Встретимся на нашем берегу [Геннадий Русланович Хоминский] (fb2) читать онлайн

Пролог

Мы с Леной сидели в машине и смотрели через лобовое стекло на море. Было уже темно, но вода освещалась луной, которая стояла над горизонтом. Лунная дорожка разбивалась у самого берега. Море было спокойным, и только лёгкая рябь воды отделяла его от неподвижных песков берега. На небе сияли первые звезды. Боже, как хорошо и спокойно. Так было всегда. И сто, и тысячу, и тысячу тысяч лет назад. Средиземное море существовало всегда. Так же, как и этот берег, и этот песок, и эти камни на берегу. Мы вышли из машины и встали перед ней. Наши лица ласкал очень слабый, но свежий ветерок. Он нёс в себе запахи моря. После дневной духоты это было прекрасно. Мы стояли и смотрели на людей, которые были на берегу. Впереди была молодая пара: Хтонайос и Ары. Они держались за руки и находились по колено в воде. Волны покачивали длинное белое платье Ары. У воды на берегу стояла другая пара: Адем и Мелисса. Это уже немолодые мужчина и женщина. Он был в белых брюках и белой футболке. Мелисса одета в длинное белое платье с национальным греческим орнаментом. Они, взявшись за руки, стояли у самой кромки воды. Набегающие волны омывали их ноги. Несколько в стороне, на камнях, сидело ещё три человека: Алексис – муж Мелиссы, Акгюль – жена Адема и Джеки – друг Адема и Мелиссы. Все смотрели в море, и каждый думал о чём-то своём. Молодые люди – о том, что их ждёт впереди. Пожилые – о прожитой жизни. Была почти полная тишина, нарушаемая только плеском волн, наползающих на берег, да звуками цикад из соседней оливковой рощи. Эти звуки, так же как и море, тоже существовали всегда. Я повернулся и посмотрел на Лену. В её глазах стояли слезы. Это были слезы радости и одновременно грусти за людей, которые смогли обрести друг друга, за людей, которые благодаря нам встретились.

– Они всё-таки встретились на своём берегу, – тихо сказала Лена.

Замкнулся жизненный круг.

Так завершилась удивительная история, в которую мы волей судьбы были вовлечены четыре года назад.

Теперь пришло время рассказать обо всём по порядку.

Глава 1

Лето 2011 года. Жара. Офисные кондиционеры не справляются с уличным пеклом. Работы много, готовимся к большому конкурсу, и за весь день ни разу не удаётся выйти из офиса. В таком ритме мы работаем уже пару месяцев, но к счастью, завершение подготовительного этапа уже не за горами. Затем наступит пауза, и пока конкурсная комиссия будет выбирать победителя, можно будет расслабиться на две-три недели. Отдохнуть от работы, почитать новости, посмотреть новые фильмы, помечтать об отпуске, который, возможно, будет во второй половине осени. Реальных планов на отпуск пока нет. С Леной, моей женой, мы рассматриваем различные варианты отдыха, но пока склоняемся к путешествию по Европе на машине. Поживём – увидим. О себе – возраст предпенсионный, работаю директором департамента в крупной строительной компании. Зарплата хорошая, мы себя ни в чём не ограничиваем, можем поехать отдохнуть куда угодно. В ведении Леночки сын со снохой и внук, а также домашнее хозяйство.

Через неделю все конкурсные документы готовы, и я отдал их в канцелярию на отправку. Всё. Пока документы на рассмотрении, делать больше нечего. Поближе к вечеру меня вызвал к себе директор компании, поблагодарил за проделанную работу, пообещал хороший бонус (правда, только если мы победим в конкурсе) и предложил пойти в отпуск с завтрашнего дня.

– Да ты что, Володя! Я планировал как в графике, на сентябрь – октябрь. Я не могу вот так просто взять и собраться в отпуск, мне нужно время на подготовку.

– Андрей, ты же понимаешь, что как только возьмём конкурс, нужно будет работать в полную силу. Ни в сентябре, ни в октябре я тебя не отпущу. Будете работать, пока не завершим проект. Короче, или сейчас, или я не знаю когда.

– Ну что же, конечно, лучше сейчас.

Вечером пришёл домой и всё рассказал Лене. Значит так – вариантов нет, едем завтра. Понятно, что «завтра» означает в ближайшее время. Поездка в Европу накрылась, так как визы будем оформлять пол-отпуска. Остаются безвизовые страны. Бразилию с Латинской Америкой отбросили сразу. Оставались Турция, Таиланд и Вьетнам. Но как выяснилось, Вьетнам и Таиланд – это страны зимнего отдыха. Летом там делать нечего, если, конечно, ты не мазохист. Поскольку мы были самые обычные люди, да ещё в возрасте, как сейчас говорят, то для нас оставалась только Турция. Но и тут облом. Все более-менее приличные отели уже заняты. В абы какой лететь не хотелось. Я сидел за своим ноутбуком, Лена за домашним компьютером. Мы просматривали предложения от различных туристических агентств.

– Андрюша, а как ты относишься к Кипру? – внезапно спрашивает меня Лена.

– К Кипру? Отношусь хорошо, но туда тоже нужна виза, – ответил я.

– Нет, здесь пишут, что виза туда не нужна.

– Ну как же? Володины ездили прошлым летом на Кипр, в Пафос, они оформляли визу, я это хорошо помню.

– Ну вот же, Андрей, смотри, отдых на Кипре, в Кирении, виза не требуется.

Я встал с дивана и подошёл к столу, за которым сидела Лена. Через её плечо посмотрел на экран монитора. В самом деле, было написано «Незабываемый отдых на Кипре, на берегу Средиземного моря, в древнем городе Кирении, отель пять звёзд, виза не требуется». Интересно. Я вернулся на своё место и набрал в поиске – «Кирения». Гугл выдал мне информацию по Северному Кипру.

– Леночка, оказывается, есть две страны на Кипре. Турецкая Республика Северного Кипра и просто Кипр. Но дело в том, что Северный Кипр – это никем, за исключением Турции, не признанная страна. Весь мир считает турок оккупантами Кипра. Я думаю, туда ехать не стоит.

– Андрей, но там отличные отели, посмотри на фотографии, великолепное море, очень демократичные цены и, самое главное, не нужна виза.

– Честно говоря, я не знаю. Ни от кого не слышал, чтобы ездили отдыхать на оккупированные территории.

– Послушай, чем мы рискуем? Забронируем отель на неделю. Если в самом деле там страшно и плохо, переберёмся в Турцию и где-то устроимся ещё на пару недель.

– Леночка, тебе уже пошёл шестой десяток, а ты у меня все ещё авантюристка.

– Андрей, ну не сидеть же нам пол-отпуска за компьютерами в этой духоте. Поехали?

– А как мы попадём в эту никем не признанную страну? Чартеры туда наверняка не летают.

– Я посмотрела, летают из Стамбула, да ещё по нескольку раз в день.

– Ладно, уговорила. Никогда ещё не отдыхали в оккупированной стране.

Сборы были недолгими, и через три дня мы уже сидели в ресторане стамбульского аэропорта и ждали свой рейс на Северный Кипр. Сразу отметил, что пиво «Эфес», которое нам подавали в ресторане, разительно отличалось от «Эфеса», который мы пили дома. Через пару часов началась посадка на рейс до Эрджана, аэропорта на Северном Кипре.

Самолёт был полон, это меня несколько удивило, я не ожидал, что отдых на оккупированной земле так популярен. Судя по разговорам, летели англичане, немцы, арабы, евреи. Несколько турецких семей и русскоговорящий народ. Практически все были с детьми. Через полтора часа мы вышли из самолёта в аэропорту Эрджан. Было достаточно жарко, но духоты не ощущалось. На удивление быстро прошли пограничный контроль, где миловидная девушка поставила нам печати в паспорт и обратила внимание, что мы можем находиться на территории Северного Кипра не более 90 дней. Таможенного контроля мы вообще не увидели.

У выхода из аэропорта нас ожидал заказанный трансфер в гостиницу. Молодой человек лет тридцати подхватил наши чемоданы, и мы прошли к машине. Я не понял, какой национальности был водитель. Вроде турок, но он как-то отличался от тех, кого мы видели в Стамбуле. Машина была с правым рулевым управлением, нас с Леной это не удивило, так как на нашей родине таких авто было немало. Но когда мы поехали по левой стороне шоссе, я не выдержал и спросил об этом водителя. На очень хорошем английском языке он ответил, что это наследие английской колонизации и на Кипре левостороннее движение. Затем он нам рассказал, что он не турок, а турок-киприот, а это несколько иное. До отеля ехать было около часа, и за это время водитель, имя которого я не запомнил, постоянно рассказывал о местах, которые мы проезжали, об истории Кипра, о жизни современного Северного Кипра. За всё время поездки я ни разу не увидел людей в военной форме и с оружием, хотя, если честно, думал, что раз оккупация, то повсюду должны быть солдаты, блокпосты, военная техника. На мой вопрос водитель со смехом сказал, что солдат можно увидеть только на границе. За разговорами мы преодолели достаточно крутой перевал и выехали к морю. Оно раскинулось перед нами во всей своей красе. Вода была нежно-бирюзового цвета, а так как уже был вечер, то солнце стояло низко и ярко-красным шаром висело над водой. У нас с Леной захватило дух от этого пейзажа. Водитель, заметив это, остановился у обочины дороги, и мы вышли из машины. Жара уже спадала, и воздух был наполнен ароматом степи, в котором угадывались тонкие нотки запаха моря. Мы сфотографировали всю эту красоту: горы, море и себя на их фоне. Поехали дальше.

Отель, несмотря на низкую цену, оказался очень приличным, с хорошим рестораном, где мы славно поужинали и выпили бутылку турецкого вина. На вкус оно не уступало итальянским, но было в несколько раз дешевле. Вино мы выбрали по подсказке нашего водителя и не пожалели об этом. Утром, после завтрака, пошли на пляж, который представлял собой деревянную платформу с лесенками, спускающимися в воду. Дело в том, что берег был достаточно каменистым. А спустившись по лесенке, как в бассейне, сразу оказываешься на глубине. Неподалёку был ещё один небольшой пляж, где плескались дети. Там камни были убраны и берег засыпан песком. Было неглубоко, и те, кто не мог хорошо плавать, плескались на мелководье. Но поскольку мы с Леной пловцы были достаточно хорошие, то купались и ныряли с платформы. Солнышко палило уже вовсю, и мы укрылись под зонтиком. Но всё равно к обеду стало очень жарко и даже близость моря не спасала. Пообедав в отеле, мы не пошли на пляж, а остались отдохнуть в номере. Вечером, когда спала дневная жара и солнце приготовилось нырнуть в море, мы вышли прогуляться по городу. Город как город, особого впечатления не произвёл. Типичное курортное поселение, каких в Турции множество. Прошлись по набережной, изобилующей ресторанами. Полюбовались древней крепостью, она на удивление очень хорошо сохранилась. На улицах было много туристов: англичане, немцы, французы, русские, турки, которые приехали сюда из Турции. Поужинали в кафе, где играла живая музыка. Рыба была изумительна. За едой с Леной обсудили план на ближайшие дни, так как отель мы забронировали всего на неделю. Решили, что хорошо бы, кроме пляжа, посмотреть остров, его достопримечательности, познакомиться с его историей, поэтому после ужина нужно подойти на ресепшен и узнать насчёт экскурсионных программ. Так и сделали. За стойкой в отеле сидел молодой человек, похоже, турок-киприот. На наш вопрос на английском он бодро ответил по-русски. Сказал, что туристический бизнес только начал развиваться и пока нет экскурсионных туров. Но мы можем взять машину напрокат и самостоятельно объехать все интересные места. Идея нам не очень понравилась. Тогда он предложил договориться с его знакомым, который великолепно знает остров, его историю, достопримечательности и сможет на своей машине повозить нас. Это устраивало, и мы согласились. Парень сразу же позвонил своему знакомому, тот согласился и назвал цену. Она была приемлема, и мы договорились на другой день после завтрака встретиться в холле отеля.

Утром к нам сразу подошёл мужчина, примерно нашего возраста, достаточно полный, с короткой стрижкой, представился Сергеем. Мы познакомились и прошли в его машину, которая стояла возле входа. Несмотря на полноту, двигался он легко, никакой одышки. Поехали и не пожалели. Сергей великолепно знал историю Кипра с древнейших времён и до наших дней. Он показал нам развалины поселений, руины древних крепостей. Мы посетили хорошо сохранившиеся христианские церквушки, которые принадлежали грекам до их изгнания с Северного Кипра. Пообедали в одном очень интересном ресторане на перевале, где нам подали запечённого в тандыре ягнёнка. За обедом Лена расспрашивала Сергея, откуда он, где живёт.

– Приехали с Украины три года назад, купили себе квартиру и живём с женой.

– Как купили, разве это возможно? – спросила Лена.

– Конечно. Русскоязычных здесь очень много, покупают квартиры и живут сами либо сдают туристам.

– И что, купить так просто?

– Конечно, нет. Нужны деньги. Правда, если их не хватает, то дают кредит.

– Кто же нам, иностранцам, даст кредит? Наверное, нужна куча бумаг?

– Да вы что, ребята, это вам не страны бывшего Союза, здесь всё проще. Для людей делается.

– Не понял, это как? – вмешался в разговор я.

– Андрей, деньги даёт не банк, а застройщик. Даже не так: застройщик строит на свои деньги, а потом продаёт в рассрочку, практически кредитует.

– А какие нужны документы, чтобы купить квартиру, и сколько времени это займёт? – спрашиваю я.

– Из документов нужен только загранпаспорт, а сделка занимает, как правило, три дня.

– Слишком просто, так не бывает, – сказала Лена.

– А если серьёзно? Например, мы бы тоже хотели купить квартирку, – спросил я.

– Не проблема. Завтра с вами свяжется мой старый друг, он работает в риелторском агентстве и всё вам расскажет.

– Отлично, ждём его завтра сразу после обеда, а с утра на пляж, – сказала Лена.

– Только, друзья мои, должен вас сразу предупредить: на Кипр попасть может каждый – купил билет и прилетел, а вот остаться тут жить могут только избранные.

– Кем избранные? – не понял я.

– Господом, кем же ещё, – серьёзно ответил Сергей.

И мы с Леной поняли – он не шутит.

Вот с этого момента и началась странная цепь событий, которая привела нас на ночной пустынный пляж четыре года спустя.

На следующий день, когда мы вышли из ресторана отеля, к нам подошёл молодой мужчина и представился менеджером риелторской компании Евгением.

– Мне вчера позвонил Сергей, с которым вы ездили смотреть остров, и сказал, что вы интересуетесь недвижимостью.

– Совершенно верно, он рассказал о каком-то фантастическом варианте приобретения квартиры, – ответил я.

– О каких фантастических вариантах он вам рассказывал – я не знаю. Давайте присядем, выпьем кофе, и я расскажу вам, как можно приобрести квартиру и что для этого нужно.

Мы прошли в кафе прямо во дворике отеля. Евгений что-то по-турецки сказал подошедшему официанту, и тот быстренько принёс нам чашки с кофе по-турецки и бокалы с холодной водой. Кофе был великолепным, горячим и в меру крепким, а в сочетании с холодной водой создавал удивительный и непривычный вкус. Евгений рассказывал о риелторской компании, где работает уже три года, о застройщиках, о перспективах приобретения недвижимости, о ценах. Нам всё понравилось и было на самом деле достаточно интересно. Евгений предложил завтрашний день посвятить осмотру продаваемых объектов, с тем чтобы мы могли выбрать для себя то, что нам понравится. Предложение Евгения было заманчивым, однако было одно «но». Через два дня у нас заканчивалась бронь отеля, правда, обратные билеты на самолёт были с открытой датой. А продлить бронь в этом отеле было невозможно – горячий сезон. На что Евгений ответил: «Не вопрос. Я могу вам предложить остаться ещё на неделю в том объекте, который вам понравится. А если вы заключите договор на покупку недвижимости, то эта неделя будет для вас бесплатной». Договорились, что завтра с утра Евгений заедет за нами и мы отправимся осматривать квартиры.

После разговора мы зашли в номер, открыли бутылку вина и сели на диван. Голова шла кругом. Мы приехали на Северный Кипр совершенно случайно, практически ничего не зная об этой непризнанной стране, и завтра уже готовы ехать покупать недвижимость на каких-то фантастических условиях. Вопрос о покупке заграничной недвижимости у нас с Леной поднимался уже несколько раз. Как правило, тогда, когда мы узнавали, что кто-то из знакомых купил себе квартиру в Болгарии, или в Испании, или даже на Канарских островах. Мы тоже задумывались о квартире за границей, но основной движущий мотив в этом был «чем мы хуже других». Однажды, отдыхая в Болгарии, мы даже ездили смотреть квартиры и дома на побережье. Но это всё было дорого, а самое главное – мы прочли в каком-то проспекте, что наличие недвижимости не является основанием для получения визы. Короче, вопрос с покупкой квартиры нами был отложен. И вот мы вернулись к нему снова, причём как-то с бухты-барахты. Начали считать свою наличность, которая хранилась на банковском счёте, домашние запасы, резерв в виде дачи, которую мы давно хотели продать. Получалось, что на первый платёж деньги у нас были. Ну а потом кредит от застройщика. Причём если мы сможем быстро продать дачу, да ещё за те деньги, которые планировали, получалось уже хорошо. А если к этому в придачу бонус, обещанный мне директором, плюс проценты с реализованного проекта, то получалось, что и кредит нам будет не нужен. Просто рассрочка на год. Допив бутылку вина, мы были полностью готовы к покупке. Осталось дело за малым – найти то, что нам понравится.

И вот утром мы сидели в комфортабельном автобусике, готовые начать объезд объектов. За день много посмотрели. Что сказать? Нравилось всё. Но ничего не цепляло. Лена тщательно всё записывала в блокнотик и фотографировала, чтобы потом вечером сесть и выбрать. Я к её затее относился скептически, так как был уверен: если будет квартира, которой суждено стать нашей, я это почувствую. День подошёл к вечеру, объекты вроде все закончились. У меня ничего не ёкнуло. Мы вернулись в отель. Евгений сказал: «Не расстраивайтесь, завтра будет вторая серия объектов, но уже на другой, южной стороне острова».

– А где мы сегодня ездили? – был мой резонный вопрос.

– Сегодня мы осмотрели объекты на северном побережье, не удаляясь от Кирении.

Вернувшись в отель, Лена предложила разобрать её записи и посмотреть фото.

– Нет, Леночка. Этим заниматься не стоит. Я чувствую, что нашу квартиру мы ещё не увидели.

– Откуда ты знаешь? Давай всё систематизируем, сделаем таблицу и всё запишем, проставим баллы, чтобы можно было ранжировать все квартиры, которые мы посмотрели.

– Извини, дорогая, но я этим заниматься не буду. Я устал и хочу пива.

– Я тоже устала, но если этого не сделать сейчас, то потом трудно будет всё вспомнить.

– Отлично, занимайся. Двоим там делать нечего, а я буду пить пиво, – и позвонил в ресторан, чтобы принесли четыре бутылки «Эфеса».

Лена надулась и начала чертить таблицы, что-то в них записывать, зачёркивать, снова записывать, а я сидел и наслаждался «Эфесом». Минут через пятнадцать Леночкин энтузиазм иссяк, и она подсела к моему пиву.

«Леночка, не переживай, завтра обязательно найдётся квартира, которая нам понравится», – сказав это, я задумался. У меня возникло ощущение, что мы сюда специально приехали купить квартиру, а теперь что-то не срастается. А ведь буквально вчера утром, как мне казалось, мы приехали с единственной целью – отдохнуть и покупаться в море.

Утром мы снова сидели в микроавтобусе, который вёз нас на противоположный берег Северного Кипра. Преодолели перевал, и пейзаж разительно изменился. Мы всё дальше уезжали от гор. Вокруг была степь, выжженная солнцем. «Вот если бы вы приехали сюда зимой, вы бы увидели зелёную долину, всю покрытую цветами. Поля пшеницы, луга с сочной травой, усыпанные отарами овец. Но сейчас середина лета, урожай собран, овцы ушли в предгорья», – пояснял нам Евгений. Впереди показалось море, оно было синее-синее, даже чуть-чуть фиолетовое и манило к себе, как манит оазис приближающегося путника. Показались многочисленные коттеджные посёлки и жилищные комплексы. Мы заехали в такой комплекс и замерли от восхищения. Вокруг было изобилие цветов, тенистые тропинки вели от домов к центру комплекса, где был ресторан и великолепный бассейн, полный детворы. Стоял многоязычный гомон: дети, как мы слышали, были различных национальностей. Их родители лениво лежали под навесом, некоторые сидели за столиками, прямо на берегу бассейна, и пили пиво. Было жарко, но не душно. Аромат цветущих растений наполнял воздух.

– А мне здесь нравится, – сказала Лена.

– Мне тоже, – ответил я.

Наши сопровождающие, услышав это, ещё более оживились и начали рассказывать о планах и перспективах застройки комплекса, а затем предложили посмотреть квартиры. Мы вошли в одну из квартир и обомлели от открывшегося вида. В окно было видно море. Вышли на балкон, где стояли столик и стулья. До моря всего несколько сотен метров. Мне показалось, что я слышу крики чаек и плеск волн. Лёгкий ветерок дул с моря и нёс все его запахи – запах рыбы и водорослей, запах выжженной солнцем степи, запах солёной воды. Я представил себе, как мы сидим на этой террасе, смотрим на встающее из моря солнце и пьём терпкий турецкий кофе. «Я хочу здесь жить», – только и смог промолвить я.

– Мы будем здесь жить, дорогой, – ответила мне Лена.

– Всё, Евгений, выбор закончен, мы покупаем эту квартиру.

Но оказалось, что квартира не продаётся, это выставочный образец. А все другие квартиры в этом доме уже распроданы.

– Но посмотрите, рядом практически готов новый дом, с такой же точно планировкой, – сказал Евгений, – и если вы приобретёте в нём квартиру сейчас, мы подарим вам всю необходимую кухонную технику.

Мы увидели, что в нескольких десятках метров строится, вернее, уже построен, новый дом. В нем шли отделочные работы. И мы можем купить квартиру в нём. А пожить эту неделю можем в выставочной квартире. Мы с радостью согласились.

Через два дня у меня в руках был договор на покупку квартиры нашей мечты. Неделя пролетела как сон. А ещё через неделю меня вызвали на работу.

Рассказал своим друзьям и знакомым о приобретении. Они были шокированы. Квартира на Северном Кипре, где идёт война между турками и греками? Да вы с ума сошли. Жить во фронтовой полосе? Плакали ваши денежки. Это лишь самые безобидные высказывания наших друзей.

Теперь нужно было заняться сбором недостающих денег. Вопреки нашим прогнозам всё пошло как по маслу. Дачу продали с первого объявления и за те деньги, которые планировали. Я получил очень хороший бонус за выигранный конкурс. Меня ожидали проценты за реализацию проекта. Мы практически смогли полностью расплатиться за квартиру.

По прошествии нескольких месяцев ощущение новизны покупки несколько приутихло. Мы уже перестали каждый вечер вести о ней разговоры, появились новые дела и заботы. Через пять месяцев мне сообщили, что наша квартира готова и мы можем приехать и получить ключи. Приехать сразу мы не могли, так как у меня на работе было дел невпроворот. Стали планировать поездку на май, чтобы совместить отгулы и майские праздники. В этом случае мы могли поехать дней на десять. Перед поездкой снова нахлынули мысли и сомнения – то ли мы делаем? Каким-то необдуманным начало казаться наше решение. Ведь ещё совсем недавно у нас и мысли не было о квартире на Северном Кипре. Как это случилось? Было такое ощущение, что всё произошло помимо нашей воли. Что нами кто-то двигал, а мы были просто марионетками в его руках. Вспомнились слова Сергея, что на Кипре живут только избранные. Избранные Богом. И мне стало страшно.

Глава 2

Вокруг меня была мёртвая земля. На ней ничего не могло расти. Эта страшная пустыня была впереди и позади. Я давно потерял счёт дням и только шёл и шёл вперёд. Но я знал, что сегодня придёт конец. Конец моим мучениям. Либо окончится пустыня и впереди я увижу море, либо кончится моя грешная жизнь и Господь заберёт меня к себе. Последний кусок лепёшки был съеден три дня назад. Последний глоток тёплой и протухшей воды был выпит вчера. Всему в этом мире бывает конец, кроме, наверное, этой пустыни. Ну вот я сделал последний шаг и упал на раскалённую землю. «Господи, за что? Ведь я был учеником Твоего Сына, я был с ним до последней минуты Его земной жизни! Господи, я иду, чтобы рассказать людям о великом чуде Воскресения! Господи, помилуй меня!» – это были, по-видимому, последние слова, которые я смог произнести своим шершавым языком. «Андрей, встань и иди! Я тебе говорю это!» – прозвучал громкий голос. Откуда? Вокруг никого не было. Я с трудом поднялся на ноги, огляделся и, о чудо, увидел впереди полоску голубой воды и людей, что-то делающих на берегу.

Я проснулся весь мокрый от пота. В голове гудело, рот пересох, как будто это я сам шёл по неизвестной мне пустыне и всё это было наяву, а не в страшном сне. Я встал, сходил на кухню, напился воды. Лена спала на диване, видимо, я так сильно храпел, что она ушла в зал. Лёг в кровать и моментально провалился в свой сон.

Лодка бешено качалась на волнах. Я один. Всех рыбаков выбросило за борт сильнейшим штормом. Я чудом смог удержаться. Волны то успокаивались, то начинали носить лодку с новой силой. Я лежал, вцепившись руками в её дно, и ждал, когда меня выбросит за борт. Когда наступит мой смертный час. Лежать и ждать смерти не было сил. Я встал во весь рост, воздел руки к небу и воскликнул: «Боже, спаси меня, ведь я ученик Твоего Сына! Я иду, чтобы рассказать о Его учении! Не дай мне погибнуть в пучине волн!» И волны стали как будто ниже, и лодку стало качать меньше. И в свете молнии я увидел близкий каменистый берег. Волны ударялись о камни со страшным шумом. Летели брызги. Они стали достигать меня, и тогда я выпрыгнул из лодки и поплыл к берегу. Скоро мои ноги достали до камней, и я выбрался из воды. Было темно, и только молнии освещали эти дикие камни. Ужасно хотелось пить. Голода я не ощущал, но жажда – она расплавляла мой мозг, который вот-вот взорвётся. Я вновь воздел руки к небу: «Боже, яви же своё чудо трижды! Ты спас меня в пустыне, Ты спас меня в море! Не дай же мне погибнуть от жажды на этом диком берегу! Боже, Ты велик и всемогущ, спаси меня в третий раз!» В небесах загрохотал гром, буря разыгралась с новой силой, молнии постоянно вспыхивали в небе. И вдруг одна молния ударила в камень неподалёку от меня. Камень треснул, и из трещины забил родник. Я бросился к нему и припал ртом к воде. Вода была хрустально чиста и холодна, так что у меня заломило зубы. «Андрей, встань и иди! Остров Кипр пред тобой! Я тебе говорю это!» – прозвучало у меня в ушах.

«Андрюша, вставай, пора собираться на самолёт. Ты так тяжело спал, что я была вынуждена уйти на диван», – передо мной стояла моя Лена, она поцеловала меня в щеку, и я окончательно проснулся.

К вечеру мы въехали в наш замечательный зелёный комплекс на берегу Средиземного моря. Всю дорогу меня мучила сильная головная боль. Сон, приснившийся мне ночью, не давал покоя. Как будто это всё произошло со мной. Это со мной разговаривал Господь.

Менеджер провела нас в нашу новую квартиру. Она пахла краской и свежей побелкой и была великолепна. Она была наша. Оставив чемоданы, мы спустились в ресторан и поужинали. Головная боль не оставила меня, не помог даже изрядный глоток хорошего виски. Перед моим взором всё ещё стояла безжизненная пустыня, суровое море и дикие скалы на берегу. Легли спать в новую постель, я моментально уснул и проспал без сновидений до самого утра. Разбудило меня пение птиц, которых тут было великое множество. Я тихонько, чтобы не разбудить Лену, встал и вышел на балкон. Передо мной лежало море. Оно было гладким как зеркало. Ни одного всплеска воды. Солнце уже встало и светило мне в глаза. Воздух моря наполнял мои лёгкие, и мне было легко и хорошо. Все заботы враз улетучились. Сновидения, мучившие меня, ушли. На душе был покой. Я спустился в бассейн и от души поплавал. Через некоторое время ко мне присоединилась Леночка. Затем мы позавтракали в ресторане, так как продуктами обзавестись ещё не успели. После завтрака я уладил все финансовые вопросы в офисе и получил документы на квартиру. Сделав все дела, мы решили просто прогуляться до пляжа и по дороге зайти в магазин. Степь ещё не была выжжена солнцем, хотя на ней уже преобладали жёлтые тона. Жары, которая нас встретила в прошлый приезд, ещё не было. Мы нашли тропинку к пляжу, которая кокетливо изгибалась по пшеничному полю. Пшеница была убрана, солома собрана в валки. Стоял пряный запах скошенной травы. В вышине пели птицы, в соломе звенели цикады. «Хорошо, как в деревне», – подумал я. Через несколько минут тропинка закончилась, и мы вышли к коттеджному посёлку. Некоторые дома утопали в зелени. Цвели кактусы и прочие растения, названия которых мы не знали. Некоторые дома ждали своих хозяев.

– Может, нам стоило купить не квартиру, а дом? – спросила Лена.

– Не знаю. Во-первых, дома дороже, во-вторых, я думаю, в них скучно, не то что в нашем комплексе, ну, и в-третьих, мы свою квартиру можем сдавать в аренду, когда нас здесь не будет, а дом вряд ли, – ответил я.

Выйдя из посёлка, мы пересекли автодорогу и оказались на берегу Средиземного моря. Оно раскинулось перед нами во всю возможную ширь. Справа и слева оно доходило практически до горизонта. Берег был песчаный, насколько хватал взор. Волны лениво набегали на песок, оставляя за собой морскую пену. Купающихся было мало, и пляж был пуст. Мы подошли к воде, разулись и пошли по прибрежной полосе, по зыбкой границе песка и воды. Вода была не холодная, но достаточно свежая. Дошли до купающейся группы людей, остановились, поздоровались. Это оказались жильцы и гости нашего комплекса. Семья из Казахстана, купили квартиру два года назад, и семья русских немцев из Германии, которые регулярно приезжают на Кипр уже в течение пяти лет. Поговорили. Они рассказали, что это побережье называется Лонг Бич. Что через пару лет его будет не узнать, так же как за прошедшие годы всё здесь здорово изменилось. Рассказали, где лучше покупать продукты и где хорошие рестораны. Мы их поблагодарили и пошли в магазин, который был неподалёку. Магазин был небольшой, но с очень хорошим ассортиментом товаров. Мы с Леной набрали всего, что нам казалось необходимым. Несмотря на то что было только начало мая, на прилавке лежали дыни и арбузы. А всяких овощей вообще лежали целые россыпи. На кассе сидела женщина лет пятидесяти. Она быстро всё нам посчитала и ловко упаковала в пакеты. Пакетов получилось штук пять или шесть. Мы вытащили их из магазина на улицу и начали соображать, как нам всё утащить за один раз. Продавщица тоже вышла и посмотрела на нас, затем что-то крикнула по-турецки, и из хозяйственной части магазина вышел турок. Вернее, турок-киприот. Мы с Леной уже научились их определять. Он был строен, но не высок. Крепко сбит, на вид около пятидесяти, наверное, наш ровесник. Голова с лысиной, что осталось из волос было коротко подстрижено.

– Здравствуйте, а где вы живете? – на чистом английском спросил он нас.

– Здесь недалеко, в новом комплексе, – ответил я.

– Как же вы всё это потащите к себе, это ведь не очень близко?

– Да ерунда, дотащим, мы с женой люди не слабые.

– Подождите пару минут, я вам помогу, – и он быстро зашёл в магазин.

Через минуту вышел, подошёл к стоянке машин, завёл одну из них и подъехал к нам.

– Садитесь, я вас довезу, не стесняйтесь, – сказал и открыл нам дверцу.

Мы уселись и поехали. Он спросил, откуда мы. Я ответил. Рассказал, что мы купили квартиру и теперь будем его постоянными покупателями, правда, через неделю мы уезжаем, но будем приезжать регулярно. Подъехали к нашему дому буквально за десять минут.

– Сколько мы Вам должны? – спросила Лена.

– Вы что, мэм. Я не таксист. Деньги мне не нужны, лучше пообещайте, что каждый раз будете покупать продукты в моём магазинчике.

– Обещаю, но при условии, что Вы каждый раз будете нас подвозить, – засмеялась Лена.

– Договорились, – он весело улыбнулся и пожал нам руки.

Через неделю мы улетели, в магазин за это время зайти не пришлось.

Глава 3

Что-то после возвращения с Кипра мне работается всё тяжелее и тяжелее. Не могу сосредоточиться, мысли постоянно там. В нашей квартире, на пляже Лонг Бич, в нашем комплексе. Практически единственной возможностью отвлечься от мыслей о Кипре и заняться продуктивно работой были командировки на объект. Там думать о чем-либо, кроме работы, было невозможно. За день так набегаешься по стройке, что только бы дойти до гостиницы и спать. Но несмотря на частые командировки, у меня наметились проблемы в работе. То одно упущу, то другое забуду. Мои промахи стали заметны нашему директору, он даже вызвал меня к себе.

– Андрей, что с тобой происходит?

– Володя, а что со мной происходит? Всё нормально.

– Вчера ты забыл проставить процентовки по смежникам, и это уже не в первый раз.

– Володя, извини, что-то замотался и не успел.

– Где замотался? Я всю вторую половину дня наблюдал за тобой и не увидел, чтобы ты был замотан.

– Наверное, устал и забыл.

– Андрей, раньше у нас было объектов не меньше, но ты успевал всё. Поэтому я и спрашиваю: что с тобой случилось? Я вижу, что после поездки на Кипр тебя будто подменили.

– Да, Володя, наверное, ты прав. Слишком много эмоций, теперь никак не могу собраться, я сам это чувствую.

– Андрей, квартиры за границей у нас имеют многие сотрудники, но от этого они хуже работать не стали, а даже наоборот. Хотят получить хороший бонус по концу года. Ты знаешь, что у меня самого есть коттедж на Канарах, но я работаю, как и прежде, на все сто процентов. Короче, Андрей, соберись, постарайся не разочаровывать меня.

– Володя, я всё понимаю. Этого больше не повторится, извини.

Да, про виллу на Канарах нашего директора знали все. Знали также и то, что в этом году ему не дали шенген. Он пытался получить её через разные консульства, но везде был отказ. Что-то накосячил он в прошлый свой визит. Как хорошо, что на наш Кипр виза не нужна. Лена дома тоже всё время думала о Кипре, она читала все новости, пересмотрела весь Ютюб, словом, всё, что касается Кипра, она знала. Она знала обо всех достопримечательностях, о климате, о ценах на продукты питания и автомобили. Она начала заниматься английским языком и даже нашла себе репетитора. Мало того, она ещё купила себе турецкий разговорник и захотела овладеть турецким самостоятельно. Следующий свой приезд на Кипр мы планировали совершить осенью, когда будет мой отпуск. Она составляла списки того, что нужно отвезти на Кипр, я ей объяснял, что везти многое из записанного не стоит, лучше купить на месте. Вместе с Леной мы составили программу наших путешествий по острову. Постарались создать маршрут, который позволит нам посетить практически все достопримечательности Северного Кипра. Машину мы планировали взять напрокат.

И вот потихоньку лето подошло к концу, и приближалась осень. Я зашёл к директору и согласовал свой отпуск на середину сентября. Купил билеты, и начали потихоньку собираться. Жаркие баталии с Леной по поводу вещей не стихали. Она на Кипр хотела отвезти всё, я этому нещадно противился.

– Леночка, зачем ты положила электрический чайник? У нас там газ, лучше взять обычный.

– А вдруг не будет газа?

– Хорошо, электрический так электрический. Но посмотри, ты берёшь чайник, сделанный в Турции. Там, на турецком Кипре, этих чайников завались, и стоят они вдвое дешевле.

– А вдруг их там нет в продаже?

– Ну что ты говоришь, их не может не быть. Тем более он занимает очень много места и нам не поместить его в чемодан.

Так мало-помалу я вычёркивал позиции, что нам нужно везти отсюда, и добавлял в список то, что нужно купить там. Наконец сборы закончены, чемоданы забиты под завязку и по объёму, и по весу. Завтра полёт. Долгий путь на самолёте до Стамбула, три часа ожидания в кафе аэропорта, ещё полтора часа до Кипра, и мы дома. Да, квартира на Кипре нами воспринимается как наш дом.

Раннее утро, летней жары уже нет. Солнце встало, рассвет я проспал, хотя была мысль встать пораньше и полюбоваться, как солнце встаёт из-за моря. Совершили утренний заплыв в бассейне, надеюсь, это станет нашей хорошей традицией. Позавтракали дома и пошли на пляж. Знакомая нам тропинка хорошо протоптана, видимо, народу ходит по ней немало. На пляже людей значительно больше, чем было в мае, очень много с маленькими детьми. Детей школьного возраста не видно – разъехались по домам. Вода просто прелесть. Чистая, не холодная и не тёплая. Небольшие волны не спеша набегают на песок. От души наплавались. На обратном пути зашли в знакомый магазин, хотя нам ничего не нужно. Все продукты первой необходимости мы привезли с собой. Просто хотелось поздороваться с тем киприотом, что в прошлый раз подвёз нас до дома. Но его в магазине не увидели, на кассе сидела совершенно другая женщина. Мы взяли по мороженому и пошли к себе тем же путём.

Через несколько дней мы взяли машину напрокат и поехали по острову. Впечатлений море. Во-первых, езда по левой стороне дороги. Такое ощущение, что едешь по встречке. К рулю справа мне было не привыкать, ездил дома. Но левостороннее движение заставило несколько раз хорошенько понервничать. Однако достаточно быстро привык. В течение первого дня закупили всё необходимое по тому списку, который составили дома. Затем начали посещать достопримечательности. К сожалению, времени осмотреть всё не было, так как машину взяли всего на три дня. Чтобы осмотреть весь Северный Кипр, нужен месяц, не меньше. Но мы решили не спешить, оставить часть интересного на следующие свои приезды. Приехали на самую восточную часть острова, к монастырю Андрея Первозванного. Пошли по дорожке к источнику, который бьёт из скалы. И тут меня как током стукнуло, это всё я видел в своём сне. Я стоял на камнях, была ночь, гроза, молнии сверкали повсюду. Я узнавал эти камни. Вдруг одна молния ударила в скалу, она треснула, и из неё забил родник. Вот эта скала, правда, сейчас она закрыта бетонной плитой, в которую вмонтированы краники. Я подошёл и напился. Это та же самая вода, которую я пил во сне. Меня пробил озноб. Как мне могло присниться то, чего никогда не видел? Ощущать вкус воды, которую никогда не пил? Какая-то мистика. Затем мы были на базаре. Лене очень понравилась кипрская картошка, мне – яйца, маслины, оливки, овечий сыр. Сделали припасы на целую неделю, чтобы об этом не беспокоиться и только заниматься отдыхом, так как поездки на машине нас изрядно утомили. Вечером мы поехали прокатиться по ближайшим окрестностям. По старой грунтовой дороге мы приехали в небольшой посёлок, в котором жили турки-киприоты. Посёлок был совсем маленький, однако в нем был большой двухэтажный магазин. Мы остановились, зашли в него. Ничего особенного. Магазин как магазин. Выезжая из посёлка, мы заметили совсем заброшенную асфальтовую дорогу, которая шла в сторону моря. Через асфальт росла трава, которая заняла всё место между колеями дороги. Решили проехать по ней. Километра через три мы доехали до побережья. Перед нами открылся чудесный вид на песчаный пляж. В стороне, метрах в двухстах, мы увидели какие-то строения. Подошли. Это были небольшие дома, сложенные из крупного камня. Дома были практически целые, крыши сделаны тоже из камня, сводчатые. Посёлок был обнесён проволочным ограждением. Мы пролезли через него и пошли посмотреть поближе. Домов было не много, штук пять. Между домами рос бурьян. Мы пробрались к одному из них и открыли старую деревянную дверь. Запоров на двери не было, видимо, жильцы никогда их не замыкали. В доме было две комнаты. Полы были каменные. Первая – поменьше, судя по всему, это была кухня и столовая. У стены стоял стол, весь потрескавшийся от времени. На углу стола стояли совершенно сгнившие металлические чашки и кастрюля. Раньше в них была какая-то еда, но за эти годы от неё осталась окаменевшая слизь. Были три разваленные табуретки. Одно маленькое окно, стекла разбиты. Прошли во вторую комнату. Дверной проем без двери. Вдоль трёх стен широкие лавки, на которых, по-видимому, спали. Постель от старости вся сгнила. В одном углу стоял деревянный сундук, крышка вся потрескалась, но сундук был крепкий, несмотря на то что он простоял здесь многие годы. Я попытался открыть его, но он не поддавался – металлические шарниры все сгнили. Я приложил некоторое усилие, шарниры рассыпались, образовав на полу кучки ржавой пыли. Крышка поддалась, и мы увидели, что сундук заполнен какой-то трухой. Видимо, в нем лежала одежда и постель.

– Андрей, пойдём отсюда, как-то мне не нравится, такое ощущение, что мы без спроса зашли в чужой дом.

– Леночка, люди покинули его давно. Уезжали в спешке, даже еду недоели и вещи не собрали.

– Пойдём, мне как-то жутко.

Мы вышли на улицу и обошли дом кругом. Похоже, что его собирались расширять. Стояла недостроенная стена из камня, рядом была заметна большая куча камней, вся заросшая травой. Под деревом когда-то стоял стол, теперь он был весь развалившийся и сгнивший. За посёлком стояли деревья, мы пошли туда. Это была оливковая роща. Деревья были старые, но за ними кто-то ухаживал. Они были окопаны, между стволами земля распахана. Мы вышли из ограждения и подошли к берегу. В метрах ста было видно место, где стояли рыбацкие лодки. Несколько лодок были совершенно разрушены временем, но была пара лодок, которыми ещё пользовались. Были видны следы, как их волочили в море. В лодках лежали разобранные и высушенные сети. Вёсел не было, видимо, рыбаки забирали их с собой. Наступал вечер, солнце садилось с противоположной стороны от моря – в горы. Нам стало немножко жутковато, словно мы прикоснулись к чьей-то тайне. Несколько взволнованные увиденным, мы вернулись в свой комплекс.

На другой день мы лежали на пляже. Я читал Лукьяненко, Лена – турецкий разговорник.

– Андрей, а хорошо бы узнать, что это за посёлок и почему оттуда ушли люди, – Лена отложила разговорник и повернулась ко мне.

– Конечно, интересно, только у кого мы это можем узнать?

– Наверное, нужно поспрашивать у местных киприотов.

– Пожалуй у местных, причём не у молодых, а у тех, кому сейчас за пятьдесят.

– Почему ты так думаешь, Андрей? – спросила Лена.

– Потому что посёлок оставили скорее всего во время войны семьдесят четвёртого года, и дома давно заброшены, наверное, лет сорок назад.

– А где нам найти такого ветерана?

– Не знаю. У нас в комплексе работают киприоты, но это всё молодёжь.

Лена отвернулась и стала смотреть на море. Я тоже смотрел на море и думал о тех, кому пришлось так внезапно и быстро уехать с насиженного места. Что заставило этих людей покинуть свои жилища? «Нужно будет вечером почитать в Интернете о войне семьдесят четвёртого года», – подумал я и закрыл глаза.

– Добрый день, хороша водичка, верно? – прозвучала английская речь.

Я открыл глаза. Передо мной стоял смуглый мужчина невысокого роста с точёным торсом, седые волосы коротко острижены.

– Добрый день. Да, вода сегодня великолепна, – ответил я, пытаясь вспомнить, где я его мог видеть.

– Мерхаба, – весело произнесла Лена, поднялась и протянула мужчине руку.

– Мерхаба севджили, – ответил с улыбкой мужчина.

Я поднялся и протянул руку. Только сейчас явспомнил, что это был хозяин магазина, что подвозил нас домой в мае, когда мы набрали много продуктов.

– Как ваши дела, почему вы не выполняете своё обещание все продукты покупать у меня? – спрашивает он с весёлой улыбкой.

– А у нас была машина, брали напрокат, все продукты купили на базаре, – отвечает ему Лена.

– Правильно сделали, на базаре всё свежее и цены ниже, – ответил мужчина, – но теперь вы без машины, так что милости прошу.

– Обязательно, если обещаете подвезти нас до дома, – сказала Лена и улыбнулась.

– Договорились. Удачного дня, а мне пора, – и он пошёл дальше по песку.

– Приятный дядька, – сказала Лена.

– Да, мне тоже понравился, нужно будет познакомиться с ним поближе.

Познакомились мы с ним в тот же день. Возвращаясь с пляжа, мы решили зайти в его магазин купить мороженое. Он стоял перед входом.

– А, вот и вы, что вы хотели купить? – весело спросил он.

– Да так, ничего. Только мороженое, – ответил я.

– Рекомендую «Магнум», очень вкусное мороженое и свежее.

– Да, мы уже покупали такое, нам понравилось, – ответила Лена.

– Вы прямо с пляжа, нажарились на солнышке? Заходите, выпьем кофе с холодной водой.

– По-турецки? – спросил я.

– Конечно, я же турок, и кофе будет турецкий.

Мы зашли в подсобку, где стояли стол, диван и два кресла. Лена сразу расположилась на диване, а мы сели в кресла.

– Сейчас племянница принесёт. Вас как зовут, а то мы до сих пор незнакомы?

Мы представились.

– А меня зовут Адем, простое турецкое имя, – сказал он.

Вошла молодая женщина и принесла нам кофе и бокалы с водой.

– А почему Вы назвали себя турком, ведь Вы же киприот? – спросила Лена, – или я не права?

– Права, Лена, права. Да – я турок-киприот, но за последние сорок лет как-то стало это улетучиваться, проще называть себя турком. Да и живём мы в Турецкой Республике.

– А давно Вы живёте на Кипре? – продолжала Лена, и я понял, к чему она клонит.

– Я здесь родился, здесь жили мой отец и мой дед. Здесь живёт моя дочь. Внуки, я надеюсь на это, будут тоже жить здесь. Хотя кто знает, что в голове у современной молодёжи?

– Так Ваши предки тоже жили здесь, а когда они поселились на острове и откуда?

– Леночка, хоть я и назвал себя турком, но всё-таки я, видимо, больше киприот, так как мусульманин из меня плохой.

– Это почему?

– Мусульманин должен знать девять своих колен поимённо, а я знаю только своего деда. Какая-то религия у киприотов странная. Вроде мусульмане, но хадж не совершаем, намаз читаю только по большим праздникам, уразу не держу. От раки не отказываюсь.

– А что такое раки? – спрашивает Лена.

– А это наша водка так называется, анисовая настойка.

– Адем, мы вчера катались на машине и заехали в турецкое село, это неподалёку от нашего комплекса, знаете? – вновь спрашивает Лена, – там ещё магазин такой большой, двухэтажный.

– Конечно, знаю, я там живу.

– А зачем Вам такой большой магазин в маленьком селе? – не выдержал я.

– Так это сейчас магазин, а раньше там жил англичанин со своей семьёй.

– Колонизатор, что ли? – спросила Лена.

– Ну можно и так назвать.

– А потом мы поехали по очень старой дороге к морю и увидели заброшенный посёлок со странными домами, это что? – вновь спросила Лена.

Адем замолчал, нахмурился, глаза затянуло поволокой, словно он вспомнил что-то давно забытое, но до сих пор бередящее душу.

– Это греческий посёлок, жителей выселили в семьдесят четвёртом году на Южный Кипр. Там жила девушка, которую я очень любил. Она погибла.

– Гречанка? – спрашиваю я.

– Да. Но я вынужден попросить у Вас прощения, мне нужно заняться делами, да и вам, наверное, пора, – Адем встал и направился к выходу, – извините ещё раз, дела.

– Адем, можно мы ещё к Вам зайдём? – спросила Лена.

– Конечно, севимли баян, магазин открыт до девяти вечера.

Мы пошли по своей тропинке домой. Было понятно, что Адем не захотел нам рассказывать больше. А может, ему в самом деле было некогда. Лена была настроена всё разузнать до конца. Ведь это большая удача – найти живого свидетеля тех событий семьдесят четвёртого года, которые раскололи некогда единый остров на два враждующих государства. Но и навязчивыми быть тоже нельзя, можно отпугнуть человека своим неуёмным любопытством. Следующий визит в магазин мы решили совершить через несколько дней, когда нам действительно будут нужны продукты.

Ну вот. Холодильник практически пуст, и мы после пляжа решили зайти в магазин. Хорошенько нажарившись на песке, несмотря на то что сентябрь был в разгаре, солнце было достаточно жарким, и накупавшись, мы отправились в магазин. За кассой сидела пожилая женщина, которую мы видели в свой первый визит.

– Добрый день, а Адем здесь? – спросил я.

– Добрый день. Он сейчас подойдёт и поможет вам довезти продукты, – ответила женщина с улыбкой.

Как мы сразу догадались, она знала о нашем знакомстве с Адемом.

– Выбирайте, что вам нужно. А меня зовут Акгюль, я жена Адема. А вы Андрей и Лена?

– Да, это мы.

– Адем рассказал о вашем знакомстве. Вы ему очень понравились.

– Он тоже нам понравился, в его годы он в хорошей спортивной форме, – ответил я.

– Да, он молодец, следит за собой. По утрам бегает, днём купается в море.

Акгюль была стройная и высокая женщина. В молодости она была, наверное, красавицей. Да и сейчас она была красива красотой пятидесятилетней женщины. Волосы черные, собраны в узел на голове. Глаза тоже черные, какие-то искристые. Она была из тех женщин, про которых на Руси говорили – и в горящую избу войдёт, и коня на скаку остановит.

В магазин вошёл Адем: «Добрый день, мои друзья. Пора сделать покупки? Я вам помогу». Он взял тележку и пошёл вдоль полок, складывая в неё продукты, которые нам были нужны, делая комментарии и пояснения к ним. Через несколько минут тележка была полна. На кассе мы рассчитались, и Адем выкатил тележку на улицу к своей машине.

– Я вас, как и обещал, довезу до дома. А вы мне пообещаете, что сегодня будете моими гостями. Поближе к вечеру мы с Акгюль заедем за вами и возьмём вас к нам домой.

Мы с радостью согласились. Адем подвёз нас, и мы, забрав все пакеты, поднялись в свою квартиру.

– Андрюша, какая удача. Сегодня он нам всё расскажет.

– Надеюсь. Только нужно взять с собой что-нибудь в подарок. С пустыми руками как-то невежливо первый раз приходить в дом.

– Согласна, сейчас что-нибудь придумаем.

Лена открыла чемодан и начала копаться в нем. Затем вытащила пакет, в котором лежали её покупки из стамбульского аэропорта. Она там что-то покупала себе в дьюти-фри. Достала шёлковый платок.

– Это я купила для себя в Стамбуле, подарю его Акгюль. Себе на обратном пути куплю другой.

– Хорошо, а я возьму бутылку коньяка, которую мы привезли сюда и даже не открыли. Странно, здесь выпить совершенно не хочется.

– Очень хорошо, не то что дома, – съязвила Лена по поводу моей привычки за ужином выпить рюмку коньяка.

Пока мы разбирали пакеты с продуктами и раскладывали их по холодильнику, наступил вечер. Мы переоделись и вышли на улицу, сели на скамейку и стали ждать. Через полчаса к нам подъехал Адем. Акгюль в машине не было.

– А Акгюль уехала домой пораньше, чтобы приготовить что-нибудь вкусное, – сказал он, опережая наш вопрос.

Через десять минут мы въехали в турецкий посёлок. Дом Адема стоял рядом с магазином. Он был более чем скромен, правда, внутрь мы заходить не стали, а разместились за столом, стоящим во дворе в тени деревьев.

– В доме мы только ночуем, а живём практически круглый год во дворе, – поясняла Акгюль, расставляя блюда на столе.

– Адем сказал, что у вас есть дочь, где она? – спросила Лена.

– Ары, так её зовут, учится в университете в Фамагусте, будет архитектором. Сейчас здесь идёт большое строительство, без работы не останется, правда, пока только на второй курс перешла. По выходным приезжает домой, а так живёт в кампусе, – ответила Акгюль.

Лена хотела помочь Акгюль, но та наотрез отказалась, сказав, что мы гости и не должны вмешиваться в дела кухни. Лена подала Акгюль свой подарок, который ей очень понравился, она даже обняла Лену и поцеловала. А я передал Адему бутылку коньяка. Он меня поблагодарил, но сказал, что пить будет только раки, а мне нальёт коньяк. Я отказался и сказал, что тоже хочу попробовать раки. Акгюль принесла чашку с джаджик и пояснила, что это йогурт с нарезанной зеленью. Он был холодный и кисленький – нам понравился. Выпили раки, женщины выпили сок. Затем Акгюль принесла суп.

– Это суп чорбасы, обыкновенный суп из красной чечевицы.

Суп нам понравился своим необычным привкусом, который ему дала какая-то приправа.

Раки пили из больших стаканов, в которых её разбавляли водой. Цвет от воды делался белым, и было ощущение, что в стаканах налито молоко. Вкус очень специфический, напоминает капли от сердца, но мне понравился, пился легко. Затем Акгюль принесла большую лепёшку, похожую на пиццу.

– А это лахмаджун, лепёшка с фаршем. Будьте внимательны, видите зелёный перчик пеперони, он очень горький, но Адем без пеперони есть не станет, – с улыбкой сказала Акгюль.

Я смело положил себе в рот кусочек перца и понял, что погорячился. Запил холодной водой. Лена аккуратно вилкой отодвинула перец в сторону.

Но вот ужин закончился, Акгюль принесла большой электрический самовар и разлила всем черный душистый чай. Как я понял, настало время для разговора.

– Адем, расскажите, как вы жили, что случилось с теми греками из заброшенного посёлка, – начала Лена.

– История эта, мои друзья, очень длинная. Рассказывать её можно всю жизнь.

– Адем, расскажи людям, тебе самому станет легче, я ведь вижу, как ты последнее время мучаешься, – сказала Акгюль.

– Да, разбередили сердце мои воспоминания. Ну что ж, если не торопитесь – слушайте.

– Адем, миленький, мы никуда не спешим. Чай есть, будем слушать хоть до утра.

Адем отхлебнул чай из стакана и начал свой неторопливый рассказ.

Глава 4

«В заброшенном посёлке, который вы видели на берегу, жила большая греческая семья Стелайоса. Вот у него с женой Фанессой и была чудная дочь, звали её Мелисса. Мы очень сильно любили друг друга, той любовью, которая только может быть между парнем и девушкой, когда им по восемнадцать лет. А потом Мелиссу хотели изнасиловать турецкие солдаты и убили. А я не смог ничем ей помочь, меня тоже сильно избили, до беспамятства».

– Мы свою дочь назвали в честь той девушки, – вставила Акгюль, – ведь Мелисса по-гречески «пчёлка», а наша дочь Ары – «пчёлка» по-турецки.

Адем смахнул слезу, налил себе и мне в стаканы раки и выпил. Видимо, ему воспоминания о молодости давались тяжело. Затем продолжил.

«Греки жили в своём посёлке издавна, наверное, так же, как и мои предки. Жили с греками мы дружно, помогали чем могли друг другу. А в большом доме, где теперь располагается магазин моего брата Айташа и его дочери Лале, вы её видели в моём магазине, жили англичане. Они приехали на Кипр очень давно. Сколько себя помню. Правда, раньше они жили в городе и в свой дом заезжали изредка, чтобы проверить, как ведётся хозяйство. Это рассказывал мне баба Ахмет. А хозяйство у Микки, так все называли англичанина, было немалым. Земля простиралась от моря до гор. Наша семья занималась выращиванием овец, а семья Стелайоса – рыбной ловлей и оливами. Делить нам с греками было нечего, жили мы дружно. Они угощали нас рыбой и оливковым маслом, мы же давали им ягнёнка к празднику. Овец пасли братья моего отца: Энгин и Челик. Я, когда подрос, тоже стал помогать им. Баба Ахмет подросших овец сдавал управляющему. И греки тоже. Они сдавали рыбу и оливы. К ним приезжала машина из города каждый день – пойманная рыба ждать не может, а к нам раз в месяц. На этой машине нам привозили муку, соль, сахар. Если нужно было что-то ещё, баба Ахмет садился в машину, которая приезжала за рыбой, и ехал в город. Покупал что было нужно и на другой день возвращался на той же машине. Стелайос тоже ездил с ним.

А потом англичанин вместе с женой Анн и пятилетним сыном Джеки переселились в свой дом насовсем. Я был маленький и не понимал, что произошло. Анне Дилара рассказывала мне, что теперь Кипр стал свободным островом и не подчиняется англичанам. Но что я мог понять в пять лет? Жили мы небедно, не голодали. Всё необходимое у нас было.

Однажды я сидел во дворе своего дома и увидел, как на забор забрался маленький мальчишка. Он был очень необычен. Волосы практически совершенно белые, а сам весь в конопушках. Таких волос я никогда раньше не видел.

– Ты чего лезешь на мой забор? – грозно крикнул я.

– Это почему он твой?

– Потому, что он стоит около нашего дома.

– Неправда, он стоит около нашего дома, – ответил белобрысый мальчишка.

– Вот я сейчас залезу и сброшу тебя вниз.

– А вот попробуй залезь.

Я подошёл к забору, но залезть я не мог, это было видно сразу, так как забор для пятилетнего мальчика был высоковат.

– А ты как залез? – спрашиваю у него.

– А вот так, взял подпрыгнул и залез.

– Не ври, а то получишь.

– Это ты получишь.

– Джеки, ты чего на забор забрался, ну-ка, негодный мальчишка, быстро слезай, – раздался голос женщины, наверное, его мамы.

Над забором показалась женщина, она была с огненными волосами, мне аж страшно стало.

– А ты, мальчик, чей, как тебя зовут? – спросила она у меня.

– Мой баба Ахмет, а зовут меня Адем.

– А, так ты сынок Дилары, заходи к нам во двор, вместе поиграете. Нечего по заборам лазить, пока не упали.

– А можно? Анне Дилара не разрешает мне заходить в чужой двор, – ответил я.

– Конечно, можно, скажешь, Анн разрешила. А твоя мама сейчас у нас, помогает мне по хозяйству. Заходи, не бойся.

Я быстренько выбежал на улицу и вошёл в их ворота. Дом был огромный. Над домом ещё дом, баба Ахмет говорил, что это двухэтажный дом. Я не понимал, зачем такой большой дом и что в нем делать. Наш дом был совсем маленький, и мы всё время проводили во дворе. Анн встретила меня. За руку она держала беловолосого мальчишку. Рост, как и у меня.

– Знакомьтесь, это Джеки, а это Адем. Будете дружить? А ты, Адем, очень хорошо говоришь по-английски. Кто тебя научил?

– Никто меня не учил, я всегда так говорю. Баба Ахмет говорит, что нужно знать много языков, тогда жить будет проще.

– Но кто-то же тебя научил? Дома Вы говорите по-турецки?

– Конечно, дома по-турецки. А на людях по-английски. Меня амса Энгин всё время учит, как правильно слова говорить.

– А что такое амса? – спрашивает Джеки.

– Амса – это папин брат, а зовут его Энгин. Ещё есть амса Челик. А ещё у меня есть аби, это старший брат, Айташ, но он уже совсем взрослый и помогает Энгину и Челику пасти овец.

– А как будет по-турецки «папа»? – вновь спрашивает Джеки.

– Баба, – отвечаю я.

– А мама?

– Анне.

– Вот видите, вам будет вдвоём веселее. А то ходишь и не знаешь, чем заняться.

– Адем, а ты что тут делаешь, кто тебе позволил зайти? – на крыльце дома стояла моя анне Дилара и кричала на меня.

– Дилара, не ругайся, я его пригласила. Пусть они с моим Джеки играют, они ведь, наверное, ровесники, – сказала Анн.

– Конечно, пусть играют, если Вы не против. Вдвоём веселее.

Так мы с Джеки стали друзьями. Вместе проводили целые дни. Бегали наперегонки, играли в кости, сбивали камнями банки, которые ставили в степи. Ели тоже вместе, во дворе нашего дома, так как во дворе Джеки не было стола. А в дом ходить не хотелось.

Однажды вечером, когда уже начало темнеть, мы сидели с Джеки на ступеньках крыльца их дома. Вышел Микки и сел рядом, на стул. Он принёс свечу и книгу.

– Давайте я вам сказку почитаю, – сказал он.

Сказка была очень интересная, про мальчика, который жил в джунглях и рос вместе с волками. Мы слушали затаив дыхание. Когда сказка закончилась, я спросил: «Микки, а что такое колонизация?»

– Это очень сложный вопрос, Адем, боюсь, ты ещё не сможешь понять.

– Почему не смогу, мне анне Дилара говорила, что наш Кипр теперь стал свободен и не подчиняется англичанам.

– Адем, мы с Джеки англичане, а разве ты и твой папа или твоя мама подчинялись нам когда-нибудь?

– Нет.

– И сейчас вы не подчиняетесь. Это, Адем, вопросы большой политики, и нас они не касаются. Правда, нам пришлось оставить свой дом в городе и переселиться сюда. Мы спокойно живём, работаем и не мешаем жить твоей семье.

– А как вы работаете? Моя анне Дилара помогает Анн убирать дом. Мой баба Ахмет со своими братьями пасёт овец. А вы как работаете?

– А я покупаю у них овец и отправляю в город, я покупаю рыбу у ваших соседей и тоже отправляю в город. А за это Ахмет получает муку, сахар и всё, что необходимо вашей семье.

– Понятно, – протянул я, хотя почти ничего не понял.

Так мы прожили, наверное, года два. И вдруг однажды, когда мы с Джеки помогали анне Диларе пропалывать картошку на огороде, услышали гул машины. В это время машина никогда к нам не приезжала, да и машина была совсем другая. Мы сорвались и подбежали к воротам дома Джеки, где она остановилась. Каково было наше удивление, когда из-за руля машины вылез Микки.

– Ну вот, дети. Теперь у нас будет своя собственная машина и я сам буду отвозить овец и рыбу в город.

– Ура! – закричал Джеки и полез в кабину.

– А мне можно? – крикнул я.

– Конечно, Адем, забирайся и ты, – ответил Микки.

Мы сидели вдвоём в кабине и вместе крутили большой черный руль. А после обеда Микки сказал, чтобы мы собирались ехать купаться на море.

– Анне, можно мне, можно? Мы с Микки поедем на море. Отпусти меня, пожалуйста, – затараторил я, вбежав в дом.

Анне Дилара вышла со мной на улицу. У машины уже стоял Микки с Анн, а Джеки сидел в кабине.

– Дилара, отпусти Адема. Мы искупаемся и вернёмся. Не беспокойся, я за ним пригляжу, – сказала Анн.

– Поезжай, только от Анн ни на шаг, – ответила анне Дилара.

Мы все забрались в кабину, Микки сел за руль, и машина поехала. Я ещё ни разу не ездил на машине. Ветер дул в открытое окно, было очень здорово, так что захотелось петь, и мы с Джеки запели турецкую песню про путешественника, которую мне пела анне Дилара, когда я был маленький. Правда, Джеки не знал слов, но он так громко кричал, что песня получилась очень хорошо. Подъехали к греческому посёлку, где дома были какие-то странные. Микки остановился у одного из них. Из дома вышел высокий, с белыми волосами мужчина, у него были длинные белые усы.

– Здравствуй, Стелайос, – сказал Микки.

– Здравствуй, Микки.

– Вот машину себе купил, теперь сам буду забирать у вас рыбу.

– Это хорошо, Микки, поздравляю, – ответил мужчина.

– А сейчас привёз мальчишек покупаться в море, а то живём недалеко, а на море ещё не были.

– Конечно, искупайтесь, здесь берег хороший, песок и неглубоко.

И тут я увидел, что из дома выглядывает девчонка. Она была в длинном платье. Волосы были коротко подстрижены и все в кучеряшках. Чёрные-чёрные.

– Мелисса, иди домой, нечего тебе здесь делать, – прогнал её мужчина с усами.

– Стелайос, пусть тоже с нами пойдёт искупаться. У меня двое мальчиков. Джеки, это мой сын, а ещё Адем, сын Ахмета, – сказал Микки.

– Нечего ей путаться под ногами, – сердито ответил мужчина.

Из дома вышла женщина, тоже в длинном платье, волосы черные, длинные и волнистые.

– Здравствуй, Фанесса, – сказал Микки.

– Здравствуйте, – ответила она.

К ней подошла Анн, они обнялись.

– Пусть Мелисса пойдёт с нами на море, она нам не помешает, – сказала Анн.

– Пусть идёт, если хочет, – ответила женщина.

Обрадованная девчонка выскочила из дома и бегом припустила к берегу. Мы с Джеки за ней. Не раздеваясь, кинулись в воду, дошли до пояса и стали брызгаться. Анн вместе с женщиной остались сидеть на берегу, а Микки разделся и в трусах тоже забежал в воду и начал брызгаться вместе с нами. Было очень весело. Несмотря на то что мы жили неподалёку от моря, купался я редко. Баба Ахмету некогда было ходить со мной к морю, да и далеко. Вдоволь наплескавшись, мы вышли на берег и все трое легли на песок.

– А тебя зовут Мелисса? – спросил я девочку.

– Да, а тебя?

– А меня Адем.

– А я Джеки.

– А чем вы здесь занимаетесь? – спрашиваю я.

– Отец с братьями ловит рыбу, а мы с мамой собираем оливы, когда поспевают. А так ещё огород.

– А твой отец – это тот усатый дядька?

– Да, его зовут Стелайос, а маму зовут Фанесса.

– А почему он такой белый? – спрашиваю я.

– Дурак, он не белый, он седой.

– А почему он седой? – спросил Джеки.

– Прошлым летом он со своим старшим братом Андроникосом пошёл на рыбалку, а потом начался сильный шторм. Лодка перевернулась, и Андроникос утонул. Папа два дня плавал по морю, держась за весло. А когда его подобрали на берегу, он стал весь седой, даже усы.

– Это трудно – плавать два дня, – заметил Джеки.

– Это ещё и страшно, – добавил я.

– Вот поэтому он и поседел, – сказала Мелисса.

– А тебе сколько лет? – спросил Джеки.

– Семь.

– Вот здорово, нам тоже по семь, – ответил я.

Мама Мелиссы поднялась и что-то сказала ей по-гречески, Мелисса ответила, затем встала, отряхнула со своего уже подсохшего платья песок и подошла к ней. Та ей что-то говорила, а Мелисса кивала. Потом Мелисса подошла к нам с Джеки и сказала, что ей пора домой, готовить ужин. Мы встали и попрощались с Мелиссой.

На обратном пути в посёлок Микки сказал, что раз теперь у нас есть машина, мы частенько будем ездить купаться к греческому посёлку. Так и было, раз в неделю, а иногда и два раза мы ездили на пляж. Каждый раз к нам выбегала Мелисса и мы все вместе играли. То в чехарду, то просто в догонялки, а иногда кто дольше просидит под водой. В чехарду равных мне не было – свалить меня с ног было непросто. В догонялки всех сразу же перегоняла Мелисса, ну а в воде победителем постоянно был Джеки, тем более что он умел плавать.

Вместе с машиной Микки привёз радиоприёмник, и теперь вечерами мы слушали музыку и новости. Правда, новости и музыка были турецкие, а английские, которые ловил Микки, было очень плохо слышно. Поэтому Микки вечером звал к себе баба Ахмета и они вместе слушали турецкие новости, а потом баба Ахмет рассказывал их Микки.

Поскольку нам с Джеки было по семь лет, нужно было идти в школу учиться. Ближайшая от нас школа была далеко. Пешком не пойдёшь, а на машине, как сказал Микки, не наездишься. Решено было, что Микки с Анн сами будут учить меня и Джеки. Для этого в большом доме выделили отдельную комнату, где поставили три стола и доску, на которой можно было рисовать мелом. Мне учиться было интересно и легко. Я быстро научился читать и начал писать без ошибок. Конечно, на английском языке. Турецкой грамоте меня учить было некому. Джеки же учёба давалась тяжело, и Микки частенько его ругал.

– Посмотри на Адема, он великолепно читает и хорошо пишет, – говорил он, – а ты до сих пор не можешь освоить элементарные правила, хотя для тебя, в отличие от Адема, английский язык родной.

То же было и с арифметикой.

– Адем старается, потому что понимает: без грамотности ему никуда дороги не будет. Он хочет хорошо выучиться и поступить в университет, – распекала Джеки Анн, – а у тебя нет такой цели, ты хочешь жить за папиной спиной и на его деньги, а это плохо.

Так мы прожили года три. Потом наши занятия потихоньку закончились. Читать, писать и считать мы научились, а чему ещё нас учить, похоже, Микки с Анн сами не знали. Меня всё чаще и чаще стали привлекать к работе. На огороде я работал уже давно. Картошка, помидоры, огурцы, разная зелень практически были на мне. Меня стали брать на выпас овец. Поскольку Джеки дома делать было нечего, он частенько помогал мне. Так мы и росли вдвоём, а можно даже сказать, что втроём, так как с Мелиссой мы виделись достаточно часто. Что такое три километра для одиннадцатилетних пацанов? Бегали наперегонки. Причём сначала меня всегда обгонял Джеки, где-то с километр, а потом я его. Я мог бежать не очень быстро, но зато долго, а Джеки нёсся, так что ветер свистел в ушах, но не долго. Втроём лежали на пляже, и мы с Джеки пытались учить Мелиссу читать и писать. Но, видимо, учителя из нас были неважные, грамоту она так и не освоила.

– Зачем девочке грамота? – говорила Фанесса, когда после купания мы заходили к ним выпить холодного фраппе. – Ей нужно научиться быть хорошей хозяйкой, вкусно готовить, а грамота ей не нужна.

Когда Джеки исполнилось двенадцать лет, Микки отвёз его учиться в город, где он будет жить в кампусе. Джеки упирался, не хотел ехать, но Микки был непреклонен и увёз его на машине. Правда, каждый выходной он привозил его домой. Джеки как-то изменился, стал взрослей и рассудительней. А я постоянно был занят работой, так что бегать на пляж времени у меня не было. Но каждый раз, когда приезжал Джеки, мы сразу бежали на пляж, где нас ждала Мелисса.

Мы взрослели. Когда мне исполнилось пятнадцать, я уже самостоятельно гонял овец в предгорья, где в жаркое лето можно было ещё найти свежую травку. С Мелиссой мы теперь виделись только изредка, когда приезжал Джеки и я был свободен. Мелисса расцвела, в пятнадцать она стала красавицей. Высокая, стройная, с заметной грудью, волосы до плеч, черные и волнистые, как у Фанессы. Мы с Джеком оба были влюблены в неё и старались оказывать ей знаки внимания, когда были вместе. Мы прибегали в греческий посёлок, причём я всегда был первым. Мелисса выходила из своего дома, и мы вместе бежали в море. С разбега бросались в воду. Мы не раздевались, так как нижнего белья у нас не было. Мелисса тоже купалась в своём длинном платье, наверное, у неё тоже не было нижнего белья. Но нас это не смущало. Мы заплывали далеко в море. Лучше всех плавал, конечно, Джеки. Вволю наплававшись, мы лежали на песке и смотрели в бесконечное синее небо Кипра. По нему проплывали облака, иногда небо прорезал след самолёта. Мы лежали и мечтали, что когда мы будем взрослыми, то сядем на такой самолёт и улетим куда-то далеко-далеко. Кто именно полетит с Мелиссой, было непонятно, из-за чего у нас с Джеки возникали перепалки, иногда доходящие до драки. Мелисса оказывала нам своё расположение, причём кому большее, было неясно. Это заставляло нас с Джеки постоянно соревноваться в чем-то. Кто быстрее добежит до посёлка, кто дальше заплывёт в море, кто лучше попадёт в банку камнем. Но проходил выходной день, и Джеки уезжал в город к своим новым друзьям. Я занимался работой либо в отаре, либо на огороде. Бегать к Мелиссе времени у меня не было.

Но однажды случилось невероятное. Микки решил взять меня и Мелиссу с собой в город, в котором мы никогда не были. Естественно, с нами поехали баба Ахмет и Стелайос. Такого я не ожидал увидеть. Город поразил нас с Мелиссой своими высокими домами из стекла и бетона. Мы вылезли из машины и пошли все вместе по улице. Впереди Микки и Анн, за ними баба Ахмет и Стелайос. Мы с Мелиссой замыкали это шествие. Шли, взявшись за руки, так как одному идти было страшновато. Вокруг было много людей, они спешили по каким-то своим делам. По улице ехали машины, они сигналили, если кто-то выходил на дорогу. Вдоль тротуара располагались разные магазины, на витринах стояли манекены в красивой одежде. Мы с Мелиссой чувствовали себя немножко неловко, так как одеты были просто и неброско. Старшие заходили в магазины и делали различные покупки, а мы с Мелиссой стояли и ждали их. Потом нас с Мелиссой завели в кафе, где купили нам мороженое и сок, а взрослые пошли ещё в магазин, наказав ждать их здесь. Это было чудо. На улице жара, в кафе прохладно, удобные стулья и мороженое. Холодное и вкусное, с кусочками фруктов и шоколадом. Ни я, ни Мелисса никогда не пробовали мороженого. Запивали сладким соком. Это было настоящее счастье. Я держал Мелиссу за руку, она от меня не отстранялась и смотрела мне в глаза. Я не знал, что говорить, все слова у меня застряли в горле. Я был счастлив.

– Тебе хорошо со мной? – вдруг спросила меня Мелисса.

– Мне очень хорошо, я так счастлив, что мы вместе приехали в город, – ответил я.

– Я тебе нравлюсь? – внезапно спросила меня Мелисса.

– Очень, – я смутился и даже покраснел, а затем зачем-то спросил, – а как же Джеки?

– Адем, ты дурак, – ответила Мелисса и выдернула свою руку у меня.

Так мы, не разговаривая друг с другом, вернулись домой. Настроение было хуже некуда. Я не мог дождаться, когда приедет Джеки, чтобы побежать в греческий посёлок. Но однажды, когда мне дома делать было нечего, я вышел и помчался в греческий посёлок, чтобы встретиться с Мелиссой. Она вышла как ни в чём не бывало. Мы искупались и лежали на песке. Намокшее платье из тонкой материи плотно облегало фигуру Мелиссы, выделяя её оформившуюся грудь, живот, ноги. Её лицо было от меня на расстоянии вытянутой руки. Я набрался смелости, поднялся на руках и поцеловал Мелиссу в губы. Её глаза были прикрыты, она не оттолкнула меня, и я спросил её: «Мелисса, я тебе нравлюсь?»

– Да, – ответила она одним словом.

– А Джеки? – спросил я.

– Джеки тоже мне нравится, – ответила она.

– Так не бывает, ты должна любить кого-то одного.

– Да? А я не люблю никого. Ни тебя, ни Джеки. Потому что ты дурак.

Она резко поднялась и быстро побежала к себе домой. Я поднялся и поплёлся в свой посёлок. Проходя мимо её дома, я столкнулся со Стелайосом.

– Адем, зайди, поговорим, – сказал он.

Деваться было некуда, и я зашёл. Фанесса налила нам холодного кофе – фраппе и вышла. Мелиссы в комнате не было. Мы выпили. Затем Стелайос говорит: «Адем, пойми меня правильно. Тебе нравится моя дочь. Ты ей тоже нравишься, я знаю. Но вы не пара. Тебе ещё рано об этом думать, а Мелисса уже девушка, ей скоро шестнадцать лет. Пора собираться замуж. Правда, женихов для неё нет в наших краях. Но это не главное. Ты турок, она гречанка. Браки между турками и греками невозможны. У нас разное вероисповедание, вы покланяетесь Аллаху, а мы Христу. Но и это не главное. У нас в роду никогда девушка-гречанка не выходила замуж за парня-турка. Это невозможно. Подумай хорошенько над моими словами и не обижайся на меня. Мы старые друзья с твоим отцом Ахметом, но породниться мы не сможем».

Я вышел из дома Стелайоса и молча побрёл в посёлок. Шёл не спеша, уже настала ночь. Звезды висели над дорогой. Полная луна освещала всё вокруг. Пришёл, когда все уже легли спать. Лёг на свою кровать. Ко мне подошла анне Дилара и присела рядом: «Сынок, ты не спишь? Что-то припозднился ты сегодня? Виделся с Мелиссой? Она очень хорошая девушка, мне очень нравится. Тебе, наверное, тоже? Но ты ещё слишком молод, чтобы серьёзно об этом говорить. Эти ваши детские отношения, они прекрасны, вы с самого детства вместе. Ты, Джеки и Мелисса. Но она уже взрослая девушка, ей пятнадцать лет, пора подумать о замужестве. Сынок, подумай, ты ей не пара. Во-первых, ты ещё слишком молод, чтобы думать о женитьбе. А во-вторых, ты турок, а она гречанка. Брак между турком и гречанкой невозможен. Такова жизнь. Ей более подходит твой друг Джеки. И не надо на это обижаться. Подумай, что ты сможешь ей дать? Работу на огороде, а Джеки, он англичанин. Не сегодня завтра они уедут в свою Англию. А там для Мелиссы откроются все дороги. Если Мелисса тебе не безразлична, уступи её Джеки. Ей с ним будет лучше, а тебе найдём хорошую девушку из турецкой семьи». Анне поцеловала меня в лоб и ушла. А я всю ночь не спал и всё думал и думал о Мелиссе. Я украду её, и мы с ней улетим на самолёте куда-нибудь очень далеко. Где мы сможем быть вместе. И мы будем любить друг друга, и у нас будет много очень красивых детей.

Так я мечтал, ведь мечты – это удел молодых. Мне было шестнадцать лет».

Глава 5

Адем замолчал и налил в стаканы раки, мы молча выпили. Ночь была лунной, и на улице было светло. Акгюль встала и принесла ещё чаю. Спать не хотелось. Мы с Леной чувствовали, что детские воспоминания были приятны Адему. Похоже, что и Акгюль этого не знала, так как она тоже слушала очень внимательно. Выпили чаю, и Адем продолжил.

«Шёл 1972 год. Нам всем исполнилось по семнадцать лет. Джеки закончил школу и жил дома. Последнее время он ходил какой-то хмурый и неразговорчивый. Да и мне разговаривать было некогда. Работа по дому, на огороде. А в основном с овцами. Я со своей отарой стоял недалеко от дома, примерно час хода. Однажды вечером я разжёг костёр и кипятил чай. Вижу, кто-то идёт по дороге в мою сторону. Скоро я узнал Джеки, его походку не спутаешь ни с кем. Ходил он очень быстро и как бы подпрыгивал при этом. Минут через пятнадцать он дошёл до меня. Мы поздоровались, обнялись, и я предложил ему поужинать вместе со мной. У меня были лепёшки и овечий сыр, а также помидоры и зелень. Я все это разложил на дощатом столе, который постоянно носил с собой, когда нужно было перегонять овец на новое место. Джеки достал из кармана фляжку.

– Давай, Адем, выпьем, это виски, – предложил он.

– Нет, ты что, Джеки, мне нельзя, – отказался я.

– Ну тогда я один выпью, – и он отхлебнул из фляжки, закусил помидором и замолчал.

– Ты чего, Джеки, случилось что-то? – спросил я.

– Да, Адем. Мы уезжаем в Англию.

– Насовсем? Когда?

– Да, друг, насовсем. Через пять дней. Я специально пришёл к тебе попрощаться, а то ты перегонишь своих овец подальше и к тебе будет не дойти.

– Нет, Джеки, не перегоню.

Мы молчали и смотрели на огонь костра, который то начинал угасать, то вдруг вспыхивал с новой силой. Тишину ночи нарушало блеяние овец, которые толпились неподалёку, да стрёкот цикад. Над нами висели яркие кипрские звёзды.

– Джеки, тебе домой не пора?

– Нет, я переночую здесь, у тебя. Адем, представь себе, что мы можем больше никогда не увидеться.

– Представляю. Сколько лет мы с тобой вместе? Даже когда ты уезжал в город учиться, всё равно мы часто виделись. Это не было разлукой. А теперь ты уедешь, и у тебя не будет ни меня, ни Мелиссы.

– Я это понимаю, но ничего поделать не могу.

– Уговори Микки, чтобы тебя оставили. Будешь жить с нами. Будешь работать.

– Нет, Адем, это невозможно. Английская королева приказала всем своим подданным покинуть Кипр. Тем более что здесь скоро наступят непростые времена. На острове может начаться война, так говорит мой отец.

– Ты с ума сошёл, какая здесь может быть война?

– Адем, я не знаю, но папа так говорит. Нам нужно уехать. Я должен продолжить обучение в Англии.

– Ну и уезжай в свою Англию. А мы здесь все родились, здесь и будем жить. И Мелисса будет жить здесь. А ты живи один, без нас.

– Адем, не надо. Мне и так очень тяжело. Завтра я пойду попрощаться с Мелиссой. Пойдёшь со мной?

– Зачем я нужен? Ты боишься прощаться с ней? – я замолчал, а потом тихо добавил, – Джеки, мне кажется, Мелисса любит тебя.

– Я догадываюсь, хотя с ней об этом ни разу не говорил. Адем, пойдём со мной, я боюсь остаться с ней наедине.

– Нет, Джеки. Ты должен с ней поговорить именно наедине, иначе потом будешь всю жизнь сожалеть об этом. Тем более что я не могу оставить овец, – мы снова замолчали, затем я сказал: – Джеки, предложи Мелиссе поехать с тобой в Англию. Я думаю, она не откажется.

– Адем, это невозможно. Я уже разговаривал со своими родителями. Понимаешь, одно дело дружба с девушкой из простой греческой семьи, здесь, на острове, где прошло всё наше детство. Другое – Англия, где есть определенные правила жизни. Есть установившееся положение нашей семьи в обществе, и я не могу вот так взять и жениться на девушке из колониальной страны. Общество этого не поймёт. Она будет там чужая, ей будет очень тяжело.

Мы замолчали. Внутри меня всё кипело. Я встал и начал ходить взад-вперёд перед костром.

– Колонизатор, вспомнил о своём месте в обществе? Какой же ты гад, Джеки. А мы с тобой были друзья. Если я приеду в твою Англию, то ты мне и руки не подашь? Как же, я тебе неровня. Ты богатенький англичанин, а я киприот из бедной семьи. Иди отсюда, живи в своём обществе, не хочу тебя видеть.

– Адем, прости. Но такова жизнь, детство кончилось, – тихо сказал Джеки.

Костёр уже почти погас. Я молча пошёл и подбросил сухих веток. Затем развернулся и залез в свой шалаш, вытащил лишний коврик и бросил его к ногам Джеки, а сам лёг в шалаше. Обида жгла меня. Как же так, мой лучший и единственный друг оказался таким, я даже слова не могу подобрать, каким. Я заплакал, так мне было обидно. «Ну ничего, мы проживём и без тебя. И Мелисса тоже», – думал я, размазывая слёзы по щекам. Я слышал, как Джеки ходил вокруг шалаша. «Ничего, поспит на улице, не позову в шалаш». Я вспомнил, как мы с Джеки не один раз оставались ночевать с отарой, как спали в шалаше, как вместе лежали у костра и смотрели на звёзды. Мне стало ещё обиднее, но вскоре я заснул.

Когда проснулся, Джеки уже не было. Он ушёл, наверное, очень рано, а может быть, даже ночью. Я спал и ничего не слышал. Правильно ли я поступил, высказав ему всё, что думаю? Может, не стоило так резко? Но что было, то было, назад не вернуть. Я вскипятил себе чаю, выпил, съел кусок сыра и пошёл к овцам. Им уже не терпелось отправиться на пастбище. На самом деле пасти овец совсем несложно. Они сами знают, что и как делать. Главное, чтобы вожак-козел был толковый. Он их перегонит на новое место и загонит вечером поближе к шалашу. Но естественно, смотреть за ними нужно. Чтобы не отбились от отары, чтобы не вытаптывали новое пастбище, а шли по нему рядком и ели сочную травку. Так я день за днём ходил с отарой по степи. А когда уже совсем начиналась жара и всё выгорало, уводил отару в предгорья, где меж отрогами хребта сохранялась свежая трава. Вот и после ухода Джеки я продолжал своё простое дело. Дело, которым занимались и мой отец с братьями, и мой дед, и много-много поколений моей семьи.

Дня через три приехал на машине Микки и сказал, чтобы я завтра пришёл в посёлок. Соберутся все жители, придут греки, чтобы проститься с Микки и его семьёй, так как они уезжают в Англию. Я забил хороший толстый кол в землю и привязал за него вожака-козла. Теперь вся отара будет ходить возле козла, и никто никуда не разбредётся. Этому научил меня мой аби Айташ. Способ верный. Надолго оставить нельзя, а дня на два можно.

На следующий день к обеду я пришёл домой. Во дворе Микки стояли столы, которые вынесли из дома. У очага, который тоже сложили в углу двора, трудились Анн, моя анне Дилара и Фанесса. Баба Ахмет колдовал возле мангала. Жарить мясо на открытом огне он очень любил и никому не доверял это дело. За столом уже сидели почти все жители нашего посёлка. Перед ними стояла большая бутылка раки и нарезанный в большие чашки салат из свежих овощей, печёные лепёшки и овечий сыр. Здесь же сидели и жители греческого посёлка, которые пришли сюда под предводительством Стелайоса. Они пили виноградное вино, разбавленное холодной свежей водой. Джеки помогал женщинам накрывать на стол. Я пошёл умылся и тоже начал помогать ему. Мы с ним не разговаривали. Я все смотрел и никак не мог найти, где же Мелисса. Меня остановила Фанесса, она, видимо, заметила, что я ищу Мелиссу, и сказала, что она не пошла, так как дома много дел. Улучив момент, когда мы оказались за пристройкой, я спросил Джеки, ходил ли он прощаться с Мелиссой. Джеки ответил, что не ходил.

– Почему?

– Я трус, наверное. Я боюсь с ней разговаривать. Я люблю её, и мне очень тяжело расставаться. Я не знаю, что мне делать. Я не знаю, что мне сказать ей. Я не могу остаться и не могу взять её с собой.

По его лицу текли слёзы. Я ни разу не видел, как Джеки плачет. Мне стало жалко его. Я подошёл к нему и обнял, а он уткнулся мне в плечо и заплакал навзрыд.

– Как я буду жить без вас, без тебя, Адем, и без Мелиссы? Ведь мы всю жизнь были вместе. Что я буду делать в Англии? Без этих добрых людей, – и он обвёл рукой наше застолье, – без этих степей и гор, без нашего моря?

– Джеки, не надо. Я верю, ты обязательно вернёшься сюда. Я буду ждать тебя. И Мелисса тоже. И вы поженитесь. А теперь тебе нужно ехать учиться. Ты выучишься и приедешь работать на Кипр.

– Да, Адем, я обязательно вернусь сюда. Вернусь на наш берег.

Помаленьку Джеки успокоился. Мы сходили умылись и вышли к людям. Застолье было в разгаре. Баба Ахмет приготовил чудесные кебабы. Все ели и нахваливали.

Встал Микки и сказал: «Друзья, мы вместе прожили немало лет. Я вас всех очень люблю. И семью Ахмета, и семью Стелайоса. Вы добрые и порядочные люди. Но пришло время нам покинуть Кипр. Я верю, что вы и без меня будете жить в труде и дружбе. Моим домом, Ахмет, можешь распорядиться по своему усмотрению. Только прошу не ломать его. Живите сами или продайте кому-нибудь, но не разрушайте. Машину оставляю тоже тебе, Ахмет. Но прошу не забывать своего соседа, Стелайоса. Вывози его рыбу к покупателю, ты знаешь его. Здоровья вам всем. Аминь», – Микки перекрестился и выпил почти полный стакан виски. Все встали, греки перекрестились, турки сложили руки и произнесли приветствие Аллаху. Затем выпили раки, а греки выпили вина».

Адем прервал свой рассказ и снова наполнил наши стаканы. Акгюль встала и сказала, что уже очень поздно и всем пора отдыхать, да и Адему нужно с утра ехать в магазин.

– Обо всём не расскажешь за один вечер, ты сам сказал, что это рассказ длиною в целую жизнь.

– Да, Акгюль, ты права. Извините меня за долгий рассказ, – Адем допил свою раки и поднялся, – я Вас довезу до комплекса.

– Нет, что Вы, Адем, не нужно. Мы с удовольствием прогуляемся пешком, тем более что так наелись, – запротестовала Лена.

– Да, конечно, Адем и Акгюль, большое вам спасибо за вечер, всё было очень вкусно и интересно. Не переживайте, мы дойдём пешком, – я встал, выпил свою раки и попрощался с ними за руку.

– Адем, а с Джеки Вы так больше и не виделись? – вдруг спросила Лена.

– Леночка, это удивительно. Лет пять назад я встретил Джеки. Он вернулся на Кипр. Его было не узнать, но видимо, моё сердце подсказало. Однажды я приехал из своего магазинчика домой днём. Вижу, стоит джип возле магазина в посёлке, а в нём сидит Джеки и в окно разглядывает его. Я бы никогда не узнал. Высокий, тощий, лысый, в очках. С ним в машине ещё сидело двое мужчин. Но это снова длинный рассказ. Давайте его оставим до следующего раза.

Адем повернулся и пошёл в дом, а мы с Леной вышли на дорогу, которая вела к нам в комплекс, и не спеша пошли по ней. Несмотря на то что луна уже зашла за горизонт, дорогу было хорошо видно. Звезды огромные, и их было так много что, казалось, они освещают нам путь. Такое количество звёзд на небе я не видел, кажется, никогда. Была уже глубокая ночь, стояла полная тишина. Только изредка где-то прокричит ночная птица, и снова всё замирает. Да ещё из придорожных кустов время от времени раздастся какой-то шорох – это мы спугиваем своими шагами то ли зверька, то ли птичку. Мы шли, взявшись за руки, и молчали. Воздух был наполнен ароматом степи. Жителям города этот запах незнаком. Рассказ Адема о его детстве, о жизни в посёлке навевал на нас какую-то грусть. Грусть была как бы тёплая, нежная. Грусть человека, вспомнившего своё детство. Ведь мы с Леной тоже были уже немолоды. И у нас было детство, которое осталось где-то далеко-далеко. Вскоре показались огни нашего комплекса, и мы быстренько дошли до него. Там тоже стояла тишина, и только несколько человек сидели в баре на берегу бассейна и о чём-то тихо разговаривали. Мы поднялись к себе в квартиру, спать совсем не хотелось. Сели на балконе, свет не включали и смотрели в ту сторону, гдедолжно быть море. Но его видно не было, кругом было темно. Только тихо, очень тихо доносился плеск волн, который днём был неслышен.

– Андрей, знаешь, нам теперь нужно пригласить их к себе. Угостить и дослушать рассказ, ведь самое главное Адем ещё не рассказал.

– Обязательно. Только мне кажется, что у нас будет не очень удобно, тесновато, да и приготовить что-то вкусное вряд ли удастся. Может, в каком-нибудь ресторане на берегу моря?

– Может. Смотри сам. Однако пора спать.

Несколько раз мы пытались пригласить Адема с Акгюль на ужин. Но каждый раз у нас не получалось. Заходили по пути на пляж и с пляжа в его магазин, и каждый раз их там не было. На наши вопросы, где найти Адема, его племянница отвечала, что его сейчас нет, то он уехал на базар, то в город. Можно было, конечно, сходить к ним домой, но мы считали это неудобным. Как-то обидно и даже немножко стыдно, что мы так и не встретились. Решили завтра во что бы то ни стало найти Адема, даже если придётся просидеть у магазина целый день.

Но на следующее утро, подходя к магазину, мы увидели и Адема, и Акгюль. Они стояли у грузовой машины и командовали её разгрузкой. Мы подошли к ним, тепло, по-дружески поздоровались.

– Адем, как дела? Мы несколько раз заходили к тебе в магазин, – сказал я.

– Извини, Андрей, было очень много дел, но теперь я буду свободен и милости прошу.

– Адем и Акгюль, мы с Леной хотим пригласить вас на ужин.

– Спасибо, мы с радостью примем ваше приглашение. Давайте как-нибудь посидим, – ответил Адем.

– Нет, Адем, как-нибудь не получится, мы послезавтра улетаем, кончился наш отпуск. Давайте сегодня.

Адем о чём-то переговорил с Акгюль и, повернувшись к нам, огорчённо сказал, что ни сегодня, ни завтра они не смогут встретиться с нами.

– Андрей и Лена, извините нас, пожалуйста, но мы вечером уезжаем в город по делам и вернёмся только через три дня. Не переживайте, мы обязательно встретимся, когда вы в следующий раз прилетите на остров, – сказал Адем.

– Конечно, Адем, дела есть дела. Мы с вами ещё увидимся, – ответил я.

Глава 6

Прилетев домой, мы сразу вспомнили, что уже осень. И не золотая, а поздняя. Выйдя из аэропорта, мы окунулись в серую мглу. В воздухе висел мелкий дождик, дул пронизывающий ветер, под ногами чавкали лужи. Несмотря на то что мы прилетели домой, настроение было не очень. Ещё вчера мы купались в море, которое сохранило тепло летнего зноя. А сегодня нужно надевать куртки. Затем наступила зима, но без снега и мороза. На улице была всё та же мерзкая погода. Над городом висел смог, который создали машины. Их было настолько много, что ездить было практически невозможно. Сразу вспоминался Кипр с его тёплой и сухой осенью. Отличные автомобильные дороги, синее-синее небо, а самое главное – море. Но всё плохое кончается, и начиналась светлая полоса в нашей жизни. Пришла весна, и мы вновь на своём любимом Кипре. Правда, удалось вырваться всего на одну неделю, но хоть так – и то хорошо. Жизнь в нашем комплексе шла своим чередом. С утра бассейн, это стало нашей хорошей традицией, затем завтрак на балконе. После чего мы шли по нашей тропинке на пляж, по пути заглядывая в магазин. К обеду, поджарившиеся на солнышке, которое уже начинало хорошенько припекать, возвращались домой. После обеда, когда жара уже чувствовалась даже дома, занимались домашними делами. Я просматривал почту и новости, Лена готовила ужин и обед на завтра. Вечером мы выходили прогуляться по тенистым аллеям комплекса. Гуляющих очень много. Появились у нас знакомые, с которыми мы останавливаемся, здороваемся и делимся дневными новостями. Воздух наполнен свежестью, исходящей от больших лужаек, где работают фонтанчики для полива. Запахи цветущих деревьев дополняют эти ароматы. Иногда мы выходим за пределы комплекса и прогуливаемся по набережной. Запахи меняются, в воздухе появляется сухость, и ощущается дыхание степи, которая за день нагрелась на солнце. Ближе к морю в воздухе появляются тонкие нотки, присущие только солёной морской воде.

На другой день после приезда мы зашли в магазин Адема. Он и Акгюль были на месте. Поздоровались, рассказали о наших домашних делах, что внук уже подрос и мы скоро сможем брать его с собой на Кипр. Я напомнил Адему о нашем предложении поужинать вместе. Адем о чём-то переговорил с Акгюль по-турецки и кивнул: «Хорошо, давайте сегодня вечером, но только не очень рано. Часов в восемь».

– Отлично. Адем, подскажи, пожалуйста, где здесь есть недалеко хороший ресторан, так, чтобы на берегу моря, на открытом воздухе.

– Понимаете, в квартире, как нам кажется, будет не очень удобно, – добавила Лена.

– Конечно, конечно, севимли баян, у моего друга есть отличный ресторан прямо на берегу. Вон видите, роща за дорогой, – он показал рукой, – там мы отлично посидим. У него очень хороший ашчи, – он улыбнулся и посмотрел на Лену.

– Повар? – заулыбалась Лена.

– Ты, Леночка, скоро будешь свободно говорить по-турецки.

– А Вы когда заговорите по-русски?

– Лена, я уже стар учить новые языки, но чувствую, придётся. Последнее время у меня очень много русских покупателей. Ладно, вы извините нас, много дел. Можете идти в ресторан, когда захотите, я позвоню своему другу. А мы с Акгюль придём чуть позже. Хорошего дня.

– Адем, мы будем ждать вас и Вашего рассказа, – сказала Лена.

– Обязательно.

Адем с Акгюль зашли в магазин, а мы пошли на пляж.

– Ну вот и отлично, сегодня вечером хорошо поужинаем и пообщаемся с интересными людьми, – сказал я.

– И дослушаем историю греческой деревни, – добавила Лена.

Дальше день прошёл как обычно. Вечером мы с Леной пошли в ресторан. Вышли из комплекса, дошли до набережной и повернули в сторону рощи, на которую нам указал Адем. Это было недалеко, километра полтора-два. Роща состояла из старых олив и кипарисов. Оливы были обработаны, видно, что за ними ухаживали. Прямо на берегу моря, на камнях, которые были здесь в изобилии, был сделан деревянный помост, на котором стояло несколько деревянных столов. Сам ресторан размещался в небольшом здании, где тоже стояли столики и была, по-видимому, кухня. Посетителей не было. Наверное, ещё рано для ужина. К нам навстречу вышел из-за стойки мужчина средних лет, который на чистом русском языке поздоровался с нами и спросил: «Извините, вы Андрей и Лена?» От неожиданности услышать русскую речь я просто кивнул в ответ.

– Отлично, мне звонил хозяин и предупредил о вашем приходе. Сейчас мы накроем для вас столик на веранде, это лучшее место в ресторане. Надеюсь, вам будет удобно.

– Да, спасибо. Нас будет четыре человека.

– Конечно, меня предупредили. Озгюр подойдёт чуть позже, это наш хозяин и старый друг Адема.

– Извините, а как Вас зовут? – спросила Лена.

– А я Яхзы, шеф-повар. Я приготовлю для вас самые лучшие блюда.

– Яхзы, а где Вы так хорошо научились говорить по-русски?

– Лена, я учился в Ташкенте и прожил там почти десять лет. Потом в Узбекистане начались трудные времена, и я вернулся на свою родину, на Кипр.

– А какое образование Вы получили?

– Я выучился на экономиста. Пока учился, работал в ташкентском ресторане поваром. Но на Северном Кипре экономистом устроиться сложно, поэтому так и остался поваром. Вы пока можете прогуляться, а наши девочки приготовят для вас столик.

– Хорошо, спасибо, – ответил я.

Мы с Леной вышли в рощу, но прогуляться там не смогли, так как начинался вечер и из кипарисов стали вылетать всякие мошки. Мы вернулись на веранду и, облокотившись на деревянные перила, смотрели на море. Вскоре к нам подошли два парня и принесли кресла, на которых мы разместились. С моря дул лёгкий бриз. Он нёс с собою запахи моря, водорослей, рыбы и ещё много чего, что и создавало тот неповторимый аромат Средиземного моря. Затем к этим запахам стал примешиваться запах кухни, на которой колдовал Яхзы, потихоньку возбуждая в нас аппетит. К нам подошла молодая официантка и спросила, что нам подать – воду, пиво, вино, кофе. Она тоже говорила по-русски. На традиционный Ленин вопрос, откуда она знает язык, девушка засмеялась и ответила, что она русская и учится в университете, а вечерами подрабатывает в ресторане и зовут её Оля. Я заказал себе кружечку холодного «Эфеса», а Лена – бокал вина. Вскоре между наших кресел появился маленький столик с запотевшей кружкой холодного пива и бокалом красного вина. Хорошо после жаркого дня выпить холодненького пива. Прямо перед нами простирается море. Оно спокойно, и только у самого берега заметно его неторопливое шевеление. Далеко, у горизонта, виден большой корабль. Тишина и покой. На душе какая-то умиротворённость. Только жаль, что послезавтра всё это закончится. Самолёты, аэропорт, ночной перелёт и снова в гущу рабочей суеты. Как счастливы те люди, которым не нужно никуда спешить, которые вот так могут наслаждаться лёгким ветерком с моря, пока ещё еле заметными звёздами на небе, тихим шумом волн, наползающих на песок. Наступал вечер.

Незаметно к нам сзади подошёл человек и вежливо покашлял. Мы обернулись. Он был смугл, высок, со стильной бородкой.

– Извините, что отрываю вас от созерцания, ваш столик готов, мы можем пройти к нему. Меня зовут Озгюр, – на отличном английском обратился он к нам.

Мы с Леной поднялись, представились и поздоровались за руку.

– Меня предупредил Адем, что будут его друзья. А как говорят турки, друг моего друга – мой друг, – он приветливо улыбнулся и показал рукой на столик, стоящий в углу веранды.

Мы подошли к нему, стол был накрыт белоснежной скатертью и хорошо сервирован. На столе в тарелке лежала различная зелень и россыпь маслин и оливок. В другой тарелке был нарезан достаточно толстыми ломтиками овечий сыр. Стояло два стакана с виски и бокал с вином. Мы подняли стаканы, Лена – бокал, стукнулись: «За знакомство», – сказал я по-русски. «За знакомство», – достаточно правильно повторил Озгюр. Мы выпили.

– А Вы хорошо говорите по-русски, – сказала Лена.

–К сожалению, я очень плохо разговариваю по-русски, – ответил Озгюр на английском, – и совсем не понимаю, когда говорят мне. Но я надеюсь освоить этот непростой язык. Вот если мы увидимся с вами через годик, тогда, я думаю, мы сможем поговорить по-русски.

– Конечно увидимся. Через год, а может быть, и раньше, мы непременно приедем на Кипр и обязательно зайдём в Ваш ресторан.

– Буду очень рад.

– Озгюр, а ведь Вы не киприот? – спросила Лена.

– А Вы уже хорошо разбираетесь в людях. Да, я турок. Родился в Аксарае, это центральная Анатолия.

– Озгюр, извините, мы плохо знаем Турцию, – сказала Лена.

– Это в самом центре страны, недалеко от Анкары.

– А как попали на Кипр? – глаза Лены разгорались любопытством.

– Я был солдатом, когда началась война на Кипре. Нас послали освобождать турок от греков. Кончилась война, я демобилизовался и вернулся на Кипр.

– Так Вы воевали на Кипре? – Лена чуть не подпрыгнула на стуле, – расскажите, пожалуйста.

– Это будет неинтересно, да и не люблю я вспоминать те времена. Давайте лучше выпьем за мир, за счастье.

Мы выпили. Вижу, Лене не сидится, так ей хочется узнать побольше, но я толкнул её под столом, чтобы она не торопилась. Озгюр поднялся из-за стола: «Извините, я отойду покурю». Он подошёл к креслам, которые нам приносили, сел в одно из них и закурил.

– Леночка, не нужно давить на человека, он может замкнуться и ничего вообще не рассказать.

– Да, да. Я понимаю. Ему не хочется вспоминать прошлое.

Подошла Оля, долила нам с Озгюром виски в стаканы, поставила на стол кружку со льдом. Лене подлила вина. Вернулся Озгюр: «А что вы ничего не едите? Рекомендую сыр, очень свежий и очень вкусный. Может, вам подать горячее?».

– Нет, нет, спасибо. Подождём Адема с Акгюль. У Вас очень хороший виски.

– И вино замечательное.

– Спасибо. Вино анатолийское, очень хорошее, ну а виски в Турции не делают, так что приходится пить шотландский, – и он засмеялся.

Выпили, закусили. Сыр в самом деле был изумительный. Очень белый, в меру кисловат. С привкусом каких-то трав. Вообще мы с Леной очень пристрастились к овечьему сыру, он у нас постоянно был на столе. А завтрак, собственно, и состоял из сыра и кофе.

– Озгюр, а когда Вы познакомились с Адемом? – не удержалась от вопроса Лена.

– Да тогда и познакомились, когда я был солдатом. Я помог ему бежать из трудового лагеря.

– Адем сидел в тюрьме? – выдохнула Лена.

– Нет, это был трудовой лагерь, куда на перевоспитание забирали турок-киприотов. Они строили дорогу в горах.

– Как, почему он оказался в лагере?

– А это, Лена, не моя история, и я не могу её рассказывать. Спросите у Адема, может, он захочет рассказать, а может, и нет. А сейчас прошу прощения, мне нужно сходить на кухню.

Озгюр поднялся и вышел. Мы с Леной молчали. Я смотрел на море, которое уже почти не проглядывалось из-за темноты. Звёзды тоже были практически не видны, мешал яркий свет лампы. Мы поднялись и не сговариваясь прошли на неосвещённую часть веранды. Теперь звезды были видны во всей своей красе. Одни были большие и яркие, они мерцали, как будто подавали какие-то сигналы. Другие – очень маленькие, как пыль. Млечный путь выглядел так, словно Создатель нечаянно просыпал муку из своей руки и широкой белой полосой она застыла на небе на миллиарды лет. Таких звёзд я не видел уже очень давно, наверное, с самого детства. Море было тёмным, но над ним вставала полная луна, часть её уже была над морем, а часть ещё за горизонтом. От луны, лежащей над морем, к нам тянулась лунная дорожка. Она была зыбка, готовая вот-вот рассыпаться на миллионы маленьких искорок. Но луна неумолимо выползала из-за горизонта, вместе с ней ширилась и её дорожка. Мы с Леной как зачарованные смотрели на это чудо.

– Это очень красиво, правда? – мы оглянулись. Адем и Акгюль стояли около нас, – мы тоже часто выходим на берег и любуемся этим морем, этими звёздами, луной.

– Да, это прелесть как хорошо, – ответила Лена.

Адем был одет в элегантный белый костюм, Акгюль была в вечернем платье цвета ночи. Оно искрилось в свете лампы и в самом деле было похоже на звёздную ночь. К нам подошёл Озгюр. Они обнялись с Адемом, затем Озгюр галантно поцеловал руку Акгюль.

– Дружище, у нас с Акгюль с утра зёрнышка макового во рту не было, давай к столу.

– Конечно, сейчас подадут мясо, – Озгюр махнул рукой кому-то в зале.

Я огляделся. Народ прибывал. В зале уже практически не было свободных столиков, на веранде тоже несколько столов были заняты. Как я понял, они предназначались для друзей Озгюра. Мы подошли и сели за свой стол. Оля подлила мне и Озгюру виски, принесла стакан с раки Адему, женщинам налила красного вина. Выпили за здоровье, закусили сыром и зеленью. Буквально через пару минут Яхзы принёс большой разнос с мясом. Оно лежало кусками и издавало немыслимое благоухание. Яхзы что-то говорил по-турецки, раскладывая мясо по нашим тарелкам, затем сказал нам с Леной: «Кушайте на здоровье, это клефтико, тушеное мясо молодого ягнёнка. Надеюсь, вам понравится».

– Яхзы, мне уже нравится, большое Вам спасибо, – ответила Лена.

– Лена, хочу Вас предупредить, это не всё. Ещё будут кебабы и рыба. Имейте в виду.

Подошла Оля. Она принесла большую чашку с нарезанными свежими овощами и блюдо с отварным картофелем.

Мы все дружно ели мясо, нахваливая мастерство ашчи. Озгюр махнул рукой, к столу подошла Оля, и он что-то сказал ей по-турецки.

– А что, Оля знает турецкий язык? – спросила удивлённо Лена.

– А как же. Она здесь учится и работает. Без английского и турецкого никак нельзя. Я попросил её пригласить к нам Яхзы.

Через несколько минут подошёл Яхзы, Оля принесла ещё один прибор. Яхзы пододвинул себе свободный стул и сел. От виски он отказался, сказав, что ему ещё работать почти до утра, так как гостей очень много и они будут подходить и подходить. Он налил себе бокал красного вина и сказал, что хочет выпить за новых друзей Озгюра. Выпили. Мясо, на удивление, съели всё, и Оля убрала за нами посуду. Акгюль встала из-за стола и позвала с собой Лену. Они вышли. Мужчины остались за столом одни, достали сигареты и закурили. Меж них началась неспешная беседа, правда, по-турецки, и я, извинившись, вышел из-за стола и решил немного прогуляться. В зале играла музыка, вернее, музыкант. Он был один и классно пел старые английские баллады, аккомпанируя себе на гитаре. Как я обратил внимание, было много англичан, которые ему подпевали. Я вышел в сад. Мошки уже не было, но было достаточно темно, так что гулять в нём я не захотел. Вернулся в ресторан. Музыкант, оставив свою гитару на стуле, куда-то вышел. Играла инструментальная музыка, несколько пар танцевали в центре зала. Все столики были заняты. Я прошёл на веранду. Адем сидел один, он был задумчив и держал в руках стакан с раки. Я сел, взял свой стакан с виски, и мы с ним молча стукнулись и выпили. Я хотел у него что-то спросить, но тут подошли Акгюль и Лена. Я видел, что Лене не терпелось начать расспрашивать Адема. Мы снова налили. Лена, выбрав момент, спрашивает: «А с Джеки Вы общаетесь?»

– Конечно. Мы с ним частенько встречаемся, он ведь живёт в вашем комплексе.

– Вот как? – вырвалось у меня.

– Вернее, не он живёт, а вы живёте в его комплексе. Он его хозяин, построил за свои деньги. На самом деле Джеки живёт теперь в Израиле. Когда умерли его родители, он перебрался туда. Но сейчас больше времени проводит на Кипре. Занимается строительством. Кстати, я его приглашал сегодня с нами на ужин, но он отказался, сказав, что не любит вспоминать старое. Когда я ему рассказал, что Мелисса погибла, он очень переживал. Ведь он любил её.

На глаза Адема навернулись слёзы. Он налил себе в стакан раки, но Акгюль положила свою руку на его руки, и он пить не стал, а извинился и вышел из-за стола.

Глава 7

Оля принесла нам кебабы. Есть совсем не хотелось, но они так заманчиво пахли, что я не удержался и взял один кусочек. Мясо просто таяло во рту. Сел на своё место Адем.

– Адем, а Джеки всё-таки попрощался с Мелиссой или так и уехал, не увидев её? – начала Лена.

«Попрощался, конечно, попрощался. Они уезжали через день после того ужина. Баба Ахмет приготовил машину, мы начали складывать в кузов чемоданы и коробки. Тут к нам подошёл Стелайос, с ним была Мелисса. Они специально пришли, чтобы ещё раз проститься с Микки и Анн. Я стоял в кузове и укладывал вещи, которые мне подносил Джеки. Мелисса кивнула мне, я ответил. Но видел, что она ищет глазами Джеки. Он вскоре появился с очередной коробкой, подал её мне и остановился перед Мелиссой. Они о чём-то говорили, мне было не слышно. Затем Мелисса подошла к Анн, они обнялись. В её глазах были слёзы, она их вытерла платком и подошла к отцу. Вскоре погрузка была закончена и все сели на скамейки, которые остались после ужина. Посидели, помолчали. Микки встал и сказал, что пора ехать. Путь был неблизкий – в морской порт Ларнаки. Микки обнялся с баба Ахметом, со Стелайосом, пожал мне руку. Анн обнялась с анне Диларой, подошла, потрепала меня по волосам, обнялась ещё раз с Мелиссой, и они начали усаживаться в машину. Баба Ахмет сел за руль, рядом с ним в кабину села Анн. Джеки и Микки залезли в кузов. Я подошёл к кузову, Джеки склонился и подал мне руку, а затем громко крикнул, так как мотор уже работал: «Мелисса, Адем! Я обязательно вернусь к вам! Обязательно! Мы встретимся на нашем берегу! Обязательно! Прощайте!» Машина поехала, а он всё ещё что-то кричал. Мы с Мелиссой махали руками. Машина скрылась вдали.

Стелайос и мы с Мелиссой сели за стол. Анне Дилара принесла чай, лепёшки, сыр. Молча перекусили. Стелайос сказал, что им пора идти домой. Мы с Мелиссой отошли в сторону.

– Адем, ты будешь приходить ко мне?

– Конечно, Мелисса, куда же мне ещё приходить? Обязательно буду, как только будет свободное время.

Мелисса оглянулась, не смотрит ли кто на нас, подошла ко мне и поцеловала в щёку. Меня как током ударило. Затем она подбежала к Стелайосу, взяла его за руку, и они пошли по дороге в свой посёлок.

Баба Ахмет вернулся через три дня. Рассказал, как он помог загрузить вещи Микки на большой пароход, как он громко загудел и поплыл в море.

– Баба, а сколько им плыть до Англии? – спросил я.

– Точно не знаю, но думаю, наверное, целую неделю.

– А почему они не полетели на самолёте, ведь это быстрее?

– У них было много багажа, сам видел. В самолёт столько, наверное, не войдёт.

– А где они будут жить в Англии? – спросила анне Дилара.

– Микки назвал город, правда, я не запомнил. Там живут все их родственники. У них есть свой дом, совершенно пустой, Микки не был в нём лет двадцать, так он сказал.

– Как же жить в пустом доме? – спросила анне Дилара.

– Не переживай, они люди богатые. Купят всё, что им нужно.

Снова началась обычная жизнь. Мы с баба Ахметом выкапывали картошку, засыпали её в мешки и грузили в кузов машины. Через три дня кузов был полон, и баба Ахмет подвёз её к нашему сараю. Часть мешков я перетаскал в сарай, а часть оставили в кузове. Баба Ахмет сказал, что скоро будет большой базар и мы с ним отвезём её на продажу. Через несколько дней вечером к нам пришёл Стелайос. Они о чём-то поговорили с баба Ахметом, и Стелайос остался у нас ночевать. Баба Ахмет сказал, что он тоже хочет поехать с нами на базар. Встали рано утром, было ещё темно, быстренько выпили чаю и поехали. Все сидели в кабине. Стелайос сказал, что Мелисса тоже просилась на базар.

– Ну и взял бы её с собой, пусть бы девчонка на людей посмотрела, а то всё дома да дома, – сказал баба Ахмет.

– Нечего без дела болтаться, дома есть чем заняться.

– А ты сам-то что хочешь купить?

– Поизносились немного, что-нибудь из вещей и себе, и домашним.

– А что на продажу ничего не взял?

– Маслины и оливки ещё не промариновались, а на масло сейчас цена низкая, только через пару месяцев можно будет везти на базар. Отвезёшь?

– Ну откуда я могу знать, что будет через два месяца? Если буду свободен, конечно, отвезу.

– Спасибо, Ахмет. Я заранее подойду к тебе.

– Договорились.

Так за неспешными разговорами мы приехали на базар. Это была большая площадь, где с одной стороны размещались ряды лавок, а с другой – ряды машин. Баба Ахмет поставил свой грузовик так, чтобы задний борт выходил на базарную площадь, в ряд с другими машинами. Мы открыли борт и придвинули несколько мешков с картошкой к краю кузова. Один мешок баба Ахмет развязал, чтобы было видно, какая хорошая и крупная картошка у нас. Я спросил, почему мы не пошли торговать на ряды, на что баба Ахмет ответил, что там продают килограммами, а мы будем продавать мешками. Конечно, это немного дешевле, зато мы быстрее распродадим всю картошку. Затем, оставив меня у машины, баба Ахмет со Стелайосом пошли смотреть, кто что привёз. Они останавливались у каждой машины, здоровались, о чём-то говорили. Как я понял, у баба Ахмета и Стелайоса было много знакомых. Я тоже пошёл посмотреть, что лежит в других машинах, которые стояли неподалёку от нашей, так как далеко отходить боялся. В соседней машине в кузове сгрудились овцы, которые жалобно блеяли. В другой машине стояли штабелем ящики с помидорами. Ещё в одной я увидел фляги с оливковым маслом. Были машины с картошкой. Среди продавцов были и турки, и греки, которые собирались в кружки и что-то рассказывали друг другу. Кругом стоял гомон. Что-то кричали по-турецки, в другом кружке – по-гречески. Я поискал глазами своих мужчин и вскоре заметил Стелайоса, он стоял у машины с флягами и что-то громко говорил, все весело смеялись над его рассказом. В руках они держали стаканы с виноградным вином, которое зачерпывали из открытой фляги. Баба Ахмета я нигде не увидел. Внезапно он подошёл с другой стороны, с ним были два парня немного постарше меня. Они поздоровались со мной. Баба Ахмет сказал, чтобы я залез в кузов и подал им два мешка, что я и сделал. Парни взвалили мешки себе на плечи и быстро пошли в сторону рядов. Баба Ахмет сказал, что это перекупщики и будут продавать картошку на килограммы. Начался день, и на базаре стали появляться покупатели. Некоторые из них подходили к нашей машине, здоровались, спрашивали, откуда картошка, сколько стоит. Баба Ахмет отвечал, но никто ничего не покупал. Я спросил, почему они не покупают у нас, он ответил, что базар только начался и люди ходят прицениваются, так как картошки привезли много. Баба Ахмет достал из кабины сумку с продуктами, которую нам собрала анне Дилара. Мы залезли в кузов, расстелили чистую тряпку и разложили на ней лепёшки, помидоры, огурцы и кусочки варёного мяса. Из термоса баба Ахмет налил чай. Потом он встал в кузове и начал что-то высматривать. Вскоре он увидел Стелайоса и громко ему крикнул, чтобы он шёл к нам. Через пару минут Стелайос подошёл и тоже залез в кузов. С собой он принёс небольшой кувшин с вином. Из своей сумки достал большую жареную рыбину и поломал её на куски.

– Ахмет, давай выпьем с тобой хорошего вина, его привезли аж из Пафоса.

– Ты что, Стелайос, мне нельзя пить вино.

– Вот ещё новость. А пить раки можно? – улыбнулся он.

– Аллах запрещает правоверным пить вино, а про раки он ничего не говорил. Раки – это турецкий напиток.

– Да брось, Ахмет. Вот нам, грекам, Бог не запрещает пить вино. А как известно, Бог один, только называется разными именами.

Стелайос был немного навеселе, видимо, уже не один стакан вина выпил.

– Так-то оно так, только не пьют мусульмане вино.

– А сок виноградный мусульмане пьют? – хитро спрашивает Стелайос.

– Ну сок, конечно, можно.

– Ну а если этот сок, который пить тебе можно, налить в бочку и поставить в подвал года на два, то что с ним станет? – спрашивает Стелайос и наливает себе в стакан светло-розовый напиток.

Вино было прохладное, даже стакан запотел. Баба Ахмет сглотнул слюну. Глаза его заблестели. Видя это, Стелайос наливает стакан и ему.

– Пей, Ахмет, на здоровье, а Аллаху шепни, что пил чистейший виноградный сок, а что он два года находился в дубовой бочке, ты не знал.

Баба Ахмет взял стакан, понюхал, потом говорит мне: «Адем, анне ни слова, понял, а то больше с собой брать не буду», – и выпил маленькими глотками. Лицо его разгладилось, глаза весело заблестели, и он, довольный, поставил стакан. Закусили мясом. Я взял кусок рыбы, она была очень вкусной.

– На костре жарилась, Мелисса приготовила, – сказал Стелайос и со вздохом посмотрел на меня.

Я, наверное, покраснел и ответил сухим языком: «Очень вкусно». Перекусив, мужчины спрыгнули с кузова и пошли вдоль рядов. А я остался, лёг на спину и смотрел в бездонное синее небо Кипра. Вспомнил Мелиссу, как мы с ней в этом кузове ездили в город, как ели мороженое. Сколько времени прошло? Наверное, года четыре или пять. Потом вспомнил свой разговор со Стелайосом, когда он мне сказал, что турецкий парень и греческая девушка никогда не могут пожениться. То же самое мне тогда повторила и анне Дилара. Но почему? Я люблю Мелиссу, и она меня тоже, наверное, любит. Я очень хорошо помню её поцелуй в щеку. Но ведь я всегда думал, что она любит Джеки. Но теперь Джеки нет, он загорает в своей Англии. Хотя, наверное, в Англии не загорают. Там холодно и зимой идёт снег. Это я прочитал в какой-то книжке, которую дал мне Микки. Я лежал и смотрел на небо и представил себе, как на меня падает снег. Снег падал мне на лицо, он был очень холодный. Каждое прикосновение снежинки отдавалось во мне болью, как от укола иголки. Но откуда может быть снег, ведь на улице лето, да и снега никогда не бывает на Кипре? Я присмотрелся, небо было бездонным и очень синим. Я разглядел в его синеве лицо Мелиссы. Она смеялась и сыпала из руки снег прямо на меня. Я с усилием открыл глаза. На лицо мне падали капельки холодной воды. Это баба Ахмет брызгал на меня из кувшина и смеялся.

– Продавец, весь товар проспишь, – смеясь, сказал он.

– Да не сплю я.

– Ладно, ладно, отдохни. Встали рано, а на солнышке тебя сморило.

Я сел и огляделся вокруг. Базар уже пришёл в движение. Народу было много. Покупатели ходили по одному и группами. Несколько раз подходили к нашей машине, разглядывали картошку, разрезали её, пробовали на вкус. Я спрыгнул с кузова, баба Ахмет разговаривал с двумя мужчинами, которым наша картошка понравилась. Он повернулся ко мне и сказал: «Адем, иди прогуляйся, посмотри базар». Я медленно побрёл в сторону торговых рядов. На столах чего только не было. И абрикосы, и клубника. Апельсины и яблоки. На отдельных столах стояли банки с оливками и маслинами, банки с маслом. Было множество разных сортов сыра и майонеза. От изобилия товара рябило в глазах. Прошёл дальше, там начинались ряды с одеждой и различными вещами для дома. Дальше, за этими рядами начинались ряды с едой. На столах были разложены различные виды пахлавы, лукума и прочие сладости. Неподалёку, в тени деревьев, стояли столики, где можно было сесть и поесть. Правда, посетителей ещё не было – время обеда не настало. Разжигались мангалы и тандыры, горели костры под большими казанами. В холодильниках стояли рядами бутылки с водой и айраном. На полке расположились бутылки с раки и прочими диковинными напитками. Я сглотнул слюну и побрёл дальше. Там начинались мясные и рыбные ряды. На больших крючках висели тушки ягнят и овец, на столах – разделанное мясо. Были большие чаны с рыбой, которая ещё плескалась в них. Так, сделав большой круг, я вернулся к нашей машине. Торговля шла неплохо. В кузове стояли два парня, которые подавали мешки другим парням. Они их загружали в машину, стоящую неподалёку. Баба Ахмет стоял рядом и считал мешки. Считал он их просто. В отдельное ведро кидал картофелину после каждого снятого с машины мешка. Ближе к обеду кузов машины был пуст. Баба Ахмет взял сумку, в которой лежали остатки еды, и всё вытряхнул на тряпку в кабине. Мы с ним пошли делать покупки. У стоящих машин в одном ряду с нашей мы купили мешок сахара, муки и риса. Всё это отнесли и положили себе в кузов. Потом пошли к рядам, где купили клубники и апельсинов, а также пахлавы и рахат-лукума. На рядах с одеждой и прочими хозяйственными вещами купили несколько полотенец, а ещё большой нож и лезвия для бритвы. Затем подошли и сели за столик у большого кипариса. Народу было уже немало. За другим столиком мы увидели Стелайоса. Он сидел в компании греков и о чём-то громко спорил. Баба Ахмет помахал ему рукой и крикнул, что сейчас мы пообедаем и поедем домой. Он ответил, что все дела сделал и может ехать, только чтобы мы не забыли про него. Повар принёс нам две чашки с шаурмой, бабе Ахмету стакан раки, а мне бутылку лимонада. Мы не спеша пообедали, баба Ахмет рассчитался с поваром, и пошли на выход. Проходя мимо столика, где всё ещё шумел Стелайос, баба Ахмет хлопнул его по плечу.

– Сейчас-сейчас, я вас догоню.

Подошли к машине, Стелайос пришёл следом, уселись в кабину и, выехав с базара, не спеша поехали домой».

Адем прервал свой рассказ. Мы все сидели молча. Видимо, каждый из нас вспомнил свою юность. Молчание нарушила подошедшая к нам Оля.

– Ваша рыба готова, подавать или пусть ещё немного потомится?

– Оленька, пусть полежит ещё на кухне, а мясо собери в контейнер, наши гости заберут с собой, – сказала Акгюль.

– Ой, что Вы, не нужно, нам скоро уезжать, мы не успеем всё доесть, – вмешалась Лена.

– Ну хорошо, мы заберём, – ответила Акгюль.

К столику подошёл Озгюр.

– Ну как вам, понравилась еда? – спросил он, – я не хотел вас беспокоить, вы так внимательно слушали рассказ нашего Адема.

– Да, он очень интересно рассказал нам о своей молодости, – сказала Лена.

– Да, молодость-молодость. Рассказы о молодости можно слушать бесконечно.

– Пойду пройдусь, – Адем встал и вышел из-за стола.

Мы с Леной тоже встали и прошлись по веранде.

– В голове не укладывается, как получилось, что люди веками жили вместе и в одночасье стали врагами, – сказала Лена.

– Ты имеешь в виду турок и греков?

– Конечно. Ведь отец Адема и отец Мелиссы были друзьями.

– Надеюсь, они остались друзьями до последнего. Врагами сделали людей политики.

– Как всё это страшно, но хотелось бы дослушать рассказ Адема до конца.

– Боюсь, Лена, этого нам сегодня не удастся, ведь Адем ещё даже не подошёл к самому интересному.

– Рассказ длиною в жизнь, так, кажется, он сказал в прошлый раз.

– Только, Лена, не нужно его поторапливать, а то он вообще не захочет больше ничего рассказывать.

Глава 8

Мы вернулись за стол. Оля принесла рыбу. Адем и Озгюр сидели за столом и о чём-то тихо разговаривали по-турецки. Я и Лена принялись за рыбу. Она была покрыта тонкой хрустящей корочкой. Но под корочкой рыба была нежно-белого цвета, со слабым розовым оттенком. Вкусно необычайно, и хотя мы были уже совершенно сыты, рыбу съели с большим удовольствием. Оля подлила нам спиртного. Выпили. Озгюр сказал: «Адем, гости ждут продолжения твоей увлекательной истории».

– Да я уже, наверное, надоел всем со своими воспоминаниями?

– Адем, миленький, это всё безумно интересно, продолжайте, мы с Андреем просим Вас, – заговорила Лена, – расскажите, как продолжались ваши отношения с Мелиссой.

– Оленька, какие там отношения? Виделись мы редко. У меня работы хватало, да и у Мелиссы тоже. Первый раз мы с ней поцеловались, когда поехали в горы за камнями.

– За какими камнями? – не поняла Лена.

«Решил Стелайос расширить своё жилище. Вы ведь видели дома греков в посёлке? Я до сих пор не понимаю, как можно было в них жить? Но Стелайос говорил, что это очень удобное жильё, что так жили все их предки. Ну да ладно, жили и жили. И вот однажды Стелайос попросил баба Ахмета помочь привезти из гор камней для расширения дома. Рано утром мы сели в машину и поехали в греческий посёлок. Там к нам присоединился Стелайос и с ним ещё четверо мужчин. Они забросили в кузов кувалды и ломы. Каково было моё удивление, когда я увидел, как в кузов ловко запрыгнула Мелисса. Я тоже сразу перебрался из кабины в кузов. Баба Ахмет спросил Стелайоса, зачем он взял девчонку. Тот ответил, что Мелисса ни разу не была в горах, пусть посмотрит. И вот мы мчим на машине по дороге в сторону гор. В кабине – баба Ахмет и Стелайос, греки в кузове сидели на полу у борта, а мы с Мелиссой стояли во весь рост впереди кузова, держались руками за кабину и весело смеялись. Было так здорово смотреть вперёд, ветер дул нам в лица, развевал волосы. Я положил свою руку на руку Мелиссы, она заглянула мне в глаза. Потом снова смотрела на дорогу и смеялась. Я попытался запеть песню, но у меня ничего не получилось, так как ветер задувал мне в рот и я не мог произнести ни слова. Только мог смеяться. Так мы и хохотали всё время. Затем дорога пошла по ущелью, мы уже не смеялись, было немного страшно, машина круто поворачивала то в одну сторону, то в другую. Стоять стало тяжело, и мы с Мелиссой сели на пол. Наконец, машина остановилась, из кабины вылезли баба Ахмет и Стелайос. Он что-то крикнул грекам, и те быстренько спрыгнули из кузова. Спрыгнул и я, за мной Мелисса. Я подал ей руку, и когда она коснулась земли, то невольно прижалась ко мне своим телом. Я почувствовал на своей груди ей упругие груди так, что меня бросило в жар. Но Мелисса быстренько отодвинулась от меня, а я отвернулся, чтобы никто не заметил моего смущения.

Греки начали сноровисто отбивать от скалы куски камня. Мы со Стелайосом подносили их к машине, а баба Ахмет залез в кузов и укладывал камни. Мелисса тоже начала подносить камни, но Стелайос прикрикнул на неё, и она отошла в сторону. Затем вытащила из машины большую сумку, достала из неё скатерть и расстелила на траве. Она вытащила несколько жареных рыбин, завёрнутых в платки, помидоры, огурцы, варёную картошку, а также два кувшина и поставила их в ручей, который протекал неподалёку. Часа через четыре баба Ахмет сказал Стелайосу, что уже хватит, а то машине будет тяжело. Стелайос что-то крикнул грекам, они отложили инструменты и пошли к ручью умываться. Затем все уселись вокруг скатерти и начали не спеша обедать. В кувшинах было холодное вино. Все начали его пить. Даже баба Ахмет выпил стакан. Мне тоже очень хотелось попробовать, но я побоялся спросить. Немного отдохнув после обеда, греки пошли ещё ломать камни, чтобы в следующий раз просто приехать и забрать их. Баба Ахмет о чём-то беседовал со Стелайосом, а мы с Мелиссой пошли прогуляться. Шли вдоль ручья по ущелью. Было очень хорошо. Солнце не палило, как в степи, а мягко согревало нас. От ручья веяло прохладой. Мы шли всё дальше и дальше. Постепенно ущелье повернуло в сторону, и нам теперь уже не было видно грузовика, только были слышны удары молотов. Мелисса шла впереди, и вдруг она внезапно остановилась и повернулась ко мне. Я от неожиданности почти налетел на неё. Она обхватила меня своим руками и прижалась всем телом. Её губы прикоснулись к мои губам, а затем раскрылись в жарком поцелуе. Это произошло так быстро и неожиданно, что у меня даже затряслись колени. Затем Мелисса оттолкнула меня и, смеясь, быстро побежала по склону к деревьям. Моя оторопь прошла, и я кинулся за ней. Но догнать её было непросто. Она скользила между деревьев, ловко меняла направление и продолжала смеяться. Наконец, я настиг её, поймал руками за плечи. Она остановилась, повернулась ко мне. Я прижался к ней и начал её целовать. Она запустила свои руки мне в волосы и прижала мою голову к себе. Мои руки гладили её тело, её шею, её щеки. Я ощущал её горячие груди, её бедра, её живот. Я чувствовал, что под платьем у неё ничего больше не было. Кровь ударила мне в голову. Меня бил озноб. Я видел её смеющиеся глаза, они были цвета спелых маслин, её кучерявые волосы рассыпались по плечам и щекотали моё лицо. Но через секунду Мелисса ловко вывернулась от меня и, смеясь, побежала вниз. У ручья она остановилась, опустила руки в воду и брызнула мне в лицо.

– Всё, Адем, миленький, остановись. Остынь. Этого нельзя делать. Умойся и пошли вниз, а то наши подумают невесть что.

Мы не спеша начали спускаться по тропинке вниз к машине, которую теперь было хорошо видно.

– Адем, мне было очень приятно, когда ты меня гладил, а тебе?

– Мелисса, любимая, я хочу гладить тебя всегда.

– Нет, Адем, гладить меня может только муж. Ты будешь моим мужем?

– Не знаю, Мелисса. Твой отец сказал мне, что мы никогда не сможем пожениться.

– Мне он то же говорил. Но если я люблю тебя?

– Мелисса, ты меня любишь?

– Адем, ты совсем дурак. Если бы я тебя не любила, я бы не целовалась с тобой. А ты меня любишь?

– Мелисса, я люблю тебя больше жизни. Я люблю тебя с той минуты, когда впервые увидел ещё маленькой девочкой.

– Адем, если нам не разрешат пожениться, давай сбежим.

– Куда мы можем сбежать? Из твоей деревни в мою? Анне тоже мне говорила, что мы не можем пожениться.

– Адем, помнишь, мы лежали на песке и смотрели на самолёт в небе. Мы думали, что когда станем большими, то сядем на него и улетим далеко-далеко.

– Я помню. Но чтобы улететь на самолёте, нужно очень много денег, а меня нет ничего.

– У меня тоже, – вздохнула Мелисса, – и у родителей нет денег.

Она встрепенулась и быстро побежала вперёд к машине. Я побежал за ней. Мелисса подбежала к сидящим на покрывале Стелайосу и Ахмету. Она с разбегу обняла отца за шею и повалила его на покрывало.

– Мелисса, девочка моя, задушишь меня.

– Да, выросла девочка, уже невеста, – заметил баба Ахмет, – а жених-то есть на примете?

– Нету, Ахмет, сам знаешь. В нашем посёлке остались одни родственники. Но ничего, зимой, думаю, мы поедем к моему старому другу в Лемесос. Там молодёжи много, – ответил Стелайос и с грустью поглядел на меня.

– Вот ещё чего. Никуда я не поеду. Я не коза, которую везут на базар, – смеясь, возразила Мелисса.

– Конечно, Стелайос, Мелисса хорошая девушка, и с помощью Аллаха сама найдёт себе жениха, – сказал баба Ахмет и весело поглядел на Мелиссу, а затем на меня.

– Ну дай-то Бог, – грустно ответил Стелайос.

А я стоял как пень и не знал, что сказать. Стелайос поднялся и что-то крикнул своим грекам, которые наломали целую кучу камней. Они забросили инструменты в кузов и залезли сами, а мы все вчетвером сели в кабину. Мелисса – на колени к Стелайосу, а я втиснулся между ними и дверкой. Ехали медленно, так как машина была тяжело нагружена. Приехали в греческий посёлок уже к вечеру. Фанесса пригласила нас в дом и накормила варёной рыбой. И пока греки разгружали машину, мы поели и выпили чаю.

Баба Ахмет ещё несколько раз ездил со Стелайосом в горы за камнями, но меня не брал – дома было много дел.

Была весна. Вся степь покрылась цветами. Она была похожа на разноцветный ковёр. Уже прошло два года, как с нами не было Джеки. Сначала я часто вспоминал, как мы вместе весело проводили время. Потом он стал забываться, тем более что никаких вестей от них не было. С Мелиссой тоже виделись редко. Я всё чаще был с овцами, и свободного времени почти не было. Правда, раза два мне удавалось заскочить в их посёлок, когда овцы паслись неподалёку. Но поговорить с Мелиссой, а тем более обнять её и поцеловать ни разу не получилось. Всё время рядом были люди. Приближался большой праздник Ураза-байрам. Мы его отмечали всегда, сколько себя помню. Анне Дилара готовила всякие вкусности, баба Ахмет готовил мясо. Это был очень весёлый праздник, собирались все соседи, все друг друга поздравляли. Правда, что означает этот праздник, я не знал, а баба Ахмет тоже толком объяснить не мог. И вот сегодня утром я увидел, что баба Ахмет разжигает костёр под большим казаном. Неподалёку лежат два связанных белых ягнёнка, которых нужно принести в жертву. Ему помогает аби Айташ. Анне Дилара наводит порядок во дворе дома Микки. Там так и остались стоять столы и лавки после отъезда англичан. С ней было ещё несколько женщин из нашего посёлка. На одном столе лежало тесто, из которого будут печь вкусные лепёшки в тандыре. Из тандыра уже шёл дым. К обеду все жители посёлка были во дворе дома англичан. Сам дом был закрыт, и туда никто никогда не заходил. Пришли и наши соседи из греческого посёлка. Были Стелайос с Фанессой и ещё двое мужчин. Они принесли большие копчёные рыбины, кувшин с маслом и кувшин с вином. Мелиссы с ними не было. Я даже расстроился. Фанесса, заметив это, подошла и сказала, что Мелисса передаёт мне привет, поздравляет с праздником, но прийти не может – Стелайос запретил. Она потрепала меня по голове: «Эх, молодёжь, молодёжь», – грустно улыбнулась и пошла помогать женщинам. Праздник удался на славу, все наелись и напились. Гости начали расходиться. Ушли и греки, остались только Стелайос с Фанессой. Они зашли в наш двор и снова сели за стол. Анне Дилара принесла чай, баба Ахмет поставил на стол бутылку раки и кувшин с остатками вина. Я садиться за стол не стал, а пошёл за сарай и лёг на кучу соломы. Смотрел на проступающие на вечернем небе звёзды и вспоминал, как мы с Мелиссой ездили в город, как бегали в горах, как целовались. Было очень приятно и грустно. Взрослые сидели за столом и громко, разгорячённые вином и раки, разговаривали. Я прислушался.

– Да, Стелайос, я всё понимаю. Вы греки, мы турки, но что плохого в том, что наши дети полюбили друг друга? – говорил баба Ахмет.

– Ахмет, ну как ты не понимаешь, не могут они пожениться, – говорила анне Дилара, – не бывает так.

– Ну почему,Дилара, не бывает? В Пафосе, где живёт мой брат, наш парень-грек взял себе в жену-турчанку, и они прекрасно живут и детей рожают, – возразила ей Фанесса.

– Что ты говоришь, женщина? Где они будут жить, ведь муж должен будет забрать жену к себе. И как Мелисса будет жить в вашем посёлке среди мусульман? Она ведь христианка, – громко возразил Стелайос.

– Стелайос, а мы, мусульмане, не едим христиан. Будет жить, как все женщины живут в нашем посёлке, – возразил Стелайосу баба Ахмет.

– Фанесса, милая. Одно дело жить в большом городе, где живут и мусульмане, и христиане, но у нас здесь маленькие посёлки, где турки и греки не живут вместе, – говорила анне Дилара.

– Стелайос, нашей дочери уже девятнадцать лет, ещё немного, и она никому не будет нужна. Ты хочешь, чтобы она осталась без мужа?

– Не хочу. Поэтому зимой мы с ней поедем в Лемесос.

– И что Вы там с ней будет делать, у тебя есть на примете хоть один парень? – говорила ему Фанесса.

– Стелайос, почему ты такой упёртый? – сказал баба Ахмет. – Ты посмотри, в какое время мы живём. Люди уже на Луну слетали, а ты всё заладил – мусульмане, христиане. Ты когда в церкви был последний раз? То-то же. Так же, как и я в мечети.

– Не принято так, – ответил Стелайос уже более миролюбиво.

Сердце прыгало у меня в груди. Я понимал, что ещё немного и Стелайос сломается.

– Было не принято, а мы примем, – сказал баба Ахмет.

– Да как же мы свадьбу будем делать, – не унималась анне Дилара, – по греческим обычаям или по турецким?

– Дилара, сделаем один день в нашем посёлке по греческим, а другой день у вас – по турецким, – ответила Фанесса.

– Фанесса, я очень люблю Мелиссу, приму её как родную дочь. Но как она сможет жить у нас в посёлке среди турок? Она даже языка нашего не знает. Ей будет очень тяжело.

– Дилара, милая, если она любит Адема, то и язык выучит, и обычаи ваши будет соблюдать. Правильно сказал Ахмет: какие мы христиане? В церковь не ходим, пост не держим. Так – одно название. Да и вы с Ахметом тоже – уразу не держите, намаз не читаете, – ответила Фанесса.

– Так-то оно так, – не спеша согласилась анне Дилара.

– Ладно, давайте прекратим этот разговор – уже поздно, нам домой возвращаться пора, – сказал Стелайос и встал, – всё равно свадьбы раньше осени не будет. Ещё есть время всё обдумать, а особенно Адему и Мелиссе.

– Ты прав, Стелайос, – сказал баба Ахмет, – не переживайте, я вас отвезу на машине.

Сердце колотилось у меня в груди, я готов был подскочить и бегом пуститься в греческий посёлок к Мелиссе и всё ей рассказать. Но счастью нашему не суждено было случиться, и поцеловал я свою Мелиссу только один раз в жизни», – закончил свой рассказ Адем.

Он уронил свою голову на руки, плечи его вздрагивали. Затем он поднялся, допил свою раки, на глазах его были слёзы.

– Адем, родной, успокойся, что было, то прошло, у тебя есть я, – утешала его Акгюль, – поехали домой.

– Да, да, поехали. Извините меня.

– Акгюль, мой парень отвезёт вас на машине, не беспокойтесь, – сказал Озгюр.

Мы все встали и проводили Адема и Акгюль. Затем вернулись к своему столу. Мы с Озгюром молча допили виски. Оля принесла нам счёт, я начал его рассматривать, но Озгюр выдернул его из моей руки, скомкал и бросил в урну: «Андрей, вы с Леной наши гости».

Попрощавшись с Озгюром, мы молча пошли к себе в комплекс.

Глава 9

К сожалению, наш отдых подошёл к концу, пора собираться домой. Несколько дней перед отъездом мы ходили под впечатлением рассказа Адема. Мне вспоминались мои юношеские годы, когда я также был влюблён в свою одногруппницу. Правда, любовь была недолгой: меня призвали в армию и мы с ней расстались. Навсегда. Она вышла замуж за другого – не дождалась. Это была трагедия, думал, что жизнь закончилась. Но всё прошло, правда, иногда нет-нет да вспомню её, и разольётся по груди тепло грусти от ушедшей молодости. А у Адема всё сложнее, его девушка погибла. Но он так же вспоминает свою молодость, свою первую любовь и грустит о ней. Но жизнь идёт только вперёд и вернуться никуда нельзя.

Жутко не люблю сборы. Укладка чемоданов, проверка – не забыли ли чего. Весь день этим и занимались. Только к вечеру смогли выйти на улицу, пройтись не спеша по комплексу. Грустно расставаться. Хотя отлично понимаем, что не пройдёт и полугода, как мы снова вернёмся сюда. Завидую белой завистью тем людям, которым не нужно уезжать. Они живут на Кипре практически постоянно. Среди наших знакомых по комплексу есть несколько таких пар. У кого-то налаженный бизнес, который приносит постоянный доход и нет необходимости каждый день сидеть в офисе. Кто-то на пенсии, кто-то работает удалённо. Но я, к сожалению, не из их числа. Бизнеса нет, и до пенсии ещё не дожил. Если не буду ежедневно ходить на работу, то про Кипр можно будет забыть навсегда. Так что приходится говорить всем знакомым: «Пока, до встречи», – собирать чемоданы, толкаться в аэропортах и маяться в самолётах. Удивительное изобретение самолёт. Он не только переносит наше тело из одного конца мира в другой, он также переносит наше сознание, наше ощущение жизни от одной грани к другой. Ещё позавчера мы сидели в ресторане и слушали рассказы Адема, вчера я ходил по комплексу в шортах и майке, а сегодня, не выспавшийся после ночного перелёта, пью крепкий кофе, надеваю на себя совершенно неудобный костюм и собираюсь бежать, именно бежать, а не прогуливаться, на работу. Чтобы там окунуться в водоворот дел, которые будут мною вертеть весь день, всю неделю, целые месяцы. И только ночью, перед тем как заснуть, я вспомню шуршание волн, наползающих на песок, лунную дорожку, бегущую прямо к моим ногам, и россыпи звёзд в вышине.

Но жизнь тем и прекрасна, что всё в ней движется, всё течёт, всё меняется. Быстро пролетела весна, за ней лето, и пришла осень. Со своими ноябрьскими праздниками, которые достаточно правильно расположились в календаре, образовав практически нерабочую неделю. А если к этой неделе добавить несколько отгулов да несколько дней за свой счёт, то выходит аккурат две недели, которые можно провести на Кипре. И вот снова чемоданы, такси, аэропортовский ресторан, самолёт, и мы просыпаемся под шум моря, который долетает до наших широко раскрытых окон. Ещё очень рано, небо только начинает сереть на востоке. Но что поделаешь – разница во времени. Вместе с Леной вышли на балкон. Было свежо, даже на Кипре чувствовалась осень. Я дышал полной грудью и смотрел в сторону моря. Его ещё практически не было видно, и только далёкий плеск воды указывал то место, где волны накатывали на песок. Светлело достаточно быстро, как и бывает на юге, и вот оно море, распростёрлось во всю свою ширь и даль. Оно манило скорее выбежать на песок, зайти в воду по колено и стоять, ощущая себя маленькой частицей Вселенной.

– Какие планы на сегодня? – спросила Лена.

– Леночка, всё как обычно. С утра бассейн, затем завтрак в кафе, разбор вещей. Потом нужно сходить в офис комплекса. Затем обед и отдых. Вечером, может, сходим на набережную.

– А к Адему зайдём?

– Обязательно, но не сегодня. Завтра сходим за продуктами и, возможно, увидим его.

– Смотри, я здесь всё записала, – Лена вытащила из сумки блокнот с исписанными страницами.

– Что это?

– Я записала всё, что рассказывал Адем.

– А почему ручкой, есть же компьютер и принтер?

– Ручкой лучше вспоминается. На компьютере потом перепишу, когда дослушаем всё до конца.

– Лена, мне кажется, не совсем удобно выпытывать у человека подробности его жизни.

– Да ты что? Ему самому очень нужно выговориться. Это лучше, чем всё носить в себе.

– Тебе бы вновь стать журналистом.

– Нет, Андрюша, назад дороги нет. Если помнишь, как закрывались редакции, как все наши пошли торговать на базар.

– Да, Леночка, время было такое.

– Было время, а я стала заниматься сыном, решив, что это важнее денег, а деньги – это пусть будет твоей заботой.

– Но сейчас всё хорошо: и деньги есть, и время. Может, тебе снова попробовать?

– Нет, дорогой, теперь моя работа – быть твоей женой.

– А разве совместить нельзя?

– Нет. Или хорошая жена, или хороший журналист. А иначе и жена плохая, и журналист так себе. А я ведь хорошая жена?

– Леночка, ты просто замечательная жена. Но пожалуй, пора в бассейн.

День не спеша двигался к вечеру. Все запланированные дела переделаны, и мы вышли прогуляться на набережную. Ноябрьская погода достаточно сильно отличалась от майской. Если в мае была свежесть уходящей весны, то в ноябре к прохладе пришедшей осени добавлялись запахи закончившегося жаркого лета. Аромат высохшей травы и запах земли, истосковавшейся по влаге. Мы не стали противиться появившемуся у нас желанию пройтись по воде. Она была свежа и значительно прохладней, чем та, в которой мы купались в мае. Но несмотря на это, мы с удовольствием прошлись по воде. Уже стемнело, луны не было видно, но и звёзд тоже, так как набережная хорошо освещалась установленными фонарями. Становилось прохладно, мы вышли из воды и побрели по пешеходной дорожке. Незаметно для себя мы подошли к повороту в ресторан, где ужинали с Адемом и Акгюль.

– Андрюша, может, зайдём? Дома всё равно ещё ничего нет.

– Пожалуй, – согласился я.

Нас встретил молодой официант и проводил за столик. Мы хотели пройти на веранду, но он сказал, что вечером уже прохладно и на ней они накрывают только днём. Мы сели в зале и заказали рыбу и пиво. Лена всё время оглядывалась, но никого из знакомых мы не увидели, а спрашивать у официанта было неудобно. Поужинав, мы вернулись к себе в комплекс.

На следующий день, как и планировали, пошли в магазин к Адему за продуктами. Но его там не оказалось. На кассе сидела Акгюль, мы приветливо поздоровались, поинтересовались, как у них дела. Акгюль сказала, что всё хорошо, но поговорить не удалось, так как в магазине было много покупателей. Она спросила, как долго мы пробудем на острове, мы ответили. Акгюль сказала, что Адем нас найдёт. Мы попрощались и понесли свои покупки домой. После обеда пошли на пляж. Проходя мимо магазина, я заглянул внутрь, но Адема не увидел. На пляже народа было значительно меньше, чем в мае. Оно и понятно – ноябрь. Но песок был достаточно тёплый, и мы легли на него, подставив наши тела солнышку. Оно не обжигало, как летом, а мягко ласкало нас. Вода была достаточно прохладной, но не настолько, чтобы отпугнуть от себя. Вечером мы были дома. Лена готовила что-то на ужин, я сидел в кресле на балконе и читал новости на компьютере. Внезапно раздался звонок в дверь. Это было достаточно неожиданно, похоже, к нам ещё ни разу никто не звонил. Обычно со знакомыми мы приходили вместе или, если собирались с кем-то встретиться, дверь была распахнута.

– Андрюша, кажется, к нам звонят. Иди открой, у меня руки заняты! – крикнула Лена из комнаты.

– Да, да. Я слышу, сейчас открою.

Я открыл входную дверь и обомлел от неожиданности. У входа стоял Адем, с ним был Джеки. Я его почему-то сразу узнал, хотя ни разу не видел. Он был высок и строен, совершенно лыс, лицо в веснушках.

– Андрей, это Джеки. Джеки, это Андрей.

Мы обнялись с Адемом, как с хорошим старым знакомым. Поздоровались с Джеки за руку.

– Джеки, а я Вас сразу узнал, Адем много рассказывал про тебя, – сказал я и громко крикнул, – Леночка, у нас гости!

Из комнаты вышла Лена, в руках у неё было кухонное полотенце.

– Мерхаба, Адем.

– Мерхаба татли, Лена, – ответил Адем.

– А Вы, Джеки? – спросила она.

– Да, это я.

– Адем рассказывал о Вас.

– Надеюсь, только хорошее? – засмеялся Джеки.

– Ну что вы стоите? Проходите, Андрей, веди гостей на балкон, а у меня через пару минут будет готов ужин.

Мы прошли на балкон, я расставил кресла. Джеки вынул из сумки бутылку виски и бутылку раки.

– Я ведь знаю, что Адем пьёт только раки, – сказал Джеки и встал. – Можно руки помыть?

– Конечно, туалет там, – показал я рукой.

– Андрей, я отлично знаю, где туалет, не беспокойся.

Пока Джеки с Адемом мыли руки, я принёс на балкон тарелки, стаканы, холодную воду. Вот только льда у меня не было. Лена принесла большую чашку с макаронами по-флотски и салатницу с нарезанными овощами.

– Вот чёрт, виски мы принесли, а о даме не подумали, вина не взяли, – сказал Джеки, – сейчас исправим.

– Не переживайте, я могу выпить и виски.

Но Джеки уже не слушал, он достал телефон, позвонил и что-то говорил по-турецки.

– Ещё лёд, если возможно, – подсказал я ему.

– А Вы говорите по-турецки? – спросила изумлённая Лена.

– Знаете, пока жил на Кипре, совершенно не говорил, а когда уехал в Англию, почему-то очень захотел выучить и турецкий, и греческий.

– Так Вы ещё говорите и на греческом? – удивилась Лена.

– И на немецком, и на французском, и на иврите, – ответил Джеки, – покидала жизнь по свету. Учился во Франции, работал в Германии. Сейчас живу в Израиле, работаю на Кипре.

– А семья? – задала вопрос Лена.

– Сейчас семьи нет, несколько раз был женат, но каждый раз через год разводился.

Раздался звонок в дверь. Я открыл, на пороге стоял официант из нашего кафе. В руках разнос. Я проводил его на балкон. Он поставил на стол салат из рыбы, бутылку красного вина и кружку со льдом.

– Давайте поедим, с утра ещё ничего во рту не было, – сказал Джеки и начал накладывать себе в тарелку Ленины макароны.

– Конечно, давайте поедим, я разолью, – сказал я и разлил всем напитки.

Выпили за знакомство.

– А Адем так и не начал пить ни виски, ни вино, – сказал Джеки.

– Джеки, ты же знаешь, что мусульманам пить нельзя, – ответил Адем.

– Знаю, знаю, старина, но ведь раки пьёшь.

– Раки можно.

– Джеки, а почему у Вас не складывалось с жёнами? – спросила Лена, – извините за нескромный вопрос.

– Потому, Лена, что я оказался однолюб и всегда любил и люблю только одну женщину, но её, к сожалению, нет в живых, – тихо ответил Джеки.

– Мелиссу? – тихо спросила Лена.

– Да, я вижу, Адем вам уже всё рассказал, – улыбнулся Джеки, – да, Мелиссу, первая юношеская любовь не забывается.

– Ну тут ты, Джеки, извини меня, сам во всём виноват, – сказал Адем, – Мелисса тоже любила тебя, а со мной просто дружила, несмотря на то что мы один раз с ней поцеловались.

– Да не мог я ничего поделать, пойми меня, это тебе легко было рассуждать – возьми её с собой в Англию. А как я мог взять? Кто я был? Сынок богатых родителей, который не имел никакого голоса. У меня в то время за душой не было ничего: ни денег, ни положения, ни образования. Я всецело зависел от своих родителей. А, да что говорить, – Джеки налил себе почти полный стакан виски и залпом выпил.

– Джеки, а Ваши родители, они живы? – спросила Лена.

– Нет, Леночка. Они умерли достаточно скоро после переезда в Англию. Климат Туманного Альбиона им был противопоказан. Они ведь почти всю свою жизнь прожили на Кипре. Я тоже стал часто болеть, и как только родителей не стало и я смог распоряжаться деньгами, сразу переехал на юг Франции. С тех пор я в Англии практически не жил.

– А как попали в Израиль?

– Просто – поехал за очередной женой, да там и остался. Организовал строительную компанию, потом прилетел на Кипр и решил, что это для меня лучшее место на Земле. Создал строительную компанию здесь и вот – строю.

– Как специалист по строительству, могу сказать: качество достойное и дизайн интересный, – вставил я.

– А ты, Андрей, занимаешься строительством? – спрашивает Джеки.

– Да, уже много лет. Строим объекты связи.

– А вам хорошие строители нужны? – вдруг спрашивает Лена.

– Хорошие специалисты нужны всегда и всем. А Вы кого-то хотите рекомендовать? – улыбнулся Джеки.

– Ну кого? Вот Андрея, например, – смутилась Лена и посмотрела на меня.

– Леночка, верю, что Андрей очень хороший специалист, но я скажу вам так – на Кипре нужно отдыхать и наслаждаться жизнью, а не работать, верно, Адем? – ухмыльнулся Джеки.

– Да, ты прав, Джеки. Климат у нас хоть и средиземноморский, но достаточно тяжёлый. Летом жара за сорок градусов. Не каждый сможет работать на таком пекле. Мы-то с Джеки это знаем.

– Да нет, Лена пошутила насчёт меня. Не собираюсь я менять свою работу. Не за горами пенсия, вот тогда и приедем на постоянное место жительства.

– Это правильно, – подтвердил Адем.

Все уже наелись и откинулись в своих креслах.

– Адем, всё-таки расскажите, как погибла Мелисса? – тихо попросила Лена.

– Леночка, опять Вы меня вынуждаете вспоминать старое, – ответил Адем.

– Нет, что Вы, Адем, если Вам это тяжело, то не надо, – потупилась Лена, – потом, как-нибудь в другой раз.

– А чем другой раз будет отличаться от этого? Это всё в моём сердце и болит каждый день, и будет болеть до моего последнего вздоха, – с грустью сказал Адем, на его глазах показались слёзы. – Не возражаете, если я закурю?

Он встал, встал и Джеки. Они закурили, подошли к краю балкона. Лена начала собирать со стола грязную посуду, я ей помог всё отнести на кухню. Вернулся с чистыми тарелками. Адем и Джеки всё так же стояли, опёршись о перила. О чём они думали, эти два старинных друга, проживших вместе более десяти лет и расставшихся на сорок лет, чтобы затем вновь встретиться? Я не видел их лиц, они смотрели в сторону моря. Джеки был стройнее и выше седого Адема. На плечах обоих чувствовался груз прожитых лет. Они вспоминали свою прошедшую жизнь, вспоминали ту единственную для них девушку, которую оба любили. Подошла Лена, она принесла нарезанных овощей и поставила на стол. Адем и Джеки повернулись и присели. Джеки налил всем: «Давайте выпьем за жизнь, которую нам всем довелось прожить. Каждому свою», – и выпил. Выпили все.

– Сейчас начнётся вечер воспоминаний, – сказал он и встал, – но мне нужно идти – дела. Адем, не обижайся на меня. Эту историю я уже знаю, слушать ещё раз – нет сил, извините.

– Знаю, Джеки, иди. Ты прав, слушать и вспоминать это очень тяжело, но я должен её рассказать нашим друзьям, я обещал, – ответил Адем.

– Может, вам ещё что-нибудь принести из кафе? – спросил Джеки с порога.

– Нет, ничего не нужно, спасибо, Джеки, – ответила Лена.

– До свидания, увидимся, – и он вышел.

Я налил себе виски, Адему раки, Лене вина. Лена разлила чай. Все молчали, так же молча выпили. Я смотрел на теряющееся в темноте ночи море, Лена смотрела на Адема.

«Закончилась мирная жизнь. Началась, как и предсказывал Микки, война. О ней мы узнали из радиоприёмника, который остался от Микки у баба Ахмета. Мы с ним толком не могли понять, что происходит. Диктор рассказывал, что произошло восстание каких-то полковников греческой армии, которые хотят присоединить Кипр к Греции, но турецкая армия не позволит это сделать. Через несколько дней диктор сообщил, что турецкая армия приплыла на Кипр и будет защищать нас от греков. Приёмник мы слушали каждый вечер, но так и не могли понять, от каких греков защищает нас турецкая армия. Диктор рассказывал о кровопролитных боях на каких-то побережьях, о которых мы ничего не знали. А однажды он сказал, что греки вырезали турок в каких-то посёлках, всех до единого жителя, не пощадив женщин и детей. Анне Дилара не на шутку встревожилась и сказала, что нам тоже нужно побеспокоиться о своей безопасности. Баба Ахмет достал из сундука своё ружьё, смазал его, зарядил патроном и повесил на стену. На следующий вечер к нам в дом пришли амса Энгин и Челик, а также аби Айташ. Все сели за стол, я тоже. Аби Айташ рассказывал, что греки начали вырезать турок, а турецкие войска не могут их защищать, потому что воюют с греческой армией. Что нам нужно организовать охрану своего посёлка и ходить по очереди ночью с ружьём вокруг. Мне было очень страшно и совершенно непонятно. Ведь я ещё не видел ни одного солдата и не слышал ни одного выстрела. Я всё так же пас своих овец и работал на огороде. Баба Ахмет, как и раньше, каждый день ездил к Стелайосу за рыбой и отвозил её в магазин. Он сказал, что это всё глупости и один человек с ружьём не сможет защитить посёлок, если к нам придёт греческая армия, а опасаться греков из соседнего посёлка, он думает, не стоит. Но завтра он обязательно к ним съездит и поговорит со Стелайосом. «На всё воля Аллаха», – закончил баба Ахмет.

На другой день, к вечеру, баба Ахмет собрался поехать к Стелайосу. Анне Дилара сказала, чтобы я тоже поехал с ним, на что я с радостью согласился, так как не видел мою любимую Мелиссу уже недели две. Анне Дилара положила в машину подарок – завяленный задок ягнёнка, затем принесла ружьё и подаёт его баба Ахмету.

– Дилара, это ещё зачем? Я не собираюсь охотиться, а еду к своему другу, – сказал баба Ахмет.

– Мало ли что может случиться по дороге, не затянет, – она положила ружьё в машину.

Баба Ахмет спорить не стал, и мы поехали. Дорога была мне очень хорошо знакома. Много раз мы с баба Ахметом ездили по ней, много раз ходил я по ней пешком. Вспомнил, как мы ехали на этой машине с Микки, Джеки и Анн, как я впервые увидел Мелиссу. Доехали быстро. Из дома вышли Стелайос и Фанесса. Поздоровались, обнялись. Я высматривал глазами, где же Мелисса. Фанесса, заметив это, громко крикнула по-гречески, и Мелисса вышла из дома. Сердце у меня заколотилось, Мелисса тоже зарделась. Мы с ней поздоровались за руку. Прошли во двор. За домом, в оливковой роще, стоял стол и стулья. Мы присели, а Фанесса с Мелиссой принесли большой чайник, лепёшки и копчёную рыбу. Мелисса разлила чай, все начали есть рыбу, которую Стелайос разломал на куски. Я исподтишка поглядывал на Мелиссу. Она пила чай, опустив глаза в стол, и ни разу не посмотрела на меня. Поговорив о делах, переключились на разговор о войне.

– Что делается, – сокрушалась Фанесса, – жили себе, жили, и вот тебе, какая-то война. Чего людям не хватает?

– Замолчи, женщина, – прикрикнул Стелайос, – война – это политика. Греческое правительство вспомнило, что Кипр когда-то принадлежал им.

– Стелайос, на Кипре жили все мои предки, сколько я могу сосчитать, и не помню, чтобы греки когда-то были недовольны этим. Мы всегда жили в дружбе. Ну скажи, чего нам с тобой делить?

– Это, Ахмет, точно, делить нам с тобой нечего. У тебя есть земля, на которой ты пасёшь своих овец, у меня есть море, где я ловлю рыбу. Но мы с тобой люди маленькие, а есть люди большие, которые говорят, что турки нам мешают жить.

– И что теперь, всех турок под нож, ты слышал, что вырезали целый турецкий посёлок?

– Боже сохрани, Боже сохрани, – запричитала Фанесса и перекрестилась.

– Слышать-то слышал, но не очень этому верю. Это специально говорят, чтобы нас настроить друг против друга. Ведь ты не зря приехал с ружьём, стало быть, боишься меня?

– Не тебя я боюсь, Стелайос, но время сейчас неспокойное, мало ли что может приключиться в дороге. Все ходим под Аллахом.

– Что верно, то верно. Время неспокойное, – согласился Стелайос.

– Вот и я к тебе приехал с вопросом, можем ли мы спать спокойно, Стелайос, не придёшь ли ты тёмной ночью к нам с ножом?

– Да ты что, белены объелся, Ахмет? Совсем разум потерял со страха? Как тебе только в голову такое могло прийти? – заговорила Фанесса, – да ведь мы родственниками можем с тобой стать, посмотри на наших детей.

Мы с Мелиссой густо покраснели, затем она быстренько встала и ушла за дом. Я хотел тоже встать, но было как-то неудобно.

– Не знаю, не знаю, Фанесса, какими мы родственниками сможем стать, посмотри, что на острове творится, – ответил баба Ахмет.

– А что творится? – крикнул Стелайос. – Ты видел солдат или к тебе кто-нибудь приходил? Ты всё это только по приёмнику слышал, как и я. Ещё наши деды здесь вместе работали на англичан. Неужели ты думаешь, что я пойду тебя убивать? Или ты? Хоть ты и с ружьём ко мне пришёл, но я знаю, что ты никогда не выстрелишь в меня. Я не боюсь.

– Успокойся, Стелайос, никто никого убивать не собирается, – Фанесса обняла его за плечи, – пошумят, пошумят да успокоятся.

– Дай-то Бог.

Фанесса налила всем ещё чаю, но Стелайос сходил в дом и принёс кувшин с вином. Налил себе и баба Ахмету. Я отхлебнул чаю и заметил, как Фанесса сделала мне знак глазами, чтобы я вышел. Я встал и потихоньку вышел из-за стола, зайдя за дом, увидел, что там возле кучи камней стоит, прижавшись к стене, Мелисса. Я подошёл к ней, хотел её обнять, но она ловко отстранилась: «Ты что, Адем, вдруг кто-то увидит».

– Да они сидят за столом и пьют вино.

– Всё равно нельзя.

Мы замолчали и смотрели на небо, где всё ярче разгорались большие кипрские звёзды.

– Адем, мне очень страшно, я чего-то боюсь.

– Мелисса, милая, не нужно ничего бояться, я никому не дам тебя в обиду. Всё будет хорошо.

Я взял её ладошку в свои руки, словно этим мог защитить её от всех бед. Её ладошка была маленькая, тёплая и шершавая; в ней чувствовалась сила, ведь Мелиссе приходилось делать всю работу на огороде.

– Мелисса, осталось совсем недолго, скоро придёт осень, и мы с тобой поженимся. Всё будет хорошо. А жить будем в большом доме. Баба Ахмет сказал, что мы с тобой займём комнату на первом этаже в доме англичан. Я там всё вымою, наведу порядок, и нам с тобой будет очень хорошо.

– Адем, ты где? Домой пора, – услышал я голос баба Ахмета.

– До свидания, Мелисса, мы с тобой ещё увидимся, я обязательно приду».

Адем замолчал, он сидел прямо, не облокачиваясь на спинку кресла, и смотрел куда-то вдаль. Туда, где море соединялось с небом.

Внезапно тишину разрезал телефонный звонок. Адем вынул трубку из кармана и начал разговаривать. Мне показалось, что звонила Акгюль.

Поговорив, Адем встал: «Спасибо за угощение, мне нужно ехать домой, что-то у Акгюль не ладится со светом».

– Может, чем-то помочь? – спросил я.

– Спасибо, не беспокойтесь, там, наверное, пробка перегорела, такое иногда бывает.

Мы с Леной проводили Адема до двери. Выйдя из квартиры, он повернулся и сказал: «Друзья, рассказ не закончен. Жду вас у себя дома, мы с Акгюль будем рады вас принять. Заходите вечером, когда вам будет удобно».

Оставшись с Леной вдвоём, мы быстренько всё прибрали на балконе и решили просто посидеть и подышать морским воздухом. Я вылил себе в стакан остатки виски, а Лене вина.

– Удивительная всё-таки жизнь, – начала Лена.

– Ты о чём? – не понял я.

– Совсем недавно мы не знали ни Адема, ни Джеки, а теперь как будто стали близкие друзья.

– Да, Леночка. Ещё два года назад мы даже ничего не знали о Кипре, а теперь он стал нам вторым домом. Неисповедимы пути Господни.

– Это точно. Нужно будет хорошенько проштудировать Интернет по поводу войны на острове, – предложила Лена.

– Да, конечно. А то одни обрывки, связанной картины происшедшего нет.

– Давай пойдём к Адему дня через два, а за это время я постараюсь восстановить эти пробелы, – сказала Лена.

Теперь Лена не отрывалась от своего планшета. Он был постоянно с ней, даже когда мы ходили вечером гулять по комплексу.

– Ну и как, разобралась с историей? – спрашиваю я Лену, лёжа на пляже.

– Андрей, понимаешь, информации на самом деле много, но какая является истинной, сказать очень сложно.

– Естественно. Правда, как и медаль, всегда имеет две стороны. Если смотреть на войну глазами Греции, то это была война за независимость острова, а если глазами Турции, то воевали за освобождение турок.

– Да, с одной стороны, турецкая армия выступает в роли освободительницы, с другой – в роли оккупанта, – подтвердил я.

– Главное, как оценивают это другие страны.

– Оценивают просто. Турция вторглась на территорию острова, оккупировала себе его северную часть и установила здесь свой порядок. Поэтому это новое государство никем и не признано. Только самой Турцией.

– Самое страшное, как эта война прокатилась по судьбам простых людей, – Лена задумалась, в глазах появились слёзы, – по судьбе того же Адема, по судьбе Мелиссы. По судьбам простых людей, которые веками жили на острове.

– А вот это, Леночка, мы с тобой узнаем, когда навестим Адема и Акгюль.

– Может, сегодня? – спрашивает Лена.

– Можно и сегодня, только нужно зайти в магазин, что-нибудь купить, а то с пустыми руками как-то неудобно.

Глава 10

Возвращаясь с пляжа, мы зашли в магазин. Ни Адема, ни Акгюль там не было. Я купил бутылку раки, бутылку виски и бутылку красного турецкого вина. Отдохнув после обеда, мы не стали ужинать, а не спеша пошли в турецкий посёлок. Шёл ноябрь, и вечером уже чувствовалось дыхание приближающейся осени. Не зря Лена уговорила меня надеть ветровку. У дома Адема стоял большой джип.

– Наверное, Джеки? – спросила Лена.

– Наверное, – ответил я.

И точно, во дворе за столом сидели Адем и Джеки. Акгюль хлопотала около плиты. Она увидела нас первой: «Здравствуйте, проходите, как раз к ужину».

Адем и Джеки встали из-за стола, подошли, поздоровались. Я передал Адему пакет с алкоголем.

– Ну ты что, Андрей, нёс на себе? У меня дома всё есть.

– Извини, Адем, у нас, русских, не принято ходить в гости с пустыми руками.

– Все за стол, – громко сказала Акгюль, – тас кебаб готов, – и принесла большой казан с тушёной картошкой.

Нравится мне турецкая кухня. Даже тривиальное жаркое – тушёный картофель с мясом, приобретает чудный аромат из-за добавленных специй. Я сразу вспомнил, что ещё не ужинал. Джеки разлил напитки – каждому свой. Нам с ним виски, Адему раки, а женщинам красное вино. Выпили за хозяев дома. С аппетитом съели всю картошку с мясом из казана.

– Адем, а ваша семья все ещё занимается разведением овец? – спрашиваю я.

– Нет, Андрей. Аби Айташ со своей семьёй занимается торговлей в магазине. Его дочка помогает мне, вы её видели. Дети Энгина и Челика переехали в город, там работают. Овцы требуют много сил и времени. Как-то захотел я завести для себя с десяток, но ничего не получилось. Но есть у нас в посёлке несколько человек, которые продолжают выращивать овец. У них и покупаю.

– Таких вкусных овец я нигде в мире не встречал, – сказал Джеки, – видимо, и трава, и солнце, и влага на Кипре особенные.

– Мы тоже обратили внимание, какое вкусное у вас мясо, – сказала Лена.

После этого все похвалили хозяйку за вкусный ужин. Акгюль принесла чай.

– Но вы, видимо, хотите послушать продолжение моей истории? – спросил Адем.

– Конечно, если можно.

– Можно, Леночка, можно. Мне и самому стало на душе легче, когда я начал вам всё рассказывать.

– А меня прошу извинить, – сказала Акгюль, вставая, – я слушать это не могу, у меня много дел в доме. Не обижайтесь, – и она ушла в дом.

– Лена, ничего, если я буду курить? – спросил Адем.

– Конечно, курите, мне не мешает, – ответила она.

«В нашем посёлке всё было тихо. О том, что идёт война, мы с баба Ахметом узнавали по приёмнику, который слушали каждый вечер. В тот день баба Ахмет, как всегда, повёз ягнят в город на базар. Я что-то делал на огороде. Вдруг мимо нашего дома проехала машина, в кузове сидели солдаты с ружьями. Следом за ней проехала легковая машина, затем ещё несколько пустых машин. Они поехали по дороге к греческому посёлку. Меня как током ударило. Я бросил свой кетмень и бегом побежал за ними по дороге. Бежал быстро как никогда. Чувствовал, что случится какая-то беда. Мне не хватало воздуха, но я нёсся, как только мог. Глаза застилал липкий пот. Когда прибежал к посёлку, то увидел, что всех жителей солдаты выгнали на улицу. Греки кричали, ничего не понимая. Перед ними стоял усатый офицер и громко говорил по-турецки, чтобы они все готовились к переезду. Из толпы греков вперёд вышел Стелайос и что-то говорил по-гречески, затем по-английски, что они ничего не понимают, что они ничего не сделали плохого, зачем их выгнали из домов. Я подошёл к офицеру и сказал: «Господин, они греки, они не понимают, что Вы говорите».

– Ты турок? Что ты здесь делаешь, ты откуда взялся? – спросил офицер.

– Да, я турок, живу в посёлке, который Вы проехали, – дрожащим от испуга голосом ответил я.

– Ты можешь им перевести, что я говорю, а то эти свиньи ни черта не понимают?

– Могу, – сказал я, а сам выискивал в толпе греков мою Мелиссу. Наконец я увидел её. Она стояла, прижавшись к Фанессе, вся бледная и смотрела на меня.

– Говори им. Турецкое правительство приняло решение о том, что все греческие посёлки должны быть переселены на южную сторону острова.

Я перевёл это на английский язык, а Стелайос на греческий.

– Это английский язык, откуда ты знаешь его? – спрашивает меня офицер.

– Раньше здесь жили англичане, они всем управляли.

– Тебе повезло, сынок. Теперь тебя не будут притеснять ни англичане, ни эти грязные греки.

– Меня никто не притесняет.

– Ничего, повзрослеешь – поймёшь.

Стелайос подошёл и встал возле меня: «Господин офицер, зачем нам переселяться? Мы много лет живём на этом берегу по соседству с турками. Никто никого никогда не обижал». Я перевёл это офицеру.

– Замолчи, грязная свинья, – он наотмашь ударил Стелайоса по лицу.

– Переводи, – рявкнул он мне: – Греки, вас никто не будет обижать, но вам нужно переселиться на землю, которая находится под контролем греческой армии. Там вам будет предоставлено жильё. Мы довезём вас на машинах до линии раздела и передадим англичанам, которые затем передадут вас грекам.

Мы со Стелайосом перевели. Греки начали шуметь и что-то кричать. Стелайос их успокаивал, но они начинали шуметь всё сильнее и громче. Внезапно офицер выхватил из кобуры револьвер и выстрелил в воздух. Это было так неожиданно и громко, что у меня заложило уши. Все стихли.

– Всё! Разговор закончен! Даю вам пятнадцать минут на сборы. С собой возьмёте только личные вещи. Больше ничего не брать. Переводи! – он махнул рукой солдатам и пошёл к машине, – кто будет сопротивляться, у меня есть приказ – применять оружие.

Солдаты двинулись на людей и начали прикладами разгонять их по домам. Стелайос и я остались стоять на площади одни. Кругом слышался плач женщин и крики мужчин. Мелисса и Фанесса как стояли обнявшись, так и остались стоять возле своего дома. Фанесса что-то громко кричала по-гречески. Мелисса смотрела на меня и тоже кричала, что никуда из своего дома она не уедет. Я утешал её: «Мелисса, родная, не сопротивляйся, так будет только хуже. Ты обязательно вернёшься, и мы встретимся на нашем берегу, я тебя буду ждать каждый день, мы обязательно встретимся». К ним подошли двое солдат, один из них замахнулся прикладом на Фанессу, но не успел ударить, как Мелисса оттолкнула его и быстро побежала в сторону моря. Солдаты кинулись за ней, но догнать быстроногую Мелиссу они не могли. У меня замерло сердце, я боялся, что солдаты начнут стрелять. Вдруг из-за дома выбежало несколько других солдат, они кинулись наперерез, догнали её и свалили на землю. «Тащите её в машину!» – крикнул офицер, и солдаты, схватив Мелиссу за ноги, потащили по земле. Она громко кричала, вырывалась, но они продолжали тащить её волоком. На её крики на площадь вновь выбежали греки из своих домов. Они громко кричали и надвинулись на тащивших Мелиссу солдат, возможно, надеясь отбить её, но остальные солдаты начали их отгонять, орудуя прикладами. Они громко гоготали и подбадривали тащивших. У Мелиссы платье сбилось и задралось под самое горло. Нижнего белья у неё не было, и она тёрлась своей спиной и задом по каменистой земле. Внизу живота ярко чернел треугольник волос, он был весь в пыли, к нему прилипла сухая трава. Груди с маленькими розовыми сосками выбились из-под задравшегося платья. Живот и бока были в грязи и кровавых ссадинах. Её голова волочилась по земле, чёрные кучерявые волосы спутались с травой и грязью. Из носа текла кровь. Она пыталась руками прикрывать наготу, но ничего не получалось.

– Ну-ка остановитесь, – раздался голос из толпы солдат, и к Мелиссе пошёл неспешной походкой один из них, – почему бы мне не попользоваться маленькой греческой сучкой?

Раздался хохот и подбадривающие возгласы. Все греки замерли. У меня сердце готово было выскочить из груди, глаза застилала пелена слёз. Солдат подошёл к Мелиссе и начал расстёгивать штаны. Двое продолжали держать её за ноги. Она билась как могла, но вырваться не получалось. Стелайос закрыл глаза и шептал молитву. Я поднял глаза вверх, надеясь, что Аллах не даст случиться этому беззаконию. Но на небе висело только яркое июльское солнце, оно слепило меня и нещадно жгло голову. Я глянул вновь на Мелиссу, из её рта вырывался один хрип. Солдат перед ней был уже без штанов, и его голая задница сверкала на солнце. Какая-то неведомая сила понесла меня прямо на эту белую задницу, я ничего не соображал и только нёсся вперёд, выставив свои руки. С разбегу я врезался в бесштанного солдата, который от неожиданности полетел кувырком вперёд. Затем увидел, как от толпы солдат ко мне кинулся один из них, размахнулся прикладом и со всей силы ударил меня по затылку. В глазах всё померкло, небо перевернулось, на меня налетела земля. И вдруг раздался страшный выстрел, потом ещё и ещё. В голове от этих выстрелов всё загудело и померкло».

Адем уронил голову на стол, плечи сотрясались от рыданий. Джеки сидел весь прямой, из его глаз тоже катились слёзы. Затем он смахнул их рукой, налил себе виски и выпил.

– Адем, а ты уверен, что стреляли в Мелиссу? – спросил он.

– В кого же ещё им было стрелять? Когда в лагере я пришёл в сознание, мне рассказали, что при выселении греческого посёлка было убито несколько человек, в том числе и женщина. Это была Мелисса.

– Адем, а что это был за лагерь? – со слезами в голосе тихо спросила Лена.

– Рассказывай дальше, Адем, – раздался голос Акгюль.

Я оглянулся, она стояла на ступеньках крылечка, прислонившись к столбу. Губы плотно сжаты, глаза сухие. «Боже, сколько этим людям пришлось пережить?», – подумал я. Адем допил свой стакан с раки и продолжил: «В лагере я пролежал несколько дней в горячечном бреду. Мне представлялась моя Мелисса, которую тащили за ноги, жуткий выстрел и её бездыханное обнажённое тело, лежащее в дорожной пыли. Я лежал и хотел только одного – умереть. Жить было страшно и незачем. Но постепенно сознание вернулось ко мне, и я стал видеть, что было вокруг. Я лежал на соломе в каком-то сарае. Был полумрак, так как окон я не увидел, а свет проходил через щели в стенах. Кроме меня, в сарае никого не было. Страшно болели голова и шея. Наступал вечер, так как свет в щелях стал сереть. Затем открылась широкая дверь и в сарай вошли люди. Их было много, человек тридцать. Они сразу улеглись на солому. Было видно, что они очень устали. Один из них, который был ближе ко мне, посмотрел на меня и громко сказал: «Глядите, парень вроде ожил, а я думал, что к вечеру он умрёт». Несколько человек поднялись и подошли ко мне. «Ты откуда? За что сюда попал? Как тебя звать?» – начали расспрашивать меня. Я ничего не отвечал. Язык распух, очень хотелось пить. Любая попытка пошевелиться отдавалась страшной болью в голове. Я с трудом выдавил из себя: «Пить». Один мужчина подошёл к ведру с водой, которое стояло в углу сарая, зачерпнул воды в ковш и поднёс ко мне. Я с трудом смог раскрыть рот и сделал несколько глотков. Стало полегче. «Лежи, не разговаривай, – он намочил водой какую-то тряпку и положил мне на губы, – его привезли из греческого посёлка, который на берегу. Войска там устроили бойню, застрелили женщину и ещё несколько мужчин. Видимо, парень попал там под горячую руку».

Прошло ещё несколько дней, мне становилось понемногу лучше. Голова продолжала болеть, но уже не так сильно. Хуже была шея, я не мог пошевелить головой. Через пару дней в сарай пришёл доктор. Он осмотрел меня, пощупал голову и шею. Сказал, что у меня было сильное сотрясение и на работу мне выходить нельзя ещё две недели. Намазал шею какой-то мазью, замотал бинтом. Мазь оставил мне и сказал, чтобы я каждый день её мазал и забинтовывал. Солдат мне принёс поесть. Оказывается, я не ел уже целую неделю. Помаленьку молодой организм стал брать своё, я начал вставать и ходить по сараю. Вечером, когда приходили мои соседи, я разговаривал с ними. Они рассказали, что это трудовой лагерь по перевоспитанию. Сидели в нём одни турки-киприоты, которые чем-то не понравились турецким военным. Перевоспитание заключалось в ежедневной работе на строительстве дороги в горах. Сколько времени предстояло им находиться здесь, никто не знал, так как никакого суда не было. Через две недели меня вместе со всеми отправили на работу. Мне со своим напарником нужно было носить носилками землю и засыпать камни, которые другие заключённые укладывали на склон горы. Работа была не самая тяжёлая. Значительно труднее было кирками разрабатывать склон горы, чтобы на нём получилась терраса. Дни летели за днями, прошла осень, начиналась зима. В горах стало холодно, и нам выдали ношенную военную одежду и башмаки. Работа прекращалась только тогда, когда шли дожди. В эти дни мы оставались в сарае и сидели, сбившись поплотнее. Рассказывали свои истории о прежней жизни. Рассказывал и я о том, как пас овец, как ездил с баба Ахметом на базар. Только не рассказывал о Мелиссе. Стоило мне о ней подумать, как сразу начинала болеть голова и темнело в глазах. А в ушах звучал тот самый выстрел, который забрал её. Охраняли нас турецкие солдаты, которые остались здесь после окончания войны. Относились к нам неплохо, кормили тоже нормально.

Однажды вечером, когда мы сидели за длинным столом и ужинали, подошёл солдат и отозвал меня в сторону. Я его часто видел у сарая и на дороге, где мы работали. Звали его Озгюр. Был он из Турции и служил в армии уже два года. Скоро он должен был службу закончить и уехать к себе домой. Мы отошли в сторону, чтобы нас не было видно, и он сказал, что меня выкупил мой аби, зовут его Айташ, и что он сегодня ночью откроет дверь и я должен тихонько выйти наружу. Затем быстро бежать по дороге, которую мы строим, вниз, в долину. Там аби будет меня ждать. Но всё нужно успеть сделать, пока будет темно. После ужина я лёг на своё место в сарае и притворился, что сплю. Заснули все. Через некоторое время я услышал, как тихонько отодвинулся засов на двери и она чуть-чуть приоткрылась. Я поднялся и тихонько выскользнул наружу. Там стоял Озгюр: «Адем, будь счастлив, больше старайся не попадаться», – сказал он. Мы пожали друг другу руки, и я побежал к дороге. Вышел на неё и быстро пошёл в сторону долины. Бежать по дороге было тяжело, она была ещё не вся засыпана землёй. Но вскоре я добрался до места, которое мы уже отсыпали. Потом дорога стала ровной и асфальтированной. Я бежал быстро, так как ночь из темной превратилась в серую. Я боялся, что меня могут заметить и снова схватить. Но везде было тихо, и скоро я заметил силуэт стоящей машины. Подбежал к ней, из машины выскочил аби Айташ, мы обнялись, я сел в кабину, аби Айташ – за руль, и мы помчались домой. По дороге он рассказал, что меня все считали мёртвым. Так как в греческом посёлке солдаты застрелили женщину и двоих мужчин. Кого именно, они не знали, но раз я пропал, то все решили, что меня. Баба Ахмет очень сильно переживал, потом заболел и зимой умер. Анне Дилара тоже сильно болеет. «А как ты нашёл меня?» – спрашиваю я. «Мой друг привозил на стройку продукты и случайно увидел тебя, приехал и мне рассказал. Тогда я сам поехал и тихонько подсмотрел, как ты таскал носилки с землёй. Затем я познакомился с одним солдатом, Озгюром, договорился с ним, заплатил, и онвыпустил тебя», – рассказал мне аби Айташ.

Мы приехали в посёлок, все жители вышли встретить меня. Обнимали, целовали. Амса Челик приготовил кебабы. Всё было хорошо, только анне Дилара была очень плоха. Смерть баба Ахмета и слухи о моей гибели окончательно подорвали её здоровье. Через несколько дней я пошёл на наш берег к греческому посёлку. Кругом было запустение. Я зашёл в дом, где жила Мелисса. Всё было брошено в страшной спешке. Я обошёл дом. Стояла недостроенная стена, рядом лежала куча камней, которую мы привезли из гор. Я вспомнил, как мы ездили туда с Мелиссой, как я поцеловал её. Слёзы хлынули из моих глаз, и я, не разбирая дороги, побежал на наш берег, упал на песок и ревел. Ревел во весь голос. Я кричал: «Мелисса, я буду ждать тебя на нашем берегу, я буду ждать тебя всю свою жизнь». Хотя я понимал, что Мелисса никогда не придёт. У меня сильно заболела голова, я успокоился и пошёл на то место, где убили Мелиссу. Мне казалось, что я вижу кровь на земле, хотя прошёл уже почти год и там, конечно, ничего не было», – Адем замолчал. Подошла Акгюль, налила всем чай. Пили и молчали. Лена встала, подошла к Адему и прижала его голову к себе: «Бедный Адем, сколько тебе пришлось пережить».

– Да, Леночка, что было, то было. Потом я снова начал пасти овец, затем меня нашёл Озгюр, тот солдат, который помог мне бежать. Лена, Вы помните его, это хозяин того ресторана, где мы ужинали?

– Да, конечно, – ответила Лена.

– Он пришёл неожиданно, но я сразу узнал его. Хочу, говорит, жить на Кипре, а кроме тебя, знакомых никого нет. Так и остался жить с нами. Затем купил себе дом. Потом я женился на Акгюль, родилась дочь Ары. Назвали её так в память о Мелиссе. Потом появился Джеки, но мы с ним так и не сходили на наш берег.

– Я был там один раз, больше не пойду, – ответил Джеки, – однако уже поздно, пожалуй, отдыхать пора, завтра на работу.

Все встали, попрощались. Мы хотели с Леной идти пешком, но Джеки настоял, чтобы мы сели к нему в машину.

Ехали молча. Джеки курил. Мы с Леной молчали. Перед глазами стояла сцена выселения греков и убийство Мелиссы. Лена, чтобы разрядить обстановку, спросила: «Джеки, а что же тебя сподвигло на возвращение на Кипр, ведь прошёл не один десяток лет после вашего отъезда с острова?».

– Да как-то всё так сложилось в жизни, что я принял решение вернуться сюда, – он замолчал, похоже, ему не очень хотелось разговаривать.

Уже въезжая в комплекс, Джеки сказал: «Что-то после рассказа Адема спать совсем не хочется. Может, посидим ещё внизу, вы как?»

– Вообще-то не против, всё равно теперь не заснуть, – ответил я.

– Да, рассказ Адема, убийство Мелиссы – будет всё вертеться в голове, – согласилась Лена.

– Тогда идите в кафе, а я машину припаркую и подойду.

Глава 11

Мы сели за столик, стоящий прямо на берегу бассейна. Купающихся уже не было, хотя посетителей в кафе было немало.

– Ну вот, вся история теперь понятна. Леночка, ты довольна?

– Да, наконец-то мы узнали историю греческого посёлка. Как всё это страшно, – она замолчала и посмотрела на небо.

– А ведь это ещё не всё, – вдруг сказала Лена – Откуда появилась Акгюль? Ведь она не жила в посёлке? Это может быть ещё одна интересная история.

– Лена, хватит, потом когда-нибудь узнаем и это. А сейчас подойдёт Джеки и, возможно, расскажет свою.

Джеки появился через минуту, он огляделся, увидел нас и подошёл. Следом за ним шёл официант, он нёс бутылку виски, стаканы и тарелку с маслинами.

– Мы, пожалуй, с Андреем выпьем ещё виски. А что ты будешь? – обратился он к Лене.

– А мне спиртного уже достаточно. Сок, пожалуйста.

Джеки налил виски, выпили. Он закурил. Я обратил внимание, что когда он хотел курить, то не спрашивал разрешение у окружающих. В отличие от Адема. Вообще, в его манерах говорить, общаться, даже одеваться сквозила какая-то надменность. Сразу чувствовалось, кто здесь хозяин.

– Когда я уезжал на машине, сразу понял, что всё. Никогда с Мелиссой больше не увижусь, – начал без предисловий Джеки, – хотя несколько дней до отъезда я с ума сходил – как я буду без неё, без Адема, без нашего берега. Мне очень хотелось, чтобы Мелисса поехала с нами, но я совершенно не понимал, как об этом ей сказать, сказать Стелайосу, сказать своим родителям. Я струсил. Я боялся остаться наедине с Мелиссой и поэтому предложил Адему пойти со мной к ней попрощаться. Но Адем назвал меня трусом. И это было справедливо.

Он снова закурил: «Когда машина поехала, я готов был зареветь во весь голос и еле сдержал себя. Но когда Адем и Мелисса скрылись за поворотом, когда я перестал видеть посёлок и наш дом, то всё прошло. Словно под старой жизнью подвели черту.

Мои мысли переключились на будущее. Что меня ждёт в Англии, где я ни разу не был? Как я буду там жить?

Когда сошли с корабля на берег в Лондоне, я был ошарашен. Множество красиво одетых людей. Машины, большие дома – голова шла кругом. Нас встретил какой-то родственник, усадил в большущий лимузин и повёз. Я никогда не ездил на такой машине, я вообще ездил только на папином грузовике. Мы долго петляли по большим улицам, пока не выехали за город. Дорога проходила по полям, всё было зелено, затем начались холмы, тоже все поросшие деревьями. Это всё совершенно не походило на наш Кипр. Приехали в маленький городок, где был дом моего отца. Но поскольку дом был совершенно пуст, мы поселились в гостиницу, которая в этом городке была одна. На другой день я пошёл прогуляться. Городок мне не понравился – всё вокруг было каменное. Каменные дороги, каменные дома. Зелень была только вдоль канала, который проходил по городку. Людей тоже видно не было. Городок был пуст. В гостинице делать нечего. Я сидел у телевизора и смотрел всё подряд. Телевизор, кстати, я увидел впервые».

Джеки отвернулся от стола, разулся, закатал брюки и сел на край бассейна, опустив ноги в воду. Я не знал, что мне делать: тоже сесть на край бассейна или остаться за столиком. Пока я размышлял над этим, Лена села рядом с Джеки. От их ног расходились мелкие волны, окрашенные в различные цвета, так как бассейн очень красиво подсвечивался изнутри.

– А новые друзья, ты нашёл себе там новых друзей? – спросила Лена.

– Нет. К сожалению, нет. В городке было очень мало молодёжи. Было несколько девушек, но они были, на мой взгляд, совершенно некрасивы и глупы. Я их всех сравнивал с Мелиссой, которая была очень мила и умна, несмотря на то что была совершенно неграмотна. С парнями я познакомился в баре, куда сходил вечером. Но дружбы я ни с кем не завёл. Они были неинтересны. Все их разговоры крутились вокруг спорта и женщин, интересовала их только выпивка. А когда они узнали, что я приехал с Кипра, они вообще перестали меня замечать. Целыми днями я сидел в своей комнате, это когда мы переселились в свой дом, и смотрел телевизор, а чаще просто лежал и вспоминал Адема, Мелиссу и наш Кипр. Мне было очень грустно. Затем заболела мама и вскоре её не стало. Отец тоже стал сильно кашлять, и я очень боялся, что он может умереть. Доктор, который приходил к нам каждый день, сказал, что это болезнь лёгких от влажного климата и отцу нужно срочно уезжать из Англии в более тёплые края. Но он даже слушать не хотел ни о каком переезде. Однажды он пришёл в мою комнату и спросил, помню ли я его знакомого, капитана Ричардсона, или как мы его звали – Рича, который служил на Кипре. Конечно, я его помнил. Ещё когда я был совсем маленький и мы жили на Кипре в городе, к нам частенько заходил один военный. Он был необычайно высоким и худым. Совершенно рыжая голова, он всегда меня брал на руки и сажал к себе на шею. И тогда я был выше всех. Так вот, тот капитан Ричардсон после выхода в отставку остался на Кипре, правда, теперь он был полковником и жил в приюте ветеранов. Отец сказал мне, что если будет возможность у меня приехать на Кипр, то я должен обязательно найти Рича и передать, что Анн, моя мама, его перед смертью простила и он, Микки, на него зла не держит. Я спросил: в чём дело, что случилось? Отец сказал, что Рич всё поймёт и простит их тоже. Что это очень нужно и ему, и Ричу. Через неделю отца не стало. Поскольку я был совершеннолетним, то всё состояние отца стало моим. Через несколько недель я покинул свой дом и уехал на юг Франции, – Джеки поднялся и снова сел за стол.

Мы выпили. «Что-то я снова проголодался», – сказал Джеки и махнул рукой официанту.

– И ты вернулся на Кипр, чтобы выполнить просьбу отца? – спросила Лена.

– Отчасти да. Хотя если быть честным, я о просьбе практически забыл. Учился во Франции, был богатеньким молодым человеком, мог жить, ни в чём себе не отказывая. Окончив университет, поехал работать в Германию. Жизнь развернулась ко мне лицом. Интересная работа, хотя, я мог отлично жить и не работая. Друзья, женщины. Новые места, новая жизнь, новые жёны. Жизнь набирала обороты, и некогда было вспоминать прошлое. Но однажды в своём особняке в окрестностях Тель-Авива я проснулся и спросил себя: «Для чего я живу? Зачем всё это?» Деньги есть, есть собственная строительная компания, но нет ни одного настоящего друга. Женщины есть, есть жена, но нет настоящей семьи. Прожита большая половина жизни. И я понял, что остался один и становлюсь старым и одиноким человеком. Всё чаще и чаще я стал вспоминать своё босоногое детство, Мелиссу, Адема, наш берег и наш Кипр. Кипр – это была сказка из детства, в которую невозможно вернуться. Я пытался представить себе, какими стали мои друзья, и не мог. Я вспомнил о просьбе отца и понял, что просто обязан поехать на Кипр. Найти Ричардсона, а если повезёт, то и Адема с Мелиссой. Я так загорелся этой идеей, что быстренько купил себе билет на самолёт, не задумываясь, на какой Кипр я лечу. Прилетел, естественно, на Южный. Начал искать приют ветеранов, но мне объяснили, что в Республике Кипр такого приюта нет. Мне удалось узнать, что приют для ветеранов есть на Северном Кипре, в монастыре Святой Анастасии».

Подошёл официант и принёс нам целое блюдо кебабов. Несмотря на то что мы хорошо поужинали у Адема, это было весьма кстати. Я огляделся, посетителей в кафе оставалось не много. Бутылка с виски была более чем наполовину пуста, но я чувствовал себя великолепно. Спать совершенно не хотелось. Джеки снова закурил.

«Попасть на Северный Кипр оказалось непросто. Пришлось вернуться в Тель-Авив, затем перелететь в Стамбул, откуда уже можно было попасть на турецкую сторону. На Северном Кипре у меня был партнёр по бизнесу, который меня принял и с которым мы съездили в приют. Сиделка выкатила кресло с тем, что осталось от Ричардсона. Это был сгорбленный старик, побритый налысо, в котором я бы никогда не признал того длиннющего рыжего весельчака, капитана Рича. Жизнь берёт свою плату за то, что мы когда-то были молоды и сильны, жизнерадостны и успешны. На моё удивление старик быстро вспомнил и Микки, и Анн. А когда я ему сказал, что Анн его простила, а Микки на него не обижается, то Рич улыбнулся, лицо его разгладилось и он заплакал. Подошла сиделка, извинилась и увезла его внутрь. Я оставил крупную сумму денег заведующему пансионатом в качестве пожертвования. Как я потом узнал, Ричардсон умер на другой день. Видимо, ему не хватало прощения Анн, чтобы расстаться с этим миром. Что это была за семейная тайна, я так и не знаю и не узнаю никогда. Затем я нашёл Адема и узнал о гибели Мелиссы. Вот тогда я и понял, что Кипр – это то, что мне нужно. Только здесь я найду душевный покой, здесь встречу свою старость, а может быть, отсюда и уйду из этого мира», – на глазах Джеки показались слёзы. Он молча встал и, не прощаясь, как истинный англичанин, пошёл в сторону своего дома.

Глава 12

Я сижу в кресле самолёта у окна. Оно закрыто шторкой, так как я не люблю, когда за окном темно. Рядом сидит Лена и вроде как спит. Но я в самолёте почему-то спать не могу. В голове проносится прошедший отдых на Кипре. Как мы завтракали и ужинали, сидя на балконе. Как купались в море. И конечно, рассказ Адема. Страшная картина выселения греков из посёлка, в котором они прожили не один век. Убийство Мелиссы. Я представил себя на месте Адема. Как поступил бы я в такой ситуации? Кинулся бы на защиту своей любимой, осознавая, что меня могут убить? Но я остался цел, а убили Мелиссу. А если бы не кинулся защищать её? Она осталась бы живой. Изнасилованной, но живой. Я представил выжженную июльским солнцем площадь перед греческим посёлком. Толпу мужчин и женщин, сдерживаемую турецкими солдатами. Обнажённую девушку, лежащую в дорожной пыли. Маленького и толстого солдата, снимающего штаны. Почему-то солдат мне таким и представлялся. Сейчас совершится страшное надругательство над моей любимой. После чего её забросят в кузов машины, как мешок с картошкой, и увезут. А я останусь один стоять на этой страшной площади, где пыль будет окроплена кровью этой девушки. Я останусь цел и невредим. А как же моя любовь, мои обещания защищать её? Как я буду жить со всем этим? Нет. Так невозможно. И я бы сделал то же самое, что сделал Адем. Я представил себе, как кинулся на защиту своей любимой, не думая, что выстрел может оборвать мою жизнь. Как схватил этого жирного урода и рвал его на куски. Раздался выстрел, но он пришёлся не по мне. И на площади в пыли осталась лежать бездыханная и окровавленная моя любимая. Так как же правильно, как справедливо? Кто может мне подсказать? Наверное, никто. Не может быть правильного либо справедливого решения, когда совершается страшное беззаконие. Когда приходят совершенно чужие люди и начинают говорить, как нужно жить. Что греки должны жить с греками на одной части острова, а турки с турками – на другой. И не важно, что вы здесь жили вместе много веков. Мы знаем, как вам лучше. А если вам это не нравится, так у нас есть солдаты с оружием. Постепенно мои мысли переключились на другую войну, где я с автоматом в руках бежал по такой же выжженной земле и стрелял, стрелял по людям, которые защищали свою землю, свой дом. Творил такое же беззаконие, пытаясь автоматом научить несчастных афганцев, как им лучше жить. И на своё счастье, поймал пулю в ногу, поэтому остался жив, вернулся домой и постарался забыть эти страшные дни. Я повернулся к окну и приоткрыл шторку. За окном всё так же темно, и я снова закрыл её.

И вот мы дома. Нас встречают дети и внук, которые соскучились по нам, так же как и мы по ним. И снова работа, офис, командировки. Жизнь завертелась в своём привычном ритме. В следующий отпуск мы решили заняться своим здоровьем и съездить на курорт. Так и сделали. Подлечились в Чехии, проехали на машине по Европе. Отпуск прошёл очень хорошо. Раненая нога успокоилась. Плохо одно – на Кипр полететь в этом году у нас не получается. Решили, что полетим зимой, после Нового года. Так и сделали.

И вот мы снова в своей квартире. Тёплые вещи забросили на антресоль. Несмотря на то что на календаре январь, все ходят, как и летом – шорты и майки. Правда, в море никто, ну или почти никто, не купается. Зато какая прелесть в степи. Она вся покрыта ковром из разноцветных цветов. Те сухие колючки, которые мы видели летом, преобразились и стали цветущими кустами. Воздух наполнен ароматом цветущей степи, который передать невозможно. Короче, зимой нам очень понравилось, несмотря на то что море для нас оказалось весьма неприветливым. Достаточно свежий ветер на берегу, так что приходилось надевать куртки, и вода, в которую могут входить только экстремалы.

Через пару дней зашли к Адему в магазин. Посидели у него в подсобке, он угостил нас великолепнейшим турецким кофе. Мы рассказали о своём путешествии в Европу.

– А шенген у вас есть? – спросил он.

– Да, мы оформили его на три года, а в чём вопрос? – ответил я.

– Просто вы можете съездить на Южный Кипр.

– Адем, Вы серьёзно? – спросила его Лена.

– Конечно. Северную часть острова вы объехали, нужно посмотреть и южную.

– А насчёт визы Вы точно знаете? – снова спрашивает его Лена.

– Конечно, но если сомневаетесь, можете проверить.

– А Вы туда ездили? – поинтересовался я.

– Нет, хотя мне можно, так как я жил на острове до 74 года. Но почему-то не хочу, и всё. А Акгюль ездила, смотрела. Она ведь сюда переехала с Южного Кипра.

– Как? Когда? – вырвалось у Лены.

– Да тогда же, когда шло переселение. Всех греков переселили на южную часть, а турок – на северную. Они жили в горах, выращивали виноград. Им так же греческие солдаты дали четыре часа на сборы и всех вывезли. Они всё там оставили. Акгюль со своей семьёй поселили в дом Микки, когда я был в лагере. Она приехала со своими родителями и двумя братьями. Была очень красивой девушкой, длинные волосы до пояса.

– Она и сейчас очень красивая, – вставила Лена.

– Да, а ещё она очень хорошая жена. У них вообще была дружная семья. Разбили себе огород недалеко от нашего, тем и кормились. Через год после моего возвращения домой мы с ней поженились, ещё через год родилась Ары.

– А её родители, братья? – спрашивает Лена.

– Родители умерли, братья разъехались. Они живут в городе. Свой бизнес. А мы с Акгюль так и остались жить в своём доме. Ары учится в университете. На Новый год приезжала со своим парнем, он грек. Хороший мальчик, нам с Акгюль понравился. Будете у нас дома, покажу их фотографию.

Вечером, когда вернулись домой, Лена засела за компьютер, а я налил в стакан виски и, несмотря на то что было достаточно прохладно, расположился на балконе. На удивление народу в комплексе было много. Правда, не было шумных компаний с детьми. Не тот сезон. В основном это были пожилые англичане, которые приехали на Кипр на всю зиму. Видимо, зима на Кипре лучше, чем в Англии. Через полчаса ко мне вышла Лена, закутавшаяся в плед.

– Андрей, я всё нашла.

– Что нашла?

– Мы можем с нашими визами заехать на Южный Кипр.

– Ты уверена? Ведь Республика Кипр не входит в Шенгенскую зону.

– Совершенно верно, но туда можно заехать либо по кипрской визе, либо по открытой шенген-визе.

– То есть ты хочешь сказать, что мы просто можем взять машину и поехать? – удивился я.

– Судя по той информации – да. И вообще, чем мы рискуем? Ну не пропустят, покатаемся здесь. Зимой мы ещё нигде не были.

На том и порешили. На другой день я заказал машину напрокат, и через пару часов мне её доставили. Выезжать решили утром следующего дня. Лена опять засела за компьютер и начала выбирать наиболее интересные места, которые стоит посетить на Южном Кипре. После обеда показала список мне. Он был достаточно обширен. «Леночка, если всё это объехать, то нам не хватит и недели, а едим мы всего на три дня. Давай твои точки расположим на карте, оптимизируем маршрут, просчитаем время и расстояния, определимся, где будем ночевать», – предложил я, затем открыл карту и стал наносить на неё Ленины объекты. Получилось, что вся южная часть острова покрылась значками. «Лена, ты видишь, что так мы ехать не можем. Нужен генеральный маршрут, от которого мы будем съезжать только к некоторым объектам, расположенным недалеко от трассы», – сказал я. Лена скисла: «Так мы даже половины не увидим из интересных мест. А я так старалась».

– Не переживай, мы, надеюсь, не последний раз едем. Если нас пропустят с нашими визами, то мы в следующем году снова можем поехать, – успокоил я Лену, – а ещё, мне кажется, нужно поговорить с Акгюль. Узнать, где она жила, и заехать туда тоже.

– Это ты хорошо придумал. Поехали сейчас в магазин, может, она там.

Мы быстренько собрались и поехали в магазин. Нам повезло. Адем и Акгюль сидели за столиком возле магазина и пили чай.

– Вижу, вы решили воспользоваться моим советом? – спросил Адем, когда мы присели к ним.

– Да, хотим попробовать. Может, в самом деле пропустят, – ответил я.

– Пропустят, можете не переживать.

– Вот поэтому мы к вам и приехали, хотим, чтобы Акгюль нам немножко рассказала о Южном Кипре, ведь она там жила, – сказала Лена.

– Леночка, что я могу рассказать? Жили мы в посёлке возле монастыря Киккос. А больше я нигде не была. Меня увезли сюда, когда мне было всего шестнадцать лет. Так что я вам помочь ничем не могу.

– Акгюль, Вы ведь ездили на свою родину? Адем говорил, – спросил я.

– Да, несколько лет назад мы с братьями съездили туда. Приехали в наш посёлок, нашли наш дом. Стоит полуразрушенный. Греки его ломать не стали. Походили вокруг, посмотрели, слезами умылись и вернулись.

– Акгюль, а может, Вы с нами поедете, если хотите? – внезапно тихо спросила Лена.

– Нет, Леночка. Я туда больше никогда не поеду. Незачем сердце тревожить. Там прошло всё моё детство. Тяжело вспоминать. А здесь я прожила уже, считай, всю свою жизнь. Не нужно возвращаться в прошлое.

Она прижалась к плечу Адема, и он обнял её за плечи. «Езжайте, смотрите, приедете – расскажете. Вы люди тоже немолодые, должны нас понять», – сказал Адем. Мы попрощались и поехали домой собираться.

Границу прошли без проблем. Турецкий пограничник проверил документы на машину и открыл шлагбаум. Греческий пролистал паспорта и махнул рукой – проезжайте. Даже никакой печати в паспорт не поставил. Пересекли границу, никакой разницы мы не заметили – такое же отличное шоссе, такие же дома, пейзаж, степь. Все точно такое же. Единственное, что указывало на то, что мы в другой стране, были вывески и баннеры. Они были на греческом языке и смотрелись очень непривычно. Прочитать надписи было не просто. Мы ехали в сторону Пафоса, где у нас был забронирован отель на две ночи. По дороге мы заезжали в различные места, которые выбрала Лена. Всё было очень интересно. Основное отличие от Северного Кипра, как мы заметили с Леной, было отсутствие масштабного строительства, так как побережье моря уже было застроено фешенебельными отелями и коттеджными посёлками. По дороге встречалось множество туристических автобусов. Чувствовалось, что Южный Кипр индустрию туризма развил давно, в отличие от Северного. К вечеру, как и планировали, мы приехали в наш отель, расположенный на окраине города. Мы сознательно не стали бронировать отель в туристической зоне, так как собирались в нём просто переночевать две ночи и переплачивать за близость к центру нам не хотелось. Отель был расположен в большом саду, который, несмотря на январь, был очень зелёным и цветущим. Единственное, что нам не понравилось, это отсутствие своего ресторана. Мы спросили у хозяина, где можно нам поужинать, и он ответил, что прямо напротив есть очень приличный ресторан. Приведя себя в порядок после долгого пути, мы туда и отправились. Ресторан был небольшой, но достаточно уютный. Столики стояли во дворе под оливковыми деревьями. Мы заказали блюда греческой кухни и бутылку местного вина. Официант принёс нам вино и маслины, и пока готовилось мясо, мы выпили по бокалу прекрасного вина. Через несколько минут к нашему столику подошёл высокий стройный грек. Он был нашего возраста, с совершенно чёрными волнистыми волосами. Поздоровался с нами по-русски и спросил, нравится ли нам в его ресторане. Я пошутил, что пока не поем, я не знаю, нравится мне или нет, и предложил ему присесть к нам, что он и сделал.

– Вы русские туристы? – спросил он.

– Вроде да, – ответил я.

– Почему вроде?

– Понимаете, мы живём на Кипре, – ответила Лена.

– Живёте? Где?

– У нас на Северном Кипре квартира, – отвечает Лена.

– Интересно – говорит он. – А в каком месте?

Я ему объяснил.

– Знаете, у меня жена с Северного Кипра, правда, живёт здесь уже много лет.

– А откуда она? – спрашивает Лена.

– Я точно не знаю, но примерно из тех же мест, где живёте и вы. Кстати, давайте познакомимся. Меня зовут Алексис.

Мы с Леной тоже представились.

– А как ваше жена оказалась в этих краях? – заинтересовалась Лена.

– В семьдесят четвёртом их переселили из зоны турецкой оккупации. С тех пор здесь и живёт.

Нам принесли горячее. Алексис встал: «Не буду вам мешать. Я ещё подойду, и мы вместе выпьем хорошего вина. Моей жене будет интересно пообщаться с вами, если не возражаете».

– Конечно, нет, подходите, поговорим, – ответил я.

– А вы где остановились?

– По соседству с вами, через дорогу, знаете, там семейный отель, – ответил я.

– Конечно, знаю, значит, вам торопиться некуда.

– Да, куда нам торопиться? – ответила Лена.

Алексис ушёл, а мы съели вкуснейшее жаркое из ягнёнка. Вскоре вновь подошёл Алексис, следом за ним официант, он принёс бутылку красного вина и тарелку с маслинами.

– Друзья, я вынужден извиниться, жена ушла к подруге, вернётся поздно. Вот вам вино, как обещал. Но если Вы завтра также зайдёте ко мне на ужин, она обязательно будет и с удовольствием поговорит с вами.

– Завтра мы ещё не уезжаем и обязательно поужинаем у Вас, – сказал я.

– Я её предупрежу. Она ни разу не была на своей родине, и ей будет очень интересно пообщаться с вами.

Официант открыл нам бутылку, мы выпили по бокалу вина. Остальное решили забрать с собой, так как достаточно устали за прошедший день. Хотелось переодеться и налегке присесть на веранде, полюбоваться ночным небом и допить вино. Сидя на веранде с бокалом вина в руке, Лена сказала: «Андрей, похоже, у нас намечается ещё одна интересная история».

– Да, война сломала не одну судьбу.

– Бедные люди, за что им выпало такое?

– Ну, на долю нашей Родины тоже выпало не мало.

– Это, Андрей, другое. Мы воевали с фашизмом, была великая трагедия всех народов, но это было уже давно, как-то зарубцевались душевные раны. А здесь всё было совершенно недавно. И все участники этой трагедии – вот они, живы. Завтра обязательно заедем в посёлок, где жила Акгюль.

– Конечно, это у нас в плане. Посетим монастырь Киккос и найдём этот посёлок.

На другой день мы поехали в горы Тродос. Хоть они и невысокие, но достаточно крутые, все покрыты густым хвойным лесом. Дорога серпантином поднималась всё выше и выше. Нашли монастырь, а неподалёку сразу увидели посёлок. Он стоял на склоне горы, был небольшой, всего одна улица. Весь склон был засажен виноградником. Выйдя из монастыря и оставив машину на парковке, мы пошли в посёлок пешком. Людей не было видно. Мы прошли по центральной улице мимо старой церкви. На ней стоял крест, было понятно, что церковь христианская. В конце посёлка увидели несколько полуразрушенных домов. Они были обнесены колючей проволокой. От домов, собственно, остались только стены. Ни дверей, ни окон. Крыши тоже были разобраны. Походили, посмотрели. Лена сделала несколько снимков.

– Хорошо бы расспросить об этих домах, – сказала Лена.

– У кого? Не видно ни одного человека.

– Когда проходили мимо церкви, я заметила, что там кто-то был.

– Пойдём посмотрим.

Точно, в церковном дворе что-то делал молодой юноша. Я крикнул и помахал ему рукой. Он подошёл к нам, но ни по-английски, ни тем более по-русски он не понимал. Парень что-то сказал по-гречески и махнул рукой, чтобы мы шли за ним. Вошли в церковь, там был полумрак. Единственным источником света были несколько свечей, стоящих перед старинными иконами. Парень подошёл к сидящему на стуле священнику и что-то сказал ему. Мои глаза уже привыкли к темноте, и я разглядел его. Это был старенький дед в рясе. Весь седой, длинные волосы были собраны в косичку и закреплены резинкой. Борода и усы тоже были белые. Он встал и подошёл к нам.

– Что вас привело сюда, дети мои? – сказал он густым басом по-английски.

– Здравствуйте, мы бы хотели у Вас спросить, что это за разрушенные дома стоят в конце посёлка? – спросила Лена.

Дед, кряхтя, вышел на улицу и присел на скамейку у стены.

– А почему вы этим интересуетесь?

– Дело в том, что мы приехали с северной части острова и наши друзья, турки, рассказывали, что их выселили в семьдесят четвёртом году из посёлка, который расположен неподалёку от монастыря.

– Да, в семьдесят четвёртом была большая беда на Кипре. Многих турок выселили из своих домов, многих убили.

– Извините, а Вы давно здесь живёте? – спрашивает Лена.

– Всю свою жизнь. Мой отец был священником этой церкви, и мой дед тоже служил в этой церкви.

– Может, Вы помните турок, которые жили в посёлке?

– Уже столько лет прошло. Да и было их немного, семей пять. Сколько домов разрушенных стоит, столько их и было.

– А как Вы с ними жили, дружно?

– А чего нам было делить? Все вместе работали на виноградниках. Потом началась война, и греческая армия переселила их на турецкую сторону.

– А дома остались?

– Конечно. Это потом их начали разбирать, а прежде долго стояли нетронутые, все ждали, вдруг они вернутся, – священник замолчал, а потом спросил: – А как они живут на Северном Кипре?

– Нормально живут. Может, Вы помните девушку Акгюль, ей было шестнадцать лет?

– Откуда? Сорок лет почти прошло. Да и стар я уже, многого не помню.

Я легонько толкнул Лену в спину. Мы попрощались, пожелали священнику здоровья и вышли со двора. На улице я оглянулся. Он сидел на скамейке, весь сгорбившись, и думал о чём-то своём. По щеке катилась слеза.

Вечером мы вернулись в свой отель. Посидели, отдохнули и пошли в знакомый нам ресторан, где надеялись встретиться с Алексисом и его женой. Только вошли, как к нам сразу подошёл официант и сказал, что для нас накрыт столик в отдельной беседке, и проводил нас туда. Стол был сервирован на четыре персоны. В беседке было очень тепло, так как там работал газовый обогреватель. Мы присели на диван, официант спросил, что нам налить. Мы решили пить красное вино – вчера нам оно очень понравилось. Вино сделано из винограда, который растёт в горах неподалёку от Пафоса. Там, где мы сегодня были. Только мы успели пригубить бокалы, как в беседку вошёл Алексис. С ним была женщина. Она была стройна для своего возраста, чёрные волнистые волосы спадали на её плечи. Одета в белоснежное платье, отделанное греческим орнаментом. Мы с Леной встали и поздоровались с Алексисом. Он представил жену: «Знакомьтесь, друзья, это моя жена. Зовут Мелисса, я вам вчера говорил, что она приехала сюда с Северного Кипра, который был оккупирован Турцией». Смотрю, у Лены глаза расширились, и я быстренько толкнул её под столом. Мы представились. Я наклонился к Лене и тихонько прошептал: «Молчи, ни слова».

– К сожалению, Мелисса не говорит по-русски, но очень хорошо говорит по-английски, – сказал Алексис.

Мы перешли на английский.

– Какое у Вас красивое имя, – произнесла Лена.

– Да? Мне тоже нравится, – засмеялся Алексис.

– Мелисса означает «пчёлка», – улыбнулась Мелисса, – вот поэтому мне, наверное, и приходится целый день порхать по дому.

– Алексис, а Вы откуда знаете русский? – спросил я.

– Я бизнесмен, ресторатор. А в сезон у нас бывает очень много русских гостей. Так что пришлось выучить язык.

– А Вы, Мелисса, хорошо говорите по-английски, – сказала Лена.

– Кипр очень долго был английской колонией, так что всё население говорило на двух языках. Греки – на английском и греческом, турки – на английском и турецком, – ответил за Мелиссу Алексис.

Пока мы разговаривали, официанты принесли закуски и налили всем вина. Выпили за знакомство. Гляжу, Лену так и подмывает начать расспросы Мелиссы. Я ей делаю знаки, чтобы не торопилась.

– Мне Алексис сказал, что вы приехали с Северного Кипра, что вы там живёте.

– К сожалению, Мелисса, мы туда приезжаем только в отпуск, но надеемся, как только выйду на пенсию, переберёмся и будем жить, – ответил я.

– А как называется то место, где ваша квартира?

Я ей объяснил, но она не поняла, так как когда она жила там, все названия посёлков были греческие, а теперь стали турецкие.

– Наш посёлок стоял прямо на берегу моря, мой отец и все его родственники ловили рыбу, которую забирал англичанин, он владел всей землёй вокруг. Недалеко было турецкое село, они занимались овцеводством, но тоже всё принадлежало англичанину. Звали его Микки.

У меня спёрло дыхание, и по спине покатился пот. Я хотел скрыть своё волнение и предложил всем выпить за мир, чтобы не было больше войны. Выпили вина, закусили принесённой рыбой. Вижу, у Лены мелко дрожат пальцы рук.

– А как вас выселяли? – дрожащим голосом спрашивает она.

– Это очень страшно, не люблю вспоминать. Там погибли мой отец и мать, а также мой парень, с которым мы должны были осенью пожениться, он был турок.

– Как это произошло? – выдохнула Лена.

– Я была молодая и, наверное, красивая. Меня попытался изнасиловать турецкий солдат, а Адем, так звали парня, бросился на мою защиту, и его убили. Была жуткая стрельба. От ужаса я потеряла сознание. Когда меня закинули в грузовик, я увидела, как на дороге в пыли лежали три тела. Одного я узнала, это был Адем. Про отца и маму я догадалась, так как никогда больше их не видела.

Мелисса смахнула слезу.

– Извините, расчувствовалась. Не люблю вспоминать те дни. Потом нас долго везли на грузовике, я была как бы в беспамятстве. Ничего не соображала, ничего не помню. Приютила меня семья Алексиса. Потихоньку я поправилась, вышла за него замуж. Алексис был очень заботливым юношей, да он и сейчас таким остался.

– Правда, я уже давно не юноша, – усмехнулся Алексис.

– У вас есть дети? – спросила Лена.

– Да, сын Хтонайос. Мы его так назвали в память об Адеме. Адем по-турецки означает «земной», а Хтонайос – «земной» по-гречески.

– Он живёт с вами?

– Нет, он сейчас учится в университете, будет архитектором. Кстати, учится на Северном Кипре.

– Почему на Северном? – спрашиваю я.

– Образование там очень хорошее и значительно дешевле, чем у нас в Пафосе, – ответил Алексис.

– А с Адемом Вы долго были знакомы? – вновь спрашивает Лена.

– С Адемом? – заулыбалась Мелисса. – Мы с ним выросли, можно сказать, вместе. Было нас трое друзей. Я, Адем и Джеки. Они жили в турецком посёлке, недалеко от нас. Так мы с самого детства почти всё время проводили вместе. Потом Джеки уехал в Англию, это было перед самой войной. А мы с Адемом любили друг друга. И хотя мой отец и мать Адема вначале были против нашей свадьбы, но потом согласились и осенью мы должны были пожениться. Если бы не война. Страшно вспомнить. Меня повалили на землю и держали за руки и за ноги. Я была совершенно голая и видела, как один солдат подошёл ко мне и снял свои штаны. От ужаса у меня померкло в глазах. Потом откуда-то сбоку выскочил Адем и ударил этого солдата, потом грохнул выстрел, потом ещё и ещё. Когда я пришла в себя в машине, то увидела три бездыханных тела на дороге.

Слёзы катились из глаз Мелиссы, она зарыдала. Алексис дал ей стакан воды, потом извинился и увёл её из-за стола. Через несколько минут подошёл официант и сказал, что Алексис и Мелисса ушли домой, а мы можем продолжать ужинать, что платить ни за что не нужно. Но мы поблагодарили официанта, собрались и тоже пошли в свой отель.

– Такого совпадения не может быть, – сказала Лена, когда мы пришли в свой номер.

– Да ты что, какое совпадение, это точно она.

– Давай завтра с утра встретимся с Мелиссой и всё ей расскажем, – предложила Лена.

– Я думаю, этого делать не стоит. Вначале нужно поговорить с Адемом. Жалко, что мы её не сфотографировали.

– Да, как-то случай не представился. А говорить ей пока не стоит, согласна.

– Может, и Адему говорить не стоит? – спросил я.

– Нет, ты что? Адему нужно обязательно всё рассказать. Понимаешь, он оплакивает свою любимую, а она жива. Это неправильно. Нужно рассказать. Может, он захочет приехать сюда и увидеться с ней.

– Хорошо, завтра вечером вернёмся к себе, а послезавтра встретимся с Адемом.

Обратную дорогу мы с Леной больше молчали. Нужно было осмыслить, что произошло. Два любящих человека, каждый из них уверен, что другой погиб, но как оказалось – оба живы. И Адем, и Мелисса устроили свои жизни. Оба вроде счастливы. Каждый похоронил в своём сердце своего любимого. А если бы Адема не ударили по голове и он увидел, что его Мелиссу увозят в чужие края, а она бы увидела, что Адем остаётся? Как бы тогда они жили? Смогли бы они быть счастливы со своими новыми половинками? Если их любовь была настоящая, думаю, что нет. Они бы тосковали друг по другу, а увидеться никогда не смогли бы. Возможность пересекать границу появилась недавно. А так – нет его в живых. Горько, больно. Но это проходит. И начинается новая жизнь. Адем счастлив со своей Акгюль, а Мелисса счастлива со своим Алексисом. Растят своих детей, дождутся внуков. Но увидеться им обязательно нужно. Права Лена, нельзя оплакивать живого человека.

На другой день после возвращения с Южного Кипра мы поехали в магазин к Адему, чтобы поговорить с ним и всё рассказать. Подъехав, мы увидели Акгюль, она сидела за столиком у магазина. Поздоровались.

– Здравствуйте, как ваши дела, как съездили? – спросила нас Акгюль.

– Спасибо, всё хорошо. А где Адем? Нам нужно с ним поговорить, – ответил я.

– Он сегодня дома остался, что-то машина у него не работает. А что случилось?

– Нет, всё в порядке. Просто хотели рассказать, как съездили, – ответила Лена.

– Акгюль, мы были в посёлке, где Вы жили, видели турецкие дома, – сказал я.

– Вот, смотрите, – Лена достала свой телефон и начала показывать Акгюль.

– Были мы там с братьями несколько лет назад, ничего не изменилось, – ответила Акгюль.

– Ещё мы поговорили со стареньким священником в церкви, – сказала Лена.

– Отец Ираклий? Помню его, ещё когда там жили, он служил в церкви и тогда уже был старым. Сколько же ему сейчас лет? Наверное, уже сто.

– Не знаю, но очень старенький, – ответила Лена.

– Вы меня извините, нужно работать. Заходите вечером к нам, всё расскажете.

– Хорошо, – ответила Лена.

Мы сели в машину и поехали в посёлок к Адему. Подъезжая к его дому, увидели джип Джеки. Во дворе стояла машина Адема, рядом сидели на земле Джеки и Адем. Оба были чумазые.

– Здравствуйте, помощь не нужна? – весело поздоровался я.

– Как же, очень нужна, нужно уговорить этого твердолобого турка отвезти машину в мастерскую, – ответил Джеки.

– А что случилось? – спросил я.

– Что-то в подвеске, стучит на каждой кочке, – ответил Адем, – думаю, сам справлюсь.

– Увидели что-нибудь?

– Ничего не увидели, нужен специалист и подъёмник, – ответил Джеки.

– Тебе лишь бы рук не замарать, – огрызнулся Адем, – всегда сам всё ремонтировал, сделаю и сейчас, и отец всегда сам ремонтировал свой грузовик. Джеки, иди умывайся и чайник поставь, ты больше ни на что не годишься.

– Ну давайте и я тоже посмотрю, есть что постелить? – сказал я и стянул с себя майку.

Адем расстелил какую-то тряпку, и я, кряхтя, залез под машину. «Ты покачивай её, а я посмотрю», – сказал я. Адем покачал машину, и я услышал стук, он шёл из одной пружины у заднего колеса. Я подобрался поближе и увидел небольшой камень. Он застрял внутри пружины и при покачивании машины ударял об амортизатор.

– Всё, хватит, – сказал я, – дай отвёртку.

– Что увидел? – спросил Адем.

– Камень застрял в пружине, он и стучит.

Адем подал мне отвёртку, я попытался вытащить его, но он никак не вылезал из пружины.

– Нужно разжать пружину, поднимайте машину, а я вытащу камень.

– Джеки, иди сюда, твоя помощь нужна!

Подошёл Джеки, и они вдвоём приподняли машину, сколько смогли. Я отвёрткой подцепил камень, и он выскочил наружу. Я вылез из-под машины. «Адем, прокатись, послушай», – сказал я. Адем сел в машину, проехал немного по улице, вернулся. «Спасибо. Всё отлично, не стучит. А то Джеки заладил: поехали на сервис, поехали на сервис. Видишь, всё можно самому сделать, если захотеть», – весело сказал Адем. Джеки, сопя, помогал Лене накрывать на стол к чаю.

– Мы приехали рассказать, как съездили на Южный Кипр, что видели, с кем встречались, – начала Лена.

– Рассказывайте, – сказал Адем, разливая чай.

– Адем, Джеки. Мы видели Мелиссу.

– Какую Мелиссу? – остановился Адем.

– Вашу Мелиссу, она осталась жива.

– Этого не может быть! – вскрикнул Адем. – Как вы её могли узнать? Это совпадение!

– Нет, Адем, это не совпадение. Это именно та Мелисса, которая жила в греческом посёлке, – и Лена всё подробно рассказала.

– О Аллах, этого не может быть, – Адем зажал свою голову руками, – я ведь видел, как её застрелили.

– Адем, что ты видел? – вскричал Джеки. – Ведь тебя ударили по голове и ты потерял сознание. Что ты мог видеть?

– Да, но перед тем как потерять сознание, за мгновение до этого я услышал несколько выстрелов. Стрелять могли только в Мелиссу, больше там никого не было. Эти выстрелы до сих пор отдаются у меня болью в голове.

– Нет, Адем. Стреляли в Фанессу и Стелайоса, они, видимо, бросились на защиту Мелиссы, и их застрелили, – сказала Лена. – Мелисса из кузова машины видела три тела на земле. Тебя она узнала. Ты лежал без сознания. Она решила, что тебя тоже убили. Ещё были женщина и мужчина. Это были её родители, так как она больше их никогда не видела.

– Адем, ты мне много раз рассказывал, как убили Мелиссу, я тебе верил, а она, оказывается, была жива, – сказал Джеки.

– Клянусь Аллахом, я в это всю свою жизнь тоже верил, я считал её погибшей.

В это время во двор вошла Акгюль.

– Адем, ты что гостей одним чаем поишь? В холодильнике есть варёное мясо, – сказала она. – А что случилось, вы что все такие взволнованные?

– Акгюль, родная. Андрей с Леной встретили на южной стороне Мелиссу, она, оказывается, жива, – сказал Адем.

– Ту самую? – не поняла Акгюль.

– Да, Акгюль, ту самую, которую мы с Джеки любили.

– Хвала Аллаху. Ты её сорок лет считал погибшей.

– Адем, ну как так можно? Ты не проверил, ничего не узнал, а сразу записал её в погибшие, – возмущался Джеки.

– А как я мог это проверить? Я год пробыл в лагере. Тем более там рассказывали, что при выселении греков была убита женщина.

– Но потом, когда вернулся из лагеря?

– Джеки, я сразу пришёл на наш берег. Посёлок был заброшен, ни одной живой души не осталось. В нашем посёлке тоже никто ничего не знал. Где я ещё мог что-то узнать? Тебе хорошо говорить. Ты отсиживался то в Англии, то во Франции. А что было у нас? Жили на задворках цивилизации. Телевизора и того не было. Ни газет, ничего. Только один радиоприёмник, что остался от Микки, твоего отца.

– Джеки, Адем, перестаньте собачиться, – прервала их спор Лена. – Что было, того не вернуть. Незачем искать виноватого. Виновата война. У нас тоже была большая война, на которой погибло и потерялось много миллионов людей.

– Я знаю про вашу войну, читал, – сказал Адем.

– Ты читал, а у меня погибли на ней все мои деды. И Андрей побывал на войне – знает, что это такое.

– Чечня? – спросил Джеки.

– Нет, Афганистан, – ответил я.

– Адем, и ты, Джеки, вы должны увидеться с Мелиссой, – тихо сказала Акгюль.

– Да, я тоже так думаю, – добавила Лена.

– Я не поеду, не хочу, – резко ответил Джеки. – Мелисса осталась у меня в памяти молодой девчонкой. Не хочу её видеть старой женщиной. Она для меня умерла, раз и навсегда. Пусть Адем едет один.

– Джеки, но ведь ты её любил? – проговорила Лена.

– Честно сказать – не знаю. Я был молодой мальчишка, она была молодая и красивая девчонка. В наших посёлках других девушек не было. Естественно, я был влюблён в неё как мальчишка. Но ведь настоящая любовь – это нечто иное. Мелисса любила Адема, а он любил её. Ему нужно с ней увидеться.

– Джеки, ты всегда был трус. Да, я любил её, тосковал по ней. Но время прошло, душауспокоилась, и если бы не Лена с Андреем, возможно, я бы и не вспоминал о ней. Да и она, наверное, забыла обо мне.

– Нет, Адем, ты бы видел, как она разрыдалась, когда рассказывала о тебе, – сказала Лена.

– Лена, она разрыдалась по своему детству, по своему посёлку. По нашей жизни, но не по мне. Я для неё тоже умер сорок лет назад. Пусть так и будет.

– Ты что, Адем, с ума сошёл? – сказала Акгюль. – Она тебя поминает в своей церкви как умершего, но ведь ты жив. Это очень плохо. Ты должен с ней увидеться и попросить прощения. Она тебя простит, а ты простишь её. Ведь ты тоже о ней всё время думал как об умершей.

– Акгюль, ну подумай, куда я поеду? В этот ресторан, а если её там не будет? Да и кто я такой? Парень из её детства. А она замужем, что подумает муж?

– Мужики, да вы оба трусы, – вдруг сказала Лена. – Нашлась девушка, с которой прошло всё ваше детство, вся юность, а вы рассуждаете – ехать, не ехать. Да вы бегом должны туда помчаться. Никто не говорит о любви. Она осталась там, в вашей юности, на вашем берегу. Но девушка чудом осталась жива. Вам не интересно узнать, как она жила, рассказать о себе? Но в общем, это ваше дело. Поступайте, как считаете нужным. Не мне вам советовать. А теперь извините, нам пора. Нужно машину сдать и собираться – скоро уезжаем.

Мы поднялись из-за стола. Акгюль вышла проводить нас. Адем и Джеки остались сидеть за столом. Им есть о чём подумать. Мы не обижаемся. Через несколько дней мы летели домой. В душе какая-то пустота. Не так я себе представлял реакцию на наше сообщение о том, что Мелисса жива. Несколько дней мы с Леной ходили под впечатлением нашего последнего разговора с Адемом и Джеки. Как-то всё это было неправильно. Но постепенно домашние заботы вытеснили эти мысли.

Глава 13

Внезапно появилась возможность взять очередной отпуск, и мы с Леной быстренько собрались к себе на Кипр.

– Андрей, мы так и не смогли поговорить дома о Мелиссе, об Адеме, – начала Лена, прижавшись к моему плечу в кресле самолёта.

– Да, всё какие-то домашние дела, – ответил я. – А о чём говорить?

– Как это о чём? Люди не виделись сорок лет. Им необходимо встретиться, я так считаю.

– Я с тобой совершенно согласен, но силой ни Адема, ни Джеки мы не заставим поехать.

– Да, не заставим. Хотя прошло уже полгода, может, что изменилось, мы ведь не знаем.

– Не знаем. Но я думаю, ничего не изменилось. Вспомни, как мы расставались, какое у них было настроение.

– Мне кажется, Андрей, что нам снова нужно съездить на Южный Кипр и встретиться с Мелиссой, всё рассказать ей. Я сделала фотографию, где сфотографировала тебя, Адема и Джеки. Немного «Фотошопа», и убрала тебя. Ей будет интересно посмотреть, какие они стали. Думаю, она захочет приехать на свою родину.

– Да, согласен. Это, наверное, будет лучше, чем снова уговаривать Адема и Джеки. Хорошо, устроимся, возьмём машину и съездим.

Дорога из аэропорта к нашему комплексу пролегает так, что моря не видно. И только в последний момент оно раскрывается во всю свою ширь. Оно всё ближе и ближе, и вот через мгновение оно заполняет собой всё пространство. И справа, и слева, и до самого горизонта – всё занято нежно-бирюзовым, искрящимся на солнце Средиземным морем.

Прошло несколько дней, и мы вновь на Южном Кипре. Остановились в том же самом отеле, где останавливались прошлый раз. Перед отъездом мы встретили в комплексе Джеки. Поздоровались, поговорили о том о сём. Про Мелиссу ни слова. Про то, что собрались ехать на Южный Кипр, тоже не сказали. И вот вечером мы заходим в ресторан к Алексису. У подошедшего к нам официанта спрашиваем, есть ли Алексис. Официант ответил, что он на кухне. Мы попросили его пригласить. Через несколько минут к нам шёл улыбающийся Алексис.

– Здравствуйте. Вижу, вам понравилось у нас на Кипре.

– Да, особенно у Вас в ресторане, – так же с улыбкой отвечаю я.

– Очень приятно это слышать. Какие планы на ужин – по полной программе или так, перекусить?

– Это будет зависеть от Вас, Алексис, мы бы хотели поговорить с Мелиссой, – сказала Лена.

– Очень хорошо, Мелисса здесь, она помогает на кухне, сейчас я её позову. Значит, полноценный ужин?

– Пожалуй, на четверых. Только сегодня плачу я.

– Не возражаю. Заказывать будете вы?

– Алексис, Вы же лучше знаешь свою кухню. Мы вам полностью доверяем, – засмеялась Лена.

Алексис ушёл, а я говорю Лене: «Леночка, постарайся быть поделикатней, чтобы не обидеть ни Алексиса, ни Мелиссу».

Через несколько минут подошёл Алексис: «Давайте перейдём в отдельный зал, а то сегодня будет много народу. Сезон».

Мы перешли в беседку, где сидели в прошлый раз. Она была ещё краше. Вся заплетена виноградом. Большие кисти висели под потолком. Я поднялся и отщипнул ягодку. Она была жутко кислая. Видимо, ещё не пришло её время. Вскоре подошли Мелисса и Алексис. Поздоровались.

– Очень рада вас видеть вновь, – сказала Мелисса. – Как провели время?

– Мелисса, мы тоже рады видеть вас с Алексисом. Поэтому и приехали. Время провели нормально, правда, были дома. На Кипр прилетели несколько дней назад, – ответил я.

– Мелисса, мы Вам привезли очень хорошую новость, – начала Лена без предисловий, – мы познакомились в своём комплексе с Адемом и Джеки.

– Адем и Джеки? Вы уверены, что это они? Как же? Адем, он погиб, я сама видела его, лежащего в пыли.

– Мелисса, Адем остался жив, его не застрелили, а только контузили прикладом по голове, – сказал я. – Леночка, покажи фото.

Лена достала из сумочки большую фотографию, где стояли улыбающиеся Адем и Джеки. Мелисса взяла трясущимися руками фото, посмотрела на неё, затем достала из кармана очки, надела их и долго рассматривала. На глазах появились слёзы. Мелисса вытерла их платочком и вернула фотографию Лене.

– Мелисса, можете оставить себе, если хотите, – ответила Лена.

– Спасибо. Боже, какие они стали, – она снова начала рассматривать фотографию, – Адема я бы узнала, те же глаза, улыбка, только постарел и весь седой. А Джеки никогда бы не узнала. Хотя глаза, пожалуй, остались прежними, те же конопушки, но почему-то лысый.

Она протянула фото Алексису. Он посмотрел и ответил: «Приличные и симпатичные люди. А Джеки, он ведь не турок?»

– Нет, Алексис, он англичанин, я тебе рассказывала, – Мелисса задумалась, потом добавила: – Вот бы увидеться.

– Мелисса, какие проблемы? – ответил Алексис. – Там твоя Родина, твои друзья детства и юности.

– А что, мы туда можем съездить? – спросила Мелисса Алексиса.

– Почему нет? Касафиди, знаешь их, с соседней улицы, в прошлом году ездили на турецкую сторону. Сказали – никаких проблем.

– Да, мы тоже слышали, что те, кто жил на Кипре до семьдесят четвёртого года, могут беспрепятственно пересекать границу, – подтвердил я.

– Милый, так что? – глянула разгоревшимися глазами Мелисса на Алексиса.

– Вы когда планируете назад? – спросил Алексис у меня.

– Завтра с утра, – ответил я.

– Не возражаете, если мы пристроимся за вами? Думаю, что три-четыре дня мы себе можем выделить, давненько уже не отдыхали, – и он с улыбкой посмотрел на Мелиссу.

Она поцеловала его в щёку. В это время официанты начали подносить горячие блюда и закуски. Пили красное вино. Настроение у всех было приподнятое. Только меня грыз маленький червячок сомнения. Как встретят Мелиссу мои друзья? Нужно будет позвонить Джеки, рассказать и попросить забронировать квартиру в нашем комплексе, и пусть он съездит к Адему и скажет ему, что мы едем с Мелиссой.

Утром мы были в сборе. Алексис положил в свой багажник ящик вина, бутыль с оливковым маслом, пакет с сушёным виноградом, банки с маринованными оливками и маслинами. «Без подарков у нас не принято ездить в гости», – сказал он. По дороге я очень переживал, как примут Мелиссу Адем и Джеки. «Не беспокойся, всё будет очень хорошо», – успокаивала меня Лена. Потом позвонил Джеки и сказал, что квартира готова, и попросил меня позвонить ему, когда будем подъезжать, минут за пятнадцать-двадцать. После этого я совершенно успокоился. Границу прошли без проблем.

Не доезжая до комплекса, я перезвонил Джеки и сказал, что мы скоро приедем. Он ответил, что они с Адемом будут нас встречать на въезде. Подъезжая, я увидел джип Джеки, он и Адем стояли рядом. Джеки странно вырядился – белые шорты, какая-то рубашка, вся с карманами и пробковая панама. «Вылитый колонизатор», – подумалось мне. Адем был в белоснежном костюме с большим букетом белых роз. «Где только цветы достал? – спросила Лена. – Я на Кипре не видела ни одного цветочного магазина». Подъехав к ним, я остановился, задняя машина, в которой ехал Алексис с Мелиссой, остановилась следом. Из машины вышла Мелисса, к ней быстро подошли Адем и Джеки. Она их обняла, обоих сразу. Потом поцеловала в щёку Адема и Джеки. Что-то говорила, нам не было слышно, так как мы продолжали сидеть в машине. Затем вышли и мы, подошли к ним. Поздоровались. Следом подошёл Алексис и тоже поздоровался. Адем и Джеки познакомились с ним. Мелисса держала большой букет, который ей передал Адем. Поскольку мы стояли прямо на въезде в комплекс, вокруг нас начала собираться толпа. Джека и Адема знали многие жильцы нашего комплекса. Всем было интересно, что происходит. Джеки показал рукой в сторону жилых домов, и мы не спеша двинулись туда. Впереди шла Мелисса. Цветы Алексис положил в свою машину. Справа и слева от неё шли Адем и Джеки. Она держала их под руки. За ними шли мы с Леной и Алексис. Пройдя немного, остановились у беседки, затем вошли в неё и сели на скамейки.

– Мелисса и Алексис, сейчас наш менеджер проведёт вас в вашу квартиру, где можете жить сколько угодно. Отдыхайте, вы, наверное, устали с дороги. Вон там, видите, есть кафе. Вы можете поужинать и позавтракать. Вообще вы можете там провести столько времени, сколько хотите. Персонал предупреждён, все бесплатно. Лена и Андрей, это предложение и для вас тоже. Мы с Адемом сегодня не будем вам мешать, отдыхайте. Завтра всех вас ждём в доме Адема. Как только будете готовы, Андрей позвонит мне, и я пришлю за вами автобус.

– Милый Джеки, большое тебе спасибо, – Мелисса встала и обняла его, – я очень рада видеть вас с Адемом живых и здоровых. Мы с удовольствием воспользуемся твоим гостеприимством, только потом не обижайся, что много съели и выпили, – она засмеялась. – А теперь я в самом деле хочу отдохнуть, дорога была длинная.

К нам подошёл менеджер, ожидающий возле беседки, и предложил пройти в квартиру. Я спросил его, какая квартира, он ответил.

– Лена и Мелисса, идите, а мы с Алексисом припаркуем машины, возьмём вещи и поднимемся к вам, – сказал я.

– Джеки, большое спасибо за заботу, но автобус за нами посылать не нужно, мы сами доедем, – сказал Алексис, – Андрей ведь дорогу знает.

– Конечно, Джеки, мы приедем после завтрака, не беспокойся, – подтвердил я.

Все попрощались. Лена с Мелиссой в сопровождении менеджера пошли по тенистой аллее в сторону домов, а мы с Алексисом, Адемом и Джеки вернулись к своим машинам. Ещё раз попрощались, и они поехали к офису, а мы на парковку возле домов. Наш дом был по соседству с домом, где остановились Мелисса и Алексис. Выйдя из машины, Алексис сказал: «Что-то я притомился. Давно не ездил так далеко. Может, зайдём в кафе, выпьем чего-нибудь?» «С удовольствием», – ответил я, и мы пошли к кафе.

Сели за столик прямо на берегу бассейна. К нам подошёл официант и спросил:

– Вы друзья Джеки? Он нас предупредил. Что будете пить?

– По двойному виски, – ответил Алексис.

– Я вам подам самый лучший. А поесть?

– Ты как, Андрей? Я не хочу.

– Я тоже, просто сделайте, пожалуйста, салатик из овечьего сыра, – ответил я.

– Отлично, сейчас подам, – ответил официант.

– Да, и ещё, молодой человек, приготовьте нам что-нибудь из мяса на двоих, я возьму с собой, – добавил Алексис.

– Не беспокойтесь, когда мясо будет готово, я отнесу его в вашу квартиру. А выпить?

– Нет, спасибо. Только чай.

Официант ушёл на кухню, а мы сидели и наслаждались отдыхом у бассейна. Был вечер, народу было много и в бассейне, и в кафе. После жаркого дня, который мы провели в машинах, наступала вечерняя прохлада.

– Может, Лену с Мелиссой тоже пригласить в кафе, пусть посидят, отдохнут? – спросил я.

– Нет, извини. Мелисса очень устала, и у неё болит голова. Знаешь, гипертония, повышенное давление. Пусть полежит, отдохнёт. Поужинаем в квартире. Завтра будет напряжённый день. Она эту ночь очень плохо спала – всё переживала, как она встретится со своими друзьями.

– Конечно, пусть отдохнёт. Может, какие лекарства нужны?

– Не беспокойся, всё, что нужно, у неё есть с собой.

Принесли виски, лёд в большом бокале и тарелку с нарезанным сыром. Мы с Алексисом отпили по глотку. Закусили сыром.

– Хорошо здесь у вас, – сказал Алексис, – я бывал в этих краях ещё до войны. Ездили с отцом продавать вино. Всё было по-другому. Дикий берег, сплошная степь. А теперь вон сколько понастроили. У нас в Пафосе нет таких комплексов. Всё, что вы видели, построено в шестидесятых. Раньше Кипр развивался не так. Северная часть острова была полностью земледельческая и овцеводческая, а на южной части были виноградники и туризм.

К нам подошла Лена:

– Я так и подумала, что вы где-то остались. Мелисса сказала, что примет душ и будет отдыхать. Она попросила что-нибудь принести на ужин, выходить на улицу не хочет.

– Конечно, я уже заказал. Вы, Лена, что будете? – сказал Алексис.

– Пожалуй выпью кружечку «Эфеса».

– «Эфес»? – спросил Алексис. – Что это такое?

– Это турецкое пиво, кстати, очень приличное, – ответил я.

– Алексис, а Вы давно живёте на Кипре? – спросила Лена.

– Да всю свою жизнь. Все мои предки жили здесь. Занимались выращиванием винограда.

– А как Вы познакомились с Мелиссой, если не секрет? – вновь спрашивает Лена.

– Какой же секрет? Всё очень просто. В то время много греков переселяли из турецкой зоны в наши края. На одной из машин, которые прибыли в наш посёлок, и была Мелисса. Моя мама подошла к ней и спросила: «Дочка, ты с кем приехала?» Мелисса разрыдалась и ничего не смогла ответить, а приехавшие с ней греки сказали, что её родителей убили при выселении из посёлка. Мы взяли её к себе. Вначале она долго болела. У неё были температура и озноб. Моя бабушка ухаживала за ней и лечила. Постепенно Мелисса поправилась и стала помогать маме по дому. Потом пошла работать на виноградники. Она была очень трудолюбива и всё делала хорошо. С детства она была приучена к труду, это было заметно сразу. Маме она очень нравилась, и она быстренько определила её мне в невесты. Так мы поженились, затем у нас родился сын Хтонайос. Мы с Мелиссой живём очень хорошо, хотя она вначале сильно тосковала по своему парню Адему, она мне всё рассказывала о нём. Какое счастье, что он остался жив.

– А у вас семья большая? – спрашивает Лена.

– Да, греки всегда живут большими семьями, впрочем, как и турки. Даже если живут в разных домах, то всё равно – одной семьёй. У меня два брата. Они живут в своих домах. Мне тоже построили дом. Мои родители очень старенькие, живут вместе с нами.

– Вы куда-нибудь выезжали с острова – в Грецию или Европу? – спрашиваю я.

– Нет, никуда. Живём постоянно на окраине Пафоса, там, где вы были. Никуда не ездили. Во-первых, ресторан надолго не оставишь, а во-вторых, куда нам ехать? Мы привыкли к своему месту. Это, считай, наше самое далёкое путешествие.

Подошёл официант и сказал, что мясо, которое заказывал Алексис, готово и он может отнести его в квартиру. Мы попрощались и пошли к себе.

– Ну и как тебе встреча старых друзей? – спрашиваю я.

– Очень даже ничего. Особенно белые розы и одежда Джеки.

– Я не понял: что он этим хотел показать, так вырядившись?

– Вероятно, то, что он, мол, человек не местный, а из заезжих. Как бы отгородился от Адема, – пояснила Лена.

– Ладно, его дело.

Утром мы, как всегда, спустились к бассейну и с удивлением увидели Алексиса, лежащего на шезлонге, и Мелиссу, она была в воде.

– Доброе утро, мы не предполагали, что вы так рано встанете и сразу в бассейн, – сказал я.

– А мы всегда рано встаём, – ответила подплывшая Мелисса, – и купаться я очень люблю. Дома у нас есть бассейн, но маленький, в нём не поплаваешь.

– Зато у вас море, – сказала Лена.

– Море есть, но оно достаточно далеко, полчаса на машине. А времени всегда не хватает. Бываем раза два за месяц, чаще не получается, – ответил Алексис.

Мы немного поплавали и, договорившись встретиться через час в кафе, пошли к себе.

Когда спустились в кафе, там уже сидели Алексис с Мелиссой и пили красное вино. Открытая бутылка стояла на столе. Вино турецкое, заметил я по этикетке. Официант налил нам с Леной и принял заказ. Выпили.

– Как вам нравится вино? – спросил я. – Оно из Турции.

– Вино неплохое, но винограду не хватило солнца, когда он созревал. Но к сожалению, вина из Пафоса в кафе нет, – ответил Алексис.

– Да, вино, которое мы пили в вашем ресторане, просто изумительное, – сказала Лена.

– Это старый семейный бизнес. Один брат выращивает виноград на склонах гор, другой – делает вино, а мы с Мелиссой подаём его в ресторане. Правда, его не так много, так что на продажу ничего не остаётся, – сказал Алексис.

– Но мы привезли с собой один ящик, сегодня будем вас угощать вином собственного производства, – добавила Мелисса.

Позавтракав, мы собрались, сели в машины и поехали в посёлок к Адему. Там нас уже ждали. Большой стол был накрыт во дворе. В углу двора был разожжён огонь под большим казаном, рядом дымились мангал и тандыр. Всем этим хозяйством заправлял Яхзы, повар из ресторана. Там же был и Озгюр. Оля расставляла приборы на столе. Мы вышли из машин. К нам подошла Акгюль. Она обняла Мелиссу, и они поцеловались. Подошли Джеки и Адем, а затем родственники Адема. Поздоровались, познакомились.

– Боже, Адем, это тот самый дом, где ты жил мальчишкой. Куда мы приходили с отцом! – воскликнула Мелисса. – А там дом Джеки. Какая прелесть, всё сохранилось, всё как было раньше.

– Мелисса, конечно, это не тот самый дом, тот за сорок лет совсем сгнил. Это новый, но точно такой же, как был. А вот дом Джеки тот же самый. Сейчас в нём магазин моего брата.

Мелисса в сопровождении Джеки и Адема пошли к нему. Алексис открыл багажник своей машины, и мы вытащили из него все подарки. Ящик с вином унёс Озгюр, остальное Оля занесла в кладовку. Вернулись Мелисса с Адемом и Джеки. Они были возбуждены и наперебой вспоминали свои детские игры и забавы.

– А давайте бегом побежим на наш берег, – предложила Мелисса.

– Милая Мелисса, бегом нам теперь не добежать, поедем на машинах, – ответил Адем.

– А наш посёлок? – спросила Мелисса и замерла.

– Стоит, никто его не тронул, только за сорок лет обветшал, а дома стоят, они ведь у вас были каменные.

– Я хочу его увидеть, хотя это, наверное, страшно, – сказала Мелисса.

– Обязательно. После обеда мы все вместе поедем туда, на наш берег, – ответил Адем.

– Джеки, а ты почему не женат? – спросила Мелисса.

– Почему не женат? У меня даже сейчас, кажется, есть жена, правда, я не видел её уже несколько лет. А вообще-то я был женат много раз, но каждый раз я всех сравнивал с тобой, Мелисса. И все тебе проигрывали.

– Эх, Джеки, Джеки. Что же ты не позвал меня с собой в Англию? Я бы поехала, – вздохнула Мелисса.

– Мелисса, милая, давай не будем ворошить старое, давай жить тем, что есть сейчас.

– Мелисса, а всё-таки кого ты любила – меня или Джеки? – спросил Адем.

– Эх, Адем, Адем, как ты был дурак, так им и остался, – вздохнула Мелисса. – Я любила вас обоих. Но Джеки уехал в свою Англию, а тебя убили, я так думала. Так что любила и люблю всю свою жизнь только одного человека.

Она подошла к Алексису, который сидел за столом, и прижала его голову к своей груди. Подошла Акгюль, принесла фотографию Ары со своим парнем.

– Вот наша дочка, Ары. Она сегодня тоже приедет к нам.

– Не поняла, – вдруг воскликнула Мелисса, – это с кем она?

– Это её мальчик, учатся вместе, – ответила Акгюль.

– Алексис, иди сюда, посмотри, – позвала Мелисса и протянула ему фотографию.

– Ну и дела, это же Хтонайос, – воскликнул Алексис, – наш сын!

– Боже мой, пути Господни неисповедимы, – прошептала Мелисса и перекрестилась.

Акгюль прижала платок ко рту и тоже что-то зашептала.

– Вы что приуныли? – спросил подошедший Адем.

– Адем, парень Ары – это сын Мелиссы и Алексиса, – тихо сказала Акгюль.

– Ну и отлично. Они скоро приедут. Всё вместе отпразднуем, что Мелисса осталась жива, что я жив, что наши дети, храни их Аллах, будут счастливы.

– Да, Адем. Нам не суждено было быть рядом, зато наши дети будут вместе, храни их Господь, – проговорила Мелисса.

Подошёл Озгюр и пригласил за стол, так как блюда были готовы. Все не спеша расселись. Мелисса была в центре внимания и сидела за столом посередине. С одной стороны от неё был Адем, по другую – Джеки. Яхзы и Оля раскладывали горячее мясо по тарелкам гостей. Налили всем красного пафосского вина. Выпили за здоровье Мелиссы, за её приезд на родину.

– Адем, расскажи же, как так получилось, что я сочла тебя убитым? – спросила Мелисса.

– Милая Мелисса, когда к тебе подошёл турецкий солдат и хотел тебя изнасиловать, я не выдержал и кинулся на него. Откуда только во мне столько смелости появилось? Я его оттолкнул от тебя, но меня сзади ударили прикладом по голове. Очнулся я только в лагере. Еле жив остался. Но я успел услышать несколько выстрелов. Так я и решил, что стреляли в тебя.

– А я подумала, что в тебя. Так как видела, что ты лежал на площади, весь в крови. Но оказывается, солдаты стреляли в моего отца и маму, которые тоже кинулись на мою защиту. Я их постоянно искала, думала, что они живы. Нас везли на грузовике очень долго. Из кузова никого не выпускали, даже в туалет. Я была вся в грязи, в кровоподтёках. Когда нас привезли к англичанам, то мне разрешили сходить в душ и помыться. Поселили нас в палатке, их было много. Я ходила от палатки к палатке и звала отца и мать, но никто не откликался. Я у всех греков спрашивала, но никто ничего не знал. Через несколько дней нас должны были передать греческим войскам. Английский офицер вызывал всех переселенцев и записывал в журнал. Я подошла к нему и попросила найти моих родителей. Но он тоже ничего не смог найти. Потом нас по спискам посадили в несколько машин и повезли по разным районам. Так я оказалась в посёлке, где жила семья Алексиса. Они меня приняли как родную, и до сих пор я для них родная. Теперь как жена их сына.

Мелисса замолчала, молчали все. Акгюль смахивала слёзы. В это время к дому подъехала машина, и из неё вышли парень и девушка. Они оба были молоды и красивы. У девушки были длинные чёрные волосы, которые рассыпались по плечам. Парень был также черноволос и кучеряв. Навстречу к ним вышла Акгюль. Они обнялись и пошли к столу. Внезапно парень остановился и громко воскликнул: «Мама, ты как здесь? И папа? Что случилось?»

– Хтонайос, я нашла своих друзей детства. Это Джеки и Адем. Я рассказывала о них, помнишь? Я считала, что Адем погиб, но как видишь, он, слава богу, живой. Найти его и встретиться нам помогли наши русские друзья, знакомься – Андрей и Лена.

Мы встали, поздоровались.

– Представь же нам свою девушку, – сказал Алексис.

– Мама и папа, это Ары. Моя невеста. Мы вместе заканчиваем учёбу, и я её люблю.

Мелисса и Алексис поцеловали Ары.

– Ну а вашего сына мы уже знаем, – сказал Адем, – они бывают у нас.

– Садитесь скорее к столу, – сказала Акгюль, – вы с дороги, нужно поесть.

– А после обеда мы все поедем на наш берег, где прошло всё моё детство, где был наш посёлок, – добавила Мелисса.

Все снова уселись за стол. Оля и Яхзы подливали вино и подкладывали мясо. Алексис пересел поближе к Акгюль: «Ну что, дорогая Акгюль, будем готовиться к свадьбе?».

– Ну это уж я не знаю? Вы должны приехать в дом к невесте на нишан, – хитро улыбнулась Акгюль.

– Что такое нишан?

– Это турецкий обычай, вы должны привезти подарки и договориться о свадьбе. Но до осени ещё есть время, а приданное для Ары уже готово, – с улыбкой ответила Акгюль.

– Не переживайте, всё сделаем как полагается.

– А по каким законам будет свадьба? – спрашивает Акгюль, – по греческим или по турецким?

– Я так думаю. Один день в нашем доме – по греческим, другой день в вашем – по турецким.

– Если Адем и Мелисса возражать не будут, то так и сделаем, – ответила Акгюль.

– Кто-кто, а они возражать не будут, – сказал Алексис.

День клонился к вечеру.

– Адем, Джеки, побежали на наш берег! – громко сказала Мелисса и встала из-за стола. – Посмотрим, кто будет первый?

– Что здесь смотреть? Сначала я буду первым, а потом меня обгонит Адем. Проверено много раз.

– Бегите, бегите, а мы с Алексисом поедем позади, будем подбирать вас по дороге, – засмеялась Акгюль.

– Тогда по машинам, – громко скомандовал Хтонайос.

Мы все не спеша расселись по машинам и поехали к греческому посёлку. Дома остались Яхзы, Озгюр и Оля, чтобы навести порядок.

Подъехав к греческому посёлку, все вышли из машин. Мелисса, взяв за руку Алексиса, не спеша подошла к своему дому, зашла внутрь. За ними зашёл Хтонайос. Через несколько минут они вышли: «Зря я зашла, это как свидание с покойником, который умер сорок лет назад. Нельзя возвращаться в прошлое. Нужно думать о будущем. Хтонайос, Ары, побежали на наш берег».

Мы с Леной сидели в машине и смотрели через лобовое стекло на море. Было уже темно, но вода освещалась луной, которая стояла над горизонтом. Лунная дорожка разбивалась у самого берега. Море было спокойным, и только лёгкая рябь воды отделяла его от неподвижных песков берега. На небе сияли первые звезды. Боже, как хорошо и спокойно. Так было всегда. И сто, и тысячу, и тысячу тысяч лет назад. Средиземное море существовало всегда. Так же, как и этот берег, и этот песок, и эти камни на берегу. Мы вышли из машины и встали перед ней. Наши лица ласкал очень слабый, но свежий ветерок. Он нёс в себе запахи моря. После дневной духоты это было прекрасно. Мы стояли и смотрели на людей, которые были на берегу. Впереди была молодая пара: Хтонайос и Ары. Они держались за руки и стояли по колено в воде. Волны покачивали длинное белое платье Ары. У воды на берегу стояла другая пара: Адем и Мелисса. Это были уже немолодые мужчина и женщина. Он был в белых брюках и белой футболке. Мелисса была одета в длинное белое платье с национальным греческим орнаментом. Они, взявшись за руки, стояли у самой кромки воды. Набегающие волны омывали их ноги. Несколько в стороне, на камнях, сидело ещё три человека: Алексис – муж Мелиссы, Акгюль – жена Адема и Джеки – друг Адема и Мелиссы. Все смотрели в море, и каждый думал о чем-то своём. Молодые люди о том, что их ждёт впереди. Пожилые – о прожитой жизни. Была почти полная тишина, нарушаемая только плеском волн, наползающих на берег, да звуками цикад из соседней оливковой рощи. Эти звуки, так же как и море, тоже существовали всегда. Я повернулся и посмотрел на Лену. В её глазах стояли слезы. Это были слезы радости и одновременно грусти за людей, которые смогли обрести друг друга, за людей, которые благодаря нам смогли встретиться.

– Они всё-таки встретились на своём берегу, – тихо сказала Лена.

Замкнулся жизненный круг.

***************************************

Вся история вымышленная.

Все совпадения имён совершенно случайны.

2020 год.

Оглавление

Пролог

Глава 1

Глава 2

Глава 3

Глава 4

Глава 5

Глава 6

Глава 7

Глава 8

Глава 9

Глава 10

Глава 11

Глава 12

Глава 13