Обычная просьба (СИ) [Зойка-пересмешница] (fb2) читать постранично, страница - 3

облагодетельствовать.

– Но за это?..

– Ты выполнишь одну мою просьбу.

– Какую?

Самое забавное, он не знает.

Списать Трансфигурацию? Ему не нужно, в точных науках он толковее неё. Плюнуть в Уизли? Да слюна девчонки окажется самым чистым, что побывало на лице рыжего за последние несколько недель. Отправиться на выпускной парой? Какая пошлость!

Хотя Грейнджер пошёл бы изумрудный…

– Обычную. Не идущую в разрез с твоими моральными принципами.

– Ты и моральные принципы в одном предложении? Я бы посмеялась, да не смешно.

– Тогда смирись, что ты всегда хотела клёвую татуировку.

Он возвращает бокал на столешницу и плюхается на стул, прислушиваясь к шуму в коридорах. Тихо, как в гробу – верный признак того, что Беллатрикс отвлекли чем-то ещё, например Огневиски. С её появлением в доме их погреба зияют дырами разорения, как корабль после пиратского набега.

– Малфой… - девушка начинает вкрадчиво, но Драко тут же закатывает глаза – он знает, о чём будет спич, и спешит перебить.

– Нет, я не освобожу тебя, подставив под удар свою семью, Грейнджер. Не сменю неверный, по твоему мнению, вектор, Грейнджер. Не переобуюсь налету, Грейнджер. – И «иди ты нахер, Грейнджер!» вдовесок. – Всё, что у меня есть, я предложил.

Гермионе немного обидно, что на стороне противника слишком красивые парни. Это стало понятно курсе на пятом, когда Лаванда Браун вплыла в комнату девочек с валентинкой для Малфоя, которую зачитала вслух никак не меньше одиннадцати раз.

В неумелых стихах крылась кошмарная рифма уровня «глаза, как небеса», а сам объект воздыхания вызывал кучу вопросов и рвотные позывы, но Грейнджер всё равно не могла изображать из себя слепую – этот хорёк действительно вырос в примечательного мужика, да ещё и смел быть об этом в курсе.

По счастью, её это не касалось. Обоюдоострое чувство неприязни – удобное средство контрацепции. Самый эффективный способ не потерять голову, потому что всё это совершенно не про неё, не про Гермиону. И вот уже жилистые мышцы плеч и точная линия подбородка естественным образом меркнут на фоне академических успехов. Она как раз тогда и решила, что уютные веснушки – предел женских мечтаний, потому что они – это как залезать под плед в хмурый осенний день на террасе в Ричмонде и прорастать там всей своей лаской.

Хотя Парвати всё равно позволила себе шуточку про фригидность.

– То есть ты неизвестно когда попросишь у меня неизвестно что, если все мы выживем, но это не нанесёт мне душевной травмы с необходимостью посещать маггловского психоаналитика?

– Здóрово я придумал? – Оскалился белобрысый.

– Ужасно.

– Спасибо, старался.

– Впрочем, мне подходит.

– А ты сговорчивая.

– Крам с тобой солидарен.

– Что?

– Ничего, - теперь настал черёд Гермионы осклабиться.

Сестричка Патил, конечно, ошиблась. Опытным путём Грейнджер выяснила это на зимних каникулах шестого курса, приглашённая Виктором в Болгарию. В постели он оказался милым, нежным и ровно таким, каким должен был быть её первый раз.

А она… она оказалась в его койке, потому что Рону не следовало так живо откликаться на прозвище «Бон-бон».

– Значит по рукам? – Драко не спешит подниматься со стула, рассматривая грязнокровку с придирчивостью патологоанатома.

– Да, Малфой, - она кивает, - по рукам. Ладонь, уж извини, протянуть не могу, но ты вроде как намереваешься это исправить.

Пока он копается в секретéре, Гермиона ловит себя на странной мысли – она ему благодарна. Настолько, что без всякого зелья готова разродиться своим гриффиндорским «Спасибо», потому что хорёк уже сделал нечто большее – переключил её внимание на свою персону и сумел-таки заставить забыть, что на ледяных полáх, в имении Пожирателя Смерти, с темницей, полной близких, замученная до крови, она сейчас больше болотный слизень, нежели лучшая ученица Хогвартса.

Смог убедить, что ей что-то подконтрольно.

Всё ещё.

До сих пор.

Даже в этом положении.

Малфой совсем не в её вкусе, но она не может не признавать, что у него – чарующая внешность. Если, конечно, огромный ледяной айсберг, который ещё и болтать смеет в уничижительной форме – много и часто, - может очаровывать. Он резкий, острый, невероятно высокий, а кончик его тонкого носа всегда стремится вверх и – Гермиона поклясться готова! – от того разит высокомерием.

Именно Малфой всегда раскачивался за школьной партой с тем видом, словно его этому учили на специальных курсах – привлекая внимание до раздражения.

Но он не сказал, что узнал Гарри.

И ищет ей Крововостанавливающий