Клеймо на душе [Ольга Вадимовна Горовая] (fb2) читать онлайн

Клеймо на душе Ольга Горовая

Пролог 1

«Нет повода простить,

но есть причина сдаться…»

Ханна «Поговори со мной»

Восемь лет назад…

Кровь…

Грохот в ушах и звенящая тишина одновременно.

Где-то нашел, вытащил из себя усилие, попытался осмотреться, не обращая внимания на дикий гул в голове.

Жесть просто! Все в крови…

Или у него в глазах покраснело почему-то?

Откуда столько крови в одном чертовом носу?! Может, он всю голову разбил об этот хр**ов руль?!

В ушах гупал пульс, будто какой-то подорванный придурок лупил по громадным барабанам. А больше ничего не слышно. Как оглох, мля! В глазах все расплывалось — ничего не понимал! Что?! Как?! Какого черта произошло?!

Секунду назад еще мчался, понимая, что вот-вот победит в этой гонке! Буквально мгновение отделяло его от победы в этом заезде с давним соперником, обставит Женьку на раз-два…

Так какого лешего произошло?! Каким греб***ым образом он оказался на тротуаре в перевернутом авто?!

— Дан! Господи!

— Дан, мужик, ты живой?!

Звуки ворвались в голову, заставили застонать от боли. Испуганный женский голос, напряженный и полный страха мужской. И этот треклятый шум в голове, будто море накатывает, накрывая его волнами.

— Нормально… — прохрипел так, словно у него легкие лопнули. Непонятно, услышали его? — Нормально… — блин, грудь реально болит!

Кто-то рванул дверь авто, отстегнул его ремень, помогая выбраться, почти вытаскивая на себе. Надежные руки дали опору, когда он, как слепой, наощупь, пытался вывалиться из авто.

— Богдан!.. — что-то не то было с этим встревоженным женским голосом. Неправильное…

Голос не тот, понял вдруг. Вообще. Эта всегда стебется, посылает его и прикалывается только, мелкая язва. Или закусывает губы, чтоб не услышал никто… С чего распереживалась внезапно?..

Заставил себя голову поднять, наткнувшись расплывающимся взглядом вовсе не на то лицо, которое ожидал бы увидеть. Но на то, что хотел бы… Зажмурился, матерясь от боли, резко выдохнул, снова распахнув треклятые глаза. Чудится от удара? Глюки?

Однако взгляд опять наткнулся не на ту, которую ожидал и должен был бы здесь увидеть.

Какого черта?! Ким?! Почему она стоит здесь? Где Маринка?!

Осмотрелся, пустив по боку боль, накатившую неожиданно с неистовой силой, все тело словно скрутило. Но рядом стоял только Генка, верный друг и партнер по всем выходкам, и Ким, сводная сестра. Виталий, ее парень с этой долбаной тусовки хип-хоповцев (или как там они себя обзывают, *ля!), поддерживал его с другой стороны, подставив плечо, как и Гена.

Сзади подбегали еще люди: те, кто ставки делал, и кто просто любил пощекотать себе нервы, наблюдая за уличными гонками посреди ночи. Гам, крики, все перед глазами прыгало из-за огромного количества знакомых и чужых лиц, голосов десятков людей.

Черт, надо переворачивать машину, оценить ущерб и уматывать, подозвав эвакуатор если что. А то так и менты нагрянуть могут… Сейчас этот гвалт разбудит кого-то в соседних домах, и сто пудов же вызовут милицию…

— А я тебе сто раз говорила, нечего этой сучке верить! — ворвался в его сознание голос, непонятно с чего полный придушенного плача.

Обернулся, ничего не понимая. Уперся взглядом в сводную сестру, суетящуюся около него, как лилипут возле Гулливера. Увязалась же за ним сегодня, пакость. Нет бы, дома сидела, ему б в сто раз проще с нервами было… Еще и дебила этого своего притащила!

— Говорила, предупреждала, но никто здравый смысл слышать не хочет, когда спермотоксикоз, — поймав его взгляд, зло, с настолько выраженной ненавистью, что ухо резало, выдохнула Ким (по жизни — Юлька, но у них там свои порядки и «псевдонимы» были, и она требовала, чтоб звали только так, а не по имени), достав из кармана платок. И очень осторожно, хотя ему все равно было дико больно от малейшего прикосновения, начала промокать с лица Дана кровь.

Черт. Да, выходит, и голову разбил, не только нос. Скривился на ее замечание.

— Отвали, мелкая, — рыкнул тихо. Сил не было.

А то, что она Маринку на дух не переносила, как и его самого не особо жаловала, впрочем, и так хорошо знал. С чего вдруг носится с ним? И чем потом расплачиваться за это придется?..

— И не рычи. Я видела, как она с Женькой шушукалась перед стартом. И возле твоей машины терлась, пока ты не подошел, — огрызнулась Ким, и не подумав прекратить вытирать ему кровь.

Наклонилась, загребла уже грязноватого снега в платок, прижала к переносице.

— Б*я! Да отвали ты! — резкая боль пронзила голову, дернулся, пытаясь оттолкнуть эту мелкую настырную пакость. Но парни не дали. Да и легче внезапно стало.

А Ким только ехидно скривилась, едва язык ему не показав, умел понимать ее гримасы. И продолжала этот импровизированный компресс к его лицу прижимать, привстав на носочки.

— Она тебя продаст, только так. Уже продала, уверена. Смылась куда-то твоя Марина, уж и след простыл. Точно что-то с колесом намутила, гарантирую. Не она, так Жека, а Маринка отвлекала…

— Да пошла ты! — опять огрызнулся, но уже не так рьяно.

Слишком хорошо было от того, что она делала. Этот холод унимал боль, принося реальное облегчение.

Закрыл глаза, просто игнорируя «сестру» которая только то и делала, что изводила его с тех пор, как его батя женился на ее матери. Послал ее мысленно на х**й… Хотя чревато о таком думать в контексте с Ким. Даже сейчас, когда все тело ломит и ноет. Как бы она его не выбешивала, а сестричка ему досталась видная, не поспорить, кого хочешь зацепит… И он это получше многих знал. Стоп, блин. Тормози!

Отстранился, и перед внутренним взором само как-то, против воли, всплыло то, о чем эта пакость болтала, продолжая льдом ему боль унимать.

Марина и правда зачем-то слонялась возле его машины. Дан даже удивился, его девушка не особо любила ночные гонки. Но обрадовался, попытался обнять, потребовал поцелуй на удачу, стараясь отвлечься от другой, о которой думать не то что не стоило, а просто тупо так залипать… Думал, Марина для того его и ждет у машины…

Однако она увернулась, отшутилась как-то натужно, пытаясь выскользнуть из рук, чмокнула его в нос, словно просто хотела отделаться. Как будто это не она под ним пару часов назад стонала так, как красотки в порнофильмах, и забацала такой минет, что он сам себе обзавидовался, даже позабыв на минуту, что в голове вообще другая крутится… Ладно, в пекло!.. А тут, как ни разу нецелованная, блин! Друзей постеснялась? Так все и так в курсе, что они встречаются…

И сейчас, в этот момент, ощущая какое-то настырное тиканье в голове от удара, зудящий холод, расползающийся от носа, Богдану вдруг вспомнилось, что глаза Марины были полны страха и вины… Отвлекала-таки?..

— Б*я! Отойди от меня! Всю башку отморозила, дура! — дернулся, высвобождаясь из рук парней, оттолкнул Ким. — Прекрати на Маринку наговаривать! Сто раз говорил! Иначе такое устрою, что мало не покажется…

— Ну и упивайся этой уверенностью, слабак! Тебе эта шлюха так мозги задурила своими сиськами, что ты дальше ее зада и не видишь ничего! — заорала Ким, явно обидевшись. Размахнулась и запустила этим снегом и льдом ему в спину. — Придурок! — сестра отвернулась и пошла в другую сторону.

— Эй, больно! — возмутился Дан, со злостью обернувшись ей вслед. — Давай, топчи меня! Небось, еще плевать и пинать труп начнешь, если я сдохну, отведешь душу, сучка! — заорал, в миг такой всплеск бешенства к ней ощутив, что затрясло всего.

Плеснулось, накатило и встряской, и адреналином от аварии, и злостью к ней, и подозрениями, которые Юлька к Марине пробудила… Обидой, что так тупо прос*ал победу в заезде и влетел на бабки! Плевать стало на окружающих, с интересом прислушивающихся к их гневной перепалке, на Генку и на Виталю. На всех плевать, кроме этой заразы, изводящей его своим существованием уже год. Рванул в ее сторону, сам не зная зачем: то ли придушит сейчас, то ли…

А Ким застыла, глядя себе под ноги. И во всей ее фигуре какой-то ужас появился, хоть и не оборачивалась к нему.

Дан задохнулся, почему-то как в стену врезался от одной лишь мысли, что она его так испугаться могла.

— Богдан!.. — сипло вскрикнула внезапно Юлька, похоже, пропустив мимо ушей все, что он тут орал. И в голосе ни единой поддевки. Такой тон, что даже его осадило. — Дан… тут… лежит кто-то. За машиной… Сбил… — перепуганными до чертиков глазами глянула прямо на него, протянув дрожащую руку в сторону, будто указывая.

Богдан замер. Забыл и о злости, и о проигрыше, обо всем. Какого х**а?! Тут не должно быть никого! Кто гуляет по улицам в два часа ночи?!

А у самого колени задрожали, когда увидел раскинутые ноги в зимних ботинках и часть мужского туловища, выглядывающего из-за его перевернутой тачки…

Пролог 2

«Лишь время проявит Иуду,

лишь годы покажут, кто прав.

Я очищу круг и рассудок,

ведь жизнь это просто игра»

ЯрмаК «Гни свою линию»

Наше время

— Не могу сказать, что соскучился, — отец смотрел холодно и жестко.

Хотя он всегда так смотрел на него, с самого детства, и Дан давно привык. А сейчас так вообще пополам было. Это не он просил — батя явился к нему с протянутой рукой. Не за деньгами, конечно, как когда-то мечталось от обиды и злости. Хоть и тут Дан поднялся хорошо за эти годы, да еще и сам, без батиной помощи. Но и у отца с финансами все в порядке, как и раньше. Однако здоровье подвело, то и за деньги, бывает, не купишь…

А компанией управлять нужно, не вытягивает.

— Да, я тоже не горевал, — хмыкнул Богдан, поднялся с кресла и подошел к панорамному окну в своем кабинете, демонстративно повернувшись спиной к отцу. — Даже соскучиться не успел по вам всем как-то.

Это была наглая ложь.

Он скучал. Злился, бесился, бушевал… но скучал все равно, хоть и давил в душе эту презренную слабость. И по отцу, и по матери-кукушке, которая как умотала много лет назад в Италию, так и ограничивалась редкими звонкам по скайпу… Блин, да он даже по мачехе своей скучал временами, она нормальная была на самом деле, когда выходила из своего амплуа пустышки-куклы! По семье, которой так и не нашел замену за эти годы ни в чем.

Даже в бизнесе достиг успеха назло этому человеку, сидящему сейчас в его кабинете с усталыми глазами, по которому тоже скучал. Но чаще всего, как ни крути, он вспоминал и думал о Ким-Юльке…

Черные грехи молодости висели грузом на душе? Возможно. Почти все долги, как ему казалось, закрыл. Рассчитался с теми, кто подставил тогда так по-крупному. Но эту занозу не мог и в покое, и в прошлом оставить, хоть убейте его. Впрочем, и она ему покоя не давала все эти годы…

Ладно, сейчас об этой заразе в женском обличье думать не время.

— Мы не особо поддерживали отношения в последние годы… — было просто очевидно, насколько отец пытается себя принудить к «теплому» общению.

— Ага, лет десять-двадцать, минимум, — хмыкнул Дан, повернувшись, и посмотрел на него сверху вниз.

Перед ним сидел еще крепкий, но явно сдавший позиции мужчина. Его болезнь ощущалась и в каких-то неловких, непродуманных движениях, и в согнувшейся спине, которую Дмитрий все же пытался держать волевым усилием.

В голове и груди какой-то дикий комок эмоций: обида, еще та, пацанячья, когда казалось, что все предали, злость на отца… Но и понимание, нынешнее, взрослое, выкованное жизнью и всем тем, что пришлось преодолеть за эти годы.

Отец был прав в той ситуации. И помог, вытащил, уладил все. Не дал довести дело до суда. По сути, дал ему, своему сыну, шанс жить дальше и искупить перед пострадавшим ошибку, научил жизни… А это подарило Богдану такого наставника и друга, которого и не мечтал найти.

А то, что его выгнали, если правде в глаза смотреть… Наверное, и так было нужно. Где бы он был сейчас, если бы батя тогда, как и раньше, просто закрыл глаза на выходки сына? Спился или обкурился бы? Скатился бы вниз по кривой, как многие из компании, бездумно и безмерно тратящие родительские деньги, но так и не сумевшие самостоятельно хоть чего-то достичь.

Дан избежал этой участи. Вероятно, как раз потому, что батя перестал вытирать ему сопли и вышвырнул в реальную жизнь, как кидали детей в Спарте в океан. Но и это не унимало обиды сына на отца. И других счетов, которые еще ждали своего часа для оплаты.

— Богдан, мы не привыкли с тобой рассусоливать или миндальничать. И сейчас не время. Да, у нас напряженные отношения. Но я пришел к тебе за помощью.

— Знаю. У тебя был приступ. А компании нужен руководитель… — хмыкнул, демонстрируя, что в курсе проблем отца.

— Да. Юляша одна не вытянет, она хороший руководитель, но я вижу, что и так загрузил ее. Девочке некогда личной жизнью заниматься, не дело это… Ей бы замуж, да о детях уже думать…

— Ты Юльку поставил директором?! — окей, отцу удалось его удивить. И взбесить одним махом.

— Да. Временно, но… Юля все эти годы помогала мне, и хорошо разбирается в делах компании, — отец вскинул голову, выдержав его взбешенный взгляд.

«В отличие от тебя», не было сказано, но у обоих в головах прозвучало.

Так а кто его погнал в шею и даже шанса не дал участвовать в семейном бизнесе?!

Ярость взметнулась в душе, сдирая корки с гнойных ран обид и жажды отплаты. Как можно кого-то одновременно настолько ненавидеть и дико нуждаться? Эту девчонку, значит, под боком держал, чужую, пришлую, а родного сына…

— Ты ей и долю в компании дал? — он умел скрывать эмоции.

Спасибо жизни, за эти годы научился так блефовать, что в покер не проигрывал. Но, еперный театр! Заело.

— Да, Юле достанется половина, — отец поднялся, тяжело оперевшись на стол. — Вторая половина — твоя, если согласишься помочь, — несмотря на явную слабость, твердо выдержал его взгляд, возможно, все же неплохо понимая мысли и характер сына.

Как ни крути, а Дан в него всем удался: и нравом, и норовом.

— Надеюсь, ты давно повзрослел, и перестанешь ее доставать, как раньше, — добавил батя, глянув с предупреждением.

— А она меня доставать не будет? — хмыкнул с сарказмом Дан, мыслями буквально провалившись в прошлое, где эта заноза ему прилично нервы истрепала.

— Юля очень разумная, мудрая молодая женщина и прекрасный руководитель, — казалось, батю возмутила сама мысль, что он может такое о его падчерице думать.

Ага… это он просто не знал Юльку так, как Дан… Хотя хорошо даже. Не хватало еще… Удушил бы! Правда, поди разбери, кого.

— Хорошо… пап, — слово прозвучало с усилием, как инородное, непривычное и чуждое его рту. — Я помогу. Как ни как, а мое наследство под угрозой. И Юльки, разумеется, — добавил с ехидством, заметив, как отец сердито нахмурился.

Не боялся его ни капли. А вот поддевать нравилось. И это очень хороший шанс вернуться в семью и каждому сказать «спасибо» по-своему, по делам каждому воздав, пусть и не считал себя никогда «Монте-Кристо»…

Глава 1

«И пусть это провал, да-да,

но я все же права, да-да.

«Ты меня не теряй, нельзя», —

с первой встречи сказала я…»

Мари Краймбрери «Кеды, капюшон»

Девять лет назад

Она всегда мечтала о старшем брате. Глупо. Как может появиться старший брат, если ты сама уже родилась? Однако не врут те, кто утверждает, что мечтам свойственно сбываться. Так случилось и с ней…

Проблема в том, что, когда у Ким этот старший брат появился, она и сама была уже достаточно взрослой, чтобы мечты приобрели иной, весьма пикантный и, хм, даже эротический подтекст. Тем более что брат — целиком и полностью «сводный».

Однако нельзя было сказать, что их знакомство, да и общение в целом, задалось. И близко нет. Бесил ее «брат» не меньше, чем заставлял периодами залипать в мечтах о его теле.

— Пропусти меня, — буркнула сквозь зубы, поглубже зарывшись в безразмерную толстовку. — У меня тренировка через час. Мне надо собраться. Или не успею.

Будто косноязычная, блин! Как и обычно, когда видела его таким: голый торс, в одних джинсах стоит гад! Татуировка, из-за которой его отец бесился весь последний месяц… Так и тянуло ту внимательно рассмотреть, чтобы понять зачем сделал? Что за смысл вкладывал в узор?

Ким тоже тату себе хотела, но кто ж ей позволит? А самой деньги долго собирать.

Да и само тело Дана стоило того, чтоб подольше посмотреть… Ух! И четко же видно, что в качалке не отлынивает… Хотя, а почему нет, больше ж нигде и ничем не занимается, или в тренажерке, или на авто своем гоняет. Ну, или по бабам шляется.

Его отец, ее отчим, все время сокрушался, что сын напрочь наплевал и на шикарное образование, и на все шансы, которые он ему давал. Разгильдяй и бездельник. Живет на его средства. Каждый раз напоминал Юле, которая выпускной класс заканчивала, что вот так как раз никогда делать не нужно.

Но Ким, когда на Дана смотрела, вообще не о его разгильдяйстве думала. Вот и сейчас не могла глаза отлепить.

Волосы мокрые, лицо в пене для бритья, по которой ловко станком водит. Электробритвы Дан не признавал, а ее это почему-то дико заводило. Впрочем, небритым, с пробившейся щетиной, этот придурок ей тоже был весьма по вкусу, заставляя дрожать что-то в животе. Хотелось привстать на носочки, вдавливая ему ногти в плечи, и дразняще провести языком по подбородку, кадыку, царапаясь самой и его царапая зубами. А потом вниз, губами по его животу, по этой чертовой темнеющей полоске жестких волос, исчезающих под широким кожаным ремнем на джинсах…

Как бы выблевать этих долбаных бабочек из живота, кто б подсказал?! Вместе с придурочными желаниями и мыслями, вернув себе покой?!

— Не мои проблемы, — хмыкнул этот дебил, по ошибке неба ставший ее братом, продолжая бриться перед зеркалом. — Я тоже тороплюсь.

— Блин! — она вспыхнула моментально, и разозлилась из-за этого еще больше. — Ты со своей дурой потрахаться и небритым можешь, а у меня скоро соревнования, нельзя тренировки пропускать.

— Ну так и вали, кто держит, пакость мелкая? За твоим мешком все равно не понять, помыла ты голову или не помыла, да и вонь задержит… — косо глянув на нее через зеркало, ухмыльнулся Дан, и не думая освобождать ванную.

Она НЕ воняла! И голова у нее была чистая!

— Да пошел ты!.. Давай, прихорашивайся! Видно, небритому, тебе никто и не даст! — ощетинилась, огрызнулась, будто и правда малолетка. Ну как же он ее всегда доставал! Заставлял себя чувствовать дурой.

И внаглую зашла в ванную, отпихнув Дана в сторону.

— Б*я! Я из-за тебя порезался, идиотка! — бросив бритву в раковину, «брат» разъяренно развернулся к ней.

Ким заворожено и с некоторым ступором проследила за тем, как на его подбородке выступила, набухла и покатилась вниз капля крови, смешиваясь с пеной. Она этого не хотела. Но что-то в бушующем взгляде Дана намекало, что ему по фигу на ее причины и поводы.

— Ох, Дан! Прости, честно, не хотела! — все равно выдавила Ким из себя.

И, не придумав ничего лучше, привстала на носочки, рукавом своей черной толстовки вытирая у него с лица и кровь, и пену для бритья.

— Ты что делаешь, дура?! — Дан схватил ее за плечо, словно оттолкнуть собирался. — Она у тебя хоть раз в жизни стиранная? — но так и не отстранил почему-то. Наоборот даже, будто ощутив, что она от его рывка качнулась, притянул чуть ближе.

Тупо вышло. Замерла, когда дошло. И близко так, как ни разу еще. Расстояния почти нет. И она к его голой груди, считай, прижата. Предательский жар затапливает щеки, а Ким упрямо поджимает губы и делает вид, что ей на него плевать… Вот бы и самой поверить!

— В отличие от тебя, я грязное не ношу, не облизываю, и даже руками не трогаю, — фыркнула, намекая на слухи, ходившие про девушку, с которой Дан типа встречался. Вскинула повыше голову, почему-то так и продолжая прижимать ему порез, в попытке остановить кровь.

Богдан поначалу не понял, уловила, как брови свел, нахмурился… А потом аж полыхнуло в глазах бешенством. Ким сжалась в его руках, назад дернулась, стараясь отступить. Но Дан и не думал ей такое позволить.

И на губах, вопреки этому взгляду, такая насмешливая ухмылка с ленцой…

— Чистенькая, говоришь? — хмыкнул брат, притянув ее, обратно еще сильнее — Сейчас посмотрим…

И до того, как Ким смогла бы предугадать, вдруг взял и целиком на себя ее опрокинул, приподняв. Упала ему на грудь. А этот придурок в ее губы своим ртом впился, пачкая ее в пену для бритья!

— Отпусти! — возмущенно завопила Ким, если честно, не до конца зная, рада или же нет тому, что сейчас никого кроме них в квартире не было.

Он только расхохотался, и языком втиснулся поглубже ей в рот.

Голова кругом пошла. Ким лежит на нем, считай. А изнутри такой огонь поднимается! Мамочки! Она дышать не может, грудь жжет. И в животе все, словно кипящей лавой залито… Каким х**новым образом он так на нее действует?! Ведь никто не цеплял, чтоб коленки подламывались, а сейчас реально оттолкнуть его не в состоянии. Всем телом по нему распластана. И… да, ощущает через его джинсы и свои штаны, как в его паху вдруг начал член твердеть, наливаться, однозначно упираясь в ее бедра.

А у Юли от этого какая-то необъяснимая, чисто женская слабость и триумф, бьющий в голову, что он ее хочет! И она его заводит…

— Мля! — Дан вдруг оттолкнул Ким. Глянул на нее со странным, почти настороженным, напряженным выражением в глазах, которого она не смогла разгадать. Отступил, спихнув ее руку со своих плеч… А она и не заметила, как за него уцепилась. — Хе**ей страдаю тут с тобой. Давай, мойся. А мне некогда, я пошел, — он просто развернулся и вышел, так и не добрившись, оставив Ким ошарашенной, взъерошенной, задыхающейся и полностью перепачканной в пене.

С мыслью, буквально разрывающей череп, что все-таки иногда лучше, когда мечты остаются лишь мечтами… Она точно оказалась не готова к тому, чтобы испытать к мужчине тягу подобной силы. Тем более к сводному брату.

* * *

Наше время

— Хорошего вечера, Юлия Николаевна. До завтра, — явно устало и измученно, однако, казалось, искренне, пожелал какой-то сотрудник, покидая кабинет исполнительного директора.

Дан перехватил дверь, пропуская парня мимо себя. Смерил взглядом с ног до головы. Ничего особенного: лет двадцать пять — двадцать семь на вид, менеджер среднего звена, похоже. Ботан в прошлом, ныне отчаянно старающийся казаться хипстером, с обязательными модными очечками, жиденькой бородкой и торчащим из кармана вейпом.

Явно не особо успешен с противоположным полом. Наверняка, дроч**т, просматривая порно-ролики дома у монитора. А может, и в служебном туалете, представляя своего голого босса, судя по каким-то плохо подавленным ноткам игривой симпатии в этом прощании.

Богдану хватило доли секунды, чтобы составить мнение об ублюдочном неудачнике. Потеряв всякий интерес, перевел взгляд, посмотрел через дверной проем в кабинет.

— Да, и вам, Антон, — без всякого интереса отозвалась Юлия Николаевна, даже не оторвавшись от бумаг, которые просматривала, стоя в углу кабинета, у окна.

Ей, определенно, не имелось никакого дела до этого Антона. Дану тоже. Проигнорировав удивленный взгляд парня, он тихо ступил в кабинет, закрыв за собой дверь, и также тихо повернул ключ в замке. Чего он точно не хотел, так это чтоб им мешали при разговоре. И, учитывая вечер, а также конец рабочего дня, Дан на это рассчитывал.

Остановился, откинувшись на деревянное полотно двери, изучая и заново рассматривая эту… женщину.

Юлька… уже не Ким, однозначно.

Она его еще не заметила. Так и читала что-то в бумагах, чуть согнувшись и упираясь одной рукой в свой рабочий стол, постукивала карандашом, который держала в пальцах. Вся такая строгая и деловая. Белая блуза в мужском стиле, скорее, три верхних пуговицы расстегнуты, маня заглянуть в вырез. И не видно ничего толком, все в пределах приличия, но дразнит, мля! Юбка, обтягивающая ее офигенные бедра, как дорогой футляр, так и заставляя желать прикоснуться, сжать упругие ягодицы, чтоб аж пальцы свело… Волосы собраны в высокий узел, ни одной пряди не выбилось. И очки…

Прикольно. Он не знал про очки, никогда ее в тех не видел. Линзы надевала для него? Или на работе хитрит для более строгого образа? Но ей шло дико, только усиливая немного стервозный имидж.

Собранная и серьезная, сосредоточенная на работе. Он ее помнил и знал совсем другой. И сейчас изучал по-новой. В офисе им не доводилось пересекаться ни разу.

Его сводная сестра, с которой Богдан познакомился, когда ей семнадцать исполнилось. Проклятие в его судьбе. Какое-то греб**ное бедствие, с появлением которого в жизни Дана все пошло наперекосяк. Он над всем утратил контроль.

Его чистая одержимость и безумное наваждение.

Единственная из семьи, с кем он виделся за эти годы, хоть и время от времени. Не то чтобы ему делало честь, то, как Дан вел себя при этом… Каждый раз при встрече они готовы были вцепиться друг другу в глотки. И, несмотря на это, каждый же раз все заканчивалось таким охр*нительным сексом, которого у него не бывало ни с одной женщиной больше. И это его бесило до зеленых чертей в глазах, бл*!

Но сегодня он собирался все в таком порядке поменять…

— Ну здравствуй, Юля… — оттолкнувшись от двери, он пошел к столу, не дожидаясь уже, пока она его заметит.

— Д…Дан?! — хрипло выдохнула Юля. Вскинулась, уставившись на него расширившимися огромными глазами, моргнула пару раз, будто никак не могла поверить, что видит его тут, в своем кабинете.

— Точно. Я, — хмыкнул, остановившись в паре шагов от нее. Достаточно, чтобы давить своим присутствием и массивностью.

Карандаш упал, чего она не заметила. А Юлька обхватила дрожащими пальцами шею, нервно растерев кожу за ухом, на затылке под волосами. Богдан знал, почему она это сделала.

Интересно, кажется, отец не посвятил падчерицу в свои планы пригласить Дана вернуться в компанию? По всему было видно (а он знал эту женщину достаточно хорошо, чтобы понять — не притворяется), что Юля не ждала его увидеть в офисе.

Что же за игру ведет его отец, и о чем догадывается?..

— Я не звонила… — она все еще была растеряна.

— Я в курсе, — с сарказмом произнес он, понимая, что в кабинете жарко…

И дело вовсе не в вентиляции или отоплении. Рядом с ней ему всегда было слишком горячо.

— Дан, не надо… Я не могу так больше! — с каким-то отчаянием, но твердо, заявила вдруг Юля, отступив от него на шаг. Будто собиралась за кресло спрятаться. Ну-ну. — И не буду… Я замуж выхожу, Богдан! — неожиданно решительно вскинула Юля голову, блеснув стеклами этих своих очков…

И то ли этот отблеск, то ли давление в голову бахнуло, оглушая, вытаскивая наружу из глубины то, что и так рядом с ней никогда подавить не мог.

Вот те раз. Ни фига себе «здравствуй!» после четырех месяцев, когда не виделись…

Дикость какая-то, будто у неандертальца. И настолько же древняя глубинная ярость, когда на его собственное посягают!

Вот зря она так.

Серьезно.

Он же в самом деле собирался поговорить для начала…

— Замуж? Да что ты… За кого, просвети? — не повышая голоса, уточнил Дан вновь шагнув вперед. Оттолкнул кресло, которое она перед ним выставить попыталась.

То с грохотом врезалось в стену, разрушая напряженную, накаленную атмосферу, моментально превращая ее в яростную и пылающую.

— Дан! Не надо! — ее голос сел, хриплый тон дрогнул.

Юля отступила еще на шаг, упираясь спиной в стену.

Испугалась? Вероятно. Но он точно знал, что не физической угрозы с его стороны. Это ей никогда не грозило, и Юлька в курсе. Но существовало иное, чего они боялись оба. И против чего никогда устоять не могли…

— Что значит «не надо», детка? — хмыкнул он голосом, который тоже сел тона на три. Подошел к ней впритык. Некуда бежать, сзади ловушка. — Что-то я не помню, чтобы ты мне позволяла с кем-то отношения строить. Сколько раз я приезжал, бросив все и всех, по одному твоему звонку? Из-за простого «Ты мне нужен, Дан…», а, Юля-я? — чуть растянул имя, зная, как играть на нервах и чувствах этой женщины. — Теперь вот я пришел и спрашиваю. Неужели откажешь?.. — заломил бровь.

Протянул руку и обхватил ее шею всей ладонью. Жадно, жестко зарылся пальцами в собранные волосы… На х**н резинку! Сорвал, отбросил на пол, пока сердца отсчитывали один удар… второй. Волосы начали медленно рассыпаться по ее плечам, дурманя его ароматом ее духов… Стерва.

Смотри-ка, замуж собралась, а духи, что он подарил, использует…

— Д-а-а-н… — выдохнула Юля еще тише, словно умоляя отпустить ее.

Ни хе*а! У него разряд, как плетью окатили по спине, только от того, как она имя его выдохнула! И больно, и до охр**ения хорошо! Всегда у них так.

Член мигом налился, начав пульсировать, давить в ширинку.

Его она, пусть на носу зарубит, мля! Разве мало он заставил Юльку меток на теле сделать, что так и не поняла?!

— Нет! — резко, отрывисто, и даже грубо отрезал он.

И жестко впился в ее губы. Алчно.

Соскучился, твою м**ь! Реально соскучился по этой заразе мелкой! Никто и никогда ему заменить Юльку не мог. И за это Дан ее тоже всегда изводил, то ли наказывая, то ли вот так же намертво к себе привязывая.

Она задохнулась… и тут же застонала. Подалась вперед, впилась, не сказать иначе, в его затылок своими ногтями… Да, Юля на нем поставила меток не меньше. И перманентных, и исчезающих… Но вот то, что заводилась с ним по щелчку пальцев, как и всегда, распаляло еще сильнее, особенно в свете вероятной свадьбы… Х*ена с два он даст ей выйти за какого-то придурка!

— А с женихом ты такая же горячая штучка, сестричка? — хрипло, зло выдохнул, еще сильнее прижав ее рот к своему.

Прикусил нижнюю губу, распаляя Юлю сильнее.

— Заткнись! — она не осталась в долгу — проигнорировав вопрос, цапнула Дана в ответ. Но у него от этого только сильнее кровь бурлит!

Опустив вторую руку, резко рванул ремень.

В напряженной, словно раскаленной, атмосфере кабинета громко «вжикнула» расстегиваемая молния ширинки. А он продолжал терзать ее губы, не позволяя Юле самовольно отстраниться, надавил ладонью на хрупкий затылок и шею, однозначно заставляя ее опуститься на пол. На колени перед ним.

На секунду замерли оба. Колеблется? Дыхание оглушительное, легкие горят, губы пекут, искусанные, истерзанные. Смотрят глаза в глаза, словно силой воли или жаждой меряются… А потом Юля медленно начинает опускаться, попутно дернув его рубашку так, что пара пуговиц выскочили из петель, распахнула на груди, царапнула ногтями по замысловатым переплетениям тату, смысл которых только им двоим ясен…

Мстит? Ну-ну, ему такая месть всегда по вкусу… Опустилась на колени, позволив ему расстегнуть ее блузу и жадно добраться до грудей, просто стянув кружево бюста. Сдавил соски, заводя Юлю.

И тут ее пальцы, уже проскочив живот, словно в отместку, забрались в его белье, оттянув ткань. Нагло, жадно обхватили член, настолько уже твердый, что Дану было почти больно. А губы Юльки с таким… «аппетитом», блин (!), накрыли влажную, подрагивающую головку, что Дан не удержался, низко застонал, запрокинув голову. Вцепился в ее волосы, как утопающий в случайную доску, намотал на ладони пряди, глубже толкаясь в этот греб***о-прекрасный, обжигающий рот. Глубоко, до предела погружаясь в горло, так, что Юля поперхивалась, но и сама алчно набрасывалась на его член языком и губами, с тихими стонами облизывая и засасывая чувствительную плоть.

И эти очки, мля! Почему он раньше не видел ее в них?! Дико сексуально… Он хотел бы ей на лицо кончить, на эти долба***е блестящие стеклышки…

— Никуда я тебя не отпускаю, ясно?! — рыкнул он, еще раз толкнувшись в ее рот. — Никакому дебилу не отдам! — оттянул за волосы от собственного тела, через «не могу» почти, преодолевая животное желание кайфонуть и в ее рот выплеснуться, зная, что это нереально классно. Но сейчас другие планы внезапно появились.

Снова застыли на доли секунды, сцепившись взглядами. У нее пелена чувственного дурмана в глазах, щеки горят румянцем, губы… Балдел, когда она такая… Для него!

Потянул вверх, стараясь не особо дергать, но и крепко держа ее волосы. Принудил подняться. Юлька при этом умудрилась вновь ногтями ему по животу проехаться, дразня и заводя еще сильнее. Они оба друг друга изучили так, чтоб без всякой надежды выбраться. Залипли, знали все потребности и слабости.

Выдохнул шумно, понимая, что выдержки нет, на нуле. Резко развернул ее спиной к себе, толкнув к столу, задирая юбку попутно. Ткань затрещала… он точно добавил Юльке пару разрезов. Но Дану именно теперь не до того.

— Блин, я же просто хотел с тобой поговорить, — с сарказмом посетовал он, уже подняв ее юбку на пояс. — Так нет, надо было довести…

Повалил Юлю на стол, сам навалившись сверху, чтоб губами дразнить, зубами ей затылок царапать под волосами, там, где тонкой вязью на затылке его имя выведено так, что только им двоим понятно «Бог… Дан», полукругом вдоль линии роста, теряясь в локонах.

— Не вали с больной головы на здоровую, Дан! Поговорить, ага… — сипло отозвалась она с таким же ехидством. — Это не у меня между ног стояк… — запрокинула голову, застонав так горячо, что у него кадык дернулся, горло перекрыло.

Он уже сдернул, стянул с нее стринги и пальцами между влажных складок скользнул, придавливая. Один, второй. Прижал клитор пальцами, понимая, что не хочет терпеть. И с давлением, напором, раздвигая влажные, упругие стенки, пульсирующие желанием не меньше, чем его тело горело, вдавил свой член в ее влагалище, покоряя.

— Как раз у тебя, детка, — хмыкнул, когда до упора вошел. Мля! Пульсирует в голове кровь, кажется.

— Да-а-а-а-н! — Юля низко протяжно выдохнула, простонала его имя, хватая воздух ртом.

Распростертая под ним на столе, царапающая стекло ногтями, она представляла собой офигительно-сексуальную картину. И таки да, он становился фанатом очков, однозначно!

— Что? — наклонился чуть ниже, чтобы хрипло выдохнуть ей в ухо, дразня нежную кожу, вновь толкнувшись, чтоб до самой мошонки вонзиться в ее тело, беззащитно распахнутое перед ним.

— Д-а-ан! — уже с иным оттенком, требовательно протянула она, надув губы и выпятив ягодицы так, чтобы он еще глубже в нее…

Тихо рассмеялся, ускоряя толчки. Ага, знал прекрасно, чего она хочет. Растер большим пальцем ее приоткрытый рот и влажными пальцами скользнул внутрь между губами, вместе с толчком члена во влагалище.

Она застонала, обхватила его пальцы крепче, скользя по тем языком так, как недавно сосала и облизывала Дану член. И это ему крышу сорвало. Да и знал, что она всегда после долгих расставаний любит дико, жадно, неистово, без ограничений. Вот и снял с себя любой контроль.

Стол под ними трясся, но обоим по фигу. Юля под его телом глухо стонет, потому что рот занят его рукой, а Дан… Он не мог уже умерить толчки! Жадно, с накалом в животе, словно там шаровая молния распирала, подбираясь оргазмом к яйцам, вколачивал себя в тело, вечно лишающее его любого самоконтроля!

— Дан!! — она горлом закричала, забившись в оргазме, запрокинула голову, вдавив затылок ему в плечо.

Хорошо, что офис уже пустой, да и дверь он закрыл…

— Моя Юлька! — ей в волосы, хрипло и низко, обхватив обеими руками тонкие, хрупкие плечи под распахнутой блузой. Всем телом вдавил в стол, когда самого накрыло не по-детски.

Глава 2

«Стали шрамами на теле,

мы так не хотели,

а искали Шантарам.

Стали шрамами на теле,

глубоко задели,

половины пополам…»

А.Седокова «Шантарам»

Настоящее

— Надеюсь, этот бредовый вопрос со свадьбой мы раз и навсегда закрыли, — сказал, как отрезал. Самого царапнуло по ушам резкостью.

Он до сих пор не поднялся с нее. Кайфовал. Это чувство: тело к телу, без всяких преград или резинок. Только с ней всегда. И она этот момент любила, знал. Только ради вот таких вот «встреч» с ним таблетки пила, о которых никогда и никому не сообщала. И это оставалось неизменным, сколько бы раз Юлька его не «бросала»…

Секунды чистой нирваны.

Ни сил, ни желания не было отстраняться, только и того, что частично вес на руки перенес, упираясь по бокам от Юли в холодное стекло столешницы. Но ему и жара от женского тела хватало. Поцеловал плечо, с которого так и не стянул блузу, прихватил зубами.

А Юля под ним словно закаменела. И Дан мысленно ругнулся сам на себя. Не сдержался, зря. Надо было промолчать, что он ее характера не знает, что ли?

Мля!

Но так, блин, допекло! Она его только! Пусть и стерва редкостная! Ну так его, Дана, стерва. Личная и единовластная. И должна это понимать предельно четко.

— Не ты его открывал, Дан. Не тебе этот вопрос и закрывать! — словно ощетинившись, отрезала Юлька.

Сжалась под ним и боднулась тем самым плечом, явно дав понять, чтобы он с нее скатывался. Желания вставать так и не было, но и не впечатывать же ее в стекло. И так понимал, что зря в лобовую пошел.

— С каких это пор ты замуж хочешь? — хмыкнул он, все же поднявшись. Помог и ей встать, хоть Юля и не особо охотно позволила.

— С каких это пор тебя данный вопрос интересует? — едко вернула Юлька, не собираясь оставаться в долгу, видимо. Поправила свои чертовы очки, вдруг вставшие между ними, как некая преграда.

Одернула юбку и начала застегивать блузу. Жаль, он так и не полюбовался на последний узор, который она сделала на спине, только фото с кусочком видел у Юльки в Инсте… Дразнила его тогда, понимал. Но не казалось, что Юля сейчас охотно продемонстрирует ему новую татушку.

В этот момент одна из пуговиц будто выскользнула из ее пальцев и с каким-то уж сильно громким стуком покатилась по полу. Они оба потянулись за «беглянкой».

— Прости, — понимая, что, видно, таки не удержался и где-то с силой перегнул, Дан поднял потерю.

— Думаешь, поверю, что ты жалеешь? — фыркнула Юля, протянув руку за личной собственностью.

Блуза разошлась сверху, вновь дразня его шикарным видом на грудь, от которой он всегда балдел. Блин! Ну вот зачем она его вечно подзуживает? О каком разговоре может идти речь, когда она в таком виде? Верный ответ — о коротком.

Дан сжал руку, не позволяя ей забрать пуговицу.

— Ты права, не жалею, — ухмыльнулся во весь рот и спрятал трофей в карман брюк, застегнув заодно ремень. У него таких вещиц уже на солидную коллекцию «повернутого маньяка-преследователя» накопилось.

У Юльки, впрочем, наверное, тоже. Если только и она страдала схожей с ним манией, а не просто выкидывала все в мусорку, как и ему бы стоило…

— Возвращаясь к нашему вопросу… И как ты теперь? — ехидно склонил голову к плечу, заглядывая ей в лицо. — Совесть перед женихом не мучает? Или у вас договор о свободных отношениях? — с наигранной участливостью, самому ставшей острой костью в горле, но, не теряя маски нахала, которому все по барабану, поинтересовался Дан, застегивая свою рубашку.

Ревновал ее всегда до зеленых чертей в глазах. Но никогда не признал бы этого и под пытками.

Юлька оказалась аккуратней, у него все пуговицы уцелели.

Она дернулась почему-то после его реплики с такой силой, будто он ее наотмашь ударил, вызвав недоумение у Дана подобной остротой реакции. И холод в позвоночнике прошел, скапливаясь неприятной злой горечью на языке… Неужели ее и правда кто-то серьезно зацепил?!

У «сестренки» гневно сверкнули глаза, что не скрыли и очки, а сама она резко сдернула с кресла жакет, который принялась зло натягивать на плечи. Грудь при этом еще более вызывающе вывалилась в распахнутую пройму блузы, заставив его пах отозваться сладкой болью. Черт, ему явно было мало того, что только что было! Но Юля не разделяла восторга Дана от этого вида, да и интереса к теме разговора у нее не прибавилось, очевидно. И, оттолкнув его бедром с дороги, буквально рванула из кабинета:

— Пошел ты! — яростно обронила в сторону Дана, по пути захватив и сумку, стоявшую до того на диване около двери. Дернула замок, провернув защелку, хлопнула дверью так, что у Дана уши заложило.

А вот пальто на вешалке осталось…

Он наклонил голову, хрустнув шеей.

Они так и не поговорили ни о чем, мля! Вечно эта заноза его распаляла, а потом все шло не по плану! И доводила его Юлька первоклассно! Но и он с этим тоже неплохо справлялся, выбешивая ее. И не так страшно, что не поговорили, уже завтра она поймет, что он сюда пришел всерьез и надолго, и вечно избегать его не выйдет…Да и поостынут оба…

А на улице холод. Такой дубарь, что простыть на раз-два можно… Он сам пальто в машине оставил, так что знал точно.

Твою ж налево!..

* * *

Ругнувшись сквозь зубы, Дан рванул через кабинет, схватив по дороге это х**ново пальто. Юлька его выводила из себя с завидной частотой. Бесила, злила, доставала. Иногда он искренне ненавидел ее за все, что так и осталось не решенным в прошлом… Не мог простить.

Но и отпустить ее так — было выше сил Дана! Он должен был позаботиться о ней! Эта греба**ая потребность жила своей жизнью в его подкорке, невзирая на все остальное! Независимо от обид, желания мести и приличного «счета» на оплату, которые Дан мог бы ей выставить.

Вопреки всему этому и самому здравому смыслу, казалось, он должен был позаботиться о своей Юле! О своей женщине. Точка.

И точно не собирался позволить ей выскочить на служебную парковку в костюме, когда на улице минус, несмотря на начало весны!

— Юля!! — наплевав на то, что на этаже кто-то мог и остаться, заревел Дан, вылетев в приемную вслед за ней. — Стоять! — рявкнул в спину удалявшейся молодой женщины.

Она запнулась на секунду, замерла, не оборачиваясь, словно вся сжалась. Но тут же расправила плечи и, так и не повернувшись к Дану, вновь двинулась вперед, не глянув в его сторону. Впрочем, убежать от него на таких шпильках ей точно было не под силу. Да и в кроссовках Юльке это тоже никогда не удавалось.

Дан догнал ее в четыре шага, буквально метнувшись через холл этажа, куда Юля выскочила. Обхватил за талию одной рукой, сжал, придавив к себе почти так же, как недавно в кабинете. Второй рукой стиснул за плечи.

— Отпусти, Дан! — почти жалобно выдохнула Юлька, не позволяя ему развернуть ее к себе лицом. — Отпусти! Ты меня разрушаешь! Я так больше не могу! Не могу снова и снова тебе пытаться что-то доказать, когда ты мне не доверяешь!

И ясно было, что ее просьба… да нет,требование-мольба, подразумевала куда более глубокий смысл, чем это его объятие… Не впервые. Но у него каждый раз все в болезненно-огненный узел внутри сжималось, когда слышал ее хриплый шепот. И слезы в голосе. Разрыдалась, потому и не смотрела на него.

Не выносил ее слез! И того, когда никак не мог ей дать то, о чем Юля просила.

— Ну куда побежала, глупая? — словно и не услышав ее, тихо хмыкнул Дан, и не думая ослаблять захвата. Мягко коснулся губами за ухом, по выбитым чернилами буквам. — Холодно. Заболеешь…

Не дав ей от него отстраниться, накинул пальто на плечи Юле, кутая дрожащую женскую фигурку.

— Отпусти! — уже жестче, будто вернув себе часть своей колкости, повторила она. — Не заболею, не надейся. Закаленная.

Но Богдан и сейчас сделал вид, что внезапно стал туг на ухо.

— Пошли, я тебя отвезу, — буквально укутав ее в пальто, не позволяя продеть в рукава руки, подтолкнул Юлю к лифту.

— Сама доберусь! — вновь яростно, совладав со слезами, видимо, отрезала Юля.

Вывернулась из его рук и с такой силой вдавила кнопку вызова лифта, что эхо хлопка по пустому этажу гулко разнеслось.

— Хорошо. Я сзади поеду, не придется машину бросать тут. Так и не поговорили, — хмыкнул Богдан, зайдя в кабинку следом, четко дав понять, что ей от него сегодня не избавиться.

Юля отвернулась. Но ему в зеркале были видны и следы слез на ее щеках, и офигенно красные, искусанные губы… Вечная двойственность чувств к этой девчонке разрывала Дана на двое!

Двери лифта сомкнулись за их спинами, будто запирая бушующее между ними напряжение и противостояние внутри небольшого пространства.

И ни один из них не заметил внимательного, хоть и очень невеселого взгляда, следящего за происходящим в коридоре через стеклянную стену пустого кабинета, погруженного в темноту.

* * *

Девять лет назад

Ким влетела в зал за две минуты до начала репетиции. Сердце разрывало горло, лицо горело, а спина вся взмокла. И, что самое любопытное, она не стала бы закладываться, что это все от спешки. Губы, казалось, до сих пор жгло то недолгое прикосновение рта Дана…

— Ну наконец-то! Давай скорее, у нас же расписание, Ким! Никто нам задерживаться не даст, следующие припрутся еще раньше, будто ты не знаешь, — Виталя, в своей вечной любимой черной шапке, надвинутой на лоб, подхватил ее, с порога начав стаскивать куртку и забрав сумку.

Друг прав во всем. Расписание в школе было плотным, и все группы буквально наступали друг другу на пятки в очереди на помещение, тем более в преддверии соревнований.

Конечно, тренироваться можно где угодно, лишь бы крыша над головой, учитывая продолжающийся уже неделю дождь, но тут-то все удобства! И музыка с хорошими колонками, и места хватит на них всех, можно даже разбиваться на команды и «батлы» устраивать. Чисто, снова-таки…

Иногда они звали парней миксовать им треки, чтоб уж совсем атмосферу соревнований воспроизвести. Диджеи на свой вкус и понимание колдовали с музыкой, позволяя отработать движения в импровизации.

— Прости, — Ким виновато скривилась, глянув на друга исподлобья. — Дурдом дома просто…

Он кивнул с пониманием. Родители самого Виталия как раз разводились, и, хоть парню уже было восемнадцать, его это тоже цепляло крепко, правда, держал «лицо — кирпичом» для всех. Но с Ким нет-нет, а делился. И ее поддерживал всегда. Только вот сейчас…

Смотреть на Виталю стало реально стыдно почему-то.

Хотя… знала почему, чего уж ломаться-то. Осмотрелась, махнув в приветствии остальным парням и девчонкам, которые ждали ее появления. Получила в ответ такие же взмахи руками и кивки.

Санек Корнев уже настраивал систему, выбирая нужный трек. Около него, как и всегда, впрочем, крутилась Валя, что-то рассказывая. Все надеялась, что он на нее западет. Бедная девчонка, реально не понимала, что Санек тот еще бабник, и пока точно не готов иметь что-то с одной… Ким было периодами жалко Валю, но та просто не слышала никаких разумных доводов. Но не уподобляется ли сама Юлька теперь подруге?..

Погнала прочь дурные мысли, быстро переобувая кроссовки. Но голова, словно назло, отказывалась думать о чем-то другом.

Поцелуй с Даном… Да нет! Это просто какой-то трэш. Тупость. Сюр. Ничего не значит. «Братик» в очередной раз решил достать ее. И все!

— Давай, Ким, давай. Пора, — торопил Виталя, кинув ей бандану.

Отвлек от глупостей.

Ким не встречалась с Виталей, но тот настойчиво предлагал и однозначно оказывал знаки внимания: провожал домой, приглашал в кафе и кино, опекал. И, собственно, все их ребята не сомневались, что они пара… Да и Юля была почти согласна. Почти…

Но ведь тянула, не давала однозначный ответ. Почему? Не знала? Или знала?

Ее никогда в присутствии Витали не штормило так, как при Дане. А ведь общалась с другом много лет, не какие-то два месяца, как с новоиспеченным братцем. Потому настроиться на Виталю, как на мужчину, не могла? Вот уж кого точно братом воспринимала.

Эх…

Не имея ни сил на эти мысли, ни тем более излишка энергии, чтобы тратить на воспоминания о том чертовом поцелуе, затолкала все поглубже и сосредоточилась на музыке.

Сегодня работали с записями, которые выбрали для конкурса. Танец, каждая позиция, да и вся связка давно придуманы. Теперь отрабатывали синхрон, доводя не то что движения, дыхание до автоматизма и полного совпадения.

Ким любила это. Каждый момент, даже когда не получалось, когда нужно было раз за разом часами повторять одно и то же. Вспотевшая и умирающая от жажды, она обожала танцы!

Да и отвлекали они хорошо, вытряхивая из головы ненужные сейчас мысли.

* * *

Танцевала Юля всегда, сколько себя помнила. Только раньше это была другая секция. Мать отвела ее на занятия еще лет в пять, кажется. На классические «для девочки» бальные танцы. Мама у нее, вообще, была вся такая — правильная и «классическая»: всегда при макияже, с укладкой, на каблуке и в платье, ну и или в юбке. И напрягись, Юлька не припомнила бы, чтобы мать куда-то вышла в брюках. Считала это ниже своего достоинства. Натуральная блондинка, хрупкая и изящная, из семьи интеллигенции с достатком, жена не бедного человека, она и дочь жаждала сделать своим подобием. А Юля в ее шаблон никак не влазила. Хотя на танцы ходила, и ей даже нравилось, пусть вечные требования и правила, жесткие рамки классики частенько раздражали.

А потом родители развелись.

Наверное, своей «идеальностью и правильностью» мать и отца достала.

Юля точно не знала подробностей, но вроде бы мать застала мужа за изменой, «грязной, отвратительной и вульгарной»… Это не ей объяснили, это она подслушала, когда мама жаловалась одной из своих таких же идеальных подруг.

«Ужасно, как я прожила с этим человеком столько лет и не подозревала?! Он драл ее, как животное. Это не секс, это что-то отвратительное было, с матами и всеми этими грубыми стонами… Так примитивно! Будто звери…»

Не то чтобы тогда подслушанное много для Юли прояснило.

Но вот потом, взрослея, она стала подозревать, что и ей этой примитивности и дикости от отца перепало. Да и мать то и дело с упреком вздыхала: «Ну откуда в тебе эта вульгарность?»

В двенадцать Юля отказалась ходить на классические танцы и буквально ультимативно потребовала, чтобы ее записали в секцию хип-хопа, которая располагалась на этаж ниже, арендуя четыре зала в этой же школе.

Мать пришла в ужас и отказала ей в не менее категоричной форме. И тогда Юля позвонила отцу.

Не сказать, что они хорошо ладили с папой и ранее, вечно занятый работой отец почти не находил времени ни на воспитание, ни на общение с дочерью, целиком переложив все педагогические заботы на плечи жене. Но вот в деньгах никогда не отказывал. После развода также особо к общению не стремился, ограничиваясь звонками на День рождения и поздравлениями с окончанием очередного класса. И алиментами, от которых не просто не отлынивал, а честно выплачивал в реальной сумме.

А еще отец всегда хотел сына. Ну и насолить бывшей жене, возможно.

В общем, узнав, что дочь хочет ходить на хип-хоп, не только не отказал, а с радостью, можно сказать, начал оплачивать эти занятия. Юля же в благодарность (а может, и в неосознанном поиске отцовского одобрения и любви) отсылала ему записи каждого своего выступления. Правда, папа никогда не сообщал ей о своих впечатлениях, но и платить за занятия не переставал, так что… Она говорила себе, что ему, наверное, нравится.

С мамой все было сложнее.

Поначалу она очень разозлилась на Юлю. Настолько, что три недели просто не разговаривала с ней, возможно, надеясь сломать дочь характером и измором. Не вышло. Юля характер от обоих взяла, очевидно, и сама могла кого угодно довести своим упрямством. И постепенно мать смирилась, даже стала на соревнования приходить. Хотя до сих пор считала, что это вовсе не к лицу девушке, тем более их социального положения, как и стиль одежды, который теперь предпочитала Юля… И уж тем более, то «жуткое» и никому не понятное имя «Ким», которое она для себя выбрала.

Мать категорически отказывалась его использовать, Юля настолько же категорично не отзывалась на свое официальное имя. Не то чтобы «Ким» имело для нее некий глубокий смысл. Скорее бунт не особо благополучного подростка. Ну и немного нравилось знать, что, по одной из версий, на древне-кельтском это имя означало «главный». Да, Юле нравилось управлять и самой своей жизнью распоряжаться… Другой вопрос, что, исходя из возраста, ей это не особо позволяли.

Правда, стоило признать и отметить, что второй брак матери скорее помог Юле, чем помешал во всех этих начинаниях. Во-первых, мать отвлеклась и уже не клевала ее в голову постоянно. Во-вторых, Дмитрий, не в пример матери и ее родному отцу, куда больше интересовался мыслями самой Юльки, и не столько осуждал, сколько просто учитывал, что ей нравится заниматься именно таким видом танцев, да и против «псевдонима», казалось, ничего не имел… Ну или пока не обострял, не так и много времени еще прошло после свадьбы. И, в-третьих, у отчима был сын. А на фоне Дана и его выходок Юля и сама себе одуванчиком казалась…

Ну да ничего, до совершеннолетия уже недолго, около месяца осталось, а потом… У нее даже дух иногда захватывало, если честно, от того, что Ким сможет сделать потом… Если все получится так, как она планирует, конечно.

* * *

Остановились. Замерли вместе с музыкой все, задыхаясь. Четыре парня и три девчонки. Переглянулись и расплылись в победных улыбках, хлопая друг друга по поднятым вверх ладоням.

— Ю-ху!

— Это кайф!

— Круто!

— Мы — боги! — заорал Сашка, перебивая общий гул, патетично содрав с себя футболку и бросив на пол. — Ни одной ошибки. Молодцы, люди!

Не то чтобы их танец требовал прям такой реакции… Хотя да, они молодцы, нигде не сбились. И все же Санек явно знал, что и Валя, и третья их девочка, Таня, на нем залипают. Ну и не упускал повода покрасоваться.

Иногда Ким казалось, что он и на ее обожание рассчитывает. Но так как она всегда держалась с ним ровно, да и «почти парный» статус с Виталей вроде защищал от откровенных заигрываний со стороны их лидера.

Но сейчас, вытерев пот черной банданой, намотанной на запястье, Санек повернулся именно к ней.

— Так, ладно. Это все хорошо. Но, Ким, что с твоим выступлением в одиночке? Ты подготовилась? Времени все меньше, а ты не показывала…

Вопрос был острый, насущный, а тем и болезненный. Ибо с сольным у Ким была полная ж*па… Во всяком случае, еще совсем до недавно… А вот сегодня, после этого поцелуя, пока бежала сюда…

Бли-и-и-н! Да когда она уже это из головы выкинет?!

Сам «братик», небось, прикалывается про себя над тем, как ее заткнуться заставил. И спокойно трахает свою подстилку.

Хотя то, что и Ким его завела, все же не давало однозначно считать случившееся провалом или позором всей своей молодой жизни.

— Я хочу еще неделю погонять сама номер, Саш. Покажу вам всем в следующий вторник, лады? — Ким и сама утерлась краем толстовки. Платок на голове и так мокрый.

Виталя подошел ближе, явно желая быть в курсе. Остальные, наоборот, потянулись к бутылкам воды и сумкам.

— Ты уверена? Времени совсем немного осталось… — Санек нахмурился.

Он был старшим среди них, как по возрасту, так и по номинальному статусу руководителя группы. И, несмотря на плейбойство, серьезно подходил к обязанностям куратора. К тому же школа взяла его на испытательный срок в качестве преподавателя для младшей группы… В общем, Саша был весь «в образе».

Юле, кстати, тоже предложили после совершеннолетия заключить договор. Неудивительно: два золота и одно серебро за последние годы в сольных выступлениях и баллах, а еще куча наград в составе их группы. Она по праву считалась одним из самых сильных представителей школы. И всегда участвовала в одиночных соревнованиях.

— Ладно… — Сашка внимательно осмотрел ее с ног до головы, будто взвешивая серьезность намерений Ким. — Я тебе доверяю и знаю, что твои идеи всегда выгорают. Жду вторника.

— Спасибо! — искренне поблагодарила она. Вот от души! — Кстати, не знаешь, малый зал занят? Как раз отработать хотела идеи.

— Да не, вроде свободен, иди, — уже отвернувшись от них, Санек пошел к системе, по пути легкомысленно хлопнув по попке Валю.

Та рассмеялась и стрельнула в парня обожающим взглядом. Но Сашке было уже не до девчонки.

— Тебе помочь? Я могу посмотреть со стороны и дать пару советов, если что, — Виталий все еще стоял рядом и, казалось, не собирался позволить Ким избавиться от его общества.

Это было хорошее предложение. Виталя не уступал Саньку в мастерстве и уровне танца. Да и креатива у него хватало. Только вот амбиции Виталия после развода родителей сосредоточились на другом. Он целиком завяз, готовясь к поступлению в престижный университет, и отказался от будущего в танцах. Так, для души… Это были его последние соревнования.

Но Юля… хоть и была к Виталию очень привязана, сейчас все же хотела именно одиночества. Она любила сама продумать все детали, когда никто над душой не стоял. Тем более что в этот раз номер в ее воображении все больше «просачивался», словно пропитывался чертами определенного мужчины… И это точно был не Виталий. А потому ей стало еще менее комфортно. И почему-то в жар бросило, стоило вновь вспомнить про Дана. Оставалось надеяться, что друг спишет это на тренировку.

— Спасибо, Виталь. Но я пока еще одна. Не обижайся, хорошо? Знаешь же, не люблю, пока не отшлифую, чтобы смотрели, — отвернулась, приложившись к своей бутылке с водой, лишь бы от взгляда парня спрятаться.

— Хорошо, — не спорил друг. — Я тогда подожду в холле, или тут посмотрю, как младшие тренируются. Проведу тебя потом.

— Ты не должен, Виталь, — горячо возразила Ким, испытав еще большую неловкость. — Зачем еще час тут торчать? Дела же другие есть, интересней… Наши вон, в клуб думают… — махнула рукой на друзей, которые действительно обсуждали, не отправиться ли всей толпой в любимый клуб неподалеку, где у Санька старший брат был во владельцах, и куда их всегда без проблем пускали.

— Я хочу тебя подождать, Ким. Захочешь, в клуб потом пойдем. А так мне не сложно, мне в радость, — твердо выпятив подбородок, отрезал Виталя.

И сразу стало ясно, что отговорить себя не даст.

— Хорошо, как хочешь, — вздохнула она, не желая время тратить.

Да и не нянька другу, и за нос не водит. Нет… Хотя какие-то упреки совести сегодня появились. Вроде и не измена тот поцелуй, дурость просто! И не обещала она Витале ничего… И не встречались они, вообще-то. Да даже не целовались, собственно! А как-то все было некомфортно.

Чтобы убежать от этих мыслей, Ким схватила рюкзак и заторопилась в смежный, совсем маленький зал. Но ей хватит одной. И музыку с телефона хорошо будет слышно.

Бросила вещи в угол, закрыв двери так, чтоб не отвлекали. И включила трек. Новинка совсем. Зацепила ее сразу, как только услышала эту песню Леди Гаги. Вот просто не шла та у нее из головы, все крутилась и мотивом, и словами. Не особо удобная для танца, но Ким никогда и не искала легких путей. Да и ей не весь трек нужен, часть только. Сейчас еще раз прогонит вживую ту идею, что в голове уже четко оформилась. А потом с ребятами поговорит, как музыку местами чуть растянуть или замедлить. Знала, что для их диджеев нет невозможного.

А пока «Judas» на полную… И перед глазами этот проклятый Дан… Но тренированное тело уже само движение за движением под музыку вплетает, создавая свой собственный рисунок под песню.

Глава 3

«Опять минорные ноты,

мы гордые идиоты.

Я умираю как будто

каждое утро…

Эти мысли по кругу,

как же мы друг без друга?

Если ты правда сможешь,

то и я тоже…»

Алексеев «Как ты там?»

— Очки? — опять лифт, только теперь в подъезде Юлькиного дома. — У тебя проблемы со зрением появились, малая? — привалился к стене, внимательно всматриваясь в Юлю, упорно отводящую от него взгляд.

Их пропустил консьерж, даже не записывая имени «гостя». Давно знал и привык, что Дан здесь время от времени появляется. В основном, вот так, ближе к ночи. Хотя по-разному складывалось.

Он «висел» у нее «на хвосте» все время, пока сюда ехали. Правда, не создавалось ощущения, что Юля пыталась оторваться… Да и зачем? Он точно знает ее адрес. Не потеряет. И она это прекрасно понимала.

— Уже три года, — сквозь зубы процедила Юля, прям-таки с какой-то радостью выскочив из лифта на восемнадцатом.

— Я не знал… — действительно искренне и немного растерянно признал Дан, не позволяя ей отдалиться.

Их шаги гулким эхом разносились в пустом коридоре подъезда.

— А что ты, вообще, обо мне знаешь, Дан? — хмыкнула Юлька, достав ключи. — Кроме того, что сам выдумал или «доброжелатели» и друзья подсказали, а? — ее голос просто лучился издевкой. А еще обидой такой силы, что он против воли укор совести испытал.

Что-то у них сегодня все на надрыве и по грани… А ведь сколько лет хоть какое-то держали равновесие… Если не считать того, что она его за эти годы раз тридцать «бросила». Ну и он психовал нередко, куда ж без этого?

— Почему линзы не носишь?

И… Ладно, он не стал сейчас ввязываться в этот ее спор… Все было сказано много раз, и не появилось ничего нового…

— Почему? Ношу. Но не могу долго. Глаза болят, ни одна фирма из тех, что пробовала, не подходит, — не то чтобы с охотой, но все же объяснила Юля, нырнув в темное нутро квартиры.

— Для меня линзы всегда надевала? — уточнил из спортивного интереса, и так вроде ясно же.

Юля, видимо, по тем же причинам ограничилась фырканьем.

Дан не настаивал. Хмыкнул. Зашел следом в темный холл, быстро набрав код на пульте ее охраны — его дата рождения.

— Мне нравятся твои очки, — заметил с усмешкой, сделав вид, что не услышал прошлой колкости. — Тебе идут.

— Не привыкай, — снова резко отмахнулась Юля, бросив на пол вещи: и сумку, и пальто. Пошла в сторону ванной. — У меня операция через две недели, буду делать лазерную коррекцию.

— Блин! Так у меня совсем мало времени осталось, чтоб исполнить все фантазии, которые появились, — протянул он, больше подзуживая, чем всерьез. Нравилось ему допекать ее. Из спортивного интереса.

Она обожгла его взглядом, каким-то непонятным Дану сейчас, отстраненным, ускользающим. Застыла на пороге ванной. Свет, который уже включила, шикарно высветил всю ее офигенную фигуру на контрасте с темным коридором.

Тело тут же отозвалось, пусть пока еще и неявно. Они точно давно не виделись…

Но что-то заставляло смотреть глубже, пытаться понять, что же сегодня не так, желать забраться не ей под юбку, а в голову, в мысли Юли…

— И не надейся, Дан! Я серьезно говорила…

— Да я тоже не шутки шучу, малая. Должна бы уже знать, — без злости, но властно прервал ее яростное возмущение. Даже с весельем. Оба понимали, что перевес на его стороне, и дело не в физической силе…

Самих себя у них никогда побороть не выходило.

Повесил свою куртку в шкаф, туда же ее пальто, ему не сложно, понимал, что сам Юльку из колеи выбил.

— Зачем ты приехал, Дан? — в этот раз тяжело выдохнула она, зайдя в ванную полностью и, судя по звукам, начала раздеваться и включила воду одновременно.

Дан и сам пошел туда, на ходу осматриваясь: почему-то потеплело на душе, когда ее пижамные штаны и старую футболку смятыми, лежащими в ванной у раковины увидел. После душа утром не убрала. Значит, одна была. И вечером… никого другого не ждала?.. Или достаточно близки уже, чтобы не комплексовать, если этот «жених», мля, явится?!..

Выдохнул, стараясь подавить ярость. Попытался отвлечься, вспомнив о первопричине появления.

— Ко мне утром отец приходил, — наконец-то начал о том, о чем сразу собирался с ней поговорить.

— Дима? — она удивилась. — Зачем? Снова ругались? — скосила на него встревоженные глаза через зеркало.

И ведь не притворялась, он видел.

— Нет…

Помыл руки в умывальнике, пока Юля воду в душевой кабинке настраивала. Он ее, конечно, со всех сторон… Ну, не подставил, но дискомфорта добавил, понимал. Это ему просто и хорошо, а для нее нюансы после их бурного секса в кабинете имелись. Потому и без претензий, что другим занята.

— Представь себе, просто разговаривали… О его просьбе.

Но при этом в упор через зеркало смотрел на то, как Юлька снимала вещь за вещью, не заморачиваясь и бросая одежду на пол…

— Просьбе? — еще более удивленно, уточнила Юля.

Забавно-горькая ситуация: будто муж и жена, семейная пара, которая знает друг друга до последней «трещинки» и родинки, и нет никаких комплексов, каждый другого принял на подкорке… И одновременно столько тайн и недомолвок, столько упреков, на которые ни он, ни она не готовы отвечать… От того вечно и печет за грудиной обоим.

В этот момент Юля, избавившись от жакета и юбки, сняла очки, отложив на столешницу у раковины, и начала блузу расстегивать. У Дана почему-то во рту пересохло. Забыв про воду, не вытерев руки, обхватил ее со спины, крепко обняв.

— Покажешь свою новую татуировку? — прошептал на ухо хрипло, и ожидая, и немного опасаясь.

Забыл снова про отца.

Оба застыли, словно теснее друг к другу стремясь. И не желая признавать этого.

Вдох-выдох в унисон.

Пальцы Юли на руках Дана, обхватывающих ее тело. Цепляются, переплетаются.

Нуждался в ней невыносимо! И дико злился из-за этого. Только тем и спасался, что и она без него жить не могла, сколько бы раз ни пыталась порвать эту связь.

Прошлый раз… он конкретно разозлился на нее, когда предыдущую тату увидел над левой грудью. И вспылил по ходу так, что реально каким-то припадочным себя ощутил. А потом, назло Юльке, себе новый узор набил, чтоб и думать не смела! Не выйдет ни фига…

На ее груди, над сердцем, словно пытаясь на волю вырваться, тонкая и нежная, очень изящная птичья статья тогда появилась. То ли чайки, то ли ласточки. Мастер молодец — невероятно воздушно и фактурно птиц набил…

Впрочем, мастер у них на двоих один был. Дан когда-то и отвел Юльку к нему. И за первую татуировку заплатил… Подарок на совершеннолетие… Сам не знал, что дернуло согласиться, когда в ответ на его шутливый вопрос, она такое попросила почти с вызовом. То ли ее решительность хотел проверить, то ли отцу насолить…

А потом — как ритуал у них, как общение между слов, да и без звуков по сути, и нерушимые чернильные нити, связывающие их тела… и души.

Это кто-то другой мог ничего «такого» не увидеть в той птичьей стае, что «вспархивала» с ее левой груди. А Дан-то знал, что это ему пощечина. Свобода, к которой рвалось ее сердце. Она ему в очередной раз заявляла, что «уходит», освобождается от него…

Ни х*ра! У него на правой половине груди теперь клетка имелась с открытой дверцей. И, когда он Юльку обнимал, эти птицы как раз туда «залетали». Веталь, их общий мастер тату, долго смеялся, когда понял, что они так допекают друг друга. Но Дан ему ничего объяснять не собирался, как и Юля. Они оба никому ничего не говорили.

— Все равно увидишь, — как-то нервно хмыкнула Юлька, поведя плечом, словно просила ее отпустить.

Но, когда Дан отступил, не блузу первой сняла, чулки. Будто дразнилась, оттягивая момент… Или опасалась его реакции на узор? Так вроде, если он хоть что-то верно понял по фото в Инстаграм, ничего крамольного в этот раз она не набила…

— Так что отец от тебя хотел? — поинтересовалась тем временем Юля, переступив порог душевой кабинки, но не закрывая створку. — Ты ведь из-за этого приехал… изначально? — таки поддела, колючка.

Улыбнулся.

Но тут она начала снимать блузу, видно, специально, чтоб Дан об отце и думать забыл, целиком его вниманием завладела.

— Отец… — Дан даже на треть не был на разговоре сосредоточен, следя, как Юля, точно дразнясь, медленно позволяет ткани упасть с ее плеч и спины…

И сама в него через плечо с каким-то напряжением глазами стреляет. Ждет реакции.

Цветок.

Лотос…

Настолько же изящный, прозрачный и нежный, как и все работы Веталя на ее теле. Такой же утонченный, как сама Юля… Прямо над позвонками распустил свои эфемерные лепестки, чуть выше лопаток. Невыносимо красивый! Точно, как его Юля.

Символ чистоты и совершенства. А еще возрождения…

Дан достаточно долго покрывал себя татуировками, чтобы для многих знать подоплеку и смысл, который вкладывается.

Но что хотела сказать Юля, нанося такой узор на свое тело? Просто так? Или новое послание ему, которое Дан еще просто не понял?

— Красиво… — голос сел и вышло хрипло.

Как-то зачарованно наблюдал, как Юля шагнула под душ, и по ее коже заструились прозрачные потоки воды. По всем тем меткам и рисункам, которых хватало, особенно, если знать, где смотреть…

Черт! Нет сил у него терпеть!

Прям в голову шибануло! Быстро расстегнул сорочку, сбросив вместе с пиджаком на Юлькину одежду. И, наплевав на все, не удержавшись, шагнул к ней, даже не сняв брюки. На фиг! Пусть мокнут!

Обхватил ее бедра так, что руки накрыли тазовые кости. Ладони, аккурат, легли на тату в виде… мужских пальцев, вечно обхватывающих ее бедра — его, Дана отпечатки, чаще всего скрытые под кружевом белья. Веталь их долго срисовывал и на коже Юли обводил когда-то… Навсегда на ее теле, чтоб и вопросов не возникало, кому принадлежит! А Юлька до сих пор возмущается и спорит!

Ему всегда было интересно, как она другим объясняет этот узор? Или, в своей привычке, посылает всех на х*р?

Он сам именно так и делал. Да, она тоже ему свои «отпечатки» поставила.

Но Дан никогда у Юли не спрашивал. Не хотел слышать о других мужчинах… Удавить готов был. И ее, и тех, кого допускала к своему телу назло ему! Но Юльку, ладно, откачал бы потом — самому нужна, чертовка… Хотя, если честно говорить, он ей тоже часто назло по сердцу и душе топтался до кровавых ран, так что…

— О*ренительно красиво, девочка моя, — прошептал на ухо Юльке, обнимая ее. Не обращал внимания на льющиеся на них сверху потоки горячей воды.

Оба уже с ног до головы мокрые.

И грудью ощутил, как у нее дрожь по позвоночнику пошла.

Юля подалась назад, прижавшись к нему сильнее, как-то так выдохнула… почти с испугом. Его руки скользнули по ее телу вверх, обхватив грудь, которая привычно и по-родному, идеально легла в его ладони. Растер этих чертовых птиц, которым и не думал давать свободу…

— Так что твой отец хотел? — кажется, она отчаянно пыталась не поддаться возбуждению, вновь вспыхнувшему между ними, словно лесной пожар. Заговаривала? Ну и ладно, Дану не жалко. Если подумать, он и ночью никуда не торопился.

— Хочет, чтобы я тебе помог компанию на плаву удержать, пока ему плохо, — хмыкнул, прихватив легко губами ей ухо.

— Честно?! — неожиданно для него, вдруг с настоящим восторгом охнула Юля, резко повернувшись к нему лицом. Глаза в глаза.

Она и правда рада?!

Дан растерялся.

— Он тебя в компанию позвал, Дан? Это же нереально круто! — Юля, кажется, забыв о том, что злится на него и «за кого-то там, б*я(!), куда-то собралась», привстала на носочки, с силой обхватив его шею руками. Рассмеялась действительно довольно как-то. — Это здорово! Наконец-то! Ты с самого начала должен был быть в команде, Дан! — прижалась сама к его рту горячими и влажным от воды губами…

А его… порвало просто.

Окей. Слишком много всего. Термоядерный коктейль из эмоций, которые и в уме анализировать не хотел. Потому ли сорвалось с языка то, о чем только что думал, но никогда не говорил?

— А жених что о твоих татуировках думает, а, малая? — чуть отклонился, словно оттолкнул ее губы, прерывая этот нежный поцелуй, который слишком много вытягивал с илистого и мутного дна той помойки, что у него за душу была… — Как ты им всем это объясняешь?

Юля дернулась. Вновь, как от удара…

А потом, неожиданно для него, вот правда, проморгал, озабоченный придурок (!), размахнулась и с силой залепила ему пощечину! Из-за воды вышло ощутимо больно.

Ни фига себе!

Дан растерялся. Разжал руки.

А она тут же использовала это, выскочив из душа.

— Пошел ты на х*р, Дан! Сволочь! — огрызнулась с обидой, с гневом… и со слезами. — Ненавижу!.. — захлебнулась плачем. Опять, бл***…

Отвернулась от него, сжалась вся, словно это он ее избил, скукожилась. Как-то гротескно проступили сквозь кожу позвонки и линии татуировок, очертили ребра…

Блин!.. Руки сами сжались до хруста в суставах! Как ему хотелось поверить ей! До дикого, пещерного воя в горле, до кислоты, обжигающей кишки изнутри! Но ведь сам видел когда-то, да и рассказали немало…

Юля же, не ожидая, пока он очухается, схватила свою пижаму и выскочила в коридор, натягивая одежду прямо на мокрое тело и захлебываясь слезами, которые ему не хотела показывать.

Это он лучше всего умел, по ходу, — заставлять ее страдать. Хотя тут у них ничья. Оба мучают друг друга капитально.

— Юля! — вышел за ней, схватив первое попавшееся полотенце, вытирая воду с головы и лица.

И по фигу, что на каждом шагу оставляет на полу лужи от мокрых брюк.

— Выход сзади! Дверь захлопни! — рявкнула, не поворачиваясь.

Даже не остановилась, натянула футболку и пошла в кухню. Он, ясное дело, проигнорил «совет» и за ней двинул.

— Пошел вон из моей квартиры, Дан! — взбешенная замерла на пороге кухни Юля, уперев руки в бока. А он оторопел немного.

Его футболка… старая. Господи! Сколько же лет назад Дан ту носил?! Уже и песни этой группы забыл, эмблема которой поперек на черном фоне неоном… Ворот растянут, на нее велика и сейчас… А он ведь и теперь до последней секунды помнит, когда и как впервые на Юльку эту футболку натягивал…

Зачем до сих пор носит? Спит в ней? Почему он раньше не замечал?

— Юля…

— Нет! Все! Хватит! Я так больше не могу!! — закричала она, уперев ладони ему в голую грудь, не позволяя ни спросить, ни что-то ей попытаться сказать в свое оправдание.

* * *

Восемь лет назад

Дан понятия не имел, как сюда попал и, главное, какого хр*на вообще приехал на эти дебильные соревнования? То есть, разумеется, Богдан был вменяем, и никто его силой не тащил. Но…

Ладно, он сам вызвался. Непонятно, с какой радости не послал отца на фиг, когда тот попросил его поехать, «поддержать» Ким. Сам отец и мачеха не могли, потому как их вчера внезапно пригласили на юбилей мэра, а от таких приглашений, ясен пень, не отказываются.

— Ким нужна поддержка, хоть она и делает вид, что ей все ни по чем. Но ты же понимаешь, Богдан… Тем более у нее и День рождения скоро, для девочки это важно. А нам никак не поехать… — отец смотрел на него как-то неуверенно, да и говорил, словно вымученно.

Не привык просить. А может, и не рассчитывал, что Дан ему одолжение сделает.

Он и не хотел. И по фигу ему было, что там «девочка» чувствует! Его собственные эмоции родному отцу всегда по барабану были. «Ты мужик или кто? Зубы сжал и паши, пока лбом не проломишь стену и не добьешься того, что тебе надо»… Такие ответы он слышал на любые жалобы или просьбы о помощи с первого класса. С того времени, когда мать бросила их обоих, и Дана, и отца, укатив с любовником в Италию…

Богдан хорошо урок отца усвоил, принял его тактику.

Так с чего это Дана должны чувства «сестрички» волновать?! И с какой-такой придури батю эмоции Ким волнуют? Перед падчерицей выпендриться хочет? Показаться лучше, чем есть? Или девка потому что? Надо пожалеть, в отличие от родного сына?..

Но, ладно. Дану все равно заняться было не чем. Марина ему с утра мозг попыталась выносить, еще и намекнула, что хочет «определенности»… Какая, на х*р, определенность?! С кем?! С ней?! Пффф…

Тем более он сам еще не знает, чем по жизни заниматься хочет?! Кроме как батю доставать, ясное дело… Но в этом Дан был настойчив и упорен, как отец и учил.

И гонок сегодня не было. Так что «Ок», все равно это могло оказаться забавней, чем тупо накачиваться пивом или чем покрепче в компании пацанов.

— Хорошо. Гляну на эти ваши танцы, — передернул Дан плечами, демонстративно прикурив сигарету. Прямо в кухне, не выходя на балкон, хоть батя и бесился из-за этого всегда.

И сейчас глянул мрачно. Но промолчал.

— Спасибо, сын. Я отблагодарю, — вот и вся реакция. — Вот пропуск. Там и адрес, и время указаны. Спасибо…

Аж заело, блин! И чего это для него так падчерица важна и ценна? Или перед новой женой «идеальным» показаться хочет? Ну-ну…

Проследив, как батя вышел в коридор, Дан все-таки пошел на балкон, самому не охота прованивать всю квартиру, если честно.

С Ким он за эти недели старался как можно меньше пересекаться.

Не то чтобы избегал, но… хорошо, Дан сам не знал, что на него тогда нашло. С какой придури полез целовать эту малявку? Хотел проучить? Тупой метод, ведь сам понимал. Что и кому он доказал этим? Себе — что у «сестрички»-то, оказывается, обалденная фигура под всеми этими толстовками и шароварами, в которых Юлька вечно ходила? Это да, прям всем телом прочувствовал. Причем прошибло Дана так конкретно, как не думал и не ждал, когда понял, что и Ким отозвалась в его руках чистым огнем. А еще такой растерянностью и удивлением, будто ни разу не целованная, блин! Во что верилось не особо, учитывая тусовку, где Юлька вечно терлась.

Хотя… Может, и правда не особо искушена сестричка? Уж больно ошарашенной и сбитой с толку выглядела. И так неприкрыто на него отреагировала… Да и сколько ей? Только исполнится восемнадцать через неделю. Не все же торопятся с девственностью расстаться в шестнадцать. Ей-то не надо было доказывать никому, что Ким — «мужик».

Но, блин, Дана зацепило. Эта искренность и отдача. И отсутствие расчета в глазах, который Маринка, да и другие, никогда до конца спрятать не могли. С такими бабами, выходит, общался, которым всегда что-то нужно было от Дана. И не в деньгах суть, расчет, он разный бывает. А тут… просто огонь!.. Страсть, словно и не до конца ею осознанная и управляемая тем более. Даже с испугом.

Так, ладно. Лирику в сторону.

Затушил окурок в пепельнице в виде черепа, Гена когда-то прикольнулся, подарил. Нашел о чем думать, блин! Вот не о чем больше, что ли? Лучше бы прикинул и просчитал вариант с интернет-магазином по спортивным добавкам, так и так этим по факту занимаются. Правда, пока больше для своих, но есть же вариант и выходы за границу, чтоб нормально развернуться. И перестать уже целиком зависеть от отца, а не только на гонках деньги поднимать…

Вот этими просчетами и займется вечером, как приедет. А пока надо таки переться на эти соревнования, раз уж пообещал.

«Сестричку» поддержать…

* * *

Она глазам своим не поверила, когда увидела, кто громче всех кричит и свистит в их поддержку с трибуны зрителей. Дан?! Что он тут делает? Еще и этого друга своего притащил, Генку, что ли?

По правде сказать, Ким даже поначалу решила, что у нее глюки и она видит то, чего ну никак не может быть… Собственно, она никого из своих уже и не ждала на трибунах, мама ей ясно и доходчиво объяснила, что приглашение мэра никак нельзя упустить. Никакой хип-хоп и рядом не стоит по значимости. Не дура, понимала.

И тут Дан… Вот его она точно и в грезах не мечтала здесь увидеть… Хотя грезился ей «братик» немало за эти дни. Да вот только в реальности… она его почти и не видела уже несколько недель. И вдруг он орет во всю глотку на трибунах «Давай, Ким! Вы лучшие!»

Что за фигня?!

А его друг вторит: «Вперед, Файеры!»… Их команда, в смысле.

Эйфория еще после танца голову кружит. Адреналин по нервам, как наждак, вся кожа в мурашках. И такой подрыв! Мама дорогая! А тут еще и Дан… Все, контрольный, в голову. Ким сама не поняла тот момент, когда как-то в голове «повело» непонятным и необъяснимым восторгом. Слишком много она об этом парне в последнее время думала, хоть и старалась сосредоточиться на танцах. И он явно оценил.

Ну что сказать, они, конечно, старались. И станцевали шикарно, это подтверждали бурные овации всех остальных зрителей, собравшихся во Дворце спорта… Но у нее вдруг сердце бешено забилось в груди именно потому, что увидела Богдана, поняла, что он за их танцем наблюдал, что ему понравилось…

Ну, иначе не орал бы так, верно же?!

— Это чьи?! — с довольной усмешкой, одобрительно хлопнув каждого по плечу, поинтересовался Санек, когда они уходили с танцпола, освобождая место следующим участникам. Кивнул в сторону все еще орущих и свистящих великовозрастных придурков.

Было видно, что друг очень доволен выступлением и реакцией зала. И явно рассчитывает на призовое место.

Юля тоже на то рассчитывала, если честно.

— Мои, кажется… — чуть смутившись, отозвалась она, хотя и так же ясно.

Горло свело нервным спазмом, когда дошло, что ей через три выступления выходить в сольное. И Дан увидит этот танец… который весь про него. И им же пропитан…

Поймет? Или даже не догадается?..

— Это мой сводный брат с другом, — пояснила всем сразу, когда друзья уставились на нее удивленно.

Особенно Виталий… Даже нахмурился, сразу стал мрачным. Хотя и Санек почему-то нахмурился, еще раз глянул на трибуны. Юлька не поняла, что вызвало такую реакцию. Но друг уже расплылся в широкой улыбке, пока все рухнули на скамейки и добрались до воды.

— Молодец, что такую команду поддержки притащила, Ким.

— Ага, вот тебе с братом свезло, — присвистнула Валя, жадно глотая воду из бутылки. И нет-нет, а стреляла в ту сторону глазами, хотя и на Санька косилась, как всегда. — Познакомишь? — протянула с явным намеком на заинтересованность.

Пыталась Сашку заставить ревновать? Так тот даже не услышал, кажется, о чем-то говорил с одним из кураторов школы. А вот Юлька вдруг внутри подозрительный всплеск злобы и гнева ощутила.

— Вряд ли, — буркнула, спрятавшись за своей бутылкой. — Он, вероятней всего, уйдет до конца, — брякнула первое, что в голову пришло.

И почему-то стало еще неспокойней от того, как остальные девчонки поглядывали на трибуны, явно рассматривая Дана, а вот Виталий в упор на нее смотрел, тоже недовольным взглядом.

Ну что ему-то от нее надо?!

Друг вчера «официально» предложил ей стать его девушкой… А Ким малодушно попросила дать ей время подумать. Хотя обоим ясно, что думать у нее и так было предостаточно времени. И Виталя явно обиделся. Но и не послал ее подальше. Кивнул. А теперь так смотрел на трибуны через прищур, словно тут же понял, что… точнее, кто заставляет Юлю «думать». Только не так же все! Дан ее и не замечал в последние дни.

Блииин! Точно не лучшая обстановка перед сольным. Надо бы их всех послать, и хоть как-то сосредоточиться.

— Я готовиться пошла, — бросила, ни к кому конкретно не обращаясь. И с водой да полотенцем отошла в другой угол…

Все равно то и дело поглядывала за Даном. И пару раз поймала его ответный взгляд, полный чего-то, совсем ей непонятного и ранее со стороны этого парня не виденного, что только усилило непонятный мандраж.

Будто Ким мало того, что она и так выбрала до черта сложную песню! И хоть парни-диджеи постарались изо всех сил, мало кто стал бы спорить, что она ставит почти нереальную задачу. И все же Ким всегда любила вызовы.

А этой песней она заболела. Как и тем парнем, что сейчас подбадривающе свистел ей с трибуны…

Санек, когда впервые услышал песню, реально выматерился. И назвал Ким сумасшедшей. Обвинил ее в том, что она им хочет все «подос*ать» своими экспериментами.

Даже Виталий, вместе с Саньком оценивающий ее номер, заметил, что «Ким очень рискует». Дипломат…

Она и сама понимала, что это вообще не хип-хоп. Но ничего не могла с собой поделать! И упорно отрабатывала движения. Да и «колдовство» диджеев помогло, они шикарно обработали песню, сохранив саму суть. Но… нюансы остались.

В общем, послав на фиг всех советчиков, Ким заявила, что берет всю ответственность и риск на себя. И готова к тому, что может занять последнее место. Не то чтобы этим она очень порадовала и Санька, и остальных, но ее упрямство мало кому переломить удавалось.

Вот сейчас и посмотрим, стоило оно того или нет. Или подвел-таки ее этот Дан под монастырь…

Глава 4

«Ты полюби меня пьяную, пьяную,

Мне лишь тогда хватает силы, я говорю.

Не отвози домой, сама доеду, докурю.

Боюсь влюбиться, но, по-моему, уже люблю»

М. Краймбрери «Полюби меня пьяную»

Восемь лет назад

Дан офигел.

И это было явным преуменьшением того, что он сейчас испытывал. Эта девчонка умела танцевать. Нет, не так… Он вообще никогда не видел никого, кто бы так танцевал! Его настолько класса с третьего ничего не пробивало, кажется. До мурах на коже. До дрожи в позвоночнике.

Обалдел. Залип на тонкой фигуре, оторвать взгляд не мог. И язык к небу присох…

Забыл о том, как ради прикола притащил друга сюда, за команду Ким «болеть». Всем из головы все выдуло, кроме воспоминаний о том, как целовал ее не так давно. И сейчас… она словно в танце этот их поцелуй выплеснула.

— Офигеть! — это не он. Это Генка выдал. Похоже, друга тоже накрыло. — Вот это у тебя сестренка… танцует!

— Ага… — максимум, что Дан смог выдавить, продолжая жадно ловить глазами каждое движение Ким… а заодно и изучать ее тело, которое впервые увидел так… В топе, открывающем плоский живот, и обтягивающих лосинах, с распущенными волосами, онавыглядела просто сногсшибательно.

Не только их порвало. Зал замер и жадно ловил каждое движение девушки, казалось, слитое с музыкой. Причем песню так обработали круто. Он и узнавал, и не узнавал хит одновременно. А Юлька на Дана то и дело смотрела…

— Нет, они и группой классно танцевали, я не ждал, если честно. Но четко видно, что все отработано и синхронно, действительно люди работают и выкладываются. Но она сейчас… Это бомба! — продолжал бубнить у него около уха Гена.

— Угу…

Дан сейчас был немногословен. Его просто не хватало на разговор. Никогда бы не поверил, скажи кто, что Богдана так танцем поразить можно.

Ким удалось. Причем настолько, что он себя чувствовал так, словно в бетонную стену на полной скорости въехал во время гонки…

— Вау!.. — Генка заорал.

А Дан… Он понял, что задерживал все это время дыхание, только когда девушка на танцполе замерла, завершив танец.

На какой-то миг застыло все в зале, музыка умолкла…

А потом пространство просто взорвалось ревом, овациями и криками восторга. Что-то восхищенно тараторил комментатор соревнований. Но у Дана в ушах собственный пульс так лупашил, что он ни фига не слышал. И не видел никого, кроме Юльки, которая, выпрямившись и счастливо рассмеявшись, явно благодарная и счастливая от такой реакции, вдруг тоже безошибочно нашла его глазами на трибуне.

Все, на что его хватило в тот момент, это поднять вверх оба больших пальца, показывая, что танец вышел обалденно. И сама она…

Кажется, Юля поняла. Во всяком случае, выражение ее лица как-то так неуловимо изменилось, словно Юлька задохнулась от восторга. И, бросив в его сторону еще один, какой-то жадный взгляд, она ушла с танцпола, поклонившись, сопровождаемая восторгом комментатора:

— Это точно золото! Тут и думать нечего, как по мне!

Дан ни фига не понимал в хип-хопе или построении оценок на таких соревнованиях, но был целиком и полностью с этим мужиком согласен.

— Генка… — он вдруг обернулся к другу, который продолжал орать и хлопать, похоже, тоже солидарный с комментатором. — Не в службу, а в дружбу… Сделай одолжение, а? — блин, пришлось даже горло прочистить.

— Да, мужик, без проблем, что? — тут же отозвался приятель.

— Я отлучусь на десять-пятнадцать минут, ты тут пока последи за всем. Наберешь меня, если вдруг что? — уже поднимаясь, натягивал куртку Дан.

— Да без проблем! — отмахнулся Гена. — А что за пожар?

— Не готов я оказался, видишь, — усмехнулся Дан, помахав пустыми руками. — Даже цветы… сестре не купил, — запнулся почему-то на этом слове. — Блин, неопытный. А ведь заслужила, — махнув, пошел к ступенькам.

— Точно! И от меня букет купи! Заслужила твоя Ким, это железобетонно! — уже вслед ему прокричал Генка.

А на танцпол выходила уже представитель другой школы.

* * *

Этот день был их триумфом! Школа «Файер» взяла золото и в командном, и в сольном выступлении! А, учитывая, что многие из состава выступали в последний раз, атмосфера в команде царила потрясающая!

— Я до сих пор не верю! — хохотала Валя, кружась в отведенной им «раздевалке».

— Да у них и вариантов не было! — возражала ей Таня, уже развалившись на старом потасканном диване, и салютуя всем сразу пластиковым стаканчиком, в который Санек плеснул шампанского.

Остальные парни сгрудились у дивана, рассматривая кубок.

— Вот тут даже спорить не о чем! — подтвердил их куратор, предлагая и Ким шампанское. — Выбора у них не было. Мы лучшие!

— Не хочу, — покачала головой Юля, отказываясь от напитка.

У нее и так голова кружилась, а сердце грохотало от восторга и счастья. Еще алкоголь добавить, и все — отрубится.

— Я пошел, ребята! Давайте, попразднуйте и за меня! — вклинился между ними Виталик, погладив Ким по плечу. — Ты была великолепна! Мне реально стыдно, что мы сомневались в твоем номере, Ким!

— Спасибо! — искренне расплылась она в улыбке, стиснув другу руку. — Будет вам наука, что во мне сомневаться нельзя, — по-доброму хмыкнула.

— Да, — согласился Виталя. — Ты точно доберешься? — напоследок еще раз уточнил друг.

Было немного жалко, что Виталя уходил именно сейчас, когда эмоции в разгаре, но у того вечером еще были подготовительные курсы в университет, и они все понимали. Он сразу предупредил.

— Доберется, не волнуйся. Я проведу, если что, — пообещал Санек, вновь материализовавшись у нее перед глазами с тем же стаканчиком. — Давай, Ким. Бокал примирения. Признаю, что был неправ. И за нашу победу! — парень таки всучил ей бокал в руку, пока Ким желала удачи Витале на занятиях. — Ты нереально крута, лучшая! За нас! Мы — чемпионы!! — и он поднял такой же стаканчик.

— W-е-e are the champions!! — дружно и со смехом затянули в голос все ребята, поддержав тост.

Ну и Ким решила, что можно немного себе позволить. В конце концов, они действительно сегодня молодцы! Да и зачем из компании выбиваться? Всем же весело!

— Ким, тут этот… твой… брат пришел! — девчонка, которая открыла дверь, смерила Дана весьма заинтересованным взглядом с ног до головы (да, он часто такие взгляды на себе ловил и посыл считывал) и отступила в сторону. Но его в данный момент это вовсе не интересовало. А вот малая…

Юля появилась на пороге, вынырнув из-за плеча подруги с таким удивленным, но при этом и недоверчиво-счастливым выражением лица, что он опешил на секунду.

А вот потом…

То, что с Ким что-то не так, Дан понял моментально. С первого взгляда.

И как-то напряженно застыл, всматриваясь с лицо «сестренки».

— Дан! — тем временем восторженно выдохнула Ким и… не то чтобы в их обычае, вообще-то, повисла у него на шее.

Он немного офигел, если честно. Но подхватил одной рукой за талию, которую теперь под любой толстовкой обнаружит и в полной темноте.

— Ты видел, как я танцевала, Дан?! — несмотря на то, что уцепилась за него, Ким вдруг повело в сторону.

Причем ощутимо.

— Воу-воу! Полегче, девочка, — он крепче обнял ее, причем, сам завалился в бок, спасибо, стена коридора подстраховала обоих. При этом внимательно продолжал смотреть в лицо девушки. — Видел. И честно пришел приносить извинения. Ты потрясающе танцуешь. Я был не прав, извини, что палки в колеса перед тренировками ставил. Мир? — он протянул ей второй рукой огромный букет из красных роз. — Попробуем заново начать общаться? — подмигнул Дан.

И все классно вроде. И она задохнулась от восторга.

Но, черт, напрягало что-то.

— Мир! — рассмеялась Юля, повиснув у него на руках, словно у нее ноги подломились. — Я знала, что тебе понравится! Блин! Я так старалась! Для тебя… У меня сегодня самый лучший день! — тихо рассмеялась она, попытавшись взять эти цветы. — Два золота! И ты тут… — уткнулась носом в розы, которые он еле нашел, объехав два цветочных.

И только тут Богдан заметил, что она держит какой-то стаканчик, в котором, похоже, было шампанское.

Так, ясно. Празднует.

Дан ухмыльнулся, почему-то ощутив себя каким-то слишком умудренным и снисходительным к слабостям «молодежи». Не собирался ее упрекать, имеет право, реально выложилась по полной. Только вот…

— Юля, детка, ты сколько выпила? — расплылся в усмешке Дан, все-таки покрепче перехватив ее за пояс.

Девчонку ощутимо «штормило», будто ноги не держали совсем.

— Ким! — позвал ее какой-то парень из глубины комнаты сквозь взрывы смеха. — Иди к нам! Я обещал Витале, что о тебе позабочусь! Давай, пузырьки освежу, — но Юля даже не обернулась.

А вот Дану что-то не понравилось в этом окрике. Как и в саркастичных интонациях парня… Возможно, слишком ему знакомых по себе самому. Потому ли Дан крепче сжал руку, которой поддерживал Юлю?

— Немного, — глянула на него распахнутыми глазами она. Чуть свела брови, словно бы силилась вспомнить. — Два или три глотка. Это первый стаканчик, — она помахала у него перед лицом выпивкой, опасно накренив тару и чуть не расплескав остатки шампанского.

— Ты уверена? — недоверчиво переспросил он.

Во всей этой ситуации Дана нечто все больше нервировало. А он не понимал, что? Да и не привык быть ответственным или серьезным. Но сейчас именно так и ощутил себя — отвечающим за нее.

— Да! — она смотрела на него поверх цветов совершенно честными и вдрызг пьяными глазами. Даже какими-то расфокусированными… — Наверное, от счастья и эйфории в голову сильнее ударило…

Он сомневался, что именно от счастья. Особенно сейчас, когда у Ким вдруг начала речь сбиваться, будто язык заплетается. А ведь она больше не пила. Но как будто сильнее просто на его глазах пьянела.

И тут из-за двери появился какой-то парень.

Дан того видел во время танца. Из группы Юльки. И Богдану совсем не понравился взгляд, которым парень глянул на него самого.

— Ким, приняла поздравления, и пошли назад. Возвращайся в коллектив праздновать! — парень сходу плеснул еще выпивки в стаканчик, который Юля так и держала одной рукой.

Действительно шампанское. Не супер дорогое. Но и не полная лабуда. Вообще непонятно тогда, с чего ее так развезло, что девчонка уже не стоит, висит на руках Дана, и с каким-то затуманенным, растерянным испугом ему же в глаза и смотрит.

— Думаю, она напраздновалась уже. Мы домой едем, да, малая? — неожиданно и для себя, решительно и грубовато отрезал Богдан, забрав у Юльки стакан и всучив тот в руки этому парню.

— Эй! Не будь занудой! Дай девочке погулять! — возмутился пацан, но Дан на него так зыркнул, что тот заткнулся мигом.

Подхватил Ким уже двумя руками, потому как понял, что она не в состоянии нормально тело держать. Да ну мля! Не может так от трех глотков штормить! Даже если ничего не ел перед этим! И прищуренный, трезвый, недовольный взгляд парня…

Вот просто нутром Дан чувствовал, что тот как раз каким-то боком имеет к этому отношение!

— Д-да… — как-то слабо выдохнула Юля, обмякнув у него на груди. — Домой… Дан?! — она вдруг вцепилась в его свитер под распахнутой курткой, даже немного царапнув.

— Ну, как знаете, — фыркнул парень, кажется, весьма недовольный таким поворотом, но и спорить под внимательным прищуренным взглядом Богдана не стал.

Развернулся, хлопнув дверью раздевалки, словно торопился скрыться.

Блин! Зря Генке позволил уехать. Одному не разорваться. А состояние девчонки тревожило больше, чем непонятки с поведением пацана.

— Что, малая? — ему почему-то не хотелось заходить в эту комнату, хоть и понимал, что там ее вещи, наверное. Появилось какое-то непривычное, несвойственное ему желание, как можно скорее довезти Юльку домой, подальше от этих…

— Мне плохо… — она вцепилась в эти цветы, будто в надежную опору.

И побледнела. Ее действительно шатало. Он видел.

— Так, где твой телефон? — отрывисто уточнил Дан, начав с чего-то нервничать.

— Тут, в кофте… — она слабо провела рукой по боку своей любимой толстовки.

А он-то поначалу расстроился в душе, что она успела натянуть эту хламиду. Сейчас очень кстати оказалось.

— Хорошо, надеюсь, остальные вещи твои друзья заберут, — кивнул Дан, и потащил ее к выходу из этого коридора, на ходу снимая с себя куртку.

Накинул ту на Юльку, закутав вместе с цветами. И уже капитально занервничал, когда увидел, что у нее все лицо какой-то испариной покрылось, а ноги заплетаются. Блин! Вот хоть убейте его, но было четкое ощущение, что Юльке что-то подсыпали в то греб***ое шампанское! И, сто пудов же, кто-то из своих, тех, кто был в раздевалке…

Поняв, что так они никуда не дойдут, Дан плюнул на все и подхватил Юльку на руки. Букет мешал обоим, но вот уж что она держала крепко, в чем-то веселя Богдана этим.

— Да-а-ан! — скривилась и застонала Юля, когда он ее подхватил. Спряталась лицом у него в плечо, словно не могла сориентироваться. — Все кружится…

— Я понял, малая. Держись за меня. Сейчас быстро до машины донесу и домой… А я наберу врача. Есть у меня знакомый… — ощущал дикую злость. Аж подкидывало внутри.

Но понимал, что надо ей помочь, а не идти морды бить в раздевалке, защищая честь «сестренки» на которую кто-то сегодня явно намеревался покуситься (вообще не его роль, по ходу, но «все течет, все меняется»). Дотащил уже совсем обмякшую в его руках девчонку до своего авто, уложил на заднее сиденье, небрежно бросив на пол и букет от Генки, да и свои розы. Укрыл Ким, поправив сползшую куртку.

Сам быстро сел за руль.

— Дан, — тихо позвала вдруг Юля сзади, когда они уже выехали со стоянки у Дворца спорта.

— Что, малая? — отозвался он, не оборачиваясь.

— Этот танец… он для тебя был. О тебе… Не могу тебя из головы выкинуть, как увидела только… — словно сквозь сон, вдруг призналась девчонка, если честно, совершенно ошарашив его и сбив с толку настолько, что он даже не нашелся с ответом.

А она, кажется, отключилась уже…

И вот это тревожило до чертиков!

Отодвинул пока иное, эти… признания. Продолжая следить за дорогой, Богдан вытащил свой телефон из джинсов и начал звонить знакомому врачу, пытаясь одновременно следить и за дорогой, и поглядывать назад, чтоб хоть краем глаза видеть Юльку.

* * *

Восемь лет назад

По сути, знакомым врач был больше для Генки, точнее, он был его двоюродным братом. И потому частенько страховал их во время ночных гонок. Ну, на всякий пожарный. И они, разумеется, никогда не оставались в накладе. Потому Артур всегда охотно отзывался на любые звонки и просьбы. Как понимал Дан, зарплатой молодых специалистов в больницах не особо баловали, а они никогда не жадничали в благодарность.

Быстро поднял трубку и сейчас

— Здоров, Дан. Что случилось? — сходу уточнил Артур, видно, привыкнув, что просто потрепаться они ему не звонили.

— Не знаю, Артур, точно не скажу, — не здороваясь, скосил он глаза назад, где Юлька лежала бледная, как смерть, и словно в отключке. — Мне кажется, что сестре в шампанское один мудак что-то подсыпал. Она отключилась, говорила, что выпила пару глотков. Я ее выдернул оттуда, конечно, везу домой, но…

И тут Юлька сзади тихо всхлипнула, сжавшись в комочек.

— Мне плохо, Дан, — прошипела она почти не размыкая губ, тяжело сглотнув.

До него дошло мигом.

Матюкнувшись сквозь зубы, он быстро перестроился и затормозил у обочины, продолжая прижимать телефон к уху плечом. Бахнул по аварийке, выскочил на улицу и распахнул дверцу, вытаскивая зеленую девчонку.

— Давай, малая. Или от воздуха полегчает, или уже так, не держись, пусть лучше вырвет… — посоветовал он, надеясь, что это действительно так.

— Верно-верно, если вырвет, хорошо будет, — подключился Артур, все еще «висящий» на связи. — Только ты ей воды потом дай. Ее, вообще, неплохо было бы прокапать… Я сегодня выходной, могу к тебе подъехать, поставить систему, если ты в больницу не хочешь. Бог знает, что ей сыпанули, гады! Но хоть общий детокс сделаем…

— Давай, приезжай! Мы будем минут через двадцать дома уже, — рявкнул Дан, поддерживая двумя руками Ким.

Ее все-таки выворачивало, сотрясая все тело пустыми спазмами. Очевидно, не ела ничего перед соревнованиями. А его почему-то сейчас так же сильно скручивало от понимания, насколько девочке хе*ово.

Богдан не страдал брезгливостью. Сам, бывало, напивался прилично, и пацаны… Много всего повидал. Но от понимания того, что Юльку кто-то целенаправленно накачал какой-то гадостью, чтобы девочка беззащитной стала; от того, что не дебил, и мог представить, для чего это кто-то сделал… мутилось в голове и какое-то непривычное бешенство давило грудь, выплескиваясь ледяной яростью.

Х**н знает что. Может, то самое желание иметь кого-то близкого, кого не было никогда из-за рано сбежавшей матери и отца, переиграющего стену эмоциональной черствостью. А тут все же «родня», как ни глянь.

Или в самой этой девчонке нечто такое было, что его зацепило глубоко?.. И такое могло быть. Не важно, нынче так точно!

Найдет и разберется! Отметелит так, что больше никогда желания девчонок трогать не возникнет. Пусть живет долба***м евнухом!

— Хорошо, я выезжаю. Дай ей воды, сколько сможет выпить, — напомнил Артур и отключился.

Дан же быстро сунул телефон в карман брюк и наклонился к Ким, которая повисла на его руках, удерживающих ее за плечи.

— Все хорошо. Все нормально, малая, — прошептал тихо, стараясь как-то сгрести волосы, убрать пряди от ее лица.

Блин, так… жалко(?) вдруг ее стало. Другое что-то, большее, не жалость… Никак не мог вспомнить это слово, чтоб описать затопившее душу ощущение. Реально хотелось прижать к себе, хоть как-то облегчить состояние, пусть и ни фига не знал, чем помочь, кроме как держать.

— Прости, — всхлипнула девчонка. Закашлялась. Ее всю трясло, но язык и сейчас заплетался. — Прости, Дан. Что так… Не понимаю… — у нее ноги опять подкосились, хорошо, он держал, и вовремя подхватил.

Она… сознание Юли словно уплывало.

— Не парься, Юль. Ты тут совсем не виновата, — отмахнулся Богдан.

Покрутился, пытаясь найти что-то, чтоб дать ей вытереться. Не обнаружил ни фига, разве что тряпку, которой зеркала протирал или фары. Но это вообще не то. Усадил Ким, которая снова отключалась, на заднее сидение и начал стаскивать с нее испачканную кофту.

— Извини, — снова жалко всхлипнула она, как-то беспомощно поддаваясь любому его движению. — Я даже руками не управляю… — по щекам Юли слезы побежали.

— Не парься, малая, — как заведенный, повторил Дан, сглотнув. Блин! Еще утром бы не поверил, что его так пробить может из-за этой девчонки, бесила же больше. А сейчас в животе ледяной ком. И сердце в груди давит. — Все будет нормально. Откачаем.

Осторожно, неумело, неловко как-то вытер этой же кофтой ей лицо. Опять в свою куртку укутал. Хорошо, хоть минералка валялась в салоне. Правда, бутылку он давно распечатал и половину выпил… Но Богдан справедливо рассудил, что сейчас Юльке точно не до гигиены или брезгливости.

— По чуть-чуть давай, малая, — прижав горлышко бутылки к ее губам. — Врач сказал, надо пить, сколько сможешь. Легче станет. Давай, Юль, постарайся. Покажи характер, — то ли уговаривал, то ли поддевал ее Дан, видя, что она вот-вот сознание потеряет.

И так страшно было! Греб**ныйи мудак! Что он ей подмешал?! Ведь всякие бывают таблетки… Дан немало про клофелин слышал. И умереть можно от такого… Оставалось надеяться, что ничего подобного у пацана в планах не было. Да и, вероятней всего, та сволочь просто трахнуть беспомощную девчонку хотела. Видимо, при трезвой памяти Юля его послала на фиг. Хотелось надеяться, что некрофилией пацан не страдал, и ничего слишком сильного ей не подсыпал.

— Давай, маленькая, — едва не по капле вливая ей в рот воду, уговаривал Дан, чувствуя себя ни х*ра не уверенным и не взрослым.

Никакого пафоса, никакого гонора, которыми его батя вечно попрекал. Просто тупая беспомощность и непонимание, что делать, несмотря на то, что уже двадцать четыре вроде, и даже что-то в жизни повидал…

— Еще глоток, — уламывал он ее напоследок, после чего опять уложил на заднем сиденье, а сам упал на водительское, погнав к дому так, как иногда не гонял на гонках.

Юля плохо понимала, что происходит. Очень слабо ориентировалась во времени и том, как именно она дома оказалась, в этой огромной двухэтажной квартире, куда переехала вместе с матерью, когда та расписалась с отцом Дана.

Богдан…

Вот что Юлька понимала очень хорошо, несмотря на ужасную головную боль, тошноту, дикий холод, сковывающий все тело, и озноб, что без него ей было бы куда хуже. Это он ее сюда принес, в Юлину комнату. На руках. И переодел сам, натянув поверх так и оставшегося спортивного топа какую-то свою огромную футболку. Штаны просто стянул, оставив в одних трусах… Даже в туалет ее относил, укутав в одеяло. Но она не стеснялась…

Точнее, было и стыдно, и неудобно, и как-то ужасно «виновато» перед ним. Было.

Только физические мучения перевешивали все остальное, отодвигая моральные проблемы пока в сторону. Да и туман в голове, абсолютная неспособность сейчас собраться с мыслями — не очень позволяли обдумать, в каком именно свете она предстала перед этим парнем… Мужчиной.

Облевалась сама и ему кроссовки… Нетривиальный способ показать парню, что он тебе нравится. Лучше бы на танце остановилась…

Господи! Ну почему ей так плохо?! Никогда в жизни больше не будет пить! Ни за что!

Но разве может стать настолько плохо от нескольких глотков шампанского?! Юля уже пару раз пила шампанское, дома с родителями… Да вот только недавно, на Новый год… и ей совсем иначе помнились ощущения после вина. Что же сейчас не так? Не могла понять… Голова болела, не позволяя логическую цепочку выстроить.

— Спасибо… — едва слышно пролепетала она заплетающимся языком, когда какой-то еще мужчина, врач, знакомый Дана, похоже, вколол ей иглу, подключая капельницу. Всхлипнула почему-то.

Врач как-то внимательно и встревожено глянул на нее, потом опять на Богдана. Юля не поняла ничего.

— Тсс, тихонько, малая. Не парься. Полегче скоро стать должно, — Дан сел рядом на кровать и погладил ее по голове, неловко и осторожно, но точно стараясь поддержать.

Было так приятно из-за этого, что у Юли на глаза слезы навернулись. И она опять всхлипнула, но попыталась выдавить улыбку.

Безумный коктейль стыда, признательности, невыразимого тепла к этому человеку, который прежние месяцы больше раздражал, а вот боли она не ощутила вообще… Не в руке. Но постаралась кивнуть, показывая, что потерпит.

— Молодец! — похвалил Богдан, ободряюще сжав ее руку. — Мы сейчас с Артуром поговорим в коридоре, чтоб тебе не мешать, вижу, что голова болит. Ты просто полежи тихонько, хорошо? Я еще зайду.

— Хорошо… — с трудом выговорила Юля, надеясь, что все буквы верно произнесла.

Прикрыла глаза. Ей не хотелось оставаться одной в комнате, полная беспомощность сейчас пугала до ужаса. Но и просить его еще о чем-то, казалось верхом наглости, на которую Ким сейчас была просто не способна.

* * *

— Кажется, что ей не так и много досталось, видно, и правда, она мало выпила, иначе я бы настаивал на больнице, — Артур вытирал руки, которые только что помыл в умывальнике. — Да и то, что рвота была, неплохо, в организме меньше осталось. Сейчас докапаем, я восстановлю ей баланс жидкости, электролитов, чтоб сердце и почки не пострадали. И, думаю, станет полегче. Постельный режим еще пару дней, я понаблюдаю за ней. Посмотрим, что завтра будет… Но, на мой взгляд, вовремя ты ее вытащил и все обойдется.

Друг говорил уверенно и спокойно, то и дело поглядывая на Юлю через дверь спальни, которую они оставили открытой. Казалось, что девчонка уснула. Но, в целом, она выглядела уже не такой зеленой, да и дышала полегче. И Дан понял, что у него немного отпускает в голове, где все это время будто гвоздем по виску царапало.

— Хорошо… Хорошо… — выдохнул, растерев затылок рукой с каким-то облегчением. — Б*я! Найду урода, который это устроил, и самого накачаю, — зло рыкнул Дан, только сейчас позволив злости и бешенству дать хоть какой-то выход.

Артур промолчал, но кивнул так, что было ясно — солидарен полностью.

— Кофе будешь? Я так понял, что надо все равно ждать, пока лекарство закончится? — предложил Дан, на ходу вытягивая сигареты и зажигалку, двинул к кухне.

— Буду, — согласился Артур, возвращаясь в комнату к Юле.

— Сейчас сварю и принесу, — прикурил Богдан и махнул рукой, в бессмысленной попытке дым разогнать.

Артур уехал через час. Родители должны были вернуться только под утро, если Дан правильно понимал. В квартире стояла какая-то мертвая тишина, неестественная. В который раз за последние полгода Богдан подумал, что пора бы ему отсюда валить, уже взрослый мужик, надо жить отдельно…

Конечно, батю доставать будет не так удобно. С другой стороны… и от этого уже устал, от их вечного противостояния, в котором всегда себя несмышленышем и глупым пацаном ощущал, который так и не научился ничем добиваться внимания отца, кроме как «проказами», зля вечно занятого родителя. Но, блин, сам же не ребенок. Надо бы уже что-то менять в жизни…

Не выдержал, пошел проверять, как там Юля, пусть Артур и заверил, что теперь все нормально будет, и ей бы поспать, хотя время от времени все же велел контролировать… Вот и пошел.

Тихо заглянул в комнату, почти бкеззвучно подошел к кровати. Казалось, омна спит, даже дыхание едва-едва стрывалось с чуть приоткрытых, совсем по-детски, гхуб. Бледная все еще, с чертами лица, которые как-то резко проступили, потеряв присущую Юльке здоровую… ну, пухлость, что ли, округлость щек и подбородка… Темные тени под прикрытыми веками. Выглядела измученной и больной. И у Дана руки сами в кулаки сжались от того, что видел ее такой. А еще внутри, там, где бухало сердце, что-то как защемило… Какой-то безумно близкой вдруг эта девочка показалась. Близкой и нужной…

Развернулся, не планируя ей мешать отдыхать, но выйти не успел.

— Дан?.. — едва слышно. Даже в тишине ее голос скорее шелестел, как легкий вздох.

— Да, малая, что? Может, пить хочешь? — он развернулся опять и присел на корточки у кровати.

Юля еле-еле качнула головой.

— Не уходи, Дан, пожалуйста, — честно, он больше догадывался по шевелению губ, о чем Юля говорила. Голос не тянула вообще. — Мне… почему-то… так страшно. И одиноко… Телом управлять не могу. Побудь со мной… — почти не открывая глаз, попросила Юля.

А Богдан…

С ним никто никогда особо не нянчился. Отец всегда на работе, бизнес строит и развивает. У матери макияж, маникюр и прическа, ей нельзя извозиться в его «грязи» или примять платье, потом и вовсе укатила… А у отца еще меньше времени или желания с сыном заниматься.

Ты смотри, вроде взрослый давно, а прям обожгло за грудиной.

И подумалось, что у Юльки тоже не особо теплые отношения с матерью, судя по тому, что он наблюдал за эти недолгие месяцы. Да и с отцом она не общается… Понял ее. Вот просто отозвалось внутри эхом это ее одиночество и дикая нужда в ком-то близком и родном рядом. Невыносимая потребность, чтобы просто побыл кто-то рядом, обнял, любил ни за что, утешил, когда х*еново…

Потому, наверное, не сказал, что ему надо идти бизнес-план перечитывать, что друзья предложили. И про то, что надо списаться с мужиком, через которого заказывали в Италии и Германии спортивные добавки, подтвердить заказ. Засунул в карман джинсов сигареты и лег рядом поверх одеяла, ощущая, как ее до сих пор трясет, хоть и сжалась вся в комочек. Подтянул к себе под бок, вместе со всеми этими покрывалами, в которые они с Артуром девчонку укутали. Поправил ворот своей футболки на ней — не хотел у Юли по шкафу лазить, вот и схватил первое, что у себя чистого нашел, когда домой занес.

— Спи, Юль. Я тут побуду, с тобой, маленькая. Все нормально, отдыхай. Тебе надо очухаться, — прошептал в светлую макушку, чувствуя себя как-то удивительно комфортно и на своем месте.

Никакой неловкости.

Хорошо и спокойно. И тепло… Сам не понял, когда и он отрубился, убаюканный тихим дыханием девчонки, согревающим ему шею.

Глава 5

«Ты говорил, что даришь рай — обратно забирай.

Не надо мне таких небес, я лучше буду без.

Нет повода простить, но есть причина сдаться,

Да — бежать, нет — остаться.»

Ханна «Поговори со мной»

Настоящее

— Уходи, Дан… — как-то тяжело повторила Юля, словно внезапно выдохлась.

Отвернулась и пошла к окну, клацнув по пути чайником.

Богдан почему-то не удерживал, все еще пытаясь понять, чем его так эта футболка зацепила?.. Подумаешь, тряпка. У него дома тоже имелись ее вещи, да и «коллекция», про которую нередко вспоминал… когда сам себе запрещал ехать к Юльке, вдавливая кулаки в стены до хруста суставов, насколько бы сильно не хотелось увидеть эту чертовку, как не жаждал бы ее обнять… Маньяк, да. Одержимый.

И у нее здесь имелись его вещи, чтобы переодеться. На всякий случай. Но эта футболка не лежала в его стопке, однозначно. Елки-палки! Она реально бережет ее с того дня, как Дан после памятного выступления Юльку откачивал? Постоянно носит?..

Это было важно. И существенно. Он слишком хорошо знал свою девчонку, чтобы такого не понять.

— Юля… — потянулся за ней, без умысла, на чистой потребности.

— Не буду я тебя угощать чаем, — вяло огрызнулась она, взяв с подоконника какую-то коробочку, нажала кнопку. — И не надейся, не заслужил.

— А на кофе заработал? — ему почему-то стало даже весело… пока она не поднесла к этой коробочке… сигарету…

— И кофе тоже. Спать плохо будешь, — буркнув, закурила Юля.

— Блин! Юля, брось ты эту гадость! — психанул вдруг Дан, выдернув у нее из рук «айкос». Отбросил на стол с противным дребезжащим стуком. — Чтоб больше и не думала курить это! Легкие себе выпал…

— Не смей! Это подарок! Сломаешь — прибью! — снова взвилась Юля, даже на носочки привстав, кажется. Сжала кулаки от гнева. Подхватила устройство, проверяя, не разбилось ли.

— И кто тебе эту гадость подарить додумался? — все еще недовольно хмыкнул Дан, подозревая, что ответ ему вовсе не по вкусу будет.

— Жених, — выставила она вперед подбородок.

— Ни фига он о тебе не заботится, если эту хр*нь подарил, — хмыкнул Богдан, стиснув руки в карманах так, что сухожилия заломило.

Хотелось заорать и выматериться, но давно привык держать сардоническую маску.

В мокрых штанах стоять было уже прилично холодно и противно, но уходить переодеваться сейчас казалось не ко времени.

— А кто заботится? Ты?! — хмыкнула Юля с сарказмом. — Кто меня, вообще, курить научил, Дан? Напомнить? — посмотрела с вызовом, но каким-то горьким, давящим на его плечи.

Окей, он принял удар. Справедливый упрек.

— Был не прав, признаю. Но я бросил, Юль. И тебе пора… Сама же знаешь, вредно, ну на фига нам это? — боги, о чем он?! Приехал ей мораль читать о вреде никотина? Три «ха-ха». Точно не роль Дана.

— Бросил?! — у нее голос стал ломким и сиплым, словно бы вновь слезы от него прятала.

У Дана что-то за грудиной комом встало, давя на солнечное сплетение. Не понравился этот тон. До подкатывающего, давящего ледяного шара в животе…

— Это у тебя хорошо получается, да, любимый мой?.. Бросать, растаптывать, отказываться… — от слова, которого кучу времени от нее не слышал, должно было бы в кайф стать…

А вместо этого, как приговор почему-то услышал.

Сдавило виски, застучало в голове. Потому что тон Юли, выражение ее глаз, когда из себя… выплюнула это «любимый», било наотмашь куда сильнее удара ее тонкой руки недавно.

А она, будто не заметив, как Дан на это отреагировал, подошла вдруг ближе.

— Ты бросаешь легко и без напряга, ни к чему крепко не привязываешься. Даже наоборот… — ее руки легли на его голые плечи, но Дан весь на звуке сосредоточился. Не мешал ей… хотя тело отозвалось, наслаждаясь каждым прикосновением, словно впитывал каждую молекулу любимого запаха, поглощал тепло тонких пальцев, едва ощутимо обводящих линии его татуировок.

— Не-е-т. Ты убегаешь, как твоя мать. А я вот так не умею… не могу… Я если начала, то это всерьез и надолго, — Юля вдруг привстала на кончики пальцев и почти-почти прижалась к его губам.

Но не коснулась, щекоча рот Дана своим дыханием.

Он сам подался чуть вперед, намереваясь ее поцеловать, но тут же Юля отклонилась и покачала головой, прижав палец ко рту Богдана.

— Знаешь, когда я курю, Дан? — как-то хрипло спросила Юля, вновь замерев в миллиметрах от его лица и губ, но и палец не убрала.

Глаза в глаза смотрят. А ее ресницы мокрые, и вряд ли от душа, под которым стояли пять минут назад.

Он покачал головой, почему-то не в состоянии сейчас говорить. Богдан слишком хорошо знал Юлю, чтобы не прочувствовать ту боль, что стояла за каждым ее словом. И…

Окей, он не хотел об этом думать, как и обычно, но, дьявол (!), и отстраниться от той муки, что она давила в себе, не мог. А еще, НЕ впервые за все эти годы, но отчего-то невыносимо остро именно сейчас в мозгу вспыхнул вопрос: что, если он совершил греб**ную ошибку, поверив не тем, кому стоило верить?.. Возможно, потому, что отец со своей просьбой пришел, несмотря на то, что раньше говорил?

Однако же стоит и молчит, будто проклятый, соляным столбом, как заморозило…

— Я курю, когда хочу поцеловать тебя, Дан, — хрипло, словно усмехаясь, выдохнула Юля. Но ее глаза при этом… Боги! Он как в бездну боли смотрит. И все слова застряли в горле! — Когда обнять тебя хочу, просто опустить голову на плечо, а тебя нет рядом…

Одна рука Юли, как бы демонстрируя все, что она шептала, скользнула по старой, самой первой, татуировке в виде феникса, взлетающего на его плече. Символ бесстрашия, набитый когда-то на пике какой-то эйфории от выигранного заезда, на кураже… И отцу назло. Скользнула ниже на руку, добираясь до тату компаса, который должен был вести его к цели… Вторая рука стиснула морду медведя, набитую на другом плече. Затем обе ладони скользнули выше, накрыв ее «отпечатки» у самой шеи Дана.

Пальцы сжались, Юля, будто еще больше приподнялась, опираясь на него, на руки Дана, уже сжавшие ее талию, а он сам же не помнил, когда успел ухватить ее… «свое, кровное»!

— Знаешь, каково это, курить по пачке в день? — она уткнулась в ямку между его шеей и плечом носом, словно запахом кожи Дана дышала. — Или как дико ломает, когда ты запрещаешь себе курить и звонить тебе, сама себе не позволяешь тоже… Как наркоман… Хуже, чем когда тебя опоили. А надо еще учиться, работать, улыбаться всем, и, мать т**ю, делать вид, что у меня все прекрасно! И я девочка-припевочка, блин, а не изломанная внутри наркоманка, подсевшая на тебя! — под конец голос Юли стал злым, полным такой боли, что он непроизвольно ее сильнее к себе притиснул.

Пальцы Юли впились в его тело ногтями… Но он не отбросил руки, сжал ее крепче.

— Малая…

— Или, — не позволила Юля ему себя прервать, вновь продолжив шептать. Только теперь опустилась на пол, стала ниже, прижалась губами к его татуировке-клетке, обвела языком линии, погнав по телу Богдана чувственный жар, несмотря ни на что. — Знаешь, каково это, сидеть напротив человека, который ничего не требует, даже, блин, целоваться не лезет?! Добрый, хороший, внимательный… О будущем совместном говорит, на концерты и в театр водит… И курить… сигарету за сигаретой… А он мне «айкос» дарит, чтобы не так вредно, ни фига не понимая, что я каждой сигаретой с тобой тра**юсь в голове у себя на его же глазах! ТЫ СЕБЕ МОЖЕШЬ ХОТЬ ПРЕДСТАВИТЬ, КАКОВО ЭТО, ДАН?! — заорала вдруг Юлька, ударив его ладонями по груди плашмя.

Словно от бессилия и всех выплескиваемых эмоций.

Ему этот крик ее сорвал какой-то стоп-кран! Будто отрубил тот непонятный ступор, что владел Богданом последние несколько минут, пока Юля его тело изучала, заводила, возбуждала своими прикосновениями-ударами. Знала же его, чертовка! До последней реакции и рефлекса.

Хрипло рыкнув горлом, сгреб ее обеими руками, приподнимая к себе. Хотел в губы впиться, но Юля снова отвернулась. Начала его шею целовать, как-то дразняще покусывать за ухо… отчего у Дана в паху как огнем обожгло. Знала все его триггерные точки! Глухо застонал, поднимая Юльку еще выше, впился жадным ртом в ее грудь через ткань футболки, чувствуя, как она выгибается, давит стон внутри себя, вжимая ногти ему в плечи. Выругался…

Ни фига! Ему нужен максимум от нее, полная отдача!

Развернулся, уперев Юлю в стену спиной, зубами дернул, помогая кое-как себе рукой, задрал эту чертову футболку вверх и напал алчными губами на уже сжавшийся острый сосок, ударил языком, втянув себе в рот…

— Да-а-н! — Юля застонала в голос, утратив свой чертов контроль! На спине мигом взбухли царапины от ее ногтей.

Да, мля! Ему это и было нужно!.. Она вся, до дна! Особенно после того, что услышал!

— Да, малая! Да! — обвел языком ее тату-стаю, «вгрызаясь» ртом в другую грудь, дразня, прикусывая, облизывая.

А рука уже живот накрыла, растирая, придавливая. Ни х**а не нежно, как помешанный какой-то… Но ведь он и был всегда помешан на ней! Жадно, давяще, сжимая нежную кожу. И вниз, два пальца сразу между влажными, набухшими складками, придавив клитор. Но тут же дальше, в ее тело, в самую суть! Назад, и снова толчок, дразнит!

А Юлька, словно в отместку за удовольствие, которое он заставлял ее ощущать, пятками с силой вдавила Дану в поясницу… больше насаживаясь, мля, заставляя его дуреть и тяжело дышать, хватая воздух распахнутым ртом от желания большего.

Но ведь ни фига не легче, горечь только сильнее разливается между ними почему-то, как отрава, привкусом на языке, холодком в животе…

Зубами в его шею впилась, а ее ладонь уже на брюках, расстегивает пуговицу. И по х*ену уже, что штаны мокрые, холодные, противные, Дану ни фига охоты не сбило… Он весь горел, и она пылала в его руках такой же охотой! Хотел ее до чертей в глазах! Плевать на горечь, переборет!..

— Ну давай же! — ломающимся голосом вдруг требовательно велела Юля, продолжая бедрами насаживаться на его руку.

Только ей до его паха добраться в таком положении вообще неудобно было. Понял. Отстранился на мгновение, прекратил ее ласкать пальцами, но не отпустил губами сосок, который так и терзал ртом. Дернул вниз штаны вместе с трусами: член уже стояком, эрекция бешеная, вроде и не брал ее полтора часа назад. Головка влажная от того, с какой силой Юльку хочет.

Не до нежности опять, причем обоим. Не до промедления.

Таким же алчным, жадным толчком ворвался во влажное влагалище, охватившее его дурманяще тесно, горячо. В голове набат от того, как ее плоть пульсирует от каждого его погружения-удара. Блин! Стены гипсовые сделала при ремонте, как бы не проломить… Но по хр*ну же на самом деле! Вколачивается в нее, шею целует так, что на каждом сантиметре засосы, кажется. Метки… Потому что ЕГО она, его! Только Дану принадлежит! Никому не отдаст!..

— Да-а-а!! — застонала вдруг Юля, выгнувшись!

Сжала его руки, на которые опиралась, его стиснула своими бедрами с такой силой, словно боялась упасть. Задрожала всем телом, срывая Дану остатки «крыши». Укусил ее за ключицу, зная, что этим Юльку второю волною накроет. И малышка всхлипнула, застонала горлом, вновь сорвавшись уже во второй оргазм.

Заставила и его утратить всякий контроль этим стоном. Вогнал себя в нее до предела, до ломоты в мошонке, ощущая, как трутся друг об друга вспотевшие тела. И сам кончил так, что звезды взорвались под сомкнутыми веками. Казалось в голове, не в паху оргазм…

* * *

— Пусти… — хрипло велела она минуты через три. — Дай встать…

Дан не спорил. Придавил ее, наверное, вжимал все это время в стену. Напоследок прижался губами к ключице, где таки остался четкий след его зубов. Поднялся с твердым намерением поцеловать в губы, уже медленно опуская ее ноги на пол…

Но Юля и сейчас отвернулась. Какого х**а?

Нахмурился, выпрямившись, сквозь прищур наблюдая за тем, как она потянулась, отошла на три шага к столу и как-то задумчиво посмотрела на «айкос», который валялся там, мигая индикатором.

— Прав ты, Дан, — вдруг заметила Юля как-то походя, задумчиво, словно не замечая, что сорвала голос своим последним стоном. — Надо мне бросать. Вредно до жути… Все эти чертовы зависимости! — горько хмыкнула.

Он ни фига не понимал, но на затылке волосы почему-то вздыбились, и испарина, уже остыв, ледяным покрывалом холодила тело. Ни черта ему не нравилось: ни ее поза, ни смысл, ни…

Тут Юля медленно обернулась и посмотрела на него непривычным взглядом, который уже видел на пороге ванной у этой девчонки. Охватила его с ног до головы, «оценила», «взвесила» душу…

— Я давала себе слово, что никогда тебе больше этого не скажу, но раз так… Раз я бросаю курить сегодня… Завязываю со всеми своими вредными привычками. Ни одной сигареты больше, — Юля вдруг криво усмехнулась, подняв руку, будто клялась, но вышло как-то гротескно, напоказ… А ведь у нее по бедру медленно стекла его сперма, твою налево! — Знаешь, сколько у меня мужчин было, Д-а-а-н? — вдруг тише протянула Юля, твердо глядя ему в глаза, поправляя футболку при этом.

Не знал! И знать не хотел! Но и рта раскрыть не успел, чтобы это рыкнуть.

— ОДИН, греб**ный ты ДЕБИЛ!! — вдруг заорала она, словно сорвалась, утратила контроль над собой, и сама, размахнувшись, рукой, сбросила этот «айкос» со стола, гнев свой выплескивая. — ОДИН, твою м***! ПЕРВЫЙ и… сегодня ПОСЛЕДНИЙ! — в него вдруг полетела упаковка сигарет, больно врезавшись в грудь.

Но Дан был так ошарашен ее криком, тем, что она говорила… что и мысли не появилось уклониться.

— Я даже с тем человеком, который меня замуж позвал, не спала ни разу!! — у нее вдруг по щекам слезы побежали. Захлебнулась ревом. — Но сегодня ВСЕ — бросаю курить! И ТЕБЯ БРОСАЮ, Дан! Окончательно! Я реально задолбалась от всего этого! Устала чего-то ждать и на что-то надеяться! Я хочу жить, смеяться, а не выть по ночам! Я хочу, чтобы меня любили, и мне ВЕРИЛИ!! МНЕ!! А не каким-то друзьям! Но теперь все поменяется! У меня будет человек, которому я нужна! Так что все, ариведерчи!! — следом за сигаретами в него полетел рулон бумажных полотенец, но тут уже Дан отмахнулся. — Выметайся! Считай, сегодняшний секс — это была наша лебединая песня! Твой прощальный подарок мне… или тебе от меня, по фигу! Переодевайся и ПОШЕЛ ВОН!

И без всякой паузы Юля вдруг резко развернулась, вылетала в коридор, захлопнувшись и закрывшись в ванной. Он услышал щелчок задвижки.

Но сам… стоял, как реальный дебил, хлопая глазами и ни фига не понимая. Оглушенный и опустошенный всем этим криком и теми словами, что прозвучали. Непонимающий, не верящий… но осознающий, что его где-то конкретно на***ли…

То выражение в любимых глазах говорило ему об этом лучше всего другого, пусть Дан пока вообще не понимал, как тогда кто-то смог подстроить и провернуть то, что он знал?.. И зачем?.. И если это правда…

Дан покачнулся, ощущая себя так, словно на него не то что потолок, все десять верхних этажей рухнули, придавив и размазав по полу… И в груди заледенело все, до режущей кромки, разрывающей аорту и сердце.

— Юля! — рванул к двери в ванную. Грохнул по полотну кулаками. — Юленька… Малая, открой!..

— НЕТ!! — рявкнула в ответ она. — Все! С меня хватит! Уходи! Или так и просидим тут ночь. А завтра обоим в офис!

Напомнила… Он забыл, но ведь правда… теперь у него законный повод есть ее от себя ни на минуту не отпускать.

Окей. Ладно. Даст ей эту ночь…

Потому что если это все правда… то Дан даже приблизительно не представлял, как выгребать ту тонну дерьма, в которую всекунду после ее крика превратилась его жизнь и все его греб***ое поведение, претензии, обиды…

Казалось бы, налицо факты, и у него доказательства есть и свидетели… Б*я! Да даже отец говорил, что…

Но нечто в этом крике Юли, в ее глазах… ему все нервы порвало, вскрыло живот, вывалив кишки наружу. Это было больно, противно, ужасно…

И Дану точно был нужен совет. А тот он мог получить только в одном месте.

Насколько бы ему ни хотелось сейчас сорвать на фиг эту дверь с петель и сгрести Юльку в свои руки, он понимал, что нет плана «а потом…».

Потому, от бессилия ударив еще раз по двери, пошел в спальню, достав из шкафа запасные джинсы и кофту… Его-то остальные вещи так и валялись посреди ванной на коврике. Впервые в жизни пошарил по ящичкам ее прикроватной тумбочки, ощутив кислоту во рту, когда нашел их старое фото, где вместе, и все еще офигенно здорово…

— Никому я тебя не отдам, маленькая, — застыл у ванной, когда шел к выходу. — Теперь тем более. Даже если мне придется на животе проползти полгорода, чтобы ты меня простила… — честно предупредил, прижавшись лбом к двери.

— ПРИДУРОК! Ты ведь и сейчас мне не веришь! — в дверь что-то с грохотом ударилось с той стороны. Словно Юлька какой-то бутылкой бросила. Шампунем? Почему-то это вызвало горькую усмешку. Его Юлька. Его, до последней клеточки. — Не прощу никогда! У тебя было достаточно времени!

— До завтра, малая…

У Дана был только один человек, с которым он мог вывернуть душу наизнанку и попросить совета. Более того, рассчитывая при этом не только на честный ответ без всякой жалости к его гордости или самоуважению, но и на мудрость…

Глава 6

«Я остаюсь верен себе,

пусть иногда бываю грубым.

Я не боюсь быть в тишине…»

М.Барских «Сделай громче»

Настоящее

— Не спишь? — елки-палки! А ведь и сам сипел. В грудной клетке будто засаженный кол, не продохнуть нормально.

— Ты чего хрипишь? Не заразный? — хмыкнул на том конце связи уставший немолодой голос. — Не сплю, знаешь же, сон меня не часто балует.

— Не заразный, — огрызнулся, хоть и понимал, что свое зло выплескивается, на себя. — Михалыч, мне так совет нужен… потому что, кажется, такого наворотил…

— Что случилось? Нормально же с бизнесом все вроде было? — явно насторожился собеседник.

— Б*я! Это тут вообще ни при чем! — буркнул Богдан, кивнув напоследок консьержу, внимательно отмечающему его перемещения.

Тут хорошо с безопасностью было, он когда-то сам это проверял, помогая Юле найти жилье.

— А что тогда? — хмыкнул Михалыч и тихо «покряхтел», видно, ноги давали о себе знать.

Это немного сбило раздражение Дана. Выдохнул, хоть и не унялось внутри то дикое буйство, которому сейчас не видел выхода. Упал на водительское сидение своего авто, бездумно разыскивая глазами через лобовое стекло окна Юли… Света там не было. До сих пор сидит в ванной? Не верит, что Дан ушел?

— Михалыч… как думаешь… я мог ошибиться?.. — тихо выдохнул Дан, почему-то в эту секунду искренне жалея, что бросил курить…

«Ты такой, как твоя мать…»

Она действительно так думает? А насколько она права?..

— Ошибиться в чем, парень? — ощутил, как Михалыч на том конце связи словно собрался весь, утратив любые намеки на веселость.

— Насчет Юли… — сжал руль до хруста в пальцах, пусть еще и не завел авто.

Он никогда не обсуждал эту тему с Михалычем, тупо играл в молчанку, сколько бы тот не пытался вызвать Дана на разговор. Не мог, не в состоянии был это выносить на разбор. Или же подсознательно понимал, что где-то лоханулся, и не хотел слышать правду-матку?

— Ты готов говорить об этом? — очень ровно переспросил Михалыч. Но Дан уловил нотку недоверия, проскользнувшую в голосе старшего друга и наставника по жизни.

— Мне очень нужен совет, — отчаянно, почти скрежещущим голосом признал Дан. Странно, будто три сигареты одним махом выкурил.

— Приезжай, Богдан. Ты же знаешь, двери моего дома всегда открыты для тебя, — больше ничего не спрашивая, отозвался Михалыч.

И Богдан был ему за это чертовски благодарен!

* * *

Этот человек не был ему родственником, но Михалыч во многом заменил ему отца, научив и открыв глаза на такое количество вещей, что иногда волосы дыбом вставали, как сам мог не понять и не заметить? Очевидное же… И не раз уже Дан в мыслях был благодарен судьбе, как ни странно, что в той памятной, своей последней гонке, слетев с дороги, сбил Михалыча, который гулял из-за своей вечной бессонницы.

Многое между ними за эти года пролегло, бездна накопилась. Откровенно, Дан никогда столько и о стольком не разговаривал с родным отцом, сколько перетер с Михалычем. Сначала в больнице, за которую сам платил из своего кармана по договору, заключенному, чтобы тот заявление не писал, а потом и вот так, как сегодня собирался, приезжая к человеку, ставшему учителем жизни, в любое время дня и ночи. Крепко сдружились за эти годы. И Юльку Михалыч всегда любил… А еще частенько поговаривал, что Богдан вот и умный вроде, но при этом дебил клинический, хотя тут, конечно, не только его винить нужно, воспитание, наследственность… Но пора бы уже своими мозгами думать.

Дан обычно на это не велся, и в споры не вступал. Себе дороже.

… Юлька его тоже сегодня дебилом назвала…

Иногда ему казалось, что эти двое спелись за его спиной. И все же никогда не обсуждал с Михалычем то, что происходило между ним и Юлей. Не мог. Рана в груди до сих пор кровоточила вперемешку с гноем обид, ревности и злости. Но сегодня… после всего, что в глазах Юли увидел, после того, что в ее душе ощутил через эти слова, крик и обиды… Понял, что ситуацию надо менять, иначе х*ен знает, чем это закончится. А для этого гнойную рану вскрыть нужно. И разобрать наконец все, что тогда случилось.

Повернув ключ в замке зажигания, выехал из ее двора, дав себе слово, что все равно завтра заставит Юлю продолжить разговор. Да и, как ни крути, им теперь вместе работать, не скроется… Блин, а когда-то же мечтали об этом… Юлька все время говорила, что его отец еще поймет, передумает и обязательно вернет Дана в компанию, где она тогда практику проходила… Потом они перестали говорить, а Дан, разъяренный, словно обезумевший, ослепший и оглохший от дикой внутренней боли, целиком в свое дело нырнул…

Да, добились они много, создав самый крупный интернет-магазин спортивных товаров в стране и открыв оффлайн магазины в столице и двух крупнейших областных центрах. Однако…

Иногда ему казалось, что оно все ни фига не стоит. И в такие моменты обычно он себя под дверью Юльки в этом доме и обнаруживал. А потом на утро посылал на х*ен все подозрительные и полные ехидства взгляды друзей, давно ставших партнерами. Ну, по нему всегда было видно, когда ночь проходила бессонно…

Кстати вспомнилось, что надо бы Генку порадовать, ведь друг теперь сам «на хозяйстве» в их компании. После встречи с отцом и поговорить не было когда толком. Теперь… на пару месяцев у Дана не будет времени заниматься их делом точно, не разорваться же, а сферы с бизнесом отца абсолютно разные, ему еще и вспомнить все нужно, вникнуть опять. А там уже Дан будет смотреть, что и куда, но решил звонок другу отложить до утра, Генка не маленький, не пропадет, да и помощников хватает.

* * *

Иногда ей казалось, что сердце просто не выдержит следующей секунды, лопнет. Или мозг… не вынесет всей этой боли, мучительного страдания, огромного вороха ядовитых до горечи мыслей — зависнет, уйдет в пике, и у Юльки либо инсульт случится, либо просто с ума сойдет.

Как так можно любить? Кого? За что? После всего, что было? После того, как ее, считай, предали?.. Но ведь и не могла вырвать его из своего сердца, сколько бы ни проклинала Дана ночами, сколько бы ни рыдала… Сама звонила и перед ним никогда дверь не закрывала, если приходил, а это случалось не так и редко.

Но сейчас… Хватит. Юля действительно больше не могла. Казалось, еще секунда — и сдохнет, настолько больно в груди, будто разодрала надвое своими же пальцами ребра, выворотив грудную клетку наружу, вытряхнув ему под ноги свое сердце и свою любовь. Но где-то в голове, за этой пульсирующей и мутной стеной оглушающей внутренней боли, она понимала, что поступила верно. Им была нужна точка.

Юля достаточно размышляла об этом в последние несколько месяцев, даже к психотерапевту раз сходила… На большее ее не хватило, слишком больно и тяжело, слишком стыдно открываться перед чужим человеком, признаваться в своей слабости, зависимости и отсутствии силы воли. Однако даже этого полуторачасового сеанса (вообще, сеанс длился час, но она просто не вложилась в отведенное время, хотя еще в первые пятнадцать минут порывалась убежать) Юле оказалось достаточно, чтобы посмотреть на их отношения с Даном и на все последние годы со стороны. Будто ее выдернули из ситуации и повернули к той лицом, дав возможность оценить всю «панораму», словно в музее.

И Юля осознала, что не хочет так дальше жить… Просто не выдержит и реально сдохнет. Потому, возможно, не пресекла на корню знаки внимания от Ярослава, как это раньше случалось с другими (ей и одного Дана с его тараканами обычно хватало, видит бог!). Но нет… в этот раз она согласилась сходить в ресторан. А потом на благотворительный концерт. И на выставку…

Правда, Юля честно сказала, что у нее были очень тяжелые предыдущие отношения, и она не готова пока переходить определенную черту… Но Ярослава это не просто не остановило, он будто вовсе ее напряженности, скованности не замечал. И веселый, и рассудительный очень, про то, что умный, и упоминать не стоило. Их новый партнер по поставкам крупных станков. Не самый «легкий» бизнес, во всех смыслах. У Юли голова каждый день «взрывалась», заставляла себя работать и разбираться во всем этом через «не могу», ради уважения к Дмитрию, в основном, и всего того, что он для нее сделал, как поддерживал. Хотя, откровенности ради, стоило признать, что у нее совершенно к этому душа не лежала. Даже когда училась на управление персоналом и изучала маркетинговые стратегии, понимала, что «не ее». Но перспективно же, блин, да и бизнесы со всех сторон в семье… а передавать это все некому (самый частый довод, который она слышала от Димы, сколько бы ни пыталась отчима убедить, что его сын достоин этого, как никто). В общем, она буквально ломала себя, заставляя заниматься этим вопреки всему… Даже Дан частенько замечал, что ей незачем работать вот так. Для чего себя мучить. Настаивал, иногда и распоряжался, чтоб бросала, возвращалась к тому, от чего кайф ловит, нашла себе занятие по душе, а деньгами он обеспечит, ведь простил…

Блиин! Она его убить готова была в эти моменты…

Простил он, придурок. ЗА ЧТО?!

Она вот его простить не была готова. Возможно, в том числе и из-за этого, каждый раз посылая любимого на три известных буквы, Юля и продолжала долбиться головой в гранит этого чертового управления и бизнеса крупных станков.

Обеспечит он ее! Да пусть подавится своими деньгами, если ее слову не верит! Юля и сама себя обеспечит!..

Ладно, фиг с ним, с этим чертовым Даном! Она, вроде как, о Ярославе думала… Так вот, Ярослав кайфовал, занимаясь своим делом. Точно как и Богдан. Эти мужчины тащились от всех вызовов, проблем и испытаний, которые каждый день в огромном количестве подбрасывал им бизнес. Юля от этого задыхалась.

Короче, Ярослав был очень хорошим. И настойчивым, упорным. И красивым.

Но все же Юля удивилась, когда Ярослав неделю назад сделал ей предложение…

— Ты меня даже не целовал ни разу, — удивленно заметила она, потянулась за сигаретами, нервно подрагивающими пальцами вцепившись в пачку, словно в спасательный круг. — Какой брак? С чего ты решил, что мы, вообще, подходим друг другу?

— С поцелуем, это ты права, это надо срочно исправить, — хмыкнул Ярослав, подойдя к ней ближе и, достаточно категорично забрав из ее рук сигареты, вручил тот самый «айкос». — Подарок к моему предложению, чтоб не с пустыми руками, кольцо без тебя не решился выбрать. Да и я всегда за технологии, — подмигнул ей Ярослав, пока Юля ошарашено пялилась на эту коробку, как у «айфона», елки-палки.

И, очевидно, воспользовавшись этим ее ступором, наклонился, весьма настойчиво и требовательно впившись в губы Юли. Без ложного трепета или напускной неуверенности, без всякой осторожности. Так, как дела вел: напористо, жестко, с жаром… И она не отклонилась, хотя внутри, если честно, особо и не откликнулось ничего. А уж Юля знала, как полыхать может. Только и сгорать в пепел — устала. Фениксы, с которыми ее иногда Богдан сравнивал в шутку, они тоже не бессмертны, по правде говоря. И раз за разом сгорая, выпаливают часть своей души по кусочку… А она устала гореть до пепла. Потому и про предложение обещала серьезно подумать.

* * *

В этот момент, вырывая Юлю из плена сумбурных мыслей, воспоминаний, боли, зазвонил мобильный, который она тут забыла еще когда вернулись домой только. Совсем по-детски шмыгнув носом и растерев все эти проклятые слезы, она глянула на свои смарт-часы, проверяя номер и потянулась за телефоном.

Ярослав… Как почувствовал.

Но замерла. Нет, с ним она категорически не была готова разговаривать. Лучше проигнорирует вызов, завтра придумает, что сказать. Не сегодня. НЕ тогда, когда полчаса назад она занималась с Даном любовью. Не в тот момент, когда все внутри пульсировало от боли и обиды такой силы, что дышать было почти невыносимо, грудь «трещала» по швам.

Отложила телефон. Вызов шел еще секунд десять, будто суровый упрек ей, но, наконец, прекратился.

Надо нормально душ принять. А то скачет, как заяц, туда-сюда. Стянув через голову футболку, Юля уже забралась в душ, включив максимальный напор, когда телефон звякнул вновь, отозвавшись вибрацией часов.

«Завтра договорим, малая… А тату нереально красивое».

Жалко, она забыла подобрать бутылку с шампунем у двери, куда ту запустила в порыве злости. Сейчас бы снова метнула в стену, срывая ярость. Она этот лотос набила для себя, потому что знала: чиста и перед собой, и перед Богданом, что бы там этот придурок не думал, и каким бы вымыслам ни поверил. Юля никогда его не предавала. И как символ той самой новой жизни, которую решила начать, переступив через свою к нему любовь. Возрождение…

Говорят, роды — это всегда больно, и для матери, и для ребенка. Да и фениксу, наверное, гореть не особо в кайф. Вот и ей сейчас почти невыносимо. Но завтра… Завтра станет чуть легче, надеялась Юля. Завтра будет уже другая жизнь, без него, о чем бы там Богдан не думал с ней разговаривать.

* * *

— И почему именно сегодня тебя сомнения заели? Разве Юляша впервые сказала, что не изменяла тебе, и вас обоих подставили?

Михалыч не иронизировал и не поддевал. Он, как и обычно, совершенно серьезно и спокойно разбирал любую ситуацию, какой бы бред или душевную боль Дан на наставника не вываливал. Но этот спокойный тон зачастую травил душу сильнее упреков или обвинений родного отца. Потому что Михалыч заставлял его самого думать, анализировать, видеть и признавать, где Дан налажал. А видеть свои ошибки… Уффф! Это не то, что могло быть любимым занятием у кого угодно. Не у Дана, так точно. Но и он уже был достаточно разумным и взрослым, чтобы осознать: без признания просчетов их не исправить и не изменить.

«Почему?»

Хороший вопрос, и прав был Михалыч, не впервые Юля кидала ему в лицо эти упреки, как и слова о своей невиновности. Но ранее Дан словно не слышал. Или, точнее, он будто саму Юлю не видел, когда она об этом говорила. Ее глаза, черты лица, полные муки и обиды, упрека, как сегодня… В мозгу одна, словно выжженная на сетчатке, картинка, как она с другим обнимается, позволяя себя целовать… И фото, ролик, на которых…

Об этом вообще думать не хотелось. Сейчас тем более.

Появилась какая-то ехидная, немного злая мысль, что, набей Юлька себе этот лотос на спине раньше, можно было бы проще понять, она то была на фото или нет… Только на себя злился. Потому что истинны ее последние глухие слова, брошенные ему сквозь двери: «Ты и сейчас мне не веришь!».

Верил или нет?

Он не знал. Если честно, скорее ждал предательства подспудно, подсознательно. Дана никто и никогда не учил верить, тем более на слово. Собственно, вся его жизнь, если посмотреть со стороны, была уроком как раз обратного: верить никому нельзя. Ни матери, потрепавшей по щеке со словами «спи, солнышко, встретимся утром», и укатившей с любовником за границу той же ночью. С того времени он ее только по «скайпу» видел, да и то не чаще пары раз за год. Ни отцу, который не сдержал и единого обещания о совместном времяпрепровождении, пока Дан взрослел, всегда ставя работу во главу угла.

Давно пора забить на детские обиды и сомнения? Возможно.

Но разве та самая авария, что и свела его с Михалычем, не была предательством девушки, которой Дан тоже доверял? В тот раз ему Юля глаза и открыла, по итогу, хотя и до того и предупреждала постоянно. Ну и Генка нашел доказательства тогда, поддержав малую…

Правда, насчет самой Юли ему Генка тоже потом, спустя несколько лет, рассказывал, отводя глаза и искренне сопереживая вроде.

Б****!

Как понять? И кому уже верить, если вдруг приспичило: лучшему другу, с которым вырос со школы, отцу, который пусть ничего и не говорил конкретного, но давал понять многое, или Юле?..

Сегодня его просто разрывали сомнения и какое-то глубинное понимание своей вины в ее страданиях и муке, что из Юли лавиной выплескивалась этим вечером. Что, если тогда он выбрал не ту чашу весов? Не тем поверил?

Дан даже вообразить не мог, на какой фиг лучшему другу и партнеру нужно было бы его обманывать? Или зачем отцу надо было бы говорить, что «это весьма вероятно, хоть он и не станет ничего открыто заявлять»?..

Но если он сейчас допускает, что Юля сказала правду сегодня… МЛЯ! Что она все это время говорила правду и терпела его…

Упершись локтями в колени, он пробормотал ругательство сквозь зубы и придавил глаза основанием ладоней, стараясь игнорировать тот факт, что сам весь до сих пор ею пахнет, духами и самим запахом кожи Юли.

* * *

Михалыч не мешался и не давал пока никаких советов. Просто смотрел, как Богдан, похоже, и сам прекрасно справлялся с тем, чтобы себя же распять на кресте самоуничижения. Ему было искренне жаль парня, но тот должен был сам понять и осознать, что совершил ошибку. За прошедшие годы Михалыч изучил его достаточно, чтобы давно разобраться: Дан упрям, как осел (впрочем, теперь, когда он поближе познакомился с его отцом, стало ясно, от кого парень взял характер), и уж если что-то вбил себе в голову, вытащить это оттуда невозможно.

С одной стороны, это шикарно работало в бизнесе, потому что парень упорно шел вперед, поднимаясь после любого падения, и снова рвался в бой, не обращая внимания на потери. «Вижу цель — не замечаю препятствий» — это было про Дана.

Но с другой стороны, там, где дело переходило в личную плоскость… этот взрослый уже мужик мало чем отличался от ребенка… Или от барана, который упирался лбом в стену и бескомпромиссно пер вперед, пытаясь сдвинуть и твердыню. Пусть та и существовала только в его воображении.

Это расстраивало Михалыча. Он привязался к Богдану искренне и крепко. И давно не держал никакого зла за давешнюю аварию. Почти сразу проникся теплом к парню.

Жизнь так сложилась как-то… по-пустому, что ли. Горько. С каким-то безысходным пониманием, что никому нет до тебя дела в этом мире, ни до твоих проблем, ни до боли или муки. Не среди людей, среди высших сил… А может, и самих этих «высших сил» тоже нет. Выдумки, попытки обрести хоть какую-то надежду… Только фигня это все. И надежды нет.

У него сейчас никого не было: жена с малым сыном погибли в аварии много лет назад, и после этого Михалыч так и жил сам по себе, словно перекати-поле. Не нашел никого, да и не искал. До сих пор за своими тужил, просыпаясь ночами с мокрым лицом, и уже не мог уснуть больше. Эта бессонница и гнала его то на улицу ночью, то на балкон. Не мог, до сих пор жену свою любил, свою Анечку… Не нужные ему другие были, столько лет прошло, а тоска изнутри изъедала. И по Ивану скучал дико. Только тем себя и успокаивал, что где-то там, где они сейчас, его любимым и самым близким спокойней и лучше, чем тут, возможно, было бы.

Когда его самого машина Богдана сбила, даже надеялся, что умрет. Не цеплялся за жизнь вообще. Но эти двое, Богдан и его отец, упрямые гады, буквально зубами в него впились, заставили врачей откачать…

Михалыч усмехнулся в мыслях, вспоминая это. Не злился тогда на парня, это да. А вот за то, что откачали, «спасибо» не сказал. Но потом как-то полегче стало… Богдан к нему почти постоянно приходил, каждый день, как на работу. И Юля с ним частенько заглядывала. Уже тогда было видно, что между этими двоими искрит и жаром пашет. Сейчас поменялось многое, но огонь между ними пылал с такой же силой, если не сильнее. Да только теперь, зная больше, Михалыч понимал и то, что хватало вокруг них и зависти, ненависти, а еще банальной дурости самых близких. И от этого у него болело сердце за этих людей, которых почти своими детьми считал.

Наверное, Богдан ему погибшего сына в какой-то мере заменил, Михалыч передавал парню все то, что своему пацаненку так и не успел рассказать, научить, поделиться о жизни.

А позавчера к нему нежданно пришел Дмитрий, отец Богдана… О помощи просил. И теперь все стало гораздо сложнее. Потому что, когда Михалыч выслушал Дмитрия, когда понял, какие глупости тот творил, какими-то своими дикими доводами руководствуясь, с точки зрения простого человека… впору за голову было хвататься и волосы на себе рвать. Да Дмитрий это и делал, похоже.

Михалыч и раньше не особо верил в то, что Юля могла Богдана предать. Он-то видел, как эта девочка любит парня, помешана на нем. Теперь же… сомнений не осталось, хотя Дима честно сказал, что сам ничего толком о той ситуации не знал тогда, хотел себе в плюс обернуть, но только больше сына оттолкнул. А теперь боялся, что если всплывет все, то и уважение, доверие и привязанность Юли потеряет, которую тоже давно дочкой считал.

— Как таким идиотом можно было быть? — не особо расшаркиваясь, хмыкнул Михалыч, слабо представляя, каким образом все можно разрулить, еще и так, чтоб самого Дмитрия не особо чернить в глазах детей? — Как мог им позволить себя уничтожать? Они же себя оба выжигают…

Дмитрий промолчал. Видимо, и сам свой идиотизм осознавал. А уж характером они с сыном были так похожи… Два барана, короче.

— Юля замуж собралась. Терпеть устала, наверное… Не хочу, чтобы она на это шла. Ведь и сам вижу, что не будет ей ни с кем другим счастья, — только и пояснил скупо Дмитрий. — Мирить их надо…

— Ссорить их не нужно было, умник, — ввернул в ответ очевидное, но не отказался.

Михалыч не столько ему помочь решил, сколько молодежи. Не заслужили ведь той мясорубки, через которую их пропустили, да и сейчас мучили. А уж когда сегодня вечером, тайком… чего уж, подглядывая, хоть и не лез слишком близко, но понаблюдал за этими в офисе, куда его Дмитрий провел… Господи! У самого сердце болело. Слишком хорошо Михалыч знал цену каждого мгновения жизни, особенно, если есть рядом тот, кого любишь. И чересчур прекрасно знал глубину муки, когда уже ничего не изменить. Не хотелось ему, чтобы Дан с Юлей тоже узнали подобное.

Надо мирить. Тут он готов был поддержать отца Богдана. Вопрос в другом — как? Чтоб еще и не выдать, насколько сам Дмитрий натупил в свое время?

Вот и пытался Дана самого сейчас подтолкнуть к пониманию совершенных ошибок. А там, даст бог, так увлекутся примирением, что об остальном пока не вспомнят.

Хотя сам не мог не думать и не вычислять, кто же их так ненавидит-то, чтоб столько боли доставить?

Глава 7

«Все просто, он тоже любит дым,

и так легко, как с ним,

мне не было с другими.

Так просто, все просто…»

М. Краймбрери «Он тоже любит дым»

Прошлое

Его разбудил какой-то шум, похоже, двери хлопнули внизу, кто-то тихо разговаривал, пытаясь приглушить голоса. Родители вернулись. И чувствовалось же, что не хотели шуметь, видно он просто насторожен был.

Ким спала, но и во сне, казалось, выглядела получше, словно ее отпускало, как-то свободней дышала… прям ему в шею. Наверне, во сне уткнулась носом Дану в ямку между плечом и ключицей, и теперь теплое, мягкое дыхание девчонки щекотало кожу, отчего Дан чувствовал себя как-то непривычно хорошо, комфортно и уютно. А Юля, наверное, уже частично вернув себе власть над телом, хоть и спала, еще и высунула руку из-под одеяла, обхватив его, и ногой умудрилась Дану бедра придавить, как-то завернувшись вместе с покрывалом. Потому ему самому, очевидно, было очень даже тепло… чтоб «жарко» не сказать, хотя так и не укрылся же.

Улыбнулся, не задумываясь, прижался губами к ее волосам, только спустя несколько мгновений осознав, что делает, и что его пальцы в ее волосах уже плотно зарылись.

Хм… Надо бы к себе перебираться.

Вообще, выбираться из этого клубка рук и ног не хотелось. А стоило пошевелиться, как и Ким сместилась, ее лицо, чуть сухие, приоткрытые во сне губы, уперлись ему в кадык. Бог весть какая «ласка», да и целиком же непреднамеренная, тем более что малая крепко спит… А его прошибло так, будто тонкие пальцы Юли плотно обхватили ему член, сжав головку, — в паху огонь и моментально стояк… Ни фига себе! Да его так с пубертата не пробивало, кажется! Со сна что ли?

Аж немного неловко стало, в душе какой-то внутренний упрек, словно сам не лучше того мудака, что ее вчера опоил, но и не думал же Дан ничего такого… До вот этой секунды. А сейчас прям накрыло всякими мыслями с головой.

Т-а-ак, стоп. Пора выбираться отсюда: и из ее тонких ручек, и из этой кровати, да и из комнаты «сестрички», пока собственное тело не предало.

Дан осторожно, стараясь не потревожить этот, уже спокойный, сон Юли, передвинул ее руку, даже с каким-то сожалением снимая ладонь со своей груди. Так же осторожно выбрался из-под бедра девчонки, чувствуя себя каким-то эквилибристом: опираясь одной рукой на пол и, практически на весу, вылезая из постели. Бухнулся на пятую точку, ощутимо ушибив копчик. Хмыкнул, представив, как это со стороны выглядело, словно он испугался, что Ким на его «честь» посягает, и как калечный краб из ее постели сдает назад.

Но малую не разбудил вроде. И то счастье. Так же тихо и осторожно пересек комнату и выскочил в коридор, аккуратно притворив дверь за собой.

— Дан?! — и тут все его старания и попытки соблюсти тишину пропали втуне, ибо родители за каким-то х**ом на второй этаж поднялись.

Еще и орать принялись.

— ТИХО! — шикнул он, резко развернувшись, выразительно округлив глаза в сторону отца и мачехи, лица которых выражали шок. У обоих. Блин, что они себе придумали?! — Не будите, человек заслужил отдых.

— Ты что тут делаешь, сын?! — сурово и гневно рявкнул отец, явно проигнорировав его просьбу.

Богдан скривил скептичную мину, демонстрируя свое отношение к такому поведению. Элина, мать Юльки, просто потрясенно пялилась, словно бы застала его, измазанного девственной кровью своей дочери.

Да ну их на фиг!

— Уж точно не то, что вы себе придумали! — с сарказмом огрызнулся Дан, направившись мимо них к лестнице. — Хватит орать. Пошлите вниз. Юльку и так еле откачали, Артур сказал дня два ей покоя дать, а вы посреди ночи разорались.

— Артур приезжал? — отец отступил и поспешил за ним. Врача он знал. — Что у вас случилось? Богдан, елки-палки, я попросил тебя девочку поддержать на соревнованиях! А ты что учудил?!

Элина все еще молчала, но по ее вечно белому лицу пошли красные пятна, и в целом было видно, что она занервничала. Спустилась с ними, но постоянно кидала взгляды вверх, будто хотела рвануть назад, на второй этаж, проверить, что там с ее дочерью. Первое проявление привязанности, которое Дан видел за эти месяцы со стороны мачехи. Хорошо, прям заработала пару баллов в его глазах. Ну или он захотел обмануться.

— Да при чем тут я?! — искренне обиделся, не поняв, с чего отец о нем такое думает. — Я ее выдернул как раз и домой приволок, когда просек, что не так что-то. Выступили они хорошо, Юлька, кстати, если кому-то тут интересно, золотой кубок взяла в сольном танце, — снова ввернул сарказм, намекая, что не так уж они волнуются о судьбе девчонки и том, что в ее жизни происходит. — Да и командой у них первое место. Только ей мудак какой-то что-то подмешал, вероятно, хотел воспользоваться эйфорией… — Дан выразительно глянул исподлобья на родителей, так, чтоб до тех вся полнота ситуации дошла. — Хорошо, я пошел ее поздравлять, а Юля на мне повисла реально, пожаловавшись, что ей х*еново. Ну и я не придурок, понял, что к чему, потащил домой, по дороге ее совсем накрыло, потому и Артура вызвал. Он откапал ее, обещал еще утром заехать, проверить самочувствие, но вроде должно быть нормально…

— Господи! — впервые за все это время подала голос Элина, с явным испугом прижав руки к груди в глубоком вырезе. Та у нее, к слову, имелась. Да и, вообще, фигурой его мачеха не была обижена. Вечернее платье это прекрасно подчеркивало. Теперь, наобнимавшись с Ким, Дан мог с уверенностью заявить, что и малой это все передалось в полной мере. — Я знала! Знала, что не будет добра от этих ужасных танцев! Да что это и за танцы?! Дворовой какой-то стиль! Куда девочке заниматься подобным?! Ее нельзя было туда отпускать! Я чувствовала, что это все обернется только проблемами! Так нет, ее отец специально, чтобы мне досадить, оплачивает занятия! Но теперь — все! Даже он не сможет против такого ужаса ничего возразить! Я прямо сейчас ему это все проясню раз и навсегда!

И Элина, к удивлению Дана, на полном серьезе вытащила телефон и принялась кому-то звонить. Очевидно, своему бывшему… Как казалось Богдану, с этим можно было бы и потерпеть часов до шести утра хотя бы, а не в три ночи устраивать скандал, лучше бы больше тревоги о дочери проявила, чем выяснять, кто больше влияния на ее жизнь должен оказывать. Но кто он, чтобы мешать людям развлекаться?

— Что ж, прости, сын. Был не прав. Зря подумал… — отец как-то смешался, словно ему реально стало неудобно, но и не знал, как теперь вырулить из этой ситуации.

Дан не то чтоб хотел ему данную миссию облегчать. Да ну на фиг! Кем он его считает?!

— Ты что, реально думал, что я что?.. Совращать Юльку полез или что?! — ухмыльнулся он с издевкой, стараясь не вспоминать мысли и ощущения, с которыми проснулся. В состоянии справиться со своей физиологией, в конце концов!

— А ты бы что подумал? — как-то резко ввернул отец. — Ночь, вы одни и ты из ее спальни выходишь. А девочке еще восемнадцати нет и…

— Ну, восемнадцать ей через неделю стукнет, если я правильно помню, — хмыкнул Дан, которого прилично достало отношение отца и готовность поверить в худшее о сыне. — Да и кто сейчас до восемнадцати ждет, да? — съехидничал, действительно обидевшись. — Но хотелось бы больше твоей веры в меня. Хотя… О чем это я? — передернул плечами с горькой насмешкой. — Пойду досплю, что ли.

Развернулся и пошел к себе, уже не дав бате шанса наговорить еще чего-то подобного, под выразительный скандал, который по телефону закатила неизвестному собеседнику Элина. Но Дан особо к претензиям мачехи не прислушивался. Курить захотелось так, что даже затылок заломило.

* * *

Голова болела, но в целом тело вроде слушалось куда лучше, чем вчера вечером, когда Ким себя безвольной марионеткой ощущала. Что же с ней случилось? Откуда такая реакция на алкоголь? Вообще непонятно…

Юля завозилась, пытаясь удобней устроиться под одеялом, уткнулась в подушку носом. Ткань пахла чем-то нереально будоражащим, но и словно успокаивающим одновременно… Одеколон Дана, вдруг дошло до нее. И сквозь какую-то пелену, еще сохранившуюся вязкость мыслей, вспомнилось, как парень лежал рядом, обнимая ее и уговаривая отдохнуть.

Юлю с ног до головы вдруг окатило горячей удушливой волной, пахнуло жаром по телу. И каким-то таким щекотным ощущением почти детского восторга… и очень взрослого одновременно! Другого, горячего и мощного, скапливающегося внизу живота тревожаще жаркой тяжестью, заставляющего дрожать.

Подтянула ноги, чтобы хоть немного это унять, чувствуя, как отзывается тело какой-то ломотой и дискомфортом, еще раз глубоко вдохнула этот запах, понимая, что серьезно залипает, явно проникаясь к «братцу» вовсе не родственными чувствами. И, поразмыслив пару секунд, решила, что надо бы вставать, может, душ принять или кофе выпить, чтобы стряхнуть с себя это непонятное похмелье.

Но вот стоило сесть, и Юлю накрыло другим пониманием: сделать что-либо с собой будет не так и легко. Мир все еще не стал стабильным, головная боль усилилась, а предстоящий поход в душ или на кухню показался таким же далеким и сложноосуществимым, как межпланетарное путешествие. Но двигаться было нужно. Хотя бы для того, чтобы добраться до туалета. Сцепив зубы, Юля оперлась о спинку кровати и поднялась, с присущим ей упрямством решив преодолевать эту непонятную немощность. И кое-как, в буквальном смысле по стенке, пошла к санузлу, который располагался сразу за дверью, в коридоре, смежному для их с Даном спален, и за право воспользоваться которым они с ним вечно спорили.

Юле потребовалось минуты три, чтобы преодолеть очень короткий путь до двери и она уже устала. Что-то точно было не так!.. От собственного бессилия и беспомощности хотелось плакать! И, вполне вероятно, она таки разрыдалась бы, если б в этот момент, чуть не ударив ее по лбу, кстати, дверь сама не распахнулась, а на пороге не появился Дан собственной персоной.

— Эгей, давай-ка полегче, без геройства, — кажется, мигом оценил он степень ее усталости и всю паршивость состояния. Сильные руки обхватили Юлю за плечи и прижали к груди парня, которая сейчас казалась куда более надежной твердыней, чем собственные ноги, и даже чем стены. — Куда собралась, малая? — наклонившись, он внимательно всмотрелся в ее лицо. — Артур советовал тебе поберечься пару дней.

Ким поняла, что, несмотря на фиговое самочувствие, к щекам приливает кровь. Дан стоял так близко, впритык! Такой красивый! Она, как и всегда, на мгновение залипла, вглядываясь в черты лица Дана, в его потрясающие глаза, глубокого карего цвета. Мамочки! Она тонула в этом взгляде, совсем по-новому взирающему на нее, теплому, внимательному, искренне обеспокоенному из-за Юли…

Как ему сказать, что ей нужно в туалет? Но и не сказать… чего уж там, вероятно, не выйдет, Ким достаточно ясно уже представляла, что самой ей ни с чем не справиться. И, вообще, если она правильно помнила, вчера он уже помогал ей с этим, а еще ее при нем стошнило, и на Юле до сих пор была его футболка… вполне похожая на домашнее платье.

Какое тут уже смущение?

— Туда нужно, — ткнула пальцем в направлении ванной, устало прижавшись головой к его руке. — А потом кофе думала… но не уверена, что доберусь до кухни, — шумно выдохнула, признав свою беспомощность.

— Ясно, сейчас помогу, — совершенно спокойно отреагировал Дан, поддерживая ее по дороге. — Потом вернемся в комнату, а кофе я тебе и так принесу, раз уж ты такая вся немощная, так и быть, позабочусь о сестренке, — ехидно ухмыльнувшись, поддел ее Дан, но его глаза при этом смотрели настолько тепло… Мммм.

Ни отвечать, ни возмущаться не захотелось. И вспомнилось, что вчера он предложил «начать заново». Она была очень даже «за», если он всегда вот так близко при этом будет…

Сердце почему-то стало огромным, заполнив всю грудь, и забилось, словно ненормальное. Последствие состояния или… Окей, Юля была не маленькой, и могла признать — она им… очарована. Чтоб прямолинейней не сказать.

В ванну она его не пустила, впрочем, как и вчера. Но и не запиралась, на всякий случай. С некоторым расстройством посмотрела на свой вид в зеркало… Как зомби: волосы стогом на голове, сама бледная, с каким-то зеленым оттенком, губ на лице и не видно, вот уж точно персонаж для дурного ужастика… Но сил приводить себя в порядок все равно не имела. Все, на что Юли хватило, это умыться холодной водой — вроде в голове посветлело, да кое-как почистить зубы, потому как самой противно. Выдохнула, и, уже почти предвкушая вкус кофе на языке, открыла дверь в коридор. Но первым, с кем Юля столкнулась взглядами, оказалась мать…

* * *

— Забудь! Это не обсуждается! И нет. Я тебе запрещаю! — голос мачехи ясно доносился даже сквозь прикрытые двери. — Как ты, вообще, можешь об этом говорить после вчерашнего?! Тебе мало?!

— Я не собираюсь танцы бросать!

Честно говоря, меньше всего, уходя отсюда десять минут назад и оставив Юлю, завершающую утренний туалет в ванной, на попечение ее матери, Дан рассчитывал, что по возвращении застанет крик и скандал. Орали обе… Хотя нет, про Юльку сейчас этого не сказать, конечно, на ор ее хрип был похож слабо. Но и в таком состоянии она точно демонстрировала матери свое несогласие и возмущение.

И Дана вдруг накрыло ворохом совсем непривычных и малознакомых эмоций. Да ну елки-палки! Что за идиотизм?! Даже последней дуре должно было быть ясно, что Юля не в том состоянии, чтобы на нее еще и орать! Тем более ее матери это не могло не быть очевидным.

Что с их родителями не так?! Или это Дан глупый и наивный, и что-то не верно в жизни себе представляет, несмотря на то, что никогда особо в сказки не верил?!

И так за Ким обидно стало, или за них обоих… до злости! И что на нее орут, словно бы это девчонка виновата в том, что ее друг мудаком оказался, — заело!

— Какого хр**а?! — ногой открыв двери, потому как руки были заняты чашками с кофе, рявкнул Дан, вмешиваясь в этот скандал.

Да, грубо и без всякого уважения к мачехе, но его почему-то задело подобное отношение к Ким… Задело так, будто самого Дана обидеть пытались.

Обе замерли, повернулись к нему. Причем Элина, судя по всему, была крайне рассержена и удивлена его появлением, тем более в подобном русле.

Юля, лицо которой горело возмущенным румянцем, хоть и было заметно, что силы почти на исходе, стояла, опираясь на спинку кровати. Ее шатало, тут и присматриваться не нужно было. И девчонка вновь казалась почти зеленой. Только глаза Юли сверкали на лице протестом и яростью. А еще вдруг, совсем неуместно вроде, вспомнилось, что она вчера ему говорила, лежа на заднем сиденье авто. Отозвалось внутри груди, аукнулось. Но Дан себя на другом заставил сосредоточиться сейчас.

Кем надо быть, чтобы своему ребенку в таком состоянии еще и морали читать? Правда, его отца тоже никакая немощь сына не остановила бы от головомойки. Очевидно, в этот раз он жену себе по душе и по духу нашел — два сапога…

— Что за крики?! Я рассчитывал, что вы Юле в себя прийти поможете, иначе не оставил бы и на пять минут вместе, — гневно глянул на Элину.

— Мы хотим сами поговорить, Богдан, — ответила она ему с негодованием. — Оставь нас…

— Нет! — как-то в один голос отрезали и сам Дан, и Юля.

Неожиданно. Переглянулись, почему-то улыбнувшись друг другу, словно общность какую-то ощутив.

— Держи, — Дан поставил обе кружки с кофе на прикроватную тумбу. — Какого хр… черта вы орете? Ведь видно же, что ей плохо, неужели нельзя потом все вопросы решить?! — обратился Богдан к Элине, тем временем чуть надавил Юле на плечо, заставил сесть, поддержав девчонку рукой за спину, и вручил в ее дрожащие ладони кофе.

— Я ее мать, Богдан! — явно злясь на его вмешательство, отрезала Элина. — И в состоянии решить, что и когда важно проговорить. Оставь нас, — снова попыталась ему приказать.

Не на того напала.

— И не подумаю, раз у вас мозгов не хватает не орать, — пожал он плечами с тем самым выражением пофигизма, который всегда великолепно доводил отца, и отпил свой кофе.

Лицо мачехи пошло красными пятнами и она уже распахнула рот, возможно, чтобы в очередной раз заорать, но тут подала голос Юля.

— Дан, это правда, что мне что-то подсыпали? — как-то растерянно вдруг вклинилась она в разговор, словно игнорируя и мать, и все то, что та говорила. Голос мелкой звучал так… необычно, что заставил его целиком сосредоточиться на ней, переключив внимание. Юля говорила и смотрела с таким выражением, будто бы считала, что только ему может верить. Богдан к такому не привык. Ему и родной отец чаще всего не верил. А уж враз стать для кого-то авторитетом… вообще непривычно.

— Скорее всего, Юль, — испытывая внутри нечто пока малознакомое и слабо дифференцируемое, горячее и немного терпкое от ее отношения, он присел на корточки у кровати, чтоб девчонке в лицо смотреть. — Не могло тебя от нескольких глотков шампанского так развести. Да и от двух стаканов, если уж на то пошло. Разве что паленка была бы, но тогда всем плохо стало бы, не тебе одной… Я думаю, что к этому тот парень, что назад тебя звал, причастен, уж очень активно он тебя напоить хотел. Да и моему появлению не обрадовался…

— Это Витя, да?! Я его матери позвоню! Что они себе думают?! Да мы и в суд… — тут же встряла Элина.

Дан так понял, что выяснять с кем-то отношения — ее основное хобби. Хотя тут он ее поддерживал. Только суд вряд ли поможет, доказательств мало, по факту. Но Дан и другие методы знал.

— Мама, хватит! Витя ушел сразу после соревнований, у него подготовительные курсы в университете, — оборвала ее Юля, но ощущалось, что ей тяжело и участвовать в разговоре, и допускать, что кто-то из знакомых был способен на такое. — Но… Я же Сашу кучу лет знаю… — как-то еще более потеряно вздохнула она. Обхватила кружку с кофе обеими ладонями. — Да, он бабник ужасный, так девчонки вокруг него сами вьются всегда. Зачем ему я? Тем более я давно дала ему понять, что, как парень, он мне абсолютно не интересен…

— Возможно, как раз поэтому, — не выдавая, какое бешенство вдруг внутри забурлило, кивнул Дан. — Не все умеют достойно отказ принять.

Элина молчала, наверное, не была знакома с матерью этого Саши.

— Я не могу поверить, хоть и понимаю, что ты прав, — как-то жалобно выдавила из себя Юля, глядя в кофе, который он для нее сварил. — Это так… ужасно. И грязно. И… у меня столько планов было! — она закусила губу, едва не всхлипнув. — Я думала согласиться на преподавание в этой школе, у меня работа бы была, обеспечение… Но Саша же тоже там работает, как мне теперь с ним встречаться? Идти туда… — Юля умолкла, будто совсем выдохлась, поднесла кофе к губам, судорожно сделав глоток.

Дан понял то, что осталось между строк недосказанным, сам о таком думал не раз: независимость. Одно слово, определяющее для Юли вектор в будущее, свободное от навязанной воли матери; от необходимости заниматься тем, что не по душе; от нужды выполнять требования, от которых внутренне колотит, потому что совсем «не твое». Он это прекрасно все знал, сам прошел «от» и «до». А сейчас Юля осознала крушение своего плана (достаточно неплохого, нужно было признать, и вполне себе реального), и это, в совокупности с паршивым самочувствием, ее добивало.

Протянул руку и как-то неловко, неумело (он редко девчонок подбадривал, в основном для иного предпочитая использовать их тела по обоюдному согласию) погладил ее по колену. Ободряюще плечо сжал.

Осознала все мысли, что зрели в голове дочери и Элина. Богдан почти реально спиной ощущал волну холодной злости и раздражения, тоже ему по отцу знакомых. А еще какую-то растерянность увидел, глянув на мачеху через плечо. Было похоже, что она подобных идей от дочери не ждала, как и оказалась не готова к тому, что Юля строит свои планы на собственное будущее, различные с планами матери.

Мачеха стояла сжав пальцы в кулаки так, что руки побелели, и даже не зло уже, не сердито, ошарашено смотрела на дочь.

— Лучше бы пример с Вити брала, — в итоге, выдала Элина, гордо распрямив спину. — Тебе пора выбрать ВУЗ, меньше полугода до вступительных экзаменов, а ты даже не начинала готовиться! Все, баловство твое закончилось. Никаких больше танцев, и твой отец теперь на моей стороне, — отрезала мать Юльки. — У тебя есть две недели, чтобы выбрать факультет и ВУЗ из тех, о которых мы тебе говорили, и начать готовиться к поступлению!

— Элина, а вам не нужно на какие-то встречи? Ваш фонд, наверняка, готовит что-то, — резковато, да, прервал Дан, намекнув «в лоб», что называеся. Но ему казалось, что она капец как перегибает сейчас палку, и выбрала вообще неудачное время, чтоб на дочь давить.

Мачеха одарила его раздраженным взглядом, но на часы глянула.

— Да, у меня через сорок минут встреча. Но мне было важнее поговорить с тобой, Юля, чтобы ты поняла, как важно думать о своих поступках. И своем будущем…

— Идите, она поняла, — вновь прервал ее Дан, вместо Юли. Девчонка, словно и не слышала мать, сидела, вцепившись в свою кружку. Но он все еще держал ее руку и ощущал, как все в Юльке сжимается на каждое строгое и суровое слово матери. — Вечером поговорите. Скоро врач придет, — прибегнул Дан к последнему аргументу, видя, что Элина не торопится.

— Хорошо, — видимо, это показалось ей весомым. — До вечера, Юля. Две недели, — еще раз добавила она. — Думай, — и Элина вышла из комнаты.

Но Юля даже не отреагировала на это, так и медитировала над кофе, будто в том ответы на все свои вопросы могла получить. Вдруг глубоко вздохнула и тяжелым взглядом, вовсе несвойственным ей, посмотрела в глаза Дану.

— Они ведь реально мне танцы могут запретить… — даже и не спрашивала, а как бы делилась с ним своими мыслями.

— Думаю, что да, — не стал спорить он, немного понимая, что денег стоит не только сами занятия, но и участие в конкурсах, и какая-то иная подготовка, вероятно. А без поддержки родителей ей этих денег сейчас особо не добыть.

— Это… Уффф, — она отставила кофе на тумбу и закрыла ладонями лицо, подтянув под себя голые ноги. Дан честно старался не смотреть на ее бедра, но те, будто против воли, его глаза притягивали. — Я себе другого будущего не представляла. У меня все планы были с танцами связаны. Все… И надеялась, что уйду, хоть комнату где-то буду снимать, сама решать… Я не хочу на экономический! Это для меня само по себе, как насилие! Ненавижу это все! — она закусила губу.

Богдан даже не знал, реально ли она ему это все рассказывает или в пустоту вселенной просто мысли отпускает. Но… что ж, он во многом ее понимал. Не на счет математики, с этим у Дана никогда проблем не имелось. А вот когда за него решали и планировали, тоже не выносил. Потому с отцом вечно в конфликте.

Но даже он, будучи старше Юли, уже имея высшее образование и кое-какие наработки, только сейчас доходил до той стадии, когда мог рассчитывать действительно стать независимым от отца. Или, может, дело в том, что он хотел и уровень жизни определенный сохранить, потому не кидался в такие крайности, как Юля собиралась?

Казалось сомнительным, что девочка действительно понимала, на что могла бы рассчитывать при зарплате преподавателя танцев, даже если бы дополнительно индивидуально с детьми занималась. А в будущем что? Когда не сможет уже заниматься танцами? Думала ли об этом Юля?

Дан не знал. Да и, в отличие от Элины, не считал необходимым именно сейчас доносить такие моменты до сознания Юли. Девчонке и так с самого утра досталось, а она еще от вчерашнего не отошла.

— Ты сейчас сильно на этом не зацикливайся, тебе в себя прийти нужно, — напомнил он ей, все-таки сумев себя заставить отвести глаза от ее бедер, видно, что очень даже подтянутых, упругих и тренированных.

Блин, руки чесались погладить! Но он же не конченный мудак, как тот Сашка, вероятно. Кстати… если этот пацан в школе преподает, его там и найти можно будет. У Богдана имелись пара вопросов для обсуждения.

Поднялся, размяв затекшие ноги, парой глотков допил свой кофе.

— Может, свежий кофе сделать? — поинтересовался, видя, что Юля совсем в депрессию скатывается.

— Нет, спасибо, — она слабо улыбнулась, убрав руки от лица и глянув на него снизу вверх. — За все спасибо, Дан. И за маму… Я не ждала, что так… Что ты такой на самом деле, — как-то неловко передернула плечами Юля, смутилась.

— Проехали, — улыбнулся он. — Решили же вчера заново начать. Ты мне тоже другой виделась до вчера, так что… Наверное, мы оба не умеем создавать хорошее первое впечатление.

— Возможно, — рассмеялась негромко девчонка, порадовав его.

— Отдыхай тогда, Артур велел. И он скоро приедет, посмотрит, как ты, — забрав обе чашки, Дан двинулся к выходу из комнаты.

— Спасибо, — еще раз выдохнула Юля, завернувшись в одеяло и упав на подушку. Но Богдан только отмахнулся и, подмигнув ей, прикрыл дверь в комнату.

Глава 8

«Разрываясь осколками прямо в грудь,

наши чувства, уже их нам не вернуть.

Снова заточишь о сердце лезвия эти.

С порезом третий, зря я попала в сети.

Но его глаза манят, зовут назад,

Но уже нельзя, строго и до конца.

Мое сердце в бинтах, это из-за тебя…»

А.Седокова «Мое сердце в бинтах»

Настоящее

Она собиралась очень тяжело: проснулась только потому, что специально с ночи телефон далеко отложила от кровати, и настырный будильник буквально принудил подняться. Юля не то что не выспалась, она ощущала себя так, словно не спала несколько суток подряд. Да и боль от вчерашнего… «разговора» с Даном никуда не делась. А еще глаза мозолил ажурный синяк на ключице… Она помнила, как Дан тут кожу прикусил, зная, что от этого у нее всегда удовольствие усиливается.

Но сохранилась и твердость решения, что надо заканчивать.

Ну и, разумеется, курить хотелось… Иногда Юля не понимала, как, вообще, начала? Но тогда это казалось неплохой, даже дерзкой и бунтарской выходкой. Да и Дан курил…

Теперь — хватит! Игнорировала это желание, а также то, что дико, безумно, почти невыносимо хочется позвонить ему (хватит, действительно хватит позволять топтаться по своей душе и сердцу!). Одела очередной костюм с юбкой и жакетом, обула туфли… Не любила это все. Да, умела носить так, что и не догадается никто (спасибо маме, выдрессировала), будто родилась в туфлях на шпильке и тесно облегающей бедра юбке. Но как же Юля скучала по кроссовкам и безразмерным кофтам! По спортивным штанам, в которых ее от парня даже Дан не всегда мог отличить…

Черт! Ну почему, о чем бы ни думала, все всегда к нему сводилось?! Что за проклятие на ней? Разве намучилась мало или обида забылась?

Нет. Не забылось ничего. И мука с болью напополам разъедали душу и сердце, как соль с перцем, посыпанные на раны. Однако даже так, понимая это все, не могла без него. Словно бы Дан ей внутри, на той самой душе, клеймо выжег так, как когда-то затащил набить отпечатки своих рук на теле Юли. Навсегда оставил тавро ее принадлежности только одному мужчине.

Но и с этим она собиралась бороться. Понимала, что легко не будет: слишком близок он ей, чересчур дорог. Точно что половина самой сути Юли. Но… не то чтобы эта, какая-то кармическая любовь, ей-богу, принесла так уж много счастья. Не в последние годы. А Юля устала, просто на последнем издыхании держалась.

Затолкав поглубже в себя и боль, и желание закурить, и голод на грани с тошнотой, она все это залила сверху черным кофе и все-таки поехала в офис. Всегда старалась раньше других приходить. Ее так научили. Дмитрий, отчим, тот еще трудоголик. Любил перед началом рабочего дня офис обойти, документы проверить, убедиться, что учтена каждая мелочь, да и для сотрудников все продумано: есть запасы чая и кофе, фрукты и мелкие перекусы в виде снеков и печенья… Горькая ирония, которую Юля не раз отмечала, пыталась что-то говорить, обратить внимание, но так и не была услышана: Дима был прекрасным руководителем, внимательным и просчитывающим потребности каждого своего сотрудника, он даже отчимом был превосходным, Юле не к чему было бы придраться или жаловаться. А вот с родным сыном…

Тут Дмитрий, казалось, переплюнул даже ее отца. Тот просто почти не вспоминал о Юле, но и жить не мешал в основном, деньгами снабжал в границах видящейся ему ответственности. Дима же постоянно допекал Богдана, требовал, изводил, придирался… Будто два разных человека.

Да, у нее болело сердце за этих мужчин, как ни крути, а давно ставших ей близкими, каждый по-своему, ее семьей. Только толку от ее наблюдений, если ни один, ни другой не были готовы мириться или как-то идти навстречу? Правда, если верить Дану, то вчера его отец сделал первый шаг к примирению. Как иначе расценить тот факт, что о помощи в управлении попросил? И Юля надеялась, что что-то, да изменится.

Так или иначе, Дима и ее приучил приезжать в офис раньше всех. Ну, кроме уборщиц, разве что. А уж после того, как у него приступ был, Юля и сама взяла это себе за обязательное правило. Ведь отчим ей доверил компанию…

Хотя уж больно сложно Юле давалось все это, морально тяжело. И пусть Дима всегда страховал, она понимала, что отчиму сейчас отдыхать нужно, а не снова нырять с головой в управление. И команда менеджеров, глав отделов имелась, на которую опереться вроде можно… Но все же, именно Юле их всех проверять и контролировать, и для этого надо все нюансы и мелочи знать. Что не так и просто, учитывая ее возраст и сферу компании.

Правда, уже в процессе выяснилось, что Юля достаточно хороший «конфликт-менджер» (там, где это ее личной жизни не касалось, к сожалению), и она весьма неплохо справлялась с тем, чтобы поддерживать баланс между всеми остальными… И пока этого было достаточно для нормальной работы давно отлаженной системы.

Но от нее все равно требовалось максимума сил и постоянного напряжения.

И сегодня это было хорошо: из-за того, что совершенно не выспалась, нормально и не привела себя в порядок, будет время, чтобы хоть волосы как-то уложить, да попытаться скрыть макияжем последствия вчерашней ночи, вновь выкрутившей ей душу наизнанку. Отвлечется, в конце концов, забив голову рабочими проблемами, и перестанет накручивать себя. А еще, может быть, придумает, как им с Даном поменьше пересекаться, учитывая то, что теперь и он здесь будет…

Как мечтали раньше.

«Мечты сбываются, а переварить ты их не можешь», как поговаривала одна из героинь любимого мультика ее младшего братика, уже родного, по отцу. Женился повторно четыре года назад, «поймали» его таки. И хоть с самим отцом и новой женой мало общалась, от Матвея была в восторге и с удовольствием проводила время с малышом, иногда даже «подрабатывая» няней, если отец с женой куда-то выходили, а она была свободна. Понятно, что там и своих нянь хватало, но Юле эти часы с мультфильмами, кубиками и неумелыми рисунками, когда больше краску руками размазывали по бумаге, чем реально что-то изображали, всегда в радость оказывались. Перезагрузка.

«Своих пора заводить», неодобрительно ворчала мать, не особо довольная тем, что Юля с братом возится. Но она чаще игнорировала, не ввязываясь в споры, себе дороже.

Ладно, сейчас других проблем с головой хватает. А к Матвею, кстати, можно будет вечером заскочить или завтра. Пока же надо внешность и голову в порядок привести. И как-то придушить это дикое желание прикурить… А ведь даже «айкос» специально не брала. Понимала, что думать будет… и о сигаретах, и о Дане. Но раз решила завязать…

* * *

Замерла на пороге своего кабинета, словно споткнувшись на этих чертовых шпильках. Опешила, едва не выронив сумку. На столе стояла пузатая ваза из фиолетового стекла с огромной композицией невероятных цветов, Юля и половины их названий не знала. А еще под этими цветами стояла ее чашка и… Окей, Юля могла поспорить на то, что в ней.

Бросив сумку на привычное место в углу дивана, она на подламывающихся ногах подошла к столу, против всякого осознанного желания глубоко вдыхая дурманящий запах свежего кофе. Протянула руку, обхватив чашку.

Та была горячей. Рядом стоял стакан с водой.

У них всегда кофе варил Дан. Юля не умела. Могла включить кофемашину, «приготовив» эспрессо или американо. Купить могла, это ей тоже прекрасно удавалось, чему Дан всегда усмехался. Но вот заваривать в турке свежесмолотый кофе так, чтоб раскрыть все грани аромата и вкуса зерна, чтоб притомить и не дать закипеть, чтоб не потерять пенку… Никак не могла Юля освоить такую науку, терпения не хватало.

А Дан умел. Давно научился, еще до того, как они познакомились даже, тусовался с друзьями в одном из баров, где хозяин долгое время в Турции жил, освоил это умение. Ну и Дану передал, когда тот интерес проявил.

И всегда именно он варил ей кофе утром.

Дрожащей рукой подняла чашку, сделав глоток. Так и есть: горячий, ароматный, крепкий, как живой, напиток словно прогрел ее изнутри всю. Именно такой, как Юля любила.

— Где ты турку грел тут? — не поворачиваясь, спросила она, услышав тихий шум прикрывающейся двери за спиной.

— Есть электрические, Юль, — он замер за ее спиной в полушаге, так, что тепло его тела окутало, будто плед, накинутый на плечи.

Слишком опасно, учитывая, что Юля ночью почти не спала, нельзя этому теплу доверять. И расслабляться тоже.

— Ты даже раньше меня приехал, — стараясь держать ровный тон, она хмыкнула, отступив, повернулась к нему, отпив еще кофе. Ну вкусно же, как тут отказаться?

— Хотел, чтобы кофе для тебя был горячим и свежим, — в уголках рта Дана притаилась грустная усмешка, понимающая, что заставило Юлю отступить. — И ждал тебя по приезду.

А глаза красные, что у вампира. И сам весь как через центрифугу пропущен, хоть и в свежем костюме, побрит. Не спал… Даже меньше, чем сама Юля, похоже. Сердце дрогнуло, но она придушила этот порыв. Сколько раз он ее жалел за последние годы?

И все же… «Сова» по биоритмам, Дан ужасно переносил ранние подъемы и чувствовал себя соответственно, если приходилось вставать раньше семи. А лучше бы и до девяти ему всегда было поспать. Но ведь регулярно поднимался на работу, пытаясь доказать отцу или самому мирозданию, что способен и с этим справиться.

— Он вкусный. И цветы прекрасны, — честно признала Юля, сделав еще глоток. — Но это капля, Дан. И ей не перекрыть то море боли, что ты заставил меня испытать за последние несколько лет.

Прикрыла глаза, и оттого, что слизистую пекло, сама тоже ни разу не выспалась, и оттого, что поймала себя на мысли: всматривается, вглядывается в него, пытается понять верит он ей теперь или не верит? А ведь какая разница, если сразу принял худшее о Юле, вопреки ее словам…

— Капли стекаются в океан, малая. А в нем растворится любое море, потеряется… — тихо шепнул Дан у ее виска, обхватив плечи Юли руками.

Аккуратно, без принуждения, сам наклонился, чтобы и она кофе не расплескала, но и прижаться к ее коже губами чуть выше дужки очков. Мимолетно и быстро, но так сжав плечи Юли… с такой жадностью и потребностью, что ее от самого этого ощущения затрясло!

Задохнулась все равно.

— Не выйдет, Дан. Поздно… — отставила чашку, все-таки боясь расплескать, спрятала руки за спину, видя, что и он эту дрожь заметил. — От сигарет не так и легко отвыкнуть, — с каким-то неловким смешком попыталась отговорку для этой дрожи придумать, чтобы не рассчитывал, что дело только в нем.

— Мы оба живы, значит, еще есть шанс. А я упертый, — не согласился с ней Дан, так и продолжая касаться лицом волос Юли. Мог и не напоминать, о его упертости она была в курсе. — Но, кстати, про сигареты, — словно бы спохватился Дан и отклонился.

Нет, она не собиралась за ним тянуться. И не потянулась. Ее просто от недосыпания и усталости качнуло немного. А то, что в его сторону, дело случая…

— Держи, остались у меня, когда сам бросал, вроде срок нормальный, я проверил, еще годные. И заказал тебе две пачки уже. Это курс. Они действительно работают, а у нас такие таблетки не продают, помнишь, — Дан достал из кармана пиджака палетку с таблетками и положил около стакана с водой. — По одной в день.

Пока Юля растеряно смотрела на лекарство, он снова быстро наклонился и коротко поцеловал ее в губы. Но отступил до того, как Юля возмущенно зашипела на него:

— Дан! Я тебе вчера сказала — хватит, у меня закончились силы. Все! — Юля даже руку вперед выкинула, будто пыталась создать между ними преграду.

— У меня еще есть, любимая. На двоих хватит сил, — улыбнулся он, но в этой улыбке было так же мало веселья, как и в первой. Вроде он действительно осознал всю тяжесть того, что теперь стояло между ними по его вине. — Пей кофе. Отец грозился приехать к восьми, не до того станет, — напоследок подав ей чашку со стола, он таки отступил, явно дав понять, что подарит ей несколько минут в тишине наедине с самой собою.

Юля только фыркнула в ответ на его обещание. Спасибо, нахлебалась по горло уже всего, на что его упрямства и выдержки хватало. И Дан понял, но и всем своим видом давал понять, что ее скепсис ему не помешает, даже несмотря на явную усталость.

И все же, оставив кофе, выпила одну таблетку, запив водой, что он для нее приготовил, наблюдая, как Дан идет по коридору в направлении кабинета своего отца, устало разминая затылок при этом и двигая плечами. Точно пытался взбодриться.

* * *

Дмитрий приехал через полчаса. Юля успела допить кофе, просмотреть бумаги по договорам, которые собирались обсуждать сегодня на совещании, и не успела толком накраситься. Честно сказать, уже при одной мысли, что надо наносить на кожу тональную основу и тушь, бросало в дрожь. Она ощущала себя настолько замученной, что эти ухищрения, которые и так-то не особо по жизни любила, только больше вгоняли в какое-то нервное напряжение. И, в итоге, Юля так и не собралась.

Посмотрела на себя в зеркало перед тем, как идти в кабинет отчима оценивающим взглядом: Диме все равно, Дан ее и не в таком виде созерцал, бывало, ну а остальные… Они же подчиненные, им до ее внешнего вида должно быть, что до внешнего вида лампочки. Махнула рукой на это все, застегнула наглухо ворот блузы, чтобы «засосом» не сверкать, прижала глаза под очками и пошла на утреннее совещание.

Зря волновалась, на нее никто не смотрел. Взгляды всех менеджеров и руководителей отделов были сосредоточены на Богдане целиком и полностью, на Юлю никто внимания не обращал. Все знали, чей он сын, да и о вечном конфликте между Дмитрием и Богданом были в курсе. В воздухе буквально висело недоумение и вопрос «что он здесь делает?».

И это при том, что Дан сидел в дальнем углу, молча слушая каждого выступающего, и за последние полтора часа ни единого слова не сказал. Единственный раз, когда он, вообще, показал себя, как живой человек, а не статуя, это когда у Юли закончилась вода. Дан так же молча поднялся до того, как она успела бы встать, сам подошел к столику, стоящему неподалеку от его «угла» и, взяв новую бутылку, открутил крышку и наполнил Юле стакан, поставив остаток рядом.

Все. Больше он положения не менял и ни единого мнения по обсуждаемым вопросам не высказал. В принципе, зная Дана очень и очень хорошо, Юля от него другого и не ждала. До того, как совершать какие-то действия или комментировать, Дан хотел получить максимум данных, не выказывая своего отношения или взглядов. Он собирал информацию. И записывать ему не было нужды, основное запомнит, изучит логику присутствующих, то, по каким принципам они работают, а вот мелочи уточнит потом.

Ее всегда это удивляло и восхищало в нем. Пыталась научиться, даже копировать в чем-то… но, видимо, это что-то врожденное. Оно или было, или нет, как и кайф от всего этого бизнеса. Юле не повезло.

Да и в личной жизни он не всегда следовал такому правилу.

Сейчас же ей присутствие Дана больше мешало. Она спиной чувствовала, что он на нее слишком часто смотрит. Словно пытается через все слои костюма и блузу ее новое тату увидеть. Или рассмотреть надпись с его именем под волосами, скрученными сегодня в небрежный низкий пучок на затылке. И этот внимательный взгляд, сосредоточенный на ней, нервировал, заставляя упускать нить обсуждения и стучать карандашом по столу, как будто у Юли нервный тик. Приходилось то и дело себя одергивать и мысленно за руки хватать.

Под конец заседания, когда настал черед Юли презентовать основную на сегодняшней повестке сделку по крупной продаже партии станков, договор на которую компания рассчитывала заключить с одним из основных заводов страны совместно с фирмой Ярослава, нервы уже ни к черту стали. Она жадно глотнула воды и включила свою презентацию, демонстрируя график планируемых поставок, предварительные схемы расчета и даты перевода платежей, а так же уточняя совместные моменты о партнерах.

Юля была хорошо подготовлена и работала над этой сделкой, они все детально обсудили с самим Ярославом, да и Дмитрий был посвящен в детали. И нервничала она, если уж на чистоту, как раз из-за внимания Дана, который, казалось, слушал ее с еще большим вниманием, чем все остальные. И все же ей удалось изложить то, что Юля планировала, ясно и четко, без запинок и внешней неуверенности. Она так долго готовилась, в том числе и ночами штудируя статистику рынка. Ее презентация была настолько полной, что ни у кого даже вопросов уточняющих не возникло. Всем все было ясно, все одобрили…

И, учитывая, что эти люди реально были в данном бизнесе поболее ее самой, на какое-то мгновение Юля ощутила триумф внутри и гордость… Гордость от того, что Дан был здесь, слышал все это и в его глазах, она прекрасно видела, спасибо собственным очкам, сверкало восхищение и одобрение. Тут уже пришлось прикладывать усилия, чтоб не позволить счастливой улыбке на губах расползтись. Да и одернула себя, напомнив, что его одобрение не меняет ничего, не искупает прошлого. Повернулась к отчиму, который тоже казался удовлетворенным ее работой. Но тут Дмитрий заговорил, позволив Юле сосредоточиться на ином.

Лучше бы оглохла, честное слово…

— Спасибо, Юля. Прекрасно подготовленная сделка. Уверен, все выйдет именно так, как ты и просчитала. Передай, пожалуйста, все бумаги и расчеты по этой сделке Богдану и введи его детально в дело. Как и остальные проекты. С этого момента он будет временно назначен исполнительным директором. Думаю, представлять отдельно Богдана Дмитриевича никому не нужно? — устало вздохнув, Дмитрий отвернулся к остальным сотрудникам.

А Юля… она так и осталась стоять, словно громом пораженная. Оглушенная, выпотрошенная. Ощущала себя грязной салфеткой, которой вытерли руки и выбросили в урну, небрежно и походя. И внутри дикая боль от нового предательства, и отчима, и…

Дан? Он знал об этих планах?!

Она резко выдохнула и хотела было развернуться к Богдану, чтобы посмотреть ему в глаза. Но только сейчас осознала, что в комнате для совещаний стоит оглушающая тишина — удивлены таким распоряженим владельца были все. Но ей от этого не легче… Тем более стоять в эпицентре.

Все пялились на нее.

У Юли словно «пробки» выбило, предохранители слетели!

И так противно стало. Так гадко!

— Да, конечно, — высоко вздернув голову, хрипло ответила Юля, потратив все оставшиеся силы на то, чтоб голос не дрогнул.

И, мысленно послав их всех далеко и матерно, резко повернулась и пошла вон из зала.

— Нет! Ни… черта! Я на такое не соглашался и не собираюсь становиться исполнительным директором! Даже временно! — за ее спиной уже возмутился схватившийся на ноги Дан. — Юля, стой, не уходи никуда! Это бред. Я согласился подстраховать и помочь Юле! А не на то, что ты устроил! — с реальным гневом и раздражением, обращенным против отца, резко обрубил Богдан.

— Я считаю, что так будет лучше и для компании, и для каждого из вас… — не отступил перед этим напором Дмитрий.

— Мне глубоко безразлично, что ты считаешь, понятно?! Как и всегда, — грубо и гневно оборвал Дан. — Юля! — он явно двинулся в ее сторону.

Интересно, как остальные этот спектакль наблюдали? Что думали?

Но Юля не остановилась, ни чтоб Дана послушать, ни чтоб на подчиненных… бывших, посмотреть, она просто не могла. Ей надо было срочно отсюда уйти, пока позорно не разревелась, как малая девчонка, на глазах у всех. Было безумно обидно. До удушья, до тошноты… Она столько сил вложила во все это за последние месяцы, да и годы, столько энергии, уйму своего времени… И теперь вот так вот «все, спасибо, свободна».

Она выскочила в коридор так, как и вчера от Богдана не убегала, сдернув очки, придавила глаза. Хорошо, что не красилась, сейчас бы тушь потекла.

— Юля! Да ну подожди же! Я вообще не в курсе был. И мы не об этом говорили вчера! — словно мысли ее слету прочитав, Дан пытался догнать и заодно убедить, наплевав на окружающих и все остальное.

И она почти ему даже верила. Только… боль от этого не уменьшалась ни на грамм. Потому Юля и не подумала остановиться, вместо этого ускорив шаг и направившись к лифту. Ничего не видела, слезы уже бежали по щекам, взгляд расплывался.

— Юля! — Дан, кажется, приближался, не намереваясь ее отпускать никуда.

Дурдом! Всхлипнула. Вторые сутки от него тут бегает! Неужели непонятно, что видеть сейчас его не может?!

В этот момент, когда до желанного лифта было еще несколько шагов, одна нога подломилась, каблук зацепился за ковровое покрытие, подозрительно захрустев. Она поняла, что теряет равновесие.

И точно бы рухнула, нелепо взмахнув руками, если бы в то же мгновение ее не подхватили сильные и надежные руки, плотно прижав Юлю к высокому и крепкому расплывающемуся силуэту в темном костюме.

— Юля?! Какого… черта?! Что случилось, Юленька? — удивленно и сосредоточенно, явно настороженно потребовал ответа Ярослав, оказавшийся ее спасителем.

А она… что ж, наверное, все просто накопилось, дошло до той черты, когда терпеть — не в человеческих силах. И Юля таки беззвучно разревелась, с единственным всхлипом «Ярик!», уткнувшись в грудь спасителя. И не важно, что одеколон не тот и руки чужие. Он ее жених, в конце концов! Уже полностью наплевала на тот факт, что за спиной, где-то настолько близко, что она его ощущала, замер Богдан…

Глава 9

«Давай, празднуй,

я больше не боюсь потерять всех.

Из-за тебя мои слова обретут цель;

Из-за тебя моя душа одинока;

Чувствую, что без тебя я ненадолго.

Но моя душа говорит мне: «Пой!»

Я ее не слушаю, бегу за тобой…»

А.Седакова и Леша Свик «Шантарам"

Настоящее

— Юля, красавица моя, что случилось? — раз в третий, наверное, тихо спросил Ярослав, продолжая крепко обнимать ее и, в общем-то, не требуя прекратить заливать слезами его рубашку.

Но в этот раз она его услышала. Как и Дана, все еще стоящего в шаге.

— Юля… — она услышала и то, как захрустели его суставы, когда стиснул кулаки.

Наверное, именно это заставило ее глубоко выдохнуть. Потом не менее глубоко вдохнуть, и вынудить себя отстраниться, посмотрев на Ярослава. Выдавила из себя вымученную усмешку, возможно, откровенно сквозившую сарказмом.

— Ничего… Ничего такого, что нельзя было не предвидеть, — с тем же сарказмом заметила она, пытаясь руками вытереть слезы.

— Юля! Я на подобное не соглашался никогда, и не соглашусь… — снова Дан.

А вот Ярослав внимательно смотрел на нее, и пару раз кинул взгляд за плечо Юли, на Богдана.

— Брось, Дан, — хмыкнула она, продолжая растирать щеки. — Мы оба в курсе, что, как бы там ни было, а это всегда было твоей мечтой…

— Не такой ценой и не в таком антураже! — твердо отрезал Богдан.

И тут Ярослав, точно слыша каждое слово, капитально удивил ее, достав из кармана брюк носовой платок и протянув Юле.

Матерь Божия! Она растерялась. Кто сейчас пользуется тканевыми платками?

Но, и оторопев, Юля все же с благодарностью взяла этот кусок ткани, аккуратно сложенный и выглаженный. Промокнула лицо, стараясь перевести дух, опять очки надела.

— Ярик, знакомься, это Богдан, сын Дмитрия. И, с сегодняшнего дня, исполнительный директор компании. Именно с ним ты будешь теперь обсуждать все детали и дальнейшее сотрудничество. В курс сделки я его ввела и наши с тобой расчеты показала…

— Юля, прекрати! — тем не менее Богдан и не думал отступать. — Ты разработала этот проект, ты все организовала, ты прекрасно управляла все эти месяцы. Я согласился на предложение отца помочь и поддержать тебя, чтобы не приходилось все одной тянуть, потому что имею представление, как тебе тяжело. Но я точно не собираюсь вестись на эту его дурную стратегию и…

— Теперь ты и.о. исполнительного директора, Дан, — крепко стиснув платок Ярослава в руке, она наконец-то повернулась к нему, ощущая за спиной уверенное и надежное присутствие Ярика…

Хотя тоже вопрос, что он думает и как теперь смотрит на развитие даже их отношений и свое предложение. Быть может, утратив свою должность, Юля становится не столь привлекательной в матримониальном плане, ведь о любви они как бы речи и не вели.

Но все эти мысли растворились в обжигающем, жгучем взгляде Дана, казалось, на последнем издыхании удерживающегося от того, чтобы не вырвать ее из чужих мужских рук. Словно он всем и каждому собирался сейчас же заявить, что она только его… Право на что давно потерял. И Юля знала, что по ее измученным глазам Дан это читает.

— Это — Ярослав Крапивин, наш партнер. Собственно, он приехал потому, что у нас была назначена встреча на десять, где мы планировали подписать окончательное соглашение и обеспечить эту поставку, — Юле пришлось прерваться, чтобы вновь побольше воздуха набрать в легкие.

— Не сказал бы, — вдруг хмыкнул Ярослав. — Я к тебе приехал, скорее, соскучился. Дела — не самое главное в отношениях, — Ярослав как-то легко подмигнул, видимо, хотел ее расслабить немного.

Юля сбилась со слова. Растерянно посмотрела на Ярика, стараясь понять, сколько правды в этом заявлении? И ужаснулась, вдруг поняв, что разучилась доверять, никому уже не верит на слово. Боится. Обожглась…

А еще вдруг осознала, что каблук таки сломала и теперь балансирует, как на ходулях, а секунду назад еще не понимала, что раскачивается на носочках. Спасибо, Ярик поддерживал за локоть. А Дан этого не пропустил, Юля видела, как сузились, сверкнув, его глаза.

Мысленно отрешившись от всего, вернулась к знакомству, желая покончить со всем скорее.

— Ярик, это — Богдан Саенко, как ты понимаешь, он сын Дмитрия и исполнительный директор теперь, что ты уже слышал…

Мужчины в упор смотрели друг на друга. Причем не просто изучая и с интересом, или как на деловых партнеров, а так… будто бы Юля оговорилась и вдруг честно назвала все своими именами: «Это Ярослав, за которого я согласилась выйти замуж, а это — Богдан, с которым я вчера весь вечер, как безумная, тра**лась, потому что разлюбить никак не могу… Не скучайте, мальчики…»

Она этого не сказала, ясное дело, но… Между двумя мужчинами, как грозовой фронт застыл, невидимый, но настолько ощутимый, что у нее волоски на руках вздыбились. И в коридоре моментально тяжело дышать стало.

А Юля… Она не в том сейчас состоянии пребывала, чтобы еще и подобный накал выносить. Да, обида осталась, но силы покинули ее вместе с плачем. И находиться здесь не могла уже. Ее исчерпали, выпили, выжали до дна. Еще и после вчерашней ночи.

— А я вас покину, хочу выпить кофе с пирожным, отвлечься после совещания, да и с обувью что-то придумаю…

— Я сейчас съезжу… — начал тут же Богдан, продолжая прожигать взглядом Ярослава.

И Юля точно знала, что он сейчас предложит: заявит, что привезет ей обувь из дому. И сделает же это… Точно не лучший вариант, особенно учитывая то, что он явно играет мускулами перед Яриком и пытается намекнуть на большее.

— Нет! — отрезала, перебив и не дав ему сказать ни слова. Глянула со всей своей обидой, болью и претензией, на которые имела право.

И плевать, что в ответ в темно-карем взгляде Богдана признание вины и боль такую же увидела. Она его не будет прощать.

— Мы перенесем обсуждение на час, как минимум, а то и на два, — веско заговорил вдруг, молчавший до этого Ярослав, уже крепко и с полным правом подхватив Юлю за пояс. — Я напою свою невесту кофе, дам ей передышку, — он и улыбнулся вроде, но в этой улыбке четко читалось, что именно он здесь имеет право и будет о ней заботиться. — И с обувью вопрос сейчас решим. А потом мы вернемся, и все вместе обговорим сделку, учитывая сложившуюся ситуацию. Думаю, за два часа ничего не поменяется.

Ярослав не спрашивал, он уведомлял о порядке их действий. И только сейчас Юля вдруг поняла, что мужчины, которых она представила друг другу, не обменялись ни традиционными рукопожатиями, ни приветствиями, как того требовали нормы их общества…

И это взволновало ее еще больше.

— Ничего не изменилось и сейчас, Юля будет участвовать во всем, я заменять ее не собираюсь, только помогать, — таким же тоном отрезал Дан, при этом напряженно глядя уже на саму Юлю.

— Я хочу кофе. И на свежий воздух. Я здесь задыхаюсь, — ощутив, как на нее накатывает новая волна этой изможденной истерики, Юля вцепилась в горло рукой, будто ей и правда воздуха не хватало.

И, стараясь высвободиться из рук Ярика, направилась к лифту, припадая на испорченный туфель. Психанула, сбросила обувь сначала с левой ноги, подумала секунду, и отправила правый туфель туда же. Даже не наклонилась, чтобы их забрать, топая в тонких чулках по ковровому покрытию. И ей было глубоко фиолетово, как это выглядело со стороны, и как она дальше будет передвигаться, когда из лифта выйдет…

— Юля, — Дан ухватил ее за пальцы, словно пытался остановить. — Стой. Сейчас с обувью решим. Куда ты собралась босая?.. Не выдумывай, простынешь…

— Мне все равно, — она дернулась, высвобождаясь. Тело нуждалось в его тепле, душа тянулась к нему, но разум и сердце… буквально кровоточили. И она так глянула, что Дан это увидел и считал.

— Опирайся, — вновь без лишних сейчас выяснений, подхватил ее под пояс Ярослав, заставив Юлю перенести свой вес на его тело.

А она… У Юли не было сил сопротивляться.

Точнее нет, она катастрофически сейчас нуждалась в опоре. И если уж решила разорвать все свои связи с Даном… Не оспаривая права Ярослава, она позволила провести себя в лифт. И только тогда, когда двери начали закрываться, допустила слабость обернуться, посмотрев в глаза мужчине, которого и любила, и проклинала одновременно.

К чести Ярослава, он ничего не спрашивал и не выяснял, пока они спускались. Дал возможность Юле просто стоять, закрыв глаза и привалившись к стене, не комментируя то, как нервно она сминает его платок. Да и тут было всего три этажа, не особо много…

— Я машину на вашей парковке поставил, сейчас подгоню, конечно, но на улицу надо будет выйти, Юля. Чувствую, мне наконец-то выпал шанс тебя на руках поносить, — с улыбкой проговорил Ярослав, когда лифт звякнул, сообщая о том, что они спустились на первый этаж. — Не было бы счастья… — подмигнул ей «жених».

Юля позитива не видела, но вымученно улыбнулась, с трудом представляя, как позволит кому-то, кроме Дана, такой плотный контакт. Но ведь она собралась поставить точку, и всерьез решила рассмотреть предложение Ярика. Значит, надо пробовать… даже несмотря на то, что сейчас не имела для этого сил. Попыталась ироничной мыслью напомнить себе, что лучшего момента никогда нет, и надо использовать настоящее, чтобы ни случилось…

Но не понадобилось… И все вышло так, как она и представить себе не могла.

У дверей лифта их ждал Дан. Она аж запнулась на «пороге» разъезжающихся дверей, когда его увидела. Ярослав, впрочем, тоже явно удивился, хоть и помог ей выйти, легко потянув за руку.

Юля сразу поняла, что он бежал по лестнице, чтобы обогнать их спуск, видела, что разогрелся, да и дыхание не ровное, хоть и пытался сделать вид, вроде ему все ни по чем. Смотрел как-то так, что и она, имея колоссальный опыт угадывания его мыслей, ничего не смогла понять. И держал в руках свои туфли, стоя посреди холла в одних носках.

Стоило Юле выйти, Дан просто наклонился и поставил перед ней эти туфли.

Даже зная его так хорошо, она опешила. Казался удивленным и Ярослав.

— Не нужно идти по улице босиком, пусть и до машины, — просто сказал Дан. Выпрямившись, глянул на нее все тем же нечитаемым взглядом и… развернулся, направившись назад к лестнице, больше ничего не добавив.

А Юля, будто дура, пялилась на его туфли, понимая, что сейчас снова разрыдается…

* * *

— Верно ли я понимаю, что Богдан Саенко и есть те «сложные прошлые отношения», о которых ты упоминала? — поинтересовался Ярослав, когда они уже приехали в кафе и даже заказали кофе.

Мужчина напротив нее казался вполне спокойным, внимательным и сосредоточенным. И не злился, если судить по внешним признакам, из-за того, что оказался втянут не в очень красивую ситуацию недавно.

— Да, — Юля все еще не была многословной. И все также не отошла от ситуации и вороха эмоций, в которые ее ввергло утреннее заявление и решение отчима.

— Я бы не сказал, что Богдан воспринимает ситуацию, как «в прошлом», — вновь задумчиво заметил Ярик, не отводя взгляд.

Юля только хмыкнула и невесело улыбнулась, разглядывая свои ноги.

Она была не в туфлях Дана, нет. Хотя все же обула те, когда они из офиса вышли. Неудобно, огромная разница в размерах, как в калошах шлепает, но куда лучше, чем босиком по асфальту, да еще и холодному, весна в городе наступила лишь на календаре. А еще как-то невыносимо больно, но и горячо в груди… А Юля все напоминает себе не поддаваться.

Потому для начала попросила Ярика у первого попавшегося обувного магазина остановить. Он не спорил, и, казалось, даже одобрил такой шаг. На чужие туфли мужчина косился… холодно. Взгляд не то чтобы все его мысли выдавал, скорее наоборот, но вот это отношение ощущалось. А когда приехали в обувной… Юля словно отыграться на ком-то решила… или вернуться к самой себе. Нет, не купила кроссовки, хоть и очень хотелось, вот правда! Но все равно понимала, что в офис еще возвращаться, а кроссовки с ее костюмом ну никак не сочетались. И это скорее ослабит, чем усилит ее позицию в любых переговорах. А ей был необходим любой резерв, даже касательно внешнего вида. Но и сил снова обувать шпильки — нет, сегодня точно не осталось.

Выбрала балетки. Вообще не разумно с точки зрения погоды, точно как и туфли утром, ну так ей и не пешком гулять по тротуарам сегодня. А она так давно не носила удобную обувь! Все ущемляла себя, отдавая приоритет имиджу.

Ярик ее выбору удивился. Но, похоже, был доволен, что Юля не задерживается с избавлением от туфлей Богдана.

— Даже не задумывался до сегодня, что ты такая миниатюрная, — с усмешкой заметил он, когда Юля определилась с выбором, отказавшись снимать самые классические балетки без каких-либо аксессуаров, зато с хорошей стелькой и удобной подошвой.

— Не нравится? — если честно, без особого интереса ухмыльнулась она, собираясь расплатиться с помощью смартфона.

— Почему? Очень нравится, теперь еще больше хочется тебя… оберегать, что ли, — улыбнулся. — Ты кажешься ранимей, — Ярослав словно и не замечал ее напряжения и надрыва внутри.

— Вот что значит, один раз перед мужчиной разрыдаться, — Юля против воли расплылась в усмешке. — И вся бизнес репутация, образ железной леди — коту под хвост.

Ей с ним всегда было… не то чтоб легко, но и не сложно. Ярослав не напрягал, не изматывал душу. У них сложились очень ровные и комфортные по общению отношения, и, наверное, именно такое настроение Юле сейчас было нужно, чтобы прийти в себя.

Ярослав рассмеялся на ее ремарку открыто и искренне. Только вот отодвинул Юлю в сторону, не позволяя оплатить. Мягко, обняв за плечо, но все же настаивая.

— Я хочу сама заплатить, Ярик, — твердо, пусть и тихо, чтобы не скандалить, возразила Юля.

— А я хочу тебе подарок сделать, могу же? — подмигнул жених, уже рассчитываясь.

Продавцов ее метания не интересовали, им, видимо, главное было продать, и терминал они автоматически мужчине подали, посчитав это единственно верным. Юле оставалось только всем видом показать, насколько она недовольна таким решением.

— Я верну тебе деньги на карту, — четко оговорила Юля, чтобы Ярослав не думал, что может просто решать за нее.

— Я не могу тебе дарить подарки? — он приподнял бровь, снял пиджак и накинул ей на плечи, проводя к двери из магазина. Туфли Дана им упаковали в пакет.

Заметил, что Юля продрогла на ветру, пока они сюда зашли? Приятно.

— Ты мне уже делал подарок недавно, — улыбнулась Юля, стараясь не накалять обстановку. На еще одно выяснение отношений у нее сейчас сил не хватит. Вместо этого прислушивалась к своим ощущениям, вновь вспоминая, каково это — ходить на плоской подошве.

— Ты им пользуешься, кстати? — распахнув перед ней дверь своего авто, уточнил мужчина.

— Да… пользовалась…

— Но? — тут же уловив ее неуверенность, спросил Ярослав, сев на место водителя. Настойчив, не отнять.

— Я хочу совсем бросить курить, Ярик, — вымученно улыбнулась Юля. — С утра держусь пока, — рассмеялась с ноткой сарказма над самой собой. — Вчера еще твоим подарком пользовалась.

— Это хорошее решение, Юля, самоелучшее для тебя в первую очередь, — вероятно, потому, что еще не тронул авто с места, Ярик повернулся и посмотрел на нее очень тепло, с таким одобрением, что действительно приятно стало.

— Спасибо, — в этот раз улыбнувшись куда искренней, поблагодарила она.

— Если хочешь, могу заказать тебе таблетки, у меня друг принимал, говорил, что очень помогают, — предложил Ярослав, все-таки заведя автомобиль.

— Спасибо, не надо, у меня есть, подготовилась. Возможно, давно стоило за голову браться и о своем здоровье думать, — не углубляясь в подробности, чтобы вновь не вспоминать Дана, поблагодарила Ярика, отвернувшись к окну.

До самого кафе они молчали. И вот, вопрос в лоб.

— Почему отец ранее не назначал Богдана вместо себя? Как только случился приступ? — видно, поняв, что Юля «закончила» обсуждать точку зрения Дана на их прошлое, поинтересовался Ярослав вместо этого.

— У них с Дмитрием всегда отношения были не самые лучшие, еще до того момента, как мы одной семьей стали. Все время спорили, ссорились, в конце концов, оба психанули: Дима сказал, что не пустит Дана в компанию. А Богдан… Он ушел и создал свой бизнес. Не знаю, слышал ты или нет, сеть магазинов спортивного питания, а теперь и спортоборудования, «Титан», — как-то отстраненно, словно бы окутанная глухой пеленой, и рассказывает о чужих людях, не знакомых, будто и не выстрадано это все ею самою. Не углублялась в тонкости того, что до сих пор всем болело.

— И тогда Дмитрий на тебя все свои надежды и ожидания перенес? — понимающе хмыкнул Ярослав.

Тут подошел официант, принеся кофе и мороженое, которое Юля заказала вместо пирожного, чем тоже удивила Ярика.

— Вроде того, — отозвалась, глядя на десерт, а не на мужчину напротив. — Там и у моей матери амбиций хватало, и у отца… Никого подвести нельзя, — тоже без подробностей, упомянула вскользь.

— А твои амбиции? — казалось, с неподдельным интересом спросил Ярослав.

— Мои… — Юля улыбнулась с сарказмом, зачерпнув ложечкой холодную массу. — Ты знаешь, что я дважды завоевывала кубок страны по хип-хопу? — даже с какой-то игривостью, словно шутливо дразнясь, спросила Юля, медленно и с удовольствием наслаждаясь насыщенным лимонным вкусом мороженого, обхватив ложку губами.

Ярослав удивился, по-настоящему, что было заметно. Расплылся в изумленной улыбке.

— Не знал. Понятия не имел. Впечатляет! — с искренним восхищением признал он. — И сейчас танцуешь?

Юля вздохнула, вновь отведя глаза на десерт.

— Иногда. Времени почти не хватает. И уже не хип-хоп, к сожалению. Так, только чтоб расслабиться, — улыбнулась криво.

— Почему сегодня Дмитрий решение изменил? — вернулся Ярослав к тому, с чего начали. Да и понять его можно, он и сам кровно заинтересован в их сотрудничестве, а для этого надо понимать и быть уверенным в партнере.

— Понятия не имею. Для меня это оказалось полной неожиданностью. И не только для меня, даже для… Дана, — все равно не смогла его обойти, так или иначе к нему мысли возвращались.

И Ярослав сразу уцепился за это.

— Почему вы расстались, Юль? — спокойно и мягко, но настойчиво поинтересовался мужчина.

А она отложила ложку, взявшись за горячий кофе. Вспоминать не хотелось, произносить это вслух тоже больно. Но и скрывать — смысла особого нет, кто захочет, тот все равно узнает.

— Он поверил не мне, а своим друзьям в некрасивой и непростой ситуации, — «выплюнула» из себя, не в силах вдаваться в подробности. — Даже не попытался разобраться…

— Я понял, — взгляд Ярика стал задумчивым и внимательным. — И сам такой ошибки не допущу, слово даю. Впрочем, его промах мне только на руку, — словно хотел ее расшевелить, усмехнулся Ярослав, но только губами. Глаза оставались серьезными, будто обещал. — Может, тебе вместо кофе лучше Просекко заказать, чтобы развеяться? — предложил с усмешкой. — В офис я тебя довезу в целости и сохранности, гарантирую.

— Я не пью, спасибо… — выпалила автоматом, смягчив это улыбкой. Вновь в чашку кофе вцепилась. — Знаешь же. Хватит и того, что курила… — сил смотреть в глаза Ярославу не было.

Она пила в действительности. Но редко и только если Дан находился рядом, только если он ей вино или шампанское приносил. Даже сейчас. Ему верила, всем остальным… После той истории в прошлом, никому больше не доверяла в этом вопросе. И было даже как-то странно в этот момент осознать, что она, и настолько обиженной на Дана, продолжает ему доверять, а тому же Ярику не верит.

А ведь Дан ей не доверял никогда, выходит…

Мороженое показалось противным и горьким, как и кофе.

— Да, помню, что ты ни разу не пила, — кивнул Ярик, не догадываясь о ее мыслях. — Что думаешь теперь о сделке? — повернул разговор в деловое русло, за что Юля была благодарна на самом деле. — Что-то изменится с твоей точки зрения?

— Нет, не думаю, — Юля покачала головой. — Не сейчас точно, да и мы хорошие условия подготовили, не вижу смысла их менять. Богдан не идиот… Не в бизнесе, — хмыкнула она, когда Ярик заломил бровь с выражением легко читаемой иронии. — И выгоду умеет видеть, даже если что-то решит изменить, это вряд ли превысит уровень мелких правок. Так что тут все на прежних позициях, я уверена, — мороженое начало таять, и Юля сосредоточилась на десерте, вдруг вспомнив, что так и не позавтракала сегодня.

— Окей, доверюсь твоему мнению, — не спорил Ярослав, допив свой кофе.

А вот у Юли имелись вопросы, которые хотелось выяснить. Тем более в свете недавнего заявления жениха об учтении опыта конкурента. После сегодняшнего утра поняла, что не выдержит еще каких-то неопределенностей, подвешенного положения или догадок.

— Ярослав, у меня есть теперь вопрос, — отодвинув пустую креманку, спокойно и серьезно посмотрела на собеседника. Тот кивнул, словно показывая, что слушает. — Зачем я тебе? Я и раньше не очень понимала, что тобой движет, когда ты вдруг предложение сделал. Допускала, что, быть может, есть расчет по объединению бизнесов. Но, как видишь, я теперь не у руля… И хочу понимать, что происходит, что руководит тобой, какие мотивы? Видит бог, я устала играть в чужие игры, — твердо и уверенно, хоть и грустно, проговорила Юля, выдержав внимательный взгляд своего «жениха».

И замолчала, ожидая ответа.

Глава 10

Настоящее

Ярослав от ее вопроса не смутился и не утратил вечно присущего ему уравновешенного спокойствия. Наоборот, казалось, даже уверенней себя почувствовал. Расплылся в улыбке, медленно отодвинув свою чашку. Выпрямился, чуть наклонившись вперед к Юле.

— Ты подвох везде искать привыкла, да, Юля? Расчет и игры? — поинтересовался Ярик, с каким-то непонятным интересом рассматривая ее чуть ли не впритык.

— Жизнь научила, — пожала плечами она, не меняя тон.

— Почему же не допускаешь, что ты мне сама по себе нужна и интересна? Зачем обязательно бизнес вмешивать, по-твоему? — все еще не ответив на ее вопрос, опять спросил Ярик.

— А ты меня начнешь убеждать, что любишь? С первого взгляда пал жертвой моего обаяния? — с сарказмом скривилась Юля, посмотрев себе на руки. — Прости, Ярик, в это я не поверю.

А он расхохотался.

— Нет, такого говорить не буду. Но насчет обаяния, кстати, ты зря язвишь, его у тебя хоть отбавляй, как и харизмы хватает, и ты ее умеешь включать, Юленька, — отсмеявшись и глубоко вдохнув, подмигнул мужчина. — Про любовь говорить не буду, — открыто глядя ей в глаза, согласился Ярослав. — Тут такая штука, Юля, не верю я в данную субстанцию. Не мое это: слагать стихи, страдать и мучиться на рассвете, метаться бессонными ночами, сгорая в страсти по объекту обожания, — явно посмеиваясь над тоннами литературных и кинематографических ситуаций, образов и историй, хмыкнул Ярик. — Но мне с тобой максимально комфортно. А я умею ценить людей, рядом с которыми такое ощущаю. Это раз. Два — ты мне визуально очень нравишься, — подмигнул так, что Юля поняла его добрую иронию, но и искренность ощутила. — Ты мне интересна и привлекательна как женщина. Чтобы понять это, я не должен тут же пытаться затянуть тебя в кровать, и так знаю, что все получится и совпадем, если оба захотим. Со своей стороны я готов максимально работать для этого, — взгляд Ярослава был прямым, все таким же спокойным, мужчина говорил твердо и уверенно в своей правоте, казалось, не смущаясь обсуждать любые стороны отношений. — А насчет бизнеса… Знаешь, по сути, я вижу даже новые горизонты в таком решении Дмитрия. Честно сказать, то, что ты мой бизнес-партнер, я рассматривал скорее, как бонус, чем основной вариант. И сейчас думаю, что буду рад, если ты ко мне перейдешь, к примеру. Как тебе такое предложение? Сделаем и наш бизнес семейным. Что думаешь, Юля? — словно подводя черту под всем этим списком ее достоинств и выгоды их союза, спросил Ярик.

А она сидела и смотрела на него, опешив.

Юля не привыкла к такому подходу в личных отношениях. Абсолютно. Будто иное измерение. Она даже не могла бы сказать сейчас, что понимает, как это в принципе осуществимо? Подбирать спутника жизни, как партнера в бизнесе?

— То, что ты перечислил, больше на оценку и предложение бизнес-партнерства смахивает, — честно заметила она, как-то нервно сплетя пальцы.

Странная ситуация. Но… вот в чем не могла спорить — комфортная для разума. Даже волнения особого не испытала.

С ним ей было как-то ровно обо всем говорить и допустить многие варианты… Но, вот правда, что бы Ярик не говорил, а в постели с ним себя представить не могла… Тем более после такой обрисовки ситуации. Все так разумно, четко, по полочкам… А страсть? Она такая разве? Весь ее опыт опровергал слова Ярика об этой стороне жизни. С другой стороны, весь ее опыт строился на отношениях с Даном. А если оценить здраво эти самые отношения в целом, то они больше на психиатрическую патологию похожи. Когда через боль, обиду, упреки…

Быть может, и правда, имеет смысл попробовать нечто иное, пусть сейчас и подворачивает от одной мысли, чтобы позволить кому-то коснуться себя. Хотя… ее не мутило, когда Ярик целовал. Не вспыхнуло ничего, да, не взорвалось внутри, как это всегда было с Даном. Ну так и не противно, и не обожгло, оставив после вспышки страсти только пепелище от сердца и души.

— А контракт у нас будет? — поинтересовалась больше с иронией, еще не решив ничего.

— Конечно, это позволяет сразу очертить, кто и чего ждет от другой стороны, и чем готов или не готов жертвовать в случае расторжения данного договора, — так же спокойно кивнул Ярослав. — Имущественные вопросы снова-таки.

Казалось, он совершенно не волновался и не беспокоился о ее ответе. Был так уверен, что Юля согласится? Или все, саму ситуацию, воспринимал настолько философски?

— Я сбита с толку, — придерживаясь выбранной тактики полной откровенности, признала Юля, откинувшись на спинку своего кресла. При этом она непрерывно изучала Ярика, пытаясь понять, где подвох. — Обычно люди все же больше ориентируются на эмоции, когда выбирают себе мужей и жен.

Ярослав усмехнулся, наоборот чуть подавшись вперед, словно воспользовавшись предоставленным ему местом.

— Поправь меня, если я ошибаюсь, но ты не выглядишь обретшей рай на земле, благодаря своим чувствам к младшему Саенко. Да и он счастьем не искрил, насколько я видел, — без насмешки сейчас, очень тактично на самом деле проговорил Ярослав.

Юля скривилась, но кивнула, смысл спорить с правдой?

— Так что, можно допустить, что такой способ не очень гарантирует удачу в браке и благополучное процветание семьи.

— Но и расчет… — начала было Юля, имея, что возразить.

Однако Ярослав поднял руку, будто прося дать ему возможность договорить. Юля кивнула, замолчав.

— Согласен, что и тут сто процентной гарантии никто не даст. Но и твой, и мой опыт в бизнесе показывает, что сделка, в которой заранее все оговорено, редко приносит плохие или неожиданные результаты. Скорее, наоборот, такие решения обычно работают хорошо и долго, — Ярослав провел в воздухе рукой, словно подводя черту под разговором.

— А если ты все-таки встретишь кого-то и влюбишься? Через год или два? Тогда что? — поинтересовалась Юля.

— Я? О тебе речь не идет? — хмыкнул мужчина, рассматривая ее с каким-то непонятным интересом. — И почему ты не допускаешь, что мы вполне можем «влюбиться» друг в друга? — он даже характерным жестом пальцами выделил это слово в речи, как бы кавычки ставил. И говорил так, будто ему весьма забавно.

Юля промолчала.

Она еще Дана не разлюбила, чтобы заявлять, о готовности к новым чувствам. И… Юля очень ярко помнила, что любимый поразил ее с первого мгновения. Не сразу любовь вспыхнула, да. Но чувства, эмоции, мурашки по коже и сердцебиение, разрывающее грудь, при каждом взгляде на Богдана… Ничего не забыла.

С Ярославом она не испытывала чего-то и отдаленно похожего.

— Я уже как-то нахлебалась любви. Кажется, пока по горло, — без всякого веселья, скорее с горечью и сарказмом над собой, произнесла Юля. — Но почему ты так уверен, что не влюбишься, Ярик? Откуда гарантии?

— Мне тридцать семь, Юль. И пока чаша сия миновала меня, надеюсь, и дальше повезет настолько же, — немного шутливо пожал плечами мужчина. — Также за эти годы я успел понять, что мне необходимо и, главное, кого я хочу видеть рядом, что ценю в людях. Прости за немного коробящую тебя, возможно, расчетливую принципиальность, но ты мне подходишь по всем этим параметрам. Однако, если тебе так будет комфортней, мы можем прописать все, что вызывает твое беспокойство и варианты решения подобных вопросов, — закончив, Ярослав вновь откинулся назад, не отводя взгляда от Юли.

А она молчала еще минут пять, наверное, просто глядя на собеседника, которого уже вполне другом считала. Ярослав не мешал, не говорил тоже больше, очевидно, высказав все, что хотел, и не видя смысла в пустословии или ажиотаже. Не мешал ей обдумывать все, что только что прозвучало.

— Я должна подумать, Ярик. Надеюсь, ты понимаешь это и не будешь против. Но сейчас я не в том эмоциональном состоянии, чтобы дать однозначный ответ. И не хочется принимать важное решение и для тебя, и для меня, руководствуясь обидой на отчима, — наконец вздохнула Юля.

— Я понимаю и уважаю твое право, Юля, — кивнул Ярослав. — Но все же хочу уточнить, ты более склонна ответить «да» или же все-таки «нет», и мне надо дальше плюсы перечислять, уговаривая тебя? Чтобы как-то понимать перспективу, — Ярик так чарующе улыбнулся, что она сама не заметила, как улыбнулась ему в ответ.

— Это очень привлекательное предложение, Ярик, — честно сказала Юля. — И я действительно серьезно его воспринимаю и рассматриваю. Пока могу ответить только так, — не поддалась на провокацию опытного бизнесмена и переговорщика, хоть и продолжала улыбаться.

— Я понял, — со смехом поднял руки Ярик, признавая ее право. — Больше не давлю. Еще десерт? — уточнил он, кивнув на ее пустую креманку.

— Знаешь, нет, — Юля покачала головой. — Я нормально поесть хочу, голодная. Сладкое не помогло. А потом поедем назад, у нас есть и работа, кроме приятных разговоров, — вздохнула, пока слабо представляя, как вновь с Даном встретится, еще и обсуждать что-то несколько часов станет?

— Хорошо. Я тоже пообедаю, пожалуй, — согласился Ярик, жестом подзывая их официанта.

* * *

Два часа двадцать минут… двадцать одна…

Да, Богдан, как самый конченный придурок, вел отсчет времени. Нет, он не сидел, уставившись на стрелку часов, а был вполне даже занят: успел разругаться с отцом в пух и прах, едва не доведя того до нового приступа, к примеру… Но, блин! Дан не мог не донести до ума отца то, что тот натворил своими «гениальными» кадровыми решениями.

— Я не понимаю, чем ты не доволен, Богдан? — глядя на него с усталым раздражением, хмыкнул отец в ответ на категоричный отказ занять должность Юли. — Ты разве не хотел этого еще с университета? Только честно? Да и Юле тяжело, мы оба знаем, что она не выдержит на таком износе, заставляя себя…

— А ты ей об этом сказал, мля?! — рявкнул Дан, зло уставившись на отца. — Ты хоть что-то понимаешь в близких тебе людях?! Ради чего опустил ее перед всем руководством компании?! Чтоб унизить?! Показать, что ни фига не ценишь то, сколько она жилы из себя тянула ради тебя и этой фирмы?!

Отец уставился на него так удивленно, словно до этого момента сам не оценивал со стороны утреннее решение.

— Не выдумывай, Богдан! — резко отмахнулся, с каким-то тяжелым выдохом растерев грудную клетку под пиджаком. — Все и так очевидно: я хотел, чтобы она расслабилась и отдохнула…

— Что очевидно, твою м***?! — рявкнул Дан, не сразу обратив внимание на эти его дерганые действия. — Я до сих пор понять не могу, как ты можешь быть таким тупым и слепым там, где вопрос твоей семьи касается?! Опять все во благо кампании и плевать на близких?! Ты реально не понимаешь, как ее обидел?! Ты же не дурак, отец…

Вот тут Дан таки замолчал, потому что увидел испарину на побледневшей коже отца и судорожное движение, с которым он рванул галстук, ослабляя узел.

— Плохо? — не то чтобы очень сочувствующе, но поинтересовался, приблизившись к Дмитрию. Тот только тяжело и как-то беспомощно глянул исподлобья.

Ругнувшись сквозь зубы, Дан пошел к мини-бару.

Был дико зол, правда, но не до инфаркта же отца доводить. Взял бутылку с водой, вскрыл резким движением, все еще не выпустив пар, вернулся, протянул бате.

— Что мешало тебе потратить пару минут перед совещанием и обсудить это с ней, со мной, с нами? — уже больше устало спросил, глянув на часы и мысленно бесясь от того, что позволил Юле уехать непонятно куда с этим типом… Будто после всего он имел право ей что-либо запретить, пфф.

— Я был уверен, что причины такого моего решения очевидны, — словно ребенок, если по правде, в этот момент огрызнулся отец. — Она расслабится, выдохнет. Ты вернешься в семейное дело, и вы… помиритесь, — он как-то неуверенно глянул на Дана снизу вверх. — Зачем бы еще я так поступал?

— А фиг тебя знает! — не менее «приветливо» отозвался Дан, все же внимательно присматриваясь к отцу.

Он изучил все, что смог, про симптомы сердечного приступа и первой помощи, после того, как Юля рассказала ему о случившемся несколько месяцев назад. И сейчас пытался понять, нет ли необходимости эти знания применять? Однако, казалось, что, несмотря на явное недомогание, отец все же не очень плох.

— Однако, если не заметил, добился ты совсем иного: Юля в шоке и обижена. И на тебя, и на меня, практически уверена, что мы сговорились, наплевав на нее. И да, она сейчас уехала «успокаиваться» с этим вашим Ярославом, — ехидно и зло проинформировал Дан отца. — Так что твой план потерпел неудачу по всем пунктам. Х**ново ты все рассчитал, отец… — процедил сквозь зубы. — Впрочем, не сказать, что в этом было что-то удивительное.

Дан отвернулся от Дмитрия, жадно глотающего воду, подошел к окну в его кабинете. На ногах сейчас были старые туфли, которые нашлись в шкафу отца. Тот использовал их, как сменную обувь. Но Дан спокойно ходил бы и босиком… лишь бы Юля скорее успокоилась и вернулась назад, в офис. Не то чтобы Дан считал, что между ней и Ярославом «нечто» случится… Уж кто-кто, а он точно знал, как Юля выглядит рядом с мужчиной, который ее возбуждает и зажигает. И это, определенно, был не тот случай. Но его просто бесила сама мысль, что она где-то там, расстроенная и обиженная, еще и с этим придурком!..

Окей.

Он не знал, придурок ли Ярослав. Может, и нет. Возможно, мудак или, наоборот, нормальный мужик. Но ему, кем бы этот Крапивин ни был глубоко в душе, точно стоило держаться подальше от Юли!

Хотя… не Дану сейчас об этом говорить, конечно. Михалыч по этому поводу ему всю прошлую ночь мозги песочил. И, кстати, если уж об этом…

— Отец, — отвернувшись от окна, он посмотрел на Дмитрия, распустившего уже галстук полностью. Но на лицо, вроде, вернулся румянец. — Вот скажи мне сейчас честно, просто, как есть…

Дан на миг замолчал, формулируя вопрос, а Дмитрий как-то настороженно замер и посмотрел на него с неким страхом, не иначе. Похоже, понял, что Дан хочет спросить.

— Тогда, когда я пришел к тебе с вопросом о Юле, и ты сказал мне «да, возможно»… это было так же продумано, как твое решение сегодня? Во благо, ведомое только тебе? Или ты действительно что-то знал? — полуобернувшись, спросил Богдан то, о чем немало этой ночью размышлял.

Отец молчал. Молчал долго, дольше пяти минут точно. Как-то неуверенно шевелил губами, перебирая в пальцах материал галстука.

— Я считал, что на тот момент вам будет лучше расстаться, — наконец, тяжело и сдавленно выдохнул Дмитрий, не глядя на него.

Но Дана такой ответ не устраивал.

— Ты считал или знал нечто, что заставило тебя внушить мне уверенность, будто Юля имеет отношения с другим? — не отступил он, даже как-то напирая на отца тоном и самим своим настроем.

Дмитрий устало растер лицо. А после как-то обреченно посмотрел на сына.

— Я не знал. И если мы уж говорим откровенно, то я сильно сомневаюсь, что Юля могла бы тебе изменить. Не знаю, почему ты допустил такое, в ком сомневался: в себе или в ней? Но тогда мне казалось, что ваши отношения мешают вам обоим полноценно заниматься компанией и развиваться в бизнесе.

- ***ть! — Дан сам не понял, когда саданул кулаком по стене, выплескивая гнев и ярость. — Я тогда к тебе в кои-то веки пришел за советом и помощью, как к отцу! А ты… Да гори адским пламенем твой бизнес, ясно?! Мне по барабану, если тут все прахом пойдет! — заорал Дан вдруг с ужасающей ясностью, поняв, что совершил бесову уйму ошибок.

И отец тут вообще ни при чем, по факту, хоть и удружил так… Это на себя же ярость. Да, батя его обманул тогда, но ведь остальное Богдан сам сделал. Только на себя злиться сложнее, на другого человека свое бессилие и злость, отчаяние выплеснуть проще. А оно бурлило, кипело, рвало грудь на части.

— Не смей так говорить! — подскочил на ноги Дмитрий, кажется, позабыв о недавнем недомогании. — Ты вырос и имел в детстве все, только благодаря этой компании! И человеком стал, добился чего-то потому, что я смог оплатить тебе нормальное образование за эти же деньги! — отец вдруг зашатался, уперся кулаками в стол.

И Дан пожалел, что сам дал волю эмоциям. Толку ноль, не с отцом ему разбираться и прощение вымаливать нужно. Выяснил то, что уже и сам понял, и надо было ставить точку…

— Я был не прав. И виноват перед вами обоими, — уже хрипло и тяжело, придушено признал отец. — Это и стараюсь сейчас исправить… — Дмитрий вновь сел, припав к бутылке с водой.

— Исправить… — Дан хмыкнул с сарказмом. — У тебя это вышло так же погано, как и попытка нас развести…

Договорить он не успел. Двери открылись, и на пороге застыла Юля, явно злящаяся на них. За ее спиной маячил тот самый Крапивин.

Дану просто-таки резанул по глазам чужой мужской пиджак на плечах его Юли.

— Вы оба орете так, что весь офис слушает эти крики! — с явным осуждением заметила она, посмотрев сначала на Дана, а потом на Дмитрия. Побледнела и быстро подошла к отчиму. — Дима, плохо? Таблетки с собой? Дан, как ты мог доводить отца сейчас?! Знаешь же о его здоровье?! — развернулась к нему с упреком и гневом.

Посмотрите, пожалуйста, уже не обижена и не злится на отчима, блин! Зато на него, похоже, готова весь гнев, как и обычно, спустить!

— Бл…ин! — отвернулся, прикусив язык. Начни пререкаться, точно ничего не исправит.

— Богдан ни при чем, не обвиняй его, — слабо отмахнулся отец, глянув на него с виной, Дан в отражении видел. Поднял взгляд на Юлю. — Наоборот, он помог мне понять, как некрасиво я поступил с тобой сегодня, Юленька. Думал, дам больше отдыха и времени на себя, а вышло, словно не ценю твоего вклада в нашу компанию. Прости, — отец таки вытащил таблетки из кармана и тут же бросил одну под язык.

— Ладно. Сейчас точно не время с этим разбираться, — все еще встревоженно отозвалась Юля.

Выпрямилась. Пиджак стал падать с ее плеч, и она, сняв, отложила тот на стол. Хоть что-то хорошее за это долбанное утро.

Дан повернулся и посмотрел в упор на нее, приподняв бровь с иронией. Серьезно? А что это она такая добрая? Два часа назад рыдала. И почему эта ее доброта и понимание распространяется на всех, кроме него?

— Поезжай домой, лучше, Дим. Я позвоню матери, скажу, что ты перенервничал. Отдохни. Как бы там ни было, Дан не должен был на тебя кричать, — снова на него глянула с упреком.

— Прости…

Он не думал говорить это так. Не ожидал, что голос сядет, засипит от едва сдерживаемых эмоций, никуда не девшихся из души, еще больше разгоревшихся при ее появлении, клокочущих под «крышкой» его попыток контроля.

Юля это уловила. Замерла, глядя на него огромными, распахнувшимися глазами.

И непонятно вроде, у кого он прощения только что просил. У отца по логике же. А прозвучало так, словно перед ней извиняется. И вовсе не за то, что заставил родителя нервничать…

Хотя сам осознавал: за все то, что случилось, словами прощения не выпросить и не заслужить, что главное. Тут и голым по асфальту через весь город проползи, содрав плоть до кости, — мало.

Да и не пацан давно, чтоб таким вот позерством пытаться реальную вину в глазах и сердце любимой загладить…

А все равно — застыли. Стоят, молчат, смотрят друг на друга…

— Я, и правда, лучше поеду, — заметил отец через минуту, когда понял, очевидно, что они не готовы продолжать говорить. Поднялся и только сейчас, по-видимому, заметил Крапивина, также наблюдающего за происходящим, хоть и не вмешивающегося. — Доброго дня, Ярослав, — Дмитрий подошел, протянув партнеру руку. — Прошу прощения, что невольно втянули вас в семейные разборки, — удивительно, но Дан мог бы поспорить, что отец пытается дать им с Юлей время прийти в себя и «прикрыть» от этого пристального изучения Крапивина!

Занимательно. Хотя Дан в этом и не нуждался. Он устал прятать и скрывать.

Посмотрел на ноги Юли и отчего-то не смог сдержать улыбку:

— Балетки? Почему не кроссовки? — негромко спросил Дан зачем-то.

Просто захотелось разрядить обстановку. Отозвалось что-то гулким эхом в груди, когда посмотрел на эту ее обувь. Вдруг опять почувствовал ее невыносимо близкой и своей…

А Юля также неожиданно улыбнулась, как-то смущенно и неуверенно, словно не смогла просто удержаться после его вопроса. И ее сбил с толку этот интерес Богдана.

— Я думала о кроссовках, — как-то непривычно тихо и робко кивнула она, поправив волосы пальцами, которые подрагивали, он заметил. — Но к костюму те никак бы не пошли…

— Раньше ты посылала всех, кто говорил тебе, что кроссовки к чему-то не идут, — хохотнул Дан, испытав безумно сладкий и настолько же болезненный укол от воспоминаний и всего, что упущенным осталось в прошлом.

— Раньше… Раньше все было иначе, — Юля выпрямилась, моргнула, словно и с себя сбросив какую-то тень наваждения памяти. Как-то виновато оглянулась на вход, где отец о чем-то продолжал говорить с Крапивным. Только вот Дан отвлекся и не следил уже за ними. Все его внимание на ней сосредоточилось. — Но у нас есть о чем сейчас думать и говорить. Прошлое оставим в прошлом, — отрезала Юля, будто собирая себя в кулак усилием воли.

Так, как умела отрешаться от всего.

Научилась… из-за него? Наверное…

— Хорошо, — не спорил Богдан, понимая, что именно в это мгновение не время и не место оспаривать такое заявление. — Ты права, у нас есть еще вопросы, которые необходимо решить до конца рабочего дня, — с некоторой иронией, хоть и грустной, согласился Дан, слегка подтрунивая над ее «зацикленностью» на работе.

— Вот именно, — не повелась на этот тон Юля, сильнее распрямив плечи. Словно пыталась дать Дану понять, что ничего не выйдет, и она не смягчится… Не позволит больше перевести их общение в личное русло. Ну-ну.

Что ж, он тоже не собирался отступать. Время покажет, кто первый признает поражение. Оба упрямые.

Глава 11

«Говорят вокруг не так.

А я с тобой наивно, принимаю каждый факт.

Выбери меня, заиграй в такт.

Виду не подам, делай сам шаг.»

М.Краймбрери «Нравлюсь ли я ему»

Прошлое

— Что-то ты не очень рада предстоящему дню рождения, малая? — заметил с вопросом Дан, открывая сок, и, привалившись плечом к холодильнику, внимательно глянул на Ким.

Их «перемирие» с девчонкой продлилось всего неделю, а теперь, уже дней пять, они вновь грызлись без всякого повода. И, сказать по правде, Дан был не в восторге от того, что Юля опять вся ощетинилась. Фиг знает с чего, без разницы же вроде должно быть. Ан нет, скребло и заело так, что он не мог оставить ее в покое, цеплял, доставал, приставал с вопросами, нарываясь на новые конфликты.

С другой стороны, с ним она хоть разговаривала. А вот родителям пришлось выдерживать полный бойкот.

— Просто отвали! — буркнула Ким сквозь зубы, стрельнув в него взглядом исподлобья, и сильнее сжала чашку с чаем, которую держала в руках, вместо того, чтобы пить. Глубже, казалось, зарылась в капюшон толстовки…

Вообще-то, Дан торопился. У него имелись планы на вечер, и весьма соблазнительные… Настолько же, как третий размер груди Маринки, с которой и договорился встретиться. Но, блин! Дан просто не мог сейчас взять и уйти. Нечто внутри зудело, заставляя пытаться вытащить Юльку на откровенность и то нормальное общение, которое, как ни удивительно, успело его увлечь и зацепить за несколько дней.

Понравилось быть для кого-то авторитетом? Возможно… Или, наверное, у него впервые за много лет, казалось, появился кто-то близкий, кто неплохо понимал его и кого хорошо понимал сам Дан. Это чувство оказалось таким, которое цепляло.

К тому же, вот честно, он абсолютно не врубался, с чего Ким снова превратилась в колючую злючку.

— Хочешь кофе, малая? — отставив свой сок, Дан подошел к столу, у которого сидела девчонка, и уперся в столешницу, словно пытался заглянуть под капюшон.

Юля как-то замерла, будто насторожившись. Отставила чай и зыркнула на него из-под своего «укрытия»:

— А ты что, никуда не торопишься?! — поинтересовалась ехидно, но в ее глазах было такое выражение…

Богдан не то чтобы хорошо в психологии девчонок разбирался, скорее совсем нет, больше по их физиологии сек. Но его прямо до позвоночника вдруг прострелило тем затаенным выражением боязливой надежды, что увидел в Юлькиных глазах, таких одиноких, настороженных и чуть-чуть строптивых.

Блин! А ведь не подумал, как ей может быть реально одиноко и тоскливо! Ведь еще только-только на взрослую стезю становится, вон, завтра восемнадцать стукнет. Такой день, а ей уже все планы и мечты поломали!..

И праздника не будет, как Дан понял, Юля поцапалась с матерью конкретно из-за полного запрета заниматься танцами. Элина психанула, решила «воспитательные меры» принять. Да и друзья подвели, насколько Дан уловил по оговоркам и поведению. Кроме того Виталия, про которого уже слышал, все приняли сторону мудака, не поверив Юле…

Дебилом Богдан не был, и мог понять, в каком вакууме малая сейчас себя ощущает. И внутри отозвалось каким-то непривычным сопереживанием.

Блин, да по х**ну сейчас на собственный сексуальный аппетит и зуд в паху! Если Дан что-то и знал досконально, так это то, как фигово бывает, когда оказываешься один против целого мира, преданный всеми, кого считал родными и близкими. И даже если Юлька сейчас такая колючая и агрессивная… Ладно, ей можно, еще подростковые бури в голове, в конце концов, а вот ему на ее выпады вестись — дурное дело, не пацан же уже.

— Представь себе, вообще свободный вечер, — ухмыльнулся, не выдав ни одной мысли, что крутились в голове. Нечто подсказывало, что Юля эту боль и ранимость как раз и пытается за своей ершистостью спрятать. Личный опыт, наверное. — Хочу вот себе кофе сварить, расслабиться, да с тобой поболтать, а то за последние дни не удавалось. Так что, на тебя варить? — все с той же легкостью поинтересовался.

Юлька глянула на чай в своих руках, который и не пила, похоже. Опять на него перевела взгляд. И вдруг расплылась в какой-то робкой, но такой… искренней улыбке.

— Давай, — выдохнула малая, и, не заметив, что у нее капюшон сполз с головы, на него смотрела.

У Дана аж похолодело что-то между ребрами, а через секунду таким жаром разлилось по груди! И глаза резануло, до чего ж Юлька все-таки красивая…Откашлялся.

— Прекрасно, — с трудом протолкнув непонятный комок, что дышать мешал, Дан повернулся к шкафам с непонятной для себя торопливостью. Надо бы занять руки и голову чем-то, а то глупости в мысли лезут…

* * *

Восторг!

Она пыталась сдержаться и не очень явно показывать это оголтелое чувство счастья, которое охватило ее от того, что Дан рядом, остался дома и варит кофе ей…

Мамочки! Она насмотреться не могла на то, как он стоит, улыбается, чуть хмурится, следя за приготовлением кофе и сбегающей пенкой. Все держит под контролем… И все в нем казалось ей прекрасным, совершенным, идеальным! Словно бы на идола любовалась, совершенное человеческое творение. А от этого телепало невероятно, но Юля пыталась держаться, как обычно.

Что не особо удавалось. Не выходило держать марку, она понимала. У нее все внутри, как забурлило, закипело таким небывалым и малознакомым счастьем! Особенно ощутимым в сравнении с той дикой, жуткой, удушливой ревностью, что она испытывала в последние дни, когда он то и дело к своей Маринке уходил…

Юля влюбилась.

Втюрилась по уши впервые в жизни. Залипла так, что даже страшно самой было. Особенно потому, что объектом ее огненных, иначе не скажешь, чувств, был сводный брат… А вот он, похоже, этого чувств совершенно не понимал.

Хорошо это или плохо? Юля не знала пока. С одной стороны, не хотелось выглядеть полной дурочкой перед ним, куда более взрослым и опытным. Но с другой… невыносимо было смотреть, как Дан едва не ежедневно уходит на свидания к другой. Особенно потому, что Юля прекрасно понимала, что они там не гуляют или в щечки целуются, если снова-таки о возрасте говорить…

Блин! Она сама не понимала, как так влипла?! Почему? За что?..

Ладно. Стоп. Ущипнула себя за руку под столом, чтобы он не заметил, стараясь стать хоть немного адекватней.

Ее мысленный диалог выглядит, как нытье жертвы прокрастинации. Вообще не характерно для Ким. Но все эти дни… Черт! У нее вся жизнь перевернулась с ног на голову, наверное, можно позволить себе немного поныть… Но зачем же было в Дана влюбляться?!

Хотя сложно не влюбиться в человека, который уделяет тебе больше внимания, чем родная мать! Первые дня три-четыре после ее отравления, Дан был почти все время рядом. Он поддерживал и подбадривал ее даже тогда, когда Юля четко поняла: придется все начинать заново, к прошлому возврата нет, и про танцы ей стоит забыть, по крайней мере, про хип-хоп точно. Только Дан да Виталя за эти дни действительно поинтересовались, что Юля чувствует.

Друг, кстати, себя сильно винил. Вот, кто ни минуты не сомневался в ее рассказе, основанном на мнении Дана и заключении врача, который ее и выхаживал. Корил себя, что ушел, оставив Юлю одну, положившись на человека, которому, как оказалось, доверять нельзя было. Юля эти заявления отвергала: не мог же Виталя нянчиться с ней в ущерб себе!..

Хотя Дан вон нянчился-таки…

И потому, уже привыкнув, что они болтают вечерами; что он рассказывает ей, как сам «грыз» науку в университете.; и что все не так уж безнадежно, даже весело часто и интересно. Да и друзья у нее появятся, однозначно. Конечно, стоит максимально отстоять то, что хоть как-то самой Юле интересно будет… И с этим Дан обещал ей помочь…

Юле казалось, что за эти несколько дней они с Богданом стали очень близкими, нереально просто! Вроде он понимает саму ее душу, то, что ранее удавалось показать кому-то лишь через танец.

Наверное, потому первый вечер, когда Дан по телефону поговорил с Мариной (да, Юля подслушала) и потом ушел явно к девушке, стал для нее ударом. Юля обиделась так, словно бы Дан ее предал.

Самое паскудное, что она понимала всю необоснованность такой претензии, осознавала глупость этой ревности и обиды… Но ничего не могла поделать! И эта обида, и жгучая, ранее неведомая ей ревность, разъедающая сердце Юли изнутри, заставляла ее злобно отвечать на вопросы Дана на следующее утро, огрызаться и грубить. Потому что самой было больно, будто бы он ее предал так же, как перед тем и отец, и мать…

— Держи, — Дан с улыбкой поставил перед Юлей чашку с кофе. Сел напротив нее со своим кофе. — Ну так что, Юль, какие планы на завтра? Что ты, кстати, в качестве подарка хочешь? — вдруг спохватился, что вообще профукал этот вопрос!

А Юля, уже успевшая сделать глоток из чашки и сейчас забавно слизывающая пенку с губы, вдруг удивленно уставилась на него.

— Ты мне подарок хочешь сделать? — казалось, ее это в самом деле поразило.

Дану даже неудобно стало, что не подумал и не спросил раньше.

— Хочу, что удивительного? — сделал максимально нейтральное выражение лица, если откровенно, залипнув на том, как Юля продолжала собирать пенку кофе с края чашки и облизывать свой палец…

О*ренеть. Пульс лупанул под двести.

Может, не стоило от свидания отказываться? У него вся кровь, кажется, рванула вниз, в член, который уж слишком быстро стал напряженным и каменным… Не мог же он из-за Юльки так возбудиться?! Или мог…

Блин, Дан солгал бы, не признав, что она его заводит. Девушка напротив него была офигительной, а он не слепой, и видел это. А к тому же, как нормальный мужик, реагировал на факт ее офигительности весьма однозначно.

— Ну, еще месяц назад ты меня замечал, только если врезался посреди темного коридора, — с лукавой улыбкой поддела его Юля, собрав уже всю пенку и сделала глоток напитка.

А Дан расхохотался от неожиданности. Елки-палки, правда же!

— Есть такое, — повинился, пытаясь привести дыхание в норму. Опять в упор на нее глянул. От этого смеха его влечение к ней не только не спало, а словно бы стало объемней, в чем-то сильней. Как жадность какая-то вспыхнула внутри, которой, это он тоже четко понимал, нельзя же волю давать, если по совести… Или можно? Не родные же?.. — Так что по подарку, малая? — повертел свою чашку пальцами, не решив для себя пока.

— А ты серьезно хочешь его сделать? — не поменяв тех лукавых ноток, Юля наклонила голову в бок, кажется, забыв о своем недавнем раздражении и злости. Глянула на него сквозь ресницы.

— Ну так не спрашивал бы, если бы не хотел, — хмыкнул Дан, не совсем поняв этого ее маневра. Что же она такое захотела? Блин, интересно самому стало!

— А слабо мне татуировку подарить? — вдруг с легким вызовом даже, вскинулась она, навалившись на стол всем телом, будто ближе к нему потянувшись. — У своего мастера?

Дан немного офигел. Уставился на нее… Но потом, проанализировав…

— А матери не боишься? — хмыкнул, пока не дав ответа.

— А мне же уже восемнадцать будет, имею права на самостоятельные решения, — фыркнула Юля, продолжая смотреть на него прямо. — Только денег своих пока на такую работу нет.

И Богдан смотрел на нее в упор, словно пытаясь что-то разглядеть во взоре Юли. Изучал секунд тридцать, наверное.

— По рукам! — наконец, воскликнул он. — За ночь выбери рисунок, я сейчас позвоню, уломаю, чтобы тебя взяли завтра, — подмигнул и одним глотком допил свой кофе.

А что, имеет же право человек, и Дан ее, как никто, наверное, понимал. Да и сам уважал татуировки, так что положительно на такое желание смотрел. Со смыслом подарок выйдет и ему по душе.

— Спасибо, Дан!!! — завизжала вдруг натуральным образом Юля и, подскочив со своего стула, рванула к нему и сильно-сильно обхватила его за шею, обнимая. — Спасибо!

— Всегда рад, — рассмеялся он как-то по-новому, ощутив и тепло ее тела, и горячее давление уже в голове от того, что эта конкретная девушка так близко и явно с охотой его обнимает.

* * *

Прошлое

— Так что, Ким, детка, выбрала рисунок, который делать будем? — Веталь, огромный мужик, не скажешь иначе, покрытый татуировками так, что чистой кожи почти не видно, смотрел на нее с интересом, которого не скрывал.

Здоровяку точно было любопытно, кого это Дан притащил так внезапно и в срочном порядке. А судя по тому, как они общались, становилось очевидным, что ее «братец» знал Веталя долгое время.

— Выбрала, — с некоторым вызовом, сильнее расправив плечи, Юля нервно дернула головой.

По правде сказать, волновалась сильно. Чувствовала себя не в своей тарелке с самого утра. Хорошо, что Дан договорился на десять, а то и непонятно, как до вечера дожила бы, если бы пришлось ждать. И не потому, что боялась, хотя и этого хватало, терпеть боль Юля не особо любила. Но все равно не потому вся дрожала. Какой-то непонятный, кстати, мандраж, как перед выступлением…

Бросила неуверенный взгляд в сторону Дана, тоже ожидающего от нее ответ с видимым интересом. Вдохнула поглубже, надеясь, что он не рассердится.

— Можно мне такого же феникса, как у него? — как-то судорожно махнула головой в сторону Богдана. — Только немного поменьше и здесь, — провела пальцами по левому плечу через кофту.

Удивились оба, судя по выражению глаз. Переглянулись.

— Или ты против, Дан? — вдруг еще сильнее занервничала Юля, ощутив тугой комок в горле, мешающий дышать и глотать.

Напряженно всмотрелась в парня.

— Да нет, — как-то больше растерянно хмыкнул Дан, неожиданно пристально и очень внимательно вглядываясь в нее. А вот Веталь на них обоих смотрел с интересом. — Но узор лучше со смыслом выбирать, Ким. Я знаю, что вкладывал в него, а ты? Не захочешь через год перебить? — вот с этим, непонятным Ким, но очень тревожащим все у нее внутри, выражением глаз, уточнил Дан.

— Не передумаю, — Ким улыбнулась, но подозревала, что ее улыбке не достает уверенности. — Фениксы же известны тем, что возрождаются после смерти. Вот и я не собираюсь «умирать», хоть все мои мечты пока втоптали в пепел, — вздохнула она, все еще с болью вспоминая о конфликте с матерью и том, как разругалась со всеми друзьями. — Наоборот, хочу об этом помнить. Вопреки всему!

— Окей, — ухмыльнулся Дан, кажется, посчитав такой довод достаточно убедительным, но взгляд не отвел. — Засчитано. Как думаешь, Веталь? — повернулся он к мастеру.

— Засчитано, Дан, — отозвался и тот с кривой улыбкой, но слышалось в его голосе что-то, смахивающее на одобрение. — Девочка кажется весьма решительной и не той, кто будет «заднюю» через год включать, — поддержал Веталь. — Скорее за новой явится, думаю.

— Мне та же мысль в голову пришла! — рассмеялся Дан, пока Юля все еще пыталась справиться со своими нервами и понять, что они об этом думают. — Окей, малая, убедила. Будет и утебя феникс! — уже повернувшись к ней, хлопнул ладонью о ладонь сводный брат даже с каким-то… воодушевлением, что ли.

— Тогда давай, снимай кофту, — велел Веталь, приблизившись к своему столу. — Ты рисунок такой же точно хочешь, без изменений? — уточнил он у Юли, что-то пролистывая в своих папках и включив ноутбук.

— Да! — отозвалась Юля глухо из-за ткани кофты, которую стягивала через голову как раз в этот момент. Отложила на стул, оставшись в одной майке.

— Ок, эскиз у нас уже есть, я только уменьшу размеры сейчас, подгоню под твою руку, — Веталь, уже что-то обнаружив в бумагах, видимо, теперь перелистывал фото на ноуте.

А Юля, все-таки испытывая немного страх (ну живая же) и толком не представляя, насколько больно будет, оглянулась на Дана в поисках поддержки.

Парень все еще смотрел на нее, даже улыбнулся, словно пытался подбодрить. Кивнул, как бы говоря, что все будет в порядке, наверное, понимая эмоции Юли. Только вот и улыбка, и сам взгляд Дана сейчас совсем иными были, чем еще и минуту назад.

Юлю как молнией пронзило насквозь, когда их глаза встретились. Все тело в мурашках!

Между ними прошел Веталь, что-то рассказывая, но она ни слова не разобрала, пялилась на парня.

Нет, Юле не стало ничего понятней, мыслей своего сводного брата она не разгадала вдруг… Но от этого взгляда ее почему-то в жар бросило! Сердце застучало так, что на секундочку Юлька иррационально переполошилась, что мужчины услышат, заметят эти удары, поймут ее состояние, ведь стоит перед ними в одной майке… Она сама ничего в ушах кроме этого стука и не слышала. А все равно, и безумно стесняясь с чего-то вдруг, что Дан поймет, догадается, как ее кроет эмоциями к нему, не смогла отвести глаза — неловко стояла и смотрела на него, вроде околдовал ее.

Он тоже не отворачивался, и на щеках парня Юля вдруг заметила напряженные складки, будто бы Дан сжал зубы до скрежета, который она из-за грохота своего дурацкого сердца просто не слышала.

* * *

О*ренеть…

Дан постарался бесшумно выдохнуть сквозь сжатые зубы, вдруг как-то вообще по-новому оценив мир и себя в нем. То ли он долбанным сексуальным маньяком вдруг стал, помешанным и одержимым, как те придурки из новостей и фильмов, что залипают на объекте своего обожания; то ли мир просто встал с ног на голову…

И, кстати, с каких это пор Ким вдруг стала «объектом его обожания», твою мать?!

Еще один глубокий вдох через нос ни фига не помог прояснить голову.

Ему все еще, как и две секунды назад, хотелось медленно опуститься на колени, по пути проследив языком вон ту пульсирующую жилку на ее шее, прикусить зубами чуть выступающие ключицы, вид которых, непонятно с какой придури, вдруг показался Дану настолько ошеломительным; буквально впиться губами, ртом обхватить соски на упругой груди, которые сейчас, видно, от холода или страха Ким, напряглись и четко просматривались под майкой… А потом, когда вдоволь наиграется с этими тугими горошинами, спуститься к животу, где тонкая полоска кожи теперь виднелась из-под задранной майки, превращая его в того самого озабоченного дебила!

У него уже от одних мыслей спина взмокла под свитером, а пах стал каменным настолько, словно Дан порно смотрел. И это все лишь от того, что девчонка, которой сегодня стукнуло восемнадцать, просто стянула толстовку через голову!..

У него точно проблемы, мля! Надо сегодня таки встретиться с Маринкой и снять напряжение, выкинув Юльку в таком русле из головы раз и навсегда. Это все точно из-за того, что она стала для него не чужой теперь, понятной и близкой, человеком, о котором Дан заботился и переживал. А припадочная психика проецирует на нее то, что Дан давно со своей девушкой не виделся. Да и общался за эти дни немного, у Марины все время какие-то дела были. Учитывая, что на носу сессия, он понимал и даже верил, что ей не до секса и в те короткие пару встреч на прошлой неделе, когда все же удалось пересечься. Вот это все и бомбануло в нем миной замедленного действия.

А то, что от Юли глаз отвести не может, ну, блин, ладно. А почему он не может, собственно, на нее смотреть? Это ничем и никем не запрещено вроде.

— Так, хорошо, Веталь, сколько все по времени займет? — как можно тише откашлявшись, поинтересовался Дан, наблюдая, как Юлю усаживают на стул у рабочего места мастера, а к ее плечу прикладывают трафарет с уже распечатанным новым узором.

— Думаю, часа три-четыре. До пяти, сегодня не больше. И я же пока не знаю, как у нас с порогом боли, — хмыкнул мастер, уже увлекшись подготовкой к процессу: достал обезболивающий крем, начал готовить аппарат.

— Судя по тому, что я о ней знаю, кажется, что с этим все в порядке, и Ким высидит столько, сколько нужно будет, хоть и сцепив зубы, — ухмыльнулся Дан, стараясь невозмутимо встретить изучающий и пристальный взгляд «сестрички».

Неужели уловила, почувствовала?

— Тогда в обычном темпе, — отозвался Веталь, поддержав усмешку.

— Лады. Я пойду пока, еще есть пару моментов, которые решить должен, и приеду, заберу тебя где-то в этом промежутке, — приблизившись за каким-то х*ром, Дан чуть взъерошил Юле волосы…

Непонятно вообще, на фига? Но так потянуло, блин, пересилить это желание не смог.

Она вздрогнула, он ощутил эту предательскую дрожь своими пальцами.

— Холодно, — принужденно улыбнулась, когда мастер недовольно поджал губы.

Веталь кивнул, потянулся за пультом, увеличивая немного обогрев.

А Дан так и стоял рядом, как дебил. Уже и идти бы надо, а он все никак отступить от Юли не мог. Вцепился в волосы, изображая, что за работой Веталя наблюдает (ну точно одержимый!) и заверяя себя, что, кажется, и Юля не подавалась назад, пытаясь к нему сильнее прижаться спиной… Или это точно от холода, а еще и нервничает же…

Но тот самый, внезапно проснувшийся в нем примитивный мужской инстинкт улавливал все, и на пользу себе истолковывал, заставляя Дана глубже втягивать будоражащий запах и дрожь тела девчонки.

Глава 12

«Умоляю лишь не говори мне,

что им говорил, и бежали с глаз

Я хочу знать, что так, как у нас,

в твоей жизни было один лишь раз»

М.Краймбрери «На тату»

Прошлое

Дан вернулся через три с половиной часа, успев поговорить с Генкой и еще одним парнем, Тимофеем, жаждущим стать их партнером в деле организации интернет магазина спортивного питания. Нормально поговорили, обсудили основные моменты. Дан настоял, чтобы послезавтра они все заверили у нотариуса, пусть «друг другу и доверяют», на чем ударение делали друзья. Но он очень четко вынес из своей учебы в университете, который закончил полгода назад, что лучше оформить все и прописать сразу, чтобы потом не судиться и друзей не терять.

Веталь уже заканчивал и собирался заклеивать повязку.

— Блин, круто! И смотрится на плече очень в тему! — оценил Дан, буквально в последний момент успев посмотреть работу мастера. — У нас теперь с тобой свой клуб посвященных, малая, почти как в «Гарри Поттере» — подмигнул девчонке, стараясь ободрить.

Юлька, измученная и явно уже исчерпавшая свои резервы терпения и выдержки, сначала удивленно уставилась на него, отвлекшись от того, что делал Веталь, а потом рассмеялась, когда дошло.

— Там Дамблдор вроде был главным, Гарри так, с боку припеку к Ордену Феникса, — скривилась все же, попытавшись кофту надеть, резко выдохнула, и Дан понял, что ни фига у нее не получается. Но таки взбодрилась, кажись.

— Не просовывай в рукав, так надень, я тебя до машины доведу, именинница, — ухмыльнулся по-доброму, наблюдая за ее попытками.

Подошел ближе, сняв куртку с вешалки, собираясь ей помочь. Показалось, что его отпустило, отвлекся, переключился в нормальный режим. Даже позабыл, если честно, после дел, что были утром какие-то проблемы с самоконтролем… Что ж, мигом вспомнил, стоило к Юле подойти и обхватить за пояс, чтобы поддержать и помочь натянуть ту самую толстовку.

Едва приобнял девушку, и Дана, как током ударило. Разрядом в двести двадцать, ей-богу! Аж пот на затылке выступил. Потому что странное, нелогичное ощущение: «свое(!)» и надо держать крепче! Рука сама дернулась, пальцы сжались, притянув ближе, словно вновь Юльку ноги подводят, и он готов нести ее на себе. Какого х*ра?! А во всем теле жар, полный сексуального желания, однозначно, но и еще чего-то такого, непривычно глубокого и тонкого, важного… Чтобы Юле хорошо и комфортно рядом с ним было, вот чего захотелось ни с того, ни с сего.

Что характерно, когда Дан осмысливал и переваривал такие вот откровения о самом себе, Ким без всяких вопросов или сомнений оперлась на его руку, позволив себя поддержать. Удобней устроила плечо с татуировкой под кофтой, пока Дан, немного оклемавшись, накинул на нее куртку. Запрокинула голову и глянула вдруг на Дана с такой улыбкой…

Зашибись, елки-палки! Такое чувство, как апперкот пропустил.

Сглотнул.

Не помогло ни фига.

Прочистил горло.

— Спасибо, Веталь! — просипел Дан, решив переключить внимание на друга, от греха подальше. — Выручил, — вытащил свободной рукой деньги из кармана своей куртки, положил на стол.

— Всегда рад помочь, — хмыкнул мастер уж больно насмешливо и загадочно, как на взгляд Дана. Будто что-то просек. — Приходи еще, именинница, — подмигнул он Ким, которая просто молча стояла рядом, кажется, целиком опираясь на Дана.

Наверное, все же непросто ей далась первая татуировка в жизни.

— Приду, — но отозвалась на приглашение со слабой улыбкой.

— Ладно, давай, до скорого! — кивнул Богдан, мягко направив Юлю к выходу.

— На гонках завтра будешь? — уже вслед им поинтересовался Веталь.

— Да, в третьем заезде, — подтвердил Дан с порога.

— Окей. Я на тебя буду ставить, имей в виду! — хохотнул Веталь, попутно убирая инструментарий.

— Я понял, не подведу! — в тон ему ответил Дан, заметив, что Юля внимательно прислушивается к этому разговору.

— Дан… а можно я тоже на гонки хоть разочек схожу? — стоило им выйти на улицу, спросила Юля. Так умело добавила в голос жалостливости и просительных ноток, что он рассмеялся, не узнав свою вечно язвящую «сестренку». — Уже совершеннолетняя же, — тут же весомо ввернула она.

— Посмотрим, — не согласившись, но и не отказав, пока не уверенный, как на такую его выходку, если с собой возьмет, отреагирует ее мать, да и его отец, если уж на то пошло.

А ему сейчас сильно обострять отношения — не выгодно вообще, тихо бы разойтись, чтоб не мешал заниматься своим делом, раз уж в семейную компанию Дана не пускает никак, считая непутевым.

— Разберемся по ходу, — добавил, открыв перед ней дверь авто.

Юля замерла, удивленно уставившись на букет из роз, который лежал на ее сиденье.

— Ух ты! — выдохнула, вновь одарив его тем сногсшибающим взглядом.

Куда-то не туда их обоих несет. Она прям излучала нечто такое, от чего в его теле все нервы вибрировали, как взведенные.

Но Дану вдруг так хорошо на душе стало, легко и свободно! Бесшабашно, что ли.

— С Днем рождения! Уже официально, так сказать, с подарком, — расплылся Дан в усмешке, помогая ей сесть, устроил букет на коленях Юли. — А то прошлый так и завял в моей машине, забыли, — повинился он, хотя оба понимали, тогда совсем не до цветов было. — А восемнадцать — это серьезно! — за каким-то лешим снова взъерошив ее волосы пятерней, хмыкнул Дан. Помог ей пристегнуться.

— Спасибо! — выдохнула Юля с еще большим восторгом, прижав к себе эти цветы.

Приятно, блин, что угодил… Как пацан малой, ей-богу!

Дан кивнул, закрыл двери и пошел к месту водителя.

Он о букете поначалу даже не вспомнил, откровенно говоря. Это родители, несмотря на продолжающееся «холодное противостояние», утром вручили Юльке цветы, огромную коробку кексов со всякими забавными надписями и что-то из украшений, какой-то браслет. Дан в этом не сек, если честно. Да и там, наверняка, основные суммы «подарка» на карту переведут, как родные всегда и делали.

Но вот по цветам Дан себе мысленно дал подзатыльник, мог бы и сообразительней быть… А потом опять забыл. И снова вспомнил, когда уже с парнями по бизнесу говорил, просто напротив окон кафе, в котором сидели, как раз цветочный магазинчик мигал вывеской. Вовремя, что и говорить! По окончанию встречи купил ей букет. И теперь видел — не зря, Юля просто балдела, уткнувшись лицом в пахучие розы, аромат которых уже пропитал весь салон авто. Хорошо, от боли точно отвлеклась.

По дороге домой они говорили мало, Дан уточнил ее впечатления от процесса, Юля попыталась казаться очень стойкой и нечувствительной к боли. Оба понимали, что она лукавит, но Дан решил дать ей эту поблажку, не поддевал. Поинтересовался, думала ли она по университетам, время то поджимает, а родители точно не слезут, если оседлали любимую тему. Юля скривилась.

— Не порть мне праздник, — шутливо заныла она, отгородившись от Дана цветами. — Хоть сегодня я могу не думать о том, от чего меня и так выворачивает?!

— Окей, сегодня не парься, — расхохотался он той гримасе, что малая скривила. Заехал в подземный гараж под их домом. — Но завтра — начинай, — ткнул ей пальцем в нос, отчего и Юля рассмеялась.

* * *

В таком же приподнятом и воодушевленном настроении они поднялись домой. Родители уже давно разъехались, в квартире стояла тишина.

— Давай сразу цветы в воду поставим, — попросила Юля, позволив ему забрать куртку.

— Давай, — не спорил Дан, — но я вообще не в курсе, где у нас вазы.

— Вазу домработница точно куда-то в гардероб прятала, — даже нахмурившись, словно сильнее сосредоточившись, а может, устав и все-таки замучившись, ведь он-то точно знал, не могло не болеть плечо, протянула Юля.

— Хорошо, пошли искать, — не спорил Богдан, понятно же было, что сама она с этим не справится. — Надеюсь, до вечера выберемся оттуда, а то у меня еще встреча сегодня есть, — легко пошутил, но Юля почему-то не улыбнулась, а как-то настороженно зыркнула в его сторону. Он не понял.

Зря, кстати, настраивался на долгие раскопки: вазу они нашли быстро. Водрузили в нее букет, установив эту всю конструкцию в углу комнаты Юльки. И решили, что заслуживают награду в виде перекуса. Дан пообещал кофе, а Юля гарантировала ему один из праздничных кексов с начинкой.

— Давай, помогу тебе кофту снять, — уже разлив напиток по чашкам, предложил Дан, заметив, как ей реально неудобно. И только сейчас дошло, что сама Юлия с этим сейчас не справится. — Чтоб обеими руками могла пользоваться.

— Да, — согласилась она, поднимаясь со стула. — Не додумалась я, что лучше расстегивающуюся надеть, неопытная, — повинилась с улыбкой, позволив Дану ухватить край толстовки и изворачиваясь, будто уж, чтобы не задеть плечо, наверное. — Теперь буду знать, — уже тише, потому что ткань заглушала.

Что ж, походило на то, что и несмотря на все эти неприятные моменты, Ким не собиралась ставить точку на татуировках. Дан уж даже ухмыльнулся, чтобы ее этим подколоть, узнать, где следующую набьет, стащил кофту так, что Юля «вынырнула» из ткани, открыл рот…

И ни фига не сказал, ни слова!

У него как затмение с мозгами случилось в этот момент, как какой-то гре***ый припадок, что ли! Ее веселые глаза, искрящиеся смешинками, прожигающие его лукавым взглядом; охренительное тело Юльки, уже сегодня выбивавшее из него дух, сама она и эта веселая, легкая и такая доверительная атмосфера между ними!.. У Дана будто голову повело. Сам не понял, как отбросил кофту в сторону, второй рукой прижав Юлю к себе и своему телу настолько крепко, будто боялся, что девушка сейчас упадет. Спасибо, про плечо не забыл, давил на пояс, сгребая в свои медвежьи объятия. И, вообще не успев себя ни остановить, ни хоть как-то осмыслить все сказанное и происходящее, вдруг жадно впился в губы, которые все еще смеялись!

Как глубже нырнул под воду, если честно, и кислорода уже мало, мозги глючат от гипоксии в миг! Потому ли не смог себя «в кулак» сжать, отступив? Фиг разберешь!

Губы у нее обалденные: горячие, сладкие, мягкие и смеющиеся. И сама Юля к нему потянулась, не отступив и не возмутившись дурацким поступком Дана. А он… оказывается, и того их глупого поцелуя в ванной не забыл! Врезалось ему на подкорку! И сейчас пальцы в ее тело впиваются, прижимая крепче, второй рукой в волосы уцепился, обхватил затылок, чтобы еще глубже сделать этот поцелуй.

Мозги в хлам! Вовсе мыслей нет в башке. Голые чувства, какой-то дикий кайф от ее сладости, от такого же жадного ответа девчонки, от самого ощущения, как прижата к его телу. Он все чувствует: и буханье сердца Юльки, вторящее его собственному бешеному пульсу; и ее немного потерянные, невероятно беззащитные тихие всхлипы, когда на носочки привстала, кажется, чтобы прижаться к нему еще сильнее.

Но сам Дан, как горит! Пылает, вспыхнув в секунду, не может собрать мозги в кучку. Каждая мышца натянута, будто звенящая струна. И такой дикий стояк в паху, словно год женщину не имел!.. Твою налево! Это что же с ним… с ними творится?!

— Дан!.. — словно уловив все это, выдохнула Юля, обняв его за шею здоровой рукой. Прижалась к нему своим офигительным телом настолько, что нет расстояния вообще, словно Дан и так каждой своей клеточкой ее не ощущал еще.

Но почему-то именно в этот момент вспыхнул в нем здравый смысл. Застыл, продолжая крепко держать Юлю, чуть отстранился, уперевшись своим лбом в ее. Дыхание у обоих горячечное, оглушающее, бьющее по напряженным нервам. Сердца стучат так, что оба, как глухие. Каждая мышца, каждый нерв пылает…

— Юля, нас не туда занесло куда-то, — хрипло выдохнул Дан, попытавшись отстраниться.

А ни фига не вышло. И не потому, что она цеплялась, Дан свои руки от нее не мог отцепить! Его собственное тело отчаянно сопротивлялось каждому пустому миллиметру между ними.

Юля тоже замерла, напряглась в его руках, медленно подняла глаза, встретившись взглядом с Даном. И там столько вопросов к нему стояло… А еще такой сонм эмоций, что грудную клетку сдавило еще большей жаждой ее сейчас на этот стол усадить, и довести все до полного и безоговорочного контакта, до потрясающий близости, до секса… Откровенного, алчного, чтобы оба потными и упали потом друг на друга, задыхаясь.

Даже в голове зашумело, настолько явственно себе эту картинку представил, и перед глазами пелена такого сильного желания, которого Дан до настоящего момента не знал.

— Почему? — тихо выдохнула Юля, не отступая.

Щеки у нее пылают, глаза сверкают так, что и звезд не нужно, и все тело отзывчиво и созвучно его телу напряжено, острые, сжавшиеся соски в его грудную клетку вдавлены, потому как не отпускает Дан, не может.

— Мы явно не в адеквате сейчас, малая, — черт знает где, откопал в себе голос. Мозги все еще отказывались соображать, а Дан пытался придумать и ей убедительно объяснить, почему разойтись нужно. — Ты просто в эйфории, День рождения, тату, все такое, — выдохнул сквозь зубы. — У тебя же парень этот… Виталий, помнишь? — пытался сообразить, а самого вдруг накрыло какой-то незнакомой, реально до черноты в глазах ненавистью к пацану, которого и видел от силы пару раз, когда тот в гости приходил к Юльке. Удушил бы, попадись ему сейчас, ей-богу! Как представил, что тот вот также обнимает и целует Юльку. — И у меня девушка есть… Меня накрыло, прости, потерял контроль. Виноват. Давно просто с Мариной не встречался… Не знаю, что накатило вдруг… — эпичная дурость… *ля!

По лбу бы себя ударить, сразу понял, что сморозил, но надо же как-то по тормозам дать.

Юля вдруг отстранилась сама, отклонилась, посмотрев на него с каким-то недоумением и… злостью, что ли? Побледнела внезапно. Затрясло девчонку в его руках.

— Идиот! — вдруг крикнула, реально и со всей силой оттолкнув Дана в сторону.

Он разжал руки от неожиданности, еще не сориентировавшись.

— Ну и катись к своей… своей… — словно не в состоянии подобрать слова, вдруг закричала Юля. Ее даже зателепало всю. И румянец уже гневный, видно, как злится, не умеет еще скрывать ни фига. — К черту катись! Иди к давалке своей, дебил! — охрипла неожиданно Юлька.

Но тут же всхлипнула, прикусив губу, прижала руку ко рту. У него внутри все закаменело, от самого себя противно. И ее опять обнять охота до ломоты в руках.

Но Юля, резко развернувшись, выбежала из кухни, оставив и оторопевшего Дана, и свою кофту на полу, и нетронутый кофе.

Дурак, блин! Уже понял, что ляпнул не то… Ну кому по душе придется, когда такой поцелуй неудовлетворенностью в сексе с другой оправдывают? Даже если случайно и накрыло не теми эмоциями. Точно дебил…

Дан осознавал это все, вслушиваясь в топот злых Юлькиных шагов по лестнице. Дверью в комнату хлопнула так, что и на нижнем этаже стекла задрожали, кажется. А Богдан все стоял посреди кухни, пытаясь разобраться с каким-то непривычным и незнакомым комом из сексуального желания, притяжения, злости и раздражения одновременно. Где источник, что первопричина? Хрен поймешь, мля!

Где-то наверху Юлька прям закричала, словно выпуская ярость из себя, обиженно и зло, так, что Дан вздрогнул. Что-то бросила, судя по звуку падения.

Взяв свой кофе, он пошел на балкон, так поняв, что сладкого не дождется…

Ну и по фигу! Реально хотелось горечи. Достал сигареты, прикуривая на ходу.

От хорошего настроения этого дня не осталось и следа.

Глава 13

Прошлое

Юле казалось, что она сейчас взорвется! Лопнет от жгучей смеси обиды, расстройства, ярости и на Дана, и на эту его Марину…

Как он мог?!

А еще, от невыносимо мощного, совершенно неподконтрольного ей самой, бешенного желания, которое Богдан разбудил в ней своим поцелуем, алчными объятиями, взглядами, словно клеймо на ней ставящими, как та татуировка, что парень ей подарил.

Плечо, кстати, болело конкретно. Может, ощущения от злости усилились, конечно. Юля сейчас не смогла бы сказать, что ведет в этом урагане ее эмоций.

Но Дан… Как он мог?! Как посмел так ее поцеловать, так обнимать, а потом заявить, что это потому, что свою девушку хочет?!

Едва подумав об этом, Юля натуральным образом закричала.

Черт! Он ее бесил! Недоумок!

Аж ногами по полу лупанула, подпрыгнув. Ей надо было выпустить куда-то эту энергию и ярость! Не болела бы так рука, наверное, серьезно Дану вмазала бы.

Но как у него совести хватило?! Как додумался сказать подобное после такого поцелуя?!

У Юли было немного опыта, если честно, из-за танцев все не до того как-то, ведь нужно и учебу не запускать (одно из условий отца, когда тот согласился оплачивать ей хип-хоп), так что особо с парнями не повстречаешься. Нет, она целовалась пару раз, и даже вроде как «гуляла» с одним в девятом классе… Но ничем, ясное дело, это не закончилось. И поцелуи те… Сейчас у нее язык не поворачивался считать их чем-то, хоть отдаленно смахивающим на чувственность. Был еще Виталий, конечно…

Мысли о друге вновь заставили вспомнить о Дане, вызвав новую волну обиженной злости!

С чего он решил, что Юля встречается с Виталием? Ну да, друг приходил пару раз, провожал ее после танцев. И да, ей самой явно намекал, что хочет отношений. Так Юля же не соглашалась! Четко сказала, что не готова дружбу терять.

Но Дану об этом не рассказывала. Или он сам такой вывод сделал?

По правде сказать, ее сейчас такая злость пробивала, что попадись Виталий на глаза в этот момент — не то что согласилась бы встречаться, от секса не отказалась бы, а того и гляди, сама подтолкнула бы парня!

Но тут ее взгляд наткнулся на вазу, полную цветов… Стало просто дико обидно и… непонятно. Неужели действительно, делая это все для нее, Дан о своей Маринке думал? Или просто сейчас решил, что им не стоит в таком русле отношения развивать, пусть и очень хочется? А то, что и ему хотелось, Юля хорошо прочувствовала. И от этого становилось еще обидней и больнее.

Какие мысли у него в голове? Чем руководствуется?

Села на кровать, продолжая смотреть на подаренный им букет, подтянула под себя ноги, пытаясь как-то разобраться в этом вихре, бушующем сейчас в ее разуме. Но выходило откровенно плохо.

Родители всегда говорили, что неумение управлять эмоциями — бич Ким. Она обычно спорила, потому что в танцах это только помогало, позволяя выложиться и раскрыться так, чтоб всему залу свои чувства передать. Сейчас… было так больно, что она бы с удовольствием «прикрутила» интенсивность. Вот только не знала — как?!

Про девушку, с которой встречался Дан, всякие слухи ходили. Юля не то чтобы хорошо ориентировалась в среде его друзей, все же и возраст не тот, и компания до недавнего времени иная была. Но тем не менее что-то слышала за последнее время. Почему Дан на эти слухи внимания не обращает, не понимала. Хотя, что Юля вообще об отношениях знала? В том и дело, что ничего, так что разобраться сложно… Правда, она думала, что никому не понравится, если про твою девушку болтают, будто бы с кем угодно закрутить готова. Но Юля и не сказала бы, что Дан прямо помешан на этой Марине. Вот совсем иначе себе отношения представляла, когда чувства через край. Может, он с ней тупо ради секса? В этом, говорили, Марина была весьма умела.

В отличии от Юли… Блин! Возможно, она этим Дана и оттолкнула? Он понял, пока ее целовал, что Юля в сексе полный ноль и не в состоянии дать парню то, что Дан захочет?!

Голова едва не лопалась от мыслей. Грудь болела от обиды и вороха желаний, которые никак не стихали, а еще, от непонимания всего происходящего. Да и плечо добавляло мучений.

Обидевшись, казалось, на весь мир, Юля забилась в угол кровати, подумав, что это самый ужасный День рождения, который у нее когда-либо был. Ни фига прикольного в этом совершеннолетии! Даже знание о том, что теперь у нее есть тату, в данный момент не радовало!

* * *

Настоящее

Где бы ей силы взять?!

Юля тяжело выдохнула и придавила глаза пальцами, сдвинув очки, в попытке хоть как-то взбодриться и прояснить голову. Выходило из рук вон плохо. Собственно, как и последние три дня, с момента появления Дана на пороге ее кабинета. Дурдом какой-то!

На заднем фоне за ее спиной, продолжалось обсуждение. Вроде бы миролюбивое, а на самом деле, если вернуться на место Юли, то волоски на коже вставали дыбом, и тут же пробивала нервная дрожь, настолько накаленная обстановка! Потому она и не выдержала, сбежала «воду пить», хотя руки дрожали так, что опасно было брать стакан — расплескает же точно!

Два часа назад в офис приехал Ярик, и они все обсуждали график поставок. Ясное дело, Дан был здесь, как и каждое мгновение, казалось. Нет, он так и не позволил никому считать себя исполнительным директором, наоборот, настойчиво давал понять, что лишь помогает Юле. Дмитрий тоже больше не настаивал. А у Юли уже просто не хватало выдержки.

Еще и визиты Ярика, ставшие ежедневными… Словно оба эти мужчины поставили себе задачу взять ее измором! И, нельзя не признать, что «изморить» ее у них получалось.

Юля себя невротичкой ощущала! Как еще не орала на всех вокруг? Учитывая, что и с желанием закурить пыталась бороться. Таблетки, кстати, помогали очень даже неплохо, и Дан ей еще полную упаковку принес вчера… Легче, правда.

Вот только Дан эти три дня словно решил от нее и на шаг не отходить… Не то чтобы преследовал, но и все время оказывался рядом: то нужно было документы сверить (и не врал, нужно); то обедать звал в ближайший ресторан, а когда Юля отказывалась, не обращая никакого внимания на ее упорное желание его избегать, заказывал обед в офис и приходил со всеми этими коробками в ее кабинет… Отказаться от еды, когда все так вкусно пахло и буквально заставляло ее облизываться, было во сто крат сложнее. Дан слишком хорошо ее знал! И нагло использовал любой шанс.

Но и Юля не велась на его маневры. Точнее, от обеда не отказывалась (блин, ну не хватало ее по утрам на то, чтобы еще и завтрак готовить, ночами уснуть не могла, стараясь Дана же из головы и выкинуть!), но вот разговор не поддерживала ни в какую, да и, в принципе, общались с ним исключительно на рабочие темы. Глупая тактика, Юля себя также в восемнадцать вела, и тогда это было чистым подростковым бунтом. Можно же поумнеть за годы… А оно не получалось. Оказалось вдруг, что в душе такая обида на него живет, что слова не выдавить, только гадостей наговорить хочется, когда видит постоянно рядом, уколоть побольнее, на виду у Дана с Яриком по телефону поболтать ни о чем…

И при этом же на многое готова была, лишь бы Дан и дальше рядом оставался. Вдруг вспомнила, какое это блаженство, когда он около нее: обернись, и обнять можно, прикоснуться, любоваться столько, сколько душе угодно!..

Хотя Юля не касалась, заявляла же, что бросила его окончательно и бесповоротно. Что самому Дану, впрочем, совершенно не мешало ее постоянно приобнимать, «поддерживать», становиться за плечом, когда документы изучали. Чертяка! Ведь шикарно знал, как на нее его близость влияет! Доставали друг друга оба, играли на нервах, изучая пределы и границы выдержки. Атмосфера между ними словно накалялась все сильнее с каждым днем, с каждой минутой, проводимой вместе. Вот-вот искрить начнет. Взорвется же!

И это все вокруг замечали, казалось…

Потому и Ярослав все время приезжал, как Юле думалось. Откровенно говоря, не была она уверена, что это помогает ей от Дана оторваться… Слишком много нитей, мелочей, крючков, на которых он ее держал так крепко, будто цепями прикованы. Иногда достаточно было Дану просто рядом пройти, замедлив на секунду шаг около Юли, резко воздух втянуть, и все: по телу огонь, жар растекается к пальцам, ноги подламываются, и она не видит ничего хоть и в очках. И его запах, аромат кожи самого Дана, который с юности обожала, теперь постоянно вокруг нее…

— Юль, тебе звонит кто-то, — прерывая эти невеселые мысли и отвлекая ее от воды, которую так и не выпила, позвал вдруг Ярик.

Вздохнула, глянула на смарт-часы, завибрировавшие на руке, звонили из клиники. Юля быстро вернулась к столу и приняла вызов.

— Слушаю? — не совсем понимая, в чем причина звонка, растерянно проговорила она, прямо-таки чувствуя, как на нее уставились оба мужчины.

И разговор стих, словно им больше обсуждать нечего, хотя этого быть не может, только что оспаривали друг у друга чуть ли не каждые десять минут времени поставок оборудования на предприятие заказчика. А теперь — молчок. В воздухе их внимание разлито просто.

— Добрый день, Юлия! Это клиника «Ясность», — отозвалась в телефоне звонким голосом администратор. — У вас запланирована операция на двадцать девятое марта.

— Да, я помню, — все еще не поняв, для чего ей так рано звонят, протянула Юля.

— Дело в том, что у нас освободилось одно место на коррекцию на этот четверг, то есть на завтра. Пациент заболел. Возможно, вы захотите раньше сделать процедуру? — тем же звонким голосом объяснила администратор.

А Юля внезапно какой-то кураж в голове ощутила… Не веселье, вообще не то, но возможность на несколько дней улизнуть из этого невыносимого напряжения, перезагрузиться.

— Да, хочу! — и для себя неожиданно, без обдумывания и размышлений согласилась Юля, скосив глаза на своих «партнеров», прожигающих ее внимательными взглядами с двух сторон. Будто оба старались смысл разговора понять по ее односложным репликам.

* * *

— Кто звонил? — Богдан, видимо, устав гадать, задал вопрос в лоб, стоило Юле просто повернуться в его сторону.

Весь подобрался, удивительно, словно чувствуя, что нечто для нее существенное крылось в этом телефонном разговоре. Уловил эту несвойственную ей давно, позабытую уже самой Юлей, готовность и способность решаться на серьезные вещи спонтанно, будто прыгая в обрыв? Разве такое возможно? Если очевидного так долго не замечал, выкручивая и выжимая душу досуха. Или за те три дня, что постоянно рядом крутился, присмотрелся, возобновил умение разбираться в мыслях Юли?

Ярик вот спокойно сидел, только смотрел внимательно, но без какого-либо ощущения внутреннего напряжения.

Вообще, в конференц-зале сразу как-то тяжело стало, накаленно. Каждый из них внутренне насторожился.

— Это из клиники, мне перенесли коррекцию зрения на завтра. Так что до понедельника я беру больничный. Будешь сам тут справляться, — прозвучало дерзко, к чему не стремилась вроде, но и извиняться не хотелось, заслужила на этот перерыв. — Если что-то надо будет уточнить, можешь звонить завтра вечером и далее. Только не пиши, Дан, пару дней я вряд ли смогу нормально ответить на сообщения.

— Я с тобой поеду завтра. Тебе точно будет нужна помощь, — похоже, не услышав и половины того, что она говорила после основной информации, решительно заявил Дан. Поднялся с кресла, уперся руками в стол, вокруг которого сидели.

— Вот еще!.. — фыркнула Юля, но ее тут же перебили.

— Верно, с Юлей завтра поеду я, — заметил негромко Ярослав, также поднявшись. — На правах жениха, — чуть насмешливо приподняв бровь, он с явным вызовом глянул на Дана.

Тот куда хуже хранил самообладание, не поспорить. И сейчас по лицу Дана явно читалось и возмущение, и яростная готовность до последнего отстаивать право быть около Юли. Вплоть до рукопашной, хоть он сам и понимал, кажется, что это довольно глупо. Да и кто виноват, что никаких прав на нее не имеет? А все равно читала же по его чертам, по выражению глаз, по самой позе эту бескомпромиссную готовность продолжать спор.

Или знала Богдана слишком хорошо просто? Потому и могла мельчайшую смену настроения уловить? В отличие от того же Ярика, в мысли и мотивы которого никак проникнуть не могла, до сих пор не разобралась.

— Никто не поедет! — веско отрезала Юля, посмотрев на обоих мужчин поочередно, надеясь, что взгляд в полной мере передает, как ее раздражают эти их «петушиные бои». — Я сама справлюсь. Каждому из вас есть чем заниматься в эти дни, тем более что контракт и партнеры не ждут. Одно дело, если только я временно выпаду, другое — когда несколько человек, руководящих ситуацией, не у дел. Ни нашей компании, ни твоей, — глянула на Ярослава, рассчитывая на его извечное здравомыслие и рассудочность… Вот уж чего им с Даном никогда не хватало! — Это не нужно. Да и не хочется, чтобы сорвался контракт, так старались, — напомнила всем о том, сколько сил они вложили в эту сделку.

— Мне плевать на сделку и компанию, меня тут никогда не ждали особо, ты в курсе, — скривился Дан, явно отвергая ее мнение. — И, если выбирать между сделками или помощью тебе, даже вопрос не стоит…

— Да серьезно?! — не сумела сарказма сдержать, и это было слышно всем в комнате. Не относительно компании, тут знала, что Дан не врет… — Ты меня выберешь? С какого это времени?.. — ехидно скривилась.

Опять тишина в комнате, и все смотрят друг на друга, как в головы пытаются забраться.

Не собиралась говорить, что именно тогда, три года назад, и начало у нее зрение падать, когда он ушел, обидев ее до такой боли, о которой Юля и не знала еще по жизни. «Стресс, — говорили врачи, — вполне может спровоцировать такое». А он даже не замечал никогда!

Дан взгляд выдержал, тяжело смотрел в ответ из-под бровей… И Юля как бы уловила, на что он этим давил, сама смутилась… Потому что да, бросал все и приезжал всегда, даже когда был дико зол или считал, что она изменила… Вспомнилось, как на выпускной ее приехал три года назад, когда только-только разругались. И Юля готова была в него метать всем, что под руку попадет, и он считал себя оскорбленным. Но ведь приехал все равно, зная, как для нее это важно, сколько сил вложила в обучение и защиту диплома, в магистратуру, которую ей с какой-то придури захотелось закончить назло всем, чтобы доказать, что хватит мозгов, что выдюжит. Хлопал громче всех, когда ей диплом вручали, и потом такой вечер ей устроил, хоть Юля и молчала, смертельно обиженная на него… Но ведь в глубине души знала, ни за что не отказалась бы от этого вечера с ним. Потому что любимый самый, настолько важный и близкий…

Застыли, глядя друг на друга. Вообще забыла о том, что рядом Ярослав стоит и смотрит. Будто никого, кроме нее и Дана, в зале. И столько эмоций, чувств, воспоминаний!

Бог знает, что еще наружу вывалили бы, то, что никогда и никому не показывали, пряча свою обиду, но и невозможность разойтись… Но в этот момент ее телефон снова включился, отозвались часы: пришло сообщение со временем операции и адресом клиники.

Юля вздрогнула, приходя в себя, как холодом ее окатило, мороз по коже пошел. И такое ощущение, словно именно ее «жених» тут лишний, несмотря на то, что ни словом, ни делом Ярик ее не обидел никогда. Только ведь не понимает его совсем! А на Дана и смотреть не нужно — по дыханию, по скупым движениям его настроение и чувства, мысли уловить может.

Господи! Ей так часто Богдана прибить хотелось за то, сколько он поломал в их жизнях своей тупой и дурной обидой на то, чего не было, в чем не разобрался! Но сейчас вовсе не время и не место с этим всем разгребаться. Да и упущенное то самое «время», к чему уже?

— Останься здесь лучше, мы долго боролись за этот контракт, не подводи отца, — вздохнула тяжело, ей вдруг воздуха здесь не хватать стало. — Я достаточно взрослая, чтобы самой справиться, ничего серьезного, это же не полостная операция, всего лишь лазерная коррекция. Процедура двадцать минут займет.

Отвернулась, сгребла телефон и документы со стола, почему-то жутко смутившись Ярика, испытала перед ним вину. Ведь видно же, что ее до сих пор по Дану кроет, несмотря ни на что. И Юле жутко стыдно стало за это почему-то.

— Я к себе в кабинет, подготовлю все, чтобы меньше вопросов было, — тихо пробормотала под нос, и, не откликнувшись ни на окрик Ярика, ни на голос позвавшего ее Дана, быстро вышла из конференц-зала.

Разумеется, ни один из них не обратил внимания на ее желание! Первым в кабинет зашел Ярослав. Юля не спрашивала, как они очередность определяли: монетку бросали, или по-глупому толкались в коридоре (ну это она больше негодовала, конечно, чем серьезно такое допускала, Ярик был слишком разумен для подобного).

— Юля, я действительно не считаю, что тебе стоит ехать завтра одной. Как ни крути, это операция, и может случиться любая непредвиденная ситуация: понадобится что-то купить, где-то подстраховать, помочь… — мужчина смотрел на нее серьезно и твердо.

— Ярик, там все продуманно, — отодвинув бумаги в сторону, Юля устало глянула на него снизу вверх. — Они домой отпускают через два часа. Уверена, будь эта процедура излишне сложной, так не происходило бы. И я внимательно изучила всю информацию о ней, да и о клинике. Мне действительно не хочется еще и тебя отвлекать от дел и, по сути, просто терять этот день, когда можно спокойно и в рабочем порядке все решать. Более того, ты же и подстрахуешь меня, оставшись в рабочем режиме и держа руку на пульсе всех процессов. Мы действительно вложили много сил, чтобы сейчас, где-то недосмотрев, вляпаться в проблемы. Не хочется, — улыбнулась как можно уверенней она, сумев выдержать взгляд «жениха».

Искренне так считала, потому и глаза не отводила. Да и не представляла, зачем Ярику в клинике сидеть? Просто потратить время, пока она занята будет? Ну глупо же! Тем более ладно бы свободен был, а так огромное количество дел и обязанностей, да и с Даном сладить — кучу сил отнимает. Она вон, вообще уже не выдерживала.

При мысли о Богдане стало совсем тяжело и паскудно. Как ни старалась Юля на Ярославе сосредотачиваться, ничего не выходило, все же равняла и сквозь призму этого мужчины, потенциального жениха, оценивала, так и не дав еще никакого определенного ответа Ярославу. И, что самое ужасное, Ярослав выигрывал только от этой оценки, если на логику опираться, а у Юли внутри ничего не отзывалось, вот совершенно! И от осознания своей дурости становилось лишь хуже.

— Я прошу тебя остаться и проследить за всем. А с этой процедурой сама справлюсь, поверь мне, — твердо и уверенно добавила еще раз, прямо встретив изучающий взгляд Ярослава, словно оценивающий серьезность ее настроя и намерений.

Мужчина так и не присел, стоял у стола, будто мониторил окружающую обстановку.

— Ты позвонишь мне сразу, если вдруг понадобиться любая помощь? — поинтересовался он.

— Разумеется, — пообещала Юля, действительно зная, что может рассчитывать на моментальный отклик с его стороны. Только не видела нужды. — Но у них все продумано, поверь мне.

— Хорошо, Юля, — Ярослав поджал губы, продолжая серьезно смотреть на нее, явно не одобряя подобное решение. — Я не доволен таким подходом, но уважаю твои чувства и желания, а также твою просьбу. И очень надеюсь, что ты действительно понимаешь и все взвешиваешь верно.

— Я все понимаю и все проверила, — заверила Юля еще раз, в этот раз искренне улыбнувшись. Вниманию Ярослава к деталям можно было только позавидовать, ей к такому еще стремиться и стремиться.

— Хорошо, — повторил. — Но я буду сам тебе звонить, чтобы ты не постеснялась, вдруг что, — Ярик обошел стол и остановился около Юли, чуть наклонился, обхватив ее лицо теплой и сухой ладонью. — Во сколько операция?

— Назначена на десять утра, но там может сместиться на полчаса, как они предупреждают. Занимает все минут двадцать, это когда я ответить на вызов не смогу, — вроде бы все детали вспомнив, уточнила Юля, не отстраняясь.

— Понял, — кивнул Ярик, наклонился и коротко поцеловал ее в губы. Властно, по праву, как-то крепко, хоть и мимолетно.

А Юля… сама потянулась следом, чтобы продлить это прикосновение. Потому что не дрогнуло ничего. Только странно как-то. Не родное. Будоражащее касание, но больше тем, что чужое совсем и непривычное. Дивное и дикое какое-то для нее, привыкшей к совершенно иным поцелуям Богдана. С другой стороны, дело практики, вероятно, и все изменится, переформируется, станет «своим», если именно этому мужчине внимание уделять. Новые привычки выработаются, разве не так?

Ярик отстранился, одарив Юлю еще одним долгим и малопонятным ей, задумчивым взглядом, ласково прошелся ладонью по волосами, по щеке и, кивнув, как бы в подтверждение каким-то своим внутренним мыслям, ушел. Ему пора было в свой офис возвращаться, и так задержался у них на целый час, Юля действительно понимала.

А через три минуты в ее кабинет ворвался Дан. Совершенно иная атмосфера мигом в помещении: дышать сложно, воздух, казалось, плотный и горячий, не протолкнуть в горло, и взгляд настолько возмущенный, что ощущение реального ожога на коже оставляет!

— Так, малая, хватит! — отрывисто заявил с порога. — Я с тобой еду. Это даже не обсуждается! Не развалится тут ничего за день. Во сколько у тебя операция? — сразу подошел впритык к ее креслу, отрезая Юле все пути к отступлению. Навис.

— Нет, ты тут останешься, — не согласилась она, и не думая на это давление поддаваться. — И, ясное дело, ятебе время не скажу. Дан, я серьезно предупреждаю, тебе там делать нечего. Я сама справлюсь! — упрямо выдвинула вперед подбородок и поджала губы.

Дан саркастично хмыкнул, смерив ее пылающим и действительно встревоженным взглядом с ног до головы.

— Не чуди, Юль. На фига геройствовать? Я подстрахую, — тихо проговорил, наклонившись так, что почти носом в ее нос уперся. А глаза, в разрез с тоном, просто «орут», давят, дожимают.

— Нет, Дан, — непонятно, где силы нашла, чтобы спокойно покачать головой?

Под блузой уже спина мокрая, сердце в груди грохочет, руки дрожат, приходиться их сжимать, чтобы не заметил. А дыхание пропадает, предатель, выдает ее с головой хриплыми, громкими вздохами! Ни следа от невозмутимости, елки-палки!

И еще одно подтверждение, что ему там делать нечего, ну зачем ей такие нервы перед операцией?!

— Я сама справлюсь…

Он прижался… Да где там(!), впился в ее рот с такой жадностью и чем-то настолько глубинным, жестким, давящим! Не поцеловал даже, как отметку на губах Юли поставил. Как будто знал, что до этого ее Ярик целовал, и пытался выжечь любой след, любую память о другом мужчине! Стереть и малейшую молекулу запаха, вкуса чужака на ее устах!

Пульс в ушах моментально барабанит так, что ничего не слышит! Только его такое же тяжелое дыхание, потому что настолько же взведен. Лишь руки Дана на своих плечах через слои ткани ощущает так, будто по голой коже скользят, и Юля каждую черточку, каждую линию на его ладонях чувствует, знает, помнит!..

— И не жди! — тихо и сипло вдруг заявил ей Дан в самое ухо, прижав мочку губами, от чего Юля как-то беспомощно задрожала вся.

Еще раз крепко обнял, так стиснув, словно самому страшно и именно он нервничает тут больше нее из-за этой операции. После вышел, больше ничего не добавив, оставив Юлю ошеломленной, разгоряченной и сбитой с толку сверх всякой меры!

Нет! Ей однозначно нужен перерыв от этих волнений и мужчин!

Глава 14

«Шепотом-ропотом-ядом

По венам стекает разбитая сальса,

Я закричу: «Собирайся, уйди!»,

Но ты знаешь — надо остаться.

Что со мной будет потом?

Что со мной будет дальше?

Как без тебя прожить смогла все эти ночи раньше?»

Лобода «Пуля-дура»

Настоящее

Было часов двенадцать ночи, наверное, когда Юля вдруг начала нервничать. Странно, такое с ней сто лет не случалось, еще со времен соревнований, кажется, когда непонятный мандраж поднимал среди ночи, не позволяя спокойно спать. И вот тут проснулась и не может голову отключить. Самым настоящим образом волнуется же! Хотя сама всем и каждому убедительно доказывала, что ничего ей не предстоит страшного. И эту процедуру обсуждала с врачом подробно, до самых мельчайших деталей — все просто и ясно.

Но вот теперь сидела посреди вороха одеял и подушек и не могла угомонить собственные нервы! Даже смешно в какой-то степени, хоть иди и снотворное пей!

Вот уж когда пожалела, что отказалась от любой компании: а ведь и мама с отчимом вчера вечером предлагали с ней поехать, когда звонила предупредить. Небывалое участие… Хотя, нельзя было не признать, что мама стала сейчас к ней куда больше тянуться, словно вдруг захотела наверстать все, что ранее важным не считала. Звонила, звала в гости, просто заходила в офис поговорить иногда. Юле это было вообще непривычно, не заведено же подобной традиции у них. Но и не выгонять же ее? Вот и общались.

В общем, мама с Димой тоже предлагали ее поддержать, а Юля со смехом отказалась, успокоив их. Теперь же… сильно пожалела. Но не признаваться же в этом глупом страхе хоть кому-то! Гордость не позволила бы.

А еще очень хотелось набрать Дана. Ей и говорить бы ничего не нужно ему было, наверное. Приехал бы, хоть она и послала его днем подальше. И обнял бы, а она точно уснула бы рядом… Как давно не спали вместе! Трахались, ругались, орали друг на друга целыми ночами, выплескивая боль и обиду, страсть, которая и не думала угасать. Опять занимались сексом… любовью это язык не поворачивался назвать. Но не лежали просто вместе, разделяя покой и отдых. И насколько же Юле этого не хватало…

Но нет, она же его бросила, пусть и приходится напоминать себе постоянно, надо завязывать. Жаль, от Богдана не существовало таблеток, что облегчали бы эту невыносимую зависимость и ломку, от которой все нутро уже, словно дикими кошками исцарапано, до боли, до крови, до обидного рева.

Прокрутилась часа два, пригрелась кое-как, почти уснула… Или, действительно, провалилась в тревожную дрему, когда вдруг снова подскочила с колотящимся сердцем! Показалось спросонья, что двери открылись. Глянула на часы — три ночи. Ну вот глупая же! Надо спать, а у нее вместо отдыха «вырванные годы», как бабушка когда-то говорила, сетуя на лишние тревоги.

Выдохнула, решив попить воды, поднялась… и чуть на ровном месте не споткнулась, когда на пороге спальни возник Богдан.

— Ты чего не спишь?!

— Ты как сюда попал?!

Одновременно возмутились, уставившись друг на друга в темной спальне. Ключей у него не было, давно забрала. Сердце все еще в груди колотится, испугалась, и в ноги от пола холодно, а она взгляд отвести от Дана не может.

Мужчина же, уже сняв куртку, в коридоре, видимо, пожал плечами и положил связку ключей на низкий комод.

— Заехал к родителям, взял у них комплект. Они поддержали мое мнение, что тебе не стоит одной на операцию ехать, — тоном, который четко давал понять, что ей не выставить его отсюда и бульдозером, заявил Дан.

И вдруг стянул свитер через голову…

— Ты что творишь? — прохрипела, еще больше ошалев, и начала моргать.

— Не спать же мне в одежде, а выезжать еще рано, клиника не так и далеко, — спокойно объяснил этот нахал, расстегнув джинсы. — Ты чего шляешься по квартире, кстати, отдыхала бы…

— Вот тебя только тут и не хватало, чтобы рассказать, что мне делать нужно! — возмущенно фыркнула Юля, беспомощно пялясь на то, как обнажается этот мужчина, от которого у нее и так всегда крышу сносило. Даже нервничать стала чуть меньше.

Злость помогла? Ага, ври себе больше, это же лучший метод…

— С каких пор ты тут спишь? Напомнить, когда и как ушел? — хмыкнула, воинственно скрестив руки на груди, чтобы скрыть предательскую реакцию своего тела под тонкой футболкой. Да себе заодно напомнить, насколько зла на Дана.

— Малая, давай не будем глупо спорить, — как-то непривычно тихо и искренне попросил он в ответ, подойдя к ней впритык, с виной, которую в голосе не прятал. Обхватил горячими ладонями ее плечи, прижав Юлю к своей груди так, что она беспомощно в его шею носом уткнулась. — Оба же знаем, что ты на нерве. Не ври, я вижу, потому и не спишь. Надеялся, что удастся тихо войти, чтоб без скандала рядом быть и поддержать. А ты по квартире слоняешься, — коснулся ее макушки губами.

Блин! Ей бы вырваться, оттолкнуть его! Точно же знает, что Юле надо… А сил нет совсем для такого подвига. Сама не поняла, как прижалась крепче, спрятавшись в его руках, вдыхая запах его кожи. Такой любимый и отравляющий одновременно.

— Страшно, малая моя? — ничуть не смущенный тем, что Юля продолжает молчать, тихо спросил Дан, коснувшись губами уже уха.

Промолчала. Но легко кивнула.

— Не бойся, мой феникс, я рядом буду, сколько бы не гнала, — снова тихо прошептал Дан, потянув ее назад в кровать.

— Поздновато такими словами раскидываться, не кажется? — хмыкнула язвительно, но из объятий не вырывалась, позволила себя укрыть и пристроить в плотном кольце сильных рук.

Малодушно оправдывалась про себя тем, что сейчас не время тратить силы на препирания и споры, до операции считанные часы. А рядом с Даном сразу как-то спокойней стало. Зевнула, сама не поняв, как стали опускаться веки, вдруг показавшиеся очень тяжелыми.

— Если не начну сейчас, искупать еще больше придется, — все также тихо, словно хотел ее убаюкать и не желал нарушать сонную тишину, хмыкнул Богдан, прижавшись подбородком к ее виску. В этом сиплом шепоте даже ей был слышен сарказм и горькая ирония Дана над собой. — Но сейчас не мои желания важны. Хочу, чтобы тебе было спокойно…

Столько мыслей! И так хочется ехидно спросить, что же заставило настолько кардинально мнение и подход изменить? Неужели поверил? С чего вдруг…

Да и какая разница, в конце концов! Она не простила, и ждать его извинений уже не хочет!

Но в эти мгновения на Юлю навалилась такая сонливость! За всю эту рваную ночь, наверное. От тепла его тела, тесно прижатого к каждой ее клеточке, казалось; от тихого и мерного дыхания Дана, внушающего иррациональную уверенность, что на него можно опереться, забыть о тревоге, подстрахует. Как раньше, как когда-то давно, когда только ему и доверяла на каком-то базовом уровне…

И Юля провалилась в сон до того, как успела бы дать волю своей язвительности.

* * *

Они проспали. Непонятно как! Ведь она будильник выставила на шесть утра! А ее Дан в восемь будить начал.

— Давай, малая, вставай, и так уже времени в обрез, — потянул с нее одеяло, мягко погладил по щекам, тормоша, пока Юля удивленно и растерянно моргала.

— Я же будильник на шесть ставила, — удивилась, еще мало ориентируясь в происходящем. Села, растирая ладонями лицо и чувствуя себя поразительно спокойной и отдохнувшей, чего давно не случалось.

— Вероятно, отключила на автомате, — Дан махнул рукой, заставив Юлю проследить этот жест и еще более удивленно заметить свой мобильный, лежащий у подушки, на которой они спали. — Я даже не услышал, прости, — с искренней виной глядя на нее, Дан тоже растер лицо, провел ладонью по волосам, будто и сам проснуться до конца хотел, а оно не выходило. — Не понимаю сам, всегда же просыпаюсь до семи, а тут, — развел руками. — Прости, Юль, — опять повторил.

Причем видно было, что искренен и не лукавит, готов на себя всю вину взять, что не совсем справедливо, будильник-то она отключила. Хотя тоже никогда такого не было, чтоб даже не отложилось в памяти… Мелькнула в голове, явно пользуясь ее расслабленным и еще сонным состоянием, предательская мысль: вот, что значит, когда вторая часть самого тебя рядом спит, та самая «половинка», не шляется где-то, превращая ночи в одинокие муки. Когда душа и сердце спокойны, то и голова отключается от тревог, чтобы там дальше не предстояло…

Сжала зубы, неистово придавила глаза, растерла уши себе даже с какой-то злостью, будто пытаясь избавиться от глупых мыслей. Разумеется, не сказала этого Дану.

— Я сейчас кофе сварю нам, взбодримся, — словно зная, о чем она думает, мужчина глянул на Юлю очень внимательно и без всякого веселья. Как-то пронзительно, будто в эту самую голову хотел заглянуть. — С завтраком вряд ли успеем.

— Есть не очень хочу, если честно, — вздохнула Юля, поднимаясь с кровати. — Я в душ быстро пошла, — избегая сейчас того, чтобы смотреть на него, направилась к шкафу. — И я все еще против того, чтобы ты со мной ехал, — проворчала уже в недра полок и ящиков.

— Ага, я помню. Но тут у меня свое мнение есть, — ничуть не смутившись, отозвался Дан, идя в сторону коридора и кухни в перспективе.

Юля фыркнула с сарказмом, но сейчас совершенно не имела времени, чтобы вновь начинать эти препирания.

Так и вышли, выпив кофе да закусив овсяным печеньем, которое она всегда любила. Запереть Дана в квартире, как и отправить его на работу, не вышло, он упрямо и упорно, настойчиво следовал за ней.

— Отец день в офисе просидит, проконтролирует все, нормально себя чувствует. Я с ним решил этот вопрос, — отмахнулся, когда Юля вновь про ответственность перед компанией заговорила. — Ты для нас обоих важнее.

Она только вздохнула, скрестив руки на груди, словно отгораживаясь, отвернулась к окну, уже не язвя, что у него громкие слова с делом в последние годы сильно расходились. Толку одно и то же повторять. Так как поехали вдвоем, и назад она точно не в состоянии будет сесть за руль (собиралась на такси добираться), повел Дан.

А у Юли телефон звякнул сообщением: «Удачи и легкого дня, красавица. Я рядом, только набери».

Ярослав…

Дан скосил взгляд, словно поняв, от кого «привет», но промолчал, лишь зубы сжал сильнее, она заметила. А Юля вновь уставилась в окно, подумав, что сегодня курить снова хочется невыносимо. От нервов? Бог знает. Или от натужных попыток понять саму себя и этих мужчин.

Вот Ярик… он ее просьбу и мнение уважал, не поспорить, сделал так, как Юля просила, хотя сам считал, что стоит поехать с ней. Разве не здорово?

А Дан наплевал на все, опять не послушав и ни во что не поставив слова Юли. Сделал так, как сам захотел и решил.

Кто прав? И почему она перед Яриком сейчас такую вину ощущает? Но и Дана же из квартиры, если по-честному, даже не пыталась выставить?..

Ох и настрой перед любой, хоть и самой простой манипуляцией! Задолбалась уже от этих самокопаний, а ясности нет в голове. Или Юля ту заметить не может.

* * *

Ждать вызова на операцию Юле не пришлось долго. Буквально через десять минут после их приезда ее пригласили подняться на операционный этаж. Юля едва успела все бумаги и согласия подписать. Дан остался внизу ждать в специальном зале для сопровождающих, и, судя по наличию там еще трех человек, не только ее близкие решили, что само слово «операция» звучит страшно. Напоследок Дан крепко обнял Юлю, так же мягко поцеловав в макушку, как и ночью. Она не оттолкнула, но и не ответила, все еще не считая, что он заслуживает снисхождения с ее стороны. Но, уже заходя в лифт, обернулась, на секунду встретившись взглядом с его темно-карими глазами. Ее любимыми, как ни юли перед собой… И отвернулась.

Богдану оказалось весьма сложно найти себе место, как только Юля ушла. Он об этой операции не успел ничего толком узнать за прошлый вечер и ночь, так что сейчас залип у развешенных по периметру зала экранов, где крутили просветительские ролики насчет разных видов этой процедуры. Видно, не у одного Дана имелись вопросы и, чтобы разгрузить себя, сотрудники подготовились.

Просмотрев эти ролики по пятому кругу (они занимали минуты три каждый, наверное), он не мог не признать, что во многом уверенность Юли казалась оправданной — процедура виделась вполне отработанной и несложной. Да и класс клиники ощущался во всем: от обстановки в зале, больше смахивающей на элитный загородный клуб, с панелями темного дерева и удобными креслами для ожидающих, до качества зернового кофе свежего помола в стоящих здесь кофемашинах. Вкусными были и конфеты, щедро насыпанные в вазочки. Поскольку Дану точно не хватило Юлькиного печенья, чтобы как-то заменить завтрак, «догонялся» сладостями. В целом, можно сказать, что атмосфера в зале царила достаточно благостная, и это не могло не влиять на Богдана.

А вот что резко испортило ему настроение, так это появление Крапивина на пороге зала ожидания буквально через полчаса. Не то чтобы неожиданно, любой нормальный мужик вряд ли оставит в одиночестве женщину, на которую претендует, в подобной ситуации. Ведь и Дан торчал здесь, да и домой к Юле ночью вломился, невзирая на запрет с ее стороны. Он-то хорошо знал свою малую, и понимал, когда она нервничает, несмотря на все свои заверения.

Очевидно, понял это и Ярослав.

Крапивин, кстати, тоже почти моментально его засек в зале. Не выдал лицом, но по позе стало ощутимо, что подтянулся, напрягся. Однако Ярослав при этом кивнул, явно здороваясь, пусть и было сомнительно, что сейчас же кинется пожимать ему руку. Да и Дан к такому не стремился.

Он в принципе не понимал этого человека. Как мужчину не понимал. С точки зрения бизнес партнера, Крапивин показал себя с прекрасной стороны, и тут Дан хорошо понимал и отца, и Юлю, активно развивающих связи с компанией Ярослава. Но по-мужски и человечески, мысли и доводы Крапивина были для Дана, привыкшего к прямолинейной, открытой, даже резкой в этой прямоте позиции, не скрывающей эмоции и мысли, ни в бизнесе, ни в личных отношениях, совершенно непонятны и необъяснимы.

И сейчас, как ему показалось, весьма неплохой момент прояснить пару позиций. Все равно пока Юлю забрали на операцию, и его не позовут наверх, чтобы помочь ей, по необходимости, в те два постпроцедурных часа. Заняться особо нечем. Все бизнес вопросы переключил сегодня на отца, особо не спрашивая, если честно, а по своей компании вчера устроили мозговой штурм с Геной, чтобы Дан не терял нить процессов и держал руку на пульсе. И после еще с Михалычем по телефону советовался, потому и приехал к Юле только к трем утра. Однако, явно не желая, чтобы к их разговору прислушивались все присутствующие в зале, чего было не избежать, Дан быстро двинулся в направлении Крапивина и выхода, у которого тот и остановился.

— На пару слов, — почти на ходу бросил Ярославу, выходя в пустой холл.

Тот хмыкнул, но не спорил, вероятно, прекрасно понимая, что на уме у Богдана. А вот ему хотелось бы понять ход мыслей Крапивина. Так что…

— Она же сказала тебе не приезжать сюда, — почти с усилием заставил себя держать руки свободно, а не закрываться.

Оба умеют вести переговоры, и не хотелось, пусть и в телесных проявлениях, уступать Крапивину, наверняка, имеющему пару своих фишек, дающих перевес.

— Тебе тоже, насколько я помню. Тем не менее мы оба здесь, — спокойно и с иронией отозвался Крапивин, включив программу, на стоящей и в холле кофемашине.

— Я там, где и должен быть — со своей женщиной, которой нужна поддержка, — черт! Ему сложно давался такой же ровный тон! Не так и привык Дан управлять эмоциями. Темпераментом явно в мать пошел, которая себя своей среди итальянцев ощущала.

— Не думаю, что Юля себя считает «твоей», — тем же ровным тоном заметил Ярослав, взяв чашку готового кофе с подставки. — Да и тебя она своим мужчиной ни разу не называла. Разве что в прошлом времени, — не отводя взгляд, точно не считая себя в проигрышной позиции, Крапивин сделал глоток напитка.

Богдан заставил себя сделать вдох перед тем, как вновь заговорить, загнал собственные эмоции под такой же контроль.

— Ты умный и прозорливый бизнесмен, Ярослав, работать с тобой в удовольствие, искренне, у меня всяких партнеров по жизни хватало, есть с кем сравнить. Кажется, что и настолько же умный по-человечески, — у него не дрогнул ни одни мускул, да и взгляд Крапивина, вдруг блеснувший искрой интереса, выдержал. — И тут, думаю, не можешь не видеть, что Юля меня любит, несмотря на то, что между нами не все решено. На кой черт тебе отношения с женщиной, которая о другом думает ежесекундно?

Крапивин молча отпил еще кофе, не отрывая этого изучающего взгляда от Дана. Отставил чашку.

— Знаешь, что я вижу, Богдан? Пусть и не особо в подробности посвящен… Что, хоть ты тоже хороший бизнесмен и партнер, ты явно фиговый мужик. И Юле особо счастья этой любовью не принес, лоханувшись там, где у нее и сомнения, что на тебя опереться может, не должно было появиться. Так что, не думаю, что у тебя слишком твердая позиция.

— Ты же не любишь ее, так какого черта? Зачем тебе Юля? — сжав за спиной руки в кулаки настолько, что заломило сухожилия, тем не менее удержал контроль Дан. Потому что каждый упрек справедлив, как бы ни было паскудно слушать это от… соперника. Тем больнее бьет в рану, которую и сам с остервенением раздирал в последние дни.

— Не люблю?.. — непонятно, то ли спросил, то ли хмыкнул Крапивин. — Что ценного для вас всех в этом слове? Всего лишь раздутая маркетинговая уловка, — чуть цинично улыбнулся его собеседник. — Вот посмотреть на вас обоих, так такой любви и не захочется. А Юля мне очень по душе, как человек. С ней и работать приятно, и просто время проводить, говорить, смеяться… Да хоть кофе пить!

Ярослав пожал плечами, словно не замечая… Или сознательно каждым этим аргументом сильнее заводя Дана, хоть тот и держался в оговоренных для самого себя пределах, пока этот… гад перечислял его, Богдана, привилегии и права, елки-палки!

Крапивин же посмотрел на Дана пристально после секундной паузы.

— Я ей право выбора даю и опору. Надежную. Чтобы Юля могла сравнить и понять, чего ей хочется. Для меня находиться рядом с такой женщиной, с ее преданностью, искренностью, ясной головой и добротой, — будет в удовольствие и честью, которую сумею оценить по всем параметрам.

Неясно, чем бы все закончилось в этот момент, если бы не открылся лифт, от которого они не так далеко стояли, и медсестра, до этого забиравшая Юлю наверх, и точно узнавшая Дана, не вмешалась в их разговор.

— Вы приехали с Песочиной, верно? — будто не заметив напряженной атмосферы, что повисла между Крапивным и Даном плотной, звенящей проволокой, казалось, доброжелательно уточнила медсестра.

— Да, — отрывисто кивнул Дан, переключившись и почему-то занервничав.

— Все нормально, — улыбнулась женщина, поняв это, похоже. — У нее процедура закончена, я ее сейчас переведу в послеоперационный зал. Нужно будет подождать еще часа полтора-два, врач ее повторно осмотрит. Если хотите, можете подняться туда.

— Хотим, — вдруг вмешался Крапивин, до того как Богдан успел бы предложить ему катиться на все четыре стороны со своим «правом выбора».

Медсестра удивилась, перевела взгляд на Богдана, но он только кивнул. По сути, сам же вот так вломился к Юле ночью, наплевав на ее просьбу. Так что и Крапивину претензий предъявить не за что. Тут только сама Юля и имеет право решить, кому из них с ней остаться в этом зале ожидания. Даже если его корежит и бесит от понимания, что сам, своими руками, по сути, создал все условия для появления этого «жениха». Продукт его, Дана, ошибок и дурных, полных той самой импульсивности и несдержанности, гнева, решений. Теперь надо вести себя взрослее и обдуманней, чтобы хоть как-то искупить, да и Юле доказать, что изменился.

Молча вошел в лифт, не помешав то же сделать и Крапивину, и в тишине, которая теперь точно потрескивала от их напряженности, будто разрядами статического электричества, поднялись на третий этаж.

Глава 15

Юля вцепилась в руку медсестры так, как утопающие, наверное, в спасательный круг цепляются. Ее колотило и трясло, в голове шумело, а ноги подламывались. Из-под закрытых век, которые очень сильно хотелось придавить пальцами, но было нельзя, градом текли слезы, которые она промокала бумажной салфеткой. Эта же медсестра предусмотрительно вложила в ее трясущуюся руку целую охапку таких салфеток перед тем, как помочь Юле подняться с операционного стола, чтобы пройти в постоперационную.

Актуально и продумано. Сама бы никак не дошла, да и не только она. Глаза не открыть пока — дико боялась, что больно будет, светобоязнь, под веками, как песком присыпано, но доктор сразу предупредил, чтобы сначала и не пробовала. Вообще, за всю операцию, было не то чтобы очень больно (с анестезией же), но так страшно почему-то! Уф!

Все тело потому и дрожало теперь, как отдача от этого страха. И немного стыдно, неудобно, взрослая же! А сердце до сих пор колотится. Отчего-то момент, когда ей зафиксировали голову и веки, а потом велели смотреть на светящуюся точку и не двигаться, показался едва не одним из самых ужасных в жизни…

Хорошо, что уже все закончилось, вот правда! И, пожалуй, именно сейчас, Юля до чертиков была рада, что там, куда бы ее ни вели, ждет Дан.

Иронично, если вспомнить, как настойчиво отказывалась от его присутствия.

Неуверенно двигаясь, опираясь на руку медсестры, она уже дождаться не могла, когда в его руках окажется. И точно в его объятия укутается, даже если Дан поддевать начнет. Хотя… что-то ей подсказывало, что не станет. Он поймет, да и сейчас уж слишком старается вновь вернуть себе позиции в ее жизни, в очередной раз заставив Юлю отказаться от намерения порвать все. В общем, это напрягало. В частности сейчас, Юля собиралась использовать по-полной момент, уж очень ей ныне хотелось поддержки.

И его ощутила, стоило им только оказаться в новом пространстве, видно, в той самой постоперационной. Тут пахло иначе: приятно, тепло, бодрящим ароматом кофе и какими-то цветами. А Юля, будто сразу присутствие Дана уловила, его аромат, напряжение этого мужчины. И, что странно, если подумать, тут же протянула к нему руку, хоть еще и не знала, подошел ли Дан. Левую, что тоже не совсем обычно, правша же. Но знала, что вот он, тут стоит, слева. И не удивилась, когда буквально в следующую секунду Дан крепко обхватил ее ладонь своей горячей рукой, потянул, словно предлагая опереться.

Медсестра чуть отступила назад.

— Юля! Все нормально?

А вот услышать этот вопрос в два голоса оказалось странно и удивительно. Опешила, как-то слепо повернувшись вправо…

— Ярик?! Ты тоже приехал?! — растерялась искренне, почему-то сильнее вцепившись в руку Дана. — Зачем?

— Беспокоился о тебе, очевидно, — голос Ярослава звучал спокойно, без гнева или раздражения, даже без ехидства. И так, будто бы мужчина улыбнулся ее вопросу… очень понимающе, что ли.

Было дико странно сейчас оказаться в такой ситуации. Как слепая же, ни выражений их лиц, ни общей обстановки не увидеть! И состояние вообще не то, чтобы разобраться толком в отношении обоих мужчин к тому, что все столкнулись вот так. С другой стороны, она ни одного не звала, каждый сам приехал тогда, когда посчитал нужным.

— Мы же договорились созваниваться, — зачем-то, наверное, больше от все той же растерянности, заметила она, испытывая какую-то неловкость.

И внутри как-то закрутило, что так и стоит, сжимая руку Дана, всем телом в его сторону подавшись, словно впитывая тепло большого мужского тела, не отходит же. Больше того, и представить сейчас не в состоянии, что нужно от Богдана отступить. А Ярослав, наверняка, все это видит и понимает.

— Я так понял, тут все в принципе пошло не по оговоренному сценарию, — заметил Ярослав… не со смешком, но как бы хмыкнул.

Юля сильно пожалела, что действительно не может открыть глаза: попыталась, но стало настолько неприятно, вновь покатились слезы, что отказалась от этой затеи.

— Знаете, мне сейчас действительно сложно вновь оказаться в эпицентре всех этих выяснений, — со вздохом, который откровенно больше на всхлип смахивал, признала как есть. — Давайте все возьмем паузу, хотя бы на пару дней. И потом оценим ситуацию заново. Пожалуйста, — попросила искренне и от души.

— Хорошо, — аж забавно, как ловко у обоих мужчин получалось отвечать синхронно.

— Давай ты пока сюда сядешь, — Дан аккуратно направил ее к какому-то креслу и помог сесть. — Принести что-то? Вода? Кофе? Печенье?

— Вода сейчас точно кстати была бы, — признала Юля, комкая в руках пачку влажных уже салфеток. Чуть запрокинула голову, пытаясь с потоком слез справиться.

Дан ловко поменял этот комок бумажек на стакан воды, сжав ее руку своей поверх стекла.

— Кому сейчас с тобой остаться, малая? — вроде бы тоже спокойно уточнил Богдан, удивив ее этой рассудительностью, если честно, не особо ему свойственной.

А Юля зависла, поняв, что нужно выбирать, и прямо сейчас, пусть это и о другом вопрос вроде, действительно глупо здесь всем торчать… Но ведь и о том, что так остро стояло между ними троими все это время. А еще осознала внезапно, что не может руку Дана отпустить, сама за его пальцы продолжает цепляться, хоть уже и села, и надежная опора есть.

Пауза, когда все замолчали. Она удары своего сердца слышит. Точно ведь на нее смотрят! А какой сейчас с Юли спрос?! Или, наоборот, максимально все честно и открыто, потому что пиковая потребность в самом близком и на притворство силы нет? Наружу голая нужда вылазит, все, что столько лет поглубже в подсознании прятала.

Наверное, заметили это и оба мужчины… Но и на состояние Юли, возможно, сделали скидку. Или ей хотелось на это надеяться в жалкой попытке отсрочить или перенести решение. Потому как ей сейчас, вот уж точно, очень сложно было осмыслить все отстраненно и логично.

— Я позвоню завтра, — заметил все тем же ровным голосом Ярослав, кажется, решив за них всех. Или, что было точнее, озвучив словами то, что, видимо, и так в глаза бросалось. — Поговорим в понедельник.

— Спасибо, Ярик! — выдохнула Юля, раздираемая противоречивыми эмоциями: виной перед Ярославом, болью, обидой на Дана, которая и сейчас легче не стала, просто таким физическим недомоганием в этот момент, — что в пору умом двинуться.

— Если что-то будет нужно: помощь или просто поговорить, звони, — в ответ на это заметил Ярослав.

И, похоже, ушел.

Во всяком случае, она слышала его удаляющиеся шаги и сквозь тихую музыку, играющую в зале. Стало почти до боли грустно, до другой, не такой, которая пекла в глазах. Будто в груди что-то порвалось, не мощное, но важное, вызвав тоску. Ярослав был очень хорошим. Во многом — идеал мужчины в ее глазах.

Но Юля и представить не могла, как показать ему свою слабость? Как очутиться в любой обескураживающей или дискомфортной обстановке при нем? Ей и плакать при Ярике неудобно было, что говорить о другом? О рвоте, к примеру, как когда-то с Даном было, о любом проявлении внутренней слабости или истерики, той самой импульсивности, про которую Дан прекрасно знал, нередко оставляющей следы на его теле… Ведь и драться на пике эмоций иногда по-глупому начинала, и кидалась чем под руку попадется. Не могла сдержаться, когда бесилась, временами и мат проскальзывал…

Ярослав никогда ее такой не видел. Принял бы и понял? Или испытал бы брезгливость, учитывая собственный тотальный контроль над характером и жизнью?

Дан… капец, как ее обидел, как ни крути.

— Пей, Юля. Или уже не хочешь? — Дан чуть надавил, вновь поднес стакан и их руки к ее лицу.

— Это ничего не значит, Дан, — всхлипнула она вместо того, чтобы глотнуть предложенную воду. — Я ничего не простила. Между нами все так же… Только без тебя сейчас мне в сто раз паршивей будет, — сжала зачем-то зубами край стакана, вдруг осознав, что второй рукой на его плечо опирается, а Дан осторожно промакивает эти долбанные слезы с ее щек! На колени, выходит, перед ее стулом опустился? Иначе с его ростом неудобно было бы так.

— Я понимаю, малая. Все понимаю, — тихо отозвался Богдан. — И никаких выводов не делаю. Просто помочь хочу тебе. Все.

Она отпила и молча позволила забрать стакан, больше пока ничего ему не открывая. И так вон, оголила свое подсознание, считай. Хотя разум, да и сердце, если уж на то пошло, было не совсем согласно. Слишком большой за Богданом счет. Но и свои эмоции не могла отрицать, не слепая…

«Операцию сделала, зрячая уже», внутренне хмыкнула.

И из-за этих самых эмоций поняла вдруг, что и по отношению к Ярославу не может так себя вести. Он подобного не заслуживает. Некрасиво и нечестно с ее стороны, зачем его в этот запутанный клубок втягивать? Пусть и не говорить о чувствах, над которыми Ярик больше иронизировал. Чисто по-человечески это неправильно, и не стоит ей его использовать, чтобы Дану сильнее насолить. Лучше уж одной быть, чем другого унижать и обижать с такой корысти.

* * *

Через минут сорок Юле стало легче. Слезы иссякли, да и жгло уже не так. Она даже рискнула пару раз ненадолго открыть глаза и осмотреться. Оказалось, что они находились в полутемном помещении, похожем на тот зал, куда их сразу провели в клинике, все продумано, чтобы не причинить дискомфорт клиентам.

Дан все это время сидел рядом, держа ее руку, видно, чтобы Юля не боялась и всегда могла на него опереться. Они не говорили, у нее не было для этого никаких моральных сил. Единственное, пару раз попросила принести ей печенья, которое здесь имелось в изобилии, и кофе, успев проголодаться. Дан тоже особо не настаивал на общении, вероятно, уловив это настроение Юли. Но и из ее «личного пространства» не убирался: то нежно пальцы на руке поцелует, осторожно, по очереди, будто согревая каждый своим дыханием; то обнимет аккуратно, словно опасаясь боль причинить; то слезы вытрет, которые, хоть и меньше, но продолжали еще по щекам бежать…

Такой внимательный и предусмотрительный, а Юле только паршивей внутри становилось от всего диссонанса накопленных эмоций, желаний, потребностей и обид!

Искренне обрадовалась, когда через час ее вызвали для повторного осмотра, уже сама в кабинет зашла. Выслушала рекомендации, с радостью узнала, что все хорошо и коррекция прошла прекрасно. Ее записали на осмотр через две недели, вручили пузырек с каплями и разрешили ехать домой, снабдив номером телефона для любых вопросов.

— Я обед на дом заказал, оба голодные с утра, да и не до готовки, — Дан ждал ее у самых дверей, тут же приобнял, явно готовый подстраховать на каждом шагу.

— Хорошо, спасибо, — вяло кивнула Юля, чувствуя себя так, словно все глубже проваливается в какую-то глухую вялость и хандру. Апатия невероятная! Возможно, откат от переизбытка эмоций утром?

Сил не хватало на слова, да и шла, принуждая себя, в этот момент действительно порадовавшись, что рядом есть тот, на кого можно переложить все бытовые проблемы… Даже, если именно он источник куда больших проблем в ее жизни, и этой ипохондрии, по сути, тоже.

* * *

Точно в таком настроении они как-то вяло провели остаток дня, пообедав и поужинав у нее дома. Только Дан несколько раз звонил отцу и в свой офис, явно контролируя ситуацию везде. Юле становилось лучше с каждым часом. И хоть пока она не могла как-то однозначно оценить результат, все же четкость зрения еще не вернулась окончательно… точнее, ей просто еще было боязно нормально сфокусировать взгляд, но ощущалось, что все обстояло куда лучше, чем до операции. Ну, или ей очень хотелось в это верить.

Богдан все также придерживался политики потакания ее настроению, видимо, не считая сейчас возможным хоть что-то выяснять, обсуждать или обговаривать. Зато уж очень охотно обнимал ее, целовал и позволял Юле лежать в темной спальне, где они зашторили все окна, в его руках, дремая. А она этим тоже пользовалась на полную катушку, раз уж выпал шанс напитаться от него поддержкой и силой.

И только следующим утром, когда оба проснулись и в тишине пили кофе, сваренный Даном, Юля отставила чашку и в упор посмотрела на мужчину напротив… А видела она теперь действительно прекрасно! Врач не обманула, это факт.

— Я хотела бы выходные провести одна, Богдан. Невероятно благодарна тебе, что ты приехал и был со мной эти сутки, — Юля накрыла своей рукой его ладонь, мягко поглаживающую ее ноги, удобно устроенные на его бедрах, останавливая.

Этой ночью ничего не было между ними… Если можно сказать «ничего» о море нежности и трепетной, совершенно молчаливой всеобъемлющей поддержки, казалось, не требующей ничего взамен. Такой сладкой, и такой режуще-болезненной, учитывая все их прошлое, одновременно. Куда более откровенной и глубинной, чем весь их секс за последние годы. Потому что секс был из-за злости, гнева, невозможности порвать окончательно все их связи, невыносимой страсти, что не поддавалась разумной воле. Эта же нежность душу вскрывала. Только Юля не готова такое словами признавать.

— Было бы ложью говорить, что ты не облегчил мне эти сутки. Облегчил очень, Дан. И я оценила… Но это никак не изменяет того, что произошло три года назад. Ничего, ни капли…

— Юля, нам надо поговорить об этом, наконец, без криков, домыслов и обвинений, — вздохнул Дан.

— Не я отказывалась что-то обсуждать все эти годы, — с горькой иронией усмехнулась она, отворачиваясь.

— Я не отрицаю, что виноват…

— Не сейчас, Дан, — прервала Юля. — Теперь я не хочу ничего обсуждать. Не в том состоянии. До понедельника я просто хочу отдохнуть, а то опять разругаемся только, — не подалась на его попытки, отведя взгляд. — Да и тебе в офисе работы на сегодня хватит.

Не вредничала и не мотала нервы, просто действительно нуждалась в тайм-ауте. Глобальном и полном.

— Хорошо, малая моя, — кажется, Богдан понял это в полной мере. Не зря все же все эти годы жизни между ними, понимали друг друга с полуслова и жеста, с легкого движения ресниц. — Поговорим в понедельник. Но, если хоть что-то будет нужно, звони сразу… или пиши. С глазами, я так понял, все шикарно? — подмигнул, точно пытаясь разрядить обстановку и ее повеселить.

— Да, замечательно, — слабо улыбнулась Юля. — Могу тебе свои очки подарить на память, как символ всех нереализованных твоих фантазий, — сострила, не забыв ни слова, что Дан говорил, если честно.

— Лучше оставь, я и в ролевые игры поиграть не прочь, — расплылся в широкой ухмылке Богдан, уже поднявшись, поцеловал ее волосы, крепко обняв за плечи.

— Не мечтай, Дан, — не осталась она в долгу, ехидно скривившись. Поднялась следом.

Непривычное для них общение: вроде и поддевают, и на грани острой темы, а как-то спокойно, без желания все вокруг выжечь словесным ядом, уничтожив дотла.

— Мечтать запретить невозможно, — не согласился он, выйдя в коридор и надев куртку.

— Это не помогает ни фига, уж поверь моему огромному опыту, — с горькой и едкой саркастичной гримасой, ввернула Юля, замерев в дверях кухни.

Дан помолчал, пристально глядя на нее, казалось, сейчас все бросит, наплюет на просьбу Юли и вернется. Схватит, сожмет ее в объятиях… Но мужчина сдержался, не впервые за эти сутки удивив Юлю явным изменением в своем поведении и привычках.

— Я найду способ исполнить все твои мечты, феникс, — тихо, но твердо пообещал вместо этого.

— Поздно исполнять то, что сгорело в пепел, Дан, — не повелась на его слова, настроение не то.

Он в спор не вступал, только глянул так, что было понятно — не отступится. То ли дух соревнования в нем взыграл, то ли просто вопреки решил все делать…

И только когда за мужчиной закрылись двери, а Юля следила из окна за тем, как Богдан сел в авто и тронулся с места, пришла в голову мысль, что теперь действительно поставила крест на этих трех годах, когда жизнь пошла под откос, и на своей «точке зрения» на это время. Хватит, не жертва больше. Настала пора взглянуть на ситуацию новым, ясным взглядом.

Глава 16

«…В спортивной кофте, но в кружевном белье — ну, такое.

Ты слушаешь громкую музыку, я залипаю на твои тату,

Если ты хотел просто развлечься, то точно выбрал не ту…»

М.Краймбрери «Палево»

Прошлое

Обстановка дома стала накаленной в полном смысле этого слова и, что странно, его просто бесил полный игнор со стороны Ким. И раньше допекало вроде, что она Богдана наравне с родителями сторонилась, но тогда хоть как-то ее разговорить можно было. Теперь же, когда малая делала все возможное, чтобы они вообще не пересекались — за две недели ни одного слова, прям бесновался внутри.

С чего, спрашивается? С какого перепугу? Ну, злится девчонка, и бес с ней. Чего Богдану париться? Взрослый человек, у него своих проблем и забот выше крыши, не до этих детсадовских игр в молчанку… А оно все не так выходило, мля! И работа не работалась, и бизнес-план никак складываться не желал! Даже Генка заметил, что с другом что-то не так, то с одной стороны заходил, то с другой… Пытался на вечеринку какую-то вытянуть — не вышло; тупо вискаря напиться, чтобы напряг снять предлагал, когда Дан его с тусовкой послал.

Но и на алкоголь не тянуло. Потому что детским садом в его отношении к Юльке и не пахло, вот в чем беда! И это становилось серьезной проблемой. Даже не то, что Юля в какой-то мере родственница, тут, как он понимал, на самом деле никакой сложности, но другое… Слишком все было как-то глубоко и мощно, слишком крепко, серьезно настолько, что и не желая об этом думать, Дан не мог переключиться. Казалось, мысли о Ким сами по себе в его подкорке роились и тогда, когда он бизнес-план просчитывал, и когда с друзьями встречался, и когда машину гнал по пустой улице в ночном соревновании, обставляя Женьку. Что совсем херово, он вспоминал о Ким каждый раз, когда начинал целовать Маринку… Так что и с сексом у него сейчас было как-то паршиво. Не то чтобы не было вообще, но Дана конкретно запарило, что на всем протяжении этого «процесса», перед внутренним взором другое лицо. Чувствовал себя конченым извращенцем…

Так и импотентом стать недолго, все время стремаясь, чтоб ненароком не назвать девушку, которую трахаешь, чужим именем. Не случалось с Богданом подобного ранее никогда. И что-то нужно было решать, потому как кайфа от такого расклада он не ловил совсем. Сам стал каким-то бешеным, раздраженным и злым, срывался на друзей постоянно. С Мариной поругался, в какой-то момент поняв, что бесперспективно это все, и не из-за Юльки даже, просто, нечего ему с этой девушкой вместе делать. Не по пути. А Марина, похоже, начала это в нем улавливать, замечал пару раз обиженные взгляды, хоть и пыталась те спрятать, еще явно надеясь увлечь Дана по-новой своим шикарным телом. Да только ему теперь не до этих прелестей неожиданно стало, чтоб Ким пусто было!

И, главное, что хуже всего, Дану перед малой как-то реально стыдно. Все пытался придумать, чем загладить тот прокол и ляп, которого и не хотел вроде, а как-то паршиво с днем рождения вышло. Только как исправить, если она с ним говорить наотрез отказывалась? Он впервые с бойкотом со стороны девчонки сталкивался. Противоположный пол его не игнорировал обычно, а тут…

Попытался раз подойти издалека, выловив Ким на кухне, тупо встал в проходе, чтоб не смылась, и начал интересоваться татуировкой: нормально ли заживает, все ли Ким верно делает, нет ли каких-то вопросов? Не закончилась ли мазь… А она упрямо делала вид, что глухая, слепая и никакого Дана тут и в помине нет. Он с таким реально впервые имел дело. Натуральный «детский сад»! Встала в двух шагах и стоит, смотрит так, словно хочет, чтобы он тут же под землю провалился и не раздражал ее своим присутствием.

Но только до того мгновения, как Дан, вспылив, ухватил ее за плечи (аккуратно, помнил про тату)… Твою ж налево! Дыхание в груди сперло у обоих, по ее глазам увидел и понял! Такое чувство, что замкнуло между ними дугой кобальтового пламени, выбило пробки, от одного этого простого прикосновения даже не кожа к коже! Как разряд тока через тела пропустили, причем такой мощности, что спаял, не разлепиться.

Дан не может от нее своих рук отнять, и Юля… Ее, как подкинуло, притянуло к нему. Сам Дан и дернул на себя, если честно, пусть и не осознав, когда и как, в какое мгновение они уже впритык, так плотно прижаты, что и воздуху нет места между ними. А Юля… начав вырываться в первое мгновение, тут же притихла, прижалась к нему, тесно и горячо, как утюгом ошпарив Дана своим немедленным откликом и самим ощущением жара этого тела, мучившего его каждую ночь в снах и наяву, какой-то новой, неведомой до сегодня, потребностью.

Застыли.

Замерли, уставившись глаза в глаза. Никакого игнора уже, и она его точновидит, слушает, воспринимает так же, как Дан сейчас всей своей сутью только на Юле и сосредоточен. Потому что он дрожь ее тела ощущает, передающуюся на каждую его мышцу, словно у них одна система, одна дуга, по которой нервные импульсы растекаются, будоража тела, просто не видели и не понимали раньше этого.

Молчат. Не договаривались, не продумывали никакого такого плана, а будто моментально сообщники. И одна цель, одно желание на двоих — ближе! А еще нужда это спрятать, от других утаить! Каждый прислушивается к тому, что в огромной квартире происходит: где-то родители ходят, приглушенные реплики слышны сквозь перегородки и стенки, какой-то шум с улицы доносится. А Дан и Юля, кажется, ничего так явно не слышат, как внезапно потяжелевшее, хриплое и шумное дыхание друг друга. Подмечают все: и румянец, вдруг вспыхнувший на скулах, не стеснения, жажды и возбуждения, отражение этой тяги, что в себе не замечали до последней секунды; и дрожь в пальцах, которыми цепляются друг за друга… будто потеряются, если отступят сейчас; и пульс, что и у него, и у нее в ушах грохочет громче любого набата. Никогда не пробирало Дана вот так!

— Малая, — тихо и немного растеряно от всего, чего не ожидал вот настолько прочувствовать, сипло выдохнул Дан, вроде как еще ближе притянув Юлю к себе. Хотя куда больше?! И так же будто продолжение его собственного тела уже. — Не бесись, поговори со мной, — попросил тихо, пытаясь ей в глаза заглянуть, понять, о чем Юлька думает. — Я ж, блин, серьезно, вообще тебя обидеть не хотел! — где находил силы, чтобы слова получались завершенными и четкими, понятия не имел.

Дан будто пульсировал всем телом, самой сутью с каждой секундой все сильнее. Внутренний мандраж такой, словно педаль в пол и скорость на полную, несется по дороге, наплевав на знаки и светофоры… Почти свист этой скорости в ушах слышал. Или это его нежданная и совершенно непланируемая жажда по Юле?..

Она медленно запрокинула лицо, впилась в него взглядом, каким-то слишком напряженным и совсем непонятно-весомым, как для восемнадцатилетней девчонки. Пытаясь понять, что за мысли стоят за этим взглядом, он даже не сразу осознал, насколько крепко и цепко сама Юля сжимает его плечи своими руками, как плотно приблизилась, словно сама хочет стать с ним едины целым.

И вдруг, до того, как Дан отреагировал бы, Юля резко привстала на носочки и прижалась чуть приоткрытыми губами к его рту… А хотел ли он как-то реагировать, кроме самого первого и максимально естественного отклика, что и дал ей, сжав руки у Юли на спине и приподняв, чтоб самому в ее рот впиться сильней?! Вот честно?

Между ними так и не было ничего сказано, если не считать эквивалентом слов ломающееся дыхание, с хрипом вырывающееся у обоих. Какие-то жадные, почти жесткие касания пальцев к коже, потому как моментально пробрались оба друг к другу под кофты, и Дан дразнит, по тонкой коже над позвонками ведет, надавливает, царапает, будто пересчитать их хочет, зная, что заводит этим сильнее Ким. Но ведь и сам ею не то что заведен, в секунду раскален до температуры плавления металла!

Уже не слышат ничего: ни шума улицы, ни разговоров родителей. Даже нет уверенности, что все еще внутри квартиры! Обоим кажется, что вся вселенная — эти пятьдесят сантиметров пространства вокруг них, и надо как можно больше, сильнее прижаться, чтобы втиснуться, иначе умрут оба, исчезнут… Откуда такая дикая, невыносимая потребность?! Что за наваждение нашло?! А приходить в себя — никакого желания нет!

Грудь ходуном ходит, раздувая горящие легкие. То ли потому, что его тело к ней каждой своей клеткой прижаться сильнее хочет, то ли от того, что воздуха в этой их микровселенной практически нет. Страсть сожгла, выпалила.

Впивается в ее рот так, будто вообще никогда не целовал никого, и сейчас пытался наверстать все упущенное! И по барабану, что ее ногти ему под футболкой красные полосы оставляют, царапают, впиваются до боли, рисуя метки… будто они уже трахаются, закрывшись в комнате от всего мира, а не торчат на пороге кухни, не в силах оторваться от губ. И правда же, он ее почти имел языком, поглощал, выпивал, своей делал, вырывая из горла Юли тихие, придушенные стоны… Но и она его вокруг своих пальцев обвила, сейчас позволил бы ей все, что угодно… Крепко взяла в оборот. Черт! Да он уже готов был вжать ее в стену, задрать эту чертову толстовку и впиться жадным ртом в грудь, кусая и облизывая соски! Пах пылал! Все тело горело, моментально придя в боевую готовность. Желая эту девушку, нуждаясь в том, чтобы сделать ее только своей, понаставить меток зубами, засосами, алчными пальцами! Стянуть с нее штаны и…

Но в этот момент, так же внезапно, как и начала, Юля вдруг назад подалась. Дернулась.

А Дан… Он никогда не удерживал женщин силой. Никого и ни к чему не принуждал, как бы сильно именно в эту секунду, конкретно с ней, не захотелось бы послать свои принципы лесом, ведь чувствовал, что Юля хочет его не меньше!

Но нет. Разжал пальцы, позволив ей сделать в сторону шаг, хотя кровь в ушах гремела так, что в пору оглохнуть. И перед глазами пелена, кроме Юли не видит ничего толком… И у нее щеки пылают так, словно едва-едва пробежала стометровку на скорость. Но и в глазах блеск, неясный вызов…

— Ни хрена ты свою Марину не хочешь! — вдруг с какой-то победной ноткой в поломанном, тихом, но сиплом голосе прошептала Юля, расплываясь в усмешке. — Меня! Я тебе нужна, а не та девка! — уверенно заявила, проведя по его важным губам своими дрожащими пальчиками, пока Дан еще мозги не собрал в кучку, не успел отреагировать, ни возмутиться, ни ухватить ее.

Б**! Вся кровь в паху, мозги точно буксуют не по-детски!

И, явно воспользовавшись этим его оглушенным состоянием, Юлька юркнула в коридор, кажется, все в том же спринтерском темпе взлетев по лестнице и закрывшись у себя в комнате. Он услышал, как захлопнулись двери. Но сам все еще стоял на пороге кухни, ощущая себя полным дебилом, которого малая девчонка уделала, уложив на лопатки. И не соврала же нигде…

Вот это поговорили, блин!

* * *

«Мамочки! Вот это я утворила!»

Ким привалилась к двери, пытаясь понять, не погнался ли Дан за ней? И, одновременно с тем, не слышала ничего, кроме грохота своего сердца, от которого закладывало уши.

«Как до такого додумалась? Где смелость откопала, чтобы вот так просто взять и самой его поцеловать?!»

Юля провернула защелку на двери, чтобы точно никто не зашел, не была готова видеть никого, и тем более Дана, слишком сильно ее проняло случившееся только что. Добралась до кровати на трясущихся ногах, и буквально рухнула на подушки, раскинув руки. Ее так и при лихорадке никогда не колотило, кажется, как сейчас от поцелуя!

«Разве так бывает? Почему ее настолько кроет от Богдана?»

Перевернувшись на живот, она уткнулась лицом в подушку, чувствуя, как горят щеки. Вот что ей с этим делать?! И в плане своей реакции, и в плане самого Богдана и его упрямого отношения… Ведь Ким ощутила, что и его пробило до позвоночника!

Она за эти дни, пока злилась на него, два раза позволила Витале себя поцеловать… И ничего! Пшик! Вообще, и близко ни фига похожего даже на тот, первый поцелуй с Даном в ванной! А если пытаться сравнить с тем, что был на ее День рождения или вот с этим… то и сравнивать нечего.

И сам Виталя, кажется, понял, что между ними огня никакого, и предложил продолжать дружить, как и до этого. Юля с радостью это предложение поддержала, хоть в какой-то сфере выдохнув. А вот в остальном…

Ее бесило то, что Дан упорно делал вид, будто бы между ними все… обычно! Ни фига! Она просто душой ощущала, что между ними происходит нечто, однозначно, выбивающееся из рамок обыденности! И это невозможно, нельзя затереть или превратить в «неважное». Незаконно так поступать, просто!

Возмущение от всех этих мыслей, из-за возбуждения после недавнего поцелуя бурлило в Юле с такой силой, что не хватало выдержки спокойно лежать. Подскочила с кровати, прошлась по комнате туда-сюда. А потом не удержалась, схватила телефон, открыв приложение с музыкой. И, врубив любимый плей-лист на полную громкость, начала танцевать, чего последний месяц даже не хотелось, как со всеми в секции перессорилась.

Дан так и замер у двери Ким, с рукой, занесенной, чтобы постучать. Но передумал. Смысл? Музыка бахала так, что она все равно не услышит. Зато ему тут же стало понятно по характерным звукам, что девчонка танцует. И какое-то сожаление обуяло, что заперлась (ага, первым делом проверил ручку), захотелось снова посмотреть на движения Ким. Его тогда сильно проняло, когда на соревнованиях видел. Однако не было похоже, чтоб сегодня Дану повезло… Хотя вон какой поцелуй обломился, грех жаловаться. А, учитывая то, что только что было на кухне, вряд ли им и поговорить сейчас удастся толком. Зачем следом поднялся? Мало?..

Тянуло потому что. Будто магнитом притягивало к Юльке, несмотря на то, что Богдан не видел ни смысла, ни толку в этом влечении. Ну куда до такого сейчас?! А отделаться или придушить то, как и самого себя, не мог.

Особенно, как вспоминал этого ее придурка, зачастившего к ним в гости теперь! Б**! При одной мысли, что Юлька и того пацана могла так целовать, в глазах чернело. И никакие логичные доводы, что она не его девушка, да и сам Дан на нее никаких прав не заявлял, и вполне себе с другой встречается, не помогали. Хотелось рвать и метать, круша все, что под руку попадется.

Так, может, не прав он со всеми своими раскладами, уместностями и своевременностями? И жизни лучше да виднее: когда, как и с кем?

Может. Однако еще бы с Юлей как-то спокойно поговорить об этом…

Но если Дан и сделал за эти пять минут какой-то вывод, так это то, что перед разговором надо хорошо подготовиться и взять себя в руки, а не ей это позволять делать… «брать его в руки», в смысле. А то х*ен знает, чем по итогу «разговор» закончится. И нужно ли им обоим такое завершение?.. Вот над этим Дан точно собирался хорошенько подумать.

Да только жизнь распорядилась по-своему.

* * *

Через два дня

— Я поговорил с кентами, они готовы нам под аренду часть своего помещения отдать. Не шикарные хоромы, конечно, но зато самый центр города и у метро. Для самовывоза удобно. Да и пункт доставки рядом, чтоб нам заказы отправлять. А при той цене, что они за это просят, сущие копейки, не предложение, а сказка, — Гена без особого интереса вертел в руках кружку с кофе, то и дело косясь в сторону пива, рядком выставленного у холодного стекла на подоконнике.

Но Дану еще предстоял ночью заезд, а у них существовало негласное правило, что в такой ситуации никто не пил. Вот и друг терпел, накачиваясь кофеином.

— Это там, где мы пару дней назад смотрели? — уточнил Богдан, по правде сказать, думая вообще о другом.

Они с Юлей сегодня снова поцапались… Точнее, тут уже он виноват был: наехал на нее, когда застукал на кухне с этим ее придурком. Сидели, тесно прижавшись, шушукались о чем-то так, что как лбами не стукнулись? Ну Дана и рвануло… Блин! Сам понимал, что повел себя, как полный дебил! Но не смог вовремя дать по тормозам, будто сам подросток неуравновешенный. И прицепился к ней из-за мелочи… Взяла его чашку, чтобы чай сделать. Не разобрался, что сама из нее пила… Для Юльки не жалко и любимую чашку, которую мать из Италии в порыве «родительской любви» прислала. Подумал, этому своему ухажеру…

Наорали друг на друга так, будто два смертельных врага, ей-богу. Словно у обоих планка какая-то падала при виде друг друга, за глупые слова цеплялись. И он же старше, мог пригасить… А вместо этого только сильнее раскручивал спираль их дурной ссоры.

Так, что даже Виталий тот смотрел на них оторопев.

Паршиво вышло, в общем. Особенно потому, что, немного остыв, Дан не мог себе не признать, что львиная доля его бешенства и злости вовсе не в чашке той греб**ной скрыто, а в ревности. Банальной, казалось бы, только ему в грудь как раскаленный прут всунули между ребер, когда их склоненные друг к другу головы увидел!

Пришлось по итогу сказать, что не прав. И на гонки их типа «пригласить», как извинение, все отнекивался до этого. Хотя не факт, что присутствие Юльки ему в заезде поможет, скорее, отвлекать станет так, что мама не горюй…

Он рядом с ней себя вообще не узнавал. И что с ним творится — разобраться не получалось, по ходу.

Потому ли психанул и Марину набрал, договорившись о встрече перед гонкой? Наверное. Хотя уже сейчас эта идея казалась не самой удачной. Может, отменить? День и так паршивый. Одно хорошо, сможет Женьку обставить в их вечном соревновании в гонках. Конечно, бывало, и Дан вторым приезжал, но сегодня чувствовал, что удача на его стороне окажется.

Уставился в свой кофе, будто гадал там на гуще.

— Дан, ты меня слушаешь? — Генка, видно, устав ждать реакции, помахал у него перед носом пятерней.

— Слушаю, — вяло отмахнулся он, почему-то испытывая несвойственную апатию.

А ведь сколько думал про бизнес, сколько просчитывал и планировал, понимая, что только так сможет выйти из-под влияния отца, который ни в свою компанию его нормально не брал, ни с финансового поводка не отпускал. И вот же он — реальный шанс свое начать, та сфера, где отец никакого влияния не имеет. Казалось бы, из него энергия бить фонтаном должна… А Дан херней страдает, вот честно!

— Круто, — отставив свой кофе, растер затылок, попытался взбодриться и вернуть себе запал. — Реально удача, что ты смог договориться с ними об этом, мужик, — хлопнул друга по плечу с благодарностью. — Сможем тогда на следующей неделе начать. И я квартиру нашел, свалю, наконец, от своих…

— Уверен? — Генка смотрел с некоторой долей скепсиса.

Друг считал, что Дан зря пытается аж так самостоятельности добиться. Гену никто обеспечивать не торопился, родители особых взглядов придерживались. И порою Дану казалось, что друг немного злится, что батя Дана, несмотря на полное неодобрение стиля жизни сына, без всяких условий деньги ему дает. Генка не понимал, с чего Богдан бесится, пытаясь в семейном деле участвовать или свое раскрутить.

«Жил бы себе и не парился», иногда с сарказмом хмыкал он. А вот Дан так не мог. Ему допекало и раздражало. И себя проявить хотелось. Доказать, достичь, даже вопреки.

Однако, как только Дан придумал и рассчитал, как им с наименьшими рисками (не то чтобы без них в принципе реально было бизнес начать, тем более не с таким и существенным стартовым капиталом), и друг подключился мигом, не отнекивался. Так что Дан не злился на Гену.

— Уверен. Давно пора жить отдельно, — ухмыльнулся Дан и поднялся. — Ладно, Ген. Я пойду, у меня еще одно дело есть перед заездом. А завтра тогда все согласуем: как товар завезти и сайт прогоним, протестируем, что нам Тимур сделал, проверить надо, чтоб не обвалился, когда заказы пойдут.

— Хорошо, договорились. Иди, развлекайся, — ухмыльнулся Гена, кажется, догадавшись, что у его «дела» имелась грудь третьего размера и звались они «Марина». — До встречи на гонках. Я на тебя ставлю, как и обычно. Не подведи, — напомнил, подняв в воздух большой палец вверх.

Не столько, чтоб надавить, у них это как традиция, добрая примета: сказать такое, чтоб сложилось все нормально. Дан благодарно поднял ладонь в ответ и вышел из комнаты в общаге, которую Генка снимал на пару еще с одним типом. Друга семья давно «попросила» из гнезда, считая, что так и куется характер мужика, вот тот и крутился, как мог и умел.

Глава 17

«…Знаешь, счастье в таких мелочах:

как сон, как смех, как поцелуй, как объятия, как воздух,

как разговоры до утра или с утра до позднего вечера…»

«Палево» М. Краймбрери

Прошлое, через два дня после «Пролог 1»

Богдан рухнул на кровать поверх одеяла, ощущая себя выжатым до капли, и опустошенно уставился в потолок родной спальни. Вроде каждую трещинку, полоску и вдавление штукатурки на гипсокартоне знает, а ощущение, что в совершенно чужом доме. И в чужом мире, если уж на то пошло…

Эти двое суток перевернули все в его сознании и голове. И Дан еще даже приблизительно не осмыслил всего, что произошло. Пытался на ногах устоять и не дать поглотить себя случившемуся. Впрочем, и сутки в следственном изоляторе не особо способствовали размышлениям… Никогда не думал, что может испытывать такой шок, но было похоже, что внутри его мозгов сейчас происходила некая глобальная переоценка всего, а Дан пока еще не поспевал за этим, буксовал, застыв в том мгновении, когда увидел на промерзшем асфальте человека, сбитого его машиной…

— Дан? Можно? — в дверь тихо постучала и также негромко окликнула его Юля.

Караулила, что ли? Ведь два часа ночи, чего не спит?

Его ждала? Неужели две ночи на стреме?

Блин! А как же он хотел увидеть ее эти две суток, до озноба…

— Можно, — выдохнул он, как-то тяжело сев на кровати. Поднял голову, глянув на застывшую у входа девчонку.

Молчат оба. Смотрят… У Дана слов нет просто, растерял все: и слова, и уверенность, и всякое понимание жизни. А у Юльки, по глазам же видно, куча вопросов, только она их задать боится. Ему же этот страх ее, как ножом по горлу внезапно, самому больно, и успокоить ее нужно так сильно, что невмоготу.

— Не бойся, малая, уладили вроде… Мужик живой, пострадал не очень сильно, перелом бедренной кости, сотрясение. Его прооперировали, в сознание уже пришел, поговорили… Заявление писать не будет. Ну и меня, видишь, отпустили, — как-то так, все еще будто не о себе рассказывая, кратко изложил Дан, глядя себе под ноги.

Стыдно было. И перед ней отчего-то особенно.

Не так, как перед тем человеком, которого сбил. Первым делом его отец из СИЗО отвез в больницу: и чтоб извинился Богдан, и чтоб в полной мере осознал, куда катится и к чему его образ жизни и отношение к реальности привести могут.

Что тут сказать, Дана проняло. Несмотря на то, что мужик, разрешивший его «Михалычем» называть, особо не упрекал и не ругался, не обвинял… Единственное, казалось, чему был не рад, так это уровню медобслуживания, обеспеченного отцом Дана, и тому, что Михалыча, собственно, не просто подлатали тут же, но и на ноги обещали поставить очень быстро. Неудивительно, клиника же одна из лучших. А отец врачам по максимуму все сделать велел. Счета Дану оплачивать придется, конечно, такое условие поставил отец, взявшись помогать. И с этим будет огромный напряг, даже в своем оглушенном состоянии он понимал. Но все же так точно куда лучше, чем предстать перед судом за непредумышленное убийство, а всю жизнь потом жить с подобной виной на душе…

Все понимал и осознавал: отец правильно сделал. И наорал на него потом, когда из СИЗО забрал, тоже заслуженно. Помог, невзирая ни на что, опустив и тот момент, что ему не Дан позвонил, обрисовав ситуацию, и не сын просил о помощи…

Юля.

Она настояла… Да, что там! Просто набрала отчима, пока Артур, добравшийся до места аварии, осматривал пострадавшего, а они с Геной пытались мозги в кучу собрать и все по правилам сделать, как положено. В милицию звонили, «скорую» вызывали… Малая же его отца достала, пусть и время за полночь.

— У тебя есть семья, Дан, и ты имеешь право на помощь и поддержку! — огрызнулась, когда он на нее наехал, что отцу меньше всего знать об этом нужно.

Толку все равно не будет, только разорется… Или боялся, что ничего, кроме разочарования и обвинений от отца не получит. Оказался неправ — отец помог. А орал тогда, когда все уже уладили, по сути. Условия выставил… Впрочем, и отца понять мог, наверное, хоть в чем-то и обидно.

Но сейчас не то основное — это все мелочи и тлен. А перед этой девчонкой такую огромную и тяжелую вину ощущал, что сорвался, на нее выплеснул собственный страх, непонимание, как ситуацию решить; что ее не послушал… и что все эти недели и месяцы фигней страдал, самого главного не замечая.

В понимании Дана, его не оправдывало, что сам только после аварии на нервах и стрессе, по фигу! Не должен был орать на Юлю, не тогда, когда она первая и впереди всех ему на помощь бросилась, ни на что не оглядываясь и условий не выставляя. Никто и никогда в жизни такого для него не делал.

— Юля, — поднялся с кровати, подошел. В голове какая-то гулкая пустота, в груди такой жар, что дышать толком не выходит, а он отчаянно силится слова подобрать, чтобы ей все сказать, чтобы она его поняла. — Ну чего ты не спишь, малая? Ночь же на дворе… — сам не уловил мгновение, когда обхватил ее обеими руками за плечи, притиснув к себе так, что без слов ясно — «свое».

Все забылось: любые сомнения, доводы, просто непонимание их притяжения. Какая разница, вовремя или нет?!

Оно есть и точка.

После такой встряски на жизнь вообще под иным углом смотришь…

— Я не могла спать, Дан, ты что? — как-то потеряно рассмеялась, но с нотками истерики, которые в ее голосе слышались. — Я и вчера не спала, считай, пока ты в… там… пока тебя задержали. Не могла, — вдруг сама прильнула к нему и обняла, как бы не сильнее, чем он держал ее. — Дан! — неожиданно с каким-то отчаянным придыханием выдавила из себя, словно ей горло перехватило такими же эмоциями, захлестывая с головой. — Так боялась за тебя! С ума сходила! К тебе хотела поехать, но Дима не разрешил… А я так… Не могу! Мне нужно было хоть увидеть тебя, думала, головой двинусь!

Вцепилась в его тело, впилась ногтями так, что и через свитер достала. Будто его сильнее ощутить пыталась. И трясет девчонку, он же ощущает, так тесно обнимая.

— Юлька! Ну что ты!.. — как придурок, растерял все слова. Ничего толкового выдать не может. Идиотом себя чувствует. — Юлечка моя! — обхватил ее щеки ладонями, заставил на себя глянуть, путая волосы… и сам запутался, потерялся в ее растерянном взоре, в ее глазах, полных эмоций такой силы, что и не ждешь от восемнадцатилетней девчонки.

Или зря? Наоборот, самые сильные чувства, самые искренние, еще без расчета и планов на будущее? Только то, что в душе и сердце горит, безоглядно и без оговорок… Пропал! Ну кто еще на него вот так хоть когда-то смотрел, как на самое бесценное в жизни?!

Никогда. Никто…5d7539

— Моя Юлька! — сипло выдохнул Дан, напав на ее рот так жадно и жарко, как и сам от себя не ожидал.

Да и не планировал же ничего такого, блин! Куда, казалось бы? Только после всего эмоции вырвались из-под силы воли, утратили контроль. Просто надо! Она ему нужна позарез, чтоб рядом, около него!

— Самая лучшая моя! Самая нужная… — тихо шепчет, голос, как крошится, ломается, пальцы тянутся к ней, к каждой клеточке кожи, в волосах путаются, плечи ладонями хватает. — Любимая… — впервые в жизни это слово произнес. И понял, что правда. Никого еще не любил, а ее… — Прости! Прости меня, придурка, что так себя вел! Я столько понял там… — вновь поцеловал алчно.

Будто только Юля и могла дать ему покой и облегчение после этих долбаных суток.

Грудь горит, давят легкие, распирают, сердцу места между ребер нет. Оно словно расширяется, растет от этих чувств, которых внутри никогда ранее не обнаруживал, не замечал, а теперь удержать в себе не мог, через край выплескивалось. И не чего-то эдакого хочется, никакой пошлости, совсем нет. Именно банального: тесного объятия, сиплого дыхания и хриплого шепота, ее тепла у его тела, простого и невинного, по сути, и самого глубокого, настолько сокровенного, как между двумя людьми, вообще, только быть может. Никогда не понимал, а теперь, как небо на голову рухнуло.

Самого трясло так, словно никого и никогда еще в жизни не обнимал. Комната вокруг них, как ходуном ходит, а они оторваться друг от друга не в состоянии! Так и стоят, переплелись руками, губами, дыханием. Целуются? Или пропитываются, прорастают друг в друга мышцами и жилами, линиями татуировки на коже? Фиг поймешь! Уже как одно целое, без всякого секса.

А она умудряется распахнутыми глазами на него так смотреть!.. И конца света сейчас, наверное, оба не заметили бы!

— Дан, я так люблю тебя! Не знала, что это так, как ломка! Думала легко и просто, весело всегда, когда влюбляешься. А оно, будто всю меня, саму сущность забирает. Без тебя вдохнуть не могла, все болело, и так страшно за тебя было… Так нужен мне, любимый! — почти всхлипнула Юлька, начав отчаянно воздух ртом хватать, и ее все также трясло, если не сильнее.

Ни фига не успокоил, ее всем случившимся и накручиваемым за эти два дня накрывало только больше, похоже. Еще и этим чувственным откровением, что и Дана, по ходу, порвало в ошметки.

— Я тоже не знал, малая моя. Никогда не испытывал такого, — потянул ее назад, опустился на кровать. Юльку себе на колени усадил, обнимая все также крепко. Уперся подбородком в ее макушку. — О тебе столько думал все это время. Странно, да? Ведь, кажется, других проблем выше крыши, а я… Моя Юлька, — опять к ее губам своими жадными прижался, будто ею и дышал.

Она тут же откликнулась, потянулась, переплетая их пальцы.

И вдруг подумал, что не брился же толком два дня эти. И в душ не помешало бы сходить, хоть отец и привез свежую одежду, и помылся в изоляторе кое-как холодной водой. А все равно, обнимая ее, эту девчонку, вдруг для него бесценной ставшую, во стократ лучше, чем есть, хотелось быть.

— Дан… А можно я с тобой сегодня останусь? — неожиданно, прервав эти мысли, тихо попросила она ему в губы. — Не усну одна просто, знаю. Тебя надо ощутить… — покраснела, когда он чуть отстранился, всматриваясь в ее глаза.

И видно, что неловко в чем-то и стесняется. Но и счастье такое в глазах горит, искрится! Ему самому в голову бьет… Ну точно, как одни вены уже на двоих, его пьянит ее счастье.

Да и он ее во многом понимал — не хотел Юльку из рук выпускать! Его она, и оба взрослые. И не о сексе тут речь, а о той поддержке, что уже готовы были друг другу давать даже без просьбы, и когда ругались ежеминутно.

Вспомнилось, как спали вместе не так давно, когда ей плохо было… А по правде же, ему и самому она до глухого крика из груди сейчас нужна. Не чтоб телу облегчение найти, а чтоб спокойно уснуть, забыв, отодвинув иное. Потому что странная и незнакомая прежде эйфория овладела Даном: с ней и ради нее со всем справится, вот сто процентов знал! С Юлей рядом, любящей его, справится с чем угодно, любые проблемы и беды решит, пока она ему, Дану, такое говорит!

— Я тебя и сам не отпущу, — усмехнулся, губами ее бровей, ресниц касаясь. — Знаешь, как соскучился, малая? — опять коротко к распахнутому в удивлении рту припал. Так непривычно Юльку такой было видеть: немного взъерошенной, немного ошарашенной, открытой и горячей, к нему тянущейся всей душой! — Только в душ схожу, хочу после изолятора… смыть это все, что ли, — не знал, как объяснить, чистый же…

Но Юля поняла, похоже, и без подробностей.

— Хорошо, я тебя жду, — обняла еще раз сильно, и тут же забралась в его кровать под одеяло, не снимая пижаму, в которой к нему в спальню и заявилась.

— Я быстро, — пообещал Дан, напоследок поцеловав ее в нос, в душе дивясь немного тому, как все легко и просто вдруг стало, как кристально ясно… А он эти месяцы херней страдал.

И пошел в ванную, прихватив домашнюю одежду, краем глаза заметив, что Юлька зевает.

Недолго вроде мылся, но все же немного в горячей воде отмок, по-новому оценив все блага, что имел по жизни, мыслями уже в будущее погрузившись, начав новые планы строить, теперь имея иные ориентиры и цели… А когда вернулся в комнату, обнаружил, что Юлька спокойно себе сопит, укрывшись его одеялом с головой, уткнувшись в его подушку… И Дану это таким верным показалось, настолько правильным! Ну не дебил ли он был, что все это время сам себе и ей какие-то дикие препятствия и ссоры устраивал?! Именно тут она и должна быть! Около него. А еще лучше — на плече у Дана.

Отбросив футболку, которую после душа не успел натянуть, в спортивных брюках забрался к Юльке, в теплую постель, устроил ее голову на своей груди, привыкая к этому, неведомому пока ему, ощущению. И сам не заметил, как уснул, обхватив обеими руками девчонку, вдруг ставшую для Дана самым важным в мире человеком.

Глава 18

Никогда ему еще так приятно просыпаться не было! Разве что тем же утром, когда с Юлькой после отравления уснул… Но там свои нюансы имелись, а сейчас просто нега, ей-богу!

И кстати, с тем парнем же Богдан потолковал. Не сразу, но через пару недель нашел, дождался и… поговорил. Основательно так внушил, чтоб больше и не думал к Юле хоть как-то приближаться или, тем более, что-то ей предлагать. Да и другим девчонкам посоветовал ничего и никуда не подсыпать, а, если не ведется кто, найти посговорчивее.

Санек этот не сразу сознался, но, когда они с Геной над ним нависли с двух сторон с весьма основательными выражениями лиц, и придурок понял, что никто с ним шутки шутить не будет, а надо — и до избиения дело дойдет, струхнул и раскололся. Признался, что просто хотел «расслабить» Ким, а то «вечно серьезная, никому не дает, даже Виталю за нос водит, и ему (Саньку) отказала…».

Этот дебил рассчитывал, что на эйфории после победы и под препаратом у них все «наладится», а Виталику тому же, типа ж другу своему, на минутку, собирался в отмазку сказать, что Ким сама к нему полезла, просто сложилось так, не отнекиваться же ему, если девушка хочет…

А у Богдана перед глазами позеленевшая Юлька, которую выворачивает на обочину… Это он ее в таком состоянии трахать собирался, мудак? «Сама полезла»?!

Какая-то планка в голове, граница рухнула с грохотом…

— Ты ее чуть не убил, подонок хренов! — Дан реально не сдержался, полез драться, засадив под глазом приличный синяк пацану. Вторым кулаком в солнечное сплетение…

Третий раз ударить не успел. Его Генка удержал, оттянул от скукожившегося придурка. А то и убил бы, кажется… Не помнил Богдан, когда бы его так сильно пронимало. Аж в глазах потемнело и всякие доводы выдуло из мозгов, как металлом что-то в пустом черепе гремит, требуя расправы! И без разницы уже, что у них ни доказательств на руках, по факту, нет, нифига, с чем можно куда-то идти. А Санек этот тоже не из простой семьи, замнут, договорятся…

Короче, выжил гад, но внушение получил. И, как надеялся Дан, хоть немного свой сексуальный пыл подрастерял…Хотя лучше б импотентом стал, вот правда!

Юльке он об этом не говорил, понятное дело, они же то ссорились, то разговаривать пытались, не было времени еще и мудака того вспоминать. Да и она на танцы больше не ходила, вроде как повода нет обсуждать. А хвастаться таким Дан не горел желанием, не для того разбирался, чтоб перед ней рисоваться.

Но сейчас об этом думать вообще не хотелось! И ситуация такая, что с какой стороны выгребать — непонятно, и напряг по всем фронтам, а Дан как под кайфом! Тепло в груди такое, что не передать никакими словами! А в голове жарко и как-то так хорошо, будто точно выпил… Блин, эйфория как от выигрыша в гонке! Весь напряг последних двух дней не таким сложным и тяжелым сейчас казался, все предстоящее выглядело вполне достижимым, когда Юлька на его плече спала… Вот никогда бы подумать и представить он не смог, что в человеке, который рядом с тобой, в девчонке, нежданно ставшей такой близкой и нужной, столько смысла и сути сконцентрироваться может!

Ведь всю свою жизнь и будущее готов был теперь вокруг нее и ради нее развивать и строить! И такой стимул бешеный внезапно! Не авария даже, не то, что ему теперь платить за лечение, свою ответственность нести. И не то вялое желание просто самостоятельно на ноги стать, что исподволь точило последние годы… И близко это все не стояло с той мотивацией, которой Юлька вдруг для него стала! Блин! Совершенно серьезно готов горы свернуть для этой девчонки, что угодно сделать, лишь бы и дальше с ним была, чтоб Дан вот так ее тепло ощущал… Лишь бы не предала…

Но эту мысль Дан тут же отбросил — Юлька не предаст. Не такая же… Она не Марина, которую Генка, кстати, за эти два дня расколол, пока Дан выгребал последствия и в следственном изоляторе сидел. Попросил друга проверить то, что Юля кричала, хоть и в запале, испугавшись после аварии за него. Да и самого же терзали сомнения после всех слов, и как мозгами пораскинул, на что времени было с лихвой. И друг разобрался.

Дан не знал, как Гена наехал на Марину, чем придавил, но вчера вечером позвонил и рассказал, что эта стерва, таки верно оценив посыл Богдана о близящемся расставании, решила и ему отомстить, и в глазах Женьки себе балов набрать, может, с той стороны что-то обломится. Сама она ничего с машиной Богдана не делала, но удачно отвлекла перед гонкой (и ведь, дебил, сам ей возможность дал, решив, что «напоследок»…). Сейчас Дан просто понять не мог, как надеялся тягу к Юле другой женщиной заменить? Зачем, главное? Да и не сработало же, по итогу, вон, кто тихо сопит у него под боком, дразня сонным дыханием.

Улыбнулся, осторожно и нежно прижавшись губами к ее виску. Тело горело, не спрятать! Захотел Юльку внезапно с такой силой, что дыхание в груди сперло, в животе раскаленный ком… Но, одновременно с этим, совсем будить ее не хочет! И дикое желание защитить право этой девчонки на отдых… Его привилегия теперь, позаботиться о ней…

Чуть иначе повернувшись на бок, обхватил Юльку двумя руками, подгребая под себя больше. Она вздохнула, сморщила нос, уткнувшись губами в его татуировку на груди, но не проснулась. Наоборот, казалось, довольная заснула крепче.

А Дан уже не хотел спать, все думал.

Еще, конечно, надо будет разобраться и выяснить, как Жека провернул все, и у него в машине что напортачил. Авто забрали на штрафплощадку поначалу, но раз против Дана дела не будет, то никто там и не копался, наверное. Надо будет своим знакомым механикам отогнать, чтоб посмотрели и разобрались. Да и «отблагодарить» и вечного соперника по гонкам, и эту мстительную стерву, решившую ему напоследок так нагадить, надо бы. Ведь Дан не собирался Марину тупо кидать, по-человечески думал… И в вечной любви ей никогда не клялся, честно все с его стороны было, ну а что там сама Марина себе воображала и рассчитывала — не его вина, не обещал «рай земной». И ведь еще и предала.

Юлька под его боком снова сладко вздохнула, вообще от всего другого отвлекая! Обхватила Дана поперек груди так, что ее рука с татушкой, поверх его такого же рисунка устроилась, смешиваясь линиями.

А вот ей хотелось не просто пообещать горы золотые и звезду с неба, но и достать это все, к ногам бросить за то, что, несмотря на скандалы и ссоры, на тупые непонятки, за него горой встала, первая на помощь бросилась! Он помнил, кто к перевернутой машине первым подбежал, надрывно крича его имя и ни на кого внимания не обращая. И как она ему кровь остановить пыталась своим дурацким компрессом из снега… Малая его… Его маленький феникс, горячий, обжигающий…

Не удержавшись, наклонился, мягко к ее приоткрытым во сне губам прижался. То ли целуя, то ли дыхание Юли ловя. Ни о чем думать не хотелось! Застыть, остаться в этом моменте, полном чистого кайфа и нирваны… Когда самое примитивное плотское желание пах рвет, а руки ее к себе крепче прижимают, но сердце и грудь ломит лишь от того, что она рядом спит, полностью ему доверяя, признавшись в любви, себя распахнув для Дана, прикипев к нему… Романтик, блин! Никогда за собой такого не замечал! А тут прямо прет из него. И не удивится, если повернется, а вся комната в радужном тумане с блестками… Самому с себя смешно, словно обкуренный, такой весь намаханный…

— Дан… доброе утро! — с настолько же сладкой и счастливой улыбкой вдруг тихо прошептала Юля, проснувшись. Потянулась вслед за его губами, еще не открыв глаза. — Любимый мой… Блин, какое счастье, когда ты рядом! Даже не представляла, что это так хорошо! — не очень еще внятно со сна, чуть сбивчиво, прошептала она, ответив на поцелуй.

А ему в мгновение ока, как вентиль какой подкрутили, нагнав пару! В голову давление бахнуло, тело таким жаром окатило, что затрясло всего! Ну точно, феникс, мля! И его ее огнем так опалило, что из разума все мысли выдуло! Грудь сдавило тисками голодной жажды по ней.

— Малая моя! — перекатился сверху, подмял под себя.

Навис сверху, уперев локти в подушки. И застонать в голос готов просто от того, что чувствует… Ощущает все ее хрупкое, крепкое и гибкое тело под своим! Совпали, встали на место, как детали в конструкторе. Одеты еще, а уже в один узор и конструкцию сложились. Идеально подогнаны… В голову такое бухнуло, отозвавшись гулким эхом в груди, полыхнуло раскаленной кровью по телу! Не удержался, с хриплым стоном впился жадно в ее рот, вжимаясь уже каменно твердым пахом в ее бедра через все эти слоя ткани, однозначно показывая и уже не отнекиваясь, что хочет именно ее, самую нужную и желанную!

Блин, не планировал же ничего такого! А как вихрем закрутило, подхватило обоих. Мозги в ошметки, тела всем рулят!

— Любимая моя! — пробормотал, добравшись наглыми губами до шеи, прикусил мочку уха, заставив Юльку выгнуться в его руках.

Она прижалась плотнее к его голой груди, так, что и через футболку ее пижамы сжавшиеся соски ощутил. Еще жарче внутри, и уже больше нужно, теснее, в одно мгновение оба пылают! Юлька хрипло дышит, с такой же поспешностью касается губами его лба, век, скул, кусает за уши, дразнясь, а он слышит, как ее сердце бухает! Забрался рукой под футболку, как скряга какой-то, обхватив упругую округлость груди. Юлька так застонала, с таким кайфом, что у него спина взмокла…

— Богдан! Нам нужно еще раз нормально поговорить обо всем, что случилось! — то, что он меньше всего сейчас хотел бы или ждал услышать, мля!

Короткий стук. И одновременно с этим отец ввалился в комнату, явно недоброжелательно настроенным, точно собираясь продолжить вчерашние нотации. Капец, как не вовремя!

Все, что Дан успел — одернуть футболку вмиг застывшей Юле и перекатиться так, что сам сел, закрыв ее спиной… Хотя все равно ведь видно, что не один в постели. И кто это может быть, тоже догадаться несложно. Не то чтобы скрывать их отношения собирался, но и не вот так же… твою мать!

Безмолвная пауза. И все ошарашено пялятся друг на друга, как идиоты…

* * *

— Ты о*ренел?! — этот рев, наверное, и соседи слышали.

Отец неожиданно покраснел, вот прям кровь в лицо ударила, щеки багровыми стали. Никогда Богдан его таким не видел. Казалось, что отца реально трясти начало.

— Ты, вообще, мозги в голове имеешь?! После всего… Еще и ее затащил в постель?! — ничуть не сбавив тона, но захрипев, видно, от возмущения, отец с обвинением взмахнул руками.

Дан поднялся, не желая ни этот ор слушать (особенно потому, что чувствовал, как Юля за его спиной напряглась и сжалась, защитить и оградить ее хотел); ни несправедливые обвинения терпеть. Не так все, он-то знает, что внутри сейчас пульсирует! И постель уже дело третье.

Но до того, как Дан рот открыть успел, на пороге комнаты замаячила Элина, вероятно, прибежавшая на этот ор мужа. У мачехи глаза тоже полезли на лоб, когда за ним дочку увидела в настолько однозначной ситуации. И, в отличие от мужа, Элина побелела, как стена.

Отец же, наверно, никак не в состоянии подобрать еще более гневные слова, ртом воздух хватал.

Час от часу не легче, ей-богу! Богдану захотелось витиевато выругаться… но и от этого ради Юли удержался. И, главное, что ни скажи — все равно виноват окажется же! Будто опыта по жизни мало, что отец никогда ему не верит, только худшее допускает.

— Успокойтесь. Все, — попытался как можно ровнее и нейтральней призвать к тому, чтоб хоть послушали их. Понимал вроде родителей, но хотелось и от них хоть какой-то попытки к ним прислушаться, доверия, что ли… — Не так все. Мы с Юлей…

— Не втягивай ее в это!!! — опять сорвался отец, так и не дав Дану ничего сказать нормально. — Я тебе вчера многое сказал, но сегодня — вон из моего дома! Чтобы я тебя больше вообще здесь не видел, подонок!

— Не кричите на него, Дима! — вдруг вмешалась Юля, тоже повысив голос.

Поднялась, как он понял, во весь рост на кровати, одернув пижаму, оперлась на плечи Дана руками, обхватила его рукой поперек груди… Так, что на ее плече стала хорошо видна татуировка в виде феникса, лежащая поверх точно такого же узора на его груди.

Специально так сделала чертовка? Или случайно вышло?..

Судя по тому, что родители в шоке обмерли, уставившись на них, Юля все же понимала, на какую провокацию идет. До этого татуировку скрывала даже от матери.

— Юлия, это что за пошлость?! Как ты посмела наколку сделать?! — похоже, от переизбытка возмущения, прошипела Элина, сузив глаза, но дочь на нее не отреагировала.

— Да не трогайте вы ее! — Богдан скривился, понимая, что разговор движется не туда, и все складывается по-глупому и не в их пользу.

— Послушайте! Никуда меня Дан не затаскивал! Я сама вчера пришла, сил не было без него и дальше. И так думала, что с ума сойду за эти сутки, поймите! — Юля аж задохнулась, так отчаянно старалась выдать это все на одном дыхании. — И не было ничего, мы просто спали вместе, — она опустила подбородок ему на плечо, продолжая обнимать.

А Дану от ее близости хорошо так! Горячо внутри, что не испугалась и не сдала назад. С ним одним фронтом. Поднял руку, переплетая их пальцы крепко и уверенно, чтобы и малой свою поддержку показать.

— Не надо орать, пап, Элина, — уверенно и твердо встретил возмущенный, полный растерянности и гнева взгляд отца. — Я люблю Юлю.

— И я люблю Дана. Очень сильно, — тут же добавила Юля, каким-то образом умудрившись обнять его еще крепче.

Блин, хорошо так! Ничего не могло омрачить настроение, как ни странно, даже эта дикая реакция что отца, что мачехи.

А родители смотрели на них так, будто ни слова не услышали. И возмущения в глазах, на лицах — ни капли не меньше.

— Любишь?! Да что ты знаешь об этом?! Вон! Ты мне больше не сын, ясно?! Чтоб до вечера тебя тут не было! — рыкнул отец со все тем же возмущением. — И больше я ничего не хочу о тебе слышать! А ты… — он повернулся к Юле. — Ты не понимаешь ничего еще, Юля, маленькая! И, что Дан из себя представляет, не видишь! Тебе в школу пора, и об университете подумать нормально! А не на чувства к такому… — отец смерил его с ног до головы гневным взглядом.

— Дима, не надо Дана выгонять, пожалуйста! Не говорите так! Он же не виноват ни в чем! — Юля будто через его плечо пыталась доказать что-то его отцу.

Но на нее не отреагировали.

— Быстро иди к себе, Юлия! В школу пора собираться! Чем ты думаешь?! Выпускной класс! — тут же подхватила Элина, пока не высказывая свои мысли насчет Дана. И за то спасибо. — Хочешь, чтобы я каждый твой шаг контролировала? Под домашний арест?

— Я уже совершеннолетняя! Ты не имеешь права! — резко ответила Юля, втянув воздух через зубы, явно разозлившись. Но и не подумав, кажется, хоть на миллиметр отодвинуться от Богдана.

Он же пока молчал. Не то чтобы заявление было непредвиденным, пожалуй, именно такого и ожидал Дан от отца. Еще вчера. И даже намекибыли… Чего не ждал, конечно, так это вот такой реакции… настолько сильного гнева, какого-то нелогичного даже. Хотя, а чего было ожидать? Не первый же день знакомы…

Крепче стиснул ладошку Юли, чтобы и самому не показать, что задели слова отца слишком сильно. Обидно и больно, несмотря на то, что считал себя уже непробиваемым к его отношению. Блин! Вроде понимал, но не ждал такой вот формулировки.

Ну и по фигу! Не смертельно.

Зато у него Юлька есть теперь. И тут он все силы приложит, чтобы не напортачить, в лучшем виде сделать. Сам назло всем докажет и достигнет таких высот, которых от него не ждут, и ей поможет добиться того, что малая захочет и чего достойна… Лучшего!

— Юля! Быстро в школу! Я твоя мать! — не выдержала Элина, сорвавшись почти на визг. Она явно не умела добиваться от дочери желаемого ничем иным, как угрозами или шантажом. — Не смей мне перечить!

На Дана она все еще не смотрела. Причем старательно и осознанно. Словно его, вообще, уже здесь не было.

— Не смей мне указывать! — Юля тоже начала нервничать, ее телепало, Дан ощутил. — Сама уже взрослая! И не хочу я в ваш университет!

Ее не меньше задело то, что родители тут устроили… капитально задело. А выдержки меньше, чем у него, и привычки, особенно, такое отношение по боку пускать и своего добиваться. Погладил ей тайком ладонь большим пальцем, стараясь дать поддержку.

— Давайте все вместе успокоимся и попробуем сначала поговорить, — попытался призвать их хоть к какому-то подобию покоя, совсем для себя несвойственно.

Родители глянули на него. Оба. А потом отвернулись.

— Я тебе все сказал, — напоследок бросил отец, не оборачиваясь. — И не забудь, что скоро по счетам в больнице платить.

И ушли… Офигеть, какая взрослая у них реакция и поведение! Или это он что-то в мире перестал понимать и теперь тупит? Или они абсолютно не понимают, что делают?

— Твою налево! — ругнувшись сквозь зубы, Дан повернулся и посмотрел в глаза Юле. — Вот это утро, да, малая? Не так хотелось бы, — подмигнул, пытаясь поддержать Юлю, выглядевшую довольно растерянной, даже немного по-детски, невзирая на то, что тут только что матери кричала.

Она как-то потерянно хихикнула.

— Да уж, начало, пока они не ворвались, мне куда больше понравилось, — тяжко вздохнула Юля. — А вышло все так… Дан! Я не хочу, чтобы ты уходил! — малая вдруг бросилась к нему на шею, с силой сжав тело Дана руками. — Не знала, что так подставлю тебя, прости!

И не думая удерживаться, Дан обнял ее в ответ, притиснув к себе плотно-плотно.

— Тсс, Юль, ты тут не при чем. Отец и вчера об этом уже намекал, да и я сам готовился, пора мне уже самостоятельно жить, малая. Даже квартиру нашел. Прорвемся, — погладив ее лицо пальцами, он попытался улыбкой вселить Юле как можно больше уверенности и успокоить.

— Тогда и я уйду! — нежданно заявила Юля с такой решимостью, которая только в восемнадцать и бывает, наверное. Даже он, Дан, в основном, уже утратил вот эту вот готовность импульсивно переть напролом…

— Тебе нельзя, Юль, как бы мне ни хотелось этого, если честно. Но я реально сейчас понимаю, что обучение мы не потянем, — начал излагать свои мысли, пытаясь сумбур в голове по полочкам разложить, и даже не осознавая, как иначе на все смотрит теперь. Видимо, эти двое суток и последняя ночь рядом с ней наконец-то сформировали новый подход к жизни. — А ты должна получить высшее образование. Не потому, что родители настаивают, это тебе самой нужно, поверь мне. И я психовал, и с отцом ругался по этому поводу. Но дело даже не в имени университета и не в корочке, на которой тебе диплом дадут. Любое высшее — это для тебя самой в первую очередь. Ты, если вникнешь, гораздо больше и четче понимать будешь, как в принципе все устроено, и в стране, и в бизнесе, и в мире… Это твой фундамент, малая, что бы ты потом ни выбрала и не решила, понимаешь? — Дан чуть наклонился, заглянув ей в глаза. — И я же не пропаду, рядом буду, слово даю. И ты ко мне всегда прийти можешь, когда захочешь. Я ждать буду, обещаю, — легко коснулся губ, уже недовольно скривившихся. — Только тебя, честно, — прижал к себе крепко-крепко, начав целовать уже серьезно. Не сдержался.

— Точно? — все-таки с подозрением протянула Юля, но и сама не торопилась от его губ отстраняться. — Никаких больше?..

— Никаких. Ты, — усмехнулся Дан, поцеловав ее в кончик носа.

— Юля! Если ты сейчас же не выйдешь, я лишу тебя всех финансовых источников! И с отцом поговорю! — резкий и гневный голос Элины прозвучал так, словно она под дверью ждала.

Хотя у нее, наверное, тоже стресс нехилый, в чем-то и мачеху понять можно.

Юля зажмурилась и с мученическим вздохом прижалась к его плечу лбом.

— Беги. Как освободишься после уроков, набери меня, я тебя встречу и покажу, где квартиру снимать буду, как раз и документы пойдем подпишем вместе, — решил он немного дать всем передышку. Да и Юле действительно на уроки было нужно. — Не переживай, феникс, со всем справимся. Нас же теперь двое, — напоследок еще раз крепко поцеловал Юлю, начавшую улыбаться более искренне.

Провел до ее комнаты под внимательным и рассерженным взглядом Элины, но внутрь уже не шел. Куда дальше нагнетать? Да и предстояло немало. Не факт, что ему и позавтракать тут теперь позволят. Но ради Юльки, действительно понимая, как важно малой получить нормальное образование, независимо от названия профессии, насколько это существенно для ее формирования (ведь на себе это прочувствовал, и мог с друзьями сравнить), готов был не обострять и придержать себя.

Новое для Богдана понятие — компромисс… не то, чем увлекался раньше, но, видимо, пора осваивать и такое умение. Да и в бизнесе точно пригодится.

Глава 19

Настоящее

Пятницу Юля просидела дома, больше слушая телевизор, чем занимаясь какими-то делами. Глаза все же еще побаливали, да и сухость мучила. Тут и напоминать себе о каплях не приходилось, сама бегала назначения выполнять. А еще Ярик приезжал…

Не нахрапом и не внезапно, позвонил, уточнил, будет ли ей удобно? Она не выдумала причин для отказа — им нужно поговорить.

Ярослав привез огромный букет и фрукты с конфетами… Юля же почему-то вспомнила те цветы, что Дан ей в кабинет таскал в последнюю неделю, не позволяя букетам становиться увядшими. Ну, елки-палки! Никак не переключиться!

— Как самочувствие? — поинтересовался Ярослав, не особо настаивая, чтобы пройти в квартиру. Остановился на пороге, словно позволяя это Юле решать.

— Нормально, — вздохнула она немного устало. — Лучше, чем это могло бы быть. Смотрю на мир другими глазами…

— Ну и как я тебе теперь? Открылись новые черты? — поддел беззлобно Ярик, улыбнувшись.

А Юля и сама расплылась в веселой улыбке, демонстративно окинув его оценивающим взглядом с ног до головы.

— Красивый, не отнять. Кофе будешь? — отозвалась честно, а потом направилась в сторону кухни, чтобы в вазу букет поставить.

— Буду, — не отказался Ярик, уже без дополнительного приглашения разувшись и последовав за ней.

Но было что-то такое в его голосе… Юля обернулась, встретившись глазами с Ярославом. Словно и он понял: друзья они куда лучшие, чем вероятные супруги. Вот просто выкристаллизовалось это понимание между ними, даже без объяснений или лишних слов.

— Очевидно, красоты и симпатии недостаточно, — хмыкнул мужчина, верно истолковав ее осмотр. — Вы с Богданом помирились? — только подтвердив это ее осознание, уточнил Ярик, заходя на кухню.

— Сложный вопрос, — хмыкнула Юля, по ходу занимаясь цветами. — Нет, наверное. Даже не говорили ни о чем, — отставив вазу, она включила кофемашину и, наконец, повернулась лицом к мужчине.

Ярослав внимательно и пристально смотрел на нее.

— Его выбрала? — без злости, негодования или обиды уточнил он, будто просто прояснял все моменты, чтоб неясностей не осталось.

А Юля вздохнула и опустилась на тот самый стул, на котором и возле Дана утром сидела.

— Не та формулировка, Ярик, — признала она, подперев голову ладонью под мерный шум смалываемого кофе. — У нас с Даном… все так долго. И выбор… Он не вчера случился… Знаешь, мне иногда кажется, что Богдан у меня, вообще, под кожей, на сердце, на душе набит, как все эти татуировки, — глянула пытливо на Ярослава и сделала то, что мужчина от нее точно не ждал. Привстала, чуть приподняв край футболки, прекрасно зная, что там «руки» Богдана видно.

Ярослав, сориентировавшийся не с первой секунды, все же верно оценил и понял.

— А на нем твои руки есть? — с какой-то иронией даже, будто пытался ее образумить.

— Есть, — а Юля почему-то легче улыбнулась… Об этом и думала вчера… Они очень разные, не понимает Ярослав, что толкает ее на такие вот эскапады и глупости. Не то что…

Ярик кривовато усмехнулся, покачав головой, словно взрослый на детские глупости. Напомнил ей, как родители вечно реагировали, если честно. Да и показалось за то время, что знакомы были, что Ярик в принципе татуировки… не уважал.

Вернула одежду на место.

— Так что фраза «все сложно» — точно про нас с Даном, — продолжила мысль. — Однако, что мне определенно кажется неправильным, так это втягивать тебя в наш дурдом.

Юля поднялась, сняв с подставки и протянув кофе Ярославу. Включила, чтобы готовилась ей порция, с каким-то сожалением вспомнив совсем иной вкус кофе, что вчера и сегодня заваривал для нее Богдан.

Ярослав молчал пока, взяв кофе и продолжая пристально смотреть на нее, будто еще колебался.

— Невелико счастье жить с женщиной, которая другого мужчину любит, Ярик. Сама так жить не хотела бы, и тебя на подобное обрекать не буду, потому что ценю нашу дружбу. А я его люблю, — скорее опустошенно, нежели счастливо, признала Юля. — Хотя иногда ненавижу и Богдана, и себя за эту дурацкую любовь, которую вытравить из себя не в состоянии, несмотря ни на что, — вперилась взглядом в свой кофе, наслаждаясь ароматом.

— Не люблю, когда за меня решают, — хмыкнул Ярик, впрочем, это не походило на спор, скорее, констатация. Сел на стул, что напротив стоял.

— Я и не решаю, я правду говорю. Да и сколько наша дружба выдержит, если я от него отказаться не могу? Разве это настоящее партнерство, что в семье, что в бизнесе? — отпив горячего напитка, как-то уверенней себя почувствовала, пусть и тема такая щекотливая. — Я ведь… Ладно, давай на чистоту, Ярик. За эти три года я и разу ни себе, ни ему отказать не могла. Ни в чем. Говорю ж, как под кожей Дан у меня. Болею им, — улыбнулась чуть виновато.

— От любой болезни лекарства есть, тем более от психологической зависимости, — казалось, Ярик не рассердился, но понял, что она о сексе говорила. — Психотерапевтов сейчас достаточно.

— Знаю. И даже ходила, работала с этим, — невесело рассмеялась Юля, вновь вернувшись к своему табурету. Распаковала конфеты, которые Ярослав принес, поставив на центр стола, чтобы и он угощался. — Только… Не хочу я тебя предавать, Ярик. И его тоже… Никогда Дану не изменяла, что бы он там ни думал и чему ни верил бы. И даже представить не могу, чтобы позволить кому-то другому себя коснуться, понимаешь? — подняла пытливый взгляд на мужчину, все же не чувствуя себя в своей тарелке.

Как и думала вчера, не так и просто ей было откровенность настолько с Ярославом вскрывать. Это с Богданом о чем угодно могла разговаривать… когда они в принципе говорили. В чем и основная проблема же у них, выходит.

Ярослав молча смотрел на нее, также внимательно и пристально. Оба друг друга поняли. А еще увидела в его глазах и осознание, согласие с тем, что ни одному из мужчин приятно не будет, как бы он там к понятию «любви» не относился. Не готов был Ярослав делиться, даже «партнером», и она его понимала. Сама себя поделить между двумя не сумела бы.

— Ладно, хорошо. Я услышал тебя и принял твою позицию, — вздохнул наконец Ярослав, но не то чтобы опустошенно или несчастливо, скорее, с тем самым умением подстраиваться под обстоятельства, которое она в нем и при разногласиях в бизнес-вопросах видела. — Но оставаться друзьями нам никто и ничто помешать не может? — подмигнул.

— Тут — с удовольствием, — улыбнулась так же широко, как в начале встречи, испытав облегчение, что этот вопрос решили и обсудили, больше не лукавя и не притворяясь.

— Тогда, как друг, — глянув чуть с хитрецой, Ярослав допил свой кофе и поднялся, — хочу тебе сказать, что вам с Саенко точно стоит парадигму отношений поменять, иначе вряд ли что-то толковое выйдет. Ну, или кинь его, что ли, — пошел он в сторону выхода.

— Не поверишь, — еще веселей рассмеялась Юля. Встала, чтобы его провести. — Раз тридцать его кидала уже. В последний раз — неделю назад, но это как-то не так у нас работает.

— Сходите оба к психотерапевту, — посоветовал напоследок Ярик. — Или напейтесь вдвоем, что ли. И наорите уже друг на друга, высказав все, что накопилось, — глядя на нее с каким-то снисхождением, предложил.

— А что, помогает? — заинтересовалась Юля.

— А кто вас знает, что вам поможет, но тоже ведь вариант, — передернул плечами… друг.

— Я подумаю, — заливисто рассмеялась вдруг Юля, представив эту картину. Пусть Ярик и не знал, что с Даном-то она как раз иногда позволяла себе алкоголь, сама картина того, как они будут… обсуждать отношения в таком состоянии, казалась ей смешной.

Обычно Юля себя от него вообще тогда удержать не могла, все стоп-краны срывало, обоих накрывало с головой потребностью и тягой друг к другу. Или Ярик на это и намекал, что самый честный подход?

— Подумай, — еще раз кивнул Ярослав, уже выходя в подъезд. — И, если какая-то помощь будет нужна, звони, не стесняйся. Друзья на то и нужны. Ну и по работе, надеюсь, у нас все неизменно?

— Да, я тоже на это надеюсь, — уверенно заявила Юля, искренне благодарная ему на самом деле за это понимание и здравомыслие, хоть для нее самой и чужд был настолько взвешенный подход к вопросу отношений. Возможно, в этом и нуждалась.

* * *

Попрощалась таки с Ярославом, но, не успела вернуться в кухню, как начал трезвонить мобильный.

— Как ты, малая? — вот словно чувствуя все, настроившись на нее, поинтересовался Дан. — Чем занимаешься? Может, тебе привезти чего-то надо? Еды какой-то? Любые капризы.

Юля не сдержала смешка.

— Ты подозрительно внимателен, Дан. Отвыкла я как-то за эти годы. Все есть. Сама справлюсь, — ввернула, хоть и беззлобно. — Гостей встречаю-провожаю, душеспасительные беседы слушаю… Или мозгоспасительные, не знаю, — поделилась с ним, специально дразнясь, зная, что Дан заглотнет наживку.

— Каких гостей? — тут же, ожидаемо, насторожился Богдан.

— Ярослав приезжал, проведывал. Конфетами и фруктами снабдил, цветами порадовал… — не скрывая, но и позволив повиснуть многозначительной паузе, честно призналась.

Ей было интересно услышать его реакцию. Увидеть, конечно, было бы лучше, но и так…

Дан резко выдохнул сквозь зубы. Вдохнул… И опять выдохнул, явно подбирая слова, что, кстати, ее обрадовало. Все-таки было бы нечестно не заметить, что мужчина очень старался изменить свою импульсивность и крайне эмоциональную реакцию, пытался взять под контроль свой взрывной характер.

— И что Крапивин от тебя хотел? — что ж, Богдану удалось спросить это почти спокойно.

— Самочувствием интересовался, посоветовал голову полечить у психотерапевта, чтоб за тобой меньше страдала, конфетами побаловал, — ровно отозвалась Юля, съев как раз по дороге одну конфету.

Вкусно. Впрочем, она не сомневалась, что Ярик только лучшее привезет. Он был очень хорошим, прекрасным мужчиной и человеком. Вот только точно не для нее. Или она ему не подходит.

— Надеюсь, ты его с последним советом нафиг послала? — не особо довольно проворчал Богдан. — Сами разберемся.

— Я у психотерапевта и так уже была, Богдан. Самой хватает мозгов понять, что у нас сплошной надрыв и боль. Это не любовь, это пытка какая-то. Так быть не должно. Даже расставшись, мы продолжаем друг друга мучить…

— Я не хочу расставаться, малая! Наоборот, я готов на любые твои условия, чтобы прощение заслужить, — тихо и хрипло выдохнул вдруг Дан в трубку.

С таким выражением потребности и нужды, с такой страстью, что Юля обмерла, и в груди так сладко екнуло… но и больно укололо, еще не улеглось ничего.

— Дан…

— Хочешь, и я похожу к этому твоему терапевту? Что угодно…

— Дан… — выдохнула, заставив себя собраться. И представить его в том кабинете не смогла бы, вот честно! — Ну о чем ты? Какие условия, шансы? Ты ведь и сейчас ревнуешь, я же знаю. Теперь к Ярославу. Ты мне не доверяешь совсем! А это меня мучает и уничтожает. За что? Не предала же ни разу. Ты нас заставил столько страдать только потому, что так и не доверял мне, выходит. Ты меня за эти годы пережевал и растоптал этим всем…

— Я и себя выпотрошил этим, малая. Ненавижу себя за это. Знаю, что тебя извел, жить не давал обоим… Но ты для меня — все. Я без тебя не то что никак — не живу. Я не хочу без тебя, Юля…

— Я… — она всхлипнула, задохнувшись от боли и того комка душащих эмоций, что перекрыли и горло, и грудь. Замолчала, зажмурившись. Во рту было горько. И дело вовсе не в черном шоколаде конфеты. — Я не готова об этом говорить, Дан. И не уверена, что это можно извинить и искупить хоть чем-то. Сейчас не уверена…

— Но ты же меня любишь, феникс, — тихо, сломанным голосом, но уверенно произнес Дан. Почти шепотом. Так, будто только в этом утверждении надежду и черпал в последнее время.

— Люблю… — ей нечем было крыть такое утверждение. — Но это не от чего не уберегло. И не значит, что я простить готова, — снова набрала побольше воздуха в грудь, которая реально болела. — Иди, работай, Дан. Решили же, что до понедельника не поднимаем тему, — почти жалобно попросила она, поняв, что по щекам слезы побежали.

И прервала разговор.

«Люблю тебя. Безумно…» — тут же пришло сообщение от Дана на ее телефон. И сердце в конце.

В этом и проблема, наверное, что ума, взвешенности в их любви и чувствах всегда было мало, одни порывы и вспышки, взрывы и страсти, сметающие все на своем пути ураганом. А так ничего толкового не построить, что жизнь им и доказала. И вот это точно нужно менять… если она хоть малейшую вероятность допускает, что готова ему позволить попробовать заслужить прощение.

Не ответив ничего словами, просто послала смайлик в виде разбитого сердца. И, отложив телефон, пошла закапывать глаза, которые пекло до рези.

* * *

Дан приехал утром в субботу. Не звонил, очевидно, понимая, что Юля велит не появляться. Именно так ответила в пятницу вечером, когда он сообщение прислал, наверное, уезжая из офиса. Ночь кое-как проспала, хоть и не то чтобы отдохнула, зато надумалась на года вперед уж точно. Как-то не анализировала все: отношения с Богданом, обиды, предпосылки их ссор и поступков, до этого эмоции превалировали. А сегодня, то ли после разговора с Яриком, то ли просто время пришло, именно отстраненно рассматривала все случившееся, осознав, что только так сможет решить, как дальше поступать.

Но утром Дана меньше всего ожидала на пороге увидеть. Спасибо, в звонок позвонил, а не просто открыл. Правда, она еще комплект ключей родителям не вернула, вероятно, не у кого тот достать оказалось.

— Дан, зачем ты приехал?..

— Кофе тебе сварить хочу, малая, — перебив и не дав договорить, мужчина вошел, практически вынудив Юлю посторониться и отступить. Вручил… или всунул (?) ей в руки букет любимых кал. Поцеловал в макушку, коротко обняв, будто по ходу и так, чтобы не дать ей шанса увильнуть.

Хотя она не то чтобы сильно возмущалась или сопротивлялась, если уж честно говорить. И мысль о кофе, приготовленном любимым человеком, радовала, пусть и вопросов с претензиями не поубавилось.

— Богдан, ну что за подход?! — всплеснула бы руками, да цветами заняты. Пошла еще вазу искать.

— Имею право о тебе заботиться, — отозвался он из кухни. Да, там имелось все, что ему было необходимо. Все эти годы имелось.

— Сомнительное утверждение, — не согласилась Юля. Зашла сама в кухню, с удивлением увидев на столе коробку с пирожными, не заметила за букетом, видимо.

Решил Ярослава перещеголять? Мальчишки. А все равно приятно, блин.

— Юль, не бурчи. Позволь мне тебя побаловать? — непонятно, то ли просит, то ли уговаривает.

Посмотрел на нее исподлобья, хоть и начал уже над зерном колдовать, засыпая в кофемолку. Включил плиту, чтобы грелась емкость с песком, рядом стояла турка. Когда успел только все достать?

Вздохнула, нашла кувшин (ваза у нее была только одна, не то чтобы ее часто толпы мужчин букетами одаривали ранее), устроила там цветы. Махнула мысленно рукой на ситуацию, и взяла из коробки угощение.

— Вредно на завтрак сладкое есть, — не удержалась от поддевки все же.

Но в памяти всколыхнулось десятки моментов, как она когда-то к нему сбегала от их родителей, чтобы вот так же кофе попить или пожаловаться на то, как ей самостоятельности уже хочется. А Дан всегда поддерживал и понимал, сам через эти придирки прошел. И она днями у него оставалась, а могла и неделями жить — оба только счастливы были. И как жили потом вместе…Насколько же тогда все ощущалось между ними легко и здорово! Как хорошо!..

— Если не каждый день, то можно, — усмехнулся Дан, повернулся, откусил у нее, зазевавшейся, кусочек и опять вернулся к плите, следя за кофе. А глаза сверкают прямо, заметно, что очень доволен.

Вообще, очень странно все складывалось, если последние годы за отправную точку брать: не то что секса нет, а и намека открытого, а вместо этого — море нежности и заботы, про которую давно забыла уже, не врала. И хоть оба моментально вспыхивали в присутствии друг друга, Юля прям ощущала, как Дан к иному сводит.

Но тему не развивала, да и на разговорах он не настаивал. Выпили кофе, съев еще по пирожному. Потом он уехал, опять крепко поцеловав и обронив, что в офисе есть еще дела, за четверг, когда с ней был в клинике, ему надо подтянуть «хвосты» немного. Но четко предупредил, что будет звонить и писать.

— Ты не звонишь по рабочим вопросам, — вдруг поняла Юля, даже растеряно. — Спрашивай, если что-то непонятно…

— Малая, я разберусь, вспомню, а тебе хоть несколько дней стоит от всего этого отключиться, загнала себя… Ну и я не помогал, — искренне и без притворства признал Дан с затаенной виной в глазах.

Она так растерялась из-за этого, что не сразу с ответом нашлась.

— Но у тебя еще и своя же фирма…

— Выгребем, и с тем, и с этим, — как-то напряженно вдруг отозвался Дан ей в макушку. — И завтра я тоже приеду, — уже на пороге, целуя ее вновь напоследок, так сурово предупредил Дан, будто бы ждал, что Юля отбиваться начнет.

Чем рассмеяться ее заставил, что бы там ни было.

— Если только на кофе, то ладно, — с добрым сарказмом отмахнулась… заодно дав понять, что заметила нетипичность подхода, когда никто ее сходу к стенке не прижимал и в постель не забрасывал.

Получила в ответ долгий и тяжелый взгляд Богдана, полный абсолютно не свойственных ему ранее теней и эмоций, у самой в груди запекло.

Закрыла за ним дверь, пошла искать что-то поосновательней на завтрак. Но и тут ей не дали покоя. «Проснулся» мобильный. Звонила Людмила, подруга Юли еще с университета, с которой последние две недели ни сил, ни времени не было поговорить.

Тогда, разругавшись почти со всеми друзьями после предательства Санька, залипнув и погрузившись в чувства к Дану, ей было не так и просто вновь пустить кого-то в близкий круг. Но несколько человек из университета, и Мила в их числе, заслужили искреннюю привязанность и дружбу Юли. За одно это была рада тому, что училась.

Сейчас же, чувствуя вину за молчание, да и понимая, что подруга этого тоже не пропустит, ввернет, приняла вызов.

— Мила, привет! Как дела? — жизнерадостно ринулась «в атаку» первой.

— Будто тебе дело есть, — иронично отозвалась Мила… Не купилась.

— Есть, конечно, — вздохнула Юля, тяжело осев на диван в гостиной.

— Так что ж не звонила, занятая ты моя? — опять чуть ехидная усмешка, пусть и чувствовалось, что совсем не злая. — Хоть бы строчку чиркнула. Опять на себе всю компанию тянешь?

— Милка, не мучь хоть ты! — откинулась на спинку дивана, вспомнив о каплях, которыми так и не воспользовалась еще с утра. — Тут не до компании.

— Так, я знаю этот тон, — разом стала серьезной подруга. — Опять он на горизонте?..

— И он тоже, — поневоле рассмеялась Юля, поняв, что Мила на Дана намекает.

— А как же Ярослав? — вот уж кто в его пользу ратовал всегда, так это Людмила. Все советовала Юле образумиться. Но, кажется, понимала и все доводы подруги.

Долго знала их обоих и ситуацию с Богданом.

— И Ярик тут, — отозвалась Юля, прикрыв глаза. — А еще мне операцию перенесли, и я уже с «новыми глазами», хотя и на больничном…

— Ну вот что ты за человек?! — тут же возмутилась подруга. — Сложно было написать? Я бы поддержала, да и Таня с Олей подскочили бы. Тебе помощь нужна? Давай приеду, подстрахую…

— Ой, Мил, тут уже толпа «подстраховщиков», становись в очередь, — рассмеялась, хоть и больше опустошенно, чем весело. — Дурдом, если честно!

— Достали? — с сочувствием вздохнула подруга, мгновенно это уловив. 9a7e39

— Есть такое, — не кривила Юля душой.

— Вы хоть с Ярославом поговорили? Он про Богдана в курсе теперь?

— В курсе… И да, поговорили, решили все…

— Ну и хорошо, одной проблемой меньше! — не дала договорить Мила. — Знаешь что?! У меня идея есть, как тебя отвлечь и разгрузить!

— Какая? — вообще потеряла нить разговора Юля.

— Ты нам, подруга, на свой День рождения еще не выставлялась, между прочим, — с весельем напомнила Мила. — Уже два месяца откладываешь. Да, я помню, что у тебя у отчима приступ был и потом завал, все помню, — сразу же добавила подруга, не дав Юле и слова вставить, чем невольно заставила ее рассмеяться. — Ну так мы устали ждать и сами тебе праздник организуем, чтоб расслабить! Я уже с девчонками обсуждала, все «за». Таня даже нашла место, так что готовься, дорогая. Приблизительно на среду, но я тебя буду в курсе держать… Собственно, потому и позвонила. Не парься больше и жди вечеринку! Заслужила несколько минут релакса, — поделилась с ней Милка, если по правде, то ошарашив грандиозным намерением.

И отключилась, так и не поняв, кажется, что Юля в прострации.

Хотела перенабрать и отказаться… А потом прям какой-то кураж… Да ну их всех! Вот правда, заслужила. И сейчас никакого аврала нет, может, наконец, и себе вечер посвятить, погуляв с подругами и отметив праздник, который в этом году совсем мимо прошел!

Глава 20

«Знаєш, мій день

ніколи не розпочинався без думок про тебе.

Знаєш, мій день…

Бо відчуття — вітрила,

Чекай на мене, мила»

(Знаешь, мой день

ни разу не начинался без мыслей о тебе.

Знаешь, мой день…

Чувства — паруса,

Жди меня, милая)

«Курам на сміх» Арсен Мірзоян

Настоящее

— Ты выглядишь слишком задумчивым, парень. Я бы даже сказал, грустным или разочарованным, но не уверен, — Михалыч внимательно всматривался в него, словно искал какие-то знаки. — Опустошен, — одно слово прозвучало вердиктом.

Умный он, как ни крути. Умный, опытный, стрелянный. Жизнь научила? Наверное. Вот и Дана учит, то и дело сбрасывая с вершин каких-то убеждений и уверенностей. Больно, противно, отвратно. Но, видно, иного пути нет. И как кто ни призывал постигать мир по чужим ошибкам, не работает так. Пока свои колени в кровь не собьешь от этих падений, пока раз надцать не выбьет тебе зубы сука-жизнь, не достичь той спокойной и отрешенной, удовлетворенной мудрости с долей пофигизма, позволяющей своим существованием наслаждаться.

Дан такой ступени еще не достиг. Он все еще сплевывал кровь от очередного удара-предательства. И хоть сам начал подозревать и догадываться, потому как иного объяснения найти не мог, а принять и отпустить такой удар в спину от человека, которого другом считал едва не всю жизнь, пока не мог.

— Я с Ге…ной говорил сегодня, — прозвучало так, будто имя лучшего друга забыл, пытался вспомнить. Или поперхнулся звуками.

Отвернулся от окна, в котором пялился на ночной город, как-то остро ощутив тоску по Юльке. Ее дом отсюда видно было, Михалыч к ней ближе всех жил, потому и Дан у него нередко ночевать оставался. Сейчас хотелось быть около нее, сонной и теплой, родной до дрожи… И такой далекой из-за его собственных гребанных ошибок!

Михалыч все уловил, и заминку, и настроение, глянул как-то по-иному, сквозь задумчивый прищур, растер бедро. Поднялся из протертого, вдавленного кресла, которое никак не соглашался на новое поменять, и подошел ближе к Дану.

— По бизнесу что-то? — спросил спокойно, а смотрит же, блин, так, словно мысли его читает! И прекрасно уловил, что никакого отношения к фирме этот разговор не имел!

— Нет… — помедлил, заставляя буквально себя говорить. — Про Юлю…

… - Рассказывай, — едва не с порога велел Дан, глядя на друга.

Он не появлялся на фирме всю эту неделю, не до того было, пока с делами разобрался, потом Юле помогал после коррекции, да и компанию отца надо было курировать все это время едва не в одиночку. Забавно, учитывая, как долго отец его от этого пытался отстранить…

А сегодня, после их с малой непривычно тихого и спокойного кофепития утром, понял, что откладывать дальше — уже просто преступление по отношению и к Юле, и к самому Богдану.

Гена соврал ему тогда, три года назад, он уже принял и осознал этот факт. Обманул, оболгав Юлю. Предал, обвиняя в предательстве верную. Дан это сейчас хорошо видел, разъедая себя изнутри самобичеванием и упреками. Но на определенный отрезок времени сосредоточился на ином: ему надо было хотя бы начать доказывать и показывать любимой, что он осознал и охрененно раскаивается во всем, что случилось за эти годы! Ему нужно было позаботиться о Юле, поддержать, подставить плечо за эте годы, когда далеко не всегда оказывался рядом в нужный момент. Сделать хоть какие-то шаги в верном направлении, чтобы еще не прощение заслужить, нет, чтобы просто Юля хотя бы услышала и увидела его готовность искупать свою вину… Потому что он капец, как налажал, и признавал это. Вытрясти же подробности из Генки казалось не настолько первостепенным.

Однако теперь пора было и прояснить кое-какие моменты. Жестко и радикально.

— О чем, Дан? — казалось, Гена не понял, удивился. Усмехнулся в пол лица. — Ничего не поменялось с позавчера, когда созванивались. Проблем нет, работаем по рассчитанному плану. Хорошая прибыль будет. Да ты и сам в курсе, чего повторять? Все шикарно, мужик! — Генка поднялся из своего кресла, двинулся к нему.

— Я не о наших прибылях, тут знаю все не хуже тебя, — не повелся Дан, сохранив и тон, и холодность. Четко дал понять, что они сейчас по разные стороны черты, будто пролегшей между ними на полу офиса, который привыкли делить на двоих. — Рассказывай, зачем Юлю очернил тогда? Что тебе за выгода была, Гена? То, что ты все мои болевые точки знал и куда бить, видел, даже не вспоминаю. Слишком давно и долго я тебя другом считал, полностью доверяя. Вопрос в другом: для чего ты это сделал?

Странно, но Геннадий оторопел. Выходит, действительно не ждал или надеялся, что уже не всплывет и не аукнется? Дан же тоже его неплохо знал: манеры, ужимки, напряжение и нервозность в мелких движениях, слабые места.

В кабинете, будто мигом холоднее и темнее стало, хотя никто освещение не трогал. Зато взгляд Геннадия просто моментом почернел, став злым и раздраженным, мышцы лица напряглись, заставляя кожу собираться угрюмыми складками.

— Ты, бл*, достал, Дан, тем, как у тебя все хорошо и прекрасно вечно складывается! Фартовый пацан, что в бизнесе везет, как черту, что по жизни во всем! Не выгребал, как я, от родаков, не пахал с пятнадцати, ища подработки, чтоб обеспечить себе то, чего хотелось! Тебя семья поддерживала, даже когда вы ругались! Не скитался по общежитиям с универа! Все имел! — вдруг почти выплюнул Генка…

Что ж, вообще не друг, оказывается.

Дан опешил, хоть и на мгновение. Уже понимал, что скорее врага пригрел на груди, чем имел плечо друга рядом, но чтоб вот так долго и яростно… Не ожидал.

Стоят друг напротив друга, как два противника на ристалище, ей-богу, и это противостояние на физический уровень выплескивается уже. Нервы у обоих натянулись, словно в драку вот-вот выплеснется. Да только не собирался до такого доводить. Генка же кулаки сжал, слегка начав раскачивать, словно вот-вот кинуться готов. Вспыльчив?.. А ведь казалось всегда, что именно Генка из них двоих себя умеет контролировать лучше.

— У нас у каждого свои проблемы были, Гена, — твердо отрезал Дан, хоть и удивили его эти упреки бывшего друга. — И я хлебнул достаточно, ты сам знаешь, — тот скривился так, словно Дан нес чушь. Ирония: не было похоже, что Гена умеет реальность адекватно оценивать, а он и не замечал ранее. Промах и ошибка самого Дана. — Но если тебя это так бесило, зачем Юлю втянул? И почему тогда? Почему не раньше?

— Ты меня тогда назад отодвинул! — с настоящей уже яростью вдруг рявкнул Генка, побагровев. — Забрал себе все рычаги в фирме!

Сначала не понял, около минуты понадобилось. А потом Богдан вспомнил.

Бл***! То, чему он даже значения не придал.

Именно тогда они переоформляли фирму, регистрировали товарный знак, «распределяли» должности и пакеты акционеров. Вроде на бумаге, потому что надо было так сделать по закону, чтоб не придрался никто, и оговорили… А, выходит, Генка за душой булыжник затаил за это? Так сам же не оспаривал и не выступал против, когда прописывали все с юристами, чего теперь орать?

— Как ты те файлы сделал? Ролик, фото…

— Ой, да, ****, сейчас фотошопом что угодно сделать можно, — переходя на уже конкретный мат, скривился Генка. — Мне Маринка помогла, в таком-то деле! У нее к тебе свои счеты остались. А около Юльки крутился какой-то пацык, ты сам говорил тогда, злясь…

— Марина? — Дану казалось, что он попал в какую-то параллельную реальность!

Люди, про которых он и думать забыл, вдруг оказались вовлечены в самые важные моменты его жизни. Друг всю жизнь злобой пульсировал и завистью…

— А что, думаешь, только тебе лучшие бабы доставаться могут? — ехидно хмыкнул Геннадий, словно и правда считал, что Дан к Марине сохранил какие-то эмоции, и сейчас его задело именно этим.

— Да ты же сам мне подтверждал, что она в той аварии участвовала! — уже утратив понимание его логики, с сарказмом заметил Богдан.

Генка хохотнул со злобой, как злодей в театре, вот уж точно.

— Тем проще мне было ее уломать на все, пригрозив, что ход делу дадим и на нее заявление напишем, — даже с каким-то самодовольством вскинул голову бывший друг. — Доступная баба в любой момент, еще и умелая, и покорная… Да и тебе насолить всегда с радостью готова. Парик, грим, немного понаблюдала за Юлькой твоей, погуляла там в универе, потом на камеру сыграла с пацаном, а мы фотошопом обработали так, будто на телефон снято тайком и эффектов наложили, чтоб сгладить шероховатости… А ты поверил! Значит, думал, что Юлька гулять может и предаст при первом удобном случае! Какие к нам вопросы, если ты сам ей не доверял? — хмыкнул Геннадий с насмешкой.

Впрочем, это Дана не задело. После всего услышанного, другое на первый план вышло. И куча мыслей, просто ураган, который надо было сквозь себя пропустить и осмыслить, разложив все по полочкам. Не пацан уже, чтобы с горяча рубить. Но один момент, который сейчас осознал кристально четко, надо было прояснить.

— Я выставляю свою часть компании на продажу. Хочешь, можешь купить и остаться единоличным собственником, но цена будет рыночная. А у нас бизнес прибыльный, рентабельность хорошая. Нет — окей, мне все равно, продам тому, кто заплати цену, а такие найдутся быстро. Так что думай, Гена. Но не затягивай, через три дня выставляю свой пакет акций, — ровным и холодным тоном, которым и начал этот разговор, подвел Дан итог.

Больше вопросов не было, детали тоже мало интересовали, основное понял. Прочее… ничего не изменит. А у него имеются другие дела и обязательства. Да и его не пугал уход из бизнеса, даже если с отцовским не срастется, новое начнет, капитал будет для старта, а идеи — дело наживное, да и парочка вариантов для инвестирования на примете была… Но вот с этим человеком точно больше ничего не желал иметь. А как сам Генка выкручиваться станет, привыкнув все риски перекладывать на Дана, это уже не его беда.

Развернулся и ушел, пока ошарашенный Геннадий искал слова, выпучив глаза от такой постановки вопроса и по-серьезному растерявшись.

Что ж, один-один. Они оба друг друга сегодня… удивили.

* * *

… - Хреново, — Михалыч уперся кулаком в стекло окна, тоже глядя на ночной город. — Но лучше предателя раскрыть, хоть и раненным, чем когда он землю в твою могилу будет кидать с крокодильими слезами на глазах.

— Лучше, кто ж спорит, — хрипло согласился Дан. Грудь почему-то давило весь вечер. — Только как подумаю, в чем еще он меня обманывал и предавал, что за моей спиной проворачивал, пользуясь доверием… Хоть бери да нанимай аудит независимый, мля! И Юлька… Бл*! — сжал руками голову, ероша волосы.

Череп подрывало от осознания, сколько ошибок сделал! От какого-то страха даже, как теперь те исправлять?! Чем искупить и убедить ему опять поверить? Как самому больше в жизни не лохануться так, избавившись от собственных демонов, что с детства на какой-то подкорке сидят в голове и вылезают, лишая Дана логики и разума?

И пофигу даже, что так друг предал… Хотя нет, не пофигу, болело и тянуло внутри. И то, что, оказывается, не видел и не понимал Генка, чего стоили самому Дану успехи, которыми не брезговал пользоваться, играя в дружбу. Сосредоточившись на своем самокопании и обидах, не замечал, обесценивал проблемы других. Но окей, ладно, есть то, что есть. Тут уже Дану ничего не изменить в голове взрослого мужика. А вот то, что он с Юлей сделал из-за собственных страхов и отсутствия веры в нее и в их отношения…

— И тут хреново, парень, врать не стану, — Михалыч хлопнул его по плечу с поддержкой. — Но вы оба живы. И оба друг друга любите. А значит, шанс изменить все есть. Надо только больше усилий приложить. Но разве она и ваши чувства этого не стоят?

Дан повернулся, встретившись взглядом с другом и наставником. К отцу с таким бы не пошел, а к нему… И да, прав Михалыч, на своей жизни убедившись, что пока живы, все исправить можно. И ему, Дану, грех жаловаться, в отличие от того же Михалыча. Надо просто выложиться на полную и немного больше еще. А он ведь готов всю жизнь Юльке доказывать, что понял и извлек урок.

* * *

Забавно, но это, похоже, работало — ей не хотелось курить, совершенно.

Юля смотрела на небольшую таблетку на своей ладони даже с некоторым удивлением. Данный факт почему-то оказался для нее неожиданным, хотя она же видела, как этот препарат помог Дану, да и сама именно с этой целью принимала таблетки. Но факт оставался фактом: выдавив сегодня очередную пилюлю из блистера, Юля вдруг подумала, что ей и в голову не приходило закурить последние три дня.

Или сыграло свою роль и то, что она на глаза переключилась, сосредоточившись на иных проблемах? Тоже возможно. Но все равно здорово! Ведь понимала, что не добавляет, а крадет у себя здоровье этой привычкой, да все никак покончить не выходило. Теперь же все сложилось само собой.

Глотнув таблетки, Юля задумчиво глянула в окно, вспоминая о том, как, вообще, к сигаретам пристрастилась. Это не случилось в один момент. Больше того, в первый раз ей не то что не понравилось, а едва не стошнило от противного горького дыма. Дана это повеселило тогда. Нет, он не издевался и не прикалывался, просто посоветовал больше не пробовать… Будто бы она хоть когда-то к умным советам прислушивалась! Тем более Юля, в тот момент все жестче конфликтовала с матерью, испытывала раздражение от начавшейся учебы в университете, в который не особо и хотела поступать; была загружена математикой, политологией и основами бизнеса, которые скорее бесили, нежели увлекали. Сигареты казались вызовом и неким проявлением внутренней свободы, которую у нее не в силах будут отнять родители. И частью Дана…

— Это паскудная привычка, малая, — крепко обнимая ее и отпаивая чаем с лимоном после того, как тошнота отступила, тем не менее, заметил любимый. — Поначалу кажется, что это добавляет тебе веса и важности, что сам решаешь, как и что делать, а потом… Уже не можешь с другого день начать. На фига тебе это, мой феникс? — поцеловав ее в висок, подмигнул Богдан. — Я бы сейчас уже и бросил, да все нервов не хватает, уже без затяжки не могу мозги в кучу собрать. А мне теперь концентрация нужна позарез.

Разумеется, она его доводы мимо ушей пропустила. Вышло все точно, как с татуировками: никакая логика не действовала, Юля видела в Дане пример для подражания и путь к желаемой цели своей независимости от родных, а потому упорно повторяла все, что делал он, даже если сам Дан отговаривал.

Не замечала при этом, что вместо свободы становится зависимой от других моментов.

И прав оказался Богдан: в какой-то момент поймала себя на мысли, что уже не может сосредоточиться без сигареты. Да что там! Наступил период, когда никотин стал ей жизненно необходим…

И вот теперь было очень непривычно чувствовать свою свободу от затяжки… С другой стороны, стало кристально ясно, что некоторые моменты — не зависимость, а действительно запредельно для нее важны. Только вот будет ли она счастлива с этим?..

— Ты уверена, что сама доедешь?

— Дан, это даже не смешно уже! — тем не менее, вопреки своим же словам, Юля рассмеялась в трубку, проверяя, все ли захватила с собой. — Я каждый день езжу на работу и не успела за пару дней забыть дорогу. Со зрением у меня все прекрасно. И, если помнишь, я не потерялась ни вчера, ни позавчера.

— Я и вчера предлагал тебя отвезти, — напомнил Дан, вроде она могла забыть об этом.

— И я ответила тебе точно то же, — отозвалась Юля, прихватив с крючка ключи.

— Ты избегаешь меня?.. — вопрос, прозвучавший слишком серьезно и глубоко, каким-то новым тоном в свете их прошлого разговора, заставил ее замереть, будто врезавшись всем телом в стену.

Юля зажмурилась и постаралась тихо выдохнуть.

— Мы работаем в одном офисе, Дан, что за чушь? Как я могу тебя избегать, — принужденно рассмеялась, хотя из-за спазма в горле этот звук больше на дребезжание металла смахивал.

Он уловил. Да и, похоже, на это и намекал, когда говорил.

— В том и дело, что ты только в офисе со мной и разговариваешь, когда рядом еще куча людей, — заметил ондипломатично. — Юля, ты обещала, что в понедельник поговорим. Сегодня среда и у меня стойкая уверенность, что ты специально избегаешь и меня, и разговора, — однако Дан решил не отступать, видимо, напролом шел.

Плохо. А ей казалось, что удается это все незаметно провернуть, скрыв то улыбкой без смысла, то сверхважными делами и очередным совещанием полное нежелание вновь на свет божий все вытягивать, облекая в слова. Тем более не хотелось этого сегодня, когда впереди уже маячила, обеспечивая перезагрузку мозгам и телу, вечеринка с девчонками…

Юля была не готова говорить.

При одной мысли об этом ее горло сжимало удушающим спазмом, а грудь начинала физически болеть, словно сверху бетонное перекрытие давило. Она вдохнуть не могла, причем вполне реально. Все тело моментально становилось каким-то бессильным и вялым, едва способным стоять вертикально, колени подламывались и тряслись, а в голове и душе такая буря страха, гнева, обиды… еще той, трехлетней давности, непростой и не пережитой, все, что за эти годы сверху наслоилось! Как в таком состоянии говорить?!

Да и, если откровенной уже до конца быть, она ведь и тогда с ним не разговаривала. Стоило Дану… злому, взъерошенному, пылающему ревностью и гневом на нее, прийти к Юле с обвинениями и упреками, с заявлением, что «он все знает и видел», что ему «показали и рассказали»… Юлю таким бешенством и обидой накрыло! Самой страшно стало. Наверное, в таком состоянии и совершаются непреднамеренные убийства, — в состоянии аффекта. И поверить не могла, что он ей это говорит, что обвиняет… Тут совершенно не до разговоров было! Преданной и растоптанной себя ощутила, как измазанной грязью… Орала, да. Что-то бессмысленное и бессвязное, навряд ли относящееся к конструктивной беседе. Кидалась в Дана всем, что под руку попадалось, обзывая самыми ужасными словами, которые только знала. А после просто выбежала за двери, крикнув на прощание, что бросает его! Обвинила во всех грехах смертных, если честно, заявила, что ни видеть, ни слышать о нем больше не хочет… Это все соседи услышали тогда, кстати, так орала.

Короче, ни фига приятного. Так и не вернулись больше к обсуждению. Каждый раз в дикую ссору любые попытки превращались.

Однажды она даже в небольшую аварию попала, хорошо, несерьезную… Въехала в столб, когда, вновь убежав из его квартиры после очередной «невыносимо-неодолимо нужной» встречи, в голове такая каша была, что вообще реальности не видела вокруг, руки тряслись, всю Юлю колотило в приступе гнева и обиды, потому что Дан предложил ей вернуться, сказал, что «простит и забудет»… Простит, аргх! Идиот! Ведь продолжал верить в ее измену!

— Юль? — голос Дана прозвучал напряженно и тяжело, словно бы мужчина прекрасно понял, о чем она думает и почему уже несколько минут просто молчит в трубку.

Вот как тут говорить? Она уже разозлилась и завелась, в груди боль, а в голове обида, и мозгов нет! Ну какое обсуждение или доводы? Вновь накричат друг на друга.

— Малая моя, я с Геной пообщался на выходных… — так и не дождавшись ответа, опять начал Дан.

Она просто отключила связь.

Да. Вот так взяла и нажала на экране мигающую красную кнопку прерывания разговора, ничего не отвечая и не объясняя. Шумно выдохнула, вроде со стороны слыша, как срываются тихие всхлипы. Еще не плакала, нет. Просто истерика подкатывала к горлу. Вдохнула.

Дан не перезванивал. Ее это немного удивило, обычно принимался доставать и трезвонить, дожимая, улавливая, когда она в таком состоянии. Но сейчас нет, молчок. Смартфон не включается.

И прекрасно! Может, Дан поумнел и понял, что ее надо сейчас оставить в покое! И Юля сумеет взять себя в руки, не скатившись в очередной раз в упреки и истерику!..

Еще вдох-выдох. Перекатилась весом с пятки на носок и обратно, спрятала телефон в сумку, сунула ноги в кроссовки, прихватила из шкафа легкую джинсовую куртку. На улице стремительно теплело, словно весна решила за пару дней место у зимы отвоевать. Хлопнула по выключателю, гася свет, и резковато рванула ручку, открывая дверь в подъезд.

С ходу уперлась в широкую и мощную мужскую грудь, на которой, вот точно знала, под синей рубашкой набиты клетка и компас…

— Какого хрена, Дан?! — зло и с претензией возмутилась, вскинув голову и моментом приходя в «боевую готовность». — Что ты тут делаешь?!

А ведь казалось, что за последние пару недель попустило и они вышли на какой-то новый этап развития общения. Ан нет! Ей сейчас стукнуть его хотелось! И на ногу наступить больнее! И запустить увесистым рюкзаком… Как он умудрялся ее доводить одним видом?! И как она продолжала его любить, несмотря на все это?! Любой психоаналитик по ним мог диссертацию защищать! Чертовы мазохисты… или садисты оба, фиг разберешься!

— Нам надо обсудить все, наконец, малая, — ровно, словно не заметив ее настроения, отозвался Дан, обхватив ее руками за плечи. Будто старался пригасить все, что в ней бушевало, а он не мог не ощутить. — Все проговорить и закрыть…

— Закрыть?! Закрыть?! — блин, все было плохо. Ее накрывало истерикой, начало трясти в его руках. — Я и не открывала ничего!

Вывернулась, поднырнув под бок Дану, отошла в другой конец коридора, он не удерживал. Соседи не выглядывали, и на том спасибо. Привыкли, что у них иногда случались разборки? Возможно, потому как, и правда, не раз доходило.

Шумно дышала, из-за гулкого эха подъезда это было слишком явно слышно.

— Я знаю, феникс. Это я начал и виноват во всем, — Дан не отступил, подошел к ней, замерев в шаге. — Я с Геной говорил, заставил расколоться и признаться, зачем и как он тогда и меня обманул, и тебя так подставил…

— Поговорил?! — черт! Все, у нее контроль сорвало. Обида плеснулась с дикой силой, аж в глазах потемнело. Резко развернулась, заехав рюкзаком ему по боку. Не то чтобы очень специально, по инерции вышло… или на подсознании, но Дан даже не скривился. — Выяснил?! И что, я до потолка прыгать должна?! — уже задыхалась.

Уставилась на него со всей этой злостью, обидой, что почти до ненависти, несмотря на всю любовь к этому невыносимому идиоту! Или из-за нее как раз…

— Тебе три года понадобилось, чтобы дошло, что не я вру, а твой «друг»?! — с издевкой повела пальцами в воздухе, кавычки «рисуя». — И теперь я простить тебя должна сразу? Или счастье безмерное испытать, а, Дан?! Как ты себе, вообще, наш разговор об этом представляешь?! — не удержалась, слишком много в ней всего бурлило, таки бросила в него ключи с размаху…

Те стукнули Дана в грудь и со звоном упали на кафельный пол между ними. Дан даже не подумал отступить. Стоял напротив, принимая этот ее крик, злобу и упреки, наверное, позволил бы сейчас и избить его, исцарапав всего. Только смотрел так, что душу Юле вырывал этим глубоким и темным взглядом, полным бездны вины и отчаяния!

— Ты хоть представляешь, сколько и чего я вынесла за эти годы, из-за твоих слов, обвинений, поступков?! Это ты меня предал, Дан! И тогда, и потом еще сколько раз, когда даже мысли не допускал в свою дурную, баранью голову, что сам — идиот!!! — заорала так, что голос под конец сломался.

Ближайшая дверь таки открылась. Вышел сосед, явно на работу собирался. Орут тут, мешают людям… Мужчина посмотрел на них так, что сразу мысли эти в его голове стали понятны. Но отстраненно замечает, а саму телепает уже так, что зубы стучат.

— Полицию вызвать? — холодным голосом уточнил сосед, как-то мигом осадив это безумие бушующих эмоций в Юле.

— Нет. Извините, мы прекратили уже. Все. Спокойно разберемся. Да и на работу пора, — видимо, уловив, что она не в состоянии, отозвался Дан максимально дружелюбно, хоть и у него голос хрипел, словно орал все это время.

Сосед все же дождался кивка Юли и только после этого вернулся в квартиру.

Она выдохнула, с удивлением поняв, что успела рюкзак в Дана кинуть, и тот сейчас валялся в ногах любимого. Когда? Прижала ладонь к пульсирующему лбу. Совсем не помнила. Вот это накрыло…

Подняла взгляд, посмотрев на Дана. Он тоже смотрел на нее, кажется, не собираясь обвинять в покушении.

— Ты в офис так собиралась? — увидев, что она смотрит на него, тихо уточнил любимый.

Наверняка обратил внимание на ее одежду… Джинсы, кроссовки, худи и джинсовая же куртка. Волосы скручены узлом кое-как, без косметики. Как будто жизнь назад повернула и вновь на тренировку бежит.

Да, так Юля еще в офис не ездила. Никогда. Ну и по фигу!

— С девчонками хотим вечером встретиться, выдохнуть немного, — уставилась на свои трясущиеся руки, почему-то смутившись и чувствуя какую-то вину за этот взрыв.

— Пошли, Юль. Я тебя отвезу на работу, кофе сварю, — Дан поднял ключи и рюкзак, не возвращаясь к этой вспышке. Подошел впритык.

— Я сама доеду, Богдан, — покачала она головой.

— Ни фига! Этот урок я усвоил и больше тебя в таком состоянии за руль не пущу, — вдруг яростно, хоть и негромко отрезал он. — У тебя даже руки дрожат, малая! Какое авто?! — видно, тоже ту аварию, около года назад, вспомнил.

— Тогда на такси… — не спорила в этом, но и на его план не повелась. — Мне нужна пауза сейчас, Дан. Я… Я не могу, я себя не контролирую! — и не закричала, и не заплакала, а вышло как-то жалостно и гневно одновременно.

— Бл… ин! Ладно! — психанул все-таки Дан. — Вызывай такси, я следом поеду, — велел, забрав себе ее рюкзак. И, обхватив Юлю за плечи, повел к лифту, пока она приложение в телефоне открывала, вызывая машину. — Я люблю тебя, малая. Как безумный люблю. И все сделаю, чтобы искупить эти годы. Хоть и права ты в каждом слове, — уткнувшись в ее макушку, когда в лифт вошли, пробормотал любимый, крепко обнимая.

А она промолчала… Те же чувства грудь разрывали, но и выхода не видела. Сейчас, так точно.

Глава 21

«Я прошу тебя — не спеши,

давай сделаем это стильно.

Попросила «дай мне жить»,

а так влюбилась, с*ка, сильно…»

С. Лобода «Пуля-дура»

То, что Юля делала в этот день, работой назвать было сложно, да и неправда. Состояние полной разбитости и моральной опустошенности. Впрочем, казалось, от нее никто ничего и не требовал, как ни странно. Собственно, день был настолько не загружен, что она и не сразу поняла: это Дан в приказном порядке велел никому к ней даже не соваться, на себя переключал все вопросы и проблемы. А вот сам к ней заходил и не раз: то кофе принес, как и обещал утром; то просто с каким-то пустым и бессмысленным на первый взгляд разговором заглянул. Ни о чем же болтовня, вообще для него не свойственно, и Юля аж растерялась вначале, пока не дошло, что он боится, проверяет ее состояние, удостоверяется, что она успокаивается…

Странные эмоции ощутила от этого понимания. Раньше не вел себя этот мужчина таким образом. Да и наблюдая за тем, как умело и разумно он решает возникающие по ходу дня ситуации, нюансы по контрактам, задумалась… о многом. Не обиделась, нет, не ощущала, словно бы ее задвинули на задворки, потому как Дан писал в мессенджер и заходил, говорил о самых основных моментах и о том, что Юля курировала всегда, вовлекал вроде. Но появилось осознание, что не настолько уж она здесь критично необходима, есть уже кому отчима подменить, а может, и перебрать на себя все рычаги, позволив отцу уйти на заслуженный отдых и заняться здоровьем. И сама Юля, пусть и не совершенно, но могла бы и иному чему-то часть времени посвятить, ничего тут не рухнет, похоже…

Конечно, это все еще было больше на уровне ощущений, и все же…

* * *

Ближе к четырем вечера за ней заехала Мила, узнав, что Юля без авто сегодня.

— Так сразу по тебе и не скажешь, что собираешься День рождения отмечать, — дипломатично заметила подруга, оценив вид. Хотя и сама она не выглядела слишком уж нарядной.

— Не знаю, кто как, а я надеюсь отдохнуть и потанцевать сегодня, — отмахнулась Юля, тяжело вздохнув и наблюдая, как Дан следит за ее отъездом через окно в своем кабинете. — Надеюсь, у вас в программе это предусмотрено?

— Само собой, — рассмеялась Мила, вырулив на дорогу. — Мы же знали, кому праздник устроить собрались.

— Здорово! Спасибо! — уже куда более радостно, впервые за сегодня ощутив воодушевление, улыбнулась Юля. Удобней устроилась на сиденье. — Давай, вези! — распорядилась, будто бы кто-то на месте топтался.

— Слушаюсь, начальник! — чуть ехидно отозвалась Мила, одарив ее веселым взглядом.

* * *

Он приехал позже всех, застрял в пробках, не успел, хотя и опоздал, кажется, не критично, минут на пятнадцать. Ждал, пока малая уедет, чтоб не сразу светить, что тоже приглашен. Но Юли уже за столиком не было. Дан замер, оглядывая небольшой зал. Приглушенный свет с акцентом на центре, несколько столиков ближе к стенам… И тут непроизвольно расплылся в улыбке, заметив ее на танцплощадке. Не обращая ни на кого внимания, его любимая девочка самозабвенно танцевала… Блин! Он уже и подзабыл, какой это кайф — видеть ее такой свободной и расслабленной, грациозной и счастливой! Тем более после утра, подобного сегодняшнему.

Из-за среды народу было не так и много, а на танцполе так и вовсе никого, кроме Юли, а для него и просто смотреть, как она танцует, — уже за счастье. Точно же с ходу поддалась музыке, и не посидев за столом толком, что он феникса своего не знает? Сбросила худи на спинку дивана, вон висит, а сама в джинсах и топе идеально ловит ритм, словно одна здесь и на все по фигу. Вот, кто действительно умел танцевать.

Она и Дана всегда тянула, но он около нее себя бетонным столбом ощущал, так и топтался на танцполе. Впрочем, Юлю это не огорчало и не расстраивало, она все равно с восторгом около него такие пируэты выделывала, что Дану все остальные завидовали.

— Блин! А Дана кто позвал?! — не особо таясь, достаточно громко

поинтересовалась Оля, одна из подруг Юли с университета.

Он отвлекся, глянул с ехидством. Та отсалютовала ему бокалом.

Не то чтобы Оля его не любила, но явно считала, что он плохо влияет на Юлю в последнее время. Но Дана не могла не порадовать такая преданность друзей его малой, на фоне того, что о своих «друзьях» узнал недавно, потому без обид.

— Я! — отозвалась Татьяна, которая и договаривалась о клубе, а сейчас так же отсалютовала в его сторону бокалом с чем-то игристым. Мила тоже кивнула, пусть и не особо счастливо, но и без неприязни. — А то ты не знаешь, что Юлька без него все равно пить не будет, да и… Ой, ладно, Оль, все ты сама знаешь! — с какой-то усталой снисходительностью… к их заскокам, возможно (?), отмахнулась она рукой. — Пусть Юляша нормально погуляет и расслабится.

Тут никто не возражал. Махнула ему, здороваясь, и Ира.

Все кивнули, хоть и с разной долей «счастья» на лицах. Ну и по фиг! Дан все равно приехал бы. Достал бы каждую и вытряс из них место этой вечеринки. А как бы он малую отпустил одну куда-то после всего, что утром было? Х*ен знает, что она чудила бы?! Странное настроение у Юли сегодня, понять не мог, хоть весь день к ней присматривался, опасаясь непонятно чего…

— Всем вечер добрый. И большое спасибо, Таня, — усмехнулся Дан, приблизившись к столику, за которым его более всего удивило присутствие Крапивина, если честно. И напрягло просто капец…

Но он помнил, что ему Юля говорила насчет ревности, и пока опустил этот момент. Да и наблюдать за малой было приятней, чем в этих препираниях участвовать. Кроме Ярослава здесь собрались четыре подруги Юли. Они все сдружились еще на первом-втором курсе, в их университете на этом направлении девушек не так и много поступало. Тогда «держали оборону», отбивая нападки и преподавателей, и сокурсников. И хорошо поддерживали общение все эти годы, постоянно собирались и гуляли вместе, переписывались, созванивались. Да и он с ними нередко зависал.

Дан знал каждую и о каждой из них столько, сколько и они, наверняка, знали и о нем, и об их мытарствах с Юлей. Короче, почти члены семьи.

— Привет, Дан, — нестройно отозвались девчонки.

— Только давай, без ваших «этих» сегодня, а? Пусть Юля просто отдохнет, — попросила Мила, которая была в курсе «своеволия» Тани.

Он поднял руки вверх ладонями, символически демонстрируя мирные намерения.

— Я сам только «за» то, чтоб она перезагрузилась, — вроде разговаривая с Людмилой, он пожал руку Ярославу, который сидел чуть в стороне, пусть и тут же, но явно выделялся из компании…

Крапивин здесь не был своим, и это ощущалось. Интересно, а его кто позвал?

Глянул Ярославу в глаза, не совсем понимая, что у того за мысли и планы на вечер. Дан его не видел после операции Юли. Тот больше в офис не приезжал. Звонил пару раз по контрактам, причем именно ему, а не Юле, чем удивил Дана. Но малая, когда у нее уточнил это типа «ненавязчиво», только и сказала, что они с Крапивным «поговорили». О чем и что это ее «поговорили», вообще, значило, Дан поостерегся пока выяснять. Так что видеть тут «конкурента» было немного неожиданно и непонятно.

Стоит отметить, Ярик вел себя как-то отстраненно и не пытался влиться в коллектив, несмотря на то, что приехал раньше.

— Я считал, что Юля не пьет алкоголь. Она упоминала пару раз, — заметил как раз Крапивин с интересом, спокойно ответив на его рукопожатие. Словно просто неплохой знакомый на их праздник попал случайно, а не человек, который недавно ему в нос тыкал при каждом удобном случае, что жениться на Юле собрался. — Что за история? — глянул прямо на Дана.

— Она и не пьет, если меня нет близко и не я ей в бокал напиток наливал, — оперся на спинку диванчика боком Дан, продолжая наблюдать за малой, еще не заметившей его появления.

Рассердится или нормально отнесется? Обрадуется, может?.. Призрачная надежда после сегодняшнего утра, и все же… Блин! Отозвалось в груди теплой волной. Хотелось ее радости… особенно от его присутствия. И чтоб шанс дала им обоим.

— Ее как-то один мудак опоить пытался. Давно, они в одной команде выступали по танцам. Я ее еле вытащил и откачал тогда. После этого Юля никогда не пьет, если меня нет рядом, — как бы и не позерствуя, и не рисуясь, рассказывал, но все равно вышло похоже на то, что он глобальность и важность своего места в ее жизни напирал и указывал.

Но, елки-палки! Так же и было! У них за плечами годы и годы всякого, хорошего и поганого, да. Так такое в любой паре и отношениях всегда! Нет ничего идеального ни у кого, все через свое поле непаханое гребут, тянут вместе, у кого как выходит. И Дан точно не собирался ни это, ни место около любимой, хоть и вредной, но самой «его» малой никому отдавать! Даже если сам наворотил такого, что теперь экскаватором выгребать нужно…

В эту минуту, будто ощутив его настроение и присутствие, Юля вдруг повернулась в их сторону. Посмотрела прямо на Дана, глаза в глаза, не обращая внимания на продолжающуюся музыку. Замерла. И Дан отчего-то застыл, забыв обо всех, кто рядом стоял и сидел. Ждал ее реакции, наверное…

Секунда щелкнула в голове каким-то эхом метронома, вторая… И тут Юля как-то так загадочно улыбнулась, посмотрела на девчонок, вновь на Дана, и медленно пошла к столику.

Он как отмер. Поднял руку, подозвав официанта, велел принести шампанское.

— «МОЕТ»? Балуешь или подлизываешься? — хмыкнула Ольга, видно, так и не подобрев к нему.

— Хочу, чтоб хорошо отдохнула. Розовое «МОЕТ» — ее любимое, — выпрямился навстречу Юле.

— Да, мы в курсе, — хмыкнула Оля, но Дан ее уже не слушал.

— Таня… — Юля замерла в шаге, обернувшись к подруге пока. — Ты меня споить решила?

— Предоставить тебе такую возможность, во всяком случае, — со смешком отозвалась та.

— Ну спасибо, — тоже усмехнулась шире Юля и, наконец-то, повернулась к нему.

Дан за это время успел отправить подальше официанта, прибежавшего с шампанским, и уже открыл бутылку.

— Прогонишь или позволишь с тобой отпраздновать? — искоса поглядывая на малую, уже наполнял ей бокал.

Он поздравлял ее день в день, и подарок с цветами присылал, не мог иначе. Но не приезжал тогда… не был уверен, что сумеет себя сдержать, а обострять тогда не готов был, на пределе. На Новый год друг друга измочалили точно, как это у них всегда выходило в последние годы… Зато вместе встретили, впервые с момента ссоры, кстати… Дан вдруг задумался, а может, эта старая примета не такая уж и глупая и вовсе не суеверие? Вдруг сработает? И так ведь уже больше вместе времени провели подряд, чем за все эти годы.

Черт, похоже, он за любую соломинку был готов хвататься.

— И как бы я тебя прогнала? — хмыкнула Юля, но бокал, что он ей протянул, пока не брала, хотя пальцы замерли в сантиметре от тонких стеклянных стенок, уже покрывшихся испариной.

— Не хочешь видеть — уйду, — чуть ближе подвинув к ней бокал, заметил с усмешкой. Дразнился.

И она на него смотрела с такой же дразнящей улыбкой. Оба уже об остальных не помнили, кажется. Будто их всего двое в этом баре, никого вокруг. И пальцы обоих уже скрещены вокруг бокала.

— Ну вот как я пить могу при тебе, Д-а-а-н? А если ты приставать ко мне начнешь, а я вся такая беспомощная, поведусь на твои уловки? — заломила бровь, облизнув губы, на которые он и так смотрел, как околдованный.

— Хочешь, слово тебе дам, что приставать не буду? — хмыкнул, хоть и не хотелось такого обещать.

Но, блин, вдруг понял, что так и надо. На все ее заморочки и условия нужно согласиться в этот момент, словно испытания пройти, какие только не придут Юльке в голову.

— Хочу, — кивнула, но так и не взяла бокал. — Но я же и сама после шампанского к тебе приставать могу начать, — стрельнула глазами. — Знаешь же, чертовы эмоции вылезут, а контроля ни капли не останется… — вновь смотрит так испытывающе.

Где-то рядом кто-то из девчонок хихикнул, но их двоих это боком только задело, все еще глаза в глаза, и на других внимания ноль.

И Дану почему-то вдруг так весело стало от этих ее взглядов, прищуров и намеков. Расплылся в такой широкой улыбке, что щеки заболели. А еще так горячо в груди, пусть и не говорит ничего такого и не очерчивает, но он чувствует, что Юля этим ему шанс и дает, то, о чем он утром просил. Казалось, готова попробовать все с нуля стартануть… И тут главное опять не лохануться, как придурок.

Мила встала и куда-то пошла. Они не обратили на это внимания.

— Слово даю, малая, что никто на твою честь не посягнет, пока я рядом и ты выпившая! — торжественно произнес Дан со смешком. — Даже если сама соблазнять станешь, и как бы сложно мне устоять ни было. И другого никого к тебе не подпущу до завтра, знаешь же! — подмигнул и поднес бокал к ее губам, маня ароматом вина, которое она так любила. — Расслабляйся.

— Ой, можно подумать, ты завтра к ней хоть кого-то подпустишь. Плавали, знаем, — ехидно отозвалась со стороны уже Таня.

Но Дану с Юлей и сейчас было не до остальных, потому что именно в этот момент она таки наклонилась и сделала первый глоток шампанского, которое Дан все еще держал в своих руках. Зажмурилась, с таким удовольствием смакуя этот первый глоток, что ему самому в голову ударило, ей-богу!

— Ммм, — мурлыкнула, вот серьезно. — Здорово! — отпила еще. — Мое любимое…

— Знаю, малая. Хотел угодить, — отозвался тихо и хрипло, на затылке короткие волоски дыбом.

И тут, заставив обоих оглянуться, вдруг включился диджей, которого Дан не заметил вначале:

— А сейчас, для нашей именинницы Юлии, песня от ее друзей! Говорят, ваша любимая, — с задором, явно стараясь завести всех, объявил парень, включив какую-то мелодию.

Дан ту не знал, а вот Юля аж губу закусила, начав широко улыбаться.

— Мила! Предатель! — рассмеялась она, будто непроизвольно начав пританцовывать. — Я же не устою!

— Так на то и рассчитано, подруга! — со смехом отозвалась Людмила, пока Крапивин остальным девушкам наливал шампанское, которое Дан ему отдал, сосредоточившись на Юле. Странное содружество у них вышло, однако. — Иди, наслаждайся, все равно никто из нас так от этого не кайфонет, как ты, — отсалютовав ей бокалом, подруга даже взмахом руки велела Юле идти на танцпол.

— Разве что Дан, если это та песня, что я думаю, — не меняя ехидного тона, с сарказмом заметила Оля… Но и она, кажется, уже потеплей к нему относилась? За шампанское продалась? Он запомнит…

Хотя, если честно, Дану опять было не до друзей. Он сам не понял, когда следом за рассмеявшейся Юлей подошел к пустому месту в зале, где было выделено пространство для танцев. Просто взгляд не мог отвести от нее, от того, как Юля двигается и явно наслаждается музыкой. Да и вела себя так, смотрела на него такими глазами, словно ей вино с двух глотков весь контроль сорвало, и никаких теперь уловок и притворства, все начистоту…

А у него в голове жар и пульс шибанул под двести, наверное! Еще когда и в слова вслушался, которые Юля повторяла, танцуя и всем телом отражая то, на что песня намекала (как про них же), Дана колотить начало:

Юлька приблизилась к нему, хотя, елки-палки, она и так особо не удалялась, танцуя так же офигенно, как это ей всегда удавалось. Каждый раз, и самым малейшим движением с ним говорила, то, что в сердце, показывала. Вновь, как и когда-то давно, этот танец ему посвящая, и с упреками, и с таким соблазном, что уже пах болел, а член напряженно пульсировал от дикого желания к самой нужной и любимой! Но, б*я! Пообещал же… Явно торопливо…

Ее руки легли ему на плечи, пока Юля танцевать продолжала. Скользнули вниз по рубашке…

— подпевала Юля песне, всем телом вокруг него как ластясь.

Блин! Дан не знал, как там она, а вот он точно был на пределе! Все, чего ему сейчас хотелось, это сорвать и свой галстук, и чертов пиджак вместе с рубашкой! Прижать Юлю крепко-крепко к себе, обхватить обеими руками! И чтоб кожа к коже! Это же нирвана самая настоящая! А потом впиться губами в ее охренительно-искушающий его рот, сейчас так соблазнительно улыбающийся…

Вот уж точно, что от его собственного морального облика ни фига не осталось! Хотелось затащить ее в первый темный коридор, дернуть, развернуть, упереть в стену руками, и содрав эти джинсы, ворваться в обожаемое тело…

— Ты слово дал, Д-а-а-н, — словно уловив все его мысли в глазах, слету прочитав желания, усмехнулась малая, чуть растягивая слова, явно продолжая его дразнить.

А ее пальцы ему на губы давят, слегка отстраняя. Он и сам не понял, что уже наклонился к ее лицу, вот-вот готовый в этот жаркий рот впиться, до губ Юли какие-то сантиметры.

— Окей, — усмехнулся с принуждением, потому что горит в груди, ребра разрывает, выворачивая наружу легкие. — Развлекайся…

— Уже, любимый, — со смехом отозвалась чертовка, продолжая свой танец, определенно, рассчитанный на то, чтоб его с ума свести!

О нем или о ней эти строки, что явно и в теле, в груди Юли резонируют, в глазах искрами страсти и смеха рассыпаются? Или о них обоих? Таки повернуты друг на друге без всякого шанса… Надо бы еще ей шампанского добавить. Пусть чертов пах хоть лопнет от этого безумного возбуждения, но как же давно Дан вот так ее удовольствием и озорством не наслаждался!

Глава 22

Ее так разобрало от этих двух глотков! По-хорошему, конечно, каким-то искрящимся и насыщенным весельем, восторгом и радостью. А еще немного дерзким куражом с эдакой хитринкой… Вот так праздник ей устроили! Точно, что перезагрузка системы в целом.

То, что это Татьяна позвала Дана, поняла сразу, едва увидела любимого, — больше некому. Танька всегда к его заскокам либеральней всех относилась, видно, уж очень хорошо понимая, как сильно Юля любит Дана, несмотря ни на что. А тут Мила с этой песней… Решила искупить свой ляп с Яриком? Вот уж тоже! Приглашение подругой Ярослава не просто удивило, вообще Юлю с толку сбило.

— Ты же мне по телефону сама сказала, что вы с ним все решили? — оттащив ее в сторону, растерянно прошипела Мила, когда они вошли. Точно по глазам Юли всю степень изумления увидела.

— Ну да, решили, что нам лучше друзьями остаться, — уставилась Юля на нее, только сейчас поняв, что стоило говорить определенней.

Очевидно, в свете прошлых обсуждений ее вероятного брака с Ярославом, Мила из той короткой фразы свои выводы сделала, далекие от реальности. Но не гнать же теперь Ярика, сами начудили, хоть и непонятно, что с ним делать тут. Впрочем, танцевать он ей точно не мешал, а уж когда Дан появился, Юля и вовсе обо всех вокруг забыла. Да и не держал Ярослава никто насильно, захочет — уедет, понимает наверняка, что без всяких обид.

В общем, потому Мила и задумала этот сюрприз с музыкой, наверное, хоть как-то захотев исправить ситуацию, прекрасно зная, как Юля последние пару месяцев этой песней «болеет». Ну ведь точно, будто с них написана! Да и ритм, в кои-то веки, нормальный, не похоронный, с первого же звука танцевать хотелось! А тут еще и Дан шампанским добавил!..

Совпало все!

Тоже хитрец! Знает же, что не устоять ей от такого, ни одного шанса нет!.. Но и просто сдаваться на его милость она не собиралась, не после всего и сегодняшнего утра уж точно. Что ж, пусть теперь сам и расхлебывает! А у нее праздник, в конце-то концов! Имеет законное право наслаждаться каждой секундой! И тем, что наконец-то и она устанавливает правила их притяжения. Юля не видела никаких пробоин в своей логике и оценке творящегося, а потому просто наслаждалась музыкой, движением и жаром самого нужного и любимого (хоть и капец какого упертого придурка! — зачеркнуто) мужчины рядом.

— Дан, а я еще шампанского хочу, — попросила со смехом, задыхаясь от танца, когда музыка прекратилась, переключаясь на другую мелодию. С явным нежеланием оторвала руки от его плеч — творила, что хотела, пока он, кажется, сжав ладони в кулаки, держал их прижатыми к себе. Чтобы ее не схватить в ответ на заигрывания, понимала… на то и рассчитывала.

Правда, остановиться не могла ни в этом танце, ни в его искушении, тело, словно само двигалось. Дан расплылся в широкой улыбке, кажется, уловив в ней каждую мысль.

— Окей, малая, сейчас принесу тебе еще, — подмигнув, Дан тяжело выдохнул сквозь зубы, точно страдая от ее ограничений и своих опрометчивых обещаний. — Никуда не уходи, — весело велев, он двинулся к их столику.

— Давай, жду, — рассмеялась Юля, ощущая себя безгранично счастливой, чего так давно не было. И вновь вернулась к танцу.

— Воу-воу-воу, мачо! Давайте полегче! — ехидно заметила Оля, стоило Дану подойти за бокалом Юли.

— Точно-точно, а то вас арестуют за секс в публичном месте, а нас всех выставят из клуба, — поддержала Таня, но явно веселясь.

— Вы же сами хотели, чтоб она расслабилась, — сарказмом на их сарказм ответил Дан, «обновляя пузырьки» в бокале любимой. — Я, заметьте, руки держу при себе.

— Ага, но смотришь на нее, как голодный серый волк на Красную шапочку, так и съел бы, — присоединилась к смеху и Ира, пока Мила что-то заказывала официанту. — Нам на вас смотреть неудобно…

— Неудобно — не смотрите, — пожал плечами Дан.

И уже было собрался вернуться к Юле, когда поймал задумчивый и какой-то удивленный взгляд Ярослава.

— Что-то не так? — не то чтобы его это в самом деле интересовало, еще чего! Но как-то не понял Дан то выражение, что светилось в глазах Крапивина.

— Я ее такой никогда не видел, — так же задумчиво отозвался Ярик. Он к алкоголю не прикасался, вероятно, тоже за рулем.

— Какой «такой»? — уточнил Дан немного резко, обернувшись к танцполу, где Юля продолжала танцевать в полном одиночестве, ни капли не парясь по этому поводу.

Как по его мнению, так она была обалденной сейчас. Впрочем, как и всегда. Но именно теперь малая выглядела совершенно спокойной, счастливой и незагруженной ничем, отдыхающей и свободной. Самой собой.

— Такой… — Ярослав помолчал, будто подбирал слова. Казалось, тон Дана ему был до лампочки. — Она права была, я ее совершенно с иной стороны знал и видел всегда. Такой… свободной, что ли, я Юлю не видел ни разу.

— Она всегда обожала танцы, это часть ее самой, — уже не обращая внимания на Крапивина, Дан сам залип на любимой. Опять зачарованно наблюдал за ее движениями и пластикой, отвлекшись от всего иного.

— Так какого черта вы ее, вообще, в офис затащили? — хмыкнул Ярослав, судя по всему, поняв состояние Дана. Сам он не выглядел настолько увлеченным, если честно.

— Поначалу это была мечта родителей: и ее матери, и моего отца, чтобы и Юля могла в полной мере управлять бизнесом, который есть у обоих. А потом она сама увлеклась. Малая — азартная до жути, порывистая, вспыхивает, как факел, заводится с пол-оборота — улыбнулся Дан, глядя на Юлю. — Ей во что бы то ни стало надо всем доказать, что она может, что справится, и без помощи обойдется, лучше нас все организует, как бы сложно ей ни было! Упрямица…

— Ты это говоришь так, словно восхищен подобным упрямством, — иронично хмыкнул Ярик.

Дан обернулся.

— Есть такое. Я ею целиком восхищен. И люблю всю, — с вызовом, хоть и пытался держать себя в руках, выдвинулся как-то всем телом вперед.

— Да и она тебя тоже, очевидно, — не отреагировав на этот вызов в его голосе, ровно ответил Ярослав.

Дан что-то не совсем понял, к чему Крапивин ведет, в принципе.

— Я ей как-то говорил и тебе повторю: поговорили бы толком вы уже, прекратили друг другу нервы мотать, вроде умные же люди оба, — Ярослав поднялся из-за стола, застегнув пиджак. — Я поеду, у меня еще вечером встреча. Юле передай поздравления еще раз, — без какого-либо гнева или претензий он протянул руку, которую Дан пожал, больше думая о том, что уже пытался «поговорить» с Юлей сегодня утром, и результат ему совсем не понравился.

— Поговорим обязательно, — отозвался, глянув на шампанское, которое надо было Юле отнести, пока Крапивин с остальными за столиком прощался.

Может, после этого «релакса» она как-то иначе посмотрит на все… Даже ее поведение до алкоголя давало Дану на это надежду.

Пожав Крапивину руку, он внезапно понял, что не испытывает больше негатива к этому человеку: Ярослав точно не любил Юлю и на йоту. Более того, вот складывалось такое впечатление, что изумление Крапивина от сегодняшнего вечера не особо позитивное. Нет, мужчина не испытывал к Юле отвращение, но и точно переоценил степень их «совпадения» друг с другом.

Провел взглядом Ярослава, направившегося к выходу, не сдержав ухмылку, когда Крапивин столкнулся на входе с какой-то буйной компанией. У него лицо стало таким кислым, словно кто-то из ввалившихся девчонок отдавил Ярославу по ходу ногу, не заметив. Нет, в таких заведениях этот мужик точно ощущал себя не на своем месте. Покачав головой, все еще с каким-то весельем, но по-доброму, Дан все же направился назад, к Юле, точно заждавшейся свое шампанское.

* * *

— Ты уверена, что готова домой ехать? — Дан ухмылялся во весь рот, но ничего не мог с собой поделать, смотреть на Юльку спокойно было решительно невозможно! — Ты до сих пор танцуешь, малая! Явно не хватило! — все же в голос рассмеялся, наблюдая, как она на сиденье умудряется всем телом повторять ритм музыки, льющейся из динамиков радио.

— Бар все равно уже закрылся, — тяжко вздохнула Юля в ответ на его смех, и не думая останавливаться. — Так что… Но как классно все вышло! Девчонки здорово придумали, правда? Замечательный праздник получился! — откинулась на спинку сиденья, раскинув руки так, что и его задела, но Дан был только «за» любой контакт.

— Правда, — согласился. — Они молодцы, постарались. Но, если не нагулялась, могу тебя в клуб отвезти, сама знаешь, там полночь — только начало веселья, — искренне предложил, вырулив все-таки с уже пустой стоянки перед баром.

Они уезжали последние и, что очень порадовало Дана, как-то даже не возникло вопроса, кто Юлю домой везет. Малая сама без колебаний дала всем понять (и ему в первую очередь), что именно с Богданом уезжает.

Хотя вот сидят они в машине, а в Юле энергия просто бурлит, дышать спокойно сложно, его самого каким-то хорошим таким мандражем пробирает. Впрочем, ему около Юли всегда так, а уж сегодня, со всеми этими ее танцами, с пылающими, бурлящими эмоциями Юли вокруг него и только для одного Дана, как казалось, вообще никакого спасу и продыху нет!

Накрывало обоих так, что руки тряслись, и в Юле схожее желание, на грани с какой-то наркотической тягой, ощущал и видел. Да только и про свое обещание не забыл, как бы ни пыталось тело верх над разумом взять. Меньше всего в этом мире хотел бы вновь ее разочаровать, пусть ради этого самому себе на горло наступать приходилось. И за этот вечер, если откровенно, обнаружил в себе такие резервы терпения, о которых и не подозревал до недавнего времени. Не человек, а кусок гранита… пульсирующего и вот-вот готового взорваться лавой, особенно в районе паха, елки-палки! Но ни хр*на! Дан терпел. И даже начал особое какое-то удовольствие от этого получать: от радости Юли, от ее веселья и дерзкой игривости, от всех поддевок, возбуждающих его лишь больше…

— Нет. Не хочу в клуб, — Юля вдруг зевнула, что выглядело довольно забавно на фоне ее продолжающегося «танца». — Завтра на работу обоим…

— Могу тебе отгул подписать, на правах твоего заместителя, — хохотнул Дан, все еще оставляя малой шанс продолжить вечер.

— Но вдвоем-то мы не прогуляем, а ты со мной в клуб поедешь. Что я не знаю, что ли, как паршиво ты себя чувствуешь, когда недоспал? Не буду я тебя мучить, — скривила она суровую гримасу. — Нет, давай уже закругляться. Лучше на выходных еще выберемся куда-то, потанцуем, — прикрыв глаза, Юля откинулась на сиденье, наконец-то начав затихать. — Черт! Так спать вдруг захотелось! Прям моментально накатило, — призналась со смехом, начав растирать лицо.

— Ну подожди еще минут двадцать, малая, пока довезу тебя, — Дан никак не мог прекратить улыбаться, поглядывая на нее, хоть и за дорогой следил.

— А давай к тебе? Тут минут семь будет всего, а то я отключусь в машине, — зевая так, что ее едва разобрать можно было, попросила Юля.

— Хорошо, без проблем, — быстро согласился, почему-то опасаясь, чтоб не передумала. Непонятно отчего, но такое желание Юли вдруг ему какую-то неоправданную надежду внушило…

Беспочвенную, по сути, ведь и не сказать, что она к нему не заходила, наоборот. И этот самый Новый год они как раз у Дана вдвоем и отмечали… хоть и разругались потом конкретно в очередной раз. Но, может, сейчас иначе все сложится. Он сделал свои выводы и готов ей это доказывать.

* * *

— Сто лет здесь не была, — как-то полусонно пробормотала Юля, споткнувшись на пороге.

За те десят минут, что они потратили на дорогу, она весь свой запал где-то растеряла, зато, наверное, в полной мере сказались два бокала шампанского, что все же выпила: ноги Юлю не держали толком, да и голова фантастически кружилась. И спать хотелось неимоверно сильно. Удивительно, как не ощущала этого всего, когда из бара выпорхнула просто?

— Не преувеличивай, малая, — усмехнулся Дан, помогая ей устоять на ногах, поддержал за плечи и талию. — Пару месяцев в гости не заглядывала всего.

Его руки казались такими надежными, крепкими и… очень горячими. Но это было приятно, не отталкивало, а будто притягивало, вызывая желание укутаться его объятиями. И как же Юле было хорошо рядом с ним! Обожала, как у Дана кожа пахла! Вдохнула всей грудью, как-то «проваливаясь» в него всеми органами чувств… Это состояние невозможно было описать словами или как-то объяснить толково, но оно охватило все ее существо, впервые за долгие месяцы позволив Юле ощутить настолько невыразимое блаженство!

Чуть прищурившись, она запрокинула голову, потянулась к Дану, будто слепой котенок, в каком-то очень примитивном и подсознательном желании уткнуться своим носом в его лицо, вдохнуть запах кожи любимого, прижаться своими губами к его рту…

Вновь про сон позабыла!

— Феникс мой, не искушай! — буквально простонал Дан с реально слышимыми нотками страдания в охрипшем голосе. — Я и так едва держусь! Ты же ходячее искушение для меня, знаешь же. Всегда так было, повернут на тебе! Но не хочу нарушать слово…

— Забудь, — уже не помня, зачем вообще с него то слово вытребовала, легко предложила Юля, уткнувшись носом любимому в шею. — Ммм, я тебя так хочу, Дан! — ну точно, кошка, прям мурлычет, удивляя саму себя. Потерлась щекой о его кожу, уже немного колючую к ночи.

— Я тебя больше, малая! — натурально рыкнул он, хоть и смешливо. И Юлю в дрожь бросило от этой низкой вибрации в любимом голосе! — Но мы вернемся к этому вопросу тогда, когда из твоей головы выветрится шампанское, — очень веско и твердо, хоть и смягчив улыбкой, решительно заявил Дан, заставив Юлю снять кроссовки. — В этот раз я тебя не подведу и доверие оправдаю!

Подтолкнул ее в сторону ванной, стягивая с плеч куртку. Пошли вместе. Вроде и отпускает, а сам словно руки оторвать не может, тянется за ней. И она ощущает, как его телепает, как стучит сердце внутри груди любимого мужчины. И у обоих пульс в унисон по вискам бухает! Где он силы берет, чтоб и себя, и ее удерживать от того, чего так хотят?!

Так в ванную и ввалились вместе, как связало их невидимыми канатами. Руки моют, втирая мыло в пальцы, ладони… не себе, друг другу. Тесно стоят, хотя места полно вокруг. И воздух вокруг них будто звенит! Дышать тяжело, виски ломит от этого невыносимого гнета какой-то потребности, что невозможно голосом произнести, только кожей по коже, языками и губами по телу написать, слизывая солоноватые капли пота, заставляя стонать горлом…

— Дан! — опять ему в грудь уткнулась лицом.

Комната вокруг ходуном ходит, в голове карусели из звезд, а Юле все равно, тянется к своему мужчине. То ли приказать ему хочет, чтоб прекратил свою выдержку демонстрировать, то ли просто сдержаться не может, выдает, насколько нуждается в нем.

— Пошли спать, феникс мой, — тяжело выдохнув, он обхватил ее обеими руками. Сам лицо ей промокнул полотенцем. — Завтра будем разговаривать, сегодня у нас все равно ничего толкового не получится, тебе шампанское голову дурит…

— Я бы так не утверждала, — хмыкнула Юля. — Когда это алкоголь толковому сексу мешал?

Дан расхохотался. Да и она улыбнулась — из обоих словно вышло какое-то невыносимое напряжение. И стало так легко и хорошо, как когда-то давно, когда просто две половинкиодного целого и прекрасно понимают слова и мысли друг друга, намеки и шутки с полуслова щелкают.

— Я имел в виду здравый смысл и обдуманное решение, а не оголтелый прыжок в безумную страсть, как у нас это в последние годы вечно выходит, — мягко притянув ее к себе, Дан поцеловал Юлю в губу.

Так коротко! Слишком быстро!

И ведь чувствует, насколько сильно он ее хочет!

Да, ладно, она прекрасно ощущала, насколько возбужденный и твердый член Дана вдавливается в ее бедра, заставляя Юлю становиться влажной всю… Рот увлажнился, сразу наполнившись слюной, а перед глазами картина, как она этот член губами обхватывает, облизывая вокруг набухшей головки языком, и по всей длине губами сжимает… А от таких мыслей горячие иглы в животе, и уже промежность жаром наливается, что выступает влагой между мягкими складками. Таз словно сам, без ее воли, прижимается крепче к Дану…

— Б*я! Юлька моя! Ты что со мной творишь, а? — в голос простонал Дан, таки затащив ее в спальню, не включая свет. — Я с тобой серьезно и правильно стараюсь, как положено… а ты?!

— А я тебя хочу, — дрожащим от этого желания голосом выдохнула она, стянув с широких плеч Дана рубашку, которую успела расстегнуть. — Помнишь, со мной, с нами это не работает, любимый. Уже пытался когда-то по-правильному…

Богдан мрачно хохотнул, явно поняв, что она на их первый раз намекает, когда он тоже тянул, все желая сделать верно и идеально…

— Ну уж нет! Я взрослый мужчина, в конце концов. И как бы меня не скручивало, вытерплю, раз пообещал тебе! — севшим голосом прошептал ей в ухо.

Только Юля ни слова не поняла, если честно, целиком сосредоточившись на сладком ощущении мурашек, побежавших вдоль ее позвоночника от звука его низкого голоса, от чувства его дыхания на своей шее… Черт! Все, чего она в этот момент хотела, чтобы он заткнулся и поцеловал ее! А потом сорвал оставшуюся одежду и с себя, и с нее, и они занялись сексом. Кажется, это у них всегда выходило очень и очень неплохо!

— Может, проверим твою мужественность иным способом? Более наглядным?.. — простонала, начав целовать жадными губами контуры татуировки феникса на его плече, сжала руками кожу любимого, прижимаясь крепче, сместилась. Лизнула плоский сосок, ставший таким же твердым, как ее собственные соски сейчас, что аж грудь болела.

Дан застонал, когда Юля добралась до узора в виде клетки. Странно, но теперь Юля не чувствовала злости или обиды, чистое, ничем не замутненное желание овладело всем ее разумом и телом, отодвинув все иное, растворяя в этом раскаленном пламени остальное…

— Юля, любимая моя! Остановись ты, ради бога! — ох, когда он почти умолял таким голосом, таким тоном… Она ощущала себя всевластной, вот правда! Пьянящее чувство, дурманящее!

— Не хочу-у-у, — как-то протяжно выдохнула, добравшись языком до второго соска Дана. А заодно и закинув ногу ему на бедро так, что его твердый член, пульсацию которого она все еще ощущала даже через свои джинсы, уперся как раз в уже влажное влагалище…

Как же Юля ненавидела в этот момент и деним, и кружево белья, которое им мешало!

— Я обещал, что защищу тебя и от этого, малая, — вдруг с хрипотцой рыкнул Дан ей в губы. И, вопреки всему, что только что тут заявлял, впился в ее рот с жаждой не меньшей, а то и большей, чем сжигала ее!

Юля застонала так громко, что ей показалось, будто звук эхом по его темной спальне прошел. Или это Богдан застонал вместе с ней разом? Его твердый язык был у нее во рту, нападал, ласкал, лизал, его губы засасывали, он прикусывал ее губы зубами… Прекрасно! Теперь оставалось добиться того, чтобы его член внутри ее тела оказался!

Будто прочитав эти мысли, Дан подтолкнул ее назад, упирая Юлю в стену. Резкими, рванными, жесткими движениями, выдающими, как сложно ему держать и минимальный контроль, стремительно расстегнул ее джинсы, потянув их вниз вместе с бельем.

— Ну давай, феникс, помоги мне, — словно маленькую, уговаривал ее, пока Юля, путаясь в ногах, пыталась через ткань переступить. Оттолкнули в сторону.

А Дан уже ее кофту вверх тянет, избавляя и от верха. Так, что через секунду она перед ним в одном топе осталась, а вот Дан сохранил и брюки, и рубашку, пусть последняя и была расстегнута полностью. Но стоило ей потянуться, чтобы сравнять позиции, как Дан вновь надавил на плечи Юле, словно фиксируя у стены, и просто сдвинул топ вверх. Теперь его обжигающе-влажный рот напал на ее грудь, мучая и прикусывая соски, которые ныли от возбуждения!

— А-а-ах! — не было сил выносить это молча! Юлю колотило так, что ноги подламывались. Вцепилась в плечи Дана, скользнула трясущимися ладонями, погрузила пальцы, изнывающие по нему, в его короткие волосы.

— Давай, малая, держись! — вдруг, не совсем понятно для нее, с тихой усмешкой в своем голосе, мегасексуальном из-за оттенка дикого мужского возбуждения, тихо велел ей Дан, приласкав и второй сосок.

Она не поняла, вроде и так держалась… Шампанское мешало соображать ясно, таки задурив разум. И не успела сообразить, как он уже языком принялся вылизывать ее пупок, заставив всю кожу Юли покрыться мурашками. Крепко обхватил бедра ладонями, зафиксировав как раз там, где его отпечатки были… А потом спустился еще ниже, пока Юля, все еще целиком дезориентированная, хваталась за его плечи и волосы, не до конца понимая, чего он тянет? Почему не входит в нее, ведь готова уже полностью! Более чем, влагой сочится вся…

И тут этот жаркий и алчный рот Дана, его дерзкий и вредный язык, твердые губы накрыли ее клитор, легко прикусив, придавив и втянув в себя…

Юля задохнулась! У нее так закружилась голова, что, по ходу, она вообще не дышала, просто не соображала. Кажется, впилась ногтями в плечи Дана, в свои законные отметины, набитые тут… и просто застонала, бессвязно и бессмысленно!

Но как же это было хорошо!

Черт!

Этот мужчина знал о ней все! И прекрасно умел доставить Юле максимум удовольствия… и даже более этого.

Его пальцы толкнулись, ворвались в ее тело, растягивая и скользя, пока язык и рот Дана так и терзали безумно чувствительную горошину, заставив колени Юли окончательно подломиться.

Спальня вращалась вокруг нее, кровь бурлила в венах, ударяя в голову, что те пузырьки шампанского, а сердце колотилось в горле, не позволяя уже и стонать. Юля шумно пыталась хотя бы дышать, повиснув на плечах и руках Дана, пока его беспощадный язык и губы заставляли ему одному ведомую тугую пружину внутри ее таза сжиматься все сильнее… До тех пор, как это все не взорвалось в ее влагалище, животе бушующим пламенем, не вспыхнуло реальным фейерверком под крепко сжатыми веками.

— ДАН!!! — заорала так, что и соседям, наверное, долетело. Юля упала бы, если бы он не подхватил ее, позволив до конца, каждой мышцей пережить оглушительный оргазм.

— Да, моя Юлька! Да, малая! — целуя ее сухие, хватающие воздух губы, он надежно и крепко держал, страхуя. Прижал к себе, будто баюкал.

Она чувствовала, как бухает сердце в его груди. Черт! Кажется, она даже пульсацию крови в его возбужденном члене все еще ощущала, прижатому сейчас к ее бедру… Но Дан и не подумал раздеться. Так и держа ее на руках, он донес Юлю до кровати и улегся вместе с ней, не разжимая крепкого кольца рук.

— Дан! — не было сил, но потянулась к нему…

— А теперь спи, мой феникс, — распорядился этот невероятный наглец… Однако у нее вдруг совершенно пропали силы спорить или настаивать.

Подаренный им оргазм, шампанское, усталость после вечера, полного танцев — все это навалилось на Юлю скопом, превращая тело и каждую мышцу в подобие безвольного, растопленного масла в руках любимого. И она действительно едва не мгновенно уснула, уткнувшись носом в его чертову клетку на груди, из которой, кажется, совершенно не желала выпархивать, чтобы ни пыталась заявить.

Глава 23

Будильники в телефонах сработали у обоих. Еще и одновременно… Удивительно, как показалось Юле спросонья. Подскочила, пытаясь сориентироваться, с трудом раскрыла глаза. Рядом подхватился Дан.

— Сейчас отключу, — тихо и сипло со сна, пробормотал он, наощупь пытаясь достать свой мобильный с тумбочки.

Юля даже не представляла, где собственный искать, учитывая, каким образом она вчера раздевалась. Благо, на руке так и остались смарт-часы, сейчас тоже вибрирующие сигналом, вторя будильнику. Отключила все разом. Дан тоже со своим разобрался. Рухнули назад на подушки, зевая. Кажется, никто из них так толком и не проснулся.

Тихо в спальне, темно из-за опущенных ролет, уютно. Вообще из-под одеяла выбираться не хочется. Лежать бы тут весь день рядом с ним такой вот, совершенно голой, сонной, полной какой-то ленности, впитывая обожаемое тепло тела своего мужчины… А воспоминания о вчерашней ночи вызывали неясное, но очень даже ощутимое «тление» в каждой клеточке ее собственного тела…

— Доброе утро, малая, — прерывая эти полусонные, неясные мысли, Дан обнял ее обеими руками и уткнулся лицом Юле в растрепанную макушку. — Ты как?

Пришлось приоткрывать глаза, чтобы посмотреть на него. Дан выглядел таким растрепанным, взъерошенным, но обалденно классным! И таким желанным для нее! Самым нужным и… любимым… Как бы сложно это ни было.

— Доброе… — Юля еще раз зевнула, пытаясь окончательно проснуться. Поерзала у него на плече, в итоге уткнулась подбородком в грудь Дану и загадочно (ну, или надеялась, что вышло так) глянула на любимого мужчину, сумевшего ее таки вчера ошарашить. — Я? Хм, сейчас попробую понять, — коснулась губами его шеи, словно бы невзначай… Дразнилась, но надеялась, что это пока не сверхочевидно. — Я выспалась, относительно, насколько это возможно, учитывая вечер, — со смехом признала Юля. — Уже трезвая…

— Я бы на твоем месте тут не заявлял так категорично, мы еще даже не пробовали вставать, так что степень трезвости под вопросом, — с таким же добрым смехом отозвался Дан, обнимая ее крепче, притянул, почти уложив на себя.

Осознанно или на автомате действовал?

— Я — трезвая, Дан… — с ударением повторила Юля, обхватив его грудь руками. — И я возвращаю тебе твое слово. Ты меня поразил вчера, сумел, но… — честно признала. И правда, не ждала, что вот так сможет держаться, думая лишь о ней и ее удовольствии, отказав себе, когда Юля сама была для него на что угодно готова. — Теперь продолжения хочу, — прижалась губами к его дернувшемуся кадыку, закинув ногу на бедра Дана…

Прекрасно ощущала его жесткую эрекцию, точно «разделяющую» желания Юли. От брюк Дан, похоже, ночью все же избавился, и сейчас между ними были только его «боксеры», позволяющие очень остро и ярко все ощутить.

А от одной лишь мысли, что Богдан ее всю ночь хотел… М-м-м! Может, в ней говорила некая садистская часть натуры, конечно, но Юлю это понимание заводило еще сильнее.

— Юленька, малая моя… — низко выдохнул Дан. — Любимая! Я все же как-то сомневаюсь, что ты реально трезвая и понимаешь, на что подписываешься… — говорил, а его руки уже в нее с такой жадностью вцепились, что почти больно! И Юлю словно током от его тела пробивает, настолько чувствует, как этот мужчина ее хочет!

— Вот не надо палку перегибать, Дан! Я все очень четко понимаю, — решительно заявила она, и взобралась верхом на него, подумав, что наглядная демонстрация будет самой убедительной и переломит это упрямство Дана, впервые обращенное им в подобную плоскость…Вот уж не ждала!

Проникла шаловливыми пальцами в его белье, крепко обхватив ладонями твердый, горячий, бархатно-стальной на ощупь член. Елки-палки! Все бы отдала, чтобы у них теперь каждое утро так начиналось: с шутливых подначек, с вспышек страсти, с этого жаркого блеска в глазах Дана, от которого у нее по спине, как лава растекается…

Но свои же эмоции поперек дороги и горла стоят.

— Хочу тебя целиком, любимый! В себе!.. — выдохнула задыхаясь, поняв, что и у нее голос сел от избытка чувств.

Облизнулась, наклонилась, чуть куснув Дана за нижнюю губу. Ее вторая ладонь упиралась в его грудь для стабильности, и Юля очень хорошо чувствовала, как безумно колотится сердце в широкой мужской груди. И смело встретила взгляд, чтоб он четко понимал — на сто процентов уверена в своем решении! Очень надеялась, что это окажется последним аргументом.

Как в воду глядела!

Дану потребовалось всего одно мгновение этого их столкновения взглядов… Это же мгновение длилось и ее пребывание «сверху». А уже со следующим ударом их сердец на нее будто ураганный шквал обрушился! Юлю перевернуло, вжало в подушки огромным и тяжелым, но таким желанным телом Дана! Правда, именно она крепко держала его «мужское достоинство» в своей ладони, но ей четко и ясно давали понять, у кого здесь власть над ситуацией.

Рот Дана вжался в ее губы, язык ворвался внутрь, дразня и лаская, оглаживая, заводя еще больше, заставляя Юлю задыхаться и жадно тянуться за ним, когда Дан начинал целовать ее скулы, веки, подбородок…

— Дан!

— Моя Юлька! — он спустился ниже, чуть прикусив кожу над ее ключицей, заставил Юлю выгнуться, к нему ближе, плотнее!

Застонала, забывая обо всем в мире, кроме этого мужчины, своей тяги к нему. Обхватила его бедра ногами, не имея уже никаких сил терпеть!

А Дан тем временем, явно воспользовавшись этим, перехватил ее руку, заставив разжать пальцы, наверное, тоже подрастратив резервы выдержки за минувшую ночь. И, еще сильнее вдавив Юлю в матрас, вонзился ее влажное, давно готовое для него тело.

Оба застонали в унисон. Тяжело, надсадно, признаваясь, что не мыслят себя друг без друга, без такого вот, самого жаркого, самого примитивного, но и самого честного единения, сметающего прочь все их разногласия и претензии!

— Люблю, — тихо выдохнула ему в скулу, потеряв где-то голос, вцепилась в плечи Дана, как ненормальная, словно только в нем стабильность этого мира и чувствовала.

— Люблю тебя! — с какой-то отчаянной потребностью, эхом отозвался Дан, буквально спаивая их тела каждым толчком, каждым движением, каждым вдохом, будто перетекающим с его губ в ее уста, точно, как и эти признания…

— Я решил продать свою часть акций в компании. Не хочу больше иметь ничего общего с Генкой. Даже покупатели уже есть, и цену предлагают хорошую, — Дан ловко перелил кофе из турки в свою чашку, стоящую на тумбе у плиты, и повернулся к Юле лицом.

Завтракать особо не хотелось, тела еще вибрировали после утреннего секса, который оказался слишком глубоким и проникновенным для обоих. К тому же и без претензий или упреков, что стало обыденностью после ссоры. Как-то невероятно близко и глубоко… Не ожидала подобного. Да и Богдана проняло, видела, как он на нее смотрит все утро.

Вместе в душ пошли, потом Дан помогал ей рюкзак искать, где остались капли для глаз, все неторопливо и как-то вяло. Теперь медленно собирались в офис.

А Юля оторопела после этой фразы, вообще не вписывающейся в общую атмосферу. Уставилась на него, не сразу осмыслив услышанное.

— Но… это же был твой бизнес, Дан! И все идеи — твои! Ты столько сил и времени в это вложил! — она даже выпрямилась, подорвавшись со стула, не обратив внимание на свой кофе, который держала в руках.

Напиток плеснулся, разлившись на старую сорочку Дана, которую всегда тут использовала вместо домашней одежды.

— Ай! Черт! — зашипела, втянув живот, пытаясь избежать контакта с горячей и мокрой тканью.

— Малая! — Дан стремительно подскочил к ней, позабыв о своей чашке, рухнул коленями на пол перед Юлей, быстро распахнув сорочку, отвел ткань от кожи, чтобы не пекло. — Сильно обожгло? — забрал ее кружку, которую Юля так и держала отставленной в сторону.

— Нет, не критично, — рассматривая небольшое покраснение на коже возле пупка, отмахнулась Юля. Не сильно уже и пекло, едва обожгло, видимо. Перевела глаза на Дана. — Ты уверен, что хочешь просто уйти из своего дела, Дан? — повторила то, от чего до сих пор в себя не пришла.

А он поднял лицо, встретившись глазами с ней, посмотрел долгое мгновение на Юлю. Странно так, непривычно серьезно, как-то глубоко, но без видимых эмоций, так, что и ей непонятно, что у Дана на уме.

— Не важно. Я и другой бизнес придумаю, — пожал плечами. — Или, вон, глядишь, отец таки полностью меня в семейное дело пустит, — хмыкнул он, не разрывая контакт их глаз. — Мелочи это. Пустота…

— А что тогда важно? — ее так зацепило это внезапно, прям злость взяла!

Ведь лучше других знала, сколько самого себя Дан в это дело вложил! Чем он жертвовал, чтобы вывести свое предприятие на такой уровень! Даже их разлад во многом с этим был связан… Потому что на пределе тогда работал, спал по три-четыре часа в сутки, пытаясь все успеть, ничего не упустить. И да, на толковое общение у них в те дни не хватало времени, учитывая, что и Юля оканчивала университет. Загружены были оба.

Так ли уж странно, что он тогда ей не поверил, сомневаясь в отношениях и идя на поводу детских комплексов да умелой игры на тех мнимого друга?

Плохо и обидно Юле, да. Но… можно найти объяснения и причины, если попытаться посмотреть с другого бока, отстраненно и холодно.

Обелить его пытается? Уже ищет оправдания? Или, действительно, пытается впервые проанализировать то, что между ними произошло три года назад?

— Выходи за меня, малая! — вдруг неожиданно для нее, вообще, и, как показалось в первое мгновение, не в ракурсе их разговора, Дан с силой сжал ее бедра, чуть дернув Юлю на себя. Сблизил их лица. — Прошу, Юля! — тихо, но резко, с таким напором, с такой потребностью и жаждой вдруг заговорил, что у нее горло нервными тисками сжало. — Знаю, понимаю — напортачил так, что годами еще исправлять… Но я это рядом с тобой хочу делать… Эти года провести вместе, на двоих. Всю жизнь! Чтоб не так, как раньше, когда вроде и вместе, а между делом и на самом деле не хватает ни на что времени… Нет. НЕ так. С тобой все хочу! Выходи, прошу! Даже если еще не простила… Я готов всю жизнь у тебя это прощение заслуживать, — у Дана едва не яростно, как-то горячечно заблестел взгляд этой не выдуманной решимостью.

Очуметь!

А Юля слов подобрать не могла.

Теперь точно оторопь пробрала.

Абсолютно не ждала подобного разговора от этого утра. Облизнула губы, не вырываясь из его рук, сглотнула с трудом. Не знала, что сказать, все мысли и идеи растеряла. Потянулась-таки и отпила из чашки кофе, чтоб хоть как-то встряхнуться… Сама не заметила, когда в его волосы ладонь запустила, перебирая короткие пряди, пропуская сквозь пальцы.

— Вот, второй раз за два месяца мне предложение делают, и все без колец… — хихикнула с той же растерянностью, совсем не понимая, чего Богдан от нее ждет, так вот обрушив свою «идею»…

Не ждала, правда. Допускала, что он предложит опять попробовать вернуться к прежним отношениям, оставив ссору и эти три года в прошлом. Даже обдумывала такой вариант все утро, да и вчера в клубе, если уж честно и откровенно. Но почему-то и в голову не приходило, что речь о свадьбе пойдет, о которой никогда Дан и не упоминал еще, хоть и ясно было, что они вместе.

А он, так и стоя перед ее стулом на коленях, от ее замечания вдруг ухмыльнулся до ушей, еще больше сбив Юлю с толку.

— Вообще-то, у меня кольца есть! — как-то так немного снисходительно, немного самоуверенно, заметил Богдан и, непонятно для Юли, с какой-то стати принялся что-то в своем смартфоне искать, схватив аппарат со стола. — Вот! Я уже даже обсудил это с Веталем, — и он сунул ей под нос телефон, на экране которого светилось фото эскиза…

Руку Веталя она узнала безошибочно, достаточно его работ насмотрелась, да и на себе носила. И как-то зачарованно теперь уставилась на тонкую вязь букв, подобных написанием на те, что по ее затылку шли, сливающихся в слова «Люблю мою Юлю. Навсегда…». Фраза, судя по эскизу, должна была быть вытатуирована вязью вокруг безымянного пальца наподобие обручального кольца.

— Ты для себя сама можешь слова выбрать, — Юля вдруг услышала в его голосе непривычные для Дана колебания, будто ее ступор мужчину с толку сбивал. — Ну и обычные кольца, ясное дело, купим. Вместе выберем, какие ты захочешь, малая! — все с той же порывистостью и спонтанностью, которую ей никак не удавалось предугадать в нем сегодня, Дан прижался головой к ее телу, целуя Юле живот и уже проходящую красоту от ожога.

В голове звенело.

— Дан, — возможно, похожим на его, растерянным голосом, окликнула Юля. — А можно, я все же воспользуюсь твоим вчерашним предложением? Не прогуляю, нет, я… Мне надо… подумать. Я к двенадцати вернусь, обещаю, — посмотрела на него умоляюще.

Наверное, не то, что он надеялся сейчас услышать. Но и давить не начал. Выпрямился, задержавшись для того, чтоб ее поцеловать в губы. Юля не отворачивалась, ответила на этот поцелуй.

— Конечно, малая, иди. Сколько тебе нужно. Заслужила за эти годы, — вроде бы спокойно кивнул, взял свою чашку и сел рядом. Правда, за руку ее держал крепко, не выпуская из своей ладони.

— Спасибо, — она наклонилась, тоже не вырывая свои пальцы, уперлась лбом в его плечо. Сама на кофе сосредоточилась.

А в голове дикий сумбур и полная каша. Как и на сердце, если честно.

Глава 24

Не нужно было так это на нее вываливать. Не нахрапом на голову. Все неправильно, блин!

И ведь знает ее прекрасно, понимает, что не так нужно, а вечно не хватает выдержки все по-умному с Юлькой сделать. Слишком глубоко она в его душе сидит, чересчур нужна Дану! Потому никогда не дожимал так, чтобы все последовательно и поэтапно с ней, как планировал или думал. Эмоции, эти греб*нные чувства, безумные, неистовые, вечно верх берут. Теряет контроль с самых первых дней, срывается… Никак не научится этим управлять. Слишком ценная для него женщина. Страх, что упустит, заберут, потеряет — вечно верх над хладнокровием берет.

И, ведь, что странно, умеет контролировать себя и управлять ситуацией! Где угодно умеет, с любыми другими… чужими людьми. В бизнесе все взвешивает до последнего слова и точки, то малейшего нюанса, в деловых отношениях, а с Юлей…

Никак не выходит.

Что в начале их отношений, что вот сегодня, когда этот самый страх уже несколько недель дамокловым мечом над головой Дана висит слишком уж реальным осознанием, грозящей реальностью, где и правда упустить любимую. По своей вине… Вот и гонит его его в зашей, телепает.

— Бери мою машину, — протянул Юле техпаспорт.

Она вновь на него глянула с таким удивлением, будто у Дана сегодня во лбу третий глаз вылез. Так ее ошарашил предложением? Не то чтобы приятным было понимать, насколько мало любимая женщина от него подобного ждала… Хотя вина тут только Дана, и уж никак не Юли.

— Не нужно, зачем? Я именно погулять думала, побродить по городу, — не догадываясь о его мыслях, Юля покачала головой, пристегивая ремень безопасности.

Оба спустились в паркинг после завтрака, больше состоящего из разговора и кофе, чем из чего-то питательного. Но обоим не очень и хотелось, мысли в голове отбивали охоту есть, у него так точно.

Еще в лифте Юля попросила ее по дороге в офис ближе к центру высадить.

— Не хочу, чтоб ты от транспорта или такси зависела, а мне все равно ни к чему, только на парковке стоять будет до вечера, — не собирался отказываться от своей идеи Дан, да ведь и прав, ей средство передвижения нужнее. — А так ты поедешь, куда сама захочешь, и погулять спокойно сможешь. Зато, когда устанешь, не будешь думать, как возвращаться.

Юля подняла лицо и посмотрела на него каким-то задумчивым и непонятным поначалу взглядом. Вцепилась пальцами в натянутый ремень поперек своей груди. И молча же все, заставляя Богдана ощущать непривычную и тяжелую неуверенность, засевшую за грудиной еще на кухне, с тех пор, как любимая так ничего не ответила на его предложение.

— Малая… — начал хрипло, не зная, в чем и как ее убеждать собирается. Да и не про машину хотелось говорить, если уж по правде, но сам же дал время подумать.

— Ладно, поехали, а то ты опоздаешь, — опять не ответив ни о машине, ни об их утреннем разговоре, она отвернулась к окну, закусив губу.

И смотрит же за ним в отражении стекла, наблюдает, Дан видит.

— Окей, — заставил себя согласиться, хрустов костяшкам пальцев, вцепился в руль, но пока умолк, решив не продолжать. Поехали, так поехали.

* * *

По дороге она нигде не просила остановить, из чего Дан сделал заключение, что все же согласна взять машину. И чем ближе они подъезжали к офису, тем как-то легче ему от этой мысли становилось: и спокойней, и уверенней… Не то чтобы это согласие со всем остальным означало, понимал прекрасно, но и какой-то шанс, как ему казалось, весьма уверенно замаячил на горизонте. Однако вслух ничего не спрашивал, опасаясь спугнуть. Завернул на парковку у офиса, кивком здороваясь с дежурным охранником.

— Я тут остановлюсь, — глянул искоса на Юлю, все еще сосредоточенную на окне. Всю дорогу в малейший скрип кожи ее сиденья вслушивался, блин! — Дойду, а тебе выехать проще, — заглушил авто, оставив техпаспорт в отделении для мелочей.

Забавно то, что она даже вписана в этот чертов техпаспорт была, пусть и давно не обязательно по закаону, но Дан оформил. Да и он в документе на ее авто был указан с правом вождения. Давным-давно все вместе и на двоих: и печали, и радости, и материальное… Вот только с печалями и дуростью его — как-то вечно перевешивает все иное.

— А если тебе снова кто-то скажет что-то, или сам придумаешь, увидев, не разобравшись? — вдруг тихо спросила Юля, впервые за дорогу обернувшись к Дану.

Глянула ему в глаза. Оба застыли, всматриваются, вглядываются в души. Он понял о чем она с лету. И про все его претензии последних лет, и про давнюю дикую вспышку ревности к тому ее приятелю, Виталию, кажется, когда Дана тоже накрыло не по-детски… Тогда впервые ее в постель и затащил, хотя не то чтобы до этого не крыло подранным желанием, так что на ревность тоже не стоило все валить. Он просто до боли в каждой мышце свою Юльку хотел.

— Я устала тебе что-то доказывать Дан. Не вижу смысла, если так и не научился, не понял, что мне можно верить, — как-то устало заметила Юля с тяжким вздохом.

— Ты и не должна мне ничего доказывать, феникс, — с реальной виной в голосе выдавил из себя Дан, понимая, насколько чертовски справедлив этот ее упрек, пусть ему и серпом по сердцу. Только жаловаться — не имеет права. — Теперь лишь я должен доказывать тебе, что стою всего этого: твоих прошлых стараний, твоей любви, шанса… — наклонился, сблизив их лица.

Ощущает ее дыхание на своих губах, видит мелкие крапинки карего цвета в глазах Юльки. Так и подмывает наклониться, поцеловать, к себе притиснуть, сжать стальными тисками-объятиями, не отпускать… Но не имеет права и на малейшую ошибку.

— Знаешь, малая, я всю жизнь думал, что для меня самое важное отцу доказать, что могу, не хуже его, справлюсь. Ты больше меня в курсе, сколько я на это сил и энергии тратил, забивая на все остальное, — голос сел, хрипло и как-то колко нарушая тишину внутри авто, а он никак от ее внимательных глаз оторваться не мог, словно в душу, в мозги ему заглядывающих. — А теперь, за эти последние недели, вдруг понял, что мне и даром не нужно ни бизнеса, ни отцовского одобрения и признания, если тебя рядом не будет, — выдохнул, прикрыл веки на мгновение, собираясь с силами и мыслями. — Ничего не нужно…

Не то чтобы говорить и обсуждать такое было в их заведенных привычках. Они большей частью орали. Или молчали, если про Дана вспоминать. Права Юлька, напридумывает себе вечно из-за детских обид и комплексов, настроит теорий в голове, и как баран в них сам верит, причиняя боль любимой женщине.

— Ты утром спросила, что тогда важно, если не бизнес… Ты важна, Юля! — вновь твердо и решительно встретил ее взгляд. Заглянул в какие-то растерянные, удивленные глаза, полные странного, почти трепетного сомнения. — Плевать мне на все остальное: фирмы, люди, родственники… все неважно. Новое построю и добьюсь, если ты рядом со мной останешься. Я ради этого на все готов, малая. Понимаю, что сам уймову тучу ошибок сделал, наворотил такого, что и врагу не пожелать. Тебе душу и сердце искромсал ни за что… Не шутил, Юль, я готов и к психологу тому ходить, если ты такое условие поставишь, будут вместе Михалычем по мозгам мне ездить, — попытался выдавить из себя кривую усмешку. — На все твои условия согласен, только тебя потерять не готов… Но четко понимаю, что мне за это право — быть с тобой — теперь бороться нужно и доказать еще, что меня есть за что простить и вновь поверить…

Он замолк. Все, что было на сердце и в голове, сказал. Теперь бы дождаться, что она ответит. А Юля еще несколько секунд смотрела ему в глаза, закусив изнутри нижнюю губу, как делала, когда нервничала, теребила вновь ремень… И вдруг резко тот отстегнула, распахнула дверь и вышла наружу. Так и не поняв ее реакции, Дан выскочил с другой стороны.

Ключ остался в замке зажигания.

— И все же, Дан, — до того, как он ее окликнул бы или успел что-то спросить, сама требовательно проговорила Юля, быстро обойдя авто. Видно, таки согласилась взять машину. — Если тебе кто-то скажет… или увидишь меня с кем-то и тебе покажется что-то… Чему поверишь? Глазам или тому, что я скажу? — глянула на него требовательно.

И голос неуверенный, напряженный, резкий, полный обиды, которая и не могла никуда деться, наверное, и понятно это все, а ему все равно, будто камнем на грудь каждое слово падает. Упреками, которые заслужил, да, но и ее болью, что сейчас малая ни капли не скрывала.

— Тебе, — не то чтобы с легкостью выдавил из горла.

Сама мысль о том, чтоб ее с другим увидеть в реале — отзывалась в голове бушующей пульсацией. Было когда-то, показалось… еще до этой подставы Генки. Однако, нельзя не признать, что еще ни разу его подозрения и выводы, сделанные на основании слов других или того, что сам видел, не оказывались правдивыми. И, ладно, откровенно, на х*ен! Хотела бы изменять, давно изменила бы, навряд ли чтоб вот ждала бы столько, чтобы его убедить, что никогда этого не станет делать… Да и зачем? Давно бы жила без него, если бы хотела…

Если бы они оба были в состоянии друг без друга прожить.

— Окей, Дан. Я возьму машину, — еще один испытывающий взгляд, прожигающий ему душу. — Вернусь к обеду, — прошла мимо него к водительской двери, замерев на миг, так, что он успел ее коротко поцеловать в макушку. Не увернулась. Но и об остальном, животрепещущем, не сказала ничего.

Села в авто и, махнув ему, уехала. А Дан, напомнив себе, что надо все же следить за работой в офисе, пошел к зданию компании, игнорируя выраженное желание махнуть на все рукой и за Юлей рвануть. Давно пора и в их отношениях вести себя по-взрослому. Разве не это ей пообещал? И если любимой необходимо время все осмыслить и продумать, что ж, он должен ее право на это время уважать.

* * *

Юля никак не могла решить, куда же ей хочется? Откровенно говоря, она и за дорогой следила не особо внимательно, пусть и понимала, что вот это как раз плохо. Заставляла себя сосредоточиться, но мысли отчаянно стремились вырваться из-под власти хозяйки. Не нужно было брать машину, поддаваясь уговорам Дана… Но и пешком… в таком состоянии разума черт знает, куда вляпалась бы, конечно. А он это заметил и уловил, потому и настаивал, видимо.

Как ни крути, а знает ее хорошо.

Устав от внутренних метаний, заехала на парковку крупного торгового центра, просто потому, что там было полно свободных мест в начале буднего дня. Заглушила авто, но пока не рискнула выходить, пытаясь как-то уложить в голове все, что тревожило и терзало.

Если так подумать, они за прошлую ночь и это утро воплотили все, что Ярослав советовал: и оторвались, и расслабились, и поговорили. Вопрос в том, что теперь Юле решать?

Ошарашил ее Дан с самого утра, не отнять: и предложением своим, и признаниями, и откровениями. А она… Юле страшно было поверить после всего. Ревность Дана, его сомнения всегда, словно бич, висели над их отношениями. И хоть понимала предпосылки, что он с детства привык к потерям тех, кого любил, считай, вырос с мыслью, что его могут и бросают в любой момент самые дорогие люди… а все равно ей тяжело было. Ее-то за что?! Юля его ни разу не предавала и не бросала… Ну, не всерьез насчет последнего. Да, бывало, и не раз, посылала его к чертовой матери, когда самой до жути больно от недоверия Дана, от дурных и несправедливых обвинений становилось!

Так и говорила, что «бросает», ага. Не то чтобы Дан верил, правда… Или верил в душе, потому и пер напролом еще сильнее причиняя боль обоим, но и не в состоянии отпустить?

Тяжело вздохнув, прижала глаза пальцами, пытаясь таким нехитрым способом мысли привести в какой-то порядок. Может, была бы психологом, проще все казалось бы?

Понимала бы больше, видела бы явно… Или тоже самообман? В самом себе кому угодно разобраться сложно, наверное, когда болью, обидой и до жути удушающей любовью захлебываешься, кажется. Это не со стороны легко отстраненно и холодно смотреть, раздавая советы направо и налево, как Ярослав. Прикольно ему, ни разу так не мучился, блин.

Ох, черт! Хороша она! А Ярика за что и в чем обвиняет?..

Выпрямилась, вытащила ключ, выбралась из авто, решив, что надо таки двигаться. А то совсем запутается в себе и в происходящем. Но, насколько бы быстро ни шла, в голове слова Дана так и крутятся: «Тебе поверю»…

Проблема в том, что у них так ни разу еще не случалось. Самой Юле ему тут поверить сложно было.

Купив в первой попавшейся точке торгового центра кофе, села на скамейку и, не обращая внимания на единичных покупателей, уже добравшихся до магазинов, принялась вспоминать, думать, пытаться понять, в состоянии ли она действительно довериться Дану? Готова ли дать еще один шанс?..

* * *

Прошлое

— Дан, ты что? Что случилось, любимый? — растерянно и даже с каким-то гулким испугом в груди Юля смотрела на парня.

Она к нему в гости пришла, как и обычно за этот месяц, по сути, сбегая из дому, от матери, от вечных напоминаний, что учиться должна. Ну и от моралей, что рано ей еще что-то серьезное с парнями строить, о будущем еще думать…

То, что под «парнями» имелся в виду Дан, уточнять было не нужно.

Мама достаточно часто об этом повторяла за последние недели с того памятного утра, как родители их обоих в одной постели застукали. Хоть Дан в тот же день перебрался на съемную квартиру, и матери, и отчиму было очевидно, что общаться они не прекратили. Так что такие вот «морали» и игра на нервах стали ежедневной реальностью Юли.

Правда, большей частью ей было все равно. Пускай бурчат. Дома ее запереть все равно не могли, пусть и намекали, угрожали… да и финансово пытались припугнуть. Но тогда Юля заявила, что бросит их дурную затею с университетом и пойдет сразу работу искать после школы. Да и Дан намекал родным, что, как сумеет, а Юлю поддержит… В общем, тут у родителей рычага влияния особо не вышло. И они попритихли. А еще немного удивленно радовались, что сам Дан уговаривал Юлю дальше учиться. Так что по мозгам ездили регулярно, но «в башне» не запирали. Ну и Юле всегда было куда от них скрыться.

Вот и сейчас, как каждый день, она прибежала после уроков к Богдану, снявшему квартиру не так и далеко, в паре кварталов. Он отдал ей второй комплект ключей, на случай, если сам не успевал еще вернуться к этому времени. Тогда она сама хозяйничала у него. Работал Дан много, Юля даже не ожидала, что он так погрузится в создание своего интернет-магазина, о чем Дан ей рассказывал и раньше, но не с таким же рвением вкалывал… Учитывая ситуацию, она все понимала, конечно. Сама тоже как-то заикнулась, что хочет куда-то устроиться, хоть уборщицей, чтобы как-то Дану помочь. Долгов за лечение Михалыча было немало, а ведь Богдану еще и в сам бизнес что-то нужно вкладывать.

Но Дан ей велел забыть об этом и не пытаться заморачиваться.

— Забудь! Выкинь из головы! Тебе своего хватает! А это — мои долги, малая. И их я выплачивать должен, а уж точно не ты, — кажется, его немного даже задело. Не так чтоб на нее обозлился, но явно был недоволен тем, какие идеи витают в Юлькиной голове. — И это я тебе с твоими проблемами помогать должен!

— А почему не мы друг другу? — тогда спросила она, аж немного обидевшись.

— Потому что ты моя, и я о тебе забочусь, — заставила Дана рассмеяться такой реакции, и зацеловать ее почти до потери сознания…

Голова кругом шла, а все тело горело, стоило ему к ней прикоснуться! Словно тысячи искр под кожей вспыхивали разом, заставляя каждую клетку пылать, а кровь бурлить лавой! Не до разговоров!

Но Дан дальше поцелуев еще не заходил никогда, тормозил. Говорил, что им некуда торопиться, когда Юля пыталась намекнуть и выяснить, что же дальше? Что он с ней все правильно хочет…

А сегодня… Юля не ожидала, что сам Дан уже дома. Да еще и настолько злой, каким она его уже давно не видела. И злился парень, по ощущениям, именно на нее.

Буквально втащил Юльку в квартиру, а она об его прикосновение обожглась. Только по-плохому как-то, совсем не приятно, пусть и захотелось тут же любимого обнять.

— Дан? — нахмурилась, потому что ничего понять не могла. Стянула с головы шапку, расстегнула куртку. — Ты чего такой злой? Какие-то проблемы с магазином? — бросив на пол сумку, она попыталась понять хоть что-то в хмуром, бушующем взгляде парня.

А Богдан аж пульсировал весь под кожей, казалось. Да и так было видно, что его телепает, едва держит себя в руках. Лоб бугрится напряженными мышцами, будто отчаянно старается не показать, как злится, желваки на щеках, руки сжаты в кулаки.

Она ничего не могла понять. В узком коридоре его небольшой съемной квартиры, словно воздуха нет, душно резко стало, вдохнуть не выходит.

— Освободился раньше. Заехал за тобой. Хотел после уроков забрать, чтоб по холоду не шла, — буквально цедя слова сквозь зубы, выдавил Дан, продолжая прожигать ее напряженным и тяжелым взглядом, полным бешенства, пока неясного Юле.

— Ой, жаль, что не пересеклись! — расстроилась Юля. Он только пару дней, как забрал авто из ремонта, а ей так нравилось с Даном ездить… Ей все с ним нравилось, чего уж там. — Я, наверное, уже убежала. Хотела сюда, к тебе скорее. Ты бы заранее набрал или написал. Нашлись бы, встретились еще там…

— А я тебя и так нашел, малая… — все тем же тоном, от которого у Юли, если честно, мороз по спине шел и сжаться в комочек хотелось, процедил Дан.

Не привыкла… или уже отвыкла, чтобы говорил так. К нежности, придушенной страсти, к смешливости в отношении к ней успела привыкнуть…

— Видел, как ты с этим своим дебилом целовалась, — почти выплюнул тем временем Богдан, явно обвиняя, пока Юля пыталась с мыслями совладать, растерявшись от таких чужих, незнакомых эмоций любимого.

— Что? — даже нахмурилась, не поняв ничего. — Ты о чем, любимый? С кем? Я не…

— С Виталиком своим! — резко прервал Дан, вдруг крепко ухватив ее за плечи. Сжал так, словно Юля вырывалась. Сблизил их лица. Куртка сползла, упав, но они не заметили. — Мне в любви признаешься, трешься около меня, а сама с другим обжимаешься в школе? Что еще с этим гребаным придурком делаешь на переменах в закоулках, а, Юлька?! — реально разозлившись, похоже, рыкнул ей в лицо.

А до нее вдруг дошло, что Дан ревнует. Ее.

Так… банально. И так потрясающе! И страшно, и гордость некая в груди разгорается прямо.

Юльку никто так не ревновал! Прям по-взрослому, до нервной дрожи. Да и не было у нее же отношений ни с кем, по сути! А тут Дан! Парень, на котором свернулось, зациклилось все в ее жизни сейчас, старше, опытней, у которого уже куча девчонок была, ревнует ее! А ведь Маринку ту не ревновал, сколько бы слухов вокруг ни ходило…

И тут же поняла, что он увидеть мог, что такое придумал.

— Дан, любимый, ты что! — ухватилась за его щеки ладонями, дрожащими холодными пальцами. — Я же тебя одного люблю! Не нужен мне никто больше!

Разрывает изнутри на части: и гордость, что так ее любит, и собственная дикая, необузданная любовь какая-то, и отчаянная потребность тут же развеять его выводы, доказать, что не так все!

— Ты видел, как я Виталика обнимала, да? Я его в щеку поцеловала просто, на радостях! — затараторила, зачастила Юля, стараясь ему в глаза смотреть, видеть реакцию любимого. — Мы думали-гадали с ним, долго рассчитывали, можем или нет свои курсы танцев открыть, и Виталя согласился мне помочь, со мной в этом участвовать… Но если ты против, я откажусь… И с Виталей общаться не буду!..

— А какого х*ра он тогда тебя вечно обжимает? На мое зарится?! — прервал ее, явно еще не убежденный, но немного расслабившийся, Дан, продолжая крепко держать Юлю за плечи, прижав собой к стене.

И между ними еще пока неявно, но для обоих ощутимо, тлеть все начинало, вот честно! Жар, которым всегда пылали…

— Дан, ничего между нами нет, слово даю! — обхватила его за шею обеими руками, привстала на носочки, чтобы хоть как-то до лица достать. И такое неистовое желание объяснить ему, доказать, убедить… — Мы давно уже решили, что только дружим с ним. Мне и не нужен никто, кроме тебя! И не было у меня никогда никого, тебя хочу. Одного тебя! — прижалась к его губам сама, целуя жарко, с той потребностью, что все эти дни, с первого знакомства, кажется, между ними искрила.

— Никого? — из его голоса злость исчезла полностью. Но на ее место такая жажда пришла, такое неистовство… Пальцы Дана впились в ее плечи уже не зло, а с какой-то неутолимой жадностью. — Никогда… ни с кем?.. Обещаешь?.. — Дан реально охрип, притянул ее близко-близко, между губами почти расстояния нет. Его пылающее дыхание ей кожу щекочет.

Но до того, как она успела бы ответить, поклясться, что и не подумает даже, Дан уже крепко прижался к ее губам алчным и до дрожи собственническим поцелуем.

— Моя Юлька! — сипло выдохнул ей в рот, притиснув, зажав между собой и стеной.

Она обо всем забыла, подавшись ему навстречу! А его ненасытные, вездесущие, казалось, руки уже забрались к ней под свитер, стаскивая ненужную ткань. Им обоим в момент стало невыносимо жарко…

— Моя только! — рыкнул Богдан, потащив ее в комнату, не прекращая целовать при этом так страстно и горячо, что у Юли не было никаких шансов преодолеть чувственный дурман, окутавший разум.

Да и у Дана, видно, сорвало весь контроль, заставив забыть о причинах и резонах, которые сдерживали раньше от того, чтобы сделать последний шаг к их близости…

* * *

Настоящее

Юля с удивлением посмотрела на дно стаканчика, только сейчас поняв, что давно кофе допила. Слишком погрязла в воспоминаниях, углубилась в собственных чувствах и эмоциях.

У нее не было претензий к тому, как случился их «первый раз» с Даном. На самом деле любимый сделал все потрясающе, ей так казалось до сих пор, у Юли не было ни одной негативной эмоции от потери девственности. Только вот тогда ей все, вообще,волшебным виделось, а в его вспышке ревности виделась страсть и любовь такой силы, что только в романах поискать…

Глупая, наивная… Влюбленная.

Теперь, повзрослев, зная и понимая намного больше, хлебнув сполна всех последствий этих приступов ревности и сомнений Богдана, пусть те никогда и не переходили в физическую плоскость, она уже не считала это таким прекрасным. Ревность и почти болезненная потребность постоянно удостоверяться, что она лишь ему принадлежит, уже не были для нее эквивалентом настоящей любви.

Юле хотелось доверия от любимого мужчины. Безоговорочного и безусловного. Даже вопреки тому, что будут «говорить» Дану его глаза или еще кто-либо. Она хотела, чтобы он верил ей априори, потому что сама прекрасно знала — никогда бы его не предала.

И то, как он ответил ей сегодня… Что ж, Юле понравилось услышанное от любимого. Стоит ли верить?..

В этот момент, отвлекая ее от непростых размышлений, начал звонить телефон.

— Доброе утро, звезда Инстаграма! — со смехом приветствовала ее Мила до того, как Юля успела бы хоть «привет» ответить.

— В смысле? Ты о чем? — сбитая с толку совершенно иным потоком информации, чем тот, в котором «варилась» все утро, опешила Юля.

— А ты не видела? — Мила рассмеялась еще веселей. — Таня вчера загрузила видео, как ты танцуешь, у себя на канале, и оно вызвало просто фурор! Нас всех знакомые завалили вопросами, где ты преподаешь и выступаешь?! — подруга продолжала веселиться, похоже.

— Мила, стой. Я вообще ничего не понимаю, — попыталась притормозить эйфорию подруги Юля, так и не разобравшись. — Я еще и не заглядывала утром в соцсети, совсем не до того оказалось. Мне Дан предложение сделал…

— Ого! — Мила опешила не меньше ее самой, если по голосу вывод делать. — У меня сейчас пятнадцать минут времени есть. Давай-ка, подруга, подробней. Рассказывай! — тут же велела тоном начальника рекрутингового отдела крупной компании, которым и работала в свои неполные тридцать, для чего пришлось немало постараться. И «повелевать» Мила научилась прекрасно.

Глава 25

Богдану давно не было настолько сложно заставить себя сосредоточиться на работе, как сегодня, определенно. Несмотря на огромное количество технических вопросов и текущих проблем, которых всегда оказывалось предостаточно, Дан никак не мог прекратить гадать о том, где Юля и о чем она думает? Размышляет ли о его предложении?

Дошло до того, что пару раз он в довольно грубой форме послал подальше подчиненных, которые заглядывали уточнить рабочие моменты. Пришлось взять тайм-аут, чтобы призвать характер к порядку. Того и гляди, начнут отцу звонить, жалуясь на его нрав, сам ведь публично заявил, что не принимает должность и лишь помогает…

Однако, чтобы там ни было на душе или в голове, а дело не должно из-за этого пострадать, тем более то, в которое столько вложили его отец и Юлька… Богдан великолепно знал, сколько усилий требует подобная компания — до хр*на! И уж точно не планировал напортачить там, где любимая день за днем годами вкалывала и тянула, перебарывая себя, пока самого Дана отец не допускал до семейного бизнеса.

И все же, несмотря на все старания, в разы сложнее оказалось вспомнить о собранности и сдержанности, когда Дан наконец увидел Юлю на пороге своего кабинета…

Она задержалась, впрочем, предупредив его сообщением, что скорее к двум пополудни доберется, чем к обеду, как утром договаривались. Дан не спорил, Юля в самом деле заслужила этот отдых. Но, когда любимая замерла на мгновение в его дверях, он буквально оторопел… Потому что несколько лет не видел того, что сейчас ярко и однозначно бросалось в глаза!

Молча стоят и смотря друг на друга с каким-то пристальным изучением деталей. Интересно, что она в нем видит? Дан же взгляд отвести не мог.

Казалось, что за эти несколько часов, прошедших с момента их расставания под офисом, в Юле словно переключили некий тумблер. С малой такое и раньше бывало. Смена настроения, принятие какого-то решения преображало в ней все и кардинально: от взгляда, до линии улыбки и походки, словно совсем другой человек, но и та самая его любимая в то же время.

Вот и сейчас он смотрел и насмотреться не мог, изучал, подмечал, впитывал детали и мелочи. Старался ничего не упустить и все понять.

* * *

В его кабинет вошла уверенная в себе и своих действиях женщина, это моментом ощущалось. Но ее уверенность кардинально отличалась от той, что излучала Юля, когда он сам вот так же заявился в ее кабинет несколько недель назад. Не было ледяной холодности, отстраненности, не было стервозности, буквально считывавшейся во взгляде и каждой повадке. Ну и очков не было, да…

Пожалуй, тут Дана немного кольнуло сожалением, с другой стороны, он знал, где этот аксессуар искать.

Не было за всем этим и глубоко спрятанной обиды и боли, некой измученности, опустошенности, которые все равно на поверхность выглядывали, насколько бы холодным и гордым ни пыталась сделать взгляд. Нет ничего подобного!

Сейчас Юля больше на ту себя смахивала, которая награды получала на национальных соревнованиях когда-то и ему дерзила вечно: целеустремленная, бесшабашная немного и такая же уверенная в себе. Но при этом совершенно неформальная, за рамками чего старалась спрятаться и от него, и от себя в последние годы.

Или такое впечатление складывалось потому, что не переоделась со вчера, по сути, сменив лишь топ, которого под свободным худи и не было видно? И вот эти ее джинсы, кроссовки, свободная толстовка сверху, откинутый за спину капюшон создавали подобное ощущение? Нет, казалось, не в одежде дело. Вещи просто подчеркивали истинный настрой, став не футляром, а отражением внутреннего самоощущения Юли, ее стремлению к комфорту и удобству, к свободе самовыражения, а не попыткой впихнуть себя в рамки, которые вечно душили и кромсали ее характер. При этом и толики сомнения не возникало, что она здесь неуместна или испытывает какие-то колебания. Нет. Четко видно было, окажется что-то не по нраву, тут же выскажет без всяких экивоков.

А еще Юля волосы собрала в высокий хвост. Видно, купила резинку в магазине или где там она гуляла. Но теперь Дану очень хорошо было заметно, почему задержалась — еще и в салон зашла, сделав то, чего очень давно не делала, допекая и ему в том числе.

Юля полностью сбрила нижние короткие завитки волос на шее и до ушей, словно подняв линию роста волос. Раньше всегда так делала. Но не после того, как они разругались…

Теперь же ничего не прятало и не закрывало буквы надписи с его именем татуировки, наоборот, словно напоказ выставляло. И Дана, у которого уши заложило от собственного барабанящего пульса и какого-то дикого счастья, пусть пока и не имеющего четкого обоснования, что разрывало грудь, вдруг осенило — это ничем от его идеи с «обручальными тату» не отличается! И Юля давно на себе обет его всегда любить носит, неизменно…

— Люблю тебя, Юлька! — само вырвалось, слишком объемное и мощное, неудержимое воодушевление сейчас изнутри распирало, заставив Дана к ней подойти. — Просто люблю. Больше всего и всех! — не ожидая от нее каких-то признаний или ответов, не требуя четкости, выдохнул Дан. Подошел ближе, будто потянуло навстречу. — Соскучился.

И, наверное, взгляд, что не мог от нее отвести, лучше всего иного эту его «распахнутость» для нее показывал. Не в состоянии был молчать или, скорее, не хотел. Заорать бы на весь офис об этом желал, но и пугать людей не особо разумно.

— Мммм, вот бы так каждый раз меня встречал…

Дан усмехнулся широко, видя, как глаза Юльки заблестели, да и плечи расправила сильнее, будто приосанилась, явно довольная. Но он не для того, чтобы бонус заработать или произвести какое-то впечатление — любил и все.

— Да почти так и было, просто поступками признавался, даже когда слова об обратном говорили, — повинился искренне.

— Так куда приятней, Дан, чего уж там, — прикрыв за собой дверь, она оставила куртку на одном из кресел и прошла мимо него к рабочему столу, за которым он сегодня заниматься делами пытался… не сказать, что с огромным успехом.

А Богдану, наблюдающему за ее перемещениями, будучи не в состоянии оторваться от ничем не прикрытой татуировки с его именем, выставленной на всеобщее обозрение, вдруг пришло в голову, что в этом кабинете они еще сексом не занимались. Упущение прямо… Так и хочется наверстать, блин! Утром вроде и отвел душу, а уже мало… Или просто обнять свою Юльку! Прижать к себе, притиснуть, чтоб у обоих косточки затрещали…

— Но у меня к тебе серьезный разговор есть для начала, — Юля лукаво глянула на него через плечо, чуть спрятав взгляд ресницами, словно точно знала, что у мужчины в голове вдруг вспыхнуло. Не удивился бы, она и правда его лучше других и знала, и понимала. — Деловое предложение, так сказать. Хотя, если честно, оно сырое и не то чтобы в виде бизнес-плана… Наметки пока… Но ты же говорил, что рассматриваешь новые варианты бизнеса или вложения средств. Предлагаю тебе инвестором выступить, — Юля чуть свела брови и сжала губы, удивив Богдана. Словно настраивалась на рабочий лад.

Села в кресло… ЕГО рабочее кресло, надо отметить, закинув ногу на ногу, с некоторым сомнением постучав пальцами по столу.

Выходит, она реально с ним о каких-то делах сейчас разговаривать собиралась. А он точно не хотел в очередной раз напортачить. И если ей хотелось с ним о бизнесе говорить… Да хоть об исчезновении популяции питонов в Африке, если откровенно! По барабану! Лишь бы не уходила и диалог вела, все остальное для Дана теперь вторично. А так есть шанс как-то по-новому им отношения выстроить! Да и то, что она с ним пришла какую-то идею обсуждать, словно раньше… Черт, как мало оказывается, для счастья нужно, и это вовсе не секс, по ходу.

— Давай, рассказывай, если что, вместе бизнес-план составим, — Дан уселся на стол около Юли, сдвинув ноут в сторону. Потянулся, достав лист бумаги из подставки, положил перед любимой вместе с карандашом. — Какой бизнес и что мы в нем планируем? — усмехнулся, поддерживая веселый, но как бы деловой настрой, пока Юля изучающе на него смотрела.

— Я хочу попробовать открыть курсы танцев, — Юля не столько писала что-то на листе, скорее линии непонятные чертила, наверное, немного все же нервничая. — Больше, как хобби-класс, конечно, «релакс-занятия», чем полноценную школу пока. По вечерам для взрослых, чтоб расслабились, в таком плане. Потом посмотрю, может, и детей набирать начнем, если контингент будет. Но на первое время только развлечения. А для этого мне нужно помещение, аренда на несколько месяцев вперед, сам понимаешь, поначалу окупаемости не будет, ну и, возможно, кого-то в напарники мне, чтоб попеременно преподавать, а это — зарплата. Надо это все просчитать, узнать по разрешениям и оформлению, — она подняла голову и посмотрела на него с каким-то интересом. — Готов участвовать?

— С тобой — в чем угодно! — уверено усмехнулся Дан, если честно, ощущая радость.

Он знал, как много значили для Юли танцы всегда, и нередко терзался укорами совести, что и по его вине тоже прекратила практически заниматься тем, от чего всегда такое удовольствие получала.

— А к тому, что жена будет несколько вечеров в неделю черти где и непонятно с кем пропадать, готов? — Юля откинулась на спинку кресла, так и не отрывая от него изучающего взгляда.

Но Дан уловил только одно слово — «жена», казалось, начавшее бухать в его висках каким-то ослепляющим восторгом!

— А что, с тобой будет нельзя там находиться? — блин(!), голос охрип дико, тут же выдав его эмоции и восторг!

Наклонился, обхватив ее затылок всей пятерней, словно пальцами и линиями ладони впитать начертание тех букв пытался, что там набиты были. Его имя, его важность для нее.

— Следить? — хмыкнула Юля как-то ехидно, заломила бровь, но не отклонилась, наоборот, сильнее, плотнее к его руке прижалась.

— Любоваться, — не согласился Богдан. — Я всегда обожал смотреть на то, как ты танцуешь, малая. Знаешь же, кайфую от этого… Вчера разве не заметила? — поддел шутливо, прислонился лбом к ее лбу, едва сдерживаясь, чтобы не поцеловать…

Хотя, какого беса?! Зачем сдерживаться?!

Жадно припал к ее распахнутым губам, глотая какой-то комментарий, который она уже собиралась отпустить. Не до слов сейчас! Дикое, необузданное, давно позабытое счастье ребра взрывает просто, в груди пылающий шар!

— Да-а-а-н! У меня условие есть, — рассмеялась Юлька, просунув между их губами пальцы. Хоть и сама едва сдерживалась… или нет, совсем не сдерживалась, по ходу, целовала и кусала его губы, бормоча между делом.

— Я на все согласен! — заявил Дан не дослушав, вновь пытаясь дорваться до ее рта по-полной, чтоб языком внутрь, лаская и дразня. — Любой бизнес тебе спонсировать, любой стартап, что угодно!

А она пуще прежнего хохочет!

— Сам сказал, я тебя за язык не тянула, — отсмеявшись, лукаво заглянула ему в глаза близко-близко, горячее дыхание его щеки дразнит. — Ты походишь к психотерапевту, Дан. Без уверток. Я не хочу разводиться через полгода… Блин! Я вообще с тобой разводиться не хочу! Но и от недоверия и подозрений устала невыносимо. Не желаю такого больше! — до боли серьезный взгляд между ними.

Он замер, взвешивая не то, что говорить собирался, даже над модуляциями голоса раздумывая, чтобы поверила, чтобы не испоганить уже ничего…

— Хорошо, малая. Для тебя согласен на любые условия! Обещаю! — понимая, что заставляет ее такие требования выставлять, согласился тихо и сипло. Лишь бы из рук своих не выпускать… И чтоб всегда так счастливо смеялась, как в это мгновение!

* * *

Конечно, все не решалось так просто. И количество вопросов, проблем и моментов, которые Юле предстояло узнать, учесть и как-то предусмотреть, зашкаливало. Да и просто обновить, отточить навыки, пластику, вспомнить самой все нюансы и тонкости — критично необходимо!

У нее холодело в животе, стоило только задуматься об этом.

Но сейчас, когда Дан обнимал и так целовал… Ух! Она давно не ощущала всего этого: его откровенной, какой-то очень свободной эйфории от их близости, душевной, моральной, не физической; его готовности что-то изменить; настоящей решимости, будто излучаемой мужчиной, так крепко обнимающим ее в этот момент! С такой поддержкой Юля чувствовала себя способной свернуть горы!.. Но, пожалуй, не прямо сейчас, а немного позже, после окончания этого поцелуя…

— Блин! Я реально жалею, что не закрыл дверь на ключ после твоего прихода, — горячо выдохнул Дан, не прекращая с упоением целовать и прикусывать ее губы, дразнить все чувства Юли ласками дерзкого, даже наглого языка.

Но смысл этого заставил ее искренне захохотать: сразу просекла, на что Дан намекает. Одни желания на двоих давным-давно.

— Сейчас середина рабочего дня, в офисе полно народу. Ничего не вышло бы, любимый! Кто-то обязательно начал бы ломиться с вопросами, — задыхаясь между его поцелуями, этим смехом, и просто каким-то запредельным ощущением счастья, которое нежданно стало частым в последние сутки, попыталась образумить его Юля.

— Ладно… хорошо, — то и дело прерывая слова поцелуями, не особо довольно проворчал Дан, потянув ее на себя. Юле пришлось даже подняться из кресла, в котором очень неплохо устроилась. Но объятия Дана стоили этого! — Вечером оторвусь…

— Эй, мне бы домой, хоть одежду свежую, у тебя запас минимальный, — ее сейчас веселило все, слишком хорошее настроение.

Принятое решение словно дало некую легкость, освободив Юлю от груза обид, злости, гнева и не самого любимого дела, открыло новый путь и перспективу, позволяя увидеть и ступить на иную дорогу. И от этого внутри все легко звенело! Да и поведение Богдана радовало безгранично. Вот теперь твердо была уверена, что и любимый готов до конца за их отношения бороться. А это придавало оптимизма!

— За одеждой заедем, не против, — и не думал спорить Дан, покрывая короткими, крепкими и жаркими поцелуями ее скулы, веки, щеки, умудрялся целовать даже ресницы. — Но потом — ко мне. И, вообще, я не вижу повода тянуть, предлагаю и расписаться быстро, максимум готов дать неделю-две… — глянул на нее решительно.

— Дан! Это же все организовать нужно! И родителей пригласить, и моего отца с мачехой, и партнеры, и Михалыч… — уже мысленно застонала, хоть и сразу понимала, что ждать долго Дан не будет, не тот характер. — У всех графики, планы, расписание…

— Ну, Михалыч и сегодня примчится в ЗАГС, если мы позовем, — хохотнул любимый. И тут до него дошли все ее намеки… — Только не говори, что ты еще и Крапивина приглашать собралась! — пожалуй, яростно фыркнул Дан, оторвавшись от ее лица и как-то подозрительно прищурившись.

— А что? — упала на «дурочку» Юля, искренне забавляясь в глубине души. Над ревностью Дану еще работать и работать, конечно. — Он один из самых крупных наших партнеров…

— Малая… — Дан шумно выдохнул, с видимым усилием стараясь взять себя в руки и явно помня, о чем они только что говорили. — Да, ты права. Но, вероятно, самому Крапивину будет некомфортно, учитывая, что у него имелись свои планы…

— Окей, Дан, я вижу, как ты стараешься, — не выдержав, прыснула Юля, рассмеявшись так, что пришлось покрепче ухватиться за плечи Дана, чтобы удержать равновесие. — Не нервничай аж настолько. Я тоже не думаю, что Ярик загорится от этой идеи, но сообщить все равно будет нужно. Он и так это узнает, сам понимаешь, — еле успокоившись, поглубже вдохнула.

Вот тут в дверь коротко постучали, не дав Дану ответить. И, не ожидая, по сути, в кабинет зашел Дмитрий.

— Дан… — начал о чем-то говорить и тут же замолчал отчим, его взгляд замер на них. — Юля… — проговорил удивленно и, казалось, прилично растерявшись, словно меньше всего рассчитывал бы застать такое зрелище: их обнимающихся.

Может, Юле и привиделось, но показалось, что его лицо как-то неуверенно дрогнуло, вроде Дима хотел улыбнуться, но удержался. И, хоть они оба так же удивились, не ожидая увидеть отца, который должен был находиться дома или еще где-то «отдыхать», Юля таки кинула косой взгляд в сторону Дана, как будто намекала, что об этом она и говорила… «Забавно» бы вышло, заявись отчим, когда их порывом страсти захватило посреди офиса.

— Дима, привет, — весело из-за всех этих взглядов и недомолвок поздоровалась Юля.

Ситуация до жути напомнила то утро, когда их родители впервые застукали в одной постели, усилив это веселье. А может, дело всего лишь в приподнятом настроении.

Дан просто кивнул отцу, но покрепче саму Юлю к себе прижал. Непонятно. Кто им сейчас что-то скажет? Давно взрослые, и сами решают, где и с кем быть… Да и родители давно свыклись с мыслью, что Дана и Юлю, как два магнита, некой непокорной силой друг к другу тянет, даже если не испытывали восторга.

Оглянулась на любимого, но тот продолжал пристально смотреть на отца. Будто вызов бросал, ей-богу. А Дмитрий, похоже, это ощущал и словно смутился… или как-то смешался. Юля ничего не понимала!

Да и пауза затянулась.

— Дима, ты какие-то вопросы хотел обсудить? — пришлось брать начало диалога в свои руки, мужчины вели себя несколько странно.

— Помирились?.. — выглядело так, что отчим уже и не очень помнит, зачем пришел, только неотрывно в них всматривается, разглядывая нечто, лишь ему ведомое.

Юля вновь на Дана глянула: ее сбивало с толку подобное поведение Димы, вообще ему несвойственное.

— Помирились, — ей почудился вызов в голосе любимого.

Еще страннее.

— Свадьбу обсуждаем, — вторя Дану, отозвалась и она, ничего не скрывая. Начать согласовывать графики лучше как можно раньше.

А Дима после этих слов даже лицом посветлел, казалось. Будто всем телом некое, до этого неосознанное напряжение сбросил. Качнулся слегка, уперся рукой в дверь, от которой и не отошел никуда.

— Это замечательно! — искренне и с явной радостью вдруг заявил он, чем и Юлю удивил: родители не мешались, но и не одобряли активно их отношения. А тут такой восторг, будто бы вся семья только о дате их с Даном свадьбы годами и грезила. Но… ладно, это было приятней, чем доказывать или спорить.

— Пригласите? — продолжая удивлять ее, почти робко спросил Дима.

— Конечно! — не понимая такого тона, рассмеялась Юля. — Как раз и обсуждали, как всех вместе собрать, согласовав планы. Дан особо ждать не хочет… — улыбнулась так, словно тут и объяснять не станет, и так оба знают характер Богдана.

Дмитрий тоже улыбнулся, посмотрел на сына, как подтверждение ее словам в его глазах разыскивая. Богдан ничего не сказал, но опять кивнул. И, вообще, не то чтоб очень радушно зазывал отца на их свадьбу. Но хоть и не гнал в шею… Хотя Юле не было понятно, по поводу чего они сейчас-то, в этом вопросе, расходятся?

— И, Дима, я предупредить хотела, — больше чтоб заполнить вновь повисшую тишину, откашлялась Юля. Честно сказать, вот относительно этого она немного нервничала. — Я хочу попробовать к танцам вернуться, и Дан меня поддержал. Преподавать, самой обновить навыки… — зачем-то начала перечислять, будто оправдываясь.

Дану все рассказать было гораздо проще. Несмотря ни на что, в его поддержке в этом вопросе не сомневалась. А вот родители — другое дело, для них ее увлеченность и любовь к танцам всегда больше баловством была.

Будто ощутив накатившее на нее волнение, Дан покрепче сжал талию Юли, в явном жесте поддержки.

— Так или иначе, я точно теперь не смогу столько времени уделять компании. А может и… — слова повисли в пространстве кабинета явным намеком. А Юля побольше набрала воздуха в легкие, собираясь озвучить то, о чем и так вечно отчиму твердила. — Вероятно, тебе стоит целиком отдать управление Дану, тем более что лучшей кандидатуры исполнительного директора не придумать, — выставила вперед подбородок с некоторым вызовом, готовая отвечать за свои слова и это заявление.

— Малая, — хмыкнул тихо-тихо Дан ей в ухо. — Я и сам разберусь, — но теперь она сильнее его руку сжала, словно настаивая, что тоже имеет право о нем заботиться, не отнимет.

Дмитрий посмотрел на них обоих каким-то новым, немного усталым, но и довольным, почти счастливым взглядом.

— Собственно, тут я с тобой согласен, Юленька. Для того и пришел сегодня, надеясь поговорить с сыном и убедить его возглавить дело, которому сам всю жизнь отдал, — со вздохом и немного неловко, передернул плечами отчим…

Похоже, сумел Дана всерьез этим поразить.

Во всяком случае, она хорошо ощутила, как растерянно любимый замер рядом, хотя сама Юля не могла не расплыться в довольной улыбке.

Глава 26

«Было больно, но я встала,

определенно, того стоило.

Ничего больше не боюсь,

печаль уйдет, а я остаюсь.»

Елка «Остаюсь»

Смех Юли было слышно, стоило подняться на этаж. Дан шел по коридору, сопровождаемый этими веселыми и задорными эмоциями, от чего сам невольно усмехаться начал. Кроме того, было слышно, что малая о чем-то разговаривала с кем-то, находясь в зале. А еще до него долетал гомон, возня, переговоры других людей. Ну и музыка… Вот чего теперь вновь было с избытком в их жизни. Но Дана это не напрягало, больше радовало, потому как видеть счастливые, искрящиеся оптимизмом и энтузиазмом глаза Юли — самое бесценное, что он «добивался» за последние годы.

Сейчас он приехал за малой, забирать ее домой после вечерней тренировки, которая немного затянулась. Впрочем, Дан и сам задержался, так что жаловаться не думал, дел навалилось куча, наклевывался весьма интересный, крупный контракт на поставку, и Дан, блин, старался изо всех сил, чтобы не упустить ни единой мелочи. Не сильно парило даже то, что и тут с Крапивным тесно сотрудничали — на все готов, потому как очень хотелось дать ощутить и жене, и отцу, что у него все под полным контролем в компании. Ради этого Дан готов был и в лучшие друзья Ярослава записать, лишь бы дело выиграло.

Хотя, если говорить честно, то Крапивин реально оказался нормальным мужиком. Немного отмороженным по мнению Дана, но ему ли жаловаться? И к свадьбе Юли и Богдана отнесся весьма ровно, вообще без надрыва или эмоций. Типа и не он Юле предложение не так давно делал…

Все же для Дана такая холодность была несколько странноватой, но, опять таки, он не жаловался. Да и было в эти дни над чем голову парить, кроме Крапивина. Оба загружены капитально, бизнес и общие интересы все стерли и наладили такой контакт, что и водку пить вместе не нужно или мордобой устраивать, и так сдружились.

Правда, сегодня его не только работа задержала, скорее, наоборот. И очень хотелось знать, как Юля отреагирует на то, на что Дан столько времени потратил… Сюрприз. Хотелось, чтобы улыбнулась, обняла его… Поняла то, на что иногда ни слов, ни иных поступков, казалось, не хватало, а так безумно жаждал выразить, насколько обожает, дуреет от нее. Насколько благодарен, что дала им еще один шанс.

Навстречу ему по коридору прошли две усталые девушки, явно с тренировки Юльки. Волосы мокрые, запасными футболками обмахиваются. Пусть и видно, что переоделись, а все равно им жарко. Даже улыбки на лицах вымученные, однозначно выжаты до предела. Хоть и заметно, что это хорошая, приятная усталость.

Кивнули ему, Дан ответил.

Понятно было, что это из Юлиной секции, да и его видно запомнили, узнали, он нередко сидел на тренировках, но сам точно не сказал бы, видел этих девушек там или нет — на Юле всегда сосредоточен, от жены не мог оторвать глаз. Вот и сейчас уже невтерпеж было загрести ее в свои руки, вытащить из зала, который несколько недель искали вместе, изведя всех агентов недвижимости немалым списком требований и полным нежеланием идти на уступки… Окей, Дан не жалел, потому что после всех этих лет, когда и Юля сама, да и они все ее мечте на горло наступали, почти жизненно нуждался в том, чтобы дать любимой самое лучшее, то, чего ей хочется и мечтается.

Так и нашли два подходящих зала разного размера в старом ДК, давно переоформленном под торгово-офисный центр. Хорошие помещения, да и все здание с ремонтом, охраной, кондиционерами. Понравилось место обоим.

Короче, времени и сил потратили немало, да и занялись этим сразу после свадьбы. Ничего пышного, никому из них такого не хотелось, ну и стиль не их. Официальная часть, куда пригласили семью, знакомых, партнеров… ага, Крапивин явился, поздравил, подарок вручил… Ледяная глыба, а не живой мужик с кровью в венах, но ладно, проехали, пусть для Дана это и было за гранью вероятного. Правда и сам он не буянил, совсем не задело появление Ярослава, потому как Юля теперь ему принадлежала. Сама его выбрала, даже после всех этих лет нервотрепки и их мытарства, так что с усмешкой тогда крепко и благодарно пожал Крапивину руку, благодаря. А ведь и правда многим ему обязан был: именно появление Ярослава в жизни Юли вдруг ясно показало Дану, что может окончательно своего феникса потерять, и она готова навсегда его бросить, как бы при этом ни любила.

А потом, после росписи, они поехали в ресторан, но уже куда более тесным кругом: родители, Михалыч, подруги Юли, пара его приятелей… тех, что не особо всегда ладили с Генкой, кстати, намекая и Дану, что не лучший человек, а он не верил. Ну, вот и все вроде…

Хотя, учитывая их количество со всех сторон — уже толпа. Даже его мать со своим третьим мужем из Италии прилетела… Во многом замечания Юли были верными, родительница его не то чтобы долго убивалась хоть о ком-то. В общем, отпраздновали, не откладывая в долгий ящик. Дану, по сути, это вообще только для официального статуса нужно было, а вот Юле праздник хотелось подарить очень, так что постарался для любимой.

Как и сегодня…

Добравшись, до нужной двери, распахнул одну створку, пропустив еще какую-то девушку в сопровождении парня, кивнул этим тоже, и, наконец, зашел в зал…

А тут как пропустил удар под дых! И уже вовсе не до улыбок или планов на вечер. Замер, будто в невидимую стену врезавшись, так и застыл на пороге. Все мысли из головы выдуло, и только дикая, какая-то яростная ожесточенность сковала тело и мышцы. В голове застучало просто моментально, и темная, почти багровая пелена затянула взгляд, когда смотришь также вроде, но реально от бешенства и злости потряхивает.

От ревности…

— А теперь вот так. Да! Елки-палки, ты нереально двигаешься, Юля! Тебе и вспоминать ничего не нужно!

И сердце в груди каменеет, потому что с диким ором «МОЕ!» рвануть вперед хочется! И сгрести Юльку своими руками, прижать к себе, аж притиснуть. А этому дебилу, который сейчас рискнул его, Дана, Юльку обнимать, перегнув, поддерживая своей рукой в каком-то диком па танца и слишком уж низко склонившись к лицу его жены, тупо подбить оба глаза. А потом заехать в живот кулаком…

Тело уже само раскачивается. Давно его так не накрывало, давным-давно. И пришлось потратить некое, почти титаническое, если начистоту, усилие, чтобы просто на месте остаться, не стартанув вперед. Просто стоять на этом греб*нном пороге и пытаться вспомнить, каким чертовым образом его легкие привыкли дышать!

Правое плечо и часть грудной клетки запульсировало ноющей болью.

— Плавнее, назад глубже…

Расслабился? Решил, что силой воли обуздал себя сам? Или просто не возникало случая проверить? Ну так вот он, случай этот, чтоб подорвало их хренов зал, мля!

Мужик уже едва не ко рту Юле прижимался, так близко наклонился. Или это Дану от злости казалось?

Гремела музыка.

В помещении больше никого не было: Дан на пороге, да Юля вместе с… Колей, вторым тренером, которого они наняли ей в помощь, тоже потратив немало времени. Коля же помогал и самой Юле восстановить все навыки в танце… Дана аж подкидывало, когда сейчас думал о том, чего в голове у этого… танцора, блин, быть могло, когда он вот так возле Юли крутился и обжимался!

Или ничего не было? И он сам придумывает, вновь проваливаясь в глубину собственных демонов недоверия и сомнений, комплексов, с которыми так и не нашел времени разобраться?

Попытался выдохнуть. Не вышло ни черта.

Пришлось прилично задержать дыхание, пока легкие не начали болеть от нехватки кислорода и дикой потребности сделать вдох, чтобы эта треклятая пелена с глаз немного спала. Дан титаническим усилием воли заставил себя разжать кулаки и снова посмотреть на происходящее.

Они не делали ничего эдакого. Танцевали, уже давно сменив позицию. И да, Коля был близковато. Ближе, чем понравилось бы любому мужчине видеть кого-то около своей жены! Но они только танцевали…

Это тоже бесило, потому что этот придурок давал Юльке то, что сам Дан не мог в плане вот этих вот всех движений, музыки, ритма… Но Богдан был в состоянии и давал своей любимой кое-что иное, более ценное и важное. То, за что она его и любила, и выбрала! И пусть пришлось напомнить об этом себе, закусив щеку, с таким напряжением, что испарина под рубашкой выступила, а таки удержался на месте. И в голове еще противно стучит, с каким-то металлическим отголоском.

Но Дан слишком хорошо помнил, что Юля ему столько раз говорила… Ее слезы, их вечные ссоры, без которых совсем недавно не могли и поговорить толком, и как он раз за разом все портил, едва не изувечив их жизни из-за вот такой же черной, бешеной ревности. А еще слово свое помнил, которое дал Юльке около своей машины на парковке у офиса, настолько хорошо, что сейчас хватило сил глубоко и шумно выдохнуть, чего не было слышно, благодаря музыке, и сделать шаг вперед.

Они его еще не заметили, явно увлеченные процессом. А Дану эти пару секунд жизненно необходимы были. Еще один глубокий вздох, и плевать, что сквозь зубы! Выдох.

Все, вроде взял себя в руки.

Двинулся в сторону жены, четко контролируя каждый свой шаг. Тупо посылая лесом ощущение узла, все туже сворачивающегося где-то между животом и грудью.

* * *

Юля заметила его буквально через пару шагов. Расплылась в улыбке на все лицо, мгновенно остановилась, сбившись с ритма сама и помешав партнеру.

— Дан! — тут же к нему рванула, просто излучая счастье.

— Привет, малая, — буквально натянул на лицо улыбку…

Но, блин, ее реально был счастлив видеть, несмотря ни на что. И соскучился за день дико, и так много хотел показать, реакцию Юли увидеть… А тут это вот все, мля!

Она будто споткнулась в полушаге от него, замерла, внимательно всматриваясь в Богдана, хотя он точно знал, что хорошо постарался. Но это же его Юлька… Она всегда его настроение и эмоции чувствовала, будто у них это клятое энергетическое поле одно!

— Я так соскучился, — ухватил ее ладонь, как в воздухе, в прикосновении нуждаясь, потянул на себя, крепко обняв жену, прижал к себе.

Поднял руку Юли, начавшую слегка подрагивать, и нежно, но до боли за грудиной алчно, припал к костяшкам губами… К кольцу добрался. Чуть сдвинул золото носом, и нуждающимся, каким-то виноватым поцелуем прошелся по вязи букв «Мой Дан» на ее пальце под обручальным кольцом. Набила еще до росписи, чтоб успело зажить до минуты, когда он в ЗАГСе ей надевал кольцо. И Дан такое же тату сделал, чтоб на коже, и снять невозможно. Не хотел избавляться или прятать!

Наплевал на боль в плече, которая только нарастала из-за неудобной позы.

Кто бы знал, как он сейчас нуждался просто в этом прикосновении! И насколько же сильно разъедала вина и за собственную вспыльчивость, хоть и не дал хода ничему, но Юлька то ощутила, поняла, по ее глазам видел; и за то, что так и не сдержал иного, данного ей слова, ни разу за прошедшие три месяца даже не вспомнил про психотерапию. Главное, вечно же весомые отговорки и аргументы: работы не просто много, до хрена! И с поисками помещения ей помогал, и с организацией курсов… Хотелось в редкие свободные минуты просто с Юлей побыть, наслаждаясь их близостью. Ну куда тут еще на что-то время тратить?!

Только вот застывшее рядом с ним тело любимой сейчас лучше любого словесного упрека напоминало об этом.

— Привет, Дан! — подошел и Николай.

— Здорово, — пожал Дан протянутую ладонь, оторвавшись ненадолго от Юли.

Казалось, парень не заметил ни его собственной напряженности, с которой злобу Дан старался подавить, затолкав поглубже туда, откуда эта сволочь вдруг выплеснулась, ни изменившегося настроения Юли. Блин, ну почему все так по-дурному вышло?! У него такие планы были на этот вечер…

— Как у вас, все нормально? — глядя на Николая, спросил у обоих, вновь крепко обняв Юлю.

— Да, хорошо, людей все больше приходит, да и звонят многие, реклама на радио или в интернете, черт знает, — парень пожал плечами, — сделала свое дело однозначно. Может, в следующем месяце уже две группы наберем, — действительно довольный, поделился Коля.

— Что ж, круто, вы ж этого и хотели? — Дан подмигнул и с улыбкой глянул на Юлю, так и прижатую к его боку.

Она не улыбнулась в ответ. И не ответила ничего. Но и не пыталась высвободиться. Стояла, позволяя Дану себя обнимать, и смотрела в упор. Он ее взгляд всей кожей как-то разом ощущал. Но и от этого кайфовал — на него смотрит, ни на кого больше.

Музыка продолжала играть, только трек сменился.

— Да, не верилось, что так быстро сработает. Еще и пора отпусков же, — Николай растрепал влажные, видно, после тренировки, волосы, продолжая довольно усмехаться. — Даже боялся, если честно…

— Я домой хочу, — неожиданно все-таки заговорила Юля. Тихо, но достаточно резко, как-то мигом пригасив и то веселье, что вносила музыка.

— Поехали, — не спорил Дан. — До скорого.

Бросил на Николая типа извиняющий взгляд и потащил жену к выходу, особо не тратя время на долгие прощания. По пути подхватил ее рюкзак.

— Какого черта, Дан?! — стоило им выйти в коридор, сквозь зубы прошипела Юля.

Дернула ладонь, явно желая вырвать пальцы из его захвата. Хрен он ее отпустил, конечно. Дану сейчас тепло эти дрожащих от ярости пальцев (ага, тоже ее настроение просек) важнее процента кислорода в воздухе было.

— Все нормально, феникс мой. Все прекрасно, — быстро тянул ее по коридору к ступеням. — Соскучился по тебе за сегодня действительно дико. Извини, что не успел к началу тренировки.

Со стороны, наверное, казалось, что они от кого-то убегают. Или что очень-очень сильно опаздывают куда-то. Плечо Дана отзывалось на каждый шаг, но он не сбавлял скорость, и в этом тоже пытаясь сбросить часть напряга. Но Юлю его ответ точно не успокоил.

— До свидания, — кивнул охранникам на входе, по глазам видя, что она на взводе. Выскочил на крыльцо, вытащив и ее за собой.

— НОРМАЛЬНО?! — оправдав его ожидания, рявкнула Юля, едва они на улице очутились. Впрочем, и затормозить их передвижение не пыталась, так же торопливо шла следом за ним к машине. — Да вокруг тебя воздух вибрирует, Дан! Ты ревнуешь! — это прозвучало очень обвинительно. И зло. — Опять!

Так же зло она плюхнулась на переднее сиденье, стоило Дану открыть перед ней дверь пассажирского сиденья. Так же яростно принялась дергать ремень безопасности, который из-за этого трижды блокировался, кажется, распаляя злость жены еще больше.

Ему нечего было на это возразить. Дан тяжело, с усилием выдохнул, на секунду застыл, глядя в ее раздраженные и даже обиженные глаза. Накрыло еще большим ощущением своей вины, разлилось горьким привкусом в горле, заставив скривиться, будто реально желчью плеснуло.

Захлопнул дверь. Бросил ее рюкзак на заднее сиденье и пошел к водительскому. Сам пристегнулся, тронулся с места.

В салоне напряженная, тяжелая тишина, Юля и не пытается проигрыватель включить, что обычно сразу делала. Сидит, скрестив руки на груди и так шумно сопя, с такой обидой, что ему только паршивей становилось. Вырулил на дорогу, уже почти пустую из-за времени. Со своими делами благополучно пропустили пик столичных пробок. За окнами мелькают фонари, как-то по-теплому светящиеся над уже зелеными кронами деревьев. Люди гуляют, явно наслаждаясь погожим летним вечером. Дети бегают, велосипедисты… Видно, что все ловят мгновения.

И словно лишь у них в авто тихо и холодно, только дело вовсе не во включенном климат-контроле.

Юля молчит, видно, еще больше злясь из-за того, что он не опровергает, а Дан… Он тоже молчал, просто потому, что не знал, как эту вспышку оправдать или прощения у нее попросить. Пусть и сдержался, и не понял никто, кроме нее, да разве для него кто-то кроме Юли еще имеет значение?!

Еще три перекрестка в этой гнетущей тишине, пока нервы не выдержали. Стиснул руль до хруста, до побеления костяшек пальцев.

— Я… Феникс, я не специально… Блин! Юля, я знаю, что не прав, и лоханулся! — повернулся к ней, пока на светофоре красный. — Любимая моя! Юлька! Черт! — тяжело вздохнул. — День слишком долгий, устал… Пробило, когда этот танец увидел… Но я же знаю, что ты не… Я тебе верю, Юля… — а она на него смотрит и молчит.

И этим молчанием грудь Дану вскрывает, как консервным ножом. И почему-то только холодней становится, хотя он уже вырубил кондиционер.

— Ты так ни разу и не сходил к психотерапевту, — обронила едва слышно.

— Дай мне телефон того специалиста, что рассказывала, — тут же протянул ей свой мобильный, положил Юле на колени. — Забей номер или перебрось контакт. Я завтра же запишусь, малая, слово даю! Со мной пойдешь, если хочешь проверить, — опять пальцами хрустнул, что самому по ушам резануло в этой гребан*й тишине. — Юля…

Им сзади сигналить начали, а ему пофигу, что уже зеленый, от жены оторвать взгляд не может. И она на него смотрит с каким-то непонятным выражением. Но уже не столько злая, сколько словно что-то рассмотреть пытается в его глазах.

— Поверни сюда, Дан. Хочу в парк, — вдруг, впервые за всю их дорогу, попросила Юля.

И он свернул, нарвавшись на еще одну порцию сигналов, ну и ругательств, наверняка, из проезжавших мимо машин. Но ему пополам, главное сейчас в том, что в ее голове творится, разобраться. Не споря и не напоминая, что недавно она домой отвезти требовала, поехал к парковке у парка. Тут, конечно, не лучший вариант подъезда был, про ремонт городские власти не вспоминали несколько лет, наверное, не главный же вход, скорее самые чащи. Да и с освещением похуже, фонарей в разы меньше. Но не то сейчас существенно… А то, что Юля снова молчит, правда, теперь на него неотрывно смотрит, даже как-то слишком внимательно. И только когда он затормозил на полутемной дорожке, не видя смысла ехать дальше, отстегнула ремень. Но не порывалась выйти, что и ему не казалось разумным, уж слишком диковато чащи смотрелись, повернулась к нему всем телом и как-то настороженно спросила:

— Что у тебя с плечом, Дан?

Глава 27

Ей было обидно до жути, до кислого привкуса во рту. Прикусила губу так, что кожа лопнула, а расслабиться не могла. Ну как же так?! Сколько можно?! А как хотелось верить, что такого больше никогда не будет!

И эта чертова глухая стена какого-то вымученного молчания, что окутало салон, по нервам бьет, пусть и пытаются что-то говорить, а Юле, будто ком поперек горла! Так обидно, что выяснять ничего не хочется, через усилие каждое слово. Раздражение, злость в самой плещутся, стекают за грудину, за сердце неприятным холодком, напоминая ядовитый туман на болоте, отравляя и душу, и сами отношения… Как раньше!

Еще раз посмотрела на мужа.

Хотя… нет, не так же. Не было ни вспышки, ни криков, ни обвинений со стороны Дана. В этом плане все иначе, да… Он пытался себя контролировать, прилагая максимум усилий. Ни слова не сказал. Но она-то видела, как его скручивает в бараний рог и подкидывает на сиденье этими чертовыми эмоциями. С чего? Юля же ни разу повода не дала!

Обидно дико! Саму телепает.

— Малая… Я знаю, что ты не предала бы. Знаю! Блин! — Дан тоже отстегнул свой ремень, как-то неловко. И, кажется, пропустив ее вопрос про плечо мимо ушей. Тоже заметил, что она на взводе. Повернулся к ней лицом, ухватил за руки, Юля не выдергивала. Момент, когда он целовал ее пальцы и тату с его именем, — единственное хорошее за последний час, если честно… — Я тебе верю, Юлька! Понимаешь?! Знаю, что…

— Тогда какого черта бесишься?! — психанула, не заметила, как голос поднялся на крик. На себя уже разозлилась, прикрыла глаза на мгновение, стараясь отдышаться и вернуть контроль.

В машине снова звенящая, напряженная тишина, которая давит, корежит обоих. И вина во взгляде Дана. От этого ни черта не легче, не хотела такого выражения в глазах любимого видеть.

Проблема их ссор не только в Дане. Всегда не в нем одном. Потому что находит коса на камень. В Юльке своих проблем и заскоков достаточно, знает же. Это вечное недобитое стремление всем и каждому доказать, что лучше других, что сама на все способна, вырваться, достигнуть небывалых высот в чем угодно. И гордыня… Ну да, Юля уже пришла к тому этапу, когда стараешься быть с собой честной: она тоже не то чтобыочень по жизни была склонна к компромиссам. И очень часто ее характер играл во вред ей же. Ведь в прошлый раз, когда Дан пришел со своими обвинениями, она что, поговорила с ним? Попыталась рассказать или выяснить что-то? Как он, вообще, до такой мысли дошел, спросила?

Нет. Юля смертельно обиделась, молча развернулась и ушла, только на пороге обронив Дану, что его бросает. Хлопнула дверью от души.

Да, с одной стороны, понять можно, устала от его вечных сомнений и ревности. Но с другой… они это и не обсуждали никогда. Только орали, и чем дальше, тем меньше Юля пыталась какой-то диалог наладить из-за личных претензий или обид. Даже когда Дан именно за этим и приходил, чтобы все проговорить, чтобы выяснить, возможно, надеясь услышать хоть слово от нее, которое помогло бы ему с демонами своих комплексов справиться, она замыкалась и отталкивала его.

Они оба нуждались в поддержке друг друга, чтобы преодолеть это, и вина на обоих, что столько раз справиться не удавалось.

Потому сейчас Юля очень постаралась взять себя в руки и, несмотря на эту душащую обиду, начать говорить, даже если сразу не об эпизоде в зале. Слово за слово и до основного дойдут, она переступит через ком в горле. Да и потом, реально же видела, что не так что-то с любимым. И ее это беспокоило. Утром все хорошо же было, да и в обеденный перерыв, когда вместе в кафе сидели.

— Так что с плечом, Дан? — не возвращаясь пока к предыдущей теме разговора и своей вспышке, тихо повторила Юля.

Муж тоже на секунду закрыл глаза, словно и сам справлялся с тем, что внутри бушует, а потом вдруг взял и начал расстегивать рубашку…

Юля аж растерялась в первую секунду. Ну, как бы она не такого ожидала, невзирая на их общую тягу друг к другу.

Но тут ее взгляд наткнулся на уголок специальной медицинской пленки, которая была очень знакома, — Веталь теперь все татуировки при заживании такой заклеивать стал, современно и удобно.

Но… Дан? Новый рисунок? Где он там его делал на этой стороне? И почему ей не сказал?… Уже открыла рот, чтобы спросить, но так и замерла, уставившись на то, что все больше открывалось, с каждой расстегнутой пуговицей на рубашке. И тут Дан привстал, вытащив ткань из-под ремня брюк, и с плеча снял…

Клетки не было.

Той, что Дан как-то набил в отместку за ее «стаю» птиц, чтобы не «выпустить» Юлю.

Моргнула. Почему-то расплывалось все в глазах, очень плохо видела.

— Дан?.. — прошептала, но и отвести взгляд не могла, всматривалась, пытаясь в полутемном салоне авто разобраться в рисунке, который стал гораздо больше и будто объемным. Казалось, Веталь сам себя в этот раз превзошел, хотя пленка мешала все полностью рассмотреть, конечно.

Теперь всю правую часть грудной клетки Дана и верхнюю часть плеча покрывал сплошной узор… Ну, или планировалось так в будущем. Еще не законченный, это понятно, такие масштабы за один день не набить: и долго, и боль накапливается, терпеть сложно и самым выносливым. Фон пока Юля не могла точно разобрать, то есть видно было, что изображено что-то в перспективе… М-м-м, типа комнаты? Зала? Нет, из-за пленки не понять. А в центре этого тонкая фигурка, женская (наверное, она клетку и перекрывала). И сразу как-то ясно, что девушка танцует. И нет вопросов, кто это? Юля узнала и себя, и этот кадр: Дан снял на видео, как она на первой тренировке в новом зале от радости танцевала, и себе фото сделал еще… Снимок у него на столе стоял в офисе. А теперь… Вот.

Возможно, конечно, она узнала так хорошо момент потому, что именно этот участок узора Веталь проработал до конца. Очень тщательно, с той самой живостью и объемом, что всегда ее поражала в работах этого мастера. Будто бы не татуировка, а живое фото пред ней, то самое 3D…

— Дан!.. — она ошеломленно смотрела на это тату, почему-то потеряв дар речи.

Протянула руку, непроизвольно, как-то инстинктивно, что ли. Но так же подсознательно пальцы замерли в нескольких сантиметрах от груди Дана. Хватало опыта и понимания, что сейчас лучше не прикасаться, даже через пленку.

— Ты ничего не говорил, что собираешься… — все еще пребывая в состоянии шока, покачала головой.

— Хотел тебе сюрприз сделать, — хрипло и тоже тихо ответил Дан, перехватил ее ладонь и снова прижал ее к губам, как там, в зале. Если честно, только тот его поцелуй и позволил Юле сдержаться, не начав препирательства. — Я люблю тебя, малая! И вообще не хочу как-то мучить или урезать… — он замолчал, словно подбирая слова.

Сжал ее руку крепче, положил ее ладонь на другую половину своей грудной клетки, так, что Юля ощутила его сердцебиение и очень четко поняла, насколько для мужа важно то, что он сейчас говорил, как сильно Дан нервничал!

— Не хочу больше клеток в любом смысле! И без какого-либо принуждения, без боли этой долбанной в груди. Ты для меня — все! Просто невероятно тебя люблю, и хочу сделать счастливой! Потому и ходить готов, в мозгах копаться, — Дан немного кривовато усмехнулся, явно не особо охотно допуская эту необходимость. — Думал, совладал, сам справился. Но сегодня… Что ж, я научился признавать свои ошибки, мой феникс. И ради того, чтобы мы были вместе, я исправлю это, слово даю! — тихо, сипло, но так уверенно и решительно произнес Дан. И его слова звучали как-то очень веско в полной тишине машины.

У нее мурашки по коже пошли, волоски дыбом поднялись от всего того смысла, что Дан в свои слова вкладывал, от его взгляда, пробирающего ее до костей, затрагивающего и будоражащего каждый нерв в теле! А Юля и сейчас чувствовала жар его кожи, стук сердца любимого.

— Д-а-а-н! — простонала, наклонившись и прижавшись своим лбом ко лбу мужа. Пришлось, конечно, для этого забраться на сиденье с ногами, но ей так захотелось в этот момент оказаться к нему как можно ближе! Каждой клеточкой прочувствовать!

Обнять бы, да как, учитывая тату свежее?

А слов нет! Горло перехватили эмоции, сжали, как тисками. Едва хватает сил, чтобы воздух губами хватать. И вдохи эти выходят жадными, рванными, словно всхлипы, но не несчастные, нет… И губы уже пересохли. В голове каша, не может ответить толком. И так сильно его любит!

— Дан! — вновь повторила, так и не найдя слов после его признания, после этого сюрприза.

И, не придумав ничего лучшего, теснее подалась к нему, потянулась, прижимаясь пересохшими губами к его рту, уже и так рванувшему ей навстречу!

И, господи! Как он ее поцеловал! Между ними всегда, все эти годы полыхало страстью, но в этот момент… Рот Дана просто смял, набросился на ее губы с такой потребностью, будто она была глотком воды, а он от жажды несколько месяцев умирал. И теперь Дан пил и пил, не мог остановиться. А ведь, если подумать, у них только вчера очень даже шикарный и страстный секс был… Но в данную секунду казалось, что несколько месяцев накануне не виделись! Смесь обиды, напряжения; его бурлящей, хоть и подавляемой ревности, которой стыдился сейчас; ее восхищение от сделанного им, от этого нового узора и готовности признавать Юлины желания, права и эмоции; плюс вечная тяга, которую никогда не умели и не могли преодолеть, даже ссорясь, — все это каким-то невероятным катализатором к их гормонам и страсти сработало, видимо!

— Дан! Тут точно места мало, — задыхаясь, попыталась образумить она любимого. Волосы, которые он уже умудрился вытащить из пучка, скользили по его лицу, да и щекотали щеки Юли. Обветренные, зацелованные губы едва умудрялись хриплые слова формулировать. — И твое плечо все только усложнит… Тебе больно будет, любимый. А еще патруль может быть…8b3bf9

— По фигу! — лаконично, напряженно и очень веско отмел все эти аргументы Дан, глядя ей в глаза. — Хочу тебя! Пусть и штраф выпишут, — добавил обжигающе-жарко.

— А если арестуют? — не смогла не подколоть, хотя у самой голос уже томный, выдающий с головой, что с ним Юля на все согласна в любых условиях!

Дан глянул так, что без слов ясно — и на это готов ради того, чтобы здесь и сейчас с ней заняться любовью. Сумасшедший афродизиак, если честно, такой вот взгляд любимого мужчины. Крышесносный!

Дан же уже нажал на кнопку привода своего сидения, сдвигаясь назад и освобождая им больше пространства. Второй рукой уже забрался под резинку ее летних брюк и вниз тянет весьма однозначно. Он точно ничего откладывать не собирался. Да и Юля не то чтобы хотела прерваться… Но ее беспокоило его плечо, она-то точно знала, как это все болеть может.

Да и вероятный патруль… Но эта сторона риска немного и подхлестывала, обостряя чувства. И дикое желание, казалось, рассекающее по каждой ее клеточке, по каждому нерву, будоражило, распаляло тело. Словно раскалило ее собственные татуировки, все посвященные Дану, которые она сейчас так отчетливо чувствовала!

Хорошо, что он сюда повернул, ей-богу! И что не гуляет никто в заглохшей части парка. Не прельщало порно-шоу для мамочек с колясками устраивать…

— Блин, Дан! — простонала, позволяя ему вновь поглотить ее волю и сознание поцелуем. — Ну вот как с тобой спорить?!

— С мужем спорить вредно, малая. Тем более, когда он тебе удовольствие доставить хочет, — глухо хохотнул Дан ей в рот.

А Юля… Ее это так рассмешило вдруг! Не сдержалась, начала хихикать, выгнувшись, помогая ему задрать ее футболку и сгибаясь, кое-как перебравшись Дану на колени. Расстегнула его брюки. Застонала, когда его губы до ее груди добрались, прикусив, приласкав сосок. И все равно смеялась, не могла прекратить. И Дан ухмылялся, что не мешало его твердому и возбужденному члену толкаться в ее ладонь, явно желая перейти к более тесному проникновению.

И с этим весельем, с этим обоюдным смехом с них обоих как стекало, стряхивалось напряжение и злость, уходила обида и та вина, которую оба ощущали всего пару минут назад. А вместо всего этого легкость, кураж и да, такое безумное возбуждение, что никакого шанса затормозить нет! Полная свобода, как отмашка совершенно по-новому отношения строить… Ну, потом, после того, как эту невыносимую жажду друг по другу утолят!

— Слушаюсь и повинуюсь, любимый, — с веселой иронией прошептала Юля, частично стягивая вниз его белье. Приподнялась, чтоб помочь хохочущему Дану ее штаны с бельем стянуть вниз. Сама уже возбуждена до предела, каждую мышцу колотит, вся влажная.

Вообще неудобно, блин! А остановиться не могут. И она только старается всеми силами ему на плечо не давить, опирается то на спинку кресла, чтобы не тревожить, считай, свежую рану, то в потолок авто упирается… Руки мешают, ноги, только не муж!

— Дан! — застонала в голос, запрокинув голову назад, когда он ворвался в ее тело мощным ударом.

— Да, малая. Люблю тебя! — отозвался таким же горячим стоном.

Прижал ее бедра обжигающими ладонями, фиксируя, не позволяя отодвинуться, глубже насаживая на себя. Поймал ненасытным ртом ее грудь снова. И эти продолжающиеся толчки его плоти, ласка языка, само возбуждение, отчего-то невыносимо сильно охватившее Юлю, острый привкус «опасности», что их застукать могут… Ей хватило нескольких минут, чтобы хрипло застонать уже от разрядки, такой сладкой и фееричной, которой и не ждала в подобных условиях!

Дана накрыло буквально через пару толчков, почти прикусил ее грудь, сам в их этот оргазм провалившись.

* * *

Жарко им в салоне, хоть и включили уже кондиционер вновь. Неудобно, капец просто. И хорошо так, что и сравнения нет. Счастье какое-то глупое, по-новому влюбленное, словно и не вместе кучу лет… Или именно потому так близко и остро, на уровне сухожилий и «общих» нервных сплетений?

Смотрят друг другу в глаза, и обоих снова на смех тянет. Не могут прекратить целоваться. Только Юля все старается на него не упасть, хотя все тело трясет еще после этой разрядки. Попыталась привстать, перебраться на свое место, чтоб Дану легче, но его руки так же крепко держали ее бедра, как и в процессе, не отпуская.

И тут Дан поморщился. Прикрыл глаза на секунду, а потом на нее глянул немного смешливо, бесшабашно и виновато:

— А вот домой нас ты довезешь, наверное, малая. Не рассчитал-таки, перегрузил плечо. Догнало сейчас. Разболелось, прям дико, — вроде дурашливо признал, несерьезно.

Но Юля поняла, что его правда накрыло. Перелезла быстро на свое сиденье, кое-как натянув штаны и трусы. О душе уже дома подумает.

— Тогда давай, освобождай место, — тоже веселым тоном распорядилась, не ругать же его, когда ей так хорошо сейчас. — У меня в рюкзаке обезболивающее есть, выпей, — завела за уши вконец растрепанные волосы. Выдохнула. И, весело подмигнув любимому, выбралась на улицу, в душную летнюю жару.

Дан вышел с другой стороны с тихим придушенным стоном (не хотел, чтобы она слышала?). Брюки уже застегнул, а вот рубашку поправлял на ходу, явно неудобно стало управляться с ноющей рукой. Юля поймала его на полдороги, сама помогла пуговицы аккуратно застегнуть, поцеловала в дернувшийся кадык, пока Дан в ее волосы лицом зарылся.

— Люблю тебя, — довольно и счастливо выдохнула, видя в его глазах такое же счастье. — Поехали домой?

— Давай, вези, — согласно рассмеялся Дан, сев на пассажирское место.

А Юля пристегнулась и развернула авто. Почему-то не осталось в душе ни единой неприятной нотки от этого вечера. И теперь точно знала, что Дан сделает все, чтобы досконально научиться себя контролировать. Правда, сильно сомневалась, что станет хоть на йоту меньшим собственником в отношении нее. Но Юле это очень даже нравилось, если откровенно, так что… Без претензий. Она знала, в кого влюбилась вот так, без шанса на спасение. Да и ей не помешает с ним посещать эти сеансы. Не для того, чтобы Дана проверять, а чтобы и самой изменить подход.

Эпилог

«Давай навсегда.

Ну, а вдруг повезет в этот раз.

Буду твоя звезда.

И всю жизнь буду верная,

как сейчас.»

М. Краймбрери «Давай навсегда»

Через полтора года

— Второе место?! Второе?! Они там ослепли все, что ли?! — рюкзак шумно врезался в стену с глухим звуком. И грузно свалился на пол.

Дан благоразумно стоял в углу, не рискуя выходить на «линию огня» бешенства любимой. Пусть лучше на рюкзаке срывается, тюку-то без разницы.

— Да она лучшая! — следом за рюкзаком полетело смятое полотенце.

Дан подозревал, что на очереди полупустая бутылка с водой, потому помалкивал и только кивал, неопределенно «угукая», но не покидая выбранного стратегического укрытия.

— Я сама ее полгода тренировала! Что они мне рассказывают?! Идиоты! — не ошибся, с треском ударившись об стену гримерки, бутылка бухнулась на кучку вещей, уже пострадавших от праведного гнева его жены.

Юля замерла наконец посреди комнаты, тяжело и шумно дыша, нервно и напряженно сжимая и разжимая пальцы. Зажмурилась, явно пытаясь взять под контроль собственные чувства.

Щеки раскраснелись, на лбу испарина, короткие завитки волос растрепались над выбритым участком затылка, где выбито его имя. Майка влажная, будто сама танцевала, а не за подопечных вся извелась… Красавица! Обожал ее, несмотря ни на что, и сейчас больше веселился, прекрасно понимая, что заставляет Юлю так реагировать.

Не любила его жена проигрывать, никому, никогда и ни в чем. Точка.

И пусть сейчас речь шла не о ней, а о втором месте ее воспитанницы в национальном первенстве (что многие расценили бы огромным достижением в данных условиях, а не проигрышем, кстати), Юля взбесилась так, будто бы проиграла она.

Однако, казалось, вот в эту секунду уже притихла и можно было пробовать достучаться до здравого смысла.

— Малая, слушай, кажется, что серебряный кубок — не так и плохо для девочки, которая только полгода назад и начала заниматься. Впервые в жизни, — ровно и, как он надеялся, «не паливно» намекнул Дан на недолгий опыт подопечной Юли. — Это шикарный результат и очень громкий дебют для соревнований такого уровня. И вышло так явно благодаря тому, что ты великолепный тренер…

— Она заслужила золото! — безапелляционно заявила Юля, поджала губы и скрестила руки на груди. Медленно развернулась и смерила мужа возмущенным взглядом.

Но, спасибо, хоть ничем в него не запустила.

Правда, Дан потому и начал говорить только сейчас, удостоверившись, что ничего и отдаленно смахивающего на метательные снаряды, около Юли уже не наблюдается. Он свою жену знал даже очень хорошо, научился учитывать нюансы. Но… надо было признать, что и она уже куда лучше контролировала свою импульсивность. Сеансы с психотерапевтом, которые посещали весь последний год, обоим помогли. А это вот сейчас, так, эпизод. Просто знала, что с ним может позволить себе быть любой, для Дана не существенно, и такой обожает свою Юльку.

А вот когда в зале стояла, поддерживая и болея за свою воспитанницу, пока девочке вручали награду, цветы и говорили хвалебные речи, держалась так, что и придраться не к чему! Ни одной чертой лица своего возмущения не выдала. Только тут, уже отпустив всех по домам и проконтролировав, чтобы дети собрались, не забыв ничего, напутствовав кого улыбкой, кого пожеланием, а кого просто шутливым, но, очевидно, очень необходимым для ребенка объятием, сама решилась пар выпустить. С ним наедине.

В гримерке был бардак. Немудрено, если учитывать, что ее только что покинули восемь взбудораженных подростков, перед этим успев перерыть все вдоль и поперек в поисках собственных вещей.

В групповом соревновании в этом году Юлькина школа («Феникс», кто б сомневался) больше для формы участие принимала, чтобы дети привыкали и учились. Нормально номер не было времени отработать. А вот в индивидуалке, как считал Дан, они выступили очень достойно, в чем и жену убедить собирался.

Волей-неволей ему пришлось вместе с ней нырнуть в это все, потому что интересно оказалось следить за бурной деятельностью Юли, наслаждаться ее восторгом, энтузиазмом. Так что уже и сам неплохо разбирался в нюансах и тонкостях и соревнований, и школы танцев, помогая любимой с этим, как и она ему всегда в бизнесе помогала, кстати.

Партнерство по всем направлениям, да. Психотерапевт этому немало времени уделял.

Но сейчас не о том. У него еще в голове гудело после гама, что тут стоял десять минут назад. Бедлам натуральный, а его жена ничего вроде, даже взгрустнула вон, как всех подопечных родители разобрали.

Дана до сих пор поражало, насколько легко Юля с детьми сладила. Причем, сама больше остальных переживала, когда они с Николаем все же решили, что имеет смысл детскую группу набрать, а вышло так, что Юлю с младшими подопечными теперь было и не развести. Почти целиком одну старшую хобби-группу передала напарнику, со второй помогала понемногу, действительно, понимая, что Коля один тоже не справляется. Но душой и всем вдохновением в занятия с подростками нырнула, Дан же видел, как она кайфует от этого! Хотя и выматывается, да, капитально, тут не поспорить. Особенно в последнее время, когда достаточно спонтанно решили-таки принимать участие в национальных соревнованиях, благодаря той же уверенности Юльки, что ее подопечные самые лучшие и уникальные!

— Заслужила, я уверен, — продолжая держать ровный тон и настроение, заодно и ее вовлекая в это «поле уравновешенности», согласился Дан. — Или… заслужит, когда опыта публичных выступлений наберется, — подмигнул жене.

А потом неожиданно и коварно подошел и просто сгреб в свои объятия, хоть Юля и пофыркала ему в шею, но так, для формы.

— Ну, правда, малая, я знаю твою готовность за «своих» горой стоять, и не осуждаю, понимаю прекрасно. Но давай признаем откровенно: Оксана прекрасно танцует — это факт. Не так, как ты когда-то на вот таком же соревновании, ну так она и помладше, — усмехнулся Дан, целуя жену в дрогнувшие ответной улыбкой губы. — А вот умения держаться на публичных выступлениях, той уверенности и в себе, и в своем таланте, который был и есть у тебя, Оксане пока недостает. И это нормально, девочка полгода только занимается, — не дав Юле возразить, продолжил Богдан с напором. — А у ее соперницы всего этого с лихвой, ребенок уже пять лет выступает, как и другие участники, заметь. Так что занять второе место по стране в своей категории при такой конкуренции — это успех. Притом, ваш общий! Потому как, феникс мой, насколько бы талантлив ни был ребенок, а без тренера, который это заметит и разовьет, не один талант сгинул. Так что предлагаю сейчас выдохнуть, успокоиться, порадоваться проделанной работе и заслуженному результату. Может, даже отпраздновать, — Дан вновь поцеловал Юлю в уголок рта, поймав все шире расплывающуюся улыбку. — И уже со следующей тренировки поставить себе цель на будущих соревнованиях победить. А там можно и на международные замахнуться, наша компания готова выступить спонсором, — видя, как все веселее улыбается Юля, он и сам расслабился.

Подхватил жену, закружил ее посреди этой, разоренной подростками и гневом самой Юли, гримерки.

— Знаешь, я тебя безумно люблю, Дан, — ухватившись за его плечи, рассмеялась она счастливо. — Ты прав! Прав, конечно. Но мне так за Оксану обидно…

— Вот этого не нужно. Не бывает, чтоб за полгода — и несколько лет тренировок перекрыть, даже супер талантливые так не умеют. Это только в кино за две недели танцам научиться можно, — поймал Дан ее смех ртом, вновь целуя. — А вы обе и так постарались превосходно.

— Окей. Ты меня убедил, — уже действительно, казалось, целиком успокоившись, согласилась Юля, с довольным вздохом устроившись головой на его плече, позволяя Дану и дальше держать ее на руках. — Будем праздновать!

— Шампанское? — тоном искусителя предложил Дан, пытаясь прикинуть, как бы так и любимую с рук не спускать, и их рюкзак с пола забрать. Пора было уже домой двигать. — Уверен на сто процентов, что в винном магазине у нас в доме есть в холодильнике то Просекко, что ты так любишь. Сейчас зайдем…

— Не-не-не, праздновать будем мороженым! — решительно заявила Юля, немного удивив его.

Как бы февраль на дворе, не то чтобы жара. Но, ладно, какая разница, ему-то главное, чтоб ей хорошо. Да и Дан мороженое любил в любое время года и суток.

Жена тем временем, явно заметив его трудности, спрыгнула с рук Дана и схватила их куртки, а он подбирал остальные вещи, пострадавшие от вспышки Юлиной «жажды справедливости».

— Хорошо, купим, — согласился на десерт.

— Знаешь, ты прав, конечно, — тем временем продолжала Юля, пока они, еще раз осмотрев все, чтобы быть уверенными, что ничего не забыли, вышли из гримерной и пошли по коридору. — Оксана немного нервничала и зажималась, не привыкла еще к такому вниманию и масштабу. Но танцевала она все равно лучше, — немного упрямо, с таким любимым, Даном, чуть упертым выражением лица, вздохнула жена, явно не желая отступать.

В принципе, хороший настрой, куда лучше, чем обида.

— Вот как раз и потренируетесь за год, натаскаете ее, — поддержал Дан, набросив Юле куртку на плечи. Машина стояла недалеко, но в любом случае не хотел, чтобы она замерзла и минимально, добираясь до авто. — Тут главное практика, я уверен.

— Да, только нам няня будет нужна, думаю, — согласилась Юля с его планом. Плюхнулась на пассажирское сиденье, пока он держал для нее дверь.

Дан же немного удивился.

— Нафига? Юль, они у тебя все взрослые, двенадцать-тринадцать лет. Какая няня? Ты о чем? С ними уже нянчится не нужно, да ты и так круто справляешься с ними, по правде говоря, я не ожидал, — честно признал Дан, вырулив с парковки.

— С ребятами, да, няня не нужна, это понятно, — как-то странно смешливо согласилась Юля.

И так глянула, что Дан против воли скосил глаза, немного отвлекаясь от дороги. Уж больно непривычно жена на него смотрела, нетипично как-то, будто мысли его угадать пыталась. Почему-то напрягся, не мог понять такого поведения, а потому, чего скрывать, сразу на что-то не особо приятное настроился.

— Юль? Ты чего?.. — но выяснить не успел.

— А вот с тем, кто родится где-то в августе-сентябре, кому-то точно придется сидеть в зале в то время, когда я буду отшлифовывать своих ребят, — ее рука легла на живот под худи. — Сразу скажу, дома оставлять ребенка не хочу. Мне кажется, лучше, чтоб как можно больше времени с нами проводил. И, если ты не готов передать бразды правления в компании, взяв это на себя, чтобы я группу и сольников к соревнованиям подготовила, то без няни нам не обойтись, — явно забавляясь и все также лукаво глядя на него, произнесла Юля. — Хотя можно, конечно, маму попросить и Диму… и Михалыча еще посменно поучаствовать в воспитании внуков… Но, блин! Сложный и неоднозначный момент. Как-то мне стремно им это доверить, как думаешь? — она прикусила губу, словно раздумывая.

А вот Дан… Он ни хрена не понял. И в голове шумело почему-то… Причем так, что показалось не особо разумно продолжать управлять машиной. Да и вопросов к жене вдруг появилось дофига!

— Юля?! — включил поворотник и довольно резко перестроился в правый ряд. Затормозил у обочины… Забавно, что чуть ли не там же, где откачивал ее когда-то после того отравления, когда тоже с соревнований забирал. — Ты, елки-палки, не могла придумать лучшего времени и обстановки, а?! — уже развернувшись к жене всем телом, все-таки ошарашено уставился на нее Дан.

— Ну прости, — развела она руками, кажется, давясь смехом. — Оно как-то так само вышло. Я тоже думала, что вечером и при свечах… Да, видимо, романтик из меня еще тот, — признала Юля. — Но ты же все равно рад, любимый? — Юлин взгляд изменился, став немного напряженным.

— Ты беременна? — как самый идиотистый идиот, уточнил Дан, обхватив ее плечи руками.

Блин, да, он был в таком ступоре, что еще это головой не понял. Информация будто бы и попала в мозг, но вот проанализировать ее не выходило.

— Ну, я об этом тебе сейчас как раз и сказала, — нахмурилась Юля, словно удивленная и сбитая с толку его заторможенностью. — Вот только не говори, что ты не в восторге! — похоже, с реальной претензией возмутилась Юля.

— Я в восторге… — как-то совсем без эмоций проговорил Дан на автопилоте, все еще в упор пялясь на жену. Секунда, вторая… И тут расхохотался, наконец уложив в голове эту мысль! — Я в восторге, малая! — притянул ее к себе, крепко-крепко обхватив руками, прижался щекой к щеке Юльки. — Просто нельзя же меня так… огорошить, а потом ждать, что я моментально сориентируюсь! — честно, ни капли не упрекая, а объясняя свой ступор, продолжая лыбиться во все лицо, прошептал в растрепанные волосы жены. — Еще и посреди дороги! И не подготовила никак! — вот тут типа упрекнул, ага, а сам обнимает все крепче.

— Ну, знаешь, меня тоже никто не подготовил, когда я утром тест делала. А тут соревнования! — расхохоталась все же Юля, обхватив его за пояс руками также крепко. — И, вообще, кто тут беременный? Это со мной носиться вроде как положено! — посмотрела на него снизу вверх лукаво и смешливо, но и так счастливо!

— Понял. Усек. Все осознал и принял. Буду носиться… Хотя я и так с тобой ношусь, малая, — поцеловал Юльку в кончик носа, ощущая себя так, будто хлопнул где-то алкоголя: горячо внутри, безумно тепло в душе, а в голове тихий звон безграничного счастья какого-то, и… Ок, по-честному, замаячившего впереди нового смысла и цели.

Очень вовремя, если откровенно. Дан стал догадываться, что ему нужны новые вызовы по жизни, а то уже в бизнесе все как-то приелось. Нет, понятно, что это нужно, дело отца, да и от прибыли они все зависят, чтоб жить в свое удовольствие. Но хотелось и чего-то большего, нового, неизведанного. Не мог понять, куда тянет. А когда Юля вот сейчас ему череп в ошметки своим признанием порвала, как-то щелкнуло и совпало! «Оно»! Собственно то, ради чего и работать можно с новой энергией, и любимую свою еще больше обожать. Ну и того, кто у них родится…

— А… Юль, а кто будет? — поинтересовался вопросом, внезапно показавшимся очень важным. Если с пацанами он еще более-менее понимал, то вот к появлению девочки надо бы подготовиться. Черт, ну хоть книги какие-то почитать или посмотреть, чего в интернете советуют и пишут…

— Не знаю, Дан, тест на беременность пол не определяет, это позже на УЗИ видно, — пуще прежнего рассмеялась жена, уже утирая слезы. — Но нам же без разницы, мы своего ребенка любого и любым любить и поддерживать будем, так ведь? — вроде и спросила, а, по факту же, с грозным намеком, заставив Дана вновь расхохотаться в голос.

— Так, малая. Все так. Мы своего ребенка уже любим, — уверенно подтвердил Дан, подумав, что уж чему-чему, а делать выводы из ошибок они научились. И из своих, и из чужих, что главное.

И точно не станут повторять все огрехи родных, чего сами с детства натерпелись немало. Нет, наверное, не выйдет абсолютно нигде не налажать. Взрослый и понимал, что идеальных ни людей, ни родителей не бывает. Да и слово «идеальный» точно не про них с Юлей. Но зато они живые, и будут очень стараться, а главное, и правда, безгранично любить своего ребенка, кто бы там ни родился!

— Так, тогда ты права, няня будет нужна, — вспомнил то, с чего они и начали эти откровения… — Но и я готов быть на подхвате временами! Но до этого еще есть время, феникс мой. А сейчас, давай все же подумаем о мороженом, — подмигнул, вдруг поняв, с чего это она от шампанского отказалась сегодня. — Мы и нынешний успех твоей школы не отпраздновали, а тут еще и такой повод! — крепко-крепко поцеловал Юлю. — Ох, объедимся, чувствую, мороженым! — хохотнув, он повернулся-таки к рулю, понимая, что для этого надо бы домой добраться. — Думай, может, еще чего хочется?

— Знаешь, на удивление, ничего, — и правда, с бесконечно довольным лицом откинулась она на сиденье. — Меня даже не тошнит еще по утрам. И, вообще, я безгранично довольная и счастливая, — прижмурившись, сообщила его жена, пока Дан вел машину.

Осторожно, держась в правом ряду, и так, будто ни разу в ночных гонках участия не принимал, а права получил пару месяцев назад, руки еще тряслись от новостей…

— Но золото могли отдать и Оксане, — вдруг добавила Юля, сбив его с толку и вызвав новый приступ гомерического хохота.

Конец

Оглавление

Пролог 1

Пролог 2

Глава 1

Глава 2

Глава 3

Глава 4

Глава 5

Глава 6

Глава 7

Глава 8

Глава 9

Глава 10

Глава 11

Глава 12

Глава 13

Глава 14

Глава 15

Глава 16

Глава 17

Глава 18

Глава 19

Глава 20

Глава 21

Глава 22

Глава 23

Глава 24

Глава 25

Глава 26

Глава 27

Эпилог