кредиты. Не устраивал, конечно, двухлетний переходный период, однако успокаивали заверения о быстрой ликвидации барщины и принятия оброка за основу отношений. И все же, дальнейшие события значительно охладили оптимизм новгородцев, как и всего народа.

1860 г. От непосильных для его лет трудов Ростовцев заболел и в феврале скончался. По требованию дворянства ему на смену пришел Панин. “Озабоченный царем в скорейшем завершении дела”, этот реакционер дорабатывал проект до конца года. И тут “серьезно заболел” председатель Комитета князь Орлов.

Возмущенный Александр во главе всего дела поставил своего брата Константина. Несмотря на первоначальное противодействие большинства членов Комитета, благодаря твердости и настойчивости великого князя, проект был принят. С некоторыми несущественными поправками его передали в Государственный совет, где тоже было немало противников реформы.

1861 г. 28 января император открыл первое заседание Совета. Он говорил, что дальше откладывать дело нельзя, необходимо в феврале “объявить волю к началу полевых работ”. По словам современников, речь произвела неотразимое впечатление. Однако при рассмотрении самого проекта сил Константина не хватало и Александру еще не раз приходилось твердым вмешательством обеспечивать сохранение коренных начал преобразования.

19 февраля император подписал закон “Об освобождении и устройстве быта крестьян” и “Высочайший манифест”, составленный по его желанию московским митрополитом Филаретом. 5 марта в прощенное воскресенье Манифест объявили в обеих столицах. На следующей неделе зачитывали повсеместно.

В Старой Руссе первоначально с ним ознакомили именитых граждан в зале Думы, а на другой день — все взрослое население, собранное в манеже. В начале рушане услышали общие основания освобождения крестьян. Далее царь выражал свою признательность дворянству, “которое добровольно, побуждаясь только уважением к достоинству человека и христианскою любовью к ближним, отказалось от упраздняемого ныне крепостного права”.

Вместе с тем император надеялся, что освобожденные при открывающейся для них “новой будущности”, поймут и с благодарностью примут “важное пожертвование, сделанное дворянством для улучшения их быта”. Он призывал к “прилежному употреблению дарованных прав”. Заканчивался Манифест духовно возвышенными словами: “Осени себя крестным знамением, православный народ, и призови Божие благословение на твой свободный труд, залог домашнего благополучия и блага общественного!”.

Июнь и июль — непредвиденное наводнение, гибель трав и посевов, как озимых, так и яровых. А тут еще коренная ломка всей жизни и быта.

Проводимую реформу уже тогда называли “русским” вариантом, в отличие от западных. Интересам помещиков, как и там, отвечало освобождение без земли, преобразование имений в капиталистические латифундии или продажа земли богатым крестьянам за деньги. А было решено оставить раскрепощаемым (в основном) наделы, обрабатываемые ими до реформы. Конечно, все равно это не крестьянский вариант, но и не чисто помещичий. Зато наименее принудительный и наиболее добровольный, заботливый по отношению к отжившим порядкам. Двигаться в сторону капитализма очень не хотелось, но и стоять на старом было уже невозможно.

Итак, в Старорусском уезде в разряд собственников в течение двух лет перевели 22 тысячи крепостных с наделами в 5,7 десятины и обязательным выкупом.

1862 г. Когда население жило в условиях одной реформы и в ожидании новых — погода не радовала. Студеную зиму сменила поздняя весна и холодное дождливое дето. Один из самых неурожайных годов.

1863 г. Зима на редкость мягкая, в середине января — оттепели, снег почти стаял. Однако в марте завернули “свирепые северо-восточные ветры”. И весна, и начало лета холодные.

Александр решил распространить основные положения реформы на остальное крестьянство. 26 июня 1863 года вышел указ о предоставлении удельным крестьянам наделов в их собственность, но за обязательный выкуп. В условиях Старорусского уезда это касалось 103 тысяч душ обоего пола. Бывшие пахотные солдаты в целом получили земли значительно больше, чем помещичьи крестьяне, но все же меньше, чем государственные соседних губерний. К началу XX столетия в среднем на двор приходилось 9,5 десятины.

Составной частью проводимых реформ была военная, предусматривающая резкое сокращение армии в мирное время при значительном увеличении в нужный момент за счет создания обученного запаса. Для подготовки офицерских кадров открывались военные гимназии и училища. По приказу царя в войсках отменили телесные наказания и рукоприкладство.

Особое удовлетворение старорусского, как и всего крестьянства, вызвали льготы по семейному положению и сокращение срока службы с 25 лет до 15, из них 6 лет действительной и 9 — в запасе. Ведь люди служили в армии долгие годы и возвращались в родную деревню уже немолодыми. Не стали призывать единственных сыновей и единственных кормильцев семьи. Пока старший служил — младшего не брали, а в случае гибели брата, другого и подавно освобождали от воинской повинности, зачисляя в ополчение, призываемое лишь в военное время.

Отныне так формировался и родной рушанам полк. С 6 апреля 1863 г. он назывался “Старорусский пехотный”, а с 25 марта 1864 г., с введением единой нумерации, — “113-й Старорусский”. Историческая справедливость восторжествовала, боевые заслуги древнего города не были забыты. Но, к сожалению, полку так и не довелось побыть в городе, давшем ему имя и пополняющем кадрами: в Руссе, по-видимому, до конца столетия находился резервный батальон полка. Осенью 1869 г. Старорусский пехотный полк был переброшен из Могилева в Прибалтику, где и встретил I мировую войну. Но об этом в свое время.

С подлинным ликованием на Волхове и Ловати встретили установление (правда, только с 1 января 1874 г.) всесословной воинской повинности. В манифесте подчеркивалось, что “защита Отечества есть общее дело народа и священная обязанность каждого”. И так уже более ста лет высшие сословия освобождались от обязательной военной службы. Вся тяжесть ее лежала на крестьянах и мещанах, не говоря уже о такой уродливой форме, как военные поселения. Отныне на службу стали призывать всех молодых людей, достигших 21 года, к какому бы званию они ни принадлежали. И с общего количества бралось необходимое число новобранцев. Для лиц, получивших среднее и высшее образование, срок действительной службы сокращался от 4 лет до 6 месяцев.

С проведением реформы быстрыми темпами пошел процесс разложения крестьянства. К концу восьмидесятых 20 процентов дворов южного Приильменья составляли зажиточные, 30 — середняки, и до половины — безнадельные, безлошадные, не имевшие инвентаря. Бедняки вынуждены были батрачить или уходить на сторонние заработки. Значительная часть двинулась в город, вплоть до столицы. В Старой Руссе накануне реформы насчитывалось 9235 жителей всех сословий, а к концу шестидесятых — свыше 15 тысяч.

Капитализация деревни резко отразилась и на самом дворянстве. Часть мелких и средних дворян никак не могла приспособиться к новым условиям.

Они бросали хозяйство и продавали землю зажиточным крестьянам. К 1884 г. в уезде осталось всего 134 дворянина-землевладельца, то есть их число сократилось на 83 человека. К этому времени из дворян Старой Руссы лишь 62 вели в своих усадьбах сельское хозяйство, свыше двадцати — сдавали землю в аренду. Н. А. Некрасов не зря подчеркивал:

К концу столетия из 851 тысячи десятин удобной и неудобной земли Старорусского уезда 150 тысячам крестьян обоего пола принадлежало 497 тысяч, остальное — казне, частным лицам, городу и церкви.

Несмотря на сохранение остатков крепостничества, реформа способствовала свободному развитию капитализма. Особенно быстро набирала темпы торговля. Если накануне реформы в Руссе числилось 9 купцов первой и второй гильдии, то в 1885 г. — 98 и по временным свидетельствам — 86, не считая 800 мелочных торговцев и приказчиков. В конце же столетия документов на право торговли в городе и уезде выдавали более 1700. На “Крещенскую” ярмарку приводилось до тысячи лошадей. Доход от скупки льна и овса составлял 1 млн. рублей.

Значительный удельный вес продолжало сохранять ремесленное производство, количество занятых в нем горожан выросло более чем в полтора раза и достигло 780 человек к 1885 г. Кредит, транспорт, свободные рабочие руки способствовали развитию промышленности, преимущественно на базе местного сырья...

И все же реформа, проведенная сверху, не решила (да и не могла этого сделать) главного вопроса — о земле. Волнения в деревне не стихали, крестьяне требовали всей земли и полной (!) воли. Обеспокоенный этим новгородский губернатор Рикман уже в конце 1863-го года обратился за помощью к Министру внутренних дел, а тот доложил царю.

Александр лично ответил Рикману: “Министр представил мне донесения ваши об ослушании, оказанном земскому начальству крестьянами Старорусской округи Славитинской волости. Одобряя меры, вами принятые, я разрешаю по испытании кротких средств употребить воинскую команду, заимствовав оную в надлежащем количестве из Белозерского мушкетерского полка, шефу коего дано в том повеление... Зачинщики неповиновения должны быть немедленно судимы и в страх другим наказаны на месте по законам”.

1864 г. Зима была очень теплой, но весна весьма сухой, что отразилось на росте озимых... А на Руси без остановки шли преобразования.

1 января было Высочайше утверждено “Положение о земских учреждениях”. Согласно ему, в Старорусском уезде прошли выборы гласных членов в уездное земское собрание, на основе имущественного ценза и куриальной системы. Две первые курии составляли землевладельцы (не менее 200 десятин земли), торговцы и промышленники. В отличие от них выборы в третьей — крестьянской курии — были не прямыми, а многоступенчатыми. Сельские общества посылали представителей на волостные сходы, там выдвигали выборщиков, а последние уже гласных в уездное собрание.

Последнее под председательством предводителя дворянства избрало на три года Земскую управу, ведающую содержанием путей сообщения, строительством школ и больниц, их работой, попечением местной торговли и промышленности... Собрание утверждало бюджет Управы и ведало раскладкой повинностей. Управа располагалась на Красном берегу, на улице Петербургской (дом Антонова).

20 ноября Александр утвердил новое “Положение о суде”: равном для всех. Правосудие должно было стать “независимым, свободным от каких-либо влияний”. Заседания объявлялись открытыми, чтобы лишить выгоды тех, кто “стремится к неправде”. Допускалась широкая свобода защиты. Голос совести судьи получал подобающее значение.

В Старой Руссе появился мировой суд — низшее звено системы. В здании на набережной Перерытицы (при пересечении с улицей Знаменской) работали двое судей: один — избранный уездным земским собранием, другой — Городской Думой. Они разбирались в упрощенном порядке с мелкими уголовными и гражданскими делами. На втором этаже помещался Окружной суд (включая Демянский уезд). Он рассматривал уголовные дела с участием присяжных заседателей, выбранных населением, и гражданские дела, неподсудные мировым судьям. Ввиду большой протяженности уезда было несколько участковых мировых судей, обслуживающих несколько волостей, наиболее удаленных от города.

1865 г. Почти по всей империи зима отличалась нередкими оттепелями и пасмурной погодой. Временами шли дожди. Весна поздняя, ненастная. Лето почти все время сумрачное, небо покрыто облаками.

В Старой Руссе, через которую до постройки Петербурга шла заграничная почта, основали телеграфную станцию с передачей на русском, французском и немецком языках... На семи трактах по направлению Любыни, Налючей, Крестец, Должино, Холма, Жглово, Губино открывалась земская почта и 22 почтовые станции.

Предметом особенных забот императора были образование и просвещение. Число учебных заведений — гражданских, военных, духовных — увеличивалось. Причем, они и устраивались лучше, по-новому.

20 июня в газетах появился приказ военного министра о преобразовании кадетских корпусов в военные гимназии и о рассмотрении вопроса о возможности перевода во Псков Новгородского кадетского корпуса. Последний был открыт 15 марта 1834 г. в помещениях штаба 4-го округа пахотных солдат на правом берегу Меты, в 28 верстах от Новгорода, близ д. Новоселицы. После смерти графа Аракчеева, который пожертвовал на него 300 тысяч рублей, корпус наименовали Аракчеевским. Это было одно из шести подобных учебных заведений для подготовки к военной службе 12 — 14-летних дворянских детей. Ежегодно в корпус принималось 100 человек из Новгородской и Тверской губерний.

2 июля уездный предводитель Старорусского дворянства Иван Нарманский отправил сенатору Е. А. Зурову, в недавнем прошлом новгородскому губернатору, письмо с просьбой поддержать Старую Руссу. Он указывал ее торговое и лечебное значение, подчеркивал естественное тяготение в силу географического положения соседних уездов Псковской и Тверской губерний: Порховского и Холмского, Осташковского и Торопецкого. Город отдавал безвозмездно здания бывшего военного госпиталя и огромного манежа, брал на себя расходы по перевозке, обещал ежегодно выделять по 10 тысяч рублей на содержание.

Ходатайство поддержал гражданский губернатор Лерхе и контр-адмирал К. Н. Посьет из свиты великих князей Владимира и Алексея Александровичей, прибывших в это время на лечение и отдых в Старую Руссу. Последний убеждал, что перевод корпуса в Новгород, Псков или Тверь лишь облегчат возможность образования юношества этих городов, а перевод этого учебного заведения в Руссу, имеющую всего одно приходское училище, поднимет престиж города и действительную его роль среди городов северо-запада... И все же не был выбран ни один из указанных адресов, — корпус перевели в Нижний Новгород.

1866 г. Перед очередным заездом на Минеральных водах открылся летний, первый в губернии, театр. Автором проекта оригинального деревянного здания был известный русский архитектор Н. Л. Бенуа.

Русские люди жили надеждой, что чем дольше продлится славное царствование Александра Николаевича, тем больше пользы и добра получит Родина. Передовое большинство их понимало, что народное благосостояние и улучшение условий жизни достигаются долгой, упорной, а главное — мирной и спокойной работой целого ряда поколений. Но, к глубокому сожалению, некоторые воображали, что можно создать какой-то рай земной, если будут осуществлены их замыслы, заимствованные у западноевропейских социалистов и анархистов. Хотя они нигде в мире не были осуществлены.

Эти русские революционеры, вдохновители которых по большей части в безопасности проживали за границей, в начале шестидесятых стали настойчиво распространять свои учения в России. Но лишь среди части увлекающейся и неуравновешенной молодежи, не приобретшей истинных знаний, они нашли себе сторонников. Народ, только что освобожденный от крепостной зависимости, оставался глух ко всем заманчивым картинам, которые рисовались в подметных листках.

Тогда, чтобы легче добиться доверия, революционеры зачастую переодевались в одежду крестьян и рабочих, и в этом виде проповедовали... “Народники” старались вызывать бунты и смуты, полагая, что с их помощью скорее воздействуют на трудящихся. Но видя и здесь малоуспешность своих действий, решили усугубить насилия и направить их на священную особу императора.

4 апреля, когда Александр II после прогулки садился в коляску у Летнего сада, революционер-ишутинец Д. Каракозов выстрелил в него. Но находившемуся вблизи костромскому крестьянину Осипу Комиссарову удалось отвести руку стрелявшего, и пуля миновала государя. За первым покушением последовали другие, с целью устрашения общества и правительства.

Весть о чудесном спасении императора через несколько дней достигла благодарных ему рушан. И они решили в память этого построить церковь св. Александра Невского. Возвели ее, расписали и оборудовали близ Торговой площади на месте Тихвинской часовни в течение пяти лет. Освящена она была в 1871 г.

1867 г. Весна запоздалая и очень холодная в Старой Руссе. Большой разлив Полисти, Порусьи, Перерытицы. 27 мая — залито около половины города, сообщение только на лодках... 10 июня — вода не спадает, а даже прибывает, — сообщают документы того времени. — Дожди, бури и градобития от Вислы до Волги. В Петербурге май самый холодный за 120 лет (+2°). Урожай ничтожный, зерно тощее, неполновесное. Озимые поля засеяли плохими семенами. Осенью снег пал на талую землю.

1868 г. И снова не радовала погода: ни зима холодная, ни лето засушливое. Но все больше удовлетворения приносила разворачивающаяся деятельность земства, особенно в распространении грамотности и начального образования. Неслучайно Александра II по справедливости называли создателем сельской школы.

Сентябрь — октябрь. Открылись одно-двухклассные народные училища в Любынях, Коростыни, Налючах, Подгощах, Борисоглебске. Появилась первая земская школа в Борисове, на следующий год в Пенькове, а к концу столетия их число дошло до 32. Как бы соревнуясь с ними, в уезде росло и число церковно-приходских школ, к тому времени их было уже 55. Таким образом, каждый год в среднем прибавлялось три новых очага образования!

Однако следует отметить, что земские школы отличались лучшей постановкой учебно-образовательной работы по сравнению с министерскими и особенно церковно-приходскими. Они имели в большинстве своем 3 — 4-летний срок обучения. Кроме обязательных предметов — закона Божия, чтения, письма и арифметики, дети изучали основы природоведения, географии, истории.

Земство добилось определенных успехов и в медицинском деле. К концу XIX в. в уезде было уже пять врачебных участков, не считая уездной больницы в городе, что обслуживала окрестные волости — Дубовицкую, Высоцкую, Медниковскую и Виленскую.

Кроме того, было 9 фельдшерских пунктов. На базе некоторых из них, например Рамушевского и Бурегского, позднее были открыты врачебные участки. В Руссе почти постоянно работали фельдшерские и акушерские курсы.

Вообще же трудно найти какую-либо сторону жизни, коей не коснулась забота земства. Именно оно привлекало в уезд первых агрономов, организовало работу ветеринарной службы, содействовало сельскохозяйственному кредиту. Не оставило без внимания и кооперацию ремесленников и промысловиков, организуя артели... Именно земство ввело взаимное страхование сельских строений от огня...

1870 г. 16 июня было принято “Городовое положение”, ставящее целью поднятие хозяйства городов и привлечение к их управлению нарождающегося класса буржуазии. Органом самоуправления оставалась Дума, созданная еще Екатериной II, но уже бессословная. Исполнительным органом ее объявлялась Городская управа, занимающаяся теми же делами, коими в уезде ведало земство. Гласные Думы избирались отныне лишь на основе имущественного ценза на 4 года. Правом выбора пользовались достигшие 25 лет и владевшие недвижимой собственностью.

Глава VI. ЗДЕСЬ ЖИЛ Ф. М. ДОСТОЕВСКИЙ. “БРАТЬЯ КАРАМАЗОВЫ”

На тихой набережной Перерытицы стоит двухэтажный деревянный дом. На фасаде — мемориальная доска, сообщающая о том, что в этом доме жил и работал Федор Михайлович Достоевский.

Великий русский писатель родился 30 октября 1821 г. в Петербурге, в семье лекаря Мариинской больницы для бедных. Окончив Петербургское военно-инженерное училище, Федор Михайлович год проработал в инженерном департаменте, затем вышел в отставку.

Первый же роман “Бедные люди” (1846 г.) выдвинул его в ряд признанных писателей. С 1847 г. Ф. М. Достоевский посещал общество М. В. Петрашевского, стал активным участником революционных кружков Н. А. Спешнева и С. Ф. Дурова. Привлеченный по делу петрашевцев, он был приговорен к смертной казни, которую перед самым расстрелом заменили четырехлетней каторгой с последующим определением в рядовые.

17 апреля 1858 г., уже при Александре II, последовал высочайший указ Правительствующему сенату о возвращении Достоевскому прежних прав потомственного дворянства. Однако не сразу получил он разрешение вернуться в Петербург, и с августа по декабрь 1859 г. жил в Твери. 2 декабря 1859 г. последовало разрешение императора на жительство в столице под секретным надзором полиции.

В творчестве Достоевского отразились противоречия действительности и общественной мысли в эпоху острой ломки социальных отношений в России и Западной Европе. Новый буржуазный строй приводил к кризису общественных идеалов, шаткости нравственных начал. “Я — дитя века, неверия и сомнения до сих пор и даже (я знаю это) до гробовой крышки”, — писал он о себе.

Гениально владея искусством психологического анализа, Достоевский показал, как подавление достоинства человека разрушает его душу, раздваивает сознание. Появляется, с одной стороны, ощущение своего ничтожества, с другой — зреет потребность протеста... В революционном движении своей эпохи писатель видел главным образом анархо-индивидуалистическое бунтарство (роман “Бесы”). Стремление сохранить веру в человека, обрести идеал, основанный на победе доброго начала, влекло Достоевского к образу Христа, в котором, по мысли писателя, воплощены высшие нравственные критерии.

Первое путешествие

1872 г. 18 мая Достоевские выехали из Петербурга в Старую Руссу, где “жизнь тихая и дешевая” и дети могли “воспользоваться купаниями в курорте”. “Первое наше путешествие в Старую Руссу, — писала впоследствии Анна Григорьевна, — ярко запечатлелось в памяти, как одно из отрадных воспоминаний нашей семейной жизни”. До Новгорода ехали скоро и просто, по железной дороге до Чудово, а там по узкоколейке, построенной в прошедшем году. В Новгороде большое впечатление оставили живописные берега Волхова, кремль, златоглавая София, путь через озеро.

“Ехать было чудесно: озеро Ильмень спокойно, как зеркало; благодаря безоблачному небу оно казалось нежно-голубым, и можно было думать, что мы находимся на одном из швейцарских озер. Последние два часа переезда пароход шел по реке Полисти. Она очень извилиста, и Старая Русса со своими издалека виднеющимися церквами, казалось, то приближалась, то отдалялась от нас”.

Пароход, мерно шлепая плицами колес, проплыл вдоль Красного берега, окаймленного липовой аллеей, и остановился у пристани близ Живого моста. Отсюда, миновав центр, гости направились по набережной Перерытицы на Пятницкую улицу в дом Ивана Ивановича Румянцева, священника Георгиевской церкви, расположенной напротив. Дом был одноэтажный, с мезонином, окрашенный серенькой краской с красною железною крышей. Здесь и провел Достоевский свой первый старорусский дачный сезон.

Однако лето 72-го оказалось “полосой несчастий”. Дочку Любу со сломанной ручкой пришлось везти на операцию в Петербург, оставив у Румянцевых грудного сына. Там Анна Григорьевна узнала о болезни матери, о внезапной смерти сестры. Вскоре после возвращения в Руссу Достоевская сильно простудилась, так как неожиданно зачастили дожди и холода. Румянцев старался чем можно помочь своим дачникам.

Несмотря на семейные треволнения, писатель работал над романом “Бесы” и написал почти всю его третью часть. В произведении отразились некоторые из старорусских впечатлений, в частности, невольные наблюдения за жизнью и нравами села Устреки (в романе — “Устьево”), где позже приходилось останавливаться при выезде в Новгород, когда Полисть мелела и пароход отправлялся с берега Ильменя.

“Начало 1873 г. мне особенно памятно благодаря выходу в свет романа “Бесы”, — пишет в “Воспоминаниях” Анна Григорьевна. А “весною по совету докторов, — продолжает она, — поехала с детьми в Старую Руссу, чтобы закрепить в них прошлогоднее лечение солеными ваннами, уже принесшими им значительную пользу. Поселились на этот раз не у отца Румянцева, дом которого уже был сдан, а у Александра Карловича Гриббе”. Хозяин, отставной подполковник, сын иркутского врача, служил в молодости в военных поселениях Старой Руссы (см. выше).

Небольшой двухэтажный деревянный дом на берегу Перерытицы в последующие годы стал местом постоянного пребывания, за исключением нескольких месяцев 1874—75 годов.

1874 г. Источники того времени отмечают засушливое лето. По-видимому, таковой была и весна.

22 мая Федор Михайлович с семьей выехал из Петербурга и по прибытии в Руссу остановился в полюбившемся всей семье доме Гриббе. Ф. М. Достоевский начал работать над планом романа “Подросток”. Но с появлением первых признаков эмфиземы легких ему пришлось выехать на немецкий курорт Эмс, откуда он возвратился лишь в конце июля.

В этот год писатель решил остаться в Старой Руссе и на зиму. Прельщала дешевизна жизни, а главное — возможность спокойно поработать над романом вдали от столичной сутолоки. “На даче Гриббе оставаться зимою было невозможно по многим причинам”, — пишет Анна Григорьевна в воспоминаниях. Подходящую квартиру нашли на Ильинской улице, близ курорта. Это был “большой двухэтажный” деревянный особняк причудливой архитектуры, украшенный башенками и балкончиками. Генерал-майор Евтихий Леонтьев и его семья жили здесь лишь летом. За недорогую плату Анна Григорьевна сняла до весны весь нижний этаж из шести комнат.

1875 г. Осень и зима прошли в напряженной работе над “Подростком”. Наступила весна. Снова, как и в прошлом году, писателю предстояло ехать лечиться. Анна Григорьевна в апреле обратилась к уездному исправнику по поводу получения заграничного паспорта. И тут неожиданно выяснилось, что “отставной подпоручик Федор Достоевский” находится под надзором полиции Старой Руссы с 4 июня 1872 г. по приказу из Петербурга как “сужденный в 1849 г. по делу преступника Буташевича—Петрашевского”.

9 июня надзор был снят... А исправника, между тем, можно было понять. В июне прошедшего года ему пришлось на людной пароходной пристани арестовывать такого же отставного поручика лейб-гвардии Екатеринославского полка В. И. Недзвецкого. Последний вышел в отставку, когда не выдержал экзамен в Академию Генерального штаба, и с целью революционной пропаганды поселился среди старорусских крестьян, открыв народную школу.

Весною Достоевские перебрались с зимней квартиры дома Леонтьева опять на дачу Гриббе. “Ежедневно, окончив диктовку наработанного ночью, — вспоминала Анна Григорьевна, — муж писал письма или читал, и во всякую погоду, в половине четвертого, выходил на прогулку по тихим пустынным улицам. Почти всегда заходил в лавку Плотниковых и покупал только что привезенные из Петербурга закуски, гостинцы”.

Часто Достоевского видели в читальне курорта с газетами и журналами. Он шел туда по Мининскому переулку, затем по мостику, перекинутому через Малашку. Выходил на Дмитриевскую улицу, а там уже и Минеральные воды рядом. Благодаря замечаниям Анны Григорьевны, мы узнаем, что эти места писатель сделал ареной, на которой разворачивалось действие романа “Братья Карамазовы”.

23 мая писатель уехал в Эмс. В начале июня он вернулся. После лечения, в условиях необычайно теплого лета, работа успешно продвигалась вперед. И в конце августа Достоевский уже отправил в редакцию четыре главы завершающей части романа “Подросток”.

Середина сентября. Подошло к концу более чем годичное пребывание в древнем городе, и в один из теплых и сухих дней бабьего лета Достоевские выехали в Устреку, а там, на пароходе в Новгород, оттуда — в Петербург.

А Русса продолжала жить своей жизнью. На той же Дмитриевской улице стараниями почетного гражданина города Андрея Г. Погребом и церковного старосты, купца М. Е. Быкова, на месте обветшавших церквей возродился пятиглавый храм в честь Вознесения с приделами Рождества Богородицы и великомученика Дмитрия Солунского (церковь разрушена немецко-фашистскими оккупантами).

“Свое гнездо”

1876 г.В начале необычайно морозной и многоснежной зимы Достоевские получили сообщение из Старой Руссы, что хозяин полюбившейся им дачи А. К. Гриббе умер. Наследница продает дом за 1150 рублей. Это было весьма недорого, тем более что Достоевские уже думали об этом приобретении. 10 июня выехали в Руссу. 5 июля Федор Михайлович последовал в Эмс, а на другой день Анна Григорьевна оформила в Новгороде документы на покупку дома.

“Благодаря этой покупке, — писала Достоевская, — у нас, по словам мужа, “образовалось свое гнездо”, куда мы с радостью ехали раннею весною и откуда так не хотелось уезжать поздней осенью. Федор Михайлович считал нашу старорусскую дачу местом своего физического и нравственного покоя и, помню, чтение любимых и интересных книг всегда откладывал до приезда в Руссу, где желаемое им уединение сравнительно редко нарушалось праздными посетителями”.

12 августа писатель возвратился из Эмса, и в конце месяца семья уехала в Петербург.

1877 г. Только что закончилась, как и в прошедший год, “необычайно холодная и многоснежная зима”. Но вскоре уже было и не до погоды. 12 апреля Россия объявила войну Турции. Старорусская Дума пожертвовала на строительство лазарета в губернии 1000 рублей. А холода не отступали.

17—22 мая “опустошительный мороз” охватил территорию от Архангельска до Кишинева и Пятигорска. Мороз сопровождался снегопадами. То был самый холодный май за последние 160 лет. Затем наступила длительная засуха, от неурожая особенно пострадали северо-западные и северо-восточные губернии.

Учитывая состояние погоды и простудное заболевание жены, Федор Михайлович принялприглашение ее брата провести лето у них в имении близ г. Мирополье Курской губернии. Выехали из Петербурга в начале мая и вернулись к концу августа.

1878 г. Третий год подряд зима была “необычайно холодная и многоснежная”. И в эти дни Федор Михайлович получил весьма теплую для него бумагу: “Императорская Академия наук, желая выразить свое уважение к литературным трудам вашим, избрала вас, милостивый государь, в свои члены-корреспонденты по Отделению Русского языка и Словесности”. Избрание состоялось в торжественном заседании 29 декабря 1877 г. Муж, по воспоминаниям Анны Григорьевны, был очень этим доволен. Но вскоре семью поразило страшнее несчастье.

16 мая, буквально внезапно, скончался младший сын Алеша. Отца особенно угнетало то, что ребенок погиб от эпилепсии — болезни, от него унаследованной... Тотчас после похорон отправились в Руссу.

19 июня писатель выехал в Москву для переговоров с редакцией “Русского вестника” о публикации “Братьев Карамазовых”, затем проследовал в монастырь Оптина пустынь. В начале следующего месяца возвратился и продолжал работать над романом.

Между тем, в “дождливом и холодном” июле закончилось строительство узкоколейной железной дороги Старая Русса — Новгород через Шимск. Теперь не надо было в условиях капризной погоды добираться до Устреки, преодолевать бурный Ильмень. И уже в первых числах октября Достоевские для возвращения в Петербург воспользовались более комфортабельным по тому времени транспортом.

А вскоре после их отъезда старый город всколыхнуло незаурядное событие.

16 декабря вместе с вольноопределяющимся Э. В. Лобайко был арестован подпоручик стоявшего в городе 86-го Вильманстрандского полка Владимир Дмитриевич Дубровин, землеволец, связанный с другими членами организации, взятыми под стражу в Петербурге. Когда прибывший из Новгорода жандармский офицер, вместе с сопровождающими, вошел в дом Бедринской в Лебедевом переулке, где проживал подлежащий аресту, тот оказал вооруженное сопротивление. Револьвер, после неудачного выстрела, был выбит из его рук, но он схватился за кинжал.

Выведенный на улицу в наручниках, арестованный обратился с призывом к собравшимся последовать примеру Франции и покончить с самодержавием. То же самое произошло на вокзале при отправлении в Петербург. Дубровин отказался давать показания, присутствовать на военно-окружном суде. Даже перед казнью 20 апреля 1879 г. он пытался произнести речь, заглушаемую грохотом барабанов.

Следствие показало, что В. Д. Дубровин “имел в виду обосноваться в Старой Руссе с целью действовать через единомышленников на местное крестьянство для открытого неповиновения властям”. Такое поведение революционера потрясло современников. Даже министр П. А. Валуев в своих мемуарах отметил, что Дубровин умер “замечательно стойко”, но эта “стойкость — недобрый признак”.

1879 г. Зима по сравнению с предыдущими была “сравнительно холодная”. “Наступила весна, и мы, по обыкновению, — писала в воспоминаниях Анна Григорьевна, — стали спешить с отъездом в Старую Руссу. Перед поездкой в Эмс мужу хотелось пожить с семьей на даче и, если удастся, на свободе поработать”.

21 апреля выехали. “Но на наше горе весна была холодная и дождливая, и муж не только на даче не поправился, а даже похудел, что нас всех очень огорчило”. Из Старой Руссы 17 мая Достоевский писал К. П. Победоносцеву, знакомому по редакции еженедельника “Гражданин”: “Здесь, когда я приехал, разговаривали об офицере Дубровине здешнего Вильманстрандского полка”. И далее писатель, побывавший на каторге и переживший разочарование в революционных методах переустройства общества, отмечал убежденность революционеров в правоте своего дела, подчеркивал, что у них “своя логика, свое учение, свой кодекс”.

В связи с этим немалый интерес представляли его отношения с сестрой Софьи Ковалевской — Анной Васильевной Жаклар (Корвин-Круковской). Жена Достоевского заметила в воспоминаниях, что “лето началось для нас очень приятно: в Руссу на сезон приехала Анна Васильевна с семьей, которую мы оба очень любили. Муж почти каждый день, возвращаясь с прогулки, заходил побеседовать с умной и доброй женщиной, имевшей значение в его жизни”.

С Корвин-Круковской писатель познакомился еще в 1864 г., когда в журнале “Эпоха”, им редактируемом, были напечатаны два ее рассказа. Выехав через несколько лет за границу Анна Васильевна вместе с мужем Жакларом принимала участие в Парижской Коммуне.

18 июля Федор Михайлович выехал в Эмс. 3—4 сентября вернулся в Старую Руссу, а 25-го уже был с семьей в Петербурге.

1880 г. И опять “необычайно холодная зима”, охватившая на этот раз “почти все европейские страны”. За ней — поздняя весна. И все же погода не могла повлиять на планы Достоевского. Он уже думал о выезде с семьей в Руссу, чтобы “в три месяца закончить “Братьев Карамазовых”. Однако неожиданно пришлось ускорить отъезд. Общество любителей русской словесности предложило ему выступить на открытии памятника А. С. Пушкину. И “чтобы иметь возможность в тишине и на свободе обдумать и написать свою речь, — вспоминала жена, — Федор Михайлович пожелал раньше переехать”.

7 мая выехали из Петербурга, а через две недели писатель уже направился в Москву. Выступление имело огромный успех. Воодушевленный Достоевский 11 июня вернулся в Старую Руссу и писал день и ночь. 6 октября Достоевские покинули дачу.

В Петербурге — последняя шлифовка, и 8 ноября в редакцию выслана заключительная часть романа. В начале декабря вышли в свет в отдельном издании “Братья Карамазовы”. И сразу полная удача: за несколько дней продано свыше полутора тысяч экземпляров. “Работал три года, — говорил писатель друзьям, — печатал — два, и вот знаменательная для меня минута”.

Учитывая значение романа в жизни писателя и истории города, фактически литературного музея “Братьев Карамазовых”, подробно осветим эту тему.

“Братья Карамазовы” и Старая Русса

Действие романа развертывается в городке Скотопригоньевске, прообразом которого послужила Старая Русса. Напомним читателям, что через нее еще в XVII в. проходил скотопрогонный тракт в торговле с Прибалтикой, затем Петербургом. И, естественно, здесь же был базар, где старались освободиться от выбракованных животных.

Посвятивший не один год изучению темы “Достоевский и Старая Русса”, уроженец города Лев Матвеевич Рейнус писал: “Строгой топографической точности в произведении нет... Скотопригоньевск и Старая Русса близки, но не идентичны. Знакомясь с городом “Братьев Карамазовых”, мы узнаем в нем черты реального города. Но распоряжается писатель его приметами по-своему, во имя законов художественной правды”.

Сосредоточие событий — дом главы семейства Карамазовых, внешне напоминает дом Румянцева, но расположение, приметы усадьбы списаны с места, где жил писатель, не говоря уже об интерьере. Да и “бывший владелец дома — Александр Карлович фон Шмидт, отставной подполковник”, разве не тот же отставник А. К. Гриббе

Одна из главных героинь романа Грушенька Меньшова “жила в самом эойком месте, близ Соборной площади, в доме купеческой вдовы Морозовой, у которой занимала во дворе небольшой деревянный флигель”. Этот, каменный двухэтажный дом сохранился на противоположном берегу Перерытицы. В нем жила знакомая Достоевских Грушенька Светлова.

Важное место в романе занимает трактир “Столичный город” на площади, где кутит Дмитрий, беседуют Иван с Алешей, играет в бильярд чиновник Перхотин. Это напоминает трактир “Эрмитаж” купца И. Д. Земского близ Скотопригонного рынка.

Большой бакалейный магазин П. И. Плотникова, в который писатель любил заходить “за закусками и сластями”, послужил материалом для описания лавки Плотниковых у площади. Через дом от лавки жил Перхотин, с которым познакомился в трактире Дмитрий и коему “заложил пистолеты”.

Весь путь Дмитрия в ночь убийства старика Карамазова к дому отца в романе можно проследить на плане Старой Руссы: от дома Грушенькй, через Соборный мост, далее, по-видимому, по набережной Перерытицы и Дмитриевскому переулку — на Дмитриевскую улицу (названа и в романе). Перескочив мостик через грязный ручей (Малашку), Дмитрий попал в уединенный переулок (Мининский) к саду Федора Павловича.

А сколько встречается в романе других крупных и мелких примет города и уезда! Тот же Гостиный двор, те же “соборные часы”, построенные в 1811 г. на деньги купца Сомрова. Дали материал писателю и старорусские пути-дороги. До соединения Руссы узкоколейкой с губернским центром ближайшая железнодорожная станция Новгород отстояла за восемьдесят верст, то есть столько, сколько и называется в романе. А село Мокрое, где кутит Дмитрий? Все в его описании — “почтовая станция, трактир, постоялый двор” — совпадает с селом Буреги, которое проезжал писатель по пути в соседнюю деревню Устрека.

Итак, все события в романе привязаны к Скотопригоньевску, в нем узнаются реальные черты Старой Руссы. Только монастырь, в котором ищет правду жизни Алеша Карамазов, слушая поучения старца Зосимы, откуда уходит на подвиг в мир, — как считают исследователи, срисован с Оптиной пустыни. Монастырь находится вне черты города, ближайшая окраина — район, где живет Грушенька. А может быть это и Косинский монастырь, видневшийся из окна кабинета писателя?!

...Федор Михайлович надеялся и в следующем году отдохнуть и поработать на своей старорусской даче. Но этим планам не суждено было свершиться...

1881 г. 28 января великий писатель-гуманист скончался. Вместе с передовой общественностью России, утрату тяжело переживали рушане, уже привыкшие считать его своим земляком. Городской голова И. И. Дьячков послал Анне Григорьевне сочувственную телеграмму. Дума вынесла решение освободить дом Достоевских от налога, заменив его “взаимною раскладкою на вечные времена”.

К вдове пришел посланец от Министра внутренних дел, графа Лорис-Меликова с соболезнованием. Он передал деньги на похороны и сообщил, что дети Достоевских будут приняты на счет государства в те учебные заведения, в которые пожелают. Анна Григорьевна поблагодарила за столь глубокое внимание, но сообщила, что все будет сделано за счет заработанных мужем денег, и тех, что она получит своим трудом.

Думается, Анна Григорьевна не могла забыть о недавнем полицейском надзоре за Ф. М. Достоевским, поэтому и дала такой гордый, решительный ответ.

30 января на дневную панихиду приехал Н. С. Абаза, сенатор, член Государственного совета, начальник Главного управления по делам печати. Он передал от Министра финансов письмо, в котором “в благодарность за, услуги, оказанные покойным мужем русской литературе” императором назначена ежегодная пенсия в две тысячи рублей Анне Григорьевне нераздельно с детьми.

1 февраля состоялось отпевание в церкви св. Духа Александро-Невской лавры и похороны на Тихвинском кладбище. Первым выступал писатель петрашевец А. И. Пальм, за ним будущий академик К. Н. Бестужев-Рюмин. По всей России развернулся сбор пожертвований на памятник писателю.

Прошел какой-то месяц и Старую Руссу вместе со всей Россией, как громом, поразила страшная весть, притупив боль только что понесенной утраты.

... После русско-турецкой войны снова появились прокламации, возобновились покушения. Пытались взорвать императорский поезд близ Москвы, затем взрыв в Зимнем дворце под столовой, куда через несколько минут должна была войти царская семья. Погибло 10 нижних чинов лейб-гвардии Финляндского полка, который в тот день держал караул. Было ранено 50 человек, из них многие — тяжело.

В тот же день учредили чрезвычайную Верховную распорядительную комиссию по борьбе со смутой во главе с графом Лорис-Меликовым, отличившимся во время русско-турецкой войны. Но, несмотря на широкие полномочия, граф решил, прежде всего, обратиться к совести и чувству революционеров. В ответ те произвели покушение на него самого. И все же Лорис-Меликов не оставлял надежды.

Граф полагал, что настало время приступить к преобразованиям в государственном устройстве, которых желала часть образованного общества и некоторые земства. Настоятельной необходимостью было участие выборных людей в обсуждении новых законов. Согласие Александра II было получено. Но, оказывается, это не отвечало замыслам “Народной воли”.

1 марта, в воскресенье первой недели Великого поста, возвращаясь из Михайловского манежа в Зимний, в 2 ч. 15 минут император ехал по набережной Екатерининского канала. А здесь его уже ожидали трое с ручными разрывными снарядами... Метнули один. Но царь остался невредим. Выйдя из экипажа, он подошел к бросившему, которого схватил народ.

— Слава Богу, я уцелел, но вот.., — указал на раненых, лежавших на мостовой.

В эту минуту подошел другой и бросил свой снаряд ему под ноги. Раздался еще более мощный взрыв. Когда дым рассеялся, уцелевшие увидели окровавленного императора, лежащего с раздробленными ногами. Подбежал Великий князь Михаил Николаевич.

— Холодно, холодно... поскорей... там умереть...

Это были последние слова царственного страдальца. Доставленный во дворец, в 3 часа 15 минут он скончался. Царь-Освободитель, стал Царем-Мучеником.

Вся Россия оделась в траур. На роковом месте на всенародные пожертвования возвели храм Воскресения Христова.

Когда скорбная весть дошла до Старой Руссы, в первом же собрании Дума решила построить часовню у Живого моста, чтобы Александр II вечно поминался там.

С кончиной Царя-Освободителя были утеряны наиболее верные шансы сохранения монархии. На долгое время. Они заключались в проведении коренных социально-экономических реформ, недаром получивших название Великих. Страна за двадцать лет совершила грандиозный рывок в своем развитии и встала в ряды первых держав мира. Но после рокового взрыва 1 марта началось царствование Александра III, стремившегося больше к сохранению имеющегося, чем к обретению нового. Россия приостановилась в своем развитии, реформы замедлились, призрак революции начал свое шествие по стране.

Около двух месяцев все государство с трепетом ожидало, как новый государь определит общее направление своего царствования. И вот с высоты трона наконец-то раздалось твердое слово.

3 мая, в воскресенье, на Торговой площади рушане знакомились с Высочайшим манифестом от 29 апреля. “Посреди великой нашей скорби, — читал городской голова Дьячков, — глас Божий повелевает Нам стать бодро на дело правления с верою в силу и истину Самодержавной власти, которую мы призваны утверждать и охранять для блага народного от всяких на нее поползновений”. Александр призывал верных сынов Отечества ободриться и всеми силами содействовать к “искоренению гнусной крамолы, позорящей землю русскую, к утверждению веры и нравственности, к доброму воспитанию детей, к истреблению хищения, к водворению порядка и правды в действии учреждений, дарованных России ее благодетелем, возлюбленным Его родителем”.

Царское слово, мощно прозвучавшее над Россией, прояснило сознание многих колебавшихся и вызвало внутренние, крепкие силы противодействия крамоле, воодушевило правительственные и общественные силы, способствовало успокоению земли...

В июле в Приильменье пришло известие о том, что царь созвал совещание руководителей земств. Один из основных вопросов — “об уменьшении выкупных платежей за наделы”. И они вскоре были сокращены. Более того, услышав о жалобах на подушную подать, которая тяжелым бременем лежала на крестьянских плечах в ходе русско-турецкой войны и еще давала о себе знать, Александр III дал указание насаждать повсюду бережливость, добиваясь равновесия меж доходами и расходами... И подушная подать была ликвидирована.

Однако на этом, в основном, и закончилось продолжение Великих реформ. Вскоре последовали так называемые “контрреформы”. В пользу дворянства, малочисленного в городах, уменьшили применение выборного начала в строе земского и городского самоуправлений. Из состава избирателей исключили низшие слои — приказчиков и мелких торговцев. На селе вообще заменили выборы решением губернатора, назначавшего гласных земской Управы из предложенных крестьянами кандидатов. Исполнение судейских обязанностей вновь передали учрежденным земским начальникам.

Ясно сознавая, что Православие составляет основу души народа, император усилил церковное строительство, возведение новых и реставрацию старых храмов. Чрезвычайно важным делом были церковно-приходские школы, первые на Руси и долгое время единственные, особенно в отдаленных селениях, источники просвещения. Утверждая “Правила” о них, Александр III написал на докладе: “Надеюсь, что приходское духовенство окажется достойным своего высокого призвания в этом важном деле”! Вместе с ростом числа школ постепенно укреплялось и их положение. Первоначально они основывались на церковные средства, пожертвования братств, попечительств и отдельных благотворителей. Потом пришла на помощь и государственная казна.

1882 г. Среднемесячная температура в январе составляла 1—4 градуса ниже нуля. Вообще восьмидесятые года в России, — отмечал “Правительственный вестник”, — отличались теплыми зимами. Но далеко не радовало лето. Засуха в первой половине, во второй — дожди, от которых сильно пострадали хлеба, особенно северо-западных губерний.

Дождливой осенью в городе открылась приходская школа при Духовской церкви, позднее у ц. Введения и Троицкой.

1883 г. 30 октября. В один день с открытием памятника в Александро-Невской лавре в Старой Руссе широко распахнула двери для детей беднейших жителей города и деревни церковно-приходская школа имени Ф. М. Достоевского. Попечительницей ее стала Анна Григорьевна, а заведующим — друг писателя И. И. Румянцев. Сначала она помещалась в доме А. Н. Николаева на углу Георгиевской улицы и одноименного переулка. Через год переехала в специальное здание, выстроенное вблизи церкви.

Анна Григорьевна добилась увеличения государственных субсидий, сама ежегодно вносила 300 рублей. В 1890 г. первое школьное помещение сгорело, и было выстроено новое. В начале 900-х школа уже размещалась в трех зданиях (плюс интернат) и была преобразована в женскую с шестигодичным сроком обучения. До 350 девочек попутно осваивали швейное, белошвейное и вышивальное ремесло. Последний класс был “учительский”, дающий право работать в “школах грамоты”.

В 1904 г. И. И. Румянцев умер, заведующим стал Д. А. Горский. В сентябре 1918 г. школу преобразовали в единую трудовую.

Старорусцы свято чтут память великого гуманиста. Набережная Перерытицы носит имя почетного горожанина, прилегающий к “Дому Достоевского” переулок назван Писательским. Центральной библиотеке города и средней школе № 2 присвоено имя Ф. М. Достоевского. Также, как городская Дума в 1873 г., горсовет в 1918 г. объявил дом “неприкосновенным историко-литературным памятником” и передал его отделу Народного образования в “полное и безвозмездное пользование”.

После освобождения Старой Руссы от немецко-фашистских захватчиков памятник оказался среди немногих уцелевших деревянных зданий. Но состояние его было плачевным. Над полуразрушенным остовом торчали голые стропила. И в том, что он все же был сохранен от дальнейшего разрушения, немалая заслуга писателя — рушанина Владислава Михайловича Глинки, в то время сотрудника Института русской литературы АН.

В 1961 г. дом был восстановлен. Через семь лет стараниями подлинного подвижника Георгия Ивановича Смирнова, страстного поклонника творчества великого реалиста, в двух комнатах первого этажа открылась экспозиция, посвященная жизни и творчеству Федора Михайловича. Неутомимый Г. И. Смирнов продолжал бескорыстные, самоотверженные поиски предметов комнатной обстановки того времени, старался восстановить интерьер, который был при жизни писателя. Бесценной, в полном смысле этого слова, была мебель, подаренная женой известного графика рушанкой Марией Николаевной Певзнер и другими.

Итак, после большой подготовительной работы в Доме был создан мемориальный музей... После смерти Г. И. Смирнова (он похоронен по завещанию рядом с И. И. Румянцевым) благородное дело увековечения памяти великого русского писателя в Старой Руссе продолжает группа сотрудников Старорусского краеведческого музея.

1884—86 гг. Из года в год, в основном, повторялась картина природных явлений: теплая зима, сухая весна, лето, в начале засушливое, затем дождливое... Серьезно страдали посевы, с трудом заготовлялся корм скоту.

1887 г. “Зима наступила чрезвычайно поздно и была благоприятна для озимых посевов: она была теплая, а обильные февральские и мартовские снега достаточно увлажняли землю, — подчеркивал “Правительственный вестник”. — Весна ясная и сухая открылась в марте почти одновременно на всем протяжении Европейской России. Но с 20 мая сделалось холодно, в северных губерниях выпал снег. Первые три недели июня повсеместно шли дожди... Они зачастили и осенью, что не могло не отразиться на заготовке хлеба и кормов”.

После некоторого затишья снова подняли голову революционеры. Оформилась “Террористическая фракция” партии “Народная воля”. Одним из авторов программы был Александр Ульянов, студент естественного факультета Петербургского университета, с большими научными способностями.

1 марта двое активистов-народовольцев были схвачены на Невском проспекте с бомбами в руках на пути следования императора. Во время следствия и суда они и не отрицали, что готовилось покушение. 8 мая пятеро заговорщиков во главе с Александром Ульяновым были казнены.

Когда официальное сообщение достигло берегов Полисти, здесь долго не могли объяснить прискорбного факта: один из несостоявшихся цареубийц — Михаил Новорусский — был уроженцем южного Приильменья, сыном дьячка из с. Новая Русса. Он учился в Старорусском духовном училище, затем в Новгородской семинарии. И только что закончив духовную академию, подружился с Ульяновым. На его даче в Парголово тот изготовил динамит и начинил бомбы. Правда, к чести террориста надо подчеркнуть, что ему удалось убедить суд, что “Новорусский не мог знать, над чем трудится его новый друг — химик”.

Новорусский был приговорен к пожизненному заключению. Освобожден в октябре 1905 г.

Глава VII. ПРИ ПОСЛЕДНЕМ ИЗ РОМАНОВЫХ

“Зимы 1892—93 гг. замечательны длинным рядом непрерывных холодных дней”. В январе сильные метели. В начале апреля поздние холода. Лето 92-го сырое, холодное, а летом следующего года было сравнительно мало осадков, в Новгороде даже на городском валу появились многочисленные трещины, иные в ладонь шириной. Затем 21 июля — небывалая продолжительная гроза над Приильменьем, а в начале августа — заморозки. Сильные бури и метели в декабре.

...Достигнутое внутреннее успокоение, укрепление связей с окраинами, повышение народного благосостояния способствовали укреплению международных позиций России. В царствование Александра III страна не вела войн, но ее положение среда европейских держав было высокое, и с нею все считались.

Стремясь не допустить угрозы извне и поддержать всеобщий мир, император вступил в союз с Францией, которой, как и России, угрожал тройственный союз Германии, Австрии и Италии. (Все понимали, что война 1812 г. была не столько делом французов, сколько тщеславного завоевателя Наполеона). Летом 1891 г. русский народ приветливо встретил французскую эскадру, пришедшую в Кронштадт, а через год российский флот торжественно приветствовали в Тулоне.

Народ стал именовать Александра III “Царем — Миротворцем”. Зато и достижения в жизни государства были немалые. Это видно и по Старой Руссе.

Русса на рубеже XX столетия

По статистическим данным за 1890-й год число каменных зданий в городе достигло 350, деревянных — 1820. За короткое время резко выросло промышленное производство. Действовали лесопильные предприятия М. И. Мельникова за ручьем Войе и бельгийского подданного Де Бука на Лозьевской улице (общее число рабочих 41). Кирпичный завод К. Л. Воскресенской в д. Гущино с 45 рабочими, винокуренный с 12 рабочими. По 8—12 человек были заняты на 6 кожевенных предприятиях, в том числе у Н. М. Кошкова в Бряшной Горе и И. И. Птицына на Поперечной улице. Немало было и ремесленников, одних мастеров — 477.

Продолжала усиленно развиваться торговля. В течение года выдали 1536 свидетельств и билетов на право торговли, в том числе купцам I гильдии — две, II гильдии — 199, на мелочный торг — 423.

Росло количество предприятий и в уезде. В с. Юрьево на Ловати работал лесопильный завод С. Н. Захарова, в д. Льнище — В. А. Шелепина. На девяти кирпичных заводах работало 44 человека, на 13 кожевенных — 26. Действовало 89 маслобоек. Свыше 13 тысяч крестьян брали паспорта или свидетельства на временную отлучку для работы на стороне.

1894 г. Зима в целом была “сиротской, малоснежной”. Весна — запоздалая, с понижением температуры в конце мая. Лето холодное и сырое.

В эти дни надорванное здоровье государя ухудшилось. Не помог и недолгий отдых в Беловежской пуще. По совету врачей ему пришлось уехать в Крым. И там Александр ясно понял, что конец близок. Однако он старался не расстраивать близких. Буквально до последних минут беседовал с императрицей и наследником.

20 октября в 2 часа 15 минут его душа обрела вечный покой. На престол вступил Николай Александрович, продолжатель миролюбивых заветов родителя.

1896 г. Который уже год весна поздняя с возвратами холодов в конце мая — июне. Лето теплое, но если в 1895-м сильные дожди мешали сенокосу и уборке, то в 96-м досаждала засуха.

Старая Русса продолжала развиваться по новому капиталистическому пути. Через город прошла железная дорога Бологое — Псков, которая в жизни Руссы играла большую роль, нежели дорога на Новгород. Таким образом, южное Приильменье прочно обеспечивалось надежным транспортом уже в трех направлениях, не считая пароходного сообщения летом.

Значительные успехи были и в подъеме народного образования. Число грамотных в городе составляло 53 процента. Но особенно оно выросло в уезде, где уже числилось две второклассных, 48 одноклассных и 132 школы грамоты. В них обучалось 3656 мальчиков и 1186 девочек. Общая грамотность на селе достигла 15 процентов.

Об одном событии этого года, правда из другой области, есть возможность рассказать достаточно подробно благодаря сохранившимся документам.

29 ноября, пятница, ясный и не по-осеннему теплый день. Город Шавли (Шауляй) Ковенской губернии, площадь перед собором. В парадной форме выстроился 113-й пехотный Старорусский полк. Только что прослушали обедню, в заключение которой было освящено новое — Георгиевское знамя и икона Тихвинской Божьей Матери, присланная в благословение от Старой Руссы. Командир полковник Митрофан Дмитриевич Краевский зачитал Высочайшую грамоту, подписанную Николаем II и Военным министром генерал-адъютантом Ванновским.

“...Нашему 113-му пехотному Старорусскому полку. По случаю совершения ныне 100 лет со времени учреждения императором Павлом I в 1796 году Рыльского мушкетерского полка, который в 1833 году был присоединен к Черниговскому пехотному полку, а в 1863 году выделен на сформирование резервного полка, впоследствии названного 113-м пехотным Старорусским полком.

Всемилостивейше жалуем полку сему Георгиевское знамя с надписью “1796 — 1896”, с сохранением и прежней на знамени надписи: “За Севастополь в 1855 и 1856 годах”.

Знамя пронесли по фронту и установили на место. Торжественный парад принимал командующий округом, генерал от инфантерии Троцкий.

В офицерском собрании состоялся праздничный обед, перед входом стояли парные часовые в парадной форме Рыльского полка... Всем чинам раздали отпечатанную краткую хронику полка: Бородино, Лейпциг, Париж, могучая твердыня — Севастополь!

1897 г. Сильные снежные бури февраля сменились мартовскими волнами холода и ...тепла. Всех поразил небывалый подъем температуры в мае (в середине месяца заколосилась рожь). В июне — июле случилась жестокая засуха “от Петербурга до Курска”. Рожь осыпалась на корню, местами хлеба горели, засохла ботва у картофеля. Вспыхнули леса и торфяники. А в начале сентября уже ударили морозы.

В Новгородской губернии произошла необыкновенно мощная вспышка кори, скарлатины, брюшного тифа. Особенно пострадали дети.

В этом же году — первая всеобщая перепись населения. В Старой Руссе, по ее данным, проживало 15 с половиной тысяч человек (вместе с двумя тысячами военных); в уезде — 184 тысячи.

1898 — 99 гг. В январе — феврале 98-го атмосферная переменчивость сохранялась. В мае “возвраты холодов”. В июле “пасмурная погода напоминала глубокую осень”. А декабрь и первый месяц нового года были сравнительно теплыми. Март отличился обилием осадков и ранним наводнением. Температура лета оказалась “замечательно неустойчивой и холодной”. Заморозки в июне задержали рост ржи, повредили посевы огурцов, помидоров, картофеля. Затем — обильные дожди до глубокой осени вызвали летние наводнения “на северо-западе и в центре” страны.

...Заботясь о мирном развитии России и других государств, об уменьшении расходов, Николай II поднял голос в пользу того, чтобы правительства по доброму между собой соглашению ограничили военные расходы и впредь столкновения и споры между собой решали не войной, а третейским судом.

27 государств, в том числе Великобритания, США, Германия, Франция, Италия, скандинавские страны, Япония ответили на инициативу России согласием послать своих особо уполномоченных представителей в столицу Голландии Гаагу. Принятая конвенция сыграла значительную роль в международно-правовой регламентации правил ведения войны (она получила дальнейшее развитие в системе ООН). Однако и тогда взаимное недоверие и тайные замыслы некоторых держав помешали совершиться великому делу, благодатному для всего человечества.

1900 г. Начало XX столетия на северо-западе ознаменовалось неустойчивостью погоды, резкими колебаниями температуры. Первый январь — сильные холода, февраль — “многоснежье”. Весна поздняя и холодная, затем — бездождие. В конце августа — неожиданные заморозки “побили овощи”, и опять — засуха...

1901 г. Начало зимы, как и в предшествующем году, “до половины декабря отмечалось высокой температурой. В январе — феврале частые оттепели”. Март начался холодами, а в июне — июле “господствовала устойчивая жаркая погода”. Все это не могло не повлиять на сельское хозяйство. А по данным статистики на начало XX столетия на Старорусский уезд приходилось свыше 30 процентов всей посевной площади губернии. Особенно много выращивалось льна, в два раза больше, чем во всех остальных уездах.

Не случайно именно здесь, в Руссе, предприимчивый купец Зуев основал завод сельскохозяйственных орудий. Ежегодно изготовлялось до 10 тысяч плугов, большая часть которых сбывалась в Петроградской и Новгородской губерниях. Кокс на предприятие, находившееся на Троицкой улице, поставляла английская фирма.

1902 г. В июне — июле сильные ливни препятствовали уборке сена. Из строящихся объектов в городе заслуживали внимание торговые бани, возводимые на месте давнего солеваренного завода в Емецком конце (открыты в 1904 г.). Заканчивалось строительство второго пивоваренного завода “Чехия” (владелец Кадечка) на Соборной стороне.

На сопках Маньчжурии

В условиях неустойчивой зимы, когда холода сменялись теплой погодой, на страну нежданно налетела военная буря. И налетела с той стороны, с которой ее менее всего ожидали. Во второй половине прошлого века на Дальнем Востоке, вблизи наших границ, стала развиваться и крепнуть ранее не внушающая опасений Япония. Она отказалась от прежней замкнутости, открыла широкий доступ в страну европейцам. Быстро развились железные дороги.

С особой жадностью перенимали японцы приемы военного искусства. Вскоре их войска, преобразованные по европейским образцам, сравнялись с лучшими армиями. Они создали военно-морской флот из приобретенных в Европе новейших кораблей... Страдая от малоземелья, японцы мечтали о приобретении новых территорий за счет Китая, Кореи, России. Обеспечив себе полное превосходство над русскими силами на Дальнем Востоке — в три раза в живой силе, в восемь раз в артиллерии, в 18 раз в пулеметах, в 1,3 раза во флоте, добившись благожелательного отношения со стороны Англии и США, Япония без объявления войны начала военные действия против России.

27 января, ночью, вражеские миноносцы напали на русскую эскадру в Порт-Артуре и надолго вывели из строя ее лучшие суда. Положение Японии было несравненно выгоднее. В несколько недель на многочисленных военных и торговых судах они переправили на материк свои военные силы. Россияне же перевозили и войска, и технику, и боеприпасы за тысячи верст по одноколейной железной дороге. И только к концу войны силы воюющих сторон сравнялись.

Сама местность, где разразилась война — Маньчжурия — была населена родственным японцам народом. И там, где русские шли ощупью, противнику были ведомы каждая горка и ручеек. К тому же несчастья преследовали Россию с самого начала. Лучшие представители военного руководства на суше и на море погибли: еще в апреле — адмирал Макаров, краса и надежда флота; при осаде Порт-Артура — генерал Кондратенко, мужество и распорядительность которого больше всего поддерживали крепость. Среди главных русских полководцев не нашлось, на нашу беду, ни одного, подобного Румянцеву, Суворову и Скобелеву, которые и с небольшими силами побеждали многочисленного неприятеля.

Русские солдаты и офицеры проявили на суше и на море обычное для них мужество, отвагу и самоотверженность, вызывавшие удивление, уважение противника. Но здесь оказались бессильны храбрость и подвиги отдельных лиц, частей, отрядов.

Посланная в подмогу эскадра под начальством адмирала Рождественского совершила беспримерный в военно-морской истории труднейший переход из Балтийского моря на Дальний Восток вокруг Африки, выказала великую силу духа. Но, тем не менее, встреченная превосходно подготовленным и лучше вооруженным японским флотом, потерпела тяжкое поражение, столь непривычное для славного русского флота.

Война крайне тяжело отразилась на Старой Руссе... 18 июня пришла телеграмма Военного министра о мобилизации. Находившийся в то время на курорте А. М. Горький писал в письмах к В. В. Вересаеву: “А сцены на вокзале при отправлении запасных — это что-то невероятное!.. И какой же стон, рев, плач, ругань стоит в воздухе!.. Как будто страну посетила чума”.

6 июля утром к железнодорожному вокзалу подошел царский поезд. Хлебом-солью встретили высокого гостя горожане. По обеим сторонам Петербургской улицы, несмотря на ранний час, стояли густые толпы народа. Со всех колоколен несся торжественный перезвон. В Воскресенском соборе ждало все местное духовенство во главе с епископом Тихвинским Феодосием. Здесь царь преклонил колена перед образом Старорусской Божией Матери, отстоял молебен, выслушал историю собора с упоминанием, что здесь бывали Петр I, Екатерина II, Александр I и Николай I. Затем отправился на смотр Вильманстрандского полка перед отправкой его на японский фронт.

Смотр проходил в районе бывшего соляного завода. Полк стоял в полной боевой готовности. Было жарко. Император сошел с коня, с краткой речью обратился к воинам, благословил их иконой “Нерукотворного Спаса” и вручил ее полковнику Савицкому. Потом обошел все ряды, всматриваясь в них, узнавая многих солдат и офицеров, ибо полк летом стоял в Красном Селе и нес караульную службу царских дворцов и правительственных зданий в Петербурге, Царском Селе, Петергофе, Гатчине, когда части лейб-гвардии убывали в лагеря. После этого царь отошел под сень специально сооруженной беседки.

Впереди готовых к смотру колонн пронесли знамя старого Вильманстрандского мушкетерского полка с датой “16 авг. 1806 г.”. Раздалась команда... рядами потянулись взводы, роты, батальоны. Загромыхали зарядные ящики, кухни, полковые обозы... Все осматривал государь, всем говорил царское спасибо за службу верную, сноровку военную, выправку молодецкую. Проходили молодые солдаты и бородачи запасные, всматриваясь в дорогие черты государя, может быть, первый, да и последний раз в жизни. На глазах некоторых блестели слезы, и они не утирали их. Что дало “право” Горькому потом утверждать в книге “Жизнь Клима Самгина”: “офицеры и солдаты кричали “ура”, но у них были такие лица, как будто их заживо хоронят”. А что же он хотел увидеть? Безмерную радость?! Но особенно иронически писатель, правда, уже после гибели Николая и утверждения нового строя, отметил слезы на глазах самого монарха!..

С 18 по 20 августа все шесть эшелонов полка прибыли под Ляоян, где уже шли жестокие бои... Здесь прибывшие влились в состав 22-й пехотной Новгородской дивизии (86-й Вильманстрандский, 87-й Нейшлотский, 88-й Петровский полки) и по приказу Куропаткина двинулись под Мукден.

30 сентября вильманстрандцы приняли участие в кровопролитных боях на реке Шахе. В ночь на 2 октября японцы обрушились всей массой на центр русской армии близ д. Нанганцзы. Занимающие здесь позиции у “сопки с отдельным деревом” новгородцы отошли за Шахе, потеряв при этом восемь человек убитыми и 105 ранеными. 2 октября снова вернули покинутые позиции, и снова отход. Следующим утром — опять в контратаку. Вильманстрандцы и петровцы штыками выбивали японцев из окопов, на помощь бросились нейшлотцы, затем сибиряки двух соседних полков.

Утром 4 октября операция была закончена. На одной только “сопке с отдельным деревом” (с этой ночи – “Новгородской”) японцы оставили 1500 убитых. Но огромные потери понесли и русские, особенно 22-я дивизия. Пал командир 87-го полка полковник Руденко, выбыли из строя командиры 86-го и 88-го полковники Савицкий и Апухтин. Только вильманстрандцы потеряли убитыми четырех офицеров и 80 солдат, ранеными — 24 офицера и 683 рядовых, пропавшими без вести — 54 человека. Командование полком принял капитан Гаджело, батальонами — младшие офицеры, а на роты даже не хватило фельдфебелей.

Пополненный резервами Вильманстрандский полк принял участие в последующих боях на Ходябейской позиции и Яндылинском перевале под Мукденом, где также понес огромные потери.

1905 г. В то время как армия в далекой Маньчжурии проливала свою кровь, социал-демократы, эсеры и им сочувствующие устраивали забастовки на фабриках и заводах, в том числе обеспечивающих армию, чинили задержки на железных дорогах, волновали крестьянство. А тут еще так называемое “Кровавое воскресенье”.

9 января в Петербурге на подходе к Зимнему дворцу расстреляли мирное шествие, поднятое священником Гапоном на “встречу с царем”. Это была самая серьезная ошибка правительства, несравнимая ни с какой ни до, ни после. Будем надеяться, что история в конце концов расставит точки над “и”. А мы продолжим изложение событий, касающихся Старой Руссы.

Среди крестьян Подгощской волости вел агитацию Егор Отрепьев из д. Верещино. До возвращения в родные края отбывал наказание в Иркутской тюрьме за революционную деятельность. При обыске у него нашли запрещенные книги, рукописи с революционными стихами, свидетельство о денежном отчете за нелегальную литературу.

Учителя Тополевской земской школы Александр Цецулин и Петр Сергеев, собрав местных крестьян в ее здании, отговаривали от уплаты повинностей, убеждали “рубить частновладельческие леса и увозить из помещичьих усадеб хлеб”. Учитель Березицкой школы Павел Куполов призывал на сходке “не повиноваться закону и отбирать имения силой”. Учитель Пеньковской школы Иван Петров был привлечен за распространение прокламаций “крайне революционного характера”. Собравшиеся у него на квартире коллеги: из Рябковской школы — Никонов, Горецкой — Нелюдов, Наговской — Сезонов, при открытых окнах пели “Марсельезу”.

При чтении приговоров по этим и другим делам невольно удивляешься мягкости судей и администрации: сроки чаще всего ограничивались несколькими месяцами, а то и пребыванием под следствием. Но было-то время Русско-японской войны!

Зато после легче воспринимаешь сожжение усадьбы Соловова в с. Богородицком в ответ на его “непомерные требования”. Или только что не повсеместную рубку казенных и помещичьих лесов в условиях Старорусского уезда, где лесной массив не составлял и 45 процентов к площади удобной земли (при среднем губернском более 60 процентов). Причем на десятки тысяч крестьянских хозяйств приходилось всего 58 тысяч десятин леса или 18,5 процента, остальное принадлежало казне и частным лицам.

Мужики д. Светлицы рубили лес в частных дачах Мщихинского и Муромского. Когда местная стража вызвала подкрепление из Старой Руссы, то и в присутствии последних ее погнали кольями. Только выстрелы поверх голов остановили нарушителей. С немалым трудом изгнали крестьян д. Жизлино, рубивших лес в казенной даче. Лишь прибытие вооруженной силы из города и угроза применения оружия приостановили самовольные порубки жителей Астрилово и Должино в Белебелковской даче...

И так по всей России. Более того, дошло до предательских убийств, жертвами которых пали генерал-губернатор Москвы великий князь Сергей Александрович, дядя царя (февраль 1905) и несколько высших государственных сановников.

В Старой Руссе, как и везде, жадно хватали всякое печатное слово, тем более что оно доставлялось из столицы по железной дороге уже на другой день после выхода. Зимою в том же манеже городские власти знакомили рушан и с Высочайшим манифестом от 18 февраля.

Император призывал “благомыслящих людей всех сословий и состояний соединиться в искоренении крамолы и в разумном противодействии смуте внутренней”. Разъяснял, что “лишь при спокойствии всего населения возможно обновление духовной жизни народа, упрочение его благосостояния и усовершенствование государственного порядка”.

Здесь же зачитывали или разъясняли сообщения официальной печати. А она подчеркивала, что “Государство Российское созидалось и крепло неразрывным единением царя с народом и народа с царем”. При первых Романовых выборные люди созывались на земские соборы, при Екатерине II они составляли новое Уложение. У Александра I уже была мысль привлечь таковых к постоянному содействию в отправлении законодательства. Но заботы о неотложных государственных делах поглощали все внимание. Александр II, даровав свободу крепостным, нашел возможным поручить выборным людям дворянского, духовного, торгово-промышленногои крестьянского сословий земские хозяйственные и иные дела на местах. Он фактически подошел к решению вопроса их участия в выработке законодательства. Однако осуществить это намерение ему помешала бомба террористов.

Во время волны холода в конце мая — начале июня вся агитация по-прежнему шла в манеже. Там рушане услышали, что 6 июня Николай II на приеме земских деятелей заявил: “Моя воля созвать выборных от народа — непреклонна... Пусть установится, как было встарь, единение между царем и всею Русью, которое ляжет в основу порядка, отвечающего самобытным русским началам”.

И работа по осуществлению монаршей воли шла ускоренным ходом, правда, на северо-западе уже в условиях настоящей жары в природе и обществе. А ровно через два месяца, когда в разгар уборки хлебов начались настоящие ливни, в том же манеже услышали положение “Об учреждении Государственной Думы”... Вскоре поступила и самая радостная весть о прекращении войны.

23 августа в Портсмуте Россия подписала мирный договор. Вышеозначенные обстоятельства заставили подумать о прекращении военных действий, хотя армия была уже достаточно укреплена прибывшими свежими силами, готовыми к боям. Это обстоятельство и дало возможность выговорить условия не очень обременительные. Россия передала Японии Порт-Артур с прилегающим участком железной дороги, уступила южную половину о. Сахалин и добилась обязательства противной стороны в возможно короткое время эвакуировать свои войска из Маньчжурии.

Нет нужды описывать радость участников сражений, тех же вильманстрандцев. Оставшиеся в живых уже думали о том, как покинут осточертевшие сопки и предательские заросли гаоляна. А пока, в середине октября, двинулись на зимние квартиры в пятидесяти верстах от строящегося Харбина.

Николай II, соглашаясь на мир, поступил так, как в свое время поступил его дед, Александр II, прекративший Крымскую войну, дабы сосредоточиться на неотложных внутренних делах. В первую очередь надлежало успокоить страну, в которой вновь возникло революционное брожение, затихшее было после решительных мер, принятых Александром III. Затем предстояло совершить большое государственное дело, которое не успел сделать Александр II: привлечь выборных от населения к участию в законодательной деятельности. Третье — устранить в организации и оснащении армии и флота недочеты, ошибки, обнаруженные войною.

19 октября, среда. Рушан знакомили с очередным Высочайшим манифестом от 17 октября. Число лиц, пользующихся правом участия в выборах Думы, увеличилось. Однако выборы оставались многоступенчатыми, неравными по четырем куриям, в них не могли участвовать женщины, студенты, военнослужащие. Избранная Дума по Манифесту рассматривала законопроекты и передавала их в Государственный совет, который после обсуждения посылал на подпись императору. Государственный совет несколько расширялся, в него вводились выборные не только от дворянства” но духовенства, земства, торгово-промышленной буржуазии, деятелей науки и культуры.

1906 г. 7—9 апреля, когда мягкую, ровную зиму сменили теплые засушливые дни, с бранного поля в Старую Руссу вернулись к родным очагам уцелевшие защитники дальневосточных рубежей. Они и занявшие место убитых и искалеченных, объявили сбор средств на памятник павшим вильманстрандцам. Достойный проект “Орел” представил на конкурс техник-строитель полка Владимир Петрович Мартынов, которому и поручили благородное дело.

16 августа, среда. Исполнилось 100 лет со дня формирования Вильманстрандского полка. В это время он снова нес гарнизонную службу в Петербурге. По торжественному случаю на площади Красного Села под старым мушкетерским знаменем заслушали Высочайшее поздравление с перечислением славных побед: по изгнанию шведов из Финляндии, Наполеона из России, о заграничном походе до взятия Парижа. В заключение было дано обещание об изготовлении специального юбилейного нагрудного знака, который получит весь личный состав... Знак был вручен 16 августа 1910 г.

“Нам нужна великая Россия”

Итак, с окончанием войны правительство вплотную приступило к решению неотложных вопросов. Среди них, наряду с созданием Государственной Думы, был вопрос об “общине” или крестьянской “уравниловке” — серьезном тормозе на пути развития рынка, основной причине незаинтересованности сельчан в производстве товарной продукции.

Следует заметить, что в России исторически отсутствовала частная собственность крестьян на землю. Они веками сообща арендовали ее у помещика, монастыря, царской семьи или крупного сановника. Центральная власть непосредственно в дела общины не вмешивалась, осуществляя руководство через уездное и губернское начальство. Те же подати взимались с общины в целом, а внутри раскладывались “по справедливости”. С семьи, где “парни” — больше, где одни “девки” — меньше. Здесь существовал и выборный мини-аппарат управления: староста, “сотские” (полиция), казначей, писаря.

В отдельных регионах уже пытались найти выход. Так, сорокалетний губернатор Гродненской, а затем Саратовской губернии П. А. Столыпин поощрял изъятие из общины надельной земли в частную собственность. Став 8 июля 1906 г. Председателем Совета министров, он начал реализацию опробованной им аграрной реформы в масштабе страны. 12 ноября, в воскресенье, рушане знакомились с Высочайшим указом. Статья 1-я устанавливала — “каждый домохозяин, владеющий надельной землей на общинном праве”, имеет возможность требовать свой участок “в личную собственность”. Он может оставаться жить на старом месте, но его земли — удобные и неудобные “навсегда, без всяких переделов (!) сводятся в цельный участок — отруб”. Он может выехать и на новое место жительства — “хутор”. Лес, выгон, водопой, мельницы остаются в общей собственности. Для выкупа земли и обзаведения сельхозинвентарем можно воспользоваться кредитом Крестьянского банка под низкий процент с выплатой в течение 50 лет.

Указ вызвал далеко не однозначную реакцию. Зажиточные — и те рассуждали: “В условиях капризного климата Приильменья, имея полосы в разных частях общинного надела, ежегодно получаем средний урожай. В засушливом году — на низменных участках, в дождливом — на взгорках. А если бы в одном месте?!”. Поселение на хуторе сразу не понравилось женской половине: “Не с кем перемолвиться”.

Вскоре появились призывы к переселению на свободные земли Сибири и Дальнего Востока, где обещали специальное строительство дорог, школ, фельдшерских пунктов. Правительство в помощь последователям реформы закупало за границей сортовые семена, племенной скот.

С самого начала против реформы выступили, казалось бы, совершенно разные слои общества. Помещики считали это новым ударом после 1861 г. Бюрократия не желала разрушения общины, поскольку через нее лучше всего обеспечивалось исполнение рекрутской, строительной, гужевой и иных повинностей. Но особенно рьяно были настроены революционеры, от социал-демократов до эсеров. Частная собственность на землю означала гибель их доктрин: свободный фермер умирать за “идеалы социализма” не будет.

Столыпин и не был таким уж непримиримым антиобщинником. Он выступал за сохранение двух укладов: аренднообщинного и частно-фермерского при их параллельном развитии и здоровой конкуренции. Но будущее, считал Петр Аркадьевич, — за фермерами.

И все-таки судьба реформ Столыпина и его личная могли бы сложиться по-иному, не допусти он крупной политической ошибки: явной недооценки Государственной Думы как прообраза будущего высшего законодательного органа империи. Его сакраментальная фраза: “В России, слава Богу, парламента нет!” оттолкнула от него других реформаторов. Когда же глава правительства попытался пойти на компромисс с лидером кадетов П. Н. Милюковым и лидером умеренных октябристов А. И. Гучковым, старейшиной московских земцев Д. Н. Шиповым, те ответили: “Или все, или ничего!”.

Между тем уже было известно, что неудавшееся покушение на П. А. Столыпина 12 августа параллельно готовили эсеры-максималисты и правые “черносотенцы” из “Священной дружины”, созданной еще Александром III для борьбы с революцией. Столыпин тогда уцелел, но бомба разрушила часть его виллы, ранила сына, искалечила дочь, убила до 30 жертв. Но такова, видно, судьба великих преобразователей. Петр Аркадьевич продолжал нести свой нелегкий крест. Реформа со скрипом, но двигалась вперед. А сановники, блестяще используя конфликты, подумывали: куда бы направить послом слишком деятельного Председателя Совета министров.

1907 г. Зима, как и в предыдущем году, была теплая, но весна поздняя с “избытком осадков в виде снега и дождя” в конце марта и “ненормальными холодами до заморозков” в апреле — мае.

Столь же ненормальной продолжала оставаться и политическая обстановка вплоть до роспуска Думы второго созыва (20 февраля — 2 июня). Этот акт вошел в историю как “Третьеиюньский переворот”, когда царь и правительство полностью овладели обстановкой. Первая буржуазно-демократическая революция потерпела поражение.

Однако сам капитализм продолжал отвоевывать одну позицию за другой. В Старую Руссу протянуло щупальца акционерное общество “А. М. Лютер и К°”, (механическая обработка дерева), основанное в 1841 г. в Ревеле. Около двух третей капитала составлял английский, одну треть — немецкий. Дельцу международного масштаба А. М. Лютеру понравился участок на Красном берегу, занятый парком. Что из того, что здесь отдыхали жители значительной части города? Как уверяли позднее, за крупную взятку “отцы города” продали 8 десятин земли. Новый владелец сразу же приступил к расчистке территории, несмотря на дождливую погоду, начавшуюся с 1 июля.

1908 г. Погода не баловала. Но ни жестокие морозы в декабре — январе, ни сильные осадки в феврале, ни ливневый сентябрь не останавливали работ по возведению корпусов фанерной фабрики. В конце года уже были приняты первые триста рабочих. Росли городские кварталы. Осенью закончилось строительство водонапорной башни на Торговой площади. В Старой Руссе проживало уже около 16 тысяч человек.

1909 г. В январе—марте было тепло, зато в апреле—мае холодно, пасмурно, в июле дожди... И только тогда рушане поняли дальний прицел Лютера: его рабочим легче добираться до фабрики, особенно после налаживания перевоза через Полисть в определенные часы сразу в нескольких местах. К концу года было выпущено 23 миллиона квадратных футов клееной фанеры.

Рабочий день начинался с 6.30 и длился до 18 часов с полуторачасовым перерывом на обед. Ночная смена трудилась с 18 до 5 часов утра с часовым перерывом. Машины ремонтировали на ходу, а если это было невозможно, то в праздники. В темные, прокопченные цехи свет давали только с наступлением темноты, что приводило к несчастным случаям, порче продукции.

Понесенные убытки строго взыскивали с “нерадивых” через суд и с них же администрация взимала штраф. Последний можно было схватить по любому поводу: “не соблюдал правила внутреннего распорядка”, “нарушал тишину во время работы”, “проявил непослушание при законных требованиях мастера” и т. д. Первое время штрафы не имели предела, затем установили, что мужчин можно наказывать до 1 рубля, женщин — до 50 копеек (максимальный дневной заработок).

Никакой медицинской помощи, никаких пособий по старости или увечью. Но рабочих хватало, ибо их ряды непрерывно пополнялись разорявшимся крестьянством, что было обратной стороной медали реформ Столыпина. И на этом особенно играли революционеры.

1910 г. Январь — мягкий и снежный. Февраль — “сухой, часто ясно”. Весна ранняя, но неблагоприятная для земледелия: солнечные дни с оттаиванием земли, а ночью резкие морозы ниже 10°. Озимые, лишенные снежного покрова, начали желтеть. В апреле — первой половине мая необычайно теплая погода, затем возврат холодов и дождливое лето. Все это резко отразилось на урожае, задержало расчеты.

30 декабря, при изъятии описанного движимого имущества за недоимки, крестьяне д. Савкино Коростынской волости оказали сопротивление, ссылаясь на то, что старая неуплата якобы списана соседним деревням еще в 1905 г. и они по этому поводу тоже написали прошение губернатору. Волостной старшина с урядником и тремя стражниками попытались применить силу, но крестьяне, вооружившись камнями и кольями, не подпускали ни к одной избе.

На выручку прибыл пристав Владыкин с четырьмя рядовыми и объявил, что прошение на имя губернатора не основание к приостановке взыскания. “А мы и без всякого основания не отдадим имущества”, — был ответ. Попытки пристава подойти к одному из домов также не увенчались успехом: из толпы посыпались рейки, кирпичи, камни. Отстреливаясь, отступили в д. Перетерки, куда вечером прибыл старший уездный исправник с отрядом полицейских из Старой Руссы...

Следствие тянулось более года, на скамью подсудимых было посажено 26 человек, семь из них в возрасте от 15 до 18 лет. Всех признали виновными и осудили на сроки от двух месяцев до полутора лет тюрьмы или арестантских рот.

До открытого столкновения с полицией дошло дело и в д. Сельцо Налючской волости, где крестьяне, протестуя против увеличения налогов, отказались платить земский и продовольственный сборы.

1911 г. “Крепкие и упорно державшиеся морозы с декабря по февраль. Ниже обычной температура в марте”. И весна недружная, с возвратами холодов в середине мая. Лето вообще теплом не порадовало, а осень тем более. Даже самые крепкие хозяйства с трудом что-то вырастили и собрали. И среди них были “столыпинские крестьяне”... Насколько же неправомерно звучали обвинения в адрес реформатора по поводу “голода 1911 г.”. Кстати, в Новгородской губернии с 1906 г. были тяжелые времена, но неурожаев в полном смысле этого слова не было.

Преодолевая сопротивление помещиков и общины, реформа перестала раскачиваться и постепенно набирала темпы. Уже весною число “хуторов” в Старорусском уезде перевалило за полторы сотни, а “отрубов” за тысячу. Урожайность их полей все время поднималась и накануне войны выросла на 14 процентов. На приильменских пастбищах появился племенной скот, в болотистых низинах плавали утки, вышагивали гуси. Только здесь, в единственном уезде Новгородской губернии, гусеводство имело промысловое значение, счет голов шел на тысячи.

Как уже говорилось, на Старорусский уезд приходилось 30,9 процента всей посевной площади губернии — 118776 десятин. Половину ее засевали озимой рожью (лишь 0,1 процента яровой), 2 процента — ячменем, свыше 24 — овсом, по 3,2 — горохом и картофелем, около 17 процентов льном.

Во время уборки, наряду с косилками, уже можно было встретить жатку, льнотеребилку, а на гумнах во всю слышался стук молотилки. Замахали, крыльями десятки новых мельниц и крупорушек. Вскоре они уже составляли, почти половину губернских: 550 ветряных, 145 водяных и 15 с паровыми и другими двигателями. Треть губернских составляли маслобойки и маслоделки (более 50). Из 15 льномяльных предприятий 12 (!) находились в Околорусье. Правда, единственная льнопрядильная фабрика — в Кулотино. Приобщая молодежь к сельскохозяйственной науке, земство устраивало самые различные курсы: агрономические, ветеринарные, коммерческие.

Еще более богатыми и шумными стали здешние базары. Столыпинские фермеры обгоняли общину по поставкам товарной продукции. Благодаря их вкладу в 1911 г. через станцию “Старая Русса” было вывезено 67 тысяч пудов льна, кудели, пакли; 57 тысяч пудов льняного и конопляного семени; 198 тысяч пудов овса. Вместе с жителями Полы и Парфино рушане вывезли 131 тысячу пудов сена. И это в то время, когда в своем уезде крупного, и мелкого скота насчитывалось 326 тысяч голов, то есть свыше 1/4 губернского. В том числе крупного рогатого — 63 тысячи, лошадей — 41 тысяча.

Все новые успехи одерживали культура и просвещение. Благодаря большим ассигнованиям со стороны государства, за 1909—11 гг. в уезде прибавились 134 школы и их общее число достигло 230. Количество учащихся удвоилось и превысило 11 тысяч, соответственно более чем удвоился учительский коллектив — со 120 до 298 педагогов...

И вдруг прозвучали роковые выстрелы террориста...

1 сентября вечером во втором антракте спектакля Киевского оперного театра, некто Богров “свободно прошел к Столыпину, стоявшему у балюстрады оркестра, и также свободно выстрелил в упор”. В ночь на 6-е Петр Аркадьевич скончался... Успешный на этот раз заговор стал результатом парадоксального на первый взгляд союза: убийца был эсером и одновременно агентом охранки.

Столыпина похоронили в Киеве. На памятнике выбили его знаменитые слова, обращенные к революционерам: “Вам, господа, нужны великие потрясения, нам нужна великая Россия”.

1912 г. “Начиная с 24 декабря, в январе-феврале ряд оттепелей, во время которых каждый раз, точно по шаблону, повторялась с незначительными вариациями однообразная погода: перед началом оттепели дул южный ветер, снег начинал таять, показывались лужи воды. Далее, при повышающейся температуре, (иногда таянию снега способствовал дождь), вода сбегала целыми потоками, как весною. Так продолжалось 3 — 4 дня, потом ветер из южного менял направление на северный или северо-восточный. И оттепель отходила на задний план, уступая место морозам и снегопадам, к которым нередко присоединялась снежная метель”.

Если деревня тяжело переживала резкие перепады температуры, беспокоясь за урожай, то в это же время Старая Русса не могла не “нахвалиться” успехами фабрики Лютера, где уже трудилось 550 одних рабочих, а выпуск продукции по сравнению с 1909 г. увеличился в 4,7 раза и достиг 109 миллионов квадратных футов клееной фанеры в год.

19 февраля правительство пыталось торжественно отметить 50-летнюю годовщину отмены крепостного права, но, как писала губернская газета, празднество у жителей Приильменья прошло тихо и чинно. Незаметно было никакого подъема, душа человеческая весь этот день так и осталась закрытой, под спудом ...Уже, наверное, и современный читатель прекрасно уяснил обстановку того времени, весьма далекую от праздничной. Тем более что с каждым месяцем, если не с каждым днем чувствовалось приближение рокового августа 1914 г.

Из мемуаров тогдашнего военного министра Сухомлинова явствует, что “русская мобилизация была подготовлена и он имел полномочия отдать приказ “о немедленном начале военных действий против Германии и Австрии!” Однако, в марте 1913 г. царь согласился с решением Думы и отобрал у него это право. Само собой разумеется, запоздалое решение успокоения не внесло.

1913 г. В отличие от предшествующей, вся зима была мягкая. Уже в марте начали вскрываться реки, затем потянулись “сухие, холодные дни”, когда тихая размеренная жизнь Руссы была поколеблена приездом Антиохийского патриарха Григория по пути в Новгород на юбилейные торжества у мощей святителя Никиты.

С почетом встретили необычного гостя рушане. Даже воинское начальство распорядилось встретить его Святейшество с оркестром, а по пути расставило караул. В предшествии Креста патриарх направился в Воскресенский собор. После краткого молебна обратился к присутствующим с пламенной речью. Описал тяжкое состояние своей небольшой церкви, “поддержкой для которой является общение любви со святой Русью”... Не был забыт им древний город. Уже из дальней патриархии своей прислал он потом пасхальное приветствие.

25 октября. Воспользовавшись перерывом в ненастной погоде, близ “аракчеевских казарм” торжественно, с молебном, заложили фундамент памятника “Орел”. Недостающую сумму прислал император. К сожалению, в августе следующего года автор Владимир Петрович Мартынов ушел с полком на фронт. Завершение работ было поручено кладбищенскому мастеру Витенбергу, имя которого и высечено на граните. Надпись гласит: “доблестным вильманстрандцам, погибшим в боях русско-японской войны 1904—1905 гг. 86 пех. Вильманстрандский полк”.

Продолжало набирать силы производство на фабрике Лютера. Здесь уже трудилось 695 рабочих, годовой выпуск клееной фанеры за пятилетие увеличился в шесть раз и достиг 142 миллионов квадратных футов.

В уезде насчитывалось 295 хуторов и 1232 отруба.

На полях Восточной Пруссии

1914 г. Роковой год в истории Европы начался на северо-западе России с неустойчивой погоды. Однако в феврале наступило потепление, которое постепенно стабилизировалось, чтобы в июле обернуться “необычайно высокой температурой”. Но не успели забеспокоиться землепашцы, как уже было не до того.

15 июля прозвучали роковые выстрелы в Сараево: сербские националисты убили наследника австро-венгерского престола. Событие, касающееся двух государств, послужило искрой, взметнувшей мировой пожар, опаливший Европу и Россию. Последняя к этому времени уже не представляла собой сплоченного, прочного организма, способного выдержать новые испытания после русско-японской войны и первой революции. Вооруженные силы были резко ослаблены, большая часть флота уничтожена. Тихоокеанское побережье и Балтика фактически беззащитны. В армию начали проникать революционные настроения.

Совет государственной обороны, возглавляемый великим князем Николаем, двоюродным братом императора, разработал “Большую военную программу” на 4—5 лет. Но она только-только стала проводиться в жизнь, что тормозилось низким военно-промышленным потенциалом страны и зависимостью от заграницы в изготовлении многих видов военной продукции.

С началом войны внимание рушан, как и всей страны, было приковано к Восточной Пруссии, где царское командование стремилось оказать помощь союзной Франции, оттягивая на себя германские силы с Западного фронта. Жители города и уезда служили в наступающих войсках — в рядах 113-го пехотного полка 29-й пехотной дивизии 1-й армии Ренненкампфа, 86-го Вильманстрандского полка 22-й Новгородской пехотной дивизии 2-й армии Самсонова. Правда, до 18 августа вильманстрандцы были оставлены в подкреплении войскам, охраняющим Варшаву.

Рушане узнавали о событиях на фронте из сообщений официальных документов и газет, писем с фронта и рассказов раненых, непрерывно прибывающих в госпитали Старой Руссы.

6 августа. Первое серьезное столкновение с противником армии Ренненкампфа, наступавшей в обход Мазурских озер, у Сталлупенена в направлении Инстербург — Кенигсберг. В результате германский корпус отошел к Гумбинену. На следующий день нанесли поражение другому корпусу у Гольдапе. В обеих схватках отличилась 29-я и ее головной 113-й Старорусский полк. Почти все последующие донесения начинались с действий 20 армейского корпуса и его 29-й дивизии.

В это же время в Восточную Пруссию с юга стремительно вторглась армия Самсонова, угрожая с запада немецким войскам, сопротивляющимся Ренненкампфу. Маневр 2-й армии проходил в весьма трудных условиях пересеченной местности, к тому же совершенно опустошенной неприятелем. На пятые сутки, без дневок (!), при далеко отставших обозах, вышли на линию Сольдау — Алленштейн, растянув фронт на 100 верст (!).

Поздно вечером Самсонов писал в донесении: “...Тыл армии до настоящего времени не организован. Страна опустошена, (поэтому) лошади давно без сена, хлеба нет. Подвоз из Остроленки (старая база) невозможен”. И это перед сражением!

Ренненкампф же, вместо преследования отступающих при наличии сильной кавалерии и движения на соединение с Самсоновым, целую неделю или топтался на месте или продвигался не более 12 верст в день. Одновременно вырывал у командующего фронтом Жилинского разрешение идти прямо на Кенигсберг для его изоляции (?), то есть фактически отказался от завершения намеченной операции по разгрому немцев западнее Мазурских озер.

Штаб фронта, не имея точных данных об обстановке, продолжал подгонять Самсонова в прежнем направлении.

Немецкое командование, быстро уяснив обстоятельства из открытых текстов, передаваемых рациями противника, оставило против Реннекампфа всего полторы дивизии и цепочку кавалерии, а остальные силы бросило на правый фланг.

Неприятель атаковал 2-ю армию по всему фронту, захватил Уздау, когда был неожиданно остановлен контратакой 22-й Новгородской дивизии, поддержанной другими частями 1-го корпуса и кавалеристами. Удар, несмотря на стихийность, (без команды сверху), был чрезвычайно энергичным. Но в это время на другом фланге кто-то пустил ложный слух с приказом об отходе... Успех не был реализован, к вечеру героям тоже пришлось покинуть занятый рубеж и отойти за Сольдау.

В центре 13-й и 15-й корпуса, продвинувшиеся до Алленштейна, оказались в полуокружении. Самсонов, сняв связь с фронтом, выехал в самое пекло для личного управления боем... Когда же отступающие колонны перемешались и... начали сдаваться, а на призывы о помощи Ренненкампф не отвечал, — бесстрашный Самсонов, “не желая пережить поражение”, застрелился...

По собственной инициативе генерал Душкевич, командующий 1-м корпусом, с прибытием из-под Варшавы Вильманстрандского полка его недавней родной дивизии, сформировал отряд из этой дивизии и других частей и направил на выручку терпящим бедствие. Выступив из района Млавы, они той же ночью достигли Найденбурга и утром внезапно атаковали его. Противник был отброшен на десять верст. Но утомленные 35-верстным маршем и боем, русские войска не смогли развить успех...

Оставшиеся с окруженными корпусами высшие начальники не проявили упорства и мужества, чтобы вывести людей. В итоге до шести тысяч человек было убито, свыше 20 тысяч раненых осталось на поле боя, около 30 тысяч попало в плен. Лишь немногим более 10 тысяч прорвались через сомкнутые вражеские цепи, поддерживаемые артиллерией и бронеавтомобилями.

Разгромив 2-ю армию, немцы 26 августа обрушились на 1-ю. Ренненкампф фактически бросил войска на произвол судьбы, четырежды меняя место штаба, уезжая далеко в тыл... В то же время обескровленные силы 2-й армии, как могли помогали отступающему соседу. 22-я дивизия, в частности, во главе с вильманстрандцами, отвлекая врага, нанесла успешный контрудар на Янов...

И корпуса 1-й вышли из вражеского охвата. К 8 сентября они отошли за Неман... 29-я пехотная дивизия вместе с 28-й почти постоянно находились в арьергарде. Выдержали серьезный бой под Гавайтен, нанесли довольно успешный контрудар на Гольдап. И в голове 29-й неизменно шел под Георгиевским знаменем 113-й пехотный Старорусский полк. Ко времени отхода на Неман в нем оставалось 1345 активных штыков и все 35 офицеров.

Восточно-Прусская операция, несмотря на неудачный исход для России оказала серьезную помощь боевым действиям Западного фронта в период германского марша на Париж. Она заставила немцев перебросить сюда два пехотных корпуса и кавалерийскую дивизию. А когда серьезные успехи одержал юго-западный русско-германский фронт, детально разработанный немецкий план “молниеносной” войны был окончательно сорван.

... Война наложила тяжелый отпечаток на жизнь Старой Руссы. Ушел на фронт Вильманстрандский полк. Вскоре на его базе сформировался 266-й Пореченский. Затем специально был создан 178-й запасной батальон (вскоре — полк), через который комплектовались и уходили на фронт одна часть за другой. Военный госпиталь заполнился очень скоро, второй открыли в гостинице курорта... На улицах появились первые беженцы из западных губерний.

Отдельные предприятия перешли на выполнение военных заказов. Фабрика Лютера выпускала фанеру для переносных бараков и упаковочных ящиков. Завод сельскохозяйственных машин и орудий перешел на изготовление снарядных стаканов. Швейные и обувные, кузнечные и столярные мастерские обслуживали армейские части. Можно сказать: вся жизнь города была подчинена фронту и решалась больше начальником гарнизона и комендатурой, чем Городской управой.

В то же время деятельность других предприятий, даже строительных, резко сократилась, а то и сошла на нет. Без куска хлеба остались десятки, сотни людей. Некоторые подались в деревню, перебивались случайными заработками, нищенствовали.

1915 г. Зима была теплой, что чрезвычайно радовало рушан из-за дороговизны дров, но более всего переживающих за родных, находившихся в окопах. А война по-настоящему только разворачивалась.

Победа на Марне, одержанная французами с русской помощью, положила конец расчетам Германии на “молниеносную” войну и обратила ее внимание на серьезную опасность с востока. Русский фронт дугой, вершина которого сходилась западнее Варшавы, проникал внутрь Галиции, царства Польского, Восточной Пруссии. И если на начало войны здесь стояли всего 50 немецких пехотных и 13 кавалерийских дивизий, то к осени второго года войны соответственно 137 и 24. В три приема германо-австрийские войска выровняли дугу.

Первые известия о том, что на фронте неблагополучно стали приходить в Старую Руссу уже в конце января. А к лету чуть ли не открыто заговорили о нехватке снарядов и вооружения, хотя военный министр Сухомлинов хвастал большими запасами. Выяснилось, что военная промышленность слаба, а союзники, занятые своими нуждами, не особенно заботились о выполнении русских заказов. Да и доставка их северным путем была очень нелегкой.

Санитарное дело находилось в плачевном состоянии. В той же Руссе в военных госпиталях не хватало врачей и самых необходимых медикаментов. Нередко вместо специальных поездов, под Красным Крестом приходили товарные составы, где раненые лежали вповалку на соломе... Правда, только присутствие большого числа медиков предотвратило холерную эпидемию, частую гостью в истории города. Эффективные действия армейской эпидемиологической службы и помощь всего медперсонала позволили локализовать, а затем ликвидировать вспышку.

Тыл тем более не был приспособлен к ведению серьезной и долгой войны. Но это проявилось несколько позже. На второй год страна еще жила инерцией довоенного благополучия. Первые наборы в армию не успели ослабить силы народа, снизить производительность труда. Посевы почти не уменьшились. Несмотря на то, что в Старорусском уезде количество домохозяйств, где не было взрослых мужчин, увеличилось с двух тысяч до 11590, деревня держалась. Ее жизнь стимулировали отмена выкупных платежей, как результат выступлений 1905 — 06 годов, столыпинская земельная реформа, рост цен на сельхозтовары на мировом и внутреннем рынках.

Развитию сопутствовал рост различных видов кооперации, в частности, кредитных и ссудо-сберегательных товариществ, ослабляющих гнет ростовщиков и способствующих росту экономической мощи деревенских верхов. Последние были основными вкладчиками и главными получателями кооперативных ссуд. К весне второго года войны в Старорусском уезде уже числилось 37 таковых товариществ, охватывающих 43 процента всех хозяйств.

Рушане основали “Старорусский кредитно- и ссудосберегательный союз”. Средний заем устанавливался в 200, затем 300 рублей, то есть наивысший в губернии. Вскоре союз уже обслуживал не только свой уезд, но и соседние — Новгородский, Крестецкий и Демянский. Влияние его росло, и он постепенно превратился в губернский (1919 г.) с отделениями в Валдае и Боровичах.

Не только весна — и лето, и начало осени были дождливыми, всего 44 дня с ясной погодой. Но рушане давно свыклись с этим. А вот когда начали расти цены на продукты потребления и в то же время обесценивалась заработная плата, по-настоящему почувствовали усиливающееся давление войны и полную неспособность правительства поправить положение. А тут еще слухи о предательстве в высшем эшелоне власти. И как бы в подтверждение в июне был снят с должности после поражений на фронтах военный министр Сухомлинов...

А развитие кооперации продолжалось. На конец года открылось около двухсот новых обществ, которые вскоре объединились в Старорусский “Союз потребительских кооперативов”. Как и кредитный, этот союз постепенно стал обслуживать не только свой уезд, но и соседние — 21,5 процента всех едоков губернии.

1916 г. По сравнению с прошедшей, зима на этот раз была и снежной, и морозной. А в городе, где до войны проживало около 20 тысяч, уже скопилось свыше 65, в том числе 10 тысяч беженцев и 35 тысяч военных. Восемь госпиталей, среди них тыловой эвакопункт, заняли многие школьные помещения. “Минеральные воды” вообще включили в “учреждения, необходимые обороне”.

Тысячи солдат 178-го запасного полка, готовясь к отправке на фронт, жили в “аракчеевских казармах” в центре, на Коломце, Духовской улице. Теснота, грязь, плохое питание и подчас грубое обращение офицеров разжигали и без того сильное недовольство. Новый осенний набор (после уборки урожая призвали около 13 миллионов человек) обезлюдил деревню, где не осталось и половины трудоспособных мужчин.

Общий урожай в стране превышал потребности войска и населения, но система реквизиций и запрета вывоза, которыми широко злоупотребляли, уже вызывала невероятную дороговизну, а местами и голод. Установление таксы развило продажу “из-под полы”.

Армия устала. Нехватка всего и вся, военные неудачи понизили ее боевой дух. А тут еще в марте снова всплыл Сухомлинов, арестованный по обвинению в злоупотреблениях и измене в связи с осуждением за шпионаж близких к нему лиц (после шести месяцев заключения его перевели под домашний арест!).

Крайне обостренная политическая обстановка заставила буржуазию взять более решительный тон в Государственной думе. Открывшаяся 1 ноября 5-я сессия, обсуждая общее положение в стране, потребовала отставки председателя Совмина, открытого германофила Штюрмера. Eгo место занял Трепов... Так что недостатка в примерах у агитаторов левых партий, особенно большевиков, не было.

Несколько месяцев в Старой Руссе действовал мобилизованный в Москве и отправленный сюда по этапу профессиональный революционер “Анатолий” — сын местного крестьянина Николай Антипов. Связь с Петроградом осуществлялась через опытного подпольщика Федора Григорьева, работавшего под именем Михаила Семенова. Старорусской жандармерии до февраля 1917 г. так и не удалось узнать, кто здесь вел пропаганду, кто распространял в казармах и на сборном пункте листовки и прокламации.

А большевистские ячейки уже нелегально работали на железной дороге и фабрике Лютера. И если за “продолжение войны до победного конца” призывали, наряду с правящими классами, эсеры и меньшевики, то большевики выступали “за превращение войны империалистической в гражданскую”, обещая одним ударом решить все вопросы достижения народного благосостояния.

Между тем политическая обстановка все более накалялась. Рушане, в основном, были в курсе происходящего, о чем заботились и правые, и левые. Слышали, что новый премьер Трепов предложил несколько частных законопроектов, но Дума отклонила их и выразила недоверие самому Трепову. К ней присоединился Государственный совет, что свидетельствовало о полной изоляции правительства. 16 декабря указом царя Дума была освобождена от занятий до 14 февраля, но не распущена, хотя давно уже говорили о новой — Пятой. На выборы идти не решались... 27 декабря Трепова все же сменил князь Голицын.

Как метко охарактеризовал обстановку Милюков в своих “Воспоминаниях”: “Это был то ли эпилог того, что произошло, то ли пролог того, что должно начаться!”.

В мятежном семнадцатом

Подстать политической обстановке, зима была на редкость суровой. И можно представить, какие трудноразрешимые проблемы возникали в переполненном городе, где на каждого местного жителя приходилось двое приезжих!

Рост дороговизны и неудачи правительства в решении продовольственной проблемы вызвали еще перед Рождеством резкую волну недовольства даже среди консервативного чиновничества. Пошли разговоры о возможности переворота, отстранении Николая II, передаче власти законному наследнику Алексею при регентстве Михаила Александровича. Мягкий характер последнего и малолетство наследника казались лучшей гарантией перехода к конституционному строю.

22 февраля, недооценив обстановку и вопреки советам Голицына и великого князя Михаила, царь выехал в Ставку. А в Петрограде уже шли забастовки и начались столкновения с полицией. Утром в столице из-за недостатка хлеба прекратили работу до 87 тысяч, на другой день уже 128 тысяч человек. Толпы громили продовольственные лавки, булочные, останавливали движение на улицах.

В городе на Полисти еще не знали о последних событиях в Петрограде, но по суете жандармерии и растерянности свиты, сопровождавшей Николая II через Старую Руссу на Псков, поняли, что случилось нечто необычное. “1 марта, среда, 1917 год, — писал царь в дневнике, — ночью повернули с Малой Вишеры назад, так как Любань и Тосно оказались заняты восставшими. Поехали на Валдай — Псков, где остановились на ночь… Гатчина, Луга тоже оказались занятыми. Стыд и позор! — доехать до Царского не удалось”.

Вскоре после отъезда царя в Старую Руссу прибыли представители Петрограда. Весть о революции в столице всколыхнула гарнизон. Не подчиняясь приказам, солдаты покинули казармы. Большинство офицеров скрылось. Для руководства восстанием и захвата власти спешно создали комитет из представителей армии и рабочих.

2 марта, когда царь отрекся от престола, и в столице уже брало в руки власть Временное правительство во главе с князем Львовым, председателем Всероссийского земского союза, в Старой Руссе еще только разворачивались события. Разбуженная толпа, руководимая и поддерживаемая солдатами, устанавливала “свой порядок в городе”.

Раскрыли ворота тюрьмы, выпустив вместе с политическими еще большую группу уголовников. Кто-то из последних в знак прощания, а на самом деле уничтожения компрометирующих документов, поджег свою “альма-матер”. Запылал и дом городского головы. Сам Ванюков бежал. Разоружили полицию и жандармерию, арестовали их начальство, присоединив к ним и командира 178-го запасного полка Кавецкого.

В то же время председатель Земской управы В. В. Карцев, только что принявший и пост комиссара Временного правительства, пригласил руководителя педагогического коллектива женской гимназии Н. А. Иванову и председателя исполкома Совета 178-го запасного полка военврача М. П. Глинку. Он попросил их составить “ввиду чрезвычайной ситуации” воззвание о срочных выборах во Временный Военно-гражданский комитет Руссы.

3 марта, пятница, 12 часов дня. Когда в столице великий князь Михаил отказался от притязаний на престол, а вопрос о форме правления был отложен до Учредительного собрания, в Старой Руссе проводились выборы. Открытым голосованием были избраны представители всех слоев населения: учителей, врачей, юристов, ремесленников... По предложению Карцева члены Комитета утвердили его председателем интеллигента К. П. Шабельского, имевшего опыт руководства старорусским дворянским собранием. Затем были выдвинуты новый городской голова Ф. А. Федоров и городской судья Ф. Л. Савицкий. Результаты объявили на состоявшемся в тот же день митинге на Торговой площади. Торжественный молебен отслужил архимандрит Амвросий, настоятель Спасо-Преображенского монастыря. К счастью, сохранился весьма удачный снимок неизвестного фотографа, и мы можем видеть общую картину массового собрания.

Само собой разумеется, что такие результаты не могли удовлетворить крайне левые силы. Да и из Петрограда следовали приказы столичного Совета, претендовавшего на центральную власть. Но слишком еще слабы были здешние силы большевиков и им сочувствующих. Преобладало влияние эсеров, которые отнюдь не торопились с организацией второй власти.

19 апреля. Открылось первое заседание только что созданного уездного Совета рабочих, солдатских и крестьянских депутатов. В состав исполкома вошло три большевика.

23 апреля. Во Временный Военно-Гражданский комитет поступило постановление правительства “Об учреждении земельных комитетов”, на которые возлагалась подготовка закона о земельной реформе и регулирование земельных отношений в течение переходного периода. В их деятельность сразу же вмешался только что созданный Совет. Не зря же эсеры, составляющие его большинство, считали себя выразителями чаяний крестьянства.

Совету удалось повести за собой не только волостные комитеты, ближе всего стоящие к массам и вынужденные считаться с их требованиями, но и уездный. Последний, не дожидаясь правительственного постановления, стал проводить в жизнь инструкцию местного Совета “Об отобрании монастырских, церковных и прочих земель, и о раздаче их крестьянам”.

Губернский комитет признал инструкцию незаконной и потребовал точного выполнения директив Временного правительства. Но на заседании исполкома совместно с уездным Земельным комитетом, постановили: “Предоставляя Учредительному собранию разрешить вопрос в окончательной форме, мы стойко отстаиваем принцип — “Земля тому, кто льет на пашнях пот”. Крестьянам были переданы церковные владения Городецкой волости, часть земель князя Васильчикова в имении Выбити, помещика Дирина — в деревне Уползы, крупных хуторян и отрубников деревень Бор, Дегтяри, Цемена...

В связи с тем, что в уезде было очень много скота, но мало лугов и пастбищ, Совет внес дополнение в инструкцию “О покосах на лето 1917 г.”. Удельные и казенные участки распределялись волостными комитетами по средней цене за последние три года. Плата вносилась в уездное казначейство”. Монастырские и церковные, помещичьи и другие крупновладельческие покосы также распределялись (хозяйствам оставлялось столько, сколько необходимо для прокорма скота). В первом случае арендная плата вносилась в фонд организации яслей для детей солдаток и бедняков в рабочую пору, во втором — в государственную казну.

В особом примечании инструкция подчеркивала, что взятые в наем помещичьи земли и “обрабатываемые собственным трудом, остаются за крестьянами, если и в текущем году в состоянии их использовать”.

Расписываясь в своем бессилии, Новгород доносил Министру внутренних дел, что Старорусский земельный комитет находится под влиянием местного Совета. И, разбирая на него жалобы, вынуждены “в случае недостижения добровольного соглашения, разрешать споры установлением арендной платы”. Конечно, так действовали далеко не все волостные комитеты.

Между тем Временное правительство, послушное воле империалистов Англии, Франции, США, вело подготовку наступления на фронте. В ходе её особое внимание вынуждены были обратить на моральный фактор.

15 мая генерал-лейтенант А. С. Лукомский в рапорте командующему 1-й армии писал: “...В 86-м Вильманстрандском полку пропаганда крайне левых партий пустила глубокие корни... Официальные сообщения доверием не пользуются, солдаты внимательноприслушиваются к тому, что доходит с тыла и печатается в левых газетах... Переход в наступление воспринимают угрюмо...”

21 мая корпусной командир М. А. Соковнин доносил: “В 22-й дивизия выборные командиры авторитетом не пользуются. Многие против войны вообще. Идеи Ленина широко распространены в солдатской массе, что объясняется полученными укомплектованиями из Петербургского округа, влияние которых главным образом и сказывается... Вообще боеспособность падает, процесс брожения еще идет на прибыль”.

Зная, какой заслуженной славой и уважением пользуются на переднем крае морские части, командование спешно бросило их на агитацию. И уже через каких-то шесть дней в очередном донесении сообщалось: “Положение дел в 86-м полку значительно улучшилось под влиянием черноморцев, увещевающих идти в наступление”.

18 июня. Плохо подготовленное в военном и материальном отношении наступление началось… После первоначального успеха на Юго-Западном фронте оно закончилось поражением...

19 июня на центральной площади Старой Руссы собрались в поддержку Временного правительства представители имущих классов. К ним присоединились хуторяне и отрубники, прибывшие на уездный съезд, созванный эсерами. Но не успели открыть митинг, как сюда же прибыла колонна рабочих с лозунгами: “Долой войну! Долой десять министров-капиталистов! Да здравствуют Советы!” Назревало столкновение, когда неожиданно появилась третья сила — около четырехсот солдат запасного полка. Солдаты двинулись на представителей имущих классов, пришедших на площадь. Те, бросая плакаты и транспаранты, разбежались. Таким образом, массовое шествие прошло “под большевистскими лозунгами”!

Министр юстиции, получив сообщение о событиях в Старой Руссе, приказал привлечь к ответственности виновных в нападении на демонстрацию. Наиболее революционно настроенные части гарнизона по приказу Керенского отправили на фронт.

Старая Русса этого времени беспокоила и Министерство внутренних дел, которое приказало губернскому комиссару принять немедленно меры к “успокоению рабочих бельгийского подданного де Бука, требующих повышения зарплаты и угрожающих в противном случае реквизировать завод и лишить владельца жизни”. Когда де Бук решился закрыть предприятие, управляющего, который заявил об этом, вывезли на тачке за ворота.

Возросшая повсеместно политическая напряженность с уходом кадетов из кабинета министров вылилась в июльский правительственный кризис. Представители крупной буржуазии официально потребовали от Временного правительства отказаться от проведения основных социальных реформ до Учредительного собрания и сосредоточить усилия на наведении “порядка” в стране.

Образовался второй коалиционный кабинет во главе с новым премьером Керенским. Выборы в Учредительное собрание на основе всеобщего избирательного права откладывались до 12 ноября. На задний план отодвигался вопрос о мире, на первый — “восстановление боеспособности армии”, обещанное союзникам.

На начало 1917 г. Россия имела самую многочисленную сухопутную армию — около 6,5 млн. чел. Основной 1500-километровый фронт против Германии упирался флангами в Балтийское и Черное моря. На Салоникском и Западном фронтах (под нажимом Франции) действовали четыре особые бригады (45 тыс. чел.). Свыше половины турецкой армии сдерживал Кавказский фронт (углубившись до 250 — 300 км). В Персии казачий корпус Баратова вышел на мосульское направление, но вынужден был остановиться, так как английское союзное войско уклонилось от намечаемой встречи, опасаясь усиления здесь русского влияния.

Громадный недостаток вооружения снижал боеспособность и во много раз увеличивал жертвы. А восполнялся людскими ресурсами. Армия уже потеряла около 7 млн. убитыми, ранеными, пропавшими без вести. Войне же не было видно конца...

В условиях установления “порядка” в стране, новгородский губкомиссар Булатов издал распоряжение о немедленном возвращении частных земель и “возмещении убытков, понесенных владельцами”. Неисполнение грозило уголовным судом. Это не могло не отразиться на настроении солдат, отправляемых в действующую армию. Уездный комиссар Временного правительства В. Тимкин сообщал об угрожающем положении, создавшемся в городе: “в связи с тем, что 178-му запасному полку приказано выступить на фронт... солдаты хотели отомстить виновникам их ухода”.

И снова события в Старой Руссе беспокоят министерство, на этот раз иностранных дел, куда пожаловался де Бук. 9 августа рабочие избили директора Гуляева, а владельца, пытавшегося защищать своего администратора, грозили бросить в шлюзы. По настоянию Министерства Главное управление милиции потребовало от губернского комиссара принять “самые решительные меры к охране законных прав и личной безопасности де Бука”.

20 августа Булатов просил Министра внутренних дел командировать в Руссу отряд кавалерии для предотвращения бунта из-за голода. Обращение осталось без ответа ввиду еще более грозных событий.

26 августа. Новый Главком Корнилов двинул войска на Петроград, требуя от Временного правительства передачи ему государственной власти. Уверенные в успехе Корнилова члены кабинета — кадеты — подали в отставку, развязав третий по счету кризис.

В это же время из перехваченной на станции Дно телеграммы стало известно, что через Старую Руссу должна проследовать одна из кавалерийских частей... Железнодорожники на подступах к городу разобрали путь и по обе стороны полотна залегли революционно настроенные солдаты. Эшелону пришлось повернуть на Бологое. Взбешенный командир “дикой” дивизии Балахович послал в Ставку телеграмму с просьбой направить сюда карателей. Корнилов приказал следовать казачьей сотне, снятой с ближайших станций. В ответ из Новгорода на пароходе отправили в Руссу пулеметный отряд. Но до столкновения дело не дошло: корниловщина к тому времени была разгромлена.

14 сентября Булатов повторил просьбу Министру внутренних дел от 20 августа. Не получив и на этот раз ответа, в начале октября заявил, что слагает с себя ответственность за надвигающееся волнение. Но поскольку неспокойно было и в самом гарнизоне, правительственный комиссар Северного фронта добился отправки в Старую Руссу казаков со взводом легкой артиллерии.

Между тем русская буржуазия и ее фракции во Временном правительстве кадетов Милюкова — Гучкова, а затем эсера Керенского, так и не смогла утвердить Россию на капиталистическом пути. И центр, и левые позорно оскандалились, обнаружив полную неспособность дать хотя бы какую-то альтернативу большевистской программе. И народ России это понял: новый этап революции начался не в Октябре, а раньше, когда солдаты покидали окопы и дезертировали из армии.

Разгром корниловщины и первые результаты выборов в Учредительное собрание показали рост влияния большевиков.

23 октября. На этот день в Старой Руссе к урнам пришло 10056 избирателей. За большевистский список № 6 было подано преобладающее число голосов. Но когда на очередном заседании уездного Совета поставили вопрос о передаче всей власти Советам, предложение поддержала лишь половина присутствующих. Остальные твердо стояли за “сохранение ее в руках буржуазной демократии”. Аналогичная картина была в Новгороде и многих регионах России. И все же большевики решили идти на вооруженное восстание, учитывая развитие событий в столице.

25 октября фактически весь Петроград уже находился в руках восставшего пролетариата и солдат. Поздним вечером выстрел “Авроры” возвестил начало штурма Зимнего... Революция свершилась. Временное правительство арестовали. Керенский успел уехать на фронт.

На открывшемся II Всероссийском съезде Советов приняли Декреты о мире и земле, избрали ВЦИК, создали правительство во главе с В. И. Лениным. Членом ВЦИК стал и 23-летний старорусец Николай Кириллович Антипов (см. 1916 г.) С 1928 года он — Нарком почт и телеграфа, затем Нарком РКИ, зампред СНК СССР.

28 октября. Первая попытка контрреволюции. Командир Уссурийской дивизии 3-го кавалерийского корпуса генерала Краснова телеграфировал войсковому старшине в Старую Руссу: “Немедленно! По приказанию Главковерха, со своим отрядом, каким угодно способом и во что бы то ни стало следуйте на Царское Село!”.

Содержание приказа уже вскоре лежало на столе предревкома города Коновалова. Через каких-то час-полтора вдоль сдвинутого полотна залегли две роты 178-го запасного полка. С подошедшего эшелона казаки послали делегацию с угрозами прорыва силой. Тогда на помощь обороняющимся прискакал эскадрон Нежинского гусарского полка, только что прибывшего на переформирование.

30 октября. Ночью через город на Шимск в помощь Краснову попытались пройти 4 броневика и 14 автомашин с экипажами 5-го бронедивизиона, вызванные Керенским с фронта. Солдат удалось распропагандировать, и они остались в Руссе.

5 ноября состоялся уездный съезд Советов, на котором был избран новый состав исполкома. Председателем стал Коновалов, возглавлявший ВРК.

Между тем выборы в Учредительное собрание продолжались. Из уст вольных и невольных агитаторов, из периодической печати рушане хорошо ознакомились с историей этого вопроса. Знали, что Учредительное собрание — парламентское учреждение. Впервые требование его созыва, как Великого собора, выдвинули декабристы. Идея Земского собора пропагандировалась членами “Земли и воли”, вошла в программу “Народной воли”. Лозунг Учредительного собрания был включен в программу РСДРП (1903 г.), широкое распространение получил в событиях 1905 — 07 гг. и особенно после победы Февральской революции.

Без всяких разъяснений в Старой Руссе понимали, что большевики, всемерно подчеркивая совершенство Советов, просто не могли игнорировать популярность Учредительного собрания среди широких масс и вынуждены были лишь подтвердить идущие выборы. Однако, как ни парадоксально, рейтинг самих большевиков после прихода к власти резко упал.

18 ноября. На этот день за список правящей партии в Старой Руссе было подано 9898 голосов, в то время как за эсеров 13398. Через три дня соответственно — 13 533 и свыше 16 тысяч. И такое положение складывалось в городе, насыщенном войсками, расположенном недалеко от столицы.

Глава VIII. “КТО БЫЛ НИЧЕМ, ТОТ СТАНЕТ ВСЕМ!”

Неимоверные трудности, до этого толкавшие массы к революции, во весь рост встали перед новой властью. И не было дефицита в упреках и предсказаниях. Даже Максим Горький, несомненно, сочувствующий революции, не мог осмыслить происходящее и 7 ноября в меньшевистской газете “Новая жизнь” писал: “Рабочему классу следовало бы понять, что Ленин проводит свой опыт на его шкуре и с его кровью... Народные комиссары смотрят на Россию как на материал для эксперимента”. Роза Люксембург (левые силы Европы), предсказывала: “... В отдельно взятой стране даже в высшей степени полная готовность и величайшая жертвенность рабочего класса неизбежно и закономерно запутаются в хаосе противоречий и ошибок”.

Однако суть дела, по выводам видных историков, вовсе не во взятии власти большевиками в одной стране, а в характере ее использования. Первой серьезнейшей ошибкой было преждевременное введение социализма путем “Военного коммунизма”, непонимание ситуации, забегание вперед и подмена “реальнодемократического содержания переворота” “мнимосоциалистическим”. Ну, а затем — действия Сталина, сознательно ревизовавшего уже найденный Лениным путь через нэп. Но об этом в свое время.

Советская власть в Старой Руссе была провозглашена. Однако целых десять месяцев продолжали действовать Городская дума и Земская управа. Совет не имел необходимых кадров и аппарата, чтобы непосредственно руководить хозяйством.

Немало старорусцев еще сидело в окопах, ведь уже через несколько дней после Октябрьских событий немцы перешли в наступление на одном из участков Западного фронта. Некоторые недавние офицеры и унтер-офицеры участвовали в создании первых соединений Красной Армии и Флота.

Потомок героя Отечественной войны 1812 г. Виктор Андреевич Погребов в качестве начальника штаба помогал С. М. Буденному формировать кавалерийский корпус. В рядах конников был и его брат Борис Андреевич, позже — командир авиакорпуса. Федор Кузьмич Кузьмин, офицер лейб-гвардии Измайловского полка, был назначен комиссаром 28-й “железной” Дивизии. Впоследствии он стал преподавателем Военной академии им. Фрунзе, в числе первых получил звание генерал-майора советских Вооруженных Сил. Его брат Иван Кузьмич после прохождения курсов командовал Отдельным горским полком и также стал генералом.

Николай Михайлович Толокнов принял на себя командование миноносцем “Прочный” во время исторического Ледового перехода Балтийского флота из Гельсингфорса в Кронштадт. Вскоре он возглавил отряд миноносцев, направленный на Волгу в помощь армиям Восточного фронта. С января 1916 г. находился на передовых позициях прапорщик Василий Казимирович Зайончковский. Некоторое время он командовал батальоном, затем руководил курсами комсостава в Петрограде. Впоследствии стал профессиональным военным, генерал-майором.

Путь от рядового до маршала артиллерии прошел Николай Дмитриевич Яковлев. В январе 1917-го он был призван на службу и вскоре отправлен на фронт. Умный, начитанный юноша, с 15 лет зарабатывающий на хлеб насущный, быстро завоевал авторитет боевых товарищей и был избран членом комитета 168-го Пошехонского полка... Окончив артиллерийские курсы комсостава, участвовал в боях на Кавказе, затем учился в академии имени Фрунзе и Академии Генерального штаба. С 22 июня 1941 г. Н. Д. Яковлев — начальник Главного артиллерийского управления.

1918 г. 5 января в 4 часа дня открылось Учредительное собрание. Результаты выборов оказались далеко не в пользу находившихся у власти. За них проголосовало всего около 24 процентов избирателей, тогда как за эсеров вместе с меньшевиками 62 процента...

Из 715 избранных, в силу сложившихся условий, присутствовало 410 депутатов, большевиков не было и 120. Заседание открыл старший по возрасту депутат, избрали председателя. Но последний был отстранен опоздавшим Свердловым. Высокий представитель власти сходу предложила утвердить Декреты, принятие II съездом Советов. Не получив немедленного согласия, покинул зал, за ним делегаты правящей партии, потом левые эсеры... Поздней ночью “уставший” караул “освободил помещение”, а днем ВЦИК распустил декретом “собрание контрреволюции”.

Это было первое применение силы при решении вопросов общенационального политического устройства. Опыт прошел успешно, и государственная сила надолго стала основным аргументом в любых общественных ситуациях. Пытаясь как-то объяснить подобную “демократию”, БСЭ (т. “СССР”) в 1948 г. сообщала: “Выборы проходили еще до Октябрьской революции и большинство составили эсеры и меньшевики, не отвечающие интересам трудящихся”. БСЭ (т. 27) в 1977 г., ни чуть не сумняшеся, уже утверждала, что выборы происходили после Октября, когда рабочему классу и его партии было не до них. И они не отражали истинного положения вещей. А отсюда следовало — “разогнать!”.

Уже к началу года Старорусская городская партийная организация большевиков значительно пополнилась. Возвратились Николай Быстров, Михаил Куничев, Петр Клоков, Иван и Василий Вихровы... Последний еще мальчишкой ушел из с. Дегтяри в столицу на заработки. Там стал большевиком, познал тюрьму и ссылку. По заданию ЦК вел пропаганду на фронте среди солдат, участвовал в работе VI съезда. Приехав в родные места, он был назначен уездным военным комиссаром.

В феврале после тяжелой контузии приехал Петр Кириллов, уроженец с. Учно (ныне Волотовского р.). На фронте он организовал выпуск газеты “Окопная правда”. В родном городе стал работать в советской типографии. 6 марта вышел первый номер “Известий Старорусского Совета”. Позднее газета была переименована в “Красный пахарь”, а затем — в “Трибуну”. П. К. Кириллов умер 13 мая 1920 г. от сыпного тифа. Его имя носит улица, где находится современная типография.

По просьбе, направленной в Москву, ЦК откомандировал в Старую Руссу Ф. С. Григорьева. Знакомый с городом еще по подполью, он возглавил организацию, насчитывающую 52 коммуниста. Уком размещался сначала на Троицкой улице, затем в помещении бывшего Дворянского собрания — на улице Александровской.

В своих воспоминаниях Федор Семенович писал: “Обстановка была напряженной до предела, хозяйничали меньшевики, анархисты, эсеры. Решили провести перевыборы исполкома Совета. Однако опять результаты неутешительные: 6 большевиков, столько же левых эсеров, два анархиста и один, как мы выражались “ни туда, ни сюда”. Развернуть работу по-настоящему так и не удалось. Наступление кайзеровских войск заставило многих снова взяться за оружие”.

Захватив власть, большевики призвали к всеобщему миру без аннексий и контрибуций. Но, не дожидаясь отклика союзников, начали сепаратные переговоры, что было грубейшим попранием международных обязательств России и нарушило принцип преемственности во внешней политике. Германия настаивала на оставлении за нею Польши, Прибалтики, части Белоруссии. В условиях развала старой армии и до создания новой Ленин решительно отстаивал заключение мира даже на этих тяжелейших условиях:

“Иначе гибель советскому строю”. Однако глава русской делегации Троцкий самовольно прервал переговоры, заявив: “Советская Россия мира не подписывает, но войну прекращает и армию демобилизует”.

18 февраля^[2] немцы повели наступление по всему фронту. Вслед за ними их союзники австрийцы, турки. Остатки старой армии, находившейся в стадии демобилизации, не устояли. За несколько дней противник захватил территорию в три раза превосходившую ту, которую занимал с августа 1914 г.

23 февраля молодые части Красной Армии в боях под Псковом и Нарвой остановили продвижение врага на Петроград. “23 — 24 февраля южнее Пскова, — говорилось в немецкой сводке, — наши войска натолкнулись на сильное сопротивление”. Убедившись, что с налету взять не удастся столицу России, Германия вернулась к столу переговоров. Но условия поставила еще более тяжелые.

3 марта. Новая советская делегация, не обсуждая грабительских пунктов, подчеркнув их насильнический характер, подписала соглашение. Позорный и циничный, “похабный”, — по признанию самого Ленина, — Брестский мир все же давал необходимую передышку для создания новой армии, укрепления Советской власти, приведения в порядок хозяйства. Правительства Антанты заявили о непризнании Брестского мира и ускорили развитие интервенции.

На базе завесного отряда, стоявшего против немецких войск на демаркационной линии Карамышево — Подсевы — Шмойлово — Верхний мост, началось формирование 1-й Старорусской (с 31 мая 2-й Новгородской) стрелковой дивизии. Штаб располагался в Старой Руссе в Ильинской слободе близ курорта, затем в курортной гостинице. Город комплектовал два полка, один из них — вместе с Демянским уездом. Остальные части создавались в Новгороде, Валдае, Боровичах...

Довольно успешное сначала формирование дивизии вскоре значительно замедлилось, а в некоторых волостях Старорусского уезда и сошло на нет. Далеко не последнюю, а вернее даже основную роль сыграло введение продовольственной диктатуры.

В огне гражданской и в “военном коммунизме”

13 и 27 мая были изданы декреты ВЦИК и СНК, предусматривающие централизацию всего продовольственного дела в области заготовок распределения, неуклонное выполнение хлебной монополии. Крестьян юго-западной части Приильменья, дающей около четверти товарного хлеба губернии, особенно волновала начавшаяся борьба с так называемым “мешочничеством” и “спекуляцией” вплоть до объявления “врагами народа” тех, кто скрывал “излишки” хлеба, не вывозил на ссыпные пункты. Против тех, кто оказывал противодействие, применялась вооруженная сила, им угрожали тюрьмой и конфискацией имущества. Старорусцы понимали, что это лишь прелюдия, всего-навсего цветочки, а ягодки — впереди.

Полностью поддерживали аграрную политику правительства, наверное, только земледельческие коммуны. Это были: “Березка” (пять семей, с. Ивановское), “Старина” в одноименной деревне, “Прилучье” (пять семей, Ходыня), имени Ленина (семь семей, д. Перетерки), “Заря” (с. Дегтяри). Члены коллектива последней записали: “Мы отказываемся от всякой личной собственности. Все пожитки свои и имущество движимое и недвижимое, денежные знаки передаем в общее достояние коммуны”. Однако удельный вес их в экономике был ничтожно мал, несмотря на передачу имущества бывших помещиков и денежную помощь для приобретения сельхозорудий, скота, семян, удобрений. Организовывали их, как правило, бедняки и батраки, мало что сведущие в самой организации производства. Да и коллективы не превышали по численности 9 — 11 хозяйств.

Все более активную помощь отцам и старшим братьям стала оказывать молодежь. Еще в феврале при единой трудовой школе II ступени организовался социалистический кружок. Собираясь два раза в неделю, молодые люди знакомились с основами марксистского учения и текущими событиями. Большая классная комната набивалась до отказа. Количество членов росло, вливались и рабочие, вносившие боевой дух.

Самостоятельно существовала железнодорожная организация, созданная в дни Октября мастером Иваном Скориным и его учеником Сережей Плотниковым. Многие из них не соглашались быть вместе с “чистенькими”, как и те не торопились соединяться с “синими блузами”. Но голоса молодежи уже слышались на собраниях и митингах, юные коммунары пополняли продотряды, уходили добровольцами на фронт.

В начале июня в город для лечения прибыл раненый брат Ф. С. Григорьева — Никандр. Энергичный партработник, лично знакомый с В. Д. Бонч-Бруевичем, он, насколько позволяло здоровье, помогал формировать советский аппарат и части Красной Армии.

8 июля состоялся уездный съезд Советов. Один из основных вопросов — продовольственный. На базаре бутылка молока уже стоила 50 рублей, фунт свинины (409,5 гр.) — в два раза дороже, а средний дневной заработок рабочего составлял каких-то двадцать с лишним рублей. Люди пухли и умирали от голода. Продовольственная управа явно не справлялась со своеей задачей, но и винить ее, казалось, не за что. Декреты СНК, рассчитанные на изъятие товарного хлеба у зажиточных крестьян, не достигали цели. Уже весной посылали рабочие отряды на помощь комбедам по определению “излишнего хлеба” и изъятию его по “твердым ценам”. Можно представить, сколько было злоупотреблений!

В Налючскую волость пришлось даже посылать взвод красноармейцев, чтобы предотвратить схватку возмущенных крестьян с одним из распоясавшихся руководителей такого отряда. Далеко не спокойно было в Поддорской, Черенчицкой, Коломской, Шотовской, Славитинской и Городецкой волостях, селах Доварус, Маклаково, Астрилово и других.

Съезд решил создать при исполкоме специальный контрольно-распределительный орган. Руководить им поручили недавнему матросу Михаилу Куничеву. Последний здесь же внес несколько предложений, как наладить учет продовольствия, организовать борьбу со спекуляцией и самогоноварением, взять под контроль мукомольные мельницы.

В заключение решили увеличить состав исполкома и заодно пересмотреть его. Удалось провести еще трех большевиков, но столько же прибавилось эсеров и анархистов. Более того, пост председателя занял левый эсер, Федор Григорьев вынужден был довольствоваться ролью заместителя. Правда, секретарем исполкома остался Петр Клоков. А события надвигались с невиданной скоростью.

10 июля в Славитино для организации волостного военного комиссариата прибыли одиннадцать красноармейцев. Председатель местного Совета Голубев, из весьма зажиточных крестьян, с сыном — бывшим офицером, всячески противодействовали красноармейцам, за что были арестованы. Поддавшись уговорам родственников, односельчане освободили их.

Кто-то пустил слух, что из Старой Руссы едут красноармейцы косить крестьянскую рожь. Подстрекаемые Голубевыми, жители ряда деревень, похватав топоры и вилы, обрезы и охотничьи ружья, двинулись к Волоту. На станции обезоружили охрану и разобрали путь.

Для подавления мятежа туда направили отряд во главе с членом исполкома, завгороно П. А. Мироновым. Возле разъезда Взгляды произошла схватка с передовым заслоном. Один красноармеец был убит. Бойцы обезоружили более пятидесяти человек, но при дальнейшем продвижении их снова обстреляли. Был убит командир... П. А. Миронова с почестями похоронили на Симановском кладбище, а улицу, на которой он жил, вскоре назвали его именем.

Не успели пережить один мятеж, как вспыхнули новые — в с. Доварус и в д. Веряжа. Появились бунтовщики в Должинской волости... Но и в этих условиях старорусцы не забывали о помощи стране. С продолжением формирования 2-й Новгородской дивизии, по распоряжению губвоенкома, началось комплектование еще одного Старорусского пехотного полка. Завершилось оно в конце июля в Боровичах, где в полк влились новгородская и местная роты добровольцев. Полк действовал в составе прославленной 26-й Златоустовской дивизии под Казанью, Уфой, Омском, Челябинском, Барнаулом.

2-я Новгородская дивизия в ноябре вошла в состав 7-й армии (штаб ее находился в Новгороде). Она отличилась в боях под Островом и Псковом, при наступлении на Варшаву. Первым ее комиссаром был Я. Ф. Фабрициус, затем С. П. Восков и Н С. Григорьев, знавший многих командиров и рядовых по встречам в Старой Руссе. Никандр Семенович Григорьев погиб в неравной схватке с отрядом противника, прорвавшимся к полевому штабу. Он похоронен на Марсовом поле Петрограда. Здесь его имя носят типография и улица.

17 июля, по официальному сообщению, был расстрелян Николай II. Однако уже через несколько дней до той же Старой Руссы докатилась весть, что в Екатеринбурге убили всю семью: императрицу, дочерей, больного сына и даже слуг. И в здешних деревнях также появилась “третья сила”, не признающая ни красных, ни белых — “раз царя ухайдокали”. А СНК как будто специально старался укрепить их в неверии.

5 сентября старорусцы с содроганием читали постановление о “Красном терроре” в ответ на убийство председателя Петроградского ЧК Урицкого и покушение на Ленина. Правда, несколько успокаивало разъяснение, что это касается лишь “лиц, прикосновенных к белогвардейским организациям, заговорам и мятежам”. Однако уже через пару дней из столицы привезли достоверные факты расстрела 500 заложников, не имеющих никакого отношения к упомянутым актам.

А что же творилось в провинции особенно ясно после официального разъяснения видного чекиста Лациса: “Мы не ведем войны против отдельных лиц, мы истребляем буржуазию как класс”. И не случайно Максим Горький писал в “Несвоевременных мыслях”, что классовая ненависть была одной из движущих сил, а “совесть издохла”. Старый большевик Ольминский сообщал, что “в провинции не красный террор, а сплошная уголовщина”.

5 октября — новый декрет “О введении трудовой повинности” на работы, необходимые фронту. Вскоре уже старорусцы из бывших буржуа получили специальные книжки, куда заносились данные о выполнении. И не успели одни посокрушаться, другие — позлорадствовать, как таковую обязанность ввели для всех. С этого времени, кроме основной работы, каждого могли привлечь на восстановление дорог и очистку их от снега, заготовку дров, перевозку грузов... Да, собственно, на любую работу без вознаграждения. Газеты пестрели сообщениями о грандиозном трудовом подъеме среди населения. Затем так называемые “субботники” были оправданы как “ростки коммунистического труда”.

В начале ноября старорусцы полностью осознали и большевистский принцип: “Кто не работает, тот не ест”, и что такое карточная система. Даже занятые трудом могли иметь всего 3—4 иждивенцев, на которых полагались карточки. А если многодетная семья?! Потом ввели “пайки” со скромным набором для рядовых граждан. Но количество профессий и должностей, ими обеспечиваемых, было весьма ограничено. В то же время продукты можно было достать только “из-под полы” втридорога, ибо специальным декретом частная торговля запрещалась: “Снабжение на местах должно быть организовано только через государственную и кооперативную сеть!”.

Но и это было лишь прелюдией продразверстки, которая по признанию Ленина означала “не только отобрание излишков, которых едва ли могло хватить даже при правильном распределении”. Так все больше и больше смещались акценты, лозунги, призывы, переходя все настойчивее и круче от “реальнодемократических” к “мнимосоциалистическим”.

Не найдя с самого начала правильного решения проблемы экономической смычки города и деревни, советская власть и большевики фактически применяли государственное насилие не только против эксплуататоров — буржуа и помещиков, но и против крестьянства и самих рабочих. Здесь, наверное, как нигде, оправдывался афоризм: “Благими намерениями вымощена дорога в ад”.

1919 г. Тяжелые дни переживала молодая Советская Республика: вокруг нее сжималось кольцо интервенции и блокады. Главную надежду контрреволюция возлагала на адмирала Колчака. Одновременно из Прибалтики наступал генерал Юденич с участием белоэстонских дивизий. Псковский участок в направлении Дно — Старая Русса — Бологое приобретал особое значение: в случае прорыва враг мог отрезать Петроград от Москвы.

19 февраля директивой Главкома Красной Армии И. И. Вацетиса с целью объединения действий войск на западном и северо-западном направлениях был образован Западный фронт с местом дислокации штаба в Старой Руссе. Создавался он на базе Северного фронта, который расформировывался.

24 февраля в город прибыли из Ярославля: командующий фронтом Д. Н. Надежный, в прошлом генерал-лейтенант царской армии, начальник штаба Н. Н. Доможиров (с 26 мая Н. Н. Петин, полковник старой армии), член РВС Р. А. Римм. Около месяца штаб располагался в 21 вагоне на железнодорожной станции, затем по предписанию Троцкого им освободили помещения курорта, занимаемые госпиталем.

Политотдел, расположившийся в гостинице на Старогостинодворной улице, направил в помощь местному УК РКП (б) своего 23-летнего работника Ивана Варфоломеева для создания Коммунистического Союза молодежи на основе железнодорожной и школьной организаций. Вскоре комсомольские ячейки появились на заводе “Пролетарий” (в прошлом фабрике Лютера), в Славитине, Волоте, Жглове, Городцах. По призыву партии лучшие силы из них уходили на фронт.

В середине мая войска Юденича прорвались южнее Нарвы и в районе Пскова, овладели Гдовом и Ямбургом. В Петроград с особыми полномочиями выехал член РВС республики И. В. Сталин. 20 — 22 мая он находился в штабе Западного фронта и по прямому проводу из Старой Руссы докладывал Ленину обстановку.

Особое беспокойство вызывала боеспособность 7-й армии, прикрывающей Петроград. В штабах ее полков и дивизий было разоблачено несколько агентов противника, пробравшихся туда под видом военных специалистов.

27 мая в связи с выходом противника в район Луги и взятием Пскова в Старой Руссе был создан уездный совет рабоче-крестьянской обороны. В помощь ему из оставшихся коммунистов и комсомольцев сформировали части особого назначения — ЧОН. Они помогали сохранять революционный порядок, боролись с саботажем.

5 июня в Старую Руссу прибыл новый член РВС фронта Б. П. Позерн, зарекомендовавший себя незаурядным организатором на посту комиссара Северного фронта и Петроградского военного округа. По его указанию во все 26 волостей уезда были командированы ответственные товарищи для проведения собраний. В результате вслед за большим партийным коллективом фанерного завода ушли на фронт ячейки Астриловской, Воскресенской, Губинской, Доворецкой, Шотовской, Высоцкой и Мануйловской волостей.

9 июля Сталин вновь появился в Старой Руссе как член РВС Западного фронта и с теми же особыми полномочиями Совета рабочей и крестьянской обороны.

22 июля Д. Н. Надежного сменил новый командующий В. М. Гиттис, в прошлом полковник старой армии. И поскольку положение на Северо-Западе несколько стабилизировалось, штаб фронта передислоцировался в Молодечно (затем в Двинск, Смоленск).

В тяжелый для Республики момент активизировалась деятельность продотрядов. Разумеется, это вызвало и ответную реакцию. В д. Сергово крестьяне разгромили отряд Ивана Гринева, погибли семь человек. Односельчане, пытавшиеся остановить своеволие, были избиты. На место с отрядом ЧОН выезжал Е. П. Пугачев.

На очередное ли сообщение губисполкома в Москву или политдонесение в РВС обратили внимание, но в Новгородскую губернию были командированы два представителя ВЦИК для выяснения причин и принятия срочных мер в борьбе с “контрреволюционными выступлениями”. Посланные, ознакомившись с обстановкой в Старорусском уезде, впоследствии на внеочередной партконференции поставили вопрос “Об отношении к среднему крестьянству”. (Некоторые из участников конференции никак не соглашались с тем, что в деревню можно ходить невооруженному и настаивали, что “самым верным аргументом является наган”. Решением высокого собрания у целой группы таких делегатов были отобраны партбилеты).

Между тем продовольственный кризис углублялся, на уезд снова надвинулся голод. По так называемому “бронированному” (гарантированному) пайку рабочие получали всего 100—200 граммов хлеба в день. Ржаная мука заменялась просяной. На месяц (!) выдавали не более чем по фунту мяса, рыбы, сахара, менее фунта соли, один коробок спичек. Даже работающие получали карточки максимум на четырех иждивенцев. А остальные?! В государственной торговле не прикупишь, а частная — запрещена. Обувь и мануфактура также распределялись по карточкам.

Остро встал вопрос о спасении юного поколения. По решению Совета различными формами общественного питания было охвачено 10 тысяч школьников и дошкольников. Открыт детский сад на 40 и приют на 400 мест.

9 сентября в Старую Руссу прибыл уполномоченный ВЦИК, председатель Высшей военной инспекции Н. И. Подвойский. Вечером он выступил на митинге железнодорожников с речью о международном положении, на другой день провел чрезвычайное заседание уисполкома. Высокий представитель Москвы подробно рассказал об условиях развития и укрепления советского государственного аппарата, подверг критике деятельность продовольственного отдела исполкома и потребовал послать туда надежных работников.

Осенью Антанта предприняла новый поход. Основная ставка была сделана на Деникина. В момент его наибольших успехов Юденич опять двинулся на Петроград и во второй половине октября вышел на ближние подступы к городу. Правым крылом фронта противник овладел Стругами Белыми, Лугой, Батецкой. Казачьи разъезды появились в 30 км от Новгорода.

В связи с угрозой прорыва в южное Приильменье, под Старой Руссой на линии Бологижа — Дубки — Муравьеве — Пуговкино — Старина — Гарижа — Деревково части гарнизона с помощью населения рыли окопы, воздвигали пулеметные и орудийные капониры, ставили проволочные заграждения. Спешно формировался стрелковый полк укрепрайона. В гостинице на Старогостинодворной разместился его штаб во главе с Р. П. Пуцитом.

В конце ноября — начале декабря остатки армии Юденича были отброшены на территорию Эстонии, где разоружены буржуазным правительством.

Еще в ходе борьбы с контрреволюцией в городе развернулись работы по благоустройству. Летом закончили прокладку трамвайной линии, связавшей вокзал с курортом. Началось строительство новой электростанции.

1920 г. Январь. В Старую Руссу пришел декрет СНК от 23 января “О безденежных расчетах между советскими предприятиями и учреждениями”. Это было началом установления безденежных отношений, которые к концу года уже пронизывали всю экономику страны и быт ее граждан. И все же главным вопросом оставался продовольственный. Как и везде согласно декрету пытались наладить снабжение через потребительские кооперативы. Каждый обязан был срочно стать их членом и приписаться к одному из распределительных пунктов.

А стране уже угрожали полчища белополяков. Западный сосед всяческие уклонялся от предложений начать мирные переговоры по установлению границы, ведя в то же время закулисные переговоры с Францией о подготовке нового похода против России.

25 апреля польские войска перешли в наступление. Они втрое превосходили противостоящие части Красной Армии. Страна, вместо того, чтобы переключиться на мирное строительство, вынуждена была вновь мобилизовывать силы для отпора интервентам. “Кто способен твердо держать винтовку — тот на борьбу с поляками, кто слаб — усиль работу тыла!”, — призывала старорусская газета “Красный пахарь”.

В бою с белополяками был тяжело ранен двадцатилетний Николай Томский из Рамушева, впоследствии известный скульптор (см. гл. ХII.). Покрыл себя неувядаемой славой паренек из д. Сельцо Городецкой волости Павел Фомин. В критическую минуту пламенным словом агитатор поднял в атаку полк и пал смертью храбрых. С тяжелой контузией лежал в госпитале комиссар артиллерийской бригады 6-й стрелковой дивизии Василий Вихров, знакомый с польским театром военных действий еще по годам первой мировой войны. В мае 1922 г. его перевели в Политотдел 56-й стрелковой Московской дивизии, которая после подписания мирного договора была отведена в Новгородскую губернию.

Один из полков стоял в Старой Руссе. Средний комсостав жил в большом двухэтажном деревянном доме на Ильинской улице рядом с “аракчеевскими” казармами. Старший — в доме купца Токарева на Петроградской. Здесь же останавливались приезжие, в частности начальник штаба дивизии, будущий Маршал Советского Союза Ф. И. Толбухин.

12 октября с Польшей были подписаны предварительные условия мирного договора. Переговоры продолжались. Страна приступила к залечиванию ран, нанесенных многолетней войной.

Казалось бы, Советская власть и большевики должны были выполнить заверения использовать революционную власть для обеспечения “мер подготовки основ цивилизованности” для последующего перехода к социализму. Однако, вместо действительного развития государственного капитализма с целью умножения производительных сил — “кавалерийская атака на капитал”.

Победа в гражданской войне породила представление об эффективности и универсальности испытанных методов и в строительстве нового общества. “Военный коммунизм” достиг высшей точки. Так на практике и в сознании закладывались основы командно-бюрократической системы, что отвечало низкому уровню политической культуры не только масс, но и многих активных участников революции.

29 ноября старорусцы знакомились с постановлением Президиума ВСНХ о национализации мелкой промышленности с числом рабочих более трех. Правда, вскоре было разъяснено, что это касается предприятий, где имеются механические двигатели, а без них — свыше десяти рабочих. Также как при национализации крупной, а затем средней промышленности, вводилось рабочее самоуправление.

Последующими декретами постепенно сводилось на нет денежное обращение, шло классическое “отмирание денег”. А в связи с этим утверждалась уравниловка в оплате труда. Еще в сентябре вводились бесплатная перевозка грузов и лиц, едущих по государственным надобностям, рабочих и служащих — на работу и в отпуск, а также учащихся и инвалидов. В декабре вышли декреты: “О бесплатном отпуске продовольственных продуктов”, “О бесплатном отпуске предметов широкого потребления”, “Об отмене платы за топливо”, “Об отмене денежных расчетов за пользование почтой, телеграфом, телефоном”.

Такой “коммунизм” для рядовых рабочих Старой Руссы, особенно пришедших из деревни, был благом. Но квалифицированные, тем более с семьями, потеряли всякий стимул к труду и подались на село. Часть рабочих еще была в армии, другая — занята в советском и партийном аппарате. В исполкоме и его отделах, включая военкомат, ЧК и милицию, насчитывалось 1580 служащих. Их количество более чем в два раза превосходило аналогичное число при царе или составляло свыше трети самих рабочих мирного времени — 4265. И это при 18 тысячах старорусцев (в 1917-м году свыше 22 тысяч).

Из-за нехватки сырья и топлива простаивали или влачили жалкое существование промышленные предприятия. На бывшей фабрике Лютера из 700 рабочих осталось всего 70. Они выпускали столы, чемоданы, еще пользующиеся спросом. На грани полной остановки были черепичный и кирпичные заводы, совершенно прекратили производство винокуренный, пивоваренный, мыльный. Резко сократилось количество даже кустарных мастерских. В уезде бездействовали восемь лесопильных и льномяльных предприятий. Не крутились жернова 118 мельниц из 711 (почти половина губернских). На нулевой отметке была добыча торфа...

Не оправдало себя без специалистов и рабочее самоуправление на национализированных предприятиях. Зато ширилась и процветала анархия. Фабзавкомы вообще игнорировали начальство как местное, так и губернское. Производили не качественно и, подчас, не то, что было нужно, хотя контрольный аппарат по сравнению с 1913 г. более чем удвоился. В силу перечисленных и других причин покупательная способность рубля по отношению к дореволюционному 1917 г. упала в 74 раза.

Советская власть и большевики упрямо проводили и “социализацию”, вернее национализацию, земли вместо обещаемого мелкобуржуазного раздела. На смену проваливающимся коммунам шли сельхозартели. Ранней весной их организовали в Рахлицах, Свинорде, Пеньково, Большом Воронове, Дубовицах. С трудом из-за нехватки семян и инвентаря, провели сев. Уборка коллективная, естественно, прошла лучше, что значительно подкрепляло пропаганду. Одновременно всячески поощряли создание совхозов в бывших помещичьих имениях и монастырских усадьбах. К концу года их уже насчитывалось одиннадцать: “Выбити”, “Хмелеве”, “Борки”, “Рамушево”, “Коростынские сады”, “Княжий двор”...

В стране все это привело к разрыву города и деревни, распылению рабочего класса, вооруженному сопротивлению крестьянства (антоновщина, махновщина. Кронштадтский мятеж). Преступность приобрела невиданные размеры. Дезертирство, несмотря на угрозы в адрес родственников, не сокращалось. Только в лесах южного Приильменья скрывались крупные подразделения “зеленых” и среди них немало отъявленных бандитов. Свыше тысячи их было уничтожено в открытых столкновениях с частями 56-й Московской дивизии и местными силами карательных органов. Около пяти тысяч(!) пришли с повинной и сдали оружие.

Особенность кризиса состояла в том, что он возник на почве не поражений, а побед революции, то есть в силу несовместимости с нею командно-бюрократической системы “военного коммунизма”.

НЭП. “Всерьез и надолго”?

1921 г. В конце января старорусцы читали очередной (и последний) декрет из коммунистической серии “Об отмене платы за жилье, водопровод и канализацию, газ, электричество, общественные бани”. Многие разводили руками: как это возможно — в холодной, голодной, обносившейся за шесть военных лет стране с бездействующими промышленностью и транспортом — все бесплатно?!

Однако острый кризис, возрастающая активность “вольного” рынка, на долю которого приходилось не менее половины общего оборота товарными ценностей, недород в результате умышленного сокращения крестьянам посевных площадей и надвигающийся голод; “волынки” — забастовки на промышленных предприятиях из-за сокращения хлебных пайков и... Кронштадт — все это вместе взятое, все в совокупности положило конец разверсточной, административно-приказной системе “военного коммунизма”.

8 — 16 марта Х съезд РКП (б) принял решение о введении нэпа. В отличие от “военного коммунизма” и его основного постулата — “ломать капитализм”, новая экономическая политика объявляла переходный период с “оживлением торговли и мелкого предпринимательства”. Крупная промышленность переводилась на хозрасчет, натуроплата заменялась денежной, продразверстка — продналогом.

Знакомя земляков с решениями съезда, его участник Василий Вихров рассказывал: подавляющее большинство делегатов были довольны тем, что ставился крест на “военном коммунизме”, и сам Ленин подчеркнул: “нэп вводится всерьез и надолго”.

Свыше 1200 (31 процент губернского количества) мелких предприятий Старой Руссы и уезда вернули прежним владельцам или передали в аренду. Более крупные заводы: фанерный, черепичный, сельхозмашин, лесопильные и кирпичные вошли в соответствующие тресты Губсовнархоза. А, например, кожевенный на улице Лозьевской арендовало товарищество “Кождел”...

Поднимая промышленность и сельское хозяйство, Республика не забывала и об укреплении своей обороны, возрождении Флота. Многие корабли погибли, часть увели интервенты, оставшиеся безжизненно стояли на приколе в ожидании ремонта. Тысячи моряков не вернулись с фронта... Шефство над флотом взял комсомол. В училище командного состава из Старой Руссы уехали секретарь горкома Сергей Кудрявцев и работник военкомата Александр Антипов. Оба стали морскими офицерами, впоследствии контр-адмиралами флота.

Даже в самые тяжелые периоды гражданской войны не прекращалась культурно-просветительная работа. В городе были открыты 12 школ первой и две школы второй ступени, промышленно-экономический и педагогический техникумы, бухгалтерские курсы, в поселке Парфино — лесная школа. Для ликвидации неграмотности среди красноармейцев и допризывников работали кроме школ 42 пункта ликбеза.

Под рабочие клубы передали бывший императорский Путевой дворец и здание Дворянского собрания. К услугам рушан были кинематографы “Рекорд” и “Каскад”. В актовом зале бывшего реального училища молодежь оборудовала театр, труппу составили более ста любителей, среди них несколько профессионалов.

Оперный коллектив театра возглавил живший в это время в городе известный художник Василий Семенович Сварог (см. гл. ХII). Он же был инициатором открытия художественной галереи, на базе которой развернулся музей. Губернская газета “Звезда” так описывала его: “В отделе русской живописи порядочно хороших картин. Тут есть Клодт, Шишкин, Крыжицкий, Айвазовский, несколько этюдов Маковского. Немного картин новых художников (Россине, Мансуров) и среди последних три этюда Сварога. Забавен — “Актеры первой оперы в Старой Руссе”, где в числе прочих, автор талантливо изобразил и себя. В этой же комнате фарфоровые изделия разных эпох, а над ними на стене висит роскошный гобелен прекрасной работы Бетти “Средневековая охота”.

В следующей комнате экспонаты исторического и художественного характера перемежаются с предметами краеведческими... Особенно бросается в глаза работа из шелка неизвестного художника — “Японское божество плодородия”. 6 знамен и жезлов старорусских ремесленных цехов, относящихся к 60-м годам прошлого века и редкая коллекция насекомых, собранная известным путешественником-исследователем П. К. Козловым в Залучской волости, где он жил перед экспедицией в Тибет.

В музее есть различные изделия, которые изготовили кустари из ивовых прутьев. Изящные коробочки-шкатулки, изукрашенные цветной соломкой. Материалы, показывающие процесс выделки фанеры и прочих изделий на фабрике № 4... По официальным данным в Старорусском уезде крестьяне занимаются 40 промыслами”.

Петр Кузьмич Козлов проживал в с. Стречно, куда приезжал часто за последние восемь лет своей жизни.

Большое значение придавалось развитию здравоохранения. В годы гражданской войны значительная часть медперсонала была мобилизована для обслуживания пяти военных госпиталей. Один из них размещался в курорте, и в нем впервые целебные грязи и минеральная вода стали применяться для лечения раненых. Остальные госпитали располагались по соседству, и с окончанием войны здания передали курорту.

С установлением мирного времени началось переоборудование уездной больницы, были созданы хирургическое, глазное, родильное отделения. Открылась поликлиника с рентгеном, лабораторией и электроводолечением, женская и детская консультации, малярийная станция, онкологический кабинет, диспансер для туберкулезных, станция скорой помощи. Город поделили на участки, обслуживаемые врачами-терапевтами. В уезде на шести врачебных и трех фельдшерских пунктах оборудовали стационары. Однако устанавливающийся размеренный ритм жизни разорвала сильнейшая засуха в Поволжье. Разразился, отродясь невиданный в такой степени и объеме на русской земле, голод. Люди ели кору, глину, грызунов, трупы умерших. Бедствие расширялось, захватывая соседей — Северный Кавказ, Украину, Сибирь...

Дореволюционная Россия была запаслива — голод, приходивший в отдельные регионы время от времени, приучил и мужика, и государство иметь зерно и капитал на случай крайней нужды. За годы “военного коммунизма” запас истощился, оставшегося после продотрядов едва хватала самим сводить концы с концами. Новые же урожаи были — ничтожны из-за мобилизации крестьян в армию, ликвидации землевладения, сокращен” посевных площадей ввиду непомерных налогов и насильственных захват” хлеба.

7 августа, вслед за губернской, в Старой Руссе создали уездную комиссию помощи голодающим — Помгол. Объявили уличный кружечный сбор, наметили приемные пункты пожертвований хлебом, мукой и зерном. Подключили учащихся, и только с 24 по 31 августа по губернии было собрано 7 миллионов рублей.

Активное участие в этой работе с самого начала приняла и Новгородская церковь. Еженедельно на счет Помгола поступали крупные суммы, вносимые прихожанами всех уездов. В одном декабре, по данным архива, они составили свыше 2 миллионов рублей. Наверное, немалые суммы посылали и другие губернии, поскольку Патриарх Тихон обратился в Правительство с просьбой разрешить образование Церковного Всероссийского комитета помощи и его отделений на местах.

4 сентября Новгород принял первый эшелон с детьми Симбирской губернии из заявленных губисполкомом 5 тысяч. Старая Русса дала согласие, как и Новгород, на 1500. По мере прибытия их размещали в зданиях курорта, пользуясь межсезоньем, и в бывших госпиталях. Сколько могли приютили Спасо-Преображенский и Косинский монастыри. И что особенно отрадно — немало жителей города и села приняли “сентябрят”, как их стали называть, в свои семьи, заменив несчастным утерянных родителей и близких. Не показное сочувствие к чужой беде проявили старорусцы и в сборе хлеба — на ссыпные пункты до конца года поступило 1680 пудов.

Патриарх ждал ответа в течение двух месяцев, когда из Помгола пришло предложение пожертвовать храмовые ценности. Глава духовенства не колебался, дав согласие на вещи и предметы, не противоречащие канонам и непосредственно при богослужении не используемые. Было составлено воззвание, одобренное власть придержащими... Прошло несколько дней уже нового года...

1922 г. 6 января россияне в “Известиях ВЦИК” читали решение “Об изъятии церковных ценностей”. В нем ни слова о добровольной сдаче ценностей церковью и использовании их для борьбы с голодом. А православная церковь отдавала добро, накопленное веками. Жертвовали не без печали, ибо тяжело было видеть искони богатые украшениями храмы без их праздничных торжественных одежд. Но добровольная сдача была вредна властям — она поднимала авторитет церкви.

Через три дня в Новгород прибыли из Москвы особоуполномоченный СНК и сотрудник Гохрана. Из хранилищ Юрьева монастыря и Софии извлекли драгоценные предметы, собранные церковью губернии в годы мировой войны на нужды “раненым, увечным воинам и беженцам”. Общая сумма составила два млн. золотых полновесных рублей. Сюда же присоединили серебро весом до 945 кг, эвакуированное из православных храмов Риги при приближении немецких войск.

28 февраля Патриарх все же обратился с посланием “Ко всем чадам православной церкви” жертвовать драгоценные камни, подвески, украшения, но противодействовать реквизиции освященной служебной утвари”.

3 марта в Старой Руссе, вслед за губернской, образовали комиссию “По изъятию церковных ценностей”. Началась интенсивная подготовка к широкомасштабной операции. Из ВЦИК, ЦК РКП (б), Наркомата юстиции, сыпались разъяснения, нередко противоречащие друг другу. Так, в одном говорилось: “в бедных сельских церквах изъятие не производить”, в другом — оставлять в них “серебра не более трех фунтов”. Одна директива разрешала верующим вместо изымаемого вносить “равное количество драгоценностей”, другая — запрещала. Замена хлебом вообще не допускалась. Становилось яснее ясного: не помощь голодающим, а полное лишение церкви ее материальной базы ставилось первоочередной задачей. А тут еще стремление отличиться привело к ранним столкновениям на местах.

16 марта, не ожидая губернского приказа, старорусская комиссия решила начать реквизицию со Спасо-Преображенского монастыря. Но верующие не пускали. Попытка прорваться силой привела к рукопашной схватке. У Воскресенского собора закончилось тем же. Здесь наиболее ретивых членов комиссии даже пытались искупать в Перерытице. Аналогичная картина, как вскоре стало известно, произошла и в Валдае. Пришлось готовиться более тщательно.

В периодической печати снова повелась разнузданная антицерковная кампания. Каждая газета старалась перещеголять другую в поисках “разоблачений”. Не отставали новгородская “Звезда” и старорусский “Красный пахарь”.

24 апреля, понедельник. Изъятие началось одновременно по всей губернии, после главного праздника Православной церкви — Пасхи. Если просмотреть архивные материалы, во время неприкрытого разграбления многим церквам оставили лишь по несколько драгоценных предметов отправления службы. Всего же в апреле — июне было отправлено в Гохран 9 т 180 кг, из них чистого золота 7 кг 682 г (с драгоценными камнями и золотыми оправами — 40 кг 178 г). Но это было лишь началом антицерковного террора.

26 апреля — 8 мая россияне внимательно следили за процессом “Пятидесяти четырех”, на который неоднократно вызывался в качестве основного свидетеля глава духовенства Тихон. Закончился он одиннадцатью смертными приговорами (!) служителям церкви. Патриарха, которого Ленин советовал “не трогать, но подвергнуть тщательной слежке”, взяли под домашний арест.

Основной эмоциональной силой, своеобразной национальной формой общественного сознания становилась ненависть. Большевики очень рано и хорошо поняли всесокрушающее преимущество этого чувства и, захватив власть, устраняли прежде всего религию как главное моральное препятствие на пути торжествующей злобы, вражды, отвращения. Особенно рьяно работали среди заводской молодежи, в школах и даже детских садах. Последующая жизнь показала, что исключение из нее религии явилось катастрофой — может быть самой значительной из когда-либо постигших страну.

Лето-осень, уборка урожая. Голод уходил в прошлое, но даже в Старой Руссе он еще долго напоминал о себе. Сотни беженцев остались в приютившем их городе, не говоря о 1500 сиротах, которые всю жизнь пытались разыскать кого-либо из родных.

Между тем с окончанием войны с многочисленных фронтов возвращались старорусцы, становились к станкам, шли на стройку. Наибольшую способность к оживлению показала мелкая промышленность. В уезде восстанавливались, поднимались, развивались производственные объединения: кузнечно-слесарные, гончарные, по обжигу извести, рогово-щетинные, мелиоративные, животноводческие, семеноводческие, машинные...

Проявлялась тяга к производственному кооперированию среди кустарей города. Неблагоприятные условия работы на дому и затруднение со сбытом продукции привели в дальнейшем к возникновению артели сапожнике “Красный Октябрь”, жестянщиков — “Свой труд”, кустарей-инвалидов — “Громобой”…

Первые результаты нэпа сказывались и на подъеме средней и даже крупной для провинции промышленности. Завод сельхозмашин “Землероб” построил новое здание литейной мастерской. По выпуску продукции он уже подходил к довоенному уровню. “Пролетарий” вновь поставлял фанеру на экспорт. Заработали и набирали силу предприятия до того бездействовавшие. Прекратилось только солеварение военного времени в связи с доставкой дешевой соли (наладив варку соли через градирни, город в ушедшее году получил свыше двух тысяч пудов). Давала ток новая электростанция. Редко кого из приезжих не удивлял трамвай, отсутствующий и во многих крупных городах, а здесь уже второй год курсирующий меж вокзалом и курортом.

Росло и население Старой Руссы, естественно, за счет приезжих из деревни, чему способствовала и подлинная борьба с “мещанством” начавшаяся в это время. “Истинный пролетарий” свысока смотрел не только на буржуазию, но и на своего брата — мужика, державшегося за землю.

Сам же древний город постепенно терял свое историческое лицо. Магазины и дома уже не называли именами хозяев. Боясь отстать от Москвы и Петрограда, спешили с переименованием улиц. Появились стандартные названия — Советская, Октябрьских Событий, Пролетарской Победы,, Профсоюзная, Пролеткульта. Особо выделялись — Красных Зорь, Красных Командиров, Красных Партизан, Красногвардейская, Красный Вал. Запестрели имена, не имеющие никакого отношения к истории города — Свердлова, Урицкого, Володарского, Нахимсона… Памятником прошлого осталась всего одна улица, отбитая краеведами, — Великая, меж Перерытицей и Порусьей.

30 декабря. Первый общесоюзный съезд Советов принял решение об образовании СССР.

1923 г. Позади бесхлебье, в условиях хорошего урожая шло постепенное снижение цен на сельскохозяйственные продукты. Но в то же время непомерно возрастали цены на промышленные товары в связи с затратами на восстановление фабрик и заводов и высокую себестоимость продукции. А тут еще и искусственное вздувание цен под прикрытием нужд промышленности.

В Старой Руссе не находила сбыта даже продукция “Землероба”: косы, плуги, бороны лежали мертвым капиталом, ржавели и ломались в переполненном складе. Под угрозой было кирпичное и лесопильное производство, падала добыча торфа... Предприятия оставались без средств.

17 — 25 апреля проходил XII съезд партии. Ленина на нем не было. И когда он боролся со смертью, ученики дрались за наследство. Начиналась трагедия самой партии и ее тогдашней элиты, воспринимавшей Генерального секретаря таким, каким он рисовался в выступлениях. А Сталин уже тогда излагал свою концепцию: как покорить человека государством, государство — партией, партию — аппаратом, аппарат — вождем. Окончательно он воплотил эту программу через пять лет, в год “великого перелома”.

В области народного хозяйства было санкционировано вмешательство государства в ценовую политику. Цены были снижены особенно в легкой промышленности в среднем на 25 процентов, хлопчатобумажной на 31 процент, шерстяной на 46 процентов... На сельхозмашины и орудия — вплоть до довоенных.

1924 г. 21 января умер Владимир Ильич Ленин. Вместе со всем народом переживали тяжелую утрату старорусцы, помня как Ильич, занятый решением важнейших государственных задач, давал личные указания по обороне города в мае 1919 г., находил время интересоваться курортом и его дальнейшим развитием в 1921 г. Лучшие люди рабочего класса шли в ленинскую партию. Открывались уголки Ильича, вспахивались десятины его имени для поддержки деревенской бедноты.

Центральную улицу в районе гостиного двора назвали проспектом В. И. Ленина, и в конце его на берегу Порусьи в 1926 г. поставили памятник основателю Советского государства.

В феврале старорусцы с удовлетворением встретили денежную реформу, когда на смену потерявшим всякую цену “совзнакам”, пришли казначейские билеты, серебряные и медные монеты. Вслед за этим, в связи со снижением себестоимости продукции, были понижены цены на промтовары. Население успокаивалось, рос общий товарооборот, что благотворно сказывалось на промышленности.

Серьезных успехов в условиях нэпа добились старорусцы и в сельском хозяйстве. Посевные площади под рожью и льном даже значительно превзошли довоенный уровень. Расширялись посадки картофеля. Развивалось огородничество. В среднем на хозяйство приходилось 5 — 6 соток при 2 — 3 сотках по губернии. К осени в уезде уже насчитывалось свыше 330 тыс. голов скота, в том числе: 38 тыс. рабочих лошадей, 66 тыс. коров, 43 тыс. овец, 29 тыс. свиней всех возрастов. Несмотря на давнюю бедность лугами и пастбищами, на всех хватало корма, да еще до весны было вывезено 982 тыс. тонн сена!

Реконструкция старых и строительство новых предприятий

Ленин умер. И начала складываться парадоксальная ситуация. Разгромлена контрреволюция, объявили о самороспуске когда-то массовые мелкобуржуазные партии. Благодаря нэпу возрождались промышленность и транспорт, развивалось сельское хозяйство. Заняла лояльную позицию по отношению к Советской власти православная церковь.

В то же время лидеры единственной, правящей с января 1922 года партии, спорили о путях дальнейшего развития “мировой революции”. Насколько последняя владела тогда умами можно видеть и на примере Старой Руссы. В древнейшем городе России самые крупные улицы назывались именами К. Маркса, Ф. Энгельса, К. Цеткин, К. Либкнехта...

Однако наиболее серьезным, определяющим фактором была борьба за власть, особенно между Троцким и Сталиным. Сила последнего заключалась не в нем самом, хотя и выдающемся мастере политической интриги, а в быстро росшем и рвавшемся к власти слое партийной и государственной бюрократии, который его выдвинул, и общие интересы которого он защищал. Генсек буквально повседневно призывал блюсти партийное единство. Сделав его сокрушительным оружием, он бил такими козырями, как жесткая дисциплина, подчинение меньшинства большинству, диктатура пролетариата (на деле — партии). В конце концов, в среде большевиков сформировалось прямо-таки мистическое отношение к ней, как к некоему сверхсуществу, во имя которого жертвовали другом, соратником, собою. А Сталин, без пяти минут вождь, посмеивался в усы. Драма социализма и партии — драма перерождения последней в институт, обслуживающий одно лицо.

На пути к безграничному единовластию Сталину реально могли противостоять три серьезных препятствия, которые необходимо было сокрушить.

1) Крестьянство. Абсолютное большинство населения, экономически независимое, организованное в общинах, кооперации...

2) Ленинская гвардия. Наиболее передовые и образованные члены партии, вокруг которых консолидировались сочувствующие власти остатки старой интеллигенции.

3) Победоносная Красная Армия. Целое созвездие воистину народных героев. Неслучайно сталинский опричник Берия подчеркивал: “Не может быть, чтобы не было декабристов!”.

1925 — 26 гг. XIV съезд партии (18 — 31 дек. 1925) подвел итоги восстановления, определил задачи “дальнейшего развернутого наступления социалистических форм хозяйства на капиталистические, вовлечения широких масс крестьянства в социалистическое строительство”, принял решение об “индустриализации страны”. Из всех источников людских и материальных ресурсов наиболее важным посчитали сельское хозяйство. Троцкий и его единомышленники вообще предлагали проводить индустриализацию за счет поднимающейся деревни.

Подоходный налог резко увеличили (50 процентов, если доходы превышали 24 тысячи рублей). Снова снизили цены на сельхозпродукции и резко повысили на промтовары. Чтобы купить пуд гвоздей, крестьянин должен был продать 60 пудов пшеницы. Приобретение плуга стало равнозначно освобождению от коровы. Драконовские меры давили фактически не кулаков, а тружеников, которые в недавнее сложное время накормили-таки народ России. Рушилась апробированная нэповская система отношений между городом и деревней, которая подняла страну, позволила хоть и не быстро, но уверенно продвигаться вперед.

Осененный нэпом период 1921 — 28 годов был не просто “уникальным”, а самым здоровым и успешным за все советское время. В сопоставимых ценах валовая продукция сельского хозяйства более чем удвоилась. В животноводстве, в среднем, количество лошадей возросло на 29, коров — на 32, овец и коз — на 64, свиней — на 89 процентов. Социалистическая форма хозяйствования не могла оказать никакого влияния, ибо колхозы и совхозы еще давали всего 2 процента продукции.

В условиях нэпа старорусцы стали более эффективно использовать и богатства рек, озер, лесов и болот. С испокон века “золотым дном” был Ильмень. Взвад и Ужин поставляли рыбу на великокняжеский и царский стол. И какую рыбу! Здесь насчитывалось 29 представителей семейства осетровых, лососевых, карповых. Стерлядь, форель, гольян, сыть, линь, синец, налим, чехонь, плотва, язь, елец, шереспер, густера... Карась был только что не в каждом пруду и незначительной яме, в болотных озерах. Промысловое значение имели судак, окунь, лещ, щука. А сушеный снеток вагонами отправляли за границу вплоть до Парижа.

До 1926 г. ловлей занимались кто как мог, а добычу скупали спекулянты. Затем организовалось Заднепольское рыбацко-кредитное товарищество, и в ближайшие три года количество его членов достигло 575.

В договорах Великого Новгорода с князьями неизменно упоминалась и здешняя богатейшая охота. Даже один из концов Старой Руссы назывался “Песьим” (см. 1264 г.). Бурые медведи, волки, рыси, барсуки, ласки, горностаи, лисицы, еноты... Годы двух войн и двух революций свели на нет государственный контроль. Уже к началу 20-х совершенно истребили кабанов, козы насчитывались единицами. Но других животных и зверей еще хватало. Только за охотничий сезон 1926 — 27 гг. было убито по данным инспекции 20 тысяч зайцев и 10 тысяч белок.

Весьма богатым было и пернатое царство Приильменья: 145 видов живущих и прилетающих птиц. Тетерева, глухари, рябчики, куропатки, перепела, гуси, кряквы были объектами охоты до Великой Отечественной войны.

Старорусские леса изобиловали грибами и ягодами, на скупке которых орудовали частники Москвы, Харькова, Одессы. Акционерное общество “Продуктопереработка” охватило этот рынок, заготовляя ежегодно до 700 т клюквы и отправляя на экспорт целые вагоны брусники.

1927 г. На начало года в Старой Руссе уже насчитывалось 22500 жителей; она оставалась центром самого большого уезда. Однако в печати уже во всю обсуждалась очередная реформа.

18 июля постановлением ВЦИК были упразднены губернии, уезды, волости. Число административных единиц значительно увеличилось, но это оправдывали “приближением местных органов власти к трудящимся и большей возможностью конкретного руководства”. С выделением Белебелковского, Волотовского, Залучского, Поддорского, Полавского и частично Шимского районов в границах Старорусского осталось 2209 кв. км территории, 415 населенных пунктов. Количество последних сократилось на 1119 или в 3,7 раза. Непосредственно в деревнях проживало не многим более 60 тысяч человек, однако сельских Советов было уже 29, на три больше, чем волостей.

Действительно, управлять крестьянством по-сталински становилось все труднее. Протестуя против свертывания нэпа, оно снова придерживало сельхозпродукцию и особенно хлеб, сокращало его посевы. И это в условиях продажи зерна за границу в обмен на машины и технику. В деревне к тому же с ростом зажиточных и пролетарских групп усиливались социальные конфликты, хотя и медленнее чем в дореволюционной России.

2 — 19 декабря XV съезд партии отметил первые успехи индустриализации, “улучшения и удешевления госаппарата” (о чем только что говорили). Вскрыв “нараставшее противоречие” между развитием крупной социалистической промышленности и “мелкого единоличного крестьянства”, съезд поставил задачу коллективизации. Однако не конкретизировал ни сроков, ни темпов, ни форм, а лишь подчеркнул необходимость добровольности и согласия, наряду с политикой наступления на кулачество.

1928 г. На 1 января дефицит хлеба по стране составил 128 миллионов пудов. Нависла угроза голода. Все силы были брошены на заготовки. У кулаков и спекулянтов, отказывающихся продавать излишки по твердым ценам, их конфисковывали. Четверть изъятого оставляли местной бедноте. И они, конечно, старались. Частная торговля хлебом на рынке запрещалась. Немудрено, что до весны заготовили 270 млн. пудов.

18 мая — 5 июля в центральной печати появились материалы с московского процесса над вредительской организацией в г. Шахты. Многие старорусцы открыто возмущались их поведением и на проводимых собраниях требовали суровой кары, отнюдь не предполагая, что это лишь начало будущего повседневного явления в стране, которого не избегнет и тихий городок на Полисти.

10 — 11 июля, публикуя некоторые материалы очередного пленума ЦК ВКП(б), печать разъясняла, что дополнительное налогообложение доходов зажиточных крестьян от 5 до 25 процентов вовсе не означает раскулачивания, отказа от нэпа или отступления от решений XV cъeзда. И это несмотря на то, что Сталин, выступая 9 июля, недвусмысленно заявил: “Так как отживающие классы добровольно своих позиций не сдадут, обострение классовой борьбы неизбежно, как и чрезвычайные меры. Нет других источников финансирования индустриализации, кроме своего рода дани — сверхналога с крестьянства. Нет другого выхода получения товарного хлеба, как превращение крестьянских хозяйств в колхозы”.

В ответ на это член Политбюро Н. И. Бухарин сказал: “Брать... “дань” с крестьянства — политика не Ленина, а Чингисхана”. И, как известно ныне в узком кругу Николай Иванович называл Сталина “Чингисханом с телефоном”.

Да, вопреки лицемерным заявлениям печати, нэп крушили и довольно быстро. В Старой Руссе число частных предприятий катастрофически уменьшалось. Правда, проявлялись и признаки индустриализации, прежде всего в реконструкции уже существующих промышленных объектов.

На фанерном заводе было до 600 рабочих, а выпуск клееной фанеры не превышал 500 кубометров в месяц. Здесь установили новые сушильные прессы, создали циркульный цех, оборудовав его многопильными установками, механизировали подачу чураков, освоили выпуск авиационной фанеры. В 1932 г. число рабочих удвоилось, предприятие стало комбинатом. После пятилетнего перерыва вернулся в строй лесопильный завод “Коммунар” (близ Бряшной Горы), значительно увеличил производство лесопильный завод № 5 (быв. Архипова). “Землероб” преобразовали в механический завод, его коллектив вырос в пять раз и насчитывал свыше пятисот рабочих и служащих. В 1930 г. закончилось переоборудование черепичного и двух кирпичных заводов. Объединились две электростанции.

Началось строительство новых предприятий, работающих на местном сырье — льноперерабатывающего и экстрактно-варочного. Первый завод вступил в строй в 1931 г., второй — 1 ноября следующего года. Последний вырабатывал 150 т клюквенного экстракта (вытяжки) и 10 тыс. т начинки в год. Экстракт, мармелад, пастила, повидло, варенье из Старой Руссы поступали в различные пункты России, особенно на север. В д. Тулебле возводили фундамент еще одного завода по переработке льна.

Широкий размах приобрело социалистическое соревнование. На черепичном заводе оно в короткое время овладело всем коллективом. В трудовом соперничестве цехов фанерного комбината первенство держал клеевой, начальником которого был Борис Бельский. Успехам предприятия во многом способствовала неутомимая деятельность главного инженера Владимира Ивановича Волгина... В течение неполных двух лет соревнованием было охвачено три четверти работающих старорусцев. Оно даже проникло в выше названные артели “Красный Октябрь”, “Свой труд”, “Громобой”, где трудилась значительная часть двухтысячного слоя кустарей-ремесленников.

15 декабря все газеты опубликовали контрольные цифры первого пятилетного плана. На производственных совещаниях и собраниях знакомились с планом в целом и заданиями для своих предприятий. Большинство критиковало высокие темпы развития индустрии и выражало поддержку “правой оппозиции”, возглавляемой Н. А. Рыковым, — председателем СНК, Н. И. Бухариным — редактором “Правды”, М. П. Томским — председателем ВЦСПС.

Платформа “правых” отвечала насущным интересам народа по трем важнейшим вопросам: 1) Сохранение нэпа. 2) Повышение уровня жизни крестьянства (лозунг “Обогащайтесь!”), которое составляло тогда 80 процентов населения страны. 3) Отказ от всех видов репрессий. Она соответствовала и интересам самой партии, когда требовала поставить под ее контроль партаппарат, и отказаться от начатого Сталиным “назначенчества” вместо выборов.

От свободной кооперации к совхозам и колхозам

1929 г.Кооперация, поощряемая властью, продолжала развиваться в Старорусском районе. В январе организовалось льноводческое товарищество, объединившее свыше 2 тысяч членов и законтрактовавшее около пяти тысяч гектаров земли под тресту и льносемя. Было заложено десять показательных опытных участков, открыты курсы, которые в течение года окончили 146 льноводов. Молокосоюз охватывал 800 членов, Плодоовощная кооперация 12 поселковых объединений. Село Учно положило начало коллективной добыче торфа.

Восстанавливались искусственно разорванные связи в границах недавнего уезда. Для восстановления поголовья скота, улучшения породы, более эффективной переработки и сбыта продукции организовалось Животноводческое товарищество, вновь сплотившее крестьян Старорусского, Волотовского, Белебелковского, Поддорского, Залучского и Полавского районов.

Всестороннюю помощь сельчанам оказывали созданные 105 крестьянских комитетов общественной взаимопомощи (ККОВ), охватившие свыше трети бедняцких и середняцких хозяйств. Они проводили в жизнь агро-, и зооминимум, противодействовали разбазариванию скота, обрабатывали поля и очищали зерно тем, кто был без инвентаря, отводили под общественную запашку не менее 2 процентов всей земли селения, давали семенные и денежные ссуды.

Однако подобные формы и темпы не удовлетворяли Сталина и его единомышленников. Уже с наступлением зимы, несмотря на серьезную оппозицию начался резкий поворот в сельскохозяйственной политике.

30 января на объединенном заседании ЦК и ЦКК Бухарин выступил даже с заявлением, обвиняя ЦК в “военно-феодальной эксплуатации крестьянства” и в насаждении бюрократизма в партии. С ним солидаризировались Рыков и Томский. Но они опоздали...

Республика уже стала не только страной однопартийной власти, но и страной с “непогрешимым” лидером. И сталинское руководство, недавно” яростно сражавшееся с “левизной” и ускорительством, начало отворачиваться от нэпа, объясняя это тем, что он “исчерпал себя и тормозит развитие по пути социализма”. Коммунистам, а затем и комсомольцам было приказано вплотную заняться коллективизацией и первыми вступать в колхозы.

1 сентября по местному радиовещанию старорусцы узнали, что наряду с коммунами и на базе некоторых из них в районе создано 8 колхозов. Правда, лишь в пяти из них было по одному коммунисту. Как обстояло дело в других регионах, естественно, могли лишь гадать, пока не услышали голос самого вождя.

7 ноября в праздничных номерах центральных газет читали статью Сталина “Год великого перелома”. “Мы идем на всех парах по пути индустриализации — к социализму”, — вещал он. Это внесло “глубокие изменения” в соотношение классовых сил в стране. Выросла численность рабочего класса и усилилась его руководящая роль по отношению к крестьянству. Акцентируя на этом внимание, Сталин, конечно, не говорил об отсутствии полного контроля над сельским хозяйством, но с высоким пафосом произнес — “в колхозы пошел середняк”!

Да, действительно, были и такие случаи, хотя и слишком редкие, особенно на Северо-Западе. В Старорусском районе после выступления генсека одиннадцать рыбаков Взвада объединились в артель “Волна”. Поначалу мало кто верил в ее прочность ввиду бедности. Но смелость, энергичность, кредит государства, налоговые льготы способствовали успеху. В феврале следующего года уже насчитывалось 70 хозяйств, или более половины села. Оборудовали Красный уголок, организовали детские ясли-сад. Путь “Красного рыбака”, как он стал называться, прошел и “Трудовой рыбак”, объединивший жителей деревень Заднее Поле и Устрека.

27 декабря. Уже не согласовав с Политбюро, генсек объявил на конференции марксистов-аграрников свою программу по крестьянскому вопросу: “Сплошная коллективизация и ликвидация кулачества как класса на ее основе”. Форма хозяйствования одна — колхозы.

Сталин знал, что колхозы в массе своей не могут быть рентабельными. Но он ничего не делал зря. При нэпе государство целиком зависело от крестьянства, а вождь стремился к обратному. Партийная диктатура не могла быть эффективной, тем более тоталитарной, пока существовал экономически независимый класс. Загоняя мужика в колхозы, он отнимал у него хлеб, причем безвозмездно. А выдавая мизерную долю отобранного на “трудодни”, еще претендовал на роль кормильца. И хотя ни государство, ни крестьянин никогда не были сыты, зато контроль — тотальный! Труженики деревни, лишенные земли, паспортов, права перемещения, превращались в деклассированную массу, в тех же холопов.

1930 г. В начале января во все парткомы пришло постановление ЦК ВКП(б) “О темпах коллективизации и мерах помощи государства колхозному строительству”. Вскоре оно появилось в газетах, и новгородские деревни заволновались по-настоящему: на переход к “крупному сельскохозяйственному производству” не отводилось и трех лет. Наивные люди — если бы был дан хоть такой срок!

Вслед за одной директивой пришло постановление ЦК “О мероприятиях по ликвидации кулацких хозяйств в районах сплошной коллективизации”. Оно предписывало провести конфискацию у кулаков средств производства, скота, жилых и хозяйственных построек, семенных запасов, и передать все в неделимые фонды колхозов в качестве взноса “бедняков и батраков”. Известно, что крестьянское единство всегда пугало власти. Сталин же нашел способ самого быстрого его расслоения, бросив грабительский лозунг “раскулачивания”.

Работники хозяйства делились на три категории, в зависимости от “тяжести вины” и наказания. Первая категория — антисоветская агитация, террористические акты, угрозы в адрес активистов. Арест, суд, изоляция. Вторая — не замешаны в указанных акциях, но “активно выступали против коллективизации”. Высылка в отдаленные районы страны. У обеих групп полная конфискация имущества и ссылка семей в полном составе. Третья — не оказывали сопротивления. Оставлялись в своем районе, но концентрировались в специальных поселках с выделением земли и необходимых орудий для земледелия. В колхозы вступать им запрещалось.

4 февраля бюро Ленинградского обкома подробно обсудило вопрос “О практических мерах по ликвидации кулацких хозяйств”. Даже сейчас трудно представить себе, как могли руководители государства хладнокровно давать такие указания низовым парткомам и госучреждениям: “...предупредить попытки самоликвидации хозяйств, не разрешать выезд занесенных в черные списки; определить порядок конфискации имущества и выселения. ОГПУ — до 18 февраля завершить подготовку оперативного плана по изъятию активных контрреволюционных элементов. Профсоюзам следить, чтобы никто из раскулаченных не мог устроиться на предприятия!”.

Вскоре начались первые аресты. А деревня уже раскалывалась. С животной радостью набрасывались на имущество раскулаченных те, кто ничего не имел. Но было и чисто человеческое сочувствие к тем, кто испокон века у всех на глазах трудился в поте лица своего и не участвовал ни в каких террористических актах. Не говоря уже о мнимой “ответственности” стариков, женщин, детей.

Эшелоны формировали в Новгороде... И не успел отойти от станции первый с 207 семействами (863 чел.), как из Ленинграда пришла разнарядка. Еще на тысячи человек согласно чудовищной директиве поступившей из Москвы: “В срочном порядке выселить 17 тысяч семей по первой и 15 тысяч по второй категориям!”. Несколько сот пришлись на Старорусский район. Какие уж тут кулаки, какие категории, какие суды! Пересматривали ранее составленные списки середняков, повышали их в “ранге”. Репрессии принимали массовый характер...

С начала марта из Новгорода эшелоны пошли один за другим на Крайний Север, на Урал, в Сибирь. Людей помещали в резервации — поселения с лагерным расписанием режима, обрекали на вымирание от голода, холода, болезней, нечеловеческих условий существования.

Следует подчеркнуть, что сталинская программа репрессий началась с неприкрытой государственной атаки на народную культуру, нравственная мощь которой издавна опиралась на религию. С этой целью в 1929 году был организован Союз воинствующих безбожников. В Новгороде у Софии, в Старой Руссе на мысу у Воскресенского собора, где тысячу лет назад предки прощались с язычеством, оболваненные молодые люди устраивали настоящий средневековый шабаш во время отправления службы. Костюмированные представления проводились и у других церквей, пока не вызвали настоящую зубную боль не только у верующих. В очередной раз при пении похабных частушек осквернителям пришлось спасаться бегством...

Посчитав подготовку достаточной, одновременно с директивами ЦК “О темпах коллективизации...” и другими, окружной исполком опубликовал в новгородской “Звезде” и старорусской “Трибуне” постановление “О закрытии в Руссе церквей Троицкой, Успенской, Дмитриевской, Петропавловской и Спасо-Преображенского монастыря”. Девять храмов (в одном ансамбле с Успенской была церковь Жен-мироносиц, а в монастыре — древние Спаса-Преображения, Рождества, Сретения и Старорусской Божией Матери) закрывались якобы “по требованию трудящихся”, хотя последние к этому не имели отношения и даже пытались как-то защитить церкви... Сталинский режим не зря опасался, что часть населения больше подвержена влиянию пастырей духовных, нежели политических. Несколько раньше были закрыты лютеранская кирха, католический костел, еврейская синагога.

Затем началось открытое разграбление и уничтожение церковного имущества. Немало старых икон и книг, рукописей и архивных материалов погибло в огне костров, разложенных прямо у дверей храмов. Здания архитектурной ценности превращали в склады. С душевной болью и гневом взирали на действия новоиспеченных вандалов старорусцы.

Церковь сразу отделили от государства, священников лишили элементарных гражданских прав, давили непомерными налогами, отстранили от воспитания молодого поколения, фактически запретили заниматься благотворительной деятельностью. Но церковь старалась как-то найти себя и в этих неимоверных условиях, хотя бдительное око ОГПУ и воинствующих безбожников следило за каждым ее действием, особенно за проповедями.

В проведение коллективизации были вовлечены и рабочие коллективы. Механический завод организовал показательный участок коллективной обработки в д. Выставка, отремонтировал сельхозорудия крестьян, а в следующем году помог создать колхоз. Фанерный комбинат содействовал организации артелей в Малом и Большом Орехово. Рабочие Парфино — в одноименной деревне, а также в Конюхово и Гонцах; Юрьевского лесозавода — в Селиваново и Березицко...

В Старой Руссе провели конференцию молодежи, участвующей во всех видах сельхозкооперации. Городские комсомольские ячейки прикрепили к деревенским и на каждую возложили ответственность за организацию колхоза. Результаты не замедлили сказаться. Все 16 комсомольцев села Пеньково вступили в артель и потянули односельчан. За короткое время “Красное Пеньково” выросло до 87 хозяйств. Районная комсомолия записала в свой актив создание колхозов в Скрашково, Шапкино, Бахсянино, Байново, Севриково, Марфино, Аринино, Речных Котцах.

Положительную роль сыграли и совхозы, оставшиеся после ликвидации уезда — объединенный “Хмелево — Борки” и “Косино”, занимающиеся преимущественно животноводством. Первый имел самые большие покосы в Ленинградской области — свыше 12 тысяч га. Количество сезонных рабочих исчислялось сотнями. В весеннюю посевную он перебросил в ближайшие колхозы более двадцати лошадей, а в д. Селиваново несколько гектар вспахал трактором. По возможности старался помогать соседям и совхоз “Косино”.

1931 — 32 гг. Колхозная эпопея продолжалась. К концу 31-го было создано 258 сельхозартелей, а в декабре следующего уже насчитывалось их 415 с 9339 хозяйствами из 15833 в районе. Колхозы обслуживали Старорусская, Дретенская и Подгощская МТС. Посевная площадь вместе с совхозами составляла 73 тысячи га, в том числе 17 тысяч подо льном.

Проведение коллективизации вновь обострило классовую борьбу в деревне. И сопротивляющихся можно понять: потерять в одночасье нажитое долгим и упорным трудом всей семьи (пусть и с наймом батраков и бедняков, торговлей и ростовщичеством). Да уж не такое и великое хозяйство, часто мало отличавшееся от середняцкого. Отдать — кому? Почему?! Даже в суровые годы гражданской войны, когда социальные катаклизмы сотрясали деревню,когда брат шел на брата, Ленин, при подавлении восстаний и мятежей, категорически выступал против разорения и уничтожения хозяйств.

Казалось бы, хватит и недавнего “завинчивания гаек”: лишение раскулаченных избирательных прав, отказ детям в приеме в вузы и техникумы, запрещение организовывать кооперативы, входить в состав правлений. Непрерывное повышение налогов, обязательные хлебопоставки под страхом уголовного наказания. А теперь — принудительное обобществление всего имущества и ...выселение. По стране это касалось миллионов, по Старорусскому району — сотен, а с детьми — тысяч.

На собрании в с. Воскресенском, где присутствовали крестьяне двух соседних сельсоветов, было вынесено решение о ликвидации свыше шестидесяти хозяйств. Наибольшую активность проявлял секретарь Соколовского сельсовета Константин Иванов, несмотря на неоднократные угрозы в свой адрес. Однажды, когда он вернулся с собрания в д. Поцепочье и сел ужинать, в него выстрелили через окно из обреза.

Покушения на активистов были в Учно и Речных Котцах, избиения в Верещино, Новом Солобско, Пеньково, Коровкино, Перетерках...

Гибли активисты, получали возмездие террористы. А, в сущности, искусственно возведенная баррикада разделяла на непримиримых врагов недавно единое российское крестьянство... И вместо 4 — 5 процентов сельчан “раскулачили” 15, лишили избирательных прав 20 процентов, то есть ударили по середняку и даже бедняку — “подкулачнику”.

В силу этих и других причин во время насильственной коллективизации сельскому хозяйству был нанесен огромный урон, особенно в животноводстве. Поголовье лошадей сократилось на 45, крупного рогатого скота на 57, свиней только за один 29-й год на 33 и овец на 25 процентов. Но колхозы и совхозы все же стабильно обеспечивали сырьем промышленность, а городское население мини-пайком, причем сами они жили в гораздо худших условиях.

1933 г. Уже в начале января до Старой Руссы стали доходить слухи о страшном голоде на Украине. Затем появились беженцы, которые с трудом прорывались через кордоны. Их рассказам невозможно было не верить. Урожай 32-го не был рекордным, но вполне достаточным. Крестьяне же его не видели. Осенние, затем зимние заготовки выкачали весь хлеб вплоть до семенного... Ели кору, листья, грызунов, по весне — земноводных, началось людоедство... Погибли миллионы.

А официально никакого голода не было, в центральных газетах о нем — ни слова.

В 33-м году, как стало известно в последнее время, еще не выполнив первую пятилетку, СССР приступил к осуществлению второй. В Старой Руссе продолжалась реконструкция старых предприятий и началось строительство новых. Вступили в строй хлебозавод, мясокомбинат, осваивали производство безалкогольных напитков.

Перед коллективом фанерного комбината была поставлена задача освоения выпуска “винированной” фанеры с верхней “рубашкой” из благородных пород — чинары, дуба, бука, ясеня, сибирской лиственницы. Приглашенные немецкие специалисты, проработав год, так и не смогли наладить новое производство. Тогда за дело взялись сами рабочие во главе с инженером Ф. Д. Вараксиным. Выпуск отделочной фанеры был освоен.

Новым этапом в соревновании стало стахановское движение, которое первыми подхватили те же фанерщики. Шлифовальщик Багров, применив метод комбинированной работы на различных скоростях, стал выполнять месячную программу на 148 процентов. Ребросклейщица Пушкарева приспособила к станку прижимной ролик и, работая сплошной лентой, выдавала полторы нормы. Лущилыцик Пухов, усовершенствовав работу ножей, добился увеличения выработки на 147 процентов. Комбинат достиг хороших результатов по всем показателям и завоевал переходящее Красное Знамя ЦК профсоюзов фанерной промышленности.

1934 г. Жизнь города, как и всей страны в целом, протекала спокойно. Лишь нет-нет доходили слухи из других регионов о раскрытии очередной группы “вредителей”, “контрреволюционеров”. XVII съезд партии (янв. — февр.) назвали “съездом победителей”. Действительно, успехи, несмотря ни на что, были и в сельском хозяйстве.

В Старорусском районе посевная площадь социалистического сектора уже составляла 72 процента; и по официальным данным колхозы и совхозы давали 76 процентов всей сельскохозяйственной продукции. Артели укрупнялись, объединяясь с соседними. К концу зимы их насчитывалось 330.

Но впереди были трагические испытания, приближалась новая волна репрессий.

В роковых 1937 — 38 гг.

1 декабря 1934 г. в Смольном был убит С. М. Киров. И именно в этот день ЦИК СССР постановил рассматривать уголовные дела “врагов народа” в упрощенном порядке: обвиняемых лишали права на защиту и на обжалование приговора. Советский суд был фактически растоптан. Вряд ли это было случайным совпадением. Он превратился в придаток карательных органов. Одновременно объявили проверку и обмен партийных документов.

В печати стали появляться материалы о разоблачениях крупных “контрреволюционных организаций”: “Ленинградского центра”, “Московского центра”, “Объединенного центра троцкистско-зиновьевского блока”... Начались массовые аресты партийных, советских, профсоюзных, комсомольских работников, военнослужащих, рядовых тружеников. Однако осенью 1936 г. “не оправдавший доверия вождя” Нарком внутренних дел Ягода был заменен Ежовым. Начался жестокий и кровавый террор.

1937 г. А как эти события отразились на жизни старорусцев? Сначала немного статистики. На 1 января в городе насчитывалось 16760 трудящихся, в том числе 7460 индустриальных рабочих. Более двух тысяч были стахановцами. Общий объем промышленного производства с начала второй пятилетки более чем удвоился и составил 57 миллионов рублей.

Старалось и колхозное крестьянство. После отделения зоны Подгощской МТС в районе осталось 306 сельхозартелей, объединявших 9 тысяч дворов из 11784. Росла техническая вооруженность. На полях колхозов и пяти совхозов работало 176 тракторов, 59 льнотеребилок, 22 автомашины, 13 комбайнов.

Среди передовиков сельского хозяйства было немало женщин. Восемь из них руководили колхозами, 96 — бригадами, 65 — звеньями. Были и трактористки и комбайнеры...

Но, просматривая подшивки “Ленинградской правды”, новгородской “Звезды”, старорусской “Трибуны”, невольно обращаешь внимание на то, как стремительно вторгалась на их страницы атмосфера террора и насилия. Особенно после выступления Сталина на февральско-мартовском пленуме, где генсек заявил, что по мере наших успехов классовая борьба усиливается. На практике эта ошибочная теоретическая формула послужила обоснованием “грубейших нарушений социалистической законности и массовых репрессий”. (Напомним, что уже была принята новая Конституция, в которой говорилось, что эксплуататорские классы — ликвидированы).

В соответствии с директивными указаниями после каждого процесса в Старой Руссе проводились собрания, митинги. Их участники клеймили позором очередную “банду наемных убийц, шпионов, диверсантов, вредителей”, требовали самого сурового наказания. К глубокому сожалению, большинство искренне верило чудовищному обману. А многие потом и сами оказывались в числе “презренных наймитов”.

“До 37-го массовые репрессии, — пишут В. М. Богов и М. Н. Петров в книге “Из тайников спецхранов” (Л. 1991), — обходили новгородские районы Ленинградской области, хотя счет арестованных уже велся десятками. Начало было положено в Боровичах и Старой Руссе”.

27 июля состоялся внеочередной пленум Старорусского РК ВКП(б). Как “вредители, шпионы, правотроцкистские бандиты” были исключены из партии Иван Семенович Васильев — секретарь РК, Александр Михайлович Кузьмин — председатель РИК, Петр Анкудинович Тарабунин — зав. земотделом, Владимир Федорович Сивков — председатель горсовета, Александр Михайлович Каншин — директор МТС.

21, 25, 30 августа и 7 сентября на пленумах РК и бюро были исключены из партии еще 22 коммуниста — за “участие в котрреволюционной деятельности” и 12 — за “связь с врагами народа”. Так из 21 члена РК восемь оказались “шпионами и диверсантами”. Формулировка постановлений по делам быстро приобрела стандартную форму: 1) Из партии исключить. 2) С занимаемой должности снять. 3) Материал о преступной деятельности передать в РО НКВД.

“Преступники работали в районе более трех лет, — информировал обком и лично Жданова и. о. секретаря райкома Ф. Никифоров, — и если бы их подрывная деятельность не была своевременно пресечена доблестными сотрудниками НКВД, то район в любую минуту мог стать центром антисоветского выступления”. “За потерю революционной бдительности” были отстранены от работы начальник РО НКВД Т. С. Лохов и прокурор В. Л. Бурыгин.

Директор курорта Аркадий Павлович Шаранин по службе часто встречался с председателем облсовета профсоюза медицинских работников Шестовым, позднее арестованным по обвинению в троцкизме. Этого оказалось достаточным, чтобы исключить А. П. Шаранина из партии. Такому же наказанию подвергся директор Ляховичской МТС Михаил Митрофанович Ланин за то, что оказывал материальную помощь детям арестованного “троцкиста” П. К. Клокова, в недавнем прошлом председателя Старорусского уисполкома. Заведующий РОНО Николай Петрович Охонский был исключен за “засорение школ враждебными элементами” (два преподавателя оказались прапорщиками времен первой мировой войны).

15 ноября особая тройка рассмотрела “дело” новгородских водников, по которому проходили семь человек во главе с начальником пристани Новгорода И. Г. Дорошенко, в том числе директор Заильменской сплавконторы Михаил Никитич Турбасов. В вину им ставили участие в антисоветской организации, срывы заданий по перевозкам и сплаву, осуществление диверсий и аварий, нарушение графика движения пассажирских пароходов по Волхову, Мсте и Полисти. Четверых приговорили к расстрелу, остальных (в т. ч. Турбасова) к 10 годам лагерей.

Дальнейшее “углубленное” изучение дела водников сотрудниками райотдела НКВД, возглавляемого новым начальником Григорием Бельдягиным, привело к “раскрытию” целой “контрреволюционной организации” в сплавконторе. Арестовали около сотни “вредителей”. Более ста “агентов фашизма” взяли на фанерном комбинате. Последние “портили машины, взрывали котлы, поставляли некачественную древесину”. Шестерых расстреляли, остальных приговорили к 10 годам лишения свободы. За какие-то несколько месяцев сотрудникам НКВД удалось изолировать еще 53 “врага народа”, работавших на местном участке железной дороги.

Работники НКВД вообще предпочитали заводить “групповые” дела, демонстрирующие их “проницательность и активность”, подтверждающие тезис Сталина об обострении классовой борьбы на пути к социализму.

Вместе с городскими были “обезврежены” группы “повстанческого характера” в Виленском, Сусоловском, Астриловском, Дретенском сельсоветах. Обвинялись в создании подобных групп, как правило, учителя и священники. В Нагаткинском с/с, например, организацию из 13 человек якобы возглавлял служитель Марфинской церкви Борисов. В случае нападения империалистов на СССР, они, как и другие, должны были “поднять вооруженное восстание”. 18 наиболее активных “повстанцев” были расстреляны. Ободренные успехом бельдягинцы повторили фальсификацию в следующем году, но уже с охватом четырех соседних районов. Все “обвиняемые” были приговорены к высшей мере.

В священнослужителях видели особенно опасных противников, якобы использующих свое влияние духовных пастырей для целенаправленной обработки прихожан. В Залучском районе были расстреляны священники всех семи храмов. Собираясь друг у друга в дни религиозных праздников, они посмели “выражать недовольство преследованием церкви”.

В числе их был и 70-летний настоятель церкви в Коровитчино Петр Васильевич Новорусский, брат Михаила Новорусского, проходившего по одному процессу с Александром Ульяновым.

Надо ли говорить, что все эти обвинения были чудовищной фальсификацией.

12 декабря состоялись первые выборы в Верховный Совет СССР. Своим депутатом в высший государственный орган трудящиеся Старорусского избирательного округа единодушно назвали известного писателя Алексея Николаевича Толстого. Много полезного сделал он для древнего города. По его ходатайству СНК РСФСР выделил дополнительные средства на строительство моста через Перерытицу, на ремонт электростанции, на перестройку кинотеатра.

В статье “Источник вдохновения” Алексей Николаевич писал: “Я всегда связывал свою судьбу писателя с судьбой родного мне народа, с его мыслями и чаяниями. Но с того момента, как меня избрали в Верховный Совет, эти связи удесятерились, стали во много раз теснее и живее, принося мне огромный политический опыт как депутату и большое творческое вдохновение как писателю”.

1938 г. Середина апреля. Особая тройка областного управления НКВД рассматривала самое крупное дело — “Дело Ледантю”, состряпанное оперуполномоченным Глушневым под руководством Бельдягина. Оно составляло семь томов. Были арестованы врачи Н. И. Вольский и А. Г. Дмитриев, заведующий техснабжением фанерного комбината В. А. Коппель, экспедитор Поддорского РПС М. С. Абрамов, бухгалтер Парфинского фанерного завода В. А. Чуринов... Всего в камерах предварительного заключения оказалось 40 человек из Старорусского, Поддорского, Лычковского. Демянского и Молвотицкого районов. Среди них две женщины.

Напомним, что летом 1923 г. эсеровские организации России самораспустились. А в октябре проживающая в Старой Руссе Анна Владимировна Ледантю (Ельцова) обратилась в Севзапбюро ЦК ВКП(б) с просьбой о приеме в партию. На запрос губкома Новгородский отдел ГПУ ответил, что бывшая эсерка по имеющимся у них данным преследует определенные политические цели. В приеме отказали. Прошло пятнадцать лет. Ледантю давно уже забыла об этом и работала заместителем директора Старорусского педучилища по заочному отделению. И вдруг — “черный ворон”, унизительный обыск, арест.

Второй была медсестра Нина Александровна Пальчинская. А. И. Солженицын в эпопее “Архипелаг ГУЛАГ” рассказывает о том, как однажды в Старой Руссе смотрели кинофильм “Ленин в Октябре” и обратили внимание, что одним из руководителей обороны Зимнего был Пальчинский. А у них — медсестра с такой фамилией. Проверка показала, что это действительно жена бывшего заместителя министра торговли и промышленности Временного Правительства. После революции он стал членом научно-технического отдела ВСНХ, профессором Горного института. Впоследствии его обвинили во “вредительстве” и в 1929 г. расстреляли.

Уже поднаторевший в таких делах Глушнев не утруждал себя тщательным сбором доказательств, а “создавал” их непосредственно на допросах. Проверка 1957 г. показала, что свидетелям давали подписывать заранее составленные протоколы. И люди подписывали их, не читая, потому что сами боялись оказаться в изоляторе, где применялись пытки.

Ледантю обвинили в том, что якобы по заданию Ленинградского обкома партии эсеров (распущенного в 1923 г.), она создала террористическую группу в Старой Руссе. И уже по ее заданию врачи Вольский и Абрамов сформировали 16 повстанческих групп в пяти районах южного Приильменья. “Повстанцы” будто бы запасались оружием для будущего выступления и исподволь вредили колхозному строительству. Все 40 жертв сфабрикованного дела были приговорены к высшей мере.

Всего за 1937 — 38 гг. в границах современной Новгородской области было репрессировано свыше 10 тысяч “контрреволюционного и антисоветского элемента”. Трудно представить, но это было чудовищное соревнование: кто больше раскроет заговоров. За какие-то два года Сталин перекрыл все рекорды политического террора. Дореволюционных тюрем не хватало, хотя камеры были переполнены. Спешно строили новые, переоборудовали под них монастыри. Еще быстрее создавались концлагеря, особенно после вызревшего в недрах самого ОГПУ “гениального” плана об использовании все возрастающего числа заключенных на ударных стройках. Это блестяще было доказано строительством 227-километрового Беломоро-Балтийского канала. На 160-километровый Суэцкий канал ушло 10 лет, на 80-километровый Панамский — 28, здесь же — неполных 2 года! Даже война не остановила карательной политики. Правда, Ежов “перестарался” и сам был расстрелян. На смену ему пришел более утонченный палач Берия.

Июнь 38-го. Состоялись выборы в Верховный Совет РСФСР. Своими депутатами старорусцы назвали заслуженную учительницу Антонину Ивановну Маркову и председателя колхоза “Красный липовец” Татьяну Ивановну Санину, которые немало потрудились для родного края.

1939 г. 10 — 21 марта XVIII съезд рассмотрел третий пятилетний план “повышения индустриальной мощи страны, дальнейшего улучшения материального и культурного уровня народа, укрепления колхозного строя и усиления обороноспособности страны”.

В Старой Руссе продолжалась реконструкция фанерного комбината, начатая в 1929 г. С того времени резко увеличился выпуск продукции, улучшилось качество. Вместо 500 кубометров в месяц простейшей фанеры освоили производство 4 тысяч кубометров новейших марок. Число рабочих превысило 2 300 человек и намечалось удвоить его. Расширялось производство чугуно-литейного предприятия “Техника безопасности” (механический завод), кирпичного и черепичного заводов. Товары народного потребления выпускали пуговичная, игрушечная и гребеночная фабрики, кустарно-промысловые артели. Планировалось строительство большого льнокомбината на несколько тысяч рабочих.

Продолжалась работа по совершенствованию народного образования и здравоохранения. На 108 тысяч жителей района приходилось 90 школ с 19 тысячами учащихся, из них в городе — четыре средних, две неполных средних и шесть начальных школ с 7100 учениками.

В Старой Руссе действовали две поликлиники, две больницы, роддом, женская и детская консультации, малярийная станция и “скорая помощь”, два врачебных и четыре фельдшерских пункта на предприятиях. На 370 жителей города и района приходилась одна больничная койка.

Готовили кадры педагогическое училище, фельдшерско-акушерская школа, автошкола, ремесленное училище и школа ФЗУ. В специальной агрошколе обучались посланцы 272 колхозов (после очередного укрупнения) и пяти совхозов — “Хмелеве” Ленмолмясотреста, “Сталь” и “Налишки” Свиноводтреста, “Дубки” и “Сычево”.

Пахотная земля района составляла 62 тысячи гектаров, сенокосные угодья — 50 тысяч. Засевалось: ржи и пшеницы 12,5 тысячи га, льна — 7410 га. Посадки картофеля занимали 6310 га, овощей — 1210 га. В сельской местности числилось 193 тысячи голов скота, в том числе лошадей, 10 тысяч коров 13,5 тысячи, овец и коз 33,4 тысячи, свиней 126,5 тысячи. Свыше 3 тысяч голов различного скота содержалось в частных хозяйствах города.

1939 г. 2 июля японские войска вторглись в дружественную СССР Монгольскую Народную Республику с целью овладеть плацдармом на западном берегу р. Халхин-Гол. На другой день врага, захватившего гору Баин-Цаган, атаковала 11-я танковая бригада М. П. Яковлева. Сражение затихло в два часа ночи. На рассвете японцы подбросили новые силы.

12 июля. Во время очередной атаки под огнем противника залег батальон 1-й стрелково-пулеметной бригады, сопровождающий танки. Опасаясь за исход операции, Яковлев выскочил из машины и с возгласом “Вперед, за Родину!” повел бойцов на врага. Японский отряд был уничтожен, но погиб и отважный танкист.

Указом Президиума Верховного Совета СССР Михаил Павлович Яковлев, уроженец д. Горушка Старорусского района, был удостоен высокого звания Героя Советского Союза. Бригаду наградили орденом Ленина и присвоили ей имя командира.

1 сентября. Германия напала на Польшу. В ответ Англия и Франция объявили ей войну, но серьезную практическую помощь жертве агрессии оказывать не торопились.

17 сентября. Советское правительство ввело свои войска на территорию Западной Украины и Западной Белоруссии, захваченную Польшей в тяжелые годы гражданской войны в России.

На штурм “линии Маннергейма”

В условиях начавшейся второй мировой войны Советский Союз не мог не отреагировать на позицию Финляндии: всего в 32 км от границы находился Ленинград. Еще в апреле ушедшего года Хельсинки отклонили предложение о заключении пакта о взаимопомощи. В то же время открыто демонстрировали дружбу не только с Англией, США, Францией, но и с Германией.

13 октября Финляндия объявила мобилизацию! На другой день Советское правительство предложило рассмотреть вопрос об аренде полуострова Ханко, контролирующего подходы к Ленинграду с моря, и отнесении от него сухопутной границы. Компенсация обеспечивалась вдвое большей территорией Карелии. Но и на этот раз Хельсинки уклонились от рассмотрения предложений, более того, привели войска в боевую готовность. В них же, по данным разведки, уже насчитывалось до полумиллиона человек. Основные силы пехоты сосредотачивались на Карельском перешейке за укрепленной “линией Маннергейма”.

26 ноября. По сообщению ТАСС в районе д. Майнила финская артиллерия обстреляла подразделение Красной Армии. Правда, их командование категорически отрицало это. 28 ноября Советский Союз денонсировал пакт о ненападении. 30-го начались боевые операции, в которых приняла участие и 49-я стрелковая дивизия, дислоцировавшаяся с 1938 г. в Приильменье и ее 222-й полк, стоявший в Старой Руссе.

В свое время командующим Ленинградским военным округом К. А. Мерецковым и его штабом был разработан план возможной войны. Но действительность опрокинула расчеты.

В тот год рано наступили холода, шли снегопады, крепчали с каждым днем морозы. В декабре температура уже приближалась к минус 40°. А красноармейцы, как правило, были в кожаной обуви, шинелях (хотя в ватных брюках и фуфайках), суконных шлемах — буденновках (с подшлемниками). Действовать же пришлось в условиях бездорожья, в лесисто-болотистой местности. Пища доставлялась несвоевременно и нередко в замерзшем состоянии, а разогреть негде... Невероятно быстро росло число обмороженных и больных. Первая же помощь нередко заканчивалась ампутацией пальцевых фаланг. И все же красноармейцы действовали самоотверженно, проявляя мужество и героизм.

3 декабря батальон 222-го полка под командованием старшего лейтенанта Михаила Дударенко в разведке боем выявил сильный укрепрайон. В ходе схватки уничтожил огневые точки противника в д. Неоари, обеспечив тем самым подход наших войск к переправе. Через два дня этот же батальон возглавил форсирование полком р. Тайпалениоки на главном рубеже “линии Маннергейма”. Задача была выполнена, но Дударенко погиб смертью храбрых. В Старую Руссу на улицу К. Либкнехта 11 пришла похоронка, а вскоре семья получила Грамоту Верховного Совета о присвоении ему посмертно звания Героя Советского Союза.

6 декабря успешно действовал и второй батальон капитана Василия Нетребы. Взаимодействуя с Дударенко, он успешно форсировал Тайпалениоки и закрепился на противоположном берегу, обеспечивая переправу других частей дивизии. 13 декабря Нетреба с пятнадцатью бойцами в ночном поиске овладел двумя дотами (!), прикрывающими подходы к д. Теренттиля, сильно укрепленному пункту противника. Все участники “поиска” были награждены орденами или медалями “За отвагу”, а командир вскоре удостоен звания Героя Советского Союза.

И все же жизнь показала: советские солдаты в массе своей были плохо обучены ведению ближнего боя, особенно призванные из запаса. В дополнение к провалу изучения армейской разведкой “линии Маннергейма” слишком слабой оказалась и подготовка командного состава, ослабленного репрессиями 1937 — 38 годов. Взаимодействие часто нарушалось, связь была неустойчивой... С большими потерями преодолели предполье, но главную полосу укреплений прорвать не удалось. В Старую Руссу все чаще поступали сообщения с черной каймой.

1940 г. Морозы усиливались, дух захватывало от холода, в лесу с треском лопалась кора на деревьях. Полутораметровые сугробы давно уже покрывали землю, а снег продолжал сыпаться целыми часами. Неимоверно затянувшуюся “локальную” войну, вышедшую далеко за рамки ограниченной, необходимо было спешно заканчивать.

7 января был образован Северо-Западный фронт во главе с командармом С. К. Тимошенко. Призвали еще несколько возрастов из запаса в Ленинградском округе, подтянули подкрепления из соседних. Шла усиленная дополнительная подготовка по преодолению сильно укрепленной обороны. Все бойцы действующих частей уже были одеты в полушубки и обуты в валенки. Буденновки заменяли шапками-ушанками, перчатки — рукавицами. На передний край пищу доставляли в термосах, повысили ее калорийность.

В то же время резко усилили действия авиации. В операциях воздушных сил на Карельском перешейке активно участвовала и 55-я скоростная бомбардировочная бригада, переброшенная из Старой Руссы.

11 февраля. Снова перешли в наступление. На этот раз слаженно действовали все рода войск и среди них 222-й стрелковый полк, 44-й и 58-й бомбардировочные полки 55-й авиабригады. В результате ожесточенных боев трехполосная “линия Маннергейма” была прорвана, пал Выборгский укрепрайон.

12 марта в Москве был подписан мирный договор. Граница от Ленинграда отодвинута на 150 км. Война длилась 105 дней... Не могу не вспомнить, как радовались в Старой Руссе. Напротив нас через дорогу стоял большой двухэтажный деревянный дом, где жили семьи комсостава 222-го полка. Ранним утром 13 марта оттуда неожиданно послышались крики, плач и почти одновременно под окнами заиграла гармонь и понеслась популярная мелодия:

Не менее радостно было и в авиагородке.

Вскоре стали прибывать и сами фронтовики. Возвратились на родной аэродром летчики и среди них Герои Советского Союза: батальонный комиссар Иван Кожемякин, старшие лейтенанты Алексей Остаев, Борис Трифонов и Владимир Шарапа. А сколько их боевых друзей осталось там. И в их числе Герой Советского Союза старший политрук Иван Квашнин, павший в боях под Выборгом.

Советско-финляндская война многому научила. Красная Армия приобрела опыт по прорыву мощных укрепрайонов в условиях суровой и снежной зимы... Война, казалось, отрезвляюще подействовала на Сталина и его окружение. До конца года в армию возвратили свыше 13 тысяч комсостава, уволенного по политическим мотивам. Однако к началу Великой Отечественной войны намеченные меры полностью осуществить не удалось. Наши будущие противники увидели многие слабые стороны Красной Армии, что, конечно, ускорило принятие Гитлером решения о войне с СССР.

С какой гордостью рушане рассказывали приезжающим на курорт, что пароход (если они на нем прибыли), пришел в Старую Руссу впервые в 1825 году, всего через 10 лет после того, как он появился в Петербурге. Если же гости города приезжали по железной дороге, то с вокзала они добирались на трамвае. В Москве первые трамваи пошли в 1899 году, а в Старой Руссе — через каких-то двадцать лет, во время гражданской войны.

Можно представить, каким был бы древний русский город, если бы не Вторая мировая война, развязанная Германией... На этих рельсах уже 5 июля 1941 года лежали убитые и раненые рушане. А на день освобождения в Старой Руссе было всего четыре дома и ни одного жителя…

Глава IX. “ВСТАВАЙ, СТРАНА ОГРОМНАЯ!”

1941 г. На берегах Полисти и Порусьи рос современный город с заводами и фабриками, с двумя кинотеатрами. Домом Красной Армии и Домом просвещения, пятью заводскими клубами, детским Домом культуры и Театром юных зрителей, аэроклубом и технической станцией, музеем и библиотеками... Русса утопала в зелени бесчисленных скверов и палисадников. Вечерами рушане гуляли в парке курорта и Сомровой роще, по набережным Полисти, Порусьи и Перерытицы.

Но мирный созидательный труд был прерван войной.

22 июня в воскресенье было передано правительственное сообщение о вероломном нападении фашистской Германии... Несколько десятков старорусских парней майского призыва, по свидетельству майора Петра Михайловича Гаврилова, встретили врага в Брестской крепости. Их земляком был и командир огневого взвода П. Г. Макаров. На берегу Буга пал в тот день в неравном бою лейтенант П. П. Кириллов, именем его отца названа одна из улиц Старой Руссы (см. 1918 г.). Сотни рушан в рядах 48-го Нырненского полка 16-й стрелковой дивизии защищали советскую границу в Прибалтике, и многие сложили головы, прикрывая базы Военно-Морского флота.

Тысячи старорусцев по повесткам и добровольно шли на мобилизационные пункты. Среди них было немало юношей и пожилых мужчин, девушек и женщин.

Получив отказ в райвоенкомате, 16-летний Володя Никифоров обратился в райком партии, где отбирали в партизаны. На другой день он уже был в помещении 1-й средней школы у комиссара-пограничника И. В. Красавина. Владимир прошел путь от рядового разведчика до командира отряда, участвовал в 92 операциях, уничтожил свыше двухсот фашистов, пустил под откос семь вражеских эшелонов.

Шестнадцатилетним пареньком пришел в партизаны и Дмитрий Соколов из д. Теремово. Первое время был проводником—разведчиком, затем пулеметчиком, подрывником и закончил участие в народной войне командиром полковой разведки. На его счету тоже более двухсот уничтоженных гитлеровцев. В. Никифоров и Д. Соколов были удостоены высокого звания Героя Советского Союза.

Формирование партизанских отрядов под командованием С. А. Араджиони, А. П. Лучина, П. А. Андреева (через месяц его сменил И. И. Грозный), В. В. Васильева шло весьма интенсивно. Одновременно создавались подпольные группы. Их насчитывалось 31.

Под городом спешно возводили укрепления. В Вологодскую и Кировскую области вывозили имущество МТС, колхозов и совхозов. Часть населения отселяли в восточные районы Новгородской земли. Прибывший в город начальник Главфанерпрома Ф. Д. Вараксин, в свое время немало сил вложивший в подъем местных предприятий, руководил эвакуацией фанерного комбината. Работали круглые сутки, с болью в сердце снимая с фундамента каждый станок.

5 июля на Старую Руссу упали первые фашистские бомбы, и с этого дня налеты не прекращались.

14 июля. Немецкий моторизованный корпус вышел в район Шимска. Обороняющиеся здесь части 11-й армии генерал-лейтенанта В. И. Морозова нанесли двусторонний контрудар в тыл противника из районов Уторгоши и Дно на Сольцы. За четыре дня враг был отброшен на 40 км. Гитлеровское командование отдало приказ прекратить наступление на Ленинград в этом направлении до выхода к р. Луге основных сил группировки “Север”, но не ослаблять нажим на направлениях Новгород — Чудово и Старая Русса — Валдай — Бологое.

17 — 28 июля. Воздушные тревоги в Старой Руссе не умолкали. Стремясь сломить сопротивление у Ильменя, фашисты стянули сюда крупные силы 16-й армии фон Буша. Бои в устье Шелони не утихали ни днем, ни ночью. Каждая пядь земли доставалась гитлеровцам ценой больших потерь. Подходы к Старой Руссе со стороны Шимска прикрыла 183-я стрелковая дивизия, Волотовское шоссе — 202-я. Особенно кровопролитные бои развернулись у с. Нагово. Доходило до рукопашной.

29 июля с раннего утра и до поздней ночи на город сыпались фугасные и зажигательные бомбы, тяжелые артиллерийские снаряды. Это была страшная, варварская бомбардировка. Многие жители покидали Старую Руссу, громадное зарево освещало окрестности и подгоняло их. Воздушные пираты с паучьей свастикой на крыльях расстреливали бегущих на Рамушевском тракте и по дороге на Парфино. Не было спасения и в кустах по берегам Полисти, Редьи, Ловати. Немецкие летчики прекрасно видели, что это беженцы, среди них нет ни одного солдата. И все же стреляли и сбрасывали бомбы.

30 июля. На участке обороны 202-й дивизии близ д. Алексино фашисты пошли в наступление, выставив впереди местных жителей. Массированный огонь пришлось прекратить. И только пропустив людей через свои боевые порядки, советские воины отбросили неприятеля штыковой контратакой.

На помощь армии спешили народные мстители. Под с. Пеньково и д. Мирогощи получил боевое крещение отряд С. А. Араджиони. Люди были полны такой ненавистью к зарвавшемуся врагу, что их с трудом увели с переднего края, убедив: перед ними стоят совсем другие задачи, фронт партизан — в тылу врага.

За Болотом проникший в немецкий тыл отряд И. В. Красавина вступил в бой с вражескими парашютистами. Немало растерявшихся от неожиданности фашистов расстреляли в упор и всего с несколькими ранеными вышли к назначенному сроку в район базирования.

Группа А. А. Кузнецова из Борисовского сельсовета сожгла штаб немецкой части, занявшей клуб в д. Устрека, взорвала пять шоссейных мостов и вывела из строя бомбардировщик, сделавший вынужденную посадку близ Борисово. Сумку летчика с картами передали командованию.

31 июля под давлением превосходящих сил противника, поддерживаемых танками, 202-я дивизия полковника И. М. Филипова отошла к западной окраине Старой Руссы. Северную окраину приготовилась защищать 180-я дивизия полковника И. И. Миссана. На другой день гитлеровцы начали штурм, но, потеряв до четырех рот пехоты, отошли назад.

5 августа. Находившийся в то время в частях 11-й армии известный кинодокументалист Роман Кармен записал в дневнике: “...Старая Русса горит. Через некоторые улицы не удалось проехать, пришлось податься назад обходя опасные места, полыхающие сплошным пожаром, выехать на северную окраину... 6 августа. Продолжается ожесточенный бой за Старую Руссу. Наступают два немецких полка — танки и массированная артиллерия. К вечеру противник проник в пригород Дубовицы. 7 августа. Немец просачивается через реку (Полисть) на правом фланге и на левом. Русса горит. Все небо в зареве. Бьют залпами минометы... Вражеские самолеты яростно бомбят линию нашей обороны, фашистские танки и артиллерия не жалеют снарядов...”.

Бои шли за каждый квартал, каждый дом. Черной тучей кружили фашистские стервятники, по пылающим улицам неслись танки, наступала вражеская пехота.

9 августа гитлеровцам удалось прорваться к центру города. Под давлением превосходящих сил советские воины отступили в район курорта и аэродрома.

Одновременно с неутихавшей схваткой южнее Ильменя разгорелись бои в устье Шелони. Имея большой перевес в живой силе, танках и авиации, противник прорвал в районе Шимска на узком участке оборону наших войск и устремился в направлении Новгород — Чудово.

12 августа. Чтобы приостановить дальнейшее продвижение врага к Ленинграду, командование Северо-Западного фронта силами только что прибывшей 34-й армии генерала К. М. Качанова решило нанести контрудар с рубежа Полисти в направлении Волот — Сольцы. К вечеру 14-го атакующие продвинулись на 60 км, глубоко охватив правый фланг старорусской группировки. На другой день из района Парфино на Старую Руссу двинулся 22-й стрелковый корпус 11-й армии.

17 августа отбили большую часть города, но полностью овладеть им не смогли. Гитлеровское командование перебросило из-под Шимска и Луги на место прорыва две моторизованные дивизии, а из района Смоленска — мотомехкорпус. Сюда же перебазировались основные силы корпуса пиирующих бомбардировщиков Рихтхофена. Резко изменившееся соотношение сил не позволило развить успех.

Русса в руках врага. Партизанские традиции живы

21 августа. Поздней ночью из района курорта, аэродрома, деревень Нехотицко, Кочериново, Козона, Соболево уходили вслед за 22-м корпусом последние защитники Старой Руссы — воины 202-й мотострелковой дивизии. Отдавая должное мужеству этой дивизии, старорусцы после войны назвали одну из улиц именем ее командира с 16 августа С. Г. Штыкова.

В середине сентября части фон Буша, обескровленные и измотанные последним наступательным рывком через Ловать и Полу, вынуждены были остановиться. 16-й немецкой армии так и не удалось сомкнуть свои северный и южный фланги, разделенные озером Ильмень, выйти на Октябрьскую железную дорогу и рубеж Боровичи — Вышний Волочек.

18 сентября начальник генштаба сухопутных войск Гальдер признался в своем дневнике: “Ликвидация противника в районе Валдайских высот являет собой трагическую страницу в наших операциях”. Через десять дней: “Положение в районе Валдая тяжелое, но не отчаянное”.

8 октября Гальдер занес в дневник приказ — наступать на Боровичи “через Волхов”. Но, как известно, и в этом направлении пробиться не удалось: советские войска стояли насмерть.

В южном Приильменье враг был окончательно остановлен на линии Лажины (искл.) — Лычково — Селигер. Отсюда уже с середины сентября захватчики двигались только назад... Старорусский край оказался в оккупации.

Как только гитлеровцы вступили в город, на балконе Дома крестьянина и 1-й средней школы появились виселицы. 7 сентября на улице Володарского повесили сразу 25 человек, а в один из декабрьских дней — около 70. Екатерину Никонову с сыном, Николая Ильина и Александру Махрову расстреляли лишь по подозрению в связи с партизанами; 15-летнего Ваню Куликова — за появление у ворот больницы после комендантского часа; Евдокию и Анну Данилиных за то, что не отдавали мародерам корову.

Евреев обязали носить на рукаве белые повязки, а в середине сентября всех бросили в тюрьму. Каждую ночь из ее ворот за город уезжали крытые автомашины с обреченными на смерть людьми.

Жестоким пыткам и надругательствам подвергались военнопленные, содержавшиеся в полуразрушенных “аракчеевских” казармах. Их морили голодом, в сильные морозы заставляли впрягаться в сани и возить воду с Полисти. Истощенных и падавших от усталости людей расстреливали. Пытающихся сопротивляться нещадно били или вешали. Зловещие столбы с перекладиной стояли во дворе лагеря как постоянная угроза.

На Минеральной улице проводились массовые расстрелы. При вскрытии в 1945 г. глубоких рвов здесь было обнаружено около пяти тысяч погребенных, среди них женщины и дети.

В Воскресенском соборе гитлеровцы устроили конюшню, в Доме Красной Армии — гараж. Гордость старорусцев — парк курорта — превратили в кладбище для офицеров и солдат СС.

Блюстители “нового порядка” подрывали каменные здания, чтобы использовать кирпич и железо на строительстве укреплений. Деревянные дома растаскивали для отопления казарм и устройства блиндажей. Оставшиеся без крова жители ютились в землянках.

Еще не остыла вздыбленная от горячих боев земля, еще слышался вдалеке гул канонады, а в Старую Руссу уже прикатил наследник концессионера Лютера, изгнанного революцией. Вместе с бывшими хозяевами спешили осесть на русской земле и новые.

“Мы становимся помещиками, приобретаем славянских рабов и делаем с ними все, что хотим”, — захлебываясь от восторга писал из-под Старой Руссы фашистский обер-лейтенант в Германию, описывая публичную порку крестьян в д. Борок. Письмо не дошло до адресата: новоиспеченного помещика догнала партизанская пуля.

Несмотря на террор, местные жители уклонялись от работы, саботировали распоряжения оккупантов, сокращали посевную площадь. Люди уходили к партизанам, сотрудничали с подпольщиками, мстили захватчикам. Земля воистину горела под ногами оккупантов. К сожалению, многие имена героев остались неизвестными.

28 августа патриоты взорвали переправу через Полисть. Гитлеровцы схватили 12 подростков, обвинив их в диверсии, и повесили здесь же, близ живого моста. Через несколько дней переправу восстановили, усилили ее охрану, но она снова взлетела на воздух. Взбешенные оккупанты оцепили прилегающий район, схватили около 60 “подозрительных” мужчин и подростков.

Однако и эта расправа не остановила подпольщиков. В конце сентября неизвестные подорвали казарму, в первом этаже которой размещалась офицерская столовая. По свидетельству очевидцев погибло около 90 летчиков и техников. Почти одновременно на улице Красных Командиров сработали мины в помещении гестапо и жандармерии, и еще свыше двух десятков гитлеровцев были похоронены. На улице “Трибуны” подожгли склад боеприпасов и оружия.

Уже в ходе боев отдельные отряды народных мстителей группировались, объединялись. И вскоре на территории Старорусского и Полавского районов действовала 1-я бригада майора А. Никифорова, в треугольнике Молвотицы — Демянск — Поддорье наносила удары по врагу 3-я Залучская под командованием И. И. Иванова, секретаря местного райкома партии. В своем районе вела боевые операции 4-я Старорусская, которую возглавляли секретари РК ВКП (б) С. М. Глебов и А. П. Лучин. Эта бригада окончательно оформилась в марте 1942 г.

Создание крупных партизанских соединений и их успешные действия дали возможность образовать в четырехугольнике Старая Русса — Дно — Бежаницы — Холм первый в тылу противника Партизанский край площадью около 10 тысяч квадратных километров. Его создала 2-я бригада Н. Г. Васильева, в недавнем прошлом начальника Новгородского Дома Красной Армии. Ее формирование началось в Старой Руссе и закончилось в Серболовском лесу на берегу Полисти.

Первый партизанский отряд на Новгородской земле (командир И. В. Красавин), первые бригады и Партизанский край в Отечественной войне связаны со Старой Руссой. Почему? Удобная местность? Лесов здесь мало. Болота? Их не меньше в других местах. Нет, не в этом дело. Жителям Старорусского края приходилось вести партизанскую борьбу еще во времена монголо-татарского ига, шведской агрессии и польской интервенции. Они били французов в рядах народного ополчения. И немудрено, что в Великой Отечественной сопротивление противнику приобрело здесь всенародный характер.

12 декабря. Первая крупная операция народных мстителей южного Приильменья. Несколько отрядов под общим командованием майора Никифорова вышли на операцию по разгрому вражеских штабных гарнизонов в деревнях Мануйлово, Лукино, Воронцово, откуда немцы выслали все население. Партизаны рассчитывали быстро вернуться, питания взяли на один день, зато нагрузились боеприпасами. Несмотря на мороз, шли в сапогах, так как болота еще не промерзли. До цели не дошли восемь километров, как наступил рассвет. День провели в лесу без костров, согревались как могли.

Поздним вечером Никифоров двинулся на Мануйлово, отряд Араджиони — на Воронцово, Грозный с Глебовым — на Лукино. Часовых сняли без шума и ккаждому дому подобрались незаметно. По сигналу красной ракеты в окна полетели гранаты, выбегавших фашистов расстреливали из автоматов и винтовок. Из вражеских гарнизонов спаслось всего несколько человек.

“В 10 утра вошли в Невий мох и, проваливаясь по колено, двинулись по нему, — рассказывал И. И. Грозный, — остановились в смешанном леске. Не успели расположиться, как пришлось занять круговую оборону. Отстреливались до вечера, а затем снова бросок вперед по болоту. И так в течение шести дней. Многие поморозились, ели снег — не было ни воды, ни пищи. У большинства начались галлюцинации — снимали одежду, разувались, ложились в сугробы. Кто был покрепче, с трудом удерживали, помогали идти. На седьмые сутки с помощью армейских разведчиков перешли передний край”.

Бои “местного” значения под Старой Руссой не прекращались, заставляя гитлеровское командование держать на этом участке значительные силы. Ранней весной, как только просохнут дороги, фон Буш намеревался перейти в наступление из района Демянска и перерезать все важнейшие коммуникации между Ленинградом и столицей. Но после декабрьских событий под Москвой изменилась обстановка и на Северо-Западном фронте, — здесь началась подготовка к мощному контрудару.

Во вражеский тыл ушли десятки партизанских разведчиков и связных. Многие выполнили задание. Павлу Никитину даже удалось побывать на старорусском аэродроме, где в офицерской столовой работала его родственница. Михаил Левицкий, отрастив большую бороду и притворившись хромым, разведал значительную часть города. Под видом печника прошел через опорные пункты врага в деревнях Нагово, Вороново и Рашуча Ф. Е. Екимов. До станции Тулебля удалось проникнуть во вражеский тыл В. В. Васильеву, М. И. Сураеву, А. С. Кириллову.

“Но, к сожалению, не всем суждено было вернуться, — вспоминал Иван Кондратьевич Трусов, комиссар отряда Араджиони. — Женя Лазарев без особого труда пробрался в город, а при возвращении был схвачен полицаями и расстрелян. Два подростка дошли до Шимска, но на обратном пути их задержал патруль и доставил в комендатуру. После жестокого допроса Володю Кузьмина расстреляли, а Володю Силаева отправили в концлагерь”.

Не один раз вела разведку в оккупированном крае учительница Лиза Базанова. При ее содействии был сожжен склад леса на берегу Ловати, предназначенный для отправки в Германию, уничтожена немецкая пекарня, разгромлен гарнизон в деревне Кочаново. Выполняя очередное задание, Лиза зашла в родную деревню Березицко, чтобы собрать данные о соседнем крупном узле вражеской обороны — селе Юрьево, но натолкнулась на ночной патруль. Ее доставили в комендатуру, а утром у дороги на Парфино расстреляли.

1942 г. Ночь на 8 января. Из-за сильнейших морозов хорошо промерзли болота. И там, где осенью с большим трудом пробирались партизанские группы, в тыл врага шли роты и батальоны. Старожил И. В. Липатов из деревни Маята руслами рек вывел к Старой Руссе часть сил 595-го полка 188-й стрелковой дивизии полковника Т. И. Рыбакова.

Батальон капитана А. Ф. Величко достиг железнодорожной линии в районе моста через речку Соминку и двинулся к деревне Бряшная Гора. Из-за метели гитлеровцы не сразу заметили движущуюся людскую массу в белых маскировочных халатах. Раздался яростный треск пулеметов. Но было уже поздно. Закипел страшный, понятный по-настоящему лишь пехоте, ночной рукопашный бой...

Освободив Бряшную Гору, на плечах отступающего в панике противника ворвались в Старую Руссу. Вот и красные казармы, обнесенные колючей проволокой, — фашистский концлагерь. Рушатся под взрывами гранат сторожевые вышки и столбы проволочного заграждения, вдребезги разлетаются ворота. За колючей проволокой — штабеля не вывезенных трупов, на дворе ив полуразрушенных казармах десятки коченеющих тел — следы недавней кровавой расправы. На плацу, на фоне уже светлеющего неба, чернеют зловещие столбы с болтающимися на ветру петлями...

И вдруг в напряженной тишине с западной окраины города раздался бешеный перестук пулеметов и автоматов.

— Видно, кто-то пробивается с той стороны, — сказал командир. — За мной, вперед!

Величко не знал, что это гитлеровские палачи вымещают звериную злобу на безоружных узниках лагеря, выведенных на Волотовское шоссе.

Встретив ожесточенное сопротивление перед живым мостом, батальон занял круговую оборону. Закрепились в красных казармах и в каменных зданиях на ближайших улицах. Командный пункт наскоро оборудовали в полуподвале конторы завода “Техника безопасности”, перевязочный пункт — в монастыре.

А бой разгорался. Фон Буш перебросил из резерва в Старую Руссу отборную дивизию СС. Противник отбил Бряшную Гору, советский батальон оказался в огненном кольце. После полудня тяжело ранило капитана Величко. Несмотря на страдания, не менее часа он выслушивал донесения с боевых позиций и умер с телефонной трубкой в руках, отдавая последний приказ лейтенанту Илье Шаповаленко:

— Держись... если не придет помощь... выходи у Бряшной Горы... мы сделали все... напиши родным...

Сегодня улица, по которой в город ворвался отважный батальон, носит имя Величко.

10 января. В течение двух дней 11-я армия В. И. Морозова продвинулась более чем на 50 км. Еще больших успехов добились части левого крыла Северо-Западного фронта. Генштаб немецких сухопутных войск отмечал: “...на нижнем течении Ловати наш фронт отброшен к Старой Руссе”; через день — “враг продолжает наступление, прорвался в район Молвотиц. Мы вводим все имеющиеся в распоряжении резервы”.

Активизировало свою деятельность подполье. Неизвестные патриоты поздней ночью взорвали склад боеприпасов близ аэродрома. Гестапо сбилось с ног в поисках виновных, полицаи тщательно обыскивали немногочисленное население.

Однако, освободив деревни Большое Учно, Жилой Чернец и Пеньково, 84-я стрелковая дивизия генерал-майора П. И. Фоменко вынуждена была остановиться: ее 382-й полк встретил ожесточенное сопротивление врага в Большом Воронове. Основные силы 188-й дивизии безуспешно атаковали многочисленный гарнизон в Медникове. А Ставка Верховного Главнокомандования требовала скорее освободить город.

11 января утром В. И. Морозов получил телеграмму командующего фронтом П. А. Курочкина: “Только что звонил товарищ Сталин и поручил передать Вам лично, что Старая Русса должна быть взята сегодня, и это дело чести 11-й армии”. Действительно, в тех условиях никак нельзя было упускать инициативу.

11-я армия усилила натиск. 84-я дивизия взяла еще несколько населенных пунктов близ города. Но на западную окраину Старой Руссы поздней ночью смог прорваться лишь приданный дивизии 114-й отдельный лыжный батальон. Однако лейтенант Шаповаленко с горсткой бойцов, не дождавшись лыжников, вышел в это же время к своим меж Бряшной Горой и Медниково. С ним было всего семь человек.

114-й батальон после боя на центральной площади отступил к льнозаводу. Часть бойцов пришлось отправить с ранеными, и им удалось снова прорваться через линию вражеской обороны. Оставшихся возглавили политрук С. Ф. Малофеевский и лейтенант Ф. В. Ивашко.

Ранним утром под прикрытием бронетранспортеров противник начал атаку.

12 января... Навсегда запомнился местным жителям этот день. Тридцать уцелевших после ожесточенного боя советских воинов под конвоем вели в гестапо. Окровавленные полураздетые босые красноармейцы шли по ледяной дороге с гордо поднятыми головами. Вместе с ними шла девушка-санинструктор. При возвращении колонны улицы были пусты: немцы, угрожая расстрелом, запретили горожанам подходить даже к окнам. Солдат привели к льнозаводу...

Что было потом, люди узнали лишь после освобождения города. А тогда жители ближайших бункеров и землянок слышали доносившееся со стороны завода пение “Интернационала”. Пленных замуровывали, а они пели. И звучал пролетарский гимн, пока не закрыл отверстие последний самый страшный кирпич. И герои ушли в бессмертие...

По-прежнему действовало городское подполье. Народные мстители подорвали общежитие немецких офицеров, размещенное в бывшем Доме Крестьянина; взорвали одно из штабных помещений на улице Красных командиров — взорвали как раз в то время, когда фашистам вручали железные кресты.

“Было вызвано 40 человек, — рассказывал пленный унтер-офицер, — но в самый разгар церемонии раздался взрыв необычайной силы, здание взлетело на воздух. Говорили, что подорвали партизаны, но их так и не нашли”.

Характеризуя диверсионные акты, германский историк Эрих Гессе писал: “Крупными силами они осуществили разрушительные акции в Старой Руссе”. Гестапо и полевая жандармерия усилили розыск. На ноги была поднята вся полиция. Получив от предателя — бургомистра Быкова, бывшего городского фотографа, — негативы снимков активистов Старой Руссы, начали повальные обыски. Диверсионная деятельность подполья прекратилась. Оставшиеся в живых лишь собирали разведданные... А вскоре началась отправка жителей города и ближайших районов в Прибалтику и Германию.

Изгнать врага из Старой Руссы так и не удалось. Но в ходе боев советская армия и партизаны освободили десятки населенных пунктов и создали предпосылки для окружения демянской группировки. Северо-Западный фронт усилили 1-й ударной армией генерал-лейтенанта В. И. Кузнецова, 1-м и 2-м гвардейскими стрелковыми корпусами генералов А. С. Грязнова и А. И. Лизюкова. На левом фланге помогала 3-я ударная армия Калининского фронта.

20 февраля в районе Залучья соединились части 1-го гвардейского корпуса и 42-й стрелковой бригады Героя Советского Союза М. С. Батракова из 3-й ударной. Впервые на всем советско-германском фронте в окружение наших войск попала большая фашистская группировка — семь пехотных дивизий, около 95 тысяч немецких солдат и офицеров.

После отказа окруженных сдаться советские войска начали атаку, в ходе которой были разгромлены три дивизии и на поле боя осталось не менее 12 тысяч убитых гитлеровцев, много техники. Немецкое командование перебросило подкрепление из Польши, вернуло авиационный корпус Рихтхофена, укомплектованный лучшими асами. Но против них действовали и советские асы. В воздушных боях на старорусском направлении произошли события, о которых написана одна из самых проникновенных книг о войне — “Повесть о настоящем человеке”. Да, именно здесь совершил свой подвиг Алексей Маресьев. Здесь сражался и геройски погиб в неравном воздушном бою сын М. В. Фрунзе — Тимур. Здесь прославились мастера воздушного тарана Борис Ковзан и Алексей Хлобыстов.

К началу марта было освобождено 84 населенных пункта: Юрьево, Шахово, Давыдове, Медниково, Марево... Ощутимые удары по вражеским коммуникациям и тыловым гарнизонам 16-й немецкой армии наносили народные мстители, особенно те, которые базировались в легендарном Партизанском крае.

Завершив окружение, советские войска оказались распылены, и ни на одном участке не имели группировок, способных расчленить вражеский плацдарм и уничтожить его по частям. Не хватало техники, отсутствовал опыт подобных операций. А тут еще зима сменилась весной. Распутица в условиях болотного края. Выходили из берегов многочисленные озера, ручьи, реки. Положение же немецкой армии, пользующейся старыми вымощенными дорогами, было несравнимо выгоднее.

20 марта. Подтянув на узкий участок пять дивизий, гитлеровцы после напряженных боев 23 апреля пробили через Рамушево “коридор” шириною до десяти километров. Доселе малоизвестное село на Ловати стало центром противоборства огромных масс войск. Ставка усилила Северо-Западный фронт пятью стрелковыми дивизиями, восемью стрелковыми и двумя танковыми бригадами.

3 мая, в разгар боев по перехвату жизненно важной для врага горловины, прибыл генерал армии А. М. Василевский. Ознакомившись с обстановкой, представитель Ставки приказал Курочкину на время прекратить наступательные действия, ограничиться активной обороной, чтобы не допустить переброски и малой части противника на юг.

Зная, что положение в районе Харькова больше не позволяет помочь готовыми формированиями, генерал согласился с предложением командования Северо-Западного фронта на базе южной группы 34-й армии скомплектовать 53-ю, а из правофланговых соединений 11-й восстановить 27-ю (последняя, остановив врага на рубеже Велье — Селигер, в декабре, 41-го была преобразована в 4-ю ударную армию).

8 мая Василевского неожиданно отозвали в Москву в связи с болезнью начальника Генштаба Б. М. Шапошникова.

Наступило лето. Стремясь любой ценой спасти положение и, в случае удачи, опираясь на плацдарм развить наступление, враг упорно атаковал советские войска. Но безрезультатно, несмотря на огромные потери в живой силе и технике. Не увенчались успехом и попытки перерезать “рамушевский коридор”.

В огромном “мешке” находились основные силы 16-й армии уже в составе одиннадцати, а затем пятнадцати дивизий без учета различных частей специального назначения. Враг стремился обеспечить надежную, оборону “коридора”. Система траншей соединяла все опорные пункты.

Противник во что бы то ни стало старался удержать Старую Руссу и Демянск, как важные стратегические плацдармы, а всю здешнюю группировку гитлеровское командование именовало не иначе, как “пистолет, направленный в сердце России”. И как тут не вспомнить другого претендента на мировое господство — Наполеона, заявившего: “Если я возьму Петербурга — то сниму голову, если Киев — ударю по ногам, если же Москву — той поражу в самое сердце”.

Желая максимально усилить 16-ю армию для ее последующего “наступления от Старой Руссы на восток”, гитлеровское командование обратило самое серьезное внимание на коммуникации Псков — Старая Русса, организовало перевалочную базу на станции Чихачево (Витебская дорога), планировало построить дополнительную ветку Дедовичи — Белебелка. Но всему этому решительно препятствовали народные мстители Партизанского края.

1 августа “лесная республика” отметила свою годовщину. На ее границах стояли лишь бойцы 2-й бригады. Другие соединения, выполняя боевые задания, вышли на оперативный простор от Порхова до Пскова. 8 августа уверенные в успехе враги двинулись со всех сторон. Стояли ясные дни, подсохли даже заболоченные дороги. По ним двигались фашистские танки, броневики, пехота.

По просьбе Васильева сюда вернулись 1-я и частично 4-я, пришла 3-я бригада А. В. Германа. Продвижение карателей приостановилось. Но, не считаясь с потерями, командование 16-й немецкой армии подбрасывало подкрепления.

8 сентября, повинуясь приказу, последние отряды снялись со своих секторов обороны и ушли по намеченным маршрутам. Фашисты решили, что с партизанами покончено. Но уже через несколько дней 1-я, 2-я и 3-я бригады возобновили боевые действия, теперь уже на Псковской земле.

Отряды 4-й Старорусской бригады начали пробираться через вражеские заслоны значительно раньше, пытаясь активными действиями оттянуть часть карателей на себя. Уже в ночь на 13 августа пятнадцатилетний партизан Леня Голиков в засаде на Киевском шоссе близ д. Варница Новосельского района уничтожил гитлеровского генерала Виртца, направлявшегося в Лугу. Документы с картами расположения гитлеровских войск под Ленинградом были доставлены в штаб.

Базировалась бригада вблизи важных вражеских коммуникаций. С первых же дней она начала диверсии. Операции 4-й Старорусской осенью 42-го были наиболее масштабными и эффективными после борьбы в Партизанском крае. Выше упомянутый немецкий историк Эрих Гессе писал: “Но вскоре... возник новый очаг партизанской опасности в районе озера Радиловское”.

Между тем комплектование 53-й и 27-й стрелковых армий закончилось, и на базе ВВС Северо-Западного фронта была создана 6-я воздушная армия генерала Ф. П. Полынина.

Октябрь. Ставка решила заменить Курочкина Маршалом С. К. Тимошенко, с прибытием которого снова оживилась подготовка к ликвидации демянской группировки. В начале следующего месяца здесь побывал Г. К. Жуков.

22 ноября после полуторачасовой артподготовки, в которой участвовал дивизион “катюш”, части 202-й дивизии с участием батальона моряков взяли д. Пустыня. Враг вынужден был потесниться и с противоположной стороны “коридора” у другого опорного пункта — Висючего Бора. Сильные бои развернулись и за опорные пункты Росино, Сорокине, Обжино... Но развить эти удары в серьезную большую операцию не удалось.

В центре операции “Полярная звезда”

1943 г. 18 января. Наконец-то поступило радостное сообщение о прорыве блокады Ленинграда. Однако все понимали, что до полного ее снятия еще далеко. И тогда родился план более масштабный — разгрома всей группировки “Север”, насчитывающей к этому времени одних пехотных дивизий 46, из них около трети было на демянском плацдарме. Первый этап — ликвидация полуокруженной группировки. Второй — выход на Полисть и освобождение Старой Руссы. Третий — левое крыло советских войск выходит на Псков, а специально созданная группа — на Сольцы, Лугу, Нарву — в тыл 18-й немецкой армии.

Наиважнейшая роль отводилась именно этой группе генерал-лейтенанта М. С. Хозина в составе 1-й танковой армии генерала М. Е. Катукова и 68-й стрелковой генерала Ф. И. Толбухина. Операции дали кодовое название “ПОЛЯРНАЯ ЗВЕЗДА” по имени верного ориентира Северного полушария. Координатором действий Северо-Западного, Ленинградского и Волховского фронтов Ставка утвердила Г. К. Жукова.

Георгий Константинович прибыл с А. А. Новиковым и Н. Н. Вороновым, командующими ВВС и артиллерией. В полевом управлении фронта близ Валдая провели совещание. Всех тревожила погода, когда снежные метели сменялись оттепелями, резко снижая видимость, особенно летчикам и артиллеристам. Наземные силы ссылались на фактическое бездорожье. Даже Жуков вынужден был согласиться на постепенный ввод в бой.

15 февраля, когда начался мглистый рассвет, заговорили пушки. Снегопад не прекращался. Авиаполки беспомощно стояли на базах, в том числе и два авиакорпуса, только что прибывшие на подмогу. Бездействовало около тысячи самолетов (!), когда части 11-й армии упорно пробивали оборону противника в направлении Рамушево... Лишь на третий день погода заметно улучшилась, и ожили аэродромы. Однако, почуяв реальную угрозу и осторожничая после поражения на Волге, фон Буш поздней ночью начал постепенный вывод войск из “мешка”. 19-го это заметила воздушная разведка, и 34-я армия А. И. Лопатина сразу же атаковала восточные рубежи плацдарма. На другой день навстречу 11-й двинулась 53-я армия Е. П. Журавлева.

23 февраля завязала бои на подступах к Старой Руссе 27-я армия С. Г. Трофименко. Левым флангом она тревожила врага у основания “коридора”.

26 февраля, содействуя 11-й правым флангом, пошла в наступление 1-я ударная в направлении Болота.

28 февраля советские войска вышли на реку Ловать и южные окраины Руссы. “Демянская крепость”, на которую Гитлер в течение полутора лет возлагал большие надежды, пала. Было освобождено 302 населенных пункта, в том числе райцентры Демянск, Лычково, Залучье; захвачено в плен свыше трех тысяч солдат и офицеров. Противник оставил на поле боя около восьми тысяч трупов, а всего потерял в борьбе за плацдарм, по немецким данным, более 90 тысяч. Не зря же враги окрестили его “коридором смерти”. Трофеи за последние восемь дней боев были очень велики: самолетов — 78, танков — 97, орудий — 289, пулеметов — 711, большое количество боеприпасов и другого военного имущества.

Страшную картину опустошения и зверств представляла освобожденная земля. В самом Демянске из 519 домов осталось 150, да и те в большинстве своем без крыш и окон. Взорвана электростанция, сожжены льнозавод, больница, школа. На соседнем “Поповом болоте” — следы уничтожения десятков тысяч военнопленных и гражданских лиц. Меньшие по размерам, но не по жестокости и зверствам, были лагеря в Молвотицах, в деревнях Дедно, Огарково, Кривая Часовня, на хуторе Давыдове. Ни одного населенного пункта, где бы не было следов бесчинств блюстителей “нового порядка”!

Злодейские преступления совершались по заданию верховного командования и гитлеровского руководства. Вот почему они были повседневным явлением на оккупированной территории. И, “знакомясь” с ними, воины Советской Армии загорались ненавистью и рвались в бой.

Ликвидация демянского вражеского плацдарма была весомым ударом, но далеко не таким, на какой рассчитывали, приступая к следующему этапу операции “Полярная звезда” — “выход на Полисть и освобождение Старой Руссы”.

Командование 16-й армии приняло все меры, чтобы удержаться на рубежах Ловати, Редьи, Порусьи, Полисти. Естественные преграды, тянувшиеся в меридианном направлении, фашисты усилили фортификационными сооружениями, перебросили сюда освободившуюся технику и живую силу. Особое значение придавалось обороне Старой Руссы. Ведь в случае ее взятия советские войска выходили на оперативный простор. Город превратили в крепость, все деревянные постройки, мешавшие обзору и обстрелу — уничтожили, а каменные приспособили к обороне. Гарнизон значительно пополнили живой силой и техникой, особенно танками и артиллерией. На внешнем обводе построили еще несколько пулеметных и орудийных дотов, которые могли вести перекрестный огонь. Во всех деревнях оборудовали опорные пункты и узлы сопротивления.

С прибытием Г. К. Жукова советское командование начало подтягивать в район южнее Залучья главные ударные силы — особую группу генерал-лейтенанта М. С. Хозина. А дыхание весны уже чувствовалось повсюду. По утрам землю окутывал густой туман, по два-три дня кряду вперемежку с крупными хлопьями мокрого снега моросил дождь. Размокли аэродромы, раскисли дороги, застряли сотни автомашин. Начались серьезнейшие перебои со снабжением.

14 марта ранним утром неожиданно стал накрапывать дождь. Нудной водяной пылью закрыло и передний край, и нейтральную полосу, затем задернуло сизым туманом. Ожидали, что вот-вот перенесут время атаки. Но все шло по плану: около часа била артиллерия, затем обрушились штурмовики. Пошли танки и пехота. Непосредственно под Старой Руссой части 27-й армии взяли опорные пункты Парфеево и Большую Козону. Лопнула вражеская оборона и на Ловати от Кобылкина до Черенчиц.

Казалось бы, расчеты оправдываются. Но, увы, слишком активно вмешалась погода. 1-я танковая так и не добралась до исходных позиций. Под дождем теряли свои преимущества и четыре грозные лыжные бригады из группы Хозина. Успехи были достигнуты собственно пехотой, ее лобовыми ударами, ценой больших потерь.

Обстановка все более напоминала март ушедшего года, когда ранняя распутица стала одной из основных причин срыва операции по разгрому окруженной демянской группировки. И Жуков не успел по-настоящему осмыслить происходящее, как позвонил Верховный Главнокомандующий. Докладывая обстановку Маршал подчеркнул, что “Ловать стала труднопроходимой и, видимо, временно придется прекратить наступательные действия”. Сталин согласился. Затем сказал, что Жукову необходимо “ехать в район Харькова”.

15 марта, с рассветом, при взаимодействии авиации и танков немцы перешли в контратаку под Старой Руссой. Отбитые в одном месте, надвигались в другом, и так пять раз! Части 171-й и 182-й стрелковых дивизий выполнили свою задачу — отвлекли на себя значительные силы. А в это время гвардейцы—десантники 68-й армии с участка Рахлицы — Коломне, в стыке меж 11-й и 53-й армиями, лобовыми ударами пробивались к Редье, очищая междуречье от противника.

...Проводя совещание, знакомясь с комсоставом и обстановкой, новый командующий фронтом генерал-полковник И. С. Конев подчеркнул: “Наша ближайшая задача — выйти из болот на сухую землю, оседлать пути, ведущие к Сольцам, Порхову, Пскову”.

Между тем дороги совсем раскисли, лишь по ночам их сковывали заморозки. Транспорт и техника пробирались с неимоверным трудом. Поступил приказ о выводе 27-й армии в резерв Ставки. Освобождение Старой Руссы возлагалось на 34-ю, в командование которой вступил Курочкин. Ей противостояла группировка из шести дивизий на рубеже Ужин — Медведно — Бряшная Гора — Соболеве — Деревково на Порусье. У деревни Утошкино стоял резерв.

18 марта в 5.00 началась артподготовка. Через два часа за огневым валом двинулась пехота... Но, увы, уже во время канонады полил дождь, а затем низкие облака и туман прижали самолеты к земле. Лишь к концу дня смельчакам удалось поднять 24 “ИЛа”, но время уже было упущено.

20 марта наступление возобновилось, однако туман опять спутал карты. И все же удалось выбить противника из Чириково и Марфино...

21 марта закреплялись на достигнутых рубежах. А вечером, подводя итоги, Конев объявил: “Завтра должно стать последним днем наступления. Синоптики обещают хорошую погоду”.

Действительно, согласованные усилия наземных войск и авиации позволили 34-й армии продвинуться вперед, но освободить Старую Руссу так и не удалось... Последовал приказ о выводе в резерв Ставки основных сил 53-й, затем 11-й, а в начале мая и 68-й армии. Июньским днем убыл в Москву И. С. Конев. Командующим фронтом вновь был назначен П. А. Курочкин.

В первых числах августа 34-я армия снова включилась в активную подготовку к освобождению Старой Руссы. Но фашисты разгадали планы советского командования и приняли контрмеры. По свидетельству немецкого историка К. Типпельскирха, в прошлом офицера 16-й армии, район города уже “обороняли четыре дивизии, закаленные в боях”. В результате некоторые соединения Советской Армии понесли значительные потери еще при выдвижении на исходные позиции. Операцию пришлось отложить.

18 августа после артподготовки части 34-й армии стремительно атаковали врага непосредственно на подступах к Старой Руссе, а также по направлению сильных опорных пунктов Деревково и колхоза “Пенно”. Но, несмотря на огромные усилия и отдельные успехи, прорвать оборону полностью опять не удалось. Бои шли две недели и... безрезультатно.

Как явствует из мемуаров С. М. Штеменко “Генеральный штаб в годы войны”, осенью 43-го снова “взвешивались возможности нанесения главного удара из района Старой Руссы” на Псков, Прибалтику. Но пришли к выводу, что это не по силам Северо-Западному фронту.

Штеменко, в то время начальник оперативного управления, вскрыл и основные причины неудач в осуществлении “Полярной звезды”: “Не хватало ни сил, ни средств. Плохие условия для маневра, а враг имел в тылу хорошо развитую дорожную сеть. Обширные леса, непромерзающие болотные хляби, множество озер и меридианно текущих рек ограничивали применение танков. “Несвоевременные” дожди и снега, густые туманы не только прижимали самолеты к земле, но понижали эффективность артиллерийского огня. Требовалось больше боеприпасов, а их не хватало. Вся тяжесть поневоле ложилась на пехоту. И при прочности вражеской обороны она несла большие потери при лобовых ударах. Не способствовало завершенности операций и то, что когда на Северо-Западном атаковывали, под Ленинградом, по существу, ограничивались действиями местного значения”.

Но это отнюдь не означало, что операции проходили бесследно. Южнее Ильменя врагу наносили большие потери, сковывали его крупные силы, отвлекали сюда внимание немецкого командования с главных направлений, особенно от Ленинграда.

Освобождение

20 ноября Северо-Западный фронт окончательно расформировали. Войска 34-й передали 1-й ударной армии, передний край которой растянулся на 129 километров от Взвада до Жемчугово. 1-я ударная вошла в состав вновь созданного 2-го Прибалтийского фронта. Ему противостояли 18 пехотных дивизий и четыре группы дивизий и бригад, потерявших в боях до 40 процентов своего состава.

Чувствуя приближение расплаты, оккупанты продолжали неистовствовать на территории, еще находившейся в их руках. По всем дорогам патрулировали солдаты. В Старой Руссе требовались специальные пропуска. Появление без них на улицах после 17 часов грозило расстрелом. В деревнях постоянных старост уже не было, их функции исполняли временно назначенные люди, несущие ответственность поочередно. Чуть ли не каждую ночь проводили проверку домов. На изъятие скота и хлеба вместе с полицейскими стали ездить солдаты.

Зверства не прекращались: за малейшее сопротивление выжигались села и деревни, уничтожались целые семьи. Так, в Кокорино и Годилово палачи сожгли тридцать мирных жителей, а остальных угнали в рабство. В ноябре — декабре провели еще один поголовный осмотр всего населения от 14 до 56 лет. И новые тысячи были отправлены в Германию и Прибалтику в “трудовые лагеря”. Многие по дороге бежали, вливались в партизанский отряды. Понимая, что город все же придется сдать, гитлеровцы увозили все, что еще можно было взять, а остальное уничтожали.

1944 г. Зима была мягкая, с частыми оттепелями, болотистые районы не замерзали, движение войск, в особенности танков и артиллерии, вне дорог было затруднено. Но, несмотря на эти и многие другие трудности, советские войска наступали.

14 — 20 января по врагу были нанесены сокрушительные удары, в ходе которых была окончательно снята блокада Ленинграда и освобожден древний Новгород. Развивая наступление, советские войска вышли к Нарве и на восточный берег Чудского озера. Поражение немецкой 18-й армия создало угрозу левому флангу и тылу 16-й армии, что заставило гитлеровское командование отводить ее соединения на запад.

На коммуникациях отходящего врага среди других партизанских бригад действовала и 4-я (Старорусская), восстановленная на базе отряда И. Грозного после гибели ее штаба в январе 1943 г. у деревни Острая Лука Дедовичского района. Летели под откос фашистские поезда на перегоне Старая Русса — Дно, подрывались машины на шоссейных дорогах. Партизаны держали в постоянном напряжении вражеские тыловые гарнизоны.

Когда части 2-го Прибалтийского фронта тоже перешли в наступление и 17 февраля прорвались в районе Белебелки, над старорусской группировкой противника нависла реальная угроза окружения. В Старой Руссе и в глубине обороны противника было замечено большое количество пожаров, слышались взрывы, что, несомненно, свидетельствовало о подготовке к отходу. 18 февраля советские части, намеченные для освобождения Старой Руссы, были брошены в обход города — на Святогоршу — Тулеблю, чтобы перехватить противника. И снова, как ив 1941 году, гитлеровцы выказали свою звериную сущность. При отходе из Бракловиц фашисты решили прикрыться мирным населением. А когда люди поняли, что из них хотят сделать живой щит и стали разбегаться, по ним ударили из пулеметов...

Прежний приказ выполнял лишь 336-й отдельный пулеметно-артиллерийский батальон. Преодолевая минные поля и проволочные заграждения в 5—8 колов, батальон майора И. П. Власенко в 10.30 был на восточной окраине, а к 14.00 вышел на западную — к Дубовицам и Красной Сосне, где встретил сопротивление мелких отрядов прикрытия противника...

В этот день воинами 1-й ударной было освобождено еще 40 населенных пунктов, на следующий день — более сотни. С боем пришлось брать Рашучу, Пустой Чернец, Нагово, Устреку, Усполонь, отбивать контратаки у Шиловой Горы, Славитино, Должино...

21 февраля Старорусский район, как и все южное Приильменье, был полностью освобожден.

Глава X. ИЗ РУИН И ПЕПЛА

За свою многовековую историю Старая Русса не помнит таких варварских разрушений, какие выпали на ее долю в годы хозяйничанья гитлеровцев. “Город, которому никогда не возродиться”, — злобно писали фашистские вандалы на открытках — видах разрушенной Руссы — в 1944 г.

“Пасмурный февраль, среди развалин ни живой души. Все мертво и пусто... Древнего города с тысячелетней историей не существовало. Даже среди многострадальных городов наших, захлестнутых войной, Старой Руссе выпала особенно горькая доля”, — писал военный журналист Юрий Корольков.

Из 2960 домов уцелели лишь четыре. Кое-где среди руин стояли пустые коробки зданий да торчали выщербленные осколками печные трубы. Трудно было представить, что на этой выжженной земле до войны зеленели парки и жило более 40 тысяч человек.

И после изгнания оккупантов на каждом шагу таилась смерть. Почти два месяца саперы очищали развалины от мин и фугасов. Ходить можно было лишь по некоторым улицам и узеньким тропкам. Всюду стояли предупреждающие надписи: “Осторожно — мины!”.

1 апреля. Зарегистрировано 165 жителей. И на каждого уцелевшего старорусца приходилось в среднем по 65 обезвреженных мин, а всего — более 10 тысяч! Вражеская авиация продолжала бомбить, препятствуя восстановительным работам.

3-5 мая. Появились первые реэвакуируемые. Близ “вокзала” — одноэтажного деревянного домика — поставили для них 12 палаток эвакопункта. Здесь и устраивались по прибытии. В распоряжении председателя горисполкома Василия Николаевича Пучкова, только что вернувшегося из партизанского отряда, было всего 340 землянок и бункеров оставшихся после войны. И в каждое “помещение” приходилось селить по две, а то и по три семьи.

Не до истории

Тяжело возвращаться на пепелище и начинать все заново. Но люди брались за лопаты и носилки, выгребали мусор, убирали битый кирпич. Кое-где стали подниматься времянки и первые деревянные дома. Но большинство горожан еще долго ютилось в неприспособленных помещениях, даже просто развалинах.

5 июля Указом Президиума Верховного Совета СССР была образована Новгородская область, затем последовало постановление СНК “О мероприятиях по восстановлению Новгорода”, обязавшее ряд союзных и республиканских наркоматов оказать необходимую помощь. Новгородский облисполком в свою очередь обратился с тем же призывом к населению восточных районов, не подвергшихся оккупации.

Трудящиеся Пестовского района Новгородской и города Коврова Владимирской области отгружали в адрес Старой Руссы школьные парты, столы, стулья, рабочий инструмент, деревообрабатывающие станки... Воинские части выделили первые шесть грузовых автомобилей. Из Карелии пришло 18 стандартных домиков.

На стройке преимущественно работали подростки, женщины, старики. Люди, которые раньше не держали в руках рубанка, мастерка, столярничали, плотничали, возводили стены, крыли крыши, вставляли стекла. Не хватало материалов, оборудования, инструментов. Но время не ждало. Обходились тем, что было.

Чтобы подготовить к началу занятий школьное помещение, учителям А. Н. Сафроновой, 3. Я. Вильнит, О. Г. Бородаевой, супругам Чиковым вместе с родителями и учащимися приходилось искать в развалинах уцелевшие доски, куски кровельного железа, гвозди.

15 сентября — почти без опоздания! — начались занятия в школе. Правда, из нескольких сот учеников кое-кому подчас приходилось еще сидеть на полу. В классах коптили самодельные светильники, сделанные из снарядных гильз. Ребята писали на оберточной бумаге, газетах и обоях. Но это была семилетняя школа. А вскоре с возвращением из эвакуации преподавателей А. И. Яковлевой, Е. Г. Банухиной, А. А. Пермяковой были открыты и 8 — 10 классы.

Немало сил и энергии вложили в восстановление медицинских учреждений невропатолог В. П. Сморгонская, хирург Э. К. Зандер, терапевт А. А. Тоузаков...

Всем было трудно. Но как всегда, находились люди, которые брали на себя дополнительную ношу. Необходимо отметить большие заслуги строителей-профессионалов М. В. Захаровой, Е. П. Петровой, Е. К. Даниловой, М. Н. Спартанской, В. Ф. Федорова, Н. С. Орлова и многих других, которые передавали свой опыт женщинам, девушкам, подросткам. Ведь строительным специальностям учился в то время почти каждый старорусец. Именно это и дало возможность в короткие сроки обеспечить жильем тысяч людей.

Памятниками того времени являются дома в самом центре, выстроенные без применения техники и при острой нехватке материалов.

Поздней осенью 44-го в Старой Руссе было уже пять тысяч жителей. Открылась больница на 25 коек. Горисполком из бункеров переселился временное помещение на Пушкинской. Были восстановлены двухэтажные здания почты и военкомата, построено свыше сотни домов деревянных и шлакоблочных индивидуальных. Заканчивалось восстановление детского сада и первого жилого корпуса площадью 400 квадратных метров. Частично отремонтировали водопровод и канализацию, открыли магазины, столовую баню, парикмахерскую. Перекинули временный мост через Полисть соединив центральную и вокзальную части города.

Возрождение

1945 г. Гражданским подвигом можно назвать то, что совершали старорусцы... Ранним утром по тропе между развалинами спешила на завод Анастасия Петрушина. Она участвовала в восстановлении первых цехов по обжигу кирпича и теперь трудилась в одном из них. Городу как воздух был нужен кирпич! До ста тяжелых тележек закатывала в сушилку за смену Петрушина. Откуда только силы брались?! Продуктов не хватало. А дома (впрочем, какой там дом! Просто закуток в развалинах) ждали Анастасию голодный сынишка и два осиротевших племянника, которых она взяла на воспитание...

Промышленные предприятия отстраивались заново. Сколько сил и энергии отдали директор Н. А. Кудрявцев, бывшие фанерщики Б. Н. Бельский, А. С. Ларионов и многие другие тому, чтобы на месте разрушенного комбината построить новый завод “Стройдеталь”. На близлежащем пустыре появились 12 щитовых домиков для первых рабочих и служащих.

На помощь строителям и на благоустройство родного города спешили после трудового дня рабочие и служащие первых предприятий и учреждений. На площадке за нынешней типографией собирались они для получения нарядов. Сколько ими было разобрано завалов, зарыто траншей, окопов, воронок, сколько на многочисленных субботниках и воскресниках посажено деревьев и кустарников! Разбирая развалины, люди вели бережный счет каждому кирпичу, каждой доске и гвоздю...

Город испытывал острую нужду в самых элементарных предметах быта. И организованная Г. И. Бородулиным артель “Восход” начала делать алюминиевые ложки и глиняные горшки, шить одеяла и ремонтировать обувь.

9 мая. С ликованием встретили старорусцы весть о взятии Берлина и безоговорочной капитуляции гитлеровской Германии. Долгожданный День Победы отмечали как самый радостный праздник. Славили отважных воинов, отдавали дань погибшим.

К Героям Советского Союза — партизанам Дмитрию Соколову и Владимиру Никифорову — прибавились новые славные имена: комбата саперов Сергея Блинникова, летчиков Александра Богачева, Петра Арефьева и Ивана Примакина, сапера Николая Федина, лейтенанта морской пехоты Владимира Бродюка.

Гордились своими земляками — маршалом артиллерии Н. Д. Яковлевым, контр-адмиралами С. В. Кудрявцевым и А. С. Антиповым, генерал-майором И. К. Кузьминым. Почетным гражданином чешского города Находа стал генерал-майор В. К. Зайончковский. Войска, которыми он командовал, освободили этот город.

Тысячи старорусцев не дожили до радостного Дня Победы. На боевом посту погиб командир отдельного кавалерийского корпуса Б. А. Погребов. Именем Игоря Громова назван населенный пункт в Крыму. В октябре 1941 г. он таранил вражеский самолет над Черным морем. Вечным сном спит в братской могиле отважный организатор одного из партизанских отрядов Белоруссии лейтенант Михаил Абрамов.

Николай Горохов войну встретил на границе. Горел в подбитом танке. Признанный негодным к дальнейшей службе, он все же сумел вернуться на фронт. Уже у границ Германии, раненный, попал в плен. Бежал из концлагеря, пробрался в Чехословакию... 7 мая 45-го близ города Турнов отряд вышел на шоссе для перехвата фашистов. Когда на дороге показались Два грузовика и бронетранспортер, партизаны вступили в бой. Гитлеровцы были уничтожены, но в схватке погиб и Николай. Боевые друзья похоронили его в городе Ровенско, а жители села Карловицы поставили гранитный обелиск у дороги, где он был смертельно ранен. Одна из улиц Старой Руссы названа именем героя.

Еще весной 45-го стало ясно, что армейские саперы не успевают очищать поля от мин. Райком партии и военкомат приняли решение: подготовить им в помощь добровольцев из 16—17-летних ребят. На краткосрочные курсы зачислили около 20 человек, среди них были Павел Федотов, Нил Романов, Петр Шкворов... Обучали их при городской организации “Осоавиахим” Всеволод Зиновьев и Николай Еремеев — инструкторы военного дела, только что вернувшиеся с фронта.

Ребята понимали и важность дела, и его опасность. Сколько же было спасено тогда жизней юными саперами-добровольцами, не говоря уже об армейских саперах, если даже в 1947 г. в районе было 756 случаев подрыва на минах и снарядах... Разминированная земля сразу засевалась, на ней строились дома.

Председатель колхоза “Соболеве” М. И. Примаков рассказывал о первых послевоенных годах:

— Воротился я с фронта, будто с парашютом на минное поле спустился. А оно к тому же изрыто окопами и траншеями. Ни пройти, ни проехать. Ребятишек со двора выпустить страшно. Предложили на другое место переселяться, да где там! Бабы шум подняли. Никуда, говорят, со своей земли не пойдем. Так и остались. Лес нам дали. А он сплошь раненый, в осколках. Сколько топоров, пил извели!

Четыре семьи Соболевских колхозников почти вручную вскопали и засеяли первые пять гектаров очищенной саперами земли. Лишь часть подняли на бычках и коровах. Потом удалось купить в Прибалтике две лошади. Коллектив рос, набирался силы. Возвращались фронтовики. В следующем году засеяли уже 14 гектаров, в 47-м — 33.

В колхозе “Красная Соминка” вначале насчитывалось 11 хозяйств. Трудились не покладая рук и старые, и малые. Дело находилось всем. И. С. Варфоломеев, будучи уже в преклонном возрасте, работал конюхом, плотником, кладовщиком. 15-летний пахарь Вася Николаев выработал 212 трудодней, 13-летний Леша Соболев — 110... И так было во всех сельхозартелях района.

1946 г. Люди возвращались с фронта, прибавилось рабочих рук. Ранней весной заместитель председателя горисполкома, он же завгорфо, А. А. Кузнецов был вызван в Совмин Российской Федерации с докладом о ходе восстановительных работ. В результате городу оказали дополнительную помощь строительными материалами, особенно кровельным железом и шифером.

Однако только что поднимающийся из руин город ждало новое испытание, довольно тяжелое и в благополучное время. Разлив вешних вод затопил значительную часть территории, многие землянки оказались под водой, семьи с трудом эвакуировали. Из-за отсутствия лодок очень трудно было оказывать помощь терпящим бедствие, подвозить продовольствие к полузатопленным домам. Немало сил и средств ушло на ликвидацию последствий стихии.

1 сентября новый учебный год начали 1018 учащихся. Занятия вели 42 педагога.

25 декабря. Серьезных успехов добилсяколлектив курорта, руководимый И. С. Лоховым, который был директором еще до войны. В этот день здравница приняла первых 50 больных, вернее раненых, нуждающихся не просто в поправке здоровья, а в грязелечении.

Поднимался город, росло количество жителей. Киносеть в полуразрушенном Воскресенском, соборе и кинофильмы, временами бесплатно показываемые в школьном зале или заводской аудитории, не могли удовлетворить эстетические потребности людей. Но и сами старорусцы стремились к художественному творчеству. Достаточно вспомнить более сотни актеров любительского театра 1921 года. Эти традиции не забылись. 1947 г. Май, праздничный вечер. Городская молодежь в актовом зале средней школы № 1 проводила очередной вечер танцев. В самый разгар их, после небольшого перерыва, присутствующих ожидал приятный сюрприз — одноактный водевиль. Так вновь возник самодеятельный театральный коллектив. Радость художественного творчества, сознание того, что измученные войной старорусцы нуждаются в их спектаклях, придавало силы самодеятельным артистам, собиравшимся после трудового дня на очередную репетицию.

Учителя Иван Орлов и Лидия Георгиевская, врач Антонина Паршина, шофер Виктор Скатулев, баянисты Александр и Виктор Кукины... сами расписывали роли, изыскивали необходимые средства, подбирали незамысловатые костюмы, создавали декорации и музыкальное оформление спектаклей. Поднимался город и вместе с ним рос и творчески зрел самодеятельный коллектив. (К тому времени театр уже располагался в отстроенном Доме культуры.)

В I960 году ему было присвоено звание народного. И сейчас на сцене театра выступают люди самых разных профессий.

1947 г. Страна восстанавливала разрушенное войной народное хозяйство, преодолевала последствия засухи 1946 года, какой не было полвека! Зерновая проблема еще не была решена, поголовье скота значительно меньше довоенного. И все же в конце года отменили карточную систему, провели денежную реформу, снизили цены. Довольный народ уже легче воспринял очередной ежегодный “добровольно-обязательный” заем на месячную зарплату.

1949 г. Прошло всего несколько лет, как на Старую Руссу упали последние немецкие бомбы, а в городе уже было построено более 40 тысяч квадратных метров жилой площади, 863 индивидуальных дома. Действовали водопроводная линия протяженностью 12 километров, электростанция мощностью 500 киловатт, поликлиника, два детских сада, ясли, родильный дом. Число учащихся достигло трех тысяч. Были восстановлены заводы: деревообделочный “Стройдеталь”, кирпичный, экстрактно-ферментный, работали промышленные артели: “Красный Октябрь”, “Промодежда”, “Восход”.

Жизнь постепенно налаживалась. Но память о войне не давала людям покоя. Хотелось разобраться, понять: что же произошло в июне 41-го? Сталин уверял, что у нас есть все, чтобы ответить ударом на удар. А в действительности? Тяжелейшие поражения!

С целью скрыть от народа истинных виновников трагедии снова был приведен в действие механизм “перманентной гражданской войны”. Снова брат вставал на брата, сосед на соседа. Началась новая волна репрессий. Вновь арестовывали тех, кто в тюрьме, в лагерях, в ссылке в связи с войной не отбыл срока и остался жив.

Но Сталину нужен был процесс — громкий, внушительный. Весной 1949-го года всю страну потрясло так называемое “Ленинградское дело”. По этому сфабрикованному делу было арестовано свыше двух тысяч человек, сотни привлечены к партийной или административной ответственности за то, что не написали разоблачительных заявлений, то есть доносов о “враждебной деятельности” своих товарищей и коллег. Старорусцы боялись за своих ленинградских родственников и знакомых, а те, в свою очередь, за них. Ведь “ленинградцев” (имеется в виду — участников “заговора”) искали по всей стране.

Процесс прошел по-бериевски, успешно. Стали стряпать “артиллерийское дело”. Под прицел НКВД был взят Главный маршал артиллерии Н. Н. Воронов. Арестовали его ближайшее окружение, в том числе маршала Н. Д. Яковлева, выходца из Старой Руссы. Было уничтожено около двадцати генералов, но никто из них не дал компромат на своего начальника, не проронил и слова плохого.

В беседе на встрече земляков Николай Дмитриевич Яковлев рассказывал, каким издевательствам подвергались арестованные на допросах. А на вопрос: “Как же Вы уцелели?”, — ответил:

— Не знаю. Помню лишь одно — в течение трех лет, как только отворялась дверь, — прощался с жизнью...

1951 — 1955 гг. В основном выполнив напряженный план восстановления разрушенного войной хозяйства (о Руссе говорить еще рано), страна приступила к очередному пятилетнему. А их, как известно, было двенадцать. С этим фактом истории нельзя не считаться. Поэтому и мы будем придерживаться в дальнейшем такой периодизации, “игнорируя” лишь семилетний план.

На втором году пятилетки вступил в строй авиаремонтный завод на базе восстановленных довоенных авиамастерских. Ныне по числу рабочих и объему производства это ведущее предприятие города.

5 марта 1953-го умер Сталин. Такой скорби, казалось, не видел и январь 1924 г. Но вот отгремела траурная музыка, высохли слезы. И уже никому не казалось странным, что люди работают, учатся, отдыхают — живут без Сталина. А ведь в первый миг после сообщения о смерти вождя очень многие задавались именно этим вопросом: “Как же мы будем жить без Него?!”.

Более того, в июне официально сообщили об аресте главного палача и сподвижника генсека — Берии, о предании его суду. Многие не могли поверить в такую метаморфозу. Но состоялся суд под председательством маршала Конева и 23 декабря маршал Батицкий в присутствии членов суда и прокурора привел в исполнение смертный приговор.

В печати появились официальные сообщения о пересмотре “Ленинградского дела”, “артиллерийского”. До Старой Руссы дошли вести об освобождении маршала Н. Д. Яковлева и генерала Кузьмина. Когда брат последнего генерал И. К. Кузьмин приехал за выпущенным на свободу Федором, то не узнал его, настолько тот постарел за 11 с лишним лет. Восстановленный в должности преподавателя Военной академии Ф. К. Кузьмин не прожил и полгода. До 40 же тысяч военнослужащих из комсостава, преимущественно довоенного, были реабилитированы посмертно. Среди них — командующий 34-й армией, нанесший немцам один из первых контрудар в августе 1941 г. под Старой Руссой, генерал К. М. Качанов (см. 1941 г.).

1955 г. Жизнь города шла своим чередом. Раны в основном были залечены. Однако летом 1955 г. вечернюю тишину снова чуть ли не ежедневно нарушали глухие далекие взрывы: саперы из 21-й гвардейской воздушно-десантной дивизии занимались разминированием очередного участка Старорусского края. На одной из последующих встреч ветеранов Северо-Западного фронта подполковник в отставке Исаак Романович Шевченко, в то время заместитель командира одного из полков дивизии, рассказал:

— Очищали леса и поля в районе Давыдове — Рамушево — Коровитчино — Залучье... Было обезврежено 167 тысяч мин и снарядов. И слава Богу, не было ни одного “ЧП”. Когда уезжали — даже не верилось.

* * *

Вновь зеленели парки, покрывались асфальтом улицы, поднимались светлые благоустроенные дома, вступили в строй трикотажная и швейная фабрики.

С возрождением Старой Руссы росли и ее люди. Фрезеровщик “Старорусхиммаша” Н. М. Демин первым на предприятии стал давать продукцию с личным клеймом, без технического контроля. “Совесть рабочего — строже ОТК”, — говорил он. С двухмесячным опережением плана работали здесь слесарь Н. Ковалев, электросварщик П. Ермаков, модельщики И. Башков, В. Ланской, И. Иванов. Постоянно перевыполняли задания станочники “Старорусприбора” И. Михайлов, Н. Федоров, В. Лапутько.

Развивалась и культура. В эти годы активно работал неутомимый пропагандист музыки И. И. Пошибайлов. Еще до войны он руководил оркестром народных инструментов. Коллектив занимал классные места на олимпиадах Северо-Запада. Вернувшись из эвакуации Илья Иванович начал свою педагогическую деятельность с возрождения оркестра. Годы кропотливого труда увенчались успехом. На зональном смотре художественной самодеятельности в 1967 году в Ленинграде оркестру был вручен диплом лауреата и присвоено звание народного.

До сих пор мы рассказывали в основном о городе. А что происходило в районе? И здесь были серьезные достижения. Действовали заводы по переработке льна и рыбы, производству шпал и клепки. Дал первую продукцию Парфинский домостроительный комбинат.

Продолжало развиваться и сельское хозяйство. Колхозы пополнились людьми, оснастились инвентарем, отстроились. Проведенное укрупнение артелей дало возможность лучше использовать технику трех МТС. На каждый колхоз приходилось по шесть тракторов и по два комбайна. Труженики села прилагали все силы, чтобы возродить былую славу старорусских льноводов и овощеводов. Однако как это было трудно!

Колхозники получали на трудодни по 50—100 граммов зерна. Денег — если и давали — буквально копейки. Жили в основном доходами с приусадебных участков. А налоги не снижались! С коровы полагались мясопоставки и шкура (теленок), да 3 килограмма масла. С каждого двора — 150 яиц, независимо — есть птица или нет. Даже с фруктовых деревьев умудрялись взимать мзду... Попытки ухода из колхоза безжалостно пресекались — людям просто не выдавали паспортов... И все же они работали!

Колхоз имени Чапаева (председатель К. И. Максимов), объединивший в 1950 г. шесть небольших артелей, даже стал “миллионером”. Центральной усадьбой была деревня Заболотье. Уже в первый год колхозники добились успеха, а за пятилетие производство льнотресты и льносемян возросло в три раза, овощей и картофеля — вдвое. Чапаевцы научились выращивать все огородные культуры, но особенно капусту, урожай которой на отдельных гектарах составлял 900 центнеров. Надои молока на фуражную корову достигли 2360 кг. В десять раз (!) возросло производство мяса. Артель приобрела шесть машин и два трактора “ДТ-14”, не считая другой техники.

1956 — 1960 гг. Новое пятилетие для Старой Руссы было довольно “урожайным” в капитальном строительстве. Силуэт башенного крана надолго вписался в ее панораму. Завершилось строительство железнодорожного моста и нового здания вокзала. Засветился широкоформатный экран кинотеатра “Россия”. Бетонный мост украсил Перерытицу на месте так называемого “пучковского” (по фамилии первого после войны председателя горисполкома, который пытался выйти из положения, санкционировав строительство моста из больших валунов). В этом же 59-м в город поступил ток Волховской ГЭС, во многие квартиры пришел сжиженный газ. В последний год пятилетки вступил в строй комбикормовый завод.

Однако в жизни страны это было далеко не спокойное время. С одной стороны развенчание культа личности Сталина, пробудившее надежды на демократизацию всей жизни страны. С другой — волюнтаристские шараханья Н. С. Хрущева. Руководство Министерств заменили Совнархозами. Правда, Новгородской области (как и Старой Руссе) повезло с таким мощным попечителем как Ленинградский СНХ. Пошло на пользу делу и укрупнение районов, (особенно для Залучского, вновь включенного в состав Старорусского). Но что касается остального селу ничего положительного.

Недальновидная политика в отношении так называемых “неперспективных” населенных пунктов только в районе Старой Руссы привела к окончательному исчезновению многих деревень, особенно по побережью Робьи и даже Ловати. Отнюдь не способствовала росту центральных усадеб и поощряемая властями многоэтажная застройка. Преждевременная ликвидация МТС, когда подавляющее большинство колхозов не в состоянии было принять и обслуживать технику, привела к тому, что многие механизаторы подались в Старую Руссу, Парфино и другие крупные населенные пункты.

Весьма тяжело отразилась на жизни артелей их узкая специализация, уменьшение приусадебных участков до размера городских, сведение скота с личных подворий, увлечение производством говядины в ущерб свиноводству, весьма популярному в климатических условиях северо-запада. Стали пренебрегать установившимся севооборотом — “травополку под метелку”, распахивать клеверища, настойчиво насаждать кукурузу — “королеву полей” и “царя-гороха”. Дошло до того, что не только инженеров и техников с предприятий Старой Руссы, но и милицию выгоняли на их посадку и уход.

Даже в тех условиях мало кто верил в обещание многоречивого лидера, что в середине 80-х годов страна будет жить при коммунизме.

1961 — 1965 гг. Заканчивались основные работы на заводе “Старорусприбор”, особенно активно ведущиеся с 1959-го на базе полуразрушенных войной “аракчеевских” казарм. Даже начал давать продукцию его 1-й цех. Но весь комплекс был принят госкомиссией в 1962 году. В эти же годы была проведена реконструкция литейно-механического предприятия, ставшего медико-инструментальным заводом.

В 61-м по инициативе ленинградцев — писателя Г. В. Алехина и Н. И. Будникова, москвички Е. Ф. Строговой на берегах Полисти собрались земляки, живущие в других городах страны и взяли шефство над родной Старой Руссой в восстановлении краеведческого музея, картинной галереи, музея Ф. М. Достоевского. Раз в два года они приезжают сюда на традиционные встречи. Постоянно помогают консультациями, литературными выступлениями, лекциями, сбором музейных экспонатов, памятными подарками.

18 февраля 1964 года, в день 20-летия освобождения города от немецко-фашистских оккупантов, стараниями учительницы-пенсионерки Л. В. Красовской и других в здании бывшей Никольской церкви открылся краеведческий музей. Немало потрудились над его созданием старожилы города М. А. Карелин, П. Д. Ромин, И. П. Никифоров, полковник запаса Н. К. Дьячков, учительница И. И. Волокитина, бывший начальник Разведки Старорусской партизанской бригады В. И. Кухарев.

С окончанием реставрации архитектурного ансамбля Спасо-Преображенского монастыря в 1975 году музей был переведен в его здание.

Говоря об этом времени, следует отметить смену лидера партии и фактически главы государства, что, естественно, отразилось и на истории Старой Руссы. Время правления Л. И. Брежнева отчетливо разделяется на два периода. 1964 — 1969 годы, когда сохранились иллюзии проведения экономических реформ (восстановление министерств, соединение промышленных и сельских райкомов, возвращение отрезанных приусадебных участков, снижение норм обязательных поставок...). И второй период — 1969 — 1982 годы, когда Брежнев полностью отказался от реформ и возрождал “сталинизм без Сталина”, без репрессий, то есть жесткую административно-командную систему.

Еще не забытый людьми страх позволял Брежневу править так, как это делал он — полководец, не выигравший ни одного сражения, писатель, не написавший ни одной книги, оратор, из-за болезни не способный связно говорить. Создавалась немыслимая ситуация: люди стали жить в открытой лжи. Продолжалась гигантомания сталинских времен, докатившаяся и до Старой Руссы в виде той же мелиорации, нарушившей миллионолетний баланс воды в Озерном крае России. Осушались болота в одном месте и подтапливались плодородные земли в другом. Все покрывалось каналами и канавами, труднопроходимыми и для современной техники... Терялось безвозвратно рыбное и лесное богатство южного Приильменья!

1966 — 1970 гг. Началось пятилетие серьезным испытанием для старорусцев — еще более масштабным, чем двадцать лет назад, наводнением. Ледоход прошел спокойно, но в третьей декаде апреля началось бурное таяние снега в лесах. На 11 мая подъем достиг отметки 1922 года, вода затопила значительную часть улиц и переулков, хлынула на центральную площадь. Вышли из строя швейная и трикотажная фабрики, пищекомбинат, предприятие бытового обслуживания, баня, средняя и восьмилетняя школы...

Около месяца продолжалась борьба со стихией. Противопаводковой комиссией было переселено 540 семей, переправлены часть имущества, сотни голов крупного рогатого скота. Через затопленные участки на автомашинах и лодках людей перевозили к месту работы и учебы. Бесперебойно работала почта, подавалась электроэнергия. Продажу продуктов питания и медицинское обслуживание организовали с лодок, а также “амфибий”, присланных из Ленинграда.

Спала вода, и занялись благоустройством. Для ликвидации последствий стихийного бедствия и капитального ремонта индивидуальных домов пострадавшему городу была оказана большая помощь.

В это же время, в начале июля на улице Минеральной за оградой курорта начались археологические раскопки под руководством старшего научного сотрудника института археологии АН Александра Филипповича Медведева. Разговоры о их необходимости велись еще до войны, но особенно интенсивно с конца 50-х, после выхода книг “Старорусский край”, “Южное Приильменье” и других. Древнейший город на Полисти посетили: академик И. Г. Петровский, ректор МГУ, член Президиума Верховного Совета СССР, и член правительства; член-корреспондент АН А. В. Арциховский и его бессменный помощник в археологическом изучении Новгорода будущий академик В. Л. Янин.

Место раскопок было выбрано не случайно. Как и предполагали, попали на окраину древнего города второй половины XII в. На открытой улице сохранилось девять ярусов бревенчатых настилов. На одной из усадеб уцелел пол, и здесь была найдена ПЕРВАЯ БЕРЕСТЯНАЯ ГРАМОТА — обрывок завещания, написанного шестьсот лет назад!

Старая Русса стала пятым древнерусским городом, где нашли новый вид ценнейших письменных источников, впервые обнаруженных в Новгороде десять лет назад. Подтвердилось сообщение арабского писателя конца Х в. Ибн-Эль Недима, что он видел у руссов кусок белого дерева, на котором было изображение.

В 1967 году город праздновал 800-летие со времени первого упоминания Руссы в Новгородской летописи.

Юбилейные торжества проводились 26 — 27 августа. Дома, улицы, площади, даже цветочные клумбы — все возвращало к истории, напоминало о дате. Да и старорусцы какие-то особенные, каждый готов был показывать и рассказывать о городе. Радушие и теплота покоряли гостей. А их собралось немало, — одних земляков более ста тридцати, среди них скульптор Н. В. Томский и художник В. В. Ушаков, маршал артиллерии Н. Д. Яковлев и контр-адмиралы С. В. Кудрявцев и А. С. Антипов, писатели В. М. Глинка и Г. В. Алехин, генерал-майоры И. К. Кузьмин и М. П. Щарков. Делегации из Ленинграда, Пскова, Великих Лук, Ивано-Франковской области...

В субботу 26-го самым оживленным и многолюдным местом была ярмарка на центральной площади. В ярко раскрашенных домиках шла бойкая торговля сладостями, фруктами, сувенирами — значками с видами города, наборами открыток и конвертов о Руссе, столовыми и чайными сервизами на юбилейную тему. Несли товары коробейники — “налетай, покупай!”. Тут же на импровизированной сцене шел концерт самодеятельных артистов.

Вечером под председательством Н. И. Бавыкина состоялась юбилейная сессия горсовета. В президиуме — руководство города, гости, передовики производства, знатные земляки, краеведы. Председатель облисполкома Н. А. Антонов огласил приветствие старорусцам, затем первый секретарь горкома КПСС М. С. Щербаков выступил с докладом о “800-летии Старой Руссы”.

Напомнив историю, ее светлые и тяжкие годы, докладчик рассказал о программе дальнейшего развития города — строительстве Дома культуры, еще одного моста, школы на 960 мест, пятиэтажной гостиницы. В городе появились новые улицы, бульвары, скверы, на каждого жителя приходится 21 квадратный метр зеленых насаждений. Укреплены бетоном берега Полисти от “живого моста” до впадения Перерытицы, на центральных улицах появились современные светильники... И не случайно в республиканском соревновании по благоустройству Старой Руссе последние годы неоднократно присуждались классные места.

“Празднование 800-летия совпало с подготовкой к 50-й годовщине Октября. Свыше 7 тысяч рабочих, инженеров и техников стояли на трудовой вахте, — сказал докладчик. — И их славные дела — главное богатство города. Среди передовиков производства — токарь Химмаша Ф. П. Мельников и инженер-технолог Д. П. Никитин, бригадир слесарей-сборщиков “Старорусприбора” Н. Ф. Иванов и фрезеровщик В. В. Черенцов, бригадиры-строители П. И. Васильев, П. А. Борисов и многие другие”.

Бавыкин зачитал Указы Президиума Верховного Совета РСФСР о присвоении званий заслуженных работников целой группе врачей, строителей, учителей, рационализаторов, юристов.

После выступлений гостей с приветствиями председатель зачитал решение горисполкома о присвоении звания “Почетный гражданин города Старая Русса” маршалу артиллерии Н. Д. Яковлеву, народному художнику СССР Н. В. Томскому, директору Заильменской сплавконторы И. М. Лепашеву, старейшей учительнице В. И. Чиковой, бывшему командиру 28-й гвардейской стрелковой дивизии, участвовавшей в освобождении города, генералу И. И. Миссану.

В заключение присутствующие заслушали послание жителей Старой Руссы своим потомкам, которое будет оглашено через 50 лет.

Воскресенье 27 августа. На набережной у здания горисполкома — митинг, посвященный открытию памятника В. И. Ленину. Ю. А. Чернов, секретарь горкома партии, предоставил слово автору скульптуры Н. В. Томскому. Присутствующие горячими аплодисментами встретили дар родному городу в день юбилея. Затем все взоры обратились на Полисть. Наверное никогда еще река не видела такого скопления народа. Казалось, что и течет она по живому коридору.

Повеяло далекой стариной, когда по реке торжественно проплыли три струга со сказочными персонажами — Русом, Полистью и Порусьей...

А вечером на стадионе яблоку было негде упасть. Старорусцев порадовали своим искусством артисты московских и ленинградских театров... И снова центральная площадь, снова музыка, несмолкаемый гомон людей. Праздничный карнавал, танцы... Даже погода пошла на уступки — не было обещанного прогнозом дождя.

1968 г. Декабрь, создан Парфинский район, к которому отошла территория бывшего Полавского района и часть населенных пунктов, Старорусского.

1969 г. В доме Ф. М. Достоевского открылась литературная композиция.

1971 — 1975 гг. В девятой пятилетке вступили в строй сыродельный завод и домостроительный комбинат (ЖБИ), получили дальнейшее развитие заводы “Старорусприбор”, химического машиностроения и медико-инструментальный. Трикотажная фабрика довела ежегодный выпуск белья, в том числе из шелкового полотна, до 3,5 миллиона штук. Перешагнула трехмиллионный рубеж и швейная фабрика по изготовлению мужских сорочек.

Старую Руссу по праву называли городом новостроек. В четырех строительных организациях трудились свыше шестисот рабочих и служащих, среди них заслуженный строитель РСФСР Г. И. Васильев. Наряду с промышленным велось гражданское строительство. За пятилетку город получил 50 тысяч квадратных метров жилой площади, АТС на 2600 номеров, автозаправочную станцию, второй мост через Полисть.

В 1974 году с помощью земляков открылась картинная галерея. В ней представлены произведения лауреата Ленинской и Государственных премий, президента Академии художеств Н. В. Томского. В правом крыле — работы В. В. Ушакова и Т. И. Певзнера — в прошлом (как и Томский) учеников Сварога. Василий Ушаков с успехом участвовал во многих выставках с работами, посвященными родной Руссе, Новгороду, Пскову. График Теодор Певзнер погиб в блокадном Ленинграде. Трудился он в творческом коллективе политической сатиры “Боевой карандаш”. Его родственница М. Н. Зверева передала архив художника в дар галерее. Подолгу задерживаются посетители возле рисунков талантливого художника.

Здесь же выставлены эскизы декораций заслуженного деятеля искусств РСФСР Н. Н. Ивановой, выполненные для Ленинградского театра юных зрителей. В левом крыле галереи привлекают внимание картины и шкатулки В. А. Федорова, пейзажи Г. В. Белонина и М. И. Иванова. Второй зал посвящен творчеству В. С. Сварога (см. гл. XII).

1975 г. Уже с весны было мало дождей, засушливое лето.

1976 — 1980 гг. В еще больших масштабах развернулось капитальное строительство в десятой пятилетке. Достиг проектной мощности ЖБИ, поднялись новые корпуса медико-инструментального завода. Закончилась в основном реконструкция Химмаша, швейное ателье преобразовалось в фабрику индивидуального пошива и ремонта одежды. С введением новых домов красивый, благоустроенный вид принимали кварталы за центральной больницей.

На предприятиях разрабатывались и внедрялись изделия, отвечающие современным мировым стандартам. 35 из них были удостоены государственного знака качества. Почетный пятиугольник присудили 6 моделям сорочек швейного филиала “Рассвет”, стоматологической шлифмашине медико-инструментального завода, сыру “Рокфор” сыродельного предприятия. Особое место занимал выпуск товаров народного потребления. Только в первые два года было освоено 77 новых видов.

За успешное выполнение годовых заданий заносились на областную Доску Почета директор “Старорусприбора” Д. С. Корольков, сыродельного завода Г. В. Ильин. Этой высокой чести были также удостоены токарь Химмаша В. В. Лисинский, револьверщица “Старорусприбора” В. В. Иванова, слесарь РСУ дорожных работ Т. И. Абрамова, швея-мотористка филиала “Рассвет” Г. Ф. Юпатова.

В 77-м в город пришел природный газ. Открылись городское и сельское профтехучилища.

В 1978 г., в честь 150-летия здравницы, за успехи в лечении больных санаторий (курорт) наградили орденом “Знак Почета”.

1980 — 1993 гг. Город жил одной жизнью со всей страной, где наряду со светлыми днями были и сталинский произвол и брежневская анемия. Но вот 10 ноября 1982 г. от сердечного приступа умер Леонид Ильич. Его хоронили на Красной площади. Крепкие парни, опуская гроб, не удержали его, и гроб как-то неловко хлопнул на всю страну. Этот удар был началом нового времени.

Юрий Владимирович Андропов разбудил в людях надежды, но они вскоре угасли с концом его жизни. После Ю. В. Андропова Генеральным секретарем ЦК КПСС избрали больного К. У. Черненко, задыхающегося, похожего на кадровика в исполкоме. Возведение такого человека на вершину пирамиды власти свидетельствовало о полной деградации командно-бюрократической системы.

Однако Старая Русса продолжала жить размеренной устоявшейся жизнью. В экономике страны происходили негативные процессы. Но хочется отметить, что продукцию старорусских предприятий никто никогда не называл ненужной. Ежедневно с железнодорожной станции уходили в Магнитогорск, Череповец, Красноярск и другие города составы, груженые аппаратурой Химмаша. Его земснаряды работали на Украине, в Закарпатье, Средней Азии, на Севере, за рубежом.

“Старорусприбор” выпускал очень нужные приборы регулирования и контроля для нефтяной и газовой промышленности.

Находили своего потребителя продукция ЖБИ, кирпичного, винно-экстрактного и медико-инструментального заводов. Большим спросом пользовались швейные изделия филиала “Рассвет” и трикотажного производства.

Боевой орден на знамени города

Так незаметно подошла 40-летняя годовщина освобождения города. В Указе Президиума Верховного Совета СССР от 16 февраля 1984 г. говорится: “За мужество и стойкость, проявленные трудящимися города в годы Великой Отечественной войны, и за успехи, достигнутые в хозяйственном и культурном строительстве, наградить город Старая Русса Новгородской области орденом Отечественной войны степени. Первый заместитель Председателя... В. Кузнецов, Секретарь... Т. Ментешашвили”.

18 февраля состоялось торжественное заседание, посвященное славному юбилею и вручению ордена. По поручению Президиума Верховного Совета его прикрепил к Знамени города депутат высшего законодательного органа и первый секретарь Новгородского обкома партии Н. А. Антонов. Старая Русса стала 16 городом России, удостоенным высокой боевой награды.

На торжестве присутствовало немало ветеранов Северо-Западного фронта, ветеранов партизанского движения.

В этот день список почетных граждан г. Старой Руссы пополнил еще один рыцарь воздушных атак (как и Петр Матвеевич Марютин) — заместитель командира эскадрильи 436-го истребительного полка Николай Федорович Кузнецов. Он сражался над старорусскими полями, где прошло его детство, и вид родной земли придавал ему силы в воздушных схватках.

6 января 1943 года во время перехвата вражеских самолетов в районе Демянска Н. Ф. Кузнецов встретил шестерку Ме-109ф. Сбил одного стервятника, но был ранен. В кабине появился запах гари. Тяжело раненный летчик бросил самолет в новую атаку... Упал еще один... Пора уходить. С трудом оторвался от преследователей и в двадцати километрах от передовой сел на фюзеляж. Теряя сознание, успел вытащить из горящей машины лыжи и двинулся в путь... Боевые друзья подоспели вовремя... Кузнецов закончил войну над Берлином, довел боевой счет до 36 сбитых самолетов... Затем учеба в Академии имени М. В. Фрунзе и Академии Генштаба. Получил звание генерал-майора, стал заслуженным военным летчиком СССР, доктором военных наук, первым начальником Центра научной подготовки космонавтов.

Невозможно передать словами чувства посетителей открытого в тот день музея Северо-Западного фронта. Люди подолгу останавливались у снимков растерзанного города, читали и перечитывали страшные цифры: “До войны в Старой Руссе проживало более 40 тысяч человек. Гитлеровцы были в городе 950 дней. 10720 староусцев угнали в Германию, 9400 расстреляли или повесили. Свыше 900 отправили в концлагеря. На день освобождения осталось всего четыре дома под крышей”.

“Город пережил клиническую смерть. И одно то, что он выжил, — думал каждый, — уже достойно славы!”.

...Через тринадцать месяцев Константина Устиновича Черненко хоронили у той же самой стены, и телевизионщики тактично отворачивали камеры от могилы. Как бы опять не грохнуло. Но колесо истории уже нельзя было повернуть. Впереди замаячила новая оттепель с приходом в марте 1985 г. на пост Генерального секретаря ЦК КПСС М. С. Горбачева. Началась коренная перестройка, “крутой перелом”, даже схематично не раскрытые народу.

На крутом переломе

Социальная справедливость умирала. Как весенняя льдина распадался государственный сектор. Совершенно ясным становилось лишь одно: всеобщая мука и страх — суть внешние проявления фундаментального процесса передачи власти. Страна меняла хозяина. И неизвестно, как назовут потомки нынешние времена — “годами революционной перестройки” или “великого ренегатства”.

Но как бы ни было тяжко, администрация и рабочие коллективы Старой Руссы делали и делают все возможное, чтобы продержаться “на плаву”. Несмотря ни на что дают продукцию предприятия: “Старорусприбор” — директор А. Б. Кузнецов, авиаремонтный завод — В. Н. Черванев, “Старорусхиммаш” — В. И. Бобоедов, медико-инструментальный — А. А. Шаршуков, сыродельный — А. И. Меркушев, ДСК “Стройдеталь” — Ю. А. Мороз, кирпичный — А. М. Савичев, комбикормовый — Л. Ф. Никифоров, мясокомбинат — А. В. Желнов, швейная фабрика — С. И. Дмитриев, трикотажная — Р. М. Кириллова. Город и район обслуживают автоколонна 1508, руководимая Н. А. Курылевым, пассажирское автотранспортное предприятие В. Н. Батищева, ПМК-1, 2, 336, ДРСУ-5 и др.

С трудом, но движется строительство. На 1993 г. числится 4306 жилых домов, в том числе 3811 частных. Вступил в строй новый льнозавод.

Всегда готовы придти на помощь людям свыше пятисот медицинских работников центральной районной больницы и др. учреждений. Число стационарных коек достигло 620. Обеспеченность ими на душу населения стала выше средней по области. Реконструирована поликлиника, расширено здание “Скорой помощи”. В новых помещениях разместились стоматологическая и детская поликлиники, женская консультация. Открыты неврологический диспансер, третья городская аптека.

В больницах Залучья и Бурег, в 38 медицинских пунктах района работают 80 врачей, фельдшеров и медицинских сестер.

Значительные успехи в последние годы были достигнуты в культуре и образовании. В городе работают 6 средних и 2 восьмилетних школы, вечерняя и вспомогательная, городское и сельское профтехучилища. В них занимаются свыше 6 тысяч учащихся.

В городе функционируют музыкальная и спортивная школы, клуб юных моряков и станция юных техников... В районе работают 48 школ.

С 1985 г. возобновились археологические раскопки под руководством Валентины Григорьевны Мироновой, участницы многих сезонов в отряде А. Ф. Медведева. Новая экспедиция была создана на базе института археологии АН и Новгородского музея-заповедника. Первый же сезон на законсервированном участке Минеральной улицы близ курорта принес уникальные находки: 9 берестяных грамот (!), в том числе две середины XII века. А одна длиною 53 см, на 6 см больше новгородской.

В сезон 1992 года нашли грамоту, записанную под № 28, и тоже очень древнюю — послание XIII века — “...але ты чега восхоте — молися...”.

Грамота написана семьсот лет назад, но как созвучна нашему времени. И найдена незадолго до возвращения праздника Старорусской Божией Матери в ожившем через шестьдесят лет Воскресенском соборе. С крестным ходом “шла” и знаменитая икона (смотри главу “Возвращение святыни...”).

Образ Богоматери с Младенцем Христом осеняет историю Старой Руссы во всех ее испытаниях. Поруганный при церковных погромах (см. 1922 и 1932 гг.), он воссиял в трагические дни Великой Отечественной войны. Но смогут ли и наши современники увидеть в этом Лике заново открывающийся перед Россией ее извечный путь? Христианин, исповедующий веру отцов и прадедов своих, как бы тяжело ни было, сохранял и их упование на Небесную Заступницу и Путеводителя.

Одно несомненно: духовное возрождение Старой Руссы уже идет. Четвертый год при Георгиевской церкви, а теперь при соборе, действует воскресная школа. В интернате сами воспитанники изъявили желание приобщиться к религиозным знаниям, и уроки проходят непосредственно в классах.

Крепнет дружба с музыкальный школой. Учительница Людмила Пелюшенко осваивает руководство церковным хором, ее коллега Александра Джумаева сама поет в нем. Выпускники Светлана Иванова и Олег Алексеев поступили в Смоленское духовное училище, готовящее регентов и псаломщиков. Так что в местном церковном хоре скоро будут свои профессионалы.

Показательно и внимание к церкви со стороны руководства города и рабочих коллективов. В восстановлении Воскресенского собора принимали участие несколько предприятий. И некоторые этим не ограничились. Так, при Георгиевской церкви есть богадельня. Приют для тех, кто служит ей бескорыстно, и для глубоко верующих, нуждающихся в крове, пропитании и уходе. Комнаты старушек чистенькие, уютные, теплые, благодаря “Старорусприбору”, подарившему две газовые отопительные установки. Вторая согревает крестильню, надежно оберегая от простуды младенцев во время обряда крещения, когда окунают в купель.

Возможно, Старой Руссе доведется прославиться не только на земле Новгородской, а и по всему Северо-Западу добрыми делами, что задуманы. В истоке их — собственная концепция развития “Города-музея”, “Города-курорта”. Уже намечено возведение “звездной” гостиницы, подобно новгородской “Береста-Палас”, по соседству со знаменитым Муравьевским фонтаном. Целебные силы здешних минеральных вод и грязей считаются одними из лучших в Отечестве. Именно здесь появилась первая государственная здравница.

Что же касается туризма, то само название города, единственного, сохранившего коренное наименование народа, издавна привлекало пристальное внимание ученых — и русских, и иностранных. И несмотря на тяжелейшие испытания, выпавшие на долю Старой Руссы, в ней насчитывается свыше семидесяти памятников. Памятники АРХЕОЛОГИИ — то весь культурный слой древней части города, превышающий в центре 6 м и насчитывающий 26 деревянных мостовых, всего на три меньше, чем в Новгороде. Памятники ИСТОРИИ — здания Дворянского собрания, Городской управы и другие, промышленные корпуса, местные захоронения. Памятники АРХИТЕКТУРЫ — культовые и гражданские: только церквей здесь 11. Они не уступают новгородским в своеобразии художественного и объемно-пространственного решения. Это Спасо-Преображенский и Косинский монастыри, церкви Мины, Николы, Георгия, Воскресенский собор. Троицкая церковь.

Многие приезжающие в первую очередь торопятся к Дому Достоевского, где он жил и работал в течение восьми лет. А ведь намечено восстановить, хотя и приближенно, облик города того времени. И уже приступают к реставрации первого дома, связанного с его классическим произведением “Братья Карамазовы”.

А в планах — восстановление дома, самой окружающей обстановки, где родился великий композитор Сергей Васильевич Рахманинов...

Отнюдь не случайно академик Д. С. Лихачев на многочисленные запросы русских эмигрантов — куда бы он посоветовал поехать, чтобы “подышать Отечеством”, и где “Россия видна” ответил: “в Старую Руссу”. Правда, есть и “но”! Одно из пожеланий эмигрантов — “увидеть русскую деревню и может даже пожить какое-то время”. А здесь, как и по всей России, самое уязвимое место. Давно уже говорим о централизованной программе восстановления крестьянства как вольных хлебопашцев, которые, вернувшись на заброшенные нивы и пажити, на пепелища дедов и прадедов, составили бы особый, опекаемый всеми слой.

Не выполнение аграрных установок и арендный подряд, не укрупнение или измельчение деревень, не агрогорода или фермерские хуторки, не это нам нужно, а воссоздание физически и духовно здорового слоя, способного реставрировать исконно народное миросозерцание, освободиться от депрессии урбанизма и жестоких социальных экспериментов, восполнить тающее население России. И уже как результат свободного землепашества, вольного самоопределения на земле — обязательно будет весомый каравай.

Глава XI. ОРДЕНОНОСНАЯ ЗДРАВНИЦА

“Солоник исцеляет все хвори”

На юго-восточной окраине Старой Руссы близ соляных озер когда-то был окруженный тенистыми садами, пестрыми огородами да яркими цветниками Петропавловский девичий монастырь. С незапамятных времен стояла в нем двухэтажная деревянная церковь. За южными стенами обители дымились многочисленные солеварни, а недалеко от входа в нее шумела торговая площадь.

Груды пепла остались на месте монастыря после вторжения шведов. Лет через сто церковь восстановили, но она снова сгорела в конце XVIII в. А тут еще солеваренный завод построили на противоположной стороне города. Правда, до 1836 г. отсюда соленую воду для него подавали. А то бы и совсем жизнь замерла близ соляных ключей. Источники же еще долго поражали воображение тех, кому довелось наблюдать их, о чем мы уже говорили в главе о солеварении.

Однако еще в процессе солепроизводства народ заметил целебные свойства источников и издавна пользовался ими для лечения различных болезней, не говоря уже о знахарях и ворожеях.

Приезд доктора Ф. П. Гааза

1815 г. Город посетил известный врач Федор Петрович Гааз, незадолго перед тем опубликовавший книгу об открытии целебных вод в Железноводске и Ессентуках. Имя это сейчас мало известно, но тогда оно звучало по России. Гааза даже называли “святым доктором”. Поскольку он был первым ученым-исследователем старорусских вод, расскажем о нем поподробнее.

Ф. П. Гааз прибыл в Россию по приглашению из Вены в 1804 г. Это был 23-летний преуспевающий врач по глазным болезням. Вскоре он уже работал главврачом Павловской больницы в Москве, занимался частной практикой. Услышав о целебных свойствах кавказских минеральных вод, добрался до них, обследовал, изучил и в 1811 году описал в книге. С началом Отечественной войны оказывал помощь в госпиталях и числился военным лекарем. По-видимому, в этом качестве он и прибыл в Старую Руссу.

Увидев здешние источники, ученый исследовал их, познакомился с “чудесно исцеленными”. По приезду в Петербург составил подробный доклад. Однако чиновники медицинского ведомства скептически отнеслись к выводам незаурядного специалиста, “надоедавшего” все новыми проектами улучшения здравоохранения. Через несколько лет мы снова встречаем Федора Петровича в Москве, а затем в “Комитете попечительства о тюрьмах”. С 1828 года он фактически стал его главным врачом.

Выдающийся юрист того времени А. Ф. Кони подчеркивал: “Пример трогательного человеколюбца Гааза, отдавшегося всецело делу помощи заключенным, утешению их и заботе о них, вызывает глубокое сочувственное к себе отношение”. Доктор ездил каждую неделю в этапную тюрьму на Воробьевы Горы для осмотра и проводов очередной партии. И неизменно привозил с собой корзину съестных припасов для женщин. Выслушивая упреки за “глупое баловство преступниц”, отвечал: “Кусок хлеба и грош даст всякий, а конфетку и апельсин, доставляющие удовольствие — никто”.

Гааз добился облегчения кандалов, обшивки колец на руках и ногах кожей или сукном. Требовал их полной отмены. Но власти согласились лишь освободить от кандалов дряхлых и увечных. По его настоянию прекратили сбривание волос с половины головы заключенного. По инициативе доктора и под его наблюдением перестроили пересылочную тюрьму, организовали при ней больницу. Он лично заботился о пациентах, добился разрешения иметь женский персонал. Впервые в мировой практике устроил здесь же библиотеку, затем школу для детей арестантов и безнадзорных. Эти начинания постепенно распространялись по всей России.

На склоне лет, по свидетельству А. И. Герцена, это был преоригинальный чудак. “Старый, худощавый, восковой старичок в черном фраке, коротких панталонах, черных шелковых чулках и башмаках с пряжками, казался вышедшим из какой-то драмы XVIII столетия”.

Хоронили 73-летнего “тюремного доктора” на казенный “полицейский счет”, как нищего. Но проводить его вышла вся Москва... На надгробном камне Введенского кладбища золотом горят лишь три слова его духовного завещания потомкам: “Спешите делать добро!”

1824 г. Отыскивая следы каменной соли, старорусскими минеральными водами заинтересовался горный инженер И. П. Чайковский (отец гениального композитора). В статье, напечатанной в “Горном журнале”, он отметил высокую ценность “добротнейших рассолов”.

1828 г. В связи с ревизией военных госпиталей в Старую Руссу прибыл лейб-медик Г. Раух. Случайно он оказался свидетелем того, как дети и взрослые “пачкались в грязной яме” заброшенного соляного источника. На свой недоуменный вопрос Раух получил ответ, что “солоникисцеляет краснуху, ломку костей и другие хвори”. Лейб-медик вспомнил о Гаазе. И, основательно исследовав источники, поговорив со многими исцеленными, убедился, что тот был прав.

Среди избавившихся от недугов оказались: пятилетняя дочь генерала артиллерии Мевеса, излечившаяся от золотухи и хронического воспаления глаз; новгородский гражданский губернатор Сумароков, страдавший “ломотой поясницы и ног” и геморроидальными припадками; пожилой мастер солеваренного завода Генар, которого долгое время мучили удушье и кашель. Его же рабочие заверяли лейб-медика, что только от пребывания в соляных парах они исцелились “от разных кожных хворостей”.

По возвращении в столицу Раух предложил состоятельным больным привозить старорусскую воду и ею пользоваться. Хорошие результаты еще более утвердили его в мысли о необходимости строительства здесь целебных ванн. Его поддержали военный министр Чернышев и начальник штаба военных поселений Клейнмихель. Дал предварительное согласие и император.

1828 г., спустя сто лет, был принят за дату основания курорта. Тем более что, привлекая дармовую рабочую силу, уже летом начали расчистку заброшенной монастырской территории и подготовку строительной площадки.

1830 г. 6 января генерал-адъютант Г. А. Клейнмихель писал штаб-доктору поселений К. X. Даллеру: “Государь повелевает... отправиться в Старую Руссу и, пригласив тамошних медицинских чиновников и аптекарей, исследовать посредством анализировки составных частей воду в соляных озерках города и окрестностях, сделать ясное описание и определить целительную силу сей воды, в каких именно болезнях может быть употребляема с пользою? Ежели окажется, что вода действительно имеет целебные минеральные части, то Его Императорское Величество предполагает устройство таковых ванн”.

6 апреля на столе Клейнмихеля лежала довольно подробная справка с топографическим описанием местности, свойств воды, ее химического состава, воздействия на организм человека и болезни. Перечисляя целебные свойства воды, Даллер называет излечиваемые болезни в такой последовательности: золотуха, лишаи, чесотка, затвердения и завалы брюшных внутренностей, отправления воротной системы, опухоли членосоединений и затвердения разного рода, боли сопряженные с маточными очищениями, застарелый ревматизм и подагра, недуги нервной и мочегонной систем, желчные и венозные...

После доклада императору, создали специальный комитет в составе штаб-доктора Даллера, архитектора Стасова, профессоров медико-хирургической академии Петербурга Нелюбина и Савенко, которые как “чиновники бывали на Кавказских минеральных водах и имеют в этом самые основательные познания”; директора работ Главного штаба военных поселений полковника Рерберга.

30 апреля генерал-адъютант “по Высочайшему повелению” поручил Василию Петровичу Стасову совместно с другими членами комитета составить “проект устройства ванн при Старорусском соляном источнике... и начертание вновь предполагаемых улиц” на этом участке.

26 августа проект “Заведения минеральных вод” в Старой Руссе был утвержден Николаем I, но вспыхнувшая холерная эпидемия, а затем восстание военных поселян задержали строительство.

Начало подлинной истории

1834 г. Вступило в строй первое ванное здание, небольшое сооружение на 8 ванн для высшего класса, и бассейны-купальни: на 10 женщин и в два раза больше на 20 мужчин низших классов. Общая пропускная способность 600 человек в день. Вода подогревалась паром. Однако привилегированные слои общества с пренебрежением отнеслись к появлению отечественного курорта и предпочитали лечиться за границей. Первыми пациентами стали раненые и больные солдаты.

1837 г. Появилось второе здание на 12 кабин с терракотовыми ваннами, предназначенное для лечения высшего класса, называлось оно “дворянским”.

1839 г. Окончено строительство третьего здания, так называемого “кадетского” корпуса для воспитанников учебных заведений. В этом же году открылось отделение на 3 кабины, по две ванны, для грязелечения. Слава нового курорта быстро росла. Число лечившихся в течение сезона, то есть с 20 мая по 20 августа, достигло 1070 человек.

Старорусские воды привлекли внимание известного естествоиспытателя Э. И. Эйхвальда. Их описал и дал научную оценку профессор медико-хирургической академии А. П. Нелюбин. Появилась книга А. Е. Воскресенского “Город Старая Русса и его соляно-минеральные источники”. О действии и употреблении местных лечебных вод написал О. П. Вельц... Речь шла, главным образом, о трех источниках, получивших позднее наименования “Озерный” или “Старый”, “Директорский”, “Неизвестный” или “Бауэровская шахта”.

1846 г. При расчистке Директорского источника на глубине 8 сажен (свыше 11 метров) среди обвалившегося в трубу кирпича и земли, вытащили небольшую медную позолоченную иконку 1,5 вершка на 1 вершок (6,6 см. X 4,4 см) св. Кирика и Иулитты, а с нею чугунное ядро и кости. Вероятно, это была святыня какой-либо насельницы древней обители, или благочестивого старорусца, вросшая вместе с их костями в землю.

Стали почитать эту святыню, прежде всего, сами рабочие, ибо до того момента у них не оставалось надежды на исполнение задания. Затем построили здесь часовенку над самим источником и поместили в небольшом иконостасе среди изображений страданий святых мучеников. С тех пор каждое лето при открытии сезона 20 мая здесь служили молебен. Редко кто обходил часовенку, приехав лечиться. Установился добрый обычай — помолиться перед иконкой вначале лечения и после него, испить соленой водицы из источника, хотя она была и горьковатой на вкус.

Деревянная часовенка постепенно ветшала, несколько раз ее подновляли. Наконец решили возвести каменную. Боясь за слабый грунт, поставили новую часовню в стиле XVII столетия недалеко от старой, и 15 июля 1914 года, в день памяти мучеников, она была торжественно освящена... Уже перед Великой Отечественной часовню разобрали. 22 мая 1991 года во время впервые отмечавшегося после долгих лет забвения праздника открытия летнего курортного сезона торжественно заложили первый камень будущей часовни святых Кирика и Иулитты.

1854 г. Заведение из военного ведомства было передано в удельное, ведавшее собственностью императорской фамилии. Внимание к здравнице, естественно, повысилось.

1857 г. С целью увеличения притока свежей подземной воды было закончено бурение нового артезианского колодца — “муравьевского”, украсившего курорт своим фонтаном. По распоряжению Министра государственных имуществ Муравьева было закончено возведение двух этажного каменного здания гостиницы или, как ее в то время называли, “Вокзала минеральных вод”.

Летом 1858 года по совету врачей в течение полутора месяцев здесь лечился Николай Александрович Добролюбов. В шутливом стихотворении, посланном историку и педагогу А. Д. Галахову, он писал:

Лечился Добролюбов от золотухи, но позднее выяснилось, что у него в то время развивался туберкулезный процесс.

1865 г. 23 июня в Старую Руссу на лечение прибыли Великие князья Владимир и Алексей Александровичи. Приукрасился город для высоких гостей, по субботам и воскресеньям радушные старорусцы как могли развлекали их то народными хороводами, то катаньями на лодках. Владимир жил в Путевом дворце, Алексей — в доме купца Суханова у Живого моста.

7 августа, окончив курс лечения, Великие князья отбыли в столицу. Через несколько дней император прислал старорусцам благодарность “за усердие и преданность к детям его”, а сами они в сентябре поручили доставить целой группе горожан золотые кольца с вензелями и бриллиантами.

1866 г. Перед очередным заездом на минеральных водах открылся летний, первый в губернии театр. Автором проекта был известный архитектор Н. Л. Бенуа. Казалось, началось процветание курорта. Но, увы, именно в этом году Новгородская удельная контора, которая непосредственно заведовала здравницей, была упразднена. Курорт передали Министерству внутренних дел и поручили попечению здешнего уездного исправника С. Дмитриева. Заведение пришло в совершенный упадок.

1867 г. 4 мая по требованию горожан Старорусская дума вынесла постановление просить Правительство о передаче минеральных вод в ее ведение и ассигновала на улучшение здравницы 20 тысяч рублей. Но ходатайство не получило поддержки.

Поступило несколько предложений от частных лиц. Наиболее привлекательным оказался проект садовника А. А. Рохеля, который он сделал вместе с сыном — врачом. Рохель просил всего 4 тысячи (!) рублей субсидии, обязуясь давать бесплатно тысячу ванн для присылаемых лиц военного и гражданского ведомств.

1868 г. 2 мая договор с Рохелем был подписан, последний получил в аренду на 25 лет бесплатно Минеральные воды с единовременной субсидией в 25 тысяч рублей и ежегодной — в 4 тысячи, которая вскоре возросла до 12 тысяч. Выделили крупные суммы на благоустройство и дополнительное строительство. Вначале расширение и улучшение лечебного дела шло успешно, появились новые корпуса, число ванн удвоилось. Притоку больных способствовал транспорт: вступление в строй железнодорожных путей Чудово — Новгород в 1871 году и Новгород — Старая Русса в 1878 году. В город регулярно ходил пароход.

1878 г. Число курортников превысило две тысячи против 1342 десять лет назад. Однако возлагавшиеся на арендатора надежды не оправдались. Рохель в первую очередь заботился об услужении “сильным мира сего”. Для “лечащихся” устраивали балы, гулянья, прогулки на пароходе и лодках. Безымянный остров на Полисти стал излюбленным местом бесчисленных пикников и приобрел название “остров любви”. Особенно буйно paзвлекались гвардейцы, которых только за летний сезон 1882 года перебывало здесь больше четырехсот.

И все же подавляющее большинство курортников составляли купцы, интеллигенция, мещане. Они тоже не прочь были послушать духовой оркестр, посмотреть спектакль, пройтись по дорожкам тенистого парка. Но прежде всего — поправка пошатнувшегося здоровья.

Старорусскими водами пользовались жена и дети Достоевского, а если верить донесению исправника, ведущего надзор за писателем, то в 1872 — 73 годах — и сам Федор Михайлович.

В 1879 году здесь лечилась Анна Васильевна Корвин-Круковская, член русской секции I Интернационала, активная участница Парижской Коммуны.

В 1880 — 81 годах здешними водами пользовался выдающийся дирижер и композитор Э. Ф. Направник.

В курортном театре неоднократно выступали с публичными лекциями представители “Русского общества охраны народного здоровья” профессора Петербургского университета Д. И. Менделеев, И. Е. Андреевский, В. И. Ламанский, собирая средства для открываемой по их предложению при минеральных водах колонии золотушных детей.

1882 г. Колония приняла пятьдесят больных, а за тридцать лет своего существования (закрыта в 1912 г.) способствовала исцелению нескольких тысяч. Это было первое подобное учреждение в России.

1883 г. На сезон прибыли новые гости из царского семейства: Великий князь Евгений Максимилианович Романовский, герцог Лейхтенбергский с супругой... Однако само лечение продолжало оставаться поликлиническим, им занимались частнопрактикующие врачи. Количество выздоравливающих даже в дворянском и кадетском корпусах не превышало 64 процентов.

В медицинский департамент стали поступать многочисленные жал больных на запущенное состояние лечебных помещений, на деревянные ванны, почерневшие от въевшейся грязи...

1890 г. Июль. Рохеля отстранили от должности на два года раньше окончания арендного срока за злоупотребления, установленные ревизией. Курорт перешел под управление Сергея Васильевича Тиличеева, доктора медицины, губернского инспектора.

Приняв заведение в весьма плачевном состоянии, новый директор задался целью не только исправить, что еще возможно, но и улучи равняясь на европейские здравницы. Однако это оказалось далеко не легким делом. На поправку и перестройку зданий, возведенных при Рохеле, затратили громадные по тому времени деньги — 192 тысячи рублей. Однако, приехав сюда, министр земледелия и государственных имуществ Ермолаев был настолько поражен неряшливым видом корпусов, что по возвращении в Петербург направил в Старую Руссу художника-декоратора, чтобы как-то задрапировать “безобразную внешность второго в России казенного курорта”.

Вновь были отпущены большие средства. Старые здания подновили или перестроили, украсили резьбой и лепкой. Расширили парк и в нем устроили дренажную систему. Над Муравьевским фонтаном установили металлический каркас. Создали метеорологическую станцию, открыли электрокабинет, химическую лабораторию по изучению минеральных вод, построили оранжерею, молочную ферму, ресторан, павильон для питья минеральной воды.

Количество больных, лечившихся на курорте, дошло до трех тысяч за сезон. Особым авторитетом пользовалась В. А. Кашеварова-Руднева, первая русская женщина-врач, получившая высшее медицинское образование. Не имея возможности заниматься наукой, затравленная реакционной общественностью Петербурга, она в 1889 году по совету С. П. Боткина выехала в Старую Руссу, чтобы “провести осторожный курс лечения ног минеральными водами и грязями”.

Тихая размеренная жизнь успокаивающе действовала на расшатанные нервы. И постепенно пришло решение остаться. Накопленных средств хватало на обустройство, купила деревянный дом на улице Крестецкой. Работа в больнице, консультации в курорте, частный прием — жизнь была заполнена трудом. Кашеварова-Руднева не могла отказать в просьбах о помощи простым людям. Она приходила к больным и в городские квартиры, и в крестьянские избы.

Родильного дома в городе еще не было. На каждого специалиста родовспоможения, включая повивальных бабок, приходились сотни нуждающихся. А она к тому же была единственной женщиной-гинекологом, доктором медицины не только в Старой Руссе, но и во всей России. И она не жалела себя...

9 декабря 1898 года в день тридцатилетия врачебной деятельности Кашеваровой-Рудневой все коллеги поздравили ее со славным юбилеем. К сожалению, она уже не работала: сдало горячее неутомимое сердце.

30 апреля 1899 года Варвара Александровна скончалась на 57 году жизни, и при огромном стечении народа была похоронена на кладбище Спасо-Преображенского монастыря (могила не сохранилась).

1904 г. Июль — август. Проходил курс лечения А. М. Горький. “Ноги у меня не болят и ничего не болит, — писал он шутливо Е. П. Пешковой, — но уж коли попал в Руссу, где лечатся от ревматизма, — почему и мне не полечиться, если я к нему имею склонность?”. В другом письме к К. П. Пятницкому писатель говорит о малярии: “Она еще сидит... во мне, но я с великим успехом просаливаю ее в здешних ваннах”.

Ежедневно Горький общался с больными, съехавшимися сюда в поисках исцеления, и здесь же наблюдал “проказы” беспечно веселящейся “привилегированной” публики, приехавшей тратить деньги. Эти впечатления нашли отражение в книге “Жизнь Клима Самгина”.

Колкую эпиграмму оставил лечившийся с августа 1903 по 1906 год поэт К. М. Фофанов:

Страж порядка стоял при входе в заведение минеральных вод, не пропуская в парк посторонних. Они могли пройти только в воскресенье. А ведь здесь ежедневно в утренние и вечерние часы играл духовой оркестр, как бы аккомпанируя шуму соседнего Муравьевского фонтана.

Театр давал до пяти представлений в неделю. По воскресеньям же устраивались балы мало отличавшиеся от великосветских. Театр играл большую роль в культурной жизни города. Здесь развивался талант великой русской актрисы В. Ф. Комиссаржевской. Летом 1895 года она получила приглашение играть в Александрийском театре Петербурга.

Несколько лет в Старой Руссе выступала одна из лучших провинциальных трупп антрепренера К. И. Незлобина. В 1904 и 1916 годах в ее составе играла М. Ф. Андреева, воспитанница К. С. Станиславского. В июне 1904 года приезжал и сам Константин Сергеевич. Частой гостьей была актриса М. Г. Савина — председатель совета Русского театрального общества.

26 июля на концерте “в пользу вдов и сирот солдатиков, ушедших на войну”, читал свою поэму “Человек” М. Горький.

С. В. Тиличеев пробыл директором семнадцать лет, и, по словам С. Н. Паренаго, вскоре севшего в это далеко не мягкое кресло, оставил “яркие следы своей деятельности. В общем, весь курорт был приведен в порядок и благоустройство”.

1907 г. В Старую Руссу направили доктора медицины Семена Никифоровича Исаева. Знаток курортного дела, которому он посвятил сорок лет своей жизни, Исаев сразу же проявил себя опытным администратором. Минеральные воды стали давать прибыль, в первый же год — 15 тысяч рублей!

Однако Семен Никифорович не мог смириться с существующими порядками и традициями, укоренившимися финансовыми нарушениями. Определенный интерес представляет его докладная записка в министерство. “Дума собирает с приезжих рублевую пошлину на благоустройство, а прилегающие к Минеральным водам улицы не имеют тротуаров и весной и осенью совершенно непроезжие... Водопроводная вода подается из дубовицких колодцев самотеком по ветхим деревянным трубам, проложенным еще в 1843 году. Большинство горожан и частично курорт пользуются болотными водами Полисти и Перерытицы...

Старорусцам негде проводить свободное время и они стремятся в парк курорта, так как единственный сад отдыха продан немецкому концессионеру под фабрику... На Минеральных водах постоянных врачей нет, работают сезонники. При тяжелом финансовом положении немало ванн отпускается бесплатно лицам, имеющим доход свыше тысячи рублей в год. Курортный ресторан вместо того, чтобы платить за аренду еще получает от нас ежегодную субсидию в тысячу рублей...”.

1909 г. Исаев просил отставку и после упорных просьб получил ее. Директором был назначен Сергей Николаевич Паренаго, доктор медицины, бывший Старший врач Кавказских минеральных вод. Ему удалось многое сделать для развития северной здравницы. Появились новые здания, значительно улучшилось медицинское обслуживание больных. Но подавляющее большинство лечащихся по-прежнему жило и кормилось на частных квартирах.

Опытный администратор знал, какое огромное значение для привлечения пациентов имеет популярность врачей. Не случайно подлинную славу снискала здесь Кашеварова-Руднева. Врачи-практики не могли заменить медицинские “светила”. Паренаго выехал в Петербург и уговорил профессора А. М. Левина и доктора медицины Л. М. Кутузова периодически приезжать на курорт и давать консультации.

Пригодился Сергею Николаевичу и опыт работы на юге. Так, на протяжении многих лет грязь в Старой Руссе применялась в ваннах в виде болтушек, что плохо сохраняло ее лечебные свойства и давало большую нагрузку на сердечно-сосудистую систему. Он же ввел местное грязелечение по кавказскому аппликационному методу.

Старорусские воды по-прежнему привлекали ученых. Об их составе и образовании минеральной грязи на II Всероссийском бальнеологическом съезде в 1906 году доложил врач Н. А. Орлов. Через семь лет подробный анализ Питьевого и Царицынского источников сделал ученый химик Н. С. Курнаков. Статьи и очерки о курорте печатались в “Горном журнале” и журнале “Русский врач”.

Количество людей, пользующихся минеральными водами, увеличивалось. Больные приезжали даже из Сибири, Закавказья, Бессарабии, Средней Азии, Финляндии. И это несмотря на удорожание отпускаемых процедур почти в три раза. Одна грязевая ванна стоила 1 рубль 25 коп. На такую сумму можно было купить три килограмма сливочного масла. Цена комнаты за сутки в казенной гостинице была тоже высокой.

И все же к началу XX века Старорусский курорт был значительно дешевле Кавказских минеральных вод, и доступен менее обеспеченным слоям населения, в первую очередь Петербургской и Новгородской губерний. Жители этих губерний меньше тратили на проезд, легче находили дешевый ночлег и стол у частных лиц.

“Демократизации” северной здравницы “способствовали” русско-японская и мировая войны. Но особенно первая революция, на втором году после нее среди трех тысяч курортников вместе с дворянами, купцами, чиновниками лечилось свыше двухсот врачей и учителей, 830 мещан и 204 крестьянина.

1915 г. Наряду с привилегированными сословиями пользовались водами 427 врачей и учителей, 655 мещан, 33 ремесленника, 75 нижних чинов и прислуги. Здравница к тому же служила базой военного госпиталя, в котором впервые целебные грязи и минеральная вода стали применяться для лечения раненых.

Находясь в ведении Горного департамента Министерства торговли и промышленности, курорт уделял серьезное внимание коммерческой деятельности. Старорусскую грязь выписывали в Петербург, Москву, Рыбинск, Кострому, Ковно, Тверь, Ревель, Бежецк, Лугу. Хвойную соль, приготовляемую на бывшем солеваренном заводе, посылали в Одессу, Ригу, Невель, Великие Луки; маточный щелок или раствор высокой концентрации без поваренной соли — в Рязань, Витебск, Либаву, Могилев... Цветы курортной оранжереи отправляли в Новгород. На территории здравницы продавали газированную минеральную воду. Ресторан не только не требовал субсидий, но даже платил 1500 рублей аренды.

1916 г. Нам осталось подвести некоторые итоги и дать краткое описание курорта накануне Октябрьской революции. Курорт широко раскинулся на юго-восточной окраине Старой Руссы, занимая 47 десятин земли. Из них 12 поросло тенистыми высокими деревьями, а 35 — мелким леском-подростком, травой луговой, и застроен лечебными зданиями. Три десятины — поверхность соленых озер: Верхнего, Среднего, Нижнего. От города отделяли улицы: с запада — Ильинская, с севера — Рогачевская.

Вся жизнь здравницы напряженно пульсировала около соляных источников. Особой красотой изумлял приезжих Муравьевский фонтан, бьющий из глубокой скважины на высоту четырех саженей. Каких-то сто пятьдесят лет назад, как упомянуто в начале главы, три подобных фонтана украшали Верхнее озеро. В 16-м оставался на виду лишь “Старый” или “Озерный”, спокойно вытекающий из срезанной в 1831 г. деревянной трубы. Вокруг озера шла крытая галерея для прогулок, на ней — павильон для отдыха и питья минеральной воды.

С восточной стороны стояла еще старая часовенка святых Кирика и Иулитты. В ней под стеклянным колпаком гудел, плескался, вытекая из трубы, “Директорский” источник.

Вода трех источников и направлялась в ванные здания, наполняла озера, из которых добывалась лечебная грязь. Излишек утекал через ручей Войе в Полисть.

Из пяти лечебных зданий два были с ваннами первого класса на 112 кабин. Особенно красиво выглядело Ермоловское, названное в честь министра А. С. Ермолова, проявлявшего заботу о курорте. Два здания второго класса оставались с деревянными ваннами на 40 кабин. И военный павильон из пяти отделений. В двух имелось по большому бассейну для одновременного купания по сто человек. Вода подогревалась паром. В других отделениях размещались те же деревянные ванны — грязевые, соляно-хвойные, суховоздушные, паровые...

Соленый раствор для ванн готовился за 2,5 версты на месте бывшего солеваренного завода из “Царицынского” и “Екатерининского” источников. Их воду поднимали наверх градирни длиною в 45 сажен и заполненной березовыми прутьями. Пропуская через них, сгущали раствор.

Справа, при входе в курорт, стояла казенная гостиница на 65 комнат. Крытыми галереями она соединялась с концертным залом, рестораном, театром. Тут же среди парка были: фотография, парикмахерская, кондитерская, всевозможные киоски для продажи книг, съестных припасов, фруктов и т. д. Все постройки, даже самые небольшие, украшены художественной резьбой. Рядом пестрели цветники. Видно, что немало забот проявлялось об удовлетворении эстетических потребностей наряду с излечением недугов.

Здесь же среди тенистых деревьев были разбросаны площадки для всевозможных игр и развлечений: крокета, тенниса, гигантских шагов и гимнастических упражнений. При ресторане была открыта бильярдная.

Так что, не удаляясь с территории курорта, больные находили немало развлечений. Не закрыты для них были город и окрестности. Ближайшие места прогулок: Сомрова роща за железнодорожным вокзалом в трех верстах от курорта. За городом — Косинский женский монастырь с березовой рощей на берегу Снежи, куда можно было проплыть на лодках. По воде же можно было добраться до мызы Кречево на Полисти и остаткам Никольского монастыря. По старой Осташковской дороге (на Залучье) в семи верстах от города стоял Спасительский погост, где в небольшом храме был образ Нерукотворенного Спаса.

Любители древности могли посетить с экскурсией и Новгород.

От поликлиники — к санаторию

1917 г. Октябрь. Старорусский Совет временно передал курорт городскому самоуправлению, которое и кредитовало его.

1918 г. Март. Когда установилась надлежащая связь с центром, курорт перешел в ведение Горного отдела ВСНХ. Непосредственное руководство осуществлялось распределительным совещанием из представителей Старорусского совдепа, профсоюзов и местного СНХ. Курортный исполком возглавлял С. Н. Паренаго.

29 июля на имя Председателя Совнаркома поступила просьба только что созданного Народного комиссариата здравоохранения “перевести курорт Старая Русса в их ведение”. На письме Петровского, хранившемся в архиве Ленгорисполкома, имеется резолюция секретаря Н. П. Горбунова о согласии Ленина и предложении “внести проект постановления в Малый Совет”.

1919 г. 9 — 12 марта северную здравницу посетил Н. А. Семашко. Его интересовало все, но главное — лечение раненых красноармейцев в располагавшемся здесь госпитале. Однако не успел уехать нарком здравоохранения, как директору курорта показали предписание Троцкого о немедленном освобождении помещений для размещения штаба Западного фронта, который с 24 февраля находился в вагонах на вокзале железной дороги.

20 марта в пожарном порядке несколько сот раненых и больных воинов Красной Армии были переселены в другие помещения. На глазах возмущенных горожан больные уныло передвигались на костылях или с помощью медсестер и санитаров. Часть несли на носилках. Никакие призывы к милосердию не достигали цели. Более того, некоторых членов местного Совета, особенно возмущавшихся, “попросили” освободить квартиры для работников штаба.

30 марта Старорусский исполком послал ходатайство в РВС и СНК, обещая компактно поселить штаб Западного фронта в нескольких местах города — на выбор. Ответа не дождались.

25 апреля послали новые прошения, подчеркивая острую необходимость в продолжении лечения переселенных раненых и больных и поступлении новых, нуждающихся в том же. Писали о срочной подготовке к летнему лечебному сезону, когда они впервые решили перейти от поликлинического обслуживания больных к САНАТОРНОМУ, включая не только лечение, но жилье, быт, питание и т. д.

Но это был глас вопиющего в пустыне, инициатива натыкалась на предписание Л. Д. Троцкого.

23 — 24 июля. Наконец-то штаб Западного фронта освободил помещения в связи с отъездом в другой город. Но время было упущено.

Сентябрь. Согласно отчету, несмотря на некоторую задержку сезона, прошли лечение 1930 человек, из них половина местных жителей и всего 120 бойцов и командиров Красной Армии, в том числе Я. Ф. Фабрициус и Н. С. Григорьев, в прошлом комиссары 2-й Новгородской дивизии, что формировалась в Старой Руссе.

1921 г. Летом лечился замечательный русский художник Б. М. Кустодиев. Во время экскурсий по городу Борису Михайловичу удалось написать немало этюдов, которые стали основой многих будущих картин.

Окончилась гражданская война. Трудности на дорогах, дороговизна и отсутствие квартир, не налаженная работа отборочных медицинских комиссий продолжали отражаться на функционировании здравницы, перешедшей от старой поликлинической системы обслуживания без обеспечения быта пациентов, к новой — санаторной. По-видимому, председатель Новгубисполкома В. Р. Пакун об этом рассказал Ленину, когда был вызван с докладом о состоянии и мерах по восстановлению местной промышленности.

24 сентября губернская газета “Звезда” писала, что Владимир Ильич во время приема “предложил составить подробный доклад о состоянии Старорусского курорта и прислать ему для ознакомления”. Вскоре в ведение здравницы передали помещения соседних военных госпиталей, развернутых еще в мировую войну.

В лечении нуждаются круглый год

1925 г. Лечебный сезон длился 11 месяцев. Так впервые в России перешли на круглогодовое функционирование. Раньше чем где-либо стали применять зимнее грязелечение. Целебными источниками заинтересовались академики-микробиологи В. Л. Омелянский и Б. Л. Исаченко, видный бальнеолог С. А. Щукарев.

1928 г. Летом в связи со столетним юбилеем здравницы ее вновь посетил Н. А. Семашко и, говоря о популярности Старорусского курорта, нарком отмечал: “Первая причина — целебные силы, которые действительно велики и создали славу, ибо не одна сотня тысяч больных получила лечение, а часто и излечение. Во-вторых, расположенный между Петербургом и Москвой, курорт постоянно привлекал к себе больных и будет привлекать. Наконец, в-третьих, он был доступен менее обеспеченным слоям населения...”.

1929 г. Уже числилось 560 стационарных коек. В начале 30-х их количество возросло до 850. Директором тогда был Аркадий Павлович Шаранин, главным врачом Василий Константинович Виноградов. Немало потрудился на посту директора курорта с 1937 года и Иван Степанович Лохов.

1940 г. На курорте имелось семь спальных корпусов. Санаторное лечение прошли 11 тысяч, амбулаторное — 8800 человек. Перед началом войны количество стационарных мест составляло 1100. К услугам больных было две водогрязелечебницы с хорошим оборудованием, вспомогательными лечебно-диагностическими кабинетами и лабораториями, отличное бальнео-гидроминеральное хозяйство. Здравница располагалась в прекрасном благоустроенном парке с вековыми деревьями.

1941 г. 23 июня на второй день войны на базе курорта развернули эвакогоспиталь 20-17. Начальником его назначили В. К. Виноградова. Комиссаром стал И. С. Лохов, сдав дела заведующей курортным бюро Марии Исаевне Ицкевич. В тяжелых условиях приближающегося фронта она занималась эвакуацией санаторных больных в глубокий тыл.

5 июля на город посыпались фашистские бомбы. В полупустом здании центрального корпуса секретарь Ленинградского обкома партии М. Н. Никитин принимал партизанских командиров, формируя первые бригады народных мстителей.

31 июля — 21 августа, ожесточенные бои за город...

Оккупанты превратили здравницу в пустыню: сожгли санатории, взорвали бюветы минеральных источников, вырубили парк, разрушили плотины и береговые крепления, водоводы, дамбы и водонепроницаемые заграждения. Обнаженные грязи окислились, высохли или были размыты атмосферными осадками и вынесены из водоемов в ручей Войе.

1944 г. 18 февраля Старая Русса была освобождена от немецких оккупантов. Возвратился из эвакуации директор курорта И. С. Лохов. На территории здравницы широко развернулись восстановительные работы.

1946 г. 25 декабря санаторий принял первых больных, развернув 50 коек, 5 ванн и 5 кушеток для грязевых аппликаций.

1947 г. Функционировало 100 коек, 10 ванн, 10 грязевых кушеток, столовая на сто мест, клуб.

1952 г. Закончилось капитальное восстановление главного корпуса, количество мест достигло 325. До ста больных ежемесячно лечилось амбулаторно. С приходом к руководству Л. Г. Дробышевского особое внимание было обращено на реконструкцию и расширение бальнеогрязевого хозяйства.

1958 г. Вступила в строй новая грязелечебница с пропускной способностью свыше семисот человек в день. Здание с колоннами удачно вписалось в окружающую территорию. Обширный мраморный вестибюль и светлые широкие коридоры вели в лечебные залы. На втором этаже расположились лечебно-диагностические кабинеты и лаборатории, оснащенные новейшей медицинской аппаратурой. В этом же году были заложены фундаменты двух спальных корпусов на сто коек каждый.

1962 г. Руководителем-администратором стала Нина Павловна Науменко, заслуженный врач РСФСР. А между тем слава северной здравницы продолжала расти. Встал вопрос о ее реконструкции на основе последних достижений курортологии. И вот поднялись три новых многоэтажных спальных корпуса — настоящие дворцы отдыха, красивые и благоустроенные, со своими столовыми и клубами.

Открылась питьевая галерея — здание, отображающее стиль эпохи. Сплошные стеклянные двойные окна делают ее легкой и прозрачной, скрытое отопление и вентиляция позволяют эксплуатировать круглый год. Невдалеке — водолечебница на 50 ванн. Вступило в строй новое административное здание, где разместились курортное бюро, парикмахерская, почта, библиотека. Строились жилые дома для коллектива.

Постоянно разрабатывались и внедрялись новые лечебно-диагностические методики, обновлялась материально-техническая база. Уже тогда была начата, ведущаяся и по сей день под руководством ученых Петербурга, научно-практическая работа по исследованию проблем психотерапии, гастроэнтерологии, артрологии. Складывался коллектив единомышленников, патриотов санатория, высококвалифицированных специалистов — врачей, медсестер, младшего обслуживающего персонала, работников вспомогательных служб.

Один из лучших курортов

1966 г. Старорусский курорт занял первое место в соревновании курортов Северо-Запада.

Июнь. На территории здравницы начались археологические раскопки. Они ведутся до сих пор близ жилых домов санатория. Администрация курорта с полным пониманием отнеслась к просьбе краеведов и ученых, не ожидая постановления Правительства об охране культурного слоя в древних городах (1971 г.). И именно здесь была найдена первая берестяная грамота в Старой Руссе!

1969 г. Санаторий награжден Почетной грамотой Президиума Верховного Совета РСФСР.

1973 г. В специально отведенном помещении административного здания было положено начало музею истории курорта. Немало сил и энергии уделила ему Наталья Алексеевна Кимаск. Она же являлась его гидом-смотрителем.

Экспозиция открывается легендарными образами Руса, Полисти и Порусьи, написанными в стиле “Палеха” художником В. А. Федоровым. Из представленных обзору фотографий, литературных источников, подлинных вещей и документов посетитель составит довольно четкое описание развития курорта.

1978 г. В честь 150-летнего юбилея за успехи в лечении больных и вклад в развитие здравоохранения санаторий награжден орденом “Знак Почета”. К этому времени он по числу коек превзошел довоенный уровень, здесь одновременно отдыхали 1150 больных в прекрасных благоустроенных корпусах. А строительство продолжалось.

Особое внимание уделялось благоустройству территории. Одновременно с мелиоративными работами велось дальнейшее озеленение парка, обрамляемого декоративным кустарником и красивой оградой. Вдоль аллей и тротуаров протягивались цветочные ковры и рабатки. Как в довоенные годы взметнулась ввысь мощная струя реконструированного Муравьевского фонтана.

Более двадцати лет руководила здравницей Н. П. Науменко. И уходя передала новому главному врачу В. Б. Петухову хороший спаянный коллектив, способный продолжать славные традиции. Еще не все построено, что было задумано и спланировано. Но и сейчас санаторий “Старая Русса” — крупная, многопрофильная здравница. Одновременно здесь проходят лечение 1250 больных по путевкам и 150 — по курсовкам с заболеваниями опорно-двигательного аппарата, нервной системы, желудочно-кишечного тракта и гинекологическими.

Из традиций в Старой Руссе и курорте возвращаются не только довоенные, но и дореволюционные, и времен нэпа.

1991 г. 25 мая отметили праздник славянской письменности, прошла учредительная конференция общесоюзного общества Ф. М. Достоевского, приуроченная к 170-летию со дня рождения и 110-й годовщине со дня смерти писателя.

26 мая состоялось традиционное, не отмечаемое семьдесят лет, торжественное открытие очередного сезона в курорте. От Георгиевской церкви народное шествие во главе со священнослужителями и архимандритом Агафангелом прошли в парк курорта, где впервые за долгие годы была прочитана проповедь. Главврачу Петухову о. Владимир передал в дар санаторию икону “Животворный источник”. Праздник прошел при огромном стечении горожан, ибо совпал с днем празднования Святой Троицы.

Прошло пятьдесят лет с тех пор как отгремели последние залпы на берегах Полисти. Из руин и пепла поднялась Старая Русса и вместе с нею на месте огромного пепелища — северная здравница. Весь уклад санатория, жизнь, порядок, обстановка свидетельствуют о высокой культуре учреждения, заботливости и внимании персонала к нуждам больных и отдыхающих... И она по праву считается одной из лучших в стране!

Глава XII. РОССИИ ВЕРНЫЕ СЫНЫ

Неотъемлемой частью общественного бытия является искусство. В нем как в зеркале отражается духовный мир нации. “Искусство, — говорил Ф. М. Достоевский, — есть такая потребность для человека, как есть и пить. Потребность красоты и творчества, воплощающего ее — неразлучна с человеком, и без нее человек, может быть, и не захотел бы жить на свете”. И если искусство — душа народа, то художник — совесть народа.

Эволюция от крепостничества к капитализму сопровождалась большими изменениями в культурной жизни, где главенствующая роль от дворянской интеллигенции переходила к разночинной. Ломался унаследованный быт, подрывался патриархальный уклад. Однако это отнюдь не означало, что первая утратила всякое значение в творчестве. Лучшие люди из дворян с большим успехом продолжали его.

Вторая половина XIX века. У всех “на слуху” М. П. Мусоргский, Н. А. Римский-Корсаков, П. И. Чайковский... В конце столетия зазвучали ранние сочинения С. В. Рахманинова, дворянского сына из-под Старой Руссы.

“Русский”, а не “эмигрант” и по “паспорту”

1873 г. Вся зима была сравнительно теплой и малоснежной. И весна наступила ранняя, но холодная, сопровождаемая дождем, снегом и утренними заморозками.

В самую распутицу, 20 марта, в Семенове — усадьбе отставного лейб-гвардии Гусарского полка штаб-ротмистра Василия Аркадьевича и Любови Петровны Рахманиновых родился четвертый ребенок — Сережа, будущий композитор. 2 апреля его крестили в Дегтяревской церкви, что находилась в двух верстах. Воспреемниками были: мировой судья 3-го участка Старорусского уезда А. Н. Васьков и бабушка Сергея, Софья Александровна, жена генерал-майора П. И. Бутакова из усадьбы Онег Новгородского уезда. Таинство крещения совершал священник Платон Васильевич Савицкий с псаломщиком Петром Николаевичем Любочским.

К сожалению, некоторые исследователи упорно называют местом рождения гения мировой культуры, проникновенного певца русской природы, имение Онег на Волхове. Уверяют, что лихому гусару ничего не стоило только что появившегося младенца вместе с далеко не оправившейся супругой увезти в экипаже за 180 верст. Но забывают, что была распутица, “сопровождаемая дождем, снегом и утренними заморозками”. То есть погода, когда “хороший хозяин и собаку за ворота не выпустит”.

Им словно невдомек, что новорожденному требуется постоянное внимание, частое пеленание, кормление, сон... И это в течение многих суток! К тому же ехали не в автомашине, а в карете! Да, шоссе Новгород — Старая Русса было более-менее приличным. А до него? А после? До Залучья — булыжная мостовая, к усадьбе Семеново — проселок! Не зря этот болотистый район площадью 50 х 50 километров ныне заброшен. Короче говоря, пытаются доказать, что взбалмошному гусару и бабке-генеральше так и не удалось погубить 7 — 8-дневного младенца и только что ставшую на ноги роженицу. И уж абсолютно непонятно — зачем молодой матери, уже имеющей троих детей, было ехать именно в Онег на рождение четвертого?!

“Знатоки” ссылаются на одно из писем 23-летнего Сергея: “...Позабыл еще сказать, что родился я в Новгородской губернии, в одном из наших имений. Если Вам нужно знать название, в чем сомневаюсь, то название его Онег” Уже здесь, как видим, звучит сомнение... Достаточную ясность в этот вопрос внесла старший научный сотрудник Старорусского краеведческого музея Н. С. Сергеева.^[3]

* Оказывается, Семеново, а также соседнее поместье Новые Дегтяри и усадьбу Кошели Василий Аркадьевич Рахманинов получил в качестве приданого жены по дарственной записи 1868 г. от весьма состоятельного генерал-майора в отставке Петра Ивановича Бутакова. В это время молодой супруг работал в посреднической комиссии по межеванию земель в Поддорье, то есть всего в каких-то двух десятках верст.

“Итак, Сергей Рахманинов появился на свет в Семеново, но пробыл там столь недолго, — с полным основанием утверждает Сергеева, — что эту биографическую подробность впоследствии не удосужился ему разъяснить никто из родных, отвлеченных трудными семейными обстоятельствами, ухудшающимися с каждым годом”. И, следует обязательно подчеркнуть, — по вине отца!

Василий Аркадьевич промотал все состояние. Уже в 1877 г. Любовь Петровна “представила на выкуп имение в Новых Дегтярях”, затем заложила усадьбу в Кошелях, а в следующем году — и Семенове! Расставшись с владениями в Старорусском уезде, переехали в доставшийся по наследству Онег. Однако в 1879 г. в “Новгородских губернских ведомостях” появилось объявление о публичной продаже и здесь, правда, “движимого имущества”. А в середине 1882 г. пошло с аукциона и само имение. На вырученные деньги уехали в Петербург.

В выше приводимом письме молодой композитор сообщает, что“играть на фортепьяно он начал с 1878 года”, то есть с переездом в Новгородский уезд. Играл с матерью и педагогом А. Д. Орнатской, затем учился в Петербургской и Московской консерваториях, в том числе у С. И. Танеева и А. С. Аренского. Окончил учебу с большой золотой медалью. Его дипломной работой была одноактная опера “Алеко” по поэме Пушкина “Цыгане”.

Гений Рахманинова — на редкость многогранный. В годы учебы он сочинил ряд великолепных камерных ансамблей, свыше двадцати романсов (“В молчаньи ночи тайной”, “Весенние воды” и др.), первый концерт для фортепьяно с оркестром (1891 г.). Второй фортепьянный концерт (1901 г.) открыл новый этап творчества. Глубокие раздумья первой части, проникновенный лиризм второй в соединении с жизнеутверждающим финалом с небывалой до того глубиной выразили и тревожную страстность творческой индивидуальности автора, и предгрозовую атмосферу России начала нового века. Вскоре прозвучала вторая симфония, воспринятая слушателями как отзвук и своеобразное отражение событий 1905 г.

Среди последующих сочинений — симфонические поэмы, оперы, кантаты, серии романсов, сонаты, 23 прелюдии, 17 этюдов-картин, третья симфония, “Симфонические танцы”... Свою славу закрепил С. В. Рахманинов неутомимой концертной деятельностью в России и за границей. В декабре 1917 г. он уехал на гастроли в Скандинавию. В 1918 г. переселился в США... С нападением фашистской Германии на родную страну сборы с концертов передавал в помощь Советской Армии.

За границей Рахманинов никогда не забывал Отечества. Живя в Соединенных Штатах до самой смерти, Сергей Васильевич, тем не менее, американского гражданства не принял. В его американском паспорте в графе о подданстве стояло: “русский”. Не “эмигрант”, не “натурализованный”, а РУССКИЙ! Это было редчайшим исключением для иностранца! Такой же паспорт был еще у Шаляпина.

Умер Сергей Васильевич 28 марта 1943 г. в Беверли-Хилс, штат Калифорния, похоронен в Валхалле, близ Нью-Йорка.

Имя Рахманинова как пианиста стоит в одном ряду с именами Ф. Листа и А. Г. Рубинштейна. Феноменальная техника, певучая глубина тона, гибкая и властная ритмика всецело подчинялись в его игре высокой одухотворенности и яркой образности выражения. Сергей Васильевич был также одним из крупнейших оперных и симфонических дирижеров своего времени.

Художник, певец, музыкант

17 марта 1883 года в Старой Руссе на улице Рогачевка в семье полкового музыканта родился Василий Семенович Корочкин, будущий известный живописец Сварог. Ему было всего полтора года, когда умер отец. На руках Ольги Васильевны осталось трое детей, кроме младенца — две подрастающие дочери. Кормились стиркой белья. Но все дети стараниями матери, что называется, вышли в люди. Старшая Анюта стала сельской учительницей, Надя — швеей. 13-летний Вася, покорив учителей талантливыми рисунками, на деньги, собранные местной интеллигенцией по подписному листу, уехал в Петербург в художественное училище Штиглица.

Благодаря способностям и трудолюбию вскоре после выпуска юный старорусец уже работал в крупнейших иллюстрированных журналах столицы, в том числе в “Ниве”. Формированию мастерства Сварог многим обязан И. Е. Репину, чье имя являлось идейным знаменем русских реалистов начала XX в. “Какая стихийность манеры! Какие силачи в живописи у нас появляются!” — воскликнул Илья Ефимович, увидев одно из произведений молодого художника и... написал его портрет с неизменной спутницей — гитарой.

Плодотворная работа была прервана в 1919 г. отъездом в Старую Руссу к больной матери. Во время длительного пребывания в родном городе В. С. Корочкин продолжал служить искусству. В открытом им Народном доме он был и режиссером, и певцом, и музыкантом, драматическим артистом и художником. За два года сорок пять полуголодных артистов поставили семь опер, сыграли сорок пять оперных спектаклей!

Вернувшись в Петроград, Сварог выехал вскоре на крупнейшие новостройки страны: Магнитку, Кузнецкстрой, Челябинский тракторный завод. По материалам поездок в прессе печатались целые серии его акварелей, зарисовок, портреты ударников.

В 1940 году Политуправление МВО объединило профессиональных военных художников в студию имени М. Б. Грекова на базе Изомастерских самодеятельного красноармейского искусства, созданных в 1934-35 гг. Студия ставила задачи культурного и политического воспитания воинов, отображения героического боевого пути и современной жизни Армии. Руководителем избрали В. С. Сварога, проявившего незаурядный талант в освещении военной тематики: “Смольный в Октябре”, “Взятие Зимнего”, “Ворошилов на маневрах”, “Совет командиров”, “Шлюпочный поход жен командиров”, портреты Громова, Юмашева, Данилина — участников беспосадочного перелета в США и др.

Началась Великая Отечественная война. 58-летний руководитель студии военных художников из-за преклонных лет оставался в Москве, а более сорока ее сотрудников выехали на многочисленные фронты для сбора материала и создания художественной летописи героической битвы. Они не были просто свидетелями боев, многие из них сами принимали участия в боевых действиях. И Сварог в составе группы самообороны регулярно дежурил на крыше Дома художников во время вражеских налетов на столицу. В связи с ухудшающейся обстановкой Комитет по делам искусств в конце августа предложил студии эвакуироваться в Нальчик.

По приезду, измотанный дальней дорогой, Василий Семенович не позволил себе и дня отдыха. Вместе с известными артистами В. И. Качаловым, О. А. Книппер-Чеховой, М. М. Климовым и другими он выступал в концертах в местном драмтеатре, на заводах, в госпиталях, воодушевляя людей, укрепляя их веру в победу, в разгром проклятой фашистской орды. И лишь урывками занимался живописью. Однако вскоре пришлось эвакуироваться в Тбилиси. Здесь в мае 1942 г. вместе с И. Э. Грабарем он выставил последние работы в Картинной галерее.

На исходе лета по директиве из Москвы художники переехали в Самарканд и ждали вызова. Он пришел в начале октября. При отъезде случилось непредвиденное. На вокзале, переходя с чемоданами стальные пути, Сварог споткнулся и упал, ударившись левым виском о рельс. В тяжелом состоянии его доставили в Москву. Врачи продлили жизнь на четыре года, жизнь, но не творчество, к которому рвалась душа художника, певца, музыканта... Студию Грекова возглавил Н. Н. Жуков, военный художник Калининского фронта.

Силы убывали. Жена художника Лариса Семеновна, И. Э. Грабарь и бывший ученик скульптор Томский готовили выставку произведений к его 60-летию. Сварог был награжден орденом Трудового Красного Знамени. Мечтал побывать в родном городе после Победы. Он дожил до нее, но приехать в Старую Руссу не смог... 31 декабря 1946 г. щедрое сердце художника перестало биться.

На посмертной выставке В. С. Сварога было представлено около 300 его полотен, в том числе несколько посвященных Старой Руссе — родная улица “Рогачевка” и другие. Томский создал надгробный памятник и установил его на Новодевичьем кладбище. Старорусцы назвали именем художника одну из центральных улиц, ведущих к курорту, парк которого так любил юный рисовальщик Корочкин и где отдыхал в редкие приезды известный живописец Сварог.

В 1973 г. земляки решили подарить родному городу художественную картинную галерею. Они разыскали родственников Василия Сварога — сестер и брата его покойной жены Ларисы Семеновны Клячко — Надежду, Юлию и Анатолия. И те преподнесли в дар около 200 работ. Особый интерес вызывают портреты видных деятелей, писателей, прославленных рабочих и колхозников. Автопортрет, портрет жены и Василия Ушакова, ученика выдающегося живописца. Прекрасны акварели, их здесь более ста. Рядом в застекленной витрине — посмертная маска и слепок руки художника.

В бронзе и граните

19 декабря 1900 года в семье кузнеца Василия Алексеевича и Екатерины Ивановны Гришиных родился первенец Николай, будущий скульптор Томский, Герой Социалистического Труда, многократный лауреат Государственных премий, президент Академии художеств.

“Я родился в большом селе Рамушево под Старой Руссой, — писал о себе Томский. — Отменные по живописности места, просторные заливные луга вдоль берегов тихой привольной Ловати. Разноцветный ковер весной, пахучие сенокосы летом, синеющая стылая даль осенней порой и заснеженная целина, прорезанная санным путем через замерзшую Ловать... Сколько радости в мартовской голубой и звонкой капели, в журчании весенних ручьев. И какой неописуемый восторг вызывает ледоход на Ловати... А первая песня скворца под окном и серебряный колокольчик невидимого жаворонка! Какое блаженство — бежать босиком по цветущему лугу, на лету сшибая золотистые лютики, лебяжий пух одуванчиков... Незабываемое детство — оно на всю жизнь”.

Эти поэтичные строки писал 77-летний художник, известный в России и за границей. Его редкий талант, родная земля и Отечество были связаны неразрывно. И кто из рушан 60-70 годов не видел пусть и редко, академика на улицах города или в Рамушеве.

После окончания гражданской войны, работая в военкомате Старой Руссы и занимаясь в самодеятельности, Гришин мечтал стать артистом и выбрал псевдоним “Томский”. Между делом рисовал портреты товарищей. Увидев их, руководитель драмкружка — художник Василий Семенович Сварог, приехавший к больной матери, посоветовал ему заняться лепкой: “Рисунок у тебя скульптурный. Ты хорошо чувствуешь объем”. Это и решило судьбу: Томский уехал на учебу в Петроград.

На рубеже тридцатых он некоторое время занимался реставрацией архитектурных памятников Ленинграда, был помощником известного скульптора В. В. Козлова. 6 декабря 1938 г. на площади у Нарвских ворот состоялось торжественное открытие памятника С. М. Кирову. То был первый крупный успех художника-реалиста, принесший ему широкую известность в стране. Его дарование проявилось в различных жанрах пластического искусства.

Томский много сил отдавал проектированию монументальных памятников, успешно работал над портретом, станковыми композициями, рельефом. И в каждой из этих областей он сумел создать значительные художественные произведения. Подлинную славу ему принесли памятники М. В. Ломоносову, Н. В. Гоголю, М. И. Кутузову, Могила Неизвестного солдата в Москве; памятники П. С. Нахимову в Севастополе; И. Д. Черняховскому в Вильнюсе и многие другие.

Приезжая в Старую Руссу Николай Васильевич всегда интересовался новыми сведениями по истории родного города, особенно подвигами рушан в Отечественных войнах 1812 и 1941 — 45 гг. Весьма сожалел, что местная администрация в свое время не согласилась с его проектом памятника воинам Северо-Западного фронта, а приняла услуги каких-то кооператоров, ставящих памятники-близнецы из трех стел, лишь каждый раз переставляя их.

Создав для Новгорода памятник Лене Голикову, скульптор не оставлял мысли сделать что-то подобное и для Старой Руссы, в районе которой были сформированы первые в Великой Отечественной войне бригады народных мстителей и где возник Партизанский край. Узнав, что Ленин еще на заре советской власти интересовался Старорусским курортом, Томский решил подарить его монументальную скульптуру. И она была установлена на центральной площади, к сожалению, после смерти автора 22 ноября 1984 г. Двадцать своих работ Николай Васильевич прислал городу для картинной галереи.

Образы, созданные Томским, по духу близки произведениям классики с ее стремлением к светлому идеалу, к утверждению прекрасного в человеческой личности. Работая над ними, скульптор выбирал материал, способный наиболее ярко выразить его замысел. Как правило, это мрамор или бронза, которым более всего соответствует ясный, четкий пластический язык, тончайшая переработка формы.

Писатель, консультант театров и кино

О Владиславе Михайловиче Глинке писали: “Литератор и ученый, выдающийся знаток русской культуры XVIII — XIX столетий. За советом и помощью к нему обращаются люди самых разнообразных профессий — научные сотрудники музеев, писатели, художники, актеры, историки, искусствоведы, учителя. Он постоянный консультант театров и киностудий...”.

Уже само по себе это далеко не мало. Но у В. М. Глинки был еще и художественный дар — умение рассказывать о событиях и воссоздавать эпоху со всеми деталями.

Глинка родился в 1903 г. в Старой Руссе на берегу Перерытицы, недалеко от дома Достоевского. Отец его был врачом, сначала — земским, потом — военным. Известный демократическими взглядами, он в февральские дни 17-го вошел в полковой Совет 178-го запасного пехотного полка, стоявшего в Руссе, и сразу же был выдвинут в городское управление, которое и возглавил на первых порах после выборов 3 марта.

В суровые годы гражданской войны, несмотря на юношеский возраст, Владислав успел побывать на фронте, сражался добровольцем против Деникина. Выйдя в запас с окончанием боевых действий, поступил в Петроградский университет на факультет права. Успешно окончил его, однако юридическая работа уже не привлекала. Манила история России, занимали темы искусства, материальной культуры. Стал экскурсоводом в петергофских дворцах-музеях. Владислав не мог не обратить на себя внимание администрации своей увлеченностью, страстностью в работе.

В середине 30-х Глинка уже работал научным сотрудником в музеях Ленинграда. И, наконец, в начале 1941 года сбылась его мечта — пригласили в Государственный Эрмитаж на должность старшего научного сотрудника. Здесь он проработал целых два десятилетия. В тяжелые дни блокады охранял коллекции Института русской литературы АН. Затем стал главным хранителем Отдела истории русской культуры самого Эрмитажа. В 1964 году ему присвоено почетное звание заслуженного работника культуры.

С музейной деятельностью Владислава Михайловича связан ряд его собственных изданий: “Пушкин и Военная галерея Зимнего дворца”, “Отечественная война 1812 г. в исторических и художественных памятниках Эрмитажа” и других. В канун Великой Отечественной войны вышла повесть “Бородино”. Журналы осажденного Ленинграда печатали его рассказы о подвигах русских солдат и офицеров, очерки о Кутузове, Суворове, Денисе Давыдове...

В 1948 г. была издана “Старосольская повесть” из истории родной Старой Руссы периода “аракчеевщины”. В 59-м увидела свет книга “Жизнь Лаврентия Серякова” о знаменитом русском гравере. В 1966 году — “Повесть о Сергее Непейцыне”, через четыре года — ее продолжение “Дорогой чести”. Автор не называл свои книги романами. Он рассказывал о судьбах невымышленных героев, лишь в необходимых случаях призывая на помощь вымысел. Историческая точность — основа основ литературной работы Глинки.

6 января 1987 года “Известия” в статье “От кольчуги до мундира” писали: “Кажется невероятным. И тем не менее — сенсация. В часе езды на электричке от Москвы “обнаружена” единственная в мире экспозиция военной одежды... О ней еще никто не знает, хотя действует музей уже скоро год”. Давалась краткая история гимнастерки, шинели, головного убора, обуви, погон, петлиц и т. д. Интереснейший музей! Его “крестными” были Государственный исторический музей и Эрмитаж.

Однако здесь же пояснялось, что свободного доступа так и не будет, ибо это творческая лаборатория конструкции военной одежды. Легко представить лавину запросов в популярную газету, а через нее и в музей. И, несомненно, это ускорило выпуск уже следующей весной богато иллюстрированного альбома “Русский военный костюм XVIII — начала XX веков”.

Накопленный на протяжении многих лет опыт позволил автору — В. М. Глинке — взяться за создание альбома объемом около 35 печатных листов с более чем 200 произведениями живописи и графики, документальными фотографиями. Им он занимался последние десять лет своей жизни. Важно было не только написать текст, но и подобрать иллюстрации так, чтобы максимально полно представить военный костюм того времени. К сожалению, Владислав Михайлович не смог довести до конца колоссальный труд. Издание готовилось к печати уже после смерти автора в 1983 г.

Конечно, в коротком очерке нет возможности остановиться подробнее на самом изложении развития военной формы. Но, наверное, ясно каждому, что это часть истории нашего народа, полезная иллюстраторам литературных произведений, создателям живописных полотен, писателям, художникам театров и киностудий. Да и любому гражданину при чтении исторической литературы хочется представить, как выглядели полки Петра I в Полтавской битве, какова была одежда и аммуниция “чудо-богатырей” Суворова? В каких мундирах сражались с Наполеоном, защищали Севастополь и Порт-Артур, бились на полях Восточной Пруссии в первую мировую?

Но следует помнить и о том что, для лучших представителей русской армии форма их частей символизировала принятое на себя обязательство всегда учиться военному делу, чтобы защищать Родину, и в любой момент, если потребуется, умереть за нее. Это ощущение прекрасно выразил известный военный деятель и теоретик, начальник Академии Генштаба, командующий войсками Киевского военного округа М. И. Драгомиров.

Полемизируя с теми, кто утверждал, что воинский мундир — тот же рабочий костюм и незачем украшать его цветным сукном, эполетами и галунами, Михаил Иванович подчеркивал: “Да — одежда эта рабочая, но и работа особенная. Ведь дабы ее делать, надо жертвовать жизнью, а если это так, то и наша рабочая одежда приобретает такое высокое значение, с каким ничья профессиональная оценка не может сравниться”.

Первый русский аэролог и ракетчик

К людям, прославившим родную Старую Руссу в искусстве, следует прибавить имена, занявшие достойное место в науке, в общественной, политической жизни России и в военном деле. И первым среди них назовем того, о ком старались меньше говорить при жизни в силу характера его работы.

4 октября 1957 г. советская ракета вывела в околоземное пространство первый в мире искусственный спутник земли. Через несколько лет совершил свой исторический полет Юрий Гагарин. На карте Луны появились имена тех, кто прокладывал путь в космос задолго до этих событий. Кратер “Поморцев” был назван в честь первого русского аэролога, крупнейшего деятеля воздухоплавания, изобретателя в области ракетной техники.

Михаил Михайлович Поморцев родился 12 июля 1851 г. в деревне Васильевщина Старорусского уезда (ныне Парфинского района) в семье отставного артиллерийского поручика, потомственного дворянина. До 12 лет почти безвыездно жил в деревне, затем был отдан в военную гимназию. И с тех пор его жизнь так или иначе была связана с армией и ее учебными заведениями — Михайловским артиллерийским училищем и геодезическим отделением Академии Генштаба. Михаил Михайлович преподавал в училищах, Военно-инженерной и Военно-медицинской академиях.

На прекрасно подготовленного и рвущегося в науку офицера обратил внимание Д. И. Менделеев и привлек его в Русское физико-химическое общество. Став преподавателем офицерской воздухоплавательной школы, Поморцев организовал полеты аэростатов для исследования атмосферных явлений, а потом обработал результаты десятков таких полетов.

Его труд перевели на европейские языки, автора удостоили золотой медали Русского технического общества. Ученый с гордостью писал: “начало систематическому изучению атмосферы при помощи воздушных шаров и наблюдений положено нами, русскими”. Михаил Михайлович был одним из инициаторов международных исследований, сам неоднократно поднимался на огромные по тем временам высоты, терпел крушения. Написал первый русский учебник синоптической метеорологии — “Очерк учения о предсказании погоды”.

Каждое лето семья Поморцевых проводила в старорусском имении на реке Поле. В эти дни из усадьбы часто слышалась музыка: Михаил Михайлович, сослуживец и друг композитора и ученого-химика Александра Порфиридовича Бородина, играл на скрипке и альте. Но и здесь Поморцев не прекращал научную работу, сам сконструировал приборы для наблюдений за направлением и скоростью движения облаков. И все же он находил время для посещений Кузьминской школы и Будомицкой земской больницы Старорусского уезда, попечителем которых стал в 1906 году.

Последние двадцать лет своей жизни Поморцев посвятил исследованию аппаратов тяжелее воздуха, в частности, планеров. Разработал оригинальную конструкцию самолета с переменным наклоном крыльев, высоко оцененную “отцом русской авиации” Н. Е. Жуковским. В поисках достаточно мощных и легких двигателей для аэропланов обратился к ракетам. За четыре года экспериментов и испытаний добился, что 10 — 12 килограммовые ракеты достигали высоты в 8 — 9 километров, вместо 3 — 4 (прежний результат).

В 1906 г. Михаилу Михайловичу присвоили звание генерал-майора артиллерии. Но опыты пришлось остановить из-за отсутствия средств. Вновь ученый занялся ракетной проблемой с началом первой мировой войны в частной аэродинамической лаборатории известного промышленника Д. П. Рябушинского.

Сильный духом, вопреки просьбам близких и советам врачей, работал Поморцев даже будучи тяжело больным. “За день до кончины я получил от него, — говорил в некрологе Рябушинский, — письмо, где уже болезненно изменившимся почерком он писал о своем последнем изобретении, разрабатываемом в аэродинамическом институте, и, сознавая опасность своего положения, жалел только об одном, как бы смерть не помешала завершить начатые работы”.

Поморцев умер 19 июня 1916 г. в клинике Военно-медицинской академии в Петрограде. А на специальных стендах изучались реактивные двигатели, взмывали в небо изобретенные им ракеты... Но долог был еще путь отечественной науки и техники до космических зорь.

Династия Погребовых

В истории Старой Руссы фамилия Погребовых встречается неоднократно. Даже трудно поверить, что она единственная в городе, а их родовое гнездо располагалось на Покровской улице, 4 (ныне Возрождения), близ Воскресенского собора. Это были купцы среднего достатка, они содержали в начале прошлого столетия магазин и гостиницу. По своему времени люди передовые, пользовались большим авторитетом среди рушан, и не случайно глава семейства удостаивался титула почетного гражданина.

Мы уже читали об отставном лейб-гусарском полковнике Александре Андреевиче Погребове, возглавившем 2-ю бригаду Новгородского народного ополчения в 1812 г. В сражении у Старого Борисова особо отличилась ее 4-я старорусская дружина, находившаяся в авангарде. Восемь пулевых и штыковых ран получил комбриг и умер на поле боя. Имя его было выбито золотыми буквами на памятнике народному ополчению в Новгороде. Его портрет, написанный неизвестным художником, висел в гостиной родового дома.

Среди купцов, замеченных в сочувствии военным поселянам, восставшим в июле 1831 г., был Андрей Г. Погребов. В декабре 1878 г. почетный гражданин Алексей Андреевич Погребов отказал в помощи жандармам, когда они собирали свидетельские показания при аресте землевольца Дубровина: “Ничего предосудительного о подпоручике сказать не могу, ничего плохого о нем не слышал”. А ведь его гостиница находилась по соседству с домом, где жил революционер.

В книге С. М. Буденного “Пройденный путь” есть старая фотография. Рядом с Семеном Михайловичем сидит Виктор Андреевич Погребов, начальник штаба конного корпуса. Ранее он работал в штабе 10-й армии, оборонявшей Царицын. 7 мая 1919 г. получил назначение на пост начальника штаба 4-й кавалерийской дивизии, которой тогда командовал Буденный. Сам в недавнем прошлом унтер-офицер, участник мировой войны, Семен Михайлович верил ему как офицеру-профессионалу царской армии, перешедшему на службу народу.

У Буденного служил и младший брат Виктора Андреевича. О нем мы располагаем более подробными сведениями. Родился он 17 июня 1898 года в Старой Руссе, здесь прошло его детство, учеба. Идя по стопам прадеда и старшего брата, Борис в 1915 году с седьмого класса реального училища поступил вольноопределяющимся в 8-й гусарский Лубенский полк.

Октябрь 1917 года девятнадцатилетний Погребов встретил на Дунайском фронте старшим унтер-офицером. С начала формирования Красной Армии добровольно вступил в ее ряды, был направлен на курсы комсостава в Ораниенбаум, затем в Москву. Широко эрудированным специалистом прибыл по назначению в 10-ю армию. Определили его в 1-й Донской кавалерийский полк.

Казаки не особенно-то принимали в свою среду не станичников. Но за весьма короткое время сумели по достоинству оценить новичка. Находясь на переднем крае, молодой командир во время вражеских атак спокойно отдавал приказания:

— Смотреть в оба, приберегать нервы. Ни одного выстрела, пока не подойдут на бросок гранаты. А там — полный огонь и ура!

Начав с пулеметной группы, Борис Погребов ко времени прибытия старшего брата уже командовал полком. Самое ценное в этом незаурядном командире гражданской войны было то, что в минуты особой опасности или напряжения он бесстрашно бросался в атаку со своей конной группой и личным участием в схватке восстанавливал положение. Он верил в бойцов, а они верили в него. Строгий в бою, он в свободное время часто бывал и в окопах, и в сторожевых заставах, на постах и наблюдательных пунктах. Здесь он мог накоротке, задушевно поговорить с бойцами, притом без намека на панибратство.

За талант в ведении боевых операций и личную отвагу Борис Андреевич был награжден орденом Красного Знамени, а при формировании Конной армии ему доверили 2-ю бригаду 6-й кавалерийской дивизии. Бригада громила деникинские войска на Северном Кавказе и на Украине, била польских панов у Белой Церкви, под Житомиром, Бродами и Львовом.

Улегся пороховой дым на полях сражений, страна приступила к восстановлению разрушенного народного хозяйства. Но где только не пришлось сражаться Погребову с рассеянной белогвардейщиной и просто бандитами. Здесь не было открыто противостоящего противника, не было и дней, именуемых в обычных военных сводках спокойными словами “без перемен”. Здесь все находилось в беспрерывном движении. Стихла перестрелка на Кавказе, но далеко еще было до полного мира.

Кавалерийская бригада Бориса Погребова билась с частями барона Унгерна на Дальнем Востоке.

Наконец и для него наступило мирное время. Талантливый военачальник, всесторонне развитый специалист Погребов преподавал тактику конницы, методику стрелковой подготовки. А когда в начале 30-х встал вопрос о совершенствовании Военно-воздушных сил, Борис Андреевич по примеру многих “пересел с коня на самолет”, учился и закончил авиационное отделение академии имени М. В. Фрунзе. Несколько лет возглавлял штаб авиакорпуса, затем опять преподавал, только теперь уже тактику Военно-воздушных сил в академии имени Жуковского.

К сожалению, история отвела очень мало мирного времени. К лету 1941 года вторая мировая война вплотную подошла к границам СССР. По личной просьбе генерал-майор Погребов возвратился в боевой строй командиром авиакорпуса... В первые же минуты вероломного нападения советская авиация понесла огромные потери — 1200 самолетов, из них 900 было уничтожено на прифронтовых аэродромах. Корпуса сводились в дивизии, те в полки, а они — в эскадрильи. У командующего авиацией Западного фронта Погребова перед битвой за Москву в строю оставалось всего 153 боевых самолета.

Рассчитывать на быстрое пополнение не приходилось, так как многие авиапредприягия пришлось эвакуировать на восток. А в неравных воздушных схватках продолжали расти потери. Погребов подал рапорт о переводе в наземные войска и желательно туда, где довелось воевать в гражданскую. По прибытии на Южный фронт он возглавил отдельный кавалерийский корпус 51-й армии. Ко времени прибытия она находилась в арьергарде, прикрывая отход за Дон.

22 июля гитлеровские войска прорвали оборону и на другой день заняли Ростов, создав непосредственно угрозу Кавказу и Волге. 51-я не выходила из боя, кавалеристы бились в конном и пешем строю...

28 июля начался отвод войск на Манычский канал и реку Кагальник. Генерал Погребов решил силами дивизии с помощью 135-й танковой бригады нанести очередной контрудар из района Большой Мартыновки. К исходу дня овладели населенным пунктом Крепянка, захватив 16 танков и бронетранспортеров, 29 минометов и пулеметов, 20 автомашин с грузом. Успех был заметный, и командование решило развить контрудар в направлении станиц Николаевской и Константиновской.

Не дождавшись запаздывающих танкистов и 302-й стрелковой дивизии, Погребов дал приказ начать атаку. Но оказалось, что гитлеровцы опередили почти на час. Смяв нашу оборону в Батлаевской, их танки в сопровождении мотопехоты двигались на Большую Мартыновку. Закипел ожесточенный бой на окраинах, в садах и огородах... К вечеру уже было до пятидесяти подбитых и сожженных танков, не менее сотни вражеских трупов.

Взбешенный большими потерями противник решил обойти станицу, окружить и уничтожить ее гарнизон. Погребов вывел свой штаб вместе с опергруппой армии в район МТС, еще не охваченной боем. И здесь неожиданно был атакован танками, подошедшими с юга... Схватка была неравной... Помощь запоздала...

51-я армия понесла огромные потери, но упорная борьба на Дону заставила врага преждевременно развернуть свои главные танковые силы и не позволила ему совершить стремительный бросок к Сталинграду и Кавказу...

Старая Русса — родина братьев Погребовых — прописала их навечно.

По фамилии Погребовых названа одна из новых улиц, возникших рядом с их родовой Покровской.

Сын крестьянина – заместитель Председателя СНК

Набатом прогремел над страной Октябрь. Второй Всероссийский съезд Советов передал управление страной Всероссийскому Центральному Исполнительному Комитету и Совету Народных Комиссаров. В состав ВЦИК вошел и 23-летний старорусец Н. К. Антипов.

Николай Кириллович Антипов родился 3 декабря 1894 года в семье крестьянина. С 15 лет начал трудовую жизнь на Адмиралтейском судостроительном заводе Петербурга. Здесь познакомился с марксистами, посещал их кружок за Нарвской заставой. В начале 1912 года был принят в партию, а через два года по решению Петербургского комитета перешел на нелегальное положение под псевдонимом “Анатолий”.

2 — 4 ноября 1914 года в Озерках проходило совместное совещание большевиков-депутатов Государственной думы с представителями рабочих столицы. Не успели разойтись, как ворвалась полиция. Депутатов обвинили в государственной измене и сослали в Сибирь. Антипова осудили на восемь месяцев тюремного заключения. Отбыв срок, он уехал в Москву и под фамилией Кудешева поступил на завод “Динамо”. И снова выступления на рабочих собраниях, агитация среди молодежи. И опять арест.

Три месяца шло следствие. Не собрав достаточно улик, Антипова отправили в Старую Руссу для отбытия военной службы. Но по дороге ему удалось обмануть конвой и вернуться в Москву. Однако вскоре за активное участие в кампании бойкота военно-промышленных комитетов был снова арестован и возвращен в Старую Руссу по этапу.

Запасной полк, в который попал Николай, насчитывал тысячи солдат, готовящихся к отправке на фронт. Они занимали казармы и многие общественные здания города. А если учесть, что в городе находились еще тысячи беженцев из западных районов, можно представить, какая была теснота. Люди спали на полу, на соломе. Плохое питание, подчас и грубое обращение разжигали недовольство.

Перед большевиками открывались широкие перспективы для работы. Антипов не упускал ни малейшей возможности. В донесениях командиров частей, прибывающих из Старой Руссы, есть и такие строки: “пропаганда крайне левых партий пустила глубокие корни, и солдаты внимательно прислушиваются к тому, что доходит с тыла”.

В мае 1916 года Николая отозвали в Петроград, кооптировали в столичный комитет и поручили руководство нелегальными типографиями и подпольным паспортным бюро. В ноябре, несмотря на разгром печатного центра, орган ЦК “Пролетарский голос” вышел в срок. Однако среди участников операции оказался провокатор, и охранке удалось в шестой раз арестовать Антипова.

Февральская революция освободила Н. Антипова из заключения, и уже 2 марта на собрании партактива столицы Николая Кирилловича избрали в Петроградский комитет.

В качестве одного из могучих рычагов политического руководства массами партия использовала и фабрично-заводские комитеты. К тому же Центральный Совет фабзавкомов Петрограда установил связи почти со всеми комитетами страны. В его президиум был введен Н. К. Антипов.

20 октября состоялась Всероссийская конференция фабзавкомов. На ней выступил Николай Кириллович. Он призывал к борьбе за власть Советов. А через несколько дней на II съезде Советов, как уже говорилось, он был избран в высший орган власти — В ЦИК.

1 декабря ВЦИК принял декрет о создании ВСНХ — высшего экономического органа государства. Как активный деятель Центрального Совета фабзавкомов Антипов был введен в президиум ВСНХ, а затем стал заместителем председателя... После гибели Урицкого Антипов временно возглавлял Петроградскую ЧК.

...В связи с тяжелым положением на Восточном фронте туда с группой товарищей был направлен Н. К. Антипов. 8 апреля на заседании Казанского губкома его ввели в состав президиума. Когда же в мае белогвардейцы были изгнаны из пределов Татарии, руководитель губкома Антипов принял пост и председателя Казанского губисполкома и ЧК. В районе же Казани формировалась Запасная армия Республики. Антипов стал членом РВС.

К концу лета 1919 года опасность со стороны Колчака перестала существовать, и в ноябре ЦК отозвал Антипова. Он снова — в гуще работы. В серьезной помощи нуждался разрушенный войной транспорт. Н. К. Антипова назначили начальником политотдела, ввели в состав ЦК профсоюза транспортников.

В мае 1921 г. состоялся IV Всероссийский съезд профсоюзов, рассмотревший вопрос активизации участия этих массовых рабочих организаций в хозяйственном строительстве. Н. К. Антипов был избран в президиум ВЦСПС и назначен руководителем оргинструкторского отдела.

В 1923 г. на Московской губернской конференции его избрали секретарем столичного комитета партии. А на очередном XIII съезде — ввели в состав ЦК.

После XIV съезда вместе с Кировым Антипов был направлен на укрепление Ленинградского губкома и Северо-Западного бюро ЦК. В эти годы как секретарь Северо-Западного бюро Николай Кириллович неоднократно бывал в родном городе.

В 1928 — 31 годы Антипов — нарком почт и телеграфа СССР, затем заместитель наркома РКИ и член Президиума ЦК ВКП(б). С 1935 года он заместитель Председателя СНК и СТО СССР и председатель комиссии советского контроля СНК... Но, как известно, после XVII партсъезда — “съезда победителей”, особенно активно уничтожались старые партийные кадры. Не избежал этого и Николай Кириллович Антипов... 24 августа 1941 года он был расстрелян как “враг народа” именно потому, что целиком посвятил себя служению народу в неполных 18 лет!

От солдата — до маршала

9 мая, отмечая очередную годовщину Великой Победы, наш народ среди героев, боровшихся за нее, по праву называет маршала артиллерии Н. Д. Яковлева. Это имя упоминается во многих книгах. О Яковлеве пишут в своих мемуарах Г. К. Жуков, Н. Н. Воронов, С. М. Штеменко и другие военачальники.

Николай Дмитриевич родился 18 декабря 1898 года в семье брандмейстера пожарной команды Старой Руссы. Семья была большая — восемь детей, из них семь дочерей. Безоблачным детство Николая назвать никак нельзя. А вот юностью судьба распорядилась по иному. Шла мировая война. И в начале января 1917 года Николай уже был в армии. Через год вернулся возмужавшим, получив житейский и политический опыт. Работал в военкомате, в полевом управлении Западного фронта. С перебазированием последнего в Смоленск в июле 1919 года Н. Яковлев был направлен на артиллерийские командные курсы. Это и определило весь дальнейший жизненный путь.

В должности командира огневого взвода Н. Д. Яковлев участвовал в боях на Кавказе. В 1931-м он принял артполк, через шесть лет стал начальником артиллерии Белорусского военного округа. В декабре 1938 года ему присвоили звание комбрига и поручили артиллерию самого крупного округа — Киевского.

16 июня 1941 года поступил приказ о срочном прибытии в Москву и приеме Главного артиллерийского управления. Назначение начальником ГАУ было, конечно, почетным повышением, но уж очень неожиданным в преддверии неизбежной войны, о которой открыто говорили в приграничных армиях.

21 июня около 14.00 Яковлев приехал в столицу и вскоре уже был у наркома С. К. Тимошенко.

— С понедельника начинайте прием дел у маршала Кулика! Однако ни сдачи дел, ни приема фактически не было. Николай Дмитриевич вынужден был утром знакомиться со структурой ГАУ и людьми в ходе начавшейся войны...

— Уже за первые месяцы, — рассказывал Яковлев, — я познакомился с сотнями до той поры неизвестных мне людей, занимавших ответственные посты в промышленности и армии. Куда меня только ни приглашали, где я только ни побывал! С наркомами оборонной промышленности Д. Ф. Устиновым, А. И. Шахуриным, Б. Л. Ванниковым, П. И. Паршиным, В. А. Малышевым встречался едва ли не каждый день, часто заходил к председателю Госплана Н. А. Вознесенскому, члену ГКО, занимающемуся вопросами производства вооружения и боеприпасов.

Восстановление должности начальника артиллерии РККА и возвращение к ней Н. Н. Воронова несколько облегчило работу. С ним, как со старшим, многие вопросы решали вместе, вдвоем посещали Ставку и Верховного Главнокомандующего.

Объем работы ГАУ был огромный. Оно располагало большим аппаратом в Москве, имело представителей на всех заводах, производящих вооружение, а также в институтах и конструкторских бюро... Первое время лихорадило от лавины заявок. Просил огромнейший фронт, военкоматы, обкомы прифронтовых зон для вооружения истребительных батальонов. Требовали стрелкового оружия и артиллерии, боеприпасов — от обычного патрона до снаряда 305-мм гаубицы. А промышленность, эвакуируемая на восток, не могла еще утолить этот голод. Часть оружия изымали из небогатых запасов Забайкальского и Дальневосточного округов, тыловому ополчению выдавали винтовки иностранных марок времен японской и первой мировой войны.

После победы под Москвой наметилось некоторое улучшение обстановки. Эвакуированные заводы начали работать более ритмично. Наладили массовую поставку в войска автоматов, возродили производство противотанковых ружей и станковых пулеметов “Максим”, выпуск 76-мм полковых пушек и 45-мм орудий, необоснованно снятых с производства в январе 1941 г. В то же время принимались на вооружение новые виды техники и боеприпасов.

Победа на Волге, под Орлом и Курском... В феврале 1944 г. Яковлеву присвоили звание Маршала артиллерии... И этот год был годом решающих побед, благодаря прочной связи фронта и тыла. Несмотря на тяжелейшие испытания, промышленность наращивала темпы, увеличивая огневую мощь армии. В наступательных операциях сократились потери вооружения, улучшилась система сбора его на полях сражений, более ритмично работали подвижные ремонтные бригады. В результате на складах ГАУ скопились значительные резервы, и по распоряжению Ставки их постепенно отправляли на Дальний Восток (около тысячи вагонов).

Однако это ничуть не отразилось на советско-германском фронте. Так расход за одну только Берлинскую операцию составил 10 млн. снарядов и мин, 390 млн. патронов, 3 млн. ручных гранат... В ночь на 1 мая 1945 г. над дымящимся рейхстагом взмыло красное Знамя Победы. А 9 мая представители германского верховного командования подписали акт о безоговорочной капитуляции. 3 сентября закончилась война и на Дальнем Востоке.

Однако союзники, по данным разведки, и не помышляли складывать оружие. Захватив основные архивы и главных немецких ракетчиков, они пытались восстановить и усовершенствовать производство снарядов типа Фау-2. Пришлось и Советскому Союзу обратить на это самое серьезное внимание. С августа 1945 г. в Советской зоне оккупации Германии работала в этом направлении группа ученых. В мае 1946 г. для ознакомления с результатами выехала Правительственная комиссия во главе с Н. Д. Яковлевым. Было принято решение: работы перебазировать в СССР.

Радость Победы, поначалу казалось, охватила всех без исключения. Лишь позднее стало выясняться, что далеко не всех. Мы уже говорили о так называемых “ленинградском” и “артиллерийском деле”...

После реабилитации и восстановления сил Яковлев был первым заместителем командующего артиллерией, возглавлял войска ПВО, занимал другие ответственные должности. Честное служение Родине неоднократно высоко отмечалось государством и народом. Грудь его украшали 12 орденов, много медалей. Энергия и стремление к деятельности никогда не покидали его.

Перед Первомаем 1972 года группа старорусского землячества в Москве обсуждала с ним вопросы предстоящего слета земляков в родном городе. И вдруг внезапно 9 мая, в День Победы, на алтарь которой он положил все свои силы, знания, опыт, нашего славного Николая Дмитриевича Яковлева не стало.

Благодарные потомки его именем назвали одну из улиц родного города.

Генералы из деревни Лука

Когда армия революции шла на штурм Зимнего, во главе одного из отрядов матросов и красногвардейцев с наганом в руке бежал высокий статный молодой командир в старой офицерской шинели. Рядом с ним с винтовкой наперевес, стараясь не отстать, спешил рабочий паренек. И по тому, как старший посматривал на юношу, любой бы заметил, что он для него не только боец отряда. Да, это были братья Федор и Иван Кузьмины, уроженцы старорусской деревни Лука...

Вскоре им пришлось надолго расстаться, чтобы с оружием в руках защищать завоевания Октября.

Федор Кузьмич, прошедший школу империалистической войны, прапорщик, бывший председатель полкового комитета лейб-гвардии Измайловского полка, был направлен политработником в ряды 28-й дивизии и стал ее комиссаром. В жестоких схватках с мятежными чехословаками, с частями Колчака и Деникина Кузьмину приходилось заменять выбывающих из строя начальников, командуя полком или бригадой.

Позднее он был назначен комбригом, затем комдивом. Много раз был ранен. За личную храбрость и отвагу был награжден орденом Красного Знамени. Путь бойца-санитара и пулеметчицы прошла с ним и его жена Мария Ивановна.

Война завершилась. Получена путевка в Академию имени М. В. Фрунзе. По окончании Академии Ф. К. Кузьмин командовал 12-й стрелковой дивизией имени Сибревкома. В 1934 году он был отозван в родную академию на научную работу. В качестве делегата участвовал в работе рокового XV съезда ВКП(б), в числе первых получилзвание генерал-майора Советских Вооруженных Сил.

Видный военный специалист, начальник кафедры академии, стойкий и последовательный большевик в начале 1941 г. был арестован. В 1953 году — реабилитирован, восстановлен в партии, звании и должности. Но здоровье его было сильно подорвано за 12 лет! Брат, приехав за ним в лагерь, не узнал Федора, настолько он высох, поседел. Даже лечение на юге не принесло улучшения. Ф. К. Кузьмин не прожил и года. Он похоронен со всеми воинскими почестями Академией имени М. В. Фрунзе на Введенском кладбище столицы.

По просьбе рушан одна из улиц названа его именем.

Иван Кузьмич вскоре после штурма Зимнего был направлен в Новгородское ЧК, а в 1918г. — на курсы красных офицеров. Окончив их, он выехал на Южный фронт командиром эскадрона отдельной кавалерийской бригады.

Под Царицыном отличился в боях за станицу Качалинскую и, находясь в госпитале после тяжелого ранения, получил свою первую правительственную награду — орден Красного Знамени. По возвращении в строй был назначен заместителем, затем командиром первого кавалерийского полка 32-й дивизии.

Летом 1921 года сложилась тяжелая обстановка на Кавказе. Повстанческие отряды английского агента имама Гацинского и банды националиста Джафарова блокировали гарнизоны Гуниба и Хунзаха, подошли к Темир-Хан-Шуре (Буйнакск), где находилось правительство Дагестана.

В боях с опасным противником проявился незаурядный военный талант 20-летнего командира полка. Иван Кузьмич вскоре был отмечен почетным боевым оружием, а по окончании дагестанской операции получил второй орден Красного Знамени.

В мирное время окончил две военные академии, командовал полком, бригадой, дивизией. В первые месяцы Великой Отечественной войны Иван Кузьмич с отдельной казачьей дивизией совершал рейды по тылам фашистов. Был сильно контужен и после излечения занимался подготовкой офицерских кадров.

Вернулся на фронт в начале 1943 г. командиром стрелкового корпуса. За взятие предместья Варшавы был награжден орденом Суворова и польским Крестом Грюнвальда, за форсирование Вислы получил орден Богдана Хмельницкого. Имел много других наград. Участвовал в штурме Берлина и войну закончил в должности заместителя командующего армией... Умер Иван Кузьмич 18 февраля 1980 г.

Возродитель землячества

Если спросить любого коренного рушанина, знал ли он писателя-земляка Глеба Алехина, чаще всего последует утвердительный ответ.

Глеб Викторович родился 28 мая 1907 года в семье агронома Старорусского земства В. К. Масловского. Семья жила на Каталовой улице. С окончанием школы Глеб получил первую профессию и трудился учеником монтера на здешней фанерной фабрике. Затем учился в Новгородском педтехникуме и Ленинградском институте истории искусств.

Глеб Викторович работал преподавателем русского языка в школе, философии — в специальном учебном заведении, завлитом в театре. Он никогда не забывал родную Старую Руссу. Приезжал на каникулы, в отпуск, В 1938 году с гордостью привез свою первую повесть “Неуч”, главным героем которой был рабочий паренек.

В июне 1941-го вступил в известную Кировскую дивизию народного ополчения, формируемую из добровольцев бывшего Путиловского и судостроительного заводов, а также метростроевцев. В начале июля 11 тысяч ополченцев прибыли в район Батецкой и заняли Лужский оборонительный рубеж до деревни Закибье.

Немцы рассчитывали быстро расправиться с недавними рабочими и инженерами, основную массу которых составляли юноши, не прошедшие военную подготовку, и ветераны, близкие к пенсионному возрасту. Противник предпринял несколько “психических” атак с развернутыми знаменами. Но защитники Ленинграда не дрогнули, отбили атаки и даже местами схватились врукопашную. Враг понял, что с ополченцами следует считаться как с регулярной частью, каковой она вскоре и стала.

О боевых делах однополчан писал в дивизионную и армейскую газеты военкор Глеб Алехин. Несколько его рассказов напечатал журнал “Ленинград”. Юмореску “Немец поневоле” и пьесу “Петергофские фонтаны” исполняли на эстраде для бойцов Приморской оперативной группы. На Ораниенбаумском плацдарме Глеб Викторович сблизился с разведчиком-балтийцем Михаилом Козеко, повторившим подвиг Маресьева. Очерк о нем издали отдельной брошюрой. Активно участвовал Г. В. Алехин в создании книги “На рубежах Ленинграда” (1943).

Военкор сам неоднократно ходил с разведчиками во вражеский тыл. Участвуя в танковом прорыве под Красным селом, когда дошло до рукопашной, он не сробел — вышел победителем в единоборстве с вражеским офицером. Перед освобождением Пскова снова отличился в разведке. Вместе с ее участниками был награжден орденом Отечественной войны II степени, в дополнение к имеющейся медали “За боевые заслуги”. К этому времени имя Алехина уже было “на слуху” в 55-й армии.

В конце 1945 года приехал в Старую Руссу за сбором дополнительного материала для будущей книги с детективным оттенком “Белая тьма”. Серьезную помощь ему оказал родственник — Войцех Иванович Янковский, бывший начальник милиции города в те мятежные дни. Роман был опубликован в журнале “Нева” за 1961 г., затем вышел отдельным изданием.

К этому времени у Глеба Викторовича в адресной книге уже насчитывалось более двухсот земляков в Ленинграде и Москве. Он предложил им собраться в родном городе и подумать о шефской помощи своей колыбели. Так в 1961 году в древней Руссе, впервые в Советской России, возродилось патриотическое движение землячеств, уходящее корнями в прошлое столетие, но ликвидированное в 20-е годы как буржуазный пережиток.

По единодушному мнению председателем утвердили инициатора, и был он им целых три десятилетия. Земляки собирались ежегодно, затем через два года на третий. Их приезды превращались в своего рода праздник: проходили встречи, выступления с “отчетами” с обеих сторон, вручением городу исторических реликвий. Именно при их безвозмездной помощи возродились на голом месте краеведческий музей, художественная галерея, о чем говорилось выше. Появилось немало новых материалов о городе в местной и центральной печати, и чаще других под ними стояла подпись “Глеб Алехин”.

В 1987 году увидел свет его новый роман “Тайна дразнит разум”, где немало страниц посвящено родной Старой Руссе. Отдавая должное его труду и бескорыстной помощи городу, рушане присвоили ему имя почетного гражданина.

Последнее время Глеб Викторович Алехин (Масловский) трудился над сборником “Мои земляки”. И эта работа оборвалась... Но светлая память о славном патриоте, навсегда сохранится в сердцах жителей города на Полисти.

Можно назвать еще десятки имен, оставшихся на скрижалях истории Старой Руссы. Это академик Михаил Андреевич Петров-Маслаков, соратник Королева — Всеволод Васильевич Чернецкий, лауреат Государственной премии. Немалые заслуги у народного артиста, режиссера и педагога Павла Павловича Гайдебурова. А сколько военных прославили наш город! Уверен, что о них еще будут написаны книги. А в настоящем издании многие славные рушане названы в ходе изложения исторических фактов.

Глава XIII. “СРЕДИ ДОЛИНЫ РОВНЫЯ...”

На берегу “соленого студенца”

“Какой прекрасный город, несмотря на то, что ему столько довелось пережить!” — восклицает каждый, впервые увидевший Старую Руссу. И не догадывается, что вторит самому Федору Михайловичу Достоевскому и его жене Анне Григорьевне, сказавшим о Старой Руссе, что это город, “...куда мы с радостью ехали ранней весною и откуда так не хотелось уезжать поздней осенью”. Здешние пейзажи стали фоном, на котором развернулось действие романа “Братья Карамазовы”.

Воздух тут особенно хорош вечером, когда город как бы готовится ко сну и начинает дышать все ровней и ровней. А омывающие его Полисть, Порусья с Малашкой, Перерытица, соленый ручей Войе, — и без того медлительные, — кажется, вот-вот остановят свое ленивое течение.

Древний город по-стариковски бережлив, все хорошее хранил и защищал. Когда “отцы” его в начале нашего столетия продали немецкому концессионеру Лютеру территорию большого сада под фанерную фабрику, то выслушали резкое осуждение и рядовых рушан, и именитых граждан. Все это осталось темным пятном в истории Старой Руссы (см. 1908 г.)

Один из основоположников музееведения, охраны памятников искусства и старины, академик И. Э. Грабарь не случайно подметил, что Древняя Русь была “страной зодчих”. Огромная территория, ставшая государством, бескрайняя ширь, пугала и угнетала. Необходимо было сблизить масштабы человека и природного окружения, создать пейзаж. Пахарь, устанавливая размеры своего поля и тем самым организуя пространство, уже был зодчим.

“Крестьянин, — вторит ему академик Д. С. Лихачев, — многовековым трудом создавал красоту русской природы, убирал в ней резкие грани, бугры, камни, формировал опушки, плавные переходы от леса к полю, от поля к реке или озеру... Русский пейзаж созидался усилиями двух великих культур: человека, смягчающего резкости природы, и природы, смягчающей нарушения, невольно творимые человеком”.

Пейзажи в районе Руссы были привлекательны. Наверное, не только из-за обилия зверья сюда рвались на охоту великие князья, и даже один из концов города именовался “Песий” от многочисленных псарен. Разве в районе Твери и Москвы, Суздаля и Владимира не водились те же звери и птицы?!

Опыт создания ландшафтов был повторен много позднее, в XVIII — XIX веках, правда, в гораздо меньших масштабах. Специальные архитекторы строили композиции, имитирующие “естественную” природу. В Старой Руссе особенно потрудились при оформлении парковой зоны на территории открываемого курорта. Те же лесные опушки, поляны, приозерные лужайки. Деревья высаживались группами и отдельно... Не случайно здесь так полюбилось отдыхать рушанам.

После потери упомянутого сада на Красном берегу купец Сомров подарил городу прекрасную рощу за железнодорожным вокзалом. Правда, он и до этого никогда не запрещал пользоваться ею в выходные и праздничные дни.

При перепланировке Старой Руссы со времен Екатерины II особое внимание обращалось на создание тенистых бульваров по берегам рек Полисти, Порусьи, Перерытицы, ручья Холопьего. Приезжающие на курорт, дивились Руссе: то ли город находится в лесу, то ли лес в городе?!

Уже в далеком прошлом крестьяне, возделывая поля и преодолевая водные преграды, прокладывали проселки и большаки, строили на речных берегах избы, опутанные изгородями. А на самых приметных местах возводили милые сердцу и радующие глаз часовенки и церкви. Эти принципы вносили и в строительство городов.

Русса вырастала у “соленого студенца”, но по традиции — лицом к реке, которая становилась ее центральной, главной линией. Скорее всего, именно это и дало реке право именоваться Порусьей. Немудрено если и вторая магистраль — Полисть того же происхождения, ибо рядом шел путь “в греки”, а город по-гречески — “полис”. Но у Руссы есть еще водные потоки, благодаря чему она и именовалась тогда “Островом”, а центральный конец ее — “Середкой” (на волжских наречиях). Город — “Остров” был широко известен в давние времена, он упоминается древними арабскими писателями, это название сохранили Вертинские анналы середины IX века.

Виды на реки, озера и заливные луга, гармоническая связь города с природой, — все это оказывало успокаивающее, целебное влияние на людей, поэтому местные жители так любили родные края. Это подтверждается многими историческими документами, в частности, церковного строительства. Первый каменный храм Спаса-Преображения возведен на “острове в Руссе”, Успенский монастырь — “в полях” или “соленых лужках” на берегу Войе, древнейшая церковь Покрова Божией Матери, монастыри Сергиевский, Козьмодемьянский, Петропавловский, Косинский — церкви Руссы вообще, за редкими исключениями, ставились вблизи рек и ручьев. С нескрываемым восхищением воспринимали это приезжающие в город.

Церковное зодчество

Несмотря на бедствия и разорения, кровавые страницы немецкой оккупации, сохранились памятники градостроительного искусства, отражающие все этапы становления и развития национального зодчества. Церкви в основном построены по типу новгородских, но отличаются и некоторыми особенностями. До революции в Старой Руссе действовали 21 православный храм, две синагоги, 1 лютеранская церковь, костел.

Древнейшим является храм Спаса-Преображения, сооруженный в 1198 году на месте сгоревшего деревянного, построенного в 1192-м рушанином Мартирием, будущим знаменитым новгородским архиепископом. Храм был расписан фресками. В 1442 году он перестраивался “на старой основе”, затем еще раз в XVIII в. В нижних частях стен сохранилась древняя кладка из чередующихся рядов плинфы и камня на цемяночном растворе, характерная для строительной техники XII в.

Храм одноглавый, четырехстолпный, с запада примыкают притвор с сенями, с востока три алтарные полукружия. Массивный, с толстыми стенами, узкими световыми проемами, с вытянутыми вверх фасадами — он имеет внушительный и величественный вид. Внутри две колонны поддерживают своды и купол.

К северной стене древнего собора в 1630 году пристроена трехъярусная колокольня, во втором пролете которой висели колокола. В 1819 году по проекту В. П. Стасова надстроили еще один ярус с барабаном и луковичным куполом.

Особая пристройка соединяет с северной стороны колокольню с двухэтажным сравнительно небольшим храмом Рождества Христова, сооруженным около 1620 года. В 1892 году церковь переименовали в честь святых Кирилла и Мефодия, в ней проходили богослужения Духовного училища, находящегося на территории обители.

В 1630-м на месте деревянной церкви, согласно преданию построенной в 1234 году, была возведена кирпичная одноглавая кубической формы с одной апсидой церковь Сретения Господня. Форма ее подражает церквам XV века. На южной стене сохранился вмазанный в кладку каменный крест, характерной для XIV — XV веков формы.

В южной части монастырский ансамбль завершал храм, построенный в честь чудотворной Старорусской иконы Божией Матери (см. гл. “Из истории Старорусской иконы Божией Матери”). В настоящее время в зданиях монастыря размещается краеведческий музей.

В 1371 году у выезда на древний Холмский тракт была возведена церковь “Николы в городу”. Здесь же по соседству располагался двор княжеского наместника, и шумела Торговая площадь. В храме святителя Христова Николая среди икон находился образ Николая Мирликийского, покровителя торговли. Первоначально церковь была одноглавой, а в XVII — XVIII веках перестроена в пятиглавую в стиле “петровского барокко”, отразившего укрепление дворянской абсолютной монархии, чувство гордости за успехи государства и народа. Строение отличается грациозной легкостью, четкостью и простотой композиционных решений в сочетании со свободой декоративных приемов и особенностями природного ландшафта.

На апсиде и южном фасаде в нижней части стен сохранилась типичная для XIV в. кладка из красного ракушняка и белого камня на цемянке. С северной стороны уцелел вмазанный при постройке каменный четырехконечный крест и следы еще от двух подобных, характерных для XIV в. Перестраивался храм и в 1865 году. В настоящее время здесь расположился старообрядческий приход.

На противоположном берегу Порусьи, современной Малашки, не позднее рубежа XV в. была возведена ц. Мины — небольшая одноглавая четырехстолпная кубической формы с одной апсидой. Почти на всю высоту толстых стен сохранилась кладка из красного ракушечника и белого известнякового камня на цемянке, очень характерной для строительной техники XIV в. Об этом же говорят два каменных четырехконечных креста и узоры из треугольничков. Некоторые исследователи утверждают, что храм — яркий представитель XV в., весьма схожий с новгородской архитектурой того времени. По имени церкви назывался конец древнего города.

Недалеко от Мины — церковь святого великомученика Георгия, построенная в 1410 г. Это был период расцвета архитектурного гения русского народа, высокого монументального культового строительства с декоративным богатством фасада и четкостью объемов. “Праздничность” внешнего облика дополнялась красотою силуэта. Церковь одноглавая квадратной формы с алтарным полукружием. Очень прочное сооружение из кирпича, дикого камня и плиты. Внутри четыре столба поддерживающие свод и основание купола. Перестроена в XVIII в., но в основе своей сохранилась. Красочный контраст представляет современный белый объем церкви и лазурно голубой купол с позолоченным крестом.

К основному четверику Георгиевского храма слева примыкает узкая продолговатая Благовещенская церковь с небольшой алтарною апсидою на востоке. Построена, по-видимому, почти одновременно с храмом Георгия.

Символом новой эпохи стала Троицкая церковь, возведенная в 1680 — 84 годах на месте древней, сожженной шведами за семьдесят лет до описываемых событий. От предшествующих культовых зданий постройки “Нарышкинского барокко” отличается ярко выраженной симметрией, строгостью и гармоничностью ярусной композиции. Кирпичный архитектурный узор в значительно большей степени, чем раньше, покрывал стены. В убранстве фасадов характерно сочетание выпуклых деталей глубоких впадин между ними — прием, рассчитанный на сильные контрасты светотеней.

Церковь соединила все лучшее, что встречалось в архитектуре Новгорода и Владимира. В плане имеет вид квадрата с тремя полукружиями апсид с восточной стороны. Монументальность пятиглавого здания сочетается с декоративностью объема благодаря постановке четырех глав на самых углах основного четверика. Храм перестраивался в 1865 году, когда устроили придел вместо сгоревшей церкви Иоанна Златоуста, стоявшей рядом, укрепили своды, надстроили барабаны и главы, увеличили алтарные апсиды. Автором реконструкции был известный архитектор К. А. Тон.

На мысу при впадении в Полисть Порусьи с Перерытицей в 1692 — 96 годах был возведен величественный Воскресенский собор вместо обветшавшей Покровской церкви — древней покровительницы города (см. “Возвращение святыни...”). Лучшего обзора в Старой Руссе не было. Как одинокое дерево в полевом сельском ландшафте, храм выполнял роль зрительного акцента. Средствами искусства он усиливал мельчайшие особенности и приметы места, делая его неповторимым. И, может быть, самое главное: устремленность вверх — идеал красоты Древней Руси, символ земного и небесного.

Собор выполнял и охранительную функцию, олицетворял устойчивость жизнепорядка в городе. Расположенный в самой середине Старой Руссы, отчетливо видный с основных магистралей, мостов, набережных, он доминировал над окружающей застройкой, был ее организующим, притягивающим ядром.

В 1801 году на месте ветхой древней была построена новая четырехъярусная колокольня, а через десять лет на ее верхнем этаже были поставлены часы, бьющие в восемь колоколов. Канат, на котором были подвешены гири, достигал 85, а боевая проволока внутри — 128 метров.

Пролетело около ста сорока лет со дня основания храма, город значительно увеличился, тесноват стал его главный приход, обветшала кровля. А всюду шло строительство под руководством начальства военных поселений. И стали хлопотать рушане об увеличении собора. Сам император уважил просьбу, выделил 16,5 тысячи рублей к сумме, собранной прихожанами.

Составление проекта было поручено архитектору В. П. Стасову. Представитель русского классицизма, одной из его форм — ампира, — он добивался торжественного звучания архитектурного образа. Были сломаны приделы, паперти, апсиды, а затем снова возведены, но уже других размеров и форм. В 1833 году старорусским епископом о. Тимофеем были освящены приделы, а в следующем году — и главный престол. Однако в 1906 году заметили оседание фундамента под задними столбами. Пришлось провести новые работы по укреплению.

Природа дарила человеку моменты ощущения единения с миром. Город, обособившийся от нее, возникший как противопоставление деревне, все же веками существовал рядом с естественной неокультуренной средой. Рушанина в равной мере формировали и окрестности, особенно близлежащие. Строители и зодчие учитывали, что пространство воспринимается во всей полноте, прежде всего, в движении. Не случайно, поэтому исторические ландшафты выглядят наиболее выразительными с водных и сухопутных дорог. Но создавались они, конечно, не в одночасье, а нередко в течение столетий — традиции передавались из века в век.

Прибывающие в Руссу по водной дороге, которая в древности была главной транспортной магистралью, встречали сначала Взвад, затем храм в Устьянах, через несколько верст — Кречевской монастырь, а от него уже виднелась обитель Спаса—Преображения и сам город. Правда, слева еще оставались деревянные храмы Сергиевского и Козьмодемьянского монастырей.

По Новгородской сухопутной трассе уже за рекою Шелонью вызывало восхищение село Коростынь на побережье легендарного Ильменя. Затем село Буреги на каменистой обрывистой Псиже, — с. Нагово на реке Чернец, названной из-за черней-камышей в низовье или дубовых рощ на ее протяжении. И в этих селах тоже радовали глаза и души величественные храмы.

Подъезжая к Руссе по Порховской дороге справа видели Косинский монастырь с храмом святого Николая Чудотворца, воздвигнутом в 1220 г. По Осташковскому большаку уже издали глубоко сердечно воспринимали церкви Петра и Павла, Бориса и Глеба, по Холмскому — церкви Дмитриевскую и Никольскую...

Гражданская архитектура

Близость Санкт-Петербурга, постоянная духовная связь с ним и культурно-просветительная деятельность столичной элиты, отдыхающей на курорте, отложили несомненный отпечаток на градостроительное искусство Старой Руссы. Зданиями — образцами зодчества классической школы — застраивались ее набережные. Вдоль Полисти возникли парадные комплексы Воскресенского собора и Торговой площади с гостиными рядами. На ней же было построено несколько сдержанных по архитектурному убранству двухэтажных домов. Но последних, сохранявших и поныне романтические черты, встречаем и на берегах Перерытицы, и на центральных улицах.

Из светских построек старых времен ничего не сохранилось. К счастью, уцелели более позднего времени. Наиболее “древними” являются здания XVIII века: дом настоятеля Спасо-Преображенского монастыря, купца Попова у Живого моста, дом Александровой (ул. Булина), первые этажи некоторых зданий на улице Торговой и на Красном берегу.

От прошлого столетия осталось более тридцати памятников, в том числе десять — начала XIX века: дом Тетериковской на улице Петроградской 5, Гренмарк на набережной Достоевского 26, Голикова на улице Правосудия, Беляева на Крестецкой, дом Вамелкиной на набережной Штыкова.

Архитектура их привлекает изяществом строгих форм декоративным убранством фасадов. В одном случае используется арочная трактовка оконных проемов на втором этаже и имитация каменной рустовки на первом в доме Потыкалова (Петроградская, 2). В другом — фасад второго этажа украшен утонченным профилем карнизной тяги, а на первом — изящно разработан барельефный рисунок арочных оконных проемов в доме Федорова (Гостинодворная, 5). Архитектурный декор в виде колонн (дощатые, полые, оштукатуренные) в доме Беклемишевского (набережная Достоевского, 8). Некоторые здания, как дом Полянского (ныне трикотажная фабрика), имели большую протяженность, подчеркнутую простоту тектонической структуры и выразительность художественного приема.

Значительную часть облика Старой Руссы создавала типичная уличная застройка. Жилые дома представляли сочетание обычных срубов, внешний объем которых был более или менее правильной и симметричной формы. Широко применялась сплошная дощатая обшивка (как дом Достоевского). В фасадах на красную линию улиц часто использовали фронтоны — треугольные или циркульные верхние части, ограниченные двухскатной крышей. Подобные украшения были над окнами и дверьми.

При этом стиль рядовых домов обладал свойством особой “архитектурной уживчивости” с постройками других эпох и с произведениями церковного зодчества, которые его окружали.

С середины XIX века в интересах нарождающейся буржуазии строились дома с единственной целью извлечения из каждого участка земли возможно большего дохода. Отсюда — представительность со стороны проезжей улицы и скромность, даже аскетичность со стороны двора. Появились многоквартирные трехэтажные здания, как дом Вишнякова по Коростынской улице. Он асимметричен, фасад небольшой протяженности, но с явно выраженным увеличением кверху декоративного убранства.

Последняя треть столетия “выдала” здания, отвечающие развитию промышленности. В строительстве преобладают многоквартирные дома с большим количеством окон. Разнообразие достигалось выделением главного входа возвышающимся фронтоном, как в доме Петрова (Крестецкая, 3) или угловым входом и ритмическим рядом окон в бывшей гостинице “Белград”.

К началу 90-х, с обеднением дворянства, дома больших городских усадеб превращались в строения меньших размеров, без былой широты композиции и парадности фасадов. Особое значение приобретали удобство жилых помещений и внутренний комфорт. Из таковых сохранились главный дом и флигель усадьбы Птицына (Поперечная, 74).

Вместе с тем, преодолевая буржуазный эклектизм с произвольным выбором стилистического оформления зданий и соединением разнородных художественных элементов, строители Старой Руссы обращались и к веяниям модерна, использующего новые технико-конструкторские средства, свободную планировку, своеобразный архитектурный декор для создания необычных, подчеркнуто индивидуализированных зданий, все элементы которых подчинялись единому орнаментальному ритму.

Так в доме Вознесенского (1910 г.), где ранее размещался трактир “Столичный город”, причастность к модерну определяется кривизной арочных украшений над окнами второго этажа и завершающим здание карнизом. На первом этаже — строгая плоская гирлянда, вытянутая вдоль фасада.

Резким диссонансом историческому ландшафту Старой Руссы послужила пятиэтажная типовая застройка 60 — 70-х годов. Хорошо еще, что ее не стали возводить в центре города, но она вклинилась в него по Александровской, Гостинодворной, Крестецкой и другим улицам. Градостроители ориентировались исключительно на кубатуру жилплощади и автодорожную целесообразность, оправдывая явную эстетическую серость своих проектов беспросветной нуждой. Мол, после коммуналок и полуподвалов и не такое покажется благом. Действительно: “стерпелось”, но не “слюбилось”. А вслед за пятиэтажками уже наступали многоэтажки.

Затейливые формы фасадов сменяли прямоугольные очертания “коробок”. Спроектированные как серия, они и воспринимаются по ее законам, где целое доминирует над элементами. Поодиночке они не имеют никакой эстетической, художественной ценности. Рассматривать их отдельно — бессмысленно. Лишь собранные в группы, микрорайоны, как “Авиагородок”, начинают “играть” включенностью в общий контекст, отлично обозримый из окон автомобиля или набирающего высоту самолета.

Уходит и неповторимая культура уличного общения рушан. В каждом уголке Старой Руссы она была чуть иной, ее бережно хранили, передавали детям. Казалось бы, мелочь, но на вопрос о нужном переулке или доме выслушивали многословно любезный ответ. Непременно пытались проводить, довести ближе до места. Дома называли по именам хозяев, по магазинам, аптекам и другим ориентирам. И от этого город становился особенно живым и уютным.

Можно представить, как отражается на детях отсутствие индивидуализированного внешнего пространства, если только к школьному возрасту ребенок обучается находить свой подъезд среди бесконечной вереницы одинаковых дверей, свою лестничную клетку и квартиру.

Но вернемся к истории.

Памятниками русской классической школы архитектуры XIX в. являются некоторые восстановленные коробки общественных зданий: бывшего Городского училища на улице Булина (нынче — станция Юных техников), братского корпуса Спасо-Преображенского монастыря, женской гимназии (на Торговой площади), пожарного депо (1887 г.).

В начале XX в. назначение и масштабы строительства, как уже говорилось, привели к модерну — более свободной трактовке форм. Стерлись последние следы местных архитектурных особенностей. Реальное училище на Крестецкой улице (1911 — 14 гг.) отличают увеличенные размеры окон с неоготическим завершением по третьему этажу. Фронтон в центральной части корпуса, рустованный первый этаж, разнообразные по форме и размерам его окна. Все диктовалось желанием придать фасаду необычный новый вид.

Водонапорная башня (1908 — 09 гг.) — кирпичное четырехэтажное сооружение в плане шестигранника, расширяющегося в верхней части за счет эркерного решения пространства. Первоначальный силуэт кровли имел шатровую конфигурацию, которая позднее была заменена на более плоскую конусообразную.

Менее выразительным памятником этой эпохи служит небольшое здание бывшей электростанции (1910 г.) на Великой улице (берег Малашки).

Ценные памятники и места заповедные

В городе все окружено легендами и преданиями. “Рус основал Русу в районе соленого студенца”. В изложении истории мы неоднократно исходили из этого места и возвращались к нему. Именно здесь были начаты и ведутся археологические раскопки. Уже при открытии была найдена первая берестяная грамота. Сейчас их число достигло 28, благодаря чему мы знакомимся и с бытом древних славян. Перерезано 26 мостовых, всего на 3 меньше, чем в Новгороде.

Исследователь ступает на мостовые, по которым стучали подковы конников Александра Невского и Мстислава Удалого, отходили литовцы, поляки, шведы и другие завоеватели, пытавшиеся поживиться за счет богатого города.

На Торговой площади у Порусьи встречались купцы новгородские и тверские, суздальские и московские, а здешние именовались только “русскими”. Здесь вели “русьский (соляной) промысел” со времен незапамятных и позабытых, но упоминаемых древним сводом законов — “Русской правдой”. В 1591 году Русса платила пошлину в государеву казну “солью и другими произведениями” ремесла, и размеры были самыми большими на Руси. Центром последующих событий (с 1764 г.) стала новая Торговая площадь у Полисти.

Памятниками древнейшей истории города является и легендарный Ужинский перевоз с Наталкиным взвозом и Плитной улицей. Близ него по повелению Екатерины был наведен наплавной мост. Позже был построен каменный — яркий памятник инженерной мысли 30-х годов прошлого столетия. “Живой” мост неоднократно перестраивался, но сохранил первоначальное наименование...

Из памятников искусства на республиканском учете, к сожалению, лишь один — “Орел” (см. 1904 — 05 гг.) Здесь мы и поставим точку. Кажется, ни одна страница истории Старой Руссы не пропущена. И стоит город, умудренный жизнью, знающий себе цену, знаменитый прежней своей славой и новой, скромный и традиционно гостеприимный!

Глава XIV. ИЗ ИСТОРИИ СТАРОРУССКОЙ ИКОНЫ БОЖИЕЙ МАТЕРИ

Под сенью церкви Покрова

В любой русской церкви Пресвятой Богородице Марии посвящено наибольшее число икон, написанных во множестве изводов, каждый из которых имеет свое особое почитание. Их обилие на Руси создавало священный образ нашего Отечества — удела и достояния Пресвятой Богородицы. Домонгольский подъем русского христианского духа и государственности выразился в первом отечественном Богородичном празднике — Покрова — 1 октября.

С незапамятных времен крещения рушан, на мысу, омываемом Полистью и Порусьей, стояла церковь Покрова Божией Матери. С возведением здесь крепости в 1200 г. она стала еще более почитаемой — покровительницей города (см. 989 г.). Отсюда в домосковское время уходили рушане на смертельные схватки с многочисленными врагами и сюда возвращались уцелевшие после ратного боя, вознося молитвы своей Заступнице. В XIII в. в Русе “на поле”, “соленых лужках” близ ручья Войе открылся женский монастырь в честь Успения Пресвятой Богородицы.

1403 г. Новгородские купцы-прасолы воздвигли в Русе Храм Бориса и Глеба, назвав его своим покровителем. Понятно, что таковым его стали считать и сами солевары.

1625 г. Возвращавшиеся в город после шведского разорения первые жители не увидели величественного каменного собора, как и многих церквей. Но стояла чудом уцелевшая деревянная Покрова Божией Матери. И вернулась любовь к покровительнице своей и держалась неизменно, несмотря на появление новых храмов, пока церковь совершенно не обветшала.

1696 г. На месте Покровской церкви возвели Воскресенский собор с главным алтарем в честь Воскресения Христова, справа — алтарь Иоанна Предтечи, слева — Покрова Богородицы. И наиболее чтимым был образ — видение Богоматери во Влахернском храме св. Андреем с Епифанием. Вековая древность проглядывала в стиле письма. Когда Петр I посетил город в 1724 г., он с благоговением преклонил колени и пожертвовал на украшение иконы сто рублей серебром.

Идея Покрова Божией Матери над Русью еще ярче подчеркивалась общерусским прославлением Ее чудотворных икон в Московское время. Именно тогда возникло до ста восьмидесяти новых изводов на местном уровне. Иконы носили в походах, поднимали в схватках. А Россия, ожидая вестей с бранного поля, в слезной молитве теплила тысячи свечей у священных образов. Дни избавления от вражеской опасности стали праздниками Ее чудотворных икон — Казанской, Смоленской...

А главной святыней города на Полисти постепенно стала икона Русьской (Старорусской) Божией Матери. Она далеко не самая древняя по времени своего прославления, но издавна является почитаемой. Явление ее известно не по поздним записям устных преданий, как это чаще всего было, а по данным, сохраненным историей.

Явление “Русьской” иконы Божией Матери

В городе на Полисти кроме древней Покрова Богородицы были церкви: Знамения Божией Матери — святыни Новгорода, Владимирской — святыни Москвы, Тихвинской... И на рубеже XX в. возвели отдельно храм Старорусской. Напомним главное в необычной истории ее появления.

1470 г. Под ударами турок пала Византия. Устью Южного Буга угрожали крымские татары, но их опередили... В греческий г. Ольвиополь вошли литовские отряды.

Выйдя к Черному морю, пришельцы с гордостью рассказывали о своих северных завоеваниях до верховьев Западной Двины и Волги, включая Полоцк, Смоленск, Торопец. Говорили об отношениях с Новгородом и поддержке его в борьбе с Москвой. Не могли не упомянуть Приильменье, где неоднократно бывали их боевые дружины, и Русу, в коей на “кормлении” сиживали литовские князья.

Не ведая своей судьбы, ольвиопольцы прониклись братской любовью к далекой Русе, принявшей христианство от их предков. Там оно утвердилось в самое короткое время по преданию, и держится непоколебимо по сообщениям бывавших там иноков.

Ольвиопольцы знали, что главным храмом, под сенью которого живут рушане со времени крещения, является ц. Покрова Божией Матери. Уже более двух веков радушно и благосклонно привечает отшельниц Богородичный (Успенский) монастырь. Следы давних связей по великому пути “из варяг в греки” в городе сохраняются на века, так как стоит он на р. Полисть, а “полис” — по-гречески — город.

А тут еще пришло известие о недавнем бедствии — “Ужасный мор унес в Русе 28 священиков, 1300 монахов и монахинь”. И порешили тогда священнослужители с согласия сограждан направить братьям во Христе свое благословение, осененное почитаемой ими иконою. Так утверждается в Виленском месяцеслове за 1609 г. Но, несомненно, сказалось и желание спасти ее от возможного поругания неумолимыми иноверцами, угрожающими из Турции и Крыма. Немаловажным для литовцев было и стремление укрепить связи с Русой, где польско-литовский король Казимир по договору с Новгородом получил 10 варниц.

По великому пути “из варяг в греки” святыню доставили в Русу и поместили в главный храм Спасо-Преображенского монастыря, самый древний каменный храм в городе. Рушане постепенно проникались любовью к новому святому образу, продолжая считать покровительницей города церковь Покрова Божией Матери, расположенную в стенах крепости.

1570 г. Жители Тихвина, охваченные ужасом страшной эпидемии, обратились с просьбой отпустить к ним Чудотворную икону, с появлением которой целых сто лет Русу обходили многие бедствия, обрушивающиеся на землю Новгородскую. Сердобольные рушане не смогли им отказать. На своих руках тихвинцы доставили икону по “русьскому пути” в Новгород и далее на Спасскую Полисть — Чудово — Грузино... Когда святыню доставили и с крестным ходом обнесли вокруг исстрадавшегося города, мор совершенно прекратился. Обрадованные жители поместили икону в главный храм своего монастыря.

Шли годы, сами рушане не могли возвратить святыню: то мор и войны, то пожары и наводнения посещали город. А успокоившиеся тихвинцы ответили черной неблагодарностью на обращение вернуть икону. Даже пытались доказывать, что за давностью времени вопрос, мол, решается сам собой — “Старорусская Божия Матерь” должна оставаться у них. И так длилось двести лет! Наконец рушане решили сделать хотя бы копию.

Первая была написана не позднее начала XVIII в., а вернее всего, — утверждает в своей книге В. Пылаев, — “современна построению церкви” Владимирской, где и находилась. А церковь была срублена в угол из толстого могучего дуба примерно во второй четверти XVII в. и стены изнутри тесаны топором...

Однако рушане думали о более совершенной копии, больших размеров.

1788 г. Староста Воскресенского собора Илья Петрович Красильников на свое иждивение нанял в Тихвине иконописцев. А затем организовал и транспортировку, что было чрезвычайно нелегким делом.

4 мая далеко за городом встретили рушане крестным ходом копию чудотворной иконы и, приняв на руки, несли ее под колокольный перезвон до Воскресенского собора. И был этот день великим праздником для них и стал таковым ежегодно в будущем. Образ Богородицы установили у правого клироса на второй колонне от западной стены. Позднее украсили сребропозлащенной ризой, унизали жемчугом и самоцветными камнями. Широкой волной полилась народная молитва перед святыней. И много милостей излилось на страждущие души. Пылаев приводит последний пример того времени (1916 г.), занесенный в соборную летопись.

5 июня на минеральные воды прибыла жена чиновника Анастасия Петровна Котляревская, 40 лет, страдающая острым ревматизмом, головными болями и онемением левого глаза, который не могла открыть без сильнейшей боли. Как женщина верующая, она каждый день ходила в собор к совершаемым богослужениям и особенно усердно молилась пред иконой Старорусской Божией Матери. 21 июня после молитвы в позднюю литургию она внезапно почувствовала полное отсутствие болей, левый глаз открылся сам собою. Исцеленная и бывшие с нею рассказали о том священнику Александру Хераскову и просили отслужить благодарственный молебен, что и было исполнено...

Но вернемся к истории.

1805 г. Август. К архимандриту Тихвинского монастыря о. Герасиму была отправлена делегация с просьбой о возвращении иконы. Обращение подписали: настоятель Спасо-Преображенской обители о. Евгений и митрополит Новгородский о. Амвросий. Однако рушанам было отказано под предлогом “возможного возмущения тихвинцев”. Поддерживаемая Новгородом, Старая Русса повторила запрос в следующем году, но опять безрезультатно. Послание нового архимандрита Спаса-Преображения о. Моисея также осталось без ответа.

1830 г. 22 октября рушане написали непосредственно государю. Но эпидемия холеры, а затем восстание военных поселян не содействовали решению вопроса. Позднее открылись и другие причины, по-видимому, веские. Пылаев в указанном труде напоминал: “Есть предание, будто тихвинцы небрежно хранили Старорусскую святыню. От времени и копоти икона так почернела, что почти невозможно было различить святых ликов. С большим трудом списали живописцы, нанятые Красильниковым, копию... Через некоторое время и тихвинцы решили поновить чудотворный образ, заказали дорогую серебряную ризу. При этом и было придано лику Спасову такое положение, какое увидели при возвращении иконы.

В соборной летописи хранится подтверждение. В августе 1888 г. купец Аристарх Берестенников, находясь по делам в Рыбинске, слышал от здешнего купца Александра Переславцева, старца лет 75, и других торговых людей того же возраста сказание, что Старорусская икона Божией Матери в Тихвине стояла в летнем соборе и от долгого времени и сырости краска посыпалась. А когда вздумали возобновить, и лика не разобрать, живописец написал икону по образу Тихвинской. Это было около 50 лет назад. Они называли и фамилию живописца, местного жителя, поясняли, что сами не раз были в Тихвине и хорошо помнят икону еще без серебряной ризы”.

1848 г. Июнь. Новая вспышка холеры, к счастью быстро локализованная, чрезвычайно заострила вопрос. Горожане обратились к оберпрокурору Святейшего Синода с просьбой о содействии. Обязались снять для тихвинцев копию и украсить ее ризой и подобными же драгоценностями. Но все напрасно, — появлялись новые, независящие от рушан препятствия. Разразилась Крымская война, эпидемии. Резкие перемены, связанные с отменой крепостного права. Покушение на Александра II... Так и жили благочестивые рушане, поклоняясь копии и в заветном ожидании. Некоторые ездили в Тихвин поклониться самому чудотворному образу.

Возвращение святыми из Тихвина

1888 г. В начале марта рушане через митрополита Новгородского о. Исидора послали очередное челобитье, составленное архимандритом Спасо-Преображенского монастыря о. Мардарием, в Святейший Синод с просьбой о возвращении иконы по-христиански отпущенной в 1570 г. в связи с разразившейся там эпидемией. Довольно подробно излагалась история дела.

И только теперь пламенное желание исполнилось. Помог августейший главнокомандующий войсками Петербургского военного округа Владимир Александрович. Двадцать три года прошло с тех пор, как он лечился на минеральных водах Старой Руссы с братом Алексеем. Он не мог отказать в содействии делегации гостеприимного древнего города.

29 марта просьба рушан была уважена. Святейший Синод дал согласие возвратить икону, а император утвердил решение.

Деятельноготовились горожане к переносу святыни. По добровольной подписке собрали большую по тому времени сумму — 14500 рублей серебром, чтобы написать точную копию, украсить ее и оставить в Тихвине вместо древней иконы. Через городского голову Василия Михайловича Клейнмихеля, купцов Петра Андреевича Антонова и Михаила Ефимовича Быкова, о. Мардария передали всю сумму митрополиту Новгородскому о. Исидору для выполнения.

Между тем погода не баловала, судя по “Метеорологическому вестнику”. В период цветения хлебов выпали обильные дожди и начались холода, перешедшие в утренние заморозки в июле. Сенокос был еще не окончен, а скошенная трава местами погнила от долгого лежания под ливнями.

24 августа около ста человек прибыли на вокзал железной дороги. Это были церковнослужители, певчие Духовской церкви, гражданские лица, не считая полуроты солдат 86-го пехотного Вильманстрандского полка под командой офицеров. Перед отправкой специального поезда священник Духовской церкви Иоанн Добромыслов в присутствии множества рушан отслужил молебен и сказал напутственные слова... Далее воспользуемся подробным описанием, опубликованным в 1894 г. старорусским мещанином П. А. Беляниновым.

На ст. Чудово вышли из вагонов, свели лошадей небольшого обоза сопровождения, выгрузили имущество. Дальше двинулись пешком по “аракчеевской” дороге. Не дошли каких-то трех верст до Волхова, как стал накрапывать, постепенно усиливаясь, уже привычный тем летом дождь. Часа полтора ждали возвращения парома. В Грузино прибыли в 8 часов вечера, остановились на ночлег.

25 августа прошли 47 верст, останавливались на обед у Оскуйской церкви. На другой день отмерили 36 верст с отдыхом у церквей в Ругуе и Липино.

27 августа с горы увидели Тихвин. Под любопытными взорами жителей дошли до мужского монастыря. Конец маршрута! Помолившись, вошли за ограду и в храм Тихвинской Божией Матери. На левой стороне увидели свою святыню, пали на колени с умилением и слезами взывая: “Пресвятая Богородица, спаси нас и сподоби недостойных поднять и нести в город Пречистый образ твой”. Затем помолились святыне Тихвина.

28 августа. В воскресенье после поздней литургии (обедни) тихвинцы с иконой Старорусской Божией Матери открыли крестный ход. Когда выносили из храма, поднялся сильный вихрь, он пообрывал штукатурку на барабане купола и бросил на крышу. Сломало большое дерево и загородило дорогу. Препятствие убрали старорусцы. На городской площади архимандрит монастыря отслужил молебен, во время которого неизвестно откуда появился белый голубь, сделал несколько кругов над иконой и улетел. Затем прошли по некоторым улицам и по возвращении поставили образ на прежнее место.

В течение двух последующих дней из Старой Руссы приехало немало купечества и именитых граждан во главе с городским головой Клейнмихелем.

31 августа ранним утром над Тихвином раздался звонкий колокольный благовест, призывающий к литургии. После обедни состоялся молебен, который закончился трогательной речью местного архимандрита: “...Да потечет рекою благодать Божия от Тихвина до Новгорода и от Новгорода до Старой Руссы!”.

Подозвав Клейнмихеля, архимандрит благословил его освященною просфорою и молвил: “Вручаю вам святую чудотворную икону”. Затем обратился ко всем прибывшим: “Благословляю вас, граждане Старой Руссы, на поднятие Пречистого образа Старорусской Божией Матери”.

Тихвинцы прощались со слезами на глазах, попросили пронести уже давно ставший и для них дорогим образ. Некоторые провожали пять, а другие все десять верст. “Когда местные удалились, с великой радостью, — писал Петр Белянинов, — понесли мы святыню под пение певчих нашей Духовской церкви и любителей. Шли легко, словно летели, а над нами “Богородице прилежно ныне притцем...”, “Пресвятая Богородица, спаси нас” и прочие стихиры... И так 18 дней, из них 16 в пути среди несмолкаемого торжества. Крестными ходами повсеместно встречали и провожали святыню.

За несколько верст до Липино увидели массу народа во главе с местными священниками. Люди подходили под икону, помогали нести. В Липинской церкви прослушали всенощную и, оставив охрану, разошлись на ночлег.

1 сентября. Архимандрит о. Мардарий отслужил обедню и напутственный молебен. Двинулись дальше, сопровождаемые мелким дождиком. Но вскоре небо прояснилось, даже стало жарко. Пройдя половину дороги, устроили привал. Вместе с сопровождающими обедали около тысячи человек.

Народ стекался со всех сторон. К вечеру подул холодный ветер, небо омрачилось, снова пошел дождь. Однако на подходе к Ругуйской церкви встретили крестный ход. Село было украшено флагами, дорога усыпана зеленью и цветами. Двери храма оказались узкими, священный образ пришлось поставить под охраной в ограде, укрыв клеенкой. Прослушали всенощную и разошлись на ночлег.

2 сентября. Напутственный молебен и благословение о. Мардария. Пять верст в сопровождении крестного хода. И снова дождь, да еще со снегом. Как только немного прояснилось, устроили привал. Обед, горячий чай и — вперед, с пением стихирей. Не успели встретить крестный ход, опять полил дождь. Но впереди уже была д. Кукуй. Икону поставили под шатер у часовни. После молебна разошлись по домам…

Следующий день отличался от предыдущих тем, что шли без дождя по песчаной дороге им утрамбованной. Со встречным крестным ходом вошли в с. Оскуй. Народу было столь много, что солдатам пришлось стоять шпалерами до церкви. Молебен, всенощная, ночлег.

4 сентября. Встречающих все больше и больше. Крестный ход из Грузино. В самом селе шпалерами выстроились солдаты 88-го пехотного Петровского полка, его духовой оркестр играл “Коль славен наш Господь в Сионе”. Музыка, пение, торжественный колокольный звон сливались в одно целое. Икону внесли в собор. Молебен, всенощная до 10 вечера.

5 сентября. Ранний молебен, литургия и в 9 часов о. Мардарий благословил на подъем иконы. Местные жители несли до парома. Шпалерами стояли солдаты 88-го полка, отдавая должную честь. На другом берегу Волхова тоже немало народа. С крестным ходом из Чудова дошли до поселка. Флаги даже на колокольне. С занесением иконы в церковь — молебен, благовест, всенощная до 9 вечера. Ноялег.

На следующий день ночевали в Спасской Полисти, 7 сентября — в Подберезье.

8 сентября. На пути под икону подводили душевнобольных (“бесноватых”) женщин до двенадцати раз, применяя и силу. Тем, кто “приходил в себя”, разрешали приложиться к святому образу и нести его. Поприветствовав встречный крестный ход, подберезцы вернулись. В с. Подъельском близ церкви уже было много прибывших из Новгорода и Старой Руссы. Молебен, всенощная, ночлег. Немало больных в удовлетворительном состоянии по их просьбе с родными отпустили домой.

9 сентября. Испытали особый подъем, увидев купола Хутынского и Антониевского монастырей. Не доходя версты четыре встретили крестный ход во главе с о. Владимиром, епископом Старорусским, и тремя архимандритами Новгорода с духовенством. С ними были губернатор Мосолов, вице-губернатор Морголи, старорусский голова Клейнмихель, члены городской управы Носухин, Худяков, Кузнецов.

У Свято-Духовской обители стояло много монахов и монахинь, а далее шпалерами — солдаты 85-го пехотного Выборгского полка до самого кремля. Военный духовой оркестр исполнял “Коль славен...”. С колоколен звучал перезвон. Через площадь, запруженную народом, икону внесли в храм святой Софии. Перед нею зажгли три громадных подсвечника и сотни свечей. В 6 часов вечера благовест, всенощная до 10 часов. Ночлег.

На следующий день литургия до часу дня. Служил о. Владимир. Затем крестный ход по Софийской стороне. В 6 часов вечера всенощная. Ночлег. В воскресенье тот же распорядок с крестным ходом по Торговой стороне.

12 сентября с раннего утра до 9 часов шло служение молебнов перед образом Старорусской Божией Матери, затем литургия, и во втором часу дня двинулись в путь по Чудинской улице. Провожало все городское и губернское начальство. За валом епископ о. Владимир отслужил молебен, но немало новгородцев провожали еще несколько верст.

На полпути встретили крестный ход из Клопского монастыря. Обед. Затем до д. Борки. Для иконы специальный шатер около часовни. Ночлег.

13 сентября. Переход был намечен до Шимска напрямую, но по просьбе крестьян с. Голино зашли к ним на побережье Ильменя. В здешней церкви отслужили всенощную и заночевали.

14 сентября. По старой “доаракчеевской” дороге дошли до Шимска. Как и все встречаемые на пути, деревня украшена зеленью и поздними цветами. Отслужили молебен. На пароме переправились в несколько приемов, не считая того, что немало переехало на лодках и по железнодорожному мосту в вагонах. По ту сторону Шелони встретила, отдавая честь, рота солдат родного 86-го Вильманстрандского полка под командой капитана Щербакова.

За д. Ручьи навстречу двигался крестный ход из Подгощской церкви. С ними дошли до села, остановились, отслужили молебен. Обед, чай. Далее через дд. Сущево, Коломо на Горцы. Торжественное шествие с крестом и хоругвями из местной церкви. Как только миновали Большую Витонь, увидели крестный ход из Коростынской церкви. Запаздывали, как-никак прошли до тридцати верст. Но вот и древнее богатое село, царский Путевой дворец на берегу Ильменя. Икону внесли в церковь. Всенощная закончилась в 9 часов вечера. Ночлег.

15 сентября. Самый малый переход — до с. Буреги. Молебен, всенощная, отдых. На другой день прошли тоже всего 18 верст, сказывалась усталость. Остановились на обед и отдых в с. Нагово. Вдали уже виднелась родная Русса.

17 сентября, суббота. В пять утра отворили храм, вынесли икону, приготовились к движению, когда подошел крестный ход из всех церквей Старой Руссы. В Дубовицах встречали: епископ о. Владимир, вице-губернатор Морголи, предводитель старорусского дворянства князь Васильчиков, голова Клейнмихель, гласные Думы и земской Управы, все купечество, ремесленный голова Грачев и старшины цехов со значками. А всего не менее двадцати тысяч человек. До центральной площади шпалерами стояли вильманстрандцы.

Величественная икона, по воспоминаниям современников, как бы парила над многотысячной толпой. Колокольный трезвон плыл над городом. Чудное пение церковных хоров и звуки военного оркестра, игравшего “Коль славен...”, дополняли чарующую картину. На пути — зелень, поздние цветы. На стенах домов флаги, гирлянды.

На торжественно украшенной площади икону поставили на особое возвышение против ц. Александра Невского. Отец Владимир с архимандритом о. Мардарием и другими отслужили молебен. По Крестецкой и Троицкой улицам с крестом и хоругвями прошествовали до Спасо-Преображенского монастыря, поставили святой образ Старорусской Божией Матери на место, которое она занимала более трехсот лет назад!

Со всех колоколен продолжал литься торжественный звон, духовой оркестр играл с небольшими перерывами. До тысячи приезжих богомольцев обедали и ужинали за столами, накрытыми на берегу Полисти недалеко от древнего храма.

Подлинная икона Богородицы вернулась из Тихвина. Но тут оказалось, что святые лики расположены на ней иначе, чем на старых копиях, находящихся в ц. Владимирской и Воскресенском соборе. В них чудный лик Богоматери смотрит с кротостью на каждого подходящего к Ее образу. На левой руке покоится Божественный Младенец Христос. Он отвернулся от Пресвятой Девы, вся фигура выражает как бы стремление прочь от Матери. Правой рукою Спаситель благословляет, а левой держит свиток. Правая ножка подвернута под левую, так что видна стопа ее.

В доставленной же только что из Тихвина Младенец на левой руке Богоматери, но взор обращен к Пречистой Деве... Несказанно удивило рушан такое различие в написании икон, не знали, как и объяснить это. Загадка так и осталась неразрешенной. Выше мы говорили о попытке разъяснения в 1916 г. Правда, сказанное не имело значения для верующих, приходящих к Богоматери за помощью.

Возведение храма небесной Заступнице

Святыня Старой Руссы вернулась в город и, как триста лет назад, находилась в главном древнем храме Спаса-Преображения. Однако это уже был порог XX столетия. У старорусцев были уже другие возможности. Вскоре был решен вопрос о построении в честь иконы Старорусской Божией Матери специально величественного храма здесь же, в пределах монастыря, с выходом на улицу Александровскую, одну из центральных магистралей.

1889 — 90 гг. Студеные зимы (в среднем до 30° ниже нуля), холодные весны и лето, дождливые осени. Но даже бури и метели во второй половине декабря не могли приостановить работы по возведению храма образу небесной Заступницы. Уже к осени 89-го была наведена крыша, застеклены окна. И отнюдь не были страшны заключения некоторых ученых что “мы идем к сильному охлаждению”, и к нам чуть ли не “возвращается ледниковый период”.

1891 г. Согласно “Метеорологическому вестнику” зима была повсеместно многоснежной, с бурями и метелями с декабря. В марте количество осадков “ненормально велико”, затем сухая весна. В июне возврат холодов”, даже снег выпал в Новгородской и других губерниях.

Летом храм был закончен, расписан, оборудован. И надо отдать должное в первую очередь самому настоятелю монастыря архимандриту о. Мардарию, и таким щедрым храмоздателям,* как купец П. А. Антонов. На освящении среди присутствующих был и великий пастырь отец Иоанн Кронштадтский. Образ иконы Старорусской Божией Матери поместили под особой сенью.

* Храмоздатель — “строитель, хозяин, коего иждивением храм строится”. (“Толковый словарь живого великорусского языка”).

Высоко поднимались стены церковные, украшенные пилястрами, поясами с карнизами, фронтонами в виде кокошникообразных полукружий. Широкий купол венчала небольшая глава с крестом. Вместе с папертью и алтарем здание тянулось на 18 сажен 1 аршин (39 м) в длину, на аршин 12 сажен 1 аршин в ширину (26 м) и на 11 сажен (23,5 м) в высоту.

Внутри храм легок и светел. Четыре колонны поддерживали купол, они же делили четверик на три нефа. Прямо при входе резной трехъярусный иконостас... Главное место занимала сама чудотворная икона, своими размерами далеко превосходившая другие: высота 3 аршина 12 вершков, ширина 2 аршина 15 вершков (ок. 2,7 м X 2м). Пречистый лик Спаса Младенца обращен в сторону Богоматери. Правой рукою Он благословляет, а в шуйце держит свиток. Кроткая Богоматерь держит Младенца на левой руке, а правую приложила к груди. Темны, уже плохо различимы священные лики. Образ был покрыт сребропозлащенною ризою, украшенною жемчугом, бриллиантами и другими самоцветами.

Монастырский и соборный списки иконы выносились из храмов во время крестных ходов ежегодно 4 мая (с 1788 г.) и 18 сентября (с 1888 г.) в дни ее празднования. Вначале несли запрестольные кресты, далее хоругви — победные знамена над смертью и тлением, за ними Чудный Крест на тяжелых носилках (до 30 чел.), образ Старорусской из собора, 50 икон... и в заключение чудотворная икона Божией Матери из монастыря. Как и соборную, ее несли до пятидесяти человек на больших носилках.

ОТ АВТОРА

Дорогой читатель! Прежде чем закрыть книгу, не посчитай за труд ознакомиться кратко и с историей ее написания. Это послесловие будет ответом на письма читателей, знакомых с другими моими изданиями о Старой Руссе.

...Летом 1945 года после окончания войны я приехал в отпуск в родную Старую Руссу. Всякое довелось встречать солдату в огне боев. Руины и пепелища на месте жилых кварталов были повседневной картиной. Но то, что я увидел — поразило до глубины души. Сорокатысячного города с многовековой историей — не существовало. Передо мной лежало огромное городище, просматриваемое насквозь от жалких следов хвойной Сомровой рощи, до деревьев-одиночек, оставшихся от богатейшего парка курорта.

Недавние оживленные улицы поросли травой, на каждом шагу были предупреждающие надписи — “мины!”. Центральную площадь окружали закопченные, полуразрушенные коробки зданий. По словам первых вернувшихся рушан чудом сохранилось всего четыре дома. Жили в приспособленных помещениях и блиндажах. На окраинах кое-где рубили обыкновенные деревенские избы.

С тяжелой сердечной раной вернулся я в Армию. Истерзанный город напоминал о себе, кричал о помощи.

Чувство родного дома испокон веку присуще нашему народу. Куда бы ни отправлялся русский человек, он кланялся в пояс родимой земле (местами еще сохранились “поклонные горы”) и пригоршню ее, зашитую в ладанку, уносил, как благословенье матери, на груди, рядом с нательным крестом. И где бы ни оказался, сердце его, как стрелка компаса, неуклонно было устремлено в одном заветном направлении.

И поверь, дорогой читатель, мне — фельдшеру стрелкового батальона 1-го гвардейского полка 2-й гвардейской Таманской стрелковой дивизии не раз доводилось видеть эти талисманы у павших солдат, особенно сибиряков и казаков возрастом постарше. На моих глазах они же надевали чистые рубахи, идя на смертный подвиг, словно на светлый праздник. Именно этим была крепка и стояла непоколебимо Русская земля.

Летом 1946 года я снова побывал в Старой Руссе. Родные уже жили на родовом пепелище во времянке, построенной матерью Анной Кузьминичной и сестрами с младшим братишкой из обломков кирпича и кусков ржавого кровельного железа... Наконец, в феврале 1947 года на очередной рапорт я получил разрешение о демобилизации... Через две недели пошел работать историком в школу. С помощью брата Алексея, офицера, (старший Николай погиб под Ростовом-на-Дону), срубили небольшой домик.

Как-то ученики принесли фашистские открытки с видами разрушенной Старой Руссы, на которых одним из вандалов было написано: “Город, которому никогда не возродиться!” Это была неправда! Благодаря трудолюбию рушан и помощи государства, он уже поднимался. Уже в декабре 1946 года вступил в строй курорт.

Первые 50 больных — инвалидов воины, прибыв в город, переживший клиническую смерть, естественно, старались познать его историю. Но, увы, слишком далеко было до краеведческого музея и путеводителей. В библиотеке выдавали для ознакомления, без права выноса, единственные экземпляры книг о Старой Руссе М. И. Полянского (1885 г. издания) и В. А. Пылаева (1916 г.).

Это сейчас любого посетившего город могут с гордостью спросить: “А вы были в курорте, видели Муравьевский фонтан, пробовали минеральную воду? А с Живого моста смотрели на Воскресенский собор?”. Другому запросто предложат: “Не забудьте посетить Дом Достоевского, картинную галерею с произведениями Сварога и Томского!”. А тогда — лишь сами работники санатория как могли, отвечали на вопросы.

Накануне 9 мая 1947 года очередная партия курортников захотела послушать рассказ о Старой Руссе в годы войны. Обратились ко мне. С этого времени я выступал здесь ежемесячно. А вскоре стал выступать в школах и рабочих коллективах, в местной печати и по радио.

Тяга к изучению истории родного города усиливалась. К сожалению, местные архивы и экспонаты краеведческого музея погибли во время войны. Я уже рассказывал, читатель, как исследовал котлованы строящихся зданий и траншеи восстанавливаемого водопровода, фиксировал очертания и глубину культурного слоя, многочисленные находки памятников далекого прошлого. Наряду с другими источниками, это дало основание руководителю Новгородской археологической экспедиции А. В. Арциховскому и его заместителю В. Л. Янину, ныне академику, одобрить идею раскопок в Старой Руссе. Ветеран экспедиции А. Ф. Медведев, старший научный сотрудник института Археологии, с благословения директора института, академика Б. А. Рыбакова, согласился возглавить их. И они были начаты в 1966 г.

Насколько мог я и сам старался найти ответы на интересующие меня вопросы. Почему слова с корнем “рус” связываются с местами, где есть минеральные источники, почему Марево когда-то именовалось с этой приставкой, и не велось ли солеварение в Новой Руссе на реке Поле? В первом пункте старожилы показали место, где деды пытались добывать соленую воду из засыпанных деревянных труб, во втором — укрепленный срубом небольшой источник, действующий до сих пор.

С переездом в Новгород (1952 г.) я стал посещать богатую библиотеку музея и областной архив. Легче стало выезжать в центральные хранилища старинных документов.

В 1958 г. с помощью А. Ф. Медведева (он был редактором) я выпустил книгу “Старорусский край”, за ней вышла книга “Южное Приильменье”, (рецензент — Арциховский). В 1967 году Лениздат предложил мне написать книгу “Старая Русса”. Работе над ней содействовал В. Л. Янин. Через несколько лет последовали повторное, а затем и третье издание книги. Свыше сорока страниц было отведено истории города в книге “Достопримечательности Новгородской области”, а также в каждом из двух путеводителей Профиздата “По древнерусским городам”. Общий тираж изданий 360 тысяч экземпляров. Однако интерес к Старой Руссе не спадает. Поэтому и была написана книга “Старая Русса в истории России”.

Перед автором стояла нелегкая задача. Не отступая ни на йоту от истины, строго придерживаясь хронологии, сделать изложение более полным и интересным. Задача усложнялась необходимостью осмыслить поворот в истории России, который наметился в последние годы. Это обстоятельство укрепило меня в давнем желании вести рассказ о Старой Руссе на фоне общей истории Отечества. Известно, что только на достаточно широком материале можно получить верный результат. В судьбе этого маленького города история отражается, точно в зеркале.

В истории любой страны идут рядом великое и трагическое, успехи и поражения, бедность и богатство, самоотверженность и жестокость. Со старорусских страниц не сотрешь погромов памятников церковной архитектуры, уничтожение культурных ценностей. В сердцах старшего поколения не умрут боль невинно пострадавших и презрение к их палачам. Но история “не забудет и тех, — подчеркивает в книге “К цели через кризис” (1993) академик Л. И. Абалкин, — кто создавал индустриальную мощь страны, кто защитил ее от чужеземного завоевания и порабощения, кто превратил ее своим трудом и талантом в великую державу”.

Никто не может отрицать того, что за короткое время небольшой провинциальный городок на Полисти превратился в современный город. И, к счастью для потомков, благодаря подлинному патриотизму рушан, сохранил свою самобытность.

Чтобы не умалять заслуги тех, кто прокладывал дороги, возводил храмы, часовни, мосты, дома, — автор старался приводить те названия, которые звучали при их создателях. Имена — это символы, полные глубокого исторического смысла. И переименование, коим увлекались у нас в недавнем прошлом, в небольшой Старой Руссе доходило до абсурда: стремились увековечить память революционеров, писателей, государственных деятелей, многие из которых даже и не подозревали о существовании города.

Растет и благоустраивается Старая Русса. В очередной раз собрались здесь ветераны Северо-Западного фронта.

1994 г. 18 февраля. Город, несмотря на неимоверные трудности, отметил 50-летнюю годовщину своего освобождения от фашистской нечисти. К сожалению, на этот раз прибыло всего 15 человек... Вместе с ветеранами, живущими в городе и районе, они не составили и сотни. Но это были представители всех родов войск: пехоты — Шевченко Исаак Романович, Сысоев Борис Владимирович; авиации — Герой Советского Союза Кузнецов Николай Федорович; артиллерии — Тарасов Евгений Михайлович; инженерной службы — Бескин Игорь Александрович; медицины — Богачева Лидия Ивановна...

Да, время неумолимо. Приближается 50-летие нашей Победы! Празднуя тот, первый День Победы, мы переживали горечь потери боевых друзей на пути к нему. Наиболее тяжелые потери понесла “царица полей” — пехота, где в среднем каждые полтора месяца менялся состав. А дорог было всего две — госпиталь и братская могила. И как кощунственно звучат сейчас высказывания некоторых: мол, живые присвоили славу мертвых. Не дай Бог, но так бы и порекомендовал им пройти по нашему пути хотя бы один месяц, а не четыре года!

Нас же, фронтовиков, 9 мая 1945 года захватила и не отпускает до сих пор исполненная благородства тревога: а все ли я тогда сделал, чтобы уберечь от гибели кого-либо из боевых друзей? Как пронзительно выразил это стихами Александр Твардовский:

И когда один из ветеранов напомнил эти стихи на прощальном вечере, наступила тишина... Казалось, слышалось лишь биение сердец собравшихся...

Да, вечный долг лежит на немногочисленных сверстниках людей, павших в бою. И он лишь частично может быть возмещен немеркнущей с годами памятью...

Живет и будет здравствовать в истории великого народа, возможно, главная колыбель его... А насколько мне удалось выполнить нелегкую задачу — написать историю родного города с далеких времен до наших дней — судить тебе, уважаемый читатель.

А в заключение мне осталось лишь поблагодарить тех рушан, кто оказал помощь в сборе материала или характеристике отдельных событий. Это научные сотрудники Старорусского краеведческого музея Н. В. Тимофеева, А. Ф. Иванова, Т. Л. Семкина, Н. С. Сергеева, М. И. Емельянова и 3. П. Апанасенко, директор Дома-музея Ф. М. Достоевского В. И. Богданова, краевед М. А. Дементьева, работники Администрации г. Старая Русса и Старорусского района — председатель комитета культуры, кино, туризма, спорта и молодежи Г. А. Дмитриева, специалист комитета Г. Н. Максимова, главный архитектор города М. Ю. Симонов, заместитель главного врача курорта “Старая Русса” по культуре В. Я. Коровина, председатель Совета ветеранов г. Старая Русса С. Э. Лебедев, ветераны Великой Отечественной войны О. В. Янковский, Н. А. Бурихин, краевед А. И. Лобанов и многие другие.

И. ВЯЗИНИН

ИМЕННОЙ УКАЗАТЕЛЬ (В ХРОНОЛОГИЧЕСКОМ ПОРЯДКЕ)

Государственные деятели (X — начало XX вв.)

Хакан-Рус, легендарный царь руссов 19

Рюрик, легендарный основатель династии Рюриковичей 16, 19, 22, 23, 50

Олег (? — 912), древнерусский князь 23

Ольга (? — 969), княгиня, жена киевского князя Игоря 23, 24, 54

Святослав I (? — 972), князь киевский, сын князя Игоря 24

Владимир I Святославич (? — 1015), князь новгородский (с 969), киевский (с 980)24, 25

Брячислав Изяславич (? — 1044), князь полоцкий 26

Всеслав Брячиславич (? — 1101), князь полоцкий 27

Ярослав Мудрый (ок. 978 — 1054), великий князь киевский, сын Владимира I 24, 26

Изяслав Ярославич (1024 — 78), великий князь киевский 26

Святослав II Ярославич (1027 — 76), князь черниговский (с 1054), великий князь киевский (с 1073) 27

Всеволод Мстиславич (? — 1138), князь новгородский (1117 — 36 с перерывами), псковский (с 1137) 27, 28, 50

Юрий Долгорукий (90-е гг. XI в. — 1157), князь суздальский, великий князь киевский 28

Андрей Боголюбский (ок. 1111 — 74), князь владимиро-суздальский, сын Юрия Долгорукого 30, 31, 33

Святослав Ростиславич, князь новгородский (с 1159) 30

Всеволод III Большое Гнездо (1154 — 1212), великий князь владимирский, сын Юрия Долгорукого31, 33

Мстислав Мстиславич Удалой (? — 1228), русский князь. С 1193 княжил в Триполье, Новгороде, Галиче, др. 34

Ярослав Всеволодович (1191 — 1246), русский князь, княжил в Пе-реяславле, Галиче, Рязани, Новгороде, с 1238 — великий князь владимирский 32, 34, 35

Александр Ярославич Невский (1220 — 63), князь новгородский в 1236 — 1251, с 1252 — великий князь владимирский36, 38, 106

Василий Александрович, князь, сын Александра Невского 37

Ярослав Ярославич, князь тверской 37, 50

Василий Ярославич, князь костромской 37, 38

Дмитрий Александрович, великий князь владимирский, сын Александра Невского 37, 38

Михаил Ярославич, великий князь тверской 38

Александр Михайлович, великий князь тверской 39

Михаил Александрович (1333 — 99), великий князь тверской 40 Дмитрий Иванович Донской (1350 — 89), великий князь московский (1359) и владимирский (с 1362) 42, 43

Василий II Васильевич Темный (1415 — 1462), великий князь московский (с 1425) 44, 49

Борис Александрович (? — 1461), великий князь тверской 45

Василий Гребенка, князь суздальский 45

Дмитрий Шемяка (1420 — 53), князь Галича (Костромского) 44, 45

Иван III Васильевич (1440 — 1505), великий князь московский 4, 18, 21, 46, 48, 53

Иван IV Васильевич Грозный (1530 — 1584), великий князь “всея Руси” (с 1533), первый русский царь (с 1584) 54, 55, 56, 57, 58, 59

Федор Иванович (1557 — 98), последний русский царь из династии Рюриковичей (с 1584), сын Ивана IV 61, 90

Борис Годунов (ок. 1552 — 1605), русский царь с 1598 59,60,61, 62 Лжедмитрий I (? — 1606), русский царь с 1605. Самозванец. (Предположительно Г. Отрепьев) 62

Лжедмитрий II (“Тушинский вор”) (? — 1610). Самозванец неизвестного происхождения 62

Василий Шуйский (1552 — 1612), русский царь и62

Михаил Федорович Романов (1596 — 1645), русский царь с 1613, первый царь из династии Романовых 64, 66, 69, 93

Алексей Михайлович (1629 — 76), русский царь с 1645, сын Михаила Федоровича 67, 69, 72, 83, 93, 94

Петр I Великий (1672 — 1725), русский царь с 1682, первый российский император (с 1721) 72, 74, 75, 83, 95

Алексей Петрович (1690 — 1718), царевич, сын Петра I 73, 74

Екатерина II Алексеевна (1729 — 96), российская императрица с 1762. (Немецкая принцесса Софья Фредерика Августа)4, 75, 78, 79, 84, 85, 86, 87, 104

Елизавета Петровна (1709 — 1761/62), российская императрица с 1741, дочь Петра I 76,77

Сивере Яков Ефимович, дворянин, Новгородский губернатор 82, 85, 96, 104

Александр I (1777 — 1825), российский император с 1801 100, 103, 104, 105, 106, 111, 112, 115, 121

Аракчеев Алексей Андреевич (1769 — 1834), русский государственный деятель, граф (1799), генерал, всесильный временщик при Александре I 100, 104, 110, 111, 114, 116, 121, 132

Николай I (1796 — 1855), российский император с 1825 114, 115, 116, 118, 121, 126, 155

Александр II (1818 — 81), российский император с 1855 126, 129, 130, 131, 132, 133, 135, 145, 155

Владимир и Алексей Александровичи, великие князья 250 Александр III (1845 — 94), российский император с 1881 146, 148

Николай II (1868—1918), последний российский император 150, 151, 155, 156, 167

Муравьев Михаил Николаевич (1796 — 1866), граф, государственный деятель, в 1857 —61 гг. — министр государственных имуществ 248

Ермолов А. С., министр государственных имуществ 255

Столыпин Петр Аркадьевич (1862 — 1911),государственный деятель, министр внутренних дел и председатель СМ (с 1906) 157, 158, 160, 161

Воеводы, военачальники, офицеры

Добрыня, дядя, воспитатель и воевода Владимира I Святославича, княжеский посадник в Новгороде 24, 25

Чоглоков Александр, воевода, автор описи Старой Руссы 1625 г. 66, 92

Скопин-Шуйский Михаил Васильевич (1586 — 1610), князь, боярин, русский полководец 62

Михалкович Федор, посадник Старой Руссы 34

Чулков Данила, воевода 63

Боборыкин Яков, воевода 65, 66

Хованский Иван Андреевич, новгородский воевода 66

Пожарский Дмитрий Михайлович (1578 — 1642), князь, русский полководец, народный герой, соратник К. Минина, новгородский воевода (с 1628) 66

Чоглоков Афанасий Кузьмич, старорусский воевода 67, 93

Холмский Данило, князь, полководец Ивана III 47

Погребов А. А., командующий бригадой новгородского ополчения 1812 г. 107, 108, 123

Маевский С. И; генерал, командир 2-й гренадерской дивизии военных поселений 112, 113, 114, 115, 116

Эйлер, генерал-лейтенант, командующий арткорпусом военных поселений 116, 118, 120

Леонтьев, генерал-майор, командир 2-й гренадерской дивизии военных поселений 120

Батеньков Г. С., член Совета военных поселений, декабрист 114

Гриббе А. К., офицер военных поселений 114, 137, 138

Соколов И. Г., подпоручик, один из руководителей восстания военных поселян в 1831 г. 119

Симанский А. Н., штабс-капитан, командир добровольцев Старой Руссы, принимавших участие в обороне Севастополя 125

Дубровин В. Д., подпоручик, член организации “Земля и воля” 140

Краевский М. Д., полковник, командир 113-го Старорусского пехотного полка 151

Савицкий, полковник, командир 86-го Вильманстрандского полка, квартировавшего в Старой Руссе

Государственные деятели, военачальники иностранных государств

Ольгерд (1345 — 77), великий князь литовский, сын Гедимина 40

Патрикий Наримантович, литовский воевода 43

Лугвений — Симеон Ольгердович, литовский князь 43, 46

Витовт (1350 — 1430), великий князь Литвы (с 1392) 43

Александр Васильевич Черторийский, литовский князь 45, 46

Михаил Олелькович, литовский князь 46

Казимир III Великий (1310 — 70), король польский 46, 48, 90

Баторий Стефан (1533 — 86), король польский (с 1576), полководец 59, 91

Кернозицкий, воевода Лжедмитрия II 62, 63

Сапега, воевода 71

Батый (1208 — 55), монгольский хан, внук Чингисхана 35

Премон, легендарный король Скандинавии 17

Делегарди Якоб (1583 — 1652), граф, шведский маршал (1620) 62, 64, 65

Горн Эверт, шведский военачальник 63

Феофил, император Византии 19

Людовик Благочестивый (778 — 840), франкский император (с 814) 19

Иностранные дипломаты, писатели, путешественники

Арабские писатели IX — Х вв.: Ибн-Даста, Идриси И., Ибн-Хор-дадбех, Ибн-Фадлан, Эль-Балхи, Ал-Бекри, Ибн-Эль Недим 20, 21, 237

Саксон Грамматик (1140 — 1208), датский хронист-летописец 17 Генрих Латвийский (ок. 1187 — 1259), автор “Хроники Ливонии”, идеолог немецких крестоносцев 19

Герберштейн Зигмунд фон (I486 — 1566), немецкий дипломат 21, 54, 90

Гетеерис Антон, посол Голландии 65

Олеарий Адам (1603—71), немецкий путешественник 21, 67

Флетчер Джайлс (ок. 1549 — 1611), английский дипломат, автор сочинения “О государстве Русском” 61, 89, 91

Священнослужители

Леон-грек, митрополит киевский 24

Михаил-грек, митрополит киевский 24

Иоаким-грек, епископ новгородский 24

Анастас корсунянин 24

Мартирий, епископ новгородский (с 1193 по 1199), уроженец Старой Руссы25, 32, 50, 52

Никон (Минов Никита) (1605 — 81), русский патриарх (с 1652) 69, 70, 71

Румянцев И. И., старорусский священник, друг Ф. М. Достоевского 136, 146

Владимир, епископ Старой Руссы 260

Мардарий, архимандрит Спасо-Преображенского монастыря 296, 298, 300

Амвросий, архимандрит, настоятель Спасо-Преображенского монастыря (1917 г.) 169

Новорусский Л. В., настоятель ц. в д. Коровитчино 148, 202

Деятели науки, культуры, искусства

Карамзин Николай Михайлович (1766 — 1826), писатель, историк 30, 53, 58

Ключевский Василий Осипович (1841 — 1911), историк, почетный академик Петербургской АН 13

Соловьев Сергей Михайлович (1820 — 79), историк, академик Петербургской АН 18, 40

Рыбаков Борис Александрович (р. 1908), археолог, историк, академик АН СССР 21, 303

Третьяков Петр Николаевич (1909 — 76), археолог, ч.-к. АН СССР 21

Насонов Арсений Николаевич (1898 — 1965), историк, доктор исторических наук 21

Костомаров Николай Иванович (1817 — 85), русский и украинский историк, писатель, ч.-к. Петербургской АН 11, 21, 60

Семенов-Тян-Шанский Петр Петрович (1827 — 1914), географ, общественный деятель, почетный член Петербургской АН 18 Эйхвальд Эдуард Иванович (Карл Эдуард) (1795 — 1876), естествоиспытатель, академик Петербургской АН20, 101, 126, 248

Янин Валентин Лаврентьевич (р. 1929), археолог и историк, академик АН СССР 4, 11, 237, 303, 304

Озерецковский Николай Яковлевич (1750 — 1827), естествоиспытатель, академик Петербургской АН 100

Спицын Александр Андреевич (1858 — 1931), археолог, ч.-к. АН СССР 25

Арциховский Артемий Владимирович (1902 — 78), археолог, ч.-к. АН СССР4, 21, 237, 303, 304

Омелянский Василий Леонтьевич (1867— 1928), микробиолог, академик АН СССР 257

Исаченко Борис Лаврентьевич (1871 — 1948), микробиолог и ботаник, академик АН СССР 257

Нелюбин Александр Петрович (1785 — 1858), один из основоположников фармации в России 247, 248

Менделеев Дмитрий Иванович, врач, племянник великого химика 251

Андреевский Иван Ефимович (1831 — 1891)” юрист, профессор, ректор Петербургского ун-та 251

Ламанский Владимир Иванович (1833 — 1914), историк, академик Петербургской АН 251

Леман И. Г., химик, геолог, академик Российской АН 79, 80, 96, 97

Чайковский И. П., горный инженер, отец великого композитора 100, 101, 246

Стасов Василий Петрович (1769 — 1848), архитектор 73, 117, 122, 247, 248, 284, 288

Тон Константин Андреевич (1794 — 1881), архитектор 32, 72, 287

Бенуа Николай Леонтьевич (1813 — 98), архитектор 113, 250

Достоевский Федор Михайлович (1821 — 81), писатель, ч.-к. Петербургской АН 135,141, 251, 261, 283

Толстой Алексей Николаевич (1882/83 — 1945), писатель, общественный деятель, академик АН СССР 202

Рахманинов Сергей Васильевич (1873 — 1943), композитор, пианист, дирижер 244, 261 — 263

Добролюбов Николай Александрович (1836 — 31), литературный критик, публицист 250

Горький Максим (Алексей Максимович Пешков) (1868 — 1936), писатель153, 175, 180, 252, 253

Рерих Николай Константинович (1874 — 1947), живописец, археолог, писатель 25

Кустодиев Борис Михайлович (1878 — 1927), живописец 257

Комиссаржевская Вера Федоровна (1864 — 1910), выдающаяся актриса4, 253

Савина Мария Гавриловна (1854 — 1915), актриса 4, 253

Андреева Мария Федоровна (1868 — 1953), актриса 4, 253

Фофанов Константин Михайлович (1862 — 1911), поэт 253

Направник Эдуард Францевич (1839 — 1916), дирижер, композитор 251

Томский Николай Васильевич (1900 — 1984), скульптор, народный художник СССР, академик 237 — 239, 266 — 268

Сварог Василий Семенович (Корочкин) (1883 — 1946), живописец, актер, музыкант 187, 239, 263 — 266

Певзнер Теодор, график 147, 239

Алехин Глеб Викторович (1907 — 1994), писатель, общественный деятель235, 237

Поморцев Михаил Михайлович (1851 — 1916), первый русский аэролог, теоретик и практик ракетостроения 270, 271

Представители дворянства, династии купцов и промышленников, сыгравшие видную роль в истории Старой Руссы

Васильчиковы, князья 105, 170

Дирин Н. П., дворянин, командир 4-й бригады Новгородского ополчения 1812 г. 108, 123

Нарманский Иван, предводитель старорусского дворянства 132

Карцев В. В., председатель Земской управы 169

Шабельский К. П., председатель дворянского собрания, комиссар Временного правительства 169

Веневитины 93

Погребовы 45, 94,107,108,123,138, 229, 272 — 274

Сомровы 73, 86, 94, 112, 284

Бычатины 84, 94, 112

Попов Иван, первый выборный голова Старой Руссы80, 81, 84

Антоновы 296, 300

Быковы 45, 138, 296

Красильниковы 95, 296

Дьячковы 144

Григорьев Андрей, купеческий староста, один из руководителей восстания военных поселян 1831 г. 113

Клейнмихель В. М., городской голова115, 296, 297 — 299

Зуев, владелец завода сельхозмашин 152

Солодожников Кузьма, ремесленный староста, один из руководителей восстания военных поселян 1831 г. 113

Советский период

Антипов Николай Кириллович (1894 — 1941), член ВЦИК, заместитель председателя СНК СССР166, 173, 274 — 276

Григорьев Ф. С., участник подпольного движения, один из первых секретарей Старорусского укома ВКП(б) 166, 176, 178, 179

Вихров В. И., участник революционного движения, подпольщик 176

Вараксин Ф. Д., начальник Главфанерпрома 200, 209

Клоков П. К., председатель Старорусского исполкома 176, 179, 201

Семашко Николай Александрович (1874 — 1949), нарком здравоохранения РСФСР (с 1918) 256

Сталин Иосиф Виссарионович (1879 — 1953), один из руководящих деятелей КПСС и советского государства, с 1922 г. — Генеральный секретарь ЦК КПСС 175, 181, 191, 192, 194, 232

Пакун В. Р., председатель Новгубисполкома 257

Военачальники

Надежный Дмитрий Николаевич (1873 — 1945), генерал-лейтенант, командующий Западным фронтом (1919) 180, 181

Подвойский Николай Илларионович (1880 — 1948), советский партийный и военный деятель 183

Василевский Алексей Михайлович (1895 — 1977), Маршал Советского Союза, начальник Генштаба (июнь 1942 г.) 218

Жуков Георгий Константинович (1896 — 1974), Маршал Советского Союза 219, 222

Конев Иван Степанович (1897 — 1973), Маршал Советского Союза, командующий Северо-Западным фронтом (март — июнь 1943 г.) 222, 223

Тимошенко Семен Константинович (1895 — 1970), Маршал Советского Союза, командующий Северо-Западным фронтом (октябрь 1942 — март 1943) 206, 219, 232, 277

Толбухин Федор Иванович (1894 — 1949), Маршал Советского Союза 184, 220

Антипов А. С., контр-адмирал 187, 229, 237

Воронов Николай Николаевич (1899 — 1968), Главный маршал артиллерии 220, 232 Кудрявцев С. В., контр-адмирал 187, 229, 237

Зайончковский В. К., генерал-майор 229

Кузьмины Федор Кузьмич, Иван Кузьмич, генералы 175, 237, 279, 280

Курочкин Павел Алексеевич, командующий Северо-Западным фронтом (август 1941 — январь 1942, июнь-ноябрь 1943 г.)216, 218, 222, 223

Новиков Александр Александрович (1900 — 70), Главный маршал авиации 220

Штеменко Сергей Матвеевич (1907 — 76), генерал армии, с мая 1943 г. — начальник Оперативного управления Генштаба 223

Яковлев Николай Дмитриевич (1898 — 1972), маршал артиллерии, начальник Главного артиллерийского управления, уроженец Старой Руссы 176, 232, 237, 238, 277 — 279

Морозов В. И., ком. 11-й Армией 216

Качанов К. М., ком. 34-й А. 210, 232

Кузнецов В. И., ком. 1-й Уд. А. 217

Полынин Ф. П., ком. 6-й возд. А. 219

Хозин М. С., ком. спец. гр. войск 220, 222

Катуков М. Е., ком. 1-й танк. А. 220

Лопатин А. И., ком. 34-й А. 221

Журавлев Е. П., ком. 53-й А. 224

Трофименко С. Г., ком. 27-й А. 224

Миссан И. И., ком. 180-й с. д. 210, 238

Штыков С. Г., ком. 202-й с. д. 210

Рыбаков Т. И., ком. 188-й с. д. 215

Фоменко П. И., ком. 84-й с. д. 216

Грязнов А. С., ком. 1-го гв. стр. корпуса 217

Лизюков А. И., ком. 2-го гв. стр. корпуса 217

Величко А. Ф., комбат 215, 216

Шаповаленко Илья, л-нт 216

Малофеевский С. Ф., политрук 216

Ивашко Ф. В., л-нт 216

Маресьев Алексей, летчик (см. “Повесть о настоящем человеке”) 217

Фрунзе Тимур, летчик, сын М. В. Фрунзе 217

Ковзан Борис, мастер возд. тарана 217

Кармен Роман, известный кинооператор 210

Участники партизанского движения

Лучин А. П., комбриг IV и XI партизанских бригад 208, 212, 213

Васильев Н. Г., комбриг II бригады 212

Глебов С. М., комбриг IV (Старорусской) бригады 212, 213

Герман А. В., комбриг III бригады 219

Иванов И. И., комбриг III (Залучской) бригады 212

Красавин И. В., командир первого старорусского партизанского отряда 208, 209, 212

Араджиони С. А., командир отряда 208, 209, 213, 214

Грозный И. И., командирпартизанского отряда, полка, бригады 208, 213, 224

Никифоров В. И., партизан, Герой Советского Союза 208, 213

Соколов Д. И., партизан, Герой Советского Союза 208

Голиков Л. А., пионер, партизан, Герой Советского Союза 219

Трусов И. К., командир диверси-онно-разведывательного отряда 214

Левицкий Михаил, разведчик 214

Базанова Е. И., разведчица 214, 215

Липатов И. В., проводник 215

Представители немецко-фашистского командования, немецкие историки

Буш Эрнст (1885 — 1945), генерал-фельдмаршал 209, 210, 213, 216

Рихтхофен Вольфрам фон (1895 — 1945), барон, генерал-фельдмаршал, командующий воздушным флотом 210

Гальдер Франц (1884 — 1972), генерал-полковник, начальник Генштаба сухопутных войск 210, 211

Виртц, генерал 219

Гессе Эрих, историк 219

Типпельскирх, историк 223

Период послевоенного восстановления

Пучков В. Н., пред. горисполкома 226

Сафронова А. Н., Вильнит 3. Я., Бородаева О. Г., Яковлева А. И., Банухина Е. Г., Пермякова А. А., семья Чиковых,. — учителя, 228

Сморгонская В. П., Зандер Э. К., Тоузаков А. А., врачи 228

Захарова М. В., Петрова Е. П., Данилова Е. К., Спартанская М. Н., Федоров В. Ф., Орлов Н. С., строители 228

Кудрявцев Н. А., директор з-да “Стройдеталь” 229

Бородулин Г. И., руководитель артели “Восход” 229

Федотов Павел, Романов Нил, Шкворов Петр, Зиновьев Всеволод, Еремеев Николаи (работали на разминировании) 230

Кузнецов А. А., зав. горфо 230

Орлов Иван, Георгиевская Лидия, Паршина Антонина, Скатулев Виктор, Кукины Александр и Виктор (участники художественной самодеятельности) 231

Примаков М. И., первый председатель колхоза “Соболеве” 230

Пошибайлов И. И., организатор и руководитель оркестра народных инструментов 233

Максимов К. И., председатель первого колхоза-“миллионера” 233

Красовская Л. В., одна из иниц. и рук. краев. музея 235

Карелин М. А. работник горисполкома 235

Кухарев В. И. председатель горисполкома 235

1960 —70-е годы

Бавыкин Н. И., председатель горисполкома 237

Щербаков М. С., секретарь горкома КПСС 237

Чернов Ю. А., секретарь горкома КПСС 238

Корольков Д. С., директор завода “Старорусприбор” 240

Ильин Г. В., директор сыродельного завода 240

Организаторы здравоохранения, врачи, внесшие наиболее заметный вклад в развитие курорта “Старая Русса”

Кашеварова-Руднева Варвара Александровна (1843 — 1899), первая женщина>-врач, доктор медицины 252

Гааз Федор Петрович (Д780 — 1853), врач 245, 246

Раух Г., лейб-медик (1828 г.) 246

Даллер К. X., штаб-доктор военных поселений 247

Рохель А. А., арендатор курорта (с 1868 по 90) 250

Тиличеев С., директор курорта (с 1890 по 1907) 251

Исаев С. Н., директор курорта, доктор медицины (с 1907 по 1909) 253, 254

Паренаго С. Н., директор курорта, доктор медицины (с 1909) 25, 256

Шаранин А. П., директор курорта 257, 258

Виноградов В. К., главный врач курорта 258

Лохов И. С., директор курорта (с 1937) 258

Ицкевич М. И., заведующая курортным бюро 258

Дробышевский Л. Г., главный врач 258

Науменко Н. П., руководитель-администратор курорта (с 1962) 258, 260

Кимаск Н. А., Смирнов Г. И., инициаторы организации музея курорта 147, 259

ЛИТЕРАТУРА

Арциховский А. В. Городские концы в древней Руси. Истор. зап. ин-та истории АН, № 16, 1945

Аничков И. В. Обзор помещичьих усадеб Новгородской губернии. Новгород, 1916

Берштейн-Коган С. В. Путь из варяг в греки. — “Вопросы географии”, 1950, № 20

Бескровный Л. Г. Хрестоматия по русской военной истории. М, 1947

Бескровный Л. Г. Русская армия и флот в XIX в. М., 1973

Вебер Ф. Д. Карманный путеводитель Старорусских минеральных вод. Новгород, 1882

Великая Отечественная война. 1941—1945. Энциклопедия. М. 1985

Воскресенский А. Е. Старая Русса и ее соляно-минеральные источники. СПб, 1839

Газеты: “Старорусская коммуна” (1918), “Красный пахарь”, “Трибуна”, “Старорусская правда” (с 1952), “Новгородская жизнь” (1911), “Звезда” (Н-д,1919—1930), “За Родину”. (Северо-Западный фронт, 1941—1943), “Правда” (1941—1943)

Гаркави А. Я. Сказания мусульманских писателей о славянах и русских. СПб, 1870

Голубцов И. А. Пути сообщения в бывших землях Новгорода XVI — XVII вв. — “Вопросы географии”, 1950, № 20.

Гернет М. И. История царской тюрьмы, тт. 1 — 3. М., 1951 — 52

Гессен С. Холерные бунты. 1932

Греков Б. Д. Крестьяне на Руси с древнейших времен до XVII в. АН, 1946

Греков Б. Д. Киевская Русь. М., 1949

Гражданская война и военная интервенция в СССР. Энциклопедия. М., 1983

Гумилев Л. Н. От Руси к России. М., “Экопрос”, 1992

Данилова Л. В. Очерки по истории землевладения и хозяйства в Новгородской земле. XIV — XV вв. АН, 1955

Державин Н. С. Происхождение русского народа. М., 1944

Евстафьев П. П. Новгородские военные поселения. М, 1934

Жуков Г. К. Воспоминания и размышления. М., 1969

Золотницкий И. П. Путеводитель по Новгородской дороге. СПб., 1885

Известия Новгородского губкома. № 7 — 8, 1923 —

История второй мировой войны. тт. 4—8, 1975-77 гг.

Иловайский Д. И. Разыскания о начале Руси. М., 1882

Каниовский В. П. Старая Русса и ее курорт. СПб., 1910

Карамзин Н. М. Предания веков. М., 1989

Карамзин Н. М. История государства Российского, тт. 1 — 12. 1816 — 29

Кислинский В. С. Нет ничего дороже. Л, 1983

Клочевский В. О. Сказания иностранцев о Московском государстве. М., 1918

Костомаров Н. И. Исторические монографии и исследования, кн. 3, т. 7, СПб., 1904

Кузнецов П. Г. Дни боевые. М., 1959

Лебедев Г. С. Эпоха викингов в Северной Европе. Л., 1985

Лихачев Д. С. Новгород Великий. М., 1959

Лященко П. И. История народного хозяйства СССР. т. 1, 1952

Мавродин В. В. Происхождение русского народа. Л., ЛГУ, 1978

Мокринский Г. А. История 113-го пех. Старорусского полка (1796 — 1896), СПб., 1900

На Северо-Западном фронте, сб. М., 1969

Насонов А. Н. “Русская земля” и образование территории древнерусского государства. М, 1951

Новиков А. А. В небе Ленинграда. М, 1970

Новосельцев А. П. Древнерусское государство и его международное значение. М., 1965

Никитин А/. Н. Партизанская война в Ленинградской области. Л., 1943

Очерки истории СССР. АН. IX — XIII вв. (1953), XV — XVII вв. (1955)

Пареного С. Н. Старая Русса, курорт. Минздрав РСФСР, 1928

Памятная книжка Новгородской губернии на 1892 г. Новгород, 1892

Петров Ю. П. Партизанское движение в Ленинградской обл. 1941 — 45 гг. Л, 1973

Платонов С. Ф. Русса — “Дела и Дни”. 1920, кн. 1

Платонов С. Ф. Очерки по истории смуты в Московском государстве XVI — XVII вв. М, 1937

Полянский М. И. Историко-статистический очерк Старой Руссы и уезда. Новгород, 1885

Полынин Ф. П. Боевые маршруты. М., 1972

Порфиридов Н. Г. Древний Новгород. АН, 1947

Пономарев И. П. Почвы Новгородской области. Новгород, 1955

Пылаев В. А. Старая Русса. Исторический очерк. Сергиев Посад. 1916

Пылаев В. А. Старорусский край (природа и население). Новгород, 1929

Россия под скипетром Романовых. СПб., 1912

Рохель А. А. Старорусские минеральные воды. СПб., 1880

Рохель А. А. Старорусские минеральные воды и история Старой Руссы. Памятная книга Новгородской губернии, 1881

Рыбаков Б. А. Ремесло древней Руси. АН, 1948

Рыбаков Б. А. Проблемы образования древнерусской народности. — “Вопросы истории”, 1952, № 9

Рыбаков Б. А. Киевская Русь VI — нач. XII вв. Всемирная история, т. XIII, М, 1957

Семенов-Тяньшанский П. П. Россия, т. III. Озерная область. СПб., 1900

Смирнов С. Археологическая экспедиция на Ловать летом 1928 г.

Материалы и исследования, вып. I. Новгородский государственный музей. Новгород, 1930

Соловьев С. М. История России с древнейших времен, тт. 1 — 29, 1851 — 79

Спицын А. А. Сопки и жальники. Записки русского археологического общества, т. XI, 1899

Строков А. А. Отчет об археологических работах в Старой Руссе в 1939 г. Новг. ист. сб., 1940, № 7

Татищев В. Н. История Российская, т. 1. М-Л, 1962

Тиличеев С. В. Отчет директора Старорусских минеральных вод — СПб., 1895

Тиличеев С. В. Путеводитель по Старорусским минеральным водам. СПб., 1900

Тихомиров М. Н. Древнерусские города. МГУ, 1946

Третьяков П. Н. Восточно-славянские племена. АН, 1953

Три века. Ист. сб. изд. И. Д. Сытина. М., 1912

Установление советской власти в Новгородской губернии. Новгород, 1957

Удальцов А. Д. Происхождение славян. — “Вопросы истории”, 1947, № 7

Фальковский Н. И. История водоснабжения в России. М-Л., 1947

Фигаровский В. А. Партизанское движение во время шведской интервенции. Новг. ист. сб., 1939, № 6

Флетчер Дж. О государстве русском, 1591 г. СПб, 1911

Формозов А. Камни со знаками. — “Советская этнография”. 1965, № 5

Хвольсон Д. А. Известия о хазарах... славянах и руссах Ибн-Даста. СПб. 1869

Черепнин А. В. Русские феодальные архивы XIV — XV вв. АН, 1948

Шахматов А. А. Древнейшие судьбы русского племени. П., 1919

Шевердалкин П. Ленинградские партизаны. Л, 1947

Штеменко С. М. Генеральный штаб в годы войны. М, 1968

Штукенберг А. Устройство водопроводов с принадлежащими к ним сооружениями. СПб., 1878

Южнее озера Ильмень. Сб. восп. Л., 1980,

Якушкин П. И. Путевые письма из Новгородской и Псковской губерний 1858 г. СПб., 1860

Акты Иверского валдайского монастыря. Ист. б-ка, т. V. П-г, 1878

Акты чрезвычайной комиссии. Материалы расследования злодеяний немцев 1941 — 44 гг. Старая Русса, краеведческий музей.

Архивы: 1) Гос. архив Новгород, обл. (ГАНО) — фонды 117, 138, 197, 258, 269, 415, 480, 567, 1311, 1527, 9219.

Ф. Р. 219, 223, 258, 270, 493, 1068, 3304.

2) Партархив ОК КПСС-ф. 115, 267. Ист. п/архив — ф. 3.

3) Центр, гос. военно-ист, архив (ЦГВИА) — ф. 9 (л), 545 (л).

4) Центр, гос. архив Сов. Армии (ЦГСА) — ф. 104, 1317, 3530, 33697.

Грамоты Великого Новгорода и Пскова. АН, 1949 Духовные и договорные грамоты великих и удельных князей XIV — XVI вв. АН., 1950 Материалы к эскизу генсхемы. Л., 1938, сентябрь. Новгородские летописи. СПб., 1879

Новгородская летопись старшего и младшего изводов. М-Л., 1950 Новгородские записные кабальные книги 100 — 104, 111 гг. М, АН, 1938 Новгородское общество любителей древности, сб., № 5 (1911 г.), № 6 (1912 г.), № 7 (1914 г.).

Опись Старой Руссы 1625 г. — “Северный архив”, 1827, № 13 Проект реконструкции горводопровода в Старой Руссе. Леноблпроекттрест, 1936

СОДЕРЖАНИЕ

СЛОВО ОБ ЭНЦИКЛОПЕДИИ СТАРОЙ РУССЫ.

Глава 1. СВИДЕТЕЛЬСТВА ГЛУБОКОЙ СТАРИНЫ.

Следы человека. — Появление славян. — Солеварение — первопричина возникновения города. — “Русы живут на острове”.

Глава 2. В ОСОБОМ ПОДЧИНЕНИИ КИЕВА, НО В НОВГОРОДСКОЙ РЕСПУБЛИКЕ

Литовцы — с запада и юга, монголы — с востока. — Арена борьбы Москвы с Новгородом. — Накануне и после битвы на поле Куликовом.

Глава 3. ПОД СКИПЕТРОМ МОСКВЫ.

Старая Русса в опричнине. — Экономический кризис. — Польско-шведская интервенция. — Борьба с Иверским монастырем. — Петровские преобразования. Уездный центр.

Глава 4. ГОРОД СОЛИ.

Русы и “королева пряностей”. Самое крупное предприятие губернии.

Глава 5. “РАСПАЛАСЬ ЦЕПЬ ВЕЛИКАЯ.

На защиту отечества. — Удел военных поселений. — В пламени восстания. — На бастионах Севастополя. — “Одним концом по барину, другим по мужику”.

Глава 6. ЗДЕСЬ ЖИЛ Ф. М. ДОСТОЕВСКИЙ. “БРАТЬЯ КАРАМАЗОВЫ”.

Первое путешествие. — “Свое гнездо”. — “Братья Карамазовы” и Старая Русса.

Глава 7. ПРИ ПОСЛЕДНЕМ ИЗ РОМАНОВЫХ

Русса на рубеже XX столетия. — На сопках Маньчжурии. — “Нам нужна великая Россия”. — На полях Восточной Пруссии. — В мятежном семнадцатом.

Глава 8. “КТО БЫЛ НИЧЕМ, ТОТ СТАНЕТ ВСЕМ!”

В огне гражданской и в “военном коммунизме”. — НЭП. “Всерьез и надолго”? Реконструкция старых и строительство новых предприятий. — От свободной кооперации к совхозам и колхозам. — В роковых 1937 — 38 гг. — На штурм линии “Маннергейма”.

Глава 9. “ВСТАВАЙ, СТРАНА ОГРОМНАЯ!”.

Русса в руках врага. Партизанские традиции живы. — В центре операции “Полярная звезда”. — Освобождение.

Глава 10. ИЗ РУИН И ПЕПЛА.

Не до истории. — Возрождение. — Боевой орден на знамени города. — На крутом переломе.

Глава 11. ОРДЕНОНОСНАЯ ЗДРАВНИЦА.

“Солоник исцеляет все хвори”. — Приезд доктора Ф. П. Гааза. — Начало подлинной истории. — От поликлиники к санаторию. — В лечении нуждаются круглый год. — Один из лучших курортов.

Глава 12. РОССИИ ВЕРНЫЕ СЫНЫ.

“Русский”, а не “эмигрант” и по паспорту (С. В. Рахманинов) . — Художник, певец, музыкант (В. С. Сварог).

— В бронзе и граните (Н. В. Томский). — Консультант театров и киностудий (В. М. Глинка). — Первый русский аэролог и ракетчик (М. М. Поморцев). — Династия патриотов (Погребовы). — Сын крестьянина, заместитель председателя СНК (Н. К. Антипов).

— От солдата до маршала (Н. Д. Яковлев). — Генералы из деревни Лука (Кузьмины). — Возродитель землячества (Г. В. Алехин).

Глава 13. “СРЕДИ ДОЛИНЫ РОВНЫЯ”.

На берегу соленого студенца. — Церковное зодчество. — Гражданская архитектура. — Ценные памятники и места заповедные.

Глава 14. ИЗ ИСТОРИИ СТАРОРУССКОЙ ИКОНЫ БОЖИЕЙ МАТЕРИ

Под сенью церкви Покрова. — Явление “Русьской” иконы Божией Матери. — Возвращение святыни из Тихвина. — Возведение храма небесной Заступнице.

ОТ АВТОРА.

ЛИТЕРАТУРА.

Иван Николаевич Вязинин

Старая Русса в истории России

Редактор С. А. Иванов Технический редактор С. А. Ильин Фотограф Ю. Ф. Васильев Корректор О. Р. Урицкая

Сдано в набор 25.03.94. Подписано в печать 1.08.94. Формат 70X100¹/₁₆. Бумага офсетная. Гарнитура Тип Таймс. Печать офсетная. Усл. п. л. 20. Уч.-изд. л. 24,6. Тираж 10 000. Заказ № 3161.

Издательство “Кириллица”. Новгород, 173 005, а/я 34. Отпечатано с готовых диапозитивов в типографии № 1 ВО, “Наука”. Санкт-Петербург, 9-я линия, д. 12.

Диапозитивы изготовлены Старорусской укрупненной типографией. Новгородская обл., г. Старая Русса, ул. Кириллова, Д. 3.

Планы и схемы по авторским оригиналам И. Н. Вязинина изготовлены Картографической фабрикой ВСЕГЕИ. Санкт-Петербург, В. О., Средний проспект, д. 72.

И когда один из ветеранов напомнил эти стихи на прощальном вечере, наступила тишина... Казалось, слышалось лишь биение сердец собравшихся...

Да, вечный долг лежит на немногочисленных сверстниках людей, павших в бою. И он лишь частично может быть возмещен немеркнущей с годами памятью...

Живет и будет здравствовать в истории великого народа, возможно, главная колыбель его... А насколько мне удалось выполнить нелегкую задачу — написать историю родного города с далеких времен до наших дней — судить тебе, уважаемый читатель.

А в заключение мне осталось лишь поблагодарить тех рушан, кто оказал помощь в сборе материала или характеристике отдельных событий. Это научные сотрудники Старорусского краеведческого музея Н. В. Тимофеева, А. Ф. Иванова, Т. Л. Семкина, Н. С. Сергеева, М. И. Емельянова и 3. П. Апанасенко, директор Дома-музея Ф. М. Достоевского В. И. Богданова, краевед М. А. Дементьева, работники Администрации г. Старая Русса и Старорусского района — председатель комитета культуры, кино, туризма, спорта и молодежи Г. А. Дмитриева, специалист комитета Г. Н. Максимова, главный архитектор города М. Ю. Симонов, заместитель главного врача курорта “Старая Русса” по культуре В. Я. Коровина, председатель Совета ветеранов г. Старая Русса С. Э. Лебедев, ветераны Великой Отечественной войны О. В. Янковский, Н. А. Бурихин, краевед А. И. Лобанов и многие другие.

И. ВЯЗИНИН

Примечания

1

Новгородская Первая летопись

(обратно)

2

С февраля 1918 г. все даты по новому стилю.

(обратно)

3

Сергеева Н. С. “Многогранный талант”. Газ. “Старая Русса”, 20 марта 1993 г.

(обратно)

Оглавление

Слово об энциклопедии Старой Руссы

Глава I. СВИДЕТЕЛЬСТВА ГЛУБОКОЙ СТАРИНЫ

Глава II. В ОСОБОМ ПОДЧИНЕНИИ КИЕВА, НО В НОВГОРОДСКОЙ РЕСПУБЛИКЕ

Глава III. ПОД СКИПЕТРОМ МОСКВЫ

Глава IV. ГОРОД СОЛИ

Глава V. “РАСПАЛАСЬ ЦЕПЬ ВЕЛИКАЯ”

Глава VI. ЗДЕСЬ ЖИЛ Ф. М. ДОСТОЕВСКИЙ. “БРАТЬЯ КАРАМАЗОВЫ”

Глава VII. ПРИ ПОСЛЕДНЕМ ИЗ РОМАНОВЫХ

Глава VIII. “КТО БЫЛ НИЧЕМ, ТОТ СТАНЕТ ВСЕМ!”

Глава IX. “ВСТАВАЙ, СТРАНА ОГРОМНАЯ!”

Глава X. ИЗ РУИН И ПЕПЛА

Глава XI. ОРДЕНОНОСНАЯ ЗДРАВНИЦА

Глава XII. РОССИИ ВЕРНЫЕ СЫНЫ

Глава XIII. “СРЕДИ ДОЛИНЫ РОВНЫЯ...”

Глава XIV. ИЗ ИСТОРИИ СТАРОРУССКОЙ ИКОНЫ БОЖИЕЙ МАТЕРИ

ОТ АВТОРА

ИМЕННОЙ УКАЗАТЕЛЬ (В ХРОНОЛОГИЧЕСКОМ ПОРЯДКЕ)

ЛИТЕРАТУРА

СОДЕРЖАНИЕ

*** Примечания ***