Один день [Павел Клобуков] (fb2) читать онлайн

Павел Клобуков Один день

Станция “Шелковская”. Конечная. Поезд дальше не идет, просьба освободить вагоны.

В каком это было году? В 95-ом? Нет-нет, мы как раз только закончили Универ, значит это был 93-й год. От Щелковской на автобусе, куда-то далеко-далеко, часа полтора. Я сижу у окна, Танька у меня на коленях, у нее на коленях наши вещи, очень жарко. В грязном пазике от народу и пыли не продохнуть, все окна открыты, но так удушающе пахнет бензином, что всю дорогу я еду, подняв голову как можно выше, носом в форточку, чтобы ловить свежий воздух с улицы. Мы едем к Витечке на дачу с ночевкой. Камышино? Капушино? Нет, не вспомнить. Разве найти на карте. Где-то под Ногинском.

Под Ногинском. У Саныча в Ногинске жила бабка и он к ней туда все ездил. Вот когда я впервые услышал про Ногинск, в первом классе. Почему-то казалось, что была какая-то отрезанная нога и в честь нее назвали город. Где теперь Саныч? Последний раз я видел его… он пошел в военное училище, отучился год и приехал на каникулы. Наверно, это Саныч мне про ногу что-то и рассказал. Найти его сейчас что ли. Наверно, уже полковником стал. Или спился. А чего, позвонить: типа, привет, Саныч, помнишь своего лучшего друга детства? Как там твоя бабка в Ногинске? Бабка-то уже, наверно, умерла… Или ей сейчас 105 лет – как она может быть? Да уж вряд ли очень хорошо…

– Чииззз. Этаж какой у вас? Здравствуйте! Проверяйте, пожалуйста. Вот здесь, и вот здесь. Спасибо, до свидания!

Ковшино? Картошино? Нет, как-то не так… 7 утра, все невыспавшиеся, но довольные. И какие-то дачники, бабки с баулами и с рассадой. Зачем в конце июня рассада? И мы с пивом и мясом. Шашлыки. Где-то же лежат те старые фотки? Мы там все такие хорошие. Танька в автобусе не просто так ко мне на колени уселась. Конечно! Если нам уже 22, а у нее еще никого не было. Хотя уродиной она не была. Широкая в кости. И лицо такое простоватое, покорное, такое… ну слегка на корову похожа. Зато характер у нее был спокойный… Комфортный человек, надежный. Я вот теперь думаю: чего я тогда с нею все спустил на нет? Как-то казалось, что нехорошо это – типа это ж Танька! Как с нею можно?! Она не про это. Мы же с нею 5 лет как один день. С утра на пары, и вечером в библиотеку, и в сессию до утра готовились, на одном диване спали, секса ноль. Танька хорошая была. Замуж вышла, в Германии живет, муж дети работа дом. Все как у людей.

Курская. Переход на кольцевую линию и выход к Курскому вокзалу.

Ехали, пили пиво, а Серега все порывался познакомиться с какими-то девицами в автобусе через проход. Он вообще такой живчик был, Серега. Где он сейчас? Они уехали через год, кажется. Ну Серега-то точно не пропадет. Он за все время в Универе ни разу в библиотеке не был и при том кончил с красным дипломом. Вот есть такие люди. У него сестра такая же, та вообще, типа, теперь член парламента в Канаде. А при том у нее что-то с ногами было, как полиомиелит или детская травма, теперь не вспомнить уже. А вот же в чужой стране, считай с нуля. Кто мне это рассказывал? Не Танька, нет…

– Чииззз. Здравствуйте! Ваше? Отлично! Вот здесь распишитесь, где галочки. Спасибо, до свидания!

Потом уже через какие-то поля, и мы с нашими сумками, шли вереницей по узкой тропе – кто-то проспал и опоздал, но нас все равно человек пятнадцать было в результате. Пили пиво, ели бананы и немытую клубнику. Кто-то взял с собой ведерко первой клубники. А виды – как на картинах передвижников: поле, русское поле, спускается с холма, упирается у горизонта в лес. Васильки, лютики и ромашки. Девки сразу начали венки плести. Какие-то птицы пели. И над всем этим солнце. Мне кажется, я даже и тогда понимал, что вот оно прямо сейчас все начинается. Вот мы идем через это поле – а впереди, шашлыки, пиво, портвейн, ночь, утро и вся жизнь как один большой выезд к Витечке на дачу. Бесконечное лето после госов и защиты диплома, когда все-все-все впереди.

Да, я тогда на том поле это ровно так и понимал – все впереди. Осенью надо было идти в аспирантуру, готовиться сдавать вступительные – специальность, философия…

Танька уже начала работать в каком-то волшебном месте – экспорт-импорт-банк-строй-рога-копыта-все-сразу – тогда так все работали. Она была из нас самая богатая, ей платили зарплату 200 баксов и у нее была банковская карточка. Танькин начальник ездил в Турцию и привозил оттуда дубленки невероятной красоты – рыжие, желтые, голубые. И в контору он реально ходил в малиновом пиджаке и с голдой толщиной в палец. Но мужик был неплохой. На свой день рождения он позвал всех сотрудников в сауну, Танька не пошла.

Осторожно, двери закрываются. Следующая станция “Таганская”.

Дом был старый, тогда все дачи такими были: вода в колодце, туалет в конце участка, крыша – ворованный колхозный шифер. Огромные старые, наполовину засохшие яблони. Полуразвалившаяся теплица с битыми стеклами – деревенские зимой развлекались, пока дом стоял пустой. Витечка ходил по участку и по дому и матерился, когда обнаруживал, что что-то пропало или пришло в негодность. Остальные все были вполне счастливы.

Витечка погиб через два года. Что, интересно, стало с его домом в этом Капушове? Карташове? Нет, не так как-то… Развалился или продали. Там был большой участок. У него родители были уже на пенсии и, вроде, была девушка. Говорили, что она была беременна на ранних месяцах, когда это произошло. Витечка – первый из наших, кто ушел.

– Чииззз. Какой этаж у вас, не подскажете? Здравствуйте! Не кусается? Да нет, я не боюсь, наоборот! Какой славный! Вот здесь распишитесь, два раза. До свидания!

А на мне была рубашка белая летняя, с вырезом. Принт – вся как будто из газетных вырезок сшита. Мать где-то достала и сначала сама носила пару лет. А потом уже она ко мне перешла, я за ней донашивал. Где-то ж она, наверно, до сих пор лежит в тюках на антресоли? Ни у кого такой не было. Было интересно: разные шрифты, куски статей, в основном по-английски. Английский я не очень знал. Так больше yes it is или из песен каких-нибудь. Wind of changes. А тут кто-то из девиц взял с нами своего парня нового. Как его звали? Пятно родимое на щеке. Он английский хорошо знал. Ни до, ни после его никто не видел. И вот мы тогда, пока шашлык делали, начали гадать по моей рубашке. Типа, а вот, что ждет тебя, Серега, в этом месяце – тыкали пальцем мне в подмышку и зачитывали то, куда пальцем попали. А тот парень, с родимым пятном, переводил. Или на ходу придумывал, не проверишь же. От смеха по земле катались. Там из обрезков выходило что-то типа “неожиданное развитие сюжета… появление новых обстоятельств… ближневосточный след”. И все сразу: ну все Серега, ближневосточный след – не иначе ты тайный еврей, придется тебе сделать обрезание. Или – будущее Людмилы – у меня на правой лопатке: “Редкий вид, почти исчезнувший в природе… сотрудники зоопарка не поверили… малыши чувствуют себя хорошо… мать пока не проявляет интереса”. И все так: ну значит, ты, Людмила – ехидна, родишь двойню и бросишь детей, а ведь так сразу и не скажешь, вроде приличная девочка. А вот Витечке тогда выпало что-то такое про пожарников, опасный труд и награду от мэра. И все сразу ухватились за награду, решили, что это будет нобелевская премия. И требовали, чтобы он не забыл нас и поделился. Витечка поклялся, что не забудет и поделится.

А на самом деле это было про пожарников, но мы этого не знали. Витечка где-то тогда же занялся бизнесом – типа бытовая техника, что-то развозил на газельке по Подмосковью, ездил в Калугу, Тулу, куда-то там еще. Меня тогда тоже звал к себе, но у меня аспирантура была, и как-то, в принципе, не лежала душа ко всему этому – товар-деньги-товар. Что-то с кем-то они не поделили: в лесу машина обгоревшая, внутри два трупа – Витечка и его друг, “партнер по бизнесу”. Разборки. Никого не нашли, так ничего и не выяснили. Наверно, и не искали особенно. Странно, что с машиной сожгли, а не перегнали куда-нибудь и не перепродали. Богатые очень. Или ленивые.

Осторожно, двери закрываются. Следующая станция Китай-город. The next station is Kitay-Gorod.

Английский я учил уже в аспирантуре. Мы с Людмилой вместе учили. Нас собственно двое и осталось на кафедре. Малиновская была строгая, как Родина, и по-английски она говорила так, как супермодель ходит на показе по подиуму – левая нога, правая нога, снова левая – просто идет, но невозможно оторваться. Это уже потом выяснилось, что она все детство провела в Англии и Америке, у нее отец дипломат. А тогда в начале, на первых занятиях – совсем как гость из другого мира – прямая, стильная, с высокой прической и безупречным произношением. Как девушка Бонда. Ну так, наверно, и было на самом деле. Ни единого слова по-русски 120 минут, пока пара идет, от звонка до звонка. Я собственно и английский выучил, чтобы быть рядом с ней.

Вечерние занятия, часто один на один. И вот мы читали какой-то текст, про Византию, и разбирали специальную лексику. Не помню как, но она как-то вдруг вышла на то, что значения слов вещь условная, и границы между словами условны и подвижны. И то, что мы называем – не есть объективная реальность, но наша проекция. Где кончается эротика, и где начинается порнография? Где кончается игра и флирт, и где начинается животное желание и секс? У вас есть ответ на эти вопросы? Ну, давайте! Смелее, дайте волю своему языку, иначе так никогда и не начнете говорить. И все это по-английски, и смотрит серьезно. Лицо неподвижное, ни тени улыбки, а в глазах дьявол. Подпиши договор, отдай мне свою душу – и я выполню любое твое желание. А я так офигел, что ни слова сказать не могу. Сижу, краснею, давлюсь какими-то обломками артиклей и предлогов и от одной мысли, что она рядом, и ждет, и имеет в виду то, о чем я думаю… Я был на грани распада. И тут звонок. Малиновская засмеялась – впервые за год занятий – и сказала, что мы продолжим после выходных.

Мне было так стыдно. Хотелось тут же, в аудитории, подойти к окну и выпрыгнуть вниз с 8-го этажа. И дальше уже лежать мертвым там внизу на асфальте. Чтобы она прошла мимо и лучше запомнила меня таким – кровавое месиво, поступок, шаг, которого никто не ожидал. Чтобы она забыла, что я полный идиот, не способный вообще ни на что.

Больше я на английский не ходил. Я видел ее потом иногда в коридоре, в буфете. Потом на экзамене. Мне поставили 5. Well… The hardest thing in life to learn is which bridge to cross and which to burn.

– Чииззз, здравствуйте! Вот здесь распишитесь, где галочка. И здесь еще раз. Спасибо, что без сдачи. До свидания!

Все уже с утра были пьяные, потом протрезвели, наелись шашлыков, картошки, фруктов, снова напились и поспали, кто хотел. Ночью все пошли на пруд купаться. Идти было недалеко, но нас было много, мы были веселые и никуда не спешили. Поэтому шли шумно, нестройно, долго. Кто-то терялся и аукал, кто-то отбегал в сторону от дороги пописать и просил его подождать. Все останавливались, валились в траву, курили, потом долго трогались с места. Половина людей на развилке ушла в сторону военной части и их долго выкликали назад, но они отказывались возвращаться.

Пруд возник как-то неожиданно. Вдруг дорога повернула направо и он раскрылся в просвете деревьев – огромное серебряное зеркало в окружении старых ив и берез. Соловьи, летние звезды, молодой месяц, всплеск воды то там, то здесь. Те, кто вышли первыми, стояли молча и не двигались, новые подходили сзади и тоже замирали, оглушенные этой неожиданной красотой. Постепенно подтянулись последние парочки, теперь все голоса смолкли и мы стояли на берегу неподвижно в ряд, глядя перед собой, как великаны острова Пасхи.

Серега первым пришел в себя: “Ребя, это ж пи*дец какой-то! Райские кущи! Бухта радости! Голубая лагуна! Только не говорите мне, что здесь водятся русалки!” Половина не взяли купальники, поэтому решили, что все будут купаться голыми. Парни пошли налево, девушки направо. Бессмысленный ритуал по привычке, потому что уже через 5 минут все плескались в общей массе в середине пруда: парни изображали русалок, кусающих своих жертв в самых неожиданных местах, девицы отчаянно хохотали.

Я лег на спину и, пока никто не обращал на меня внимание, начал медленно дрейфовать в сторону от них, к противоположному берегу. Вода в ушах меняла все звуки до неузнаваемости, чем дальше я отплывал от места оргиастических ликований, тем больше пьяные вопли и всплески походили на крики морских птиц и шелест прибоя. Раскинувшись звездой, я смотрел в светлое ночное небо и думал, что именно здесь и сейчас я вдруг случайно нашелся пуп земли. То место, где сходятся сферы мирового порядка и откуда расходятся потоки абсолютного знания. Вот здесь и сейчас, ни на метр дальше или ближе – здесь мой полюс силы, откуда я начну свое восхождение в мой новый, неизвестный, дивный мир. Я знал абсолютно точно, я чувствовал внутри себя каждой клеткой, что меня ждет мой путь. Я знал, что я на пороге большого личного превращения, что я стану кем-то и этот будущий я станет причиной тектонических сдвигов.

Станция “Новые Черемушки”. This is Novye Cheremushki

Людмила-то наша, ехидна! Английский не выучила, аспирантуру бросила, не защитилась – а между тем стала замминистра. Видел ее по телевизору. Совсем не изменилась, такая же красивая и пустая, и на лбу большими буквами написано, что своего она не упустит.

Мать раз в неделю минимум заводит свою волынку. С твоим талантом ты уже мог бы быть… Ты не должен был уходить… Посмотри: Ирочка, тети верина, какая хорошая девочка… Ты так и будешь до самой пенсии… И почему-то всегда именно утром за завтраком, когда только встал и нет никаких сил даже одеться? А впереди целый день вверх-вниз-вверх-вниз…

Я иногда думаю. В жизни было столько развилок самых разных, неочевидных даже. И пойди я тогда направо, а не налево – где бы я оказался сегодня? Щелковская. Конечная. Выход к автовокзалу.

Ну да. Вот последний заказ. Девочке 25 лет. Откуда-то с Юга, судя по выговору. Москву покорила, замуж вышла. Свадебный альбом. Фотосессия: позы, розы, взгляды, поцелуи. Родители жениха, родители невесты, подружки, подписи, вечный огонь. Воспоминания. На всю оставшуюся жизнь. Аж прослезилась, когда открыла. А через год, окажется, что у него на стороне родился ребенок с какой-то лярвой, с которой он встречался до того и продолжал уже после свадьбы. Как же так? А вот как-то так.

Подарок маме на день рождения: фото-книга “С юбилеем!” Альбом “Нам уже 5 лет”. Фотопортрет мужа в образе римского императора. “Под парусом. Греция 2019” – формат А3, плотность 140, аж целых 6 копий, по числу мест на яхте. И так каждый день: 20 волшебных фото-путешествий в прошлое, 20 незабываемых эксклюзивных знаков внимания на добрую память. 20 доставок в день от “Чииззз.ру”, книги, календари, фото-печать на заказ.

– Доставка Чииззз. Здравствуйте! Проверяйте, пожалуйста. Вот здесь, и вот здесь второй раз, где галочка. Нет, по карте нельзя, у меня терминала нет. Ну не знаю, может, вы не спросили? А без сдачи не получится? Спасибо, до свидания!

Может, поехать в субботу снова на то озеро? Как называлось то место, где был дом у Витечки? Нет, в субботу не получится.