Жених с подвохом [Василиса Кириллова] (fb2) читать онлайн

Василиса Кириллова Жених с подвохом

Глава 1

— Александра, Саша! — кто-то громко меня окликнул.

Я просто брела по вечернему городу, машины проносились со свистом, а то и с гулом мимо меня. Фонари давно уже зажглись, освещая серые безликие многоэтажки. Мне было тоскливо, и казалось, что пустоту, которая возникала в моменты одиночества, уже ничем не перекрыть: ни музыкой в наушниках, ни шумом живого города. А тут звонкий пронзительный голос:

— Александра, Саша!

Я обернулась, мой взгляд пробежал по фигуре человека. Это был мужчина, ни мальчик, ни парень, а именно мужчина: широкий разворот плеч, очертания сильных рук проглядывались через одежду, уверенная стойка.

— Чёрт, — подумалось мне, и тут же вспомнились слова бабушки: «Зря не чертыхайся». От этого ещё раз захотелось чертыхнуться, но я сдержалась и стала быстро соображать, что это за тип, и что ему нужно.

Мужчина неспешно подошел, у него были широкие скулы, которые обрамляли и без того красивое лицо, мягкий, красиво очерченный рот, широко распахнутые глаза. Я бы чертыхнулась ещё раз, так как внутри что-то затрепетало и румянец предательски пополз по щекам. Это ещё что такое? Я впервые этого мужчину вижу! — возмущенно проговорила у себя в голове. И потянулась руками к щекам, чтобы скрыть этот конфуз от незнакомца.

Мужчина подошел ближе и продолжил:

— Добрый вечер, Александра. Извините, что пришлось вас окликнуть, но из-за шума автомобилей вы меня явно не услышали бы.

Кто это еще такой, препод что ли? Я вроде всё сдала, зачем же ему меня искать? Знакомых с такой внешностью тоже не припоминаю.

— Здравствуйте, — сказала я робко.

— Саша, я понимаю, что мы с вами близко не знакомы, но не уделите ли вы мне немного времени? — продолжил он.

Я молчала, обдумывая его предложение, а потом ответила:

— Да.

— Тогда пройдемте со мной? — как-то подозрительно продолжил он.

Нет, нет… Я с тобой, то есть с вами никуда не пойду, бабушка не зря меня учила с незнакомыми не разговаривать, — быстро пронеслось в моей голове.

— Нет, вы правильно сказали, мы не знакомы. Я с вами никуда не пойду, — твердо отрезала я.

— И вы будете совершенно правы, но позвольте мне всё объяснить, — парировал он. И потянулся к моей руке.

— Это ещё что такое? — возмущенно буркнула я. Негодование и паника поглотили меня. Решение нашлось само собой! Пора бежать, чем быстрее, тем лучше! Вывернулась из рук незнакомца и побежала куда глаза глядят.

В спину я услышала:

— Саша, постойте! Дайте мне всё объяснить!

Наверное, стоило выслушать объяснения, но я ещё прибавила ходу. Скакала по улице, как сумасшедшая, вскидывала руки и выкрикивала что-то неразборчивое. От этого прохожие разбегались и вжимались в стены домов, а этот непонятный тип не отставал ни на шаг и продолжал меня звать. Мне это очень не нравилось. И сумка, которая болталась у меня за спиной, постоянно хлестала меня, отчего хотелось её выбросить.

Точно! Выбросить. Это я и сделала. Сняла с плеча толстый вязанный ремень и швырнула сумку в сторону догонявшего. Не знаю, дало ли мне это время, но вбежать в подъезд старого двухэтажного дома, где раньше жила моя бабушка, и подняться на чердак, где я пряталась в детстве, позволило.

Я часто прогуливалась вечером в этом районе, чтобы обязательно пройти мимо этого дома. Мне всегда было хорошо в квартире бабушки, это было небольшое уютное гнездышко. Когда я была маленькой, бабушка укладывала меня рядом с собой на диване, а когда я подросла, бабуля раскладывала мне раскладушку на кухне. Лучшего собеседника, чем моя бабушка было не найти. С ней можно было поговорить на любую тему. Казалось, что она знает обо всём, хотя была обычным рабочим на заводе, пекла хлеб. Когда завод закрыли, она была уже на пенсии, но все равно переживала за своё дело, за людей, оставшихся без работы.

Почти год назад её не стало, не стало части меня. Боль не ушла, а только стала сильнее. Сейчас я понимаю, что больше её нет, что она не уехала в другой город, что она никогда уже не даст мне совет и не ответит на мои вопросы.

***

Я влетела на чердак, было темно, дала время глазам, чтобы привыкнуть, прошла вглубь, там где обычно хранился хлам — то, что не влезало в квартиры жильцов. Многие из них переезжали, умирали, а хлам оставался здесь, о нём забывали. В полумраке, который давало чердачное окно, можно было разглядеть густо покрытый пылью разобранный рояль, раньше звуки этого инструмента доносились от соседей сверху, их внук учился в музыкальной школе. И каждый четверг и вторник он безжалостно стучал по клавишам, так, что хотелось прищемить крышкой этого же рояля ему пальцы. Рядом с роялем лежали картонные коробки с книгами. Эти коробки появились здесь достаточно давно. Так давно, что из листов этих книг мы складывали самолетики, выпускали их через чердачное окно и смотрели у кого улетит дальше. Однажды за такую проделку бабушка меня серьезно наказала.

Ещё с соседскими ребятами мы любили играть в прятки, и обязательно кто-нибудь прятался на этом чердаке, было весело. Иногда я пряталась за входной дверью с небольшой щелью, в которую наблюдала за всем происходящим на чердаке. И меня особенно веселило, когда водящий пытался найти кого-нибудь, вбегал на чердак и не подавая вида, что ничего не видит, говорил:

— Стуки-стуки, вижу. Некоторые ребята поддавались на этот блеф и выбегали. А я сидела до последнего. Как-то раз, мы играли с мальчишкой из соседнего двора, его мы не знали, но приняли в игру. Меня он нашел сразу, и казалось, что он прекрасно видит в темноте.

***

Вдруг что-то заскрипело. Я вздрогнула. Затрещало, грохнуло и пронеслось мимо меня. Я глубоко втянула воздух, напряглась… Потом прислушалась, протяжно заорал кот. Я выдохнула:

— Вот зараза!

— Согласен! — насмешливым тоном произнес кто-то в тёмном углу. Сердце застучало, отдаваясь в висках. Бежать было бесполезно, если он сюда добрался незамеченным, значит нагнать меня на лестнице не будет проблемой. Если только применить обманный манёвр. Точно, у меня же в сумке был фонарик, но была только одна загвоздка — сумку я уже выкинула. Провела рукой по плечу будто искала злосчастный предмет. Фигура начала двигаться в мою сторону и спросила:

— Не это ищете?

Вот чёрт! И сумку поднять успел, а может быть поймал! — быстро пролетело в моей голове. Что же ему от меня надо? Надо бы спросить. Но страх перед мужчиной не отступал, и я решила ни в коем случае не показывать, что я его боюсь. Лучшая зашита — нападение. Сейчас что-нибудь ляпну, может подумает, что я больная на голову и отвяжется.

— Спасибо! Это я и ищу, мы с вами знакомы? Что вы так бежали за мной? — рявкнула я.

— А зачем же вы бежали? Подождали бы, и я всё вам объяснил, — спокойно с едва заметной ухмылкой произнес он.

— А я с незнакомыми не общаюсь, и …

Никак не могла подобрать нужные слова, чтобы продолжить свои мысли, но мой собеседник не остался в стороне и продолжил за меня.

— Да, вы не общаетесь, вы сразу бежите, так сказать, нагоняете аппетит перед беседой, или просто спортом занимаетесь? — уже с нескрываемой иронией произнес он.

Меня это задело, какой-то непонятный тип, иронизирует надо мной. Я хотела выдернуть сумку и с гордо поднятой головой удалиться с чердака, чтобы он понял, насколько мне не приятен этот разговор. Но вместо этого взвизгнула:

— А вот вы только этим и занимаетесь! На большее-то не способны!

— Ого! Я, видимо, чем-то сильно провинился, смотрите не взорвитесь! — с откровенным сарказмом парировал он.

Это окончательно, меня взбесило! Я выдернула сумку из его рук, та не выдержала и порвалась, всё содержимое оказалось на полу.

— Вот чёрт! — я громко произнесла это вслух! Присела на корточки и стала перебирать руками по полу в поисках фонарика.

В двух шагах от меня раздался хлопок, что-то с цоканьем приземлилось на пол.

Мой собеседник прошептал:

— Этого ещё не хватало! И двинулся в ту сторону, где что-то приземлилось! Стали слышны звуки какой-то возни.

Я, наконец-то, нащупала фонарик и включила его, передо мной развернулась невероятная картина. Этот малознакомый мужчина оседлал какую-то собаку, прижимая мордой к полу. При этом собака явно была не породистая, потому что её морда напоминала смесь борзой и мопса. А на месте ушей показались маленькие рожки. Вероятность того, что это была собака, стремилась к нулю, так как ещё это подвывающее существо упиралось копытами в пол.

— Мама, — вымолвила я.

— Правильно, с этого надо было начинать, — немного переведя дух, сообщил мне мужчина.

Глава 2

Мама…свою маму я плохо помню, мне было около трех лет, когда она заболела и умерла. Отец не долго горевал, женился через несколько месяцев, чтобы дочку без присмотра не оставлять. Поэтому в жены он взял вдову с двумя детьми. Видимо, чтобы лучше присматривала. Она никогда не просила называть её мамой, а только Зоей Петровной, мы с бабушкой между собой называли — Змея Петровна. Наверное, мачеха действительно всю душу в меня вложила, как она говорила моему отцу. Но с каким-то уважением о ней не хочется и никогда не хотелось говорить.

Строгость в её понимании представляла из себя кнут, и чем сильнее кнут, тем лучше. В такие моменты, я просто уходила из дома к бабушке. Когда закончила школу, перебралась в общежитие, так как квартиру бабушки отец продал.

Комнату общежития мы делили втроём, девчонки старшекурсницы и я. Первый месяц было очень сложно, поговорить было не с кем. Со старшекурсницами мы обменивались парой фраз. В университете, однокурсники перезнакомились на практике, и в начале семестра уже разбились на группы по интересам. Были, конечно, такие же как я — одиночки, к которым подходить было страшно, так как они представляли из себя комок нервов. Но когда старший курс отправили на практику, мне стало полегче, я как-то обжилась в их отсутствие.

Сегодня я сдала последний экзамен, стало легче, но в тоже время и тоскливо, если бы бабушка была жива, мы бы устроили праздник, она испекла бы мой любимый пирог, чай с вареньем и безмерное веселье. Мы делали так в конце каждого учебного года!

***

На чердаке было всё так же темно, и только мой фонарь освещал малоизвестное животное и мужчину.

Я осторожно спросила:

— Это же… Но не смогла договорить, захватила воздух ртом и произнесла немного сдавленно, — это же он?

Мой собеседник с нескрываем восторгом и улыбкой спокойно произнес:

— Нет.

Этой фразой он окончательно ввел меня в ступор. И я попыталась разъяснить что имела ввиду:

— А кто? Это же чёрт! Что вы мне сказки рассказываете? Или как там его ещё называют.

— Это не он, а она, — всё с той же усмешкой сказал незнакомец и продолжил, но уже более серьезным тоном:

— Особь женского пола семейства Infernum. Самка ещё не достигла половой зрелости, об этом свидетельствует её запах и окрас шерсти, а также роговидные отростки.

— Ээээ…что? Какие отростки? Вы кто? Это нормально? — уже окончательно, потеряв связь с реальностью, спросила я.

— Роговидные отростки. Видите, рожки не достигли и трех сантиметров, и для самочки это абсолютно нормально — ничуть не смущаясь, ответил он и добавил:

— Доктор Велесов, будем знакомы.

Знакомиться мне как-то не очень хотелось, но ситуация была странная, и наверное, из-за бабушкиного воспитания, я сказала:

— Очень приятно познакомиться.

— Хм… Интересная вы особа. Ну что же? Помогите мне вернуть создание обратно в среду его непосредственного прибывания, чтобы минимизировать стресс от встречи с новым местом и, конечно же, со мной и вами.

Я немного опешила от услышанного и хотела согласиться…Но к чему это может привести? Зачем мне это всё? Мне хотелось покинуть этот дом, как никогда прежде, и не возвращаться. Я выпалила:

— С чего вы решили, что я буду вам помогать? Я не умею и не хочу.

Лицо доктора приобрело суровые черты, до этого улыбающийся рот сжался в тугую нитку. Мне стало не по себе, мурашки побежали по телу, во рту появился привкус металла. Чертиха, или как там её правильно называть, завизжала ещё истошнее. Доктор процедил сквозь зубы:

— Подойдите ближе и держите за загривок, чтобы самка не вырвалась и не начала брыкаться, а я свяжусь с коллегой. Только выключите фонарь, он изрядно раздражает.

Я нажала на кнопку выключения и на негнущихся ногах подошла, присела рядом с доктором. Он осторожно взял мою руку, от прикосновения по телу побежали мурашки. Да что это со мной такое? Соберись, Саша. Хватит, — начала я себя успокаивать. Мужчина перехватил свободной рукой моё запястье и положил на загривок, сверху покрывая ладонью мои пальцы.

Шерсть оказалась мягкой, даже шелковистой, и в нос ударил запах морского прибоя. Как это странно! Наверное, это сон, но доктор выдернул меня из моих размышлений своим строгим тоном:

— Вот так держите! Сильнее! Можете двумя руками для верности.

Затем отпустил мои руки, приподнялся и подошел ближе к чердачному окну, аккуратно снял куртку и положил рядом, теперь можно было разглядеть, что на поясе висели ножны. Что за маньяк мне попался? При этом очень привлекательный, — пронеслось в моей голове.

Мужчина, не обращая на меня никого внимания, стал расстегивать манжеты рубашки, под которой проглядывался рельеф мышц. Я подумала, интересно, как он собирается связываться с коллегой? Зачем растягивать рукава?

Затем он вынул кинжал с необычной рукоятью. И прежде, чем он успел что-то сделать. Я истерично, но старалась, как можно грознее провопила:

— Предупреждаю, я буду кричать и сопротивляться, соседи услышат и вызовут органы!

— Вы что там себе напридумывали? Я же сказал, что мне нужно связать с коллегой, чтобы переместить особь в зону её обитания, которую вы так любезно призвали!

— Я призвала? Вы в своем уме? Я отродясь этого делать не умела и не умею! — гневно прошипела я.

— Если вы немного подождете, то я вам все объясню. А пока нельзя терять время. Иначе транквилизатор, которым я ослабил сознание особи, потеряет своё действие, — уже немного раздраженно проговорил он.

Затем он аккуратно сделал разрез на пальце и провел по запястью левой руки, на которой как мне показалось, были какие-то письмена в виде татуировок.

Та самая особь, о которой так неистово говорил этот ненормальный тип, зашевелилась, дернулась, я вцепилась в загривок сильнее, но это мадам, явно была с характером. Она приподнялась, шерсть вздыбилась…

От увиденного я еще раз пролепетала:

— Мама… и посмотрела, испуганно ища взглядом доктора.

В этот момент доктор начал что-то бормотал себе под нос, какие-то цифры или заклинания.

Вот же меня занесло…Что делать? Что делать?

— Эй! Доктор! — истошно проорала я.

Он увидел, что ситуация выходит из-под моего контроля… И двинулся в мою сторону. Руки у меня взмокли, и очередная попытка «милой дамы» высвободится из них, увенчалась успехом. Буквально в доли секунды мадам завертелась на одном месте, обернулась в сизого голубя и, не прощаясь, пулей вылетела в окно. Никогда до этого не видела, чтобы голуби так быстро перемещались.

Доктор лишь всплеснул руками и проговорил:

— Вот этого я и боялся…Не на одну минуту нельзя вас оставить — с малой долей сарказма произнес он.

Глава 3

— Меня? Меня можно было в это и не втягивать! — с явным недовольством произнесла я.

Через мгновенье на чердаке стал подниматься смог, мне стало сложно дышать, я закашлялась. В проёме чердачной двери появилась девушка невысокого роста в темном длинном плаще.

— День добрый! Что тут нас? — произнесла сиплым голосом девушка.

— У нас тут метаморф семейства Infernum, — быстро перехватил беседу доктор.

Девушка с особым интересом посмотрела на меня и произнесла:

— Хм… Вы чем его накачали, что он у вас стоит так неподвижно?

— Ааа… это? — начал было доктор, но девушка его прервала:

— Подождите, подождите, сейчас сама догадаюсь! Сон-трава? Одолень-трава? — начала с интересом перечислять девушка.

— Нет, это… — продолжил доктор.

— Стойте! Конечно же! Плакун! — с невозмутимым видом произнесла она.

— А где же сам профессор? — решил прервать её размышления Велесов.

— Он немного занят, птенцам алконоста надо сделать вакцинацию.

— То есть, он вас отправил? — с определенным удивлением добавил доктор.

— Да, меня. Какое удивительное перевоплощение, совершенно не вижу иллюзии. Глаза точная копия Homo sapiens. Ну надо же! Как вы думаете сколько ей лет? — с нескрываемым интересом заявила она.

— Я думаю, что ближе к двадцати! — поддержал доктор.

— Вы думаете, в таком юном возрасте особи способны к такой искусной трансформации?

— Если мы говорим о самке семейства Infernum, то нет. А если о самке Homo sapiens, то к этому возрасту их тело достигает и не такой трансформации. Если вы понимаете, о чем я, — едва сдерживая смех проговорил доктор.

— Что?! — уже не выдержав такого предельного внимания, выкрикнула я.

Девушка совершенно недоуменно посмотрела сначала на меня, потом на доктора.

Затем совершенно серьезно произнесла:

— У нас ложный вызов, доктор? Оформлять как будем?

— Постойте-постойте, не стоит так сердиться, я пытался объяснить, но вы так увлеклись, что это было совершенно невозможно сделать. У нас не ложный вызов, особь действительно была. Есть свидетель — Александра. Она может подтвердить.

Воркования доктора с этой девушкой вызвали во мне волну негодования. Будто бы желанную конфетку отдавали другому ребенку. И когда Велесов обратился ко мне со словами:

— Александра, сможете подтвердить?

Я совершенно спокойно ответила:

— О чём это вы? Первый раз слышу.

— Эх…Саша. С огнем играете! — с небольшой досадой ответил доктор, и продолжил, — можете проверить мой рунный след, он не должен рассеяться за такое короткое время.

— Хорошо, обязательно проверим. А теперь проследуйте за мной, — процедила она.

Девушка вытащила из кармана плаща, небольшой сверкающий камень. Бросила себе под ноги, и сказала:

— Прошу!

Мужчина, немного колеблясь, поднял свои куртку и подошел к камню, его тут же охватил туман, и он исчез.

Конечно, мне хотелось отвязаться от доктора, но его исчезновение немного меня огорчило.

Затем девушка перевела взгляд на меня и добавила:

— Вам особое приглашение требуется?

— Мне? Я никуда не собираюсь идти. Я ничего не видела и не знаю, — как можно убедительнее стала отнекиваться.

Девушка внезапно стала выше ростом, а глаза приобрели металлические отблески, внутри у меня все сжалось, и захотелось спрятаться.

— Подойдите ближе и не тратьте моё время, и не советую играть со мной, для тебя милочка, это может плохо кончиться.

— Да, что ж это такое?! Все так и норовят руководить! А если я не пойду? Просто не хочу! — неожиданно для себя выпалила это вслух.

Через мгновение передо мной стояла уже не девушка, а хищник готовый напасть на свою жертву, от одного взгляда на которого бросало в дрожь. Зря я, наверное, это вслух сказала, всё-таки иногда стоит слушать, что тебе говорят.

Она схватила меня за воротник куртки и одним движением бросила в сторону камня и добавила:

— Приятного полета!

Глава 4

В нос ударило сыростью и свежескошенной травой. Только что я стояла на тёмном чердаке, а теперь передо мной открывался природный простор. Солнце садилось за горизонт. Теплый ветер обдувал моё лицо, расправляя упавшие пряди волос. Где это я? Не в городе, это точно. Куда же я попала?

За своей спиной я услышала знакомый голос:

— Как ваш первый полет, Александра?

Сразу как-то спокойнее стало. Но события, которые тут творятся, немедленно требовали разъяснений. Я развернулась лицом к своему собеседнику и потребовала:

— Немедленно объясните, что тут происходит!

— А я думал, что уже не попросите! Так долго пытался с вами поговорить, а вы то бежите, то самопризывом занимаетесь, — со смехом в голосе проговорил он.

— Я внимательно вас слушаю, — произнесла немного с волнением.

— Мы обязательно поговорим, но сейчас не стоит здесь оставаться, я направил портальный переход по ложной траектории, поэтому у нас есть немного времени, чтобы убраться как можно быстрее отсюда.

— А разве это не ваша коллега? — с небольшим удивлением произнесла я.

— Нет. Это точно не он! Я подавал сигнал профессору Вольговичу, но видимо, его перехватила химера.

— Химера? Чудовище из греческих мифов? — с нескрываемым испугом переспросила я.

— Нет. Не та химера, хотя я бы понаблюдал за этой особью. Я думаю, будет лучше, если мы пойдем в сторону реки, наберём воды. Пойдемте, по пути введу вас в курс дела.

Я неспешно пошла рядом с доктором, стараясь не отставать от него.

Мы называем химерой организм, состоящих из разных мутагенных клеток. Конечно, это нетрадиционная биоинженерия, так как используются особые мутагены, малоизученные человечеством, — продолжил Велесов.

— Ааа… только и смогла ответить я, так как ничего не поняла, генетику мы изучали только в школе, а на историческом факультете её изучение вообще предполагается? — возник вопрос у меня в голове.

— Я вижу вас не впечатлило моё объяснение. Недостаточно информации? — с нескрываемой насмешкой начал он.

Я хотела было призваться, что я мало, что поняла, а точнее ничего. Но мой кроссовок зацепился за торчащую корягу. Я пыталась его высвободить, но вместо этого с диким воплем полетела на встречу к земле. Еще немного и синяков, и ссадин было бы не избежать, если бы не теплые руки, которые перехватили меня у самой земли.

Мужчина помог мне подняться и сказал с нескрываемой иронией:

— Саша-Саша, будьте осторожнее. Всё-таки природная зона, не город.

Я хотела было возразить, что можно было и не ловить. Но странное чувство возникло от его прикосновений, щеки опять стали наливаться краской. Да, что это такое? Никогда того не было и вот опять.

Видимо, мое замешательство и молчание вынудили продолжить доктора объяснения:

— Что вы знаете о скрещивании, Александра?

— Скрещивании? Я точно помнила, что это из курса школьной биологии, но мой мозг подкидывал разную информацию, не связанную со скрещиванием, или отдалено с ним связанную. Мне представлялись губы доктора, которые были так близко, его теплый медовый запах.

— Хорошо, я понял. Это не входит в ваш круг интересов. Но про оплодотворение вы должны были что-то слышать? — чуть ли не с хохотом произнес он.

Я чуть воздухом не поперхнулась. В голове всплыли воспоминания о пестиках и тычинках. И я ответила:

— Про оплодотворение что-то слышала!

— Серьёзно? Я уже начал думать, что вас в капусте нашли.

В капусте или нет я не знаю. Но что к общению с парнями я не стремилась, это точно. В девятом классе мне нравился один мальчик, он несколько раз провожал меня до дома. Даже пригласил в кинотеатр. Тогда я дружила с одноклассницей. Мы с ней были неразлучны с детского сада, вместе ходили в школу, за одной партой сидели, в соседних домах жили. Когда новенький мальчик появился в нашем классе, все девчонки пытались привлечь его внимание. Поэтому мы с подружкой постоянно обсуждали его, как посмотрел, что сказал. А однажды, после школы он предложил проводить нас до дома. Школа располагалась в пятнадцати минутах пешком от дома. И всю дорогу мы смеялись, мальчишка очень весело рассказывал истории, казалось, что он много где побывал и много чего видел.

После сдачи экзамена по истории, мальчик выловил меня в коридоре, пока подружка была на консультации по биологии, и предложил сходить в кино. Я смутно припоминаю на какой фильм мы ходили, это было и неважно, просто я была на седьмом небе от счастья.

На выпускном вечере, я ждала, когда он пригласит меня на танец. Даже помню, когда он подошел к нам с подружкой, только пригласил не меня, а её. С тех самых пор ни парней, ни подруг.

Доктор резко остановился, схватил меня за плечи и повернул к себе лицом, затем долго вглядывался в мои глаза и спросил:

— Вас кто-то обидел?

Его слова пролетели мимо моих ушей, потому что я только сейчас увидела, насколько бездонные у него глаза, будто морская пучина. Он явно был обеспокоен чем-то, небольшая складка пролегла между его темными бровями.

Он немного сильнее сжал мои плечи и повторил:

— Саша, вас кто-то обидел?

— Конечно, нет! О чём вы? И не надо так меня держать. Зачем так беспокоится из-за капусты! — решила отшутиться я.

Мужчина ослабил хватку, опустил мои плечи, задумчиво улыбнулся и спокойно произнес:

— Согласен.

— Ну так, что там со скрещиванием? — уже с небольшой долей иронии произнесла я.

— Про скрещивание сейчас объясню, но сначала спустимся в овраг, там должна быть река рядом, слышите шум воды?

Действительно, теперь среди лесных звуков: ветра, шелеста травы, стрекотания сверчков и комариного писка, я услышала отдаленный плеск воды. Мы стали спускаться вниз по оврагу, то и дело приходилось отбиваться от назойливых насекомых. А доктора никто не трогал, шел себе как ни в чем ни бывало. К проблеме с комарами добавились корни, растущие по краям оврага, которые так и норовили опутать кроссовки. Даже включённый фонарик не помогал. Велесов неоднократно предлагал свою помощь, но я отказывалась. Конечно, мне нравились его прикосновения, они будили во мне неиспытанные ранее чувства, но всё-таки мы были едва знакомы. Поговорить так и не успели, я не получила ответы на предыдущие вопросы, как назревали новые. Этот мужчина был сплошной загадкой.

— Саша, вы так сильно сопротивляетесь моей помощи, будто бы я полоз какой-то, кстати, будьте осторожны, здесь немало змей! — с привычной ухмылкой сказал Велесов.

Встреча со змеями действительно была бы неприятной, тем более что я видела их только по телевизору. Но и этой информации было достаточно, чтобы понять всю опасность подобной встречи. А сказки про полоза мне рассказывала бабушка. Она родилась и выросла в деревне, летом они часто с подружками ходили за ягодами, поэтому, когда были змеиные свадьбы, детей пугали змеиным царём.

Я стала более тщательнее освещать себе спуск к реке, обращая внимания на любой треск. И чтобы у Велесова не осталось сомнений в том, что я справлюсь без его помощи, сказала:

— Если я правильно помню, то сейчас не сезон змеиных свадеб, не так ли, доктор?

— Совершенно верно, уже поздно. Но не стоит недооценивать полоза. Система иерархических отношений внутри вида является отличительной чертой от других групп этого семейства — lacerta. У каждого полоза может быть несколько жён, но руководить, так сказать, гаремом может только одна. Сами понимаете, каждая хочет иметь такую власть, а ухитренные женские умы способны чинить козни друг другу в борьбе за неё. Поэтому каждое лето, полоз или его сыновья выбирают себе невесту для дальнейшего продолжения рода. А приглядеть себе невесту ничего не мешает. Может все-таки возьмете мою руку?

После таких аргументов, ничего не оставалось, как взять руку доктора. Ладонь на удивление была мягкой, теплой, приятной на ощупь. У моего отца ладони всегда были шершавыми от постоянной работы на заводе, да и перчатки он забывал надевать, за это Зоя Петровна его часто ругала, да и бабушка говорила: «Мозолистые руки не знают скуки».

Доктор улыбнулся, чем смутил меня еще больше, взял меня за руку, ещё и доволен, как кот, объевшийся сметаны. Я почувствовала, как кровь снова стала приливать к щекам. Но решила вида не подавать, поэтому отвела глаза от его притягивающей улыбки и стала тщательно смотреть под ноги, чтобы не упасть. Конечно, интересного моему взору открывалось мало. Трава, которая постепенно поднималась все выше и выше. Однозначно здесь не ступала нога человека. Идти было все труднее.

Глава 5

— Саша, что вы так тщательно разглядываете? Может быть, я смогу помочь в ваших поисках? — с обычной иронией произнес Велесов.

Ещё и издевается, завел меня в глушь непросветную, ничего не объяснил, так еще и …

Я не успела закончить свои мысли. Как Велесов скомандовал:

— Стойте! Не шевелитесь.

Я остановилась, в метре от меня послышался шум травы, затем я увидела переливающиеся иссини-чёрные мощные, сжимающиеся кольца змеи. У меня перехватило дух. Восхищение и страх сейчас боролись в моей голове. И страх однозначно побеждал. Когда я так успела проникнутся этой природной красотой? Удивилась я сама себе.

После недолгой паузы Велесов продолжил:

— Завораживающая красота, не правда ли?

— Да-а, — едва не запинаясь, произнесла я.

— Испугались? — уже с определенным трепетом спросил доктор.

— Нет. Просто не ожидала, — честно пыталась ответить я.

Доктор уже не скрывая смеха в голосе добавил:

— А ваша рука говорит об обратном. Если вам потренироваться, выбраться из ваших рук будет не просто.

Теперь я заметила, что очень сильно сжала руку Велесову, можно сказать мертвой хваткой.

— Ой, я не заметила, простите. И уже про себя подумала, — и зачем это я вцепилась в него, — аккуратно освободила его ладонь из своей.

Он с удивлением посмотрел на меня и добавил:

— Саша, я рад, что вы не побежали или того хуже упали бы в обморок. А то, что вы так справлялись со страхом, это нормально. Я специально для этого дал вам руку, чтобы поддержать вас. Я рядом. И протянул мне руку снова.

Поддержать… Я рядом… Посмеялся над моей хваткой. Всё хватит с меня…Да, ещё и эти проклятые комары!

Я отмахнулась от его руки и заявила:

— Знаете, что? Вы притащили меня за тридевять земель, ничего не объяснив, и еще и смеетесь над моим страхом? Всё! Или вы сейчас же мне всё объясняете, или я ухожу куда глаза глядят!

— Я уже было подумал, что вы обладаете хоть какой-то выдержкой, но я явно ошибся в своих убеждениях, — уже с нескрываемой досадой произнес доктор.

— Что? Выдержкой? — вскипела я и продолжила:

— Вы ненормальный! Какой такой выдержкой я должна обладать! Когда я не понимаю, где нахожусь и с кем нахожусь!

— Я понял. Хорошо, — ответил доктор. И совершенно игнорируя происходящее, продолжил свой путь.

— Вы куда? — с огромным недоумением произнесла я.

— За водой, — ответил он.

— За водой? Вы что оставите меня здесь? Одну?! — пыхтела я.

— Ну вы же хотели идти куда глаза глядят! — иронизировал он.

— Ах, вы негодяй! То есть объяснять, вы мне ничего не собираетесь? Уже догоняя доктора, спросила я.

Он остановился, повернулся ко мне лицом и совершенно серьезным тоном заявил:

— Попрошу без оскорблений! Это ясно?

Стыд, волна негодования, чувство вины сейчас обрушились на меня. Действительно, оскорблять не стоило. Это неприятно.

— Простите, — выдавила я из себя.

— Извинения приняты. Идите вслед в след за мной. Вправо-влево топь.

Я шла как мышка, ступая вслед в след, как и было сказано. Мужчина шел уверенно впереди, его походка определенно говорила о том, что он злится. Но Велесов молчал. Я тоже не стремилась к разговору. Вскоре я уже отчетливо слышала шум воды, протяжное лягушачье кваканье, шелест камышей.

Через мгновения мой фонарик поймал отблеск волн быстрой полноводной реки. Речная гладь была неспокойна, волны то и дело накатывали друг на друга, то разгоняя, то снова соединяя блестящие искорки. Но мне было спокойно, я любовалась этим зрелищем. Велесов расстегнул карман куртки и достал из него небольшой сосуд, чем-то напоминающий армейскую фляжку, у отца такая была, осталась как трофей после армейской службы. Затем подошел ближе к кромке воды и окунул сосуд в реку. Вода быстро заполнила фляжку. Он поднял её. Закрутил крышку. И сказал:

— Саша, вы вправе требовать объяснений! И да, я виноват в том, что теперь мы здесь застряли. Но сейчас у нас не так много вариантов. Нам нужно продолжать путь. Можете освежиться возле воды, и двинемся дальше.

— Варианты? Хорошо, что вы в целом признаете свою вину, это уже радует, — пробухтела я.

— Ну, хоть чем-то я вас порадовал! — заключил он.

Я двинулась к воде, нагнулась, зачерпнула ладонью несколько капель и умыла себя. Вода была прохладная, но не ледяная. Лицо обдало холодом, разум очистился, стало легче дышать. Я зачерпнула снова, чтобы попить, так как после пробежек по городу и пеших прогулок по лесам в горле изрядно пересохло.

Вдруг я услышала шорох и шипение:

— Сэлашшшшш сишас улдасссссс….

Что это черт возьми! Я быстро повернулась к доктору, он стоял ко мне спиной, а перед ним вытанцовывала, та сама змея, которую мы видели по дороге сюда. Доктор немного наклонил голову и прошипел:

— Сэлашш сашис патшэ сатур Таниш….

Он что со змеями разговаривает? Я сидела и не двигалась, но пыталась понять в чем же дело.

Змея остановилась, будто решила присмотреться и продолжила:

— Ишшш… сиршэ… иршэм..

Вдруг, мне показалось, что я разобрала часть фразы:

— Пришла помочь….

В смысле пришла помочь? Что опять происходит?

Велесов ответил:

— Рэхшэш..

Походу поблагодарил, или мне показалось.

Но змея не унималась и продолжила:

— Ишш сишшшу ушшш исе…

В моей голове отчётливо прозвучало: Я чувствую её запах.

Запах? Конечно, ты чувствуешь мой запах, я же бежала, ходила-бродила. И, естественно, не благоухаю!

Было видно, что Велесов напрягся, как-то выпрямился в струну и прошипел:

— Ушшш шисешш…..

Она моя, — пронеслось в моей голове. Что значит моя? Я с ним еще поговорю об этом.

Змея приподнялась словно перед прыжком и произнесла:

— Этишш бэсээ бэра аршассс ушшш…..

Отец идет за ней, — пробежало у меня в голове.

Велесову это не понравилось, он потянулся за кинжалом, но во время себя остановил, собрался и со всем почтением прошипел:

— Рэхшэш….Сэраш сашис патшэ сатур Таниш, бэршше ашшыт…

Змея остановилась, и прошипела:

— Иэсэшшшу……. Ишш шэту….

Велесов быстро развернулся ко мне, лицо его было напряжено, он подошел ближе и процедил сквозь зубы:

— Нам пора уходить…

Конечно, пора! Только было большое «но», которое маячило за спиной доктора и уползать не собиралось.

Я выпрямилась, мы встретились взглядами, мой испуганный и негодующий, и его бесстрашный и решительный. Он вытащил свой кинжал, подошел ко мне и сказал:

— Мне нужно спрятать твой запах, поэтому я нанесу руны на твою шею и запястья. Для этого мне нужно твоё согласие. Ты согласна?

Да, что с моим запахом? Но говорить в слух ничего не стала, лишь податливо мотнула головой. Велесов сделал небольшой надрез на пальце, засунул кинжал в ножны, обхватил мою шею свободной рукой так, что множество мелких иголочек вонзились в кожу, от чего меня просто бросило в жар. Мужчина сглотнул и прохрипел:

— Саша, успокойся… Мы закроем твой запах, на некоторое время он смешается с моим, Таниша не тронет нас, у нас с ней уговор.

Затем нанес одному ему известные знаки на моей коже, это были нежные прикосновения, которые не располагали к спокойствию… Новая волна жара прокатилась по телу…

— Ты даешь мне своё согласие? — бархатным голосом повторил Велесов.

— Да, я же уже отвечала на этот вопрос.

— Тогда мне нужна твоя кровь.

Нет, нет. Мы так не договаривались. Какая такая кровь? Он что вампир?

Я замотала головой, но видимо, отнекиваться было уже поздно. Он снова достал кинжал и изобразил затейливый узор на своем запястье, кровь будто застыла, даже не вытекала из раны. Велесов нежно обхватил моё запястье, трепетно провел пальцем, будто рисовал подобный знак, что был на его руке, а затем… Я даже сообразить ничего успела, внезапно острая боль пронзила мою правую руку, мне захотелось выдернуть её из горячих рук мужчины, но он не дал. Кровь ни струилась, ни капала, она словно замерла в месте пореза, как краска на холсте. Боль так же быстро ушла, как и появилась. Я стояла в недоумении. Что он сделал, черт возьми?!

У Велесова на мгновение помутился взгляд, он притянул меня ближе к себе, его губы поравнялись с моими, горячее дыхание опалило кожу, он жадно смотрел на меня, затем резко выдохнул, отстранился и проговорил:

— Прости, этого больше не повторится…Я не совладал с собой.

Совладал, не совладал… Что это было?

Внезапно змея дернулась в сторону и прошипела:

— Асар асышшшш…улдассс…

Они близко, — будто переводчик заговорил в моей голове.

Велесов перевел взгляд на меня и произнес:

— Саша, я попытаюсь дать сигнал Вольговичу, но надеюсь, что химера снова перехватит его и переместится сюда, это наш единственный шанс выбраться. Если же нет, то беги, как можно дальше от реки.

Доктор нарисовал затейливый узор у себя на руке и пробормотал какие-то непонятные слова.

Через мгновение стал подниматься туман… Вскоре можно было разобрать контуры женской фигуры. Девушка вынырнула из темного марева, увидела змею, выругалась на одном богом известном ей языке. Велесов не медлил, подскочил к незнакомке и приказал:

— Открывай портал, здесь небезопасно.

Девушка повиновалась, бросила камень. Но отправиться в портал одной, он ей не дал. Схватил крепко за руку, подтащил ко мне. Взял мою руку и снова вернулся к порталу. Непроглядный смог захватил нас в свои объятья.

Уходя, Велесов произнес:

— Рэхшэш….Сэраш сашис патшэ сатур Таниш, утыш сушэс….

Твой долг уплачен… уловила расплывающимся сознанием.

Глава 6

Глаза пришлось открыть быстро. Ветер пронизывал с головы до пят. Было раннее утро, морской воздух бил в нос, во рту появился привкус соли. Велесов уже отпустил мою руку и оглядывался по сторонам. Девушка держалась за запястье, потирая его от боли, где несколько мгновений назад были пальцы Велесова. Внезапно перед глазами посыпались мелкие искорки, а затем всё поплыло, ноги согнулись в коленях и где-то отдаленно, словно сквозь вату, послышалось:

— Саша, Саша!!

***

Не знаю сколько прошло времени, но очнулась я от сильной жажды, я провела языком по сухим губам. С трудом открыла глаза, осмотрелась, было темно. Кто-то опять забыл оставить свет. Надо сходить попить, в холодильнике я оставляла воду… Так где выключатель… Я подошла к стене, или то, что мне казалось стеной, пошарила по ней в поисках выключателя, его не было…Что за черт? Где же он? Еще раз пошарила…Пригляделась. Не было окна, которое было рядом с кроватью. Внутри что-то с огромной силой натянулось и понеслось вниз, словно в пропасть. Значит не сон… А где тогда, Велесов? Или нет, может быть я в больнице, гуляла вечером, стало плохо, напридумывала себе всё…Сейчас придет медсестра и успокоит меня… Значит нужно её позвать.

— Сестра, сестра! — как можно громче пыталась крикнуть я, но выходил очень сиплый, малознакомый голос.

Никто не откликнулся…Где-то должна быть дверь, почему же так темно, ничего не могу разобрать… Что это за больница такая, где нет не единой лампочки?

Снова собралась с силами и прокричала, что есть мочи:

— Сесстрааааа!

Что-то позади меня затрещало, я обернулась, но ничего не происходило. Затем я увидела небольшую щель, через которую проникал свет. Я двинулась вперед. Дверь распахнулась, в глаза ударил солнечный свет, сначала я плохо разобрала фигуру человека, проморгалась и увидела, ту самую девушку, которая так безжалостно бросила меня в портал, и начала мои мытарства.

— Очнулась? — произнесла она грубо.

— Где Велесов? — вопросом на вопрос ответила я.

— Ушёл, оставив тебя на моё попечение.

Ушёл? Быть такого не может, как он мог меня оставить, так ещё и непонятно с кем. Найду, и точно собственными руками придушу его.

— Пойдём, мне нужна помощь, — всё так же бесцеремонно произнесла она.

Я вышла за порог, дверь открывалась прямо на улицу, солнце светило высоко, на небе ни облачка, слышался шум прибоя, под ногами был каменистый грунт, я обернулась. Открытая дверь была частью скалы.

Девушка начала спуск по каменистой дорожке, я стояла, оглядывая всё вокруг. Она обернулась и скомандовала:

— Идём!

— Я хочу пить, — на её выпад ответила я.

— Спустимся, попьешь, — раздраженно выдавила она.

Я была в отчаянии, подчиняться не было никого желания, мысли лихорадочно скакали, мне хотелось выбраться от сюда, но как? Нужно попытаться, как-то разговорить её.

— Нет, я не пойду. Пока не попью.

Девушка подошла ближе, схватила меня за предплечье и толкнула вперед, тем самым показывая, что разговор на этом закончен.

Было больно, силой она меня превосходила. Досадно было и от того, что моя попытка узнать хоть что-нибудь о месте своего пребывания тоже провалилась. Оставалась лишь наблюдательность. Но и это мало что давало. Горы виднелись вдали, камни лежали под ногами, вокруг росла скудная растительность. Что-то мои познания в географии ничего не подсказывали. Лишь какие-то отрывки всплывали в памяти: широта…долгота… экватор…лесные массивы… Эх…нужно было географию лучше учить! А не орудия труда древнего человека изучать.

Поступить на исторический факультет было несложно, меня всегда интересовало происхождение человека, каким образом он познавал и изучал мир. В особенности мне нравились орудия труда, созданные ремесленниками. Но не копья с луками и прочий комплект любого уважающего себя мужчины средних веков, а изделия быта, те, что помогали хозяйкам в готовке, в уборке. И, конечно, те изделия, которые служили для украшения дома и самой хозяйки. Первый курс университета был обзорным, и включал мало дисциплин, интересовавших меня, но для общего развития, как говорила моя бабушка, пригодятся. Но знание английского языка как-то сейчас не помогало.

Мы постепенно стали спускаться, растительность стала более насыщенной и ярко-зеленой, воздух приобрел солоноватый привкус, а море, которое до этого я только слышала, теперь простиралось перед моими глазами. Какая-то сила исходила от него, с виду спокойная гладь с золотыми жилами, как бы играла с волнами, разбивая их о скалы.

Внизу, рядом с морем нас ждали пещеры, я, кстати, никогда не думала, что в скалах могут быть такие углубления, и что они вполне пригодны для обитания.

Обитания? Что это со мной? — удивилась я сама себе. Понабралась всяких слов от этого Велесова. Вот где этот чудоисследователь? Бросил меня одну, и что теперь делать? Откуда-то возник в моей жизни, и тут же исчез, не помахав ручкой. И где-то далеко на краешке сознания, я начала тосковать по нему. И даже очень в нем нуждалась.

Моё внимание привлекло из неоткуда появившиеся темное пятно, оно постепенно росло и росло. Я с интересом наблюдала, через какое-то время я смогла разглядеть размах крыльев, достаточно больших размеров. Это был точно ни воробей, синица и ни голубь, и на ворону мало походило. Других птиц я видела только по иллюстрациям в книгах, или по телеканалу «Природа». Так что оценить в натуральную величину всех живущих, вне городской среды, пернатых я не могла.

Я что реально сейчас про городскую среду подумала? Велесов мне вместе с кровью и мозг что ли передал?

Пока я удивляласьновообретенным знаниям, птичка становилась ну просто гигантской. Моя провожатая тоже наблюдала за этой картиной. Я ощущала спиной, что она не дремлет, а как хищник, готовый к броску таится до подходящего момента.

Птица приближалась, её пестрое оперение отражалось в морской глади, крючкообразный нос, едва взъерошенный хохолок, сильные когтистые лапы, на мощной груди виднелись пояски кожаной сумки, закрепленной на спине.

Девушка прошипела:

— Зайди за мою спину, так мне будет легче обороняться.

— Оборонятся? — переспросила я.

— Быстро! — скомандовала она.

Её слова меня испугали, внутри что-то натянулось и задрожало. Я не стала спорить, лучше послушаться доброго совета, но не стала показывать испуг, и насколько это было возможно медленно обошла её фигуру.

Птица находилась в трех метрах от нас, обвела своим хищным взглядом, издала дикий крик и бросилась в воду.

Я вздрогнула, то ли от испуга, то ли от удивления. Незнакомка была поражена увиденным. Она застыла. Затем оглянулась, посмотрела на меня и сказала:

— На месте стой! Я сейчас вернусь! И отправилась к воде.

Меня так и подмывало сказать: «На месте стой, раз, два…» Но я промолчала. Если бы я не была чёрт-те где, то подумала бы, что это местная физручка. Такая же подтянутая, быстрая, ловкая. Волосы затянуты в тугой конский хвост, который спадает до самых плеч. Кстати, сама я похвастаться достижениями в физкультуре не могла. Медленно бегала, недалеко прыгала, про козла я вообще молчу. Я не только перепрыгнуть его не могла, даже оседлать не получалось. Но приходилось и прыгать, и бегать, так как освобождения от физкультуры мне не давали. Если у меня была простуда, то бабушка лечила меня дома. В больницу мы редко ходили. А про таблетки я узнала только в школе, когда у меня заболел живот и медсестра дала мне активированный уголь. Не знаю, как точно он мне мог помочь, при первой менструации, но выпить пришлось.

Прошло десять минут, а никого не было. Идти в пещеры одной? Нет, вариант так себе. Еще неизвестно, что там внутри. Может она меня скормить кому-то хотела. Подниматься обратно, тоже было плохим вариантом, так как кроме скал там ничего меня не ждало. Оставаться здесь и ждать? Нет. Очень хотелось пить. Я готова была прополоскать рот соленой водой. И потом вдруг ей нужна моя помощь? Может я спасу её, а она мне поможет выбраться отсюда. Я решила идти к воде, в ту же сторону, куда отправилась девушка.

Берега долго не было видно, только каменистый грунт трещал под ногами. Затем я увидела, что моя незнакомка разговаривает с мужчиной, по пояс стоящим в воде. А где же птица? И откуда взялся мужик? Пока в моей голове не связывались эти две вещи.

Я подошла ближе, чем привлекла внимание. Девушка резко повернулась в мою сторону и процедила:

— Я же сказала, стоять на месте! Почему ты ослушалась.

Вот и думай о благородных намерениях, когда на тебя так рычат. Мне совершенно не понравился её тон, поэтому я решила не оставлять этого без внимания и парировала:

— Я не твоя собака, чтобы ты мне приказывала. Это раз. О правилах хорошего тона не слышала? Это два. И я не просила меня сюда тащить. Это три.

Мой ответ пришелся явно не по вкусу незнакомке. Но она сдержалась. Выпрямилась в струнку. И с гордо поднятой головой пошла в сторону пещер, оставляя меня между прочим с совершенно голым мужчиной. Вода хоть и скрывала его по пояс, но разглядеть очевидное было несложно. Честно, говоря, я даже думать об этом стыдилась, а тут, пожалуйста, смотрите на здоровье. И вот что это за нездоровый интерес во мне проснулся? Ни стыда, ни совести… И пить уже перехотелось. Мои размышления прервал мелодичный мужской голос.

— Александра, я прошу прошения, но долго вы еще разглядывать будете? Я, конечно, не против научного интереса, но мне следует приступить к выполнению своих обязанностей.

— Да, я и не смотрела… Что я там не видела…пролепетала я, густо покрываясь краской. Что я говорю, конечно, не видела, где я могла такое видеть?

— Тогда, последуйте за госпожой Кхирой, пока я, с вашего позволения, приведу себя в порядок.

— Госпожой? — переспросила я. Я бы назвала её командиром в юбке, в данном случае в плаще, но никак не госпожой.

— Да, именно так, вы все верно поняли, продолжил мужчина и начал выходить из воды…

Ой, мамочки… я отвернулась и побежала за фигурой, которая начала скрываться из виду.

Глава 7

Это какие-то испытания, то Велесов от которого меня просто бросает в жар, то голый мужик, от вида которого можно со стыда сгореть. А про место своего прибывания и говорить не хочется. Саша… Саша… куда ты вляпалась?

Однозначно мужчина выглядел старше Велесова. Он превосходил его ростом и телосложением, и накаченный торс у него имелся, можно было сказать, что он сошел с обложки журнала. Конечно, такой литературы дома, а тем более у бабушки не было. Но зато она была в печатных киосках по дороге в магазин, за стеклами которых виднелись сексапильные красавицы и красавцы, тут же располагались раскраски для детей, фломастеры, заколки и прочая мелочевка.

Увидеть в натуральную величину такого мужчину было зрелищно. Боже… о чем я думаю. Соберись, тряпка! Нужно думать, как отсюда выбраться, а не о мужиках всяких. Нужно было налаживать контакт с Киркой, или как там её …Кхирой… Что за имя? Кто так называет детей?

Я не заметила, как догнала девушку. Она стояла возле прохода в одну из пещер, лицо было напряжено. Я решила брать быка за рога.

— Кто это такой?

— Дружок твоего женишка, — с особым ехидством произнесла она и добавила:

— Не познакомил?

Я, честно говоря, была ошеломлена такими известиями. И лишь пробормотала:

— Какого женишка?

— Ну, что дурочкой-то прикидываешься? От тебя разит его запахом, брачная руна у тебя на руке.

Только сейчас я вспомнила, что на моем запястье действительно была руна, теперь она представляла собой едва заметную, маленькую звездочку.

— Какая- какая руна? — переспросила её я.

Кхира посмотрела на меня с определённой долей презрения и хотела что-то произнести. Но внезапно из-за моей спины, я услышала:

— Руна первого круга, или связывающая руна.

Я обернулась, мужчина уже успел переодеться в василькового цвета рубаху, которая подчеркивала голубизну его глаз и свободного кроя брюки, из-под полы которых, виднелись сандалии, чем-то напоминающие обувь римских легионеров.

— Что это все значит?! — я потребовала объяснений от мужчины.

Его взгляд ничуть не изменился, и словно профессор в лектории, он продолжил объяснения:

— Связующая руна — первая в цикле брачного обряда. Она связывает мужчину и женщину. Помогает им понять, насколько они подходят друг другу. Если партнёры выбраны правильно, то руну обновляют и добавляют клятвенные руны, а затем всё зависит от отношений. Если же жених и невеста захотят стать мужем и женой, то им нужно лишь провести обряд инициации.

— А если не захотят? — тут же спросила я.

— А если не захотят, то … — начал было свои объяснения профессор.

Но его перебила Кхира:

— Лекции свои будешь в семинарии читать, а у нас тут дело, не требующее отлагательств, забыл?

— Кхира Бертрамовна, — несколько ни смущаясь такой дерзости, продолжил профессор, — во-первых, не помню, чтобы мы переходили на ты. А во-вторых, позвольте вам напомнить, что это вы пригласили меня, а не я к вам в гости напросился.

Такой ответ с кого угодно собьет спесь, я даже открыла бы рот от удивления, если бы проклятая жажда, не заставляла сглатывать постоянно набравшеюся слюну.

Бертрамовна? Не удивительно, что родители так её назвали. Хм… значит эти двое уже знакомы.

Кхира Бертрамовна набрала воздух в легкие, потихоньку выдохнула и продолжила:

— Ермил Финистович, прошу, — и протянула руку в сторону входа в центральную пещеру.

Ну, точно знакомы. Ермил Финистович? Вот это имена, я же просто Александра Олеговна, ничего особенного. Интересно, а как же зовут Велесова?

Глава 8

Мы вошли в свод центральной пещеры, прохлада стала постепенно проникать под слои одежды, от чего становилось намного легче идти. Воздух был тяжелый, пропитанный сыростью. Я даже поморщила нос. Кхира Бертрамовна взяла факел, вручила профессору такой же и подожгла. Первое на что я обратила внимание, были стены. На них была представлена наскальная живопись, только сюжеты мне было незнакомы. Изображения представляли собой определенную систему: Солнце, Луна, Земля, много различных писаний на разных языках, человек, напоминающий Витрувианцкого, какие-то непонятные метаморфозы, и я бы задержалась их рассмотреть, но только госпожа Бертрамовна, постоянно меня одергивала и торопила.

Мы остановились, перед нами открывались два прохода. Профессор спросил:

— Где вы его оставили?

Химера показала на правый проход.

— Ждите здесь. Если нужна будет помощь, я позову.

Через несколько минут, мы перестали слышать шаги. Жажда мучала ужасно. Какое-то время я терпела. Но теперь я чувствовала, где-то рядом вода. И прямо спросила у Бертрамовны:

— Где же обещанное питье?

Химера покосилась на меня и прошипела:

— Иди прямо, не сворачивая, и увидишь озеро. Попьешь и мигом назад, я не буду тебя по всем тоннелям искать, понятно?

— Тоннелям? — переспросила я.

— Ты поняла меня? — рыкнула на меня химера.

— Понятно, — удрученно промычала я.

Я уже собралась идти, но поняла, что без факела будет сложно. Я повернулась к Бертрамовне и спросила:

— А факел?

— Держи! — всучила мне химера, как бы отмахиваясь.

Я побрела по пещерной тропинке, она вся состояла из каких-то окаменелостей, возможно здесь раньше протекала река. Слева и справа снова появились проходы, я шла прямо. Затем я увидела небольшие сталактиты, они свисали с потолка пещеры, можно было подумать, что я блуждаю во рту какого-нибудь зубастого монстра. Постепенно пасть стала раскрываться, показывая, что впереди что-то поблескивает. Я ускорилась, сталактиты становились длиннее, приходилось пригибаться, чтобы не задеть головой. И вот, наконец-то, я выбралась. Солнечный свет, пробиваясь через разломы пещеры, освещал небольшую тропинку к небесно-голубому озеру. Я положила факел на землю и бросилась к нему, подставляя свои руки. Вода была ледяная, но я хлебала и хлебала, в какой-то момент я закашлялась, сильный спазм свел моё горло, слезы выступили из глаз. Я перевела дыхание и снова принялась пить, только небольшими глоточками. Когда же жажда была утолена, я увидела, что с другой стороны озера за мной наблюдает ворон. Только не тот которого можно было увидеть в городской черте. А достаточно больших размеров, я бы сказала очень больших для этой птички. Я постепенно стала пятится назад к выходу. Ворон это заметил, взмахнул крылом и направился в мою сторону. Я перешла на бег, взлетела в зубастую пасть. Ничего не было видно, пару раз я задела головой сталактиты, мне было больно, но я пробиралась в надежде убежать… Вдруг я услышала, сильный детский крик… обернулась… прислушалась… плакал ребенок.

Откуда здесь может быть ребенок? Совсем с катушек съехала, либо в воде что-то было… Плач продолжался, сквозь всхлипы я разобрала: не бросай меня…И снова сильный рев.

Меня это остановило. Как я могу бросить его? Когда мне было 5 лет, моя мачеха взяла меня в парк развлечений, мне и моим сводным сестрам купили по два стакана газировки, так как было жарко. В какой-то момент мне захотелось в туалет. На что мне сказали, терпи. Я терпела, как могла. Затем терпение лопнуло, точнее то, что держалось из последних сил… И потекло по шортам. Зоя Петровна была в ярости, она сказала, что я останусь здесь, пока всё не высохнет. Оставила меня на лавочке и пошла с девочками в сторону выхода. Я заплакала, но она даже не повернулась. Девчонки стали одергивать её, но она шла, как струна, ругая их. Тогда я сорвалась с места и побежала за ними, я звала их… просила не оставлять меня… И только, когда мне встретилась бабушкина соседка, которая принялась меня успокаивать. Зоя Петровна повернулась, схватила меня за руку и потащила домой. Это было моё наказание, за моё нетерпение, так она объяснила отцу.

Снова я услышала:

— Не бросай меня… и сильный плач.

Я развернулась и стала пристально вглядываться, кто же мог меня звать, я всматривалась и всматривалась, пока не вышла на свет и не увидела мальчика лет семи, не больше, сидячего возле зубастого рта. Он плакал, обхватив руками ноги. На нем не было одежды. Я стащила с себя куртку и хотела накинуть на него. Но увидела, что тело мальчика было необычной формы. Левая сторона ребенка была густо покрыта черными перьями. Я перевела дыхание. Но куртку решила всё-таки накинуть. Он поднял лицо, оно было звериным, но можно было разглядеть и человеческие черты: линяя рта плавно переходила в клюв, носа не было, но глаза, словно два уголька, жалобно смотрели на меня.

И моё сердце начало сжиматься, кто же сделал с тобой такое?

За спиной послышался шум, видимо, химера решила проверить, что со мной. Она выскочила на свет и замерла. Осмотрела нас. Затем прошептала, очень тихо:

— Отойди от него, очень медленно.

Я стояла, как вкопанная. Даже не поверила, что этот тихий голос Кхиры. Почему? Это ребенок!

Кхира снова проговорила очень тихо:

— Прошу, отойди от мальчика. Я хочу ему помочь.

Хорошо, если она просит, то стоит отойти. Я начала двигаться.

Но мальчику это не понравилось. Он вскочил на ноги, и зачирикал что-то на своем языке:

— Гакрух!(Стой!)

Я замерла. Химера прокаркала что-то в ответ:

— Кух гахакур! Кху агхар!(Не бойся! Я здесь!)

Но мальчик не унимался и повторил:

— Гакрух! Гакрух! Гакрух!(Стой!)

— Да, что же это? Я ничего не понимаю.

— Стой на месте! — сказала химера.

— Арак агратак! — не унимался мальчик!

Она помочь! — пронеслось в моей голове. Ну, конечно, она поможет! Не переживай, маленький!

— Кру агратак! — произнесла химера. (Я помогу)

Малыш отрицательно замотал головой! И стал показывать на меня то ли крылом, то ли рукой!

— Арак агратак! — повторил он.

Химера удивилась, но спорить не стала. Лишь спокойно произнесла:

— Хакарак.

Согласна, — сработал мой переводчик.

— Я? Ничего не умею, малыш, ты ошибся! — начала было объяснять.

Но мальчик продолжал говорить:

— Ру агратак! Кагар!

Ты поможешь, вылечишь! — продолжал ребенок.

— Но как?! Как я могу помочь?! — воскликнула я.

Ребенок затряс головой, а после гримаса боли исказила его лицо. Его спина выгнулась, а ноги подкосились. Через мгновение, на земле стоял уже ворон, которого я видела ранее.

— Что ты наделала?! Тахир, гакур кру! — сорвалась на крик химера.

— Я? Я ничего не делала! Вот тут сейчас стоял мальчик, а теперь — ворон! — ответила я.

— Тахир, гакур кру! — словно молясь, повторила химера.

Из неоткуда появилась сеть, которая накрыла ворона, он стал брыкаться, пытался взлететь, но все безуспешно. Профессор появился рядом. И резко сказал:

— Можешь не просить! Он не услышит тебя!

Профессор собирался поднять сеть с птицей! Но химера набросилась на него, вцепилась удлинёнными хищными когтями ему в спину.

Ермил не растерялся, а буквально одним движением отбросил её от себя, а затем заблокировал у земли, прижав лицом вниз, и сказал:

— Успокойся! Я не враг! Я помогу! Мальчик отравлен!

— Химера, сопротивлялась, упиралась! Затем закричала:

— Кто мог это сделать?!

Профессор немного ослабил хватку и проговорил:

— Подумай сама. Я не в вашей стае.

Химера еще раз дернулась и успокоилась. Профессор отпустил. Медленно отошел к сети, забросил её на плечи и сказал мне:

— Собирайся, мы уходим.

Теперь я поняла, что вернуться домой будет сложно.

Глава 9

Время шло к вечеру. Велесов не находил себе покоя и ходил из стороны в сторону в кабинете Вольговича. События вчерашнего дня то и дело прокручивались у него в голове. Первую половину дня еще удалось занять делами, нужно было объяснить появление брачной руны, а также отсутствие адепта. В ректорате ему вынесли предупреждение и попросили очень убедительно, чтобы такого впредь не повторялось. А вот с руной оказалось всё намного сложнее. Он не планировал связывать себя подобными обязательствами, да и с его родословной было не всё так просто. Он был приближен к великокняжескому роду по линии отца. И жениться в один момент не мог, было необходимо поставить в известность родственников. Которые с нетерпением ждали оглашения невесты. Велесов часто бывал при дворе с дипломатической целью, и его дядя часто над ним пошучивал: «Допрыгаешься, женю на первой встречной, даже пикнуть не успеешь».

Видимо, допрыгался. Подумал про себя Велесов, и легкая улыбка проявилась на его губах. Разговор с отцом выдался не из приятных, но сейчас это мало его беспокоило, так как отец отличался вспыльчивым характером, но быстро приходил в себя. Остынет.

***

Когда он взял в руки дело Александры Тихомировой, оно не представляло собой ничего особенного, обычная папка без каких-либо пометок. В таких папках содержались сведения о родителях, их видовых особенностях, месте прибывания или обитания, отметки об обследованиях.

У Александры в графе мать стояла пометка секретно, а в графе отец — прочерк. Видовых особенностей прописано не было, место прибывания — Грань. Что ж за Грань уходить не многие могут, нужен пропуск. Дипломатические атташэ, роль которого он иногда исполнял, могут пересекать границу без дополнительных заморочек. Значит, господин ректор не просто попросил меня заняться этим адептом.

***

Устройство семинарии было знакомо Велесову с самого детства, он часто бывал здесь вместе с отцом, который курировал одно из направлений.

Когда он достиг половой зрелости, его пригласили в семинарию на профессиональное обучение. Учебное заведение включало несколько направлений подготовки: зоологи, ботаники, архивариусы, ратники, мастера.

Все программы строились на интеграции всех четырех направлений. На выходе адепт с небольшим генетическим потенциалом имел хорошую физическую подготовку, мог приготовить элементарное зелье, разбирался в особенностях соседствующих видов и знал наизусть историю своей страны. С таким багажом знаний провинциальные города, а тем более маленькие селения встречали выпускников с распростёртыми объятьями.

Адептов с высоким генетическим потенциалом всегда ждали при дворе: целители, воины, казначеи, дипломаты, архитекторы всегда были нужны.

Основная специальность Велесова была ботаника, он прекрасно разбирался в травах, делал успехи во врачевании, но на последних курсах обучения он сошелся с профессором Вольговичем, и зоология его увлекла намного больше. Даже статус целителя в лазарете при семинарии и собственная лаборатория не смогли удержать его от такого шага. Родители были очень удивлены, а при дворе и вовсе негодовали, но быстро воспользовались этим и стали отправлять в дипломатические командировки.

Велесов никогда не говорил о своем происхождении, а даже старался это скрыть по возможности. Вольгович при первой же встрече сообщил ему:

— Юноша, если ваше достижение состоит только в том, что ваши папа с мамой постарались, можете даже не собираться в экспедицию.

Это укололо, задело. Но он захотел доказать, что он тоже чего-то стоит. Так это противостояние переросло сначала в симпатию, а затем и в дружбу.

Поэтому прежде, чем решить, как поступить с делом, он решил спросить совета у друга.

Вольгович был профессионалом своего дела, неудивительно, что должность профессора досталась ему в молодом возрасте, хотя для этого нужно было показать высокие результаты по всем пяти направлениям, а также сдать экзамен. Поэтому на всю семинарию было всего пять профессоров. Если же адептам предлагали место в семинарии, то они занимали должность магистра.

Со стороны, казалось, что Вольгович очень грубый и жестокий человек, но эта излишняя строгость, часто принимаемая за жестокость, не раз спасала жизнь его учеников. Поэтому Велесову нужен был этот прагматичный взгляд на ситуацию, и строгие замечания, которые вразумляли, отбрасывая всё не нужное. Он зашел в кабинет профессора, обменялся любезностями и перешел к делу.

— Ермил, наш достопочтенный Афанасий Таносович, подкинул мне одну загадку, поможешь?

Вольгович знал, что ректор был очень хитромудро устроен, и если он рекомендательно попросил, или даже потребовал, жди подвоха.

— И что же на этот раз придумал Кощееч? Так многие называли ректора, перефразировав фамилию Кощеев, и характеру соответствовало.

— Вот, посмотри! — сказал Велесов, протягивая папку другу.

— Так, ну что тут у нас? — начал было Вольгович, открывая папку.

— Хм… А что тебя так озаботило? Мать? Отец? Или Грань? — продолжил он.

Велесова в целом озаботила ситуация, так как раньше он никогда не приглашал адептов извне. Он немного поразмышлял и сообщил профессору:

— Скорее всего Грань.

— Ох, мой дорогой друг, это меньшая из зол! — с определённой смешинкой в голосе заявил Вольгович.

Велесов удивился тону друга и спросил:

— Ты бывал за Гранью?

Вольгович постучал по плечу друга и сказал:

— Все там были. Мой дорогой друг, адепты иногда рождаются за Гранью, иногда там остаются, но, если документы поступили в семинарию, значит готовы вернуться.

Велесов, честно говоря, о таком слышал впервые. Вольгович увидел недоумение в глазах товарища и продолжил:

— Не так давно, лет двадцать назад было противостояние соседних княжеств, ты тогда еще мальчишкой был, наверное, не помнишь, но многие бежали за Грань. В прошлом году меня не было несколько дней, а потом на потоке появился новый мальчик.

Велесов теперь припоминал, что Вольговича не было несколько дней, он просто был в командировке. А затем у ратников появился очень одаренный адепт Кожемякин.

— Я его несколько дней выслеживал, вот уж и потаскал он меня тогда, но долго уговаривать не пришлось, согласился сразу, сирота, жил с теткой — пьяницей. Посмотри, какой парень стал! — продолжил профессор.

— То есть еще и уговаривать нужно? — удивился Велесов.

— Желательно, но по правилам, ты должен им предложить выбор. Конечно, если договориться не получится, Кощееч тебя по головке не погладит, но и испепелить не сможет, великокняжеских кровей всё-таки, — с определенной долей сарказма сообщил профессор.

— Понятно, — немного придя в себя от удивления, сказал Велесов.

— Я думаю, немаленький, уже руной поиска воспользовался? — спросил профессор.

— Обижаешь, — немного надувшись ответил собеседник.

— Ну, что там? Где место её прибывания? — выпытывал Вольгович.

— Город, — сухо ответил Велесов. Это его не очень радовало, так как с городом он знаком был плохо и концентрироваться было труднее.

— Ну, можно сказать, тебе очень повезло! Если она в городе, то видовые способности слабые, сам подумай, зачем им с опасным гибридом соседствовать? — с определенной радостью продолжил Вольгович.

— Согласен, — оценивая плюсы произнес Велесов.

— Тогда оформляйся и в путь дорожку. Удачи, — протягивая руку, начал прощаться Вольгович.

— А если всё-таки что-то пойдет не по плану? — протягивая руку в ответ, спросил Велесов.

— Если совсем всё будет плохо, ты знаешь, как со мной связаться, — пожимая руку, ответил Велесов.

— Спасибо, друг. Прощай.

Затем было оформление, выход к портальному камню, который находился глубоко под землей, в так называемых туннелях семинарии. Камень был здесь с момента постройки, его свойства были напрямую связаны с ландшафтом территории, поэтому семинария просто построилась вокруг него. Пользоваться порталом разрешалось крайне редко и только в определенных случаях. Он даже удивился, когда на выписном талоне значился портальный переход.

Глава 10

Портал отправил его прямо в город, на место частого прибывания адепта. Это было двухэтажное строение, находящиеся в небольшом дворе, здание делилось на два подъезда, возле которых стояли лавочки с расположившимися на них жильцами. Он снова использовал руну поиска, тоненькая нить указывала на окна первого этажа. Велесов тронулся в сторону окон. Женщины, до этого мило беседующие на скамейке обратили на него внимание и спросили:

— Молодой человек, вы к кому пришли?

Велесов немного растерялся сначала, а затем решил это использовать:

— Я пришел к Александре Тихомировой, мне сказали она здесь живет.

— А вы кто ей будете? — начала было одна из них. Но вторая быстро её одернула:

— Учится, наверное, вместе, чё пристала. Так, милок, съехали они, бабушка — Маргарита Львовна, померла, Царствие небесное, так и съехали. Сашка-то часто сюда приходит, ты вечерком приходи.

— Спасибо, — поблагодарил Велесов и пошел в сторону дороги.

Вслед он услышал:

— Зачем сказала? Вдруг это какой-нибудь негодяй! — Ой, и правда! Молодой человек, молодой человек! — окрикнула его бабка.

Велесов остановился. Бабка догнала его и впопыхах сказала:

— Милок, что-то лицо мне твоё знакомо?

Велесов тоже узнал её, какое-то время они снимали у неё комнаты в квартире. Когда он был маленьким, отец с матерью отправляли его за Грань, чтобы уберечь от недоброжелателей. Жили они недолго, несколько месяцев, вместе с теткой по материнской линии и двоюродной сестрой.

— Я тоже узнал вас Евдокия Максимовна, — с улыбкой сказал Велесов.

— Ой, каким красавцем стал! А я думала вы из города уехали. Как живете? — продолжала старушка.

— Так и есть. По работе приехал, решил студентке помочь, да, видимо, адрес не тот записал.

— Молодец! — потрепала его по щеке Евдокия Максимовна, — да, Сашке нашей помоги, милок, помоги. Она с отцом не живет. Он и бабушкину-то квартиру продал. В общежитии живет, там поспрашивай.

— Спасибо. Прощайте.

— Прощай, милок, прощай.

Велесову стало понятно, что стоит искать в другом месте. Он много раз использовал руну поиска, пока не нашел университет и общежитие, но и там Саши не было. Тогда мужчина решил вернуться назад к дому и снова использовать руну поиска. Как только он завершил начертание руны, вырвался сильный сгусток энергии, который указывал на то, что Александра где-то рядом. Велесов огляделся, вокруг было много девушек, сгусток стал истончаться и бледнеть, решение пришло само собой, он закричал:

— Александра, Саша!

Это была не лучшая идея, так как на этот зов обернулось несколько девушек. Все девушки были разного возраста, какая из них? Девочек в семинарии принимали в возрасте от 12 до 14 лет. Но как Велесов уже понял, ему не девочку нужно было искать, а девицу на выданье. Внезапно сгусток выровнялся в тоненькую струйку и указывал на худенькую девушку с широко распахнутыми глазами. Велесов не стал мешкать и пошел в её сторону. Внешность у девушки была не типичной для его мест: каштановые волосы с медным отливом, едва касающиеся плеч, янтарные глаза, худоба. Велесова это заинтересовало.

Он что-то говорил, она отвечала. Не заигрывала, не пыталась понравиться, как это делали другие. Просто отвечала, немного смущаясь. Сам не зная зачем, он потянулся к её руке, а она побежала. Бежать? От меня!?

Куда она направится, он уже знал, единственное безопасное место было поблизости. Бегала она быстро, но не так быстро, как он. Сумку, которую она швырнула в него, он поймал на лету и решил сразу перебраться на чердак. На месте мужчина оказался за тридцать секунд до её прихода. Наблюдал. Она грациозно обходила препятствия, затем остановилась, испугалась. Он прекрасно видел в темноте. Решил разрядить ситуацию, но встретился с сопротивлением, напором. Его это не расстраивало, а наоборот только раззадоривало. Теперь он точно решил, что так просто её не отпустит, будет уговаривать до последнего.

Внезапно появился чёрт, это было прямо скажем неожиданно, и вот тебе безобидный адепт называется? Пришлось обезвредить. У девушки участился пульс, её дурманящий запах будоражил, этого с ним раньше не случалось, ему требовалось отойти от неё. Сконцентрироваться. Поэтому он жестко оборвал все пререкания. Черта он обезвредил ненадолго, поэтому нельзя было терять времени и подать сигнал Вольговичу.

Но на вызов пришла химера, они не были знакомы лично, но он знал, что она страж границы. Бессмысленная беседа… И при давлении, внутренний зверь стал рваться наружу. Нужно уходить, иначе я не смогу сдержать его. А Саше не стоит этого видеть, он всё еще надеялся получить её согласие. Поэтому послушно ступил в портал, вычерчивая руны изменения пространства на своей ладони. Он решил разобраться с химерой на другой территории, но вместо неё появилась Саша, руна перестала действовать, химера была позади. А впереди — граница с царством полоза. Велесов решил сначала получить согласие адепта, а потом снова подать сигнал Вольговичу или в случае опасности выпустить внутреннего зверя.

Но для начала стоит её успокоить, поговорить на отвлеченные темы.

В лесу Саша была не так грациозна, как на чердаке, но это добавляло ей шарма, она не пыталась быть кем-то, она была сама собой. Придворные дамы производили неизгладимое впечатление на кавалеров, но за этим стояли годы тренировок и подготовки. На первый бал девушек готовили чуть ли не с пеленок: о чем вести беседы, как стоять, как танцевать и прочие. Во всем этом Велесов видел неестественность, от которой его мутило.

Когда она оказалась в его руках, захотелось прижать её к себе. Но он сдержался, отшутился. А затем вопросы про скрещивание, лицо девушки было задумчивым и огорченным. Он понял, что напомнил о неприятном опыте. И так захотелось раздавить того, кто это с ней сделал. Но девушка молчала и даже пыталась сменить тему разговора, он мог бы надавить, но не стал. И до сих пор при воспоминании об этом кулаки сжимались сами собой.

Появление Таниши не дало задать вопрос, который он должен был задать в самом начале. Когда царевна сообщила, что полозу приглянулась Саша, он был готов нарушить все дипломатические договоренности. Но затем перевел дыхание и стал думать, как учил Вольгович. Закрыть запах, первое что пришло в голову, тогда мы сможем протянуть время. Подать сигнал профессору или химере. Но и этого ему показалось мало, он решил начать брачный обряд. Тогда полоз не посмеет тронуть её до истечения срока руны.

Он развернулся, Саша была напугана, очень напугана. Но времени на успокоение не было, нужно спросить согласие, это важно не просто для протокола, а для него. Когда же согласие было получено. Он быстро нанес руны сокрытия на шею и запястья, а затем как по наитию вычертил связующую руну сначала на своем запястье, затем на её. Соединил запястье между собой. И тогда её близость опьянила его, ещё немного и он коснулся бы её губ. Почти расплывающимся сознанием ухватился за реальность, собрался и начал призыв профессора.

Химера не упустила шанс снова встретится с ним, значит зачем-то он ей понадобился, но это потом, а сейчас пусть вытащит нас отсюда.

Глава 11

Когда портал открылся на одном из скалистых островов принадлежащим воронам, Велесов сразу подумал о сделке. Только с помощью сделки можно было убраться с этой территории. Конечно, с воронами они не враждовали, а держали нейтралитет, как и с многим другими государствами. Но у воронов был сильный козырь в рукаве, они абсолютно легально могли пересекать границы, и более того, они их сторожили. Если кто-то или что-то несанкционированно оказывалось за Гранью, оно тут же отлавливалось.

Но эту химеру привлек не визит Велесова и не черт. Ей нужно было что-то другое. Иначе она создала бы переход совсем в другое место. Пока он это обдумывал. Саша стала терять сознание. Этого он никак предугадать не мог. Подскочил к ней, прощупал пульс. Он был в порядке, видимо, организм не выдержал двух портальных перелетов. Посмотрел на химеру, она на него. Затем проговорил:

— Чего ты хочешь?

Она поняла, что сейчас — в выигрышной позиции, и может просить, что угодно. И прокаркала:

— Мне нужна помощь.

Велесов усмехнулся:

— Как видишь, мне тоже.

— Я помогу тебе, а ты поможешь мне. Идёт?

Подозрительная сговорчивость. Но озвучивать этого не стал и проговорил:

— Идёт.

— Девушку оставишь здесь, показывая на двери в скале, продолжила химера.

— Нет. Я не могу её оставить, чтобы тебе не понадобилось, — твердо проговорил Велесов.

— Ты не в той ситуации, чтобы торговаться, красавчик! Наверху комната отдыха, внизу пещеры. Сейчас это место в моем распоряжении, поэтому решай, либо тащить её в пещеры, либо в комнату.

— Ты гарантируешь её безопасность? — спросил Велесов.

— В пещерах не обещаю, а в комнате её никто не тронет, — проговорила химера.

Велесов решил оставить Сашу в комнате, так как не знал, что может быть в пещерах, но точно, понимал, что разорвет химеру в случае опасности.

— Хорошо, — согласился он.

Поднял Сашу на руки и начал подниматься в сторону комнаты. Химера шла следом, открыла дверь. Он осмотрелся, внутри не было ничего подозрительного, осторожно положил девушку на кровать, вытащил из куртки фляжку, смочил её губы, она стала приходить в себя. Он прошептал:

— Спи, моя суженная.

Поцеловал её в лоб и вышел.

Химера уже спустилась к пещерам, ему оставалось догнать её. Когда они снова встретились, она сказала:

— Пошли.

Но Велесов не торопился, его интересовало, что ждет его в пещерах.

— Нет, сначала объясни, что за помощь тебе понадобилась?

Химера замешкалась, но тут же сдалась и сказала:

— Мой брат. Ему семь лет. Первая трансформация. Не может контролировать зверя. Он не в себе. Я перенесла его, чтобы отец не видел.

Велесов понял, что дело серьезное. Слабых воронов изгоняли из стаи, какой бы статус они не занимали.

— Нужно смотреть, — сказал Велесов.

Мальчика они нашли возле бьющего ключа из-под земли. Он был слаб, мужчина осмотрел его и спросил:

— Он родился таким или это проявилось с возрастом? — указывая на обильное оперение ребенка.

— Нет. Он стал таким после трансформации. Я была рядом и сразу же перенесла его сюда.

— Надеялась на живую воду? — прервал её Велесов.

— Да, — если слышно сказала она.

— Его нужно переправить в лазарет, я такое вижу впервые, нужно понаблюдать, — проговорил Велесов.

— Нет, лечи здесь, — огрызнулась она.

Велесов поднялся, большего всего его раздражала глупость. Но объяснить заботливой сестре, что она поступает неверно, крайне сложно, поэтому он решил пойти другим путем.

— Хорошо, возможно Вольгович с этим сталкивался, нужно чтобы он посмотрел. Сейчас я постараюсь с ним связаться.

— Нет, — забеспокоилась химера.

Велесов удивленно на нее посмотрел. Она продолжила:

— Нельзя пользоваться рунной магией на землях воронов, они это почувствуют, как я почувствовала твой призыв. Я могу открыть односторонний портал в семинарию, отправь Вольговича сюда.

— Односторонний? — удивился Велесов.

— Да, только мы можем открывать сюда проходы, другие не могут, — ответила химера.

— Хорошо, только девушку сейчас заберу, — сказал мужчина.

— Нет, девушка останется здесь, как залог того, что ты не обманешь, — твердо ответила химера.

— Мы так не договаривались! — пригрозил ей Велесов.

Химера не собиралась отступать:

— Я уже сказала своё слово.

Велесов был в тупике, он мог легко переломать кости вороне, но не мог выбраться отсюда. Остаться здесь было не выгодно. Вороны могли использовать его присутствие в своих дипломатических целях. Поэтому оставалось лишь взять с нее обещание и переместиться в семинарию.

— Пообещай, что позаботишься о девушке в моё отсутствие! — потребовал Велесов.

Химера скривилась, но обещание все-таки дала. Затем бросила портальный камень на землю, поднялся туман. Велесов подошел и через мгновение оказался возле семинарии. Конечно, внутрь она не смогла провести портал, все-таки не все барьеры могли преодолеть вороны.

Глава 12

Семинария представляла собой крепость со всеми дворовыми постройками: плацем, оружейными мастерскими, конюшнями, торговыми рядами. По краям высокого забора возвышались смотровые башни с зубчатыми переходами между собой. Такой тип строения позволял просматривать территорию со всех четырех сторон. Форт состоял из семи корпусов, в пяти из них располагались учебные аудитории и тренировочные лаборатории для каждого из пяти направлений, в последних двух находились комнаты адептов и преподавателей, а также лазарет.

Велесов решил зайти не с центрального входа, чтобы меньше привлекать внимания. Обошел охранный барьер, заставу и подошел к двери. К счастью, дверь была открыта. Он быстро прошмыгнул в коридор, пробрался к кабинету Вольговича и без стука ворвался внутрь.

Вольгович нисколько не удивился, а лишь спросил:

— Ты уже закончил?

— Нет. И похоже я втянул тебя в эту историю, — протараторил он.

— Хм… Как интересно, ну давай, выкладывай! — заинтересовался Вольгович.

То, что у Велесова зияла брачная руна, Вольгович заметил сразу, но решил не спрашивать, а послушать.

Велесов глубоко вздохнул и начал свой рассказ с призыва черта и появлением химеры, а закончил больным мальчиком.

Вольгович внимательно слушал, затем сделал паузу и сказал:

— Сможешь показать на карте?

— Да, наверное, смогу, — неуверенно ответил Велесов.

Друзья подошли к карте, которую знали как свои пять пальцев. На ней были нанесены границы разных территории, реки, озера, горы и хребты, но были и белые пятна, так называемы закрытые территории. К таким белым пятнам относилось государство воронов, они никого не допускали к своим владениям, даже в исследовательских целях.

Велесов знал, что рядом было море, горы и смешанный лес. Под такое описание могли подойти несколько островов, которые предположительно располагались рядом с границей Дремучего леса.

— Что ж, вероятнее всего это место, — ткнул пальцем в карту Велесов.

Вольгович улыбнулся и сказал:

— Может ну ёё, эту адептку. Адепткой меньше, адепткой больше.

Велесов схватил друга за плечи, и потребовал:

— Ермил, ты должен найти их, слышишь?

— Поумерьте свой пыл, юноша! — сказал Вольгович.

Велесов отпустил друга, отвернулся, заложил руки за спину и пошел в сторону окна.

Вольгович заулыбался, ему было приятно, что его друг нашел женщину, которая зацепила его. И не просто зацепила, а ради которой он готов совершать глупости. Он подождал минуту, пока Велесов остынет, и сказал:

— Голова нужна не токмо шапку носить! Руны поиска, кто использовать не пробовал!

Велесов заулыбался и сказал:

— Ермил! Дай, я тебя расцелую!

— Нет, нет! Увольте, такой чести мне не надо! — уже чуть ли не хохоча сказал Вольгович.

Велесов быстро соорудил руну поиска, которая указала на один из островов.

— Что ж, пока ты совсем голову не потерял, пойду собираться! — начал Вольгович и добавил:

— На свадьбу не забыть пригласить, Ромео!

Открыл дверь, которая прямиком вела в его спальную. Велесов не стал дожидаться, когда друг вернется, а направился в ректорат, чтобы отвлечь Кощееча.

Глава 13

Собрались мы быстро, так как кроме сумки у меня ничего не было. Я поднялась за ней в комнату на скале, пока Ермил Финистович и Кхира Бертрамовна ждали меня возле пещер. Химера была бледна, очень задумчива. Когда я подошла, она молча кинула камень на землю, нас обхватил туман и мы оказались в еловом лесу.

Запах елок был самым любимым, так как всегда означал только одно — праздник. До самой смерти бабушки, мы покупали живую ель, несли её домой перед самым Новым годом, доставали старые советские игрушки, и начиналось какое-то волшебство. С каждой игрушкой у бабушки была связана своя история. Одни игрушки они купили вместе с дедушкой, когда поженились, другие они делали все вместе. Были и необычные елочные бусы, бусины были разной формы и разного цвета. Они всегда привлекали моё внимание. Однажды бабушка проговорилась, что эти бусы подарила ей моя мама.

— Александра, идемте! У нас не так много времени! — оборвал мои воспоминания профессор.

Я пошла за ним, даже не шла, а перебегала, как горная козочка. Мы остановились, как только достигли какого-то барьера, который тонкой пленкой обтягивал высокие каменные стены. Вольгович что-то рисовал, но не использовал для этого кинжал и кровь, как это делал Велесов. У него было что-то наподобие ручки со светящимся шариком на конце. Затем пленка стала постепенно лопаться, образуя небольшую дыру. Он посмотрел на нас и шепотом приказал:

— Быстро! На ту сторону!

Я замешкалась. Химера, увидев мою растерянность, схватила меня за шиворот и как в предыдущий раз отправила в полет. В этот раз приземление было тяжелым. Я сильно ударилась, локти и колени сильно саднили. Попыталась встать, но боль резанула левую руку, я застонала. Вольгович и химера тут же оказались рядом, он попытался осмотреть место ушиба. Но тут же услышал твердое:

— В лазарет! Быстро!

Я подняла глаза передо мной стоял Велесов в белоснежных брюках и такой же рубахе свободного кроя. Ну точно доктор, чепца только не хватает.

— Дай хотя бы обезболить! — ответил Вольгович.

Велесов подошел ближе, еще раз оценил ситуацию и с ухмылкой сказал:

— Я сам, спасибо за помощь.

Вольгович отступил, мотнул в знак согласия головой и, уже повернувшись к Бертрамовне, сказал:

— За мной в левое крыло лазарета.

Я осталась лежать на земле, Велесов подошел, присел на колено и спросил бархатным голосом:

— Боль только в руке?

Я прислушалась к своим ощущениям, ноги были в порядке, но при попытке подняться рука снова завыла. Я вскликнула.

— Всё ясно. Сейчас я нанесу транквилизирующую руну, она на некоторое время ослабит боль, и я смогу безболезненно перенести тебя в палату.

Я немного напряглась, и руна какая-то странная, и не надо. Но Велесов уже нанес на кисть какой- то знак. Тепло стало растекаться сначала по руке, а затем перекинулось на спину, и я будто опьянела. Появилась какая-то уверенность, несокрушимость. И так и подмывало, всё ему высказать. Велесов хотел помочь мне встать, но я отмахнулась от него.

— Не надо я сама! — возразила я.

— Скоро действие руны пройдет, может все-таки позволишь помочь! — пытался вразумить меня доктор.

— Не нужна мне твоя помощь! — дерзнула я.

— Хорошо. Тогда следуй за мной! — развел руками мужчина.

— Нет, я с тобой никуда не пойду! Я домой хочу, верни меня домой! Быстро! Я требую! — пыхтя и краснея начала я.

— Требуешь? Ну надо же! Пока я могу от тебя что-то требовать, потому что сейчас ты под моим наблюдением! — немного повысив голос, заявил Велесов.

— Наблюдением? А кто меня бросил на краю света? Кто оставил на съедение врагам? — уже не сдерживаясь, начала я.

— Так было нужно, надеюсь мы закончили. А теперь госпожаТихомирова проследуйте за мной! И протянул руку вперед.

Не на ту напал, врагу не сдается наш гордый варяг! Накося — выкуси! Демонстративно развернулась и двинулась в сторону леса. Правда, далеко уйти мне не дали. Догнали, развернули к себе лицом и закинули на свою спину. Я пыталась вырваться, но мой захватчик не реагировал. Лишь плотнее ухватил за филейную часть. Я взвизгнула:

— Ты что себе позволяешь, маньяк?

— Маньяк? Так меня ещё никто не называл, — с усмешкой сказал Велесов, но хватку не ослабил.

Я барабанила здоровой рукой по его мощной спине, но будто в закрытую дверь стучалась.

Перед глазами мелькали бревенчатые избы, которые только на картинках можно было увидеть или в историческом музее. На каждом из них виднелась вывеска. Я такие только в учебниках видела. Было ясно, что это мастерские. Затем мы завернули за угол и оказались возле большого деревянного здания, куда, собственно, и нес меня Велесов.

Внутри было теплее, чем на улице. Дверь плотно закрылась за нами. На первый взгляд это была бревенчатая изба, только с широким проходом и высоким потолком. Голос доктора вырвал меня из рассуждений:

— Иван, принесите мазь из мяты, ромашки и шалфея. И общий набор при травмах.

— Слушаюсь.

— И ещё… дежурных.

— Будет сделано.

Затем поворот, еще поворот. Ивана я не видела, только отблески горящих ламп. Толчок, и мы оказались внутри какой-то комнаты. Здесь царил вечерний полумрак, который проникал через небольшие окна, украшенные короткими занавесками. Между окон располагался массивный дубовый стол на толстых ножках, покрытый белой скатертью, завершали всю эту композицию два таких же массивных стула, задвинутые внутрь. На противоположной стороне комнаты находилась белая печь, которая занимала большее пространство комнаты, а рядом стояла небольшая кровать, накрытая цветастым покрывалом. Велесов нес меня прямо к ней, аккуратно посадил и сказал:

— Саша, сейчас нужно будет переодеться и помыться.

— Хорошо, — ответила я. Помыться мне очень даже хотелось! Где тут душ?

— Раздевайся, — совершенно нейтрально сказал доктор.

— Чтооо? Вы в своем уме? Если вы решили, что, нарисовав вот эту штуку мне на руке, можете претендовать на всё, то сильно ошибаетесь! — вскипятилась я.

— Да? — немного удивленно переспросил Велесов. И добавил:

— Что же за штуку я вам такую нарисовал?

— Эту…свя… нет, брачную руну! Вот! — тыча запястьем ему в лицо, продолжала я.

— Хм… первый раз об этом слышу… Даже не знаю, кто вам такую ерунду сказал, — продолжал он.

— Вы издеваетесь? — уже насупив брови, спросила я.

— Ну, что вы? Я еще даже не начинал! — парировал Велесов.

— Ах, не начинал! Ломаете комедию, первый раз слышу, назвался женихом, так полезай в кузов…

О, боже… что я несу… какой кузов…почему именно сейчас нужно было вместо груздя сказать жених…

Велесов опешил, с его лица сошла ухмылка, и затем он выдал:

— Если я правильно понял, вы назвали меня своим женихом, так?

— Эээ…да. То есть нет, то есть это…

Я не успела договорить, как горячие руки обхватили моё лицо, притянули к себе. Он нежно провел пальцем по моим губам, будто будил во мне желание. Снова. Он был так близко, его бездонные глаза меня пленяли, заставляя забыть обо всём. Он едва прикоснулся своими губами к моим, вновь, но я не ответила. Внезапно отстранился, выдохнул. Подошел к окну.

В дверь постучали, на пороге стояли две девушки в длинных льняных рубахах, поверх которых были надеты расшитые передники.

— Георгий Васильевич, звали?

— Да, девушки помогите Александре с омовением.

— Будет сделано, — немного кланяясь, ответили девушки.

Велесов вышел из палаты.

Глава 14

Георгий…Георгий…такое простое имя, но как же тебя называть? Юрий? Егор? Гера? Жора? Вот про Жору точно нет. Велесов мог быть Юрием или Егором, но никак не Жорой. Размышляла я, пока девушки наливали большую лохань теплой воды, которая располагалась в палате за печкой. Затем они и раздеться мне предложили, но я отказалась это делать в их присутствии, попросила выйти. Они захихикали, но все-таки вышли. Сначала я сняла кроссовки, ароматы «ванили» наполняли пространство вокруг… Даа…хорошо, что раньше не сняла, а то бы женишок не полез целоваться, или наоборот плохо…Усмехнулась… Сняла брюки, футболку, куртку… Действие руны уже давно прошло, но боль была терпимой. Я забралась в лохань… Ссадины стало щипать…Но делать нечего, других-то вариантов нет. Обернулась в поисках мыла…его не было… Позвала девушек.

— Извините, а можно мне мыло? — немного стесняясь, спросила я.

— Да, сейчас принесу! — ответила одна из них.

Другая осталась меня разглядывать, очень смущая. Зачем же так смотреть? Почему-то вспомнилась общественная баня, куда мы с бабушкой ходили, когда в доме протекли трубы. Это зрелище я запомнила на всю жизнь. Но даже тогда, я не так смущалась, как теперь. А когда девица так и не убрала свой взгляд заявила:

— Что вы так на меня смотрите? На мне узоров нет и цветы не растут.

Девушка посмотрела мне в глаза и сказала:

— Думаю, какой ты метаморф. На химеру ты не похожа. Слишком тощая. Что за способности у тебя?

В каком смысле тощая? Себя-то видела в зеркало… Да, конечно, у меня не было таких выпуклостей, как у многих красоток, но и совсем доской я не была. И какие такие способности? Я решила не вступать с ней в перепалку, а расспросить про способности?

— А что у всех должны быть способности?

Девушка посмотрела на меня, как на умалишённую и ответила:

— Сюда только со способностями попадают. У меня, например, врачевание. Это у нас семейное, все мы знахари. А меня даже в семинарию пригласили, — перекинув косу через плечо гордо сообщила она мне.

— А ты тоже метаморф? — решила я подогреть её интерес.

Девушка сразу сдулась и сказала:

— Нет, метаморфами только избранные рождаются. А у нас определенная форма химеризма, кто-то в роду наследил, — как-то не весело продолжила она.

— Хм… а почему ты думаешь, что я метаморф? — не унималась я.

— Как тут не понять! Сам Георгий Васильевич с тобой возится, да и нас позвали тебя омывать, будто барыню какую.

Её слова как-то резанули, и словно оправдываясь ответила:

— Я не просила.

— Конечно не просила. Да разве откажешь. Тем более мы сегодня дежурим.

Послышались шаги, вторая девушка завернула к нам из-за печки.

— Вот, Александра, мыло с шалфеем. Я решила уточнить у Георгия Васильевича, какое можно использовать.

— Спасибо, — выдохнула я. И добавила:

— Можете отдохнуть, мне больше помощь не нужна.

Девушки переглянулись и вышли.

После того как с омовением было покончено, я выбралась из лохани. И поняла, что полотенца не было, как и одежды.

В палату снова, кто-то зашел. Положил что-то на стол и собирался идти.

Я решила воспользоваться ситуацией и завопила:

— Здесь кто-то есть?

Молчание, а затем смущенное:

— Это я, Иван. Принес мазь.

Ааа… Чтоб тебя… как же мне спросить…

— А санитарок нет в коридоре? — ляпнула первое, что пришло в голову.

— Не знаю, но в коридоре никого нет, — приглушенно ответили мне.

— Эмм… — начала я мяться. Может вы знаете, где здесь полотенце и одежда?

— Я доктора позову. И вышел.

Доктора? Нет… Только Велесова сейчас не хватало… Выбежать и содрать с кровати покрывало, но вдруг не успею…

Дверь распахнулась… Твердые шаги направлялись в мою сторону… Сердце сильно стучало в висках… Я не придумала ничего лучше, как спрятаться за лохань…

Передо мной стояла женщина в таком же белом наряде, что и у Велесова.

Она строго осмотрела меня, а затем выдавила:

— Ну, и что у нас стряслось, Александра Олеговна?

— Я… я не могу найти полотенце. И одежду.

— Понимаю, сейчас вам принесут, а также ваш ужин, но только после процедур, — сказала женщина.

— А что же мне все это время голой стоять? — недоумевая, спросила я.

Женщина расхохоталась, нет, сейчас я вам нанесу мазь.

Затем прошла к столу, взяла что-то, вернулась ко мне. И сообщила:

— Подойдите ближе. Не бойтесь. Чего я там не видела?

Как-то она сумела расположить меня к себе, я собралась и, прикрываясь руками, проследовала к ней.

Женщина действительно, ничему не удивилась. Быстрыми, легкими движениями нанесла мазь на место ушиба и сказала:

— Вот и всё.

Дверь распахнулась, и что-то снова положили на стол.

— А вот и ваша одежда и ужин.

Затем женщина принесла одежду и сказала:

— Одевайтесь. На сегодня ваши процедуры закончены. Ужинайте и отдыхайте. Завтра утром у нас будет осмотр. Всего доброго. Женщина очень мило улыбнулась и ушла.

***

Голод был неимоверный, на постели лежали рубаха светлых тонов и такие же тапочки, чем-то напоминающие вязанные балетки. Я быстро надела рубаху, она была немного грубовата к телу. Но двигаться в ней было удобно. Подошла к столу и увидела свой ужин. На подносе лежали несколько деревянных мисок, прикрытых бело-синим ручником, глиняные кринка и чашка. Вся посуда была украшена резными узорами. Я была в восторге от такой роскоши. Раньше я только на картинках могла это видеть. Тут же лежала деревянная ложка. Я взяла её в руки, она была очень красивая. Узора такого я раньше не видела, хотя бабушка, зная о моем увлечении древними предметами, покупала различные тематические альбомы, среди которых были зодчество и роспись. На ощупь ложка была очень гладкой, черенок был украшен резными элементами, а лопасть покрывали затейливые узоры, чем-то напоминающие гжель.

Я осторожно подняла расшитый ручник, и моё внимание сразу привлекли ватрушки, румяные, едва теплые, рядом стояла каша, пахла она приятно, на отдельной тарелке лежали зеленый лук и хлеб. Живот предвкушающее заурчал…Я схватила кринку, наклонила к чашке и увидела, как она наполняется молоком. Отпила, на магазинное не было похоже, едва сладковатый привкус приятно удивлял. Затем принялась за кашу, честно говоря, не когда не любила кашу, бабушка всегда уговаривала съесть ложечку. Но сейчас, даже не заметила, как тарелка опустела. Может какие-то добавки добавляют, промелькнуло у меня подозрение… К ватрушкам я приступила, уже утолив голод. Сладкие нежные воздушные, почти такие же, какие готовила бабушка. Я дожевывала вторую по счету ватрушку, запивая молоком, как осознала, что буквально вчера была в общежитии, и думала, как жить дальше, чем платить, стипендию начислили бы лишь в сентябре, а еще два месяца. Возвращаться к отцу не было никого желания, а после последней стычки с Зоей Петровной и вовсе любой другой вариант был предпочтительней. Я доела, накрыла всё ручником с забавным орнаментом, состоящим из веселых звериных мордочек, задвинула массивный стул к такому же столу и отправилась в кровать.

Глава 15

Заснула я моментально, и, видимо, крепко спала, так как не слышала, как заходили дежурные, подкинули дрова в печь, принесли два ведра воды. Когда я открыла глаза, солнечный свет пробивался через занавеси на окнах. На столе уже не было подноса, но появился глиняный горшок, наподобие вазы, с полевыми цветами, из этого букета знакомыми были только ромашки. Я подошла к столу, обхватила двумя руками горшочек и поднесла к себе, нежный и в то же время терпкий аромат коснулся кончика моего носа, я невольно улыбнулась. Стук в дверь прервал моё общение с букетом. Я обернулась и брякнула первое, что пришло мне на ум:

— Войдите.

Дверь распахнулась, показывая гостя. Это был Велесов. Бодрый красивый с гладковыбритым лицом, рубаха, едва скрывающая мощную грудь, я даже немного залюбовалась. Ух…Саша…Куда ты смотришь!

Велесов сделал вид, будто не заметил провоцирующих взглядов в свою сторону, а всё своё внимание направил на букет.

Внезапно омут темных глаз приобрел хищный блеск. Мне захотелось отступить в сторону, но я осталась на месте. Он закинул руки за спину и как ни в чем не бывало заявил:

— Не знал, что вам прописали ароматерапию!

— Ароматерапию? — не понимая о чём идет речь, продолжила я.

— Конечно, — Велесов двинулся ко мне, аккуратно взял букет из моих рук и продолжил, — у Matricaria, Epilóbium, Centauréa, Achillea nobilis различные целебные свойства, эти растения часто используют для создания мазей, настоек и других препаратов.

Я ничего не поняла, кроме того, что растения, которые он перечислил имеют лечебный эффект. Но одно дело прикинутся дурочкой, а другое …А ладно… подыграю:

— Ммм… прекрасно, значит, я скоро буду, как новенькая! — стараясь выдать совершенно естественную улыбку, продолжила я и потянулась за букетом.

С лица Велесова, в свою очередь, сошла ухмылка, и он серьезно сказал:

— Я вижу, что чувствуете вы себя хорошо, значит, пора закончить процедуры. Подошел к окну, дернул за створку, в комнату ворвалась утренняя прохлада, и выкинул мой букет вместе с горшком.

Я была настолько поражена, что несколько секунд просто молчала, переживая весь ужас от случившегося, а потом подступила злость, и я не стала её сдерживать:

— Как вы посмели? Это же глина! Такие горшки в 7–6 веке делали, а может быть и позже! И рванула к окну.

— Что? — с определенным недоумением произнес мужчина.

Я перекинулась через подоконник и увидела, что горшок был целым, лишь горлышко немного пострадало. Окно располагалось недалеко от земли, если хорошенько перекинуться через подоконник, то можно будет его достать. Я не стала мешкать, оттолкнулась от пола и почти дотянулась до горшка, как почувствовала горячие руки на своей талии, которые сильно обхватили её и потянули вверх. Но я не собиралась так просто сдаваться, горшок был так близко. Снова предприняла попытку, но Велесов навалился на меня всем телом так, чтобы я не смогла вырваться, прижимая грудью к подоконнику. Даже боюсь подумать, куда упиралась моя филейная часть.

В этот момент дверь открылась, и внутрь прошла врач, которая предупреждала вчера об утренним обходе. За ней шли дежурные, неся что-то на подносе, но мы были увлечены борьбой и не заметили этого. И лишь, когда поднос одной из девушек рухнул на пол, Велесов освободил меня из объятий, давая возможность выпрямиться и осмотреться.

На одной из дежурных девушек не было лица, вторая в спешке собирала то, что рассыпалась на пол. А врач, высоко подняв голову, сверлила Велесова, затем заложила руку за руку и сказала:

— Георгий Васильевич, а что вы делаете в палате моей пациентки?

Велесов быстро отреагировал:

— Шёл мимо, услышал шум, решил проверить все ли в порядке!

Я стояла рядом и думала, врет как дышит…И не стыдно…Но, если врет, значит чего-то опасается, а Велесов, пока единственный, кому можно хоть немного доверять. Я промолчала.

— И что же произошло? — продолжала наседать она.

— Да в общем-то всё в порядке, — выкручивался Велесов.

— А может быть у Александры, есть что добавить? — женщина многозначительно на меня посмотрела.

Рассказывать о том, что произошло глупо, а вот прикинутся дурочкой самое то.

— Нет, мне нечего добавить.

— А вот мне есть, что добавить, — внезапно вклинился Велесов.

— И что же? — удивленно спросила женщина.

— Увидимся после обеда! — чмокнул меня в щёку и как не в чем не бывало отправился в сторону выхода.

Мы удивленно переглянулись с дамами. А когда Велесов ушел, врач осмотрела меня, сказала, что всё в порядке. Предложила умыться и подождать выписки. Затем все трое вышли из палаты.

Я немного посидела на кровати, затем решила проверить, как же мой горшок, подошла к окну, но его не обнаружила, только изрядно потоптанные остатки букета. Вздохнула…Направилась к лохани, к моему удивлению, на полу лежал ушат, обвитый толстыми железными кольцами. Таких я точно раньше не видела. Внутри лежала щетка и какая-то баночка с непонятной кашицей, мыло и ручник. Я сходила за ведром, которое стояло рядом с печкой, вода нагрелась, поэтому была теплой. Вернулась к ушату, все вытащила из него и залила часть воды внутрь. Вода не уходила, быстренько умыла лицо, почистила зубы этой кашицей, на вкус она напоминала мяту с активированным углем. Но дыхание вроде свежее.

Я услышала, как дверь снова распахнулась, кто-то прошел внутрь и положил что-то на стол. Я выглянула из-за печки, рядом со столом стояла одна из дежурных, что вчера приносила мыло. Я направилась к ней.

Разговор начала она:

— Принесла завтрак и решила узнать, может быть что-то нужно?

На самом деле нужно, и очень- очень… То ли из-за стеснения, то ли не хотелось, но спросить про туалет, я забыла… И совершенно не смущаясь заявила:

— А где у вас дамская комната?

Глаза у девушки распахнулись, она непонимающе переспросила:

— Какая комната?

Так тяжелый случай:

— Где у вас туалет?

— Что? — не понимая, переспросила она.

— Боже! У вас что туалетов нет? Как же вы нужду справляете? — начала паниковать я.

— Вы про отхожее место спрашиваете?

Отхожее или не отхожее я не знаю, приподняла еще одну попытку объясниться:

— Там можно облегчиться?

Она покраснела, но мотнула головой.

— Веди! — скомандовала я.

Глава 16

Я вернулась в палату под впечатлением, зияющая дыра в деревянной коробке — это туалет? Но всё-таки лучше, чем открытая местность. Завернула за печку, к лохани, помыла руки и подошла к столу. Сняла с мисок ручник. Ммм… на завтрак у меня был какой-то отварной овощ, чем-то напоминающий сладкую редиску, отварные яйца, хлеб и какой-то отвар из ягод и трав, очень приятный на вкус. Я всё съела, может быть свежий воздух так влияет… А воздух действительно отличался от городского, какая-то свобода чувствовалась в нем. Да, за всю свою прожитую жизнь в городе, именно сейчас, находясь неизвестно где, неизвестно с кем, я чувствовала себя свободной. Как будто камень с груди сорвали или крылья развязали…

В дверь снова постучали, на пороге стоял Ермил Финистович, лицо его было уставшим, как будто он провел несколько бессонных ночей. Он не стал заходить, а лишь обвел меня взглядом и сказал:

— Саша, мальчик пришел в себя и просит увидиться с тобой.

Я тут же вскочила с кровати и направилась в его сторону. Мы вышли, долго шли по коридору, затем завернули в какой-то проход, ведущий в другое здание, здесь было холоднее, и стены были не бревенчатые, а каменные. Снова череда коридоров, зачем так далеко друг от друга строить? Подошли к высокой стальной двери, чем-то напоминающую, входные двери подъездов. Только цвет у двери был странный — серо-буро-малиновый в золотистых искорках. Вольгович достал свой непонятный прибор, надавил на него, он загорелся, словно фонарик, нарисовал какие-то непонятные знаки и с двери стала сползать эта непонятная краска, оставляя после себя чистый металлический блеск.

— Это что, магия? — удивленно спросила я.

— Можешь и так называть, — сухо ответил Вольгович, дернул за ручку и продолжил, — а ты способная девочка!

Мы зашли внутрь, передо мной открылась большая площадка с различным оборудованием, чем-то смахивающим на компьютеры, шкафы с колбами и пробирками, доски в человеческий рост с различными вычислениями, в воздух стаял запах, пропитанный какими-то препаратами.

— И где же мальчик? — немного растерянно произнесла я.

— За этой дверью, — показывая на другую металлическую дверь, сказал Вольгович, — но сначала я хотел бы взять у тебя ДНК-тест, если ты не против?

— ДНК- тест? Зачем? — удивилась я.

— В каждом генофонде содержится общая информация о виде, если твой генотип совпадет хотя бы с одним из генофондов, нам будет легче тебя обучать, раскрывать твои способности. Но ты можешь отказаться, — совершенно спокойно произнес он.

Из всей этой информации, я поняла только, что это поможет понять кто я. А это было уже интересно.

— А что нужно для этого сделать?

— Сдать свой биологический материал: волосы, ногти, слюну и кровь. Этого я думаю, будет достаточно.

Хм… вроде бы с волосами и слюной всё понятно, но кровь… И потом отдавать просто так не буду, попробуем поторговаться… В памяти сразу всплыло воспоминание, мне восемь лет и мы идем с бабушкой по рынку мимо разложенных товаров, и наше внимание привлекает арбуз, мы переглядываемся и понимаем, что денег на него точно нет, так как мы уже купили десять килограмм муки и сахара, и везем всё это на двухколесной тележке, за этим, собственно, и приходили. Но моя бабушка — Маргарита Львовна, так просто не сдается, она не одну войну прошла. Работала в тылу, и на фронте успела побывать. Много чего видела, но редко рассказывала. Бабушка подошла к продавцу и ненавязчиво стала спрашивать, откуда приехал, как здоровье, устал ли…Так слово за слово, а про арбуз ни слова. Затем стала выбирать арбуз, продавец оживился, стал принимать активное участие и в конце, бабушка достала кошелек, открыла, а там одна мелочь… Стала набирать… Продавец уже так проникся, что отдал даром этот арбуз…Да, она не торговалась, как это делают другие бабки, она с какой-то любовью относилась к людям и люди тянулись к ней.

Я вернулась из своих воспоминаний и сказала:

— Для начала, я бы хотела узнать, где мы сейчас находимся, и почему я сюда попала?

Вольгович улыбнулся уголками рта и ответил:

— А ты не промах, верно?

— Наверное, — пожала я плечами.

— Мы находимся в учебном городке, сюда попадают только одарённые, не вдавался в подробности, каким образом происходит отбор. Но когда приходит время, дело с информацией об адепте появляется в хранилище архивариусов. Они передают его на соответствующую кафедру, а если есть сомнение, то ректору на стол. После подписания договора, адепт проходит обучение на близком для него направлении: зоологии, ботанике, архиведении, ратном или ремесленном деле.

— Но я уже учусь на историческом факультете! — возразила я.

— Если ты подпишешь договор, все предыдущее аннулируются!

— А если я не хочу! — не унималась я.

— А разве Егор не спросил твоего согласия? — прищурив глаза, спросил Вольгович.

— Нет, — твердо ответила я.

— Хм… потирая подбородок, сказал мужчина.

— Значит можно не сдавать кровь? — переспросила я.

— Можешь не сдавать, если не хочешь узнать, почему ты оказалась здесь!

А Финистович тоже торгуется не плохо…

— То есть у меня есть какие-то способности?

— Только адепты со способностями, причем скрытыми, попадают в нашу лабораторию.

Ах, вот что это за комната — лаборатория!

— Интересно, и часто к вам в лабораторию адепты забредают?

— Как ты уже успела понять нечасто. Иначе бы тут стояла живая очередь. Если не готова сдавать ДНК-тест, хотя бы подумай об этом. А сейчас прошу к пациенту, — указывая на знакомую дверь, сказал Вольгович.

— Я, пожалуй, подумаю, — ответила я, направляясь к двери.

Когда дверь захлопнулась за нами, я увидела небольшое помещение без окон, стены в светлых тонах. Кровать, на которой лежал мальчик лет десяти, теперь он напоминал абсолютно нормального ребенка, только изможденного сильной болезнью. У него было бледное лицо, капельки пота покрывали лоб. Мальчик спал или был без сознания. Все его тело было в проводах, которые тянулись к приборам измерения, как в бразильских сериалах. Рядом с кроватью, на кушетке сидела Кхира, под её глазами пролегли тени, небольшая бледность кожи, показывала, насколько тяжело ей далась эта ночь.

Она посмотрела на меня, крик о помощи читался в её глазах. Я не решительно посмотрела в ответ и начала движение в её сторону. Вольгович подошел к приборам, сверил какие-то данные. Повернулся к нам и спросил:

— Как давно он уснул?

Несколько минут назад, — прошептала Кхира.

— Показатели стабилизируются, будем надеяться, что лихорадка миновала, — перевел взгляд на Кхиру, — можете отдохнуть в моем кабинете, привести себя в порядок. А если потребуется, я вас позову.

Химера замотала головой:

— Я не оставлю Тахира. Мне спокойнее с ним рядом.

— Хорошо, — не стал настаивать Вольгович, — Егор должен был сделать запрос в Великокняжеский архив, мы пока ищем катализатор, подобной трансформации. Пока мальчику ничего не угрожает, но как болезнь поведет себя дальше, мы не можем предсказать.

— Когда я смогу забрать его домой? — спросила Кхира.

— Боюсь, что о выписке не может быть и речи! — строго ответил Вольгович.

— Но мы не можем здесь находится долго! — парировала химера.

— Да, и вам стоит уладить этот вопрос, — продолжал наступать Вольгович.

— Мы и так слишком рискуем, находясь здесь! — злилась химера.

— Да, мы тоже рискуем, помогая вам! — ответил Вольгович.

Химера убрала руки за спину, но я видела, как она сжала их, и процедила сквозь зубы:

— Мой брат и я очень признательны за то, что вы сделали для нас. И вы правы, мне стоит отдохнуть, — перекидывая взгляд на меня, химера продолжила, — Саша, можешь сопроводить меня?

— Да… — растеряно протянула я.

— Замечательно, она быстро вспорхнула с кушетки, обхватила меня за руку, и мы направились в противоположную сторону от кровати к ещё одной двери, которая находилась справа от входа. Эта была комната, точно также обставленная, как и палата, где недавно находилась я. Похоже, что дизайнер был один на всех.

Как только мы зашли, Кхира развернула меня к себе и на своем языке начала говорить:

— Я не знаю, почему Тахир зовет тебя, но у нас есть три дня. Я редко кого прошу об одолжении, но я умоляю, помоги.

— Я бы рада помочь, но я не знаю как. Я не врач, — всплеснув руками, ответила я.

— Должна знать! Тахир не ошибается! Он не обычный ворон, в его жилах течет первородная кровь. Его мать единственная, за несколько веков, смогла выносить и родить его. Он унаследовал не только силу нашего отца, но и дар прорицателя от матери.

— А где же сейчас его мать? — почему-то спросила я.

— Её больше нет с нами, она подарила жизнь Тахиру, в обмен отдав свою.

— Мне жаль, я тоже потеряла маму, — проговорила я.

— Твоя мама первородная? — заинтересовалась химера.

— Не знаю, что это значит?

— В нашей стае существует легенда о зверолюдях. Когда-то трое братьев правили Миргородом. Жили они в согласии и здравии. Но зависть поселилась в сердце одного из них, и он развязал войну. Братья губили жителей своих селений, уничтожали посевы, травили колодцы. И тогда люди взмолились, обращаясь к Солнцу, Луне и Земле. И небесные светила ответили на их призыв, посылая на землю обетованную, воинов, то ли людей, то ли зверей. Не могли они продолжать род свой и рожать себе подобных. Как только мирная жизнь настала, не было места зверолюдям среди обычных людей, и смиловались Солнце, Луна и Земля, и дали созданиям своим продолжать род от себе подобных и смертных мужей и жен. В селениях стали появляться необычные дети. Их боялись и пытались истребить. Зверолюди ушли в дремучий лес, спасая своих детей. С тех пор пролегла граница между нашими землями. А мы стали стражами. Никто из смертных не смел просто так пройти на нашу территорию, никто из наших детей не смел появиться за Гранью. Так продолжалось несколько столетий, но наши стаи росли, и каждая жаждала новых территории. Войны начались среди стай. И теперь Грань была спасательным местом для наших детей.

Мы — стражи держим нейтралитет со всеми. Нам нельзя находиться на чужих землях, нам нельзя помогать и принимать помощь. Но я не смогла найти другого решения. Я обещала беречь Тахира. Его мать была из рода первых зверолюдей, чистокровных воронов, женщины в их стаи очень ценились, их оберегали и отдавали замуж только по зову крови, — с какой-то нескрываемой горечью закончила она.

Я начинала понимать, что это я вляпалась по самую…

— Но я ничем не отличаюсь от обычных людей! — начала возражать я.

— Ты женщина, у женщин дар спит, или он не настолько очевиден, как у мужчин! Я переняла частичный дар отца, так как моя мать была человеком. Я не могу перевоплотиться в ворона, я не могу видеть, ощущать этот мир, как мои собратья! Но Тахир указывает на тебя, значит у тебя есть дар! Слышишь?

— Но… — начала было я.

— Так! Саша, у нас есть ровно три дня, чтобы узнать твой дар, инициировать его, развить и помочь Тахиру, понятно?

— Понятно, самый быстрый способ — это ДНКа-тест. Но я боюсь, — честно призналась я.

— Я не знаю, что там за тест! У нас существует обряд, нужно пройти огонь, воду и медные трубы. Надежный способ, — предложила Кхира.

— Неее, не надо! Я лучше ДНКа! — запротестовала я.

— Но если твой дээнкА не поможет, будет по-моему, поняла?! — с угрозой произнесла Кхира.

— Да… — пролепетала я.

Хрен редьки не слаще, что то зараза, что это.

Глава 17

В дверь постучали, мы с химерой переглянулись. Она ответила:

— Что-то с Тахиром?

— Нет, нужно поговорить.

Химера настороженно встала с кровати, я со стула, мы двинулись в сторону палаты, где лежал Тахир.

Мальчик все также спал, легкий румянец стал появляться на его щеках. Вольгович стоял у мониторов, что-то проверяя. С другой стороны стоял Велесов, опираясь руками об стол, на котором лежал сверток, напоминающий карту, казалось, что он никого не замечал. Лицо его было сосредоточено, натянутые скулы выдавали беспокойство. Мне так захотелось подойти, обхватить его шею руками, прижаться к его мощной груди, вдохнуть его медовый запах, прошептать что-то нежное…О чём это я! Что это за мысли такие! Я неуклюже пошатнулась назад и врезалась в стену. Это было ошибкой, мужчина тут же перевел взгляд на меня. Его зрачки расширились, руки напряглись, показывая рельеф мышц. Рот расплылся в самой обаятельной улыбке. Можно сказать, теперь я поняла, что значит растаять, как мороженное. Если бы не Кхира, я бы стояла и ждала…

— Нашла время в мечтах летать, — прыснула на меня химера.

Я тут же вздрогнула. Велесов повел бровью, ладони сжались в кулаки, но это была минутная слабость, так как он тут же собрался, замотал головой будто сбрасывая наваждение, перевел взгляд на Вольговича и сказал:

— Ермил, позволишь мне рассказать?

— Да, — разворачиваясь к нам, бросил ему Вольгович.

— Ну, что дамы? Запрос в архив я сделал еще вчера, как только мы удостоверились, что мальчик миновал кризис. К сожалению, ответ не располагает к радостному исходу.

Химера напряглась и выдала:

— Что это значит?

Я тоже не поняла, что это значит. Так и подмывало сказать: А поподробнее?

Вольгович перехватил эстафету:

— По всем показателям и анализам, которые мы успели собрать у мальчика — лучевая болезнь.

— Что это? — с ошарашенными глазами спросила Кхира.

— Это очень плохо, — пробормотала я. В памяти сказу всплыли кадры с Чернобылем. У нас в городе располагался госпиталь для больных, пострадавших от радиации. Мы иногда проходили мимо него, некоторые больные, которые смогли оправиться после болезни находились во дворе госпиталя. Их можно было разглядеть, через щели в заборе. Они выглядели, как зомби. Жуткое зрелище.

— Да, — поддержал меня Велесов.

— И что делать? — взволновано произнесла Кхира.

— У нас есть данные, что на территории Темного леса, есть целебный источник, но добраться до него очень не просто, — продолжил Велесов.

— Я пойду, дайте карту! — потребовала Кхира.

— Нет, ты отправишься в стаю, и попытаешься найти того, кто травил мальчика все эти годы, — строго сказал Вольгович.

— Годы? — с определенной злостью произнесла Кхира.

— Да, ты не ослышалась. Наш организм способен перенести любую радиацию, ты и так это знаешь. Но здесь особый случай, элемент, которым травили мальчика, мы нашли в крови, и науке он не известен, а это значит…

— Кхира выпрямилась, посмотрела Вольговичу в лицо и произнесла:

— Не продолжай, я и так знаю, что это значит…

Весело, конечно, только я одна не понимаю, или Велесов тоже не вкуривает в чем тут дело, ой, где мои манеры, не вразумляет…Я посмотрела на него, он уловил мой интерес и одними губами произнес:

— Позже…

Позже…Закатила глаза, но провоцировать его не стала.

— А что же будет с Тахиром? — продолжала Кхира.

— Я останусь с ним, я оформил его, как пациента с не выявленным химеризмом, такая практика у меня уже была, поэтому вопросов не должно возникнуть. Сейчас он стабилен и быстро идет на поправку, но беспокоить его нельзя, радиация могла повлиять на мозг, на мутаген, поэтому он останется под моим присмотром, — твердо произнес Вольгович.

— Я оставлю его, если только ты дашь Архур кухир, — сказала Кхира, сверля Ермила взглядом.

Кровная клятва, — перевел мой встроенный переводчик.

Вольгович закатал рукав на своей безупречно белой рубашке и обратился к Велесову:

— Егор, позвольте свой кинжал!

Велесов медлил, будто решал задачу в своей голове, но затем вытащил уже знакомый мне кинжал и передал другу.

Кхире не нужно было закатывать рукава, так как под плащом, её фигуру украшал костюм: топ с толстыми бретелями и широкие брюки темного цвета. Она подошла к Вольговичу, они переплели руки будто собирались бороться. Ермил смотрел ей прямо в глаза, она не отрывалась от его, какое-то напряжение стало наполнять комнату. Мужчина вложил кинжал между их ладонями так, чтобы лезвие касалась их. Велесов подошел ко мне, коснулся пальцами моей руки и прошептал:

— Не бойся…

Я как бы и не боялась, столько событий произошло за эти двое суток, что даже удивляться сил не было.

Затем Ермил начал говорить какие-то слова, мой внутренний переводчик молчал, в какой-то момент Вольгович замолчал, и они с большой силой сжали ладони, а Кхира сказала на своем языке:

— Я принимаю твою клятву.

Они разжали руки, крови не было, только небольшой шрам на ладонях у обоих свидетельствовал об их клятве, ярко-красный у него и бледно-розовый у неё.

— Теперь я готова уйти, — сказала Кхира.

— Не всё так просто, — проговорил Велесов. — Твоё появление скрыть не удалось, поэтому придется объясниться с ректором.

Кхиру перекосило, и она хотела что-то сказать, но Вольгович прервал её:

— Мы представили всё так, будто вы помогли Велесову в доставке адепта в семинарию, поэтому беспокоится не о чем.

— Вы же знаете, мы не можем лгать! — продолжала Кхира.

— Это и не придется делать! Сейчас нашего ректора интересует Александра, а не вы, поэтому видите себя как обычно, — возразил Велесов.

Кхира заложила руки на груди, было видно, что затея ей не нравилась, но она ничего не сказала.

— Я? — возмутилась я.

— Спокойно, Саша! Я тебе всё объясню по дороге в ректорат, — начал было Велесов.

— Знаю я, как вы объясняете! Пусть лучше Ермил Финистович объяснит, быстрее дело будет.

Вольгович немного удивился, даже усмехнулся и сказал:

— У тебя смышлёная невеста, Егор!

— Ты правильно подметил, дружище! — с ухмылкой парировал Велесов.

— Я не поняла, так кто-то что-то объяснять будет? — все так же возмущалась я.

— Будет! Пошли уже, — буркнула химера и повела меня к двери, которая соединяла лабораторию и палату.

— Стойте! — резко закричала я.

— Что ещё? — недовольно продолжала химера.

— Я хотела бы сдать ДНКа- тест.

— Что? — удивленно произнес Велесов, повернулся к Вольговичу и, требуя объяснений воскликнул, — Ермил!

Вольгович сделал вид, как будто не заметил и совершенно невозмутимым тоном сообщил:

— После встречи с ректором, вы можете сдать тест, как пройти в лабораторию, вы уже знаете. Но я думаю, Егор вас проводит.

— Ермил? — снова произнес Велесов.

— Позже поговорим, Кощееч не любит ждать, — улыбаясь одними глазами продолжил Вольгович.

***

Мы снова петляли какими-то коридорами, пока не вошли в просторный холл, обставленный в готическом стиле: небольшие диванчики, обитые красным бархатом, картины в позолоченных подрамниках, резные окна в темных тонах, высокая люстра со свечами вместо лампочек и даже камин.

— Это приемная, присаживайтесь, думаю Афанасий Таносович, сейчас нас примет, — прерывая тишину, сказал Велесов.

По пути сюда, Егор всё-таки объяснил, в чем тут дело. Оказалось, что этот ректор был очень заинтересован в моем прибытии, и даже появление ворона его не смущало, хотя по древнему соглашению, он мог потребовать со стороны стражей объяснений, или даже компенсацию. Стены семинарии были не прикосновенны, сюда могли попасть только адепты. Что от меня хотел Таносович было не ясно, ни мне ни Егору.

Мы присели на диваны, и буквально из неоткуда появилась длинноногая красавица в облегающем платье, которое подчеркивало все её прелести. Мы с Кхирой переглянулись, понимая, что наша самооценка покатилась вниз и даже ручкой не помахала. Егор не обратил на нее внимание, лишь проговорил:

— Встреча на полдень!

И тут я вспомнила, что у меня же выписка! Я повернулась, схватила его за руку и протараторила:

— А как же моя выписка?

— Всё в порядке, Мирослава Силовна предупреждена, и все соответствующие документы у меня, не переживай, он погладил мою руку, и накрыл своей теплой ладонью.

Мирослава Силовна — какое чудное имя, но этой женщине шло. Она была и милой, и сильной.

— Хорошо, — выдохнула я. Но руку не убрала, так было спокойнее.

Глава 18

Первым пригласили Егора, мы остались с Кхирой вдвоем. Она аккуратно села рядом со мной, как только Велесов исчез в проходе массивных резных дверей.

И шепотом начала говорить на своем языке:

— Помни, Саша, о нашем договоре. Сегодня я уйду, а ты останешься здесь.

Я не ответила, а лишь мотнула головой. Было чувство, что нас слышат.

Она, видимо, тоже подозревала что-то подобное. Затем сняла с шеи какой-то предмет, попросила разжать ладонь, вложила мне что-то напоминающее амулет и прошептала на ухо:

— Никому не говори, что понимаешь язык, даже жениху. Надень мой амулет, он поможет.

— Но? — не понимая, спросила я.

— Он будет в опасности.

Я надела на себя амулет и прошептала:

— Рахагара.

Она похлопала по моему плечу и сказала:

— Сейчас меня пригласят.

Действительно, из неоткуда появилась длинноногая красавица и звонко произнесла:

— Ахрах Кира Бертрамовна.

Она встала, расправила плечи и двинулась в сторону двери. Как только двери распахнулись, на встречу Кхире вынырнул Велесов. Было видно, что он пытается погасить злость, как ранее в палате. Мне было не по себе. Я обхватила себя руками. Злость на лице Егора сменилась досадой и волнением, и он ринулся ко мне. Первое что он спросил:

— Саша, ты боишься меня?

— Что? Конечно, нет. Чего тебя бояться?! Я боюсь вашего ректора, уж очень много жути он наводит на всех остальных.

Велесов просветлел:

— Да, Афанасий Таносович умеет это делать, наводить жуть. А затем совершенно серьезно спросил:

— Ты когда-нибудь видела живых медведей?

— Нет, — немного задумчиво ответила я.

Велесов хихикнул, а затем добавил:

— Совсем? Никогда?

— Ну, конечно нет. У нас медведи не водятся, наверное. Я как-то не интересовалась этим вопросом.

— И в зоопарке не видела? — продолжал Велесов.

— Нет, когда мы ходили, медведей не привозили, — не понимая, к чему он клонит, продолжала я.

— Ясно, — не теряя энтузиазма продолжал он, — а хочешь увидеть?

— Нет, точно нет, — твердо отрезала я.

На что он намекает, что этот их Таносович оборотень-медведь или что? Я никак не могла взять в толк.

— Печально, — проговорил Велесов, и добавил:

— Всё-таки не отказывайся сразу…

— В этом удовольствии? — пыталась, съязвить я.

— Во всём, — как-то невесело произнес он.

Двери снова распахнулись, но Кхиры не было, на пороге стоял высокий статный мужчина, в темно-синем костюме аристократа двадцатых годов. У него было юное лицо, совершенно не соответствующее статусу ректора. Он тихим голосом произнес:

— Тихомирова Александра Олеговна, прошу в кабинет.

Голос у него был будто выцветший, не хватало звонкости. Но никого ужаса не возникало. Я двинулась в его сторону. Периодически посматривая на Велесова, который остался стоять возле дивана, с удрученным выражением лица.

Мы зашли внутрь, обстановка была всё в том же готическом стиле: красный бархат, темные шторы, резные полки, стол и стулья. Были и полки с книгами и антикварными древностями, но Кхиры внутри не было. Где же она?

Мои размышления прервал всё тот же бесцветный голос:

— Кхира Бертрамовна отправилась домой, знаете, немного загостилась она у нас. И продолжил, — присаживайтесь, Александра.

— Спасибо, я постою, — незамедлительно ответила я, волнительно прикусывая верхнюю губу.

Он присел на стул, который находился ровно посередине стола, медленно, будто бы стараясь не запачкаться, опустил руки на стол, едва касаясь запястьями кромки. И продолжил:

— Диалог предстоит долгий, поэтому не советую упрямиться.

Да чтоб тебя, долгий диалог. Я потопталась на месте, обдумывая, что же предпринять.

— Чашечку чая? Кофе? — предложил он.

Ну, в самом деле не чаи я сюда распевать пришла, или это прелюдия, перед тем как превратиться в медведя и шокировать меня по полной программе, не спроста же Велесов намекал мне.

— Хорошо, обойдемся без «аперетива», ближе к делу. И уселась на самый дальний стул от ректора, складывая руки в замок.

И сама про себя подумала, что это за ерунду я сейчас сморозила, какой аперетив? Ну да ладно…

Ректора впечатлило моё высказывание. Он немного подождал и сказал:

— Мне нравятся ваш настрой. Меньше воды, больше дела.

— Да! Именно так! — подтвердила я.

— Александра, не буду ходить вокруг да около, наш сотрудник совершил грубейшую ошибку и понесет за это наказание. Но мне бы хотелось, чтобы это досадное недоразумение было забыто. Поэтому я на правах представителя семинарии предлагаю пройти обучение в нашем учреждении, — завершил он, плавно растягивая каждое слово.

Хм… не будет ходить в округ да около, но завернул, так завернул…

Я приняла самый невинный вид и сообщила:

— Но я ведь уже прохожу обучение в другом месте.

— Конечно, конечно! Но наше образование ничем не уступает, тем более вы сможете не только читать о древностях, а собственноручно изготовливать их, узнать их технологию изнутри, — продолжал ректор.

Хм…очень мягко стелет…

— А смогу я с этим образованием вернуться за Грань? — начала я.

Ректор немного наклонился вперед и сказал:

— Как вы думаете, каким образом вы оказались на той стороне?

Я напряглась, как я оказалась…и ляпнула первое, что пришло в голову:

— Я родилась там…

Видимо, беседа пошла не по плану, мужчина удивленно вскинул брови и продолжил:

— А до этого момента ваша мама покинула наши земли и оказалась за Гранью. Как видите с нашим образованием можно быть полезным на любой территории.

Как складно всё получалось, только проверить его слова я не могла, так как бабушка и отец мало, что рассказывали о том, чем занималась мама.

Видимо, моё молчание спровоцировало мужчину идти с козырей, и он сказал:

— И потом ваш жених не сможетпокинуть семинарию и княжество, так как он посмертно связан нерушимым контрактом, конечно, если вы сами не разорвете связь с ним.

Сначала меня холодный пот прошиб, и как-то защемило в груди, только об одной мысли об расставании с Велесовым, а затем я закипела от ярости:

— А почему, позвольте спросить, я должна разрывать с ним связь?

Сегодня для ректора был день открытий, он изменился в лице, но голос не на октаву не повысился:

— Ну может быть потому, что ваш жених был не до конца честен с вами?

— Это почему же? — продолжала я.

— Я, конечно, не должен вам этого говорить, но как ректор, я обязан заботиться об адептах.

— Ну… — неистовствовала я.

— Я смогу поделиться с вами информацией, только если вы согласитесь стать адептом этой семинарии, по-другому, увы никак.

Я мгновенно остыла, меня провели. Я даже не заметила, просто попалась на удочку. И этот договор с Кхирой. И эти тайны Велесова.

— Я могу подумать?

— К сожалению, стены семинарии добродушны, только к своим ученикам, со всеми остальными мы прощаемся. Вы вернетесь к отцу и продолжите свою жизнь, будто бы нас и не было. Даже не вспомните… — с ухмылкой продолжил он.

Да, загнал в угол, а теперь давит на больную мозоль… Преимуществ у меня перед ним не было, а у него хоть отбавляй… Хорошо, поиграем в твою игру…Терять мне всё равно нечего…Отец давно живет под каблуком Зои Петровны, бабушки нет… И этот Афанасий Таносович был прав, здесь я могла узнать то, что так долго выискивала во всех книгах и альбомах…

— Хорошо, я согласна стать адептом семинарии, но только с несколькими условиями! — сложив руки на груди, сообщила я.

— И с какими же? — немного подпрыгнув от нетерпения, продолжил он.

— Мне бы хотелось, чтобы курировал меня мой жених, и расположилась я тоже в его апартаментах, а также вы не применяли никакие взыскания в его отношении.

Сказать, что Таносович был поражен, это ничего не сказать. Без того крупные серые глаза, стали еще крупнее, ноздри расширились, а губы сложились в неровный комок. Он молчал. А затем сказал куда-то в пустоту:

— Велесова сюда, быстро!

Двери распахнулись, Егор не зашел, он влетел в комнату. Встал за моей спиной, а я почувствовала какое-то родное тепло.

— Афанасий Таносович, что угодно? — начал Велесов.

— Георгий Василевич, ваша невеста выразила желание жить в ваших апартаментах, да и потребовала, чтобы вы курировали её, — начал ректор.

— Да, Афанасий Таносович, я хотел изложить всё в письменном виде, но Александра еще плохо знакома с нашими порядками, и решила попросить лично, правильно я понимаю, дорогая? — едва сдерживая радость, поговорил Велесов.

Дорогая? Я с тобой еще поговорю! А вот держаться рядом с Велесовым было намного надежнее, чем с кем-то малознакомым в этой семинарии, да и с даром моим надо было что-то делать.

— Да, дорогой, — с наигранной улыбкой произнесла я.

— Ну, что же? В таком случае, жду документацию и договор с адептом тоже с вас, надеюсь, в этот раз вы не оплошаете.

Велесов сжал спинку стула, но совершенно спокойно ответил:

— Разумеется нет, Афанасий Таносович.

— Можете быть свободны, Георгий Васильевич, а вот вашу невесту попрошу остаться, мы еще не договорили.

— Нет, я предпочел бы остаться, — возразил Велесов.

— Друг мой любезный! Покои сами себя не приготовят. С вашей драгоценной ничего не случится, ступайте, — отмахиваясь продолжил Таносович.

Егор наклонился к моему уху и прошептал:

— Я вернусь за тобой, — и медленно вышел.

***

— Как видите, ваши условия выполнены! — замурлыкал Афанасий Таносович.

— Да, — подтвердила я.

— Вы всё еще хотите узнать информацию?

Хотела ли я? Да, очень хотела. Но торговаться было нечем. Поэтому просто ответила:

— Нет, я думаю мне это не к чему.

— И собираетесь выйти замуж за мужчину, который предал вас? — продолжал давить ректор.

Предал? Что же Егор сделал? Или это очередная ловушка. Попробуем узнать:

— Мы так далеко не загадывали…

— Очень любопытно… Любая на вашем месте грезила бы о свадьбе, — продолжал Афанасий Таносович.

— Возможно, но я на своем месте и меня это устраивает.

В памяти сразу всплыли слова бабушки:

— Каждый человек на своем месте, и надо быть благодарным за то, что имеешь, а не стенать по тому, чего нет. Возможно, я и сейчас не до конца понимаю, значения этих слов, но в их правдивости, я не сомневалась.

— Мудро, — заметил Таносович.

— Я могу идти? — спросила я.

— Да, вы можете быть свободны, — обронил ректор, и не провожая меня, направился к окну.

Глава 19

Велесов не помнил, как оказался на площадке возле охранного экрана, будто бы какая-то незримая сила потащила его туда, будто бы какой-то кукловод дернул за ниточку. Он шел по тропинке, которую они часто использовали с Вольговичем для незаметного выныривания из семинарии. Он почти подошел к экрану, когда увидел лежащую на земле Сашу, и суетившегося вокруг него Вольговича. Ярость, желание защитить, ревность опьянили него, он рванулся к ним, пытаясь прояснить ситуацию. Еще раз осмотрел, понял, что проблема с левой рукой. Дал, команду Вольговичу. Если бы тот отказался, Велесов был готов вразумить его и другими способами. Но друг его понял, отступил. Попытался помочь девушке, но она заупрямилась, снова разжигая в нем злость, ревность, желание, страх. Да, страх, он очень боялся её потерять. Годы контроля не дали ему сорваться. Он взвалил девушку себе на плечо, ухватился покрепче, чтобы не вырвалась и отправился в лазарет. Девушка сопротивлялась, тем самым распыляя, внутреннего хищника еще сильнее. Когда он посадил её на кровать, увидел ее разволновавшиеся лицо: широко раскрытые глаза, легкий румянец на щеках, едва приоткрытые губы, такие манящие…

***

Мужчина уже просмотрел многие рукописи из архива, чтобы понять почему это девушка, так на него влияет, почему его тянет к ней, как к магниту. Но кроме упоминаний о «зове крови», ничего не было найдено. В научных статьях и гримуарах тоже пусто. Лишь упоминания об настойках, которые способны подарить такой эффект супружеской паре, для лучшего познания друг друга. Кстати, такие настойки пользовались популярностью при дворе.

Он не помнил, о чем они спорили, лишь только то, что она признала его своим… Это сорвало все преграды…Манящие губы оказались рядом…сладкие…он аккуратно коснулся их, ответа не последовало, и это отрезвило… В голове заметалась мысль, а что, если только он испытывает такие чувства, а она — нет. Вдруг он напугал её.

Выскочил в коридор, дошел до ординаторской. Увидел Миру, двоюродную сестру по линии матери. Они родились в один год, играли, учились вместе. Она сразу поняла, что что-то не так, и что он не расскажет. Поэтому просто спросила:

— Чем я могу тебе помочь?

— Возьми пациента, документы сейчас заполню.

Мира понимала, что Велесов редко отдавал пациентов, собственно говоря, по собственному желанию, никогда. И это её удивило. Он вытащил из-за стола формуляр и начал его заполнять, она решила перевести тему, чтобы как-то отвлечь его.

— Слышала, что у тебя появилась невеста? — начала было она.

Велесов повернулся к ней, его всегда спокойное лицо с беззаботной улыбкой, выглядело растерянным. Но он ответил:

— Да, появилась. Я позже её представлю.

Мира поняла, что с невестой не все так просто, как казалось на первый взгляд. И записки, которыми тетушка её засыпала с утра, теперь казались не такими странными.

— Хорошо, ну что там у тебя за пациент? — спросила Мира.

Велесов уже заполнил формуляр и, протягивая его, сказал:

— Я буду у Ермила, если потребуется помощь. Развернулся и ушел.

Мира взяла формуляр на нем было имя: Тихомирова Александра Олеговна, 19 лет. В графах отец и мать стоял прочерк, так же в видовых особенностях, зато в графе отношения было написано связь с Велесовым Георгием Васильевичем, 26 лет, Ursa.

В дверь постучали, это был постовой, он что-то промямлил про девушку, которой что-то необходимо. Мирослава оставила формуляр на столе и направилась в коридор.

***

Велесов быстро добрался до лаборатории, снял охранный полог, проник внутрь. Вольгович вводил препарат мальчику, чтобы тот перестал шевелиться и дал возможность подключить аппаратуру. Химера то бросалась на Ермила, то слезно успокаивала мальчика, то причитала, то кричала на Вольговича.

Велесов сказал:

— Может быть лучше рунную терапию?

— Нет, она может повредить, лучше использовать традиционную, — отрезал Вольгович.

Химера уставилась на Велесова и заскрежетала:

— Если с моим братом что-то случиться, я сотру вас в порошок…

— Не думал, что стражи производят порошок, — пробурчал Вольгович.

Химера просто буравила его взглядом.

Велесов не стал терять время, пока мальчик притих, он подсоединил датчики, на мониторе замигали цифры. Кхира испугалась, из чего Велесов сделал вывод, что за Гранью она бывала нечасто. Вольгович не успел считать данные, как мальчик, выгибаясь от боли начал трансформироваться…

— Егор, держите его! Я введу противовоспалительное!

После пятой трансформации и ввода различных препаратов, мы поняли, что с этой дрянью не знакомы…Анамнез, который удалось собрать, тоже мало что прояснил. Кхира мало, что могла рассказать, только то, что с братом в последнее время виделась редко, отец отправил её на дальнее рубежи, тем сам показывая своё нерасположение, так как она отказалась выйти замуж… А мальчик был очень ласковый, добрый…

Последние тридцать минуть ребенка лихорадило, но трансформации прекратились. Вольгович отошел в сторону будто что-то искал, но я знал, что он приглашает меня к беседе…

Я подошел, Ермил наклонился ко мне и шепотом произнес:

— Похоже на лучевую болезнь… Я читал о ней в древних манускриптах гамаюнов…Нам нужно их найти…

На что он намекает, было понятно, мой дядя — Аввакум Валентинович в свое время распорядился копировать все тексты, которые хранились у разных народов. Поэтому в его библиотеке вполне могли быть эти манускрипты, но нужно было их аргументированно заполучить…

***

Велесов быстро заполнил заявку на манускрипты и долго размышлял, затем схватил бумагу для писем и написал несколько строк, подозвал посыльного мальчишку и вложил серебренную монету ему в руку, чтобы тот наверняка доставил сегодня утром, а не ближе к полудню.

Солнце уже поднималось, мужчина встал со стула и направился в госпиталь, узнать, как идут дела. Быстро преодолел вереницу коридоров, зашел в приемный покой, Иван был на месте, расспросил о том, как прошла ночь. Постовой сообщил, что без происшествий, все больные находятся на своих местах и ждут обхода дежурного врача. Велесов похвалил его и направился в палату невесты. Он долго стоял возле двери, затем нерешительно постучал, она позволила войти. А дальше всё снова, как в тумане, букет, который она так трепетно держала, рубашка, которая подчеркивала её прелести. Непреодолимая ревность, букет, который летит черт знает куда, горшок 6–7 веков, и близость её тела…и Мирослава… Внутренний зверь неистовствовал, еще мгновение и добыча была бы его…Но Егор не хотел этого, он бы возненавидел себя за это…Поэтому он был благодарен сестре за то, что она вовремя остановила его.

***

По дороге в лабораторию Велесова нагнал посыльный голубь, к его лапке было привязано сообщение: «В полдень. А.Т.К.» Егор вздохнул, встречи было не избежать, по тем рапортам, которые они подали по приезде, следовало, что из-за выплеска неконтролируемой энергии адепта, его не смогли доставить в нужное место, а страж засекла данный всплеск и всячески помогала и даже придержала его в сохранном месте. А Вольгович насочинял еще интереснее, что пока искал адепта и стража, то повстречал мальчика, который очень хотел обучаться в семинарии, но, к сожалению, ребенок заболел, и он не смог его оставить. Ректор, конечно, не поверил всей этой белиберде, но донимать не стал, решил понаблюдать, что будет дальше.

***

На территории семинарии располагались терема для высоких гостей, один из теремов принадлежал Велесову, как представителю великокняжеского рода. Но Егор никогда не жил в нем, по приезде в семинарию он расположился в комнатах для адептов, после обучения — в комнатах для магистров. Тем самым он не привлекал к себе сильного внимания.

Все адепты знали его как магистра и доктора Георгия Васильевича, который в очень веселой манере преподавал свои дисциплины: Создание препаратов, Уход и помощь редким видам и др., а так же лечил их несчастные тела после экзаменовки у ратников, часто бывали у него и архивариусы неумело обращающиеся с инструментами, то что-то обстрогали не так, то в кузнице за что-то схватились, ратники тоже иногда захаживали, неумелое обращение с препаратами, и как результат ожоги, отравления и прочее. Конечно, они догадывались, что Велесов имеет какое-то отношение к великому князю, но поведение Георгия Васильевича и его образ жизни не походили на особу благородных кровей.

Егор как раз обдумывал, где расположить Сашу, чтобы она не спешила распрощаться с семинарией и задумалась о пребывании здесь. Поселить девушку в деверсориуме, он отмел сразу, в жизни с соседями по комнате были веселые и горестные моменты, но он вырос в этой среде, она для него была родной, а для нее пока ещё чужой, и тем более в женской половине общежития всегда кипели страсти, девушки наследовали дар редко, от этого считали себя единственными и неповторимыми, от части так оно и было, но программа семинарии не предусматривала женский эгоцентризм и безжалостно с ним расправлялась, буквально, с первых дней жизни в кампусе.

Он направлялся к ключнику, чтобы посмотреть в каком состоянии терем, и определить, что следует подготовить к выписке Саши. Примерный план у него уже был, но стоило удостовериться, да и времени было мало, когда он утром её навещал, понял, что оставят её до обеда, так как отек спал, рука функционировала нормально, оставлять не было смысла.

На полпути его нагнал мальчишка, тот самый, что должен был передать запрос и письмо. Велесов забеспокоился… Прошло мало времени, а мальчик уже здесь, либо не передал, либо отказали.

— Ну, что малой передал? — начал он расспрашивать юнца.

— Да, батюшка, всё передал. Вот ответ пришёл, — сказал мальчик, протягивая Велесову тайно запечатанный ларчик.

— Быстро же ты, дружок! — обрадовался Велесов.

— Так …это, батюшка… звездочёту Есению Петровичу, надо было к дядюшке вашему, вот…значится… я к нему…

— Молодец! Держи златой! — сказал Велесов, доставая из кошелька монету.

— Спасибо, батюшка, век не забуду! — начал причитать малец.

— Только никому не говори, как так быстро вернулся и монетку прибереги, — продолжил Егор.

— Так и будет, батюшка! Так и будет! — начал раскланиваться юноша.

— Ну, всё! Беги! — отпустил его Егор.

В семинарии были рабочие люди, дара они никого не имели, платили им хорошо, лучше, чем в других деревнях, единственное условие: посмертно служить семинарии. Конечно, для тех, у кого семья осталась за периметром условие было кабалой. А для других — наградой, здесь они образовывали семьи, строили дома, рожали детей. При семинарии был городок мастеров, где адепты обучались промыслам разным, рядом с ним образовалось целое селение рабочих, там и жил этот мальчишка, на полноценную работу его взять не могли, слишком мал был, а на то, чтобы письма передавать, как раз подходил.

***

Егор уже переговорил с ключником, забежал к дворецкому, дал распоряжение насчет терема. И побежал снова в лабораторию к Ермилу. Мальчик был стабилен. Они быстро вскрыли ларчик, Вольгович просмотрел манускрипты и сказал:

— Темный лес, Егор. Придется идти туда.

— Почему? — недоумевал Велесов.

Темный лес когда-то был территорией служителей культа Луны. Опасное место, так как после окончания войны, они одичали, потеряли связь с человечеством и больше походили на зверей. Они закрыли свои границы для всех, попасть туда ещё можно было, но никто не возвращался обратно.

— Источники содержат минералы, нейтрализующие радиацию, — больше Ермил добавлять не стал.

Егор подошел к столу, открыл ящик и достал карту, и стал её внимательно изучать. Он даже не заметил, как в комнате появилась Саша. Когда он, наконец-то, увидел её всё в той же рубашке, воспоминания обожгли его, и он попытался вернуть себе концентрацию, секунда-другая, наваждение прошло.

***

От беседы с ректором он не ждал ничего хорошего, и шел на эту встречу, как нашкодивший ученик. Но разговор был очень напряженный, ректор дал понять, что адептку, не желающею здесь обучаться, не будет держать без согласия, и при первой же возможности отправит назад, планы Велесова начинали рушиться. Злость, страх, отчаяние начали пробираться в его сознание, но он держался. Предлагал варианты, при которых Саша могла бы задержаться в семинарии на день, а лучше на три. Ректор, будто играл с ним. То поддакивал, то резко отказывался. А историю с невестой, воспринял, как личное оскорбление. И убедил Велесова, что связаны они не по собственному желанию, а из-за страха смерти. И если Саша увидит его звериную природу, то никогда не согласиться быть с ним. Бешенство и отчаяние овладели им, действительно, он пытался спасти её и поэтому провел ритуал, он не знал, что она к нему чувствовала и чувствовала ли вообще что-то.

***

Когда двери распахнулись, и его пригласили войти, он не знал, что и подумать. Разговора с Сашей не получилось, он так и не понял, её отношение к медведям, а это было очень важно, так как если она боялась обычного земного медведя, его звериная ипостась могла привести её в ужас. Но то, что он услышал, просто в голове не укладывалась, и он пытался скрыть необузданную радость. Даже был готов расцеловать Кощееча за то, что он уговорил её остаться! Да и в прозорливости Саши он несколько не сомневался!

Егор решил дождаться невесту, а затем проводить в терем, пообедать, в конце концов найти одежду, видеть её в рубашке должен был только он.

Глава 20

Я медленно встала, не показывая своего беспокойства, и направилась к двери, немного приподняв подбородок, чтобы ректор даже и думать не смог, что я его напугалась. Вышла, слава богу, Егор ждал меня возле диванчиков, направилась к нему. И не давая ему ничего сказать, выпалила:

— Идем сдавать ДНК!

Он был удивлен:

— Может быть пообедаем? Переоденемся? И тогда пойдем в лабораторию?

Предложения были разумными, тем более, что очень хотелось есть! Не знаю, чем его не устроило это льняное свободное платье, как по мне, то самое то, чтобы носить в жаркую погоду.

— Сначала ДНКа, а затем всё остальное! — давила я.

Мужчине явно не понравился мой тон, но обсуждать это он не собирался, повернулся к входной двери и продолжил:

— Я уже озвучил план действий, адепт Тихомирова, следуйте за мной.

Вот и приплыли! Замечательно просто… И как теперь узнавать про свой дар, если это мужчина, то целоваться лезет, то в тирана играет. Я вздохнула и пошла за ним…

Затем всё-таки не выдержала и начала:

— Вам не кажется, мой дорогой куратор, что это не справедливо? — начала было я.

— Что именно? То, что я забочусь о здоровье своего адепта? — ответил он, нисколько не сменив гнев на милость.

— Может быть то, что я не знакома с устройством семинарии, и вам приходится решать за меня, — решила не юлить я.

Он остановился обхватил мои плечи своими руками и, глядя прямо в глаза, сказал:

— Хорошо, но образцы возьму я, ясно?

— Конечно! — просияла я.

— А сейчас мы идем в твои апартаменты… — сказал Велесов, отпуская мои плечи.

— Нет, это черт знает, что такое! — взвизгнула я.

Мы быстро переглянулись с Егором, подождали немного, ожидая появления того самого, но вроде пронесло, одновременно выдохнули и рассмеялись. Велесов взял меня за руку и повел в апартаменты.

Когда мы подошли к высокому двухэтажному зданию, напоминающему сказочный терем, я даже не подумала, что это и есть, те самые апартаменты. Первое, что я спросила было:

— Это у всех преподавателей такие дома? А где домик Вольговича?

Егор рассмеялся:

— Теперь это твой домик. Нравится?

— Нравится? Да, я в неимоверном восторге! — с восклицанием ответила я.

— Я очень рад, — улыбаясь уголками губ ответил он. А затем он подхватил меня на руки, как пушинку, и понес в дом.

— А это еще зачем? — запротестовала я.

— Есть такой обычай, — улыбаясь ответил мужчина.

Теперь его лицо было так близко, мне захотелось провести рукой по его щеке, кровь снова прилила к щекам, сердце бешено застучало. Ноздри Велесова расширились, как будто он что-то учуял, зрачки потемнели, он жадно посмотрел на меня, прижал сильнее к себе и прошептал:

— Не бойся меня, я не обижу.

Занес внутрь, аккуратно поставил на пол, затем отошел к окну, раскрыл его настежь и сказал:

— Осмотри пока дом, скоро должна подойти помощница, — затем подошел ко мне, поцеловал в щеку и прошептал:

— Я скоро вернусь. И вышел.

Помощница действительно появилась, где-то через десять минут. А до этого, как и просил Велесов, я осматривала дом. Он был очень большой, двухэтажный, городские квартиры по сравнению с ним, были какими-то кладовками. На первом этаже располагались: трапезная, кладовая, купальная, что-то наподобие приемного кабинета. А на втором — спальная и открытая широкая веранда. Внутри всё было расписано: потолок, стены. И расшитое: ручники, занавеси, скатерти и даже ковер. Мебель была вся резная: шкафы, столы, стулья. Но поразила меня кровать, она была большая, и мне живо представилось, как мы с Егором расположились на ней, я, прижимаясь к его мощной груди, и он, нежно поглаживая моё лицо, плечи…

Вот с такими мыслями меня и застала моя помощница. Это была не молодая женщина, немного в теле, с мягкими чертами лица. На голове у неё был повязан платок ушками вверх, рубаха на манер моей, только расшитая различными узорами, такой же сарафан и передник. Она осмотрела меня с ног до головы и сказала:

— Детонька, бедная, как же ты ноги-то носишь?

Ну, вот опять, что им не нравится моя фигура? Да, я была худая, но не костлявая, и грудь у меня имелась, конечно, не пятого размера, но мне хватало.

— Да, вроде как обычно! — ответила я.

— Пойдем, пойдем! Сейчас я тебя покормлю, — не обращая внимания ответила женщина.

— Мы собирались обедать с Егором, то есть с Георгием Васильевичем, поправилась я.

— Так барин сейчас придет, ты не переживай! — сказала женщина, выходя в открытую дверь.

Барин? Может у них какая-то социальная лестница? Надо будет спросить Велесова.

Действительно, когда я спустилась в трапезную, Егор сидел за столом и мило о чем-то спрашивал помощницу. Женщина суетилась, накрывая на стол. Постоянно причитала и охала.

Когда я подошла, женщина засуетилась еще сильнее. Егор посмотрел на меня, на неё, и сказал:

— Александра, это Евдоксия Борисова, твоя помощница.

— Очень приятно, — по привычке продолжила я.

— Барыня, простите великодушно, я вас не признала, думала барин девку решил взять…Простите меня… — чуть не плача причитала она.

Меня словно пот холодный прошиб, девку решил взять. Ну, конечно, не меня же он все это время дожидался, видно же, что ученый муж, да и целоваться всё время лезет… Ну, Велесов, я тебе покажу!

— Евдоксия, я не очень голодна, не могли ли вы мне помочь! — пыталась, я скрыть дрожь в голосе.

— Конечно, барыня! Что надо делать! — воодушевилась помощница.

— Для начала, нужно привести себя в порядок, показывая на свой мешковатый наряд начала я.

Велесов молчал, лишь с интересом наблюдал.

Мы ушли с Евдоксией в купальню, там располагалась такая же лохань, только расписная, с какими-то интересными приступочками. Рядом так же находилась печь. Из воды — только два ведра.

Евдоксия начала:

— Барыня, мужики еще воды не натаскали, — показывая на пустые кадушки, сказала она, — не знали, что княже невесту свою приведет. У нас ведь знаете как, дом стоит, никто в нем не живет. А дом ведь, как младенец, заботы требует. Но к вечеру, все приготовим. Давайте-ка забирайтесь в лохань, я на вас теплой водичкой полью. Мне Георгий Васильевич сказал, что приболели вы, в лазарете лежали, а вещи все ваши поистрепались.

Я едва успевала ловить нить повествования, княже… дом… лазарет..

— Евдоксия, что-то вы путаете, какой же Георгий Васильевич княже, преподаватель он? — возмутилась я.

— Да, как же это барыня! — схватила себя за лицо женщина и продолжила:

— Никак умом повредились!

Это не мужчина, это какой-то ребус! Ладно, я разберусь с тобой!

— Наверное, переутомилась, — ответила я, чтобы она не подумала чего лишнего.

Я залезла в лохань, Евдоксия принесла воды, я быстро привела себя в порядок, она передала мне что-то наподобие полотенца и ушла за моим нарядом. Я вытерлась, осмотрелась в поисках зеркала, но его негде не было. Я опять промотала последний разговор в голове, было как-то досадно, не сказал, не посчитал нужным… Хотелось просто его наказать, воспитать как-то…

Помощница приоткрыла дверь и принесла мне платье, это было произведение искусства, белоснежные кружевные рукава, с нашитым жемчугом, воротник платья и свободная юбка так же были кружевными. Я хотела было вот так идти, но моя помощница запротестовала и сказала, что это нижнее платье, а за нарядным, основным она сейчас сходит. В том что верхнее платье превосходило по красоте нижнее, я убедилась, едва она стала заносить его. Красный шелк, вышивки золотым плетением. Я даже в мечтах такой красоты представить не могла… Мучал единственный вопрос, для кого на самом деле готовился этот наряд…

Евдоксия помогла надела его на меня, а затем посмотрела на мои волосы, кстати, она то и дело и на них посматривала.

— Барыня, а что же с вами случилось? Что волосы так коротко обрезали? — с какой-то тоской начала она.

— Почему коротко? — удивилась я. Волосы едва касались плеч.

— Ох, простите меня, я и забыла, что вы не из наших мест! — снова начала свои причитания Евдоксия.

Затем аккуратно расчесала меня гребнем, как иногда делала моя бабушка, что-то начала петь, словно мурлычущая кошка, и так стало хорошо, спокойно, волосы слушались её, укладываясь в косу, перевязываясь лентой. Затем она водрузила мне на голову, что-то наподобие небольшого кокошника и образ к трапезе был готов.

— Можно мне посмотреться в зеркало? — спросила я.

— Что ты? Что ты, барыня! Не уж-то черт в тебя вселился! — напугалась Евдоксия.

Я сначала опешила, а потом вспомнила о странном восприятии зеркал в древности. Мда… каменный век какой-то… Но делать нечего…

— Веди к столу! — попросила я.

Глава 21

Велесов всё так же сидел за столом, к еде не притронулся, а с деловым видом разглядывал какие-то бумаги. Евдоксия снова засуетилась, приглашая меня трапезничать.

Я села за стол, попросила попить, затем обратила внимание на Велесова и увидела его изучающий взгляд, потупилась, опуская глаза вниз.

Трапеза началась, я украдкой посматривала на Егора, а он все так же изучал меня. В конце концов я не выдержала и сказала:

— Дорогой жених, если вы будете так на меня смотреть, то мне кусок в горло не полезет.

Велесов встал из-за стола и вышел в другую комнату, кинув на бегу:

— Поговорим позже.

Что это всё значит? Что я такого сказала! Я что так плохо выгляжу?

Он так и не притронулся к пище. А на столе были пироги, какие-то сладости, напоминающие пастилу, каша пшенная, тушёная с черносливом, рыба, запеченная с какими-то овощами. Евдоксия всё подносила и подносила ко мне подносы с едой.

— Надо, барыня есть, чтобы сила была, чтобы деток здоровых рожать!

Я чуть не поперхнулась при этих словах. И просто мотнула головой в знак согласия. Когда трапеза была закончена, а Велесов так и не появился, я начала переживать.

— Ты барыня, помягче с ним, мужчина он же как ребенок, ему пряничек, а он и рад! — поделилась житейской мудростью Евдоксия.

— А сколько у тебя детей, Евдоксия? — решила спросить я.

— Ой, барыня, так двенадцать, уж и внучата есть! Муж мой в гончарне работает, мастеру помогает, а я вот за домом слежу, до этого в лазарете, сколько лет отработала, стирала, убирала. А как тяжко мне стало, так благодетель наш Георгий Васильевич меня сюда и пристроил. И внучку моему, давеча монеток дал.

— А давно вы здесь?

— Так как пора замуж выходить пришла, годы же не урожайные были, голодные. Мы с Митрофаном и решили наниматься сюда. Тут и поженились уже, а затем и детки у нас появились, — закончила она.

И столько было тепла, доброты сейчас в её глазах. Что я даже задумалась, как было бы хорошо, иметь семью…

Евдоксия начала убирать со стола, а я решила ей помочь.

— Что ты? Что ты! Барыня! Отдыхай! — остановила меня помощница и как-то странно на меня посмотрела.

Я решила выйти и найти Велесова, попрощалась с Евдоксией и пошла искать своего благоверного.

Велесов стоял на открытой веранде, опираясь о перила. Я подошла и встала рядом.

Он тяжело вздохнул, но ничего не говорил. Я окончательно не понимала в чем дело. Но решила нарушить тишину:

— Когда же мы пойдем сдавать мой ДНКа!

— Зря, ты поднялась сюда, Саша! — прорычал он.

— Что происходит, Егор! — взорвалась я, — ты приводишь меня сюда, исчезаешь ничего не объяснив! Без конца врешь! — еще больше распылялась я.

Похоже, это подействовало, он замер.

— Мы должны быть честны друг с другом, тебе так не кажется! — немного поумерив пыл, начала я.

— Кажется, спускайся, мы идем в лабораторию! — с каким-то металлом ответил он.

Вот и поговорили…Мне стало так обидно, что я начала плакать, а когда спустилась вниз у меня началась истерика…Я чувствовала себя брошенной, никому не нужной. И видимо, все это из меня выливалось, а подоспевшая Евдоксия, пыталась меня успокоить, прижала меня к своей теплой груди, как это часто делала бабушка и говорила:

— Ну, что ты барыня! Ну, как это не нужна! Ну как это не любит! Да, глаз с тебя не сводил. Да, разве бы не любил, разве бы…

— А как же девки? — не унималась я.

— Ой, да какие девки! Девки пришли и ушли! Девкам платья не дарят, девок к столу не приглашают!

Но меня это мало успокаивало. Я продолжала всхлипывать. Она прижала меня еще сильнее приговаривая:

— Горе и печали пройдут, радость и веселье придут… Мне действительно становилось легче, я даже перестала всхлипывать… А потом приподняла голову, и сказала:

— Спасибо.

Евдоксия лишь нежно улыбнулась и похлопала меня по плечу. Я поднялась, протерла красные от слез глаза и сказала:

— Надо бы умыться, не пристало невесте в таком виде перед женихом появляться, — немного улыбаясь, произнесла я.

— Конечно, девонька, конечно! — подбодрила она меня.

Мы пошли в сторону купальни, я услышала шаги, посмотрела на Евдоксию и сказала:

— Я хочу побыть одна, останьтесь здесь! И нырнула за дверь. Подошла к ушату с водой и увидела своё отражение. Это была не та же Саша, которая жила в общежитии, из ушата на меня смотрела красивая девушка, с выразительными чертами лица. Светлая чистая кожа, ярко-алые губы, черные пушистые ресницы обрамляли заплаканные глаза. Если бы не покраснения, можно было сказать, что очень привлекательная особа. Что со мной случилось? Какой-то чудный отвар приняла что ли?

Умылась еще раз и услышала часть разговора:

— Что случилось?

— Не знаю, барин, — ответила Евдоксия.

— Почему Александра в купальне? — сердился Велесов.

— Умываться изволили, — как-то жалобно мяукнула Евдоксиния.

Вот ведь тиран! Меня обидел, на женщину, которая в бабушки ему годиться наезжает!

Я не вышла, я выскочила из купальни, смерила Егора сердитым взглядом и сказала:

— Что-то при княжеском дворе плохое нынче воспитание! Не находите, княже! Или как вас там? — процедила я.

Велесов не по-доброму посмотрел на Евдоксию, затем на меня и сказал:

— Ты готова идти?

— Ну разумеется! Княже! — продолжила я.

***

Мы шли в тишине, он изредка посматривал на меня, было видно, что злился, очень злился. Я тоже сердилась на него, поэтому даже не заметила, как мы пришли. В голове все крутился последний разговор. Велесов вскрыл защитный контур на двери, и мы оказались внутри, все было на тех же местах. Егор предложил мне сесть за стол, я не стала упрямиться. Он взял какой-то контейнер со стеллажа с колбами и подошел, раскладывая содержимое: пробирки, какие-то полосочки, шприц, ножницы, жгут.

— Что это? — напугалась я.

— Набор для забора образцов, — сухо ответил он.

— Хорошо, и что ты будешь со мной делать? — всё так же волнуясь, ответила я.

Велесов снова втянул воздух и ничего не говоря, взял мои руки в свои, погладил, затем прижал к своим губам и заговорил:

— Саша…когда ты рядом, я теряю рассудок.

Честно говоря, от его бархатного голоса, я тоже начала терять рассудок, и весь предыдущий разговор показался таким далеким, и началось всё с какой-то ерунды, почему я решила, что он не может быть князем, и потом не обязан же он был выкладывать первой попавшийся девчонке, кто он и что… а затем я вспомнила про девок, и сердце обожгло, я выдернула руки из его ладоней…И сердито на него посмотрела:

— Мы сюда зачем пришли? Брать ДНКа, вот и занимайтесь делом, доктор.

Лицо Велесова снова стало печальным. Он взял жгут, перевязал мне руку, затем нащупал вену и взял кровь. Я не отвернулась, хотя он советовал, кстати, и так больно не было, как мне показалось поначалу. Затем Егор дал несколько полосок и попросил подержать во рту, я послушалась, он сложил их в специальную емкость и закрыл крышкой. И сказал:

— Сейчас я возьму образец твоих волос! Для этого мне нужно срезать небольшую прядь, пожалуйста, встань.

Егор подошел ко мне со стороны спины, близость его тела волновала, он развязал ленты, которые туго связывали косу, волосы рассыпались по плечам, мужчина прошелся по ним рукой, легкая дрожь пробежала по моему телу, снова дотронулся до мои волос, так, что я почувствовав его жгучее дыхание, я напряглась, коснулся рукой моей шеи, губы оказались рядом с моим виском, он зашептал:

— Я давно хотел тебе сказать, насколько ты прекрасна…

Сердце бешено забилось в сладкой истоме, такие желанные губы коснулись моей шеи, я не сдержалась и застонала. Резкий рывок, он развернул меня к себе, и его губы накрыли мои в сладостном страстном поцелуе. Поначалу я растерялась, всё-таки первый настоящий поцелуй! А затем, сама не понимая как, стала отвечать на чувственные прикосновения мужчины, прижалась руками к его широкой груди, а затем пол стал уходить из-под ног, но Велесов обхватил меня крепко за талию, прижимая к своему мощному телу, от этого прикосновения из моей груди вырвался стон…

В этот момент дверь распахнулась, и на пороге с сердитой миной возник Вольгович, яростно на нас крича. Я пыталась уловить остатками уходящего сознания, что происходит. Когда пелена, застилающая мои глаза, наконец-то спала, то я увидела, как красивое лицо Велесова, приобретает хищные черты, это выглядело пугающе. Он заметил мой испуг, он не сказал, а проревел, чтобы я пряталась. Надо сказать, что Вольгович быстро среагировал, он затолкал меня в дверной проход, из которого ранее появился, и захлопнув перед моим носом дверь, остался один на один с Велесовым.

Минуту или даже больше я пыталась понять, что произошло…Затем обернулась и поняла, что нахожусь в палате Тахира. Ребенок всё так же спал. Я подошла к нему, выглядел он намного лучше, чем с утра. Я присела рядом, за дверью раздался какой-то шум, напряглась, показатели жизнедеятельности мальчика, тоже начали колебаться, так как аппаратура начала пищать. Что делать? Что мне делать? Я ведь ничего не умею.

— Малыш, слышишь? Потерпи! Что же мне делать! — с паникой в голосе произнесла я.

Шум всё также раздавался за дверью, я даже молиться не умею, моя бабушка была атеисткой! Бог если ты есть, помоги мне, прошу! Но ничего не происходило! Затем в памяти всплыли слова Кхиры о земле, луне и солнце! Что-то там у них просили! Я опять зажмурилась и произнесла:

— Солнце, Луна и Земля взываю к вам, помогите мне, прошу!

Снова ничего! Сердце у меня буквально выпрыгивало из груди, аппаратура пищала, а шум за дверью становился сильнее. На двери был охранный полог, значит выйти и позвать на помощь не получится, снимать эти чертовы контуры я не умею! Так надо успокоится… тише, тише…Я подошла к малышу, и стала его гладить по голове, а затем я увидела какие-то маленькие светящиеся точечки, которые покрывали все лицо и плечи Тахира, каждая точка соединялась с последующей цепью тоненьких ниточек, образуя пучки. Я еще раз присмотрелась, ничего не исчезло, осмотрела тело мальчика, в области груди ниточки рвались, точек становилось меньше. Мне захотелось их связать, попробовала подцепить, но ниточки ускользали из моих пальцев. А когда все-таки получилось завязать, узел и секунду не продержался. Сегодня явно не мой день. Снова собралась, представила, что это просто нитка, которую нужно просунуть в узенькое ушко иголки. Завязала, и еще раз для верности. Вроде бы держится, прислушалась, в коридоре всё ещё было неспокойно, мерзкий писк прекратился.

Фух…я выдохнула… села, наблюдая за состоянием ребенка, несколько минут ничего не происходило, но потом писк снова возобновился, посмотрела на узел, он был в порядке. Решила завязать ещё один, ухватилась за нити, переплела между собой один узел, перед глазами стало всё мутнеть, черные точки замелькали перед глазами, какой-то гул возник в голове, руки стали слабеть, второй узел уже не получалась завязать, я начала оседать…

— Сейчас, сейчас… — где-то отдаленно прозвучало. И всё потемнело.

Глава 22

Я очнулась, сидя на полу, спиной прислонившись к кровати. Рядом расположился Вольгович.

— Очнулась? — обеспокоенно спросил он.

— Кажется, да. А где Егор? Что с ребенком? — спросила я, пытаясь подняться.

— Мальчик, пока спит, я ввел его в целебный сон, чтобы мозг не пострадал. А твой благоверный, надеюсь, дома, — немного веселясь ответил Ермил.

— Что значит дома? — удивилась я.

— Скоро вернется, не переживай! Честно говоря, думал, что разнесет здесь всё, а когда дверь вышиб и увидел тебя, лежащей на полу, трансформировался в прыжке, я такое впервые видел, — восхищенно рассказывал Вольгович.

Я посмотрела на Ермила, вид у него был потрепанный, будто бы его пожевали и выплюнули. Я плохо поняла про трансформацию и хотела спросить, но сильная боль пронзила голову, и я спросила, держась за голову:

— А что со мной?

— Мигрень, но это не смертельно, сейчас накинем руну, но для начала ответь мне на несколько вопросов, только не юли, поняла? — серьезным тоном произнес Ермил.

— Зачем это? — не понимая, ответила я.

— Знаю я вас?! Ну ближе к делу! Вот посмотри, только внимательно, — сказал он, поднеся ладонь к моему лицу.

Я смотрела внимательно, но ничего не видела. Ладонь как ладонь, нечего особенного.

— Видишь? — спросил он.

— Что я должна увидеть? Ладонь? — немного нервно ответила я.

— Что-то не так ты смотришь, у мальчика надрывы видела? — быстро спросил он.

— Надрывы? Не видела никаких нарывов! — ответила на нерве я.

— Как не видела, иди сюда! — крикнул он, поднимаясь с пола.

— Вот смотри, вот здесь был надрыв, сейчас его нет! — начал Вольгович, указывая на область груди мальчика.

— Да, были нити, — начала понимать, о чем он говорит.

— Ты видишь их нитями? — задумался он.

— Ну да. Тут по всему телу, такие ниточки, похожие на сетку. А вот тут оборвались…

— Всё верно, — поддержал Вольгович, — и ты их связала?

— Да, пыталась, но они плохо поддаются, — как-то робея, ответила я.

— Ты сильнее, чем я думал. Твой ДНКа будет готов завтра, я вовремя успел убрать образцы. А то бы снова сдавать пришлось. Ну давай голову, накину руну.

— А что произошло? — наклоняя голову, спросила я.

— В легендах и сказаниях говориться о так называемом зове крови, это очень сильная ментальная и физическая связь, когда партнеры подходят друг другу, как две половинки яблока, — сказал Ермил, делая паузу, чтобы нанести мне руну.

Про зов крови, я где уже слышала, и про половинки яблока…

— Я уже давно заметил изменения в поведении Егора, но всё никак не мог сложить два плюс два, пока не увидел тебя рядом с ним, — закончил Вольгович.

— Это опасно для него? — забеспокоилась я.

— Ну, как сказать, если ты чувствуешь, тоже что и он, то нет. Стоит лишь принять зверя и можно свадебку играть.

— Зверя? — поразилась я. Значит мне не показалось.

— Ну, не думаешь же ты, что он князь и безродный! — начал Вольгович с особой улыбкой.

Теперь, всё начинало складываться в картинку: легенда Кхиры, орел, ворон, расспросы про медведей.

— Вы оборотни?! — то ли спросила, то ли заключила я.

— Почему это мы? Ты, кстати тоже не лыком шита, так что не обольщайся на этот счет. И потом какое-то странное слово ты подобрала, оборотни не знают своей звериной натуры, а мы с ней рождаемся и живем.

— Я? Но я никогда! — начала успокаивать себя я.

— Ну, это пока! Можно сказать, ты младенец для этого мира, подожди, пока он примет тебя.

— А если я не хочу? — возразила я.

— От себя не убежишь, можешь поверить моему опыту, — с какой-то горечью в голосе, произнес знакомый голос.

Я обернулась, в проеме, где зияла дыра, стоял Егор во врачебной форме, вид у него был измученный, а с вьющихся волос капали капли воды.

— Как ты себя чувствуешь? — продолжил он.

— Да всё хорошо! Можно идти домой! — как само собой разумеющееся ответила я.

Ну в самом деле, ещё потащит в лазарет, лучше в своем тереме, как говориться свои стены лучше лечат.

Велесов посмотрел на Вольговича, тот подтвердил, что всё в порядке.

Мы вышли с Егором через лабораторию, точнее то, что от неё осталось, снова вереница коридоров, выход на центральную площадь, и вот мы уже рядом с теремом.

Егор всё дорогу молчал, лишь иногда посматривал на меня, а затем снова опускал взгляд. Мне это уже изрядно надоело, и я решила покончить с этим:

— Что случилось, дорогой?

Он улыбнулся:

— Не стоит играть, Саша! Я видел ужас в твоих глазах, а ведь я даже полностью не трансформировался, — как-то не весело констатировал он.

Да, перед глазами снова стоял этот дикий оскал, когтистые руки, бешенные глаза.

— Послушай, я не каждый день вижу подобное, можно же сделать скидку на это! — возмутилась я.

— То есть ты хочешь, сказать, что готова посмотреть на это вновь? — с грустной иронией произнес он.

— Прямо сегодня нет, я устала. Но как-нибудь в следующий раз, возможно, — подвила итог я.

— Надо же, невеста не из пугливых попалась! — хихикнул он.

— Да, жених у меня хоть куда, любые двери готов снести! — поддержала я. Мы рассмеялись.

Накрыльце терема мы простились, оказалось Велесов заступает на суточное дежурство, и встретимся мы только вечером. Я не стала играть в недотрогу, а просто прижалась к нему на прощание и позволила поцеловать себя в лоб. Велесов уходил просиявший, словно ребенок с пряничком!

Глава 23

Вкусный запах, я почувствовала сразу, как только вошла в дом, в животе приятно заурчало. Евдоксия хозяйничала в трапезной, накрывала на стол. Я направилась к ней. Она так ловко всё расставляла, держа в руках несколько подносов. Я диву давалась, как это у неё получается и решила спросить:

— Евдоксия, и как это ловко у тебя получается!

— Ой, барыня, а я не заметила, как вы вошли! Сейчас всё будет готово! Так ловко-то это от того, что семью кормить надо, у меня ведь семь сыновей! Сейчас-то попроще стало, трое женились! Снохи мне помогают, — с важным видом заявила она.

Я что-то читала про патриархальный склад семьи, и он мне совсем был не по душе. Я не знаю, были ли у Велесова братья и сестры, но перспектива жить с ними в одном доме меня не радовала.

— Ты что, барыня, задумалась?

— Да, о ерунде всякой вздумалось! — отмахнулась я.

— Ты, барыня, гони ерунду-то всякую! — взмахивая ручником, посоветовала Евдоксия, — ой, да что же я стою, садитесь!

— Я бы хотела освежиться, после улицы.

— Конечно, конечно! Пойдемте! — засуетилась Евдоксия.

***

Освежиться не получилось, Евдоксия постаралась, натопила печь, как только я зашла в купальню, то покрылась потом. Сняла с себя платье и уселась в лохань, похоже помощница начала привыкать к моим причудам, а может быть просто устала. Не стала стенать, как обычно. Набрала ковшом горячей воды из кадушки, стоящей рядом с печкой, и разбавила водой из ведра. Подошла ко мне и вылила в лохань. Вода была теплая, приятная к телу, я почувствовала, как мышцы начали расслабляться. Евдоксия наполнила лохань до половины, а затем хотела намылить мне спину, но я запротестовала. Взяла что-то вроде мочалки из её рук и мыло, мыло очень приятно пахло какими-то цветами. Я пыталась намылить волосы, руки, плечи, пенилось, конечно, не как шампунь из тюбика, но других-то вариантов не было. Затем смыла с себя всё и хотела вылезать, но моя помощница, решила, что этого недостаточно и окатила меня еще одним ведром теплой воды. Я застыла в недоумении, я могла бы её отругать, но ведь она хотела как лучше, не ледяной же водой она меня окатила, успокаивалась я. А Евдоксия отправилась за полотном, напоминающим полотенце. Помогла мне вытереться, надеть что-то вроде простого льняного платья с поясом с разноцветной вышивкой и расчесать волосы. Вот такая нарядная, я отправилась к столу.

Стол снова был накрыт с изобилием, каша с овощами, два вида фаршированной рыбы, яблочный пирог и удивительно вкусные лепешки. Кое-как съела последний кусочек из тарелки и хотела было отправиться спать, но помощница, убирая со стола начала опять причитать:

— Барыня, разрешите мне завтра на торжки сходить, хочу внучатам гостинцы прикупить.

— Торжки? — не понимая, спросила я.

— Да, на торжки, на главной площади мастера товара всякого принесут, каждый пятый день торгуют, только в прошлый раз я не поспела.

Ааа… она про ярмарку, и мне так захотелось посмотреть, чем же там торгуют.

— А можно мне с тобой? — с воодушевлением спросила я, и для убедительности добавила, — мне подарок для суженого нужно купить.

— Барыня, ну не уж то я не понимаю! Только рано нужно будет встать! Товар быстро разбирают, — с хитрым прищуром сказала женщина.

— А я не избалована! Встану, оденусь и можно в путь дорожку! — сказала я.

— Какое платье изволите надеть? — воодушевленно спросила женщина.

— Платье? Да, я в этом пойду, — показывая на себя сказала я.

— Что вы барыня, разве можно в домашнем платье идти, даже мужу в таком платье показываться нельзя, это я принесла, потому что барина дома нет.

— А где же мне взять платье?

— Знамо где, в ларь всё сложила, рядом с кроватью. Ох, барыня, там такая красота. Жених ваш не пощадил денег! — с восхищением завершила она.

— Точно, деньги! А Георгий Васильевич, не оставлял мне денег на расходы?

— Нет, барыня, да и зачем вам, хозяин вам всё купит.

Нет, спасибо, такой перспективы мне не надо, быть чье-то зверушкой…

— Мне нужно к Георгию Васильевичу…

— Да, как же это? Мне велено вас спать уложить, — вскрикнула Евдоксия.

— Кем велено? — серьезно сказала я.

— Барин наказ дал.

Так… ну вот этого не хватало…Помощница — это хорошо, но няньчить меня не надо…

— Ты моя помощница? — сердито буркнула я.

— Да, барыня, — снова начала причитать Евдоксия.

— Веди в лазарет, — грозно сказала я.

Глава 24

ешь рубаху, — начала я.

— Тебе чем-то не нравиться моя грудь, на улице ты очень лихо прижималась к ней, — замурлыкал он.

Да, всем нравится! Вот и хочу её прикрыть, чтобы хоть два слова связать.

— Ну, все-таки мы должны поговорить, без отвлекающих маневров, — прокукарекала я.

— Я не против посмотреть и на твои отвлекающие маневры! — хихикнул он.

— Господин Велесов! — возразила я.

— Понял я, понял. Уже и пошутить нельзя, — сник он и пошел за рубахой.

Ко мне он вернулся уже одетым. И я начала:

— Я не хочу просить у тебя денег, и это унизительно.

— Почему? — не понимая, спросил Велесов.

— Скажем так, у меня есть плачевный опыт. Как только я смогла зарабатывать самостоятельно, то была этому очень рада.

Велесов задумался, а затем спросил:

— А что ты делала? Как зарабатывала?

— Я хорошо училась, за это и получала деньги. Мне хватало, чтобы купить продукты, да и за общежитие заплатить.

— Я понял, думаю мы сможем решить этот вопрос. А пока я буду обеспечивать тебя. Пойми, ты моя…невеста, я хочу, чтобы ты ни в чем не нуждалась.

Как-то приятно эти слова отозвались во мне, но нужно держать оборону до конца, и я сказала:

— Но только до первой стипендии, понятно?

— Конечно, — поддержал он.

— А теперь я провожу тебя в терем, — начал Велесов.

— Нет, — запротестовала я.

— Что такое? Я же уже сказал, это твой дом. Дареному коню в зубы не смотрят.

— Да, что, верно, то верно, — засмеялась я.

— Тогда можем идти?

— А ты останешься со мной? — спросила я.

— А ты этого хочешь? — с намеком переспросил он.

— Если ты будешь в доме, мне будет легче уснуть, тогда я не буду одна.

— Саша, как бы я хотел проводить дни и ночи только с тобой, — касаясь ладонью моей щеки, начал он, но я дежурю, и я врач. Сегодня было много больных, как будто специально экзамен по самообороне устроили. Я вернулся в ординаторскую и просто свалился с ног.

Вот я эгоистка, думаю только о себе, а то, что мой мужчина несколько дней без сна, меня мало волнует…

— Ложись на кровать, быстро! — скомандовала я.

— Ну только если вместе с тобой! — хихикнул он.

— Хорошо, — не вдумываясь в смысл, ответила я.

Велесов помрачнел и сказал:

— Саша, не играй со мной! Это может плохо кончиться.

— Что? Ты о чем, Егор? — не поняла я, — тебе надо выспаться, а я рядом посижу.

— Перестань, ложись к стенке, я не трону тебя, — как-то серьезно ответил он.

— Нет, за кого ты меня принимаешь? — ужаснулась я.

— За свою невесту, за кого же еще!

Теперь я начинала понимать, как это выглядело с его стороны, уходить я отказалась, указала на кровать, и в голове заиграла всем знакомая строчка: раздевайся, ложись, раз пришла…

— А как же после свадьбы и жили они долго и счастливо? — замялась я.

— Я же сказал, что не трону! Ложись, — скомандовал он.

— Прям в плаще? — зачем-то уточнила я.

Егор закатил глаза и сказал:

— Наказание ты моё! Могу помочь снять!

— Не надо, я сама! То есть так лягу, не надо снимать! И кровать разбирать не надо, хотя если ты мёрзнешь, то можешь взять одеяло, — проблеяла я.

— Рядом с тобой мне не будет холодно, уж поверь мне.

Я аккуратно села, закинула ноги на кровать и пододвинулась к стенке, Егор лег рядом, закинув руку за голову.

Я прислушивалась к ощущениям, а затем неожиданно для себя выдала:

— А что со мной не так?

— В каком смысле? — спросил Велесов.

— Почему наша близость может плохо кончиться? Я не нравлюсь тебе, как женщина?

Велесов вскочил на ноги и проговорил:

— Если ты хочешь проверить, то я не против, но я должен предупредить, если желанная женщина не примет зверя, то в момент соития, она может погибнуть.

— Как это? — поразилась я.

Велесов удивился:

— Тебе это объяснить?

— Ну, конечно, я же твоя невеста, — как само собой разумеешься ответила я.

— Хорошо, я расскажу, — ложась обратно на кровать, сказал Велесов.

Когда мужчины получили вторую ипостась, то их сила увеличилась. Женщин, носящих дар, рождалось очень мало, поэтому женились на простых девушках. Устраивали смотрины. Мужчина указывал на суженную, на ту, что позвала его кровь. Девушку отдавали в жертву: привязывали к древу и оставляли в лесу. Взамен он оберегал деревню, помогал. Если она не погибала от испуга, увидев зверя, то мужчина забирал её себе. Не о каких рунах и речи не шло. Но деревни постепенно стали вымирать, из-за войн, неурожаев, да и девушек, которые будоражили кровь становилось всё меньше. Тогда звери снова обратились к Земле, Солнце и Луне, и те послали им руны, которые заменили зов крови, связывали зверя и женщину. А мужчины научились контролю, чтобы не погубить свою возлюбленную, — закончил Велесов.

Я молчала. И он продолжил:

— Но я плохо контролирую себя, Саша… Когда ты рядом, я теряю рассудок…, и я боюсь, потерять тебя…

Я всё еще обдумывала смысл его слов, когда решилась на вопрос:

— То есть, нужно лишь пережить испуг, а затем жили они долго и счастливо? — как-то пыталась срезюмировать я.

— Испуг? Принять зверя намного сложнее, чем кажется. Женщина должна увидеть в звере человека.

— А как-то обойти этот пункт нельзя? — решила уточнить я.

— Думаю, что нет, — с какой-то насмешкой сказал он.

— И что же нам делать? — как-то неожиданно выдала я.

— Я рад, что ты рассматриваешь, такую перспективу. Но сейчас нужно поспать, сладких снов, суженная, — с мягкой улыбкой произнес он.

— Сладких снов, Егор.

Глава 25

Не знаю, спал Велесов или нет, но глаза были прикрыты. Я еще немного поразмышляла о суженных, кровавом зове, о поцелуе … и как-то неожиданно для себя заснула.

Сладких снов не предвиделось, во сне я бродила по каким-то топям, совершенно одна, никак не могла выйти на дорогу, ноги то и дело проваливались и тонули. И когда сил совсем не оставалась на горизонте возникла Кхира.

Я так обрадовалась знакомому лицу. Она подошла ближе, дала руку. Лицо было заплаканное. Над бровью зиял шрам.

— Кто это с тобой сделал? — начала я, выбираясь на дорогу.

— Это мой проступок, не твой. Наконец-то ты пришла, я так долго тебя звала.

— Где это мы?

— Это славь — граница между явью и навью. Я страж и могу сюда входить, ты гостья. Я не вижу Тахира, что с ним?

— Он в порядке, Ермил не отходит от него, как и обещал.

— Я знаю, он не спит уже давно, ты сдала дэнека?

— Сдала, результаты будут сегодня утром. Я вижу нити, — решила рассказать я.

— Нити? — задумчиво спросила химера.

— Да, их так много, я пыталась завязать узлы, но сил не хватило.

— Ты молодец! Это мало кто умеет! Старайся не привлекать внимание, иначе не успеешь понять, кто ты есть.

Последние слова донеслись уже эхом, перед глазами всё завращалось, и я открыла глаза, Велесова уже не было. Он накрыл меня одеялом, так приятно стало. За окном было раннее утро. В дверь постучали, я не ответила. В комнату как-то нерешительно вошла девушка, в одной сорочке, потопталась на месте, а затем шепотом позвала:

— Георгий Васильевич…

Я хотела сказать, что он вышел, но в горле пересохло…А затем мне стало интересно, зачем она пришла в такую рань…Подозрения в том, что она пришла не с добрыми намерениями, подтвердились, девушка подошла ближе к кровати, стащила с себя сорочку и рванула к кровати… Я откинула одеяло и встала, рассматривая её. Она взвизгнула от неожиданности и прикрыла свою наготу руками…Я присмотрелась и узнала её, это была та самая знахарка, которая помогала меня омывать в первый день прибывания в лазарете. Пышная грудь, длинная коса, пухлые губы… Любой бы мужчина не отказался от такой конфетки.

— Ну, что милая, по чужим койкам прыгаешь? — пронзила я её голосом.

— Я…я…

— Одевайся и запомни на всю жизнь… Он — мой! А ещё раз увижу рядом, — схватила её за косу для пущей убедительности, — убью, ты поняла меня?

— Да, — затряслась девчонка, подбирая свою рубашку.

— Пошла вон! — столько льда было в моем голосе, что я даже сама испугалась.

Она вылетела пулей, в дверях сталкиваясь с Велесовым, который снова разгуливал в одних брюках, повесив рубашку себе на плечо, было видно, что он умывался, капельки воды оставались на лице, стекали по спине и груди.

Я была в бешенстве и выдала первое, что пришло мне в голову:

— Не удивительно, что все девки, так и норовят прыгнуть к тебе в койку!

Он многозначительно посмотрел на меня.

— Ходишь, соблазняешь юных да прытких особ! — продолжила, складывая руки на груди.

— Соблазняю? Не знал, что закаливание тела, относится к соблазнению, но, если ты так считаешь? — промурлыкал он, подбираясь ко мне поближе.

— Стой! Где стоишь! — пригрозила я.

— Да, что случилось? — уже серьезно спросил Велесов.

— Это я хочу тебя спросить, как часто такие особы к тебе заглядывают? — сердилась я.

— Если ты про Пульхерию, то не часто, и по делу. Сегодня не её смена, даже не знаю, что она тут делала.

— Да? Зато я знаю! Пыталась скрасить твоё утро своими пышными формами! — демонстрируя объемы руками, пыхтела я.

Велесов расхохотался во весь голос.

— Что я смешного сказала? — немного с обидой произнесла я.

— Саша, неужели ты думаешь, что я стал бы с ней возиться?

— Не знаю, ты мужчина тебе виднее, но я сразу предупреждаю, не потерплю такого унижения! Если ты хочешь со всякими девками в койках валяться, то не быть мне твоей невестой.

— Хочешь узнать, чего я на самом деле хочу?

— Да! — почему-то резко ответила я.

Велесов начал приближаться, я пятилась назад, пока не уперлась в стол. Он подошел очень близко, я выставила руки вперед, дотрагиваясь до его прохладной кожи, не пуская его дальше.

— Я хочу, чтобы ты приняла меня, таким какой я есть, пустила меня в своё сердце, доверилась, — шептал он бархатистым голосом.

Я потупила взгляд и ответила:

— Я бы тоже этого хотела, только я не смогу, я не смогу…

Не смогу делить тебя с другими, хотела продолжить я, но почему-то не произнесла этого.

Он отступил, накинул рубаху.

— Ты окончательно решила? Что не сможешь?

Он что? Хочет мне сказать, что будет делить кровать с другими…Сердце обожгло, в горле застрял ком, голова закружилась. Я хотела бросить ему, что он негодяй, и нам не о чем больше говорить, но не успела, дверь распахнулась, к нам пожаловал сам ректор, главной персоной. Он смерил меня взглядом, затем перекинулся на Велесова.

— Ох, какая встреча! — начал он фальшиво, — шел мимо, дай думаю зайду, заодно и документы заберу, а то как-то долго их нет.

— Документы готовы, Александре осталось лишь подписать.

— Чего же мы ждем! Сашенька, подписывайте скорее.

Я отошла от стола, лицо Велесова ничего не выражало, он достал откуда-то перо и что-то напоминающее чернила. Пригласил сесть за стол, разложил бумаги. Я расписалась не глядя. Затем он всё собрал и отдал ректору.

Афанасий Таносович не стал их смотреть, а лишь ехидно продолжил:

— Сашенька, а не хотите съехать в свой личный терем? Да, у нас сейчас появилась возможность выделять такие дома особо одаренным адептам.

Я не успела ничего сказать, как услышала голос Велесова:

— У Александры уже есть свой собственный дом, зачем ей временное жилье.

— Ну, знаете, милые браниться, только тешатся…Возможно, Александре захочется пожить отдельно от вас.

Велесов говорил, словно бритвой резал:

— Можете быть спокойны, я не буду докучать Александре в её доме. Терем полностью принадлежит моей невесте на безвозмездной основе.

— Что? — удивилась я.

— Это мой подарок к свадьбе, — как-то невесело произнес Егор.

— Спасибо, но я…

— Позже… — припечатал Велесов.

— Ох, какой у вас сердитый жених, Сашенька.

Я промолчала. Велесов продолжил:

— Афанасий Таносович, не смею задерживать, у меня обход, прошу извинить, — сказал Велесов, направляясь к выходу.

Ректор поджал губы и перевел всё своё внимание на меня:

— Сашенька, сегодня же наши мастера представляют свои лучшие работы, не хотите посмотреть?

— Я не готова к выходу, Афанасий Таносович. Благодарю.

— Мне кажется, вы прекрасно выглядите, вам к лицу этот плащ.

— Спасибо, но я действительно устала.

— Так я вас провожу, думаю вас жених не будет против.

Мне очень не хотелось находиться в его обществе, а Велесов ушел, и я ведь хотела побывать на торгах.

— Хорошо, Афанасий Таносович, уговорили!

— Вот и славно, не затворница же вы в самом деле?!

Мы вышли из лазарета, а я всё думала, как он некстати появился, будто ждал. И несколько не удивился, увидев меня. А может и девку эту послал, чтобы рассорить нас с Егором.

Глава 26

Торжки располагались на центральной площади, было несколько рядов. У меня разбегались глаза от этого многообразия. Глиняная и деревянная посуда и всякая утварь, возле лавки с тканями было много народу, девицы разворачивали тканевые рулоны и вздыхали, столько же девиц стояло возле ювелирной лавки: шкатулки, броши, серьги, бусы. А вот мужское население этой семинарии оккупировало кузница: шлемы, мечи, булавы, стрелы… Отдельно стояли лавки с травами и специями. К этим рядам направлялись женщины в возрасте.

Когда мы подходили к каждой лавке, люди разбегались, как-то странно на нас посматривая.

— Что-то уже выбрали, Сашенька? Может что-то пригляделось?

— Афанасий Таносович, я очень впечатлена, но что-то не вижу зеркал.

— Сашенька, не переживайте, сегодня же доставят, слышите?

— Спасибо, но мне нечем заплатить.

— Ну, что вы? Это будет мой подарок вам.

— Спасибо, но…

— И никаких «но», вы начинаете обучение с сегодняшнего дня, и раз вы отказались от терема, то хотя бы эту мелочь примите.

— Ну, хорошо, — кротко согласилась я.

Может быть вы хотели бы что-то ещё?

— Нет, спасибо. Вы и так очень добры ко мне.

— Ну, что вы! Это лишь знак вежливости.

Что-то не нравились мне эти знаки вежливости, но отделаться от ректора никак не получалось.

— Конечно, Афанасий Таносович, — поддакнула я.

— А теперь пройдемте к учебным корпусам, посмотрите на наших учеников и преподавателей.

— С удовольствием, — поддакнула я, расплываясь в фальшивой улыбке.

Но что-то остановило ректора, он как-то внезапно предложил мне подождать у лавки ювелира, так как возникло неотложное дело. Я подошла к толпе, которая раскупала украшения, девушки как-то брезгливо на меня посмотрели и стали разбегаться. Тем лучше подумала я, можно будет разглядеть товар. За прилавком стоял молодой мастер с очень аккуратными руками.

— Чего изволите, сударыня?

— Я …я хотела бы подарок для своего жениха.

— Перстни, подвески, шкатулки, — тут же перечислил мастер.

— Подвески, — выбрала я.

— Что вы хотите подарить своему жениху? Силу, власть, здоровье? — торговался мастер.

— Любовь, — я даже не думала, я ощущала это…

Мастер задумался, а потом сказал:

— Есть у нас такое изделие, только не с собой, могу в следующий раз принести.

Я замялась, а затем сказала:

А можно ли отнести моему жениху — Георгию Васильевичу Велесову, магистру и врачу этой семинарии. Я доплачу.

Парень задумался, а потом сказал:

— С вас две медяшки.

Две медяшки, как же я забыла, денег-то нет. Я хотела уже извиниться перед мастером, но откуда не возьмись появился вчерашний мальчишка и кинул монетки мастеру.

— Сударыня кошель свой обронила, а я нашел. Вот! — сказал мальчонка, показывая небольшой мешочек с деньгами.

— Спасибо.

— Может быть, что-то ещё? Бусы, серьги, браслеты?

— Нет, я …

— Что значит нет, — вклинился ректор, — показывай!

Мастер вытащил из-под прилавка, совершенно другие украшения, все они будто живые переливались на солнце, мне приглянулись серьги в виде капелек росы.

— Я вижу, Сашенька сделала выбор, вот эти серьги, не так ли?

Я мотнула головой.

— Давайте, мы примерим, — запел ректор.

— Эти серьги не продаются, я придержал их для заказчика.

— Что значит не продаются? Мой милый, у всего есть цена. Плачу в три раза больше.

— Серьги для невесты, сегодня должны были забрать.

— Сможешь поселить мать с сестрами в семинарию.

Мастер сдался. Ректор взял серьги и попросил надеть. Мне было противно. Я забрала подарок у чужой невесты.

— Не стоит так переживать, — щебетал ректор, — вы сделали благое дело, мастер сможет жить со своей семьей. Это не каждому позволено. Я поддалась и надела серьги.

— Вы очаровательны, словно Луна, сошедшая на ложе к Солнцу.

— Спасибо, — как-то неуверенно ответила я.

— Готовы посмотреть корпуса?

— Да, только мне нужно привести себя в порядок.

— Это не на долго, к обучению приступите завтра, а сегодня будет ознакомительное занятие.

— Ясно, — пробормотала я.

Глава 27

Корпуса располагались справа и слева от главного здания, где находился тот самый ректорат. Мальчик шел вдалеке, не приближался слишком близко, но я его видела. Ректор подхватил меня под локоть и начал экскурсию:

— Итак, — начал Афанасий Таносович, — наша семинария является одним из самых древних учебных заведений.

— Да, мне говорили об этом, — пытаясь высвободиться, начала я.

— Семинария включает несколько направлений подготовки: зоологи, ботаники, архивариусы, ратники, мастера, — продолжал ректор, сильнее сдавливая мою руку.

— Мне это тоже известно, — дергая из последних сил руку, ответила я, но мужчина не уступал.

— Не торопитесь, Сашенька. Я пытаюсь разложить всё по порядку, — сказал мужчина, поднимая мой подбородок вверх.

— Да, простите, ректор, — сглотнула я, чувствуя, как подкатывает неприязнь.

— Как мне стало известно, вы сдали тест-ДНКа, и нам лишь осталось получить результаты, — спокойно продолжал мужчина, ведя меня за собой по лестнице в свой кабинет.

Сердце тревожно затрепетало, но я старалась вида не подавать.

— Может быть вы хотите на какое-то конкретное отделение? — поглаживая мою ладонь, начал он.

— Я не знаю… — пыталась отделаться от него я.

— Конечно, конечно…Не переживайте, я всё выясню, — пропел он, приглашая меня войти в кабинет.

— Может быть в следующий раз? — спросила я настороженно.

— Вам так быстро наскучило моё общество, Александра?

— Нет, я не ночевала дома, поэтому хочу привести себя в порядок, — призналась я, в надежде убежать отсюда.

— Да, и это мне тоже известно. Зачем же порочите свою репутацию? — захлопывая дверь, спросил он.

— Не понимаю о чем вы! — вскрикнула я.

— Как вы переносите его, вы одаренная! Как вы принимаете его после простолюдинок?

Сердце болезненно сжалось, перед глазами представилась картина: Пульхерия идет в кабинет Велесова, а на кровати спит Егор, вот она снимает рубашку, та падает на пол. Она ложится с ним рядом, и… он начинает целовать её, ласкать её грудь… Я не знала, что мне сделать, чтобы не видеть этого, в висках стало стучать.

— Я могу разорвать вашу связь, только пожелайте, — шептал Кощеев.

— Зачем вам это? — не понимала я.

— Ну, неужели я не вижу, как страдает ваш жених, вы думаете, что вы сводите его с ума, нет…Это делает руна.

Меня затошнило, голова закружилась, а амулет на моей шее нагрелся.

— Только пожелайте, и всё кончится… Не будет унижений, вы будете совершенно свободны…

Я начала колебаться, нить начала бледнеть…

— Я… я…

Сильный треск послышался в коридоре!

— Ну, пожелайте же, наконец! — твердил он.

— Я…я… не… могу, — с трудом выдавила я.

Треск становился сильнее…

Ректор посмотрел на меня и сказал:

— Как только вы передумаете, мы можем продолжить беседу, не смею больше задерживать.

Кощеев щелкнул пальцами, и дверь распахнулась, в проходе находился огромный бурый медведь, он рычал, пасть оголяла острые клыки, по всему полу были царапины, оставленные сильными когтистыми лапами, шерсть на загривке была вздыблена, было полное ощущение, что сейчас он сорвется и разорвет всех на своем пути, если бы мы встретились в лесу, то я уже была бы мертва. Сердце в панике забилось, пульс участился, и мне захотелось бежать, но я стояла и смотрела, знала, что это мой мужчина. Насколько он был прекрасен в облике человека, настолько же и в облике медведя.

Медведь перестал рычать, выпрямил спину и спокойной поступью направился ко мне. Я ждала немного волнуясь, а затем почувствовала родной медовый запах. Стало легче дышать, я успокоилась. Он остановился рядом, держа расстояние между нами, я заглянула ему в глаза, это был Егор, те же темные омуты, те же пушистые ресницы, даже изгиб бровей тот же. Я протянула к нему руку, он нерешительно посмотрел на неё. Я не двигалась, затем он всё-таки решился и ткнулся влажным носом в мою ладонь. Между нами, словно рухнула стена. Я положила ему руку на голову и потрепала его косматую шелковистую шерсть.

— Нам пора домой, тебе так не кажется?

Медведь посмотрел на ректора и проревел:

— Миоо… (Моя)

А тот процедил сквозь зубы:

— Порча имущества за ваш счет и отработка дополнительных часов за нарушение протокола.

Медведь замотал головой и заревел.

— Тише, тише…Пойдем домой, — стала ласково нашептывать я.

Ещё не известно, что на уме у этого Кощеева, зачем он затащил меня сюда и зачем провоцирует Велесова.

Мы вышли из ректората, Велесов не торопился обращаться в человека, а меня несколько не смущало, что мы идем так.

На улице было темно, собирался дождь, небо заволокло тучами. Медведь ткнулся мне мокрым носом в ладонь. Я посмотрела на него. Он зарычал:

— Сэдээтт сулл иоо, нон раура…

Мой переводчик настроился на нужную волну и перевел: Садись, не бойся, я довезу тебя…

— Иоо нон раура войй, — ответила я. (Я не боюсь тебя)

Глаза медведя расширились, как у Велесова, когда тот удивлялся. Я подошла ближе, он наклонился, а я вскарабкалась на его мощное тело, обхватила руками шею.

Он зарычал:

— Асперарэ фэр… мамэ.…(Держись крепко).

Я прижалась еще сильнее, и мы побежали, если до этого я догадывалась, что медведи быстро бегают, то теперь сомнения развеялись. Мы были уже рядом с домом, когда покрапал дождь. Входные двери были закрыты, но Велесов и не собирался ломиться в них, он вскарабкался вверх на открытую террасу. Нагнулся, помогая мне спуститься. Как только я оказалась на полу, он уткнулся своим носом в мою щеку, слегка полизывая её. Я обняла его за морду…но он вытащил её из моих объятий и попятился назад.

— Ты куда собрался? — недовольно спросила я на медвежьем языке.

На улице становилось зябко, да и веранда не спасала от капель. Мой зверь завыл, что-то неразборчивое… толкнул лапой дверь в спальню, и она распахнулась. Внутри было темно, но теплее, чем на улице, я перешла порог, ожидая, когда зверь окажется рядом, но он не двигался с места.

Я вышла и позвала его. Но он замотал мордой и забился в угол, я попыталась стащить его с места, но он зарычал.

— Ах, ты так! Ну и сиди здесь! — пробурчала я, оставляя дверь открытой.

Я спустилась вниз, наконец-то сходила в отхожее место, чем-то напоминающее блага цивилизации, умылась и направилась в поисках еды, но в доме не было ни горячей воды, ни готовой еды… Но была заготовленная поленница. Я затолкала в печку дрова, как сумела, спичек не было, но были какие-то два тяжелых бруска, я шикнула их друг о друга, появилась искра, но дрова не разгорелись. Почему меня никто не научил этому, как теперь выживать? Решила подняться наверх за помощью Велесова. Когда я зашла в комнату, на полу лежал абсолютно голый мужчина, дверь трепыхалась от ветра, то и дело запуская потоки дождя, гремел гром, стреляла гроза, я кое-как захлопнула дверь, света не было, в полутьме добралась до мужчины, дотронулась до него, он весь горел…

— Что с тобой, Егор? Мужчина не отвечал. Я попыталась привести его в чувства, даже холодной водой брызгала, но ничего. На полу было прохладно, я напугалась, что он может простудиться, и потащила его к кровати. Сначала я тащила за плечи, но потом поняла, что так я не продержусь долго, ведь он был тяжелым. Тогда я вспомнила, как бабушка катала меня в детстве на покрывале. И решила попробовать этот способ. Постелила покрывало на пол, перекатила мужчину на него и потащила к кровати. У меня даже получилось усадить Велесова. Кровать приподнималась достаточно высоко от пола, поэтому мне не хватало сил его поднять. В чувства он так и не приходил.

Я хотела бежать в лабораторию к Вольговичу, но входная дверь была заперта на засов с другой стороны, выбить её не получалось, оставался выход через веранду, но я очень боялась высоты, поэтому так и не решилась спускаться вниз. Снова вернулась к Велесову, решила проверить свои новые навыки. Присмотрелась и увидела такую же сетку, что покрывала мальчика в палате, надрывов негде не было. Успокоилась… Вспомнила фильмы, в которых женщины спасали тяжелораненых солдат, решила опробовать и этот способ. Разделась, села рядом, но эффекта не было. Что же они там делали, что мужчины так быстро поправлялись. Во всех же фильмах одно и тоже: раненый лежит в беспамятстве, а она голышом прыгает к нему в кровать, а на утро он весел и бодр. А мне что делать? С мужчиной я никогда не была. Первый раз поцеловалась только недавно. Может быть поцеловать его…

Голова Велесова была наклонена вперед, прикрывая лицо вьющимися волосами, на груди весела красная нить с непонятным круглым знаком, я так понимаю это и был мой подарок, я взяла в руки кулон, на ощупь он был гладкий и теплый. Я вернула подвеску в исходное положение, касаясь кубиков пресса, мужчина, запрокинул голову назад, отмахиваясь от меня рукой…Я увидела свой шанс привести его в чувства:

— Егор, Егор! Ты слышишь меня? — начала я трясти его за плечи, голова была как на шарнирах. Я поймала его лицо, оно было бледным, губы немного приоткрыты… Я набралась смелости и коснулась его губ своими. Отодвинулась… Его ресницы затрепетали, ноздри расширились, он облизнул пересохшие губы.

— Запах, — как-то болезненно произнес он.

Что? Запах? Ну, извините, горячей воды нет. Я снова уселась рядом, складывая ноги в колени и закрывая руками грудь, так, что запястья оказались перед моими глазами. И я увидела нить, которая тянулась от запястья к запястью, а рядом с ней еще одну, и только теперь заметила, что у меня появилась новая руна. Потащила эти нити на себя. Велесов открыл глаза. Я спросила:

— Егор, что с тобой?

Он как-то болезненно посмотрел на меня и сказал:

— Не бойся, я просто устал…Ложись спать…и снова стал закрывать глаза.

— Егор! — ударила я его по груди. Очнись! Это не сон! — потребовала я.

— Да, только во сне голая женщина может колотить меня, а я при этом буду лежать и ничего не делать…

— Ты бредишь! А что ты обычно делаешь с голыми женщинами? — заинтересовалась я.

Он молчал, — я снова ударила его, — я их ем, на обед, завтрак и ужин, — пробормотал он.

Очень оригинально!

— Как мне растопить печь?

Я поняла, что ответа я не дождусь. Недолго думая, взяла одеяло с кровати, уселась рядом с мужчиной, набросила на него одеяло, положила голову на плечо, и вот в такой необычной позе заснула.

Глава 28

Проснулась я уже на кровати, накрытая одеялом. Рядом никого не было, я огляделась, но никого не нашла, за окном уже расцветало. Я встала, открыла ларь, внутри было что-то шелковое, вытащила. Это была длинная рубаха, с круглым вырезом, украшенная какими-то узорами. Надела её, ткань спустилась чуть ниже колена. И в очередной раз пошла на поиски Велесова. Внизу было тепло, значит, он растопил печь, пахло чем-то вкусным, и завтрак приготовил. Я обошла все комнаты, его нигде не было. Оставалась только купальня. Постучала в дверь, но некто не ответил. Я решила зайти. Мужчина сидел ко мне спиной, обхватив кроя лохани руками, небольшая свечка освещала его сильные плечи и руки, капельки воды стекали по мокрым волнистым волосам, едва касающимся плеч. Немного залюбовалась зрелищем, а затем сделала несколько шагов вперед и покашляла:

— Кхэ…Кхэ…

Мужчина напрягся, но поворачиваться не стал.

— Тебе уже лучше? — начала я.

— Он дотрагивался до тебя? — переспросил он.

— Кто? — не поняла я.

— Другой мужчина? — тихо ответил он.

— Ты ревнуешь? — удивилась я.

Он приподнялся, но поворачиваться не стал.

— Какая разница? Я же не спрашиваю, сколько девок испортил ты! — начала закипать я.

— Нет, не спрашиваешь, — подтвердил он.

И мне вдруг стало не по себе! Что он себе возомнил, я из кожи вон лезла, чтобы хоть как-то ему помочь, а первый его вопрос о каком-то мужике.

— Я так понимаю, что разговор закончен, — начала я, поворачиваясь спиной и направляясь к двери.

Резкий всплеск воды, и горячие руки обхватили меня за талию, притягивая к разгоряченному мокрому телу. Рубашка тут же намокла, делая контакт между нами еще ощутимее. Открыла рот, чтобы возмутиться такому нахальству, но мужчина поднялся выше, и сладостная пьянящая дрожь растеклась по груди. Я глубоко вздохнула. Его губы коснулись моего уха, и он зашептал:

— Я вижу, ты получила мой подарок…Хотел лично надеть эти серьги. А теперь на них этот жуткий запах.

Мысли пытались, но стало приятно, что серьги всё-таки заказали для меня.

Я промолчала, он ослабил хватку, не стала мешкать и развернулась к нему лицом. Черные омуты пожирали меня: губы, линию шеи, грудь, спускаясь ниже, я с огромным трудом связывала слова в предложения:

— Я вижу и ты получил мой подарок, — дотрагиваясь до подвески, начала я.

— Ты знаешь, что это значит? — касаясь моих пальцев, произнес он.

— Любовь…

— Да, любовь без начала и конца…Солнце, переходящее в Луну, и Луна, переходящая в солнце…

Я стала припоминать, что-то про луну. Снова перед глазами возникла самодовольная ухмылка ректора, приводя мои мысли в порядок. Я немного отстранилась и спросила:

— Кстати, об этом… Не подскажешь, что обозначает высказывание: Луна, снизошедшая на лоно или ложе Солнца…

— Кто тебе такое сказал? — напрягся Велесов, сжимая сильнее мои пальцы.

— Да не важно! Просто я не поняла.

Тяжелая складка пролегла между бровями мужчины, он выдохнул и сказал:

— Ты — моя Луна, и если этот мерзавец решил, что может говорить всякие мерзости моей невесте, он пожалеет…

— Егор! Не всё ли равно, что он там говорил, мне наплевать…

— А мне нет, кажется, я повредился рассудком, когда услышал, что тебя насильно увел этот паданок, и уже пять часов не отпускает…

— Пять часов? Мне показалось меня не было тридцать минут.

— Я наказал мальцу с самого утра присматривать за тобой, знал, что неспроста эти экзамены сместились на целую неделю. Опять полный лазарет нагнали, проверяли боеспособность под градом стрел. Я видел, что этот х…, — замялся Велесов, — эта с… переключил своё внимание на тебя, но не думал, что он наберётся смелости и потащит в ректорат. Я разорвал бы его, Саша. Но побоялся это делать на твоих глазах, — злился Велесов.

— Он задумал плохую игру, Егор! И пока мы не выигрываем! — сделала свои выводы я.

— Ты права, я просчитался, — с серьезным видом сказал он.

— Так что же с тобой произошло, почему ты был без сознания?

— Эта девка, подсыпала какую-то дрянь, и несколько дней без сна сделали своё дело.

— Пульхерия?

— Да, видимо, это собака, что-то ей пообещал, раз она решила не только напоить, но и подстрелиться под меня…

Теперь уже злилась я! Перед глазами снова возникла голая Пульхерия и Велесов.

— Не смей! Ты понял! Никогда не смей касаться другой женщины! — покричала я, ударяя его в грудь ладонью.

— Я же сказал, ты — моя Луна.

— Что это значит?

— Я иногда забываю, что ты выросла в другом месте. Существует легенда о Луне, её возлюбленном Солнце и дочери их Земле. Я дословно уже не помню, но смысл заключался в том, что кто-то позавидовал их любви и проклял, разлучив навсегда, но не учёл один момент, что Луна ждала ребенка. Когда на свет появилась Земля, родители стали по очереди следить за дочерью. Отец днем, а мать — ночью.

— Значит ты — моё Солнце? — спросила я.

Велесов произнес на выдохе, — да, обхватил моё лицо руками и накрыл мои губы глубоким чувственным поцелуем, сердце бешено застучало, голова закружилась. Мои пальцы впились в его спину и постепенно поднимались вверх к плечам. Он резко разорвал поцелуй, но я уже с трудом переводила дыхание. И плохо соображала, где нахожусь.

— Саша, прошло мало времени с момента принятия зверя, но, если ты пожелаешь, я не остановлюсь, — хрипло произнес он.

Желать может я и желала, всё моё тело кричало от изнеможения и требовало ласк со стороны Егора, но я очень боялась близости… Бабушка особо не распространялась на эту тему, но намекала, что это не очень приятно: стерпится, слюбится…И наказ: до свадьбы ни-ни. А также слова Кощеева набатом прозвучали у меня в голове: это не ты сводишь его с ума, а руны…

Не знаю, зачем, но я спросила:

— А как же свадьба, первая брачная ночь? И потом это больно?

Велесов задумался, а затем сказал:

— В древние времена проводились свадебные обряды, когда ещё не использовались руны. А затем обряд стал не нужен, так как после близости, рунный браслет давал понять окружающим, что они муж и жена, — он замолчал.

А я посмотрела ему в глаза и прошептала:

— Ииииии?

— И с научной точки зрения дефлорация проходит индивидуально. И я думаю, нам пора завтракать, ты согласна? — улыбаясь, самой обворожительной улыбкой сказал он.

Я ничего не поняла, ни про свадьбу, ни про дефло… чего-то там, но чтобы не выглядеть совсем глупо сказала:

— Да, думаю пора.

— Сейчас принесу тебе сухую одежду, — выходя из купальни, сказал Егор.

Глава 29

Завтракали мы в полном молчании, я не решалась задавать вопросы про свадьбу, Егор хозяйничал в трапезной, накрывал на стол, усаживал меня за стол, разливал теплый сбитень. Оказалось, что Велесов вкусно готовит. Он подал овощную похлебку и что-то наподобие пиццы с грибами и сметаной.

— Очень вкусно, — прервала я молчание.

— Тебе нравится? — расплываясь в улыбке, спросил он.

— Очень, — откусывая еще один кусок пиццы, проговорила я.

Велесов рассмеялся. Я поддержала.

— Нас приглашают на княжеский прием сегодня вечером. Мы не можем отказаться, — как припечатал он.

Для меня это было неожиданностью…Я даже не знала, что сказать.

— Мы можем навестить моих родителей, а оттуда направиться на прием.

— Но я не знаю, что мне надеть, да и манерам я не обучена. Тебе будет стыдно за меня.

— Вечный женский вопрос! — рассмеялся Егор, — не беспокойся об этом, моя матушка проведет для тебя мастер- класс!

— Мастер-класс? — удивилась я.

— Не думаешь же ты, что твой будущий супруг, безвылазно находится в семинарии. Мы, кстати, с Вольговичом, часто публикуемся в научных изданиях, поэтому владеем вашей лексикой. Но это, между нами, — подмигнул он мне.

Я поняла, что выбор у меня небольшой, точнее никого. Знакомиться с родителями жениха было еще страшнее, чем отдаться Велесову в купальне. Поэтому я запаниковала:

— А вдруг я не понравлюсь твоим родителям? А вдруг они не полюбят меня? А вдруг тебе будет стыдно? — засыпала я его вопросами.

Велесов то улыбался, то мрачнел, а потом очень твердо сказал:

— Да, ждать любви от моих родителей не стоит, мне кажется, они и сами не до конца понимают, что это. Матушка до сих пор шарахается от отца, хотя вместе больше двадцати пяти лет. Нравиться ты должна только мне, так как только я буду делить с тобой ложе. И стыдиться мне нечего, я свой выбор сделал.

Он встал из-за стола и пошел в направлении выхода, через несколько секунд, дверь отворилась, и на пороге показалась Евдоксия. Велесов нисколько не снижая хода дал ей указание, собрать меня в дорогу и быть готовыми через час, а сам исчез в дверном проеме.

Собирались мы спешно, часа Евдоксии показалось мало, она всё время причитала, бегала туда-сюда, то приносила наряды, то уносила. Кстати, зеркало доставили, как и обещал Кощеев. Только не вчера, а сегодня утром. У Евдоксии чуть приступ на случился, когда я сняла с него все ткани, в которые оно было закутано, и оно показало моё отражение. Смотреться в него она наотрез отказалась, и даже меня уморила своими причитаниями. Но я убедила её, что опасности нет. Это было обычное зеркало средних размеров в позолоченной раме. Занесла его в спальню и поставила на пол, чтобы лучше рассматривать наряды.

В результате мы остановились на кружевной рубахе, похожей на предыдущею, только с более пышными рукавами и высоким воротничком, который словно цветочные лепестки обрамлял мою шею и изумрудном платье, расшитом золотыми нитями и жемчугом, которое надевалось поверх рубахи. Волосы собрали в косу, перевязывая жемчужной нитью. На голову возложили венец из золотых бусин и изумрудов, чем-то напоминающий невысокой кокошник. Затем Евдоксия подкрасила мне ресницы и брови, каким-то темным пигментом, а губы намазала чем-то прозрачным и липким, но они стали еще пухлее и краснее.

— Готова, барыня! — довольная собой сообщила Евдоксия.

Из зеркала на меня смотрела не девушка, а какая-то сказочная красавица, сошедшая с картин Васнецова. В дверь осторожно постучали, это был Велесов, мы и не заметили, как в сборах пролетел час. Он прошел внутрь, держа в руках какой-то сундучок. Я обомлела, передо мной стоял князь, полностью соответствующий моим представлениям. Статный, красивый, мужественный, в расписном кафтане и сапогах. Минуту, не больше, мы разглядывали друг друга с интересом. А потом он произнес:

— Примите ли в дар этот скромный подарок, сударыня?

Я смутилась.

— Ну что же вы молчите? Не заставляйте меня томиться в ожидании, открывайте! Я заулыбалась и открыла сундучок, на бархатной подстилке располагались белые туфельки, расшитые золотом, напоминающие восточные башмаки с загнутыми носами.

— Разрешите надеть?

— Да, — немного волнуясь, сказала я.

Егор опустился передо мной на колено, не отрывная взора от моих глаз, он очень аккуратно обхватил ладонью мою ногу, волнующе проведя пальцами по стопе, плавно переходя на голень. Волна возбуждения мелкой дрожью пробежала вверх, я раскраснелась. Мужчина надел туфельку, и тоже самое проделал со второй ногой, мне захотелось пить, и я облизнула губы, чувствуя сладковатый вкус меда. Хищный блеск отразился в глазах Велесова, он подал мне руку, и мы вышли.

Евдоксия проводила нас до конюшни, где нас ждал белый жеребец с длинной ухоженной гривой. Велесов посадил меня боком на лошадь, хотя я очень боялась, а затем сел рядом, придерживая одной рукой за талию, так мы и направились в сторону ворот.

— А почему не..? — начала я.

— Не на медведе? — усмехнулся он, — мы не так часто трансформируемся, и это энергозатратно. Ты же не хочешь, чтобы я провалялся весь вечер в беспамятстве рядом с такой красавицей! — пошутил он.

— А почему конь тебя не боится?

— Это лощадь, — усмехнулся он, — как видишь к дамам, я быстрее нахожу подход.

Я холодно зыркнула на него. Он посмеялся. Затем сказал:

— Держись крепче, сейчас перейдем на галоп…

— А долго ехать? — прижимаясь к его груди плотнее, спросила я.

— Нет, сейчас перелесок проскачем, а там нас встретят, — даря мне нежную улыбку, ответил он.

Глава 30

Не успели мы выехать за ворота семинарии, как нас нагнала свора вооруженных солдат, все равны как на подбор с ними ректор черно…, так и хотелось добавить что-то нецензурное. Кощеев подошел к нашей кобыле и ухватился за уздечку, и так хитро прищурился:

— Мне кажется, я не давал разрешение адепту Тихомировой на выезд из семинарии, не так ли Георгий Васильевич?

Велесов держался непринужденно, лишь сильнее прижал меня к себе и совершенно спокойно ответил:

— Я не знал, что Великий князь Аввакум Валентинович не выслал уведомление о нашем отбытии.

Кощеев сморщился, но не отступил:

— Но вы же понимаете, что вы должны были предоставить все соответствующее документы заранее?

— Конечно, я это и сделал, передавая вам вчера утром, — ликовал Велесов.

Кощеев недоумевал. И со злостью буркнул:

— Можете быть свободны.

Мы тронулись дальше. Скакали мы действительно недолго, как только перелесок закончился, мы увидели двух путников в длинных холщовых плащах. Подъехали ближе, лиц не было видно, Велесов спросил:

— Куда путь держите, старче?

В ответ послышался ехидный смешок. Путники остановились. Велесов соскочил с лошади и посмотрел на меня:

— Сейчас будем на месте.

Я ничего не понимала, пока нас не обхватил туман. Перед глазами всё закрутилось, от лесной дороги не осталось и следа. Мы оказались во дворе какого-то древнерусского города. Лавки, мастерские, конюшни, колодец, городовая стража, стоящая на воротах: лучники, мечники, это только те, кого я успела рассмотреть. В центре стоял терем, чем-то напоминающий мой, но только больше. На веранде нас уже встречали хозяева дома: мужчина в цветастом кафтане и женщина в светлых одеждах, стоящая поодаль от него.

— Вот мы и дома, — сказал Егор, помогая мне спуститься с лощади. Мы двинулись к терему, наши путники плелись за нами.

Первый нас встретить спустился сам князь Василий Валентинович — мужчина лет пятидесяти, небольшая седина уже тронула его кудрявые волосы и бороду. Внешне отец и сын были похожи, только сын был немного выше отца. Мужчина пожал руку Велесова, прижимая в объятья и похлопывая его по спине. Затем перекинул своё внимание на путников, я уже догадалась, что это Вольгович с Тахиром. Было видно, что с Ермилом князь в хороших отношениях, они перекинусь парой фраз, посмеялись. Тахира представили, как нового ученика. Мальчик выглядел хорошо, и казалось, что всё обошлось. Я все так же покорно стояла возле Велесова, не подавая ни звука, опустив глаза в пол. Княже не обделил вниманием и меня, подошел к нам и сказал:

— Какая у тебя скромная невеста, Гор! Лучше невестки и не сыскать: лицом краса, фигурой стройна, молчалива и стыдлива! Был бы я моложе! — разошелся мой предполагаемый свекор!

— Она уже моя, батюшка! — оборвал его сын.

— Ты только не тяни, а то молодцов на такую красоту много найдется! Да и внуков давно пора родить! — продолжал накручивать старший Велесов.

— Полноте, всему своё время! — немного беспокоясь, ответил Егор.

— Мы с матушкой твоей уже и не надеялись, хотели сиротку усыновить, хоть кому-то наследство передать! А то ты, то по лесам, то болотам скачешь! Где такую голубку отыскал?

— Где взял, там нет, — усмехнулся Егор.

— Ну, что же гости, дорогие, прошу в дом, стол накрыт, только вас и ждем!

Мы зашли внутрь, было очень светло, кругом горели свечи. Стол накрыли с излишеством, и высказывание «ломился от еды» сюда подходило. Княгиня стояла у открытых дверей трапезной, как бы приглашая нас войти. Это была уже не молодая женщина, но ещё сохранившая черты привлекательности, та же улыбка, что и у Велесова, густые косы проглядывали из-под полупрозрачного савана, подчеркивая её статус жены.

Нас усадили за стол. Я волновалась, поговорить с матушкой нам не дали, Егор лишь успел поцеловать ей руки в знак признательности и уважения. Начался пир, в комнату, как тараканы набежали люди, то унося, то принося угощения. Музыканты играли интересную мелодию, были слышны переливы гуслей и трещеток. Матушка Егора постоянно посматривала на сына, любуясь своим чадом. И лишь изредка на меня и на своего супруга. Главным рассказчиком был сам хозяин, он постоянно шутил, говорил тосты, наполняя чаши вином. Я совсем ничего не ела и не пила, почему-то пропал аппетит, и голова начала сильно болеть, но я держалась, пока Велесов не повел танцевать, сильная боль скрутила низ живота. Я прикрыла глаза и начала оседать. Он тут же подхватил меня на руки и понес куда-то. За нами понеслись мамки и няньки этого дома, но Егор их прогнал, сказал, что невеста устала и он несет её отдыхать.

Когда мы перешли в какую-то дальнюю комнату, она чем-то напоминала спальню на втором этаже моего терема. Он усадил меня на кровать, а сам сел рядом, дотронулся до моего лба, измерил пульс. А затем сказал:

— Тебя что-то беспокоит?

Я прислушалась к своему организму, кроме тупой боли внизу живота ничего не беспокоило, и я даже знала, что со мной, но как сказать Велесову, я ума не прилагала. Да и чем мне воспользоваться, я тоже не знала, долго колебалась, а потом сказала:

— Можно мне поговорить с женщиной?

Брови Велесова поползли вверх, он даже заморгал несколько раз от удивления и сказал:

— Я твой жених, я должен знать о тебе всё. Что ты такое хочешь доверить чужой женщине, чего не можешь сказать мне?

Как же я тебе об этом скажу, ты же мужчина. И бабушка мне всегда говорила: стоит скрывать от мужчин своё состояние. Они этого не переносят.

— Женихам лучше не знать об этом, и ты не сможешь мне помочь, — решила намекнуть я.

Велесов оценивающе окинул меня взглядом и сказал:

— Если жениху не можешь сказать, то врачу можно доверить всё, тем более у тебя снижена температура тела на несколько градусов. Я могу провести полный осмотр, ища причину твоего состояния! — хитро прищуриваясь, начал он.

— Этого ещё не хватало! Это чисто женская проблема! — почти напрямую сказала я.

Велесов немного обдумал мои слова, а затем встал и вышел.

И что это было? Что мне теперь делать? То, что я лежу на кровати это, конечно, замечательно, и с болью можно справиться, а вот что делать с другим ярким фактором этого ежемесячного события? Пока, конечно, оно явно не проявлялось, но было не за горами.

Через какое-то время он вернулся, неся поднос с какими-то чашечками.

— Что это? — удивилась я.

— Это травяные настои, они помогают при обострениях женских болезней.

— А что рунная магия не помогает?

— Я, конечно, могу нанести руну на место боли, — как-то мечтательно произнес он, — но не буду этого делать, так как я не знаю, какая будет реакция. У наших женщин не бывает подобного, только у простолюдинок.

— Что? А как же они беременеют? — удивилась я, ну не дурак же он, должен понимать процесс. Тем более зоолог. А об этом даже я знала, так как на уроке биологии в старших классах, нам всё доступно объяснили.

— Организм самки, начинает вырабатывать гормоны, которые улавливает самец, если она готова к соитию, то запах становиться сильнее, привлекая тем самым подходящего партнера. Наши женщины, часто погибают в родах, в период вынашивания детей, многие уже рождаются бесплодными. Donum даётся только мужчинам в полной силе и подпитывает их, а женщины перенимают от него только крохи.

Очень странные дела…

— А что с пролюдинками?

— Здесь всё просто: они либо беременны, либо кормят, либо стары…Процесс начинается очень рано и их сразу выдают замуж, поэтому многие из них скрывают от родителей свои чисто женские проблемы.

— А ты откуда это всё знаешь? — удивилась я.

— Я же врач, Саша!

— И что же мне делать, врач? Как справляться со всем этим? А может быть есть какой-то отвар, который остановит всё это?

— Не в коем случае! Это может помещать зачатию, — очень серьезно прочеканил он.

Я, конечно, задумывалась о том, что близость с Велесовым может закончиться беременностью. И это был еще один фактор, который останавливал меня. Как говорила моя бабушка: «Вот профессию получишь, можно и замуж, а потом и деток рожать». А какая у меня профессия? Даже образования никого нет.

Егор прервал мои размышления:

— Я бы хотел детей, тем более ты уже слышала, как жаждут внуков батюшка с матушкой.

— Нет, — непроизвольно вырвалось у меня.

Гримаса боли и негодования отразилась на его лице:

— Почему? Я до сих пор пугаю тебя?

— Нет, я не готова! Давай закончим этот разговор.

Какой-то робкий стук в дверь, прервал наши пререкания. Он был зол, но старался погасить свои эмоции. Подошел к порогу и отворил дверь, пуская внутрь девочку двенадцати-тринадцати лет. Было видно, что она не бывала в тереме, так как широко раскрытые глаза и неподдельный интерес выдавали её. В руках она несла корзину, переполненную тканью.

— Я думаю, вам будет о чем поговорить, — уходя, сказал Егор.

И почему он разозлился?

Глава 31

Оказалось девочку зовут Лукерья, отец у неё работает подмастерьем у стеклодува, дома редко бывает, а матери уже года два как нет. Сама она на княжеском дворе помогает тетке на кухне. И вот принесла тряпок, чтобы уберечься от красных дней.

Да, мы тоже называли их по-разному: то тетка из Красноборска приехала, то дела пришли, то местры прискакали. В любом случае все стеснялись говорить о менструации на прямую.

Конечно, тряпками я ещё не пользовалась, но бабушка рассказывала, что в её время о прокладках никто не слышал, разрывали старую одежду, что помягче, и ватой набивали.

Я осмотрела корзину, ваты я не увидела, призадумалась и спросила:

— Лукерья, а что мы из тряпок делать будем?

— Так сейчас сложим, я покажу, — сказала девочка, доставая разные лоскуты из корзины.

— Вот, что поплотнее надо несколько раз завернуть, а то, что помягче сверху намотать, вот так, глядите? — заулыбалась девочка, протягивая мне что-то вроде прокладки.

— А откуда ты всё это знаешь? — решила уточнить я.

— Так это…самое… уж было у меня, только некому не говорите! А то батюшка меня мигом замуж отдаст за старика кого-нибудь.

— А разве ты не хочешь замуж?

— Знамо, хочу! Только за Гришку! А пока он подмастерьем не станет, батька меня замуж не даст. Мы с тетенькой договорились, что она скрывает от него, а я делаю всё, что она сказывает.

Эксплуатация на лицо…

— А откуда Георгий Васильевич узнал о твоем деле? — поинтересовалась я.

— Вы тетенька не серчайте, я приболела маленько, а княже как раз гостить изволил, тетенька его и упросила меня посмотреть, потому что тутошний лекарь в поле ушел на покос. Он мне отвара какого-то дал, так всё и прошло. Вот как новенькая! — показывая на себя, сказала девочка.

— На покос? Значит по осени княже гостить изволил? — вслух произнесла я.

— Да, так же гости приезжали, сам великий князь приезжал с племянницей жены своей. Думали, что свадебка не за горами, так она на молодого князя зыркала, глаз не сводила, — увлеклась девочка.

Зыркала значит? Ну, ну! Начала злиться я.

— Ой, что это я лишнее болтаю! Мне же мерки с вас снять надо, да к портнихе бежать! Девочка помогла мне подняться, какой-то веревочкой обхватила мне талию, завязала в нескольких местах узелки и выбежала из комнаты.

Я осталась одна, делать было нечего, подошла к корзинке и начала складывать тряпицы. Минут через двадцать вернулась Лукерья, сообщая веселую новость, что на днях прибудет великий князь с женой и её племянницей, на кухне уже получили распоряжения. Да и портнихе дали срочный заказ, поэтому та дала нижние юбки немного больше, но с пояском, — чему-то радовалась девочка.

Для меня новость радостной не была, как-то не хорошо на душе сделалось, не к добру всё это подсказывало мне седьмое чувство.

— Ну чего вы расстроились? Глядишь в этот раз женится княже, говорят он невесту уже нашел, только пока её никто не видел, может врут, а вот племянница у молодой княгини, словно из сказки: брови чернявые, косы пунцовые, губы алые, щёки румяные, да и подержаться есть за что.

Я совсем сникла, но решила узнать:

— А почему ты думаешь, что нет невесты у молодого князя?

— Да разве — шь она его одного оставила, знамо дело крутилась где-то рядом. Князь, конечно, не лучше, чем мой Гриша, но хорош, — задумчиво протянула она, а затем добавила, — наши девки, конечно, не девицы заморские, но тоже своего не упустят.

Меня словно кипятком ошпарило! Я подскочила и, глядя прямо в глаза, прошипела:

— А я кто по-твоему?

— Так, гостья… — немного бледняя, начала девочка, а затем бросилась на колени и зарыдала:

— Простите, госпожа, не признала…заклинаю вас матушкой Землей, простите дуру неразумную…

Было ясно, что девочка где-то это видела, потому что слышать причитания старой бабки из уст ребенка было дико и смешно.

— Ну, полноте, вставай, хватит рыдать! — начала поднимать её я.

— Не признала, не признала…Вы такая взрослая, думала, гостья…

— Да, как же это мы вас пропустили? — оторопела Лукерья.

Я лишь рассмеялась в ответ.

Глава 32

Прошло три дня, за это время Велесов заходил пару раз, спрашивал, как состояние и с непроницаемой миной удалялся обратно.

Мы с Лукерьей сроднились за эти три дня, она мне сильно помогала: кормила меня, помогала менять юбки, тряпки, водила в баню. Ходила за отварами, приносила еду. Носилась со мной как с детём малым, и между делом, развлекала меня рассказами о бабке-чудеснице, которая жила в лесу, помогала всем девицам. Особенно мне запомнилась про косы Русалины:

Жила была девица-красавица. Посватался к ней жених, не простой, а потомок самого Солнца. Приглянулся он девушке, да и она была не проста, решила испытать его, отправила за подарком чудным в далекие земли. Жених сдаваться не собирался, решил во чтобы, то ни стало добиться невесты и отправился в путь. В это время засуха стояла, и решили в деревне отдать Русалину зверю несносному в обмен на дождь и урожай. Девица прознала про это и побежала к бабке-чудеснице за советом, та предложила обрезать косы, а как жених подарочек заветный принесет, вернуться к ней снова. Долго Русалина не могла решиться, но поддалась, обрезала косы. Как увидели люди, что она натворила, так и заперли в избушке, чтобы света белого не видела. Долго девица пробыла взаперти, только на третьи сутки жених вернулся. Вызволил её из темницы, глядь, а кос-то и нет. В подарок он ей принес гребешок заморский, чтобы всегда она волосы свои расчесывала и о нем вспоминала. Погоревал маленько, а всё-таки не отступился, замуж решил взять. А Русалина перед самой свадьбой, как бабка и сказывала, пришла к ней с гребешком. Та пару разочков её причесала, косы-то и отрасли. Вот говорит, подарок твоему мужу, за любовь его и терпение.

Как Лукерья рассказала мне эту историю меня просто распирало от негодования:

— Что в этих косах такого? Разве за косы любят?

— Как же госпожа? Если кос не будет, то какой же молодец на тебя глянет, подумает, что прокаженная какая, или ещё хуже…

— Вот у меня же нет, я не переживаю! — начала я.

— Что же это с вами случилось? Тоже зверю хотели отдать? А вы и обрезали? А княже вас спас, и худая вы вон какая, точно! Вам бы такой гребешок, — впечатлилась девочка.

— Какой гребешок? — не поняла я.

— Ну подарок чудодейственный! — продолжала она.

— А подарок…

Девочка тут же оживилась и спросила:

— А что вы у княже попросили, когда он сватался к вам?

— Сватался? Да не сватался он ко мне, просто руну нарисовал и всё.

Девочка удивилась. И я поспешила развеять её фантазии, вдруг опозорю Велесова:

— Терем, серьги, туфельки.

— Ну, вот, а говорите не сватался! — хихикнула девочка.

В дверь постучали, я по привычке сказала:

— Войдите.

Дверь отворилась, на пороге стоял Вольгович. Выглядел он хорошо, переоделся, расчесался, ну точно жених на выданье.

— Чем обязана такой чести? — с улыбкой произнесла я.

— Вижу и ты, в полном здравии! — хихикнул он.

— А что со мной станется? — продолжила эту игру я.

— Да жених твой, как в воду опущенный ходит, я уже подумал не при смерти ли ты! — уже более серьезно начал он.

— Что вы, что вы! — оживилась девочка.

— Да ладно! — махнул на неё рукой Вольгович, и продолжил, — помощь твоя нужна, собирайся, только быстро, а то знаю я вас! — пробарабанил Ермил и вышел за дверь!

Ну, вот поставил перед фактом, и выпутывайся как хочешь! За эти три дня, я никуда не выходила, только ранним утром, да поздней ночью в баню, чтобы меня никто не видел и не сочинил небылицу поинтереснее тех, что мне Лукерья рассказывала.

Собираться мне особо и не надо было, конечно, я ходила не в тех одеждах, что мне Велесов подарил. Наряд мой был достаточно прост, но не менее удобен. Рубаха свободного кроя, по верх которой надевалось четыре юбки из темной бордовой ткани. На ногах вязанные тапочки, похожие на те, что я носила в семинарии. Лукерья предложила накинуть платок, чтобы прикрыть рубаху. И я её понимала, ведь нижнего белья не предполагалось, и контуры груди хорошо проглядывались. Первое время отсутствие нижнего белья мне приносило сильный дискомфорт, но потом появилась какая-то легкость, ничего не пережималось, не мялось и не врезалось, а в качестве держателя для мои тряпочек использовался специальный ремешок, сначала я была в ужасе, когда его увидела, но потом привыкла.

Я накинула платок и вышла, Вольгович хихикнул:

— Долго платок выбирала?

Я хихикнула в ответ:

— Конечно, что же я перед гостем дорогим в дурном виде явлюсь, позор мне, да жениху моему.

Вольгович оборвал эту игру и перешел к делу:

— Иди за мной. Узлы, которые ты завязала, оказали благоприятный эффект. Надо бы помочь мальчику, завязать ещё.

Я хотела сказать, что сил может не хватить. Но Вольгович рыкнул:

— Не переживай! Я подсоблю!

Он, что мысли читать умеет.

Шли мы не долго, на встречу нам попались несколько женщин да мужчин, которые прислуживали при доме. Меня явно не узнали, но заинтересованные взгляды бросали.

Вольговича с мальчиком разместили в противоположной стороне терема, комната была больше, но обставлена почти также: две кровати, пара сундуков, дубовый стол со стульями. Мальчик сидел за стулом, и что-то писал на бумаге. Но стоило мне зайти, он тут же оживился, обрадовался. Залепетал на своем языке, но я ничего не понимала, он расстроился и продолжил писать.

Вольгович посмотрел на нас, а потом настороженно сказал:

— Как ты уже поняла, лучевая болезнь выжигает Donum, и когда ты перевязала клетки мутагенов, они стали расти, мальчику становилось лучше, но остались и разрывы. Он не может говорить на своем языке, трансформироваться, не слышит своих собратьев, не видит миров.

До меня стало доходить, что Donum — это и есть их звериная суть. Значит у мужчин она выражена сильнее, а у женщин слабее. И что следует завершить начатое дело.

— А почему нити могу перевязать только я? Ты же тоже видишь? — не то, чтобы я не доверяла Ермилу, просто хотелось разобраться.

— Я их только вижу, перевязывать могут единицы, только те, в чьих венах течет divinum sanguinem. Хотя твоё ДНКа показало минимальное наличие дара, твои навыки говорят об обратном.

— Что течет? И что показал мой ДНКа? — не разобралась я.

— Вот объясните мне, почему такие способности, даны женщине, и при этом такой необразованной! — куда-то в пустоту сказал Вольгович.

Может быть меня бы это и обидело, но я понимала, что это определенная степень сарказма в мою сторону, только и всего.

— Ну вы же тоже научились всему не сразу, делайте скидку на моё заграничное отсутствие! — немного злясь, ответила я.

— Понял, понял! — как бы извиняясь, пробубнил Вольгович и добавил:

— Твоё ДНКа совершенно заурядное, примерно такое у мастеровых, они способны искусно работать с любым материалом, хотя за Гранью их называют гениями. Они прекрасные ремесленники. Могут хоть дворец из ничего сделать, или выткать такое полотно, да вот, серьги что на тебе, сразу видно мастер делал.

Я дотронулась до серёжек, по пальцам пробежался холодок, будто я коснулась капелек росы.

— И что я тоже смогу такие сделать? — заинтересовалась я.

— Ну если в ювелирном деле будешь тренироваться, может и сможешь, — как-то задумчиво произнес он. А потом предложил:

— А ты ткачество не пробовала?

— Нет, никогда. Даже не знаю, что это.

— Странно, попробуй. С уровнем твоего дара, ты должна была уже прийти к этому.

Должна или не должна, но о ткачестве я думала только тогда, когда видела результат долгодневной работы: ручники, передники, скатерти.

— А что с дивинум чего-то там? Любите вы завернуть непонятными терминами, потом сиди и думай, что хотели сказать.

— Вот правильно, надо думать, хорошее замечание. Divinum — это отмеченные богами. Слушала, наверное, легенду про Солнце, Луну и Землю. Когда начались изменения в генотипе, с научной точки зрения, это связали с влиянием солнечной энергии, лунным излучением и земной аномалией. Не все люди изменились, только некоторые из них. Возможно, изначально их геном отличался. Как-ты понимаешь, в древности этим никто не занимался. Такие способности, как у тебя встречаются крайне редко. И они описаны в качестве легенд в древних манускриптах.

— И что же мне делать? — насторожилась я.

— Для начала, помоги мальчика на ноги поставить, а потом решим.

— Хорошо, — не стала спорить я. Да и мальчик заметно волновался, что-то пытаясь написать.

Мы подошли к Тахиру, весь пергамент был изрисован какими-то непонятными письменами, мне они были не знакомы, а вот Вольгович заинтересовался. Но комментировать не стал, лишь попросил мальчика прилечь, тот послушно направился к кровати.

Я села рядом, снова как и в прошлый раз воспользовалась своим зрением, в местах где были завязаны узелки, стали появляться новые здоровые нити. Но по середине груди всё так же зияла дыра, для того чтобы их всех соединить понадобиться много сил.

Вольгович понял моё беспокойство. Подошел, достал свой рунный инструмент и нанес мне на тыльную сторону ладони какие-то знаки.

— Это руны света, не так ли? — предположила я.

— Так и есть, у каждого зверя, свои руны, обычно мы черпаем энергию из близкой для себя материи.

— А я тоже смогу использовать руны? — как ребенок произнесла я.

— Сможешь, но для этого нужно учиться, учиться и ещё раз учиться! — подытожил Вольгович.

Глава 33

Первые узелки я завязала на удивление быстро и просто, то ли научилась, то ли руны помогали. А затем стало сложнее, пульс учащался, голова кружилась, перед глазами всё плыло, но Вольгович мне помогал, всё наносил и наносил новые руны. Дыра постепенно стала стягиваться. Оставалась завязать не так много узелков, как меня покинули окончательно силы. Вольгович пытался привести меня в чувства, но я плохо уже его слышала. Он оттащил меня на соседнюю кровать, рванул рубаху на груди, освобождая место для нанесения руны.

Дверь с грохотом распахнулась, сильный рык, и я почувствовала, это мой медведь. Он пришел за мной. Ермил отскочил от кровати, пропуская зверя ко мне. Тот подошел, обнюхал и вопросительно посмотрел на Вольговича.

Тот как бы оправдываясь сообщил:

— Я лечил. Сам видишь.

Он жалобно заревел. И сердце у меня сильно сражалась. Я хотела сказать, что всё в порядке, но сознание окончательно покинуло меня.

***

Глаза я уже открыла в своей комнате, Лукерья сидела в уголке на стуле, что-то набирая на спицах. Я осмотрелась, Велесова нигде не было. За окном была ночь. Очень хотелось пить. Я прошептала:

— Воды…

Лукерья встрепенулась и направилась в мою сторону:

— Госпожа, вы очнулись… Что же это они с вами сделали… Жених ваш прибежал белее мертвеца, чуть всю душу не вытряс, всё спрашивал куда вы делись, а затем вылетел, словно ошпаренный.

А затем ворвался в чем мать родила, неся вас на руках, весь трясся, будто в лихорадке. Сказал дать отвар, как очнетесь, и ушел. Вот отвар-то, — поднеся к моему лицу чашку, сказала девочка.

Я приподнялась, вязала в руку чашку и приложилась губами, живительная прохлада наполнила моё тело. Полностью выпила, стало намного лучше. Развернулась к Лукерье и спросила:

— А разве твой жених не умеет превращаться в животное?

Лукерья вытаращила меня глаза и сказала:

— Что ты госпожа! А если б он превращался, я бы к нему под страхом смерти не приблизилась даже!

Я усмехнулась про себя её размышлениям, снова вспомнила медовый запах, прохладный медвежий нос, и так тепло, хорошо стало…

— Госпожа, в баню пора, — отвлекла Лукерья меня от моих воспоминаний.

Глава 34

Лукерья разбудила меня очень рано, в спешке сообщила, что великий князь вчера прибыли с женой и племянницей. И поэтому сегодня она придет только поздно вечером, так как будет помогать тетке на кухне. Чувствовала я себя очень хорошо, и в помощи уже не нуждалась. Мы быстро сходили в баню. А когда вернулись, в комнате меня ждал Егор. Вид у него был уставший, он стоял возле стола, держась за спинку стула. Я забеспокоилась. Лукерья быстро ретировалась, и мы остались в комнате одни. Он молчал. И я решилась первая на разговор:

— Что-то случилось?

— Нет, просто захотел увидеться, — с какой-то грустью произнес он.

— Я тоже рада тебя видеть, — нисколько не соврала я.

Он слегка улыбнулся. А затем спросил:

— Мы поговорили вчера с Ермилом, он посоветовал обучить тебя ткачеству, что скажешь?

— Можно попробовать, но я никогда этим не занималась, — предупредила я.

— Надеюсь мы не опоздали с этим предложением? — как-то невесело произнес он.

— Нет, конечно, нет! Ну, что ты, Егор! Я буду очень рада чем-то занять себя, тем более я почти здорова, — воодушевленно произнесла я.

Но он лишь слабо улыбнулся в ответ. Я начала подумывать о не добром:

— Тебе снова что-то подсыпали? Что с тобой? Ты болен?

— Нет, всё в порядке. Это последствия моей трансформации. Если бы Ермил предупредил меня о вашем врачевании, я бы не стал так рисковать…, — сказал Велесов направляясь ко мне, слегка прикоснулся ладонью моей щеки, приобнял за плечи и прошептал, — нет, я лгу, я стал бы рисковать, даже если бы знал, чем вы там занимаетесь!

Его лицо, такое знакомое, такое родное, я поддалась эмоциям и провела пальцами по щеке в ответ, он прижался лбом к моему и прошептал:

— Не могу без тебя…

И я потерялась в нежном легком поцелуе, не какого подчинения или силы, только сладкое прикосновение губ, будящее какое-то светлое ясное чувство. Затем так же аккуратно отстранился и сказал:

— Хочешь пройтись после обеда по лесу?

— Это свидание? — прищурившись, спросила я.

— Можно и так сказать, так ты согласна? — одаривая меня улыбкой, ответил он.

— Да, — радостно ответила я. А внутри всё ликовало. Мы идем на первое свидание.

Через какое-то время в комнату вошли служащие, они помогли мне одеться в рабочее голубое платье с белыми узорами, заплели косу, перевязывая белой лентой, и сопроводили в лавку к ткачу.

В лавке было несколько станков, все они были заправлены разными нитями. Работали за станками девушки чуть постарше Лукерьи. Они с недоверием посмотрели на меня, но работать не перестали.

Ткацкой лавкой заправляла вдова, пышногрудая женщина в возрасте. Казалось, что у неё скверный характер, она так грозно посматривала на девчонок, что мне не по себе стало. Ткачиха пригласила меня в свой дом, который был при лавке и усадила за свой станок.

Женщина с таким теплом рассказывала про каждую деталь этого станка, будто бы это живой организм, который требует заботы. Она спросила, что я хочу попробовать соткать, вариант давно крутился у меня в голове:

— А что ткут для жениха?

— Рубаху, пояс, узор невидаль какой, — сказала ткачиха.

— Пояс, буду его ткать, — твердо решила я.

— Тогда пойдем за другой станок, этот для полотна.

Мы сели возле печки, женщина достала небольшой станок, чем-то напоминающий предыдущий, только этот можно было положить себе на колени. Ткачиха спросила о цветах нитей, а я даже и придумать не могла, какой пояс я буду ткать. А потом сообразила:

— А есть золотые или серебряные нити?

— Есть, с какой-то опаской произнесла ткачиха.

— Я заплачу, — настаивала я.

— Не надо! Эти нити тяжело плетутся, точно начнешь с них? — переспросила женщина.

— Да, — твердо ответила я. Я не собиралась сдаваться.

Ткачиха встала и ушла в какие-то закрома, вернулась она с корзиной в которой лежали нити.

Мы заправили их в станок, ткачиха показала каким способом следует ткать, и предупредила, что нить требует ухода и не торопливости. С этим-то проблем не будет, чего-чего, а торопиться я не умею.

Сначала работа продвигалась медленно, нить постоянно рвалась, и я уже хотела бросить это дело, а потом вспомнила лицо Велесова, его уставший вид, он бы смог для меня это сделать, а я что не смогу? Взяла себя в руки и начала всё сначала. Я принималась несколько раз за работу, но нити не слушались. В обед пришла ткачиха и пригласила меня за стол. Мы спешно съели какую-то похлебку и попили чай. Я рассказала, что дела мои плохи, на что женщина сказала:

— Плох тот ткач, который не видит дальше носа своего.

На этом мы и расстались. Я решила, хоть что-то соткать до прихода Велесова, чтобы показать, что я время зря не теряла. Снова заправила станок, села, присмотрелась и увидела, что по всей длине нити висят крохотные горошины, взяла челнок, и попыталась продеть эти горошины на соседнюю нитку, получилось. Попробовала еще раз, снова есть результат. Обрадовалась, подумала об Егоре, о том, как я соскучилась за эти несколько дней, пока мы толком не виделись, как снова хочу оказаться в его объятьях и услышать: Не могу без тебя… Сердце ликовало, голова кружилась от счастья, а работа шла своим чередом. Очнулась я, когда пояс был готов. За окном опускались сумерки, стало как-то тревожно. Ткачиха пришла меня проведать, увидела мою работу и улыбнулась:

— Молодец девочка! Это очень сложный узор, не каждый ткач способен такие плетения сделать, жених будет тобой доволен.

— А где же он? — недоумевала я.

— Не знаю, я заходила, чтобы тебя трапезничать позвать, но ты так увлеклась, что не оторвать было. Пойдем, я тебе на печи оставила, теплое ещё.

Аппетита не было, я едва сдерживала слезы, позвал на прогулку, а сам не пришел. Поигрался и забыл… Я не успела доесть, как за мной пришли. Ноги меня не слушались, а слезы так и подкатывали. Вели меня не той дорогой, что провожали. Не знаю, как оказалась в комнате. Просто зашла и упала на кровать, давая выход эмоциям…

Такой меня и застала Лукерья, заплаканной, не понимающей, где я нахожусь… и лишь твердящей:

— Не пришел…не пришел…

Не знаю как, но она утащила меня в баню, и лишь когда девочка опрокинула на меня второй ушат ледяной воды, сознание вернулось и тут же отрезвело! Не пришел, ну вот беда какая! В следующий раз откажусь от свиданий.

На улице было прохладно, и мы не шли, а подпрыгивали от холода. И это было так смешно, что я даже немного развеселилась. По дороге Лукерья рассказывала, что князь решил устроить охоту по древнему обычаю. И все мужчины ушли в лес, и пока не возвращались, поэтому женщины трапезничали в полном одиночестве. Мне даже как-то полегчало после этих слов, значит не просто так не пришел.

Когда мы пришли в комнату, нас снова ждали. Только на этот раз Марфа Архиповна — матушка Егора. Женщина была не лишена собственного достоинства, несла себя как подобает княгине. Лицо её чем-то напоминало ангела: такие же светлые завитушки у лица, светлые глаза и смеренная улыбка.

Она пригласила нас в комнату, и мы сразу осознали, что находимся в гостях, а не у себя дома. Лукерья снова сбежала по своим делам, оставляя один на один с будущей свекровью. Я не знала с чего начать, что сказать, как вести себя. Так и стояла, опустив глаза в пол, сильное смущение меня одолевало, да и не на своей территории я сейчас была.

Марфа Архиповна верно растолковала моё поведение и начала разговор первой:

— Я очень рада находить вас в добром здравии, Александра.

— Спасибо, Марфа Архиповна. Я тоже… — замялась я. Что ей сказать, рада находить её в здравии, или что полагается отвечать.

— Не стоит утруждать себя лишними хлопотами, я видела ваш пояс, признаюсь, поражена.

— Спасибо, — снова прокукарекала я.

— Мне кажется, или вы действительно настолько застенчивы?

— Нет, вы не ошиблись, застенчивость не мою сильная сторона, — наконец-то настроилась на разговор я.

— Не обижайтесь, но я предпочитаю прямоту в общении, как, собственно, и мой сын.

— Согласна, — поддержала я.

— А вы не так просты, как кажетесь, не так ли? — словно пытаясь подобрать ключ от замка, спрашивала Марфа Архиповна.

— Возможно, — парировала я.

— Мне нравится ваша осторожность! В наше время стоит отвечать так, чтобы не обидеться собеседника, но и не выболтать лишнего! — похвалила меня свекровь.

— Премного благодарна за такую похвалу, но боюсь, я не настолько искусна в мастерстве видения диалогов.

— Искусность приобретается со временем, девочка! Опыт — это та незримая мера, которая преобладает над знаниями.

— Да, но если нет опыта, то необходимы знания? — позволила не согласиться себе я.

— Возможно, — парировала она.

Я уже давно поняла, что Велесов не простой ремесленник, которому будет достаточно согретой постели и вкусного ужина. С этим мужчиной нужно быть на одной волне.

— Можно мне воспользоваться вашей библиотекой? — как-то не обдуманно выдала я. Должна же всё-таки быть у них библиотека.

Удивление и радость отразились на лице матушки:

— Да, конечно, дитя! Обязательно, сейчас же дам распоряжение насчет тебя.

— Спасибо! — заулыбалась я.

Княгиня отошла к окну и задержалась там, будто давала мне время приблизиться. Я не стала мешкать, но и в припрыжку не понеслась. Мерно, чинно направилась к ней. Когда мы поравнялись, она зашептала:

— Я убеждена, что Егор сделал правильный выбор, но не знаю, смею ли об этом говорить. Путь он простит меня, другого выхода у меня нет. До твоего появления князь Василий Валентинович упросил своего брата женить сына. Тот, недолго выбирая, предложил племянницу своей жены Анфису Никитичну. По осени решили их познакомить, Георгий очень девице понравился, и просто так она от него не отступится. Так что девочка, придется тебе потрудиться.

Я молчала. Даже не знала, что сказать. Наверное, спасибо.

— Не отказывайся от него, как ты заболела, он места себе не находит. Князь уже и делами его занял. А он как не вернется с деревень, сразу к тебе. А потом снова в деревни. А вчера гостей поехали встречать, так он на полпути сорвался, ничего не объясняя. А сегодня великий князь изволил на охоту отправиться, Егор заупрямился, не желал ехать, но отец настоял. Вернуться они завтра, но девица уже ждет, готовится.

Мне, конечно, льстило, что свекровь отдавала предпочтение мне, а не этой девице, но как-то воздействовать на мужчину я не собиралась. А очень хотела поговорить с ним, и что-то мне подсказывало разговор будет не из простых.

— Ты не торопись с выбором, я тебе подарок приготовила, показывая на стол, — сказала Марфа Архиповна.

Я подошла к столу, увидела небольшой ларчик, открыла его. Внутри лежали инкрустированные гребень и зеркальцо на ручке. Я ахнула от изумления.

— Нравится? — спросила свекровь.

— Да, очень, — честно ответила я.

— Я рада. Завтра вечером будет пир, я заказала несколько нарядов у портнихи. Можешь выбрать из них. А теперь пора нам прощаться, доброй ночи, девочка, — уходя, сказала матушка.

— Доброй ночи, Марфа Архиповна, — прочирикала я.

Глава 35

Я долго не могла уснуть. Этот разговор с матушкой Егора не давал мне покоя. Я снова взяла подарки покрутила в руках, но ничего особенного не увидела. Гребень, как гребень, но современная расческа намного удобнее. А зеркале сложно было в целом что-то увидеть, одни блики какие-то.

Как же там Егор, что он там делает, задумалась я, теребя в руках зеркальце. На стекле появилась рябь, и стало что-то происходить. Я подтянула его ближе к себе, всматриваясь в изображение, пока не увидела: костёр и несколько мужчин вокруг него, они смеялись, переговаривались между собой и пили вино. Среди них был и Егор. Он выглядел немного уставшим, но также активно участвовал в беседе. В середине сидел крупный мужчина, с длинной бородой и усами. Он сильно басил, но относился ко всем рядом сидящим доброжелательно, справа от него сидели мой свекор и Егор, а слева — такие же мощные мужчины.

Мне даже долго думать не нужно было, в середине был великий князь Аввакум Валентинович, всего его слушали с предельным вниманием, да и отличительные элементы на нем имелись: плащ с вышитым медведем. Мужчины что-то активно обсуждали, пока князь не повернулся к Велесову и не спросил:

— А какая она, твоя невеста? Красавица с косой до пояса!

Велесов быстро парировал:

— Уже завидки берут, дядя?

— Меня? Что ты, сынок! Мою Пелагею мало кто в красоте, да в уме превзойти может. Я за ней к черту на куличики ходил.

Все снова рассмеялись. Но Велесов что-то замышлял, ладонь, которую он сильно прижимал к колену его выдавала.

— Я бы хотел…

И изображение помутнело, выбрасывая меня в реальность. Что это было? Или не было ничего. Как я не пыталась, больше зеркало мне ничего не показало.

Я разволновалась. Как же я предстану перед великим князем. По местным стандартам я не была красавицей, но нельзя же ударить в грязь лицом. Что же делать? Вот бы мне совет бабки — кудесницы или как её там. А потом я снова посмотрела на гребень. Ну Марфа Архиповна, хитра же ты матушка. Вроде как мне подсобить пришла, а на сам деле, за сына шибко переживала, как бы невеста его не опозорила. Ну, спасибо за подарочки. Схватила гребень, и провела по волосам, но эффекта не было. Ну и как, простите растить себе шевелюру?

Полежала на кровати, вертя гребень в руках, как бы представляя, как провожу им по длинным густым волосам. Появились, какие-то мерцающие ниточки. Так…сосредоточилась я. Провела снова, те же нити. Попробовала на своих волосах, ниточки будто вплетались в мои волосы. Ну, что же? Наращивание волос на экстрамагическом уровне. Усмехнулась я своему успеху. К утру я достигла нужного результата, и довольная этим улеглась спать.

Глава 36

Поспать мне дали не долго, служанки явились с просьбой от Вольговича. Через какое-то время прибежала Лукерья, которая и помогла мне собраться: умыться, одеться и причесаться. Пока я завтракала, она просто завалила меня вопросами, как мне удалось за одну ночь такие косы отрастить, а я не спешила рассказывать, ни к чему всему двору знать об этом. Я лишь отнекивался, мол не знаю, проснулась, а косы тут как тут.

К Вольговичу я пошла одна, Лукерья опять унеслась на кухню, постучала в дверь, ответа не последовало, не стала ждать толкнула вперед дверь.

На кровати сидел Тахир, было видно, что он окреп, значит не только я могла измениться за ночь. Передо мной сидел не мальчик, а маленький мужчина с тренированным телом, я удивилась:

— Тахир, ты ли это?

— Я! — веселым голосом ответил он на своем языке.

— Я очень рада, что ты пошел на поправку!

— Тархурухи, спасибо! — немного наклоняясь, ответил мальчик.

Перевести полностью я не смогла, наверное, сказывалось то, что я не до конца завершила свою работу.

Мои размышления прервал Вольгович, которой ворвался в комнату. Внимательно осмотрел меня и задумчиво изрек:

— Эти метаморфозы как-то связаны? Или вы сами собой за ночь изменились, — а затем добавил, — что с мальчиком произошло, мне понятно, а с тобой что?

— Я готовлюсь к возвращению жениха, — хихикая произнесла я.

— Тьфу… Одно название — женщины! Любите же вы озадачить! — с сарказмом произнес он.

Даже не знаю, то ли комплемент сделал, то ли оскорбил.

И вырывая меня из размышлений добавил:

— Нам нужно Тахира подлатать и домой отправить, если мы не хотим, чтобы сюда нагрянули вороны.

— Нет, не хотим. Это дипломатически не выгодно.

— Вот, молодец, соображаешь, когда надо.

Я уселась рядом с мальчиком, рассматривая узелки, предыдущие пучки обрели много нитей, насыщая едва тлевшие точки. Мне нужно было сделать пару новых узелков, чтобы сеть была завершена.

— Требуется подпитка? — спросил Вольгович.

— Нет, справлюсь сама, здесь не много работы, ответила я, поддевая нити пальцами.

Действительно, завязала я всё быстро, никого звона в ушах и предобморочного состояния. Вольгович был доволен:

— Молодец, девочка! Хорошая работа. Слышал, ты неплохой пояс соткала?

— Не знаю, плохой или нет, но Велесов еще не видел.

— Похвально, а с волосами что? — не унимался он.

— А что с волосами? Всё как надо, коса до пояса, разве нет?

Вольгович хихикнул:

— Я, конечно, думал, что Егор на простушке не жениться, но ты просто кладезь сюрпризов.

Но у меня оставался еще один вопрос:

— А как же темные земли?

Вольгович развеял мои переживания:

— Пока необходимости идти туда нет, мальчик идет на поправку, можно сказать мы справились своими средствами, — заключил он.

— А почему они закрылись и не идут на контакт? — не унималась я.

Вольгович напрягся, но решил рассказать:

— Ты же понимаешь, что мы находимся в лесу?

— Да, конечно. Это было сложно не понять, — ответила я.

— У каждого леса, да и не только у него, есть свой хозяин или хозяйка.

— Как это? — начиная терять нить повествования, переспросила я.

— Это значит, что лес дает силы людям, а хозяин — лесу, взаимообмен энергий в природе.

— Значит у нашего леса тоже есть хозяин?

— Конечно, есть, иначе бы лес погиб, отдавая свои силы.

— А у темного леса нет хозяина? — начинала вникать я.

— Сегодня ты меня радуешь, начинаю завидовать Велесову!

— И что же?!

— Нет, я погорячился спредыдущим высказыванием! Все-таки тебе необходимо образовывать свой ум!

Тахир заволновался, мы бросились к нему:

— Что случилось? — в один голос произнесли мы.

— Кхира в беде, я плохо её чувствую! — взволнованно произнес он.

Вольгович долго не раздумывал, просто схватил какую-то сумку, явно готовился, заранее собирал. Подошел к мальчику и сказал:

— Переместить сможешь?

Он мотнул головой. Ермил накинул на него плащ, и они скрылись в туманном мареве. Я осталась одна. Пометалась по комнате, а потом направилась в библиотеку, что-то не нравилась мне вся это история.

Глава 37

В чем был Вольгович прав, так это в моей необразованности. Я действительно разбиралась плохо в элементарных для этого мира вещах. Библиотека находилась на первом этаже, рядом с кабинетом Велесова старшего. Мне даже делать ничего не пришлось, дверь была открыта, я просто зашла внутрь. У окна стоял дубовый стол, так же как и везде, а вот привычных стеллажей не было, кругом стояли сундуки. Я сначала растерялась, но потом сообразила, книги хранили в сундуках, чтобы в случае пожара, можно было их спасти, книги имели высокую ценность.

Открыла рядом стоящий сундук, взяла первопопавщуюся книгу. И осознала весь трагизм ситуации, прочитать, что написано я не могла. И вот как теперь образовывать свой ум? Так мне нужен учитель, и причем срочно. Я вышла из библиотеки и направилась в предположительные покои матушки. Они были на втором этаже. Я постучала, меня пригласили войти. Марфа Архиповна сидела на стуле и что-то вышивала. Я промямлила:

— Рада вас видеть в добром здравии, матушка.

— Здравствуй, дитя, — ответила она.

А что так можно было? Удивилась я.

— Что привело тебя ко мне? — видя моё замешательство, продолжила она.

— Я хотела позаниматься в библиотеке, — начала из далека я.

Женщина молча слушала.

— Мне нужен учитель… — призналась я.

Брови Марфы Архиповны удивленно взлетели вверх, а потом она сказала:

— Если я приглашу учителя, то все поймут, что ты не образованна должным образом.

Теперь молчала я.

— Но если мы пригласим молодого мальчика, да скажем, что ты его обучаешь, вопросов будет меньше.

Это конечно, кольнуло моё самолюбие, но, я понимала, она не могла допустить, чтобы честь её сына была запятнана. Поэтому согласилась.

Обедали мы отдельно, свекровь спустилась к гостям, а я вернулась к себе в комнату. Честно, я даже радовалась этому, не нужно было встречаться со своей соперницей раньше времени.

К полудню за мной пришли, провожая в библиотеку. Внутри меня ждал юноша, с короткой стрижкой и едва пробивающимися усиками. Как оказалось этот молодец учиться на писаря. Талантов у него никаких нет, поэтому в семинарию его не возьмут, а вот писарем при княжьем дворе он бы хотел пристроиться.

Буквы я быстро освоила, даже читать быстро научилась, а вот значения некоторых слов мне были не понятны, и внутренний переводчик молчал. Мальчик старался мне объяснять каждое непонятное мне слово, из чего я заключила, что из него выйдет толк.

Ближе к вечеру за мной пришли. Пора было собираться на пир. Меня отвели в баню, терли так, будто я старая ржавая ванна. Сначала я пыталась от них отвязаться, но не вышло, приказ самой княгини. Затем замотали как мумию в несколько полотен и привели в комнату. На кровати лежали несколько платьев все они были выполнены мастером, так как узоры, так и переливались, нижнего платья почему-то не предполагалась. Ткань самих платьев была плотная, и имелись поддерживающие вставки на груди, это меня удивило, так же юбка платья имела несколько подъюбников. Я долго выбирала между ярко-красным и спокойным синим. И всё-таки решила надеть синее с круглым вырезом, так как я была гостей, не должна оттягивать внимание от хозяйки пира.

Платье выгодно подчеркивало линию груди, это не было вычурно и откровенно, а достаточно консервативно. Поверх надевался воротник из жемчужных бусин, закрывающий оголенные шею и плечи. Такие же жемчужины украшали манжеты и подол платья. Вышивка делила платье на две части, как в древнерусском стиле. На ноги я пожелала надеть туфельки, которые мне подарил Велесов, хоть они и не подходили к наряду. Косу мне заплели одну, украшая обычной лентой. На голову водрузили тяжеленный кокошник с фатой. Платье может быть было и простоватым, а вот головной убор из серебра и каменьев, явно мог привлечь внимание. В завершении немного косметики: подкрасили брови, ресницы, щечки подрумянили и, конечно, губы. От ярких пигментов я отказалась, поэтому выглядела вполне естественно.

В дверь постучали, это была княгиня. Она, не спрашивая разрешения вошла внутрь, отсылая девушек. Было видно, что что-то её беспокоит. Она подошла к окну, этот маневр был мне знаком, поэтому я двинулась следом.

Княгиня начала из далека:

— Ты прекрасно выглядишь, Александра. Георгий уже не может дождаться вашей встречи. Будьте сдержаны, я не сомневаюсь в вашем взаимном интересе к друг другу, но будет лучше, если другие оставят его без внимания.

— Хорошо, — прошептала я.

Мне этот совет не нравился, но лучше согласиться, ведь я уже уяснила, что свекровь заботиться о благосостоянии моего суженного.

— За столом лучше не отвечай, позволь это сделать твоему жениху. Это покажет тебя в более выгодном свете.

— Хорошо, матушка.

Честно говоря, я и не собиралась беседы вести, во-первых, я плохо образована, во-вторых, лучше кроткая и молчаливая жена, чем жена балаболка, принципы этой общины я уже поняла.

— Вот и славно, можем идти.

Глава 38

Стол был украшен с изяществом, среди изобилия блюд стояли свечи, а вот по всей комнате были расставлены какие-то огоньки, которые очень хорошо освещали, будто днём.

Перед тем как мы зашли, свекровь накинула на моё лицо фату, говоря:

— Если Георгий захочет, он сам поднимет вуаль.

А как же мне есть? Ну Велесов, всё ради тебя! Вот останемся наедине всю душу из тебя вытрясу!

В середине зала стояли трое мужчин, они о чем-то жарко разговаривали, мы со свекровью не спешили к ним присоединяться, она сказала, что сначала приведут Анфису Никитичну, а затем будет уже наш выход. Это явно была какая-то женская уловка, поэтому я не стала противиться. Хотя всё нутро протестовало.

Через мгновенье мужчины стихли, и я обратила внимание, что в их направление движутся две женщины. Кто из них княгиня было понятно сразу, надменно холодная с красивыми чертами лица, она не шла, а плыла. Было ощущение, что она сошла с картин Врубеля, те же глубокие выразительные глаза, чувственные губы, белоснежная кожа. Весь её наряд был украшен алмазами, которые ловили свет и отражали его, и я не могла не сравнить её с Луной. Её племянница не была так надменна, но имела такую же белую кожу с легким румянцем на щеках, алые губки и такие же выразительные глаза, как у её родственницы. Платье она выбрала бордовое с золотой вышивкой, и шелковым нижним платьем. Кокошник тоже был изрядно украшен гранатами и рубинами. Девушка действительно была красива, и по меркам этого мира, фигура у неё была что надо.

Я заволновалась, когда она подошла к Егору, как она на него смотрела, буквально пожирала глазами, и не стыдно ей…распутная девка…Они перекинулись несколькими словами, он улыбнулся ей…вот паразит…

Но свекровь вытащила меня из моих размышлений.

— Не торопись, старайся идти как можно медленнее, чтобы мужчина немного поволновался, — дала мне очередной совет свекровь.

Мы подождали пока интерес к гостьям поутихнет, а затем направились в сторону мужчин. Мне так хотелось оказаться рядом с Егором, показать свои права на этого мужчину, что совет не спешить был, кстати. Велесов сразу заметил нас, и безотрывно смотрел в нашу сторону, мне кажется, если бы мы шли ещё медленнее, он сам бы помчался к нам на встречу. Марфа Архиповна была удостоена многозначительными взглядами со стороны своего супруга, наряд её не был таким величественным, как у княгини, но и не уступал ему. А вот великий князь изредка бросал любопытные взгляды в нашу сторону. Гостьям явно не понравилось, что от их персон мужчины переключились на хозяйку дома. Княгиня держала лицо, а вот племянница уже недовольно поджимала губки.

В этот раз инициативу в свои руки взял Василий Валентинович:

— Вот дорогой князь, разреши представить невесту племянника твоего.

Князь оценивающе оглядел меня с ног до головы, собственно, это сделали и его жена, и племянница.

— Ну, что же? Хороша! В самом деле, хороша! Что скажешь, племянник?

— Я свой выбор сделал, и менять его не собираюсь.

— А что тянешь-то тогда?

Тут вступила моя свекровь:

— Девочка приболела, нужно было время на восстановление.

Племянница заулыбалась. Чего это она. У меня всё в порядке со здоровьем! А то что у меня чисто женская проблема была, так это признак здорового организма.

Князь не остался в стороне:

— Жаль, очень жаль. Наши девушки крепки здоровьем, не так ли Пелагея Тритоновна?

— Верно, батюшка, ваши слова истины, словно солнце над головой.

Вот ведь как поёт, словно Шехерезада какая-то.

— Ну, что же мы стоим? Просим к столу, — попыталась отвлечь от своего прокола моя свекровь.

Предполагалась, что женщины сядут отдельно от мужчин, но не в этот раз. Но великий князь решил вместе трапезничать. Не знаю, как так получилось, но меня посадили рядом с Аввакумом Валентиновичем, а вот Велесов сидел напротив меня рядом с девицей в бордовом. Я нервничала. Ничего не пила и не ела. На вопросы не отвечала, как и советовала свекровь. И если сначала, великий князь осыпал меня комплементами, и пытался разговорить, то потом сдался и перекинулся на свою жену. А вот племянница работала профессионально, то рукой случайно дотронется, то вина подольет. Без конца его о чем-то спрашивает, и в глаза ему заглядывает. Велесов не был растерян, будто это было нормально, не позволял себе лишнего, вел великосветские беседы под носом у своей невесты. Мне было противно, я хотела сбежать оттуда, но терпела. В середине томного вечера, начались танцы сначала великий князь и княгиня, а затем и наши матушка с батюшкой. Следующей чести удостоилась племянница, кто бы сомневался. Велесов вел легко не принужденно, а вот девица, искала возможность прикоснуться. Мне кажется, под конец танца, я уже дымилась. Велесов хотел вернуться за мной, но тут ожил великий князь:

— Георгий, разреши провести танец с твоей невестой?

А вот теперь Велесов был растерян, но отказать на прямую не смог.

Танцевать я не умела, но, чтобы не ударить грязь в лицо, я смотрела и запоминала движения. Началась музыка, вести я не пыталась, полностью позволила управлять мужчине. Если я совершу ошибку не будет сильно заметно. Князю нравилась моя покорность, он так и сказал:

— Скромная, покорная, целомудренная, как же ты заслужила внимание моего племянника?

Я решила ответить:

— Мужчина выбирает сердцем, а женщина душой…

— Мудра…

Музыка закончилась, князь всё еще не отпускал меня, все пытался разглядеть моё лицо через разделяющую нас вуаль, а затем не сдержался, и потянул её вверх.

Велесов взбесился, не знаю, как он так быстро оказался рядом со мной и прорычал:

— Только жених имеет право поднимать саван невесты перед гостями.

Но великий князь не испугался:

— Так покажи нам свою невесту, не уродина же она у тебя. Не чужие же мы с тобой.

Велесов прикрыл глаза, а затем подчинился. Подошел ко мне и аккуратно приподнял фату. Наконец-то наши глаза встретились, в его глаза читалась радость и тоска. Дядя жениха прервал наш диалог:

— Егор, дай хоть на невесту посмотреть, а то устроил тут гляделки. Лицо жениха сменилось княжеским. Он любовался и не скрывал этого, я изобразила смирение.

— Красота, что же ты её прячешь, ирод? Боишься?

Ох, не к добру это всё. Теперь и великая княгиня смерила меня недобрым взглядом, и что-то мне подсказывало, что это только начало моих бед.

Глава 39

Мы вернулись к столу, Марфа Архиповна оживилась:

— Гости дорогие, пока наши мужчины охотились мы времени зря не теряли, а подготовили для вас дорогие сердцу подарки. Слуги начали заносить небольшие сундучки. Среди них я узнала сундук из- под зеркала.

Василий Валентинович поддержал супругу:

— Свет моих очей, лучший подарок для меня твоя улыбка.

Марфа Архиповна покраснела. Аввакум Валентинович тоже заинтересовался. Великая княгиня встала и подошла к самому большому сундуку:

— Великий князь, прими этот скромный подарок, — доставая красную рубаху начала она, — пусть эта рубаха будет приятна, как мои прикосновения, пусть она, согревает тебя, как я темной ночью.

Вот это я понимаю, вручила подарок, то ли возбудила, то ли подарила.

Глаза князя блеснули хищным блеском, он направился к своей супруге и поцеловал её в сахарные уста. Следующей дарила свекровь, она не была так красноречива, как её предшественница, но и не уступала ей. В подарок она вручила книгу. Василий обрадовался, видимо подарок пришелся ему по душе. Я недооценила свою соперницу, она действительно подготовилась, в подарок Велесову были преподнесены ножны. Я расстроилась, как я могла упустить эту деталь. Но делать было нечего, спустилась к последнему сундучку, и задумалась, что же сказать, а потом вспомнила, как мы читали сегодня загадку, вот её и загадала:

— Днём, как обруч, ночью, как уж, кто отгадает — будет мой муж.

Только я это произнесла, Егор направился ко мне, сундук он открыл сам, достал пояс. Обхватил меня им и притянул к себе, горячий шепот пощекотал мне на ухо:

— Я угадал?

Ответить я не успела, послышался шум за столом, мы обернулись соперница лежала на полу, а все гости пытались её привести в чувства. Василий Валентинович крикнул:

— Егор, девице плохо!

Он закатил глаза и сказал:

— Я зайду к тебе позже.

***

Не знаю, нарочно она грохнулась в обморок, или от избытка чувств, но мне не нравилось, что Велесов сейчас с ней, а я как дура, хожу туда-сюда, в надежде на его приход. Когда прошло три часа, ждать было бесполезно, разделась, облачилась в ночную шелковую рубашку, чем-то напоминающую французские на завязках, кстати, тоже свекровь заказала мне сшить, видимо внуков очень хочется, так как она практически ничего не скрывала.

Накрылась одеялом и решила ложиться спать. Дверь тихонечко открылась, пропуская внутрь мужчину, при этом он что-то нес в руках, прикрыл дверь и поставил на стол поднос. И буквально на цыпочках направился ко мне, наклонился, медовый запах окутал меня, это был Егор.

— Не дождалась, — как-то расстроенно прошептал он.

Я молчала, интересно, что будет дальше.

Он наклонился, чтобы поцеловать меня в лоб, я не сдержалась, захихикала.

— Так ты не спишь, шутница! — весело произнес он.

— Тебя долго не было, я думала ты не придешь! — рассказала о своих домыслах я.

— Я же обещал, и потом ты за ужином ни к чему не притронулась, проголодалась?

— Очень! — не стала скрывать я.

— Тогда пойдем, накормлю тебя! — вставая с кровати, позвал меня он.

Я даже забыла, что я в этой ночной рубашке. Выскочила из-под одеяла и направилась к столу. Велесов уже зажег свечи. На подносе было несколько мисок, я выбрала запеченные овощи с хлебом. Была настолько голодна, что несколько ложек съела без раздумий, а потом мне стало не удобно есть в одиночестве.

— Может быть присоединишься к трапезе? — отвлекла я мужчину, от своих мыслей.

— Да, конечно.

Он пододвинул первопопавшуюся миску и стал есть.

— Что-то случилось? — насторожилась я.

— Нет, всё в порядке, — ответил он.

— Хорошо, — не стала настаивать я.

Он поспешил сменить тему для разговора:

— А Вольгович тебе ничего не говорил, может куда-то собирался? Не могу с ним связаться.

— Они ушли сегодня утром.

— Почему? Их кто-то попросил это сделать? — напрягся Велесов.

— Нет, они ушли добровольно, куда не знаю, что-то с Кхирой.

— Хм… а как мальчик?

— Он здоров, я его подлечила, — как-то не задумываясь, сказала я.

— Подлечила? — удивился Егор, — не знал, что у тебя дар врачевателя.

— Нет, на твой дар, он совсем не похож, я не знаю, как объяснить.

— Ермил говорил, что у тебя есть что-то от мастеровых, и это действительно так, прекрасный пояс, спасибо, это лучший подарок.

— Да уж. Но не такой хороший, как ножны.

— Поверь мне, у меня достаточно ножен, и это одни из немногих, — успокаивал он меня.

— Знаешь что?

— Что? — переспросил меня Велесов.

— Почему ты мне не сказал про эту девицу?

— А зачем? Она для меня не значит ровным счетом ничего.

— Вот как, то есть, ты заморочил девчонке голову, а она теперь страдает!

— Нет, никому я ничего не морочил. Я не собирался жениться, не знаю зачем дядя с отцом это устроили.

— То есть ты не хочешь нести ответственность за свои поступки?

— Что? — не понимал Велесов.

— Всё очень просто! Ты дал надежду девушке, она уже видела себя твоей женой, а потом ты обманул её, притащил другую невесту в дом.

— Так остановись! Женская фантазия до хорошего не доводит!

— Ах, женская фантазия не доводит! — уже распылилась я.

— Я, пожалуй, пойду, — решил ретироваться Велесов, вставая из-за стола.

— То есть ты просто так уйдешь? — недоумевала я, вставая следом из-за стола.

— Нет, ты права, просто так я не уйду.

И он направился в мою сторону, я снова пятилась назад, пока не уперлась в стену, бежать было некуда. Он подошел очень близко, так, что я чувствовала тепло его тела. И волна возбуждения пробежала по моему.

— Я попросил разрешения провести свадьбу по старым обычаям, но если ты принесешь клятвы любви и верности сейчас, то я не буду ждать.

Я задумалась…А затем произнесла:

— Ты любишь меня?

Он молчал, а затем переспросил:

— А что ты чувствуешь ко мне?

— Нет, мы так не договаривались, — попыталась выпутаться я, дергаясь в сторону.

— Саша, не играй со мной, я пьян и плохо контролирую себя, и ещё эта рубашка, — прошептал Велесов, развязывая завязки на груди.

Я тоже была пьяна только не от вина, а от его близости, от прикосновения рук.

— Егор, а если это всего лишь руны, вдруг тебя сводят с ума они, а не я?

— Этого не может быть, — развеял мои сомнения Велесов.

— Почему? Если я правильно поняла, они работают вместо зова крови, связывают женщину и мужчину между собой, так как природная связь не работает.

Велесов отошел от меня. Схватился за голову, затем подошел к ушату с водой и мокнул туда голову.

Я испугалась:

— Егор, что ты делаешь?

— Пытаюсь прийти в себя. Ты не против, если я открою окно?

— Нет, — всё так же не понимая, что происходит ответила я.

Он толкнул створку окна пуская ночную прохладу в комнату, запахло полевыми цветами, где-то далеко застрекотал сверчок.

Он постоял, вцепившись в подоконник, а потом сказал:

— Не хочешь прогуляться? Я же обещал тебе прогулку.

— Да, только я не одета для прогулок.

— Я сейчас вернусь, — сказал Велесов, выходя из комнаты.

Вернулся он быстро, принеся с собой длинную рубаху, сарафан и тапочки наподобие тех, что были у меня в семинарии.

Я многозначительно посмотрела на него.

— Что? — не понимал он.

— Я хочу переодеться, — возмутилась я.

— А когда мы были в семинарии, тоже хотела переодеться?

— Что? — удивилась я.

— В спальне…во время грозы…

— Я пыталась тебя спасти! Просто не знала, что делать! — раскраснелась я.

— Тогда ты не стеснялась меня, а теперь стесняешься? — продолжал играть со мной Велесов.

— А ты тоже был без одежды, — нашлась вдруг я.

— Это легко исправить, — ответил он, растягивая камзол и снимая сапоги.

— Егор?!

— Почему тогда ты не боялась меня, а теперь боишься?

— Я не боюсь тебя, — прошептала я.

Он кинул камзол в сторону.

— Почему ты хотела меня спасти? Чем я важен для тебя? — продолжал провоцировать меня он, снимая с себя рубаху.

Вот черт! Это удар ниже пояса. Я глубоко вздохнула.

— Я…я… мне кажется…

Он направился в мою сторону, подошел ближе, нежно приподнимая мой подбородок:

— Скажи мне, — прошептал он мне, ловя моё сбивчивое дыхание.

— Я боялась за тебя…

— Почему? — всё тот же волнительный шепот.

— Потому что… люблю! — не выдержав этой сладкой муки, ответила я.

Сердце стучало очень сильно, он коснулся очень осторожно моих губ, как будто приучал. Но я уже знала их манящий вкус, прильнула к мужчине, требуя большего, он ответил, сильнее прижимая к своему разгоряченному телу, ещё больше распыляя меня. Я обхватила его шею руками, перебирая пряди его волос пальцами. Он углубил поцелуй, делая его более ярким. У меня закружилась голова, показалась, что в комнате очень душно, и захотелось избавиться от этой ненавистной ночной рубашки, но Велесов не спешил с ней расставаться, а лишь сминал её в своих руках, оголяя моя плечи. А затем разорвал поцелуй. Мы глубоко дышали и соображали уже с трудом. Он коснулся моего лба губами и прошептал:

— Я долго думал почему ты сводишь меня с ума, искал ответы в книгах, грешил на руны, на зверя. Но отбросил всё это. Я был готов идти за тобой, даже если бы не было этих рун, — поднимая запястье вверх, — начал он.

Я слушала. И он продолжил:

— Я готов идти за тобой, даже если ты откажешь мне в близости, я не отступлюсь от тебя, потому что ты — моя Луна. И стоя на этом месте, я клянусь тебе в верности до конца своих дней, даже если ты отвергнешь меня.

Сердце сладко забилось, значит любит, значит нужна. Я не стала мучить его с ответом и прошептала:

— Я принимаю твою клятву. И обещаю уважать и ценить тебя, хранить свою верность до конца своих дней.

Границ больше не существовало, не было сомнений в наших чувствах друг к другу. Страстные умопомрачительные поцелуи выбили нас из реальности. Были только он и я. Мы жадно ловили дыхание друг друга после затяжных поцелуев.

Я не знала, как правильно ласкать мужчину, просто действовала по наитию, а он отвечал, ещё больше повышая уровень моего возбуждения. В какой-то момент я осознала, что мы уже на кровати, а сорочка давно спустилась с моей груди, собственно, и ноги она не прикрывала. Я пошептала:

— У меня есть просьба…

— Какая? — останавливая свои ласки, спросил мужчина.

— Избавься от сорочки…

— С удовольствием, — простонал он, разрывая в клочья это французское безобразие.

Я застонала в ответ…Мужчина прижался ещё сильнее, покрывая поцелуями шею…

Моё тело давно утратило контроль, а лишь послушно выгибалось на встречу желанным ласкам. Он покрывал моё лицо поцелуями, шепча:

— Я вижу, что ты готова…просто пусти меня…откройся навстречу…

Снова череда умопомрачительных ласк… И я расслабилась, подпуская его к себе…Он был осторожен, давая возможность привыкнуть к себе, к новым ощущениям…Резкая боль переплелась с дурманящем удовольствием…Я застонала…Он поддался вперед, и мир перестал существовать…Разбивая мою жизнь на до и после…. Мне просто хотелось ощущать его, ловить его дыхание, теряться в его необузданных ласках… И понимать, что он только мой…

Глава 40

Я открыла глаза, чувствовала я себя прекрасно, такой наполненной и живой как не когда прежде. За окном едва забрезжил рассвет, мужчина спал, обнимая меня одной рукой…легкая улыбка отражалась на его лице…Значит не приснилось, усмехнулась своим мыслям я. В комнате было прохладно, я решила закрыть окно…Аккуратно поднялась с постели и направилась к нему.

— Неужели я недостаточно горяч для тебя? — услышала я в спину полусонный голос.

Перед глазами всплыли картины вчерашних поцелуев и ласк, я покраснела. Но намерений с окном не оставила, подошла, нагнулась и закрыла окно…Мужчина с интересом наблюдал…А затем спросил:

— Что случилось с твоими волосами?

Я напряглась, а затем прошептала:

— Это мой подарок тебе, говорят мужчинам нравятся длинноволосые красавицы…

Мужчина приблизился, аккуратно обхватил меня за талию и снова наклонился к мою уху:

— Для меня самый лучший подарок — это ты…

Я заволновалась…он поцеловал мою шею, плавно поднимаясь руками вверх, я застонала.

— Саша, любимая, что же ты со мной делаешь… — хрипло произнес он.

Я бы тоже хотела сказать, что он делает со мной, но вместо этого ещё плотнее прижалась к нему, чувствуя, что мужчина возбужден, теперь застонал он. И внутри меня что-то взорвалось, будто раскалённая лава желания понеслась по моему телу. Я напугалась, решила отступить, но мужчина не дал… И я зарычала, но он не отступил, и тогда что-то животное вырвалось изнутри…Егор развернул меня к себе и спросил:

— С тобой всё в порядке? Как ты себя чувствуешь?

Я не знала, что сказать, меня начинала бить сильная дрожь, Велесов забеспокоился и вернул меня в кровать…

— Спокойнее, Саша, я не причиню тебе вреда, — прошептал он, еще сильнее обматывая меня одеялом.

— Что со мной? — едва выдавив, ответила я.

— Похоже на начальную стадию трансформации, ты чувствуешь какие-либо изменения? — взволнованно проговорил он.

— Нет, вроде нет, не знаю, — чуть не плача ответила я.

Он приобнял меня:

— Всё будет хорошо, твой муж врач.

Муж? Я посмотрела на своё запястье, на нем ровным счетом ничего не изменилось, а вот на запястье Велесова красовался рунный браслет. Я ничего не понимала. Егор тоже обратил внимание на это, но ничего говорить не стал.

В дверь как обычно постучали, но входить не стали, а лишь сказали:

— Георгий Васильевич, вас требуют к столу…

Егор закатил глаза, хотел отказать, но я сказала, что мы явимся вместе, как муж и жена. Просто нужны рукава немного длиннее. Так мы и сделали, попрощались на время сборов, а потом встретились в трапезной.

Лукерья сразу догадалась, что ночевала я не одна, да и пятно на простыне свидетельствовало, что не в нарды мы играли. Постоянно расспрашивала, что да как, а я лишь смеялась в ответ. В этот раз она заплела мне две косы, остановила я выбор на красном платье. Оно было более закрытое чем синее, но не такое простое. По подолу платья распускались цветы, мягко понимаясь вверх и распускаясь сияющими драгоценностями. Рукава у платья были достаточно длинными, чтобы прикрыть отсутствие руны, но для большего эффекта я попросила крупный браслет у свекрови, навестив её перед выходом. Она не стала задавать лишних вопросов, а лишь достала из ларчика золотой браслет. В зал для трапез мы направились вместе.

Отец Велесова буквально сиял, гордился сыном. А вот великий князь был не доволен, на племянницу вообще смотреть было больно. Распухшее от слез лицо и красный нос. Марфа Архиповна применила новую тактику, не стала дожидаться внимания со стороны гостей, а подвила меня в центр стола и громко сказала:

— Сегодня у нашего дома появилась новая хозяйка, жена у моего сына, и дочь у преклонных родителей! Так пусть этот союз будет благословенен. Счастья молодым!

— Счастья молодым! — поддержали её муж и деверь.

Мы сели за стол, трапеза была легкой. А затем великий князь сказал:

— Георгий Васильевич, дружок, стоит тебе государственную службу снести, сам понимаешь…

Егор уже знал, что за подобное непослушание, со стороны князя последует наказание. Князь явился к ним в дом, со сговоренной невестой, и не просто девушкой, а родственницей жены. А он отверг её, так ещё и не побоялся узаконить отношения с другой. Со стороны это выгладило подрывом репутации княжеского двора.

— Слушаю, дядя, — спокойным тоном произнес он.

— Ты же уже бывал в дипломатических командировках, вот сделай милость навести соседнее государство…

— Хорошо, какое именно? — уточнил Велесов.

— Так Темный лес, говорят они открыты к разговору.

Что-то оборвалось у меня внутри…И не только у меня, мать Велесова, тоже побледнела…

— Хорошо, когда следует отбыть? — напряженно спросил Егор.

— Так сию минуту, дружок, — простым тоном заявил князь.

Внутри меня всё бушевало, я хотела разорвать князя. Но терпела.

Трапеза быстро закончилась, великокняжеская семья отправилась собираться в путь, а мы отправились провожать сына и мужа. Отец Велесова ничего не сказал, а вот мать разрыдалась, бросаясь к нему в объятья:

— Береги себя сынок, а мы будем ждать тебя…

Я тоже прослезилась, он сам меня обнял и прошептал:

— Я вернусь, слышь. Ты только жди меня…

— Пусть моя любовь хранить тебя… — прошептала я.

Быстрый поцелуй, и вот мы уже не вместе. Отец поехал провожать сына. А мы с матушкой остались вдвоем. Посидели, погоревали, а затем пошли отдавать дань уважения этому узурпатору… Фальшиво поулыбались и вернулись в дом. Матушка была сильно бледна, я проводила её в комнату и вызвала лекаря. А сама спустилась вниз к себе. На столе лежал конверт для Велесова. Я долго думала вскрывать его или нет, но не выдержала, вскрыла. Читать было сложно, как-то буквы не складывались в слова, а пишущий человек, вообще писал, как курица лапой. В конце значилась подпись: Вольгович.

Ааа… что ты там понаписал…Ермил…

Я долго настраивалась, и всё равно ничего не смогла прочесть. Взяла своё зеркало, крутила вертела его, а потом заметила ту же сетку с горошинами, что и прежде. Провела по ней рукой, поверхность покрылась рябью, показывая новую картинку… Темная комната, похожая на тут, что была в скале…Постойте, это она и есть…Свеча…Кхира лежит на кровати, возле постели дежурит Ермил, мальчика по близости нет… Девушка без сознания, всё её тело изувечено…Кругом ссадины и синяки…Что же с тобой случилось?

Вольгович встрепенулся и проговорил:

— Кто здесь? Саша — это ты?

Как я тебе отвечу, я же через зеркало смотрю.

Но он продолжал:

— Темный лес умирает, ему срочно нужна хозяйка, источник пересох, будьте осторожнее…

Изображение перестало показывать, сетка потухла и никак не хотела зажигаться вновь. Ну класс! И как я должна передать это, друг мой Вольгович?

Надо собираться в путь. Нельзя отпускать Велесова. Я хотела подняться к матушке, чтобы спросить совета, помощи. Но в коридоре мы встретились с новым гостем.

***

Черный плащ, всё таже ухмылка и Лукерья, которая пытается выбраться из его когтистых лап.

— Мне кажется, вы не вовремя явились Афанасий Таносович! Пир давно закончился.

— Нет, Сашенька, явился я в самый подходящий момент, ты не представляешь, как долго я этого ждал!

— Чего? Что мой муж уедет и оставит меня с матерью.

— Нет, ты глупышка, и даже не подозреваешь о своём даре, который пробудился после инициации, а я вот его почуял сразу! Немного придушив девочку, произнес Кощеев.

— Что за бред вы несете? Отпустите Лукерью.

— Ты права, она мне больше не нужна, — отшвыривая девочку продолжал Кощеев.

— А чего же тебе надо, ирод? — не сдержалась я.

— Фу…Как грубо, вам совсем не идет этот тон! — говорил он, постепенно двигаясь в мою сторону.

— Не подходите! — зарычала я. Снова почувствовал звериную суть.

— Ох, девочка, ты преподносишь сюрпризы, неужели метаморф? Или сильный химеризм? — озадачился Кощеев.

В голове снова зашумело, как тогда, когда он пытался разорвать нашу связь. Я зарычала ещё сильнее, когти на моих руках вытянулись, приобретая острые края.

Внезапная жгучая боль, пронзила моё сердце, и я опала на пол, корчась от боли.

— Можешь не ждать своего мужа, он сейчас занят, да и руны, которые вам так полюбились, я разорвал. Я видела, нити были оборваны.

— Так чего тебе надо? — прокричала я.

— Твой дар, глупышка! Твоя мать постаралась, умирая, нанесла печать на него. Только того, кого ты полюбишь всем сердцем, сможет сорвать её. Я уже всё голову сломал, как это сделать, пока ты росла. Ты была настолько замкнута, что я даже не знал, как тебя можно очаровать и затащить в семинарию. И тут появился молодой красивый преподаватель, план созрел моментально. Но только я не учел, что он воспылает к тебе любовью. Сначала меня это расстраивало, я хотел сам, заняться тобою, утешить в своих объятьях. Но ты отказалась! И тогда я понял, стоит лишь помочь вам. Но этот дурак Велесов, никак не хотел брать тебя на ложе. И сегодня ночью, совершилось. Мне осталось лишь забрать то, что мне принадлежит.

Боль нестерпимая боль, пронизывала тело, будто кости стали ломаться внутри меня, а затем горячая лава разлилась по жилам…И это была уже не я…Сильная злость, не с чем не сравнимая, одолела мной…

Но Кощеев, лишь рассмеялся:

— Девочка, неужели ты думаешь, что способна одолеть меня?

Несколько неудачных попыток, он уворачивался, извивался как змея, один точный удар с его стороны и я лежу на полу. Черный туман окутывает моё тело, пронизывая словно холодный ветер…мне трудно дышать…

И истошный крик:

— Беги!

Я срываюсь с места, видя краем глаза, как мать Велесова опадает на колени.

Конец первой книги.