Боги войны [Жерар Клейн] (fb2) читать постранично, страница - 238

пространственные поправки.

Гиппрон синхронизировался. Какое-то время планета вращалась вокруг него, пока ему не удалось стабилизироваться. Он занял позицию на очень вытянутой орбите, такой же, какую избрал бы боевой звездолет, желающий лишь коснуться планеты, остаться на как можно меньшее время в ее соседстве и высадить какой-либо предмет в наиболее благоприятных для того условиях, оставляя солнце за кормой.

Корсон ждал и думал. Перед его глазами раскинулась Вселенная, но он почти не видел в ней. Вселенная была подобна колодцу, и все человеческие (и не только человеческие) воззрения пробивали новые тоннели в тесном ее пространстве, переплетались, не смешиваясь, и стремились к оболочке Вселенной, где все наконец-то сливалось воедино. Аэргистал.

«Каждая точка Вселенной,— сказал Кид,— содержит всю экологическую Вселенную. Для данного наблюдателя. Для данного актера». Каждый пытается читать основы своей судьбы на стенах колодца. И, если он только может, каждый пытается улучшить набросок своего бытия. Словно крот, не ведая о том, что он рушит жилище соседа. Но не на Аэргистале. Не на поверхности Вселенной. Для богов Аэргистала экологическая Вселенная смешалась с космосом. Они не могли ни от чего отказаться.

Под Корсоном. детектором Урии прочесывали небо. Они говорили о странах другого фрагмента перепутавшейся истории. Но общая масса гиппрона и его всадника была слитком незначительна, чтобы на таком расстоянии вызвать реакцию батарей.

Корсон колебался. Он мог уйти и тогда, вне сомнения, он будет убит при взрыве корабля. Или же опустится на землю в компании Бестии и погибнет немного позже, или попадет в руки уриан. Немногие взятые в плен вернулись с Урии. Но никто не вернулся здоровым. Корсон мог оставить лейтенанта Жоржа Корсона, случайного содата, специалиста по Бестиям, почти ничего о них не знающего, на произвол его собственной судьбы. И тогда он, странник во времени, перестанет существовать. Стоило ли трудиться, обрекая того Корсона на теперь уже пройденные испытания, чтобы он под конец вкусил горечь поражения и боль одиночества? Он попытался представить, что решил бы Корсон в конце своего пути. Потом вдруг вспомнил — что этот Корсон — это же он сам.

Стоил ли конечный результат приложенных усилий?

Ночь и страх в джунглях рядом с плачущей Бестией. Флора Ван Вейль. Она знала, что я брошусь на нее. Или она в самом деле не знала, что произойдет, за исключением того несколько секундного периода, когда будущее было для него явью? Диото, обреченный город, и краткая прогулка по его улицам. Вынырнувшая, казалось, ниоткуда Антонелла, которая из ниоткуда и появилась. Веран и плен. Дом мертвых на травянистой планете. Аэргистал, военная игра, где смерть являлась лишь перемирем. И эта сеть интриг, это идиотское переплетение фанатиков и милитаристов, из-за которого расползалось само время.

А если он не сделает ничего. Если уйдет. Бестия достигнет места назначения. Произведет на свет потомство. Через какое-то время Земля выиграет войну. Залечит свои раны. Расширит империю. Будет силой или интригами контролировать родившуюся Конфедерацию. Восстания, новые войны.

Но одну вещь он уже знал. Это было давным-давно прошедшим. Событиями уже осуществившимися, реализованными, оставшимися в шеститысячелетнем прошлом. В будущем, которое было ему знакомо, война между Солнечной Державой и Империей Урии была завершенным делом. Никто не выиграл в ней, по сути дела — проиграли обе стороны. И так будет вне зависимости от того, что он сделает. Для него это уже перестало быть важным. Он уже не был лейтенантом Корсоном с крейсера «Архимед», заботящимся о будущем конфликте и о собственной шкуре.

Он стал кем-то другим.

Долгий процесс. Он глядел на звезды, золотые зернышки, прилепившиеся к стенкам колодца, более многочисленные, чем те, что горели на земном небосклоне. Через шесть тысяч лет они. будут находиться примерно в том же положении. И каждая из них была какой-то загадкой, событием, фрагментом истории. Для лейтенанта Корсона они были лишь светящимися абстракциями и клыками страха. Корсону же они представлялись ступенями лестницы, приставленной к стене времени.

Он мог позволить лейтенанту Корсону прожить этот короткий отрезок времени, который ему остался, и стереть себя, ликвидировать горечь, выполнить наидальнейшее самоубийство во всей Вселенной. Но ведь тот же Корсон в черном корпусе «Архимеда» совсем не хотел умирать.

А не могу ли я отделить себя от него?— задумался Корсон. И ему пришло в голову, что Флора сказала ему половину правды, может быть, война была последствием разъединения общности всех возможностей тех, с Аэргистала. Но почему они... Почему должно быть их много? Неужели на Аэргистале не было точки, где все они реализовывались как возможности одного? И не может ли быть такого, что на этого напала скука, и он решил сознательно вызвать из прошлого его тени, что он захотел стать каждым человеком и всеми